Иностранная почта, Бальзак Оноре, Год: 1850 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 8 минут(ы)

ИНОСТРАННАЯ ПОЧТА. Давно-ли, кажется, я писалъ вамъ о г. де-Бальзак, о его романическомъ брак, о его возвращеніи въ Парижъ?…

Сегодня, съ невыразимо-грустнымъ чувствомъ, я долженъ сообщить вамъ развязку романа его умной, прекрасной жизни.

На послдней страниц ея выставлено печальное слово конецъ. Книга закрылась.

Бальзакъ умеръ.

Года полтора тому, г. де-Бальзакъ ухалъ изъ Парижа, уже больной. Мсяца три тому, онъ воротился — счастливый. Мечта жизни его осуществилась, онъ женился, въ Россіи, на той, которую любилъ давно уже. Онъ воротился, не только обогащенный матеріальными благами, но и тмъ духовнымъ, которое заключается въ союз съ милою, любимою женщиною, служащею нравственною опорою и утшеніемъ человку, посвященному труду,

Неутомимый и глубокій мыслитель основался въ Париж, въ Елисейскихъ-поляхъ, въ собственномъ дом, наполненномъ чудесами и мастерскими произведеніями искуства, собранными и почти созданными имъ самимъ.

Тамъ смерть похитила его въ ночь съ 19-го на 20-е августа.

Мыслитель, жившій умомъ и сердцемъ, скончался болзнію сердца.

Долго длилась болзнь, то ослабляясь, то усиливаясь. Больной не упадалъ духомъ. Нсколько дней тому, на лвой ног образовался нарывъ. Хирургъ, г. Ру, приступилъ къ операціи, которая удалась, и отъ которой онъ ожидалъ благодтельныхъ послдствій, по надежды его рушились, когда спяли перевязку. Оказалось начало антонова огня. Нужно было приступить къ другой операціи. По снятіи второй перевязки, третьяго-дня, оказалась красная, сухая и воспламененная рана.

Съ этой минуты не оставалось никакой надежды.

Наука не могла спасти Бальзака.

Посл такихъ страданій, 19-го числа, утромъ въ 9 часовъ, больной пересталъ говорить. Онъ причастился Святыхъ Тайнъ, и геніальнымъ взглядомъ, на мгновеніе оживившимся, благодарилъ священника, и какъ-бы давалъ знать, что онъ понимаетъ всю торжественность настоящей минуты.

Въ 11 часовъ родная сестра г. де-Бальзака пришла пожать ему руку въ послдній разъ. Онъ слегка отвчалъ на пожатіе ея руки, и это было послднее проявленіе самосознанія въ организаціи этого замчательнаго ума.

Предсмертныя страданія продолжались цлый день и часть ночи….

Нельзя еще вполн оцнить огромный трудъ этого наблюдателя и мыслителя, одного изъ замчательнйшихъ геніевъ нашего вка. Но, къ сожалнію, трудъ этотъ не конченъ.

Эта тягостная мысль терзала Бальзака, въ послднія, свтлыя минуты его, боле, нежели самая болзнь. Въ-послдніе годы онъ собралъ множество матеріаловъ, новыхъ идей и фактовъ, и все это пропадетъ! Грустная мысль!

Еще одно обстоятельство: Бальзакъ умеръ — не бывъ членомъ Французской Академіи.

Онъ представлялся три раза. Въ первые два раза въ пользу его былъ одинъ только голосъ:

Голосъ г. Виктора Гюго.

Въ третій разъ четыре голоса:

Г. Виктора-Гюго, де-Ламартина, Альфреда де-Виньи и Ампи (Empis).

Въ этомъ случа можно сказать о похоронахъ Бальзака тоже, что нкогда Лафайеттъ сказалъ, по случаю похоронъ Бенжамена-Констэнъ:

— Вс будутъ имть право присутствовать на нихъ, вс кром членовъ Академіи.

Бальзакъ родился въ Тур, 20 мая 1799 гола. Слдовательно, ему было отъ роду 51 годъ и три мсяца. Онъ былъ въ полной сил лтъ, и особенно своего генія: послднее сочиненіе его, Бдные родственники — геніальное произведеніе.

Онъ учился въ Вандомской Коллегіи. Съ 1821 по 1829 годъ, онъ издалъ подъ разными псевдонимами двадцать или тридцать томовъ, нын почти забытыхъ. Потомъ уже онъ издалъ, подъ собственнымъ именемъ, три совершенно разнообразныя сочиненія: ‘Шуаны’, ‘Физіологія Брака’ и ‘Шагреновая кожа’.

Это начало развитія его таланта и его извстности.

Съ этихъ поръ сочиненіе слдовало за сочиненіемъ, съ изумительною быстротою. Кром ‘Комедіи Человчества’, составляющей около двадцати компактныхъ томовъ, Бальзакъ оставилъ посл себя три тома ‘Шуточныхъ разсказовъ’ и четыре игранныя піесы: ‘Вотренъ’, ‘Ухищренія Квинолы’, Мачиха’ и ‘Памела Жиро’,

Еще можно составить томъ изъ его прекрасныхъ предисловій и критическихъ статей, помщенныхъ въ Revue parisienne, журнал, котораго онъ былъ редакторомъ.

Наконецъ въ портфеляхъ и картонахъ знаменитаго писателя остались очерки и начала романовъ. Дай Богъ, чтобы умная и талантливая рука привела вс эти отрывки въ порядокъ и передала ихъ публик, какъ наслдство генія….

Г. Викторъ Гюго, не-смотря на то, что самъ былъ такъ боленъ, что доктора запретили ему въ послднее время произносить рчи въ Законодательномъ Собраніи, пріхалъ со своей дачи, чтобы сказать послднее прости другу. Родственники покойнаго просили его сказать нсколько словъ надъ гробомъ знаменитаго усопшаго.

Въ газет La Presse напечатано слдующее письмо:

‘Милостивый государь,

‘Смерть поразила одного изъ геніальныхъ людей Франціи, Бальзака нтъ уже! Академическое товарищество отвергло его изъ своей среды. Имя его принадлежитъ Европ!…

‘Для сооруженія ему памятника откроется подписка. Я подпишусь первый, и назначяю сходку. 20 августа 1851, годину смерти Бальзака, всмъ живописцамъ, скульпторамъ и архитекторамъ, почитателямъ его прекраснаго таланта, для конкурса, на который я самъ доставлю модель, которую постараюсь сдлать достойною славы великаго писателя.

‘Примите, и пр.
‘Д. Этексъ,
‘скульпторъ и живописецъ’.

Августа 22-го были похороны Бальзака. Главная торжественность ихъ состояла въ простот. Бальзакъ не принадлежалъ къ міру офиціальному, а потому весь кортежъ, слдовавшій за гробомъ состоялъ изъ однихъ любителей науки и литтературы.

Г. Барошъ, министръ внутреннихъ длъ, былъ представителемъ правительства на похоронахъ Бальзака.

Начиная съ 11 часовъ, окрестности церкви Св. Филиппа du Roule и часовни этой церкви, находящейся по близости дома Бальзака, были наполнены народомъ.

Изъ часовни, гд были произнесены молитвы но усопшемъ, тло его было перенесено въ церковь.

По краямъ балдахина шли господа Викторъ Гюго, Александръ Дюмй, Франсискъ Be и Барошъ. Послдній шелъ только до церкви, тамъ его мсто заступилъ г. Луи-Денойе, президентъ общества писателей, шедшій у гроба до кладбища.

Между замчательными людьми, слдовавшими за гробомъ, были — изъ писателей: Mepi, Поль-Лакроа, Огюстъ Вакерй, Поль Мрисъ, Амед Ашэръ, Маке, Поль Феваль, Пьеръ Дюпонъ, Генрихъ Моннь, Эдуардъ Тьерри, изъ живописцевъ: Кутюръ, Гюднъ, Курбе, изъ скульпторовъ: Давидъ, Прео, Дантанъ, Этексъ, изъ музыкантовъ: Берліозъ, Фелисьенъ Давидъ, изъ представителей: Воловскій, Ноель-Парфе, Луи Рсбо, изъ капиталистовъ: Ротшильдъ, Шарль Бланъ, Каве, изъ актеровъ: Фредерикъ Леметръ, Бокажъ и мадмоазель Броанъ.

На кладбищ Отца-Лашеза присутствующіе окружили могилу, и Викторъ Гюго произнесъ слдующую рчь:

‘Господа,

‘Человкъ, сошедшій въ эту могилу, былъ изъ числа тхъ, которыхъ провожаетъ общая, народная печаль. Въ наше время взоры всхъ обращены на мыслителей, и вся страна содрогается, когда одинъ изъ нихъ сходитъ въ могилу…. Въ наше время цлыя націи оплакиваютъ смерть таланта,— вс націи плачутъ при смерти генія.

Господа, имя Бальзака будетъ начертано въ той свтлой полос, которую паша эпоха оставитъ въ будущемъ.

Г. де-Бальзакъ принадлежалъ къ тому поколнію писателей девятнадцатаго вка, которое явилось посл Наполеона, такъ точно какъ знаменитая плеяда семнадцатаго вка явилась посл Ришль,—точно будто-бы въ развитіи просвщенія существуетъ законъ, по которому одна слава вызываетъ другую.

Г. де-Бальзакъ былъ однимъ изъ первыхъ между высочайшими талантами, одинъ изъ высочайшихъ между лучшими. Здсь не мсто говорить о произведеніяхъ его свтлаго ума. Вс его книги образуютъ одну книгу, живую, свтлую, глубокомысленную, гд живетъ и движется, въ стройномъ, естественномъ вид, вся наша современная цивиллизація, чудная книга, которую поэтъ назвалъ комедіей, но которую онъ могъ-бы назвать исторіей, книга, принимающая вс виды, вс стили, превосходящая Тацита, равняющаяся со Светопомъ, Бомарше и Рабле, книга наблюденій и воображенія, книга, расточающая истинное, сокровенное, домашнее, матеріальное, и по-временамъ, показывающая самый мрачный идеалъ, сквозь смло разодранный покровъ истины!.’.

Бальзакъ идетъ прямо къ цли. Онъ обнажаетъ порокъ, анатомируетъ страсть. Онъ вникаетъ въ человка, въ душу, въ сердце, въ бездну, заключающуюся въ каждомъ человк И по особенному свойству своей широкой и мощной натуры, по особенному свойству высокихъ умовъ, глубоко-постигнувшихъ Провидніе, Бальзакъ выходитъ со свтлой, ясной улыбкой изъ опасныхъ наблюденіи, ввергнувшихъ Мольера въ меланхолію, содлавшихъ Руссо мизантропомъ.

Вотъ что сдлалъ Бальзакъ. Вотъ созданіе, которое онъ оставляетъ намъ, созданіе высокое и прочное, твердое, какъ гранитный фундаментъ, величественное, какъ памятникъ! Созданіе, съ вышины котораго будетъ сіять его слава. Великіе люди сами ставятъ себ пьедесталъ, потомство ставитъ на, него статую.

Смерть его поразила Парижъ. Нсколько мсяцевъ тому, онъ вернулся во Францію, Какъ-бы предчувствуя приближеніе смерти, онъ хотлъ увидть еще родину, точно такъ, какъ передъ дальнимъ путешествіемъ сынъ еще разъ обнимаетъ свою родную мать!

Жизнь его была коротка, но полна, въ ней боле длъ, чмъ дней!

Увы! этотъ труженикъ, незнавшій устали, этотъ философъ, мыслитель, поэтъ, жилъ между нами жизнью борьбы, преній и страданій, свойственною во вс времена всмъ великимъ людямъ.

Теперь онъ покоится въ мір….

Онъ освободился отъ гоненій и ненависти. Онъ вступилъ въ могилу, по вмст съ тмъ, его осіяла неоспоримая слава. Теперь онъ выше тучъ, постоянно носящихся надъ нашими головами, онъ занялъ мсто въ звздномъ мір отечественной исторіи!

Вы вс, здсь присутствующіе, скажите: кто изъ васъ не позавидуетъ ему?

Господа, какъ бы велико ни было наше горе въ виду этой могилы, покоримся, не упадемъ духомъ. Примемъ мужественно всю жестокость, всю горечь этой потери. Быть-можетъ это полезно, даже необходимо въ наше время, если отъ времени до времени смерть генія будетъ производить религіозное потрясеніе въ умахъ, пожираемыхъ сомнніемъ и скептицизмомъ. Провидніе знаетъ, что длаетъ, когда ставитъ народъ лицомъ къ лицу съ высшимъ таинствомъ, когда заставляетъ его помышлять о смерти, въ которой одной заключается равенство.

Провидніе знаетъ, что длаетъ,— и въ этомъ заключается высочайшее изъ всхъ поученій. Только строгія, благоговйныя чувства могутъ пробуждаться въ душ, когда великій умъ величественно вступаетъ въ иную жизнь! Когда одно изъ существъ, долго парившихъ надъ толпою на видимыхъ крыльяхъ генія, внезапно распускаетъ другія крылья, невидимыя, и погружается въ вчность, непостижимую уму!

Нтъ, она не непостижима! Нтъ, я уже говорилъ въ другомъ горестномъ случа, и не перестану повторять — нтъ, это не мракъ, а свтъ! Это не конецъ, а начало! Это не мигъ, а вчность! Неправда ли, слушатели, подобныя могилы свидтельствуютъ о вчности? Въ виду нкоторыхъ знаменитыхъ усопшихъ, мы ясне понимаемъ божественное предназначеніе ума, для котораго земная страдальческая жизнь служитъ какъ бы очищеніемъ, и мы полне сознаемъ источникъ его — душу безсмертную.’

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Затмъ произнесъ рчь г. Луи Денойе, отъ имени Общества писателей:

‘Общество писателей, господа, иметъ двойное право присутствовать на печальной церемоніи, созвавшей сюда насъ всхъ, родственниковъ, друзей, почитателей и собратьевъ.

Благоговйное уваженіе привело бы насъ къ этой могил даже тогда, еслибъ признательность по напомнила намъ, что имя Оноре де-Бальзака было въ числ основателей Общества.

Слдовательно, мы не могли не присоединить голоса нашей собственной горести къ послднему прощанію, сейчасъ такъ краснорчиво высказанному.

Позвольте мн пожалть, господа, что Общество не избрало боле могущественнаго голоса для того, чтобы достойно выразить глубокую печаль его. Молчаливое изъявленіе сожалнія боле бы соотвтствовало моему характеру. Но честь, сдланная имъ своему президенту, такова, что даже самая непритворная скромность по можетъ отказаться отъ нея, потому-что эта честь — обязанность. Я выражаю здсь не личную, а общую печаль, я говорю не отъ себя, а отъ имени всхъ.

Который разъ, въ теченіе немногихъ лтъ, современная литература надваетъ трауръ по своимъ знаменитйшимъ представителямъ? Но и самое число этихъ грустныхъ торжествъ должно внушить ей, вмст съ горькимъ сожалніемъ, и благородную гордость.

Велики т времена, въ которыя оплакиваютъ много великихъ людей!

Наше время принадлежитъ къ этому разряду. Да, что бы ни говорили, тотъ вкъ великъ, который не боле, какъ въ одной половин своей, лишился такихъ людей,— мы назовемъ только недавнйшія потери, — такихъ писателей, каковы Фредерикъ Сулье, Шарль де-Бернаръ, Шатобріапъ, Бальзакъ, и въ которомъ осталось еще столько достойныхъ собратьевъ ихъ.

‘Онъ былъ только романистъ!’ скажетъ, быть-можетъ, кто-нибудь. Да, Бальзакъ — былъ не боле какъ романистъ, — но романистъ, какъ Аріостъ, какъ Сервантесъ, какъ Ричардсонъ, какъ аббатъ Превб, какъ Лссажъ, какъ Вальтеръ Скоттъ, какъ великіе повствователи всхъ странъ и всхъ временъ, которыхъ геніи открылъ человчеству его пороки и его добродтели, его радости и его страданія, которые изображали человчество, утшали его, покрывая дйствительность вымысломъ, и которыхъ творенія составляютъ одну изъ долей славы рода человческаго.

Романъ, дйствительно, есть одинъ изъ замчательныхъ видовъ искусства. Романъ стоитъ на ряду съ поезіею, драмою и самою исторіею,— и по справедливости, что такое романъ, какъ не исторія? какъ не исторія чувствованій, судебъ, частныхъ радостей и страданій человчества, точно такъ, какъ исторія есть романъ его страстей, общаго благоденствія и упадка?

Могущественная самобытность, глубокая наблюдательность, несравненная проницательность, глубокая чувствительность, комизмъ врный, непреувеличенный, слогъ чудесный, плодовитость изумительная — таковы качества, которыми Бальзакъ отличался въ высшей степени, и которыми произведенія его заслужатъ уваженіе будущихъ поколній.

Знаменитый покойникъ, господа, имлъ и еще одно достоинство, о которомъ я не могу забыть, потому-что говорю отъ имени литературнаго сословія. Это достоинство, весьма трудное, состояло въ томъ, что онъ остался по самую смерть вренъ трудамъ, прославившимъ жизнь его. Въ то время, когда мы видимъ столько внезапныхъ превращеній, онъ не отрекся отъ своей славы. Литтература не служила только ступенью его честолюбію: она была его поприщемъ, она не была для него избитымъ средствомъ, а благородною цлію. И если бы даже событія увлекли его насильно изъ сферы идей въ сферу дйствій, онъ безъ всякаго сомннія, остался бы писателемъ и въ политической жизни, его любимйшее званіе осталось бы званіе поэта, художника, писателя, философа, романиста.

Сынъ словесности не отрекся бы отъ своей матери!

Подобные покойники могутъ обойтись безъ нашихъ суетныхъ почестей, но мы, пережившіе ихъ, не можемъ не отдавать имъ этихъ почестей. Есть почести, которыя длаютъ боле чести тмъ, которые ихъ отдаютъ, нежели тмъ, которые ихъ получаютъ.

Къ нему можно примнить замчательный стихъ:

‘Въ его слав нтъ ни одного недостатка:

‘Для нашей же недостаетъ его!’

Общее уваженіе къ нему доказано участіемъ, сопровождавшимъ гробъ его, почетомъ, оказаннымъ ему самимъ правительствомъ, присутствіемъ множества народа, сопровождавшаго гробъ и наконецъ, общимъ сожалніемъ, которое встртитъ врный отголосокъ у всхъ просвщенныхъ народовъ!…

Будемъ гордиться, господа,— и эта гордость есть еще почесть, отдаваемая Бальзаку, — будемъ гордиться, что въ средоточіи нашего отечества есть такія могилы…. могилы, осненныя безсмертною славою!…’

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Могила Бальзака находится между могилами Казиміра Делавинья и Шарля Нодье.

‘Сынъ Отечества’, No 9, 1850

Читайте также: