In Nomine Domini, Лохвицкая Мирра Александровна, Год: 1902 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 67 минут(ы)

Мирра Лохвицкая

‘In Nomine Domini’
(‘Во имя Бога‘)

Драма в 5-и актах, 8-и картинах

Содержание ‘In nomine Domini’ заимствовано мной из действительного судебного процесса (1610-1611 г.).Знаменитое дело аббата Louis Gauffridi привлекало внимание многих писателей (Michelet, Figuier, Levi, Baissac, Lecanu) причем все они черпали свои сведения по этому предмету из одного существующего источника — записок инквизитора Михаэлиса, изданных в XVII веке под названием ‘Histoire admirable de la possesion et conversion d une penitente seduite par un magicien’, Lyon 1614.

Этим же единственным источником воспользовалась и я для создания моей драмы.

М. Лохвицкая.

Действующие лица

Мадлен де ля Палюд 19-ти лет

Монахини-урсулинки

Луиза Капель 29-ти лет

Луи Гофриди

Отец Ромильон — настоятель монастыря св. Урсулы в Эксе.

Мать Кассандра — игуменья

Сестра Катерина — старейшая урсулинка

Сестра Марта

Сестра Маргарита

Брат Михаэлис

Брат Франциск — инквизиторы

Брат Паскалис

Брат Антоний

Старый инквизитор

Капуцины:

1-й

2-й

3-й

Монах-францисканец

Гугенот

Доктор

Виктория де Курбье — горожанка

1-й мальчик певчий

2-й мальчик певчий

пилигримы:

1-й

2-й

3-й

4-й

Старик

Жако

Крестьянка с дочерью

Тюремщик

Монахи и монахини различных орденов, крестьяне, крестьянки, пилигримы, монастырские слуги и проч. Действие происходит в нач. XVII в. во Франции, частью в г. Эксе, частью в S-te Baume.

Акт 1

Монастырь Св. Урсулы в Эксе. Монастырский двор, обнесенный высокой стеной. Крытая галерея с колоннадами,ведущая ко входу в монастырь. В галерее монахини вышивают большой ковер, сидя на низеньких табуретах и стоя на коленях. Мать Кассандра на высоком стуле медленно работает иглой, внимательно следя за девушками. Из монастыря доносится гул органа, играющего ‘Ave Maria’.

МАТЬ КАССАНДРА (продолжая начатую беседу)

Мария-Дева — выше всех созданий,

Когда-либо ходивших по земле.

Она чиста, светла и так прекрасна,

Что демоны готовы претерпеть

Тьму горших мук, когда б такой ценою

Могли они хоть раз Ее узреть.

Она полна такого совершенства,

Что нет у Бога Ангела в раю,

Архангела, ни даже Серафима,

Который бы дерзнул сравниться с Ней!

Вот идеал, к которому стремиться

Вы все должны.

ВСЕ МОНАХИНИ

Да, мать Кассандра, да!

1-Я МОНАХИНЯ (тихо)

Как будто солнце утром проглянуло.

Не пустят нас сегодня погулять?

2-Я МОНАХИНЯ

Нет, к празднику окончить всю работу

Велела мать Кассандра.

1-Я МОНАХИНЯ

Не могу.

Я так устала. Ломит грудь и руки.

Ах, если б хоть немного погулять!

2-Я МОНАХИНЯ

Лентяйка!

1-Я МОНАХИНЯ

Нет, я дома не ленилась,

Работала, как следует, но здесь

Не в силах я, гнетет меня сознанье,

Что, кончив это, — снова мы начнем,

Без роздыха, другое рукоделье,

И так всю жизнь, всю молодость. Тоска!

2-Я МОНАХИНЯ

Но это все ведь суетные мысли,

Греховные?

1-Я МОНАХИНЯ

То — не моя вина.

Не я звала их, — сами народились.

2-Я МОНАХИНЯ

А ты молись и беса отгоняй.

3-Я МОНАХИНЯ

Вас мать Кассандра слышит.

1-Я МОНАХИНЯ

Да? Так что же?

Мне все равно, — пусть слышит.

2-Я МОНАХИНЯ (со страхом)

Замолчи!

МАТЬ КАССАНДРА (подозрительно косясь на разговаривающих)

Я знаю, есть иные между вами,

Что не довольны участью своей,

И души их полны соблазном мира,

Им скучен день и неспокойна ночь.

Не горевать и не роптать должны вы —

А радоваться, дочери мои,

Избравшие блаженство кущей райских

Взамен земных ничтожнейших услад.

На небесах особая награда,

От века уготованная, есть —

Для мудрых дев, для девственниц,

для чистых,

Поющих гимн, который, кроме них,

Никто воспеть не может. Их украсят

Алмазными венцами, как цариц,

Их встретят в небе ангелы святые

И сестрами своими нарекут.

Что может быть блаженней этой доли?

(Слышен звонок).

Звонят на спевку. Певчие, за мной.(Встает)

Кто здесь из вас?

ГОЛОСА В ТОЛПЕ МОНАХИНЬ

Я!Я!

МАТЬ КАССАНДРА

Теперь спеваться

Второй и третий будут голоса.

За первым после я пришлю. Ступайте.

А где Мадлен?

МОНАХИНИ

Она больна.

МАТЬ КАССАНДРА

Опять!

Ну, обойдемся без нее сегодня.

Пусть ‘Agnus Dei’ Клара пропоет

Вы, остальные, кто урок докончил,

Тем до вечерен можно отдохнуть.

(Обращаясь к 1-й монахине)

Ты, дочь моя, иди и сто поклонов

За суетность и леность положи.

(к 2-й монахине)

А ты считай — и после мне доложишь.

Ступайте обе. Певчие, за мной.

(Скрывается в дверях монастыря, за нею следуют несколько монахинь-певчих, идущих попарно. Монахини 1-я и 2-я также уходят. Как только закрываются двери за ушедшими, оставшиеся монахини бросают работу).

ОДНА ИЗ МОНАХИНЬ

Пойдемте. В щель посмотрим на прохожих.

ДРУГАЯ

Идемте, сестры. Раз, два, три, беги!

(Все убегают к стене, исключая сестер Маргариты и Марты, которые тихо разговаривают между собой. Из монастыря выходит Луиза, перебирая четки, она издали прислушивается к разговору беседующих).

МАРТА

И неужели каждой ночью?

МАРГАРИТА

Каждой.

МАРТА

На кочерге?

МАРГАРИТА

Быть может, что и так.

Иль просто на ночь углем нарисует

На стенке лошадь и потом — в трубу.

МАРТА

А лошадь как же?

МАРГАРИТА

В полночь оживает

И ржет, и мечет искры из ноздрей.

МАРТА

Ты видела?

МАРГАРИТА

Я, точно, не видала.

Чего не знаю — в том не побожусь.

Но Клара с Бертой двери провертели

И в дырочку все высмотрели.

МАРТА

Да?

И то не ложь, не выдумка, не сказка?

МАРГАРИТА

Спроси хоть их. (указывает на монахинь)

ЛУИЗА (приближаясь к беседующим)

О чем здесь речь идет?

МАРГАРИТА

Да все о том же. Вот, она не верит.

ЛУИЗА

Ты в Бога веришь? Как же смеешь ты

Не верить в Беса, в дьявольские козни

И воплощенье духов отрицать?

МАРТА

Да я, сестра…

ЛУИЗА

Ты к ереси наклонна.

И, вижу я, еще живет в тебе

Проклятое мирское вольнодумство.

Не верить в беса — Бога отрицать!

МАРТА

О Боже мой, всему, всему я верю.

Сестра Луиза, будь добра ко мне.

Еще я к жизни вашей не привыкла,

Здесь все еще так странно мне и ново.

Меня пугает звон колоколов,

Смущает взгляд, следящий с подозреньем,

И страшные, таинственные толки,

Которым ты приказываешь верить

Во имя веры в Бога самого.

ЛУИЗА

Когда тебе приветней храм Мамоны,

Зачем ты в дом Всевышнего пришла?

Кто звал тебя? Когда по доброй воле

Ты хочешь быть невестою Христа,

Достойна будь одежды непорочной, —

Не верить в беса — Бога отрицать!

МАРТА

Но где же бес?

(На ступенях, ведущих в монастырь. Появляется Мадлен, при виде которой все монахини бросают разговоры и подходят ближе, готовясь слушать ее).

ЛУИЗА (показывая на Мадлен)

Вот он! Вот самый Дьявол!

Вот Вельзевул! — Любуйся на него.

МАРТА

Прости, сестра, но я не понимаю,

Ведь это — наша кроткая Мадлен?

ЛУИЗА

Мадлен для вас, непосвященных. Я же

В ней вижу порождение греха,

Несметных бесов тьмы и легионы,

Весь ад в его позорном торжестве!

МАРГАРИТА

Сама ты — дьявол!

Все остальные монахини

Тише, тише, тише!

Сейчас она рассказывать начнет.

(Монахини частью садятся на ступени, частью толпятся у колонн, образуя живописные группы. Мадлен продолжает стоять на лестнице, возвышаясьнад всеми, и начинает говорить, гордо закинув голову назад).

МАДЛЕН

Вы, бедные, ничтожные слепые,

Внемлите мне, смотрите на меня!

Я призвана, чтоб царствовать над миром,

Я избрана от самых юных дней

Могущественным духом — Вельзевулом, —

Супруга я царя жужжащих мух!

Но дух бесплотен, дух неосязаем —

И потому, на время, на земле,

Как заместитель вечного блаженства,

Мне дан иной возлюбленный супруг.

То — принц волхвов чудесного востока

И магов запада. Ему подвластны

Вещатели и ведьмы стран окрестных,

До Персии далекой он царит.

МАРТА

Она безумна — это очевидно.

МАРГАРИТА

О, нет, поверь, не более, чем ты!

Все монахини

Шш! Тише, тише!

Не мешайте слушать!

ЛУИЗА

Молчать! Когда сам дьявол говорит.

МАДЛЕН (продолжая)

Но как ни властен он и ни прекрасен,

Не думайте, что я его боюсь,

Что перед ним склоняюсь я рабыней.

О, нет! О, нет! Он — мой покорный раб!

(Вдали слышится пение ‘Ave Maria’)

Сегодня ночью снилось мне, что, будто,

Мне письмо чудесное прислал, —

Все золотыми буквами. Я знала,

Что в том письме молил он о любви,

Молил, чтоб я его любила вечно.

Но были чары в буквах разлиты,

Они бесовским пламенем горели,

Сплетались в пляску любострастных слов

И жгли меня, и жалили, как осы…

Я знала все — и не прочла письма.

ЛУИЗА

Ты не прочла?

МАДЛЕН

Мадлен и в сновиденьях

Верна себе и гордости своей.

ЛУИЗА

Ты лжешь, девчонка, восковая кукла!

Ты не прочла по буквам золотым —

И можешь знать о чем тебе писали?

МАДЛЕН

Клянусь — во сне письма я не прочла.

ЛУИЗА

Но, видимо, подобные посланья

Тебе знакомы были наяву?

МАДЛЕН

О! Наяву!..

ЛУИЗА

Проклятье над тобою!

МАДЛЕН (улыбаясь)

Как ты ревнуешь!

ЛУИЗА

Я?! Кого? К кому?

Какого-то неведомого принца

Каких-то магов — буду ревновать

К тебе, девчонке лживой и ничтожной?

Да, вижу я, ты — не в своем уме.

МАДЛЕН

‘Какого-то неведомого принца

Каких-то магов?’ — Этот принц и маг,

И мой супруг, тебе известен также.

Его хвала по Франции гремит.

ЛУИЗА

Ты лжешь! Ты лжешь, когда не скажешь имя.

Все

Скажи нам имя!

ЛУИЗА

Имя назови!

МАДЛЕН

Как ты ревнуешь!

ЛУИЗА

Имя!

ВСЕ

Имя! Имя!

Иль не поверим мы твоим словам.

МАДЛЕН

Он — проповедник. Он живет в Марсели.

Он знаменит. Его зовут… Луи!

ЛУИЗА

О, Боже мой!

ВСЕ

Луи! Луи Гофриди!

МАДЛЕН

Да, это он. (к Луизе). Довольна ты теперь?

Еще не веришь? Так, гляди, вот перстень,

Которым обручил нас Вельзевул.

ЛУИЗА (про себя)

Обручены!… О, Боже, дай мне силы,

Дай правый гнев на время подавить!

Я чувствую, как некий дух могучий

Вошел в меня и шепчет: ‘Отомсти

За небеса, поруганные адом!’

К спасенью их должна я привести.

Пусть гибнут, да — но гибнут в покаянье,

Познавши власть поверженных святынь.

О, пусть костер им будет воздаянье,

Но души внидут в Царствие! Аминь.

(Громко)

Во сне своим ты мнишь его супругом.

Хотя и это — грех, и тяжкий грех,

Но, может быть, открытым покаяньем

Еще вернешь ты часть свою в раю.

Покайся нам. Мы в снах своих не вольны.

Откройся нам во всем, во всем, Мадлен!

МАДЛЕН

Но в снах моих таятся злые чары.

Они, как змеи, сердце обовьют

И выпьют кровь. От зависти ревнивой

Изноешь ты. О, бойся снов моих!

ЛУИЗА

Когда б они опасней были змея,

Который Еву искусил в раю, —

Покайся нам. Смирись в твоем паденье.

Открой нам все.

ВСЕ

Покайся нам, Мадлен!

(Пение Ave Maria слышится яснее. Показывается процессия монахинь с белыми лилиями в руках. Они медленно проходят по саду).

МАДЛЕН

Я помню раз, — мне снилось — в синагоге

На шабаше веселом я была!

Царицею блистала я на троне

И вкруг меня бесился хоровод.

У алтаря, на пышном возвышенье,

Стояла гордо статуя моя —

Вся вылита из золота. Пред нею

Все падали и лобызали прах,

Все те, что жаждой тщетной называли

Припасть на миг к стопам живой Мадлен.

И было тех безумцев много, много…

Царила я над тысячами душ!

И он стоял с веревкою на шее,

У ног моих, как мой последний раб,

Униженный, коленопреклоненный

И он молил: ‘О, дайте мне, Мадлен,

Один из ваших локонов пушистых!

Его хранить я буду на груди

Всегда, всегда, Мадлен, до самой смерти,

И с ним умру!’ Но я сказала: ‘Нет!’

И плакал он, ко мне простерши руки:

‘О, дайте мне хоть волосок, Мадлен,

И осчастливлен буду им навеки!

Лишь волосок!’ Но я сказала: ‘нет!’

Тогда, упав, в отчаянье рыдал он:

‘Пол-волоска, пол-волоска, Мадлен!’

Но я была, как смерть, неумолима,

‘Ты знаешь ли, — его спросила я, —

Кого-нибудь в ничтожном этом мире,

Кто стоил бы пол-волоска Мадлен?’

ЛУИЗА

Ты… отказала дать ему… твой волос?

МАДЛЕН

Пол-волоска!

ЛУИЗА

Ему, Мадлен?

МАДЛЕН

Ему!

И он, воспрянув, произнес заклятье:

О, есть ли здесь, средь избранных моих,

Хотя б один, как я, всегда готовый

Отдать и жизнь, и душу — за нее?’

Тут выступил красивый, стройный мальчик

И преклонясь пред статуей моей,

‘Возьми — воскликнул, — жизнь мою и душу!

Я за нее всю кровь мою пролью!

Сверкнул кинжал… Луи! Мой маг прекрасный!

Как он хорош в величии жреца!

О, я могла единым мановеньем

Спасти ту жизнь — единым властным знаком…

Но знака я тогда не подала.

О! Это было сладко безумье,

Безумье власти, славы, торжества!…

Его очей меня сжигало пламя —

И жертва мне была принесена!

ВСЕ

Ужасные, кровавые виденья!..

Проклятый сон!… Необъяснимый сон!…

Грех святотатства!.. Жертвоприношенье!

Она хотела равной Богу быть!..

ЛУИЗА

Нет! — выше Бога! Дерзкая мечтает

У Господа отнять предвечный трон

И там самой, повелевая миром,

Над солнцами и звездами царить!

МАРТА

Но мы не властны в наших сновиденьях,

А то — был сон.

МАДЛЕН (гордо)

Нет! Это был не сон.

ЛУИЗА

Ты лжешь. Мадлен! Признайся, о, признайся,

Признайся нам, что видела ты сон!

Возможно все, но это — свыше меры.

МАДЛЕН

То был не сон.

ЛУИЗА (с отчаянием)

О, есть же в небе Бог!

Есть ангелы! Есть суд и справедливость!

Есть Божий гнев!

(Стараясь говорить ласково)

Я не про то, Мадлен,

Нет, милая Мадлен, я не про жертву.

Пусть эта кровь не будет только сном

И за тебя пролитая напрасно

Падет навек на голову мою.

Я на себя беру ее. Молитвой

Тебя я паче снега убелю…

МАДЛЕН (повернувшись к Луизе спиной говорит через плечо).

Прибереги себе свои молитвы

Мне сладок гнет несказанных грехов.

(Хочет уйти. Пение Ave Maria затихает вдали)

ЛУИЗА

Постой, Мадлен! Я верю, пусть убийство

Воочию свершилось. Это грех —

Ничтожнейший. Но то… но то… другой?

Скажи. Мадлен?

МАДЛЕН

Про что ты хочешь знать?

ЛУИЗА (ломая руки)

Не мучь меня!

МАДЛЕН (пожимая плечами)

Но я не понимаю,

ЛУИЗА (про себя)

Змея! Она смеется надо мной.

(вслух)

О, да, Мадлен! О, да, ты понимаешь!..

Твой странный сон… как будто он просил

Твой волосок…

МАДЛЕН (улыбаясь)

Пол-волоска, Луиза!

ЛУИЗА

Да, да, но это?…

МАДЛЕН (улыбаясь)

Это был не сон (уходит)

ЛУИЗА

Не сон! Не сон! И он просил… О, Боже!…

МАДЛЕН (смеясь оборачивается)

Пол-волоска!

ЛУИЗА

Ты будешь сожжена!

АКТ II

Келья отца Ромильона в монастыре Урсулинок в Эксе. Отец Ромильон и мать Кассандра беседуют, сидя в креслах.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Сегодня к нам прибудет жданный гость,

Сам Михаэлис, папский инквизитор,

Ему я это дело передам,

Он раэберет. Он в заклинаньях сведущ

И знает толк побольше моего

В делах о колдовстве и чародействе.

А я, признаться, плохо смыслю в них.

МАТЬ КАССАНДРА

Не мудрено, он только тем и занят,

Что судит ведьм и жжет еретиков,

Да заклинает бесом одержимых,

А вам, отец мой, в первый раз пришлось.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Ах, мать Кассандра, горько мне и больно

На помощь инквизицию призвать!

Но слишком много говора и шума

Наделали монахини везде,

И все кричат, что в городе Марсели

Священник — маг, священник — чародей.

Что делать мне, спрошу я вас? Я болен,

Я слаб здоровьем, — нужен мне покой,

А тут меня терзают ежедневно,

Монахини беснуются, визжат,

Поют, хохочут, плачут непристойно.

И это все — в моем монастыре.

В монастыре святой Урсулы-Девы,

Который я с любовью основал

И в основанье коего три камня

С надеждой внес. Названье было им:

‘Спокойствие души!, ‘Благоразумье’

И ‘Здравый смысл’. Но все пошло

вверх дном.

МАТЬ КАССАНДРА

Да, мой отец. Но, думается, свыше

Нам это испытание дано.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

А главное, что больно, мать Кассандра.

Ведь орден мой в известность стал входить

По Франции распространился быстро,

Снискал себе доверье и почет.

И что же вдруг все рушилось, погибло,

Из-за чего, спрошу я вас? — Да так:

Восторженной и взбалмошной девчонке

Привиделось, что замужем она

За принцем магов, а другая дура

Поверила и стала вторить ей.

МАТЬ КАССАНДРА

Как, мой отец? Вы склонны сомневаться,

Что в них вселились бесы? Или вы

Не признаете больше одержимых?

(в сторону)

Как в нем сказался прежний гугенот!

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Ах, мать Кассандра, это все пустое!

Ведь нас никто не слышит, что же нам

Ловить друг друга на словах? Поймите,

Не в том тут дело, верю я иль нет.

А в том, что им поверит инквизитор —

И рушится наш орден навсегда.

Потеряны труды мои напрасно,

Потеряны надежды многих лет.

Я слишком стар. Мне больше не подняться.

МАТЬ КАССАНДРА

Но разве трудно было, мой отец,

Обставить дело это нам келейно,

Судить секретно и в своей семье,

Не призывая судей посторонних?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Скандал разросся слишком велико.

Нет, мать Кассандра, были уж запросы.

Я сделал то, что должен сделать был.

(Входит монахиня).

1-Я МОНАХИНЯ

Брат Михаэлис, папский инквизитор,

К монастырю подъехал

(Уходит).

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Как? Уже?

МАТЬ КАССАНДРА

Мне надо по хозяйству. Вы, отец мой,

Его один примите, я уйду.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Надеюсь, все, о чем мы говорили,

Останется меж нами?

МАТЬ КАССАНДРА

Мой отец,

Вы можете мне верить безгранично.

(Уходит).

ОТЕЦ РОМИЛЬОН (один)

Да, да, ведь если б только воспретить

Монахиням общенье с внешним миром,

Как водится в обителях других,

Не допускать свидания с родными,

Тесней замкнуть наш маленький мирок —

И не было б простора пересудам,

И было бы все скрыто под замком.

Такие ли дела порой творятся

В глухих стенах обителей других,

А ничего наружу не выходит.

Все шито-крыто. Все — в своей семье.

Но жаль мне было девушек тиранить.

Жалел я их. Хотел я их спасти

От горечи полуденных мечтаний,

От безотрадности вечерних грез.

Казалось мне, целительное средство

Я им нашел в обыденных трудах,

В занятиях с детьми и в рукодельях,

В общенье с миром. Да, я не был строг.

Я дозволял им много, слишком много.

Теперь я вижу, как я был неправ.

2-Я МОНАХИНЯ (входя).

Брат Михаэлис, папский инквизитор.

(Уходит).

ОТЕЦ РОМИЛЬОН (один)

Я сделал все, чтo должен сделать был,

А все же сердце как-то неспокойно.

МИХАЭЛИС (входит в сопровождении брата Франциска).

Мир вам и дому вашему!

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Аминь!

Благословен грядый во имя Бога.

МИХАЭЛИС

Аминь!

(садится против о. Ромильона)

Мы тотчас к делу перейдем.

Я очень занят. Нынче в Авиньоне

Так много накопилось разных дел.

Не знаю, как еще я с ног не сбился.

Процессы за процессами идут,

Немало их прошло чрез эти руки,

Тружусь, тружусь пока хватает сил.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Да, чародейство вновь распространилось,

Брат Михаэлис. Слышал я опять

Из пепла зла возникло злое семя

И запылало зарево костров.

МИХАЭЛИС

Горят костры, горят во славу Бога.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

И много было дел по колдовству?

МИХАЭЛИС

Кто их считал? — Вся Франция колдует.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Ужели вся?

МИХАЭЛИС

Мы с вами, точно, нет,

Но за других кто может поручиться?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

А женщины?

МИХАЭЛИС (с убеждением)

Все — ведьмы, до одной.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Ужели все?

МИХАЭЛИС

Да, все. По крайней мере —

Все те, кого допрашиваю я.

О, я умею вызывать признанья!

Невинных нет, поверьте, мой отец.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН (в смущении)

Гм, гм!… А что об одержимых бесом,

Брат Михаэлис, думаете вы?

МИХАЭЛИС

Что же, эти могут быть и невиновны,

Лишь надо точно факт установить,

Дабы не впасть в ошибку. Нужен опыт

В таких вещах. Но у меня он есть.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Я очень рад. Я полагаю. Брат мой,

Что девушки невинны, что они

Скорей больны, безумны и несчастны,

Чем виноваты. Да, скорее так.

Я думаю, вы с этим согласитесь.

МИХАЭЛИС

Прошу вас к делу. Слышал я, у вас

Случилось что-то вроде беснованья?.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Монахиня, по имени Мадлен,

Происхожденья знатного, из рода

Де ля Палюд, почувствовала вдруг,

Что одержима бесом Вельзевулом,

Хохочет, плачет, падает без чувств,

Порой поет и пляшет как вакханка,

В слова священных гимнов и молитв

Любовный бред вплетает богохульно.

Да, что! Всего не перескажешь.

МИХАЭЛИС

Так.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Затем Луиза, девушка другая,

Вопит, кричит…

Брат Франциск

Позвольте, мой отец,

Причем же тут монахиня Луиза,

Мне не совсем понятно?

МИХАЭЛИС

Брат Франциск,

Мы объясним вам после, дайте слушать.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Затем Луиза с воплями твердит,

Что одержима демоном Веррином.

БР. ФРАНЦИСК

Что, что? Как, как? Позвольте, мой отец,

Какой ‘Веррин’?…

МИХАЭЛИС (Франциску)

Я попрошу молчанья.

БР. ФРАНЦИСК

Я полагал, что так же, как и вы,

Имею право задавать вопросы,

Брат Михаэлис?

МИХАЭЛИС

Не совсем, мой брат.

БР. ФРАНЦИСК

К чему ж я здесь?

МИХАЭЛИС

Чтоб подчиняться старшим

И следовать их воле, брат Франциск.

БР. ФРАНЦИСК (тихо)

Ну, это, брат мой, мы еще посмотрим!

МИХАЭЛИС

Что вы сказали, брат мой?

БР. ФРАНЦИСК

Ничего.

МИХАЭЛИС

А мне, хе-хе, послышалось, как будто,

Вы мне сказали дерзость, брат Франциск?

БР. ФРАНЦИСК

Наверное, ослышались вы, брат мой.

МИХАЭЛИС

Наверное ослышался, хе-хе!

Наверное! Отец мой, продолжайте,

(обращаясь к о. Ромильону)

В монахиню вселился бес Веррин?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Да, этот бес, вселившийся в Луизу,

Ее устами возвещает всем,

Что послан Небом обличать виновных…

БР. ФРАНЦИСК

Как, дьявол — послан Небом? Так ли я

Расслышал вас, отец мой, иль ошибся?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Я так сказал, вы не ошиблись, брат.

МИХАЭЛИС (иронически)

Вы, может быть, сочли невероятным…

БР. ФРАНЦИСК

Что дьявол послан Небом? О, ничуть!

Напротив, этим стоит позаняться.

Тут что-то есть такое, так сказать,

Бодрящее и смелое. Нет, правда,

Брат Михаэлис, это хорошо!

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Он говорит…

БР. ФРАНЦИСК

Кто ‘он’?

МИХАЭЛИС

Да дьявол, дьявол,

Вселившийся в Луизу, брат Франциск!

БР. ФРАНЦИСК

Да, да, в Луизу… дьявол… понимаю.

МИХАЭЛИС (в сторону)

Ну, дали мне помощника! — И туп,

И бесполезен.

(Вслух)

Что ж тут непонятно?

(Ромильону)

Итак, отец мой, дьявол говорит?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Он обвиняет в страшных преступленьях

Сестру Мадлен, а также одного…

МИХАЭЛИС

Священника из города Марсели.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Как?.. Вам известно?

МИХАЭЛИС

Нам известно все.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Да… если так… (в смущенье умолкает)

МИХАЭЛИС (язвительно)

У вас ведь, как я слышал,

Открыты двери настежь, мой отец?

В обитель вход доступен посторонним

И никому отказа нет? Хе-хе!

Входи кто хочет, — всех радушно примут,

Не правда ли, отец мой?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Не совсем,

Брат Михаэлис. Здесь, как вам известно,

Воспитывают девочек у нас,

И потому не мог закрыть я двери

Родителям нам вверенных детей.

МИХАЭЛИС

Когда случилось это беснованье

С монахинями, — пробовали вы

Их заклинать?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Какие только знал я —

Все заклинанья пробовал.

МИХАЭЛИС

И что ж?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Не помогло.

МИХАЭЛИС (про себя)

Я думаю. (вслух). Отец мой,

Вы в этом деле, верно, не знаток?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Да, признаюсь.

МИХАЭЛИС (вынимая черную книгу)

Со мной ‘Люциферьяна’.

Настольной книгой мне она была

Всю жизнь мою. То бич для нечестивых.

Да, настоящий, грозный Божий бич.

(погладив книгу, как любимого кота, прячет ее снова)

БР. ФРАНЦИСК

Нет, каково? А?… Дьявол — послан Небом!

МИХАЭЛИС (бросив негодующий взгляд на Франциска)

Пора, однако, к делу приступить.

Зовите их. Начнем во имя Бога.

(Отец Ромильон звонит в колокольчик. Входит монахиня)

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Введите одержимых.

(Монахиня уходит. Появляется игуменья, ведущая за руки Луизу и Мадлен. За ними следует толпа монахинь. Луиза держит белый сверток, который при входе бросает в угол).

ОТЕЦ РОМИЛЬОН (к Луизе)

Подойди,

Дитя мое.

(Михаэлису).

Ее зовут Луизой.

Происхожденья темного она

И родилась на кухне. В раннем детстве

Она лишилась матери своей,

И в монастырь я взял ее ребенком,

Как сироту и крестницу мою.

МИХАЭЛИС

Ее родные были гугеноты, —

Забыли вы прибавить, мой отец.

ЛУИЗА (вызывающе)

Я не скрываю этого. Не только

Мои родные, но и мой отец

Был гугенот и умер гугенотом,

И гугеноткой мать моя была.

МИХАЭЛИС

Я думаю, что хвастаться здесь нечем.

ЛУИЗА

Но и скрывать не вижу я причин.

Когда в аду родители томятся,

За их грехи не отвечает дочь.

МИХАЭЛИС

Жестокое и дерзкое созданье!

ЛУИЗА

Поверь, есть сердце и в моей груди,

И также я могу страдать, как люди,

Но каждому воздастся по делам.

Они — грешили. Я же — неповинна.

И Бог меня, ничтожную, избрал, —

И ангелом-карателем соделал!

МИХАЭЛИС

Ты мнишь себя избранницей небес?

Как будто мало в небе Серафимов,

Престолов, Сил и ангелов других,

Что Бог тебя избрал для откровений.

ЛУИЗА

Кто может уследить Его пути?

Они для нас всегда непостижимы.

МИХАЭЛИС

Но все же ты — не ангел, а, скорей,

На демона-мучителя похожа.

ЛУИЗА

Нет, я — палач Верховного Суда,

Я — Божья казнь, я — кара нечестивых.

(обращаясь к Мадлен)

И горе вам, над кем я занесу

Мой меч разящий, меч неотразимый!

Мадлен

Палач, палач, я не боюсь тебя!

ЛУИЗА

Молчи, змея! Из-за тебя Луиза

Страдать должна. Из-за тебя она,

Невинная, лукавым одержима.

МИХАЭЛИС

Поведай нам, кто говорит тобой?

ЛУИЗА

Три дьявола моей владеют волей.

Один из них, по имени Веррин,

Старейший между ними, послан Богом,

Чтоб возвестить вам правду, покарать

Иль обратить к спасенью души падших.

Второй зовется — демон Сонельон,

То яростный противник нашей Церкви

И враг Веррина, вечно спорит с ним

За то, что тот отдал себя служенью

Небесным силам. Третий — Велиар —

То дух нечистоты и вожделенья.

МАДЛЕН

Забыла ты четвертого назвать!

Забыла беса ревности безумной,

Неистовой, что гложет грудь твою.

ЛУИЗА (бросается на Мадлен, бьет ее)

Что?!..Ревности?!..А!.. Ревности!..

Так вот же,

Так вот тебе!…

МАДЛЕН

Ай!.. Ай! оставь меня!..

МИХАЭЛИС

Сестра Луиза!

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Дочь моя, опомнись!

ЛУИЗА

Я не Луиза. Демон я — Веррин!

И вы должны внимать мне раболепно!

Вы все должны внимать мне!

МАДЛЕН

Но не я! (Принимает гордую позу)

Я — Вельзевул! Я — принц воздушных сил!

А ты — простой ничтожный дьяволенок.

Тебе ль со ной тягаться?

ЛУИЗА

Да, в аду.

Ты — господин мой, но не здесь. Смотри же,

(Бросает Мадлен на пол и попирает ее ногами)

Смотри, как презираю я тебя!

МАДЛЕН

Пусти меня, не смей!

Все

Сестра Луиза!

(Общими усилиями монахини оттаскивают Луизу от Мадлен)

ЛУИЗА (вырвавшись из рук монахинь).

Я не сестра Луиза, я — Веррин!

И для того я послан в это тело,

Чтоб всем поведать о ее грехах.

(Указывает на Мадлен)

Михаэлис

Что ж, скажешь ты, и в чем она виновна.

ЛУИЗА (раздраженно)

Виновна в том, что родилась на свет.

Одним своим рожденьем уж виновна.

МИХАЭЛИС

Но в этом все повинны мы, сестра.

ЛУИЗА

Она виновна в страшных преступленьях,

Из коих наименьшее есть грех,

Который я назвать вам не посмею.

МИХАЭЛИС

Так ты себе противоречишь, бес.

Ты, посланный для обличенья падшей,

Не смеешь нам назвать ее грехи?

ЛУИЗА

Я назову вам многое: убийство,

Любодеянье, порча, колдовство…

Я думаю, вам этого довольно?

А если мало, то прибавьте к ним

Грех святотатства. Будет с вас?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

О, Боже!

Михаэлис

Но есть ли доказательства у вас?

ЛУИЗА

Каких еще вам надо доказательств,

Коль вы не слепы? Вот она стоит

В глазах у ней горит бесовский пламень

И мечет стрелы жгучие на вас.

Темны у ней и брови, и ресницы,

И темен мрак расширенных зрачков,

Сама природа ясно указала,

Что волосы должны быть у нее

Черны как ночь. Не правда ли?

Не так ли?

Но посмотрите.

(Подбегает к Мадлен и сдергивает с ее головы монашеское покрывало. Роскошное волосы Мадлен рассыпаются золотым дождем).

ВСЕ

Ах!

МИХАЭЛИС

Какой восторг!

Совсем колосья!

БР. ФРАНЦИСК

Зреющая нива!

МИХАЭЛИС

Растопленное золото!

БР. ФРАНЦИСК

Лучи!

МИХАЭЛИС

Прекрасна!

БР. ФРАНЦИСК

Восхитительна!

ЛУИЗА

Безумцы!

Не для того вам указала я

Желаний грешных жалкую приманку,

Но для того, чтоб видели вы все,

Как совместилось в ней, что несовместно.

И в этом есть улика волшебства.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Ей надо тотчас волосы обрезать.

Монахиня носить их не должна.

МАТЬ КАССАНДРА

Вот ножницы.

ЛУИЗА

Отец мой, стричь не надо,

Они растут так скоро: лучше сбрить,

Сбрить наголо. Отец мой, сбрейте косы!

ОТЕЦ РОМИЛЬОН (Луизе)

Оставь, дитя (Мадлен). Приблизься, дочь моя.

МАДЛЕН (отбегает в угол).

Нет! Ни за что! Я резать не позволю

ЛУИЗА

Как смеешь ты противиться, змея?

Иди сюда. Живее, на колени!

МАДЛЕН

(бегает по комнате, защищая руками волосы)

Не дам! Не дам! Не смейте резать их.

Иль голову я разобью о стены!

Михаэлис

Я думаю, в том нет еще вины,

Что красота ее необычайна?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

(устав гоняться за Мадлен, садится в кресло)

Я тоже склонен думать, что она

Не виновата в этом, но для пользы

Ее души хотел ее остричь.

Уж слишком, слишком пышны эти косы

И слишком все любуются на них!

Один соблазн. О, Господи, помилуй!

ЛУИЗА

Тем боле надо в корне зло пресечь.

МИХАЭЛИС

Известно мне, что многие колдуньи

Одарены чудесной красотой,

С законами природы несовместной.

Особенно царицы их. Одни

С лиловыми очами — чернокудры.

Другие же красавицы меж них

С кудрями цвета желто-красной меди,

У тех огонь есть зелень волн морских.

И, наконец, — с нежнейшим сочетаньем

Златых волос и сумрачных очей,

Но все же должен я оговориться,

Что не всегда присуща красота

Одним колдуньям. Есть и меж святыми

Прекрасных много. Назовем хотя б

Святую Магдалину…

МАДЛЕН

После, после

Поговорить ты можешь о святой!

Теперь смотри на эту Магдалину

И думай лишь о ней, о ней одной.

Не так же ли, как та, она прекрасна?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Я говорил, что следует остричь!

Михаэлис (раздраженно)

Я вас прошу, отец мой, предоставить

Все дело мне. Я разберусь в нем сам,

Затем еще я должен вам заметить,

Что послан к вам сюда не для того,

Чтоб стричь монахинь иль смотреть на стрижку,

А для того, чтоб бесов изгонять..

ЛУИЗА

Так изгоняй же! Что ж ты испугался?

МИХАЭЛИС

Я должен прежде факт установить,

Что бесами вы точно одержимы —

Она и ты

ЛУИЗА

Какой еще там факт! —

Мы пред тобой.

МИХАЭЛИС

Мне надо доказательств,

Что ты не лжешь, что есть в твоих словах

Хоть доля правды. Я в тебя поверю,

Как в дьявола Веррина, если ты

Докажешь нам, что девочка повинна

В грехе ужасном злого колдовства,

А не больна и не безумна так же,

Как ты сама.

ЛУИЗА

Раздень ее, монах,

И ты увидишь, что она скрывает

Под рясою монашеской! Мадлен,

Я знаю все. Ты слышишь? — Раздевайся!

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Но это непристойно, дочь моя.

Пусть мать Кассандра с нею удалится

И у себя осмотрит.

ЛУИЗА

Знаю я,

Чтo говорю. Пусть здесь ее разденут.

Должны вы все позор ее узнать.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН (решительно)

Нет, здесь нельзя.

МИХАЭЛИС

Я с вами не согласен,

На этот раз безумная права,

И если мы хотим дознаться правды,

То скромностью нам должно пренебречь.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Нельзя, нельзя!

БР. ФРАНЦИСК

Отец мой, это нужно.

Она права. Брат Михаэлис прав.

А вы — не правы.

МИХАЭЛИС

Видите, отец мой,

И брат Франциск согласен в том со мной.

БР. ФРАНЦИСК

Да, да согласен! Как же, я согласен!

А вы, отец мой, не согласны?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Нет.

МИХАЭЛИС

Подумайте, отец мой это дело

Касается, быть может, жизни их,

Спасения души иль осужденья.

Подумайте, невинную мы можем

Виновной счесть и всуе покарать?

Ведь надо же слова ее проверить?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Я этого дозволить не могу.

МИХАЭЛИС

Подумайте, ответственность какую,

Отец мой, вы берете на себя!

БР. ФРАНЦИСК (обиженно)

К чему же нас сюда и призывали,

Когда нам здесь противятся?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Пусть так.

Я вас призвал и должен подчиниться,

Но я смотреть не стану, я уйду.

(Хочет уйти)

ЛУИЗА (Ромильону)

Ты не смущайся.

(Инквизиторам)

Вы же не ликуйте.

Напрасной вы встревожились мечтой.

Не наготы греховной обольщенья

Хочу я показать вам: нет, она

От взоров всех останется прикрытой.

Эх, раздевайся!

(Подбегает к Мадлен)

МАДЛЕН

Я сама… оставь!

ЛУИЗА

Живей, тебе я говорю!

МАДЛЕН

Не трогай!

ЛУИЗА

Вот вам, смотрите.

(Срывает рясу с Мадлен, которая оказывается одетой в ярко-красную прозрачную одежду с золотыми блестками. Руки и плечи обнажены, на шее сверкает ожерелье. Ноги видны выше колен сквозь прорези одежды. Мадлен сбрасывает грубую обувь и, швырнув ее в гущу, остается в красных башмачках)

ВСЕ

Ах!.. Ах!.. Ах!..

ЛУИЗА

Теперь

Вы можете словам моим поверить.

Вы видите, под рясою своей

Таит она бесовские одежды.

МАДЛЕН (охорашиваясь, гордо прохаживается)

Что, хорошо? Красив ли мой наряд?

БР. ФРАНЦИСК

Да это… это просто наважденье!…

Все (исключая Луизы)

Не спим ли мы?…

Михаэлис

Такая красота!..

МАТЬ КАССАНДРА

Не верю я, глазам своим не верю!..

ОТЕЦ РОМИЛЬОН (в отчаянии).

И это все в моем монастыре!

МАДЛЕН (отвязывая привешенную к поясу диадему)

Надену, кстати, и венец мой брачный,

Повеселю вас, бедненьких, ведь вам

Таких не скоро видеть приведется.

(Пляшет, напевая).

Хорошо у нас в аду.

Я туда плясать пойду.

Ярко свечи там горят,

Пурпур с золотом — наряд.

Все, забыв про смертный страх,

Пляшут в красных башмачках.

Вьется круг. Гудит земля.

Справа — влево! Ля-ля-ля!

Пышет жертвенник огнем,

Все мы пляшем и поем.

Всем приятен сладкий плен.

Все сердца — у ног Мадлен.

Ночь прошла. Петух поет.

Кончил пляску хоровод.

Над горами, чрез поля

Мы несемся. Ля-ля-ля!

ЛУИЗА

О, замолчи ты, дьявол ненавистный!

(обращаясь к монахам)

Вы верите мне? Верите?

МИХАЭЛИС

О, да!

Теперь я верю.

БР. ФРАНЦИСК

Да и я, пожалуй,

Вам склонен верить.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Верю и скорблю!

МАДЛЕН (продолжая пляску)

На ложе одиноком

Его искала я.

Его во сне глубоком

Звала душа моя.

Откроются ворота

Не по моей вине.

Замок похитил кто-то,

А ключ попал ко мне.

Не хватится потери

Привратница-сестра.

Он тихо стукнул в двери —

И пробыл до утра!

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Кто здесь безумен — вы иль я, — скажите?

Но кто-то здесь сейчас сошел с ума!

МИХАЭЛИС

Теперь пора начать нам заклинанья:

Факт налицо. Начните, брат Франциск.

(Открывает ‘Люциферьяну’ и начинает читать заклинания, торжественно подняв правую руку)

‘Изыди, бес’…

МАДЛЕН (Указывая на Луизу)

Так и смотри на беса —

Не на меня.

МИХАЭЛИС (обращается к Луизе)

‘Изыди’…

ЛУИЗА

Я — Веррин,

Послушный воле Божьей, ты не смеешь

Меня изгнать, когда не хочешь быть

Ослушником святого Провиденья.

(Указывая на Мадлен)

Вот Вельзевул. Померься волей с ним.

МИХАЭЛИС (к Мадлен)

‘Изыди, дух’…

МАДЛЕН

Опять ты привязался?

Кш! Вон пошел!

МИХАЭЛИС (бросая Люциферьяну)

Теперь я убежден,

И вам клянусь, что в них вселились бесы!

В них сонмы бесов!.. Тучи!.. Легион!..

БР. ФРАНЦИСК

Тьма тем! Я тоже в этом убедился.

Клянусь вам в том…

МИХАЭЛИС

Не суйтесь. Брат Франциск.

Здесь целый ад, и я один не в силах

Сражаться с ним…

БР. ФРАНЦИСК

Я тоже не могу.

МИХАЭЛИС

Тут не поможет и ‘Люциферьяна’.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Что ж делать там?

МИХАЭЛИС

Их надо отвезти

В священный грот Марии Магдалины,

В святую Бому.

БР. ФРАНЦИСК

В Бомский Монастырь.

Я тоже думал.

МИХАЭЛИС

Там, в священном месте,

Нечистых сил изыдет легион,

Ручаюсь вам.

БР. ФРАНЦИСК

Я тоже вам ручаюсь,

Да, мой отец, недаром же туда

Со всех сторон стремятся пилигримы

И бесноватых водят исцелать…

ЛУИЗА

Скорей, скорей взгляните на колдунью!

Вы видите, что делает она?

(Все смотрят на Мадлен, которая, высоко подняв руку, быстро вращает ладонью).

МИХАЭЛИС

Сестра Мадлен, что там у вас такое

Блестит так ярко?

МАДЛЕН

Капелька росы.

ЛУИЗА

Не верьте ей. Смотрите, это перстень,

Которым с нею обручился маг.

Смотрите же… иль лучше отвернитесь.

Колдунья хочет вас заворожить,

Вам затуманить взор, чтоб вы уснули

И чтоб самой на шабаш улететь.

МИХАЭЛИС (Ромильону)

Да, знаете, отец мой, как ни странно,

Но у меня слипаются глаза.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

И у меня.

БР. ФРАНЦИСК

И у меня.

ЛУИЗА

Скорее

Снимите перстень — иль уснете все!

МИХАЭЛИС (вяло, как сквозь сон)

Да-да… конечно, взять его мне надо…

Сестра Мадлен, снимите перстень ваш…

(Закрыв глаза, умолкает. Со всеми происходит то же).

ЛУИЗА

Брат Михаэлис! Брат Франциск! Вы спите?

Отец мой!… Сестры!.. Боже мой, все спят!

А! ведьма! Нет, меня не заколдуешь!

Меня тебе не усыпить, Мадлен!

Дай перстень мне!

МАДЛЕН (продолжая движение руками)

Возьми, возьми, попробуй!..

ЛУИЗА

Избранницу тебе не победить!..

МАДЛЕН

Возьми!

ЛУИЗА (быстро срывает перстень с руки МАДЛЕН)

Беру!.. Проснитесь все, проснитесь!

Она бессильна! Перстень у меня!

МИХАЭЛИС (поднимая голову)

Что тут у вас такое было?

ВСЕ

Что случилось?

ЛУИЗА

Вот перстень мага!

БР. ФРАНЦИСК (протирая глаза)

А? В чем дело? А?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН (в смущенье)

Я стар и слаб.. простите… утомился…

И что-то закружилась голова.

ЛУИЗА

Вы спали все. Меня благодарите —

Я вас спасла от злого колдовства.

Вот вам кольцо.

(Отдает его Михаэлису)

Теперь она бессильна.

МАДЛЕН (плача)

Отдай мой перстень, гадкая! Он мой!

А ты, — ты злая, злая!..

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

На колени!

Молись и кайся.

МАДЛЕН (бросается на колени)

Каюсь, мой отец!

Виновна я! Я грешница из грешниц!

Простите мне.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Не у меня проси,

У тех, кого ты оскорбила тяжко.

МАДЛЕН

Брат Михаэлис, брат Франциск, молю

Вы все меня простите! Мать Кассандра!

И ты, Луиза! Сжальтесь надо мной!

ЛУИЗА

Когда твое раскаянье глубоко

И от души — ты будешь прощена.

МАДЛЕН

Как ты добра! Но дайте мне прикрыться…

Зачем меня раздели?… Дайте мне

Мою одежду. Где моя одежда?

(замечая взгляды инквизиторов)

Зачем они так смотрят на меня?

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Ты иноческой рясы недостойна

И ангельского чина лишена.

Носи отныне саван покаянный.

ЛУИЗА (указывая на сверток, брошенный ею в угол)

Подайте саван, Вот он там лежит,

Я принесла заранее, я знала,

Что пригодится он.

БР. ФРАНЦИСК (с восхищением)

Вот голова!

(Монахини подают саван Луизе, в который она одевает Мадлен).

ЛУИЗА

Бери, монах, свою ‘Люциферьяну’.

Отчитывай. Теперь она тиха.

МИХАЭЛИС

(Подойдя к коленопреклоненной Мадлен, открывает книгу и торжественно подняв правую руку, начинает заклинание).

Изыди, дух, исполненный неправды,

Ты, изгнанный из ангельской среды!

Изыди, корень зла и преступлений,

Изыди, сын подземного огня!

БР. ФРАНЦИСК

(заглядывая в книгу через плечо Михаэлиса, подражает ему голосом и движениями).

‘Изыди, дух вражды, любостяжанья,

Враг истины’..

МИХАЭЛИС

Прошу мне не мешать.

БР. ФРАНЦИСК

Я думаю и я прочесть сумею

Не хуже вас.

МИХАЭЛИС

Извольте замолчать!

(Продолжает заклинанье)

Изыди, бес, тебя я заклинаю,

Во имя Бога, нашего Творца’..

МАДЛЕН (выкрикивая)

Я чувствую, меня он оставляет!..

Уходит он!.. Я буду спасена!..

МИХАЭЛИС (продолжая)

Изыди, скройся в безднах океана,

В ветвях бесплодных яблонь и маслин,

В местах глухих, пустынных и безлюдных,

И да спалит тебя небесный огнь!

Изыди, бес, из Божьего созданья,

Остави плоть и дух освободи,

Ступай в свой ад и пребывай в геенне

До дня суда последнего. Аминь!’

(Обращаясь к о. Ромильону)

Я сделал все, что смертному возможно.

Теперь отправьтесь в Бомский монастырь.

Там разберем подробней это дело

И над виновным суд произведем.

МАДЛЕН (вскочив, принимает вызывающую позу)

Ха-ха! Ха-ха! А я перехитрил вас!

Я вновь вошел в нее! Мадлен — моя!

Ха-ха! Ха-ха!

МИХАЭЛИС

Везите их, везите!..

Там разберем.

БР. ФРАНЦИСК

Я то же говорил.

АКТ III

Картина I

Келья в Бомском монастыре. В углу распятие, стул для молитвы и узкая кровать Луизы. Другая кровать у средней стены. На ней лежит Мадлен, около нее сидит сестра Катерина.

Среди кельи небольшой круглый стол с зажженными свечами и несколько стульев.

СЕСТРА КАТЕРИНА

Не говорю — останься в заблужденье,

Но говорю — спаси его, Мадлен.

Покайся втайне, в сердце сокрушенном,

Всевидящий твой грех тебе простит.

Но пред судом земным не открывайся,

Молчи, Мадлен. Не называй его.

МАДЛЕН

Не называть? А! Если бы ты знала,

Как это имя жжет мои уста.

Вот здесь и здесь

(указывает на голову и грудь)

оно горит так больно!

Я чувствую, оно сожжет меня!

Иссушит всю, испепелит, задушит!

Ты говоришь, что я молчать должна?

Молчать, когда хотелось бы мне крикнуть

И повторять немолчно, без конца,

Все это имя! С бешеным восторгом

Кричать его!… А ты велишь молчать.

Ты думаешь, что у меня есть воля,

Какой никто из смертных не имел.

СЕСТРА КАТЕРИНА

Я думаю, что ты его жалеешь.

МАДЛЕН

Ты хорошо сказала это. Да!

Любя, жалеть… что может быть прекрасней?

Но изверга жалеть я не могу!

Нет, не могу! Не говори мне больше

О жалости. Он ненавистен мне!

Жалел ли он меня, когда, ребенком,

Он соблазнил и погубил меня

И отравил неугасимой жаждой

Всех дьявольских мучений и блаженств?

СЕСТРА КАТЕРИНА

Но мнится мне, — прости, Мадлен,

— быть может,

Ты это все лишь видела во сне?

МАДЛЕН (задумчиво)

Да… может быть… во сне… (спохватившись)

Что я сказала?!..

Во сне?!.. Нет, это было не во сне!

Не оттого ль меня он замуравил

Навек в глухих стенах монастыря,

Чтоб вечно мне страдать, сгорать, терзаться

В немой тоске неутолимых грез?

О, если это было сном, то чтo же

Зовется правдой! Что же здесь не сон?

СЕСТРА КАТЕРИНА

Прошу тебя, утихни, успокойся.

Пусть это было правдой, — но прости,

Но пощади несчастного. Подумай,

Какая участь предстоит ему.

МАДЛЕН

А мне? Застыть, увянуть в заточенье —

Не тяжело, не безнадежно? Нет?

СЕСТРА КАТЕРИНА

Его сожгут — ты будешь ли счастливей?

МАДЛЕН

Сожгут?!

СЕСТРА КАТЕРИНА

Конечно, если скажешь ты,

Что он колдун. Исхода нет другого.

Он должен быть оправдан иль сожжен.

МАДЛЕН (в отчаянье).

Все, но не смерть! Мне жизнь его дороже

Всех жизней в мире! Пусть его томят,

Пытают, мучат… но не убивают.

Мне жить нельзя ни с ним, ни без него!

СЕСТРА КАТЕРИНА

Несчастная!

МАДЛЕН

Но если промолчу я —

Луиза скажет. Та его предаст.

СЕСТРА КАТЕРИНА

Одна Луиза, верь мне, здесь бессильна.

Ее все ненавидят и клянут,

Как духа зла. Тебя же все жалеют.

Лишь захоти — и будет он спасен.

Спаси его!

МАДЛЕН

О, пусть меня пытают!

Я стисну зубы. Я теперь сильна.

Я буду лгать, я буду бесноваться,

Но имени не вырвут у меня!

СЕСТРА КАТЕРИНА

Так помни же — твоим единым словом

Убьешь его. Молчанием спасешь.

(Уходит. Из другой двери появляется Луиза).

ЛУИЗА

О чем вы здесь так долго толковали?

МАДЛЕН

Оставь меня. Не все ль тебе равно?

ЛУИЗА

Да, все равно. Конечно… а тем боле,

Что все до слова слышала я. Тварь!

Меня ты хочешь лгуньей обесславить

И оправдать преступника? Но нет!

Луи Гофриди осужден заране

И вместе с ним ты будешь сожжена,

Иль принесешь открыто покаянье.

МАДЛЕН

О, Боже мой, пошли мне смерть скорей!

ЛУИЗА

Иль, может быть, лгала ты, уверяя,

Что страстно им любима ты была,

Была его рабыней и царицей.

Возлюбленной? Ты мне лгала, Мадлен?

Ты хвастала, выдумывая сказки

О счастье неизведанных блаженств?

Конечно, да! И как могла я верить,

Что он, принц магов, он тебя избрал —

Ничтожную, трусливую, пустую

И глупую! Ведь ты глупа, Мадлен?

Ха-ха! Ха-ха!

МАДЛЕН

Но все же не настолько,

Чтоб не понять к чему ты клонишь речь.

Оставь меня. Я не скажу ни слова.

ЛУИЗА (меняя тон)

Его ты любишь все еще?

МАДЛЕН

Люблю!

ЛУИЗА

Послушай, я… добра тебе желаю,

Пойми, что нет спасения ему.

Но ты себя погубишь противленьем

И вместе с ним сожгут тебя, Мадлен!

МАДЛЕН

Что ж делать мне?

ЛУИЗА

Покаяться, смириться…

Назвать того, кто погубил тебя.

МАДЛЕН

Предать его?

ЛУИЗА

Лишь подтвердить пред всеми,

Что говорю я правду и назвать

По имени преступника, — не боле.

Вот все, что я желаю от тебя.

МАДЛЕН

Ты малого желаешь! Пыток, крови,

Предательства и смерти на костре!

Дай мне подумать.

ЛУИЗА

Нечего тут думать.

На очной ставке скоро нас свести

С преступником желает Михаэлис,

Трех капуцинов он за ним послал.

МАДЛЕН

Он будет здесь?!.. Я счастлива, Луиза!..

О, наконец увижу я его!

ЛУИЗА

Да. Наконец и я его увижу —

Презренного! Увижу в первый раз.

МАДЛЕН

Как будто прежде ты его ни разу

Не видела?

ЛУИЗА

Клянусь, что никогда.

МАДЛЕН

Не верю я, вы все смотрели в щелку,

Когда он в келье навещал меня.

Мы слышали подавленный ваш шепот

И вздохи ваши. Там была и ты.

Наверное! Вы все с ума сходили

От ревности и от любви к нему.

ЛУИЗА

Ты можешь верить мне иль сомневаться —

Не в этом дело. Отвечай, Мадлен.

Ты назовешь его пред правосудьем?

Да или нет? Подумай — и скажи.

МАДЛЕН

Не стоит думать, я давно решила, —

Не назову.

ЛУИЗА

Ты думаешь о том,

Чтo говоришь?

МАДЛЕН

Его не назову я,

Скорей — умру!

ЛУИЗА (бросаясь к Мадлен)

А! Мерзостная тварь!

МАДЛЕН

Не бей меня!

ЛУИЗА (отступая)

Нет. Я тебя не трону…

Тебя сожгут!

МАДЛЕН (падает на постель, закрыв лицо руками)

А!

(Входит Михаэлис. За ним следуют братья: Франциск, Паскалис, Антоний, — инквизиторы).

МИХАЭЛИС

Мир вам всем!

ЛУИЗА И МАДЛЕН

Аминь.

(Луиза отходит в сторону и начинает перебирать четки, исподтишка прислушиваясь к разговору. Михаэлис и другие монахи садятся около постели Мадлен)

МИХАЭЛИС

Как девочка спала? Не очень духи

Тревожили сегодня?

МАДЛЕН

Как вчера,

Спала я плохо. Злой инкуб-мучитель

Терзал меня всю ночь. (Лукаво улыбаясь)

Он походил

На одного знакомого мне мага.

(Луиза, встрепенувшись, подходит ближе).

МИХАЭЛИС (насторожившись)

Какого мага? Ты должна назвать

По имени.

МАДЛЕН

Я… имя позабыла.

(Луиза грозит ей издали кулаком).

МИХАЭЛИС

Как так — забыла? Вспомни, дочь моя.

Бр. Франциск и другие инквизиторы.

Да, вспомни, вспомни.

МАДЛЕН

Право, я забыла.

Иль нет… постойте…

ВСЕ (кроме Луизы).

Вспомнила?

МАДЛЕН

Да! Да!

Я вспомнила. Сейчас вам назову я…

Он звался.. звался…

ВСЕ

Как же?

МАДЛЕН

Жан-Батист.

(Луиза в бешенстве ломает руки)

ВСЕ (разочарованно и в недоумении)

Как… Жан-Батист?

МАДЛЕН

Чего ж вы удивились?

Иль имени другого ждали вы?

Какого же? Ха-ха! Ха-ха!

(Истерически хохочет).

МИХАЭЛИС (принимая деловой тон).

Скажи нам,

Кто этот твой знакомый Жан-Батист?

И где живет? (обращаясь к Франциску)

А вас прошу я, брат мой,

Записывать, что скажет вам Мадлен.

МАДЛЕН

Мой Жан-Батист, волшебник знаменитый,

Живет… в Дамаске.

ВСЕ

Где?.. в Дамаске?

МАДЛЕН

Да.

МИХАЭЛИС

И это он к тебе приходит ночью?

МАДЛЕН

Да, он.

Бр. ФРАНЦИСК

Но как же может он поспеть?

Дамаск — ведь это город очень дальний.

МАДЛЕН

На то он — маг.

МИХАЭЛИС

Пишите, брат Франциск.

БР. ПАСКАЛИС

Но как же он — по воздуху летает,

Иль роется сквозь землю?

МАДЛЕН (капризно)

Не скажу.

ЛУИЗА

Стыдитесь, вы! Как вам не надоело

Весь этот вздор умышленный внимать?

Нахальная девчонка вас морочит,

Чтоб мысли вам от дела отвести.

Она вам лжет, а вы, развесив уши,

Готовы бред за истину принять.

Она в лицо хохочет вам!

МИХАЭЛИС

Луиза,

Вам эта вольность даром не пройдет.

Вы слишком дерзки!

ЛУИЗА

Вы должны, монахи,

Благодарить Луизу, что она

На истину глаза вам открывает,

А вы…

МИХАЭЛИС

Молчать! Приказываю вам.

МАДЛЕН

Ах, мой отец, она такая злая!..

И бьет меня. Вы не велите ей,

А то она совсем меня замучит.

МИХАЭЛИС

Да, дочь моя, вас надо разделить.

Сегодня же велю ей приготовить

Другую келью. Это — дьявол сам.

(Ласково гладит ее по голове).

Как деточка покушала сегодня?

По вкусу ли пришелся ей обед?

МАДЛЕН

Я ничего не ела. Злые духи

Мне сжали горло. Есть я не могла.

МИХАЭЛИС

Бедняжечка! Но где они ютятся,

Когда б мне знать?

МАДЛЕН

Они кишат везде!

Весь воздух полн для вас незримых духов,

Но я их вижу, вижу — и дрожу!

Темнеет мрак от крыльев их сплетенных!

МИХАЭЛИС

Эй, люди! Где вы?

(Входят шесть слуг, опоясанные мечами).

Наголо мечи!

Повсюду здесь пересеките воздух

Крест накрест. Так. Пусть шире будет взмах.

(Служители рассекают воздух мечами, с каждым взмахом слышится в отдалении певучий, протяжный стон, подобный звуку эоловой арфы).

Во всех разите направленьях, всюду,

Пустых пространств не оставляйте…

МАДЛЕН (в ужасе)

Ах!..

МИХАЭЛИС

Что, деточка?

МАДЛЕН

Ах! Вы ее убьете!..

Мне дурно… Кровь!.. Вы ранили ее…

Скажите им, чтоб прекратили битву,

Не то они убьют ее!..

ВСЕ

Кого?

МИХАЭЛИС

Кого, скажи нам, деточка?

МАДЛЕН

Марию,

Мою подругу лучшую, я с ней

На шабаше всегда танцую вместе…

А вы убили!.. (Радостно).

Нет! — Она — жива!..

Она сидит у мага на коленях

И плачет горько… Видите? А, вот,

Пришли ее родители и раны

Перевязали ей… Ее несут

Волшебница на золотых носилках…

Вот унесли… Прощай, прощай… прощай!…

(Падает в забытьи. Тихие стоны в воздухе, как серебряные колокольчики, замирают вдали).

МИХАЭЛИС (наклоняясь к ней).

Мадлен!

БР. ФРАНЦИСК

Уснула…

МИХАЭЛИС

Деточка!

БР. ФРАНЦИСК

Миленок!

Как куколка, раскинувшись, лежит.

МАДЛЕН (бр. Франциску)

Прошу вас, брат, скажите музыкантам,

Чтоб заиграли что-нибудь скорей

Приятное и нежное. — За дверью

Они остались приказаний ждать.

БР. ФРАНЦИСК

Пусть брат Паскалис сходит: — он моложе.

Ступайте, брат, а я останусь здесь.

БР.ПАСКАЛИС

Но брат Антоний всех нас ближе к двери,

Пусть сходит он.

БР. АНТОНИЙ

Я лучше постучу,

Они поймут. (Стучит в дверь, не сходя с места).

Эй! вы там, начинайте!

(Раздается нежная мелодия)

МИХАЭЛИС (наклоняясь к Мадлен)

Проснулась? Нет. Все спит еще дитя.

Она так любит музыку, малютка.

И средство это лучшее из всех,

Чтоб отогнать толпу враждебных духов.

(Любуясь на спящую).

Как хороша! Да, полно, точно ль спит?

Неровно грудь взволнованная дышит…

Пожар ланит то вспыхнет, то сбежит…

И на устах, как будто, легкий трепет

От сдержанной улыбки… Иль хитрит?

Не спит шалунья? — Нет. Молчит,

не слышит.

(Обращаясь к инквизиторам)

Есть у нее бесовская печать.

На правой ножке, около колена.

Тот стигмат нам не лучше ль рассмотреть

Подробнее, для пользы правосудья,

Пока малютка дремлет? Прав ли я?

БР. ФРАНЦИСК

Брат Михаэлис, никогда, клянусь вам,

Вы не были так правы, как теперь!

БР.ПАСКАЛИС

И я того же мнения.

БР. АНТОНИЙ

Я тоже.

МИХАЭЛИС

Как мне отрадно, братья, что меж нас

Явилось наконец единодушье!

(Наклоняется к Мадлен).

Спи, крошка, я тебя не разбужу.

БР. ФРАНЦИСК

Но где же знак?

МИХАЭЛИС

Его не нахожу я.

БР. ФРАНЦИСК (заглядывая через плечо Михаэлиса).

Не этот ли?

МИХАЭЛИС

Родимое пятно.

Хорошенькое пятнышко, не боле.

(целует ноги Мадлен).

Зато какая ножка! Чистый воск

Ей в белизне уступит!

БР. ФРАНЦИСК

Жемчуг!

БРЮ ПАСКАЛИС И АНТОНИЙ

Мрамор!

БР. ФРАНЦИСК

Но, может быть, вы ищете не там.

Позвольте, брат мой, и на левой ножке,

Я думаю, нам должно поискать.

МИХАЭЛИС (отталкивая бр. Франциска).

Нет, нет, не там ее отметил дьявол,

Я помню точно.

БР. ФРАНЦИСК

Но позвольте, брат…

МИХАЭЛИС

Прошу вас, брат, всецело положиться

На опыт мой.

БР. ФРАНЦИСК

Я тоже не дурак!

МИХАЭЛИС

Оставьте, брат.

БР. ФРАНЦИСК

Ну, вот еще, — вам можно,

А мне нельзя? Я тоже посмотрю.

(Наклоняется к Мадлен, которая вдруг ударяет его по щеке).

Ай!…

МАДЛЕН

Вот тебе!… Пошел, противный, гадкий!..

Урод такой!..

БР. ФРАНЦИСК

Ах, ты, девчонка, дрянь!

Другие что ни делай, — спит, не слышит,

А я коснулся — так и сон прошел?

МАДЛЕН

Затем, — что ты противный, гадкий, бука!

БР.ПАСКАЛИС

Ай, ай, как можно!

БР. АНТОНИЙ

Ай, нехорошо!

МИХАЭЛИС (мягко)

Ты, дочь моя, в одежде покаянной,

А брат Франциск — духовное лицо.

Ты не права и следует прощенья

Тебе просить.

МАДЛЕН (небрежно).

Простите, брат Франциск.

БР. ФРАНЦИСК

Как, только-то?

МИХАЭЛИС

Чего ж еще вам боле?

Вы видите — раскаялась она.

БР. ФРАНЦИСК

Раскаялась! И это так оставить?

И должен я смириться? — Ни за что!

В подвал ее, в тюрьму ее, девчонку.

На хлеб и воду прикажите, брат!

МАДЛЕН (бросаясь к Михаэлису)

Нет, нет, нет, нет! Вы добрый,

вы хороший!.

Я вас люблю!.. Не слушайте его..

Я вас за это крепко поцелую…

Ведь можно?.. Да?..

(Усаживается к нему на колени).

МИХАЭЛИС

Конечно, дочь моя,

Ты можешь дать мне братское лобзанье.

В том нет дурного. (Мадлен целует его).

БР.ПАСКАЛИС

Так и для меня,

Брат Михаэлис, в том греха не будет.

БР. АНТОНИЙ

И для меня. (Оба хотят поцеловать Мадлен).

МАДЛЕН (смеясь, отбивается от них).

Брысь, брысь!.. Пошли!.. Пошли!..

ЛУИЗА

Довольно! Есть предел долготерпенью.

Я более не в силах! Все, кого

Потоп всемирный поглотил волнами,

Так не были бесстыдны, как они!

Нет, никогда в Содоме и Гоморре

Произносить таких не смели слов

И не творили дел таких вовеки!..

Земля горит, как пламя, подо мной!..

Мне душно здесь!.. От этой лжи и скверны

Уйду, отрясши прах от ног моих! (Уходит).

БР. ФРАНЦИСК

Она права. И я уйду за нею.

Здесь нечего мне делать среди вас,

Приспешников девчонки своенравной.

(Сделав несколько шагов к двери, оборачивается к Михаэлису).

А с вами, брат, я счет еще сведу! (Уходит)

МИХАЭЛИС

Он просто глуп, а думает, что страшен,

И мне грозит.

БР.ПАСКАЛИС

Я рад. Что он ушел.

БР. АНТОНИЙ

Давно бы так!

МИХАЭЛИС

Теперь они с Луизой

Прекраснейший составили дуэт.

Заприте дверь, не то еще ворвутся.

(Монахи запирают дверь).

МАДЛЕН (лежа на постели)

Пусть музыка играет.

БР. АНТОНИЙ (стуча в дверь).

Эй, вы, там!

(Снова раздается музыка).

МАДЛЕН (говорит как в бреду, с закрытыми глазами).

Дверь заперта, но скоро час настанет…

Возлюбленный мой близок… Это — он!..

Вы слышите ли пение свирели,

Потоков горных музыку и звон?

Весенние ликующие звуки…

Единственный! — Он говорит со мной…

Он веет здесь свободой и весной!.

БР.ПАСКАЛИС и АНТОНИЙ.

Мы ничего не слышим.

МИХАЭЛИС

Тс!.. Вниманье!

МАДЛЕН

Он говорит: ‘Любовь моя, приди!

Цветет весна, повсюду ликованье,

Сияет солнце, минули дожди,

Смоковницы нам шлют благоуханье…

И пенье птиц, и горлиц воркованье

Зовут тебя: прекрасная, приди!’

О, цвет долин!.. О, яблони дыханье!..

Не сердце ли поет в моей груди?

МИХАЭЛИС

Откройся нам, кого ты называешь

Возлюбленным, единственным твоим?

Откуда он? Где встретилась ты с ним?

МАДЛЕН

Возлюбленный пасет меж лилий в поле

Свои стада. Он мне принадлежит,

А я — ему. Приди, приди, доколе

Прохладна тень и солнце не палит!’

МИХАЭЛИС

О, как нежны слова из Песни Песней

В ее устах! Она сейчас уснет.

МАДЛЕН (вскочив с постели)

Нет, не уснет и спать совсем не будет,

А вам пора, ступайте-ка, бай-бай.

МИХАЭЛИС

Но, дочь моя…

МАДЛЕН (тушит свечу и бегает по келье)

Эй, кто меня поймает —

Того я поцелую! Раз… два… три!

(В темноте ничего не видно. Слышатся одни голоса).

МИХАЭЛИС

Мадлен!

МАДЛЕН (издали)

Я здесь!

БР.ПАСКАЛИС

Пустите, брат Антоний!

БР. АНТОНИЙ

Ах, брат Паскалис, это вы?

БР.ПАСКАЛИС

Мадлен!

МАДЛЕН

Я здесь!

БР. АНТОНИЙ

Мадлен!

МАДЛЕН

Я здесь!

МИХАЭЛИС

Шалунья, где ты?

МАДЛЕН (шепотом).

Тсс!.. Спрячтесь все… Они сюда идут…

Вы слышите?.. Сейчас начнется шабаш!..

(Доносится странный шум, напоминающий свист ветра, смешанный с дрожанием туго натянутой струны, как будто близится полет гигантской мухи. Инквизиторы, очарованные, застывают в неподвижных позах, Мадлен вскакивает на стол и мгновенно озаряется ярким, волшебным, фиолетовым светом, постепенно переходящим в красный).

МАДЛЕН

(простирая руки, выкрикивает в безумном восторге)

Приди, супруг мой! Veni, Belzebub!..

АКТ III

Картина 2

Бомский монастырь. Келья Луизы. Распятие в углу, кровать, несколько стульев, письменный стол. Входит Луиза, за нею следует брат Франциск с кипою бумаг.

ЛУИЗА

Отправлено ли братьям капуцинам

Мое письмо?

БР. ФРАНЦИСК

Отправлено давно.

Они сегодня к нам придут с ответом.

ЛУИЗА

Садись к столу. Я буду диктовать

Теперь посланье к матери Кассандре.

БР. ФРАНЦИСК

Ну, вот, опять! И так уж все меня

Нехорошо из-за тебя прозвали.

Иду намедни в церковь, а народ

Свистит мне вслед. Какой-то там мальчишка

Вдруг заорал: ‘Вон чертов секретарь!’

И все — за ним. Благодарю покорно!

Мне, иноку, прослыть секретарем —

Кого же? — Черта! Вот так одолженье!

Нет, каково? А? — Чертов секретарь!

ЛУИЗА

Глупцы! — Тебя почтил своим доверьем

Посланник Божий! Думай не о нем,

Не о слуге, — но думай о Пославшем.

Не сетовать, — гордиться должен ты.

БР. ФРАНЦИСК (покорно).

Да я… горжусь.

ЛУИЗА

Пиши! ‘Едва дерзая

Вас, мать Кассандра, матерью назвать,

Прошу смиренно выслушать посланье

От недостойной дщери и слуги,

Сестры Луизы. Также заклинаю

Прочесть его пред всем монастырем,

Монахиням, послушницам и прочим,

Чтоб, исключая маленьких питомиц,

Все слышали и поняли его.

Особенно прошу вас, чтоб при чтенье

Присутствовали Марта д’Эгизье

И Маргарита Бюрль, как мне известно,

Они в вопросах веры не тверды.

Во-первых, мать, при нашем расставанье,

Вы, помните, советовали мне

Быть кроткою, послушной и смиренной? —

И ваш совет я возвращаю вам’.

БР. ФРАНЦИСК

Как можно? Ей? Игуменье Кассандре?!

Нет, этого не следует писать.

ЛУИЗА

Ты смеешь мне указывать? Ты смеешь

Противиться велениям небес?!

Ничтожный червь! Кто говорит с тобою?!

БР. ФРАНЦИСК

Да — вы сестра Луиза.

ЛУИЗА

Кто?!

БР. ФРАНЦИСК (испуганно)

Веррин…

Хотел сказать я, но оговорился…

Веррин — Небес посланник.

ЛУИЗА

Продолжай!

‘Итак, Луиза просит мать Кассандру

Принять обратно данный ей совет’…

Что ж ты не пишешь?

БР. ФРАНЦИСК

Что-то ломит руку.

ЛУИЗА

Не заломило б спину, жалкий трус!

Пиши. За все одна я отвечаю.

БР. ФРАНЦИСК

Нет, право, лучше было б отдохнуть?

(Луиза заносит над ним руку).

Пишу… пишу!

‘Затем сестра Луиза

Во имя Неба увещает вас

Покаяться в гордыне, своеволье

И лицемерье лживом ханжества’.

БР. ФРАНЦИСК (с ужасом)

Как?.. Лицемерье?..

ЛУИЗА (презрительно)

Снова сводит руку?

Пиши!

БР. ФРАНЦИСК

Ох, лучше было б отдохнуть!

ЛУИЗА

‘Недаром Бог вещал нам чрез Пророка:

‘Покайтеся!’ — Я также вам твержу:

Покайтеся, иль смертью да умрете’.

БР. ФРАНЦИСК

О, Господи!

ЛУИЗА

Затем, святая мать,

Молитвам вашим я себя вверяю

И жажду их’.

БР. ФРАНЦИСК

Вот это — хорошо!

Вот это — так!

(Слышен стук в дыверь).

ЛУИЗА

Кто там стучит? Войдите.

(Входят три капуцина).

ЛУИЗА (радостно)

А, наконец!

(Говорит быстро, с волненьем)

Вы были у него?

В его жилище?.. Вы нашли улики?..

Вы видели?.. Вы говорили с ним?..

1-й капуцин.

Мы видели его, сестра Луиза,

И осмотрели дом его.

ЛУИЗА

И что ж?

Нашли вы много явных доказательств,

Волшебных мазей, ядов?

КАПУЦИНЫ

Ничего.

ЛУИЗА

Как ничего? — Не может быть, монахи!

Вы не нашли магических одежд?

Ни черных книг? Ни жертвенных предметов,

Назначенных служенью Сатане?

Ни договора с бесом Вельзевулом,

Подписанного именем его?

Ни богомерзких песен ‘гримуара’?

Ни мандрагор, повитых в пелены?

Ни жаб, одетых в платье кардинала?

Ни сов, ни змей, ни гарпий?

КАПУЦИНЫ

Ничего!

1-Й КАПУЦИН.

Он заподозрен, может быть, напрасно?

ЛУИЗА

Напрасно? Ха! Как будто он не мог

Зарыть иль сжечь преступные предметы.

Вы видели, — в камине пепел был?

1-Й КАПУЦИН

Я не заметил.

2-Й КАПУЦИН

Кажется, что был он.

3-й КАПУЦИН

Да, был наверно.

ЛУИЗА (с торжеством)

Поняли теперь?

(Повелительно).

Ступайте снова, братья капуцины.

Не говорите мне, что долог путь,

Что босы вы — и что идти вам трудно.

О, вспомните, когда Спаситель наш

Вступил на путь страдальческий к Голгофе,

Сказал ли Он, что крест Его тяжел?

Роптал ли Он? Нет, — с кротостью небесной

Свой тяжкий крест понес на раменах.

Ступайте, братья, порадейте Богу

И пресвятому имени Его.

Не допускайте мага затуманить

Вам ум и сердце так же, как тогда.

Ему свяжите руки и ведите,

Как пленника. Блюсти над ним в пути

Вы день и ночь должны поочередно,

И знать, что тот, кого ведете вы,

Преступник злейший, смерти подлежащий.

(Капуцины кланяются и направляются к двери. Луиза дает уйти 1-му и удерживает остальных).

ЛУИЗА (тихо).

Товарищ ваш не нравится мне, братья.

Отделаться должны вы от него

Во что бы то ни стало. Вас обоих

Достаточно благую цель свершить.

Отстать от вас он должен по дороге.

Вы поняли?

2-Й И 3-Й КАПУЦИНЫ

Мы поняли, сестра. (Уходят).

(Луиза отходит к окну и погружается в мрачную задумчивость.)

БР. ФРАНЦИСК

Боюсь, сестра, что с ним

на очной ставке

Безумная возьмет свои слова

И мы с тобой процесс наш проиграем.

Вся Франция глядит теперь на нас.

Вот будет срам, когда провалим дело!

ЛУИЗА

А Михаэлис? Он самолюбив —

И больше всех ему терять придется.

БР. ФРАНЦИСК

Плоха надежда на него, сестра.

Что Михаэлис? Он и самолюбье,

И честь свою пожертвовать готов

Для прихоти девчонки сумасшедшей.

Ее как раз объявит он больной

Невинной крошкой, мага оправдают,

А ты пойдешь под суд за оговор.

ЛУИЗА

Как только дело перейдет в парламент,

На светский суд, — он будет осужден.

Известно всем, как в Эксе ненавидят

Все, что исходит из Марсели.

БР. ФРАНЦИСК

Да, —

А до тех пор? А если суд духовный

Его найдет невинным? Чтo тогда?

ЛУИЗА

Давно ли стала кроткой голубицей

Святая Инквизиция у нас?

Иль колдовство теперь считают шуткой?

Забавой детской? Или колдунам

Теперь читают мягко наставленья

И отпускают с миром за грехи,

Достойные мучительнейшей казни?

БР. ФРАНЦИСК

Преступника она не называла?

ЛУИЗА

Мне? — сотни раз.

БР. ФРАНЦИСК

А на допросе?

Нет.

ЛУИЗА

Еще вчера была она покорна

И все мне обещала, и клялась,

Но как допрос — так стала запираться,

Хитрить и лгать, выдумывала вздор,

А спросят имя — только стиснет зубы

И замолчит, недвижна и нема,

Как мертвая.

БР. ФРАНЦИСК

Вот в этом вся и штука.

Сестра Луиза, выслушай меня,

Я, может быть, не слишком остроумен,

Но что я понял — понял хорошо.

И знаю я, что мы с тобой бессильны,

Пока она не назовет его

По имени, открыто, на допросе,

При судьях всех. Уговори ее.

ЛУИЗА

Нас разлучил недавно Михаэлис,

По разным кельям мы размещены,

Но видеться я с ней могу украдкой.

Еще есть время. Я сломлю ее.

БР. ФРАНЦИСК

Спеши. Уж близок день Святыя Пасхи.

Вся слава в том, чтоб провести процесс

Постом Великим и окончить дело

Под светлый праздник Господа Христа.

А в дни торжеств, на радость христианам,

И жертву всесожженья принести.

ЛУИЗА

Я вспомнила! Еще осталось средство.

Ее заставлю я заговорить

Сегодня же. Она слаба душою,

Труслива, как ребенок. Средство есть!

Не выдержит такого испытанья

Ни детский страх, ни детская любовь.

О, я ее заговорить заставлю!

Я ужасом в ней выморожу кровь!

Зови, монах, свидетелей и судий!

Туда, в подвал — ты знаешь?

БР. ФРАНЦИСК

Да. Теперь

Тебя я понимаю. Там — скелеты,

Открытые недавно?

ЛУИЗА

Поспеши! (Уходит).

БР. ФРАНЦИСК (собирая бумаги)

Сейчас, сейчас иду.

МИХАЭЛИС

(войдя, поспешно протягивает руку к бумагам)

Позвольте, брат мой,

Бумаги ваши.

БР. ФРАНЦИСК

Это почему?

Прошу вас, брат мой, прежде объясниться.

МИХАЭЛИС

Я должен, брат мой, к делу приобщить

Написанное вами.

БР. ФРАНЦИСК

Приобщайте,

Чтo сами написали, а мое

Оставьте мне.

МИХАЭЛИС (беря бумаги)

Я это конфискую.

БР. ФРАНЦИСК (вырывая их)

А я не дам!

МИХАЭЛИС

Прошу вас, образумьтесь.

Я жаловаться буду.

БР. ФРАНЦИСК

Хорошо.

Вы на меня, а я на вас. Хотите?

МИХАЭЛИС

Я требую во имя короля,

Немедленно отдайте мне бумаги!

БР. ФРАНЦИСК

А я, мой брат, отказываю вам —

Во имя папы.

МИХАЭЛИС

Вы — мой подчиненный

И слушаться обязаны меня!

БР. ФРАНЦИСК

Я, брат мой, больше вам не подчиненный.

Я подчиненный папы, но не ваш.

А вы — слуга девчонки сумасшедшей!

МИХАЭЛИС

Нет, брат мой, это вы сошли с ума, —

Известно мне, что вы донос строчите.

БР. ФРАНЦИСК (злорадно).

Ошиблись вы, — донос уже в пути!

И скоро, скоро там узнают, брат мой,

Про все делишки ваши.

МИХАЭЛИС

Ты, наглец,

Осмелился?! Неслыханное дело!

Чтоб инквизитор младший смел восстать

На старшего! Слуга на господина!..

Да я тебя тут в турий рог согну!

Давай бумаги!

(Старается вырвать рукопись).

БР. ФРАНЦИСК

Нет!

МИХАЭЛИС

Во имя Бога

И короля!

БР. ФРАНЦИСК

Во имя папы — нет!

МИХАЭЛИС

Я королю донос подам!

БР. ФРАНЦИСК

Я — папе.

МИХАЭЛИС

Я — королю!

БР. ФРАНЦИСК

Я — папе!

МИХАЭЛИС

Королю!…

АКТ III

Картина 3

Подземелье. Тяжело нависшие своды. Каменные ступени высокой лестницы, ведущей к выходу. Позади двух колонн глубокая ниша, задернутая красной занавеской, сквозь которую чуть заметно мерцает огонек. Сбоку маленькая железная дверь с замком. Луиза со светильником спускается по лестнице, держа за руку Мадлен, та следует за ней неохотно, слегка упираясь.

ЛУИЗА

Иди, иди! Еще одна ступенька.

Стой здесь.

(Ставит светильник на каменный выступ стены).

МАДЛЕН (осматриваясь)

Куда меня ты привела?

ЛУИЗА

Как видишь — в склеп.

МАДЛЕН

Здесь холодно и страшно…

Уйдем отсюда! Что нам делать здесь?

Уйдем, Луиза!

ЛУИЗА

Подожди: с тобою,

Хотела я поговорить. Мадлен.

МАДЛЕН

Зачем же здесь? Пойдем ко мне, Луиза.

ЛУИЗА

Там помешать нам могут. Здесь — никто.

МАДЛЕН (подозрительно)

Никто? Как странно… Кажется мне, будто

Нас кто-то тут подслушивает…

ЛУИЗА

Нет,

Здесь мы одни. Послушай, я с тобою

Была резка. Ты не сердись, Мадлен.

Поверь мне, я… добра тебе желаю.

Не потому жалею я тебя,

Что ты пройдешь мученья страшных пыток

И после них тебя сожгут живой.

Нет, не за то. Что значат эти муки

Пред участью твоих загробных дней?

И я скорблю за души двух погибших,

За души, осужденные навек.

О, если б ты покаялась. О, если б

Сознался он! — Вы были б спасены.

МАДЛЕН

Но я давно покаялась, Луиза,

От всей души и помыслов моих.

Ты веришь мне?

ЛУИЗА

Нет, я тебе не верю!

Ты вся — в грехе. И помыслы твои

Полны нечистоты воспоминаний.

Ты не хотела б прошлое вернуть?

Не думаешь, не грезишь о минувшем

Как о блаженстве несказанных нег?

А! Что?! Ты это отрицать не смеешь?

О, берегись! О, берегись, Мадлен!

Знай, никогда ни Ирод, ни Иуда

Не будут так наказаны, как ты!

МАДЛЕН

Но если я в мечтах своих виновна,

То всей душой, и волей, и умом

Я жажду правды, жажду примиренья,

Я к свету рвусь — и падаю во прах!

Я чувствую, как будто два сознанья

Живут во мне, как будто две души

И день и ночь ведут всечасно битву.

Светлеет день — я слушаюсь тебя,

Я проклинаю грех и преступленья,

Молюсь и плачу, каюсь и дрожу.

Но ляжет мрак, — и страстные виденья

Слетят ко мне, рассудок затемнят!..

И он придет — неслышный и незримый…

Я вновь люблю!… Я вся его раба,

Готовая служить его желаньям,

Сгорать пред ним и таять как свеча!

ЛУИЗА

Пред ним? Пред кем?

МАДЛЕН

Ты знаешь.

ЛУИЗА

Назови же.

Я знать хочу по имени его.

МАДЛЕН

Ты знаешь все.

ЛУИЗА

Я ничего не знаю.

Монахам ты недавно назвала

Какого-то Жильберта или Жана.

МАДЛЕН

Я им лгала.

ЛУИЗА

Ты лжешь и там, и здесь.

Ты лжешь всегда. Хоть раз открой

мне правду

И назови, кто совратил тебя.

МАДЛЕН (удивленно)

Ты позабыла имя?

ЛУИЗА

Я желаю

Его услышать снова от тебя.

Скажи мне ясно, громко назови мне.

Довольно лжи. Я правду знать хочу.

Кто он?

(Мадлен молчит, отрицательно качая головой)

ЛУИЗА

Смешно! Ведь ты не на допросе.

Здесь мы вдвоем, чего ж боишься ты?

МАДЛЕН

Нет, ни за что! И стены могут слышать:

Я не поддамся. О, как ты хитра!

ЛУИЗА

Ты бредишь?

МАДЛЕН

Нет, здесь кто-то есть! Я слышу,

Я чувствую, здесь скрыта западня!

(Ищет кругом и находит занавеску)

Вот, вот она!…

(Отдергивает ее. Обнаруживается глубокая ниша, где за столом, покрытым черным сукном, сидят монахи со Старым Инквизитором во главе. По правую руку от него помещается брат Франциск. На столе зажженные свечи и письменные принадлежности).

МАДЛЕН (отступает с криком)

А!…

БР. ФРАНЦИСК

Чем скорей, тем лучше.

Пора покончить с этим наконец.

ЛУИЗА

О, да, пора! И я изнемогаю.

МАДЛЕН (Луизе)

Зачем они скрывались тут? Зачем…

(Тащит ее за руку к выходу)

Пойдем, пойдем, пойдем скорей отсюда!..

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Мы собрались, чтоб слышать твой ответ

Из уст твоих — и скрылись здесь нарочно,

Дабы тебя напрасно не смущать.

Но более такого снисхожденья

Ты недостойна, слишком ты хитра,

Упряма, зла, черства, ожесточенна!

Мы больше ждать не станем. Ты должна

Немедленно, с душевным сокрушеньем

Нам имя обольстителя сказать.

(Добавляет, многозначительно подчеркивая слова)

Хотя нам все доподлинно известно,

Но ты сама назвать его должна.

МАДЛЕН

Я позабыла имя… Чародейством

Оно истерлось в памяти моей…

ЛУИЗА

Ты лжешь! Ты помнишь, помнишь!

МАДЛЕН (с мужеством отчаянья)

Вы, конечно,

Сюда обманом завели меня,

Чтоб выпытать, во что бы то ни стало,

Мое признанье? Вы меня терзать

И мучить здесь хотите? — Я готова.

Но знайте, правды не добьетесь вы

Ни иглами, ни дыбой, ни бичами.

От всякой боли я закалена.

Повсюду, где цвели лобзанья мага —

Там боли нет! А так как я ему

Принадлежала вся — то это тело

Бесчувственно — неуязвимо — все!

Вы можете убить меня и — только!

БР. ФРАНЦИСК

Вот как! И если б даже положить

Тебя на раскаленную решетку —

Ты боли не почувствуешь?

МАДЛЕН

Тогда

Произнесу я страшные заклятья

Великих магов. Первое из них, —

В нем говорится ‘о Звезде прекрасной,

Звезде волхвов’? — прольет мне

в душу мир.

Второе, ‘о благословенном млеке

Марии Девы’ — сделает меня

Бесчувственной к мучительнейшим пыткам,

Ко всем стараньям ваших палачей,

И третие, страшнейшее заклятье,

‘О трех телах висящих’ даст мне сон,

Глубокий, сладкий сон, — невозмутимый

На угольях, на дыбе, на костре!

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Но, дочь моя, ты думаешь напрасно,

Что мы тебя готовимся пытать.

Под пыткою, с твоим сложеньем слабым,

Легко ты можешь умереть, а нам

Нет горя бoльшего, как душу падшей

Без покаянья в вечность отпустить.

Нет, дочь моя, тебе дадим мы время

Покаяться во всех твоих грехах,

Все искупить — да голубицей белой

Предстанешь ты пред Господом твоим.

(Бр. Франциск встает и выходит из-за стола, гремя связкой ключей)

Ступай за ним, дитя мое, в ‘In pace’

Ты проведешь остаток дней твоих.

(БР. ФРАНЦИСК с трудом отмыкает заржавленный замок железной двери. Она с визгом открывается. Видно несколько ступеней вниз и черная яма).

МАДЛЕН (дрожа)

Остаток дней?.. Там?! В этой

черной яме?!

Живой в могилу я идти должна?!

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Уединенье — лучшее лекарство

От демона гордыни. Полный мрак

И холод стен — от духа своеволья

И беса непокорности твоей.

Иди же с миром, дочь моя.

МАДЛЕН

О, сжальтесь!..

ЛУИЗА

Она теперь смирится, мой отец.

(к Мадлен)

Не правда ли, ты назовешь мне имя?

МАДЛЕН

Нет, лучше смерть! Иду!

(Подходит к яме и в страхе вскрикивает)

Ах!..

ЛУИЗА

Что же ты?

МАДЛЕН

Там так темно!

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Пожалуй, на мгновенье

Твое жилище можно осветить. (Делает знак)

Монахи освещают ‘in pace’ Из глубины ямы показываются два скелета: один в стоячем, другой в сидячем положении).

МАДЛЕН (в ужасе отшатывается)

А!.. Смерть глядит!.. Вот скалит

зубы череп!

Вот, вот она!.. я не пойду туда!

Нет!.. Пусть мне лучше голову отрубят!

Пусть вешают!… все, все, но не туда!..

(Бросается на колени перед старым инквизитором)

Отец мой, сжальтесь! Я на все готова…

На виселицу, плаху, на костер…

Но не туда, но только не в могилу!..

Не к ним, ужасным этим мертвецам!

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Открой нам имя — и свободна будешь.

МАДЛЕН (вскочив, озирается вокруг)

Где Михаэлис? Я хочу к нему…

Его мне надо видеть… Отпустите

Меня к нему… Я все ему скажу…

БР. ФРАНЦИСК

Ты скажешь нам и назовешь нам имя,

А нет (указывает на ‘In pace’)

— туда!

МАДЛЕН (бросаясь на колени перед Луизой)

Ты сжалься надо мной!..

Ты пощади!.. Спаси меня, Луиза!..

Ведь есть же сердце и в твоей груди…

(Луиза холодно отворачивается)

Да, есть, — тигрицы лютой!

(ползет на коленях к судьям)

Сжальтесь!.. Сжальтесь!..

Я не могу предать его!.. но вы

Меня поймите, если поклянусь я,

Что я его назвать вам не могу!..

Не правда ли, ведь вы не захотите

Невинного напрасно осудить?

А я клянусь души моей спасеньем,

Что он невинен! Вся его вина,

Была лишь в том, что я его любила!

И грех его лишь в том, — что он любил!..

ВСЕ ИНКВИЗИТОРЫ (злобно хохочут)

Ха-ха! Ха-ха!

БР. ФРАНЦИСК

Монахиня и патер! —

Невинный грех — подобная любовь.

Благословлять, а не карать нам надо

Союз достойной пары. Ха-ха-ха!

Все ИНКВИЗИТОРЫ

(хохочут дьявольским смехом)

Ха-ха! Ха-ха!

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Уж если ты призналась

В таких вещах, то, кстати, назови

Преступника — и кончим!

МАДЛЕН (на коленях)

Пощадите!..

Не делайте Иудою меня!

Зачем вам надо слышать это имя

Из уст моих? Вы знаете его!…

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Ты назовешь преступника, иль тотчас

Пойдешь туда.

МАДЛЕН (ломая руки)

Нет! Нет!

ЛУИЗА

Решись, Мадлен!

МАДЛЕН

Нет, не могу! (Луизе). Меня ты

ненавидишь,

Так задуши, убей!…

ЛУИЗА

Ты скажешь?

МАДЛЕН

Нет!

ЛУИЗА

Ступай же в когти дьявола, в могилу!

И дохни там!

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Приблизься, дочь моя.

Напутствуя в разлуке с грешным миром,

В иную жизнь благословлю тебя.

МАДЛЕН

Во имя Бога, всеблагого Бога,

Молю я вас, служителя Его.

Спасите!.. Сжальтесь!.. Дайте мне

укрыться

В тюремной башне… там окошко есть…

Я буду жить — когда вы не хотите,

Чтоб умерла я… Только не туда!

БР. ФРАНЦИСК

(тащит ее за руку к яме)

Идем, идем! Довольно разговоров

МАДЛЕН (на коленях, упираясь, кричит в отчаянье)

Во имя Бога!.. Сжальтесь!.. Я скажу!..

Я назову!..

ВСЕ

Кто?

(Один из монахов берет перо и держит его наготове)

ЛУИЗА (подбежав к Мадлен с силою трясет ее за плечи)

Имя!.. Имя!.. Имя!..

БР. ФРАНЦИСК (дергая за руку Мадлен)

Кто? Говори!

МАДЛЕН (отрывисто выкрикивает)

Луи… Гофриди… Маг!…

(Падает в судорогах).

АКТ IV

Грот Марии Магдалины в S-te Baume. На стене изображение Святой. В нише статуя Мадонны. Слева — длинный стол, за которым сидят судьи-инквизиторы. Справа (на втором плане) решетка, отделяющая святилище от площадки, где толпится народ. В гроте находятся монахи различных орденов.

ЛУИЗА

Зачем сюда призвали вы Луизу,

Когда не верите ее словам?

Гоните прочь ее скорей, на кухню,

Где в низкой доле родилась она

И где ее крестили… О, я знаю,

Я вижу в ваших суетных сердцах

Презрение к ее происхожденью!

Да, да! Вы презираете ее!

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Но, дочь моя, когда б принцессой крови

Была ты в мире, — инокиней став,

Забыла бы свое происхожденье.

Под рясою смиренной все равны.

ЛУИЗА

Иль думаете вы, что я безумна?

Но если б ангел с вами говорил,

Невидимый, — его вы не признали б,

Его вы стали б гнать и заклинать,

Как духа зла. А если б он воспринял

Вид человека, если б он вошел

В монахиню, то вы бы говорили,

Что вас морочат с умыслом. Когда б

И сам Христос сошел для вас на землю —

Его вы вновь распяли б на кресте!

Монах из ордена францисканцев

(говорит судьям).

Скажите ей, чтоб говорила тише.

Там слышно все, зачем смущать народ?

ЛУИЗА

А!.. вы боитесь гласа Божьей правды?

Когда я с вами тихо говорю —

Становитесь вы глухи, но лишь только

Я возвышаю голос мой — тогда

Хотите вы молчать меня заставить?

Пусть слышат все. Нет, я не замолчу!

МИХАЭЛИС

Сестра Луиза, я прошу вас помнить,

Что здесь мы — ваши судьи и одни

Приказывать здесь смеем, остальные

Должны повиноваться нам во всем.

ЛУИЗА (дерзко)

О, да, да, да! Вы, может быть, и судьи,

Но я — палач Верховного Суда!

Поймите же, не девушка Луиза

Теперь пред вами. Дьявол я, Веррин!!!

МОНАХ

Так замолчи же ты, проклятый дьявол!

Кто ‘сам есть ложь и лжи отец’ — тому

Нельзя поверить. Я тебе не верю.

ЛУИЗА

Я — лжи отец, когда я восстаю

На Бога всемогущего, когда же

Я послан Им — то должен говорить

Одну лишь правду.

МОНАХ

Лжешь ты, повторяю!

Святой Фома не всуе говорил,

Что истина тогда лишь благотворна,

Когда она исходит от добра.

ЛУИЗА

Я докажу, что сказанное мною

Есть истина. Тебе я докажу,

Что истина и дьяволу доступна.

МОНАХ

Ты не докажешь. Иль не знаешь ты,

Что дьявол проклят Господом?

ЛУИЗА

Я знаю,

Я сознаю, что мы осуждены

И прокляты, и по свободной воле

Творить добро не можем, но. когда

Ниспосланы мы Богом всемогущим, —

Мы говорим, что повелел нам Бог!

Молчишь. Монах? Кто здесь еще найдется,

Что смеет правду в бесах отрицать? —

Пусть тот отринет правду самой церкви,

Святых отцов и Бога самого!

Иль для того сюда меня призвали,

Чтоб слушать вздор, заведомую ложь

И ничему не верить? — так зачем же

Напрасно время тратить вам со мной?

Но вы по власти, данной вам от Бога,

И всемогущим Именем Его

Должны уметь повелевать над нами.

А если вы способны извлекать

Одну лишь ложь из ваших подчиненных,

То это ваша — не моя — вина.

Признайтесь же скорей в своем бессилье!

Иначе могут все предположить,

Что дьяволы могущественней Бога.

Когда ему служить мы не хотим —

Не из любви, хотя бы, а из страха?

МОНАХ (инквизиторам)

Заставьте же ее вы замолчать!

МИХАЭЛИС

Заставьте сами.

МОНАХ (Луизе)

Замолчи, несчастный!

ЛУИЗА

Нет, я молчать не стану пред тобой,

Когда мой Бог, Судья и мой Создатель

Повелевает истину вещать!

МОНАХ

Молчи, молчи! Ступай в твой ад.

Несчастный!

(Судьям)

Да что же вы? Заставьте, наконец,

Молчать его, коль это точно дьявол!

Вы слышите, что Бога самого,

В кощунственном и дерзостном безумье,

Зовет он Искупителем своим?

ЛУИЗА

Ты лжешь, монах, и путаешь. Неправда.

Его Судьей своим я называл

И звал своим Создателем, но Бога

Не звал я Искупителем своим.

МОНАХ (упрямо).

Мне слышалось, сказал ты ‘искупитель’.

ЛУИЗА

Ты слышал плохо.

Монах (судьям)

Я вам говорю,

Что следует молчать его заставить.

МИХАЭЛИС

Заставьте сами.

МОНАХ

Замолчи, наглец!

Ты смеешь лгать, что будто послан Богом

На проповедь Евангелья? У нас

И без тебя найдутся миссьонеры.

ЛУИЗА

Опять ты лжешь. Опять не расслыхал.

О проповеди не было и речи.

Я говорю, что Бог меня послал,

Позволив мне вселиться в это тело,

Чтоб послужить спасенью многих душ.

Но ты, гордец надменный, смеешь спорить

И сомневаться в мудрости Творца?

Ты — хуже беса, если мне не веришь!

Ты хуже, чем презренный еретик!

МОНАХ

Мели себе! Я дьяволу не верю.

ЛУИЗА

Клянусь тебе и Господом живым,

Что тотчас ты со мною согласишься,

Иль будешь ты сожжен, как еретик!

МОНАХ

За что?!

ЛУИЗА

За то, что смеешь сомневаться,

Не веря всемогуществу Творца.

Зачем же ты, молясь, читаешь ‘credo’,

Когда не веришь в силу слов святых?

МОНАХ

Но разве можно верить бесноватым?

Живет в Париже девушка одна,

Каким-то духом тоже одержима,

И как она проводит всех и лжет,

И сколько зла творит! Ужель ей верить?

Там — вздор один. Но я тебе клянусь —

Воистину Луиза одержима.

И жизнь ее известна всем. Клянись,

Что веришь мне!

МОНАХ

А хочешь ли на пытке

Свои слова и клятвы подтвердить?

Тогда тебе, пожалуй, я поверю.

ЛУИЗА

Идем! Пусть вместе будут нас пытать.

МОНАХ (смущенно).

Да нет, к чему ж?.. Теперь я склонен

верить.

ЛУИЗА

Клянись мне в том!

МОНАХ

Служитель Бога — я.

Мне не пристало бесу подчиняться.

ЛУИЗА

Клянись сейчас, — иль будешь ты сожжен,

Как еретик! Ты знаешь, что с тобою

Я говорю, как посланный Творцом.

МОНАХ (обращается к СтарОМУ ИНКВИЗИТОРУ)

Вас, мой отец, прошу я, — прикажите

Поклясться мне! По сану моему

Я не могу, я не желаю слушать

И подчиняться бесу, хоть ему

Теперь я верю. Вы мне прикажите.

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Я разрешаю клясться вам.

МОНАХ

Клянусь!

ЛУИЗА (поднимая руку).

И я клянусь вам Церковью Святою

И всемогущим именем творца,

Израильским и христианским Богом!

Клянусь я в том, что сказанное мной

Есть истина и что я послан Небом

Вещать ее! Клянусь тебе, монах,

Что дьяволы послушны воле Бога,

Когда ее исполнить Он велит.

А тот, кто слову Господа не верит —

Да будет проклят им, как Юлиан

Богоотступник, как Кальвин и Лютер,

Отступник Церкви, еретик. Аминь!

МОНАХ

Позволь, позволь, но я не против Бога,

Ни против церкви нашей не восстал

И ничего не говорил такого.

(обращаясь к судьям).

Не правда ли? Ведь я не говорил?

Свидетелями все моими будут.

Я верую, что Бог есть всемогущ,

Что по Его велению все духи

Нам истину вещать принуждены.

ЛУИЗА

Но все же ты спесив и маловерен!

Тебе ли тайны вечные постичь

Того, пред Кем трепещут серафимы?

Сам Соломон, воздвигший дивный храм,

Не говорил ли, что творец вселенной

Есть Тот — Кого и небеса Небес

Постичь не могут? Ты же, червь земной,

Пред тайною не хочешь преклониться!

В своем рассудке, слабом и ничтожном,

Ты хочешь мудрость высшую вместить.

Да, все вы здесь исполнены гордыни, —

Вы все чудес хотите от меня.

Но я явлю вам чудо: — в воскресенье,

Когда в Марсели, в церкви Дэзакуль

Начнет колдун служить святую мессу,

То, обратясь к народу, вместо слов:

‘Orate, fratres’, Волей Вельзевула

Воскликнет: ‘Я Луи Гофриди, — маг!’.

И возгласит о всех своих деяньях.

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ

Да, это было б чудо из чудес!

ЛУИЗА

Здесь кто-то есть другой, кто мне не верит.

Я чувствую. Пусть выйдет.

ГУГЕНОТ

(выйдя из толпы за решеткой, приближается к Луизе).

Это — я.

ЛУИЗА

Ты мне не веришь?

ГУГЕНОТ

Я прошу ответа

На три мои вопроса. Если ты

Их разрешишь, тогда готов я верить.

ЛУИЗА

Изволь.

ГУГЕНОТ

Во-первых, я желал бы знать

Должны ли мы молиться только Богу

Иль также верить всем святым Его?

ЛУИЗА

К чему

Ты спрашиваешь то, что всем известно?

Есть правила, — возьми и прочитай.

А если ты не веришь нашей Церкви —

Создай свою.

ГУГЕНОТ

Но это — не ответ.

ЛУИЗА

Не жди другого.

ГУГЕНОТ

Дьявол, ты — невежда!

Мне, право, жаль, что затруднил тебя.

ЛУИЗА

Ты недостоин высших откровений.

Иди, с тобой я спорить не хочу.

ГУГЕНОТ

Когда не знаешь, что сказать, — конечно.

Да, в ловкости вам отказать нельзя,

Сестра Луиза. Знаете вы точно,

Когда и с ним вам нужно помолчать.

ЛУИЗА

‘Луиза’? А!.. Ты в дьявола не веришь?

Ты значит спорил с девушкой? Стыдись!

С монахиней, простушкой, неученой,

Беседовать приходит гугенот!

ГУГЕНОТ (хочет идти)

Прощай.

ЛУИЗА (робко)

О, нет, отныне я — с тобою,

Сопутник твой во всех твоих путях.

Во всех делах твоих и помышленьях,

И от тебя не отступлюсь вовек!

ГУГЕНОТ (подходит к ней, протягивая руку).

Я очень рад. Идем же. Дай мне руку.

ЛУИЗА

Не прикасайся к девушке, нахал!

Я говорю с тобой ее устами,

Но это тело не подвластно мне.

ГУГЕНОТ

Ответь же мне, когда ты точно дьявол

И послан Богом, — где Он указал,

Что мы должны святым Его молиться?

Ответь мне также, точно ль

есть для душ

Чистилище? И если существует —

То докажи, что есть оно.

ЛУИЗА

Молчать!

Вы слышите? — он смеет сомневаться!

Он смеет богохульствовать! Чего ж

Еще вы ждете? Где клещи и плети?

Иль утомились ваши палачи?

На суд его, еретика, на пытку!

И я сама зажгу его костер —

Вот этими руками!

(Гугенот поспешно скрывается в толпе).

Я готова…

Но где же нечестивец?.. А! Бежал.

(Обращаясь к судьям).

Я чувствую, что есть и между вами

Неверящие правде слов моих.

(Пристально смотрит на них).

Я вижу магов!.. Вижу ваши души!…

Хотите ли, я точно укажу

Еретика меж вами — и на пытке

Признается он в этом?.. Что же все

Смутились так, почтеннейшие судьи?

Ужели…

1-Й МАЛЬЧИК-ПЕВЧИЙ (вбегая).

Чудо! Чудо!

(Останавливается, оробев при виде судей).

ЛУИЗА

Говори. —

Какое чудо?

СУДЬЯ (оправившись от смущенья)

Да, какое чудо?

МИХАЭЛИС

Не бойся, мальчик, расскажи. Мы все

Готовы слушать.

ЛУИЗА (тихо)

Все тебе поверят,

Рассказывай.

1-Й МАЛЬЧИК ПЕВЧИЙ (тоном выученного урока).

Я встретил пастуха,

Он мне сказал, что видел этой ночью,

Как заплясали на небе огни

И парами, процессией воздушной,

Пошли в Марсель, навстречу колдуну.

МИХАЭЛИС

То были звезды?

1-Й МАЛЬЧИК ПЕВЧИЙ

Нет, отец мой, это

Скорее были факелов огни, —

Держали их невидимые руки.

МИХАЭЛИС

А дальше что же?

1-Й МАЛЬЧИК ПЕВЧИЙ

Больше ничего.

Я все сказал вам.

СУДЬИ

Чудо!..

ГОЛОСА В ТОЛПЕ

Чудо!.. Чудо!..

МИХАЭЛИС

Ступай! Не слишком ты красноречив.

(Мальчик уходит)

(обращаясь к Луизе, говорит насмешливо)

Твой вестник плох.

ЛУИЗА (дерзко)

Тебе ли, Михаэлис,

Судить о красноречии, когда

Корпишь ты день и ночь над сочиненьем

Проповедей воскресных, чтоб потом

Их прорекать пред лавками пустыми?

Я — девушка простая, но меня

Сюда приходят слушать пилигримы

Со всех сторон. Толпа внимает мне,

Как голосу пророчицы могучей!

Без знания, не ведая наук,

Постигла я вершины красноречья

Единым вдохновением души!

МИХАЭЛИС

Однако, ты уж слишком…

ЛУИЗА (угрожающим тоном).

Что такое?

МИХАЭЛИС

Резка немного!

2-Й МАЛЬЧИК ПЕВЧИЙ (вбегая).

Чудо!

ЛУИЗА

Говори.

2-Й МАЛЬЧИК ПЕВЧИЙ

В лесу я слышал вопли и стенанья

Невидимых, но громких голосов

Мужчин и женщин, и детей, а также

Звериный вой. — Теперь еще слыхать —

И по пути, ведущему к Марсели,

Понесся плач. Я в страхе убежал

Потом кругом завыли все собаки

И спрятались, боятся и дрожат,

И ждут, как будто, страшного чего-то.

МИХАЭЛИС

Ступай, мой сын. Ты толком рассказал.

(Мальчик уходит).

ЛУИЗА

Вы слышали? Иль этого вам мало?

Но я другое чудо вам явлю. —

Вчера еще Мадлен была строптива,

С ожесточенным сердцем и душой,

Сегодня же она овечкой кроткой

Покорная и тихая, придет.

Я поклялась, что душу этой падшей

Я обращу к высоким небесам, —

И клятву я сдержала. — Пастырь Добрый

Обрел опять заблудшую овцу.

Ее же пастырь был из тех, что стадо

Бросают в поле, волка увидав,

Иль — что еще ужасней — этот пастырь

Сам волком был и погубил ее!

Но волею моею и Небесной

Я вам клянусь, — Мадлен обращена.

(Входит сестра Катерина, ведущая за руку Мадлен. Мадлен в покаянной одежде, смертельно бледная, тихо идет, понуря голову. Как только монахиня оставляет ее руку, она отходит в сторону и прислоняется лицом к стене, отвернувшись от судей.)

ЛУИЗА (торжественно)

Приветствую тебя в священном месте!

Да будет тих и мирен твой приход.

Да внидешь ты второю Магдалиной

В прославленный, благословенный грот!

(Мадлен, взглянув на Луизу, молча отворачивается к стене).

ОТЕЦ РОМИЛЬОН (грозно)

Ты каешься? Но где же вздохи, слезы?

Где вопли покаяния? — Их нет!

Иль не за всех пролита кровь святая

Святого Агнца? Отвечай же мне!

МАДЛЕН (скорбно)

О, да! О, да! Для вас Он — Агнец Божий,

Для нас же — лев рыкающий.

ЛУИЗА (поспешно)

Мадлен!

Иди ко мне. (Ромильону). Отец мой,

не мешайте!

Я вам клянусь — она обращена!

Но так громить ее теперь не надо.

Так с ней нельзя. (к Мадлен)

Ты все еще горда?

Ты все еще душой ожесточенна?

Но знай, что есть защитник у тебя!

Но знай, что в небе Ангел твой Хранитель

И днем и ночью молит за тебя.

Он говорит: ‘О, смилуйся, Всевышний,

Над грешницей. Она к Тебе придет

Быть может, — завтра,

может быть — сегодня.

Покается она в своих грехах!’…

И плачет он, закрыв крылами очи…

О, отрекись от демонов, Мадлен!

От Вельзевула, князя сил воздушных,

Ваалвериха — демона проклятий,

От Асмодея — духа обольщений

И сладкой лжи. Брось этот ад, Мадлен!

МАДЛЕН (равнодушно)

Оставь меня. Я плохо понимаю…

Мне все равно. Я проклята навек…

Убито все. И нет во мне отныне

Ни разума, ни воли — ничего…

Моя душа во власти Вельзевула

И маг — властитель сердца моего!

ЛУИЗА

О, нет, все это — дьявольские козни!

Твою он душу хочет погубить

Отчаяньем холодным и упорством.

Молись, Мадлен, — и будешь спасена!

МАДЛЕН (мрачно)

Я проклята, осуждена, забыта…

Дверь милосердья заперта навек.

ЛУИЗА

Она открыта — только больше веры!

Не ждешь ли ты неслыханных чудес?

Не мнишь ли ты, что ангелы святые

Сойдут с небес, чтоб просветить тебя?

Нет, подвиг твой, — в твоей

свободной воле.

Смелей, Мадлен! Любовь и Божий страх,

Как два крыла, возносят душу к Богу, —

Одно из них касается земли

Другое — неба. Хочешь эти крылья,

Вознесшие другую Магдалину

В небесный рай? Ты хочешь их, Мадлен?

МАДЛЕН (с отчаяньем)

Я проклята..

ЛУИЗА

(привлекает к себе Мадлен и, обняв ее, кладет ее голову себе на плечо).

Я знаю, ты страдаешь

Ты в красоту земную влюблена,

Но верь, Мадлен, что твой Жених Небесный

Прекрасней всех — и будь Ему верна.

Когда, подобно этой Магдалине,

(указывает на изображение Марии Магдалины)

Могла бы ты хоть раз Его узреть, —

Ты, все забыв, пошла б на крест и муки,

Чтоб вместе с Ним страдать и умереть!

Ты любишь жизнь и наслажденья жизни, —

Он даст тебе блаженство без конца!

Ты любишь роскошь, — Он тебя украсит

Алмазами нетленного венца!

Ты любишь блеск, — Он даст тебе все небо

В сиянье звезд лазурных и златых!

Ты любишь власть, — но Повелитель мира

И Царь Царей — небесный твой Жених!

(Мадлен плачет, закрыв лицо руками)

Плачь, плачь. Мадлен! Как радуются в небе

Твоим слезам! Повержен Сатана

И мечутся от злобы духи ада.

Плачь, плачь, Мадлен (Обращаясь к судьям)

Она обращена!

(Подводит Мадлен к изображению Мадонны)

Иди, Мадлен, молись Марии Деве,

Благодари Владычицу небес,

Твоей души чудесным обращеньем

Обязана ты Ей одной — не мне.

(Мадлен, рыдая, склоняет колени перед изображением Мадонны).

ЛУИЗА

Молись, Мадлен, и вслух читай молитву,

Да верят обращенью твоему.

МАДЛЕН (молится)

тебе, о Всеблаженная в заоблачной тиши,

Несу я три могущества живой моей души!

Одно есть — разумение, где лавр надежды

взрос,

Блистающий алмазами моих пролитых слез.

Другое — память твердая, бессмертных снов

приют,

Глубокого смирения фиалки в ней цветут.

И третье — воля крепкая, свободная моя,

Небесных роз святой любви в ней насадила я…

(Плачет, закрыв лицо руками. Потом, подняв голову, продолжает молитву)

О, Матерь Всеблаженная в заоблачной тиши,

Дай силу трем могуществам больной моей души.

Тебе, Спасенье гибнущих и Верных Торжество,

Взамен вручаю я ключи от сердца моего.

Ты насади в нем лилии невинной чистоты,

Святого целомудрия небесные цветы, —

Да внидет Твой Предвечный Сын,

и благостен, и тих,

Да отдохнет в саду моем на лилиях Твоих!

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Прекрасная молитва, если только

Она от сердца!

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Дочь моя, Мадлен,

Приветствую с желанным обращеньем.

Тебя на путь спасенья твоего

(Обращаясь к судьям).

Возрадуемся все и возликуем!

(Входит новый монах).

МИХАЭЛИС (громко)

Луи Гофриди приведен. Он здесь.

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Ввести его.

МАДЛЕН (мечется, ища выхода)

Нет! Не хочу! Не надо…

Его я видеть не хочу!.. Нет!.. Нет!..

(Монахи бросаются к ней, стараясь удержать ее).

Пустите!.. Ах!.. Пустите!.. Душит… душит!…

Меня терзает дьявол Вельзевул!

Он сжал мне горло острыми когтями!..

Пустите!.. спрячьте!.. дайте скрыться мне!..

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Связать ее веревкой, чтоб не билась,

Держать покрепче.

(Монахи скручивают руки Мадлен веревками за спиной).

МАДЛЕН (продолжая биться)

Больно!.. Душит!.. Жжет!..

(Постепенно затихает).

БР. ФРАНЦИСК

Не рано ль мы возрадовались, братья?

Вот, ваша обращенная — опять

Беснуется, как прежде, одержима

Толпою духов?

ЛУИЗА (тихо бр. Франциску)

Пусть ее вопит.

Не все ль равно, когда улики явны?

Теперь преступник не уйдет от нас.

(Двери распахиваются. На пороге появляются два капуцина и между ними Луи Гофриди с руками, связанными за спиной. Его лицо — итальянского типа, редкой и совершенной красоты. Черные волосы крупными прядями падающие на лоб и плечи, придают ему сходство со св. Себастьяном. Он бледен, но спокоен.)

МАДЛЕН (вскрикивает)

А!.. Мой Луи!…

(Старается вырваться из рук монахов).

ЛУИЗА (про себя)

Не знаю. Что со мною?

Мне в грудь вонзилась тысяча мечей!.

МАДЛЕН (сорвав с себя веревки, бежит к Гофриди)

О, наконец тебя я увидала)!..

ЛУИЗА (бросаясь ей наперерез)

Прочь, мерзкая!

МИХАЭЛИС (ревниво)

Держать ее!

МАДЛЕН

Луи!..

(Монахи силою оттаскивают Мадлен от Гофриди. Мадлен рвется к нему, крича в исступлении).

Возлюбленный!.. Тебя я обожаю!

Мой маг!.. Мой бог!.. Сокровище мое!..

Единственный мой!.. Счастье! Счастье!

Счастье!

Все счастие мое в твоих очах!..

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Убрать ее на время

(Монахи уводят Мадлен)

Что за ужас!

ОТЕЦ РОМИЛЬОН (с негодованием)

Позор и стыд!

МИХАЭЛИС

Нет, это, мой отец,

Лишь явные улики чародейства.

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР (обращаясь к подсудимому)

Мессир Гофриди, каетесь ли вы

В своих грехах..

ЛУИЗА (быстро перебивая)

Отец мой, подождите

Снимать допрос! (к Гофриди)

не отрицай, Луи!

Молчи! Молчи! И ложным показаньем

Не оскверняй прекрасных уст твоих!..

(Останавливается в замешательстве и тихо говорит).

Что я сказала?.. Боже!..

(Оправясь от смущения, продолжает громко и вызывающе)

Да, прекрасных!

Создатель твой так щедро одарил

Тебя дарами лучшими природы.

В твоем лице желал он показать

Нам образец земного совершенства.

Творя тебя, художником он был, —

Недостижимым, несравненным, высшим!

Но, вот, явился Дьявол — и на лик,

Написанный божественною кистью,

Набросил тень мятущихся страстей.

Небесного Художника созданье

Он исказил кощунственной рукой…

О, если б ты слезами покаянья

Омыл печать неслыханных грехов, —

Ты вновь бы стал прекраснейшим

из смертных!

(Гофриди хочет говорить, но Луиза перебивает его)

Молчи, молчи! Не отвечай — пока

Я за тебя не вознесла молитвы.

(Смотрит на него некоторое время и потом опускается на колени, закрыв лицо руками. За стеною глухо вздыхает орган, играющий похоронный мотив).

ЛУИЗА (молясь)

Великий Бог! Молю Тебя, прими

Весь фимиам, клубящийся от века,

Все пламя жертв, сожженных для Тебя!

И тех, чей дым поднимется в грядущем,

И тех, что будут до скончанья дней, —

Прими за душу грешника, о Боже!

Все — за него!

(Молчит несколько мгновений и плачет, закрыв лицо руками).

Великий Бог! прими

Весь жар молитв!.. Все слезы покаянья!..

Всю кровь святых, воззвавшую к Тебе!..

Все славословье чистых серафимов!..

Все — за него!

(Простирается на землю и потом продолжает молиться с прежним жаром)

О, если мало жертв,

О, если мало слез, молитв и крови —

Воззри, Господь, на будущую скорбь! —

Сочти все муки новых поколений,

Все — за него!..

(Встает с колен и смотрит на Гофриди. Орган оканчивает скорбную мелодию и замолкает. Наступает мгновенье всеобщего торжественного молчания. Луиза медленно подходит к осужденному).

ЛУИЗА

Раскаялся ли ты

В твоих грехах и тяжких преступленьях?

Готов ли ты ответ за них отдать?

ЛУИ ГОФРИДИ

В моих грехах и преступленьях?

В чем же

Я согрешил так страшно?

ЛУИЗА

(указывая на Мадлен, вновь приведенную обратно)

Вот, она

Твоей живой уликою предстанет

И обличит тебя. Смелей, Мадлен!

Он пред тобой, мучитель твой,

так много

Тебя страдать заставивший.

ЛУИ ГОФРИДИ (смотрит на Мадлен)

Страдать?

МАДЛЕН (отворачиваясь, избегает его взгляда),

О, да! Страдать!.. Но я его простила.

ЛУИЗА

Здесь не прощенья просят твоего —

Но обличенья. Вот он, пред тобою.

Смотри!

(Мадлен стоит, отвернувшись от ГОФРИДИ. Он делает несколько шагов к ней).

ЛУИ ГОФРИДИ

Мадлен, взгляните на меня!

МАДЛЕН (отворачивается. Закрыв глаза).

Нет, не хочу! Вы так мне ненавистны!

Я не хочу смотреть на вас, Луи!

ЛУИ ГОФРИДИ

За что, Мадлен? Какое преступленье

Я совершил пред вами и когда?

ЛУИЗА (к Мадлен)

Не слушайся наветов Вельзевула!

Смелей!

ЛУИ ГОФРИДИ

Мадлен, взгляните на меня!

МАДЛЕН (открывает глаза и смотрит на Гофриди)

Ах!..

ЛУИЗА

Что же ты? Когда тебе так трудно

И медлишь ты — так я заговорю!

МАДЛЕН

Он… Он ни в чем.. (Замолкает).

ЛУИЗА

Что?

МАДЛЕН

Он передо мною

Невольно..

ЛУИЗА

Что?! Иль хочешь ты сказать,

Что он в своих не волен преступленьях?

МАДЛЕН

Не то.

ЛУИЗА

Так что же?

МАДЛЕН (решительно)

Я хочу сказать,

Что он невинен!

ЛУИЗА

А!.. исчадье ада!..

МАДЛЕН (обращаясь к Гофриди)

Ты победил!..

ЛУИЗА (бросаясь к Мадлен)

Пытать ее, пытать!..

МИХАЭЛИС (испуганно)

Тсс!.. Замолчишь ли ты,

проклятый дьявол!

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Держать ее!..

(Монахи разнимают Луизу и Мадлен)

ЛУИЗА (рвется к Мадлен)

Я растопчу тебя!..

МИХАЭЛИС (тихо)

Пренеприятный случай.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

Да, прискорбно.

БР. ФРАНЦИСК

Их следовало б раньше попытать.

МИХАЭЛИС

Нет, в этом деле пытка неуместна.

Сестра Мадлен тут вовсе не при чем.

Не очевидно ль, что ее устами

Преступника старался оправдать

Лукавый дух? Но девушка — невинна,

И потому пытать ее нельзя.

БР. ФРАНЦИСК (удивленно)

Нельзя… пытать?

МИХАЭЛИС

Да, бесполезно, брат мой.

Иное средство есть у нас в руках.

(Громко)

Мы просим благородную девицу

Викторию-Диану де Курбье

Пожаловать сюда без промедленья.

(Из толпы выходит красивая и богато одетая девушка).

ВИКТОРИЯ ДЕ КУРБЬЕ

Я здесь.

МИХАЭЛИС

Прошу вас, повторите нам,

Чем виноват пред вами подсудимый

Луи Гофриди?

ВИКТОРИЯ ДЕ КУРБЬЕ

Он колдун и маг.

Он отравил мне душу волхвованьем,

Он опьянил меня своим дыханьем,

Он колдовством заворожил меня.

Люблю его непостижимой страстью!

Влекусь к нему неодолимой властью!

И чахну я, и сохну день от дня.

Молитвами, постом, трудом и бденьем

Боролась я с лукавым наважденьем

И верила, что я исцелена, —

Но нет пути к утраченному раю! —

И вот я вновь сгораю, умираю!

И снова я безумна и больна!

МИХАЭЛИС

Что думаете вы о вашем чувстве?

Согласно ли вам кажется оно

С законами природы? Или точно

В нем скрыта власть необъяснимых сил?

ВИКТОРИЯ ДЕ КУРБЬЕ

Я ничего не думаю, не знаю,

Но чувствую, что это — колдовство!

МИХАЭЛИС

Она права. Священное писанье

Нам говорит: ‘Когда христианин

Почувствует, что болен он душою,

Что одержим он страстью сверхземной,

Непостижимой, властной, необычной,

Пусть знает он, что это — колдовство

И да боится дьявольских наветов

От Князя Тьмы и слуг его’. Аминь!

(Обращается к девушке)

Вы можете оставить нас на время.

(Виктория де Курбье низко кланяется судьям и отходит в сторону)

МАДЛЕН (с ненавистью смотрит на девушку)

Зачем ‘на время’? Пусть она уйдет,

Совсем уйдет — и больше не приходит!

Я все скажу, но пусть она уйдет.

МИХАЭЛИС

Она уйдет, когда вы захотите

Все ваши показанья подтвердить.

МАДЛЕН

Я подтвержу вам все, что вы хотите,

Но не при ней.

МИХАЭЛИС (обращаясь к Виктории де Курбье)

Ступайте, дочь моя.

(Виктория де Курбье скрывается в толпу).

МАДЛЕН (подходит к осужденному)

Вот я теперь смотрю на вас, Гофриди!

Ни ваших глаз, ни вашего лица

Я не боюсь, как видите, нисколько.

Вы более не властны надо мной!

ЛУИ ГОФРИДИ

Откройте же мою вину пред вами,

Откройте всем вину мою, Мадлен!

Что сделал я? Какие преступленья

Я совершил?

МАДЛЕН

Я обвиняю вас,

Что вы меня коварно обольстили

В Марсели, в доме моего отца,

И окрестили тайно в синагоге

Во имя Беса, князя адских сила!

Что вы меня заставили отречься

От всех святых и рая, и небес,

И моего участия в спасенье

Всех христиан! Я обвиняю вас,

Что вы меня себе поработили,

Душой и телом, как рабу, как вещь,

И в душу мне вселили сонмы бесов,

Чтоб день и ночь терзать меня и жечь!

ЛУИ ГОФРИДИ

Все это — ложь!

МАДЛЕН (задыхаясь)

А!.. Ложь?! Ха-ха!

(Смеется вызывающим смехом)

ЛУИЗА

Покайся!

Когда б все звезды в Божьих небесах,

Когда б все листья на ветвях древесных,

Все камни на земле — имели глас,

То возопили б к Богу, — так безмерны

Твои деянья черные, Луи!

Покайся в них! О, есть еще спасенье!

Еще не все погибло. Нет, Луи!

Одно тебе осталось — покаянье.

Покайся нам — и будешь ты спасен.

ЛУИ ГОФРИДИ

Спасен? Скажи, ты жизнь мою иль душу

Спасти желаешь? Я боюсь понять,

Чего ты хочешь?

ЛУИЗА

Твоего спасенья.

ЛУИ ГОФРИДИ

Ты о каком спасенье говоришь?

ЛУИЗА

О бесконечном, вечном и бессмертном —

Спасенье духа.

ЛУИ ГОФРИДИ

Смерть в твоих словах!

ЛУИЗА

О, вспомяни святого Киприана!

Он будет твой защитник в небесах.

И он был маг, но полный покаяньем

Сумел вернуть он часть свою в раю.

Молись ему — и будешь ты блаженным.

Молись, Луи, молись! Твои грехи

Неисчислимей раковин прибрежных,

Они бессчетны, как песок морской!

ЛУИ ГОФРИДИ

Кто ты, что здесь приказывать мне смеешь?

ЛУИЗА

Я — дьявол, Богом посланный, Веррин!

И послан я, чтобы судить виновных

И обращать их к Богу, и карать,

И посылать на смерть и преступленья.

ЛУИ ГОФРИДИ

Чем ты докажешь правду слов твоих?

И должен ли я Дьяволу поверить?

ЛУИЗА

Ответь мне, всемогущ ли вышний Бог?

ЛУИ ГОФРИДИ

Бог всемогущ.

ЛУИЗА

А потому возможно ль,

Чтоб ваша церковь именем Его

Приказывала демонам и духам,

И Вельзевулу, князю адских сил?

ЛУИ ГОФРИДИ

Да.

ЛУИЗА

Вследствие такого заклинанья

И Дьявол должен правду говорить?

ЛУИ ГОФРИДИ

Да.

ЛУИЗА

Значит, клятвы Дьявола порою

Действительны и можно верить им?

ЛУИ ГОФРИДИ

Да.

ЛУИЗА (судьям)

Все ли здесь имеют слух, чтоб слышать?

Так вспомните о том, что он сказал!

(Подходит к ГОФРИДИ, в ее голосе звучит нежность)

Мне жаль тебя. О, если б, маловерный,

Ты знал, как плачут о тебе в раю,

Как твоего там жаждут обращенья!

Не будь подобен Симону-волхву,

Но обратись к святому Киприану,

Да молит он немолчно за тебя.

Мне жаль тебя. Безумный, ослепленный!!

Ты согрешил — и должен искупить

Твои грехи открытым покаяньем,

Иль будешь ты навеки осужден,

Навеки проклят. Кайся!

ЛУИ ГОФРИДИ

Я невинен.

ЛУИЗА (поднимая руки к небу)

О, Искупитель обреченных душ!

Моли Отца Предвечного — да внемлет

Твоим мольбам и грешника спасет!

О, да зачтет Он все Твои мученья

За душу осужденную навек!

Да вспомянет Отец небесный жажду,

Которой Сын томился на кресте!

(Пауза)

Как, Господи? — Ты жаждал? — Но не Ты ли

Чистейший кладезь, море без границ,

Нетления источник бесконечный,

Живой воды неистощимый ключ?

(Говорит с рыданием в голосе)

Ты жаждал, Ты?! Иль не хватило рек

У Вышнего — и ангелов блаженных

В святом раю, чтоб напоить Тебя?

(Молчит, как бы ожидая откровения свыше, потом тихо продолжает)

Нет, Ты подверг себя томленью жажды —

Спасенья ради нашего. Аминь!

(обращаясь к Гофриди)

Смотри — все плачут. Видишь эти слезы?

Их только нет в одних твоих очах.

В последний раз молю тебя, покайся!

Иль сердце камнем стало у тебя?

Не видишь ли, не чувствуешь, не слышишь?

Не хочешь верить?

ЛУИ ГОФРИДИ

Я невинен!

ЛУИЗА (в бешенстве)

А!..

Так гибни же за грех ожесточенья!

О, Михаэлис! Маг в твоих руках.

Не отпускай его неосужденным.

Смотри — толпа волнуется и ждет,

И жаждет казни колдуна, как манны.

Ты слышишь ропот? — Справедлив народ,

И глас его — есть Божий глас!

ЛУИ ГОФРИДИ

О, вспомни, —

Кто вопиял: ‘распни Его, распни!’

ЛУИЗА

Молчи, презренный! Кайся!

ЛУИ ГОФРИДИ

Я невинен!

ЛУИЗА (к судьям)

Вы слышали? Чего ж еще нам ждать?

Упорен он в своем ожесточенье, —

Так пусть же нераскаянным умрет.

О, Михаэлис, кровь детей невинных,

Убитых им, к отмщенью вопиет!

Пытай его! Не жди его признанья,

Не жди его раскаянья. О, нет!

Скорее рек изменится теченье,

Скорей наш христианнейший король

Отвергнет веру в Господа и станет

Неверным сарацином, иль скорей

Сам папа церковь истинную кинет,

Как еретик, — чем этот гордый маг

Признается во всем своем паденье!

МИХАЭЛИС (торжественно)

Луи Гофриди, каетесь ли вы

И признаете ли себя виновным

Пред Господом и церковью Его

И пред людьми — в кощунственных

деяньях,

Как — чародейство, порча, колдовство

И обольщенье девушки невинной?

ЛУИ ГОФРИДИ

Все это — ложь!

МИХАЭЛИС

Вы сознаетесь в том,

Что договор с лукавым заключили

И подписали кровию своей?

ЛУИ ГОФРИДИ

Я повторяю вам, что я невинен!

МИХАЭЛИС

Виновность вашу могут доказать

Три доктора ученых и хирурги,

Которые осматривали вас

В присутствии свидетелей и судий.

ЛУИ ГОФРИДИ

Они мою невинность подтвердят.

МИХАЭЛИС (знаком подзывает доктора)

Прошу вас, доктор, дайте показанье.

ДОКТОР

(в сопровождении двух врачей и двух хирургов подходит к судьям).

Мы осмотрели тщательно его

И не жалели времени. Хирурги

Прекрасно роль исполнили свою.

(Хирурги кланяются).

Он был исколот иглами повсюду,

Исследован от головы до пят —

И по осмотре нашем оказалось,

Что на себе три знака он хранит,

Три дьявольских печати. Мы клянемся,

Что от прокола в этих трех местах —

Не чувствовал он ни малейшей боли

И кровь не шла. Он этого не знал, —

Глаза его завязанными были —

И до сих пор он думал, что спасен,

Что знаков мы на нем не отыскали.

В неоспоримой правде наших слов

Мы, доктора, клялись и присягали

И дали подпись нашу. (показывает бумаги)

Вот она:

‘Свидетельствуем в сем и присягаем: —

Грасси, Фонтэн и Мерандоль — врачи,

А также два хирурга, что пред вами,

Пруэ с Бонтаном, расписали тут

И приложили руку остальные.

Я все сказал.

МИХАЭЛИС

Вы можете идти.

Что скажете вы в ваше оправданье,

Мессир Гофриди?

ЛУИ ГОФРИДИ (взволнованно)

Я хотел бы знать,

Возможно ли, чтоб смел христианина

Лукавый Дух позорно заклеймить

Без ведома, согласия и воли,

И без его желанья?

МИХАЭЛИС

Никогда!

Потерпит ли какой-нибудь хозяин,

Чтоб наложили на его овцу

Клеймо чужое вражеского стада?

Иначе все ходили бы с клеймом,

Все христиане, судьи, кардиналы,

И даже (страшно выговорить мне)

Сам папа был бы заклеймлен Нечистым!

ЛУИ ГОФРИДИ

Но, Михаэлис, вспомни, что Господь

Дозволил Бесу Иова изранить

И струпьями всю плоть его покрыть?

МИХАЭЛИС

Печать и рана — разница большая.

Мы можем все страдать от тяжких ран,

Но стигмат — это удостоверенье

И принадлежности неспорный знак.

Так в Турции железом раскаленным

Кладет хозяин клейма на рабов —

Ему принадлежащих, не другому,

А нанести удар он может всем.

Был Дьяволом избит Святой Антоний,

Но дьявольской печати не носил.

Проходят раны, струпья заживают,

Но клейма не сотрутся никогда.

Имеете вы что-нибудь прибавить,

Мессир Луи Гофриди?

ЛУИ ГОФРИДИ

Ничего.

МИХАЭЛИС (Обращаясь к инквизиторам)

Когда б случилось это в Авиньоне,

Клянусь, он был бы завтра же сожжен.

БР. ФРАНЦИСК

Да, но, к несчастью, здесь ему мирволят.

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Его епископ снова нас просил

За своего священника.

ОТЕЦ РОМИЛЬОН

В Марсели

Его святым считают.

ЛУИЗА

Ха-ха-ха!

Луи Гофриди возведен в святые!

МАДЛЕН

Он — праведник безгрешный! Ха-ха-ха!

ЛУИЗА

Он осужден невинно и страдает

По оговору бесов! Ха-ха-ха!

МАДЛЕН

Он свят, он свят! Недаром прихожанки

На исповедь всегда к нему спешат, —

Он их добру и вере наставляет.

ЛУИЗА и МАДЛЕН (хохочут обе)

Ха-ха! Ха-ха!

МИХАЭЛИС (к Гофриди)

Согласны вы теперь

Скрепить немедля подписью своею

Признанье ваше?

ЛУИ ГОФРИДИ (изумленно)

Как? Что слышу я?

Мое… признанье?

МИХАЭЛИС

Да, оно готово

Вам только стоит подписать его.

(Показывает ему бумагу)

ЛУИ ГОФРИДИ

А если я не соглашусь на это?

МИХАЭЛИС

Тогда прибегнуть к пытке мы должны

И будем вас пытать без снисхожденья.

ЛУИ ГОФРИДИ

О, Боже мой! Но если и тогда

Я буду крепок духом?

МИХАЭЛИС

Бесполезно.

Улики слишком явны против вас, —

Они кричат. А ваши преступленья

Так велики, что им достойной мзды

Не вижу я. Вас в небе Бог рассудит,

Но на земле для вас прощенья нет.

Согласны ли вы подписать бумагу?

ЛУИ ГОФРИДИ (с отчаянием)

Да! Все равно! Я знаю, что погиб!

(Подписывает свое имя, после чего капуцины снова связывают ему руки).

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР

Теперь, когда подписано признанье,

Его прочесть необходимо вслух.

БР. ФРАНЦИСК

На этот труд меня благословите.

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР (вручая ему бумагу)

Читайте так, чтоб слышно было там.

(Указывает на толпу за решеткой)

Молчание давно меня тревожит.

Я не люблю, когда толпа молчит.

Бр. Франциск с бумагой в руках, приближается к решетке, отделяющей собрание от площадки,Где толпится народ. Толпа встречает его глухим гулом).

БР. ФРАНЦИСК

(обратясь к народу, читает громко и ясно).

Я — уроженец города Марсели

И настоятель церкви ‘Des Accoules’

Луи Гофриди — патер недостойный,

Сознанье добровольно приношу.

Я сознаюсь, что с юности был предан

Науке черной злого колдовства

И, магию постигнув в совершенстве,

Я магом стал’…

ТОЛПА (кричит в негодовании)

Смерть магу!.. Смерть ему!..

БР. ФРАНЦИСК (продолжая)

Я сознаюсь, что с Дьяволом условье

Я заключил четырнадцати лет.

В обмен на душу обещал мне Дьявол

Всевластный дар неодолимых чар.

И с той поры я чаровал всех женщин

Одним своим дыханьем.?

ТОЛПА

Смерть ему!

БР. ФРАНЦИСК (продолжая)

‘Я сознаюсь, что чарами своими

Я покорил и соблазнил Мадлен,

Когда она жила в отцовском доме

И было ей всего двенадцать лет’…

ТОЛПА

Смерть волку, утащившему ягненка!

Пусть гибнет развратитель чистоты!..

БР. ФРАНЦИСК ( продолжая)

‘Я сознаюсь, что страстью необычной

Она была ко мне привлечена

И вслед за мной повсюду, как лунатик,

Без устали, по лесу, по горам,

По улицам и по дорогам, — всюду

Куда я шел — она брела за мной.

И, наконец, пресытясь этой страстью,

Я заключил ее в монастыре’.

ТОЛПА

Пусть гибнет волк, забравшийся

в овчарню!..

Смерть колдуну и магу!.. Смерть ему!..

БР. ФРАНЦИСК (продолжая)

‘Я сознаюсь, что я ее заставил

Отречься Неба, ангелов, святых,

Крестил ее во имя Вельзевула

И положил бесовскую печать???

На сердце ей, чело, уста и ноги.

И с этих пор она принадлежит

Всецело мне: душой своей и телом,

И памятью, и волей, и умом’.

ТОЛПА

Смерть колдуну!.. Пусть гибнет чернокнижник!

Смерть чародею!.. Святотатцу смерть!..

БР. ФРАНЦИСК (продолжая)

‘Я сознаюсь, что брал ее на шабаш,

Где Вельзевулу мессу я служил,

И обручился с ней. Двенадцать магов

Пред алтарем скрепили наш союз.

Я был царем. Она — царицей оргий

И шабаша. Нам поклонялись там’…

ТОЛПА

Смерть грешнику!.. Проклятие злодею!..

Пусть гибнет маг!.. В огонь его, в огонь!..

БР. ФРАНЦИСК (продолжая).

‘Я сознаюсь, что в жертву Вельзевулу

Я приносил убитых мной детей

И теплой кровью окроплял собранье

Всех магов, ведьм, колдуний, колдунов

И все они при этом бесновались

И восклицали: ‘Кровь его на нас

И детях наших!’.?

ТОЛПА

Горе кровопийце!..

Смерть извергу в сутане!.. Смерть ему!..

БР. ФРАНЦИСК (продолжая)

‘Я сознаюсь, что все мои признанья

Не вынуждены пыткой у меня,

Но высказаны мною добровольно,

В уме и твердой памяти, — о чем

Свидетельствую подписью моею:

Луи Гофриди’. Видите ее?

(Потрясает бумагой перед толпой).

Довольны ли открытым покаяньем

Преступника, подобного кому

Не видано от сотворенья мира?

ТОЛПА

Смерть колдуну!.. Смерть магу!..

Смерть ему!..

Мессир Луи, теперь мы вас попросим

Пройти еще в застенок на допрос

‘С пристрастием’??

Ведь это лишь формальность.

Каких-нибудь ничтожных полчаса.

Узнать еще сообщников нам надо,

А вы о них желали промолчать.

ЛУИ ГОФРИДИ

Я мог себя отдать вам на закланье…

Жизнь в тягость мне. Но знайте, никогда

Предателем невинных я не буду.

Я не имел сообщников, клянусь!

МИХАЭЛИС (махнув рукой)

Вот это все вы там и подтвердите.

ЛУИ ГОФРИДИ

Вам не довольно подписи моей

И моего позора? Вы хотите

Напрасной пыткой истерзать меня?

И вы — монахи!.. Люди!.. Христиане!..

МИХАЭЛИС

Таков закон. Вы знаете его.

ЛУИ ГОФРИДИ

О, да, я знаю! Я готов. Ведите.

(Два капуцина уводят его).

МАДЛЕН (кричит ему вслед с отчаянием)

Луи!..

ЛУИ ГОФРИДИ (останавливается на минуту)

Тебя… проклясть я не могу!

(Уходит в сопровождении капуцинов. Его проводят мимо толпы).

ТОЛПА (ревет при виде осужденного)

Смерть магу!.. Смерть!..

Будь проклят, кровопийца!..

Злодей!.. Убийца!.. Изверг!.. Смерть тебе!..

В огонь тебя!..

(Направляется вслед за Гофриди).

СТАРЫЙ ИНКВИЗИТОР (торжественно встает)

Возлюбленные братья!

Мы на сегодня можем разойтись

В последний раз мы снова соберемся

Дней через пять. Надеюсь, что тогда

Мы приведем к концу святое дело.

Молитесь, братья, да свершим его —

Во имя Бога, к славе наивящей

Творца земли и неба, к торжеству

Его святой непогрешимой церкви

И к посрамленью царства Тьмы.

ВСЕ СУДЬИ

Аминь!

АКТ V

Картина 1

Бомский монастырь. Площадка для народа, отделенная решеткой от священного грота, где происходит суд. Толпа, состоящая из пилигримов, мужчин и женщин, вращается в тесной толчее. Всякий старается занять место ближе к решетке.

1-Й КРЕСТЬЯНИН.

Бьюсь об заклад, что мага оправдают.

2-Й КРЕСТЬЯНИН

Да ты в уме ли?

1-Й КРЕСТЬЯНИН

Мало ль, что колдун!

Ты не забудь, что все-таки он патер.

И за него епископ и Марсель.

2-Й КРЕСТЬЯНИН

Да он сознался!

1-Й КРЕСТЬЯНИН

Мало ль, что сознался!

Сошлют на покаянье в монастырь,

Вот весь и сказ. Чтоб мне на этом месте

Сквозь землю провалиться, если нет.

2-Й КРЕСТЬЯНИН (махнув рукой)

Сожгут, сожгут — и руки не помоют!

Уж будь спокоен.

1-Й КРЕСТЬЯНИН

Я держу заклад,

Что — в монастырь.

2-Й КРЕСТЬЯНИН

Я — на костер.

1-Й КРЕСТЬЯНИН

Согласен.

Так по рукам?

2-Й КРЕСТЬЯНИН

На выпивку!

1-Й КРЕСТЬЯНИН

Идет.

(Хлопают друг друга по рукам и подходят ближе к решетке. Их место заступают другие).

3-Й КРЕСТЬЯНИН

Во всем сознался, значит, он?

4-Й КРЕСТЬЯНИН

А как же?

Бумагу громко прочитал монах

И подпись нам показывал.

3-Й КРЕСТЬЯНИН

Пытали?

4-Й КРЕСТЬЯНИН

А кто их знает? Говорят, что нет.

Что, будто, сам признался добровольно,

Раскаявшись, а кто там разберет?

3-Й КРЕСТЬЯНИН

Не ври! Не ври! При мне вели на пытку.

Пришел оттуда — краше в гроб кладут.

3-Й КРЕСТЬЯНИН

Да уж какой же суд такой — без пытки?

(Уходит)

6-Й КРЕСТЬЯНИН (обращаясь к 4-му)

Скажите мне, отправились за ним

Три капуцина, а вернулись двое.

Куда же делся третий — не пойму?

4-Й КРЕСТЬЯНИН

Д, может быть, он захворал дорогой?

6-Й КРЕСТЬЯНИН

Все может быть. А как-то так… чуднo.

4-Й КРЕСТЬЯНИН.

Помалкивай! Не наше это дело. (Уходит)

5-Й КРЕСТЬЯНИН

Зато уж эти двое день и ночь

Следят за ним и спят с ним в той же келье.

Один уснет, — другой не сводит глаз.

6-Й КРЕСТЬЯНИН

А что же он?

5-Й КРЕСТЬЯНИН

Да, говорят, тоскует.

6-Й КРЕСТЬЯНИН

Взгрустнется тут!

5-Й КРЕСТЬЯНИН

И ничего не ест.

7-Й КРЕСТЬЯНИН

Не верьте вы. Колдуньи каждой ночью

Ему приносят жаренных детей.

Он мясо ест и кровью запивает, —

Ну, вот и сыт.

6-Й КРЕСТЬЯНИН

Да, разве — если так.

(Сквозь толпу протискивается Жако (придурковатый парень из дальней провинции) с узелком в руках).

ЖАКО

Пустите-ка поближе стать.

6-Й КРЕСТЬЯНИН

Что лезешь?

ЖАКО

Мне б хоть разок взглянуть на Комбарэ.

6-Й КРЕСТЬЯНИН

Что? На кого? Я о таком не слышал.

ЖАКО

Ну, как же так? А судят-то кого ж?

7-Й КРЕСТЬЯНИН

Он, верно, хочет нам сказать ‘Гофриди’

Да произнесть не может.

ТОЛПА (весело хохочет)

Ха-ха-ха!

6-Й КРЕСТЬЯНИН

Пошел ты, деревенщина!

7-Й КРЕСТЬЯНИН

Вот дурень!

1-Я ЖЕНЩИНА (обращаясь к Жако).

Что у тебя тут в узелочке?

ЖАКО

Мед.

В дупле нашел. Роились, значит, пчелы.

Дай, думаю, я бедненьким снесу,

Что бесами лихими одержимы,

Пусть кушают во здравье — и принес.

1-Я ЖЕНЩИНА

Ну, злющей бы не стоило, как львица

Рычит на всех. А беленькую жаль.

2-Я ЖЕНЩИНА

Да, жаль, совсем уж было обратилась

На правый путь, но помешал колдун.

1-Я ЖЕНЩИНА

Не помешал. Спаслась она, я знаю.

Совсем уж было сгибла, но спаслась.

3-Я ЖЕНЩИНА (подходит к двум разговаривающим)

Вы слышали, на хитрости какие

Пустился маг? Прислал икону ей

И наказал усердно помолиться

За души их. Но та — не так глупа —

И поняла, что не спроста тут дело.

На образ тот плеснула, не глядя,

Святой водой — и тотчас он распался,

Как прах земной, — лишь черный дым пошел.

1-Я ЖЕНЩИНА

Ах! Ах! Скажите!

2-Я ЖЕНЩИНА

Эдакое дело!

1-Я ЖЕНЩИНА

А что ж бы вышло, если бы она

Молиться стала, глядя на икону,

Что маг прислал ей?

3-Я ЖЕНЩИНА

Боже упаси!

Подумать страшно! Там не лик небесный,

А Вельзевулов намалеван был!

4-Я ЖЕНЩИНА

И вовсе нет, совсем не Вельзевулов.

Изображал он мага самого.

И если б только на него взглянула

Бедняжечка, — сгорела б, как свеча!

(Сквозь толпу проталкивается пожилая крестьянка с молоденькой девушкой)

КРЕСТЬЯНКА

Пустите, что ль?

1-Я ЖЕНЩИНА

Куда же ты, Бригитта?

КРЕСТЬЯНКА

Мне недосуг. Пустите, говорю.

Пройти мне надо.

2-Я ЖЕНЩИНА

Что за спех? Останься,

На колдуна посмотришь.

КРЕСТЬЯНКА

Ни, ни, ни!

Смотреть не стану, хоть озолотите.

И дочке не позволю.

(Обращаясь к девушке)

Марш, Марго!

3-Я ЖЕНЩИНА

Да почему ж?

КРЕСТЬЯНКА

А потому. Не стану.

И вы ступайте лучше по домам,

Чем тут глазеть. Не вышло бы худого.

4-Я ЖЕНЩИНА

Да объясни же толком. Что ты врешь?

КРЕСТЬЯНКА (останавливаясь)

Зачем мне врать, — про это всякий помнит,

Как из Марсели к нам его вели —

Народищу толпилось на дороге,

Что здесь, — булавке некуда упасть.

Вот, мать одна сыночка подсадила

На дерево, и говорит ему

‘Смотри, тебе оттудова виднее,

Пройдет колдун — ты плюнь ему вослед:.

Он и услышь. На малого как зиркнет

Глазищами. Тот с дерева-то хлоп, —

Тут и убился. Вот вам и смотренье!

Еще вчера невестка говорит:

‘Пойдешь смотреть, как будут жечь злодея?’

Нет, говорю, и дочку не пущу.

Идем, Марго…

(Уходят обе. Из толпы выступают пилигримы).

1-Й ПИЛИГРИМ

О знаменье чудесном

В обители я слышал разговор.

За трапезой, как водится повсюду

В монастырях, из братьев кто-нибудь

Читает вслух спасительное чтенье,

Заранее не зная, чтo прочтет,

Кому какая выпадет страница,

И раскрывает книгу наугад.

Но, вот, с тех пор, как привели Гофриди, —

Кто б ни читал, а книга каждый раз

Откроется на той же все странице

Пророчеств Иезекииля, где

Он призывает падших к покаянью,

Грозит ожесточенным во грехах

И обещает милость обращенным.

Так повторялось десять дней подряд.

И это все заметили, и много

Об этом толков было за столом.

2-Й ПИЛИГРИМ

Да, Божий перст тут виден.

3-Й ПИЛИГРИМ

А намедни

Мне про него рассказывал монах,

Что он, нет-нет, да и поднимет с полу

Соломинку, — повертит так в руках

И бросит снова. Братья капуцины

Заметили и тотчас донесли.

Судья спросил: что значат эти штуки?

А он в ответ смеется и молчит.

И так бы правды ввек и не дознались,

Да выручил, спасибо, Вельзевул,

Заговорил устами одержимой

И все открыл. Выходит, что когда

Соломинку поднимет он и вертит —

У дьявола совета просит он.

А бросит на пол снова — значит в жертву

Ее приносит черту на совет.

1-Й ПИЛИГРИМ

Кто б мог подумать!

2-Й ПИЛИГРИМ

Хитрости такие

Один лишь дьявол может разгадать!

СТАРИК (подходит к пилигримам)

Все это вздор. Я зал его ребенком.

Послушным, кротким мальчиком он рос —

И набожным, любил молиться Богу.

Не может быть, что он виновен был.

Неужто так его сгубили книги?

1-Й ПИЛИГРИМ

Какие книги?

СТАРИК

Полные шкапы

Старинных книг пошли ему в наследство

От дяди чернокнижника, и вот,

Зачитываться ими начал мальчик

И все прочел четырнадцати лет.

И, говорят, открыв однажды книгу,

Увидел он Нечистого — и тот,

Смутив его лукавым искушеньем,

С ним договор проклятый заключил.

Так говорят, но я тому не верю.

Такой хороший, нежный мальчик был!

1-Й ПИЛИГРИМ

Вот на! Не верь, когда он сам сознался.

Судья к нему уж очень раз пристал:

‘Ты продал душу Бесу, иль не продал?’

А он в ответ: ‘когда бы раньше я

Ее не продал, — продал бы сегодня,

Так все вы надоели мне’.

2-Й ПИЛИГРИМ

Ну, нет.

Совсем не так ответил подсудимый.

А как прижал к стене его судья —

Он сгоряча и молви: ‘коль не продал

Своей души, то рад теперь продать’.

3-Й ПИЛИГРИМ

А вот и нет! И все-таки неверно.

Он отвечал не ‘рад теперь продать’,

А ‘продал бы охотно, если б только

Я этим мог избавиться от вас’.

4-Й ПИЛИГРИМ

Подобных слов не говорил он вовсе.

3-Й ПИЛИГРИМ

Нет, говорил. Еще ему судья

Заметил тут же: ‘за такие речи

Вы дорого поплатитесь, мой сын!’

4-Й ПИЛИГРИМ

И все же я стою за то, что вовсе

Он этого не мог сказать.

3-Й ПИЛИГРИМ

А я

Тебе божусь, что слышал сам.

4-Й ПИЛИГРИМ

Ну, это —

Еще не доказательство.

(Отходит в сторону).

3-Й ПИЛИГРИМ (бежит за ним)

Как так?

Постой, постой! Послушай!

1-Й КРЕСТЬЯНИН

Э! Да ну вас!

Молчите!

2-Й КРЕСТЬЯНИН

Цыц! Читают приговор.

1-Й ПИЛИГРИМ

Не приговор, а только отлученье,

На светский суд его передают.

(Говор толпы утихает. Доносится голос инквизитора, передающего подсудимого в руки светской власти)

ГОЛОС СТАРОГО ИНКВИЗИТОРА

Мой сын, узнав, что впал ты в заблужденье

И согрешил пред Богом и людьми,

Мы все твое исследовали дело.

Со тщанием пересмотрев его,

Мы, к нашему прискорбью, убедились,

Что ты виновен в названных грехах.

Но так как ты вернулся в нашу церковь

И клятвенно отрекся от греха,

Тебя мы допустили к покаянью

И причащенью, более сего

Мы сделать для тебя не в состоянье.

А потому, изгнав тебя, мой сын,

Из лона церкви нашей, предаем мы

Тебя ко власти светского суда.

Которого усердно умоляем

Постановить об участи твоей —

Так, чтоб тебе не угрожали смертью

И не была б пролита кровь твоя.

ГОЛОСА МОНАХОВ (издали)

Аминь!

ТОЛПА

Аминь!

2-Й КРЕСТЬЯНИН

Не будет, точно, крови.

Горелым мясом потянуло тут.

(Мимо решетки, отделяющей площадку от места суда, проводят под конвоем Гофриди).

ТОЛПА (вопит)

Смерть магу…

ГОЛОСА ЖЕНЩИН ИЗ ТОЛПЫ

Бедный!.. Мученик!.. Несчастный!..

2-Й КРЕСТЬЯНИН

(хлопая по плечу 1-го)

Ты проиграл. Теперь ему капут!

АКТ V

Картина 2

Тюрьма в Эксе. Мадлен лежит на соломенной подстилке. Луиза ходит из угла в угол, каждым движением выражая бешенство и муку. Время от времени доносится звон колоколов.

МАДЛЕН

Будь проклят день рожденья моего!..

ЛУИЗА

Будет проклят час, когда глаза мои

Свет солнечный увидели впервые —

И ужас тьмы полуночных небес,

И молнии сверкающей извивы!..

МАДЛЕН

Будь прокляты невинность детских дней

И чистота, похищенная адом,

И красота напрасная моя!

ЛУИЗА

Будь проклята утраченная юность,

Загубленная молодость моя,

Отравленная поздним пробужденьем,

Застывшая в монашеской одежде,

Как в темном склепе, в каменном гробу…

Будь проклята и здесь и в жизни вечной!

МАДЛЕН

Будь проклята вовек моя любовь —

И ты, меня обрекший на страданье,

Служитель Беса, низкий изувер!..

ЛУИЗА

Будь проклят трижды!

МАДЛЕН

Проклят! Проклят! Проклят!

ЛУИЗА (приближаясь к Мадлен)

Будь проклята и ты, блудница, тварь!

Змея, гиена с желтыми зрачками,

Поправшая священнейший обет!

Исчадье ада, дьявол бледноликий,

Гордящийся копною рыжих косм!..

Бесчестье быть с тобой в одной темнице,

Дышать с тобою воздухом одним!

Чего глядишь бесстыдными глазами?..

Чтo видели, чтo зреть могли они,

Чтобы гореть таким бесовским светом?..

Ответь, змея, чтo видели они?..

МАДЛЕН (с вызывающей улыбкой)

Чтo видели? О! много, много, много!..

ЛУИЗА

Молчи, змея, молчи, пока цела!

МАДЛЕН

Того, конечно, бедной богомолке,

Монахине, не увидать вовек!

ЛУИЗА (бросаясь на Мадлен)

Убью тебя, проклятая колдунья!

Блудница, тварь! Убью! Убью! Убью!

МАДЛЕН

Ко мне!.. Спасите!.. Ай!..

(Входит тюремщик).

ТЮРЕМЩИК

Что тут такое?

МАДЛЕН

Она меня убить хотела… Ай!..

ТЮРЕМЩИК

Опять чертовка с девочкой связалась?

У! Гадина! Посмей лишь пикнуть мне, —

Сейчас в застенок, на допрос, на пытку!

Давно уж плети плачут по тебе.

ЛУИЗА (надменно)

Не смеешь ты избранницы коснуться!

В меня вселились бесы, но Господь

Их ниспослал, чтоб покарать виновных.

Иль, может быть, ты тоже еретик

И воплощенье духов отрицаешь?

ТЮРЕМЩИК (струсив)

Тьфу!.. Чур меня!.. Что привязались? Цыц!

Не то в подвал не хочешь ли, в ‘In pace’

Где будут крысы ползать по тебе?

(К Мадлен)

Ну, ну, не плачь, овечка золотая,

Не дам тебя в обиду никому,

Холeсенькую деточку такую!

(Луизе)

А ты сиди себе, коли сидишь.

(Уходит)

МАДЛЕН

Ну что, — взяла?

ЛУИЗА

На этот раз, пожалуй,

Отделалась ты дешево, змея.

Но дорожить красивенькою шкуркой

В последний день, казалось бы не стоит.

Смешно тебе царапины пугаться,

Когда чрез час ты будешь сожжена.

МАДЛЕН

Я? — Сожжена?!. В уме ли ты, Луиза?

Ты видишь, как все ласковы со мной.

Порой грозят лишь пыткой, а на деле

И волоска не тронули на мне.

ЛУИЗА

И поступили глупо. Эти космы

Во славу Бога — следовало сбрить,

Чтоб ими ты не чванилась напрасно.

Но, все равно, они сгорят с тобой.

МАДЛЕН

Да ты совсем помешана, Луиза!

Ты вечно бредишь пыткой и костром.

Ты видишь — все мне служат, как принцессе,

Тюремщики и патеры, и слуги

Мне угодить стараются во всем.

Когда мой дух встревожен и тоскует,

Меня стремятся музыкой развлечь.

Во всех приходах молятся за душу

Невинной жертвы Дьявола — Мадлен.

Я всех моим смиряю обращеньем,

А ты твердишь о смерти и костре.

ЛУИЗА (заглядывая в окно)

Все так, все так, но за кого ж сегодня

С утра весь день гудят колокола?

Смотри в окно. Валит народ толпами

И все сюда в окошко к нам глядят.

МАДЛЕН (со страхом)

Глядят сюда? Не может быть, Луиза!

Наверное ты шутишь. Да? Скажи!

ЛУИЗА

Взгляни еще.

МАДЛЕН (подбежав к окну)

Да, смотрят!.. Боже!.. Смотрят!..

О, скрой меня!.. О, сжалься надо мной!..

Я так боюсь! Я жить хочу, Луиза!..

Я спрячусь здесь.. (прячется в угол)

Скажи, что нет Мадлен…

Скажи, что мышкой белой обернулась

И в норку скрылась… Да? Ты скажешь так?

Я притаюсь, замру, дышать не буду…

Ай, ай! Идут!

ЛУИЗА (С презрением)

И эту он любил!

ТЮРЕМЩИК (входя)

Ну, можете порадоваться, пташки,

Вас выпустят на волю… Где же та?

Куда еще запряталась, плутовка?

Эй, где ты там?

ЛУИЗА

Ты правду говоришь?

ТЮРЕМЩИК

Как только, значит, выйдет разрешенье,

Так вы свободны.

ЛУИЗА

Поклянись!

МАДЛЕН (из-за угла)

Клянись!

ТЮРЕМЩИК

Как свят Господь!

МАДЛЕН (подбежав, ласкается к нему)

Мой добренький, мой милый!

ТЮРЕМЩИК (гладя ее по голове)

Да ладно уж, барашек золотой!

МАДЛЕН

А он, Луи? И он свободен тоже?

ЛУИЗА

И на него не грянул Божий гром?

ТЮРЕМЩИК

Ну, нет, тому пришлось посолонее,

Добились вы, готов ему костер!

МАДЛЕН (с ужасом)

Его сожгут?!

ТЮРЕМЩИК

Не позже — как сегодня.

Здесь проведут. Увидите в окно (Уходит).

ЛУИЗА

Его сожгут… О, Боже справедливый!

Погибнет он, — а эта будет жить!

МАДЛЕН (пляшет и поет в восторге)

О, счастье!.. О, свобода!..

О, жизнь!.. Я спасена!

Ликуй со мной, природа!

Цвети со мной, весна!

О, жизнь! О луч мой ясный!

Гудит венчальный звон.

Хор демонов согласный

Слагает мне канон.

Дымил костер напрасно,

Сгорел тяжелый сон.

Бледна я, но прекрасна, —

Весь свет в меня влюблен!

Венцом служитель ада

Украсил мне главу.

Мне смерть его — услада.

Он гибнет — я живу!

ЛУИЗА

Презренная! Тебе не жаль того,

Кто за тебя, как жертва на закланье,

Идет в огонь?

МАДЛЕН (вздрогнув, останавливается)

Луи!. Любимый мой…

(Рыдая, обращается к Луизе).

Все это — ты! Ты завистью ревнивой

Сгубила всех: меня, себя, его…

Все это ты одна… Будь проклята вовеки!

ЛУИЗА

Ты — до скончанья мира и веков!

ТЮРЕМЩИК (просовывая голову в дверь)

Ведут его. Смотрите, коль хотите,

Но не шуметь. И я пойду, взгляну

(затворяет дверь)

МАДЛЕН (бросаясь к окну)

Возлюбленный! Тебя ведут в оковах…

О, изверги! Вас много — он один.

Все на него! Его вы осудили…

За что? — за то, что он меня любил!

(Колокольный звон продолжает гудеть громче и громче.Слышно пение ‘Ora pro nobis’)

МАДЛЕН (рыдая и дрожа)

Луи!.. мой маг!.. спасти себя ты можешь,

Лишь захоти… Спасись, спасись, Луи!

Зови на помощь дьявольские чары

И вмиг ослепнут палачи твои,

И ты уйдешь — незримый и свободный…

Не для себя, но для меня спасись!

(Похоронное пение раздается под окном).

ЛУИЗА (падая на колени)

Великий Бог! Молю тебя, прими

Весь фимиам, клубящийся от века,

Все пламя жертв, сожженных для Тебя!

И тех, чей дым подымется в грядущем!

И тех, что будут до скончанья дней —

Прими за душу грешника, о Боже,

Все — за него!..

МАДЛЕН

Кого ведете вы?

Луи, постой!.. Я так тебя любила!

Моя любовь зажгла тебе костер…

Как бледен ты, как изнурен, любимый!..

Остановись!.. На смерть тебя ведут!

Твои уста и очи, и ланиты

Спалит огонь!… сожжет!.. испепелит

Всего тебя!.. Он обернулся!.. Боже!!!

ЛУИЗА (продолжая молиться)

Все — за него!

МАДЛЕН (рыдая)

О, не смотри сюда!

Кого ты ищешь жадными очами?

Здесь нет меня… Здесь нет твоей Мадлен!

Она стоит на пышном возвышенье

С твоим венцом на золотых кудрях…

Пред нею кровь стекает по ступеням

И голос крови к Богу вопиет!…

ЛУИЗА

Все — за него!..

МАДЛЕН

О, не смотри мне в душу!..

Здесь нет Мадлен… Здесь только тень моя!

Она в аду пред страждущими пляшет…

Их кровь — на ней… На шабаше она,

Где жертвы ей приносятся без счета…

О, не гляди!

ЛУИЗА

Великий Бог, прими

Весь жар молитв!.. все слезы покаянья!..

Всю кровь святых, воззвавшую к Тебе!..

Все славословья чистых серафимов!..

Все — за него!..

МАДЛЕН

Остановите казнь!

Беру назад позорные признанья!..

Их вынудили силой у меня!..

За ним!.. за ним!.. на казнь,

на смерть, на пытку!

За ним в огонь!.. К тебе, к тебе, Луи!..

ЛУИЗА

Все — за него!

МАДЛЕН

Не слышат, изуверы!..

Меня возьмите!.. Жизнь — за жизнь его!..

Мою любовь отдам, ведь я — прекрасна…

Я буду петь, смеяться и плясать..

Я целовать умею до забвенья…

Ласкать умею.. Я люблю его!..

Я всех люблю — кто даст ему свободу!..

Костер лишь погасите!.. Где вода?.

Скорей, скорей, пока еще не поздно!..

Тушите кровью!.. Лейте кровь мою!..

Пока еще огонь не прикоснулся

К его ногам, и дым не задушил!

ЛУИЗА

Все — за него!

МАДЛЕН

Не внемлют! Поздно!.. поздно!..

С тобой на смерть!.. на пытку, на костер!..

А!!! Боже!.. Боже!.. Он горит!! Спасите!..

Огонь, огонь!

(Падает без чувств. Тюрьма озаряется блеском красного пламени).

ЛУИЗА (с отчаяньем)

О, если мало жертв!

О, если мало слез, молитв и крови,

Воззри, Господь, на будущую скорбь!

Сочти все муки новых поколений, —

Все — за него!..

МАДЛЕН (вскочив, бежит в исступлении)

Горю!.. Горю!.. Горю!..

1902 г.

Оригинал здесь: http://www.mirrelia.ru/texts/?l=vol_5a

Мирра Лохвицкая

‘In Nomine Domini’(‘Во имя Бога‘)

Драма в 5-и актах, 8-и картинах

Действующие лица

Акт 1

АКТ II

АКТ III

Картина I

АКТ III

Картина 2

АКТ III

Картина 3

АКТ IV

АКТ V

Картина 1

АКТ V

Картина 2

Читайте также:

‘In Nomine Domini’
(‘Во имя Бога‘)