Императоръ Николай I и папа Григорій XVI
Императоръ Николай I и папа Григорій XVI
‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 9, 1896
Император Николай I и папа Григорий XVI, Николай Первый, Год: 1896
Время на прочтение: 12 минут(ы)
Австрійскій историкъ фонъ-Гельфертъ недавно выпустилъ въ свтъ свой новый трудъ: ‘Григорій XVI и Пій IX. Конецъ и начало ихъ папства (октябрь 1845—ноябрь 1846 гг.)’. Книга основана на обстоятельномъ изученіи богатаго архивнаго матеріала. Между прочимъ Гельферту удалось воспользоваться бумагами всемогущаго и всезнающаго австрійскаго канцлера, князя Меттерниха, такъ что передъ публикой теперь впервые является рядъ интересныхъ фактовъ, до сихъ паръ остававшихся недоступными для изслдователей, и книга Гельферта благодаря тому пріобртаетъ выдающійся интересъ. Для насъ, русскихъ, особенно любопытенъ одинъ ея эпизодъ — личное свиданіе императора Николая I съ папою Григоріемъ XVI, состоявшееся въ Рим 13 декабря 1845 года. Но прежде чмъ приступить къ изложенію этого эпизода по книг Гельферта, мы считаемъ необходимымъ замтить, что авторъ — ревностный католикъ, и потому въ данномъ случа не совсмъ безпристрастенъ: разговоръ православнаго императора съ католическимъ первосвященникомъ онъ передаетъ такъ, что читатель получаетъ впечатлніе далеко не въ пользу перваго. По Гельферту выходитъ, будто Николай I былъ совершенно смущенъ и сконфуженъ рчами папы, который, наоборотъ, держался передъ своимъ высокимъ собесдникомъ величественно и независимо. Конечно, всякій, кто знаетъ характеръ императора, пойметъ, что совсмъ не въ его натур было склонять голову передъ кмъ бы то ни было. Впрочемъ, тенденція Гельферта нашла уже возражателя даже среди нмцевъ. Одинъ изъ дипломатовъ, бывшій въ Гим въ одно время съ императоромъ Николаемъ, напечаталъ свои личныя воспоминанія объ этомъ факт, которыя показываютъ ошибочность постановки дла у австрійскаго ученаго. Въ виду этого мы сначала остановимся на изложеніи Гельферта, а потомъ вкратц сообщимъ и разсказъ его оппонента.
Извстно, что Александра еодоровна, супруга Николая Павловича, была весьма слабаго здоровья и неоднократно здила лечиться заграницу. Осенью 1845 года супругъ проводилъ ее въ Палермо, а затмъ, подъ именемъ графа Романова, отправился въ обратный путь. Пробывъ недолго въ Неапол, царь 13 декабря рано утромъ пріхалъ въ Римъ и остановился въ палаццо Джустиніани. Въ то время въ Италіи начиналось уже революціонное броженіе, и отъ времени до времени происходили открытыя вспышки народныхъ возстаній, которыя впослдствіи привели къ объединенію Италіи. Такъ, 23 сентября 1845 года произошелъ бунтъ въ Римини, скоро подавленный, но главари и зачинщики движенія успли ускользнуть изъ рукъ властей и бжали въ Тоскану, гд великогерцогское правительство оказало имъ защиту и такимъ образомъ подчеркнуло свою солидарность съ безпокойными элементами Аппенинскаго полуострова. Какъ горячій поборникъ легитимизма, Николай Павловичъ еще въ Неапол выразилъ свое неодобреніе образу дйствій тосканскаго герцога и тмъ самымъ долженъ былъ бы стяжать симпатіи итальянскихъ правительствъ. Тмъ не мене въ Италіи къ нему отнеслись довольно холодно, а папа особенно. У Григорія XVI были свои причины негодовать на русскаго императора, подъ скипетромъ котораго находилось семь милліоновъ католиковъ, по преимуществу поляковъ. Такъ какъ католическое духовенство въ Польш постоянно служило политическимъ цлямъ и раздувало пламя вражды поляковъ къ русскимъ, то наше правительство, стремясь подавить смена бунта, упорно державшіяся въ Царств Польскомъ, естественно должна было принять рядъ репрессивныхъ мръ и противъ ксендзовъ, и католическихъ монаховъ. Вс протесты папы оставались тщетными, такъ какъ Николай Павловичъ не могъ удовлетворить римскую курію, не подвергая опасности самые насущные интересы своего государства. Однако, Григорій XVI надялся добиться своего при личномъ свиданіи съ императоромъ и заявлялъ, что въ посщеніи царя видитъ Перстъ Божій.
Съ своей стороны, и императоръ Николай имлъ дло къ пап. Стремясь ослабить у русскаго католическаго духовенства его польско-національный характеръ, государь задумалъ рядъ мръ, которыя, однако, трудно было осуществить, не заручившись согласіемъ папы. А папа, упорно отказывался дать свое благословеніе начинаніямъ русскаго царя, такъ что Николай Павловичъ долженъ былъ испытать ршительную мру — поговорить съ папою лично. Проекты его заключались въ слдующемъ. Онъ хотлъ перенести резиденцію католическаго митрополита изъ Могилева въ Петербургъ, гд удобне было бы контролировать его дйствія и легче вліять на управленіе котолическимъ духовенствомъ. Съ той же цлью желалъ онъ перевести въ столицу и Виленскую католическую духовную академію.
Императора приняли въ Рим вжливо, но съ большою сдержанностью. Вскор посл его прізда государственный секретарь, кардиналъ Ламбрускини, получилъ у него аудіенцію, которая длилась полтора часа, а потомъ еще переговаривался съ нашимъ канцлеромъ, графомъ Нессельроде. И императоръ, и канцлеръ посл разговоровъ съ кардиналомъ ясно увидли, что мало надежды привлечь на свою сторону римскую курію. Около половины двнадцатаго въ тотъ же день Николай I, въ сопровожденіи своего посланника при пап, Бутенева, пріхалъ въ Ватиканъ, гд его привтствовали съ обычными почестями, а затмъ провели въ покои Григорія XVI. Императоръ не любилъ католическаго духовенства и не считалъ нужнымъ скрывать свое отношеніе къ людямъ, толпившимся въ покояхъ папы. Онъ шелъ, гордо поднявъ голову и твердо шагая военной походкой. Никого изъ кардиналовъ онъ не удостоилъ ласковаго слова или даже взгляда. Выраженіе его лица было самое ршительное, и придворные папы ясно читатели на немъ, что отъ этого человка не добьешься никакихъ послабленій. ‘Очевидно,— замчаетъ кардиналъ Виземанъ въ своихъ воспоминаніяхъ,— ему совершенно чужда была мысль, что какое бы то ни было человческое существо можетъ ему противорчить или заставить его уклониться съ разъ принятаго пути’. Такъ вошелъ императоръ въ большой залъ передъ покоями папы. Тутъ встртилъ его самъ Григорій съ ласковыми словами:
— Добро пожаловать, государь. Я очень радъ видть васъ. Какъ вы путешествовали? Какъ ваше здоровье теперь?
На ласковыя рчи и Николай отвчалъ радушнымъ, непринужденнымъ тономъ, онъ взялъ руку папы и почтительно поцловалъ ее. Григорій провелъ гостя въ свой кабинетъ, и тутъ они сли — красивый пятидесятилтній мужчина атлетическаго тлосложенія и старикъ восьмидесяти одного года, но съ живыми взорами и съ живой рчью. Папа говорилъ по итальянски, царь — по французски, а когда оказывалось нужнымъ, то кардиналъ Актонъ служилъ толмачемъ. Приготовляясь къ этому разговору, папа запасся бумагами съ свдніями о положеніи католиковъ въ Россіи, справки были наведены кардиналомъ Меццофанти и іезуитомъ Рилле, которые не поскупились наложить краски погуще. Посл обычнаго обмна любезностями Григорій повернулъ разговоръ на предметъ, интересовавшій обоихъ собесдниковъ.
— Я увренъ,— заговорилъ онъ,— что ваше величество любитъ откровенность и лойяльность, и потому думаю безъ всякихъ околичностей и недомолвокъ высказать вамъ все, что лежитъ у меня на сердц.
— Это мое самое задушевное желаніе,— былъ отвтъ.
Тогда папа продолжалъ кроткимъ, но полнымъ достоинства тономъ:
— Я вижу Перстъ Божественнаго Провиднія въ томъ, что ко мн явился лично такой великій и могущественный монархъ. Теперь я могу открыть вашему величеству глаза на многія притсненія, коими подчиненныя вамъ власти препятствуютъ душевному спасенію значительнаго количества вашихъ подданныхъ, могу довести до вашего слуха истину, которая иначе не дошла бы до престола. Ваше величество,— продолжалъ Григорій съ особеннымъ удареніемъ,— могли убдиться по всмъ инструкціямъ, идущимъ изъ Рима, что епископамъ и мірянамъ при каждомъ удобномъ случа внушается воздавать кесарево кесареви…
— Я знаю, что ваше святйшество уважаетъ это правило,— подтвердилъ Николай.
— Но съ другой стороны приличествуетъ, чтобы государи воздавали Божіе Богови…
— И въ этомъ пункт мы вполн сходимся съ вами.
— Однако, я съ горечью долженъ замтить, что среди законовъ, дйствующихъ въ имперіи вашего величества, есть такіе, которые несогласны съ духомъ истинной монархіи и совращаютъ съ истиннаго пути, насилуютъ совсть врующихъ…
— Ваше святйшество, не слдуетъ давать вру всему, что говорятъ люди,— возразилъ съ живостью Николай.
Тогда Григорій вынулъ изъ подъ сутаны приготовленныя заране бумаги, развернулъ ихъ передъ царемъ и попросилъ обратить на нихъ вниманіе. Императору не понравился этотъ подготовленный эффектъ, и онъ сразу измнилъ прежній радушный тонъ. Довольно сухо, но все же неизмнно вжливо онъ общалъ пап произвести тщательное разслдованіе.
— Ваше святйшество можете быть увреннымъ, что, если ваши свднія въ самомъ дл справедливы, то будутъ приняты надлежащія мры. Я готовъ сдлать все, что въ предлахъ моей власти. Однако, существуютъ законы, которые такъ тсно связаны съ основными узаконеніями моего государства, что я не могу передлать первые, не становясь въ противорчіе со вторыми.
— Всякіе законы,— возразилъ папа,— могутъ быть измнены тмъ же путемъ, какимъ были установлены. Императорскіе законы можетъ отмнить императоръ. Не таковы узаконенія церковныя: они божественнаго происхожденія, ихъ смыслъ искажаемъ быть не можетъ, а по требованію ихъ я, какъ видимый глава церкви, долженъ поднять свой голосъ въ защиту истины.
Точка зрнія папы выяснялась такимъ образомъ вполн: онъ требовалъ уступокъ по всмъ пунктамъ, а самъ не хотлъ ничего уступать. Онъ не хотлъ ничего знать о законахъ великой славянской націи и на вопросы внутренней русской политики смотрлъ исключительно съ точки зрнія выгодъ католической церкви. При такихъ условіяхъ, разумется, никакого соглашенія и воспослдовать не могло. Однако, Николай Павловичъ не хотлъ рзко обрывать переговоровъ и попробовалъ еще разъ убдить папу въ неосновательности его притязаній.
— Надюсь,— заговорилъ онъ,— ваше святйшество позволитъ мн сдлать нкоторыя возраженія. Въ Россіи надо различать три разряда католиковъ: католики, проживающіе въ собственной Россіи, католики литовскихъ провинцій и католики Царства Польскаго. Отношенія къ первымъ поставлены на такую почву, противъ которой и вы не станете протестовать. Хуже стоитъ дло въ Литв и еще хуже въ Польш, гд религія служитъ только маской, за которой скрываются революціонныя вожделнія, гд само духовенство боле занято земными длами, чмъ духовными.
— Если у польскаго духовенства,— возразилъ папа,— есть нкоторые недостатки, то это зависитъ отъ того, что центральное церковное управленіе поставлено въ невозможность оказывать на него какое бы то ни было благотворное воздйствіе. Для примра укажу на Камальдульскій монастырь въ Краков. Генеральный прокуроръ ордена послалъ туда визитатора, распоряженія котораго до такой степени понравились монахамъ, что они послали въ Римъ ходатайство оставить визитатора у нихъ…
— Краковъ находится за предлами моей власти, — началъ было возражать Николай Павловичъ.
— Конечно, — поспшилъ перебить папа, — но я хочу только сказать, что у камальдульскихъ монаховъ въ Варшав могли бы появиться такіе же благіе результаты, если бы визитаторамъ изъ Рима не было запрещено вступать на русскую почву. Благотворное вліяніе римскаго престола распространяется даже въ Америку…
Императоръ Николай имлъ полное основаніе сомнваться въ томъ, что ‘благодтельное вліяніе’ римской куріи можетъ способствовать умиротворенію Польши, и потому замтилъ:
— Но мстные епископы располагаютъ достаточной силой и могли бы повліять на улучшеніе подчиненнаго имъ духовенства, если бы сами были благонамренне и нравственне. Но правительство поставлено въ весьма затруднительное положеніе и каждый разъ, какъ очищается епископская каедра, положительно недоумваетъ, откуда взять достойнаго кандидата.
Отъ епископовъ разговоръ перешелъ на семинаріи, и императоръ сталъ жаловаться на то, что и въ духовныя учебныя заведенія прокралась масса злоупотребленій.
— Вс мои надежды зиждутся теперь,— говорилъ онъ,— на духовной академіи, которую я перенесъ изъ Вильны въ Петербургъ. Въ ней воспитывается сорокъ юношей, которыхъ держатъ въ строгой дисциплин. Ваше святйшество не забыло, конечно, моего искренняго желанія получить для этого заведенія ваше благословеніе и портретъ. Правда, я до сихъ поръ не получилъ еще отвта отъ васъ, но вдь вы, — и онъ взялъ папу за руку,— вы не откажете въ вашемъ благословеніи Петербургской академіи?
Папа отвчалъ уклончиво, что надо дло обсудить всесторонне, а когда императоръ настаивалъ на своемъ желаніи, замтилъ, что до него дошли слухи, которые заставляютъ его задуматься.
— Надзоръ за преподаваніемъ и воспитаніемъ отнятъ у епископовъ и переданъ въ руки свтскихъ лицъ…
— Это только временно,— поспшилъ замтить Николай,— я предполагаю поручить высшій надзоръ архіепискому Мошлевскому…
— Архіепископъ Мошлевскій,— рзко возразилъ Григорій,— не можетъ перенести свою резиденцію въ Петербургъ, не причинивъ великаго ущерба своей собственной епархіи.
Такая неуступчивость, полное нежеланіе хоть какъ-нибудь согласить интересы католицизма съ нуждами русскаго правительства не могли, конечно, произвести благопріятнаго впечатлнія на русскаго императора. Но онъ, очевидно, больше папы заботился о душахъ своихъ католическихъ подданныхъ и не хотлъ разрывомъ съ куріей поставить ихъ въ безвыходное положеніе, а потому продолжалъ переговоры съ Григоріемъ, который, чмъ дальше, тмъ больше принималъ властный и горделивый тонъ.
— Академія,— заявилъ онъ,— учреждена въ Вильн съ соизволенія папы, а въ Петербургъ переведена противъ воли святйшаго престола. Я не могу дать свое благословеніе академіи, которая основана несогласно съ каноническими правилами.
— Что же надо, чтобы удовлетворить требованіямъ каноническаго права?
— Папскую буллу, которая одобряла бы перенесеніе академіи изъ Вильны въ Петербургъ.
— Въ такомъ случа ваше святйшество не откажетъ мн въ этой булл?
— Предварительно я долженъ составить себ ясное представленіе о новомъ устав и порядк преподаванія.
— Если я доставлю вашему святйшеству вс необходимые документы, то вы не станете медлить дальше?
— Vedremo, vedremo! (Посмотримъ, посмотримъ!) — упрямо стоялъ на своемъ Григорій.
Не добившись, такимъ образомъ, никакого опредленнаго отвта ни по одному изъ интересовавшихъ его пунктовъ, императоръ поговорилъ съ папою еще нсколько времени о русско-польскихъ отношеніяхъ и затмъ поднялся. Григорій также поднялся и закончилъ свиданіе торжественнымъ эффектомъ.
— Государь,— заговорилъ онъ съ величественнымъ видомъ, — мы оба властелины, съ той только разницей, что вы можете измнять законы въ вашей имперіи, а я въ своей — не могу. Мы оба предстанемъ предъ Высшимъ Судіею, и ваше величество, по всей вроятности, позже меня. Оба мы должны будемъ дать отчетъ въ нашемъ правленіи. Я явился бы предъ лицомъ Всевышняго съ пятномъ на душ, если бы сегодня не сталъ на защиту церкви, которую преслдуютъ ваши слуги. Государь, подумайте о томъ, что Богъ создалъ царей для блага народовъ, а не народы для произвола царей!
Въ отвтъ на эту театральную рчь императоръ общалъ сдлать все, что отъ него зависитъ.
— Я доволенъ, государь,— замтилъ тогда папа,— вашимъ отвтомъ и буду еще довольне, если ваше величество дйствительно сдлаетъ все, что можетъ.
Прежде чмъ удалиться изъ Ватикана, Николай представилъ пап лицъ своей свиты, а затмъ Григорій проводилъ своего высокаго гостя до стеклянныхъ дверей зала передъ кабинетомъ. Тутъ императоръ еще разъ поднесъ руку Григорія къ своимъ губамъ и удалился. Весь разговоръ продолжался часъ и восемнадцать минутъ.
— Я сказалъ ему все, что внушилъ мн Духъ Святой,— говорилъ впослдствіи папа объ этомъ разговор, продолжая свою роль Божія Намстника на земл.
Свиданіе императора съ папою, понятно, возбудило особое вниманіе въ кругахъ какъ католическихъ, такъ и некатолическихъ. Самъ папа придавалъ ему большое значеніе и веллъ кардиналу Актону записать весь разговоръ свой съ Николаемъ Павловичемъ, затмъ проврилъ записку Актона и замтилъ при этомъ:
— Дай Богъ, чтобы сердце императора смягчилось, какъ сердце Валентіана отъ рчей св. Василія.
Николай же, когда его въ Вн спросилъ, какъ онъ нашелъ папу, отвтилъ просто:
— Какъ я его себ и представлялъ.
Казалось бы, что если разговоръ съ Григоріемъ XVI и могъ вызвать у Николая I какое-нибудь сильное чувство, такъ это чувство негодованія противъ явнаго недоброжелательства римскаго первосвященника. Но католическая точка зрнія непремнно хочетъ показать, что передъ великимъ принципомъ папства все трепещетъ и преклоняется. Вотъ какъ описываетъ Гельфертъ настроеніе Николая, когда онъ удалялся изъ Ватикана. ‘Когда онъ шелъ по заламъ, наполненнымъ пришельцами со всхъ концовъ свта, онъ совсмъ не походилъ на человка, который входилъ сюда часъ съ четвертью тому назадъ. Онъ былъ блденъ, капли пота сверкали на его лбу, волосы были въ безпорядк, фигура утратила гордое, повелительное выраженіе,— онъ какъ-то сгорбился, не смотрлъ по сторонамъ, не отвчалъ на поклоны, а поспшилъ къ выходной лстниц и, даже не дожидаясь, пока карета подъдетъ къ дверямъ, самъ двинулся ей на встрчу’.
Совсмъ иное впечатлніе вынесъ другой, боле безпристрастный человкъ, которому пришлось увидать императора почти сейчасъ же посл разговора съ папою. ‘Пріздъ императора,— разсказываетъ онъ,— прошелъ какъ-то незамченнымъ, по крайней мр, въ тхъ кругахъ, гд я вращался. Совершенно случайно въ полдень попалъ я въ соборъ св. Петра, гд мн бросилась въ глаза кучка молодыхъ людей въ праздничной одежд. Бывшій среди нихъ мой знакомый художникъ, родомъ изъ Лифляндіи, объяснилъ мн, что это русскіе художники, обучающіеся въ Рим, и что собраны они сюда русскимъ посланникомъ Бутеневымъ, чтобы представить ихъ императору, который думаетъ отъ папы прохать прямо въ соборъ. Конечно, я остался возл нихъ дожидаться императора, который скоро и пріхалъ. Одтый въ зеленый лейбъ-казачій мундиръ, гордо выпрямившись, съ лицомъ, слегка покраснвшимъ и выдающимъ внутреннее возбужденіе, вошелъ онъ въ соборъ и остановился съ свитой въ среднемъ корабл. Сказавъ Бутеневу нсколько словъ, надо полагать, о впечатлніи, которое произвело на него величественное сооруженіе, онъ подошелъ къ художникамъ, заговорилъ съ ними по русски и, видимо, былъ ласковъ и милостивъ. Какъ мн потомъ сказали, онъ обратился къ нимъ: ‘Мои славные ребята’ и посовтовалъ имъ трудомъ и прилежаніемъ поддержать честь Россіи. Потомъ онъ пошелъ по церкви дальше, но я уже не послдовалъ за нимъ и потому не видалъ, гд и какъ слъ онъ въ карету. Я радъ былъ уже и тому, что видлъ въ весьма интересный моментъ самаго красиваго и величественнаго мужчину своего времени, про котораго справедливо можно было сказать: ‘царь съ головы до ногъ’. И помину не было о жалкой фигур и мин несчастнаго гршника, съ коими онъ яко бы покинулъ дворецъ папы. Гордо и властно вступилъ онъ въ соборъ, но также прекрасно шло къ нему милостивое снисхожденіе, съ какимъ онъ обратился къ молодымъ художникамъ.
Въ тотъ же самый вечеръ, будучи въ одной знакомой семь, я встртился съ проживавшимъ въ Рим прежнимъ дипломатомъ, фонъ-Андлау, который нсколько извстенъ и какъ писатель. Онъ разсказывалъ то, что ему удалось слышать отъ одного очевидца свиданія. Папа дйствительно упоминалъ и о скорой своей смерти, и о суд Всевышняго, а императоръ выказалъ ему большое уваженіе, но отвчалъ уклончиво. Во всякомъ случа, и рчи не было объ уничтожающемъ впечатлніи словъ папы на императора, равно какъ о томъ, что онъ выбжалъ подобно уличенному гршнику. Словомъ, мое впечатлніе въ собор было вполн правильно.
Немедленно посл свиданія папы съ императоромъ, государственный секретарь, кардиналъ Ламбрускини, получилъ у царя аудіенцію и былъ принятъ снеизмнной любезностью. Впрочемъ, и онъ настойчиво защищалъ интересы куріи. Главное желаніе папы заключалось въ томъ, чтобы русское правительство согласилось на назначеніе къ русскому двору постояннаго нунція. Николай не отвергъ этой мысли принципіально, но замтилъ, что вопросъ сначала долженъ быть обсужденъ въ Синод. Вообще онъ обнаружилъ гораздо боле уступчивости и доброжелательства, чмъ папа.
Въ Рим императоръ пробылъ еще нсколько дней, осматривая различныя достопримчательности. Народъ обнаруживалъ большое любопытство по отношенію къ нему, бдный людъ осаждалъ его карету и массами бросалъ туда просьбы. Однако, никакихъ празднествъ въ честь высокаго гостя не было устроено: ни иллюминацій, ни джирандолъ (фейерверковъ). Римской знати было даже запрещено искать встрчъ съ русскимъ царемъ, такъ что у него осталось оригинальное впечатлніе отъ Вчнаго города.
— Римъ большой и многолюдный городъ,— говорилъ онъ,— но почти безъ высшаго свта. По крайней мр, ни въ одной столиц не встрчалъ я такъ мало аристократіи.
Изъ кардиналовъ во дворц Джустиніани, кром государственнаго секретаря, побывалъ одинъ только Берретти, который еще раньше присутствовалъ въ Москв во время коронаціи Николая Павловича. Папа тоже не отвтилъ на визитъ царя. Словомъ, радушія римская курія оказала такъ же мало, какъ и уступчивости. Ночью съ 17 на 18 декабря императоръ оставилъ Вчный городъ. Бутеневъ провожалъ его до Флоренціи. Современникъ, слова котораго мы приводили уже выше, сообщаетъ любопытную деталь относительно того, почему Николая Павловича приняли въ Рим такъ холодно. ‘Всхъ занималъ вопросъ, будутъ-ли оказаны ему особыя почести, а именно иллюминація купола собора св. Петра и джирандола въ Замк св. Ангела. Разсказывалъ, что не задолго передъ тмъ въ Римъ пріхала аббатисса одного женскаго монастыря въ Польш, которая за противузаконные поступки была заключена въ русскій монастырь, но бжала оттуда. Ея разсказы о приниженномъ положеніи католицизма въ Россіи произвели такое впечатлніе, что было ршено не оказывать императору никакихъ почестей со стороны римскаго правительства… Императоръ пробылъ въ Рим нсколько дней, показывался на Монте-Пинчіо, въ вилл Боргезе, посщалъ музеи и мастерскія художниковъ, а затмъ ухалъ такъ же безшумно, какъ и прибылъ. Иллюминаціи собора и джирандолы ему не пришлось увидать, да и намъ также, къ сожалнію…’
Русскій государственный канцлеръ, графъ Нессельроде, остался въ Рим еще на нкоторое время, чтобы обсудить съ папскимъ правительствомъ условія, на которыхъ могло бы состояться соглашеніе между Россіей и Ватиканомъ. Требованія римской куріи сводились, главнымъ образомъ, къ слдующему: свободныя сношенія между епископами и римскимъ престоломъ, уничтоженіе закона, въ силу коего вс дти отъ смшанныхъ браковъ воспитываются въ православіи, возстановленіе восьми уничтоженныхъ католическихъ епископствъ, возстановленіе прежняго устава католическихъ духовныхъ семинарій. Переговоры по этимъ пунктамъ тянулись до безконечности, но не привели ни къ какимъ удовлетворительнымъ результатамъ. Нессельроде, дйствуя въ дух своего государя, продолжалъ мягкую и осторожную политику, которая истолкована была въ Рим, какъ склонность къ уступкамъ. Кардиналъ Ламбрускини на прощанье сказалъ русскому канцлеру:
— До сихъ поръ я желалъ для бдныхъ католиковъ въ Русской Польш лучшей будощности, а теперь я надюсь на это, и главнымъ основаніемъ моихъ надеждъ служитъ полная непартійность, мудрый государственный умъ вашего сіятельства. Вы заслужили глубокое наше довріе.
15 января 1846 года Нессельроде имлъ аудіенцію у папы, который встртилъ его шуткой:
— Съ вами надо быть осторожне, потому что вы воплощаете въ себ союзъ четырехъ державъ.
Этимъ папа намекалъ на то, что Нессельроде, нмецъ по происхожденію, родился на англійскомъ корабл въ Лиссабонскомъ порт и уже около пятидесяти лтъ состоялъ на русской служб. Три дня спустя русскій канцлеръ покинулъ Вчный городъ, а 19 января Григорій XVI собралъ свою консисторію и заявилъ кардиналамъ, что надется на полное осуществленіе всхъ своихъ желаній касательно судьбы католицизма въ Россіи.
Григорій XVI жестоко ошибался: русское правительство безъ всякихъ громкихъ фразъ, безъ выставляемаго на показъ упрямства, вжливо, но твердо продолжало свою политику по отношенію къ польской окраин, не останавливаясь передъ репрессаліями, когда он были нужны, и не отказываясь отъ гуманности, когда она была возможна. Въ борьб между русскимъ императоромъ и римскимъ папою побда почти по всмъ пунктамъ осталась за первымъ, хотя второй и заявлялъ съ самаго начала очень рзко, что ни въ коемъ случа не согласится на желательныя для Россіи реформы въ польской духовной администраціи.
А согласиться все-таки пришлось.