Иллюстраціи къ ‘Запискамъ сумасшедшаго’ H. В. Гоголя.
Иллюстраціи къ ‘Запискамъ сумасшедшаго’ H. В. Гоголя.
Изданіе Константина Шапиро.
Ан.
‘Русская Мысль’, No 2, 1884
Иллюстрации к ‘Запискам сумасшедшего’ H. В. Гоголя, Ремезов Митрофан Нилович, Год: 1884
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Извстный петербургскій фотографъ г. Шапиро издалъ недавно ‘Иллюстраціи къ Запискамъ сумасшедшаго H. В. Гоголя, снятыя съ московскаго артиста Андреева-Бурлака при исполненіи имъ роли Поприщина’. До сихъ поръ мы видали множество иллюстрацій къ драматическимъ и не драматическимъ произведеніямъ, но вс иллюстраціи длались художниками и, слдовательно, были созданіями фантазіи самого рисовальщика, вдохновленнаго содержаніемъ иллюстрируемаго произведенія или исполненіемъ его на сцен выдающимся актеромъ. Въ послднемъ случа фантазіи и произволу художника простора меньше, и извстная часть творчества принадлежитъ артисту, но часть крайне неопредленная и непостоянная, стоящая въ необходимомъ подчиненіи субъективному впечатлнію иллюстратора. Существовавшіе давно уже и весьма распространенные фотографическіе портреты артистовъ въ костюмахъ изображаютъ только одинъ извстный моментъ роли, врне же сказать, изображаютъ единственно костюмъ, въ которомъ играна роль, позу и жесть, которыхъ, быть можетъ, на сцен и не было и которые, ради картинности, впервые придуманы и приняты во время самой позировки для портрета. Все это, т.-е. иллюстраціи перомъ, карандашемъ или фотографіей, не имло серьезнаго значенія. Идея иллюстрацій г. Шапиро нова и оригинальна тмъ, что этими иллюстраціями при помощи фотографіи воспроизводится цлый рядъ положеній и движеній артиста въ данной роли, вся роль цликомъ въ ея выдающихся моментахъ и, притомъ, воспроизводится фотографически, т. е. безъ участія посредника — художника. По такому альбому, разсматривающій его получаетъ возможность судить о степени талантливости исполненія роли, по крайней мр, о вншности исполненія, кром того, подобными альбомами можетъ быть увковчено исполненіе выдающимися артистами ихъ лучшихъ ролей, чего мы до сего времени, къ сожалнію, не имли. Для насъ погибли Щепкинъ, Садовскій, Шумскій, Мочаловъ, Каратыгинъ и многіе, создавшіе по истин неподражаемые, геніальные типы. Такую утрату мы только теперь понимаемъ вполн, благодаря указанію г. Шапиро того, что бы мы могли имть, что имть было бы столь желательно и дорого для насъ и для будущихъ поколній. А утрата эта такого рода, что можетъ быть сравнена съ потерею какой-либо рчи геніальнаго оратора, повствователя или рапсода, которая не была бы записана съ его словъ, а воспроизведена впослдствіи въ перезсказ другаго лица. Какъ бы ни былъ талантливъ пересказчикъ, онъ, все-таки, не въ состояніи передать всхъ оттнковъ подлинника, онъ придастъ всему свои оттнки, свою окраску, и подлинникъ будетъ потерянъ, тогда какъ при дословномъ воспроизведеніи утратился бы только живой голосъ оратора или перваго повствователя. Такъ въ фотографическомъ воспроизведеніи роли, первый опытъ котораго сдлалъ г. Шапиро, тоже утрачивается лишь голосъ артиста, но сохраняется, по крайней мр, вншняя часть исполненія имъ роли.
Недавно изобртенная моментальная фотографія даетъ могущественныя средства артисту и фотографу. Она даетъ первому возможность не позировать, а играть, не обращая вниманія на то, что длаетъ фотографъ, не стсняясь ни однимъ жестомъ, не насилуя себя ни на секунду. Умлый фотографъ схватитъ цлый рядъ послдовательныхъ движеній и игры лица, и передъ публикою явится такое точное изображеніе, какое въ дйствительности проходило передъ глазами зрителя на сцен.
Такова прекрасная идея г. Шапиро, за нее нельзя не поблагодарить художника-фотографа, нельзя не пожелать ей дальнйшаго развитія и полнаго успха. Альбомъ съ ‘иллюстраціями къ ‘Запискамъ сумасшедшаго’ представляетъ собою первый опытъ осуществленія этой идеи. Опытъ этотъ, несмотря на глубокое наше сочувствіе длу и первымъ его исполнителямъ, мы не почитаемъ вполн удачнымъ, начиная съ самаго сюжета иллюстрацій Гоголь писалъ свои ‘Записки сумасшедшаго’ не для сцены, и мы не видимъ никакой разумной причины переносить на сцену это произведете геніальнаго писателя, оставившаго для нея такую грандіозную вещь, какъ ‘Ревизоръ’ или даже ‘Женитьбу’. Если бы былъ иллюстрированъ фотографически ‘Ревизоръ’, не весь, пожалуй, а дв или три роли, тогда первый опытъ былъ бы и первою заслугою, тогда какъ ‘Записки сумасшедшаго’ ни по размрамъ своимъ, ни по содержанію не могутъ быть перенесены на сцену цликомъ. Брать же изъ нихъ произвольные отрывки значитъ искажать Гоголя, на что мы не признаемъ ни за кмъ права. У Гоголя мы видимъ послдовательное развитіе страшнаго душевнаго недуга, отъ первыхъ приступовъ неяснаго, неопредлившагося еще психоза до полной потери сознанія дйствительности. Въ проведеніи этой послдовательности, въ психически врной передач всего того, что переживаетъ больная, страдающая голова несчастнаго, заключается все достоинство произведенія Гоголя. Превращеніе столоначальника Поприщина въ испанскаго короли Фердинанда VIII совершается не сразу, а является результатомъ всего предшествовавшаго, его развитіемъ. А это предшествовавшее есть Цлая внутренняя драма. Нопришинъ является въ ней настоящимъ типомъ, тмъ типомъ, изъ котораго вырабатываются короли, пророки и боги пріютовъ для умалишенныхъ. На сцен все это выкинуто, пропало для зрителя: ему представляютъ готоваго безумца, уже впавшаго въ дикій бредъ съ галлюцинаціями, доводящими его до бшенства. Типа нтъ ровно никакого, а есть только боле или мене похожее на дйствительность изображеніе нсколькихъ сценъ, произвольно выхваченныхъ изъ обыденной жизни любаго дома сумасшедшихъ. На что это кому нужно? Какой въ этомъ смыслъ? Разв только какъ этюдъ, чтобы показать публик мастерство и силу артиста въ изображеніи очень трудной вещи? Но дли этого едва ли предстояла необходимость выкраивать изъ Гоголя, слдовало подыскать иной этюдъ, лучше даже было бы, на наигь взглядъ, взять боле тонкій этюдъ, мене грубый.
Въ вид предисловія къ альбому приложенъ отзывъ В. В. Стасова, извлеченный изъ газеты Новости. Въ немъ г. Стасовъ говоритъ, что. разсматривая альбомъ, ‘былъ сильно пораженъ талантливостью и правдивостью г. Андреева-Бурлака, котораго онъ никогда прежде не видалъ на сцен’. Мы тоже не видали г. Андреева-Бурлака въ исполненіи имъ Поприщина и тмъ боле легкимъ для себя считаемъ высказать наше сужденіе собственно о фотографіяхъ, лежащихъ передъ нами. Впечатлніе, воспринятое со сцены, не будетъ сбивать нашего сужденія о томъ, что намъ представлено въ альбом. И вотъ, имя передъ глазами только фотографіи, мы не раздляемъ восторженнаго мннія г. Стасова. Что г. Андреевъ-Бурлакь артистъ талантливый, мы знаемъ по многимъ, прекрасно исполненнымъ имъ ролямъ, но поразительной правдивости и, въ особенности, вы держанной правдивости въ*исполненіи роли Поприщина (какъ оно передано фотографіей) мы не находимъ и вопросъ объ этомъ считаемъ весьма спорнымъ. Нкоторыя изъ фотографій, дйствительно, могутъ поразить безумнымъ выраженіемъ рта, глазъ, всего лица и даже отчасти фигуры, и такихъ, надо сказать правду, не мало. Но за то другія, именно почти вс т на которыхъ лицо смющееся, будучи вынуты имъ альбома и показаны безъ объясненія изображаемаго предмета, не произведутъ требуемаго впечатлнія. Больничная обстановка, съ дощечкою надъ кроватью и надписью на ней,— вотъ единственное указаніе на тхъ двухъ фотографіяхъ, напримръ, гд Поприщинъ говоритъ, какъ онъ подписалъ поданную ему бумагу (No 7 и 8), ни въ поз, ни въ выраженіи лица нтъ на нихъ ничего сумасшедшаго. Начиная со словъ: ‘Спасите меня! возьмите меня!’ г. Андреевъ Бурлакъ ведетъ всю сцену, прыгая по кровати. На сцен это проходитъ, можетъ быть, очень быстро, но въ альбом занимаетъ ровно третью его часть, девять листовъ, и производить впечатлніе дланности, искусственности, въ ущербъ правдивости. Послдняя фотографія, изображающая заключительный моментъ: ‘А знаете ли, что у Алжирскаго бея подъ самымъ носомъ шишка?’ — гршитъ, на нашъ взглядъ, тмъ, чмъ вс изображенія смха. На этой фотографіи, впрочемъ, смхъ вышелъ боле глупымъ, чмъ на другихъ. И тутъ опять возникаетъ вопросъ, правдиво ли изображеніе смха сумасшедшаго глупымъ? По нашему мннію, по нашимъ наблюденіямъ надъ умалишенными, это неврно. Есть въ смх сумасшедшаго свои особенности, крайне трудно уловимыя, есть своя тонкая черточка, отличающая этотъ смхъ отъ смха здороваго человка, но ни глупаго, ни идіотическаго выраженія мы никогда не замчали. Вообще, смхъ у сумасшедшихъ (не впавшихъ въ идіотизмъ) явленіе сравнительно рдкое, въ нихъ преобладаетъ серьезность, излишняя серьезность. Къ такому открытію, какъ нахожденіе шишки подъ носомъ у Алжирскаго бея, сдлавшій это открытіе умалишенный не можетъ относиться шуточно, и г.ъ этомъ-то весь трагизмъ сумасшествія, что страдающій имъ съ утрированною важностью и серьезностью длаетъ самыя странныя открытія. Онъ не. шутитъ, не смется. А попробуйте вы отнестись съ улыбкою къ его сообщеніямъ объ этихъ открытіяхъ, вы рискуете навлечь на себя его неудовольствіе и вс послдствія таковаго.
Не вдаваясь въ боле подробный разборъ изображеній Поприщина въ передач г. Андреева-Бурлака, мы считаемъ возможнымъ ограничиться сказаннымъ. На сцен многое скрадывается живымъ голосомъ, быстротою движеній, смною выраженій лица, переходами и т. п., и естественно можетъ и должно производить совершенно иные эффекты, чмъ на неподвижномъ и нмомъ фотографическомъ изображеніи.
Въ начал мы упомянули о моментальной фотографіи. Повидимому, для лежащихъ передъ нами снимковъ г. Шапиро не воспользовался ею, а воспроизводилъ ихъ обыкновеннымъ способомъ, что должно было крайне затруднять позирующаго артиста и послужить въ ущербъ длу. Отдавая должную справедливость многократно доказанному превосходству мастерской г. Шапиро, мы находимъ, что ‘иллюстраціи къ ‘Запискамъ сумасшедшаго’ оставляютъ желать лучшаго. Отсутствіе ретушовки, выставляемое на видъ издателемъ. какъ достоинство, можетъ быть и есть таковое въ техническомъ отношеніи, но въ данномъ случа, какъ намъ кажется, послужило къ ущербу дла. Умлая ретушь ничего бы не испортила, а иное могла бы исправить, какъ, напримръ, на лист 13, гд, вслдствіе отсутствія ретушовки, пропадаетъ вся нижняя часть лица, заслоненная рукою, вышедшею слишкомъ черно. Лакировку фотографій мы тоже считаемъ не достоинствомъ, а скоре ошибкою. Безъ нея, хотя и съ ретушовкою, изображенія вышли бы мене претенціозными, за то боле натуральными, а, главное, они не отражали бы, не отсвчивали бы, что портитъ впечатлніе, вынуждая разсматривающаго изыскивать такое положеніе, чтобы отсвты не мшали ему вглядться въ фотографію. Все это. конечно, легко поправимо, стоить только сдлать одно — ретушировать и не длать другаго — не лакировать, что бы мы и рекомендовали г. Шапиро въ убжденіи, что изданіе его можетъ лишь выиграть отъ этого.
Въ заключеніе выскажемъ наше горячее желаніе, чтобы г. Шапиро не ограничился этимъ первымъ опытомъ и чтобы нашелъ себ подражателей, выскажемъ надежду, что послдующія изданія этого рода иллюстрируютъ намъ уже дйствительно сценическія произведенія Гоголя, Грибодова, Островскаго, воспроизведутъ игру нашихъ даровитыхъ артистовъ и артистокъ въ Шекспир, Мольер, въ ихъ выдающихся роляхъ. Доброму началу — вс наши добрыя пожеланія.