В. В. Сиповский.
Русский биографический словарь А. А. Половцова, т. 21 (1901): Фабер — Цявловский, с. 293—294
Хвостова, Александра Петровна, Сиповский Василий Васильевич, Год: 1901
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Хвостова, Александра Петровна, дочь Петра Матвеевича Хераскова, брата известного писателя, и Елизаветы Петровны, урожденной графини Девьер, род. в Петербурге в 1768 г., умерла в 1853 г., воспитание получила домашнее, но очень тщательное. Уже в детстве, под надзором родителей, она основательно изучила иностранные языки и познакомилась не только с чужими литературами, но и с родной русской, что тогда в офранцузившемся русском обществе не считалось необходимостью. Вероятно еще в ранней молодости у ней проявились литературные интересы: она ведь была родной племянницей ‘Российского Гомера’ и ‘Российской де ла Сюзы’, знаменитой тогда в русской литературе четы Херасковых. 20 лет от роду Х. уже выступила в печати с небольшим переводным произведением ‘О тройственном пути’. Рано вступила она и в большой свет и скоро обратила здесь на себя общее внимание. Среди высшего общества она выделялась своими талантами и образованием, но, главное, — знанием родной русской жизни. Вигель, близко знавший ее, говорит, что ‘разговорный язык лучшего света был ей так же знаком, как и все наши простонародные поговорки… По-французски она писала разве только хуже Севинье, голос имела очаровательный и в свое время была первою в столице музыканткой и певицей’. Живая, всем интересующаяся, она удивляла всех разносторонностью и гибкостью ума: она умела говорить с одинаковою живостью и ‘с попом, с деревенскою барыней или с степным дворянином, как с первым государственным человеком’. ‘Обо всем умела она судить, правда, довольно поверхностно, но всегда умно и приятно’. Немудрено, что молодая девушка пользовалась большим успехом в столичном обществе: ‘и придворные, и дипломаты, и писатели, и русские, и иностранцы’, — все, по словам Вигеля, ‘были у ее ног…’. Конечно, немало этим успехам способствовала ее литературная слава. В 1796 г. Х. выпустила в свет свое небольшое прозаическое сентиментальное произведение ‘Камин и Ручеек’, написанное прекрасным карамзинским языком. Сочинение это имело большой успех и в рукописях распространилось в обеих столицах. По словам одного современника, ‘во всех ученых кабинетах, во всех будуарах’ можно было встретить это сочинение в рукописи, а когда оно было напечатано, то в течение года его разошлось 2400 экземпл. и оно было переведено на французский, немецкий и английский языки. Не так счастливо сложилась частная жизнь Александры Петровны, родители поспешили выдать ее замуж и выдали неудачно за Дм. Сем. Хвостова, ‘человека, по словам Вигеля, глупого, грубого и порочного’. Вскоре она была совсем брошена мужем. В это время мы видим ее хозяйкой салона, в котором собирались многие передовые люди того времени. ‘Почти каждый вечер, рассказывает Вигель, в сих комнатах собиралось прелюбезное общество, составленное по большей части из отборных иностранцев, из малой части молодых женщин, строгих к себе и снисходительных к другим, и из немногих русских, довольно образованных, чтобы знать цену такого дома’. Среди ‘отборных иностранцев’ завсегдатаями салона Хвостовой были, между прочим, известные графы Местры. Влиянию этих иностранцев, а, быть может, отчасти и семейных неудач можно приписать обстоятельство, что мистицизм, овладевший русским обществом в начале века, с особенной силой сказался у Хвостовой. С годами она становилась все упорнее в своем увлечении, стала ездить по русским святыням, тесно сошлась с целым кружком единомышленниц и играла в их среде видную роль. Под влиянием этого религиозного настроения она написала целый ряд душеспасительных рассуждений, так, в 1815 г. — ‘Письмо христианки, тоскующей по горнем своем отечестве, к двум друзьям ее, мужу и жене’, в 1816 г. — ‘Советы души моей, творение христианки, тоскующей по горнем своем отечестве’ и ‘Письмо к другу и завещание отца сыну’. В это время она была близка с известным мистиком А. Ф. Лабзиным и сотрудничала в его ‘Сионском Вестнике’. В конце царствования Александра I, когда открыты были гонения на мистиков, ее в 1823 г. вместе с г-жей Крюденер и некоторыми другими единомышленницами удалили из столицы. Х. поселилась в Киеве, где и осталась жить до самой смерти. В 1833 г. она была выбрана председательницей ‘Киевского общества для помощи бедным’. Эта деятельность была совсем по ней. По словам людей, хорошо ее знавших, еще в молодости ‘сострадательность была главной чертой ее характера, денег у нее не было, и несчастным она помогала не одними слезами, а неимоверной деятельностью, мучила друзей, наряжала их преследовать сильных и богатых, дабы исторгнуть у них помощь страждущим. Она была великая искусница утешать и успокоивать печальных’. Понятно поэтому, что в роли председательницы благотворительного учреждения она сказалась на своем месте и вскоре заслужила общую любовь и уважение киевлян. В том же 1833 г. она была сделана начальницей женского училища, учрежденного графиней А. В. Левашовой. Деятельность руководительницы молодого поколения точно так же подошла к характеру Хвостовой. До конца своих дней она сохранила бодрость духа и ясность рассудка. ‘Обращение ее, полное искреннего привета и сердечного радушия, рассказывает один из знавших ее в эту пору, было невыразимо очаровательно, беседа ее была исполнена необыкновенной увлекательности и прелести’.
Макаров: ‘Дамский Журнал’ 1830 г., ч. 30. — ‘Московские Вед.’, 1855 г., No 129. — Кн. Вяземский в ‘Росс. Родословн. сборнике’ кн. Долгорукова, 1841, 2. — Воспоминания Вигеля, ч. II, III, VII (‘Киевск. Старина’, 1882 г., т. I). — ‘Сев. Пчела’, 1849 г., No 37. — Кн. Н. Н. Голицын: ‘Библиограф словарь русских писательниц’. — Руссов: ‘Библиогр. каталог росс. писат.’.