Хроника внутренней жизни, Петрищев Афанасий Борисович, Год: 1912 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 35 минут(ы)

Хроника внутренней жизни.

1. ‘У насъ все спокойно’: жизнь въ легенд и легенда въ жизни.— 2. О почв для русскаго націонализма.— 3. Націоналистическая ‘Вампука’. Удобныя темы.— 4. Національные политики и національные обыватели.

Кажется, весьма благополучно подходитъ къ своему естественному концу зимній, ‘дловой’, сезонъ, завершающій полномочія третьей Думы. Говорятъ, Дума ничего не дала. Говорятъ, на 3 ¹/₂ милліарда рублей, отпущенныхъ военному вдомству, ничего не сдлано. Говорятъ, голодъ. Говорятъ, милліоны крестьянскихъ хозяйствъ въ неурожайныхъ губерніяхъ потеряли отъ безкормицы или распродали на хлбъ весь рабочій скотъ, встрчаютъ весну безъ инвентаря, безъ необходимйшаго имущества,— все продено, погибло, распродано за безцнокъ. Говорятъ, многія десятки тысячъ семействъ проли и земельку,— продана, сдана въ аренду, и страна за одну зиму получила нсколько сотъ тысячъ, а можетъ быть, и милліоны новыхъ пролетаріевъ, которыхъ некуда дть, и которымъ некуда дться. Много и другого говорятъ. И много въ томъ, что говорятъ горькой правды. Но не въ этомъ сила. Гораздо важне другое: по сравненію съ тмъ, что происходитъ за рубежомъ, ‘у насъ’, какъ радостно подчеркнулъ членъ Государственной Думы Новицкій-второй, ‘все спокойно’:

‘въ Англіи премьеръ-министръ, вроятно, гретъ руки у чужого камина, и вс министры зябнутъ, такъ какъ у нихъ нтъ угля, а въ Петербург его достаточно, такъ какъ Драчевскій достаточно зорко смотритъ за преступниками’ {Изъ рчи г. Новицкаго въ засданіи Думы 27 февраля. Цит. по ‘Рчи’.}.

Власть зорко слдитъ, энергически прескаетъ, такъ называемыхъ ‘ашвабадительныхъ’ движеній нтъ. Это — вещь, а прочее все гиль. Г. Коковцовъ блестяще пояснилъ эту мысль на конкретномъ примр. Правительство упрекнули въ Дум за то, что оно не позволяетъ оказывать частную помощь голоднымъ. Г. Коковцовъ отвтилъ: да, не позволяемъ и не позволимъ, такъ какъ опасаемся, что частныя лица и организаціи

‘вмст съ мукой и врачебной помощью’ будутъ распространять ‘литературу, которую такъ кстати распространять въ 1912 г. передъ новыми выборами. Это безспорно’. (Рукоплесканія справа и въ центр. Голоса: браво, правильно) {Изъ отчета о засданія Думы 1 марта, напечатаннаго ‘Рчью’.}.

Опасенія, что распространится ‘литература’,— играютъ ршающую роль. Опасенія, что голодный лишится хлба, больной — врачебной помощи,— повидимому, не должны играть роли. Такъ и слдуетъ. ‘Браво, правильно’, ибо мудрость такихъ государственныхъ взглядовъ доказана опытомъ: вотъ въ Англіи ‘вс министры зябнутъ’, а ‘у насъ все спокойно’.

Не все, однако, и у насъ спокойно. Въ самомъ охранительномъ лагер, помимо удовольствія, замтна и тревога. И есть для нея основанія. ‘Опять студенты’. Кром студентовъ, вдругъ, неожиданно заворошились приказчики: изъ Екатеринодара, Уфы, Рязани, Сызрани изъ многихъ другихъ большихъ и малыхъ городовъ сыплются протесты противъ предложенія коммиссіи Государственнаго Совта удлинить рабочій день торговыхъ служащихъ до 15 часовъ и урзать праздничный отдыхъ. Какъ ни зорко смотрло начальство, какъ ни энергически принимало мры, а интеллигенція прорвалась таки въ голодную деревню. Въ цломъ ряд городовъ возникло, растетъ и крпнетъ удивительное, специфически русское ‘муниципальное движеніе’, и вотъ по какому поводу:

‘Городская дума вычеркнула изъ смты необязательные расходы на полицію. Въ отвтъ на это администрація пріостановила сооруженіе новой линіи городского трамвая’ и похоронила ‘въ ндрахъ губернскаго правленія’ разработанные городомъ чертежи и проекты канализаціи {Екатеринославъ. ‘Одесскія Новости’, 16 февраля 1912 г.}.

Городская дума ‘отклонила предложеніе губернатора о дополнительномъ ассигнованіи на полицію’. Узнавъ объ этомъ, губернаторъ издалъ раззорительныя для домовладльцевъ ‘обязательныя поставленія объ учрежденіи сторожевой охраны’, а полиціймейстеръ приказалъ ‘привлекать къ отвтственности домовладльцевъ, не исполняющихъ эти требованія’ {Херсонъ. ‘Современное Слово’, 11 февраля 1912 г. Мартъ. Отдлъ II.}.

Мн уже приходилось отмчать факты этого рода. Горожане терпли, молчали. Во многихъ мстахъ и теперь молчатъ. Но многіе уже начали и разговаривать, — заговорили даже такія ‘черносотенныя’ думы, какъ екатеринославская… Есть и нкоторыя другія частности, конечно, не слишкомъ тревожныя, но боле или мене непріятныя. А кром частностей, есть разныя общія явленія довольно тревожнаго свойства. Тревожно прежде всего то, что Россія превратилась въ страну чудовищныхъ слуховъ и легендъ, гораздо боле опасныхъ, чмъ та ‘литература’, которой боится г. Коковцовъ. Объ этой эпидеміи не разъ говорили газеты, между прочимъ, и такія, какъ ‘Новое Время’, ‘С.-Петербургскія Вдомости’, ‘Голосъ Москвы’. Нкоторыя изъ современныхъ легендъ въ краткомъ вид оглашены печатью. Напомню хотя бы легенду о крайнемъ развитіи заразныхъ болзней, ‘напущенныхъ’ де, чтобы ‘переполовинить народъ’ и ‘забрать’ землю. Легенда пригодилась и для ныншней продовольственной кампаніи. Одинъ изъ слуховъ, по поводу 1912 (о раздл панской земли) извстенъ всмъ. Пожалуй, не мене популяренъ, также отмченный печатью, противоположный слухъ о намреніи ‘отобрать землю’, оставивъ ‘по 3 аршина на мужика’ для могилки. Но, конечно, подавляющее большинство такихъ легендъ и слуховъ совершенно непередаваемо. А слухи идутъ о многомъ. Оказывается, въ глухіе низы, въ захолустнйшія деревушки доходятъ, Богъ всть какими путями, всти даже о такихъ совершенно какъ будто не стоющихъ деревенскаго вниманія персонажахъ, какъ Распутинъ, и здсь даже эти фигуры оказываются героями легендъ, далеко превосходящихъ петербургскія сплетни и сказки. Подобное состояніе умовъ отчасти объяснимо: слишкомъ много недоумній рождаетъ ‘успокоительный’ режимъ съ его народоборчествомъ и ‘ставкой на сильныхъ’, для объясненія всхъ несообразностей, какими полна жизнь, народная мысль строитъ гипотезы, облекаетъ ихъ въ форму легендъ, пользуясь, между прочимъ, обрывками свдній, доходящихъ сверху, и передлывая ихъ на свой ладъ. Чмъ безгласне страна, чмъ больше стиснуто ея публичное слово, тмъ чудовищне легенда. Чмъ сильне разочарованъ коллективный авторъ легендъ въ старыхъ цнностяхъ, тмъ меньше онъ щадитъ ихъ. И плодятся, и летаютъ слухи, по своему содержанію, повторяю, боле опасные, чмъ пресловутыя брошюры, за которыя судебная палата приговариваетъ minimum къ годичному заточенію въ крпость. Но независимо отъ этого,— когда ‘С.-Петербургскія Вдомости’ и ‘Голосъ Москвы’ говорятъ, что такое состояніе умовъ не бываетъ передъ добромъ,— они правы. Добра не жди уже потому, что данное явленіе обнаруживаетъ нкоторый основной и неустранимый дефектъ успокоительной системы: начальство смотритъ очень зорко, но опасность возникаетъ не тамъ, куда оно смотритъ, и не такая, которую можно преодолть силою оружія.

Обнаруживается, чмъ дальше, тмъ чувствительне, и другой органическій порокъ успокоительнаго режима. Само по себ не очень опасно и даже совсмъ не опасно, что ‘студенты не хотятъ слушать назначенныхъ профессоровъ’. Важне, почему ‘не хотятъ слушать’. Однимъ изъ первыхъ въ теченіе текущаго академическаго года былъ ‘назначенъ’ сотрудникъ ‘Новаго Времени’ г. Пиленко, и его появленіе въ петербургскомъ университет въ качеств ‘назначеннаго профессора’ не вызвало никакихъ инцидентовъ, о которыхъ стоило бы говорить. Проходитъ нкоторое время, въ томъ же университет появляются два другіе ‘назначенные профессора’ гг. Удинцовъ и Мигулинъ,— возникаютъ протесты, нежеланіе слушать. Г. Мигулинъ (профессоръ ‘съ либеральной репутаціей’) заболлъ. У г. Удинцова боле крпкое здоровье, и ему предоставили возможность читать лекціи, собравъ десятка полтора ‘академистовъ’ и поставивъ для порядка городовыхъ. Затмъ выступилъ ‘назначенный профессоръ’ Локоть въ Московскомъ университет, и просто не нашелъ въ предоставленной ему аудиторіи ни одного слушателя,— даже академисты не явились къ исполненію своихъ непремнныхъ въ такихъ случаяхъ обязанностей. Очевидно, что-то случилось въ краткій промежутокъ времени между г. Пиленномъ и г. Мигулинымъ? Что же именно? ‘Переломъ настроенія’? Настроеніе — вещь крайне капризная. Быть можетъ, оно и измнилось. Но это лишь возможно. А вотъ что несомннно: за промежутокъ времени между г. Пиленномъ и г. Мигулинымъ вполн выяснилось, что министръ народнаго’Просвщенія и не думалъ отказываться отъ своего проекта создать профессоровъ, политически благонадежныхъ, какъ околоточные надзиратели и безпрекословныхъ, какъ педеля. Оказалось, министерство старательно подыскиваетъ подходящихъ людей. Какъ и гд подыскиваетъ,— легко догадаться хотя бы по такому газетному сообщенію:

‘Одинъ изъ молодыхъ чиновниковъ иркутской судебной палаты получилъ отъ министерства народнаго просвщенія предложеніе отправиться въ Германію на казенный счетъ для подготовки къ профессорскому званію, но отклонилъ это предложеніе’ {‘Сибирская жизнь’. 4 февраля 1912 г.}.

Какъ извстно, первая партія кандидатовъ, соотвтствующихъ поставленной цли, уже найдена и отправлена въ Германію за счетъ суммъ, происхожденіе которыхъ для Государственной Думы тайна. При такихъ условіяхъ энергическая перетасовка научныхъ силъ, уцлвшихъ отъ кампаніи 1910—1911 гг., и не мене энергическое назначеніе профессоровъ, помимо университетскихъ коллегій, или даже вопреки ихъ желанію, получаютъ характеръ какъ бы подготовки почвы къ принятію ‘паровыхъ ученыхъ’, имющихъ вылупиться (на манеръ ‘парового цыпленка’ у Г. И. Успенскаго) изъ русскихъ яицъ въ нмецкихъ инкубаторахъ. ‘Паровой профессоръ’ еще не явился. Но его предугадываемый обликъ, несомннно, давитъ на психику молодежи. И не только молодежи. Сама академія наукъ вышла изъ равновсія. Даже къ правительственному большинству третьей Думы г. Кассо не рискнулъ обратиться за поддержкой на такое дло. И понятно. ‘Паровой профессоръ’ есть нчто столь же самоочевидное и непререкаемое, какъ ‘ядъ-тіоколъ’, какъ тотъ административный шантажъ, которымъ вызываются протесты со стороны самыхъ спокойныхъ элементовъ городского населенія, какъ проектъ коммисіи Государственнаго Совта о необходимости ухудшить положеніе приказчиковъ… Что можно сказать въ защиту подобныхъ изобртеній человческаго генія? Ихъ можно проводить силою. На протестъ противъ нихъ можно отвчать такъ, какъ и отвчаетъ г. Кассо студентамъ,— отвчаетъ съ присущей ему и общеизвстной любовью къ учащейся молодежи, съ не мене общеизвстнымъ непоколебимымъ уваженіемъ къ закону, къ достоинству научныхъ учрежденій. Войну вести можно, палить изъ пулеметовъ и осадныхъ орудій можно. Но нельзя отдлаться отъ мысли, что ‘паровой профессоръ’ въ качеств повода войны — вещь, чрезвычайно неудобная. Между тмъ предсказаніе, что успокоительный режимъ фатально ведетъ къ переполненію жизни такими неудобными для охранителей поводами, исполняется съ буквальною точностью.

Вотъ сейчасъ, когда я это пишу, разгорается стычка возл процесса партіи Дашнакцутюнъ. Стычка небольшая,— не забастовка, въ самомъ дл, англійскихъ углекоповъ. Но ‘малъ золотникъ, да дорогъ’. Ничего особеннаго,— просто судебный слдователь Лыжинъ принялъ нкоторыя мры къ отягченію участи подсудимыхъ, квалифицируемыя печатью, какъ подлоги, допросы несуществующихъ свидтелей и т. д., при чемъ кто-то выкралъ изъ особаго присутствія сената часть вещественныхъ доказательствъ, которыя, по мннію защитниковъ, могли бы служить уликой противъ г. Лыжина. До такой степени тутъ нтъ ничего особеннаго, что даже ‘Голосъ Москвы’ пишетъ:

‘отъ Петербурга до Кавказа везд то же самое… Одновременность обнаруживающихся язвъ (не только на данномъ, но и на ряд другихъ процессовъ) указываетъ на огромное ихъ количество, и вс эти слдователи не устранены отъ длъ, въ ихъ рукахъ судьба массы людей и весьма проблематична кара въ грядущемъ. Вдь, это обычно, такъ вс длаютъ въ глухихъ, покрытыхъ тайною и мракомъ слдственныхъ корридорахъ. Въ этомъ-то и весь ужасъ’.

‘Вс такъ длаютъ’, но мннію офиціоза октябристовъ. Я думаю,— это неправда. Конечно, не вс слдователи такъ длаютъ. Но многіе — да. Иногда это длаютъ просто изъ озорства,— вотъ какъ пишетъ тотъ же ‘Голосъ Москвы’:

‘одинъ слдователь держалъ пари, что упрячетъ такого-то въ тюрьму и для этого преувеличилъ въ протокол осмотра вдвое размры риги, въ поджог которой обвинялся подсудимый’ {Цит. по ‘Кіевской Мысли’ 18 февраля 1912 г.}.

Но чаще всего на этомъ строится карьера. Между прочимъ, г. Лыжинъ не новичекъ. Онъ прославился на процесс ‘Новороссійской республики’. О его подвигахъ еще въ 1909 г. довелъ со свднія министра юстиціи военный судъ. Извстно, къ чему это привело: военный судъ подвергся обвиненіямъ въ политической неблагонадежности, а г. Лыжинъ получилъ формально — замчаніе ‘за небрежность’, реально — крупное повышеніе (назначенъ на должность члена судебной палаты). Не вс такъ длаютъ. Но всякое стараніе отягчить участь привлекаемыхъ къ отвтственности по политическимъ дламъ цнится и награждается. Это — порядокъ, столь же неизбжный по вдомству г. Щегловитова, какъ ‘боевой академизмъ’ по вдомству г-на Кассо. Система требуетъ такого отношенія къ политическому подсудимому. Приходится отстаивать и эту систему, и необходимые къ ней придатки. Но когда на знамени, подъ которымъ воюетъ г. Кассо, исторія ставитъ помтку: ‘смерть Иглицкаго’, на знамени г. Щегловитова та же исторія вписывэегъ слово: ‘Лыжинъ’, положеніе создается не изъ самыхъ пріятныхъ.

Начинаютъ принимать боле опредленную форму и общія тенденціи слдствія успокоительной системы. Въ газетахъ читаемъ:

’21 февраля состоялось экстренное рязанское губернское дворянское. собраніе, на которомъ губернскій предводитель дворянства В. А. Драшусовъ доложилъ циркуляръ министра финансовъ о предоставленіи обезземелившимся дворянамъ права льготной покупки у крестьянскаго банка нераспроданныхъ участковъ земли въ размр ценза’ {‘Русское Слово’, 23 февраля 1912 г.}.

Собственно, надленіе землею безземельныхъ лицъ привилегированнаго состоянія началось давно,— еще при П. А. Столыпин. Сначала это шло потихоньку, молчкомъ. Затмъ все смле и смле. По словамъ г. Шингарева (рчь въ засданіи Думы 29 февраля),—

Нсколько мсяцевъ назадъ былъ изданъ циркуляръ по крестьянскому банку о томъ, чтобы изъ участковъ земли, оставшихся за банкомъ, тамъ, гд есть усадьбы, продавались участки частнымъ липамъ. Этотъ циркуляръ прошелъ въ совт управленія землеустройствомъ и земледліемъ, обсуждался и въ совт министровъ… Мы знаемъ, какъ во Владимирской, Калужской, Смоленской и другихъ губерніяхъ шло образованіе участковъ, знаемъ, какъ совершались рекомендаціи изъ Петербурга: ‘обратите вниманіе на такого-то, покажите такому-то подходящій участокъ’. Нсколько тысячъ десятинъ продано такимъ образомъ, вопреки явному смыслу устава банка {Цитирую по ‘Рчи’ (No 1 марта), опуская вс указанія г. Шингарева на то, что фактически ‘частнымъ лицамъ’ продаются полные цензовые участки. Это послднее указаніе оспаривалъ г. Коковцовъ.}.

Г. Коковцовъ призналъ эта свднія г. Шингарева въ основ правильными и пояснилъ ихъ цифровыми справками. Всего, по словамъ предсдателя совта министровъ, изъ земельнаго фонда крестьянскаго банка выдлено 498 ‘культурныхъ гнздъ’ пространствомъ въ 38.000 дес., ‘правительство не хочетъ распродать ихъ крестьянамъ’, изъ нихъ 91 участокъ ‘переданъ земскимъ учрежденіямъ подъ школы, питомники и другія культурныя предпріятія, 400 же гнздъ частью распроданы, а частью распродаются и по цнамъ не дешевымъ’ {Рчь г. Коковцова въ засданіи Думы 1 марта.}. Словомъ назначеніе ‘культурныхъ гнздъ’ давно опредлено, и опредленіе это частью уже выполнено. Теперь, повидимому, на очередь ставится реформа боле обширнаго характера. По свдніямъ ‘Русскаго Слова’, министромъ финансовъ ‘послана предводителямъ дворянства для доклада дворянскимъ собраніямъ особая циркулярная бумага’, вообще о снабженіи именно ‘обезземелившихся дворянъ’ землею за счетъ фонда крестьянскаго банка. Циркуляръ предлагаетъ слдующія льготныя условія:

дворяне при покупк цензовыхъ участковъ оплачиваютъ только 10% покупной стоимости, 60% выдаются въ ссуду дворянскимъ поземельнымъ банкомъ, а остальная сумма (30%) уплачивается покупщикомъ въ 6 лтъ {‘Русское Слово’, 25 февраля.}.

Рязанское дворянское собраніе однимъ изъ первыхъ обсудило это предложеніе, разсмотрвъ его и съ формальной стороны, и по существу. Формальная сторона не всхъ удовлетворила. По словамъ члена собранія г. Новикова, бывшаго саратовскаго вице-губернатора,

‘нужно, чтобы вопросъ прошелъ въ законодательномъ порядк, а не въ вид циркуляра министра. Министры мняются часто, мняются и циркуляры. Кто попалъ подъ дйствіе настоящаго циркуляра — счастливъ, а другимъ, можетъ быть, такого счастья получить не придется’ {‘Русское Слово’, 23 февраля.}.

Черезъ Думу, понятно, провести такой вопросъ не легко. Но есть 87 статья, еще лучше — ‘порядокъ управленія’. Это все таки прочне, чмъ циркуляръ министра, проводящій столь важную и столь крупную мру. По существу же, собраніе признало ‘реформу’ очень благодтельной для дворянскаго сословія, но предлагаемыя министромъ финансовъ льготы недостаточными:

Членъ крестьянскаго банка, по выбору отъ губернскаі о земства, В. И. Кудрявцевъ внесъ предложеніе ходатайствовать о выдач дворянамъ ссудъ въ размр 95% покупной стоимости земли. Дале В. И. Кудрявцевъ предложилъ ходатайствовать о порученіи крестьянскому банку продавать земли безземельнымъ дворянамъ по той цн, по которой он были куплены:

— Хозяйство крестьянскаго банка — говорилъ г. Кудрявцевъ — ведется нераціонально. Штатъ служащихъ у него большой, а порядка нтъ. Имнія даютъ убытокъ. Чиновники разъзжаютъ и получаютъ по 25 руб. суточныхъ. Вс эти непроизводительные расходы увеличиваютъ стоимость земли.

Собраніе сочувственно отнеслось къ этимъ мыслямъ и постановило ходатайствовать:

1) о выдач безземельнымъ дворянамъ ссудъ въ размр 95% покупной стоимости земли,

2) объ освобожденіи крпостныхъ актовъ на земли, коими имютъ быть надлены безземельные дворяне, отъ крпостныхъ пошлинъ {‘Русское Слово’, 23 февраля.}.

Рчи резонныя. Дла не совсмъ открытыя, но въ достаточной мр среди бла дня. Дальше, безъ сомннія, они пойдутъ еще откровенне. И ничего тутъ нтъ неожиданнаго,— наоборотъ, все послдовательно и логично. Нтъ ничего неожиданнаго и въ обратной сторон медали, — въ обезземеленіи крестьянства, принимающемъ нын грозные размры: оно предусмотрно еще въ тхъ совщаніяхъ, которыя предшествовали 9 ноября 1906 г. Все разыгрывается, ‘какъ по нотамъ’. Но музыка получается такая, что, по сравненію съ нею, и ‘паровые профессора’ и вс Лыжины, вмст взятые — игрушка. Тутъ нечего комментировать, — просто, читай псаломъ царя Давида:

— ‘Да воскреснетъ Богъ и расточатся врази его’.

Конечно, ни молитвой, ни крестомъ ‘не запугаете’. Но то интеллектуальное впечатлніе, какое производитъ эволюція успокоительнаго режима, не остается только интеллектуальнымъ. Оно, какъ и вс вообще интеллектуальныя величины, обладаетъ свойствомъ воплощаться въ матеріальныя формы. Поясню примромъ,— однимъ изъ многихъ.

Въ Царевскомъ узд Астраханской губерніи нкто Кошелевъ привлеченъ къ судебной отвтственности по 29 ст. уст. о наказ. за раздачу голодающему населенію муки, купленной на средства, присланныя императорскимъ вольно-экономическимъ обществомъ. Кром того, царевскій исправникъ возбудилъ вопросъ о привлеченіи къ судебной отвтственности нкоего Бляева за точно такое же преступленіе, какое совершилъ и Кошелевъ {‘Рчь’, 25 февраля.}.

Правильно, логично. И наравн со многими другими, столь же логичными, проявленіями успокоительнаго режима, этотъ мелкій фактъ, повторяю, не требуетъ поясненій, и лишь хочется наивно, по-дтски сказать:

— Господи, что же это такое? Неужели дйствительность, а не навожденіе?

Но этимъ г. Коковцова не смутишь. Гораздо серьезне, съ его точки зрнія, нкоторыя матеріальныя выраженія естественныхъ чувствъ, рождаемыхъ такими фактами. А матеріализація происходить: обывателя Бляева за раздачу голоднымъ муки, купленной на средства вольно-экономическаго общества, царевскій исправникъ привлекаетъ къ судебной отвтственности, и тотъ же самый обыватель Бляевъ за то же самое преступленіе уже получилъ благодарность отъ губернатора. Такъ выходитъ въ частномъ случа. Такъ и вообще. Не разршать сборъ пожертвованій, не позволять частной помощи, на выстрлъ не подпускать интеллигенцію къ голодной деревн. Иo силы, собранныя для выполненія этого вполн логичнаго въ данной систем распоряженія, оказываются не въ состояніи выдержать характеръ. Кто-то слабетъ, кто-то колеблется, кто-то тайно измняетъ, кто-то явно поддается естественному чувству человколюбія. Въ результат: прорывъ кордона, ‘колосъ ржи’, энергическое искорененіе частной помощи рядомъ съ нкоторымъ ‘попустительствомъ’ ей. Такимъ же точно свойствомъ обладаютъ, конечно, и другія логическія послдствія режима, выясняющіяся на нашихъ глазахъ. Одно дло — охрана, направленная въ защиту ‘отъ революцій’, и во многихъ отношеніяхъ другое дло — та же охрана, направленная въ защиту надленія безземельныхъ дворянъ землею, въ случаяхъ, подобныхъ этому послднему, самая крпкая сталь легко размягчается, а иногда прямо превращается въ свинецъ. Догадливые люди — и г. Меньшиковъ въ ихъ числ — уже подмтили это постепенное превращеніе охранной стали Столыпина въ охранный свинецъ Коковцова. Г. Меньшиковъ уже взываетъ къ консуламъ. Но — увы!— консулы тутъ такъ же безсильны, какъ и въ борьб съ легендами и слухами, гуляющими по земл русской. Жизнь заставляетъ занимать позиціи, членораздльная защита которыхъ затруднительна. Для защиты же нечленораздльной въ изобиліи заготовлены средства. Но ихъ боевыя качества тмъ ниже, чмъ незащитиме позиція въ порядк словесномъ. Чтобы угадывать, къ чему ведетъ такое ‘спокойствіе’, вовсе не надо быть пророкомъ.

II.

Первому ‘всероссійскому національному създу’ предшествовали большія приготовленія. И на него возлагались большія надежды. Его заране называли ‘національнымъ собраніемъ’. Собралось оно и убдило г. Меньшикова, что ‘въ касс всего 59 рублей’, а ‘враги злорадствуютъ, подсчитывая скромныя силы нашей партіи’ {‘Новое Время’, 21 февраля 1912 г.}. Но враги суть враги, — чего отъ нихъ путнаго дождешься? Гораздо хуже, что и друзья нын дйствующаго ‘національнаго курса’ пишутъ нехорошо. По мннію, напр., г. Маркова II въ ‘Земщин’, ‘всероссійскій національный союзъ’ со всми его столичными и провинціальными отдлами даже не партія, а такъ ни то, ни се, — ‘междупартія’, которую составилъ покойный Столыпинъ частью прямо изъ чиновниковъ, частью изъ ‘обивателей министерскихъ пріемныхъ и поглотителей сановныхъ чашекъ чаю’. Другой не мене ревностный сторонникъ ‘національнаго курса’ кн. М. Волконскій нсколько мсяцевъ назадъ писалъ въ ‘Русскомъ Знамени’, что для ‘партіи націоналистовъ’ въ Россіи вообще нтъ почвы, въ ‘стран, по мннію кн. М. Волконскаго, есть правые, есть лвые, помимо этихъ основныхъ элементовъ, есть средній межеумочный слой — октябристы, но нтъ націоналистовъ, это — искусственный продуктъ, такъ сказать, политическій гомункулюсъ, сфабрикованный бюрократіей, и при томъ для цлей, въ значительной мр искусственныхъ и фальшивыхъ, бюрократія собрала людей, съ которыми можно обращаться, какъ съ ‘казенной вещью’, назвала ихъ ‘націоналистами’, и сдлала это потому, что ей

хочется играть въ конституцію и желательно имть свою ‘партію’ въ парламент’ {Пользуюсь перепечаткой въ ‘Смоленскомъ Встник’, 23 іюня 1911 г.}.

О ‘врагахъ’ помолчимъ. Но друзья ‘нашей партіи’ кое въ чемъ отступаютъ отъ истины. Въ частности, они приписываютъ родителямъ ‘всероссійскаго національнаго союза’ (П. Столыпину, г.г. Меньшикову, Балашеву и др.) не совсмъ т замыслы, какіе на самомъ дл были. ‘Союзъ’ возникъ въ 1908 г. Его учредители гласно ставили своею цлью собрать и сплотить націоналистическіе элементы государственной народности. Цль, очевидно, не достигнута. Но отсюда не слдуетъ, что для нея въ стран нтъ почвы. Почва, конечно, есть. Въ томъ-то и горе націоналистовъ, въ томъ и комизмъ ихъ неудачи, что для націоналистической партіи вообще въ Россіи очень много почвы. Они весьма хотятъ кушать, но не кушаютъ, потому что не могутъ переварить. И только на первый взглядъ это можетъ казаться парадоксомъ..

Подъ націоналистическое знамя въ Россіи можно было собрать силы даже въ т спокойныя и отдаленныя времена, когда большой сановникъ саркастически просилъ произвести его въ нмцы. О причинахъ перегруженія верхнихъ и среднихъ слоевъ бюрократіи инородцами можно долго говорить и спорить. Лично я полагаю, что, помимо разныхъ личныхъ вліяній, много значатъ общее направленіе внутренней политики, которое давно уже не соотвтствуетъ ни взглядамъ и понятіямъ образованнаго русскаго общества, ни созваннымъ потребностямъ широкихъ массъ народа. Чтобы проводить такую политику, нужны дятели, способные не стснять себя понятіями, господствующими среди образованнаго общества, и не очень задумываться о сознанныхъ страною потребностяхъ. Государственная — русская — народность не давала и досел не даетъ достаточнаго контингента дятелей,— приспособленныхъ къ реакціонному (за рдкими исключеніями) политическому курсу. И реакція давно уже черпаетъ недостающія, но необходимыя для нея служебныя силы среди инородцевъ. Крупнйшими поставщиками по этой части являются нмцы. Въ послдніе годы съ ними довольно успшно ведутъ, конкурренцію молдаване. Но это — вопросъ о причинахъ заполненія административной лстницы инородцами,— такъ сказать, ‘философія’. Само же по себ заполненіе или, какъ выражаются націоналисты, ‘инородческое засилье’ въ правящихъ кругахъ есть несомннный фактъ. И уже оно — вода на колесо націоналистической мельницы. Но это вода старая. Теперь появились новыя и, быть можетъ, боле мощныя воды.

Съ верхними и средними слоями чиновничества непосредственно сталкивается по преимуществу ‘чистая публика’, среди которой не мало грамотныхъ людей, умющихъ понять простую истину: какое бы положеніе ни заняли г.г. Гурляндъ и Крыжановскій, дло не, въ ихъ національности, а въ чисто личныхъ талантахъ и качествахъ, необходимыхъ при ныншнемъ режим. Повальное смшеніе этихъ элементарныхъ понятій возможно лишь въ малокультурныхъ низахъ. Но низы со средними и верхними слоями бюрократіи непосредственно сталкиваются въ рдкихъ случаяхъ. Есть, конечно, исправники, становые, земскіе и даже урядники ‘не русскаго происхожденія’. Но, если оставить въ сторон западные районы, имвшіе особую исторію, то до 1905 года въ великорусскихъ, центральныхъ губерніяхъ основная масса населенія съ инородцемъ, какъ носителемъ государственной власти, лично знакомилась лишь эпизодически. Пожалуй, больше давалъ себя чувствовать инородецъ въ качеств представителя вотчинной власти,— помщикъ или управляющій барской экономіей. Но и въ такомъ вид онъ — говорю опять таки о центральныхъ губерніяхъ — не былъ сплошнымъ явленіемъ, не окрашивалъ сословную среду, а наоборотъ, самъ принималъ сословную окраску: владютъ нами бары, а среди нихъ случаются ‘нмцы’ — вотъ и все. Съ 1905 г. положеніе измнилось. Таланты и качества, соотвтствующіе режиму, понадобились въ усиленномъ размр для массового, всенароднаго употребленія. За недостачею такихъ талантовъ среди русскихъ, пришлось обратиться къ инородцамъ. Много всякой всячины отсюда произошло. Но, чтобъ не углубляться въ эту сложную тему, отмчу лишь одну деталь: возникли, напримръ, совершенно новыя и едва ли предусмотрнныя закономъ учрежденія, которыя украшены вывсками: ‘Черкесское управленіе А — скаго узда’, ‘управленіе черкесской команды Б — скаго узда’ и т. п. Долженъ признаться: когда я впервые. въ одномъ изъ городовъ Орловской губерніи увидлъ такую вывску, то почувствовалъ нкоторую оторопь. Невольно вырвалось замчаніе:

— Что, такое? Не можетъ быть…

Но, конечно, ‘черкесскія управленія’ не только могутъ, но и должны быть. Для надобностей охраны въ городахъ и уздахъ сосредоточено не мало ингушей, осетинъ, татаръ и другихъ кавказскихъ народцевъ. Въ большинств, они состоятъ въ сущности на частной служб (у заводовъ, въ помщичьихъ экономіяхъ и пр.). Но жалованье имъ считается какъ бы пособіемъ казначейству на усиленіе, полицейской стражи. А потому и сами ингуши или осетины числятся должностными лицами полиціи, стражниками. Они не только люди особой націи, но и положеніе ихъ особое, двойственное. Для нихъ, естественно, понадобились и особыя инструкціи, особыя правила субординаціи, особые начальники. Такъ и возникли ‘черкесскія управленія’, состоящія въ очень сложныхъ отношеніяхъ къ общей, сыскной и жандармской полиціи. Самыя слова: ‘черкеское управленіе’, звучатъ великолпно. Но надо еще знать, изъ какихъ ‘черкесовъ’ эти управленія комплектуются. Въ 1906 году газеты сообщали о комиссіонерахъ, отправляемыхъ изъ центральныхъ губерній на Кавказъ: они вербовали охотниковъ, заключали съ ними контракты, везли ихъ на мсто службы и т. д. Способъ громоздкій и очень дорогой. Средства удешевить его скоро нашлись. Съ Кавказа въ административномъ порядк очень энергически высылаются ‘преступные элементы’. Мстомъ ссылки администрація назначаетъ нердко ‘русскія’,— въ частности, центральныя губерніи. И, напримръ, въ Тульской губерніи почти вс такіе административно-ссыльные кавказцы, оказывается, ‘немедленно находятъ себ мста въ качеств стражниковъ, объзчиковъ, управляющихъ’ {‘Русское Слово’, 12 января 1912 г.}. Дешево и удобно: казна привозитъ ‘черкесовъ’, казна увозитъ, и такъ какъ они люди не вольные, то и жалованье ихъ не Богъ всть какое. Такимъ образомъ, полудикарь почти тотчасъ по водвореніи его на мсто ссылки становится властью. Власть сама по себ опьяняетъ полудикаго человка. Сверхъ того, это — полудикарь, насильственно оторванный отъ семьи, отъ родной природы, обреченный на тоску по родин, обостряющую затаенное чувство мести ко всмъ тмъ, кого онъ считаетъ виновниками своего несчастья. Что отсюда выходитъ? Беру для примра краткое изложеніе нсколькихъ судебныхъ длъ, ‘накопившихся за послднее время’ въ Тульской губерніи.

Дло Суфи-Юсуфъ-Оглы:

Суфи-Юсуфъ пилъ чай, ему стало скучно, онъ снялъ со стны ружье, заряженное крупной дробью, и сказалъ, что пойдетъ ‘бить руски человки’, онъ вышелъ на крыльцо и выстрлилъ въ толпу стоящихъ плотниковъ, — одного, по фамиліи Шацкаго, убилъ, двоихъ, Козлова и Шурочкина, ранилъ.

Дло Тонатъ-Шахбанъ-Оглы, управителя имнія Голополосовыхъ въ Чернскомъ узд:

Тонатъ-Шахбанъ загналъ изъ барскаго лса въ усадьбу цлую партію женщинъ, среди которыхъ была крестьянка Рыжова. На выручку Рыжовой явились ея мужъ и братъ. Тонатъ-Шахбанъ двумя выстрлами убилъ обоихъ

Дло 1) Шахбана-Гаджи-Навризъ-Оглы, 2) Оруджа-баладжа-оглы, 3) Абдусалама-Нуръ-Магометъ-оглы и 4) Магомета-Шика-оглы:

вс четверо пошли гулять по городу Ефремову, и во время прогулки нсколькихъ прохожихъ ранили, стражника Боровскаго убили, двухъ городовыхъ тяжело ранили {‘Русское Слово’, 12 января 1912 г.}.

Много такихъ ддъ накопилось въ Тульской губерніи за послдніе годы. Боле же ‘мелкіе факты буйства, зврства, избіенія жителей и насилія надъ женщинами стали обычнымъ явленіемъ’ {Тамъ же.}.

‘Бить руски человки’… Да и какъ же иначе? Вдь каждый такой Суфи-Юсуфъ-оглы твердо знаетъ, что именно ‘руски человки’ пришли къ нему въ аулъ, забрали, посадили, увезли далеко далеко отъ жены, дтей, отца, матери… Повторяю, ‘черкесскія управленія’ — лишь деталь. Посл 1905 г. народные низы познакомились не только съ ‘черкесомъ’. Узнали они, даже въ деревняхъ, и шпіона изъ поляковъ, и провокатора изъ евреевъ. Не надо забывать, дале, что ныншнее время — не совсмъ обыкновенное. Въ народ происходитъ нкоторое идейное броженіе. Вниманіе глубокихъ низовъ сильне, чмъ въ спокойныя эпохи, привлечено къ общегосударственнымъ вопросамъ и явленіямъ. Отъ него, судя по всему, не ускользнула инородческая подмсь въ правящихъ кругахъ. И такимъ образомъ на взглядъ снизу представляется законченная, цльная картина:, тамъ ‘нмцы’, здсь ‘черкесы’. Не забудемъ также, что серьезне, чмъ прежде, низы столкнулись съ инородческимъ вопросомъ и на экономической почв. Краткости ради опять таки напомню лишь одну изъ частностей — борьбу деревни съ крестьянскимъ банкомъ. Сложными причинами обусловлена эта борьба. Но въ нее, и съ той, и съ другой стороны внесены и нкоторыя политическія соображенія. Банкъ ставитъ ‘политическія цны’ на скупленную имъ землю и ради извстныхъ политическихъ цлей продаетъ ее только отрубными участками, только въ ‘единоличную собственность’. Мстные крестьяне, отчасти по ‘политическимъ соображеніямъ’, не покупаютъ земли на предложенныхъ условіяхъ, — такъ сказать, ‘выдерживаютъ характеръ’. Извстно, какъ сламывается этотъ своеобразный ‘бойкотъ’. Въ Орловской, Тамбовской, Смоленской губерніяхъ банкъ распродаетъ свои участки эстамъ, латышамъ, въ Тульскую и Пензенскую губерніи зовутъ на помощь ‘хохловъ’, какъ въ Черниговскую и Полтавскую — ‘кацаповъ’. ‘Наши’ вынуждены ‘переселяться’, Богъ знаетъ куда, — въ далекую Сибирь. На земли, лежащія возл ‘насъ’ и ‘намъ самимъ до зарзу нужныя’, по вызову начальства водворяется иноплеменный чужакъ, къ которому тмъ меньше лежитъ сердце, что онъ является отчасти въ роли, аналогичной штрейкбрехеру.

Для различныхъ слоевъ, быть можетъ, и не столь глубокихъ, но весьма широкихъ, конкретне и остре, чмъ въ былые годы, сталъ вопросъ и объ иноземцахъ. Кіевскій, національный клубъ, на основаніи данныхъ о промысловомъ налог, пришелъ къ любопытнымъ выводамъ: за послднія 6 лтъ (съ 1905 по 1911 г.) ‘русскія’ торговопромышленныя предпріятія Кіева медленно, но неизмнно падаютъ,— общій оборотъ сократился на 3,18%, въ то же время иностранныя предпріятія въ Кіев быстро растутъ: ихъ общій оборотъ увеличился почти въ полтора раза, — на 42% {‘Новое Время’, 14 февраля.}. Къ цифрамъ національнаго клуба можно и должно относиться къ крайней осторожностью, но фактъ экономическаго завоеванія страны чужеземцами остается фактомъ Распродается Уралъ. Распродаются другія богатйшія по природнымъ даннымъ мстности. Распродаются свидтельства ипотечныхъ банковъ, — не исключая и государственнаго крестьянскаго. Помимо прямой распродажи оптомъ и въ розницу, страна стиснута послдствіями непосильной для нея (при ныншней общей и экономической политик) вншней задолженности. Со времени организованнаго гр. Витте знаменитаго 2 ¹/₂— милліарднаго займа, помогшаго ршить судьбу манифеста 17 октября и первой Думы, вншній долгъ страшно выросъ и продолжаетъ рости. Вопросъ о своевременной уплат процентовъ по вншнимъ!| займамъ получилъ прямо таки роковое значеніе. Отсюда небывало лихорадочныя усилія всми правдами и неправдами ‘поощрять’ вывозную торговлю, поддерживать разсчетный балансъ. Результаты извстны. О нихъ теперь говорятъ уже не лвые, не соціалисты, а такіе органы, какъ, напр., ‘Новое Время’, ‘Петербургская Газета’, ‘Петербургскій Листокъ’.

— Иностранцы берутъ у насъ лучшій хлбъ и тамъ, заграницей, онъ продается дешевле, чмъ у насъ хлбъ плохой. Иностранцы берутъ отъ насъ лучшее масло, лучшіе сорта яицъ, и тамъ, заграницей, эти наши продукты продаются дешевле или, по крайней мр, не дороже, чмъ то худшее, что остается у насъ. Иностранцы создали въ Россіи цлыя предпріятія по выкормк&#1123, русскаго скота на убой, — лучшее по спеціальному дешевому тарифу и въ спеціально приспособленныхъ вагонахъ-холодильникахъ везутъ заграницу, худшее остается въ Россіи и распредляется на внутреннемъ рынк по дорогому тарифу и при посредств&#1123, первобытныхъ вагоновъ и еще боле первобытныхъ проселочныхъ дорогъ, позволяющихъ перевозить лишь живой скотъ, и вотъ плоды: австралійская баранина въ Петербург, оказывается, можетъ быть продаваема дешевле, чмъ баранина русская. Не говоря уже о русскомъ сахар, но и русская кожа, русская птица, русская щетина, даже русская клюква и русскіе грибы въ Берлин не дороже или дешевле, чмъ въ Пенз или Тамбов. Мы отдаемъ за дешево иностранцамъ лучшія произведенія нашей земли и изъ своего кармана покрываемъ убытки на вывозномъ тариф:

Повторяю, я беру нареканія частью изъ ‘Новаго Времени’, преимущественно же изъ желтой прессы. Послдняя многое огрубляетъ, иное неосновательно обобщаетъ, обо всемъ этомъ она трактуетъ въ связи съ злободневнымъ вопросомъ о непомрно растущей дороговизн, которая, конечно, зависитъ не только отъ политики, направленной къ поощренію вывозной торговли. Но массовой обыватель еще мене, чмъ желтая пресса, способенъ разбираться въ тонкостяхъ. Онъ знаетъ факты, которые больно бьютъ его по карману и больно задваютъ національное чувство. И не только они задваютъ, Припомните хотя бы нескончаемые разговоры о ‘диктовкахъ изъ Берлина’. Какъ началось легендами 1905—1906 г., что ‘Берлинъ не позволяетъ ввести самоуправленіе въ царств польскомъ’, ‘Берлинъ запрещаетъ принудительное отчужденіе’, такъ и до сихъ поръ продолжается, Константинопольскаго посла неожиданно удалили въ сенатъ, — говорятъ и пишутъ: ‘опять Берлинъ’. И уже одна живучесть такихъ легендъ, ихъ кредитъ, легкость, съ какою он возникаютъ, является признакомъ обостренія національнаго чувства и самолюбія.

Почва для націоналистической партіи именно теперь крайне благопріятна. Я бы сказалъ даже: до опасной степени благопріятна. Не надо закрывать глаза, что накопляемое въ стран національное раздраженіе численно преобладающей народности въ ближайшемъ будущемъ можетъ привести къ обиднымъ, вреднымъ неожиданностямъ и эксцессамъ… Силы, во всякомъ случа, есть. Но при чемъ тутъ г.г. Балашевы и Меньшиковы?

III.

Ныншнее положеніе русскаго націонализма не совсмъ безпримрно. 300 лтъ назадъ, до національной побды подъ гегемоніей нижегородцевъ, уже было нчто подобное: съ одной стороны, чрезвычайная острота національнаго чувства, съ другой,— открытыми, ‘прямыми’ націоналистами рисковали быть только такіе крпкіе люди, какъ патріархъ Гермогенъ, — за что частенько и попадали иные въ острогъ, а иные на плаху. Аналогичный разладъ между инстинктомъ націи и политикою руководящихъ круговъ наблюдается и нын: самыя причины раздраженія національнаго чувства таковы, что оно является силой, невозможной для правительственныхъ ‘союзовъ’, слишкомъ острой для оппозиціонно-либеральныхъ партій, и способной вмститься разв только въ революціонномъ подполь, но тамошніе аборигены въ націонализмъ не играютъ, да и самъ обыватель — массовой, средній — туда не пойдетъ, ибо, между прочимъ, страшновато. Существуетъ, такимъ образомъ, свободная, непристроенная сила. Вс около нея ходятъ вокругъ да около. А прибрать къ рукамъ никто не можетъ. Г.г. Меньшиковъ и К^о спеціально углубились въ ршеніе задачи, какъ ‘прибрать’ непристроенную силу. Но, когда.они пытаются проводить въ жизнь свою оффиціальную, неизбжную для каждой націоналистической партіи программу, то выходитъ у нихъ не только политическая пропаганда, сколько вольное подражаніе ‘Вампук’. Два-три примра въ поясненіе.

Важнйшій, фундаментальный пунктъ націоналистической программы: русская народность должна быть господствующей… Гр. В. Бобринскій чрезвычайно охотно примнилъ этотъ лозунгъ къ Холмщин. Но отчего бы ему не вести пропаганду въ находящихся подъ ‘черкесскимъ управленіемъ’ деревняхъ Тульской и Орловской губерній? ‘Мы возстаемъ — пишетъ г. Меньшиковъ — противъ заполненія’ не русскими народностями ‘важнйшихъ нашихъ государственныхъ… позицій’ {‘Новое Время’, 16 февраля 1912 г.}. ‘Русское Знамя’, пишетъ: въ Варшав (національный аванпостъ)

‘генералъ-губернаторъ Скалонъ, помощникъ его по гражданской части Антоній Оттовичъ Эссенъ, помощникъ генералъ-губернатора по полицейской части… Левъ Карловичъ Утгофъ’…

‘Мы возстанемъ’… ‘мы возстанемъ’, Право же, это — куплеты изъ ‘Вампуки’.

Въ принятой ‘всероссійскимъ създомъ націоналистовъ’ избирательной платформ читаемъ: ‘усиленіе военной мощи имперіи’. Резонъ. И націоналистамъ легко ввести этотъ резонъ въ предвыборную агитацію. Начальство охотно разршаетъ имъ собранія. Зачмъ же дло стало? Устраивайте митинги. Собирайте народъ, попытайтесь говорить на собраніяхъ хотя бы только то, что писалось и пишется въ ‘Новомъ Времени’, предоставьте возможность откровенно обсудить этотъ вопросъ… Успхъ, наврное, обезпеченъ… Силы вокругъ лозунга о военной мощи собрать можно бы. Но это была бы очень плохая услуга г. Коковцову,— отъ которой онъ, впрочемъ, надлежаще гарантированъ: и націоналистамъ полиція не позволитъ разговаривать въ серьезъ на столь опасную тему.

Для позволительныхъ разговоровъ требуются, очевидно, темы, удовлетворяющія двухъ основнымъ условіямъ: 1) чтобы было національно, 2) чтобы не было опасно. Вотъ, напримръ, дв газеты, ‘Московскія Вдомости’ и ‘Земщина’ обсуждали: не пора ли изъ Четьихъ-Миней и Святцевъ исключить святыхъ, хотя и канонизированныхъ православною церковью, но несомннно происходящихъ изъ зловреднаго еврейскаго племени. Взвсивъ доводы за и противъ, ‘Земщина’ въ конц концовъ пришла къ выводу, что исключать старыхъ святыхъ не слдуетъ изъ опасенія вызвать ‘внутренній церковный бунтъ’, но на будущее время необходимо принять мры, чтобы евреи отнюдь не могли угождать христіанскому Богу и пріобртать святость. Одна изъ такихъ мръ состоитъ въ томъ, что бы дти евреевъ, принявшихъ христіанство, ни въ какомъ случа не были принимаемы въ духовныя учебныя заведенія. Прекрасная тема: политически безопасно, а ‘національныхъ чувствъ’, хоть отбавляй.

Г. Меньшиковъ, пользуясь книгой Чемберлена и другими чужеземными источниками, требуетъ отвергнуть ученіе церкви, что Іисусъ Христосъ плотски рожденъ, согласно пророчествамъ, изъ ‘колна Іудина’ ‘рода Давидова’. По мннію г. Меньшикова, ‘Христосъ и по крови, и по духу, и по убжденіямъ, и по религіознымъ воззрніямъ происходилъ изъ хеттеевъ, а хеттеи — арійцы’. Въ то же время сначала кіевскіе націоналисты, а потомъ ‘Земщина’ открыли походъ противъ признаваемыхъ церковью священными книгъ Ветхаго завта: Библія ветхозавтная написана де евреями, а слдовательно, и почитаніе ея оскорбительно для русскаго національнаго чувства, а установилось между тмъ не только почитаніе: еврейскія событія, записанныя евреями въ еврейскихъ книгахъ, ‘къ стыду нашему, возмущается ‘Земщина’, мы заставляемъ дтей нашихъ изучать на урокахъ Закона Божія’. {Цит. по ‘Кіевской Мысли’, 15 февраля 1912 г.} Церковная печать пытается урезонить.явно ополоумвшихъ ‘ратоборцевъ за національное дло’. Но разв ихъ урезонишь? Темы-то ужъ больно заманчивыя: шумно, звонко, ‘національно’ и политически безопасно. Это — только темы: наврное ни святйшій синодъ, ни совтъ министровъ не станутъ ниспровергать церковныя ученія, согласно указаніемъ ‘Новаго Ввемени’ и ‘Земщины’. Но, разумется, далеко не вс ‘національныя’ темы столь платоничны. Возьмите хотя бы многошумныя заявленія объ ‘оскорбленіи’ религіознаго, національнаго и всякаго другого ‘русскаго чувства’ евреями, ‘дерзающими присваивать себ православныя христіанскія имена’. Помнится, газетные фельетонисты предлагали національнымъ клубамъ и ‘русскому собранію’ обратить вниманіе на цлый рядъ такихъ же ‘вопіющихъ безобразій’: котовъ и козловъ называютъ Васьками, кошекъ — Машками, медвдя — Мишкой и даже Михаиломъ Иванычемъ… Но независимо отъ этого, для всякаго, кто хоть сколько-нибудь знакомъ съ происхожденіемъ православныхъ Святцевъ, самая попытка обвинить евреевъ ‘въ присвоеніи христіанскихъ именъ’ можетъ казаться, если не прямо бредомъ, то невжественнымъ сумасбродствомъ. Чтобы не входить въ длинныя сужденія по этому поводу, приведу на справку нсколько еврейскихъ именъ изъ недавно вышедшей и спеціально посвященной данному вопросу работы г. И. И. Кулишера, ‘ученаго еврея при волынскомъ губернатор’ {‘Сборникъ для согласованія разновидностей именъ: библейскихъ, національныхъ, талмудическихъ, заимствованныхъ и другихъ, употребляемыхъ евреями въ Россіи’. Житомиръ, 1911 г.}. Вотъ эти имена, давно принятыя евреями, частью происходящія отъ еврейскаго же корня, частью усвоенныя изъ общихъ съ христіанствомъ источниковъ: Александръ, Борисъ, Вавила, Василій, Гаврила, Денисъ,’Иванъ, Николай, Павелъ, Петръ, Семенъ, Агафья, Анна, Марія, Надежда, Ольга… Тмъ не мене крики объ оскорбленномъ національномъ чувств услышаны начальствомъ, превратились въ одинъ изъ лозунговъ внутренней политики, государственная машина пришла въ ходъ, появились циркуляры, предписанія, доносы, возникъ цлый рядъ даже судебныхъ длъ, людей начинаютъ преслдовать за то, что они, будучи евреями, ‘присвоили’ себ коренныя еврейскія имена: Авраамъ, Моисей, Давидъ, Даніилъ, Илья, Іаковъ, Іона, или, чаще, они подвергаются отвтственности на томъ основаніи, что ихъ имена, кром семейнаго, интимнаго или народнаго произношенія, имютъ еще произношеніе книжное. Соломонъ, напр., сказывается виноватымъ потому, что это его имя въ семейномъ и народномъ быту произносится: Шалмонъ, Шлема, Шлёме, Шлемка… Въ шутку совтовали газетные остроумцы обратить вниманіе на имена кошекъ, козловъ, медвдей. Однако, для національнаго курса и эта шутка пригодилась. До кошекъ и козловъ, правда, за оскорбительныя для національнаго чувства названія пока не добрались, но на племенныхъ кобылъ и жеребцовъ уже обращено должное вниманіе. Изъ за какого-то, напр., воинскаго жеребца, названнаго Львомъ Діакономъ, возникло чрезвычайно обширное дло {‘Саратовскій Встникъ’, 17 января.}. Недавно мн пришлось прочесть еще одну газетную шутку: ‘потреотамъ’ рекомендуется принять мры противъ ‘оскорбительнаго для національнаго чувства обычая’ называть Іоанна Ванькой, Ксенію Аксюткой, Февронію Хавроньей… Ручаться нельзя,— быть можетъ, дойдетъ и до этого.

Для изобртательности такого рода не нужно ни ума, ни таланта, ни даже обязательной для націоналистической партіи программы. Тутъ входъ всмъ свободенъ. Изобртательствомъ занимаются собственно вс, у кого есть охота. И успхъ обезпеченъ всякому, кто уметъ сообразить, что можно, и чего нельзя. О ‘черкесскомъ управленіи’, напр., благоразумные люди помалкиваютъ. Объ инородцахъ на административныхъ постахъ, если и говорятъ, то изрдка, осторожно. Но есть машинисты, кондуктора, стрлочники, телеграфисты, столоначальники, секретари… Это — тема. Тутъ ‘мы возстаемъ’. Тутъ ‘мы’ безпощадны, настойчивы, непоколебимы, тутъ ‘мы’ умемъ перейти отъ словъ къ длу. Пишутся циркуляры о принятіи на службу только ‘лицъ русскаго происхожденія’ и о вытсненія со службы ‘лицъ нерусскаго происхожденія’. Проводя въ жизнь эти приказы, разумется, приходится сталкиваться съ сложнйшими и запутаннйшими вопросами. Кого, напримръ, считать русскимъ? Обрусвшій потомокъ нкогда нмецкаго или польскаго рода долженъ ли считаться русскимъ? Какъ быть съ несомнннымъ русскимъ, если его жена, напримръ, по рожденію, полька или — избави, Боже — еврейка? {Вслдъ за правительственными учрежденіями въ эти вопросы углубились и т частныя предпріятія, владльцы которыхъ пожелали держаться ‘національнаго курса’. Въ прошломъ году ‘Врачебная Газета’ отмчала, между прочимъ, такой фактъ: Никольская мануфактура ‘Саввы Морозова сынъ и K^o удалила состоящаго у него на служб врача Бритнева за то, что онъ, во-первыхъ, ‘реформатскаго вроисповданія’, во-вторыхъ, ‘женатъ на еврейк’. Заимствую это сообщеніе изъ ‘Одесскихъ Новостей’ No 17 апрля 1911 г.}. Кто долженъ опредлять національность лица, состоящаго на служб или желающаго поступить на службу? Человкъ заявляетъ, что онъ русскій и по паспорту значится православнымъ, а между тмъ его фамилія Зейдлеръ, Гершковичъ или Любинскій… Ршено ‘не врить голословнымъ заявленіямъ’. Относительно лицъ, возбуждающихъ сомннія, забираются справки: кто былъ отецъ, мать, ддъ, бабка, П’аддъ, прабабка. Производятся цлыя этимологическія изысканія. Напомню хотя-бы споръ о національности начальника Николаевской желзной дороги г. Ивановскаго. Самъ г. Ивановскій признаетъ себя русскимъ. Но мало-ли что онъ признаетъ? Эдакъ всякій можетъ сказать, что онъ русскій. ‘Патріотамъ’ сомнительно: они желаютъ знать, на какомъ слог стоитъ удареніе? Ежели, дескать Ивиновскій, то русскій, а ежели Ивановскій, то полякъ. Газеты увряли, будто г. Ивановскій обезоружилъ сомнвающихся посредствомъ циркулярнаго разъясненія чинамъ ввренной ему дороги, что его фамилія ‘произносится съ русскимъ, а не польскимъ удареніемъ’… Г-ну Ивановскому, во всякомъ случа, удалось оправдаться. Но не вс такъ счастливы. Какъ извстно, во время выборовъ въ западное земство нкоторые столбовые русскіе дворяне не сумли доказать, что они русскіе, и были причислены къ польской куріи. По словамъ г. Годичева, даже одного изъ Рюриковичей полиція отказывалась признать русскимъ и желала объявить инородцемъ {‘Рчь’, 25 февраля.}. И нельзя сказать, что это длается лишь маленькими чинами. Самимъ совтомъ министровъ въ холмскій законопроектъ внесена особая статья, предоставляющая именно администраціи ршать, къ какой національности относится подданный россійскаго государства, хотя бы и заявляющій о себ, что онъ русскій или полякъ. И, какъ ни старалась оппозиція объяснить абсурдность этого принципа, правительственнымъ большинствомъ онъ признанъ правильнымъ.

Опасно и нежелательно устанавливать національный цензъ въ тхъ сферахъ труда и службы, гд незамнимы качества ингушей или таланты дятелей а la г. Кассо. Но непрестанно удается открывать все новыя и новыя сферы, гд съ этимъ деликатнымъ соображеніемъ можно не считаться. Недавнее открытіе:

‘Ищутъ чистокровныхъ русскихъ свинопасовъ. Въ одно изъ общественныхъ учрежденій города Владимира поступила просьба управляющаго Вильямпольскимъ дворцовымъ управленіемъ (Ковно) о рекомендаціи кого-либо изъ мстныхъ чисто-русскихъ жителей въ качеств пастуховъ для нуждъ имнія’. Требуются кандидаты, ‘которые могли-бы поддержать достоинство націи… Вознагражденіе за сезонъ 300 рублей’ {‘Утро Россіи’, 17 ноября 1911 г.}.

Еще сфера:

‘Въ русскомъ город’ Екатеринослав заработокъ уличныхъ чистильщиковъ обуви захваченъ ‘персюками, родственники которыхъ разстрливаютъ русскихъ’, а между тмъ этотъ заработокъ пригодился бы лицамъ русскаго происхожденія… {‘Утро Россіи’, 21 января 1912 г.}

Относительно чистокровныхъ русскихъ свинопасовъ вопросъ, кажется, ршенъ — они желательны. Предложеніе же установить обязательный національный цензъ для уличныхъ чистильщиковъ обуви пока находится въ дискуссіонной стадіи. Екатеринославскій городской голова г. Способный,— тоже большой ‘патріотъ’ — рассмотрвъ это предложеніе, высказался противъ. По его мннію, ‘предпочтительно, чтобы персы чистили башмаки русскимъ, а не наоборотъ’… {Тамъ же.} Все это въ общемъ немножко похоже на психіатрическое заведеніе. Зато много шума, много суеты, многое множество вопросовъ чрезвычайно удобныхъ, задвающихъ, раздражающихъ, нервирующихъ и въ то же время далекихъ отъ наиболе опасныхъ для реакціи жупеловъ.

И сколько удалось открыть такихъ вопросовъ и такихъ длъ! Появляется пьеса г-жи Хинъ: ‘Наслдники’. Её разршаетъ театральная цензура. Её включаютъ въ репертуаръ московскаго Малаго театра. Проходитъ 10 представленій при хорошихъ сборахъ. И вдругъ ‘Наслдники’ запрещены, въ виду обнаруженнаго тенденціознаго направленія. Тенденція же пьесы, по словамъ ‘Русскихъ Вдомостей’,

‘усмотрна въ томъ, что обднвшая дворянская семья проживаетъ у богатаго свойственника, въ чаяніи получить отъ него наслдство. Свойственникъ же — еврей, изображенъ авторомъ не такъ, какъ изображаютъ еврея гг. Шмаковы, Пуришкевичи и Глинки’ {Цит. по ‘Кіевской Мысли’, 6 ноября 1911 г.}.

Еврей изображенъ не въ вид злодя, предателя, негодяя,— слдовательно, оскорбленіе національнаго русскаго чувства, и пьесу надо запретить.

Въ одно изъ одесскихъ почтово-телеграфныхъ отдленій, по словамъ мстнаго ‘Листка’, является молодой человкъ и подаетъ поздравительную рождественскую телеграмму. Чиновница-телеграфистка находитъ, что фамилія лица, которому адресована телеграмма,— ‘еврейская’. И заявляетъ, что адресатъ еврей, а слдовательно и поздравлять его съ праздникомъ Рождества Христова нельзя, и телеграмма не можетъ быть принята {Заимствую сообщеніе изъ перепечатки въ ‘Саратовскомъ Встник’, 3 января 1912 г.}. Закона такого нтъ. Вроятно, и циркуляра нтъ. Быть можетъ, телеграфистк вдругъ неожиданно пришла въ голову вдохновенная мысль, соотвтствующая національному курсу и, можно думать, не очень непріятная начальству. Но, какъ бы то ни было, а найденъ и еще лозунгъ.

Какой-то священникъ обратилъ вниманіе, что на ‘открыткахъ’ часто встрчаются снимки съ картинъ ‘религіознаго содержанія’ (Рафаэль, Микель-Анджело, Васнецовъ и т. д.). ‘Открытки’ эти продаются во всхъ писчебумажныхъ лавкахъ, — а владльцами послднихъ бываютъ и татары, и евреи. Новая тема для разговоровъ о спасеніи Россіи отъ инородческой заразы, объ оскорбленіи русскаго національнаго и религіознаго чувства. И еще въ прошломъ году одно изъ возбужденныхъ на этомъ основаніи длъ — по обвиненію гомельскаго книгопродавца еврея Сырника въ продаж постъ-карточекъ со снимками съ картины художника Макса, изображающей Христа въ терновомъ внц,— было доведено до суда. И хотя судъ не согласился съ доводами обвиненія, что такія постъ-карточки составляютъ ‘предметъ христіанскаго почитанія’ наравн съ иконами, крестами и т. д., однако, призналъ Сыркина виновнымъ и приговорилъ къ штрафу {‘Сверо-Западный Голосъ¹‘ 18 іюня 1911 г.}.

Трудно сказать, кто первый предложилъ строго слдить за исполненіемъ евреями предписаній ихъ религіи. Кажется, иниціатива принадлежитъ Одесс, администрація которой обратила однажды вниманіе на то, что евреи осмливаются покупать и кушать ‘русское’ мясо, тогда какъ по ихъ еврейскому ‘закону’ имъ разршено употреблять въ пищу только еврейскую же, ‘кошерную’, говядину. Счастливая мысль понравилась. За нее ухватились. Дошло до того, что полицейская власть стала арестовывать евреевъ, напримръ, ‘за куреніе табаку въ субботу’ {‘Рчь’, 7 апрля 1911 г.}. Мало-по-малу первоначальная мысль принимаетъ боле общую форму, приводитъ къ цлому ряду мръ, направленныхъ къ борьб противъ денаціонализаціи евреевъ. Появляются запрещенія въ Одесс напр. еврейскимъ труппамъ играть не еврейскія пьесы, или хотя бы еврейскія, по своему содержанію, но написанныя не на еврейскомъ, а, напримръ, на нмецкомъ язык {‘Утро’, 10 ноября 1911 г.}. Возникаютъ предложенія преслдовать евреевъ за переходъ въ христіанское, хотя бы и православное, вроисповданіе. Находятся администраторы, которые воплощаютъ это слово въ дло. До какой степени они порою ршительны, можно судить, напр… по судьб нкоего Лехновицера, рожденнаго отъ евреевъ, но принявшаго христіанство: онъ просилъ выдать ему свидтельство на веденіе судебныхъ длъ,, курскій окружный судъ постановилъ удовлетворить просьбу, но прокуроръ выступилъ съ протестомъ, такъ какъ по его, прокурора, мннію Лехновицеръ отказомъ отъ вры отцовъ и принятіемъ христіанства ‘совершилъ безнравственный поступокъ’, руководился, вроятно, ‘корыстными мотивами’. Харьковская судебная палата согласилась съ мнніемъ прокурора и отмнила. постановленіе окружнаго суда {‘Южная Заря’, 8 декабря 1911 г.}. Являются мропріятія, направленныя къ тому, чтобы не допустить бытового сближенія евреевъ съ неевреями,— еврейскую молодежь стараются вытснять изъ спортивныхъ кружковъ (гребцы, лыжники, футболисты и пр.), евреевъ купцовъ, врачей, адвокатовъ, инженеровъ выдворяютъ изъ клубовъ…

‘Національное дло’.явно не вмстилось въ т рамки, какія ему предполагали отвести учредители союза націоналистовъ. Оно живетъ и развивается во многихъ отношеніяхъ совершенно независимо отъ національныхъ клубовъ и отдловъ. Да какъ живетъ! Представьте, какой-либо чудакъ или даже просто Авксентій Иванычъ Поприщинъ объявилъ конкурсъ: ‘кто придумаетъ самую невроятную нелпость въ націоналистическомъ вкус, тому я дамъ 200000 р.’ Думается, что даже конкуренты на призъ Поприщина не превзошли бы современныхъ намъ ‘ратоборцевъ за національную идею’. Спрашивается: кому это нужно? для чего? Люди весьма талантливо подражаютъ паціентамъ богоугодныхъ заведеній. Но что движетъ ими? Безъ сомннія, крайне сложные и многообразные мотивы. И среди нихъ стремленіе найти отзвукъ въ сумбурномъ національномъ чувств обывателя — лишь частность и, быть можетъ, не первостепенная. Есть и боле дловой политическій разсчетъ: между прочимъ, многія ныншнія ‘національныя’ темы и мры возникли примнительно къ выборамъ въ четвертую Думу. Безъ сомннія, сказывается и та потребность заполнить пустоту, которая вела Столыпина къ тому, что онъ называлъ ‘яркой политикой’. Есть среди мотивовъ и divide et impera. Есть, конечно, и многое другое. Сложны мотивы. Но нкоторые изъ нихъ, мн кажется, необходимо выдлить и взвсить боле тщательно.

IV.

На глазахъ у барыни растетъ мужицкая двка ‘Аленка’. Она учится, оканчиваетъ курсъ, или выходитъ замужъ за хорошаго человка. И той же барын приходится увидть визитную карточку: ‘Елена Михайловна’… Бываютъ барыни, которыя въ такихъ случаяхъ прямо-таки дрожатъ отъ злости:

— ‘Елена Михайловна’… Скажите на милость! Это Аленка-то!

У полунищаго еврея, какихъ много, есть сынъ Зуська. Сынъ растетъ, пробиваетъ себ дорогу, становится адвокатомъ, враченъ, купцомъ, членомъ той среды, гд не принято называть другъ друга Митьками, Дуньками, Зуськами, Рифками… Зуська становится Александромъ {Отъ коренного слова Александръ еврейскій народный языкъ усвоилъ много производныхъ именъ: Зиса, Зусль, Зуся, Шискинъ, Сейнеръ, Щендеръ, и т. д.}. И есть люди, у которыхъ эта простая замна простонароднаго выговора боле принятымъ въ культурной сред вызываетъ искреннйшую злость,— до истерики:

— Былъ Зуська и вдругъ Александръ! Да какъ онъ сметъ?

Собственно, отъ превращенія Аленки въ Елену барын ни тепло, ни холодно,— а все-таки ‘злость разбираетъ’. Точно также оттого, что еврей Зуська сталъ Александромъ или Ицка Игнатіемъ ни г. Меньшикову, ни г. Балашову, ни даже государству Россійскому никакого ущерба нтъ. И если г. Меньшиковъ, тмъ не мене, впадаетъ въ нервное разстройство, то, быть можетъ, не столько изъ политическаго разсчета, сколько отъ того, что ‘сердцу непереносно’.

Въ газетахъ не мало высказывалось догадокъ, почему собственно тамбовскій губернаторъ г. Муратовъ такъ настойчиво добивался, чтобы евреи не проводили вечеровъ въ клубахъ за карточнымъ столомъ. Разныя по этому поводу приводились предположенія. Высказывалась, между прочимъ, и догадка, что это ‘предвыборное мропріятіе’: губернаторъ де опасается вліянія евреевъ на чиновниковъ, купцовъ и другихъ клубныхъ завсегдатаевъ, предполагая, что евреи непремнно кадеты. Среди ныншнихъ бюрократовъ, конечно, наблюдается готовность стрлять изъ осадныхъ орудій по каждому комару, въ которыхъ предполагается ‘лвый’ микробъ. И все таки, когда я читалъ о выдвореніи евреевъ изъ тамбовскихъ клубовъ, то невольно вспомнилъ одну почтенную даму, супругу статскаго совтника, которая въ небольшой компаніи за чайнымъ столомъ горячо возмущалась ‘поведеніемъ’ своей бывшей горничной, вышедшей замужъ и будто бы употребляющей специфическія средства, чтобы не имть дтей:

— Что же это такое? Простая баба! А? какъ вамъ это нравится?

Мн захотлось точне выяснить, что собственно возмущаетъ статскую совтницу. И я замтилъ:

— Къ сожалнію, не только бабы. И барыни не безгршны.

— Такъ вдь то барыни!— рзко и убжденно возразила на это почтенная дама.

Если барыни прибгаютъ къ средствамъ противъ дторожденія,— это ничего. Но ежели бабы, горничныя, кухарки,— разв не возмутительно? Если чиновникъ, офицеръ, дворянинъ проводитъ ночи въ клуб за картами,— это просто благородный образъ жизни. Но если купецъ, то уже непріятно, ибо какія у купца права на благородство? А еврей,— да какъ онъ сметъ? Въ этой своеобразной логик есть доза глухого чувства вражды, возбуждаемаго какъ положительными, такъ и отрицательными проявленіями надвигающейся демократизаціи. Но есть и просто безкорыстный ‘крикъ сердца’. Не все у хранителей разсчетъ. У нихъ, мн кажется, много и неподдльнаго, искреннйшаго чувства. Это чувство они вносятъ въ свои отношенія къ русскому крестьянству. Этимъ чувствомъ напоено всякое слово охранителей объ интеллигенціи. Это чувство многое опредляетъ и въ судьб инородцевъ,— особенно такихъ, какъ евреи, безъ сомннія, виновные въ тайныхъ или явныхъ симпатіяхъ къ освободительному движенію. И на евреяхъ въ особенности хочется ‘сорвать сердце’. Едва ли у г. Меньшикова можетъ быть большой разсчетъ, когда онъ стремится ниспровергнуть церковные догматы о происхожденіи Христа. Публицисту реакціи такое занятіе по многимъ причинамъ прямо таки не къ лицу и невыгодно. Но у него много чувства,— остраго, пожалуй, паническаго, доводящаго до безразсудства, до азарта, до озорства, до публичныхъ сожалній, что давно не было погромовъ.

Есть нкій коллективъ, который, помимо всхъ другихъ соображеній, руководится и слпымъ чувствомъ. Есть мелкіе винтики административнаго механизма, которые хотятъ отличиться. И есть наконецъ, партикулярные обыватели, не лишенные умнья приспособить все это для тхъ или иныхъ личныхъ цлей. А что отсюда выходитъ, о томъ свидтельствуютъ факты.

Г. редакторъ! Вами была помщена замтка о томъ, что я пьяный явился къ своей жен, служившей у Фишманъ…. и былъ связанъ и повшенъ своею женою на кран. Все это такъ. Но я сталъ жертвою темныхъ людей, распространившихъ слухъ, будто я былъ повшенъ евреями съ ритуальной цлью. Позвольте мн выразить г-ж Фишманъ свою горячую благодарность за то, что она меня спасла отъ врной гибели. Если бы г-жа Фишманъ не перерзала во время полотенца, не быть бы мн теперь живымъ. Жена моя и теперь еще находится подъ арестомъ. Н. Купріенко.

Между супругами Купріенко, въ Одесс, были нелады. Жена Прасковья Купріенко жила прислугой въ еврейской семь Фишманъ. Мужъ пришелъ къ жен. Она встртила его привтливо. Щедро угощала водкой. И когда, онъ сталъ очень пьянъ, рзнула ножомъ по горлу, схватила полотенце, накинула ему на шею петлей, придушила, повсила и ушла. Вскор въ комнату, гд угощались супруги, заглянула г-жа Фишманъ, на поднятый ею крикъ сбжались люди, прибжала и Прасковья Купріенко, разрыдалась и стала вопить, что ‘жиды’ давно хотли воспользоваться кровью ея мужа и таки добились своего — зарзали… Но вдругъ Купріенко-мужъ ожилъ, рана нанесенная ему, оказалась не опасной. Тогда Прасковья перестала рыдать. И на обращенные къ ней разспросы отвтила:

— ‘Какъ же я могла знать, что онъ еще живъ? А такъ каждый поврилъ бы, что это евреи убили для мацы’ {Письмо Купріенко-мужа въ редакцію ‘Одесскихъ Новостей’ и сообщенія одесскихъ газетъ объ этомъ дл привожу по перепечатк въ ‘Современномъ Слов’, 15 февраля 1912 г.}.

Глупая баба. Но, если бы посильне полоснула ножомъ или покрпче придушила,— то, быть можетъ, ‘патріотическія’ организаціи, газеты, всевозможные ратоборцы за національное дло, полиція, слдователи, прокуроры, судьи оказались бы, и въ самомъ дл, всего лишь бабьей игрушкою. Въ данномъ случа планъ рухнулъ прежде всего потому, что Купріенко очнулся, разсказалъ, какъ было дло, и даже выступилъ съ приведеннымъ выше письмомъ къ редактору газеты. Въ другихъ случаяхъ на удочку не такъ легко попадается начальство. Напомню хотя бы нашумвшее въ прошломъ году ‘ритуальное убійство’ въ мстечк Коростышев, Кіевской губерніи. Въ лсу возл мстечка найденъ трупъ двочки,— ‘животъ разрзанъ, вс тло въ ранахъ, голова совершенно изуродована, волосы вырваны’. Словомъ, не только ‘по Лютостанскому’, но и сверхъ Лютостанскаго. ‘Патріоты’ догадались. Но мстный приставъ оказался умне. И ему удалось вытащить концы, спрятанные въ воду. Двочка,— ей было 12 лтъ,— пошла въ лсъ за зеленью и встртилась тамъ съ лснымъ сторожемъ. Будь она еврейка, пожалуй, ничего бы не случилось. Но сторожъ узналъ, что она — христіанка. И у него возникъ планъ, разсчитанный на безнаказанность: набросился, изнасиловалъ, потомъ убилъ, съ трупомъ поступилъ такъ, какъ считалъ нужнымъ, чтобы походило на убійство евреями съ ритуальной цлью {‘Одесскія Новости’, 22 апрля 1911 г.}… Коростышевскій сторожъ тожъ сорвался. Однако, кіевское дло Бейлиса позволяетъ думать, что не вс срываются. Даже такія черезчуръ ужъ нелпыя попытки эксплоатировать соображенія и чувства руководящихъ круговъ иногда обывателю удаются.

Кром обывателей, пользующихся изысканіями и популяризаціями Лютостанскаго, есть просто хулиганы, отбросы, рыцари легкой наживы, чутко слдящіе, когда же настанетъ моментъ, благопріятный для погромовъ и грабежей. Въ Одесс баба крикнула: ‘мужа зарзали на мацу’. Мужьями не бываютъ младенцы. И самъ ‘зарзанный’ не позволилъ баб ввести кого-либо въ обманъ. Но рыцари не упустили и этого случая — выскочили, пошумли, покричали… Ожидаемаго ‘разршенія’ ‘погулять’ и ‘заработать’ они не выкричали. Пришлось опять спрятаться и ждать. Но при первомъ новомъ слух ‘о пропавшемъ ребенк’, при первой новой бабьей сказк они не преминутъ выскочить и понюхать: нтъ ли ‘разршенія’? Теперь то и дло возникаютъ попытки погромовъ на почв слуховъ о ритуальныхъ убійствахъ. Надо, однако, радоваться — да, пожалуй, и удивляться, — что убійства по Лютостанскому все таки, сравнительно, рдкое явленіе.. Я боюсь, что, быть можетъ, не далекъ моментъ, когда жаждущимъ погрома и наживы надостъ ждать, и они примутся фабриковать поводы и ускорять событія.

Во всякомъ случа, свою долю пользы изъ настроеній и чувствъ руководящихъ круговъ пытаются извлекать люди уголовнаго темперамента и уголовныхъ порывовъ. Но въ жизни, какъ и въ лсу, надлежаще умютъ устраиваться не волки, а боле гибкіе РейнекеЛисы. Сидитъ какой-либо обыватель изъ породы Лисовъ гд-нибудь, положимъ, въ лавченк и слышитъ или читаетъ, что вотъ, напримръ, судили еврея за продажу открытокъ съ изображеніемъ Христа въ терновомъ внц. Гм… а, вдь, на этомъ можно заработать.. Беретъ бумагу и пишетъ губернатору, архіерею, попечителю округа, Меньшикову, Дубровину, Пуришкевичу… Теперь ловкіе люди очень навострились писать и знаютъ, къ кому адресоваться:

— Прошу де обратить вниманіе. Торгуетъ въ нашемъ город жидъ Генцель. И неизвстно, по чьему попустительству, едва ли безкорыстному, продаетъ ученикамъ и ученицамъ учебныя книги’ какъ-то: православный катехизисъ, богослуженіе, священную исторію, молитвенникъ, Евангеліе… До какихъ же поръ намъ терпть такое надругательство?

Обыватель города Ровно, Волынской губерніи, нкто Андреевъ идетъ дальше. У него есть ‘маленькая лавчонка, и онъ, между прочимъ, торгуетъ книгами и писчебумажными принадлежностями’. Мстные школьники и то, и другое покупаютъ въ еврейскихъ лавкахъ. Это г. Андрееву не нравится.

‘И вотъ идетъ агитація, чтобы начальство учебныхъ заведеній предписало учащимся покупать училищныя принадлежности исключительно у г. Андреева’ {‘Кіевская Мысль’, 7 февраля 1912 г.}.

Почему именно у г. Андреева? А потому, что онъ ‘выходецъ изъ Тульской губерніи’.

Забгая впередъ, мстная черносотенная газета пишетъ:

‘Какъ слышно, министерство народнаго просвщенія предписало попечителямъ учебныхъ округовъ обратить вниманіе на то, чтобы училищные принадлежности и инструменты покупались только въ магазинахъ, Принадлежащихъ русскимъ владльцамъ’ {Тамъ же.}.

О предписаніи министерства еще ‘слышно’. Власти провинціальныя уже пріемлютъ дйствительныя мры:

Витебскъ. Циркулярнымъ предписаніемъ преосвященнаго Никодима вс учрежденія епархіи обязываются не покупать письменныхъ и канцелярскихъ принадлежностей въ еврейскихъ магазинахъ. Благочиннымъ вмняется въ обязанность строго слдить при ревизіяхъ за соблюденіемъ этого предписанія {‘Современное Слово’, 17 февраля 1912 г.}.

Студентъ-академистъ переживаетъ ‘тяжелые дни’. Темныя деньги разворованы и временно изсякли. Приходится подумать о такихъ прозаическахъ вещахъ, какъ уроки. Но ‘еврейская конкурренція’ одолла: экстерны, гимназистки, гимназисты, студенты репетируютъ на перебой по всмъ предметамъ и за баснословно дешевую цну… ‘По всмъ предметамъ’… А вдь это, значитъ, и но Закону Божію… Черезъ нкоторое время въ реакціонной печати появляется грозный запросъ правительству:

— А почему жиды преподаютъ Законъ Божій?..

Печать же, прогрессивная, горестно отмчаетъ появленіе новой ‘національной’ мры:

‘Попечитель Кіевскаго учебнаго округа циркулярно предписалъ директорамъ учебныхъ заведеній собирать отъ вновь поступающихъ учащихся свднія относительно того, кто ихъ готовилъ по Закону Божію, причемъ, если окажется, что репетировалъ по православному Закону Божію еврей, то немедленно сообщить попечителю округа фамилію и мстожительство репетитора для привлеченія его къ отвтственности’ {‘Кіевская Мысль’, 19 мая 1911 г.}.

Кн. Мещерскій писалъ въ ‘Гражданин’:

Всякая правительственная мра хотя бы противъ евреевъ не иметъ на практик другого значенія, какъ установленіе новаго вида взятокъ, платимыхъ евреями за нарушеніе этого мропріятія.

Лично я хорошо помню одну характерную черту, съ которой мн. пришлось считаться на первыхъ шагахъ своей газетной работы въ провинціи (1901 г.). Вообще полиція въ то время, какъ во многихъ мстахъ и теперь, неохотно допускала сотрудниковъ газеты пользоваться даже обычными ‘рапортами о происшествіяхъ’. Но были свднія, иногда въ сущности, неподлежащія оглашенію (напримръ, матеріалы предварительнаго слдствія), которыя чинами полиціи сообщались репортажу, хотя и ‘по секрету’, но чрезвычайно охотно и съ неизбжнымъ полусовтомъ-полупросьбой:

— Вотъ напишите-ка объ этомъ… Только на полицію не ссылайтесь, а будто по слухамъ…

Это были сплошь матеріалы о разныхъ продлкахъ мошенниковъ и хищниковъ изъ езреевъ,— и порою очень цнные матеріалы, собранные кропотливо, трудолюбиво, и лишь односторонне освщенные, въ самомъ подбор ихъ частенько видно было желаніе доказать необходимость какой-либо новой ограничительной мры или усугубленіи старой. Я началъ работу въ газет, которая не задолго передъ тмъ считалась ‘консервативной’. Повидимому, не предполагая перемны ‘направленія’, и, замтно, довольный тмъ, что я ‘русскій’, а не еврей, секретарь городской полиціи (особа въ губернскомъ город не маловажная) при первомъ знакомств счелъ возможнымъ высказаться ‘по душамъ’, напрямки:

— Хорошо, знаете ли, если обоюдная польза. Вы — намъ, мы — вамъ. Я вотъ написалъ докладъ. Полицеймейстеръ доложилъ. А губернаторъ говоритъ: это для доходовъ… Ну, а если вы пропечатаете,— совсмъ другой разговоръ. Потому — пресса…

Много нехорошаго было и для взяточниковъ при ‘старомъ стро’. То ли дло ‘строй обновленный’: чуть ли не въ каждомъ крупномъ город ‘своя’ газета, ‘свои’ полурепортеры-полусыщики, все это возглавляется столичными и тоже ‘своими’ органами съ полумасками, полукассіями, въ качеств ближайшихъ сотрудниковъ. Каждому мелкому плуту, попавшему на полицейскую службу, открыта полная возможность превращать свои ‘доклады’ въ ‘отзывъ прессы’, въ ‘голосъ общественнаго мннія’, подсказывать не только губернаторамъ, но и министрамъ практическія мропріятія.

Рука объ руку съ плутами этого сорта идутъ совершенно партикулярные плуты. Разсердится какой-либо Деруновъ, такъ какъ въ ‘его узд’ появились, напримръ, агенты еврейскихъ фирмъ и ‘набиваютъ цны’ на яйца, на ленъ, на холсты, на пеньку и т. д. Конечно, скупщикъ-еврей суметъ обкрутить мужика не хуже любого Дерунова. Но конкурренція скупщиковъ все таки улучшаетъ положеніе продавцовъ сырья. Этого достаточно, чтобы Деруновъ почувствовалъ необходимость дйствовать. Къ его услугамъ т же силы, на которыя опирается и плутъ изъ участка. Начинается кампанія. Въ обычные крики о ‘еврейскомъ засиль’ вкрапливается нсколько указаній на конкретные факты: а вотъ даже въ Московскомъ узд въ сел такомъ-то евреи устроили то-то… Въ результат — новый ограничительный циркуляръ съ его обычными послдствіями: гони природу 1 въ дверь, она влетитъ въ окно, еврей скупщикъ не исчезаетъ, но вслдствіе строгостей, ему приходится нести такіе накладные расходы, что онъ лишается всякой возможности предложить продавцу боле выгодныя условія, чмъ Деруновъ. И административный плутъ въ барышахъ, и Деруновъ не въ обид.

Руководящіе круги руководятъ. Начальство предписываетъ и принимаетъ мры. Но нельзя ручаться, что та или иная конкретная мысль круговъ, та или иная мра начальства не подсказана маленькимъ человчкомъ, а иногда и просто мелкимъ плутомъ. Эти маленькіе человчки играютъ роль, напоминающую пикадоровъ во время боя быковъ: раздражаютъ, шумятъ, хлопаютъ, заставляютъ метаться по арен, устремляться въ желательную имъ сторону,— и пожинаютъ плоды. Немудрено, что ‘національный курсъ’ заполняется всякаго рода темами и мотивами, какіе только могутъ взбрести въ голову ‘тульскаго выходца’ или одесской бабы Прасковьи. Въ значительной мр подъ ихъ диктовку пишется ныншняя исторія. Обыватель въ лиц совсмъ не лучшихъ своихъ представителей старается, и не безуспшно, водить за носъ и Пуришкевичей, и Балашовыхъ, и Дубровиныхъ, и особъ, занимающихъ гораздо боле офиціальное положеніе. Не весело это. Къ сожалнію, на почв національнаго курса возникаютъ послдствія, еще боле невеселыя.

Я употребилъ выраженія: волки и Рейнеке-Лисы. Не ко всмъ, однако, ныншнимъ россійскимъ пикадорамъ можно примнить эти термины. Одесская Прасковья Купріенко, напримръ, или коростышевскій сторожъ… Дйствительно ли это волки? Быть можетъ, резонне сравнивать ихъ съ тми подгородними крестьянами, людьми хозяйственными и мирными, которые съзжаются на погромъ: слышно, дескать, что вышло разршеніе евреевъ грабить, подемъ и мы, авось, и на нашу долю что-либо достанется… Быть можетъ, коростышевскій сторожъ никогда не пошелъ бы на то злое дло, какое онъ совершилъ, если бы не соблазнъ.

— Чортъ попуталъ. Шепнулъ окаянный: сдлай.— вдь теперь ничего не стоитъ спрятать концы въ воду…

Обыватель-хищникъ старается увлекать руководителей ‘національнаго курса’. Но, несомннно, и самъ по себ тотъ экурсъ вовлекаетъ обывателя въ хищническія дла, поступки и мысли.

Купеческія собранія, торгово-промышленные създы, биржевые комитеты высказываются довольно единодушно и ршительно, если не о всемъ вообще ‘національномъ курс’, то, по крайней мр, объ его многочисленныхъ эксцессахъ. Лишь только купечество соберется вмст и примется обсуждать свои боле или мене общіе интересы и нужды, сразу же становится яснымъ, что націоналистическія мропріятія дезорганизуютъ торговлю и промышленность, ведутъ къ неисчислимымъ потерямъ. Казалось бы, вотъ врагъ ‘національнаго курса’, естественный, непримиримый, движимый классовымъ самосознаніемъ. Но удивительный это врагъ: лишь только собраніе закрывается, каждый въ отдльности взятый его участникъ’, за рдкими исключеніями, повидимому, не слишкомъ взволнованъ и не очень тревожится по поводу предстоящихъ неисчислимыхъ потерь всей русской торговли и, промышленности. Мн недавно пришлось въ вагон вести долгую бесду съ однимъ довольно крупнымъ провинціальнымъ купцомъ-мануфактуристомъ. Онъ былъ въ нсколько оппозиціонномъ настроеніи и критиковалъ:

— Эта самая націонализація кредита, дескать, большое утсненіе для торговли…

— Ну, а лично для васъ?— спросилъ я.

— Для меня-то? Какъ сказать?.. Въ нашемъ дл есть дв стороны. Если теперь настояще разбить кредитъ по націямъ… Съ лица поглядть — Лодзь, въ примру, закряхтитъ. А ежели поглядть съ изнанки, то Москва безпремнно копейку, а то и дв на ситцы накинетъ. Ну, а наше дло купеческое. Мы изнанку вмст съ лицомъ продаемъ: намъ отпускаютъ ситецъ по гривеннику, мы ставимъ по 12, съ насъ возьмутъ по 12, мы поставимъ отъ 14 до 15… Конечно,— продолжалъ онъ, подумавъ,— будетъ утсненіе. Теперь евреи изъ Польши сами кредитъ предлагаютъ, только бери товаръ. А за ними и Москва тянется… Не миновать, стало быть, что и намъ заводчики кредитъ уржутъ. Однако, вотъ что я вамъ скажу. Въ третьемъ год появился у насъ въ город армянинъ. Большую мануфактурную торговлю открылъ. Такъ вдь что длаетъ…

Словомъ, оказалось, разумется, что конкуррентъ-армянинъ много всякихъ ‘пакостей’ длаетъ. И ежели бы ему ‘на счетъ кредита хвостъ прищемить’, то было бы, право же, не очень ужъ плохо.

Дв стороны: изнанка и лицо. Лицо — общіе, совокупные интересы промышленности и торговли. Изнанка — нкоторый, по преимуществу частный разсчетъ. Нижегородскій, напримръ, ярмарочный комитетъ и ‘собраніе уполномоченныхъ всероссійскаго купечества’ по поводу чрезвычайнаго выдворенія евреевъ съ ярмарки заявили министру внутреннихъ длъ (въ телеграмм 3 августа 1911 года):

‘Эта мра, направленная, какъ бы противъ евреевъ, больно отзывается на русскихъ и можетъ вызвать такія тяжкія послдствія…. учесть которыя въ настоящее время не представляется даже возможнымъ’ {‘Волжскія Всти’, 9 августа 1911 г.}.

Но, когда рчь идетъ о каждомъ въ отдльности взятомъ промышленник и купц, у этой несомннной и очевидной истины можетъ обнаружиться изнанка.

— Евреевъ покупателей выдворяютъ, значитъ, спросъ будетъ хуже, а, слдовательно, лично мн, быть можетъ, удастся пріобрсти партію товара и дешево, и на льготныхъ условіяхъ.

Такія соображенія вполн возможны у явившагося на ярмарку покупателя.

— Очень скверно, что выселютъ евреевъ-покупателей. Но выселяютъ также и евреевъ-продавцовъ, и ихъ агентовъ. Авось, лично мн это поможетъ сбыть залежь.

Не будетъ ничего противоестественнаго, если такія соображенія возникнутъ у многихъ явившихся на ярмарку продавцовъ.

Предсдатель одесскаго биржевого комитета г. Котляревскій заявилъ по поводу предначертаній правительства, направленныхъ къ-отстраненію евреевъ въ хлбной торговл: это крайне вредно отражается какъ на всей организаціи хлбной промышленности, такъ, въ частности, и на интересахъ производителей зерна (землевладльцевъ и земледльцевъ).

Евреи… довольствуются малымъ процентомъ прибыли съ каждой сдлки. Это даетъ имъ возможность вести отчаянную конкурренцію {‘Южная Заря’, 27 іюля 1911 г.} и т. д.

Но каждый въ отдльности взятый хлботорговецъ, вынужденный считаться съ этой ‘отчаянной конкурренціей’, иметъ основаніе не очень плакать отъ того, что начальство намрено ее устранить.

Словомъ, ежели жить ‘по закону’, нормальнымъ порядкомъ, то пропасть надо. Но ежели по-волчьи, хищнымъ манеромъ, то можно и выкарабкаться, а при удач, и выгоду получить. Чтобы добиться нормальнаго, соотвтственнаго общимъ интересамъ, порядка, нужны большія усилія. Да и когда этого добьешься? Скоро ли? А урвать компенсацію волчьимъ манеромъ можно и сейчасъ,— только не звай. Это легче. Тутъ законъ наименьшаго сопротивленія. И такимъ образомъ ‘политика’ толкаетъ, втягиваетъ обывателя въ сторону хищничества, не только того уголовнаго, какое мы видли на примр коростышевскаго сторожа, но и чисто коммерческаго, такъ сказать, длового. А кто соблазнился, втянулся, тотъ поневол вынужденъ ‘поддержать курсъ’, подсунуть начальству какую-либо идейку, на которой можно ‘заработать’. Такъ оно и ‘идетъ колесомъ’. Политики соблазняютъ и втягиваютъ обывателя. Обыватель по мр умнья и усердія водитъ политиковъ за носъ. Все это вмст взятое въ торжественныхъ случаяхъ, по праздникамъ, называется ‘борьбой за національное дло’, а въ будни — сумасшедшимъ домомъ.

А. Петрищевъ.

‘Русское Богатство’, No 3, 1912

Хроника внутренней жизни.

Читайте также: