Валерий Язвицкий.
Храм Солнца
Валерий Язвицкий.
Храм Солнца
Трагедия в 4-х действиях
Автор.
Действующие лица:
Действующие лица:
Действие первое
Действие первое
Храм Солнца, Язвицкий Валерий Иоильевич, Год: 1922
Время на прочтение: 15 минут(ы)
В знак искреннего почитания посвящаю Александру Ивановичу Южину (Сумбатову).
Верховный жрец.
Монасура, Тугусава — жрецы-ученые.
Ученики их.
Келеа, жрица, подруга Монасуры.
Жрецы у огня.
Жрецы-священнослужители.
Жрецы-музыканты.
Жрицы, Мальчики — прислужники при церемониях.
Толпа богомольцев из мужчин и женщин. Старик в черном плаще.
Ночь. Холмистая местность. В темно-синем сумраке выделяется высокая гранитная скала, на вершине которой белеет прекрасный храм с изящным мраморным куполом, на куполе стоит большая хрустальная ваза. Она до краев насыпана драгоценными камнями.
В середине скалы высечен ход, без дверей, с двумя ступеньками, он, как отверстая пасть, поглощает и выпускает жрецов в белых одеждах с алмазными венцами на головах.
Подножье скалы обведено белой чертой, за которую нельзя переходить непосвященным.
В сумраке вырисовывается против храма огромный амфитеатр, на ступенях которого разноцветными пятнами сидят и движутся люди. То там, то тут среди богомольцев белеют одежды жрецов и жриц, и видны желтые плащи учеников храма.
Между амфитеатром и белой чертой возвышается жертвенник из серых камней, а рядом с ним место для Верховного жреца, у подножья жертвенника, по обе стороны, сидят двое жрецов, наблюдающие чуть тлеющий огонь.
Смутно темнеют на фоне ночного неба стволы и короны пальм, чернеют невысокие кусты. На небе несколько крупных звезд: три, четыре…
Первый жрец у огня (торжественно).
Есть ли пища у сына богов?
Второй жрец у огня (тем же тоном, подкидывая кусочки дерева).
Он не спит, благодатный, а дремлет на страже.
Первый жрец у огня (после паузы).
Говорят, Верховный хочет назначить преемника.
Второй жрец у огня.
Я боюсь Монасуры — кроме гимнов и проповедей, он ничего не понимает.
Первый жрец у огня.
Ты думаешь? Мне кажется, он не так прост и понимает, откуда ветер. Раскол уже начат. Нам нужно поддержать Тугусаву. Тот знает, что делать.
Второй жрец у огня.
Да. Дары скудеют. Много приходит молящихся, но даров мало. Богатые жадны, а бедные толпятся у Небесных Лестниц. Верховный бессилен. Да. Монасура чует разорение храма. Он смотрит в сторону и Келеа тоже…
Первый жрец у огня (смеясь).
А помнишь, как бесновался Тугусава, когда она его бросила?
Второй жрец у огня (смеясь).
Тогда у Козлиной пещеры?.. ха!.. ха!.. Келеа украшала жертву, а Тугусава… (Смолкает, заметив идущего Тугусаву.) Вон он сам (Торжественно.) Есть ли пища у сына богов?
Первый жрец у огня (встает и подкладывает дерева).
Он не спит, благодатный, а дремлет на страже.
(Подходит Тугусава и несколько жрецов.)
Первый жрец (Тугусаве).
Они скажут то же, что и мы.
Тугусава (с лицемерной горестью).
Ты прав. Верховный стареет, ему трудно ходить и совершать жертвоприношения. (Обращаясь ко всем.) Бледный Всадник на незримом коне уже послан Всевышним — он скоро предстанет Верховному…
Первый жрец у огня.
А Монасура силен, его любит народ, его любит Верховный — он передаст ему жертвенный нож.
Жрецы.
Мы не допустим — это гибель и запустение!
Говорят, он сын Верховного, может быть, это правда…
Он погубит храм!..
Второй жрец у огня.
Монасура весь в огне заблуждений. Он отвергает дары, он лишит нас богатств, и мы станем нищими…
Второй жрец.
Пусть он сам, одевшись в черный плащ, стоит у перекрестков! Пусть меряет пыльные дороги в стоптанной обуви, как безумцы, не чтущие храмов!
Тугусава.
Народ любит Монасуру, его чтут за снятого. Ученики бегают за ним, как пьяницы за блудницей. Если, братья, при жизни Верховного нам не сломить его, он станет Верховным. Братья, он и теперь смотрит на нас, как скала на камень.
Жрецы.
Ты, Тугусава, ты будешь Верховным!.. Мы не допустим Монасуру!.. Ты будешь Верховным!..
Третий жрец.
Я сам слышал, Тугусава, как Монасура отвергает дары. (С презрением.) Он живет, как нищий.
Первый жрец у огня (ехидно хихикая).
Он любит Келею и так ею сыт, что презирает богатства. Святой мудрец ходит за ней, как ягненок за молочной матерью…
Тугусава (злобно).
Ты не знаешь Монасуру! Он безумный, он истребит себя, чтобы истребить нас. (Сдерживаясь.) Он, как паук, опутал Келею, она в его тенетах… Он, как факел, горящий безумием. Мы должны раздуть его пламя, и пусть сгорит он!.. (Злобно.) Братья, спорами и насмешками мы будем возбуждать его на безумные поступки. Пусть бешенство его станет ему гибелью.
Жрецы.
Ты мудр, Тугусава, — пусть он нарушит законы на свою гибель!..
Пускай в него стрелы, Тугусава!..
Второй жрец у огня.
Он сам очистит тебе путь на место Верховного.
Первый жрец.
Вон он! (Иронически.) Святой песнопевец.
(Монасура подходит с Келеей, она остается у черты, а Монасура мимо жертвенника направляется к храму.)
Третий жрец.
Тугусава, говори с ним, а мы осмеем его.
Тугусава (с вызывающей приветливостью).
Брат Монасура! Светлым богом приветствуем.
(Жрецы кланяются по ритуалу, но в этих поклонах чувствуется вражда и насмешка.)
Монасура (немного возбужденный).
Слава Великому. (Кланяется.) Братья, в храме ли Верховный? Сегодня торжественный срок равнения дня и ночи, и я несу новые гимны.
Тугусава.
Мы рады, Монасура, — твои гимны всегда благоуханны, как розы, но в них нет драгоценных камней. (Многозначительно.) Кажется, Верховный заметил это.
Монасура (пылко).
Я хочу одних благоуханий — они взойдут на небо вместе с жертвенным дымом!
Первый жрец (другим злорадно).
Это мы скоро узнаем.
Тугусава.
Но сосуд стоит выше жертвенника, — он венец всего храма, как алмазный венец на каждом из нас.
Жрецы.
В каждом камне дух света и тьмы!.. Камни таят в себе счастье и гибель!.. Камни все из лучей Светлого бога!..
Монасура.
Мы люди, а не камни, и наше сердце не кровавый рубин, а благоухание веры.
Тугусава.
О, Монасура, ты вечно забываешь священный сосуд, что первый озаряется взглядами бога.
Первый жрец у огня (смеясь).
Брат Монасура любит больше алмазы глаз, кораллы губ и жемчужную кожу женщины. (Жрецы хохочут.)
Монасура (холодно).
В храме ли Верховный? (Уходит, не ожидая ответа.)
Тугусава.
Братья, видите, как презирает вас Монасура?
Четвертый жрец.
Он уверен, что будет Верховным!
Жрецы.
Тугусава, мы не оставим тебя! Смело борись, Тугусава! Пускай в него стрелы!..
Второй жрец у огня.
Братья, нужно готовиться к жертве. Влажный ветер заструился, как дыхание бога, и небо оденется скоро в пурпурные ризы.
(Все уходят, кроме двух жрецов у огня.)
Тугусава (отстает и смотрит на Келею).
Я буду Верховным, Келеа, и ты будешь в моих объятиях! (Медленно возвращается к жертвеннику. Лицо его мрачно, гнев пробегает судорожными гримасами. Берет жертвенный нож и держит его. Успокаивается. На лице уверенность и твердость.) Ты мой, мой! (Целует лезвие.)
Первый жрец (радостно спешит из храма).
Верховный не принял его гимна!
Тугусава (хватая его за руку).
Что он сказал? Что?
Первый жрец.
Он сказал: ‘О, Монасура, ты хочешь нарушить уставы’.
Тугусава.
Кто еще слышал?
Первый жрец.
Мы были все, Тугусава. Идем — Верховный зовет нас. Он печален — мы без нового гимна. Никто не писал, он просил одного Монасуру…
Тугусава (торжествуя).
Теперь убедился Верховный. Он не верил мне. (Усмехнувшись.) Монасуры не будет сегодня. О, народ заметит это — нужно пустить слухи…
(Идет Монасура, бледный, подавленный.)
Первый жрец у огня (смеясь).
Он будет у Небесных Лестниц!
Тугусава (злорадно).
Брат Монасура, где приготовить тебе место? Где поставишь учеников, чтобы петь гимн?
(Жрецы смеются. Монасура идет молча к тому месту, где оставил возлюбленную.)
Второй жрец у огня (с презрением).
Его место у черных плащей.
Первый жрец (смеясь).
Идем, Тугусава. Келеа сегодня будет плакать от горя.
(Уходят.)
Келеа (идет навстречу Монасуре. Она сразу поняла все, — обнимая его).
Не грусти, Монасура. Мы одни, там, на высоких ступенях, где ты учишь, пропоем твой гимн.
Монасура.
Келеа! (Держит ее за руки.) Мой путь начался. Келеа, ты видишь конец его?
Келеа.
Сама истина за тебя, Монасура.
Монасура (указывая на жрецов и на храм).
Но все они против.
Келеа.
Ученики и народ…
Монасура.
Не знаю.
Келеа (улыбаясь).
Монасура?
Монасура.
Я не знаю, я только верю…
Келеа.
А я знаю! Я была, Монасура, у Небесных Лестниц, и там все те, кто не может принести даров. Все бедные, Монасура, у Небесных Лестниц.
Монасура (взволнованно).
Кто созвал их сегодня? Ведь я хотел здесь…
Келеа (оживленно).
Они не знали, — они, как дети. Ученики звали их сюда, но они не верят. Они ждут там, Монасура. Многие поверили нам, но если ты уйдешь отсюда, они тоже уйдут. (Среди богомольцев появились жрецы, около них быстро образовываются группы, слушают их с жадностью и смотрят на Монасуру.) Взгляни, Монасура, жрецы говорят о тебе.
Монасура.
Идем, Келеа.
Идут вдоль круга и уходят. Часть богомольцев уходит, но в тоже время появляются новые. Те, у которых дары, подступают к черте.
Первый жрец у огня (торжественно).
Есть пища у сына богов?
Второй жрец у огня (подходя к жертвеннику).
Он не спит, благодатный, а дремлет на страже.
(Раздается монотонная музыка, навевающая мистический трепет — звуки идут из подземелья: глухие, торжественные, жуткие. Непрерывно подходят богомольцы и простираются ниц у белой черты. Жрецы поднимают их, принимают их дары и относят в храм. Один жрец ходит вдоль черты, иногда останавливается и говорит.)
Жрец у черты (останавливаясь и простирая руки).
Братья, не преступайте черты, ибо смерть за ней всякому непосвященному. Ибо место здесь свято…
Богомольцы.
Свято! свято!.. Воистину свято!..
(Жрец идет дальше.)
Жрец, принимающий дары.
Принимаю во имя Светлого Бога дар твой, жемчуг и золото. Истинно говорю — доброе дело ты делаешь. Да увидишь ты его Светлое Око.
Богомолец (не подымаясь с земли).
Слава Великому, Светлому слава!
(Подходит один из разводящих жрецов, подымает распростершегося, дает ему пальмовую ветвь и ведет к амфитеатру в первые почетные ряды.)
Жрец, принимающий дары (уходящему).
Свято имя его. Да исполнится просимое тобой. (Уносит дары в храм.)
Жрец у черты (на другом конце, где тоже лежат, распростершись, богомольцы).
Братья, не преступайте черты, ибо смерть за ней всякому непосвященному. Ибо место здесь свято.
Богомольцы.
Свято… свято… Воистину свято…
Жрецы, принимающие дары (говорят один за другим, иногда вместе).
Принимаю во имя Светлого Бога дар твой, серебро и золото…
(Варианты: ладан, жемчуг и золото, алмазы и смирну и т. д.)
Истинно говорю — доброе дело ты делаешь. Да увидишь ты Светлое Око.
Богомольцы (лежа ниц).
Слава Великому, Светлому слава…
(Подходят разводящие жрецы, поднимают богомольцев и уводят к амфитеатру.)
Жрецы, принимающие дары.
Свято имя его. Да исполнится просимое тобою… (Уносят дары.)
(Из входа в скале выводят под руки Верховного Жреца в пурпуровом хитоне, у него совсем белые волосы и большая седая борода. Все стихает. Музыка прекращается. Верховного подводят к жертвеннику.)
Верховный жрец (встает на возвышение).
Братья, Светлым Богом приветствую вас, Светлым и Ясным, как Светлое Око его.
Жрецы и богомольцы.
Слава Великому…
Светлому слава…
(Падают ниц.)
Верховный жрец (воздевая руки).
Воздевая руки свои и отверзая уста свои, — хвалу воздадим тебе, Светлое Солнце!
Жрецы и богомольцы.
Слава Великому! Светлому слава!
Верховный жрец.
Братья, каждый вечер покидает нас Светлое Солнце и каждое утро появляется его Светлое Око.
Жрецы и богомольцы.
Истина!.. Истина!..
Верховный жрец.
Светлый! Он каждое утро бросает взгляды свои на храм. Каждое утро смотрит он сокровища свои, и они радуют сердце Великого. И не оскудеет рука дающего, ибо возлюбили мы Светлое Солнце, Создателя жизни. И растут и множатся дары Вышнему, Лучезарному, Яркослепящему, Жгучему, Бессмертно-Великому…
Жрецы и богомольцы.
Истина! Истина!
Слава Великому!
Светлому слава!
(Верующие лежат ниц у своих мест, жрецы встают полукругом около Верховного.)
Верховный жрец.
Кимвалы возьмите и лютни!
(Жрецы-музыканты берут эти инструменты из рук мальчиков-прислужников.)
Трубы возьмем, чтобы славу о нем вострубить до высокого неба!
В песнях и гимнах изольем свое сердце!
Изольем пред ним радость, изольем пред ним горе…
Братья и сестры! Просите и молите. Просите и молите…
(Тихо и замогильно звучит музыка. В толпе богомольцев, распростершихся на земле, раздаются отдельные стоны, сливающиеся потом в общий гул, на фоне которого звучит музыка. Чувствуется, как растет и ширится религиозное настроение.)
Верховный жрец (после паузы, возвышая голос и заламывая руки).
О, яви свое Око, светлое Око свое!
Жрецы и богомольцы.
Молим и ждем.
Молим и ждем.
Верховный жрец (указывая на храм).
Вот сосуд твой наполнен,
Полон даров — погляди!
Эти камни —
Не камни — погляди!
Это слезы,
Слезы и кровь — погляди!
Жрецы и богомольцы.
Молим и ждем!
Молим и ждем!
Верховный жрец (громко).
Ты наш дар не отринь!
Жрецы и богомольцы.
Не отринь!
Не отринь!
Верховный жрец (громко, воздевая руки).
Возродись, появись — Светлое Око яви!
Жрецы и богомольцы (с воплем воздевая руки).
О, яви! О, яви!
(Верховный опускается на колени лицом к храму. Все лежат ниц. Гудит музыка. Ночь бледнеет. На зареющем небе вырисовываются силуэты пальм.)
Верховный жрец (после паузы, тихо).
Молим и ждем…
Все тихо.
Молим и ждем…
Молим и ждем…
(Чуть освещается купол храма.)
Все (замирая и трепеща).
Молим и ждем…
Молим…