СОЧИНЕНІЯ Г. П. ДАНИЛЕВСКАГО.
Изданіе седьмое, посмертное, въ девяти томахъ, съ портретомъ автора.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія М. М. Стасюлевича, Вас. Остр., 5 л., 28.
1893.
ХАРЬКОВСКІЯ НАРОДНЫЯ ШКОЛЫ.
(Съ 1732 по 1865 Г.).
Школы временъ Петра I и Анны Іоанновны.— Завщаніе пращура.— Мандрованные, бродячіе дьяки.— Условіе помщика съ учителемъ.— Роммель.— Кантонисты.
Слободская Украйна, съ 1835 г. Харьковская губернія, населилась въ XVII столтіи бглыми днпровскими казаками и другими жителями западной Малороссіи, въ новыхъ колоніяхъ искавшими спасенія отъ тогдашнихъ польскихъ смутъ.
Въ качеств казацкой колоніи, Слободская Украйна несла съ остальною Малороссіей общую судьбу и въ отношеніи первыхъ попытокъ народнаго образованія.
‘За полтораста и боле лтъ назадъ,— какъ говорилъ въ XVIII вк Шафонскій (‘Топографическое описаніе Черниговскаго намстничества 1786 года’, изд. 1851 г.),— будучи Малая Россія подъ державою польскою, завела у себя въ монастыряхъ латинскія школы. Въ сихъ училищахъ прежде, кром латинскаго и польскаго языка, да нсколько Аристотелевой древней философіи, краснорчія и богословія, никакихъ наукъ не обучали. Въ позднйшее время стали нсколько греческому, еврейскому, нмецкому и французскому языкамъ и новйшей Баумейстеровой философіи учить, но все сіе ученіе весьма слабое и недостаточное. Бдное содержаніе учителей, а оттого и недостатокъ въ хорошихъ учителяхъ и въ книгахъ, причиною, что наука и просвщеніе по сіе время въ семъ кра весьма въ худомъ и бдномъ состояніи находится. Должно малороссіянамъ ту справедливость отдать, что они охотно въ науки вступаютъ, такъ что не только достаточныхъ, но и самыя бдныя мщанскія и казачьи дти съ доброй воли въ вышеписанныя училища идутъ и мірскимъ подаяніемъ ежедневной пищи, списываніемъ для собственнаго и другихъ обученія печатныхъ книгъ живутъ и, терпя холодъ и голодъ и всю скудость и нужду, охотно и прилежно учатся, и многіе изъ нихъ, какъ въ духовномъ, такъ и въ свтскомъ званіи, достойные выходили люди. Лтъ за сорокъ назадъ (именно въ 1746 г.), когда малороссіяне, кром самой Малой Россіи, нигд не искали службы, дворянскія и самыхъ почтеннйшихъ дти, обучась дома русской грамоты, вступали въ латинскія школы и, обучась тамъ лтъ десять и больше латинскаго языка, затруднительнаго и темнаго стихотворства, краснорчія и философіи, будучи уже въ возмужалыхъ лтахъ, вступали въ гражданскую службу канцеляристами, не поставляя то себ ни мало за стыдъ и подлость. Нын достаточные дворяне содержатъ учителями иноземцевъ,— такъ что уже въ малороссійскихъ латинскихъ школахъ одни почти поповскія и другія церковническія дти учатся’.
Эти-то польско-латинскія школы при монастыряхъ въ Малороссіи были разсадниками грамотности въ тхъ сельскихъ и приходскихъ школахъ, которыя оказываются во многихъ деревняхъ и ныншней Харьковской губерніи, въ царствованіе Петра I и еще боле при Анн Іоанновн.
Авторъ ‘Историко-статистическаго описанія Харьковской епархіи’, преосвященный Филаретъ, у котораго были подъ рукой документы мстныхъ церковныхъ архивовъ, говоритъ (изд. 1852 г., ст. 14—15): ‘При обозрніи церквей мы видимъ, что въ Слободской Украйн при многихъ церквахъ — въ 1732 году — были приходскія школы. По ставленническимъ дламъ видимъ, что здсь учились почти вс т, которые посл исправляли должность причетниковъ при церквахъ, а потомъ иные поступали и въ священники. Понятно, что въ этихъ школахъ учили немногому — читать и писать. Ставленники, согласно съ духовнымъ регламентомъ, обязывались подпискою выучить катехизисъ. Но каковы были священники въ приходахъ? Получивъ священный санъ, боле уже не заботились они знать догматовъ вры, и многіе не видали и въ рукахъ своихъ книжки посл священія своего.— Въ 1749 г. вмнено въ обязанность, дабы въ каждой протопопы были проповдники для обученія народа истинамъ вры и благочестія, въ воскресные и праздничные дни. Но оказалось, что учительныхъ священниковъ, которые могли бы говорить проповди своего сочиненія, было мало, многіе изъ священниковъ были изъ неучившихся ничему, кром часослова и псалтири’.— Священникамъ поэтому разослали книгу о тайнахъ, съ объясненіемъ ихъ званія и обязанностей. Но въ 1752 году преосвященный Іосафъ Горленко нашелъ въ одномъ изъ уздовъ своей епархіи 10 такихъ священниковъ, которые ‘были до того грубы и нерадивы, что даже не прочли этой книжки’, какъ не читали ничего на свт…
Въ ‘Историко-статистическомъ описаніи Харьковской епархіи’ перечисляются народно-церковныя школы начала XVIII вка въ Слободско-украинской губерніи.— По переписи 1732 года упоминается: близъ Харькова, въ г. Кураж, ‘при собор шпиталь, гд призрваются нищіе, и дв школы, изъ которыхъ въ одной три наставника, а въ другой одинъ дьячокъ’, въ г. Харьков, при троицкомъ храм, ‘кром богадльни, школа съ 7-ю наставниками-дьячками’, въ 15 верстахъ отъ Харькова, въ сел Деркачахъ, ‘школа и шпиталь, богадльня’, въ 30 верстахъ отъ Харькова, ‘въ сел Должик школа, а въ сел Рогозянк школа и шпиталь’, въ город Валкахъ ‘школа и шпиталь’, въ сел Новой-Водолаг, въ томъ-же 1732 г., показаны дв школы, на иждивеніи тамошнихъ жителей, съ 4-мя наставниками въ одной и съ однимъ въ другой, въ томъ же сел поздне заведено училище, въ которомъ ‘священническія дти обучаются латинскому языку до риторическаго класса, также ариметик, россійской грамматик, правописанію и катехизису, по способности’. Вотъ вс остальныя школы того времени: въ сел Водолажк дв школы, въ г. Ахтырк 1 школа (она же значится и по ахтырскимъ купчимъ No 911), въ город Сумахъ 5 школъ, изъ коихъ при церкви Троицкой школа съ 2 учителями и богадльня для мщанъ, въ сел Нижней-Сыроватк 1 школа, гд учителей, т.-е. ‘школярей 7-мъ’, въ сел Бабрпк 1 школа (на 328 душъ муж. пола), въ сел Стецковк 1 школа и ‘2 школяри-учителя ‘ (на 1124 души муж. пола), въ сел Хотнь 1 школа, въ сел Кровномъ 1 школа съ 4-мя дьячками, въ Блополь 1 школа съ двумя учителями и бретерскій дворъ при собор, а при Ильинской церкви еще 1 школа и 2 учителя, въ сел Ворожб (Сумской) 1 школа съ 4 наставниками, въ длахъ правленія 1754 г. есть просьба Даніила Чепиринцова, который пишетъ: ‘1741 г. имлъ я учительство Лебединскаго узда въ сел Михайловк, при церковной школ’, въ помщичьемъ имніи ‘подданныхъ подпрапорнаго Павла Штепепка’, въ сел Штеповк, упоминается 1 школа съ 3 наставниками, въ сел Балакле 1 школа и проч.
Въ 1732 году въ Слободской Украйн, ныншней Харьковской губерніи, было 45 приходскихъ школъ, гд учителями были дьячки и священники. Слдовательно, одна школа приходилась на 3000 человкъ жителей.
Называя древнюю школу въ сел Боромл, пр. Филаретъ говоритъ: При Боромлянскомъ храм соборномъ, Ахтырскаго узда, существуетъ школа съ древнихъ временъ. Одинъ изъ уроженцевъ Боромли, сумской іеродіаконъ, Маркъ Мушенко, передъ посвященіемъ своимъ въ іеромонахи 1744 г., давалъ такое показаніе о себ: ‘но смерти отца своего остался онъ 5-ти лтъ и въ 1709 г. пошелъ въ училище, въ город Боромл, церкви Рождество Богородицы въ школу, къ бывшему въ то время дьячку Ивану Ивченку, своею волею’.— Другой Черкашенинъ (казакъ изъ-за Днпра), уроженецъ села Криннчнаго, монахъ Сумскаго монастыря Дорофей, въ 1749 г. показывалъ: ‘отъ роду ему 30 лтъ, книжному чтенію и пнію обученъ онъ ахтырскаго (слободско-украинскаго) полку села Тростница дьячкомъ Петромъ, а по изученіи русской грамоты бывалъ онъ при церковныхъ школахъ дьячкомъ‘. Эти два показанія очень важны, говоритъ пр. Филаретъ: они доказываютъ, что при церквахъ значительныхъ черкасскихъ (харьковскихъ) мстечекъ уже около 1700 года были школы и учителями школъ были дьячки. Отсел несомннно, что выраженіе, такъ часто встрчающееся въ длахъ о посвященіи дьяконовъ и священниковъ черкасскихъ стараго времени — ‘обученъ дьячкомъ’, означаетъ то же, что ‘обученъ въ церковной школ’. По справк съ документами оказывается, что заведеніе школъ при церквахъ Слободской Украйны современно самому ея населенію, и что это учрежденіе принесено Черкассами изъ-за Днпра, гд унія вынудила рано приняться за книги, чтобъ быть въ состояніи бороться съ проповдниками уніи — іезуитами.
Въ тхъ же документахъ говорится: ‘ обученъ чтенію и пнію по разнымъ школамъ дьячками, а по изученіи былъ въ маетности (имніи) г. полковника въ сел Жукахъ дьячкомъ по черкасскому обыкновенію, въ школ, 9 лтъ.’ — ‘Въ сел Капустянц былъ (другой) при Воздвиженской церкви, по черкасскому обыкновенію, дьячкомъ, а онъ, Алексй, жительство иметъ въ сел Грунк (Полтавской губерніи), при церкви святаго Михаила въ школ,’ — и еще выраженіе: ‘онъ, Іоанникій, по изученіи славянской грамоты, ходилъ по разнымъ мстамъ лтъ съ 27 въ дьячковскомъ званіи, русскаго письма чтенію и пнію обученъ онъ мандрованнымъ дьякомъ, Павломъ’.— Приводя свдніе о школ въ сел Кровномъ, пр. Филаретъ говоритъ: ‘Въ 1742 г. дьячокъ Иванъ Григорьевъ въ сел Кровномъ, поставлявшійся въ священники на мсто отца своего, показывалъ: русскаго письма чтенію и пнію обученъ онъ Иванъ той-же церкви дьячкомъ Василіемъ, а по изученіи русской грамоты отданъ былъ въ харьковскія славено-латинскія школы и трактовалъ до поэтики, подъ учителя Варлаама Тшцинскаго, и изъ показанныхъ латинскихъ школъ опредленъ той-же церкви дйствительнымъ дьячкомъ’.— Упоминая школу въ сел Семеренкахъ, пр. Филаретъ говоритъ: ‘дьяконъ Яковъ Ивановъ, которому велно было непремнно выучить наизустъ катехизисъ и тогда черезъ годъ явиться къ посвященію въ священники, показывалъ о себ въ декабр 1737 года: ‘родомъ онъ, Яковъ, малороссіянинъ, чтенію и пнію изученъ въ сел Семеренкахъ, въ школ, дьячкомъ: взятъ былъ по указу въ славено-латинскія школы и ученъ въ аналогіи и пифим профессоромъ Петромъ Венсовичемъ, въ грамматик Нелчинскимъ, въ синтаксис и въ поэтик Корабановичемъ, въ Харьков, въ риторик Тапольскимъ два года, и по окончаніи риторики данъ ему отпускной патентъ, въ ученіи былъ 7 лтъ’.— Наконецъ, называя школу въ сел Балакле, Зміевскаго узда, пр. Фпларетъ говоритъ: ‘послушникъ Святогорскаго монастыря, онъ Изюмскаго полка въ город Балакле, отецъ его при школ Василій Жутовскій въ консисторіи показалъ о себ: родился Успенской церкви города Балаклеи, обучалъ школяровъ и крылосному пнію, и жилъ при отц своемъ въ школахъ въ томъ город Балакле до возрасту своего и училъ, а по смерти отца своего живалъ въ томъ же Изюмскомъ полку по разнымъ мстамъ — въ школахъ’.
Такимъ образомъ, въ Слободскую Украйну наука перешла изъ-за Днпра, вмст съ жителями, въ начал XVIII вка. Сперва она носила чисто латинско-польскій, схоластическій характеръ, какъ произведеніе религіозныхъ смутъ и уніи. Тогдашнія школы далеко еще не были школами для народа, т.-е. для поселянъ-пахарей и мщанъ. Въ нихъ обучалось бдное и грубое сельское духовенство, изъ котораго вскор вышли первые учители будущихъ народныхъ училищъ, возникшихъ при Екатерин II, и даже учители помщичьихъ дтей, купцовъ и горожанъ. Украинскій дьякъ, такъ характерно обрисованный Квпткой-Основьяненкомъ въ его роман ‘Панъ-Халявскій’, и бурсакъ, предокъ гоголевскаго Вія, были первыми сятелями науки на юг Россіи въ начал XVIII вка. Считаю полезнымъ, для обрисовки понятій того времени о наук, привести въ точной копіи напечатанное въ газет ‘Харьковъ’ (1865 года No 1-й) завщаніе моею пращура, бывшаго Изюмскаго Слободскаго полка андреевской сотни сотника, Данилы Данилевскаго. Это завщаніе писано послднимъ въ 1716 году, 24 декабря, засвидтельствовано въ бывшей тогда блгородской контор крпостныхъ длъ въ 1719 г. и найдено мною, въ двухъ подлинныхъ копіяхъ, въ харьковскомъ архив гражданской палаты, при одномъ тяжебномъ дл прошлаго XVIII вка. Сотникъ Данило въ 1709 г. 31 іюля угощалъ у себя на хутор, на Донц, въ сотенной крпостц {До 1800 года Великое Село, а теперь лсная пустошь, куплепная Д. Д. Кузнецовымъ, нын принадлежащая Я. И. Гееру.}, царя Петра I, въ проздъ послдняго черезъ земли Изюмскаго полка къ полтавскому войску, передъ знаменитою баталіей съ Карломъ XII, а въ 1717 году былъ схваченъ, по ложному доносу Сербина-Чиркова, и увезенъ ‘въ-навечеріи Рождества Христова’ въ Петербургъ, въ розыскную канцелярію кн. Юсупова, гд и умеръ, оправданный впрочемъ за нсколько недль передъ своею смертью. Онъ тогда чуть не лишился всего своего громаднаго состоянія, пріобртеннаго имъ по заимк, по купчимъ и отъ царя Петра I въ подарокъ ‘за службу и за полонное его терпніе’,— ложно обвиненный въ мнимой измн.— Онъ былъ Подолянинъ, выходецъ изъ заднпровской Украйны, и, какъ православный, на берегахъ Донца явился въ числ первыхъ осадчихъ или населителей земель Слободской Украйны, вмст съ Донцами-Захаржевскими, Квитками, Шидловскими, Савичами и другими. Объ этомъ сотник Данил Данилевскомъ и о его сын Евстафі, потомъ извстномъ полковник Изюмскаго полка, во времена царицы Анны Іоанновны осталось въ фамильныхъ бумагахъ гг. Данилевскихъ множество сказаній и оффиціальныхъ документовъ. Приводимое здсь завщаніе писано Данилою Данилевскимъ наскоро, передъ глазами присланнаго за нимъ грознаго ‘юсуповскаго посла’, и обращено къ полковнику Михайл ДонецъЗахаржевскому, который, какъ оказывается изъ этого завщанія и изъ другихъ бумагъ, теперь находящихся въ моихъ рукахъ, былъ зятемъ завщателя, будучи женатъ на его дочери, Варвар Даниловн Данилевской. Данило Даниловичъ, всего за 25-ть лтъ передъ тмъ, съ своими врпыми товарищами-казаками и подпомощниками бжалъ отъ ‘ляшской справы’ изъ Подоліи, на берега новой своей родины, на Донц, въ ныншній Зміевской уздъ, гд его потомки до сихъ поръ владютъ его ‘купленнымъ, подареннымъ отъ царя и старозаимочнымъ, по его черкасской обыкности’, наслдствомъ, селомъ Пришибомъ, съ хуторами, лсами, озерами, рыболовнями и степями. Вотъ это завщаніе, замчательное тмъ взглядомъ на науку, какой внесли на берега Донца тогдашніе украинскіе православные выходцы изъ Подоліи:
‘Пане полковнику, милый мой зятю!
‘Объявляю вашей милости, такожъ всему дому, кому о семъ надлежитъ, дучи въ назначенный мой путь, въ Санктпетербургскій, жадая (1) по васъ не оставить моего куреня (2), въ случаяхъ, аки вся Богу возможно. То помнить надлежитъ всмъ моимъ дтямъ по Боз и по Пресвятой Богородиц, и нын сродниковъ и родниковъ въ упеку всхъ вручаю полковникови Михаилу Захаржевскому, абы, прозираючи по годности дтей моихъ, что-бъ кому вдліггь, по реестру моей кровавой працы (3), что нын остается, якъ въ дом моемъ, такожъ и въ разныхъ маетностяхъ (4) и хуторахъ, такожъ въ мельницахъ. Первое, что ни есть въ скрын (5) моей въ погреб запечатанныхъ денегъ, то все полковникови и все въ его разсмотрніе, серебро, такожъ иконы и сукманы (6). Нын осталось по отъзд моемъ сто осьмдесятъ кухвъ (7) горлки, ту горлку попродавъ, роздать по монастырямъ и по церквамъ и убогихъ, за душу. Что ныншней зимы нароблятъ (8), то продавши, въ монастыр Зыіевскоыъ зробить каменную трапезу. Жен моей Анн, зъ моей працы, строить обды, а въ дом моемъ жить ей до смерти и всмъ господарствовать, что ни есть на Андреевц, мельницами, гутою (9), пасикою, Винницею (10) маетностями и бидломъ (11). Что есть же на Балаклейкахъ (12) и въ Курбатов, такожъ балаклейскими млинами, что надлежитъ Евстафію — по смерти моей, жен Анн, да мельница купенская и левковская — два кола (13) Анн, а въ возвратъ Евстафію купенская и левковская мельницы до смерти особо владть ей. А по смерти жены моей та купенская мельница внукови между Михайлови Захаржевскому (14), а левковскіе кола два Ташк внуци (15). Зміевской грунтъ, если суденъ (16) будетъ Максимъ, сильно есть ему, если-жъ такъ, какъ нын не вчится (17), то только едну мельницу ему, которая отъ Лиману, такожъ тогда и Ольшанскій грунтъ, что есть нашева и что въ город заводовъ нашихъ, а мелышца полковникови Зміевская.— Печенягскій грунтъ Иванови, со всмъ бндломъ, и оба Бурлучки (18). Грицькови мужикови, простому валянц (19), тысяча рублей, что въ ярми бывшаго ралечнаго (20). А что остался Прокопъ триста рублей виповатъ съ давнихъ долговъ, тими церковную работу въ Андреевц сдлать. А что есть гд долговъ въ записной книг, и то доправивши чинить по разсмотрнію. Дтямъ моимъ сынамъ зъ грошей ничего не дать. За нихъ много грошей страчено, а иные и сами не стоятъ, за то, что не вчились (21). Нехай нын за то страждутъ, въ юности не хотяще труждатися. А когда пожените, то въ томъ по своему разсмотрнію зробите, кому что дасте, памятуючи на смерть. Затмъ, вамъ предложивши зичливо (22) всего добра и вручая Господеви моему и Пресвятой Богородиц и всмъ святымъ, вашъ родичъ, зичливый на послушаніе — Данило Данилевскій.— Зміевскаго хутора въ навечеріи Рождества 1717 г.’
(1) Желая.— (2) Домъ.— (3) Трудъ.— (4) Движимое имніе.— (5) Сундукъ.— (6) Суконныя платья.— (7) Бочка.— (8) Сдлаютъ.— (9) Стекляный заводъ.— (10) Винокурня.— (11) Скотъ.— (12) Рки, впадающія и теперь въ Донецъ.— (13) Колеса.— (14) Сынъ того полковника Михаила, кому писано завщаніе.— (15) Внук Татьян Захаржевской.— (13) Разсудителенъ.— (17) Не учится.— (18) Два огромныхъ имнія, Великій и Малый Бурлукъ, принадлежавшіе въ 1716 году Д. Д. Данилевскому, посл частью перешли въ руки гг. Задонскихъ.— (19) Сынъ сотника Григорій Пылъ, какъ .видно, своему отцу попріятне еще Максима, Максимъ только былъ не суденъ, а этого отецъ зоветъ и мужикомъ, и валянцей, т.-е. пьяницей, имніе ему не дано.— (20) Въ долгу у бывшаго ‘ларечнаго’ казначея. (21) Не учились.— (22) Отмнно.
Найдя въ приведенномъ выше документ у пр. Филарета выраженіе ‘мандрованный дьякъ’, я обратился въ 1865 г. къ старожилу г. Харькова, Т. И. Селиванову, съ просьбой объяснить, что это значитъ?
— Очень хорошо знаю и понимаю, что это такое было,— отвтилъ г. Селивановъ: — дьячки въ старину нанимались, по добровольнымъ сдлкамъ съ прихожанами, къ церквамъ для пнія, чтенія и для ученія въ церковныхъ школахъ. Учитель-дьякъ при школ, обучая будущаго такого же дьяка, обыкновенно говорилъ ему такую поговорку: ‘Какъ станешь самъ учителемъ, учи такъ, чтобъ не отбилъ школы!‘ т.-е. не открывай своему ученику всего, чтобъ ученикъ у тебя не отбилъ въ приход школы и не слъ бы на твое мсто. Вотъ этого-то всего, всей сути школьнаго познанія и добивались узнать разными хитростями у своихъ учителей поступающіе въ школы дьячки… Для этого-то, между прочимъ, они переходили изъ школы въ школу, бродили по селамъ, ‘мандровали’ — по-украински. Бродячій или мандрованный дьякъ являлся въ сельскую школу, притворялся ничего незнающимъ, узнавалъ часть нужныхъ свдній у одного учителя-дьяка, часть у другаго, шелъ дальше и вскор становился самъ знающимъ все, перехитривши своихъ учителей, изъ которыхъ каждый, между тмъ, выросъ на пресловутой поговорк: учи такъ, чтобъ не отбилъ школы…
— Въ чемъ же состояло это могучее всезнаніе тогдашнихъ церковныхъ школъ?
— Я самъ учился въ семинаріи,— отвтилъ Т. И. Селивановъ: — лтъ за 60 передъ этимъ. А у насъ были свои старожилы по 60 и по 80 лтъ. Отъ нихъ-то мы и узнали о былыхъ временахъ. Вотъ въ чемъ было знаніе мандрованныхъ дьяковъ. Первыя свднія везд въ сельскихъ школахъ, въ прошломъ вк, состояли въ чтеніи псалтыря. Потомъ шло обученіе пнію 8 гласовъ: на ‘Господа воззвахъ къ теб!’ — потомъ 8 гласовъ на ‘Во Господи явися намъ’, затмъ на ирмосы 8 гласовъ. Но были еще на т же псалмы и ирмосы пніе самогласное, т.-е. на свой собственный голосъ, своего сочиненія, и подобное, т.-е. двойныя слова, двойной текстъ на одинъ мотивъ пли голосъ. Въ тотъ отдаленный вкъ только и можно было щегольнуть, что этими мудростями пнія. Оттого-то и были у насъ тогда мандрованные дьяки, учившіеся ирмосамъ въ Водолаг у одного учителя, а самогласному пнію въ Боромл, или подобному въ Балакле. И не одни дьяки знали такія премудрости. Крестьяне тонули въ невжеств, за-то нкоторые купцы знали вс эти тонкости и на домашнихъ бесдахъ и пирушкахъ распвали псалмы самогласные и подобные. Еще въ мое отрочество славились въ Харьков екатерининцы-купцы такого рода: А. Д. Скрынникъ, И. Т. Ващенко и И. Г. Ршитько. Такъ что о такихъ людяхъ говорили въ город: ‘они училися у мандрованныхъ дьяковъ, да и сами, кажется, изъ мандрованныхъ’, т.-е. разумнйшихъ.
Вскор ученость дьяковъ въ губерніи вошла въ извстность. Ихъ и семинаристовъ стали брать ‘на кондиціи‘, т.-е. къ дтямъ своимъ въ домашніе учителя,— богатые помщики. Гоголь въ повсти ‘Вій’ приводитъ врное изображеніе этихъ бурсаковъ, отправлявшихся на кондиціи изъ городовъ по деревнямъ. ‘Самое торжественное для семинаріи событіе было вакаціи. Тогда всю большую дорогу усявали грамматики, философы и богословы. Послдніе отправлялись на кондиціи, т.-е. брались учить или приготовлять дтей людей зажиточныхъ и получали за то въ годъ новые сапоги, а иногда и сюртукъ. Каждый тащилъ съ собою мшокъ, въ которомъ находилась одна рубашка и пара онучъ. Завидывали въ сторон хуторъ, тотчасъ сворачивали съ дорогии, приблизившись къ хат, выстроенной поопрятне другихъ, становились передъ окнами въ рядъ и во весь ротъ начинали пть кантъ. Хозяинъ долго ихъ слушалъ, подпершись обими руками, потомъ рыдалъ прегорько и говорилъ, обращаясь къ своей жен: ‘жинко! то, что поютъ школяры, должно быть, очень разумное, вынести имъ сала и чего-нибудь такого, что у насъ есть!’ Такъ поступали полтора вка назадъ безсмертные: богословъ Халява, философъ Хома Брутъ и риторъ Тиберій Горобецъ у Гоголя.
Я спросилъ Т. И. Селиванова, не помнитъ ли онъ, какъ въ старину приглашались такіе семинаристы на кондиціи?
— Какъ не знать! Обыкновенно зажиточный какой-нибудь харьковскій помщикъ писалъ къ архіерею или къ ректору семинаріи такое письмо съ дворецкимъ своимъ: ‘ваше преосвященство, мн нуженъ учитель учить дтей грамматик, риторик, поэзіи, жалованье ему десять или пятнадцать рублей въ годъ и одежда’. Архіерей выберетъ семинариста и послдній, съ одною книгою ‘Письмовникомъ Курганова’, этою полнйшею энциклопедіею того времени, детъ учить, и имъ очень довольны. Бывали съ этими бдняками-учителями грустныя исторіи. Такъ, помщикъ сумскаго узда, Хрущовъ, въ конц прошлаго XVIII вка, обратился къ архіерею Аггею съ просьбой объ учител, прибавляя, чтобъ выслалъ такого, ‘который училъ бы дтей говорить по-русски, а не по-малороссійски’. ‘Мы, прибавилъ при этомъ Т. И. Селивановъ, застали уже въ 1807 году въ училищахъ самого Харькова учителей, что такъ и рзали по-украински съ учениками, да мы, т.-е. новоприбывшіе изъ семинарій учителя, по распоряженію’ начальства, сломили ихъ и пріучили говорить по-русски’. Въ стать В. И. Каразина: ‘Взглядъ на украинскую старину’ мы нашли очень характерную замтку, по части украинскаго языка и его судебъ въ украинскихъ школахъ прошлаго вка: ‘города наши прежде заселились Великороссія нами, преимущественно торговыми людьми, школы прежде ввели русскій языкъ (Молодикъ, 1843 г.). ‘Вотъ и похалъ къ Хрущову на кондицію, изъ духовнаго народнаго училища, семинаристъ Павловскій,— продолжалъ Селивановъ:— пріхалъ къ помщику учить его дтей. Дти выросли, оставили науку, Павловскій такъ сжился съ хозяевами, что сталъ учить его крестьянскихъ дтей. Пока былъ онъ учителемъ въ дом Хрущова, онъ съ хозяиномъ и обдалъ, а тутъ уже перевели его въ людскую. Прошло еще нсколько лтъ, сталъ онъ отъ скуки и конторой заниматься, а тутъ его уже почти и приказчикомъ длаютъ. Потяготился онъ, сталъ проситься изъ деревни.— ‘Ты что?— спрашиваетъ его Хрущовъ: — не слушаться? ты вдь мой!’ — Одли Павловскаго по-мужицки, заставляютъ уже и жениться на крестьянк.— ‘Нтъ, этого не будетъ!’ — ‘Нтъ, будетъ!’ — ‘Да почему же я вашъ?’ — ‘А потому, что я тебя, братецъ, говоритъ Хрущовъ, записалъ въ шутку за собою по ревизіи крестьяниномъ своимъ крпостнымъ‘. Словомъ, свободный учитель изъ семинаристовъ, Павловскій, сталъ нежданно мужикомъ барина Хрущова. Заплакалъ онъ, сталъ тосковать, гонятъ его уже и на панщину, на работу. Искать, жаловаться? но кому? попалъ въ ревизію, и баста. Къ счастію его, явился по сосдству, за сборомъ, іеромонахъ изъ того же училища, гд былъ когда-то и Павловскій. Разговорились. Павловскій умолилъ его навести справки, отыскали въ архив семинаріи ордеръ архіерея объ отсылк Павловскаго въ учителя и вызволили его, съ выговоромъ Хрущову: что-де онъ могъ записывать за собою крестьянъ переходныхъ, но не свободныхъ учителей. Этотъ Павловскій, бывшій на своемъ вку черезъ учительство въ крестьянахъ, жилъ 80 лтъ и умеръ въ 1848 году. По его словамъ, не онъ одинъ попадалъ въ крестьяне въ то время. Нкоторые такъ и не освободились и остались крпостными за помщиками, у которыхъ учили дтей или были посл приказчиками…
Т. И. Селивановъ передалъ мн еще слдующій очеркъ учителя того времени.
‘Былъ нкто дворянинъ едоръ Ивановичъ Кудрицкій. Учился онъ въ харьковскомъ коллегіум и зналъ, хоть, плоховато, французскій языкъ. Онъ похалъ на кондиціи къ купянскому помщику Сошальскому. Сошальскіе тогда были ‘громкіе’, а Кудрицкій былъ бойкій изъ бойкихъ. Бурсаки тогда еще ‘мірковали’, т.-е. побирались подъ окнами, распвая канты. У Кудрицкаго всего имущества была вязаночка книгъ, да войлочекъ и подушка. Разсказываютъ, что когда онъ пріхалъ и легъ въ пуховую постель, приготовленную ему блыми ручками изъ блоснжныхъ простынь г-жею Сошальскою, такъ съ него снялся цликомъ отпечатокъ на бль, точно чернилами… Барыня и вся семья сбжались въ ужас, узнали, что у учителя, кром халатика, нтъ никакого блья, сшили ему рубаху, чунарку и прочее,— онъ сталъ учить хозяйскихъ дтей, и они, какъ передаютъ, посл недурно говорили по-французски’.
Въ ‘исторіи Руссовъ’, т.-е. Малороссіи, Георгія Конискаго, приводится слдующая черта о школахъ, пли скоре украинскихъ школьникахъ конца XVIII вка. ‘Царствованіе Петра III, продолжавшееся только половину года, отличалось воинскими ополченіями, экзерциціями и приготовленіями къ нимъ. Столица его и окрестности ея наполнились звукомъ оружія. Въ Малороссію посланы отъ сего государя зазывы, самые лестные для молодыхъ людей, приглашающіе въ военную службу голштинскую. Юношество здшнее всхъ состояній и воспитаній, какъ бы волшебною силою, возмутилось и поднялось птичьимъ полетомъ на сверъ. Вс дороги были наполнены сими голштинцами. Одтые изъ нихъ въ тонкое шелковое платье, т.-е. панычи, текли вмст съ ободранными и полунагими молодцами и равнялась съ ними гарусными галстучками, надтыми на подобіе обрончиковъ (ошейниковъ) на ихъ шеи. Студенты и ученики училищъ приняли на себя военные обрончики и тянулись вслдъ за первыми вербовщиками.— Но, какъ все скорое и порывистое иметъ и такой же конецъ, такъ и они, съ іюня мсяца 1762 года, по кончин государя, бывъ уничтожены и распущены во-свояси, волоклись всми дорогами въ Малороссію и, подходя къ своимъ жилищамъ, прятались въ лсахъ и байракахъ до ночи, не показываясь отъ стыда своимъ знакомымъ’. Этотъ школьный погромъ помнятъ еще многіе и въ здшней губерніи изъ разсказовъ старожиловъ.
Европейскія смуты въ конц XVIII вка снабдили Россію учителями изъ эмигрантовъ всхъ націй. Такъ и Слободская Украйна увидла многихъ изъ этихъ почтенныхъ лицъ, родомъ нмцевъ, венгровъ, чеховъ, французовъ, итальянцевъ и даже швейцарцевъ. Старожилы помнятъ южно-русскихъ учителей гг. Санбёфа, Ивана Бернета (этотъ швейцарецъ былъ потомъ любимымъ харьковскимъ журналистомъ) и многихъ изъ первыхъ харьковскихъ профессоровъ, о которыхъ, по отношенію ихъ къ тогдашнимъ народнымъ школамъ, скажется ниже. Но послдующіе гувернеры и сельскіе учители изъ иностранцевъ далеко не были тмъ, чмъ первые изъ иностранцевъ, явившихся въ конц XVIII вка просвщать южныя степи и то изъ ея сословій, которое тогда только и училось, рядомъ съ духовенствомъ, т.-е. дворянскихъ дтей.
Вотъ замчательное ‘условіе помщика съ учителемъ’ за 63 года назадъ, которое можетъ легко обрисовать положеніе тогдашнихъ первостепенныхъ сельскихъ учителей, т.-е. иностранцевъ. Какъ же смотрли тогда на учителей изъ русскихъ! Выписываю это условіе, слово въ слово, оно озаглавлено въ ‘Молодик’ 1843 г. съ ‘черноваго, писаннаго рукою г-на помщика’: ‘1806 года, октября 7 дня, я ниже подписавшейся Прусской нацие Фридрихъ Лотъ обовязалъ ся сымъ контрактомъ отвступленія моего вдолжность жить годъ вдоме Харьковскаго уезда у г. помещика подполковника К. обучать зимніе мсяци дтей ево нмецкому язику граматическимъ правиламъ читать и писать и нижнихъ классовъ арифметики и за синомъ ево К. иметъ неусипное смотреніе за поведеніемъ ево и доставлять всякое ему благонъравие какъ воспитанию благородному дитяти принадлежитъ безъ малйшаго упущенія вестъ себя всегда трезво и добропорядочно, какъ честному человеку принадлежитъ быть для хорошово примеру, впротивномъ же случае за несмотренне мое или пянство и худыя поступки повиненъ я Лотъ отвечать по законамъ, и по прохожденее змнихъ месяцей, мне Лоту за ево синомъ уже боля не смотреть и дтей не учить, а вступитъ мн вдолжность садовничию и старатца здлать два аглицкня сада завестъ теплици цветники и парники крытия алей ранжирею и огородни порасаживать деревья и делать прививки колеровки и отводи самимъ искуснимъ образомъ по сей должности стараца не леностью делать приобретенія разныя размноженію фруктовыхъ деревьевъ, дабы неусыпнымъ рачениемъ моимъ и трудами заслужить могъ себ похвалу и награжденіе, мн Лоту получить вгодъ отъ ево К. пшеницы пять и ржи 4, крупъ одну, пшена одну, гороху одну, овса дв четверти, всего четирнадцать четвертей, масла коровьево пудъ, масла постново ведро, сала свинова 2 пуда, соли 2 пуда, свчнова сала топленова пудъ, уксусу ведро, наливки 2 ведра горячево вина 3 ведра, солонины 4 пуда, вичины пудъ, свжаго мяса 6 пудъ и пристойное число крошева и свекли квашеной и годового жалованья 120 рублей. Буде же я хотя окажуся въ сихъ должностяхъ незнающъ и нерачителенъ, то вольно ему меня отпустить, заплатя за тотъ терменъ мн жалованье, что я проживу въ ево, и всю провизію и прочее все то, что я заслужу’.
Пока высшее сословіе въ губерніи, записывая въ шутку своихъ учителей въ крпостные, само еще не въ шутку смшивало званіе ихъ съ званіемъ садовника и не думало о просвщеніи своихъ и окрестныхъ простолюдиновъ, правительство приняло рядъ мръ, давшихъ образованіе пока духовенству и горожанамъ губерніи.
Въ рукописной замтк г. Кеппена, находящейся въ архив харьковскаго университета, подъ названіемъ ‘Училища въ Харьков’, я нашелъ нкоторыя данныя касательно возникновенія народныхъ школъ въ кра. ‘Первоначальное заведеніе публичныхъ школъ въ Харьков, кажется, говоритъ г. Кеппенъ, должно отнесть къ 1726 году, когда Епифаній, епископъ блогородскій и обоянскій, перевелъ туда, основанное имъ въ 1722 году въ Блгород, училище. Заведеніе сіе, обязанное существованіемъ духовному регламенту 1721 года и грамот, дарованной императрицею Анною Іоанновною 16 марта 1731 года, именуется славено-греко-латинскою школою. Къ нему была приписана покровская церковь, почему и названо харьковскимъ училищемъ покровскимъ монастыремъ, съ тмъ, чтобы учить всякаго народа и званія дтей православныхъ не только піитик, риторик, но и философіи и богословіи, и языкамъ славено-греческому и латинскому. Князь М. М. Голицынъ, въ то время бывшій главнокомандующимъ на Украйн, снабдилъ училище вотчинами (въ 50 верстахъ отъ Харькова, въ Валковскомъ узд, с. Песочки съ хуторами), а генералъ-маіоръ Шидловскій подарилъ училищу каменный домъ. Такимъ образомъ, положено было основаніе харьковскому духовному коллегіуму, въ которомъ архіепископъ Петръ Смличъ (съ 1736 года) ввелъ языки французскій и нмецкій, исторію, географію, вызвалъ изъ европейскихъ училищъ потребное число учителей. По отлученіи его отъ епархіи въ 1741 г., эти науки тамъ прекратились, но введены снова Екатериною II, по инструкціи 1765 года, данной сенатомъ слободскому губернатору. О послднемъ просили царицу сенаторы: Шаховской, Панинъ и Олсуфьевъ, въ доклад 1765 г., по коммиссіи слободскихъ полковъ. Классы предоставлены вднію губернскаго правленія, съ тмъ, чтобы ученики коллегіума обучались въ нихъ безъ всякаго платежа. Сироты и неимущіе обучались на казенномъ содержаніи, проживая въ такъ называемомъ сиропитательномъ дом (въ бурс). Тутъ въ училищ обучались: языкамъ французскому и нмецкому, геометріи, геодезіи, фортификаціи, артиллеріи, рисованію, музык, танцованію и пр.’ Коллегіумъ, по словамъ статьи ‘Молодика’ 1843 г., ‘воспиталъ многихъ государственныхъ мужей, архіереевъ, губернаторовъ, отличнйшихъ врачей и даже отличныхъ воиновъ, ибо дворянство училось въ немъ совмстно съ духовенствомъ’.
Въ Топографическомъ описаніи харьковскаго намстничества, съ историческимъ предувдомленіемъ о бывшихъ въ сей стран съ древнихъ временъ перемнахъ’ и пр. 1788 г., приведена грамота императрицы Анпы Іоанновны 1731 г. объ открытіи народной школы при харьковскомъ покровскомъ монастыр, гд говорится: ‘Понеже дядя нашъ Петръ Великій особливое попеченіе имлъ о размноженіи училищъ и школъ, какъ духовныхъ, такъ и для свтскихъ паукъ, въ 1721 году объявлено, чтобы каждый архіерей въ своихъ епархіяхъ имлъ школы и семинаріи, а нын — Епифаній епископъ въ г. Харьков основалъ школы каменныя и учредилъ игумена надъ школами ректоромъ, да еще префекта и учителей, а именно всхъ 8 человкъ, отчего-де не токмо священству, но и отечеству россійскому не малый плодъ происходитъ, и чтобъ на подкрпленіе тхъ школъ и свободнаго въ нихъ ученія, дабы и впредь были отъ его сукцессоровъ содержаны ненарушимо, дать нашу жалованную грамоту, такожде стараться, чтобъ науки вводить на собственномъ россійскомъ язык, а неспокойныхъ и вражды творящихъ учителей и учениковъ унимать и смирять’ и пр.
Въ ‘Южномъ Сборник‘ (учено-литературный журналъ, изд. Н. Максимова, 1859 г., Одесса) напечатаны въ высшей степени любопытныя ‘воспоминанія профессора Роммеля о своемъ времени, Харьков и харьковскомъ университет’ съ 1811 по 1815 г. въ перевод г. Я. Баляснаго съ подлинника, изданнаго въ 5-мъ том извстнаго собранія Бюлау: ‘Geheime Geschichten und rthselhafte Mrchen’. Нельзя не пожалть, что наша литература представляетъ такъ мало подобныхъ мемуаровъ. Покойный Роммель (ум. 1859 г.) приводитъ кучу анекдотовъ о профессорахъ, своихъ былыхъ товарищахъ, рисуетъ смло картину первыхъ насажденій науки въ кра. Въ Харьков, между прочимъ, до того тогда грязномъ, что профессора были вынуждены учредить для студентовъ ‘грязныя каникулы’ feriae luti — въ 1811 году, въ отношеніи къ наук, былъ еще совершенный хаосъ, ‘Все это’ (устройство школъ), говоритъ Роммель, ‘было въ какомъ-то хаотическомъ состояніи, напоминавшемъ времена св. Винфрида и его учениковъ, Штурма и Лулля. Отдльнымъ учрежденіемъ былъ училищный комитетъ, изъ шести ординарныхъ профессоровъ, по выбору, члены его отряжались для обозрнія гимназій и уздныхъ училищъ и, на время отсутствія, замнялись, при чтеніи лекцій, адъюнктами’. Описывая научныя командировки профессоровъ, Роммель, при очерк своей поздки въ Славянскъ, говоритъ (стр. 49): ‘Постоялыхъ дворовъ не существовало, ихъ замняло украинское гостепріимство, издержекъ на пищу почти не было, за-то всякая починка повозки или саней требовала много веревокъ, поэтому, не задумываясь, ставили на порванныя веревки страшно высокіе счеты’. Уздныя училища тогда едва возникали, причемъ украинскіе помщики, финансовые основатели университета, показали много патріотизма, дворянство взяло на себя содержаніе училищныхъ зданій, а священники первое недалекое преподаваніе’. Дворянская молодежь, по словамъ Роммеля, ‘смотрла на занятія, какъ на ступень къ высшимъ чинамъ по служб, студенты, уже не молодые, изъ окрестныхъ дворянъ, поступившіе съ тмъ, чтобы выдержать особенный экзаменъ для повышенія въ чинахъ, были подчинены нелпой, почти военной дисциплин’. Въ качеств члена училищнаго комитета, говоритъ Роммель, я открылъ два главные недостатка: нравственную порчу учениковъ, которые были въ постоянномъ заговор противъ учителей, и чрезмрное самоуправство директоровъ гимназій, больше выслужившихся и полуграмотныхъ офицеровъ военной и даже морской службы’. Длая намеки на ‘обкрадываніе казны’ даже членами университета, Роммель съ горечью рисуетъ физіономіи профессоровъ, этихъ членовъ тогдашняго училищнаго комитета. ‘Успенскій былъ русскій крючокъ, по должности синдика, онъ умлъ толковать указы вкривь и вкось… Вс эти господа отличались большимъ притворствомъ и хитростью. Въ засданіяхъ, хладнокровно и зорко слдили они за ходомъ споровъ, ловили каждое слово иностранцевъ, не всегда разборчивыхъ на выраженія, и умли пользоваться минутою, когда кто-нибудь изъ нихъ, въ пылу спора, увлекался открытымъ выраженіемъ своего мннія. Тотчасъ же изъ ихъ фаланги поднимался голосъ: ‘въ протоколъ записать!’ — ‘довести до свднія начальства!’ ‘Всегдашнею ихъ тактикою было: представить неосторожнаго вольнодумцемъ, врагомъ порядка и правительства. И это они называли: служить врою и правдою!’ Отъ этого профессоръ Шадъ однажды въ совщаніи до того забылся, что сказалъ: ‘вы вс холопы!’ На него впослдствіи былъ сдланъ доносъ, лекціи метафизики по Шеллингу выданы за атеизмъ. Его препроводили изъ Харькова до границы и онъ кончилъ несчастную жизнь въ Іен, гд Гёте и Шиллеръ приняли его и поручили вниманію русскаго посланника. Въ 1817 г. у него была мысль издать записки о всхъ пережитыхъ имъ на Руси несправедливостяхъ и скандалахъ, но крайняя нищета заставила его, незадолго до смерти, продать свою тайну.
Такимъ образомъ, хотя школы въ Слободской Украйн были открыты еще въ начал ХУІІІ-го вка, усиліями мстнаго духовенства, но въ нихъ приготовлялись только будущіе служители клиросовъ и алтарей. Грамотность черезъ нихъ въ народъ собственно не проникала, за то, готовя пвчихъ, пономарей, дьячковъ и дьяконовъ, эти петровскія школы въ то время въ этихъ лицахъ готовили будущихъ учителей. Народъ тогда искалъ въ паук одного: узнанія немногихъ молитвъ, догматовъ вры и пнія церковныхъ кантовъ. Послдніе распвались даже на званыхъ частныхъ пирушкахъ. Спть кантъ значило тогда то-же, что теперь сыграть польку пли вальсъ. Но если въ начал XVIII-го вка въ петровскихъ грекославянскихъ школахъ преобладала стихія церковная, вншне-обрядовая, вліявшая на народъ, въ конц XVIII-го вка въ полу-латинскихъ и также полу-духовныхъ народныхъ нашихъ школахъ было также народнаго одно названіе. Мало утшительнаго принесъ этимъ школамъ и XIX вкъ. Тутъ сельскія школы подавлены чиновничьимъ вліяніемъ въ обширнйшихъ размрахъ.
Въ 1860—61 годахъ на юг Россіи закрыты школы военныхъ кантонистовъ, одна память о которыхъ до сихъ поръ составляетъ пугало въ дл развитія грамотности въ сред народа. Эти школы теперь уже принадлежатъ исторіи, вслдствіе уничтоженія самихъ военныхъ поселеній, слдующія данныя о нихъ извлечены мною изъ мстныхъ архивовъ. Въ 1835 году состоялось постановленіе, дабы солдатскіе сыновья, при родственникахъ до 20-ти лтъ оставляемые, отнюдь не проживали при нихъ доле сего возраста, подъ опасеніемъ штрафа. Въ весеннее время солдатскія дти (до 20 ти лтъ) высылались въ губернскіе города тхъ губерній, гд они проживаютъ. Тутъ они поступали въ вдніе командировъ внутреннихъ гарнизоновъ, гд сперва образовались въ выправк и маршировк, безъ оружія. Къ кантонистамъ причислились, по Своду Военныхъ Постановленій: ‘вс сыновья, прижитые военными нижними чинами не изъ дворянъ, во время нахожденія ихъ въ служб военной’, ‘сыновья, коими матери, при вступленіи мужей ихъ въ военную службу, остались беременными‘, вс дти мужского пола, незаконнорожденныя солдатками, или рекрутскими женами при жизни мужей, и незаконнорожденныя отъ солдатскихъ вдовъ, отъ солдатскихъ двокъ до брака и отъ дочерей сихъ двокъ до брака же’, ‘подкидыши мужескаго пола къ нижнимъ военнымъ чинамъ или служителямъ регулярныхъ войскъ’, ‘сыновья кантонистовъ, поступившихъ въ межевое вдомство’, ‘сыновья солдатскихъ сыновей’, и пр. (статьи 64, 65 и 66 кн. 1 гл. 1 Свода Военныхъ Пост.).— По окончаніи срока ученія въ кантонистскихъ батальонахъ и полубатальонахъ, ‘кантонисты, мене способные къ фронту, поступали наиболе въ писаря, а также цейхшреберы, дейхдинеры, фельдшера, цирюльники и аптекарскіе ученики, а затмъ, мало-способные по понятіямъ въ наук — въ вагенмейстеры, надзиратели больныхъ и служители при церквахъ военнаго вдомства’, ‘выпускаемые же на службу опредлялись рядовыми’, а иныхъ ‘черезъ три года, не ране, производили при этомъ въ унтеръ-офицеры’ (статьи 161 —168).— Въ архив с. Андреевки мы видли старую книжку изданія 1826 года. Въ ней означено во множеств табелей: число стульевъ для учителей, табуретовъ для кантонистовъ, число бутылей для квасу, на нихъ воронокъ большихъ и среднихъ, и проч., въ числ безсрочныхъ вещей поставлены: ведеръ 8, квашенъ 8, лоханей 12 и проч. до утиральниковъ, тюфяковъ, набитыхъ соломою, поставленныхъ также въ графу безсрочныхъ, тутъ же сказано, что въ классахъ учебнаго батальона столы должны быть длиною въ 5-ть аршинъ, шириною въ 1 аршинъ, высотою въ 1 аршинъ 8 вершковъ. Вс столы выкрашиваются черною краскою и въ каждомъ вдлывается 3 чернильницы. Столы сіи должны стоять противъ оконъ по два вмст, чтобы между стною и столами осталось еще мста на 1 1/2 аршина. Во время преподаванія наукъ ученики сидятъ спиною къ свту, въ каждомъ класс имется по одной доск на каждые два стола, длина доски два аршина, ширина 1 1/2 аршина, каждая изъ 3 ножекъ стопки ея иметъ въ длину 3 аршина, сіи доски ставятся въ 2-хъ шагахъ отъ переднихъ столовъ и пр. Учебнымъ дивизіономъ завдывалъ одинъ изъ штабсъ-ротмистровъ поселеннаго полка, по назначенію полкового командира. Обученіе кантонистовъ состояло: въ военномъ ученьи, ученьи въ классахъ и ученьи въ мастерскихъ. Въ военномъ ученьи было: пшее и конное ученье, верховая зда, рекрутская школа, эскадронное и полковое ученье, фехтованіе и фланкированіе. Для этого содержались казною лошади (до 139) и огромная прислуга, до 68-ми унтеръ-офицеровъ и вице-унтеръ-офицеровъ при дивизіон. Въ классахъ преподавались: законъ божій, россійскій языкъ, ариметика, геометрія, судопроизводство, бухгалтерія, чтеніе воинскаго устава, рисованіе. Между прочимъ, здсь преподавалось и словосочиненіе, и составленіе бумагъ, употребительныхъ по служб. Верховая зда, между тмъ, производилась ежедневно. Кантонисты встаютъ по-утру въ 5 1/2 часовъ, умывшись, они оправляютъ свои постели, одваются, по воскресеньямъ содержатъ караулы въ селеніяхъ и проч. Школы кантонистовъ, изобртеніе прошлой нашей бюрократической жизни, стали плохо приниматься въ губерніи: неудачи въ нихъ вызвали карательныя мры мстныхъ начальствъ.
Строгости къ кантонистамъ были неимоврны. Я видлъ кучу ‘ штрафныхъ журналовъ’ (рукописныхъ) въ андреевскомъ архив зміевскаго узда, по 1-й батаре кантонистовъ 1-й артиллерійской дивизіи. На каждомъ шагу вы встрчаете отмтки о розгахъ. Такъ въ журнал, съ 6-го ноября 1836 по 19-е іюня 1844 года, кантонисты Касьянъ Каверзневъ и Кирилло Грешечникъ, ‘за неопрятность въ одежд и неоднократныя приказанія отдавать честь гг. штабъ и оберъ-офицерамъ’ наказаны: первый 25-тью и второй 50-тью ударами розогъ. Помтку скрпилъ поручикъ г. М—въ, котораго подпись въ такихъ случаяхъ повторяется въ тетради, имющей 22 страницы, 122 раза: сперва на 14 страницахъ подъ каждымъ случаемъ сченія, а съ 14 по 22-ю только внизу страницы, въ вид скрпы. Г. М—въ въ томъ числ наказалъ кантониста Андрона Пимонова (мальчика отъ 14 до 18-ти лтъ) ‘за слабое смотрніе ввреннаго ему взвода’, какъ говорится въ его отмтк, ‘по моему приказанію, 100 ударами розогъ’. Кантонистъ Тарасъ едосенко, ‘за картежную игру, мая 16 1839 года, наказанъ 100 ударами розогъ’, какой-то кантонистъ Шивцовъ — 100 ударами просто ‘за шалость’, Егоръ Щучій — 30 ударами ‘за несвоевременное прибытіе въ школу’, Степанъ Гончаровъ ‘за неопрятность — 100 ударами’. Полкниги занимаютъ отмтки неизвстной руки, вроятно, одного изъ солдатъ, такого рода: ‘по приказанію господина поручика М—ва, наказанъ фейерверкеръ Петръ Комисаренко за непорядки палками 25 ударами, въ 5-й разъ, палками 30 ударами Егоръ Ивановъ, въ 4-й разъ’.
Несмотря на помтки ревизоровъ для высшаго начальства ‘о хорошемъ сбереженіи кантонистовъ и о здоровомъ вид ихъ’, на инспекторскихъ смотрахъ, въ длахъ архива, мы встрчаемъ другого свойства донесенія низшихъ ревизоровъ, такъ сказать, въ ихъ домашней переписк съ ближайшимъ начальствомъ. Такъ, въ предписаніи одному штабсъ-ротмистру говорится: при постоянномъ посщеніи моемъ столовой залы кантонистскаго дивизіона, я находилъ въ оной большую нечистоту и безпорядки, а именно: на стнахъ во многихъ мстахъ цвль, полы въ столовой до такой степени нечисты, что грязи на нихъ на цлый вершокъ, почему предлагаю вашему благородію приказать столы счистить желзными лопатками и вымыть, а кантонистамъ велть, входя, вступать сапогами въ (приготовленный) песокъ, а потомъ уже входить въ залу’.
Чтобы какъ нибудь обратить вниманіе высшаго начальства на школы кантонистовъ и уврить его, что он представляютъ нчто въ род художественно-гражданскихъ школъ, мстные ихъ командиры пускались на тысячи хитростей. О подобныхъ продлкахъ кантонистскихъ командировъ, иногда разгаданныхъ, но большею частью удававшихся въ пользу ихъ изобртателей, села бывшихъ военныхъ поселеній въ губерніи полны многими легендами. Вспомнимъ, что по уставу о кантонистахъ (см. ‘Инвалидъ’, статьи по поводу полемики о Чугуевскомъ военномъ училищ 1863 г.), штатъ ихъ былъ на 10.000 человкъ въ Россіи, а въ натур ихъ оказалось 40.009 чел., почему ихъ и размщали по деревнямъ, собирая партіями для мастерскихъ, шагистики и проч.
Что же выходило изъ этихъ кантонистскихъ школъ въ губерніи? Ими наполнялись военно-поселенскія и армейскія канцеляріи. Писаря изъ кантонистовъ донын славятся отличнымъ почеркомъ и полнйшею безграмотностью. Попадавшихъ въ полки кантонистовъ скоро производили въ унтеръ-офицеры, фельдфебеля и вахмистры. О послднихъ изъ кантонистовъ и теперь вздыхаютъ многіе бойкіе эскадронные и полковые командиры.
1865 г.
Прочитали? Поделиться с друзьями:
