Екатерина II
[Характеры современников]
Упущенные случаи.
То, что я знаю, и то, о чем вспоминаю, и что должно быть внесено в записки или, по крайней мере, служить приложением к ним.
* * *
Характеры.
* * *
ПРИМЕЧАНИЯ
[Характеры современников]
[Характеры современников], Екатерина Вторая, Год: 1797
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Екатерина II. Сочинения / Сост. и примеч. В. К. Былинина и М. П. Одесского.
М., ‘Современник’, 1990.
1. В 1744 или 1745 году (не трудно будет проверить дату) Германская империя предложила императрице Елисавете I гарантию законов, вольностей и привилегий этой империи, со своей стороны, Россия оставила это предложение без ответа, потому что при русском дворе было два мнения, и ни одним из них не руководствовались последовательно, но по прихоти — то одним, то другим, смотря по тому, какия лица были в данный момент в большей или меньшей милости.
Одно из этих мнений склонялось в пользу Франции и Прусскаго короля, который был в то время в союзе с французами, другое — в пользу Австрийскаго дома и Англии. Эти дворы, со своей стороны, себя не забывали и друг перед другом старались приобресть себе больше друзей: никакия средства не упускались из вида. Граф Бестужев был за Австрию и Англию, граф Лесток, Брюммер и граф Румянцев — за другие дворы, которые я назвала, граф Михаил Воронцов колебался между обеими партиями, но по личной симпатии склонялся на сторону французской, хотя граф Бестужев вначале не раз отвлекал его.
2. В 1757 или 1758 году один из фаворитов султана Османа предложил Обрескову1 открыть Российской империи свободное плавание по Черному морю, под тем условием, чтобы Россия заплатила за это сразу тридцать тысяч дукатов, со стороны России было отвечено (граф Михаил Воронцов был в то время великим канцлером, а граф Бестужев находился в ссылке), что вследствие чрезвычайных затрат на войну с Прусским королем нельзя согласиться на новые расходы.
Вот два упущенные случая, которые не так-то скоро представятся вновь.
Императрица Елисавета имела от природы много ума, она была очень весела и до крайности любила удовольствия, я думаю, что у нея было от природы доброе сердце, у нея были возвышенныя чувства и много тщеславия, она вообще хотела блистать во всем и желала служить предметом удивления, я думаю, что ея физическая красота и врожденная лень очень испортили ея природный характер. Красота ея должна была бы предохранить ее от зависти и соперничества, которое вызывали в ней все женщины, не слишком безобразный, но, напротив того, она была до крайности озабочена тем, чтоб эту красоту не затмила никакая другая, это пораждало в ней страшную ревность, толкавшую ее часто на мелочные поступки, недостойные Величества. Ея лень помешала ей заняться образованием ея ума, и в ея первой молодости воспитание ея было совсем заброшено. Отец ея обращался сначала со своими двумя дочерьми, как с незаконнорожденными2. При них находились с самого нежнаго возраста только служанки-финки, а впоследствии — такия странныя немки, что оне служили им игрушками. Льстецы и сплетницы довершили дело, внеся столько мелких интересов в частную жизнь этой государыни, что ея каждодневный занятия сделались сплошной цепью капризов, ханжества и распущенности, а так как она не имела ни одного твердаго принципа и не была занята ни одним серьезным и солидным делом, то при ея большом уме она впала в такую скуку, что в последние годы своей жизни она не могла найти лучшаго средства, чтобы развлечься, как спать, сколько могла, остальное время женщина, специально для этого приставленная, разсказывала ей сказки.
Жизнь, которую императрица Елисавета вела в Царском Селе.
Она привозила туда всех придворных кавалеров и множество дам, из числа тех, к кому всего благосклоннее относилась. Эти дамы помещались по четыре и больше в одной комнате, их горничныя и все то, что оне привезли с собою, находилось тут же. Эти дамы были большею частию в сильной ссоре между собою, что делало это житье не особенно приятным. Вы подумаете, что оне там были, чтобы составлять свиту императрицы или же делать приятным пребывание ея в этом дворце, совсем нет, оне видели Ея Императорское Величество лишь очень редко, иногда в течение двух или трех недель императрица не выходила из своих покоев, куда также вовсе не приглашала их. Никто не смел ездить в город, и родственники тех, кто был там, только исподтишка посылали узнавать об их здоровьи, потому что императрица не любила, чтобы там появлялся кто-либо, кто не был бы туда приглашен, даже придворные лакеи, если они не принадлежали к свите, могли туда сунуться не иначе, как тайком. Кроме того, было особенно строго запрещено пропускать кого бы то ни было из свиты в сад за дворцом, на террасу и под нее, ибо туда выходили покои императрицы. Хотя дом был уже в том виде, в каком он теперь, однако Ея Величество занимала покои в нижнем этаже, а когда она решалась обедать с кавалерами и дамами своей свиты, то накрывала стол в нижнем помещении, находящемся между обеими лестницами, из которых одна выходит во двор, а другая в сад, после того, как отделали бельэтаж, она не была там и десяти раз. В довершение оригинальности, никто никогда не знал часа, когда Ея Величеству угодно будет обедать или ужинать, и часто случалось, что эти придворные, проиграв в карты (единственное их развлечение) до двух часов ночи, ложились спать, и только что они успевали заснуть, как их будили для того, чтобы присутствовать на ужине Ея Величества, они являлись туда, и так как она сидела за столом очень долго, а все они, усталые и полусонные, не говорили ни слова, то императрица сердилась, говоря: ‘Они любят быть только в своей компании, я их так редко зову, да и то они только и делают, что зевают и нисколько не хотят развлечь меня’. Эти ужины кончались иногда тем, что императрица бросала с досадой салфетку на стол и покидала компанию. А нужно при этом заметить, что говорить в присутствии Ея Величества было задачей не менее трудной, чем знать ея обеденный час. Было множество тем разговора, которых она не любила, например, не следовало совсем говорить ни о Прусском короле, ни о Вольтере, ни о болезнях, ни о покойниках, ни о красивых женщинах, ни о французских манерах, ни о науках, все эти предметы разговора ей не нравились. Кроме того, у нея было множество суеверий, которых не следовало оскорблять, она также бывала настроена против некоторых лиц и тогда она всегда была склонна перетолковывать в дурную сторону все, что бы они ни говорили, а так как окружавшие охотно возстановляли ее против очень многих, то никто не мог быть уверен в том, не имеет ли она чего-нибудь против него, вследствие этого разговор был очень щекотливым. Вы мне скажете, что в то время не легко жилось при этом дворе, я не утверждаю противнаго, я передаю вещи, как оне были.
Когда хочешь разсуждений и хороших общих принципов, нужно советоваться с Паниным, но отнюдь не в делах частных, ибо тут он начинает увлекаться и так как он очень упрям, то он только введет вас в заблуждение. Его доля — дела иностранныя.
Князь Шаховской — оракул во всем, что касается внутренней формы, установленной законами, и чтобы распутывать ябеду и плутни, но он ненавидит новизны и особенно ту, какой ум его, мало развитой, не может постичь, но хороша ли, дурна ли вещь, как только ее предлагает генерал-прокурор Глебов, предмет его ненависти, он забывает свою честность, по истине римскую, только для того, чтобы ему противоречить.
Рутина в делах иностранных составляет конек канцлера Воронцова, он предан личности своего государя, но мало предан его делам, где его проводит каждый пройдоха, который ими завладевает, а это часто случается.
У Глебова очень большия способности, соединенныя с равным прилежанием, это олицетворенная находчивость, но он плут и мошенник, способный однако на большую привязанность. Жаль, что он молодым попал в руки Петра Шувалова, по образцу котораго он и сформировался, он слишком тверд, чтобы можно было надеяться, что он изменится, только его личный интерес может его заставить измениться, это все, на что можно надеяться.
У генерала Чернышева есть ум и способности ко всякаго рода делам, но у него слишком большое самолюбие, которое портит его многия хорошия свойства, и он часто бывает пропитан ложными правилами и есть что-то подозрительное во всем, что он делает, и даже во всех его качествах.
Фельдмаршал Салтыков — очень добрый человек, он деятелен и у него много здраваго смысла, что, несомненно, играло большую роль в его славе, которую трудно понять, зная его, и которую все же нельзя всецело приписать счастью, а должно приписать проблескам качеств, когда этому способствовал его здравый смысл.
Гетман — молодой выскочка, у котораго верный взгляд, когда он уверен в себе, что случается редко, так как он дает руководить собою всем тем, с кем он живет, а он живет лишь с теми, кто его забавляет, он наивен и прям, но распускает себя и тогда все остается на волю Божию.
Суворов3 очень мне предан и в высокой степени неподкупен, он без труда понимает, когда возникает какое-нибудь важное дело в тайной канцелярии, я бы желала доверяться только ему, но должно держать в узде его суровость, чтобы она не перешла границ, которыя я себе предписала.
У графа Григория Орлова орлиная проницательность, я никогда не видела человека, который бы в таком совершенстве овладевал всяким делом, которое он предпринимал, или даже таким, о котором ему говорят, все дурное и хорошее в этом деле приходит ему сразу на ум и одно за другим стремится из его уст, как поток, до тех пор, пока он не задохнется, говоря об этом, он испытанной честности, я думаю, что лучше всего можно его описать, сказав, что его ум и его характер происходят от необычайной силы его тела и от темперамента, жаль, что воспитание не помогло его талантам и качествам, которые действительно превосходны, но которые благодаря небрежности остаются необработанными, что он хочет оправдать презрением к мелочам этого мира.
При жизни Екатерины II из ее сочинений издавалась лишь часть, и та, как правило, без имени автора. Собрания литературных произведений императрицы начинают выходить с середины прошлого столетия. Лучшее из них подготовил в начале XX в. А. Н. Пыпин. Оно состояло из 12 томов (VI том, который должен был содержать ‘Наказ комиссии о сочинении Нового уложения’, не вышел, зато XII (Автобиографические записки) увидел свет в двух частях) и включало большинство введенных к тому времени в научный оборот текстов, количество которых к тому же было значительно увеличено в результате архивных разысканий. К сожалению, смерть академика Пыпина не позволила довести предприятие до конца.
В советское время сочинения Екатерины II не публиковались. Лишь сравнительно недавно табу было нарушено — в журнале ‘В мире книг’ в 1988—1989 гг. появилась одна из редакций ее автобиографических записок.
В настоящем томе печатаются отрывки из центрального философско-политического произведения Екатерины II — ‘Наказа комиссии о сочинении Нового уложения’, ее журнальная и педагогическая проза, юмористические сочинения, драматические хроники — ‘подражания Шакеспиру’, комедии, комическая опера ‘Горебогатырь Косометович’, автобиографические записки.
Произведения печатаются по изданиям конца XIX — начала XX в. В примечаниях к каждому тексту указывается, где он был опубликован впервые.
Орфография и пунктуация XVIII в. отличались неустойчивостью, и в настоящем издании — они авторские. Буквы, вышедшие из употребления, передаются в согласии с принятыми правилами (например, ‘ъ’ в конце слова опускается). В текстах, написанных Екатериной II по-французски и переведенных на русский язык в нашем веке, орфография и пунктуация более приближены к современной.
В квадратные скобки заключены вставленные составителями слова, необходимые по смыслу. Квадратные скобки в заголовках означают, что сама Екатерина II свое произведение никак не озаглавила, а заглавие придумано публикаторами.
Даты приводятся по старому стилю.
Впервые — Сочинения императрицы Екатерины II. СПб., 1907. Т. 12. С. 529—533, 695—696. Печатается по тексту в кн.: Записки императрицы Екатерины II. СПб., 1907. С. 546—550, 710—712. Оба текста написаны Екатериной II на французском языке.
1 Обресков А. М. (1720—1787) — русский дипломат, посол в Турции в 1751—1768 гг.
2 Петр относился к Анне и Елизавете как к незаконнорожденным детям, поскольку родились они соответственно в 1708 и 1709 гг., а брак с их матерью Екатериной был официально заключен только в 1712 г.
3 Имеется в виду В. И. Суворов (1705—1775), отец великого полководца, генерал-аншеф, отличался строгостью и жестокостью.