Эдуардъ Бульверъ
(Лордъ Литтон).
ГРЯДУЩАЯ РАСА.
(THE COMING RACE).
Эдуарда Бульвера
(Лорда Литтона).
Переводъ с английскаго
А. В. Каменскаго.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія Ю. Н. Эрлихъ, Садовая, N 9.
1891.
Дозволено цензурою. С.-Петербургъ, 5 Іюля 1891 года.
Фантастическій романъ Бульвера, Грядущая раса (The Coming race), вышелъ въ 1872 г., за нсколько мсяцевъ до смерти автора, — подъ псевдонимомъ Лоренсъ Олифантъ. Англійская критика, не подозрвая, что за этимъ именемъ скрывался знаменитый, старый писатель, — привтствовала появленіе новаго литературнаго свтила.
Хотя книжка эта, вслдъ за своимъ появленіемъ, была напечатана въ перевод въ одномъ изъ нашихъ періодическихъ изданій переводныхъ романовъ, но, за исключеніемъ извстнаго круга любителей такого рода чтенія — врядъ ли она знакома большинству читающей публики.
Грядущая раса — написана чрезвычайно талантливо, изящнымъ языкомъ, съ тонкой ироніей надъ недостатками нашего общественнаго устройства и затрогиваетъ т жгучіе и вчно новые вопросы, которые составляютъ подкладку всхъ разнообразныхъ ученій — о достиженіи всеобщаго счастья на земл.
Говоря словами самого Бульвера, взятыми изъ этой-же книжки — ‘читающій старую книгу всегда найдетъ въ ней что нибудь новое, а читающій новую — что нибудь старое’.
Переводчикъ, по возможности, строго держался подлинника и позволилъ себ сократить только главу ХІІ-ю, трактующую о язык будущихъ людей.
Я уроженецъ города… въ Соединенныхъ Штатахъ Америки. Предки мои переселились сюда изъ Англіи еще въ царствованіе Карла II, ддъ мой не безъ отличія участвовалъ въ войн за освобожденіе. Поэтому наша семья, уж по своему происхожденію, занимала довольно видное общественное положеніе, мои родные были къ тому-же людьми состоятельными, но почему-то считались непригодными для общественной службы въ нашей свободной стран. Мой отецъ какъ-то пробовалъ попасть въ конгрессъ, но потерплъ жестокое пораженіе и на выборахъ восторжествовалъ его портной. Посл этого онъ мало интересовался политикой, и большую часть времени проводилъ въ своей библіотек. Я былъ старшимъ изъ трехъ сыновей, шестнадцати летъ меня послали въ старую страну — отчасти для окончанія моего образованія, а также чтобы я пріучился къ коммерческому длу въ контор одной знакомой ливерпульской фирмы. Отецъ мой умеръ вскор посл того, какъ мн минулъ двадцать одинъ годъ, и такъ какъ я былъ хорошо обезпеченъ и питалъ склонность къ путешествіямъ и всякимъ приключеніямъ, то, бросивъ на время погоню за всемогущимъ долларомъ, я совершенно отдался безцльнымъ странствованіямъ по всему свту.
Въ 18—, прозжая мстечко —, я встртился съ однимъ знакомымъ мн горнымъ инженеромъ, который предложилъ мн осмотрть рудникъ, находившійся въ его завдываніи.
Читатель вроятно догадается, еще до окончанія моего разсказа, почему я скрываю названіе той мстности, гд происходили описываемыя мною событія, и можетъ быть поблагодаритъ меня за то, что я воздержался въ своемъ разсказ отъ всякихъ указаній, которыя послужили бы ключомъ къ ея открытію.
Буду по возможности кратокъ и скажу только, что я сопутствовалъ инженеру въ глубины рудника, мрачныя чудеса этого подземнаго міра до того очаровали меня и я такъ заинтересовался изслдованіями моего пріятеля, что продлилъ срокъ моего пребыванія въ этой мстности, и каждый день втеченіе нсколькихъ недль спускался въ эти подземныя галлереи и пещеры, — частью пробитыя руками человка, частью созданныя самою природою. По мннію инженера, самыя богатыя залежи минеральной руды должны были обнаружиться въ новой, начатой имъ шахт. Во время работъ по ея углубленію мы однажды дошли до глубокой трещины съ изорванными и видимо обугленными краями, какъ будто разрывъ породы произошелъ здсь подъ дйствіемъ вулканической силы, въ какой нибудь отдаленный геологическій періодъ. Въ эту трещину инженеръ приказалъ рабочимъ опустить себя въ ‘корзин’, испробовавъ предварительно, посредствомъ предохранительной лампы, состояніе ея атмосферы. Почти цлый часъ онъ оставался въ пропасти. Когда его подняли, онъ былъ блденъ какъ смерть и на его лиц было какое то безпокойное, сосредоточенно задумчивое выраженіе, которое не имло ничего общаго съ его обыкновеннымъ бодрымъ, веселымъ взглядомъ.
Онъ сказалъ только, что спускъ показался ему не безопаснымъ и не привелъ ни къ какимъ результатамъ. Посл того онъ тотчасъ остановилъ работы по углубленію шахты, и мы перешли къ другимъ, боле знакомымъ частямъ рудника.
Всь этотъ день инженеръ казался поглощеннымъ одною какою то мыслью. Онъ сдлался молчаливымъ и въ его глазахъ было какое то испуганное, растерянное выраженіе, точно у человка видвшаго привидніе. Вечеромъ, когда мы сидли въ нашей общей квартир близъ шахты, я обратился съ вопросомъ къ моему пріятелю:
— Скажите откровенно, что такое вы вид ли въ пропасти? Я увренъ — что нибудь странное и ужасное. Васъ наврное мучитъ какое-то сомнніе. Въ такомъ случа два ума лучше одного. Поврьте мн вашу тайну.
Инженеръ долго пытался уклониться отъ прямого отвта на мой вопросъ, но по мр того, какъ во время нашего разговора онъ машинально подливалъ себ въ стаканъ изъ стоявшей на стол фляжки съ ромомъ, — а обыкновенно это былъ человкъ крайне воздержный и непривыкшій къ употребленію спирта, — его сдержанность постепенно исчезала. Тотъ кто желаетъ сохранить про себя свои мысли долженъ уподобиться безсловеснымъ существамъ и пить одну воду. На конецъ онъ обратился ко мн съ слдующими словами:
— Я разскажу вамъ все. Корзина моя остановилась на краю довольно глубокаго обрыва, спускавшагося въ наклонномъ положеніи, бывшая со мною лампа не могла освтить наполнявшій его мракъ. Но изъ глубины его, къ моему величайшему удивленію, исходилъ лучъ ровнаго, яркаго свта. Неужто это былъ огонь вулкана? но тогда я ощущалъ бы теплоту. Какъ бы тамъ ни было, всякое сомнніе на этотъ счетъ грозило неминуемою опасностью нашему руднику. Я тщательно осмотрлъ стороны обрыва и убдился, что могу рискнуть спуститься хотя на нкоторую глубину по выдающимся съ боковъ его неровностямъ и выступамъ. Я вылзъ изъ корзины и сталъ спускаться. По мр того какъ я приближался къ замченному мною свту, расщелина становилась все шире, и наконецъ я увидлъ, къ своему невыразимому удивленію, въ глубин пропасти долину, съ широкою ровною дорогой, освщенной на всемъ ея протяженіи, насколько мн было видно, правильно разставленными фонарями, какъ на улиц большого города, до меня также смутно доносился шумъ точно человческихъ голосовъ. Мн хорошо извстно, что въ этой мстности не существуетъ другихъ рудниковъ. Кому же принадлежали эти голоса? Что за люди провели эту дорогу и разставили по ней фонари?
Мн невольно стали приходить въ голову суеврія рудокоповъ о гномахъ и подземныхъ демонахъ, Подъ вліяніемъ охватившаго меня ужаса я ее ршился спускаться дале на встрчу этимъ таинственнымъ подземнымъ жителямъ. Да къ тому-же у меня не было и веревки, безъ помощи которой нельзя было достигнуть дна пропасти, такъ какъ стороны ея съ этого мста представляли совершенно гладкую вертикальную поверхность. Съ большимъ трудомъ я вскарабкался наверхъ. Теперь вы все знаете?
— Вы спуститесь опять!
— Я долженъ, но въ то-же время я колеблюсь.
— Съ врнымъ товарищемъ путь на половину короче, да и смлость удваивается, Я отправлюсь вмст съ вами. Мы возьмемъ съ собою надежныя веревки достаточной длины — и … простите меня — вамъ не слдуетъ больше пить сегодня. Нужно, чтобы на завтра у насъ были твердыя руки и ноги.
Съ наступленіемъ утра разстроенные нервы моего пріятеля успокоились и любопытство его было настолько же возбуждено, какъ и мое. Пожалуй еще боле, потому что онъ врилъ въ свой разсказъ, а я ощущалъ изрядное сомнніе: конечно не въ томъ, чтобы онъ намренно погршилъ противъ истины, но мн казалось, что онъ былъ подъ вліяніемъ одной изъ тхъ галлюцинацій, которымъ иногда подвергаются наши нервы и мозгъ въ уединенныхъ невдомыхъ мстахъ, при чемъ мы видимъ несуществующія формы и слышимъ воображаемые звуки.
Мы выбрали шестерыхъ опытныхъ рудокоповъ, которые должны были слдить за нашимъ спускомъ, такъ какъ въ корзин могъ помститься только одинъ человкъ, то инженеръ спустился первымъ, и какъ только онъ достигъ того выступа, гд останавливался въ первый разъ, корзину подняли за мною. Я скоро присоединился къ нему. Мы взяли съ собой связку крпкихъ веревокъ.
Я былъ пораженъ не мене моего пріятеля тмъ свтомъ, который исходилъ изъ глубины наклонно идущей расщелины. Онъ напоминалъ мн ровно разлитый свтъ нашей атмосферы, онъ нисколько не походилъ на отблескъ огня, но былъ мягкій, серебристый, подобно лучамъ полярной звзды. Мы вылзли изъ корзины и сравнительно легко спустились по уступамъ скалы до той небольшой площадки, гд остановился въ первый разъ мой пріятель и гд было какъ разъ настолько мста, что бы мы могли стоять рядомъ другъ съ другомъ. Отсюда расщелина шла внизъ, быстро расширяясь, точно дымовой выходъ гигантской пароходной трубы, и я отчетливо увидлъ долину, дорогу и фонари, ране описанные моимъ товарищемъ. Онъ ничего не преувеличилъ въ своемъ разсказ . Я слышалъ т-же звуки — точно отдаленный смшанный шумъ человческихъ голосовъ и людскихъ шаговъ.
Напрягая мое зрніе, я даже разглядлъ въ дали очертанія какого-то большого строенія. Это не могла быть скала: для этого она была слишкомъ правильной формы, виднлись громадныя колонны, напоминающія египетскіе храмы, и все это освщалось какимъ то внутреннимъ свтомъ. У меня была съ собой подзорная труба, и при помощи ея я могъ различить по близости отъ строенія дв фигуры, похожія на людей, хотя я и не былъ вполн увренъ въ этомъ. Во всякомъ случа это были живыя существа, потому что они двигались и потомъ исчезли внутри строенія. Мы тотчасъ начали укрплять, посредствомъ желзныхъ скобъ и крюковъ, съ помощію захваченнаго съ собою инструмента, конецъ веревки къ тому маленькому выступу, на которомъ стояли.
Ни одинъ звукъ не прерывалъ нашу работу. Мы работали молча, какъ люди, которымъ было страшно вымолвить слово. Укрпивъ одинъ конецъ веревки къ уступу скалы, мы привязали камень къ другому концу и спустили его внизъ, до земли, на глубину почти пятидесяти футъ. Я былъ моложе и ловче моего товарища, къ тому-же мальчикомъ мн приходилось служить на корабл, такъ что предстоящій намъ способъ передвиженія былъ мн привычне. Шопотомъ я потребовалъ, чтобы онъ предоставилъ мн спуститься первому, и я такимъ образомъ могъ-бы придержать для него нижній конецъ болтающейся веревки. Я благополучно добрался до земли, и теперь насталъ чередъ инженера. Но едва онъ спустился на десять футъ отъ уступа, какъ наши скрпленія, которыя казались такими надежными, — сдали подъ его тяжестью вмст съ частью самой скалы, и несчастный полетлъ внизъ къ моимъ ногамъ съ обломками камня, однимъ изъ которыхъ, — къ счастью мелкимъ, — ударило меня по голов и я потерялъ сознаніе. Когда я пришелъ въ себя, я увидлъ лежащую около меня безжизненную, обезображенную массу, представляющую все, что осталось отъ моего товарища. Въ то время какъ я склонился съ невыразимымъ ужасомъ и горемъ надъ его трупомъ, я услышалъ по близости отъ себя какой то странный, шипящій звукъ, машинально повернувшись по направленію звука, я увидлъ высовывающуюся изъ темной трещины въ скал громадную ужасную голову, съ открытой пастью и неподвижными голодными глазами, какого то чудовищнаго пресмыкающагося, врод алигатора или крокодила, но по величин далеко превосходившаго все, что мн приходилось видть во время моихъ путешествій. Я вскочилъ на ноги и бросился бжать внизъ по долин . Наконецъ мн сдлалось стыдно моего бгства, я остановился и пошелъ назадъ къ тому мсту, гд я оставилъ трупъ моего пріятеля. Его уже не было, безъ сомннія чудовище успло втащить его въ свою нору и пожрало. Веревка съ привязаннымъ на конц крюкомъ лежала на томъ же мст куда упала, но я не могъ ею воспользоваться: не было никакой возможности снова прикрпить ее къ верхнему выступу скалы, и нечего было думать — влзть наверхъ по этой гладкой каменной поверхности, которая высилась надо мною. И такъ я оставался теперь совершенно одинъ въ этомъ невдомомъ мір, въ ндрахъ земли.
Медленно и со страхомъ я шелъ по освщенной фонарями дорог, направляясь къ описанному уже мною зданію. Сама дорога напоминала Альпійскій проходъ, огибающій горную цпь, при чемъ скала съ расщелиною, чрезъ которую я спустился, представляла одно изъ ея звеньевъ. Далеко внизу по лвую руку предъ моими удивленными глазами открывалась обширная долина съ несомннными признаками культуры. Виднлись поля, покрытые странной растительностью, подобной которой я никогда не видлъ на земл, она была не зеленая, но скоре тускло-свинцоваго или красно-золотого цвта.
Я видлъ озера и рчки съ обдланными берегами, въ нкоторыхъ изъ нихъ была чистая вода, другія блестли какъ поверхность нефти. По правую руку открывались горные проходы между скалами, очевидно созданные искусствомъ и окаймленные группами деревьевъ, большею частью походившихъ на гигантскіе папоротники, съ удивительно разнообразною перистою листвою и стволами какъ у пальмъ, другія походили на сахарный тростникъ, но гораздо выше и были покрыты массою цвтовъ. Наконецъ нкоторыя изъ нихъ имли видъ громадныхъ грибовъ съ толстымъ короткимъ стволомъ, поддерживавшимъ куполообразную крышу, съ которой подымались вверхъ или опускались тонкія длинныя втви. Вся открывавшаяся предо мною мстность во всхъ направленіяхъ, на сколько могъ охватить глазъ, сверкала безчисленнымъ множествомъ фонарей. Въ этомъ мір, лишенномъ солнца, было такъ же свтло и тепло, какъ въ Италіи во время лтняго полдня, но воздухъ былъ мене удушливъ и не чувствовалось жары. Открывавшаяся предо мною картина также не была лишена признаковъ жилья человческаго. Я видлъ вдали, по берегамъ озеръ и рчекъ или на склонахъ горъ, утопающія въ растительности строенія, которыя несомннно были обитаемы человкомъ. Я даже могъ различитъ, хотя очень далеко, двигающіяся посреди этого ландшафта фигуры, похожія на людей. Въ то время какъ я остановился въ нмомъ созерцаніи этой картины, я увидлъ съ правой стороны нчто быстро проносившееся въ воздух — точно маленькая лодка съ парусами, похожими на крылья. Она скоро скрылась изъ вида и опустилась въ чащу лса. Надо мною не было неба, но высился сводъ необъятной пещеры. Сводъ этотъ казалось подымался все выше и выше, и, съ увеличеніемъ разстоянія, наконецъ совершенно исчезалъ въ туманахъ верхнихъ слоевъ атмосферы.
Продолжая мою прогулку, я спугнулъ изъ куста, — похожаго на запутанную массу морскихъ водорослей, перемшанныхъ съ листьями растенія врод папоротника, и другого — похожаго на алоэ, — какое то животное, напоминавшее по размру и виду оленя. Отпрыгнувъ на нсколько шаговъ, существо это съ видимымъ любопытствомъ уставилось на меня, и тутъ я замтилъ, что оно нисколько не походило на существующіе теперь на земл виды этого животнаго, но живо напомнило мн гипсовый слпокъ одной исчезнувшей разновидности оленя, который я видлъ гд то въ музе и который жилъ въ прежніе геологическіе періоды. Существо это казалось совершенно ручнымъ и, посмотрвъ на меня, спокойно продолжало щипать траву съ этого удивительнаго пастбища.
Я теперь приблизился къ самому строенію. Да — это дйствительно была работа рукъ человческихъ, хотя часть его была выдолблена въ громадной скал. Съ перваго взгляда оно напоминало ранніе образцы египетской архитектуры. По фасаду его возвышался рядъ громадныхъ колоннъ, постепенно утоняющихся отъ основанія къ верху, при чемъ я замтилъ, приблизившись къ постройк, что капители ихъ были украшены боле изящными орнаментами, чмъ въ египетскихъ постройкахъ. Подобно тому какъ капитель коринскаго ордена является подражаніемъ листьевъ Acantus‘а, такъ орнаменты на капителяхъ этихъ колоннъ подражали листьямъ окружающей растительности: нкоторые изъ нихъ походили на алоэ, другіе — на папоротникъ. Наконецъ въ дверяхъ зданія показалась фигура… человка? Она остановилась на дорог и, окинувъ взглядомъ окрестность, увидла меня и стала приближаться. Она подошла ко мн на разстояніе нсколькихъ шаговъ, при вид ея какой то невдомый ужасъ и трепетъ охватили все мое существо, и я почувствовалъ себя прикованнымъ къ мсту. Она напоминала мн т символическія изображенія геніевъ или демоновъ, которыя мы видимъ на этрусскихъ вазахъ, или въ вид барельефовъ на древнихъ памятникахъ Востока: по очертаніямъ они походятъ на человка, но въ то же время принадлежатъ къ другой рас. Фигура была самаго высокаго роста, достигаемаго человкомъ, но ее нельзя было назвать гигантомъ.
Ея главное одяніе состояло повидимому изъ двухъ большихъ крыльевъ, сложенныхъ на груди и спускающихся до колнъ, остальную часть ея одежды составляла туника и покровы для ногъ, сдланные изъ какой то тончайшей ткани. На голов ея былъ надтъ родъ тіары, сверкавшей драгоцнными камнями, въ правой рук она держала тонкій металлическій посохъ, блествшій какъ полированная сталь. Но лицо!.. оно то и приводило меня въ трепетъ. Это было лицо человка, но по типу не похожее ни на одно изъ существующихъ племенъ. По очертаніямъ и выраженію оно ближе подходило къ изваянному лицу сфинкса: та-же строгая правильность и покой, та-же таинственная красота. Цвтъ кожи боле всего напоминалъ краснокожее племя, хотя колеръ былъ гораздо нжне и красиве, подъ изогнутыми дугою бровями свтились полные мысли большіе черные глаза. Лицо было безъ бороды, но что то необъяснимое въ его исполненномъ покоя выраженіи, въ этихъ чудныхъ по красот очертаніяхъ пробуждало такой же инстинктъ близкой опасности, какъ появленіе тигра или зми. Я чувствовалъ, что этотъ человкоподобный образъ обладалъ силами, враждебными человку.
Когда онъ приблизился ко мн, холодная дрожь пробжала по всему моему тлу. Я упалъ на колни и закрылъ лицо руками.
Я услышалъ звуки голоса, весьма мягкаго и музыкальнаго, и хотя слова были для меня совершенно непонятны, но страхъ мой прошелъ. Я открылъ лицо и поднялъ глаза. Незнакомецъ (мн еще трудно было признать въ немъ человка) окинулъ меня взглядомъ, читавшимъ казалось въ самомъ моемъ сердц. Потомъ онъ положилъ мн на голову свою лвую руку и слегка прикоснулся своимъ посохомъ къ моему плечу. Дйствіе этого прикосновенія было магическое. Чувства покоя, радости и доврія къ стоявшему предо мною существу смнили мой первый ужасъ. Я поднялся и заговорилъ на моемъ язык. Онъ видимо слушалъ меня со вниманіемъ, хотя съ нкоторымъ удивленіемъ на лиц, потомъ онъ покачалъ головою, какъ-бы давая знать, что не понимаетъ меня. Затмъ онъ взялъ меня за руку и, не говоря ни слова, повелъ къ строенію. Входъ въ него былъ открытъ: дверей не существовало. Мы вошли въ громадный залъ, освщенный тмъ таинственнымъ свтомъ, какъ и вся окружающая мстность, но разливавшимъ при этомъ самый тонкій ароматъ. Полъ состоялъ изъ большихъ мозаичныхъ плитъ, сдланныхъ изъ драгоцнныхъ металловъ, и былъ мстами покрытъ особыми плетеными коврами, Повсюду разносились тихіе звуки музыки какого то невидимаго инструмента, составлявшей какъ-бы одно цлое съ этимъ мстомъ, подобно тому какъ журчаніе ручья неразрывно связано съ гористымъ пейзажемъ, или пніе птицъ — съ тнистою рощею.
Фигура, въ такой же одежд какъ мой путеводитель, но изъ боле простого матеріала, стояла неподвижно у дорога. Мой спутникъ дважды прикоснулся къ ней своимъ посохомъ, и она стала быстро и неслышно двигаться, точно скользя по полу. Разглядвъ ее внимательне, я убдился, что это не живое существо, а механическій автоматъ. Черезъ дв минуты посл того какъ послдній исчезъ въ полузавшенную занавсью дверь на другомъ конц зала, въ ней показалась фигура мальчика лтъ двнадцати, очень похожаго на моего спутника: очевидно это были отецъ к сынъ. Увидвъ меня, ребенокъ испустилъ крикъ и поднялъ съ угрожающимъ жестомъ бывшій у него въ рукахъ посохъ, какъ и у его отца, но тотчасъ-же опустилъ его по знаку послдняго. Они обмнялись нсколькими словами, все время не спуская съ меня глазъ. Ребенокъ прикасался къ моему платью и съ видимымъ любопытствомъ гладилъ меня по лицу, издавая при этомъ звукъ, похожій на нашъ смхъ, но гораздо мягче. Въ это время потолокъ залы въ одномъ мст открылся, и чрезъ отверстіе опустилась платформа, построенная на томъ же принцип, какъ и наши элеваторы въ гостиницахъ и складахъ, для подъема въ разные этажи.
Незнакомецъ вмст съ ребенкомъ всталъ на платформу и знакомъ пригласилъ меня слдовать за нимъ, мы быстро поднялись и остановились въ середин корридора, съ дверями по обимъ его сторонамъ.
Черезъ одну изъ такихъ дверей меня ввели въ комнату, убранную съ восточною роскошью, стны ея были отдланы мозаикой изъ драгоцнныхъ металловъ и камней, по стнамъ были разставлены мягкіе диваны, отверстія въ наружной стн, доходившія до полу, но безъ стеколъ, выходили на просторные балконы, откуда открывался видъ на освщенный окрестный ландшафтъ. Въ клткахъ, прившенныхъ къ потолку, сидли птицы неизвстнаго мн вида, съ ярко окрашенными перьями, при нашемъ вход послышался цлый хоръ ихъ псенъ, при чемъ они пли въ тонъ и съ соблюденіемъ извстнаго ритма. Самый тонкій ароматъ распространялся въ воздух изъ золотыхъ изящнаго рисунка курильницъ, Нсколько автоматовъ, подобныхъ уже виднному мною, стояли неподвижно по стнамъ. Незнакомецъ посадилъ меня около себя на диван и опять заговорилъ со мной, я отвчалъ ему, но безуспшно: мы не понимали другъ друга.
Только теперь я сильно почувствовалъ послдствіе удара, полученнаго при паденіи осколка камня. Меня охватила страшная слабость, вмст съ мучительною болью въ голов и ше. Откинувшись на диванъ, я всми силами старался подавить стонъ, при этомъ ребенокъ, до тхъ поръ смотрвшій на меня съ какимъ то подозрніемъ, опустился около меня на колни, чтобы поддержать, взявъ мою руку между своими, онъ приблизился губами къ моему лбу и слегка подулъ на него. Страданія мои почти моментально прекратились, на меня стала находить какая то сладкая успокаивающая дремота, и я крпко заснулъ.
Не знаю, сколько времени я находился въ этомъ состояніи, но когда я проснулся, я чувствовалъ себя совершенно бодрымъ, Открывъ глаза, я увидлъ цлую группу молчаливыхъ фигуръ, сидвшихъ вокругъ меня съ спокойною и серьезною важностью жителей востока и походившихъ на моего перваго незнакомца: т-же сложенныя на груди крылья, тотъ же покрой одежды и т-же похожія на сфинкса лица, съ черными глубокомысленными глазами и мдно-красною кожею, но вс они, хотя того же близкаго человку типа, однако неизмримо выше его по сложенію и величію осанки, — возбуждали во мн такое же необъяснимое чувство ужаса, какъ и мой первый спутникъ. Въ лицахъ ихъ было кроткое и спокойное выраженіе и даже доброта. Отъ чего-же мн казалось, что именно въ этомъ выраженіи непоколебимаго спокойствія и благосклонной доброты скрывалась тайна того ужаса, который внушали мн эти лица, Въ нихъ отсутствовали т линіи и тни, которыя горе, страсти и печали кладутъ на лицахъ людей, и они скоре походили на изваянія боговъ и напоминали то выраженіе мира и покоя, которое христіане видятъ на чел своихъ умершихъ.
Кто-то положилъ мн руку на плечо, это былъ ребенокъ, Въ глазахъ его было выраженіе жалости и состраданія, напоминавшее то, съ которымъ смотрятъ на раненую птичку или помятую бабочку. Я отпрянулъ отъ этого прикосновенія и отвернулся отъ этого взгляда. У меня было неясное представленіе, что этотъ ребенокъ ни сколько не задумался бы убить меня, подобно тому какъ человкъ убиваетъ птицу или бабочку. Ребенокъ, видимо огорченный моимъ отвращеніемъ, оставилъ меня и отошелъ къ одному изъ оконъ. Другіе въ полголоса продолжали свой разговоръ, и, судя по ихъ взглядамъ, я догадывался, что разговоръ шелъ обо мн. Одинъ изъ нихъ съ особенною настойчивостью что-то предлагалъ относительно меня моему первому путеводителю, и послдній, судя по его жестамъ, уже готовъ былъ согласиться съ нимъ, когда ребенокъ. быстро отошелъ отъ окна и, ставъ между мною и другими фигурами, какъ бы защищая меня, заговорилъ съ особымъ жаромъ и возбужденіемъ, я инстинктивно догадался, что этотъ ребенокъ, возбуждавшій ране во мн такой ужасъ, явился теперь моимъ защитникомъ. Онъ еще не кончилъ, когда въ комнату вошелъ другой незнакомецъ. Онъ казался старше прочихъ, хотя еще не былъ преклонныхъ лтъ, въ лиц его, боле оживленномъ чмъ у другихъ, хотя отличавшемся такими-же правильными чертами, мн казалось, я могъ уловить нчто боле близкое къ человку. Онъ спокойно выслушалъ сперва моего перваго спутника, потомъ двухъ другихъ и наконецъ ребенка, потомъ онъ обратился ко мн и старался передать мн свой вопросъ знаками. Мн показалось, что я его понялъ, и я не ошибся въ этомъ предположеніи. Онъ, какъ мн казалось, спрашивалъ: — какимъ образомъ я попалъ сюда. Я протянулъ руку и указалъ по направленію дороги, которая вела отъ расщелины въ скал, тутъ меня оснила, новая мысль. Я вынулъ изъ кармана свою записную книжку и набросалъ да одномъ изъ ея листковъ грубый рисунокъ уступа въ скал, веревки и висящаго да ней человка, потомъ скалистую пещеру съ расщелиной, изъ которой высовывалась голова чудовища, и наконецъ безжизненное тло моего друга. Я подалъ этотъ гіероглифическій отвтъ моему судь, онъ внимательно посмотрлъ на рисунокъ, потомъ передалъ его своему сосду, и такъ онъ обошелъ всю группу. Посл того мой первый спутникъ произнесъ нсколько словъ, и ребенокъ, который также приблизился и посмотрлъ на рисунокъ, кивнулъ головой, выражая тмъ, что понялъ его значеніе, затмъ онъ вернулся опять къ окну, расправилъ привязанныя къ нему крылья, взмахнулъ ими нсколько разъ и понесся въ пространство. Я вскочилъ въ изумленіи и бросился къ окну. Ребенокъ уже парилъ въ воздух, поддерживаемый своими крыльями, онъ не махалъ ими какъ птица, но они были распростерты надъ его головой и по-видимому несли его къ цли, безъ всякихъ усилій съ его стороны. Полетъ его по быстрот равнялся орлиному, и я замтилъ, что онъ направился къ той самой скал, гд я спустился и которая чернла своею массою въ этой свтящейся атмосфер. Чрезъ нсколько минутъ онъ вернулся, влетвъ чрезъ то же отверстіе окна въ комнату и бросилъ на полъ веревку съ крюкомъ, которую я оставилъ при спуск изъ расщелины. Присутствующіе обмнялись нсколькими словами, одинъ изъ группы прикоснулся къ автомату, который двинулся съ мста и исчезъ изъ комнаты, посл того незнакомецъ, обращавшійся ко мн съ вопросомъ, взялъ меня за руку и повелъ въ корридоръ. Тамъ уже ожидала насъ платформа элеватора, и мы спустились на ней въ прежній залъ. Мой новый спутникъ, все еще не оставляя моей руки, вывелъ меня на улицу (если ее можно такъ назвать), которая тянулась на большое разстояніе, съ постройками по обимъ сторонамъ, раздленными садами съ ярко окрашенными деревьями и чудными цвтами. Среди этихъ садовъ, отдленныхъ другъ отъ друга низкими стнами, а также по дорог, я видлъ множество двигающихся живыхъ существъ, подобныхъ тмъ, съ которыми я только что встртился. Нкоторые изъ прохожихъ, замтивъ меня, подходили къ моему спутнику и видимо обращались къ нему съ разспросами обо мн. Вскор около насъ собралась цлая толпа, разсматривавшая меня съ такимъ же интересомъ, какъ рдкое, невиданное до того животное. Но даже при всемъ своемъ любопытств они сохраняли свою сдержанную, серьезную манеру, и посл нсколькихъ словъ, сказанныхъ моимъ спутникомъ, которому видимо не нравились такія остановки, они оставили насъ съ легкимъ наклоненіемъ головы, и съ невозмутимымъ спокойствіемъ продолжали свой путь. Пройдя нкоторое разстояніе по улиц, мы остановились у одного зданія, отличавшагося отъ другихъ, виднныхъ на пути, оно охватывало съ трехъ сторонъ громадный дворъ, до угламъ котораго стояли высокія пирамидальныя башни, посреди двора былъ колоссальный круглый фонтанъ, выбрасывающій сверкавшую искрами струю какой то жидкости, которая показалась мн огнемъ. Мы вошли въ зданіе черезъ открытую дверь, ода вела въ громадную залу, гд мы увидли группы дтей, занятыхъ работою, какъ на большомъ завод. Въ углубленіи стны помщалась огромная машина въ полномъ дйствіи, съ разными колесами и цилиндрами, и вообще напоминающая наши паровые двигатели, съ тою разницею, что вся она была украшена драгоцнными камнями и металлами и отъ нея распространялся какой то блдный, синеватый и колеблющійся свтъ. Многія изъ дтей были заняты какою то непонятною мн работою у разныхъ машинъ, другіе что-то длали за столами. Но спутникъ мой не далъ мн времени ознакомиться съ ихъ занятіями. Не слышно было ни одного дтскаго голоса, ни одно юное лицо не повернулось къ намъ. Вс они работали въ молчаніи и не обращали на насъ никакого вниманія.
По выход изъ зала мой путеводитель провелъ меня чрезъ галлерею, стны которой были росписаны картинами съ примсью золота къ краскамъ, что производило неособенно изящное впечатлніе и напоминало картины Луи Кранаха. Сюжеты картинъ, покрывавшихъ стны галлереи, должны были, какъ мн казалось, иллюстрировать исторію того народа, среди котораго я находился. Изображенныя на нихъ фигуры большею частью походили на виднныя мною существа, хотя нсколько отличались по одежд и не у всхъ были крылья. Я видлъ также изображенія совершенно неизвстныхъ мн животныхъ и птицъ. На сколько позволяло судить мое ограниченное знакомство съ искусствомъ, вс эти картины отличались правильностью рисунка и яркостью колорита, при хорошемъ пониманіи перспективы, но въ расположеніи деталей они далеко не соотвтствовали правиламъ композиціи, усвоеннымъ нашими художниками: въ картинахъ не хватало центра, около котораго группировались бы фигуры, такъ что получалось какое то неясное, сбивчивое впечатлніе, — точно отрывки изъ бреда художника.
Мы вошли теперь въ средней величины комнату, гд сидли за накрытымъ столомъ члены семейства моего путеводителя, какъ я узналъ впослдствіи. Это были: его жена, дочь и два сына. Я тотчасъ-же замтилъ разницу между двумя полами, хотя женщины были выше ростомъ и боле крупнаго сложенія, чмъ мужчины, и въ ихъ лицахъ, пожалуй отличавшихся и боле правильнымъ очертаніемъ, не хватало той мягкости и нжности выраженія, которыя составляютъ главную прелесть въ лиц нашей женщины на поверхности земли. Жена моего хозяина не носила крыльевъ, у дочери же они были длинне, чмъ у мужчинъ.
Мой хозяинъ произнесъ нсколько словъ, посл чего вс поднялись съ своихъ мстъ и съ тою особою мягкостью въ выраженіи и манер, которую я уже замтилъ ране и которая составляетъ отличительную черту этого внушительнаго по виду племени, — по своему привтствовали меня. Каждый изъ нихъ прикасался правой рукой къ моей голов и одновременно съ этимъ издавалъ шипящій звукъ — С-си, что соотвтствовало нашему ‘здравствуй’.
Хозяйка дома посадила меня около себя и наложила на стоявшую передо мною золотую тарелку какого-то явства съ одного изъ блюдъ.
Пока я лъ (и хотя кушанья эти были совершенно чужды мн, я былъ пораженъ тонкостью ихъ вкуса), хозяева мои тихо разговаривали между собою, и сколько я могъ замтить, съ необыкновенною деликатностью избгали всякаго движенія или жеста, по которому я могъ-бы догадаться, что говорилось обо мн. Между тмъ они въ первый разъ видли человка моей расы, и конечно я представлялъ для нихъ крайне любопытное и ненормальное явленіе. Но грубость была совершенно неизвстна этому народу, и съ малыхъ лтъ они уже научались презирать всякое рзкое выраженіе своихъ чувствъ. По окончаніи обда, мой хозяинъ опять взялъ меня за руку и, возвратившись со мною въ галлереи, прикоснулся рукою къ металлической доск, покрытой какими то неизвстными знаками, и которая, я догадывался, по назначенію своему соотвтствовала нашему телеграфу. Опять спустилась платформа элеватора, но этотъ разъ мы поднялись на значительно большую высоту, чмъ въ другомъ дом, и очутились въ небольшой комнат, по обстановк своей отчасти напоминавшей то, къ чему мы привыкли въ надземномъ мір. По стнамъ ея тянулись полки съ книгами, но большая часть изъ нихъ самаго мелкаго формата, какъ наши изданія duodecimo по виду они также походили на наши книги, но были переплетены въ тонкія металлическія дощечки. Въ комнат стояли также какія то непонятные мн механизмы, повидимому модели, которыя можно найти въ кабинет ученаго механика. Механическіе автоматы, которыми этотъ народъ замняетъ нашу прислугу, стояли неподвижно, какъ фантомы, въ каждомъ углу. Въ особой ниш въ стн помщался низенькій диванъ съ подушками, служившій постелью, Окно, съ отдернутой занавсью изъ какой то волокнистой ткани, выходило на широкій балконъ. Мой хозяинъ вышелъ туда и я послдовалъ за нимъ. Мы были въ верхнемъ этаж одной изъ пирамидальныхъ башенъ, подо мною открылась картина, дикая, таинственная красота которой просто не поддается описанію: — величественныя массы скалистыхъ горъ, составлявшія ея фонъ, промежуточныя долины, покрытыя этою фантастическою растительностью самыхъ разнообразныхъ цвтовъ, вода, сверкавшая мстами какъ розоватое пламя, мягкій успокаивающій свтъ, который разливали повсюду миріады фонарей — все это вмст составляло одно цлое, впечатлніе котораго я не могу передать. никакими словами. Но въ этомъ чудномъ, неподражаемомъ ландшафт было въ то-же время что то мрачное и наводившее ужасъ.
Но вниманіе мое было скоро отвлечено отъ этого подземнаго ландшафта. Снизу, вроятно съ улицы, до меня понеслись звуки веселой музыки, вслдъ затмъ въ пространств поднялась крылатая фигура, какъ бы въ догоню за ней пронеслась другая, за ними непрерывною вереницею слдовало множество новыхъ фигуръ, и наконецъ я увидлъ цлый сонмъ крылатыхъ геніевъ, парящихъ въ воздух, чудныя волнообразныя движенія которыхъ невозможно было описать. Они, казалось, были заняты какой то игрой, то раздлялись на отдльныя группы, то разсыпались въ пространств, то группа налетала на группу, подымаясь вмст и опускаясь, соединяясь въ самыхъ причудливыхъ комбинаціяхъ и разлетаясь опять, все это происходило подъ звуки чудной музыки, доносившейся снизу, и напоминало фантастическій танецъ сказочныхъ пери.
Почти съ ужасомъ я обратился къ моему товарищу и невольно прикоснулся рукою къ сложеннымъ на его груди крыльямъ, при этомъ я почувствовалъ легкій ударъ, какъ бы отъ электрической машины, и въ страх отпрянулъ отъ него. Хозяинъ мой улыбнулся и, чтобы удовлетворить моему любопытству, медленно распустилъ свои крылья. Тутъ я замтилъ, что находившаяся подъ ними одежда надулась, какъ пузырь, наполненный воздухомъ, руки его при этомъ какъ бы проскальзывали въ крылья. Черезъ мгновенье онъ уже поднялся въ свтящійся воздухъ и парилъ въ вышин съ распростертыми крыльями, подобно орлу, купающемуся въ лучахъ солнца. Потомъ, съ быстротою того же орла, онъ низринулся въ одну изъ группъ, пролетлъ черезъ нее и опять поднялся въ вышину. Посл того три изъ крылатыхъ фигуръ, въ одной изъ которыхъ я казалось узналъ дочь моего хозяина, отдлились отъ прочихъ и полетли за нимъ, подобно играющимъ между собою птицамъ. Ослпленный блескомъ лучезарнаго воздуха и ошеломленный видомъ летающихъ фигуръ, я уже не могъ слдитъ за ихъ дальнйшими движеніями, вскор посл того хозяинъ мой отдлился отъ толпы другихъ и приблизился ко мн.
Все виднное мною было до того невроятно, что мысли мои стали путаться. Хотя я не былъ склоненъ къ суеврію и до сихъ поръ не допускалъ возможности общенія человка съ демонами, но меня охватилъ тотъ ужасъ и волненіе, которое вроятно испытывалъ средневковый пилигримъ, уврившій себя, что онъ видлъ шабашъ вдьмъ и злыхъ духовъ. Мн смутно помнится, что съ помощью безсвязныхъ словъ и жестовъ въ форм заклинаній я пытался оттолкнуть отъ себя моего добраго и снисходительнаго хозяина, что онъ длалъ попытки успокоить меня, что, наконецъ догадавшись о причин моего страха, вызваннаго разницею въ наружной форм между нами и особенно въ способ движенія посредствомъ крыльевъ, — онъ съ кроткою улыбкою на лиц старался успокоить меня и, сбросивъ свои крылья на полъ, показывалъ, что это былъ лишь простой механизмъ. При этомъ ужасъ мой только увеличился: крайнее чувство страха доводитъ насъ иногда до отчаянной храбрости, и я въ полномъ самозабвеніи, какъ дикій зврь, бросился на него и хотлъ схватить его за горло. Но моментально, какъ-бы пораженный электрическимъ ударомъ, я упалъ на землю, и въ послдней картин, которая пронеслась передъ моимъ потухающимъ сознаніемъ, — я видлъ склонившимся около себя моего хозяина, съ рукою, положенною мн на лобъ, и чудное, спокойное лицо его дочери, устремившей на меня свои большіе, глубокіе, полные невдомой мысли глаза.
Впродолженіи многихъ дней, даже недль, по нашему счету времени, какъ мн сообщили потомъ, я находился въ безсознательномъ состояніи. Когда я пришелъ въ себя, то увидлъ, что нахожусь въ незнакомой мн комнат, окруженный семействомъ моего хозяина, но представьте мое удивленіе, когда его дочь обратилась ко мн съ словами на моемъ собственномъ язык, въ которомъ впрочемъ слышался слегка иностранный акцентъ.
— Какъ ты себя чувствуешь? спросила она.
Прошло нсколько мгновеній пока въ моемъ крайнемъ изумленіи, я могъ выговорить нсколько словъ: Ты… знаешь мой языкъ? Какъ? Что вы такое?
Хозяинъ улыбнулся и подалъ знакъ одному изъ своихъ сыновей, взявшему со стола нсколько металлическихъ листковъ, на которыхъ были изображены разныя фигуры: домовъ, деревьевъ, зврей, человка и пр.
Я узналъ свои собственные рисунки, подъ каждой фигурой было написано моей рукой и на моемъ язык ея названіе, а подъ нимъ другая рука написала какія то невдомыя мн слова.
— Такъ мы начали, сказалъ хозяинъ, — и моя дочь Зи которая принадлежитъ къ коллегіи ученыхъ, была одновременно и твоею, и нашею учительницею.
Зи положила передо мной множество другихъ металлическихъ пластинокъ, на которыхъ были написаны моей рукой, — сперва отдльныя слова, а потомъ цлыя фразы. Подъ каждой была надпись на неизвстномъ мн язык. Собравъ свои мысли, я понялъ, что такимъ способомъ былъ составленъ грубый словарь нашихъ языковъ. Неужто это было сдлано, пока я находился въ забытьи?
— Теперь довольно, сказала Зи повелительнымъ тономъ: отдохни и подкрпи себя пищею.
Мн отвели особую комнату въ громадномъ зданіи, съ очень красивой, причудливой обстановкой, но безъ всякихъ украшеній изъ золота или драгоцнныхъ камней, которыя: я видлъ въ другихъ публичныхъ залахъ. Стны ея были покрыты разноцвтными матами, сплетенныхъ изъ стеблей и волоконъ растеній, на полу были настланы ковры изъ того же матеріала.
Кровать была безъ занавсокъ, и ея желзныя ножки опирались на хрустальныхъ шарахъ, одяло было изъ какой то блой, тонкой ткани, похожей на бумагу, По стнамъ виднлось нсколько полокъ съ книгами, закрытая занавсью дверь сообщалась съ громадною нишею, наполненною пвчими птицами, изъ которыхъ ни одна не доходила на нашихъ, кром прелестнаго вида голубя, хотя и этотъ отличался отъ надземныхъ большимъ хохломъ изъ синихъ перьевъ, Вс эти птицы были выучены пть множеству разныхъ музыкальныхъ піесъ, въ извстныхъ гармоническихъ сочетаніяхъ, такъ что, слушая ихъ голоса, раздававшіеся изъ моего авіарія, можно было представить себя въ опер: оттуда слышались дуэты, тріо, квартеты и цлые гармоническіе хоры. Если я хотлъ быть въ тишин , мн стоило только задернуть занавсъ, и очутившись въ темнот, птицы прекращали свое пніе. Другое отверстіе въ стн, впрочемъ безъ стекла, замняло окно, но стоило только прикоснуться къ пружин, какъ спускалась ширма изъ какого то полупрозрачнаго вещества, чрезъ которое въ смягченныхъ тонахъ открывался видъ окрестнаго пейзажа. Это окно выходило на большой балконъ или, скоре, — на цлый висячій садъ, гд росло множество чудныхъ растеній съ ярко окрашенными цвтами. Отведенная мн комната со всею ея отчасти странною обстановкою все-же нсколько подходила къ нашимъ понятіямъ о роскоши, и привела бы въ восхищеніе англійскую герцогиню или моднаго французскаго романиста. До моего появленія въ ней жила Зи, и она великодушно уступила ее мн.
Чрезъ нсколько часовъ посл моего пробужденія, описаннаго въ послдней глав, я лежалъ на своей кровати, стараясь собраться съ мыслями и уяснить себ, какой породы и какого происхожденія были т странныя существа, въ сред которыхъ я такъ неожиданно очутился, когда въ комнату вошелъ мой хозяинъ вмст съ своею дочерью Зи. Продолжая выражаться на моемъ язык, первый съ большою вжливостью спросилъ меня, — желаю-ли я говорить съ нимъ, или предпочту остаться одинъ. Я отвчалъ, что почту за большое счастье поблагодарить его за тотъ радушный пріемъ, который я встртилъ въ этой незнакомой для меня стран и что мн хотлось бы настолько познакомиться съ ихъ нравами и обычаями, что-бы не впадать черезъ непониманіе свое въ ошибки, могущія оскорбить ихъ.
Говоря это, я разумется всталъ съ кровати, но Зи, къ моему большому смятенію, потребовала, что-бы я легъ опять, въ кроткомъ выраженіи ея глазъ и мягкомъ голос было нчто, требовавшее безпрекословнаго повиновенія. Посл этого она спокойно сла у меня въ ногахъ, а отецъ ея опустился на ближайшемъ диван.
— Но изъ какой же части свта ты явился, — спросилъ мой хозяинъ, — если мы можемъ казаться такими странными существами другъ другу? Я видлъ представителей почти всхъ племенъ, различающихся отъ насъ, за исключеніемъ первобытныхъ дикарей, которые живутъ въ самыхъ отдаленныхъ и дикихъ мстахъ невоздланной природы, не знаютъ другого свта, кром огня вулкановъ и довольствуются жалкой жизнью во мрак, подобно многимъ изъ пресмыкающихся и летающихъ животныхъ. Конечно ты не можешь быть членомъ этихъ варварскихъ племенъ, но въ то-же время ты, повидимому, не принадлежишь къ цивилизованнымъ народамъ.
Послднее замчаніе затронуло мое самолюбіе, и я отвчалъ, что принадлежу къ одной изъ самыхъ цивилизованныхъ націй на земл и что, хотя я плачу дань удивленія тому искусству, съ которымъ, не взирая да расходы, мой хозяинъ и его соотечественники умудрились освтить эти мста, куда никогда не проникаетъ лучъ солнца, — но что въ глазахъ человка, видвшаго свтила небесныя, искусственный свтъ ихъ никогда не выдержитъ сравненія съ первыми.
Но вдъ мой хозяинъ упомянулъ, что онъ видлъ представителей всхъ другихъ расъ, за исключеніемъ первобытныхъ дикарей. Неужели-же онъ никогда не былъ на поверхности земли, или слова его относились только къ подземнымъ жителямъ?
Онъ оставался нкоторое время въ молчаніи, на лиц его выражалось сильное удивленіе, — столь рдкое между членами этой расы, даже при самыхъ исключительныхъ обстоятельствахъ. Но Зи была сообразительне, и воскликнула:
— Вотъ видишь, отецъ — есть доля правды въ старомъ преданіи: во всякомъ преданіи, вра въ которое распространена между разными племенами, — всегда скрывается такая доля правды.
— Зи, возразилъ съ кротостью ея отецъ, ты членъ коллегіи ученыхъ и должна быть умне меня, но, какъ глава Свто-Хранительнаго Совта, я обязанъ — не принимать ничего на вру, пока въ этомъ не убждены мои собственные чувства.
Потомъ, обратившись ко мн, онъ задалъ мн нсколько вопросовъ о поверхности земли и свтилахъ небесныхъ, на которые я отвчалъ ему, какъ мн казалось, самымъ обстоятельнымъ образомъ, но отвты мои повидимому его не удовлетворили и не убдили. Онъ тихо покачалъ головою, и сразу перемнивъ разговоръ, сталъ меня разспрашивать, — какимъ образомъ я попалъ къ нимъ изъ другого свта, какъ онъ называлъ нашу землю. Я сталъ разсказывать ему о рудникахъ, находящихся подъ поверхностью земли, откуда мы добываемъ разные минералы и металлы, необходимые для нашихъ потребностей и промышленности, потомъ я вкратц объяснилъ ему, — какимъ образомъ, изслдуя одинъ изъ такихъ рудниковъ, мы съ моимъ злосчастнымъ пріятелемъ случайно открыли существованіе этого новаго міра, куда спустились вдвоемъ, и какъ этотъ спускъ стоилъ ему жизни, въ подтвержденіе правдивости моего разсказа я указывалъ на веревку съ крюкомъ, доставленные ребенкомъ въ тотъ домъ, гд меня въ первый разъ приняли.
Посл того мой хозяинъ спросилъ меня о нравахъ и обычаяхъ племенъ, населяющихъ верхній слой земли, особенно же тхъ, которые считались между ними самыми цивилизованными. При этомъ онъ опредлилъ цивилизацію, какъ ‘искусство сдлать доступнымъ всему обществу то довольство и покой, которымъ пользуется добродтельный и благоустроенный семейный домъ’. Естественно, мн хотлось представить въ самомъ розовомъ свт тотъ міръ, въ которомъ я родился, и потому я коснулся только слегка и въ смягченномъ вид нкоторыхъ изъ отживающихъ учрежденій Европы и распространился о настоящемъ величіи и предстоящемъ первенств Американской республики, которая должна покоритъ весь старый міръ. {Слдуетъ помнить, что авторъ, иронизируя, говоритъ здсь отъ лица американца, не чуждаго шовинизма, какъ многіе изъ его соотечественниковъ, хотя теперь подобное самохваленіе встрчается значительно рже. (Прим. перев.).} Чтобы дать представленіе объ общественной жизни Америки, я остановился на самомъ передовомъ нашемъ город и подробно описалъ нравы и обычаи Нью-Йорка. Замтивъ по выраженію лицъ моихъ слушателей, что мой разсказъ не произвелъ ожидаемаго впечатлнія, я сталъ распространяться о благахъ демократическихъ учрежденій Америки…
Выслушавъ мой разсказъ, старикъ слегка покачалъ головой и сильно задумался, сдлавъ передъ этимъ знакъ рукой, чтобы мы съ его дочерью не прерывали его размышленій. Чрезъ нсколько времени онъ сказалъ искреннимъ и торжественнымъ тономъ голоса:
— Если ты дйствительно считаешь себя намъ обязаннымъ, какъ говоришь, за нашъ радушный пріемъ, я заклинаю тебя ни говорить ни одного слова кому-либо изъ нашего народа, безъ моего согласія, о томъ мір, изъ котораго ты пришелъ. Исполнишь ли ты мою просьбу?
— Конечно, я даю въ томъ мое слово, воскликнулъ я нсколько удивленный, и протянулъ мою руку.
Но, вмсто того, чтобы пожать ее, онъ положилъ ее себ на голову, а свою правую руку приложилъ къ моей груди.
Такова у этого народа обычная форма клятвы. Затмъ, обращаясь къ своей дочери, онъ сказалъ:
— А ты, Зи, не должна повторять никому того, что слышала или услышишь отъ этого чужестранца о другомъ мір.
Зи приблизилась къ отцу и, поцловавъ его въ виски, сказала:
— Хотя бы Гай {На язык подземныхъ жителей слово Гай обозначало женщину. (Прим. перев.).} и были слабы на языкъ, но любовь можетъ сковать его. Если тебя безпокоитъ, отецъ, что случайно произнесенное слово можетъ грозить опасностью нашему народу, возбудивъ въ немъ желаніе познакомиться съ невдомымъ для него міромъ, то разв хорошо направленная волна вриля не можетъ безслдно смыть даже самыхъ воспоминаній о томъ, что мы слышали отъ чужеземца?
— Что такое вриль? спросилъ я.
Зи пустилась въ объясненія, изъ которыхъ я однако понялъ очень мало, потому что, сколько я знаю, ни въ одномъ изъ извстныхъ языковъ не существуетъ слова, равнозначущаго — вриль. Я назвалъ-бы его электричествомъ, еслибъ выраженіе вриль не соединяло въ себ понятія о разныхъ другихъ формахъ энергіи, извстныхъ въ наук подъ именами магнетизма, гальванизма и пр. Этотъ народъ считаетъ, что съ открытіемъ вриля онъ нашелъ тотъ общій источникъ энергіи, соединяющій въ себ вс разнообразныя проявленія силъ природы, котораго, какъ извстно, уже давно доискиваются наши ученые и котораго, со свойственною ему осторожностью, касается и Фарадэ, употребляя при этомъ терминъ — соотношеніе {Фарадэ и его открытія. (Воспоминанія Джона Тиндаля). (Прим. перев.)} (correlation):
‘Вмст съ многими друзьями естествознанія я долго держался мннія — говоритъ этотъ знаменитый изслдователь — почти переходящаго въ убжденіе, что вс различныя формы, въ которыхъ проявляются силы природы, — имютъ одинъ общій источникъ, или, другими словами, имютъ такое прямое соотношеніе между собою и находятся въ такой взаимной зависимости, что могутъ превращаться одна въ другую и сила ихъ дйствія можетъ быть выражена однимъ общимъ эквивалентомъ’.
Эти подземные ученые утверждаютъ, что дйствіемъ вриля, въ одномъ случа (и Фарадэ назвалъ бы это атмосфернымъ магнетизмомъ), они могутъ вліять на измненія температуры, или, просто говоря, на перемну погоды, что въ другихъ его примненіяхъ, посредствомъ научно построенныхъ проводниковъ, они могутъ оказывать такія вліянія на умъ человка, на всякое проявленіе животной и растительной жизни, которыя по результатамъ не уступятъ самымъ причудливымъ фантазіямъ вымысла. Вс эти разнообразныя проявленія физической энергіи извстны у нихъ подъ именемъ вриля. Зи спросила меня, извстно ли въ нашемъ мір, что вс способности ума могутъ быть возбуждены до высшей степени посредствомъ транса или магнетическаго сна, во время котораго идеи одного мозга могутъ сдлаться достояніемъ другого, причемъ происходитъ быстрый обмнъ зданій. Я отвчалъ, что у насъ ходитъ много разсказовъ о такихъ видніяхъ и что я самъ не одинъ разъ былъ свидтелемъ разныхъ опытовъ магнетизма, ясновиднія и проч., но что за послднее время вс подобныя упражненія стали выходить изъ употребленія и были въ пренебреженіи, частью потому, что они сдлались предметомъ самаго грубаго обмана, а также и по той причин, что хотя въ нкоторыхъ случаяхъ, при воздйствіи на извстныхъ ненормальныхъ субъектовъ и получались дйствительные результаты, но, по ближайшемъ изслдованіи, они не могли быть приняты за основанія для какихъ либо систематическихъ выводовъ, не говоря уже о томъ вред, который они приносили, распространяя разныя суеврія между доврчивыми людьми. Зи слушала меня съ самымъ благосклоннымъ вниманіемъ, и замтила, что подобные же примры обмана и злоупотребленій легковріемъ знакомы и имъ, когда наука находилась у нихъ еще въ період дтства и не были точно изслдованы вс разнообразныя свойства вриля, но что, по ея мннію, лучше оставить дальнйшія разсужденія по этому предмету, пока я не буду лучше подготовленъ для нихъ. Она добавила въ заключеніе, что именно благодаря дйствію вриля, во время моего продолжительнаго сна, я познакомился съ началами ихъ языка, но что она съ отцомъ своимъ, близко слдившимъ за этимъ опытомъ, за то же время пріобрла еще большія познанія въ моемъ язык, отчасти потому, что послдній былъ гораздо проще, не будучи приспособленъ для выраженія сложныхъ идей, а также и вслдствіе превосходства ихъ организаціи, боле моей подготовленной, путемъ наслдственной культуры, къ усвоенію знанія. Въ глубин души я далеко не соглашался съ этимъ послднимъ мнніемъ, я ни какъ не могъ допустить, чтобы организація моего мозга, всячески изощреннаго въ практической жизни дома и во время моихъ путешествій, сколько нибудь уступала мозгу этихъ людей, которые проводили всю свою жизнь въ потемкахъ, освщаемыхъ фонарями. Но пока я раздумывалъ объ этомъ, Зи коснулась своимъ указательнымъ пальцемъ моего лба и опять усыпила меня.
Когда я вторично проснулся, у постели моей стоялъ тотъ самый ребенокъ, который принесъ веревку съ крючкомъ въ домъ, гд меня приняли въ первый разъ и который, какъ я узналъ впослдствіи, принадлежалъ глав этого племени. Ребенокъ этотъ, по имени Таэ, былъ его старшимъ сыномъ. Посл пробужденія мн показалось, что мое знаніе ихъ языка увеличилось настолько, что я уже могъ разговаривать на немъ съ сравнительною легкостью.
Ребенокъ былъ замчательно красивъ, даже для этого отличавшагося своею красотою племени, лицо его казалось мужественнымъ для его лтъ, и въ его выраженіи было боле живости и энергіи, чмъ я могъ уловитъ въ спокойныхъ, безстрастныхъ лицахъ мужчинъ этой расы. Онъ принесъ мн тотъ самый листъ бумаги, на которомъ я представилъ способъ моего спуска, а также набросалъ страшную голову звря, прогнавшаго меня отъ трупа моего пріятеля. Указывая на послднюю часть рисунка, онъ задалъ мн нсколько вопросовъ о размрахъ и форм чудовища и пещер, въ которой оно скрывалось. Онъ такъ заинтересовался моими отвтами, что они на время отвлекли его отъ прямыхъ вопросовъ обо мн. Но наконецъ къ моему большому затрудненію (я помнилъ торжественное общаніе, данное мною моему хозяину), онъ обратился ко мн съ вопросомъ, — откуда я, когда на мое счастье въ комнату вошла Зи и, услышавъ его слова, сказала:
— Таэ, ты можешь отвчать на вс вопросы нашего гостя, но самъ никогда не долженъ разспрашивать его. Отвчать на вопросы, — откуда онъ родомъ и зачмъ онъ здсь, — было бы нарушеніемъ того правила, которое мой отецъ положилъ для всего нашего дома.
— Да будетъ такъ, сказалъ Таэ, и съ тхъ поръ, до послдней нашей встрчи, этотъ ребенокъ, котораго я очень полюбилъ, никогда не касался запрещеннаго предмета.
Только по прошествіи нкотораго времени, когда, путемъ періодически повторяемыхъ трансовъ, если ихъ можно такъ назвать, умъ мой сдлался наконецъ боле способнымъ къ обмну идей съ моими хозяевами и къ пониманію ихъ нравовъ и обычаевъ, — я могъ наконецъ собрать слдующія подробности о происхожденіи и исторіи этого подземнаго народа, составлявшаго одну изъ отраслей великой расы, носившей названіе — Ана.
На основаніи древнйшихъ преданій, отдаленные предки расы жили когда то на поверхности земли. Миическія легенды этого періода еще сохранялись въ ихъ архивахъ, и въ этихъ легендахъ говорилось о верхнемъ свод надъ землею, въ которомъ сіяли свтила, зажженныя нечеловческою рукою. Но такія легенды признавались большей частью ученыхъ комментаторовъ за аллегорическія басни. По этимъ преданіямъ, сама земля въ т отдаленныя времена, хотя и не была въ період своего перваго образованія, но находилась въ переходной стадіи прогресса отъ одной формы развитія — къ другой, и подвергалась многимъ сильнымъ переворотамъ. Въ одинъ изъ такихъ переворотовъ часть поверхности земной, населенной предками этой расы, была постепенно затоплена водой, и вс они погибли, за исключеніемъ небольшой кучки. Данныя, приводимыя ихъ писателями, расходятся съ общепринятыми мнніями нашихъ геологовъ, такъ какъ они устанавливаютъ время появленія человка на земл за долго до образованія новйшихъ формацій, приспособленныхъ къ существованію млекопитающихся. Небольшая уцлвшая кучка людей, спасаясь отъ вторженія воды, нашла себ убжіще въ пещерахъ высокихъ горъ, и, блуждая по разнымъ расщелинамъ и горнымъ выемкамъ, постепенно углубилась въ ндра земли и на вки потеряла изъ виду міръ освщенный солнцемъ. Великій переворотъ совершенно измнилъ прежній характеръ земной поверхности: гд была вода — сдлалась суша и обратно. Во внутренности земли, какъ меня увряли, можно было находить остатки человческихъ жилищъ — не хижины и пещеры, а громадные города, развалины которыхъ свидтельствуютъ о цивилизаціи народовъ, жившихъ за долго до того и которыхъ не слдуетъ смшивать съ дикими племенами, знакомыми только съ употребленіемъ кремня.
Бглецы унесли съ собою въ ндры земли и всю существовавшую тогда между людьми культуру и цивилизацію. Ихъ первою потребностью подъ землею конечно былъ утраченный ими свтъ, и не было такого періода (даже легендарнаго) въ исторіи этого подземнаго народа, когда-бы они не были знакомы съ искусствомъ добыванія свта изъ разныхъ газовъ, соединеній марганца, или изъ петролея. Уже въ своей прежней жизни на поверхности земли они привыкли къ борьб съ природою, во время ихъ посл дней долгой борьбы съ побдоноснымъ океаномъ, продолжавшейся цлыя столтія, они изощрились въ искусств сдерживать воду, посредствомъ плотинъ и каналовъ. Этому искусству они были обязаны и своимъ спасеніемъ въ ихъ новой жизненной сред.
— Впродолженіи многихъ поколній, сказалъ мой хозяинъ тономъ нкотораго отвращенія и даже ужаса, — эти первобытные прародители, какъ говоритъ преданіе, унижали свое человческое достоинство и сокращали свою жизнь употребленіемъ въ пищу мяса животныхъ, многіе изъ видовъ которыхъ, подобно имъ самимъ, нашли себ спасеніе отъ потопа въ ндрахъ земли, другіе виды животныхъ, неизвстныя на поверхности, какъ полагаютъ, уже ране существовали подъ землею.
Когда въ жизни этого народа наступилъ такъ называемый историческій періодъ, племена Ана уже жили въ правильно сложившихся гражданскихъ обществахъ и достигли той степени цивилизаціи, какой обладаютъ самые передовыя націи изъ живущихъ теперь на поверхности земли. Имъ была извстна большая часть нашихъ механическихъ изобртеній, включая примненіе пара и газа. Вс эти общества были въ страшной вражд между собою. Народъ Ана (къ одному изъ племенъ котораго принадлежали мои друзья) теперь смотрлъ на это какъ на одно изъ грубыхъ, темныхъ явленій того времени, когда политическая наука была еще въ своемъ дтств. Это былъ вкъ зависти и вражды, жестокихъ страстей, постоянныхъ общественныхъ переворотовъ, борьбы между разными сословіями, кровавыхъ войнъ между государствами.
Этотъ періодъ общественнаго развитія, продолжавшійся однако втеченіе многихъ вковъ, постепенно пришелъ къ концу, по крайней мр въ сред боле одаренныхъ и развитыхъ націй, — благодаря постепенному открытію чудодйственныхъ свойствъ, скрытыхъ въ этой все проницающей жидкости, которую они назвали врилемъ.
По объясненіямъ Зи, которая въ качеств одного изъ свтилъ коллегіи ученыхъ была ближе знакома съ предметомъ, чмъ другіе члены ея семейства, — урегулированное дйствіе этой жидкости является однимъ изъ самыхъ могучихъ агентовъ, подчиняющихъ своему вліянію вс виды матеріи, какъ одушевленной, такъ и неодушевленной. Она убиваетъ подобно удару молніи и въ то-же время, примненная инымъ способомъ, возбуждаетъ жизнь, исцляетъ и сохраняетъ, и на ея чудотворномъ дйствіи основаны вс ихъ методы леченія, сводящіеся къ простому возстановленію равновсія въ силахъ больного, причемъ исцленіе уже достигается самою природою. Помощью этого могучаго агента они пробиваютъ самыя твердыя горныя породы, открывая новыя культурныя долины въ этой подземной пустын. Она же является для нихъ источникомъ свта, боле постояннаго, пріятнаго для глаза и здороваго, чмъ — добывавшійся ране изъ разныхъ воспламеняющихся матеріаловъ.
Но наиболе замчательные результаты, оказавшіе вліяніе на самое соціальное устройство, получились при открытіи той истребляющей силы, которая скрывалась во врил. По мр того какъ становилась извстной эта истребляющая сила и они научились ею пользоваться, война между племенами, открывшими свойства вриля, стала невозможною и прекратилась сама собою, потому что при этомъ искусство истребленія было доведено до такого совершенства, что численность, дисциплина и военныя знанія враждующихъ армій уже не имли никакого значенія. Все разрушающій огонь, скрытый въ пустот палочки, направляемой рукою ребенка, могъ уничтожить сильнйшую крпость или уложить въ лоскъ цлую армію. Два враждебныхъ войска, одинаково знакомыхъ съ употребленіемъ этой страшной силы, могли только взаимно истребитъ другъ друга. Такимъ образомъ прошелъ вкъ войны, а вмст съ этимъ произошли громадныя перемны и въ общественномъ стро страны…
Такимъ образомъ раса людей, открывшая употребленіе вриля съ теченіемъ времени мирно распалась на множество небольшихъ отдльныхъ обществъ. Численность того племени, среди котораго я находился, ограничивалась 12000 семействъ. Каждое племя занимало опредленнаго размра территорію, достаточную для его потребностей, и чрезъ извстные промежутки избытокъ населенія отправлялся въ поиски новыхъ земель и, поселившись тамъ, основывалъ новыя общественныя группы. Такихъ добровольныхъ переселенцевъ, преимущественно изъ молодежи, всегда было достаточно, и никакого понудительнаго выбора эмигрантовъ при этомъ не требовалось.
Эти отдльныя маленькія, по размру, территоріи и населенія, государства, — вс были членами одной громадной семьи. Населеніе ихъ говорило однимъ языкомъ, хотя слегка отличавшимся въ діалект, они постоянно вступали въ браки между собою, держались тхъ-же законовъ и обычаевъ, и общее имъ всмъ знакомство съ употребленіемъ вриля составляло такую неразрывную связь между ними, что слово А-вриль — было синонимомъ цивилизаціи, а Вриль-я — обозначавшее ‘цивилизованныя нации’, — было общимъ названіемъ всхъ отдльныхъ племенъ, знакомыхъ съ употребленіемъ этой удивительной жидкости, въ чемъ и состояло ихъ главное различіе отъ другихъ отраслей народа Ана пребывавшихъ еще въ состояніи сравнительнаго варварства.
Система правленія племени Врилья, среди котораго я находился, хотя повидимому и сложная, въ сущности была очень проста. Она была основана на принцип, давно уже признанномъ теоріею, хотя пока остающемся почти безъ примненія въ практик у насъ да поверхности земли, а именно: — что общая задача почти всхъ системъ философской мысли состоитъ въ достиженіи единства или въ постепенномъ переход черезъ вс многосложные, промежуточные лабиринты къ простот одной первой причины или начала. Это оригинальное общество выбирало изъ своей среды одного верховнаго правителя, носившаго названіе — Туръ, за отсутствіемъ войны — не существовало армій. То, что мы называемъ преступленіемъ, было совершенно, неизвстно во Вриль, не существовало также и судовъ. Если въ рдкихъ случаяхъ возбуждались какіе нибудь споры, то ихъ разршали третейскіе судьи, выбранные каждою изъ спорившихъ сторонъ, или послдніе въ такомъ случа обращались въ коллегію ученыхъ, которую мы опишемъ дале. Адвокатовъ по профессіи также не было, да и самые законы представляли, какъ бы дружескія соглашенія, потому что какъ же можно было привести въ исполненіе постановленіе суда противъ какого нибудь нарушителя закона, когда однимъ мановеніемъ своего жезла заряженнаго врилемъ, онъ могъ уничтожитъ всхъ своихъ судей. Существовали обычаи и правила, съ которыми сроднилось и къ которымъ привыкло населеніе въ точеніе многихъ вковъ, въ томъ случа, если какой нибудь отдльный членъ общества находилъ ихъ стснительными для себя, онъ выходилъ изъ общества и селился въ другомъ мст. Въ сущности между этимъ народомъ существовалъ такой же негласный: договоръ, какой мы видимъ въ отдльныхъ семьяхъ и который могъ-бы выразиться такими словами, обращенными къ одному изъ ея взрослыхъ членовъ: — ‘Оставайся съ нами, или уходи, если теб не подходятъ наши обычаи и порядки’. Но хотя у нихъ и не существовало писаныхъ законовъ, въ томъ смысл, какъ мы понимаемъ это слово, — не было народа, который бы исполнялъ ихъ съ такою строгостью. Подчиненіе правиламъ, усвоеннымъ всмъ обществомъ, сдлалось между ними, какъ бы инстинктомъ, вкорененнымъ самою природою.
Мягкость, которою отличалось у нихъ всякое проявленіе власти, какъ въ общественномъ, такъ и въ домашнемъ быту, лучше всего характеризуется тмъ общепринятымъ между ними выраженіемъ, однозначущимъ съ нашими словами: ‘не законно’ или ‘воспрещается’, въ такихъ случаяхъ они говорили или писали: ‘просятъ’ и т. д. Бдность была настолько-же неизвстна между народомъ Ана, какъ и преступленіе, хотя земля и не составляла общей собственности и между ними не было абсолютнаго равенства во владніи, или въ домашней обстановк жизни, но такъ какъ разница въ имущественномъ отношеніи и въ род занятій нисколько не вліяла на общественное положеніе, или званіе лица, — въ этомъ у нихъ существовало полнйшее равенство между гражданами, — то каждый занимался излюбленнымъ имъ дломъ и жилъ сообразно своимъ склонностямъ, не возбуждая ничьей зависти или стремленія превзойдти его. Благодаря такому отсутствію соревнованія и предламъ, положеннымъ чрезмрному увеличенію населенія, добровольною эмиграціей, — представлялось невозможнымъ, чтобы какая нибудь семья впала въ бдность, тмъ боле, что спекуляція или погоня за богатствомъ, ради достиженія высокаго общественнаго положенія или привилегированнаго званія, здсь совершенно отсутствовали. Безъ сомннія, въ каждомъ изъ первоначальныхъ поселеній земля была подлена равными участками, причемъ нкоторые изъ боле предпріимчивыхъ и энергическихъ поселенцевъ расширили свои владнія въ предлы окружающей ихъ пустыни, или путемъ разныхъ усовершенствованій, увеличили производительность своихъ полей, и такимъ образомъ сдлались богаче своихъ согражданъ. Но при этомъ, ни абсолютно бдныхъ, ни чувствовавшихъ недостатокъ въ чемъ либо необходимомъ между ними не могло появиться, отъ этого ихъ всегда спасала эмиграція, и въ крайнемъ случа, безъ всякаго стыда и съ полною увренностью въ успх, они могли обратиться за помощію къ своимъ боле состоятельнымъ согражданамъ, потому что вс члены этого общества считали себя, какъ бы дтьми одной большой дружной семьи. Я еще де разъ коснусь этого обстоятельства, при дальнйшемъ развитіи моего разсказа.
Главною заботою правителя страны былъ надзоръ за нсколькими отдлами администраціи, которымъ были поручены разныя отрасли общественной службы. Самою важною изъ нихъ было сохраненіе свта, и во глав его стоялъ мой хозяинъ, Афъ-Линъ. Другой отдлъ, который можно было назвать иностраннымъ, входилъ въ постоянныя сношенія съ сосдними родственными государствами, главнымъ образомъ, для полученія свдній о всхъ новйшихъ изобртеніяхъ, которыя передавались для испытанія и изслдованія въ третій отдлъ, и посл того уже длались достояніемъ всего общества. Въ связи съ этимъ третьимъ отдломъ находилась уже упомянутая коллегіи ученыхъ, членами которой состояли большею частью бездтные вдовцы и вдовы, а также молодыя двушки. Изъ числа ихъ выдавалось своею дятельностью Зи и, — если-бъ слава или знаменитость признавались этимъ народомъ, — то конечно, она считалась-бы въ числ самыхъ знаменитыхъ изъ членовъ коллегіи. Здсь, въ области чистыхъ наукъ, особенно отличались женщины, хотя имъ не были чужды и другія отрасли знанія, имющія практическое знаніе, самою важною изъ нихъ было — дальнйшее изслдованіе свойствъ вриля, для чего по ихъ боле тонкой нервной организаціи особенно подходили женщины. Изъ числа членовъ этой коллегіи, правитель страны, Туръ избиралъ своихъ совтниковъ (числомъ не боле трехъ) въ тхъ рдкихъ случаяхъ, когда онъ затруднялся ршеніемъ какого нибудь новаго вопроса, или на ршеніе его представлялось какое нибудь новое, непредвиднное обстоятельство.
Было еще нсколько другихъ отдловъ меньшей важности, но вообще вс дла по управленію велись такъ спокойно и тихо, что съ перваго взгляда трудно было подозрвать о существованіи какого нибудь правительства въ стран, и общественный порядокъ являлся здсь, какъ бы результатомъ непрерывно дйствующаго закона природы. Машины имли здсь громадное примненіе, какъ въ земледліи и промышленности, такъ и въ домашнемъ быту, и одинъ изъ главныхъ отдловъ управленія только и заботился объ томъ, какъ бы расширить ихъ примненіе и внести въ нихъ всякія усовершенствованія. Въ этой стран почти все длается машинами, уходъ и наблюденіе за которыми поручается дтямъ, съ той поры, какъ они выходятъ изъ подъ надзора матерей, до самаго брачнаго возраста, — шестнадцать лтъ для женщинъ (Джай-и) и двадцать — для мужчинъ (Ана). Эти дти раздляются на группы, съ выборными предводителями изъ числа ихъ же, и каждый ребенокъ занимается тмъ дломъ, которое ему больше нравится, или къ которому онъ чувствуетъ себя боле пригоднымъ. Нкоторые избираютъ ремесло или земледліе, другіе — домашнюю работу и, наконецъ, есть такія, которыя предпочитаютъ единственную здсь дятельность, сопряженную съ нкоторыми опасностями.
Во глав послднихъ слдуетъ поставитъ т внезапные подземные перевороты, — обвалы, вторженіе воды, подземные бури и выходы газовъ, — которые иногда угрожаютъ этому народу. На границахъ ихъ территоріи и во всхъ мстахъ, гд могутъ грозить такія явленія, расположены сторожевыя станціи, сообщенныя телеграфомъ съ одной изъ залъ коллегіи, гд засдаютъ, по очереди избранные изъ среды ея, ученые. Наблюденіе въ такихъ сторожевыхъ станціяхъ поручается мальчикамъ старшаго возраста, въ томъ предположеніи, что въ этотъ періодъ у человка наиболе развита наблюдательность и подвижность. Вторая, хотя мене опасная, общественная служба, — истребленіе всхъ животныхъ, угрожающихъ не только жизни обитателей страны Ана, но и продуктамъ ихъ земледльческаго труда. Самыми опасными изъ нихъ являются гигантскія пресмыкающіяся, окаменлые остатки которыхъ мы видимъ въ нашихъ музеяхъ, и громадныя летучія ящерицы. На обязанности дтей лежитъ истребленіе такихъ животныхъ, а также ядовитыхъ змй, въ этомъ случа Ана пользуются тмъ инстинктомъ безсознательнаго истребленія, который проявляется у маленькихъ дтей. Существуетъ еще другой классъ животныхъ, не подлежащихъ поголовному истребленію, и на эту службу назначаются дти уже промежуточнаго возраста, животныя эти не грозятъ жизни человка, но уничтожаютъ продукты его труда, къ числу ихъ принадлежитъ разновидность оленя или лося и маленькій зврекъ, похожій на нашего кролика, но боле его вредящій посвамъ. Назначенныя для этого дти сперва стараются приручить боле понятливыхъ изъ этихъ животныхъ и заставить ихъ уважать ограждающія поля изгороди, валы и другія преграды, и истребляютъ ихъ только въ томъ случа, когда вс эти попытки оказываются неудачными. Ничто живое не убивается людьми Ана для употребленія въ пищу или ради охоты, но они не щадятъ ни одно животное, сколько нибудь вредное имъ.
Одновременно съ этими физическими, и другими порученными имъ работами, идетъ умственное образованіе дтей до начала юношескаго возраста. По общепринятому обычаю они прослушиваютъ потомъ опредленный курсъ въ коллегіи ученыхъ, причемъ кром общеобразовательныхъ предметовъ, изучаютъ какую нибудь спеціальность, или извстную отрасль науки, къ которой обнаруживаютъ склонность. Нкоторыя изъ нихъ однако предпочитаютъ посвятить этотъ подготовительный періодъ путешествіямъ, или прямо берутся за сельское хозяйство, или ремесло, другіе — эмигрируютъ. Каждый здсь дйствуетъ по своей склонности.
Слово Ана (нсколько растягиваемое при произношеніи) соотвтствуетъ нашему множественному — люди, Анъ (произносимое кратко) значитъ — человкъ. Гай — обозначаетъ женщину, но во множественномъ Г — смягчается и слово женщины произносится — Джай-и. Между ними существуетъ поговорка, показывающая что эта разница въ произношеніи иметъ символическое значеніе: — женщины взятыя вмст отличаются мягкостью, но порознь — съ ними бываетъ трудно справиться. Джай-и пользуются полною равноправностью съ мужчинами.
Въ дтств он заняты тми-же работами, что и мальчики, и въ раннемъ возраст, когда дтямъ поручается истребленіе враждебныхъ человку животныхъ, двочкамъ даже отдаютъ предпочтеніе передъ мальчиками, потому что въ нихъ, подъ вліяніемъ страха или негодованія, инстинктъ безсознательнаго истребленія проявляется еще сильне.
Въ промежутк между дтствомъ и брачнымъ возрастомъ не допускаются близкія отношенія между двумя полами, но посл того молодежи предоставляется полная свобода, въ результат которой обыкновенно устраиваются браки. Вс роды дятельности открыты одинаково для обоихъ половъ, но Джай-и отвоевали себ почти исключительное право на т области отвлеченнаго мышленія, для которыхъ по ихъ мннію, мене приспособленъ практическій, нсколько притупленный въ длахъ обыденной жизни, умъ Ана, подобно тому какъ наши молодыя барышни считаютъ себя боле компетентными, чмъ поглощенные житейскими длами мужчины, — во всхъ тонкостяхъ современной теологической полемики. Ужъ не знаю, — вслдствіе ли раннихъ занятій гимнастикою или по врожденной организаціи, — но Джай-и обыкновенно превосходятъ мужчинъ физическою силою (что иметъ не малое значеніе при отстаиваніи женскихъ правъ). Он выше ихъ ростомъ и подъ ихъ боле округленными формами, скрываются желзные мускулы. Он даже утверждаютъ, что согласно первоначальному плану творенія, женщины должны были превосходить ростомъ мужчинъ, и въ подтвержденіе этого ученія указываютъ на наскомыхъ и древнйшихъ изъ позвоночныхъ — рыбъ, между которыми самки настолько превосходятъ размрами и силою самцовъ, что часто подаютъ своихъ супруговъ. Но что важне всего, Джай-и отличаются особымъ искусствомъ въ примненіи той таинственной, между прочимъ и разрушительной, силы скрытой во врил. Причемъ обнаруживается, присущая женщин, большая доля проницательности и хитрости. По этому он обладаютъ не только могущественнымъ средствомъ обороны противъ всякихъ насилій мужчины, но легко могутъ во всякое время, — когда онъ и не подозрваетъ того, — прекратить существованіе своего деспотическаго супруга. Въ пользу Джай-и слдуетъ сказать, что въ теченіе многихъ вковъ не было еще примра злоупотребленія съ ихъ стороны такимъ опаснымъ преимуществомъ, и послдній такой случай, какъ гласятъ ихъ лтописи, произошелъ около двухъ тысячъ лтъ тому назадъ. Одна изъ Джай-и, въ припадк ревности, убила своего мужа, это возмутительное преступленіе навело такой ужасъ на мужчинъ, что вс они поголовно эмигрировали и предоставили Джай-и ихъ собственной судьб. Лтописи сообщаютъ, что покинутыя своими мужьями доведенныя до отчаянія, напали на убійцу во время сна (когда она не была вооружена), убили ее и посл того дали торжественную клятву — навсегда отказаться отъ пользованія ихъ преобладающею силою, во время брачной жизни, — которая бы распространялась и на ихъ женское потомство. Отправленной посл того депутаціи удалось убдить многихъ изъ оскорбленныхъ мужей возвратиться къ своимъ семьямъ, но большая часть изъ вернувшихся были уже зрлаго возраста. Молодые же, можетъ быть потому, что не довряли своимъ супругамъ, или составили о себ очень высокое мнніе, — на отрзъ отказались отъ всякаго примиренія и, поселившись въ другихъ общинахъ, поддались чарамъ новыхъ подругъ, съ которыми, можетъ быть, жизнь ихъ была не слаще прежней. Такая утрата цвта мужской молодежи сильно подйствовала на Джай-и, и укоренила ихъ въ добромъ намреніи строго держаться своего обта. И какъ всмъ здсь извстно, у Джай-и, вслдствіе продолжительнаго неупотребленія, теперь почти исчезло то оборонительное, и отчасти аггрессивнаго характера, физическое превосходство надъ мужчинами, которымъ он обладали прежде, подобно тому, какъ въ разныхъ классахъ животныхъ на земл, — многіе особенности, которыми первоначально снабдила ихъ природа для самозащиты, постепенно исчезли, или атрофировались, подъ вліяніемъ измнившихся условій среды. Но всетаки я не поручусь за исходъ борьбы между его супругою и представителемъ Ана, вздумавшимъ испытать на дл — кто изъ нихъ сильне.
Ко времени разсказаннаго много историческаго эпизода, Ана относятъ нкоторыя измненія въ отношеніяхъ между супругами, къ большой выгод мужчины… Страхъ передъ разводомъ, или появленіемъ второй жены, много способствовалъ къ укрощенію аггрессивныхъ поползновеній Джай-и, не смотря на все ихъ умственное и физическое превосходство, что же касается до Ана, то будучи во многомъ рабомъ обычая, онъ мало обнаруживаетъ склонности (разв ужъ доведенный до крайности) къ рисковой замн неизвстнымъ новымъ того знакомаго лица и нрава, со всми недостатками которыхъ уже примирила его привычка. Но одну изъ своихъ привилегій Джай-и отстояли во всей ея неприкосновенности, и можетъ быть, стремленіе къ достиженію такого преимущества, составляетъ скрытый мотивъ дятельности многихъ и изъ нашихъ защитницъ женскихъ правъ. Од пользуются правомъ иниціативы въ любовныхъ объясненіяхъ, дли другими словами: — здсь женщины ухаживаютъ за понравившимся имъ мужчиной, а не обратно. Такого феномена, какъ старая два, не существуетъ между Джай-и. Такіе случаи, чтобы женщина не соединилась съ понравившимся ей мужчиной, — бываютъ очень рдко. Доводы, которые он приводятъ въ пользу обратной постановки существующихъ у насъ на земл отношеній между полами, — не лишены основательности, и он высказываютъ ихъ съ поразительною искренностью, Он говорятъ, что женщина, до своей природ, боле проникнута чувствомъ любви, чмъ мужчина, что послдняя преобладаетъ въ ея сердце и составляетъ необходимый элементъ ея счастья и что до этому первый шагъ долженъ принадлежать ей, тмъ боле, что мужчина въ этомъ случа бываетъ нершителенъ, часто колеблется, иногда даже предпочитаютъ, въ своемъ эгоизм, одиночество. Однимъ словомъ, на его долю въ этомъ дл выпадаетъ пассивная роль. Он прибавляютъ, что если только Гай не удастся соединиться съ предметомъ ея склонности, то она уже никогда не можетъ быть счастлива съ другимъ, что при этомъ она длается хуже и прирожденныя качества ея сердца не получаютъ должнаго развитія, тогда какъ Анъ представляется мене постояннымъ въ своей привязанности, что если ему неудастся соединиться съ избранной имъ Гай, онъ легко утшается съ другой, — и если только найдетъ въ ней любящую и заботящуюся объ его поко и удобствахъ жизни подругу, то скоро забываетъ о своей первой любви.
Какія бы возраженія ни вызывали такіе доводы, во всякомъ случа мужчина при подобной систем остается въ выигрыш, разъ убжденный въ искренности любви своей будущей подруги и что всякая напускная холодность съ его стороны только усилитъ ее, — ему почти всегда удается обставить свой будущій союзъ такими условіями, при которыхъ становится возможнымъ мирное, если и неблаженное, совмстное существованіе. У каждаго отдльнаго Ана есть свои слабости, привычки и склонности, и онъ выговариваетъ при этомъ полное подчиненіе имъ. Увлеченная своею любовью, Гай охотно даетъ такое общаніе, и такъ какъ уваженіе къ правд составляетъ одну изъ характерныхъ особенностей этого удивительнаго народа, то разъ данное слово свято потомъ исполняется самою втреною изъ Джай-и. И такъ, не смотря на вс предоставленныя имъ въ принцип права, Джай-и представляются мн самыми любящими, кроткими и покорными женами. Между ними даже существуетъ афоризмъ, что — ‘если Гай полюбила, то покорность составляетъ ея счастье’. До сихъ поръ я только говорилъ объ отношеніяхъ двухъ половъ въ брачной жизни, но это общество достигло такого нравственнаго совершенства, что всякое незаконное сожительство представляется у нихъ невозможнымъ явленіемъ.
Ничто такъ не смущало меня, — въ моихъ попыткахъ согласить возможность существованія, близкихъ къ намъ до своей природ, живыхъ существъ въ этихъ подземныхъ пространствахъ, какъ явное, обнаружившееся при этомъ, противорчіе съ общепринятымъ ученіемъ геологовъ, а именно: — хотя солнце и представляетъ нашъ главный источникъ теплоты, но чмъ ниже мы опускаемся подъ поверхность коры земной, тмъ выше становится температура, такъ что съ глубины пяти-десяти футъ, она возрастаетъ въ размр одного градуса на каждый пройденный футъ. Хотя владнія племени, о которомъ я говорю, были на сравнительно небольшой глубин отъ поверхности, такъ что я могъ еще допустить существо температуры, пригодной для органической жизни, до образомъ объяснить умренную температуру ихъ долинъ и горныхъ проходовъ, которую можно было приравнить къ Южной Франціи, или къ Италіи. А по всмъ полученнымъ мною свдніямъ, обширныя территоріи, на громадной глубин подъ поверхностью земли, гд кажется могли существовать только одн саламандры, — были обитаемы безчисленными расами живыхъ существъ, сходныхъ съ нами по организаціи. Я не беру на себя объясненіе этого факта, на столько противорчащаго всмъ признаннымъ законамъ науки, Зи также не могла пособить мн въ разршеніи этой задачи. Она высказывала только догадку, что нашими учеными недостаточно была принята во вниманіе чрезвычайная пористость внутренности земли и т громадныя внутреннія пустоты, пещеры и разщелины, способствовавшія къ образованію подземныхъ воздушныхъ токовъ и втровъ, по которымъ распространялся внутренній жаръ, частью обращаясь въ пары, и такимъ образомъ постепенно понижаясь въ температур. Она допускала, что на извстной глубин существовала температура, недопускавшая органической жизни въ томъ вид, какъ она была извстна жителямъ Врилья, хотя ихъ ученые врятъ, что даже въ такихъ мстахъ, — если-бъ только была возможность въ нихъ проникнуть, они нашли бы во множеств особыя формы сознательной духовной жизни. ‘Гд бы ни созидалъ Всеблагой, сказала она, тамъ наврное существуетъ жизнь. Онъ не допускаетъ пустыхъ жилищъ’. Она прибавила однако, что, благодаря примненію силы Вриля, имъ удалось во многихъ отношеніяхъ измнить климатъ ихъ страны. Дале она сообщила мн о существованіи особой животворной эфирной среды, которую она назвала Лай (подходящей къ эфирному кислороду Д-ра Люинса) и въ которой дйствуютъ вс разнообразныя проявленія одной силы, извстной у нихъ подъ названіемъ Вриля, она также утверждала, что везд, гд только возможно было достигнуть достаточнаго расширенія этой среды, для благопріятнаго дйствія Вриля, во всемъ разнообразіи его силъ, — тамъ можно было установить температуру, обезпечивающую существованіе высшихъ формъ жизни. По ея словамъ, ихъ естествоиспытатели были того мннія, что цвты и растительность (изъ смянъ, попавшихъ сюда во время тхъ раннихъ переворотовъ, которымъ подвергалась земля, а также — частью занесенныхъ первыми переселенцами, искавшими въ подземныхъ пещерахъ спасенія отъ потопа), развились здсь подъ вліяніемъ постояннаго свта и постепенныхъ усовершенствованій въ культур, съ тхъ поръ какъ Вриль замнилъ вс другія свтила, окраска цвтовъ и листвы сдлалась ярче и растительность стала развиваться роскошне.
Оставляя вс эти вопросы на разршеніе лицъ боле меня компетентныхъ въ этомъ дл, я долженъ теперь посвятить нсколько страницъ весьма интересному языку народа Врилья.
Языкъ Вриль-я {Переводчикъ позволилъ, себ сократить эту главу, которая, при всемъ своемъ остроуміи и даже эрудиціи, представляетъ чисто филологическій интересъ. Книжку эту, какъ извстно, Бульверъ посвятилъ знаменитому филологу-мыслителю Максу Мюллеру (прим. перев.).} особенно интересенъ, потому что, какъ мн кажется, онъ представляетъ ясные слды трехъ главныхъ переходныхъ стадій, черезъ которыя долженъ проходить каждый языкъ, пока онъ достигнетъ извстнаго совершенства формы.
Одинъ изъ знаменитйшихъ новйшихъ филологовъ, Максъ Мюллеръ, въ своихъ доводахъ о сходств между стратификаціею языка и наслоеніемъ горныхъ породъ, приводитъ слдующій основной принципъ: — ‘ни одинъ языкъ не можетъ сдлаться инфлекціоннымъ, пока онъ не прошелъ черезъ два промежуточныхъ слоя — ассимилирующій, или склеивающій (agglutinative) и изолирующій (isolative). Ни одинъ языкъ но можетъ достигнутъ ассимилирующаго — безъ того, чтобы онъ не держался своими корнями за нижній, изолирующій слой’ (Максъ Мюллеръ О стратификаціи языка — On the stratification of language — стр. 20).
По сравненіи съ китайскимъ, лучшимъ изъ существующихъ типовъ языка въ его період иди сло изоляціи — ‘этой точной фотографіи человка, только что начинающаго ходить, впервые пробующаго мышцы своего ума, часто падающаго и приходящаго въ такой восторгъ отъ своихъ первыхъ попытокъ, что онъ безпрестанно повторяетъ ихъ’ (какъ говоритъ Максъ Мюллеръ въ своей книг), — мы видимъ въ язык Вриль-я еще удерживающагося своими корнями за нижній слой, вс признаки его первоначальной изоляціи. Въ немъ множество односложныхъ словъ, составляющихъ основаніе языка. Переходъ въ ассимилирующую форму отмчаетъ эпоху, продолжавшуюся цлые вка, отъ писаной литературы которой сохранились только кое какіе отрывки символической идеологіи и нсколько краткихъ изреченій, перешедшихъ въ народныя поговорки. Съ существующей литературой Вриль-я начинаетъ инфлеціонный слой, или періодъ. Безъ сомннія, передъ этимъ дйствовали и какія нибудь другія сильныя вліянія, — поглощеніе разныхъ племенъ одною господствующею расою, появленіе какого нибудь великаго литературнаго произведенія, — способствовавшія къ установленію извстныхъ опредленныхъ формъ въ язык. По мр преобладанія инфлекціоннаго періода надъ ассимилирующимъ, мы ясно видимъ, какъ первоначальные корни обнаруживаются изъ скрывавшаго ихъ досел нижняго наслоенія. Въ старыхъ отрывкахъ и поговоркахъ предыдущей стадіи, односложныя, представляющія собою эти корни, — пропадаютъ въ многосложныхъ словахъ невроятной длины, которыя состоятъ въ цлыхъ неразрывно связанныхъ фразъ. Но когда инфлекціонная форма языка настолько подвинулась впередъ, что уже появились ученые и грамматики, вс они повидимому соединились въ общей борьб съ этими многосложными чудовищами, пожиравшими первоначальныя формы, и истребили ихъ. Слова, состоявшія боле чмъ изъ трехъ слоговъ, теперь признавались варварскими, и по мр упрощенія языка, онъ пріобрталъ большую красоту, силу и ясность. Перестановкою одной буквы, они теперь придаютъ самыя разнообразныя значенія одному и тому же слову, для чего наши цивилизованныя націи должны прибгать къ длиннымъ словамъ или цлымъ фразамъ. Привожу нсколько примровъ. Анъ (человкъ), Ана (люди), буква с иметъ у нихъ собирательное значеніе, такъ — Сана обозначаетъ родъ или племя, а Анса — множество людей. Префиксъ извстныхъ буквъ ихъ алфавита всегда обозначаетъ усложненное значеніе слова. Напримръ звукъ Гл. (представляемый у нихъ одною буквою) приставленный вначал слова, обозначаетъ собраніе или союзъ однородныхъ, а иногда и разнородныхъ предметовъ. Такъ оонъ — значитъ домъ, глоонъ — городъ. Ата — горесть, Глата — общественное бдствіе, Аванъ — здоровье или благополучіе человка, Глауранъ — общественное благо, и постоянно употребляемое ими слово А-Глауранъ, выражающее ихъ, такъ сказать, политическую заповдь, значитъ въ перевод: — ‘основаніе общества всеобщее благо’.
Въ письм они недопускаютъ выраженія для обозначенія Божества. Они замняютъ его символомъ, имющимъ видъ пирамиды, . Они не открыли мн, какъ чужестранцу, то воззваніе, съ которымъ они обращаются къ Нему въ молитв, и потому я его не знаю. Въ разговор со мною, касаясь Божества, они употребляли такія выраженія, какъ Всеблагой и т. п.
Если жизнь моя продлится, я можетъ быть еще сведу въ систематическую форму, т свднія, которыя мн удалось собрать о язык Врилья. Но сказаннаго, я полагаю, будетъ достаточно, чтобы показать, — какъ языкъ, сохранившій въ ихъ первоначальномъ вид многіе изъ своихъ корней и прошедшій чрезъ промежуточную эпоху, со всми ея наносными уродливостями, по прошествіи безчисленныхъ вковъ, наконецъ сложился въ свою настоящую инфлекціонную форму, отличающуюся простотой и единствомъ.
Но при всемъ томъ, литература этого языка принадлежитъ къ области прошлаго. Я покажу дале, что то общественное благосостояніе, котораго достигли Ана не допускаетъ по самому существу своему дальнйшаго развитія литературы, особенно въ двухъ ея главныхъ отрасляхъ — поэзіи и исторіи.
Этотъ народъ иметъ свою религію, и что-бы не сказали противъ нея, она отличается слдующими странными особенностями: — во первыхъ, они врятъ въ то, что исповдуютъ и во вторыхъ, — строго исполняютъ то, что внушаетъ имъ эта вра. Они вс нераздльно поклоняются одному Божественному Творцу вселенной и врятъ, что чрезъ посредство этой вездсущей к все проникающей таинственной силы, каждый помыселъ всякаго живаго существа достигаетъ общаго источника жизни. И хотя они не утверждаютъ прирожденности идеи о божеств, но по ихъ мннію, насколько то позволяютъ ихъ наблюденія природы, Анъ (человкъ) единственное живое существо, которому дана способность воспріять эту идею, со всмъ послдующимъ ея развитіемъ. Они врятъ, что такое преимущество дано человку не понапрасну, и потому молитва и благодаренія должны быть пріятны Творцу природы и необходимы для дальнйшаго развитія человческаго рода. Они молятся въ общественномъ зданіи и у себя дома, какъ чужестранца, меня не допускали въ ихъ храмъ…….
……. Какъ ни фантастичны врованія Врилья, но они до нкоторой степени уясняютъ ихъ соціальный строй, ихъ поразительную кротость во всхъ ихъ сношеніяхъ и ту жалостливость ко всмъ живымъ существамъ, истребленіе которыхъ не требуется для охраны общества. Ихъ понятіе о томъ вознагражденіи, которое ожидаетъ помятый цвтокъ, или раздавленное наскомое, при ихъ будущихъ метаморфозахъ въ высшія формы, не заключаетъ въ себ ничего вреднаго, хотя и можетъ вызвать улыбку. Во всякомъ случа, вс эти врованія подземной расы наводятъ на довольно высокія размышленія,что и въ эти скрытыя отъ насъ бездны земли, никогда неосвщавшіяся солнцемъ, проникъ свтлый лучъ убжденія, — о всеобъемлющей любви Творца вселенной и той абсолютной, недопускающей конечнаго зла, справедливости въ его законахъ, которая царитъ во всемъ живущемъ мір и царила во вс времена.
Какъ ни были добры ко мн вс члены семейства моего хозяина, но его молодая дочь проявляла особую внимательность въ заботахъ обо мн. По ея совту, я оставилъ тотъ костюмъ, въ которомъ спустился къ нимъ съ поверхности земли, и облекся въ одежду Врилья, за исключеніемъ крыльевъ, замнявшихъ у нихъ во время ходьбы весьма красивый плащъ. Но такъ какъ многіе изъ Врилья, во время деревенскихъ работъ, не носили крыльевъ, то мой наружный видъ ничмъ особеннымъ не выдавался среди нихъ, и я могъ ходить по всему городу, необращая на себя вниманія любопытныхъ. За предлами пріютившаго меня дома, никто не подозрвалъ, что я выходецъ съ поверхности земли, меня просто считали гостемъ Афъ-лина, изъ какого нибудь отдаленнаго варварскаго племени.
Городъ казался чрезмрно великимъ, по сравненію съ окружающей его страной, которая пожалуй не превосходила размрами какого нибудь большаго Англійскаго или Венгерскаго помстья. Но все это пространство, до самаго подножія горъ, было воздлано самымъ тщательнымъ образомъ, за исключеніемъ небольшихъ участковъ, оставленныхъ по ихъ скатамъ и на пашняхъ, для пастьбы прирученныхъ, безвредныхъ животныхъ, которыя однако не имли никакого примненія въ ихъ хозяйствахъ. До того доходитъ ихъ чувство состраданія къ этимъ низшимъ существамъ, что ежегодно изъ общественной казны ассигнуется опредленная сумма для перевозки части ихъ въ другія боле отдаленныя поселенія или колоніи Врилья (конечно съ согласія ихъ обитателей), если вслдствіе чрезмрнаго размноженія, отведенныя имъ пастьбища оказывались недостаточными. Но, сколько я знаю, они не размножаются въ такой пропорціи, какъ наши, разводимыя на убой, животныя, кром того, подчиняясь какому то особому закону, животныя, безполезныя для человка, здсь постепенно покидаютъ занятыя имъ земли и даже вымираютъ.
Между разными государствами или штатами племени Врилья изстари укоренился обычай — оставлять невоздланными нейтральныя пространства по ихъ границамъ. Въ описываемой мною общин, такой участокъ составляла скалистая гряда горъ, ране непроходимая для пшеходовъ, но чрезъ которую легко перелетали на крыльяхъ или въ воздушныхъ лодкахъ (я опишу ихъ дале). Въ этихъ горахъ были однако пробиты дороги для прозда повозокъ, приводимыхъ въ движеніе врилемъ. Такія международныя пути постоянно были освщены, и для покрытія расходовъ по ихъ содержанію, существовалъ особый сборъ, въ которомъ принимали участіе по раскладк вс прочіе отрасли племени Врилья. Благодаря этому, поддерживались постоянныя коммерческія отношенія между самыми отдаленными штатами. Богатство описываемой мною общины состояло главнымъ образомъ въ земледльческихъ продуктахъ, избытокъ которыхъ они обмнивали на предметы роскоши, важнйшихъ изъ нихъ были уже упомянутыя мною ученыя птицы.
Ихъ привозили сюда издалека, и он поражали красотою своихъ перьевъ и чуднымъ пніемъ, мн разсказывали, что много трудовъ было потрачено на ихъ разведеніе и обученіе, и что путемъ тщательнаго подбора, порода эта удивительно усовершенствовалась за послдніе годы. Я не встрчалъ другихъ домашнихъ животныхъ въ этой общин, за исключеніемъ чрезвычайно забавныхъ и рзвыхъ маленькихъ зврьковъ, похожихъ на лягушекъ, но съ весьма выразительными головками, которыхъ дти держали въ своихъ садахъ. У нихъ вовсе не существуетъ такихъ домашнихъ животныхъ, какъ наши собаки или лошади, Зи однако сообщила мн, что подобныя животныя были когда-то и въ этихъ мстахъ, но что теперь ихъ можно встртитъ только въ отдаленныхъ странахъ, населенныхъ другими племенами. По словамъ ея, съ открытіемъ вриля, они постепенно исчезали въ цивилизованномъ мір, потому что въ нихъ уже не было надобности.
Машины и крылья замнили лошадь для перевозки тяжестей, а собака, какъ сторожъ, или для охоты, потеряла всякое значеніе, потому-что уже давно прошли т времена, когда праотцы Врилья нуждались въ нихъ, для защиты отъ своихъ враговъ, или охотились съ ними за мелкими животными, употреблявшимися въ пищу, да кром того, въ этихъ гористыхъ мстахъ, лошадь врядъ-ли могла служить для перевозки тяжестей, или для прогулокъ верьхомъ. Единственное животное, употреблявшееся для первой цли, видомъ похожее на крупную породу козы, — мн приходилось встрчать на ихъ фермахъ. Уже самый характеръ окружающей мстности долженъ былъ внушить, какъ мн кажется, — необходимость примненія крыльевъ и воздушныхъ лодокъ. Несоразмрная величина пространства, занимаемаго здсь городомъ по отношенію къ загородной территоріи, объявляется тмъ, что каждый изъ домовъ былъ окруженъ своимъ садомъ. Широкая главная улица, на которой жилъ мой хозяинъ Афъ-линъ, проходила мимо громадной площади, гд находились — коллегія ученыхъ и другія общественныя зданія, грандіозный фонтанъ какой то свтящейся жидкости билъ въ ея центр.
Вс эти общественныя постройки отличались однимъ общимъ характеромъ массивности и прочности, он напоминали мн архитектурныя картины Мартина. Ихъ верхніе этажи окружали балконы, или скоре, поддерживаемые колоннами висячіе сады, которые были наполнены цвтущими растеніями и населены прирученными птицами. Отъ главной площади, шли развтвляясь нсколько яркоосвщенныхъ улицъ которыя постепенно подымались въ гору, по обимъ сторонамъ ея. Во время прогулокъ по городу меня никогда не пускали одного, мн всегда сопутствовали Афъ-Линъ, или его дочь.
Лавокъ въ город здсь немного, требованія покупателей исполняютъ разнаго возраста дти, которыя отличаются понятливостью и вниманіемъ, но никогда не надодаютъ покупателю назойливымъ предложеніемъ товаровъ. Самого хозяина лавки въ ней рдко можно встртить, и повидимому онъ мало принимаетъ участія въ продаж, хотя и занимается этимъ дломъ по влеченію, будучи независимъ отъ него въ средствахъ существованія, многіе изъ самыхъ богатыхъ членовъ общины держатъ такія лавки.
……Вс роды занятій пользуются одинаковымъ уваженіемъ. Анъ, у котораго я купилъ пару сандалій, былъ роднымъ братомъ Тура — правителя штата, и хотя его лавка не превышала размромъ сапожныхъ магазиновъ на Бродъ-Уей или въ Бондъ-Стритъ, онъ былъ вдвое богаче своего брата, жившаго во дворц. Безъ сомннія, онъ владлъ какимъ нибудь загороднымъ помстьемъ.
Вообще члены этого общества, посл дятельнаго дтскаго возраста, не отличаются энергіей. По своему темпераменту или убжденію, они признаютъ покой за высшее блаженство жизни….
Въ обыденной жизни, они рдко употребляютъ крылья и предпочитаютъ ходить пшкомъ, но во время ихъ увеселеній, воздушныхъ танцевъ, игръ съ дтьми а также при посщеніи своихъ фермъ, которыя большею частью расположены въ гористыхъ мстахъ, — они конечно пользуются ими, въ молодые годы, при путешествіяхъ въ другія страны племени Ана, они предпочитаютъ крылья всякимъ другимъ способамъ передвиженія.
Привыкшіе управлять крыльями могутъ летть (хотя и медленне птицъ) со скоростью отъ двадцати пяти до тридцати миль въ часъ, удерживаясь при этомъ на воздух, впродолженіи пяти, шести часовъ подъ рядъ. Но вообще Ана, когда они достигаютъ средняго возраста, не обнаруживаютъ склонности къ быстрымъ движеніямъ, сопряженнымъ съ большими мускульными усиліями.
Между ними распространено убжденіе, которое безъ сомннія встртитъ одобреніе и со стороны нашихъ врачей, что періодически возбуждаемая испарина, расширяя поры кожи, необходима для здоровья, и они обыкновенно пользуются паровыми ваннами, или такъ называемыми у насъ Турецкими банями, за которыми слдуютъ ароматическіе души. Они приписываютъ большое значеніе цлебной сил нкоторыхъ ароматическихъ эссенцій. Между ними также существуетъ обычай, въ опредленные, но рдкіе періоды (четыре раза въ годъ, когда здоровы) принимать ванны, насыщенныя врилемъ.
Они считаютъ что эта жидкость, принимаемая въ ограниченныхъ размрахъ, является могучимъ средствомъ для поддержанія жизни, но всякое неосмотрительное пользованіе ею, особенно при нормальномъ состояніи здоровья, вызываетъ реакцію и ослабляетъ жизненную силу. Во всхъ своихъ болзняхъ они неизмнно прибгаютъ къ этому средству, какъ вызывающему цлительное дйствіе самой природы.
По нашимъ понятіямъ, Врилья пожалуй самый изнженный изъ всхъ народовъ, но вс ихъ наслажденія отличаются своимъ невиннымъ характеромъ. Они, такъ сказать, живутъ въ атмосфер, проникнутой сладкими звуками и ароматами. Въ каждой комнат устроены особые механизмы, которые издаютъ тихіе мелодическіе звуки, точно шепотъ невидимыхъ духовъ. Они такъ привыкаютъ къ этой постоянной музык, что она но мшаетъ имъ вести бесду или предаваться уединеннымъ размышленіямъ. Они держатся мннія, что дышать воздухомъ, постоянно наполненнымъ мелодическими звуками и ароматами, способствуетъ къ смягченію и въ то-же время къ возвышенію характера и мыслительной способности человка. Хотя они отличаются умренностью и отрицаютъ всякую животную пищу, кром молока, и не употребляютъ никакихъ возбуждающихъ напитковъ, — они въ то-же время чрезвычайно разборчивы въ пищ и пить. Во всхъ ихъ увеселеніяхъ даже и престарлые, обнаруживаютъ почти дтскую игривость. Счастіе составляетъ для нихъ конечную цль, — не въ вид временнаго возбужденія, но какъ преобладающее состояніе втеченіе всей жизни, что для нихъ также близко и счастіе другъ друга, — видно уже изъ той замчательной мягкости обращенія, которая господствуетъ между ними.
За все время моего пребыванія у этого народа, я никогда не встртилъ между ними урода, или калки. Красота ихъ сказывалась не только въ правильности очертаній лица, но и въ гладкости кожи, остававшейся безъ морщинъ до самаго преклоннаго возраста, и того мягкого, соединеннаго съ величіемъ выраженія, источникомъ котораго были сознаніе своей силы и отсутствіе всякаго страха, нравственнаго или физическаго. Это самое величавое спокойствіе и навело на меня, — привыкшаго къ борьб людскихъ страстей, такое чувство ужаса и сознанія своего ничтожества, при моей встрч съ однимъ изъ нихъ. Такое выраженіе художникъ можетъ датъ на картин полубогу, генію, или ангелу.
Меня поразило, что цвтъ кожи не у всхъ Ана былъ такой, какъ у перваго видннаго мною представителя ихъ расы: — у нкоторыхъ она была свтле, и даже между ними встрчались лица съ голубыми глазами и золотистаго цвта волосами, хотя въ общемъ преобладалъ боле смуглый тонъ, чмъ у жителей сверной Европы.
Мн сообщили, что такая разница происходила отъ смшанныхъ браковъ съ другими боле отдаленными племенами Врилья, которыя, подъ вліяніемъ климата, или вслдствіе расовой особенности, отличались боле свтлою кожею. Темно-красная кожа обнаруживала чистоту крови семьи Ана, но они не соединяли съ этимъ обстоятельствомъ никакого чувства племенной гордости, и напротивъ приписывали красоту существующей породы частымъ бракамъ съ представителями другихъ, родственныхъ племенъ врилья. Они даже поощряли такіе браки, однако при непремнномъ условіи, чтобы это было родственное имъ племя. На другія племена, чуждые имъ по обычаямъ и учрежденіямъ, неспособныя къ пользованію тми могучими силами, которыя заключались во врил и употребленію которыхъ они научились только по прошествіи многихъ вковъ, — они смотрли пожалуй еще съ большимъ презрніемъ, чмъ гражданинъ Нью-Іорка смотритъ на негра.
Я узналъ отъ Зи, отличавшейся большею ученостью, чмъ кто либо изъ знакомыхъ мн здсь мужчинъ, что превосходство Врилья надъ другими племенами приписывалось вліянію той борьбы съ природою, которую имъ пришлось выдержать въ мстахъ ихъ перваго поселенія. ‘Везд, гд въ исторіи перваго развитія народа’, продолжала при этомъ разсуждать Зи, ‘замчается такой процессъ, при которомъ жизнь превращается въ одну борьбу и человкъ, долженъ примнить вс свои силы, чтобы удержаться, въ этой борьб съ себ подобными, неизмнно слдуетъ одинъ и тотъ же результатъ: — при неизбжной гибели большинства, природа выбираетъ для сохраненія только самые сильные экземпляры. Поэтому изъ нашей расы, еще до открытія вриля остались только высшія организаціи. Въ нашихъ древнихъ книгахъ встрчается легенда, когда то пользовавшаяся врою, что мы были изгнаны изъ того самаго міра, откуда ты, повидимому, явился къ намъ, дабы усовершенствоваться и достигнуть высшаго развитія нашего племени въ той жестокой борьб, которую пришлось выдержать нашимъ праотцамъ. Когда срокъ нашего искуса и развитія кончится, намъ предопредлено опять возвратиться на поверхность земля и заступить мсто низшей, живущей тамъ расы’.
Афъ-Линъ и его дочь часто наедин бесдовали со мною о политическомъ и общественномъ положеніи того верхняго міра, обитатели котораго, по предположенію Зи (высказываемому, съ чрезвычайнымъ спокойствіемъ), должны быть, рано или поздно, поголовно истреблены при нашествіи Врилья. Въ разсказахъ своихъ, я всми силами старался (избгая только положительной лжи, которая бы не скрылась отъ нихъ) представить въ самыхъ блестящихъ краскахъ, какъ наше развитіе, такъ и могущество, и они постоянно находили въ нихъ поводы для сравненій между нашими наиболе развитыми національностями и низшаго разряда подземными расами, находившіеся, по ихъ мннію, во мрак безнадежнаго варварства и неминуемо обреченными на постепенное вымираніе. Но они твердо ршились скрывать отъ своихъ согражданъ всякое преждевременное указаніе путей къ міру, освщаемому солнцемъ, они были сострадательны, и ихъ пугала мысль истребленія столькихъ милліоновъ живыхъ существъ, къ тому же, сильно разукрашенныя картины нашей жизни, которыя я раскрывалъ передъ ними, только возбуждали въ нихъ чувство соболзнованія. Напрасно я съ гордостью приводилъ имена нашихъ великихъ людей, — поэтовъ, философовъ, ораторовъ, полководцевъ, и вызывалъ на указаніе — равныхъ имъ между народами Врилья. ‘Увы!’ отвчала Зи, и ея величавое лицо смягчилось выраженіемъ ангельскаго состраданія, ‘такое выдленіе нсколькихъ изъ среды большинства — самый фатальный признакъ расы, обреченной на вчное невжество. Разв ты не видишь, что первое условіе счастія для смертныхъ заключается въ прекращеніи всеобщей борьбы и соревнованія, только разрушающихъ тотъ покой жизни, безъ котораго немыслимо достиженіе счастья, какъ нравственнаго, такъ и физическаго? Мы думаемъ наоборотъ, что чмъ боле наша здшняя жизнь будетъ приближаться къ высшему идеалу загробнаго существованія безсмертныхъ духовъ, чмъ боле она будетъ походить на будущее блаженное бытіе, — темъ легче мы перейдемъ въ него впослдствіи.
Разв въ своемъ воображеніи мы можемъ себ представить жизнь боговъ, или безсмертныхъ иначе, какъ чуждую всякихъ страстей, подобныхъ любостяжанію и честолюбію.
Намъ кажется, что эта жизнь, при полномъ развитіи умственной и духовной дятельности, должна быть преисполнена яснаго покоя, но какова бы ни была эта дятельность, она должна соотвтствовать склонности каждаго, однимъ словомъ — это должна быть жизнь, проникнутая однимъ радостнымъ чувствомъ мира и благоволенія, въ сред котораго должны исчезнуть вс страсти — вражды и ненависти, борьбы и соперничества. Таковъ идеалъ общественной жизни, къ достиженію котораго стремятся вс націи Врилья и на которомъ основаны вс наши теоріи государственнаго устройства. Ты видишь какъ несовмстима эта идея прогресса съ понятіями, господствующими между твоимъ неразвитымъ народомъ, который въ своемъ бурномъ движеніи, только стремится увковчить непрерывную борьбу страстей, съ ихъ постоянными спутниками — горемъ и заботою. Далеко за предлами Врилья, существуетъ нація, самая могущественная изъ всхъ живущихъ въ нашемъ мір, которая считаетъ свое политическое устройство и свою систему управленія образцомъ, достойнымъ подражанія для всхъ прочихъ. Они поставили за образецъ благополучія постоянное соперничество во всхъ вещахъ, такъ что среди нихъ страсти не утихаютъ ни на одно мгновеніе: они въ постоянной борьб изъ за власти, богатства, извстности, и просто ужасно слышать т поруганія и клеветы, которыми осыпаютъ другъ друга даже самые лучшіе изъ нихъ, безъ малйшей совсти и стыда……
‘Дло въ томъ’, продолжала Зи, ‘что если разумная жизнь должна стремиться къ подражанію яснаго спокойствія безсмертныхъ, то ужъ конечно ничего не можетъ быть дальше отъ цли, чмъ подобная система, цликомъ воплощающая въ себ всю ту борьбу и тревоги, которыя отличаютъ смертнаго человка.
Я столько говорилъ о посох или жезл, заряженномъ врилемъ, что отъ меня могутъ ожидать подробнаго его описанія. Этого я не могу сдлать, потому что мн никогда не давали его въ руки, изъ опасенія какого нибудь ужаснаго несчастія, которое могло произойти отъ моей неумлости. Онъ пустой внутри, и ручка его снабжена нсколькими клапанами, или пружинами, посредствомъ которыхъ можно измнять силу его дйствія, разнообразить ее, или давать ей извстное направленіе, такъ наприм.: — въ одномъ случа она могла убивать, въ другомъ — изцляла, она тоже могла сокрушать громадныя скалы, или разсвать пары атмосферы, дйствіе ея сказывалось не только на тл человка, но и могло вліять на его умственныя способности. Орудію этому, для удобства пользованія имъ, дана форма посоха или обыкновенной трости, но посредствомъ особыхъ приспособленій оно могло удлиняться. При употребленіи, ручка его упирается въ ладонь руки, при чемъ бываютъ вытянуты большой и средній пальцы. Мн говорили впрочемъ, что сила его дйствія неодинакова во всхъ случаяхъ, и зависитъ отъ особаго свойства присущаго тому лицу, который имъ пользуется.
У нкоторыхъ преобладала разрушительная сила, у другихъ — способность исцленія, многое было также въ зависимости отъ состоянія спокойствія и твердой ршимости дйствующаго. Они утверждаютъ, что высшія проявленія силы надъ врилемъ не могутъ быть усвоены, а составляютъ, такъ сказать, прирожденное свойство, передаваемое изъ поколнія въ поколніе, такъ что четырехъ-лтній ребенокъ ихъ, племени, первый разъ держащій въ рукахъ жезлъ вриля, можетъ достигнуть съ нимъ результатовъ, которыхъ посл долгаго упражненія никогда не добьется самый искуссный механикъ изъ чуждой расы.
Это страшное орудіе измняется въ деталяхъ устройства, смотря по его назначенію, такъ напримръ въ рукахъ дтей, которымъ поручено истребленіе вредныхъ животныхъ, оно гораздо проще, чмъ жезлъ ученыхъ обоего пола, у замужнихъ женщинъ и матерей семействъ онъ боле приспособленъ къ цлебному дйствію и т. д. Я бы желалъ коснуться подробне этого удивительнаго проводника жидкости вриля, но детали его механизма настолько же сложны, насколько поразительны достигаемые имъ результаты.
Здсь слдуетъ упомянуть, что этотъ народъ, между прочимъ, изобрлъ особаго устройства трубки, изъ которыхъ жидкость вриля можетъ бытъ направлена почти на безконечныя разстоянія къ предмету, который требуется уничтожить, и я нисколько не преувеличиваю, подразумвая разстояніе въ 500 и 600 миль. Ихъ математическія разсчеты доведены до такой точности, что по полученіи необходимыхъ свдній отъ какого нибудь наблюдателя въ воздушной лодк, каждый изъ членовъ отдла, завдующаго примненіями вриля, можетъ опредлить свойство и размръ встртившагося препятствія и навести дуло этого орудія съ такою непогршимою точностью на замченное препятствіе, — напр. городъ вдвое боле Лондона, — что во мгновеніе ока отъ него ничего не останется, кром пепла. Изъ этого примра видно, до какого совершенства доведено у Ана примненіе ихъ изобртательныхъ способностей къ практическимъ цлямъ.
Я обошелъ вмст съ моимъ хозяиномъ и его дочерью большой публичный музей, помщавшійся въ одномъ изъ крыльевъ зданія колегіи ученыхъ, въ которомъ между прочимъ были сложены, какъ любопытные образцы неуклюжихъ, дтскихъ попытокъ человка въ древнія времена, многія изъ разныхъ изобртеній, составляющихъ гордость нашего вка. Въ одномъ отдленіи музея валялось нсколько громадныхъ цилиндровъ, приспособленныхъ для истребленія жизни, посредствомъ метательныхъ снарядовъ и воспламеняющагося вещества, весьма похожихъ на наши пушки, но еще съ неизвстными у насъ усовершенствованіями.
Хозяинъ мой посмотрлъ на нихъ съ такимъ-же пренебреженіемъ, съ какимъ нашъ артиллерійскій офицеръ можетъ остановится передъ лукомъ и стрлами какихъ нибудь дикарей. Въ другомъ отдленіи, были модели повозокъ и судовъ, приводимыхъ въ движеніе паромъ, и воздушный шаръ. ‘Таковы были’, произнесла Зи задумчивымъ голосомъ, ‘первыя слабыя попытки борьбы съ природою нашихъ дикихъ праотцевъ, пока они еще не достигли хотя-бы слабаго понятія о свойствахъ вриля‘.
Эта молодая Гай представляла удивительный образецъ того мускульнаго развитія, котораго достигаетъ женщина въ ихъ стран. Черты лица ея отличались красотой, присущей всей ея рас: никогда еще на поверхности земли мн неприходилось видть лица такой безупречной правильности и столь величественнаго, но постоянныя занятія наукой вызвали въ немъ сосредоточенное выраженіе отвлеченной мысли и придали ему нсколько строгій видъ, особенно въ состояніи покоя, и такое суровое выраженіе, особенно при ея громадномъ рост и могучемъ сложеніи, производили самое внушительное впечатлніе. Она превосходила ростомъ другихъ женщинъ этого племени и, на моихъ глазахъ, приподняла какую-то пушку съ такою-же легкостью, какъ я поднялъ-бы пистолетъ. Зи внушала мн глубокій страхъ, дошедшій до ужаса, когда мы вошли въ одно изъ отдленій музея, гд находились модели разныхъ механизмовъ, дйствующихъ посредствомъ вриля и гд она, стоя въ отдаленіи, дйствіемъ своего жезла, приводила въ движеніе большіе, тяжеловсные предметы. Она какъ будто вдыхала въ нихъ жизнь и заставляла повиноваться своей вол. Она пускала въ ходъ весьма сложные механизмы, по желанію останавливала или возобновляла ихъ дйствіе, пока въ невроятно краткій промежутокъ времени, разныхъ сортовъ сырой матеріалъ обращался въ симетрическія, законченныя произведенія искусства. Явленія, подобныя тмъ, которыя месмеризмъ, магнетизація, электричество и т. п., возбуждаютъ въ нервахъ и мускулахъ живыхъ существъ, — эта молодая Гай производила, мановеніемъ своей трости, въ колесахъ и пружинахъ бездушнаго механизма.
Когда я высказалъ своимъ спутникамъ то изумленіе, въ которое приводило меня все виднное, упомянувъ при этомъ, что въ нашей сред мн случалось быть свидтелемъ нкоторыхъ явленій, доказывающихъ извстное взаимодйствіе между живыми организмами, — Зи, видимо интересовавшаяся подобными вопросами, попросила меня протянуть мою руку и, положивъ ее рядомъ съ своей, обратила мое вниманіе на замтную разницу, въ ихъ тип и характер. Во первыхъ, большой палецъ у Гай (то же самое я замтилъ и у всхъ другихъ представителей этого племени) былъ длинне и массивне, чмъ у насъ, разница была на столько-же велика въ этомъ отношеніи, какъ между человкомъ и гориллой. Во вторыхъ, ладонь у нихъ гораздо мясисте нашей, кожа гораздо нжне и температура руки выше. Но, что было замчательне всего, — я могъ замтить особый нервъ, проходившій отъ запястья руки къ основанію большаго пальца и потомъ раздлявшійся на дв втви, идущія къ указательному и среднему пальцу. ‘При слабомъ развитіи большаго пальца, сказала ученая молодая Гай, и отсутствіи особаго нерва, который, въ большей или меньшей степени развитія, ты всегда найдешь у нашего племени, вы никогда не достигнете сколько нибудь сильнаго вліянія надъ дйствіемъ вриля, что касается до новаго нерва, то его нельзя встртить у нашихъ первыхъ предковъ, а равно и между грубыми племенами, живущими за предлами Врилья. Для его развитія потребовалось множество поколній, начиная съ первыхъ — открывшихъ тайну дйствія вриля и постепенно совершенствовавшихся путемъ упражненія въ пользованіи имъ, можетъ быть, по прошествіи одной или двухъ тысячъ лта, такой нервъ и зародятся между совершеннйшими представителями нашей расы, посвятившими себя изслдованіямъ тхъ высшихъ отраслей науки, при помощи которыхъ пріобртается власть надъ разнообразными проявленіями вриля. Когда-же ты говоришь объ абсолютной неподвижности, то неужели теб неизвстно, что несуществуетъ ни одной частицы вещества, которая-бы находилась въ совершенномъ поко или инерціи, каждая изъ такихъ частицъ находится въ постоянномъ движеніи и подвергается дйствію разныхъ силъ, изъ которыхъ теплота замтне другихъ, но вриль — наиболе проницающая и самая могучая. Такъ что токъ, возбужденный рукой и направляемый моею волею, только способствуетъ къ усиленному проявленію того невидимаго движенія, въ которомъ вчно находятся частицы матеріи. Хотя въ масс металла и не можетъ самостоятельно зародиться мысль, но, благодаря скрытой въ немъ воспріимчивости къ движенію, въ него какъ-бы переходить мысль дйствующаго на него разумнаго существа, и подъ вліяніемъ вриля онъ приходитъ въ движеніе, точно двинутый видимой вншней силой. Въ него временно переходитъ жизнь, онъ какъ-бы воодушевляется и разсуждаетъ. Безъ этого, разв могли-бы мы пользоваться услугами нашихъ автоматовъ.
Я слишкомъ трепеталъ предъ мышцами и ученостью молодой Гай, чтобы ршиться на какія либо возраженія. Мн вспомнился при этомъ анекдотъ, читанный мною еще въ дтств , про одного, заспорившаго съ Римскимъ императоромъ, мудреца, который внезапно прекратилъ свои возраженія и отвчалъ на вопросъ императора, — не иметъ-ли онъ еще чего возразить съ своей стороны, — ‘Нтъ, Цезарь, разв можно спорить съ человкомъ, который повелваетъ двадцатью пятью легіонами’.
Хотя я былъ внутренно убжденъ, оставляя въ сторон вопросъ о дйствительныхъ результатахъ дйствія вриля, — что Фарадэ легко разбилъ-бы вс ея аргументы, о ого конечныхъ причинахъ и сфер вліянія, но рядомъ съ этимъ являлось другое непоколебимое убжденіе, что Зи ударомъ своего кулака легко могла уложить на мст по очереди всхъ членовъ нашей королевской академіи. Каждому разумному человку извстна вся безполезность спора съ обыкновенною женщиною, о близко знакомомъ ему предмет, но диспутировать съ Гай семи футоваго роста вопросъ о происхожденіи вриля, пожалуй все равно, что — спорить въ пустын съ самумомъ.
Между разными отдлами громаднаго зданія колегіи ученыхъ, меня особенно заинтересовалъ музей, посвященный археологіи Врилья, въ которомъ была собрана коллекція древнихъ портретовъ. Краски, которыми были написаны эти картины, отличались такою прочностью, что нкоторыя изъ нихъ, написанныя, по словамъ лтописей, еще въ доисторическія времена, — сохранили извстную свжесть колорита. При обзор этой коллекціи, меня поразили два обстоятельства: — первое, что картины которымъ, какъ увряли меня, было отъ шести до семи тысячъ лтъ, обнаруживали высшее состояніе искусства, чмъ т , которыя были написаны за три или четыре тысячи лтъ, и что портреты перваго періода боле подходили къ нашему Европейскому типу. Нкоторые изъ нихъ даже напоминали мн т итальянскіе головы, которыя смотрятъ на насъ съ холстовъ Тиціана, какъ-бы говоря о честолюбіи или коварств, заботахъ или гор оригиналовъ, съ ихъ глубокими морщинами, проведенными страстями. Это были лица людей, жившихъ во времена борьбы, предшествовавшія открытію чудодйственныхъ свойствъ вриля, который совершенно измнилъ общественный строй:— они, какъ въ нашемъ мір, боролись между собою изъ за власти и славы.
Спустя тысячу лтъ посл открытія вриля, типъ лица уже обнаруживаетъ замтную перемну, при чемъ съ каждымъ поколніемъ, оно пріобртаетъ большее выраженіе того величаваго спокойствія, получаетъ тотъ отпечатокъ, который отличаетъ его отъ лица нашего гршнаго, трудящагося человка и производитъ такое потрясающее впечатлніе. Но по мр того какъ развивалась красота новаго типа, искусство художника длалось все безличне и монотонне.
Но интересъ коллекціи сосредоточивался въ трехъ портретахъ, принадлежавшихъ къ доисторическому вку и, какъ гласитъ преданіе, написанныхъ по повелнію мудреца, самое происхожденіе котораго теряется во мрак миа, подобно Индйскому Будд , или Греческому Прометею.
Эту таинственную личность, — одновременно мудреца и героя, — главныя отрасли племени Врилья считаютъ своимъ общимъ родоначальникомъ.
Кром самого мудреца, сохранились еще портреты его дда и прадда. Вс они написаны во весь ростъ. Мудрецъ облеченъ въ длинную хламиду изъ какой-то особенной матеріи, напоминающей рыбью чешую, или кожу ящерицы, но руки и ноги его обнажены: — пальцы ихъ отличаются невроятною длиною и снабжены перепонками. Шеи у него почти не существуетъ, и у него низкій, покатый лобъ, совсмъ не характеризующій мудреца. Онъ отличается блестящими карими глазами на выкат, очень широкимъ ртомъ и выдающимися скулами……
Такъ какъ Врилья лишены возможности созерцать свтила небесныя, то ихъ способы опредленія дня и ночи существенно различаются отъ нашихъ, къ счастію у меня были съ собою часы, при помощи которыхъ мн удалось довольно точно опредлить ихъ счетъ времени. Я оставляю до будущаго, если когда либо мн придется издать сочиненіе о наук и литератур Врилья, вс подробности тхъ способовъ, которые они примняютъ для счисленія времени, и ограничусь указаніемъ, что продолжительность ихъ года мало разнится отъ нашего, но онъ раздляется иначе. Ихъ сутки (включая и то, что мы называемъ ночью) состоятъ изъ двадцати часовъ, вмсто двадцати четырехъ, и, разумется, ихъ годъ поэтому заключаетъ большее число дней. Они раздляютъ свой двадцати часовой день такимъ образомъ: — восемь часовъ, {* Употребляемые для ясности, слова: часы, дни и проч. — не вполн соотвтствуютъ ихъ понятіямъ о дленіи времени. (Прим. автора).} называемые тихими часами, — посвящаются отдыху, восемь часовъ называемыхъ рабочимъ временемъ, — разнымъ занятіямъ жизни, и втеченіи четырехъ часовъ, которые носятъ названіе вольнаго времени (имъ заканчивается день), они предаются разнымъ развлеченіямъ, играмъ, празднествамъ, или разговорамъ, смотря по личному вкусу и склонности каждаго. Строго говоря, за предлами ихъ домовъ не бываетъ ночи. Какъ городскія улицы, такъ и вся окружающая страна, до самаго предла ихъ владній, одинаково освщается во вс часы. Только во время тихихъ часовъ, они убавляютъ свтъ въ своихъ домахъ, до степени сумерекъ, но полный мракъ внушаетъ имъ чувство ужаса, и они никогда вполн не гасятъ огней. Во время домашнихъ празднествъ, происходящихъ при полномъ освщеніи, они все-таки отмчаютъ различіе между днемъ и ночью, посредствомъ особыхъ механическихъ устройствъ, соотвтствующихъ нашимъ часамъ. Они большіе любители музыки, и музыкальные звуки, издаваемые въ опредленные промежутки этими механизмами, опредляютъ время дня. Каждый часъ такіе мелодическіе звуки разносятся по всему городу и подхватываются другими — въ домахъ и окрестныхъ деревушкахъ, раскиданныхъ по всему ландшафту, что производитъ самое чарующее и въ то же время торжественное впечатлніе. Впродолженіи тихихъ часовъ, эти звуки смягчаются, такъ что едва улавливаются бодрствующимъ слухомъ. У нихъ не существуетъ перемнъ года и, по крайней мр въ предлахъ владній этого племени, климатъ отличается необычайною равномрностью, онъ теплый, какъ итальянское лто, скоре влажный чмъ сухой, до полудня обыкновенно бываетъ тихо, но по временамъ тишина нарушается сильными порывами втра съ окружающихъ горъ. Подобно тому, какъ на золотыхъ островахъ древнихъ поэтовъ, — здсь не существуетъ опредленнаго времени для посва и жатвы, одновременно вы видите боле молодыя растенія въ цвтахъ и почкахъ, между тмъ какъ другія приносятъ уже колосья и плоды. Но листья всхъ плодоносныхъ растеній, посл окончанія этого періода, мняютъ цвтъ или опадаютъ. Но что меня особенно интересовало въ связи съ ихъ способами счисленія времени, было — опредленіе средней продолжительности жизни между ними. Посл самыхъ тщательныхъ справокъ, я убдился, что она значительно превосходитъ нашу. Но преимущество ихъ заключалось не въ одномъ этомъ, весьма немногіе между ними умираютъ ране ста лтъ, но въ то же время, большинство достигаетъ семидесяти-лтняго возраста, до самыхъ преклонныхъ лтъ они сохраняютъ здоровье и свжесть силъ, такъ что жизнь подъ старость у нихъ не представляется однимъ тяжелымъ бременемъ. Здоровье ихъ не подтачивается алчностью и честолюбіемъ, они равнодушны къ слав и хотя способны къ глубокой привязанности, но любовь у нихъ принимаетъ видъ нжной, радостной дружбы и, составляя ихъ счастье, рдко бываетъ источникомъ страданій. Такъ какъ Гай вступаетъ въ бракъ только по своему выбору и здсь (подобно тому какъ и на земл ) все счастье семейной жизни зависитъ отъ женщины, то, выбравъ себ по вкусу и влеченію супруга, она бываетъ снисходительна къ его недостаткамъ, уважаетъ его наклонности и всми силами старается сохранить его любовь. Смерть близкихъ, какъ и между нами, — тоже источникъ горести, но она обыкновенно наступаетъ въ самомъ преклонномъ возраст, и оставшіеся въ живыхъ находятъ большое утшеніе въ непоколебимой увренности, что ихъ ожидаетъ скорая встрча съ умершими друзьями и близкими, въ предстоящей блаженной жизни.
Хотя вс эти причины оказываютъ не малое вліяніе на продолжительность ихъ жизни, но многое зависитъ и отъ наслдственной организаціи. По сохранившимся извстіямъ, средняя продолжительность жизни у нихъ въ т раннія времена, когда ихъ общественный строй походилъ на нашъ, со всми его треволненіями, — была значительно короче, и они чаще подвергались разнымъ болзнямъ. Они сами говорятъ, что продолжительность жизни у нихъ увеличилась съ тхъ поръ, какъ были открыты цлебныя и укрпляющія свойства вриля. Между ними мало спеціалистовъ врачей и этимъ дломъ преимущественно занимаются Джай-и (особенно вдовы и бездтныя), которыя обнаруживаютъ особенную склонность къ длу врачеванія и отличаются искусствомъ въ разныхъ хирургическихъ операціяхъ, вызываемыхъ иногда несчастными случаями.
У Врилья есть свои развлеченія и забавы и въ вольное время дня, они собираются большими обществами и развлекаются воздушными играми, о которыхъ я уже говорилъ. У нихъ существуютъ концертные залы и даже театры, гд исполняются піесы, отчасти напоминающія мн китайскія драмы, сюжеты этихъ драмъ взяты большею частью изъ самыхъ отдаленныхъ временъ, и они отличаются полнйшимъ нарушеніемъ классическихъ единствъ, такъ что герой въ одной сцен представленъ ребенкомъ, вслдъ за тмъ старикомъ и т. д. Пьесы эти весьма древняго происхожденія. Он показались мн ужасно скучными, хотя постановка ихъ отличалась удивительными механическими приспособленіями, они были также не лишены извстнаго, отчасти грубаго, юмора, и отдльныя мста текста выдавались своимъ поэтическимъ и полнымъ силы языкомъ, хотя ему вредилъ избытокъ метафоры. Въ общемъ он оставляли пожалуй такое-же впечатлніе, какое драмы Шекспира произвели-бы на парижанина временъ Лудовика ХV-го, или на англичанина — періода Карла ІІ-го.
Публика, большею частью состоявшая изъ Джай-и, по-видимому оставалась очень довольна представленіемъ, что въ виду серьезности этихъ женщинъ, отчасти удивило меня, но когда я увидлъ, что вс актеры были самаго нжнаго возраста, то мн стало понятно, что матери и сестры приходили сюда, что-бы доставить удовольствіе своимъ дтямъ и братьямъ. Я уже сказалъ, что вс эти драмы были древняго происхожденія. Повидимому, здсь втеченіи нсколькихъ поколній, не появлялось ни одного сколько нибудь замчательнаго драматическаго произведенія, а также — изъ области вымысла или поэзіи, которое пережило-бы свое время. У нихъ нтъ недостатка въ новыхъ изданіяхъ и даже существуетъ то, что мы назвали-бы газетами, но вс эти изданія почти исключительно посвящены научнымъ и техническимъ вопросамъ, или новымъ изобртеніямъ, — однимъ словомъ: У нихъ преобладаетъ чисто практическое направленіе. Иногда, впрочемъ, появится дтская книжка разсказовъ (ребенка же автора), о разныхъ приключеніяхъ, или какая нибудь Гай изольетъ въ форм поэмы разныя треволненія и надежды своей любви, но вс эти произведенія весьма невысокаго достоинства и рдко кмъ читаются, кром дтей и женщинъ. Самыя интересныя сочиненія, чисто литературнаго характера, посвящены описаніямъ путешествій и географическихъ изслдованій мало извстныхъ странъ этого подземнаго міра, авторы ихъ большею частью молодые эмигранты, и они читаются съ большимъ интересомъ ихъ друзьями и родственниками.
Я не могъ не высказать своего удивленія Афъ-лину, но поводу того обстоятельства, что общество, достигшее такихъ изумительныхъ успховъ въ техник и въ которомъ повидимому осуществился тотъ идеалъ всеобщаго счастья, о которомъ мечтали у насъ на земл и который, только посл долгой борьбы, признанъ неосуществимою мечтою, — что такое развитое общество можетъ существовать безъ современной литературы, при всемъ совершенств его языка, отличавшагося такимъ богатствомъ, сжатостью и звучностью.
На это мой хозяинъ отвчалъ слдующее: — разв теб не ясно, что литература, какъ вы ее донимаете на земл, положительно несовмстима съ тмъ общественнымъ благополучіемъ, котораго, по твоимъ же словамъ, мы теперь достигли? Посл вковой борьбы, у насъ наконецъ установился общественный строй, вполн удовлетворяющій насъ, и въ которомъ недопускается никакого различія состоянія, никакихъ почестей выдающимся общественнымъ дятелямъ, при чемъ исчезаетъ всякій стимулъ къ личному честолюбію’. Никто здсь не станетъ читать сочиненій въ защиту теорій, требующихъ перемнъ въ нашемъ общественномъ, или политическомъ стро, понятно, что никто не станетъ и писать ихъ. Если какой нибудь Анъ и почувствуетъ недовольство нашимъ, можетъ быть, слишкомъ спокойнымъ образомъ жизни, — онъ не нападаетъ на него, а просто уходитъ въ другое мсто.
Такимъ образомъ вс отрасли литературы (и, судя но древнимъ книгамъ въ нашихъ общественныхъ библіотекахъ, он когда-то составляли весьма значительную ея часть), касающіяся общественнаго и политическаго устройства, — совершенно исчезли. Громадную часть нашей древней литературы составляютъ историческія лтописи разныхъ войнъ и революцій тхъ временъ, когда человкъ жилъ въ большихъ, бурныхъ обществахъ. Ты видишь нашу ясную, спокойную жизнь: такою она была втеченіи многихъ вковъ. У насъ нтъ событій для лтописей. Что же объ насъ можно сказать, кром того, что — ‘они родились на свтъ, прожили счастливо и умерли?’ Переходя за тмъ къ той отрасли литературы, которая почерпаетъ свои источники въ воображеніи, какъ напр. ваша поэзія, — то причины ея упадка у насъ не мене очевидны’.
‘Мы находимъ въ сохранившихся у насъ великихъ произведеніяхъ этого отдла литературы, которыя мы вс читаемъ съ наслажденіемъ, хотя они и недопускаютъ подражанія, что они заключаются въ изображенія недоступныхъ намъ теперь страстей: — честолюбія, мести, неосвященной любви, жажды военной славы и т. п. Древніе поэты жили въ сред, проникнутой всми этими страстями, и живо чувствовали то, что служило предметомъ ихъ неподражаемыхъ описаній. Никто между нами не въ состояніи изобразитъ такихъ страстей, потому что не чувствуетъ ихъ, да и не найдетъ сочувствія въ своихъ читателяхъ, даже еслибъ и испыталъ ихъ. Кром того, одинъ изъ основныхъ элементовъ древней поэзіи состоитъ въ обнаруженіи тхъ скрытыхъ, многосложныхъ побужденій человческаго сердца, которыя приводятъ къ анормальнымъ порокамъ, или къ неописаннымъ добродтелямъ. Но въ нашемъ обществ, съ исчезновеніемъ всякихъ искушеній къ особеннымъ преступленіямъ или порокамъ, неизбжно установился средній нравственный уровень, при которомъ немыслимо и появленіе выдающихся добродтелей. Лишенная тхъ образцовъ могучихъ страстей, великихъ преступленій и высокаго героизма, которые въ старину давали пищу поэзіи, — послдняя если и не совсмъ погибла у насъ, то влачитъ печальные дни. Остается еще поэзія описательная, — картины природы и домашней жизни, и наши молодыя Джай-и часто пользуются этою, довольно безсодержательною, формою въ своихъ любовныхъ стихахъ’.
‘Такого рода поэзія’, сказалъ я, ‘можетъ быть очень привлекательна, и нкоторые критики между нами признаютъ ее даже выше той, которая занимается изображеніемъ человческихъ страстей. По крайней мр, упоминаемый тобою, безсодержательный родъ поэзіи привлекаетъ къ себ большинство читателей между тмъ народомъ, который я оставилъ на поверхности земли’.
‘Можетъ быть, но я полагаю, что эти поэты обращаютъ большое вниманіе на языкъ и сосредоточиваютъ все свое искусство на подбор красивыхъ словъ и римъ’.
‘Конечно, это соблюдается и великими писателями. Хотя даръ поэзіи можетъ быть прирожденный, но онъ требуетъ такой-же тщательной обработки, какъ и масса металла, изъ которой вы строите свои машины*.
‘Безъ сомннія у вашихъ поэтовъ есть какія нибудь побудительныя причины къ сосредоточенію своего вниманія на красивой отдлк словъ’.
‘Конечно врожденный инстинктъ побуждаетъ ихъ пть, какъ и птицъ, но вс эти украшенія псни, по всмъ вроятіямъ, имютъ вншнія побужденія, и наши поэты вроятно находятъ ихъ въ стремленіи къ слав, а иногда и въ недостатк денегъ’.
‘Совершенно такъ. Но въ нашемъ обществ понятіе о слав не связывается ни съ какимъ дйствіемъ человка, во время его земной жизни. Мы скоро утратили-бы то равенство, которое составляетъ основной, благодтельный элементъ нашего общественнаго устройства, еслибъ стали осыпать выдающимися похвалами кого либо изъ его членовъ: исключительное возвеличеніе ведетъ къ исключительной сил, и тогда неминуемо должны проснуться вс спящія теперь страсти, другіе люди тоже пожелаютъ похвалъ, тогда подымется зависть, а вмст съ нею и недовольство, съ своими спутницами злобой и клеветой. Мы видимъ изъ нашей исторіи, что большинство поэтовъ и писателей, пользовавшихся въ древности величайшею славою, въ то же время подвергались самому жестокому порицанію, и вся ихъ жизнь была отравлена, отчасти благодаря нападкамъ завистниковъ, отчасти вслдствіе развившейся въ нихъ болзненной чувствительности къ похвал и порицанію. Что касается побужденій нужды, то во первыхъ, теб извстно, что въ нашей стран никто не испытываетъ бдности, но если-бы это и было, то всякое другое занятіе оказалось-бы прибыльне писательства’.
‘Въ нашихъ общественныхъ библіотекахъ, можно найдти вс уцлвшія отъ времени книги, эти книги, по высказаннымъ уже причинамъ, — несравненно лучше всего, что могло быть написано въ наши дни, и он одинаково доступны всмъ’.
‘Между нами’, сказалъ я, ‘многихъ привлекаетъ новизна, и часто читается плохая новая книга, между тмъ какъ старая остается безъ вниманія’.
‘Новизна, безъ сомннія, иметъ свою привлекательность въ мене развитыхъ обществахъ, чающихъ всего лучшаго впереди, но мы лишены способности находить въ ней удовольствіе, хотя, по замчанію одного знаменитаго нашего писателя, жившаго четыре тысячи лтъ тому назадъ: — ‘читающій старые книги всегда найдетъ въ нихъ что нибудь новое, а читающій новыя книги всегда — что нибудь старое’.
‘Но какъ же подобное равнодушіе къ литератур не оказываетъ вреднаго дйствія на развитіе науки?’
‘Твой вопросъ изумляетъ меня. Побужденіемъ къ изученію науки является простая любовь къ истин, независимо отъ всякихъ понятій о слав, и кром того, наука у насъ иметъ исключительно практическое значеніе, въ видахъ сохраненія нашего общества и ежедневныхъ требованій жизни. Нашъ изобртатель трудится безъ всякаго ожиданія славы за свою работу, онъ просто занятъ любимымъ имъ дломъ, вдали отъ всякихъ треволненій и страстей. Человку необходимы упражненія, какъ для тла, такъ и для ума, и постоянное равномрное упражненіе въ обоихъ случаяхъ лучше всякихъ чрезмрныхъ временныхъ усилій. Люди, занимающіеся у насъ наукою, мене всего подвергаются болзнямъ и отличаются своимъ долголтіемъ. Живопись у насъ составляетъ развлеченіе многихъ, но самое искусство далеко не то, что было въ прежнія времена, когда великіе художники изъ разныхъ обществъ старались превзойти другъ друга, въ виду тхъ, почти царскихъ, почестей? которыя ожидали побдителя. Ты безъ сомннія замтилъ въ отдленіи древностей музея, — насколько, съ точки художественности, картины, написанныя нсколько тысячъ лтъ тому назадъ, превосходятъ современныя, Изъ всхъ изящныхъ искусствъ одна музыка, — можетъ быть потому, что она ближе подходитъ къ наук, чмъ къ поэзіи, — еще процвтаетъ у насъ. Но даже и здсь, недостатокъ стимула похвалъ или славы сказался въ отсутствіи индивидуальнаго превосходства, мы отличаемся боле въ оркестровой музык, гд отдльный исполнитель замняете громадными механическими инструментами, приводимыми въ движеніе водою. Впродолженіи нсколькихъ вковъ у насъ почти не появилось ни одного выдающагося композитора. Мы пользуемся теперь старинными мотивами, которые обрабатываются современными, искусными въ техник музыкантами’.
‘Нтъ ли изъ числа Ана’, спросилъ я, ‘обществъ, зараженныхъ тми пороками и страстями, допускающими разницу въ имущественномъ, нравственномъ и общественномъ положеніи среди своихъ членовъ, которыя уже исчезли между племенами Врилья? Если существуютъ такіе народы, то можетъ быть, поэзія и родственныя ей искусства еще пользуются почетомъ и процвтаютъ между ними?’
‘Такіе народы живутъ въ отдаленныхъ отъ насъ странахъ, но мы не допускаемъ ихъ въ среду цивилизованнаго общества, но нашему мннію они недостойны даже названія Ана, не только что Врилья. Это варвары, находящіеся на томъ низкомъ уровн развитія, которое даже недопускаетъ надежды на ихъ обновленіе’ Они проводятъ свое жалкое существованіе въ вчныхъ переворотахъ и борьб, если они не воюютъ съ своими сосдями, то дерутся между собою. Они вс раздлены на партіи, которыя предаютъ поруганію, грабятъ и даже убиваютъ другъ друга, поводомъ къ этому служатъ самыя ничтожныя причины, которыя были-бы просто непонятны для насъ, если-бы мы не знали изъ исторіи, что сами когда то прошли чрезъ эти раннія ступени варварства и невжества. Сущихъ пустяковъ достаточно, чтобы поднялась ссора между ними. Они считаютъ, что у нихъ господствуетъ равенство, но вся та борьба, которую они вели съ старыми формами, но привела ни къ чему, потому что въ громадныхъ обществахъ, гд все основано на соревнованіи, обратившемся въ какую то постоянную горячку, — меньшинство всегда выигрываетъ въ ущербъ масс. Однимъ словомъ, народъ, о которомъ я говорю, представляетъ собою дикарей, блуждающихъ въ безпросвтномъ мрак невжества, они были-бы достойны нашего сожалнія въ ихъ бдствіяхъ, если-бъ, подобно большинству дикарей, сами не навлекали на себя истребленія своею наглостью и жестокостью. Можешь себ представить, что эти жалкія созданья, съ ихъ допотопнымъ оружіемъ, образцы котораго ты видлъ въ нашемъ музе (металлическіе цилиндры съ зарядомъ селитры), — не разъ грозили истребленіемъ сосднему съ ними племени Врилья, только потому, что у нихъ тридцать милліоновъ населенія, а у послднихъ пятьдесятъ тысячъ, — если т не подчинятся какому то ихъ установленію, въ связи съ торговлей и наживой денегъ, которое они имютъ нахальство называть ‘закономъ цивилизаціи’.
‘Но что же сдлаютъ пятьдесятъ тысячъ противъ тридцати милліоновъ ‘.
Мой хозяинъ съ удивленіемъ взглянулъ на меня. ‘Чужеземецъ’, сказалъ онъ, ‘разв ты не слышалъ, что это племя — Врилья, которому он угрожаютъ, и стоитъ только этимъ дикарямъ объявить войну, какъ полъ-дюжины, отряженныхъ для этого дтей, сметутъ съ лица земли все ихъ населеніе ‘.
Я невольно содрогнулся при этихъ словахъ, вспомнивъ, что я стою ближе къ этимъ ‘дикарямъ’ чмъ къ племени Врилья, а также — мои похвалы свободнымъ учрежденіямъ Америки, къ которымъ такъ презрительно отнесся Афъ-Линъ. Прійдя нсколько въ себя, я спросилъ, — существуетъ ли возможность безопасно достигнуть страны этого отдаленнаго и смлаго народа.
‘При помощи вриля ты можешь безопасно прохать по владніямъ всхъ родственныхъ намъ племенъ, но я не отвчаю за твою безопасность среди варварскихъ народовъ, гд господствуютъ другіе законы, я которые дошли до такого умопомраченія, что многіе изъ нихъ живутъ только воровствомъ, въ тихіе часы среди нихъ даже нельзя оставить открытыми двери своего дома’.
Тутъ нашъ разговоръ былъ прерванъ появленіемъ Таэ, сообщившаго намъ, что, получивъ порученіе уничтожить громадное чудовище, которое я видлъ при своемъ спуск, онъ все время слдилъ за его появленіемъ, но безуспшно. Онъ уже подумалъ, что мои глаза обманули меня, или что гадина, чрезъ разщелины въ скалахъ, пробралась въ боле дикую мстность, гд водятся подобныя ей пресмыкающіяся, но близость ея пребыванія неожиданно обнаружилась въ опустошеніяхъ пастбища, прилегающаго къ озеру. ‘Я увренъ’, сказалъ Таэ, ‘что чудовище прячется въ этомъ озер, я подумалъ’, продолжалъ онъ обращаясь ко мн, ‘что тебя можетъ быть позабавитъ посмотрть, — какъ мы истребляемъ такихъ непріятныхъ постителей’. Взглянувъ на ребенка и припомнивъ размры чудовища, которое онъ собирался уничтожить, я пришелъ въ ужасъ, какъ за себя, такъ и за него, при мысли о грозившей намъ опасности. Но во мн было возбуждено сильное любопытство, и мн хотлось самому убдиться въ восхваляемомъ могуществ вриля, къ тому-же я не желалъ унизить себя въ глазахъ ребенка, выказывая опасенія за свою безопасность, и потому, поборовъ свое первое чувство страха, я поблагодарилъ Таэ за его вниманіе и выразилъ готовность сопутствовать ему въ такой интересной охот.
Когда мы оставили за собою городъ и, взявъ влво отъ главной дороги, пошли полями, — я до того былъ пораженъ странною красотою этого изумительнаго ландшафта, до самаго горизонта освщеннаго безчисленнымъ множествомъ фонарей, что мало обращалъ вниманія на разговоръ моего спутника.
По дорог я замтилъ, что вс сельскохозяйственныя работы производились машинами страннаго вида, но весьма красивой формы, искусство, подчиненное у этого народа требованіямъ пользы, проявлялось въ вид изящныхъ формъ, которыя они придаютъ разнымъ предметамъ въ обыденной жизни. Драгоцнные металлы и каменья до того здсь обыкновенны, что примняются для украшенія самыхъ простыхъ вещей, между тмъ, преобладающее между ними значеніе полезнаго надъ красивымъ, побуждаетъ ихъ всячески украшать ихъ орудія труда, что незамтнымъ образомъ вліяетъ на развитіе у нихъ воображенія.
Во всхъ ихъ работахъ, какъ въ домахъ, такъ и снаружи, примняются уже упомянутые автоматическія фигуры, которыя до того подчинены дйствію вриля, что кажутся живыми существами. Я едва могъ отличить ихъ отъ людей, въ то время, какъ они направляли движеніе разныхъ громадныхъ механизмовъ.
По мр того, какъ мы удалялись, я наконецъ сталъ прислушиваться къ живымъ замчаніямъ моего спутника. Меня поражало необычайно раннее умственное развитіе у дтей этой расы, — можетъ быть происходящее отъ того, что они несутъ на себ вс труды и отвтственность, которые между нами падаютъ на долю старшихъ. Разговаривая съ Таэ, мн казалось, что я бесдую не съ ребенкомъ, а съ развитымъ, наблюдательнымъ человкомъ моихъ лтъ, Я спросилъ его, не можетъ-ли онъ сказать, — на сколько отдльныхъ общинъ распадалась раса Врилья.
‘Точно не знаю,’ отвчалъ онъ ‘, потому что число ихъ увеличивается съ каждымъ годомъ, по мр того, какъ выдляется избытокъ населенія. Но, по словамъ отца, за послднее время число отдльныхъ общинъ, говорящихъ нашимъ языкомъ и усвоившихъ наши обычаи и учрежденія, достигало полутора милліоновъ, о подробностяхъ лучше распроси Зи. Она знаетъ больше многихъ Ана, которые вообще мало занимаются тмъ, что ихъ близко не касается, а Джай-и такія любопытныя существа’.
Ограничивается-ли каждая отдльная община тмъ-же числомъ семействъ, какъ у васъ’?
‘Нтъ, нкоторыя значительно меньше нашей, другія — больше, смотря по размру ихъ владній и совершенству ихъ машинъ. Каждая община держится извстнаго предла, смотря по обстоятельствамъ, и заботится прежде всего, чтобы у нихъ не развилось класса бдныхъ, вслдствіе избытка населенія, причемъ земля не могла-бы прокормить всхъ, кром того, они строго слдятъ за тмъ, чтобы община не переросла извстнаго размра, при которомъ только возможно такое-же управленіе, какъ въ благоустроенной семь. Кажется ни одна изъ общинъ Врилья не превосходитъ тридцати тысячъ семей. Но вообще, чмъ меньше община, если только народу въ ней достаточно для хорошей обработки всей ея земли, — тмъ богаче ея члены, тмъ больше они вносятъ въ общую казну и, — что выше всего, — тмъ счастливе и спокойне они, какъ политическое цлое, и тмъ большаго совершенства достигаютъ продукты ихъ труда. Община, которую вс племена Врилья считаютъ за высшую по развитію и которая достигла наибольшаго искусства въ пользованіи силами вриля, — пожалуй самая маленькая. Она не превышаетъ четырехъ тысячъ семей, но каждый клокъ ихъ земли обработанъ, какъ садъ, ихъ машины не имютъ себ равныхъ и вс ихъ продукты берутся на расхватъ. Вс наши племена считаютъ ее своимъ образцомъ, потому что достиженіе высшаго идеала, доступнаго человку, заключается въ соединеніи наибольшей доли счастья, съ высшимъ развитіемъ ума, и понятно, чмъ меньше общество, тмъ легче этого достигнуть. Наша община слишкомъ велика’.
Эти слова заставили меня задуматься. Я вспомнилъ о маленькихъ Аинахъ, съ ихъ двадцатью тысячами свободныхъ гражданъ и о томъ умственномъ вліяніи, которое до сихъ поръ оказываетъ эта маленькая республика на самыя могущественныя націи міра. Но въ Афинахъ допускалось соревнованіе и постоянныя перемны, и къ тому-же, граждане ихъ далеко не были счастливы. Оторвавшись отъ моихъ мыслей, я возвратился къ нашему разговору и сталъ распрашивать его объ эмиграціи.
‘Но если каждый годъ’, сказалъ я, ‘опредленное число между вами соглашается покинуть родину и основываютъ новыя общины, то вдь ихъ все-же очень мало и, даже при самыхъ совершенныхъ машинахъ, они врядъ-ли въ состояніи разчистить дикія мста, устроить новые города и водворить всю ту цивилизацію, съ ея удобствами жизни, къ которымъ они привыкли съ дтства.
‘Ты ошибаешься. Вс племена Врилья находятся въ постоянномъ общеніи между собою и ежегодно опредляютъ число эмигрантовъ изъ ихъ числа? которые должны сообща основать новую общину, мсто новаго поселенія намчается ране, и каждый годъ посылаются піонеры отъ каждой общины для его разчистки, уничтоженія скалъ и постройки домовъ, такъ что,когда эмигранты являются на мсто, они уже находятъ готовые дома, и подготовленную почву. Привыкая съ дтства къ трудовой жизни, мы не боимся путешествій и опасностей. Я самъ хочу эмигрировать, когда выросту’.
‘Всегда-ли эмигранты выбираютъ ненаселенныя мста?’
‘Да, большею частью, потому что мы никогда ничего не истребляемъ, — разв вынужденные къ тому необходимостью самосохраненія. Конечно, мы не можемъ поселится на земляхъ, уже ране того занятыхъ Врилья, если-бъ мы заняли обработанныя земли, населенныя другими племенами Ана, то намъ пришлось-бы уничтожить ихъ. Но иногда случается, что, даже при поселеніи на свободныхъ земляхъ, какое нибудь сосднее племя Ана, — если у него господствуетъ система Кумъ-Пошъ или особенно Глекъ-Назъ, {Кумъ-Пошъ — на язык Врилья обозначаетъ политическую систему, сходную съ учрежденіями Соединенныхъ Штатовъ, Глекъ-Назъ — противуположную ей. (Прим. перев.).} — недовольное нашимъ сосдствомъ, начинаетъ безпричинную войну, — тогда, конечно, мы истребимъ его. Разв можно придти къ какому нибудь соглашенію съ подобнымъ народомъ. Еще Кум-Пошъ, продолжалъ съ оживленіемъ ребенокъ, какъ ни плохъ онъ, все-таки не лишаетъ ихъ мозга и сердца, но Глекъ-Назъ отнимаетъ у нихъ все человческое, и у нихъ остаются только — пасть, когти и желудокъ’.
‘Ты выражаешься сильно. Знай-же, что я самъ съ гордостью называю себя гражданинъ Кум-Поша‘ .
‘Посл этого я не удивляюсь’, отвчалъ Таэ, ‘что ты покинулъ свою родину. Какое было общественное устройство въ твоей стран до перехода въ Кумъ-Пошъ?
‘Поселеніе эмигрантовъ — подобное вашимъ, — но съ тою разницею, что они были въ завиоимости отъ той страны, изъ которой вышли. Они свергли это иго и учредили Кумъ-Пошъ‘.
‘Сколько времени дйствуетъ у васъ эта система?’
‘Около ста лть’.
‘Срокъ жизни Ана: — очень молодое общество. Не пройдетъ и ста лтъ, какъ у васъ будетъ уже Глекъ-Назъ‘.
‘Таэ, мн неидетъ спорить съ ребенкомъ твоего возраста. Конечно я принимаю въ соображеніе, что ты не воспитанъ среди Кумъ-Поша’.
‘И въ свою очередь’ отвчалъ Таэ, съ прирожденною мягкою и величавою манерою, отличавшею его расу, ‘не только принимаю къ свднію, что ты не выросъ между Врилья, но приношу искреннія извиненія, если я чмъ нибудь оскорбилъ чувства такого любезнаго Тиша.
Я забылъ упомянуть ране, что въ семь моего хозяина я обыкновенно носилъ прозвище — Тишъ, это было ласкательное имя, обозначавшее, въ переносномъ смысл, маленъкаго варвара, а въ буквальномъ, — лягушенка. Дти Врилья обыкновенно называютъ такъ ручныхъ маленькихъ зврьковъ въ род лягушекъ, живущихъ въ ихъ садахъ.
Этимъ временемъ, мы приблизились къ берегу озера, и Таэ обратилъ мое вниманіе на слды опустошенія, произведеннаго въ ближайшихъ поляхъ. ‘Врагъ нашъ, безъ сомннія, скрывается на дн озера’, сказалъ Таэ. Замть, сколько рыбы собралось у береговъ, даже большія рыбы перемшались съ маленькими въ общемъ страх. Это пресмыкающееся наврное принадлежитъ къ классу Крекъ, самому кровожадному изъ всхъ, и, какъ говорятъ, одному изъ немногихъ уцлвшихъ видовъ тхъ первобытныхъ чудовищъ, которыя населяли міръ до появленія Ана. Крекъ отличается ненасытной прожорливостью: — онъ безразлично пожираетъ какъ растенія, такъ и животныхъ. Его любимое блюдо Анъ, когда онъ можетъ захватить его въ расплохъ, вотъ почему мы безпощадно истребляемъ его въ нашихъ предлахъ. ‘Я слышалъ, что, когда наши предки впервые поселились въ этой, еще тогда невоздланной стран, — эти чудовища, и также другія подобныя имъ, водились здсь во множеств, и такъ какъ употребленіе вриля было еще неизвстно, то многіе изъ нашей расы были пожраны ими. Посл того какъ мы познакомились съ употребленіемъ вриля, вс эти враждебныя намъ животныя были истреблены. Но по временамъ, какая нибудь изъ этихъ гигантскихъ ящерицъ заползаетъ сюда изъ своихъ логовищъ, за предлами страны, и я помню случай, когда жертвою ея сдлалась молодая Гай, купавшаяся въ этомъ самомъ озер. Если-бъ она была на берегу, вооруженная своимъ жезломъ, Крекъ не осмлился бы показаться ей на глаза, подобно нашимъ другимъ дикимъ животнымъ, это пресмыкающееся обладаетъ инстинктомъ, внушающимъ ему страхъ къ тмъ, кто держитъ въ рукахъ жезлъ вриля. Пока я стою здсь, чудовище низачто не выйдетъ изъ своего логовища, но мы должны приманить его.
‘Это будетъ довольно трудно’.
‘Нисколько. Садись вотъ на этотъ камень (онъ находился около трехсотъ футъ отъ берега озера), а я отойду подальше. Животное скоро увидитъ тебя, или почуетъ твое присутствіе и, видя что ты безоруженъ, двинется къ теб, что бы тебя пожатъ. Какъ только онъ вылезетъ изъ воды, Крекъ будетъ моею жертвою’.
‘Ты хочешь сдлать меня приманкою для этого чудовища, которое въ одно мгновенье проглотитъ меня въ своей пасти! Прошу извинить’.
Ребенокъ засмялся. ‘Ничего не бойся, сказалъ онъ, ‘только сиди смирно’.
Вмсто отвта я отскочилъ отъ него и хотлъ уже бжать со всхъ ногъ, когда Таэ слегка прикоснулся къ моему плечу и устремилъ на меня неподвижный взглядъ. Я сразу почувствовалъ себя, какъ бы прикованнымъ къ мсту, всякая воля покинула меня, и я покорно послдовалъ за нимъ и слъ на камень. Многіе изъ читателей вроятно знакомы съ явленіями, приписываемыми животному магнетизму {Авторъ еще не былъ знакомъ съ новйшими явленіями гипнотизма. (Прим. перев.).}, ни одинъ изъ адептовъ этого сомнительнаго искусства никогда не могъ произвести на меня малйшаго впечатлнія, но я оказался бездушнымъ автоматомъ въ рукахъ этого ребенка. Между тмъ онъ распустилъ свои крылья, поднялся на воздухъ и скрылся въ кустахъ на вершин холма, въ нкоторомъ разстояніи отъ меня.
Я былъ одинъ, въ неописанномъ ужас я повернулъ голову по направленію къ озеру и неподвижно, какъ очарованный, уставился глазами на его поверхность. Прошло минутъ десять, или пятнадцать, показавшихся мн вками, — когда въ центр его гладкой поверхности, освщенной отблескомъ фонарей, стало замтно легкое движеніе. Въ то-же время рыбы, собравшіяся у берега, почуявъ приближеніе врага, стали метаться во вс стороны, послышались всплески, и я замтилъ, что нкоторыя даже выбросились на песокъ. Длинная, волнующаяся борозда показалась на вод и стала приближаться къ берегу, все ближе и ближе, пока наконецъ не вылзла громадная голова чудовища: страшные клыки, какъ щетина, торчали въ его пасти, и оно уставило свои голодные, безжизненные глаза на то мсто, гд я сидлъ, какъ пригвожденный. Вотъ уже его переднія ноги показались на берегу, потомъ — грудь, покрытая до сторонамъ чешуей, точно бронею, съ тускло желтою кожею посредин, наконецъ вся эта масса, около ста футъ длиною, была уже на земл . Еще одинъ шагъ этихъ гигантскихъ ногъ, и оно было-бы около меня. Казалось одно мгновенье отдляло меня отъ этой ужасной смерти, — когда въ воздух блеснула точно молнія, поразила чудовище и втеченіе неуловимаго момента охватила его огнемъ. Свтъ исчезъ, и предо мною лежала какая то обугленная, безформенная масса, еще дымившаяся, но уже быстро разсыпавшаяся въ прахъ. Я сидлъ, какъ пригвожденный, охваченный смертельнымъ холодомъ, ужасъ мой теперь перешелъ въ оцпенніе.
Я почувствовалъ прикосновеніе ребенка къ своему плечу: — очарованіе кончилось, я поднялся съ мста. ‘Теперь ты видишь, какъ легко Врилья уничтожаютъ своихъ враговъ’, сказалъ Таэ, потомъ онъ подошелъ къ дымившимся остаткамъ чудовища и, взглянувъ на эту массу, продолжалъ спокойнымъ голосомъ: ‘мн случалось уничтожать гадовъ еще крупне этого, но никогда это де доставляло мн такого удовольствія. Да, это былъ Крекъ, сколько страданій онъ причинилъ, пока существовалъ!’ Затмъ онъ поднялъ съ земли выбросившихся изъ воды рыбокъ и возвратилъ ихъ родному элементу.
Посл разсказаннаго приключенія, въ которомъ мы участвовали вмст съ Таэ, — этотъ ребенокъ сталъ часто навщать меня въ дом Афъ-Лина, онъ видимо привязался ко мн, и я платилъ ему тмъ-же. Ему еще не было двнадцати лтъ, а серьезныя научныя занятія, которыми у нихъ завершается періодъ дтства, начинаются только посл этого возраста, такъ что, по умственному развитію, я ближе подходилъ къ нему, чмъ къ взрослымъ представителямъ его расы и особенно къ Джай-и, изъ которыхъ выдавалась высокоученая Зи. Дти Врилья, — облеченныя такими многотрудными и отвтственными обязанностями, — не отличаются особенною веселостью, но Таэ, при всей его даровитости, обладалъ тмъ добродушнымъ юморомъ, который мы часто встрчаемъ между геніальными стариками. Онъ находилъ такое же удовольствіе въ моемъ обществ, какое нашъ мальчикъ, одного съ нимъ возраста, — испытываетъ въ товариществ любимой собаки, или обезьяны. Ему доставляло такое же удовольствіе — обучатъ меня разнымъ обыденнымъ пріемамъ въ жизни своего народа, какое испытывалъ мой племянникъ, заставляя своего пуделя ходить на заднихъ лапкахъ, или скакать черезъ кольцо. И охотно соглашался на вс такія опыты, но никогда не могъ сравняться по успхамъ съ пудлемъ. Въ начал, меня очень заинтересовало примненіе крыльевъ, которыми пользуются у нихъ съ такою-же легкостью самыя маленькія дти, какъ мы руками или ногами, но вс мои попытки въ этомъ направленіи привели только къ серьезнымъ ушибамъ, и я поневол долженъ былъ оставить ихъ.
Эти крылья, какъ я уже говорилъ, очень большаго размра и достигаютъ до колнъ, сложенныя на спин они образуютъ родъ плаща или эпанчи, очень красивой формы. Они длаются изъ перьевъ гигантской птицы, которая водится въ окрестныхъ горахъ, цвтъ ихъ большею частью блый, но иногда съ красными полосами. Крылья эти укрпляются къ плечамъ, помощію весьма легкихъ, но сильныхъ пружинъ, и когда они распускаются, то руки сами собой входятъ въ петли, приспособленныя съ ихъ нижней стороны и представляющія какъ бы части срединной перепонки. Верхняя часть ихъ туники снабжена подкладкою изъ мелкихъ трубокъ, которыя, посредствомъ особаго механическаго приспособленія, надуваются при подъем рукъ и служатъ какъ-бы пузырями, что бы поддерживать ихъ па воздух. Какъ самыя крылья, такъ и этотъ поддерживающій приборъ сильно заряжены врилемъ и, при подъем на воздухъ, тло какъ бы теряетъ свою тяжесть. Я не встрчалъ затрудненія въ подъем, разъ были подняты крылья — это уже достигалось само собою, но тутъ начиналась опасная часть моихъ попытокъ. Мн никакъ не удавалось регулировать дальнйшее дйствіе крыльевъ, хотя между своими я считался ловкимъ въ разныхъ атлетическихъ упражненіяхъ и искуснымъ пловцемъ. Вс мои попытки ограничивались безуспшными, неуклюжими усиліями. Я былъ во власти крыльевъ, а не они — въ моей, и когда, помощію отчаянныхъ усилій, мн наконецъ удавалось остановить ихъ движеніе и приблизить ихъ къ моему тлу, то исчезала поддерживающая меня сила, и я низвергался на землю, точно воздушный шаръ, изъ котораго былъ выпущенъ газъ, и только благодаря спазмотическимъ усиліямъ, вызваннымъ ужасомъ, я отдлался при этомъ изряднымъ, ошеломившимъ меня ушибомъ и не разбился въ куски. Несмотря на эти неудачи, я готовъ былъ продолжать мои попытки, но въ этомъ меня удержала милосердная Зи, сопровождавшая меня во время этихъ жалкихъ опытовъ летанія, и, только благодаря своевременной поддержк ея крыльевъ, я не размозжилъ себ голову о вершину пирамиды, во время послдней изъ такихъ попытокъ.
‘Я вижу’, сказала она при этомъ, ‘что вс твои попытки безнадежны, причина этому — не въ какомъ либо недостатк крыльевъ, или въ несовершенств твоего сложенія, но въ органически присущемъ теб и непоправимомъ недостатк сосредоточенія воли. Ты долженъ знать, что таинственная связь, существующая между такимъ сосредоточеніемъ воли и силою вриля, не сразу сдлалась достояніемъ нашего племени, потребовалось много поколній, передававшихъ своимъ дтямъ зачатки этой способности, которая постепенно изощрялась и наконецъ сдлалась у насъ, какъ-бы прирожденнымъ инстинктомъ, такъ что маленькое дитя нашей расы также безсознательно стремится летать, какъ и ходитъ. Неудивительно, что оно при этомъ съ такою же увренностью пользуется своими искусственными крыльями, какъ птица — данными ей природой. Я не подумала объ этомъ, когда допустила тебя до такихъ опасныхъ опытовъ, но мн хотлось, что бы ты былъ моимъ товарищемъ въ полетахъ. Конечно, они должны быть оставлены теперь. Твоя жизнь длается слишкомъ дорога для меня’. При этомъ голосъ и выраженіе лица Гай особенно смягчились, и я почему то почувствовалъ еще большій страхъ, чмъ во время моихъ неудачныхъ опытовъ летанія.
Говоря о крыльяхъ, я долженъ упомянутъ объ одномъ существующемъ между Джай-и обыча , подъ которымъ скрывается довольно трогательная мысль. Во время своего двства, Гай постоянно носитъ крылья, она принимаетъ участіе вмст съ Ана въ тхъ граціозныхъ воздушныхъ играхъ, о которыхъ я говорилъ, и пускается съ необычайною смлостью въ дальнія воздушныя путешествія, въ самыя дикія страны этого подземнаго царства, и въ этомъ отношеніи она превосходить боле грубый полъ. Но со дня брака, она оставляетъ свои крылья и сама вшаетъ ихъ надъ супружескимъ ложемъ, гд они и остаются безъ употребленія до тхъ поръ, пока смерть, или разводъ не разрушаютъ брачнаго союза.
Когда въ глазахъ и голос Зи обнаружилась та нжность, которой я такъ испугался, въ какомъ-то предчувствіи грозящей мн опасности, — Таэ, сопутствовавшій мн во время полетовъ и въ своей игривости забавлявшійся моими неудачами, — засмялся, услышавъ ея послднія слова, и сказалъ съ дтскимъ простодушіемъ: — ‘Если Тишъ и не выучится летать, Зи, — ты всетаки можешь быть его товарищемъ, повсивъ на стну свои крылья’.
Я уже нсколько времени замтилъ, что ученая и величественная дочь моего хозяина выказывала ко мн то нжное участіе, которое, по безконечному милосердію Провиднія, свойственно всмъ женщинамъ, какъ на земл, такъ и подъ землею. До послдняго времени, я смшивалъ его съ тмъ чувствомъ любви къ домашнимъ животнымъ, которымъ всегда отличается женщина, наравн съ ребенкомъ. Теперь-же, къ моему большому огорченію, я убдился, что то чувство, которымъ удостоивала меня, ничего не имло общаго — съ питаемымъ ко мн Таэ. Но это убжденіе нисколько не льстило моему тщеславію, какъ обыкновенно бываетъ у мужчинъ, обратившихъ на себя благосклонное вниманіе прекраснаго пола, напротивъ, оно пробуждало во мн чувство страха. Если изъ всхъ женщинъ этого общества Зи выдавалась своею ученостью и силою, то, по всмъ отзывамъ, она кром того отличалась своею кротостью и пользовалась всеобщею любовью. Все ея существо, казалось, было проникнуто однимъ желаніемъ — оказать помощь, защиту, утшеніе… Хотя т многосложныя горести, начало которыхъ скрыто въ бдности и порок — неизвстны въ соціальномъ стро Врилья, но еще ни одному ученому между ними не удалось найдти во вриле, такую силу, которая-бы окончательно изгнала изъ ихъ жизни вс т печали, которымъ бываетъ подверженъ человкъ, и во всхъ такихъ случаяхъ, Зи была первою утшительницею. Если какая нибудь изъ Джай-и являлась жертвою отверженной любви, Зи употребляла вс силы своего ума и сердца, чтобы смягчить ея горесть и доставить ей утшеніе. Въ тхъ рдкихъ случаяхъ, когда кто нибудь изъ дтей, или юношества подвергался опасной болзни или (что еще бывало рже) кто нибудь изъ нихъ былъ пораненъ, — во время ихъ довольно опасной службы, — она забывала свои научныя занятія и развлеченія, и превращалась въ самаго внимательнаго врача и неутомимую сидлку. Она часто совершала полеты къ самымъ отдаленнымъ предламъ ихъ владній, — гд дти занимали сторожевые пункты, въ виду какихъ нибудь неожиданныхъ подземныхъ переворотовъ, или вторженія кровожадныхъ животныхъ, — чтобы предупредить ихъ вовремя о грозившей опасности и оказать нужную помощь. Даже въ ея научныхъ занятіяхъ преобладало это стремленіе къ благодянію. Если ей случалось узнать о какомъ нибудь новомъ открытіи, могущемъ быть полезнымъ человку, спеціально занимавшемуся извстнымъ искусствомъ, или ремесломъ, — она спшила передать ему вс новыя свднія. — Если какой нибудь престарлый членъ коллегіи ученыхъ изнемогалъ отъ чрезмрнаго труда въ разршеніи какой нибудь сложной научной задачи, — она приходила къ нему на помощь, брала на себя самую кропотливую часть работы, ободряла, помогала ему своими совтами, свтлыми мыслями, однимъ словомъ, — длалась какъ-бы его добрымъ геніемъ и вдохновительницею. Тоже самое чувство неизсякаемой доброты она проявляла и по отношенію къ нисшимъ животнымъ. Я часто видлъ, какъ она приносила домой какое нибудь пораненое животное и ухаживала за нимъ съ такою-же нжностью, какъ мать за больнымъ ребенкомъ. Случалось также, что сидя на балкон, или въ висячемъ саду, въ который выходило окно моей комнаты, — я видлъ ее парящею въ воздух, и вскор посл того цлыя толпы дтей устремлялись къ ней съ радостными криками, летая и рзвясь вокругъ нея, какъ около своего центра, въ самыхъ причудливыхъ и граціозныхъ группахъ. Когда мн случалось гулять съ нею по окрестностямъ города, мстные олени, издали почуявъ ея приближеніе, подбгали къ ней въ ожиданіи ласки и слдовали за ней по пятамъ, пока она не отгоняла ихъ понятнымъ имъ знакомъ руки. Между незамужними Джай-и, въ обыча носитъ на голов небольшой внчикъ или діадему, украшенную камнями, похожими на опалъ, которые расположены въ вид звзды. Обыкновенно они не издаютъ блеска, но если къ нимъ прикоснется жезлъ вриля, — они загораются яснымъ, ровнымъ свтомъ. Они служатъ имъ украшеніемъ во время ихъ празднествъ и замняютъ лампу, если, во время ихъ частыхъ полетовъ, имъ случается занестись въ такое мсто, куда недосягаетъ свтъ ихъ фонарей. Мн случалось видть Зи, когда ея величественное, задумчивое лицо освщалось этою лучезарною короной, — тогда мн казалось, что предо мною неземное существо и я готовъ былъ преклониться, въ обожаніи этого чуднаго виднія. Но ни разу еще въ моемъ сердц не пробуждалось чувство земной любви къ этому возвышенному идеалу женщины. Можетъ быть тутъ сказывалось и вліяніе гордости, свойственное мужчин моей расы, которое не допускаетъ въ немъ проявленія чувства любви къ женщин, настолько превосходящей его во всхъ отношеніяхъ. Но какія чары могли заставитъ это удивительное созданіе, — эту дочь высокой расы, достигшей такого недосягаемаго величія и смотрвшей съ такимъ презрніемъ на вс остальныя человческія племена, — что могло побудить ее почтить меня своею склонностью? Хотя я считался довольно красивымъ между моими соотечественниками, но и красивйшій изъ нихъ показался-бы ничтожнымъ и пошлымъ рядомъ съ мужчинами племени Врилья.
Новизна, самыя особенности расы, выдлявшія меня изъ среды другихъ, какъ читатель увидитъ дале, могли подйствовать на юную фантазію другой молодой Гай, едва вышедшей изъ своего дтства и во всхъ отношеніяхъ стоявшей ниже Зи. Но всякій, слдившій за моимъ слабымъ описаніемъ необыкновенныхъ качествъ дочери Афъ-лина, легко пойметъ, что главная причина ея склонности ко мн заключалась въ прирожденномъ ей стремленіи — къ помощи, защит, къ поддержк и, наконецъ, къ возвышенію до себя существа слабйшаго. Оглядываясь назадъ, я могу объяснить только подобнаго рода побужденіемъ эту единственную слабость, которую проявила одна изъ дочерей Врилья въ своей привязанности къ гостю ея отца. Но какова бы ни была причина этой привязанности, уже одно сознаніе, что и могъ внушить ее такому недосягаемому для меня во всхъ отношеніяхъ существу, — наполняло меня нравственнымъ ужасомъ, и къ этому ужасу, я долженъ сознаться къ своему стыду, примшивалось и недостойное чувство страха, предъ тми опасностями, которымъ она меня подвергала.
Разв на одно мгновеніе можно было допустить мысль, чтобы ея родители и родственники могли посмотрть безъ негодованія и омерзнія на возможность союза между такимъ возвышеннымъ существомъ и презрннымъ Тишемъ? Конечно но въ ихъ власти было наказать ее, или удержать, Насиліе одинаково не мыслимо, какъ въ ихъ семейной, такъ и общественной жизни, но они могли прекратить ея увлеченіе однимъ взмахомъ направленнаго на меня, жезла вриля.
Обуреваемый этими печальными мыслями, я все таки сознавалъ, что совсть и честь моя не могли съ этой стороны подвергнутся какому либо нареканію. Моя прямая обязанность, если-бы Зи продолжала обнаруживать свою склонность, была, — сообщить обо всемъ моему хозяину, конечно соблюдая при этомъ всю деликатность воспитаннаго человка. При этомъ я буду, по крайней мр, избавленъ отъ всякихъ подозрній, что я раздляю чувства Зи, и мудрый умъ моего хозяина вроятно укажетъ ему, — какъ мн выпутаться изъ такого опаснаго положенія. Принявъ такое ршеніе, я дйствовалъ подъ вліяніемъ обыкновенныхъ побужденій образованнаго и нравственнаго человка нашего общества, который, какъ ни заблуждается онъ, — всегда однако поступаетъ по совсти, если только его склонности, личныя выгоды и безопасность указываютъ ему именно такой образъ дйствія.
Какъ уже, вроятно, замтилъ читатель, Афъ-Линъ не одобрялъ моихъ непосредственныхъ сношеній съ его соотечественниками. Хотя онъ и полагался на мое общаніе — не сообщать никакихъ свдній о томъ мір, изъ котораго я появился, — а еще боле на общаніе другихъ — не задавать мн подобныхъ вопросовъ (какъ было съ Таэ), но онъ все же не былъ вполн увренъ, что, при свободномъ сношеніи съ посторонними лицами, любопытство которыхъ будетъ возбуждено моею наружностью, я не буду достаточно остороженъ въ своихъ отвтахъ. Поэтому я никогда не выходилъ одинъ, меня всегда сопровождали кто нибудь изъ семейства хозяина, или Таэ.
Жена Афъ-Лина, Бра, рдко выходила за предлы сада, окружающаго его домъ, она очень любила старинную литературу, ей нравился тотъ романтическій элементъ и большая доля фантазіи, которымъ были проникнуты эти сочиненія и которые отсутствовали въ новйшихъ книгахъ, ее привлекали говорившія ея воображенію картины совершенно чуждой ей жизни, — боле похожей на нашу и, пожалуй, производившія на нее такое же впечатлніе, какъ Арабскія сказки — на насъ. Но любовь къ чтенію не отвлекала Бра отъ ея прямыхъ обязанностей, какъ хозяйки самаго большаго дома въ город. Каждый день она обходила весь домъ и слдила за тмъ что-бы автоматы и другія домашнія механическія устройства были въ полномъ порядк, не мало заботъ она прилагала и къ дтямъ, занятымъ въ дом Афъ-Лина, она также просматривала вс счеты по его фермамъ и съ особеннымъ увлеченіемъ помогала Афъ-Лину въ его занятіяхъ, какъ завдующему освщеніемъ страны. Вс эти занятія не позволяли ей почти выходить изъ дому. Два ихъ сына оканчивали свое образованіе въ коллегіи ученыхъ, старшій, питавшій склонность къ механик, особенно же къ устройству часовыхъ механизмовъ и автоматовъ, ршилъ посвятить себя этому длу и теперь былъ занятъ устройствомъ лавки или склада, гд-бы онъ могъ выставить и продавать свои изобртенія. Младшій предпочиталъ всему земледліе, и все свободное время отъ занятій въ коллегіи, гд онъ изучалъ теорію сельскаго хозяйства, посвящалъ практическимъ работамъ на ферм своего отца. Изъ этого видно, насколько равенство установилось въ этой стран. Афъ-Линъ считался самымъ богатымъ членомъ общины, и въ то-же время его старшій сынъ, вмсто какого другого, боле виднаго занятія, предпочиталъ быть простымъ часовщикомъ, не возбуждая такимъ выборомъ ничье удивленіе.
Этотъ молодой человкъ очень заинтересовался моими часами, устройство которыхъ было совершенно ново для него, и онъ былъ въ восторг, когда я подарилъ ихъ ему. Чрезъ нсколько времени онъ отвтилъ мн боле цннымъ подаркомъ — въ вид часовъ своей конструкціи, которые одновременно показывали наше время и — принятое у 