(Ч. III. Стр. 236—245.)
‘Отечественныя Записки’, No 7, 1848
Грузия и Армения, Майков Аполлон Николаевич, Год: 1848
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Грузія и Арменія. Санктпетербургъ. Въ тип. III Отдленія Собственной Е. И. В. Канцеляріи. Три части. Въ 12-ю д. л. Въ I-ой — 395, во II-ой — 551, въ III-й — 513 стр.
Съ первыхъ страницъ этого сочиненія читатель уже узнаётъ, что оно вышло изъ-подъ пера автора ‘Путешествія по Святымъ Мстамъ’. Въ этихъ трехъ томахъ описано новое хожденіе извстнаго своими странствованіями путника, постившаго теперь уже почти вс мста древняго свта, ознаменованныя проповдью Спасителя и его апостоловъ, и подарившаго русской публик описаніе своихъ путешествій. Изъ вышедшихъ нын трехъ томовъ, читатель узнаётъ, что благочестіе увлекало автора въ ‘страны иверскія’, для разъисканія тамъ слдовъ первоначальныхъ памятниковъ христіанства и сохранившихся о тхъ временахъ легендъ и преданій, и для обозрнія ныншняго состоянія церкви въ этихъ мстахъ. При спеціальности такой цли путешествія по Грузіи и Арменіи, сознаваемой самимъ авторомъ, какъ видно изъ его предисловія, читатель не въ прав требовать ясной картины общественнаго быта этихъ малоизвстныхъ для образованнаго міра странъ, хотя заглавіе книги, ‘Грузія и Арменія’ и общаетъ ему гораздо боле, даже прочитавъ предисловіе, мы могли бы спросить автора, отъ-чего онъ не далъ боле-тснаго, но гораздо-опредленнйшаго заглавія своей книг и не назвалъ ея, по образцу своихъ прежнихъ трудовъ,’ Путешествіемъ по Святымъ Мстамъ Грузіи и Арменіи’?..
Но не въ заглавіи дло, тмъ боле, что въ самомъ предисловіи авторъ самъ опредляетъ содержаніе новаго своего произведенія такимъ-образомъ:
….’Хотя я и смотрлъ (говоритъ онъ) на Грузію и Арменію боле со стороны церковной, нежели гражданской, однако и любители исторической древности, можетъ быть, найдутъ здсь нчто достойное ихъ любопытства… Въ продолженіе осьмимсячнаго пребыванія въ Грузіи, я старался собрать житія всхъ почти Святыхъ единоврной намъ Церкви, изъ Патериковъ досел хранящихся въ ея пустынныхъ обителяхъ, и посщая ихъ внималъ изуcтно мстнымъ преданіямъ, о монастыряхъ и замкахъ, поражающихъ взоры на недоступныхъ скалахъ. Многое опущено мною по краткости времени и незнанію языка, но мн хотлось хотя нсколько ознакомить Церковь отечественную со священною стариною Церкви Иверской, если же иногда, съ большою подробностію, описываю нкоторые храмы или чудотворныя иконы, досел привлекающія благоговніе народное: то да не обременится тмъ благочестивый читатель… На (въ) конц первой части о Грузіи присовокупилъ я краткое обозрніе ея исторіи, извлеченное мною изъ перевода лтописи царевича Вахуштія, для того чтобы вс событія, описываемыя въ разныхъ мстахъ моей книги, представились здсь въ постепенномъ ихъ порядк.’ (Стр. VII).
Этимъ опредляется содержаніе первой части. Вторая заключаетъ въ себ описаніе церковныхъ древностей Арменіи, но при этомъ описаніи авторъ имлъ особенную цль. ‘Скорбя сердцемъ говоритъ онъ о давнемъ отдленіи ея (армянской церкви), я желалъ подробнымъ описаніемъ ея древнихъ святилищъ, преданій и обрядовъ богослуженія, разсять, по мр возможности, неизвстность, которая ее облекаетъ, дабы чрезъ то сдлать хотя одинъ шагъ къ желанному сближенію’… Изъ этого видно, что, посщая землю, на которой обитаетъ народъ, ведущій свою исторію отъ временъ Ассура, сохраняющій въ лтописяхъ своихъ преданія о Семирамид, народъ, участвовавшій вб всхъ переворотахъ древней Азіи, отъ временъ глубокой старины до Александра Македонскаго и Римлянъ, потомъ во всхъ переворотахъ среднихъ вковъ, народъ, отражавшій на себ вліяніе греческой и римской цивилизаціи вмст съ ученіемъ Зороастра и другихъ восточныхъ религій, хотя и невыразившійся ничмъ самостоятельно, и отъ-того невышедшій наравн съ другими народами-дйствователями древняго и новаго міра, авторъ постоянно сохранилъ ту же задушевную мысль, которая руководила имъ въ его странствіи по Западной-Европ и въ обличеніи ея заблужденій. Но такъ-какъ отличіе церкви армянской отъ греческой гораздо-мене значительно, нежели различіе католицизма отъ православія, то разборъ этихъ весьма тонкихъ отличій не подлежитъ нашему суду.
Имеретія и Мингрелія составляютъ содержаніе третьей части — и хотя авторъ, кром описанія святыни этихъ областей, общалъ представить намъ внутренній бытъ этихъ феодальныхъ владній, однако онъ выполнилъ только первое.
Вотъ означеніе содержанія трехъ частей ‘Грузіи и Арменіи’. Изъ этого краткаго обозрнія видно, что предметы, излагаемые авторомъ, въ высшей степени могутъ быть занимательны, тмъ боле, что религіозный элементъ — одинъ изъ главныхъ и характеристическихъ элементовъ жизни Грузинъ и Армянъ. Къ-сожалнію, манера, избранная авторомъ, длаетъ его сочиненіе крайне-утомительнымъ для чтенія, потому-что главное въ немъ загромождено множествомъ мелкихъ подробностей и однообразныхъ частностей. Чрезвычайно-трудно составить себ общую идею какъ о разныхъ эпохахъ исторіи христіанства, которыхъ касается авторъ во многихъ мстахъ своей книги, такъ и объ общемъ характер посщенныхъ имъ странъ и особенностяхъ ихъ памятниковъ. Совершенное отсутствіе синтеза утомляетъ вниманіе, развлекая его тысячами мелочей. Напримръ, прочтя вс три части, читатель, незнакомый съ развитіемъ искусствъ въ этихъ странахъ, какъ бы ни напрягалъ своего воображенія, ни за что не составитъ себ идеи объ особеностяхъ живописи и архитектуры армянской и грузинской, хотя авторъ очень-часто говоритъ, что архитектура и живопись въ Арменіи и Грузіи имютъ свои особенности. Еще этому могли бы помочь рисунки, если бъ они были приложены къ сочиненію, но и этого облегченія нтъ. Сверхъ-того, описаніе каждой церкви, каждаго монастыря, пещеры, часовни отдльно, во всхъ ихъ подробностяхъ, со всми ихъ иконами, лампадами, утварью церковной, и пр., вводятъ автора необходимо въ безпрестанныя повторенія одного и того же, такъ-что, наконецъ, чтеніе его книги производитъ на читателя такое же впечатлніе, какъ чтеніе простаго ‘путеводителя’ (guide), гд означены предметы, на которые должно обратить вниманіе путешественнику при осмотр достопримчательностей какого нибудь мста или города. Извстно, такіе ‘путеводители’ пишутся для путешественниковъ и употребляются ими на мст, но безъ малйшей претензіи и возможности составлять предметъ чтенія дома, въ кабинет, ибо нтъ такого читателя, который бы вскор не утомился однообразнымъ перечнемъ предметовъ.
Чтобъ ознакомить читателей съ новымъ произведеніемъ автора ‘Путешествія по Св. Мстамъ’, приведемъ изъ его ‘Грузіи и Арменіи’ главу, въ которой показалось намъ нсколько-боле общаго интереса, это описаніе народнаго праздника близь Кутаиса, въ мстечк Хони, представляющаго довольно-оригинальную для европейцевъ картину, изъ которой видимъ, какимъ-образомъ усвоено христіанство полуобразованными народами этихъ воинственныхъ странъ, и какъ они освятили имъ свои вковые обычаи. Въ этомъ отрывк кстати читатель опять встртитъ знакомые ему образъ выраженія и задушевныя думы давно извстнаго ему писателя:
‘Вс почетные жители Кутаиса устремились на праздникъ Св. Георгія, за 30 верстъ въ селеніе Хони. Церковь его весьма древняя, вросшая въ землю, основана была еще въ первые вка христіанства, по случаю побды, одержанной Лазами надъ Гуннами, которые вторглись въ Колхиду изъ за Кавказскаго хребта. Но преданіе народное, не охотно восходящее дальше Тамара, приписываетъ и сію церковь ея благочестію. Мы поспли къ началу обдни, Владтель Абхазіи ожидалъ насъ въ тсномъ храм, наполненномъ народа, три священника служили литургію, но, не смотря на большое стеченіе богомольцевъ, не было великолпія въ утвари церковной. По окончаніи службы, покамстъ духовенство собиралось выдти для молебна, на обширный лугъ передъ храмомъ, мы поспшили осмотрть его древности. Мало стнной живописи сохранилось, кром какъ въ алтар, гд еще виднъ на горнемъ мст Деисусъ съ Ангелами, пріобщеніе подъ двумя видами и Пророки въ кругахъ. Замчательна, на лвой стн у иконостаса, древняя икона Великомученика въ ростъ, въ 2 1/2 аршина, изъ выпуклаго чеканнаго серебра. Онъ изображенъ стоящимъ, а не на кон, ибо такой образъ писанія гораздо нове….’
Дале слдуетъ описаніе этой иконы Георгія Великомученика, потомъ другихъ иконъ и ихъ окладовъ, авторъ продолжаетъ:
‘Икону сію съ большимъ торжествомъ вынесли на обширный лугъ, осненный вковыми липами, посреди селенія, для того чтобы весь народъ могъ участвовать въ молитв, самая мстность благопріятствовала въ Хони такого рода собраніямъ. Величественно было это молебствіе подъ открытымъ небомъ, въ тни столтняго дерева, при вяніи церковныхъ хоругвей. Около духовенства составился тсный кругъ конныхъ и пшихъ изъ почетныхъ князей Имеретіи, въ полномъ вооруженіи, толпа народа покрывала всю обширную площадь, въ глубокомъ безмолвіи, и только посл молебна послышались радостные выстрлы. Когда окончилось богослуженіе, начались игры, не измняющіяся съ незапамятныхъ временъ и какъ-бы освященныя Церковію. Клирики вынесли изъ храма огромный мечь (мячъ) и бросили его въ толпу: народъ раздлился на дв стороны: каждая хотла отвлечь къ себ мячь(ъ). Та, которая гнала его обратно къ церкви, принадлежала дому старшихъ князей Имеретіи, Сехніи, на противуположной сторон были вс прочіе Имеретинскіе князья. Девяностолтній старецъ Сехнія, представитель своего рода, сидлъ подъ деревомъ, окруженный домашними, и возбуждалъ народъ взглядомъ и рчью, ибо успху или неудач суевріе народное приписывало благоденствіе и несчастіе цлаго гола. Свалка сдлалась ужасная: конные и пшіе бросались на мячь(ъ) и палками старалась отогнать его въ свою сторону, многіе падали подъ лошадей, дикими воплями оглашалась вся площадь. Два раза партія Имеретинская отбивала мячъ и оба раза одолвалъ Сехнія. Наконецъ клирики, воспользовавшись близостью мяча къ церкви, выхватили его изъ рукъ народа и поспшно унесли во внутренность храма, чтобы успокоить волненіе.
‘Немного спустя начались конскія скачки… …Ристаніе началось скачкою въ запуски: два ряда всадниковъ выстроились на лугу, промежду нихъ носились, по два и по три, самые отчаянные наздники, на быстрыхъ Имеретинскихъ бачахъ и кровныхъ Карабахскихъ жеребцахъ, ихъ сбруи и сдла блистали Азіатской роскошью. Нсколько разъ летали взадъ и впередъ т же всадники, при одобрительныхъ кликахъ народа, и судьи изъ князей провозглашали побдителей. Другой награды не было и неискали, каждый оставался доволенъ своимъ удальствомъ. Посл скачки составился кружокъ для иной конной игры, собственно Арабской, джерида. Отборные всадники, на лучшихъ коняхъ, раздлились на дв дружины, и одинъ за другимъ выскакивали впередъ, чтобы бросить длинную палку въ противника, быстро, на всемъ скаку, обращали! они своихъ копей и какъ вихрь кружились кони на заднихъ ногахъ, но отъ строгости удилъ и шпоръ много страдали, подъ своими ловкими всадниками. Два молодыхъ князя особенно отличались съ обихъ сторонъ: одинъ на золотистомъ кон Карабахскомъ, въ зеленой бархатной чух, не старше пятнадцати лтъ, всхъ искусне металъ джеридъ, другой, нсколько nф-старше, на бломъ кон, въ пестромъ ахалук изъ Персидской шали, изумлялъ своимъ наздничествомъ. На нихъ обращено было всеобщее вниманіе, и дйствительно вс ихъ движенія были картинны, особенно когда съ мста пускали (движенія?) коня или внезапно осаживали его другъ передъ другомъ. Тотъ, что на бломъ кон, долженъ былъ еще всякій, разъ съ нимъ бороться, когда хотлъ дни’ путь впередъ: какъ только вонзалъ шпоры раздраженный всадникъ, бурно взвивался подъ нимъ его конь, съ такими дикими прыжками, что казалось не могъ онъ усидть, но всадникъ какъ бы приросъ къ сдлу,: гибкостью стана слдуя за всми движеніями лошади и, новыми усиленными ударами шпоръ, побждалъ ее (ея) упорство, прежде нежели состязаться (!) съ соперникомъ, на лиц его была написана увренностъ въ своемъ искуств, съ чувствомъ самодовольствія, что столько было свидтелей его побды.
‘Игра продолжалась, докол наконецъ утомленіе всадниковъ и ихъ коней не заставило ее прекратить. Тогда начались хороводы и пляски, отдльными кружками подъ тнью липъ, и веселье не прерывалось до самаго-вечера.’