Гродненский сейм 1793 года, Иловайский Дмитрий Иванович, Год: 1870 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 52 минут(ы)

ГРОДНЕНСКІЙ СЕЙМЪ 1793 ГОДА*

* См. Руск. Встн. No 1.

ПОСЛДНІЙ СЕЙМЪ РЧИ ПОСПОЛИТОЙ.

III.
Руcско-прусская декларація о новомъ раздл.— Валевскій.— Прибытіе короля.— Изданіе универсаловъ.

17го февраля произошелъ размнъ ратификацій между дворами Петербургскимъ и Берлинскимъ по январскому договору о раздл Польши. Недли дв спустя, Сиверсъ получилъ изъ Петербурга копію съ этого договора и декларацію, которую онъ 29го марта (9го апрля) долженъ былъ, вмст со своимъ прусскимъ товарищемъ Бухгольцемъ, представить польскому правительству. Этой деклараціи предшествовало дйствительное занятіе областей присоединяемыхъ къ Россіи. Послднее поручено было генералъ-аншефу Кречетникову, которому предписано окончить занятіе къ 27му марта, и въ этотъ день обнародовать манифестъ къ жителямъ Вновь присоединенныхъ провинцій, приглашая ихъ принести присягу на врность россійской императриц. {См. манифестъ 27го марта 1798 года о присоединеніи польскихъ областей къ Россіи. П. С. З., No 17.108, потомъ указъ сенату 23го апрля объ учрежденіи трехъ новыхъ губерній: Минской, Изяславской и Брацлавской, No 17.112, и указъ синоду 13го апрля объ учрежденіи православной епархіи во вновь пріобртенныхъ областяхъ, No 17.113. Манифестъ 27го карта начинается указаніемъ на долгія, безплодныя старанія императрицы сохранить во владніяхъ Рчи Посполитой тишину и вольности, въ особенности на ея соболзнованіе о притсненіяхъ которымъ подвергаются земли и города населенные жителями намъ единоплеменными и единоврными. Сверхъ того, Поляки вошли въ сношенія съ безбожными французскими бунтовщиками и хотятъ имъ подражать. Въ силу стихъ причинъ ея императорское величество, чтобы вознаградить себя за многіе убытки и предохранить безопасность Россійской имперіи, а равно и самихъ польскихъ областей, соизволяетъ на вчныя времена присоединить къ своей держав земли заключающіяся въ нижеописанной черт (слдуетъ обозначеніе новой границы). Всмъ жителямъ подтверждаются полная свобода ихъ вроисповданія и безопасное владніе ихъ имуществомъ. Вс и каждый, начиная съ внятнйшаго дворянства, должны привести присягу въ врности. Если кто, владющій недвижимымъ имніемъ, не захочетъ присягать, тому дозволяется продать свое имніе и выхать заграницу въ трехмсячный срокъ. Еврейскія общества оставляются при всхъ тхъ свободахъ, которыми пользуются.} Подобный же манифестъ и въ тотъ же день генералъ Моллендорфъ долженъ былъ обнародовать въ провинціяхъ отходившихъ къ Пруссіи.

Слдовательно, время разчитано такимъ образомъ чтобы на третій день посл обнародованія манифестовъ подана была упомянутая выше русско-прусская декларація. Вотъ ея содержаніе:

Тарговицкая конфедерація, долженствовавшая возстановить порядокъ и спокойствіе въ республик, только съ помощію войскъ ея императорскаго величества могла проложить дорогу къ водворенію своей законной власти. Виновники революціи 3го мая и ихъ приверженцы уступили только сил оружія, но посл того они предались тайнымъ кознямъ. Потерпвъ неудачу у сосднихъ кабинетовъ, они начали возбуждать народъ противъ Русскихъ, внушать къ нимъ ненависть и даже угрожать имъ Сицилійскою вечерней. Императрица въ теченіе 30 лтъ привыкла бороться съ постоянными неустройствами республики и уповаетъ на средства ввренныя ей Провидніемь чтобъ обуздывать злонамренныхъ, она продолжала бы и теперь употреблять безкорыстныя усилія противъ всхъ этихъ козней, еслибы не встртились обстоятельства возвщающія о боле великихъ опасностяхъ. Непонятное заблужденіе націи (французской), нкогда столь цвтущей, теперь униженной, раздираемой и находящейся на краю пропасти, это заблужденіе, вмсто того чтобы послужить предметомъ ужаса для безпокойныхъ (польскихъ) умовъ, напротивъ, показалось имъ предметомъ достойнымъ подражанія. Они усиливаются водворить въ республик т же адскія ученія которыя безбожная, нечестивая и безумная секта изобрла дли разрушенія всхъ началъ религіозныхъ, гражданскихъ и политическихъ. Въ столиц и во многихъ провинціяхъ Польши уже образовались клубы, которые вступили въ братство съ парижскими якобинцами, они распространяютъ свой ядъ втайн и производятъ броженіе въ умахъ. Столь опасный очагъ естественно возбудилъ вниманіе сосднихъ державъ, он сообща обсудили средства задушить зло въ самомъ зародыш и предохранить отъ заразы собственныя границы. Ея величество императрица всероссійская и его величество король прусскій, по соглашенію съ его величествомъ императоромъ римскимъ, признали самою дйствительною мрой: заключить Польскую республику въ боле тсныя границы чтобъ облегчить ей возможность имть мудрое и хорошо устроенное правительство, которое было бы въ состояніи обуздать безпорядки и партіи, столь часто нарушавшія спокойствіе республики и ея сосдей. Итакъ русская императрица и прусскій король берутъ въ свое владніе часть польскихъ провинцій, и приглашаютъ польскую націю созвать сеймъ чтобы принять мры необходимыя для обезпеченія республик прочнаго мира. {Ferrand. III. 344. D‘Angeberg, 306. Korresp. Krajowy y nicznу, 581.}

Вмст съ этою деклараціей вице-канцлеръ препроводилъ Сиверсу слдующія наставленія: ‘Вы сами ршите, по согласію съ Бухгольцемъ, подавать ли ее въ одномъ экземпляр съ общею подписью, или раздльно, но съ тмъ чтобы содержаніе ея было одинаково и подача одновременна. Также предоставляется на ваше усмотрніе, подать ли ее прямо генеральной конфедераціи, или посредствомъ министерства, то-есть канцлеровъ короннаго и литовскаго, такъ же, если найдете полезнымъ, предупредите довренныя лица (изъ членовъ конфедераціи) чтобъ они помогли успокоить первые взрывы. Хотя это событіе давно ожидаемое, однако первое впечатлніе будетъ сильно и живо.

Крайнія мры не страшны, но одна изъ нихъ монетъ произвести непріятное замедленіе: это внезапное распущеніе конфедераціи, сопровождаемое какими-либо формальностями и разъздомъ ея членовъ. Вы воспрепятствуете тому всми вашими средствами, предупредите что подобная мра не можетъ быть допущена пока не исполнено требованіе заключающееся въ конц деклараціи и относящееся къ созванію сейма. Заставивъ ихъ остаться, вы потомъ, вмст съ Бухгольцемъ, постарайтесь убдить ихъ чтобъ они добровольно уступили закону необходимости. Вы по очереди представите имъ надежды, опасенія и дйствительность, А именно: вопервыхъ, вы будете общать правительство твердое и независимое, устроенное по ихъ вкусу и выбору, выгодную торговлю съ сосдями, а также поддержку на случай покушеній извн. Вовторыхъ, вы погрозите имъ продолженіемъ смутъ, секвестрами, конфискаціями, разореніемъ ихъ имуществъ и, можетъ-бытъ, совершеннымъ уничтоженіемъ Польши, то-есть раздломъ ея между сосдями. Втретьихъ, Общайте должности и старостей, которыя могутъ льстить ихъ самолюбію или возбуждать ихъ жадность, сопровождая эти общанія нкоторыми подарками. Первою и ближайшею вашей цлью будетъ изданіе универсаловъ въ форм употребляемой для созванія сейма чрезвычайнаго. Начало его должно быть назначено на первыя числа мая. На сеймикахъ предсеймовыхъ вы употребите все свое вліяніе чтобы выборы пали на людей къ намъ расположенныхъ. Разумется, ни универсаловъ, нивыборовъ не должно быть въ провинціяхъ къ намъ отходящихъ. Изъ смшанныхъ подданныхъ выбирать по преимуществу тхъ у которыхъ окажутся значительныя имнія въ нашихъ предлахъ.’ Инструкція нсколько разъ повторяетъ чтобы Сиверсъ во всемъ дйствовалъ согласію съ Бухгольцемъ и съ командующими генералами.

По полученіи этихъ наставленій, русскій посолъ принялъ вс мры чтобы предупредить какой-нибудь неожиданный взрывъ со стороны Поляковъ. Гродно и его окрестности оберегались сильными военными отрядами, которые имли приказаніе никого не пропускать изъ города безъ особаго паспорта. Кром войскъ Кречетникова, запавшихъ, важнйшіе пункты во вновь присоединенныхъ провинція’, князь Репнинъ придвинулъ къ свернымъ границамъ. Литвы находившіеся въ его распоряженіи полки, чтобы по первому требованію Сиверса направить ихъ куда онъ укажетъ. Подобныя же военныя мры приняты были Пруссаками относительно Великой Польши. Имя въ виду приготовить нсколько умы къ предстоявшему удару, Сиверсъ, согласно съ петербургскими инструкціями, за нсколько дней до подачи деклараціи, сообщилъ о ней тмъ вождямъ Тарговицы на приверженность которыхъ онъ разчитывалъ, а именно: двумъ братьямъ Косваковскимъ, воевод виленскому князю Радивилу и Валевскому, послдній только что прибылъ въ Гродно чтобы занять мсто вице-маршала въ коронномъ отдл конфедераціи.

Въ назначенный день, то-есть 29го марта (9го апрля), Сиверсъ и Бухгольцъ подали одну общую декларацію, съ приложеніемъ отъ каждато изъ нихъ особой поты. Несмотря на то что главные члены Тарговицы были предупреждены, впечатлніе оказалось довольно сильное. Въ собраніи поднялся шумъ, многіе голоса кричали что ни за что не подпишутъ ни договора о раздл, ни универсаловъ о созваніи сейма, потому что, приступая къ Тарговицкой конфедераціи, они присягали никогда не соглашаться на новый раздлъ. Къ русскому послу отправлены депутатами оба вице-маршала, Валевскій и Коссаковскій (родственникъ епископа, за отсутствіемъ Заблло, временно заступавшій его мсто въ литовскомъ отдл). Они объявили что генеральная конфедерація какъ прежде, такъ и теперь, основываетъ свою единственную надежду на великодушіе ея императорскаго величества, просили позволенія послать нарочнаго въ Петербургъ къ своему маршалу, графу Потоцкому, и убждали не торопить ихъ отвтомъ до прибытія короля и министровъ, за которыми пошлютъ курьеровъ. Депутаты эти имли приказъ явиться только къ русскому послу, но никакъ не къ прусскому. Сиверсъ отвчалъ увреніями въ великодушіи императрицы и совтовалъ конфедераціи сохранять осторожность во всемъ что она будетъ постановлять и обнародывать. Потомъ посолъ взялъ карту и провелъ по ней черту новой границы между Польшей и Россіей. Затмъ онъ распространился о счастьи которое ожидаетъ новыхъ подданныхъ ея величества, о будущемъ процвтаніи ихъ торговли, при лучшихъ сообщеніяхъ между Балтійскимъ и Чернымъ морями, чмъ равно воспользуются и жители Рчи Посполитой, о быстрой юстиціи, о служб и карьер для мелкихъ и крупныхъ дворянъ. А въ ожиданіи всхъ этихъ благъ онъ предлагалъ имъ заняться универсалами, сеймиками, приготовленіемъ матеріаловъ для сейма и для пересмотра конституціи. Депутаты просили показать имъ на карт новыя границы съ Пруссіей. Сиверсъ исполнилъ ихъ желаніе. На ихъ лицахъ выразилось сильное волненіе, особенно казался пораженнымъ Валевскій, прежнее воеводство котораго (Срадзское) отходило къ ненавистнымъ Пруссакамъ.

Вскор по уход депутатовъ явился къ Сиверсу епископъ Коссаковскій, и просилъ передать свою благодарность ея величеству за пожаловаиную ему часть краковскихъ доходовъ. Но главною цлью его посщенія былъ, конечно, вопросъ о сейм. Онъ утверждалъ то же что говорили и прочіе его товарищи: конфедерація не кожетъ издать универсаловъ о созваніи сейма, потому что связана торжественною присягой не допускать ни малйшаго ущерба въ границахъ республики. Умный, ловкій епископъ предложилъ обойти это затрудненіе слдующимъ образомъ. Въ основномъ акт Тарговицкой конфедераціи заявлено ршеніе возстановитъ въ Рчи Посполитой тотъ порядокъ, который былъ ниспровергнутъ конституціей Зго мая. Прежде всего нужно возстановить постоянный совтъ (Rada Nieustaj^ca), назначивъ въ него людей самыхъ врныхъ и преданныхъ, этотъ совтъ вмст съ королемъ издастъ универсалы, новый сеймъ свяжется въ новую конфедерацію, а Тарговицкая будетъ распущена. Посл многихъ разсужденій объ этомъ предмет, Сиверсъ сказалъ епископу что онъ подумаетъ. Поразмысливъ хорошенько и взвсивъ вс обстоятельства, онъ не могъ придумать ничего боле удобнаго, принялъ планъ Коссаковокаго и сообщилъ о немъ своему двору.

Въ тотъ же день когда подана была декларація, Сиверсъ отправилъ копію съ нея и манифестъ 27го марта въ Блостокъ къ королю, т же документы онъ препроводилъ и въ Варшаву къ великому канцлеру. Для русскаго посланника, какъ писалъ онъ Станиславу-Августу, было очень праскорбно сознаться что печальныя предчувствія его величества о судьб Польши оправдались, тмъ не мене единственное ршеніе которое оставалось королю, это безусловная преданность вол императрицы. Сиверсъ изъявляетъ надежду что король отдохнетъ день или два въ Блосток и поспшитъ пріхать въ Гродно, онъ прибавлялъ что самъ хотлъ предпринять путешествіе въ Блостокъ чтобы лично сообщить королю о случившемся, но воспользовался присутствіемъ въ Гродн кавалера Литльпажа, и поручилъ ему отвезти документы.

Получивъ это письмо, Станиславъ-Августъ, вмсто того чтобъ ускорить путешествіе, напротивъ, началъ спшить еще медленне. Все сопротивленіе его новому раздлу Польши имло совершенно пассивный характеръ, онъ писалъ Сиверсу жалобныя письма, оттягивалъ свой пріздъ и, по удачному сравненію Блума, напоминалъ жертвенное животное, влекомое къ алтарю на закланіе и безпрерывно упиравшееся. Но у русскаго посла былъ магнитъ который неотразимо притягивалъ къ себ короля: это общанныя ему субсидіи. За королемъ слдовала большая свита, и онъ почти не имлъ средствъ содержать ее, а между тмъ тотчасъ по изготовленіи универсаловъ ему общали дать 10.000 дукатовъ, и потомъ въ продолженіе сейма уплатить вдвое противъ того, если онъ будетъ вести себя хорошо, то-есть слушаться во всемъ русскаго посла. Вс эти суммы могли только удовлетворять текущимъ расходамъ, и надъ бднымъ королемъ продолжали тяготть его долги. Единственнымъ выходомъ изъ такого положенія, то-есть возможностью пользоваться новымъ кредитомъ и длать новые долги, представлялась ему коммиссія погашенія, которую русскій посолъ общалъ устроить съ дозволенія императрицы.

Около того времени Сиверсъ простудился и подучилъ сильный насморкъ п]а лихорадочномъ состояніи, такимъ образомъ онъ не могъ лично отправиться въ Блостокъ для свиданія съ королемъ, о чемъ заране, было условлено между ними. А между тмъ король не двигался дале, на приглашеніе подписать декретъ о возстановленіи постояннаго совта и универсалы о созваніи сеймиковъ, Станиславъ-Августъ отвчалъ что это можетъ сдлать только генеральная конфедерація, которая теперь совмщаетъ въ себ все правительство. Въ Блосток, конечно, уже получили свдніе о томъ что русскій посолъ встртилъ неожиданное сопротивленіе со стороны самой генеральной конфедераціи, въ лиц только что выбраннаго по его указанію вице-маршала Валевскаго. Послдній обманулъ возлагаемыя на него надежды: посл деклараціи 29го марта онъ вдругъ явился Жаркимъ патріотомъ, ‘въ засданіяхъ конфедераціи горячо протестовалъ противъ новаго раздла Польши. Хотя его поддерживали немногіе изъ товарищей, и гораздо многочисленнйшій литовскій отдлъ, руководимый епископомъ Коссаковскамь, готовъ былъ дать благопріятный отвтъ на русско-прусскую декларацію, но отвтъ этотъ не могъ состояться безъ согласія съ короннымъ отдломъ и безъ подписи его вице-маршала.

Тщетно Сиверсъ нсколько разъ призывалъ Валевскаго и пытался его уговорить. Вице-маршалъ не только не уступалъ, но и подалъ лично отъ себя письменную протестацію. Тогда Сиверсъ прибгъ къ мрамъ устрашенія и объявилъ слдующее: 1) онъ хотлъ уже для облегченія жителей удалить изъ окрестностей Гродна русскія войска, но теперь оставляетъ ихъ до тхъ поръ пока будутъ выданы универсалы о сейм, 2) онъ посовтовалъ Игельштрому не производить уплаты воеводствамъ за провіантъ, также до того времени пока не появятся универсалы, 3) онъ велитъ задерживать суда идущія внизъ по Висл и Нману чтобы русская армія не нуждалась въ припасахъ, если безполезныя замедленія принудятъ держать ее въ Польш долгое время, и 4) онъ отдастъ приказъ обезоружить польскія войска, находящіяся въ русскомъ кордон. Мры эти произвели надлежащее дйствіе. Конфедерація, вмсто пассивнаго ожиданія короля, ршила послать къ нему депутатовъ съ просьбой поспшить въ Гродно и не оставить ее свойми совтами. Депутація состояла изъ четырехъ лицъ: вопервыхъ, епископъ Коссаковскій, вполн намъ преданный, потомъ подскарбій Дзконскій, другъ короля и человкъ двусмысленный въ дл политики (portant le manteau sur les deux pauls, какъ выразился о немъ Gu* версь), два остальные члена депутаціи, князь Четвертинскій и Пясковекій, принадлежали къ нашимъ противникамъ. Русскій посолъ отправилъ къ королю курьера съ письмомъ, въ которомъ предупреждалъ его о депутаціи, рекомендовалъ Воссаковскаго какъ человка лучше другихъ понимающаго обстоятельства, и совтовалъ не обращать вниманія на слова трехъ остальныхъ депутатовъ. Все это, конечно, сопровождалось убжденіями ускорить свой пріздъ въ Гродно, а въ перспектив показывался вопросъ о погашеніи королевскихъ Долговъ.

Между тмъ Вазовскій не уступалъ, и прислалъ Сиверсу французскій переводъ своей протестами. Тотъ назначилъ ему свиданіе, въ присутствіи Анквича, Іозефовича и Заблло. Разговоръ продолжался цлые полтора часа, но ни постой войскъ, обременяющій жителей, на задержка пдатеакей за състные припасы, ни остановка судовъ на Нман и Висл — ничто не тронуло Валевскаго. Когда же посолъ объявилъ что наканун вечеромъ онъ послалъ курьера къ генералу Кречетникову съ приглашеніемъ секвестровать имнія Валевскаго, какъ нарушителя общественнаго спокойствія, глаза послдняго налились слезами. Окончательнымъ ударомъ для него было сообщеніе о томъ что Пруссаки приготовляются занять воеводства Краковское и Сендомирское, если польскія войска не перестанутъ завязывать дло съ ихъ пикетами, въ этихъ воеводствахъ у Валевскаго были земли. Онъ попросилъ сроку два или три дня, то-есть до прибытія короля и министровъ. Сиверсь возразилъ что ни король, ни министры не имютъ съ нимъ ничего общаго въ этомъ дл, и затмъ спросилъ допуститъ ли онъ голосованіе. Валевскій отвчалъ отрицательно. А подпишетъ ли онъ, какъ вицемаршалъ, если это сдлаютъ противъ его воли? И снова отрицаніе. Тогда посолъ прекратилъ разговоръ, давъ сроку Валевскому подумать до слдующаго дня.

Переговоривъ посл того съ нкоторыми преданными лицами, Сиверсь отправилъ къ Валевскому свои два вопроса на бумаг, требуя на нихъ письменнаго отвта. Такъ какъ отвтъ опять былъ отрицательный, и примру Валевскаго послдовалъ Ржевускій, который тоже выступилъ съ протестаціей, то Сиверсь поспшилъ подать конфедераціи грозную ноту отъ 9то (20го) апрля: онъ предупреждалъ что впредь имнія тхъ членовъ которые позволятъ себ выдавать протесты будутъ подвергаемы секвестру, и требовалъ чтобы маршальскій жезлъ былъ отнятъ у Валевскаго и переданъ его предшественнику (то-есть Пулавскому). Въ то же время русскій посолъ подалъ другую ноту, съ требованіемъ секвестровать имнія эмигрантовъ чтобъ отнять у нихъ средства поддерживать интриги и составлять заговоры въ Лейпциг, Вн и Париж.

Въ этотъ день на засданіи конфедераціи происходили сильные споры по вопросу о возстановленіи постояннаго совта, которому особенно противился Валевскій. Ноты поданныя русскимъ посланникомъ усилили раздоръ еще боле. Тогда весь литовскій отдлъ и пять членовъ короннаго съ прежнимъ вице-маршаломъ Пулавскимъ вышли, оставивъ Валевскаго съ одиннадцатью противными членами, и отправились въ монастырь эксъ-іезуитовъ, гд открыли отдльное засданіе. {Огинскій разказываетъ иначе: по его словамъ, Валевскій въ это засданіе положилъ свой маршальскій Жезлъ и покинулъ залу, торжественно протестуя противъ всякаго плана который грозитъ независимости и цлости Польши (2я кн., 4л гл.). Блумъ повторяетъ то же съ приведеніемъ патетической рчи Валевскаго (III, 191). Мы держимся донесеній Сиверса.} На засданіи слдующаго дня состоялся приговоръ о возстановленіи постояннаго совта и о замн его отсутствовавшихъ и умершихъ членовъ новыми. Валевскій удалился изъ Гродна, въ послдствіи онъ, однако, принесъ присягу на русское подданство, и тогда Сиверсъ веллъ снять секвестръ съ его имній.

Между тмъ король все еще медлилъ въ Блосток Четыре депутата, отряженные къ нему генеральные конфедераціей, воротились съ отвтомъ что онъ прідетъ 21го апрля. Вслдъ за ними явились коронный конюшій Кицкій и секретарь Фризе съ порученіемъ осмотрть все ли готово въ гродненскомъ замк для принятія его величества. Фризе при этомъ вручилъ Сиверсу королевское посланіе.¹ Станиславъ-Августъ писалъ, что хотя онъ и общалъ прибыть въ Гродно 21го числа, но чмъ боле обдумываетъ этотъ вопросъ, тмъ боле колеблется, въ заключеніе король проситъ увдомить, не находитъ ли русскій посолъ за лучшее чтобъ онъ оставался пока въ Блосток, такъ какъ это обстоятельство нисколько не помшаетъ возстановленію постояннаго совта. Сиверсъ отвчалъ на это длиннымъ письмомъ (его (17го) апрля), въ которомъ употребилъ вс средства побудить короля къ неотлагательному прибытію въ Гродно. Онъ соглашался даже чтобы король пріхалъ только для открытія засданій постояннаго совта и для подписи универсаловъ, посл, чего онъ опять можетъ удалиться въ Блостокъ и оставаться тамъ до созванія сейма.

Кицкій и Фризе, съ своей стороны, придумывали разные способы чтобы дать королю благовидный предлогъ для дальнйшей отсрочки. Они объявили что въ замк нужно еще многое привести въ порядокъ для принятія его величества, что его спальня только наканун выкрашена, что дороги все еще дурны отъ весенней распутицы, и т. п. Наконецъ послу сообщили что изъ 20.000 дукатовъ, полученныхъ королемъ на путешествіе въ Гродно, у него оставалась только одна тысяча. ‘Тмъ лучше, отвчалъ Саверсъ, это сдлаетъ его уступчивй.’

Вс эта проволочка а множество мелкихъ непріятностей причиняемыхъ русскому послу замтно начали выводить его изъ терпнія. Вотъ что пмоалъ онъ своей младшей дочери 7го (18го) апрля: ‘Въ самомъ дл, моя милая, ты справедливо думаешь что Гродно для меня еще хуже чмъ Варшава. У этихъ Поляковъ существуетъ невроятная смсь пороковъ и добродтелей. Одна прячутся, а другіе нагло выступаютъ впередъ, и именно съ послдними мн приходится имть дло.’ Говоря о своемъ нездоровь, онъ прибавляетъ: ‘Общаю щадить себя для васъ, во какъ скоро приходится мн бороться противъ укоренившихся здсь золъ, особенно противъ слабаго, несчастнаго короля, то я легко разгорячаюсь. Не дале какъ сегодня вечеромъ имлъ я продолжительный разговоръ съ однимъ епископомъ и тремя членами конфедераціи. Они усильно просили объ одномъ предмет, и чтобы тронуть меня, сказали: ‘Вы сами отецъ, ‘можете ли вы намъ отказать?’ ‘Да, отвчалъ я,— я отецъ, ‘но добрыхъ, умныхъ дтей, и длаю то чего они желаютъ, ‘во вы, вы исполнены интригъ и козней, и думаете что нтъ ‘другой дороги для достиженія цди. Чтобъ исправить васъ ‘я долженъ быть непреклоненъ. Можетъ-быть я кажусь вамъ ‘жестокъ, но я только справедливъ.’ Вс эти дни они мн сильно досаждали.’

Наконецъ, истощивъ вс предлоги для замедленія своего путешествія, 10го (21го) апрля, въ воскресенье, отслушавъ обдню, король выхалъ со своимъ дворомъ изъ Блостока. На слдующій день, между 2 и 3 часами пополудни, онъ достигъ Гродно. Командующій расположенными здсь русскими войсками генералъ-поручикъ Дунинъ, съ генераломъ Раутенфельдомъ и офицерами своего штаба, встртилъ короля на лвомъ берегу Нмана, полки, стоявшіе въ парад отдали королю вс военныя почести, артиллерія произвела 51 залпъ. Король переправился черезъ Нманъ и прибылъ въ замокъ, гд его ожидали генеральная конфедерація, министры, сенаторы и многія дамы. Магистратъ и еврейская синагога встртили короля еще за городомъ. Русскій посолъ не участвовалъ въ этой встрч, потому что страдалъ лихорадкой и кашлемъ.

Не вс министры послдовали на королемъ въ Гродно. Канцлеръ Малаховскій, дотол врный сторонникъ Россіи, отказался отъ участія въ послднемъ акт драмы и сложилъ свое достоинство подъ предлогомъ болзни. Точно также отказался отъ своей должности и надзорный маршалъ Рачинскій. Это обстоятельство причиняло не мало заботъ русскому посланнику. Тщетно онъ уговаривалъ ихъ остаться при своихъ должностяхъ и посылалъ къ нимъ общаго ихъ друга Бокампа. Переговоры не привели почти ни къ чему. Малаховскій совершенно уклонился отъ дальнйшей политической дятельности, а Рачинскій, который въ самомъ дл былъ серіозно боленъ подагрой, согласился присутствовать въ Гродн чтобы помогать Сиверсу своими совтами. Когда ршенъ былъ вопросъ объ отставк этихъ министровъ, Сиверсъ послалъ курьера въ Варшаву къ Ожаровскому и Мошинскому съ приглашеніемъ немедленно прибыть въ Гродно. Рачинскій, Ожаровскій и Мотинскій должны были составить его тайный совтъ по дламъ короны, а епископъ Коссаковскій и вице-маршалъ Заблло по дламъ Литвы.

Посл удаленія Браницкаго и Щенскаго-Потоцкаго со сцены дйствія, въ Гродн оставался еще третій основатель Тарговицы, это безпокойный Северинъ Ржевускій. Онъ не переставалъ метать громы и молнію противъ новаго раздла Польши и, въ качеств польнаго гетмана, разсылалъ начальникамъ польскихъ отрядовъ и гарнизоновъ приказы готовиться къ отчаянной оборон противъ Пруссаковъ. Игельштромъ часто извщалъ Сиверса о, безпокойствахъ которыя причиняли ему эти приказы. Очевидно Ржевускій, по примру двухъ упомянутыхъ товарищей, хотлъ устранить отъ себя нареканія по поводу новаго раздла, но отступленіе свое старался произвести съ шумомъ и со славой горячаго патріота. А между тмъ Сиверсъ долженъ былъ щадить его, потому что императрица взяла подъ свое особое покровительство начальниковъ Тарговицкой конфедераціи. {Еще въ феврал Ржевускій отправилъ письмо въ Петербург въ собственныя руки императрицы: онъ возражалъ противъ слуховъ о раздл, описывалъ затруднительное положеніе свое и графа Потоцкаго, и высказывалъ недовріе чтобы на то была воля ея величества. ‘Читано съ насмшкой и велно Зубову скоре заготовить отвтъ’, замтилъ въ своихъ запискахъ Храповицкій.} Относительно Ржевускаго она предписываетъ самый снисходительный образъ дйствія. ‘Если Ржевускій, говорится въ рескрипт 22го марта, не считаетъ удобнымъ сохранить свое мсто въ конфедераціи при настоящихъ обстоятельствахъ, вы не только облегчите ему средства удалиться, но я сочту удовольствіемъ утшить его всмъ что не противорчить принятой мною систем.’ Однако горячность Ржевускаго увлекла его въ открытую оппозицію союзнымъ дворамъ и грозила надлать имъ не мало затрудненій. Вслдъ за Валевскимъ онъ, какъ извстно, тоже выступилъ съ протестомъ, который предложилъ ввести въ акты конфедераціи и потомъ напечаталъ. Тамъ говорилось что прежде онъ благословлялъ имя русской императрицы и въ ея покровительств видлъ надежную защиту Польши противъ всякаго врага, но декларація Это апрля повергла его въ отчаяніе, онъ торжественно протестуетъ противъ нея, согласно съ присягой, въ силу которой каждый членъ конфедераціи не можетъ согласиться ни на какое уменьшеніе границъ Рчи Посполитой. Въ упомянутой выше нот 20го апрля Сиверсъ погрозилъ наложить секвестръ и на имніе Ржевускаго. Но императрица и посл того осталась врна своей политик щадить вождей Тарговицы и продолжала предписывать своему послу величайшую умренность. Она поручаетъ оставить Ржевускому полную свободу дйствія и не мшать, ‘если онъ постарается умыть руки въ предстоящемъ событіи всми средствами которыя представляютъ ему обычаи и законы его страны’. Дло кончилось тмъ что Ржевускій ршился ухать изъ Гродна, но, по просьб Игельштрома, все еще опасавшагося новыхъ хлопотъ съ этимъ оригиналомъ, Сиверсъ пригласилъ его не поселяться въ Варшав, а также не появляться на предстоящемъ сейм. Изъ посольскаго донесенія отъ ІОго мая видимъ что онъ все еще проживалъ въ Гродн, и что онъ былъ вн себя отъ досады при извстіи о сдач Каменца. Коменданту этой крпости, Злотницкому, Ржевускій послалъ приказъ защищаться до послдней крайности, а Злотницкій сдалъ ее Русскимъ безъ выстрла.

16го (27го) апрля послдовала наконецъ отвтная нота на русско-прусскую декларацію. Оба вице-маршала, Пулавскій и Заблло, именемъ генеральной конфедераціи объявляли что она не иметъ средствъ противиться ршенію двухъ союзныхъ державъ. Связанная торжественною присягой хранить цлость Рчи Посполитой, она устраняетъ себя отъ всякаго участія въ раздл Польши и призываетъ членовъ постояннаго совта, который еще не отдалъ отчета въ своемъ прежнемъ управленіи, она назначаетъ новыхъ членовъ на мсто умершихъ или законнымъ образомъ исключенныхъ изъ совта. Этому учрежденію возвращается все его полномочіе, чтобъ удовлетворить настоятельнымъ нуждамъ Рчи Посполитой. {Korresp. Krajowy у Zagraniczny, 705.} Хотя давно ожидаемый отвтъ конфедераціи появился и не совсмъ въ томъ вид въ какомъ онъ былъ продиктованъ русскимъ посломъ, однако, по его собственному выраженію (въ письм къ Зубову отъ 16го апрля), ‘надобно было нсколько уступить ихъ справедливой скорби’.

Такимъ образомъ возстановлено было учрежденіе созданное въ 1775 г., навлекшее на себя общую ненависть Поляковъ и устраненное не задолго до революціи 3го мая. При выбор новыхъ членовъ постояннаго совта, Сиверсь, какъ онъ выражается въ своей депеш, ‘слдовалъ строго правилу не назначать никого изъ лицъ окружающихъ короля’. {Вотъ списокъ членовъ, представленный Сиверсомъ. Старые: епископы плоцкій Шембекъ и Жмудскій Гелройцъ, каштеляны Зибертъ, Вернадскій, Липокій, Шидловскій, Повелъ, Соболевскій, старосты Осняловскій, Шидловскій, пинскій хорунжій Курженецкій, шамбелянъ Янковскій, Дзерибицкій, полковникъ Конарскій, подкоморій ленчицкій Стоковскій, генералъ-майоръ Валевскій и вольный литовскій писарь Гелгудъ. Вновь назначенные: воевода виленсхій князь Михаилъ Радивилъ, коронный подскарбій Еоссовскій, коронный секретарь Грановскій, хорунжій кременецкій Свтославскій, Модзелевскій, Храповицкій, генералъ-поручикъ Заблло, подкоморій Юндзилъ, староста мерецкій Іозефовичъ, Швейковскій, Мануцци, Ксаверій Валевскій, эксъ-каштелянъ Теофилъ Залускій, эксъ-подстолій Валицкій, шамбелянъ Влодекъ. Маршаломъ совта назначенъ Анквичъ, а секретаремъ Тенгоборскій.}

Первымъ актомъ постояннаго совта было изданіе универсала о созваніи сеймиковъ предсеймовыхъ, въ этомъ универсал предполагаются извстными настоящія обстоятельства Рчи Посполитой, въ такихъ критическихъ обстоятельствахъ постоянный совтъ, возобновленный въ силу конституціи 1775 года, не нашелъ ничего лучшаго какъ предложить королю созваніе чрезвычайнаго сейма, поэтому шляхетство приглашается къ 27му мая (нов. ст.) собраться по воеводствамъ и повтамъ на сеймики для выбора сеймовыхъ пословъ и для снабженія ихъ надлежащими инструкціями. Днемъ открытія сейма назначается 17е іюня, а мстомъ для него городъ Гродно. {Korreep. Krajowy y Zagraniczny, 746.}

Судьб угодно было чтобы день подписи универсаловъ пришелся въ годовщину Зго мая, такое совпаденіе вызвало у короля обильныя слёзы. Эти слезы, замчаетъ Сиверсъ, ‘служатъ очевиднымъ доказательствомъ что онъ еще не избавился отъ своихъ заблужденій и что мн предстоитъ еще много труда излчить его отъ нихъ’. 23го апрля (4гО мая) вице-канцлеръ литовскій Хребтовичъ началъ прикладывать печати къ универсаламъ. За нимъ была очередь канцлера короннаго. Посл отставки Малаховскаго, Сиверсъ предлагалъ коронную печать четыремъ лицамъ, въ томъ числ своему пріятелю графу Мошинскому, но вс они отказались, тогда онъ отдалъ ее воевод калишскому князю Сулковскому, хотя вс имнія его, обремененныя долгами, находились по новому раздлу въ предлахъ Пруссіи, но онъ былъ извстенъ своею преданностію Россіи. Этотъ человкъ не выдавался ни положеніемъ своимъ, ни способностями, но изданіе универсаловъ не позволяло откладывать назначеніе канцлера, а между тмъ подъ рукою не оказалось никого боле пригоднаго.

Въ одномъ изъ послдующихъ своихъ донесеній русскій посолъ передаетъ интересный разговоръ съ королемъ по поводу его желанія отречься отъ короны.

‘Въ прошлое воскресенье, пишетъ онъ, я обдалъ у короля за небольшимъ круглымъ столомъ въ девять приборовъ. Посл обда онъ позвалъ меня въ кабинетъ, и здсь, поговоривъ о многихъ незначительныхъ предметахъ, перешелъ къ своему несносному бремени, то-есть къ долгамъ, а потомъ къ оцнк своего положенія въ глазахъ польскаго народа, Европы и потомства. Въ заключеніе онъ изъявилъ ршительное желаніе имть настолько свободы чтобъ отречься отъ короны. Онъ говорилъ горячо, довольно откровенно, часто со слезами на глазахъ, желалъ только погашенія своихъ долговъ, жестоко его тяготившихъ, и небольшой пожизненной пенсіи. По его словамъ, нашлось бы довольно людей которые охотно примутъ корону изъ рукъ вашего императорскаго величества. Наконецъ онъ просилъ меня написать о томъ вашему величеству, или позволить чтобъ онъ самъ написалъ. Я уврялъ его что наше величество не желаете его отреченія, о чемъ довольно ясно дали ему понять въ вашемъ первомъ столь благосклонномъ письм. Онъ сказалъ что вполн это цнитъ, и что если не возьметъ короны великій князь Константинъ, который одинъ только могъ бы осчастливить Польшу, то нашлись бы другіе которые охотно примутъ этотъ подарокъ. Онъ тотчасъ назвалъ графа Потоцкаго съ видомъ презрнія и ненависти, я отвчалъ отрицательно, потомъ упомянулъ принца Виртембергскаго, дале графа Артуа, прибавивъ что они не сдлаютъ Польшу счастливою.

‘— А саксонскій курфирстъ, спросилъ я съ нкоторымъ лукавствомъ, — разв онъ не приметъ короны при настоящемъ положеніи Польши?

‘— Нтъ, было его отвтомъ,— онъ принялъ бы ее съ готовностью.

‘— Но у него нтъ сына.

‘— О! у него есть дочь, которую онъ любитъ и которая будетъ очень богата.

‘— Я полагаю, отвчалъ я съ серіознымь выраженіемъ лица, — что этотъ государь не пріобрлъ расположенія ея императорскаго величества.

‘Онъ казался озадаченнымъ, немного помолчалъ, и потомъ повторилъ что ему остается только одно — отреченіе, еслибы не несчастные долги! Я отвчалъ что, безъ сомннія, ихъ можно погасить при помощи большихъ жертвъ и лишеній съ его стороны.

‘— Вы возьмете у меня мои столовыя имнія?

‘— Да, государь, вы пожертвуете ими, вдь они приносятъ вамъ только половину своего, дохода.

‘— Что же вы мн оставите?

‘— Пять милліоновъ, можетъ-быть и шесть, изъ нихъ половина пойдетъ на уплату вашихъ долговъ. Могли ли бы вы, ваше величество, жить въ уединеніи на полтора милліона?

‘Лицо его мгновенно прояснилось.

‘— Да это 80.000 червонцевъ! Такъ много не нужно даже въ Рим или въ Неапол. Ахъ! прибавилъ онъ по-нмецки, съ видимымъ волненіемъ простирая ко мн руки: — еслибы вы могли это сдлать, мой любезный посланникъ! Отправимся въ Италію. Тамъ будемъ мы счастливы, и все забудемъ.

‘Онъ былъ-очень взволнованъ, я также немного, ибо это все-таки король. Онъ всталъ и, казалось, хотлъ меня обнять. Но я охладилъ нсколько его порывъ, напомнивъ начало нашего разговора. Онъ повторилъ свою просьбу чтобъ я написалъ. Я отвчалъ что еслибъ и сдлалъ это, то понапрасну.

‘Изъ всего этого разговора я вывелъ то заключеніе что между нимъ и курфирстомъ саксонскимъ произошло какое-нибудь соглашеніе, при посредств ‘мигрантовъ которымъ тотъ покровительствуетъ, что ему общано кое-что на остальное время жизни, если онъ отречется, и если курфирсту будетъ обезпечена польская корона.’

IV.
Сеймики предсеймовые.— Посольскіе выборы.— Проектъ польской конституціи и виды императрицы.— Коссаковскіе и сохраненіе Tapговицы.

Наступило время самой хлопотливой работы: это сеймики предсеймовые. Руководить польскими сеймиками было не легкою задачей для русскаго посланника. Какая система выработалась въ такихъ случаяхъ, показываетъ намъ письмо Игельштрома, писанное около того времени къ Сиверсу. ‘Во время Радомской конфедераціи (1767 года), говоритъ онъ, я имлъ порученіе отъ князя Репнина руководить сеймиками въ Краковскомъ воеводств, и постараюсь изобразить вамъ тотъ образъ дйствія котораго держался. Маршаломъ конфедераціи (Краковской) былъ графъ Велеподьскій, принадлежавшій вполн русской партіи, но князь думалъ что этого недостаточно, и возложилъ дло сеймиковъ на меня и на графа Понинскаго. Мы были такъ тсно связаны другъ съ другомъ что наши дйствія и наши слова находились въ строгомъ соотвтствіи. Онъ за свои труды получилъ подарокъ въ 500 дукатовъ, о чемъ я не долженъ былъ знать, однако зналъ очень хорошо. Я получилъ 1.000 дукатовъ, но обязанъ былъ дать о нихъ точный отчетъ, и имлъ на случай нужды позволеніе, даже приказъ, покупать голоса по указанію графа Понинскаго. Голоса эти принадлежали не вельможамъ, а мелкой шляхт, которая составляетъ большинство, слдовательно даетъ перевсъ на сеймикахъ, и она торгуетъ своими голосами. Ихъ покупаютъ за 10, 15 и самые дорогіе за 30 дукатовъ. Вс мои расходы на сеймикахъ въ Протовицахъ и Освцим простирались, если не ошибаюсь, до 200 или 300 дукатовъ, не считая личныхъ издержекъ. Мн также былъ данъ тайный приказъ имть тщательный надзоръ за Велепольскимъ и Понинскимъ, хотя они считались въ числ нашихъ, во для того чтобы не измнили въ то самое время когда уже поздно было бы поставить кого-нибудь другаго на ихъ мсто. Мн также поручено было заботиться о слдующихъ пунктахъ: 1. Чтобы на сеймъ избраны были т лица имена которыхъ находились въ спискахъ сообщенныхъ мн посланникомъ. 2. Чтобъ инструкціи ихъ были т же самыя какія составлены посланникомъ и разосланы имъ на сеймики. 3. Чтобы въ маршалы сеймика выбирался маршалъ конфедераціи. 4. Инструкція посламъ, прежде ея подписи, должна быть мн прочитана. 5. При открытіи сеймика обыкновенно читаются разныя посланія (отъ короля, отъ нунція и епископа, отъ воеводы, отъ гетмана и пр.), но князь Репнинъ предписалъ мн чтобы читались только его письма и королевскія, а вс другія присуждались бы къ вчному забвенію посредствомъ nie maez zgody. Оба уполномоченные вашего превосходительства (то-есть маршалъ конфедераціи и русскій офицеръ) должны взять подъ надзоръ мстный гродскій судъ и строго наблюдать чтобы никакая протестація не была записана въ суд безъ ихъ вднія и согласія. Вотъ, по моему мннію, матеріалъ для инструкцій, которыя вашему превосходительству угодно будетъ сообщить уполномоченнымъ, съ прибавленіемъ, чтобы въ случа нужды пускали въ ходъ силу убжденія и щедрую раздачу дукатовъ, то-есть чтобы дйствовали при помощи страха, преданности или корыстолюбія. Денеакныя суммы штабъ-офицерамъ для необходимыхъ издержекъ ваше превосходительство назначите сами, но мене 200 дукатовъ нельзя имъ давать на самые малые сеймики. Доля маршаловъ и президентовъ должна быть опредлена или по степени вліянія которымъ они пользуются, или по степени ихъ жадности, впрочемъ не мене 500 дукатовъ. Если есть такіе которые разчитываютъ на полученіе староствъ или должностей, то они могутъ обойтись и безъ русскихъ денегъ.’

Сиверсъ дйствительно усвоилъ себ ту же систему. Но для успха дла прежде всего нужно было золото, а въ донесеніяхъ его мы продолжаемъ встрчать постоянныя жалобы на недостатокъ денегъ. Въ письм къ Зубову отъ 29го апрля (Юго мая) онъ говоритъ что ‘предсдательствующіе на сеймикахъ должны давать сть и пить избирателямъ. Прошло то время когда склоняли на свою сторону вельможъ и другія значительныя лица надеждою на старостъ а и прочія бенефиціи. Времена такъ измнились что четыре лица отказались принять мсто великаго канцлера и только пятый пожелалъ его взять, но онъ ничмъ не владетъ въ Польш, и слдовательно не будетъ имть никакого вліянія на выборы пословъ. Я покупать голоса посл выборовъ стоило бы гораздо дороже. Прусскій посланникъ подъ великимъ секретомъ сообщаетъ мн половину расходовъ.’

Несмотря на эти задержки со стороны Петербурга, приготовленія къ сейму шли безостановочно. Въ устройств коронныхъ сеймиковъ Сиверсу помогали Рачинскій, Ожаровскій и Мошинскій, а относительно литовскихъ — епископъ Коссаковскій со своими братьями, воевода виленскій Радзвилъ, подскарбій Огинскій и епископъ виленскій Масальскій. Кром раздачи денегъ, ршено было чтобы въ коронныхъ областяхъ каждаго президента сеймика поддерживалъ русскій штабъ-офицеръ съ небольшимъ отрядомъ войска, а для Литовскаго великаго княжества эта мра найдена излишнею. Главный надзоръ за коронными сеймиками принялъ на себя, считавшійся опытнымъ въ подобномъ дл, Игельштромъ. Хотя подкупы и были самымъ дйствительнымъ средствомъ для достиженія цли на выборахъ, однако русскій посланникъ счелъ нужнымь подкрпить ихъ и другими мрами. По его внушенію, генеральная конфедерація выдала еще два постановленія. Вопервыхъ, кто не отрекся отъ конституціоннаго сейма, не присталъ къ Тарговицкой конфедераціи, сдлался членомъ городскаго сословія, участвовалъ въ депутаціи приносившей, благодарность за конституцію 3го мая, тотъ лишается права быть избирателемъ или избираемымъ. Вторымъ постановленіемъ лишеніе этого права распространялось на тхъ которые, посл своего приступа къ Тарговицкой конфедераціи, осмлились занести протестъ противъ какихъ-либо ея ршеній. Ни основаніи такихъ постановленій хожни было исключить изъ сейма почти всякаго подозрительнаго посла.

Сиверсъ надялся что сдача Каменца (21го апрля) произведетъ на умы такое впечатлніе которое облегчитъ намъ успхъ на выборахъ. Но изъ дальнйшихъ его донесеній видно что впечатлніе это не было сильно. Поляки необыкновенно мало обращали вниманія на серіозныя событія, и ловили всякій ничтожный поводъ чтобы предаваться несбыточнымъ надодамъ. Вотъ что доносили Сиверсу азъ Варшавы: ‘Тревожныя извстія волнуютъ здсь умы. Три дня ходятъ слухи что императоръ займетъ воеводства Краковское, Сендомірское и даже Люблинское. Эти слухи, кажется, основаны на томъ что въ Вн Кобенцель удаленъ изъ министерства, и дипломатическая часть снова перешла къ старому Кауницу и его помощнику (Тугуту). Кром того, вчера проскакалъ курьеръ отъ Бухгольца къ королю Прусскому, и это также встревожило здсь умы.’

Со стороны польскихъ войскъ оставшихся въ русскомъ кордон также не обошлось безъ нкоторыхъ попытокъ сопротивленія. Въ Несвиж осьмой полкъ пхоты, вслдствіе какого-то двусмысленнаго приказа отъ гетмана Коссаковскаго, отказался дать присягу и былъ обезоруженъ генераломъ Кноррингомъ. Въ то же время два отряда польской кавалеріи (Сухоржевскаго и Лазинскаго) переправились за Днпръ въ Молдавію. И вотъ, по донесенію Сиверса, ‘глаза Поляковъ устремлены теперь на эти два отряда. Они льстятъ себя возможностью войны Турціи противъ Россіи. {Движеніе это кончилось, разумется, пустыми результатами. Бригада Сухоржевскаго была обезоружена въ Молдавіи, и солдаты принуждены были наниматься въ работы у крестьянъ для своего пропитанія, многіе изъ нихъ воротились потомъ назадъ съ просьбою принять ихъ въ русское подданство. А часть бригады Лазинскаго, увлеченная примромъ Сухоржевскаго, по приказу своего командира воротилась на прежнія квартиры (Korresp. Krajow, y Zagr. 872).} Разчитываютъ также на зависть Внскаго двора и на молчаніе которое хранитъ его повренный Декаше, прибывшій сюда дня два назадъ.’ ‘Все занимаетъ этотъ легкомысленный и непостоянный народъ, до такой степени что приписываютъ важность вчерашнему визиту Декаше у короля въ дорожномъ плать: а у него просто украденъ былъ дорогою чемоданъ.’

Нсколько поздне (въ депеш 16го — 27го мая) онъ говоритъ: ‘Можно исписать не одинъ листъ ложными встями которыя распространяются по цлой Польш и Литв для того чтобы ввести въ заблужденіе добрыхъ людей и помшать имъ отправиться на сеймики, или для того чтобы тамъ сдланы были глупости. Самый нелпый изъ всхъ слуховъ тотъ, будто третьяго дня австрійскія войска должны были вступить въ Краковское воеводство, и тамъ эксмаршалъ Малаховскій, подъ покровительствомъ императора, завяжетъ новую конфедерацію. Не мене нелпъ слухъ о союз между Портой, Франціей, императоромъ, Англіей и Швеціей, чтобы сообща дйствовать въ пользу Польши.’

Станиславъ-Августъ держалъ себя какъ и всегда, то-есть не обнаруживалъ никакихъ энергическихъ попытокъ къ сопротивленію, а по возможности продолжалъ пассивную оппозицію.) Онъ имлъ еще большое вліяніе на мазовецкую шляхту, и Сиверсъ объявилъ что возлагаетъ на него отвтственность за успхъ выборовъ въ Мазовіи. Король умолялъ было не принуждать его къ участію въ этомъ дл, но по настоянію посланника веллъ написать отъ своего имени къ тмъ лицамъ которые предполагались для занятія предсдательскаго мста на выборахъ. Когда отъ короля добились всего что было нужно, ему позволили отправиться въ Блостокъ на мсяцъ, то-есть до открытія сейма. Туда же должна была пріхать сестра его, пани Краковская. Для сношеній своихъ съ посланникомъ, король оставилъ въ Гродн секретаря Фризе. Условлено было каждый вечеръ посылать изъ Гродна эстафету, съ тмъ чтобы къ утру она поспвала въ Блостокъ. Сиверсъ хотлъ назначить въ королевскую свиту подполковника Штакельберга, того самого который провожалъ короля на пути изъ Варшавы. Но^Станиславъ-Августъ.упросилъ отмнить это назначеніе, такъ какъ оно давало ему видъ находящагося подъ стражей. Чтобы не оставить, однако, короля безъ надзора, Сиверсъ вызвалъ изъ Варшавы въ Гродно совтника посольства Обера, подъ предлогомъ принять отъ него присягу. При прозд чрезъ Блостокъ Оберъ долженъ былъ остановиться здсь на одинъ день, а на обратномъ пути два дня, именно въ то время когда туда придутъ извстія о сеймикахъ. Кром того и самъ посланникъ собирался навстить короля въ Блосток.

Главными дятелями при выбор пословъ должны были

Digitized by Google

явиться члены Т арговицкой конфедераціи. Они были отправлены Сиверсомъ на сеймики, такъ что въ теченіе трехъ недль, по словамъ посланника, ‘генеральная конфедерація испытывала родъ летаргіи за отсутствіемъ большаго числа членовъ¹‘. Руководство въ дл выборовъ распредлено слдующимъ образомъ: Оакаровскому поручены воеводства Сендомірское и Краковское, въ помощники ему даны графъ Залускій для Сендомірскаго и графъ Анквичъ для Краковскаго, генералу Міовчинскому вврено воеводство Люблинское, Оссолинскому и Шиддовскому — Подллхія, а вице-маршалу конфедераціи Пулавскому — Волынь и Холмъ. Выборы въ Мазовіи, Рав и Плоцк оставлены на личномъ попеченіи Игельштрома, а вся Литва предоставлена епископу Коссаковскому и его помощникамъ. Лица отправленныя руководить сеймиками, конечно, снабжены были русскими и прусскими деньгами. ‘Надобно было, доноситъ Сиверсъ, не только дать имъ на столъ и напитки, потребные во время выборовъ, но также оплачивать путевыя издеракки, помщеніе, кормить ихъ, снабжать акипажами и дать еще на обратный путъ, съ какою-нибудь наградой въ род мста, ордена или денегъ. Признаюсь откровенно, вс эти непріятныя хлопоты не увеличиваютъ моего уваженія къ Полякамъ.** О количеств расходовъ даютъ понятіе слдующія цифры. Игельштромъ на коронные сеймики получилъ боле 10.000 дукатовъ, онъ далъ Міончинскому 3.000, сверхъ того послдній получилъ еще 1.000 на выборы въ Краков и Сендомір. Пулавскому, кром 1.000 дукатовъ мсячной пенсіи, выдано 2.000 на волынскіе выборы и 500 на ходмокіе, епископу Коссаковскому на литовскіе выборы 4.000 дукатовъ. Второстепенные дятели, конечно, получили гораздо мене, напримръ, одному изъ помощниковъ Пулавскаго, майору Лобаракевскому, дано 300 дукатовъ. Однако Сиверсъ, въ донесеніи своемъ на имя Зубова (ІЗго мая), говоритъ, будто никогда еще выборы сеймовыхъ пословъ не обходились такъ дешево: Литва приблизительно отбитъ только по 200 дукатовъ на посла, а Польша по 500.

Наконецъ насталъ торжественный день 16го (27го) мая, ‘день всеобщей лихорадки въ Польш**, то-есть посольскіе выборы. Въ Гродн Сиверсъ приказалъ удалить войска и пушки съ площади прилегающей къ костелу, въ которомъ должно было происходить избирательное засданіе сеймика.

Digitized by Go le

Гродненскій сеймъ 1793 года. 27

Эта мра произвела благопріятное впечатлніе., выборы (гродненскіе), пишетъ онъ, совершились очень прилично, они пали на вице-маршала конфедераціи Заблло и старосту Жинева.* Спустя нсколько дней, когда сдлались извстны результаты и другихъ выборовъ, русскій посланникъ въ донесеніи (22го мая) говоритъ что успхъ сеймиковъ превзошелъ его ожиданія, и хвалитъ усердіе лицъ которымъ было поручено это дло. ‘На литовскихъ сеймикахъ не было никакого русскаго отряда, ни даже русскаго штабъ-офицера, но для Польши нельзя было обойтись безъ этой мры предосторожности. Холмскій сеймикъ ршилъ отправить ко мн депутацію съ просьбой о принятіи въ русское подданство. Меня увряютъ что на многихъ литовскихъ сеймикахъ былъ объ этомъ вопросъ.’

Количество всхъ пословъ выбранныхъ на сеймъ простиралось до 140. Значительная часть этихъ выборовъ пала на совтниковъ Тарговицкой конфедераціи и на маршаловъ мстныхъ конфедерацій, примыкавшихъ къ Тарговиц. *

Для примра того какъ отбывались сеймики и производились выборы на послдній сеймъ Рчи Посполитой, приведемъ описаніе Люблинскаго сеймика. Описаніе это заимствуемъ изъ современной варшавской газеты, слдовательно не будемъ забывать его нсколько офиціальнаго характера, такъ какъ польскія періодическія изданія въ то время выходили подъ строгимъ наблюденіемъ русской дипломатіи.

Урядники и обыватели Люблинскаго воеводства, въ значительномъ числ съхавшіеся на сеймикъ, въ опредленный часъ собрались у маршала Люблинской конфедераціи, ясновельможнаго пана Міончинскаго, а отъ него перешли въ ратушу. Здсь маршалъ, вмст съ нсколькими совтниками конфедераціи, открылъ засданіе конфедерацкаго суда, и оставивъ тутъ выбранныхъ имъ совтниковъ, со всмъ собраніемъ урядниковъ и обывателей отправился въ костелъ отцевъ доминикановъ, гд обыкновенно совершались сеймовые обряды воеводства. Земскій судья, Андрей Кожмянъ, какъ старшій изъ присутствующихъ урядниковъ, открылъ сеймикъ, въ рчи своей онъ обратился къ Міончинскому и просилъ его, какъ маршала конфедераціи, взять въ свои руки президентскій

* Списокъ выбрыщыхъ лицъ см. въ Krajow, у Zagr. 909

стр. и дале, и въ прш* ‘копіи къ депеш CuBpca, отъ 22го мая (2го іюня).

Digitized by Google

28 Русскій Встникъ.

Жезлъ. Тотъ не замедлилъ исполнить эту просьбу и затмъ началъ распоряжаться выборами съ помощью совтниковъ конфедераціи. Требуемые шесть пословъ немедленно и единогласно выбраны (конечно, имена ихъ назначены были уже заране), первымъ въ ихъ числ оказался самъ Міончинскій, а изъ остальныхъ трое были членами той же конфедераціи. Когда прочли посольскую инструкцію, маршалъ закончилъ сеймикъ и пригласилъ къ себ на обдъ всхъ присутствующихъ, числомъ боле 500 человкъ. Первые тосты провозглашены за Русскую императрицу и за Польскаго короля. На другой день давался роскошный пиръ у начальника русскаго отряда генерала Милашевича. Столы были накрыты въ саду подъ наметами, украшены цвтами и зеленью, уставлены пирамидами изъ сахарныхъ печеній, фруктовъ и пр. Сюда собралось до 200 шляхетскихъ, обывателей. Снова пили здоровье императрицы и короля при гром пушекъ и звукахъ военной музыки. Отличное вино въ изобиліи было предложено пирующимъ и вызывало въ нихъ неподдльную веселость. {Korrespondent Krajow. у Zagran. 951. Крох этого офиціальнаго описанія, мы находимъ еще нсколько чертъ относящихся къ тому же сеймику въ мемуарахъ Каетана Кожмяна. По его словамъ, лучшіе обыватели и урядники воеводства старались уклониться отъ присутствія на выборахъ. За отсутствіемъ воеводы, подкохорія и хоруяжаго, очередь открыть сеймикъ пала на его отца, земскаго судью Андрея Кожмяна. Послдній также хотлъ устранить себя и послалъ сына къ Міончинскому съ объясненіями о своей болзни. Но конфедерацій маршалъ, несмотря на старое знакомство съ Кожмянохъ, не принялъ никакихъ объясненій, и отвтилъ что судья непремнно долженъ пріхать, иначе онъ навлечетъ на себя преслдованіе, впрочемъ, предложилъ попытать счастія у генерала Милашевича. На квартир генерала Кожмянъ-сынь нашелъ нсколькихъ совтниковъ конфедераціи и другихъ обывателей, предлагавшихъ себя кандидатами въ сеймовые послы и слдовательно весьма заинтересованныхъ въ благополучномъ отбытіи сеймика. Когда они узнали о цли его прізда, то въ одинъ голосъ закричали: ‘Нтъ, его болзнь притворная!’ и спшили предупредить о томъ генерала. Милашевичъ зналъ лично Кожмяна, и былъ человкъ мягкій, привтливый. Онъ выразилъ ему свое сожалніе, но объявилъ что почти ничего не можетъ сдлать для его отца, имя строгіе приказы отъ своего главнокомандующаго (то-есть Игельштрома), и что, побуждаемый Міончинскимъ и совтниками конфедераціи, онъ принужденъ послать эскадронъ драгунъ на экзекуцію въ имніе земскаго судьи. Мемуары прибавляютъ что генералъ предложилъ молодому человку поспшить поскоре къ отцу и предупредить чтобы тотъ скрылся на время изъ своего имнія. Причемъ Милашевичъ выразилъ крайнее негодованіе противъ Тарговичанъ и будто бы оказалъ: ‘во мн течетъ польская кровь, и мн больно видть столько ослпленія и подлости.’ Земскій судья, впрочемъ, не воспользовался снисходительностію генерала.}

Какъ обращикъ инструкцій которыми снабжались сеймовые послы отъ своихъ избирателей, приведемъ одну изъ нихъ, составленную для пословъ Троцкаго воеводства. {Рукописный документъ изъ библіотеки Красинскихъ въ Варшав.}

Эта инструкція начинается реторическимъ разсужденіемъ о бдственномъ положеніи отчизны, которая ‘сдлалась жертвою иноземныхъ замысловъ, раздирающихъ ее на части и отдляющихъ брата отъ брата, сыновъ отъ лона материнскаго’. Для довершенія своихъ замысловъ сосднія державы съ великою поспшностію заставляютъ созвать чрезвычайный сеймъ. Не входя въ объясненіе этихъ обстоятельствъ чтобы не умножать своей горести, обыватели надются что потомство отдастъ имъ справедливость и пойметъ истинныя причины приведшія отечество къ упадку. Дале слдуетъ самая инструкція, раздленная на 10 пунктовъ. Въ первомъ пункт говорится что раздлы Польши необходимо должны затрогивать интересы другихъ государствъ, и что Рчь Посполитая напрасно упустила случай аппеллировать къ европейскимъ державамъ во время перваго раздла, ея молчаніе было принято въ Европ за знакъ добровольнаго согласія. Поэтому посламъ поручается хлопотать объ отправленіи полномочнаго лица къ великодушному народу Англійскому, а также о снабженіи надлежащими инструкціями резидентовъ польскихъ при другихъ европейскихъ дворахъ. Если же приговоръ Европы будетъ не въ пользу Поляковъ, то они смирятся предъ божественнымъ предопредленіемъ. Дале слдуютъ порученія: стараться о лучшемъ устроеніи правительства, о сохраненіи старой республиканской формы, о сокращеніи войска и числа министровъ, согласно съ уменьшеніемъ предловъ и доходовъ Рчи Посполитой, ходатайствовать предъ Русскою императрицей о вознагражденіи убытковъ причиненныхъ ея войсками и о вывод этихъ войскъ, также просить императрицу и короля Прусскаго о возвращеніи казенныхъ кассъ въ провинціяхъ ими забранныхъ, хлопотать о возстановленіи прежнихъ трибуналовъ и судейскихъ привилегій, о пересмотр постановленій (sancita) генеральной конфедераціи и утвержденіи тхъ изъ нихъ, которыя должны быть обращены въ постоянный законъ. Если иностранныя державы заставятъ просто возобновить конституцію 1775 года, то послы пусть стараются по крайней мр лишить постоянный совтъ исполнительной власти и права толковать законы. Наконецъ, избиратели поручаютъ посламъ никоимъ образомъ не соглашаться чтобы долги короля были отнесены на счетъ государственной казны. Итакъ, инструкція, какъ мы видимъ, была составлена подъ полнымъ вліяніемъ русской партіи, то-есть партіи Коссаковскихъ, и въ сущности заране соглашалась на главныя требованія русской дипломатіи. Она позволяетъ себ только тихія жалобы и скромную аппелляцію къ потомству и къ иностраннымъ державамъ.

10го мая внезапная смерть похитила Михаила Никитича Кречетникова, которому поручено было устройство вновь пріобртенныхъ отъ Польши провинцій. За нсколько дней до смерти онъ былъ пожалованъ за свои труды графомъ, но курьеръ съ указомъ не нашелъ уже его въ живыхъ. Онъ былъ старый сослуживецъ и пріятель Сиверса, и послдній въ своихъ письмахъ къ разнымъ особамъ выражаетъ глубокое сожалніе объ этой потер. Но вмст съ тмъ его сильно интересуетъ вопросъ кто будетъ преемникомъ Кречетникова. Старшій посл него по команд генералъ Дерфельденъ принялъ на время начальство въ западномъ кра. Извщая посланника о состояніи длъ въ томъ кра, онъ прибавляетъ что вс, кто знаетъ Сиверса, желаютъ его видть преемникомъ Кречетникова. Кром того ходили слухи о назначеніи туда Игельштрома, или князя Репнина, или Тутолмина. Самъ Репнинъ въ письм къ своему пріятелю Сиверсу указываетъ на эти слухи, но не считаетъ ихъ серіозными, и выражаетъ надежду что Сиверсу, по окончаніи его порученія въ Польш, будетъ вврено устроеніе западнаго края. Въ одномъ донесеніи императриц, отъ 14го мая, Яковъ Еимовичъ прямо говоритъ что предложилъ бы себя на мсто Кречетникова, еслибъ имлъ т же лта и т же силы которыми владлъ въ эпоху своего тверскаго намстничества. Онъ повторяетъ слухи объ Игельштром, Репнин и Тутолмин, и прибавляетъ: ‘Но, ради Бога, никого въ род Пассека {Блумъ, III. 248: ‘nur kein Paper (?), noch ein Potemkin, oder ein Kachowski.’ Мы думаемъ что имя неразобранное Блумомъ и отмченное имъ знакомъ вопроса, есть Пассекъ, извстный генералъ-губернаторъ блорусскій.}, Потемкина или Каховскаго. А для одного изъ праздныхъ мстъ соблаговолите вспомнить о достойномъ губернатор несносной Финляндіи, если ваше величество не приберегаете его для завоеванія всей этой страны.’ Этотъ достойный губернаторъ былъ не кто иной какъ зять Сиверса, то-есть мужъ его старшей дочери, генералъ Гюнцель. Въ письм къ Зубову, отъ того же числа, Сиверсъ еще откровенне высказываетъ свое задушевное желаніе: занять мсто князя Репнина, то-есть получить въ управленіе родныя себ балтійскія провинціи. По поводу вопроса о преемник Кречетникова, онъ говоритъ: ‘Если это князь Репнинъ, я сожалю о Ливоніи, которую вы бы утшили, графъ, сохранивъ ее для меня, первый генералъ-губернаторъ тверской не былъ бы тмъ недоволенъ. Если это Игельштромъ, то не посылайте мн ребенка за генералъ-аншефа, лучше еще другаго генералъ-поручика, такъ чтобъ отдльные корпуса были сосредоточены въ моемъ распоряженіи.’ {И въ этомъ письм есть та же прибавка о зят, показывающая (вопреки увреніямъ Блума) что Сиверсъ не былъ чуждъ заискиваній у Зубова въ пользу свою и своихъ родственниковъ. ‘Для моего зятя соблаговолите какое-нибудь губернаторское мсто на юг, онъ не пойдетъ ни на сверъ, ни въ глубь, я ручаюсь вамъ за его достоинства. (Архивъ мин. иностр. длъ.)} До вс эти предположенія разршились тмъ что преемникомъ Кречетникову былъ назначенъ олонецкій и архангельскій генералъ-губернаторъ Тутолминъ.

Въ одно время съ приготовленіями къ сейму русскій посланникъ трудился еще надъ другою задачей: пересмотрть и исправить главныя статьи польскаго государственнаго устройства, такъ чтобы предстоящему сейму оставалось только прочесть ихъ и утвердить. Основою для этой работы должна была послужить конституція 1775 года. Въ майскихъ донесеніяхъ своему двору Сиверсъ представляетъ проекты отдльныхъ частей, по мр ихъ изготовленія. Сначала были изготовлены pacta conventa и основные законы. По замчанію посла, почти вся черновая работа надъ пересмотромъ польской конституціи принадлежитъ двумъ графамъ, Рачинокому и Мотовскому. Онъ обращался за совтами и къ епископу Коссаковскому, но тотъ отказался длать свои замтки, потому что желалъ бытъ не второстепеннымъ, а главнымъ лицомъ въ этомъ дл. Проекты отдльныхъ статей конституціи сообщались королю, его живое къ нимъ участіе и замчанія, которыя онъ длалъ, заставляли догадываться что намреніе отречься отъ престола было далеко неискренно. И Когда работа дошла до организаціи сеймовъ, посланникъ предложилъ на ршеніе императрицы слдующіе вопросы. Срокъ между сеймами, вмсто двухъ лтъ, не увеличить ли до четырехъ? Мстомъ сейма должны ли быть непремнно Варшава и Гродно? Съ одной стороны онъ приводитъ соображенія въ пользу Гродна: надобно вознаградить Литву, такъ какъ столицею государства Варшава, притомъ въ Варшав сеймъ боле подверженъ вліянію двора и партій, а Литва всегда была предана Россіи и ею легче руководить. Но съ другой стороны, Гродно ближе къ провинціямъ отошедшимъ къ Россіи, и гродненскій сеймъ, пожалуй, будетъ напоминать жителямъ этихъ провинцій объ ихъ прежнемъ соединеніи съ Польшей. Впрочемъ чрезвычайные сеймы, по мннію Сиверса, должны быть созываемы постоянно въ Гродн. Въ сеймовыя засданія предполагалось ввести существенную перемну: отправлять ихъ при закрытыхъ дверяхъ, чмъ предупреждались безпорядки и смуты производимые арбитрами (то-есть публикой). Самая важная реформа относилась къ сейму избирательному. Вмсто собранія въ пол подъ открытымъ небомъ, и вмсто общаго права шляхты участвовать въ избраніи королей,— права, конечно, воображаемаго, потому что мелкая шляхта была при этомъ только орудіемъ въ рукахъ аристократическихъ фамилій,— предполагалось созывать сеймъ изъ представителей, но въ количеств втрое большемъ противъ обыкновеннаго сейма. Для русскаго посланника, безспорно, будетъ легче руководить такимъ собраніемъ чмъ безпорядочною толпой которую до сихъ поръ представляли избирательные сеймы.

Потомъ слдовали проекты о сеймикахъ, о постоянномъ совт, судебныхъ учрежденіяхъ, о количеств войска, общественномъ воспитаніи, о финансовой части и средствахъ погасить долги короля, и пр. Мы только слегка касаемся работы надъ новою польскою конституціей, такъ какъ дальнйшія событія помшали ея осуществленію. Но я ли васъ знаменательны слдующія слова Сиверса въ одномъ изъ его донесеній по поводу этихъ работъ: ‘Я смотрю въ будущее. Потомокъ моей повелительницы будетъ нкогда государемъ и осчастливитъ ту страну въ которой говорятъ по-польски, не домогаясь другой ея части, гд уже забудутъ этотъ языкъ.’ Мы не знаемъ, были ли эти слова (относившіяся, конечно, къ великому князю Константину) выраженіемъ личнаго усердія Сиверса, который думалъ въ данномъ случа идти навстрчу желаніямъ императрицы, или они почерпнуты изъ интимныхъ разговоровъ съ ней въ Петербургъ? Со стороны Екатерины мы видимъ только заботу о томъ чтобы на будущее время обезпечить наше преобладаніе въ Польш и устранить отъ нея вліяніе прочихъ сосднихъ державъ. Эта сторона ея политики выясняется нсколько изъ дальнйшихъ инструкцій русскому посланнику.

Вотъ что говорится въ рескрипт къ нему отъ 24го мая: ‘Усмотрвъ съ удовольствіемъ изъ вашихъ донесеній что дло вамъ довренное достигло той поры когда намъ остается утвердить и запечатлть торжественнымъ между нами и республикою Польской договоромъ, мы повелваемъ составитъ проектъ таковаго трактата и препроводить его къ вамъ съ надлежащимъ полномочіемъ. Въ опредленіи статей его сообразовались мы съ тми кои поставлены въ трактат 1773 года по случаю присоединенія Блоруссіи. Вновь вносимыя нын постановленія не могутъ не понравиться Полякамъ: мы отдаемъ на ихъ волю учредить и основать по ихъ усмотрнію образъ внутренняго управленія, а также политическихъ и торговыхъ отношеній къ сосднимъ державамъ. На собирающемся сейм не нужно будетъ заниматься никакимъ другимъ дломъ кром поспшнаго окончанія извстныхъ нашего и Берлинскаго дворовъ притязаній. Поэтому, какъ скоро сеймъ соберется, требуйте чтобы немедленно назначена была обыкновенная делегація для вступленія съ вами въ переговоры. На оныхъ старайтесь удержать сполна вс статьи, въ нашемъ проект предписанныя, и по благополучномъ совершеніи негоціаціи, вамъ порученной, допустите къ такой же и прусскаго министра, подавая и отъ него заимствуя всякое пособіе къ скорйшему и полезнйшему окончанію общихъ вашихъ длъ. А когда достигнете, то сеймъ или вовсе распустить и созвать новый, или отсрочать на нкоторое время, дабы при вторичномъ собраніи онаго головы, нсколько успокоенныя отъ хлопотъ и огорченій, каковыя они естественнымъ образомъ должны претерпть по причин потерь и жертвъ, отъ нихъ вынужденныхъ, успли осмотрться въ ихъ новомъ положеніи.’

Дале предписывается послу чтобъ онъ относительно сейма и делегаціи держался примра 1773 года, а Также и въ случа какихъ-либо затрудненій съ прусскимъ министромъ. Содержаніе этой инструкціи предполагается сообщить Берлинскому двору для того чтобъ онъ послалъ своему министру соотвтственныя предписанія, а между тмъ Сиверсъ долженъ былъ, подъ видомъ дружеской откровенности, извстить о ней своего прусскаго товарища.

Въ слдующемъ рескрипт (отъ 26го мая) императрица уже прямо указываетъ мотивы по которымъ она ршила чтобы договоръ республики съ двумя державами объ уступк провинцій былъ веденъ отдльно отъ вопроса о новой конституціи и о будущихъ отношеніяхъ Польши къ сосдямъ. ‘Эти мотивы, говоритъ рескриптъ, вы могли понять отчасти уже изъ полученныхъ вами при отъзд инструкцій. Но съ тхъ поръ я съ разныхъ сторонъ слышала опасенія Поляковъ что слабость и ничтожество, въ которыя впадетъ Польша вслдствіе новаго раздла, не позволятъ уже ей существовать въ качеств независимаго государства. Отсюда почти единодушное желаніе послдовать судьб тхъ которые вступаютъ подъ мое владніе. Но я не могу слушать ихъ голоса, не возбудивъ ревности сосднихъ державъ и не навлекши на себя Множество затрудненій. Тсный союзъ между двумя націями нельзя заключить, не подчинивъ одну другой.’ ‘Берлинскій дворъ хотлъ бы или раздлить мои виды относительно Поляковъ, или открыть себ новые авантажи, ни то, ни другое не входитъ, конечно, въ мои планы. Я стараюсь устранить Пруссаковъ и поставить ихъ вн игры, какъ скоро они устроятъ и опредлятъ условія ихъ пріобртеній.’ Дале Сиверсу предоставляется на выборъ: продолжить тотъ же сеймъ, или распустить его посл формальной Уступки провинцій и потомъ созвать опять для утвержденія новой конституціи. При этомъ второмъ собраніи русскій посолъ долженъ такъ расположить умы чтобы договоръ о союз съ Россіей былъ добровольно предложенъ самими Польками, и въ томъ именно вид въ какомъ онъ одобренъ императрицей. Промежутокъ между распущеніемъ и новымъ собраніемъ сейма полагается въ 6—8 недль, а ихъ тушено воспользоваться для устройства ‘нашихъ’ длъ съ республикой, пока ваша сосдка Пруссія будетъ занята на Рейн, Для текущихъ занятій въ этотъ промежутокъ должны служить постоянный совтъ и еще какое-нибудь другое правительственное учрежденіе. О намреніи короля отречься отъ престола, рескриптъ замчаетъ: ‘Минуту онъ выбралъ для того самую неудобную. Надобно чтобъ онъ удержалъ бразды правленія до тхъ поръ пока государство выйдетъ изъ настоящаго кризиса. Вы ему сообщите что только подъ этихъ условіемъ я позабочусь устроить его судьбу такъ чтобъ онъ былъ счастливъ въ удаленіи о которомъ мечтаетъ.’

Однихъ изъ вопросовъ наиболе занимавшихъ русскаго посланника былъ вопросъ о томъ что длать съ излишкомъ польскаго войска. Часть этого войска, находившаяся въ провинціяхъ отошедшихъ къ Россіи, дала присягу на русское подданство и пошла на пополненіе нашихъ подковъ. Но такъ какъ Польская республика въ новомъ своемъ вид, по соображеніямъ посла, не можетъ содержать боле 16.000 арміи, то оставалось еще пристроить излишекъ боле чмъ въ 20*000 человкъ, Сиверсъ предлагаетъ императриц весь этотъ излишекъ принять въ русскую службу, а республику вознаградить переводомъ на себя части ея голландскаго долга. Съ одной стороны надобно было предупредить Австрійцевъ и Пруссаковъ, которые воспользуются случаемъ завербовать къ себ эти лишнія войска, а съ другой, немедленное ихъ распущеніе угрожало бы спокойствію и безопасности населенія. Императрица на первое время согласилась съ мнніемъ Сиверса, и поручила ему потребовать отъ сейма чтобы по этому предмету назначена была особая коммиссія, съ преданными Россіи лицами во глав. Но окончательное свое ршеніе она предполагала сообщить посл, а пока русскій посолъ долженъ былъ удержать польскія войска на прежней ног и не допускать чтобъ ихъ завербовали Пруссаки или Австрійцы.

Приведенные нами рескрипты, опредлявшіе общими мстами направленіе русской политики, очевидно не удовлетворяли нашего посланника. Въ донесеніяхъ его, адресованныхъ на имя графа Зубова, мы встрчаемъ цлый рядъ жалобъ на недостатокъ боле подробныхъ и точныхъ инструкцій въ виду наступающаго сейма. На готовые уже проекты главныхъ статей, польской конституціи онъ совсмъ почти не получалъ отвта. Въ то же время онъ предлагалъ на разршеніе Петербургскаго двора еще нсколько важныхъ затрудненій. Кром неизвстности что длать съ польскимъ войскомъ, возникъ еще вопросъ что длать съ Пруссаками, которые переступили демаркаціонную линію, установленную договоромъ о раздл, и захватили нсколько лишнихъ пунктовъ, такъ что ихъ новыя границы подходили почти къ самой Варшав. Дале представлялся вопросъ о ленной зависимости Курляндіи, которую, по мннію Сиверса, за извстную сумму мокко было бы перевести съ Польши на Россію. Наконецъ посланникъ опрашивалъ какою именно нотой онъ долженъ открыть предстоящій сеймъ. Но на вс эти вопросы получались пока общія, неопредленныя наставленія. Рядомъ съ жалобами на недостатокъ ясныхъ инструкцій идутъ попрежнему стованія на неисправную доставку денегъ. Онъ при всякомъ удобномъ случа указываетъ на счастливое положеніе своего прусскаго товарища, который въ изобиліи снабженъ отъ его двора и деньгами, и инструкціями. Сиверсъ признается (въ депеш отъ 22го мая), что еслибы не половина доставляемая Бухгольцемъ для общихъ расходовъ, то онъ не имлъ бы чмъ существовать и чмъ снаряжать сторонниковъ Россіи на сеймъ. Кром денегъ, посланникъ долженъ былъ прибгать и къ Другимъ приманкамъ я ли этихъ сторонниковъ, то-есть къ общаніямъ орденовъ, должностей, имній и т. п. Но онъ боится рисковать такими общаніями, не имя на то необходимыхъ полномочій. Онъ боится что придворная партія замтитъ его затруднительное положеніе и потеряетъ къ нему всякое довріе.

Какъ на источникъ своихъ затрудненій Сиверсъ намекаетъ на интриги непріязненной ему при двор партіи, которая, помимо посла, вступила въ непосредственныя сношенія съ вождями Литовской конфедераціи, то-есть съ Коссаковскими. Это обстоятельство, мокетъ-быть, имло свою долю вліянія. Но настоящія причины сдержанности и нкотораго колебанія въ инструкціяхъ императрицы надобно искать во вншнихъ отношеніяхъ того времени. На Рейн все еще длилась борьба Австро-Пруссаковъ съ Французами, не принимая ршительнаго оборота ни въ ту, ни въ другую сторону. Существовало опасеніе что Австрійцы, убдясь въ трудности выполнить свой планъ обмна Бельгіи на Баварію, потребуютъ себ доли въ новомъ раздл Польша, тогда какъ ни Россія, ни Пруссія не желали допустить ихъ къ участію въ этомъ раздл. Прусскій король, также какъ и германскій императоръ, долженъ былъ сосредоточивать свои главнй силы на Рейн, и Екатерина, тщательно наблюдавшая за ходомъ борьбы, выжидала наиболе удобной минуты для того чтобы ршительне выступить со своими видами на Польшу.

Между тмъ антипатіи возникшія между Сиверсомъ и вождями русской партіи въ Литв, Коссаковскими, продолжали увеличиваться. Епископъ Ливонскій богатыми подарками и дестью-сумлъ пріобрсти расположеніе Зубова и его наперсника Альтести. Какой-то подаренный имъ дорогой алмазъ возбудилъ тогда большіе толки въ Петербург. Приказанія императрицы совтоваться въ важныхъ длахъ съ епископомъ до того волновали Сиверса что одно время онъ едва не послалъ просьбу объ увольненіи, и въ заграничныхъ газетахъ пущенъ былъ слухъ что онъ будетъ замненъ Марковымъ. Игельштромъ, какъ мы знаемъ, въ этомъ случа держался стороны сильнйшей, то-есть Зубова и Коссаковскихъ. Интересны его сужденія о послднихъ въ письм къ Сиверсу, который спрашивалъ о причинахъ внезапнаго отъзда генерала Коссаковскаго изъ Гродна въ Варшаву. Игельштромъ отвчаетъ что подлинныя причины ему неизвстны, но что, можетъ-быть, генералу нечего длать въ Гродн, и онъ пожелалъ удалиться съ глазъ посланника, пока послдній не сдлается къ нему благосклонне, а предлогомъ къ отъзду послужило переформированіе полковъ.

‘Позвольте мн, продолжаетъ Игельштромъ, говорить съ вами откровенно, какъ съ другомъ. Въ вашемъ послднемъ письм я нахожу о Коссаковскихъ выраженія которыя меня удивляютъ. Эти господа окончили вс сеймики (въ Литв) безъ войскъ, безъ денегъ и безъ надзора. Какъ же имъ не пользоваться вашимъ довріемъ? Они устранили Валевскаго, они усердно длаютъ все что вы хотите. Но что они и друзья ихъ желаютъ устроиться на счетъ республики, такъ это очень естественно, и имъ позавидуютъ только т которые уже сдлали то же самое. Король и вся его фамилія длали то же во время своего управленія при всхъ конфедераціяхъ. Напримръ, они ограбили графа Брюля. Братъ короля, оберъ-каммергеръ, взялъ у Брюля староство Ципское съ 30.000 дукатовъ ежегоднаго дохода, остальныя его староства захвачены той же фамиліей. При первомъ раздл Польши они взяли четыре староства, изъ которыхъ каждое приносить по крайней мр 12.000 дукатовъ въ годъ. Теперь король хочетъ чтобъ уплатили его 30.000.000 долгу, и при всемъ томъ онъ дйствуетъ противъ насъ, тогда какъ Коссаковскіе всегда будутъ съ вами. Все это собственно до меня не касается, но я поступаю какъ вашъ другъ, и увренъ что вы нкогда будете мн за то благодарны.’

Итакъ вотъ главный источникъ возникшей антипатіи. Коссаковскіе поспшили воспользоваться обстоятельствами чтобы всми способами обогащать себя, своихъ многочисленныхъ родственниковъ и кліентовъ на счетъ казенныхъ и частныхъ имуществъ, а Сиверсъ счелъ своимъ долговъ положитъ предлы ихъ грабежу. Но борьба съ Коссаковскими была не легка. Игельштромъ мтко указалъ на ихъ заслуги. Они слишкомъ доказали свою преданность и усердіе къ Россіи чтобъ императрица пожертвовала ими для Сиверса. Они обезпечивали на нами содйствіе почти всхъ сеймовыхъ пословъ отъ великаго княжества Литовскаго. Мы видли что, по слухамъ, даже многіе избирательные сеймики въ Литв заявили о своей готовности перейти въ русское подданство. Не знаемъ на сколько эти извстія были справедливы и насколько было искренности въ подобныхъ заявленіяхъ. Императрица избгала до времени всякихъ поводовъ возбуждать зависть сосднихъ державъ, а также раздоръ между Поляками и Литовцами на предстоящемъ сейм. Она велла только поблагодарить Ходмцевъ за ихъ преданность, и поручила посланнику не давать пока хода подобнымъ заявленіямъ.

Какъ велико было значеніе Коссаковскихъ въ то время, и до какой степени простиралась ихъ изворотливость, ясне всего обнаружилось въ вопрос о распущееіи Тарговицкой конфедераціи.

Сиверсь представлялъ императриц что неудобно было бы продолжать существованіе этой конфедераціи рядомъ съ сеймомъ: Таргевица не пользовалась расположеніемъ Поляковъ, и сохраненіе ея могло вредно вліять на состояніе умовъ во, время сейма. Екатерина соглашалась съ этимъ мнніемъ, и поручила только наблюдать чтобы будущій сеймъ не причинялъ конфедераціи никакого униженія: ‘ибо мы собственную нашу честь поставляемъ въ предохраненіе отъ водкахъ обидъ и притсненій, людей намъ столь явно усердствующихъ’, говорилось въ рескрипт 24го мая. Но предъ самыхъ открытіемъ сейма, когда посланникъ готовился уже распустить конфедерацію, онъ получалъ упомянутый нами выше рескриптъ 26го мая. Въ этомъ рескрипт говорилось что въ промежутокъ между двумя сессіями для текущихъ ддъ могутъ служить постоянный совтъ и еще другое правители огненное учрежденіе (autorit). Это неопредленное выраженіе Сиверсъ истолковалъ такъ что подъ другимъ учрежденіемъ тутъ разумется именно Тарговицкая конфедераціи, и пріостановился съ ея распущеніемъ. Чтобъ оградить себя отъ упрековъ на случай будущихъ затрудненій, онъ не преминулъ въ своихъ депешахъ снова указать на обстоятельства которыя могутъ вредно подйствовать на расположеніе умовъ, и тутъ на первомъ мст поставилъ сохраненіе Тарговицкой конфедераціи, а за тмъ привелъ неопредленное положеніе вопроса о польскомъ войск, также связаннаго съ нимъ вопроса о долгахъ республики и неуплату, квитанцій по забраннымъ у жителей припасамъ для русскаго войска.

Въ отвтъ на эти представленія, въ рескрипт 15го іюня, императрица снова соглашается съ мнніемъ посланника о неудобствахъ сохранять Тарговицу рядомъ съ сеймомъ, и говоритъ что онъ неврно понялъ ея рескриптъ отъ 26го мая: водъ словомъ другое учрежденіе разумлась не Тарговицкая конфедерація, а другія власти установленныя конституціей 1775 года. Императрица поручаетъ немедленно распустить генеральную конфедерацію и вс связанныя съ нею частныя конфедераціи. Казалось бы, посл такого яснаго, положительнаго ршенія не могло уже быть вопроса о продолженіи Тарговицы, и Сиверсъ поспшитъ привести въ исполненіе тотъ приговоръ котораго онъ самъ такъ усердно добивался. Однако этого не случилось. Посланникъ взялъ на свой страхъ отложить исполненіе приговора на неопредленное время, и дозволилъ конфедераціи существовать рядомъ съ сеймомъ. Онъ только сократилъ кругъ ея дятельности, и оставилъ за ней значеніе высшаго судебнаго мста въ республик. Въ тхъ донесеніяхъ его, которыми мы пользовались, не встрчаемъ прянаго объясненія причинъ такому обороту дла, и можемъ только о нихъ догадываться.

Въ вопрос о сохраненіи или распущеніи Тарговицы, конечно, никто не былъ такъ заинтересованъ какъ братья Коссаковскіе. Въ ихъ распоряженіи находился ея литовскій отдлъ, а посредствомъ него ихъ власть распространялась на цлую Литву. Мы знаемъ какимъ образомъ они воспользовались стою властію. Съ распущеніемъ Тарговицы, конечно, прекращалась и возможность производить дальнйшія экономическія операціи. Но еще опасне представлялось имъ то обстоятельство что, какъ только конфедерація будетъ распущена, тотчасъ обнаружится вся ея непопулярность въ польскомъ обществ, посыпятся иски и аппелляціи отъ людей ею обиженныхъ и ограбленныхъ, и сеймъ, уступая напору общественнаго чувства, по всей вроятности начнетъ Пересу ждать ея декреты и пересматривать ея судебныя ршенія. Тогда родственникамъ и друзьямъ Коссаковскихь придется, пожалуй, или со стыдомъ возвращать назадъ имнія, староства, должности и т. п., или по крайней мр подвергаться большимъ безпокойствамъ. Въ виду такихъ обстоятельствъ Коссаковскіе, безъ сомннія, пустили въ ходъ вс пружины чтобы выиграть время и продлить существованіе генеральной конфедераціи. У посланника явилась мысль что Тарговицу надобно пока сохранить: на случай какого-нибудь неожиданнаго сопротивленія со стороны сейма или его внезапнаго разрыва, у насъ подъ рукой, думалъ онъ, будетъ авторитетъ, который мы снова можемъ выдвинуть на сцену чтобы дйствовать его именемъ и такимъ образомъ соблюсти тнь законности. Конечно, эта мысль была подсказана посланнику самимъ епископомъ Коссаковскимъ, и подсказана весьма кстати: когда пришелъ въ Гродно рескриптъ 15го іюня, сеймъ уже былъ открытъ, сеймовая оппозиція уже успла заявитъ себя, и Сиверсъ убдился что руководить имъ будетъ не такъ легко какъ онъ думалъ. Епископъ, вроятно, не упустилъ внушить и то что вліяніе его на литовскихъ пословъ обусловливается прежде всего его положеніемъ въ генеральной конфедераціи, и что безъ этого условія онъ не ручается за ихъ повиновеніе. Какъ бы то ни было, посланникъ уступилъ этимъ внушеніямъ, въ виду начавшихся затрудненій съ сеймомъ, для него было важно обезпечить за собой содйствіе такого вліятельнаго лица и такого искуснаго дипломата какимъ былъ епископъ Ливонскій. Притомъ фамилія Коссаковскихъ была сильна покровительствомъ Зубова. Самая неопредленность упомянутаго выраженія въ рескрипт 26го мая, можетъ-быть, скрывала за собой нкоторое колебаніе въ данномъ вопрос. По крайней мр мы не видимъ потомъ чтобъ императрица выражала какое-либо неудовольствіе за неисполненіе ея порученія сообщеннаго въ рескрипт 15го іюня. {Наши соображеніе въ этомъ случа подтверждаются слдующими данными. Въ послдствіи Сиверсъ самъ сознавался что онъ сдлалъ ошибку, уступивъ внушеніямъ Коссаковскихъ и позволивъ конфедераціи такъ долго существовать рядомъ съ сеймомъ (Blum, 434). По поводу бурныхъ сценъ возникшихъ при открытіи сейма, Сиверсъ въ письм къ императриц прямо говоритъ что Коссаковскіе напередъ предвидли возможный разрывъ сейма и новое оживленіе конфедераціи (Blum, 276). Можетъ быть и самая оппозиція, заявившая себя при начал сейма, во обошлась безъ тайнаго участія епископа, желавшаго нагляднымъ образомъ показать что конфедерація еще можетъ понадобиться.}

Что касается до предположенія Екатерины отсрочить сеймовыя засданія посл утвержденія договора объ уступк земель, посланникъ высказался противъ этой отсрочки. По его словахъ, польскіе послы предпочтутъ продленіе сейма, потому что большая ихъ часть на время сессіи получаетъ содержаніе отъ русскаго посланника, Литовцы также охотне пробудутъ въ Гродн нсколько лишнихъ недль чмъ подутъ домой съ тмъ чтобъ опять возвратиться. Притомъ вмст съ договоромъ объ уступк надобно было спшить договоромъ о союз и торговл, а также изданіемъ новой конституціи, прежде нежели Пруссаки и Австрійцы примутъ свои мры противъ русскаго преобладанія въ Польш.

V.
Сеймовый маршалъ.— Открытіе сейма.— Начало оппозиціи.— Арбитры.— Вопросъ о делегаціи.

Съ приближеніемъ сейма городъ принималъ все боле и боле оживленный видъ: послы мало-по-малу съзжались сюда со всхъ концовъ Польши и Литвы. Сиверсу, при его болзняхъ и лтахъ, очень не легко было справляться со множествомъ разнаго рода вопросовъ и въ то же время заботиться о помщеніи, содержаніи и угощеніи значительнаго количества сеймовыхъ посломъ. Такъ какъ нельзя было принимать ихъ всхъ за-разъ, то онъ завелъ очередные обды на 60 человкъ. ‘Эти обды — пишетъ онъ дочери — меня обременяютъ. Подумай! На каждые два дня во одному обду въ 60 приборовъ и съ пьяницами, которыхъ я даже не знаю.’ Въ другомъ письм Яковъ Ефимовичъ, какъ любитель всего изящнаго, съ удовольствіемъ сообщаетъ что онъ бывъ въ одномъ собраніи, гд нкая графиня Камеди превосходно пла италіянскія аріи, что состоящій ври посольств графъ Морелла также поетъ очень пріятно и играетъ на гитар и иногда они поютъ вмст.

Дней за пять до открытія сейма, въ Гродно прибылъ изъ Блостока король со своею сестрой, пани Краковской, и съ двумя племянницами (Мнишекъ и Тышкевичъ). Около того же времени иностранные министры также покинули Варшаву и собрались въ Гродно, именно папскій нунцій (Салуцціо), повренные англійскій (Гарднеръ), шведскій (Толь) и голландскій (Кригсгеймъ).

Русскому послу предстояло еще ршить важный вопросъ о томъ кто будетъ руководить засданіями сейма, то-есть кого выбрать въ сеймовые маршалы? Предположенія свои на этотъ счетъ онъ изложилъ въ депеш отъ 22го мая (2го іюня): ‘Для Литвы я думаю выбрать вице-маршала настоящей конфедераціи литовской Заблло, генералъ-поручика и великаго ловчаго, который отличился усердіемъ и преданностью къ Россіи. Для Польши еще не ршилъ, ожидаю возвращенія графа Ожаровскаго изъ Краковскаго воеводства. Еслибъ я его убдилъ принять маршальскій жезлъ, то былъ бы увренъ въ успх, благодаря его талантамъ и усердію. Но этотъ жезлъ сдлался гибеленъ для князя Понинскаго, и судьба его ихъ устрашаетъ. {Адама Поповскій, великій коронный подскарбій и маршалъ на сейм 1775—1775 гг_., на которомъ утвержденъ былъ первый раздлъ Польши. Четырехлтній сеймъ арестовалъ его, подвергъ суду и лишилъ всхъ его достоинствъ.} Если не удастся побдить его щекотливость, то первымъ посл него стоитъ у меня въ списк графъ Блинскій, великій коронный нотарій, человкъ испытанныхъ талантовъ и усердія, но, расточивъ свое имніе, онъ не пользуется общественнымъ уваженіемъ. Второй за нимъ слдуетъ графъ Анквичъ, бывшій посломъ въ Даніи во время революціи, человкъ разорившійся, но я ручаюсь за его преданность, если кто-нибудь не заплатитъ ему боле меня. Третьимъ стоитъ графъ Міончинскій, точно также разорившійся, но всегда врный своимъ добрымъ принципамъ относительно Россіи. Послднимъ и посл Ожаровскаго наиболе надежнымъ былъ бы вице-маршалъ конфедераціи Пулавскій, но ему не достаетъ таланта чтобы руководить сборищемъ во 140 человкъ.’ Итакъ, по истин неутшительный выборъ предстоялъ нашему посланнику, когда пришлось обезпечить за нами важный постъ сеймоваго маршала: списокъ его занимаютъ картежные игроки и шулера въ род Блинскаго и Міончинскаго, или такіе продажные люди какъ Анквичъ, или такое ничтожество какъ Пулавскій (младшій членъ той семьи которая отличилась во времена Барской конфедераціи). {Объ одномъ изъ приведенныхъ лицъ, именно о Міончинскомъ, кром мемуаровъ Кожмяна, мы находимъ еще слдующія подробности въ запискахъ Михаловскаго (п. 16): ‘Въ картахъ онъ былъ геніальнымъ шулеромъ, а что удивительно и даже неправдоподобно, каждому, кто садился съ нимъ, напередъ говорилъ что обыграетъ его, но тмъ никого отъ игры не останавливалъ. ‘ Епископъ виленскій, князь Масальскій, также любившій веселую жизнь и карты, однажды обыгранный Міончинскимъ, далъ слово никогда съ нимъ боле не играть. Года чрезъ два посл того, епископъ, во время своего путешествія въ Римъ, остановился въ Венеціи, и въ одной кофейн былъ увлеченъ въ игру какимъ-то Армяниномъ, который металъ банкъ фараона. Проигравъ тысячъ сто злотыхъ, епископъ, печальный, собирался уйти, какъ вдругъ мнимый Армянинъ сдернулъ съ себя парикъ и бороду, и явившійся на мсто его Міончинскій оказалъ: ‘А вотъ ваша княжеская милость не сдержали своего слова! ‘Онъ часто занималъ деньги у пріятелей и никогда не платилъ долговъ, но за то еще чаще раздавалъ ихъ, и никогда не спрашивалъ обратно. Онъ выигралъ огромныя суммы въ Польш и на границей, а подъ конецъ жизни существовалъ только небольшою русскою пенсіей (Male paria idzie do czar ta, замчаетъ Михаловскій). Этотъ глубоко попорченный, но даровитый человкъ, во всю свою жизнь не прочелъ ни одной книжки, но такъ умлъ занятъ своею бесдой и такъ остроумно спорилъ что начитанные люди отступали предъ нимъ на задній планъ. При всей его безнравственности, по замчанію тхъ же записокъ, не было человка который пользовался бы большою популярностью между шляхтой. Такая популярность, конечно, бросаетъ яркій свтъ и на самое шляхетское общество того времени.}

Окончательное свое ршеніе по этому вопросу Сиверсъ сообщаетъ въ депеш отъ 4го (15го) іюня. ‘Посл моихъ разговоровъ съ Ожаровскимъ о маршальскомъ жезл, который онъ цнитъ слишкомъ дорого, а ршилъ въ пользу Блинскаго, посла отъ Варшавы. Онъ краснорчивъ, уменъ, проницателенъ, постоянно былъ преданъ Россіи, ненавидитъ короля и дворъ, бденъ и разстроенъ въ своихъ длахъ, надобно будетъ его кормить. Я общалъ ему мсто маршала постояннаго совта. Еслибы конфедерація уничтожилась, то Заблло былъ бы сеймовымъ маршаломъ отъ Литвы, на этотъ случай я заставилъ выбрать его въ послы отъ Гродна. Но такъ какъ конфедерація остается и притомъ можетъ возникнуть соперничество между двумя президентами, то я ршилъ что будетъ только одинъ сеймовый маршалъ, чему уже бывали примры. На случай болзни Блинскаго, его жезлъ возьметъ Анквичъ, посолъ отъ Краковскаго воеводства. Уладивъ это дло, перейду къ другому важному пункту, къ назначенію литовскаго канцлера, безъ котораго сеймъ не могъ бы дйствовать. За смертью Сапги, я ршилъ чтобы конфедерація представила королю на его мсто вице-канцлера Хребтовича, который теперь въ Карлсбад. Вы знаете гд находятся его земли, и слдовательно мы можемъ бытъ въ немъ уврены. Онъ всегда слылъ за преданнаго Россіи, и уступилъ потоку революціи однимъ изъ послднихъ. Ни мсто вице-канцлера я назначаю графа Платера, каштеляна Троцкаго, онъ извстенъ за друга короля, но его земли въ русскихъ владніяхъ, епископъ (Коссаковскій) также за него ручается. Польнымъ литовскимъ гетманомъ думаю сдлать Заблло, а Гелгуда литовскимъ маршаломъ.’

Въ это время Сиверсъ боле и боле начинаетъ чувствовать трудность своей задачи, но утшаетъ себя тмъ что тяжелое для него время сейма продолжится не долго, всего дв, три недли. {Такую надежду раздлялъ съ нимъ и его прусскій товарищъ, но онъ полагалъ нсколько боле времени. ‘Я надюсь, писалъ онъ Моллендорфу, что въ конц іюля или въ начал августа все будетъ окончено.’ (Hermann. Ergnz. Band., 424.)} Въ полномъ успх, повидимому, не было сомннія: выборы въ Польш совершились согласно съ желаніями русскаго правительства, а литовскіе послы большею частію были кліенты Коссаковскихъ, преданность послднихъ простиралась до того что они неоднократно предлагали, вмсто раздла, присоединеніе всей Польши къ Русской имперіи. Слдовательно, огромное большинство сейма принадлежало къ русской партіи и обезпечивало за нами исходъ дла. Прусское правительство, наоборотъ, могло насчитать только небольшую горсть своихъ приверженцевъ, то-есть людей состоявшихъ у него на жалованьи. Положеніе этихъ людей было весьма щекотливое при общемъ раздраженіи Поляковъ противъ Пруссіи, какъ вроломной союзницы и главной виновницы новаго раздла. Число сенаторовъ явившихся на сеймъ было такъ незначительно что собраніе ихъ едва ли могло быть названо сенаторскою избой, оно простиралось только до 12 или 13 человкъ, включая сюда и наличныхъ министровъ. {Вотъ имена сенаторовъ, которыхъ мы встрчаемъ на Гродненскомъ сейм: трое Коссаковскихъ, Судковскій, Платеръ, Тышкевичъ, Огинскій, Дзковскій, Мнишекъ, Суходольскій, Лазоцкій, Ледуховскій и Оборскій.} Донося объ этомъ непріятномъ обстоятельств, Сиверсъ прибавляетъ что надобно съ нимъ помириться, и что оно обнаруживаетъ намреніе двора не слишкомъ мшаться въ дло.

Разчитывая на скорое окончаніе сейма, Яковъ Еимовичъ, очевидно, не звалъ еще что выборы не везд произведены были такъ удачно какъ онъ думалъ. Несмотря на вс мры принятыя русскими агентами и Тарговицкою конфедераціей, въ число пословъ все-таки успли проникнуть нсколько смлыхъ патріотовъ, ршившихся на самую упорную оппозицію. Наиболе рьяные изъ нихъ оказались выбранными въ тхъ воеводствахъ въ которыхъ вліяніе короля почиталось наиболе сильнымъ, то-есть въ Мазовіи, Плоцк и Ран (Карскій, Микорскій, Шиддовскій, Краснодембскій, Раковскій, Цмневскій и др.). А между тмъ русскій посланникъ въ депешахъ своихъ съ особенною похвалой отозвался объ успх Игельштрома, который руководилъ выборами именно въ этихъ воеводствахъ.

Наканун 6го (17го) іюня Сиверсъ созвалъ на совтъ вождей русской партіи, у него сошлись: епископъ Коссаковскій, Рачинскій, Мошинскій, Ожаровскій, Блинскій, Платеръ и Анквичъ, и тутъ условлено было все относящееся къ ходу перваго дня сейма, а главнымъ образомъ выборъ Блинскаго въ сеймовые маршалы. На слдующее утро, въ понедльникъ, въ королевскомъ замк собрались сенаторы и послы, и вмст съ королемъ отправились въ аймковую капеллу. Здсь она отслушала обдню, совершенную Іосифомъ Коссаковскимъ, епископомъ инфлантскимъ. Посл обдни родственникъ его и вмст коадъюторъ Янъ Непомуценъ Коссаковскій, извстный проповдникъ своего времени, Лазалъ проповдь, примненную къ обстоятельствамъ дня. Главная мысль ея была слдующая: ‘Богъ, будучи высочайшею благостію, сотворилъ человка для того чтобъ онъ былъ вчно счастливъ, а т горести и несчастія, на которыя надется свтъ, суть дло самого человка.’ По окончаніи проповди король воротился въ свои покой, а послы отправились въ Посольскую избу, находившуюся тутъ же, въ королевскомъ замк. Мста предназначенныя для арбитровъ были уже наполнены. Русскій посланникъ ршилъ немедленно настоять на удаленіи арбитровъ изъ залы сеймовыхъ засданій и, чтобы подать примръ, не присутствовалъ теперь въ ихъ числ.

Графъ Анквичъ, какъ посолъ краковскій, первый по старшинству, взялъ маршальскій жезлъ и обратился къ собранію съ рчью. Онъ началъ общими фразами о бдствіяхъ постигшихъ отчизну, указалъ на пустыя мста гд прежде засдали послы обширныхъ провинцій (занятыхъ теперь сосдями), намекнулъ на внутреннія распри какъ на источникъ бдствій для республики, съ уваженіемъ отозвался о генеральной конфедерація, которая связала воедино вс воеводства, земли и повты, и въ заключеніе пригласилъ рыцарское сословіе выбрать сеймоваго маршала, причемъ арбитровъ попросилъ удалиться изъ палаты, по обычаю, на время этого выбора.

По выход арбитровъ приступили къ подач голосовъ, и маршаломъ сейма единодушно былъ выбранъ Блинскій. Но когда прочли форму присяги которую онъ долженъ былъ произнести, поднялся шумъ. Присяга эта была записана въ канцеляріи генеральной конфедераціи. Тутъ, между прочимъ, было сказано что маршалъ обязанъ повиновеніемъ Рчи Посполитой Сконфедерованнной, и кром того долженъ наблюдать чтобы засданія сейма производились при закрытыхъ дверяхъ, то-есть безъ арбитровъ. Оба эти пункта произвели весьма дурное впечатлніе: въ первомъ тотчасъ увидли покушеніе Тарговицы подчинить себ самый сеймъ, а второй показался непріятною новостью, вслдствіе которой публика, по выраженію Сиверса, ‘теряла средство своего развлеченія и вліянія’. Когда шумъ немного утихъ, впустили арбитровъ. Графъ Анквичъ, обративъ свою рчь къ новому маршалу, напомнилъ ему что онъ третій въ ряду своей фамиліи который беретъ на себя руководить сеймомъ въ самое смутное для отечества время. Потомъ онъ пригласилъ Блинскаго произнести присягу на исполненіе своихъ обязанностей и принять изъ его рукъ маршальскій жезлъ. Но тогда вновь поднялся шумъ изъ-за формы присяги и быстро перешелъ въ величайшій безпорядокъ. Блинскій два раза становился на колна, но крики заглушали его голосъ, многіе послы, чтобы не допустить до исполненія обряда, соскочили со своихъ мстъ, отбросили скамейку и вырвали распятіе, предъ которымъ должна быть произнесена присяга. Анквичъ поднялъ жезлъ вверхъ, и успвъ возстановить нкоторый порядокъ, пригласилъ арбитровъ снова удалиться изъ палаты. Но и посл того споры не прекратились. Боле четырехъ часовъ продолжались эти шумныя сцены, а Анквичъ наконецъ закрылъ засданіе до одиннадцати часовъ слдующаго утра.

Въ тотъ же день у Сиверса обдали до сорока пословъ. Посл обда онъ созвалъ опять на конференцію тхъ же совтниковъ, съ прибавленіемъ канцлера Судковскаго. Они были того мннія что источникъ безпорядковъ заключался въ ненависти которую питали къ Тарговицкой конфедераціи многіе коронные послы, особенно мазовецкіе, говорили также о вредномъ вліяніи двора. Каждый изъ совтниковъ взялъ на себя сказать вліятельнымъ членамъ Посольской избы чтобъ они обратили своихъ товарищей на истинный путь. Сиверсь позвалъ королевскаго секретаря и поручилъ ему передать, что если король не возстановитъ порядка на сейм, то послдствія для него будутъ очень непріятныя.

Но и второе засданіе было не боле удачно чмъ первое. Анквичъ опять попросилъ арбитровъ удалиться, потомъ онъ донесъ палат что, по ошибк канцеляріи, въ форм присяги написано было о повиновеніи маршала Рчи Посполитой Сконфведерованной вмсто: сеймующимъ сословіямъ Рчи Посполитой Сконфедерованной, и что ошибка эта уже исправлена. Такимъ образамъ одинъ пунктъ спора былъ устраненъ, но второе условіе, объ исключеніи арбитровъ, снова подняло бурю. Опять нсколько часовъ продолжались безплодныя пререканія, а опять ршеніе вопроса отложено до слдующаго утра. Русскій посолъ ясно могъ видть что затяна какая-то интрига, какой-то заговоръ, и не безъ участія короля, цлію этой интриги, конечно, было разорвете сейма. Заговорщикамъ нужно было выиграть только еще одинъ день, и тогда ихъ цль могла быть достигнута: такъ какъ, по сеймовымъ обычаямъ, если въ теченіе трехъ дней сенаторская и посольская изба не соединятся, то сеймъ считается несостоявшимся. Усилія Коссаковскихъ и другихъ вождей Таргевицкой конфедераціи оставались безъ успха. Впрочемъ и самое усердіе ихъ въ этомъ дл подвержено нкоторому сомннію, такъ какъ въ случа резервація сейма конфедерація снова выступала на сцену еще съ большею силой чмъ прежде.

Яковъ Еимовичъ снова призвалъ своихъ друзей на кояг ференцію. Они присовтовали ему на слдующее утро отрядить къ каждому изъ шести пословъ, наиболе производившихъ шуму по одному русскому офицеру, чтобы ‘длать имъ компанію въ ихъ квартирахъ, пока присяга будетъ произнесена’. Сиверсъ такъ и поступилъ. Пятеро изъ этихъ крикуновъ были найдены дома и задержаны, а шестой (Карскій) ушелъ и спасся въ королевскую переднюю, гд его оставили въ поко. Кром того, чтобы поддержать свои угрозы и внушать уваженіе толп, посланникъ приказалъ полку кавалеріи ссть на коней и стать въ полуверст отъ города, а баталіону егерей расположиться на площади, по близости замка. Предъ началомъ засданія онъ отправился къ королю, сопровождаемый двумя генералами и двумя великими маршалами, короннымъ и литовскимъ. Посланникъ изъявилъ сожалніе о томъ что уже два дня потеряны самымъ неприличнымъ образомъ, и прибавилъ что строго будетъ преслдовать дальнйшій безпорядокъ, ибо не позволитъ чтобы собраніе было распущено не исполнивъ своего назначенія. Король по обыкновенію началъ уврять въ своей невинности. Отъ него Сиверсъ съ литовскимъ маршаломъ перешелъ въ заду сената, тамъ никого еще не было. Потомъ онъ подошелъ къ дверямъ посольской палаты, здсь находилось небольшое количество пословъ. Сиверсъ поручилъ маршалу наблюсти чтобъ арбитровъ не допускали, и чтобы никто изъ пословъ не уходилъ изъ засданія, для чего веллъ поставить къ дверямъ стражу.

Принятыя мры подйствовали. Третье засданіе было также довольно шумное, однако сеймовый маршалъ произнесъ наконецъ присягу. Онъ изъявилъ свою благодарность палат за честь оказанную ему не по заслугамъ, поблагодарилъ также и Анквича, изъ рукъ котораго принялъ маршальскій жезлъ. Затмъ онъ приступилъ къ отправленію своихъ обязанностей назначеніемъ сеймоваго секретаря, идолжность эту поручилъ пану Езерковскому, который немедленно произнесъ присягу. Дале, слдуя порядку сеймовыхъ обычаевъ, Блинскій выбралъ трехъ депутатовъ въ сенатъ, чтобы донести королю объ избраніи маршала посольской избы и испросить дозволеніе на соединеніе обихъ палатъ. Отъ Малой Польши былъ назначенъ Теофилъ Залускій, отъ Великой — Станишевскій, а отъ Литвы князь Любецкій. Депутаты отправились въ сенаторскую избу, гд нашли короля возсдающаго на трон и окруженнаго сенаторами. Залускій, какъ старшій между депутатами, держалъ рчь, ему отвчалъ коронный канцлеръ Сулковскій, посл чего депутаты допущены были къ цлованію королевской руки. Воротясь въ посольскую избу, они, посредствомъ того же Задускаго, отдали отчетъ въ своемъ порученіи. По обычаю сеймовому, надобно было ждать депутатовъ отъ сената, которые принесли бы королевское приглашеніе соединиться съ сенаторскою избой. Но число наличныхъ сенаторовъ было такъ ничтожно, что назначеніе особой депутаціи оказалось неудобно. Маршалъ сеймовый замтилъ что необходимость дорожить временемъ и желаніе скорйшаго соединенія палатъ заставляютъ его обойтись безъ этой церемоніи. Онъ веллъ сеймовому секретарю читать списокъ пословъ по порядку воеводствъ, и въ этомъ порядк они отправились въ сенаторскую избу. Здсь, по указанію великаго маршала литовскаго, послы заняли свои мста. Блинскій обратился къ королю съ словомъ, онъ упомянулъ о пропасти въ которую повергнулъ Рчь Посполитую бывшій революціонный сеймъ, и указалъ на обязанность настоящаго сейма обсудить мры къ облегченію бдствій отечества. На эту рчь опять отвчалъ коронный канцлеръ. Затмъ вс послы допущены были къ цлованію королевской руки, и засданіе закрыто до слдующаго дня, т.-е. до четверга.

Въ четвергъ также не обошлось безъ нкотораго повторенія предыдущихъ замшательствъ. Такъ какъ засданіе происходило въ сенаторской изб, то здсь исполнительная власть принадлежала одному изъ маршаловъ Рчи Посполитой, именно тому въ области котораго отбывался сеймъ, въ данномъ случа, слдовательно, эта власть находилась въ рукахъ великаго маршала литовскаго, Лудовика Тышкевича, женатаго на одной изъ племянницъ короля. Маршалъ сеймовый, по сил своей присяги, не могъ открыть засданіе въ присутствіи арбитровъ, но удаленіе ихъ должно было совершиться по распоряженію маршала литовскаго. Когда часть пословъ потребовала выполненія маршальской присяги, Тышкевичъ, очевидно принимавшій участіе въ глухой интриг противъ сейма, заявилъ что присяга сеймоваго маршала ему не была сообщена, а что самъ онъ присягалъ поступать по законамъ, законы же не даютъ ему права, исключать арбитровъ. Король въ этой распр держалъ себя пассивно и не принималъ ни той, ни другой стороны. Наконецъ сеймовый маршалъ объявилъ что открываетъ засданіе и проситъ арбитровъ удалиться. Послдніе вышли. Тогда Блинскій донесъ собранію о полученіи двухъ нотъ за подписью посланниковъ русскаго и прусскаго. Об ноты были одинаковы по форм и по содержанію, въ нихъ предъявлялось требованіе чтобы сеймъ назначилъ делегацію, уполномоченную вести переговоры и заключить трактаты съ двумя сосдними державами на основахъ деклараціи 9го апрля (29го марта).

Когда прочтены были ноты, король возвысилъ свой голосъ и заявилъ что онъ присоединился къ Тарговицкой конфедераціи на основаніи ея акта, въ которомъ главнымъ пунктомъ поставлена была цлость Рчи Посполитой, и что онъ никоимъ образомъ не отступится отъ этого пункта. Въ заключеніе онъ предложилъ сеймующимъ сословіямъ дать отвтъ на эти ноты въ умренныхъ выраженіяхъ, но съ просьбою къ двумъ дворамъ чтобъ они возвратили республик вновь забранныя у нея земли, такъ какъ польскій народъ не подалъ никакого повода къ этому забору. Затмъ король назначилъ въ конституціонную делегацію (которая редактировала сеймовыя постановленія или конституціи) трехъ сенаторовъ, а маршалъ сеймовый шесть пословъ. {Сенаторы: Суходольскій, Лазоцкій и Ледуховскій. Послы: отъ Литвы Козаковскій и Годачевскій, отъ Малой Польши Анквичъ и Міончняокій, отъ Великой — Клицкій и Древновскій.}

На слдующій день, то-есть въ пятницу, опять возобновились споры по поводу арбитровъ. Тышкевичъ предъявилъ полученную имъ изъ конфедератской канцеляріи копію съ присяги сеймоваго маршала и попросилъ арбитровъ удалиться. Послы мазовецкіе, съ Карскимъ во глав, и тутъ нашли возможность не согласиться: они возразили что бумага которую получилъ Тышкевичъ была только копіей и не снабжена печатью, слдовательно она не иметъ силы. Присутствовавшіе члены конфедераціи, по приглашенію Тышкевича, засвидтельствовали подлинность документа. Но мазовецкіе послы продолжаютъ стоять на своемъ, между тмъ большинство сейма требуетъ удаленія арбитровъ. Во время этого спора Тышкевичъ снова переходитъ на сторону оппозиціи и замчаетъ что, если говорить правду, то и самъ онъ не видитъ законной причины удалить публику. Со стороны оппозиціонныхъ пословъ послышались рукоплесканія, а по ихъ примру громко захлопали арбитры. Тогда на послднихъ посыпались сильные упреки со стороны большинства. Ожаровскій особенно горячо возсталъ противъ такого неуваженія къ королю, сенату и рыцарскому сословію. Арбитры наконецъ удалились. Маршалъ сеймовый открылъ засданіе, Заблло, посолъ волковыскій, предлагаетъ цлованіемъ руки выразить королю общую благодарность за его вчерашнюю рчь въ пользу цлости Рчи Посполитой. Послдовало допущеніе всхъ пословъ къ рук его величества, церемонія эта отняла, конечно, не мало времени. Затмъ приступили къ обсужденію русской и прусской ноты. Нкоторые послы развиваютъ мысль короля, то-есть совтуютъ воспротивиться раздлу и обратиться къ великодушію русской императрицы. Епископъ Ко.ссаковскій заявляетъ свое всегдашнее мнніе что спасеніе отечества онъ видитъ только въ тсномъ союз съ Петербургскимъ дворомъ, а если въ книг судебъ предназначено Польш быть исключенною изъ списка государствъ, то безполезнымъ усиліямъ онъ предпочитаетъ мужественное перенесеніе несчастія. Голынскій, черниговскій посолъ, изъявляетъ опасеніе чтобы настоящій сеймъ не уподобился сейму 1775 года, на которомъ утвержденъ первый раздлъ съ завреніемъ что втораго никогда не будетъ. Янковскій, сендомірскій посолъ, подаетъ проектъ такого отвта на ноты двухъ посланниковъ, въ которомъ говорится объ отправленіи уполномоченныхъ ко дворамъ Петербургскому, Берлинскому и Внскому, съ тмъ чтобы при первыхъ двухъ просить о вывод войскъ изъ польскихъ провинцій, а при третьемъ ходатайствовать о помощи на основаніи трактатовъ гарантированныхъ всми тремя дворами. Галензовскій, люблинскій, предлагаетъ подобный же проектъ, съ прибавленіемъ чтобы деклараціи обихъ державъ и отвтъ на нихъ генеральной конфедераціи были сообщены присутствовавшимъ въ Польш иностраннымъ посламъ. Все собраніе выражаетъ согласіе съ его предложеніемъ. Но посреди этихъ проектовъ, и конечно для того чтобъ отвлечь отъ нихъ вниманіе, Теофилъ Залускій напоминаетъ что вмст съ вншними длами надобно обратить вниманіе и на внутреннія. Какъ лицо которому конфедерація поручила финансовую часть, онъ доноситъ сейму о бдственномъ состояніи государственной казны, посл занятія провинцій сосдями доходы такъ уменьшились что войско не получаетъ жалованья, другіе необходимые расходы также пріостановлены, поэтому онъ проситъ прежде всего заняться согласованіемъ расходовъ съ приходами. Карскій отвчаетъ на это что не допуститъ никакихъ другихъ предметовъ на обсужденіе, пока ноты не сообщены иностраннымъ министрамъ, что ‘надобно умереть или спасти отечество, и если нужно погибнуть, то лучше погибнуть съ честью, а не со срамомъ’.

Въ субботу Тышкевичъ представилъ копію съ присяги сеймоваго маршала, снабженную всми формальностями, и на основаніи ея попросилъ арбитровъ удалиться, что и было исполнено. Приступили къ чтенію отвтовъ которые канцлеръ отъ имени сейма долженъ былъ сообщить посламъ русскому и прусскому. Первый отвтъ составленъ былъ въ общихъ, неясныхъ выраженіяхъ, въ напоминаніи трактатовъ, въ обращеніяхъ къ справедливости и великодушію Русской императрицы, и оканчивался просьбой въ точности опредлить цль требуемой делегаціи. Въ отвт Бухгольцу прямо говорилось что сеймъ не видитъ никакого повода къ занятію польскихъ провинцій прусскими войсками и ожидаетъ что послднія наконецъ очистятъ край. Въ понедльникъ 13го (24го) іюня была прочитана отвтная нота обоихъ посланниковъ. Они снова требовали немедленнаго назначенія делегаціи, снабженной достаточными полномочіями. Начались оживленныя пренія. Одни послы хотятъ умолять Екатерину о великодушіи, другіе возбуждаютъ надежду на иностранныя державы, которыя не позволятъ нарушить равновсіе въ пользу двухъ дворовъ. Въ порыв краснорчія, лидскій посолъ Александровичъ восклицаетъ: ‘Государь! веди насъ, и мы за тобой послдуемъ.* Въ отвтъ на это воззваніе, король общаетъ сопротивляться всякому отчужденію провинцій, и приглашаетъ сословія вооружиться мужествомъ. Нкоторые поддерживаютъ проектъ Янковскаго и надежду на помощь Внскаго двора. Но многіе другіе, особенно Анквичъ, противятся этому проекту. Блинскій не допускаетъ его на голоса, и пытается склонить сеймъ къ назначенію делегаціи. Черезъ день посл того проектъ Янковскаго, однако, подвергся голосованію и получилъ большинство. Такимъ образомъ ршено обратиться къ иностраннымъ державамъ, преимущественно къ Англіи и Австріи, съ просьбой о вмшательств въ пользу возвращенія провинцій занятыхъ русскими и прусскими войсками.

На засданіяхъ 25го и 26го іюня (нов. ст.) было произнесено много рчей за и противъ делегаціи. Епископъ Коссаковскій, чтобы помирить об стороны, предложилъ среднюю мру: вмсто одной делегаціи назначить дв, такъ чтобы первая договаривалась съ русскимъ посланникомъ, а вторая съ прусскимъ, но ни той, ни другой не давать полномочія для заключенія трактата. Сеймовый маршалъ пригласилъ палату обратить особое вниманіе на это предложеніе, и 26го числа подвергъ его голосованію. Но вопросъ онъ поставилъ такимъ образомъ: Нужно ли делегацію снабдить инструкціями для договора съ Россіей и Пруссіей, или только съ одною первою? Король подалъ свое мнніе въ пользу послдняго ршенія, и когда собрали голоса, то оно получило 107 противъ 24. Но пока не были опредлены ни число делегатовъ, ни снабженіе ихъ полномочіями.

Неожиданное сопротивленіе встрченное союзными кабинетами со стороны короля и его торжественныя заявленія что онъ не отступитъ отъ главнаго условія на которомъ присоединился къ Тарговицкой конфедераціи, не замедлили возбудить общее вниманіе въ дипломатическомъ мір. Но едва ли кто врилъ въ серіозность подобныхъ заявленій. Всмъ уже такъ хорошо были извстны его безхарактерность и привычка играть комедію. Тотчасъ заподозрили что поведеніе его обусловливается внушеніями иностранной державы, и не трудно было догадаться что этою державой была Австрія, которая не могла равнодушно смотрть на увеличеніе Пруссіи. Въ своихъ депешахъ Сиверсъ не разъ указываетъ на частыя свиданія короля съ австрійскимъ повреннымъ Декаше. У короля даже завелись деньги, — замчено въ письм къ Зубову отъ 13 (24) іюня,— и онъ не торопитъ боле вопросомъ о своихъ долгахъ, съ которымъ прежде ни одного дня не давалъ ему покою.

Вообще Сиверсъ, посл не разъ высказанныхъ надеждъ что дло такъ хорошо подготовленное будетъ скоро окончено, очутился въ положеніи весьма непріятномъ и затруднительномъ. ‘Эти дни, говоритъ онъ въ письм къ дочери, была отвратительная погода, прибавь къ тому обды, дла, ложь, интриги, коварство — если все это продлится, то я потеряю всякое терпніе.’ ‘Сеймъ заставляетъ меня много работать. Я уже не сплю посл обда. Ко мн ежедневно приходятъ восемь лицъ съ извстіями о томъ что происходило на сейм и для того чтобъ условиться о ход слдующаго засданія. Не бойся, моя милая, чтобъ я пожелалъ остаться посреди этого легкомысленнаго народа. Они четыре дня кружили около мелочныхъ формальностей и только на пятый, испуганные моею нотой, заговорили о раздл.’

При всхъ своихъ затрудненіяхъ, русскій посланникъ все еще не получалъ боле опредленныхъ и точныхъ инструкцій. Къ довершенію непріятностей, самые усердные его помощники, графы Рачинокій и Мошинскій, ухали на время въ Варшаву, гд несостоятельность банкировъ грозила разстройствомъ ихъ собственныхъ длъ. Не мало заботъ причиняли ему также предложенія литовскихъ вождей. Епископъ Коссаковскій продолжалъ уврять его что вся Литва и даже часть Польши готовы совсмъ присоединиться къ Россіи, разумется съ условіемъ чтобъ имъ сохранены были ихъ старыя привилегіи, то-есть привилегіи польской шляхты и католическаго духовенства. Партія Коссаковскихъ начинала даже слишкомъ рзко выставлять на сейм свою приверженность къ Россіи. Тмъ непріятне становилось положеніе прусскаго посланника въ виду горячихъ декламацій противъ Пруссіи. Посл засданія 15го (26го) мая, въ которомъ только 24 голоса оказалось противъ договора съ одною Россіей, Бухгольцъ вышелъ изъ себя и началъ выражать подозрніе что въ этомъ ршеніи участвовало тайное вліяніе русскаго посланника. А между тмъ Яковъ Ееимовичъ доноситъ, что еслибъ онъ дозволилъ, то будто и остальные 24 голоса соединились бы съ большинствомъ, то-есть произошло бы единогласіе. Онъ по возможности старался успокоить своего прусскаго товарища, и общалъ въ слдующемъ засданіи снова подать общую ноту.

Какимъ образомъ составлялись въ русскомъ посольств отчеты о сеймовыхъ засданіяхъ, показываютъ слдующія слова изъ депеши Сиверса вице-канцлеру отъ 13го (24го) іюня: ‘Посылаю вамъ журналы шести первыхъ засданій, редактированные Оберомъ по донесеніямъ многихъ лицъ, которыя не знаютъ другъ друга.’ Эти лица были, конечно, подкупленные сеймовые послы. Затмъ посланникъ прибавляетъ: ‘Вы видите что умы волнуются, и я предпочелъ бы лучше дать имъ время чмъ употреблять еще большее насиліе. Сегодня будутъ обсуждать мою и Бухгольцову реплику, назначатъ делегацію, и поручатъ къ завтрашнему дню приготовить проектъ инструкцій и полномочій. Завтра все это опять приговорятъ ad deliberandum (то-есть къ обсужденію), а посл завтра ршатъ. По всей вроятности 28го числа (hob. ст.) делегація начнетъ свои дйствія.’ Мы уже видли что эти разчеты, составленные въ тсномъ кружк польскихъ совтниковъ, на дл не оправдались: 26го числа сеймъ хотя и ршилъ вопросъ о начатіи переговоровъ съ Россіей, но при этомъ не снабдилъ делегацію никакими полномочіями. Увидимъ дале, что русскій посланникъ, разъ вступивъ на путь принудительныхъ мръ, долженъ будетъ все боле и боле удаляться отъ умреннаго тона и отъ своихъ мягкихъ пріемовъ.

Прежде нежели послдуемъ за его дальнйшею борьбой съ сеймовою оппозиціей, приведемъ еще одинъ эпизодъ изъ первыхъ дней того же сейма. Огинскій разказываетъ въ своихъ мемуарахъ что онъ хотлъ внести на обсужденіе палаты какой-то патріотическій проектъ относительно новой организаціи правительства. Этотъ проектъ онъ вручилъ сеймовому секретарю, въ надежд что, по обычаю, его напечатаютъ и раздадутъ всмъ членамъ, а по прошествіи трехъ дней прочтутъ въ полномъ засданіи и подвергнутъ обсужденію. Но черезъ два дня, въ часъ пополуночи, нашъ подскарбій получаетъ отъ русскаго посланника записку слдующаго содержанія:

‘Графъ, я сейчасъ узналъ, что вы ршались предложитъ сейму проектъ, о которомъ хв ничего не было извстно, и который никакой другой дли не можетъ имть какъ только помшать обсужденію боле важныхъ предметовъ. Объявляю вашему сіятельству: если вы не сообщите немедленно сеймовому маршалу о томъ что берете назадъ вашъ проектъ, то я черезъ часъ велю наложить запрещеніе на ваши имнія.’

Сиверсъ.

Гродно 19 іюля 1793.

Огинскій въ ту же минуту увдомилъ Блинскаго объ этой записк, и прибавилъ, что онъ не можетъ взять назадъ проекта, но что сеймовый маршалъ пусть поступитъ съ нимъ такъ, какъ предписываютъ ему его обязанности (то-есть пусть отложитъ его въ сторону). На слдующее утро литовскій подскарбій явился къ Сиверсу и, не говоря ни слова о полученной ночью записк, попросилъ позволенія удалиться на нкоторое время въ свои помстья, близь Варшавы, такъ какъ здоровье его нуждалось въ особыхъ попеченіяхъ. Посланникъ не затруднился исполнить его просьбу, и только взялъ съ него общаніе воротиться въ Гродно, какъ скоро здоровье ему это позволитъ. Огинскій немедленно ухалъ, конечно, весьма довольный возможностью хотя на время выйти изъ своей неловкой роди польскаго патріота и въ то же время слуги русскаго правительства. {Приведенный случай представляетъ одинъ изъ примровъ неточностей и неврностей которыми изобилуютъ мемуары Огинскаго. По его разказу, онъ 17го числа, въ день открытія сейма, держалъ рчь о необходимости реформъ и тутъ же подалъ свой проектъ сеймовому секретарю. А извстно что 17е число прошло въ спорахъ о форм присяги сеймоваго маршала, секретарь еще не былъ назначенъ, и палаты еще не соединялись. Подскарбій со своимъ проектомъ не могъ выступить ране 19го числа. Но во вс эти дни мы совсмъ не встрчаемъ Огинскаго въ описаніи сеймовыхъ засданій (по отчетамъ газеты Korrespondent и по журналамъ Сиверса).} Впрочемъ онъ недолго пользовался этою возможностью, и вскор, по требованію посланника, снова явился на сеймъ.

Д. ИЛОВАЙСКІЙ.

(Продолженіе слдуетъ).

‘Русскій Встникъ’, No 3, 1870

ГРОДНЕНСКІЙ СЕЙМЪ 1793 ГОДА*

Читайте также: