Государственный человек прежнего времени, Градовский Александр Дмитриевич, Год: 1874 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 31 минут(ы)

Складчина. Литературный сборникъ составленный изъ трудовъ русскихъ литераторовъ въ пользу пострадавшихъ отъ голода въ Самарской губерніи

С.-Петербургъ, 1874

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВКЪ ПРЕЖНЯГО ВРЕМЕНИ.
(Графъ Н. С. Мордвиновъ).

‘Наканун успеньева дня 1812 г., разсказываетъ Вигель въ своихъ запискахъ, мн пришли сказать, что нкто Мордвиновъ желаетъ меня видть. {Свиданіе происходило въ Пенз, куда Мордвиновъ удалился посл паденія его друга, Сперанскаго.} Я одлся наскоро, чтобы къ нему выйти, и взглянувъ на него, изумился: я но имлъ понятія о той необыкновенной красот, которую можетъ имть старость. Передо иною былъ человкъ не съ большимъ лтъ шестидесяти, невысокаго роста, одтый съ изысканною опрятностію, въ черномъ фрак, не новаго покроя, съ расчесанными на об стороны распущенными блыми волосами, съ чрезвычайною живостью во взорахъ, съ удивительною пріятностію въ голос, что-то напоминающее собою векфильдскаго священника, передо мною былъ прославившійся въ государств, Николай Семеновичъ Мордвиновъ’.

Таковъ портретъ Мордвинова, нарисованный человкомъ, вообще нерасположеннымъ къ похвал, а тмъ боле къ похвал Мордвинову, принадлежавшему къ лагерю, нелюбезному автору ‘Записокъ’. Таковы-же характеристики знаменитаго старика, оставленныя намъ С. Т. Аксаковымъ, Н. И. Тургеневымъ, Шишковымъ и другими. Въ теченіе сорока лтъ ныншняго столтія Мордвиновъ билъ предметомъ общаго уваженія и удивленія. ‘Онъ почитался нашимъ Сократомъ, Катономъ и Сенской’. Рылевъ, въ своей од ‘Гражданское Мужество’, написалъ между прочимъ:

Лишь Римъ, вселенной властелинъ,

Сей край свободы и законовъ,

Возмогъ произвести одинъ

И Брутовъ двухъ и двухъ Катоновъ.

Но намъ-ли унывать душой,

Когда еще въ стран родной

Одинъ изъ дивныхъ исполиновъ

Екатерины славныхъ дней,

Средь сонма избранныхъ мужей,

Въ совт бодрствуетъ Мордвиновъ?

Каждое мнніе ‘дивнаго исполина’ было общественнымъ происшествіемъ. Среди всеобщаго политическаго и литературнаго затишья, они, такъ сказать, замняли политику и литературу. Ихъ переписывали въ сотняхъ экземпляровъ, читали съ жадностью, вытверживали чуть не на память. Одни удивлялись смлости и простодушію адмирала, другіе его высокогуманнымъ идеямъ, третьи — обширной ученоcти, четвертые изумительному его трудолюбію. Можно сказать, что вс были правы. Рдко въ сфер русскихъ государственныхъ людей являлся человкъ съ такими глубокими, разнообразными свдніями. Подготовленный первоначально къ морокой служб, Мордвиновъ основательно былъ знакомъ съ теоріею и практикою морскаго дла, чего конечно нельзя было достигнуть безъ серьезнаго математическаго образованія. Частыя его путешествія за границу и пребываніе въ Англіи дали ему возможность познакомиться со строемъ и духомъ западныхъ учрежденій и сблизиться съ представителями науки и литературы. Онъ былъ проникнутъ идеями философіи ХШ ст. Но, вмст съ тмъ, онъ не остановился, подобно многимъ, на знакомств съ представителями общихъ идей великаго вка. Его манили не одно философское и литературное движеніе, Мордвиновъ замчателенъ тмъ, что ему удалось вынести изъ запада и науку, въ самомъ серьезномъ ея вид. А. Смитъ нашелъ въ немъ одного изъ самихъ усердныхъ читателей и учениковъ. Знакомство съ политическою экономіею и теоріею финансовъ ясно обнаруживается во всхъ его мнніяхъ по вопросамъ государственнаго хозяйства. Если А. Смитъ быль его учителемъ по вопросамъ финансовымъ, Бентанъ имлъ большое вліяніе на его юридическія воззрнія. Онъ зналъ Бентама не только въ его сочиненіяхъ, но интимно, о чемъ свидтельствуетъ ихъ переписка.

Не одно обширное образованіе отличало Мордвинова. Эпоха Екатерины II основала въ Россіи, а начало царствованія Александра I создало довольно значительный кругъ просвщенныхъ людей. Дятели того времени любили говорить по Тациту и Плутарху, по Монтескьё, Вольтеру и Беккаріи. Нкоторые изъ нихъ явились по зову новаго императора изъ Англіи, другіе изъ Франціи, гд ихъ воспитателями были иногда республиканцы и друзья Бабёфа. Но въ жизни и дятельности этихъ людей замчается одна рзвая и печальная черта — именно раздвоеніе между ихъ теоретическими взглядами, образомъ мыслей, и направленіемъ воли, если только въ это время можно было говорить о вол, характер. Это раздвоеніе имло своимъ послдствіемъ какой-то бездушный формализмъ, какое-то вншнее, безсердечное отношеніе къ длу. Мордвиновъ отличался тмъ, что усвоенныя имъ теоріи становились его второй природой, проникали все его существо, что у него не было ‘мнній’, а были твердыя убжденія. Этимъ объясняется его ‘прямодушіе и искренность’, составлявшія предметъ всеобщаго удивленія. ‘Прямодушіе’ Мордвинова не было результатомъ только его природной честности и пылкости, притомъ H. Н. Тургеневъ свидтельствуетъ, что рчь Мордвинова не отличалась рзкостью и горячими выходками: она характеризуется поговоркой — suaviter in modo, fortiter in re. Но убжденіе твердое и непреклонное, убжденіе, составляющее часть нашей природы, не можетъ быть выражено въ вид общихъ фразъ, казенныхъ формулъ, дающихъ возможность знать о содержаніи рчи по имени ея автора. ‘Мннія’ Мордвинова стояли особнякомъ, потому что не подходили ни подъ одно изъ высказанныхъ мнній, не укладывались въ оффиціальныя рамки. Такія мннія нужно читать сначала до конца — иначе мы смшаемъ ихъ съ прочими ‘сужденіями’, излагаемыми въ оффиціальныхъ меморіяхъ.

Идея, сдлавшаяся убжденіемъ, охватываетъ все существованіе человка, она не оставляетъ ему досуга, извлекаетъ изъ него вс силы, двигаетъ его впередъ, пока въ немъ есть силы. Мордвиновъ былъ однимъ изъ людей, не принадлежавшихъ себ. 91 годъ жилъ онъ на свт, {Мордвиновъ род. въ 1754, умеръ въ 1846 г.} въ теченіе 44 лтъ онъ дйствовалъ въ высшихъ законодательныхъ сферахъ {1801—1845.} — срокъ, способный утомить самаго усерднаго труженика. Мордвиновъ не былъ только труженикомъ, проявлявшимъ усердіе на государственной служб. Онъ былъ, въ своей сфер неистощимымъ источникомъ новыхъ идей, которыя онъ съ истиннымъ увлеченіемъ, отстаивалъ и проводилъ гд можно. ‘Всевышній Создатель, писалъ онъ про себя, не сотворилъ меня равнодушнымъ къ общественному благу, онъ былъ ходатаемъ этого блага везд и во всемъ. Его отзывчивая душа и энергическій характеръ побуждали его высказываться едва-ли не по каждому вопросу, имвшему какое-нибудь общественное значеніе. Вопросы политическіе и юридическіе, реформы финансовыя и экономическія, задачи народнаго образованія и народнаго здравія занимали его поперемнно и съ одинаковою силою. ‘Мннія’ Мордвинова составляютъ въ рукописи XIII тоновъ in-folio, ихъ смло можно назвать сводомъ всхъ вопросовъ, волновавшихъ наши общественныя и административныя сферы въ теченіе первой половины XIX вка. Мннія эти замчательны еще тмъ, что авторъ ихъ разсматриваетъ каждый вопросъ съ высоты общей теоріи. Разсуждаетъ-ли онъ о важнйшихъ финансовыхъ реформахъ, разсматриваетъ-ли частный процессъ, переданный на уваженіе департамента длъ гражданскихъ и духовныхъ {Мордвиновъ долгое время былъ предсдателемъ этого департамента.} — онъ везд уметъ возвести дло къ общимъ началамъ, высказать то или другое здравое политическое начало.

При другихъ общественныхъ условіяхъ имя Мордвинова было бы довольно извстно всмъ и каждому, его мсто въ ряду другихъ дятелей было-бы опредлено и значеніе уяснено. Но Мордвиновъ работалъ при самыхъ неблагопріятныхъ условіяхъ. Ни печать, ни исторія не могли популяризировать его имя. Русское общественное мнніе часто упрекаютъ въ забывчивости и непостоянств. Оно всегда поклоняется людямъ своего времени, но не уметъ опредлить ихъ относительнаго значенія, ихъ связи съ идеями и людьми прошлаго. Стоитъ человку минуты сойти со сцены, какъ память объ немъ исчезаетъ въ безграничномъ пространств Россіи, общество ищетъ новыхъ боговъ, чтобы посл и ихъ предать забвенію, этому ужасному наказанію, свойственному странамъ безъ преданія, безъ литературы и общественнаго мннія. Но должно быть справедливымъ. Общество можетъ дать своимъ дятелямъ только то, что въ его силахъ. Оно не можетъ сохранять въ своей памяти прошлаго, безъ вншнихъ средствъ, воспитывающихъ и поддерживающихъ эту память. Какъ увковчивается память о замчательныхъ дятеляхъ — мы говоримъ о дятеляхъ политическихъ — на запад Европы? При жизни, сильная политическая печать распространяетъ и разбираетъ ихъ мннія, общество встрчаетъ ихъ на гласной политической арен, свыкается съ ними, смотритъ на нихъ какъ на свое достояніе. Посл смерти, безпристрастная исторія подводитъ итоги ихъ дятельности, отводитъ имъ опредленное мсто въ ряду ихъ современниковъ. Ни одного изъ этихъ условій не было въ то время, когда пришлось дйствовать Мордвинову. Не объ одномъ Мордвинов, но и о прочихъ его современникахъ послдующія поколнія знали только ‘по наслышк’, т. е. должны были довольствоваться именемъ и самою общею характеристикою.

Въ наше время приходится извлекать изъ ‘мрака забвенія’ не одно нкогда славное и почетное имя. Мы зарылись въ архивы, общественные и семейные, неутомио печатаемъ воспоминанія, автобіографіи, письма, мннія. Нсколько журналовъ и правительственныхъ изданій заняты печатаніемъ актовъ прошлаго. Теперь ни даже не въ состояній оцнить всей важности этой работы. Но чрезъ нсколько времени станетъ понятно, что сдлали ‘архивныя изданія’: стран будетъ возвращено ея прошлое и притомъ прошлое, съ которымъ она связана непосредственно. Она получитъ возможность сознательно относиться въ своей исторіи, а слдовательно и къ настоящему и будущему.

Въ числ этихъ любопытныхъ документовъ, помщаемыхъ въ разныхъ изданіяхъ, имнія и письма Мордвинова занимаютъ видное мсто. Почти каждый журналъ этого рода заключаетъ въ себ много важнаго для характеристики адмирала. Наконецъ, профессоръ кіевскаго университета, т. Иконниковъ, на основаніи какъ изданныхъ, такъ и рукописныхъ матеріаловъ, состаимъ добросовстную и любопытную монографію. {Графъ Н. С. Мордвиновъ. Историческая монографія проф. Иконникова. С.П.Б. 1873.} Этотъ трудъ можетъ быть смло названъ полнымъ и систематическимъ сводомъ какъ мнній самого Мордвинова, такъ и отзывовъ его современниковъ. Обиліе матеріаловъ, которыми располагалъ почтенный авторъ, дало-бы ему полное право представить и общую характеристику своего героя. Но эта задача не входила въ его планы. За то онъ безмрно облегчилъ трудъ каждаго, кто желалъ-бы за нее взяться. Мы постараемся выполнить ее, основываясь на фактической сторон прекраснаго труда г. Иконникова, на сколько это позволяетъ объемъ небольшой статьи.

II.

Характеристика каждаго государственнаго дятеля, особенно если онъ руководился извстными общими началами, должна быть .начата съ характеристики эпохи, среди которой выработались эти начала. Ключъ ко всмъ мнніямъ Мордвинова — въ научныхъ и политическихъ идеяхъ XVIII ст., которые онъ воспринялъ въ теченіе первой половины своей жизни и настойчиво проводилъ въ теченіе второй.

Движеніе ХVIII ст. разсматриваемое съ вншней, политической точки зрнія, имло одну общую цлъ — обезпеченіе человческой личности и ея свободы посредствомъ утвержденія законности въ государственномъ устройств и управленіи. Такое стремленіе было вполн понятно въ обществахъ, страдавшихъ отъ порядка, прямо противоположнаго началу законности. Правленіе Людовика XIV и XV во Франціи, мелкій и придирчивый деспотизмъ въ германскихъ государствахъ, ясно показали къ чему ведетъ право личнаго усмотрнія, поставленное на мсто общаго закона. Горькій, ежедневный опытъ убждалъ всхъ и каждаго, что нтъ права, безъ обезпеченія личности и нтъ обезпеченія, безъ точнаго опредленія границъ государственной власти и правильнаго соотношенія ея органовъ. Частныя распоряженія, занявшія мсто закона, административная расправа, заступившая мсто правосудія, приводили къ тому, что ни личная безопасность, ни частное имущество не знали никакаго обезпеченія. Система раздленія властей, свобода печати, вры, право петицій, судебныя гарантіи, домашняя неприкосновенность, воспрещеніе произвольныхъ арестовъ, гласность правительственныхъ дйствій — все это не сходило съ языка лучшихъ представителей ХVIII вка и все должно было вести къ одной цля: воцаренію царства закона (r&egrave,gne de la loi), поставленнаго на мсто царства произвола. Понятно само собою, что Англія, страна наиболе сдлавшая для развитія личной свободы, теперь сдлалась образцомъ для всхъ политическихъ мыслителей. Въ ‘Дух Законовъ’ Монтескьё находится слдующее замчательное мсто:

‘Хотя вс государства имютъ вообще одну я ту-же цль, самосохраненія (qui est de ae maintenir), но каждое государство иметъ однако свою особенную цль. Увеличеніе владній было цлью Рима, война — Спарты, религія — еврейскихъ законовъ, торговля — Марсели, общественное спокойствіе — Китая, мореплаваніе — законовъ Родійскихъ, естественная свобода — цль дикарей, вообще удовольствіе государя — державъ деспотическихъ, слава государя и государства — монархій, независимость каждаго частнаго лица — цль польскихъ законовъ, что ведетъ къ угнетенію всхъ. {Намекъ на liberum veto.}

‘Но есть въ мір нація, имющая прямой цлью своей конституціи политическую свободу. {Политическая свобода въ гражданин, говоритъ Монтескьё, есть спокойствіе духа, истекающее изъ увренности каждаго въ своей безопасности, для доставленія этой безопасности нужно, чтобы правительство было таково, чтобы одинъ гражданинъ не боялся другаго (Esp. des lois, XI, 6). Это опредленіе вошло и въ Наказъ Екатерины II, которая его дополнила. Именно посл словъ, чтобы одинъ гражданинъ не боялся другаго, она говоритъ — ‘но вс боялись-бы законовъ’.} Мы разсмотримъ начала, на которыхъ она ее основываетъ. Если они хороши, свобода явится въ нихъ какъ въ зеркал.

‘Для того чтобы открыть политическую свободу въ конституціи не нужно большаго труда. Если ее можно видть, гд она есть, если ее нашли, зачмъ ее искать!’ {Esp. des lois, XI, 5.}

Въ этихъ словахъ очевидно скрывалась слдующая мысль: ‘хотите-ли политической свободы? Смотрите какъ она осуществлена въ Англіи!’

Не нужно напоминать какое вліяніе идеи Монтескьё и писателей его школы имли въ Россіи. Наказъ императрицы Екатерины содержитъ въ себ множество извлеченій изъ ‘Духа Законовъ’. Въ 1766 г., созывая депутатовъ въ комиссію для сочиненія новаго уложенія, она ясно высказала свой взглядъ на необходимость законности, съ цлью обезпеченія личныхъ правъ. Великое законодательное движеніе во Франціи дало новый толчокъ этимъ идеямъ. Стройная, мастерская система французскаго кодекса должна была ослпить современниковъ, создать для своего отечества что нибудь подобное считалось, по справедливости, дломъ достойнымъ государственнаго человка.

Мы увидимъ ниже, что Мордвиновъ, особенно при его личномъ знакомств съ началами англійской государственной жизни, сдлался горячимъ адвокатомъ законности, обезпечиваемой раздленіемъ властей, хорошимъ устройствомъ судовъ, отвтственностію органовъ администраціи, гласностью и т. д. Но этимъ не исчерпывается содержаніе его идей. Теорія законности, въ томъ вид, какъ она установилась на запад Европы, была выраженіемъ боле глубокаго общественнаго движенія, для котораго ‘законность’ явилась только вншнимъ средствомъ. Она соотвтствовала коренному видоизмненію нравственныхъ, политическихъ и, главнымъ образомъ, экономическихъ понятій. Постараемся въ нсколькихъ словахъ опредлить эту перемну.

XVII и XVIII ст. выработали новыя исходныя точки всей политической философіи. Идея, представляемая государствомъ, осуществляемая его учрежденіями, подверглась строгому разбору. Организмъ правительственный, вслдствіе разныхъ историческихъ условій, обособившійся отъ остальнаго общества, разсматривалъ каждый общественный вопросъ съ точки зрнія увеличенія или уменьшенія его собственныхъ средствъ. Понятіе объ общественномъ благ, Salus publica, фактически отождествилось съ ‘интересомъ казны’, которому можетъ быть принесенъ въ жертву интересъ не только частнаго лица, но и цлыхъ сословій. Система всесторонней и придирчивой государственной опеки, казалась единственнымъ надежнымъ средствомъ обезпечить процвтаніе государства. Казенныя монополіи, строгій надзоръ за торговлею и промышленностію, система поощреній, запрещеній, разршеній я т. д. сдавливали правильное развитіе экономической и умственной жизни. Казенный интересъ, представляемый всемогущею бюрократіею считался критеріумомъ всего добраго, полезнаго, прогрессивнаго.

Настало время проврки всей существующей системы съ точки зрнія другаго критеріума, которымъ долгое время пренебрегали — съ точки зрнія личнаго интереса, частной пользы. Государственный интересъ составляетъ-ли нчто особое отъ интереса частныхъ лицъ, его составляющихъ? Всемогущество государственной администраціи составляетъ-ли единственное условіе государственнаго благосостоянія? На оба вопроса наука дала отрицательный отвтъ. Общее благосостояніе зиждется на благосостояніи частномъ и послднее осуществляется личною и свободною предпріимчивостью лучше и полне, чмъ при помощи государственной опеки.

Личный интересъ, говорили философы, есть безспорно естественный и правильный критеріумъ полезнаго и вреднаго, личная предпріимчивость есть неизсякаемый, созданный самою природою, источникъ общественнаго прогресса. Сдлайте такъ, чтобы личной предпріимчивости была обезпечена ея свобода и ни увидите какъ увеличатся умственныя и матеріальныя средства общества. Таково основное начало, проникающее знаменитую теорію А. Смита.

Какимъ-же образомъ государство можетъ достигнуть этой цли? Въ чемъ состоитъ роль государства?

Въ систем естественной свободы, говоритъ Смитъ, на правительств лежитъ только три обязанности, правда чрезвычайно важныхъ, но ясныхъ, простыхъ и доступныхъ обыкновенному разумнію. Первая — есть обязанность защищать общество отъ насилія и вторженія другихъ независимыхъ обществъ. Вторая — обязанность защищать, на сколько это возможно, каждаго члена общества, противъ несправедливости или угнетенія всякаго другаго члена, или обязанность правильной администраціи правосудія. Третья — обязанность учреждать и поддерживать общественныя установленія, недоступныя личной предпріимчивости, но необходимыя для общества. {О Богат. нар. Кн. IV, гл. IX.}

Другими словами: доставьте каждой личности безопасность, обезпечьте ея права, восполните ея средства, гд они недостаточны, и вы скоро увидите, на что способна личность, пользующаяся свободой.

Тмъ-же индивидуализмомъ проникнута теорія Бентама. Конечно обширная система этого писателя представляетъ много разнообразныхъ сторонъ. Но мы разсматриваемъ ее только по отношенію къ занимающему насъ вопросу. Главныя указанія по данному предмету находятся въ знаменитыхъ ‘Началахъ Гражданскаго Уложенія’. {Principles of the Civil Code. Нечего напоминать что Бентамъ принимаетъ слово ‘гражданскій’ въ самомъ обширномъ смысл.} Система Бентама носитъ названіе утилитарной, т. е. длаетъ понятіе пользы основаніемъ и мриломъ предписаній нравственныхъ и юридическихъ. Но эта общая исходная точка не характеризуетъ всей его системы. Критеріумомъ пользы въ систем Бентама является чувство удовольствія или страданія, испытываемыя каждымъ человкомъ въ виду того или другаго явленія, дйствія, мры. Какъ можетъ государство осуществить великое начало пользы въ гражданскихъ отношеніяхъ? Главнымъ образомъ чрезъ обезпеченіе свободы, безопасности я собственности каждой отдльной личности. Напрасно государство будетъ стремиться осуществить всеобщее благосостояніе мрами своей принудительной администраціи, неизбжно связанными съ наложеніемъ разныхъ повинностей на гражданъ. Его предписанія ничего не прибавятъ къ естественнымъ стремленіямъ каждаго къ благополучію, врожденнымъ каждому человку, они могутъ стснятъ ихъ правильное развитіе. не надо забывать что обязанности суть невыгоды, налагаемыя на гражданъ, и эти невыгоды принимаются охотно только тогда, когда при помощи ихъ обезпечиваются выгоды боле цнныя. Каждый законъ иметъ цну на столько, на сколько имъ обезпечиваются естественныя условія благосостоянія, на сколько онъ ограждаетъ свободу и безопасность лица. ‘Законъ не говоритъ человку: работай и я вознагражу тебя, но онъ говоритъ: работай и я не допущу никого посягнуть на плоды твоего труда, которые безъ меня ты не могъ-бы сохранить, и такимъ образомъ обезпечу теб эту естественную и достаточную награду за трудъ — пользованіе его плодами. Трудъ производитъ, законъ сохраняетъ: производствомъ мы обязаны исключительно труду, но сохраненіемъ и всми благами производства мы обязаны исключительно закону. Не станемъ говорить здсь, что индивидуализмъ самъ былъ способенъ къ крайностямъ и преувеличеніямъ, что если прежде государство думало совершать все, новая теорія готова была ограничить это задачу простымъ охраненіемъ личныхъ силъ. {Крайности индивидуализма и ихъ послдствія разсмотрны мною въ книг ‘Національный Вопросъ’, въ отдл: ‘Современныя воззрнія на государство и національность’.} Но не подлежитъ сомннію что индивидуализмъ былъ естественною и законною реакціею противъ всемогущества фискально-полицейскаго государства. Если указанныя имъ цли не составляютъ единственной задачи государства, то они несомннно составляютъ его необходимыя и элементарныя цли, безъ осуществленія которыхъ не мыслима правильная государственная жизнь. Въ этомъ смысл индивидуалистическая теорія, останется завсегда цннымъ достояніемъ политической философіи. Вншнее могущество и блескъ государства не имютъ цны, если они достигнуты насчетъ умаленія частнаго благосостоянія, личной свободы, достоинства и нравственной независимости его отдльныхъ членовъ. ‘Кая польза человку, аще весь міръ пріобрящетъ, душу-же свою отщетитъ?’ Душа человка, т. е. его нравственные идеалы, его субъективное творчество, его личное достоинство и независимость, дороже цлаго міра. Потерю этихъ благъ не замнитъ ни ‘трепетъ’ сосдей, ни громъ побдъ, ни вншній блескъ. Сказать-ли больше? Самое вншнее могущество построено на песк, если оно не есть свободный результатъ всхъ творческихъ силъ народа, если въ основаніи силы государственной не лежитъ мощь гражданина, т. е. твердаго и независимаго характера человческой личности. Безъ этого условія политическое общество ничмъ не отличается отъ стада, и его стадность, не смотря на свою вншнюю силу, падетъ при первомъ серьезномъ столкновеніи съ дйствительнымъ гражданскимъ бытомъ.

Эти краткія замчанія были необходимы для того, чтобы освтить мннія Мордвинова, дать ключъ къ ихъ разумнію и опредлить ихъ мсто въ исторіи нашего общественнаго развитія. Теперь мы обратимся съ самымъ мнніямъ и пусть Мордвиновъ говоритъ самъ за себя.

III.

Въ мнніяхъ и дятельности Мордвинова необходимо различать два элемента. Во первыхъ, онъ замчателенъ въ вашей исторія какъ горячій защитникъ законности и всхъ условій ея обезпеченія. Въ этомъ отношеніи онъ раздляетъ свою славу съ Сперанскимъ и нкоторыми другими лицами. Во вторыхъ, ему принадлежитъ иниціатива многихъ мръ, которыя должны были возвысить условія народнаго благосостоянія, огражденія личныхъ силъ человка, развитія частной предпріимчивости, возвышенія нравственнаго достоинства человка. Въ этомъ отношеніи онъ сходился съ такими людьми какъ братья Тургеневы. Но мы раздляемъ эти дв стороны дятельности Мордвинова только ради удобства изложенія. Каждое мнніе проникнуто однимъ и тмъ-же началомъ, которое коренится въ нравственномъ міросозерцаніи графа и одухотворяетъ каждое его слово. Онъ говорятъ и за силу закона и за необходимость образованія и за измненіе финансовой системы одинаково, въ виду большаго развитія и обезпеченія нравственнаго достоинства человка, для того чтобы вызвать въ жизни и къ длу его творческой силы. Этимъ его юридическія теоріи отличаются отъ теоріи формальной законности, развиваемой Сперанскимъ, въ которомъ чиновникъ и семинаристъ проглядывалъ слишкомъ часто. Отъ этого зависятъ самый, такъ сказать, акцентъ рчей Мордвинова.

Первое, по времени, мнніе, обратившее на себя всеобщее вниманіе, было написано Мордвиновымъ по поводу Эмбенскихъ рыбныхъ ловель, въ 1802 г. На берегахъ Каспійскаго моря, близъ устья рки Эмбы, имются обширныя земли, съ рыбными морскими ловлями. При Екатерин II эти земли достались графу Н. И. Салтыкову, не совершенно правильно. Екатерина дйствительно пожаловала графу земли въ тхъ мстахъ, но областное начальство надлило его въ гораздо большихъ, противъ указа размрахъ. Впослдствіи Павелъ I пожаловалъ эти земля съ ловлями (на которыя Салтыковъ имлъ весьма сомнительныя права) графу Кутайсову. Посл его кончины между Салтыковымъ и Кутайсовымъ возникла тяжба, дошедшая до непремннаго совта, собиравшагося подъ предсдательствомъ государя. Въ совт, независимо отъ тяжбы, возникъ вопросъ о необходимости освободить рыбныя ловли отъ частнаго владнія, сдлавъ ихъ общимъ достояніемъ. Въ совт предположено было вознаградить Салтыкова за безспорно принадлежавшую ему часть земли (786 дем.) землями въ другихъ мстахъ, а семейство Кутайсова деньгами въ количеств 150,000 р. Мордвиновъ увидлъ въ послднемъ акт нарушеніе права частной собственности и подалъ слдующее мнніе: ‘Если объ Эмбенскихъ рыбныхъ ловляхъ, пожалованныхъ графу Кутайсову, разсуждать по одному только отношенію ко власти самодержавной, конечно легко ршить все дло, неограниченною волею одного государя воды сія отданы частному человку, неограниченная воля другаго государя, ему равнаго, можетъ ихъ взять обратно. Опредлить за нихъ вознагражденіе большее или меньшее или не опредлять никакого — зависитъ отъ его хотнія.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

‘Но какъ я думаю и думать не перестану, что государь, предлагая сіе дло совту, вопрошаетъ его не о благовидности, но о справедливости, и слдовательно желаетъ, чтобы вопросъ сей былъ изслдованъ въ понятіяхъ правленія монархическаго, то и должно кажется мн, согласиться въ слдующихъ началахъ:

‘1-е. Владніе Эмбенскихъ водъ и всего, что въ указ 1799 г. означено, есть собственность графа Кутайсова. Совтъ призналъ сію истину въ первыхъ своихъ засданіяхъ.

‘2-е. Законъ собственности признается въ Россіи вообще непоколебимымъ, слдовательно и собственность графа Кутайсова должна быть неотъемлема.

‘3-е. Если-бы сія неотъемлемость ограничивалась только тмъ, чтобы частныя люди не могли на нее длать притязаній, то былъ-бы законъ достаточный въ турецкихъ владніяхъ, но весьма несправедливый въ Россіи, гд и правительство не можетъ отнять имнія ни у кого безъ суда и закона.

‘4-е. Изъ сего слдуетъ: на собственность частныхъ лицъ въ Россіи правительство не больше иметъ права, какъ и всякій частный человкъ.

‘5-е. Посему, сколько бы исключительное владніе какимъ либо мнніемъ не оказывалось противнымъ общему благу, не можно для сего взять его въ общее употребленіе, да я и не знаю, чтобы гд нибудь былъ такой законъ терпимъ или полезенъ, ибо никогда общее благо не держится на частномъ разореніи’. {Здсь Мордвиновъ впадаетъ въ крайность. Государство иметъ на частную собственность больше правъ, чмъ ‘другое частное лицо’, ибо оно, по началамъ всхъ европейскихъ законодательствъ, вооружено правомъ экспропріаціи. Оставаясь на точк зрнія Мордвинова, государство не сочло бы себя въ прав надлить крестьянъ землею. Каспійскія рыбныя ловли необходимо было обратить въ общее пользованіе. Мордвиновъ былъ правъ только относительно формъ, въ которыхъ велось дло.}

Затмъ Мордвиновъ доказываетъ, что нельзя взять Эмбенскія ловли безъ согласія Кутайсова и опредленія, по взаимному соглашенію, приличнаго за нихъ вознагражденія (п. 6 — 8).

‘Скажутъ, продолжаетъ онъ, что сіе согласіе получить отъ него невозможно, но предлагали-ли ему о семъ? Почему необходимо должно изъяснять намренія людей въ худую сторону, и для чего въ дл закона принимать вроятныя предположенія за достоврные опыты? Полагая однакожъ, что и дйствительно требованія его будутъ неумренны, что онъ пожелаетъ, напримръ, тотъ-же самый доходъ деньгами, который теперь получаетъ отъ своего промысла, и вмст съ симъ спрашиваю: справедливо-ли поступитъ правительство удовлетворивъ его требованіямъ? Если справедливо, то вмст съ тмъ и для общаго блага выгодно, ибо нтъ въ свт безполезной справедливости, и та самая ложная государственная экономія, которая на счетъ твердости закона думаешь сберечь нсколько тысячъ рублей. Твердость закона, и особливо закона столь существеннаго, какъ собственность, ни какими милліонами оцнить не можно. Экономія есть часть государственнаго блага, а законъ его основаніе, часть развалившуюся можно поправить, но потрясенное основаніе рушитъ все зданіе. Если нужно, чтобы законъ былъ врзанъ въ сердцахъ народныхъ (а въ Россіи это нужно, ибо еле есть единый способъ бъ лучшему), то надобно начать съ того, чтобы правительство не длало ни малйшаго отступленія ни для кого и ни для чего. Дабы истребить пренія о несправедливости, надобно начать съ того, чтобы ихъ вновь не длать, иначе силы произволенія будутъ поправляться силою. Вчно будетъ сила и никогда не будетъ закона.’ {См. Иконникова: Графъ Мордвиновъ, стр. 37 и слд. Почтенный авторъ напечаталъ этотъ документъ въ первый разъ.}

Мнніе объ Эмбенскихъ ловляхъ надолго упрочило славу Мордвинова. Оно не было результатомъ временной вспышки, желанія стать въ извстную позу. Въ теченіе его долгой общественной дятельности, ему часто приходилось отстаивать твердость законовъ и права частныхъ лицъ.

Въ 1811 г., когда Мордвиновъ былъ уже предсдателемъ департамента экономіи, ему пришлось горячо защищать право подрядчиковъ противъ казны. Извстно въ какомъ печальномъ положеніи находились наши финансы и какъ пало достоинство ассигнацій. Курсъ ассигнаціоннаго рубля понизился до 25 коп. Въ 1810 г. правительство оффиціально признало этотъ фактъ. Само собою разумется, что подрядчики, заключившіе контракты съ казною на прежнемъ основаніи, просили освободить ихъ отъ обязательствъ. Но казенныя вдомства не соглашались. Мордвиновъ подалъ мнніе, въ которомъ, между прочимъ, говоритъ слдующее:

‘Всмъ очевидно, что вещи возвышаются въ цн, отъ уничтоженія въ своемъ достоинств ассигнаціоннаго рубля.

‘Правительство въ манифестахъ своихъ торжественно признало, что уничтоженіе сіе произошло отъ выпуска имъ чрезмрнаго числа ассигнацій.

‘Посл такаго признанія, можетъ-ли оно, безъ нарушенія справедливости, отказывать кому либо изъ частныхъ людей, вошедшихъ съ нимъ въ обязательства, въ освобожденія его отъ продолженія оныхъ? Ибо, кто изъ нихъ ногъ предполагать, чтобы правительство не удержало въ надлежащей цн денегъ своихъ, а я того боле чтобы оное само тому содйствовало?

‘Отказывать въ столь справедливомъ требованія, значило-бы изъявлять желаніе получать вещи на счетъ подрыва и разоренія частныхъ лицъ, не за истинныя, какъ обходятся въ дйствительной покупк, цны, но за половинныя, и мене, да еще и тогда, какъ происшедшему возвышенію цнъ само же оно сдлалось причиною. Отказъ таковой не только не былъ-бы согласенъ съ правдою, которую паче всего уважать должно, но и было-бы противно тмъ высокимъ понятіямъ, какія всякъ долженъ имть о чести и достоинств правительства.

‘Ежели и для всякаго частнаго человка предосудительно основывать выигрыши свои на развалинахъ благосостоянія ближнихъ своихъ, то тмъ боле неумстно было бы это въ отношеній высочайшей особи государя императора, не иначе всми понимаемой, какъ за образецъ совершеннаго безкорыстія, честности, правды и всякихъ добродтелей.

‘Святость контракта, обязуя одну сторону выставлять какой либо товаръ въ томъ качеств и количеств, какъ назначено въ условіяхъ, налагаетъ вмст съ тмъ и на другую непреложный долгъ платить за оный деньги въ положенное время и въ истинной неизмняемой ихъ цн, а не 25 копечниками’.

По другому подобному поводу, Мордвиновъ высказалъ замчательную для его времени мысль, что ‘казенная копйка должна, какъ и вс прочія, по естественному закону, тонуть я горть’.

Понятно само собою, какъ Мордвиновъ долженъ былъ отнестись къ тмъ реформанъ, которыя, по его мннію, должны были обезпечить господство закона — къ раздленію властей и улучшенію судебной власти. Въ 1802 г. въ оффиціальныхъ сферахъ возникъ вопросъ о реформ сената, пришедшаго въ крайній упадокъ въ царствованіе императора Павла I. Здсь не мсто входить въ разборъ различныхъ предположеній, высказанныхъ по этому случаю. Мордвиновъ высказался не только за возвращеніе сенату его прежняго значенія, но и за усиленіе его. ‘Права въ отношеніяхъ къ государственному благу, для твердости ихъ должны имть опору, un grade, а не должны быть основаны на нкоторыхъ малочисленныхъ лицахъ, ибо таковое основаніе легко можетъ быть отмнено, уничтожено, ибо какую опору можетъ доставлять малое число лицъ? Докол сенатъ не будетъ избраннымъ, то въ настоящемъ положеніи онъ не иметъ достаточной власти и силы. Но желательно чтобы сенатъ сдлался тломъ политическимъ… Права политическія должны быть основаны на знатномъ сословіи, весьма уважаемомъ, дабы и самыя права воспріяли такое-же уваженіе’. {Выраженіе ‘знатное сословіе’, не должно, сколько мн кажется, понимать въ смысл ‘аристократіи’. На язык александровскаго времени, ‘сословіе’ означало ‘коллегію’. Въ такомъ смысл государственный совтъ названъ ‘сословіемъ лицъ’.} По плану Мордвинова сенатъ долженъ былъ состоять изъ лицъ назначаемыхъ государемъ и избираемыхъ отъ губерній (по 2) губернскими собраніями на 3 года.

Мордвиновъ горячо привтствовалъ учрежденіе министерствъ, въ которомъ онъ видлъ зародишь дальнйшихъ преобразованій. Министерства и государственный совтъ были, какъ извстно, только отрывками обширнаго плана преобразованій, задуманнаго Сперанскимъ. Но они и остались такими отрывками. Самъ Сперанскій въ 1811 г. увидлъ, что учрежденію министерства не достаетъ многаго, и что, главнымъ образомъ, недостаточны постановленія объ отвтственности министровъ. Въ томъ-же смысл высказался и Мордвиновъ. Но въ Россіи посл небольшаго періода преобразовательныхъ стремленій, подготовлялось уже время господства иныхъ началъ, характеризуемыхъ именемъ Аракчеева. Ссылка Сперанскаго, удаленіе Мордвинова, торжество Балашовыхъ, Армфельдовъ и другихъ лицъ, предвщало суровую перемну. Симптомы ея обнаружились рано. Это видно изъ письма одного изъ лучшихъ людей того времени, графа С. С. Уварова, къ одному изъ лучшихъ людей Германіи, барону Штейну. Оно помчено 18 ноября 1813 г. Вотъ что писалъ, между прочимъ, графъ:

‘Путешествіе за границу есть тайная надежда, давно лелянная мною. Все привязываетъ меня къ этой мысли, и, между прочимъ, дйствительныя непріятности, сопряженныя съ моими здшними занятіями (какъ попечителя С.-Петербургскаго учебнаго округа). Нтъ ничего неблагодарне, или точне, невозможне ихъ. Я не мечтатель, какъ ни знаете: я люблю дла и находился при нихъ, такъ сказать, съ самаго моего дтства. Вамъ извстны мои убжденія, мои воззрнія, не смотря на все это, я дошелъ до того, что теряю надежду не только принести пользу, но и удержаться на пути, который я себ начерталъ, и отъ коего никогда не отступлю, не жертвуя тмъ, что мн всего дороже на свт, честью, здоровьемъ, убжденіемъ, вещественнымъ благосостояніемъ. Не думайте, чтобы въ словахъ моихъ было хотя малйшее преувеличеніе. Я спокоенъ до того, что изумляю всхъ меня окружающихъ, но въ душ у меня отчаяніе. Состояніе умовъ теперь таково, что путаница мыслей не иметъ предловъ. Одни хотятъ просвщенія безопаснаго, т. е. огня, который-бы не жегъ, другіе (а ихъ всего больше) кидаютъ въ одну кучу Наполеона и Монтескьё, французскія арміи и французскія книги, Моро и Робеспьера, бредни Ш…. и открытія Лейбница, еловомъ это такой хаосъ криковъ, страстей, партій, ожесточенныхъ одна противъ другой, всякихъ преувеличеній, что долго присутствовать при ‘томъ зрлищ невыносимо. Кидаютъ другъ другу въ лицо выраженіями: религія въ опасности, потрясеніе нравственности, поборникъ иностранныхъ идей, иллюминатъ, философъ, франъ-масонъ, фанатикъ и т. п. Словомъ, полное безуміе’.

Преобразовательныя стремленія остановились надолго. Новообразованные органы государственнаго управленія продолжали дйствовать безъ измненій. Чрезъ много лтъ, именно въ 1827 году, 73-лтній Мордвиновъ представилъ новому государю свое ‘мнніе о коллегіальномъ и министерскомъ управленіи въ Россіи. Здсь онъ оцниваетъ результаты учрежденій, которыя онъ самъ нкогда привтствовалъ. Это мнніе на столько замчательно, что это полезно будетъ привести въ обширныхъ выпискахъ.

‘Россія, говоритъ Мордвиновъ, со времени образованія ея Петромъ Великимъ, около столтія управлялась коллегіями. Но когда предлы сего царства получили обширнйшее пространство, и когда народъ россійскій вошелъ въ новыя нужды и достигъ той степени просвщенія, при которыхъ коллегіальное управленіе признано было останавливающимъ дальнйшіе успхи его усовершенствованій, необходимо нужные, какъ для общаго благосостоянія, такъ и для частныхъ соотношеній и пользъ, то блаженной памяти императоръ Александръ I уничтожилъ коллегіи и учредилъ министерства, дозволивъ имъ отступать отъ законовъ, но только отвчать за послдствія. {Мордвиновъ говорятъ здсь о той доли дискреціонной власти, какая принадлежитъ, для исключительныхъ случаевъ, исполнительной власти, подъ условіемъ отвтственности. Ср. Св. 3. Т. I, учр. Минист. ст. 195.} Съ тхъ поръ въ правленіи Россіи не всегда слдовали законамъ, а большею частью оно стало производиться по министерскимъ мнніямъ, кои государь императоръ утверждаетъ, и мннія часто замняли законы.

‘Сколь ни уважительна была для такой перемны причина и сколь, по видимому, ни полезнымъ казалось учрежденіе министерствъ, но уничтоженіе власти, исполняющей свято законы, и замщеніе оной другою, ничмъ не ограниченною и свободною, по умозаключеніямъ своимъ дйствующею, могло сдлать управленіе Россіи не твердымъ, часто измняемымъ, часто произвольнымъ, всегда зависящимъ отъ умственныхъ способностей и душевыхъ качествъ правителей. Но Сюлли, Кольберты и Питты рдко являются, а потому не всегда можно одному лицу, безъ нкоего опасенія предоставлять право отклоняться отъ законовъ и измнять оные.

‘Отъ ослабленія-же силы законовъ и постояннаго ихъ дйствія послдовали въ государственномъ благоустройств многія неудобства’

‘Неудобства еще боле начали возникать, когда министры успли отклонить отъ себя возложенную на нихъ учрежденіемъ отвтственность. Она единая могла воздержать самовластіе, остеречь въ предпріятіяхъ, остановить самонадянность, оградить права личныя и относящіяся въ собственности подвластныхъ имъ людей, увеличить ихъ заботливость о доставленіи каждому и всмъ вообще высшей степени благосостоянія.

‘Но министры, дабы выйти изъ такой отвтственности, которая могла быть для нихъ тягостною, открыли легчайшій къ тому способъ въ самомъ учрежденіи комитета министровъ: Они приняли правиломъ вносить въ оный на утвержденіе вс дла, до управленія ихъ касающіяся, сперва по важнйшимъ дламъ, а потомъ и вс безъ изъятія, и самыя желочныя, дабы никогда и ни за что не отвчать, какія-бы послдствія отъ ихъ предположеній я представленій ни оказались, ибо каждое ихъ дйствіе, будучи разршено общимъ сословіемъ министровъ и утверждено высочайшею властью, до нихъ лично коснуться не можетъ.

‘Сему самому начали слдовать и вс подчиненныя имъ лица и мста, такимъ образомъ, что ни одинъ чиновникъ и никакое присутственное мсто не могутъ бить закономъ преслдуемы.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

‘Въ такомъ положеніи правительства, не только не могъ ускориться ходъ длъ, но каждое дйствіе встртило новое препинаніе и предполагаемая поспшность въ исполненіи замнилась сочиненіемъ бумагъ. Он размножились до безконечности, и дло, которое могло бы, при твердомъ соблюденіи законовъ, разршиться капитанъ исправникомъ или городничимъ, проходитъ по разнымъ высшимъ инстанціямъ и оставляется безъ исполненія продолжительное время, а когда получается разршеніе, то нердко бываетъ, что оно не согласно съ случаемъ и неудобоисполнимо по мстнымъ обстоятельствамъ’.

Затмъ Мордвиновъ разсматриваетъ невыгодныя послдствія такаго порядка вещей для судебной власти, которая терпитъ, по его заявленію, отъ вмшательства въ ея область комитета министровъ.

‘Всегда и везд, продолжаетъ онъ, признаваемо было за непреложную истину, что раздленіе властей составляетъ совершенство правительствъ: законодательная, судебная и исполнительная власти должны въ упражненіяхъ и дяніяхъ своихъ быть раздлены. Одна не должна входить въ предлы обязанностей другой.

. . . . . . . . . . . . . .

…’Нераздленіе властей въ турецкомъ правительств сдлало то, что на поляхъ древней Греціи исчезло изобиліе урожаевъ и померкла красота земли. Въ великолпныхъ ея городахъ не осталось и слдовъ прежнихъ художествъ и наукъ, повсемстно-же водворилась дикость, уныніе и нищета. Нын въ Аинахъ живутъ пастухи и гд поучали Платоны и Сократы, тамъ кружатся съ крикомъ дервиши и бснуются юродивые умомъ, коихъ почитаютъ святыми. Столь пагубно смшеніе властей, поставленныхъ для созиданія общественнаго и частнаго благоденствія и для удержанія въ здоровьи и сил царствъ земныхъ’.

Самъ Мордвиновъ предлагалъ соединить начала управленія министерскаго съ коллегіальнымъ, въ которомъ онъ, опираясь на мнніе Петра Великаго, видлъ главное основаніе законности въ монархіи.

Особенное вниманіе его обращалъ вопросъ объ усовершенствованіи судебной части и исправленіи нашихъ уголовныхъ законовъ. Его рчи противъ смертной казни и кнута и въ настоящее время не потеряли своего значенія. Рчь противъ смертной казни представляетъ, кром глубокихъ теоретическихъ соображеній, еще замчательное изъясненіе духа и смысла знаменитаго указа 1754 года, которымъ отмнялась смертная казнь. {Замчательно, что Мордвиновъ родился именно въ этомъ году.} ‘О исправленіи преступника, говоритъ онъ между прочимъ, никогда сомнваться не должно, не должно лишать себя надежди возвратить нкогда государству полезнаго гражданина, оставившаго прежнія заблужденія’. Затмъ Мордвиновъ доказывалъ, что указъ 1754 г. дйствительно отмнилъ смертную казнь въ принцип. Говоря противъ кнута и клеймъ, онъ взывалъ, главнымъ образомъ, къ уваженію, къ достоинству человка и достоинству самого государства.

‘Съ того знаменитаго для человчества и правосудія времени, такъ начинается имніе Мордвинова, когда европейскіе народы отмнили пытки, они истребили и орудія, которыми производимы были мученія. Одна Россія сохраняла у себя кнутъ, орудіе, бившее въ употребленіи при пыткахъ, одно названіе котораго поражаетъ ужасомъ русскій народъ и даетъ поводъ народамъ иностраннымъ заключать, что Россія находится еще въ дикомъ состояніи, безъ просвщенія и нравственныхъ понятій о человк, существ въ высшей степени чувствительномъ.

Описавъ ужасъ и неравномрность тлеснаго наказанія, Мордвиновъ продолжаетъ: ‘докол кнутъ будетъ существовать въ Россіи, втун мы будемъ заниматься уголовнымъ уставомъ. Съ употребленіемъ кнута напрасны будутъ уголовные законы, судейскіе приговоры и точность въ опредленіи мры наказанія. Дйствіе законовъ, исполненіе приговора и мра наказанія останутся всегда въ рукахъ и вол палача, который ста ударами сдлаетъ наказаніе легкимъ, десятью жестокимъ и увчнымъ, если не смертельнымъ……..

‘Законъ христіанскій, исповдуемый нами, возбраняетъ мученія, научаетъ кротости и милосердію, и началомъ всхъ добродтелей ставитъ любовь въ ближнему, въ человк, который носитъ на себ печать величія и благости Творца’.

Та-же мысль проникаетъ и возраженіе противъ наложенія клеймъ на лиц преступника.

‘Лицо человка, говоритъ Мордвиновъ, Творецъ оживотворилъ чувствами души и знаменіями ума. Эта одушевленная часть тла не долженствовала бы бить мстомъ поруганія, тмъ боле, когда однажды положенное пребываетъ неизгладимымъ’.

Жалкое состояніе судебныхъ мстъ часто вызывало ‘мннія’ удивительнаго старца. Онъ ясно видлъ, что одними пальятивными мрами нельзя достигнуть великой цли обезпеченія правосудія. Въ 1827 г. онъ высказалъ слдующія замчательныя слова: ‘Докол будетъ существовать у насъ тайное производство длъ, судьи не будутъ излагать мнній и заключеній своихъ при открытыхъ дверяхъ, и докол честолюбіе, свойственное каждому человку и сильне всхъ другихъ страстей на него дйствующее, не будетъ подвержено сужденію народнаго мннія съ похвалами, или укоризнами, лихоимство трудно искоренять, ибо тайный судъ влечетъ за собою удобно и тайныя злоупотребленія, а тяжущіеся, по самой необходимости, вынуждаются быть лиходателями’.

IV.

Вс формальныя обезпеченія личныхъ правъ, вся твердость закона не достигаетъ своей цля, если самое содержаніе закона неудовлетворительно и если общественныя условія не вызываютъ того, для чего нужны личныя гарантіи — личной предпріимчивости и творчества.

Мы обратимся теперь къ этой сторон дятельности Мордвинова. Обширное поле представлялось его критическому уму и преобразовательнымъ стремленіямъ. Его ‘мннія’ столько-же обширны и разнообразны, какъ вопросы, ихъ вызвавшіе. Содержаніе ихъ вообще можетъ быть очерчено однимъ знаменитымъ изреченіемъ адмирала:

‘Дайте свободу мысли, рукамъ, всмъ душевнымъ и тлеснымъ качествамъ человка, предоставьте всякому быть тмъ, чмъ его Богъ сотворилъ, и не отнимайте, что кому природа особенно даровала. Мра свободы есть мра пріобртаемаго богатства. Учредите общественную пользу на частной’.

Приступая въ частностямъ, необходимо прежде всего остановиться на вопрос, какъ Мордвиновъ относился къ тому явленію, которое было главнйшимъ препятствіемъ правильнаго развитія Россіи — къ крпостному праву. Извстно съ какою силою былъ поднятъ этотъ вопросъ вначал царствованія Александра I и какъ рзко опредлилось положеніе двухъ различныхъ партій, изъ которыхъ одна (Ростопчинъ, Державинъ и др.) столько противодйствовала всмъ попыткамъ преобразованія, а другая (главнымъ образомъ братья Тургеневы) полагала, что отмною крпостнаго права должны быть начаты вс другія реформы. Мордвиновъ не принадлежалъ ни къ той, ни въ другой партіи. Но изъ этого ни какъ не слдуетъ, чтобы онъ былъ противникомъ эмансипаціи. Сколько можно понять изъ отзывовъ Н. И. Тургенева (La Russie et les Russes), человка наиболе компетентнаго въ этомъ дл, споръ между нимъ и Мордвиновымъ шелъ только о мст предполагаемой реформы въ ряду другихъ и о способ ея осуществленія. Тургеневъ полагалъ что расширенію политическихъ правъ высшихъ сословій должно предшествовать освобожденіе крестьянъ отъ частной зависимости, что ‘гршно думать о свобод политической’ тамъ, гд милльоны не имютъ еще свободы естественной, и что эмансипація должна совершиться разомъ, актомъ верховной власти. Мордвиновъ думалъ прежде всего о расширенія политическихъ правъ. Онъ не врилъ въ возможность быстраго освобожденія крестьянъ — разомъ пріобртенная свобода казалась ему непрочною. Притомъ освобожденіе крестьянъ отъ частной зависимости казалось ему ‘одною изъ мръ освобожденія крестьянъ отъ зависимости и возбужденія народной дятельности’. Онъ понималъ (что немногіе видли въ его время), что кром частнаго крпостнаго права, есть еще государственное закрпощеніе крестьянъ, вытекающее изъ неправильной финансовой системы, и стсняющее правильное развитіе народнаго хозяйства.

Какъ онъ вообще смотрлъ на крестьянскій вопросъ, видно изъ слдующихъ словъ его: ‘боле сорока мильоновъ душъ народа составляютъ рабовъ казны и дворянскому сословію въ собственность принадлежащихъ. Умъ и руки рабовъ не способны къ порожденію богатства. Свобода, собственность, просвщеніе и правосудіе суть единственные источники онаго’.

Мордвиновъ не останавливался на однихъ общихъ взглядахъ и благопожеланіяхъ. Въ 1818 г. онъ подалъ проектъ постепеннаго освобожденія крестьянъ на слдующихъ началахъ.

‘Въ природ, говоритъ онъ, мы видимъ что вс явленія ея суть слдствія постоянныхъ причинъ. Тихое и постепенное теченіе времени даетъ жизнь, ростъ и зрлость всему, крутыя-же и быстрыя событія въ естеств производятъ вчно вихри и бури, наводненія, землетрясенія и разрушенія…. Народу, пребывшему вка безъ сознанія гражданской свободы, даровать ее изреченіемъ на то воли властителя — возможно, но знанія пользоваться ею во благо себ и обществу даровать законоположеніемъ — не возможно. Въ семъ соображеніи, дарованіе свободы тогда только не сопровождается ни какими ощутительными неудобствами, ни вредными послдствіями, когда располагаемо бываетъ съ нкоторою постепенностію, когда свободными длаются не вс вмст и единовременно, безъ воззрнія на степень просвщенія и сплости всего, что въ гражданскомъ состоянія относится къ человку, но когда благо это представляется въ вид награды трудолюбія и пріобртаемому умомъ достатку, ибо этимъ только ознаменовывается всегда зрлость гражданскаго состоянія. И такъ, одно споспшествованіе, какое предержащей властью можетъ оказано быть народу въ достиженій независимаго состоянія безопасно, заключается въ томъ, если мра освобожденія отъ зависимости учреждена будетъ закономъ’.

Подъ именемъ ‘мры освобохденія’ Мордвиновъ разумлъ разм&#1123,ръ выкупной цны, которая должна быть (для разныхъ возрастовъ различно) опредлена закономъ. Внося ее, крестьянинъ ipso jure становился свободнымъ.

Идея, содержащаяся въ мнніи Мордвинова, очень ясна. Крестьяне, при содйствіи закона, должны, такъ сказать, завоевать себ свободу своимъ трудомъ. Тогда только она будетъ прочнымъ ихъ достояніемъ, тогда только они будутъ умть пользоваться этимъ благомъ. Онъ постоянно настаивалъ на необходимости приступить къ реформ, въ 1833 г. онъ горько жаловался: ‘со временъ Петра великаго скорбимъ о судьб рабовъ нашихъ, крестьянъ, и за всмъ тмъ, оставляя въ полной сил рабство, не испытываемъ-ли одну суету заботъ? Всякое предпріятіе безъ начала никогда не поведетъ къ назидательному успху. Кто не вступаетъ на прямую стезю, тотъ на пути заблуждается и не достигнетъ своего мста’.

Если Мордвиновъ и заслуживаетъ, въ данномъ случа, упрековъ, то во первыхъ они относятся въ равной мр ко всмъ эмансипаторамъ александровской эпохи, не исключая Тургеневыхъ. У нихъ не было мыслей объ освобожденіи крестьянъ съ землею, потому что важный экономическій вопросъ о пролетаріат не₍ представлялся еще умамъ тогдашняго общества. Дале, совершенно ложною представляется мысль, что личная свобода подлежитъ выкупу. Смло можно сказать, что еслибы планъ Мордвинова былъ принятъ, вопросъ объ эмансипаціи затянулся-бы на безконечное число лтъ. Но не должно забывать, что Мордвиновъ твердо стоялъ на почв тогдашнихъ юридическихъ и экономическихъ воззрній и что планъ выкупа былъ результатомъ не своекорыстныхъ реакціонныхъ соображеній, какъ у Ростопчина, а глубоко-продуманныхъ соображеній, отъ которыхъ онъ не отступалъ. Что касается теоріи постепенности то мы, то задумавшись отвергли-бы ее въ царствованіе императора Александра II. Зло было уже слишкомъ чувствительно, крпостное право во второй половин XIX ст. было черезъ чуръ большимъ анахронизмомъ, чтобы думать о ‘постепенномъ’ его уничтоженіи. Но въ царствованіе Александра I въ пользу постепенности можно било привести иного доводовъ, хотя-бы тотъ, что тогдашнее правительство ршилось бы, на такихъ основаніяхъ, приступить къ разршенію крестьянскаго вопроса и тмъ облегчить задачу будущихъ поколній.

Наибольшую извстность Мордвиновъ пріобрлъ себ своими мнніями о финансовыхъ и экономическихъ вопросахъ. Не обозрвая ихъ во всей подробности, остановимся на тхъ частяхъ, въ которыхъ боле всего выражается основное стремленіе Мордвинова ‘учредить общественную пользу на частной’, и вызвать къ полезной дятельности народныя силы.

Адмиралъ, съ самаго учрежденія государственнаго совта, напалъ на плохое управленіе государственнымъ казначействомъ и безмрный выпускъ ассигнацій, породившій упадокъ курса и общее разстройство.

‘Исторія всхъ народовъ, писалъ онъ, повствуетъ грозно и доказываетъ убдительно, что возвышеніе и упадокъ, богатство и скудность, сила и слабость царствъ, зависятъ непосредственно отъ мръ, принимаемыхъ по управленію государственнымъ казначействомъ. Съ этимъ благоденствіе частное и всхъ вообще соединено неразрывно.

‘Никакая мра, разстроивающая государственное казначейство, не можетъ истощить надъ нимъ единымъ пагубнаго вреда своего, но выходитъ въ наружу и дйствуетъ на вс частныя имущества, въ ущербъ и часто въ самое потребленіе ихъ…

‘Но изъ всхъ наиболе государственное казначейство разстроивающихъ мръ, признано уже вреднйшею излишество бумажной монеты противъ должнаго количества, удерживающаго единство монеты.

‘Съ этимъ тсно соединены: достоинство имуществъ, успхъ промышленноcти, надежный ходъ торговли, взаимное довріе, внутренняя тишина, благость нравовъ, довольство частное и богатство общественное. При немъ только силенъ царь, силенъ и народъ. Безъ него весь государственный составъ разрушается, или приближается въ неминуемому и скорому паденію….

‘Ни какая несправедливость личная, ни какое оскорбленіе права общественнаго, какъ бы они извстны ни были, не могутъ имть столь разительнаго дйствія на умы и сердца подданныхъ, какъ прискорбіе потеряннаго монетою достоинства. Рубль есть достояніе каждаго, богатаго и бднаго, и малйшая часть его, отнятая у него, преобразуется въ похищеніе великое, простирающееся на все количество стяжаемаго, наслдуемаго, или работою рукъ пріобртаемаго….

‘Тогда и самые законы теряютъ свою силу, добродтель лишается твердости, и порокъ извинять и отчасти оправдывать себя можетъ. Самое наказаніе преступниковъ, по строгости законовъ опредляемое длается несправедливымъ, какъ противное уставу природы, ибо сила и дйствіе закона тогда только праведны, когда согласуются съ природою и ею могутъ быть оправданы. Какъ судь не лихоимствовать, когда исторженіе у подсудимаго мзды остается ему, можетъ быть, единымъ средствомъ спасенія отъ глада и нищеты драгоцннйшихъ сердцу его лицъ: жены, дтей, престарлыхъ родителей, и когда монета, которою вознаграждается его служба, боле его лихоимствуетъ? ибо не отъ одного, но отъ всхъ безпощадно похищаетъ’.

Изложивъ, затмъ, исторію ассигнацій въ Россіи, средства исправленія государственнаго хозяйства, Мордвиновъ указываетъ на что можетъ и должна обратиться посл того дятельность правительства.

‘Тогда, говоритъ онъ, благословенный нын за великіе военные подвиги Александръ I, возможетъ покрыть себя дйствительно неувядаемою во вки славою отечества, ибо будетъ въ состояніи произвесть слдующіе великодушные виды и предположенія:

‘1-е. Уплатить вс долги и утвердить довріе къ правительству.

‘2-е. Возвысить оклады жалованья по всмъ частямъ государственной службы.

‘3-е. Исключитъ изъ доходовъ государственныхъ вс статьи, соединенныя съ развращеніемъ народной нравственности (откупная система) и слдовательно подающія поводъ къ безчисленнымъ злодяніямъ, пагубнымъ для лицъ и для общества.

‘4-е. Снять налоги съ капиталовъ, служащихъ источниками доходовъ и уничтожить подати, воспрещающія распространенію полезнаго труда (уничтоженіе гильдій).

‘5-е. Устроить повсемстно дороги съ гостинницами и прочими удобствами, такъ нужными въ государств, когда правительство заботится о развитія промышленности и торговли.

‘6-е. Размножить водяныя сообщенія соединеніемъ между собою ркъ, протекающихъ на всемъ пространств имперіи, и усовершенствовать морскія и рчныя пристани.

‘7-е. Устроить до городамъ гостинницы, для избавленія жителей отъ постоевъ, препятствующихъ приходить имъ въ цвтущее состояніе, и въ каждомъ город соорудить все, что для него необходимо и полезно.

‘8-е. Осушить болота, и тмъ какъ-бы воскресить великія пространства земли, покрытой нын кочками, безплоднымъ мхомъ и стоячею водою, очистивъ вмст съ тмъ воздухъ отъ гнилыхъ вредныхъ испареній.

‘9-е. Завесть въ разныхъ мстахъ общества, могущія споспшествовать развитію знаній по части сельскаго хозяйства, съ обращеніемъ вниманія на сельскія орудія, зерна и домашнія животныя, по каждому роду ихъ.

’10-е. Усилить повсмстное распространеніе народнаго просвщенія размноженіемъ числа училищъ, заведеніемъ народныхъ книгохранилищъ, преподаваніемъ публичныхъ лекцій земледлія, механики, физики, химія, минералогія я металлургіи, какъ наукъ, способствующемъ существенному просвщенію, я вообще говоря, чтобы составить капиталы для многихъ полезныхъ установленій, не существующихъ нын, но для усовершенствованія благосостоянія народнаго необходимыхъ’.

Въ этой программ Мордвиновъ часто возвращался, пополняя ее и развивая въ подробностяхъ. Насколько позволяли личныя средства одного человка, онъ содйствовалъ и осуществленію ея. Въ этомъ краткомъ очерк, каковъ настоящій, невозможно даже исчислять всего, что сдлано или проектировано неутомимымъ адмираломъ.

Укажемъ только на основныя стремленія, проникающія вс его труды. Поднять производительность страны путемъ поощренія, освобожденія я просвщенія народнаго труда, охранить трудовую личность отъ неправды финансовой, отъ извращенія, зависящаго отъ ложной системы обложенія — таковы цли воодушевлявшія Мордвинова.

Еще въ 1801 г.онъ созналъ великое значеніе кредита, въ смысл силы, вызывающей къ длу народную предпріимчивость. Въ этомъ году онъ представилъ государю проектъ ‘трудо-поощрительнаго банка’. По мысли автора, цль банка заключалась въ томъ, чтобы всми образами вспомоществовать, поощрять и возбуждать охоту бъ трудолюбію, какъ источнику, изъ котораго проистекаетъ богатство, изобиліе, сила и благоденствіе народное, а потому всякій, искусный въ хозяйственныхъ заведеніяхъ, но не имющій довольнаго достатка къ произведенію своихъ умозрній въ дйство, прибгаютъ съ просьбою къ главному правленію и получаютъ отъ него руку помощи’.

Проектъ этотъ остался безъ движенія. Но Мордвиновъ неутомимо проповдывалъ о необходимости дать кредитнымъ установленіямъ боле широкое развитіе. Въ 1811 г. онъ написалъ проектъ объ учрежденіи частныхъ банковъ по городамъ, въ 1816 вс его идеи по этому предмету были изложены въ сочиненіи: ‘Разсужденіе о могущихъ послдовать пользахъ отъ учрежденія частныхъ по губерніямъ банковъ’. Оно выдержало три изданія въ Россіи, не смотря на полное равнодушіе къ нему сферъ оффиціальныхъ и литературы. Но за границею, гд сочиненіе Мордвинова стало извстно по французскому переводу, оно вызвало сочувственные отзывы въ журналахъ и ученой литератур.

Трудъ необходимо было не только поощрять, но и освободить. Трудъ, закованный въ рамки крпостнаго права (для крестьянъ), цеховыя и гильдейскія формы (для купцовъ и ремесленниковъ), не представлялъ ручательства для экономическаго прогресса страны. Въ 1826 г. Мордвиновъ подалъ новому государю много проектовъ, между которыми первое мсто занимаетъ: ‘начертаніе мръ, коими постепенно возможно было бы улучшить народное благосостояніе и государственные доходы’. Здсь, какъ я въ другомъ спеціальномъ мнніи, Мордвиновъ настаиваетъ на уничтоженіи гильдій, сковывающихъ торговлю и промышленность, на освобожденіи крестьянъ отъ личныхъ повинностей, съ замною ихъ вольнымъ наймомъ, на облегченіи перехода крестьянъ въ торговые и городскіе классы, на опредленіи закономъ цны для выкупа крестьянъ отъ помщковъ и т. д.

Въ слдующемъ году, по поводу обозрнія росписи государственныхъ доходовъ и расходовъ, Мордвиновъ имлъ случай высказать снова свои взгляды на экономическую политику. Онъ настаивалъ на необходимости сокращенія арміи, по крайней мр до 400.000 и расходовъ на 50 мильоновъ. На эти сбереженія правительство могло-бы сдлать много для улучшенія хозяйственнаго бита страны, именно устроить желзныя дороги, снять подати съ капиталовъ, объявить свободу внутренней торговли, отмнить личную повинность крестьянъ, учредить сельскіе вспомогательные банки, увеличить бюджетъ министерства народнаго просвщенія и судебнаго вдомства и т. п.

Не мене важны мннія Мордвинова о просвщеніи и должномъ направленіи народнаго труда. Въ этомъ отношенія его дятельность разнообразна. Во первыхъ, онъ при каждомъ удобномъ случа настаивалъ на необходимости общаго образованія и притомъ образованія въ масс. ‘Просвщеніе, говаривалъ онъ, есть начало народнаго богатства’. Не руки человка даютъ плодородіе земл, не ими процвтаютъ художества, торговля, промышленность, не ими умножаются и возростаютъ денежные капиталы: умъ и наука суть орудія богатства’. Вслдствіе этого, онъ постоянно предлагалъ увеличить средства министерства народнаго просвщенія, расширить кругъ его задачъ’ не жалть денегъ на учрежденіе сельскихъ школъ, народныхъ читаленъ, публичныхъ библіотекъ, устроивать публичныя лекція по предметамъ общеполезнымъ.

Во вторыхъ, адмиралъ спеціально нападалъ на отсталость Россіи въ отношеніи экономическаго образованія. Его поражало отсутствіе у васъ техническихъ свдній, отъ котораго зависитъ отсталость системъ сельскаго хозяйства. Онъ горько жаловался и на самое направленіе промышленности. Его поражалъ тотъ знаменательный фактъ, что промышленность направлена на производство ненужныхъ предметовъ роскоши больше, чмъ на производство предметовъ первой и ежедневной необходимости.

‘Лесть, писалъ онъ, громко твердитъ, что Россія во всемъ преуспваетъ и ходъ ея просвщенія гораздо быстре, въ сравненіи съ другими народами. Не говоря уже о противномъ тому, куда мы ни обратимся по внутреннимъ ея дорогахъ, стоитъ только выхать изъ воротъ Петербурга и Москвы, то должны будемъ убдиться, что Россія находится и нын въ дикомъ, и неблагообразномъ древнемъ ея вид. Первая, процвтавшая въ Россіи фабрика, была парчевая. За пятьдесятъ лтъ назадъ мы выливали зеркала такой величины, какой ни одна роскошнйшая въ Европ страна не имла, длали фарфоровыя вазы, огромностію, живописью и позолотою удивлявшія иностранцевъ, но не было у насъ ни хорошихъ для оконъ стеколъ, ни глиняной посуды, необходимо нужныхъ для каждаго дому, гранили хрусталь на подобіе драгоцнныхъ камней, но не имли бутылокъ, имли столы съ преузорочною на нихъ наклейкою изъ разноцвтныхъ деревъ, но топорами въ лсахъ обдлывали доски и домашнюю утварь, построили въ Ямбург огромнйшія зданія для суконной фабрики, а на овцахъ нашихъ росла простая, грубая шерсть, и обширныя степи наши лежали впуст, безъ овечьихъ сталъ, кареты наши не уступали англійскимъ, но на торговыхъ площадяхъ нашихъ видть чухонскія двухколесныя тележки, носимъ московскаго произведенія тафту, гродетуръ и атласъ, а полотна на рубашки наши покупаемъ у голландцевъ и англичанъ, вышиваемъ золотыми нитками блестящіе уборы, льняныя-же нитки сучимъ на веретенахъ, намачивая оныя слюною, при лучин, на верстак свтящей, украшаемъ дома наши бронзою собственнаго рукодлія, а мдь очищаемъ не иначе, какъ очищали ее въ другихъ странахъ за 80 лтъ назадъ, длаемъ отличные ланцеты и хирургическіе инструменты, а серпы, косы, ножи и вилки выписываемъ изъ чужихъ краевъ, имемъ великолпный С.-Петербургскій ботаническій садъ, со всми рдкими произрастеніями отдаленнйшихъ странъ міра, а на поляхъ нашихъ повсемстно существуетъ паренина, изнуряющая скотъ, имемъ огромныя и многочисленныя зданія, но нтъ у насъ ни одного малаго дома для школы взаимнаго обученія, С.-Петербургъ, великолпнйшій въ мір городъ, окруженъ болотами какъ драгоцнный брилліянтъ, въ свинецъ обложенный, вс мы почти говоримъ и пишемъ по французски, а своего природнаго русскаго языка не знаемъ’…..

Какое обширное поле для каждаго, кто захотлъ бы дать силамъ своего отечества новое и лучшее направленіе! Въ сожалнію, людей подобныхъ Мордвинову везд немного. Но за то эти ‘немногіе’ надляются способностію къ неутомимой и разнообразной дятельности: Кром ‘мнній’, подаваемыхъ въ государственный совтъ и лично государю, Мордвиновъ вліялъ на улучшеніе экономическаго быта другимъ путемъ, боле практическимъ. Именно, онъ воспользовался своимъ положеніемъ президента вольнаго экономическаго общества для того, чтобы осуществить по возможности многіе изъ своихъ плановъ. Таковы его заботы о распространеніи и организаціи оспопрививанія, улучшеніи гигіеническихъ условій, системъ и орудій сельскаго хозяйства, учрежденіи публичныхъ библіотекъ, публичныхъ лекцій по предметахъ сельскаго хозяйства, изданіи полезныхъ книгъ, причемъ онъ самъ былъ авторомъ нкоторыхъ изъ нихъ.

Настаивая на поощреніи и свобод народнаго труда, Мордвиновъ старался привести въ связь коренныя начала свободнаго производства съ началами государственнаго хозяйства, отсталость котораго въ Россіи онъ смло обличалъ. Основныя воззрнія на соотношеніе частнаго и государственнаго хозяйствъ высказаны имъ въ его труд о банкахъ. Сравнивая экономическое положеніе Англіи и Франціи, онъ говоритъ между прочимъ:

‘При всхъ естественныхъ неудобствахъ Англіи, ея сельское хозяйство, скотоводство, города, флотъ, порты, внутреннія сообщенія достигли совершенства… Но что произвело такое преуспяніе Англіи? Во первыхъ, благоуваженіе къ частной собственности, справедливе сказать умренность прикосновенія къ оной, взимая общественные доходы не отъ капиталовъ частныхъ, но отъ доходовъ получаемыхъ съ капиталовъ, во вторыхъ, полезная древняя перемна личныхъ повинностей въ денежныя, уравненныя по всхъ состояніямъ, наконецъ, утвержденіе народнаго доврія на неизмнной правот, постоянныхъ правилахъ и строгости законовъ, охраняющихъ всякую собственность’.

Съ этой точки зрнія Мордвиновъ разбиралъ систему налоговъ какъ существовавшихъ, такъ и вновь предлагавшихся на разсмотрніе государственному совту. Въ 1821 г. графъ Гурьевъ представилъ проектъ нсколькихъ новыхъ пошлинъ, поражавшихъ разныя имущества и гражданскіе акты, именно пошлинъ съ наслдствъ, съ духовныхъ завщаній и т. п. Возражая противъ проекта, Мордвиновъ высказалъ слдующее общее положеніе:

‘Учреждаемые вновь министромъ финансовъ налоги лежатъ на капиталахъ. Сколь невыгодно и опасно къ нимъ прикасаться, ближайшимъ примромъ служитъ Франція. Она взимала государственные доходы боле изъ капиталовъ, нежели изъ доходовъ частныхъ людей и, слдуя этому порочному управленію финансовъ, мене получала доходовъ съ двойнаго числа народа, нежели Англія съ половиннаго…

‘Налоги всегда порочны и не хозяйственны, когда бываютъ взимаемы не изъ доходовъ, получаемыхъ частными людьми, но изъ капиталовъ, приносящихъ имъ доходы, ибо цлость частныхъ капиталовъ увеличиваетъ и общее богатство народа, а съ оскудніемъ ихъ, естественно, что и государственное казначейство не можетъ почерпать впредь своихъ доходовъ въ изобильномъ количеств. Подобные налоги и самую цвтущую и богатыми жатвами покрытую землю превращаютъ въ дикую и безплодную пустыню, поля и города древней Греціи преобразуютъ въ удлы, принадлежащія теперь турецкому владычеству’.

Такъ за пятьдесятъ лтъ до нашего времени Мордвиновъ защищалъ систему подоходнаго налога, доказывалъ необходимость перемны личныхъ повинностей, лежащихъ исключительно на низшихъ классахъ, въ денежныя, притомъ ‘уравненныя по всмъ состояніямъ’.

Нечего объяснять, какъ относился онъ къ такимъ формамъ налоговъ, успхъ которыхъ свидтельствуетъ объ упадк народной нравственности и обыкновенно не мыслимъ безъ разстройства существенныхъ экономическихъ силъ. Мы говоримъ объ откупной систем, всегда имвшей въ немъ непримиримаго врага. Въ 1838 г., по поводу возобновленія питейнаго откупа на новое четырехлтіе, Мордвиновъ представилъ въ государственный совтъ слдующее мнніе:

‘Во всю мою жизнь я пламенлъ желаніемъ зрть въ полномъ счастіи отечество мое и въ немерцающей слав всеавгустйшихъ монарховъ моихъ. Если бы пламень сихъ чувствованій, когда уже стою я при дверяхъ гроба, и ногъ угаснуть и оставалась-бы одна искра прежней моей горячности, то и тогда я не умолчалъ-бы высказать правду предъ тмъ, коего твердой вол предвчныя судьбы предоставили, на пространнйшей площади земнаго шара, устроить благоденствіе многочисленнйшаго народа.

‘Сколь торжественно для каждаго благомыслящаго человка видть во всякомъ цловальник, стоящемъ за винною стойкою, невольное покушеніе на обманъ и злоухищреніе, ибо само правительство побуждаетъ его на сіи пороки, предоставивъ ему право пользоваться только каплями, падающими изъ чарки, держимой дрожащею рукою пьяницы,— видть въ цловальник представителя власти… предавшей ему за деньги такое право,видть въ каждомъ человк, выходящемъ изъ кабака, упоеннаго огненнымъ напиткомъ, съ тломъ разслабленнымъ и съ духомъ, уготованнымъ на всякое злодяніе, видть умирающаго человка отъ излишняго упоенія симъ гибельнымъ напиткомъ, видть погрязшими въ семъ разврат не одну тысячу, но сотни тысячъ людей, уставомъ виннымъ побуждаемыхъ къ тому, видть тощіе доходы, государственнымъ казначействомъ получаемые, и знать, что главною причиною сего существеннаго недостатка для блага имперіи, есть винный уставъ, поощряющій ежегодно распространеніе пьянства въ народ, — все сіе возбраняетъ мн утвердить подписью моею то, что я нахожу совершенно вреднымъ и для мильоновъ народа и для всего государства’.

——

Таковъ былъ этотъ государственный человкъ дней минувшихъ. Посл всего сказаннаго врядъ-ли необходимо еще разъ обращаться къ оцнк того, что каждымъ можетъ и должно быть оцнено по достоинству. Нельзя не обратить вниманія только на одно обстоятельство, важное для нашего времени. Перечитывая мннія Мордвинова и труды лучшихъ изъ его современниковъ, нельзя не замтить, что ихъ волновали т же стремленія и цли, какія находятъ себ выраженіе въ преобразованіяхъ нашего времени. Не одна отмна крпостнаго права занимала вс умы. Реформы въ области государственнаго хозяйства, въ суд, въ администрація, въ хозяйственной политик, въ народномъ образованіи, въ систек повинностей, волновали лучшіе умы нашего общества съ начала ныншняго столтія. Какой урокъ для тхъ, чья своекорыстные возгласы набрасываютъ тнь на все совершившееся съ 1861 г., чьи мннія клонятся къ доказательству преждевременности и поспшности совершившагося. Давайте намъ больше матерьяловъ нашей современной исторіи, выводите на свтъ лежащія еще подъ спудомъ души и желанія людей прошлаго и всмъ будетъ ясно, что все совершившееся нын не есть прихоть минуты, плодъ увлеченія полною идеею, а священный завтъ лучшихъ изъ предковъ нашихъ, выносившихъ его въ своемъ ум и сердц. Если бы наше время не приняло эти послднія мысли за священный залогъ, они превратились-бы въ осужденіе ему. Если въ доказательство ‘несвоевременности и поспшности’ любятъ приводить отдльные факты неудачнаго примненія новыхъ законовъ — факты, извстность которыхъ зависитъ также отъ одного изъ лучшихъ достояній нашего времени, гласности, тогда какъ многочисленныя злоупотребленія прошлаго прикрывались безмолвіемъ, — то лучшимъ отвтомъ на эти вопросы могутъ послужить слдующія слова того же Мордвинова: ‘частные случая никогда не должны служитъ поводомъ къ уничтоженію, или потрясенію общихъ правъ и коренныхъ законовъ’.

А. Градовскій.

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВКЪ ПРЕЖНЯГО ВРЕМЕНИ.(Графъ Н. С. Мордвиновъ).

Читайте также:

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЧЕЛОВКЪ ПРЕЖНЯГО ВРЕМЕНИ.
(Графъ Н. С. Мордвиновъ).