ГОСУДАРСТВЕННОЕ ХОЗЯЙСТВО
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ХОЗЯЙСТВО
(По поводу книги Пфейфера: die Staatseinnahmen.)
(Окончаніе).
См. No 11 ‘Дла’.
I.
II.
III.
IV.
Н. Шелгуновъ.
‘Дло’, No 12, 1868
Государственное хозяйство, Шелгунов Николай Васильевич, Год: 1868
Время на прочтение: 57 минут(ы)
Прежде чмъ говорить о самомъ важномъ источник государственныхъ доходовъ, я напомню коротко читателю сущность мыслей, изложенныхъ въ первой стать.
Когда еще народное хозяйство европейскихъ государствъ находилось въ своемъ первобытномъ состояніи, однимъ изъ источниковъ доходовъ служили такъ называемыя государственныя имущества. Почти въ тоже время начали устраиваться казенныя фабрики, заводы и другія промышленныя заведенія, и правительства взяли на себя роль частныхъ производителей.
Едва ли нужно доказывать то, въ чемъ уже вс убждены, т. е., что государство не можетъ быть ни купцомъ, ни фабрикантомъ, ни сельскимъ хозяиномъ. Достаточно привести одинъ фактъ, что казенныя производства бывали возможны лишь при условіи монополіи, А если государственная промышленность можетъ приносить выгоду только при условіи устраненія конкуренціи, то, очевидно, потому что безъ конкуренціи она существовать не можетъ.
Но кром финансовой невыгодности казенныхъ промышленныхъ учрежденій и невыгодности ихъ для народа, который долженъ платить за вещи дороже, чмъ при условіи свободнаго производства, монополіи создавала искусственныя границы капиталу и рабочимъ силамъ страны. Если, напр., государство устраивало на монопольномъ основаніи фарфоровые или стекляные заводы или брало на себя разработку драгоцнныхъ металловъ, то, очевидно, что частные капиталы, которые при отсутствіи стсненій могли бы быть направлены на эти производства, должны были искать себ другого выхода. А если къ этому присоединить еще, что каждая монополія вызываетъ неизбжно контроль и сложный надзоръ, то путы, которыми, такимъ образомъ, государство опутываетъ народное хозяйство, падаютъ весьма чувствительнымъ убыткомъ на всю страну.
Пока монополія падаетъ на подобныя производства, какъ фарфоръ и хрусталь, къ ней, при всей ея несправедливости, пожалуй, еще можно относиться довольно спокойно. По если монополія обрушивается на такіе предметы первой необходимости, какъ соль или даже табакъ, то совершенно позволительно предложить финансистамъ вопросъ: почему имъ вздумалось взять на себя разработку именно соли, когда частныя лица могли бы сдлать тоже дло и выгодне, и лучше? Почему они замыслили сять непремнно табакъ, а не горчицу? Почему, устраивая монопольное производство съ прямою цлью доставить государству выгоду, финансисты въ Тоже время принимали мры, стсняющія народное хозяйство, не замчая, что они одной рукой созидали то, что другой разрушали? Государственное хозяйство не можетъ быть выгоднымъ, если идетъ въ убытокъ хозяйство народное. Государство не можетъ быть богатымъ, если бденъ народъ. А народъ можетъ быть богатъ только тогда, когда онъ свободенъ въ своей экономической дятельности. Ясно, что чмъ сильне вндряется монополія въ торговлю и промышленность, тмъ больше терпитъ народное хозяйство. Это замчаніе относится ко всмъ государственнымъ производствамъ и государственнымъ имуществамъ, которыя хочетъ эксплуатировать сама казна. Выгоды, извлекаемыя государствомъ изъ нихъ монопольнымъ путемъ, падаютъ налогомъ, тмъ боле тяжелымъ, чмъ сильне создаваемыя имъ помхи. Если, напр., желзныя дороги превращаются въ правительственную монополію, то народъ не только долженъ заплатить за боле дорогую ихъ постройку и за боле дорогое ихъ управленіе и поддержаніе, чмъ въ рукахъ частныхъ, но еще и платить лишнее за право пользованія ими. Вс эти излишки являются налогомъ, стсняющимъ свободу передвиженія и сношеній, связывающимъ боле или мене промышленную свободу населенія.
Пошлины, о которыхъ говорилось, хотя и не имютъ такого зловреднаго вліянія на народное хозяйство, но юридическая несправедливость ихъ не становится оттого меньше. Ложась меньшимъ гнетомъ на всхъ, он тмъ чувствительне для отдльныхъ лицъ. Пошлины зависятъ исключительно отъ случая, он зависятъ отъ того, потребуется ли тому или другому лицу обратиться къ правительственной власти. Одинъ во всю свою жизнь не обратится ни разу ни къ суду, ни къ полицейской власти, вовсе не по свойствамъ своего личнаго характера, а исключительно но обстоятельствамъ. Другой, по тмъ же обстоятельствамъ, нуждается, напротивъ, безпрестанно въ помощи и содйствіи правительства, эта нужда не длаетъ его, однако, способне къ уплат податей, и онъ долженъ нести ихъ, тогда какъ первый избавленъ отъ нихъ только случаемъ. Но спрашивается, разв необходимость въ содйствіи правительственной власти для послдняго не приноситъ никакой выгоды первому, хотя онъ къ ней и не обращался? Разв можно утверждать, что только для тхъ и существуетъ полезная сторона суда и полиціи, кто къ нимъ обращается, а тмъ, кому весь свой вкъ не придется обратиться къ властямъ непосредственно, они не приносятъ никакой пользы? А если этого сказать нельзя, то очевидно, что нкоторые платятъ за всхъ, и платятъ именно, можетъ быть, т, которымъ, по ихъ стсненному положенію и по разнымъ житейскимъ затрудненіямъ необходиме покровительство власти. Несчастные платятъ за счастливыхъ.
Невыгода пошлинъ заключается еще и въ томъ, что собираніе ихъ обходится слишкомъ дорого, и что, кром прямого денежнаго убытка, он создаютъ еще и другія стсненія. Напр., если какое либо дло вы можете вести лишь на гербовой бумаг, то, конечно, не все равно, вести ли его просто, безъ всякихъ подробныхъ справокъ, или же не иначе, какъ спеціально изучивъ разнообразныя соргы гербовыхъ пошлинъ и то соотвтствіе, въ которомъ они должны находиться съ разнообразіемъ размра власти и круга дятельности того или другого правительственнаго мста.
Изъ всего этого слдуетъ то справедливое заключеніе, что ни управленіе государственными имуществами, ни пошлины не могутъ быть считаемы раціональнымъ источникомъ государственныхъ доходовъ.
Но кром раціональности въ государственныхъ доходахъ играетъ важную роль и самый размръ ихъ. Поэтому, прежде чмъ финансисты разработали основанія своей науки, они позаботились о томъ, чтобы придумать какъ можно больше источниковъ государственныхъ доходовъ.
Первоначально налоги въ томъ вид, какъ мы ихъ теперь знаемъ, не существовали, и государства необходимыя имъ средства получали въ разныхъ видахъ натурою. Впослдствіи, однако, когда государственныя имущества и взносы натурой оказывались недостаточными, государственные люди и финансисты придумали весьма разнообразную систему налоговъ,— систему, до того разнообразную, что, напр., по поводу англійскихъ налоговъ Сидней Смитъ высказалъ слдующую, весьма мткую характеристику: ‘налоги накапливаютъ на налоги, пока каждый предметъ потребленія, поступающій въ человческій ротъ, прикрывающій человческое тло или ногу, не будетъ ими обложенъ. Налогъ на все, что пріятно видть, что пріятно слышать, что пріятно чувствовать, обонять. Налогъ на тепло, на свтъ, на все, что находится въ земл, въ вод, подъ землею, на все, что приходитъ изъ-за границы или добывается дома. Налогъ на каждое новое сырье, служащее источникомъ новой промышленности, налогъ на соусъ, возбуждающій аппетитъ человка, и на лекарство, возстановляющее его здоровье, на горностая, укращающаго судью, и на веревку, на которой повсятъ преступника, на соль бдняка и на овощи богача, на гвозди гроба. Въ постели и за столомъ, при смерти и при рожденіи должны мы платить налогъ. Школьникъ бьетъ бичемъ оплаченный налогомъ мячикъ, безбородое дитя взнуздываетъ свою оплаченную налогомъ лошадку, оплаченной налогомъ уздой, на оплаченной налогомъ улиц. Умирающій англичанинъ наливаетъ свое лекарство, оплаченное семью процентами, въ ложку, оплаченную 15%, ложится на постель, оплаченную 22%, пишетъ духовное завщаніе на гербовой бумаг въ 8 фунтовъ и умираетъ на рукахъ врача, который за право отправить его на тотъ свтъ заплатилъ 100 фунтовъ. Немедленно за тмъ все имущество покойника облагается налогомъ отъ 2 до 10 процентовъ, берется высокая пошлина за гробъ, добродтели умершаго оповщаютъ міру на обложенномъ налогомъ мрамор и, наконецъ, покойникъ успокоивается только въ обществ тней, чтобы не знать больше никакихъ налоговъ’.
Конечно, эта картина Англіи былыхъ годовъ, можетъ быть, и непримнима къ современнымъ европейскимъ государствамъ. Тмъ не мене она совершенно врна въ своей основной иде, ибо весьма рельефно обрисовываетъ систему, которою создали финансисты и преслдуютъ ея цль.
Финансовая паука — знаніе еще слишкомъ молодое, и потому т, кто бралъ на себя заботы покрывать государственные расходы разными искусно-измышленными доходами, т неособенно затруднялись выборомъ раціональныхъ средствъ. Вс средства казались хороши, если они достигали своей цли. Надъ принципами никто не задумывался, и измышлялись всякія новыя средства, чтобы переводить деньги изъ кармана народа въ руки финансоваго управленія.
Чтобы оправдать этотъ образъ дйствій, финансисты придумывали софизмы, противъ которыхъ, правда, не было оффиціальныхъ возраженій, но съ которыми тмъ не мене никто изъ плательщиковъ не соглашался. Такъ, напр., финансисты утверждали, что если деньги, взятыя отъ народа, расходуются въ самой стран, то никто бдне не становится. Этотъ софизмъ опровергается легко экономическимъ закономъ о расходахъ на выгодное и убыточное потребленіе. Законъ, о которомъ я говорю, указываетъ, что если трудъ и капиталъ употреблены на производство полезностей, способныхъ создать новыя полезности, то они употреблены выгодно, въ противномъ же случа убыточно. Если финансовое управленіе, взявъ деньги, употребитъ ихъ на устройство школъ, мостовъ, каналовъ, дорогъ, вообще на устройство и созданіе того, что усиливаетъ экономическую дятельность и ведетъ или къ возвышенію человческихъ способностей, или къ созданію новыхъ полезныхъ предметовъ, то подобныя дйствія для страны выгодны. Школы, дороги, каналы возбуждаютъ въ народ энергію производительности, облегчаютъ сношенія, облегчаютъ трудъ, слдовательно увеличиваютъ размръ его результатовъ. Конечно, каждый, кто внесъ деньги, сталъ бдне, но онъ внесъ свои деньги какъ бы въ банкъ на проценты и началъ получать на нихъ такія выгоды и удобства, которыхъ безъ этого взноса получить бы не могъ.
Совсмъ иное, если расходъ производится на потребленіе убыточное, т. е. на такое потребленіе, которое не принесетъ плательщику никакой выгоды. Возьму избитый примръ, слишкомъ часто приводимый современными экономическими писателями — расходъ на войско. Безъ сомннія деньги, употребленныя на ихъ содержаніе, остались въ стран. Но вопросъ не въ томъ, гд остались эти деньги, а въ томъ, какая полезная матеріальная выгода явилась результатомъ этого расхода. Прибавилось ли для бдныхъ говядины, сталь ли дешевле хлбъ и квартиры, увеличилось ли въ стран число сапоговъ и удобнаго теплаго платья? Нтъ. Деньги, взятыя на содержаніе неэкономическихъ производителей, ушли только на нихъ лично и, взамнъ ихъ, не получилось ни одного полезнаго предмета, способнаго улучшить матеріальное положеніе страны. Съ общей государственно-экономической точки зрнія расходъ на излишнихъ чиновниковъ и солдатъ признается необходимымъ и полезнымъ потому, что для экономическаго процвтанія страны необходимо полное матеріальное огражденіе противъ внутреннихъ и вншнихъ помхъ. Не держать достаточное количество войска — значитъ дать честолюбивому сосду возможность взять надъ собою перевсъ. А какъ подобное отношеніе грозитъ политической независимости каждаго народа, то понятно., почему современныя европейскія государства довели теорію вооруженнаго мира до чудовищнаго размра, испугавшаго даже остроумныхъ финансистовъ.
Тмъ не мене, съ точки зрнія тхъ же экономистовъ, расходъ на содержаніе армій есть дло все-таки убыточное, ибо для сохраненія спокойствія внутри и извн можно придумать военную систему боле выгодную, которой, къ сожалнію, континентальная Европа слдовать не желаетъ, хотя примръ Швейцаріи и Сверо-Американскаго союза у всхъ передъ глазами.
Самое сильное, возраженіе финансистамъ, высказывающимъ мысль о томъ, что страна не становится бдне, если деньги остаются въ ней, служитъ сравненіе народа съ купцомъ, у котораго воръ укралъ сто рублей и затмъ купилъ у него же товару на туже сумму. Конечно, у купца куплено на сто руб., но тмъ не мене у купца сто руб. все-таки украдены, и выгода его заключается только въ тхъ процентахъ, которые онъ взялъ на проданномъ товар.
Такъ какъ налоги берутся съ народа при полномъ отсутствія съ его стороны сознанія тхъ полезныхъ цлей, къ достиженію которыхъ они должны вести, то народъ и смотритъ повсюду на налоги не такъ сочувственно, какъ бы того хотлось финансистамъ. Но въ этомъ, конечно, плательщики виноваты мене всего. Если бы они были убждены, что всякая уплаченная ими копйка принесетъ имъ извстную выгоду, что отъ этой копйки станетъ имъ житься дешевле и удобне, и что капиталъ, затраченный ими въ вид налоговъ, принесетъ имъ проценты, въ какомъ бы то ни было вид, то, конечно, не представлялось бы никакихъ затрудненій въ платежахъ налоговъ, и операція эта совершалась-бы къ обоюдному согласію плательщиковъ и финансистовъ. Но какъ въ дйствительной жизни мы встрчаемъ нчто иное, то и нечего удивляться, что научные софизмы финансистовъ не находятъ себ оправданія въ здравомъ разсудк платящаго простонародья. Въ этомъ разнорчіи того, что букводы зовутъ наукой, а здравомысліе чепухой, заключается причина, почему налоги постоянно стремились къ тому многообразію и усложненію, надъ которымъ издвался Сидней Смитъ. Финансисты, видя отвращеніе народа отъ убыточныхъ платежей, старались придумать такой способъ извлеченія изъ народнаго кармана денегъ, чтобы народъ не замтилъ, какъ онъ становится бдне, и насколько на свои чистыя денежки онъ, да пожалуй и не онъ, получаетъ красивыхъ безполезностей.— Эта организованная финансово-научная система привела, наконецъ, къ тому, что сами финансисты сбились съ толку въ построенномъ ими лабиринт.
Запутанность замысловатаго архитектурнаго произведенія финансистовъ обнаружилась въ своей поражающей полнот только тогда, когда потребовалось найти выходъ изъ лабиринта, или ясне, когда оказалось необходимымъ подумать о томъ, чмъ, все это кончится, если продолжать прежнее скучиваніе налоговъ на налоги.
Распутать всю эту путаницу оказалось гораздо трудне, чмъ было ее напутать. Финансисты, придумывая налоги, не заботились о какой либо опредленной систем, не имли предъ глазами никакого принципа, никакого идеала. Дло длалось всегда очень просто. Потребуются государству деньги, на народъ накладывался налогъ. Понадобятся снова деньги, къ старому налогу прибавляется новый и т. д. до безконечности. Если изобртательность оффиціальныхъ финансистовъ оказывалась недостаточной, вызывалось содйствіе другихъ, боле изобртательныхъ умовъ и, такимъ образомъ, въ придумываніи новыхъ налоговъ не встрчалось затрудненій. Такъ въ начал XVII столтія генеральные штаты Голландіи назначили премію тому, кто придумаетъ новый налогъ, способный дать государственному казначейству чувствительную поддержку. Какой-то голландецъ придумалъ штемпельный налогъ, который въ самое короткое время и быть принятъ во всей Европ.
Налоги бывали просты и немногосложны только у народовъ первобытной культуры. Но чмъ народъ становился экономически развите, чмъ возрастало больше его матеріальное благосостояніе, тмъ длались выше и разнообразне налоги. Когда, наконецъ, экономическое развитіе, какъ напр. въ Англіи, дошло дйствительно до замчательной высоты, до соотвтственной же высоты дошло многообразіе и тягость налоговъ, такъ что только одна гробовая доска спасала англичанина отъ безконечныхъ и вчныхъ платежей.
Но чмъ многообразне становились платежи, тмъ приближалась боле поворотная точка. Не говоря уже про платильщиковъ, но и самимъ финансистамъ становилось очевидной необходимостью выяснить финансовые принципы, долженствующіе служить руководящимъ началомъ, и организовать правильную, сознательно-разумную систему. Среди путаницы, сложившейся подъ вліяніемъ случайностей, было вовсе не такъ легко найти свтъ, котораго искали. Справедливость требовала, чтобы налоги ложились на всхъ относительно одинаковымъ бременемъ. Но при первомъ же, боле глубокомъ взгляд на сущность вопроса, оказалось, что существуетъ одно особенное обстоятельство, котораго не предвидли первоначальные изобртатели налоговъ. Это маленькое обстоятельство, сбившее всхъ съ толку, есть такъ называемое переложеніе налоговъ, т. е. возможность вывернуться изъ платежа, переложивъ его на другого. Когда финансисты усмотрли это новое непредвиднное ими обстоятельство, они подумали, что сущность вопроса выяснится въ ея полной очевидности, если привести налоги въ систему, соотвтственно ихъ переложимости. Нельзя отрицать того что въ извстной степени финансисты были правы, и что приду, манное ими дленіе налоговъ на прямые и косвенные бросало на вопросъ больше свту, чмъ его имлось до тхъ поръ. Тмъ не мене все-таки ошибочно полагать, будто бы приведеніе налоговъ въ систему можетъ привести къ тмъ полезнымъ результатамъ, къ какимъ стремятся люди прогрессивные.
Невозможность однимъ дленіемъ налоговъ на извстныя категоріи установить уравнительность и справедливость выказалась не медленно. Не упоминая о другихъ дленіяхъ, предложенныхъ финансистами, я обращу вниманіе читателя на дленіе налоговъ на прямые и косвенные. IT въ учебникахъ, и въ разговор съ чиновникомъ-прогрессистомъ, и въ обществ, претендующемъ на пониманіе финансовыхъ вопросовъ, вы услышите толки о налогахъ прямыхъ и косвенныхъ, какъ о вещи, ясной до очевидности для всякаго говорящаго. При ближайшемъ же разсмотрніи вопроса оказывается, что очевидная ясность вовсе не такъ очевидна. Вамъ скажутъ, что прямой налогъ есть тотъ, который платится тмъ, на кого онъ. наложенъ, а вс остальные налоги косвенные. Такое дленіе было бы вполн справедливо, если бы не существовало возможности переложенія, которое и спутываетъ весь вопросъ. Опредленіе того, можетъ ли быть налогъ переложенъ, на кого именно и въ дйствительности ли онъ перекладывается — составляетъ одну изъ труднйшихъ теоретическихъ задачъ. Поэтому нкоторые изъ финансистовъ предложили называть прямыми налогами т, при назначеніи которыхъ правительство задается впередъ мыслью, что налогъ долженъ пасть прямо на плательщиковъ. Но и тутъ переложеніе является помхой, ибо одного намренія правительства еще недостаточно, чтобы не происходило переложенія. Такъ, напр., купецъ, привозящій иностранные товары, платитъ на таможн за нихъ пошлину, которая и считается налогомъ косвеннымъ. Но вотъ детъ путешественникъ, везущій подобные же товары для себя: пошлина, взятая съ него, является налогомъ прямымъ. Вообще въ тхъ случаяхъ, когда существуетъ налогъ на потребленіе, налогъ на него, взятый съ купца, будетъ налогомъ косвеннымъ, а взятый съ лица, везущаго на собственное потребленіе, будетъ налогомъ прямымъ. Очевидно, что и это дленіе не достигаетъ своей цли. Еще нкоторые предлагали называть прямыми налогами т, которые берутся съ капитала или дохода, а косвенными, которые берутся съ расхода. Но этой классификаціи для штемпельнаго налога не найдется мсто, потому что очень часто онъ берется на съ дохода, ни съ капитала, ни съ расхода, а просто за какое нибудь гражданское дйствіе вовсе неэкономическаго характера. Наконецъ, явилось и еще одно дленіе, по которому къ прямымъ налогамъ причисляются т, которые берутся съ собственности, а къ косвеннымъ т, которые берутся за извстное дйствіе. По этому дленію налогъ, напр., на дома, на землю, на промыслы или на какіе бы то ни было другіе источники доходовъ будетъ налогомъ прямымъ, а налогъ на вино, сахаръ, налогъ таможенный и т. д. будутъ налогами косвенными, ибо они берутся не собственно за вппо или сахаръ, а за процессъ ихъ изготовленія или за ввозъ произведеній и издлій изъ одной страны въ другую.
Нельзя отрицать того, что дленіе налоговъ на прямые и косвенные, если бы его возможно было провести послдовательно до конца, принесло бы несомннную пользу, потому что избавило бы плательщиковъ отъ двойныхъ платежей, неизбжныхъ при возможности переложенія. Но какъ выслдить процессъ до конца совершенно невозможно, то и польза подобнаго дленіи является лишь относительной. Оно хорошо только отчасти, ибо все-таки даетъ финансистамъ кое-какое руководящее начало. Но какъ въ запутанной области финансовъ требуется не кое-какое руководящее начало, а радикальный переворотъ, то и дленіе налоговъ на прямые и косвенные должно потерять свою обаятельность, какъ не дающее отвтовъ на вс вопросы. Изъ дальнйшаго и боле спеціальнаго изложенія сущности и дйствія налоговъ читатель увидитъ, насколько систематизація ихъ приноситъ мало дйствительной пользы, и какой непочатый край составляетъ финансовая область не только для обыкновенныхъ людей, но даже и для финансистовъ. Дйствительно, любопытная вещь, какъ мало распространены въ публик финансовыя знанія и какъ велико общее невжество въ этомъ вопрос. Что бы вы сказали о человк, который длаетъ зря на право и на лво расходы для своего домашняго хозяйства, ршительно не понимая, что онъ длаетъ? А разв не ту же самую голубиную невинность заявляетъ все, платящее налоги, европейское населеніе при выплачиваніи своихъ налоговъ? Гд люди, знакомые съ этимъ дломъ? Платитъ себ человкъ, платитъ, сердится на сборщика податей, тревожащаго его своимъ посщеніемъ, отдаетъ массу денегъ косвеннымъ налогомъ на предметы потребленія, плачется на подавляющую его дороговизну всего, и, подчиняясь гнетущему его факту бдности, никакъ не уметъ понять, что большинство подавляющихъ его экономическихъ бдствій исходятъ именно изъ его финансоваго невденія. Знаете ли вы, читатель, что повсюдная европейская дороговизна происходитъ почти исключительно отъ существующей въ Европ системы налоговъ и возможности ихъ переложенія? Впрочемъ, объ этомъ вопрос я буду говорить подробне дальше. Теперь же я приглашу читателя познакомился съ сущностью налоговъ. Изъ этого знакомства читателю будетъ вполн очевидна справедливость всего до сихъ поръ сказаннаго, а затмъ онъ и самъ не затруднится спасительными для него выводами. Чтобы не слишкомъ затруднять читателя, я не стану излагать ему вс ршительно спеціальные виды налоговъ, а коснусь только главнйшихъ изъ нихъ, существующихъ въ томъ или другомъ вид у васъ. Я буду говорить, конечно, о томъ, что длается за границей, во-первыхъ потому, что вопросъ этотъ разработанъ иностранными учеными, а не русскими финансистами, которыхъ у насъ еще и до сихъ поръ нтъ, а во-вторыхъ что мы и не придумали своихъ системъ налоговъ, а пользовались тми, которыя были придуманы на Запад.
Первоначальной формой налога была личная подать. При неразвитости экономической производительности, оно и не могло быть иначе. Все, что требовалось для надобности государства, исполнялось обыкновенно лицомъ или натурой. Начинается ли война, люди необходимые берутся прямо изъ народа, требуется ли для надобностей государства построить дорогу, мостъ, берутся точно также люди натурой. Только по мр развитія культуры и образованія служба натурой начинаетъ уменьшаться. Но мр выдленія изъ народа высшихъ или боле образованныхъ слоевъ, служба натурою отстранялась отъ себя людьми или сословіями, боле счастливо поставленными, и сваливалась на плечи боле мускульнаго простонародья.
Недостатки этой системы или переложеніе труда на плечи простонародья обнаруживались по мр развитія. Т, кому приходилось исполнять натурой вс работы, понявъ невыгоду подобнаго порядка, начинали исполнять свое дло такъ плохо, что убыточность для государства личной повинности длалась вполн очевидной. Напр. народъ, сгоняемый на исправленіе или на устройство дорогъ, работалъ до того лниво и дурно, что оказывалось вполн необходимымъ поискать взамнъ обязательнаго труда что нибудь боле выгодное. И вотъ работы натурой стали замняться повсюду вольнонаемнымъ трудомъ, а, для возможности его оплаты, натуральныя повинности замнялись денежными сборами. Этимъ путемъ натуральныя повинности вышли, наконецъ, въ западной Европ совершенно изъ употребленія, и только еще у насъ можно встртить послднихъ могикановъ, упорно отстаивающихъ необходимость натуральныхъ повинностей. Въ Европ же сохранился только одинъ видъ натуральной повинности — повинность военная.
Военная повинность во вс времена считалась дломъ чести, ибо съ нею связывалось обязательство защиты отечества. Противъ такого взгляда возражать, конечно, нечего. Если отечество въ опасности, то, конечно, обязанность каждаго гражданина спшить на его спасеніе. Но въ другомъ вид представляется вопросъ, если мы возьмемъ страну экономически-развитую, гд, для каждыхъ рукъ найдется множество дла. Въ такихъ странахъ, въ моментъ отсутствія опасности, военная служба не можетъ представлять никакихъ привлекательностей, ибо она предполагаетъ мирное прозябаніе въ казармахъ и военныя упражненія. Въ этихъ случаяхъ каждый экономическій производитель, которому пришлось бы оторваться отъ своего дла для безмятежнаго препровожденія времени въ казарменномъ досуг, понимаетъ очень хорошо, что такое занятіе ему убыточно. По мр экономическаго развитія и по мр увеличивающагося отвлеченія рукъ отъ экономической дятельности къ военному длу, сознаніе невыгодности подобнаго порядка длалось все больше и больше, и въ настоящее время, благодаря военному напряженію, возбужденному Наполеономъ III, вопросъ этотъ уже очень недалекъ отъ своей поворотной точки. Насколько новый, боле правильный взглядъ справедливъ, читатель увидитъ изъ слдующаго сравненія. Въ 1600 г. Генрихъ IV считалъ въ своемъ войск всего 10,000 человкъ. Великій курфирстъ бранденбургскій оставилъ посл своей смерти (1688 г.) колоссальную армію въ 28,000 человкъ. При Фридрих Вильгельм I Пруссія владла еще боле колоссальной арміей въ 80,000 человкъ. Фридрихъ II довелъ ее уже до 180,000 человкъ. Совершенно въ такой же прогрессивности шло увеличеніе армій и въ другихъ государствахъ. Такъ у насъ при Петр I (въ 1712 г.) въ арміи было 180,000 человкъ, въ годъ смерти Петра считалось 196,000 человкъ. Въ 1785 г.— 360,000 человкъ, въ 1794 г.— 442,000, въ 1803 г.— 506,000, а въ 1812 г. 1,490,000. Правда, въ томъ числ народнаго ополченія 850,000. Въ настоящее время во всей Европ комплектъ арміи на мирномъ положеніи составляетъ 2,646,756 человкъ, на военномъ же положеніи — 5,972,000.
Чтобы опредлить размръ экономической невыгодности такого громаднаго войска, недостаточно навести справки только въ военныхъ бюджетахъ государствъ. Гораздо важне и значительне т экономическія утраты, о которыхъ въ бюджетахъ не говорится ни слова. Если мы предположимъ, что каждый изъ такихъ молодыхъ и сильныхъ работниковъ, какъ т, кто берется въ солдаты, можетъ заработать въ день только 50 к. сер., то окажется, что современная европейская армія могла бы произвести разныхъ экономическихъ полезностей на 2,858,496,480 р. въ годъ. А если къ этому присоединить т почти 800 миньоновъ руб., которые тратятся на содержаніе армій, то общая потеря составитъ боле 3% милліардовъ въ годъ.
Непроизводительное ежегодное употребленіе подобной суммы, конечно, не избгло отъ вниманія европейскихъ государственныхъ людей, и хотя они очень хорошо знаютъ, что швейцарская или американская система гораздо выгодне, по тмъ не мене, по разнымъ соображеніямъ, не находятъ возможнымъ ввести эту систему во вс европейскія государства. Поэтому уничтоженіе постояннаго войска считается въ настоящее время смлою мечтой, осуществимой еще въ очень отдаленномъ будущемъ. И дйствительно, если мы предположимъ, что военная повинность натурой замнится повсюду вольнонаемнымъ трудомъ, то потребуются такіе сборы денегъ, разсчитывать на которые нынче совершенно еще невозможно.
Но если замну службы натурой денежнымъ взносомъ слдуетъ отнести къ области мечтаній, тмъ не мене все-таки желательно, чтобы тягость военной натуральной повинности ложилась на народъ боле равномрно, и чтобы каждый былъ привлеченъ къ ея исполненію. Въ Пруссіи, напр., подобная система уже принята правительствомъ, и каждый пруссакъ долженъ по закону быть въ военной служб. Въ дйствительности этого, однако, не существуетъ, и обыкновенно изъ 40 человкъ, способныхъ къ военной служб, поступаетъ въ нее только 26 человкъ, потому что въ остальныхъ по размру арміи нтъ и необходимости. Такимъ образомъ, даже и лучшая система, прусская, не можетъ считаться справедливой, и ложится всею своею тягостью только на нкоторыхъ. Неизмримо неравномрне та система, по которой отъ военной службы освобождаются извстныя привилегированныя сословія. Несправедливость прусской системы — не въ теоретическомъ ея основаніи, а только въ практик, здсь же справедливости не хочетъ допустить даже и теорія.
Несправедливость поголовнаго налога уже признана въ настоящее время всми европейскими государствами, и хотя онъ существуетъ еще кое-гд и до сихъ поръ, то вовсе не по принципу, а какъ переходная мра къ боле раціональному налогу. Слдовательно, очевидно, что убждать, особенно читателя, въ несправедливости поголовнаго налога нтъ никакой необходимости.
Вопросъ о поземельномъ налог считается однимъ изъ труднйшихъ и запутаннйшихъ финансовыхъ вопросовъ. Трудность его заключается вовсе не въ томъ, чтобы у людей не достало ума понять его во всхъ его подробностяхъ. Затрудненія заключаются не въ теоріи вопроса, а въ побочныхъ обстоятельствахъ, чисто юридическихъ. Когда поборники справедливости и равноправности высказываютъ мысль о томъ, что поземельный налогъ долженъ подчиняться тмъ же основаніямъ, какъ и вс остальные налоги, то землевладльцы, основываясь на своихъ правахъ и привилегіяхъ, унаслдованныхъ отъ ддовъ и праддовъ, а то и еще дальше, ссылаются на свое юридическое право и увряютъ, что законъ равноправности ихъ нисколько не касается. А если обратить вниманіе на то, что теоретическая разработка вопроса о поземельномъ налог производится лишь въ западной Европ, гд существовало рыцарство, гд сложились разные виды ленныхъ отношеній, гд сервитуты существуютъ еще и до сихъ поръ,— то будетъ понятно, почему теорія поземельнаго налога является и къ намъ въ своемъ неразработанномъ вид, а русскіе финансисты, за неимніемъ своей собственной теоріи, стараются уврить кого слдуетъ, что и для насъ въ этомъ вопрос существуютъ такія же трудности, какъ и на запад. Изъ дальнйшаго изложенія читатель увидитъ, насколько неправы русскіе финансисты и насколько вопросъ этотъ представляетъ дйствительныя практическія трудности.
Первоначально, т. е. при первомъ основаніи государствъ, земля являлась наиболе удобнымъ и, можно сказать, единственнымъ источникомъ государственныхъ доходовъ. Во-первыхъ, потому, что по неразвитости экономической и неоткуда было получать доходовъ, а во-вторыхъ, потому, что земля вовсе не такая вещь, которую можно спрятать въ карманъ и скрыть отъ сборщика податей. И вотъ мы видимъ, что у евреевъ, римлянъ, китайцевъ и другихъ народовъ древности земля облагается извстнымъ, точно опредленнымъ налогомъ. Тоже самое повторилось и въ Европ. Въ Германіи, напр., поземельный налогъ явился уже въ XI столтіи.
Въ своей первоначальной форм поземельной налогъ брался или съ валового дохода, или съ площади. Знаменитая десятина, которую платили еще евреи, былъ одинъ изъ видовъ поземельнаго налога съ валового дохода. Десятина имла почти повсюду религіозное значеніе. Это былъ налогъ въ пользу церкви, который плательщики переносили легко, потому что имъ какъ бы покупали благословеніе на свои поля и на свои хозяйственные промыслы. По мр ослабленія религіознаго чувства, десятина утрачивала свое значеніе, и плательщикамъ показалась, наконецъ, обременительной. Неуравнительность десятины и, слдовательно, ея несправедливость заключается въ томъ, что десятое зерно, взятое съ одного землевладльца, по отношенію къ другому можетъ быть двадцатымъ, ибо одно и тоже количество хлба, полученное съ земли, одному далось съ меньшей потратой силъ и капитала, а другому, можетъ быть, съ потратами вдвое большими.
Въ такой же мр несправедливъ и налогъ по площади, потому что при немъ не обращается вниманіе на размръ дохода. Налогъ этотъ возможенъ лишь въ томъ случа, когда населенія мало, земли много, земледліе находится на низкой степени развитія и земли высшаго качества достаетъ на всхъ. Но какъ только обстоятельства сельскаго хозяйства измняются, налогъ на площадь теряетъ свою уравнительность. Налогъ этого рода былъ введенъ въ Англіи въ XI столтіи и въ Германіи около того же времени. При. теперешнемъ состояніи европейской культуры, об эти первоначальныя формы поземельнаго налога не могутъ быть признаны источниками государственныхъ доходовъ.
Не въ меньшей степени несправедливъ и налогъ ленный.
Въ средніе вка сложилась въ Европ чрезвычайно запутанная система отношеній подданныхъ къ государству, отношеній, вытекавшихъ изъ землевладнія. Тотъ, кому давалась земля, вмст съ нею принималъ на себя и разныя обязательства. Если землю давало государство, то землевладлецъ долженъ былъ нести извстную государственную повинность, а если землю давало частное лицо частному лицу, то между ними возникали частныя обязательства. Эти отношенія повели впослдствіи частію къ привилегіямъ, а частію къ путаниц и нескончаемымъ процессамъ. Напр., рыцари, за отводимую имъ землю, обязаны были выставлять извстное число вооруженныхъ людей. Впослдствіи, когда образовалось постоянное войско, обязательства рыцарей кончились и они позаботились о томъ, чтобы правительство позабыло объ этомъ обязательств. Такимъ образомъ дворянство вышло незамтно привилегированнымъ сословіемъ, и переставъ нести подати натурой, какъ это было прежде, освободилось вмст съ тмъ и отъ всякихъ другихъ платежей. И до сихъ поръ потомки рыцарей настаиваютъ на своей привилегіи, будто бы избавляющей ихъ отъ всякихъ налоговъ, и увряютъ, что эта привилегія — ихъ законное право, увковченное давностью. Но у нмцевъ есть поговорка, что сто лтъ безправія не могутъ быть правомъ и одинъ часъ. Поэтому понятно, что какими бы юридическими софизмами ни прикрывались потомки рыцарей, они должны нести налогъ также, какъ и вс остальные смертные.
Защитники рыцарей утверждаютъ, что облагать рыцарскія имущества налогомъ по ихъ стоимости и доходу было бы несправедливо. Имущества эти, переходя изъ рукъ въ руки, покупались по цнамъ высшимъ, потому что всякій покупщикъ имлъ въ виду, что пріобртаемая имъ земля освобождена отъ всякихъ повинностей. Поэтому защитники рыцарскихъ привилегій утверждаютъ, что налогъ на подобныя земли, введенный теперь, упалъ бы слишкомъ тяжело на теперешнихъ владльцевъ. Онъ служилъ бы преміей тмъ, кто владлъ землями прежде и взялъ за нихъ при продаж дороже, именно потому, что они были свободны отъ налога. Въ безотносительномъ смысл такое разсужденіе, конечно, правильно. Но неужели изъ этого слдуетъ, что неуравнительность не должна быть никогда окончена, а рыцарскія привилегіи должны существовать и въ XX столтіи только потому, что они существовали въ XV?
Лукавая софистика защитниковъ всякимъ привилегій видне всего въ другомъ случа, подобнаго же рода, гд, однако, потери можно было свалите на плечи народа. Кром отношеній рыцарей къ государству, сложились еще отношенія рыцарей къ крестьянамъ, поселившимся на ихъ земляхъ. За эти отношенія рыцари держались съ истинно-рыцарскою энергіею, и несмотря на то, что эти отношенія были первоначально чисто военнаго характера, рыцари съумли придать имъ характеръ гражданскій, и превратили крестьянъ въ своихъ крпостныхъ. Когда, наконецъ, несправедливость барщины и другихъ натуральныхъ повинностей сдлалась очевидной даже для рыцарей, было поршено, что крестьяне имютъ право выкупить свои обязательства. Простонародье, съ свойственной ему кротостью, подчинилось этому ршенію, и выкупъ свершился въ пользу теперешнихъ владтелей рыцарскихъ имній и въ убытокъ народу. Но если тже самыя обстоятельства, лежавшія въ основ отношеній рыцарей къ крестьянамъ, повели къ выгод рыцарей, почему къ выгод рыцарей должны были вести отношенія ихъ къ государству? Если рыцарь, переставъ быть рыцаремъ, считалъ себя освобожденнымъ уже отъ всхъ обязательствъ, то и крестьянинъ, переставъ быть вооруженнымъ воиномъ, точно также освобождался отъ своихъ обязательствъ къ рыцарю. Но логика рыцарей и ихъ привилегированныхъ потомковъ есть логика юридическаго права, по не логика правды и справедливости. Поэтому рыцарь разсуждаетъ такъ: что твое, то мое, а что мое, то не твое,— и полагаетъ, что онъ разсуждаетъ остроумно и по-человчески.
Кром этихъ двухъ видовъ поземельнаго налога, явился за-границей налогъ на доходъ съ земли. Нмцы говорятъ, что если налогъ на доходъ получаетъ всеобщее приложеніе, то нтъ никакого основанія освобождать отъ него и доходъ съ земли. При тхъ двухъ видахъ налоговъ на земли, о которыхъ мы говорили, берется въ основаніе или площадь, или общая производительность земли, но при налог на доходъ, этихъ круглыхъ основаній недостаточно. Налогъ берется настолько, насколько имущество приноситъ дйствительнаго чистаго дохода. Въ то же время финансисты, не вникнувъ достаточно въ сущность вопроса, рядомъ съ налогомъ на доходъ отъ земли, придумали еще налогъ на доходъ съ капитала и налогъ промысловый или, ясне, налогъ на доходъ отъ труда. Отъ этого вышла путаница и несправедливость, ибо налогъ падалъ на доходъ безъ предварительныхъ справокъ о томъ, какимъ образомъ этотъ доходъ явился. Возьмемъ дв совершенно равнокачественныхъ имнія: одно въ долгахъ, другое безъ долговъ. Доходъ съ нихъ будетъ, конечно, неодинаковъ, ибо задолжавшій владлецъ долженъ выплачивать долгъ и проценты, а другой этого расхода не песетъ. Или тоже два имнія, совершенно одинаковыхъ, но въ одномъ на сельско-хозяйственныя улучшенія владлецъ затратилъ свои 10 тысячъ, а владлецъ другого на подобныя же улучшенія 10 тысячъ занялъ. Здсь случится вотъ что: владлецъ чистаго имнія весь доходъ съ него запрячетъ къ себ въ карманъ, а владлецъ имнія задолжавшаго долженъ будетъ выплатить не только долгъ, но и съ тхъ процентовъ, которые онъ отдастъ своему кредитору, кредиторъ долженъ будетъ заплатить извстный налогъ на свой доходъ съ капитала. Слдовательно, очевидно, что налогъ на доходъ съ земли, если рядомъ съ нимъ существуютъ еще аналогичные налоги, не можетъ быть признанъ налогомъ уравнительнымъ, ибо одни будутъ платить вдвое, а другіе ничего.
Когда въ конц прошедшаго и въ начал ныншняго столтія Англія создала теорію небывалой до того экономической науки, вопросъ о налогахъ потерплъ тоже революцію. Конечно, революція эта была не такого размра, какого бы заслуживала темная область финансовыхъ софизмовъ. Тмъ не мене, нсколько лучей свта проникли въ геологическій мракъ, въ ней господствовавшій, и, къ прежде существовавшимъ видамъ налоговъ западная Европа присоединила еще новый налогъ на ренту.
Такъ какъ я убжденъ въ томъ, что для русскаго читателя вопросъ о рент представляется чмъ-то въ род геологическаго тумана, то я постараюсь изложить ему возможно проще сущность теоріи ренты.
Пока населеніе какой либо страны еще рдко, а потребности его скудны и неразвиты, достаточно еще сравнительно очень небольшой площади земли для произведенія всего того сырья, которое нужно людямъ. Земли много, людей мало, слдовательно, очевидно, что каждый забираетъ то, что ему нужно, и на дары природы люди смотрятъ также, какъ на воздухъ и воду. Понятно, что т, кто сдлалъ изъ земли свою личную собственность, не извлекаютъ изъ своего права владнія ровно никакой выгоды. Вы владете землею, а я не владю, но такъ какъ я въ вашей земл не нуждаюсь, и могу самъ, также какъ и вы, сдлаться землевладльцемъ путемъ завладнія, то, конечно, ваше юридическое право не приноситъ вамъ ровно ни гроша дохода.
Но иначе складываются экономическія отношенія, когда разъ занятая земля уже не въ состояніи удовлетворить потребности увеличивающагося населенія. Когда потребностей стало больше, а количество продуктовъ остается все прежнее, то, очевидно, что слдуетъ увеличить или количество обработываемой земли, или же въ прежнюю землю вложить боле энергическій трудъ или капиталъ.
При производств фабричныхъ произведеній, вопросъ объ ихъ удешевленіи зависитъ прямо отъ количества и качества труда. Если вамъ удастся придумать средство производить какой либо предметъ въ половину дешевле, чмъ онъ производился прежде, то очевидно, что вы понизите на половину и продажную цну предмета. Ваша экономическая судьба заключается поэтому исключительно въ вашихъ личныхъ талантахъ Придетъ вамъ счастливая мысль, которая поможетъ вамъ производить предметы дешевле — вамъ и выгода. Другой выгоды для васъ нтъ. И ваше званіе фабриканта или ремесленника не дастъ вамъ, какъ званіе, лишняго ни одного фунта хлба.
Совсмъ иначе становится вопросъ при земельномъ владніи. Здсь, при тхъ же условіяхъ производства, вы не можете ни поднять, ни понизить цпъ на свои продукты. Въ этомъ случа являются совершенно новыя обстоятельства, результатомъ которыхъ будетъ то, что называется рентой. Возьмемъ, напр., извстное количество земли, занятой уже владльцами. Земля эта, при извстномъ количеств труда, дастъ только извстное количество продуктовъ. Но вотъ народонаселеніе увеличилось, прежняго количества продуктовъ не достаетъ, и необходимость, заставляетъ занять подъ земледліе новыя земли. Такъ какъ хорошіе сорты земли были уже заняты, то очевидно, что приходится занимать сорты мене сильные, это значитъ такіе сорты, съ которыхъ полученіе продукта въ равномъ количеств съ землями хорошими возможно только при боле энергическомъ труд и съ боле сильнымъ капиталомъ. Очевидно, что если одинаковое количество продуктовъ можно получить въ этихъ двухъ случаяхъ съ разными затратами силъ, то владлецъ лучшей земли иметъ на своей сторон всю выгоду въ экономіи труда. Иначе сказать, владлецъ хорошей земли выигрываетъ въ повышеніи цны своихъ продуктовъ. Но вдь это повышеніе не было создано имъ самимъ: владлецъ не трудился боле энергично и не сдлалъ ровно никакихъ улучшеній въ своемъ хозяйств. Слдовательно, ясно, что весь выигрышъ его пропсходитъ только отъ того, что онъ владлецъ боле хорошей земли, этотъ выигрышъ или, правильне, выгода права владнія землею называется рентой.
Второй сортъ земли, доставившей владльцамъ перваго сорта ренту, самъ своимъ владльцамъ приноситъ пока только такое количество произведеній, которое окупитъ лишь ихъ трудъ. Посявъ десять четвериковъ и получивъ 30, владлецъ второго сорта окупаетъ этимъ не больше, какъ свой трудъ, но ренты еще не иметъ. Но вотъ народонаселеніе снова увеличивается, прежнихъ продуктовъ опять не хватаетъ, и занимаются земли третьяго качества. Въ цнахъ на земледльческіе продукты является немедленно перемна. Цна устанавливается по третьему сорту земли, и именно въ такомъ размр, чтобы ею окупались труды земледльца, А какъ на полученіе такого же количества продуктовъ со второго сорта земли требуется меньшій трудъ, то очевидно, что владлецъ ея начинаетъ немедленно пріобртать новую выгоду, которой не имлъ, и которая-создалась ему владльцемъ третьяго сорта. Съ этого момента и владлецъ земли второго сорта начинаетъ получать ренту, т. е. выгоду только за то, что онъ владлецъ. Такой порядокъ продолжается безконечно, пока не будетъ занята вся земля. Постоянно владльцы низшаго сорта получаютъ самое жалостное вознагражденіе за свой трудъ, постоянно только размромъ ихъ труда устанавливается цна сельскихъ продуктовъ, и постоянно владльцамъ высшихъ сортовъ земель достаются негаданныя выгоды, которыхъ они не имли, когда эти высшіе сорты были низшими.
Чтобы сдлать вопросъ о рент боле попятнымъ, я взялъ примръ въ самой простйшей форм. Въ практик, однако, вовсе не такъ легко разсмотрть съ одинаковаго ясностью дйствіе закона ренты, подчиняющейся еще и разнымъ другимъ вліяніямъ. Это и было причиной того, что теорія ренты, установленная Рикардо, встрчала между экономистами противниковъ, силившихся оспорить ея истинность.
Въ нашемъ примр играла роль разнокачественная почва въ своемъ естественномъ вид, но тоже самое случается, если на обработку почвы низшаго качества будетъ употребленъ капиталъ. Напр., если на удовлетвореніе усилившихся потребностей, вмсто разработки почвы низшаго качества, будетъ употребленъ на усиленіе производительности прежней почвы усиленный денежный расходъ) то повторится тоже самое явленіе. Но вложенный въ землю капиталъ, по разсчету высшаго размра улучшенія, дастъ результаты все-таки меньше, чмъ прежняя почва. Или, иначе сказать, двойное увеличеніе производительныхъ средствъ не дастъ двойной выгоды. Такимъ образомъ, достигнутый результатъ будетъ совершенно такой, какъ еслибы была разработана почва второго сорта, ибо вложенный капиталъ принесетъ лишь небольше того, что далъ бы этотъ второй сортъ, а рентой будетъ только то, что дастъ сама но себ почва высшаго сорта. напр., вы получаете съ извстнаго пространства земли 1000 четвертей пшеницы. Для увеличившагося населенія этого количества недостаточно. Вы употребляете для усиленія производительности своей земли 1000 рублей, которые однако дадутъ вамъ не 1000, а только 800 четвертей хлба. Слдовательно вашъ капиталъ, принесшій вамъ только проценты, разыгралъ не больше, какъ роль вочвы второго сорта, ибо вы получили не 2000 четвертей, а только 1800, и 200 четвертей, составляющія разницу, будутъ рентой съ вашей земли, капиталъ же вамъ ренты никакой не дастъ.
Кром фактора, о которомъ мы говорили, важную роль играетъ положеніе земли и вс т обстоятельства, которыя вліяютъ на возвышеніе и пониженіе цны земледльческихъ продуктовъ. Предположите огромную площадь земли, совершенно одинаковаго качества. Въ средин этой земли созидается большой городъ или обширный рынокъ для сбыта сельскихъ произведеній. Обработка этой земли начнется, конечно, прежде всего съ участковъ, ближайшихъ къ городу или къ рынку, потому что расходы доставки произведеній гораздо меньше, чмъ съ участковъ боле отдаленныхъ. Но вотъ населеніе города усиливается, потребности его увеличиваются и количество сельскихъ произведеній оказывается уже недостаточнымъ Чтобы удовлетворить новой потребности, приступаютъ къ обработк участковъ боле отдаленныхъ. Если прежде воздлывались земли, лежавшіе въ двухъ верстовомъ радіус отъ города, теперь начнется обработка участковъ трехъ-верстоваго разстоянія, и обработка только этихъ участковъ опредлитъ размръ рыночной цны сельскихъ произведеній. Рыночныя цны, конечно, должны быть такого размра, чтобы окупить издержки боле отдаленныхъ участковъ. А какъ производительность ближайшихъ участковъ усилена быть не можетъ, то возвысившаяся цпа продуктовъ явится для владльцевъ ближайшихъ участковъ рентой. Съ этого момента владльцы ближайшихъ участковъ будутъ получать новую выгоду, благодаря исключительно боле счастливому положенію своихъ земель. Если и вторыхъ участковъ будетъ недостаточно для удовлетворенія потребностей города, то обработываются третьи, четвертые и т. д.. Во всхъ этихъ случаяхъ самый отдаленный участокъ будетъ окупать издержки производства, принося ничтожную прибыль, а рента будетъ получаться только съ участковъ боле близкихъ.
Теперь предположимъ, что почва мстности неоднокачественная. Въ этомъ случа можетъ повториться явленіе мстами и въ обратномъ порядк. Напр., ближе къ городу лежитъ земля худшаго качества, а за нею земля лучшая. Такъ какъ для послдней издержки производства усиливаются боле дальней перевозкой, то, несмотря на свои лучшія качества, она дастъ доходъ низшій и по отношенію къ своему владльцу разыграетъ такую же роль, какъ если бы онъ владлъ худшей почвой, но только ближе къ городу.
Издержки перевозки являются весьма могучимъ факторомъ, вліяющимъ на измненіе цнъ и на размръ ренты. Если въ какой нибудь глухой мстности явятся новые боле удобные пути сообщенія, пророется каналъ или придумается какой нибудь новый выгодный способъ доставки, то доходность разныхъ земель можетъ подвергнуться полнйшей революціи. Улучшенные пути сообщенія подйствуютъ также, какъ если бы почва стала внезапно плодородне. Цны поднимутся, и земли, неприносившія прежде ренты, начнутъ ее приносить. И здсь основаніемъ ренты послужитъ размрь затратъ на обработку участковъ, наимене выгодныхъ по своему положенію. Вс остальныя подчинятся этому минимуму и, по отношенію къ нему, образуютъ максимумы разныхъ размровъ. Конечно, худшіе участки, по лежащіе ближе къ отдаленному рынку, соединенному съ каналомъ, могутъ дать больше, чмъ лучшіе участки, но лежащіе дальше. Разнокачественность почвы и вс издержки, устанавливающія цны на рынк, будутъ вліять на размръ доходности того или другого участка, но сущность и законъ ренты останется тотъ же.
Еще поразительне явленія ренты на земляхъ, служащихъ для построекъ. Цна ихъ обусловливается исключительно ихъ положеніемъ. Чмъ ближе мста къ центру города, тмъ выше цна земли. А какъ подобныхъ, выгодно лежащихъ участковъ бываетъ немного, то владніе ими является совершеннымъ монополемъ. Домъ, выстроенный на выгодно-лежащемъ участк, даетъ огромныя выгоды, благодаря исключительно своему положенію. До какого размра можетъ доходить рента подобныхъ участковъ, читатель увидитъ изъ слдующихъ цнъ. Въ Париж, напр., квадратный метръ земли на оживленной улиц стоитъ 250 франковъ. Въ Лондон, въ Сити, квадратный футъ цнится въ 28 фунтовъ стерлинговъ. По расчету десятины это составитъ 22,349,600 рублей. Маркизъ Вестминстеръ, на земл котораго построена значительная часть Лондона, благодаря постепенному расширенію города, получаетъ до 2 1/2 милліоновъ руб. въ годъ доходу за землю подъ постройками.
Изложенныхъ выше фактовъ совершенно достаточно, чтобы убдить читателя въ чудовищной сущности экономическаго явленія, называемаго рентой. Какой талантъ, какой трудъ собственниковъ участковъ, лежащихъ въ Сити въ Лондон, возвысилъ достоинство ихъ земель до цны въ 22 милліона руб. за десятину? Какимъ умственнымъ напряженіемъ или энергіею труда маркизъ Вестминстеръ достигъ того, что получаетъ въ годъ 2уз милліона дохода? Читатель видитъ, что никто изъ нихъ не израсходовалъ ни золотника энергіи и ума, и вс выгодныя обстоятельства создались для владльцевъ земель, пользующихся рентой, благодаря исключительно увеличившемуся населенію и увеличившейся потребности. Первоначальные владльцы этихъ участковъ и ихъ потомки, не шевеля палецъ о палецъ, получали постоянно большій и большій доходъ уваливавшійся на нихъ внезапно, какъ бы съ неба. Поэтому понятно, насколько налогъ на ренту является мрой общественно-справедливой, и какъ несправедливъ опять тотъ порядокъ вещей, при которомъ праздные владльцы рентъ, благодарю своему общественному положенію и вліянію, выговариваютъ въ свою пользу или полное освобожденіе отъ налога, или же несутъ самую ничтожную его часть, а вс тягости платежей сваливаютъ на дйствительныхъ тружениковъ.
Къ сожалнію, правильное опредленіе размра ренты въ каждомъ данномъ случа не всегда такъ легко, какъ это кажется, въ особенности если владлецъ есть въ тоже время и хозяинъ. Во многихъ случаяхъ бываетъ даже совершенно невозможно опредлить, какая доля даннаго дохода принадлежитъ труду, какая капиталу и что составляетъ собственно ренту. Конечно, подобная трудность не можетъ служить поводомъ къ освобожденію ренты отъ налога, даже и въ такомъ случа, если бы неврнымъ исчисленіемъ ренты причинялась маленькая несправедливость владльцу. Лучше быть несправедливымъ относительно имущаго, чмъ неимущаго.
Необходимость введенія поземельнаго налога на боле правильныхъ основаніяхъ, чмъ какъ это существовало до сихъ поръ, и желаніе привести разнообразные виды разнообразнаго налога къ боле уравнительному единству, привело западную Европу къ мысли объ оцнк земель, или къ такъ называемому кадастру. По теоретической сущности своей кадастръ, конечно, вещь хорошая. Опредляется точно доходъ съ земли во всхъ его мелочныхъ подробностяхъ, и затмъ съ каждаго владльца берется въ налогъ собственная доля. Какъ ни плнительно все это въ теоріи, но на практик выходитъ все это иначе. Прежде всего требуется произвести подробное измреніе земель и угодій, опредлить точно площадь каждаго отдльнаго участка, дающаго тотъ или другой доходъ, вычислить доходъ по урожаю, вычислить доходъ отъ разныхъ побочныхъ статей сельскаго хозяйства. Не говоря про огромный расходъ на подобную работу и про ея громадность, составляющіе довольно важное препятствіе, главное заключается все-таки въ невозможности совершенной точности выводовъ. Во Франціи кадастръ продолжался 50 лтъ и стоилъ правительству 200 милліоновъ франковъ, и несмотря на то, результаты получились, во-первыхъ, весьма приблизительные и, вмст съ тмъ, обнаружилась такая неуравнительность выводовъ по департаментамъ, что вся работа потеряла свое значеніе. Если къ этому присоединить подвижность дохода, являющуюся вслдствіе улучшеній въ сельскомъ хозяйств, то теоретически правильный кадастръ окажется на практик вещью невозможной. Напр., во время производства кадастра какой нибудь участокъ вычисляется положимъ какъ лсная площадь, во въ слдующемъ году владлецъ превращаетъ его въ пашню, или, перемнивъ систему свооборота, или сдлавъ какія либо улучшенія, измнить совершенно доходъ своего имнія. А между тмъ кадастръ уже конченъ, размръ налога уже опредленъ. Какая является возможность слдить за всми измненіями сельскаго хозяйства въ такой огромной стран, какъ Франція? Кадастръ долженъ являться постоянно финансовой мрой, онъ долженъ слдить за всми измненіями въ доходности земель’ проврять старые результаты новыми и измнять цифру налога. Не говоря уже про то, что расходы на содержаніе арміи землемровъ и кадастраторовъ лягутъ новымъ весьма чувствительнымъ налогомъ на плательщиковъ, но изъ-за чего, спрашивается, держать всю страну подъ постояннымъ надзоромъ кадастраторовъ и землемровъ, тревожить народъ вчными проврками и переврками, чтобы достигнуть результатовъ весьма сомнительной точности и возбуждать неудовольствіе плательщиковъ неуравнительностью налагаемыхъ на нихъ налоговъ? Ужь конечно проще замнить эту дорого стоющую и несправедливую мру чмъ либо другимъ, боле простымъ и дешевымъ. Чтобы не оставлять читателя въ невденіи относительно такой спасительной мры, я скажу ему теперь, что подобная мра заключается въ показаніи на совсть самого владльца при сосдяхъ.
Поземельный налогъ въ Россіи до сихъ поръ не былъ приведенъ въ стройную систему, и въ послднее время явились только попытки построить его на раціональныхъ основаніяхъ, выработанныхъ Западомъ. Первыя кадастровыя описанія начались у насъ еще въ XIII столтіи. Переписчиками описывались земли, и основаніемъ платежей служила доходность земель или, какъ говорилось въ грамотахъ,— народу платить по мірскому разрубу, по животамъ и промысламъ. Со временемъ русскія кадастровыя описанія выработались довольно подробно и систематически. При Иван IV земли измрялись количествомъ получаемыхъ съ нихъ произведеній, пашни — четвертями, луга — копнами, лса — верстами. Если какія либо вншнія обстоятельства создавали перемны въ распредленіи населенія и въ доходности земель, то предпринимались новыя описи. Такимъ образомъ, почти въ каждое царствованіе разсылались писцы и дозорщики, обязанностью которыхъ было привести въ извстность земли и доходы съ нихъ. Описанія эти обыкновенно бывали далеки до истины и не удовлетворяли цлямъ правительства, потому что за всякимъ описаніемъ слдовали милліоны жалобъ на несправедливость писцовъ и на неуравнительность назначенныхъ ими платежей.
Съ Петра великаго описаніе земель прекращается. И хотя въ начал своего царствованія Петръ было думалъ возобновить попытку описаній, по потомъ прежняя раскладка податей по землямъ и по дворамъ была замнена подушной податью (1718 г.). Главнымъ поводомъ къ введенію подушной подати было желаніе получить точне и проще суммы, необходимыя на содержаніе войска. Ревизія и подушная подать положили сразу, конецъ прежней возможности отдлаться отъ платежей. Первоначальный подушный окладъ былъ 80 копекъ съ души. Налогъ падалъ лишь на тхъ, кто пахалъ землю и производилъ промыслы и торговлю. Свободные люди, неимвшіе земель или торговыхъ и промышленныхъ заведеній, обязаны были приписаться къ селеніямъ или городамъ. Дворяне въ окладъ не вносились, но за то они обязаны были нести службу натурой. Если же дворянинъ въ полкъ не являлся, то записывался въ окладъ на своихъ помстныхъ земляхъ. Безпомстные дворяне должны были приписаться или къ городу или къ селенію. Изъ духовенства освобождались отъ подати только лица, состоящія на штатныхъ мстахъ. Вообще Петръ обладалъ врнымъ практическимъ взглядомъ на экономическую роль своихъ подданныхъ и не допускалъ ни исключеній, ни привилегій. У него всякій долженъ былъ платить или деньгами, или служить государству натурой. Кто не былъ приписанъ нигд, или, иначе сказать, не объявлялъ своего занятія и, такимъ образомъ, являлся безполезной податной единицей, тотъ назывался гулящимъ человкомъ и за свою безполезность ссылался на галеры.
Такимъ образомъ, подушная подать Петра великаго, возбудившая противъ себя въ свое время такъ много толковъ, да и нынче кажущаяся многимъ финансистамъ чудовищемъ несправедливости, была въ сущности поземельной и промысловой податью.
Въ одно время съ подушной податью былъ введенъ дополнительный сборъ, уже исключительно душевой. Эти оба сбора подвергались постояннымъ повышеніямъ и сохранились до настоящаго времени.
Возможное уравненіе платежей согласно податной способности предпринималось нашимъ правительствомъ постоянно. Уже въ 1727 году была учреждена комиссія изъ разныхъ знатныхъ лицъ, для приведенія въ систему податей. Комиссіи поручалось разсмотрть, какъ удобне наложить сборъ: съ душъ ли, съ работниковъ ли, съ двороваго числа, съ тяголъ или съ земли. Комиссія не сдлала ничего. При Екатерин II вопросъ этотъ билъ поднятъ снова, но и опять не сдлали ничего. Въ настоящее время учреждена комиссія для коренного пересмотра податей, но результаты, ею добытые, и принципы, ею установленные, еще неизвстны.
Нападки на нашу подушную подать нсколько преувеличены, въ томъ отношеніи, что платящая душа у насъ не больше, какъ финансовая единица, а вовсе не такая безтлесность, какъ думалъ Посошковъ, который уврялъ, что ‘въ счисленіи душевномъ не будетъ проку, понеже душа вещь неосязаемая и умомъ непостижимая и цны неимущая, а надлежитъ цнить вещи грунтованныя’Хотя у насъ и берется въ основаніе душа, но эта душа всегда представляетъ собою хозяйственную личность, боле или мене связанную съ землею. Платежъ, неречисляемый на души, производился въ сущности за земли. Крестьянинъ, непользующійся участкомъ, не платилъ ничего. Тотъ, кто бралъ два тягла, и платилъ за два. Правительство, можетъ быть, и не выясняло этого вопроса удовлетворяясь удобствомъ подушнаго разсчета, но народъ понималъ дло правильно и, длая раскладку между собою, не обязывалъ платить за землю того, кто ею не пользовался.
То, что народъ организовалъ въ извстную систему и подвелъ подъ свою экономическую теорію, министерство графа Киселева хотло выразить въ предпринятомъ имъ кадастр. То, что народъ длалъ по селеніямъ, уравнивая платежи между односельцами, освобождая отъ нихъ бдныхъ и налагая усиленныя платежи на боле богатыхъ, того самого хотлъ достигнуть кадастръ по селеніямъ цлой губерніи. Крестьяне длали у себя раскладку по душамъ, не выходя изъ общаго сбора, падавшаго на селеніе, кадастръ же пытался длать раскладку по селеніямъ, не выходя изъ общаго сбора, наложеннаго на всю губернію. Такимъ образомъ, уравненіе денежныхъ сборовъ, введенное гр. Киселевымъ, было не больше какъ обобщеніе кадастра, существовавшаго всегда въ каждой деревн. Разница между этими двумя кадастрами лишь въ томъ, что одинъ былъ шире и производился съ большими расходами, но въ тоже время и помогалъ кадастру крестьянскому, когда крестьянамъ было невозможно собственными способами, облегчить тягость своихъ налоговъ. Одинъ кадастръ былъ генеральный, другой частный.
Русскій кадастръ потерплъ такую же неудачу, какъ и кадастръ французскій. Когда но полученіи кадастровыхъ оцнокъ оказалось, что податная способность губерній опредляется ими неврно и что губерніи необходимо уравнять между собою, то сдлалось очевиднымъ, что результаты, достигнутые цною огромныхъ усилій и затратъ, совсмъ не такъ блистательны, какъ предполагались первоначально. Но русское казенное управленіе оказалось отважне французскаго. Французы отказались отъ всякой попытки уравнять налоги между департаментами, русскіе же кадастраторы надются, что имъ удастся то, что не удалось французамъ. Работы по уравненію сборовъ по губерніямъ произведены уже въ нкоторыхъ мстахъ, но насколько результаты ихъ удовлетворяютъ предположенной цли, пока еще неизвстно.
Со вступленіемъ въ управленіе министерствомъ государственныхъ имуществъ гр. Муравьева, прежнему кадастру былъ нанесенъ существенный ударъ, и инструкціею 1859 года установлены новыя основанія. По прежней инструкціи производилась только раскладка въ каждой губерніи заране опредленнаго оклада, по новой жe длалось не уравненіе сборовъ, а оцнка земель и опредлялся размръ оброчной платы на основаніи дйствительной стоимости и доходности угодій. По инструкціи 1859 года оброчная плата за землю принимается равной четверти оцночнаго дохода. Чтобы не вышло ошибки, сумма вычисленнаго оброчнаго платежа повряется съ платою за маемъ поземельныхъ угодій въ той же мстности. Если окажется, что четверть оцночнаго дохода выше оброчныхъ цнъ, то она понижается, если же ниже, то повышается. Такимъ образомъ, мысль гр. Муравьева заключается въ томъ, чтобы государственные крестьяне считались какъ бы арендаторами казенныхъ земель и платили за нихъ въ казну арендную плату, существующую въ ихъ мстности на земли, отдаваемыя въ наемъ. Вводя это новое основаніе, гр. Муравьевъ узаконилъ и уяснялъ юридически то, что прежде являлось или вопросомъ неяснымъ, или даже и вовсе не представлялось вопросомъ. Гр. Муравьевъ хотлъ сказать, что если освобожденные помщичьи крестьяне должны платить за право пользованія землею помщичьей и если въ одномъ случа является хозяиномъ помщикъ, то совершенно въ томъ же положеніи по отношенію къ государственнымъ имуществамъ находятся крестьяне государственные. Они не хозяева той земли, на которой живутъ, а ея арендаторы, а слдовательно и должны платить въ казну арендную плату, которая по вычисленію кадастраторовъ равняется четверти чистаго крестьянскаго дохода.
Въ тоже время начато производство кадастра на новыхъ основаніяхъ и приступлено въ вид опыта къ продаж крестьянамъ ихъ оброка за земли, Выкупная сумма опредлялась капитализаціей оброчной подати изъ 5%. Въ ноябр 1866 года право выкупа распространено на вс губерніи. Сельскимъ обществамъ предоставляется право освобождаться отъ оброчной подати взносомъ процентныхъ бумагъ на такую сумму, проценты къ которой равняются сумм оброчной подати.
Этимъ способомъ параллельно съ освобожденіемъ крестьянъ помщичьихъ, положено начало личной собственности у крестьянъ государственныхъ. Въ какой степени будетъ успхъ этого дла, и какъ великъ долженъ быть капиталъ, потраченный крестьянами, чтобы превратить свое общинное владніе въ личное, попытаюсь опредлить хотя приблизительно.
Государственныхъ крестьянъ считается у насъ боле 10 милліоновъ. Четверть оцночнаго дохода, капитализація которой составляетъ выкупную сумму, можно принять, безъ большой ошибки, равной средней оброчной подати, которую бывшіе помщичьи крестьяне платятъ нынче помщикамъ, т. е. нсколько боле 8 рублей. Эти 8 рублей, помноженные на 10 милліоновъ или на число душъ крестьянъ, дадутъ 80 милліоновъ, а капитализованные изъ 5% образуютъ почтенную цифру 1,600,000,000. Разсчетъ этотъ уже потому вренъ, что онъ ниже дйствительнаго и при всемъ томъ цифра такъ велика, что едва ли есть основаніе предполагать, что при ныншнемъ размр своей податной способности нашъ государственный крестьянинъ былъ бы въ состояніи отвтить призывно въ близкомъ будущемъ на мысль гр. Муравьева. По нкоторымъ уже имющимся основаніямъ мы можемъ даже опредлить приблизительно, какъ велико вроятіе скораго выкупа. Съ 1861 по 1866 г. выкуплено на этомъ основаніи въ 8 губерніяхъ 181,193 десятины на сумму 1,526,184 руб. На этомъ основаніи выкупъ всей земли, или 53,128,654 десятины, можетъ свершиться только въ теченіи 175 лтъ. Очень можетъ быть, что если крестьяне сдлаются богаче или проникнутся энергичне мыслью сдлаться личными собственниками, то разсчетъ этотъ измнится. Но я бралъ въ основаніе тотъ размръ успха, который сопровождалъ мысль гр. Муравьева до сихъ поръ.
Чтобы проводимая мною мысль напечатллась полне въ представленіи читателя, я повторяю подобный же разсчетъ по отношенію къ помщьимъ крестьянамъ. Ихъ считается тоже съ небольшимъ 10 милліоновъ, и если мы допустимъ, что успхъ выкупа будетъ у нихъ такой же, какъ у крестьянъ государственныхъ, то въ тотъ же срокъ они внесутъ такую же сумму, какъ и эти, и затмъ русское крестьянство, выплативъ въ теченіи 175 лтъ 3,200,000,000, превратится въ полныхъ собственниковъ занимаемой ими земли.
Наши финансисты справедливо замчаютъ, что въ Россіи не существуетъ правильнаго поземельнаго налога, и въ выкуп крестьянами земли видятъ тотъ моментъ, когда назначеніе подобнаго налога сдлается возможнымъ. Но нельзя отрицать справедливость и другой мысли, можетъ быть, боле практичной. Три миліарда выкупа — сумма слишкомъ большая, а 175 лтъ почти два вка, и гадать о такомъ отдаленномъ времени, и свои ныншнія теоретическія умозаключенія выдавать, какъ конечный научный предлъ и какъ истину для людей, которые народятся чрезъ два столтія,— едва ли практично: чтобы не вышла ужь слишкомъ большая финансовая и экономическая чепухаЭту параллель между нашимъ земельнымъ вопросомъ и вопросомъ о земл за-границей я привелъ нарочно для того, чтобы показать, насколько еще вопросъ этотъ у васъ не выяснился, не разработался самимъ ходомъ исторической жизни, и какъ мало еще основаній руководствоваться намъ въ своей внутренней экономической жизни юридическими теоріями западныхъ финансистовъ, которымъ мы усиливаемся слдовать черезъ чуръ упорно.
Перехожу къ другимъ видамъ налоговъ, имющимъ большую или меньшую связь съ нашей податной системой.
Я уже говорилъ, что система налоговъ въ западной Европ сложилась совершенно случайно. Требовались ли деньги на какую нибудь чрезвычайную надобность, а денегъ въ казначейств не доставало, и вотъ финансисты измышляли какой нибудь новый налогъ, рдко задумываясь о томъ, какую онъ иметъ связь съ налогами, уже существующими. Такимъ образомъ, одни налоги входили въ другіе, и получилась, наконецъ, та путаница, которую приходится распугивать нашему времени. Однимъ изъ подобныхъ налоговъ есть налогъ на промыслы.
Налогъ на промыслы явился въ Европ довольно поздно, потому что иначе онъ бы противорчилъ постоянно выражавшемуся стремленію Европы развивать свою собственную промышленность. Конечно, если финансовое управленіе иметъ задачей облагать налогомъ всякій доходъ, то нельзя исключить изъ него и промышленность. Но какъ только мы покончимъ съ теоретической стороной вопроса и обратимся къ практик, то немедленно наталкиваемся на непреодолимыя трудности.
Чтобы опредлить размръ промысловаго налога, нужно знать размръ промысловаго дохода. Какимъ образомъ узнать этотъ доходъ, когда его не знаютъ часто и сами производители? Судить по вншнимъ признакамъ совершенно невозможно, ибо этихъ вншнихъ признаковъ совсмъ не существуетъ. Какимъ образомъ вы узнаете со стороны: въ убытокъ или въ выгоду себ дйствуетъ какой нибудь богатый купецъ или фабрикантъ? Если бы это было возможно, то предвидлось бы всякое банкротство, и никто бы не вврялъ своихъ денегъ людямъ, дла которыхъ пошли въ убытокъ.
Но у большихъ торговцевъ и производителей ведутся, по крайней мр, книги, и такъ или иначе, но съ нкоторой приблизительностью можно все-таки опредлить размръ и выгоду ихъ дла. Ничего подобнаго не узнаешь у мелкаго ремесленника, потому что онъ и самъ не знаетъ, насколько онъ производитъ въ годъ. Скапливаются въ его шкатулк деньги, значитъ дло идетъ ладно, денегъ нтъ — значитъ дло идетъ плохо. А сколько такихъ денегъ соберется, сколько ихъ уйдетъ на жизнь, ни одинъ мелкій производитель не можетъ опредлить съ точностью. Слдовательно, не допуская даже возможности обмана, трудность заключается въ собственномъ невденіи производителей.
Чтобы отстранить это затрудненіе, финансисты предлагали опредлить размръ промысловаго дохода по размру платы за наемъ помщенія. Но это основаніе уже слишкомъ шатко. Напр., трактирщикъ или содержатель харчевни, по сущности своего дла, долженъ имть большое помщеніе, ограничиваясь, можетъ быть, въ тоже самое время самымъ ничтожнымъ доходомъ, тогда какъ ювелиръ или часовой мастеръ можетъ вести большое дло въ маленькомъ помщеніи. Размръ основного капитала помогаетъ точно также мало. Есть занятія невозможныя безъ сравнительно большаго основнаго капитала, какъ напр. т производства, гд обрабатывается большая или меньшая масса желза. Въ тоже время банкиръ можетъ производить милліонныя операціи безъ всякаго основного капитала.
И по числу рабочихъ можно судить съ такою же достоврностью о доходности промысловъ. У столяра, занятаго изготовленіемъ ящиковъ для какихъ нибудь пряниковъ или сластей, можетъ работать много рабочихъ, а доходъ будетъ малъ, а краснодеревецъ получитъ большой доходъ съ однимъ или двумя рабочими.
Но самое главное затрудненіе заключается въ томъ, что неизвстно, работаетъ ли промышленникъ на свой собственный капиталъ или въ кредитъ. Работая въ кредитъ, онъ изъ своего дохода долженъ выплатить, можетъ быть, большую часть въ вид процентовъ, а между тмъ его обложатъ такимъ же налогомъ, какъ и того, который ничего не платитъ.
Очевидне всего нераціональность промысловой подати изъ ея практическаго примненія, доведеннаго въ нкоторыхъ странахъ до совершеннаго абсурда. Напр., въ Виртенберг промысловая подать раздлена на 659 классовъ. Каждое ремесло, каждый промыселъ подраздленъ на множество категорій, а для каждой категоріи и въ каждой отдльной мстности назначенъ особенный налогъ. По истин жаль тхъ бдняковъ чиновниковъ, которымъ приходится знать и распутывать всю эту чепуху, придуманную виртенбергскими учеными финансистами.
Есть еще одинъ налогъ, можетъ быть, лучшій изъ всего, что было до сихъ поръ придумано — налогъ на доходы. Мысль этого налога принадлежитъ Вилльяму Питу. Когда во время наполеоновскихъ войнъ, военные расходы Англіи потребовали чрезвычайныхъ источниковъ, явился въ Англіи подоходный налогъ (income-tax). Каждый доходъ свыше 60 фунтовъ объявленъ подлежащимъ прогрессивному налогу 0,825 до 5%. Налогъ этотъ, возраставшій по мр усиленія военныхъ расходовъ Англіи, не пользовался популярностью у мстнаго населенія, и потому, когда Наполеонъ былъ увезенъ на о — въ Елены, подоходный налогъ былъ отмненъ. А чтобы онъ не могъ быть введенъ снова, вс документы по распоряженію парламента были уничтожены. Несмотря, однако, на это, спустя 25 лтъ налогъ этотъ былъ введенъ снова при отмн прежнихъ хлбныхъ налоговъ.
Англійскій подоходный налогъ длятся на 5 категорій и падаетъ на вс виды недвижимой собственности, на доходы съ движимостей, на дивиденды, проценты съ капиталовъ, промышленный и коммерческій доходъ, наконецъ, на жалованье и пенсіи чиновниковъ.
Примръ Англіи нашелъ себ подражаніе между континентальными государствами, и съ тхъ поръ налогъ этотъ находитъ себ все больше и больше всеобщее примненіе. Несмотря, однако, на это и на кажущуюся справедливость основного принципа, подоходный налогъ, хотя и лучшій изъ остальныхъ, иметъ много недостатковъ.
Хотя въ основаніи этого налога лежитъ та мысль, что размръ дохода каждаго долженъ служить масштабомъ его податной способности, но несмотря на то большая разница въ томъ, какими путями пріобртаются людьми одинаковые доходы. Возьмемъ, напр., мелкаго ремесленника, добывающаго упорнымъ трудомъ и среди всякихъ крайнихъ лишеній 500 руб. дохода, и такіе же 500 руб. дохода, добываемые другимъ процентами на свой капиталъ. Съ того момента, какъ ремесленникъ перестанетъ трудиться, прекращается его доходъ. Человкъ же, живущій процентами съ своего капитала, будетъ имть ихъ до самой смерти, не шевеля палецъ о палецъ. Если бдному труженнику позволительно думать объ обезпеченіи своей старости, то, конечно, этимъ самымъ дается ему право длать изъ своего дохода сбереженіе на черный день. А между тмъ и доходъ бднаго ремесленника, и доходъ капиталиста облагаются однимъ налогомъ.
Еще рзче видна несправедливость подоходнаго налога изъ того, что онъ падаетъ на самый трудъ, на дятельность и обходитъ покровительственно праздность и мертвый капиталъ. Человкъ, живущій дятельнымъ трудомъ, долженъ платить за то, что онъ трудится, и премія дается праздности. Этимъ путемъ преграждается всякое экономическое движеніе впередъ и поощряется ничего недланіе, ибо платитъ только производительная дятельность, а непроизводительная отъ платежа освобождена. Предположите богача, проживающаго свой капиталъ. Онъ будетъ избавленъ отъ подоходнаго налога въ ущербъ трудолюбивому человку, увеличивающему народный капиталъ. Такимъ образомъ, налогъ на доходъ явится поощреніемъ праздности и роскоши и стсненіемъ полезной дятельности.
Подобное же возраженіе можно сдлать и противъ налога на доходъ.
Въ отдаленныя времена было совершенно справедливо высказывать мысль, что каждый долженъ платить государству по своимъ средствамъ По въ настоящее время такая мысль страдаетъ неясностью, ибо явилась разница между денежнымъ капиталомъ и собственностью другихъ видовъ.
Налогъ на капиталъ больше, чмъ какіе либо другіе виды налога вызвалъ разсужденія, споры и толки. Противники этого налога доказывали, что имъ уменьшается размръ народнаго имущества и уменьшается производительный капиталъ страны. Но противъ этого можно возразить тмъ, что налогъ на капиталъ, выплачиваемый кмъ либо, вовсе неопредляетъ способа платежа. Онъ можетъ быть выплачиваемъ изъ дохода, и весь вопросъ сводится лишь къ тому, чтобы налогъ не поглощалъ всего дохода. Въ этомъ смысл каждый налогъ составляетъ покушеніе на народный капиталъ.
Второе замчаніе, длаемое противниками этого налога, заключается въ томъ, что онъ ложится на капиталъ, неприносящій дохода, и потому падаетъ не уравнительно. И прекрасно, этого-то именно и нужно. Если вамъ вздумается положить милліонъ въ алмазы и брильянты, то спрашивается, почему только по этой причин васъ слдуетъ освободить отъ платежа налога. Въ этомъ отношеніи налогъ на капиталъ представляетъ даже очевидную выгоду. Если, располагая большимъ капиталомъ, вы заведете у себя картинную галлерею, охотничьи парки и зимніе сады, а другой свой маленькій капиталецъ употребитъ на выгодное производство, то, конечно, васъ необходимо подвергнуть платежу, ибо этимъ самымъ поощрится полезная дятельность бдняка и наложится узда на ваше безуміе. Въ этомъ отношеніи налогъ на капиталъ справедливе налога на доходъ. Налогъ на доходъ стсняетъ полезную дятельность, налогъ на капиталъ ее поощряетъ, ибо если каждый извстный капиталъ будетъ обложенъ извстнымъ налогомъ, то тотъ, кто своею энергическою дятельностью значительно увеличитъ доходъ съ него, конечно получитъ премію за свою дятельность. При налог съ капитала увеличенный доходъ остается въ вашемъ распоряженіи, при налог же съ дохода на каждую увеличившуюся его часть финансовое управленіе немедленно налагаетъ свою руку.
Не смотря на эти выгоды налога съ капитала, онъ не заслуживаетъ особенной похвалы, ибо исключаетъ изъ платежа многихъ получающихъ большія средства, но въ тоже время неимющихъ капитала. Напр., какой нибудь маршалъ или министръ, получающій въ годъ тысячъ 50 содержанія, будетъ стоять вн этого налога, а ремесленникъ или чиновникъ, скопившій на старость капиталецъ, небольше, какъ спасающій его отъ голоду, о бязанъ будетъ платить налогъ.
Другая невыгода заключается въ томъ, что размръ налога не опредляется производительной силой капитала. Два одинаковыхъ капитала могутъ давать разныя выгоды, благодаря исключительно разной энергіи ихъ владльцевъ. Наконецъ, наиболе важное неудобство налога на капиталъ заключается въ томъ, что онъ поощряетъ небережливость и мотовство. Люди будутъ стремиться по къ тому, чтобы увеличивать свое состояніе и употреблять его на прочное улучшеніе и украшеніе своей жизни, а, напротивъ, постараются растратить его возможно неразсудительнымъ и предосудительнымъ способомъ.
Этимъ кончаю обзоръ тхъ налоговъ, которые зовутся обыкновенно прямыми, и перехожу теперь къ важнйшимъ и наиболе развитымъ и разнообразнымъ налогамъ, падающимъ на потребленіе. Налоги эти зовутъ косвенными.
Характеристическая особенность налога на потребленіе заключается въ томъ, что онъ соотвтствуетъ не размру податной способности каждаго платящаго, а соразмряется исключительно съ потребленіемъ имъ извстныхъ предметовъ.
Въ бюджетахъ современныхъ государствъ налогъ на потребленіе играетъ первую роль и составляетъ нердко боле 60% всхъ государственныхъ доходовъ.
Такая значительная цифра не служитъ однако ни теоретической, ни практической рекомендаціей налога на потребленіе.
Конечно, если бы налогъ на потребленіе могъ быть проведенъ Послдовательно такъ, что, падая на все и на всхъ, въ соотвтственной равномрности, производилъ бы на всхъ одинаковое давленіе, то возраженій противъ этого налога длать было бы невозможно. Если бы можно было сказать, что такой-то потребляетъ того-то въ 10 разъ больше, чмъ его сосдъ, слдовательно и его податная способность въ 10 разъ больше, то неоспоримо, что налогъ на потребленіе былъ бы налогомъ справедливымъ. Но этого нтъ и этого сказать нельзя. А сказать этого нельзя потому, что размрь потребленія не опредляетъ размра средствъ, а размръ средствъ не опредляетъ размра потребленія. Предположимте, что мы съ вами одинаково богатые люди, и что тратимъ на жизнь одинаковое количество денегъ, слдуетъ ли изъ этого, что мы употребимъ одинаковое количество предметовъ, обложенныхъ налогомъ? Слдуетъ ли изъ этого, что вы и я съдимъ одинаковое количество мяса, хлба, выпьемъ и выкуримъ одинаковое количество вина и табаку. Поэтому понятно, что налогъ на потребленіе, приведенный къ своей основной сущности, является налогомъ поголовнымъ, и поголовнымъ налогомъ въ самомъ несправедливомъ и худшемъ его вид.
Защитники налога на потребленіе говорятъ, что хорошая сторона его заключается въ его многообразіи. Что этимъ многообразіемъ достигается будто бы уравнительность и справедливость, ибо сама собой устанавливается та равномрность тягости, по которой излишній платежъ на одинъ предметъ потребленія уравновшивается меньшимъ платежемъ на другой. Но разсуждать такимъ образомъ значитъ прямо заявлять свою неспособность устроить сознательную, толковую систему налоговъ и предоставлять случаю то, что должно быть ршено самими.
Другая выгода, изображаемая защитниками, заключается, по ихъ увренію, въ томъ, что отъ самихъ плательщиковъ зависитъ платить или не платить извстный налогъ. Но я васъ попрошу, читатель, переселиться въ Парижъ и затмъ сказать, насколько въ дйствительности вы пользуетесь правомъ подобнаго свободнаго выбора. Въ Париж обложено налогомъ ршительно все, кром воздуха. Какимъ же образомъ вы можете устраниться отъ платежа, когда хлбъ, мясо, масло, чай, сахаръ, кофе и ршительно все състное, привозимое въ городъ, обложено налогомъ? Очевидно, что подобная выгода существуетъ въ одномъ воображеніи защитниковъ.
Говорятъ еще, что выгоды налога на потребленіе заключаются въ томъ, что онъ выплачивается незамтно для плательщика. Это совершенно справедливо, и потому-то особенно и прискорбно. Для человка недостаточно знакомаго съ сущностью налога на потребленіе совершенно темно, сколько онъ уплатитъ. Но вдь въ этомъ заключается не достоинство, а напротивъ, недостатокъ косвенныхъ налоговъ. Почему именно требуется мракъ въ этой области и почему финансистамъ нравится, когда вс, не исключая и ихъ самихъ, будутъ толкаться въ потемкахъ?
Говорятъ еще, что выгоды налога на потребленіе заключаются въ томъ, что каждый, иностранецъ привлекается тоже къ платежу. Но почему, спрашивается, они должны платить косвеннымъ, а не прямымъ образомъ?
Вс эти выгоды въ сущности небольше какъ невыгоды. Конечно справедливо, что уплата налога мелочными дробями легче для народа, чмъ сразу крупными цифрами. Но и эта выгода слишкомъ Ничтожна, ибо кто же мшаетъ большую сумму раздлить на мелкіе платежи? А между тмъ именно этотъ мелочной платежъ падаетъ особенной тягостью на народъ, ибо для надзора за правильностью поступленія косвенныхъ налоговъ требуется усиленная дятельность и, слдовательно, усиленный комплектъ надсмотрщиковъ, для которыхъ собирается жалованье съ тхъ же самыхъ плательщиковъ.
Наконецъ пусть читатель обратитъ вниманіе на нравственное вліяніе этого налога. Если налогъ на потребленіе слишкомъ высокъ, то онъ вызываетъ немедленно контрабанду, поддлку и всякихъ видовъ обманъ, вредно дйствующій на нравственность и на здоровье потребителей.
Я разсмотрю теперь главные виды налога на потребленіе, придуманные финансистами западной Европы, и читатель убдится самъ, насколько все, сказанное выше, справедливо.
На Запад существуетъ еще и до сихъ поръ налогъ на хлбъ въ зерн, привозимый для размола. За мельниками смотрится строго, чтобы никто изъ нихъ не посмлъ принять ни одного зернушка, неоплаченнаго налогомъ. Понятно, что такой строгій надзоръ связываетъ всю хлбную торговлю. Еще вредне дйствуетъ онъ на оплачивающую налогъ публику, ибо понятно, что ни одинъ мельникъ не захочетъ принять этого налога на себя, а постарается переложить его на покупателей. Булочники и мучные торговцы поступятъ точно также какъ мельникъ и къ потребителямъ печенаго хлба налогъ этотъ перейдетъ въ вид хлбнаго налога. Ясно, что налогъ на зерно является настоящимъ поголовнымъ налогомъ,— налогомъ тмъ боле несправедливымъ, что онъ ложится всею своею тягостью на бдныхъ. Въ хозяйств бдняковъ хлбъ играетъ главную роль. Въ хозяйств богачей послднюю. Понятно, что бдный по отношенію къ богатому выплатитъ несоразмрно большую часть налога именно на такой предметъ, лишеніе котораго для него равносильно голоду. Напр., богатый, проживающій по отношенію къ бдному въ 1,000 разъ больше, не съдаетъ еще. оттого въ 1,000 разъ больше хлба, слдовательно и налогъ на хлбъ для богача является совершенно ничтожной тягостью, а на бдняка или на нищаго, питающагося исключительно хлбомъ, онъ ложится тягостно вполн несоразмрной.
Если притомъ, обратить еще вниманіе на необходимость строгого надзора за точнымъ соблюденіемъ торгующими и промышленниками установленныхъ правилъ, и что для этого каждая мстность должна быть оцплена стражей, то тягость подобнаго налога является зломъ вполн грандіознымъ. Приведу въ примръ хотя Парижъ. Городъ обнесенъ стной, ворота только мстами: у воротъ досмотрщики. Не будь стны, каждый бы възжалъ прямо въ ту улицу, какая ему нужна, теперь же необходимо длать кругъ и възжать непремнно въ извстныя ворота. Въ этихъ воротахъ васъ останавливаютъ, обшариваютъ вашъ экипажъ, осматриваютъ вс ваши вещи и будь вы даже просто путешественникъ съ небольшимъ дорожнымъ мшкомъ, вашего мшка въ поко не оставятъ, а съ назойливымъ усердіемъ разсмотрятъ все его содержимое, чтобы опредлять, не скрывается ли въ немъ мясо, мука, или что нибудь подобное. Не знаю, какъ нынче, но нсколько лтъ назадъ путешественниковъ, прізжающихъ въ Пирижъ по желзной дорог, подвергали самому тщательному надзору, осматривали вс ихъ мшки и чемоданы, точно какъ будто бы было какое нибудь разумное основаніе подозрвать, что путешественникъ, дущій изъ Германіи во Францію, везетъ съ собою говядину или колбасу. Чего стоитъ содержаніе подобнаго надзора и чего стоитъ безполезное задерживаніе и безпокойство прозжающихъ!
Другой предметъ потребленіи, подлежащій налогу и, можетъ быть, не мене важный, чмъ хлбъ, есть говядина. Налогъ на мясо есть средневковое изобртеніе. Но что находило себ оправданіе въ XVI или XVII столтіяхъ, совершенно неумстно въ XIX. Нынче, при развитіи промышленности и торговли, всякіе барьеры и заставы являются мрами черезъ чуръ убыточными чтобы можно было ихъ защищать. Въ наше время сношенія не только между отдльными государствами, по даже между отдльными частями свта гораздо сильне, чмъ были въ средніе вка сношенія между двумя рядомъ лежащими городами.
Но кром этого общаго зла, налогъ на говядину иметъ свои частныя невыгоды. Въ сельскихъ мстностяхъ его нтъ, а существуетъ онъ лишь въ городахъ. Почему же спрашивается городскіе жители должны платить за говядину гораздо дороже, чмъ сельскіе? Дале, налогъ на мясо ложится всею своею тягостью лишь на дешевые сортименты. Отъ него освобождаются свинина и дичь четвероногая и пернатая. Слдовательно, налогъ этотъ несутъ не т господа, которые услаждаютъ свой вкусъ разными рагу и сыромъ изъ дичи, а т, кто стъ простое воловье мясо, т, е. какъ разъ промышленно-рабочее населеніе, нуждающееся по преимуществу въ сытной питательной пищ.
Что же касается до трудности надзора и издержекъ собиранія налога, то они видне всего изъ слдующихъ цифръ. Въ Саксоніи налогъ на бойни даетъ 420,000 талеровъ валоваго доходу, расходъ же взиманія — 120,000 талеровъ. Слдовательно въ государственное казначейство поступаетъ лишь 294,000 талер. и потребители должны заплатить совершенно даромъ 126,000 или 43%.
Налогъ на соль такое же старинное изобртеніе, какъ и налогъ на говядину. Но разница между ними та, что безъ говядины прожить можно, а безъ соли нельзя. Отъ говядины можно еще отказаться въ извстной степени: хлбъ, обложенный налогомъ, можно замнить пожалуй картофелемъ, но соль замнить ничмъ нельзя: человкъ ее сть долженъ. Поэтому налогъ на соль есть истинный поголовный налогъ.
Сравнивая богатаго съ бднымъ, мы видимъ, что въ кухн первого соль вовсе не играетъ такой важной роли, ибо замняется частью, а иногда даже и въ значительной степени разными пряностями, раздражающими вкусъ и способствующими выдленію слюны. Въ кухн же простолюдина, гд кром хлба и картофеля нтъ иногда ничего, соль составляетъ существенную незамнимую принадлежность. Поэтому налегъ на соль, заставляющій уменьшать потребленіе, является прямымъ источникомъ бдности.
Кром домашней жизни соль есть необходимый предметъ во многихъ производствахъ, напр. при изготовленіи соляной кислоты и соды и въ такой же степени необходима она въ сельскомъ хозяйств. Если налогъ на соль возвышаетъ ея цну, то очевидно, что вмст съ тмъ онъ уменьшаетъ и ея потребленіе и это подтверждается вполн слдующими цифрами. Въ Англіи на каждаго человка приходится 40 фунтовъ, во Франціи, отъ 22 до 30 ф., въ Германіи же отъ 14 до 20 фунтовъ. И еслибы налогъ на соль поступалъ въ своемъ полномъ количеств въ государственное казначейство, то при всей его тягости его бы можно было если и не оправдывать, то, по крайней мр, терпть съ грхомъ пополамъ. Но спрашивается, за что народъ долженъ платить вдвое на расходы взиманія. Напр. во Франціи, изъ 40 милліоновъ валоваго дохода, 10 милліоновъ франковъ составляютъ расходъ взиманія, въ Пруссіи изъ 10 милліоновъ талеровъ — 3 1/2 расходъ взиманія, въ другихъ государствахъ отношеніе еще хуже.
Я уже упоминалъ, что количество потребленія соли зависитъ прямо отъ размра налога и чмъ меньше налогъ, тмъ больше потребленіе, поэтому наибольшее количество соли потребляется въ Англіи, гд нтъ налога, а наименьшее въ нмецкихъ государствахъ, гд существуетъ самый большой налогъ.
Посл того, что было говорено о зловредности налога на предметы такой существенной необходимости, какъ хлбъ, мясо и соль’ налогъ на вино и табакъ можетъ казаться зломъ меньшимъ, но меньшее зло оттого, что оно мало, не становится еще добромъ.
Конечно, если вино потребляется въ огромномъ количеств и безъ мры, то оно перестаетъ бытъ предметомъ необходимости, а длается предметомъ роскоши. Но это замчаніе не можетъ никакъ относиться къ простонародью. Для рабочаго человка, особенно питающагося недостаточно питательной и здоровой пищей, вино составляетъ прямую необходимость. И вообще замчено, что т пьютъ больше вина, кто занятъ боле тяжелой работой. Поэтому главными потребителями вина является бдное рабочее населеніе.
Что же мы замчаемъ въ налог? А замчаемъ мы то, что онъ падаетъ равномрно на вс сорты винъ не по ихъ качеству, а по объему сосудовъ и такимъ образомъ, чмъ вино дороже, тмъ оплачиваетъ оно меньшую подать, а чмъ дешевле, тмъ платитъ больше.
Дороговизна вина, являющаяся слдствіемъ налога, ведетъ къ тому, что винные торговцы придумываютъ всякія плутни и подмси, и потребителямъ, вмсто чистаго вина, даются искуственные винообразные напитки. Кром того необходимость надзора ведетъ къ постоянному вчному вмшательству полицейскихъ и другихъ досмотрщиковъ и ни трактирщикамъ, ни виноторговцамъ, ни изготовителямъ вина не только не даютъ покою, но напротивъ держатъ ихъ въ вчномъ страх внезапнаго осмотра.
Все, что я говорилъ о налог на. вино, примняется вполн и къ налогу на водку. Налогъ на водку считается однимъ изъ наиболе удобныхъ и выгодныхъ налоговъ, во-первыхъ, по размру потребленія, а во-вторыхъ, какъ выражаются финансисты, потому, что ни одинъ предметъ не можетъ такъ легко нести налога, какъ водка. Говоря понятне это значитъ, что наложи налогъ на водку въ 10 разъ больше того, что она сама стоитъ, ее все-таки пить будутъ. И надобно согласиться, что финансисты, затрудняющіеся въ отысканіи источниковъ государственныхъ доходовъ, правы, если кром водки у нихъ нтъ въ виду другого источника.
Тмъ не мене налогъ на водку, хотя и въ меньшей степени, но не лишенъ тхъ невыгодныхъ сторонъ, о которыхъ говорилось ране. Во-первыхъ размръ потребленія вина каждымъ отдльнымъ человкомъ зависитъ отъ его сложенія, образа жизни, занятій, даже отъ качества одежды. Поэтому очевидно, что если я пью больше водки, чмъ вы, по условіямъ тхъ обстоятельствъ, въ которыхъ живу и дйствую, то изъ этого вовсе не слдуетъ, чтобы моя податная способность была больше вашей. За чтоже я плачу больше, чмъ вы? Очевидно только за то, что, по обстоятельствамъ отъ меня нисколько независящимъ, я нуждаюсь больше въ напитк, дйствующимъ возбудительно на мои нервы. Это будетъ также справедливо, какъ заставить меня платить больше за хлбъ и за говядину, чмъ васъ, потому только, что я больше и сильне васъ и больше васъ работаю.’
Но защитники налога на спиртуозные напитки, которымъ очень хорошо извстно, что налогъ на нихъ иметъ совершенно т же недостатки, какъ и вообще вс налоги на потребленіе, увряютъ, что онъ иметъ нравственно-воспитательное значеніе. Замчаніе это было бы конечно справедливо, если бы не отличалось двумя существенными недостатками: дтской наивностью и невденіемъ исторіи. Пусть защитники заглянутъ въ самихъ себя и скажутъ съ полной откровенностью, что имло вліяніе на направленіе ихъ склонностей и привычекъ и возможно ли измнять то и другое вншними вліяніями и съ такою быстротой, какъ они думаютъ, перевоспитывать пьющихъ людей? Если защитникамъ не захочется заглядывать въ самихъ себя, то пусть они обратятъ вниманіе на факты исторіи. Они увидятъ, что характеръ и наклонности народа нельзя измнять мгновенно вншними принудительными мрами, а тмъ боле системою налоговъ. Прочныя вліянія достигаются прочными перемнами въ быт народа и измненіемъ обстоятельствъ, заставляющихъ поступать его именно такъ, а не иначе.
Кром того высокій налогъ на водку нельзя признать достигающимъ цли еще и потому, что цпа водки опредляется не налогомъ, а расходами производства. Налогъ можетъ повышать цну только временно. Если вздорожавшій напитокъ найдетъ меньше потребителей, то это прежде всего невыгодно самимъ производителямъ. Они, конечно, постараются придумать средство для удешевленія производства и для пониженія поэтому цны на вино. Вслдъ за пониженіемъ цны увеличится потребленіе, и пьянство, которое хотли обуздать финансисты, достигнетъ снова своего уровня.
Никто конечно не станетъ утверждать, чтобы пьянство вообще не существовало въ простонародьи. Но это пьянство нисколько не меньше того, которому предаются люди другихъ сословій. Здсь зло, если оно дйствительно зло, — общее. Но нельзя также отрицать и того, что злоупотребленіе спиртуозными напитками не есть болзнь поголовная. Пьянство будетъ и въ томъ случа, если водка станетъ продаваться изъ аптекъ и никакой налогъ не научитъ пьяницъ трезвости. Но если налогъ безсиленъ противъ пьяницъ, то зачмъ обременять имъ не пьяницъ, т. е, людей, для которыхъ употребленіе вина составляетъ существенно-необходимую потребность.
Наконецъ нельзя не обратить вниманіе еще и на то, что винокуренное производство есть отрасль сельскаго хозяйства, что оно открываетъ сбытъ зерну въ боле выгодной его обработк, что, наконецъ, барда служитъ чрезвычайно выгоднымъ сурогатомъ при откармливаніи скота.
Всхъ этихъ обстоятельствъ совершенно достаточно для уясненія той основной идеи, что налогъ на вино не соотвтствуетъ вполн ни одной изъ тхъ цлей, для достиженія которыхъ его устанавливаютъ. Впрочемъ это общее свойство всхъ налоговъ на потребленіе. Правда, денежные результаты, ими достигаемые, блистательны, но вовсе не такъ блистательны умозаключенія финансистовъ, и нравственныя и экономическія вліянія этихъ налоговъ на потребителей вообще, а на простонародье въ особенности.
Налоги на потребленіе имютъ еще и другую вредную сторону потому что даютъ промышленности извстнаго народа искуственное тепличное направленіе. Лучшимъ примромъ этого служитъ созданное Наполеономъ I свеклосахарное производство. Во Франціи до Наполеона приготовлепіе сахара изъ свекловицы было не больше, какъ лабораторнымъ дломъ, въ род ныншняго приготовленія аллюминія. Когда Наполеонъ континентальной системой заперъ доставку во Францію колоніальныхъ товаровъ, пришлось но необходимости обратить вниманіе на приготовленіе сахара въ большихъ размрахъ. Посл сверженія Наполеона, во Франціи считалось 200 сахарныхъ фабрикъ, производившихъ 7 милліоновъ фунтовъ сахару. Не смотря на такое, повидимому, сильное развитіе сахарнаго производства, оно не было въ состояніи существовать безъ покровительственной системы. А система эта была до того энергична и послдовательна, что въ 1831 году Франція приготовляла уже 24 милліона фунтовъ сахара. Когда производство достигло этого размра, финансисты сообразили, что было бы нехудо обложить его налогомъ. Сначала налогъ былъ довольно умренный, небольше 5 франковъ на центнеръ, въ настоящее же. время онъ достигъ уже 17% франковъ. Не смотря однако на это, не смотря и на пошлину на колоніональный сахаръ, послдняго ввозилось (0 150 милліоновъ фунтовъ, а въ 1858 году, когда была понижена ввозная пошлина, колоніальнаго и иностраннаго сахару было доставлено во францію 384 милліона фунтовъ.
Тоже самое приходится сказать объ остальныхъ континентальныхъ государствахъ. Везд свеклосахарное производство есть искуственное созданіе и везд оно идетъ въ убытокъ народуВъ Германіи, напр., налогъ на колоніальный сахаръ на 50% выше налога на сахаръ внутренняго приготовленія. Только одна Англія не держалась примра континентальныхъ государствъ и не создавала у себя искуственнаго сахарнаго производства. Оттого въ Англіи нтъ ни одного свеклосахарнаго завода и сахаръ достается англичанамъ дешевле, чмъ какому-либо другому европейскому народу.
Въ искуственности, ведущей къ возвышенію цны предмета, именно и заключается все зло этой системы. Для того, чтобы поддержать производство, созданное изъ побужденій такого свойства, какъ наполеоновская континентальная система, или же изъ побужденій аристократическаго характера, которымъ слдуетъ приписать введеніе свекловичнаго сахарнаго производства въ другихъ государствахъ, народамъ приходится покупать необычайно дорогой цной сахаръ и ограничивать себя въ его потребленіи. Что такое сахаръ? Предметъ роскоши или необходимости? Если онъ даже и предметъ роскоши, то налогъ на него все-таки недостигаетъ своей цли: а если онъ предметъ необходимости, то налогъ на него оказывается еще боле нераціональнымъ. Сахаръ необходимъ для человческаго организма и не можетъ быть замнимъ сурогатами. Сахаръ важенъ еще и потому, что онъ служитъ необходимымъ, неизбжнымъ предметомъ при употребленіи чая и кофе. Наконецъ, чтобы быть послдовательными, финансистамъ, такъ нжно заботящимся о народной нравственности, нужно было бы обратить вниманіе еще и на то, что если они желаютъ отучить народъ отъ употребленія спиртуозныхъ напитковъ, то имъ нужно поощрять употребленіе чая, которое безъ сахара невозможно. Филантропы такъ и поступали. Отклоняя народъ отъ водки, они взамнъ ея предлагали чай. Финансисты же какъ нарочно хотятъ ограничить вс ршительно потребности народа и, ограничивая ихъ, дйствуютъ въ ущербъ своей собственной систем. Поощреніе сахара внутренняго приготовленія даетъ капиталамъ страны неврное направленіе. Въ то же время необходимо налагать высокую пошлину на сахаръ колоніальный и поднимать цну на него лишь для того, чтобы на счетъ всей страны наживались домашніе производители. Дороговизна сахара отражается немедленно на потребленіи и ведетъ къ уменьшенію доходовъ. Въ германскомъ таможенномъ союз налогъ на свекловичный сахаръ составляетъ 28%, а пошлина на привозный 45%. А это значитъ, что потребитель вмсто 7 копекъ за фунтъ платитъ 15.
Конечно налогъ на сахаръ не такъ вреденъ, какъ налогъ на мясо и хлбъ. Сахаръ не служитъ предметомъ безусловной необходимости и если государству не представляется другого источника, боле выгоднаго, какъ налогъ на сахаръ, то при ныншней финансовой систем налогъ этотъ составляетъ еще явленіе довольно терпимое. Тмъ не мене государства европейскія терпятъ отъ ошибки геніальнаго Наполеона, создавшаго искуственную свеклосахарную промышленность и возбудившаго обезьянство другихъ государствъ. Прямая экономическая выгода каждой страны въ томъ, чтобы въ ней не существовало искуственныхъ, тепличныхъ производствъ. Умренный, исключительно съ финансовой цлью, налогъ на ввозный сахаръ такъ разширитъ его употребленіе и доставитъ такой доходъ государству, какого никогда не доставитъ налогъ на свой собственный свекловичный сахаръ и высокая пошлина на колоніальный.
Въ ближайшей связи съ налогомъ на сахаръ находятся пошлины таможенныя. Также, какъ въ сахарномъ производств, он преслдуютъ дв цли: покровительство внутреннихъ фабрикантовъ и полученіе доходовъ. Въ послднемъ случа таможенныя пошлины составляютъ небольше, какъ налогъ на потребленіе. Разница ихъ отъ налога на вино, мясо, муку, табакъ въ томъ, что эти налога падаютъ на предметы потребленія внутренняго производства, а таможенные на предметы потребленія производства иностраннаго. Налогъ на ввозимые предметы, возвышая ихъ цну, немедленно подавляетъ ихъ потребленіе и цна этихъ предметовъ возвышается на величину налога.
Главная невыгода подобнаго возвышенія заключается въ томъ, что вздорожавшій предметъ беретъ отъ народа неизмримо большую сумму, чмъ какая достается государству. Предположимъ, что пошлина падаетъ на ввозный хлбъ, что этого хлба привозится одинъ милліонъ четвертей и что, кром того, страна производитъ своего собственнаго хлба 50 милліоновъ. Въ казну поступитъ лишь пошлина за милліонъ четвертей ввезеннаго хлба, положимъ по 10 копекъ съ четверти. А между тмъ и весь остальной хлбъ, потребляемый въ стран, поднимется въ каждой четверти тоже на 10 коц. Слдовательно финансовое управленіе получитъ доходу только 100,000, а народъ заплатитъ за хлбъ лишняго 5 милліоновъ руб., которые вс разойдутся по рукамъ торговцевъ, а правительству изъ нихъ не достанется ни копйки.
Подобнымъ образомъ таможенный налогъ дйствуетъ на цны всхъ предметовъ, которые производятся частью въ стран. Вс они дорожаютъ въ несоразмрной пропорціи съ тмъ ничтожнымъ доходомъ, который доставляютъ таможенному фиску.
Если таможенная пошлина надаетъ на предметъ вовсе не производимый страной, то являются другія неудобства. Большая или меньшая недоступность предмета ведетъ къ подмсямъ и обманамъ, къ торговому плутовству и къ контрабанд. Вредъ подобныхъ пошлинъ замтне всего на вин и на колоніальныхъ товарахъ. Современная Европа рдко иметъ чистое вино. Повсюду явились фабрикаціи и читатель конечно слыхалъ о знаменитой подземной фабрик винъ Соболева, снабжающаго всю Россію всевозможными иностранными винами своего издлія.
Раціональная финансовая политика требуетъ, чтобы таможенныя пошлины падали только на такіе предметы, которые поступаютъ на немедленное потребленіе. Пошлина на сырье, требуя продолжительной затраты капитала, выплаченнаго впередъ, дйствуетъ подавляющимъ образомъ на дальнйшую ихъ обработку. Но и въ предметахъ немедленнаго потребленія пошлины должны быть настолько умренны, чтобы он не вели ни къ контрабанд, ни къ поддлкамъ, и чтобы он не заставляли народъ, за невозможностью удовлетворенія своихъ потребностей предметомъ настоящимъ, набрасываться на его сурогатъ. Все это конечно только въ томъ случа, если финансисты считаютъ невозможнымъ отказаться отъ таможенныхъ доходовъ. Если же смотрть на таможенный доходъ съ современнаго уровня экономическихъ знаній, то нельзя не признать его началомъ для всякой страны убыточнымъ.
Даже и остальные финансисты приходятъ къ тому убжденію, что покровительственная система идетъ каждому народу въ убытокъ. Число защитниковъ національной экономической независимости становится теперь все мене и мене, и едва ли изъ нихъ найдется такой, у котораго бы достало ршимости утверждать, что для Пруссіи необходимо разводить свой собственный чай и кофе, и что слдуетъ освободиться вполн отъ Китая. Всякая страна, ограждающая себя покровительственной системой, наноситъ вредъ прежде всего сама себ. Зачмъ намъ покупать по дорогой цн свое собственное, когда намъ выгодно покупать чужое, привозное? Зачмъ, если къ намъ могутъ придти дешевыя вещи, мы силой изгонимъ отъ себя дешевыхъ продавцевъ, чтобы покупать свое собственное дорогое? Самопожертвованіе непостижимое, существующее только потому, что люди недостаточно понимаютъ то, что они длаютъ. И если бы мра эта вела къ тому, чтобы собственныя издлія становились лучше и дешевле, но и этого быть не можетъ. Зачмъ я стану изготовлять лучше и дешевле, если продамъ и худое? Очевидно, что покровительственныя пошлины даютъ всей внутренней промышленности монопольный характеръ, даютъ выгоду мнимымъ производителямъ насчетъ всего народа, обязаннаго платить имъ дорого за худое.
Изъ спеціальнаго изложенія отдльныхъ видовъ налоговъ на потребленіе, читатель видлъ, что они падаютъ тяжестью несоразмрной на людей бдныхъ. Эта неуравнительность будетъ видне изъ слдующаго сопоставленія расходовъ людей богатыхъ и бдныхъ. Пфейферъ, для боле убдительнаго указанія разницы этихъ расходовъ, составилъ довольно подробную таблицу того, что прожигаютъ богатые и бдные. Въ основаніе сравненія онъ беретъ домашній расходъ одного высокопоставленнаго сановника, проживающаго въ годъ 25,000 талеровъ, банкира, проживающаго 17,000 талеровъ, держащаго своихъ лошадей и ведущаго жизнь вообще роскошную, состоятельнаго купца, живущаго хотя и умренно, но расходующаго на домъ 2,000 талеровъ, чиновника, проживающаго 900 талеровъ, наконецъ, рабочаго, добывающаго 300 талеровъ. Вотъ что оказывается изъ сравненія. Сановникъ расходуетъ на квартиру 2,000 талеровъ, что составляетъ 8% всего его расхода. Вс остальные лица платятъ за квартиру въ уменьшающейся прогрессіи, но въ пропорціи увеличивающейся къ ихъ общему расходу. Такъ что рабочій изъ своихъ 300 талеровъ платитъ за квартиру 57 талеровъ, составляющихъ 19% или относительно въ 2 1/2 раза дороже сановника. На муку и хлбъ сановникъ тратитъ въ годъ 325 тал. или 1 1/3% всего своего расхода. Такой же процентъ составляетъ расходъ на хлбъ и въ хозяйств банкира. Затмъ процентъ этотъ постепенно возрастаетъ и расходъ рабочаго составляетъ 52 тал. или 17 1/3%. Такимъ образомъ рабочій тратитъ на хлбъ больше чмъ въ 13 разъ боле сановника. Чтобы расходъ сановника привести въ равновсіе съ расходомъ работника нужно, чтобы сановникъ, вмсто 325 тал., тратилъ на хлбъ 4,355 тал. На говядину сановникъ тратитъ 1,175 тал. или 4,7%, банкиръ 4,9%, остальные постепенно больше, а рабочій расходуетъ на нее 45 тал. или 25%. На дичь и рыбу сановникъ расходуетъ 3,6%, банкиръ 2,2%, купецъ только 0,7%, а чиновникъ и рабочій ни копйки. На сахаръ сановникъ тратитъ 90 тал. или 0,4%, рабочій только 5 тал., составляющихъ 1,8%, На чай, кофе, шоколадъ расходъ сановника 124 тал. или 0,5%, расходъ же рабочаго 5% тал. или 1,7%. 760 тал, расходуемые сановникомъ на вино, пиво водку составляютъ только 3,4% всего его расхода, а жалостные 48 тал., расходуемые на тотъ же предметъ рабочимъ, составляютъ 16%. Пфейферъ замчаетъ, что, асходъ на вино рабочаго кажется преувеличенъ. Любопытно, что 120 тал., расходуемые сановникомъ на табакъ и сигары составляютъ лишь 0,5%, и 6 тал., на тотъ же предметъ рабочаго 2%. Сравненіе это относилось только до предметовъ первой необходимости. Что же касается до удовольствій, напр. театры, концерты, то сановникъ тратитъ на нихъ въ годъ 1000 тал., чиновникъ 5 тал., а рабочій ничего. На поздки и путешествія сановникъ расходуетъ 6,500 тал., а чиновникъ и рабочій опять ничего. На одежду сановникъ тратитъ 4000 тал., составляющихъ 16%, а рабочій 28 тал., составляющихъ 9,3%.
Разсчетъ этотъ, сдланный для Германіи или правильне въ Берлин, оказался совершенно врнымъ и для Франціи, т. е. для Парижа. Слдовательно, не длая никакой ошибки и основываясь на очевидности, можно сказать, что онъ оправдается повсюду и окажется вполн врнымъ и для насъ. Можетъ быть, у насъ пропорція получится еще боле рзкая, ибо говядина въ быту русскаго рабочаго играетъ роль далеко меньшую, чмъ въ быту рабочаго нмецкаго.
Несоразмрно относительно большіе платежи простонародья за предметы первой необходимости вызвали уже давно мнніе о необходимости налога прогрессивнаго. Стороннники этой системы думали постепеннымъ возвышеніемъ налоговъ отъ бдныхъ къ богатымъ возстановить несуществующее равновсіе въ платежахъ. Эта мысль встртила однако сильный протестъ и противникамъ ея, ненаходившимъ страннымъ, что налоги возвышаются прогрессивно сверху внизъ, т. е. отъ богатыхъ къ бднымъ, показалось возмутительнымъ желаніе дать имъ обратную прогрессію. Хотя и нелогично, но понятно, ибо за прогрессивнымъ налогомъ рисовались противникамъ его необычайные личные расходы, благодаря отсутствію которыхъ они могутъ сть нынче рагу изъ рябчиковъ и тратить на увеселенія и путешествія, подобно нмецкому сановнику, 7500 талеровъ, а тогда имъ пришлось бы рагу не сть и сидть дома. Впрочемъ къ чести финансистовъ западной Европы нужно прибавить, что если они и возмутились противъ прогрессивнаго налога, то тмъ не мене у нихъ нашлось настолько разсудительности, чтобы ввести налогъ пропорціональный. Такой налогъ ввели у себя Англія, Пруссія и другія нмецкія государства. Въ Германіи налогъ этотъ называется класснымъ налогомъ.
Но самая дурная сторона налоговъ на потребленіе обнаруживается въ томъ процесс, который на язык финансистовъ называется переложеніемъ. Сущность переложенія заключается въ томъ, что налогъ платится не тмъ, на кого онъ налагается, а другимъ. Бываютъ случаи, когда финансовое управленіе именно и иметъ въ виду, чтобы налогъ былъ переложенъ на другого, напр. при таможенной пошлин и при налог на потребленіе. Въ другихъ же случаяхъ, хотя финансовое управленіе въ виду этого не иметъ, тмъ не мене переложеніе совершается.
Опредлить съ полною точностію во всякомъ данномъ случа: совершается или несовершается переложеніе, составляетъ одинъ изъ труднйшихъ теоретическихъ вопросовъ. Часто вполн очевидно, на кого долженъ пасть окончательно перелагаемый налогъ, но также часто переложеніе совершенно не уловимо. Если, напр., прусское правительство наложило бы на сановника, о которомъ мы говорили выше, особенную подать за то, что сановникъ одваетъ свою жену въ бархатъ и кружева и держитъ у себя выздныхъ лакеевъ, то совершенно неоспоримо, что налогъ этотъ палъ бы только на кошелекъ сановника и ни на кого бы не переложился. Также ясно и то, что если пошлина будетъ наложена на иностранные товары или на предметы первой необходимости внутренняго изготовленія, напр. мука, хлбъ, водка, говядина, то продавцы не возьмутъ этого налога на себя, а переложатъ его на покупателей въ вид надбавки на цны на эти предметы. Точно также очевидно, что если, напр., пошлину платитъ положимъ скотопромышленникъ, то онъ переложитъ ее на мясника, мясникъ разложитъ ее на своихъ покупателей, а покупатели, если они промышленные люди, постараются точно также переложить ее на своихъ покупателей. Товары, оплачиваемые таможенной пошлиной, точно также помогаютъ переложенію и налогъ переводится однимъ продавцомъ на другого, пока не дойдетъ до того предла, гд переложеніе уже невозможно. Напр. хозяйка, покупающая говядину, обложенную акцизомъ, платитъ цну говядины, выплачиваетъ акцизъ, внесенный продавцемъ и, наконецъ, платитъ ему же еще и проценты на этотъ сложный капиталъ. Госпожа, покупающая иностранную матерію, или хотя и туземную, но изъ привознаго сырья, обложеннаго пошлиной, уплачиваетъ точно также не только за сырье, за его переработку, но и таможенную пошлину, платитъ за вс хлопоты промышленниковъ, купцовъ и перекупщиковъ, наконецъ платитъ и проценты на затраты, сдланныя каждымъ изъ нихъ. Если эта барыня занимается чмъ нибудь и получаетъ за свой трудъ деньги, то и она постарается возмстить свои расходы съ тхъ, съ кмъ она находится въ экономическихъ или промышленныхъ отношеніяхъ. Если подобное переложеніе своихъ излишнихъ платежей предпринимаетъ всякій, если всякій усиливается свалить собственную тяжесть на плечи другого, и если въ томъ сложномъ процесс, который зовется экономическою жизнью народа, каждому изъ насъ представляется большая или меньшая возможность переложить на другого свои расходы, то и образуется такая сложная и многообразная сть переложеній, въ которой дйствительно мудрено усмотрть послдній предлъ,
Пока возможность переложенія существуетъ, лица перелагающія могутъ жить, не ощущая особенной тягости отъ налога, но за то тмъ тижеле жить людямъ, для которыхъ переложеніе невозможно. Для нихъ налогъ является прямымъ лишеніемъ. Если говядина и хлбъ поднялись въ цн вслдствіе акциза, и если эту возвышенную цну вы не можете переложить на другого, то очевидно, что вамъ предстоитъ только такой выборъ: или, оставшись при прежнемъ размр потребленія говядины и хлба, сократить свои другіе расходы, а если вы этого сдлать не желаете или не можете, то сть мене хлба и говядины.
Въ этомъ положеніи находятся вс т, кто получаетъ постоянное жалованье и такъ называемые рантье, т. е. люди, живущіе процентомъ съ капитала. Этимъ людямъ переложеніе налога совершенно невозможно и онъ погребается въ ихъ собственныхъ желудкахъ, вмст съ вздорожавшей говядиной или съ другими предметами потребленія.
Относительно возможности переложенія налога рабочимъ народомъ, въ мнніи экономистовъ явилось разнорчіе. Одни изъ нихъ доказывали, что если налогъ возвыситъ цну предметовъ первой необходимости, то и рабочій немедленно потребуетъ возвышенія платы. Такимъ образомъ, если рабочій получалъ 180 руб. въ годъ и платилъ налога 18 руб., а затмъ налогъ возвысился до 20 руб., то рабочій потребуетъ 200 руб. и возстановитъ равновсіе въ своемъ бюджет. Противъ этого возражали, что капиталисту нтъ ровно никакого основанія возвышать задльную плату, и что, слдовательно, капиталистъ не допуститъ рабочаго переложитъ на него свой налогъ. Мнніе послднихъ справедливе, и вотъ почему. Рабочая плата опредляется размромъ спроса и предложенія и величиною капитала. Если капиталъ не увеличился и не убавился, если не увеличилось и не убавилось число рабочихъ, ищущихъ занятія, то очевидно, что и задльная плата останется такою, какою была прежде. Она можетъ измниться только въ томъ случа, если измнится одинъ изъ этихъ основныхъ факторовъ. А какъ возвышеніе налога не влечетъ за собою перемны въ отношеніяхъ факторовъ, то очевидно, что переложеніе для рабочаго сдлается невозможнымъ и увеличенный налогъ заставитъ рабочаго ограничить размръ своего потребленія.
Если увеличеніе налога заставитъ рабочаго сократить свои издержки до такого размра, что неминуемымъ послдствіемъ лишенія явятся болзни и усилившаяся смертность, въ такомъ случа нарушится равновсіе въ тхъ факторахъ, о которыхъ упоминалось, и уменьшившееся предложеніе рабочихъ рукъ заставитъ капиталистовъ поднять рабочую плату. Только при этомъ одномъ условіи капиталисты согласятся принять на себя уплату возвысившагося налога. Очевидно, что если вздорожаніе предметовъ первой необходимости и ведетъ къ повышенію задльной платы, то вовсе не немедленно, а лишь на томъ условіи, чтобы какія бы то ни было обстоятельства — въ нашемъ примр голодъ и болзни — уменьшили число рабочихъ. Такимъ образомъ, налогъ на потребленіе представляетъ для рабочаго возможность къ переложенію лишь на очень тягостныхъ условіяхъ, и если допустить, что, при нормальномъ состояніи общества, подобное явленіе терпимо быть не можетъ, то ясно, что переложеніе для рабочаго немыслимо. Томасъ Туке, въ своей ‘исторіи цнъ’ съ 1793 по 1857 годъ, приводитъ цлый рядъ поразительныхъ фактовъ, подтверждающихъ справедливость изложенной мною теоріи. Изъ его цифръ оказывается, что рабочая плата посл всхъ подчиняется вліянію дороговизны и обыкновенно сопровождается самыми тягостными послдствіями для рабочаго сословія. Изъ цифръ, приводимыхъ Туке, видно, что возвышеніе цнъ на хлбъ въ три раза способствовало возвышенію рабочей платы лишь на нсколько пенсовъ, и только посл длиннаго промежутка времени. Факты, констатируемые Туке, заслуживаютъ еще и потому особеннаго доврія, что авторъ былъ вовсе не мечтатель, а очень богатый купецъ, буржуа по тенденціямъ, и другъ Роберта Пиля, котораго тоже никто не отважится обвинять въ энтузіазм.
И во всхъ случаяхъ, какъ между прочимъ видлъ читатель изъ сравненія расходовъ нмецкаго сановника съ нмецкимъ рабочимъ, цны, возвышающіяся на предметы потребленія, падаютъ, благодаря возможности переложенія преимущественно на тхъ, кто бдне. Возьмемъ ли, напр., квартиры. Предположимъ, что государство вводитъ у себя налогъ на окна и на двери. Въ этомъ случа послдуетъ то, что если богатый не считаетъ возможнымъ платить за квартиру въ 15 оконъ, то онъ или найметъ квартиру въ 10 оконъ или же домовладлецъ, не желая лишиться выгоднаго для него квартиранта, понизитъ цну квартиры, т. е. возьметъ налогъ на себя. Большихъ квартиръ мало, потому что немного людей, имющихъ возможность ихъ нанимать. Понятно, что домовладльцы очень дорожатъ подобными квартирантами и также мало дорожатъ квартирантами бдными, которыхъ ужь черезчуръ много. Поэтому налогъ на окна явится средствомъ принудительнымъ, чтобы люди жили въ маленькихъ квартирахъ и, слдовательно, тотъ, кто не сжался до предла послдней возможности, постарается или сжаться, или же задлаетъ у себя окна. Такъ и было въ Англіи, гд бдные люди должны были превращать свои, и безъ того уже нездоровыя квартиры въ нчто подобное тюрьмамъ, и, чтобы избавиться отъ налога, лишали себя свта и воздуха и подвергались болзнямъ. И въ этомъ случа налогъ соглашались брать на себя домовладльцы только въ томъ случа, когда смертность уменьшала число квартирантовъ, и когда домовладльцы находили боле для себя выгоднымъ получать немного, чмъ ничего, вслдствіе простоя квартиръ.
Выше я говорилъ, что переложеніе образуетъ чрезвычайно сложную, запутанную сть, обхватывающую общество во всей его экономической дятельности въ такой степени, что, наконецъ, является полнйшая невозможность усмотрть въ этой путаниц хотя малйшій лучъ свта. Если обратить вниманіе на то, что многообразныя потребности общества удовлетворяются безконечнымъ многообразіемъ предметовъ, если обратить вниманіе на то, что какой нибудь, повидимому, простой предметъ промышленности, напримръ сукно, создается безконечнымъ рядомъ промышленныхъ манипуляцій, если, наконецъ, прослдить весь рядъ переложеній, хотя бы того же самого сукна, то станетъ совершенно яснымъ, почему повсюду такъ кричатъ на дороговизну и на трудность жизни, Возьмемъ для примра хоть тоже самое сукно. Сырье для сукна создается сельскимъ хозяйствомъ. Баранъ, выросшій въ лов природы, зврь не дорогой. Но если этого барана приходится кормить на арендуемой земл, то помимо труда ухода за нимъ, нужно заплатить ренту землевладльцу. Вотъ ужь, баранъ и вздорожалъ. Дале, этого барана нужно привести въ городъ и заплатить шоссейныя деньги. Новая надбавка. Въ город мясникъ за право быть мясникомъ долженъ заплатить акцизъ, и за убой барана возьметъ гораздо дороже, чмъ это дло стоитъ въ дйствительности. Баранъ все становится дороже. Шерсть, снятая съ барана, должна быть промыта въ зданіи, которое тоже платитъ ренту. Промываютъ ее рабочіе, платящіе промысловый налогъ. Затмъ шерсть черезъ руки нсколькихъ перекупщиковъ, платящихъ торговыя пошлины, поступаетъ на фабрику, несущую разныя повинности: городскія, гильдейскія и т. д. Обработываютъ шерсть на фабрик рабочіе, платящіе тоже промысловый налогъ, пользуясь тепломъ, обложеннымъ налогомъ въ его первоначальномъ вид, какъ дрова, пользуясь свтомъ, тоже обложеннымъ налогомъ въ его первоначальномъ вид каменнаго угля, питаясь хлбомъ и мясомъ, оплатившемъ ввозную пошлину. Для окраски сукна идетъ краска, оплатившая таможенную пошлину, а для всхъ изготовительныхъ процессовъ употребляются машины, оплатившія тоже ихъ ввозную пошлину, или промысловый налогъ, наложенный на мстныхъ заводчиковъ. Каждое изъ лицъ, связанныхъ солидарностью интересовъ сукнодлія, оказываетъ другъ другу услуги только за извстный процентъ на свой трудъ или капиталъ. Какъ бы ни были малы эти проценты, но какъ число лицъ, связанныхъ солидарностью общаго производства, довольно велико, то понятно, что общій итогъ этихъ процентовъ образуетъ наконецъ такую сумму, которая неизбжно подниметъ цну сукна до весьма чувствительной величины. Наконецъ сукно на фабрик готово. Оно продается оптовому торговцу, а отъ него, переходя изъ рукъ одного купца къ другому, достигаетъ наконецъ до какого нибудь медвжьяго угла, гд и продается чуть не на всъ Золота. Совершенно тотъ же самый процессъ совершается со всми остальными предметами потребленія. Такъ какъ косвенные налоги падаютъ ршительно на все, что люди пьютъ, дятъ и носятъ, такъ какъ каждый производитель перелагаетъ свой налогъ на другого, такъ какъ каждый, кром переложенія налога, беретъ еще и извстный процентъ на перелагаемую сумму, то въ конц концовъ является та общая дороговизна всхъ предметовъ потребленія, которая приводитъ въ отчаяніе современнаго цивилизованнаго человка. Старые люди вспоминаютъ съ наслажденіемъ свою молодость, и любятъ толковать о временахъ баснословной дешевизны. Старые люди правы. Еще бы не быть дешевизн, когда въ ихъ времена государственные расходы были почти совершенно ничтожны и такъ же ничтожны были налоги. Возьмемъ въ примръ хотя Англію. Въ 1702 г. ея государственный долгъ составлялъ 37 милліоновъ фунтовъ стерлинговъ, а проценты долга 2 милліона фунт. Но окончаніи же наполеоновскихъ войнъ, въ 1817 г., долгъ равнялся 848 мил. фунт., а проценты 32 милліон. фунт. Присоедините къ этимъ 32 милліон. еще 30 мил. ежегоднаго расхода, и тогда будетъ вамъ совершенно ясно, почему сборъ съ народа подобной суммы, преимущественно въ вид косвеннаго налога, допускающаго переложеніе, долженъ поднять цны на вс предметы жизни. Недостатокъ звонкой монеты и будто бы малая добыча драгоцнныхъ металловъ, приводимая финансистами, какъ причина дороговизны, есть причина только воображаемая. Главная причина — въ несоразмрно увеличившихся повсюду государственныхъ расходахъ, требующихъ усиленныхъ доходовъ. Такъ какъ доходы эти доставляются населеніемъ страны, такъ какъ косвенные налоги составляютъ главный источникъ полученія, такъ какъ налоги каждый годъ увеличиваются въ размр и въ разнообразіи, такъ какъ переложеніе, сопровождающее каждый косвенный налогъ, увеличивается вмст съ платежами на предметы потребленія, такъ какъ каждое переложеніе не ограничивается простымъ возвратомъ, а сопровождается процентами, то очевидно, что совершенно безполезно ломать себ голову надъ измышленіемъ причинъ непонятной дороговизны, а гораздо проще понять ее такъ, какъ указываютъ простые факты жизни, а не теоретическія измышленія финансистовъ. Еще бы не быть дороговизн, когда за все надо платить дорого, когда повсюду надо платить проценты, когда всякій наровитъ переложить на васъ свои убытки и свой налогъ.
Теперь спрашивается, неужели изъ этого печальнаго положенія нтъ выхода? Неужели западная Европа, выставившая по всмъ отраслямъ знаній столько умныхъ людей, не придумала ничего въ области финансовой науки?
Въ предъидущихъ главахъ я сказалъ читателю еще не все. Разнообразіе налоговъ дошло въ западной Европ до того, что человкъ избавлялся отъ нихъ только съ переселеніемъ въ царство тней. Налоги были на хлбъ, на говядину, масло, яйца, сыръ, вино, водку, квартиры, прислугу, экипажи, собакъ, кошекъ, однимъ словомъ, нтъ ни одного предмета человческаго потребленія, который не подлежалъ бы налогу.
Понятно, что это поразительное многообразіе должно было испугать даже и финансистовъ. Еще въ прошедшемъ столтіи физіократы хлопотали о приведеніи налоговъ къ одной единиц. Спасительной единицей казался имъ налогъ на землю. Спасительность этого налога призналъ даже и Прудонъ, который въ. своей теоріи налоговъ говоритъ, что есть на свт только одинъ предметъ, самый способный къ обложенію налогомъ, который между тмъ не былъ никогда облагаемъ раціонально: предметъ, обложеніе котораго, доходящее даже до совершеннаго поглощенія вещества, нисколько не можетъ повредить ни труду, ни капиталу, ни земледлію, ни промышленности, ни торговл, ни кредиту, ни потребленію, ни богатству. Такой налогъ, не обременяя народъ, никому не помшаетъ жить сообразно съ своими средствами въ довольств, въ роскоши и всецло наслаждаться произведеніями своего таланта и знанія.
Мнніе Прудона встрчаетъ рзкихъ противниковъ въ Макъ-Куллох и Макс Вирт. Они говорятъ, что нтъ никакой возможности разложить ренту на ея составныя части, что нтъ никакой возможности опредлить, сколько доходу приноситъ земля, сколько капиталъ и сколько трудъ.
Тмъ не мене вполн справедливо, что теперь существующее разнообразіе налоговъ, въ своемъ настоящемъ вид, становится невыносимымъ. Ихъ необходимо замнить чмъ нибудь однообразнымъ и всепоглощающимъ.
Такимъ всепоглощающимъ налогомъ предлагаютъ не налогъ на потребленіе, не налогъ на доходъ или капиталъ, а налогъ на прожитокъ.
Т, кто предлагаетъ эту новую систему, исходятъ изъ того основанія, что она боле, чмъ какія либо другія системы, способна устранить неудобства нынче существующихъ налоговъ.
Система, предлагаемая этими финансистами, конечно, не изъ радикальныхъ. Крутые перевороты имъ понравятся, прогрессивнаго налога они не одобряютъ, и, думая достигнуть гавани спокойнымъ плаваньемъ, предлагаютъ устроить такой налогъ, при которомъ, за отчисленіемъ суммы, необходимой на предметы первой надобности, остальное за тмъ облагалось бы налогомъ.
Въ основаніи своего вычисленія они принимаютъ не доходъ и капиталъ, а только то, что плательщикъ проживаетъ.
Они полагаютъ, что этимъ путемъ отнимется всякая премія отъ праздности, и не произойдетъ никакихъ утсненій для людей, живущихъ честнымъ трудомъ.
Расточитель, живущій на счетъ своего личнаго раззоренія, заплатитъ долю соотвтственную своей неразсудительности, а человкъ бережливый будетъ имть возможность сдлать сбереженіе на черный день.
Этимъ способомъ и бдный и богатый внесетъ равномрную лепту, и тягость налоговъ ляжетъ одинаково на всхъ платящихъ.
Противъ этой мысли говорить нечего, но также нельзя на нее смотрть иначе, какъ на мысль утопическую, ибо число людей, смотрящихъ назадъ, и по своему тупоумію или своекорыстію возстающихъ противъ всякой прогрессивной мысли — есть легіонъ.
Вотъ почему вопросъ объ однообразномъ, уравнительномъ налог, является такой утопическою мыслью. Задача не въ томъ, что бы выдумать средство помочь людямъ. Задача въ томъ, чтобы растолковать людямъ, что они страдаютъ и помочь ихъ бдности.