Госпожа Тике
Госпожа Тике
(Из нем. журн.)
——
Госпожа Тике, Коцебу Август, Год: 1807
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Женщина, о которой хочу говорить, может почесться прообразованием преступницы, за несколько лет перед сим обратившей на себя всеобщее внимание в Берлине. При Людовике XIV жил в Париже книгопродавец, именем Карлье. У него была прекрасная дочь, после смерти отца на пятнадцатом году оставшаяся сиротой с имением, которое простиралось до 500 000 франков. Не нужно сказывать, что множество обожателей окружило богатую красавицу. В числе их находился парламентский советник г-н Тике, который умел одну старую тетку склонить на свою сторону посредством щедрых подарков. На свете легче всего уговорить пятнадцатилетнюю девушку выйти замуж. Легкомыслие, любопытство, неопытность, желание поравняться со взрослыми, радость, чувствуемая от уверенности, что все подруги станут удивляться и завидовать, мысли о брачном пиршестве и подобные сим ребяческие причины, вместе с убедительными советами тетушек сильно подействовали на волю красавицы. Чтобы скорее окончить дело, господин парламентский советник прислал девице Карлье в день именин ее пучок душистых цветов, среди коих сияла алмазная роза. На другой день невеста дала слово. Свадьбу праздновали с великой пышностью. Казалось, что в первые годы супружества муж и жена были весьма довольны своим выбором. Небо даровало им два залога любви, и г-жа Тике с материнской нежностью прижимала их к груди своей, богатыми кружевами украшенной.
Госпожа парламентская советница спокойно расточала деньги свои, думая, что муж ее так же богат, как она сама. Наконец узнала, что ее обманули, и что прекрасный пучок цветов, который выманил у нее согласие на брак, куплен на счет ее приданого. Такое открытие легко может охладить жар и любящего сердца, а в беспристрастном поселить даже отвращение. Согласие в супружеской жизни есть нежный цветок, мгновенно увядающий при недостатке лучей взаимной любви, при оскудении питательного сока взаимного почтения. Г-жа Тике скоро возненавидела своего мужа, полюбила одного гвардейского капитана по имени Мон-Жоржа, и потребовала развода. Г. Тике с своей стороны жаловался на беспорядочное поведение жены, просил дозволения задержать ее под стражей, и успел исходатайствовать королевское повеление (lettres de cachet). Прелестная супруга уведомилась о том заблаговременно, и видя крайнюю необходимость, решилась у красоты своей искать помощи. Она притворилась, будто мучится раскаянием, ласкала, нежила и просила своего мужа до тех пор, пока не достала в свои руки повеления королевского, которое тотчас бросила в огонь, пошутила над легковерием своего мужа, и стала жить по-прежнему. Господин парламентский советник опять начал было хлопотать о королевском повелении, но ему дано знать, что он дурачится. Таким образом и задержание под присмотром и развод остались втуне. Супруги разделив имение и сердца свои, которые давно уже были не вместе, остались жить в одном доме, госпожа на правой половине, господин на левой. Три года провели они, взаимно не любя друг друга, однако и не подавая причины много о себе говорить в обществе.
В один день г-жа Тике приехала к графине д’Оне в крайнем беспокойстве. На вопрос, что ее так потревожило, она отвечала: ‘Я целый час просидела у черта’. — Так вы были не в приятном обществе! — сказала графиня. Г-жа Тике изъяснила загадку, объявив, что приехала от ворожеи, которая гадает на кофе. — Что ж она вам предсказала? ‘Очень много хорошего! Будто я через два месяца восторжествую надо всеми своими неприятелями, и сделаюсь совершенно счастливою. Жаль только, что это не может статься, пока жив г-н Тике, а он еще так здоров… Мне нельзя дождаться события сего пророчества!’
В этот день она чрезвычайно досадовала на своего мужа, за то что он сослал подозрительного приворотника, и решился, никому не доверяя, запирать ворота и прятать ключи у себя под подушкою. Вечера обыкновенно проводил он у своей приятельницы г-жи Вильмар. Г-жа Тике жаловалась на судьбу свою графине Сенонвиль, которая приехала навестить ее. ‘Надобно проучить его — сказала графиня — я просижу у вас, пока он приедет, буду ждать, пока уляжется, потом заставлю опять встать, и отпереть ворота’.
Г-жа Тике рассмеялась. Графиня в самом деле решилась дожидаться, но г. парламентский советник в обыкновенное время не приехал. Вдруг услышали выстрел из пистолета под окнами и крик: убийство, помогите! Женщины тотчас послали людей на улицу, и уведомились, что какие-то бездельники, напав на г-на Тике, тяжело ранили его, и что он отнесен в дом г-жи Вильмар. Г-жа Тике почла за долг благопристойности немедленно отправиться к больному, ее не приняли. Муж ее потерял много крови, однако ни одна из пяти ран его не была смертельна. Полицейский офицер спросил г-на Тике, не имеет ли он врагов. ‘Имею одного — отвечал советник: этот враг — жена моя’.
Г-жа Тике на другой день, не показывая ни малейшего смущения, посетила графиню д’Оне, вероятно чтоб осведомиться, какая молва, носится в обществе о сем приключении. Графиня спросила, узнал ли г-н советник убийц своих? ‘Нет — отвечала г-жа Тике: а если б и узнал, то верно, не объявит о них, для того, чтобы пало на меня подозрение. Я готова божиться, что все будут меня обвинять в сем преступлении’. — Я думаю — сказала графиня — надобно бы взяться за приворотника, который кажется очень подозрительным.
Г-жа Тике, возвратившись домой, нашла записку, в которой советовали ей спасаться бегством, потому что непременно будет взята под стражу. Она пренебрегла полезный совет, равно как и другие сему подобные. Наконец пришел к ней какой-то монах, который убеждал ее не терять ни минуты, напоминая, что время для нее очень дорого. Он даже принес монашеское платье, приготовил на дворе носилки, а на улице почтовую коляску, в которой надлежало ей поспешно отправиться в Кале, и оттуда плыть в Англию. История не упоминает, кто именно брал в ней столь великое участие. Молодая прекрасная женщина, хотя была бы преступница, везде имеет приятелей.
Г-жа Тике не хотела ничего слушать, почитая советы сии хитрою выдумкою мужа, который надеялся, как она думала, сим способом присвоить себе ее имение. Лишь только монах удалился, вошла графиня Сенонвиль. — ‘Очень радуюсь, что вы здесь — сказала г-жа Тике: я с часу на час ожидаю служителей правосудия. Пожалуйте, останьтесь со мною: мне очень хочется, чтобы люди сии нашли меня здесь не одну’. В самом деле пришел уголовный судья с приставами. ‘К чему такое множество людей? — насмешливо сказала ему г-жа Тике: видите, что я ждала вас не унывая, и охотно пойду с вами куда угодно’. После того она просила судью о дозволении запечатать комнаты, чтобы домашние уборы сохранились в целости, нежно обняла своего сына, которого очень любила, дала ему денег на игрушки, когда начал он плакать, уверяла его, что скоро домой возвратится. Отправившись в карете с уголовным судьею, на улице кланялась знакомым женщинам, и казалась так спокойною, как будто ехала в гости. Только тогда краска в лице ее переменилась, когда карета поворотила к тюрьме (grand chatelet).
Дело ее приняло вид самый несчастный, когда некоторый человек, по имени Огюст, явившись в суде признался добро вольно, что перед тем за три года г-жа Тике, чрез посредство приворотника склоняла его к убийству. Тотчас нашли приворотника, который на очной ставке с Огюстом во всем повинился. Г-жа Тике осуждена к смертной казни, хотя и не открыто, была ли она участницею в последнем злодеянии. Во Франции существовал закон, по которому жена, умышляющая на жизнь мужа своего, подвергалась смертной казни. Парламент подтвердил приговор судейский. Г-н Тике, вылечившись от ран, поехал с детьми своими в Версаль, упал к ногам короля, и просил помилования несчастной жене своей. Тщетно! Многие знатнейшие особы ходатайствовали за нее, но король остался непреклонным.
Парижский архиепископ объявил, что если его величество дарует жизнь сей преступнице, то ни один муж не будет уверен в своей безопасности, и прибавил к тому, что имеет важные причины страшиться такого несчастья, ибо в донесениях, получаемых от духовников, каждый раз находит умышления жен на жизнь супругов.
Итак, приговор остался в своей силе. Исполнение отложено до другого дня, для праздника Тела Христова, ибо тогда на всех улицах, по обыкновению, воздвигнуты были жертвенники. В самый день казни несчастную ввели в чулан, где пытают преступников. Уголовный судья, велев ей стать на коленях, прочитал решительный приговор. Г-жа Тике выслушала с твердостью. Потом судья произнес убедительную речь, в которой сравнив нынешнее печальнее состояние преступницы с прежними забавами, советовал ей воспользоваться остающимися минутами жизни, чистосердечно во всем признаться, и тем отвратить мучительную пытку.
‘Чувствую и без вашего напоминания — отвечала г-жа Тике — какая разница между прежним состоянием моим и нынешним. Теперь я стою перед вами на коленях, прежде это делалось напротив, вы знаете сами. Последний день почитаю концом моих страданий. С твердостью выслушала я смертный приговор, с тою же твердостью явлюсь на месте казни, но не ожидайте, чтобы я, страшась мук, оклеветала себя в преступлении, которого не сделала’.
Судья начал опять увещевать, несчастная подтверждала прежнее показание, однако в пытке тотчас призналась во всем, чего от нее ни требовали. Только на вопрос: участвовал ли в умысле ее капитан Мон-Жорж? Отвечала, что ему не открывала своего намерения, боясь потерять его уважение.
Лишь только разнесся слух в Париже о заключенном приговоре, все наперерыв откупили окна домов около Гревской площади, даже нарочно сделаны были места для зрителей. Народ тысячами стекался к печальному позорищу. Весь двор почтил оное своим присутствием. В 5 часов привезли г-жу Тике, одетую в белое платье, за нею сидел приворотник, осужденный на виселицу, подле нее духовник. Сильный дождь препятствовал начинать исполнение приговора. Орудия казни и запряженная собственными ее лошадьми телега, на которой после надлежало отвезти труп ее, были у нее перед глазами, при всем том она не потеряла равнодушия, и свободно смотрела вокруг себя на стекшихся зрителей. Восходя на лобное место, подала палачу руку, и в знак учтивости, по тогдашнему обыкновению, поцеловала концы своих пальцев, потом весьма осторожно обняла плаху, и положила на нее прекрасную свою голову. Палач был в крайнем замешательстве, и не прежде, как за пятым взмахом, отделил голову ее от туловища.
Таким образом прекраснейшая женщина в Париже окончила весну жизни своей, зараженной ядом преступления.
[Коцебу А.Ф.] Госпожа Тике: [О фр. преступнице времен Людовика XIV и ее казни]: (Из нем. журн.) // Вестн. Европы. — 1807. — Ч.32, N 6. — С.103-113.