Голос церкви
Голос церкви
Голос церкви, Розанов Василий Васильевич, Год: 1906
Время на прочтение: 3 минут(ы)
В. В. Розанов
Наконец наше высшее духовное управление заговорило языком сколько-нибудь достойным церкви и ее великого прошлого. Опубликованное вчера обращение Синода ‘к пастырям православной церкви пред выборами в Государственную Думу’ полно того исторического духа, с которым решительно невозможно разорвать духовенству, не потеряв в тот же момент всякое равновесие, не утратив всякую силу и умелость действия. Традиции столь прочные и столь долгие не сбрасываются в один час, не сбрасываются безнаказанно для самого существа и целости души. В то же время, однако, стоя на почве своей тысячелетней традиции — служения Евангелию, Государю и Отечеству, — высшее духовное управление и не стало в острое противоположение новому курсу русской истории, на который она выступила под давлением тяжких и страшных обстоятельств. Единственное для этого средство было — послушаться голоса Царя, почувствовать волю Самодержавного Государя, как свою волю, отнесясь к ней без лукавства и недоверия, прияв ее как вдохновение истинное и спасительное для Родины. Волю Царя — разделить Царское Дело, государево делание, правительственную заботу и ответственность с самим православным народом, в лице его доверенных выборных — это святое решение почему было церкви не принять под свое благословение, принять пассивно, соглашаясь ‘так и быть’ только оттого, что она никогда и прежде не перечила державной воле, но принять активно, как вдохновение во вдохновение? До сих пор, шесть веков петербургского и московского строительства, действительно Россия двигалась только в одном направлении — крепости, единства и целости. Других направлений не было, или они были слишком второстепенными и подчиненными. Но церковь и сама знает из собственной истории, что даже в сфере вечных и недвижных заветов Христа невозможно было соблюсти полной единолинейности движения, и церковь сама росла, как дуб, как дерево, а не двигалась, как прямая линия. Были соборы в церкви, церковь Киева, Москвы и Петербурга не есть тожесловие и слитность, церкви византийская и русская не абсолютно тожественны. Это — в сфере вечных и недвижных, однажды сказанных и навсегда сказанных слов Христа. Какая же в этом отношении лежит великая нужда перемен в светском государстве, которое повинуется не какой-нибудь непреложной традиции, а единственно голосу нужд, потребностей и спасительных трудов и забот! Salus Rei Publicae, — suprema lex, спасение отечества — высший закон для отечества. И ныне, когда самим Государем сознано в глубинах Его совести и провозглашено торжественно во всеуслышание целого мира, что великие бедствия последней войны имеют в основании своем не слабость собственно воинского оружия, не слабость душ воинских, а бедственное расстройство, застарелость и фальшивый ход всего внутреннего механизма управления, как бы испорченный ход часов, ‘suprema lex’, ‘высший закон’ спасения требует пересмотра, чистки и переделки всего механизма, чего нельзя сделать в темноте административной ночи, а нужно делать при свете, днем, явно, честно, не хоронясь в кабинетах и канцеляриях. В этом призыве дневного света, который осветил бы все потайные и злоупотребительные уголки правящего механизма, и лежит самая сущность народного представительства, именуемого парламентаризмом или конституционализмом. Шесть веков Русь шла к крепости, пока не почувствовала слабость от недостатка света, — слабость, не исцелимую никаким дальнейшим усилением, утолщением, укреплением самых органов государственного организма. ‘Воздуха и света’ — вот общее сознание. Вот новый, на 7 век существования Руси, призыв ее Государя. Только слепые, только люди, сами схоронившиеся в злоупотреблениях, не видят или упорно отрицают, что это действительно — так! Церковь безмолвствовала долго. И все русские люди с радостью увидели, что она нашла достойный своего исторического духа способ сказать: ‘Иереи, не становитесь сами в сторону и не учите пасомых вами людей становиться в сторону от этого движения родины к слиянию и к совместности работы Царской и работы народной, разума правительственного и разума обывательского’.
Немного пройдет времени, и самый дух как граждан, так, наконец, и духовенства преобразуется, навыкнет к новым приемам судить, смотреть и исследовать. Первые шаги поворота в традиции всегда страшно трудны. Нет ни голоса, ни умения сказать. Все связано прошлым, все новое — неизвестно. Но в этом повороте то хорошо, что уже всякий второй шаг легче первого. И мы убеждены, что церковь, выдвинувшая своих Гермогенов, Филиппов, Алексеев на старомосковском пути силы и укрепления, выдвинет другие великие светочи на этом предстоящем пути расширения дыхания родины, удлинения ее крыльев и полета. Всегда да будет с нами церковь. И тогда мы будем всегда с церковью. Единство и целость духа, целость чистоты намерений — это оружие сильнее стального. В то же время — это щит христианина. Не будем ронять этого щита. ‘К правде и к шири’ — это так же нужно церкви, как и государству, нужно всякой общине христианской, как и обширному светскому обществу.
Впервые опубликовано: ‘Новое Время’. 1906. 19 февр. N 10752.
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/rozanov/rozanov_golos_cerkvi.html.