Д. Анучин.
Гольды, Анучин Дмитрий Николаевич, Год: 1893
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Гольды — народ тунгусского племени, живущий по реке Амур, преимущественно по правой его стороне, начиная от впадения в него р. Сунгари и до устья р. Горина (приблизительно под 51R с. ш.), а также по южным притокам Амура — по р. Сунгари в нижнем ее течении и по р. Уссури до самых ее верховьев, а также и вокруг оз. Ханка. Соседями Г. с С. и В. являются разные племена тунгусов (на В., по берегам Татарского пролива — орочи) и русские, а на Ю. маньчжуры и китайцы. Название ‘гольды’ стало известным только после занятия края русскими в 1850-х гг. Полагают, что ачаны и натки, упоминаемые в XVII в. Хабаровым и Поярковым в их походах на Амур, были не кто иные, как Г. Нынешняя территория Г. по Амуру была, однако, в то время занята другим, более культурным земледельческим племенем — дучерами (вероятно, одним из маньчжурских племен, которые вынуждены были вследствие русских набегов покинуть свои поселения и уйти за Амур). На их места стали мало-помалу переселяться Г., жившие прежде главн. обр. по Уссури. Численность Г. в точности не известна, в 1860-х гг. их насчитывали до 2500 душ, но едва ли это число не было преувеличено. В Северно-Уссурийском крае к 1 января 1884 г. их числилось всего (всех возрастов и обоего пола) 242 души, причем, однако, г. Надаров замечает, что до оспенной эпидемии, свирепствовавшей на Уссури в 1877 в 1881 гг., число Г. в этом крае было втрое и вчетверо больше. Происхождение названия ‘гольды’ не разъяснено. В сношениях с русскими Г. называют себя ‘амур-гольда’, ‘уссура-гольда’ и ‘сунгара-гольда’, но между собою они употребляют другие названия. Так, сунгарийские Г. и часть амурских вверх от устья реки Уссури именуют себя киленами, Г., живущие по Амуру вниз от устья Уссури, называют себя ходзами или ходзенами, наконец, Г., населяющие берега Уссури, зовут себя мамгу или мангу. Указанные отрасли Г. разнятся между собою несколько по языку, причем наибольшая разница, по Надарову, замечается между ходзенами, с одной стороны, и мангу и киленами — с другой, так что иногда они не могут понять друг друга. В основе своей гольдский язык довольно близок к маньчжурскому и, вероятно, составляет одну из его ветвей. Физический тип Г. напоминает тунгусский, они обыкновенно ниже среднего роста, с широкою плоскою физиономиею смуглого цвета, с приплюснутым носом и сильно выдавшимися скулами. Глаза узкие, часто с косым разрезом, черные, волосы прямые, черные, жесткие, борода и усы редкие. Мужчины заплетают волосы на голове по-китайски, в одну косу, женщины заплетают их на две косы, а молодые девушки часто носят распущенные волосы. Кроме тунгусского типа, у гольдов встречается часто и другой, с меньшей шириной скул, более высоким носом и более открытыми глазами, приближающийся к маньчжурскому. Несколько гольдских черепов было описано Вирховым и Шренком, они представляют вообще сходство с тунгусскими. Прежде Г. татуировались, прокалывая кожу ниткой, намоченной в соке какого-то растения или китайской тушью, на лбу, переносье, висках, отчего получаются узоры из синих точек, теперь этот обычай уже выводится. У женщин сохранилась еще мода носить одну или насколько серебряных сережек в ноздрях, кроме того, они носят серьги в ушах, обыкновенно с подвесками из стеклянных или каменных колец, а на руках и пальцах, как и мужчины, — серебряные или железные браслеты и серебряные или костяные кольца. Живут разбросанно, в небольших селениях или отдельными поселками, зимой в мазанках или фанзах на маньчжурский и китайский лад, летом — в шалашах из бересты или камыша. Могут считаться оседлыми, но не крепко привязаны к месту и в случае плохого улова рыбы, уменьшения зверя в лесу и т. д. легко переходят на другое место, иногда за сто и более верст. Главное занятие Г. — рыболовство, рыба (осетр, белуга, сазан и др.) ловится преимущественно летом и осенью, ее сушат на зиму для людей и собак. Для рыбной ловли и переездов употребляются легкие берестяные лодочки (оморочки) или более поместительные, дощатые (или выдолбленные из целого ствола). В отличие от гиляков Г. занимаются также много охотой, бьют оленей, лосей, диких коз, кабанов, медведей, соболей, белок, енотовидных собак и др., причем охотятся обыкновенно с собаками, которые и держатся у них более для охоты, чем для езды. Собирают дикие ягоды, яблоки, виноград, из которого варят густой, кисло-сладкий сок, хорошо сохраняющийся впрок. Под влиянием маньчжур и китайцев Г. усвоили себе некоторых домашних животных, разводят свиней и кур, иные имеют и лошадей, а также занимаются огородничеством и даже, хотя в малой степени, хлебопашеством (сеют кукурузу, пшеницу). Но обыкновенно мука (просяная и пшеничная) приобретается у китайцев в обмен на меха, панты (свежие оленьи рога), корень женьшень, мускус, рыбу — так же как и одежда и другие необходимые предметы. Одежда Г., как мужчин, так и женщин — бумажные рубаха и штаны из китайской дабы китайского же покроя, а сверху более длинная рубаха из синей или красной дабы, украшенной разноцветными узорами, а у женщин также погремушками и ракушками. В холодное время надеваются ватные китайские курмы, ватные наколенники, теплые меховые куртки и шубы. На охоте и рыбной ловле носятся еще кожаные куртки из рыбьей или сыромятной кожи и кожаные наколенники. На голову надевается китайская войлочная шапочка, или шляпа из бересты, или особый капюшон для защиты от комаров и мошки, а зимой — меховая шапка. Обувь — или китайского изделия, или так наз. ‘ута’ из кабаньей или лосиной кожи, без подошв (олочи — как они наз. у казаков по Уссури). На охоту Г. ходили прежде с луками или китайскими фитильными ружьями, теперь все имеют сибирские винтовки. Почти все пьют китайскую водку (хамшин) и курят маньчжурский табак (даже дети). Пьянство сопровождает все важнейшие события в жизни семьи: женитьбу, рождение ребенка, похороны. При женитьбе уплачивается родителям невесты выкуп (калым) или делаются взаимные подарки, нередко женят 15—16-летних мальчиков. Обыкновенно имеют одну жену, но у более состоятельных их бывает и две, и три. Иногда вдовец гольд отдает замуж дочь в обмен на девушку из той семьи, в которую отдал свое детище. Женщина считается нечистою после родов в продолжение полутора месяцев, в это время она ест и пьет из отдельной чашки и никто к ней не прикасается. Эта чашка и вся одежда женщины по окончании времени очищения выбрасываются вон. Живут обыкновенно семьями, и сыновья не разделяются до смерти отца, после чего главою семейства становится старший брат или же происходит раздел. Умерший кладется в кедровый гроб и хоронится неглубоко в земле, после чего начинаются поминки, иногда продолжающиеся неделю и более, причем у зажиточных Г. сходятся до 50 и более душ и выпивается до 10—15 ведер водки. Во все время поминок в фанзе на почетном месте раскладываются все вещи покойного, и ежедневно на это место ставится пища и втыкается зажженная трубка с табаком. Этот обычай указывает уже на верование в душу и загробную жизнь — и действительно, Г. анимисты и шаманисты, хотя под влиянием китайцев усвоили себе и некоторое понятие о буддизме, на расспросы они обыкновенно отвечают, что веруют в китайского бога. Кроме того, Г. почитают медведя, тигра, барса и носят их изображения или имеют идолы их в своих фанзах. Влияние китайцев на Г. весьма значительно. Каждый почти Г. находится в экономической зависимости от какого-нибудь китайского купца или промышленника, получает от него все нужное и состоит у него в неоплатном долгу. Хотя теперь Г. и находятся в частых сношениях с уссурийскими казаками, понимают нередко по-русски, имеют, по приказу русск. властей, выборных старшин, тем не менее, они не питают к русским того же почтения, как к китайцам, перед которыми обыкновенно падают ниц. Г. Надаров утверждает, что Г. до сих пор продолжают платить маньчжурским нойонам (чиновникам) ясак в размере двух соболей с каждой семьи, причем нойоны находят будто бы даже средства взыскивать этот ясак с непокорных. В случае тяжб, споров, распрей Г. также обращаются не к русским властям, а к маньчжурским или китайским нойонам. Впрочем, по словам Надарова, даже русские в некоторых частях Уссурийского края в случае, напр., необходимости взыскать должное с какого-нибудь инородца или китайца или подвергнуть его скорому заслуженному наказанию вынуждены обращаться к ближайшему китайскому нойону, который немедленно собирает суд, разбирает дело и постановляет решение, исполняемое беспрекословно, тогда как обращаться к русским властям при дальности расстояний, неизбежной проволочке, незнании местных условий затруднительно и почти невозможно. Ср. Шренк, ‘Об инородцах Амурского края’ (1883), его же, ‘Die Vlker des Amur-Landes. Ethn. Th.’ (1891), Маак, ‘Путешествие на Амур’, его же, ‘Путешествие на р. Уссури’, Надаров, ‘Северно-Уссурийский край’ (1887).
Источник текста: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, том IX (1893): Гоа — Гравер, с. 138-140.