Гипатия, Конопницкая Мария, Год: 1879 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 13 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Мария Конопницкая.

Гипатия.

(Из прошлого).

Z przeszBosci.

Драматические сцены.

Пер. с польск. Д. В. Кириевского.

Действующие лица:

Гипатия, дочь математика Феона.

Дейтерос, её брат.

Атенагор, её ученик.

Сетон, помощник Ореста, имперского наместника в Александрии.

Посения, рабыня Гипатии.

Аммоний, молодой монах из Нитрии.

Петр, некий чтец, приближённый епископа.

Анафест, один из стражи епископа.

Священник.

Свита Сетона, ученики Гипатии, монахи, народ, рабы.

Действие происходит в Александрии, в 415 г. от Р. Х.

Сцена 1.

Морской берег, направо — белый портик дома Гипатии, налево — пристань и горящий маяк Фарос. Буря, ночь.

Петр-лектор беседует со стоящим перед ним молодым монахом Аммонием.

Петр.

Ты с бурею являешься!.. На туче,

Как будто бы на вороном коне,

Ты прилетел ко мне в Александрию…

Ты погонял коня холодным вихрем

И молний бледных блещущие шпоры

Вонзал в его вспотевшие бока…

Дорога вся от Нитрии досюда

Дрожала под копытами его…

А ливень, пальмы с корнем вырывая,

Путь пред тобой послушно выметал…

Явился ты, как дух, как привиденье,

Явился ты…

Гром усиливается.

И гром тебя встречал!

Аммоний.

Ах, тише, тише! Сколько слов напрасных!..

Нас могут слышать…

Петр.

Что? Дам клятву Богом:

Такой во всей природе страшный хаос,

Что собственный едва я голос слышу…

Забыл ты разве, что уже пять лет,

Как я громлю Писанием священным

Оглохший город?.. Голос мой надорван,

Но всё-таки греметь он будет!

Аммоний.

Что же

Здесь нового? Ты звал меня…

Петр.

Послушай!

Кипит народ, кипит Александрия.

Струится мысль с шипением змеиным…

Смертельным ядом воздух заражён…

Дня не проходит, не проходит ночи,

Что бы убийства красная комета

Не пронеслась над городом несчастным…

И с той поры, как синагога пала

Под топорами христиан, евреи

Из мести против нас соединились

С язычеством… Вчера в амфитеатре,

Сегодня здесь, а завтра, может быть,

И во дворце епископа — найдут

Кровавый труп христианина…

Аммоний.

Боже!

Как? Разве в вас нет силы раздавить

Горсть жалкую язычников презренных,

Чьи храмы вы разрушили, которых

Закон теперь преследует и гонит?..

Петр.

Не думай, что они уже так слабы,

В обломках капищ кроется их сила,

И до сих пор — дыханием своим

Она одушевляет их и кружит

Им головы… А гностики? Они

Проникнуты их духом, их ученьем…

А школа катехетиков? Но кто же

Из этой школы вышел?.. Тит Клементий,

Которого к философам своим

Спокойно может эллинизм причислить,

Иль Ориген, который красоречье

Могучее на то употребил,

Что б с верою Христовой платонизм

Соединить, Юстин, который думал,

Что философия греков есть дорога,

Ведущая нас прямо к Откровенью…

Об остальном я не упоминаю.

А если скажут: ‘Нет такой науки,

Которую не подкрепляет вера’, —

Не знаешь, то пророка ли приводят,

Иль Аристотеля… Из рассуждений

Учёных видишь ясно, слишком ясно,

Что, под влияньем духа Птолемеев

Египетских, теперь в Александрии

Учения Платона и Христа

Отождествили… Разве заблужденья

Несториан, иль даже эти споры

О троице могли б возникнуть в церкви,

Где диспутов гордыня незнакома?..

К чему же им епископ, если всякий

Желает быть философом у них?

Кирилла власть не есть ли призрак власти?

Аммоний.

Как? Мыслимо ль, епископ распустил

Полицию, своих параболанов?..

Но опереться на эдикт не может

Он разве?.. А они что?.. Горсть людей,

Живущая бесплодною идеей…

Рассеянный, раздробленный отряд

Без знамени и без вождя.

Петр.

Неправда!

Они имеют сильного вождя!..

Взгляни, направо от амфитеатра,

Ты видишь ли в седом, ночном тумане

Тот белый портик?.. Там живёт их вождь,

Гипатия, дочь славного Феона.

Поклонники языческих богов

Здесь сходятся за тем, что б рассуждать

О целях жизни, о границах знанья,

О вечности существованья душ,

Бессмертии идей, свободе духа,

Об… Словом, все те бредни платонистов,

Которые теперь в Александрии

Кружат умы, — алтарь свой здесь имеют.

И далеко расходятся они,

Тем более, что их провозглашает

Красавица, закутанная в плащ

Философа… Здесь молодёжь вопросы

Великие надменно разрешает,

А хитрая язычница умеет

Примешивать подобные вопросы

К учениям Евклида, Архимеда.

Воистину клянусь, пока она

Окружена толпой изящных греков

И учит их, пока она жива —

До той поры в епископской столице

На улицах лишь будет слушать нас

Один народ — одни простолюдины.

Аммоний.

О малодушный! Разве уж зарос

Тот путь, которым Теофил-епископ

К Серапиону вёл толпы народа?

Иль иступился тот топор, который

Дробил богов языческих? И руки,

Которые сожгли собранье книг

В Александрии, разве уж отсохли?

Или пустыня с знойными песками

От стен столицы отступила? Разве

Нет тех монахов, что с своих сандалий

Пыль стряхивали Нитрии далёкой

На мраморные плиты здешних зданий?

Пётр.

Вот в этом-то и дело, брат Аммоний,

Пускай в глазах всего народа встанет

Пустыня в страшной, огненной одежде,

Пускай она воспламенит всех верных

И соберёт под знаменем Христовым

Народ… Пускай к воротам городским

Она придёт и скажет: ‘Я пришла’!..

Тогда… Тогда, язычники, дрожите!..

Прощения не будет ни живым,

Ни мёртвым… Нет…

Слышен крик в отдалении.

Голос за сценой.

На помощь… Помогите!..

Пётр.

Что это? Гром мешает слышать нам…

Гром затихает. Крик повторяется. Анафест, милит епископа вбегает раненный, в темноте наталкивается на Аммония и падает.

Анафест.

Парабаланы гибнут…

Аммоний

(отступает)

Горе, горе!..

Настал день судный…

Петр.

Он упал, несчастный…

Аммоний.

Ужасно!

Петр.

Сколько крови!

Анафест

(слабеющим голосом)

Помогите!..

На помощь!..

(Умирает).

Петр

(приподнимает и затем опускает его)

Умер… Ловок был убийца!

Аммоний.

О, как кричал пронзительно несчастный!

Как он на помощь звал!.. И этот крик

Внутри меня, казалось, раздавался.

И знаю я, что постоянно буду

Я слышать этот страшный крик призыва,

И что пустыня бледными устами

Шептать мне будет вечно с этих пор

В тиши бессонной ночи… ‘Помогите!..

На помощь’…

Петр

Тише!

(Некоторое время спустя).

Если бы не там,

А здесь стоял блестящий портик дома

Гипатии, язычницы проклятой…

Уж завтра все невольницы её

Стенали бы, идя в цепях тяжёлых

На площадь, где бы все они погибли

Средь пламени высокого костра…

О, почему не рождена на свет

Гипатия невольницей презренной?!..

Аммоний.

Скажи колоннам — пусть они придут

И станут здесь на этом самом месте,

Как плакальщицы бледные, рыдая,

И разобьют над этим трупом главы

Своих блестящих белых капителей…

Петр.

Быть может, ты и будешь чудотворцем

Когда-нибудь и чудо совершишь.

Аммоний.

Уж ежели я буду чудотворцем,

То город весь ходить за мною будет,

Как верный пёс иль лебеди, за мною,

Куда ни поплыву я, поплывут…

Тебя ж тогда назначу я префектом,

Что б мог ты жечь невольников, юрист!

Петр.

(размышляя)

Послушай-ка… А если бы, когда…

Останутся колонны недвижимы,

То этот труп…

Аммоний.

Скажи ему: ‘Восстань,

Иди вперёд, ляг тихим и безгласным

Пред портиком на мраморе холодном,

И там лежи, стеклянный взор вперив

В бездонное пространство небосвода…

Пускай же разразится гром, пусть свечи

Отходные нить молнии зажжёт…

Пусть над тобой льёт бурный ливень слёзы,

Подобно нежной матери, пусть громы

Тебе поют отходную’… Собака,

Почуяв кров, придёт сюда и станет

Лизать твоё холодное лицо,

Визжать и выть: ‘На помощь!.. Помогите’!!..

Петр

(вздрогнув)

Да замолчи… Несчастный, ради Бога!..

Послушай, брат. Что, если бы мы сами

Труп подняли и дальше отнесли,

Туда… Ты видишь? К тем высоким пальмам,

Которые, как будто, сторожат

Гнездо змеи, Гипатии проклятой,

И там его на землю положили?..

Бледнеешь ты?.. Но разве мы убили

Его?

Аммоний.

И мысль из Божией десницы

Подчас страшней кровавого поступка.

Петр.

Тебя и здесь преследуют ещё

Всё те же думы… Слушай, надо нам

Воспользоваться этой бурной ночью

И действовать скорее!.. Я доволен,

Что это всё случилось. Да, мой друг,

Бог этого желает!.. До сих пор

Никто не мог Гипатию увлечь,

Оклеветать в волнениях народных

И погубить… До сей поры стояла

В глазах толпы, как статуя, она

Без трещин, без царапин, и рука

По белизне сияющей скользила,

Как будто по хрустальной, гладкой грани,

Не находя, за что ей зацепиться…

Но пусть хоть раз вплетется это имя

В кровавое сомнительное дело,

Пускай хоть раз народ на солнце взглянет,

Когда оно, за морем исчезая,

Кровавый блеск теряет постепенно.

Пускай хоть раз раздастся это имя

В устах толпы, забрызганное грязью,

Которую легко поднять и бросить

В лицо… А я, клянусь, раздую искру

В пожар: взовьётся пламя и охватит

Весь этот дом… Что ж, хочешь мне помочь?..
Аммоний.

Да. Но карать язычников хочу я

В бою открытом, смело и спокойно

Идти вперёд, как воин… Ожидая,

Что бы с небес высоким сонмы духов

Сошли ко мне на помощь… Сам хочу я

Разрушить эти стены, окрестить

Её в крови и в жертву принести

За тяжкие грехи Александрии.

Я сам хочу с монахами моими,

Как саранча, упасть на этот город,

Лучами Солнца ярко озарённый,

Что бы вопил язычник: ‘Горе! Горе’!..

Что бы сильней струилась в жилах кровь…

Непобедимым воином Христа

Хочу идти я во главе народа,

Чьи взоры жгли бы грудь врага, как пламя…

Я жажду гимнов, знамени креста

И золотого ореола славы

Немеркнущей!.. Хочу толпы и Бога!..

Петр.

Я и один сумею сделать это…

(Поднимает труп).

Как он тяжёл, несчастный!..

Аммоний.

Показалась

Из раны кровь…

Петр

(таща убитого)

Иди же предо мною.

Аммоний.

Как?.. Что?.. Желаешь сделать из меня

Ты облако?.. Пусть с факелом из молний

Перед тобою, как оруженосец,

Идёт гроза и буря.

Вблизи ударяет молния.

Ave (славься (лат.))… Слушай,

Петр, положи убитого на землю.

Могучая чарующая сила

Меня всего нежданно охватила…

Земля дрожит и стонет… Волоса

Вздымаются на голове моей, как будто

Их задевают змеи золотые

Кровавых молний, как они искрятся! —

Как ореол над образом святого…

Одно лишь слово стоит мне сказать,

И этот труп вновь оживёт. Мне стоит

Движенье сделать, и к моим ногам

Ты упадёшь холодным, бездыханным,

И этот труп в кровавые объятья

Тебя возьмёт и отнесёт к порогу

Гипатии, и там лежать ты будешь,

Пока день судный не наступит…

Пётр

(отступает)

Скройся,

Оставь меня!.. Я вижу, чудотворец,

Сверкающая молния зажгла

Своею искрой волосы твои,

Твоим словам придал гром звук ужасный,

А молнии, которые ты мечешь,

Меня вперёд неумолимо гонят…

Оставь меня…

Аммоний.

Злодей, иди, свершай

Во тьме ночной свой тяжкий грех, — ступай!..

Но завтра — знай, вернусь я из пустыни…

Пойми: хочу я собственной рукою

Ей в сердце нож вонзить!

Пётр.

О, отзови

Грозу, пускай она меня не гонит

Кровавым блеском взора своего…

Аммоний.

Ступай, иди.

Пётр медленно удаляется.

О! Наконец-то, Боже!..

Больной, угрюмый, бледный, истощённый

Бессонницей, постами изнурённый,

Томимый рядом страшных искушений,

Я до сих пор боролся, но напрасно…

В моей груди ты, чудная, жила

И роскошью своей любви и тела

Меня к себе всегда манила… Боже…

(Закрывает лицо руками).

Покойная и лёгкая, как тень,

Ты шла ко мне, и нежными руками

Ты обвивала трепетно меня.

Каким-то чудным, непонятным блеском

В безмолвствующем сумраке светилась

Твоя улыбка дивная… Ты шла

И девичьей меня манила грудью…

Тебя я слышал в робком шуме пальм,

Я чувствовал горячее дыханье…

Увы!.. И я на землю падал ниц,

Как будто бы на огненное ложе,

И гимны пел. И звуки те неслись

За облака, за блещущие звёзды,

В туманный мир, где сонмы духов реют,

Где тишина царит… К Тебе… О Боже!

(Задумывается).

Так это ты была, перед которой

Я говорил, подобно бурной вьюге,

И таял в море слёз горючих!.. Горе,

Пустыня восстаёт уж!..

Отдалённые голоса.

Горе!.. Горе!..

(Уходит).

Сцена 2.

Дом Гипатии. Отрытая галерея белых колонн. Налево некрополь. Направо амфитеатр и фонтан. Группа беседующих любуется видом. Прозрачный сумрак.

Атенагор.

Изо всего, что я люблю на свете,

Всего милей мне этот уголок

И эта пристань с лесом мачт высоких

В полупрозрачном розовом тумане,

И этот ряд белеющих колонн

Вкруг портика… И синь над ними неба…

Гипатия.

Как пылкий грек способен находить

Вокруг себя всё то, что сердцу мило,

Что он зовёт прекрасным на земле…

Атенагор! Взгляни туда, за пристань,

За эти мачты… Там бушует море,

Шумящее, сверкающее море,

Оно, подобно мысли человека,

Живёт движеньем бурным, бесконечным,

Подобно духу, вечно разбивает

Оно о берег каменистый волны…

Прислушайся к их яростному плеску,

В нём страсть слышна свирепая, слепая!

Послушай, как со светлою надеждой

Прибой могучий бьётся о скалу…

Прислушайся, как, мучимый сомненьем,

Он чрез мгновенье снова прочь струится

И мчит назад хладеющие волны…

Так человек в груди геройской ищет

Сил для борьбы с коварною судьбою.

Прислушайся ты к этой тишине,

Которая на землю опустилась,

И пусть душа твоя в хрустальных водах,

Как чистая жемчужина, потонет…

Но ежели идеи воплотились

В явлениях небесных и земных,

То море есть то вечное движенье,

Та стройная гармония, та сила,

Тот верный путь в седую бесконечность,

В которой нет стремлений и страстей,

Такая форма бытия и жизни,

В которую сам Бог излиться может.

Антенагор.

Тебя бог моря слышит…

Дейтерос.

Где та форма,

Которая принять достойна дух?..

Гипатия.

Я думаю, что человек.

Дейтерос.

О боги!..

Тот человек, который с сотворенья

Всегда бродил во мраке заблуждений,

Не находя для жизни формы вечной,

Не находя дороги к правде, к Солнцу,

Который дал начало преступленьям,

Истории кровавейших деяний,

Который тушит факел правды вечной

Своим тлетворным мертвенным дыханьем,

Который создал более могил,

Чем смерть сама в убийственных походах,

Который тратит умственные силы

Среди забав и роскоши, и неги,

Который, как хаос первоначальный,

Старается весь мир вверх дном поставить,

Опутавши законами своими

Его как будто сеткою железной, —

Тот человек, который, может быть,

Лишённый искр и силы разуменья,

Хоть создал бы и общества, и царства,

Но всё-таки остался бы животным,

Который из несчастного собрата

Себе врага недремлющего создал,

Который всюду ищет идеала,

Достойного боготворимым быть?..

Возьми свои слова назад!.. Я верю

В связь вечную материи и духа,

Но я не вижу, как широк тот мир,

В который их союз излиться может…

Гипатия.

Дейтерос, кто так чувствует страданья,

В том дух живёт — и с болью он стремится

На ясных крыльях улететь туда,

Где справедливость вечно пребывает.

Атенагор.

Ах! Перестанем рассуждать об этом.

Вечерний воздух так спокоен, ясен…

Устала мысль! Ведь устаёт же Солнце?

Пусть сумрак ночи с твоего чела

Сотрёт следы горячности и бури…

А завтра, если ветер нам поможет,

Мы к Фаросу отправимся… Не так ли?

Вбегает Посения, невольница, с ребёнком на руках и падает к ногам Гипатии.

Посения.

Сударыня!.. Префекта слуги… Много…

Они сказали, что нас всех на казнь

Вести приказ имеют…

Гипатия

(поднимая её)

Что такое?

Посенья, встань!.. Утихни… Что? Ты бредишь?

Посения.

Убили там кого-то… Мы виновны…

Сударыня, всё это мне не ясно…

Но мы должны погибнуть все… О боги!..

Гипатия.

Что это значит? Говори яснее…

Посения.

Великий Бог…

Входит Сетон, римлянин, заступающий место префекта. Вдали на дворе видны согнанные невольники Гипатии и окружающая их стража.

Сетон.

Невольники твои,

Гипатия, должны быть казнены.

Гипатия.

Но в чём они виновны?

Сетон.

Существует

Закон старинный. Ныне наш сенат

Восстановил его и сделал строже.

Он всех рабов казнить повелевает,

Которые находятся в домах

На расстоянье возгласа от места,

Где тайное убийство совершилось.

Парабалан Анафест нынче ночью

Был умерщвлён невдалеке от дома,

Где ты живёшь, под пальмами… Закон

Исполниться необходимо должен:

Сенат уже изрёк свой приговор.

Гипатия.

Позор вам! Стыд!.. Они ведь невиновны!

Сетон.

Невинны? Но когда же раб бывает

Невинен?

Гипатия.

Раб?.. Тогда, когда насилье

Его клеймит своим же преступленьем

И подлостью своей его чернит…

Когда в слепом отчаянье и злобе

Берёт он камень, что б разбить оковы,

Которые надеты на него,

Когда судья его сам бог — не люди…

Сетон.

Но случаев невинности подобной

Не знает наш закон.

Дейтерос.

О! Для тебя

Раб лишь тогда не может быть виновен,

Когда к тяжёлым жерновам прикован.

С своим трудом так породнится он,

Что головы поднять уже не в силах,

И мысль его, забитая работой,

Движенью камня следует послушно,

Когда он видит только эти камни,

Когда он слышит лишь их шум глухой

И только тихо, еле слышно стонет,

И устали душа не ощущает,

А тело — только бич да капли пота,

Тогда невинен он…

Сетон.

Клянусь Зевесом!

Не нам судить об этом!

(В сторону).

Всех собрали?

Посения

(с криком)

Как? Я должна с ребёнком умереть?

Сетон.

Нет, нет, ребёнка можешь ты оставить.

Атенагор.

Великодушье палача!.. Ужасно!..

Посения.

Но он мне сын! Я мать ему… Поймите,

Я грудью ведь его кормлю…

Сетон.

Тем лучше!

Не высосет он из тебя, рабыня,

Оподленных понятий, побуждений…

Посения

(в помешательстве)

Да, да, ты прав… Тем лучше для него…

Пускай он гибнет с голода, как птенчик,

Чью мать разбойник-коршун заклевал…

Тем лучше… Верно…

(Оглядывается в беспамятстве).

Нет! Ускорить нужно

Конец… Пусть буду знать я, умирая,

Что и мой сын уже не дышит боле…

(Хватает ребёнка за ножки и хочет разбить его о колонну).

О боги, боги! Видите ль вы это?..

Гипатия.

Остановись!.. Несчастная!..

(Выхватывает у неё ребёнка и прижимает к груди).

Посения падает лицом на землю, рыдая.

Посения.

О!.. Боже!..

Дейтерос.

Ведь это возмутительно!..

Гипатия.

Но разве

Им нет пощады… Выкупа?.. Защиты?

Сетон.

Действительно. Закон не мог предвидеть,

Что бы за жалкий сброд давали выкуп.

Закон молчит об этом…

Дейтерос.

Очень часто

Обходит он страдания людские

Молчанием, не замечая их.

Не всякую слезу на вес он ценит,

И не за все мученья платит он.

Но помни, что на небе существует

Могучая таинственная сила,

Перед которой все равны… Все люди:

Префект, слуга и раб!..

Сетон.

Но отчего же

Невольника ты защищаешь?.. Кто он?

Дейтерос.

Согбенная под тяжестью земли

Покорная немая кариатида,

Которой плечи целые столетья

Кровавое строенье мира держат…

Но если б эти плечи задрожали,

Тогда, тогда!.. Клянусь я Богом вечным,

Измерили б мы бездну головами…

Сетон

(обращаясь к страже)

Скорей! Скорей!

Женский голос из толпы.

За что я гибну? Боже!..

Другие голоса.

Невинными должны мы погибать!..

Минута замешательства. Сетон обращается к выходу.

Гипатия

(вдруг)

Сетон, послушай! Если бы они

Свободны были… Разве же признает

Их и тогда виновными закон?..

Сетон.

Свободные не подлежат закону:

Он лишь рабов касается.

(Страже).

Скорее!..

Гипатия

(наклоняется к Посении)

Возьми ребёнка.

(Поднимает руки и говорит взволнованным голосом).

Братья! Вы свободны!

Общее смятение.

Сцена 3.

Большая площадь, прорезывающая две главные городские улицы. Посредине — гробница Александра, направо здание суда и Цезареум, налево — биржа и гимнасий. В глубине — академия Гипатии и разрушенная библиотека, среди развалин которой возвышается стройная монолитная колонна. Народ собирается толпами. Чтец Пётр говорит им. Возмущение.

Голос из толпы.

Когда же казнь?

Пётр.

В последнюю минуту,

Как ликторы мои её рабов

Уже перевязали, вдруг она

Свободными их всех провозгласила.

Голос из толпы.
Чертовская, змеиная уловка,

Что б обойти закон!..

Пётр.

Но кто же знал,

Что в тайном соглашении с убийцей

Гипатия сама была?..

Голоса.

Проклятье!..

Смерть!..

Другие голоса.

О, она нам кровью всей заплатит!..

Пётр.

Парабаланы гибнут…

Голос.

Пусть ответит

Она за Анафеста…

Голоса.

Пусть ответит…

Пётр.

Пустеют храмы истинного Бога,

Толпа ж бежит, что бы её услышать

И жертвы приносить, и поклоняться

Её богам, подготовляя этим

Погибель христианству.

Голос.

Вечный стыд!..

Голоса.

Разрушим дом! Пусть он сгорит, как факел!

Шум усиливается, слышны возгласы.

Кирилл!.. Анафест!.. Проклятый!.. Убийца!..

Женский голос.

Клянусь Творцом, обманщица колдует

На отблесках Луны и на сапфирах,

Над решетом хрустальным.

Голос старца.

Молодёжь

Развращена через неё…

Другие голоса.

Гадает

Она со звёзд…

Голоса.

Пусть отдаёт рабов

Иль гибнет!.. Это хитрость!.. Это наглость!..

Голос женщины.

Она была сообщницею их…

Другие голоса.

Нечистая скрывается в ней сила…

Пётр.

Бог мести хочет… О александрийцы,

Не говорите: ‘Горе, горе, горе’!..

И, как стрела грудь вражью поражает,

Так вы карайте злых и нечестивых

Язычников!..

Голоса.

Гипатия пусть сгинет…

Пускай она нечистой кровью смоет

Свои следы на мостовой столицы…

Пусть пропадёт!.. Пусть гибнет!

Пётр.

Наконец-то!

Голоса.

Смерть нечестивым! Ты веди нас, Пётр!

Волнение усиливается. С востока приближается погребальное шествие. Молодые катехинки идут впереди с факелами. Далее священник с крестом и два субдиакона. Парабаланы несут закрытые носилки, на которых покоится тело Анафеста. Слышно простое литургическое пение в два голоса.

1-ый голос.

Человек, в утробе ношенный,

На страданья обречён…

2-ой голос.

Сохнет он, как цвет подкошенный,

И, как тень, проходит он…

Хор.

Господи, помилуй!

1-ый голос.

Не уже ль достоин милости

Безрассудный человек?

2-ой голос.

Коль блюдёшь и сохраняешь Ты

Его жизни краткий век…

Хор.

Господи, помилуй!

Шествие продолжается снова. С противоположной стороны показывается колесница Гипатии, которую Дейтерос провожает в академию. Гипатия, закутанная в длинный и тёмный плащ, держит в руке несколько свежих роз.

Голос из толпы.

Проклятые язычники!.. С дороги!..
Другие.

Стой! Пусть задержат колесницу! Стойте!..

Дейтерос останавливает колесницу. Вдали в пыли показывается Аммоний с монахами.

Гипатия.

Что это значит?

Дейтерос.

Эти христиане

Умершего несут.

Гипатия привстаёт, смотрит короткое время, а затем бросает розы перед несущими носилки.

Гипатия.

Ты был нам враг…

Прости же и прощай!..

Аммоний.

Она! Она!..

Гипатия… Язычница!..

Священник

(сумрачно)

Убитых

Не украшают яркими цветами.

Шествие идёт далее, слышно пение.

Гипатия.

Скажи, зачем тот человек так крикнул?..

Дейтерос.

Ах, за тебя мне страшно!.. Эти крики

Несчастье предвещают…

Пётр.

Бог свидетель,

Свирепая язычница желала

Околдовать убитого…

Голоса.

Позор им!

Аммоний.

Смерть проклятым!..

Голоса.

Смерть дочери Феона,

Пусть погибнет!

Волнение возрастает, горсть язычников окружает колесницу Гипатии. Парабаланы, несущие покойника, некоторое время разделяют обе группы.

Гипатия.

Да! Пусть погибнет!..

Зачем ей жить, когда Александрия

Должна в пустыню вскоре превратиться?

Где слава? Где всё то, что собиралось

Веками для грядущих поколений?

Библиотека наша где, музей?

На их постройке некогда трудились

Эратосфен, Гиппарх и Тимохар…

Где уголок, в котором Птолемей

Обдумывал устройство мировое?

Где памятники гордости народной,

В которых дух Эллады проявлялся?..

Теперь мне стоит лишь движенье сделать,

И бледный обелиск осиротеет…

О, времена! Неволи мрак падёт

На этот город, мрачный и угрюмый…

Так пусть судьбы свершится приговор:

Я не хочу переживать паденья

Своей земли…

(Закрывает лицо плащом).

Голос сочувствия из толпы.

Пряла бы лучше лён!..

Дейтерос.

Тот мелок, кто рыдает о великом.

Погребальный кортеж проходит, обе группы сливаются в величайшем беспорядке.

Аммоний

(поднимает крест)

Бог хочет так!.. Народ!.. Кто за меня?..

Дейтерос.

Не Солнце только, властвует здесь тьма…

Пётр

(бросается к колеснице)

Проклятая! В куски тебя изрубим…

Собаки будут кровь твою лизать!

Дейтерос

(отталкивает его плечом)

Но раньше ты их аппетит возбудишь…

Борются.

Прочь от неё… Клянусь богами, прочь!..

(Падает).

Толпа бросает камни, слышатся проклятия.

Гипатия

(в необычайном испуге)

Дейтерос!.. Брат мой!..

Пётр.

Гибни, род проклятый!

Дейтерос

(угасающим голосом)

Её не оставляйте…

Горсть язычников с бешенством берётся за камни.

Аммоний.

Час настал ваш!..

Гипатия

(с силой)

Я умереть должна!.. О братья, братья!..

Так дайте мне погибнуть добровольно!

Моя кончина даст покой столице…

(К близстоящему).

Что ж… Ударяй!

Голос из толпы.

Проклятая гордыня…

Другой голос.

И мужество!

Пётр.

О, ты погибнешь, верь,

По улицам тебя я потащу…

Ни одного страданья не минуешь,

Ни одного позора!.. Муки ада

Претерпишь ты!.. Все улицы столицы

Я подмету останками твоими!

Гипатия.

Прощай, Земля!.. Я радугу лишь вижу

Какую-то!.. Жизнь… Что же ты?.. О жизнь!

Аммоний.

Ведите в Цезареум!.. Пусть во храме

Исполнится над нею приговор!

Голос.

Прочь с колесницы!.. В Цезареум!..

Пётр.

Дайте

Мне нож!

Голоса.

Связать её! Из рук уйдёт колдунья!..

Гипатия

(наклоняется к умирающему Дейтеросу)

Дейтерос! Дух бессмертен! Формы духа

Изменчивы, но вечны идеалы,

И над Землёй есть светлые миры!

Прощай же, брат! Прощай, Земля!..

Пётр срывает с неё плащ.

О боги!..

О мужество! Не покидай меня!

Аммоний

(подбегает и бьёт её в грудь ножом)

Проклятая! Так вот же…

Гипатия

(сильным, звучным голосом)

Гелиос!..

(Некоторое время шатается и падет замертво).

Пётр срывает с неё одежды. Толпа с криком тащит её обнажённую в Цезареум.

Пётр.

Эх! Слишком рано умерла…

Аммоний

(во внезапном помешательстве)

На помощь!

Голос из толпы.

О! Горькая, тяжёлая победа!..

Сцена пустеет.

1879 г.

Источник текста: ‘Живописное обозрение’, 1883 г. Т. 1. No 10, с. 1 — 3, 12, с. 4, 6, 14, с. 1 — 2.

Читайте также: