‘Вѣ,стникъ Европы’. Часть XLVII, No 18, 1809
Гавриилу Романовичу Державину, Палицын Александр Александрович, Год: 1809
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Гавріилу Романовичу Державину (*).
Какъ! къ Мевію, теб безвстному, во мракъ
Пустыннаго уединенья,
Твои безсмертны пснопнья
Ты шлешь, увнчанный нашъ Флаккъ!..
Чмъ могъ я заслужить вниманія сей знакъ?..
Какія принесу благодаренья?..
Они намъ слабымъ трудны такъ,
Какъ сильнымъ вамъ легки благотворенья,
Я силу чту души великой, не призракъ:
Мн памятны твои, въ Вельмож, Наставлнья.
О, какъ завиденъ, въ этотъ часъ
Мн сладкой пснопвцевъ гласъ!
Не для того, чтобы хвалами
Твою я скромность утомлялъ,
Какъ то ведется межь писцами.
Фелицынъ Бардъ, рожденный для похвалъ,
Въ комъ даръ Горація и даръ Анакреона
Ко слав Русскаго воскресли Геликона,
Кто лирой вкъ пвцовъ, вкъ мудрыхъ услаждалъ,
Не всми ль мудрыми прославится вками?
Плнятся ль взоръ и умъ вселенныя красами,
И добрымъ щедраго Отца ихъ возвстятъ?
Перуны ль возгремятъ подъ небесами,
И злымъ въ Немъ мстителя и судію явятъ?
Блеснетъ ли царь свтилъ на высотахъ лазурныхъ,
Въ весенней ясности, въ осеннихъ тучахъ бурныхъ?
На Щастіе ли кинутъ взглядъ?
Піиты ль воспоютъ Отечества героевъ,
И въ мир и въ поляхъ кровавыхъ среди боевъ?
Къ Развалинамъ ли взоръ унылымъ обратятъ?
Воспнится ль и возшумитъ водами,
Между гранитными скалами,
Съ крутыхъ утесовъ ихъ алмазный Водопадъ,
Оплачутъ ли чью смерть безсмертными стихами?
Красы ли Русскія ихъ Пляскою прельстятъ?
Раздастся ли между лсами,
Вечерней, утренней зарей,
Въ ночи подъ ясною луной,
Свистъ громкой Соловья весной?
Съ друзьями ль мудраго увеселитъ бесда?
Въ награду ли достоинствъ изваянъ
Чей будетъ Истуканъ?
Пиры ли удивятъ роскошнаго Сосда?…
При видахъ, иль при памятникахъ сихъ,
Витійственныхъ даровъ твоихъ,
Всегда тебя, всегда потомки воспомянутъ,
И даже самые завистливы пвцы
Сплетутъ Державину и гимны и внцы!
Не смолкнутъ псни т, ввкъ лавры не увянутъ,
Ни плески въ честь тебя гремть не перестанутъ!
И такъ не похвалы ненужныя сплетать,
Я даромъ творческимъ желалъ бы обладать:
Твое вниманіе мн лестно, драгоцнно,
Вниманіе пвца Фелицына священно,
Пріятно было бы мн въ сердц оправдать
Какимъ нибудь трудомъ тебя достойнымъ,
Парнасскимъ жителямъ пристойнымъ!…
Когдабъ лтъ пылкихъ прежній жаръ,
Въ замну труднаго Парнасскаго искуства,
Еще одушевлялъ мой слабой даръ,
Ласкался бъ я, хотя излить живе чувства,
И благодарности тотъ сладостной восторгъ:
Которой щедростью изъ сердца ты исторгъ!
Но что могу принесть и нын
Въ безсильной старости, въ пустын?
Чмъ даръ и жаръ мн замнить,
Чмъ благодарность изъявить?
Ужель въ невольномъ семъ движень
Безгласнымъ вовсе легче быть?
Отъ благодарности ль, бывъ въ нжномъ восхищень,
Неблагодарнаго дерзну я видъ носить?
Колеблются ль тогда въ недоумнь?
Стерплю ли я, хотя того не повториить,
Что въ нашей простот, на Юг, въ отдалень,
О Бард Сверномъ въ пустыняхъ говорятъ?
Какъ сладко здсь объ немъ намъ Мевіямъ то мннье,
Что онъ дарами Флаккъ, добротой Меценатъ!
Что въ лаврахъ и звздахъ и въ званіи великомъ,
Какъ славой, мыслями и словомъ ни богатъ,
Съ изящнымъ, и умомъ, и вкусомъ, и языкомъ,
И на чред высокой въ мудрый вкъ,
Въ Совтъ Царскомъ и во Званк,
Онъ равенъ и въ одной осанк:
Всегда другъ Музъ, людей, Вельможа-человкъ!
Сколь гордой отъ него въ томъ Римлянинъ далекъ!
Тотъ Мевіевъ своихъ и Бавіевъ тазаетъ:
Нашъ тоюжъ лирою гремящей обладаетъ,
Глаголомъ выспреннимъ, согласіемъ боговъ,
Однако нашихъ онъ разлаженныхъ гудковъ,
Нескладныхъ псенъ и стиховъ,
Скропанья иногда и изъ обломковъ словъ,
Затычекъ, вставокъ и скачковъ
Отнюдъ не презираетъ,
Хотя отъ нихъ подъ часъ конечно и зваетъ!
И Малыхъ онъ щадитъ даровъ,
И скудные шаланты ободряетъ!…
Сія извстная доброта свойствъ твоихъ
Осмлила меня принесть и этотъ стихъ,
Конечно слабой и ничтожной,
Но щедрости твоей души и чувствъ моихъ
Истолкователь онъ не ложной.
Почто въ моей судьб,
Для приношенія достойнаго теб,
Иной нтъ жертвы, мн возможной?
Почто не Волховски струи я нын пью,
Которые меня поили въ нжномъ дтств?
Почто не въ Званк я пою (**),
Въ старинномъ ддовскомъ жилищ и наслдств?
Какъ сладкобы провелъ я старость тамъ свою,
И съ мудрымъ и съ пвцомъ, съ Державинымъ въ сосдств!
Вблизи бы лирной гласъ его меня плнялъ,
Изустно бъ я ему всъ чувства изливалъ,
И бывъ согласіемъ его наставленъ звона,
Достигъ бы, можетъ быть, и я до Геликона!
И Руской мой Делиль и Сен-Ламбертъ тогда (***)
Могли бы, кажется, въ свтъ выйти безъ стыда,
И поздныя мои Донскова пть зати
Тогда бы приняли видъ нкій Эпопеи.
Бесда съ мудрыми всъхъ больше учитъ книгъ,
И возвышаетъ умъ и сердц и языкъ.
Не только кровы ихъ, но гробы намъ священны,
Малйшія отъ нихъ остатки драгоцнны!
Они-то честь, краса и слава естества!
Наставники людей суть образъ Божества!
Летите тщетныя изъ мыслей вонъ мечтанья,
Восторга моего плоды, воспоминанья
О дтствъ, и всегда мн милой старин!
Не жить мечтателю въ той славной сторон,
Гд древле плъ Боянъ, гд нын псни громки
Державинъ предаетъ щастливе въ потомки!
Подъ бремемъ лтъ и нуждъ, сихъ тягостныхъ оковъ,
Въ уединеніи влачащу дни унылы,
И стражу дружеской и собствнной могилы (****),
Не видть, Волховъ мн уже твоихъ бреговъ,
Не слышать мн изъ устъ Державина стиховъ!…
Прошли т времена, когда подъ сельски кущи
Къ богатымъ мудростью стекались неимущи,
Когда Орфеевъ голоса
Творили чудеса!
Гордися тмъ рка въ Россіи знаменита,
Что ты Державина внимаешь лирной звонъ,
Привтствуй шумомъ водъ, красой бреговъ Піита,
Что славу древнюю твою умножилъ онъ,
Что на брегахъ твоихъ воздзигнулъ Геликонъ,
И старость самая его мастита
Намъ струнъ Софокловыхъ издастъ печальный стонъ!
Іюня 25 дня
1809 года.
Поповка.
Александръ Палицынъ.
(*) При полученіи отъ него новаго изданія его Сочиненій.
(**) Другая Званка ниже по Волхову. Она теперь во владніи Гг. Посевьевыхъ.
(***) Переводы въ стихахъ Поэмъ: Делилевой Сады, у и Сен-Ламбертовой Времена года.
(****) Здсь разумется желаніе лечь въ одной могилъ съ умершимъ другомъ. Мысль соединиться съ тмъ и по смерти, кто составлялъ сладость жизни, иметъ нчто утшительное для осиротвшаго въ старости дружескаго сердца.