Г. Галина. Стихотвореня. Спб. 1902.
Г. Галина. Стихотвореня. Спб. 1902.
‘Русское Богатство’, No 1, 1902
Г. Галина. Стихотворения. Спб. 1902., Галина Глафира Адольфовна, Год: 1902
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Въ туманныхъ дебряхъ современнаго россйскаго стихослагательства цлыми годами тщетно ищешь искры настоящей поэзи. Точно комары надъ болотомъ, надодливо-монотонно, безцвтно-скучно жужжатъ и звенятъ наши безчисленные, какъ комары же, виршеплеты — и какую радость испытываетъ читатель, цнящй и любящй поэзю, всякй разъ, когда среди этого нестройнаго, слухъ раздирающаго хора неожиданно раздастся, хотя бы слабый и робкй, но живой и искреннй звукъ. Точно веселый лучъ солнца ворвемся вдругъ въ срую, залитую скукой и холодомъ, жизнь! Такое именно впечатлне производитъ только что вышедшй въ свтъ томикъ стиховъ г-жи Галиной. Очень скромная, правда, узенькая полоска свта, но исходитъ она все же отъ настоящаго, неподдльнаго солнца поэзи.
Передъ нами,— выражаясь точно,— даже не ‘стихотвореня’, не то, что вс привыкли разумть подъ этимъ словомъ. Стихотворене есть плодъ искусства, въ создани его непремнно участвуетъ и сознательный разсчетъ художника. Короткя пвучя строчки г-жи Галиной скоре слдуетъ назвать ‘пснями’: он льются такъ же свободно и непосредственно, какъ трели поющей на вар птицы: ‘Я пою свободная, какъ птица, жизнь безъ псенъ станетъ мн темна’,— говоритъ про себя и сама поэтесса. Легкость и музыкальность ея стиха временами удивительна, кажется, будто автору не стоило ни малйшаго труда сдлать его такимъ, каковъ онъ есть. Правда, звучный стихъ не такая ужъ большая рдкость у современныхъ поэтовъ, особенно изъ декадентскаго лагеря, но тамъ эта легкозвучность достигается съ помощью полнаго почти отреченя отъ здраваго смысла: ‘голубой пвецъ’, ‘громкозвучная тишина’ и чуть ли не ‘каменное дерево’ — все это такя вещи, передъ которыми въ этомъ лагер не принято отступать, и немудрено, если цною такого обращеня съ логикой и языкомъ вншняя структура стиха достигаетъ порою дйствительно высокой степени музыкальности… Г-жа Галина, по счастью, не декадентка, она не особенно гонится даже за богатыми рифмами, и одно изъ главныхъ достоинствъ ея поэзи — простота рчи, образовъ, всхъ средствъ, которыми она производитъ свои эффекты.
Какъ хорошо… Взгляни, вдали
Огнемъ горитъ рка,
Цвтнымъ ковромъ луга легли,
Блютъ облака.
Здсь нтъ людей… Здсь тишина…
Здсь только Богъ да я.
Цвты, да старая сосна,
Да ты, мечта моя!
Не говоря уже о мелодичности этихъ стиховъ, какъ они, въ самомъ дл, безыскусственны! Или, напр., эти:
На язык твоемъ родномъ
Я говорить хочу…
Я говорить хочу о томъ,
О чемъ пока молчу.
На язык твоемъ родномъ
Словечко есть одно:
Нигд въ нарчи иномъ
Такъ не звучитъ оно!
И знаю я, что только въ немъ
Всю душу изолью,
На язык твоемъ родномъ
Сказавъ теб: ‘Люблю!’
Никакихъ особенныхъ ухищренй (‘изолью’ не совсмъ даже ладно рифмуетъ съ ‘люблю’), а между тмъ слова этой псни такъ и просятся на музыку… Правда, и тема приведенныхъ стихотворенй довольно элемантарная, но въ сборник есть нсколько пьесъ и съ боле сложнымъ содержанемъ, выполненныхъ, однако, не мене удачно. Къ сожалню, недостатокъ мста мшаетъ намъ привести здсь большую вещь — ‘Искушене’. Очень недурно также и ‘Л. Н. Толстому’. Чтобы ближе познакомить читателя съ поэтической манерой г-жи Галиной, выпишемъ еще дв — три короткихъ пьесы:
I.
Не знаю, что съ душой моей:
Такъ много — много силъ…
Какъ-будто въ маленькй ручей
Богъ море перелилъ!
И волны мощно понеслись
И ищутъ новый путь…
Полна желанй, дышетъ грудь…
О, если бъ крылья! Если бъ въ высь!
II.
Взяли душу, взяли въ плнъ
Жизни мелкя невзгоды!
Храмъ мой псенъ и свободы
Окружили мракомъ стнъ.
Не уйти въ лазурь небесъ —
Въ паутин бьются крылья…
Будто дерзкое насилье
Осквернило мръ чудесъ!
Пусто, сро и темно…
Все въ молчаньи безотрадномъ,
И въ туман непроглядномъ
Тонетъ мутное окно.
III.
Какъ мн больно, какъ хочется жить…
Какъ свжа и душиста весна!
Нтъ, не въ силахъ я сердца убить
Въ эту ночь голубую безъ сна.
Хоть бы старость пришла поскорй,
Хоть бы иней въ кудряхъ заблестлъ,
Чтобъ не плъ для меня соловей,
Чтобы лсъ для меня не шумлъ!
Чтобы пснь не рвалась изъ души
Сквозь сирени въ широкую даль,
Чтобы не было въ этой тиши
Мн чего-то мучительно жаль!
Съ самаго начала мы оговорились, что разбираемая книга стихотворенй — очень симпатичное, но и очень скромное литературное явлене. Затрагиваемыя молодой поэтессой темы въ большинств не отличаются новизной или глубиной содержаня. При всей музыкальности формы, образы ея довольно монотонны и бдны, бденъ даже самый словарь, къ которому ‘ели’, ‘сирени’, ‘лепестки’ и ‘уголки’ повторяются несчетное число разъ… Родная природа, красота скуднаго свернаго пейзажа, чувство сляня ‘ъ жизнью природы мечтательной женской души — вотъ чмъ охотне всего вдохновляется ея муза. Прибавьте къ этому два — три другихъ родственныхъ мотива,— жуткое чувство одиночества, страхъ передъ людьми, способными грубой рукой коснуться душевнаго мра поэта, и въ то же время жажда людского участя, жажда любви,— и передъ вами, собственно говоря, вся поэзя г-жи Галиной въ моментъ ея настоящаго развитя. Конечно, этого слишкомъ мало, чтобы ‘ударять по сердцамъ’, и крайне желательно, чтобы молодой, симпатичный талантъ выросъ въ сторону идейнаго содержаня. Будемъ надяться, что г-жа Галина освободится и отъ нкоторыхъ довольно существенныхъ недостатковъ,— напр., отъ той наивной, почти дтской сантиментальности, которая изрдка можетъ нравиться, но въ большомъ количеств становится приторной….
Изъ наиболе удачныхъ стихотворенй сборника, кром уже отмченныхъ нами, назовемъ: ‘Сплинъ’, ‘Любовь’, ‘Осенняя печаль’, ‘Я смюсь оттого’, ‘Въ тюрьм’, ‘Я устала отъ слезъ’, ‘Дурманъ’, ‘Въ сердц моемъ притаилась и дремлетъ стихя’, ‘У чаши жизни’, ‘Елка’, ‘Онъ умеръ’, ‘Зимой’.
За то совсмъ намъ не нравятся: ‘Не веди меня, о муза’, ‘Голубыхъ цвтовъ дыханье’, ‘Ночь’, ‘День’, ‘Вотъ моя семья родная’, ‘Блая ночь’, ‘Я люблю этотъ обликъ больной’ и ‘Я презираю васъ, сыны благоразумья’…
Не мсто, впрочемъ, и не время распространяться сейчасъ о недостаткахъ книги, и мы отъ души пожелаемъ ей успха, котораго она заслуживаетъ.