Фауст, Гёте Иоганн Вольфганг Фон, Год: 1897 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 78 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

ФАУСТЪ.

ТРАГЕДІЯ ВОЛЬФГАНГА ГЕТЕ.

ПЕРЕВОДЪ
Н. МАКЛЕЦОВОЙ.

САРАТОВЪ.
Типографія Губернскаго Земства.
1897.

1-я ЧАСТЬ.

ПОСВЯЩЕНІЕ.

Опять вы здсь, воздушныя виднья!

Являлись вы, туманныя, не разъ.

Васъ уловить удастся-ль вдохновенью?

Стремленья пылъ еще-ли не погасъ?

Вы близитесь,— нтъ больше отступленья!

Въ дыму тумана прозрваю васъ,

Душа моя какъ въ юности пылаетъ,

Волшебное за вами проникаетъ.

Вы прошлыхъ дней приносите картины,

Несется рой возлюбленныхъ тней:

Полузабытой сказкою старинной

Любовь и дружба прежнихъ юныхъ дней,

Проходятъ скорби вереницей длинной,

И горечь жизни чуется сильнй:

Я вспомнилъ добрыхъ, не нашедшихъ счастья,

Погибнувшихъ отъ ранняго ненастья.

Вамъ не услышать больше пснопнья,

О, милые! которымъ я пвалъ,

Отклика нтъ на радость вдохновенья,

Ахъ, дружный хоръ навки замолчалъ.

Я отъ другихъ услышу одобренье,

Но сердцу нтъ веселья отъ похвалъ,—

А прежніе, гд затерялись нын?

Одни — въ гробу, т — въ міровой пустын.

И оживаетъ старое желанье

Проникнуть въ міръ таинственный духовъ,

Подобно арф древняго сказанья

Уста лепечутъ звуки полусловъ.

Я весь дрожу, стснили грудь рыданья,

Разбило сердце ледяной покровъ,—

Дйствительность блднетъ, отступаетъ,

Фантазія живетъ и разцвтаетъ.

ПРОЛОГЪ ВЪ ТЕАТР.

Директоръ. Драматическій писатель. Весельчакъ.

ДИРЕКТОРЪ.

Вы оба мн, друзья мои,

Не разъ въ заботахъ помогали,—

Скажите-жь мн, чего бъ желали,—

Чего бъ здсь ждать отъ насъ могли?

Ахъ, публик не прочь я угодить!

Пускай живетъ и намъ жить позволяетъ,—

Театръ готовъ, пора-бы приступить.

Народъ давно веселья ожидаетъ:

Вонъ эти вс,— съ поднятыми бровями,—

Они пришли, чтобъ восхищаться нами.

О, я-бъ съумлъ толпу очаровать!

Но, признаюсь, теперь и я въ смущеньи:

Имъ не пришлось хорошаго видать,—

Но, Боже! что за масса чтенья!

Гд новаго мн взять? Ахъ, чтобы намъ поднесть.

О чемъ-бы имъ не удалось прочесть?!

Пріятно-бы понравиться, конечно,—

Народъ, какъ бшеный, реветъ,

И вереницей безконечной

Чуть свтъ у нашей кассы ждетъ!

Какъ хлбъ насущный добываетъ,

Вопитъ, дерется за билетъ,—

Но чудо лишь поэтъ свершаетъ,—

Сверши мн чудо, мой поэтъ!

ПОЭТЪ.

Не говори мн о толп шумливой,

Молчитъ нашъ духъ предъ силой роковой,

Не предавай волн меня бурливой,—

Она влечетъ въ пучину за собой!

Нтъ, уведи меня подъ снь зеленой ивы,

Гд радость тихая и сладостный покой,

Гд дружба и любовь, сердецъ благословенье,

Божественной рукой пробудятъ вдохновенье.

Душа таитъ прекрасное творенье,

О немъ языкъ едва пролепеталъ,

И ждетъ оно суда и осужденья,

По прихоти — насмшекъ иль похвалъ.

А, можетъ быть, въ груд и размышленьи

Создался-бы искусства идеалъ!

Блестящее живетъ одно мгновенье,

Великое — вка и поколнья.

ВЕСЕЛЬЧАКЪ.

Ни-ни! о будущемъ ни слова!

Для вка мыслишь ты другого,—

А намъ-то что? спрошу я васъ

На радость мы имемъ право,

И наша жизнь, ей-Богу — право,

Совсмъ не вздоръ, мой другъ, для насъ.

Пріятно чувства выражая,

Веселье наше не смущай,

Кругъ наблюденій расширяя,

Побольше пищи намъ давай.

И такъ, безъ робкаго смущенья

Заставь звучать веселый хоръ:

Умъ, страсти, чувства и волненья,

А глупость выставь на позоръ.

ДИРЕКТОРЪ.

Особенно поболе движенья.

Идутъ смотрть, такъ и потшьте зрнье,

Интригой ловкою невольно

Заставь-ка ихъ разинуть ротъ!

Ты побдилъ, толпа довольна,

Тебя привтствуетъ народъ.

Ты массу массой подавляй,

На вкусы многихъ потрафляй,

Пусть всякъ хоть что-нибудь найдетъ,

Отъ насъ съ веселіемъ уйдетъ,

Ты пьэсу-то получше размельчи,

Тамъ подсласти, а тутъ и подгорчи,

Намъ цлаго ненужно,— дай кусочки,

Вдь, все равно, растащутъ на клочочки.

ПОЭТЪ.

Какъ жалки ваши разсужденья!

Поэтъ — невольникъ ремесла?!

Закономъ будутъ эти мннья

Лишь для бездарнаго осла.

ДИРЕКТОРЪ.

Меня упрекъ подобный не смущаетъ!

Коль человкъ разъ дло начинаетъ,

Онъ долженъ думать, какъ начать.

Ну, для кого вы станете писать?

Одинъ пришелъ съ усталымъ духомъ,

Другой — съ набитымъ, толстымъ брюхомъ,

Та дама — показать нарядъ,

Они желаютъ развлеченья,

Въ театръ идутъ, какъ въ маскарадъ,—

А ты имъ — высшія стремленья!

Театръ гремитъ. Поэтъ сіяетъ

Да приглядись же къ нимъ, поэтъ!

Тотъ ничего не понимаетъ,

Тому наскучилъ цлый свтъ,

Тому мерещатся картишки,

Тому — продажная любовь,—

И вотъ такіе-то людишки

Блаженной муз портятъ кровь!

Нтъ! нтъ! Поболе движенья,

Эффектовъ, шуму и страстей:

Толп не нужно вдохновенья,

Вскружи имъ голову скорй!

ПОЭТЪ.

Оставь меня! Ищи другого!

Поэтъ не опозоритъ слова!

Надъ высшимъ правомъ человка

Не посмется для глупца!—

Какъ нкій царь, поэтъ отъ вка,

Волнуя, трогаетъ сердца.

Нестройный голосъ мірозданья

Кто въ звучный хоръ соединилъ?

Кто цпь постигъ всего созданья?

Кто силъ единство возвстилъ?

Кто въ бур — страсти прозрваетъ?

Въ закат — мысли глубину?

Любовь — цвтами осыпаетъ?

Тревожитъ сонную волну?

Кто изъ листовъ внецъ сплетаетъ

Во славу тхъ, кого ужь нтъ?

Кто міру Бога возвщаетъ?—

Всесильный человкъ — поэтъ!

ВЕСЕЛЬЧАКЪ.

Такъ вашихъ силъ не тратьте даромъ,

Пишите намъ съ такимъ же жаромъ,

Съ какимъ интрижку мы ведемъ:

Сначала встртимся,— вздохнемъ,—

Затмъ — покрпче насъ притянутъ,

Затмъ — манить блаженствомъ станутъ,

Восторги, ссоры и — страданье,—

Вотъ вамъ романа очертанье.

Въ пучин жизни утопая,

Ты жизни тайну намъ найди,

Мы вс живемъ не размышляя,—

Ты чуткость въ сердц пробуди.

Въ картин пестрой и неясной

Немножко истины прекрасной

Къ обману смло подмшай

И чуднымъ зельемъ угощай.

Сберется юность золотая,

Вздохнетъ счастливая любовь,

И, о прошедшемъ вспоминая,

Заноетъ сердце сладко вновь.

Готовы мы повеселиться,

Непрочь поплакать и взгрустнуть,

Умй, поэтъ, къ намъ примниться,

Пвцомъ грядущаго не будь!

ПОЭТЪ.

Отдай же мн т дни былые,

Когда весь въ будущемъ я жилъ,

Когда плъ псни молодыя,

А ихъ родникъ сильне билъ,

Когда на міръ смотрлъ сквозь грезы,

Отъ каждой почки чуда ждалъ,

Когда я жадно розы рвалъ,

Когда я всюду видлъ розы!

Ничмъ и всмъ я обладалъ!

Съ восторгомъ истины искалъ!

Отдай мн прежнія стремленья,

Т муки, полныя отрадъ,

Мощь гнва, силу вдохновенья,—

Отдай мн молодость назадъ!

ВЕСЕЛЬЧАКЪ.

Эхъ, юность, другъ, для всхъ нужна:

Передъ врагомъ въ пылу сраженья,

И передъ ней, когда она

Въ огн любовнаго томленья,

И чтобъ къ побдному внцу

Ты могъ въ ристалищ прорваться,

И чтобъ лихому молодцу

Безъ думы пить и наслаждаться,—

Но звукомъ струнъ давно знакомымъ

Печаль и радость пробудить,

Но насъ своимъ могучимъ словомъ

Въ волшебномъ круг заключить,—

Вотъ что и старости годится,

За что васъ славятъ, не шутя:

Старикъ въ дитя не превратится,

Но человкъ всегда дитя.

ДИРЕКТОРЪ.

Довольно попусту болтать,

Пора за дло приниматься,

Чмъ комплименты расточать,

Полезнымъ слдуетъ заняться.

Ну, что за толки о призваньи?

Для робкаго призванья нтъ!

Коль ты поэтъ не по названью,—

Владй искусствомъ, какъ поэтъ.

Покрпче навари-ка зелья

На радость всмъ, да на веселье!

Да поскорй! чего звать?

Вчерашній день не возвратится!

Чего не смогъ ты нынче взять,

Того гляди, навкъ умчится.

Хватай же быстрое мгновенье,

Умй мечтанье уловить,

Могучей силой вдохновенья

Безкровный призракъ оживить.

На нашей сцен, какъ извстно,

Бредутъ поэты кто-куда,

Но я прошу тебя, любезный,

Не пожалй для насъ труда:

У насъ есть звздное сіянье,

Зврье и птицы, рядъ машинъ,

Есть солнце, громовъ грохотанье,

И надо всмъ ты господинъ.

Хаосъ великій мірозданья

На узкой сцен возсоздай,

И покажи земли стенанье,

Зловщій адъ и свтлый рай.

ПРОЛОГЪ НА НЕБ.

Господь, Небесное Воинство, затмъ Мефистофель.
Выходятъ три Архангела.

РАФАИЛЪ.

Какъ прежде солнце совершаетъ

Вокругъ земли путь вчный свой,

Какъ прежде, громы прославляютъ

Тебя могучею хвалой,

И намъ природы лицезрнье

Внушаетъ силу для похвалъ:

Прекрасно Божіе творенье,

Какъ въ день, когда его создалъ.

ГАВРІИЛЪ.

И быстро ночи тнь смняя

На день, исполненный отрадъ,

Ты показалъ сіянье рая

И, полный тайны, мрачный адъ,

Моря ревутъ и заливаютъ

Своею пной берега,

Но всю ихъ ярость поглощаетъ

Мгновенно времени рка.

МИХАИЛЪ.

Бушуютъ втры въ шумномъ спор,

Несется ихъ немолчный стонъ,

Но цпью бурь земли и моря

Всесильный властвуетъ законъ.

Пусть ярко молніи сверкаютъ

И прорзаютъ ночи тнь,—

Твои-же слуги восхваляютъ

Прекрасный, тихій, свтлый день.

ВС ТРОЕ.

И намъ природы лицезрнье

Внушаетъ силу для похвалъ:

Прекрасно Божіе творенье,

Какъ въ день, когда его создалъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Когда-бы ты, высокій Повелитель,

Свой слухъ ко мн склонилъ на краткій мигъ

Неразъ и я, ничтожный твой служитель,

Во время-оно лицезрлъ твой ликъ.

Сношенья лишь со сволочью имя,

Совсмъ забылъ я выспренній языкъ,

Но разсмшить, авось, тебя съумю,

Когда-бъ ты, Богъ, смяться не отвыкъ.

Не стану говорить о солнцахъ и мірахъ,

Позволь мн разсказать о маленькихъ людяхъ

Да, маленькій творенія внецъ

Остался тмъ, чмъ сотворилъ Творецъ.

И, можетъ, онъ не такъ бы жалокъ былъ,

Но — лучъ небесъ ему ты подарилъ!

Онъ лучъ небесъ зоветъ умомъ,—

Употребляя,— для чего-же?!

Чтобъ стать естественнымъ скотомъ!

Творецъ! на что-жь это похоже?!

Когда позволитъ Ваша Честь,

Осмлюсь я сравненіе привесть:

Онъ, какъ кузнечикъ длинноногій,

Летаетъ, прыгаетъ высоко,

И снова падаетъ въ траву

И тянетъ псенку свою.

Кузнечикъ хоть въ траву,— а человкъ похуже:

Онъ вчно норовитъ понюхать носомъ въ луж.

ГОСПОДЬ.

И больше нечего сказать?

Приходишь вчно осуждать?

Вдь есть же доброе, наврно?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нтъ, Господи, по правд все прескверно!

Родъ человческій меня винитъ въ страданьи,

Но мучить бдненькихъ и я не въ состояньи.

ГОСПОДЬ.

Ты знаешь Фауста?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Онъ докторъ?

ГОСПОДЬ.

Врный мой!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да, на особенный манеръ!

Ему противенъ хлбъ земной,

Все рвется въ область высшихъ сферъ:

То жаждетъ онъ звзды небесной,

То въ омутъ жизненный нырнуть,

Но рай небесъ и міръ тлесный

Не исцлятъ больную грудь.

ГОСПОДЬ.

Ко мн неврными шагами

Въ своемъ служеніи идетъ,

Но просвтится онъ очами

И милость свыше обртетъ.

Одинъ садовникъ можетъ знать,

Чего отъ древа ожидать.

МЕФИСТОФЕЛЬ

А вотъ вы дайте позволенье,

Его ловить въ стяхъ моихъ

И,— голова на отсченье!

Вашъ врный будетъ изъ моихъ.

ГОСПОДЬ

Пока онъ на земл живетъ,

Ты искушать имешь право,

Когда стремится кто впередъ,

Тотъ часто путь теряетъ правый.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Спасибо вамъ, въ конц концовъ,

Мн дла нтъ до мертвецовъ.

Люблю я щеки наливныя,

Люблю я силы молодыя,—

А мертвый что?— покончены длишки!

Пойду-ка, поиграю въ кошки-мышки.

ГОСПОДЬ.

Я предаю теб его:

Обвейся вкругъ души высокой,

Возьми любимца моего

И соблазняй кривой дорогой,

Но, посрамленный передъ нимъ,

Поймешь, что темное стремленье

И въ мрак лжи и преступленья

Его ведетъ путемъ прямымъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, такъ и быть! Чтожь, очень радъ!

И не боюсь за свой закладъ.

Но ужь порадуюсь вдвойн,

Коль обращу его ко мн,

Ужь какъ прабабушка змя

Постъ онъ пыли у меня.

ГОСПОДЬ.

Ты и тогда являйся тутъ.

Для Насъ невдомо презрнье:

Изъ бсовъ хладнаго сомннья

Сносне всхъ лукавый плутъ.

Хоть человкъ и жаждетъ славы,

Но склоненъ къ лни онъ порой:

Грхомъ и страстью злой Лукавый

Пробудитъ въ сонномъ духъ живой.

А вы, сыны мои, въ небесной высот

Возрадуйтесь добру и красот.

Предвчное живущее созданье

Обвейте вы любовію своей

И обратите смутныя мечтанья

Въ великій міръ сознательныхъ идей.

(Небо закрывается. Архангелы расходятся).

МЕФИСТОФЕЛЪ — (ОДИНЪ).

Со Старикомъ видаться радъ,

Боюсь порвать съ Нимъ, мн Онъ нуженъ.

Вотъ ужь прямой аристократъ:

Съ чертями даже благодушенъ.

НОЧЬ.

Въ высокой, узкой, готической комнат со сводами сидитъ Фаустъ въ тревог на кресл у стола.

ФАУСТЪ.

Увы! въ прилежномъ увлеченьи

Я медицину изучилъ,

И философіи творенья,

И богословье поглотилъ,—

И — что же? Къ чему подъ конецъ я пришелъ?

Умне-ль чмъ былъ я, несчастный оселъ?!

О, да! Я — магистръ, я — докторъ наукъ!

Туда и сюда, и назадъ, и вокругъ,

Съ серьезнйшимъ видомъ лтъ десять брожу

И важно студентовъ я за носъ вожу.

Ахъ! людямъ познанье, увы! не дано!

И сердце горитъ, и печали полно!

Ну, да! я умнй и смлй дураковъ,

Магистровъ, писакъ и ученыхъ поповъ!

Не мучатъ меня, какъ другихъ, угрызенья

Не страшны мн черти, ни ада мученья,—

За то я и мучусь, какъ гршникъ въ аду!

Я знаю, что знанья нигд не найду,

Я думать не смю людей поучать,

Какъ жить надо лучше, въ чемъ счастья искать,

Ни денегъ, ни славы, ни почестей нтъ,

Лишенъ я всего, чмъ красуется свтъ,—

Какая собака могла бъ такъ тянуть?!

Въ науку наукъ я хочу заглянуть,

Устами и силой незримыхъ духовъ

Разгадку постигнуть и смыслъ тайныхъ словъ.

Тогда я не стану, красня, болтать

О томъ, чего самъ я не въ силахъ понять,

Тогда мн откроется тайна созданья.

Проникнетъ мой взоръ въ глубины мірозданья,

Постигну Начало, основу основъ,

Не буду гоняться за призракомъ словъ.

О, мсяцъ! въ полночи глубокой

Какъ часто, другъ мой одинокій,

Меня ты въ думахъ заставалъ!

Когда бъ лучей твоихъ сіянье

Послдній разъ въ моемъ страданьи

О, мсяцъ полный! я встрчалъ!

Когда бъ я могъ на верхъ горы

Въ твоемъ сіяніи подняться,

Глядть, какъ будутъ разлетаться

Тумановъ утреннихъ пары,

Когда бъ избыть мн жажду знанья,

Омыть росой мои страданья!

Увы! Я все еще въ тюрьм,

Въ проклятой каменной дыр!

Сквозь стекла оконъ росписныхъ

Не видно мн лучей живыхъ!

Сосуды, колбы, книги, пыль,

Бумаги, черви, моль и гниль,

И инструменты всхъ сортовъ,—

Наслдье жалкое отцовъ,—

И это міръ! И это свтъ!

И этимъ жилъ ты столько лтъ!

И какъ ты могъ еще спросить,

Чего теб недостаетъ?

Зачмъ печаль мшаетъ жить?

Зачмъ тоска тебя сосетъ?

На радость всмъ Господь создалъ

Красу земли и неба свтъ,—

Теб жь природу замнялъ

Такъ долго мертвенный скелетъ!

Проснись! На новый путь! впередъ

Съ волшебной книгой подъ рукой!

Самъ Нострадамусъ поведетъ

Меня таинственной стезей.

Познаю бгъ ночныхъ свтилъ,

Природа сброситъ свой покровъ,

И духъ мой въ блеск новыхъ силъ

Проникнетъ смло въ міръ духовъ.

Пускай же умъ сухой найдетъ

Мн тайный смыслъ святыхъ картинъ,

О, да! Я слышу вашъ полетъ!

Вы, духи, здсь! Я не одинъ!

(Открываетъ книгу и замчаетъ изображеніе Макрокосмоса).

Какая сила! Сколько сладострастья!

Вс нервы жизни напряглись во мн!

Я снова молодъ! Снова жажду счастья!

И кровь моя пылаетъ какъ въ огн!

Не самъ ли Богъ сей образъ начертилъ?

Онъ утишилъ въ одно мгновенье

Мою печаль, мои сомннья,

Далъ сердцу счастья ощущенье

И предвкушенье тайныхъ силъ?

Не Богъ ли я?! Я такъ великъ!

Творящей Силы отраженье

Передо мной: — природы ликъ,

И, вотъ — я понялъ изреченье:

‘Ты можешь міръ духовъ познать,—

‘Открой лишь сердце и смотри.

‘О, ученикъ! Иди купать

‘Земную грудь въ лучахъ зари’.

(Смотритъ на изображеніе).

Какъ все одно въ другомъ живетъ!

Свое единство сознаетъ!

Вотъ силы неба вверхъ и внизъ взлетаютъ

И золотыя чаши наполняютъ,

Земля въ благоухающемъ движеньи

Стремится къ небесамъ въ соединенье,

Гармонія проникла все творенье.

Что за видніе! Увы! Одно виднье!

Но гд-жь оно? Живое гд творенье?!

Ищу твою, о, мать-природа, грудь,

Источникъ жизни отъ начала сущій,—

Манитъ, журчитъ,— и не могу прильнуть

Изсохшей грудью я къ волн твоей текущей!

(Печально перевертываетъ страницу и замчаетъ изображеніе Духа Земли).

А! Духъ Земли! Иное впечатлнье!

Ты — ближе мн! Душа полна!

Какъ отъ душистаго вина

Я силъ почуялъ подкрпленье!

Я смлость чувствую бороться и сражаться,

Со счастьемъ и невзгодами встрчаться,

И съ бурей въ океан потягаться,

И рева волнъ, и смерти не бояться!

Кругомъ меня темнетъ,

Луна свой скрыла свтъ,

И лампа угасаетъ.

Дымъ,— красные лучи

Вкругъ головы моей,

И тайный ужасъ ветъ

Со сводовъ на меня!

Я чувствую, ты здсь, желанный Духъ!

Откройся мн!

Га! Сердце страстно рвется!

Въ груди моей встаютъ

Невдомыя чувства!

Я твой! Явись! хочу тебя узрть!

Явись! Явись! А тамъ хоть умереть!

(Онъ схватываетъ книгу и произноситъ таинственную формулу заклинанія. Вспыхиваетъ красноватое пламя. Духъ является въ огн).

ДУХЪ.

Кто звалъ меня?

ФАУСТЪ — (отворачиваясь).

О, видъ ужасный!

ДУХЪ.

Меня ты властно призывалъ,

Такъ пылко знать меня желалъ,

Ну — что-жь?

ФАУСТЪ.

Не въ силахъ я, несчастный!

ДУХЪ.

Меня явиться ты молилъ

Утшить слухъ, насытить зрнье.

Къ твоей мольб я слухъ склонилъ,

Явился,— ты дрожишь въ смущеньи.

Сверхъ человкъ! Души высокой

Покоя ты не сохранилъ.

Не самъ-ли ты въ груди глубокой

Міръ цлый гордо заключилъ?

Не ты-ль, надменное созданье.

Себя приравнивать къ намъ смлъ?

Ты-ль Фаустъ? На твое воззванье

Изъ дальнихъ сферъ я прилетлъ

Смотри-жь, одно мое дыханье

Тебя приводитъ въ содроганье,

Червякъ, растоптанный въ пыли!

ФАУСТЪ.

Я не хочу склониться предъ тобой!

Я Фаустъ, Духъ! Я равный твой!

ДУХЪ.

Въ тревогахъ и буряхъ земли

Ношусь я туда и сюда

Въ стихіи труда,

Я — смерть и рожденье,

Я — вчное море,

Я — смна движенья,

Я — радость и горе.

На вчномъ станк мірозданья

Я тку для Творца одянье.

ФАУСТЪ.

О, цлый міръ я чувствую въ себ!

Духъ-труженикъ, подобенъ я теб!

ДУХЪ.

Подобенъ ты — другому, но не мн.

(исчезаетъ).

ФАУСТЪ.

Какъ? не теб?

Тогда — кому-же?

Я — Божіе подобіе,

И — даже не теб?

(стучатъ).

Ахъ, мой помощникъ! вотъ несчастье!

Сейчасъ онъ все во мн убьетъ!

Мое божественное счастье

Педантъ несносный разобьетъ.

(Вагнеръ входитъ въ шлафрок и ночномъ колпак, съ лампою въ рук. Фаустъ неохотно оборачивается).

ВАГНЕРЪ.

Простите,— вы трагедію читали?

Я точно декламацію слыхалъ,—

Мн къ чтенью поприслушаться нельзя-ли?

Искусство я усвоить-бы желалъ!

Вдь нынче и попу, какъ говорится,—

Не худо у актера поучиться.

ФАУСТЪ.

Да, если попъ и самъ актеръ,—

А это нынче сплошь да рядомъ.

ВАГНЕРЪ.

Ахъ, рдко, издали мой взоръ

Слдитъ за жизненнымъ парадомъ!

Такъ гд-жь тутъ научиться и познать,—

Сердца людей рчами уловлять!

ФАУСТЪ.

Когда въ самомъ нтъ увлеченья,

Когда не рвешься, не кипишь

Великой силой убжденья,—

Ты никого не убдишь!

А вы,— пожалуй, налпляйте

Чужія, звонкія слова,

И огонечекъ раздувайте,

Пока чуть тлются дрова.

Въ ребятахъ глупыхъ удивленье

Возбудитъ, можетъ, ваша рчь,

Но безъ огня, безъ вдохновенья,

Нельзя сердца къ сердцамъ привлечь.

ВАГНЕРЪ.

Съ подборомъ ловкимъ тонкихъ выраженіи,

Я понимаю,— много затрудненій.

ФАУСТЪ.

Когда въ груди пылаетъ чувство,

Несешь ты плодъ глубокихъ думъ,

Тогда безъ всякаго искусства

Теб всю рчь подскажетъ умъ!

Когда ты знаешь что сказать,—

Зачмъ теб слова искать?!

Да, ваши рчи, эти ухищренья

Какъ-бы блеснуть поярче предъ толпой,—

Он тоскливй втра дуновенья

Межь блеклыхъ листьевъ осенью глухой.

ВАГНЕРЪ.

Ахъ, Господи! Искусство безконечно,—

А жизнь земная коротка!

Какъ пораздумать, то, конечно,

Задача наша нелегка!

Какъ трудно средствамъ научиться!

Источникъ истины познать!

И чуть усплъ чего добиться,—

Глядишь,— порами умирать.

ФАУСТЪ.

Въ пергаментахъ найдешь-ли утшенье,

Когда душа томится и горитъ?

Ищи въ себ источникъ исцленья,

Водой живой тебя онъ напоитъ,

ВАГНЕРЪ.

Но все-жь, великій интересъ

Проникнуть въ духъ временъ минувшихъ

Сравнить людей давно уснувшихъ

И насъ,— и какъ шагнулъ прогрессъ!

ФАУСТЪ.

О, да! шагнулъ до неба онъ!

Для насъ мой милый, духъ временъ

Есть — книга за семью замками!

Исторія проводитъ передъ нами

Владыкъ надменныхъ гнусныя дянья,

Старинныхъ тряпокъ пестрыя собранья,

Да изрдка, въ примръ и поученье,

Маріонетки чинной изреченье.

ВАГНЕРЪ.

Исторія ума?! развитіе страстей?!

Тутъ каждый можетъ поучиться!

ФАУСТЪ.

Но кто-жь, любезный другъ, ршится

Хоть имя дать наук сей?

И т немногіе великіе, святые

Глупцы, что, презирая страхъ,

Открыли предъ толпой сердца свои живыя,—

Распяты на крест, погибли на кострахъ

Но поздно, другъ, и, право, спать пора,

Закончимъ наши разговоры.

ВАГНЕРЪ.

Ахъ, я сидлъ бы до утра,

Ведя ученые столь споры!

Но завтра, въ день, когда воскресъ Христосъ,

Позвольте вамъ задать еще вопросъ,—

Немало знаю я, но не остыло рвенье

И я стремлюсь, по прежнему, къ ученью

(уходитъ).

ФАУСТЪ — (одинъ).

Покамстъ мы съ надеждой не простимся,

Все манитъ насъ къ туману звонкихъ словъ.

Какъ будто за сокровищемъ стремимся

И рады, коль находимъ червяковъ.

И этотъ голосъ смлъ здсь говорить,

Гд было Духа грознаго явленье!

Но, ахъ! теперь тебя благодарить

Я долженъ, жалкое творенье!

Ты спасъ меня ничтожествомъ своимъ

Отъ сумасшествія при мысли безотрадной,

Что я, увы! я карликъ передъ нимъ…

Какъ великанъ стоялъ онъ безпощадный!

Я — образъ Божества,— въ зерцало правды вчной

Посмвшій заглянуть, я, пламенной душой

Ужь предвкушавшій радости предвчной,

Я — презрнъ имъ! а онъ лишь Духъ земной!

Я выше ангела, исполненъ гордой силы,

Я въ грудь природы дерзостно проникъ,

Восторги творчества и жизнь боговъ постигъ,—

И какъ наказанъ я за этотъ гордый мигъ!

Какъ громъ, меня презрнье поразило!

Не смю, не могу себя съ тобой равнять!

Вдь если силу я имлъ тебя призвать,

Такъ удержать не стало силы.

Ахъ, въ этотъ чудный, страшный мигъ,

Предъ этимъ пламеннымъ видньемъ,

Я былъ такъ малъ и такъ великъ!

Ты оттолкнулъ меня съ презрньемъ.

Кто скажетъ?! Кто меня научитъ?!

Куда идти? впередъ? назадъ?

Стремленья, страсти,— все насъ мучитъ,

Поступки — путь намъ тормозятъ.

Душа твоя къ высокому стремится,

Матерія къ ничтожеству влечетъ,

Едва усплъ прекраснаго добиться,

Какъ лучшее обманомъ предстаетъ,

И горестно въ житейскомъ треволненьи

Замрутъ, угаснутъ высшія стремленья!

Фантазія въ своемъ полет смломъ

Безъ колебаній къ вчному летитъ,—

На встрчу ей со взоромъ омертвлымъ

Несчастье за несчастіемъ бжитъ,

Забота черная въ душ гнздо свиваетъ,

Скорбь тайная томитъ и надрываетъ,

И гонитъ прочь веселье и покой,

И ходитъ всюду слдомъ за тобой,

Дитя, жена, богатство, дворъ и домъ,

Огонь и ядъ, вода, кинжалъ и воръ,—

Все душу робкую предчувствіемъ терзаетъ,

Несчастья нтъ, а сердце замираетъ

Богамъ не равенъ я! О, червь въ пыли ничтожный!

О, червь, въ пыли живущій цлый вкъ!

Пусть корчится, когда неосторожно

Его пятой раздавитъ человкъ!

Все прахъ! Все суета и тлнъ!

Лишь яркость тряпокъ и игрушекъ

Меня влечетъ изъ этихъ стнъ

Въ тотъ міръ блестящихъ погремушекъ!

Изъ книгъ-ли я найду отвтъ?!

Узнаю я, предавшись чтенью,

Что былъ всегда несчастливъ свтъ

Что для немногихъ наслажденье.

Смешься, черепъ молчаливый?

Иль ты при жизни испыталъ

Тоску и страстные порывы

И также истину искалъ?

И вы сметесь надо мной,

Приборы съ острыми зубцами?

Ахъ, я стоялъ передъ вратами,

Какъ ключъ держалъ васъ предъ собой:

Таинственно свой свтлый ликъ

Отъ насъ природа отвращаетъ,—

Чего ты духомъ не постигъ,

Того ключемъ не отпираютъ.

Вы,— книгъ старинное собранье!

Я васъ въ наслдье получилъ!

Увы! въ мучительномъ исканьи

Я васъ ни разу не открылъ.

О, лучше-бъ бдное наслдство

Безъ дальней мысли размотать:

Богатство,— къ наслажденью средство,

Умй его употреблять.

Но что мой взоръ усталый привлекаетъ?

Манитъ къ себ и тянетъ какъ магнитъ?

Мою тоску какъ будто облегчаетъ,

Какъ тихій свтъ въ глуши лсной бодритъ?

О, это ты, единственный фіалъ!

Тебя съ восторгомъ, съ трепетомъ я взялъ!

Привтствую людское я искусство,

Эссенція дарующая сонъ,

Навки притупляющая чувство,—

Таящій смерть, божественный флаконъ!

Гляжу, гляжу,— страданье затихаетъ,

Беру тебя,— стремленье замираетъ,

И я несусь къ невдомымъ странамъ!

Я слышу водъ далекое паденье,

Волны зеркальной вижу отраженье,

Заря манитъ къ безвстнымъ берегамъ!

Я слышу шумъ воздушной колесницы

И въ дальній путь отправиться готовъ,

Черезъ эфиръ, подобно легкой птиц,

Я улечу въ обитель вчныхъ сновъ!

Но ты, червякъ, достоинъ-ли вкушенья

Отъ жизни новой, радости боговъ?—

Да! если ты безъ робкаго сомннья

Навкъ отъ солнца спрятаться готовъ.

Срывай-же дверь отважною рукою!

Дрожь заглуши живого естества!

И докажи что гордою душою

Ты, человкъ, не ниже божества!

Не трепещи передъ раскрытой бездной!

Пусть страшенъ мракъ пускай пылаетъ адъ,—

Иди! иди! пускайся въ путь безвстный,

Хоть тамъ въ конц мученія грозятъ

Съ опасностью ты радостно встрчайся,

Съ улыбкою въ Нирвану погружайся!

Ко мн! ко мн! хрустальный мой бокалъ!

Блести, сверкай, прозрачный какъ кристалъ!

Ты нкогда на пиршествахъ являлся,

Тобою ддъ и праддъ любовался,

Ты веселилъ и радовалъ гостей,

Всякъ осушить спшилъ тебя скорй,—

И вспомнилъ я протекшихъ дней веселье.

И ночи бурныя, и шумное похмлье.

Теперь тебя сосдъ ужь не возьметъ,

Не передастъ съ веселымъ изрченьемъ,—

Теперь меня мгновеннымъ опьяненьемъ

Твой сокъ навки окуетъ!

Струею темною я кубокъ наливаю,

Готово все — я выпиваю —

Привтъ послдній посылаю

Теб, о, солнечный восходъ!

(Подноситъ чашу къ губамъ).

Звонъ колоколовъ и пніе хоровъ.

ХОРЪ АНГЕЛОВЪ.

Христосъ воскресъ!

Гршнымъ прощеніе,

Всмъ утшеніе

И искупленіе

Шлется съ небесъ!

ФАУСТЪ.

Какой глубокій звукъ, какой веселый звонъ

Колеблетъ вдругъ печальное ршенье?

Ахъ, звонъ колоколовъ! И намъ вщаетъ онъ

День Свтлаго Христова Воскресенья.

И хоры вновь поютъ благоговйный хоръ,

Что плъ когда то ангеловъ соборъ,

Всмъ возвщая искупленье.

ХОРЪ ЖЕНЩИНЪ.

Мы пеленами

Тло обвили

И со слезами

Въ гробъ положили,

Снявъ со креста!

Вотъ мы приходимъ

И не находимъ

Въ гроб Христа!

ФАУСТЪ.

Къ чему, къ чему мн вашъ привтъ?!

Ищите кроткихъ и смиренныхъ!

Я слышу всть изъ устъ блаженныхъ,

Но дтской вры въ сердц нтъ!

Я не могу подняться въ сферы,

Откуда благовста звонъ,—

Но вспомнилъ дни невинной вры,—

И снова къ жизни возвращенъ!

Ахъ, дтскихъ лтъ воспоминанье!

Въ субботней строгой тишин

Какъ будто райское лобзанье

Съ небесъ спускалося ко мн,

Я возсылалъ мои моленья

Съ блаженной, пламенной тоской,

И открывался, какъ виднье,

Мн въ этомъ мір міръ иной!

Я вспомнилъ дтскія забавы,

Веселье праздничныхъ затй,—

И не могу принять отравы!

Стою въ смущеньи передъ ней!

О, пснь небесъ! О дай мн услыхать…

Слеза течетъ,— земля! я твой опять!

ХОРЪ УЧЕНИКОВЪ.

Всталъ Погребенный,

Славно воскресъ!

Превознесенный

Выше небесъ,—

Онъ Вседержителя

Слъ одесную

Намъ же оставилъ

Юдоль земную!

Насъ Онъ оставилъ

Здсь безъ Себя!

Плачемъ, Спаситель,

Славя Тебя!

ХОРЪ АНГЕЛОВЪ.

Христосъ воскресъ!

Возсталъ Онъ отъ тлнія

И всть искупленія,

Шлетъ вамъ съ небесъ!

Вамъ — Его чающимъ,

Вамъ — прославляющимъ,

Вамъ — сострадающимъ,

Вамъ — поучающимъ,—

Близокъ Христосъ!

ПЕРЕДЪ ГОРОДСКИМИ ВОРОТАМИ.

Прогуливающіеся всякаго званія и состоянія.

НСКОЛЬКО РЕМЕСЛЕННИКОВЪ.

Зачмъ туда?

ДРУГІЕ.

Да къ лсникамъ!

Идемъ, ребята!

ПЕРВЫЕ.

Что намъ тамъ!

На мельню!

РЕМЕСЛЕННЫЙ УЧЕНИКЪ.

А не лучше-ль намъ

Махнуть отселева къ прудкамъ?

ВТОРОЙ.

Дорога больно некрасива!

ДРУГІЕ.

Куда-жь?

ЧЕТВЕРТЫЙ.

Въ Бургдорфъ! тамъ чудо что за пиво!

Какія двки! лавки — первый сортъ!

ПЯТЫЙ.

Аль ты забылъ, косматый чертъ!?

Опять начнется передлка,—

Спина болитъ и съ давишней раздлки!

СЛУЖАНКА.

Нтъ! нтъ! вернемся поскоре!

ДРУГАЯ.

Подъ тополями, врно, ждутъ!

ПЕРВАЯ.

А мн корысть какая тутъ?

Теб, конечно, веселе:

Онъ за тобой сейчасъ пойдетъ

И ни на шагъ не отойдетъ!

ДРУГАЯ.

Придетъ, чай, нынче онъ вдвоемъ

Курчавый съ нимъ придетъ,— идемъ!

ШКОЛЬНИКЪ.

Чортъ! Какъ двчонка раскричалась!

Пойдемъ, пристанемъ поскорй!

Эхъ! былъ бы табачокъ, да пиво чтобъ щипалось,

Да двка въ праздникъ помилй!

ГОРОЖАНКА.

Какъ этихъ франтовъ и понять?!

Какой то вкусъ несообразный!

Могли бы въ обществ бывать

И рвутся къ двк безобразной!

ВТОРОЙ ШКОЛЬНИКЪ — (первому).

Послушай, видишь, дв брюнетки,

Милы и славненькій нарядъ?

Къ тому-жь, он мои сосдки,

Давай-ко, пріударимъ, братъ?!

Идутъ нарочно потихоньку,

Начнемъ аттаку полегоньку!

ПЕРВЫЙ.

Нтъ! нтъ! Пойдемъ за тми, братъ!

А то, пожалуй, улетятъ!

Та ручка, что въ субботу подметаетъ,

По праздникамъ охотне ласкаетъ.

БЮРГЕРЪ.

Нтъ, мн бургмейстеръ не по нраву,

Онъ съ каждымъ шагомъ все грубй,

За что его избрали, право?

Заслугъ не вижу я, ей-ей!

Ужъ стали нынче больно строги

И увеличили налоги!

НИЩІЙ (поетъ)

Господа почтенные, барышни прекрасныя!

Свжія, нарядныя, точно звзды ясныя!

Сжальтеся надъ бдными! грошикъ подадите —

Нужду и заботушку бднымъ облегчите!

Къ вамъ летитъ не псенка,— слезное моленье!

Счастливъ, кто несчастному — ангелъ утшенья!

Этотъ день торжественный, праздничекъ веселый,

Пусть избавитъ нищаго отъ нужды тяжелой!

БЮРГЕРЪ.

Всего пріятнй поболтать

За кружкой пива въ воскресенье,

Про то, какъ съ туркой воевать,

И про кровавыя сраженья.

Сидишь спокойно подъ окномъ,

На рчку смотришь, попиваешь,—

Домой вернешься вечеркомъ

И тишину благословляешь.

ТРЕТІЙ БЮРГЕРЪ.

По мн такъ все равно, сосдъ,

Пускай кто хочетъ, тотъ дерется,

Хоть вверхъ ногами стань весь свтъ:

Лишь дома пусть по старому ведется.

СТАРУХА.

Ай, какъ нарядна! какъ красива!

Ну, какъ не сохнуть молодцу?

Не будь ты только такъ спсива,—

Ужь приведу тебя къ внцу!

ГОРОЖАНКА.

Агата, отойдемъ-ка прочь!

Она, ты знаешь показала

Мн жениха въ Ивана-ночь,

Такъ какъ бы здсь не разболтала!

ДРУГАЯ.

А мн представился въ вод

Военный,— съ нею я гадала,—

Теперь ищу его везд,

Но — нтъ! ни разу не встрчала!

СОЛДАТЫ.

Города съ высокими

Башнями, стнами,

Двушки съ надменными,

Гордыми сердцами!

Хорошо солдату

Смлыми очами

Заслужить награду!

Вотъ трубы гремятъ,

И насъ призываютъ!

Къ побд звучатъ.

Иль смерть предвщаютъ!

На все мы пойдемъ!

И въ битвахъ опасныхъ

И городъ возьмемъ,

И двушекъ красныхъ!

Побда! ура!

И слава солдату!

Онъ, врно, себ

Добудетъ награду!

ФАУСТЪ И ВАГНЕРЪ — (входятъ).

ФАУСТЪ.

Весны благодатной живящіе взоры

Разбили мосты на ркахъ изо льдинъ,

Зима, разсердившись, умчалась на горы,

Надежда и счастье сошлись средь долинъ,

Старухи-зимы не опасны угрозы:

Снгами убрала она крутизны

И хочетъ оттуда наслать намъ морозы,

Но солнце не терпитъ нигд близны!

Все въ краскахъ весеннихъ сіяетъ и блещетъ!

Все къ жизни проснулось, все счастьемъ трепещетъ!

Цвтовъ не хватаетъ лугамъ молодымъ,

Такъ люди ихъ скрасятъ нарядомъ своимъ!

Взойди, оглянись ты на городъ съ вершины,—

Взгляни: изъ тяжелыхъ старинныхъ воротъ

Шумящей волною разлился въ долины

Нарядно одтый, веселый народъ,

Вс, радуясь, славятъ Христа Воскресенье,

И всякій къ веселью и счастью готовъ,

Для нихъ и самихъ нынче день избавленья

Отъ душныхъ покоевъ, отъ низкихъ домовъ,

Отъ рабства труда, отъ работы невольной,

Отъ узенькихъ улицъ, отъ темныхъ церквей,

Толпами народъ высыпаетъ довольный,

Спшитъ насладиться просторомъ полей!

Взгляни, о, взгляни! словно рзвыя птицы

Нарядныя лодки скользятъ по рк!

Шумятъ и хохочутъ! веселыя лица

Въ садахъ и на пол, вблизи, вдалек!

Взгляни, нагруженный до самаго края

Отъ берега отплылъ послдній челнокъ,

Все,— даже вершину горы украшая.

Пролился нарядный, народный потокъ!

Запла свирль и труба зазвучала,—

Народъ веселится какъ будто въ раю,

Доволенъ и счастливъ великій и малый!

Здсь я человкомъ себя сознаю!

ВАГНЕРЪ

Прогулку съ вами, несомннно,

За честь великую я счелъ,

Но, признаюсь вамъ откровенно,

Одинъ сюда я-бъ не пошелъ,

Я ненавижу шумъ и крики!

Какъ будто бсъ вселился въ нихъ

Гамъ, кегли, визгъ какой-то дикій,

Вотъ въ чемъ веселіе у нихъ!

КРЕСТЬЯНЕ — (подъ липой поютъ и пляшутъ).

Одлся къ танцамъ пастушокъ

Одлъ и ленты, и внокъ,

Откуда что набралось!

Подъ липкой шелъ ужь хороводъ,

И веселился весь народъ,—

А скрипка заливалась!

Пастухъ подъ липку поспшилъ

И живо двку подцпилъ,

Локтемъ ее толкаетъ,—

А двка вдругъ къ нему бочкомъ:

‘Не будь-ка, молвитъ, дурачкомъ,—

‘Кто эдакъ поступаетъ?’

Пошли плясать они вдвоемъ,

Налво, вправо и кругомъ,—

Ажь юбки разлетались!

Устали, тяжко имъ дышать,

А рукъ не хочется разжать!

Ужь такъ-то расплясались!

‘Меня ты дурой не считай!

‘Обманщикъ ты не первый, чай!

‘Не врю въ увренья!’

Но онъ ее уговорилъ,

Подальше въ сторону сманилъ,

А въ липкахъ — плясъ да пнье!

СТАРЫЙ КРЕСТЬЯНИНЪ

Спасибо, докторъ вамъ большое,

Что на гулянье вы пришли,

И наше празднество простое

Своимъ присутствіемъ почли!

Винца позвольте предложить?

Изъ лучшей чарки угощаю,

Поднявъ ее, я вамъ желаю

Не только жажду утолить,—

Нтъ, дай вамъ Богъ такъ много дней,

Какъ много капель въ чарк сей!

ФАУСТЪ.

Благодарю и выпиваю,

И вамъ въ отвтъ того-жъ желаю!

(народъ собирается вокругъ нихъ)

СТАРЫЙ КРЕСТЬЯНИНЪ.

Вотъ такъ! Я очень, очень радъ,

Что вы повеселитесь съ нами!

Привыкли васъ мы вс встрчать

Одними горестными днями,

И не одинъ еще тутъ живъ,

Дрожитъ, о прошломъ вспоминая,

Когда вашъ батюшка лечилъ,

Отъ злой чумы насъ исцляя.

Тогда вы, докторъ, юны были,

Но къ намъ входили, не боясь,

Немало труповъ уносили,

Но къ вамъ чума не привилась,

Хоть смерть грозила вамъ неразъ,—

Спасителя Спаситель спасъ!

ВС.

Ура! достойный человкъ!

Продли Господь твой славный вкъ!

ФАУСТЪ.

Тому воздай благодаренье,

Кто намъ Помощникъ и Спасенье!

(проходитъ дале съ Вагнеромъ)

ВАГНЕРЪ.

Великій человкъ! Какъ это обожанье

Въ теб должно-бы гордость возбудить!

Блаженъ, блаженъ, кто силой дарованья

Съумлъ народы счастьемъ надлить!

Отецъ къ теб ребенка поднимаетъ,

Снимаетъ шапки радостно народъ,

Забыты танцы, музыка смолкаетъ,

Всякъ дань теб почтенья воздаетъ,

Склониться рады люди т простые,

Какъ будто-бы несутъ Дары Святые!

ФАУСТЪ.

Еще шаговъ пять-шесть пройдемъ

И сядемъ отдохнуть на камень,

Вотъ здсь молитвой и постомъ

Я изсушалъ свой юный пламень,

Исполненъ врой въ чудеса,

Ломая руки и рыдая,

Молилъ тогда я небеса,

Чтобъ отошла зараза злая…

Моей мольбы не слышалъ Богъ!

Хвала насмшкой мн звучала, —

Ахъ, еслибъ ты постигнуть могъ,

Какъ принесли мы пользы мало!

Отецъ мой, честный человкъ,

Въ кругу науки заключился,

Съ учениками цлый вкъ

Въ латинской кухн онъ возился,

Въ рецептахъ длинныхъ и неясныхъ

Несовмстимость совмщалъ,

И львенка съ лиліей прекрасной,

Какъ жениха соединялъ

И вотъ, покончены мытарства!

Готовъ таинственный фіалъ!

Больнымъ давали мы лекарства,—

Кто принималъ, тотъ умиралъ.

Никто въ наивномъ ослпленьи

Насъ не спросилъ,— гд-жъ исцленья?!

Мы какъ зараза истребляли,

Я подносилъ спокойно ядъ,—

Они покорно умирали,

Я — живъ, хоть смерти былъ-бы радъ!

И вотъ, подносятъ, наконецъ,

Убійц смлому внецъ!

ВАГНЕРЪ.

Нтъ, ваше горе неумстно:

Вы помогали, какъ могли,

И добросовстно, и честно

Свою обязанность несли,

Какъ сынъ — отца вы уважали,

За нимъ вы шли, затмъ впередъ,

Умомъ въ наук возмужали,

А сынъ вашъ дале пойдетъ.

ФАУСТЪ.

Блаженъ, кто можетъ ожидать

Хоть поздно истины добиться!

Что знаемъ мы — къ чему намъ знать?!

Гд то — за чмъ нашъ умъ стремится?!

Но пусть-же вчныя печали

Прекрасный день не омрачатъ:

Взгляни, деревни засіяли,

Облилъ ихъ пурпурный закатъ.

Свершило солнце кругъ дневной

И къ новой жизни засвтило,

О, еслибъ могъ я за тобой

Летть великое свтило!

Я увидалъ бы въ поздній часъ

Уснувшій міръ, покой долины,

Я увидалъ-бы, какъ зажглась

Въ лучахъ заката горъ вершина,

Ручей серебряной струей

Блеснулъ-бы, услаждая взоры,

Я полетлъ-бы надъ ркой,

Черезъ рытвины, черезъ горы,

Вотъ море синее шумитъ,—

Гляжу, нмя въ восхищеньи!

Заката лучъ едва блеститъ

И будитъ новое стремленье!

Передо мной сіяетъ день,

За мною — ночь, тамъ — сводъ небесный,

Здсь — море… ахъ, мечты чудесной

Намъ не дано схватить и тнь!

Нельзя съ духовными крылами

Намъ крыльевъ птицы сочетать,

Но, ахъ! неясными мечтами

Не можемъ въ высь не улетать!

Когда изъ синевы небесной

Къ намъ псня птички долетитъ,

Или орелъ въ тиши надлсной

Надъ нами гордо воспаритъ,

Или спокойной вереницей

Потянетъ стая журавлей,—

Стремленье въ высь, во слдъ за птицей,

Впередъ, къ безвстному,— сильнй!

ВАГНЕРЪ.

И мн случалось испытать

Печаль и горькія сомннья,

Но, признаюсь, въ такомъ стремленьи

Не удалось себя поймать.

Нтъ, не могу завидовать я птиц,

Ни разу крыльевъ не желалось мн,

Читаю я страницу за страницей,

За книгой книгу,— счастливъ я вполн!

Какъ быстро вечеръ зимній пролетаетъ!

Я ощущаю жизни полноту!

И, ахъ! иной пергаментъ раскрываетъ

Передо мной такую красоту!

ФАУСТЪ.

Твои стремленья хороши,

Страсть къ одному въ теб, я знаю,

Но я, увы! я дв души

Въ груди единой совмщаю!

И все ихъ хочетъ раздлить:

Одна стремится къ сладострастью,

Другая — жаждетъ воспарить,

Тоскуя о небесномъ счастьи!

О, если правда сонмъ духовъ

Незримо въ воздух летаетъ,

Пусть разршитъ насъ отъ оковъ

И къ жизни новой увлекаетъ!

О, если бъ могъ я пролетать

Въ плащ волшебномъ по эфиру,

Не согласился-бъ за порфиру

Я плащъ волшебный мой отдать!

ВАГНЕРЪ.

Нтъ, не зови воздушный рой!

Они въ туман обитаютъ

И неожиданной бдой

Намъ, бднымъ людямъ, угрожаютъ:

Чудовища къ намъ съ свера летятъ

Съ зминымъ жаломъ ядовитымъ,

Съ востока, алчные,— дятъ

Сердца съ ворчаніемъ сердитымъ,

Духовъ пустыни гонитъ югъ:

Они мозгъ пламенемъ сжигаютъ,

А съ запада — изсушатъ лугъ,

Иль наводненьемъ угрожаютъ

Они послушны повелнью,

Но злобой ихъ пылаетъ грудь,

На видъ въ нихъ ангеловъ смиренье,

Въ груди — желанье обмануть.

Но не пора-ли возвратиться?

Свжетъ, можно простудиться,

Да, вечеркомъ пріятенъ домъ…

Да что ты смотришь такъ кругомъ?

Твой взоръ кого то сторожитъ?

ФАУСТЪ.

Песъ черный… въ пол… тамъ бжитъ…

ВАГНЕРЪ.

Его давно я замчаю.

ФАУСТЪ.

Но — кто онъ?

ВАГНЕРЪ.

Кто?! я полагаю,

Бжитъ несчастный пуделекъ

За господиномъ со всхъ ногъ.

ФАУСТЪ.

Вглядись, вглядись: онъ бгаетъ вокругъ

Все ближе къ намъ, все уже, уже кругъ,

Я не ошибся,— искры огневыя

Ему летятъ, летятъ во слдъ.

ВАГНЕРЪ.

Да черный песъ, какъ вс другіе,

Вамъ померещилось.

ФАУСТЪ.

О, нтъ,

Мн кажется, волшебными кругами

Онъ насъ съ тобой искусно очертитъ.

ВАГНЕРЪ.

Нтъ, вижу я, что робкими глазами

На незнакомыхъ бдненькій глядитъ.

ФАУСТЪ.

Онъ близится,—

ВАГНЕРЪ.

Ну, гд же привиднье?

Собачка просто бдное творенье,—

Хвостомъ махаетъ, ластится и лаетъ,—

Собачьи вс уловки понимаетъ.

ФАУСТЪ.

Поди сюда!

ВАГНЕРЪ.

А пресмшной зврекъ!

Онъ изъ воды вамъ вытащитъ платокъ,

Остановитесь,— ждетъ онъ терпливо,

Подбросьте что,— и принесетъ онъ живо.

ФАУСТЪ.

Ты правъ, одна лишь дрессировка,

А волшебства нтъ и слда.

ВАГНЕРЪ.

Вотъ,— если песъ воспитанъ ловко,

И мудрецу онъ милъ тогда.

Достоинъ взоръ привлечь на мигъ,

Студентовъ лучшій ученикъ.

КАБИНЕТЪ ФАУСТА.

ФАУСТЪ — (входитъ съ пуделемъ).

Оставилъ я поля и нивы,

Покрыла ихъ ночная тнь,

Проснулись чистые порывы

Въ душ моей, какъ ясный день,

Умолкли дикія желанья,

И спитъ бунтуюшая кровь,

Проснулось къ людямъ состраданье

И къ Богу вчному любовь.

Тише же, пудель! зачмъ такъ метаться?

Зачмъ такъ обнюхивать жадно порогъ?

Изволь ка за печку сейчасъ отправляться!

Даю я подушку, чтобъ лучше ты легъ,

Своими прыжками дорогой нагорной

Ты, пудель, недаромъ меня веселилъ,—

Къ себ я, какъ гостя, тебя, пудель черный,

Любезно принялъ и, чмъ могъ, угостилъ.

Когда въ угрюмой нашей кель

Привтно лампа заблеститъ,

Въ груди пробудится веселье

И грусть какъ будто замолчитъ,

Надежда снова расцвтаетъ,

И разумъ, свтелъ и могучъ,

Источникъ жизни прозрваетъ,

Ахъ, драгоцнный жизни ключъ!

Пудель, не лай! Надоло ворчанье,

Въ сердц я чувствую сладкій покой,—

Съ музыкой этой не ладитъ твой вой!

Или ты, людямъ слпымъ въ подражанье,

Хочешь насмшкой нелпой донять

То, чего, бдный, не въ силахъ понять?

Часто добра, красоты обаянье

Въ людяхъ лишь будитъ потребность ворчанья,

Что-жь? И теб такъ угодно визжать?

Но, ахъ! Желаніе безсильно!

Въ груди тоска и мракъ могильный!

Я зналъ, что тихое мгновенье

Замнитъ вчная печаль!

Душа опять стремится вдаль,

И жаждетъ снова откровенья!

Но Откровенья тихій свтъ

Откроетъ Новый намъ Завтъ,

Ахъ, если-бъ сердцемъ вдохновенный

Я врно смыслъ его постигъ,

И передалъ бы текстъ священный

На милый мой родной языкъ!

(Открываетъ книгу и углубляется въ нее).

Написано: ‘въ Начал было Слово’

И вотъ ужь затрудненіе готово,

Возможно-ль Слово такъ безмрно оцнить?

Съ буквальной точностью нельзя переводить!

Но свтлый лучъ меня вдругъ озарилъ!

Перевожу: ‘въ начал Разумъ былъ’,—

Остановись, обдумай изрченье:

Не разумъ ли приводитъ все въ движенье?

Не разумъ ли вселенную создалъ?—

Нтъ!— ‘Сила есть начало всхъ началъ’!

Вотъ, написалъ,— и новое сомннье!

Нтъ! все не то! Предавшись размышленью,

Я тайный смыслъ Писанья нахожу:

‘Въ начал — Дло’! такъ и запишу!

Пудель! Коль хочешь со мной оставаться,

Сейчасъ перестань ты визжать и метаться!

Такого товарища я не терплю!

Ты долженъ изъ кельи сейчасъ убираться,

Что-жь длать! Не можемъ съ тобой уживаться!

Иди-ка! я двери теб отворю!

Но что это? что это? тнь? привиднье?

Откуда въ природ такое явленье?

Мой пудель разросся — высокій, широкій,

Онъ въ стну уперся,— взоръ дикій, жестокій,

Никто бы собакой его не назвалъ!

На нильскую лошадь похожимъ онъ сталъ!

Онъ зубы оскалилъ и пасть разваетъ,—

О, знаю! тебя посылаетъ мн адъ!

Но ключъ Соломона тебя напугаетъ!

Ты будешь, бсъ хитрый, зат не радъ!

ДУХИ — (въ движеніи).

Ай! попался одинъ! вотъ бда!

Берегитесь! не суйтесь туда!

Какъ лисица въ капканъ

Старый прыгнулъ болванъ!

Ну, вниманіе, дтки!

Размститесь повсюду пока!

И туда, и сюда,— старика

Выручайте изъ клтки!

Если только мы сможемъ,

Старику мы поможемъ!

Онъ и самъ намъ не разъ помогалъ

И въ бд, и въ нужд выручалъ!

ФАУСТЪ.

Съ четырехъ вчныхъ силъ начинаю

И на встрчу ихъ зврю пускаю!

Саламандра — гори!

А Ундина — змей извивайся!

Ты, Сильфида,— лети!

А Кобольдъ — поднимайся!

Элементовъ

Кто не знаетъ.

Свойства ихъ

Не понимаетъ,

Тотъ духовъ

Не устрашаетъ!

Изчезни въ огн,

Саламандра!

Разлейся водою,

Ундина!

Звздою разсыпься,

Сильфида!

Incubus! Incubus!

Иди помогай!

Нтъ! эти четыре

Ему не сродни!

Онъ скалитъ спокойно

Зубищи свои!

Ну, слушай же, зврь,

Заклинанье теперь!

Ты — злое созданье!

Ты — ада исчадье!

Вглядись въ начертанье,—

Предъ нимъ безъ изъятья

Склоняемся мы

И вы, духи тьмы!

А! шерсть поднялась и стоитъ какъ щетина!

Съумлъ ли понять,

И смлъ ли познать

Неизрченнаго,

Отъ вка Рождённаго

И Присноблаженнаго?

За печку запрятался онъ,

Разросся, распухъ точно слонъ!

Всю комнату онъ наполняетъ,—

Изчезнетъ подобно парамъ!

Не смй! Господинъ призываетъ,

Чтобъ легъ ты покорно къ ногамъ!

Не напрасно теб я грожу!

Я священнымъ огнемъ накажу!

Берегись и не жди

Трисвятого огня!

Берегись и не жди

Заклинающихъ словъ!

(Туманъ разлетается. Мефистофель выходитъ изъ-за печки, одтый странствующимъ схоластикомъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Къ чему шумть? Служить готовъ!

ФАУСТЪ.

Такъ вотъ загадки разршенье!

Схоластикъ въ пудел сидлъ!

Смшное, право, приключенье!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да, я порядкомъ пропотлъ!

И такъ,— нижайшій мой привтъ!

ФАУСТЪ.

Какъ звать тебя?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Какой отвтъ

Мн дать тому, кто Слово презираетъ?

Кто всхъ иллюзій гордо избгаетъ?

И ищетъ въ каждой вещи — суть?

ФАУСТЪ.

И имя можетъ намекнуть

На сущность самую вещей!

Не мало кличекъ у чертей!

Такъ кто-жъ ты? Искуситель? лжецъ?

Иль самъ Лукавый, наконецъ?

Скажи-ка мн.

Я — часть предвчной силы

Что, къ злу стремясь, добро все сотворила.

ФАУСТЪ.

А дальше?— будетъ разъясненье?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Я — Отрицанье и Сомннье.

Я — вправ: все, что здсь родится,—

Всечасно къ гибели стремится,

Такъ лучше бъ не было рожденья!

Затмъ: грхи и преступленья,

Что зломъ зовутъ сердца простыя,—

Моя природная стихія.

ФАУСТЪ.

Ты говоришь,— ты часть, но весь ты предо мной?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Однако, истина за мной!

Людишки свой несчастный свтъ

За что-то цлое считали,—

Я — части часть, что Всмъ была вначал,

Я — часть той Тьмы, что породила Свтъ

Надменный Свтъ съ родимой Тьмой

Вступаетъ въ споръ за первородство!

Проникъ тла, но за собой

Не удержать ему господства!

Въ его лучахъ тла блистаютъ,

Онъ красот даетъ внецъ,

Онъ тлъ движенье направляетъ

И съ ними сгибнетъ наконецъ!

ФАУСТЪ.

Твое я понялъ назначенье:

Большому — нтъ уничтоженья,

Такъ хочешь малому вредить?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

И тутъ пришлось мн отступить!

Небытію противовсомъ

Явилось нчто,— этотъ свтъ!

Я извивался мелкимъ бсомъ,

Чтобъ погубить его,— но нтъ!

Старался я землетрясеньемъ,

Пожаромъ, бурей, наводненьемъ

Земныя силы умертвить,—

Пришлось однако, уступить!

А сколько разнаго творенья

Мн удалося извести,

Людей и тварей погребсти!

Но — прихожу въ остервененье!

Гублю, гублю,— надъ гробомъ вновь

Смется жизнь, играетъ кровь!

Земля, и воздухъ, и волна

Скрываютъ жизни смена,

И, право, вовсе-бъ я пропалъ,

Когда-бъ огня не удержалъ!

ФАУСТЪ.

Природ доброй и цлящей,

Созданью вчному небесъ,

Съ насмшкой злой кулакъ грозящій

Ты показалъ, холодный бсъ!

Придумай что-нибудь иное,

Хаоса странное дитя!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мы время выберемъ другое

И потолкуемъ, не шутя,

Вопросъ обсудимъ осторожно,—

Теперь позвольте мн уйти.

ФАУСТЪ.

Ступай, когда уйти возможно!

Теб открыты вс пути:

Вотъ дверь, отворено окно,

А то въ трубу,— мн все равно!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да, если-бъ такъ! Когда-бъ я могъ!

Но — вотъ какое затрудненье:

Переступить черезъ порогъ

Мшаетъ мн изображенье.

ФАУСТЪ.

Какъ? въ пентаграмм вся бда?!

Скажи-же, ада порожденье,

Какъ ты зашелъ ко мн сюда?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Есть въ пентаграмм поврежденье:

Тотъ уголокъ чуть-чуть раскрытъ,

Который къ выходу глядитъ,

ФАУСТЪ.

Ага! попался, мой дружокъ!

Ты поступилъ неосторожно!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Перескочилъ тамъ пуделекъ,

А чорту выйти невозможно!

ФАУСТЪ.

Ну, вотъ окно: скачи смлй!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Законы есть и у чертей:

Должны уйти мы тмъ путемъ,

Какой для входа изберемъ!

ФАУСТЪ.

Законовъ ада уложенье!

Контракты можно заключать?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нтъ никакого затрудненья,—

Съумемъ все теб достать

Но обсудить серьезно нужно,

Я общаю вновь придти,

Теперь-же, право, недосужно!

И такъ, позвольте мн уйти!

ФАУСТЪ.

Ну, подожди еще минутку,

Хоть болтовнею позабавь!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Пусти, мн нужно не на шутку!

Свои распросы ты оставь!

ФАУСТЪ.

Вдь самъ ко мн ты навязался,

Я не просилъ тебя придти,—

Но разъ ужь въ руки чортъ попался,

Его покрпче прикрути!

МЕФИСТОФЕЛЬ

Ну, если такъ,— безъ дальнихъ словъ

Съ тобой остаться я готовъ!

Но только дай мн позволенье

Мое искусство показать?

ФАУСТЪ.

Не налагаю запрещенья,

Когда умешь развлекать.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ты въ это краткое мгновенье

Получишь за годъ наслажденье.

Виднья роемъ прилетятъ:

Краса ихъ очаруетъ взоры,

Услышишь сладкогласныхъ хоры,

Прольется дивный ароматъ.

Приготовленій намъ не нужно:

Ну, духи! начинайте дружно!

ДУХИ.

Темные своды,

Раздвиньтесь!

Свтлопрекрасный,

Синій и ясный

Къ намъ опустися эфиръ!

Облаковъ темныхъ

Разорванъ покровъ,

Звзды сіяютъ

Изъ тхъ облаковъ,—

Странный, заоблачный міръ!

Чудно прекрасны

Дти небесъ

Міръ оживляютъ

Полный чудесъ:

Свтлой одежды

Легкія складки

Землю закрыли,

Скрыли палатки,

Гд наслажденье

Въ сладкомъ томленьи,

Полны любви

Тихо вкушаютъ

Дти земли.

Гибкія лозы

Гнетъ виноградъ,

Втеръ доноситъ

Винъ ароматъ:

Сладостной пной

Вина шумятъ,

По самоцвтнымъ

Камнямъ журчатъ.

Горы блистаютъ!

Холмы въ цвтахъ

Нжно глядятся

Въ синихъ водахъ!

Все къ наслажденью

Манитъ, зоветъ:

Птицъ пснопнье,

Шопоты водъ!

Солнце сіяетъ!

Слышится хоръ!

Шумныя пляски

Радуютъ взоръ!

Весело! вольно!

Вс разбрелись:

Т на вершины

Горъ взобрались,

Т на приволь

Мягкихъ луговъ,

Тхъ усыпляетъ

Ропотъ лсовъ!

Жизнь и веселье!

Радость! привтъ!

Звздочекъ чистыхъ

Ласковый свтъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Спасибо вамъ, воздушныя летуньи!

Вы усыпили доктора, пвуньи!

Старайтесь обаяніе продлить!

Нтъ, молодъ ты, чтобъ чорта прикрутить!

Ну, пусть онъ грезами займется,

А мн, чтобъ подточить порогъ,

Крысиный надобенъ зубокъ:

Да вотъ, одна уже скребется!

Царь всхъ крысъ и всхъ мышей!

Царь клоповъ, лягушекъ, вшей!

Ты явись сюда сейчасъ

И исполни мой приказъ:

Пятиугольникъ прогрызи!

Вотъ такъ! Ужь дло на-мази!

Еще! еще! тотъ уголъ!— вотъ!

Теперь свободенъ мой проходъ!

А вамъ желаю сладко спать

И насъ, любезный докторъ, ждать!

ФАУСТЪ — (просыпается).

Обманъ, мечта иль сновиднье?

Являлся мн лукавый бсъ,

Потомъ — роскошныя виднья…

А пудель, между тмъ, изчезъ.

РАБОЧІЙ КАБИНЕТЪ.

Фаустъ. Мефистофель.

ФАУСТЪ.

Стучатъ! входи! Вотъ новое мученье!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Я это! я!

ФАУСТЪ.

Входи-жь!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нтъ! трижды позволенье

Ты долженъ повторить.

ФАУСТЪ.

Входи!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вотъ и прекрасно!

Съ тобой мы будемъ жить согласно!

Чтобъ разогнать твой мрачный сплинъ

Одлся я какъ дворянинъ:

Въ пунцовомъ и расшитомъ плать,

Въ плащ, приличномъ нашей брать,

На шляп — перья птуха,

Съ блестящей шпагой, въ заключенье,

И — мой совтъ: безъ промедленья

Теб одться, какъ и я,

А тамъ искать ужь безъ оглядки

Ршенья жизненной загадки.

ФАУСТЪ.

Я въ каждомъ плать буду ощущать

Тоску земного прозябанья!

Я слишкомъ старъ, чтобъ съ жизнію играть,

Я слишкомъ юнъ, чтобъ схоронить желанья!

Чмъ можетъ свтъ меня прельщать?

‘Лишать себя, всего лишать!’

Вотъ псня жизни! Цлый вкъ

Она покоя не даетъ!

Подъ эту псню человкъ

Всю жизнь живетъ и съ ней умретъ!

Я утро съ ужасомъ встрчаю!

Незримыхъ сердце слезъ полно:

Вдь ни одно желанье, знаю,

Не совершится,— ни одно!

Я знаю,— тни наслажденья

Не принесетъ мн этотъ часъ,

И пылкой груди вдохновенье

Жизнь встртитъ тысячью гримасъ!

Нтъ для меня успокоенья,

И грустно я встрчаю ночь:

Ночныя, дикія виднья

Покой отъ ложа гонятъ прочь!

Въ груди моей самъ Богъ живетъ,

Въ душ Онъ бури поднимаетъ,

Сознанье силъ моихъ даетъ,—

Но мощь предъ жизнью отступаетъ!

Такъ счастья я не жду, я радостей не вижу!

Я смерть зову, ищу, а жизнь я ненавижу!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, смерть никто, какъ гостя, не встрчаетъ!

ФАУСТЪ.

Блаженъ, блаженъ, кто умираетъ

На пол битвы, какъ герой!

Или къ кому она слетаетъ

Въ объятья двы молодой!

О, если-бъ Духа вышней Силой

Я вознесенъ былъ отъ земли!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А темный сокъ, пріятель милый,

Въ ту ночь принять вы не смогли!

ФАУСТЪ.

Шпіонить, врно, интересно?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Хоть не всевдущъ я, а мало-ль что извстно!

ФАУСТЪ.

Когда во мракъ моихъ страданій

Знакомый, дальній звонъ проникъ,

И цлый рой воспоминаній

Онъ оживилъ во мн на мигъ,—

За то теперь вс обольщенья,

Весь этотъ радужный туманъ —

Кляну, кляну, безъ сожалнья,

Жить заставляющій обманъ!

Кляну высокія стремленья,—

Он опутываютъ умъ!

Кляну блаженство вдохновенья!

Кляну плоды высокихъ думъ!

Проклятье пламеннымъ мечтаньямъ!

Проклятье славнымъ именамъ!

Всему, что манитъ обладаньемъ:

Жен, богатству и дтямъ!

Кляну Мамона, если злато

Ведетъ на подвиги людей!

Кляну роскошныя палаты!

Кляну веселье богачей!

Кляну любовь и наслажденье!

И утшителя — вино!

Надежду, вру и терпнье,—

Терпнье боле всего!

ХОРЪ ДУХОВЪ — (невидимо).

О, горе! горе!

Ты раззорилъ

Прекрасный міръ

Могучимъ ударомъ!

Онъ распался — упалъ

Полубогъ растопталъ!

Мы уносимъ

Обломки туда, гд Ничто,

И мы просимъ

Возсоздай, возсоздай же его!

Изъ дтей всхъ земли,

О, сильнйшій!

Въ своей мощной груди,

О, мудрйшій!

Возсоздай его вновь, возсоздай!

Жизнь новую дай!

И новую жизнь,

И новую пснь,

Начинай!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мои-то малютки

Умны, кром шутки!

Зовутъ къ наслажденью,

Къ простору, къ движенью,

Изъ уединенья,

Гд разумъ и чувства молчатъ.

Они васъ на волю манятъ!

Довольно въ горе-то играть!

Оно тебя какъ ржа источитъ!

И въ худшемъ обществ сумешь ты понять,

Что человкъ быть съ человкомъ хочетъ.

Но я считаю неприличнымъ

Вести слпого за собой!

Я, правда, баринъ небольшой,

Но буду спутникомъ отличнымъ

На скользкомъ жизненномъ пути,—

Лишь пожелай со мной идти:

Пожалуй, хоть сейчасъ пойдемъ!

Готовъ я быть ко всмъ услугамъ,

И собесдникомъ, и другомъ,

И даже быть твоимъ рабомъ!

ФАУСТЪ.

А чмъ я долженъ заплатить?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

О, время терпитъ! что за счеты!

ФАУСТЪ.

Нтъ, безъ условій нтъ охоты

Въ союзъ мн съ дьяволомъ вступить!

Пусть договоръ нашъ будетъ чистъ

Отъ темныхъ мстъ и недомолвокъ:

Чортъ слишкомъ ярый эгоистъ,

Чтобъ обойтись безъ подтасовокъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Здсь — я твой рабъ, служитель твой,

Клянусь во всемъ повиноваться,—

Но если свижусь тамъ съ тобой,

Должны мы ролью помняться.

ФАУСТЪ.

До вчности мн дла нтъ!

Когда ты сгубишь этотъ свтъ,

Такъ изъ обломковъ встанетъ новый!

Здсь на земл я радостей ищу!

Подъ здшнимъ солнцемъ я томлюся и грушу,

Коль здсь свое я счастье отъишу,

Явлюсь туда на все, на все готовый!

Я прогоняю размышленья,

Куда ведетъ насъ смертный часъ,

И есть ли тамъ любовь, мученья,

И верхъ, и низъ,— какъ здсь у насъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Такъ! такъ! практично и умно!

Но обяжись ужъ за одно,

А я въ теченье двухъ трехъ дней

Теб дамъ счастье всхъ людей!

ФАУСТЪ.

Что можетъ бдный чортъ мн дать?!

Ты, жалкій, въ силахъ-ли понять

Страданья духа, къ высшему стремленье?!

Дашь пищу мн,— но дашь ли насыщенье?

Дашь золото,— но быстрою струею

Оно исчезнетъ подъ моей рукою,

Дашь мн игру,— нтъ цли впереди!

Красавицу,— но на моей груди

Она къ другому взоры обращаетъ

И знаками къ разврату приглашаетъ,

Дашь славы даръ божественный и бренный,

Какъ метеоръ блестящій и мгновенный!

Нтъ, дай плодовъ несгнившихъ и созрвшихъ,

Дай садъ деревъ, отъ вка зеленвшихъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, есть объ чемъ тутъ говорить!

Могу и этимъ услужить!

Но, милый другъ, чмъ намъ болтать,

Могли-бы мы ужь пировать.

ФАУСТЪ.

Когда на лож наслажденья

Найду я радость и покой,

Когда въ безумномъ ослпленьи

Доволенъ буду я собой,

Поддамся лести обаянью,

Приму за счастье — счастья тнь,—

Тогда пусть грянетъ воздаянье,

Пусть настаетъ послдній день,—

Вотъ мой закладъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Держу!

ФАУСТЪ.

Клянуся,

Когда настанетъ мигъ златой,

Которымъ страстно наслажуся,

Скажу которому: ‘постой!’ —

Тогда я рабъ теб навчно!

Пусть этотъ часъ мн прозвучитъ

Началомъ муки безконечной,

Тебя-жь отъ службы свободитъ!

Пусть время въ вчность улетаетъ,

Съ часовъ пусть стрлка упадетъ,—

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Но — знай, у насъ не забываютъ.

ФАУСТЪ.

Пусть адъ права свои беретъ!

Я не ошибся легковрно,

Твоимъ рабомъ не страшно быть,

Я — вчный рабъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Я радъ безмрно!

Готовъ сейчасъ начать служить!

Но только,— въ жизни здсь и тамъ

Росписочка нужна-бы намъ!

ФАУСТЪ.

Педантъ! Росписк довряешь!

Ты слова цнности не знаешь!

Преграды нтъ моимъ желаньямъ!

Я противъ міра устою,

Но связанъ вольнымъ общаньемъ,

И жизнь покорно отдаю!

Но кто отъ рабства предразсудку

Свободенъ гордою душой?

Безъ сожалній, по разсудку

Уметъ жертвовать собой?

Пергаментъ робкихъ устрашаетъ,

Предъ ними призракомъ стоитъ,—

Живое слово умираетъ,

Бумага мертвая царитъ.

Ну, выбирай-же, искуситель,—

Пергаментъ, мраморъ или мдь?

Перомъ-ли мн писать, мучитель,

Карандашомъ, рзцомъ,— отвть?!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Къ чему неистовство, дружочекъ,

И громы пламенныхъ рчей?

Мн нуженъ маленькій листочекъ

И крови капелька твоей.

ФАУСТЪ.

Зачмъ такое безпокойство?

Въ лиц оставимъ лучше кровь.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Въ крови — особенное свойство!

ФАУСТЪ.

Не бойся ты, твержу я вновь!

Съ тобой вступаю я въ союзъ,

Хочу исполнить общанье,

Не разорву проклятыхъ узъ!

Забыты гордыя мечтанья!

Я — изъ твоихъ, я равный твой!

Природа предо мной закрылась,

Меня отвергнулъ Духъ земной,

И сила мысли омрачилась!

Наука сухостью своей

Во мн вселяетъ отвращенье,

Въ пучин чувственныхъ страстей

Я истощу вс наслажденья!

Я увлеченъ въ потокъ бурливый!

Мгновенья быстро полетятъ!

Игрушка страсти прихотливой,

Я всякой встрч буду радъ!

Я буду страдать и смяться,

А горе на радость смняться,

И быстро промчится мой вкъ,—

Заботу отбрось, человкъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Итакъ, не зная направленья,

Безъ всякой цли впереди,

Отъ наслажденья къ наслажденью,

Какъ птичка вольная, лети!

Веселья много въ жизни сей,—

Самъ будь ты только посмлй!

ФАУСТЪ.

Нтъ! о весельи ни полслова!

Для бурь и грозъ душа готова!

Я жажду радостей мятежныхъ,

Любви и злобы жажду я!

Хочу печали, вздоховъ нжныхъ,—

Для нихъ раскрыта грудь моя!

Я исцленъ отъ жажды знанья!

Стоитъ весь міръ передо мной:

Теперь хочу принять страданье,

Всю муку радости земной!

Въ пучину жизни опуститься,

И зло, и благо испытать,

И въ человчеств разлиться.

И съ нимъ кончины ожидать!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

О, врь! вка, тысячелтья,

Задачу эту я ршалъ,

И ни одинъ за вс столтья

Къ ней человкъ не приступалъ!

Поврь, лишь Богъ сіяетъ въ цломъ,

На вчный блескъ Онъ бросилъ тнь,

Онъ сдлалъ мракъ моимъ удломъ,—

Для васъ онъ создалъ ночь и день.

ФАУСТЪ.

Но я хочу!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Само собою!

Однако выслушай совтъ:

Мелькнетъ жизнь быстрой чередою,—

Вообрази-жь, что ты поэтъ,—

Создай ка мн такое чудо,

Надъ нимъ усердно попотй,

И навали достоинствъ груду

Мечт чудовищной своей:

Придай ты ей мужество льва

И пылкую кровь итальянца,

Проворство оленя придай

И сонную флегму германца,

Придумай хитрость съ увлеченьемъ

Въ союз ловкомъ сочетать,

И пылкой юности стремленьямъ

Холодный опытъ старца дать:

Коль сокровище такое вамъ удастся отъискать,

Я его съ моимъ почтеньемъ — микрокосмомъ буду звать!

ФАУСТЪ.

Но что-жь я, если отъ мечты

Всечеловчеству отдаться

Я долженъ также отказаться?!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Въ конц концовъ, ты,— просто ты!

Какъ въ парики ни наряжайся,

Какъ на ходули ни взбирайся,

Всегда ты будешь только ты.

ФАУСТЪ.

Ахъ, вс сокровища науки

Напрасно жадно я сбиралъ!

Безсильно опускаю руки,—

Я цль изъ виду потерялъ!

Ни на волосъ не сталъ я лучше, выше,

И ни на шагъ къ предвчному не ближе!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Такіе взгляды неумстны,

Приличны слабенькимъ умамъ,

Смотри попроще, другъ любезный,

И жизнь не трать по пустякамъ!

Кой-чертъ! Имя руки, ноги,

Владя тломъ, головой,—

Встрчаешь радость по дорог,—

Хватай! Все право за тобой!

Имя десять жеребцовъ,

Ихъ силу я своей считаю,

И сорокъ ногъ, безъ дальнихъ словъ,

Себ спокойно подчиняю!

Довольно, право, сомнваться!

Пора въ дорогу отправляться!

Кто вс разсчеты соблюдаетъ,

Похожъ на глупаго зврька:

Волшебный кругъ его смыкаетъ,

А даль-то, даль какъ широка!

ФАУСТЪ.

Съ чего-жь начать?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Уйти отсюда!

Освободиться изъ подъ спуда!

Къ чему скучать? людей томить?

Вдь это мука такъ-то жить!

Оставь сосду дорогому

Заботу юношей учить,

Чего теб жевать солому,

Не смя правды имъ открыть?

Да вотъ, одинъ уже стучится

ФАУСТЪ.

Я не могу его принять!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Давненько бдненькій томится!

Ужь разв мн его занять?

Давай колпакъ мн,— надваю,

А маска, право, мн къ лицу?

Доврься мн, а я ужь знаю,

Какъ обратиться къ молодцу.

(переодвается.)

На умъ мой возложи надежду,

А ты ступай, смни одежду.

(Фаустъ уходитъ.)

МЕФИСТОФЕЛЬ, (въ длинномъ плать Фауста.)

Облей насмшливымъ презрньемъ

Науку, смлый умъ людей,

Умй блестящимъ положеньемъ

Скрпить обманъ твоихъ рчей,—

И вотъ онъ мой, онъ мой навкъ!

Запутанъ, гордый человкъ!

Теб судьба дала умъ смлый,

Своею огненной душой

Перелетаешь за предлы

Ты всякой радости земной,—

И будешь ты въ грязи купаться,

Въ разврат пошломъ утопать,

Ползти, барахтаться, цпляться,

И вчно жаждать и алкать!

Ты будешь жадными устами

О капл влаги умолять,—

Хоть не сошелся-бъ ты съ чертями,

Твоя все-жь доля — погибать!

УЧЕНИКЪ ВХОДИТЪ.

Пріхалъ я сюда недавно,

Являюсь къ вамъ, учитель славный,

Къ тому, кто въ общемъ уваженьи

Великой славою почтенъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вниманьемъ вашимъ я польщенъ!

Скажу безъ ложнаго смиренья,

Такихъ какъ я — немало здсь,

У васъ къ чему наклонность есть?

УЧЕНИКЪ.

Къ вамъ я желалъ-бы поступить!

Мать не хотла отпустить,

Но я ушелъ,— готовъ трудиться,

Принесъ я молодость съ собой

И кошелекъ почти пустой.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, чтожь! Здсь можно поучиться.

УЧЕНИКЪ.

Но, признаюсь вамъ со стыдомъ,

Меня манитъ обратно домъ!

Ахъ, эти стны, корридоры

Стсняютъ грудь мою тоской!

Нтъ горизонта, нтъ простора,

Нтъ даже травки молодой!

Въ аудиторіи отъ скуки

Темнетъ умъ, слабютъ руки.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

На все привычку надо, другъ!

Младенецъ грудь беретъ не вдругъ,

И въ васъ пробудится желанье

Питаться сладкимъ млекомъ знанья.

УЧЕНИКЪ.

Когда-бъ у васъ узнать я смлъ,

Съ чего начать, какъ приступить?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Сначала я-бъ узнать хотлъ,

Куда вамъ нужно поступить?

УЧЕНИКЪ.

Хочу учености добиться,

Желалъ-бы очень я узнать

О томъ, что на неб творится,

И тайны міра изучать.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

У васъ широкая дорога!

Трудиться только надо много.

УЧЕНИКЪ.

Готовъ и тломъ и душой!

Но… коль по истин сказать,

Не прочь я также погулять

Веселымъ праздничкомъ весной.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ахъ, время мчится быстротечно!

Порядокъ нуженъ, другъ сердечный,

Чтобъ къ храму знанья подойти,

Вамъ нужно логику пройти,

Наднутъ вамъ въ короткій срокъ

На умъ испанскій башмачокъ,

Поймете вы довольно скоро,

Какъ нужно мысли обходить,

Идти себ спокойно въ гору

И огонечковъ не ловить

Узнать, быть-можетъ, вамъ дано,

Что ясно всмъ давнымъ-давно.

Какъ это важно,— разъ, два, три!

Ткача работу разсмотри:

Одинъ ударъ, одинъ челнокъ

Приводитъ въ дйствіе мотокъ,

Такъ и на фабрик наукъ,—

Философъ вамъ объявитъ вдругъ:

Такъ быть должно, во первыхъ,— такъ,

И во вторыхъ,— и въ третьихъ,— такъ,

Не было-бъ первыхъ и вторыхъ,

Не будетъ также и другихъ,

Когда хотимъ мы жизнь понять,

Стремимся духъ у ней отнять,

Вс части здсь, а, между тмъ,

Не знаемъ цлаго совсмъ,

Encheiresin naturae въ химіи зовется

И мнится, надъ учеными смется.

УЧЕНИКЪ.

Мн вашей рчи не понять.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нельзя-же сразу все обнять.

Классификаціи учитесь,

Въ подраздленьяхъ умудритесь.

УЧЕНИКЪ.

Ей-ей, кружится голова,

Какъ будто въ мельн жернова.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Затмъ, совтую сперва

Вамъ метафизикой заняться,

Должна постигнуть голова,

Въ чемъ мозгъ не въ силахъ разобраться

Чего-жь не можете вмстить,

Возможно словомъ подмостить,

Порядокъ строгій, неизмнный

Въ ученьи нужно соблюдать,

И пять часовъ вы каждодневно

Должны на лекціяхъ бывать,—

А передъ тмъ, подготовляйтесь

И въ параграфы погружайтесь,

Тогда на лекціи любой

Поймете вы, любезный мой,

Что вашъ профессоръ говоритъ

Все то-жь, что въ книжечк стоитъ,

Но все покорною рукой

Вы запишите, милый мой.

УЧЕНИКЪ.

Давно, учитель мой достойный,

Записки пользу я позналъ,

Идешь домой себ спокойно,

Когда со словъ все записалъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Что-жь, избирайте факультетъ!

УЧЕНИКЪ.

Къ юристик — охоты нтъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Понятно ваше отвращенье!

Изъ рода въ родъ печальный рокъ

Передаетъ намъ правъ ученье

Какъ-бы наслдственный порокъ.

Плетется право шагъ за шагомъ

И сть кругомъ тихонько вьетъ,

Умомъ — безумье, пытку — благомъ,

И кривду — правдою зоветъ.

И точно міръ не знаетъ, право

Что есть естественное право.

УЧЕНИКЪ.

Какъ счастливъ тотъ, кто вамъ внимаетъ!

Вашъ умъ вс вещи разъясняетъ!

Но изучать, о, мой учитель!

И богословье я-бъ не могъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Тотъ былъ бы плохъ руководитель,

Кто васъ-бы тутъ не остерегъ!

Съ пути не трудно уклониться

И скрытый ядъ въ себя впитать,

А, заразившись, излечиться

Почти ужь нечего мечтать,

Уму приходится смириться,

Слова учителя твердить,—

А въ общемъ къ букв примниться

И храмъ изъ буквы сотворить.

УЧЕНИКЪ.

Но въ букв быть должна идея!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Что объ иде говорить!

Во всякомъ случа съумю

Я мысли словомъ подмнить.

Словами споръ вести мы можемъ,

Изъ словъ систему сгородить,

Въ слова спокойно врить можемъ,

Не смя буквы обронить.

УЧЕНИКЪ.

Мою нескромность извините,

Я задержалъ, быть можетъ, васъ,

Но ужь спрошу у васъ заразъ,—

На медицину какъ глядите?

Три года, право, краткій срокъ,

А горизонтъ ужь такъ широкъ!

Гораздо легче все понять

Когда совтъ кто можетъ дать.

МЕФИСТОФЕЛЬ — (про себя).

Довольно въ сухость мн рядиться,—

Пора и въ чорта превратиться.

(громко).

Что-жь, медицины назначенье

Понять труда, мой милый, нтъ:

Важне всякаго ученья

Постичь большой и малый свтъ,

А тамъ судебъ земныхъ теченье

Отдать на Божье изволенье.

Напрасно будешь ты трудиться,

Потть отъ книгъ и важныхъ думъ,

Способенъ всякій научиться

Къ чему его наклоненъ умъ,

Лови случайность и мгновенье,—

Поймалъ?! Мудрецъ ты, безъ сомннья!

Мужчина вы красивый, видный,

Отваги вамъ не занимать,—

Умйте важностью солидной

Къ себ доврье возбуждать,

Получше женщинъ изучайте,—

У нихъ вдь вчно да,

Смотрите! спуску не давайте,

И будутъ вс он въ стяхъ!

Въ своемъ всевдньи надменно

Вы уврять старайтесь дамъ,

И вы достигнете мгновенно,

Къ чему стремятся по годамъ,

Умйте пульсъ на ручк нжной

Въ пожатьи томномъ сосчитать,

На стройной таліи небрежно

Корсетъ умйте распускать!

УЧЕНИКЪ.

Вотъ это лучше всхъ наукъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Суха теорія, мой другъ,

А древо жизни зеленетъ!

УЧЕНИКЪ.

Предъ вашей мудростью нметъ

Языкъ,— не въ силахъ объяснить…

Могу-ль еще васъ попросить?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Готовъ охотно услужить

УЧЕНИКЪ.

Мн въ книжку, въ память посщенья,

Прошу, впишите изрченье.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Охотно, (пишетъ и подаетъ книжку ученику).

УЧЕНИКЪ — (читаетъ).

Kritis sicut Deus, scientes bonum et malum.

(благоговйно закрываетъ книгу и откланивается).

МЕФИСТОФЕЛЪ — (одинъ).

Прабабушки зми послдуй наставленью

И Божій образъ твой потерпитъ пораженье.

ФАУСТЪ — (входитъ).

Куда-жь идемъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Куда попало!

Изучимъ свтъ большой и малый.

Съ какимъ восторгомъ и стараньемъ

Твоимъ займемся воспитаньемъ!

ФАУСТЪ.

Да только съ длинной бородой

Во мн нтъ легкости живой,

Мн трудно къ свту примняться.

Всегда я буду въ немъ стсняться.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Любезный другъ, всему чередъ!

Самоувренность придетъ!

ФАУСТЪ.

Но я не вижу лошадей,

Не экипажа, ни людей?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Раскинемъ плащъ волшебный мой

И улетимъ на немъ съ тобой,

Но только надо налегк

Скакать на огненномъ коньк.

Ну, съ новой жизнью поздравляю

И отъ земли васъ поднимаю.

ПОГРЕБЪ АУЭРБАХА ВЪ ЛЕЙПЦИГ&#1122,.

Веселые гуляки.

ФРОШЪ.

Никто не пьетъ и не смется?

Я научу васъ строить рожи!

На мокрый снопъ вы вс похожи,

По немъ огонь чуть-чуть плетется!

БРАНДЕРЪ.

Твоя вина что забрала тоска,—

Вдь это роль твоя — шута и остряка!

ФРОШЪ — (выливаетъ ему на голову стаканъ вина).

За это — вотъ!

БРАНДЕРЪ.

Свинья!— ей-ей свинья!

ФРОШЪ.

Самъ захотлъ,— и получилъ съ меня!

ЗИБЕЛЬ.

Долой! Долой! Не надобно намъ ссоръ!

Эй, господа, составимъ общій хоръ!

Ну! Гола-го!

АЛЬТМАЙЕРЪ.

По истин, напасть!

Оглохну, если онъ разинетъ только пасть!

ЗИБЕЛЬ.

Невжа — эхо оскорбляетъ насъ,—

Сейчасъ ему на то отвтитъ басъ!

ФРОШЪ.

Долой того, кто сметъ обижаться!

А! тара — лара-да —

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Та-ра-ла-ра!

ФРОШЪ.

Ну, начали спваться, (поетъ).

‘Его святйшества престолъ,—

‘Какъ ты еще не развалился’?

БРАНДЕРЪ.

Фу, бросьте пть! политику мшать

Въ веселый хоръ совсмъ ужь не годится!

Давайте лучше веселиться,

Что нтъ причинъ намъ папу охранять

Считаю я счастливой всяку тварь,

Когда она не канцлеръ и не царь.

А если нужно въ власть играть

Мы можемъ папу здсь избрать,

Какія-жь качества для пастыря нужны

Вы сами ужь ршить должны.

ФРОШЪ (поетъ).

Улетай-ко, соловей,

Къ моей милой поскорй!

ЗИБЕЛЬ.

Какъ? къ милой? не хочу! не смйте къ ней ходить!

ФРОШЪ.

Пойду и обниму! не смешь запретить!

(поетъ).

Отпирай! Ночь темна!

Отпирай! Я у окна!

Запирай! Взошла луна!

ЗИБЕЛЬ.

Ну, пой, пожалуй и хвались!

Меня-то провели,—

И ты, смотри, не ошибись!

Не первые мы шли!

Пускай къ ней лшій забредетъ

Дорогою лсной,

Пускай козелъ ей проблеетъ

Полуночной порой,—

А разудалый молодецъ

Не для нее теперь!

Я, коль пойду къ ней, наконецъ,

Такъ, чтобъ замазать дверь.

БРАНДЕРЪ — (стуча по столу).

Довольно! Слушайте! молчать!

Влюбленъ и ты, и я,—

Я жизнь умю прожигать

Такъ слушайте меня:

Хочу вамъ псенку пропть,

Припвъ-же цлымъ хоромъ пть: (поетъ).

Забралась крыса въ погребокъ,

Отъ масла, да отъ жита

Стянуть не можетъ поясокъ,

Какъ Лютеръ знаменитый!

Вдругъ ядъ подсунула кухарка,

Лизнула крыса, стало жарко,

Горитъ, какъ будто влюблена!

ХОРЪ — (восторженно).

‘Горитъ, какъ будто влюблена’!

БРАНДЕРЪ.

Туда-сюда, вертитъ хвостомъ,

И пьетъ изъ каждой лужи,

Кричитъ, вопитъ на цлый домъ,

А хуже все, да хуже!

Попрыгала-устала,

Ей очень скверно стало!

Горитъ, какъ будто влюблена!

ХОРЪ.

‘Горитъ какъ будто влюблена’!

БРАНДЕРЪ.

Потомъ вскочила,— и бжитъ:

На кухню прибгаетъ

И къ очагу, и тамъ дрожитъ,

И жалобно вздыхаетъ!

Убійца рада: наконецъ,

Приходитъ лакомк конецъ,—

Какъ отъ любви жестокой!

ХОРЪ.

‘Какъ отъ любви жестокой’!

ЗИБЕЛЬ.

Надъ чмъ смяться тутъ,— не постигаю!

Несчастной крыс яду дать!

Ужь есть надъ чмъ похохотать!

БРАНДЕРЪ.

За крысъ стоишь! о, понимаю!

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Еще-бы! нашей бдной дуры

Не можетъ онъ не пожалть,—

Прообразъ собственной фигуры

Онъ въ ней способенъ усмотрть!

Входятъ Фаустъ и Мефистофель.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Начнемъ-ка изучать людей

Въ веселомъ царств кутежей,

Чтобъ могъ скорй постигнуть ты

Прямое къ жизни отношенье,

Съ запасомъ малымъ остроты

Съ великой жаждой наслажденья,

Ничто ихъ сердца не смутитъ

Въ нелпой оргіи веселья,

Покуда врятъ имъ въ кредитъ

И не стошнитъ среди похмлья.

БРАНДЕРЪ.

Сейчасъ замтно, господа

Недавно прибыли сюда,—

Провинціальная сноровка!

ФРОШЪ.

Клянусь, ты правду говоришь!

Нашъ Лейпцигъ — маленькій Парижъ

И полируетъ очень ловко.

ЗИБЕЛЬ.

Да кто они?

ФРОШЪ,

Я обнаружу:

Стаканъ вина да кругъ друзей

И выйдетъ все у нихъ наружу,

Какъ зубъ молочный у дтей,

Глядятъ съ надменностью кругомъ:

Ручаюсь, что ихъ знатенъ домъ!

БРАНДЕРЪ.

Прохвоста счелъ за господина!

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Ужь врно такъ!

ФРОШЪ.

Такъ я-жь имъ накладу!

МЕФИСТОФЕЛЬ — (Фаусту).

О черт нту и помину,

А чертъ сидитъ на вороту!

ФАУСТЪ.

Компаніи нижайшее почтенье!

ЗИБЕЛЬ.

Спасибо вамъ! (тихо, со стороны глядя на Мефистофеля).

А парень-то хромой!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мы отдохнемъ, коль будетъ позволенье,

Довольны и компаніей одной…

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Э! парень обращенье понимаетъ!

ФРОШЪ.

А вы давно изъ Риппаха сюда?

Иванъ-дуракъ какъ поживаетъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Чуть не забылъ я, господа,—

Недавно видлись, — и посылаетъ онъ

Своимъ собратьямъ, каждому, поклонъ!

(кланяется Фрошу).

АЛЬТМАЙЕРЪ — (тихо).

Что?! получилъ?

ЗИБЕЛЬ.

Да, парень не дуракъ!

ФРОШЪ.

Ужь задеру его! Не пропущу имъ такъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мы слышали, сюда какъ приближались,

Плъ звучный хоръ хорошенькій романсъ,—

Не вы ли это здсь спвались?

Тутъ долженъ быть прекрасный резонансъ.

ФРОШЪ.

Вы ремесломъ, наврно, музыкантъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Артистъ плохой, но страстный диллетантъ!

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Такъ спойте псню намъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Какую вамъ угодно!

ЗИБЕЛЬ.

Да псню поновй.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Я угощу васъ модной!

Мы изъ Испаніи, а эта сторона

Отечество и псенъ, и вина! (поетъ).

Имлъ блоху великій царь

Прежирную блоху!

ФРОШЪ.

Блоха! послушайте! Позвольте вамъ сказать,

Блохами насъ нтъ смысла угощать!

МЕФИСТОФИЛЪ — (поетъ).

Имлъ блоху великій царь,

Прежирную блоху,—

И такъ любилъ онъ эту тварь,

Сказать я не могу!

Подумавши немножко,

Портного кликнулъ онъ:

‘Однь мою ты блошку,

‘Сшей пару панталонъ’!

БРАНДЕРЪ.

Да вы портному прикажите,

Чтобъ снялъ онъ мрочку точь въ точь,

Да чтобъ не морщило, скажите,

А то башку отхватятъ прочь!

МЕФИСТОФЕЛЬ — (поетъ).

Вотъ блошка щеголяетъ

Въ атлас, въ кружевахъ,

И ленту прицпляетъ,

И блещетъ въ орденахъ,

Она министромъ стала,

Представлена къ звзд,

И блошекъ насовала,

Своихъ родныхъ везд.

Эхъ, времячко настало

Печали и грха!

Всмъ при двор мшала,

Всхъ мучила блоха!

Блоха кусаетъ больно

И горничныхъ, и дамъ,—

Мы чешемся невольно,

Проклятье всмъ блохамъ!

ХОРЪ — (восторженно).

Мы чешемся невольно!

Проклятье всмъ блохамъ,

ФРОШЪ.

А! браво! браво! блохъ долой!

ЗИБЕЛЬ.

Намуслимъ пальцы, да и въ бой!

БРАНДЕРЪ.

Пусть будетъ съ каждой такъ блохой!

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Да здравствуетъ вино съ свободой золотой!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Я за свободу выпью, что угодно,

Но вдь вино должно быть благородно!

ЗИБЕЛЬ.

Вы — здшнее вино хулить?!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Я васъ желаю угостить,

И угостилъ-бы ужь на славу!

Насчетъ хозяина не знаю только, право.

ЗИБЕЛЬ.

Ручаюсь головой, не бойтесь ничего!

ФРОШЪ.

Давайте-же вина, попробуемъ его!

Я только пробовать по каплямъ не хочу,

И сразу глотку промочу!

АЛЬТМАЙЕРЪ — (тихо).

Какъ видно — рейнскіе!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, штопоръ мн скорй!

БРАНДЕРЪ.

А бочка, врно, у дверей?

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Хозяинъ штопоръ въ ящик припасъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ — (Фрошу).

Ну, чмъ-же угостить мн васъ? (беретъ штопоръ).

ФРОШЪ.

Мы можемъ выбрать что угодно?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

На этотъ счетъ у насъ свободно!

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Ахъ, слюнки потекли!

ФРОШЪ.

Мн рейнскаго вина!

Да здравствуетъ родимая страна!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Позвольте вощечку, бутылку заклепать

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Хотятъ намъ фокусъ показать!

МЕФИСТОФЕЛЬ — (Брандеру).

А вамъ?

БРАНДЕРЪ.

Шампанскаго мн съ пной и игрой!

Не все бранить въ стран чужой!

Французовъ, правда, мы ругаемъ,

Но ихъ вино своимъ предпочитаемъ!

Мефистофель — (буравитъ столъ, между тмъ какъ одинъ изъ присутствующихъ приготовляетъ восковыя пробки и укупориваетъ ими).

ЗИБЕЛЬ — (Меф. кот. приближается къ нему).

Признаться, кислыхъ винъ совсмъ не выношу,

Мн сладкаго,—

МЕФИСТОФЕЛЬ — (буравитъ).

Токайскаго, прошу!

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Да вы не шутите-ли съ нами?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ай! ай! съ такими господами

Мы не посмли-бы шутить!

Ну, чмъ-же васъ мн угостить?

Какимъ виномъ, скоре говорите?

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Какимъ хотите, только не тяните!

(вс дырки пробуравлены и закупорены).

МЕФИСТОФЕЛЬ — (со странными жестами).

Виноградъ несетъ лоза,

А рога несетъ коза,

Вино есть сокъ, лоза растетъ,

Столъ древо, и вино даетъ,

Природы глубь,— вина, вина!

И въ чуд вра быть должна!

Ну, пробки вонъ и наслаждайтесь!

ВС — (вытаскиваютъ пробки и выбранное ими вино льется въ стаканы).

Вотъ такъ источникъ! напивайтесь!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Но только, чуръ! не обливайтесь!

ВС — (поютъ).

Ахъ, намъ канальски хорошо!

Мы, какъ пятьсотъ свиней!

МЕФИСТОФЕЛЬ — (Фаусту).

Вотъ образецъ свободнаго народа.

ФАУСТЪ.

Уйдемъ отсюда поскорй!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нтъ, погоди! Пусть скотская природа

Покажется во всей крас своей!

ЗИБЕЛЬ — (неосторожно проливаетъ вино на землю, вспыхиваетъ пламя)

Ай! адъ! горю! угодники святые!

МЕФИСТОФЕЛЬ — (заговариваетъ пламя).

Остановись, любимая стихія! (гостямъ).

Чистилища чуть вспыхнулъ огонекъ!

ЗИБЕЛЬ.

Ты намъ заплатишь! дайте срокъ!

ФРОШЪ.

Вы смете надъ нами потшаться!

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Оставь ужь ихъ скоре убираться!

ЗИБЕЛЬ.

Э! господинъ, я съ вами не шучу!

И вамъ сейчасъ за фокусъ отплачу!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Молчи, ты, бочка!

ЗИБЕЛЬ.

Ахъ, ты помело!

Ты смешь намъ грубить!

БРАНДЕРЪ.

До драки-бъ не дошло.

АЛЬТМАЙЕРЪ — (откупориваетъ пробку, вылетаетъ огонь).

Горю! горю!

ЗИБЕЛЬ.

Да это колдовство!

Хватай его! заржь за озорство! *

(бросаются съ ножами на Мефистофеля).

МЕФИСТОФЕЛЪ — (торжественно).

Слова, движенья,

Столпотворенье,

Перемщенье.

(Они въ изумленіи смотрятъ другъ на друга.)

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Гд я? О, чудный, чудный садъ!

ФРОШЪ.

Ахъ виноградникъ!

ЗИБЕЛЬ.

Виноградъ!

БРАНДЕРЪ.

Ахъ, вотъ зеленая бесдка

Изъ лозъ, какихъ увидишь рдко!

(Хватаетъ Зибеля за носъ, другіе длаютъ тоже другъ съ другомъ и поднимаютъ ножи).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Повязку съ глазъ пускай снимаютъ,

И шутки черта вспоминаютъ!

(Исчезаетъ съ Фаустомъ, т приходятъ въ себя).

ЗИБЕЛЬ.

Ахъ!

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Что такое?

ФРОШЪ.

Что въ рук?

Твой носъ!

БРАНДЕРЪ.— (Зибелю.)

А я за твой держуся!

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Ахъ, дайте стулъ! сейчасъ свалюся!

Ударилъ кто-то по башк!

ФРОШЪ.

Ахъ, чортъ! откуда нанесло?

ЗИБЕЛЬ.

А т? Куда ихъ унесло?

Ну, попадись они теперь!

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Да видлъ самъ я, въ эту дверь

Они на бочк ускакали!

Ой! ой! какъ ноги застонали!

(наклоняясь къ столу.)

А гд-жь винцо-то? утекло!

ЗИБЕЛЬ.

Все было ложь, обманъ и зло!

БРАНДЕРЪ.

Гд виноградная лоза?

АЛЬТМАЙЕРЪ.

Ну, вотъ,— не врьте въ чудеса!

КУХНЯ ВДЬМЫ.

На низенькомъ очаг стоитъ на огн котелъ, отъ него подымается паръ, въ которомъ являются разныя виднія. Морская кошка сидитъ у котла, снимаетъ пну и смотритъ, чтобъ онъ не ушелъ. Морской котъ сидитъ рядомъ съ ней съ котятами и грется. Стны и потолокъ увшаны причудливой утварью вдьмы.

Фаустъ и Мефистофель.

ФАУСТЪ.

Къ чему нелпость заклинанья?

Противны эти мн кривлянья!

О чемъ мн съ вдьмой разсуждать?!

Какъ будто колдовское зелье

Способно въ сердце влить веселье

И тридцать лтъ съ костей мн снять?

Ужли жь вс бса ухищренья

Другого средства не нашли

Бальзамъ волшебный возрожденья

Открыть въ природ не смогли?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Опять ты. другъ мой. поумнлъ,

Помолодть я знаю средство.

Когда-бъ ты только захотлъ.

Безъ всякой вдьмы и волшебства.

ФАУСТЪ.

Я знать хочу!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Прекрасно, милый,

Безъ лишнихъ тратъ и лекарей,

Чтобъ возвратить былыя силы

Ступай въ деревню поскорй!

Примись за заступъ, стань за плугъ,

Не возносись пытливымъ духомъ,

Живи не головой, а брюхомъ,

Свой ограничь, какъ можно, кругъ,

Питайся пищею простою,

Скоту старайся подражать,

И поле съ жатвой золотою

Самъ не стыдися удобрять:

Ну, вотъ!— другого средства нтъ

Помолодть на тридцать лтъ.

ФАУСТЪ.

Я не могу, мн не въ привычку

Идти за плугомъ, взять мотычку,

И жизнь мн узкая тяжка!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Такъ вдьму нужно за бока!

ФАУСТЪ.

Зачмъ намъ помощь старой бабы?

Напитокъ самъ бы ты сварилъ.—

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Спасибо, другъ любезный! я-бы

Скоре сто мостовъ слпилъ!

Тутъ мало одного умнья,—

Тутъ нужно, главное, терпнье,

И нужно знать еще секретъ,

Да годы нужно на броженье,

У черта — знанье и умнье,—

А вотъ,— простой сноровки нтъ! (Замчая зврей.)

Ахъ, посмотри: прелестные звренки,—

Рабы: мальчишки и двчонки. (Зврямъ:)

А госпожи-то дома нтъ?

ЗВРИ.

Чмъ свтъ,—

На метлу,

Да въ трубу!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А долго будутъ проклажаться?

ЗВРИ.

Какъ лапки станутъ нагрваться.

МЕФИСТОФЕЛЬ. (Фаусту).

Ну, какъ вамъ нравятся звречки?

ФАУСТЪ.

Противнй трудно повстрчать!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нтъ, я люблю при огонечк

Въ кругу семейномъ поболтать, (зврямъ.)

Ну, куклы чертовы скажите,

Какое зелье вы варите?

ЗВРИ.

Для нищихъ супъ кипитъ у насъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Большая публика у васъ!

KОТЪ.— (приближается и ластится къ Мефистофелю.)

О, кости бросай

И мн проиграй,—

Безъ денегъ мн скверно!

А буду богатъ

И мн полетятъ

Удачи наврно!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Отъ счастья онъ не зналъ-бы что сказать,

Когда-бъ въ лото умлъ играть.

(въ это время котята, играя, подкатываютъ большой шаръ).

КОТЪ.

Вотъ міръ земной,

Кругомъ, кругомъ,

То вверхъ, то внизъ:

Звенитъ стекломъ,

Когда-жь конецъ?

Онъ пустъ внутри,

Горитъ, блеститъ,

Сюда смотри,

Я живъ, мой сынъ,

Смерть за тобой,

Ты глиняной

Такъ въ черепки.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Зачмъ вамъ сито?

КОТЪ — (повертываетъ сито).

Намъ въ немъ открыто

Кто воръ, кто нтъ, —

Сказать секретъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ — (приближаясь къ огню)

Зачмъ горшокъ?

КОТЪ И КОШКА.

Пустой мшокъ!

Котелъ! горшокъ!

Не знаетъ онъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Невжа-зврь!

КОТЪ.

Метлу теперь.

Садись на тронъ! (усаживаетъ Мефистофеля).

ФАУСТЪ — (который все это время стоялъ передъ зеркаломъ, то приближаясь къ нему, то удаляясь отъ него).

О, что за чудное виднье

Въ стекл волшебномъ предо мной!

Къ теб любовь, мое стремленье!

Любовь! возьми меня съ собой!

Едва на шагъ я отступаю,

Какъ только ближе подойду,—

Чуть-чуть въ туман прозрваю

Прекрасной двы красоту.

Какъ можетъ женщина земная

Красой небесной обладать?!

Ты для меня — прообразъ рая!

Не на земл ей обитать!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Еще-бы! самъ Господь шесть дней ее лпилъ,

И подъ конецъ ужь ‘браво!’ возгласилъ,—

Должно быть, штучка недурная!

Смотри пока, а тамъ живая

Такая прелесть есть у насъ,

Что не сведешь, пожалуй, глазъ.

(Фаустъ продолжаетъ смотрть въ зеркало, Мефистофель, растянувшись въ кресл, играя метлой, говоритъ).

Сижу я какъ король на трон,

Вотъ скиптръ мой,— весь недохватъ въ корон.

ЗВРИ (которые до сихъ поръ длали странныя тлодвиженія, съ крикомъ тащатъ корону Мефистофелю).

Корону возьми,

Корону слпи,—

Вотъ кровь, вотъ потъ!

Играемъ, болтаемъ

И рифмы сплетаемъ,

Мурлычетъ котъ.

ФАУСТЪ (у зеркала).

Съ ума схожу!

МЕФИСТОФЕЛЬ (кивая на зврей).

Трещитъ башка

ЗВРИ.

Постой, пока

Мы подождемъ

И мысль найдемъ.

ФАУСТЪ — (передъ зеркаломъ).

Огонь горитъ въ моей груди!

Меня скоре уведи!

МЕФИСТОФЕЛЬ — (зврямъ).

По правд, надобно признаться,

Такъ могутъ лишь поэты бсноваться!

(котелъ, оставленный кошкой безъ наблюденія, начинаетъ уходить, вспыхиваетъ сильное пламя и бросается въ трубу, изъ которой вылетаетъ съ страшнымъ крикомъ вдьма).

ВДЬМА.

Ай! ай! ай! ай!

Проклятый зврь!

Свинья, оселъ!

Меня обжогъ

Котелъ ушелъ! (замчаетъ Фауста и Мефистофеля).

Вы кто же здсь?

Зачмъ вы здсь?

Что надо вамъ?

Пошли къ чертямъ!

Смола и дымъ

Костямъ твоимъ!

(схватываетъ шумовку и брызжетъ огнемъ изъ котла на Фауста, Мефистофеля и зврей, зври визжатъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ — (Разбиваетъ метлой горшки и склянки).

Вотъ-те разъ! вотъ-те разъ!

И запасъ, и припасъ!

Вотъ-те варево,— нутка?

Да вдь это лишь шутка,

Это только припвъ

Подъ твой адскій напвъ!

(вдьма въ ужас и ярости отступаетъ).

А? что? чудовище, скотина!

Ага! признала господина!

Да я сейчасъ все разобью,

Тебя и кошекъ перебью!

Фуфайки красной не узнала?

Перо птушье забывать?

Къ лицу почтенье потеряла?

Не нужно-ль мн себя назвать?—

ВДЬМА.

Прости за грубость! заслужу!

Да вашихъ вороновъ не видно,

Копытца я не догляжу!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, ужь прощу, какъ не обидно!

Давненько не видались мы съ тобой.

А нынче свтъ совсмъ другой,—

Облагородился культурой!

Пришлось и мн смниться шкурой:

Теперь рога не въ мод у чертей:

Рогатый чертъ пугаетъ лишь дтей.

Съ хромой ногой никакъ не слажу,

Такъ ватой я ее налажу.

ВДЬМА — (Пляшетъ).

Эхъ, я отъ радости пьяна!

Опять онъ здсь,— голубчикъ-сатана!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну-ну! оставь-ка имена!

ВДЬМА.

Да чмъ васъ имя прогнвило?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Оно ужь баснею прослыло,

Хоть люди отъ того не сдлались другими:

Отвергнувъ дьявола, они остались злыми.

Я для тебя, любезная, баронъ

И кавалеръ, какъ кавалеры,

Вдь въ знатность ты мою не потеряла вры?

А гербъ дворянскій мой — вотъ онъ!..

(Длаетъ неприличный жестъ).

ВДЬМА — (Хохочетъ какъ безумная).

Ха! ха! ха! ха! Однако — росписались!

Вкъ были шельмой,— шельмой и остались!

МЕФИСТОФЕЛЬ.— (Фаусту).

Мой другъ, извольте обучаться,

Какъ нужно съ вдьмой обращаться!

ВДЬМА.

Чмъ, господа, могу служить?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Прошу напиткомъ угостить,

Да зелье первый сортъ чтобъ было

И хорошенько-бъ убродило.

ВДЬМА.

Есть, есть хорошенькій флаконъ,

Не разъ меня подправилъ онъ,

И не воняетъ,— коль угодно,

Вамъ поднесу его охотно, (тихо).

Но, сами знаете, вдь черезъ часъ умретъ,

Когда напитокъ кто безъ разуму хлебнетъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нтъ, нтъ! для друга дорогого

Вреда не будетъ никакого,

Черти-же кругъ и заклинай

И чашку зелья подавай.

(Вдьма съ таинственными жестами чертитъ кругъ и уставляетъ его причудливой утварью, склянки начинаютъ звенть, котелъ звучать, слышится музыка, наконецъ, она приноситъ толстую книгу, устанавливаетъ морскихъ кошекъ такъ, что он служатъ ей пюпитромъ и держатъ факелы. Она длаетъ знакъ Фаусту, чтобъ онъ входилъ къ ней).

ФАУСТЪ — (Мефистофелю).

Къ чему все это представленье?

Слова нелпыя, движенья,—

Обманъ и ложь я ненавижу,

Ихъ слишкомъ знаю, слишкомъ вижу.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Э, полно! шуточки простыя!

Къ чему ужь строгости такія?

Ужь фокусъ дай продлать ей,—

Одинъ обычай у врачей — (заставляетъ Фауста войти въ кругъ).

ВДЬМА — (съ пафосомъ декламируетъ по книг).

Постигни, коль можешь!

Одинъ къ десяти ты приложишь!

А два отдли,

Долой и три,

Боюсь, сотри

И пять, и шесть,

Семь, восемь есть,

Теперь причесть

Одинъ и девять,

Ничто-же десять!

Волшебное одиножды-одинъ.

ФАУСТЪ.

Съ ума старуха-то сошла.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

До середины не дошла!

Вдь этимъ вздоромъ и враньемъ

У ней наполненъ цлый томъ,

Надъ нимъ не мало я корплъ,

Уразумть его хотлъ,

Но для глупца и мудреца

Противорчьямъ нтъ конца.

Вдь это старое искусство:

Рядъ непонятныхъ чиселъ данъ,

Ослплены и умъ и чувство,

И правдой кажется обманъ.

Нельзя поставить лжи преграды,

Что съ дураками толковать?

Поврить фразамъ люди рады

И смыслъ глубокій имъ придать.

ВДЬМА.

Великій кругъ

Наукъ, наукъ

Вселенную вмщаетъ!

Въ комъ нтъ ума,

Тому сама

Безпечно предлагаетъ.

ФАУСТЪ.

Какой нелпый, дикій вздоръ!

Кружится умъ въ конц концовъ,—

Какъ будто слышится мн хоръ

Ста тысячъ избранныхъ глупцовъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, будетъ, будетъ, милая сивилла!

Теперь напитокъ намъ давай,

Стаканъ до краю наполняй,—

Не бойся, чтобъ ты другу повредила:

Онъ у меня бывалый человкъ,—

Не разъ хлебнулъ отъ зелья за свой вкъ!

(Вдьма съ разными церемоніями наливаетъ напитокъ въ бокалъ, когда Фаустъ хочетъ поднести его къ губамъ, вспыхиваетъ легкое пламя).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, пей скорй! Чего-же ты?

Теперь ужь поздно колебаться,—

Скажите! съ дьяволомъ на-ты

И вздумалъ пламени бояться!

(Вдьма раскрываетъ кругъ, Фаустъ выходитъ изъ него).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, маршъ впередъ! Нельзя въ поко быть!

ВДЬМА.

Пусть вамъ напитокъ въ пользу будетъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Тебя за зелье наградить

На шабаш чортъ не забудетъ.

ВДЬМА.

Есть псенка, когда-бъ пропть

Ее вы только согласились!

МЕФИСТОФЕЛЬ.— (Фаусту).

Теб-бы нужно пропотть,

Чтобъ соки правильнй разлились!

Я научу тебя изящному бездлью,

Призывъ услышишь ты невдомый къ веселью,

Амуръ твою взволнуетъ грудь,—

ФАУСТЪ.

Ахъ, дай скорй мн въ зеркало взглянуть!

Такой красы во вкъ я не видалъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нтъ! нтъ! Живой ты встртишь идеалъ!

(тихо).

Въ твоей крови напитокъ преотмнный

Съ нимъ всякая покажется Еленой!

УЛИЦА.

ФАУСТЪ.— Маргарита проходитъ.

ФАУСТЪ.

Позвольте мн вамъ руку предложить,—

Красотку-барышню до дому проводить?

МАРГАРИТА.

Я не красотка, мщанка простая,

Позвольте!— до дому дойду и одна я!

(вырывается и уходитъ).

ФАУСТЪ.

Клянусь, мила, какъ день, она!

Такихъ встрчать мн не случалось!

Скромна, невинности полна,

Но и кокетство въ ней сказалось!

Румянецъ щекъ и ротикъ милый,—

Нтъ! не забыть! я весь въ огн!

Когда-же глазки опустила,—

Вдругъ сердце дрогнуло во мн.

Коротокъ, рзокъ былъ отвтъ! (входитъ Мефистофель).

Моимъ восторгамъ мры нтъ!

Достать ты долженъ мн двчонку!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Какую вамъ?

ФАУСТЪ.

Прошла сейчасъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ага! невинному ребенку

Попъ отпустилъ грхи какъ разъ!

Я тамъ за стуломъ притаился:

Совсмъ невинное дитя!

Съ ней грхъ еще не породнился,

Надъ ней безсильна власть моя.

ФАУСТЪ.

Ей лтъ четырнадцать есть врно!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ты мтишь слишкомъ ужь наврно,

Ты точно самый ярый фатъ

Сорвать цвточекъ каждый радъ,

Не вришь вовсе въ добродтель,—

Смотри! не очень налетай!

ФАУСТЪ.

Мой скромный другъ и благодтель!

Ты наставленій не читай!

Скажу я коротко и ясно:

Когда мн двушки прекрасной

Ты не доставишь въ эту ночь,

Я разстаюсь съ тобой!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Не въ мочь!

Вдь что хлопотъ-то! въ самомъ дл,

Мн нужно сроку дв недли,

Чтобъ только случай подвести.

ФАУСТЪ.

Когда-бъ я семь часовъ снести

Могъ ожиданья адской муки,—

Я-бъ обошелся безъ услуги!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вы говорите какъ французъ!

Прошу, поменьше раздраженья,—

Ну, что такое — наслажденье?

Въ немъ мало прелести, клянусь!

Ахъ, то-ли дло — понемножку

Душой невинной завладть,

Въ стяхъ любви запутать крошку,

А тамъ и тломъ овладть!

ФАУСТЪ.

И безъ того горитъ желанье!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, говорю вамъ, не шутя:

Нельзя прекрасное дитя

Достать безъ всякаго старанья!

Насилье, право, не поможетъ,

А ловкость быть полезной можетъ.

ФАУСТЪ.

Но — что нибудь! Прелестной крошки

Хоть дай мн въ спальню заглянуть!

Хоть бантикъ дай, подвязку съ ножки,

Чтобъ пламень страстный обмануть.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Чтобъ доказать мое старанье

И вашу муку облегчить,—

Въ покой прелестнаго созданья

Готовъ вамъ двери отворить!

ФАУСТЪ.

Ее увижу? овладю?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нтъ! нтъ! вы будете одни,

Въ туманъ мечтаній погрузитесь,

Надеждой сладкой насладитесь

На т блаженнйшіе дни,—

ФАУСТЪ.

Идемъ! идемъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нтъ, рано, право.

ФАУСТЪ.

Такъ ты подарокъ припаси! (уходитъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Уже подарокъ? браво! браво!

У насъ пощады не проси!

Мстечко знаю я одно,

Тамъ кое-что припасено — (уходитъ).

ВЕЧЕРЪ.

Чистая маленькая комнатка.

МАРГАРИТА — (плететъ и накалываетъ косы).

Ахъ, я-бы дорого дала,

Когда-бъ узнать, кто онъ? могла.

Такой онъ гордый и отважный,

Наврно, это баринъ важный,

Да ужь видать что не простой:

Въ тхъ нту дерзости такой — (уходитъ).

Мефистофель. Фаустъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Входи! тихонечко входи!

ФАУСТЪ—(посл нкотораго молчанія).

Уйди! прошу тебя — уйди!

МЕФИСТОФЕЛЬ — (оглядывая комнату).

Не вс двченки такъ опрятны!— (уходитъ).

ФАУСТЪ — (смотря кругомъ).

Сойди, о, сумракъ благодатный!

Святыню эту осни!

Мою любовь росой отрадной,

Росой надежды напои!

Здсь духъ невиннаго веселья,

Довольство скромной простоты,

Что за богатство въ скромной кель!

Какое царство красоты!

(Бросается въ кожаное кресло у кровати).

Прими меня! Ты столько поколній

Въ свои объятья тихо принималъ,

Отцовскій тронъ, ахъ, въ радостномъ смятеньи

Тебя дтей сонмъ милый окружалъ!

И, можетъ быть, подъ Рождество Христово

Ты, милая, съ подарками въ рукахъ

Здсь цловала дда дорогого,

Съ румянцемъ на младенческихъ щекахъ!

Здсь все тебя напоминаетъ,

Твой духъ повсюду здсь царитъ:

Твоя здсь ручка убираетъ,

Песокъ подъ ножками хруститъ,

О ручка милая! О, ангелъ мой прелестный!

Съ тобою хижина была бы храмъ чудесный!

А здсь!

(поднимаетъ занавску у кровати).

О, чудное волненье!

Здсь я часы-бы простоялъ:

Природы лучшее творенье

Здсь милый ангельчикъ лежалъ,

Младенецъ чистый, съ обожаньемъ

На груди нжной воспоенъ,

Святымъ, божественнымъ созданьемъ

Здсь понемногу выросъ онъ.

А ты? тебя что привело?!

Волненье въ душу низошло!

Чего ты ждешь такъ горестно и страстно?

Ты-ль это тутъ стоишь, о, Фаустъ, о, несчастный!

О, волшебство! о, обаянье!

Я сладострастія алкалъ

Но — мигъ любовнаго мечтанья

И, какъ дитя, я кротокъ сталъ!

И если-бъ вдругъ ты увидалъ —

Она идетъ! въ какомъ смущеньи

У ногъ ея ты-бъ умолялъ,

Какъ глупый мальчикъ, о прощеньи!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Скорй! скорй! она идетъ!

ФАУСТЪ.

Нтъ! не вернусь я никогда!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А ящикъ мой пока сюда

Поставлю въ шкафъ,— пускай найдетъ!

А вы никакъ совсмъ рехнулись?

Я вамъ старался угодить

И такъ длишки обернулись,

Что хоть святую соблазнить.

Дитя она,— ну, поиграетъ,—

ФАУСТЪ.

Не знаю, право…

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Жалко, что-ль?

Вдь экъ васъ жадность разбираетъ!

Тогда ужь службой не неволь!

Скупцомъ не счелъ-бы васъ ей-ей!

Я радъ, я потираю руки — (ставитъ шкатулку въ шкафъ).

Ну! ну! скорй!

Пускай отъ скуки

И то, и это разберетъ.

А вы, мой другъ, такъ грустны стали,

Какъ будто лекцію читали

И увидали предъ собой

Взоръ метафизики сухой.

(уходятъ).

МАРГАРИТА — (съ лампой).

Ахъ, ахъ, какая духота! (открываетъ окно)

А на двор почти прохладно,

Со мной такая тягота

И на душ совсмъ не ладно.

Ужь хоть-бы мама возвратилась!

Отъ страху вся я истомилась!

(начинаетъ раздваться и поетъ).

Жилъ былъ король Тулійскій,

Онъ вренъ былъ одной,

Она ему при смерти

Вручила кубокъ свой,

Съ тхъ поръ на каждомъ пир

Его онъ осушалъ,—

И часто врный рыцарь

Заглядывалъ въ бокалъ,

Вотъ смерть за нимъ приходитъ,

Все сыну онъ отдалъ,—

И города и царства,—

Но только не бокалъ!

Сидлъ король за пиромъ,

Вс рыцари кругомъ,

Сидлъ въ отцовскомъ замк

На берегу морскомъ,—

Встаетъ гуляка старый,

Изъ кубка разъ глотнулъ

И въ волны голубыя

Его онъ заметнулъ,

И кубокъ драгоцнный

Сокрылся навсегда:

Король упалъ, и больше

Не пилъ ужь никогда!

(открываетъ шкафъ, чтобы повсить платья и замчаетъ шкатулку съ драгоцнностями).

Ахъ, чудный ящичекъ! откуда?

Я шкафъ наврно заперла,

Какъ вышла давича отсюда,—

Что, если-бъ я взглянуть могла?…

Быть можетъ, маменьк моей

Въ залогъ шкатулочку отдали,

И ключъ на ленточк при ней…

Открыть, попробую, нельзя-ли?

Уборчикъ!! прелести такой

Я и во сн-то не видала!

Вдь ихъ и барын иной

Носить по праздникамъ пристало!

Принаряжусь-ка я немножко!

Идетъ цпочка мн, божусь!

Вотъ если-бъ эти мн сережки,—

Совсмъ другой я въ нихъ кажусь!

(наряжается и смотрится въ зеркало).

Къ чему намъ, бднымъ, красота?!

И хвалятъ такъ, изъ сожалнья,

Къ богатству вс безъ исключенья

Стремятся… ахъ, мы, бднота!

НА ПРОГУЛК

Фаустъ ходитъ въ задумчивости взадъ и впередъ, подходитъ Мефистофель.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Клянуся презрнной любовью! Чортъ и адъ!

Еще чмъ клясться мн? Проклясть-бы все я радъ!

ФАУСТЪ.

Что тамъ? сердиться непригоже:

Въ жизнь не видалъ подобной рожи!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Я самъ себ-бы чорта посулилъ,

Когда-бы самъ не чортомъ былъ!

ФАУСТЪ.

Да что теб вдругъ въ голову влетло?

Къ лицу-ль теб орать, какъ обалдлый?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Подумайте, у Гретхенъ милой

Стащилъ подарокъ попъ постылой!

Уборъ мамаша увидала

И втайн ей неловко стало:

У старушонки тонкій нюхъ,

Сейчасъ учуетъ бсовъ духъ!

И даже въ стульяхъ угадать

Уметъ зло иль благодать!

Какъ разсмотрла украшенье,

Ршила — бса навожденье!

‘Дитя! неправое стяжанье!

‘Приноситъ горе и страданье!

‘Отдай уборчикъ Пресвятой,

‘И будетъ благость надъ тобой!’

У Гретхенъ рожица грустна:

‘Кто-жь смотритъ, думаетъ она,—

‘Коню такъ въ зубы даровому?

‘Чего искать въ насъ духу злому?

‘Нтъ! не поврю никогда,

‘Чтобъ бсъ принесъ его сюда!’

Мать за попомъ, ну, попъ придралъ,

Да какъ уборчикъ увидалъ,

Сейчасъ заплъ благочестиво:

‘Вы разсудили справедливо:

‘Тотъ сохраняетъ, кто даетъ,

А церковь всякій даръ пожретъ:

‘Немало странъ она глотала,

‘А несвареньемъ не страдала!

‘Желудокъ церкви не слабетъ,—

‘Даръ зла переварить съуметъ!’

ФАУСТЪ.

Но привиллегій не дано:

Король и жидъ съ ней заодно.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Затмъ онъ взялъ весь нашъ уборъ,

Какъ будто самый сущій вздоръ,

Какъ горсть орховъ получилъ.—

Едва-едва благодарилъ!

Съ небеснымъ царствомъ ихъ поздравилъ

И очень радостныхъ оставилъ.

ФАУСТЪ.

А Гретхенъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мыслью сокровенной

Она витаетъ въ мір грезъ:

Все снится ей уборъ безцнный,

А пуще,— кто его принесъ!

ФАУСТЪ.

Меня томятъ ея печали!

Утшить милую нельзя-ли?—

Уборъ ей новый поднесемъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Для васъ все, видно, непочемъ!

ФАУСТЪ.

Скорй! къ чему мн возраженья?

Войди съ сосдками въ сношенья,—

Ты — чортъ, а точно баба вялъ!

Уборъ чтобъ нынче-же досталъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мой господинъ, да будетъ такъ!

(Фаустъ уходитъ).

Вотъ онъ, влюбленный-то дуракъ!

Онъ вс небесныя свтила

Готовъ отдать на радость милой!

(Уходитъ).

ДОМЪ СОСДКИ.

МАРТА — (одна).

Ужь Богу дастъ мой мужъ отвтъ!

Со мной онъ дурно поступаетъ

Пустился самъ на вольный свтъ

А обо-мн и знать не знаетъ!

А я-ль дружочка не любила!

А я-ль его чмъ огорчила!— (плачетъ).

Быть можетъ, Богъ его прибралъ,

Хоть документикъ бы прислалъ!

(входитъ Маргарита).

МАРГАРИТА.

Ахъ, Марта!

МАРТА.

Ну? ну, говори!

МАРГАРИТА.

Дрожу отъ страха!— посмотри,

Опять вдь ящичекъ нашла!

Сегодня къ шкафу подошла,

Гляжу,— другія украшенья!

Еще богаче тхъ каменья!

МАРТА.

Смотри-же, матери ни слова!

А то къ попу потащитъ снова!

МАРГАРИТА.

Ахъ, не могу налюбоваться!

МАРТА.

Да ужъ счастливица, признаться!

МАРГАРИТА.

Вотъ въ нихъ бы городомъ пройтись!

Смотри, молъ, всякій и дивись!

МАРТА.

Отдай мн ящичекъ, дружочекъ,

Сама по чаще забгай,

Да передъ зеркаломъ часочекъ,

Принарядившись, и гуляй,

И то молоденькой-то сладко!

А тамъ сначала хоть украдкой

Пойдешь на праздникъ,— понемножку

Начнешь носить — сначала брошку,

Тамъ жемчугъ,— не поймаетъ мать!

А то съумемъ и соврать!

МАРГАРИТА.

Кто-жь оба ящичка принесъ?

Ктобъ это былъ?— кто? вотъ вопросъ!

(стучатъ).

Ахъ, мать! что длать мн! бда!

МАРТА, (смотритъ изъ-за занавски).

Чужой какой-то, эй, сюда!

(входитъ Мефистофель).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Прошу покорнйше прошенья,

Что такъ осмлился войти!

(отступаетъ почтительно передъ Маргаритой).

Гд фрау Марту мн найти?

МАРТА.

Что вамъ угодно?

МЕФИСТОФЕЛЬ — (ей тихо).

Посщенья

Не отложить-ли мн на часъ?

Здсь дама важная у васъ,

И такъ, мн смлость извините,

Зайти попозже разршите!

МАРТА — (громко).

Подумай, милое дитя!

Онъ счелъ за барышню тебя!

МАРГАРИТА.

Нтъ, вы ошиблись, я мщанка,

Я не богата, не дворянка,

И украшенья не мои!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да разв камни тутъ одни!

Въ манерахъ видно… тонкій взглядъ!

Такъ мн остаться? какъ я радъ!

МАРТА.

Вы съ чмъ пришли? какія всти?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Хотлъ бы съ радостной, по чести!

Но… приказалъ вамъ вашъ супругъ

Подольше жить,— онъ умеръ вдругъ.

МАРТА.

Онъ умеръ! Боже! Другъ безцнный!

Умру и я, другъ неизмнный!

МАРГАРИТА.

Ахъ, не горюй, не плачь-же такъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Печаленъ будетъ мой разсказъ!

МАРГАРИТА.

Ахъ, ради всхъ небесныхъ благъ

Любви-бы я не отдалась!

Ему пришлось бы умереть —

А мн-бы до смерти жалть!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Печали радостью смнятся!

МАРТА.

Такъ гд жь пришлось ему скончаться?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ахъ, въ Паду скончался онъ

И тамъ при церкви погребенъ,

И нын въ той земл святой

Вкушаетъ вчный онъ покой.

МАРТА.

А нтъ-ли съ вами порученья?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

О, да! есть просьба: ‘за спасенье,

Онъ къ вамъ взывалъ,— моей души

Обденъ триста отслужи!’

МАРТА.

Какъ — ничего? ни украшенья?

Вдь онъ имлъ же сбереженья?

И ни о чемъ не постарался?

Вдь онъ не нищимъ-же скитался?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мадамъ, увренъ я по счастью

Что денегъ онъ не затаилъ,

Онъ плакалъ о своемъ несчастьи,

Грхи раскаяньемъ омылъ.

МАРГАРИТА.

Ахъ, сколько горя, какъ я погляжу!

И я по немъ обдню закажу.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вы чудное дитя! И мужа, врьте мн,

Вы и теперь бы стоили вполн.

МАРГАРИТА.

Ахъ, нтъ! мн замужъ слишкомъ рано!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А всякій, молвлю безъ обмана,

За счастье можетъ почитать

Такую прелесть обнимать.

МАРГАРИТА.

Здсь нтъ такихъ обыкновеній.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А все-жь бываетъ! нтъ сомнній!

МАРТА.

Такъ разскажите-же!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Какъ мужъ вашъ умиралъ?

Ахъ, на солом онъ лежалъ!

И умеръ въ гор и страданьи

Но въ совершенномъ покаяньи.

‘Увы! онъ говорилъ, — я долженъ горевать!

‘Жену покинулъ, домъ свой милый,—

‘Охъ, тяжко, тяжко умирать!

‘Охъ если-бъ мн она простила!

МАРТА. (Плачетъ).

Бдняга! ахъ, прощаю всхъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

‘Но, видитъ Богъ, на ней былъ тяжкій грхъ’!

МАРТА.

Ахъ, лгунъ! и на краю могилы.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Собралъ передъ концомъ онъ силы

И что-то тихо бормоталъ,—

Я половины не понялъ:

‘Я хлбъ старался добывать,

‘И хлбъ пойми, въ широкомъ смысл,

‘И я не могъ,— ты то помысли!

‘Куска безъ брани злой съдать’!

МАРТА.

Любовь мою и попеченья

И врность,— предалъ онъ забвенью?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

О, нтъ, онъ много вспоминалъ:

‘Я объ жен все горевалъ,

Онъ говорилъ,— и вотъ разъ плыли

‘Отъ Мальты мы и наскочили

‘На бусурманское судно,.

‘Ну, завязался бой кровавый,

‘Мы вышли изъ него со славой.—

‘Глядь,— судно золотомъ полно!

‘Ну, за геройскую осаду

‘Не мало дали мн въ награду’!

МАРТА.

Гд-жь онъ сокровище-то скрылъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

По втру вольному пустилъ!

Вашъ мужъ къ Неаполю присталъ,

Его красотка подцпила.

Да такъ чудесно наградила,

Что онъ до смерти поминалъ.

МАРТА.

Ахъ, воръ! воръ собственныхъ дтей!

Такъ жизни пакостной своей

Онъ до конца не измнилъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вдь умеръ онъ!— когда-бъ я былъ

Какъ вы, прекрасною вдовой,

Я горевалъ-бы годъ-другой,

А тамъ — за новаго супруга.

МАРТА.

Нтъ, не найти такого друга!

Мой мужъ былъ милый шалунишка,

Любилъ онъ, правда, погулять,

Приволокнуться, выпивать,

Да вотъ, проклятыя картишки!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, съ вами можно уживаться!

Взаимно много извинить

Тутъ нужно, слдуетъ признаться:

Съ такимъ условьемъ обмнить

Кольцо и я-бъ не отказался!

МАРТА.

Ахъ, пусть-бы баринъ не смялся!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, маршъ покуда по-здорову,

А то прицпится и къ слову. (Гретхенъ).

Сердечку долго-ли молчать?

МАРГАРИТА.

Что вамъ угодно мн сказать?

МЕФИСТОФЕЛЬ, (въ сторону).

Ребенокъ милый! (громко) До свиданья!

МАРГАРИТА.

Прощайте!

МАРТА.

Слово на прощанье!

Желала-бъ я свидтельство имть,

Что милому пришлося умереть,

Къ порядку я привыкнула во всемъ,—

Не пропечатано-ль о немъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Коль два свидтеля найдутся

И предъ судьею поклянутся,

Что точно умеръ вашъ супругъ,—

Свободны вы, со мною другъ,

Чтобъ успокоить васъ вполн,

Его привесть позвольте мн!

МАРТА.

Прошу, прошу васъ — приведите!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вы тоже, барышня, придите!

Мой другъ красавецъ, молодецъ,

Изъздилъ свтъ съ конца въ конецъ,—

МАРГАРИТА.

Ахъ, со стыда вдь я сгорю!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вы честь-бы сдлали царю.

МАРТА.

За нашимъ домикомъ въ саду

Я вечеркомъ васъ подожду.

УЛИЦА.

Фаустъ. Мефистофель.

ФАУСТЪ.

Ну, что? Когда? дождаться-ль мн?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А, браво! браво! весь въ огн!

Ужь время близко! потерпи же!

Сегодня вечеромъ поближе

Сойдешься съ Гретхенъ ты у той,

Ея сосдки дорогой,

Ахъ, что за женщина, мой милый!

Ее природа сотворила,

Чтобъ дать чистйшій образецъ

Цыганки-сводни…

ФАУСТЪ.

Наконецъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Но Марта требуетъ услугъ!

ФАУСТЪ.

Ну, что такое? Я готовъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Пустякъ! всего-то десять словъ,

Что умеръ въ Паду супругъ,

Сказать въ присутствіи суда.

ФАУСТЪ.

Но хать въ Падую,— вотъ скука!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Эхъ, ты, святая простота!

Клянись, что умеръ,— вся и штука!

ФАУСТЪ.

Не соглашусь на это ввкъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Какой правдивый человкъ!

Да неужели-жь, въ самомъ дл,

Вамъ не случалось никогда

То утверждать, о чемъ на дл

Мы сомнваемся всегда?

Вы не учили съ мднымъ лбомъ

О Бог, тайн мірозданья,

И о душ, и о сознаньи?—

А что вы знаете о томъ?

Да коль сказать по правд, честно,

Все это также вамъ извстно,

Какъ смерть Швертлейна, наконецъ!

ФАУСТЪ.

Ты былъ и есть софистъ и лжецъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нтъ, я на все смотрю пряме.

Да вотъ хоть завтра, думать смю,

И даже знаю напередъ,

Что честный другъ мой въ садъ придетъ,

Чтобъ клясться въ страсти безконечной.

ФАУСТЪ.

Что-жь! правда: я люблю сердечно!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А непонятное влеченье?

До гроба врность? душъ сродство?

Отъ сердца также увренье,

Что въ ней ты любишь божество?

ФАУСТЪ.

Оставь! Потомъ! Я весь сгораю

Любовью грудь моя полна

Слова святыя вспоминаю

Ищу для страсти имена,—

Но слово блдно безконечно!

И я клянусь, что вчно, вчно

Ее любить я буду,— что-жь?

Обманъ-ли это? это-ль ложь?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А правъ-то я!

ФАУСТЪ.

Вотъ замчанье:

Кто споритъ только языкомъ,

Не зная страсти, ни страданья,—

Тотъ правъ всегда, тотъ правъ во всемъ.

Ну, надола болтовня!

Ты правъ,— тмъ лучше для меня!

САДЪ.

Маргарита и Фаустъ ходятъ подъ руку, Марта съ Мефистофелемъ.

МАРГАРИТА.

Я чувствую, одно лишь снисхожденье

Васъ заставляетъ это говорить,

У иностранцевъ есть обыкновенье

Любезностью учтивость золотить.

Какъ можетъ при учености такой

Понравиться нашъ разговоръ простой?

ФАУСТЪ.

За слово устъ твоихъ, за твой прелестный взглядъ

Всю мудрость свта я отдать-бы радъ!— (цлуетъ ей руку).

МАРГАРИТА.

Ахъ, что вы! можно-ль цловать!

Груба, жестка моя рука,—

Вдь все сама должна прибрать,

Къ тому-же маменька строга!

(проходятъ).

МАРТА.

И вчно такъ-то вы — въ дорог да въ пути?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Обязанность къ несчастью заставляетъ!

Ужь такъ порой не хочется уйти,—

А долгъ,— что длать! погоняетъ!

МАРТА.

Покуда молодъ — ничего,

Пріятно по свту шататься,

А ужь подъ старость-то, признаться,

Быть одному, ни для кого

Веселья нту, полагаю,

Вдь умереть холостякомъ…

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Со страхомъ даже помышляю!

МАРТА.

Такъ вотъ,— подумайте о томъ!

(проходятъ).

МАРГАРИТА.

Изъ сердца вонъ — лишь съ глазъ долой!

Теперь вы ласковы со мной,

А тамъ.— у васъ вдь тьма друзей

И вс они меня умнй!

ФАУСТЪ.

Тщеславье, ограниченность порой

Зоветъ умомъ, мой ангелъ, свтъ пустой!

МАРГАРИТА.

Какъ вы сказали?

ФАУСТЪ.

Кроткое смиренье,

Сокровище невинной простоты!

Ты не поймешь въ наивномъ униженьи

Своей священной красоты!

МАРГАРИТА.

Разокъ хоть вспомните,— мн и того довольно!

А васъ-то буду помнить я невольно!

ФАУСТЪ.

А часто остаетесь вы одна?

МАРГАРИТА.

Да,— по хозяйству, знаете, должна,

Хоть небольшое заведенье,

А всюду надобно поспть,—

Вдь никого нтъ въ услуженьи,—

Такъ и сварить и полъ подместь,

Связать и сшить,— все я, да я!

Къ тому-же маменька моя

Такъ аккуратна!

А вдь могли-бы мы, понятно,

Пошире, повольне жить!

Отецъ усплъ кой-что скопить:

Оставилъ домикъ намъ и садъ,

Мой братъ, вы знаете, солдатъ

Моя сестричка умерла,—

Такъ я свободнй, чмъ была,

Съ дитей немало я терпла,

Но я малютку такъ жалла,

И такъ ее любила я!

ФАУСТЪ.

Еще-бы: ангелъ! на тебя

Она наврно походила?

МАРГАРИТА.

И какъ она меня любила!

Отецъ-то умеръ, а у насъ

Она, бдняжка, родилась,

А мама сдлалась больна,—

Умретъ, боялись, и она!

И еле-еле оправлялась,

А ужь кормить и не ршалась!

Что длать съ бднымъ червячкомъ?

Ну, вотъ, водицей съ молочкомъ

Ее сама кормить я стала,

Совсмъ за дочку почитала!

То на рукахъ, то на груди

Мой сталъ ребеночекъ расти.

ФАУСТЪ.

Была ты счастлива, конечно?

МАРГАРИТА.

О, да! за то въ тревог вчной!

Моей малютки колыбелька

Стояла ночью у меня

Чуть пошевелится въ постельк,—

Проснусь и я!

То поношу, то покачаю,

То молочко подогрваю,

А раскричится,— нужно встать

И съ милой крошкой танцовать,

Чуть-свтъ пеленки постираю,

Тамъ на базаръ опять слетаю,

А тамъ обдъ варить пора,

И такъ — сегодня, какъ вчера!

Да, сударь: тутъ веселья мало!

За то, какъ сладко спишь, бывало!

(Проходятъ).

МАРТА.

Ахъ, женщины достойны сожалнья!

Холостяка такъ трудно уломать!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Но вамъ удастся, безъ сомннья,

Всю прелесть брака доказать!

МАРТА.

Послушайте, признайтесь откровенно.

Свободно сердце ваше совершенно?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Въ народ говорятъ: дороже всякихъ благъ

Хорошая жена, да собственный очагъ.

МАРТА.

Хочу сказать: наврно васъ любили?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ко мн везд весьма любезны были.

МАРТА.

А вы-то какъ? серьезныхъ увлеченій,—

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Моя серьезность выше всхъ сомнній!

МАРТА.

Ахъ, вы не поняли!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Не понялъ? сожалю.

Но доброту я оцнить съумю.

(Проходятъ).

ФАУСТЪ.

Такъ ты меня узнала, ангелъ милый,

Какъ только я вошолъ сюда?

МАРГАРИТА.

Замтили? глаза я опустила,—

ФАУСТЪ.

И ты меня прощаешь, что тогда

Поддался увлеченью я невольно?

Ты, помнишь, изъ собора шла?

МАРГАРИТА.

Да, признаюсь, мн было больно,

Всегда я скромною была,

Ахъ, думаю, въ моихъ манерахъ, врно,

Онъ что-то вольное нашелъ,

Дурною двушкой, наврно,

Меня тотъ смлый баринъ счелъ.

Но вотъ что было непонятно:

Душой я оправдала васъ,

И на себя сердилася неразъ,

Что ваша дерзость мн пріятна.

ФАУСТЪ.

О, милая!

МАРГАРИТА.

Позвольте на минутку!

(Срываетъ астру, обрываетъ листки одинъ за другимъ).

ФАУСТЪ.

Ты рвешь себ букетъ?

МАРГАРИТА.

Оставьте, просто… въ шутку!

ФАУСТЪ.

Какъ? въ шутку?—

МАРГАРИТА.

Нтъ! не смйтесь надо мной!

(обрываетъ цвтокъ и шепчетъ).

ФАУСТЪ.

Ты шепчешь?

МАРГАРИТА — (вполголоса).

Онъ любитъ — не любитъ —

ФАУСТЪ.

Другъ мой!

МАРГАРИТА — (продолжаетъ)

Онъ любитъ — не любитъ — Онъ любитъ,— да — нтъ —

(обрываетъ послдній лепестокъ, радостно).

Онъ любитъ!

ФАУСТЪ.

Онъ любитъ! цвтокъ далъ отвтъ?

Онъ любитъ! Пойми дорогое созданье.

Что значитъ, онъ любитъ!— (беретъ ее за об руки).

МАРГАРИТА.

Боюсь!

ФАУСТЪ.

О, признанья

Не бойся! не бойся! Дай ручку! пожатье

Доскажетъ, чего не могу разсказать я!

О, отдаться блаженству и знать

Что оно будетъ вчно, да! вчно!

Нтъ! конца не хочу ожидать!

Безконечно оно, безконечно!

(Маргарита жметъ ему руку, вырывается и убгаетъ, онъ задумчиво стоитъ одну минуту, потомъ слдуетъ за ней).

МАРТА.— (выходитъ).

Ночь прошла — посмотрите, играетъ заря.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да пора-бы отсюда и намъ отправляться.

МАРТА.

Ахъ, по правд, по истинной вамъ говоря,

Я хотла-бы съ вами еще прогуляться,

Да такое проклятое мсто ужь тутъ,

Точно нечмъ другимъ добрымъ людямъ заняться:

Чуть замтятъ,— сейчасъ пересуды пойдутъ.

И начнутъ, и начнутъ! только, дай Богъ, сдержаться!

А наша парочка?—

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Давно простылъ и слдъ

Веселыхъ пташечекъ-пвуній.

МАРТА.

Неравнодушенъ баринъ-то къ шалунь!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Она — къ нему, на томъ вертится свтъ!

БЕСДКА.

(Маргарита вбгаетъ, прячется за дверь, прижимаетъ палецъ къ губамъ и смотритъ въ щелку).

МАРГАРИТА.

Идетъ!

ФАУСТЪ.— (Входитъ).

Шалунья! не дразни меня!

Вотъ и поймалъ! (цлуетъ ее).

МАРГАРИТА.— (тоже цлуетъ его).

Люблю! люблю тебя!

(Мефистофель стучится).

ФАУСТЪ.— (топаетъ ногой).

Кто тамъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Пріятель!

ФАУСТЪ.

Глупый зврь!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Пора разстаться вамъ теперь!

МАРТА — (входить).

Да, сударь поздно!

ФАУСТЪ.

Можно проводить?

МАРГАРИТА.

Нтъ, мама… нтъ! прощайте!

ФАУСТЪ.

Уходить?

МАРТА.

Адью! Адью!

МАРГАРИТА,

Прощайте! до свиданья!

(Мефистофель и Фаустъ уходятъ).

МАРГАРИТА.

Мой Богъ! откуда столько знанья!

Чего, чего не знаетъ онъ!

Какъ онъ уменъ! какъ онъ уменъ!

Какъ говоритъ! а я въ отвтъ,—

И вспомнить стыдно,— да да нтъ!

Чмъ я понравилась ему?

За что онъ любитъ? не пойму!

ЛСЪ И ПЕЩЕРА.

ФАУСТЪ.— (одинъ).

Великій Духъ! ты далъ, ты далъ мн все,

О чемъ просилъ я! ты ко мн не даромъ

Свой ликъ въ огн и свт обратилъ!

Ты далъ мн царство вчное природы

И силу,— познавая, наслаждаться.

И въ грудь природы я не мимолетнымъ.

Не хладноудивляющимся гостемъ,—

Нтъ! въ ндра вковчнаго созданья,

Какъ въ сердце друга могъ я заглянуть!

Проходятъ предо мной ряды живущихъ,

И я — въ лсу и въ воздух, въ волн,—

Везд, везд, встрчаю милыхъ братьевъ.

Когда-же буря шумно налетаетъ

И съ трескомъ валитъ сосны-великаны,

Со стономъ ихъ сплетаются вершины

И ихъ паденью глухо вторитъ эхо,—

Тогда меня уводишь ты въ пещеру,

И тамъ въ тиши моей души глубокой

Чудесный міръ показываешь мн,

Печальный мсяцъ тихо выплываетъ,

Изъ-за скалы, изъ-за кустовъ зеленыхъ

Выходятъ серебристыя виднья

Другого, намъ невдомаго міра,

Смягчая жгучее блаженство созерцанья.

Но, чувствую! не можетъ человкъ

Быть совершеннымъ! Ты къ восторгамъ этимъ,

Которые меня богамъ равняютъ,

Мн далъ сопутника,— и я его прогнать

Ужь не могу! спокойный, ровный, дерзкій,—

Онъ каждымъ словомъ въ прахъ меня низводитъ,

И вс твои безцнные дары

Въ ничтожество мгновенно обращаетъ,

Въ груди моей безумный, дикій пламень

Онъ разжигаетъ къ милому созданью,

И рвусь я отъ желанья къ наслажденью,

А въ наслажденьи стражду по желанью.

(входитъ Мефистофель).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, что? Не надоло вамъ?

У васъ чертовское терпнье!

По мн — попробовалъ, а тамъ

На ловлю новыхъ впечатлній.

ФАУСТЪ.

Нельзя-ль теб другимъ заняться,

А мн покой хоть на день дать?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Однако, надобно признаться,

Что вамъ причины нтъ ворчать!

Мн въ васъ товарища плохого

Пришлось, но правд, получить,

День цлый дла нтъ другого

Какъ вашей чести угодить!

При этомъ не добьешься слова,—

Все нужно нюхомъ уловить!

ФАУСТЪ.

Вотъ это, право, милый тонъ!

Еще спасибо хочетъ онъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ахъ, ты, несчастное творенье!

Какъ безъ меня-бы ты прожилъ?!

Хоть отъ нелпаго паренья

Тебя я малость отъучилъ!

Вдь безъ меня, признайся самъ,—

Давно-бъ ушелъ ты къ праотцамъ!

Чего ты въ сырости и мгл,

Какъ филинъ мокнешь на скал?

Къ чему питанье добываешь

Какъ кротъ, межь темныхъ, влажныхъ мховъ?

Нтъ, докторъ! между нами, знаешь,

Ты не совсмъ еще здоровъ.

ФАУСТЪ.

Ты не поймешь что за живыя силы

Во мн пустыня эта пробудила!

Когда-бъ мое ты счастье могъ понять,—

Ты слишкомъ чортъ, чтобъ мн его отдать!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ужь вправду счастье неземное!

Шататься по горамъ порой ночною,

И небеса, и землю обнимать,

Къ богамъ себя стараться приравнять,

Проникнуть въ смыслъ подземнаго движенья,

Въ груди носить шесть дней міротворенья,

Въ надменной сил чмъ-то наслаждаться,

Со всей природой радостно сливаться,

О сын праха вовсе позабыть,

И — и — все это заключить

Такимъ — не смю называть —

(съ неприличнымъ жестомъ).

ФАУСТЪ.

Фу, гадость!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Не по вкусу, знать?

Пожалуй, можно фу! сказать,

И ушки цломудренно зажать,

А сердце-то все жь радостно забьется?

Изволь, коль случай навернется,

Ты можешь цломудренно прилгнуть.

А что? Усплъ чай и взгрустнуть?

И не приди-ка я сюда,

Ты взбушевался-бъ какъ тогда?

Ну, пошутили и довольно!

Твоя любезная грустна,

Все ей постыло, все ей больно,

Однимъ душа ее полна!

Сперва любви твоей теченье

Лилось какъ вешній водопадъ,

Ты заронилъ ей въ грудь томленье,

А нынче — высохъ твой каскадъ?

Оставь ненадленнымъ кровью

Лса,— и возвратися вновь,

Чтобъ наградить земной любовью

Земную пылкую любовь!

А ей вдь не на шутку тяжко:

Глядитъ на небо изъ окна,—

‘Ахъ, быть бы птичкой мн’! бдняжка

Вдругъ запоетъ, тоски полна,

И день, и ночь она тоскуетъ,

То веселится, то грустна,

То вдругъ заплачетъ — загорюетъ

И вчно, вчно влюблена.

ФАУСТЪ.

Змя! проклятая змя!

МЕФИСТОФЕЛЬ, — (про себя).

Ага! попался у меня!

ФАУСТЪ.

Проклятый! прочь! не вспоминай

Объ этой двушк прекрасной!

Земной любви безумно — страстной

Къ ея крас не разжигай!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да что съ тобой? чего ты сгинулъ?

Она-то думаетъ, что ты ее покинулъ.

ФАУСТЪ.

Я близокъ къ ней,— будь море между нами!

Забыть? покинуть? Я Святымъ Дарамъ

Завидую, когда она губами

Коснется ихъ —

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да, признаюсь я самъ

Неразъ вамъ позавидовалъ невольно.

Когда подъ розами лежали вы привольно!

ФАУСТЪ.

Прочь, сводникъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Право, мн смшно!

Господь, создавъ мальчишку и двчонку,

Шепнувъ имъ ихъ призванье потихоньку,—

Создалъ и случай заодно!

Ну, полно вамъ! Давайте руку,

Вдь я веду васъ не на муку,

А къ милой, другъ любезный мой!

ФАУСТЪ.

Что радости небесъ предъ радостью такой?

О, дай мн на груди прекрасной

Согрть ее любовью страстной!

Какъ? разв не скиталецъ я безумный,

Не знающій ни цли, ни преградъ?

Я разв не свергающійся шумно

Со скалъ дрожащихъ горный водопадъ?!

Она-жь — дитя, наивное созданье,

На свжемъ радостномъ лугу,

Замкнуты вс ея желанья

Въ ея хозяйственномъ кругу.

Я — Богомъ проклятый, несчастный!

Съ скалами въ битву я вступилъ

И міръ хочу разбить твой ясный,

Какъ камни въ дребезги разбилъ!

Ты хочешь жертвы, адъ, добиться?

Иди-же, дьяволъ, помогай!

Что быть должно,— должно случиться!

Ея судьба — меня карай!

Мы съ ней должны соединиться —

И къ общей гибели стремиться!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Какъ закиплъ! какъ забурлилъ!

Ступай, утшь ее, глупецъ!

Въ ея крови такой-же пылъ,—

Такъ все равно,— одинъ конецъ!

Ура! держись-ка посмле!

Вдь самъ ты дьяволъ первый сортъ,—

А въ мір вещи нтъ смшне,

Чмъ затуманившійся чортъ!

КОМНАТКА ГРЕТХЕНЪ.

ГРЕТХЕНЪ — (одна у прялки).

Улетлъ мой покой,

Улетлъ навсегда!

Не найду я его

Никогда, никогда!

Гд его только нтъ —

Не глядлъ-бы на свтъ!

Безъ того кто такъ милъ,—

Цлый міръ мн постылъ!

Ахъ, въ моей голов

Все мшается!

Ахъ, вс мысли мои

Разбиваются!

Улетлъ мой покой

Навсегда, навсегда!

Не найти мн его

Никогда, никогда!

На него одного

Изъ окошка гляжу,

Для него одного

Со двора выхожу,—

Благороденъ лицемъ,

Гордъ въ осанк своей,—

А улыбка его!

Взоръ могучихъ очей!

Нжный шопотъ его —

Говоръ ласковыхъ струй!

А пожатье руки!

Ахъ!— его поцлуй!

Улетлъ мой покой!

Улетлъ навсегда!

Не найти мн его

Никогда, никогда!

Всей душою стремлюсь

Я къ нему одному!

Ахъ, обнять-бы его!

И прижаться къ нему,—

Цловать-бы его!

Трепетать и горть!

Въ поцлуяхъ его

Замеревъ, умереть!

САДЪ МАРТЫ.

Маргарита. Фаустъ.

МАРГАРИТА.

Ну, Генрихъ, общай!

ФАУСТЪ.

Все, что могу — конечно!

МАРГАРИТА.

Скажи-же мн, ты вруешь ли въ Бога?

Такой ты милый, добрый и сердечный,

Но холоденъ къ религіи немного.

ФАУСТЪ.

Дитя, оставь! Я добръ,— ты судишь врно,—

Любви — вся жизнь, а врить мы вольны,

Не оскорблю религіи, наврно —

МАРГАРИТА.

Должны мы врить!

ФАУСТЪ.

Правда-ль, что должны.

МАРГАРИТА.

Я не могу… слова мои простыя,—

Но ты не чтишь и таинства святыя?

ФАУСТЪ.

Я чту ихъ.

МАРГАРИТА.

Да, но нтъ благоговнья,

Не ходишь ты къ обдн, къ причащенью,—

Ты въ Бога вришь-ли, скажи?

ФАУСТЪ.

Дитя мое!

Кто сметъ утверждать: я врую въ Него?!

Иль — я не врю — тутъ отвта нтъ,

Или звучитъ насмшкою отвтъ.

МАРГАРИТА.

Такъ ты не вришь?

ФАУСТЪ.

Милое творенье!

Пойми, пойми ты словъ моихъ значенье:

Кто могъ Его познать,

Чтобъ смть сказать:

Я врю!

И ктобъ Его презрлъ

И объявить посмлъ:

Нтъ! я не врю!

Всеобнимающій

Всепостигающій,—

Онъ все въ Себ вмщаетъ:

Тебя, меня, Себя,

Не небо-ли красуется надъ нами?

Не землю-ль попираемъ мы ногами?

И тамъ, вверху — не звздочки-ль мигаютъ

Предвчныя такъ ласково на насъ!

Гляжу въ твои прелестные глаза

И радостно твое трепещетъ сердце,

И вчная, невдомая тайна

Невидимо является теб?

Наполни-жь сердце этой чудной тайной!

Ты счастлива отъ сердца полноты?

Зови-жь Его, какъ только хочешь ты:

Любовью, счастьемъ, сердцемъ, божествомъ,—

Но я Его никакъ не назову!

Я чувствую! и для меня довольно!

Что имя?! Дымъ! мгновенный, легкій звукъ!

Туманъ,— прикрывшій яркое сіянье!

МАРГАРИТА.

Ты говоришь прекрасно и умно,

Нашъ пасторъ говоритъ съ тобой почти одно,

Но только не совсмъ такими-же словами!

ФАУСТЪ.

Вс тоже говорятъ, подъ всми небесами!

Одно везд звучитъ и дйствуетъ въ сердцахъ!

Одно вс говорятъ на разныхъ языкахъ!

Зачмъ-же на моемъ мн не сказать того-же?

МАРГАРИТА.

Послушаешь тебя — все врно! отчего-же

На христіанство это не похоже?

ФАУСТЪ.

О, милое дитя!

МАРГАРИТА.

И я давно страдаю,

Что въ обществ того тебя всегда встрчаю.

ФАУСТЪ.

Какъ? что ты говоришь?

МАРГАРИТА.

Скажу по правд — да,

Тотъ человкъ, съ которымъ ты всегда —

Противенъ мн! такого отвращенья

Не чувствовала я ни къ одному творенью.

ФАУСТЪ.

Не бойся ты его, прелестная малютка!

МАРГАРИТА.

Взгляну я на него, и такъ мн станетъ жутко!

Къ теб стремлюся я отъ всей души моей,

И я не зла, я всхъ люблю людей,—

Но встрчусь только съ нимъ,— не знаю, что со мною!

Сжимаетъ сердце мн невдомой тоскою,—

Къ тому-же я его мошенникомъ считаю!

Прости мн, Господи, коль ложно осуждаю!

ФАУСТЪ.

Онъ — странный человкъ, и больше ничего!

МАРГАРИТА.

Да жить-то съ нимъ, мой милый, каково?

Всегда съ насмшкой и презрньемъ,

Съ такимъ надменнымъ выраженьемъ,

Ко всмъ холодный, равнодушный!

Вдь по лицу сейчасъ видать,

Что человкъ совсмъ бездушный!

Нтъ, не могу не трепетать!

Съ тобой легко мн и привольно,

Я отдаюсь теб душой,

Но взглянетъ онъ,— и сердцу больно

ФАУСТЪ.

О, суеврный ангелъ мой!

МАРГАРИТА.

Ему лишь стоитъ появиться

И вся любовь моя замретъ?

При немъ не смю я молиться

Какой-то страхъ меня беретъ!

Наврно тоже и съ тобою?

ФАУСТЪ.

Антипатія, мой дружокъ!

МАРГАРИТА.

Ну, мн пора!

ФАУСТЪ.

Когда-жь съ тобою

Я проведу хотя часокъ?

Дамъ волю сердца изліяньямъ?

МАРГАРИТА.

Ахъ, если-бъ я одна спала,—

Сегодня-жь въ ночь со всмъ желаньемъ

Теб я двери-бъ отперла,

Но мама спитъ такъ чутко, чутко,—

А вдругъ застанетъ насъ она?!

Да я умру!

ФАУСТЪ.

Моя малютка!

Нтъ, умирать ты не должна!

Со мною капли,— вотъ флаконъ!

Дай ей три капли, и довольно:

Къ ней низлетитъ глубокій сонъ,—

МАРГАРИТА.

Тебя я слушаюсь невольно!

Не принесутъ ей капли вредъ?

ФАУСТЪ.

Нтъ, милый ангелъ, врь мн, нтъ!

МАРГАРИТА.

Ахъ, не могу я отказаться,

Твои желанья исполнять!

Какъ я могу еще отдаться?

Почти что все усплъ ты взять!

(уходитъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А обезьянка-то ушла?

ФАУСТЪ.

Опять шпіонилъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Презабавно!

Она неглупо начала

И катехизисъ знаетъ славно!

Двченк хочется дружка

На путь протоптанный направить:

Пускай зацпитъ хоть слегка,

А тамъ и свадьбу можно справить!

ФАУСТЪ.

Чудовище! не могъ понять!

Своей младенческой душою

Она не можетъ не страдать

Великой мукой и святою:

Безъ вры нтъ для ней спасенья,

Предъ нею призракъ вчныхъ мукъ,—

Боится милое творенье,

Чтобъ не погибъ безцнный другъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ахъ, вольнодумецъ мой заклятый!

Двчонка за носъ водитъ васъ!

ФАУСТЪ.

Насмшникъ злобный и проклятый!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

И психологія у насъ!

Скажите! ей со мной неловко!

Прочла по масочк моей,

Что я изъ геніевъ,— плутовка!—

И даже, можетъ, изъ чертей!

Ну-съ?— въ эту ночь?—

ФАУСТЪ.

Теб-то что?!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Что мн-то?— Всякому свое!

У КОЛОДЦА.

Гретхенъ и Лиза съ кувшинами.

ЛИЗА.

О Бербельхенъ слыхала ты?

МАРГАРИТА.

Нтъ, знаешь,

Изъ дому я такъ рдко выхожу.

ЛИЗА.

Такъ я теб объ ней поразскажу:

Добилась своего!

ГРЕТХЕНЪ.

На что ты намекаешь?

ЛИЗА.

Да видно издали! идетъ недаромъ слухъ,

Что сть голубушк приходится за двухъ!

ГРЕТХЕНЪ.

Ахъ, Боже, Боже мой!

ЛИЗА.

Ну, да! попалась знатно!

На ше виснуть-то ей было, чай, пріятно!

Вдь помнишь? то селомъ пройдется съ паренькомъ,

То танцы,— и всегда вдвоемъ!

На первомъ мст вчно возсдала,

Себя такой красавицей считала!

И не стыдилась ничего!

Брала подарки отъ него!

Все цловала-миловала,

Да честь свою и потеряла.

ГРЕТХЕНЪ.

Бдняжка-двушка!

ЛИЗА.

Ну, вотъ еще! не жалко!

Какія глупости! Для насъ забава — прялка,

Чуть вечеръ — и за дверь не выберешь урваться,—

А тутъ съ возлюбленнымъ изволятъ проклажаться!

То сядутъ — посидятъ, а то махнутъ въ лсокъ,—

Чай скоротали тамъ пріятно не часокъ,—

Ну, вотъ за то въ позорномъ одяньи

Пускай теперь приноситъ покаянье.

ГРЕТХЕНЪ.

Онъ женится!

ЛИЗА.

Кто? онъ-то? какъ не такъ!

Какъ будто нтъ другихъ! чай, парень не дуракъ!

Его и слдъ простылъ!

ГРЕТХЕНЪ.

Ужь это, право, гадко!

ЛИЗА.

Да коль и женится, такъ ей не больно сладко!

Мальчишки ей вночекъ оборвутъ,

А двки дверь соломой уберутъ.— (уходитъ).

ГРЕТХЕНЪ.— (идя домой).

Какъ я могла во дни былые

Другихъ такъ строго осуждать!

Бывало, я грхи чужіе

Не знала, какъ и заклеймлять!

Сама-то чище всхъ, святй!

А вотъ теперь — другихъ гршнй!

Но ахъ! все то, чмъ я гршила —

Такъ хорошо, такъ было мило!

ОГРАДА.

Въ углубленіи стны вдланъ образъ Скорбящей Богоматери, передъ нимъ вазы съ цвтами.

ГРЕТХЕНЪ.— (ставитъ въ вазы свжіе букеты).

Ко мн, Скорбящая,

Ко мн, Болящая,

Склони, склони свой свтлый ликъ!

Ты скорбь познала,

Когда взирала

На Сына въ страшный, крестный мигъ!

Къ Отцу взирала ты,

И умоляла ты,

Чтобъ Онъ къ страстямъ твоимъ приникъ!

Кто мн поможетъ?!

О, кто знать можетъ

Какой печалью я полна!

Мои страданья.

Мои желанья,—

Ахъ, знаешь ты, лишь ты одна!

Нигд мн нтъ покою!

Тоской, тоской, тоскою

Душа моя горитъ!

Ахъ, что одна я значу?!

Я плачу, плачу, плачу,—

Ахъ, все во мн болитъ!

Слезами какъ росою

Цвты я облила.

Когда сегодня утромъ

Букетъ теб рвала,

Лучи зари блестли

Привтно изъ окна,—

Я плакала въ постели

Предчувствіемъ полна!

Спаси! спаси! грозитъ позоръ!

О, Всескорбящая!

О, Всеболящая!

Склони, склони свой свтлый взоръ!

НОЧЬ.

Улица передъ дверью Гретхенъ.

ВАЛЕНТИНЪ — (солдатъ, братъ Гретхепъ).

Сидишь, бывало, межъ друзей,

И вотъ польется звонъ рчей:

Хвалиться двками начнутъ

И за здоровье милыхъ пьютъ,—

А я сижу себ, смюсь,

Молчу, кусая длинный усъ,

А какъ скажу: что-жь! честью честь,

А коль по правд, разв есть

Межъ вашихъ милыхъ хоть одна,

Была-бъ кто Бретели равна?

Топъ топъ! клингъ-клангъ! стаканъ кругомъ!

Одни кричатъ: онъ правъ кругомъ!

Она всмъ женщинамъ краса!

И смолкнутъ прочихъ голоса!

А нынче! просто, хоть кричи,

Хоть лбомъ объ стну разстучи!

Вдь каждый можетъ намекнуть,

Усмшкой, взглядами кольнуть,

При каждомъ маленькомъ словц

Потъ выступаетъ на лиц,—

И хоть убей,— изъ подлеца

Я все-жь не сдлаю лжеца!

Кто тамъ идетъ? Что тамъ такое?

Я не ошибся! цлыхъ двое!

Не онъ-ли это къ ней ползетъ?

Живымъ отсюда не уйдетъ!

Фаустъ. Мефистофель.

ФАУСТЪ.

Какъ эта блдная лампада проливаетъ

Дрожащій свтъ святыхъ своихъ лучей,

Со мракомъ борется и тихо угасаетъ,

А тьма кругомъ сгущается сильнй,—

Такъ духъ мой удрученъ, тоскливъ и недоволенъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А я — я точно котъ доволенъ,

Когда по стнк онъ скользитъ

Или на лстниц кричитъ:

Свою я добродтель сохраняю,

И радости воровъ и сводниковъ вкушаю,

Ужь у меня въ суставчикахъ бжитъ

Огонь чудесный ночи шабаша:

На послзавтра праздникъ предстоитъ,—

Тамъ не заснешь,— такъ ночка хороша!

ФАУСТЪ.

А что-жь, тотъ кладъ въ далекой вышин,—

Онъ близится-ль, какъ я веллъ, ко мн?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да, скоро я утшу васъ:

Кубышку вытащимъ какъ разъ,—

Я заглянулъ въ нее почти-что мимовольно

И видлъ талеровъ увсистыхъ довольно.

ФАУСТЪ.

Какъ? ни колечка для прелестныхъ рукъ?

И — ничего, прекрасной въ утшенье?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Да, есть какая-то изъ этихъ бабьихъ штукъ,

Какъ кажется, изъ перловъ украшенье.

ФАУСТЪ.

Ну, хорошо, а то всегда мн больно,

Когда ее мн нечмъ подарить.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, что тамъ! оба вы довольны,

И васъ умютъ наградить

Но вотъ взошла двурогая луна

Я вамъ спою мое произведенье,—

Восторгъ — не псенка, и нравственна она,

И страсти будитъ треволненье.

(поетъ съ цитрой).

У милаго дверей

Чего, о, свтъ очей!

Ты ждешь, скажи скорй,—

Чуть заблеститъ денница?

Чмъ онъ теб милй,

Тмъ ты бги скорй:

Ты — два у дверей,—

Войдешь и выйдешь не двицей.

Поберегитесь,

Не поскользнитесь

Чуть согласитесь —

Грозитъ бда!

До обрученья

На вс моленья

Безъ сожалнья:

‘Нтъ! никогда’!

ВАЛЕНТИНЪ — (выступаетъ).

Чортъ васъ возьми! кого манишь

Ты, крысоловъ переодтый!

И самъ ты къ чорту полетишь

Какъ полетла цитра эта!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ахъ, что такое? цитра пополамъ!

ВАЛЕНТИНЪ.

Да, тоже будетъ и башкамъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, докторъ! выступайте смло,

А я васъ буду направлять,

Изъ ноженъ шпагу,— и за дло!

Удары станемъ отражать!

ВАЛЕНТИНЪ.

На — отрази!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Что-жь, отразимъ!

ВАЛЕНТИНЪ.

А — вотъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

И этотъ подаримъ!

ВАЛЕНТИНЪ.

Да это дьяволъ! что со мной?!

Ахъ, не владю я рукой!

МЕФИСТОФЕЛЬ — (Фаусту).

Теперь — коли!

ВАЛЕНТИНЪ — (падаетъ).

Ай!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Усмирился!

Теперь уйдемъ ка мы съ тобой!

Сейчасъ подымутъ крикъ и вой

Хоть я съ полиціей сдружился,

Но не желаю я суда.

МАРТА — (у окна).

Сюда! сюда!

ГРЕТХЕНЪ.— (у окна).

Огня сюда!

МАРТА.

Дерутся! кричатъ!

НАРОДЪ.

И кто то убитъ!

МАРТА — (выходя.).

Убійца удралъ!

ГРЕТХЕНЪ — (выходя).

Но кто-же лежитъ?

НАРОДЪ.

Убитъ — братъ твой!

ГРЕТХЕНЪ.

О, Боже! сжалься надо мной!

ВАЛЕНТИНЪ.

Я умираю, баста! да,

Не долго мн ужь ждать!

Ступайте, бабы, вы сюда,

Чмъ плакать да визжать.

(вс обступаютъ его).

Ты, Гретхенъ, другъ мой, молода,

Ловка,— да то-то не всегда,

Еще искусства нтъ!

Скажу секретъ,— ты мн поврь:

Ты тварь развратная теперь,

Такой и будь, мой свтъ.

ГРЕТХЕНЪ.

О, Боже! Братъ мой! что такое?

ВАЛЕНТИНЪ.

Оставь ты Господа въ поко!

Случилось все, какъ суждено,

И будетъ то, что быть должно:

Съ однимъ тихохонько начнешь,

А вскор многихъ заведешь.

И какъ до дюжинки дойдетъ

Такъ всякій путь къ теб найдетъ

Позоръ вначал, какъ родится,

И свту благо стыдится,

И надвигаетъ тайны мракъ

Какъ будто на уши колпакъ,

Когда-бъ тогда онъ былъ убитъ!

Но — нтъ: ростетъ и выростаетъ,

И безъ одеждъ ужъ щеголяетъ,—

Не хорошетъ только стыдъ.

И скоро времячко придетъ,

Когда весь нашъ честной народъ

Отъ падшей твари отшатнется

И какъ къ чумной не прикоснется.

Да ты сама должна сгорать

Отъ взгляда честнаго людей!

Не смй цпочки надвать,

И въ Божій храмъ входить не смй!

Стоятъ гд нищія толпой,—

Туда ступай ты, тамъ и стой!

Господь проститъ когда нибудь,

Но на земл проклятой будь.

МАРТА.

Вамъ о душ-бы впору помышлять!

Къ чему еще другихъ-то проклинать?

ВАЛЕНТИНЪ.

Ахъ, если-бъ, сводня, мн съ тобой

Пришлось раздлаться съ самой!

Тогда-бы всмъ моимъ грхамъ

Я-бъ получилъ прощенье тамъ!

ГРЕТХЕНЪ.

О, братъ! о, адское мученье!

ВАЛЕНТИНЪ.

Не нужно слезъ ни сожалнья!

Какъ услыхалъ про твой я стыдъ.

Тогда-жь я былъ тобой убитъ.

За честь твою погибъ твой братъ,

Какъ честный воинъ и солдатъ.— (умираетъ).

СОБОРЪ.

Обдня, органъ и пніе. Гретхенъ въ толп народа. Сзади нее Злой Духъ.

ЗЛОЙ ДУХЪ.

Какъ все иначе

Теб казалось,

Когда, о, Гретхенъ,

Ты непорочной

Во храмъ входила?

По книжк старой

Слова молитвы

Ты лепетала,—

Полуребенокъ,

Полусвятая.

О Гретхенъ! Гретхенъ!

О, гд твой разумъ?

На сердц камнемъ

Лежитъ злодйство!

Ты молишься-ль о матери, чью душу

Ты долгой, долгой мук предала?

Чьей кровью залитъ твой порогъ, о, Гретхенъ?

Что подъ твоимъ, дрожа, трепещетъ сердцемъ?

Что такъ тебя, собой смущая, мучитъ?

ГРЕТХЕНЪ.

О, горе! горе!

Куда уйти мн

Отъ этихъ мыслей?!

Он повсюду

Идутъ за мной!

ХОРЪ.

Dies irae, dies ilia

Solvet — saeclum in favilla.

(органъ).

ЗЛОЙ ДУХЪ.

Дрожишь отъ страха!

При херувимской

Гробы трепещутъ!

Душа стряхнула

Покоя пепелъ,

И, адской муки

Огнемъ палима,

Затрепетала

ГРЕТХЕНЪ.

Уйти скоре!

Органа звуки

Тснятъ дыханье,

Отъ пснопнья

Заныло сердце.

ХОРЪ.

Judex ergo cum sedebit,

Quidquid latet adparebit

Nil inultum remanebit.

ГРЕТХЕНЪ.

О, какъ мн душно!

Кругомъ колонны

Меня стснили!

Нависли своды

И давятъ, давятъ!

На воздухъ!

ЗЛОЙ ДУХЪ.

Скрывайся! Стыдъ и грхъ

Нельзя сокрыть!

На свтъ? на воздухъ?

О, горе! горе!

ХОРЪ.

Quid sum miser tunc dicturus?

Quern patronum rogaturus?

Oum vix justus sit — securus.

ЗЛОЙ ДУХЪ.

Святые лики

Отворотили.

Нечистой руки

Подать имъ страшно!

О, горе!

ХОРЪ.

Quid sum miser tunc dicturus?

ГРЕТХЕНЪ.

Сосдка! вашъ флаконъ!

(падаетъ безъ чувствъ).

ВАЛЬПУРГІЕВА НОЧЬ.

ГОРА ГАРЦЪ.

Фаустъ. Мефистофель.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, что?— метлы не захотли?

Мн хоть-бы грязнаго козла!

Тутъ далеко еще до цли.

ФАУСТЪ.

Мн палка славно помогла

Пока еще таскаютъ ноги,—

Что сокращать-то намъ дороги!

Сейчасъ мы спустимся въ долины,

Потомъ взберемся на вершины

Тхъ скалъ, съ которыхъ водопадъ

И сотни родниковъ шумятъ.

Веселость краситъ путь такой,

Везд повяло весной,—

Взгляни на старую сосну,

И та почуяла весну!

Въ насъ тоже дйствуетъ она.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Весна-то больно мн нужна,

Когда зима въ моей груди,

Хоть снгу въ пору-бы пойти!

Какъ непривтливо — печальна и мрачна —

Глядитъ на насъ багряная луна!

И какъ нашъ путь неврно озаряетъ:

Нога то о скалу, то за-пень задваетъ.

А, вонъ блудящій огонекъ!

Позволь позвать его,— дружокъ!

Ты что тамъ попусту шалишь?

Ступай-ка, намъ ты посвтишь.

БЛУЖДАЮЩІЙ ОГОНЕКЪ.

Попробую, любезность мн поможетъ,

Я удержусь отъ шалостей, быть можетъ,

Но вдь идетъ зигзагами мой бгъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Твой образецъ, какъ видно, человкъ

Ну! ну! впередъ! во имя черта,— прямо!

Не то я затушу живое это пламя!

БЛУЖДАЮЩІЙ ОГОНЕКЪ.

Я вижу, — вы хозяинъ здсь!

Я постараюсь васъ провесть,

Но тотъ, чей проводникъ блудящій огонекъ

Быть долженъ отъ доврія далекъ.

ФАУСТЪ, МЕФИСТОФЕЛЬ, БЛУЖДАЮЩІЙ ОГОНЕКЪ.
(Поютъ поперемнно)

Чаръ и чудныхъ грезъ страна

Раскрывается предъ нами:

Покажи намъ, гд она?

Неизвстными путями,

Побредемъ мы за огнями

Въ эти дикія пустыни.

Посмотри, какъ въ злой кручин

Вс деревья зашатались

И пригорки всколебались,

Скалы съ длинными носами

Дуютъ черными ноздрями.

Въ дерн прячась межь камнями

Ручеекъ едва сверкаетъ,—

Что онъ — ропщетъ? напваетъ?

Нжность жалобныхъ рчей

Точно память милыхъ дней,

Дней надежды, упованья,

Какъ старинное преданье

Долетаетъ до ушей.

Угу! угу! слышно ближе!

Филинъ, сойки, злыя мыши,—

Не заснуть имъ въ эту ночь!

Саламандры межь кустами

Съ толстымъ брюхомъ и съ ногами,

Червяки — змя точь-въ-точь!

На песк, между скалами,

Завились они узлами

И хотятъ насъ испугать!

Изъ живыхъ своихъ жилищъ

Протянули сто ручищъ

Къ намъ полипы,— не звать!

Вонъ бжитъ толпа мышей

Разноцвтныхъ вдоль степей,

Скачутъ, прыгаютъ, играютъ,

Свтляки горятъ огнемъ

И съ задумчивымъ лицемъ

Насъ съ прямыхъ путей сбиваютъ

Но, скажи мн, мы стоимъ?

Иль впередъ идемъ, бжимъ?

Все какъ будто съ нами мчится —

Лсъ и скалы, наши лица

То умножатся въ стократъ.

То изчезнутъ, то блестятъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, за плащъ держись, мой другъ!

Вотъ горы волшебный кругъ,

Вотъ гд смертный въ страх зритъ,

Какъ Мамонъ въ гор горитъ.

ФАУСТЪ.

Какъ странно, трепетно, красиво

Проникнулъ лучъ въ земную грудь,

И въ глубочайшіе извивы

Даетъ возможность заглянуть,

Туманъ встаетъ и паръ клубится,

Огонь сквозь дымъ едва блеститъ,—

Тутъ-тонкой ниткою струится,

Тамъ-бурной лавою бжитъ,

Здсь — сотней жилокъ проступаетъ,

Тамъ-моремъ огненныхъ колецъ,

А въ томъ углу струи смыкаетъ

Въ одинъ блистающій внецъ,

Взлетаютъ искры огневыя

Дождемъ изъ самой глубины,

Взгляни, какъ скалы вковыя

Вс до вершинъ озарены.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мосье Мамонъ недурно освщаетъ

На нашу ночь волшебный свой дворецъ,—

Ну, вотъ ты насмотрлся наконецъ,—

Сейчасъ толпа безумныхъ набгаетъ.

ФАУСТЪ.

Откуда буря набжала?

Она меня сбиваетъ съ ногъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Держись, держись скорй за скалы,

Не то погибнешь, мой дружокъ!

Туманомъ закуталась ночь,

И совы летятъ даже прочь,

Въ лсу грозный трескъ и стенанье,

О, слушай! то крики страданья,

То стоны лсныхъ великановъ

Подъ тяжкой рукой урагановъ,

Прислушайся: крики и выше,

И дальше, и ниже,—

Всю гору въ безумномъ стремленьи

Объяло волшебное пнье!

ХОРЪ ВДЬМЪ.

На Брокенъ, на Брокенъ вдьмы летятъ!

Пожелтли колосья и съ жатвой спшатъ!

Тамъ собралась толпа, нашъ воинственный станъ,

Всхъ превыше на трон возслъ Уріанъ.

Поскорй,— кто на чемъ! поскоре пошелъ!

Истомилася вдьма, заждался козелъ!

ГОЛОСЪ.

Старуха Баубо одна здсь проскакала,—

Она свинью-мать осдлала!

ХОРЪ.

Честь кому слдуетъ! честь!

За Баубо! насъ она можетъ провесть!

Разумная свинка, къ тому-же и мать,

Должна поскоре насъ въ свиту принять!

ГОЛОСЪ.

Откуда теперь?

ГОЛОСЪ.

Съ Ильзенштейна слетла.

Въ гнзд, я видала, сова тамъ сидла,

Глаза мастерила,—

ГОЛОСЪ.

Бжишь-то куда?

ГОЛОСЪ.

Я — въ ранахъ, взгляни-ка сюда!

ХОРЪ ВДЬМЪ.

Нтъ для пылкаго стремленья

Ни пространства, ни труда!

Задушить дитя — мгновенье!

Мать взовьется къ намъ сюда!

НАЧАЛЬНИКЪ ВДЬМЪ, ПОЛУХОРЪ

Пробираемся легонько,

Наши бабы далеконько!

Эхъ, на чортовомъ пути

Баба вчно впереди

ДРУГОЙ ПОЛУХОРЪ.

Насъ та рчь не обижаетъ,

Пусть насъ баба обгоняетъ,—

Торопливость имъ не впрокъ,

Мы догонимъ ихъ въ прыжокъ!

ГОЛОСА — (сверху).

Сюда! сюда! съ озеръ! съ морей!

ГОЛОСА — (снизу).

О, еслибъ намъ наверхъ скорй!

Мы чисты, прозрачны и блы какъ снгъ,—

Но, ахъ! мы безплодны, безплодны во-вкъ!

ОБА ХОРА.

Погода утихла, звзда изчезаетъ,

Луна тихій обликъ поспшно скрываетъ,

Волшебные хоры поютъ и щебечутъ,

Блестящія искры по воздуху мечутъ.

ГОЛОСЪ — (снизу).

Постой! о, постой!

ГОЛОСЪ — (сверху).

Кто тамъ?

ГОЛОСЪ.

Я съ тобой!

Постой! триста лтъ

Я лзу, и нтъ

Удачи! хотла-бы я

Туда, гд моя вся семья!

ОБА ХОРА.

Эй! на палк! на метл!

На трезубц! на козл!

Кто сегодня не дойдетъ,

Тотъ на-вки пропадетъ.

ПОЛУВДЬМА.

Ползу давно, давно ползу,

Вс наверху, а я внизу

Стараюсь я и такъ, и сякъ,

Не доползу туда никакъ!

ХОРЪ ВДЬМЪ.

Волшебный сокъ намъ духъ бодритъ,

Насъ тряпка парусомъ домчитъ!

Эй! кто сегодня не дойдетъ,

Тотъ ужь навки пропадетъ

ОБА ХОРА.

Когда-жь достигнемъ до вершины,

На землю чары отряхнемъ,

Покроемъ степи и долины

Своимъ лукавымъ вдовствомъ.

(падаютъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Зоветъ, толкаетъ и манитъ

Влечетъ, и гонитъ, и свиститъ,—

Блеститъ, сверкаетъ и воняетъ!

Вотъ, наконецъ, моя стихія!

А насъ съ тобою разлучаютъ!

Ты гд?

ФАУСТЪ—(издали.)

Я здсь!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Дла плохія!

Нтъ,— власть пора, какъ видно, показать!

Эй! господинъ идетъ! съ дороги убираться!

Ну, докторъ! руку дай! нельзя тутъ отставать

И съ глупой чернію мшаться.

Смотри на этотъ кустъ: какъ странно онъ горитъ!

Посмотримъ — подойдемъ, чего онъ насъ манитъ.

ФАУСТЪ.

Ты — духъ противорчій! ну, идемъ!

На Брокенъ забрались, какъ мнится,

И на Вальпургіи бредемъ

Мы, чтобъ врнй уединиться.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Смотри, огня и дыму клубъ,

Тамъ собрался веселый клубъ,

Средь малыхъ будемъ не одни.

ФАУСТЪ.

На верхъ-бы, тамъ горятъ огни,

Тамъ срный дымъ, тамъ грхъ царитъ,

И мн загадку разршитъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

И загадаетъ новыхъ тьму!

Оставь великихъ міръ кичиться,

Мы можемъ здсь повеселиться:

Теб извстно самому,

Что высшій свтъ на малые разбился

Вонъ вдьма юная вся голая бжитъ:

Красивый торсъ нахально обнажился,

У старой — цломудренно прикрытъ

А! инструменты дружно завизжали!

Проклятый шумъ! но нужно привыкать,

Недаромъ васъ мы приглашали,

За мной извольте поспвать

Что скажешь, другъ? не малый кругозоръ!

Твой до границъ достичь не можетъ взоръ?

Огни горятъ, болтаютъ, любятъ, скачутъ

Варятъ и пьютъ, грховъ своихъ не прячутъ!

Ну, какъ находишь ты? вдь праздникъ первый сортъ?

ФАУСТЪ.

Ты какъ появишься,— какъ чортъ,

Иль какъ колдунъ?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Хоть мн привычно

Носить инкогнито прилично,

Но въ день торжественный такой

Я нацпляю орденъ мой

Подвязки здсь не надваютъ,

За то копыто уважаютъ.

Да здсь и трудно-бы мн скрыться:

Улитка липкая ползетъ,—

Ко мн ей хочется подбиться:

Мой чинъ по нюху узнаетъ,

Идемъ къ другимъ огнямъ: намъ всякій будетъ радъ:

Я вербовщикъ, ты молодой солдатъ.

(обращаясь къ сидящимъ передъ раскаленными углями).

Что, старички, уединяться?

Здсь нужно съ юностью плясать,

Шумть, кричать и забавляться,

А скуку дома оставлять.

ГЕНЕРАЛЪ.

О, народъ неблагодарный!

Что вамъ громкія дла?!

Вамъ — какъ женщин коварной

Только молодость мила!

МИНИСТРЪ.

Нынче время заблужденій!

Въ наше время никогда

Всякихъ модныхъ разсужденій

Не касалась насъ бда.

ВЫСКОЧКА.

Нтъ, я не былъ дуракомъ,

Хоть гршилъ безмрно,—

Свтъ идетъ теперь вверхъ-дномъ.

Но спасусь наврно.

АВТОРЪ.

Вотъ по здравому уму

Рдкое творенье,—

Но, конечно, не ему

Вызвать восхищенье.

МЕФИСТОФЕЛЬ — (превращаясь въ старика).

Юность скоро насъ смнитъ,

Намъ ужь не подняться,

Коль нашъ кубокъ не кипитъ,—

Долженъ свтъ кончаться.

ВДЬМА-ТРЯПИЧНИЦА.

Господа, меня не пропускайте,

Посмотрите, чмъ торгую я!

Случая купить не упускайте!

Эка прелесть лавочка моя!

Все попало мн сюда недаромъ,

Безполезной вещи, право, нтъ:

Чтобы въ лавк стать моей товаромъ,

Нужно нанести смертельный вредъ:

Вотъ-кинжалъ, облитый теплой кровью,

Вотъ — отравъ исполненный амфоръ,

Межь безчестьемъ и святой любовью

Вотъ — алмазъ, ршившій долгій споръ,

Вотъ вамъ мечъ, святой союзъ разбившій

И коварно въ спину поразившій

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Нынче, баба, время веселе,—

Что случилось — то прошло ужь,— да-съ!

Нтъ-ли здсь товарцу понове?

Приманишь лишь новенькимъ ты насъ

ФАУСТЪ.

Съ головой тутъ можно потеряться!

Ну, ужь оргія безумная признаться!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Стремясь наверхъ, безумный сей потокъ

Въ отвтъ твоимъ — даетъ теб толчокъ.

ФАУСТЪ.

Кто это?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вотъ вглядись!

ФАУСТЪ.

Скажи мн, кто она?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Лилитъ.— Адама первая жена,

Поберегись волны ея кудрей:

Такія сти — гибель для людей!

Она закутана лишь въ это покрывало,—

Запутался,— навки все пропало!

ФАУСТЪ.

Старушка тамъ съ молоденькой сидитъ,

Какъ будто все подпрыгнуть норовитъ

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Покоя нтъ сегодня намъ.

Вновь танцы,— приглашайте дамъ.

ФАУСТЪ — (танцуя съ молодой).

Разъ спокойно я заснулъ

И увидлъ сонъ премилый:

Два плода меня манило,

Къ нимъ я руку протянулъ,—

КРАСАВИЦА.

Да, яблочко для насъ прельщенье

Еще со дней грхопаденья,

И я довольна, коль найду

Такихъ плодовъ въ моемъ саду.

МЕФИСТОФЕЛЬ — (со старухой).

Однажды былъ мн странный сонъ,

Я видлъ — дубъ былъ расщепленъ —

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

СТАРУХА.

Мое нижайшее почтенье,

Когда вамъ это въ развлеченье.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

ПРОКТОФАНТАСМИСТЪ.

Проклятый плебсъ! да что на васъ нашло?

Вдь доказалъ я очень ясно:

Ногъ нту у духовъ!— зачмъ-же вы на зло,

Подобно людямъ, пляшете прекрасно?

КРАСАВИЦА — (танцуя).

Зачмъ явился онъ на балъ?

ФАУСТЪ.— (танцуя).

Э! онъ всегда везд бывалъ,

Одни танцуютъ, веселятся,

А онъ разцнку имъ даетъ,

И въ чемъ не можетъ разобраться,

То прямо бранью обдаетъ.

Впередъ не любитъ онъ движенья,

Еще онъ можетъ одобрять

Кругообразное стремленье, —

Какъ самъ привыкнулъ онъ гулять.

ПРОКТОФАНТАСМИСТЪ.

И все вы здсь! нтъ, это нестерпимо!

Изчезнуть вамъ — законъ неумолимый!

Вдь я дошолъ до выводовъ неложныхъ!

Для бсовъ нтъ законовъ непреложныхъ!

И вчно такъ! нтъ, это нестерпимо!

КРАСАВИЦА.

Вотъ надолъ! ступайте-ка вы мимо!

ПРОКТОФАНТАСМИСТЪ.

Я, духи, прямо заявляю.

Я деспотизма не стерплю.

Я духомъ въ выси воспаряю,—

(его оттанцовываютъ назадъ).

Все неудачи я терплю!

Ну, въ путь коль такъ подъ новымъ флагомъ!

Надюсь я послднимъ шагомъ

Поэта съ чортомъ покорить.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

И прямо въ лужу угодить.

Піявка, можетъ, въ задъ ему вопьется

И онъ немножко съ духомъ соберется.

(Фаусту, котор. пересталъ танцовать).

Теб красотка напвала,

А отъ нее ты улизнулъ?

ФАУСТЪ.

Когда открыла ротикъ алый —

Изъ губъ мышенокъ проскользнулъ

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, вотъ! разглядывать мышей!

ФАУСТЪ.

И видлъ я —

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Что?

ФАУСТЪ.

О, взгляни скорй!

О, Мефистофель! тамъ — прекрасна и блдна,

Несчастное дитя,— чуть движется она!

Какъ будто скована,— мн кажется, о, Боже!

Она на Гретхенъ кроткую похожа!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Оставь ее! пускай себ идетъ!

Въ ней жизни нтъ, простое изваянье,—

Но каменетъ тотъ, кто близко подойдетъ.—

Ты про Медузу слыхивалъ преданье?

ФАУСТЪ.

Да, взоръ недвижный мертвеца,

Застылъ одинъ, безъ утшенья.

О, Гретхенъ! ты! черты ея лица.

Вся прелесть милаго творенья!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Эхъ! какъ тебя колдунья-то смутила!

Она для каждаго являетъ образъ милый!

ФАУСТЪ.

Что за восторгъ! что за мученье!

Какъ эта шейка хороша!

Шнурочекъ красный,— украшенье,

Не шире лезвія ножа.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

А вдь, по правд-то, плутовка

Могла бъ подъ-мышку взять головку,—

Персей ей отрубилъ ее,

Да что теб-то до нее?

Давай, на холмикъ тотъ взойдемъ:

Вдь здсь немало развлеченій!

Да вотъ театръ,— ну, подойдемъ,—

Какое будетъ представленье?

Servibilis.

Сейчасъ опять мы начинаемъ:

Піэса будетъ ужь седьмой,

Седьмою мы всегда кончаемъ,—

Обычай издавна такой.

У насъ любители играютъ,

Любитель пьэсу написалъ,

Любитель занавсъ спускаетъ,—

Я эту роль съ любовью взялъ.

Прошу покорнйше прощенья,—

Сейчасъ начнется представленье.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Что васъ на Блоксберг встрчаю,

Весьма умстнымъ я считаю.

СОНЪ ВЪ ВАЛЬПУРГІЕВУ НОЧЬ
или
ЗОЛОТАЯ СВАДЬБА ОБЕРОНА И ТИТАНІИ

ИНТЕРМЕЦЦО.

РАСПОРЯДИТЕЛЬ ТЕАТРА.

Молодцамъ пришлось моимъ

Разгуляться нын:

Сцену намъ замнитъ лсъ

Скалы и пустыни.

ГЕРОЛЬДЪ,

Пятьдесятъ лтъ въ брак жить —

Свадьба золотая,

Но я золото люблю,

Въ споры не вступая

ОБЕРОНЪ.

Если, духи, вы со мной

Вмигъ сюда являться!

Съ королевою король

Будетъ обручаться!

ПУКЪ.

Пукъ слетаетъ, будемъ мы

Танцовать рядами!

Сотни духовъ прилетятъ

Веселиться съ нами.

АРІЭЛЬ.

Аріэля голосокъ

Серебристъ и кротокъ,

Рожъ немало онъ прельщалъ,

Также и красотокъ.

ОБЕРОНЪ.

Въ насъ, супруги, вамъ примръ:

Чтобъ въ жену влюбиться,

Непремнно нужно намъ

Съ нею разлучиться.

ТИТАНІЯ.

Злится мужъ, ворчитъ жена:

За руки возьмите,—

И — ее на югъ, его-жь

Къ сверу гоните.

ОРКЕСТРЪ TUTTI.

fortissimo.

Музыканты собрались,—

Стрекозы, лягушки,

Ихъ обширная родня,

Комары и мушки.

Solo.

И волынка залилась,

Точно выдуваетъ

Мыльный — шнике-шнакъ — пузырь,

Такъ и завываетъ!

ДУХЪ, СЕБЯ НКОГДА СОЗДАВШІЙ.

Часть крыла, крота животъ,—

Это не творенье,

Но возникнетъ изъ него

Намъ стихотворенье.

ПАРОЧКА.

Два шажка, одинъ прыжокъ,—

Я на верхъ вздымаюсь

Тороплюся очень я,

Но не подвигаюсь,

ЛЮБОПЫТНЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ.

Неужели маскарадъ?

Не обманъ-ли зрнья?

Оберонъ! прекрасный богъ!

Ахъ, я въ восхищеньи!

ПРАВОВРНЫЙ.

Нтъ роговъ и нтъ хвоста,—

Съ дьяволомъ не схоже!

Но какъ грековъ божества

Это — демонъ тоже.

СВЕРНЫЙ ХУДОЖНИКЪ.

Есть сюжеты, но не то!

Какъ-то все этюдно!

Нтъ! въ Италію скорй,

Какъ-бы тамъ ни трудно!

ПУРИСТЪ.

Ахъ, зачмъ сюда я шолъ?

Мерзость, что такое!

Вдь изъ цлой стаи вдьмъ

Въ пудр — только двое.

МОЛОДАЯ ВДЬМА.

Одежда съ пудрой созданы

Для старыхъ, соколъ ясный!

Мы на козл верхомъ сидимъ,

Хоть голы, да прекрасны!

МАТРОНА.

Мы такъ тактичны и умны,

Что ненавидимъ спора,

Но я уврена, что вы

Сгніете очень скоро.

КАПЕЛЬМЕЙСТЕРЪ.

Эй, мухи! мошки! комары!

На голыхъ не бросайтесь!

Смотрите, жабы! кузнецы!

Чуръ! съ такту не сбивайтесь!

ФЛЮГЕРЪ — (съ одной стороны).

Вотъ это общество, какъ разъ!

Прелестныя невсты!

И женихи, какъ на подборъ,—

Не опозорятъ мста!

ФЛЮГЕРЪ — (съ другой стороны).

Коль не разверзнется земля,

Чтобъ скрыть вс эти рожи,

Готовъ я самъ на всемъ скаку

Спрыгнуть въ геенну тоже.

КСЕНІИ.

Наскомыми пришли

Съ жаломъ невеликимъ,

Чтобъ поздравить сатану

Съ торжествомъ великимъ.

Sеnnіngs.

Посмотрите-ка на нихъ!

Какъ простосердечны!

И уврены въ своей

Доброт, конечно!

Musaget.

Средь милыхъ вдьмъ, я нахожу,

Бродить весьма пріятно!

Когда-то ихъ я выдавалъ

За музъ неоднократно!

Ci-devant геній времени.

Я съ молодцами уживусь!

Держись-ка за макушку!

Иметъ Блоксбергъ, какъ Парнассъ,

Пространную верхушку.

ЛЮБОПЫТНЫЙ ПУТЕШЕСТВЕННИКЪ.

Кто сей дервянный господинъ?

Идетъ съ преважнымъ видомъ

И носъ по втру держитъ свой,—

‘Охъ, пахнетъ езуитомъ’!

ЖУРАВЛЬ.

Мы ловимъ рыбку въ ручейкахъ,

И въ мутной луж тоже,—

Затмъ-то святости сыны

Между чертями вхожи.

ДИТЯ СВТА.

Для правоврныхъ, врьте мн,

Все — путь къ небеснымъ сферамъ!

И могутъ здсь они служить

Терпимости примромъ.

ТАНЦОРЪ.

Ага! я слышу новый хоръ

И трубы зазвучали!

Ну! вновь за пляску поскорй

Безъ горя и печали!

ТАНЦМЕЙСТЕРЪ.

Тутъ всякій валитъ трепака:

Калки и хромые!

Имъ право, будто все равно,

Что говорятъ другіе.

ВЕСЕЛЬЧАКЪ.

Забыта чернію вражда,

Сдружитъ волынка многихъ,

Орфей смирялъ въ лсу зврей,

А здсь — скотовъ двуногихъ.

ДОГМАТИСТЪ.

Я критикановъ не терплю!

Сомнньямъ — нту мста!

Что чертъ есть — нчто, это такъ!

Но — изъ какого тста?

ИДЕАЛИСТЪ.

Какъ могъ фантазіи своей

Я дать такъ разъиграться?!

Вдь, если я — все то, что здсь,

Такъ глупъ-же я, признаться!

РЕАЛИСТЪ.

Я огорченъ, я раздраженъ!

Проклятыя созданья!

Найти опору въ первый разъ

И я не въ состояньи!

СУПЕРНАТУРАЛИСТЪ.

А я доволенъ! я счастливъ!

Здсь я чертей встрчаю,

Но я по бсамъ о духахъ

Небесныхъ заключаю.

СКЕПТИКЪ.

Они бгутъ за огонькомъ,

За правдою безъ дести,

Но — дьяволъ скептикъ, значитъ, я

На настоящемъ мст.

КАПЕЛЬМЕЙСТЕРЪ.

Лягушка скверная! сверчокъ!

Ахъ, черти-дилетанты!

Вотъ только мушка съ комаромъ

И есть, что музыканты.

ПРОВОРНЫЕ.

Санъ-Суси зовемся мы,

Легкими шагами

Мы идемъ — внизъ головой,

Кверху-же ногами

БЕЗПОМОЩНЫЕ.

Богъ веллъ — терпли мы,

Долго танцовали,

И вотъ ходимъ босикомъ,—

Обувь протоптали.

БЛУЖДАЮЩІЙ ОГОНЕКЪ.

Изъ болотъ явились мы,

Тамъ мы зародились,—

Здсь по блеску между всхъ

Первыми явились.

УПАВШАЯ ЗВЗДА.

Я полетла съ высоты

Огнемъ, звздой блестящей,

И вотъ теперь лежу въ трав,

На помощь, проходящій!

МАССИВНЫЕ.

Мста! мста! сторонись!

Твердыми стопами

Духи идутъ! духи здсь!

Все примнется нами!

ПУКЪ.

Да не лзьте, какъ слоны!

Что вы привалили?

Пукъ силенъ, но вы его

Чуть не задавили!

АРІЭKЬ.

Дастъ природа, дастъ вамъ духъ

Крыльевъ серебристыхъ,

Полетите вы за мной

Средь холмовъ душистыхъ.

ОРКЕСТРЪ.
(піаниссимо).

Облака зашли, туманъ

Тихо уплываетъ,

Пробгаетъ втерокъ

И — все изчезаетъ.

ПАСМУРНЫЙ ДЕНЬ ПОЛЕ.

Фаустъ. Мефистофель.

ФАУСТЪ.

Въ гор! въ отчаяніи! долго несчастная скиталась по земл и теперь посажена въ темницу! Милое, невинное созданіе! посажена въ тюрьму какъ преступница, обречена на страшныя муки! До чего дошло! до чего!— Измнникъ! ничтожный духъ! ты все это отъ меня скрылъ! Ну стой! стой! вращай злобно своими дьявольскими глазами! Стой и мучь меня своимъ невыносимымъ присутствіемъ! Въ темниц! Въ невыразимыхъ страданіяхъ! Предана злымъ духамъ и безчувственно-судящему человчеству! А ты убаюкиваешь меня отвратительными удовольствіями, скрываешь возростающее отчаяніе ея и оставляешь ее, безпомощную, на погибель.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Она не первая.

ФАУСТЪ.

Песъ! Гнусное чудовище! О, безконечный Духъ! преврати его, преврати этого червя снова въ собаку! Онъ часто любилъ являться въ этомъ вид передо мною, подкатываться подъ ноги и вскакивать падающему на плечи. Преврати его въ тварь, которая ему миле всего, пусть онъ ползаетъ передо мной на брюх, а я его, проклятаго, буду топтать ногами!— Не первая! О, горе! необъятное горе! не первая утонула въ бездн несчастія, недостаточно смертной тоски первой для того, чтобы искупить остальныхъ передъ очами Всепрощающаго! Мн мозгъ и душу пронзаетъ несчастіе одной, а ты спокойно скалишь зубы надъ судьбами тысячъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ну, вотъ, мы снова на границ нашей мудрости, гд у васъ, людей, пониманіе, какъ замкомъ, защелкивается. Къ чему лзть въ наше общество, если ты не въ силахъ выдержать до конца? Хочешь летть и боишься головокруженія? Мы теб навязывались или ты намъ?

ФАУСТЪ.

Не скаль такъ на меня твои кровожадные зубы! мн противно! Великій, божественный Духъ! ты меня удостоилъ своимъ явленіемъ, ты знаешь мое сердце и мою душу,— къ чему сковалъ ты меня съ позорнымъ товарищемъ, который радуется стыду и наслаждается погибелью?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ты кончилъ?

ФАУСТЪ.

Спаси ее или горе теб! Проклятіе на тебя на тысячи лтъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Не могу я снять съ нее оковъ и отворить затворы темницы!— Спаси ее! А кто ее привелъ къ погибели? ты или я?

(Фаустъ дико озирается кругомъ).

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Ты ищешь, нтъ-ли грома? Къ счастью, онъ не данъ жалкимъ смертнымъ. Истинно тиранскій способъ облегчить свою печаль, раздавивъ перваго невиннаго встрчнаго.

ФАУСТЪ.

Губи меня, но она должна быть свободна!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Но ты подвергаешься опасности. Знай, что городу извстно твое кровавое дло. Надъ городомъ рютъ мстительные духи и поджидаютъ возвращенія убійцы.

ФАУСТЪ.

И это я долженъ слышать отъ тебя? Смерть и убійство цлаго міра на тебя, чудовище! Говорю теб, веди меня и освободи ее!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Пожалуй, поведу тебя и, что могу,— сдлаю, но слушай: разв я всемогущъ на неб и на земл? Я могу помрачить сознаніе тюремщика, овладй ключемъ и выведи ее человческой рукой. Я буду сторожить васъ. У меня готовы волшебныя лошади, я увезу васъ. Вотъ все, что я могу.

ФАУСТЪ.

На коней, и туда!

НОЧЬ, ОТКРЫТОЕ ПОЛЕ

Фауста и Мефистофель на черныхъ лошадяхъ.

ФАУСТЪ.

Чего снуютъ тамъ у вороньяго камня?

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Кто ихъ знаетъ, что они тамъ длаютъ!

ФАУСТЪ.

Взлетаютъ, опускаются, нагибаются, склоняются

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Вдьмы!

ФАУСТЪ.

Что-то сыплютъ и развваютъ.

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Мимо! мимо!

ТЮРЬМА.

Фаустъ входитъ со связкой ключей и лампочкой, передъ желзной дверкой.

ФАУСТЪ.

Давно забытый страхъ овладваетъ мной!

Душа моя полна печалью міровой,

Здсь за стной сырой, въ тяжеломъ заключеньи

Она, виновная въ любви и увлеченьи!

О, я дрожу! мн страшно увидать!

Иди! иди! палачъ не станетъ ждать!

(слышна изнутри псня).

Какъ развратная мать

Задушила меня,

А мошенникъ отецъ

Сълъ свое дитя,

Сестрица то крошка

Нашла мою ножку

И стала играть,

А я, молодая,

Я — птичка лсная!

Пора улетать!

ФАУСТЪ — (отпирая дверь).

Не знаетъ, бдная, что другъ пришелъ за ней,

Что слышитъ стонъ ея и звукъ ея цпей (Входитъ).

МАРГАРИТА — (прячась въ солому).

Ай! ай! они пришли! приходитъ смерть за мной!

ФАУСТЪ.

Молчи! я за тобой! пришолъ освободить —

(схватываетъ цни, чтобы ихъ разомкнуть).

МАРГАРИТА — (на колняхъ).

Ты человкъ! пойми,— о сжалься надо мной!

ФАУСТЪ.

Ты можешь крикомъ стражу разбудить!

МАРГАРИТА.

Палачъ! палачъ! какая сила

Велитъ такъ рано приходить?

Еще и полночи не било!

Ахъ, дай мн до утра дожить!

Вдь поздно никогда не будетъ, никогда!

(встаетъ).

Взгляни, я молода, я очень молода,

И завтра умираю!

Красива я была,— за то и погибаю…

Былъ милый другъ,— теперь далекъ.

Взгляни, разорванъ мой внокъ —

Я не могу цвтовъ собрать,—

Оставь! зачмъ меня хватать?!

Передъ тобой я не гршна,—

Мн не пришлось тебя встрчать,—

Молить напрасно-ль я должна?

ФАУСТЪ,

Какъ устоять! какъ устоять!

МАРГАРИТА.

Я во власти твоей… ну, постой-же минутку!

Дай у груди покормить мн малютку,

Всю ночку мы съ крошкой моей проиграли,

Вотъ злые-то люди! вдь сами украли,—

Теперь говорятъ, я ее извела!

Нтъ, больше не буду ужь я весела!

И псню поютъ,— про меня вдь сложили!

Ты сказочку знаешь? ‘разъ жили да были’ —

Такъ въ сказочк точно такой-же конецъ,—

Но что-жь это значитъ, скажи, наконецъ?

ФАУСТЪ.

У ногъ твоихъ милый, твой другъ дорогой!

Тебя изъ тюрьмы уведетъ онъ съ собой!

МАРГАРИТА.

О, склонимъ колни, давай-же молиться!

Взгляни,— у порога дымится!

Тамъ — адъ кипитъ!

Духъ злой

Вонъ тамъ стоитъ!

Ай, шумъ какой!

ФАУСТЪ — (громко).

Гретхенъ! Гретхенъ!

МАРГАРИТА — (внимательно).

А! милый!— то милаго голосъ звучалъ!

Да гд-жь ты? меня ты сейчасъ называлъ!

Никто не посметъ — вольная — лечу!

Тебя цловать, обнимать я хочу!

Ты Гретхенъ позвалъ! на порог стоялъ!

Тамъ дымъ клубился! тамъ адъ пылалъ!

Тамъ адскій хохотъ! рыданій звукъ!

Твой милый голосъ я слышу, другъ!

ФАУСТЪ.

Я это!

МАРГАРИТА.

Ты вправду? скажи, въ самомъ дл?

Ты это! ты это! куда-жь улетли

Тяжелыя цпи, неволи мученье?

Ты это! пойдемъ-же! съ тобой — избавленье!

Я спасена!— вотъ мы съ тобой

Здсь повстрчались въ первый разъ,

А вотъ и садикъ, гд мы васъ

Встрчали съ Мартой, милый мой!

ФАУСТЪ — (увлекая её).

За мной! за мной!

МАРГАРИТА — (ласкаясь).

Нтъ, подождемъ!

Хочу съ тобой побыть!

ФАУСТЪ.

Идемъ!

Скорй! мы можемъ поплатиться!

МАРГАРИТА.

Какъ? цловать усплъ ужь разъучиться?

Давно-ли все ко мн ходилъ,—

Теперь ласкаться позабылъ?

Ахъ, тяжко мн! сердце томится и ноетъ!

Бывало, твой взоръ вмигъ меня успокоитъ!

Ты слова два скажешь,— и я какъ въ раю,

Цлуешь такъ крпко, а я вся горю!

Да цлуй-же меня!

Не то — зацлую тебя!

(обнимаетъ его).

О, горе! какъ холодны губы твои!

Какъ мраченъ ты сталъ!

Гд нжныя рчи? гд ласки любви?

Гд любовь? кто любовь твою взялъ?

(отворачивается отъ него).

ФАУСТЪ.

Пойдемъ, о, пойдемъ, моя радость, со мной!

Тебя я люблю! я по прежнему твой!

Прошу, умоляю — за мною ступай!

МАРГАРИТА — (оборачиваясь къ нему).

Ты-ль это? ты-ль это? о, другъ! отвчай!

ФАУСТЪ.

Я это! пойдемъ же!

МАРГАРИТА.

Ты цпи снимаешь,

Ты снова меня у груди согрваешь,—

А — слушай — тебя не пугаетъ мой видъ?

Ты знаешь, кто, милый, съ тобой говоритъ?

ФАУСТЪ.

Идемъ-же! свтаетъ!

МАРГАРИТА.

Вдь мать я убила.

Вдь дитя я родное мое утопила,—

А ребенокъ намъ вмст былъ данъ,— онъ былъ твой.

Какъ и мой,— онъ былъ твой,— да! опять ты со мной!

Дай мн руку твою! дорогая рука!

Но — мой милый — она и влажна и липка!

Она въ крови! Господь съ тобой!

Спрячь шпагу, милый, милый мой!

ФАУСТЪ.

Оставь-же прошедшимъ прошедшее быть!

О, мука твоя меня можетъ убить!

МАРГАРИТА.

Нтъ, милый мой, долженъ ты жить,

Ты долженъ къ могилкамъ ходить,

Ты завтра съ утра и начни хлопотать:

На лучшее мсто положите мать,

А рядомъ пусть братъ почиваетъ,

А мн пусть немного въ сторонк копаютъ,—

Не очень далеко, смотри, не забудь!

А крошку ко мн положите на грудь,—

Никто не захочетъ лечь рядомъ со мной!

А правда? мы счастливы были съ тобой?

Теперь-же во всемъ неудача пошла,

Теперь ты холодный такой,

Какъ будто я больше теб не мила,—

А все-жь это ты, мой безцнный, со мной!

ФАУСТЪ.

Ты видишь, это я! иди-жь со мной!

МАРГАРИТА.

Куда?

ФАУСТЪ.

На волю!

МАРГАРИТА.

Есть тамъ гробъ? ну, да!

Это смерть насъ зоветъ! ну, идемъ же съ тобой

Отсюда — туда, на вчный покой,

Отсюда одинъ только путь мн — въ могилу,—

Уходишь? уходишь? о, Генрихъ мой милый!

О, если-бъ могла улетть я теперь!

ФАУСТЪ.

Ты можешь, мой ангелъ! отворена дверь!

МАРГАРИТА.

Нельзя мн, мой милый! что пользы бжать!

Они насъ повсюду съумютъ догнать!

Къ тому-же, такъ тяжко просить подаянья!

А если на сердц еще злодянье,—

Такъ тяжко въ чужбин по милымъ вздыхать!

Къ тому-же повсюду насъ могутъ догнать!

ФАУСТЪ.

Я остаюсь —

МАРГАРИТА.

Ступай! ступай!

Дитя спасай!

Вонъ тамъ — дорожка,

Потомъ лсокъ,

Лвй немножко

Тамъ прудъ, мостокъ

Чуть-чуть въ сторонку —

Хватай ребенка!

Онъ всплылъ, онъ бьется!

Спасай! спасай!

Онъ захлебнется —

Скорй хватай!

ФАУСТЪ.

Опомнись! лишь шагъ,— ты на вол опять!

МАРГАРИТА.

Ахъ, какъ-бы намъ гору скорй миновать!

На камушк мать тамъ сидитъ,—

О, Господи! ужасъ какой!

На камушк мать тамъ сидитъ

Качаетъ сдой головой,

Ни кивнетъ, ни мигнетъ,— голова тяжела,

И проснуться не можетъ,— такъ долго спала!

Вдь чтобъ намъ не мшать и заснула она!

Ахъ, счастливыя были тогда времена!

ФАУСТЪ.

Безсильны мольбы, но тебя я спасу!

Тебя я насильно съ собой унесу!

МАРГАРИТА.

Оставь! не хочу! не хватай такъ меня!

Теб изъ любви вдь все сдлала я!

ФАУСТЪ.

Дорогая! взгляни! вдь совсмъ разсвтаетъ!

МАРГАРИТА.

Ахъ, день! послдній день! день свадьбы наступаетъ!

Не нужно говорить, что Гретхенъ принимаетъ

Тебя давно уже,— пускай никто не знаетъ —

Гд вночекъ-то мой?

Гд его мн съискать?

Мы сойдемся съ тобой,

Но нельзя танцовать!

Какъ много народу! и вс-то молчатъ,

Всю площадь, какъ волны, они заливаютъ,

Вс улицы полны, еще прибываютъ,—

Теперь къ панихид звонятъ,

О, Боже! какъ мучатъ, какъ вяжутъ меня!

На плаху меня притащили —

Ай! вижу! ай! слышу я лязгъ лезвія —

И стихло все, точно въ могил.

ФАУСТЪ.

О, если-бъ не былъ я рожденъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ — (показывается снаружи).

Пора!— о чемъ вздыхаетъ онъ?!

Нелпыя слезы! смшныя мученья!

Ужь кони рвутъ землю давно въ нетерпньи!

Свтаетъ! скоре идемъ!

МАРГАРИТА.

Кто изъ земли тамъ появился?

Чего онъ ищетъ здсь въ убжищ святомъ?

Онъ! онъ! за мною онъ явился!

ФАУСТЪ.

Ты будешь жить!

МАРГАРИТА.

Иду на Божій судъ!

МЕФИСТОФЕЛЬ — (Фаусту).

За мной! иль и тебя я съ ней покину тутъ!

МАРГАРИТА.

Спаси меня, о, Боже мой!

Святые ангелы, слетите!

Меня отъ ада защитите!

О, Генрихъ! страшно мн съ тобой!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

Теперь она осуждена!

ГОЛОСЪ — (сверху).

Нтъ! спасена!

МЕФИСТОФЕЛЬ.

За мной! за мной!— (изчезаетъ съ Фаустомъ).

ГОЛОСЪ.— (изнутри, слабя).

О, Генрихъ мой!

КОНЕЦЪ.

ФАУСТЪ.

1-я ЧАСТЬ.

ПРОЛОГЪ ВЪ ТЕАТР.

ПРОЛОГЪ НА НЕБ.

НОЧЬ.

ПЕРЕДЪ ГОРОДСКИМИ ВОРОТАМИ.

СТАРЫЙ КРЕСТЬЯНИНЪ

КАБИНЕТЪ ФАУСТА.

РАБОЧІЙ КАБИНЕТЪ.

ПОГРЕБЪ АУЭРБАХА ВЪ ЛЕЙПЦИГ&#1122,.

КУХНЯ ВДЬМЫ.

УЛИЦА.

ВЕЧЕРЪ.

НА ПРОГУЛК

ДОМЪ СОСДКИ.

УЛИЦА.

САДЪ.

БЕСДКА.

ЛСЪ И ПЕЩЕРА.

КОМНАТКА ГРЕТХЕНЪ.

САДЪ МАРТЫ.

У КОЛОДЦА.

ОГРАДА.

НОЧЬ.

СОБОРЪ.

ВАЛЬПУРГІЕВА НОЧЬ.

ХОРЪ ВДЬМЪ.

СОНЪ ВЪ ВАЛЬПУРГІЕВУ НОЧЬилиЗОЛОТАЯ СВАДЬБА ОБЕРОНА И ТИТАНІИ

ПАСМУРНЫЙ ДЕНЬ ПОЛЕ.

НОЧЬ, ОТКРЫТОЕ ПОЛЕ

ТЮРЬМА.

Читайте также:

СОНЪ ВЪ ВАЛЬПУРГІЕВУ НОЧЬ
или
ЗОЛОТАЯ СВАДЬБА ОБЕРОНА И ТИТАНІИ