'Евгений Онегин', роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина, Полевой Николай Алексеевич, Год: 1825 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 10 минут(ы)

Полевой Н. А. ‘Евгений Онегин’, роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина // Пушкин в прижизненной критике, 1820-1827 / Пушкинская комиссия Российской академии наук, Государственный пушкинский театральный центр в Санкт-Петербурге. — СПб: Государственный пушкинский театральный центр, 1996. — С. 262-266.

http://next.feb-web.ru/feb/pushkin/critics/vpk/vpk-262-.htm

Н. А. ПОЛЕВОЙ

‘Евгений Онегин’, роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина

СПб., в тип. Деп. народ. просв. 1825, in 12. XXII и 60 стран.

Свободная, пламенная муза, вдохновительница Пушкина, приводит в отчаяние диктаторов нашего Парнаса и оседлых критиков нашей словесности. Бедные! Только что успеют они уверить своих клиентов, что в силу такого или такого параграфа пиитики, изданной в таком-то году, поэма Пушкина не поэма и что можно доказать это по всем правилам полемики, новыми рукоплесканиями заглушается охриплый шепот их и всеобщий восторг заботит их снова приискивать доказательств на истертых листочках реченной пиитики!¹

В самом деле, на что это похоже? Довольно, что англинские критики не знали, что делать с Бейроном, неужели и русским придет такая же горькая участь от Пушкина? Уже и хвалить его они не смеют: кто боится попасть в кривотолки, кто говорит, что ничего сказать не может, кто просто отмалчивается². — Но пока готовятся безмолвные громы их, поспешим разделить с нашими читателями радость о новом, счастливом событии на Парнасе нашем — о появлении нового поэтического произведения любимца всех русских читателей.

Давно уже с нетерпением ожидала публика ‘Онегина’, теперь отчасти и вполне удовлетворилось желание читателей: отчасти, ибо издана только первая глава этого поэтического романа, вполне, потому что издание ‘Онегина’ положительно доказывает права Пушкина уже не просто на талант, но на что-то выше.

‘Но что такое ‘Онегин’? — спросят критики. — Что за поэма, в которой есть главы, как в книге? По каким правилам она составлена? К какому роду принадлежит?’

‘Онегин’, м<илостивые>г<осудари>, роман в стихах, следовательно, в романе позволяется употребить разделение на главы, правила, руководствовавшие поэта, заключаются в его творческом воображении, род, к которому принадлежит роман его, есть тот самый, к которому принадлежат поэмы Бейрона и Гете.

‘Дон-Жуан’ почитается одним из лучших и едва ли не лучшим произведением Бейрона. ‘Difficile est proprie communia dicere’*, — сказал великий сей поэт, издавая ‘Дон-Жуана’³. Он чувствовал, как тяжело было ему бороться с своим предметом, и тем славнее был его подвиг, тем громче торжество.

В угодность привязчивым Аристархам согласимся, что, по существу своему, поэму, подобную ‘Дон-Жуану’ и ‘Беппо’⁴, поэму, где нет постоянной завязки, хода действий, с начала ведомых к одной главной, ясной цели, где нет эпизодов, гладко вклеенных, нельзя назвать ни эпическою, ни дидактическою поэмою⁵, по это уже дело холодного рассудка приискивать на досуге, почему написанное не по известным правилам хорошо, и на всякий новый опыт поэзии прибирать лад и меру, не поэту же спрашивать у пиитиков, можно ли делать то или то! Его воображение летает, не спрашиваясь пиитик: падает он, тогда торжествуйте победу школьных правил, если же полет его изумляет, очаровывает сердца и души, дайте нам насладиться новыми торжеством ума человеческого: всякое новое приобретение Бейронов или Пушкиных делает и нам честь, ибо делает честь стране, которой он принадлежит, и веку, в котором живет.

То самое высокое наслаждение, в котором человек, упоенный очаровательным восторгом, не может, не смеет дать самому себе отчета в своих чувствах: все ограниченное, в наслаждениях эстетических, отвращает человека — и в неопределенном, неизъяснимом состоянии сердца человеческого заключена и тайна и причина так называемой романтической поэзии.

Пушкин обещает своим критикам написать поэму в 25 песен, в которой будут выполнены все условия, предписанные покойным Баттё⁶. Тогда и мы обещаемся написать рецензию, которую начнем полным и обстоятельным разбором всех эпических поэм, исследуем все подробности, как-то: правильно ли превращение кораблей Энеевых в нимф, сколько раз должен был обежать Гектор Трою, чтобы утомить сына Пелеева, а кончим верными доказательствами, что никто из новых не сравнится даже и с Аполлонием Родосским⁷. Разумеется, что в таком случае не должно забывать избитых эпиграфов: vos exemplaria Graeca и проч. и проч.⁸

Между тем, верно, никто из самых задорных критиков Пушкина, прочитавши новую поэму его, не откажет ему в истинном, неподложном таланте. Зачем не пишет он поэм в силу правил эпопеи? Та беда, что и поэт не волен в направлении своего восторга, что ему поется, то он поет…

В очерках Рафаэля виден художник, способный к великому: его воля приняться за кисть — и великое изумит наши взоры, не хочет он — и никакие угрозы критика не заставят его писать, что хотят другие.

В музыке есть особый род произведений, называемых capriccio⁹, — и в поэзии есть они — таковы ‘Дон-Жуан’ и ‘Беппо’ Бейрона, таков и ‘Онегин’ Пушкина. Вы слышите очаровательные звуки: они льются, изменяются, говорят воображению и заставляют удивляться силе и искусству поэта. Соглашаемся, что по отрывку нельзя судить о целом¹⁰, но кто в произведениях Пушкина не находит поэзии, с тем не будем ничего говорить о поэзии.

Содержание первой главы ‘Онегина’ составляет ряд картин чудной красоты, разнообразных, всегда прелестных, живых. Герой романа есть только связь описаний.

С самого начала Онегин скачет на почтовых в деревню своего дяди, богача, умирающего, который оставляет племяннику все свое имение. Тут поэт сказывает, кто такой Онегин, описывает его воспитание, знания, свойства, день прежней петербургской его жизни, обед у Талона, приезд в театр, туалет Онегина, мимоходом бал, грусть, необходимое последствие рассеянной жизни, и свое знакомство с недовольным жизнию Онегиным, который получает письмо о болезни дяди, едет к нему в деревню, не застает его в живых и, получив богатство, не перестает скучать. — Поэт кончит шуткою.

Читатели видят, что ‘Онегин’ принадлежит к тому роду стихотворений, в котором доныне у нас не было ничего сколько-нибудь сносного. Шуточные поэмы наших стихотворцев сбивались в плоскости, шутки их оскорбляли благопристойность, улыбка походила на хохот тех героев, которых они описывали, как-то: трактирщиков, карточных игроков или пьяниц*, видно, Пушкину суждено быть первым и в исполнении поэм и в изобретении предмета своих поэм. Надобно сказать, что вообще новые поэты в сочинениях сего рода открыли новые стороны, неизвестные старинным сочинителям: ‘Налой’ или ‘Похищенный локон’ однообразны, поэт только смешит¹², но Бейрон не смешит только, но идет гораздо далее. Среди самых шутливых описаний он резким стансом обнаруживает сердце человека, веселость его сливается с унылостью, улыбка с насмешкою, и в таком же положении, как Бейрон к Попу, Пушкин находится к прежним сочинителям шуточных русских поэм. Он не кривляется, надувая эпическую трубу, не пародирует эпопеи, не сходит в толпу черни: выбрав героя из высшего звания общества, он только рисует с неподражаемым искусством различные положения и отношения его с окружающими предметами — и здесь тайна прелести поэмы Пушкина. Но не смех возбуждает поэт, он освещает перед нами общество и человека: герой его — шалун с умом, ветреник с сердцем, он знаком нам, мы любим его!

И с каким неподражаемым уменьем рассказывает наш поэт: переходы из забавного в унылое, из веселого в грустное, из сатиры в рассказ сердца очаровывают читателя. Мысли философа, опытного знатока и людей и света, отливаются в ярких истинах: кажется, хочешь спросить, как успел подслушать поэт тайные биения сердца? Где научился высказывать то, что мы чувствовали и не умели объяснить?

Картины Пушкина полны, живы, увлекательны. Не выписывая из ‘Онегина’ (ибо надобно переписать половину книги), мы укажем: на изображение знаний Онегина, изображение санктпетербургского театра, кабинета Онегина, приезда на бал, Петербурга утром, похорон дяди. — Насмешки его остры, умны, разительны: не можем не пересказать следующих:

Мы все учились понемногу

Чему-нибудь и как-нибудь:

Так воспитаньем, слава Богу,

У нас не мудрено блеснуть.

Онегин:

……..читал Адама Смита

И был глубокий эконом,

То есть, умел судить о том,

Как государство богатеет

И чем живет, и почему

Не нужно золота ему,

Когда простой продукт имеет.

Отец понять его не мог

И земли отдавал в залог…

‘Главный признак изящного есть простота’, — сказал один германский философ — и что же простее, добродушнее этой насмешки над толками модных последователей Смита? Тот же философ говорит, что ‘народная (nationale) словесность берет у воображения то, что сильнее говорит уму и характеру народа’¹³, — и эту народность, эту сообразность описания современных нравов Пушкин выразил мастерским образом. ‘Онегин’ не скопирован с французского или английского, мы видим свое, слышим свои родные поговорки, смотрим на свои причуды, которых все мы не чужды были некогда.

Спешим оправдать Пушкина в укоризнах, которые делают ему некоторые критики. Кроме того, что лишают себя наслаждения, они стараются еще и другим передать мучительные свои ощущения. Они уверяли всех и каждого, что ‘Руслан’ взят из Ариоста, ‘Кавказский пленник’ из ‘Чайльд-Гарольда’, ‘Бахчисарайский фонтан’ из ‘Гяура’ — предчувствуем, что ‘Онегина’ осудят на подражание ‘Дон-Жуану’ и ‘Беппо’ Бейрона и ‘Дню’ Парини¹⁴. Читавшим Бейрона нечего толковать, как отдаленно сходство ‘Онегина’ с ‘Дон-Жуаном’, но для людей, не знающих Бейрона или Парини, но которые любят повторять слышанное, скажем, что в ‘Онегине’ есть стихи, которыми одолжены мы, может быть, памяти поэта, но только немногими стихами и ограничивается сходство: характер героя, его положения и картины — все принадлежит Пушкину и носит явные отпечатки подлинности, не переделки.

Мы не упоминаем о прелести вводных мест (эпизодов) в ‘Онегине’, как-то: обращений поэта к самому себе, воспоминаний и мечтаний его, — из читавших ‘Онегина’, верно, наполовину знают его до сей поры почти наизусть, не читавших же мы не хотим лишать новости в наслаждении выпискою стансов 29, 30, 31, 32, 33, 34, 45, 49, 50, 57, 58 и 59, ибо их должно читать вполне.

Не говорим и о стихах Пушкина: такой гармонии, такого уменья управлять механизмом слов и звуков не было и доныне еще нет ни у которого из поэтов русских, даже и у Жуковского.

В доказательство, как все оживляется под пером Пушкина, мы желали бы подробно разобрать приложенный в начале ‘Онегина’ ‘Разговор книгопродавца с поэтом’. Здесь переходы чувств и искусство выражаться, смотря по тому, кто и что говорит, неподражаемы. Содержание: книгопродавец просит поэта продать свою рукопись, поэт отвечает на все его предложения, задумчивая мечтательность, яркие мысли выражают пламенный характер поэта, познание света, резкие истины опыта обрисовывают характер книгопродавца.

Говорят, что без замечания ошибок не бывает рецензии: вот самое затруднительное обстоятельство для рецензента стихотворений Пушкина — где взять ошибок? Несколько рифм можно назвать принужденными, немного выражений неточными (например: вздыхает лира, возбуждать улыбку, иволги напев живой), но оставим эту убогую добычу грядущим критикам: не думайте, что избранный из них будет молчать, что он не явится. —

Il s’en presentera, n’en doutez-vous pas…* ¹⁵

В то время как мы благодарим поэта за новый подарок, шум всеобщих похвал, вид запыленной кипы родимых творений, когда сочинений Пушкина не наготовятся книгопродавцы на нетерпеливых читателей, — все это возбуждает литературных гагар… Не повторить ли им в задаток слова поэта:

Гагары в прозе и стихах!

Возитесь как хотите,

Но, право, истинный талант не помрачите,

Удел его: сиять в веках!¹⁶

Сноски

Сноски к стр. 263

^* Трудно хорошо выразить общеизвестные вещи (лат.). — Ред.

Сноски к стр. 264

^* Некто А. Н. не постыдился поставить ‘Руслана и Людмилу’ в ряд с ‘Елисеем’ Майкова и с ‘Энеидой наизнанку’. Неверующие могут прочесть в ‘Mercure du XIX siecle’, 77 livraison, 1824, от стр. 505 — статью ‘Замечания россиянина, живущего ныне в Париже, на антологию Сен-Мора’. Помнится, что эта статья была в ‘Вестнике Европы’ без оговорок г-на редактора: кто молчит, тот соглашается, говорит пословица, к счастию, есть другая: дело мастера боится — это доказывает ‘Вестник Европы’¹¹.

Сноски к стр. 266

^* Предстанет, не сомневайтесь в этом (фр.). — Ред.

Примечания

Московский телеграф. 1825. Ч. 2. N 5 (выход в свет 16 марта). С. 43-51. Без подписи, авторство раскрывается в ходе дальнейшей полемики.

Статья вызвала продолжительную полемику, в которой против Н. А. Полевого выступали Д. В. Веневитинов и Н. М. Рожалин (см. коммент. к след. статьям, также: Стратен В. Пушкин и Веневитинов. I. Веневитинов — критик Пушкина // П. и совр. Вып. 38-39. С. 228-240).

Ранее в ‘Прибавлении’ к N 3 ‘Московского телеграфа’ в разделе ‘Книжные известия’ (с. 52) было помещено сообщение о скором выходе в свет I главы ‘Евгения Онегина’ и продаже ее в книжном магазине И. В. Сленина в Петербурге.

¹ Статья заострена против критики, опирающейся на каноны классической поэтики. Хотя здесь полемические выпады Полевого не имеют конкретного адресата, их можно отнести ко многим критикам Пушкина, в суждениях которых сказывался нормативный подход к его поэзии (см., например, статьи А. Ф. Воейкова или В. Н. Олина в наст. изд.). В N 3 ‘Вестника Европы’ за 1825 г. Юст Веридиков (М. А. Дмитриев) утверждал, что в ‘Кавказском пленнике’ Пушкина нет ничего, что могло бы составить содержание поэмы (см. с. 257 наст. изд.).

² Намек на библиографическую заметку в ‘Северной пчеле’ (1825. N 23, 21 февр. — см. с. 257 наст. изд.). Сообщив, что вышедшая книга — ‘только первая глава предполагаемого автором романа’, рецензент ‘Пчелы’ отказался судить по ней о ‘целом’.

³ Стих Горация (‘Наука поэзии’, ст. 128), который Байрон поместил на титульном листе издания песней I-II (1819) и III-IV (1821) своей поэмы ‘Дон-Жуан’.

⁴ ‘Беппо’ (1818) — поэма Байрона.

⁵ Перечисляются требования к жанру поэмы в нормативных поэтиках. См., например, ‘Словарь древней и новой поэзии, составленный Николаем Остолоповым’ (СПб., 1821. Ч. I. С. 235-244 и со с. 454) или ‘Краткое начертание теории изящной словесности’ А. Ф. Мерзлякова (М., 1822. Ч. I. С. 201-203).

⁶ См.: Гл. I, строфы LIX-LX ‘Евгения Онегина’

……………………………………..

Погасший пепел уж не вспыхнет,

Я все грущу: но слез уж нет,

И скоро, скоро бури след

В душе моей совсем утихнет:

Тогда-то я начну писать

Поэму песен в двадцать пять.

Я думал уж о форме плана,

И как героя назову,

…………………………

⁷ Имеются в виду эпизоды из ‘Энеиды’ Вергилия (кн. 9, ст. 77-122 и кн. 10, ст. 219-235) и ‘Илиады’ Гомера (песнь 22, ст. 136 и далее). Аполлоний Родосский (ок. 295-215 до н. э.) — александрийский грамматик и поэт, автор эпической поэмы ‘Аргонавтика’. В словах Полевого заключена ирония, относящаяся к традиционным разборам эпических поэм в нормативных поэтиках. Например, упомянутый эпизод из ‘Энеиды’ критикует Баттё как преувеличение, не отвечающее критерию истинности, верности действительности (Batteux Ch. Les beaux arts reduits a un meme principe. Pans, 1747. P. 203-204).

⁸ Начало цитаты из Горация:

Vos, exemplaria Graeca

Nocturna versate manu, versate diurna.

< Образцы нам - творения греков.

Ночью и днем листайте вы их неустанной рукою.>

(Наука поэзии, ст. 268-269, пер. М. Л. Гаспарова).

⁹ Каприччио (ит.) — музыкальная пьеса, в написании которой автор руководствуется прежде всего своей фантазией. Не имеет определенной формы, содержит неожиданные ритмические и гармонические обороты.

¹⁰ См. примеч. 2 к наст. статье.

¹¹ Упомянутая статья подписана ‘L. N.’ и принадлежит Н. И. Бахтину. В статье дан краткий очерк русской литературы от Кантемира до современности. Говоря о Пушкине, Бахтин отдает должное красоте и изяществу стихов ‘Руслана и Людмилы’ и считает, что эта поэма превосходит все, написанное до того в России в шутливом роде, кроме ‘Душеньки’ Богдановича. Бахтин советует Пушкину в дальнейшем отдаться его ‘врожденной веселости’, так как ‘мрачные картины, которые он пытается писать, редко ему удаются’. Суждения Бахтина отражали литературные взгляды П. А. Катенина, другом, издателем и пропагандистом творчества которого был Бахтин. См. подробнее: Письма П. А. Катенина Н. И. Бахтину: (Материалы для истории русской литературы 20-х и 30-х годов XIX века) / Вступ. ст. и примеч. А. А. Чебышева. СПб., 1911. С. 15-16, 72-73. Перевод статьи Бахтина помещен в ‘Вестнике Европы’ (1824. Ч. 138. N 22. С. 102-113). Часть статьи, посвященная современной литературе, опущена со следующим примечанием редактора: ‘В окончании, как читатель мог уже заметить, говорится о самой щекотливой и раздражительной половине словесности нашей, еще в живых находящейся. Предлагать о ней свои мнения небезопасно…’ Поводом к написанию статьи послужило издание во Франции Э. Дюпре де Сен-Мором (1772-1854) ‘Русской антологии’ (Anthologie russe, suivie de poesies originales … par

‘Елисей, или Раздраженный Вакх’ (1771) — ирои-комическая поэма В. И. Майкова, ‘Вергилиева Энеида, вывороченная наизнанку’ — бурлескная поэма Н. П. Осипова (ч. 1-4, 1791-1796, продолжена А. Котельницким, ч. 5-6, 1802-1808). В части тиража ‘Московского телеграфа’ примечание напечатано не полностью, до слов, ‘Помнится, что эта статья…’.

¹² ‘Налой’ (1674) — ирои-комическая поэма Буало, ‘Похищенный локон’ (‘Похищение локона’ (‘Rape of the Lock’), 1712-1714) — ирои-комическая поэма английского поэта Александра Попа (1688-1744).

¹³ Близкие по смыслу высказывания имеются в философско-эстетических эссе Ф. Ансильона: ‘Essai sur le naif et le simple’ (Melanges de litterature et de philosophie. Par F. Ancillon. Paris, 1809. T. 1.

Это место статьи Полевого впоследствии стало одним из поводов к нападкам на издателя ‘Телеграфа’. В одном из своих полемических ‘Разговоров с приятелем’, посвященных полемике с Полевым, М. М. Карниолин-Пинский писал: ‘Разбирая ‘Онегина’, захотел он похвалить Пушкина с помощию авторитета и для того выразился так: ‘главный признак изящного есть простота, — сказал один германский философ, и что же простее, добродушнее этой насмешки над толками модных последователей Смита.’ — Этот германский философ есть Ансильон. Он главным признаком изящества почитает простоту, то есть несложность (simplisite) идеи в целом творении, и весьма отличает ее от простосердечия, добродушия, или простодушия (naivete), состоящего в том, что лицо, связанное приличиями, иногда высказывает словами, телодвижениями или действиями более, нежели сколько желает. Простота есть основной признак изящества, простосердечие — случайный. Г. Полевой смешал сии разнородные понятия и, приняв одно вместо другого, хотел заставить бедного Ансильона говорить, чего он здоровый и подумать не захочет. Как можно шутку рассматривать за что-то целое, чтобы определить красоту ее по стихийному признаку изящного? Какая сложность может быть в шутке? Какое добродушие нашел и<здатель> ‘М<осковского> т<елеграфа>‘ в насмешке над модными последователями Смита? Насмешка эта забавна, остроумна, обдуманна, приготовлена предыдущими стихами, и потому непростодушна. Человек, ссылающийся на автора, которого не вразумел, не имеющий основательного понятия о прекрасном и не отличающий целого от частей, пусть гневается на меня сколько хочет, а уподобление свое оставляю при его творениях’ (Сын Отечества. 1825. Ч. 104 N 21. Прибавление N 2. С. 123-124, подпись: M. Крнлн Пнский).

¹⁴ О подражании в ‘Руслане и Людмиле’ ‘Неистовому Роланду’ Ариосто см., например, в статьях Воейкова, Олина, в разборе из ‘Невского зрителя’ в наст. изд. С ‘Паломничеством Чайльд Гарольда’ (1812-1818) и ‘Гяуром’ (1813) Байрона поэмы Пушкина сопоставлялись неоднократно, например в статьях Плетнева и Вяземского о ‘Кавказском пленнике’, Карниолина-Пинского о ‘Бахчисарайском фонтане’ и др., но о подражании Байрону говорит определенно, пожалуй, лишь Карниолин-Пинский. Дж. Парини в поэме ‘День’ (выходила частями с 1763 г.) иронично описал времяпровождение миланского дворянина, образ жизни определенных слоев итальянской знати.

¹⁵ Вероятно, неточно цитируется стих из трагедии Вольтера ‘Танкред’ (1760), д. III, явл. 4. У Вольтера: ‘Il s’en presentera: gardez-vous d’en douter’ <Предстанет, страшитесь в этом усомниться. - Ред.>

¹⁶ Цитата из басни И. И. Дмитриева ‘Лебедь и гагары’ (1805).

Н. А. ПОЛЕВОЙ

‘Евгений Онегин’, роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина

Примечания

Читайте также: