'Евгений Онегин', роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина. Глава вторая, Булгарин Фаддей Венедиктович, Год: 1826 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 4 минут(ы)

Булгарин Ф. В. ‘Евгений Онегин’, роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина. Глава вторая // Пушкин в прижизненной критике, 1820-1827 / Пушкинская комиссия Российской академии наук, Государственный пушкинский театральный центр в Санкт-Петербурге. — СПб: Государственный пушкинский театральный центр, 1996. — С. 300-301.

http://next.feb-web.ru/feb/pushkin/critics/vpk/vpk-300-.htm

Ф. В. БУЛГАРИН

‘Евгений Онегин’, роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина. Глава вторая

Москва, в тип. Августа Семена, при императорской Медико-хирургической академии. 1826, в м. 8, 42 стр.*

Читали ли вы ‘Онегина’? Каков вам кажется ‘Онегин’? Что вы скажете об ‘Онегине’? — Вот вопросы, повторяемые беспрестанно в кругу литераторов и русских читателей. Но если в дружеской беседе легко отвечать на сии вопросы, то, говоря с публикою, должно быть весьма осторожным и по существу предмета весьма неопределенным. ‘Онегин’ — начатая картина. Из очерков и положенных в некоторых местах красок и теней мы узнаем кисть великого художника, узнаем ее в некоторых искусно отделанных подробностях, снятых с натуры, но не можем судить о целой картине, о характере главного лица, потому что он только в абрисе. Точно так же нельзя судить о драме или комедии по нескольким первым явлениям. В первой главе мы видели Онегина в Петербурге, знали его как молодого повесу, гоняющегося за ложными наслаждениями подобно заблудшему путнику, гоняющемуся за летучими огнями во мраке. Мы восхищались в первой главе подробностями петербургской рассеянной жизни, а более обращениями поэта к самому себе и некоторыми эпизодическими картинами. Прелестные стихи нежили слух наш. Поэт и его стихотворение обратили на себя наше внимание и привязали к себе, но герой романа, Онегин, остался нам чуждым. Характер его не очертан, и он был сокрыт в блестящих подробностях, как актер за богатыми декорациями. Во второй главе мы видим, что на молодого повесу Онегина нашла хандра: он живет в деревне, ни с кем не видится, ездит верхом, пьет стаканами красное вино, не подходит дамам к ручке, отвечает да и нет, и, дай Бог ему здоровья, уменьшил оброк с крестьян. Онегин здесь также в стороне, но являются другие занимательные лица: Владимир Ленский, возвратившийся из немецкого университета**, бригадирша с двумя милыми дочками, из коих романическая Татьяна мила до крайности, и, наконец, бригадир — всепокорнейший слуга своей жены, полной хозяйки в доме. Отдельные портреты всех сих лиц и подробности деревенской жизни прелестны и, поистине сказать, достойны искусной кисти великого художника. Но главный характер, Онегин, еще покрыт завесою. А как в поэме, романе и даже в драматическом произведении, так называемом характерном, главная вещь, или масштаб, определяющий меру достоинства, есть характер главного героя, то мы и не можем сказать ничего определительного о целом, потому что сей характер еще не очертан, подождем конца. До сих пор Онегин принадлежит к числу людей, каких встречаем дюжинами на всех больших улицах и во всех французских ресторациях².

Но как любопытство, вероятно, столько же мучит читателей, как и нас самих, чтобы постигнуть, предузнать, кто таков будет Онегин, то мы, теряясь в догадках и предположениях, невольно остановились мыслью на Чайльд-Гарольде знаменитого Бейрона³. Вот что говорит британский бард о герое своей поэмы: ‘Было бы гораздо приятнее и даже легче изобразить характер любезный, можно было бы без труда скрыть его недостатки, заставить более действовать, нежели рассказывать: но, выводя на сцену Чайльд-Гарольда, я имел целию показать, что ранний разврат сердца и ума поселяет в нас пресыщение и препятствует наслаждаться новыми удовольствиями. Все, что только может возбудить раздражительность ума (после честолюбия, сильнейшей из пружин): красоты природы и странствования — потеряли власть свою над душою испорченною или заблудшеюся. Если б я продолжал поэму, то Чайльд-Гарольд был бы образцом человеконенавидения, ибо начертанный мною план, который я намеревался кончить некогда, представлял с некоторою разницею современного Тимона или, может быть, пиитического Зелуко’⁴. — Вот характер Чайльд-Гарольда, также молодого повесы, который, наскучив развратом, удалился из отечества и странствует, нося с собою грусть, пресыщение и ненависть к людям. Не знаем, что будет с Онегиным, до сих пор главные черты характера те же. Онегин также, промотав имение самым неприличным образом, возненавидел людей без всякой причины и удалился в деревню, что будет далее — увидим. Должно ли говорить о стихосложении, о гармонии, о счастливых оборотах, об остроумии, о сатирическом, весьма приятном духе сего отрывка? Этим преисполнена вторая глава, и она написана стихами Пушкина. Этого довольно.

Сноски

Сноски к стр. 300

^* Продается в книжном магазине А. Ф. Смирдина по 5 рублей.

^** В его портрете находится маленькая ошибка. Он представлен немецким студентом, которые называются буршами и швермерами, а не филистерами, как назвал его поэт. Филистером называется, напротив того, спокойный гражданин, не принадлежащий к сословию студентов¹.

Примечания

Северная пчела. 1826. N 132, 4 ноября. Подпись: Ф. Б.

Это первый печатный отклик на появление II главы ‘Евгения Онегина’ (она вышла в свет в Петербурге 20 октября 1826 г.).

¹ В первом издании в VI строфе стих 6 читался: ‘Душой филистер геттингенский’. Пушкин по ошибке употребил слово ‘филистер’ по отношению к студенту Ленскому. Филистер (нем. Philister) — обыватель, мещанин, неправильное употребление этого слова встречается также в письме Пушкина А. Н. Вульфу 7 мая 1826 г.: ‘Вы мне обещали писать из Дерпта и не пишете. Добро. Однако я жду вас, любезный филистер, и надеюсь обнять в начале следующего месяца’ (XIII, 275). В связи с данной статьей Н. М. Языков писал своему брату: ‘Заметил ли ты в <1>32 N ‘Север.<ной> пчелы’ замечание Булгарина об ошибке Пушкина в смысле слова филистер? Булгарин, видно, не знает происхождения этого названия всех не-студентов, хотя прав в своем замечании: филистер по-русски — не филистер, а филистимлянин!’ (Письма. Т. II. С. 154). Ср. также письмо А. И. Тургенева Вяземскому из Дрездена 25 декабря 1826 г.: ‘Для чего Пушкин не поправил стиха в ‘Онегине’ и не выкинул филистера? Я через многих давно уже велел сказать ему, что филистер совсем не то значит, что он думает. Это антипод студента и значит гражданин города университетского, не принадлежащий к университету и всегда в ссоре с студентами, коих называют: молодых — фуксами, или лисичками, а старых, уже курс учения выслушавших, — буршами. Филистер же — презрительное название для неуниверситетских граждан. Жаль, что он этого не выправил’ (ИРЛИ, Ф. 309. N 307. Л. 64). Швермер (нем. SchwДrmer) — энтузиаст, мечтатель.

² Нормативные пиитики, разбирая драматические произведения, называют ‘характерными’ те из них, где автор особое внимание обращает на изображение главного героя (см., например: Греч Н. Учебная книга российской словесности. СПб. 1821. Ч. 4. С. 55-56, Мерзляков А. Краткое начертание теории изящной словесности. М. 1822. С. 251). Данная оценка перекликается с отзывом А. А. Бестужева о характере Онегина, данным им в письме к Пушкину 9 марта 1825 г. Бестужев тоже отмечает, что это узнаваемый портрет современного молодого человека, ‘которых тысячи встречаю наяву’ (XIII, 149). Подробнее о позиции Бестужева см. с. 439 наст. изд.

³ Это предложение вызвало полемический отклик Д. В. Веневитинова в его заметке о II главе ‘Евгения Онегина’ (Московский вестник. 1828. N 4).

⁴ Слова из ‘Дополнения к предисловию’, написанного Байроном для четвертого издания двух первых песен ‘Чайльд-Гарольда’ (1814). Тимон Афинский жил в V в. до н. э., в годы Пелопоннесской войны в Древней Греции. Междоусобные распри, многочисленные войны и бедствия превратили его в человеконенавистника, и он отгородился от людей, поселившись в доме-башне. Шекспир сделал его героем одноименной трагедии. Зелуко — герой нравоописательного романа Джона Мура (1729-1802): ‘Зелуко: различные виды человеческой природы, заимствованные из отечественной и иностранной жизни и нравов’. Ожесточенный мизантроп.

Ф. В. БУЛГАРИН

‘Евгений Онегин’, роман в стихах. Сочинение Александра Пушкина. Глава вторая

Примечания

Читайте также: