Еще о значени вроисповданй въ Западномъ кра.
Еще о значени вроисповданй въ Западномъ кра.
Москва, 17 февраля 1867 года.
Еще о значении вероисповеданий в Западном крае, Аксаков Иван Сергеевич, Год: 1867
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Сочиненя И. С. Аксакова. Томъ третй.
Польскй вопросъ и Западно-Русское дло. Еврейскй Вопросъ. 1860—1886
Статьи изъ ‘Дня’, ‘Москвы’, ‘Москвича’ и ‘Руси’
Москва. Типографя М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) Леонтьевскй переулокъ, домъ Лаврова. 1886.
‘Виленскй Встникъ’ стуетъ на насъ между прочимъ за то, что мы вступили съ нимъ въ полемику, не дождавшись, пока онъ выскажется подробно, судили объ его образ мыслей только по одной стать, и даже изъ этой статьи вывели то, чего не было въ ней говорено. Поставляя на видъ эту неделикатность, редакця вообще изъявляетъ желане, чтобы мы, какъ выражается она, ‘прекратили игру въ теори и поглубже всмотрлись въ жизнь’ (No 13).
Дйствительно, уже въ 9 No ‘Встника’ редакця соглашалась, что обрусне Поляковъ и Евреевъ, при сохранени вроисповдныхъ съ нами различй, не можетъ быть названо полнымъ, и. что, какъ пояснила она въ No 13, уничтоженемъ, напримръ, полунмецкаго еврейскаго жаргона можно удовлетвориться только на первый разъ. Тмъ охотне заявляемъ объ этомъ взгляд редакци, чмъ прятне въ немъ удостовриться. Но это не мшаетъ намъ настаивать, что первые два NoNo газеты давали полное основане судить о ея взгляд такъ, какъ мы судили, и давали полное право вступить съ нею въ полемику. Разв въ передовой стать 2 No не обращалась она съ такою рчью къ мстнымъ дворянамъ: ‘вы, господа, русске дворяне и конечно желаете обрусня полнйшаго, въ предлахъ, разумется, ограниченныхъ одною врою’? Разв не вполн жен смыслъ этой оговорки о предлахъ ограниченныхъ врой? Разв не выходитъ отсюда прямо то, что мы вывели, и чего, по увреню газеты, не имли права выводить,— именно, что вроисповдное различе, по ея мнню, не мшаетъ даже полнйшему обрусню?
Какъ бы то ни было, съ удовольствемъ беремъ мы назадъ свое обвинене. Оговорка о предлахъ ограниченныхъ врою была случайною обмолвкой, и боле упоминать о ней нтъ нужды. Гораздо важне отвтить на другой вопросъ: стоило ли спшить полемикой, когда разногласе являлось чисто теоретическое? Насильственныхъ обращенй не предполагается, добровольному переходу въ православе никто не мшаетъ: а затмъ, не все ли равно для дла — вноситъ ли кто въ своихъ понятяхъ вроисповдане въ кругъ народныхъ началъ или нтъ?
Въ самомъ дл, не все ли равно? Пойдемъ и дальше. Говорятъ, русскй языкъ есть свидтельство русской народности. Это правда, но стоитъ ли протестовать, когда бы сталъ кто успокоивать Поляковъ, что для обрусня не требуется даже знаня русскаго языка? Если нужно, введутъ русскй языкъ административными мрами, а затмъ для дла все равно — такъ или иначе ршается этотъ вопросъ въ теори, тмъ боле, когда самая дйствительность говоритъ надвое. Генералы Двнадцатаго года несомннно одушевлены были самымъ совершеннымъ русскимъ патротизмомъ, и однако многе изъ нихъ, даже русске по происхожденю, не говорили, а нкоторые почти не знали по-русски. О разныхъ народныхъ обычаяхъ еще мене можетъ быть рчи: пейсики Еврея или чамарка Поляка — что въ этомъ бды? При пейсикахъ и въ чамарк можно быть Русскимъ въ душ, любить Россю, радоваться ея радостями и печалиться ея печалями. Почему же не обратиться съ покровительственною рчью и къ пейсикамъ, и къ чамарк? А затмъ, почему не отнестись сочувственно даже въ исконнымъ Русскимъ, которые наднутъ чамарку, заговорятъ по-польски, станутъ ходить въ костелы, слушать тамошня проповди и, пожалуй, даже восхищаться ими?
Все это повидимому такъ, но желали бы мы спросить: что же затмъ отъ насъ останется? Какое право будемъ мы имть на назване Русскихъ не по происхожденю только и подданству, а вмст я по народности? И въ чемъ останется у насъ та духовная упругость, которая есть единственное услове къ покореню соприкасающейся съ нами чужой народности? Въ томъ ли, что мы сами пока не говоримъ по-польски, не надваемъ чамарки, не отращиваемъ пейсиковъ? Но отъ признаня извстныхъ началъ до осуществленя ихъ въ жизни одинъ только шагъ, и недавне наши опыты, не инд какъ въ томъ же Западномъ кра, дали этому краснорчивое доказательство. Нтъ, въ томъ-то вся и бда наша — въ нашей легкой податливости, въ готовности во всемъ уступить, все въ другомъ признать и ничего своего не держаться крпко — ни въ быт, ни въ сознани, въ этомъ и заключается корень всего нашего безсиля и всхъ польскихъ среди насъ успховъ. Отрицане тхъ или другихъ народныхъ началъ въ сознани, повидимому чисто теоретическое, иметъ здсь такую же практическую важность, какъ и отречене отъ нихъ въ самой жизни, само по себ оно уже есть фактъ духовной шаткости, и въ этомъ смысл есть уже ободрене чуждыхъ притязанй и ослаблене нашихъ собственныхъ, услове чужаго успха и нашего ущерба. Оно сохраняетъ это свое значене, будетъ или не будетъ сопровождаемо правительственными мрами въ такомъ или въ другомъ смысл: оно тмъ важне, когда ими не сопровождается, и именно потому, что по существу дла оно не должно ими сопровождаться, а должно дйствовать исключительно своею силою и въ нее одну врить.
И такъ, вопросъ только въ томъ: дйствительно ли я латинство и еврейство въ Западномъ кра суть явленя сколько религозныя, столько же и политическя? Надемся, это нами доказано. Но еслибы и не было доказано, достаточно было бы спросить, признается ли то и другое исповдане за народное начало самимъ мстнымъ населенемъ: а въ въ этомъ не позволительно даже сомнваться. А когда такъ, принимать мстной газет равнодушный тонъ о вроисповдныхъ различяхъ, въ виду совершающейся борьбы народностей, по меньшей мр неосторожно. Выраженемъ же такого равнодушя еще прямо начинать свои разсужденя о народномъ вопрос — это даже легкомысленно. Позволительно ли было не протестовать противъ этого и нужно ли было дожидаться еще дальнйшихъ объясненй? Не заслуживала ли протеста уже эта самая поспшность уступки, уже то самое, что только отъ послдующихъ объясненй приходилось выжидать ободрительнаго и поощрительнаго слова въ пользу начала, по мстнымъ условямъ признаваемаго самымъ виднымъ знаменемъ нашей народности?
Не забудемъ и того, что признане народности въ предлахъ боле или мене тсныхъ не останется безъ практическихъ послдствй даже въ томъ особенномъ смысл, въ какомъ нкоторыми, повидимому, исключительно понимается практицизмъ. Успшная борьба съ чужою народностью можетъ быть совершаема только силами общественными и должна быть вполн имъ предоставлена. Таково основное положене. Но для успха борьбы необходимо, чтобы силы эти имли достаточный просторъ, не были связаны искусственно, и чтобы мрами административными и законодательными не было оказываемо покровительства чужой народности въ ущербъ своей. А въ этомъ смысл далеко не одинаковы могутъ быть послдствя, смотря по тому, какъ широко или тсно будетъ понимаема народность. Освобожденемъ крестьянъ отъ крпостной зависимости правительство поставило западно-русское населене въ возможность противостоять польскому вляню, указомъ 10 декабря сдлало еще боле: съ исполненемъ этого указа, численность русскаго населеня должна будетъ увеличиться, увеличится съ этимъ его матеральная сила, а вмст возрастетъ и сила нравственная, вслдстве притока людей вооруженныхъ образованемъ, а чрезъ это самое откроется возможность не только противостоять польскому вляню, но въ свою очередь воздйствовать на него духовно. Этимъ однако еще не все будетъ сдлано и не все достигнуто, для успшной борьбы недостаточно вншней подмоги пришлыхъ классовъ, притомъ сравнительно малочисленныхъ, необходимъ собственный подъемъ кореннаго русскаго населеня, и духовный и матеральный, бдность и безграмотность — силы не сильныя. А если такъ, одни ли и т же послдствя произойдутъ, признаемъ ли мы еврейство и латинство силами безразличными къ русской народности, или признаемъ ихъ силами по существу намъ враждебными? Нужно ли будетъ особенно безпокоиться объ экономическомъ преобладани Евреевъ, когда согласимся на первое? Ихъ преобладане не будетъ тогда выходить изъ предла явленй довольно обыкновенныхъ. Не нужно ли будетъ, съ другой стороны, особенно позаботиться тогда о положительномъ содйстви къ распространеню просвщеня вообще и къ укрпленю вроисповднаго сознаня въ частности не только въ православныхъ, но и въ Евреяхъ съ католиками? Такая заботливость не выходила бы изъ предловъ попеченя самаго законнаго. Но совсмъ иной смыслъ для народнаго дла получатъ и это равнодуше къ еврейскому преобладаню и это попечене о безразличномъ распространени религознаго просвщеня, когда признаемъ, что еврейское и латинское исповданя чужды намъ не только въ религозномъ, но и въ политическомъ смысл. Наконецъ, что бы ни говорила редакця ‘Виленскаго Встника’, почему же не перетолковать и самый указъ 10 декабря? Какая нужда, въ самомъ дл, ограничивать право землевладня вроисповданями, когда бы они были совершенно безразличны къ народности? Ни редакця ‘Виленскаго Встника’, ни ея корреспондентъ на это намъ не отвчаютъ, и указываютъ только, что указъ 10 декабря иметъ не вроисповдное, а государственное, соцальное и экономическое значене. Еще бы! Въ томъ-то и дло, что онъ иметъ и государственное, и соцальное, и экономическое значене, но что въ то же время вроисповдане* признается въ немъ,— и справедливо,— единственнымъ условемъ, подъ которымъ возможно осуществлене предполагаемыхъ и государственныхъ, и соцальныхъ, и экономическихъ цлей.
Надемся, посл этихъ объясненй ‘Виленскй Встникъ’ пойметъ причину поспшности нашихъ обличенй, а его неизвстный корреспондентъ изъ Гродна пойметъ и ту непонятную для себя элементарную истину, что прислушиваться къ толкованямъ народности, вылетающимъ изъ чужаго лагеря, и не внимать толкованю, какое дается ей самимъ русскимъ населенемъ, значитъ уже ронять народное дло, и притомъ не потому, чтобъ успхъ этого дла нуждался въ принудительныхъ мрахъ, а именно по тому самому, что для успховъ народности вовсе въ этихъ мрахъ нтъ нужды.