Эра просвещения Японии, Мечников Лев Ильич, Год: 1876

Критика и публицистика
Время на прочтение: 68 минут(ы)
Скачать в PDF

ЭРА ПРОСВЩЕНІЯ ЯПОНІИ.

(Мей-Дзи.)

На двухъ противоположныхъ окраинахъ Востока передъ нами открываются, въ настоящую минуту, дв противоположныя картины событій: одна представляетъ намъ медленный и мучительный пронесъ разложенія государственнаго организма, парализованнаго внутреннимъ истощеніемъ во всхъ своихъ частяхъ, на другой мы видимъ быстрое и цвтущее возрожденіе народа, выступающаго на сцену культурной міровой дятельности. Въ то время какъ въ Турціи все распадается и догниваетъ, на крайнемъ Восток, въ Японіи, все оживаетъ и крпнетъ. Причины различія въ судьбахъ этихъ двухъ народовъ совершенно понятны. Турція, основавшая свое могущество на сил меча и религіознаго фанатизма, остановилась въ своемъ развитіи только на этой сил и не хотла или не могла принять въ себя другихъ, прогресивныхъ и обновляющихъ элементовъ народной жизни. Она окаменла въ своемъ засто, который рано или поздно приводитъ къ тому состоянію, въ которомъ жизнь длается боле невозможной. Японія распорядилась собой иначе. Когда она поняла, что ея традиціонные тиски ужь слишкомъ стсняютъ ея жизненныя отправленія, что отсталость ея должна привести ее къ тяжелому болзненному кризису, она энергически сбросила ихъ и пошла новымъ реформаціоннымъ путемъ.
Не боле восьми лтъ, какъ она вышла на этотъ путь посл 20-ти-вковой мертвящей косности, и нельзя не удивляться необыкновенному ея преобразованію. Это полный и радикальный переворотъ, какой только мы знаемъ въ исторіи. Начиная уничтоженіемъ феодальной системы и преобразованіемъ всего правительственнаго механизма и оканчивая организаціей самаго широкаго народнаго образованія, ни одна отрасль соціальнаго и политическаго быта не осталась нетронутой въ этой реформаціонной ломк. Въ стран, еще такъ недавно на-глухо запертой для всякого иностраннаго вліянія, теперь вс главныя государственныя предпріятія находятся въ рукахъ европейцевъ, отъ школы и до государственнаго совта везд проникаетъ европейскій умъ и европейская культура. Мене чмъ въ десять лтъ Японія обзавелась телеграфами, желзными дорогами, арсеналами и флотомъ, пароходами, промышленными и торговыми асоціаціями, общими и спеціальными школами, поставивъ народное образованіе высшей задачей своей преобразовательной дятельности. Страна относительно бдная, какъ вс исключительно земледльческія страны, она, однакожъ, находитъ средства разсылать своихъ молодыхъ людей во вс европейскіе университеты, содержать до 300 иностранныхъ учителей, выплачивая имъ ежегодно 1 1/2 миліона доларовъ, съ самыми скромными финансовыми средствами она произвела выкупъ феодально-поземельной собственности у князей и духовенства, вознаградила дворянство за утраченныя имъ привилегіи и въ то-же время нашла возможность создать множество новыхъ техническихъ и административныхъ учрежденій. Но такъ-какъ въ народной жизни все совершается медленно и новымъ идеямъ приходится пролагать себ путь сквозь многочисленныя преграды человческой ограниченности и укоренившихся предразсудковъ, то, нтъ сомннія, что многія реформы въ Японіи еще далеко не созрли и не привились къ общественному сознанію. Только время и опытъ произнесутъ надъ ними окончательный приговоръ. Но сущность дла не въ этомъ, а въ томъ прогресивномъ направленіи, которое сдвинуло такую страну, какъ Японія, съ ея неподвижнаго устоя. Разъ избранный ею новый путь, длается для нея логически и въ силу самыхъ вещей неизбжнымъ путемъ, медленно или скоро, ошибочно или правильно, но она должна слдовать имъ, порвавъ свои органическія связи съ прошлымъ. Станетъ-ли Японія во глав возрожденія остального Востока или нтъ?— на этотъ вопросъ отвтитъ время, но ее но могутъ боле игнорировать цивилизованныя націи, не могутъ и не должны пренебрегать ея настоящимъ и будущимъ значеніемъ. Изученіе ея и боле или мене раціональныя отношенія къ ней длаются обязательными особенно для ея ближайшихъ сосдей. Не надо забывать, что солидарность народовъ въ человческой семь, какъ солидарность отдльныхъ членовъ общества становится въ наше время главнымъ руководящимъ принципомъ политической, соціальной и умственной ихъ силы.

——

Японія, ближайшая сосдка нашихъ владній на Тихомъ Океан, иметъ для Россіи такое значеніе, котораго она, конечно, не можетъ имть для другихъ европейскихъ народовъ. Для англичанъ или французовъ, даже для американцевъ — восточныхъ своихъ сосдей — она служитъ только торговымъ рынкомъ для обмна ихъ продуктовъ на мстные и на звонкую монету или станціею въ ихъ сношеніяхъ съ Китаемъ. Для нашего-же Уссурійскаго края, для Камчатки и даже для восточной Сибири Японія становится центромъ или разсадникомъ европейскаго просвщенія, несмотря на то, что она сама только восемь лтъ тому назадъ, дятельно и окончательно примкнула къ цивилизованной жизни. Наши чиновники и морскіе офицеры, долго прожившіе въ Приморской области или въ другихъ отдаленныхъ частяхъ русскихъ владній, въ Йокагам отдыхаютъ отъ тягости и дикости своей жизни. Здсь, по ихъ собственному неоднократному признанію, на нихъ снова ветъ европейской атмосферой, здсь они приходятъ въ соприкосновеніе съ самымъ разнообразнымъ международнымъ обществомъ и длаются очевидцами энергической реформаціонной дятельности по всмъ отраслямъ государственнаго устройства. Отсюда они могутъ на удобныхъ французскихъ, англійскихъ, а скоро, вроятно, и на японскихъ пароходахъ отправляться въ Европу и въ Петербургъ, вмсто того, чтобы подвергать себя неудобствамъ примитивной дороги черезъ Сибирь. Изъ Японіи жители Владивостока снабжаются европейскими товарами и звонкою монетою. Наши военныя суда сибирской эскадры ходятъ для починки въ превосходные доки Йокоски близь Йокагамы, которые теперь уже находятся совершенно въ рукахъ японцевъ. Наши портовыя суда,— правда, крайне немногочисленныя,— находятъ въ японскихъ портахъ возможность дешеваго снабженія необходимыми припасами, удобныя стоянки и помощь на случай кораблекрушенія, какъ это недавно испытала на себ русская шкуна ‘Надежда’, разбившаяся о скалы Японскаго моря. Правда, мы имемъ торговый флотъ въ этихъ водахъ, состоящій изъ одного только парохода ‘Курьеръ* и нсколькихъ парусныхъ судовъ, совершающихъ въ кои-то вки разъ плаваніе на Курильскіе острова, но онъ на-столько ничтоженъ, что это преимущество едва-ли можетъ быть принимаемо въ разсчетъ.
Однако, если всхъ этихъ выгодъ, извлекаемыхъ вашими крайне-восточными окраинами изъ ихъ непосредственнаго сосдства съ возрождающеюся Японіей, все-таки окажется мало, то виновата въ этомъ не Японія, которая изъ нашихъ окраинъ по извлекаетъ вовсе никакихъ выгодъ и, слдовательно, не иметъ поводовъ заботиться о развитіи своихъ сношеній въ этомъ направленіи на западъ. Жизнь нашихъ восточныхъ окраинъ до-того бдна, до-того на-глухо замкнута въ себ, что если офиціальная иниціатива не даетъ ей вншняго толчка, то она сама по себ неспособна ничего ни предпринять, ни организовать. Съ уступкою Японіи Курильскихъ острововъ (взамнъ японской половины Сахалина), единственная торговля этого края — пушной промыселъ, служившій весьма обильнымъ источникомъ обогащенія для гг. Филппеуса и Ко, ускользаетъ изъ русскихъ рукъ. Датско-американская компанія, занимавшаяся разработкою каменно-угольныхъ копей въ русской части Сахалина, также недавно была приглашена прекратить свою дятельность, такъ-какъ правительство иметъ какіе-то спеціальные виды на этотъ островъ. ‘Не оживетъ, аще не умретъ’,— наша торговая и промышленная дятельность на Тихомъ океан за эти послдніе два-три года умерла такъ ршительно, что препятствій къ ея оживленію, по крайней мр съ этой стороны, никакихъ быть не можетъ. Какъ-бы то ни было, но въ этомъ направленіи мы не можемъ ступить ни шагу безъ того, чтобы не встртиться съ Японіею, и что преуспянія на пути прогреса ‘Имперіи восходящаго солнца’ представляютъ для жителей нашихъ отдаленныхъ восточныхъ окраинъ чрезвычайно благопріятный шансъ, котораго они, конечно, не могли имть, пока эта страна оставалась мертвою въ своей традиціонной восточной скорлуп.
Россія и Японія не только непосредственные сосди, но еще он об имютъ общихъ сосдей — Китай и Корею, отношенія съ которыми рано или поздно должны выясниться и опредлиться. Отсюда естественно вытекаетъ извстная общность политическихъ интересовъ, очень хорошо сознаваемая Японіей, которая, съ своей стороны, дятельно стремится ознакомиться какъ можно тсне съ Россіей, съ ея государственнымъ строемъ, исторіей, правами и языкомъ. Правительство не только содержитъ въ Петербург многочисленное посольство, посылаетъ туда своихъ студентовъ, но и заводитъ у себя три школы русскаго языка: одну въ ныншней столиц То-кьо или Іедо, предназначенную боле или мене спеціально для приготовленія переводчиковъ министерству иностранныхъ длъ, другую въ Хакозате, содержимую на счетъ министерства колоній (Кайтаку-си) и третью въ Нагасаки (гд между прочимъ, вслдствіе частаго привала русскихъ военныхъ судовъ, образовалась уже цлая деревня, жители которой отъ мала до велика вс говорятъ или, по крайней мр, понимаютъ по-русски). Надо замтить, что въ столиц существуетъ еще самостоятельная школа русскихъ миссіонеровъ, постоянно имющая полный комплектъ учениковъ, и, конечно, не интересъ религіозной пропаганды привлекаетъ туда японское юношество. Не слдуетъ забывать, что японцы уже въ XVI вк шокировали католическихъ миссіонеровъ своимъ скептицизмомъ и что едва-ли существуетъ страна, мене пригодная для миссіонерской дятельности, какъ современная Японія.
Ршившись выступить на дорогу европейской культуры и цивилизаціи, Японія поставлена была въ необходимость ознакомиться поближе съ европейскими учрежденіями и порядками и призвать къ себ, какъ руководителей и наставниковъ, иностранцевъ со всхъ концовъ Европы. Такъ, напр., она отдала свое военное устройство въ руки французскихъ офицеровъ, морское вдомство было поручено англичанамъ, устройство народныхъ и нормальныхъ школъ ведется и до сихъ поръ подъ американскимъ надзоромъ, а для учрежденія медицинской школы были приглашены нмцы. Какъ ни странно это можетъ показаться на первый взглядъ, тмъ не мене языкомъ юридическаго и дипломатическаго развитія Японіи предполагалось сдлать русскій. Это ихъ намреніе слдуетъ приписать тому, что горсть государственныхъ людей Японіи, вліянію которыхъ страна обязана тмъ, что переворотъ 1868 г., начатый съ открытымъ намреніемъ если не совсмъ уничтожить, то, по крайней мр, значительно обкорнать сдланныя иностранцамъ уступки, закончился, однакожь, полнымъ торжествомъ просвтительныхъ началъ… Руководители возрожденія Японіи — Ивакура, глава посольства, объхавшаго въ 1872—4 гг. всю Европу и Соединенные Штаты сверной Америки, Кизо, бывшій министръ народнаго просвщенія, Соезима, долго бывшій министромъ иностранныхъ длъ, и многіе другіе остаются до настоящаго времени ревностными поклонниками ‘Петер-Берики’,— такъ они называютъ Петра Великаго, біографія котораго была одною изъ первыхъ европейскихъ книгъ, переведенныхъ на японскій языкъ. Психологически весьма понятно, что именно дятельность преобразователя Россіи должна была, сильне, чмъ дятельность всякаго другого государственнаго дятеля Европы, поразить японскій умъ, благодаря той аналогіи, которую стремящаяся къ преобразованію Японія представляла съ Россіей) петровскаго времени. Многія другія соображенія заставляли японцевъ искать себ образцовъ не въ Англіи или Америк, столь далеко опередившихъ даже своихъ европейскихъ сверстниковъ, а именно въ Россіи, выступившей еще такъ недавно на преобразовательный путь, а потому и представляющей собою идеалъ легче достижимый. Не слдуетъ забывать, что ближайшею задачею реформаторовъ Японіи было образованіе въ стран сильно централизованной государственной власти, способной обуздать феодальныя стремленія удльныхъ князей или дай-мьо, и кичливость многочисленной шляхты — самураевъ и хатамото, которая все теряла съ этимъ переворотомъ и по необходимости должна была служить тормазомъ къ развитію японскаго просвщенія. Нигд въ Европ эта централизующая государственная власть не стоитъ на той высот, которой она достигла въ Россіи, а потому и немудрено, что японское правительство, имвшее въ виду измнить не только политическія рамки, но и самую соціальную сущность японскаго быта, обращало свои взоры на насъ, своихъ западныхъ сосдей. Къ этому присоединялось множество другихъ побочныхъ соображеній. Такъ, наприм., Англія, Франція и Америка имютъ въ Японіи слишкомъ серьезные комерческіе интересы. Многочисленные выходцы изъ этихъ странъ, нахавшіе сюда съ единственною и исключительною цлью нажиться на счетъ японскихъ кармановъ, постоянно втягивали и дипломатическія представительства своихъ странъ въ разнаго рода скандальныя исторіи, столь существенно компрометирующія дло цивилизаціи въ отдаленныхъ колоніяхъ. Американскій комодоръ Перри, убдившій вашингтонскій конгресъ снарядить достопамятную экспедицію 1852—54 гг., которой мы и обязаны открытіемъ Японіи, уже предвидлъ подобныя столкновенія и заране рекомендовалъ своему правительству въ будущихъ своихъ сношеніяхъ съ вновь открываемой страной не жертвовать интересами гуманности и справедливости ради выгоды спекулаторовъ, если правительство хочетъ извлечь изъ открытія Японіи ту пользу, которую оно способно принести американской націи вообще {См. Narrative of the Expedition of an americ. Squadron to the China Seas and Japan.— Washington, Beverley Tuckler, 1856 r.}. Совтъ его, однакожь, былъ исполненъ такъ плохо, что г. Андрью Сюардъ, постившій Японію въ 1869 г., и въ изданномъ имъ описаніи своего путешествія вокругъ свта, и въ частныхъ запискахъ конгресу вынужденъ повторить его снова, въ то-же время выставляя въ крайне невыгодномъ свт т отношенія, въ которыя стали къ японцамъ не только заморскіе спекулянты-просвтители, но и различные посланники и консулы. Сюардъ утверждаетъ между прочимъ, будто японское правительство до того было запугано хищническою требовательностью иностранцевъ, что препятствіемъ къ сооруженію желзной дороги между Йокагамою и То-кьо (Іедо) долгое время служило соображеніе, что иностранцы будутъ здить или отправлять товары этимъ путемъ и за малйшую неисправность со стороны служащихъ на желзной дорог лицъ взыскивать съ правительства чудовищные протори и убытки, а посланники и консулы ихъ будутъ поддерживать ихъ требованія. Не ручаясь за достоврность этого увренія, замтимъ только, что въ Японіи еще существуетъ ‘экстериторіяльность’, т. е. что живущіе здсь иностранцы подвдомственны только юрисдикціи своихъ консуловъ.
Совершенно иное положеніе Россіи въ этомъ отношеніи. Не имя ни торговыхъ факторій, ни промышленныхъ предпріятій въ Японіи, она могла-бы очень удобно обойти этотъ подводный камень, на что, повидимому, разсчитывали и сами японцы. Мы говоримъ ‘могла-бы’, такъ-какъ въ дйствительности она его не миновала и наши власти нашли-таки случай показать, что и они, не хуже другихъ, считаютъ японцевъ за стадо барановъ, обреченное на то, чтобы его стричь безъ зазрнія совсти въ пользу консульскихъ и посольскихъ протеже.
Гораздо прежде, чмъ иностраннымъ державамъ удалось заключить съ Японіей торговые договоры, въ Японіи уже существовалъ страхъ, что европейцы — особенно англичане — явятся завоевывать Японію, какъ они уже завоевали Индію. Извстно, что Японія до 1868 г. управлялась преемниками Токугава-Іеясу, прозваннаго по смерти Гогенсамою, которому удалось въ конц XVI вка укротить междоусобія удльныхъ князей, доводившія страну и народъ до крайняго разоренія. Какъ и вс историческіе дятели, Гогенсама, совершая весьма своевременную и національно полезную задачу, преслдовалъ въ то же время своекорыстную цль возвеличенія своего потомства. Цль эта ему удалась и его преемники пользовались въ Японіи такою властью, что иностранцы считали этихъ правителей — сіогуновъ или тайкуновъ — за свтскихъ императоровъ Японіи. Завщаніе Гогенсамы служило замною всякаго рода кодексовъ для страны. Высшіе чиновники японской администраціи обязаны были имть постоянно при себ экземпляръ этого завщанія, отпечатанный почти микроскопическимъ шрифтомъ, но распространеніе его въ народ было строжайше запрещено. Одною изъ главныхъ заботъ Гогенсамы было желаніе упрочить навсегда тотъ выгодный для его потомства государственный строй, надъ созданіемъ котораго онъ такъ неутомимо работалъ. Для достиженія этой цли ему важно было оторвать Японію отъ всего міра. Той ненависти къ иностранцамъ, которую и до настоящаго времени питаетъ большинство китайскаго народонаселенія, въ японскомъ народ не было никогда. Португальцы, прибывшіе сюда съ Мендесомъ Пинто, были встрчены и народомъ, и правительствомъ крайне дружелюбно. Одинъ изъ правителей, предшественниковъ Гогенсалы, Ода Побунага покровительствовалъ даже католическимъ миссіонерамъ, волтеріански подтрунивая надъ религіозными предметами вообще, но видя въ христіанской пропаганд орудіе противъ враждебнаго ему буддійскаго духовенства. Подъ его покровительствомъ миссіонеры до того зазнались, что при преемник его Хидеіоси ваималйшее стсненіе казалось имъ уже діоклетіановскимъ гоненіемъ. А между тмъ они-же сами на каждомъ шагу вызывали эти стсненія, мшаясь въ политическую жизнь страны и оскорбляя гордость дай-мьосовъ. Въ особенности съ отъздомъ Франциска Ксаверія и іезуиты, и францисканцы выказываютъ такую безтактность, что можно подумать, что они умышленно добиваются преслдованія и изгнанія. Подробности этого дла читатели найдутъ въ превосходной книг Диксона ‘Japan’. Мы хотли только замтить, что для Хидеіоси преслдованіе христіанъ было политическою необходимостью, Гогенсама-же драконовскими мрами противъ всякаго сближенія съ иностранцами старался предохранить дло рукъ своихъ отъ всякихъ постороннихъ вліяній. Однакожь, потребность въ торговыхъ сношеніяхъ съ просвщеннымъ міромъ успла уже развиться въ Японіи на-столько, что и онъ вынужденъ былъ дозволить, по крайней мр, голандскимъ торговымъ судамъ приходить ежегодно въ гавань Нагасаки. Какъ ни кратковременны были сношенія японцевъ съ иностранцами, тмъ не мене они оставили на японскомъ народ глубокіе слды. Японцы заимствовали отъ португальцевъ огнестрльное оружіе, стекло, бархатъ, хлбъ, куреніе табаку и пр. Многаго, впрочемъ, эти выходцы и дать не могли, будучи сами или морскими разбойниками, врод Пинто, либо фанатиками врод Франциска Ксаверія, иди и того хуже. Слдуетъ замтить, что вліяніе европейцевъ оставило тмъ боле глубокіе слды, чмъ дале уходило отъ центровъ правительственной власти — отъ городовъ Камакуры и Іедо. На свер, особенно въ областяхъ Сендай и Шо-най, до настоящаго времени сохранились многочисленныя христіанскія общины. Даже въ окрестностяхъ священнаго города Кьото или Міако, небывшаго подъ непосредственнымъ контролемъ сіогунскаго правительства, можно еще находить слды вліяній первыхъ европейскихъ выходцевъ. Это прямо указываетъ на то, что отчужденіе Японіи было чисто дломъ правительственнымъ, а не народнымъ. Чтобы узаконить эту мру въ глазахъ общественнаго мннія, правительство весьма естественно было вынуждено указывать на европейскихъ переселенцевъ — миссіонеровъ или купцовъ — какъ на тайныхъ агентовъ, высылаемыхъ будто-бы своими правительствами для того, чтобы высмотрть и увдомить его, когда наступитъ удобный часъ для завоеванія Японіи. Везд-же, гд представлялась возможность столкновеній съ иностранцами такъ, что изъ этого никакимъ образомъ не могло произойти никакого ущерба для цлостности японской територіи и неприкосновенности націи, само правительство жадно ловило всякій случай научиться отъ нихъ чему-нибудь полезному. У голандцевъ японцы учились постоянно медицин, естествознанію, картографическому искуству. часовому мастерству. Когда англійскій лоцманъ Адамсъ попалъ въ Японію, то ему сдланы были крайне выгодная предложенія съ тмъ, чтобы онъ навсегда остался въ Японіи и прервалъ совершенно всякія связи съ своею родиною, на что, какъ извстно, онъ и согласился.
Угроза католическихъ миссіонеровъ, что ихъ король пришлетъ военныя суда и войско для покоренія Японіи, будучи, такимъ образомъ, популяризируема правительствомъ, принесла свои плоды. Когда эскадра Перри появилась въ гавани Урага (1854), требуя заключенія мирныхъ договоровъ, то по всей стран распространился паническій страхъ и увренность, что наступилъ конецъ японской независимости. Единственный энергическій человкъ, оказавшійся въ это время въ правительств сіогуна Іесада, былъ князь Мито. Не дожидаясь приказанія свыше, онъ принялъ вс мры къ отчаянной защит и приказалъ даже перелить въ пушки колокола всхъ храмовъ въ своихъ владніяхъ, за что и былъ посаженъ въ тюрьму. Но уже въ это время въ молодой части японскаго общества потребность сближенія съ цивилизованною жизнью была на-столько сильна, что множество юношей, несмотря на строгій дозоръ, являлись къ офицерамъ эскадры, прося увезти ихъ съ собою. Перри, не желая раздражать японское правительство, строго запретилъ принимать ихъ на суда, а одного изъ нихъ даже выдалъ японскимъ чиновникамъ. Его тотчасъ-же заключили въ тюрьму и подвергли строжайшему допросу. Оказалось, что содержатель одной весьма извстной въ Іедо школы проповдывалъ своимъ ученикамъ о преимуществахъ христіанской цивилизаціи надъ японскою и о необходимости для японскаго юношества усвоить ее себ. Когда явились американскія суда, наставникъ этотъ ршился воспользоваться благопріятнымъ случаемъ. Выбравъ лучшаго изъ своихъ воспитанниковъ, онъ снабдилъ его деньгами на дорогу, на-сколько позволяли его скудныя средства. Оба — и ученикъ, и наставникъ, были казнены, но трагическій примръ этотъ не запугалъ японскихъ юношей, и едва-ли хоть одинъ европейскій пароходъ оставилъ Японію, не увезя съ собою нсколько молодыхъ японцевъ, рисковавшихъ головою ради желанія ознакомиться съ тою свтлою и свободною жизнію, о которой до нихъ доходили только темныя и отрывочныя извстія.
Въ тхъ частяхъ японскаго народонаселенія, которыя имли возможность познакомиться съ ‘господами варварами’ какъ вжливо величаютъ насъ еще и до сихъ поръ наиболе дружески расположенные къ иностранцамъ ‘сыны восходящаго солнца’, опасенія за то, что прибытіе чужеземцевъ угрожаетъ Японіи потерей ея независимости, быстро начали разсеваться. Но они и до сихъ поръ еще живутъ въ нкоторыхъ отдаленныхъ частяхъ страны, и въ особенности въ фанатической сред самураевъ или шляхтичей, въ которыхъ военная доблесть и національное чувство развиты дйствительно очень сильно, да которые къ тому-же лишены возможности праздно жить на счетъ крестьянства подъ эгидою феодальныхъ князей съ тхъ поръ, какъ феодальный строй и привилегіи кастъ въ Японіи уничтожены. Собственно съ этого и начался тотъ реформаціонный періодъ въ Японіи, которому не даромъ удивляется вся Европа и который открылъ доступъ иностранцамъ въ эту страну. Основываясь на своихъ личныхъ наблюденіяхъ, собранныхъ мною впродолженіи пятилтняго пребыванія въ Японіи и знакомства съ ея литературой, я попытаюсь здсь въ немногихъ словахъ очертить картину соціальнаго быта Японіи непосредственно передъ ея открытіемъ для иностранцевъ.
Начиная съ эпохи ‘Теи-no’ (небесная защита), соотвтствующей тридцатымъ годамъ ныншняго столтія, порядокъ, заведенный Гогенсамой и временно избавившій страну отъ удльной неурядицы, изжился окончательно Такъ-какъ званіе сіогуновъ не было наслдственно въ непосредственномъ потомств Гогенсамы, а избранію могли подлежать вс князья, состоявшіе въ родств съ крайне-многочисленнымъ семействомъ Токугавы, то между ними возникаютъ распри и интриги за это званіе. Южные князья: Сацума на остров Кіу-сіу, Тоза на Сикок и Чьо-сіу на самомъ остров Ниппонъ, совершенно не признавая сіогунскаго достоинства, оказываютъ открытое сопротивленіе центральному правительству и вчно ссорятся между собою, втягивая въ свои распри мелкихъ владльцевъ. Хатамото, т. е. шляхта дома Токугавы, простираетъ свою дерзость въ отношеніяхъ къ народу и къ самураямъ, т. е. къ дворянству удльныхъ княжествъ, до неслыханнаго предла. ‘Думая, что могуществу Токугавы никогда не будетъ конца, говоритъ японскій историкъ, — они (хатамото) коснли въ праздности, разврат и хищничеств’.
Между аристократіею императорскаго двора, ‘куге’, и въ численно ничтожномъ меньшинств образованныхъ самураевъ всхъ княжествъ начинаетъ созрвать боле и боле мысль о необходимости покончить радикальнымъ образомъ съ феодальною анархіей. Тотъ самый князь Мито, о которомъ мы уже упоминали выше, издалъ многотомное сочиненіе по японской исторіи, въ которомъ, рядомъ съ необыкновенной эрудиціей и начитанностью по китайско-японскимъ источникамъ, онъ проводитъ мысль о необходимости уничтоженія сіогунства и возстановленія императорской власти въ той ея чистот, которую она уже въ начал XII вка успла утратить. Судя по аналогіи съ исторіею европейскихъ государствъ, гд дйствительно сильная королевская или императорская власть являлась при конц среднихъ вковъ освободительницею народа отъ ига феодаловъ, мы не можемъ не признать эту тенденцію японскаго историка врною. Она дйствительно встрчаетъ сочувствіе образованныхъ классовъ, въ сред которыхъ возникаетъ патріотическое общество, имвшее опредленною цлью низверженіе сіогуновъ и всего, завщаннаго Гогенсамою государственнаго строя.
Низшіе классы народонаселенія, совершенно оттертые Гогенсамою отъ всякаго участія въ государственной жизни, не остаются однакожь, праздными свидтелями этого движенія: въ Осака, главномъ центр японской промышленности и торговли, вспыхиваетъ демократическое возстаніе подъ предводительствомъ нкоего O-сиво, ‘вадзра’, т. е. человка самаго низкаго званія, какъ говорятъ о немъ японскіе историки, который вскор былъ схваченъ сіогунскими чиновниками и казненъ.
‘Какъ заслуженное наказаніе за подобныя злодянія, небо посылаетъ рядъ неурожайныхъ годовъ. Нужда и голодъ доходятъ до необычайныхъ размровъ. Мудрецъ хмурилъ брови, видя трупы умершихъ голодною смертью людей, валяющіеся по большимъ дорогамъ, какъ падаль. Бдняки, лишенные всякихъ средствъ къ существованію, увеличивали число бродягъ и разбойниковъ, доводившихъ до отчаянія осдлыхъ гражданъ дерзостью своихъ нападеній. Общественное мнніе находилось въ крайне возбужденномъ состояніи’.
Разбойниковъ ловили, варили въ кипятк или распинали на крестахъ, но положеніе отъ этого не улучшалось ни на волосъ. Крестьянство, т. е. единственный производительный классъ въ этой исключительно земледльческой стран, было слишкомъ задавлено подъ гнетомъ паразитическихъ сословій, которыя въ Японіи составляли высшую аристократическую расу. Эти аристократическія сословія смшиваются у первыхъ европейскихъ писателей о Японіи подъ общимъ именемъ ‘людей съ двумя аблями’, хотя, надо замтить, двухъ сабель они не носили никогда, а по общему восточному обыкновенію носили саблю и кинжалъ, которымъ совершали ‘xapa-кири’, т. е. распарывали себ брюхо въ тхъ случаяхъ, когда по обычаямъ европейскаго рыцарства слдовало вызывать противника на дуэль. Одинаково ни на что неспособная, кром хищничества и войны, эта старая аристократія длились на дв категоріи: ‘ква-зоку’ (цвтистый родъ) и си-зокъ (офицерскій родъ), т. е. на титулованное и не титулованное дворянство. Это подраздленіе существуетъ еще и до настоящаго времени, хотя политическія привилегіи дворянства отмнены окончательно, но правительство еще выплачиваетъ ква-зокамъ и си-зокамъ небольшое ежегодное пособіе и признаетъ ихъ, какъ корпораціи, имющія свои періодическія собранія и свои частные интересы.
Купечество въ Японіи составляло третій классъ, презираемый дворянствомъ, ‘такъ-какъ они постоянно должны лгать, выдавая дрянной товаръ за хорошій’, и ненавидимый народомъ, на которомъ оно дйствительно лежало тяжелымъ бременемъ. Въ стран, живущей тою несложною и замкнутою жизнью, которою жила тогдашняя Японія, элементовъ для серьезной торговой дятельности существовать не могло, единственнымъ источникомъ для обогащенія торговаго сословія служило ростовщичество, страшно разорявшее крестьянъ.
Четвертый нисшій классъ — работники или пролетаріатъ, находился въ состояніи еще боле бдственномъ, чмъ крестьянство. Налоговъ они не платили никакихъ, но и не владли ничмъ, ни даже собственною своею особою. При полномъ отсутствіи круппой промышленности въ стран, пролетаріатъ вынужденъ былъ большею частью групироваться въ вид многочисленной дворни вокругъ не только князей и дворянъ, но даже вокругъ бднйшихъ домовладльцевъ. Каждый глава семьи, по японскимъ обычаямъ, имлъ право жизни и смерти надъ всми своими челядинцами.
Въ 1848 г. на престолъ императорскій вступилъ отецъ ныншняго микадо, прозванный но смерти Ко-мьо-Зинъ и обозначаемый въ исторіи этимъ посмертнымъ своимъ прозвищемъ. Японскій этикетъ не допускаетъ употребленія въ печати или даже въ разговор собственнаго имени государя: оно замняется эпитетами ‘Теи-си’ (сынъ неба) или ‘Ko-тси’ (державный царь). Впрочемъ, должно замтить, что собственныя имена, точно также какъ и родственныя связи, въ Японіи вовсе не имютъ того характера неподвижности, какъ у насъ: императоры и простйшіе изъ смертныхъ мняютъ собственныя свое имена при каждомъ мало-мальски знаменательномъ событіи своей жизни, какъ, напримръ, при вступленіи въ каждый новый возрастъ, при полученіи чина и т. п. Начиная съ XII столтія, императоры въ Японіи только тмъ и заявляли о своемъ существованіи, что давали особыя названія періодамъ японской исторіи. Эта императорская хронологія и до настоящаго времени составляетъ единственный употребительный здсь способъ лтосчисленія. Эра настоящаго царствованія есть ‘Мей-дзи’, т. е. ‘просвщенія’. Ныншній годъ у японцевъ, слдовательно, обозначается, какъ VIII годъ Мей-дзи. Этотъ способъ лтосчисленія, очевидно, еще неудобне, чмъ китайскій циклическій, однакожь, онъ почему-то упорно держится, и офиціальныя попытки замнить его непрерывнымъ счетомъ лтъ не прививаются совершенно.
Съ воцареніемъ Ко-мьо-Зина начинается періодъ ‘нескончаемаго благополучія’. Несмотря на такую громкую вывску, царствованіе это при самомъ своемъ начал уже иметъ характеръ даже боле мрачный, чмъ предыдущая эпоха ‘не бесной защиты’. Явившись въ Японію въ VI году эры ‘нескончаемаго благополучія’, американцы и русскіе, сами того не подозрвая, застали государственный ея строй въ полномъ процес разложенія. Вс элементы страны были въ полномъ броженіи и только недостатокъ програмы или какого-бы то ни было единства дйствія препятствовалъ этому движенію дать окончательный импульсъ. Програма князя Мито и патріотическаго союза, т. е. возстановленіе императорской власти, сама по себ для живыхъ элементовъ японской націи могла представлять очень мало интереснаго, такъ-какъ весьма сомнительно, чтобы нація что-нибудь выиграла отъ простого перемщенія правительственнаго центра изъ Іедо въ Міако, изъ рукъ выродившихся преемниковъ Токугавы въ руки сомнительныхъ потомковъ Зин-му Тен-о. А личность императора Ко-мьо-Зива была такова, что ожидать отъ него какой-бы то ни было вдохновительной иниціативы не было ни малйшаго основанія. Такъ, напримръ, при начал веденія переговоровъ съ американскою эскадрою императору представлялась полнйшая возможность безъ борьбы овладть положеніемъ и забрать все дло въ свои руки, потому что слабый сіогунъ Іесада только о томъ и думалъ, чтобы отклонить отъ себя всякую отвтственность и потому обращался къ Ко-мью-Зину за совтомъ и руководствомъ. Императоръ, однакожь, ничего лучшаго не нашелъ сдлать въ отвтъ на его обращеніе, какъ приказать по всей стран молиться объ избавленіи отечества отъ нашествія варваровъ, онъ сочинилъ даже молитву въ стихахъ къ душамъ своихъ предковъ и умолялъ князей и дворянство дйствовать единодушно, чтобы поддержать достоинство японской націи въ столь ршительную минуту. Видя, что съ этой стороны поддержки ему быть не можетъ, а что между тмъ американскій комодоръ держитъ себя слишкомъ ршительно и что ему нельзя отвчать такъ, какъ отвчали японцы русскимъ посламъ, отъ времени до времени появлявшимся въ Японіи уже съ конца прошлаго столтія, Іесада слагаетъ съ себя сіогунское достоинство. На мсто его выбираютъ новаго сіогуна, но японское положеніе дошло уже до того предла, что какъ ни мняются личности, повидимому, имъ управляющія, оно развивается какъ-будто подъ вліяніемъ роковой, стихійной силы.
На-сколько можно подвести общій итогъ той путаниц, которая длится здсь четырнадцать лтъ, начиная съ появленія американскихъ судовъ и кончая смертью послдняго императора, положеніе это рисуется въ слдующихъ чертахъ: сіогуны стоятъ за необходимость уступить требованіямъ Америки и Россіи, не потому, чтобы они внезапно прониклись сочувствіемъ къ заморской цивилизаціи, а потому, что въ качеств лицъ, завдующихъ дятельною политикою, они лучше, чмъ кто-либо въ цлой стран, понимаютъ неотразимость этихъ требованій. Императоръ, однажды заявившій о своемъ намреніи отстаивать молитвами, т. е. единственными находящимися въ его распоряженіи мрами, вковую отчужденность страны, боле ни во что уже не мшается, но уже вслдствіе одного этого своего первоначальнаго заявленія, въ глазахъ націи онъ служитъ представителемъ политики отчужденія, вовсе несообразной съ его личными и династическими интересами. Князья и дворянство, повидимому, гораздо меньше интересуются исходомъ самыхъ переговоровъ, чмъ вопросомъ, какъ выйдутъ преемники Токугавы изъ этого труднаго положенія? Въ то-же самое время они очень быстро поняли вс т громадныя военныя преимущества, которыя можно извлечь изъ европейскихъ открытій и усовершенствованій, и спшатъ на перегонку другъ съ другомъ обзаводиться ружьями Ремингтона и Шаспо, пушками, паровозами и т. п., чуть только открывается къ тому первая возможность. Народъ глухо волнуется, но не выражаетъ въ ясно-опредленныхъ протестахъ своихъ требованій.
Дворянство области Хизенъ, составлявшей одинъ изъ многочисленныхъ удловъ княжества Мито, первое открыто возстаетъ противъ сіогуна, подъ тмъ предлогомъ, что онъ будто-бы превышаетъ свою власть, вступая въ переговоры съ иностранцами. Оно требуетъ возвращенія государственной власти въ руки императора, но японскіе историки спшатъ прибавить, что подобное заявленіе врноподданническихъ чувствъ съ ихъ стороны было только маскою. Императоръ находитъ нужнымъ заявить, что самъ онъ противъ сіогуна лично или противъ сіогунской власти вообще ничего не иметъ, и выдаетъ за него свою сестру, принцесу Кацно-мія. Вслдствіе столь значительнаго событія названіе эпохи ‘нескончаемаго благополучія’ измняется на ‘Бунъ-кіу’ (‘врность преданіямъ’), и добродушные японцы начинаютъ считать свою хронологію снова.
‘Во 2-мъ году эпохи Бунъ-кіу, въ 7-мъ мсяц, осенью, небо однажды ночью представило чудное зрлище: на немъ появилось такое большое количество падающихъ звздъ, что он образовали какъ-бы сверкающій дождь. Кром того, начиная съ послднихъ лтъ эпохи Тед-но, часто стали появляться звзды съ длинными хвостами, какъ метлы. Невжественный народъ вообразилъ, что эти необычайныя небесныя явленія состоятъ въ таинственной связи съ тмъ, что длается на земл, онъ волновался и трепеталъ, ожидая войны и всякихъ бдствій’.
Семейственный союзъ императора съ сіогуяомъ, представлявшій собою фактъ, до сихъ поръ еще небывалый въ лтописяхъ Японіи, не произвелъ, однакожь, ршительно никакого дйствія. Новая и гораздо боле энергическая попытка была сдлала къ возстановленію единства власти въ Японіи тмъ, что въ должность сіогуна выбранъ былъ мене, чмъ двадцати-лтній князь Хьшоц-баси, старшій сынъ того-же самаго князя Мито, въ которомъ общественное мнніе видло литературнаго родоначальника и политическаго вождя имперіялистскаго движенія. При этомъ послднемъ сіогун было послано въ Европу первое японское посольство, вмст съ которымъ отправленъ былъ въ Парижъ и младшій братъ правителя, чтобы съ юныхъ лтъ и въ момъ источник ознакомиться съ европейскими нравами и цивилизаціею. Это обстоятельство заставляетъ предполагать, что едва-ли старый князь Мито былъ такимъ ревностнымъ ненавистникомъ иностранцевъ, какъ можно-бы предположить изъ обзора его предыдущей дятельности. Но уже и вліянію Мито былъ положенъ конецъ.
Сильные южные князья: Сацума, Тоза, Чьо-Сіу, скоковъ вку враждебные традиціоннымъ порядкамъ Гогенсамы, только потому и не играли первенствующей роли въ послдніе годы японскихъ треволненій, что были заняты междоусобными распрями у себя дома. Сацума въ особенности пользовалась громкою репутаціею, какъ единственное княжество, сохранивнившее среди всеобщаго нравственнаго упадка древнюю воинскую доблесть. Ея самураи получали съ дтства совершенно спартанское воспитаніе, щеголяли своимъ искуствомъ въ гимнастическихъ упражненіяхъ и своимъ презрніемъ жизненныхъ удобствъ, доходившимъ до того, напримръ, что тамошняя jeunesse dore ла мясо дохлыхъ собакъ или безъ надобности подвергала себя мучительнымъ ранамъ и т. п., единственно съ цлью выказать свою независимость отъ побужденій чувственности, столь сильно развитыхъ въ масс японскаго общества. Рядомъ съ физическимъ сацунская молодежь получала и соотвтственное умственное и нравственное развитіе. Китайскихъ книгъ здсь читалось мало, но знаніе отечественной исторіи поставлялось въ обязанность каждому благовоспитанному самураю. Въ школахъ опытные воины поучали молодежь разнымъ тонкостямъ тактики, стратегіи, а также и дипломатическаго искуства, устраивались публичныя собранія юношей, на которыхъ имъ предлагался на обсужденіе какой-нибудь головоломный вопросъ изъ практики войны и междоусобій и т. п.
За малолтствомъ князя въ разбираемую нами теперь эпоху этимъ своеобразнымъ княжествомъ управлялъ дядя его, по имени Симадзу Сабуро, стяжавшій себ за послдніе годы громкую извстность реакціонера и ненавистника иностранцевъ, убійствомъ одного изъ секретарей англійскаго посольства, Ричардсона, и своею попыткою вооруженнаго сопротивленія англійскому флоту. Вначал, однакожь, Симадзу держалъ себя совершенно инымъ образомъ по отношенію къ иностранцамъ, по крайней мр, онъ былъ первымъ изъ японскихъ владтельныхъ князей, оцнившихъ преимущества европейской военной организаціи и стремившагося а климатизировать ее въ своихъ владніяхъ. Онъ также очень хорошо понималъ, что для привитія плодовъ цивилизаціи нужно приготовить и разчистить подходящую для нихъ почву, а потому первый завелъ въ Японіи медицинское училище и школу иностранныхъ языковъ въ своей столиц Кагосима, и готовился сдлать больше на этомъ поприщ, когда обще-японскія дла приняли оборотъ, совершенно поглотившій собою его вниманіе, т. е. когда присплъ моментъ, по его мннію, удобный для того, чтобы вырвать въ свою пользу изъ слабыхъ рукъ рода Токугавы первенство и власть, по которымъ втеченіи двухъ вковъ вздыхали его предшественники.
Двнадцать лтъ прошло съ тхъ поръ, какъ выходцы изъ всхъ странъ цивилизованнаго міра стали селиться въ Японіи, заводя въ открытыхъ по договору портахъ свои торговыя факторіи, строя невиданные въ Японіи многоэтажные каменные дома, очаровывая добродушныхъ японцевъ и импонируя ихъ въ глаза бросающимися преимуществами европейской культуры надъ ихъ отечественною. Многіе успли за это время убдиться, что появленіе ‘варваровъ’ вовсе не грозитъ погибелью японской національности и независимости, но уже служитъ источникомъ обогащенія для производительныхъ классовъ, открывая новый сбытъ для японскихъ продуктовъ по небывало выгодной цн. Стоимость смянъ шелковичныхъ червей въ самый короткій промежутокъ времени возросла почти въ двадцать разъ, спросъ на японскій шелкъ, ткани, мдь, бронзу и на т продукты японскаго рукодлія, которые съ замчательнымъ совершенствомъ выдлывались японскими работниками изъ-за скуднаго дневного пропитанія, достигъ громадныхъ размровъ. Короче говоря, въ эти первые, такъ-сказать, медовые годы нашихъ сношеній съ Японіей, иностранцы являлись положительными благодтелями для японскихъ производителей, что, однакожь, отнюдь не препятствовало имъ самимъ наживать крупныя состоянія въ короткое время. Не вдаваясь въ подробности, приведемъ только немного примровъ: серебро, вслдствіе трудности своего добыванія при отсутствіи техническихъ свденій, цнилось японцами только втрое дешевле золота, шерсть и сукно, невдомыя прежде въ Японіи, гд, вслдствіе сырого климата, овцы и козы не могли существовать, а между тмъ потребность въ теплой одежд не мене сильна зимою, чмъ въ средней Европ, стоили дороже шелка и бархата. Недостатокъ мясной пищи при вовсе почти неразвитомъ скотоводств заставлялъ платить съумасшедшія деньги за свиней, а первые, привезенные сюда кролики, прельстившіе японцевъ своею плодовитостью, доходили въ цн до пяти и до шестисотъ мексиканскихъ доларовъ за штуку и послужили предметовъ такихъ неслыханныхъ биржевыхъ спекуляцій, что правительство вынуждено было запретить ихъ продажу наравн съ азартными играми, до которыхъ японцы страшные охотники, но которыя съ давнихъ поръ уже здсь гораздо строже, чмъ въ Европ, преслдуются властями.
Вмст съ тмъ и для образованнаго меньшинства представилась возможность освоиться съ демократическимъ духомъ европейской цивилизаціи. Несмотря на необыкновенную любознательность японцевъ вообще, несмотря на повсемстное развитіе здсь грамотности и литературы, — сколько-нибудь основательныя свденія о быт европейскихъ государствъ не могли здсь легко популяризироваться до тхъ поръ, пока, съ одной стороны, правительство препятствовало ихъ распространенію, съ другой — недостатокъ въ лицахъ, знаковыхъ съ европейскими языками, длалъ возможнымъ переводъ на японскій языкъ только голандскихъ книгъ или тхъ немногихъ сочиненій о Европ и Америк, которыя существуютъ въ китайской литератур. Только немногіе счастливцы изъ князей и дворянства имли, слдовательно, возможность тотчасъ-же по открытіи для иностранцевъ японскихъ портовъ заводить интимное знакомство съ иностраннымъ государственнымъ бытомъ и культурою. Но дворянство, какъ сословіе, очень скоро поняло, что сближеніе съ иностранцами, столь благодтельное для производительныхъ классовъ, ему грозитъ окончательною гибелью его вковыхъ привилегій. Поэтому, будучи взято въ общемъ своемъ состав, оно вмст съ буддійскимъ духовенствомъ, по меньшей мр, выказывало къ иностранцамъ мало сочувствія, а часто даже зврски вымещало на неосторожныхъ европейцахъ вредъ, который эти послдніе наносили уже самымъ своимъ появленіемъ геральдическому паразитизму въ Японіи. Но изъ числа самураевъ всхъ княжествъ и аристократіи придворной, самой отсталой, нашлись люди, съумвгаіе стать выше интересовъ и предразсудковъ своей касты. Вмсто того, чтобы довольствоваться археологическою програмою князя Мито или поддерживать честолюбивые замыслы Симадзу, члены этого ‘патріотическаго союза’, о которомъ мы сказали выше, проникаются сознаніемъ необходимости радикально преобразовать весь соціальный и государственный бытъ Японіи по европейскому образцу и длаютъ честолюбіе Сацумы и имперіализмъ Мито орудіемъ къ достиженію своихъ высокихъ цлей. При этомъ имъ приходится выказать такую зрлость и обдуманность своихъ плановъ, такое умнье примняться къ обстоятельствамъ, какія мы весьма рдко встрчаемъ у европейскихъ преобразователей.. Главные дятели этого союза почти вс занимаютъ въ настоящее время высшія государственныя должности и имена ихъ извстны читателямъ по газетнымъ извстіямъ.
Этотъ-то дятельный передовой кружокъ держится тсно сплоченной оппозиціей во все время борьбы, которая завязывается между южными дай-мьосами съ Сацумою во глав, поднявшими знамя чистаго имперіализма, и сверными, которыхъ побудило взяться за оружіе желаніе обуздать кичливость сацумцевъ. Однакожь, понимая, что борьба эта сама по себ не можетъ затрогивать за-живо интересы японскаго народа, члены этого союза добиваются того, что три сильнйшіе корифея южной коалиціи: князья Сацума, Тоза и Чьо-Сіу, подаютъ императору адресъ съ просьбою, когда власть его будетъ возстановлена въ своей первоначальной чистот силою ихъ оружія, воспользоваться ею для того, чтобы избавить націю отъ оковъ феодализма, и выражаютъ готовность пожертвовать своими сословными привилегіями народному благу. Только начиная съ этого заявленія, японскіе южане становятся дйствительными ратоборцами за возрожденіе Японіи, до тхъ-же поръ они, по крайней мр, по вншности имли совершенно видъ поборниковъ застоя и отчужденія, ополчившихся противъ правительства сіогуновъ за то. что оно открыло страну для иностранцевъ. Неудивительно, что европейскіе негоціанты, бывшіе очевидцами разсказываемыхъ здсь событій, опасались торжества южанъ и считали себя до извстной степени солидарными съ князьями свера, которые постоянно нуждались въ оружіи и, слдовательно, давали ежедневные заказы иностраннымъ фирмамъ, а иногда даже вербовали легіоны иностранныхъ авантюристовъ подъ свои знамена. Не только иностранцы, но даже ныншній японскій посланникъ въ Петербург, адмиралъ Енамото, высланный отрокомъ въ Голандію для обученія морскому искуству, возвратившись въ Японію въ самый разгаръ этой борьбы, былъ введенъ въ заблужденіе либеральною вншностью сверной коалиціи, которой онъ и предложилъ свои услуги, несмотря на то. что ни но своему положенію, ни по развитію онъ, очевидно, не могъ питать сочувствія къ сіогунскому правительству, какъ это и оказалось впослдствіи.
Борьба закончилась торжествомъ юга и смертью императора Ко-ньо-Зини (1868), случившеюся такъ кстати для приведенія въ исполненіе преобразовательныхъ замысловъ ‘патріотическаго союза’, что общественное мнніе приписываетъ ее отравленію. Новому длу нужны новые люди, а умершій императоръ, не будучи еще старикомъ, однакожь, слишкомъ тсно былъ связанъ съ разъ навсегда отжившими въ Японіи порядками, тогда-какъ наслдникъ его, имя отъ роду едва шестнадцать лтъ и не будучи связанъ никакими вліяніями, представлялъ именно то, въ чемъ Японія всего боле нуждалась въ данную минуту, т. е. объединяющее знамя, подъ покровомъ котораго диктаторская власть могла предписывать стран необходимыя преобразованія, не вызывая ни въ комъ сомннія насчетъ своего права ихъ предписывать.
Феодальная власть удльныхъ князей и дворянства была на первыхъ-же порахъ отмнена вовсе, налоги, сперва собиравшіеся дай-мьосами съ крестьянства и купечества ихъ владній, стали поступать въ государственную казну, правительство-же опредлило выплачивать прежнимъ владльцамъ ежегодную выкупную сумму, равную одной десятой части прежде получаемымъ ими доходовъ. Если принять во вниманіе, что прежде удльные князья несли на себ все бремя администраціи и военныя издержки, отъ которыхъ ихъ избавлялъ государственный переворотъ перваго года эры ‘Мей-дзи’, что они были подчинены разорительному санко, т. е. пребыванію въ столиц втеченіи цлой половины года и періодическимъ подачкамъ сіогуну и императору, то подобное уменъ шеніе ихъ доходовъ не должно казаться намъ слишкомъ значительнымъ. Однакожь, въ дйствительности оно было значительне, такъ-какъ доходы князей опредлялись числомъ коку или четвертей риса, собираемаго ими съ своихъ крестьянъ. Со времени открытія Японіи для иностранцевъ цна одного коку риса колебалась здсь между шестью и десятью енъ (т. с. мексиканскими доларами), смотря по урожаю и по спросу на этотъ драгоцнный продуктъ на китайскихъ рынкахъ. Правительство-же, платя ежегодно выкупную сумму князьямъ деньгами, выплачиваетъ имъ только по одному енъ за коку. Что-же касается дворянства, то оно, какъ уже сказано было выше, было раздлено на дв категоріи: ква-зоковъ и си-зоковъ, которымъ было предложено на выборъ или получить единовременный выкупъ отъ пяти до семисотъ доларовъ, или-же втеченіи неопредленнаго промежутка времени получать изъ государственной казны ежегодное пособіе, котораго размры измнялись по категоріямъ, но за средній терминъ котораго можно принять цифру отъ сорока до семидесяти доларовъ. Правительство, впрочемъ, предупреждало дворянъ, что эта мра временная, и приглашало ихъ заняться серьезно колективнымъ обсужденіемъ своихъ интересовъ и пріисканіемъ средствъ къ существованію безъ обремененія государственнаго бюджета. Монастырскія и церковныя имущества были тоже взяты въ казну, и жрецы ибонзы стали получать опредленное правительствомъ жалованье. Кстати замтить, что когда мы говоримъ о духовенств въ Японіи, то имемъ исключительно въ виду духовенство буддійское, котораго организація представляетъ замчательную аналогію съ римско-католическою іерархіею. Свтскому могуществу буддизма въ Японіи положенъ конецъ Нобунагою еще въ XVI вк, но духовенство, а въ особенности монашество и до настоящаго времени составляетъ здсь элементъ, сильный своею численностью. И здсь, точно также какъ въ католическихъ странахъ Европы, опору клерикальнаго вліянія составляетъ прекрасный полъ и крестьянское народонаселеніе нкоторыхъ горныхъ провинцій. Излишне распространяться о томъ, что буддизмъ въ Японіи, споконъ вка переплетаясь съ національными традиціями и суевріями и высасывая изъ нихъ все, что могло содйствовать его аклиматизаціи въ этой стран, существенно отклонился отъ своего первобытнаго идеала. Что-же касается національно-японскаго культа — ‘син-то’, то онъ едвали можетъ быть даже названъ религіею или, по крайней мр, представляетъ религію въ такомъ зачаточномъ состояніи, что едва-ли ей суждено когда-нибудь развиться въ законченную форму. Жрецы этого культа ничмъ не отличаются отъ свтскихъ аристократовъ дворянъ императорскаго дома, они носятъ оружіе,здятъ верхомъ, — что по японскимъ понятіямъ не подобаетъ вовсе духовнымъ особамъ,— и не отправляютъ никакого богослуженія, а только распоряжаются національными праздниками и процесіями въ честь отжившихъ или легендарныхъ національныхъ героевъ и родоначальниковъ Зин-му. Въ то время, какъ буддизмъ породилъ здсь цлую литературу дидактическихъ трактатовъ и популярныхъ обрядниковъ, имющихъ цлью регулировать всю жизнь благомыслящаго японца по мельчайшихъ подробностей,— синтоизмъ иметъ одну только книгу ‘Ko-зики’ (‘Сказаніе о древнихъ длахъ’) — сводъ національныхъ легендъ и преданій, написанную столь чистымъ старо-японскимъ языкомъ и такимъ своеобразнымъ способомъ, что она непонятна не только для простолюдина, но и для большей части образованныхъ людей. Буддійское духовенство, не пользуясь ни благорасположеніемъ правительства, ни уваженіемъ со стороны общественнаго мннія, разоренное въ конецъ и скептицизмомъ народныхъ массъ, и правительственными преобразованіями. однакожь до послдняго времени длаетъ геройскія попытки вмшиваться въ народную жизнь, слдитъ за измняющимися событіями каждаго дня, устраиваетъ публичные диспуты и рекламируетъ въ проповдяхъ, выдвигая изъ своей среды на каждомъ шагу такихъ замчательныхъ проповдниковъ, что ихъ фанатизирующему краснорчію могутъ позавидовать отцы Гіацинты и другіе ихъ европейскіе собратья и кумовья. Образованные японцы, съ давнихъ поръ прикрывающіе вншней преданностью традиціонному культу свой полный религіозный индиферентизмъ, любятъ однакожь слдить за этими проповдями съ тмъ интересомъ, который они питаютъ къ птушинымъ боямъ, театрамъ и другимъ зрлищамъ, а христіанскіе миссіонеры, т. е. по крайней мр, т изъ нихъ, которымъ удалось совладать съ трудностями японскаго языка, поучаются у бонзъ, такъ-сказать, технической сторон своего дла… Но возвратимся къ ‘опросу медіатизаціи свтскаго и духовнаго феодализма въ Японіи.
Будучи лишены вковыхъ своихъ привилегій и уравнены въ смысл политическихъ правъ съ простыми смертными, дай-мьосы были, однакожь, на первое время оставлены, по крайней мр, административными распорядителями прежнихъ своихъ владній, но уже не на правахъ ленныхъ владльцевъ, а только на правахъ простыхъ губернаторовъ, назначаемыхъ центральнымъ правительствомъ. Но они такъ мало оказались способными въ этой покой роли, что уже въ 1871 г. правительство ршилось смнить ихъ всхъ безъ исключенія. При этомъ даже прежнее подраздленіе страны ни области или провинціи, совершенно соотвтствовавшее тому, которое существовало во Франціи до революціи, было офиціально уничтожено и замнено раздленіемъ на ‘кенъ’ — департаменты, имющіе во глав префектовъ или ‘кен-рей’, и на ‘кунъ’ или подпрефектуры. Къ этой мр правительство прибгло вовсе не изъ желанія рабского подражанія европейскимъ образцамъ, а по-необходимости сгладить возможно радикальне слды феодализма. Мы упоминаемъ объ этой административной подробности только потому, что видимъ въ ней новое доказательство тождественности законовъ политическаго развитія въ разныя историческія эпохи и у совершенно различныхъ между собою народовъ.
Въ настоящее время въ Японіи ни въ должности губернаторовъ, ни на другихъ сколько-нибудь значительныхъ административныхъ или государственныхъ мстахъ не оказывается уже ни одного князя, очень мало даже представителей титулованнаго дворянства, но всего боле бывшихъ самураевъ, которые собственно одни представляли здсь нчто подобное тому, что въ Европ называется третьимъ сословіемъ, и одни обладали необходимымъ для государственной службы развитіемъ. Однакожь касты и сословныя привилегіи съ самаго начала эпохи Мей-дзи уничтожены вовсе и доступъ къ высшимъ государственнымъ должностямъ открыта. каждому не только по мертвой букв правительственныхъ декретовъ и предписаній, но и въ дйствительности. Въ теперешнемъ высшемъ правительств мы находимъ нкоторыхъ даровитйшихъ членовъ, вышедшихъ изъ крестьянства или изъ такъ-называемыхъ ‘заоблачныхъ владльцевъ’, какъ здсь называется тотъ многочисленный классъ бдняковъ, который на земл не владлъ ршительно ничмъ, составлялъ одно изъ низшихъ подраздленій пролетаріата и снискивалъ свое скудное дневное пропитаніе поденною работою на Токай-до, т. е. на большой дорог, ведущей изъ столицы сіогуновъ Іедо — въ столицу императоровъ Кьото. Нельзя не упомянуть здсь, что понятіе безсословности настолько уже успло созрть въ японскомъ обществ, что мн никогда не приходилось слышать, чтобы какой-бы то ни было магнатъ, хотябы въ разгаръ ядовитаго спора или за глаза, упрекнулъ своего ‘вышедшаго въ люди’ противника его низкимъ происхожденіемъ, тогда какъ въ глазахъ живущихъ здсь европейцевъ почти заурядъ поставляется въ укоръ тому или другому важному японскому сановнику то, что онъ былъ простымъ поденьщикомъ или слугою какого-нибудь важнаго барина.
Однакожь, еще недостаточно открыть, хотя-бы и фактически, доступъ къ высшимъ государственнымъ должностямъ даровитымъ людямъ всхъ классовъ для того, чтобы привить идею безсословности къ обществу, вками пріученному презирать работника и производительный трудъ. Правительство, повидимому, очень хорошо сознаетъ это и стремится облагородить въ глазахъ отсталой аристократіи именно тотъ родъ производительной дятельности, который здсь пользовался наиболе дурной репутаціей. Такъ, напримръ, вмсто того, чтобы завести государственный банкъ, оно способствуетъ образованію на акціяхъ обширнаго кредитнаго и размннаго учрежденія, въ которомъ принимаютъ участіе и нкоторые изъ высшихъ сановниковъ, но во глав котораго поставлена богатйшая въ Іедо купеческая фирма Мицу-и. Рядомъ съ этимъ банкомъ заводится большое предпріятіе на акціяхъ для заграничной торговли, тоже подъ купеческою фирмою Оно-я. но съ участіемъ въ немъ даже родственниковъ императора. Нкоторые князья и дворяне спшатъ слдовать этому примру, такъ, напримръ, князь и нкоторые самураи княжества Тоза складываютъ деньги для учрежденія большого торговаго дома ‘Хорай-сьо’, управленіе которымъ поручается нкоему Готоо, занимавшему высшія государственныя должности сперва въ своемъ княжеств, а потомъ въ центральномъ правительств.
Предубжденія, вками вкоренившіяся въ японскомъ обществ противъ торговли вообще, и негодованіе на то, что страна доблестныхъ потомковъ Зян-му становится страною торгашей и барышниковъ, были, однакожь, еще на-столько сильна въ нкоторыхъ патріархальныхъ слояхъ японскаго общества, что вышеупомянутые результаты достигались не легко. Кром дйствія на общественное мнніе примрами, офиціальные и неофиціальные преобразователи должны были вести литературную полемику противъ отсталыхъ воззрній на эту важную отрасль общественной самодятельности. Наиболе энергическимъ памфлетомъ въ пользу торговаго развитія считается манифестъ, изданный въ Осакй въ самомъ начал эпохи ‘Мей-дзи’ нкіимъ Като-Суке-яци и переведенный на англійскій языкъ г. Астономъ {См. ‘The Phoeuih’, a monthly magasin, edit, by the Rev. J. Summers. Vol. II, 1872 r.}. Считаемъ не лишнимъ привести здсь нкоторые отрывки изъ этихъ, крайне интересныхъ по нашему мннію, ‘Замчаній о торговл’ цивилизованнаго японца, такъ-какъ они лучше, чмъ наши собственныя размышленія, ознакомятъ читателя и съ міровоззрніемъ современнаго японскаго общества, и съ литературными пріемами этой страны:
‘Великая Японія, управляемая мудрымъ нашимъ императоромъ, безспорно лучшая страна въ свт. Въ ней нтъ ни сильныхъ жаровъ, ни невыносимаго холода и потому растительность здсь роскошная, рисъ, пшеница и другія питательныя растенія родятся въ изобиліи, овощи достигаютъ очень большихъ размровъ. Чай и шелковица первоначально занесены къ намъ изъ Китая, но они усовершенствованы на японской почв, и это одно уже доказываетъ ея превосходство. Намъ могутъ возразить, что и въ Кита и въ Европ есть страны съ климатомъ столь-же хорошимъ, какъ и Японія, но тамъ есть пустыни или высокія цпи горъ, негодныя къ воздлыванію. Въ Японіи нтъ такихъ мстностей {Почти треть японской територіи непригодна къ воздлыванію по причин горъ. Д-ръ Гринъ находилъ на самомъ о-въ Ниппон мста, гд 3/4, а иногда и 7/8 територіи били свободны отъ посвовъ. См. его ‘Report upon the Agriculture in Japan’ — въ экспедиціи Перри. Не надо забывать, что памфлетъ этотъ писанъ съ цлью привлечь ни сторону новыхъ идей людей, наиболе зараженныхъ вковою язвою національнаго самохвальства, нашего пресловутаго: ‘забросаемъ шапками!’ Авторъ умышленно высказываетъ въ панегирической форм такіе факты, которыхъ ошибочность ясна для каждаго, хорошо знакомаго съ экономическимъ положеніемъ страны.}. Правда, и у насъ въ Дева, Осіу и нкоторыхъ другихъ провинціяхъ есть земли еще невоздланныя, но он остаются невоздланными по недостатку рукъ {Японія, состоящая изъ 8800 острововъ, по величин будучи почти равна Англіи, иметъ 33 миліона народонаселенія, т. е. она значительно боле населена, чмъ великобританское королевство, и изъ европейскихъ странъ уступаетъ только Бельгіи въ густот своего населеніи.}, а не по природной негодности…
‘Японія отчуждена отъ остального міра океаномъ, раскидывающимся на большія пространства, и, казалось, Создатель озаботился снабдить ее всмъ, необходимымъ для ея существованія. Вслдствіе этого сердца людей, будучи свободны отъ подавляющей заботы и опасенія за свою обезпеченность, естественно расположены къ обходительности, добру и справедливости. Въ Кита и другихъ странахъ являлись пророки и мудрецы и ревностно поучали народъ. Тмъ не мене, тамъ люди грабили и убивали другъ друга, сильный притснялъ слабаго. Такой образъ дйствій по-истин унизителенъ для людей, но онъ является послдствіемъ того, что страна недостаточно снабжена състными припасами и другими необходимыми для жизни предметами, и жители вынуждены отнимать ихъ другъ у друга. Въ нашей Японіи ничего подобнаго не было… Какая счастливая участь быть рожденнымъ въ стран, гд всякій безсознательно и безъ усилій стремится къ добру, потому что всякій тепло одтъ и сытъ отъ плодовъ земли своей!
‘Мы не нуждались въ сношеніяхъ съ заморскими государствами, но ихъ граждане стали прізжать къ намъ, просить о дружескихъ сношеніяхъ съ нами, торговать съ нами и удивляться богатству нашей страны. Нтъ мсяца, въ который оборотъ не доходилбы до двухъ миліоновъ доларовъ. Но хотя мы и имемъ все необходимое для жизни у себя дома, все-жь-таки существуютъ весьма уважительныя причины для поддержанія иностранной торговли. Продукты разныхъ странъ совершенно различны и обмнъ взаимныхъ избытковъ, если онъ совершается сообразно съ требованіями справедливости и взаимной помощи, выгоденъ для обоихъ. Взаимная помощь должна служить руководящимъ принципомъ всхъ человческихъ дйствій.
‘Въ старыя времена иностраннымъ кораблямъ было позволено приходить только въ Нагасаки, причиною этого ограниченія былъ страхъ, чтобы они не завладли страною. Но съ тхъ поръ иностранныя государства все боле и боле цивилизовались. Они изобрли пароходы, снабженные такимъ механизмомъ, что они въ одни сутки могутъ проходить по 100 или даже по 200 ри и отовсюду могутъ скоро достигать береговъ Японіи. Нашъ микадо убдился въ необходимости завести съ ними дружескія сношенія, только этимъ путемъ мы и можемъ занять подобающее намъ мсто въ ряду другихъ націй, не отступаясь отъ принципа взаимной помощи и справедливости.
‘Я сказалъ уже, что страна наша снабжена вдоволь. Но, напримръ, къ намъ во всякое время привозили цлебныя травы изъ Китая, и мы покупали ихъ очень дорого. Европейцы придумали множество машинъ, которыхъ устройство чрезвычайно умно и изобртательно и которыя оказываютъ имъ неоцненныя услуги. Конечно, мы жили и безъ машинъ, но разв можно не признать, что он вещи крайне поучительныя и полезныя! Къ тому-же, иностранцы уступаютъ намъ эти свои изобртенія за тотъ избытокъ нашихъ отечественныхъ произведеній, который пропадалъ-бы вовсе, если-бы мы не отдавали его имъ, исполняя такимъ образомъ долгъ общежитія и въ то-же время извлекая выгоды для себя. А между тмъ находятся люди, живущіе далеко отъ центровъ просвщенія, которые на иностранцевъ смотрятъ какъ на враговъ, а въ торговл видятъ причину бдности, являющейся результатомъ всеобщаго вздорожанія цлъ на вс продукты. Это большая ошибка. Люди въ разныхъ странахъ бываютъ хорошіе и дурные, но иностранцы — дти того-же міра, къ которому принадлежимъ и мы, и человческая природа везд одна и та-же. Что-же касается вздорожанія цнъ, то виноваты въ немъ не иностранцы, а упадокъ стоимости золота. Цны управляются естественными законами и зависятъ отъ сравненія между собою различныхъ предметовъ. Цна денегъ не всегда остается одинакова. Изъ того, что мы платимъ теперь три ріо (долара) за вещь, за которую прежде платили одинъ ріо, еще не слдуетъ, что вещь эта вздорожала втрое противъ прежняго, три ріо въ настоящее время представляютъ стоимость нсколько даже ниже той, которую прежде выражалъ одинъ ріо. Тотъ, кто взвситъ эти аргументы, легко найдетъ, что кажущаяся дороговизна часто оказывается только поминальной’.
‘Теперь разсмотримъ пути, которыми должна быть ведена торговля. Прежде всего слдуетъ замтить, что иностранцы обладаютъ такимъ знаніемъ разныхъ странъ міра и такою торговою опытностью, которыхъ у насъ еще нтъ. Къ тому-же они имютъ торговыя общества и товарищества всякаго рода, основанныя на началахъ взаимной асоціаціи. Въ Японіи тоже были торговыя общества, но въ нихъ не было и помину ни о взаимной помощи, ни объ общемъ благ. Крупные торговцы путемъ этихъ обществъ освобождались только отъ конкуренціи мелкихъ своихъ собратій, а потому правительство запретило ихъ нсколько лтъ тому назадъ. Но если кто-нибудь теперь попроситъ у правительства разршенія учредить торговую асоціацію по европейскому образцу, то правительство не только не откажетъ, но будетъ еще очень радо этому, потому что наступило такое время, когда Японія должна имть свою систему прочныхъ асоціацій, основанныхъ на началахъ взаимной помощи и справедливости. Только этимъ путемъ наше торговое развитіе можетъ быть расширено.
‘Когда система асоціацій будетъ усвоена и дастъ большія выгоды, тогда мы начнемъ строить корабли, на которыхъ станемъ отправлять наши товары въ иностранныя государства. Это будетъ для насъ въ десять разъ выгодне, чмъ вести иностранную торговлю у нашихъ дверей. Цна вещей дорожаетъ пропорціонально числу рукъ, черезъ которыя эти вещи проходятъ. Возьмемъ, напримръ, рыбу. Море производитъ ее даромъ, рыбакъ ловитъ ее и продаетъ на рынк только за нсколько копеекъ. Тамъ ее покупаетъ разнощикъ, продающій ее мелочному торговцу или прямо потребителю. Прежде, чмъ она попала на столъ потребителя, она прошла черезъ нсколько рукъ, каждый взялъ на ней нкоторый барышъ, и потребитель долженъ заплатить три бу (четверть ріо) иди и цлый ріо за то, что рыболовъ продалъ за нсколько копеекъ. Теперь мы ведемъ торговлю съ иностранцами подобно тому, кто покупаетъ рыбу за цлый ріо, когда-же мы будемъ на своихъ судахъ отправлять къ нимъ свои товары, мы уподобимся тому, кто покупаетъ эту самую рыбу за нсколько копееекъ у рыболова. Это будетъ такъ выгодно, что издержки путешествія въ два конца нечего будетъ и принимать въ соображеніе. Но только надо, чтобы наши купцы, отправляясь въ иностранныя государства для сбыта своихъ или для покупки чужихъ произведеній, находили тамъ компаніоновъ, готовыхъ дать имъ вс необходимыя указанія и оказать всякую поддержку. Купецъ изъ Іедо, отправляясь въ Кьото или Осака съ большимъ складомъ товара и въ надежд на барыши, очень часто бываетъ радъ отдать свой товаръ за безцнокъ, чтобы выбраться изъ чужого города. Тмъ боле невозможно вести выгодно дла съ отдаленными государствами, не имя тамъ никого, кто-бы могъ оказать нужную помощь въ разсчет на взаимность.
‘Японія втеченіи многихъ вковъ была запертою для иностранцевъ, вншній міръ насъ не касался, и все-таки черезъ то, что мы держались между собою принципа взаимной помощи, наши необходимйшія потребности были удовлетворены. Это былъ спокойный и легкій образъ жизни, который можно сравнить съ бытомъ отшельника, поселившагося гд-нибудь въ прелестной глуши между неприступными горами. Для любителя красотъ природы такая жизнь можетъ служить источникомъ чистыхъ и глубокихъ наслажденій, но все-же, безъ знанія того, что длается вокругъ него, онъ необходимо будетъ осужденъ на нкоторую дикость, его потребности будутъ удовлетворены грубымъ и первобытнымъ образомъ. Сто лтъ тому назадъ говорилось, что тмъ лучше, чмъ меньше у человка потребностей и чмъ проще он удовлетворяются, но съ тхъ поръ времена измнились. Европейцы постепенно цивилизовались и, при помощи изобртенныхъ ими машинъ, люди, живущіе на разстояніи тысячи pu (японская ри = четыремъ верстамъ), могутъ разговаривать между собою, а поздка за 1,000 ри такъ-же для нихъ легка, какъ визитъ къ сосду. Должна-ли Японія одна оставаться вчно позади, когда кругомъ все движется и преуспваетъ? Развитіе есть законъ природы, повинуясь ему, мы должны отбросить вковыя привычки отчужденія и ознакомиться съ остальнымъ міромъ. Наше сближеніе съ иннъ должно быть тсное и дружеское. Перестанемъ быть пустынниками, погруженными въ созерцаніе красотъ природы… Т, которымъ излишняя привязанность къ старымъ понятіямъ мшаетъ искренно отдаться длу прогреса, не понимаютъ ни духа времени, ни законовъ природы, они просто безумцы, на которыхъ можно вовсе не обращать вниманія. Вдь примняются-же они къ различнымъ временамъ года и довольствуются одною легкою одеждою, когда на двор тепло, а зимою надваютъ на себя свое теплое платье. Почемуже они не хотятъ длать соотвтственныхъ уступокъ постоянно измняющимся требованіямъ духа времени? Войденъ-же смло въ открывающуюся для насъ новую жизнь, отдадимся всецлостно развитію промышленности и торговли, не упуская никогда изъ вида блага страны’.
Мы пропускаемъ нсколько рубрикъ, которыя авторъ посвящаетъ обличенію уловокъ, которыми иностранные купцы искуственно повышаютъ или понижаютъ цны товаровъ на японскихъ рынкахъ, и выставляетъ на видъ читателямъ пользу, которую они могутъ извлечь изъ солидарности и принципа взаимной помощи, приложенныхъ къ торговой практик.
‘Японскій шелкъ, смена шелковичныхъ червей и чай признаны за лучшіе на всемъ свт, иностранцы привыкли къ ихъ употребленію и спросъ на нихъ постоянно превышаетъ спросъ на другія произведенія японской почвы, несмотря на повышеніе цнъ. Наши земледльцы должны приложить особое стараніе къ производству этихъ предметовъ въ возможно большемъ количеств, такъ-какъ этого требуетъ и ихъ выгода, и общее благо страны. Затмъ слдуетъ хлопчатая бумага, трепангъ, морская капуста, грибы, растительныя масла и рыбій жиръ, растительный воскъ, лакъ, желзо, свинецъ, бронза, мдь, бамбукъ, фарфоръ, камфора, картофель, красильныя и лечебныя растенія, изъ числа которыхъ японскій жень-шень цнится особенно дорого, и сра… Продажа нкоторыхъ продуктовъ иностранцамъ запрещена правительствомъ. Таковы: рисъ, овесъ, пшеничная мука и селитра, которые могутъ быть продаваемы только для непосредственнаго потребленія иностранныхъ судовъ, стоящихъ на якор въ японскихъ портахъ, или живущихъ въ Японіи иностранцевъ, но отнюдь не для вывоза. Продавать бобы и горохъ не запрещено, но такъ-какъ они составляютъ главную пищу народа, то лучше ихъ не вывозить, въ большихъ количествахъ за-границу, какъ-бы ни была заманчива предлагаемая цна. Ничего не можетъ быть безчеловчне, какъ длать источникомъ собственнаго обогащенія обднніе народа…’
Изъ опасенія слишкомъ растянуть эту выписку, мы не цитируемъ дальше этого воззванія, хотя оно до конца интересно именно тмъ, что рисуетъ рельефно и ярко настроеніе лучшей и дятельнйшей половины японскаго общества. Не санівипическое увлеченіе новизною, а сознательное стремленіе къ новой, свтлой и привольной жизни вдохновляетъ преобразователей этой страны, которые не падаютъ ницъ передъ внезапно открывшеюся передъ ними западною цивилизаціею, не отказываются въ виду ея отъ всякихъ самобытныхъ и національныхъ требованій, а сознательно хотятъ усвоить несомннныя преимущества этой цивилизаціи, сдлать ихъ своимъ національнымъ достояніемъ.
Усвоеніе чуждой государственности и общественности, впрочемъ, составляло для Японіи органическую необходимость съ тхъ поръ, какъ рушился тотъ порядокъ, который японская исторія выработала вками отчужденія. Съ возстановленіемъ императорской власти государственный бытъ этой страны представляетъ tabula rasa, пустыя рамки. Императорская власть представлялась здсь порожденіемъ вполн національнымъ, ненуждающимся въ чуждыхъ заимствованіяхъ, только въ отдаленную эпоху перваго возникновенія японской національности и государственности, формировавшихся точно такъ-же, какъ и романо-германскія національности, путемъ завоеванія. Нтъ ни малйшаго сомннія, что ныншніе японцы не коренные жители своего архипелага, который первоначально былъ заселенъ айнами, племенемъ, чрезвычайно сходнымъ съ нашими гиляками, до сихъ поръ сохранившимся въ своей первоначальной чистот только на самомъ сверномъ изъ большихъ японскихъ острововъ — Іезо. Элементы монгольскій и малайскій слишкомъ очевидно вошли въ составъ расы завоевателей, т. е. ялгато или собственно японскаго племени. Не только баснословныя преданія, но и достоврныя лтописи прямо говорятъ о ‘борьб съ варварами’, которую втеченіи нсколькихъ вковъ вели японцы, прежде чмъ они стали единственными хозяевами ныншней своей територіи. Такъ-какъ страна состоитъ изъ отдльныхъ острововъ, которые къ тому-же перерзаны въ разныхъ направленіяхъ высокими цпями горъ, представлявшими естественные оплоты и крпости для невоинственныхъ туземцевъ, то понятно, что окончательное ея завоеваніе требовало большихъ промежутковъ времени. Пока длится этотъ завоевательный періодъ и національная жизнь ограничивается здсь немногосложными процесами непосредственной борьбы за землю, то Японія безпрекословно подчиняется власти одного вождя, но чуть только функціи общественной ея жизни начинаютъ усложняться, какъ тотчасъ-же является потребность и въ боле развитой или сложной государственности, которую первые императоры цликомъ заимствуютъ изъ сосдняго Китая. Здсь учреждается верховный правительственный совтъ, который по настоящее время сохраняетъ свое китайское названіе ‘Дяйзьо-канъ’. Во глав этого верховнаго правительства поставлены ‘три сановника’ (сан-го), стоящіе вн табели о рангахъ (тоже цликомъ перенесенной на японскую почву изъ Китая, откуда, какъ извстно, она проникла и къ намъ, гд и процвтаетъ до настоящаго времени). Старшій изъ этихъ трехъ сановниковъ извстенъ въ японской исторіи подъ различными, но неизмнно китайскими названіями и соотвтствуетъ государственному канцлеру. Члены совта, ‘сан-ги’, назначаются императоромъ обыкновенно изъ числа высшихъ чиновниковъ различныхъ вдомствъ, по императоръ можетъ давать титулъ ‘сан-ги’ и лицамъ, вовсе несостоящимъ на государственной служб, такъ, напримръ, помянутый выше Готоо, распорядитель одного изъ обширнйшихъ въ Японіи торговыхъ обществъ, былъ призванъ въ государственный совтъ новымъ правительствомъ. Затмъ слдуютъ восемь министерствъ, очень немногимъ разнящихся отъ соотвтственныхъ европейскихъ учрежденій, во глав каждаго министерства стоитъ ‘кьо’ — министръ, и два товарища: ‘тай-ю’ (старшій помощникъ) и ‘сьо-ю’ (младшій помощникъ). Министерства раздляются на департаменты. Во глав войска стоятъ одинъ ‘тай-сіогунъ’ или фельдмаршалъ и ‘цинзифъ-сіогунъ’ — его товарищъ или помощникъ.
Японскіе историки, не опредляя съ точностью времени, когда эта китайская организація власти проникаетъ въ Японію, совершенно справедливо, однакожь, считаютъ это время за начало упадка здсь императорской власти. И дйствительно, съ одной стороны, сами императоры, очутившись во глав стройно-организованной власти, какъ-будто-бы пользуются этимъ для того, чтобы отдохнуть отъ дятельной боевой жизни своихъ предшественниковъ. Они или пишутъ пасторальныя стихотворенія, какъ извстный своею поэтическою дятельностью Тепзи-Теи-о, или увлекаются живописью, какъ родоначальникъ императорскаго поколнія Тоба-но-имъ, но государственными длами не занимаются вовсе, сдлавъ власть государственнаго канцлера наслдственною въ родственномъ имъ семейств Фузивара. Съ другой стороны, гордые японскіе феодалы вовсе не считаютъ нужнымъ подчиняться демократизирующей централизаціи Китая и заводятъ нескончаемыя междоусобія. Дв аристократическія семьи борятся между собою за первенство, какъ будто никакой центральной власти не существуетъ надъ ними и вся Японія вынуждена раздлиться на два враждебные лагеря: Хей или Тайра съ одной стороны, Генъ или Минамото — съ другой. Въ этомъ проходитъ весь XII-й вкъ, пока, наконецъ, Йори-томо изъ рода Минамото не склоняетъ побду на свою сторону. Родъ Тайра подвергается столь окончательному истребленію, что только за послдніе годы въ горахъ найдена была община, жившая въ совершенномъ отчужденіи отъ цлаго міра, и въ жителяхъ ея японцы признали одичалыхъ потомковъ этого могущественнаго семейства.
Йори-томо придумалъ для себя небывалый титулъ ‘Сей-и-Тайсіогуна’ (великаго военачальника для укрощенія варваровъ) и подъ этимъ титуломъ не только самъ управлялъ Японіей въ качеств неограниченнаго государя, но завщалъ ту-же власть своимъ внукамъ. Городъ Камакура, резиденція Йори-томо, сталъ дйствительною столицею, между тмъ какъ императоръ со всмъ своимъ штатомъ жилъ въ священной глуши Кьото, ‘подобно тому, кто держитъ ключъ отъ пустой кассы, какъ характерно выражается о немъ японскій историкъ,— смиряясь передъ Йори-томо, какъ курица смиряется передъ птухомъ, расптувшимся на птичьемъ двор’.
До 1868 г. императорская власть не выходила изъ того ничтожества, въ которое ее повергъ первый ея протекторъ. Власть сіогуновъ переходитъ изъ рукъ въ руки разныхъ династій и въ каждой изъ нихъ только мельчаетъ и изнашивается, какъ залежавшееся платье, такъ что когда при послднемъ представител ея смлый военачальникъ Оа-Нобунага изъ рода Тойотома, укротивъ феодальную неурядицу, даже и не думаетъ о томъ, чтобы принять износившійся сіогунскій титулъ. Точно также и второй диктаторъ Японіи, Хидейоси или Тайкосама, никогда не былъ сіогуномъ. Только Гогенсама, занятый своими династическими соображеніями, не брезгаетъ сіогунскимъ званіемъ и, возродивъ его въ покой японской исторіи, придаетъ ему совершенно новое значеніе и силу.
Мы уже разсказали, какимъ образомъ на развалинахъ этой новой сіогунской власти возстановилась императорская власть въ 1868 г., а вмст съ нею возрождено было и то, заимствованное изъ Китая, государственное устройство, которое мы описали выше. Номинально оно во вс вка существовало въ Кьото, и полный штатъ государственныхъ сановниковъ и министровъ постоянно существовалъ при императорскомъ двор, разумется, не играя никакой дйствительной роли: министры вынуждены бывали плести бамбуковыя корзины или тростниковую обувь, которую носятъ японскіе простолюдины, а государственный канцлеръ поучалъ столичное юношество китайской грамот и отечественной исторіи.
Первою заботою правителей Японіи естественно должно было быть избраніе какого-бы то ни было внутренняго содержанія для возстановленныхъ ими политическихъ формъ. Это-то содержаніе они ршились взять изъ европейской цивилизаціи, будучи вполн готовы передлывать и измнять самыя формы, если он окажутся непригодными для новаго содержимаго. Читатель однако же, легко могъ замтить, что между формами китайско-японской и европейской государственности не оказывается столь существенныхъ различій, какъ можно было-бы предполагать priori. Отъ японцевъ потребовалось чрезвычайно мало иниціативы для того, чтобы взамнъ китайской организаціи исполнительной власти обзавестись полнымъ штатомъ министерствъ по европейскому образцу, со всми атрибутами этого сложнаго и крайне дорогого механизма. Въ настоящее время здсь существуютъ, вмсто прежнихъ восьми, одинадцать министерствъ, съ спеціальнымъ управленіемъ колоніями.
Главнйшею и труднйшею задачею преобразователей Японіи было образованіе вдомства юстиціи, какъ дла, совершенно новаго въ стран, вовсе неимвшей до тхъ поръ писаныхъ законовъ. Для этой столь настоятельной реформы было много самыхъ побудительныхъ стимуловъ, не говоря уже о сильно развитомъ въ лучшихъ частяхъ народонаселенія стремленіи перейти къ формамъ просвщенной общественности, существовалъ еще весьма уважительный поводъ торопиться осуществленіемъ радикальнаго преобразованія юстиціи. Я говорю объ ‘экстериторіяльности’, т. е. подвдомственности живущихъ въ Японіи иностранцевъ исключительной юрисдикціи своихъ консуловъ, что въ высшей степени оскорбляло національное самолюбіе японцевъ и въ то-же самое время ложилось крайне тяжелымъ на нихъ бременемъ, при веденіи какихъ-бы то ни было длъ съ европейцами. На неоднократныя обращенія японскаго правительства къ иностраннымъ державамъ съ просьбою признать въ отношеніяхъ къ ‘имперіи восходящаго солнца’ т-же принципы, которыми европейскія государства руководятся во взаимныхъ отношеніяхъ между собою, постоянно получался одинъ и тотъ-же оскорбительный отвтъ, что гражданинъ цивилизованнаго общества не можетъ подчиниться дикому суду бамбуковой палки. Такимъ образомъ, потребность юридическаго образованія и развитія становилась для Японіи настоятельнйшею необходимостью. Японскіе студенты отправлялись въ значительномъ числ въ Европу для изученія юридическихъ наукъ по преимуществу передъ всми другими, но такъ-какъ они, по большей части, еще не знали ни одного европейскаго языка и вовсе не имли приготовительныхъ свденій, необходимыхъ для этого изученія, то ждать скораго достиженія желаемыхъ результатовъ этимъ путемъ было, конечно, невозможно. Единственнымъ исходомъ представлялось непосредственное заимствованіе уже готовыхъ юридическихъ формъ у одного изъ европейскихъ народовъ. Это-то заимствованіе, какъ мы уже говорили въ самомъ начал этой статьи, Японія предполагала сдлать у насъ, своихъ ближайшихъ сосдей.
Серьезнаго знакомства съ внутреннимъ бытомъ европейскихъ государствъ у японскихъ государственныхъ людей того времени и быть не могло, при недавности и односторонности взаимныхъ сношеній между Европою и Японіей. Усвоеніе Японіею тхъ или другихъ чуждыхъ образцовъ могло основываться не на подробной сравнительной оцнк учрежденій разныхъ странъ, а только на общемъ впечатлніи, которое различныя національности успли произвести на японцевъ при своихъ столкновеніяхъ съ ними. Авторитетъ Англіи, которой языкъ и техническое развитіе всего больше насаждались въ Японіи, въ это время стоялъ чрезвычайно низко. Вслдствіе-ли случайности или вслдствіе того, что японцы, опираясь на примръ Индіи, всего боле боялись захвата именно со стороны, Англіи, но только жертвами ненависти японскихъ старовровъ къ иностранцамъ вообще были преимущественно англичане. Убійство англійскаго секретаря Ричардсона по приказанію сацумскаго князя Симадзу вызвало со стороны Англіи вооруженную экспедицію, которая, даже по мннію совершенно незаинтересованныхъ въ этомъ дл американцевъ, повела принципъ возмездія слишкомъ далеко своими дйствіями въ пролив Симоносеки. Самое наложеніе денежной пени на княжество Сацуму за это убійство произвело на японцевъ совершенно не то впечатлніе, на которое англичане разсчитывали. Правительство приняло эту уплату на себя и, когда Англія предложила ему нкоторыя послабленія и уступки, то оно гордо отвчало, что въ денежныхъ подачкахъ не нуждается и принять ихъ не хочетъ, а князя Симадзу возвело въ должность са-дайзина. Америка, которой вліяніе въ настоящее время въ Японіи стоитъ чрезвычайно высоко, первоначально была сильно скомпрометирована тамъ скандальною дятельностью посланника Делонга, къ тому-же японцы ровно на-столько знали о ея учрежденіяхъ, чтобы и не пытаться пересаждать ея зрлое самоуправленіе на свою сравнительно двственную почву. Выбирать, собственно говоря, только и оставалось между Франціей и Германіею…
Не вдаваясь въ подробности, замтимъ только, что японское посольство, объхавшее Америку и Европу въ 1871—73 гг. съ цлью главнйшимъ образомъ тсне ознакомиться съ государственными учрежденіями и юридическимъ бытомъ разныхъ странъ, вернулось, привезя съ собою французскихъ юрисконсультовъ, которымъ и было поручено чтеніе юридическихъ курсовъ при министерств юстиціи и приспособленіе къ Японіи наполеоновскаго кодекса.

Л. Мечниковъ.

‘Дло’, No 10, 1876

ЭРА ЯПОНСКАГО ПРОСВЩЕНІЯ.

(МЕЙ-ДЗИ *.)

*) См. No 10-й ‘Дла’ 1876 г.

Въ 1874 г. я засталъ Японію на чрезвычайно интересномъ момент ея внутренняго развитія. Не успли пройти и двадцать лтъ со времени перваго, и притомъ насильственнаго, заключенія договоровъ съ иностранцами, а уже на мсто пресловутой монгольской косности и застоя, на мсто общества, застывшаго подъ гнетомъ традиціоннаго китаизма,— всюду била, живымъ ключемъ новая и сильная жизнь, дятельно и сознательно стремившаяся усвоить себ плоды высшей культуры и цивилизаціи. Несмотря на то, что еще передъ отъздомъ я уже на-столько ознакомился съ этою страной, на-сколько это было возможно вн Японіи и по европейскимъ источникамъ,— самые разнообразные сюрпризы ожидали меня здсь на каждомъ шагу.
Прежде всего я, какъ европеецъ, былъ пораженъ глубоко-демократическимъ строемъ японской жизни, котораго я никакъ не ожидалъ въ этомъ отдаленномъ углу монгольскаго Востока и который рзко противорчитъ не только тому, что приходилось читать объ этой стран, но даже и многому изъ того, что приходится видть здсь собственными своими глазами. Многіе изъ живущихъ въ Японіи иностранцевъ возмущаются, напримръ, до глубины души земными поклонами и всякаго рода цвтистыми и выразительными привтствіями, которыя японцы расточаютъ при встрчахъ не только съ ‘особами’, но и съ людьми своего-же круга.
Когда вы входите въ аристократическій японскій домъ, если только въ немъ еще но успли завестись европейскіе порядки, хозяинъ привтствуетъ васъ такъ предупредительно и любезно, что васъ нсколько озадачиваетъ унизительный характеръ этой восточной вжливости. Хозяйка не иначе подаетъ вамъ классическую чашку желтаго чаю, какъ стоя на колняхъ и наклонивъ свое смуглое и часто прекрасное лицо почти до земли… Но взаимность этихъ общепринятыхъ привтствій отнимаетъ у нихъ всякую унизительность въ глазахъ самихъ японцевъ. При этомъ не слдуетъ забывать, что японцы проводятъ свою домашнюю жизнь сидя либо на корточкахъ, либо на колняхъ, а потому для нихъ кланяться до земли боле удобно, чмъ вставать на европейскій манеръ и подавать вамъ руку. Унизительно было-бы тутъ свою спину передъ какимъ-нибудь сановникомъ, какъ это практикуется въ Европ и чего въ Японіи вовсе не встрчается. Формы общепринятой вжливости въ язык и пріемахъ столько-же обязательны здсь въ отношеніяхъ высшаго къ низшему, какъ и на-оборотъ. Нарушеніемъ этого гуманнаго правила многіе европейцы стяжали себ между японскою чернью не мало заклятыхъ враговъ, и мн лично неоднократно приходилось выслушивать заявленія изумленія японцевъ разныхъ классовъ по поводу того, что европейцы, несомннно въ высшей степени цивилизованные люди, оказываются часто животно-грубыми и дурно-воспитанными въ соціально-взаимныхъ сношеніяхъ. Драка на улиц или дурное обращеніе съ дтьми составляютъ въ Японіи почти неслыханное явленіе. Прибавьте къ этому, что грамотность у японцевъ распространена такъ, какъ только въ очень немногихъ передовыхъ странахъ Европы, и вы должны будете согласиться со мною, что если, съ одной стороны, этимъ ‘французамъ крайняго Востока’ и слдуетъ многое перенять отъ Европы, то и Европ, въ свою очередь, не мшало бы кое-чему поучиться у японцевъ въ культурно-гуманитарномъ отношеніи.
Все это тмъ боле поражаетъ новичка, что такъ еще недавно канулъ здсь въ вчность тотъ общественный строй, при которомъ произволъ господствующаго класса составлялъ единственный законъ въ стран, когда жизнь нетитулованнаго лица не цнилась ни во что и каждый хозяинъ, феодальный баронъ или даже и простой смертный, могъ по собственному своему усмотрнію карать и миловать своихъ челядинцевъ, какъ хотлъ. Пытка и самые свирпые виды смертной казни: распятіе на крестахъ и сожиганіе живымъ, вареніе въ кипятк или въ конопляномъ масл и т. п., составляли обыденное явленіе, а рзаніе головъ считалось чуть не легкою исправительною мрой. Впослдствіи, когда мн удалось поближе ознакомиться съ японской дйствительностью и ея боле или мене отдаленными антецедентами, ея гуманно-демократическій характеръ пересталъ удивлять меня, такъ-какъ я убдился, что онъ выросъ здсь не моментально, а на исторической народной почв. Много разъ уже было замчено, что Японія своимъ географическимъ положеніемъ на Тихомъ океан, вблизи азіятскаго материка, представляетъ очень тсную аналогію съ положеніемъ Англіи въ Европ. Аналогія эта, дйствительно, невольно бросается въ глаза. Благодаря быстрымъ теченіямъ и множеству подводныхъ камней въ окружающихъ ее моряхъ, Японія на крайнемъ Восток, точно также, какъ и коварный Альбіонъ, могла безъ особенной затраты народной инисіативы и энергіи отстаивать свою національную и територіяльную неприкосновенность отъ покушеній всякаго рода хищниковъ. Монголы тотчасъ по сво емъ водвореніи въ Кита узнали о существованіи имперіи Жиппан (т. е. ‘восходящаго солнца’), о богатств которой у нихъ ходили преувеличенные слухи.
Извстный венеціанскій путешественникъ XIII-го вка, Марко Поло, живя при двор Кублаи-хана въ Пекин, слышалъ и записалъ, будто во дворц императора этого Жиппапга потолки изъ чистаго золота, а полы — серебряные. Эти легендарные слухи о богатств Японіи весьма естественно возбуждали и въ самомъ Чингизъ-хан и въ другихъ монгольскихъ завоевателяхъ желаніе овладть этою страной. Японскія лтописи говорятъ о нсколькихъ нападеніяхъ на нихъ монгольскихъ хищниковъ и другихъ невдомыхъ авантюристовъ, по всей вроятности, малайско-полинезійскихъ пиратовъ. Но вс эти попытки раздляли печальную участь непобдимой армады Филиппа П-го, посланной имъ для укрощенія еретической Англіи. При такой заботливости природы объ огражденіи японской неприкосновенности, очевидно, здсь не было основанія возникнуть сильной центральной власти, и мы, дйствительно, видимъ, что здсь въ очень раннюю историческую эпоху, т. е. уже въ IV вк по P. X., аристократія становится въ то привилегированное положеніе, которое создаетъ ей въ Англіи пресловутая партія короля Джона. Въ вид какого то очень неопредленнаго совта знатныхъ лицъ аристократія эта, по своему произволу, выбираетъ наслдниковъ престола изъ многочисленныхъ прямыхъ или косвенныхъ потомковъ перваго завоевателя (Зин-му-Тенно), заставляетъ ихъ отказываться отъ престола и доводитъ дло до того, что представителями центральной власти въ Японіи оказываются только дти отъ 3-хъ до 12-ти лтъ включительно. Когда-же случалось, что на престол засдали не только взрослые, но и энергическіе люди, прельстившіеся централизаціонною государственностью Китая и затвавшіе насаждать ее у себя, то аристократія уже прямо поднимаетъ противъ нихъ знамя возстанія.
Первое извстное намъ возстаніе аристократіи противъ центральной власти произошло здсь по поводу введенія китайской государственности и буддизма въ половин VI-го вка по P. X., при император Кинъ-мей.
Во глав національной партіи стали тогда два могущественные вассальные рода Моноба и Cora. Съ тхъ поръ и до 1868 г. включительно междоусобія въ Японіи прекращались только на очень короткіе промежутки времени, да и то благодаря тому обстоятельству, что борьба отъ времени до времени выдвигала личности замчательнаго ума и энергіи, умвшія угадывать требованія своего времени и создавать боле или мене прочныя statu quo, рдко, впрочемъ, переживавшія два или три поколнія.
Кром того, надо замтить, что самое возникновеніе японской національности представляетъ поразительную аналогію съ завоеваніемъ Англіи норманнами. Я очень жалю, что по могу привести здсь тхъ многочисленныхъ этнографическихъ данныхъ, на основаніи которыхъ мн кажется вполн достоврнымъ, что основателями имперіи ‘восходящаго солнца’ были т малайско-полинезійскіе пираты, которые и до сихъ поръ еще играютъ роль средневковыхъ норманновъ на островахъ Тихаго океана. Появившись здсь около 600 лтъ до P. X., они подчинили себ монголовъ, которые, можетъ быть, и не были аборигенами ныншняго японскаго архипелага, по которые вошли въ составъ японской націи, какъ элементъ подчиненный, завоеванный, какъ саксонцы въ Англіи или во Франціи — галлы. Судя по тому различію, которое и до настоящаго времени существуетъ между физическимъ типомъ японскихъ крестьянъ и высшихъ классовъ, а также и на нкоторомъ лингвистическомъ основаніи, можно предполагать, что первоначально въ Японіи отчужденіе между завоевателями и завоеванными было очень сильно, мало-по-малу оно перешло въ обычную сословную обособленность, а уже въ XVI-мъ столтіи Японія въ смысл безсословности опережаетъ романо-германскія государства. По крайней мр, крупные историческіе дятели изъ среды непривилегированныхъ классовъ въ это время здсь встрчаются нердко. Знаменитйшій изъ здшнихъ диктаторовъ XVI вка, тотъ самый Тайко-сама, изъ прозвища котораго голапдцы сдлали нарицательное имя тайкунъ, былъ человкъ безъ рода и племени. Сынъ простого крестьянина изъ провинціи Овари, онъ не имлъ даже фамиліи (по японскому обычаю) и былъ отданъ своими родителями въ услуженіе бонзамъ небогатаго монастыря изъ-за дневного пропитанія. Выгнанный оттуда за строптивый правъ, онъ нищенствовалъ по большимъ дорогамъ и даже воровалъ. Однажды, когда онъ спалъ подъ деревомъ возл большой дороги, его нашелъ отрядъ воиновъ диктатора Нобунаги. Молодой Хиде-йоси (такъ звали мальчика) послужилъ имъ проводникомъ и былъ принятъ въ многочисленную дворню диктатора съ прозвищемъ Кино-сита (т. е. ‘подъ деревомъ’). Это собственно и послужило началомъ его необыкновенной карьеры и вскор онъ сталъ однимъ изъ лучшихъ военноначальниковъ диктатора. Когда на Нобупагу напалъ врасплохъ въ Кіото его собственный любимецъ и диктаторъ, то онъ, не имя возможности защищаться, убилъ собственноручно себя и жену,— Хиде-йоси уже начальствовалъ надъ цлою арміею, воевавшею противъ западныхъ дай-міосовъ. Услышавъ о событіяхъ въ Кіото, онъ тотчасъ-же поспшилъ на помощь, разбилъ противниковъ Нобунаги и захватилъ верховную власть въ свои руки.
Намъ мало извстны государственные идеалы Хиде-йоси, но изъ всхъ японскихъ правителей онъ былъ самый популярный и многое сдлалъ для вншняго величія имперіи. Очевидно, съ цлью ослабить военную силу феодаловъ и отвлечь ихъ отъ междоусобій, онъ предпринялъ походъ на Корею, которая уже давно перестала платить Японіи дань, опираясь на покровительство Китая. Хидейоси разбилъ не только корейцевъ, но и сильное войско, высланное на помощь имъ изъ Китая. Китайскій главнокомандующій вынужденъ былъ заключить съ нимъ позорный миръ, по которому, отъ имени пекинскаго правительства, признавались права японцевъ на Корею и, кром того, китайцы обязывались признать надъ собою авторитетъ японскаго императора, Хиде-йоси вернулся въ свой замокъ въ город Оосака, куда вскор затмъ явилось и общанное китайское посольство съ богатыми подарками и гранатою, которою китайскій богдыханъ жаловалъ этого найденыша подъ деревомъ титуломъ императора Японіи. Сильно разсерженный такимъ недобросовстнымъ исполненіемъ договора со стороны китайцевъ, Хиде-йоси наскоро собралъ сильное войско и отправился опять въ Корею, съ намреніемъ оттуда идти на Пекинъ, но онъ умеръ въ самомъ начал этой экспедиціи.
Хиде-йоси еще при жизни веллъ казнить своего старшаго сына и единственнымъ его наслдникомъ остался второй его сынъ, Хиде-йоси, бывшій еще почти ребенкомъ. Такимъ образомъ, верховная власть изъ рукъ этого геніальнаго плебея переходитъ къ представителю знатнаго рода Токугава, прозваннаго по смерти Гонгенсамою. Онъ долго былъ неразлучнымъ пособникомъ Нобунаги. а потомъ Хиде-йоси, и отъ нихъ обоихъ многому усплъ научиться. А потому и неудивительно, что ему удалось создать внутренній порядокъ и на цлыхъ 11 поколній удержать власть въ рукахъ своего потомства.
Мы приводимъ здсь эти историческія воспоминанія японскаго прошлаго, во-1-хъ, потому, что они у насъ еще очень мало извстны, а между тмъ, въ смысл теоретической или общей исторіи, они весьма поучительны, во-2-хъ, потому, что только это историческое прошлое Японіи объясняетъ вамъ ту зависимость власти отъ общественнаго мннія, которую въ современной Японіи мы встрчаемъ на каждомъ шагу. Само собою разумется, что эта зависимость не могла развиться здсь за какія-нибудь двадцать лтъ иностраннаго вліянія, тмъ боле, что это иностранное вліяніе дйствуетъ здсь гораздо боле въ смысл усиленія центральной власти, чмъ контролирующаго ее общественнаго мннія. Да, впрочемъ, такой контроль едва-ли и можетъ быть съ успхомъ насаждаемъ тамъ, гд развитіе общественнаго самосознанія не даетъ для него готовой почвы. Въ Турціи, напримръ, можно а priori предсказать полнйшій неуспхъ всмъ парламентскимъ и автономнымъ насажденіямъ, между тмъ какъ въ Японіи нкоторыя постановленія и мры, пугающія насъ своею деспотическою вншностью, въ сущности оказывались только драконами, которыхъ въ доброе старое время китайцы малевали на своихъ щитахъ для внушенія ужаса непріятелю. Такъ, напримръ, законъ признавалъ за главою японской семьи право жизни и смерти надъ своими челядинцами, по общественное мнніе покрывало неизгладимымъ позоромъ того, кто вздумалъ-бы воспользоваться фактически этимъ правомъ. Въ Іедо при мн умеръ старикъ, извстный японскій ученый, всми покинутый и презираемый за то, что онъ лтъ двадцать тому назадъ отрубилъ голову одному, обокравшему его слуг. Законъ предписывалъ разные свирпые виды смертной казни: такъ, напримръ, поджигатели должны были распинаться живые на крестахъ, подъ которыми раскладывали костеръ. Общественное мнніе требовало, чтобы къ кресту привязывался только трупъ преступника. Уже Гонгенсама, державшійся воззрній карательнаго устрашенія, въ своемъ знаменитомъ завщаніи говоритъ, что казнямъ полезно придавать ужасающую обстановку, по что мучить преступниковъ позорно для правителя и т. п. А едва только японцы ознакомились съ инымъ государственнымъ строемъ, чмъ тотъ, который они выработали для себя при своемъ двухтысячелтьемъ отчужденіи отъ остального міра, — общественное мнніе тотчасъ-же возстало противъ смертной казни. Въ прокламаціи Катоо Сукенци къ купечеству города Оосака, изъ которой мы уже привели длинную выписку въ первой стать, говорится, что преобразованіе уголовнаго законодательства на гуманныхъ началахъ составляетъ настоятельнйшую потребность Японіи. Пытки-же и тлесныя наказанія были здсь отмнены при самомъ начал эры просвщенія.

II.

Пересозданіе всего японскаго государственнаго строя по европейскому образцу,— гласность суда и бюджета, реорганизація народнаго образованія, арміи и флота, отмна феодальныхъ привилегій и замна прежняго вотчиннаго управленія французскою административною системою,— короче говоря, вс т безчисленныя нововведенія и реформы, которыя Японія заводитъ у себя съ необычайною быстротою втеченіи послдняго десятилтія, очень еще мало значатъ сами по себ, т. е. пока мы не знаемъ дйствительнаго отношенія общественнаго мннія страны къ реформаціонному движенію и его способности овладть имъ. Нтъ сомннія, что въ его сознаніи и готовности Припять ту или другую реформу заключается главное ручательство за ея осуществимость и цлесообразность. Въ дл народнаго образованія японцы оказались самыми энергическими сторонниками преобразованій. Я видлъ самъ, какъ участникъ этой реформы, съ какимъ неотразимымъ влеченіемъ японскіе дти, юноши и даже женатые люди, отъ 12 до 25 лтъ включительно, стекаются, но большей части пшкомъ и впроголодь, съ разныхъ концовъ Японіи въ т центры, гд существуютъ школы. Не желая, чтобы иностранное образованіе стало здсь привилегіею только высшихъ классовъ, правительство на первое время давало ученикамъ безплатный столъ и квартиру. Но число учениковъ въ первые три года существованія этихъ школъ возрасло до такихъ размровъ, что скуднаго бюджета министерства народнаго просвщенія оказалось недостаточно для ихъ содержанія. Тогда правительство не нашло ничего лучшаго, какъ оставить обезпеченное содержаніе только за учениками высшихъ отдловъ, предоставляя низшимъ или оставить школы, или-же пріискивать себ средства для существованія. Мн привелось быть очевидцемъ того смятенія, которое произошло по этому случаю между учениками столичной школы и которое не оставило во мн и тни сомннія, что нежеланіе воспользоваться казеннымъ столомъ и помщеніемъ сгоняло въ наши классы и аудиторіи этихъ маленькихъ черноголовыхъ самураевъ. Людей обезпеченныхъ оказалось между ними самое ничтожное меньшинство. Родители большей части остальныхъ пустили въ ходъ свои послдніе ресурсы: кто продавалъ домишко съ садомъ, представляющій здсь среднюю стоимость 300 р. сер., кто, за неимніемъ боле цнной стоимости, несъ къ старьевщику свою родовую саблю и кинжалъ, составляющіе въ Японіи святыню и гордость шляхетскихъ родовъ. Взять юношу изъ школы представлялось почти каждому такимъ несчастіемъ, на которое только крайность заставляла отважиться.
По этому-же случаю обнаружилась одна такая особенность японскихъ нравовъ, о которой считаю необходимымъ сказать здсь нсколько словъ. Въ Японіи не только общее національное чувство сильно развито, но и провинціяльный патріотизмъ существуетъ до такихъ размровъ, что вс выходцы одного какого-нибудь княжества, проживающіе въ столиц или другомъ большомъ город, образуютъ изъ себя особое общество или корпорацію, въ кассу которой каждый членъ вноситъ ежемсячно извстный (прогресивно-возрастающій) процентъ съ своего дохода. Члены, имющіе доходы, едва достаточные на содержаніе себя или семьи, освобождаются вовсе отъ взносовъ. Вс уроженцы провинціи или бывшаго княжества, отъ министровъ до поденьщиковъ включительно, считаются членами своей асоціацій. Впрочемъ, общества эти не имютъ никакой офиціальной организаціи. Члены собираются обыкновенно разъ въ мсяцъ для обсужденія длъ, касающихся или корпораціи вообще, или хотя-бы одного изъ ея членовъ, но требующихъ колективнаго содйствія. Предсдатель обыкновенно выбирается для каждаго засданія особый. Въ рдкихъ случаяхъ, т. е. если на очереди стоитъ какое-нибудь экстренное предпріятіе, выбирается особый распорядитель или ходатай. По приглашенію нсколькихъ членовъ могутъ быть созываемы и экстренныя собранія. Дла, обсуждаемыя на этихъ собраніяхъ, по большей части вращаются въ сфер взаимной помощи. Впрочемъ, иногда члены собираются для составленія какого-нибудь колективнаго адреса, подаваемаго правительству, для выраженія своего отношенія къ тому или другому животрепещущему политическому вопросу. Такъ, напримръ, выходцы бывшаго княжества Цьо-сью (или Нагато) подавали въ 1874 г. колективный адресъ правительству во поводу экспедиціи на Формозу въ 1874 г. Княжество Тоза сочло нужнымъ подать съ своей стороны въ государственный совтъ заявленіе своего несочувствія всей внутренней политик ныншняго государственнаго канцлера. На такихъ мстныхъ собраніяхъ дятельно обсуждалась втеченіи многихъ мсяцевъ своевременность учрежденія въ Японіи представительнаго собранія, встрчавшаго себ сильную опозицію со стороны одного очень сильнаго правительственнаго кружка, о которомъ мы поговоримъ впослдствіи. Нсколько такихъ отдльныхъ обществъ составили даже по этому поводу между собою коалицію. Въ нкоторыхъ случаяхъ такія общества играютъ роль не только совщательную, но и дятельную. Такъ, напримръ, по поводу той-же формозской экспедиціи и ожидавшейся по этому случаю войны съ Китаемъ нсколько такихъ обществъ, соединенными силами, собрали и вооружили на собственный счетъ до 3,000 человкъ войска, которое отдали въ распоряженіе правительства. Иногда-же, напротивъ, собранія эти имютъ чисто-личный характеръ. Такъ зимою 1875 г. выходцы маленькаго и бднаго княжества Кокура, были собраны на экстренное собраніе по слдующему случаю: бывшій владлецъ этого княжества, теперь медіатизиро ванный дай-міо, мальчикъ 14 лтъ, былъ отправленъ еще до медіатизаціи на воспитаніе въ Лондонъ по распоряженію своихъ опекуновъ. При новыхъ порядкахъ, средствъ его матери скоро не хватило для того, чтобы платить за него въ дорогую англійскую колегію, вслдствіе этого мать и опекуны созывали всхъ своихъ земляковъ на колективное обсужденіе вопроса: что длать съ мальчикомъ, далеко еще некончившимъ своего ученія? Отвтъ послдовалъ такой, какого, вроятно, ждали созывавшіе это экстренное собраніе кокурцевъ. Несмотря на то, что княжество это состоитъ здсь въ загон и что выходцы его мало занимаютъ доходныхъ правительственныхъ мстъ, а въ большей части ограничиваются скромными канцелярскими или учительскими должностями съ жалованьемъ много-много 500 р. с. въ годъ,— кокурцы, однако, великодушно поршили дать своему бывшему князю средства доучиться въ Лондон на общественный счетъ и не безъ труда собрали по подписк недостававшую въ данный моментъ сумму. Слдуетъ прибавить, что всякая вассальная зависимость въ это время была уже отмнена вовсе, то обстоятельство, что благотворимый въ этомъ случа былъ сыпь князя, не играетъ никакой роли, и мн лично извстны нсколько молодыхъ японцевъ очень скромнаго званія, содержимыхъ въ Америк или Европ на счетъ общаго собранія своихъ земляковъ.
Такимъ образомъ, легко понять ту усиленную дятельность этихъ провинціальныхъ обществъ, которая должна была закипть въ Іедо по случаю ршенія министерства народнаго просвщенія содержать на свой счетъ только учениковъ высшихъ отдловъ иностранныхъ школъ. Сколько, однакожь, ни собирали они экстренныхъ собраній, сколько ни выказывали при этомъ своего рыцарскаго презрнія къ деньгамъ благородные шляхтичи имперіи ‘восходящаго солнца’ — результатъ все-таки оказался сравнительно неудовлетворительнымъ, и многимъ ученикамъ пришлось разстаться съ школами, не доучивъ французскихъ спряженій или русскихъ басепь Крылова, великодушно преподаваемыхъ имъ кронштадтскимъ жидомъ за умренное вознагражденіе въ 6,000 доларовъ въ годъ. Но обошлось по этому случаю и безъ такихъ характерныхъ эпизодовъ: попечители одного очень даровитаго ученика русскаго отдла токейской школы почему-то явились просить моего ходатайства о перемщеніи своего питомца казеннаго училища, гд его не на что было содержать, въ школу нашихъ мисіонеровъ.
— Я радъ сдлать все, что зависитъ отъ меня, отвчалъ я,— но вы должны разсчитывать на то, что васъ тамъ окрестятъ въ православную вру.
Мальчикъ глубоко задумался на нсколько минутъ,
— Я видлъ, какъ крестятъ, отвчалъ онъ мн съ тмъ симпатично-задумчивымъ видомъ, который придаетъ въ моихъ глазахъ особую прелесть японскимъ юношамъ, привыкающимъ уже съ 10—11 лтъ вести себя, какъ взрослые: — лтомъ оно-бы еще ничего, но зимою должно быть очень непріятію.
Въ немъ, очевидно, заговорилъ только страхъ передъ холодной водой. Такъ индиферентны японцы въ религіозномъ отношеніи, что и облегчаетъ имъ ихъ поступательное движеніе впередъ.

III.

Благодаря именно тому обстоятельству, что насажденіе экзотической цивилизаціи въ Японіи является не праздной забавой правительства, а составляетъ насущную, живую національную потребность, боле или мене сознательно-присущую всмъ классамъ,— дло это здсь не обходится безъ столкновеній, иногда комическихъ, но довольно часто и трагическихъ, въ самомъ мрачномъ смысл этого слова. Попавъ въ Японію случайно и почти всегда съ узко-своекорыстными цлями, разноплеменные цивилизаторы этой страны весьма естественно склонны думать, будто Японія только и живетъ для нихъ и ими, будто до появленія ихъ царствовалъ въ ней безпросвтный мракъ временъ, будто и въ настоящее время ‘сыны восходящаго солнца’ еще такъ низко стоятъ по отношенію къ занесеннымъ сюда этими цивилизаторами элементамъ новой жизни, что никакая критика этихъ элементовъ для японцевъ вовсе немыслима, а все дло заключается въ принятіи или отрицаніи вообще, огуломъ, всей христіанской цивилизаціи, какъ чего-то нераздльнаго, цлаго, неподлежащаго разъединенію или анализу. Ежедневные, будничные факты весьма краснорчиво вопіютъ на каждомъ шагу противъ такого предвзятаго мннія, но иностранцы здсь, благодаря трудности изученія японскаго языка и особенно своему презрнію къ этой низшей монгольской рас, — живутъ десятки лтъ на такъ-называемыхъ европейскихъ концесіяхъ въ одномъ изъ семи открытыхъ портовъ, отдленные словно китайскою стною отъ окружающей ее дйствительности. Какъ-бы ни вопіяла и ни роптала противъ нихъ эта дйствительность, поглощенные вопросомъ о цнахъ на смяна шелковичныхъ червей, они даже не замчаютъ ея вопля и ропота, особенно съ тхъ поръ, какъ фанатическая ненависть японской шляхты къ торгашамъ-пришельцамъ смнилась здсь нсколько снисходительнымъ къ нимъ презрніемъ.
Европейская цивилизація застаетъ Японію въ тотъ моментъ, когда феодализмъ исполнилъ въ ней свою основную задачу, а слдовательно и утратилъ свой историческій смыслъ, пересталъ быть формою, въ которую обязательно отливалось прогресивное національное самосознаніе. Біографія Хиде-йоси показываетъ, что уже въ XVI вк успли обветшать здсь кастовыя перегородки — этотъ необходимый атрибутъ феодальныхъ порядковъ. Всеобщее броженіе умовъ, начиная съ эпохи Темпо (т. е. съ конца сороковыхъ годовъ), и, наконецъ, демократическое возстаніе въ Оосака показываютъ, что національное самосознаніе здсь тяготилось уже своимъ переходнымъ положеніемъ и тщательно искало изъ него выхода. Нашло-ли-бы оно его собственною своею инисіативою?— этотъ вопросъ для насъ очень мало интересенъ, такъ-какъ европейская цивилизація навязывалась японцамъ съ такою силою, что отвернуться отъ нея, вступить въ борьбу съ нею, могли только такіе отжившіе старовры, какъ Наріаки, князь Мито, о которомъ было уже говорено въ первой стать. Не говоря о томъ, что такихъ старовровъ въ это время въ Японіи оказывалось очень мало, но и они принадлежали къ тому отжившему поколнію, которое и само, повидимому, сознавало, что ему во всякомъ случа грозитъ скорая гибель, и изъ этого сознанія черпало отчасти свой героизмъ. Вс-же другіе элементы японской національной жизни отнеслись къ этой новой, чуждой имъ цивилизаціи односторонне-сочувственно, то-есть желая заимствовать изъ нея то. что всего боле могло содйствовать скорйшему достиженію ими собственныхъ своихъ цлей. Вотъ этого-то своеобразнаго отношенія разныхъ классовъ и слоевъ японскаго общества къ непрошеной гость никакъ не могутъ уловить европейскіе публицисты, врод нашего г. Венюкова, подступающіе съ своимъ собственнымъ, готовымъ шаблономъ къ оцнк японскаго возрожденія, они или восторгаются ‘прекрасною зарею, взошедшею пядъ покрытыми, вковымъ туманомъ азіятскимъ Востокомъ’, или относятся къ ней скептически, какъ къ юношескому увлеченію, не безъ задней мысли японцевъ обморочить варваровъ своимъ чисто-вншнимъ прогресомъ. Нкоторые изъ нихъ искренно уврены, будто вся преобразованная Японія не боле, какъ декорація, устроенная для того, чтобы одурачить Европу, и что за этой декораціей скрывается Японія настоящая, остающаяся и до сихъ поръ такою, какою она была во времена Кампфера и Зибальда, что микадо, переселившійся въ Іедо и разъзжающій верхомъ или въ коляск въ мундир французскаго генерала, вовсе не настоящій микадо, который будто бы, по-прежнему, живетъ въ своемъ дворц въ Ньото, никому недоступный и пикмъ невидимый.
Но сами японцы отлично понимаютъ ту радикальную фальшь, которая съ самаго начала внесена европейцами въ ихъ отношенія къ Японіи, и съумли отдлить дло цивилизаціи отъ личностей тхъ, которые являлись здсь ея піонерами и сятелями. На это у японцевъ хватило и ума, и развитія. По крайней мр, мы нигд и ни въ комъ не видимъ слдовъ какой-бы то ни было систематической опозиціи противъ нововведеній вообще, хотя немногіе изъ иностранцевъ пользуются довріемъ японцевъ. Самые заклятые старовры, какъ Мито или Симадзу, князь сацумскій, не только признаютъ несомннныя преимущества европейскаго вооруженія, судоходства и т. п., но заводятъ даже въ своихъ владніяхъ школы иностранныхъ языковъ, медицинскія, инженерныя и проч. Всего существенне, однакожь, то коренное заимствованіе, которое Японія въ самомъ начал эпохи Мей-дзи длаетъ у столь недружелюбно явившейся къ ней христіанской цивилизаціи. Я говорю про законъ о безсословности, которымъ дебютируетъ нын царствующій здсь императоръ.
Ни для кого не тайна, что этотъ молодой преобразователь, издали рисующійся намъ чмъ-то врод Петра Великаго, въ сущности весьма ничтожный молодой человкъ, использующійся въ дйствительности никакою властью, неиграющій никакой дятельной роли, неимющій даже своего дворца. ‘Но если микадо не иметъ никакого значенія, сіогунъ упраздненъ, дай-міосы медіатизированы, то гд-же и въ комъ сосредочивается верховная власть? спрашиваетъ г. Буске въ одной изъ своихъ статей о Японіи.— Обратитесь съ этимъ вопросомъ къ кому угодно, вамъ назовутъ нсколько липъ, но не учрежденій’. (‘Revue des Deux Mondes’, 1876, 1 Octob.).
Это справедливо, всякій правительственный декретъ, всякое мало-мальски значительное распоряженіе, неизмнно являются здсь за подписью верховнаго правительственнаго совта. Но ни это учрежденіе, ни какое-либо другое въ настоящее время въ Японіи не выражаетъ собою ровно ничего, а все вліяніе заключается въ лицахъ, ихъ составляющихъ. Я уже говорилъ въ первой стать о томъ, что съ паденіемъ сіогуната въ Японіи здшнее государственное устройство представляло tabula rasa, пустые кадры, для которыхъ еще требуется найти какое-либо содержаніе. Несмотря на это, здсь есть правительство, т. е. кружокъ дятелей, принадлежащихъ къ разнымъ классамъ прежняго японскаго населенія: рядомъ съ именами родственниковъ императора, канцлера Сапзьо и бывшаго посланника Ивакуры, здсь встрчаются имена простыхъ крестьянъ (напримръ, Итоо. министръ путей сообщенія), рядомъ съ представителемъ феодальной знати, врод грознаго сацумскаго князя Симадзу, на министерскихъ или сенаторскихъ креслахъ засдаютъ здсь доктора, школьные учителя и т. п. представители немногочисленнаго и немногозначущаго здсь средняго сословія. Какимъ образомъ эти выходцы изъ разныхъ княжествъ, этотъ, повидимому, разношерстный кружокъ людей съумлъ забрать въ свои руки бразды правленія государства съ 35-ю миліонами жителей? Они не только задумали, но и привели въ дйствіе декретъ о безсословности. И что особенно любопытно въ этомъ диктаторствующемъ кружк — это то, что большая часть его состоитъ изъ людей очень еще молодыхъ, незнакомыхъ съ европейскими языками, неполучившихъ никакого образованія въ европейскомъ смысл этого слова. Совершивши переворотъ, они сами послали себя въ Европу и въ Америку, чтобы хоть изъ поверхностнаго личнаго знакомства извлечь живое понятіе о той экзотической цивилизаціи, которая уже дала имъ идею объ организаціи демократическаго государства. Замчу мимоходомъ, что нкоторыя личныя особенности разныхъ этихъ дятелей уже рзко обрисовались во время ихъ кругосвтнаго путешествія: между тмъ какъ аристократъ Ивакура парадировалъ при всевозможныхъ европейскихъ дворахъ съ торжествомъ, подобающимъ посланнику имперіи ‘восходящаго солнца’, — сацумскій шляхтичъ Оокубо, ныншній министръ внутреннихъ длъ, поучался у нкоторыхъ столповъ второй имперіи тайнамъ французскаго милитаризма, а бывшій врачъ Кидо. поселившись въ небольшомъ отел Латинскаго квартала, при содйствіи японскихъ студентовъ старался добывать пользующіяся наибольшею популярностью въ Европ книги и проникать, по мр силъ, въ недосягаемыя для него тайны ихъ содержанія.
Но различія эти обнаружились, разумется, гораздо крупне и рельефне, когда путешественники вернулись къ своимъ роднымъ пенатамъ и принялись за созданіе того внутренняго содержанія, котораго такъ существенно все еще недостаетъ обновленнымъ формамъ японской государственной програмы. Такъ-какъ за каждымъ изъ этихъ трехъ главнйшихъ дятелей стоитъ боле или мене многочисленный кружокъ спутниковъ и свтилъ второй величины, то въ сред здшняго правительства не замедлили образоваться разнохарактерныя и враждебныя одна другой партіи, о которыхъ далеко не излишне сказать здсь нсколько словъ.
Ивакура вывезъ съ собою изъ Петербурга превосходно гравированные портреты Петра Великаго и отчасти славянофильскіе идеалы патріархальной монархіи, опирающейся на придворную звать (куге), весьма отличную здсь отъ знати феодальной, на которой онъ стремится вывесть вковыя обиды, претерпнныя здсь императорскими родичами отъ феодаловъ. На-сколько вообще популярна въ стран его програма, можно судить уже по тому, что черезъ нсколько мсяцевъ по возвращеніи изъ-за границы онъ сдлался жертвою смлаго ночного нападенія, отъ котораго спасся почти чудомъ, потерпвъ нсколько тяжелыхъ ранъ. Главнымъ противникомъ ультра-централизаціонныхъ тенденціи Ивакуры явился регентъ сацумскаго княжества, по имени Симадзу, безспорно самый крупный изъ представителей японской реакціи.
На всемъ юг, особенно въ воинственномъ сацумскомъ княжеств, Симадзу пользовался очень большимъ почетомъ, боле, впрочемъ, за личныя свои качества, чмъ за политическую свою програму. Послдней, какъ это скоро оказалось, у него даже вовсе и не было, потому что нельзя-же считать за политическую програму то, что Симадзу не соглашался перемнить своего стараго дай-міоскаго платья на французскій сенаторскій мундиръ и что онъ никогда не садился на назначенное для него въ государственномъ совт кресло, а ютился на корточкахъ на богатой циновк. Отъ времени до времени онъ произносилъ, однакожь, сатирическіе спичи или подавалъ на имя императора докладныя записки, реакціонному юмору которыхъ могъ-бы иногда позавидовать самъ знаменитый Вёльо. Дйствительная-же роль Симадзу ограничивалась тмъ, что онъ, какъ уже сказано, своимъ противодйствіемъ Ивакур открывалъ свободное поприще для соперничества двухъ другихъ корифеевъ японскаго возрожденія: Кидо и Оокубо.
Изъ этихъ двухъ послднихъ соперниковъ каждый выражаетъ собою извстную систему, и исходъ ихъ борьбы не могъ остаться безъ вліянія на дальнйшія судьбы Японіи. Голая идея безсословной государственности, въ томъ вид, въ какомъ она уже осуществлена въ Японіи, сама-по-себ значитъ еще очень мало.
Страна, какъ сказано было уже много разъ, не имла многихъ изъ тхъ существеннйшихъ учрежденій, безъ которыхъ въ нашихъ глазахъ немыслимо самое государство. Не было однообразной системы податей я самое право землевладнія до сихъ іюръ еще не иметъ здсь строгой легальной санкціи. Законовъ не существовало вовсе, вмсто регулярнаго войска имлось нсколько отрядовъ шляхтичей, хотя и вооруженныхъ на европейскій ладъ, но вовсе неотвчающихъ нашимъ понятіямъ объ. арміи. А между тмъ нсколько роковыхъ вопросовъ грозно просились на очередь и не терпли отлагательства въ своемъ ршеніи. Финансы были истощены недавнимъ междоусобіемъ, закупкою по невозможнымъ цнамъ иностранныхъ судовъ и оружія, вообще невыгоднымъ балансомъ иностранной торговли. Дайміосы и шляхта, лишенные всякихъ феодальныхъ правъ и сведенные на мизерную годовую стипендію, не безъ основанія считали себя разоренными, въ то-же время составляя для истощеннаго уже государственнаго бюджета весьма тяжеловсную статью въ 25 миліоновъ доларовъ. Деньги для первоначальнаго выкупа феодальныхъ прерогативъ пришлось занять въ Англіи, на условіяхъ довольно обременительныхъ. Ежегодная уплата процентовъ по этому займу и самыхъ стипендій выносилась общественнымъ мнніемъ крайне недружелюбно. ‘Если вы дйствительно лучшей породы, чмъ простые смертные, говорили имъ всевозможные журналы, вс съ рзко-опозиціоннымъ оттнкомъ, — докажите это теперь, проявивъ свое безкорыстіе’.
Правительство само всми средствами старалось дать понять своимъ дворянамъ, что они сдлались для страны ненужнымъ, но тяжелымъ бременемъ, и усиленно приглашало ихъ придумать для себя какое-нибудь производительное занятіе, общая во всхъ подобнаго рода начинаніяхъ оказать имъ очень дятельную поддержку. Въ особенности оно стремилось побудить своихъ стипендіятовъ Припять взамнъ ежегодныхъ пенсій единовременную и весьма ограниченную уплату. Очень многіе поддались на эту послднюю мру и, очень скоро промотавъ полученный капиталъ, остались безъ всякихъ средствъ къ существованію. Всхъ боле заботъ въ этомъ отношеніи давала правительству бывшая шляхта самого сіогуна и всего рода Токугавы, такъ-называемые здсь хатамото, которые даже въ феодальныя времена славились невжествомъ, распутствомъ и дерзостью.
Что касается многочисленнаго класса японскихъ пролетаріевъ, то положеніе его съ отмною феодальныхъ привилегій и съ введеніемъ въ стран многихъ новыхъ отраслей промышленности, при значительномъ повышеніи задльной платы, безспорно улучшилось, но не нужно быть пророкомъ, чтобы предвидть, что это улучшеніе чисто-временное и что Японіи едва-ли удастся сдлать еще хоть одинъ существенный шагъ впередъ на пути промышленнаго развитія безъ того, чтобы не стать лицомъ къ лицу съ роковымъ вопросомъ пауперизма, если только со стороны правительства не будутъ приняты на этотъ счетъ самыя энергическія мры.
Крестьянство, — главная опора благосостоянія Японіи, — находится здсь въ нсколько своеобразныхъ условіяхъ и пользуется боле широкой независимостью, чмъ большинство европейскихъ крестьянъ. Конечно, независимость эта не можетъ считаться результатомъ того, что втеченіи многихъ вковъ, по заимствованной изъ Китая іерархіи, оно считалось вторымъ сословіемъ въ государств. Но во время нескончаемыхъ здшнихъ междоусобій оно успло отвоевать себ многія льготы и преимущества, то снабжая въ долгъ своего князи необходимыми для его войска припасами, то активно вмшиваясь въ феодальную борьбу. Само собою разумется, что послднее случалось только тогда, когда въ этомъ была непосредственно затронуты его матеріяльные интересы. Такимъ образомъ, въ сверныхъ провинціяхъ, гд еще и въ настоящее время народонаселеніе довольно слабо сравнительно съ количествомъ годныхъ къ воздлыванію земель (вообще-же въ Японіи цифра относительнаго народонаселенія до 4,800 душъ на 1 квадр. географич. милю), изъ крестьянства выдлилась особая аристократія, весьма схожая въ основныхъ своихъ чертахъ съ такою-же общинною аристократіею бернскаго кантона. Въ принцип вся японская територія считалась собственностью феодальныхъ владльцевъ. Императоръ и сіогунъ имли, на общемъ феодальномъ основаніи, свои удлы. Но въ дйствительности крестьянскіе роды, съ незапамятныхъ временъ поселившіеся на этихъ земляхъ, владли ими на личномъ основаніи съ неограниченнымъ правомъ наслдственной передачи. Оброкъ, платимый князю за землю, совершенно отождествлялся съ государственною повинностью, или, иначе говоря, крестьяне здсь были обложены только одною податью, которая взималась натурою съ жатвы. Размры ея были различны въ разныхъ княжествахъ, но за средній терминъ можно принять половину всего сбора. Съ упраздненіемъ феодальныхъ порядковъ эти основныя условія крестьянскаго обложенія измнились только въ томъ, что подати стали поступать въ государственную казну, вмсто казны дайміосовъ. А потому неудивительно, что масса крестьянскаго населенія отнеслась къ осуществленному перевороту довольно холодно. Исключеніе составляютъ только т, преимущественно центральныя области, гд шелководство составляетъ одну изъ существеннйшихъ статей крестьянскаго хозяйства, доходность котораго значительно увеличилась вслдствіе непомрнаго вздорожанія цнъ на этотъ продуктъ. Невыгодными новые порядки оказались для крестьянъ, въ свою очередь, только въ тхъ исключительныхъ областяхъ, гд вообще вздорожаніе продуктовъ не вознаграждается соотвтственнымъ усиленіемъ доходности. Вообще-же говоря, крестьянство здсь составляетъ обособленный міръ, холодно относящійся ко всему, что длается вн его узкой жизненной сферы, подозрительный ко всякому нововведенію, трудно волнуемый, но и умющій постоять за свои права, будучи разъ приведенъ въ движеніе.
Чтобы найти мало-мальски удовлетворительное ршеніе для всхъ этихъ многочисленныхъ и разнообразныхъ вопросовъ, по мннію Кидо, надлежало обратиться къ самодятельности всхъ непосредственно заинтересованныхъ этимъ ршеніемъ элементовъ, т. е. созвать представительное собраніе, на первый разъ хотя-бы только для приведенія въ извстность общихъ потребностей и нуждъ, а затмъ уже, буде окажется необходимымъ, облечь его и учредительною властью.
На помощь этой партіи, рядомъ съ многочисленными журналами, быстро расходившимися во всхъ слояхъ японскаго общества, явилось еще особое частное общество Мей-року-сья, поставившее себ цлью ознакомленіе Японіи съ общественнымъ движеніемъ и политическими вопросами Европы и Америки. Для этого переводились на японскій языкъ нкоторыя извстнйшія французскія и англійскія книги. Втеченіи одного года появились такимъ образомъ книги, ‘О свобод’ и ‘О представительств’, Дж. Ст. Миля, Смайльса — ‘О характер’ и Гизо — ‘Исторія цивилизаціи Европы’. Одинъ изъ талантливйшихъ японскихъ ученыхъ, Фукузава Юкици, предпринялъ при содйствіи этого общества особое періодическое изданіе, въ которомъ текущіе вопросы японской политики и общественности обсуждались при помощи тхъ руководящихъ началъ, которыя авторъ могъ черпать изъ своего довольно близкаго знакомства съ англійскою литературою. Кром того общество устроило въ Іедо публичныя собранія, по крайней мр, одинъ разъ въ мсяцъ, и на нихъ нкоторые изъ наиболе образованныхъ членовъ этой асоціацій поучали публику премудрости, почерпаемой изъ европейскихъ литературъ. Печатные отчеты этихъ собраній въ большомъ количеств экземпляровъ расходились по провинціямъ. Тотъ-же Фукузава устроилъ у себя родъ школы, въ которой поучаетъ и до сихъ поръ ‘европейской паук’ взрослыхъ ужо японцевъ, неимвшихъ случая ознакомиться съ какимъ-нибудь европейскимъ языкомъ.
Противоположная партія, во глав которой стоитъ министръ внутреннихъ длъ Оокубо, смотритъ на правительственную задачу сквозь очки французской второй имперіи. Ближайшею заботою, по мннію корифеевъ и приверженцевъ этой партіи, должно быть стремленіе — создать безсословное войско, которое служило-бы прочною опорою для всхъ дальнйшихъ начинаній правительства, и въ то-же время опутать страну стью администраціи, чуждой всякихъ областныхъ симпатій и покорной одной только центральной власти.
Одною изъ настоятельнйшихъ потребностей страны было созданіе кодекса законовъ, гражданскихъ и уголовныхъ, которыхъ въ стран не было вовсе, такъ какъ каждый изъ феодаловъ судилъ и рядилъ въ своихъ владніяхъ по собственному своему благоусмотрнію, въ земляхъ-же, непосредственно принадлежавшихъ сіогуну, вмсто всякой юриспруденціи руководились завщаніемъ родоначальника дома Токугавы. Эта внутренняя потребность значительно еще усиливалась пріятнымъ заблужденіемъ японцевъ, думавшихъ, что европейскія державы избавятъ ихъ отъ экстериторіяльности, какъ скоро они поставятъ свою судебную часть на европейскую ногу. Пересмотръ договоровъ съ иностранными державами долженъ былъ состояться въ 1874 году. Къ этому сроку, конечно, было-бы невозможно путемъ совщательныхъ и учредительныхъ собраній довести дло юридической организаціи до желаемой законченности. Это соображеніе давало сацумской партіи съ ея централистскими стремленіями перевсъ надъ конституціонализмомъ Кидо. Оокубо вывезъ съ собою изъ Парижа двухъ французскихъ юрисконсультовъ (въ томъ числ и г. Ж. Буске, нами цитированнаго), правда, вовсе незнакомыхъ ни съ языкомъ, ни съ учрежденіями и правами Японіи. Тмъ не мене, при помощи японскихъ студентовъ, съ грхомъ пополамъ обучившихся въ Париж японскому языку, надялись кое-какъ устроить дло, утшая себя тмъ, что впослдствіи можно будетъ понемногу исправить и пополнить промахи и прорхи этой скоросплой работы, а что всего прежде надо добиться права сказать иностраннымъ державамъ: ‘наши законы созданы на вашихъ-же основаніяхъ, а потому къ чему-же это изъятіе отъ подвдомственности имъ иностранцевъ, живущихъ въ нашей стран?’ Къ чему-же эта экстериторіяльность? Такимъ образомъ, въ министерств юстиціи дятельно принялись за переводъ Наполеонова кодекса и французскихъ судебныхъ уставовъ. Французскіе юристы стали читать лекціи небольшому числу студентовъ, знакомыхъ съ французскимъ языкомъ, а эти послдніе обязывались сообщать только-что узнанное ими самими своимъ товарищамъ. Къ чести японскаго здраваго смысла надо добавить, что оконченный переводъ Наполеоноваго кодекса, однако, до сихъ поръ не получилъ въ стран силы закона, а служитъ только для руководства судей и законодателей. Здсь, впрочемъ, я долженъ упомянуть о борьб между этими двумя враждебными партіями,— борьб, исходъ которой значительно ускорился, благодаря событіямъ вншней японской политики.

IV.

Не разъ было высказано, что Японія иметъ дв совершенно различныя политика: одну — по отношенію къ христіанскимъ государствамъ, другую — по отношенію къ своимъ азіятскимъ сосдямъ: Коре и Китаю. При сознаніи своего безсилія передъ державами Запада, ей ничего не остается, кром робкаго подчиненія ихъ требованіямъ, какъ-бы эти требованія иногда ни возмущали нравственныя понятія японцевъ. Иностранные агенты и консулы обыкновенно до смшного злоупотребляютъ этою безпомощностью Японіи, чтобы вырывать у нея разныя льготы и подачки своимъ фаворитамъ. По отношенію-же къ корейцамъ и китайцамъ Японія иметъ полную возможность проявлять собственную свою самостоятельность. Несмотря на громадное численное превосходство надъ нею Китая, Японія изъ всхъ столкновеній съ нимъ выходила побдоносною. Монгольскія полчища, овладвшія престоломъ династіи Тонгъ, всегда съ успхомъ отражались японцами. Въ Коре японцы нсколько разъ поражали китайцевъ, а Тайпо Хиде-йоси принудилъ ихъ даже заключить съ японцами весьма постыдный для пекинскаго правительства миръ. Короче говоря, Японія историческимъ опытомъ извдала всю силу и выгоду своего положенія по отношенію къ государствамъ крайняго Востока, а потому и держится въ своихъ столкновеніяхъ съ ними не только вполн независимо, но даже иниціативно. Очень характерно, напримръ, столкновеніе японскаго правительства съ перувіанскимъ по поводу парохода, везшаго китайскихъ кули изъ Макао въ Перу. Будучи вынужденъ обновить свои запасы свжей воды, пароходъ этотъ зашелъ по пути въ Нагасаки. Ночью съ него удалось спастись вплавь злополучному китайцу, который заявилъ англійскому консулу, что ихъ нсколько сотъ человкъ обманомъ или силою захвачены на пароходъ, гд съ ними обходятся просто варварски. Надо замтить, что торговля китайцами только тмъ и разнится существенно отъ торговли неграми, что каждый изъ этихъ послднихъ представлялъ для своего владльца нкоторый капиталъ, а слдовательно смертью своею папосилъ ему боле или мене чувствительный убытокъ. Несчастный-же китайскій кули представляетъ много-много какихъ нибудь два-три долара, затраченныхъ частью въ вид задатка, выданнаго ему на будто-бы заключенный контрактъ, по главнйшимъ образомъ на взятки чиновникамъ. Барыши-же отъ этой торговли таковы, что гибель даже цлой половины живого груза съ лихвою вознаграждается тми., что будетъ выручено на остальной. Англійскій консулъ не нашелъ ничего лучшаго, какъ передать бглаго китайца обратно пароходному капитану. Замчательно при этомъ, что англійскіе крейсеры въ то-же самое время ревниво не допускаютъ торговыя суда всхъ націй на Каролинскіе и Саломоновы острова, подъ тмъ предлогомъ, что они могли-бы заняться тамъ ловлею канаковъ. По счастію, злополучному китайцу удалось бжать снова въ тотъ-же вечеръ въ сопутствіи двухъ-трехъ товарищей, только на этотъ разъ они уже обратились не къ представителямъ піэтистскихъ западныхъ державъ, а къ языческому японскому губернатору города. Этотъ послдній принялъ дло очень близко къ сердцу и на слдующій-же день заявилъ иностраннымъ консуламъ, что такъ-какъ рабство въ Японіи не признано и варварское обращеніе съ людьми какого-бы то ни было званія въ ней строго запрещено, то онъ намренъ разслдовать жалобу китайцевъ и, буде она окажется справедливою, потребуетъ немедленнаго ихъ освобожденія. Консулы не нашли въ этомъ намреніи японскаго губернатора ничего несообразнаго съ международнымъ правомъ, а потому оно и было приведено въ исполненіе. Освобожденные китайцы были возвращены на ихъ родину. Но перувіанское правительство жестоко обидлось такимъ оскорбленіемъ, нанесеннымъ японцами его флагу. По этому поводу завязались съ обихъ сторонъ очень колкіе переговоры и перувіанское правительство грозило Японіи войною. Только благодаря финансовому кризису, оно согласилось на предложеніе японскаго кабинета покончить это дло третейскимъ судомъ, избравъ суперарбитромъ русскаго императора. Но гораздо боле тяжелый ударъ былъ нанесенъ внутренней политик Японіи ея рискованнымъ походомъ противъ острова Формозы.
Еще въ 1873 году японскіе рыбаки, будучи бурею занесены къ юго-вссточвому берегу Формозы, были тамъ ограблены и перебиты самымъ варварскимъ образомъ. Случай этотъ сильно взволновалъ не одно только рыбачье населеніе, которое въ своихъ опасныхъ промыслахъ могло и впослдствіи ожидать столь-же печальной участи. Еще боле волновалась многочисленная шляхта разныхъ провинцій. Національному самолюбію ея за послднія десять-пятнадцать лтъ пришлось молча стерпть много чувствительныхъ уколовъ и оскорбленій, и она, очевидно, радовалась случаю сорвать на злополучныхъ дикаряхъ Формозы давно накопившуюся въ ней желчь. Къ тому-же большая часть всхъ этихъ шляхтичей, самураевъ и хатамотовъ, не будучи воспитаніемъ пріучена ни къ какой работ, съ упраздненіемъ междоусобій въ стран, по-необходимости должна была довольствоваться скудною годовою пенсіею, да и ту очень многіе успли уже промотать. Война льстила ихъ самолюбію и ихъ наслдственному пресловутому удальству, да еще могла такъ или иначе поправить ихъ финансы. Потому они настойчиво требуютъ, чтобы, не тратя времени, снаряжена была военная экспедиція наказать формозцевъ за ихъ хищничество и отомстить за оскорбленіе японскаго знамени. Среди областныхъ асоціацій, о которыхъ говорено было въ начал этой статьи, закипла усиленная дятельность, адресъ подавался за адресомъ съ предложеніемъ правительству услугъ людьми, провіантомъ и даже деньгами. Правительство, однакожь, не поддавалось на этотъ энергическій призывъ къ оружію, встртившій дятельную поддержку и со стороны многихъ, наиболе распространенныхъ въ столиц и въ провинціяхъ газетъ. На пылкія заявленія воинственной молодежи оно отвчало, что Формоза составляетъ часть китайской територіи, а потому нападать на нее, не попытавшись предварительно получить удовлетвореніе отъ пекинскаго правительства, было-бы рискованно. Къ этому добавлялось, что какъ-бы ни была успшна война, въ настоящее время она для Японіи нежелательна, такъ-какъ она неизбжно отвлечетъ страну отъ насущнйшаго дла внутреннихъ преобразованій и нанесетъ чувствительный ударъ и безъ того оскудвшей государственной казн. Въ Китай-же немедленно былъ посланъ уполномоченный съ порученіемъ, какъ добиться вознагражденія семьямъ убитыхъ рыбаковъ и возстановленія чести японскаго знамени, такъ и войти въ соглашеніе съ пекинскимъ правительствомъ насчетъ мръ, которыя-бы ограждали на будущее время японскихъ моряковъ отъ подобныхъ катастрофъ.
Недовольная этими объясненіями, шляхта изъ разныхъ провинцій собралась съ оружіемъ въ рукахъ въ провинціи Хизенъ, на сверо-восточномъ берегу острова Кіу-Сіу. къ ней пристали нсколько молодыхъ людей, только-что вернувшихся изъ-за границы и недовольныхъ слишкомъ медленнымъ, но ихъ мннію, ходомъ преобразованія страны вообще. Имъ удалось возмутить крестьянъ хизенской провинціи и съ ними завладть главнымъ городомъ провинціи Сага, въ которомъ не было никакого правительственнаго гарнизона. Въ Нагасаки, расположенномъ недалеко отъ Сага, поднялась большая тревога, преимущественно между жителями европейской колоніи. Тамошніе резиденты стали требовать военныхъ европейскихъ судовъ для защиты ихъ отъ мятежниковъ. Но правительству удалось подавить возстаніе и цлымъ рядомъ жестокихъ казней завершить свое кровавое торжество. Жестокость эта, разсчитанная, конечно, на то, чтобы запугать общественное мнніе, имла, однакожь, совершенно обратное дйствіе, т. е. возбудила большое сочувствіе къ жертвамъ. Въ пользу семействъ казненныхъ стали собирать денежныя подписки и приняли всевозможныя мры къ улучшенію участи ссыльныхъ и каторжныхъ. Такимъ образомъ, общественное мнніе, и по прекращеніи хизенскаго возстанія, не переставало волноваться. Самураи разныхъ областей снова стали собираться съ оружіемъ на юг и даже вблизи самаго Іедо. Нсколько сотъ сацумцевъ объявили, что если правительство оказывается нечувствительнымъ къ оскорбленію, нанесенному японскому знамени, то страна должна сама постоять за себя. Они стали готовиться къ отплытію, разсылая прокламаціи но другимъ областямъ и получая тайное пособіе отъ князя Симадзу. Въ правительств только конституціонная партія Кидо высказывалась противъ войны, предвидя, что экспедиція противъ формозскихъ дикарей легко можетъ повести къ серьезному столкновенію съ Китаемъ. Всего-же боле партія эта боялась, что война поведетъ къ усиленію милитаризма, который и безъ того уже служитъ значительною помхою для дальнйшаго гражданскаго развитія Японіи. Сацумцы, однакожь. одержали верхъ. Въ вид вынужденной уступки общественному мннію, собранъ былъ хорошо вооруженный отрядъ изъ 3,000 человкъ, подъ начальствомъ сацумскаго генерала Сайго, брата и товарища военнаго министра. Кидо немедленно подалъ въ отставку и отправился въ свою родную провинцію Начато, предвидя, что его политической програм будетъ нанесенъ ршительный ударъ.
Мы не будемъ говорить здсь подробно о самой экспедиціи, а замтимъ только, что японцы ршительно привлекли на свою сторону все мирное населеніе запятой ими части острова и скоро взяли приступомъ Бутанское ущелье, не потерпвъ при этомъ чувствительныхъ потерь. Вожди племени, уличеннаго въ разграбленіи японскихъ моряковъ, были ими казнены, остальные-же виновники вскор стали ихъ пріятелями, служили имъ проводниками на охот въ своихъ живописныхъ горахъ или развлекали ихъ своими дикими играми и плясками. Казалось, имъ не оставалось ничего, какъ только съ торжествомъ возвратиться на родину. Это было для нихъ тмъ необходиме, что мсто, выбранное для лагеря американскими развдчиками, оказалось столь же невыгодно въ санитарномъ, какъ и въ стратегическомъ отношеніи. Тифъ, диссентерія и злокачественныя лихорадки причиняли усиленную смертность. Приходилась зафрахтовывать въ Нагасаки иностранныя суда, чтобы скоре увозить заболвавшихъ на родину. Но усложненія, которыя предвидлись заране противниками этой экспедиціи, не замедлили обнаружиться, какъ только всть объ отплытіи перваго японскаго отряда стала общеизвстною. Англійскій посланникъ въ Іедо, сэръ Гарри Парксъ, счелъ себя и свою націю оскорбленными какъ тмъ, что въ этомъ случа обошлись безъ его совтовъ, такъ и тмъ, что она не обошлась безъ содйствія американцевъ, которые — кстати замтить — съ отъздомъ прежняго своего представителя Делонга и съ замною его честнымъ и кроткимъ Дж. Бингамомъ пріобрли на ходъ японскихъ длъ большое вліяніе. Вскор вслдъ затмъ и китайское правительство, сперва добродушно удивлявшееся простакамъ, готовымъ тратить людей и деньги изъ-за нсколькихъ убитыхъ рыбаковъ, вдругъ почувствовало себя оскорбленнымъ. Вице-король южнаго Китая, генералъ Ли, послалъ въ японскій лагерь грозное предписаніе немедленно очистить островъ. Вокругъ него стали групироваться европейскіе авантюристы. Обладатели концессіи Іедо, Покатаны и Нагасаки потирали руки отъ удовольствія въ виду серьезной войны, т. е. неизбжно связанныхъ съ нею подрядовъ и т. п. прелестей съ обихъ сторонъ. Японское правительство отвчало, что оно готово оставить Формозу, но съ тмъ, чтобы китайцы обязались выплатить издержки экспедиціи, высчитанныя имя съ большою умренностью, и обезпечить Японію на будущее время отъ хищничества своихъ подданныхъ. Въ противномъ-же случа оно будетъ вынуждены устроить въ юго-восточной части этого острова прочную военную станцію. Посланный для переговоровъ японскій уполномоченный не добился ничего, даже пріема у богдыхана, на который, однакожь, было признало право европейскихъ посланниковъ. Съ тою-же настойчивостью, которую оно впослдствіи выказало въ столкновеніи съ Кореею, японское правительство не отступило при первой неудач. Оокубо лично отправился въ Пекинъ, сопутствуемый въ качеств руководителя Но международному праву французскимъ профессоромъ Буалоннадомъ. Посл долгихъ переговоровъ ему удалось достигнуть желанной цли, сбавивъ, однакожь, до 30% съ той умренной суммы, которую японцы потребовали первоначально отъ китайскаго правительства. Вс издержки этого дла обошлись около пяти миліоновъ доларовъ, изъ нихъ немного боле миліона возвращено китайцами, Правда, въ числ этихъ пяти миліоновъ слдуетъ считать и издержки на пріобртеніе оружія и панцырныхъ судовъ, которыя, конечно, остались у японцевъ.
Сомнительный тріумфъ японцевъ на Формоз должно считать за ршительное пораженіе, если принять въ разсчетъ то несомннно-вредное вліяніе, которое онъ оказалъ на общій ходъ развитія этой возрождающейся страны. Я уже не говорю о томъ, что ради пріобртенія круповскихъ пушекъ и другихъ усовершенствованныхъ истребительныхъ снарядовъ, пришлось значительно сократить бюджетъ народнаго просвщеніи и другія производительныя издержки, на которыя японское правительство оказывалось прежде чрезвычайно щедрымъ. Но самою мрачною стороною этой войны слдуетъ считать тотъ перевсъ, который она дала нейтрализаціоннымъ стремленіямъ сацумской партіи. Вернувшись изъ Пекина, сопутствуемый генералами и адмиралами, побдителями бутанцевъ, Оокубо сталъ истиннымъ хозяиномъ страны, которая уже въ настоящее время раздлена, по-чисто французскому образцу, на 66 префектуръ, управляемыхъ присылаемыми изъ столицы и вполн зависящими отъ министерства внутреннихъ длъ кенъ-рей или губернаторами, въ ней учреждена всеобщая воинская повинность, встртившая здсь особенно сильное сопротивленіе со стороны крестьянства, которое споконъ-вку было избавлено здсь отъ военной службы, считавшейся исключительною привилегіею дворянства. ‘Зачмъ отрывать насъ отъ плуга и огорода, когда мы платимъ годичную дань тысячамъ квазаковъ и сазановъ, которые за то только и дятъ лучшую часть нашихъ жатвъ, чтобы защищать страну въ случа надобности? Неужто мы будемъ платить имъ только за то, чтобы они праздно ворочали глазами по сторонамъ?’ — Но неудовольствіе, вызванное натянутымъ механизмомъ нейтралистскихъ учрежденій, отозвалось не въ одной только крестьянской масс. Все то, что можно назвать интеллгенціей страны, начиная съ учениковъ высшихъ школъ и кончая старцами, которыхъ не мало перешло здсь на сторону обновленія и возрожденія, даже въ самый разгаръ военныхъ успховъ сацумцовъ, громко заявляли о своемъ несочувствіи новымъ реакціоннымъ порядкамъ. Уже лтомъ 1875 г., т. е. только нсколько мсяцевъ спустя посл торжественнаго пріема, устроеннаго Формозекимъ побдителямъ въ Йокагам и Іодо, недовольство съ этой стороны припало весьма уважительные размры. Приверженцы учредительнаго собранія, групируясь вокругъ Кидо, вызваннаго ими изъ его добровольнаго изгнанія, устроили многочисленную сходку въ Оосака, которую правительство не сочло возможнымъ разогнать, хотя и не скрывало своего неудовольствія по ея поводу. Сходка эта дала даже положительный результатъ въ вид компромиса, на которомъ временно пытались замириться дв главныя партіи. Въ 7 мсяц VIII-го года эры Мей-дзи (т. е. въ іюл 1875) микадо издалъ манифестъ слдующаго содержанія:
‘Вступая на престолъ моихъ предковъ 8 лтъ тому назадъ, я далъ торжественную клятву передъ душами своихъ предковъ устроить благосостояніе моей страны и народа. Съ тхъ поръ и до настоящаго времени я неусыпно старался исполнить эту клятву и осуществилъ цлый рядъ послдовательныхъ преобразованій, которыя считаю необходимыми шагами на пути къ желанной цли. (Слдуетъ краткій перечень наиболе существенныхъ правительственныхъ реформъ.) Но дло это — трудное и можетъ быть упрочено только тогда, когда нація сама приметъ въ управленіи разумное и благонамренное участіе. А потому ближайшею моею заботою будетъ сознаніе представительныхъ собраній, которыя теперь еще были-бы несвоевременны. Въ вид приготовленія къ нимъ я теперь-же отмняю законодательное отдленіе государственнаго совта и созываю на его мсто главный совтъ старйшинъ (ген-ро-ш-инъ), которому поручу обсуждать главнйшія законоположенія и мры, необходимыя для блага государства. Пусть-же всякій, имя въ виду указанную мною цль, стремится къ ней по мр своихъ силъ и честнымъ исполненіемъ своихъ обязанностей облегчитъ мн исполненіе моей трудной задачи’.
Такимъ образомъ, само японское правительство видло въ этомъ ген-ро-ш-ин не парламентъ, какъ смотрятъ на него нкоторые японцы и европейскіе публицисты, а только необходимое преддверіе или приготовительную мру представительнаго собранія. Члены этого новаго совта были вс безъ изъятія назначены правительствомъ. Единственное отличіе этого новаго учрежденія отъ смненнаго имъ са-ина заключалось въ томъ, что при выбор его членовъ совершенно уже не руководились соображеніями чиновной іерархіи. Рядомъ съ первокласными свтилами чиновнаго міра, членами новаго совта были назначены лица всякаго званія, тмъ или инымъ путемъ стяжавшія себ на какомъ-бы то ни было поприщ почетную извстность. Смыслъ этой реформы, слдовательно, долженъ былъ заключаться въ нкоторомъ ослабленіи бюрократическаго элемента. Очень можетъ быть, что правительство, мало довряя не только опытности, но и самой искренности своихъ конституціоналовъ, надялось, что они согласятся даже и эту жалкую пародію признать за настоящій парламентъ, съ тхъ поръ, какъ имъ отведутъ въ немъ тепленькія мста. Если такой разсчетъ въ немъ и былъ, то онъ очень скоро оказался вполн несостоятельнымъ: посл нсколькихъ засданій, посвященныхъ обсужденію уставовъ самаго учрежденія, ген-ро-ш-инъ былъ закрытъ, такъ-какъ большая часть его членовъ обнаружила воззрнія на свою задачу, вовсе несообразныя съ видами правительства.
Одновременно съ ген-ро-ш-иномъ было вызвано къ жизни еще и другое учрежденіе, а именно ежегодныя собранія въ Іедо префектовъ или губернаторовъ всхъ провинцій или кановъ, имющее цлью ознакомить центральное правительство съ областными и мстными нуждами и потребностями. Нельзя отрицать, что подобнаго рода собранія, въ смысл улучшенія администраціи и облегченія префектамъ исполненія ихъ обязанностей, могутъ быть даже очень полезны. Но если принять во вниманіе, что этою м рою правительство думало замнить то собраніе мстныхъ представителей, выбранныхъ отъ всхъ сословій японскаго общества, котораго требовала здсь опозиціонная партія,— то легко станетъ понятно, что и этимъ, относительно-полезнымъ мропріятіемъ общественное мнніе удовлетворилось не боле, какъ и ршительно неудавшеюся попыткою ген-ро-ш-ина. А между тмъ сацумская партія слишкомъ очевидно разсчитывала на то, что этими двумя уступками она вполн расплатится съ требованіями японскаго либерализма и можетъ дать свободный ходъ своимъ реакціоннымъ стремленіямъ. Подъ прикрытіемъ этихъ двухъ либеральныхъ мръ былъ изданъ крайне стснительный законъ о печати (28 іюля 1875 г.), соединявшій въ себ все, что выработала худшаго по этой части французская вторая имперія. Либеральный указъ о свобод прессы 2-го года Мей-дзи, приведенный въ цлости въ книг г. Венюкова, былъ окончательно отмненъ, а вмсто него введена система денежныхъ штрафовъ и тюремныхъ заключеній для редакторовъ и типографовъ, обвиненныхъ въ преступленіяхъ по дламъ печати.
Надо замтить, однакожь, что въ сред самаго правительства этотъ образъ дйствій сацумской партіи, купившей себ торжество цною формозской экспедиціи и созданія регулярной арміи, возбудилъ сильныя неудовольствія. Но говоря уже о партіи конституціонной, которая не поддалась на ловушку псевдо парламентскихъ реформъ, царедворецъ Ивакура удалился отъ государственныхъ длъ, подъ предлогомъ болзни, а старовръ Симадзу подалъ на имя императора, въ вид адреса, дкій памфлетъ противъ политики своихъ сослуживцевъ. Когда-же его крайне-рзкое, и по форм, и по смыслу, заявленіе оставили безъ вниманія, то онъ подалъ въ отставку и удалился въ свое родное княжество (въ октябр 1875 г.).
Положеніе вообще становилось крайне натянутымъ. Изъ статей г. Буске видно, что репресивный указъ о почати вовсе не сковалъ уста протесту интелигентной части японскаго общества. Уже съ осени 1875 г. внутреннее положеніе страны было на-столько тревожно, что правительство, воевавшее на Формоз ради убійства нсколькихъ рыбаковъ, не сочло возможнымъ послать хотя-бы часть своего войска для наказанія корейцевъ, которые безъ всякаго повода стрляли ядрами но японскимъ военнымъ судамъ, отказались вовсе принять отправленныхъ для разъясненія этого дла японскихъ пословъ и прислали крайне-дерзкое письмо японскому императору. Мы отнюдь не думаемъ сожалть о томъ, что японское правительство по поводу этихъ дикихъ дйствій буйныхъ своихъ сосдей не сочло нужнымъ пролить новыя рки крови. Мы просто указываемъ на него, какъ на симптомъ. Корейскія своеволія, конечно, не меньше взволновали японскую шляхту, чмъ недавніе подвиги бутонцевъ, и если правительство на этотъ разъ воздержалось quaud-uieme отъ отправленія туда своихъ солдатъ, то только потому, что слишкомъ хорошо предвидло тотъ близкій моментъ, когда эти солдаты понадобятся ему у себя дома. Впрочемъ, здсь удобне чмъ гд-либо можно примнить извстную поговорку: ‘нтъ худа безъ добра’. Невозможность японскаго правительства при настоящемъ внутреннемъ положеніи страны объявить корейцамъ войну, привела къ тому, что дло ршилось мирнымъ путемъ къ обоюдному удовольствію. Благодаря настойчивости іедоскаго кабинета, корейцы заключили съ японцами торговый договоръ, по которому не только японскія суда могутъ безпрепятственно плавать въ корейскихъ водахъ, но и старая японская факторія на корейскомъ островк Фу-санъ-ко возстановлена во всемъ своемъ прежнемъ блеск. Такимъ образомъ доступность Кореи чужеземцамъ, которой такъ долго и совершенно напрасно добивались Соединенные Штаты и Франція, достигнута Японіею безъ всякаго кровопролитія. Теперь уже отъ соглашенія иностранныхъ державъ съ одною только Японіею зависитъ возможность и для европейскихъ купцовъ проникать въ эту заповдную страну, въ которую они уже такъ давно и безплодно стремятся.

——

Мы не побоялись вдаться здсь въ нкоторыя подробности современнаго политическаго и общественнаго состоянія Японіи, во-первыхъ, потому, что подробности эти сами по себ кажутся намъ довольно новы и интересны, во-вторыхъ, потому, что только такими подробностями и можно вывести читателей изъ избитой колеи пошленькаго сочувствія къ цивилизаціоннымъ стремленіямъ этою замчательнаго народа. Посл всего сказаннаго на этихъ страницахъ, едва-ли есть еще надобность распространяться о томъ, что возрожденіе, или, точне говоря, пріобщеніе къ международной цивилизаціи съ ея свтлыми и мрачными сторонами, — является въ Японіи не плодомъ какого-бы то ни было произвола или скоропреходящей исторической случайности, а есть неотразимый результатъ самой японской жизни. Не принимая на себя роль политическаго пророка, можно, однакожь, съ полною увренностью сказать, что возвращеніе вспять съ прогресивнаго пути для Японіи органически невозможно. Путь этотъ тернистъ, къ тому-же лицемрная политика иностранныхъ державъ съ одной стороны и властолюбіе ея собственныхъ правительственныхъ кружковъ съ другой — поставили дло японскаго развитіи въ такую колею, въ которой дальнйшее его поступательное движеніе не можетъ обойтись безъ толчковъ и потрясеній, можетъ быть, даже и очень чувствительныхъ. Но мы уже видли, что въ Японіи эти иностранныя государства имютъ дло не съ массою дикарей, дтски прельщенныхъ блестящими побрякушками цивилизаціи, а съ націею глубоко культурною и очень хорошо сознающею свои требованія, которыя она вправ предъявить этой непрошенно, но всеже очень кстати предложенной ей экзотической цивилизаціи. Точно также и японское правительство иметъ дло не съ табуннымъ сбродомъ рабовъ, а съ народомъ, склоннымъ и готовымъ относиться весьма разборчиво къ его сомнительнымъ благодяніямъ.
Нельзя не замтить, что Японія выступаетъ на поприще международной цивилизаціи съ такими благопріятными антецедентами, которымъ могутъ позавидовать многіе изъ ея европейскихъ соперниковъ. Природныя свойства японскаго ума, его сангвиническая воспріимчивость il подвижность — напоминаютъ южныхъ итальянцевъ, но вмсто классической лни и грязи неаполитанскихъ лаззарони, вы здсь на каждомъ шагу встрчаете образцовую чистоту и промышленную дятельность, наполняющую въ настоящее время европейскіе рынки несмтнымъ количествомъ изящныхъ бездлушекъ, успшно выдерживающихъ конкуренцію даже съ европейскимъ машиннымъ производствомъ. Въ умственномъ отношеніи контрастъ еще боле разителенъ. Сверхъестественное и фантастическое давно уже перестало играть сколько-нибудь существенную роль въ народномъ міросозерцаніи японцевъ. Ихъ многочисленные буддійскіе святые и синтоистскіе духи (ками) давно уже перестали быть предметомъ вры даже для низшихъ классовъ народонаселенія, а стали героями дтскихъ сказокъ, преимущественно юмористическаго содержанія. Въ вид образчика приведу здсь одну изъ нихъ, со слонъ моей кухарки,— совершенно необразованной женщины,— поучавшей или забавлявшей своего шестилтняго ребенка.
‘На высокой долин небесъ засдали боги и пьянствовали. Всхъ больше блистала красотой и богатою одеждою Бентонъ, морская богиня. Пришелъ богъ бдности, Бимбо-ками, и сталъ молить прекрасную Бентенъ: ‘Я добрый богъ — всмъ я доволенъ, только ужь очень я бденъ. Нтъ у меня ни денегъ, ни рису. Животъ у меня пухнетъ’ отъ голоду и ноги исхудали, какъ спички. Дайте мн немного вашихъ богатствъ, а не то приходится пропадать!’
— ‘Охота вамъ обращаться къ такой пустой богин, которая о себ только и думаетъ, замтила гордая богиня Каннонъ, святая ученица великаго Будды:— вотъ если-бы вы обратились ко мн, то я непремнно исполнила-бы вашу просьбу.
— ‘Ахъ вы, негодница! Какъ вы смете отбивать у меня поклонниковъ! закричала въ ярости морская богиня и пустила чашкою въ голову гордой соперницы.
‘Богини и боги передрались, подняли такой шумъ и гвалтъ, что на земл темно стало. Тогда Тарано-сука, сторожъ храма Аса-куса въ Іедо, подкрался къ нимъ сзади на цыпочкахъ и закричалъ: у-у-у! Боги перепугались, разбжались, и съ тхъ поръ о нихъ ничего боле не слышно.’
При такомъ религіозномъ настроеніи, попытки правительства создать изъ синтоизма привилегированную государственную религію, конечно, не могутъ привести ни къ какимъ серьезнымъ результатамъ. Что-же касается религій, имющихъ іерархически-организованное духовное сословіе, то ни одна изъ нихъ не можетъ разсчитывать на содйствіе или сочувствіе японскаго правительства, извдавши горькимъ и кровавымъ опытомъ своей средневковой исторіи всю опасность подобныхъ учрежденій. Въ т недалекія, но уже отжившія времена, когда японцы еще наивно врили, будто у ихъ западныхъ просвтителей вс общественные вопросы нашли уже себ удовлетворительное, разумное ршеніе, особая миссія была послана въ Америку и Европу для изученія раціональной религіи Запада. Парижскій професоръ Л. де-Рони (Lon de Rosny) съ большимъ юморомъ разсказываетъ въ одномъ изъ No No ‘Revue Scientifique’ за 1875 годъ о посщеніи его этими японскими аргонавтами въ поискахъ за наилучшею изъ религій, настойчиво просившими, чтобы онъ свелъ ихъ въ храмы Вольтера, Ньютона и др. и познакомилъ-бы ихъ съ жрецами этихъ культовъ.
Въ крестьянскомъ народонаселеніи Японіи, правда, еще уцлли нкоторые суеврные обряды, но это еще не создаетъ нравственной или умственной пропасти между ними и крестьянствомъ даже передовыхъ европейскихъ странъ. Но образованные классы японскаго общества вками конфуціевскаго раціонализма пріучены къ тонкому логическому анализу и хотя неудовлетворительной, но чуждой всякаго мистицизма метафизик, которая цнитъ одинъ только ‘путь’. Опредлить этотъ путь я не могу лучше, какъ приведя слдующій основный догматъ конфуціанства.
‘Эманація небесъ есть природа. Слдовать природ — это составляетъ путъ. Дисциплинировать путь — это составляетъ ученіе. Путь долженъ быть таковъ, чтобы отъ него не было уклоненій ни на волосъ. Путь, допускающій отъ себя уклоненія, не есть истинный путь.’
Уже изъ этихъ немногихъ строкъ видно, что Конфуціево ученіе не налагало на умы своихъ послдователей никакихъ нерасторжимыхъ узъ или оковъ. Въ его средствахъ ‘дисциплинировать путь’ не доставало столь существеннаго и мощнаго орудія, какъ математика вообще, а, особенно какъ наши алгебраическіе пріемы. Японцы очень хорошо уже сознаютъ теперь этотъ существенный проблъ, и можно только удивляться энергіи и умнію, съ которыми они принялись за исполненіе его. Когда возмужаетъ здсь поколніе, воспитанное на новыхъ началахъ и съ дтства освоенное съ техническими и умозрительными богатствами западной цивилизаціи, тогда только обнаружится истинная способность японцевъ внести свой новый вкладъ въ эту всемірную сокровищницу. Въ настоящее-же время одно ихъ умнье черпать изъ нея все лучше, не утрачивая передъ лицомъ ея своей національной самостоятельности и но прельщаясь ея мишурной стороной, ставитъ ихъ уже неизмримо выше всхъ остальныхъ ихъ многочисленныхъ монгольскихъ и полинезійскихъ родичей, такъ-какъ новйшія изслдованія японской національности не оставляютъ никакого сомннія насчетъ того, что она въ антропологическомъ отношеніи составляетъ промежуточное звено этихъ двухъ большихъ отдловъ современнаго человчества.

Л. Мечниковъ.

‘Дло’, No 10, 1876

Мечников Лев Ильич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Культурное значение демонизма, Мечников Лев Ильич, Год: 1879
  2. Евгений Сю, Мечников Лев Ильич, Год: 1871
  3. Желтый вопрос, Мечников Лев Ильич, Год: 1878
  4. До-азбучная цивилизация, Мечников Лев Ильич, Год: 1877
  5. В тайге и тундрах, Мечников Лев Ильич, Год: 1876
  6. Изнанка цивилизации, Мечников Лев Ильич, Год: 1876
  7. Джемс Фази, Мечников Лев Ильич, Год: 1878
  8. Джордж-Генри Льюис, Мечников Лев Ильич, Год: 1879
Электронная библиотека