СОЧИНЕНІЯ ОЗЕРОВА.
Изданіе Александра Смирдина.
САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
Въ Типографіи Втораго Отдленія Собственной
Его Императорскаго Величества
Канцеляріи.
1846.
ЭЛОИЗА КЪ АБЕЛЯРУ,
ГЕРОИДА КОЛЯРДО.
ЭЛОИЗА КЪ АБЕЛЯРУ. (*)
Элоиза к Абеляру, Колардо Шарль-Пьер, Год: 1760
Время на прочтение: 14 минут(ы)
(*) Этотъ переводъ былъ первымъ опытомъ поэзіи Озерова. Помщаемъ его съ предисловіемъ переводчика и выпискою о жизни Абеляра.
Часто предисловія служатъ похвальными словами сочиненіямъ, предъ коими они поставлены. Красоты многихъ книгъ никто бы и не зналъ, если бъ сами авторы не имли предосторожности выказать напередъ совершенства ихъ, совершенства, которыя они одни видятъ. Я не намренъ говорить здсь о своемъ перевод, того мене о своихъ дарованіяхъ. Сказать мн, что я чувствую, сколь даръ мой малъ, подумаютъ, что я испрашиваю помилованія отъ критиковъ, а выписать изъ Буало сей часто употребляемый стихъ:
La critique est aise, et l’art est difficile,
сочтутъ меня по справедливости надменнымъ. Имть отъ природы даръ къ стихамъ необходимо нужно. Человкъ съ холодной душою, съ тусклымъ воображеніемъ, будетъ писать римы: но родиться искуснымъ стихотворцемъ невозможно, а чтобъ пріобрсть искусство, нужно время и упражненіе. Я предлагаю читателямъ первый опытъ мой въ стихахъ. У меня спросятъ: зачмъ для перваго омыта и выбралъ столь трудное твореніе? Съ обработаннаго и усовершеннаго языка предпріять перевесть лучшую героиду на нашъ языкъ, начинающійся образоваться, конечно было дерзко. Но на сіе отвчаю, что природа въ томъ виновна. Читая Колярдо, я былъ восхищенъ, мн открылся путъ Парнасскій, и я почувствовалъ вдохновеніе Аполлона, о которомъ прежде и мысли не имлъ. По окончаніи я сравнялъ переводъ свой съ прежде появившимся и напечатаннымъ въ ежемсячныхъ сочиненіяхъ 1786 года. Но извстный мн авторъ или переводилъ то же письмо, но другаго сочинителя, или въ преложеніи самъ сдлалъ многія перемны. Я видлъ въ немъ картины, превосходящія мои описанія, но вообще боле ума, нежели чувства, и потому ршился издать свой переводъ. Знаю, что въ немъ многія мста подлежатъ критик, и ея ожидаю, чтобъ просвтиться. Мн должно было объявить эту мысль, чтобъ оправдаться въ смлости предпріятія: вотъ для чего пишу предисловіе.
Абеляръ, не столько извстный своими сочиненіями, сколько любовію къ Элоизѣ,, родился въ Бретани 1079 году. Онъ съ молодости занимался словесными науками, и вскор въ философіи и богословіи превзошелъ своихъ учителей Шампо и Ансельма. Возбужденные завистью, они возстали противъ него, но гоненія ихъ были тщетны. Абеляръ, пріобрвъ славу, былъ опредленъ въ Париж къ приходской церкви, куда обратилъ весь городъ.
Вскор Абеляръ свелъ знакомство съ Элоизою, происходившею изъ дона Монморанси. Иные утверждаютъ, что она была побочная дочь шануана (бльца, который, по Римскому закону, также не можетъ вступать въ бракъ). Элоиза соединяла изящнйшій разумъ съ чрезвычайною красотою. Симъ двумъ превосходнйшимъ особамъ своего вка стоило другъ друга увидть, чтобъ другъ друга полюбить, и они нашли средство предаться безпрепятственно своей страсти. Элоиза жила у дяди своего шануана Фюльбера, человка простаго и скупаго. Абеляръ выпросилъ,у него себ жилище въ томъ же дом, общаясь ему платить за то большія деньги и сверхъ того обучать даромъ племянницу его. Фюльберъ радостно согласился на это предложеніе, и позволилъ Абеляру учить Элоизу во всякое время дня и ночи, и даже наказывать ее, если она будетъ невнимательною. Любовники воспользовались такою свободою и жили совершенно счастливо. Нкоторое время скрывали они свой союз отъ любопытныхъ взоровъ домашнихъ, но, мало по малу стали имть мене предосторожности, и тайное ихъ сообщеніе, сперва подозрваемое, сдлалось, наконецъ всему городу извстнымъ. Одинъ дядя ничего о томъ не зналъ, и самъ съ прочими плъ любовную повсть своей племянницы: однакожъ наконецъ понялъ загадку псни. Взбшенъ будучи, что учинился посмшишемъ всего Парижа, онъ сурово поступилъ съ Элоизою и выгналъ Абеляра изъ своего дома.
Между тмъ слдствія любви сдлались явными: Элоиза была беременна. Она увдомила о томъ своего любовника, который, увезши ее отъ дядя, послалъ въ Бретань къ сестр своей, гд она разршилась сыномъ, который вскор умеръ. Это происшествіе довершило гнвъ и ярость Фюльбера. Чтобы его успокоить, Абеляръ общалъ ему жениться на его племянниц, на что шануанъ охотно согласился, но Элоиза, по чрезвычайной страсти и особенной нжности, лучше хотла называться любовницею Абеляра, нежели его женою. Долго противилась она, но наконецъ, склонилась на сей бракъ, который съ общаго согласія долженствовалъ пребыть тайнымъ. Элоиза возвратилась къ Фюльберу, но онъ противъ своего общанія разгласилъ о союз племянницы съ ея учителемъ.
Абеляръ, опасаясь, чтобъ такое разглашеніе, могущее лишить его прихода и учениковъ, не было принято за достоврное, свезъ Элочзу въ женскій монастырь Аржантель, гд она съ прочими свтскими тамъ жившими двицами носила монашескую одежду. Фюльберъ, вообразивъ, что его все обманываютъ и что тутъ кроется новая измма, принялъ варварское намреніе отомстить однимъ ударомъ Элоиз и Абеляру. Злоди введены были ночью въ комнату несчастнаго учителя и привели его въ состояніе Оригена.
Одинъ современный писатель замчаетъ, что сіе плачевное происшествіе сокрушило весь Парижъ, особенно женщинъ. Смерть супруга, или любовника, говоритъ онъ, не столько бы для нихъ была огорчительна, какъ подобное несчастіе Абеляра. Но нельзя изобразить прискорбія Элоизы. Одн нжныя и чувствительныя души могутъ себ представить отчаяніе сей горестной любовницы.
Абеляръ, излеченный отъ своей раны, чтобъ сокрыть позоръ, заключился въ монастырь Се. Діонисія, гд произнесъ монашескіе обты. Онъ принудилъ Элоизу послдовать своему примру. Она повиновалась, и при своемъ постриженіи, держала и обливала слезами послднее письмо Абеляра, въ которомъ онъ уврялъ ее въ вчной своей любви. ‘Подходя къ алтарю, говоритъ она, я несла съ сердцемъ моимъ вмст сердце моего любовника, и мои обты принесли въ жертву и то и другое.’
Съ сего времени жизнь Абеляра была сцпленіемъ злополучій. Ненавидимый своими собратіями, гонимый ими, изъ монастыря исключенный, обруганный и лично и за сочиненія, онъ былъ заключенъ въ темницу. Оттуда съ трудомъ освободившись, но бывъ безъ пристанища, скитаясь и нуждался во всемъ, онъ удалился въ пустыню близъ города Ножанъ при Сен, которая отъ него и Элоизы сдлалась извстною подъ именемъ Параклетъ. Тутъ построилъ онъ жилище, питался плодами и кореньями, и привлекъ для своего пропитанія нсколькихъ учениковъ, коихъ вскор лишился гоненіемъ.
Наконецъ несчастіе, казалось, перестало преслдовать Абеляра. Онъ былъ опредленъ игуменомъ надъ однимъ монастыремъ. Но тутъ претерплъ онъ отъ своихъ монаховъ огорченія чувствительне прежнихъ. Эти жестокіе люди, заставивъ его испытать все, что ненависть и бшенство могутъ изобрсть злйшаго, нсколько разъ покушались на его жизнь. Сперва хотли его отравить, потомъ подкупили злодевъ, чтобы его умертвить, и наконецъ, неуспвъ въ семъ преступномъ замысл, они сами ршились предать его смерти. Абеляръ избавился отъ сихъ варваровъ и пошелъ искать другаго себ пристанища.
Элоиза, сдлавшись начальницею въ своемъ монастыр, не боле Абеляра была спокойною. Монахи Св. Діонисія завладли монастыремъ Аржантель и изгнали оттуда монахинь, которыя вс разошлись по разнымъ сторонамъ. Абеляръ предложилъ Параклетъ убжищемъ Элоиз, и она съ нсколькими своими подругами тамъ и поселилась. Сіи любовники посл долгихъ трудовъ, съ пособіемъ графа Шампанскаго и другихъ въ сосдств жившихъ господъ, основали игуменство, въ коемъ Элоиза была первою игуменьею. Въ семъ жилищ Абеляръ проводить нкоторую масть года. Но злословіе исполнило отравы и это послднее его утшеніе. Непріятели его приписали ему въ преступленіе связь его съ Элоизою, какъ будто плачевное состояніе, въ коемъ онъ находился, не долженствовало избавить его отъ всхъ подозрній.
Сіи супруги принуждены были разстаться навсегда, и провели остатокъ дней своихъ въ слезахъ и горести. Абеляръ скончался въ 1141 году, 63 лтъ отъ рожденія, а Элоиза умерла такихъ же лтъ въ 1164 году. Они были положены въ одной гробниц, гд смерть, соединивъ прахъ сихъ любовниковъ, сокрыла ихъ отъ зависти и злобы людей, и предала вчному покою.
Среди молчанія, въ жилищ тишины,
Гд души суеты и страсти лишены,
Гд Богу лишь сердца навки посвященны,
Чмъ чувства днесь мои жестоко толь смущенны?
Тснится грудь моя, во мн пылаетъ кровь…
Какая страсть? .. Любовь, злосчастная любовь!
Она у алтарей меня не оставляетъ,
Во вздохи страстные молитвы премняетъ,
Мой Абеляръ… Но нтъ… Супругъ… Увы, постой,
Постой, несчастная, и имя то сокрой?
Ты Богу, одному супругой нареченна.
О, сколь злосчастливо была я обольщенна!
Я мыслила, что здсь престану ввкъ горть,
Что здсь спокойствіе въ душ я буду зрть:
Письмо твоей руки обманъ тотъ истребило.
Подъ пепломъ скрытый огнь внезапно вспламенило.
Сто разъ зрю письмена, цлую т черты,
Что вредны сердцу столь, разрушивъ вс мечты.
Но что я говорю… не вредны, но любезны,
Но услаждающи дня горестны и слезны.
Въ чертахъ сихъ образъ твой драгой мн предстоитъ.
Сей образъ я люблю, мой духъ боготворитъ.
Любовникъ мой!… О, стыдъ, въ убжищ священномъ
Что мыслю, что глашу, и въ сердц что прельщенномъ
Въ отвтъ къ теб писать я нын здсь хочу?
Пишу… но нтъ, письмо слезами омочу,
Черты ими сотру, и словъ ты не познаешь:
Всей слабости моей ты въ нихъ не прочитаешь.
Мн Богъ днесь о любви писать претитъ къ теб:
Покорна… но, увы, сама я не въ себ!
Мн сердце пламенно любовь одну вщаетъ:
Рука ту страсть въ письм дрожаще помщаетъ.
О, мрачны храмины, гд грхъ порабощенъ,
Гд ко спасенію лишь смертный обращенъ,
Гд добродтель зрятъ обты приносящу,
По вол узницей и безъ грховъ стенящу,
Откуда до небесъ восходитъ томный гласъ,
И гд пощеніемъ страстей всхъ жаръ погасъ!
О, хладны мраморы! о вы, святыя мощи,
Предъ коими куримъ и служимъ дни и нощи!
Почто, когда я вся любови предана,
Почто, подобно вамъ, я чувств не лишена?
Молитвы вс мои, поклоны и лощенья,
Оковы, тягости и тла удрученья,
Все тщетно для меня: и огнь мой не исчезъ,
Хоть льются по груди горьчайши токи слезъ.
Когда я, Абеляръ, письмо твое читала,
Вс скорби я твои съ своими вспоминала,
Любовь мн длала отраду при теб,
Въ разлук же любовь влечетъ ко злой судьб.
То вижу я тебя украшенна внцами,
Довольнымъ, счастливымъ: путь стелешь мн цвтами,
Или въ пустын ты мн видишься согбенъ,
Со прахомъ на чел, подъ рясой удрученъ,
Предъ алтаремъ стоящъ, въ слезахъ и воздыхая,
И дни свои во мракъ и скорби погружая.
И такъ мы жизнь должны во кельяхъ проводить,
Забыть другъ друга въ нихъ и страсть всю истребить:
Такъ вра ревностна въ судьбахъ опредлила,
Когда меня съ тобой сурово разлучила.
Но, нтъ,- пиши ко мн, мн чувство сообщай,
Безъ ропота терпть меня ты научай!
Раздлимъ грусть: ты плачь надъ скорбями моими,
А я начну стенать печалями твоими…
Несчастнымъ отданъ плачъ отрадою одной.
Пусть эхо съединитъ свой гласъ съ моей тоской,
Оно любовниковъ въ бдахъ не оставляетъ,
Пускай плачевный стонъ печально повторяетъ,
Ни рокъ, враги, ничто не можетъ запретить
Томиться, рваться намъ и въ скорбяхъ слезы лить.
Но слезы, говоришь, для Бога лить мн должно:
Ахъ, нтъ, не можетъ быть: такъ помышлять безбожно!
Богъ смертнымъ не тиранъ, онъ милостивъ отецъ,
Зрть скорбь людей не есть творенія конецъ.
Пиши ко мн, пиши: такое сообщенье
Любящимся сердцамъ въ разлук утшенье.
Конечно, даръ письма любовь изобрла,
Въ невол страждущимъ любовникамъ дала.
Любовница въ письм вс чувства объясняетъ,
И не стыдясь весь жаръ свой страстный изъявляетъ.
Увы! союзъ предъ симъ законенъ былъ для насъ:
Но злой сразилъ ударъ… насталъ плачевный часъ,
Расторглись узы вс, природа возстенала.
Воспомни, какъ твой гласъ я радостно внимала,
Когда подъ дружбою ты предлагалъ любовь!
Изъ устъ твоихъ текла, въ мою лилася кровь,
Вспалила сердце мн, наполнила вс чувства,
Твой взоръ меня плнять не требовалъ искусства:
Я мыслила въ теб зрть ново божество,
Въ объятіяхъ твоихъ теряла существо.
О, сколь казалась страсть и сладостна и нжна!
Я счастіе лишь въ ней обрсть была надежна,
Богатство, славу, честь, кумиры всхъ людей,
Я въ жертву принесла одной любви моей.
Въ прелестной страсти той вселенную забыла,
Міръ, Бога Самого въ теб я находила.
То помнишь Абеляръ: ты самъ мн предлагалъ
Свершить обрядный бракъ, ты самъ всегда желалъ
Торжественный обтъ принесть предъ алтарями,
Что сильна страсть въ гробу окончится лишь съ нами:
Почто, сказала я, для насъ такой союзъ?
Свободною родясь, любовь не терпитъ узъ.
Любовь не есть порокъ, она лишь добродтель,
Виной бываетъ зла, но также благъ содтель.
Сколь часто видимъ мы, что брачные внцы
Сильнйшей страсти суть несчастные концы.
Поврь, что сдланъ бракъ для душъ обыкновенныхъ,
И долженъ съединять любовниковъ премнныхъ,
Въ свидтели любви не призовемъ Творца,
Но внемлемъ страсти лишь, соединивъ сердца,
Всю жизнь ей посвятимъ, и ей займемъ все чувство,
Изучимъ мы любви прелестное искусство:
Даръ бол нравиться, въ весельяхъ утопать,
И, словомъ, лишь любовь въ любови обртать.
Пускай могущій царь великость повергаетъ,
Съ престола низойдя, мн скипетръ предлагаетъ,
Державой за любовь наградою сулитъ,
Тмъ блескомъ онъ меня, ни честью не прельститъ:
Презрю, отвергну все, и скипетръ и державу
Ногами я поправъ, въ теб зрть буду славу.
Ты знаешь, Абеляръ, въ душ твоей мой тронъ,
Величества и честь иміышньщ блескъ коронъ.
Любезной быть твоей: вотъ титло дорогое!
Скажи ты имя мн, какое бы иное
Могло мою любовь сильне выражать.
Тебя подъ словомъ тмъ я стану обожать.
О, сколь, мой другъ, любить, любимой быть пріятно!
Для хладныхъ только душъ то счастье непонятно.
Сей первый есть законъ: все прочее мечта.
Счастливй смертныхъ всхъ любовниковъ чета.
Взаимны чувства въ нихъ ихъ склонность съединяетъ:
Лишь мыслитъ что одинъ, другой то исполняетъ,
Въ забавахъ и въ играхъ проходятъ вс ихъ дни,
Веселья совершивъ, веселій ждутъ они,
Въ источник любви пьютъ сладкій токъ блаженства,
Забвенье мрачныхъ золъ и благъ несовершенства.
Мы счастья ищемъ вс, любовь ведетъ къ нему,
Она влечетъ сердца къ веселью одному,
Она причина благъ и чувствъ всхъ услажденье.
Сей участи и мы вкушали наслажденье.
Но все исчезло вдругъ. О, грозна нощь?.. О, страхъ!..
Я зрю убійцъ твоихъ, у нихъ злой мечъ въ рукахъ,
Изъ сердца твоего меня извлечь стремятся,
Ихъ души зврскія злодйства не стыдятся.
Гд я тогда была? Что длала тотъ часъ?
Мой плачъ, мой стонъ, мой вопль смягчили бы за насъ.
Къ ногамъ злодевъ сихъ въ отчаяньи бъ припала,
Постойте, варвары! я бъ горестно вскричала:
Коль въ Абеляр вы караете любовь,
Не онъ, виновна я: ною пролейте кровь,
Разите сердце мн, оно любовью страстно,
Когда же тщетенъ плачъ, моленіе напрасно,
То знайте, что ударъ жестокій отвращу,
И прежде здсь его я умереть хощу!
Но что… не внемлете… какое изступленье!
Мой вопль считаете за ново преступленье!
Увы, что вижу я! .. Окровавленъ ужъ мечъ…
Веселья рушились… мой стыдъ кончаетъ рчь.
Какое же тогда настигло время злое!
Напасть одну прешедъ, злосчастье зримъ другое.
Воспомни, Абеляръ, тотъ слезный день для насъ,
Въ который мн воззвалъ могущій вры гласъ,
Въ который предъ алтарь ты велъ меня какъ мертву,
Самъ жертвой будучи, меня влачилъ на жертву.
Дрожащею рукой ты наложилъ покровъ,
И ждалъ въ молчаніи моихъ обтныхъ словъ.
Но клятву лишь свою изъ устъ я испустила,
Какъ съ рчью скрылся вдругъ лучъ дневнаго свтила,
Втръ бурный заревлъ, раздался въ тучахъ громъ,
Померкъ лампадный свтъ, потрясся храмъ и домъ,
Весь ангеловъ соборъ той клятвой изумился,
Всевышній въ небесахъ побдой удивился:
Въ такомъ сомнніи тогда Самъ пребылъ Богъ,
Чтобъ побдить тебя, всесиленъ бывъ, возмогъ.
Сколь праведно, увы, сомнніе то было!
Когда обтъ несла, мн сердце измнило,
Тобой наполненна, клялася Богу я,
Иль лучше, я рекла вс клятвы для тебя.
Прійди же, Абеляръ, пріиди, чтобъ въ утшенье,
Осталось въ жизни мн твое драгое зрнье.
Прійди: и мы еще любви познаемъ власть.
Въ глазахъ мы будемъ зрть, въ сердцахъ обрящемъ страсть.
Я пламенемъ горю… жаръ сильный ощущаю…
Пускай крови твоей мой жаръ я сообщаю.
Въ забвеньи дай ты мн прилечь на грудь твою,
Дай съ устъ твоихъ собрать отраду всю мою.
Дражайшій Абеляръ, мою длишь ли радость?
Вкушаешь ли, мой другъ, прелестной страсти сладость?
Обнявъ меня рукой, прижми къ груди своей,
Хоть то любви мечта, но предадимся ей.
О, восхищеніе! въ весельяхъ утопаю…
И бдствіе твое въ восторг забываю!
Цлуй меня, цлуй… безъ чувствъ я, чуть дышу…
Я въ мысляхъ пламенныхъ веселье совершу..
Но что сказала я?Какое заблужденье!*
Мн нын предстоитъ иное услажденье.
Прійди: но чтобъ меня предъ жертвенникъ влачить,
Чтобъ иго вры несть въ терпньи научить,
Наставить, какъ теб, коль только есть возможно,
И Бога и законъ предпочитать мн должно.
Воспомни, что тебя здсь робки двы ждутъ,
Во правилахъ твоихъ смиренну жизнь ведутъ.
Ты пастырь ихъ, пріиди: пусть идутъ за тобою,
Спасенья въ подвиг подай примръ собою!
Се ты далъ видъ иной симъ каменнымъ горамъ:
Жилище основавъ, на нихъ воздвигнулъ храмъ.
Твоей рукою здсь мста преобразились,
Въ пустын дикой сей отрады насадились.
Ты миру создалъ домъ пріятной простоты,
Нтъ блеска вовсе въ немъ, нтъ лишней красоты!
Имніе сиротъ тотъ домъ не возвышало,
Й злато суевръ его не украшало.
Богатство дома все въ смиреньи состоитъ,
Невинность тихая убжище въ немъ зритъ,
И добродтель здсь въ покров безопасномъ.
Во замк мрачномъ семъ, безмолвіемъ ужасномъ
(Куда, средь свтла дня и небеси безъ тучъ,
Проходитъ со трудомъ лишь слабый дневный лучъ),
Подъ сводомъ каменнымъ, подъ снью страшныхъ башенъ,
Твоимъ сіяніемъ былъ прежде домъ украшенъ:
Не столько въ полдень зрятъ блестящимъ солнца кругъ.
Но ты оставилъ насъ: съ твоимъ отъздомъ вдругъ
Настала темна ночь, простерла покрывала,
И скорбь сндающа во мрак прелетала.