‘Some Memorial of John Hampden, his Party, and his Times.‘ By Lord Nugent. 2 vols. 8-vo. London, 1831.
‘Нкоторые матеріалы, относящіеся къ жизни Джона Гампдена, его партія и его время.’ Лорда Ноджента. 2 тома. 8-о. Лондонъ, 1831 г.
Маколей. Полное собраніе сочиненій.
Томъ II. Критическіе и историческіе опыты. 2-е исправленое изданіе.
Подъ общею редакціею Н. Л. Тиблена
Санктпетербургъ и Москва. Изданіе Книгопродавца-Типографа М. О. Вольфа. 1866
OCR Бычков М. Н.
Мы прочли эту книгу съ большимъ удовольствіемъ, хотя и не съ такимъ точно удовольствіемъ какого ожидали. Мы надялись, что лордъ Ноджентъ, изъ семейныхъ бумагъ и мстныхъ преданій, въ состояніи будетъ собрать много новыхъ и интересныхъ свдній, касательно жизни и характера знаменитаго коновода Долгаго парламента, перваго изъ тхъ великихъ англійскихъ коммонеровъ, къ имени котораго обыкновенная приставка слова ‘мистеръ’ звучитъ въ нашихъ ушахъ величественне самыхъ надменныхъ феодальныхъ титуловъ. Въ надежд этой мы были обмануты, хотя, конечно, не по недостатку усердія и старанія со стороны благороднаго біографа. Даже въ Гампден не оказывается, по-видимому, никакихъ важныхъ бумагъ, относящихся къ знаменитйшему владтелю этого древняго помстья. Драгоцннйшіе изъ существующихъ еще посмертныхъ бумагъ принадлежатъ семейству друга его, Сэра Джона Эліота. Лордъ Эліотъ доставилъ портретъ, гравированный для этого сочиненія, вмст съ нкоторыми очень интересными письмами. Портретъ этотъ несомннно оригиналъ, и, вроятно, единственный, нын существующій оригиналъ. Умное чело, кроткій, проницательный взоръ, непреклонная ршимость, выраженная очертаніемъ рта, достаточно ручаются за сходство. Намъ придется, вроятно, длать изъ этихъ писемъ нкоторыя извлеченія. Они содержатъ почти вс новыя свднія, которыя лорду Нодженту удалось собрать касательно частной дятельности великаго человка, память котораго онъ чтитъ съ восторженнымъ, но не безумнымъ благоговніемъ.
Публичная жизнь Гампдена не покрыта никакимъ мракомъ. Исторія его жизни, въ особенности же съ 1640 г. до его смерти, есть исторія Англіи. Эти мемуары слдуетъ считать мемуарами къ исторіи Англіи, и въ этомъ отношеніи они очень заслуживаютъ внимательнаго чтенія. Они содержатъ нкоторые любопытные и, для насъ по крайней мр, новые факты, много оживленнаго разсказа, много умныхъ замчаній и много ораторскаго краснорчія.
Мы не уврены въ томъ, чтобы даже недостатокъ свдній, касательно частнаго характера Гампдена, не былъ самъ-по-себ обстоятельствомъ, столь же рзко характеристическимъ, какъ и всякое другое когда-либо упоминаемое подробнйшими лтописцами: О’Мбарою {Babry Edward O’Mbara былъ медикомъ Наполеона на остров св. Елены. Онъ велъ подробный дневникъ, въ который тщательно записывалъ всякій разговоръ съ императоромъ и который былъ изданъ посл смерти Наполеона подъ заглавіемъ: ‘Napoleon in exile, or а voice from Sl.-Helena’.} м-съ Траль или самимъ Босвеллемъ, касательно ихъ героевъ. Прославившійся пуританскій вождь представляетъ собою почти единственный примръ великаго человка, который не искалъ и не избгалъ величія, который нашелъ славу потому только, что слава лежала на простомъ пути обязанности. Въ продолженіе боле сорока лтъ деревенскимъ своимъ сосдямъ онъ извстенъ былъ какъ джентльменъ образованнаго ума, высокихъ правилъ, тонкаго обращенія, счастливый въ своемъ семейств и дятельный въ исполненіи мстныхъ должностей, лицамъ же политическаго міра — какъ честный, трудолюбивый и умный членъ парламента, не стремившійся выказывать своихъ дарованій, врный своей партіи и внимательный къ интересамъ своихъ доврителей. Насталъ великій и страшный кризисъ. Самовольнымъ правительствомъ нанесенъ былъ прямой ударъ священному праву англичанъ, праву, которое служило главнымъ оплотомъ всхъ прочихъ ихъ правъ Народъ искалъ кругомъ защитника. Спокойно и безъ тщеславія, простой боккингамширскій сквайръ, во глав своихъ земляковъ, сталъ прямо лицомъ-къ-лицу и поперегъ дороги тиранніи. Времена становились все сумрачне и смутне. Требовалась служба обществу, опасная, трудная, щекотливая, умъ и мужество этого удивительнаго человла оказались вполн соотвтствующими всякой служб. Онъ сдлался первокласснымъ парламентскимъ бойцомъ, самымъ ловкимъ двигателемъ Палаты общинъ, посредникомъ, воиномъ. Онъ управлялъ свирпымъ и бурнымъ собраніемъ, полнымъ способными людьми, такъ же легко, какъ своимъ семействомъ. Онъ показалъ себя столь же свдущимъ въ управленіи военными дйствіями, какъ и въ завдываніи длами малыхъ засданій {Частныя или малыя засданія (special sessions, petty sessions), на которыхъ собираются двое или боле мировыхъ судей, названы такъ для отличія отъ правильныхъ четвертныхъ засданій (quarter sessions), на которыхъ, каждые три мсяца, собираются вс мировые судьи графства.}. Мы не въ состояніи вполн выразить удивленія, которое чувствуемъ къ уму столь великому, и въ то же время столь здравому, въ такой степени соразмрному, столь охотно сокращающемуся при самыхъ скромныхъ обязанностяхъ, какъ и легко расширяющемуся при самыхъ высокихъ, столь довольному въ спокойствіи, столь мощному въ дйствіи. Почти каждая сторона этой добродтельной и безукоризненной жизни, которая не скрыта отъ насъ въ скромномъ уединеніи, составляетъ драгоцнную и блистательную часть нашей народной исторіи. Еслибъ частная жизнь Гампдена представляла малйшій предлогъ для порицанія, то онъ подвергся бы нападкамъ того же слпаго недоброжелательства, которое, вопреки самымъ яснымъ доказательствамъ, до сихъ поръ не перестаетъ называть Сэра Джона Эліота убійцею. Будь въ характер Гампдена какая-либо слабая сторона, будь его обращеніе въ какомъ-нибудь отношеніи доступно посмянію — мы можемъ быть уврены, что описатели Карловой партіи не оказали бы ему никакой пощады. Писатели эти тщательно сохраняли малйшее обстоятельство, которое могло бы имть цлью сдлать ихъ противниковъ ненавистными и презрнными. Они потшались надъ тарабарщиной безразсудныхъ изувровъ. Они разсказали намъ, что Пимъ оборвался въ своей рчи, что Галлисъ тянулъ за носъ Айртона, что графъ Нортумберландскій колотилъ палкою Генри Мартена, что Сентъ-Джонъ былъ угрюмаго нрава, что Вэнъ былъ дуренъ лицемъ, что у Кромвелля былъ красный носъ. Но ни искусный Кларендонъ, ни грубый Денгамъ не посмли бросить нималйшей тни на нравственность или манеры Гампдена. Какого о немъ мннія были лучшіе люди его времени — намъ сообщаетъ Бакстеръ {Richard Baxter — замчательный нонконформистъ, авторъ ‘The Saints Everlasting Rest’ (ум. 1691).}. Эта высокая личность, высокая не только по своему благочестію и пламенно-набожному краснорчію, но и по своей умренности, своему знанію политическихъ длъ и своему искусству въ сужденіи о характерахъ, объявила въ сочиненіи своемъ ‘The Saints Resl’, что однимъ изъ удовольствій, которыми онъ надялся наслаждаться въ неб, было общество Гампдена. Въ изданіяхъ, печатанныхъ посл Реставраціи, имя Гампдена было пропущено. ‘Но я долженъ сказать читателю, говоритъ Бакстеръ, что я вычеркнулъ его не вслдствіе перемны моего мннія о лиц… М-ръ Джонъ Гампденъ былъ человкъ, котораго какъ друзья, такъ и враги, признавали превосходнйшимъ по благоразумію, благочестію и миролюбивымъ совтамъ, и который пользовался общею похвалою всхъ современныхъ джентльменовъ, какихъ я только помню. Я помню, какъ въ моемъ присутствіи одинъ умренный, разумный и пожилой джентльменъ, который, хотя былъ далекъ отъ него, но былъ знакомъ съ нимъ, сказалъ, что если бы ему пришлось выбирать, какою личностью онъ желалъ бы тогда быть въ свт, то онъ пожелалъ бы быть Джономъ Гампденомъ’. Нельзя не пожалть, что у насъ нтъ боле полныхъ воспоминаній о человк, который, пройдя самыя тяжкія искушенія, какими можетъ быть испытана человческая добродтель, игравши самую замчательную роль въ революціи и междоусобной войн, могъ все-таки удостоиться подобной похвалы отъ такого авторитета. Но недостатокъ воспоминаній служитъ, конечно, лучшимъ доказательствомъ тому, что даже сама ненависть не могла найти ни одного пятна на его памяти. Разсказъ о ранней жизни его кратокъ. Онъ былъ главою семейства, которое, еще до Завоеванія, поселилось въ Боккингамшир. Часть наслдованнаго имъ имнія пожалована была Эдуардомъ Исповдникомъ Балдуину Гампдену, котораго имя указываетъ, по-видимому, на то, что онъ былъ однимъ изъ норманнскихъ любимцевъ послдняго саксонскаго короля. Въ продолженіе распри между домами Іоркскимъ и Ланкастерскимъ, Гампдены пристали къ партіи Алой Розы, и были, вслдствіе того, преслдуемы Эдуардомъ IV и въ милости у Генриха VII. При Тюдорахъ родъ Гампденовъ былъ великъ и цвтущъ. Гриффитъ Гампденъ, старшій боккингамширскій шерифъ, съ большою пышностью принималъ въ своемъ помстьи Елисавету. Сынъ его, Вилліамъ Гампденъ, засдалъ въ парламент, созванномъ этою королевою въ 1593 году. Вилліамъ женился на Елисавет Кромвелль, тетк того знаменитаго человка, который впослдствіи управлялъ Британскими островами боле чмъ съ королевскою властью, и отъ брака этого произошелъ Джонъ Гампденъ.
Онъ родился въ 1594 году. Въ 1597 отецъ его умеръ, оставивъ его наслдникомъ огромнаго помстья. Пробывъ нсколько лтъ въ гимназіи въ Тэмъ, молодой 15-ти лтній Гампденъ отправленъ былъ въ коллегію Магдалины Оксфордскаго университета. Девятнадцати лтъ онъ принятъ былъ студентомъ Inner Temple, гд изучилъ основанія англійскаго права. Въ 1619 году онъ женился на Елисавет Симеонъ, къ которой былъ, по-видимому, страстно привязанъ. Въ слдующемъ году онъ избранъ былъ въ парламентъ пріобрвшимъ въ наше время жалкую извстность мстечкомъ Грампаундъ.
Изъ частной жизни раннихъ лтъ его извстно не много боле разсказаннаго намъ Кларендономъ. ‘При вступленіи своемъ въ свтъ, говоритъ этотъ великій историкъ, онъ предался со всею необузданностью увеселеніямъ, занятіямъ и обществу, бывшимъ тогда въ ходу у людей самой разгульной жизни.’ Замчательная, однако, перемна произошла въ его характер. ‘Вдругъ, говоритъ Кларендонъ, отъ жизни полной удовольствій и распущенности онъ обратился къ чрезвычайному воздержанію и строгости, къ боле скромному и серьёзному обществу.’ Перемна эта, вроятно, произошла тогда, когда Гампдену было около 25-ти лтъ. Въ эту пору онъ былъ женатъ на женщин, которую любилъ и уважалъ. Въ эту пору онъ вступилъ въ политическую жизнь. Умъ столь счастливаго склада, какъ его, оставляетъ, естественно, при такихъ обстоятельствахъ, удовольствія разгульной жизни ради домашнихъ наслажденій и общественныхъ обязанностей.
Враги его признали въ немъ человка, въ которомъ добродтель проявлялась съ самой кроткой и наимене-суровой своей форм. Съ нравственностью пуританина онъ соединялъ манеры совершеннаго царедворца. Даже посл перемны въ его привычкахъ, ‘онъ сохранилъ, говоритъ Кларендонъ, свою природную веселость и живость, а сверхъ всего, чрезвычайную ко всмъ вжливость.’ Эти качества отличали его отъ большинства членовъ его секты и его партіи, и, въ великую критическую минуту, въ которой онъ впослдствіи игралъ главную роль, принесли едва-ли меньшую пользу стран, чмъ его тонкая проницательность и неустрашимое мужество.
Въ январ 1621 Гампденъ занялъ свое мсто въ палат общинъ. Мать его крайне желала, чтобы сынъ получилъ перство. Его родъ, состояніе и личныя дарованія оправдали бы, во всякое время, притязанія на эту почесть. Но въ царствованіе Іакова I къ палат лордовъ путь былъ короткій. Стоило лишь спросить, заплатить и получить. Продажа титуловъ производилась такъ же открыто, какъ въ наше время продажа мстечекъ. Гампденъ отвернулся съ презрніемъ отъ унизительныхъ почестей, которыми его семейство желало видть его покрытымъ, и присталъ къ партіи оппозиціонной двору.
Около этого-то времени, какъ справедливо замтилъ лордъ Ноджвитъ, парламентская оппозиція начала принимать правильную форму. Съ самыхъ раннихъ временъ англичане пользовались гораздо большимъ количествомъ свободы, нежели досталось на долю какого-либо сосдняго народа. Какимъ образомъ случилось, что страна, побжденная и порабощенная пришельцами, страна, которой почва раздлена была между чужеземными удальцами и которой законы написаны были на чужомъ язык, страна, попавшая въ руки злйшей тиранніи, тиранніи касты надъ кастой, могла сдлаться мстомъ гражданской свободы, предметомъ удивленія и зависти окружающихъ государствъ, — это составляетъ одну изъ самыхъ темныхъ задачъ въ философіи исторіи. Но фактъ достовренъ. Чрезъ полтора столтія посл норманнскаго завоеванія признана была Великая Хартія. Чрезъ два столтія посл завоеванія собралась первая палата общинъ. Фруассаръ разсказываетъ намъ, — да и все повствованіе его достаточно подтверждаетъ это, — что изъ всхъ народовъ XIV ст. англичане наимене расположены были переносить угнотеніе. ‘C’est le plus prilleux peuple qui soit au monde, et plus outrageux et orgueilleux’ {‘Это самый опасный народъ въ мір, и самый обидчивый и гордый’.}. Добрый каноникъ не догадался, вроятно, что все благоденствіе и внутреннее спокойствіе, которыми наслаждался этотъ опасный народъ, были плодами того нрава, который онъ называетъ гордымъ и обидчивымъ. Онъ однако вполн свидтельствуетъ о самомъ явленіи, хотя, по недостатку проницательности, не могъ прослдить за нимъ до его причины. ‘En le royaume d’Angleterre, говоритъ онъ, toutes gens, laboureurs et marchands, ont appris de vivre en paix, et а mener leurs marchandises paisiblement, et les laboureurs labourer.’ {‘Въ Англійскомь королевств, вс люди, земледльцы и купцы, пріучились жить въ мир, купцы вести мирно свою торговлю, а земледльцы обработывать землю.’} Въ XV ст., хотя Англія и была потрясаема борьбою между двумя отраслями королев*ской Фамиліи, Физическое и нравственное состояніе народа не переставало улучшаться. Крпостное сословіе почти совершенно исчезло. Бдствія войны были мало чувствительны, разв только для однихъ военныхъ. Притсненія правительства были мало чувствительны, разв для одной только аристократіи. Учрежденія страны, въ сравненіи съ учрежденіями сосднихъ государствъ, не были, по-видимому, недостойны похвалы Фортескью {Sir John Fortescue — извстный судья и литераторъ временъ Іакова I.}. Правленіе Эдуарда IV, хотя мы называемъ его жестокимъ и произвольнымъ, было человколюбивое и либеральное, въ сравненіи съ правленіемъ Людовика XI или Карла Смлаго. Коминъ, жившій среди богатыхъ городовъ Фландріи и посщавшій Флоренцію и Венецію, никогда не встрчалъ такъ хорошо управляемаго народа, какъ англійскій. ‘Or selon mon advis, говоритъ онъ, entre toutes les seigneuries du monde, dont j’ay connoissance, ou la chose publique est mieulx traite, et ou rgne moins de violence sur le peuple, et ou il n’у а nuls difices abbatus ny dmolis pour guerre, c’est Angleterre, et tombe le sort et le malheur sur ceulx qui font la guerre.’ {‘Итакъ, по моему мннію, страна, между всми государствами въ мір, о которыхъ мн извстно, гд общественныя дла управляются наилучше, гд народъ наимене подверженъ насилію, гд нтъ никакихъ зданій, разрушенныхъ или уничтоженныхъ ради войны — это Англія, и вс бдствія падаютъ только на воюющихъ.’}
Въ исход XV и въ начал XVI столтій вліяніе, бывшее въ рукахъ аристократіи, перешло большею частью къ престолу. Ни одинъ англійскій король никогда не пользовался такою неограниченною властью какъ Генрихъ VIII. Но въ то же время, какъ королевскія прерогативы усиливались на счетъ дворянства, произошли два великіе переворота, которымъ суждено было сдлаться виновниками многихъ переворотовъ: изобртеніе книгопечатанія и Реформація.
Непосредственное дйствіе Реформаціи въ Англіи нисколько не благопріятствовало политической ея свобод. Власть, которою пользовались папы, почти вся перешла къ королю. Дв страшныя силы, служившія часто къ взаимному обузданію, слились въ одномъ деспот. Еслибъ система, по которой дйствовали основатели Англійской церкви, могла быть прочною, то Реформація, въ политическомъ значеніи, была бы величайшимъ бдствіемъ, какое когда-либо постигло нашу страну. Но система эта скрывала въ себ зародыши собственной смерти. Вмсто Климбита можно было наименовать главою церкви Генриха, но нельзя было новому порядку вещей придать то благоговніе, какое внушалъ старый. Человчество не для того сокрушило одно иго, чтобы наложить на себя другое. Первенство римскаго епископа искони почиталось основнымъ началомъ Христіанства. Оно имло за собою все, что могло укоренить и укрпить предразсудокъ: почтенную древность, высокій авторитетъ, всеобщее согласіе. Оно заучивалось въ первыхъ урокахъ няни. Оно принималось за аксіому во всхъ поученіяхъ священника. Отвергнуть его значило разорвать связь между безчисленными понятіями и нанести сильный и гибельный ударъ самому принципу. Однако предразсудокъ этотъ, при всей своей закоренлости, не могъ устоять въ великую минуту освобожденія человческаго ума. Да и нельзя было ожидать, чтобы общественное мнніе, только-что освободившееся съ неслыханнымъ усиліемъ отъ рабства, издревле на немъ тяготвшаго, безропотно покорилось тиранніи, не имвшей за собой никакихъ древнихъ правъ. На сторон Рима была, по крайней мр, давность. Но протестантская нетерпимость, деспотизмъ въ возникшей сект, непогршительность, на которую имли притязаніе руководители, сами сознаваясь, что они большую часть жизни провели въ заблужденіи, ограниченія свободы личнаго мннія, произвольно налагаемыя тми правителями, которые собственныя свои дйствія могли оправдать не иначе, какъ только допуская свободу личнаго мннія, — были вещи, какихъ нельзя было долго выносить. Т, которые низвергли распятіе, не могли долго продолжать своихъ преслдованій за стихарь. Не требовалось большой проницательности для открытія непослдовательности и нечестности тхъ лицъ, которыя, не соглашаясь почти съ цлымъ Христіанскимъ міромъ, не дозволяли никому не соглашаться съ ними, которыя добивались сами свободы совсти, а отказывали въ ней другимъ, которыя проклинали преслдованія, а сами преслдовали, которыя вооружали умъ противъ авторитета одного противника, а авторитетъ — противъ доводовъ другаго. Боинеръ дйствовалъ, по крайней мр, согласно своимъ принципамъ. Кранмеръ, обвиненный въ ереси, могъ оправдывать себя только такими доводами, которые обнаружили въ немъ убійцу.
Система, по которой англійскіе государи, въ продолженіе нкотораго времени посл Реформаціи, дйствовали въ церковныхъ длахъ, не могла быть прочною по слишкомъ очевидной нелпости. Общественное мнніе подвигалось, тогда правительство подвигалось, но не останавливалось тамъ, гд останавливалось правительство. Тотъ самый толчекъ, который отклонилъ цлые милліоны отъ Римской церкви, не переставалъ увлекать ихъ впередъ по тому же направленію. Какъ католики сдлались протестантами, такъ точно протестанты длались пуританами, а Тюдоры и Стюарты увидли себя столь же безсильными въ отвращеніи послдняго явленія, какъ папы въ отвращеніи перваго. Диссентерская партія все боле и боле росла и крпла среди всякихъ невзгодъ и притсненій. Она была расколомъ. Правительство стало ее преслдовать — и она превратилась въ оппозицію. Древняя англійская конституція давала ей средства къ сопротивленію государю безъ нарушенія закона. Она составляла большинство въ палат общинъ. Принять или отвергнуть бюджетъ расхода было въ ея рукахъ, и, разумно пользуясь этимъ средствомъ, она могла надяться отнять у церкви захваченную ею власть надъ совстью людей, а у престола — нкоторыя изъ его обширныхъ прерогативъ, пріобртенныхъ въ послднее время на счетъ дворянства и папы.
Слабые зачатки этой достопамятной борьбы видны уже были на первыхъ порахъ царствованія Елисаветы. Поведеніе послдняго ея парламента обнаружило ясно, что готовился одинъ изъ тхъ великихъ переворотовъ, которыми политика можетъ руководить, но которыхъ она не въ состояніи остановить. Первую великую побду надъ престоломъ одержала палата общинъ по вопросу о монополіяхъ. Дйствія необыкновенной женщины, управлявшей въ то время Англіею, могутъ служить отличнйшимъ урокомъ для государственныхъ людей, живущихъ въ бурныя времена. Дйствія эти показываютъ, какъ глубоко понимала она народъ, которымъ управляла, и критическое время, въ которомъ приходилось ей дйствовать. То, что она держала, она держала крпко. То, что уступала — уступала охотно. Замтивъ, что необходимо слдовало сдлать уступку народу, она не длала ее противъ воли и не во-время, какъ дло торга и продажи, однимъ словомъ — какъ это сдлалъ бы Карлъ I, но безотлагательно и искренно. Прежде чмъ успли еще составить билль или поднести ей адресъ, она уже употребляла средства противъ недуга, на которой жаловался народъ. Она изъявляла въ самыхъ горячихъ выраженіяхъ благодарность свою врнымъ своимъ общинамъ за открытіе злоупотребленій, скрываемыхъ отъ нея участниками зла.’ Еслибъ ея преемники, вмст съ короною, наслдовали и ея мудрость, то Карлъ I могъ бы умереть въ глубокой старости, а Іаковъ II никогда бы не видлъ С.-Жерменскаго замка.
Посл ея смерти королевство перешло въ руки такой личности, которая въ дл царствованія считала себя величайшимъ изъ политиковъ когда-либо существовавшихъ, но на самомъ дл, была однимъ изъ тхъ королей, которыхъ Богъ, кажется, нарочно посылаетъ для ускоренія переворотовъ. Изъ всхъ враговъ свободы, которыхъ произвела Британія, онъ былъ самый безвредный и, въ то же время, самый задорный. Въ дйствіяхъ своихъ онъ походилъ на того человка, который, во время испанской травли быковъ, доводитъ неповоротливое животное до ярости, махая въ воздух кускомъ красной матеріи и бросая по временамъ дротикъ, довольно острый для уязвленія, но слишкомъ малый для нанесенія вреда. Политика осторожныхъ тирановъ состояла всегда въ прикрываніи насильственныхъ поступковъ популярными формами. Іаковъ I навязывалъ всегда своимъ подданнымъ деспотическія свои теоріи безъ малйшей надобности. Его безтолковая болтовня раздражала ихъ безконечно боле, чмъ принужденные займы и добровольныя пожертвованія. На дл же, ни одинъ король не стоялъ за свои прерогативы съ меньшимъ упорствомъ, чмъ онъ. Онъ не уступалъ добровольно впередъ идущему духу свободы и не употреблялъ сильныхъ мръ для остановки его, но отступалъ предъ нимъ съ смшною поспшностью, хвастовствомъ и бранью. Въ теченіе почти 150 лтъ англійскій народъ управляемъ былъ государями, которые, при всхъ своихъ слабостяхъ и порокахъ, имли вс великую силу характера и которыхъ онъ, несмотря на любовь или ненависть къ нимъ, всегда боялся. Теперь, наконецъ, въ первый разъ, съ той минуты когда скипетръ Генриха IV выпалъ изъ рукъ его летаргическаго внука, Англія имла короля, котораго она презирала.
Безумство и пороки человка увеличивали презрніе, возбужденное слабою политикою государя. Неприличныя придворныя волокитства, привычка грубаго пьянства, которому предавались даже и дамы, были одни достаточны для возбужденія отвращенія въ народ, нравы котораго начинали сильно пропитываться суровостью. Но это были бездлицы. Открыты были нкоторыя преступленія боле ужаснаго рода, другія же возбуждали подозрніе. Странное дло семейства Говри {Графъ Говри и его сыновья старались умертвить Іакова VI, бывшаго тогда королемъ шотландскимъ.} не было забыто. Позорная страсть короля къ его любимцамъ, клятвопреступленія, колдовства, отравы, замышляемыя въ стнахъ его дворца главными его любимцами, прощеніе, на которое онъ, съ прямымъ нарушеніемъ своей обязанности и своего слова, соглашался, вслдствіе таинственныхъ угрозъ убійцы — длали его предметомъ омерзнія для многихъ его подданныхъ. Какое составилось о немъ мнніе между дльными и честными людьми, жившими вдали отъ двора, — мы знаемъ изъ записокъ м-съ Гютчинсонъ. Для Спора и Локусты {О Спор см. т. 1, стр. 350, въ примч.— Локуста — извстная римская отравительница, отъ руки которой погибли Клавдій и Британникъ.} не Англія была мстомъ и не XVII столтіе временемъ.
Это было не все. Самыя смшныя слабости: педантизмъ, шутовство, болтливость, пошлое любопытство, презрительнйшая личная трусость, встрчались, по-видимому, въ жалкомъ вайтгольскомъ Соломон. Природа и воспитаніе сдлали всевозможное для составленія полнаго образчика всего того, чмъ король не долженъ быть. Его неуклюжая фигура, блуждающій глазъ, рахитическая походка, нервныя дрожанія, слюнявый ротъ, рзкій шотландскій выговоръ были такія несовершенства, которыя могли встртиться у отличнйшихъ и величайшихъ людей. Все это однако длало Іакова и его поступки предметомъ презрнія и разрушало т сцпленія понятій, которыя возбуждались благородной осанкой предшествовавшихъ государей и были въ сущности не маловажнымъ оплотомъ для королевской власти.
Государь, на котораго Іаковъ боле всего походилъ, былъ, по нашему мннію, Клавдій Цезарь. У обоихъ былъ тотъ же нершительный характеръ, то же ребячество, та же грубость, то же малодушіе. Оба были люди образованные, оба писали и говорили, не то чтобы хорошо, но все-таки до того изрядно, что кажется почти невроятнымъ, чтобы столь безтолковые люди могли такъ писать или говорить. Глупости и непристойности Іакова хорошо передаются словами, которыя Светоній употребляетъ относительно Клавдія: ‘Multa talia, etiam privatis deformia, nedum principi, neque infacundo, neque indocto, immo etiam pertinaciter liberalibus studiis dedito.’ {‘Многія такія вещи, которыя безобразны даже въ частныхъ лицахъ, а подавно въ государ, не только не лишенномъ краснорчія и учености, но даже съ упорствомъ преданномъ либеральнымь наукамъ.’} Светоніево описаніе того, какимъ образомъ римскій государь велъ дла, совершенно идетъ къ британскому. In eognofccendo ac decernendo mira varietate animi fuit, modo circumspectus et sagax, modo inconsultus ac prZceps, nonnumquam frivolus amentique similis.’ {‘Въ сужденіяхъ и заключеніяхъ своихъ онъ обнаруживалъ удивительное разнообразіе характера:— то осторожный и проницательный, то необдуманный и торопливый, иногда пошлый и похожій на сумасшедшаго.’} Клавдіемъ управляли послдовательно дв негодныя женщины, Іаковомъ — послдовательно двое негодныхъ мужчинъ. Даже описаніе наружности Клавдія, которое мы встрчаемъ въ древнихъ запискахъ, моглобыво многомъ относиться къ Іакову. ‘Ceterum et ingredientem destituebant poplite sminus firmi, et remisse quid vel serio agentem multa dehonestabant, risus indecens, iraturpior, spumanle rictu, praetprea lingues titubanlia.’ {‘Впрочемъ у идущаго подгибались даже ослабшія колна, и когда онъ занимался чмъ-нибудь слегка или серьёзно, то и тутъ многое его обезображивало: непристойный смхъ, гнуснйшій гнвъ съ пнящимся ртомъ, и сверхъ того заиканіе.’}
Парламентъ, созванный Іаковомъ вскор посл его вступленія на престолъ, оказался непокорнымъ. Второй его парламенгъ, созванный весною 1614 г., былъ еще непокорне. Онъ былъ распущенъ посл двухъ-мсячнаго засданія, и въ продолженіе шести лтъ король управлялъ одинъ, не прибгая къ законодательной власти. Въ эти шесть лтъ печальныя и постыдныя событія внутри и вн государства, быстро слдовали одно за другимъ: разводъ лэди Эссексъ, убійство Овербери, возвышеніе Вильерса, помилованіе Соммерсета, немилость къ Коку, казнь Ралея, Прагское сраженіе, вторженіе Спинолы въ Пфальцъ, позорное бгство зятя англійскаго короля, униженіе протестантскихъ интересовъ на всемъ материк. Испробованы были вс чрезвычайные способы, на какіе Іаковъ могъ ршиться, чтобы достать денегъ. Онъ нуждался въ деньгахъ больше чмъ когда-либо, и принужденъ былъ созвать парламентъ, въ которомъ Гампденъ впервые явился на публичномъ поприщ.
Парламентъ этотъ продолжался около 12-ти мсяцевъ. Въ теченіе этого времени онъ не оставилъ безъ должнаго наказанія многихъ лицъ, обогатившихся въ прежнія шесть лтъ казнокрадствомъ и монополіею. Мичелль, одинъ изъ привилегированныхъ обиралъ, который купилъ себ у королевскаго любимца право грабить народъ, былъ обложенъ денежною пенею и заключенъ пожизненно въ темницу. Момпессонъ — оригиналъ, какъ говорятъ, Миссинджеровскаго Overreach — подвергся опал и лишенію своего безчестно-пріобртеннаго имущества. Даже Сэръ Эдуардъ Вильерсъ, братъ Боккингама, счелъ за лучшее оставить Англію. Еще большее имя слдуетъ внести въ позорный списокъ. Парламентъ этотъ потребовалъ къ суду того знаменитаго философа, геній котораго на половину искупилъ его память отъ позора заслуженнаго подобострастіемъ, неблагодарностью и продажностью.
Исправивъ внутреннія злоупотребленія, общины приступили къ разсмотрнію состоянія Европы. Король пришелъ на нихъ въ ярость за вмшательство въ подобныя дла, и, съ свойственнымъ ему сужденіемъ, вовлекъ ихъ въ полемику о происхожденіи ихъ палаты и правъ ея. Увидвъ, что нельзя убдить, онъ съ гнвомъ распустилъ ихъ, отправивъ нкоторыхъ зачинщиковъ оппозиціи размышлять въ темниц объ его логик.
Въ промежутокъ времени между распущеніемъ этого парламента и собраніемъ слдующаго происходили знаменитыя переговоры относительно инфантины. Мнимый деспотъ жестоко былъ униженъ. Мнимый Соломонъ смшно былъ одураченъ. Стини, несмотря на мольбы и слезы любезнаго его папаши и собесдника, торжественно увезъ Карлушу {Steeny и baby-Charles — ласкательныя имена, которыми Іаковъ имлъ обыкновеніе называть Боккингама и сына своего, Карла.} въ Мадритъ. Милые ребята, какъ называлъ ихъ Іаковъ, возвратились цлы и невредимы, но съ пустыми руками. Великій мастеръ въ дипломатическихъ хитростяхъ вмсто испанской невсты нашелъ испанскую войну. Въ феврал 1624 г. собрался парламентъ, и во все время его засданій Іаковъ былъ чистою куклою въ рукахъ своего сынка и своего жалкаго раба и плута. Общины расположены были поддерживать короля въ энергической политик, принятой имъ по внушенію его любимца. Но он вовсе не были расположены ни доврять сколько-нибудь ихъ слабому государю и его развратнымъ царедворцамъ, ни ослабвать въ своихъ усиліяхъ къ удаленію общественныхъ притсненій. Поэтому деньги, вотированныя для войны, он помстили въ руки парламентскихъ чиновниковъ. Он обвинили въ подкуп казначея, Лорда Мидльсэкса, и издали билль, которымъ монопольныя привилегіи объявлены были незаконными.
Въ царствованіе Іакова Гампденъ не принималъ въ общественныхъ длахъ никакого значительнаго участія. Однако онъ обращалъ, какъ извстно, большое вниманіе на подробности парламентскихъ занятій и мстные интересы собственной своей провинціи. Вендоверъ и нкоторые другіе бурги, на которые могла разсчитывать народная партія, получили обратно избирательное право, вопреки сопротивленію двора, и обязаны были этимъ въ значительной степени стараніямъ Гампдена.
Здоровье короля приходило съ нкотораго времени въ упадокъ. Онъ скончался 27 марта 1625 г. Въ его слабое правленіе духъ свободы окрпъ и созрлъ для большой борьбы. Поводомъ къ этой борьб была политика его преемника. Карлъ нисколько не походилъ на отца своего. Онъ не былъ ни слюнтяй, ни педантъ, ни шутъ, ни трусъ. Нелпо было бы отвергать въ немъ ученаго и джентльмена, человка съ отличнымъ вкусомъ по части изящныхъ искусствъ, и строгой нравственности въ частной жизни. Способности его къ дламъ были весьма почтенныя, осанка его была королевская. Но онъ былъ фальшивый, властолюбивый, упрямый, неразвитый, незнающій свойствъ своего народа, незамчающій признаковъ своего времени. Весь принципъ его управленія состоялъ въ сопротивленіи общественному мннію, да и не длалъ онъ до тхъ поръ этому мннію никакой дйствительной уступки пока до его уступокъ или сопротивленій никакого не было боле дла, и пока народъ, давно уже переставшій любить его и доврять ему, не пересталъ наконецъ и бояться его.
Первый его парламентъ собрался въ іюн 1625 г. Гампденъ засдалъ въ немъ какъ депутатъ отъ Вендовера. Король требовалъ денегъ. Общины требовали исправленія злоупотребленій. Между тмъ войну нельзя было вести безъ капитала. Намреніе оппозиціи состояло, должно быть, въ раздленіи расходнаго бюджета на малыя суммы, съ цлью предупредить скорое распущеніе парламента. Он выдали королю только дв субсидіи и начали жаловаться на то, что корабли его дйствовали противъ гугенотовъ во Франціи, и подавать прошенія въ пользу преслдуемыхъ въ Англіи пуританъ. Король распустилъ ихъ и собиралъ деньги приказами за своею малою печатью. Сборъ оказался однако гораздо мене той суммы, въ которой онъ нуждался, и весною 1626 г. онъ созвалъ другой парламентъ. Въ этомъ парламент Гампденъ опять засдалъ отъ Вендовера.
Общины ршили выдать весьма щедрое денежное пособіе, но отложить окончательный пропускъ акта объ этомъ, пока не будутъ удовлетворены вс обиды народа. Борьба, послдовавшая за симъ, далеко превзошла, по ожесточенію, вс до сего происходившія. Общины обвинили Боккингама. Король ввергъ зачинщиковъ обвиненія въ темницу. Общины отвергали право короля взимать безъ ихъ согласія всовыя и грузовыя пошлины. Король распустилъ ихъ. Он издали ремотстранцію. Король издалъ циркулярный манифестъ въ защиту своихъ мръ и предалъ
Прочитали? Поделиться с друзьями:
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/john_hampden.jpg)