Дьявольская колесница. Часть вторая, Буагобей Фортуне, Год: 1881

Переводы
Время на прочтение: 335 минут(ы)
Скачать в PDF

Ф. БОАГОБЕЙ.

ДАВОЛЬСКАЯ КОЛЕСНИЦА.

РОМАНЪ.

ВЪ ДВУХЪ ЧАСТЯХЪ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

Переводъ съ французскаго.

МОСКВА.
Типографія бывш. А. В. Кудрявцевой. Мясницкая, д. Сытова.
1881.

ГЛАВА I.

Пока не убьешь медвдя, не слдуетъ продавать съ него кожу, говоритъ пословица. Ла-Фонтенъ помстилъ ее даже въ одной изъ своихъ басенъ. Антонія-же упустила это изъ виду, такъ какъ еще наканун перваго представленія онъ пригласила на ужинъ директора театра, нсколько его артистовъ и многихъ друзей обоего пола, имя въ виду громадный успхъ въ Зайрет.
За послдній годъ Стрекоза жила на широкую ногу, занимая большую квартиру въ бель-этаж, въ avenue де Messine, но однако она не обзавелась еще собственнымъ домомъ. Стоило ей только сказать Прюнево, что она-бы хотла имть свой собственный домъ, онъ-бы ей наврное не отказалъ, но она къ этому неособенно стремилась. Она предпочитала вызжать на прогулки въ шикарномъ экипаж и роскошномъ туалет, да кром-того, чтобы имть всегда при себ полный кошелекъ двадцати-франковокъ, которыя она бросала безъ счету, а обладать недвижимой собственностью для нея не имло интереса.
Эта беззаботная двушка родилась затмъ, чтобы сорить деньгами такъ-же, какъ молодые люди продаютъ въ два три года отцовское наслдство, не заботясь о будущемъ.
Наконецъ ея квартира была настолько шикарна, что незачмъ было заботиться о будущемъ.
Она за нее платила десять тысячъ франковъ, не считая конюшни и сарая для экипажей. Можно было задавать великолпные балы въ ея двухъ золоченыхъ гостинныхъ и парадные обды въ зал съ колоннами, но у нея ходили по диванамъ, обитымъ роскошными старинными матеріями и локтями разрывали оригинальныя картины. Въ передней стояли Японскія вазы.
Къ сожалнію, Стрекоза никогда не умла того, что называется вести домъ. Кучера обворовывали ее на овс, горничныя крали платья, а кухарка вносила деньги въ банкъ изъ экономіи на провизію.
Объ ужин говорили уже за мсяцъ до того. Сначала предполагалось пригласить всего десять человкъ самый интимный кружокъ, но затмъ число приглашенныхъ все увеличивалось.
Розина себя считала другомъ дома и была въ прав привести съ собой нсколькихъ двушекъ, протежируемыхъ ею. Изъ числа авторовъ Метель занималъ первое мсто. Затмъ Эскандекатъ, Зели и легкій теноръ. Нельзя было забыть и друзей съ прежнихъ временъ, какъ Бюссероль, Жиракъ, Рангузъ и др. Во время спектакля, между двумя актами, Антонія пригласила еще Сукарьера, розыскивавшаго Прюнево изъ за денегъ де Могара и Бразильца донъ Маноеля, который спеціально былъ въ театр, чтобы поздравить Антонію за ея талантъ. Встрча Сукарьера съ Прюнево была очень непріятна для послдняго, но онъ не скрывалъ, что ему нравится Стрекоза. Онъ винилъ себя за эту слабость, но просилъ объ этомъ никому не разсказывать.
Что-же касается до уплаты денегъ Могара, онъ уврялъ, что не позже вторника разсчитается наврное, какъ было условлено и онъ объ этомъ говорилъ съ такой непринужденностью, какъ еслибъ шесть сотъ тысячъ франковъ были въ его касс.
Этотъ сорокалтній мужчина страдалъ пылкимъ воображеніемъ. Онъ былъ увренъ, что Антонія ему врна и что Генего дастъ ему на слдующій день удовлетворительный отвтъ относительно денегъ.
Сукарьеръ, успокоенный на половину, счелъ лишнимъ длать напрасно скандалъ. Прюнево просилъ всего обождать три дня, такъ какъ первый спектакль былъ въ пятницу.
Однако-же Сукарьеру хотлось знать, насколько нотаріусъ близокъ съ Антоніей. Она пригласила его на ужинъ и не принадлежала къ числу тхъ, которыя могутъ удержать что нибудь въ секрет.
Повторивъ Прюнево, что онъ не замедлитъ явиться къ нему за деньгами въ 9 часовъ утра, въ назначенный день, онъ ушелъ обратно въ партеръ. Гюи ожидалъ его и дядя разсказалъ ему обо всемъ подробно и о приглашеніи на ужинъ, а затмъ отпустилъ его домой еще до окончанія пьесы.
Батрю только этого и ожидалъ. Ему было ужасно скучно и фальшивое пніе Антоніи раздражало его нервы.
Второй актъ прошелъ тоже не безъ шуму, но особеннаго скандала не было. Какъ только занавсь опустилась, дядя и его племянникъ встали и ушли со своихъ мстъ.
— Что за убійственная музыка! обратился Батрю. Мн просто ушамъ больно.
— Прюнево должно быть глухой, что восхищается пніемъ подобной сирены, отвтилъ Сукаріеръ, но я больше не безпокоюсь изъ за него. Завтра можетъ быть я буду обдать въ Везине. Если ты раньше меня увидишь Могара, скажи ему, что дло идетъ хорошо и что онъ можетъ телеграфировать моему повренному, чтобы тотъ покончилъ съ продавцомъ. Деньги будутъ готовы на будущей недл. Мы передемъ въ Бретешъ черезъ дв недли и Могаръ можетъ поселиться въ своемъ новомъ имніи, такъ какъ онъ заплотитъ наличными деньгами. Что д’Эстеланъ умеръ, это фактъ, только что мн это подтвердилъ твой знакомый журналистъ. Вс благополучія клонятся въ нашу сторону.
— Да, вс, смясь отвтилъ Батрю, и вамъ не придется больше трубить, чтобы избавить меня отъ госпожи Абижу. Бюссероль заступилъ ей мое мсто.
— Ну и пусть она съ нимъ возится. Спокойной ночи. Я пошляюсь по бульварамъ, пока настанетъ время для ужина.. Тамъ будетъ потха. Надъ Антоніей будутъ смяться изъ за ея нотаріуса, я еще разъ позлю Розину. Она способна выцарапать мн глаза. Завтра узнаешь обо всемъ подробно.
Затмъ они разошлись въ разныя стороны. Въ то-же время Прюнево пробирался черезъ толпу, желая услышать общее мнніе о пніи Антоніи. Какъ его не встревожила неожиданная встрча съ настойчивымъ Сукарьеромъ, но это его меньше заботило, чмъ успхъ Стрекозы. Онъ былъ увренъ, что Генего дастъ ему удовлетворительный отвтъ, между тмъ какъ въ успх Зайреты онъ началъ уже сомнваться.
Если это замчательное произведеніе потерпитъ фіаско, то акціи Fantaisies-Comiques никто не купитъ, и что самое главное, Антонія должна будетъ отказаться отъ артистической карьеры. Влюбленный съ нетерпніемъ ожидалъ окончанія пьесы, когда опредленно выяснится побда или пораженіе.
На сцен мннія относительно успха раздлились. Антонія принимала за апплодисменты шумъ недовольныхъ, Эскандекатъ утверждалъ, что большое тріо въ третьемъ акт вызоветъ телячій восторгъ и что незачмъ тревожиться нсколькими завистливыми свистунами. Теноръ, любимый артистъ въ Монтобан, доказывалъ, что онъ одинъ только плъ, Метель былъ въ претензіи на музыку, заглушавшую слова.
Чтобы положить конецъ всмъ этимъ спорамъ, Прюнево ршился послушать мнніе толпы, отъ которой все зависло.
Онъ зналъ, что многіе изъ его знакомыхъ присутствовали на представленіи и онъ предполагалъ найти ихъ во время антракта на улиц. Въ самомъ театр онъ не хотлъ быть замченнымъ, но пройти какъ-бы случайно возл театра онъ могъ безъ всякаго опасенія, а замтивъ толпу, всякій можетъ подойти и разузнать въ чемъ дло, прислушиваясь къ общему говору.
Къ несчастью нотаріуса, Сукарьеръ и Батрю ушли посл окончанія 2-го акта, Бюссероль и Рангузъ тоже ухали уже изъ театра. Метель оставался за кулисами, а Жиракъ не вставалъ съ своего мста, боясь потревожить свой желудокъ въ катаральномъ состояніи.
Взамнъ ихъ несчастный влюбленный услышалъ мннія незнакомыхъ ему личностей.
— Вотъ такъ кавардакъ, говорилъ одинъ.
— Это ниже всякой критики, восклицалъ другой.
— Я остаюсь до конца, прибавилъ третій. Будутъ ломать стулья и бросать на сцену жаренный картофель. Это интересно посмотрть.
Отъ подобныхъ словъ сердце влюбленнаго разрывалось. Былъ даже одинъ, который не стснялся говорить громко:
— Вотъ такъ трещетка, эта Антонія! А что за ноги! Она наврное сушитъ свои турецкіе портки на биліардномъ кі.
Послднія слова показались Прюнево слишкомъ жестокими. Онъ ршился бжать отъ подобныхъ цнителей. Не усплъ онъ еще сдлать нсколькихъ шаговъ, какъ попалъ прямо въ объятія громаднаго росту мужчины:
— А! это вы, дорогой нотаріусъ. Какъ это мы столкнулись! Я какъ разъ имю вамъ кое-что передать. Вы меня не узнаете? Марій Генего, въ улиц Винегріе.
— Простите, пожалуйста, проговорилъ нотаріусъ, я не ожидалъ здсь васъ встртить…
— О! я нисколько не въ претензіи, отвтилъ бывшій прикащикъ Рангуза. Къ тому-же, это просто случайная встрча. Я рдко бываю въ этомъ квартал, но сегодня я обдалъ въ ресторан, который въ двухъ шагахъ отсюда и мн захотлось послушать Антонію, о которой столько толкуютъ. Долженъ сознаться, что меня обокрали. Какъ для женщины, Антонія совсмъ не иметъ тла. Я люблю блондинокъ, если он жирныя. Къ тому-же, она поетъ точно телга на немазанныхъ колесахъ.
— Позвольте, милост. госуд., прервалъ его Прюнево, готовый задушить Генего за подобную дерзость, вы мн сказали, что имете кое-что передать?
— Совершенно врно, пойдемте туда. Насъ не должны слышать.
Когда они перешли на другую сторону улицы. Генего обратился съ соболзнованіемъ:
— Къ крайнему моему сожалнію, я долженъ вамъ сообщить, что вамъ незачмъ завтра ко мн приходить. Хозяинъ мой веллъ вамъ передать, что для него это не подходящее дло.
Это былъ сильный ударъ для Прюнево. Онъ чуть не свалился съ ногъ.
— О! прибавилъ помощникъ ростовщика, не думайте, что вамъ недовряютъ… просто хозяинъ не иметъ столько свободныхъ денегъ.
— Я согласенъ взять и меньшую сумму, пробормоталъ нотаріусъ.
— Ба! вы можете достать и въ другомъ мст, сказалъ Генего, но уже не при моемъ посредств. Съ меня довольно заниматься подобнымъ ремесломъ, я оставляю своего хозяина.
— Дайте по крайней мр его адресъ.
— Мн это запрещено. Спросите лучше господина Рангуза… затмъ, прощайте. Сейчасъ начнется третій актъ и я хочу непремнно принять участіе въ финальномъ концерт. Кстати я имю громадный ключъ, въ который отлично свистть. Покорный слуга, желаю вамъ успха. Парижскому нотаріусу не трудно достать шестьсотъ тысячъ.
Сдлавъ подобное заключеніе, онъ быстро направился ко входу въ театръ.
Прюнево съ трудомъ передвигалъ ноги. Онъ быстро отрезвлъ отъ своихъ несбыточныхъ надждъ и его положеніе представилось ему во всей крас. Пропасть лежала у его ногъ и не было возможности избгнуть ея.
— Ну! теперь уже совсмъ конецъ, шепталъ онъ. Черезъ три дня весь Парижъ узнаетъ, что я растратилъ деньги моихъ кліентовъ. Честь моя пострадаетъ публично. Можно было предвидть, что у ростовщика нтъ столько денегъ… остается только пустить себ пулю въ лобъ. Нтъ, возразилъ онъ со злостью, я не убью себя. Еще не все погибло. Мн остается Антонія.
Ободренный этой идеей, онъ направился въ театръ.
— Мн остается Антонія, повторялъ заколдованный. Что мн за дло до моихъ дтей и жены, до моего поруганнаго имени и до моихъ правъ, которыя немедленно продадутъ? Антонія мн остается и она меня любитъ, хотя вся теперешняя молодежь воображаетъ, что женщин можетъ только нравиться мужчина не старше 30 лтъ. Она мн сто разъ клялась въ любви и дала доказательства. Это не мимолетное увлеченіе, она ко мн искренне привязана. У нея золотое сердце. Она меня не оставитъ… и будетъ достойно вознаграждена. Заграницей оцнятъ лучше ея талантъ, чмъ эти глупцы Парижане. Сегодня-же ночью я ей предложу собраться въ большое путешествіе… нельзя терять ни минуты.
Такъ разсуждалъ человкъ, которому стукнулъ уже четвертый десятокъ. Притомъ, большой животъ длалъ его страшно неуклюжимъ, а красное прыщеватое лицо столько-же имло выраженія, сколько отяжелвшій умъ отъ тяжелаго тла. Имя такую непривлекательную наружность, онъ все таки воображалъ, что можетъ прельстить молодую двушку.
Впрочемъ слдуетъ прибавить, что онъ врилъ въ любовь Антоніи до извстныхъ границъ, а именно, пока имъ не придется хлбать чечевичную похлебку. Но онъ приберегъ на черный день довольно порядочную сумму. Въ его карман лежали тысяча сто франковыхъ билетовъ, которые онъ носилъ при себ съ тхъ поръ, какъ запуталъ свои дла и боялся, что ему придется удирать изъ Парижа въ одинъ прекрасный часъ.
Съ такими деньгами можно ршиться на самое большое путешествіе и даже предпринимать аферы, но это были еще не вс деньги. Въ квартир Антоніи была роскошная мебель, дорогія вазы, бронза, картины, и пропасть драгоцнныхъ вещей. Въ конюшн стояли нсколько лошадей и экипажей. Все это легко было продать и выручить довольно круглую цыфру.
Прюнево не сомнвался, что Антонія наврное захочетъ вмст съ нимъ покинуть Парижъ, Онъ мечталъ о будущемъ счастіи, когда они будутъ вдвоемъ и неразлучно, вдали отъ этой отсталой столицы, которая не сумла оцнить талантъ Стрекозы и гд не длаютъ никакого снисхожденія фантастическимъ нотаріусамъ.
Прежде чмъ покидать столицу, слдовало выждать до конца представленіе Зайреты. Еще вдь оставался цлый актъ. Онъ могъ привести публику въ восторгъ, а тогда Fantaisies Comiques дастъ крупные барыши и нотаріусъ-театралъ воображалъ покрыть вс свои долги барышами изъ крошечнаго театра. Судя по первымъ двумь актамъ, нужно было имть слишкомъ пылкое воображеніе, чтобы разсчитывать такъ много на третій актъ, но влюбленнымъ и пьянымъ море по колна.
Еслибъ даже послдній актъ вывезъ всю оперетку, то и тогда было бы слишкомъ поздно. Черезъ три дня никакая опера, не въ состояніи дать 1/2 милліона барыша, въ которомъ нуждался нотаріусъ. Онъ это понялъ и отправился къ Антоніи съ цлію разочаровать ее, разсчитывая, что иначе она можетъ не согласиться покинуть Парижъ.
Когда онъ дошелъ до дверей, ведущихъ за кулисы, идеи въ его голов перемнились.
Сцена возбуждала въ немъ ужасъ. Онъ весь трясся отъ одной мысли, что могутъ исполниться слова Генего относительно окончанія спектакля со скандаломъ. Каково будетъ его положеніе, если освистятъ его идола? Ему уже представлялась Антонія вн себ отъ гнва, Эскандекатъ — обезкураженнымъ, Метель — надсмхающимся. Но больше всхъ онъ страшился Сукарьера, который постоянно стоялъ передъ его глазами, какъ Бланко передъ Магбетомъ.
Если послдній актъ окончится скандаломъ, онъ узнаетъ объ этомъ не позже другихъ, а потому лучше не присутствовать.
Прюнево не былъ приглашенъ на ужинъ, онъ не могъ показаться публично въ подобномъ мст. Они условились съ Антоніей, что онъ придетъ поздравить съ успхомъ только на слдующее утро посл спектакля.
Но онъ не былъ въ состояніи ждать такъ долго. Имя полное право войти во всякое время дня и ночи въ спальную Антоніи, ему пришло на мысль переговорить со своей любовницей, какъ только она возвратится домой. Пройти незамтно по черной лстниц было не трудно, а въ спальной, которую Устина, горничная Антоніи, называла клткой нотаріуса, его никто не могъ потревожить.
Жена нотаріуса, была въ деревн и, безъ контроля, онъ могъ поздно возвращаться домой и даже совсмъ тамъ не ночевать.
Хотя Прюнево былъ увренъ, что Антонія согласится съ нимъ ухать на край свта, узнавъ объ его обстоятельствахъ, но это было дло, не терпящее отлагательства. Въ пять минутъ поговорить объ отъзд было невозможно. Нужно привезти вскія доказательства, что для Антоніи самое лучшее ухать изъ Парижа, а для этого потребуется много времени. Самое лучшее переговорить сейчасъ-же посл спектакля.
— Я ей не помшаю принимать приглашенныхъ, разсудилъ онъ самъ съ собою. Она должна непремнно принять своихъ знакомыхъ, чтобы не подать никакого подозрнія. Я пошлю ей сказать, что жду въ ея уборной и останусь тамъ, пока не разъдутся вс гости. Она придетъ ко мн… я ей обо всемъ разскажу.
Принявъ подобное ршеніе, Прюнево отошелъ отъ входа за кулисы, которыя ему представлялись потеряннымъ раемъ и направилъ свои стопы въ nue de Messine.
Разстояніе было большое и нотаріусъ шелъ тихо, убитый горемъ.
Удрученный миріадомъ летающихъ мыслей, онъ часто останавливался. Дошедши до дома своей дивы онъ былъ удивленъ. Было уже 12 часовъ, окна бель-этаж были ярко освщены. У дома или три извощичьихъ кареты и два ландо, но больше всего поразила Прюнево, великолпная карета Антоніи, которую онъ отлично зналъ, такъ какъ она ему очень дорого обошлась, хала внизъ въ улицу Курсель, гд была конюшня. Слдовательно спектакль кончился и Антонія вмест со своими гостями уже дома.
Какимъ образомъ представленіе могло такъ рано кончиться? Обыкновенно посл первыхъ представленій разъзжаются гораздо позже.
Такое преждевременное окончаніе можетъ быть только дурнымъ предзнаменованіемъ
Онъ тихо позвонилъ и, входя, поднялъ воротникъ своего лтняго пальто.
Сердце у нотаріуса сильно билось, но не отъ счастія. Горничная, открывшая ему дверь, воскликнула отъ удивленія:
— Какъ! это вы господинъ нотаріусъ? Барыня васъ сегодня не ожидала.
— Да, я знаю, у барыни есть гости, но я съ ней долженъ непремнно видться.
— Къ сожалнію барыня въ очень дурномъ настроеніи духа… но, если вамъ угодно за мной слдовать… я ее предупрежу на всякій случай… ужинъ заказанъ только къ часу… вамъ еще остается почти часъ для переговоровъ.
Черезъ пять минутъ Антонія вошла въ свою уборную, гд ее ждалъ Прюнево. Чело ее было нахмурено отъ гнва.
— Зачмъ вы сюда пришли? сухо спросила она. Я васъ предупредила, что сегодня у меня гости.
— Да, но…
— И по какому случаю вы вышли изъ театра раньше окончанія третьяго акта? Вы предчувствовали бурю и хотли ея избжать. Вы меня покинули въ ту минуту, когда я больше всего нуждалась въ помощи. Если вы такъ будете со мною обращаться…
— Буря? Да разв пьеса скверно окончилась?
— Она совсмъ не имла конца. Начали такъ громко кричать, что пришлось спустить занавсъ, не окончивъ акта. Эскандекатъ узналъ между публикой двухъ провинціальныхъ директоровъ, которые изъ зависти устроили весь этотъ скандалъ.
— Это безчестно… но вдь они не всякій разъ будутъ въ театр и слдующее представленіе пойдетъ хорошо.
— Слдующее? Да больше ни одного не будетъ. Эскандекатъ говоритъ, что такой глупой публики онъ еще никогда не видлъ.
— Но… театръ?…
— Очень просто, его закроютъ. Къ тому-же и сезонъ тоже хорошъ. Если дальше такъ продолжать, то и шестидесяти франковъ не будетъ барыша за каждое представленіе.
— Но вдь театръ мн стоитъ триста тысячъ.
— Что-же изъ этого? Съ голоду вы не умрете. Но не въ томъ дло. Что вы отъ меня желаете? Говорите скоре. Только не о длахъ. Мн нтъ времени, я хочу опьянть, чтобы забыть этотъ вечеръ. О, мошенники! можно-ли больше кричать и свистть, какъ эта проклятая публика. Пусть они вс подавятся, мн ихъ нисколько не будетъ жаль.
Прюнево не торопился съ отвтомъ. Онъ былъ блденъ и видимо страдалъ.
У Антоніи было не злое сердце. Горе ея любовника тронуло ее.
— Послушай, Артуръ, обратилась она, перемнивъ тонъ, что съ тобой случилось, мой карапузикъ? Ты выглядишь, точно тебя приговорили къ смерти. Разв моя неудача тебя такъ огорчила? Ты меня очень любишь?
— Люблю-ли я тебя? воскликнулъ Прюнево. Ты бы не задавала подобнаго вопроса, еслибъ не знала, сколько я для тебя сдлалъ.
— Я это отлично знаю и будь увренъ, что никогда не забуду. Ты меня взялъ на краю пропасти. Вс мои цнныя вещи были заложены… на все мое имущество было наложено запрещеніе и никто мн не врилъ въ кредитъ. Теперь-же и ста женщинъ во всемъ Париж не найти, у которыхъ была-бы такая обстановка, какъ у меня. Кому-же за все это я обязана? Моему дорогому Артуру…. который очень любезенъ… да, очень.
— Антонія!
— Ни слова больше, или ты меня съ ума сведешь, а мн нтъ времени… меня ждутъ гости. Какъ жаль, что ты нотаріусъ! Я бы тебя представила, намъ было-бы очень весело. Я пригласила и маленькаго тенора. Онъ ужасно забавенъ. Отлично всмъ подражаетъ. Но что-же подлать! ты богатъ, скоро утшишься.
— Я больше не богатъ, съ грустью отвтилъ Прюнево.
— Что за шутки! воскликнула Стрекоза. Разв теб жалко денегъ на японскую обивку, которой я хочу отдлать мой будуаръ? Предупреждаю тебя, что подобныя шутки мн не нравятся.
— Это вовсе не шутка. Я разоренъ.
— Да это не возможно. Вчера еще Розина мн разсказывала, что при твоей практик и съ приданымъ жены, у тебя есть полтораста тысячъ годоваго дохода… не считая еще милліона, который ты получишь посл смерти тещи.
— Состояніе жены не мое и я принужденъ буду продать мои права.
— Ну такъ что-же! За вырученныя деньги, ты и будешь веселиться… и я тоже. Я буду разчетливе. Ты мн не купишь виллы, которую общалъ. Я оставлю только пару лошадей.
— Мн не хватитъ денегъ на уплату кредиторамъ…
— У тебя есть кредиторы… да ты точно школьникъ. Но это не бда. Напротивъ того, даже шикъ. По крайней мр Розина не будетъ въ прав называть тебя буржуа. Однако, какъ-же это ты такъ устроился? Кому ты долженъ?
— Кліентамъ, доврившимъ мн свои деньги.
— Вотъ оно что!
— Изъ за тебя-же, глухимъ голосомъ сказалъ нотаріусъ.
— Это все правда, что ты мн говоришь? Ты всмъ пренебрегъ… даже своей честью.
— Да, всми кром тебя. Меня могутъ преслдовать какъ за преступленіе… даже дло можетъ дойти до уголовнаго суда….
— И всему этому виною твоя маленькая Стрекоза! Иди, я тебя расцлую! сказала Антонія, бросаясь къ нему на шею.
Картина была достойна кисти художника. Прюнево прижималъ къ своей широкой груди дорогую любовницу, которая его не часто баловала подобными ласками, Антонія старалась цловать толстяка въ лоснящееся лицо. Сцена была вполн парижская.
Прюнево чувствовалъ себя превыше небесъ. Онъ воображалъ себя героемъ романа.
Антонія, которая смялась надъ нимъ съ утра до вечера и что еще хуже, съ вечера до утра, таже Антонія, которая называла Розин своего любовника сундукомъ съ деньгами, но не человкомъ, въ настоящую минуту восхищалась имъ, какъ восхищаются женщины разбойникомъ въ опер. Она нашла его даже почти красавцемъ и почти любила его.
— Послушай? обратилась она дйствительно взволнованная, я не думала, что ты способенъ увлечься до такой степени. Еслибъ я это знала, то поберегла-бы тебя и не допустила до разоренія. Ты тоже виноватъ. Ты все покупалъ, покупалъ, мн даже не было времени просить тебя о чемъ нибудь. Меня нужно сдерживать, иначе я длаю глупости и другихъ за собой увлекаю. Наконецъ я воображала, что нотаріусъ это что-то неисчерпаемое… какъ касса Ротшильда. Тмъ хуже для меня. Это послужитъ мн урокомъ. Но я докажу теб свою благодарность. Съ сегодняшняго вечера ты можешь здсь распоряжаться какъ у себя дома, длай, что хочешь.
— Я всегда зналъ, что у тебя доброе сердце, прошепталъ влюбленный со слезами на глазахъ.
— И ты увидишь, какъ я буду мила съ тобой. Прежде я тебя принимала изъ за разсчета, но ты мн не нравился… О! я не стану лгать. Ты не долженъ на меня за это сердиться. Теперь я могу съума сойти безъ тебя. Пусть надо мной смются мои подруги, мн все равно. Теперь я тебя люблю.
— Такъ я могу на тебя разсчитывать, проговорилъ Прюнево,… ты меня не покинешь?
— Никогда! воскликнула Стрекоза. Для этого нужно быть подлой. Я не могу равнодушно вспомнить объ Адели, которая отказалась дать тысячу франковъ своему любовнику, когда тотъ остался безъ гроша… это не въ моемъ характер. Прежде всего, для тебя всегда будетъ приборъ вмст со мною, съ твоей маленькой То-то…
— Ты говоришь не подумавши, прервалъ ее нотаріусъ. На твой счетъ я не буду жить ни въ какомъ случа…. я долженъ покинуть Францію.
— Изъ за чего-же?… А! изъ за преслдованія, судебныхъ слдователей, полиціи…. однимъ словомъ, всхъ чертей. Ты правъ. Ты долженъ бжать. Ну, что-же если теб нужны деньги на дорогу, я теб дамъ въ долгъ. Не стсняйся. У меня есть деньги. Я еще имю тысячъ десять изъ тхъ денегъ, которыя ты мн далъ три мсяца тому назадъ. Сколько теб нужно?
— Милая моя, ты меня не поняла. Я….
— Хочешь вс десять тысячъ? У меня больше ни гроша не останется, но меня это не безпокоитъ. Ломбардъ существуетъ не для собакъ. За одинъ браслетъ, который ты мн подарилъ въ мои имянины, мн выдадутъ не меньше трехъ тысячъ франковъ. Съ десятью тысячами можно прожить цлый годъ заграницей. Твои дла устроятся. Твоя жена уплотитъ долги, она богата…. тогда ты снова воротишься… и Антонія даетъ теб честное слово, что ты ее найдешь всегда любящей, какъ еслибъ ты никогда не былъ моимъ протекторомъ, ни содержателемъ, а только любовникомъ.
— Жена за меня ни гроша не заплотитъ, сказалъ Прюнево, отрицательно качая головой.
— Въ такомъ случа обойдемся и безъ нея. Ты трудолюбивъ, знаешь отлично законы, сдлаешься адвокатомъ… въ Брюссел или Женев. Положимъ, что не весело ходатайствовать по чужимъ дламъ, бывши разъ нотаріусомъ въ Париж, но всяко вдь бываетъ на свт…. ты скоро составишь себ состояніе…. а когда ты разбогатешь, то еще не будешь слишкомъ старъ и снова позабавишься. Сколько теб лтъ, но по правд?
— Въ моихъ лтахъ нельзя уже полюбить другую любовницу.
— Врно? Ты только меня одну будешь любить? Хорошо длаешь, другой такой какъ я не найдешь. Гд-бы ты ни былъ, я къ теб пріду навдаться. Когда ты долженъ ухать?
— Черезъ три дня.
— Такъ ты останешься здсь до отъзда. Я тебя провожу на вокзалъ. Завтра утромъ получишь деньги.
— Благодарю тебя за вниманіе, но я не нуждаюсь. При мн есть сто тысячъ франковъ.
— Съ такими деньгами везд можно жить.
— И даже вдвоемъ.
— Какъ, вдвоемъ? Кого-же ты съ собой берешь? Не жену-же, конечно? смясь сказала Антонія.
— Выслушай меня, Антонія, началъ нотаріусъ дрожащимъ отъ волненія голосомъ, ты знаешь, что я безъ тебя жить не могу и ты мн клялась въ любви. Вдь ты не откажешься со мной ухать.
— Куда это?
— Куда хочешь. Въ Россію…. въ Америку…. всюду гд ты можешь имть громадный успхъ съ твоимъ талантомъ… тебя тамъ лучше оцнятъ…
— Ты такъ думаешь? Я больше не надюсь на успхъ. Завтра утромъ будетъ напечатано во всхъ газетахъ, что меня освистали въ Fantaisies-Comiques. Объ этомъ конечно узнаютъ и вс заграничные директора театровъ. Нтъ, лучше я попробую поступить въ Вулфъ или въ Ренесансъ.
— О! Тебя конечно пригласятъ, съ горечью сказалъ Прюнево…. а я умру съ отчаянія…. далеко…. очень далеко отсюда.
— Полно-же! вдь я общаю пріхать къ теб. Послушай, мой другъ, будь благоразуменъ. Какъ-же ты хочешь, чтобы я съ тобой ухала? Вдь я тебя только стсню, ты никогда не поправишь свои дла. Одинъ мужчина, всегда можетъ выпутаться, когда у него есть умъ, а у тебя нтъ въ этомъ недостатка. Но съ женщиной онъ только еще больше запутается. Наконецъ я себя знаю. Еслибъ нужно было продать вс мои вещи, чтобы тебя выпутать изъ бды, я-бы это сейчасъ сдлала. Но похать съ тобою…. нтъ, ты скоро самъ-бы раскаялся. Я скоро прола-бы твои послдніе гроши. Это конечно было-бы низко съ моей стороны, но что-же длать, у меня такая натура. Пока у моего любовника есть деньги, я ихъ проживаю, а когда у него ихъ нтъ больше, то сама ему даго. Итакъ…
Стрекоза сдлала этотъ выводъ, чтобы наотрзъ отказаться отъ поздки, но въ это время Устина показалась за дверьми.
— Васъ ждутъ. Вс гости уже съхались, сказала она и поваръ спрашиваетъ, можно-ли подавать ужинъ.
— Да, отвтила Антонія. Я сейчасъ приду.
Затмъ, когда горничная ушла, она обратилась къ пріунывшему любовнику со слдующими словами:
— Знаешь, что я теб совтую сдлать? Пойдемъ вмст ужинать. Вдь теперь теб все равно.
— Да ты съ ума сошла!
— Вовсе нтъ. Если ты желаешь маскироваться непремнно, я имъ скажу, что я тебя случайно встртила въ театр и насильно затащила къ себ. Одна только Розина знаетъ о нашихъ отношеніяхъ. Вс остальные подумаютъ, что я тебя привела въ видахъ помстить у тебя деньги.
— Я вовсе не расположенъ ужинать, вздохнулъ Прюнево.
— А я! Такъ провалиться…. все равно, что упасть съ башни св. Якова. Ты тоже сообщаешь мн пріятныя новости. Теперь я лишена драматической карьеры, любовника, денегъ, однимъ словомъ всего. Не пройдетъ и шести мсяцевъ, какъ я сдлаюсь тмъ-же, чмъ была до знакомства съ тобою. И что-же! разв я отчаиваюсь? разв я хнычу? Нтъ, я хочу смяться, веселиться уже хотябы изъ за гостей, чтобы имъ показать, насколько я пренебрегаю театральными свистунами. Поступай какъ я. Ужинай съ нами и пой за десертомъ. А завтра утромъ, когда мы останемся одни, будемъ составлять проекты. Я не упряма и если только ты мн докажешь, что мы не сдлаемъ глупости, если вмсм удемъ….
— Въ такомъ случа ты меня не покинешь! воскликнулъ Прюнево. О! еслибъ я могъ надяться, кого ты пригласила?
— Зели, конечно, эта тебя не стснитъ Розина — тоже. Я ее пригласила, только имя тебя въ виду, а то она способна всмъ разболтать о нашихъ отношеніяхъ. Съ нею пришли дв цапли, иностранки. Она ихъ протежируетъ.
— Ну…. а мужчины?
— Бюссероля увезла одна барыня. Рангузъ тоже исчезъ. Они не придутъ.
— Тмъ лучше.
— Метель конечно будетъ. Я еще пригласила тенора. Онъ немного слишкомъ фамильяренъ, но вмст съ тмъ очень забавный…. Эскандекатъ тоже будетъ.
— Онъ можетъ еще проговориться?
— Не безпокойся, я его напою посл первагоже блюда. Жиракъ уже теперь пьянъ.
— Это вс?
— Я еще забыла самаго важнаго, Бразильца. Онъ ведетъ очень крупную игру и всегда выигрываетъ. Я можетъ быть уговорю его заложить банкъ посл ужина и была-бы очень рада, еслибъ мои друзья его обыграли.
— Онъ еще молодъ, твой Бразилецъ? осторожно спросилъ Прюнево, предполагая, что онъ займетъ его мсто.
— Не знаю. Мн его представили сегодня вечеромъ. Но онъ принадлежитъ къ числу людей, которымъ нельзя дать опредленнаго числа лтъ. Нужно мн будетъ его свести съ однимъ оригиналомъ, старымъ карабинеромъ, котораго я тоже пригласила на ужинъ. Впрочемъ, ты съ нимъ знакомъ, онъ съ тобой разговаривалъ за кулисами.
— Кто! не Сукарьеръ-ли?
— Да, дядя Гюи де Батрю.
— Въ такомъ случа я не могу быть у тебя на ужин. Этотъ человкъ — другъ графа де Могара, которому я долженъ шестьсотъ тысячъ франковъ. Де Могаръ поручилъ ему требовать съ меня эти деньги и вотъ уже восемь дней, какъ онъ меня не оставляетъ въ поко… онъ что-то подозрваетъ, а если еще меня здсь увидитъ….
— Понимаю. Онъ можетъ сдлать теб сцену. Въ такомъ случа я остаюсь при моей первой иде. Ты здсь останешься, въ этой комнат… Теб всего принесутъ, а на диван можешь прилечь спать….
— Давно уже какъ я не сплю, со вздохомъ произнесъ Прюнево.
— Ну, такъ ты обо мн будешь думать.
— И я могу надяться, что завтра утромъ….
— Будемъ вмст завтракать и серьезно поговоримъ объ отъзд. Я не говорю ни да, ни нтъ. Теперь, Артуръ, поцлуй въ чело твою Антонію и позволь ей исполнить ея долгъ. Ее на этотъ разъ не освищутъ и она тебя, толстаго, любитъ.
Прюнево долженъ былъ ограничиться скромнымъ поцлуемъ, а Антонія въ это время разсматривала себя въ зеркал, желая увриться, все та-же ли она.
Первымъ дломъ каждой женщины тщательно посмотрться въ зеркало, посл малйшей неудачи.
Она скоро уврилась, что осталась все такоюже какъ и прежде была, а общество гостей начинало уже выходить изъ терпнія.
Сукарьеръ, особенно не любившій дожидаться, сожаллъ уже, что пріхалъ и собирался удрать потихоньку.
Антонія вошла съ улыбкой. Практика научила ее показываться въ публик всегда веселой. Впрочемъ, грустить долго было не въ ея характер. Она искренно сожалла Прюнево, пока была съ нимъ вмст, но разъ его не было передъ ея глазами, все было забыто.
Приглашенные очень обрадовались появленію Антоніи, а теноръ стучалъ кулакомъ по скамейк, подражая барабанному бою.
Изъ всхъ гостей, собравшихся въ громадной гостинной, Сукарьеръ зналъ только Метеля и Жирака, съ которыми и разговаривалъ.
Бразилецъ, любитель артистовъ, присоединился къ Эскандекату и тенору.
При появленіи Антоніи вс группы смшались вмст.
Стрекоза успла переодться въ очень шикарное платье и надть вс свои брилліанты.
— Наконецъ-то, полковникъ! воскликнула она, протягивая Сукарьеру об руки, вы не оставляете вашихъ друзей, когда ихъ постигнетъ несчастье. Даже вы ко мн пришли, между тмъ какъ Бюссероль и Рангузъ мн измнили.
— Какое-же съ вами случилось несчастье? спросилъ дядя Батрю.
— Вдь вы знаете, что меня освистали.
— Нтъ, я не оставался до окончанія.
— И отлично сдлали. Пьеса просто идіотская… извини мн пожалуйста Метель!
— О! пожалуйста не стсняйся. Я принималъ въ ней слишкомъ малое участіе.
— Стоитъ-ли объ этомъ говорить, замтила Розина. Не лучше-ли садиться за ужинъ.
— Да, ужинать, завопили Эскандекатъ и теноръ Монтабанъ, желая утопить свое горе.
— И вы тоже, обратилась Антонія къ донъ Маноелю, врны артистамъ, незаслуженно обиженнымъ. Я вамъ очень благодарна за ваше вниманіе и постараюсь заслужить его.
Бразилецъ собирался отвтить комплиментомъ, когда дверь въ столовую открылась.
Антонія подала ему лвую руку, а правую Сукарьеру, имя въ виду Прюнево.
Розина прицпилась къ Метелю. Компаніонки ея шли съ актерами. Жиракъ предложилъ руку Зели.
Ужинъ былъ заказанъ въ гостинниц, хозяинъ которой былъ, какъ обыкновенно, въ бломъ галстук и съ министерскими баками.
Сукарьеръ началъ хвалить серебряные сервизы съ монограмомъ хозяйки, въ ожиданіи перевести разговоръ на протектора Антоніи. Посл встрчи въ театр съ Прюнево, Сукарьеръ заподозрилъ, что нотаріусъ должно быть много тратитъ денегъ на Стрекозу и ему хотлось знать, насколько увлеченъ должникъ де Могара.
Антонія была себ на ум. Она старалась отвлечь вниманіе Сукарьера отъ ея любовника.
— Голландскіе бургомистры ужасно взбалмошны, говорила она. Вотъ мой, напр., купилъ театръ ради моего дебюта и когда узнаетъ о моемъ фіаско, то готовъ меня забросить.
— Я этому не врю, возразилъ Сукарьеръ. Подобныхъ вамъ женщинъ не забрасываютъ изъ за такого пустяка. Однако странно, что онъ не пріхалъ васъ послушать. Будь между нами сказано, прибавилъ полковникъ въ полъ-голоса, если онъ васъ покинетъ, что невроятно, я знаю другаго, пылающаго его замстить.
— Вы говорите правду? Какъ-же онъ называется?
— Конечно Прюнево! Самый любезный изъ всхъ нотаріусовъ. Я съ нимъ встртился сегодня между кулисами. Онъ мн сознался, что находитъ васъ прелестной и что даже иногда вы его принимаете
— Перестаньте объ этомъ говорить. Если объ этомъ узнаютъ его знакомые, то онъ можетъ сильно пострадать. Вдь онъ нотаріусъ! подумайте объ этомъ. Прюнево не былъ правъ, разсказывая, что я его принимаю, изъ за меня онъ не тратитъ лишнихъ денегъ.
— Неужели? а я считалъ его великодушнымъ.
— Его! онъ очень скупъ. Онъ составляетъ себ бюджетъ и не израсходуетъ лишнихъ ста франковъ на удовольствія. Онъ у меня бываетъ только по дламъ и еслибъ Прюнево долженъ былъ замстить бургомистра, то съ завтрашняго-же дня мн пришлось-бы начать продавать свою мебель.
Все это было сказано съ такой естественностью, что Сукарьеръ совсмъ успокоился.
— Напрасно только я подымалъ тревогу, думалъ онъ. Въ вторникъ Прюнево разсчитается. Какъ только окончится ужинъ, я отправляюсь спать. Вина не дурныя, но компанія для меня не подходящая.
Антонія уже слушала комплименты своего сосда съ лвой стороны.
— Мадамъ, говорилъ Бразилецъ, я не имю преимущества быть Голландцемъ, но могу васъ уврить, что Южная Америка вся къ вашимъ услугамъ.
— О! воскликнула Стрекоза, но вдь въ Южной Америк есть прелестныя вещи. Въ вашей стран разрабатываются бриліантовыя руды.
— Я имю одну… правда очень маленькую, скромно прибавилъ донъ Маноель.
— Я бы и такой удовлетворилась, со вздохомъ проговорила Антонія и еслибъ была на вашемъ мст…
Остальныхъ словъ не было слышно вслдствіе шума разговаривающихъ. Артисты уже порядкомъ подвыпили, въ особенности Эскандекатъ. Жиракъ дразнилъ Зели, а Метель разговаривалъ съ Розиной.
Діапазонъ болтающихъ постоянно возвышался, а когда подали шампанское, ничего уже нельзя было разслушать.
Однако Сукарьеръ усплъ налету поймать нсколько словъ, сказанныхъ Розиной на его счетъ.
— Правда-ли, что Батрю женится? говорила она, стараясь перекричать другихъ.
— Говорятъ, но я этому не врю, отвтилъ Метель.
— Во всякомъ случа, надюсь, что онъ не женится на дочери графа де Могара
— Отчего-же?
— Оттого, что мужъ М-lle де Могаръ живъ. Онъ даже въ Париж. Хотя онъ и прячется, но его видли.
Метель уже открылъ ротъ, желая опровергнуть слова Розины, когда его глаза встртились съ глазами Сукарьера, которыя ясно выражали просьбу не распространяться о д’Эстелан и онъ залолчалъ.
— Я вамъ говорю, что вчера, подъ вечеръ его встртили и на дняхъ вы узнаете объ его арест.
Несчастіе семейства графа никого не интересовало кром дяди Гюи, а послдній не желалъ возбуждать этого вопроса, такъ что Розина должна была замолчать.
Антонія занималась однимъ только Бразильцемъ, забывъ даже объ обязанности хозяйки, ужинъ уже давно кончился.
Метель самъ предложилъ перейти пить кофе въ гостинную, а затмъ составить пульку.
Идея всмъ понравилась. Извстно было, что донъ-Маноель охотно рисковалъ большими кушами и каждый надялся выиграть нсколько тысячныхъ билетовъ.
Бразилецъ сообщилъ, что готовъ играть какимъ угодно кушемъ и въ какую угодно игру.
Партнеры вс уже были готовы, а Сукарьеръ просилъ у Антоніи позволенія уйти домой, объясняя ранній уходъ усталостью и тмъ, что въ карты онъ уже давно не играетъ.
Сначала Антонія задерживала его, но затмъ вспомнила Прюнево и граціозно выразила сожалніе, что такой дорогой гость такъ рано уходитъ.
Сукарьеръ не замедлилъ уйти, ни съ кмъ не прощаясь, какъ длаютъ Англичане.
Бразилецъ былъ способенъ проиграть съ солиднымъ игрокомъ миліонъ въ одинъ вечеръ. Теперь, когда Сукарьера уже не было, Прюнево могъ не стсняясь явиться въ числ гостей. У него еще было сто тысячъ франковъ и при счастіи онъ могъ въ нсколько часовъ воротить прокученную сумму съ Антоніей. Послдняя это сообразила и ршила посовтовать своему толстяку попробовать счастья. Она разсуждала такъ:
— Если Прюнево выиграетъ нужную ему сумму денегъ, то она останется снова его любовницей. Если-же онъ проиграется, то она на этомъ не пострадаетъ, и Бразилецъ заступитъ его мсто.
Пока пили кофе, выбирали по голосамъ въ какую играть игру. Большинство стояло за рулетку.
Антонія имла отъ своей матери великолпную рулетку со всми принадлежностями. Она велла разставить алтарь, на которомъ присутствующіе обоего пола жаждали принести себя въ жертву, въ надежд будущихъ благъ.
Все затрудненіе состояло придумать объясненіе такому позднему появленію нотаріуса въ квартир Антоніи. Но Стрекозу это не долго безпокоило.
Пока она увщевала Прюнево, Бразильца окружили со всхъ сторонъ. Женщины спрашивали, могутъ-ли они играть на вексель. Эскандекатъ и теноръ безпокоились насчетъ того, какая можетъ быть самая маленькая ставка. Жиракъ и Метель, напротивъ того, интересовались сколько донъ Маноель будетъ отвчать на каждый ударъ. Бразилецъ, какъ джентельменъ отвтилъ, что согласенъ на вс условія дамъ, и что каждый изъ мужчинъ можетъ ставить съ двухъ и до шести тысячъ франковъ.
Сказавъ свои условія, донъ Маноель услся по середин стола, который внесли лакеи и положилъ передъ собою свой знаменитый бумажникъ, выдержавшій не одно сраженіе въ клуб.
Мужчины и женщины тоже услись, когда появилась Антонія, ведя за руку Прюнево.
Несчастный должно-быть выпилъ изрядное количество вина за ужиномъ въ уборной Антоніи. Онъ былъ красенъ какъ ракъ.
— Дорогіе гости, обратилась Стрекоза. Это мой хорошій другъ. Я его ожидала на ужинъ, но дла ему помшали раньше пріхать. Донъ Маноель, я вамъ представляю господина Прюнево, нотаріуса въ Париж… и опаснаго понтера…
Бразилецъ поклонился нотаріусу.
Эскандекатъ началъ сморкаться, желая скрыть свое смущеніе.
Компаніонки Розины раздляли между собою черепаховые жетоны, а послдняя встала и взявъ Прюнево за руку, отвела его въ сторону.
— Что вы, съ ума сошли? дерзко обратилась она. Довольно было того, что васъ человкъ двадцать видли въ директорской лож. Но придти на карты къ Антоніи! это уже слишкомъ. Жиракъ объ этомъ разскажетъ въ клуб, Метель напечатаетъ о васъ въ газетахъ, весь свтъ узнаетъ о вашихъ выходкахъ. Ваше мсто, мой другъ, вовсе не здсь и я вамъ совтую уйти подобру поздорову.
— Да нтъ-же, защищался нотаріусъ. Они никому не разскажутъ… я хочу повеселиться сегодня вечеромъ.
— Отлично, но я изъ этого длаю выводъ, что вы скоро разоритесь и вовсе не желаю потерять свои деньги. Часть вы мн уже отдали, но еще остается десять тысячъ фр., которыя я имла глупость вамъ доврить. Отдайте мн ихъ.
— О съ величайшимъ удовольствіемъ. Зайдите завтра ко мн въ контору.
— Неизвстно еще, найду-ли я васъ тамъ. Я хочу имть свои деньги сейчасъ-же.
— Да при мн нтъ столько.
— Полно! Еслибъ при васъ не было денегъ, выбы не явились сюда на рулетку. Разсчитайтесь сейчасъ-же или я вамъ сдлаю скандалъ.
Нечего было длать. Прюнево вынулъ бумажникъ и отсчиталъ изъ него десять банковыхъ билетовъ, которые и вручилъ Розин.
— Росписку я вамъ завтра пришлю. Теперь ступайте играть. Бразилецъ васъ ждетъ.
Прюнево услся между Метелемъ и Зели. Антонія стояла. Она не любила игры. Она удовольствовалась слдить за игрой.
— Вы должно быть страстный игрокъ, обратился Метель къ Прюнево, отсчитывавшему на колняхъ оставшіеся девяносто тысячъ франковъ.
— Не знаю. Я никогда не игралъ, отвтилъ нотаріусъ.
— Тмъ больше. Я буду слдить за вашимъ дыханіемъ. Надюсь, что вы не будете играть на номера, такъ играютъ только женщины.
Игра началась серьезная. Донъ Маноель проигрывалъ. Въ нсколько минутъ Прюнево выигралъ больше шести тысячъ франковъ. Онъ скоро понялъ игру подъ руководствомъ Метеля и былъ въ отличномъ расположеніи духа. Антонія подавала ему одобрительные знаки и онъ уже воображалъ, что скоро необходимые для него шестьсотъ тысячъ франковъ будутъ у него въ карман. Но счастье начало мняться. Метель и Жиракъ проигрывали. Эскандекатъ тоже, хотя онъ не ршался ставить больше пяти франковъ за разъ. Женщины выигрывали. Въ особенности Розина, ставившая крупныя суммы.
Къ несчастью судьба улыбается только тмъ, которые въ ней не нуждаются. Такъ случилось и съ Прюнево. Счастье ему измнило. Онъ началъ проигрывать и то и дло нагибался, чтобы достать изъ подъ стола новые тысячные билеты.
— Будьте осторожны, крикнула ему Розина, вставая отъ стола, наполнивъ карманъ порядочнымъ количествомъ золота. Такъ вы можете проиграть и вашъ гербъ.
— Что мн за дло до моего герба, отвтилъ нотаріусъ, теряя голову.
У него оставалось всего десять тысячъ франковъ и онъ ихъ сразу поставилъ на одинъ номеръ.
— Красная, нечетъ и пассъ!
Эти слова, произнесенныя сладкимъ голосомъ донъ Маноеля, были роковымъ ударомъ для Прюнево. Онъ понялъ все свое грустное положеніе.
Грабли Бразильца оттянули его послднюю надежду и когда Антонія возвратилась, проводивъ Розину до передней, Прюнево долженъ былъ оставить игру, не имя больше ни гроша.
Ей не зачмъ было спрашивать его о результат игры. Довольно было взглянуть на опечаленное лицо нотаріуса.
— Жди меня въ моей уборной, сказала ему Антонія на ухо.
Онъ машинально повиновался и никто о немъ больше не заботился.
Прюнево съ трудомъ дошелъ до указанной ему комнаты. Войдя въ уборную, онъ тяжело опустился на диванъ, удрученный до такой степени своимъ проигрышемъ, что даже не могъ плакать.
Черезъ полъ-часа Антонія къ нему вошла.
— Ты меня упрекаешь, сказала она, но ты не правъ. Я теб дала глупый совтъ, но съ благонамренной цлью. Ты никогда не имлъ успха у женщинъ. Я думала, что теб повезетъ въ игр. Нтъ ничего глупе этихъ пословицъ. Но не слдуетъ приходить въ отчаяніе. Это ни къ чему не послужитъ. Лучше постараться выдти изъ затруднительнаго положенія. Что ты намренъ длать?
— Я не знаю, отвтилъ Прюнево.
— Въ Париж ты не можешь оставаться, а потому остается ухать.
— Куда-же я могу ухать? у меня не осталось ни гроша.
— Все равно куда. Я теб дамъ общанные мною десять тысячъ франковъ. Ты не долженъ отъ нихъ отказываться. На всякій случай и этого довольно.
— Но ты… какъ ты будешь жить?
— Обо мн не безпокойся. Я не буду въ затруднительномъ положеніи. Женщина при моей обстановк всегда найдетъ кого-нибудь. Ты мн не вришь? Боишься, что я умру съ голоду? Если я теб говорю, найду кого-нибудь, значитъ, что я уже нашла.
— Бразильца! въ отчаяніи воскликнулъ Прюнево.
— Все равно кого. Не могу-же я жить однимъ воздухомъ. Я должна замстить тебя кмъ нибудь, но я останусь твоимъ другомъ. Ты останешься заграницей шесть мсяцевъ или годъ… въ это время твои дла устроятся… ты воротишься въ Парижъ и снова увидишь твою маленькую Стрекозу.
Такъ какъ приводимые Антоніей аргументы не убждали Прюнево, то она продолжала:
— Я беру на себя успокоить твоихъ кредиторовъ… даже графа де Могара. Я переговорю съ его другомъ Сукарьеромъ. Я наврное ему нравлюсь и онъ мн не откажетъ воздержаться подавать жалобу на тебя. Все это теб не воротитъ потеряннаго, но если ты здсь останешься, то будетъ еще хуже. Итакъ, мой другъ, нужно бжать, не теряя ни минуты. Завтра всмъ будетъ извстно твое несчастье въ рулетк. Теперь четыре часа. Къ шести часамъ долженъ быть какой нибудь поздъ въ Лондонъ или Брюссель. Теб не зачмъ брать съ собой багажъ, а мн еще есть довольно времени, чтобы переодться. Я провожу тебя на вокзалъ.
Несчастный нотаріусъ пытался противиться, не хотлъ брать денегъ у Антоніи, но въ конц концовъ согласился, что иначе быть не можетъ. Антонія ему насильно вложила деньги въ карманъ и они ухали въ сверный вокзалъ.
Онъ потерялъ всякую возможность защищаться.
Посл нжныхъ прощаній любовники разстались. Возвратившись домой, Антонія написала донъ Маноелю, что будетъ съ нимъ въ этотъ день обдать вмст.
Сукарьеръ отправился прямо спать, вполн довольный проведеннымъ вечеромъ и въ то время какъ нотаріусъ катилъ къ границ, дяд Батрю снилось, что онъ уже получилъ отъ Прюнево деньги де Могара и что онъ былъ свидтелемъ на свадьб своего племянника съ Магдаленой.

ГЛАВА II.

Сукарьеръ обожалъ своего племянника и если онъ оставался въ Париж дольше чмъ предполагалъ, то только изъ за Гюи. Онъ поклялся женить его на Магдален де Могаръ и не многаго уже не хватало, чтобы довести дло до конца.
Полковникъ территоріальной арміи, не былъ до такой степени деревенскимъ жителемъ, чтобы не сумть оцнить жизнь на бульвар. Онъ ее основательно изучилъ въ продолженіи десяти лтъ, со времени возвращенія изъ Алжира и до переселенія въ Бретешъ. Теперь онъ начиналъ снова входить во вкусъ подобной жизни, только на иной манеръ.
Шумныя компаніи, обды и ужины съ женщинами ему уже не нравились. Въ театр онъ скучалъ. Въ клубъ не хотлъ записываться и тмъ больше не искалъ развлеченій въ Мабил.
Но за то ему очень нравилось здить всякій день верхомъ на лошадяхъ своего племянника, вдыхать полной грудью свжій воздухъ въ Булонскомъ лсу, слушать военную музыку въ Тюльерійскомъ саду, посидть въ опредленный часъ за стаканомъ абсенту на площадк шумныхъ гостинницъ, гд онъ встрчался со своими прежними товарищами. Любилъ онъ также выкурить хорошую сигару и въ особенности быть освобожденнымъ отъ проврки счетовъ своихъ управляющихъ.
На слдующій день посл ужина Антоніи, удостоврившись, что никакая опасность не угрожаетъ деньгамъ де Могара, Сукарьеръ ршилъ провести день въ свое удовольствіе.
Въ Везине влюбленные могли обойтись и безъ него одинъ день и онъ поручилъ Гюи передать графу новость относительно офиціальнаго удостовренія о смерти д’Эстелана.
Онъ всталъ въ этотъ день позже обыкновеннаго, затмъ отправился въ Восточныя бани, на манеръ алжирскихъ, долго сидлъ за завтракомъ въ ресторан Тортони, посл отправился на выставку въ Елисейскихъ поляхъ, гд надялся увидть много картинъ военнаго содержанія, но найдя ихъ только нсколько, онъ не долго тамъ пробылъ и отправился въ caf de la Paix, чтобы отдохнуть, разсматривая прохожихъ.
Сукарьеръ очень любилъ просиживать цлые часы за чашкой чернаго кофе, разсматривая проходящимъ по бульварамъ. Его очень занимало угадывать по манерамъ, костюму или же лицу, къ какой категоріи принадлежитъ человкъ. Въ продолженіи того времени, которое онъ провелъ въ деревн, въ Париж люди очень измнились. Судя по наружному виду, теперь можно было легко принять картежника за какого нибудь важнаго сановника и наоборотъ. Сукарьеръ часто ошибался въ подобныхъ заключеніяхъ и разв только сразу узнавалъ старыхъ отставныхъ военныхъ и довольно врно различалъ-женщинъ лучшаго общества отъ полусвтскихъ.
Не прошло еще получасу, какъ онъ занимался своимъ невиннымъ развлеченіемъ, когда маленькая двухмстная карета, запряженная отличной лошадью, должна была остановиться какъ разъ противъ него вслдствіе большаго количества скопившихся экипажей.
Кровная лошадь привлекла вниманіе полковника и пока онъ ее разсматривала, глазомъ знатока, дверцы кареты открылись и вышла какая-то дама. Африканскій стрлокъ не отказывался отъ женскаго общества, но предпочиталъ смотрть на породистую лошадь, а потому не узналъ дамы, вышедшей изъ остановившейся кареты.
Кучеръ, получивъ распоряженіе, повернулъ лошадь, а дама направилась прямо противъ заглядвшагося Сукарьера. Она ему фамиліарно кивала головой, но онъ никакъ не могъ понять, что это къ нему относится. Наконецъ, не желая быть невжливымъ, еслибъ это даже была женщина легкаго поведенія, онъ всталъ и направился къ ней.
— Какъ! Это вы! воскликнулъ онъ. Съ моей стороны непростительно заставить васъ такъ долго ждать…. не понимаю, о чемъ я думалъ… ваше прелестное лицо не принадлежитъ однако къ числу тхъ, которыя скоро забываются… но я никакъ не могъ предположить встртиться съ вами такъ рано, посл вчерашняго ужина.
— Нтъ, не потому вы меня не узнали, сказала Антонія, стараясь быть какъ можно миле. Я очень перемнилась за ночь, даже подурнла, не правда ли?
— Нисколько! Напротивъ того, вы каждому въ состояніи вскружить голову.
— Вы надсмхаетесь? Я съ самаго утра не переставала плакать и то, что я вамъ должна сообщить, клянусь вовсе не весело.
— Что-же такое случилось? спросилъ съ безпокойствомъ Сукарьеръ.
— Прюнево ухалъ.
— Какъ это! ухалъ?
— Да, несчастный бжалъ въ Англію. Онъ пролъ вс деньги своихъ кліентовъ. Долговъ больше миліона.
— Кто это вамъ сказалъ?
— Онъ самъ. У меня былъ Прюнево сейчасъ-же посл вашего ухода и во всемъ мн сознался.
— И вы его не задержали! Можетъ быть еще способствовали бгству!
— Я не способствовала, но провожала до желзной дороги.
— И вы сами сознаетесь! Сколько онъ вамъ заплатилъ за участье? Я вамъ заплатилъ-бы вдвойн, еслибъ вы мн его выдали заблаговременно.
— Я не была вправ на это, дорогой полковникъ, Прюнево былъ очень добръ для меня, а потому я поступила-бы безчестно, выдавъ его. Наконецъ, это ни къ чему не послужило-бы. Онъ при себ не имлъ ни гроша. Еслибъ я ему не одолжила немного денегъ, ему не съ чмъ былобы выхать изъ Парижа.
— Не думаете ли вы меня смягчить относительно этого негодяя, со злостью воскликнулъ Сукарьеръ. Знаете-ли вы, что онъ укралъ шестьсотъ тысячъ франковъ у моего друга?
— У графа де Могара, да, знаю. Онъ отъ меня этого не скрылъ и я ему общала, что продамъ вс вещи, которыя онъ покупалъ для уплаты хоть части его долга.
— Да вы совсмъ съ ума сошли и Могаръ вовсе не нуждается въ вашихъ деньгахъ. Поймаюже я этого мошенника, вашего Прюнево, и если онъ не заплотитъ мн денегъ, переломаю ему вс кости.
— Лучше розыщите его жену. Она богата и если она хоть сколько нибудь любитъ своего мужа, то можетъ заплатить за него изъ своихъ денегъ, чтобы прекратить дло. Я, простая кокотка, и то готова отдать за него, сколько имю.
Такой отвтъ обезоружилъ Сукарьера. Онъ понялъ, что напрасно пнять на Стрекозу. Этимъ дло нельзя было поправить.
— Въ доказательство, что я интересуюсь вами и вашимъ другомъ, продолжала Антонія, я вамъ совтую принять вс мры, не теряя ни минуты. Завтра вс будутъ знать о бгств Прюнево. Теперь еще знаютъ только его жена и секретарь. Онъ имъ написалъ передъ отъздомъ. Поговорите съ ними… пожалуй они испугаются жалобы и…
— Вы правы, коротко отвтилъ Сукарьеръ, я бгу къ нимъ. Прощайте, нужно собрать справки.
Контора Прюнево была у самаго caf de la Paix. Антонія ухала на свиданіе съ Бразильцемъ, а Сукарьеръ, уплативъ деньги за выпитое, направился въ контору нотаріуса.
Помощникъ Прюнево подтвердилъ слова Антоніи и сомнвался, чтобы жена нотаріуса пожелала заплатить долги своего мужа. Она жила въ десяти миляхъ отъ Парижа въ деревн, и должна была пріхать только на слдующій день.
Сукарьеръ вышелъ изъ конторы въ отчаяніи и ршился сообщить о случившемся Могару.
— И во всемъ этомъ я самъ отчасти виноватъ, разсуждалъ онъ самъ съ собою, направляясь къ вокзалу Св. Лазаря. Еслибъ я этого проклятаго Прюнево прижалъ сильне, то пожалуй его жена заплатила-бы шестьсотъ тысячъ, чтобы избавить своего мужа отъ галеръ. Теперь конечно уже поздно. Чертъ возьми! Еслибъ я имлъ шесть сотъ тысячъ наличными деньгами, я б ихъ отдалъ Могару, сказавъ, что получилъ ихъ отъ Прюнево. Но у меня нтъ столько… наконецъ, онъ узнаетъ изъ газетъ о бгств его нотаріуса. Въ такомъ случа я продамъ Бретешь и вырученныя деньги отдамъ Могару, такъ какъ я виноватъ въ томъ, что случилось Онъ будетъ отказываться, но я его заставлю принять…. я знаю какъ взяться за это дло. Онъ не можетъ мн запретить внести заране наслдство моего племянника, а такъ-какъ Гюи женится черезъ годъ на его дочери, все будетъ исправлено.
Сукарьеръ приближался уже къ вокзалу, ршившись ухать съ первымъ-же поздомъ въ Везине, но не усплъ онъ еще подняться по лстниц, какъ замтилъ Могара, сходящаго внизъ по лстниц.
Графъ видимо былъ чмъ-то сильно взволнованъ и увидвъ Сукарьера поторопился ему на встрчу. Первыя его слова были:
— Я шелъ именно къ теб, чтобы сообщить о моемъ несчастіи… о нашемъ… ты думалъ, что я уже довольно перетерплъ? Что судьба меня не будетъ больше преслдовать?
— Къ несчастью! я тоже убждаюсь въ противномъ. Часъ тому назадъ я узналъ о новомъ гор и торопился къ теб въ Везине, чтобы посовтоваться, какъ помочь бд.
— Помочь! невозможно. Все погибло. Мн остается только умереть, я проклятъ. Но кто теб сообщилъ?…
— Успокойся, мой другъ. Еще не все погибло. Жена этого негодяя уплотитъ… а если-же она откажется, въ такомъ случа я самъ…
— Чья жена? Что такое ты самъ? О чемъ ты говоришь? Я тебя не понимаю и вижу, что ты ни о чемъ не знаешь. Д’Эстеланъ арестованъ, сказалъ графъ, сжимая Сукарьера за руку, повыше локтя.
— Д’Эстеланъ арестованъ! повторилъ Сукарьеръ. Да это невозможно. Вдь ты-же знаешь, что онъ умеръ.
— Но больше этому теперь не врю, съ горечью отвтилъ де Могаръ. Я только что получилъ извщеніе отъ того-же комисара, который былъ у меня въ день свадьбы и онъ мн сообщаетъ, что вчера д’Эстеланъ арестованъ.
— Да это невроятно… я именно послалъ Гюи къ вамъ, чтобы сообщить о формальномъ акт относительно смерти д’Эстелана. Мн сказалъ объ этомъ человкъ, видвшійся съ главнымъ чиновникомъ въ префектур.
— Полиція была такъ-же обманута какъ и мы. Застрлившійся въ Булонскомъ лсу не былъ д’Эстеланъ, доказательствомъ чему служитъ то, что его узнали и арестовали двое агентовъ, видвшихъ его въ церкви во время внчанія. Но что самое главное, онъ хочетъ со мной видться.
— И ты на это согласился! ты пріхалъ въ Парижъ, чтобы…
— Прежде всего, съ тобой посовтоваться. И совсмъ потерялъ голову и ничего ровно не понимаю. Еслибъ тебя не засталъ въ гостинниц, то пожалуй ршился-бы броситься въ Сену.
— Къ счастью я теперь съ тобой.
Ударъ, нанесенный Могару былъ такъ-же чувствителенъ и Сукарьеру, но послдній не потерялъ хладнокровія и ршилъ не сообщать пока о бгств Прюнево.
Могаръ думалъ только о своей несчастной дочери, которая считала себя въ прав любить Батрю, между тмъ какъ вскор должна была узнать, что она еще жена д’Эстелана, жена вора.
— Послушай, обратился Сукарьеръ, не лучшели намъ зайти куда нибудь, чмъ говорить здсь на улиц. Къ себ я тебя не приглашаю, я живу въ четвертомъ этаж. Зайдемъ вонъ въ тотъ ресторанъ, который напротивъ вокзала. Мы возьмемъ отдльную комнату и намъ никто не будетъ мшать. Теперь какъ разъ время обда.
— Ты думаешь объ обд! воскликнулъ отецъ Магдалены,
— Кто желаетъ жить, тотъ долженъ обдать, а ты не имешь права умирать. Будешь-ли ты сть или нтъ, длай какъ знаешь, но по крайней мр въ отдльной комнат насъ никто не будетъ тревожить, а затмъ… мы посмотримъ. Я пойду съ тобой, куда хочешь. Надюсь, ты не разсчитываешь возвратиться сегодня въ Везине?
— Нтъ. Я сказалъ моей дочери, что останусь въ Париж, чтобы покончить счеты съ нотаріусомъ.
— Въ такомъ случа пойдемъ, сказалъ Сукарьеръ, взявъ подъ руку своего друга.
Графъ не сопротивлялся. Онъ не имлъ больше собственной воли.
— Гюи тамъ остался, спросилъ по дорог Сукарьеръ.
— Да. Мн не хватило духу лишить его удовольствія провести вмст съ Магдаленой послдній вечеръ… такъ какъ моя кузина съ ними….
— Они ни о чемъ не знаютъ?
— Нтъ. Имъ остается только нсколько часовъ быть счастливыми.
— Ты хорошо сдлалъ, что ничего имъ не сказалъ. Войдемъ.
Дядя Ватрю указалъ графу на лстницу, ведущую въ антресоль, а самъ обратился къ первому попавшемуся лакею, спрашивая, есть-ли отдльная комната.
— Вы одни? спросилъ хозяинъ гостинницы.
— Да и никого не ждемъ. Пришлите намъ карту и скажите прислуг, чтобы намъ часто не надодали.
Однако нужно было заказать обдъ, Сукарьеръ не имлъ времени на лишнія разсужденія, а потому веллъ лакею подать все, что тотъ хочетъ и дв бутылки вина, но съ условіемъ, чтобы было хорошее.
Лакей ихъ ввелъ въ маленькую удобную комнату и когда они остались наедин съ Могаромъ, онъ сказалъ:
— Начнемъ съ самаго начала. Гд арестовали твоего зятя?
— Въ двухъ шагахъ отсюда, у кассы Сенъ-Жерменской линіи.
— Въ которомъ часу?
— Кажется въ восемь.
— Въ то время я шелъ въ театръ. Я могъ съ нимъ встртиться.
— Ты-бы его не узналъ. Онъ былъ одтъ въ блуз и обрилъ усы. Только опытный глазъ агента можетъ….
Въ это время вошелъ лакей, неся всевозможныя закуски и дв бутылки вина въ корзинкахъ.
На неизбжный вопросъ. ‘Угодно-ли вамъ дыни?’ Сукарьеръ отвтилъ: ‘все что хотите, только не мшайте намъ.’
— Затмъ, продолжалъ дядя Батрю, ты должно быть спрашивалъ комисара, что онъ думаетъ о положеніи твоего зятя. Считаетъ-ли онъ его виновнымъ?
— Онъ мн только отвтилъ, что д’Эстеланъ не смутился, когда его привели къ судебному слдователю и что онъ съ рдкой увренностью сообщилъ о скоромъ разъясненіи дла и о своей невинности
— Это ничего не доказываетъ. Вс обвиняемые поютъ ту-же псню. Чмъ объясняетъ твой зять прыжекъ изъ окна въ день свадьбы?
— Съ цлью убиться на смерть, но, оставшись неповрежденнымъ по какому-то чуду, онъ ршилъ оправдать себя.
— Понятно. Ему нечего больше было говорить. Но гд онъ прятался все это время?
— У какого-то друга, котораго онъ отказался назвать по фамиліи.
— Должно быть этотъ другъ былъ очень привязанъ, если далъ пріютъ человку въ подобныхъ условіяхъ. Я знаю кто этотъ другъ. Никто какъ Абижу, о которомъ я теб говорилъ.
— Все равно кто-бы тамъ ни былъ. Фактъ тотъ, что мой зять арестованъ, мое имя обезчещено….
— Его арестовали случайно?
— Нтъ. Полиція получила анонимное письмо, извщающее, что д’Эстеланъ въ Париж, и хотя его мсто жительства, неизвстно, но что каждый вечеръ онъ здитъ по Сенъ-Жерменской ж. д. въ костюм рабочаго. Полиція не приписывала особеннаго значенія анонимному извщенію, приготовивъ уже актъ о томъ, что застрлившійся въ Булонскомъ лсу былъ именно д’Эстеланъ, но для успокоенія совсти, послала двухъ агентовъ на вокзалъ, которые были въ церкви во время свадьбы.
— Еслибъ они не торопились его арестовать, пока онъ не возметъ билета, сказалъ Сукарьеръ, то знали-бы по крайней мр, куда д’Эстеланъ отправлялся каждый вечеръ.
— Къ чему-же это могло-бы послужить? спросилъ Могаръ, пожимая плечами.
— Чтобы убдиться, не онъ-ли это шлялся возл твоей дачи въ Везине.
— Какъ! ты думаешь, что онъ осмлился-бы….
— Вспомни про того бродягу, котораго преслдовалъ мой племянникъ… и букетъ розъ, который онъ бросилъ, спасаясь….
— О! Такъ это… да… маркиза мн говорила, что съ того вечера садовникъ находилъ каждый день букетъ розъ за ршеткой.
— И я увренъ, что за послднюю ночь не было букета. Теперь я больше не сомнваюсь. Цвты предназначались твоей дочери и ихъ приносилъ д’Эстеланъ.
— Моей дочери… онъ сметъ ее любить, негодяй!
— Ты забываешь, что она его жена, на которую онъ иметъ право и желаетъ быть ею любимымъ. Наконецъ, не благоразумный рискъ видть ее хоть издали доказываетъ, что онъ не потерялъ надежду быть оправданнымъ. Иначе изъ за одной любви онъ не остался-бы въ Париж, а скоре бжалбы заграницу. Но есть боле важныя вещи, нуждающіяся въ объясненіи. Пока сдлай мн удовольствіе, шь и пей. Ты нуждаешься въ подкрпленіи. Выпей стаканъ вина.
Могаръ машинально выпилъ вино, налитое Сукарьеромъ и сказалъ:
— Ты объясняй, какъ хочешь все, что касается д’Эстелана, но не измнишь ужаснаго положенія какъ моего такъ и моей дочери.
— Не мене ужасно и положеніе моего племянника. Но мы все таки многаго еще не знаемъ. Какимъ-же образомъ вс эти чиновники могли ошибиться, принимая застрлившагося человка за д’Эстелана и приготовивъ даже офиціальный актъ о его смерти?
— Ихъ ввело въ заблужденіе письмо, найденное при покойник. Такъ мн сказалъ комисаръ. Кром того, вс анонимныя письма, писанныя до того, были написаны тмъ-же почеркомъ. Комисаръ мн показывалъ вчерашнее и прежнія письма. Нтъ сомннія, что он писаны одной и той-же рукой.
— Отлично. Очень возможная вещь, что вс эти подлости длала одна и та-же личность. Такъ-же возможно, что врагъ д’Эстелана, не достигши цли въ первый разъ, когда твой зять бжалъ, снова началъ его разыскивать, а найдя его убжище, заявилъ объ этомъ полиціи. Но какимъ-же образомъ, въ такомъ случа, письмо, адресованное д’Эстелану, очутилось у неизвстной личности, лишившей себя жизни въ Булонскомъ лсу!
— Я этого самъ не понимаю. Здсь таится какая нибудь случайность.
— Вздоръ. Онъ-бы его не сохранялъ такъ тщательно въ тотъ моментъ, когда онъ застрлился.
— Я еще предполагалъ, не начала-ли мучить совсть самого доносчика, изъ за чего онъ ршился на самоубійство.
— Тоже невозможная вещь!.. Это уже не первый былъ доносъ.
— Что говоритъ комисаръ объ этомъ странномъ обстоятельств?
— Онъ понимаетъ по своему. Ему кажется, что письмо подброшено съ цлью распространить слухъ, что д’Эстеланъ застрлился.
— Нтъ смысла. Вдь авторъ письма добивался арестованія д’Эстелана. Нужно вдь быть колдуномъ, чтобы знать гд кто застрлился и что эта личность будетъ именно похожа на д’Эстелана.— Письмо не могло быть подброшено посл смерти. Я прозжалъ возл озера вмст съ Фредокомъ, когда раздался выстрлъ и Фредокъ сейчасъ-же пошелъ на розыски. Онъ тамъ оставался не больше 7—8 минутъ и нашелъ письмо въ кровяныхъ пятнахъ возл еще теплаго трупа. Еслибъ тамъ еще кто нибудь былъ, то Фредокъ бы увидлъ.
Могара видимо не интересовали вс эти подробности и онъ сказалъ:
— Почемъ знать, не предполагаетъ-ли комисаръ, что ты сочинилъ это письмо… вмст съ Фредокомъ. Онъ мн говорилъ, что васъ обоихъ вызовутъ къ судебному слдователю для объясненія относительно вашей странной находки.
— Только этого не хватало! воскликнулъ Сукарьеръ. Да эти люди просто глупы. Если они подозрваютъ меня и Фредока во лжи, то мы тоже донесли на д’Эстелана.
— Такая уже ихъ служба, спокойно сказалъ Могаръ. Они только самимъ себ врятъ и имъ совершенно все равно — другъ-ли ты мой или врагъ, то-же самое и относительно Фредока.
— Ты правъ, это не ихъ дло вмшиваться въ подобныя детали. Въ сущности, мы и д’Эстеланъ больше всего заинтересованы розыскать автора анонимныхъ писемъ, такъ какъ неизвстный авторъ очевидно врагъ твоего зятя. О чемъ-же думала полиція, найдя застрлившагося. Она даже не побезпокоилась меня вызвать для объясненій. Въ свою очередь, Фредокъ вдь тамъ торчалъ цлыми днями и его никто не спрашивалъ, не сочинено-ли кмъ нибудь постороннимъ письмо, найденное при покойномъ.
— Ты забываешь, что тогда, по всмъ признакамъ, согласились относительно идентичности застрлившагося съ д’Эстеланомъ, но теперь совсмъ иное дло. Полиція желаетъ знать, кмъ было подброшено письмо и съ какою цлью.
— Да, дйствительно, съ какою цлью? повторилъ Сукарьеръ. Очевидно кто-то хотлъ уврить всхъ, что твой зять умеръ. Но изъ за чего же?
— Можетъ быть съ цлью ввести въ заблужденіе розыскивающихъ… Желая дать возможность лучше укрыться д’Эстелану.
— Нтъ. Его и безъ того не нашли бы, еслибъ онъ нигд не показывался. Еслибъ онъ хотлъ бжать за границу, то легко могъ-бы это сдлать еще на слдующій день посл бгства. Наконецъ письмо написано врагомъ д’Эстелана это ясно. Но я не могу себ разъяснить, къ чему тутъ припутанъ застрлившійся.
— А можетъ бытъ не д’Эстелана, а меня на этотъ разъ имли въ виду?
— Да вдь смерть д’Эстелана нисколько не опечалила-бы тебя. Напротивъ того, всмъ извстно, что ты желалъ-бы смерти зятю, обвиняемому въ преступленіи.
— Но точно такъ-же каждый пойметъ, какой для меня былъ-бы ударъ, еслибъ мой зять воскресъ. Мое положеніе сдлалось хуже, чмъ было даже въ день свадьбы, когда д’Эстелана хотли арестовать.
— Я этого не вижу.
— Какъ! ты не согласенъ, что послднее открытіе убьетъ мою дочь… вдь я не могу-же отъ нея скрыть, что д’Эстеланъ живъ. Первое несчастіе она могла еще перенести и почти совсмъ оправилась, когда ты мн сообщилъ о смерти д’Эстелана. Она ухала-бы со мной куда нибудь на югъ Франціи безъ особеннаго сопротивленія, не видвшись еще съ твоимъ племянникомъ. Но мы сами ихъ свели, они снова любятъ другъ друга и боле чмъ прежде… Магдалена влюбилась страстно. Она живетъ только въ присутствіи Гюи.
— Онъ тоже счастливъ только при ней.
— Что-же имъ теперь предстоитъ, когда они не могутъ пожениться? Твой племянникъ поступитъ въ военную службу, не такъ-ли? Онъ будетъ искать смерти въ Африк. Его судьба во всякомъ случа лучше чмъ Магдалены. Она-же навсегда останется несчастною. Оправдаютъ-ли или нтъ д’Эстелана, она останется его женою, должна носить его имя, жить съ нимъ… теперь, когда ея сердце принадлежитъ другому, она умретъ, я теб говорю.
— Къ несчастью, сказалъ Сукарьеръ, я не могу даже ее защитить моей саблей. Не могу же я съ нимъ драться въ тюрьм.
— И это произошло отъ этого проклятаго письма, которое ты нашелъ у застрлившагося, продолжалъ Могаръ съ возрастающимъ гнвомъ.
— Да, медленно отвтилъ дядя Гюи, авторъ письма достигъ цли, если онъ желалъ намъ вредить. Въ кого изъ насъ однако онъ мтилъ? Едва-ли въ меня, вдь я уже давнымъ давно живу вдали отъ тебя и отъ Парижа. Не въ моего племянника тоже, онъ никому не говорилъ, что любитъ твою дочь. Магдалена здсь равно ни причемъ. Она не иметъ враговъ… да и не могла имть…
— Но я ихъ имю.
— Кого-же?
— Еслибъ я ихъ зналъ, то не спрашивалъ-бы твоего совта. Я-бы заставилъ драться, а въ случа отказа, застрлилъ-бы какъ собакъ.
— Успокойся, мой другъ, и въ особенности, не воображай лишняго. Теперь не существуетъ больше такихъ людей, которые ждали-бы двадцать лтъ, чтобы отомстить по своему. Парижъ не Венеція и не Флоренція и мы живемъ въ XIX столтіи, а не въ XIV. Я не врю въ воображаемыхъ тобою враговъ. Въ этомъ несчастномъ дл могутъ быть просто случайности, которыя мы себ не можемъ выяснить. Разршимъ прежде не терпящіе отлагательства вопросы. Ты мн сказалъ, что твой зять хочетъ съ тобой видться.
— Да.
— И ты пойдешь къ нему?
— Нтъ. Если я съ нимъ увижусь, то способенъ его задушить.
— Пожалуй благоразумне будетъ не видться теб съ нимъ. Ты еще слишкомъ взволнованъ и можешь надлать бды. Однако не мшало-бы кому нибудь изъ насъ повидаться съ д’Эстеланомъ.
— Зачмъ?
— Хотя бы даже затмъ, чтобы судить о его виновности. Я отлично понимаю мучительное положеніе твоей дочери. Правъ-ли, виноватъ-ли ея мужъ, но намъ слдуетъ заблаговременно принять мры на случай если д’Эстелана выпустятъ на свободу.
— Я съ ней уду.
— Пожалуй, это самое лучшее. Но это не такъ легко сдлать въ нсколько дней… неизвстно сколько дней продержатъ д’Эстелана.
— Такъ ты вришь въ его невинность! съ горечью спросилъ Могаръ.
— Я почти начинаю быть увреннымъ. Виновный иначе-бы поступилъ. Еслибъ онъ укралъ, то прежде всего постарался-бы бжать заграницу и не рисковалъ-бы своей жизнью изъ за удовольствія носить всякій день букеты своей жен. Затмъ Абижу, о которомъ я теб говорилъ, защищалъ д’Эстелана съ полной увренностью въ его невинности. Относительно-же честности Абижу, не можетъ быть никакого сомннія. Но не въ томъ дло. Куда ты намренъ ухать изъ Франціи?
— Мн безразлично, лишь-бы д’Эстеланъ не могъ насъ найти. Здсь меня ничто не задерживаетъ. Къ счастью, я еще не подписалъ купчей крпости на имніе, которое я намревался купить. Во вторникъ Прюнево отдастъ мн мои деньги, а тогда.
— Могаръ! въ состояніи-ли ты быть здравомыслящимъ человкомъ? прервалъ его Сукарьеръ, ршивъ, что теперь настала самая удобная минута сказать о бгств Прюнево.
Рано или поздно нужно было сказать объ этомъ и не лучше-ли было сообщить еще одну грустную новость, пока сердце чувствительнаго отца было переполнено горечью изъ за несчастной судьбы любимой дочери.
Въ подобныхъ случаяхъ матеріальная потеря не такъ чувствительна.
— Что значитъ этотъ вопросъ? удивленно спросилъ графъ.
— Я долженъ теб сообщить еще объ одномъ несчастій. Прюнево исчезъ. Онъ прокутилъ вс деньги своихъ кліентовъ и убжалъ какъ воръ.
Де Могаръ вздрогнулъ, но не поблднлъ.
— Я разоренъ, сказалъ онъ сухо. Только этого еще не хватало. Единственное, что мн остается, возвратиться въ Луизіану, гд у меня еще остался клочекъ земли… достаточный, чтобы мн жить вмст съ Магдаленой… и тамъ-же я умру.
— Ты еще имешь друга во мн и все мое состояніе вмст съ тмъ и твое. Мы снова перейдемъ къ твоему проекту, дай только мн самому себя обвинить въ недостаточной энергіи относительно Прюнево. Еслибъ я его крпче прижалъ, онъ-бы отъ меня не вырвался. По крайней мр можно было-бы его наказать, какъ онъ заслуживаетъ. Но еще не все потеряно. Его жена очень богата и разв нужно не имть сердца, чтобы не позаботиться о кредитор такъ низко обманутомъ мужемъ. Я готовъ переговорить съ женой нотаріуса. Хочешь, чтобы я повидался и съ твоимъ зятемъ?
— Ты сдлаешь это для меня!
— Безъ сомннія. Свиданіе съ нимъ вовсе не безполезно. Я его допрошу, узнаю, чего онъ стоитъ и чего слдуетъ опасаться отъ него. Если я успю уговорить его исчезнуть навсегда, хотя-бы онъ даже былъ оправданъ, то не даромъ потеряю время. Надюсь, что меня допустятъ съ нимъ видться, тмъ больше, что меня самого, по этому-же длу, вскор должны потребовать въ судъ: Что-же касается до твоей поздки въ Америку, то мн не зачмъ теб говорить о денежныхъ средствахъ для такой длинной поздки. Еслибъ я былъ въ твоемъ положеніи, а ты въ моемъ, ты-бы наврное предложилъ-бы мн подлиться твоимъ состояніемъ и я конечно принялъ-бы твое предложеніе. По моему, теб слдуетъ поселиться сначала въ Бретеш, тамъ ты разскажешь всю правду Магдален. Конечно, вы будете только вдвоемъ, Гюи съ вами не подетъ. Такъ какъ разлука неминуема, слдуетъ ихъ разлучить сейчасъ-же. Я здсь останусь съ моимъ несчастнымъ племянникомъ, постараюсь его убдить… хотя это не легко будетъ… а тогда я къ вамъ присоединюсь. Ты говоришь, что онъ еще ни о чемъ не знаетъ?
— Ровно ни о чемъ.
— И ты предполагаешь, что онъ не догадывается, видвъ твое смущеніе? Его не могло не удивить неожиданное появленіе къ теб комисара.
— Я скрывалъ впечатлніе, которое на меня сдлалъ этотъ визитъ.
— Но вдь Магдалена и Гюи были врно удивлены твоимъ неожиданнымъ отъздомъ въ Парижъ, даже безъ обда.
— Нтъ! Я имъ сказалъ, что имю очень важное дло и они, счастливые возможности остаться вдвоемъ, не особенно меня удерживали. Маркиза одна безпокоилась, разспрашивала меня, зачмъ я ду, но я ей ничего не сказалъ. Она не съумла-бы промолчать, а мн-бы не хотлось, чтобы имъ кто нибудь кром меня сказалъ о постигшемъ ихъ несчастіи.
— Ты правъ. Маркиза отличная женщина, но иногда поступаетъ безтактно.
— Я совсмъ забылъ передать теб письмо отъ Гюи, сказалъ де Могаръ, доставая его изъ боковаго кармана въ сюртук.
Онъ вынулъ два письма. Одно квадратной формы, а другое въ продолговатомъ конверт, которое сейчасъ-же распечаталъ, говоря:
— Первое къ теб, а это ко мн адресовано. Я его получилъ передъ самымъ моимъ отъздомъ на вокзал, но забылъ его прочесть.
Прочитавъ первое слово, графъ вскрикнулъ:
— Ты не врилъ, что вс эти несчастья происходятъ отъ моихъ враговъ, которые поклялись погубить меня? Теперь все объясняется. Слушай, что мн пишетъ этотъ негодяй!
— Еще одинъ анонимный доносъ, сказалъ Сукарьеръ, пожимая плечами. Къ этому мы уже привыкли.
— Нтъ, возразилъ Могаръ, хотя письмо и не подписано, но въ немъ объясняется вся борьба. Мой врагъ не хочетъ сказать своего имени, но онъ срываетъ съ себя маску. Слушай!
Дядя Батрю положилъ на столъ письмо племянника и подперся локтями, чтобы слушать-съ большимъ вниманіемъ.
Графъ началъ читать:
‘Луи Валурисъ, онъ-же д’Эстеланъ, только что арестованъ. Онъ находится въ префектур полиціи. Завтра во всхъ газетахъ будетъ напечатано объ этомъ важномъ арест и объ этомъ будутъ говорить долго, такъ какъ будетъ печататься весь процессъ мужа М-lle де Могаръ.
— Ты правъ, прервалъ его Сукарьеръ, по послднимъ словамъ я узнаю того кореспондента, который насъ преслдуетъ уже цлыхъ шесть недль.
‘Публика вскор узнаетъ еще одну новость, интересующую г. де Могара. Нотаріусъ Прюнево бжалъ, оставивъ громадный пассивъ и растративъ всю сумму денегъ, довренную ему г. де Могаромъ. Госпожа Прюнево не заплатитъ долговъ своего мужа.
— Онъ и это даже знаетъ, процдилъ сквозь зубы Сукарьеръ.
‘И такъ, графъ де Могаръ разоренъ, такъ какъ извстно изъ достоврнаго источника, что онъ доврилъ все свое состояніе Прюнево.
‘Въ скоромъ времени графъ будетъ обезчещенъ, такъ какъ его зятя будутъ судить въ уголовномъ суд и по всей вроятности признаютъ его воромъ.
‘Если даже окажется, что онъ не воръ, положеніе г. де Могара будетъ не легче. Его дочь, считая себя вдовой, разсчитываетъ выйти замужъ за молодаго человка, котораго она страстно полюбила, пожалуй даже слишкомъ скоро.
‘Мужъ же ея вовсе не намренъ отказываться отъ своихъ правъ и она принуждена будетъ везд слдовать за нимъ.
— Негодяй! проговорилъ отецъ Магдалены, онъ все предвидлъ… все разсчиталъ!
— Да, сказалъ Сукарьеръ, но странно, откуда онъ знаетъ обо всемъ, что длается въ твоемъ дом. Мы должны это разузнать. Продолжай.
‘И такъ, г. де Могаръ сильно пораженъ несчастіемъ. Лишенъ состоянія, затронута его гордость, и поражена его самая сильная страсть, его дочь. Не приписываетъ ли онъ все это случайности? Въ такомъ случа ошибается. Всему причиной одинъ человкъ, который слдилъ за Валурисомъ шагъ за шагомъ, съ тхъ поръ какъ послдній былъ представленъ г. де Могару. Этотъ человкъ знаетъ всю прошлую жизнь называющаго себя д’Эстеланомъ и онъ ждалъ, пока не будетъ заключенъ гражданскій бракъ, чтобы только тогда его выдать.
‘Еслибъ полиція его задержала, пока онъ былъ только женихомъ, то это былъ-бы не довольно сильный ударъ для графа.
— О! проклятый злодй! воскликнулъ Сукарьеръ. Мн было-бы величайшее удовольствіе распороть ему саблей брюхо. Надюсь, что конецъ этого письма выдастъ намъ его. Продолжай до конца, Могаръ.
‘Этоіь-же человкъ могъ выдать Валуриса черезъ нсколько дней посл его бгства. Но онъ предвидлъ то, что случилось и онъ предпочелъ дать немного времени, чтобы М-lle де Могаръ могла влюбиться сильне въ человка, о которомъ она немного забыла.
— Распороть ему брюхо, этого мало. Его слдуетъ жарить на медленномъ огн, вскрикнулъ дядя Гюи де Батрю.
‘Когда его месть созрла, онъ предупредилъ полицію и сейчасъ-же арестовали законнаго мужа.
‘Врагъ г. де Могара имлъ тоже удовольствіе способствовать его разоренію. Это было не трудно сдлать. Прюнево самому хотлось втереться въ среду людей, которая его погубила. Оставалось только облегчить ему путь.
— Безжалостный! Неслыханный! Въ средніе вка этотъ человкъ сдлался-бы палачемъ, чтобы наслаждаться мученіями невинныхъ. Конецъ-ли это? Объясняетъ-ли онъ причину своей дикой мести?
— Сейчасъ узнаемъ, сказалъ Могаръ. Послдняя страница должна его выдать, я слишкомъ жажду его крови.
И продолжалъ:
‘Если г. де Могаръ обвиняетъ въ жестокости того чей былъ планъ атаки и кто ее привелъ къ исполненію, то пусть онъ раньше вспомнитъ свою прежнюю жизнь, пустъ онъ обратится къ собственной совсти и задастъ себ вопросъ: думалъ-ли онъ хоть разъ о муж, у котораго онъ отнималъ жену. Пусть онъ вспомнитъ о томъ времени, когда онъ не останавливался ни передъ чмъ изъ за удовлетворенія своихъ страстей, часто — капризовъ. Его не безпокоило разсеваемое имъ безчестіе и отчаяніе.
‘Онъ исполнялъ вс свои прихоти, гордый, спсивый, попирая ногами то, что онъ называлъ предразсудками, ни во что не ставя вс человческія чувства. Обольстить неразсудительную и затмъ покинуть ее ради другой такой-же было ни почемъ rpaфу де Могару. Т еще были счастливе, которымъ оставался одинъ стыдъ, но нкоторыя умирали съ горя.
‘Не оглядываясь назадъ, онъ слдовалъ по пути Донъ Жуана безъ сердца и безъ стыда, до тхъ поръ пока не усталъ отъ своихъ преступленій, тогда ему захотлось устроить на старость тихую жизнь и достойную уваженія. Быть мужемъ и отцемъ. Онъ достигъ цли и долгое время оставался безнаказаннымъ за свои прежнія преступленія.
‘Да и отъ кого-же онъ могъ ожидать мести? Обманутые мужья его больше не безпокоили. Одни — сами не пожелали мстить, другіе — защищали свои права саблей. Многіе умерли. Вс о немъ забыли.
‘Нтъ. Не вс. Одинъ еще оставался въ живыхъ и не могъ перенести оскорбленія. Этотъ жестоко пострадалъ. Графъ у него отнялъ все, что у него было дорогаго. Своевременно этотъ человкъ могъ тоже требовать удовлетворенія, отъ чего графъ не отказался-бы, но онъ замолчалъ, выжидая боле удобной минуты. Кровь г. де Могара его не удовлетворила-бы, онъ желалъ отмстить сообразно съ оскорбленіемъ. Онъ поклялся, что отомститъ око за око, зубъ за зубъ.
‘Онъ выжидалъ цлыхъ двадцать лтъ и можетъ отомстить только на половину, такъ какъ жена графа умерла и вдали отъ Франціи. Но у графа осталась дочь, которую онъ страстно любитъ. Месть излилась на несчастное созданіе и мститель счастливъ, что можетъ сказать своей жертв: все это я сдлалъ.
— Я кажется начинаю бредить, воскликнулъ Сукарьеръ, ударяя по столу своей широкой рукой. Что-за заклятый врагъ! Гд ты могъ наткнуться на такого свирпаго звря?
Графъ продолжалъ читать, не отвчая на вопросъ. Онъ былъ блденъ, руки его тряслись.
‘Пусть не думаетъ г. де Могаръ, что его врагъ подлый человкъ. Ему скоро это докажутъ. Авторъ этого письма не хочетъ называть себя по имени, пока не ршится судьба Валуриса. Онъ хочетъ довести свою месть совсмъ до конца. Но когда онъ убдится, что сильне нельзя уже наказать ни графа, ни его дочь, тогда онъ откроется и предложитъ дуэль на смерть.
‘Пока онъ можетъ засвидтельствовать увренность въ полномъ презрніи.
Этими словами кончалось письмо. У графа выпало изъ рукъ письмо и онъ медленно сказалъ:
— Я не переживу этого удара.
— Напротивъ того, чертъ возьми! воскликнулъ Сукарьеръ, Ты не долженъ поддаваться этому разбойнику. Вспомни всю твою прежнюю жизнь. Ты долженъ знать, кто это такой, тогда я его розыщу. Не врится мн его общанію, самому себя открыть. Еслибъ у него была кровь въ жилахъ, онъ началъ-бы съ дуэли, а не съ подобныхъ подлостей. Но я открою этого негодяя, а тогда, клянусь, онъ проведетъ скверные полчаса. Помоги мн только розыскать.
— Какимъ-же образомъ?
— Подумай хорошенько. Вдь можно составить цлый списокъ изъ мужей, которыхъ обманывали жены изъ за тебя. Не можетъ быть, чтобы ты забылъ этого негодяя Этотъ злопамятный Зганарелла не похожъ на другихъ. О немъ должно было хоть что нибудь остаться въ твоей памяти.
— Ровно ничего. Вс связи, которыя я имлъ, оканчивались какъ обыкновенно… одн совсмъ тихо, такъ что мужъ даже не зналъ, что его обманывала жена… изъ за двухъ или трехъ я отдлывался легкой раной на дуэли, ни разу не ранивъ своего противника. То были благородные люди. Ни одинъ изъ нихъ не ршился-бы на родовую месть.
— Еще-бы! Эти обычаи уже давно прошли. Ты должно быть попалъ на какого нибудь медвдя изъ провинціи.
— Въ продолженіе двадцти лтъ я почти никуда не вызжалъ изъ Парижа, а на морскихъ купаньяхъ, ни на водахъ я ни разу не имлъ ни одной интриги.
— Такъ этотъ Бенгальскій тигръ жилъ въ Париж! Это что-то необыкновенно. Въ письм говорится, что ты отнялъ у этого человка все, что онъ любилъ… обрати вниманіе на слово… отнялъ… можетъ быть ты выкралъ кого нибудь?
Графъ де Могаръ вздрогнулъ и не торопился съ отвтомъ.
— Не отгадалъ-ли я? живо спросилъ Сукарьеръ.
— Случилось разъ, что одна женщина оставила своего мужа, не желая быть стсненной, имя связь со мною… но ея мужа я не зналъ… даже никогда его не видлъ…
— Такъ эта женщина не принадлежала къ кругу твоего общества.
— Нтъ, но вдь мало-ли въ Париж есть людей нашего общества, которыхъ мы вовсе не знаемъ.
— Конечно, но ты значитъ у нея не бывалъ?
— Она сама этого не хотла. Насъ свелъ случай, какіе бываютъ только въ Париж.
— Могу-ли я тебя спросить, чмъ кончилась твоя связь съ нею?
— Она умерла.
— И мужъ ея ни разу тебя не безпокоилъ?
— Я о немъ никогда не слышалъ. Онъ должно быть тоже умеръ.
— Но вдь ты должно быть зналъ его имя. Можно вдь справиться.
— Я зналъ и знаю его имя.
— И ты ни отъ кого о немъ ничего не слышалъ?
— Ни разу.
— Впрочемъ, многіе мняютъ свое имя. Не далеко ходить за примромъ. Но вдь философъ, предоставившій судьб свою бжавшую жену, не можетъ быть способенъ на месть по прошествіи двадцати лтъ. Примемся иначе за дло. Очевидно, что авторъ письма долженъ жить очень близко отъ насъ… даже можно предположить, что вмст съ нами, такъ какъ онъ знаетъ все, что длается въ твоемъ дом. Я еще самъ ничего не зналъ объ арест твоего зятя, а онъ…
— Это очень просто, вдь онъ самъ выдалъ д’Эстелана.
— Положимъ! Откуда-же онъ узналъ о бгств Прюнево? Вдь Прюнево только сегодня утромъ, въ четыре часа, пріхалъ къ Антоніи. Она сама мн это сказала. Съ утреннимъ шестичасовымъ поздомъ онъ ухалъ изъ Свернаго вокзала, извстивъ о своемъ отъзд жену и своего помощника. Значитъ авторъ письма долженъ знать Прюнево, или-же его жену, или его помощника, или его содержанку, или-же наконецъ интимныхъ знакомыхъ Прюнево. Я долженъ тамъ навести справки. Пока разберемъ знакомыхъ обоего пола, которые ужинали у Антоніи. Тамъ была Розина, которая увряла во время ужина, что видла д’Эстелана и что скоро его арестуютъ. Она меня ненавидитъ и способна на всякую подлость. Можетъ быть твой преслдователь заодно съ ней.
— Этимъ можно было-бы только объяснить извстіе объ исчезновеніи нотаріуса, но откуда-же извстно, что моя дочь любитъ твоего племянника и что я надялся поженить ихъ. Ты былъ правъ, замтивъ, что это человкъ долженъ былъ у меня бывать.
— Но вдь ты ровно никого не принималъ у себя, воскликнулъ Сукарьеръ. Со времени первой катастрофы ты поселился въ Везине и у тебя бывали только мой племянникъ, маркиза и я.
— Можетъ быть этотъ негодяй подкупилъ прислугу, замтилъ де Могаръ.
— Чтоже прислуга могла ему сообщить? Во всякомъ случа она не могла знать о твоемъ намреніи выдать твою дочь за Гюи.
— Могли догадываться, Гюи постоянно у насъ и не скрываетъ, что ухаживаетъ за Магдаленой.
— Да, но вдь въ письм было даже упомянуто о томъ, что свадьба уже ршена и что Магдалена слишкомъ скоро полюбила Гюи. Поврь мн, Могаръ,— этотъ мошенникъ ежедневно долженъ былъ получать свденія о нашихъ проектахъ.
— Отъ кого-же? Насъ четверо только, даже моя кузина не все знаетъ. Она видитъ, что наши дти любятся, но не знаетъ, соглашусь-ли я на ихъ бракъ.
— Наконецъ, она не вызжала изъ Везине, съ тхъ поръ какъ у васъ бываетъ Гюи. Но мой племянникъ вообще очень скрытенъ, а я вообще не имю привычки говорить о моихъ длахъ съ прислугой… ни даже съ моими знакомыми. Такимъ путемъ мы тоже ничего не добьемся. Покажи-ка мн письмо твоего врага. Перечитавъ еще разъ, можетъ мы въ немъ найдемъ хоть какое нибудь разъясненіе.
Графъ подалъ Сукарьеру письмо, въ ожиданіи какихъ нибудь результатовъ.
Обдать они уже кончили, но де Могаръ почти ни къ одному блюду не прикасался. О своемъ разореніи ему не было времени долго думать, видя несчастную будущность своей дочери.
— Я нашелъ путеводную звзду, воскликнулъ вдругъ дядя Батрю. Слушай эту фразу: ‘Прюнево самому хотлось втереться въ среду людей, которые его погубили. Оставалось только облегчить ему путь’. Подразумвается: ‘То, что я и сдлалъ.’
— Ну, такъ что-же?
— Остается только разузнать, кто познакомилъ Прюнево съ Антоніей. Вдь это она его разорила.
— Какъ-же ты узнаешь его имя?
— Антонія мн скажетъ. Она не иметъ никакой причины держать это отъ меня въ секрет. Завтра-же я начну слдствіе.
— И къ чему-же?
— Какъ къ чему? чтобы узнать имя твоего палача. А тогда я съ нимъ поступлю какъ онъ заслуживаетъ
— Его смерть ни измнитъ судьбы моей дочери.
— Я надюсь избавить ее тоже и отъ д’Эстелана.
— Если онъ виновенъ, то избжитъ тебя, а если невиненъ, не за что его упрекать. На какомъ основаніи ты будешь искать предлога ссориться съ нимъ? Онъ иметъ полное право отказаться отъ дуэли съ дядей того человка, который любитъ Магдалену и который желаетъ на ней жениться. Нтъ, мой другъ, не увлекайся ты напрасно. Мн остается только ухать въ Луизіану и тамъ умереть. Мой палачъ не будетъ тамъ искать.
— Но д’Эстеланъ можетъ похать за своей женой. Да и что станется съ твоей дочерью, когда ты умрешь? Кто ее будетъ защищать? Вс т, которые отравили ее и твою жизнь, вмст съ тмъ и мои враги и я ихъ уничтожу во что-бы то ни стало. Съ твоимъ зятемъ я завтра увижусь и скоро его раскушу. Что-же касается до твоего врага, то ручаюсь, что черезъ недлю онъ будетъ въ моихъ рукахъ, а пока отправлюсь къ одному человку, который знаетъ Прюнево, Антонію, друзей ея, однимъ словомъ, всхъ знаетъ и можетъ дать хорошій совтъ.
— Кто-же это?
— Фредокъ, другъ моего племянника и мой другъ съ тхъ поръ, какъ онъ мн оказалъ многія услуги.
— Фредокъ! задумчиво повторилъ графъ. Увренъ-ли ты, что это его настоящее имя?
— Увренъ, нтъ. Я не видлъ его метрическаго свидтельства. Почему ты меня объ этомъ спрашиваешь?
— Да такъ, просто.
— Разв ты предполагаешь, что это онъ именно… да это вздоръ. Онъ никогда не былъ женатымъ и наконецъ не способенъ на подлость.
— Я не имю повода обвинять его въ чемъ-бы то ни было, но… но не говорилъ-ли ты ему когда нибудь о возможности брака Батрю съ Магдаленой?
— Напротивъ того, отвтилъ Сукарьеръ, посл недолгаго молчанія. Въ тотъ день, когда мы съ нимъ нашли въ Булонскомъ лсу письмо, я не скрывалъ отъ него, что самоубійство д’Эстелана проторитъ дорогу моему племяннику и что моимъ искреннимъ желаніемъ было-бы видть Гюи мужемъ Магдалены. Даже кажется Гюи самъ сказалъ Фредоку, на балу у Абижу, что онъ ее очень любилъ-бы, еслибъ она была свободна. Но я теб повторяю, мы знали, съ кмъ говорили, Фредокъ честный человкъ. Онъ относился къ твоему несчастью съ большимъ участіемъ.
— Отчего-же онъ отказался видться со мною?
— Вдь ты къ нему долженъ былъ създить первый за т услуги, которыя онъ для тебя сдлалъ.
— За то что онъ хлопоталъ о полученіи акта относительно смерти моего зятя. На какомъ основаніи онъ съ такимъ рвеніемъ относился къ этому длу?
— Изъ любезности и вмст съ тмъ, какъ другъ Гюи. Ты не вришь? Серьезно его подозрваешь?
— Не я только одинъ. Полицейскій комисаръ тоже хочетъ его допросить относительно страннаго письма, которое такъ кстати очутилось возл застрлившагося, чтобы уврить всхъ въ смерти д’Эстелана.
Сукарьеръ замолкъ. Онъ разсматривалъ почеркъ анонимнаго письма.
— Оно написано тмъ-же почеркомъ какъ и найденное письмо, сказалъ онъ наконецъ. Я узнаю ту-же руку… большія буквы, очень разборчивыя, но писанныя неувренной рукой. Если это Фредокъ, все дло будетъ ясно. Я съ нимъ вмст не былъ возл застрлившагося. Онъ могъ имть у себя въ карман письмо, которое онъ показалъ какъ найденное у трупа. Забрызгать его кровью было не трудно. Только въ такомъ случа, значитъ онъ приготовилъ письмо заране, что уже невроятно и наконецъ, значитъ Фредокъ и есть тотъ мужъ, у котораго ты отнялъ жену, а это уже совсмъ не сообразно. Не найдешь-ли ты какого нибудь сходства между этимъ старымъ холостякомъ и тмъ мужемъ?
— Я-же теб сказалъ, что никогда мужа не видлъ… наконецъ, я и Фредока тоже не знаю. Но можетъ быть возрастъ. Фредоку кажется шестьдесятъ лтъ?
— Приблизительно. Мы должно быть ровесники.
— Еслибъ тотъ мужъ былъ въ живыхъ, то я былъ-бы только однимъ годомъ моложе его.
— И не знаешь, куда онъ двался?
— Нтъ. Я уже тогда не былъ во Франціи, когда онъ выхалъ изъ Парижа, постояннаго его мста жительства.
— Значитъ это относится къ тому времени, когда ты ухалъ въ Америку?
— Связь моя началась въ промежутокъ времени между моей первой и второй поздкой. Окончилась же сразу по причин смерти.
— Но воспоминанія о ней видимо живо остались въ твоей памяти.
— Да, отвтилъ графъ, при чемъ его лицо все больше и больше нахмуривалось, съ ея смертью я часто мучусь отъ угрызенія совсти.
— Угрызенія совсти! изъ за связи съ замужней женщиной! Я тебя считалъ мене щепетильнымъ.
— Эта связь, дорогой другъ, имла скверный конецъ и не лучшее начало. На моей совсти лежитъ отравленная жизнь честнаго человка, у котораго я отнялъ жену… Я слпо и страстно увлекся… и этотъ человкъ въ прав мн мстить. Но если это онъ-же преслдуетъ меня по прошествіи двадцати лтъ, то несчастный не знаетъ, что онъ длаетъ… и если онъ откроется, достаточно мн будетъ сказать ему одно слово, чтобы отомстить за вс т мученія, которымъ онъ меня подвергаетъ.
— И это слово ты мн не можешь сказать?
— Нтъ, рзко отвтилъ графъ.
— Хорошо. Храни это оружіе, пока не наступитъ время защищаться имъ, но по крайней мр ты мн можешь сказать имя того мужа, котораго ты такъ жестоко оскорбилъ.
— Къ чему оно теб послужитъ?
— Очевидно ты подозрваешь въ чемъ-то Фредока. Правъ ли ты или нтъ, объ этомъ не будемъ разсуждать. Съ моей стороны, я его считаю честнымъ человкомъ, но въ доказательство, что я готовъ на все, лишь-бы открыть автора анонимнаго письма, я постараюсь имть хоть нсколько строкъ, написанныхъ рукою Фредока, чтобы сравнить его почеркъ съ почеркомъ твоего врага
— Если Фредокъ и есть авторъ анонимнаго письма, то во всякомъ случа онъ не настолько наивенъ, чтобы писать его собственной рукой.
— Можетъ быть. Однако-же въ подобныхъ случаяхъ не довряются людямъ. Это уже было бы слишкомъ рискованно. Все таки не мшаетъ попробовать и если ты согласенъ дать мн это письмо на два или на три дня, легче будетъ проврить почерки.
— Возьми его, сказалъ графъ совсмъ равнодушно.
— Теперь, еще скажи мн имя того несчастнаго мужа, я его произнесу какъ нибудь невзначай при Фредок и судя по тому, какое оно произведетъ на него впечатлніе можно будетъ судить, знакомо-ли оно ему.
— Согласенъ. Только будь остороженъ.
— Можешь вполн на меня положиться.
— Онъ назывался… Иврондъ.
— Я не забуду. Теперь я теб еще разъ повторяю, не выходи изъ терпнія. Предоставь мн одному дйствовать и возвращайся назадъ въ Везине. Магдален ни о чемъ пока не говори. Маркиз тоже ни слова. Гюи мн пишетъ, что удетъ изъ Везине съ девяти часовымъ поздомъ, такъ что ты съ нимъ не встртишься. Я ему самъ передамъ о его грустномъ положеніи. Завтра, по всей вроятности, меня вызовутъ въ судъ и я воспользуюсь этимъ обстоятельствомъ, чтобы получить разршеніе свидться съ д’Эстеланомъ. Можетъ быть и Фредокъ тамъ будетъ. Между прочимъ, я узнаю, какимъ образомъ Фредокъ будетъ объясняться относительнаго найденнаго имъ письма.
— Длай, какъ знаешь, только не скрывай отъ меня ровно ничего, какой-бы ни былъ результатъ твоихъ справокъ.
— Даю теб на то слово.
— Вотъ еще что. Что ты посовтуешь длать твоему племяннику? Я думаю, лучше было бы, еслибъ онъ не прізжалъ къ намъ нсколько дней?
— Временно, конечно. Но лучше и твоей дочери не говорить пока о случившемся. Постарайся объяснить чмъ нибудь отсутствіе Гюи. Я тоже беру на себя покончить вс твои дла съ Прюнево и надюсь, что не все еще пропало.
Де Могаръ не противорчилъ, но видимо не совсмъ соглашался во взглядахъ съ Сукарьеромъ.
Послдній-же отлично понималъ, что безъ фактовъ не можетъ убдить своего друга.
Затмъ, онъ позвалъ лакея, заплатилъ за обдъ, а проводивши несчастнаго отца, медленно отправился въ Grand-Hotel, чтобы составить планъ новой атаки.

ГЛАВА III.

Въ полку такъ же какъ и въ Бретеш Сукарьеръ привыкъ вставать съ восходомъ солнца. Въ Париж онъ не измнилъ своей привычки.
Каждое утро, въ шесть часовъ, можно было его увидть сидящимъ у открытаго окна въ четвертомъ этаж Grand-Hotel’я.
Но на слдующій день посл грустнаго обда съ де Могаромъ, онъ что то долго не показывался въ окн, чтобы подышать свжимъ воздухомъ.
Табакъ и мечты не представляли больше интереса для стараго солдата, съ тхъ поръ какъ онъ узналъ о невозможности женить своего племянника на Магдален. Сукарьеръ быстро шагалъ по комнат и отъ времени до времени стучалъ ногою точно эскадронная лошадь, заслышавъ звукъ трубы.
— Гюи пишетъ, что придетъ ко мн сегодня утромъ, бормоталъ онъ сквозь зубы… у Парижанина утро начинается только съ десяти часовъ. Теперь онъ спитъ еще, несчастный, ни о чемъ не подозрвая. Между тмъ онъ долженъ узнать обо всемъ какъ можно скоре. Тмъ хуже для него, если я его побезпокою, я сейчасъ однусь и пойду къ нему. Дольше ждать его я не въ состояніи.
Сказано, сдлано. Сукарьеръ сейчасъ-же началъ одваться. Разсчитывая видться въ этотъ день со многими, онъ тщательно осмотрлъ свое платье, намреваясь самъ обратиться въ судъ, такъ какъ до сихъ поръ не получилъ повстки. Съ д’Эстеланомъ и Фредокомъ ему хотлось увидться какъ можно скоре.
Полковникъ территоріальной арміи только что началъ одвать черный сюртукъ какъ кто-то сильно постучалъ въ дверь.
— Какой чертъ лзетъ ко мн такую рань? проговорилъ онъ, направляясь къ дверямъ, Гюи вошелъ-бы и не стуча въ дверь.
Сукарьеръ не ошибся, предъ нимъ стоялъ какой-то господинъ, котораго онъ сразу не могъ узнать и не впуская его въ комнату, дядя Гюи осматривалъ своего гостя съ ногъ до головы.
— Я Абижу, сказалъ пришедшій, вы меня почтили вашимъ посщеніемъ у меня на балу и я…
— Очень радъ, отвтилъ Сукарьеръ, войдите, хотя моя комната похожа на кабакъ сравнительно съ вашимъ замкомъ.
Въ сущности, этотъ визитъ очень удивилъ Сукарьера и онъ съ безпокойствомъ спрашивалъ себя, не изъ за жены-ли, которую я выгналъ отъ Батрю, пришелъ ко мн этотъ милліонеръ.
— Если онъ потребуетъ объясненій относительно поведенія моего племянника, думалъ дядя, то теперь этому вовсе не время. Ба! что долго думать! Я приму тогда, всю отвтственность на себя и скоро спроважу ревнивца. Пусть жалуется! Ужь во всякомъ случа ему слдовало слдить за своей курицей, а не мн за моимъ птухомъ.
Размышляя такимъ образомъ, онъ попросилъ своего гостя приссть и Абижу началъ со слдующаго:
— Милостивый государь, мы знакомы другъ съ другомъ очень мало и васъ врно удивляетъ мой визитъ. Васъ удивитъ еще больше цль моего посщенія.
Сукарьеръ молчалъ и слушалъ съ большимъ вниманіемъ какъ дуэлистъ, не желающій атаковать, но приготовившійся къ защит.
— Цль очень важная, продолжалъ Абижу и я не осмлился-бы къ вамъ обращаться, еслибъ мы не имли общаго друга…
— Не знаю, кто это, перебилъ Сукарьеръ.
Онъ думалъ:
— Къ чему это онъ ведетъ вс эти вступленія?
— Мн слдовало сказать: мой другъ, на котораго я вполн полагаюсь, говорилъ мн о васъ столько, что я ршился къ вамъ обратиться по причин одного обстоятельства, отъ котораго страдаетъ моя честь.
— Я угадалъ, сказалъ про себя дядя.
— Этотъ другъ, имвшій случай оцнить вашъ характеръ и очень васъ уважающій называется Фредокъ.
— Фредокъ! съ удивленіемъ повторилъ Сукарьеръ.
— Да, Фредокъ. Онъ бы пришелъ къ вамъ вмст со мной, еслибъ я могъ избрать боле удобный часъ. Но я торопился. Вспомнивъ про нашъ разговоръ втроемъ въ моемъ парк, я ршился одинъ обратиться къ вамъ съ очень щекотливымъ вопросомъ.
— Пусть меня разстрляютъ, если я понимаю хоть слово, о чемъ идетъ рчь! думалъ дядя.
— Я пришелъ просить васъ объ одной услуг, какую длаютъ только для интимныхъ друзей. Принять участіе въ очень секретномъ дл, которое можетъ окончиться даже дуэлью.
— Не думаетъ-ли онъ меня взять за свидтеля противъ моего племянника, подумалъ Сукарьеръ.
— Милостивый государь, я не могу вамъ дать никакого отвта, пока не узнаю въ чемъ дло.
— Я вамъ сейчасъ скажу, продолжалъ Абижу. Моя жена меня обманываетъ…
— Ну, такъ и есть, шепталъ дядя.
— Она иметъ любовника. Я ихъ поймалъ вмст… но они убжали. Я ихъ застрлилъ-бы на мст, но мн удалось только ранить негодяя, оскорбившаго меня.
Сукарьеръ вздохнулъ свободне. Дло не касалось его племянника.
— Да, съ волненіемъ продолжалъ мужъ, третьяго дня ночью, возвращаясь домой, я видлъ этого человка у ногъ моей жены… я путешествовалъ и она не знала о моемъ возвращеніи.
— Третьяго дня, подумалъ Сукарьеръ, значитъ въ день перваго представленія Зайреты. Теперь все понятно. Его жена была въ Fantaisies-Comi ques и къ ней вошелъ Бюссероль. Затмъ, она его къ себ увезла.
— Она убжала къ своему отцу и я ее тамъ оставлю. Я ей не простилъ и не хочу съ ней больше видться… но жизнь я ей дарю. Соблазнителя же ея буду преслдовать до тхъ поръ, пока не убью….
— Надюсь, на дуэли? спросилъ отставной военный.
— Да, на дуэли… посл которой одинъ изъ насъ долженъ остаться на мст.
— И вы хотите мн сдлать честь, выбравши меня секундантомъ?
— Честь будетъ для меня, если вы не отказываетесь.
— Я не отказываюсь, но прежде всего я долженъ знать имя вашего противника.
— Его имя… да я его еще не знаю.
— Во всякомъ случа я долженъ знать какъ имя вашего противника, такъ и имя втораго вашего секунданта.
— Выслушайте меня. Я отлично понимаю, что вы въ полномъ прав отказаться быть моимъ секундантомъ, но я къ вамъ обращаюсь какъ къ человку, у котораго есть сердце и который не захочетъ отнять у меня послднюю надежду. Въ двухъ словахъ я вамъ передамъ мое положеніе и чего отъ васъ ожидаю. Я обижалъ мою жену. Она мн подло измнила. Она разбила всю мою жизнь, я ршился терпть, но не хочу, чтобы знали о ея позор. Свидтелей скандала было только двое. Одинъ изъ нихъ — мой лучшій другъ, онъ не проговорится. Другаго-же я заставлю молчать. Что-же касаеся до негодяя, оскорбившаго меня, онъ не уйдетъ. Онъ долженъ принадлежать къ тому-же кругу людей, съ которыми мы живемъ и рано или поздно, въ клуб или другомъ мст, начнутъ говорить о его ран, такъ какъ одна изъ двухъ пуль моего револьвера задла его.
— Предполагаю, что вы не на меня разсчитываете для наведенія справокъ.
— Конечно, но когда я его открою, то буду нуждаться въ человк, который-бы сумлъ повести дло. Цль моя, получить должное удовлетвореніе, но безъ публичной огласки. Слдовательно, нужно заставить моего противника драться, но нужно найти какой нибудь другой предлогъ, чмъ соблазненіе жены. Чтобы хорошо повести подобное дло, нужно быть опытнымъ. Мой другъ, о которомъ я вамъ раньше говорилъ, новичекъ въ этомъ отношеніи. Я самъ, хотя и участвовалъ въ дуэляхъ, но тогда былъ еще очень молодъ и относился къ такому длу какъ пылкій юноша. Если я встрчусь лицомъ къ лицу съ этимъ негодяемъ, то не съумю владть собою, наконецъ, хотя это и очень глупо, но не принято, чтобы оскорбленный лично требовалъ удовлетворенія. Нужны посредники. Вотъ почему я осмлился придти къ вамъ въ шесть часовъ утра. Вы были военнымъ, а потому сумете вести переговоры. Я-же, съ своей стороны, даю вамъ слово, исполню все, что будетъ отъ меня зависть и не откажусь ни отъ какого сорта оружія. Сначала я хотлъ обратиться къ первому встрчному офицеру, не имя никакого права обращаться къ вамъ съ подобной просьбой. Но я былъ не въ силахъ доврить совсмъ незнакомому человку грустное положеніе, въ которое меня поставила моя жена, рискуя попасть на парижскаго болтуна. Судя по тому, что мн о васъ говорили, я ршился къ вамъ обратиться въ надежд не получить отказа. Ошибся-ли я?
Сукарьеръ медлилъ отвтомъ.
Съ одной стороны, онъ вовсе не желалъ бы вмшиваться въ трудное дло и тратить изъ за этого драгоцнное время. Несчастья де Могара были для него гораздо важне семейныхъ длъ Абижу.
Но съ другой стороны, милліонеръ могъ ему очень пригодиться. Абижу былъ очень близокъ съ Фредокомъ и д’Эстеланомъ и дядя Гюи могъ получить отъ него очень важныя свденія объ этихъ двухъ личностяхъ.
Посл долгой паузы онъ началъ:
— Я очень тронутъ вашимъ довріемъ и постараюсь его заслужить. Считаю лишнимъ уврять васъ, что все ваше дло останется между нами. Но раньше чмъ принять на себя исполненіе возлагаемыхъ вами обязанностей, я долженъ сдлать вамъ нсколько вопросовъ.
— Къ вашимъ услугамъ.
— Прежде всего, я хотлъ бы знать, почему вы не обратились прежде всего къ вашему другу Фредоку?
— Фредокъ не въ состояніи въ настоящую минуту оказать подобную услугу. Онъ очень боленъ.
— Вы съ нимъ видлись?
— Да, онъ мн и посовтовалъ къ вамъ обратиться.
— Въ самомъ дл? Мн это очень лестно. Кажется вы съ нимъ уже очень давно знакомы?
— Десять лтъ уже и знаю его вполн. Это самый честный человкъ, какихъ я только знаю.
— Могу-ли я васъ спросить, былъ-ли онъ знакомъ съ д’Эстеланомъ, который…
— Который женился на дочери вашего друга графа де Могара. Нтъ. Я знакомъ съ д’Эстеланомъ и не пересталъ быть его другомъ.
— Знаете-ли вы, что съ нимъ случилось?
— Меня извстили объ его арест третьяго дня и я занялся этимъ дломъ. Не смотря на мои занятія, я былъ вчера у судебнаго слдователя, которому поручено разъясненіе обвиненія и былъ настолько счастливъ, что доказалъ невинность моего друга. Д’Эстелана выпустятъ на свободу завтра или посл-завтра. Эту хорошую новость вы можете сообщить графу какъ за достоврное.
— Завтра д’Эстеланъ будетъ освобожденъ! воскликнулъ Сукарьеръ. Да это невозможно. Вчера былъ у моего друга Могара полицейскій комисаръ, но ничего подобнаго не говорилъ.
— Въ которомъ часу съ нимъ видлся графъ? спросилъ Абижу.
— Не знаю наврное. Я предполагаю утромъ. Могаръ мн разсказывалъ объ этомъ во время обда.
— Д’Эстелана арестовали третьяго дня вечеромъ. Его повели въ префектуру и немедленно-же допросили. Когда комисаръ былъ у вашего друга, онъ зналъ только о результат перваго допроса.
— И при томъ очень грустномъ. По всей вроятности дло будетъ переведено въ уголовный судъ.
— Ршеніе было перемнено посл полудня. Д’Эстеланъ извстилъ меня о случившемся. Я съ нимъ не видлся въ продолженіе десяти дней. Я былъ въ Марсел спеціально по длу д’Эстелана и запасся тамъ всми нужными доказательствами для защиты моего друга. Десять свидтелей были представлены мною судебному слдователю и подтвердили невинность д’Эстелана. Въ настоящее время судъ убжденъ въ своей ошибк и постарается исправить ее.
— Сознаюсь, что въ всемъ этомъ ровно ничего не понимаю. Какимъ образомъ судъ могъ разубдиться въ продолженіе одного дня? Почему д’Эстеланъ такъ долго ждалъ съ доказательствами о своей невинности? Приходятъ его арестовать въ день его свадьбы, онъ убгаетъ какъ-бы ему ничего больше не оставалось длать. Бгство еще можно объяснить тмъ, что онъ хотлъ избавиться отъ заключенія. Но затмъ, прежде всего онъ долженъ былъ оправдать себя, хотя-бы уже изъ за семьи, которую онъ привелъ въ отчаяніе. Ни чуть не бывало: онъ прячется точно какой-нибудь воръ, бродитъ въ тни… наконецъ, безпрепятственно даетъ себя арестовать, а черезъ сутки оказывается чистъ какъ снгъ. Согласитесь, во всемъ этомъ есть много страннаго.
— Для тхъ, которые такъ-же какъ и вы не знаютъ о томъ, что послдовало посл перваго скандала. Позвольте вамъ объ этомъ разсказать. Бросившись изъ окна съ рискомъ десять разъ сломать себ шею, д’Эстеланъ прямо прибжалъ ко мн,
— Вы мн объ этомъ уже говорили, когда я вамъ былъ представленъ въ вашемъ парк. Вы его приняли?
— Съ распростертыми объятіями. Въ Мексик онъ мн оказалъ одну такую услугу, которую я никогда не забуду. Онъ мн разсказалъ свое положеніе. Мы его вмст обсудили и составили планъ, отъ котораго не отступали ни на шагъ.
— Странный планъ, первымъ результатомъ котораго было оставить въ траур несчастную молодую женщину!
— На вашъ упрекъ я сейчасъ-же отвчаю. Д’Эстеланъ обожаетъ свою жену и надется на таковое же расположеніе съ ея стороны. Его единственное желаніе было увидться съ нею, но это не отъ него зависло. Вдь вамъ извстно, какъ графъ де Могаръ отнесся къ своему зятю. Онъ ему совтовалъ застрлиться, не допустивъ даже разуврить обвинителей. Еслибъ д’Эстеланъ осмлился явиться къ графу, не будучи еще оправданнымъ, я васъ спрашиваю, какъ бы его приняли.
— Признаюсь, очень плохо и я его виню именно за медленность.
— Клянусь вамъ, это не его вина. Кража, приписываемая ему, была сдлана десять лтъ тому назадъ въ Марсел. Чтобы открыть виновнаго, нужно было его искать, а это было вовсе не легко. Даже могу сказать, безъ меня д’Эстеланъ его не нашелъ-бы. Благодаря моимъ деньгамъ и сношеніямъ я ршился взяться за слдствіе. Что же ему оставалось длать въ ожиданіи результатовъ слдствія? Отдаться въ руки полиціи, значило разгласить дло, а графъ ему этого не простилъ-бы. Увидться съ женой тоже было невозможно. Онъ спрятался на то время, пока я управлялъ слдствіемъ.
— Прятался онъ… конечно тоже у васъ?
— Нтъ. У меня онъ не былъ-бы гарантированъ. Объ этомъ знали-бы слишкомъ многіе… прислуга… жена… Я имю преданнаго мн друга, который иметъ свой домъ въ одномъ изъ предмстій Парижа. Тамъ-то д’Эстеланъ и укрывался, пробывши у меня только первыя сутки. Мы условились, что онъ не долженъ былъ выходить, пока судъ его не оправдаетъ, а тогда, съ поднятой головой, онъ могъ бы торжествовать посл побды. Его-бы не арестовали, еслибъ онъ не выходилъ изъ уединеннаго домика моего друга, но ему захотлось видться непремнно съ женой и онъ попался на вокзал у кассы.
— На прошлой недл, обратился Сукарьеръ, онъ чуть не попался въ наши руки, бродя возл виллы Могара. Я очень сожалю, что не поймалъ его, тогда-бы я его заставилъ объясниться… онъ былъ-бы обязанъ выхать изъ Франціи и избжалъ-бы третьягодняшняго ареста. Теперь-же, хотя его и освободятъ, но весь Парижъ будетъ знать…
— Никто, по крайней мр, почти никто. Будетъ извстно, что настоящій воръ пойманъ, а что д’Эстеланъ ни во что никогда не былъ замшанъ. Даже никто не будетъ знать объ арест д’Эстелана. Предсдатель суда мн это общалъ.
— А! такъ настоящій-то воръ пойманъ?
— Еще нтъ. Онъ усплъ скрыться. Но самое большее черезъ два три дня его разыщутъ, зная его имя. Онъ знаетъ, что я его выдалъ и будетъ мн мстить… объ этомъ я вамъ посл разскажу, если вы будете моимъ секундантомъ… но прежде нужно освободить д’Эстелана, онъ еще несчастне меня.
— По вашему мннію судъ ждетъ только ареста виновнаго, чтобы выпустить д’Эстелана.
— Совершенно врно, надюсь даже, Что д’Эстелана выпустятъ, если даже этотъ негодяй Рангузъ улизнетъ изъ глазъ полицейскихъ агентовъ.
— Рангузъ, вы сказали? Не тотъ-ли, съ которымъ знакомъ мой племянникъ, да и я тоже его знаю?
— Именно.
— Но вдь онъ былъ у васъ на балу, наконецъ третьяго дня я его видлъ въ театр!
— Я тоже его тамъ видлъ. Позвалъ его въ свою ложу и мы съ нимъ вмст ухали ко мн.
— Какъ! Вы были въ Fantaisies-Comiques?
— Да, я зналъ, что найду тамъ Рангуза и нарочно отправился въ театръ, чтобы допросить его раньше чмъ предать въ руки полиціи.
— Снова я ничего не понимаю. Кража была сдлана въ Марсел, а Рангузъ…
— Служилъ вмст съ д’Эстеланомъ у одного негоціанта, котораго обокрали. Съ тхъ поръ онъ перемнилъ свою фамилію…
— Тоже самое, что и д’Эстеланъ, тихо сказалъ Сукарьеръ.
— И пріхалъ въ Парижъ заниматься ростовщичествомъ
— Такъ мой племянникъ былъ въ дружб съ ростовщикомъ!
— О! Рангузъ имлъ своего тайнаго агента для подобныхъ длъ и вс его считали честнымъ человкомъ. Никто изъ его должниковъ не зналъ, кому принадлежатъ эти деньги. Господинъ де Батрю такъ-же попался какъ и другіе. Онъ ему заплатилъ тридцать три тысячи франковъ за тридцать тысячъ, не зная, что эти деньги давалъ ему его товарищъ.
— Ловко сдлано и меня это вовсе не удивляетъ, Рангузъ всегда былъ для меня непріятенъ. Но перейдемъ лучше къ д’Эстелану и позвольте васъ спросить объ одномъ.
— Я. ничего отъ васъ не скрою.
Въ сущности, Сукарьеръ меньше думалъ о д’Эстелан чмъ о Фредок. Онъ началъ врить въ невинность злополучнаго зятя графа и даже предпочиталъ-бы его видть на свобод, разсчитывая найти какой нибудь предлогъ къ дуэли, чтобы его спровадить на тотъ свтъ.
О Фредок онъ еще ничего не зналъ и разсчитывалъ узналъ какія нибудь подробности о немъ отъ Абижу.
— Извстно-ли вамъ, спросилъ онъ, что д’Эстелана считали умершимъ?
— Только вчера мн объ этомъ сообщили въ суд. Д’Эстеланъ тоже ничего не зналъ. Но теперь это уже не иметъ значенія.
— Напротивъ того, иметъ громадное значеніе. Могаръ думалъ, что избавился отъ своего зятя. Дочь его считала себя вдовой… и изъ этого вышли очень скверныя вещи. Говорилъ-ли вамъ что нибудь Фредокъ о застрлившемся въ Булонскомъ лсу?
— Нтъ, никогда.
— Даже вчера, когда вы у него были, онъ вамъ ничего не говорилъ?
— Ни слова.
— Но вы сами-то разв не спрашивали его?
— Нтъ. Я былъ у Фредока утромъ, а узналъ о случившемся только посл полудня.
— Странная вещь, почему онъ вамъ не разсказалъ объ этомъ, тмъ больше, что онъ самъ даже въ этомъ дл замшанъ.
— Какимъ-же образомъ?
— Онъ прозжалъ верхомъ по одной алле, когда застрлился человкъ, котораго приняли за д’Эстелана. Письмо, запутавшее такъ дло, было имъ найдено.
— Да, теперь я припоминаю, судья мн упоминалъ объ его имени и тоже о вашемъ.
— Очень вроятно. Я халъ вмст съ Фредокомъ, когда раздался выстрлъ. Не знаю, почему меня до сихъ поръ не вызывали въ судъ по этому длу.
— Васъ теперь больше не вызовутъ. Съ тхъ поръ какъ сдлалось извстно, что д’Эстеланъ живъ, это дло прекратили.
Видя, что такимъ путемъ ничего нельзя добиться, Сукарьеръ иначе направилъ свой допросъ.
— Вы мн сказали, продолжалъ онъ, что уже десять лтъ знакомы съ Фредокомъ.
— Да, по крайней мр. Съ послдняго года Имперіи я съ нимъ имю дла и постоянно мы все ближе сходились.
— Вы должно быть знаете, чмъ онъ до того времени занимался.
— Онъ всегда одиноко жилъ. Отецъ ему оставилъ довольно большое наслдство, изъ доходовъ котораго онъ живетъ. Хотя онъ очень щедръ, но ведетъ свои дла очень акуратно.
— Не знаете, жилъ-ли онъ когда нибудь въ провинціи?
— Нтъ не жилъ. Я даже почти увренъ, что онъ никогда не узжалъ изъ Парижа, гд онъ родился и гд умретъ, оставивъ посл себя много добрыхъ длъ.
— Онъ кажется вдовецъ? лукаво спросилъ Сукарьеръ
— Онъ! о, нтъ. Онъ не былъ женатъ и никогда не женится. Женщинъ онъ цнитъ по ихъ достоинствамъ и самъ желаетъ всегда быть свободнымъ. Еслибъ я раньше съ нимъ познакомился, то тоже не сдлалъ-бы глупости, за которую теперь раскаиваюсь. Я-бы не женился и не былъ-бы принужденъ рисковать своей жизнью изъ за негодяя, отнявшаго мое счастіе. Еслибъ я слушался Фредока, то можетъ быть предупредилъ-бы случившееся, но я слишкомъ былъ доврчивъ. Не дальше какъ вчера вечеромъ онъ мн далъ нсколько дльныхъ совтовъ, когда я ему разсказывалъ о моемъ несчастій. Наконецъ, черезъ нсколько часовъ посл нашего свиданія, я получилъ отъ него письмо.
— А! онъ къ вамъ писалъ?
— Да, снова совтуя обратиться къ вамъ сегодня утромъ. Представляя всю пользу, какую мн можетъ принести этотъ визитъ, онъ еще прибавилъ…
— Письмо это при васъ?
— Вотъ оно, отвтилъ Абижу, вынимая его изъ бумажника.
— Прочтите, сказалъ Абижу, прочтите это письмо Фредока, вы оцните характеръ этого рдкаго человка, и поймете, почему я ршился обратиться къ вамъ съ такой щекотливой просьбой.
Совты подобнаго друга принадлежатъ къ числу тхъ, въ которыхъ никогда не раскаешься, о васъ онъ тоже здсь выражается въ такихъ словахъ, что я больше не сомнвался.
— Это меня ставитъ въ очень неловкое положеніе. Мн отлось видть письмо г. Фредока, такъ какъ я имю привычку судить о характер людей по ихъ почерку. Но… читать себ похвалы… нтъ, я отнесся-бы не безпристрастно.
— Я васъ прошу, прочтите.
Сукарьеръ отказывался только изъ приличія, такъ какъ онъ вовсе не хотлъ упустить такого удобнаго случая, когда можно было проврить не Фредокомъ-ли написано послднее анонимное письмо.
Кром того, Сукарьеръ хотлъ убдиться въ своей опытности, относительно распознаванія людей и былъ бы радъ, еслибъ почеркъ Фредока ничего не имлъ общаго съ почеркомъ врага де Могара.
Онъ симпатично относился къ Фредоку и съ перваго-же взгляда убдился, къ своему удовольствію, что въ почеркахъ нтъ ничего общаго.
Чтобы лучше разыграть роль человка, интересующагося только опредленіемъ характера по почерку, Сукарьеръ началъ выводить фантастическія умозаключенія.
— Вы можетъ быть не врите въ графологію, сказалъ онъ весело. Я такъ врю въ эту отрасль науки и сейчасъ-же вамъ докажу ея правдивость. Смотрите! Вотъ эти штрихи означаютъ доброту, чувствительность, великодушіе… вотъ эти — энергію, большую силу воли, въ особенности судя по его способу перечеркивать букву t… а вотъ эта горизонтальная линія, которой онъ оканчиваетъ свою подпись… равняется удару сабли.
— Ваша діагностика совершенно врная, живо отвтилъ Абижу. Фредокъ иметъ очень доброе сердце, а вмст съ тмъ много характера. Онъ никогда не поступить ни противъ совсти, ни противъ собственнаго убжденія.
— Подобныя качества очень рдки въ настоящее время. Позвольте васъ еще спросить, увренъ-ли вашъ другъ тоже въ невинности д’Эстелана?
— Сказать вамъ по правд, не знаю. Я съ нимъ объ этомъ очень мало говорилъ и не спрашивалъ его мннія.
— Насколько мн помнится, у васъ на балу, мы разсуждали въ парк по поводу зятя де Могара въ присутствіи г. Фредока и за тмъ онъ мн сказалъ, отошедши въ сторону, что сомнвается въ невинности д’Эстелана.
— Очень быть можетъ. Онъ ошибся, судя по нкоторымъ признакамъ, такъ-же какъ и другіе. Съ тхъ поръ я его не разубждалъ, а то, что мною сдлано для д’Эстелана, извстно только моему помощнику — другу съ дтства. Фредокъ ни о чемъ не зналъ.
— Даже еще вчера, когда вы съ нимъ видлись?
— И вчера онъ зналъ не больше. Я былъ у него за совтомъ о постигшемъ меня несчастіи и только объ этомъ говорили.
— Однако-же Фредокъ былъ знакомъ съ д’Эстеланомь?
— Онъ съ нимъ встртился разъ у меня, восемь или десять мсяцевъ тому назадъ. Я ихъ представилъ другъ другу, но тмъ кажется ихъ знакомство и ограничилось и я не знаю даже встрчалисьли они еще гд нибудь.
— Слдовательно Фредокъ не могъ имть никакого повода быть въ претензіи на д’Эстелана?
— Положительно никакого, но я осмливаюсь васъ спросить, почему вы меня разспрашиваете такимъ образомъ о человк, котораго мы оба уважаемъ?
Подумавши немного Сукарьеръ отвтилъ:
— Васъ можетъ удивить, почему я такъ настойчиво разспрашиваю относительно этого человка и не буду отъ васъ скрывать причины моихъ, можетъ быть, нескромныхъ вопросовъ. Въ дл д’Эстелана есть много темныхъ сторонъ, которыя мн хотлось-бы выяснить. Не задавались-ли вы вопросомъ, кто могъ сдлать доносъ на Валуриса?.. и какимъ образомъ доносчикъ узналъ, что Валурисъ назывался д’Эстеланомъ?
— Напротивъ того, но я не могъ найти удовлетворительнаго отвта. Съ тхъ поръ какъ я нашелъ виновнаго, я его въ этомъ подозрвалъ, но въ этомъ я не увренъ.
— Я съ этимъ не согласенъ. Рангузъ во всякомъ случа не могъ возбуждать вопроса о воровств, такъ-же какъ ему было все равно, на комъ женится д’Эстеланъ.
— Впрочемъ, д’Эстеланъ ни разу не встрчался въ Париж съ Рангузомъ. котораго настоящая фамилія Раскаліонъ, въ противномъ случа онъ-бы его узналъ и, ни въ чемъ не подозрвая, разговаривалъ-бы съ нимъ. Еслибъ они встртились, д’Эстеланъ сказалъ-бы мн объ этомъ.
— Теперь-же, когда онъ знаетъ, по чьей причин онъ страдаетъ, кого онъ подозрваетъ доносчикомъ?
— Неизвстнаго врага… можетъ быть соперника… Его свадьб многіе могли завидовать.
— Но вдь соперникъ не допустилъ-бы до гражданскаго брака. Не знаете-ли вы, д’Эстеланъ никогда не подозрвалъ своимъ неизвстнымъ врагомъ Фредока?
— Никогда. Разв вы его подозрваете въ чемъ нибудь?
— Теперь уже нтъ, но до разговора съ вами я имлъ нкоторыя основанія подозрвать Фредока. Вы можете мн замтить, что подобныя основанія не имютъ здраваго смысла. Что-же прикажете длать! Когда ищешь на угадъ, то длаешь всевозможныя предположенія. Со времени злосчастной свадьбы, Могара преслдуютъ неимоврныя несчастія. Не находя человка, который копаетъ ямы rpaфу, мы заподозрли однажды Фредока.
— Его! да онъ мн сто разъ повторялъ, что не знаетъ графа.
— Совершенно врно и даже за послднее время отъ него только зависло познакомиться съ Могаромъ. Теперь я уже Фредока ни въ чемъ не виню и мн остается только спросить Васъ, извстно ли вамъ бгство Прюнево.
— Нтъ, но это меня не удивило-бы. Дв или три недли тому назадъ онъ просилъ дать ему въ долгъ довольно крупную сумму.
— Я знаю, я былъ при этомъ… но у этого мошенника хранилось все состояніе де Могара.
— А! воскликнулъ Абижу, этого несчастнаго графа положительно преслдуетъ судьба. Къ счастью д’Эстеланъ не разоренъ… онъ иметъ довольно большой капиталъ… наконецъ я ему окажу возможную помощь, если у него не будетъ достаточно для….
— Очень вамъ благодаренъ, прервалъ Сукарьеръ. Де Могаръ не останется безъ средствъ къ жизни, если даже жена нотаріуса не заплотитъ долговъ своего мужа. Можетъ быть г. Фредокъ суметъ мн разсказать какія нибудь подробности объ этомъ странномъ нотаріус и его семь. Кажется онъ съ нимъ часто видлся?
— Я объ этомъ ничего не знаю. Фредокъ иметъ много знакомыхъ. Онъ могъ съ нимъ встрчаться въ клуб или у знакомыхъ, но я знаю за достоврное, что Фредокъ недоврчиво относился къ Прюнево и избгалъ его насколько было возможно.
Затмъ послдовало молчаніе. Сукарьеръ убждался, что избралъ ложный путь, подозрвая Фредока и вмст съ тмъ нужно было дать ршительный отвтъ миліонеру, который уже больше получаса отвчалъ на вс возможные посторонніе вопросы, лишь-бы имть секундантомъ Сукарьера.
Послдній могъ избавить Абижу отъ розысковъ оскорбившаго его человка, видвъ Бюссероля въ лож госпожи Абижу, но Сукарьеру вовсе не хотлось ускорить развязку семейнаго романа. Онъ не находилъ нужнымъ отказаться быть секундантомъ, лишь-бы только подстрленный любовникъ прятался какъ можно дольше.
Въ это время Гюи де Батрю влетлъ въ комнату дяди точно ураганъ.
Г. Абижу, удивленный такому гостю, всталъ. Онъ видлъ Гюи у себя на балу, но не узналъ его, Гюи тоже его не сразу узналъ. Можетъ быть даже онъ его принялъ за какого нибудь прикащика изъ магазина, такъ какъ биржевой тузъ имлъ вовсе не привлекательную фигуру и казался немного сконфуженнымъ.
Безъ сомннія, что Гюи былъ точно ошеломленный и велъ себя даже неприлично. Онъ оборвалъ полковника на полуслов въ то время, когда тотъ собирался представить его милліонеру.
— Здравствуйте, дядя, началъ онъ такъ скоро, что не было времени его прервать. Вы никогда не отгадали-бы новость, которую я вамъ имю сообщить. Это животное, Бюссероль, раненъ… онъ получилъ пулю въ спину…
— Чертъ возьми! вскрикнулъ Сукарьеръ, ты разв не видишь, что у меня есть гость. Что это за манеры такія, ты влетлъ сюда точно за тобой гнались, и не поклонился гостю, который захотлъ подняться ко мн въ четвертый этажъ.
Прерванный такимъ нравоученіемъ, Гюи замолчалъ, и замтилъ наконецъ взглядъ дяди, указывающаго на Абижу.
— О чемъ ты думаешь? свирпо продолжалъ дядя, понявъ свое опасное положеніе. Ты ждешь, пока я тебя не назову по имени господину Абижу, тогда только ты сдлаешься вжливе?
Тогда только Батрю понялъ свою неосторожноетъ. Наканун онъ видлся съ Бюсеролемъ, узналъ всю исторію и слишкомъ поздно уже опомнился, разсказавъ ее въ присутствіи мужа.
— Простите пожалуйста, проговорилъ Гюи, кланяясь довольно неловко… я васъ положительно не узналъ.
— Я увренъ даже въ томъ, что вы меня не узнали, отвчалъ Абижу, замтно блдня. Въ противномъ случа вы-бы не говорили о ран Бюссероля въ моемъ присутствіи.
— Извините пожалуйста, отвтилъ Гюи, притворяясь невиннымъ, я не понимаю, чмъ я могъ вамъ причинить непріятность. Бюссероль имлъ несчастіе ранить себя, играя съ револьверомъ…
— Ранить себя въ спину, прервалъ оскорбленный мужъ съ холодной ироніей. Согласитесь, это очень странно.
— Вовсе нтъ… револьверъ упалъ и …
— Избавьте себя отъ труда придумывать смшныя отговорки. Вашего друга ранилъ человкъ, который стрлялъ въ бгущаго и который очень сожалетъ, что не мтилъ врне. Этотъ человкъ я, и вы это очень хорошо знаете. Я пришелъ просить вашего дядю быть моимъ секундантомъ, когда я найду оскорбившаго меня человка. Теперь мн остается только его убить.
Видя неловкое положеніе своего племянника, дядя за него вступился.
— Милостивый государь, обратился онъ очень вжливо, мн крайне непріятно, что вышло подобное недоразумніе, но смю васъ уврить, мой племянникъ вовсе не имлъ въ виду оскорбить васъ.
— Я въ этомъ вполн убжденъ и даже допускаю, что вы откажетесь быть моимъ секундантомъ, такъ какъ вашъ племянникъ принадлежитъ къ компаніи того человка. Прошу только мн сказать, черезъ сколько времени его другъ будетъ въ состояніи со мной драться. О! не скрывайте этого, прибавилъ Абижу, замтивъ отрицательный жестъ Гюи, вы на это не способны, да и безполезно. Я все знаю. Я былъ третьяго дня въ Fantaisies Comiques. Позвольте просить васъ передать господину Бюссеролю, что я не допускаю никакихъ объясненій и чтобы съ сегодняшняго-же дня двоихъ секундантовъ, которые могли-бы условиться съ моими. Прощайте, прибавилъ обманутый мужъ, обращаясь къ Сукарьеру. Очень благодаренъ за ваше гостепріимство.
Сукарьеръ подалъ ему руку и Абижу принялъ это искреннее пожатіе, которымъ старый солдатъ не всхъ удостоивалъ, Абижу вышелъ съ поднятой головой, а Батрю больше не пытался его разуврить
— Молодецъ, воскликнулъ дядя, проводивъ гостя, нечего сказать, хорошую ты выкинулъ штуку. Изъ за твоего легкомыслія твой другъ — Бюссероль будетъ принужденъ драться.
— Я не узналъ Абижу.
— Нужно было его узнать недовольнымъ тономъ сказалъ дядя. Вдь ты еще недавно разговаривалъ съ нимъ въ его парк.
— Да, но тогда онъ былъ костюмированъ. Теперь-же я его принялъ за портнаго.
— Все таки это не резонъ.. И портному незачмъ знать о случившемся съ Бюссеролемъ.
— Я сознаю мою вину, но надюсь, что дло не зайдетъ такъ далеко, какъ Абижу объ этомъ разсказываетъ.
— Ошибаешься. Абижу хочетъ непремнно драться съ любовникомъ своей жены, а мн не очень врится въ храбрость Бюссероля.
— Я не сомнваюсь въ его храбрости, только онъ еще не скоро поправится. Пуля засла въ плеч и пока ее не вынутъ…
— Онъ не будетъ въ состояніи держать саблю въ рукахъ. Я предпочиталъ-бы, чтобы это дло осталось безъ послдствій и вполн сочувствую несчастному мужу, котораго жена не стоитъ даже Антоніи. Стрекоза по крайней мр можетъ сослаться на обстоятельства. Она родиласъ въ бдности. Такъ вотъ оно что, не удалось броситься къ теб на шею, такъ она выбрала Бюссероля. Она просто сумасшедшая. Начиталась какихъ-нибудь романовъ, а теперь хочетъ разыгрывать героиню.
— Въ сущности вина ея не такъ велика. Мужъ ее засталъ, когда мой товарищъ въ первый разъ всталъ на колни передъ своей дамой и онъ погнался за нимъ, пустивъ въ догонку два выстрла. Къ счастью, Бюссероль хорошо бгаетъ, а госпожа Абижу успла удрать черезъ открытыя ворота и укрыться у своего отца. Однако она должно быть сильно сожалетъ о своемъ поступк.
— Абижу не хочетъ съ ней никогда больше видться. Подобную месть я вполн одобряю. Выгнать жену и убить любовника… я такъ-же самъ поступилъ-бы на его мст. Еслибъ я ее не выгналъ изъ твоей квартиры, то въ настоящее время твоя кожа наврное не была-бы цла.
— О! госпожа Абижу мн не особенно нравилась, да при томъ сердце было уже занято. Но что за идея пришла ея мужу просить васъ быть его секундантомъ. Онъ съ вами едва знакомъ.
— Фредокъ ему посовтовалъ обратиться ко мн.
— Фредокъ! Этого уже я совсмъ не понимаю.
— Ты будешь еще больше удивленъ, когда узнаешь то, о чемъ я теб долженъ разсказать. Приготовься, мой бдный другъ, перенести сильный ударъ.
— Вы говорите серьезно?
— Къ несчастью даже очень серьезно. Вчера вечеромъ ты не встртился съ Могаромъ?
— Нтъ. Когда я ухалъ изъ Везине, онъ еще не возвращался. Я даже думалъ, что онъ долженъ былъ переночевать въ Париж.
— Ему незачмъ было дольше отставаться, когда я ему во время обда разсказалъ о случившемся. Я имлъ ему сообщить скверную новость, но онъ мн сообщилъ еще худшую.
— Ради Бога, дядя, не мучьте меня, объяснитесь.
— Прежде всего, Прюнево бжалъ, оставивши посл себя больше милліона долгу. Вс деньги Могара были у него, слдовательно Могаръ разоренъ.
Лицо Батрю прояснилось.
— Только-то? сказалъ онъ, судя по вашему лицу, я думалъ…
— Это тоже что нибудь да значитъ. Могару шестьдесятъ лтъ, а въ эти года состоянія уже не наживаютъ. Теперь его дочь безприданница.
— Вовсе нтъ, вдь я на ней женюсь. По крайней мр никто не скажетъ, что я погнался за ея приданымъ.
— Къ несчастью, ты не можешь на ней жениться.
— Разв ея отецъ снова измнилъ свое намреніе?
— Нтъ, не то. Ея мужъ живъ.
— Какъ! Живъ! застрлившись…
— Ошиблись. Тотъ, который застрлился въ Булонскомъ лсу, похожъ только на д’Эстелана, но это не онъ былъ. Д’Эстелана арестовали третьяго-дня.
— Это какое-то проклятіе! воскликнулъ Гюи.
— Мн кажется, вс мы прокляты. Будь мужественъ и перенеси это несчастіе какъ человкъ съ сердцемъ. Ты снова находишься въ такомъ-же положеніи, въ какомъ былъ до свадьбы Моглалены.
— Тогда… я ее еще не любилъ, я почти забылъ о ней Теперь я ее обожаю, вся моя жизнь принадлежитъ ей, безъ нея я не могу жить, не хочу… я ее не оставлю этому негодяю. Я его убью.
— Если ты его убьешь, то окажешь большую услугу М-lle де Могаръ, но все таки ты на ней не женишься. Женщина не выходитъ замужъ за убійцу своего мужа.
— Скоре я соглашусь отъ нея отказаться, чмъ допустить вора жить съ нею.
— Еще неизвстно, воръ-ли онъ.
— Не вздумаете-ли вы его защищать?
— Не имю ни малйшей охоты, но я теб долженъ сказать всю правду. Абижу только что меня уврялъ, что д’Эстеланъ былъ жертвой судебной ошибки. Теперь его невинность доказана и завтра или посл завтра его освободятъ.
— И вы врите увреніямъ глупца, который не могъ даже уберечь своей жены.
— Онъ мн представилъ вскія доказательства. Указалъ мн на виновнаго, который совершилъ кражу. Этого человка задержатъ и десять свидтелей, собранныхъ уже, подтвердятъ его вину. Какъ только его поймаютъ, освободить д’Эстелана. Не увлекайся тщетными надеждами. Разсмотримъ хладнокровно наше положеніе. Оно плачевное, конечно, но можетъ быть мы найдемъ лекарство. Прежде всего, мн хотлось-бы знать, если Магдалена овдоветъ въ правду, женишься-ли ты на ней, не смотря на все прошлое и то что будетъ еще, когда всмъ будетъ извстно появленіе д’Эстелана.
— Я на ней женился-бы, еслибъ она была даже разведенной женой уголовнаго преступника.
— Магдалена развода не иметъ и ея положеніе даже гораздо плачевне. Какъ только ея мужа освободятъ, первымъ дломъ онъ заявитъ свои права на жену.
— Почему-же онъ этого не сдлалъ, будучи на свобод?
— Ты забываешь, что его разыскивали по очень низкому длу. Впрочемъ, онъ пробовалъ видться со своей женой. Каждый вечеръ онъ бродилъ у дачи Могара. Это ты за нимъ разъ гнался.
Гюи сдлалъ жесть, выражавшій сожалніе, что его соперникъ не попался ему тогда въ руки.
— Итакъ, продолжалъ Сукарьеръ, какъ только д’Эстеланъ будетъ на свобод, прежде всего онъ явится къ Могару. Безъ сомннія Могаръ его дурно приметъ, можетъ быть даже совсмъ не приметъ. Что тогда сдлаетъ д’Эстеланъ? Постарается-ли онъ смягчить своего тестя и жену, представивъ доказательства о своей невинности, или-же потребуетъ свою жену насильно? Дойдетъ-ли дло до суда, этого нельзя угадать впередъ, но какъ-бы онъ ни поступилъ, произойдетъ ужасный скандалъ. Весь свтъ заговоритъ о насъ, о теб, обо мн и о Магдален. Если при подобныхъ обстоятельствахъ д’Эстеланъ будетъ убитъ на дуэли, хватитъ-ли у тебя духу все таки жениться на Магдален, не смотря на общественное мнніе?
— Да, тысячу разъ да, по кто-же убьетъ д’Эстелана? Вдь вы говорите, что я не буду имть права жениться на Магдален, если убью ея мужа.
— Безъ сомннія, но я, не думающій никогда жениться, могу заставить драться со мной за оскорбленіе, причиненное имъ моему другу Могару. Какъ-бы онъ тамъ не вывертывался, я найду, въ чемъ его обвинить. Кто начинаетъ свою карьеру съ торговли масломъ, тотъ долженъ разсказать всю свою подноготную, прежде чмъ длать предложеніе двушк хорошаго происхожденія. Почему онъ ни разу не былъ въ Марсел посл своего возвращенія изъ Америки. Тамъ бы нашлись люди, которые ему сообщили-бы, что уже десять лтъ какъ его розыскиваетъ полиція. Положимъ онъ оправдался-бы, но разъ уже будучи замшанъ въ подобномъ дл, онъ не осмлился-бы просить руки дочери Могара.
— Вы мой дядя, съ грустью сказалъ Ватрю, предположивъ, что этотъ человка, не откажется отъ дуэли съ вами, вс будутъ знать, что вы дрались изъ за меня и подумаютъ, что у меня самого не хватило для этого достаточно храбрости. Я васъ умоляю, откажитесь отъ вашей идеи. Если вы не откажетесь, всякій можетъ назвать меня подлымъ человкомъ.
Сукарьеръ вздрогнулъ. При своемъ пылкомъ воображеніи, онъ совсмъ упустилъ изъ виду это обстоятельство, а вмст созналъ справедливость въ замчаніи племянника.
Онъ началъ ходить по комнат, произнося проклятія и угрожая кулаками отсутствующимъ врагамъ, затмъ, сразу остановившись, сказалъ:
— Если такъ, то теб остается только зачислиться въ Африку. Въ Париж ты дольше не можешь оставаться. Ты долженъ исчезнуть. Въ Африк можетъ быть ты легче забудешь.
— Забыть! да эти невозможно, но я согласенъ ухать.
— Могаръ тоже удетъ. Въ Луизіан у него остался клочекъ земли. Тамъ онъ по крайней мр укроется отъ д’Эстелана. Можетъ быть и я ихъ тамъ когда нибудь навщу. Но теб не предложу со мной хать, пока ея злосчастный мужъ будетъ живъ. Ты самъ отлично понимаешь, въ какое ложное положеніе снова поставилъ-бы Магдалену. Но вдь д’Эстеланъ можетъ умереть, пока ты будешь дослуживаться эполетъ въ Алжир, а тогда, если ты не измнишь своего намренія, теб никто не можетъ помшать подать въ отставку и покатить въ Новый Свтъ.
— Это сонъ, съ горечью сказалъ Батрю.
— Почемъ знать? Все бываетъ на свт. Кто могъ предположить, что д’Эстелана заподозрятъ въ воровств, что онъ воскреснетъ… будемъ надяться.
— Я ни во что больше не врю. Единственное мое желаніе, повидаться еще разъ съ Магдаленой передъ моимъ отъздомъ.
— Отецъ ея не будетъ противиться, но лучше не здить въ Везине, пока не узнаемъ окончательно, чего придерживаться относительно судьбы д’Эстелана. Черезъ два дня, по мннію Абижу, все выяснится.
— Знаетъ ли М-lle де Могаръ, что ея мужъ живъ?
— Я совтовалъ ея отцу ни о чемъ ей не сообщать пока. Зачмъ ее огорчать преждевременно? Завтра Могаръ скажетъ Магдален, что ты долженъ былъ остаться возл больнаго товарища. Итакъ, ты не будешь отходить отъ Бюссероля, но не соглашайся быть его секундантомъ. Намъ не слдуетъ быть во вражд съ Абижу. Онъ намъ можетъ пригодиться. Я пока воспользуюсь временемъ и похлопочу о возвращеніи по крайней мр хоть части состоянія Могара. Жена Прюнево живетъ въ деревн, но она должна была пріхать сегодня въ Парижъ. Ты-же ступай къ себ и не теряй еще надежды. Я скоро у тебя буду и можетъ быть принесу хорошія всти.

ГЛАВА IV.

Отпустивъ своего племянника, Сукарьеръ ршилъ привести составленный имъ планъ къ исполненію. Программа была обширная, а потому не слдовало терять времени.
Вдаваться въ детали по поводу печальнаго положенія Гюи было-бы излишнимъ. Разсказать исторію съ Рангузомъ и подозрнія на Фредока значило растравлять только и безъ того наболвшее сердце молодаго человка.
Сукарьеръ зналъ по многолтнему опыту, что время есть самое лучшее лкарство для больнаго сердца. Съ тхъ поръ какъ онъ жилъ въ деревн, онъ не имлъ особенныхъ непріятностей, но въ военной служб и въ Париж ему не одинъ разъ приходилось страдать отъ несправедливостей, обойденія чиновъ и любовныхъ похожденій. Тогда онъ запирался и нигд не показывался въ продолженіе иногда цлыхъ недль. Затмъ все забывалось.
Такую манеру лченія онъ называлъ: пережевать свою досаду и онъ былъ увренъ, что вс люди имютъ одинаковую натуру, въ чемъ конечно онъ ошибался.
Кром того, онъ ршилъ безъ чьей-бы то ни было посторонней помощи спасти своихъ друзей.
Даже Гюи его стснилъ бы въ его обширномъ предначертаніи, по которому одновременно нужно было поставить д’Эстелана въ невозможное положеніе быть вреднымъ, открыть тайнаго врага, неизвстнаго автора всхъ бдъ, возвратить графу де Могару его состояніе, растраченное нотаріусомъ, наконецъ устроить положеніе Магдалены и Гюи по крайней мр сноснымъ.
Первымъ пунктомъ въ программ было переговорить лично съ д’Эстеланомъ и потребовать отъ него категорическихъ объясненій, относительно его намреній посл освобожденія. Затмъ розискать во чтобы-то ни стало человка, представившаго Стрекоз Прюнево. Мене важнымъ было растрогать госпожу Прюнево, представивъ въ самыхъ черныхъ краскахъ положеніе Могара, разореннаго ея мужемъ, а. въ случа нужды пригрозить ей неминуемымъ арестомъ ея мужа за злостное банкротство, разсчитывая получить если не всю сумму, то хоть часть ея.
Фредокъ не представлялъ уже для Сукарьера особеннаго интереса. Онъ никогда не былъ женатъ и почеркъ его не былъ схожъ съ почеркомъ автора анонимнаго письма. Напротивъ того, онъ могъ даже быть полезнымъ для разъясненія отношеній Прюнево съ Антоніей.
По словамъ Абижу, Фредокъ былъ боленъ и никого не принималъ, а потому Сукарьеръ отложилъ къ нему визитъ на слдующій день и ршилъ прежде всего отправиться въ префектуру полиціи.
Было еще слишкомъ рано и Сукарьеру пришлось ждать пока соберутся чиновники полиціи. Онъ началъ разсматривать великолпное зданіе префектуры и сосдніе съ нимъ дома. Наконецъ пробилъ пріемный часъ, тогда полковникъ територіальной арміи послалъ свою карточку полицейскому комисару, бывшему дна. дня тому назадъ у Могара. Пришлось сидть въ передней, выжидая своей очереди. къ чему Сукарьеръ вовсе не привыкъ. Его начало бсить подобное непочтеніе къ его заслугамъ и еслибъ онъ не ожидалъ получить разршенія видться съ дЭстеланомъ, отъ чего многое зависло, то конечно онъ ушелъ-бы изъ полиціи, выругавшись за подобные безпорядки. Но пришлось смириться. Остальные просители казались ему очень подозрительными.
Наконецъ вызвали полковника, заставивъ его дожидаться довольно долго.
Сукарьеру не хватало терпнія и онъ не былъ дипломатъ, при томъ человкъ, къ которому онъ долженъ былъ обращаться вовсе не быль расположенъ къ Могару посл бгства д’Эстелана. Комисаръ спросилъ прежде всего полковника, съ ка кою цлью онъ къ нему пришелъ и узнавши, что хочетъ видться съ д’Эстеланомъ, отказалъ ему наотрзъ.
Это зависитъ только отъ судебнаго слдователя, который тоже едва-ли согласился-бы допустить къ заключенному человка не знакомаго съ д’Эстеланомъ и къ тому-же играющаго неизвстную роль въ этомъ запутанномъ дл.
Подобный отвтъ до такой степени возмутилъ Сукарьера, что онъ совсмъ забылъ, съ кмъ имлъ дло и началъ обвинять полицію въ ея легкомысленности, доказывая ея халатность и неопытность даже въ такомъ глупомъ дл какъ обвиненіе невиннаго и что полиція не могла даже разыскать автора анонимныхъ писемъ, бывшихъ причиною всхъ бдъ, постигшихъ его друга Могара.
На это комисаръ отвтилъ, что графъ долженъ себя одного винить во всемъ. Не слдовало заставлять своего зятя лишать себя жизни, тогда-бы онъ не былъ принужденъ бросаться изъ окна, а затмъ конечно скрываться.
Комисаръ винилъ тоже друзей Могара за ихъ ошибочное признаніе застрлившагося человка за д’Эстелана, чмъ они продлили и запутали только дло.
Подобное заключеніе напомнило Сукарьеру о цли его прихода и онъ понялъ, что слдуетъ смириться, чтобы достигнуть цли. Тогда онъ сознался, что не имлъ права такъ горячиться, но что несчастное положеніе его друга касалось тоже и его лично, а потому комисаръ долженъ ему извинить горячность въ подобномъ случа.
Комисаръ въ свою очередь, замтивъ перемну тона, сейчасъ-же смягчился. Онъ отвтилъ, что вовсе не имлъ въ виду оскорбить заслуженнаго офицера, а напротивъ того, желалъ-бы обоюднаго соглашенія.
Тогда Сукарьеръ очень вжливо попросилъ комисара высказать свое мнніе относительно д’Эстелана и комисаръ не отказался сообщить, что обвиняемый имлъ вс шансы быть освобожденнымъ, какъ только будетъ арестованъ другой человкъ, на котораго указалъ одинъ очень вліятельный негоціантъ, представившій при этомъ свидтелей, доказывающихъ невинность д’Эстелана и виновность въ воровств другаго человка.
Дядя Гюи считалъ лишнимъ сообщить комисару о всей непріятности, если освобожденный д’Эстеланъ захочетъ явиться къ Могару и ограничился вопросомъ, могутъ-ли освободить д’Эстелана, если не разыщутъ Рангуза, получивъ отрицательный отвтъ, онъ больше не пытался просить разршенія видться съ д’Эстеланомъ, но однако просилъ передать заключенному отъ имени друга Могара, что онъ его проситъ зайти къ нему въ Grand-Hotel какъ только его освободятъ и что затмъ они вмст подутъ въ Везине.
Комисаръ общалъ исполнить въ точности порученіе и они разстались, какъ еслибъ они были въ самыхъ лучшихъ отношеніяхъ.
Сукарьеръ вышелъ вполн довольнымъ своимъ визитомъ. Онъ зналъ теперь, что д’Эстелана не освободятъ, пока, не арестуютъ Рангуза и что мужъ Магдалены наврное явится къ нему, не зная, что происходить въ Везине.
Оставалось приготовиться только ко встрч съ человкомъ, который препятствовалъ счастью Гюи.
Дядя зашелъ позавтракать въ одинъ изъ ресторановъ на бульвар de Palais и за десертомъ спросилъ путеводитель, съ цлью узнать, съ которымъ поздомъ можетъ пріхать жена нотаріуса.
Госпожа Прюнево жила, боле чмъ, на двухъчасовомъ разстояніи отъ Парижа и въ мстности удаленной отъ желзной дороги, а потому Сукарьеръ ршилъ отправиться къ ней только на слдующій день посл ея прізда, разсчитывая, что она должна будетъ остаться по крайней мр на нсколько дней въ Париж. Поршивши такимъ образомъ, онъ отправился къ Фредоку.
Фредокъ былъ замшанъ въ дл о застрлившемся человк и Сукарьеръ хотлъ ему сообщить вс новости, сообщенныя ему комисаромъ.
Кром того Сукарьеръ ни разу еще не былъ у Фредока и долженъ былъ ему отдать визитъ.
Его встртила Бригитта и сообщила, что Фредокъ серьезно боленъ и не встаетъ съ постели. Докторъ веллъ находиться въ совершенномъ спокойствіи и никого ровно не принимать.
Настаивать было невозможно и дядя Батрю отправился къ Антоніи въ надежд узнать отъ нея, какимъ образомъ Прюнево съ ней познакомился. Какъ на зло Антонія ухала загородъ съ самаго утра и должна была, возвратиться только поздно ночью, а, можетъ быть и на слдующее утро. Раздосадованный на вторую неудачу, Сукарьеръ веллъ хать извощику въ улицу Оберъ, хотя онъ и не разсчитывалъ наврное застать Гюи. Оказалось что Гюи ушелъ къ Бюссеролю, куда Сукарьеръ не пошелъ бы ни въ какомъ случа, а такъ какъ уже было пять часовъ, то больше длать было нечего. Собранныя имъ свденія у комисара были достаточно интересны, чтобы сообщить о нихъ Могару и Сукарьеръ направился на. вокзалъ, разсчитывая успть еще къ обду въ Везине.
Итакъ, полъ-дня пропало, не имя возможности видться съ Фредокомъ и не заставъ ни Антоніи, ни Гюи, за то въ позд Сукарьеръ встртился съ человкомъ, о которомъ вовсе не думалъ.
Въ пять часовъ тридцать пять минутъ по полудни самое большое количество публики отправляется изъ вокзала св. Лазаря въ окрестности Парижа.
У кассы толпилось громадное количество публики. Мужчины съ газетами подъ мышкой и съ корзиной въ рукахъ. Женщины съ зонтиками и дтьми на рукахъ.
Для Сукарьера подобное зрлище было не ново и онъ сравнивалъ этотъ часъ съ припадками перемежающейся лихарадки, наступающей обыкновенно въ одинъ и томъ-же часъ, хотя и не всякій день.
Ставъ въ очередь, Сукарьеръ разсматривалъ тысячную толпу, стремящуюся поскоре достать билетъ, чтобы воспользоваться загороднымъ свжимъ воздухомъ. Впереди его немного уже было публики, когда онъ замтилъ шикарно одтую барыню, проходившую мимо. Всмотрвшись пристальне полковникъ узналъ въ ней Антонію. Она ему дружески кланялась и показывала руками, что очень желала-бы съ нимъ поговорить, но ожидаетъ кого-то.
Дйствительно къ ней подошелъ мужчина и они удалились.
— Гмъ! проговорилъ Сукарьеръ, да вдь это тотъ-же Бразилецъ, съ которымъ я у нея ужиналъ. Жаль, что она не одна, Я могъ-бы ее разспросить относительно Прюнево. При Бразильц-же неудобно, да онъ мн противенъ даже со своими бриліантами.
Разсуждая такимъ образомъ, настала его очередь брать билетъ, но онъ не торопился и нарочно не входилъ въ salle Patente, не желая быть замченнымъ Антоніей.
Наконецъ открыли двери и публика накинулась на вагоны. Сукарьеръ не любилъ бгать и нашелъ мсто только въ самомъ дальнемъ вагон, у самаго локомотива.
Опоздавшіе, бжали одинъ за другимъ, разскраснвшись отъ бготни и жары.
Послднимъ вошелъ какой-то господинъ, довольно хорошо одтый, но слишкомъ тепло для лта.
Онъ услся напротивъ Сукарьера. Послдній его не замчалъ, выбирая сигары.
На томъ господин было одто лтнее пальто, въ рукахъ онъ держалъ другое, боле теплое, черезъ плечо висла громадныхъ размромъ сумка, которую пасажиръ держалъ обими руками. Круглая съ большими полями шляпа совсмъ затмняла лицо.
Выбравъ сигару, Сукарьеръ выпрямился и очутился лицомъ къ лицу со своимъ vis-а-vis. Тогда послдній быстро всталъ и, не говоря ни слова, на чалъ пробираться къ дверямъ, шагая черезъ колни сплотившихся пассажировъ.
Но было уже слишкомъ поздно. Поздъ уже тронулся, а кондукторъ, замтивъ пасажира, желающаго открыть двери, закричалъ, что во время хода позда запрещено выскакивать.
Нечего было длать. Incognito долженъ былъ снова занять свое мсто.
Предположивъ, что пасажиръ хотлъ бжать отъ сигарнаго дыму, Сукарьеръ вжливо его спросилъ.
— Можетъ-быть вы не переносите дыму?
— Вовсе нтъ, отвтилъ этотъ странный человкъ, насовывая шляпу на глаза.
— Тмъ лучше, сказалъ полковникъ. Мн показалось, что вы хотли перемнить вагонъ изъ за моей сигары.
Пасажиръ ничего не отвтилъ и Сукарьеръ началъ его разсматривать, пуская большія клубки дыму.
Въ особенитсти его заинтересовалъ костюмъ. Судя по платью можно было предположить, что этотъ человкъ собрался перейти Альпы, а между тмъ поздъ этотъ шелъ только до Сенъ-Жермена.
Больше онъ не трогался, закрылъ глаза, а руками держался за дорожный мшокъ.
Безъ бороды и безъ усовъ лицо его пряталось за большими синими очками. Носъ крючкомъ, непохожій на загнутый клювъ у хищныхъ птицъ.
— Кажется, что я видлъ этотъ носъ, проговорилъ про себя Сукарьеръ.
Поздъ проходилъ черезъ тунель. Въ вагон сдлалось темно. Сигара Сукарьера освщала вагонъ точно красная звздочка и онъ замтилъ какъ его vis-а-vis началъ прятать подъ пальто свой мшокъ, остался снаружи только ремень.
Когда поздъ вышелъ изъ тунели, странный пасажиръ сидлъ снова съ закрытыми глазами.
— Онъ можетъ думаетъ, что я у него хочу стащить его сумку? подумалъ Сукарьеръ. Въ ней врно деньги или-же банковые билеты… Гмъ! онъ тоже похожъ на обанкрутившагося нотаріуса.
Наконецъ предполагаемй нотаріусъ открылъ глаза и видимо былъ стсненъ, что за нимъ слдятъ.
Остальные пасажиры не обращали на него вниманія. Они были углублены въ чтеніе купленныхъ имъ на вокзал газетъ, но Сукарьеръ не спускалъ съ него глазъ.
Онъ его изучалъ и длалъ свои умозаключенія.
Итакъ, судя по синеватому оттнку кожи, можно было думать, что незнакомецъ брюнетъ, между тмъ выглядывающіе изъ подъ шляпы волосы были совсмъ свтлые.
Должно быть онъ былъ въ парик, хоть по виду ему нельзя было дать больше тридцати пяти лтъ.
Зачмъ онъ носилъ такого цвта парикъ и куда онъ съ этимъ поздомъ могъ хать?
— Во всякомъ случа не въ окрестности Парижа, подумалъ Сукарьеръ. Я готовъ биться объ закладъ, что изъ Сенъ-Жермена онъ возметъ извощика въ Понтуазъ, а. тамъ подетъ по сверной жел. дорог.. Какъ жаль, что вмсто этой загадочной личности я не встртился съ удирающимъ заграницу Прюнево. Но вдь этотъ если и увозитъ чужое состояніе, то во всякомъ случа не Могара. Напрасно я только себ голову ломалъ. Что мн за дло до чужихъ приключеній, вдь я не полицейскій агентъ.
Сдлавъ подобное заключеніе, дядя Батрю началъ уже думать о чемъ-то другомъ, какъ вдругъ ему пришло на мысль, почему его vis-а-vis такъ засуетился и хотлъ бжать, когда его замтилъ.
Заинтригованный этимъ обстоятельствомъ, онъ еще съ большимъ вниманіемъ началъ присматриваться къ орлиному носу, засвшему у него въ памяти.
Черезъ нсколько минутъ онъ сразу вспомнилъ.
По носу онъ узналъ человка.
— Теперь я не ошибаюсь, разсуждалъ Сукарьеръ, это Рангузъ. Ничего удивительнаго, что онъ хотлъ удрать, замтивъ меня. Онъ собрался бжать заграницу и вовсе не хотлъ-бы хать со мной. Я угадалъ. Полиція разыскиваетъ его и потому онъ ршился хать съ поздомъ, ведущимъ только въ окрестности Парижа. Онъ подумалъ, что на вокзал св. Лазаря полиція за нимъ не слдитъ, а затмъ можно будетъ пробраться на сверную дорогу, ведущую въ Бельгію. Теперь уже онъ не удеретъ. Я его не выпущу изъ моихъ рукъ. Онъ притворяется спящимъ, но я его разбужу. Впрочемъ не слдуетъ затвать скандала въ вагон. Лучше я подожду, пока онъ слзетъ, а тогда я за нимъ послдую. На каждой станціи есть жандармы. Можно будетъ всегда его остановить. Достаточно будетъ сказать жандарму, что я полковникъ и онъ согласится задержать Рангуза. Тогда я пошлю телеграму въ префектуру полиціи и дло будетъ съ концомъ.
— Положительно, заключилъ дядя Батрю, лучше выждать. Онъ воображаетъ, что я его не узналъ. Я за нимъ выйду вслдъ, а затмъ не отстану.
Поздъ приближался къ станціи Анверъ.
— Однако, какія-же будутъ послдствія, если я отдамъ Рангуза въ руки полиціи? Тогда выпустятъ д’Эстелана. Оправданный, д’Эстеланъ будетъ имть полное право явиться къ Могару и потребовать свою жену. Это можетъ убить Магдалену, увренную, что ея мужъ умеръ. Положимъ, что д’Эстеланъ раньше явится ко мн, но вдь онъ можетъ отказаться отъ дуэли. Наконецъ, онъ можетъ и не захотть ко мн явиться. Ведь онъ и самъ знаетъ дорогу въ Везине. Батрю предпочиталъ-бы лишиться на всегда Магдалены, чмъ видть ее принадлежащею д’Эстелану. Если-же я дамъ полную свободу бжать Рангузу, д’Эстеланъ останется еще на нкоторое время въ заключеніи. Могаръ успетъ приготовить Магдалену понемногу къ ея судьб и будетъ имть возможность ухать въ Америку, Гюи поступитъ на военную службу, а я снова поселюсь въ Бретеш. Не находя Рангуза, полиція все таки будетъ принуждена выпустить д’Эстелана. Но тогда онъ уже никого не найдетъ и самъ удетъ изъ Парижа, будучи замшанъ въ такомъ скандальномъ процесс.
Поздъ долженъ былъ сейчасъ остановиться и Сукарьеръ почти уже ршился не мшать бгству Рангуза, но въ немъ заговорила совсть.
— Имю-ли я въ сущности право не задержать Рангуза, зная, что изъ за этого мошенника томится въ заключеніи невинно пострадавшій человкъ? Да, я теперь вполн увренъ въ невинности д’Эстелана. Не задержавъ вора, я ему значить покровительствую. Нтъ! на подлость я не способенъ. Хотя я причиню этимъ много непріятностей Могару, а Гюи даже меня проклянетъ, но я долженъ выдать Рангуза. Д’Эстеланъ не виноватъ въ несчастій Могара. Поздъ уже уменьшалъ ходъ. Рангузъ началъ переминать ногами какъ котъ, который завидлъ мышь, но еще по ршается броситься на нее, не будучи увренъ въ своемъ прыжк… слышенъ уже былъ стукъ открывающихся дверей въ вагонахъ и кондукторъ невнятно кричалъ: Анверъ.
Это небольшое селеніе, но лтомъ его посщаютъ очень многіе, какъ ближайшее къ Парижу. Анверъ раздленъ съ Парижемъ только Сеной.
Сукарьеръ ршилъ, что здсь опасно выпустить Рангуза. Толпа была слишкомъ большая и онъ могъ улизнуть. А потому, не теряя больше ни минуты, онъ къ нему обратился:
— Извините! пожалуйста, сказалъ полковникъ, если я не ошибаюсь, то имю честь говорить съ господиномъ Рангузомъ.
На этотъ вопросъ Рангузъ покраснлъ до ушей и притворяясь, что ничего не слышитъ, поднялся, чтобы выйти, но Сукарьеръ загородилъ ему дорогу и повторилъ свой вопросъ. Рангузъ принужденъ былъ отвтить.
— Да…. чмъ могу вамъ быть полезнымъ…
— Мой вопросъ очень простой. Вотъ уже десять минутъ какъ я на васъ смотрлъ и только теперь узналъ. Еще не такъ давно мы встрчались… третьяго-дни въ Fantaisies-Comiques.
— О! вскликнулъ Рангузъ, простите, ради Бora. Я васъ не замтилъ, войдя въ вагонъ, а затмъ уснулъ. Это непростительно… мои проклятыя очки мшаютъ мн ясно видть…
— Мн тоже помшали ваши очки узнать васъ сразу.
— Докторъ мн запретилъ ихъ снимать до извстнаго времени.
— Разв у васъ болятъ глаза?
— Да, со времени этого проклятаго представленія. Выходя изъ театра, я простудилъ ихъ.
— О! это не опасно. Со мной это случалось нсколько разъ въ Африк. Нсколько дней отдыху и все пройдетъ.
— Мн совтовали провести нсколько дней въ деревн, отвтилъ Рангузъ, успокоившись немного.
— Я съ вами вполн согласенъ и очень радъ, что вамъ дали подобный совтъ, иначе я не имлъ-бы удовольствія встртиться съ вами.
— Очень жаль, что этотъ поздъ идетъ только до Сенъ-Жермена.
— Толкуй! подумалъ про себя Сукарьеръ, ты хочешь только разузнать, куда я ду, чтобы не слзть на одной со мною станціи. Но меня такъ легко не проведешь.
Затмъ онъ продолжалъ громко.
— Черезъ сорокъ минутъ мы будемъ въ Сенъ-Жермен.
— Вы туда дете, полковникъ? спросилъ Рангузъ.
— Да, а вы куда?
— Я не такъ далеко.
— Очень жаль. Мн было-бы очень пріятно вмст съ вами хать.
Поздъ тронулся, въ вагон кром ихъ остались только двое пассажировъ, помстившихся въ другомъ углу вагона.
Торопиться было незачмъ, такъ какъ Рангузъ не могъ догадаться, что Сукарьеръ знаетъ о бывшей сцен во флигел у Абижу. Полковникъ ршилъ не выдавать себя, пока воръ не захочетъ слзть, и тогда онъ за нимъ послдуетъ и заставитъ его сознаться, если не добровольно, то насильно.
Разъ вырвавшись отъ Абижу, Рангузъ не могъ предвидть никакой опасности въ лиц Сукарьера.
Удравши изъ флигеля, онъ пошелъ прямо къ себ на квартиру, въ улиц Мадритъ, разсудивши совершенно справедливо, что Абижу не станетъ его преслдовать раньше слдующаго утра.
Обманутый мужъ прежде всего думаетъ о мести, и дйствительно Абижу всю ночь разыскивалъ свою жену, а въ это время Рангузъ обрзалъ свою черную бороду, пересчиталъ золото и банковые билеты, переложивши изъ незгараемаго шкапа въ боле удобный для перевозки кожаный мшокъ, а передъ разсвтомъ онъ отправился къ одному марсельцу, старому знакомому, который имлъ състную лавку въ улиц Амстердамъ.
Этому соотечественнику онъ ссужалъ нсколько разъ деньги, хотя и за большіе проценты, но тотъ былъ ему очень признателенъ и пріютилъ его безъ всякихъ разспросовъ.
Рангузъ угрожалъ Абижу, что всмъ разскажетъ о скандал съ женой миліонера, но онъ отлично сознавалъ, какъ мало для него отъ этого будетъ пользы и что ему необходимо бжать изъ Парижа. Просидвши въ продолженіе тридцати-шести часовъ въ състной лавк и узнавши отъ посланнаго имъ марсельца, что возл его квартиры бродятъ какія-то подозрительныя личности, онъ ршилъ бжать съ самымъ многолюднымъ поздомъ по Сенъ-Жерменской желзной дорог, разсчитывая, что здсь его полиція не будетъ искать. Онъ не ошибся въ своемъ разсчет.
Только онъ не разсчитывалъ встртиться съ Сукарьеромъ, который не отставалъ отъ него и спрашивалъ его, смясь:
— Теперь я понимаю, зачмъ вы носите очки, но что вамъ за охота пришла сбрить вашу бороду точно актеръ. Вамъ было очень къ лицу съ черной бородой. Друзья васъ не узнаютъ.
— Я самъ не могу себ объяснить, отвтилъ Рангузъ, зачмъ я обрился. Вчера вечеромъ мн пришла фантазія, что безъ бороды я буду казаться моложе. Теперь уже поздно сожалть, хотя я и самъ замтилъ, какъ я дуренъ безъ бороды.
— Извините, если я вамъ длаю замчанія, но я не умю скрывать своихъ мыслей и еще разъ повторяю, что вамъ лучше всего носить усы и баки.
— Прежде всего, ты плутъ, подумалъ про себя Рангузъ. Еслибъ ты зналъ, зачмъ я сбрилъ бороду, то не удивлялся-бы.
— Но, смясь, возразилъ Сукарьеръ, можетъ вы на то имли причины. Не знаю почему, но мн кажется, что вы произвели такую перемну, чтобы понравиться какой нибудь женщин. Вдь у нихъ часто бываютъ странные вкусы. Я зналъ такихъ, которыя могли любить только саперовъ, а другія любятъ только блестящіе подбородки. Я даже увренъ, что ваша любовница принадлежитъ къ послднему разряду.
— Отъ васъ, полковникъ, ничего не скроешь.
— Я даже догадываюсь, кому вы посвятили вашу бороду.
— Неужели?
— Помните въ тотъ вечеръ, въ театр, къ вамъ подходилъ какой-то странный господинъ въ черномъ сюртук?
Рангуза невольно передернуло. Воспоминаніе не могло быть для него пріятнымъ.
— Онъ приходилъ по порученію какой-то дамы, прибавилъ Сукарьеръ.
— Вы ошибаетесь, я васъ увряю, сказалъ марселецъ. принимая серьезный видъ.
— О! не скромничайте. Я все видлъ. Если вы хотите, то я вамъ даже скажу, отъ кого приходилъ этотъ делегатъ.
— Пожалуйста.
— Не безпокойтесь. Я вамъ скажу на ухо.
И Сукарьеръ нагнулся къ Рангузу и прошепталъ двухзначную фамилію:
— Абижу.
Рангузъ отскочилъ, точно его змя укусила. Онъ предполагалъ, что дло касалось мужа, такъ какъ полковникъ не прибавилъ слова госпожа.
— Вовсе нтъ, воскликнулъ онъ, я его почти не знаю.
— Я вовсе не говорю о муж. Признайтесь, что его жена съ вами дружна.
Лицо Рангуза прояснилось. Ему показалось, что полковникъ знаетъ обо всемъ и надсмхается надъ нимъ, но послднія слова его разубдили.
— Еслибъ это было и такъ, проговорилъ онъ, то все-таки я бы вамъ объ этомъ не сказалъ. Съ моей стороны было-бы безчестно выдавать женщину, на которой лежатъ другія обязанности.
— Отлично! сказалъ Сукарьеръ, я больше не настаиваю, но все таки поздравляю васъ. Она прелестна.
Сказавъ это, онъ подумалъ:
— Что за негодяй однако! Онъ хочетъ отомстить мужу, оговаривая жену. Положимъ, она не многаго стоитъ, но все таки не прельстилась-бы такой дрянью, котораго еслибъ я не задержалъ, то упрекалъ-бы себя во всю жизнь.
Затмъ онъ продолжалъ громко:
— Я не могъ понять, зачмъ это она звала къ себ въ первомъ акт Зайреты этого блондинчика, Бюссероля, похожаго на спаржу подъ блымъ соусомъ. Теперь я убждаюсь, что у нея больше вкусу, чмъ я предполагалъ.
— Клянусь вамъ, эта дама…
— Немного эксцентрична. Она потребовала отъ васъ не малой жертвы… вдь вы одли парикъ, чтобы исполнить ея капризъ…
— Не говорите такъ громко, проговорилъ ростовщикъ. Я одлъ сегодня парикъ по особенной причин.
— Разв… конечно… я угадалъ… она васъ ждетъ… обдъ подъ тнистымъ деревомъ… сантиментальная прогулка въ лсу… и сегодня конечно вы не воротитесь въ Парижъ, счастливый побдитель, вы ничего не упустили изъ виду… лтнее пальто… зимнее пальто… вамъ только не хватаетъ плаща такого цвта какъ стны домовъ.
— Вы очень веселы, полковникъ, хохоталъ Рангузъ и у васъ опытный взглядъ. Еслибъ вы были жандармскимъ офицеромъ, а я преступникомъ, то не хотлъ бы съ вами встрчаться.
— О! я еще не настолько опытенъ, такъ напр. я не могу догадаться, что вы носите въ вашемъ колоссальномъ мшк.
— Нкоторыя принадлежности туалета, сказалъ барышникъ, имя на все готовый отвтъ.
— Вотъ что значитъ быть рыцаремъ по привычк. Мы, военные, дикари въ этомъ отношеніи. Въ мое время я ходилъ на свиданія съ одной только саблей и кускомъ воску для усовъ.
Рангузъ хохоталъ отъ всей души. Всякое подозрніе у него исчезло. Однако онъ не упускалъ изъ виду своего намренія избавиться отъ веселаго полковника какъ можно скоре. Но на какой станціи слзть? До Сенъ-Жермена онъ во всякомъ случа не могъ хать. Полковникъ могъ тамъ его стснить.
Въ противномъ случа разстроивался его планъ, но онъ себя успокоивалъ тмъ, что изъ любой станціи черезъ часъ онъ могъ продолжать свой путь.
Локомотивъ мчался по долин у подошвы Валеріанова укрпленія и приближался къ станціи Пантеръ. Сукарьеръ не желалъ быть застигнутымъ въ расплохъ! Онъ выглянулъ изъ окна и замтивъ жандарма, ходившаго по платформ въ ожиданіи позда, сказалъ себ:
— Если этотъ плутъ захочетъ здсь сойти, то не далеко уйдетъ.
Пока полковникъ разсматривалъ положеніе, Рангузъ ршалъ, гд лучше всего удрать отъ своего спутника. Кром Пантеръ оставались еще дв станціи до Сенъ-Жермена, Рюэль и Шату. И онъ предпочелъ слзть на одной изъ двухъ послднихъ станцій, гд больше всего бываетъ народу. Въ толп онъ меньше рисковалъ обратить на себя вниманіе публики, между тмъ какъ въ малолюдномъ Пантер могъ попасться полицейскій агентъ и, судя уже по оригинальному костюму и парику, могъ его заподозрить.
— Скверная мстность для влюбленныхъ! воскликнулъ Сукарьеръ, усаживаясь на свое мсто. Я увренъ, что вы не здсь остановитесь. Тутъ нтъ ни деревьевъ, ни зелени, то чего вы должныискать.
— О! да, зелень, вода., тнь.
— Въ такомъ случа я знаю, гд васъ ждутъ. Въ маленькомъ домик съ терзссой у берега рки, хотя-бы въ Буживал.
— Почти что угадали, сказалъ съ улыбкой Рангузъ
— Чертъ возьми! я завидую вашему положенію. Меня пригласилъ на обдъ въ офицерскую столовую одинъ изъ моихъ старыхъ сослуживцевъ въ Сенъ-Жермен, а я вовсе не люблю подобныхъ угощеній.
— Пантеръ! прокричалъ кондукторъ, открывая двери во всхъ вагонахъ.
Послдніе двое пассажировъ вышли и Сукарьеръ остался наедин съ Рангузомъ.
Ршительная минута наступала. Очевидно ростовщикъ могъ сойти только въ Шату и полковникъ пользовался послдними минутами, задавая своему спутнику различные вопросы, могущіе выяснить дло.
— Вы не были на ужин посл перваго представленія Зайреты, обратился онъ, смясь. Въ этотъ вечеръ вы были заняты боле интереснымъ дломъ. Поврите-ли вы, что я не отказался отъ приглашенія Антоніи? Въ мои лта смшно длать подобныя вещи, но я имлъ въ виду убдиться дйствительно-ли Прюнево содержитъ эту диву. Я съ нимъ видлся за кулисами въ театр и хотлъ посмотрть: явится-ли онъ вмст съ другими на званый ужинъ.
— Ну и что-же?
— Хотя при мн онъ не былъ, но я увренъ, что онъ прятался въ другой комнат. Я ухалъ раньше, не дожидаясь конца пикника. Какого вы мннія объ этомъ нотаріус?
— Я предсказываю ему дурной конецъ. Онъ пренебрегаетъ своими занятіями изъ за двушки, которая ему очень дорого стоить.
— И которая смется надъ нимъ. Она детъ въ одномъ съ нами позд съ однимъ иностранцемъ, который должно быть ея любовникъ. Вы должны знать Бразильца. Онъ бываетъ въ вашемъ клуб.
— Донъ Маноэль?
— Да, онъ еще обыгралъ на порядочную сумму моего племянника.
— И вы говорите, что онъ детъ въ одномъ съ нами позд?
— Я еще стоялъ у кассы, когда онъ прошелъ возл меня вмст съ Антоніей.
— Въ такомъ случа Прюнево долженъ радоваться. Бразилецъ богаче его и конечно отобьетъ отъ него дорого стоющее развлеченіе.
— Дай Богъ. Но гд Прюнево могъ познакомиться съ этой женщиной? Значитъ онъ посщаетъ общество полусвтскихъ женщинъ?
— Я покрайней мр ничего не знаю и его связь съ Антоніей только за послднее время сдлалась извстною. Я о ней узналъ совсмъ случайно… мн передавали, что онъ нуждался въ деньгахъ… и то въ очень крупной сумм… меня это очень заинтересовало и я началъ длать всевозможныя предположенія. Наконецъ я вспомнилъ, что еще въ прошломъ году, посл скачекъ, мы обдали у Биньона довольно большой компаніей, Антонія тоже съ нами обдала. За другимъ столомъ сидлъ Прюнево. Совсмъ отдльно. У него было такое жалостное лицо, что мы ему предложили перейти въ нашу компанію. По видимому онъ очень обрадовался такому предложенію. Сейчасъ-же услся рядомъ съ Антоніей и все время за ней ухаживалъ. Антонія тогда не имла ни гроша и очень понятно сейчасъ-же оцнила своего новаго знакомаго. Вотъ съ тхъ поръ, покрайней мр таково мое убжденіе, знаменитый натаріусъ началъ кутить.
— Это очень интересно. Удивляюсь, почему мой племянникъ ни разу мн объ этомъ не говорилъ.
— Кажется его тогда не было.
— Вы не помните, кто еще былъ въ вашей компаніи? спросилъ Сукарьеръ.
— Постараюсь припомнить. Насъ было пять или шесть человкъ. Былъ Бюссероль… Жиракъ… Метель… вашъ покорнйшій слуга… затмъ… кто-же еще?
Свистокъ прервалъ перечисленіе. Поздъ подходилъ къ Рюэлю.
— Извините пожалуйста, сказалъ Рангузъ, я долженъ съ вами разстаться. Въ настоящую минуту я не могу вспомнить, кто еще съ нами обдалъ, но при первой нашей встрч я припомню.
Рангузъ уже стоялъ. Сукарьеръ его не задерживалъ, но переслъ на другое мсто и началъ выглядывать изъ окна, желая убдиться: есть-ли на станціи жандармъ. Вмст одного стояли даже двое.
— Вотъ видите, значитъ, я угадалъ. Вы дете въ Буживаль. Чертъ возьми! Я завидую вашей судьб и далъ-бы два луидора, чтобы выкупаться въ Сен. Вода должна быть отличная. При такой жар можно варить яйцы въ песк. Подождите, я вамъ помогу открыть двери.
— Имю честь кланяться, полковникъ, сказалъ Рангузъ, торопясь выйти изъ вагона, очень радъ, что имлъ удовольствіе хать вмст съ вами.
Поддерживая рукою мшокъ, онъ выскочилъ, не дотрогиваясь даже до ступенекъ.
Сукарьеръ выскочилъ за нимъ.
— Къ черту офицерскій обдъ, я лучше выкупаюсь въ Сен, а пообдаю въ первомъ встрчномъ ресторан. Васъ я не приглашаю по извстной причин, но за то лишнихъ пять минутъ проведу въ вашемъ обществ.
— Пять минутъ, не больше, такъ-какъ я сяду въ омнибусъ сейчасъ-же за вокзаломъ, отвтилъ Рангузъ съ видимымъ недовольствомъ.
— Пожалуйста не стсняйтесь, отвтилъ полковникъ, взявъ подъ руку ростовщика. Я васъ доведу только до дороги.
Вмст съ тмъ онъ старался приблизиться къ жандармамъ.
Рангузъ не осмлился отказаться отъ сообщества Сукарьера, хотя сильно его ругалъ въ душ.
Толпа была громадная. Каждый стремился поскоре пробраться черезъ вокзалъ, чтобы найти мсто въ омнибус.
Вдругъ кто-то изъ торопившихся такъ сильно толкнулъ Рангуза, что тотъ едва удержался на ногахъ, а отъ сильнаго толчка у него слетли очки и шляпа.
Сукарьеръ быстро повернулся, чтобы замтить неосторожному его невжество, по вмсто того очутился лицомъ къ лицу съ донъ-Маноэлемъ и Антоніей.
— Какъ! это вы, полковникъ! воскликнула Антонія. Какъ я рада, что отыскала васъ. Представте себ, я съ вами не ршилась говорить у кассы, не зная, не стснитъ-ли это г. де Ріо-Типто, сопровождавшаго меня, но теперь я…
Не окончивъ фразы, Антонія замтила Рангуза, только что поднявшаго очки и шляпу.
Увидвъ его, она разразилась смхомъ.
— Что это за потха! воскликнула она. Рангузъ безъ бороды и въ рыжемъ парик. Откуда вы взяли эту голову, мой другъ? Можетъ вы такъ нарядились, чтобы потанцовать на народномъ балу въ зал Марковскаго.
Сукарьеръ былъ очень недоволенъ этой встрчей и чтобы избавиться отъ Антоніи, онъ воспользовался словами Рангуза:
— Господинъ Рангузъ боленъ, обратился онъ и докторъ веллъ ему пробыть нкоторое время въ деревн.
— Зачмъ-же докторъ ему веллъ обрить бороду и носить парикъ? Но простите, полковникъ, я смюсь вмсто того, чтобы вамъ представить донъ-Маноэля. Вдь вы съ нимъ вмст ужинали у меня. Онъ нисколько не ревнивъ… напротивъ того, очень желаетъ поближе познакомиться съ моими друзьями… въ числ которыхъ я и васъ считаю.
Затмъ, обратившись къ улыбающемуся бразильцу, она ему сказала:
— Что-же вы молчите. Говорите, что вы очень рады познакомиться.
— Надюсь, вы не сомнваетесь въ этомъ, господа, и въ доказательство я буду очень счастливъ, если вы согласитесь вмст съ нами сдлать маленькую прогулку. Насъ ждетъ у вокзала четырехмстная карета.
Сукарьеръ ни слова не отвтилъ, а Рангузъ переминалъ ногами, точно не слышалъ вопроса.
— Наконецъ-то! сказала Стрекоза, хлопая отъ удовольствія руками. Донъ-Маноэль, вы заслужили хорошій балъ. Въ боле французъ, чмъ вс иностранцы. Вы приглашаете моихъ друзей, это очень хорошо съ вашей стороны и вы объ этомъ не пожалете.
— Извините пожалуйста, началъ Сукарьеръ, я…
— Понимаю. Вы хотите знать сначала программу. Она заключается въ слдующемъ: госп. Ріо-Тинто хочетъ познакомиться съ окрестностями Парижа и въ особенности съ тми, гд можно весело провести время. Мы начнемъ съ Гренульеръ, а когда жара уменьшится, возратимся въ коляск обратно въ Парижъ. На обдъ или на ужинъ, какъ вамъ угодно. Въ Буживал есть тоже отличный ресторанъ, но если вы предпочитаете обдать въ Булонскомъ лсу, то и на это я согласна. Наконецъ, въ Буживал мы можемъ зайти посмотрть на балъ лодочниковъ.
Ни Сукарьеръ, ни Рангузъ не имли ни малйшаго желанія принять приглашеніе Антоніи.
Послдній даже сожаллъ, что слзъ на этой станціи и онъ ждалъ только отвта Сукарьера.
— Если онъ согласится, думалъ Рангузъ, я откажусь, если-же онъ откажется, я соглашусь на предложеніе Антоніи, а затмъ удеру.
Сукарьеръ иначе думалъ:
— Я соглашусь на все, что скажетъ Рангузъ, а то онъ еще пожалуй удеретъ.
Онъ не ршился выдать его, какъ только узналъ его въ вагон. Отдать-же его въ руки жандармовъ въ присутствіи Антоніи значило разблаговстить по цлому Парижу о положеніи зятя Могара. Наконецъ., жандармы не обязаны были арестовать неизвстнаго имъ человка изъ за простаго заявленія отставнаго полковника.
Сукарьеръ ршилъ, что самымъ врнымъ былобы послать телеграмму начальнику полиціи, сообщивъ о мст нахожденія Раскаліона, называющаго себя Рангузомъ.
Но какъ дойти до телеграфной станціи, не оставляя Рангуза?
— Итакъ, господа, это условлено, продолжала Стрекоза, вы дете съ нами, неправда-ли?
— Я надюсь, подтвердилъ донъ Маноэль,
— Очень вамъ благодаренъ за приглашеніе, отвтилъ Рангузъ, но я не могу собой располагать. Меня ждутъ.
— Кто васъ ждетъ? Ужь не женщина-ли?
— Можетъ быть, отвтилъ ростовщикъ, желая прервать всякіе вопросы.
— Въ такомъ случа мы за вами послдуемъ, чтобы убдиться въ вашихъ словахъ и до тхъ поръ васъ не оставимъ, пока не увидимъ, куда вы зайдете. Въ виллу или въ лачугу.
Рангузъ совсмъ растерялся. Онъ не зналъ, какъ выпутаться, Сукарьеръ отвелъ его немного въ сторону и сказалъ:
— Можетъ быть не мое дло мшаться въ подобномъ случа, но я-бы на вашемъ мст употребилъ-бы вс усилія, чтобы отвратить любопытство Антоніи. Она способна за вами слдить и вы подвергнете тогда большимъ непріятностямъ госпожу Абижу. Не лучше-ли согласиться на приглашеніе донъ Маноэля.
— Видите ли, началъ Рангузъ…
— Черезъ часъ, самое большее черезъ два, вы будете свободны, Антонія хочетъ хать въ Гренульеръ. Тамъ ей захочется купаться, а тогда вы удерете. Я беру на себя объяснить ваше отсутствіе.
Рангузъ закусилъ губы, чтобы не выдать сразу составившагося въ его голов плана. Онъ подумалъ, что если согласится на предложеніе полковника, то избавится сразу ото всхъ.
— Пожалуй вы правы, сказалъ онъ.
— Скоро-ли вы кончите совщаться, крикнула Антонія. Вс уже вышли изъ вокзала и насъ ждетъ внизу экипажъ.
Подошедши къ Сукарьеру, она ему шепнула на ухо:
— Не противорчьте-же, полковникъ, безъ васъ мн будетъ очень скучно. Бразилецъ отличный человкъ, но очень скучный. Онъ все мн разсказываетъ, какіе онъ куши выигрывалъ въ Ріо-Жинейро. Рангузъ мн не особенно нуженъ. Онъ просто похожъ на какое-то чучело въ своемъ парик и безъ бороды. Если не иначе, то изъ сожалнія ко мн подемте вмст. Я общаю вамъ сообщить много интересныхъ вещей.
Для Сукарьера достаточно было послдняго общанія. Онъ хотлъ непремнно узнать отъ Антоніи, кто ей представилъ Прюнево.
— Я принимаю ваше любезное приглашеніе, сказалъ онъ громко, госп. Рангузъ тоже не отказывается, зная, что въ противномъ случа я его одного не оставлю.
— Нтъ, нтъ, заторопился заявить Рангузъ, я не отказываюсь, только не общаю оставаться весь вечеръ вмст.
— Вполн будетъ отъ васъ зависть, отвтилъ Бразилецъ и я вамъ буду очень благодаренъ за то время, которое вы съ нами проведете. Впрочемъ…
— Вы прелестно говорите, прервала его Антонія, но мы тратимъ слишкомъ много времени на комплименты. Къ тому-же, я уврена, что полковникъ вовсе ихъ не любитъ. Подайте мн руку и въ дорогу.
Сукарьеръ и Рангузъ послдовали за ними. При выход изъ вокзала контролеръ спросилъ ихъ билеты.
— Но вдь здсь Рюэль, а у васъ одинъ билетъ въ Сенъ-Жерменъ, а другой въ Везине.
— Что же изъ этого, отвтилъ Сукарьеръ не останавливаясь. Хотя мы заплатили больше, но никто намъ не можетъ запретить меньше прохать.
Контролеръ не противорчилъ и пропустилъ ихъ.
— Такъ вы хали въ Сенъ-Жерменъ,? сказалъ Сукарьеръ, обращаясь къ Рангузу.
— А вы въ Везине, отвтилъ ростовщикъ.
— Да, но мн захотлось покупаться.
— Кажется вы должны были обдать вмст съ офицерами въ Сенъ-Жермен?
— То есть, они меня пригласили, но я всегда имю готовый обдъ въ Везине у одного изъ моихъ друзей. Я взялъ билетъ до Везине на случай, если въ дорог раздумаю остановиться въ Сенъ-Жермен. Вообще я не люблю себя стснять, что и вамъ совтую длать… впрочемъ, вы также какъ и я поступили. Въ вагон ршили остановиться въ Рюэл.
Рангузъ въ это время придумалъ новую увертку.
— Я долженъ вамъ сознаться, сказалъ онъ, почему я не дохалъ до Сенъ-Жермена. Меня тамъ именно ждутъ, а не въ Рюэл, но когда вы мн сказали, что сами дете въ Сенъ-Жерменъ, я ршилъ остаться здсь, не желая компрометировать личность, которая должна была меня встртить на вокзал и которая съ вами знакома.
— Отчего-же вы мн ничего не сказали? Я бы прямо ухалъ въ Везине, сказалъ Сукарьеръ, не желая возбуждать никакого подозрнія.
— Я не осмлился разстроиватъ вашъ планъ.
— Такъ значитъ по моей вин можетъ быть прелестная женщина напрасно проздится на вокзалъ. О! какая досада… не знаю просто чмъ могу искупить свою вину,
— О! это ничего не значитъ. Изъ Буживаля я уду на извощик въ Сенъ-Жерменъ, какъ только освобожусь отъ слишкомъ вжливаго бразильца. Теперь мн все равно въ которомъ часу я пріду на rendes-vous, разъ я не попалъ въ условленный часъ.
— Совершенно врно. А такъ какъ вы на меня не въ претензіи, то я буду очень радъ пообдать вмст съ вами. Еслибъ я былъ одинъ, то не постснялся-бы отказаться отъ приглашенія Антоніи. Но не безпокойтесь, посл обда я васъ высвобожу.
— Идите-же скорй, кричала Стрекоза, выходя изъ терпнія.
Экипажъ былъ нанятъ въ Париж и Бразилецъ выслалъ его впередъ, не желая жариться на солнц, и пріхалъ въ Рюэлъ по желзной дорог.
Антонія не хотла мучить своихъ лошадей такой дальней прогулкой, а Донъ Маноэль жилъ всего еще три мсяца и не усплъ еще обзавестись собственными.
Стрекоза старалась убдить своего новаго покровителя, что онъ, какъ иностранецъ долженъ непремнно обзавестись собственной мебелью, лошадьми, и экипажами если желаетъ пользоваться уваженіемъ.
Замстивши разорившагося нотаріуса Американцемъ, Антонія была вполн счастлива и ей не приходило въ голову, насколько неисчерпаемо богатство Ріо-Тинто.
— Ну, вотъ и мы, сказалъ Сукарьеръ. Господинъ Рангузъ очень обремененъ, почему мы такъ и опоздали.
— Да, дйствительно, воскликнула Стрекоза. Вы разв дете на сверный полюсъ, что взяли съ собой столько пальто?
— Я очень чувствителенъ къ холоду, отвтилъ Рангузъ.
Дружескія отношенія полковника не вполн его успокоивали и онъ ршилъ удрать при первой остановк.
— Господа, обратился донъ Маноэль, лошади насъ ждутъ.
— Отлично, отвтилъ Сукарьеръ, но куда-же мы подемъ?
— Прежде всего въ Гренульеръ, заявила Стрекоза.
— Простите, но вдь въ коляск мы не додемъ въ Гренульеръ, такъ какъ Гренульеръ на остров.
— Да, дйствительно, я объ этомъ не подумала.
— Вамъ непремнно хочется тамъ побывать?
— Мн все равно. А вы, донъ Маноэль, какъ думаете?
— Я на все согласенъ, только мн говорили, что тамъ бываетъ очень смшанное общество.
— Не похать-ли прямо пообдать въ Буживаль? вставилъ Сукарьеръ.
Онъ думалъ:
— Въ Буживал долженъ быть телеграфъ… Жандармы… однимъ словомъ все, что нужно для задержанія мошенника.
— Кажется вы хотли купаться, сказалъ Рангузъ, разсчитывая удрать въ это время.
— Ахъ, да! я хотлъ-бы выкупаться, но сть мн тоже хочется.
— Въ такомъ случа я стою за обдъ, сказала Антонія. Сначала подимъ, а затмъ составимъ новый планъ. Никогда не бываетъ весело, если предпринимать поздку по заране обдуманному плану. Я люблю такъ: собраться въ Шату и очутиться въ Трувил.
— То, что я и сдлалъ, сказалъ Сукарьеръ. Я халъ въ Сенъ-Жерменъ, а куда заду — не знаю.
— Мы отлично другъ друга понимаемъ, полковникъ, и Маноэль меня понимаетъ. Я уврена, что еслибъ мн пришло въ голову посмотрть сегодня Оцеану въ цирк, то онъ-бы не отказался сдлать мн это удовольствіе.
— Можете быть вполн уврены, отвтилъ бразилецъ, но лучше садитесь въ экипажъ. Здсь разговаривать не совсмъ удобно.
Антонія легко вскочила. Сукарьеръ услся рядомъ съ нею, не теряя изъ виду своего фальшиваго знакомаго. Донъ Маноэль изъ вжливости хотлъ ссть послднимъ, такъ, что Рангузу поневол пришлось занять мсто напротивъ Антоніи.
— Въ Буживаль… на набережную… въ ресторанъ съ терассой.
Это приказаніе дала Антонія тмъ-же чистымъ голосомъ, которымъ она пла слишкомъ высоко въ своемъ первомъ дебют. Кучеръ погналъ лошадей по пыльной дорог.
Сначала было еще слишкомъ жарко, но по мр приближенія къ Сен, воздухъ длался свже и Антонія снова начала болтать.
— Чмъ вы больны, Рангузъ? Вы ужасно подурнли.
— О! ничего особеннаго. Если я не гуляю всякій день посл обда по два часа, у меня длается страшная мигрень.
— По крайней мр сымите ваши противныя синія очки. Я начинаю косить отъ нихъ.
— Невозможно. У меня глаза болятъ.
— Шалишь, братъ, подумалъ Сукарьеръ, ты приготовляешься къ бгству. Посл обда у тебя разболится голова и ты захочешь гулять по берегу рки, но я за тобой пойду.
— Въ такомъ случа я вамъ прощаю за ваше отсутствіе на моемъ ужин. Однако-же вы были въ театр и наврное свистали.
— Вы въ этомъ вовсе не уврены.
— Впрочемъ, мн все равно. Больше я не стану пть для глупцовъ. Я отказываюсь отъ сцены… разв, если Маноэль доставитъ мн хорошій ангажементъ въ Ріо-Женейро.
— Тамъ вы наврное имли-бы громадный успхъ, но я разсчитываю остаться во Франціи еще нсколько лтъ.
— Вмст со мной! Вы меня примете въ компанію въ бакара?
Маноэль ничего на это не отвтилъ, но Сукарьеръ воспользовался словами Антоніи, чтобы перемнить разговоръ.
— Господинъ Ріо-Тинто настолько-же счастливъ въ игр, какъ и въ любви. Мой втренный племянникъ попробовалъ съ нимъ играть, но сильно обжегся.
— Мн очень жаль, что я выигралъ у господина де Батрю нсколько десятковъ тысячъ, но надюсь онъ захочетъ отыграться.
— Никогда! воскликнула Стрекоза. Батрю остепенился. Онъ нигд теперь не показывается, Правда-ли, полковникъ, что онъ женится?
— Онъ! Вовсе даже объ этомъ не думаетъ. Онъ собирается поступить въ военную службу въ Алжиръ. Лучше тамъ служить, чмъ разоряться въ парижскихъ клубахъ.
Такое заключеніе сдлало разговоръ натянутымъ. Бразилецъ принялъ на свой счетъ слова Сукарьера, а Рангузъ подумалъ, что не знаетъ-ли полковникъ чего нибудь лишняго отъ извстнаго Генего, который больше не служилъ у своего друга Раскаліона.
Рангузъ теперь всего боялся.
Они уже подъзжали къ первымъ домамъ Буживаля. Антонія разсматривала лодочниковъ, снующихъ по Сен, а Сукарьеръ искалъ глазами телеграфную станцію.
Веселое расположеніе воротилось только, когда коляска подъхала къ ресторану.
Стрекоза знала эту мстность. Она не разъ каталась въ лодк по Сен и Марн, и лодочники не разъ пользовались чаями, на которые она всегда была щедра.
Антонія быстро возобновила знакомство съ хозяиномъ ресторана и сама заказала обдъ.
Черезъ четверть часа посл прізда, они сидли за самымъ лучшимъ столомъ на терасс и любовались ркой и ея длинными островами.
Стрекоз хотлось показаться и она заказала много шампанскаго.
Ресторанъ постепенно наполнялся публикой, чему радовался Рангузъ, разсчитывая затереться въ толп.
Напоить Сукарьера пьянымъ онъ не надялся, убдившись разъ въ Англійскомъ кафе, сколько полковникъ могъ выпить, но онъ ршилъ самому притвориться пьянымъ и тмъ отвратитъ отъ себя вниманіе.
Сукарьеръ придумывалъ, какимъ-бы образомъ послать телеграмму. Написать ее въ ресторан и послать съ человкомъ могло возбудить подозрніе, и Рангузъ готовъ былъ-бы удрать насильно, не окончивъ обда.
Изъ этого вышелъ-бы только скандалъ и на другой день имя Сукарьера могло быть выставлено въ газетахъ.
Антонія въ это время начала разсказывать о Прюнево. Она говорила, что нотаріусъ былъ въ нее влюбленъ, но онъ ей былъ противенъ. О бгств Прюнево она не сказала ни слова, изъ чего Сукарьеръ вывелъ заключеніе, что бразилецъ не знаетъ о его отношеніяхъ съ Антоніей, ни о причинахъ его банкротства.
— Она его увряетъ, что онъ заступилъ мсто бургомистра, разсуждалъ про себя дядя Батрю. Это хорошо съ ея стороны, но вмст съ тмъ я не могу ее спросить, кто ей отрекомендовалъ Прюнево. Теперь снова жди удобнаго случая.
Въ то время какъ Стрекоза болтала о нотаріус, а Рангузъ подливалъ вина Сукарьеру, на терасс почти вс мста уже заняла публика.
Катающіеся на лодкахъ, мужчины и женщины, приходили цлыми компаніями и занимали отдльные столы.
Самыми близкими сосдями Антоніи были четыре моряка и съ ними одна дама довольно просто одтая.
Дама эта была совсмъ красная отъ управленія рулемъ. Моряки имли тоже довольно подозрительный видъ.
При ихъ появленіи Антонія выразила свое ндовольство, донъ Маноэль принялъ серьезный видъ, и къ большему удивленію Сукарьера Рангузъ замтно поблднлъ.
— Отчего этотъ шельмецъ измнился въ лиц, когда эти господа сли около насъ, сказалъ самъ себ Сукарьеръ,— изъ блднаго онъ сдлался зеленымъ.
Полковникъ началъ съ большимъ вниманіемъ разсматривать веселую компанію, которая услась у сосдняго стола.
Онъ подумалъ сперва, что дама была старинная знакомая Рангуза и что этотъ опасался быть ею узнаннымъ, но она вошла первоначально одна и Рангузъ нимало не смутился, увидавъ ее, а даже подшутилъ надъ оригинальными пріемами женщины, имвшей походку стараго матроса, привыкшаго къ качк.
Компанія, ее сопровождавшая, дйствительно заслуживала вниманія. Тутъ были вс разнообразные виды канотьерскаго міра: канотьеръ по убжденію, побдитель на гонкахъ, увшанный золотыми и серебрянными медалями за спасеніе погибавшихъ, толстякъ, прибгающій къ весламъ для здоровья, чтобъ похудть, туристъ по призванію, занимающійся изслдованіемъ береговъ Сены и утшаясь этимъ въ томъ, что не можетъ пуститься въ кругосвтное плаваніе, наконецъ пловецъ случайный, веселый малый, который садится въ лодку такъ же, какъ онъ слъ бы на осла въ Монморанси, лишь бы ему повеселиться, погалдть днемъ, поплясать вечеромъ и учинить хорошую выпивку.
Этотъ послдній былъ высокій мужчина, широкоплечій, загорлй и съ вьющимися волосами, какъ у негра, онъ говорилъ громкимъ голосомъ и ударялъ кулакомъ по столу, зовя прислугу.
Но прежде чмъ начать этотъ гвалтъ, онъ нечаянно остановилъ глаза на компаніи, прибывшей съ Антоніей и окинулъ всхъ быстрымъ взоромъ.
— Вотъ этотъ вроятно, и есть пугало Рангуза, подумалъ Сукарьеръ. Но почему производитъ онъ на него такое дйствіе? Потому что они знакомы и Рангузъ боится, чтобъ тотъ съ нимъ не заговорилъ, это видно, какъ онъ старается скрыть отъ него свое лицо.
И дйствительно Рангузъ, который до того лъ весьма мало, началъ вдругъ уплетать съ особеннымъ рвеніемъ модное блюдо прирчнаго ресторана. Онъ наклонился надъ своей тарелкой съ жаренными рыбками и очищалъ ихъ отъ костей, не говоря ни слова.
Впрочемъ канотьеръ имъ боле не занимался. Откупоривъ дв бутылки вина, онъ наполнялъ имъ стаканы въ ожиданіи матлоты, которую себ заказалъ.
— Берегитесь, Рангузъ, сказала Стрекоза. Помните, что у маленькихъ рыбокъ много костей. Не подавитесь.
Услыхавъ, что его называютъ по имени, Рангузъ скорчилъ гримасу, дйствительно едва не подавился, такъ что долго откашливался.
Имя его, произнесенное громкимъ голосомъ, достигло слуха моряковъ. Наливавшій вино остановился и повернулся на табурет, который служилъ ему сидніемъ.
— А теперь вы точно задыхаетесь, сказала смясь Антонія. Я вижу, что докторъ не напрасно отправилъ васъ въ деревню для поправленія здоровья.
— Да, я не совсмъ хорошо себя чувствую, сказалъ Рангузъ, едва-ли я буду въ силахъ досидть до конца обда.
— Вы только ищете предлога, чтобъ улизнуть. Выкиньте это изъ головы. Я хочу вечеромъ отправиться на балъ и мн сказали, что вы танцуете съ особеннымъ шикомъ, я буду танцевать съ вами первую кадриль.
— Да я совсмъ не умю танцевать.
— Вотъ еще. Въ Прованс вс танцуютъ фарандалу, вы и меня научите.
— Но увряю васъ…
— Ни слова больше или я предложу полковнику быть моимъ кавалеромъ. Онъ слишкомъ любезенъ, чтобъ отказать мн. Если бы племянникъ его Батрю былъ здсь, то не ломался бы наврно такъ какъ вы.
— Не знаю какъ онъ, но я…
— У васъ все для шика. Неправда-ли? но вдь балъ канотьеровъ весь пропитанъ шикомъ. Спросите хоть Розину, когда увидите ее, она по этой части опытна.
Рангузъ опасаясь, вроятно, чтобы за сосднимъ столомъ не узнали его охрипшій голосъ, не отвчалъ ни слова. Донъ Маноэль, считавшій себя человкомъ хорошо воспитаннымъ, подалъ ему руку помощи.
— Антонія, мой другъ, тихо сказалъ онъ, вы уже черезъ чуръ мучаете г-на Рангуза. Я увренъ, что полковникъ того же мннія какъ и я, и что приличне было бы, чтобъ на насъ не обращали такъ много вниманія. Разв вы не замчаете, что насъ слушаютъ?
Сукарьеръ утвердительно кивнулъ головой и дйствительно канотьеръ съ волосами, какъ у негра, не упустилъ ни одного слова изъ ихъ разговора, и благодаря Стрекоз, имвшей обыкновеніе называть всхъ по именамъ, зналъ съ кмъ иметъ дло.
Обернувшись, онъ наклонился, не сходя съ своего табурета и ударивъ по плечу Рангуза, сказалъ ему:
— Здорово хозяинъ. Вотъ уже никакъ не ожидалъ я, что мн придется обдать сегодня рядомъ съ вами.
Слова эти произвели поразительный эфектъ. Донъ Маноэль нахмурилъ брови и выпрямился, чтобъ принять видъ боле важный, Антонія бросила гнвный взглядъ неучу, который позволилъ себ вступать въ разговоръ съ однимъ изъ ея гостей, а Рангузъ вздрогнулъ, какъ будто его схватила рука полицейскаго.
Сукарьеръ, боле удивленный, чмъ разгнванный, смотрлъ на канотьера и ждалъ, что будетъ дальше.
— Вы однако, хозяинъ, продолжалъ назойливый сосдъ не особенно рады нашей встрч. Я вижу въ чемъ дло. Вы находите, что я не довольно прилично одтъ, чтобы быть представленнымъ вашему обществу. Въ такомъ случа я самъ себя представлю.
Съ этими словами онъ всталъ, и, отвсивъ низкій поклонъ, произнесъ:
— Милостивые государи и Милостивая государыня, я служилъ у г-на Юлія Рангуза и я его соотечественнивъ Марій Генего изъ Марселя, директоръ морскаго агентства и представитель фирмы Абижу и К-о.
— Абижу! невольно повторилъ Сукарьеръ.
— Точно такъ сударь, я всегда къ вашимъ услугамъ. Я знаю, съ кмъ имю честь говорить, я сейчасъ слышалъ, что вы дядя г-на Батрю.
— Какъ, вы знаете моего племянника?
— Да, знаю на столько, что считаю его прекраснымъ молодымъ человкомъ, нсколько живаго характера, но очень великодушнаго. Что же касается г-жи Антоніи, то я имлъ удовольствіе слышать ее третьяго дня въ театр Комическихъ фантазій. Только этого г-на я не знаю, прибавилъ онъ, показывая на Донъ Маноэля, но я вижу, что онъ иностранецъ. Теперь, хозяинъ, я надюсь вы мн удлите нсколько минутъ, я имю вамъ сказать кое что интересное. Но только не сейчасъ. А посл обда и кофе мы займемся разговоромъ, если вы этого желаете. Это вамъ не помшаетъ открыть балъ съ вашей дамой, а мн быть вашимъ vis-а-vis. Я обязанъ случаю, что встртилъ васъ снова и хочу этимъ воспользоваться. Неужели вы думаете, что я бы васъ не узналъ въ вашихъ очкахъ и съ вашимъ хохломъ! Что у васъ была за фантазія такъ преобразиться.
Рангузъ не въ силахъ былъ отвчать и бормоталъ лишь невнятные звуки.
Сукарьеръ живо интересовался этой сценой и тмъ, какой она приметъ оборотъ, но она внезапно была прервана раздавшимися у подножья терассы звуками музыки боле шумными чмъ мелодичными. На звуки охотничьихъ роговъ отвчали съ рки громкими криками и множествомъ хлопушекъ.
— Это высаживаются морскіе канотьеры. Огонь по всей линіи. Надо это посмотрть, воскликнулъ Генего, спша присоединиться къ своимъ товарищамъ, которые уже прислонились въ балюстрад и принимали участіе въ этомъ шумномъ эпизод.
Антонія и ея компанія вовсе не располагали слдовать за ними. Донъ Маноэль и Стрекоза обмнивались негодующими взорами.
Сукарьеръ не зналъ, какія могъ имть отношенія Генего съ тмъ лицомъ, которое онъ называлъ своимъ хозяиномъ, но онъ угадывалъ ихъ, вспоминая то, что слышалъ отъ Абижу. Этотъ Генего служилъ вроятно посредникомъ ростовщика Рангуза, но покинулъ его, такъ какъ въ настоящее время называлъ себя представителемъ фирмы Абижу. Рангузъ видимо боялся его, слдовательно видлъ въ немъ врага, и Сукарьеру пришло на мысль сдлать изъ Генего сообщника въ задуманной имъ деликатной операціи.
Съ своей стороны Рангузъ понималъ намреніе бывшаго своего прикащика. Генего, будучи на сторон Абижу, зналъ, конечно, событія послднихъ двухъ дней. Ему было извстно, что Рангуза ищетъ полиція и что онъ исчезъ. Встртивъ его на терасс Буживальскаго ресторана, онъ могъ велть арестовать его и по его разговорамъ видно было, что онъ не прочь привести это въ исполненіе, дабы угодить новому хозяину, который далъ ему хорошее мсто.
И Рангузъ сталъ думать только о томъ, какъ бы избавиться отъ такого сосдства.
— Что это за чучело, который увряетъ, что былъ вашимъ прикащикомъ? сухо спросила его Стрекоза. Разв у васъ есть прикащики? для какой надобности?
— Для моихъ биржевыхъ операцій, пробормоталъ Рангузъ, это бднякъ, котораго я принялъ изъ сожаленія.
— Онъ повидимому не особенно вамъ за это признателенъ, ибо говорилъ съ вами непозволительнымъ тономъ. Я не допущу, чтобы онъ снова вмшался въ вашъ разговоръ, онъ пожалуй предложитъ, чтобъ об компаніи соединились, а я вовсе не желаю обдать съ этой фиглей, которая его сопровождаетъ. Богъ съ нимъ, съ Буживалемъ и его канотьерами. Маноэль, прикажите кучеру закладывать. мы вернемся въ Парижъ.
— Съ большимъ удовольствіемъ, моя милая, здсь общество черезчуръ невзрачное.
— Да и кухня не важная, замтилъ Сукарьеръ.
— Такъ мы и васъ увеземъ, полковникъ, сказала Стрекоза. Вотъ что я вамъ предложу. Мы будемъ въ Париж ране девяти часовъ къ самому началу представленія въ цирк. Посл цирка, мы отправимся ужинать къ фонтану, чтобы закончить нашъ прерванный обдъ. Что же касается васъ, обратилась она къ Рангузу вы можете остаться здсь если вамъ охота пить кофе съ вашимъ прикащикомъ.
— Вовсе не охота, отвчалъ Рангузъ, но только…
— Вы можетъ быть боитесь, чтобы этотъ пьянчуга не удержалъ васъ, замтилъ Сукарьеръ. Хотите я пойду и усмирю его?
Это предложеніе поставило Рангуза въ большое затрудненіе. Онъ спрашивалъ себя, съ какой стороны была опасность.
Полковникъ казалось былъ мене опасенъ чмъ Генего, подозрнія, если таковыя у него быіи, повидимому разсялись. Слова Генего напротивъ того дышали угрозами. Мы посл обда поговоримъ сказалъ онъ. О чемъ же говорить, какъ не о томъ, что ему извстно. Разговоръ могъ повести къ вымогательству денегъ за сохраненіе тайны. Значитъ остаться тутъ представляло серьезную опасность. Возвратиться въ Парижь было мене рискованно, хотя тоже имло свои невыгодныя стороны. Ночью, думалось ему, не трудно будетъ подъ какимъ нибудь предлогомъ выйти изъ экипажа ране прізда въ циркъ, куда ему вовсе не хотлось входить. И затмъ онъ имлъ безопасное убжище въ лавочк улицы Амстердамъ, гд онъ скрывался послднія два дня.
— Что же, ршайтесь! крикнула ему Стрекоза. Если вы боитесь вашего прикащика, то воспользуйтесь предложеніемъ полковника, который берется унять его.
— Я сомнваюсь, чтобъ это удалось ему, пробормоталъ Рангузъ.
— А я увренъ, что онъ меня послушаетъ, онъ только что говорилъ, что поступилъ на службу къ Абижу, я скажу ему, что его хозяинъ мой хорошій пріятель, онъ не посметъ меня ослушаться.
Рангузъ хотлъ возражать, но Сукарьеръ, не слушая его, отправился приводить свой планъ въ исполненіе.
Генего и его компанія, прислонясь къ ршетк, перекликались съ моряками Марны: съ обихъ сторонъ сыпались самыя неизысканныя выраженія и шутки.
Полковникъ дернулъ Марія за куртку и, когда тотъ обернулся, сказалъ ему:
— Мн надо сказать вамъ пару словъ отъ г-на Абижу.
Рангузъ, увидавъ, что разговоръ начинаетъ завязываться, сталъ подумывать, не удастся ли ему скрыться, пользуясь тмъ временемъ, пока оба лица, которыхъ онъ страшился, стоятъ въ нкоторомъ отъ него отдаленіи.
— Къ вашимъ услугамъ, полковникъ, живо произнесъ Генего. Коль скоро вы желаете говорить со мной отъ имени г. Абижу, я брошу все, чтобъ васъ выслушать. Г. Абижу — это мое божество… я не зналъ, что вы съ нимъ знакомы.
— Я даже считаю за честь быть его другомъ, отвчалъ Сукарьеръ. То, что я имю вамъ сказать отъ его имени, потребуетъ немного времени, но во время нашего разговора я бы не желалъ терять изъ виду тхъ, которые обдаютъ со мной. Обернитесь къ нимъ лицомъ и прислонитесь также какъ и я къ ршетк.
Предосторожность эта была не лишняя, такъ какъ Рангузъ повидимому намревался ускользнуть. Онъ вертлся на своемъ стул, разговаривая съ Антоніей, которая старалась его удержать. Но онъ тотчасъ успокоился, увидавъ устремленный на него пристальный взглядъ полковника.
— Если я тронусь съ мста., думалъ онъ, полковникъ побжитъ за мной, пусть онъ лучше избавитъ меня отъ этого негоднаго Генего, а затмъ, когда прідемъ въ Парижъ, я найду возможность обмануть его бдительность.
Между тмъ Сукарьеръ неотложно приступилъ къ длу.
— Говорилъ вамъ г. Абижу о своихъ отношеніяхъ къ этому г-ну? спросилъ онъ, кивая головой въ сторону Рангуза.
— Да, онъ мн говорилъ въ общихъ выраженіяхъ, отвчалъ Марій. Онъ сообщилъ мн, что подозрваетъ его въ какихъ то некрасивыхъ поступкахъ былаго времени.
— Да, когда онъ служилъ у одного изъ Марсельскихъ негоціантовъ.
— Совершенно врно, я вижу, что вы знаете въ чмъ дло и что мн нечего съ вами стсняться, Я только третьяго дня узналъ, что это за личность. Г. Абижу пришелъ ко мн утромъ сообщить мн о новомъ назначеніи, которое я получилъ, и принесъ мн тысяче-франковый билетъ, который я пропиваю сегодня съ пріятелями… онъ сказалъ мн при этомъ, что мой прежній хозяинъ неболе какъ негодяй и что онъ велитъ арестовать его по поводу исторіи случившейся съ какимъ то Валурисомъ, подробности я его не разспрашивалъ.
— Но, вроятно, удивились, увидавъ здсь Рангуза въ парик, синихъ очкахъ и безъ бороды.
— Еще-бы не удивиться, я тотчасъ понялъ, что онъ хочетъ удрать, но увидавъ его съ вами, меня взяло сомнніе и я хотлъ посл обда переговорить съ нимъ.
— Не зачмъ, я беру это на себя. Я его изловилъ на желзной дорог и отдамъ г. Абижу отчетъ объ его личности. Хотите помочь мн передать его въ руки жандармовъ?
Генего подумалъ съ минуту и отвчалъ:
— Видите, полковникъ, я бы не прочь, этотъ г-нъ очевидно не многаго стоитъ, но вы понимаете… я былъ его прикащикомъ и онъ могъ бы наговорить мн много непріятностей.
— Это вы служили ему подставнымъ, лицомъ въ его ростовщическихъ операціяхъ?
— Что же длать! я умиралъ съ голоду и вынужденъ былъ принять его предложеніе, но я человкъ не дурной… иначе г. Абижу не принялъ бы меня.
— Да, да, я это знаю. Но я вовсе и не требую, что бы вы сами взяли этого Рангуза за воротъ. Планъ мой совсмъ иной. Онъ здсь въ Буживал вопреки своей вол, онъ не вполн убжденъ, что я хочу арестовать его, но тмъ не мене не довряетъ мн и ждетъ только случая убжать. Но въ тоже время онъ не довряетъ вамъ, полагая, что Г. Абижу поручилъ вамъ слдить за нимъ. Я сказалъ ему, что отъ имени того же Абижу приглашу насъ оставить его въ поко, и онъ на половину поврилъ мн. Затмъ, вотъ что мы сдлаемъ. Я вернусь къ нему и скажу, что вы обязались не трогать его, пока онъ въ нашемъ обществ, но что если вы останетесь съ нимъ наедин, то дло можетъ принять иной оборотъ, такъ какъ вы что то противъ него имете, этимъ я хочу заставить его послдовать за нами въ Парижъ.
— На это онъ вроятно согласится, но я чмъ же могу быть вамъ полезнымъ?
— Вы знаете адресъ Г. Абижу?
— Знаю. На бульвар Фландренъ No…
— Какъ только мы сядемъ въ карету, бгите въ телеграфную контору и посылайте депешу г-ну Абижу.
— И что-же мн написать ему?
— Вы напишете ему отъ моего имени, что черезъ часъ или полтора г. Юлій Рангузъ подъдетъ въ открытой коляск къ застав Мальо. Г. Абижу дастъ знать полиціи, явятся агенты и негодяя арестуютъ у самой заставы. За эту услугу я выхлопочу вамъ у г. Абижу приличную награду. Вы меня поняли? Могу я на васъ разсчитывать?
— Разсчитывайте вполн. Я даже сейчасъ отправлюсь.
— Нтъ, подождите, пока мы удемъ, увидавъ, что вы уходите теперь, Рангузъ можетъ имть подозрніе. Сдлайте такъ, какъ я вамъ говорю и заходите завтра, утромъ ко мн, вы въ этомъ не раскаетесь.
— Для васъ, полковникъ и для г. Абижу я готовъ въ огонь и воду. Во что-бы то ни стало, ваше посланіе будетъ черезъ часъ въ рукахъ г. Абижу. хотя бы мн пришлось самому летть въ Парижъ сломя голову. Я пока вернусь къ Марнскимъ морякамъ, но какъ вы только удете, я не упущу ни одной минуты.
Сукарьеръ вернулся къ своему столу, гд его ожидали съ нетерпніемъ. Рангузъ сидлъ на своемъ стул какъ на иголкахъ. Антонія надвала шляпу, а донъ Маноэль расплачивался по счету.
— Идите же, полковникъ, сказала Стрекоза. Коляска готова и ни за что на свт я не останусь и четверти часа въ этомъ кобак. Отъ этого шума у меня уже трещитъ голова.
— Извините меня, но я хотлъ усмирить бывшаго прикащика г. Рангуза и это мн стоило нкотораго труда. Во первыхъ вино ударяло ему въ голову, а во вторыхъ онъ непремнно хотлъ сдлать нашему пріятелю сцену, но не сказалъ мн за что. Я пустилъ въ дло имя г-на Абижу, сказавъ, что мы пожалуемся ему на его новаго прикащика. Эта угроза подйствовала, и онъ общалъ, что не тронетъ Рангуза, хотя онъ сильно противъ него возстановленъ.
— Слдовательно, замтила Антонія, Рангузу всего лучше отправиться съ нами.
— Пожалуй, сказалъ Рангузъ, не вполн успокоенный словами полковника на счетъ намреній Генего. Не то, чтобъ я его боялся, но онъ мн просто противенъ.
— Въ такомъ случа подемъ, заключила Стрекоза, направляясь къ лстниц.
Сукарьеръ шелъ рядомъ съ Рангузомъ и подсадилъ его въ коляску, которая должна была его вести въ вденіе полиціи.,
Экипажъ быстро двинулся по направленію къ Парижу.
Донъ Маноэль весьма равнодушно отнесся къ измненію, сдланному Антоніей въ программ вечера. Ему все равно было куда ни хать, лишь бы оставаться съ нею. Онъ чувствовалъ весьма живое расположеніе къ этой Стрекоз, которая пла не важно, но имла все, что нужно, чтобы понравиться иностранцу: парижскій шикъ, домъ устроенный на большую ногу и экипажи останавливавшіе на себ общее вниманіе. Новому покровителю ея не предстояло расходоваться на первоначальное устройство, и, сходясь съ нею, онъ вступалъ въ связь съ одною изъ женщинъ, которыя были въ мод.
Временное неудовольствіе Антоніи миновало и она снова развеселилась. Ей нравилось возвращаться въ Парижъ, влача за собой нсколько лицъ изъ свтскаго круга. Дядя Батрю внушалъ ей особенное почтеніе. Ей преимущественно были по вкусу люди, которые дйствуютъ не такъ какъ вс, и въ этомъ отношеніи Сукарьеръ отличался особаго рода выходками, приводившими ее въ восторгъ
Мене другихъ нравился ей Рангузъ, и она охотно обошлась бы безъ его общества, но за то она имла намреніе трунить надъ нимъ во время всего вечера. Онъ же съ своей стороны не давалъ еще къ этому повода, ибо упорно молчалъ. Онъ размышлялъ о своемъ положеніи и искалъ способа вырваться изъ тисковъ. Радуясь тому, что освободился отъ Генего, онъ уже не относился къ полковнику съ прежнимъ недовріемъ, но тмъ не мене желалъ отдлаться отъ его общества, ему почти насильно навязаннаго.
Что-же касается Сукарьера, то онъ былъ вполн доволенъ тмъ оборотомъ, который приняло дло. Но это продолжалось не долго. Отъхавъ недалеко отъ Буживаля, онъ сталъ уже сомнваться въ успх своего плана. Онъ увренъ былъ въ готовности Генего услужить своему хозяину, но, думалось ему, достигнетъ ли депеша своевременно своего назначенія? Она могла не застать Абижу дома, а если и застанетъ, то будетъ ли онъ имть достаточно времени, чтобъ предупредить полицію и поспютъ ли агенты къ застав ране прізда коляски. Для передачи телеграммы требуется конечно лишь нсколько секундъ, но бываетъ, что проволока не свободна, да и сами разсыльные не особенно спшатъ доставкою депешъ на домъ. Наконецъ бываютъ часы, когда и пріема въ контор телеграфа не производится.
Прозжая чрезъ Руейль, онъ какъ разъ увидалъ, что тамошняя телеграфная контора заперта, и подумалъ, что слдовательно закрыто и Буживальская..— Да наконецъ есть ли еще телеграфъ въ Буживал? Генего предполагалъ, что есть, но онъ могъ и ошибаться.
Однимъ словомъ Сукарьеръ начиналъ бояться, что весь его планъ вылетитъ въ трубу. Придумывая его, онъ упустилъ изъ виду слабыя стороны своего проекта. Но теперь уже было поздно, оставалось идти до конца по предначерчанному пути.
— Если бы этотъ помощникъ ростовщика имлъ побольше смкалки, думалъ Сукарьеръ мы могли бы обойтись и безъ телеграфа. Онъ нанялъ бы коня и доскакалъ бы верхомъ до бульвара Фландренъ. Это было бы даже врне, ибо, не заставъ Абижу дома, онъ бы прохалъ прямо въ полицейскую префектуру. Впрочемъ и тутъ возникаетъ вопросъ — удалось ли бы наемной лошади перегнать нашу коляску. Мы демъ скоро, а Генего быть можетъ и на сдл то не усидитъ. Нтъ, по всему выходить, что надо прибгнуть къ крайнимъ средствамъ. Если у заставы Мальо не окажется ни Абижу, ни полиціи, то я примусь за дло лично. Рангузу, конечно, нтъ охоты идти въ циркъ, онъ захочетъ выйти изъ экипажа прежде чмъ въдемъ въ Елисейскія поля. Я послдую за нимъ, схвачу его и доставлю въ полицейскій постъ. Вотъ удивился бы д’Эстеланъ, когда бы зналъ, что я для него длаю, вдь если я охочусь за этимъ негодяемъ Рангузомъ, то лишь съ цлію высвободить скоре д’Эстелана изъ заключенія. А если бы мой племянничекъ это узналъ, не сказалъ бы онъ мн спасибо. Впрочемъ онъ поблагодаритъ меня впослдствіи за то, что я выведу все на чистую воду. Лишь бы только мужъ Магдалены вышелъ скоре на свободу и все положеніе дла разъяснится, такъ что мы получимъ возможность принять какое либо сознательное ршеніе.
Пока Сукарьеръ разсуждалъ такимъ образомъ, коляска неслась съ тою же быстротою. Она уже миновала послдніе дома Руейля. Солнце скрылось за холмами Марли и уже наступала ночь, хотя это былъ періодъ самыхъ длинныхъ дней въ году.
Полковникъ смотрлъ на телеграфныя проволоки, окаймлявшія дорогу, спрашивая себя, съ нкоторымъ безпокойствомъ, проходитъ ли въ настоящую минуту по одной изъ этихъ проволокъ та депеша, на которую онъ разсчитывалъ и которая должна была избавить его отъ необходимости самому тащить Рангуза въ полицію. Онъ находилъ, что коляска хала слишкомъ скоро.
— Послушайте, любезный, сказалъ онъ кучеру, вы бы дали лошадямъ немного вздохнуть и поднялись бы шагомъ на этотъ пригорокъ.
Кучеръ придержалъ лошадей, но это было не по вкусу Стрекоз и она сказала:
— Какъ, полковникъ, вы, который служили въ кавалеріи, любите тихую зду, что касается меня, то я понимаю лишь зду по Парижу крупною рысью, а загородомъ во весь карьеръ.
— Я именно потому и не люблю, чтобъ утомляли лошадей, что служилъ въ кавалеріи. Притомъ же намъ кажется нечего спшить.
— Напротивъ. Я непремнно хочу попасть въ циркъ, а теперь уже боле восьми часовъ.
— Мы еще успемъ, замтилъ Донъ Маноель. Оцеана появляется лишь въ конц. Пріхать къ началу спектакля вовсе не шикарно.
— Что касается шику, то установить его зависитъ отъ меня. Если бы мн вздумалось нанять ложу на весь сезонъ въ одномъ изъ театровъ предмстья, то весь шикарный міръ сталъ бы посщать этотъ театръ каждый вечеръ.
— Въ этомъ я и не сомнваюсь, сказалъ смясь Сукарьеръ. Не безпокойтесь, мы поспемъ вовремя. Я же со своей стороны желалъ бы, чтобъ Парижъ былъ еще дальше, чтобы имть возможность доле пробыть въ вашемъ обществ.
— Вы начинаете говорить любезности, сказала Стрекоза, но вдь мы не разстанемся такъ скоро. Вечеръ въ цирк и ужинъ у фонтана — вотъ моя программа. Ране трехъ часовъ утра я васъ не отпущу.
— Хотлось бы мн, чтобъ это удалось.
— Какъ такъ? Разв вы думаете насъ оставить?
— Поневол придется. Вспомните, что вдь я похалъ въ Сенъ-Жерменъ, а очутился въ Буживал. Мой племянникъ будетъ ждать меня къ себ въ одинадцать часовъ вечера.
Произнося эти слова, полковникъ взглянулъ на Рангуза и прочелъ на лиц его, что извстіе о близкой ихъ разлук его радовало.
— Ладно, подумалъ Сукарьеръ. Пусть онъ думаетъ, что я скоро его оставлю, тогда онъ самъ не будетъ стараться ускользнуть.
— Вы насъ хотите покинуть, сказала Антонія, это очень жаль. А я надялась провести часть ночи въ веселой компаніи. Хорошо еще, что Рангузъ остается съ нами, прибавила она съ ироніей.
— Къ сожалнію, не могу вамъ этого общать, пробормоталъ Рангузъ, желая сохранить за собою свободу дйствій. Какъ же мн явиться въ циркъ въ такомъ вид?
— Вотъ еще: да вы будете имть большой успхъ. Подруги мои, которыя васъ не узнаютъ, примутъ васъ за дворецкаго Донъ Маноэля, а т, которыя васъ узнаютъ, подумаютъ, что вы нарядились съ цлію увезти посл спектакля одну изъ наздницъ.
— Вы все шутите, но…
— Кучеръ! закричалъ Сукарьеръ, у вашей дышловой лошади расковалась одна изъ переднихъ ногъ. Вамъ придется остановиться у первой кузницы, иначе, лошадь захромаетъ. Кузница какъ разъ здсь на площади.
— Со всми этими задержками, мы никогда не прідемъ, пробормотала Стрекоза.
Но ее не слушали. Донъ Маноэль присоединился къ мннію полковника. Остановились у кузницы и перековка заняла немало времени.
Антонія сердилась, а Сукарьеръ потиралъ руки. Эта задержка позволяла ему надяться, что полиція поспетъ къ застав во время. И Рангузъ былъ доволенъ, такъ какъ онъ предпочиталъ въхать въ черту города, когда совсмъ стемнетъ.
Сукарьеръ вышелъ изъ экипажа, пока ковали лошадь, и замтилъ, что въ это время неслась мимо его во весь карьеръ лошадь съ здокомъ. Онъ нсколько выдвинулся, чтобы увидать кто на ней скачетъ, ибо предчувствовалъ, что это имло связь съ его предпріятіемъ. Онъ былъ правъ.
На лошади, которая пронеслась передъ нимъ въ десяти шагахъ, сидлъ всадникъ весьма оригинально одтый въ полотняныя брюки, всунутыя въ сапоги и въ блуз, онъ видимо былъ не силенъ въ верховой зд, въ одной рук онъ держалъ поводья лошади и ею-же придерживался за сдло чтобы не упасть, въ другой рук былъ у него хлыстикъ, которомъ онъ нещадно погонялъ своего коня, къ сапогамъ прицплены были длинныя шпоры, которыя онъ то и дло вонзалъ въ бока лошади.
Онъ пронесся такъ быстро, что одинъ Сукарьеръ узналъ его: это былъ Марій Генего, скакавшій по направленію къ Парижу.
— Я угадалъ, подумалъ полковникъ. Въ Буживал нтъ телеграфа или онъ запертъ, и мой помощникъ не задумался лично поскакать съ извстіемъ. Онъ стоитъ награды, тмъ боле, что онъ какъ видно никогда не здилъ верхомъ и сидитъ на лошади какъ обезьяна. Но куда онъ скачетъ? Онъ догадается, вроятно, прохать прямо въ полицію, такъ какъ Абижу можетъ не быть дома, и обратится къ комисару отъ моего имени… тотъ знаетъ мое имя и сейчасъ пошлетъ агентовъ. Теперь все дло въ томъ, что-бы намъ пріхать посл нихъ, а въ этомъ то я и начинаю отчаяваться. Если мой посланецъ не упадетъ съ лошади, ему нуженъ покрайней мр часъ, чтобы дохать до префектуры, затмъ пройдетъ еще часъ времени, пока комисаръ соберетъ полицейскихъ и приведетъ ихъ къ застав. Мы же будемъ тамъ черезъ три четверти часа, если мн не удастся что нибудь придумать, что бы замедлить наше движеніе.
И Сукарьеръ сталъ длать все что могъ, чтобы задержать отъздъ. Онъ объявилъ, что лошадь дурно подкована, вступилъ по этому предмету въ споръ съ кузнецомъ, защищавшимъ свою работу, потребовалъ наконецъ, чтобъ вытащили одинъ гвоздь и замнили его другимъ, этимъ онъ выгадалъ минутъ пятнадцать, но все таки пришлось ссть въ коляску и двинуться дальше.
Антонія начинала убждаться, что у отставныхъ военныхъ манеры весьма не подходящія и, желая нагнать потерянное время, общала кучеру двадцать франковъ прибавки, если онъ подетъ во весь опоръ.
Дорога шла подъ гору къ берегу Сены и лошади скакали безо всякаго труда.
— Посмотрите! иллюминація! вскрикнула Стрекоза, не наше ли это возвращеніе празднуютъ?
— Постойте, замтилъ Сукарьеръ, я, кажется, читалъ въ газетахъ, что сегодня праздникъ въ Нельи.
— Праздникъ въ Нельи! да это прелесть, вс мои подруги туда похали. Намъ бы тоже туда завернуть.
— Какъ, сказалъ Маноэль, вы хотите…?
— Почему же нтъ?
— Я увренъ, что тамъ толпа, а общество еще худшее, чмъ въ Буживал.
— Мн это все равно, я не горда. И при томъ, я ужасно люблю деревянныхъ лошадокъ, русскія горы и лотерею. Зели на прошлой недл выиграла дв фарфоровыя вазы, я также хочу попытать счастья. Вы согласны, полковникъ?
— Почему же нтъ, меня всегда забавляютъ балаганы.
— Прекрасно! а вы Рангузъ?
— Я бы тоже не прочь взглянуть на итальянскую Венеру. Жиракъ видлъ ее и говорилъ мн, что очень интересно.
— Ну и прекрасно. Вы вс кисли, когда я звала васъ въ циркъ. Но теперь я мирюсь съ вами, такъ какъ вы подаете голосъ за праздникъ въ Нельи. Теперь я уврена, что проведу хорошій вечеръ.
— Я не общаю провести весь вечерь съ вами, сказалъ Сукарьеръ, но могу вамъ удлить часа два.
— Я тоже не боле того, сказалъ Рангузъ.
— Больше отъ васъ я и не требую, мы выйдемъ изъ экипажа и пройдемся по главной линіи, останавливаясь у каждой лавочки. Коляска подетъ за нами шагомъ до заставы Мальо, и тамъ я дамъ вамъ свободу и повезу Донъ Маноэля ко мн ужинать.
Этотъ планъ удовлетворялъ Донъ Маноэля и немене нравился двумъ остальнымъ кавалерамъ.
Рангузъ разсчитывалъ, что ему удастся исчезнуть въ толп и толкотн, которою неизмнно сопровождаются зрлища на чистомъ воздух и думалъ воспользоваться для своего бгства той минутой, когда полковникъ будетъ погруженъ въ созерцаніе одной изъ балаганныхъ вывсокъ.
Сукарьеръ былъ тоже въ восторг. Случай благопріятствовалъ ему и давалъ ему возможность выиграть время. Двухъ часовая прогулка приведетъ ихъ въ той самой застав Мальо, гд агенты предупрежденные Маріемъ должны ожидать Рангуза.
— Онъ попытается выскользнуть у меня изъ рукъ, говорилъ себ полковникъ, но едва ли это ему удастся, я буду зорко слдить за нимъ.
Сукарьеръ все боле и боле увлекался охотою на Рангуза, которую предпринялъ онъ сначала съ нкоторымъ отвращеніемъ. Онъ не думалъ ни объ д’Эстелан, ни о своемъ племянник, ни о Могар и его дочери. Онъ думалъ только о томъ, чтобы арестовать негодяя. Сукарьеръ былъ охотникъ въ душ и ему казалось, что онъ охотится за волкомъ.
— Безъ пяти минутъ девять, сказалъ онъ, смотря на часы, въ то время когда коляска прозжала по мосту. Я успю все уладить, не заставляя ждать моего племянника.
— Мы прідемъ слишкомъ рано, замтила Антонія, люди порядочные являются не ране одинадцати часовъ. Вы не встртите никого изъ вашего круга, и моихъ подругъ также еще не будетъ. Но мы демъ не для шику и тмъ лучше, что будетъ одинъ лишь простой народъ. Эта будетъ интересне. Прикажите кучеру остановиться. Главная линія идетъ отъ моста до заставы и я хочу начать сначала.
Коляска остановилась у широкаго тротуара передъ разукрашенной лавочкой, гд продавали пряники.
Вс четверо вышли изъ экипажа. Донъ Маноэль, отдавъ надлежащія приказанія кучеру, подалъ руку Антоніи. Сукарьеръ взялъ подъ руку Рангуза, говоря ему добродушнымъ тономъ:
— Позвольте мн опереться на васъ во время нашей прогулки. Я плохой ходокъ, такъ какъ никогда не служилъ въ пхот.
Компанія, предводительствуемая Антоніей, собиралась начать обозрніе ярмарочныхъ рдкостей, когда подошелъ къ Донъ Маноэлю полицейскій и вжливо сказалъ ему, что коляска не можетъ слдовать по главной алле до заставы, а равно не можетъ стоять у моста, такъ какъ дорога во всю ширину предоставлена пшеходамъ.
— Вы можете взять на лво по набережной, крикнула Антонія кучеру. По улицамъ Тернъ и Ревалтъ вы выдете къ застав и у ресторана, не дозжая ее, подождете насъ.
Это ни мало не противорчило плану Сукарьера, который ршился не выпускать руку Рангуза до той минуты, пока они снова сядутъ въ коляску. Лишь бы имъ ссть, не дозжая заставы, гд должны были караулить полицейскіе и все обойдется такъ, какъ онъ желалъ.
Рангузъ, вовсе не подозрвая ждавшаго его сюрприза, мало интересовался судьбою коляски, въ которую не разсчитывалъ боле ссть. Его гораздо боле безпокоила необходимость идти подъ руку съ полковникомъ. Онъ посылалъ ко всмъ чертямъ этого стараго служаку, который уврялъ, что не можетъ ходить безъ поддержки, но въ то же время надялся, что настанетъ минута, когда полковникъ по какому либо поводу его выпуститъ. Этого ему будетъ достаточно, чтобъ потеряться въ толп.
Дйствительно народу было тьма. Гуляющіе тснились въ облакахъ пыли и дыма, выходившаго изъ трубъ походныхъ кухонь. Звукамъ шарманокъ, игравшихъ у деревянныхъ лошадокъ отвчали тромбоны и цимбалы артистовъ въ малиновыхъ одеждахъ съ особыхъ эстрадъ. Среди этого шума не было возможности слышать другъ друга, но Рангузу не объ чемъ было разговаривать съ Сукарьеромъ, а Антонія, припавъ къ плечу Донъ Маноэля, шептала ему что то на ухо. Никто не удивлялся ея нжному съ нимъ обращенію, постители празднества въ Нельи не особенно щекотливы.
Стрекоза была въ восторг, шумъ и движеніе опьяняли ее. Она смялась въ лицо добрымъ гражданамъ, попавшимъ въ эту толпу съ своими дамами и двицами. Она давала себ слово выиграть кролика и не ухать безъ дудочки. Этотъ вечеръ напоминалъ ей то время, когда она, еще маленькая, посщала подобные праздники въ Бордо.
Бразилецъ, относившійся къ этимъ народнымъ увеселеніямъ съ меньшимъ энтузіазмомъ, удивлялся сначала, какъ онъ сюда попалъ, но увидавъ нсколько дамъ полу-свта въ сопровожденіи знакомыхъ ему по клубу физіономій, онъ успокоился, заключивъ изъ этого, что прогулка въ Нельи не возбраняется людямъ хорошаго круга.
Антонія не пропускала ни одной лавочки, ни одного балагана, она покупала пряники, леденцы, восторгалась передъ разрисованными афишами и Донъ Маноэль слдовалъ за ней шагъ за шагомъ. За ними шелъ Сукарьеръ, не выпуская руки Рангуза и чувствуя особенное удовольствіе въ этой прогулк, прерываемой ежеминутными остановками. Напрасно Рангузъ ворчалъ, что вс эти рдкости нимало не интересны.
— Он меня чрезвычайно интересуютъ, невозмутимо отвчалъ Сукарьеръ.
Онъ разсчитывалъ приблизительно разстояніе отъ моста до заставы и говорилъ себ:
— Три тысячи метровъ… по меньшей мр двнадцать остановокъ. Все это потребуетъ часа два времени… полицейскіе будутъ на лицо.
Антонія не принимала участія ни въ какой игр и не входила ни въ одинъ изъ балагановъ. Сцены инквизиціи ее не привлекали, она пренебрегала американской желзной дорогой, производящей въ путешественникахъ морскую болзнь, находила. что зда на механическомъ велосипед не соотвтствуетъ ея достоинству.
Но она не могла противустоять соблазну лотерейной выставки съ размалеваннымъ фарфоромъ, мельхіоровыми приборами, подсвчниками подъ бронзу и другими мелочами. Все это можно было выиграть при счастіи за дешевую цну и Стрекоз, имвшей у себя бездлушки цною въ пять сотъ луидоровъ захотлось пріобрсти за двадцать су полный сервизъ изъ папье маше, который стоилъ не боле двнадцати франковъ.
Она принялась играть съ остервененіемъ, а за ней и по ея приказу вс три кавалера. Счастіе имъ улыбалось. Правда, что Стрекоза, брала каждый разъ вс билеты, и слдовательно выигрывала каждый ударъ.
Въ продолженіи двадцати минутъ Бразилецъ уже издержалъ 79 франковъ, а Антонія сдлалась обладательницею двухъ фарфоровыхъ вазъ съ позолотою. большаго шара изъ благо металла, отражающаго предметы и двухъ вазочекъ изъ цвтнаго стекла. Вс эти предметы нужно было унести съ собою, и она прибгла, въ помощи своихъ кавалеровъ.
Донъ Маноэль сдлалъ кислую физіономію, когда она вручила ему металическій шаръ, Сукарьеръ, смясь, взялся нести дв маленькія вазочки, оставляя большія на долю Рангуза, онъ говорилъ себ, что это бремя гораздо боле помшаетъ его бгству, чмъ пока онъ шелъ съ нимъ подъ руку. Если бы Рангузъ вздумалъ бжать, то уронилъ бы вазы и шумъ отъ ихъ паденія неминуемо собралъ бы вокругъ него толпу звакъ.
Рангузъ, съ двумя большими вазами подъ мышкой, дйствительно представлялъ изъ себя потшную фигуру. Антонія такъ и каталась со смху.
— Это прелесть! говорила она. Три г-на изъ лучшаго общества служатъ мн носильщиками. Это вы полковникъ подали примръ. Я васъ за это обожаю. И васъ также Рангузъ, хотя вы похожи на переодтаго псаломщика.
— Это все очень мило, сказалъ Рангузъ плачевнымъ тономъ, но неужели я весь вечеръ долженъ носиться съ этой посудой?
— Только до заставы мой милый. И чего вы жалуетесь? Посмотрите на Сукарьера, разв онъ жалуется, а онъ вдь полковникъ.
— О, я готовъ нести все что угодно и такъ долго какъ бы вы ни пожелали.
— И Донъ Маноэль также, замтила Антонія съ ироніей. А теперь пойдемте дальше, мы еще не сдлали и половины дороги. Вы, Рангузъ, идите между мной и полковникомъ, чтобы васъ не толкали, я хочу, чтобы вазы мои были цлы, мы будемъ охранять васъ.
Они такъ охраняли его, что онъ чувствовалъ себя какъ-бы между двумя жандармами. Сукарьеръ торжествовалъ. Все ему удавалось. Онъ любовался негодяемъ, вынужденнымъ маршировать съ двумя вазами подъ мышками и съ головой опущенной на грудь, гд вислъ толстый мшокъ его, набитый золотомъ и цнностями, незаконно пріобртенными.
— Черезъ часъ, думалъ полковникъ, меня смнятъ съ караула. Я передамъ Рангуза полиціи, и займусь другимъ дломъ, гораздо боле важнымъ. Завтра д’Эстелана выпустятъ изъ тюрьмы и начнется серьезная борьба, борьба на жизнь и смерть, какъ сказалъ въ своей книг тотъ англичанинъ, который увряетъ, что мы вс происходимъ отъ обезьяны.
Между тмъ они подвигались впередъ. Антонія останавливалась передъ каждою вывскою, сколько нибудь заманчивою. Она забавлялась пророчествами ясновидящихъ, не упустила ссть на всы, чтобы за два су узнать сколько въ ней пудовъ, отдала себя въ распоряженіе шарлатана, который опредлялъ темпераментъ каждаго человка, давая ему держать въ рук стеклянную трубочку съ таинственной жидкостью. Прошло около часа, пока они добрались до палатки, въ которой атлеты изъ разныхъ городовъ мрялись силами.
Рангузъ, стсненный своею ношею, едва сдерживалъ бшенство, но напомнилъ Стрекоз, что она хотла видть борьбу атлетовъ, такъ какъ онъ надялся, что въ палатк ему удастся избавиться отъ вазъ и ускользнуть.
Сукарьеръ, боле свободный въ движеніяхъ, взглянулъ снова на часы, которые показывали четверть одинадцатаго. Палатка находилась на разстояніи не боле двухъ сотъ шаговъ отъ заставы Мальо. Борьба силачей могла продолжиться съ полъ часа, а затмъ должна была наступить ршительная минута.
Силачи уже парадировали на длинной эстрад передъ немногочисленною публикою. Посл десяти представленій оставалось уже немного любителей зрлищъ такого рода. Силачи звали желающихъ войти въ палатку.
— Войдемъ, сказала. Антонія. Донъ Маноэль, передайте мн вашъ металическій шаръ и возьмите четыре билета въ первыя мста. У этихъ господъ руки не свободны.
Бразвлецъ безпрекословно повиновался, онъ надялся, что это была послдняя фантазія Стрекозы. Она. вошла въ палатку, полковникъ держался въ аррьергард, пропустивъ Рангуза впередъ.
Палатка, была на половину пуста и они безъ затрудненія заняли мста въ первомъ ряду. Рангузъ поспшилъ поставить вазы на скамейку и сталъ соображать,— дастъ ли ему палатка возможность незамтно скрыться. Выходъ былъ близокъ. Достаточно было перелсть черезъ три или четыре скамейки. Одна бда, что Сукарьеръ сидлъ рядомъ, плечо къ плечу и что невозможно было двинуться безъ того, чтобъ онъ это не почувствовалъ.
Но Рангузъ начиналъ думать, что полковникъ не иметъ относительно его дурныхъ намреній. Настойчивость, съ которою онъ сопровождалъ его всюду, вовсе не доказывала, что онъ хотлъ арестовать его. Вс т остановки, которыя прервали путешествіе въ Сенъ-Жерменъ могли быть дломъ одного лишь случая.
— Наконецъ, заключалъ Рангузъ, я воленъ выйти, когда мн вздумается. Скажу только что сейчасъ вернусь.
— Что съ вами? спросилъ Сукарьеръ, вамъ не сидится на мст.
— Я что то не совсмъ хорошо себя чувствую, пробормоталъ Рангузъ.
— Здсь дйствительно душно, сказалъ Сукарьеръ.
— И скамейки плохо набиты, прибавила Стрекоза, но мы долго не останемся, мн только хочется увидать красавца Кронбара, силача изъ Каркасоны.
— Лишь бы онъ скорй вышелъ, замтилъ Донъ Маноэль.
— Боюсь, что его приберегаютъ къ концу, отвчалъ полковникъ. Но если Г-нъ Рангузъ дурно себя чувствуетъ, то я готовъ проводить его до дому.
— Нтъ зачмъ же, я и самъ дойду.
— Какъ можно, это была бы большая неосторожность: въ этой толп съ вами можетъ сдлаться дурно и я поддержу васъ.
— Благодарю васъ, полковникъ, но…
— Пожалуйста безъ церемоній, я готовъ идти съ вами, Антонія извинитъ насъ.
— Нтъ, теперь мн лучше, это только сначала подйствовала на. меня жара, теперь прошло.
— Какъ хотите, я всегда къ вашимъ услугамъ.
— Смотрите господа, представленіе начинается, сказала Антонія.
Рангузъ замолкъ, имъ снова овладло безпокойство и онъ спрашивалъ себя, чмъ кончится эта прогулка.
Между тмъ силачъ въ красныхъ брюкахъ вышелъ на арену и вызывалъ желающихъ бороться. Явилось трое. Борьба продолжалась недолго, силачъ повалилъ ихъ на землю.
— Позвольте спросить васъ, сударь, обратилась Стрекоза къ сидвшему за ней блузнику, какъ зовутъ этого артиста, который дйствовалъ съ такимъ успхомъ?
— Это Паверъ, по прозвищу Мастодонтъ изъ Кантека, отвчалъ блузникъ, принадлежавшій повидимому къ постояннымъ постителямъ.
— А когда же выйдетъ Кронбаръ?
— Кронбаръ? онъ пошелъ, чтобъ осушить литръ вина съ тми, которыхъ поборолъ, но онъ вернется къ послднему отдленію и будетъ бороться съ Мастодонтомъ. Интересное будетъ зрлище!
— Очень благодарна вамъ за сообщенныя мн свденія.
Этотъ разговоръ глубоко поразилъ Бразильца, его сильно удивляло, что Антонія заговорила такъ фамильярно съ блузникомъ, который очевидно не принадлежалъ къ высшему классу общества. Сукарьеръ улыбался: онъ находилъ весьма натуральною выходку Стрекозы и держалъ себя такъ, какъ будто онъ находился въ лучшемъ кругу.
Рангузъ также старался казаться спокойнымъ, но это ему не удавалось. Крупныя капли пота выступали на лбу его, но онъ не смлъ вытирать ихъ, опасаясь сдвинуть съ мста парикъ и очки. Онъ поминутно смотрлъ на дверь и вздрагивалъ каждый разъ, когда полковникъ шепталъ ему:
— Хотите выйти? не церемоньтесь, я къ вашимъ услугамъ.
Между тмъ Мастодонтъ снова вызывалъ желающихъ. Явился только одинъ маленькій, приземистый и щедушный, видъ его возбудилъ смхъ въ публик. Онъ вроятно учился боксу на одномъ изъ баловъ предмстья и сталъ сначала кружиться около силача, стоявшаго наготов посреди арены.
— Держу десять луидоровъ за маленькаго, сказала Стрекоза. Вы отвчаете, Рангузъ?
— Все что вы желаете, отвчалъ Рангузъ, думавшій совсмъ о другомъ.
Любитель продолжалъ крутиться вокругъ силача, который начиналъ проявлять нкоторое безпокойство.
— Я иду къ вамъ въ половину, сказалъ Сукарьеръ, обращаясь къ Антоніи.
— Хорошо полковникъ, мы поужинаемъ на счетъ Рангуза.
Не успла Антонія сказать этого, какъ силачъ, пользуясь той минутой, когда противникъ его къ нему приблизился, ударилъ его ногой въ бокъ такъ сильно, что тотъ отлетлъ на нсколько шаговъ.
Но онъ тотчасъ же поднялся на. ноги и сталъ круукиться по прежнему, наконецъ второй и третій ударъ Мостодонта согнали любителя съ арены и онъ удалился, преслдуемый смхомъ зрителей.
— Значитъ проиграли, сказала Стрекоза, Рангузъ, считайте за мной пять луидоровъ.
— И за мной также прибавилъ полковникъ. Мы сейчасъ сочтемся, посмотримъ, что будетъ дальше. Смотрите, онъ принесъ дв рапиры и ищетъ желающаго помриться съ нимъ. Если бы мы были въ фехтовальной зал, а не въ балаган, то я бы не прочь сразиться.
— Это было бы любопытно, замтила Антонія.
— Смотрите, онъ нашелъ охотника. Драгунскій бригадиръ принялъ вызовъ. Хорошо, если онъ дастъ урокъ этому фигляру.
Сукарьеръ говорилъ довольно громко и слова его задли за живое силача, который не допускалъ мысли, чтобы могли сомнваться въ его превосходств.
Бой начался. Драгунъ оказался противникомъ не опаснымъ, онъ защищался такъ неловко, что скоро получилъ два сильныхъ удара.
Сукарьеръ былъ страстный охотникъ до фехтованья и это унизительное для французской арміи зрлище заставило его на минуту забыть Рангуза.
— Плохо! говорилъ онъ сквозь зубы посл каждаго удара. Вотъ это такъ легко было отпарировать… Боже! какъ ихъ дурно учатъ, гораздо хуже чмъ въ мое время.
Рангузъ, видя, что онъ увлекается все боле и боле, приготовлялся воспользоваться ослабленіемъ надзора надъ нимъ его преслдователя.
Наконецъ драгунъ, припертый къ самымъ скамейкамъ, призналъ себя побжденнымъ и опустилъ рапиру. Сукарьеръ вскочилъ и до того разгорячился, что сталъ жестикулировать руками, къ великому удовольствію публики и помиравшей со смху Антоніи, которую выходки полковника всегда веселили до нельзя.
— Теперь кто желаетъ? спросилъ силачъ съ нкоторою ироніею. Не желаетъ ли кто изъ почтеннаго общества сдлать мн честь сразиться со мной? Если вамъ угодно сударь, обратился онъ къ Сукарьеру, то не стсняйтесь, у меня есть еще одинъ ударъ къ вашимъ услугамъ.
— Ваши удары немногаго стоятъ, возразилъ полковникъ, увлекшись страстью къ фехтованью, я бы ихъ вс отпарировалъ веретеномъ моей бабушки.
— Хотлъ бы я это видть, а пока берите эту рапиру и снимайте сюртукъ. Я вамъ дамъ нагрудникъ, чтобы не надлать петелекъ въ вашемъ дорогомъ бль.
Сукарьеръ пожалъ плечами и хотлъ ссть на мсто.
— Если вы не хотите, то не отнимайте охоты у другихъ. Кто желаетъ господа? Военное сословіе отказывается.
Съ этими словами боецъ поднесъ рукоятку рапиры къ самому носу полковника, который, потерявъ терпніе, схватилъ ее, перелзъ черезъ барьеръ и сталъ въ позицію.
— Вотъ это прекрасно, воскликнула Стрекоза. Она встала съ своего мста также какъ и большинство зрителей, которыхъ заинтересовала эта интермедія, неуказанная въ программ.
— Какъ? не снимая сюртука? поддразнивалъ Мастодонтъ, сами будете виноваты, если я моей рапирою разорву ваше новое платье.
Но онъ смялся не долго. Сукарьеръ повелъ нападеніе такъ живо и такъ успшно, что удары сыпались градомъ на его противника. Публика была въ восторг. Антонія аплодировала и кричала къ великому скандалу Донъ Маноэля:
— Да здраствуетъ полковникъ! Что вы на это скажете Рангузъ? вы бы такъ не съумли.
Имя Рангуза, произнесенное крикливымъ голосомъ Стрекозы, напомнило увлекшемуся полковнику, что онъ явился на праздникъ въ Нельи не для того, чтобъ заниматься фехтованіемъ. Онъ опустилъ рапиру, говоря побжденному:
— На сегодня довольно, я кончу урокъ въ другой разъ.
Но напрасно сталъ онъ искать Рангуза между зваками, которые встали на скамейки, чтобъ лучше видть.
— Гд же г-нъ Рангузъ? поспшно спросилъ онъ.
— А вдь въ самомъ дл онъ ушелъ, отвчала Антонія. Онъ не иметъ никакого расположенія къ фехтованью.
Сукарьеръ, не теряя ни минуты и не выпуская, изъ рукъ рапиры, кинулся въ среду зрителей.
— Куда вы полковникъ? кричала ему Стрекоза.
— Бгу заплатить Рангузу пари, которое мы проиграли.
— Да онъ унесъ мою рапиру, воскликнулъ силачъ.
— Вамъ за нее заплотятъ, сказала Антонія.
Когда Сукарьеръ выбжалъ изъ палатки, Рангузъ уже былъ далеко, онъ бжалъ со всхъ ногъ, незамчая что направлялся прямо къ застав Мальо.
Гнавшійся за нимъ, Сукарьеръ начиналъ терять надежду настигнуть его, когда вдругъ замтилъ впереди сбжавшуюся толпу народа.
Онъ подошелъ и увидалъ, что Рангузъ старался вырваться изъ рукъ двухъ здоровыхъ мужчинъ, которые держали его. Четыре полицейскихъ сдерживали любопытныхъ, всегда готовыхъ принять сторону того, кого арестуютъ. Шагахъ въ двадцати стояла карета и Сукарьеръ имлъ удовольствіе видть какъ упаковали въ нее негодяя, съ которымъ онъ возился съ пяти часовъ дня.
Въ эту минуту глаза его упали на Марія Генего, который объяснилъ ему, что, наскучивъ ждать у заставы, онъ вмст съ полицейскими агентами двинулся впередъ на рекогносцировку и Рангузъ, бжавшій безъ оглядки, прямо упалъ въ объятія одного изъ полицейскихъ.
Сукарьеръ горячо благодарилъ того, кому обязанъ былъ успхомъ и даже пожалъ ему руку. Но удовольствіе, которое онъ испытывалъ, омрачалось нкоторою горечью. Онъ говорилъ самъ себ:
— Я исполнилъ свою обязанность. Невинный не будетъ отвчать за виновнаго. Но боюсь, что этимъ я не угодилъ тмъ, кого я люблю. Пока держали д’Эстелана въ тюрьм, былъ только прологъ, теперь начинается драма… и какова то будетъ развязка!

ГЛАВА V.

Черезъ три дня посл арестованія Раскальона т. е. Рангуза, Валурисъ, именовавшійся д’Эстеланомъ былъ еще въ тюрьм.
Правосудіе во Франціи обставлено формальностями, которыя имютъ свою хорошую сторону. Мы это видли по длу зятя г. Могара.
Разъ судебная власть нарушила правило осторожности, признавъ самоубійство человка, который еще былъ живъ, ошибка эта, сама по себ весьма извинительная, имла печальныя послдствія.
Магдалена, считая себя вдовою, могла бы выйти замужъ за Гюи де Батрю и самымъ невиннымъ образомъ сдлалась бы двумужницей.
По этому, прежде чмъ дать свободу невинному, слдователь хотлъ установить несомннную виновность Рангуза. Прошло три дня въ допросахъ арестованнаго и свидтелей, въ очныхъ ставкахъ съ честнымъ человкомъ, котораго напрасно подозрвали въ теченіе десяти лтъ. Разслдованіе значительно облегчилось предварительнымъ розыскомъ Абижу, который даже вызвалъ на свой счетъ свидтелей изъ Марсели и Алжира. Наконецъ совокупность всхъ уликъ привела Раскаліона къ сознанію въ своей вин.
Эстеланъ узналъ объ этомъ на четвертый день утромъ. Комисаръ, который два мсяца передъ тмъ хотлъ арестовать его, самъ принесъ ему это извстіе. Онъ этого ожидалъ, но очень удивился, когда комисаръ объявилъ ему, что г-нъ Сукарьеръ, другъ Могара, желалъ видть его тотъ часъ по выход изъ тюрьмы, такъ какъ имлъ сдлать ему важное сообщеніе.
Вовсе не къ этому господину, ему неизвстному, разсчитывалъ д’Эстеланъ сдлать свой первый визитъ. Онъ хотлъ бжать къ Абижу, желая поблагодарить его за участіе, а главное переговорить съ нимъ, прежде чмъ отправиться въ Везине.
Эстеланъ, ране постигшаго его несчастія, слышалъ нсколько разъ, какъ его будущій тесть произносилъ имя Сукарьера, но никто не говорилъ ему, что у него есть племянникъ, котораго звали Гюи де Батрю и онъ едва помнилъ, что этотъ племянникъ размнялся въ церкви Троицы поклонами съ Могаромъ и его дочерью.
Эстеланъ находился въ состояніи человка, который, заснувъ наканун большой революціи, проснулся тогда, когда во Франціи все измнилось. И онъ добровольно осудилъ себя на этотъ опасный сонъ. Прежде чмъ ршиться спрятаться, до того времени пока не обнаружится его невинность, онъ взвшивалъ выгоды и неудобства времяннаго исчезновенія.
Отъ графа Могара онъ не ожидалъ ничего хорошаго, зная, что онъ останется къ нему враждебенъ до того дня, когда онъ оправдается отъ взведенной на него клеветы. Онъ безпокоился только за Магдалену и только на нее надялся.
Онъ любилъ ее страстно и думалъ, что также любимъ ею. Неожиданно оторванный отъ нея, онъ спрашивалъ себя, какъ приметъ она его исчезновеніе и ни минуты не сомнвался, что она защититъ его противъ тхъ, кто его обвинялъ, даже противъ отца, что она сохранитъ къ нему довріе, что она съ терпніемъ и съ твердостью будетъ ожидать его возвращенія. Онъ зналъ ея сердце и говорилъ себ, что она пойметъ, почему онъ не показывается, почему онъ лишаетъ себя счастья писать ей, что она оцнитъ то чувство, которое удерживаетъ его отъ всякихъ съ ней сношеній до того времени, пока она рискуетъ покраснть за того, чье имя носитъ.
Явиться къ ней онъ не могъ, ей пришлось бы вынести страшную сцену, быть поставленной въ необходимость выбирать между мужемъ и отцомъ.
Написать ей письмо? она бы показала его отцу и сцена мене ужасная была бы не мене тягостною.
Ему оставался лишь языкъ цвтовъ и онъ прибгнулъ къ нему. Анонимные букеты, которые онъ каждую ночь кидалъ въ садъ виллы Везине, должны были служить Магдален доказательствомъ, что онъ любитъ ее по прежнему и не отчаивается скоро увидаться съ ней, она должна была угадать сердцемъ, что букеты идутъ отъ него.
Эти соображенія послужили основаніемъ его плану, который онъ исполнялъ въ точности до той минуты, пока онъ, по стеченію обстоятельствъ, не попалъ въ руки полиціи.
Одного онъ только не предвидлъ: ему не приходило въ голову, что Могаръ оставитъ Магдалену въ увренности, что мужъ ея убился, когда упалъ изъ окна въ садъ.
Сильный своей невинностью, своей любовью, своимъ правомъ, Валурисъ вышелъ изъ тюрьмы съ поднятой головой, съ твердой ршимостью заявить свои права супруга. Онъ не думалъ прибгать къ сил. Напротивъ того онъ мечталъ упасть къ ея ногамъ, умолять о прощеніи за все то, что она выстрадала и просить какъ милости того, что онъ имлъ право требовать въ силу закона.
Онъ думалъ наконецъ обратиться прямо къ графу Могару, какъ благородный человкъ обращается къ другому, который составилъ себ о немъ неправильное мнніе, очистить себя передъ нимъ и положиться затмъ на прямодушіе этого раздраженнаго отца въ томъ, что касается ихъ будущихъ отношеній.
И если онъ хотлъ предварительно увидться съ Абижу, то главнымъ образомъ для того, чтобы предупредить извстныя случайности, которыя могли затруднить первое свиданіе его съ отцомъ и дочерью. Онъ не хотлъ явиться къ Везине неожиданно и предстать внезапно предъ Магдаленой. Испугъ и радость бываютъ смертельны.
Надо было подготовить ее — и одному лишь Абижу могъ онъ поручить это.
Абижу ни разу не быль у него въ тюрьм, но онъ далъ ему знать, что всегда готовъ служить ему во всемъ, и д’Эстеланъ имлъ тому слишкомъ много доказательствъ, чтобы сомнваться въ искренности участія своего друга.
Итакъ въ девять часовъ утра, посл шестидневнаго заключенія, мужъ Магдалены слъ въ карету и двинулся по улицамъ Парижа, который уже пересталъ говорить о немъ. Онъ халъ по дорог въ Пасси и ему хотлось бы, чтобъ у извощичьихъ лошадей были крылья, дабы скорй дохать до Абижу и съ нимъ вмст отправиться въ Везине.
За холодною наружностью д’Эстелана скрывалась страстная душа. Онъ созрлъ подъ вліяніемъ опытности, но не почерствлъ: сердце его осталось юнымъ. Достигнувъ тридцати лтняго возраста, посл десяти годовъ, проведенныхъ въ борьб и треволненіяхъ, онъ еще имлъ вру во все благородное, во вс иллюзіи, которыя въ молодости двинули его стать защитникомъ Франціи отъ нашествія врага. И теперь онъ готовъ былъ пожертвовать собою для единственной женщины, которую когда либо любилъ.
Т которые осуждали графа Могара за то, что онъ отдалъ руку дочери человку неизвстному въ Парижскомъ обществ, наврно отказались бы отъ своихъ упрековъ, еслибъ знали ближе того, кмъ гнушались.
Эстеланъ имлъ мало времени, чтобъ заставить Магдалену полюбить его. Когда онъ ухаживалъ за ней въ гостинной Могара, она могла оцнить лишь благородство его манеръ и чувствъ.
Эстеланъ въ женскомъ обществ былъ необыкновенно боязливъ.
Онъ, который неоднократно рисковалъ своею жизнью, отступалъ передъ объясненіемъ въ любви, не умлъ говорить языкомъ страсти. Онъ слиш комъ искренно и глубоко привязанъ былъ къ Магдален, чтобъ ей высказать это.
Она могла лишь поверхностно судить о доброт его, которую онъ скрывалъ такъ же ревностно, какъ другіе скрываютъ свои пороки, и неожиданная катастрофа разлучила ихъ прежде, чмъ она имла возможность испытать эту великодушную и страстную натуру.
Насчастія послднихъ дней не измнили его ни въ моральномъ, ни въ физическомъ отношеніяхъ, онъ выглядлъ такимъ же щеголемъ, какъ и въ день своей свадьбы. Онъ имлъ шрамъ на лбу и сбрилъ усы, но черты лица его были также тонки, большіе черные глаза такъ же мягко глядли, лицо имло туже аристократическую блдность, поступь была такая же гордая и полная достоинства.
Когда онъ вышелъ изъ кареты у виллы на бульвар Фландринъ и сказалъ свое имя привратнику, этотъ объявилъ ему, что Абижу ожидалъ его наканун въ продолженіе цлаго дня, но что онъ утромъ отлучился и вернется лишь поздно.
Эстеланъ не предвидлъ этой неудачи. Онъ не зналъ супружескихъ несогласій, возникшихъ у Абижу и надялся, что другъ его, если даже отлучится изъ дому, оставитъ ему адресъ, гд бы онъ могъ найти его. Такого указанія Абижу не оставилъ. Привратникъ зналъ только, что хозяинъ похалъ не въ контору, такъ какъ наканун вечеромъ прізжалъ главный прикащикъ за инструкціями на этотъ день.
Эстеланъ слъ обратно въ свой экипажъ и, чтобъ имть время обдумать дальнйшія свои дйствія, веллъ кучеру хать чрезъ Елисейскія поля. Его нимало не тянуло въ его прежнюю квартиру на Римской улиц. Вс его цнности были на храненіи у Абижу, который также принялъ на себя распустить прислугу. Куда же хать? Съ кмъ подлиться своими тревогами? у кого справиться о расположеніи духа графа Могара? Кром двухъ друзей Могара и Лепарьера, принявшихъ въ немъ участіе, онъ не зналъ близко никого. Правда былъ еще нотаріусъ Прюнево, котораго онъ узналъ по случаю своей свадьбы, но этотъ никогда не внушалъ ему ни доврія, ни симпатіи.
Онъ уже думалъ прямо отправиться въ Везине, какъ ни вроятна была ожидавшая его тамъ непріятная встрча съ тестемъ, но вдругъ ему пришло на память имя Сукарьера и слова комисара, что будто этотъ господинъ иметъ сообщить ему нчто важное и живетъ въ Гранд-Отел.
Эстеланъ говорилъ себ, что впослдствіи быть можетъ упрекнетъ себя за то, что пренебрегъ этимъ свиданіемъ, котораго цль ему была неизвстна, но несомннно находилась въ связи съ его положеніемъ. Возможно было, что Сукарьеръ имлъ порученіе подготовить возвращеніе зятя графа Могара и дать ему нкоторыя полезныя указанія для достиженія полнаго примиренія. Слдовательно надо было повидаться съ нимъ.
И д’Эстеланъ веллъ везти себя въ Гранд-Отель.

ГЛАВА VI.

Въ контор отеля объявили ему, что Сукарьеръ приказалъ провести въ одну изъ гостинныхъ нижняго этажа того г-на, который придетъ къ нему между десятью и одинадцатью часами.
— Какимъ это образомъ онъ меня ожидаетъ? подумалъ д’Эстеланъ. Ему значитъ извстно, что сегодня утромъ меня должны были выпустить изъ тюрьмы.
И онъ послдовалъ за слугою, перешелъ большой дворъ и затмъ по коридору дошелъ до двери, которую слуга открылъ, не постучавъ. Эстеланъ вошелъ и увидалъ въ довольно большой комнат круглый столъ накрытый на три персоны.
Слуга удалился и д’Эстеланъ остался одинъ. Онъ спрашивалъ себя, что значилъ этотъ пріемъ, этотъ столъ накрытый для завтрака, вс эти приготовленія могли имть мсто лишь съ цлью отпраздновать возвращеніе мужа Магдалены, примиреніе его съ тестемъ, и Эстеланъ уже благословлялъ незнакомаго ему друга, который являлся его спасителемъ и общалъ себ доказать ему свою живую признательность.
Эти размышленія его прерваны были приходомъ господина, котораго онъ узналъ по его высокому росту и военной осанк, такъ какъ не разъ слышалъ отъ Могара, что Сукарьеръ служилъ въ африканскихъ егеряхъ и былъ однимъ изъ красивйшихъ мужчинъ всего полка.
Эстеланъ не ошибался. Это былъ дядя Батрю, который однако тотчасъ выказалъ ему, что онъ вовсе не ожидалъ его въ это утро и нимало не думалъ приглашать его на завтракъ.
— Милостивый государь, сказалъ Сукарьеръ, эта комната занята мною, васъ вроятно по ошибк провели сюда…
— Никакой ошибки нтъ, отвчалъ д’Эстеланъ, я желалъ видть г-на Сукарьера, и вроятно съ нимъ имю честь теперь говорить.
— Совершенно врно, но я не имю чести васъ знать и прошу объяснить мн…
— Я Луи д’Эстеланъ.
— Вы! это не можетъ быть. Эстеланъ еще въ тюрьм.
— Меня выпустили часъ тому назадъ.
Сукарьеръ взглянулъ съ большимъ вниманіемъ на постителя, котораго онъ не ожидалъ и который былъ соперникомъ его племянника.
— Такъ для чего же вы сюда пришли? рзко обратился онъ къ нему.
— Вы же сами просили меня придти сюда, отвчалъ Эстеланъ.
— Кто вамъ это сказалъ?
— Полицейскій комисаръ, котораго вы просили передать мн приглашеніе.
— Да этому уже четыре дня, я совсмъ позабылъ.
— Прекрасно. Но у васъ была же какая нибудь цль, когда вы желали меня видть. Чего вы отъ меня хотите?
— Я хотлъ переговорить съ вами о положеніи, въ которое вы поставили моего лучшаго друга. Но теперь не время. Не могъ же я предвидть, что вы придете именно въ тотъ часъ, когда я ожидаю гостей. Нсколько позже, даже сегодня если хотите, мы объяснимся.
— Я хочу объясниться сейчасъ.
— Вы хотите? а я отказываю. Я ни отъ кого не принимаю приказаній и повторяю, что вамъ нельзя оставаться здсь.
— Значитъ вы меня прогоняете. Вы отвтите мн за такое оскорбленіе.
— Когда вамъ будетъ угодно.
— Мн угодно сегодня вечеромъ. Я вернусь въ Парижъ посл полудня и пришлю вамъ моихъ секундантовъ.
— Вы вернетесь, говорите вы? А откуда же?
— Хотя я и не обязанъ отвчать вамъ, но мн пріятно сказать, что я отправляюсь къ графу де Могару. Я узналъ, что онъ живетъ въ Везине.
— И вы думаете туда хать?
— Немедленно. Мн слдовало съ этого начать, что избавило бы меня отъ непріятности познакомиться съ вами.
Сукарьеръ не отличался терпніемъ, но тмъ не мене вмсто того чтобы отвтить на эту дерзость, онъ взглянулъ на часы и обратился къ д’Эстелану съ слдующими словами:
— Вы правы. Намъ надо объясниться безо всякаго отлагательства, я еще имю на это достаточно времени.
— Такъ потрудитесь сказать мн, для чего вы меня звали.
— Чтобъ объявить вамъ что вы напрасно отправитесь къ графу де Могару. Онъ твердо ршился не принимать васъ.
— Я его заставлю.
— Попытайтесь, но могу уврить васъ, что это будетъ напрасно. А теперь скажите мн: какія ваши намренія относительно двицы де Могаръ?
— Никакой двицы Могаръ я не знаю, а знаю только г жу д’Эстеланъ, жену мою.
— Другими словами — вы намрены воспользоваться правомъ, которое даетъ вамъ законъ надъ молодой двушкой, имвшей несчастіе выйти за васъ.
— Разв вы въ этомъ сомнвались?
— Да, сомнвался, такъ какъ всегда думалъ и теперь еще думаю, что вы человкъ порядочный.
— Очень вамъ благодаренъ за хорошее мнніе, сказалъ Эстеланъ не безъ ироніи, но я бы желалъ знать, почему я перестану быть порядочнымъ человкомъ, если заявлю супружескія права свои.
— Выслушайте меня, и вы убдитесь, что обстоятельства поставили васъ и дочь моего друга въ исключительное положеніе
— Обстоятельства, на которыя вы намекаете, такого рода, что предвидть ихъ никто не въ состояніи, больше всхъ пострадалъ отъ нихъ я, и упрекнуть меня въ томъ было бы несправедливо. Если бы я могъ предполагать, что меня станутъ обвинять въ такомъ постыдномъ поступк, я бы конечно не ршился просить руки Магдалены. Но вы сами знаете, что я не боле какъ жертва несчастнаго случая.
— Совершенно врно, но случай этотъ имлъ ужасныя послдствія. Въ одинъ день запятнано было имя де Могара и разрушено счастіе его дочери.
— Имя его теперь чисто, а дочь его я постараюсь сдлать счастливой.
Сукарьеръ помолчалъ съ минуту, какъ бы пріискивая способъ врне достигнуть своей цли, и затмъ продолжалъ:
— А задавали ли вы себ вопросъ, что происходило у графа Могара со времени вашего исчезновенія?
— Мн все было извстно. Одинъ пріятель все сообщалъ мн.
— Вы говорите о г-н Абижу, но онъ ничего не могъ сказать вамъ, такъ какъ самъ ничего не зналъ.
— Онъ зналъ, что графъ де Могаръ съ дочерью перехали въ Везине. По моему это такъ и слдовало, посл прерванной столь внезапно свадьбы.
— Очень радъ, что вы такъ на это смотрите. Вы значитъ, понимаете, что это былъ только первый шагъ и что не въ тиши подгородной виллы де Могаръ могъ надяться, чтобы смолкли пересуды и чтобъ о немъ забыли. Я ему посовтовалъ покинуть Францію, хотя на нсколько лтъ.
— И онъ на это ршился?
— Да, ршился, и еслибы не новое несчастье…
— Какое несчастье?
— Все состояніе его было въ рукахъ нотаріуса Прюнево, того самого, у котораго справлялись о вашемъ прошедшемъ. Онъ размоталъ вс ввренныя ему деньги и бжалъ.
— Слава Богу, что мое состояніе не было въ его рукахъ и я буду счастливъ предоставить его въ распоряженіе моего тестя.
— Онъ не приметъ и принять не можетъ. Я сказалъ вамъ, что онъ ршился хать за границу.
— Онъ воленъ хать, куда ему угодно.
— Съ дочерью?
— Нтъ. Родительская власть такъ далеко не простирается, и притомъ жена моя не согласится.
— Однако она согласилась.
— Потому что ее уврили, что я буду осужденъ и что она не будетъ имть возможности видть меня. Но и то я сомнваюсь, чтобъ она меня покинула въ несчастьи. Я имю слишкомъ высокое понятіе о ея мужеств и благородств. Она знаетъ, что мсто ея около меня, что бы ни случилось.
— Я не стану слдовать за вами въ вашихъ умозаключеніяхъ. Мы здсь не разсуждаемъ объ обязанностяхъ женщинъ и о правахъ мужа. Я только спрашиваю васъ, какъ другъ отца Магдалены и какъ человкъ любящій ее какъ дочь, чмъ вы думаете принудить ее повиноваться вамъ?
— Принудить! повторилъ д’Эстеланъ съ горечью.
— Да. Заставите ли вы ее вернуться къ семейному очагу въ силу закона? Принудите ли вы ее къ этому военною силою, при содйствіи жандармовъ? Это теперь въ мод, но только не въ томъ свт, гд жила до сихъ поръ дочь графа де Могара и гд бы она продолжала жить, еслибы…
— Довольно, Милостивый Государь. Не забывайте, что вы уже у меня въ долгу за одно оскорбленіе.
— Я васъ не оскорбляю. Я хочу дать вамъ понять, что вашъ планъ неисполнимъ, что насиліе въ этомъ случа немыслимо.
— Кто вамъ говоритъ о насиліи? Еслибы у меня не было другаго исхода, то я предпочелъ бы исчезнуть навсегда.
— Значитъ вы полагаете, что вамъ достаточно будетъ сказать Магдален: вамъ объявили, что я совершилъ кражу, но васъ обманули. Я дйствительно убжалъ какъ воръ, я скрывался, оставляя васъ плакать отъ стыда и врить всему, что обо мн говорили. Я даже не позаботился успокоить васъ. Я сидлъ въ тюрьм, но теперь выпущенъ и боле туда не вернусь. Мы должны были предпринять свадебное путешествіе. Этотъ казусъ ему воспрепятствовалъ. Теперь я свободенъ, демъ въ Швейцарію.
— Нтъ, милостивый государь, холодно отвчалъ д’Эстеланъ, не то скажу я жен своей. Вотъ что я скажу ей: Я васъ люблю еще сильне съ тхъ поръ, какъ вы страдали за меня и я знаю, что вы не переставали меня любить…
— Вы это знаете! воскликнулъ Сукарьеръ. Точно ли вы въ этомъ уврены?
Услыхавъ этотъ вопросъ, такъ прямо поставленный дядею Батрю, д’Эстеланъ поблднлъ.
— Что хотите вы сказать этимъ? спросилъ онъ. Неужели вы смете думать, что жена измнила мн?
— А вы, неужели вы думаете, что она обязана любить васъ, что бы вы ни сдлали?
— Прошу васъ выражаться ясно и безъ двусмысленностей. Скажите прямо, что та, которая носитъ мое имя, обманула меня.
— Ничего подобнаго я не говорилъ, но если вы непремнно требуете, то заявляю вамъ, что Магдалена боле васъ не любитъ.
— Почему вы знаете, разв она повряетъ вамъ свои тайны?
— Я видлъ.
— Что вы видли? Берегитесь, сударь, вы клевещете на честную женщину.
— Вы хотите знать правду? Извольте. Когда Магдалена вышла за васъ замужъ, она повиновалась вол отца. Вы пожалуй ей и нравились, но она чувствовала къ вамъ не боле какъ дружбу. Дружба эта могла превратиться въ любовь не спорю, и я увренъ, что Магдалена никогда не нарушила бы супружеской врности, въ которой клялась передъ алтаремъ, если-бы узы соединявшіе васъ не. были порваны.
— То есть, останься я съ ней, она была бы мн врна, а коль скоро меня нтъ на лицо, то она могла, считать себя свободною отъ клятвы.
— Вы меня не понимаете. Магдалена была вамъ врна въ томъ смысл, какое вы придаете этому слову, но сердце ея вамъ не принадлежало.
— Разв оно принадлежало другому?
— Прежде чмъ узнать васъ, она любила другаго, сама того не сознавая. Она была почти ребенкомъ и не отдавала себ яснаго отчета въ своихъ чувствахъ, которыя не встрчали одобренія со стороны отца. Поэтому, когда онъ сказалъ ей, что желаетъ имть васъ зятемъ, она согласилась. Изъ сотни двушекъ девяносто поступили бы также. И вы сами знаете, что это былъ бракъ по разсутку, а, не по любви, ибо весьма мало знали двушку, которую брали.
— Теперь вы клевещете на меня. Если бы я не любилъ Магдалены, я бы не женился на ней, будь она вдесятеро знатне и богаче. Врно то, что я не справлялся — не иметъ ли она склонности къ кому другому, такъ какъ также считалъ ее ребенкомъ. Но я усплъ изучить ея характеръ и ея сердце и вы меня никакъ не уврите, что, воспользовавшись моимъ незаслуженнымъ несчастіемъ, она отдала сердце свое какому нибудь юному кузену, который ей прежде нравился.
— Тутъ дло идетъ не о юномъ кузен, тотъ кого Магдалена любила человкъ взрослый.
— И этого человка г. Могаръ поспшилъ принять въ свой домъ немедленно посл того, какъ заставилъ меня оставить его. Вы право приписываете ему некрасивую роль, да и ваша была не лучше, такъ какъ, судя по вашимъ словамъ, вы покровительствовали намренію жалкаго соблазнителя воспользоваться моимъ отсутствіемъ, чтобы увлечь неопытную молодую женщину.
Сукарьеръ вздрогнулъ при этихъ оскорбительныхъ словахъ, но, желая оправдать себя отъ такого постыднаго обвиненія, сохранилъ хладнокровіе и продолжалъ:
— Я въ нсколькихъ словахъ докажу вамъ, что негодованіе ваше неумстно. Магдалена имла полное право полюбить другаго, ибо она думала, что эта любовь окончится бракомъ. Она считала себя вдовою.
— Этого не можетъ быть! воскликнулъ Эстеланъ.
— Напротивъ, это совершенно естественно. Вы выпрыгнули изъ окна, когда Магдалена вошла въ комнату. Отецъ ее, убжденный что вы убились на мст, объявилъ ей объ этомъ. Та, которую вы только что обвиняли въ легкомысліи, едва не умерла съ горя.
— Но вдь эта ложь была жестокостью.
— Графъ де Могаръ не лгалъ, онъ былъ убжденъ, что вы убились, онъ видлъ, что вы лежали въ саду окровавленнымъ и безъ движенія. Лишь часовъ десять спустя, полицейскій комисаръ пришелъ сказать ему, что вы исчезли. Но онъ не имлъ мужества разуврить дочь.
— Мужества?
— Да, мужества. Скрывая отъ нея ваше спасеніе, онъ избавлялъ ее отъ новаго горя. Вдь, сказавъ ей правду, онъ вынужденъ бы былъ объявить ей, что васъ обвиняютъ въ краж.
— Какъ? она не знаетъ?
— Ничего не знаетъ. Она считала себя вдовою. Допускаете ли вы теперь, что она могла возвратиться къ прежней любви безъ всякой сознательной вины?
— Допускаю, что она согршила лишь по невднію. Но оправдавъ ее, вы вмст съ тмъ осудили ея отца. Онъ зналъ, что я исчезъ лишь для того, чтобы имть возможность оправдаться, что я рано или поздно вернусь…. и онъ не побоялся допустить другаго искать любви его дочери, онъ даже покровительствовалъ этимъ преступнымъ искательствамъ. Какого названія заслуживаетъ его поведеніе?
— Оно было вполн естественно. Онъ полагалъ, что лучше оставить Магдалену въ невдніи на счетъ постыднаго дла, которое грозило ея мужу, до тхъ поръ пока или васъ осудятъ или вы оправдаетесь. Но въ тоже время онъ запретилъ доступъ въ домъ свой тому молодому человку, котораго дочь его прежде любила.
— Но сами вы его тамъ видли.
— Да, впослдствіи, когда графъ де Могаръ самъ сталъ считать свою дочь вдовою.
— Этого уже я не понимаю.
— Значитъ ни слдователь, ни комисаръ не разсказали вамъ, что чрезъ недлю посл того какъ вы исчезли, нашли въ Булонскомъ лсу трупъ несчастнаго, который застрлился и у котораго оказалось письмо на ваше имя, что этотъ трупъ, съ лицомъ обезображеннымъ отъ выстрла, признали за вашъ, и что хотли уже выдать свидтельство о вашей смерти, когда вдругъ васъ арестовали.
— Это вздоръ. Слдователь сказалъ бы мн.
— Если онъ промолчалъ, то только потому, что вся эта исторія длаетъ весьма мало чести прозорливости полиціи. Но Могаръ поврилъ ей, я также и многіе другіе вслдъ за нами.
— И вс вы конечно обрадовались, что избавились отъ невиннаго, который стснялъ васъ?
— Никто не зналъ, что вы невиновны и смерть ваша устраняла всякія непріятныя случайности. Вы видите, что я говорю откровенно. Тогда только Могаръ позволилъ явиться въ домъ тому, который любилъ Магдалену и искалъ ея руки. Какой же отецъ не поступилъ бы такъ же? Не могла же Магдалена вчно оставаться вдовою потому только, что мужъ ея окончилъ жизнь самоубійствомъ.
Эстеланъ, блдный и раздраженный, внималъ этимъ объясненіямъ съ высокомрнымъ нетерпніемъ
— Милостивый государь, сказалъ онъ наконецъ, я не сомнваюсь, что вы говорите правду. Все это невроятное сцпленіе обстоятельствъ смягчаетъ вину г. Могара и вашу. Но уже пять дней, какъ меня арестовали и вамъ конечно это было извстно, вы слдовательно знали, что жена моя не вдова. Что же вы сдлали, чтобы выйти изъ этого фальшиваго положенія?
— Все что было возможно сдлать. Молодой человкъ, искавшій руки Магдалены и любящій ее страстно, пересталъ ее видть. Онъ даже ршился покинуть Парижъ и записаться на службу въ одинъ изъ Алжирскихъ полковъ. Чтоже намъ было еще длать? Въ чемъ вы насъ еще упрекнете?
— Васъ, ни въ чемъ — отвчалъ Эстеланъ.
— И вы все таки останетесь при такомъ ршеніи, которое высказали въ начал нашего разговора? Вы потребуете, чтобъ ваша жена вернулась къ вамъ? Вы надетесь снова завоевать это сердце, которое начало биться для другаго? Неужели вы не дозволите этой несчастной женщин удалиться въ другую страну, чтобъ облегчить свои страданія?
— Я страдалъ и буду страдать больше, чмъ она. Вы забываете, что меня несправедливо обвиняли въ постыдномъ поступк, что я вынужденъ былъ скрываться, что я сидлъ въ тюрьм. И теперь, когда я вышелъ чистъ на свободу, въ надежд вернуть утраченное счастіе, вы хотите, чтобъ я отказался отъ женщины, которую обожаю, чтобъ я не показывался на глаза ея отцу, который меня ненавидитъ, чтобъ я утшился мыслію, что если она не моя, то не принадлежитъ и другому…. Все это было бы возможно, еслибъ я былъ равнодушенъ къ Магдален, но я люблю ее и хочу услышать отъ нея самой, что она никогда меня не любила и только повиновалась отцу своему, а теперь, съ позволеніи же отца, любитъ другаго.— Пусть она сама прикажетъ мн исчезнуть, чтобы не мшать ея счастью.
— Ничего этого она вамъ не скажетъ. Магдалена сказала бы вамъ: располагайте мною, я готова искупить все зло, которое вамъ сдлала, сама того не сознавая. Но я, я говорю вамъ, если вы явитесь передъ нею, это ее убьетъ.
— Такъ она надется, воскликнулъ съ гнвомъ д’Эстеланъ, что достаточно заявить, что она боле меня знать не хочетъ и я воздержусь отъ всякаго съ ней свиданія. Не можетъ же она заблуждаться до такой степени, она знаетъ, что я не глупъ и не низокъ. Впрочемъ, вроятно, именно съ цлію избгнутъ свиданія, готовится она покинуть Францію.
— Очень ошибаетесь. Она и до настоящей минуты не знаетъ, что вы живы.
— Значитъ, графъ Могаръ продолжаетъ оставлять ее въ невденіи. Понимаю. Онъ надялся, что меня не выпустятъ изъ тюрьмы и что онъ успетъ увезти жену мою изъ Франціи.
— Онъ хотлъ избжать тягостнаго свиданія.
— Сознайтесь лучше, что онъ опасался, чтобъ Магдалена, увидавъ меня, не отказалась слдовать за нимъ. Будетъ же онъ за это и наказанъ. Я было хотлъ, чтобъ его предупредили и приготовили Магдалену къ тому, что она увидитъ меня,— а теперь я не вижу надобности соблюдать эти предосторожности, и немедленно отправляюсь въ Везине.
— Вы тамъ никого не найдете. Графъ Могаръ уже не тамъ.
— Онъ ухалъ! и вроятно съ нею вмст. Онъ похитилъ мою жену! Это уже слишкомъ и я….
Онъ не усплъ кончить. Дверь открылась и слуга показался на порог.
— Здсь васъ ожидаютъ, произнесъ онъ, давая кому-то дорогу. Эстеланъ нсколько отступилъ. Онъ не желалъ встрчаться съ гостями человка, котораго считалъ врагомъ своимъ.
Сукарьеръ побжалъ къ дверямъ, чтобъ преградить дорогу входившимъ, но не усплъ. Графъ Могаръ вошелъ подъ руку съ дочерью.
Магдалена увидала своего мужа и упала какъ пораженная громомъ, д’Эстеланъ кинулся къ ней, но Сукарьеръ схватилъ его за талію и закричалъ ему:
— Не подходите, или я задушу васъ. Вы убили ее. Я запрещаю вамъ прикасаться къ ней.
Эстеланъ напрасно старался вырваться. Сукарьеръ втолкнулъ его въ глубину кабинета, между тмъ какъ Могаръ поднималъ свою дочь, лежавшую безъ движенія.
Испуганный слуга призывалъ на помощь, но графъ Могаръ не дождался ея, онъ унесъ Магдалену на рукахъ и другъ его не послдовалъ за нимъ. Онъ хотлъ сперва покончить съ мужемъ.
Онъ заперъ дверь и затмъ, вернувшись къ Эстелану, сказалъ ему:
— Вы видите, что вы надлали. Вы можетъ быть будете причиной смерти той, которую любите. Отецъ при ней и окажетъ ей помощь, которая ей нужна. Я же займусь вами и мы сейчасъ объяснимся.
— Это совершенно безполезно. Вы осмлились поднять на меня руку.
— Я обязанъ дать вамъ удовлетвореніе. Это я знаю, и готовъ къ вашимъ услугамъ, когда вамъ заблагоразсудится. Но вы должны меня выслушать, ибо я еще не все высказалъ вамъ, а затмъ надюсь, что мы увидимся лишь съ оружіемъ въ рукахъ.
— Хорошо! говорите! Я не могу противиться грубой сил. Но надюсь, что вы не прибгнете къ ней, чтобъ удержать меня, когда вы кончите.
— Тогда вы будете свободны. Предупреждаю васъ только, что Могаръ всадитъ вамъ пулю въ лобъ, прежде чмъ выдастъ дочь свою. Теперь слушайте! Вы убдились, что жена васъ считала мертвымъ. Если она переживетъ страшный ударъ, ее поразившій, то несомннно захочетъ бжать отъ васъ. Вы должны будете ршить — прибгнуть вамъ или нтъ въ строгостямъ закона, чтобъ заставить ее жить съ вами. Я уже сказалъ, что считаюсь лучшимъ другомъ Могара, двнадцать лтъ знаю дочь его и привязался къ ней. Дтей у меня нтъ, такъ какъ я никогда не былъ женатъ, но есть племянникъ, котораго я люблю какъ сына и который будетъ моимъ наслдникомъ…
— Это вы для того смете меня удерживать — нетерпливо перебилъ д’Эстеланъ,— чтобъ разсказывать мн вашу біографію и исторію вашей семьи.
— Да, потому что эта исторія находится въ связи съ вашею и вамъ необходимо знать ее. Я продолжаю. Моего племянника зовутъ Гюи де Батрю. Онъ присутствовалъ при вашей свадьб и это длаетъ ему честь, потому что онъ прежде любилъ Магдалену.
— Такъ это онъ…
— Который все ее любитъ и который женился бы на ней.
— Прекрасно. Теперь я понимаю вашъ образъ дйствія.
— Я дйствовалъ, какъ слдовало благородному человку. Некогда мечталъ я женить моего племянника на Магдален. Это былъ бы бракъ приличный и сообразный съ ихъ обоюдными склонностями. Но Могаръ, вслдствіе причинъ, которыя онъ объяснилъ мн впослдствіи, не одобрялъ моего плана. Племянникъ мой отретировался и я узналъ, что Магдалена длается г-жею д’Эстеланъ. Вы были мн вовсе незнакомы, я не имлъ никакихъ возраженій противъ этого брака. Притомъ же Могаръ со мной и не совтовался. Я былъ приглашенъ на свадьбу, но не посплъ пріхать въ Парижъ, племянникъ же мой присутствовалъ въ церкви. Онъ не утшился и не разлюбилъ Магдалену, а ршился, чтобъ больше не видть ее, похать въ Алжиръ на военную службу. Надюсь, что пока вамъ не въ чемъ упрекнуть меня.
— Нтъ. Говорите только не такъ подробно.
— Со времени катастрофы, которая разразилась посл внца, образъ дйствій какъ мой, такъ и моего племянника былъ столь же безупреченъ. Я сперва предложилъ Могару розыскать васъ, дабы, разъяснивъ дло, заставить замолчать недоброжелательныхъ болтуновъ. Я пригласилъ моего племянника не являться въ домъ Могара, чтобъ прекратить всякіе поводы къ подозрніямъ, оскорбительнымъ для Магдалены.
— Онъ однако явился туда.
— Да, впослдствіи, когда мы вс считали Магдалену вдовою… вдовою двадцатилтнею, посл мужа, котораго едва знала, имющею покровителемъ лишь старика отца, который не сегодня завтра могъ умереть съ горя. Я бы отрекся отъ моего племянника, еслибъ онъ убоялся предразсудковъ свта, свтъ конечно осудилъ бы его за вступленіе въ бракъ съ вдовою человка умершаго, не очистивъ себя отъ обвиненія въ постыдномъ поступк.
— Вы можете стараться сколько вамъ угодно выставлять г. де Батрю человкомъ великодушнымъ, потому что онъ готовъ былъ овладть моею женою, но вы никакъ не докажете мн, что жена моя безупречна. Она ужъ черезъ чуръ скоро позабыла меня.
— Вы только промелькнули передъ ней, а первая любовь занимала всю ея молодость и проснулась вновь съ такой силой, что она не могла устоять противъ нея… Не обвиняйте этого ребенка, виноваты вы одни. Еслибы вы подали хоть слабый знакъ о томъ, что вы живы, Магдалена исполнила бы свой долгъ, а племянникъ мой былъ бы въ Алжир.
— Готовъ вамъ врить, но какое мн дло до прошедшаго, я смотрю на настоящее. Я не умеръ и они это знаютъ. А вы все таки твердите, что я долженъ исчезнуть и уступить мсто г. де Батрю.
— Вы меня не поняли. Мой племянникъ тутъ ни при чемъ, ибо онъ детъ въ Африку. Ему изъ голову не приходитъ, чтобъ Магдалена могла когда нибудь сдлаться его любовницею. Я васъ спрашивалъ, и теперь снова спрашиваю, неужели вы будете такъ жестоки, что захотите принуждать женщину, которая васъ больше не любитъ? Вы ее уже поразили въ сердце, хотите вы окончательно убить ее?
— Я хочу отомстить всмъ тмъ, которые оскорбили меня, отвчалъ д’Эстеланъ глухимъ голосомъ.
— То есть, отомстить ей, ея отцу, моему племяннику и мн. Мстить ей вы не станете, потому что вы человкъ благородный, а женщинамъ мстятъ одни подлецы. Что же касается Могара, то вы конечно знаете, что вызвать на дуэль своего тестя немыслимо, притомъ же онъ покинетъ Францію и вы его боле не увидите. Племянникъ мой Гюи де Батрю и самъ бы не прочь драться съ вами, но я ему это запретилъ. Вы бы пожалуй убили его и тогда онъ не могъ бы жениться на вашей вдов. Между вами партія была бы не равна.
— Ужъ не думаете ли вы, что я остановлюсь передъ такими соображеніями?
— Нтъ, но я объявляю вамъ, что вамъ придется имть дло со мною, прежде нежели съ моимъ племянникомъ. Я имю на то вс права, такъ какъ мы уже наговорили другъ другу дерзостей. Онъ же вамъ вовсе не знакомъ и удовлетвореніемъ вамъ не обязанъ.
— Хорошо, я начну съ васъ.
— Я къ вашимъ услугамъ. И я долженъ вамъ сознаться, что какъ только Могаръ сообщилъ мн, что его зятя обвиняютъ въ краж, у меня явилась мысль розыскать васъ и вызвать на дуэль. Правда, что тогда я не зналъ еще — виноваты вы или нтъ, и руководился только тмъ вредомъ, который причинилъ моему другу вашъ неудавшійся арестъ.
— А теперь вами руководятъ иныя соображенія?
— Да, теперь я не сомнваюсь въ вашей невинности, я даже самъ содйствовалъ тому, чтобы васъ выпустили на свободу.
— Вы кажется начали шутить.
— Нисколько. Абижу сказалъ мн, что васъ не освободятъ, пока не будетъ арестованъ тотъ, кто совершилъ кражу, которую вамъ приписывали. Я встртилъ этого Рангуза на желзной дорог, отправлявшагося за границу. Я извстилъ полицію и отдалъ негодяя въ ея руки.
— Вы это сдлали? Вы! но съ какой же цлью?
— Единственно по указанію моей совсти. Я зналъ, что виновный онъ, а за него страдаете вы. Не думайте только, что я говорю это, чтобы привести насъ къ примиренію, мн бы очень пріятно было убить васъ, вы одни препятствуете счастію всхъ тхъ, кого я люблю.
— Благодарю за откровенность.
— Я скажу вамъ еще боле. Племянникъ мой утверждаетъ, что моя дуэль съ вами можетъ бросить на него неблаговидную тнь, сочтутъ его трусомъ, скажутъ, что я дерусь вмсто него и ему все таки изъ за этого нельзя будетъ жениться на Магдален. Но я даже готовъ на этотъ рискъ, лишь бы избавить ее отъ васъ. Пусть она не выйдетъ за моего племянника, но по крайней мр вы не завладете тою, которая васъ не любитъ.
— Если бы я даже не хотлъ воспользоваться моимъ правомъ, то ваши теперешнія выходки и угрозы принудили бы меня къ этому. Прошу васъ назначить мсто и часъ свиданія нашихъ секундантовъ и затмъ выпустить меня отсюда. Въ томъ положеніи, въ какомъ находится дочь вашего друга, я не потребую, чтобъ она слдовала за мною, не желаю также длать ее свидтельницею сцены между мною и ея отцомъ. Но я впослдствіи найду ее. Идите къ ней и къ Могару и объявите имъ мое ршеніе, которое непоколебимо. Идите же! чего вы ждете? она страдаетъ, быть можетъ умираетъ даже…
Сукарьеръ, видимо тронутый, старался скрыть свое волненіе: онъ внутренно сознавалъ, что чувствовалъ къ д’Эстелану сожалніе и уважалъ его.
— Она не умретъ, рзко произнесъ онъ, въ ея лта не умираютъ. Вы непремнно хотите со мной драться?
— Вы подняли на меня руку и вопросъ, который вы мн теперь предлагаете, есть ничто иное какъ новое оскорбленіе.
— Въ такомъ случа одинъ изъ насъ долженъ пасть мертвымъ. Гнвъ приводитъ васъ къ крайностямъ. Неужели вы думаете, что я не понимаю, что въ васъ происходитъ? Разв не чувствуете вы, что дуэль эта ни иметъ смысла? Вы сознаете, что упрекнуть меня не въ чемъ, но вы раздражены и ищете, на комъ сорвать сердце. Я это понимаю и, будь я на вашемъ мст, поступилъ бы вроятно также, но постарался бы только лучше выбрать себ противника. Вамъ хочется убить кого нибудь, такъ убейте лучше того, кто выдалъ васъ полиціи.
— Того, кто меня выдалъ? но я его не знаю и, если бы даже зналъ, то не ему первому сталъ бы мстить. Этотъ доносчикъ долженъ быть послдній негодяй… быть можетъ полицейскій сыщикъ… это его ремесло.
— Ошибаетесь, сказалъ Сукарьеръ. Онъ и не шпіонъ на жаловань у полиціи и не послдній негодяй. Донося на васъ, онъ имлъ опредленную цль.
— Вы хотите сказать, что онъ имлъ личности противъ меня, что онъ врагъ мой. Быть можетъ, но все таки не онъ лишилъ меня счастія, похитивъ у меня любовь моей жены.
— Это такъ, но нтъ дйствія безъ причины. Если бы васъ не арестовали въ день вашей свадьбы, то вы были бы счастливымъ супругомъ, вы заслуживали, чтобъ Магдалена васъ любила и она безъ сомннія къ этому бы пришла. Если бы прокурорскій надзоръ не получилъ анонимнаго письма, извщавшаго о присутствіи въ Париж Луи Валуриса, вы бы теперь наслаждались медовымъ мсяцемъ, а племянникъ мой заслужилъ бы уже шевроны. Вы не задавали себ вопроса — откуда шелъ этотъ ударъ, поразившій всхъ насъ?
— Когда слдователь меня допрашивалъ, я просилъ его показать мн анонимныя письма, которыхъ было два.
— И онъ показалъ ихъ вамъ?
— Да, оба писаны одной рукой, мн незнакомой.
— Такъ же какъ вамъ незнакомъ и писавшій ихъ. Онъ же вроятно васъ видлъ, но мститъ не вамъ.
— А кому же?
— Вашему тестю, графу де Могару.
— Такъ для чего же, желая мстить тестю, онъ принялся за зятя?
— У насъ есть доказательства. Авторъ этихъ доносовъ имлъ дерзость высказаться. Онъ адресовалъ Могару посланіе, въ которомъ хвалится тмъ, что сдлалъ. Могаръ оскорбилъ его двадцать лтъ тому назадъ и съ того времени онъ подготовлялъ свое адское мщеніе.
— Назовите его и я…
— Онъ не подписалъ своего посланія, заявивъ лишь, что онъ скоро явится, чтобы драться съ Могаромъ, но я ни мало на это не расчитываю и ищу его. Хотите помочь мн?
Д’Эстеланъ отрицательно покачалъ головой, а Сукарьеръ продолжалъ:
— О, я вовсе не предлагаю вамъ разыскивать его, а быть можетъ вы можете сообщить мн нкоторыя свднія. Этотъ негодяй вроятно зналъ исторію покражи, совершенной въ Марсели у Верне: ему было извстно, что васъ тогда судили, что вы исчезли, что вы вернулись во Францію, назвались д’Эстеланомъ и намревались вступить въ бракъ. Поэтому постарайтесь припомнить: нтъ ли такого человка, который зналъ бы васъ въ Марсели и котораго вы бы встртили въ Париж по возвращеніи изъ Мексики?
— Нтъ. Многіе меня знали въ Марсели, но никого изъ нихъ не встрчалъ я въ Париж.
— Кого вы здсь видли?
— Почти никого: Абижу, котораго я зналъ въ Мексик, барона Нефжермена, къ которому имлъ рекомендательное письмо отъ консула: у него я былъ представленъ г. Могару.
— И больше никого?
— Я жилъ весьма скромно, а когда былъ принятъ въ домъ Могара, то встрчалъ тамъ мало постителей.
— Значитъ вы никогда, не встрчались съ Рангузомъ?
— Нтъ, я бы тотчасъ узналъ въ немъ Раскальона и заговорилъ бы съ нимъ.
— А вашему нотаріусу Прюнево извстно было ваше прошедшее?
— Нтъ: меня адресовалъ къ нему Абижу.
— Вы не встрчали также нкоего господина Фредока?
— Нтъ, ни въ Марсели, ни здсь.
— Извините, что я закидалъ васъ вопросами и благодарю, что вы мн отвчали…
— Я отвчалъ, чтобы доказать вамъ, что я хладнокровенъ и что, если требую отъ васъ удовлетворенія, то не подъ вліяніемъ минутнаго увлеченія. Но, прежде чмъ разстаться, прошу сказать мн, когда и куда могу я прислать моихъ секундантовъ?
— Завтра утромъ, если хотите, я до завтрашняго дня найду своихъ и сообщу вамъ ихъ имена, если вы оставите мн вашъ адресъ.
— Можете написать на квартиру г. Абижу на бульвар Фландренъ.
— Хорошо. Г. Абижу человкъ порядочный и вы не могли сдлать лучшаго выбора. Можетъ быть онъ дастъ вамъ благой совтъ по поводу того вопроса, изъ котораго возникла наша дуэль. Позвольте мн еще нсколько словъ на счетъ вашихъ отношеній къ Могару и его дочери.— Я сказалъ вамъ, что онъ ршился покинуть Парижъ и увезти Магдалену съ собою. Онъ принялъ это ршеніе три дня тому назадъ, когда узналъ, что васъ выпустятъ на свободу и предвидлъ, что вы явитесь за Магдаленой. Но вмст съ тмъ онъ не хотлъ упорно скрываться отъ васъ и поручилъ мн передать вамъ все то, что я высказалъ. Онъ хотлъ избгнуть этимъ тягостной встрчи между вами и его дочерью. Это не удалось, но я надюсь, что бдное дитя оправится отъ этого удара. Затмъ мн остается разъяснить вамъ намренія моего друга. Онъ хочетъ удалиться въ Луизіану, гд иметъ клочекъ земли, значитъ мой племянникъ никогда не увидитъ вашей жены. Притомъ же черезъ нсколько дней онъ будетъ въ Алжир. Могаръ думаетъ скоро отправиться, онъ покинулъ виллу, которую нанималъ въ Везине, сегодня я ожидалъ его съ дочерью къ завтраку… племянникъ же мой вовсе приглашенъ не былъ… вы видите, что на стол лишь три прибора.
— Г. Могаръ вроятно останется до своего отъзда въ Гранд-Отел?
— Нтъ. Онъ занялъ свою прежнюю квартиру на Троицкой площади. Онъ не можетъ длать излишнихъ расходовъ, съ тхъ поръ какъ этотъ нотаріусъ обобралъ его. Но я долженъ вамъ сказать, что двсти тысячъ франковъ, составляющія приданое вашей жены, не пропадутъ. Могаръ выплатитъ ихъ вамъ въ теченіи десяти лтъ и я готовъ гарантировать этотъ платежъ залогомъ принадлежащей мн земли въ Анжу.
— Довольно, милостивый государь. Здсь дло идетъ не о деньгахъ, а о моей жен. Я хочу только ее и завладю ею, чтобы ни длалъ г. Могаръ.
— Онъ предусмотрлъ такой случай и не станетъ противиться сил закона, если бы вы къ ней прибгли, но онъ думаетъ, такъ же какъ и я, что вы къ этому не прибгнете.
— Прибгну, если онъ меня къ этому принудитъ. Вдь не ждете же вы отъ меня, чтобы я преклонился передъ волею человка, желающаго разлучить меня на вки съ женою, посл того какъ самъ выбралъ меня въ зятья… Онъ самъ меня выбралъ, я о Магдален и не помышлялъ… а теперь, когда я ее люблю, я долженъ отказаться отъ нея, потому что отцу вздумалось увезти ее въ Америку. На это и не расчитывайте. Съ моей стороны было бы низко покинуть ее. Что станется съ нею, если онъ завезетъ ее въ пустыню? Этотъ отецъ, полный эгоизма и приносящій ее въ жертву своей гордости, не считаетъ ли себя безсмертнымъ, вчнымъ?
— Ничто не вчно подъ луною. И люди исчезаютъ и сердца мняются. Сердце Магдалены измнилось и снова можетъ измниться.
— Что вы хотите этимъ сказать?
— Что будь я на вашемъ мст, я бы дйствовала, иначе. Я бы не прибгалъ къ мрамъ насильственнымъ, а порылся бы въ моей совсти. Она бы отвтила: что я достоинъ сожалнія, но и не безупреченъ, что я напрасно не навелъ справки о томъ, что произошло въ Марсели десять лтъ тому назадъ, что я напрасно не далъ знать моей жен о томъ, что я живъ посл паденія изъ окна, что я напрасно не написалъ ей все откровенно, общаясь вернуться, когда успю оправдаться.
— Если бы я даже призналъ, что въ этомъ я виноватъ, то право мое осталось бы все тоже.
— Конечно, но я бы на вашемъ мст не воспользовался имъ во всей сил. Я сказалъ бы себ: я причинилъ Магдален зло хотя и невольно, она за меня страдала и не она виною, что считала себя вдовою. Она искупитъ не свою вину, искупитъ ее вчно, ибо принудь я ее слдовать за мной, она все таки будетъ несчастна. И я хочу участвовать въ искупленіи, вмсто того, чтобъ принять тонь повелителя, я буду говорить съ ней, такъ какъ говорилъ прежде, когда искалъ любви ея. Быть можетъ я успю еще разъ. Она забыла меня, можетъ быть снова вспомнитъ и убдится, что сердце ея обманывалось и, что она можетъ быть счастлива лишь со мною.
— Другими словами, иронически замтилъ Эстеланъ, вы совтуете мн ухаживать за моей женой, чтобъ возвратить ея расположеніе.
— Это было бы и приличне и деликатне, чмъ прибгать къ военной сил. Независимо отъ этого я заране отвчаю на возраженіе, которое предвижу. Вы вроятно спросите меня, надо-ли вамъ слдовать за Магдаленой, чтобы вновь завоевать любовь ея. Я не могу сейчасъ отвчать вамъ на это, но могу общать, что вы увидите ее тотчасъ, какъ она только будетъ въ состояніи принять васъ. Она сама вамъ отвтитъ.
— Но подъ диктовку отца.
— Нтъ, онъ при вашемъ свиданіи присутствовать не будетъ.
— Вы это мн общаете?
— Да, я беру на себя убдить Могара, чтобъ онъ на это согласился, а Магдалена, я увренъ, не откажетъ. Но это не все. Я далъ вамъ честное слово, что племянникъ мой боле не увидитъ ее.
И, замтивъ, что Эстеланъ взволнованъ, Сукарьеръ прибавилъ:
— Я остаюсь къ вашимъ услугамъ, ибо не забылъ, что оскорбилъ васъ, и вы нимало не будете обязаны мн, если примете мое предложеніе. Я вмшиваюсь въ дло лишь въ интересахъ Могара и его дочери. Мы будемъ драться, но это можно и отложить на нсколько дней. Вмст съ именами моихъ секундантовъ я сообщу вамъ сегодня вечеромъ какъ о состояніи здоровья Магдалены, такъ и о томъ, когда она можетъ принять васъ. Затмъ честь имю кланяться, я сейчасъ иду къ ней.
И, холодно поклонившись, Сукарьеръ указалъ Эстелану на дверь и тотъ вышелъ со словами:
— Помните же, милостивый государь, что вы мн дали слово.
Полковникъ былъ старый служака и нердко дйствовалъ неловко и неумло, но въ настоящемъ случа онъ выказалъ себя тонкимъ дипломатомъ.

ГЛАВА VII.

Наступилъ вечеръ посл знойнаго дня. Солнце на закат золотило послдними лучами своими деревья парка г. Абижу. Вилла вся освщалась ими, оконныя стекла отражали лучи заходящаго свтила и блестли издали, подобно зареву пожара.
Все было тихо и свтло въ этомъ пейзаж, пріятномъ для глаза и спокойномъ для души тхъ, которые находились среди него.
Ихъ было двое: Жанъ Абижу и Луи Валурисъ, двое богатыхъ людей, которые должны бы были наслаждаться счастіемъ въ этомъ мір, гд мы живемъ для страданій.
И оба они проклинали жизнь, жалобы ихъ сливались воедино: они говорили о своихъ ранахъ. Каждый изъ нихъ пораженъ былъ въ самое сердце и при томъ пораженъ любимою женщиною.
Луи Валурисъ, оставивъ Гранд-Отель, вернулся на бульваръ Фландренъ.
Куда же ему было идти? Онъ общалъ Сукарьеру, что подождетъ, пока Магдалена въ состояніи будетъ принять его и не могъ же онъ, въ ожиданіи этого, бродить по улицамъ Парижа, который внушалъ ему отвращеніе.
Онъ просилъ впустить его въ паркъ при вилл, назвавъ себя другомъ г. Абижу и привратникъ открылъ ему двери, какъ бы угадавъ, что дйствуетъ въ этомъ отношеніи согласно съ видами г. Абижу.
Ране этого грустнаго дня, д’Эстеланъ не былъ и трехъ разъ у своего друга. Онъ встрчался съ нимъ въ его контор на бульвар Пуассоніеръ, но не былъ представленъ жен Абижу, точно также какъ послдній не былъ представленъ ни графу де Могару, ни невст д’Эстелана.
Абижу, который былъ врагъ всякихъ церемоній, не похалъ даже на церковную службу, по случаю брака Валуриса, хотя и получилъ форменное приглашеніе.
Валурисъ могъ такимъ образомъ, благодаря любезности привратника, провести долгое время въ парк Абижу, не опасаясь возбудить любопытства слугъ. Его печальная исторія была имъ не извстна и притомъ они, почти вс, воспользовались отсутствіемъ господъ, что бы пойти развлечься въ городъ.
Привратникъ наконецъ подумалъ, что этотъ молчаливый незнакомецъ былъ родственникомъ г. Абижу, и, смотря на него такими глазами, предложилъ ему завтракъ, отъ котораго д’Эстеланъ и не отказался, такъ какъ ничего не лъ съ вечера.
Посл завтрака онъ долго бродилъ по тнистымъ аллеямъ, не замчая времени, и уже день былъ на исход, когда вернулся Абижу.
Привратникъ убдился, что былъ правъ, увидавъ съ какимъ радушіемъ хозяинъ его принималъ гостя. Встрча была самая дружеская и разговоръ не смолкалъ ни на минуту. Они столько имли передать другъ другу.
Уже прошло часа два, пока они обмнивались разсказами о своихъ супружескихъ невзгодахъ, но дошли еще только до жалобъ на судьбу и до плановъ мщенія. Планы эти были смутны, жалобы безполезны. Головы обоихъ были не достаточно спокойны, чтобъ они могли мужественно всмотрться въ свое положеніе и поговорить хладнокровно о горькихъ его послдствіяхъ.
Абижу, котораго рана была мене свжа, усплъ уже приготовиться къ этому разговору, онъ уже остановился на опредленномъ ршеніи и старался забыть см югоре, чтобы дать хорошій совтъ другу, столь же много испытавшему какъ и онъ. Онъ посовтовалъ ему принять тотъ же образъ дйствій, на который и самъ ршился.
— Поступите такъ же какъ поступлю я, говорилъ Абижу. Убейте того, который лишилъ васъ счастія и предоставьте угрызеніямъ совсти жену, которая измнила вамъ. Свою я выгналъ и никогда ее не увижу. Тотъ, который увлекъ ее, скоро будетъ въ состояніи драться… пуля моего револьвера лишь задла его плечо… и тогда я убью его, въ этомъ я твердо увренъ. Я уже провелъ цлый день въ томъ, что хлопоталъ объ устройств этой встрчи. Г. Бюссероль длаетъ все отъ него зависящее, чтобъ избжать ее. Какой-то дурень, по имени Жиракъ, котораго онъ избралъ посредникомъ, толкуетъ, что, разъ уже раненый, противникъ мой не обязанъ мн никакимъ удовлетвореніемъ. Онъ пытался увритъ меня, что Леонія, была только втрена… а между тмъ я засталъ у ея ногъ этого Бюссероля, котораго она имла дерзость привести въ этотъ садъ…. въ полночь. Но я конечно не убдился такими ребяческими доводами и объявилъ Жираку, это если его другъ откажется отъ дуэли, я надаю ему пощечинъ, гд бы его ни встртилъ. Посл долгихъ переговоровъ, Жиракъ общалъ мн, что его негодный пріятель выберетъ секундантовъ. Моимъ будете вы, д’Эстеланъ, а я буду вашимъ, когда вы будете драться съ Батрю.
— Вы забываете, что я прежде долженъ драться съ его дядей, отвчалъ д’Эстеланъ, только что разсказавшій Абижу всю сцену въ Гранд-Отел.
— Да, съ этимъ Сукарьеромъ, который не переставалъ обвинять васъ, пока я собиралъ доказательства вашей невинности и который теперь хочетъ заслонить своего племянника. Но было бы безуміемъ подчиняться его видамъ. Этотъ полковникъ долженъ быть старымъ рубакою, и когда онъ ранитъ васъ, чтобы вы не имли возможности продолжать бой съ племянникомъ его, то Могару и его дочери дорога будетъ открыта. Вдь этотъ полковникъ ничмъ васъ не оскорбилъ.
— Онъ осмлился тронуть меня рукою.
— Толчокъ не равносиленъ пощечин. Оставьте это безъ вниманія. Отыщите г. Батрю. Нанесите ему оскорбленіе, онъ будетъ драться и вы его убьете.
— А потомъ?
— Потомъ, когда и я убью Бюссероля, мы вмст покинемъ навсегда этотъ противный городъ, гд всякая негодница можетъ обмануть честнаго человка безнаказанно. Мы вернемся въ Мексику и начнемъ новую жизнь. Во Франціи я приведу въ порядокъ вс мои дла и поручу ихъ Лепальеру. Ваше состояніе цло: вы будете моимъ компаніономъ въ этой чудной стран, гд мы познакомились, и дла наши пойдутъ великолпно…
— Значитъ вы можете все позабыть. Я вамъ завидую, у меня на это силъ не хватитъ.
— Хватитъ, не безпокойтесь. Я страдалъ не мене вашего и почти также былъ въ нершительности. Мн казалось, что мн никогда не удастся вырвать изъ сердца, эту любовь. Сколько разъ я готовъ былъ бжать къ этой женщин, чтобы на колняхъ умолять ее вернуться. По вечерамъ, возвращаясь домой, я искалъ ее, звалъ, даже, поврите-ли, плакалъ какъ дитя… Вы не знаете и не можете знать, чмъ она была для меня. Когда я женился на ней, если бъ она потребовала отъ меня всего моего состоянія, чтобъ размотать его, я бы ей отдалъ все безпрекословно. Для меня было наслажденіе исполнять ея капризы, даже самые безумные, видть ее царицею баловъ и праздниковъ, мн и въ голову не приходило, чтобъ она могла обманывать меня, я не былъ ревнивъ, врилъ ей слпо и оставлялъ ее безъ всякаго надзора, когда дла призывали меня въ Индію или Америку, Только для нея, для того чтобъ обогатитъ ее, предпринималъ я эти далекія путешествія, переносилъ и утомленіе, и непогоды, и опасности, я думалъ только о ней, только ее постоянно имлъ и передъ глазами и въ сердц.
Помолчавъ съ минуту, Абижу продолжалъ:
— Мн бы слдовало понять, что она вышла за меня изъ за денегъ, что она не любила меня и не могла любить, и что рано или поздно она влюбится въ какого нибудь свтскаго щеголя. Напротивъ того, я предавался химерамъ, я старался уврить себя, что внушилъ ей серьезную и прочную привязанность, что она была легкомысленна лишь съ виду, кокетничала только отъ бездлья, смясь надъ всми юными щеголями, увивавшимися около нея и была счастлива, гордо ступать по жизненному пути, опираясь на руку честнаго и трудолюбиваго мужа… И въ то время, когда я увлекался этими мечтами, она отдавалась негодяю, у котораго нтъ ни ума, ни сердца… Да, мой другъ, ударъ былъ ужасенъ и разочарованіе тяжко… Но я поднялся исправился. Тоже будетъ и съ вами. Раны ваши заживутъ еще скоре, такъ какъ он мене глубоки. Ваша жена не измнила вамъ, а любовь, которую вы имете къ ней, народилась недавно и не имла еще времени пустить корень въ ваше сердце.
— Вы ошибаетесь. Я до смерти люблю Магдалену и я несчастне васъ, ибо не знаю, кому мстить. Она не виновна, не въ чемъ упрекнуть и того, кого она любитъ. Они оба считали, что меня нтъ боле въ живыхъ.
— Это вамъ сказалъ Сукарьеръ. Онъ говорилъ и мн тоже самое, когда я былъ у него, чтобъ попросить помочь мн отыскать любовника жены. Тоже глупый шагъ, о которомъ я теперь сожалю… Вся эта исторія показалась мн такъ оригинальна, что я поврилъ ей лишь на половину.
— Нтъ, это должна быть правда. Если бъ Магдалена знала, что я живъ, она бы не упала въ обморокъ, увидавъ меня.
— И дядя вашего соперника совтуетъ вамъ уступить мсто его племяннику. Я же вамъ совтую раздлаться съ этимъ племянникомъ и ухать. Послушайте меня, Эстеланъ, не пытайтесь силою завладть такою женщиною, которая васъ не любитъ.
— Силою, никогда! Я хочу видть ее и имть съ ней объясненіе, отъ котораго зависитъ моя участь. Но я никогда не воспользуюсь тмъ правомъ, которое даетъ мн законъ.
— Такъ значитъ вы подете со мной.
— Она тоже узжаетъ. Отецъ хочетъ увезти ее въ Луизіану, гд она родилась. И знаете, что мн сказалъ Сукарьеръ? Онъ далъ мн честное слово, что Батрю никогда больше не увидитъ жены моей, что онъ детъ на службу въ Африку, и что современемъ Магдалена быть можетъ сознаетъ свое заблужденіе и первая пожелаетъ примириться со мной. Онъ даже проповдовалъ покорность судьб и терпніе. Не хватало только прибавить, что я одинъ всему виною.
— У этого человка дерзость доходить до цинизма: онъ руководится исключительно своею волею. Онъ преданъ Могару и Батрю и потому врагъ вамъ. Я уже давно это замтилъ. Вскор посл вашей свадьбы онъ явился ко мн, чтобы говорить о васъ и выразилъ сомнніе, когда я сталъ утверждать, что вы честнйшій и благороднйшій человкъ. Но я долженъ сознаться, что характеръ его внушилъ мн нкоторое уваженіе. Я даже имлъ глупость прибгнуть къ нему въ моемъ несчастіи и тутъ только узналъ, что васъ считали мертвымъ. Сукарьеръ выражался на счетъ васъ въ враждебномъ тон, но не сказалъ ни слова о своемъ племянник. По его мннію, Могара преслдуетъ какой-то тайный врагъ, который изъ мести къ нему донесъ на. васъ полиціи.
— Онъ и мн сегодня говорилъ тоже, увряя, что мн слдовало заняться исключительно розыскомъ этого врага.
— Который быть можетъ существуетъ лишь въ его воображеніи.
— Однако же на меня донесли и притомъ дважды. По второму диносу меня и арестовали въ воксал желзной дороги.
— А знаете, ли кого Сукарьеръ подозрвалъ въ этой низости?
— Нтъ.
— Онъ подозрвалъ Фредока.
— Фредокъ! повторилъ д’Эстеланъ, какъ будто что-то припоминая.
— Да, мой другъ Фредокъ, добрый малый, котораго вы встртили у меня въ контор вскор посл прізда въ Парижъ. Я помню, что представилъ васъ другъ другу.
— Да, да — пожилой господинъ, неправда ли?
— Лтъ шестидесяти, тихій, скромный, обходительный. Онъ былъ съ вами очень любезенъ.
— И мы говорили о Мексик.
— Да, вы ему разсказывали о вашемъ путешествіи въ Сенару.
— Теперь помню, я забылъ его имя, но лицо припоминаю. Не понимаю, какъ я позабылъ о немъ, впрочемъ я видлъ его лишь раза два или три.
— Только не у меня.
— Нтъ у барона Нефжерменъ. Кажется онъ также былъ въ церкви въ день моей свадьбы.
— Быть можетъ: вроятно тотъ же баронъ пригласилъ его. Но вдь вы лично Фредока не знали.
— Нисколько.
— А такъ какъ онъ вовсе не знакомъ съ вашимъ тестемъ, то и не могъ имть никакого повода къ вражд противъ него или васъ.
— Конечно нтъ. Но Сукарьеръ-то знакомъ съ нимъ?
— Фредокъ знакомъ съ племянникомъ его. Они члены одного и того же клуба, а чрезъ племянника познакомился онъ и съ дядею, впрочемъ недавно. Они встртились впервые на костюмированномъ балу, который давала жена, пригласившая и того негодяя Бюссероля. Потомъ они еще встрчались и я считалъ ихъ пріятелями. Самъ Фредокъ совтовалъ мн адресоваться къ Сукарьеру и я не мало изумился, когда услышалъ, что послдній обвиняетъ Фредока.
— Въ томъ что онъ донесъ на меня? Но вдь это не иметъ смысла.
— Подъ конецъ онъ и самъ въ этомъ сознался, но сначала даже просилъ меня показать ему почеркъ Фредока, чтобы сравнить его съ почеркомъ анонимныхъ доносовъ. Сходства конечно не оказалось и я сказалъ вамъ это лишь съ цлью выказать все легкомысліе этого гостодина, который совтуетъ вамъ завоевать сердце вашей жены покорностью и раскаяніемъ.
— Этому совту я никогда не послдую.
— Надюсь, что нтъ. Вы не позволите увлечь себя въ эту западню, которую разставилъ вамъ этотъ грубый и хитрый воинъ. Вы поступите такъ же какъ и я — отомстите и удете. Что вамъ за дло разыскивать автора анонимныхъ доносовъ. Невинность ваша обнаружена, вы свободны. Оставьте прошедшее и думайте лишь о будущемъ.
— О будущемъ! Оно еще боле мрачно, чмъ прошедшее.
— Быте. можетъ для меня, который уже старъ, чтобы снова полюбить, но вы еще въ такихъ лтахъ, что сердце ваше можетъ открыться и для новой любви. Изгоните изъ него недостойную и предоставьте ее въ жертву угрызеніямъ совсти. Время залечитъ рану, и вы совершенно перестанете и думать о ней. Вотъ если бы Фредокъ былъ здсь, то наврно бы тоже сказалъ вамъ.
— Чтобы онъ ни сказалъ, я бы съ удовольствіемъ увидлся съ нимъ. Онъ оставилъ во мн пріятное воспоминаніе. И на чемъ могъ основывать полковникъ свое подозрніе?
— Право не знаю. Кажется они прозжали вмст по Булонскому лсу, когда застрлился несчастный, котораго приняли за васъ. Фредокъ нашелъ около трупа письмо на ваше имя. Сукарьеръ можетъ быть подумалъ, что Фредокъ самъ принесъ это письмо.
— Съ какою цлью?
— Право не знаю, да и для чего доискиваться.
— Однако письмо существовало.
— Конечно, и оно передано было слдователю, который и заключилъ, что самоубійца этотъ — вы. Слдствіе должно было прерваться, когда вдругъ васъ арестовали.
— Вслдствіе новаго анонимнаго доноса.
— Который заявлялъ о вашихъ поздкахъ въ Везине.
— Слдовательно доносчикъ слдилъ за мной. А что же было въ письм, найденномъ близь трупа?
— Сколько я помню, какое то извщеніе вамъ, въ вашихъ интересахъ. Васъ предупреждали, что убжище ваше извстно полиціи и что вамъ надо измнить его.
— Но это вздоръ. Еслибъ полиція знала мое убжище, то и самоубійство не удержало бы ее отъ домашняго обыска.
— Она не знала, гд вы, да и до сихъ поръ не знаетъ, такъ какъ я вовсе не желалъ вмшивать въ дло моего пріятеля Лепальера. Она вовсе о васъ и не заботилась, и еслибы не вышли изъ дома, то составила бы свидтельство о вашей смерти.
— А былъ же однако кто-то знавшій, что самоубійца не я и донесшій на меня посл. Какой у него могъ быть интересъ? Сукарьеръ полагаетъ, что онъ имлъ цлью обмануть жену и тестя, дабы они, подумавъ, что я умеръ, не стснялись закрпить отношенія съ Батрю.
— Все это слишкомъ замысловато, чтобы ему врить.
— Конечно, но все таки странно.
— И при томъ, допуская даже, что все это плодъ адскихъ комбинацій врага де Могара, врагъ этотъ не могъ быть Фредокъ потому во первыхъ, что онъ человкъ порядочный, не способенъ прибгать къ анонимнымъ, доносамъ, во вторыхъ онъ никогда не имлъ никакихъ сношеній съ семьею Могара, и наконецъ онъ не могъ знать, что еще въ 1870 г. было возбуждено противъ васъ преслдованіе въ Марсели. Да зналъ ли онъ даже, что вы прежде носили имя Валуриса?
— Онъ могъ это узнать только отъ васъ и отъ нотаріуса Прюнево.
— Послдняго онъ дйствительно зналъ, но рдко съ нимъ видлся и не любилъ его. Я же ему ни слова не говорилъ. Но замтьте въ тоже время, что доносчикъ зналъ все, что до васъ касается. Едва вы прибыли въ Парижъ, онъ заявилъ полиціи о прізд Валуриса въ первомъ письм своемъ, котораго почеркъ тотъ же какъ и послдующихъ.
— Едва ли оно писано было Фредокомъ, но время, когда оно было писано, само по себ не служитъ доказательствомъ его невиновности, я помню, что мы встртились у васъ въ контор именно на. другой день посл моего прізда.
— Такъ: но онъ не зналъ вашего прошедшаго, не могъ знать и того, что вы были въ Марсели.
— Я припоминаю, замтилъ д’Эстеланъ, что разъ вечеромъ у барона говорили о Прованс. Фредокъ былъ тутъ же и кажется я говорилъ, что оттуда родомъ и что провелъ тамъ мою молодость.
— Но вы ему не говорили, что служили у Верне
— Нтъ, это знаетъ только графъ де Могаръ, отъ него я ничего не скрывалъ, не могъ только сказать ему, что меня обвиняли въ краж, такъ какъ я самъ этого не зналъ.
— Его дло было навести справки. Что касается Фредока, то я хочу васъ совершенно разубдить и мы вмст съ вами отправимся къ нему. Поговоривъ съ нимъ, вы такъ же какъ и я будете смяться надъ фантазіями Сукарьера. Притомъ же я просилъ его быть моимъ вторымъ секундантомъ и вамъ надо сблизиться. Когда мы у него будемъ, то онъ наврно дастъ намъ хорошій совтъ, какъ поступить въ нашемъ серьезномъ положеніи.
— Совты его не возвратятъ мн потеряннаго счастья, грустно замтилъ д’Эстеланъ.
— Да и меня они не утшатъ, но разв не бываетъ минута, когда чувствуешь потребность подлиться своимъ горемъ съ пріятелемъ. Вотъ я напримръ, теперь, поговоривъ съ вами, сталъ гораздо храбре, а если вы меня оставите одного, то непремнно снова потеряю всякое мужество. Поэтому я расчитываю, что вы поселитесь въ томъ павильон, гд вы уже провели одну ночь въ обстоятельствахъ, боле тягостныхъ чмъ ныншнія. Тогда васъ обвиняли, вы скрывались отъ правосудія.
— Да, это правда, но если бы не вы, оно бы покарало меня, положеніе мое было ужасно, но по крайней мр я думалъ, что любимъ…
— Пойдемте… перебилъ его Абижу, чтобы не возвращаться къ предмету, напоминавшему его собственное горе.— Пойдемте, я провожу васъ до павильона. и отдамъ моему камердинеру необходимыя приказанія.
Эстеланъ не возражалъ. Они пошли рядомъ по алле этого великолпнаго парка. Хозяинъ его шелъ понуря голову подъ бременемъ воспоминаній, на посыпанныхъ пескомъ дорожкахъ онъ искалъ слды неврной и втеръ, колыхавшій листья, какъ бы доносилъ до его слуха нжныя рчи, которыя нкогда говорила ему измнница въ этомъ самомъ парк.
Эстеланъ думалъ о Магдален и сравнивалъ свое положеніе съ несчастіемъ, постигшимъ его друга Абижу. Сходства въ этомъ отношеніи не было, что бы ни говорилъ послдній.
Благородная дочь графа Могара не имла ничего общаго съ этой кокеткой, искавшей приключеній. Если Магдалена и любила де Батрю, то не кинулась сама ему на шею, какъ Леони Бюссеролю. Она никого не обманывала, а пала жертвой случая, а быть можетъ и презрнныхъ махинацій.
И мало по малу Эстеланъ начиналъ думать, что Сукарьеръ былъ правъ, когда совтовалъ прежде всего отомстить автору этихъ махинацій. Разв не справедливе было покончить съ нимъ, прежде чмъ нападать на Батрю? Или слдовало, по совту Абижу, бросить жену свою на произволъ судьбы, не увидавшись даже съ нею и не попытавшись вернуть ее на путь истинный?
Такъ могъ поступить Абижу, жена его не имла ни сердца, ни души, онъ могъ осудить ее на нищету и одиночество, она честнаго человка не стоила. Напротивъ того, онъ, Эстеланъ долженъ былъ искать доносчика, наказать и уничтожить его, а затмъ смло явиться къ Магдален и сдлать послднюю попытку.
Онъ погруженъ былъ въ эти размышленія, когда Абижу, шедшій съ нимъ подъ руку, вдругъ остановилъ его и поспшилъ на встрчу подходившему господину, говоря:
— Фредокъ! это Фредокъ! вотъ ужъ какъ нельзя боле кстати.
Эстеланъ, изумленный, остановился и издали присутствовалъ при сердечныхъ привтствіяхъ хозяина и гостя. Ему однако показалось, что Фредокъ не особенно былъ радъ его присутствію и что онъ даже намревался было отретироваться.
Но Абижу этого и слышать не хотлъ. Крпко уцпился онъ за руку Фредока, говоря:
— Пойдемте, мой другъ, пойдемте, здсь д’Эстеланъ, который вернулся къ намъ посл тяжелыхъ испытаній. Мы какъ разъ о васъ говорили и намрены были обратиться къ вамъ за совтомъ. Само провидніе васъ сюда послало!
Эстеланъ и Фредокъ холодно поклонились другъ другу. Это очень удивило Абижу, хотя было само по себ весьма естественно.
Фредокъ вовсе не обязанъ былъ выказывать особенное радушіе человку, только что выпущенному изъ тюрьмы, гд онъ содержался по обвиненію въ краж. Можно врить невинности обвиняемаго, освобожденнаго за недостаткомъ уликъ, но это не поводъ кидаться въ его объятія.
Эстеланъ же съ своей стороны имлъ слишкомъ много чувства собственнаго достоинства, чтобъ рисковать холоднымъ пріемомъ. Невинный, бывшій жертвою клеветы, если онъ человкъ съ душою, не бросается на шею даже близкому пріятелю, а ждетъ, чтобы его къ этому вызвали.
Абижу все это скоро смекнулъ, и, не входя въ безполезныя объясненія, сталъ говорить объ д’Эстелан какъ о лучшемъ врномъ своемъ друг, отъ котораго онъ не имлъ тайнъ и который заслуживалъ того, чтобы Фредокъ помогъ ему своими совтами.
Онъ провелъ ихъ обоихъ подъ веранду оранжереи, гд можно было, сидя, наслаждаться вечернею прохладою и завязалъ разговоръ вопросомъ о здоровь гостя.
— Я дйствительно сильно прихворнулъ, — отвчалъ Фредокъ и мн это было очень непріятно, въ особенности потому, что вы во мн нуждались. Теперь я совсмъ оправился и весь къ вашимъ услугамъ.
— Благодарю васъ, я высоко цню ваше расположеніе, но не употреблю его во зло. Если бы вы затруднялись принять званіе моего секунданта то въ помощь д’Эстелану я бы выбралъ Лепальера.
— Вы не можете сдлать лучшаго выбора. А кто секунданты Бюссероля?
— Я еще видлъ только одного Жирака.
— Я его знаю, онъ членъ того же клуба какъ и я, а равно и Бюссероль, это дйствительно нсколько стснило бы меня. Поручите лучше дло г. Эстелану. А скажите, видли ли вы г. Сукарьера?
— Да, и только благодаря его племяннику узналъ я имя любовника моей жены. Но вашъ Сукарьеръ вовсе не заслуживаетъ той симпатіи, которую внушилъ вамъ и даже я бы посовтовалъ вамъ избгать его.
— Наши отношенія и не были никогда близкими, а теперь я полагаю и вовсе кончились. Я васъ адресовалъ къ нему потому только, что онъ военный и знаетъ порядки, соблюдаемые при поединкахъ, но я не зналъ, что племянникъ его Батрю — пріятель вашего соперника. Когда вы деретесь?
— Какъ только Бюссероль поправится, то есть черезъ нсколько дней. Если мн удастся убить его, я уду ране конца мсяца.
— На долго?
— Навсегда. Я отправляюсь въ Америку. Вы конечно понимаете причину такого ршенія.
— Да, но оно кажется мн черезъ чуръ серьезнымъ.
— Я хочу, чтобъ океанъ раздлялъ меня и измнившую мн женщину, чтобъ она оставалась наедин съ своимъ позоромъ. Это самое жестокое для нея наказаніе, ибо свтъ отъ нея отвернется и она вынуждена будетъ жить на скромную пенсію, которую я ей назначу. Она уязвлена будетъ къ своимъ тщеславіи, страдать сердцемъ она не можетъ, ибо у нея его нтъ.
— Быть можетъ вы правы, отвчалъ Фредокъ. Но мн кажется, что вы могли бы жить врозь съ нею, не осуждая себя на вчное изгнаніе.
— Нтъ, я ее люблю и еслибы я рисковалъ встртиться съ нею, то пожалуй иммъ бы слабость простить ей. Эстеланъ одобряетъ мой планъ и послдуетъ моему примру.
— Какъ? Г. Эстеланъ тоже намренъ ухать?
— Да, его также обманули. Жена его влюбилась въ этого Батрю. Говорятъ, чтобъ оправдать ее, что она считала себя вдовою. Отецъ сказалъ ей, что мужъ убился, выпавъ изъ окна, а поздне вы сами знаете, что даже полиція полагала, что онъ покончилъ съ собою, заключивъ это изъ письма, найденнаго при труп самоубійцы въ Булонскомъ лсу.
— Это я нашелъ это письмо — и оно меня также ввело въ заблужденіе.
— Если бы я зналъ весь ходъ дла, то не скрылъ бы отъ васъ, что д’Эстеланъ находится въ живыхъ. Вы бы объ этомъ сообщили Сукарьеру. Но къ сожалнію я былъ въ Марсели и вернулся въ Парижъ, когда нашъ другъ уже былъ арестованъ. Сегодня положеніе дла слдующее: дочь графа Могара упала утромъ безъ чувствъ, увидавъ мужа, котораго считала мертвымъ. Сукарьеръ объявилъ д’Эстелану, что она любитъ Батрю, за котораго думала выйти замужъ, а теперь, не имя возможности этого исполнить, намрена остаться независимою и послдовать за отцомъ, не знаю куда. Тотъ же Сукарьеръ преспокойно совтуетъ ему удалиться безъ шума, общая, что Батрю также исчезнетъ.
— И г. Эстеланъ согласился?
— Нтъ. Но ему предстоитъ на выборъ или отказаться отъ жены, или же прибгнуть къ вмшательству власти, чтобъ заставить ее жить съ нимъ. Онъ въ нершительности и спрашиваетъ моего совта.
— А что вы ему отвтили?
— Я увренъ, что вы одобрите мой совтъ. Я думаю, что прибгать къ сил ему не слдуетъ, для порядочнаго человка это унизительно.
— Значитъ вы совтуете ему уступить мсто Батрю?
— Нтъ, я совтую ему вызвать его на дуэль.
— Но это не разршитъ вопроса.— Посл дуэли, каковъ бы ни былъ ея исходъ…
— Посл дуэли, если, какъ я надюсь, онъ убьетъ своего соперника, Эстеланъ отправится къ Могару и его дочери и скажетъ имъ: я бы могъ потребовать жену свою, но предпочитаю отомстить вамъ моимъ презрніемъ, пусть она отправится за вами. Выйти замужъ она не можетъ, потому что я живъ. Она достаточно наказана. Я узжаю и вы меня никогда не увидите.
При такомъ вывод, Фредокъ выразилъ удивленіе и взглянулъ на д’Эстелана, который продолжалъ молчать.
— И вы съ этимъ согласны? спросилъ онъ его.
— Я еще ни на чемъ не остановился, отвчалъ д’Эстеланъ.
— Вы мн позволите высказать мое мнніе.
— Сдлайте одолженіе.
— Онъ совершенно иное, чмъ мнніе г. Абижу.
— Какъ! воскликнулъ Абижу. Вы хотите, чтобъ д’Эстеланъ оставилъ Батрю въ поко?
— Да, и по двумъ причинамъ: во первыхъ онъ тутъ наимене виновный, не могъ же онъ запретить дочери г. Могара любить его, а во вторыхъ исходъ дуэли весьма сомнительный. Еслибы г. Эстеланъ былъ убитъ, соперникъ его могъ бы жениться на его вдов.
— Он бы не посмлъ. Весь Парижъ поднялъ бы гвалтъ.
— Когда любишь, то все ни по чемъ. Ему бы только пришлось ухать и обвнчаться вн Парижа. А такъ какъ г. Могаръ тоже думаетъ ухать, то все бы это весьма легко устроить. Напротивъ того, если г. Батрю падетъ въ бою, который онъ могъ и не принимать, то общественное мнніе будетъ на его сторон и противъ г. Эстелана.
— Какое дло до общественнаго мннія? Я очень мало о немъ думаю и буду драться съ г. Бюссеролемъ, во что бы то ни стало.
— Вы совсмъ иное дло. Вс знаютъ, что вы имете противъ Бюссероля серьезныя неудовольствія, такъ какъ извстіе о томъ, что онъ раненъ уже распространилось. Но никто и не сомнвается, что г-жа д’Эстеланъ влюбилась въ Батрю и встрча ея мужа съ этимъ молодымъ человкомъ неминуемо вызвала бы пересуды. Мало кто знаетъ объ ошибк, которой жертвою сдлался г. Эстеланъ, а посл дуэли весь Парижъ несомннно узналъ бы, что его подозрвали и что онъ сидлъ въ тюрьм.
— Ему нечего краснть, такъ какъ его невинность обнаружилась. И притомъ это ничто въ сравненіи съ тою жертвою, которую онъ бы принесъ еслибы уступилъ жену свою этому Батрю.
— Я вовсе не говорю, чтобъ онъ уступилъ ее.
— Такъ чтоже вы совтуете?
— Если бы я былъ на его мст, я бы не задумался воспользоваться правомъ, котораго оспаривать никто не можетъ. Я бы потребовалъ, чтобъ жена моя слдовала за мной, а въ случа ея отказа обратился бы къ содйствію властей.
— То есть жандармовъ. Но тогда то именно общественное мнніе и возстало бы противъ д’Эстелана.
— До употребленія силы не дошло бы. Достаточно было бы одной угрозы. Женщины сопротивляются лишь, когда могутъ это длать безнаказанно, но преклоняются передъ силою и никогда не въ претензіи на человка, принуждающаго ихъ къ повиновенію.
— Вы однако плохаго мннія о женщинахъ, вы еще изъ за нихъ не страдали. Что бы было, если бы вы были женаты?
— Мн уже шестьдесятъ лтъ и меня считаютъ человкомъ благоразумнымъ. Но могу васъ уврить, что благоразуміе это дорого мн стоило, я также разъ отдался въ руки женщины, которую обожалъ. Я за это былъ жестоко наказанъ. Съ другой стороны, мн случалось также внушать любовь такимъ женщинамъ, которыми я пренебрегалъ. Это привело меня къ грустному убжденію, что признательность не числится въ ряду женскихъ добродтелей. Но я не имю ни желанія, ни права вліять на ршеніе г. Эстелана, я высказалъ свое мнніе и не смю даже спросить его, послдуетъ ли онъ моему совту.
— Еслибы вы и спросили — сказалъ д’Эстеланъ, то я бы не могъ въ настоящую минуту отвтить, ибо самъ еще не знаю какъ поступлю. Я долженъ прежде увидаться съ женой.
— А когда вы съ ней увидитесь? спросилъ Абижу.
— Быть можетъ завтра, если она въ состояніи будетъ принять меня.
— Чмъ скоре, тмъ лучше, а затмъ послдуйте моему совту. Но мы уже довольно говорили объ этомъ грустномъ предмет.
— Даже слишкомъ, замтилъ Фредокъ, я долженъ проститься съ вами и вроятно на дняхъ же явлюсь просить у васъ услуги.
— Въ чемъ дло? спросилъ Абижу.
— Быть можетъ еще обойдется и безъ васъ. Дло весьма важное, касается лишь меня и содйствіе преданнаго друга можетъ быть мн весьма полезно. Дло уже завязалось и скоро должно разыграться, но можетъ быть уладится безъ вашей помощи и потому говорить о немъ теперь было бы безполезно.
— Во всякомъ случа можете на меня расчитывать, сказалъ Абижу.
Фредокъ всталъ, пожалъ руку Абижу, раскланялся съ д’Эстеланомъ и вышелъ. Хозяинъ пошелъ проводить его до калитки, гд стояла его карета.
— Онъ правъ, думалъ д’Эстеланъ. Меня обманули, почему же мн не прибгнуть къ угрозамъ. Быть можетъ она вернется ко мн. Попытаюсь. А если т, которые покровительствуютъ ей, станутъ мн поперегъ дороги, то это будетъ отличный поводъ къ дуэли. Съ какимъ бы удовольствіемъ я пронзилъ своею шпагою и Батрю и этого Сукарьера!
— Вотъ настоящій другъ, сказалъ Абижу, возвращаясь. Знаете, что онъ сказалъ мн на прощанье? Онъ общалъ скоро сообщить имя того негодяя, который на васъ донесъ.

ГЛАВА VIII.

Контора редакціи газеты, печатающейся въ большомъ количеств экземпляровъ вовсе не то, что думаютъ люди непосвященные въ тайны журнальнаго дла.
Быть можетъ есть еще наивные господа, полагающіе, что газета составляется сама собою, что журналисты проводятъ время за кружкою пива или ухаживая за актрисами и строчатъ статьи свои на столахъ кофейныхъ или въ женскихъ будуарахъ.
Что бы они сказали, еслибы увидали этихъ тружениковъ, склонившихся надъ листомъ оригинала или корректуры въ такіе часы, когда даже рабочій людъ уже идетъ на покой, еслибы они присутствовали при зарожденіи хроники, которую авторъ долженъ писать среди шума и неустаннаго движенія, еслибы они остановили вниманіе на редакторахъ разныхъ извстій, которые не пропускаютъ ни одного пожара, ни одной казни, и между дломъ умудряются не забыть и о бшеной собак.
Ежедневная газета — это мастерская, гд съ утра до вечера и съ вечера до утра полируются мысли и идеи, гд нтъ праздника ни въ воскресенье, ни въ понедльникъ. Но за то тамъ много смются, а въ особенности много болтаютъ. Это такъ сказать складъ, въ который новости приходятъ въ грубомъ вид, чтобы выйти изъ него исправленными, обработанными, а не рдко и дополненными живою фантазіею.
Газета, въ которой работалъ Густавъ Метель, была одна изъ отличавшихся извстіями боле достоврными, и отчасти была ему этимъ обязана.
Онъ былъ не простой репортеръ, не театральный критикъ и не судебный хроникеръ. Спеціальности у него не было, но онъ занимался всмъ, что придется, кром политики. Журналистъ по призванію и по ремеслу, но имвшій большія связи, онъ имлъ всюду доступъ. Онъ не пропускалъ перваго представленія новой пьэсы. Модныя барышни не имли отъ него тайнъ, но его встрчали и въ серьезныхъ гостинныхъ, онъ зналъ вс исторіи клубовъ и спорта. При этомъ онъ обладалъ способностью писать, не вставая, часовъ пять на данный сюжетъ и замнить въ случа экстренной надобности любаго редактора, онъ бы могъ одинъ составить цлый номеръ газеты.
Несмотря на свои обширныя знакомства и связи, онъ былъ крайне аккуратенъ въ работ. Первый приходилъ онъ и послдній уходилъ, но не для того, чтобы лечь спать. Когда именно спалъ онъ, никому не было извстно и говорили, что онъ спитъ только въ провинціи, когда командировали его туда по дламъ редакціи.
На другой день посл того какъ д’Эстеланъ, Фредокъ и Абижу имли свиданіе вечеромъ въ Парк, Метель въ третьемъ часу дня былъ на своемъ мст. Сидя у конторки, окруженный нсколькими сотрудниками, онъ вскрывалъ утреннія телеграмы вмсто одного изъ отсутствовавшихъ редакторовъ, но это не мшало ему болтать безъ устали.
— Вотъ новость то я узналъ, господа, говорилъ онъ. Вамъ извстно, что нотаріусъ Прюнево удралъ, размотавъ милліонъ мене чмъ въ годъ времени.
— Еще бы не знать,— отвчали въ одинъ голосъ секретарь редакціи и городской хроникеръ.
— Да, и вамъ извстно, что отвчала жена его кредиторамъ, которые явились къ ней за удовлетвореніемъ.
— Она ихъ послала ко всмъ чертямъ.
— Само собою разумется: но интересно, какъ она это мотивировала. Она объявила имъ, что обязана думать о дтяхъ и что не можетъ обобрать ихъ, что-бы уплачивать долги мужа. Замтьте, что она очень богата и если кредиторы удовлетворены не будутъ, то Прюнево могутъ осудить на каторгу или что нибудь въ этомъ род, такъ что тогда дтямъ….
— Весьма трудно будетъ пристроиться, еслибы они вздумали вступить въ бракъ. Это не важно. У нихъ будетъ однимъ милліономъ больше. Опозореннаго отца забудутъ, а милліонъ останется. Это совершенно въ дух времени.
— Объ этомъ я не спорю, но барыни средняго круга всегда удивляютъ меня. У нихъ столько эгоистической логики, столько самоувренности и ршительности, когда они идутъ въ разрзъ всмъ предразсудкамъ, что просто удивительно, простая кокотка не отказала бы такъ на отрзъ.
— Кстати о кокоткахъ. Антонія, которая разорила Прюнево, нашла ему наслдника въ какомъ-то Бразильц.
— Это уже не ново, прошло уже пять дней со времени заключенія этого морганатическаго брака, при которомъ я былъ свидтелемъ.
— Да, это было за ужиномъ посл перваго и единственнаго представленія оперетты Зайретъ, слова Густава Метеля, музыка…
— Молчи. Авторовъ не называли. Не поминай моего имени.
— А что у Антоніи была игра?
— Какъ же, американецъ заложилъ банкъ и Прюнево оставилъ тамъ свои послдніе билеты. Оттуда онъ прямо отправился на Брюссельскій поздъ.
— А ты доволенъ былъ вечеромъ?
— Чему быть довольнымъ, когда бьешься цлый вечеръ и останешься въ выигрыш всего шесть луидоровъ.
— Это въ шесть разъ боле, чмъ принесетъ теб твоя оперетка. А что Бразилецъ продолжаетъ давать деньги для поддержанія театра Комическихъ фантазій?
— Онъ не такъ глупъ. Это только добродтельные нотаріусы этимъ занимаются.
Между тмъ Метель окончилъ разборъ телеграммъ и принялся за корреспонденцію.
Онъ нашелъ три ругательныя письма, изъ которыхъ два отличались обиліемъ грамматическихъ ошибокъ, четыре просьбы о помщеніи рекламъ, приглашеніе на обдъ къ одному изъ артистовъ, котораго покровитель былъ его другомъ и наконецъ благодарственное посланіе за его послднюю статью.
Привыкшій принимать хладнокровно и похвалу и критическіе отзывы, Метель пробжалъ всю эту корреспонденцію. Случилось такъ, что послднимъ было единственное письмо, имвшее нкоторый интересъ.
Это была записка Гюи де Батрю, который просилъ его не пропускать въ газету никакихъ намековъ на прежнія или новйшія дла семейства Могара.
Пользуясь этимъ случаемъ, Батрю благодарилъ его за то, что онъ удержался напечатать какое то анонимное извщеніе и передавалъ ему поклонъ отъ Сукарьера.
Это краткое письмо заставило Метеля призадуматься.
— Со времени ужина у Антоніи, онъ не встрчалъ ни дядю, ни племянника. Поэтому ему неизвстно было, что они посл этого памятнаго вечера длали, но онъ зналъ, что д’Эстеланъ былъ уже на свобод, а Рангузъ занялъ его мсто въ тюрьм.
Арестованіе этого господина, оказавшагося воромъ и ростовщикомъ надлало мене шума, чмъ слдовало ожидать. Клубы были пусты и большинство заемщиковъ, у которыхъ высасывалъ кровь Рангузъ, были на водахъ или морскихъ купаньяхъ. Но тмъ не мене объ исторіи этой говорили, и газета Метеля получила подробныя свднія какъ объ арест Рангуза, такъ и объ освобожденіи д’Эстелана, но не упомянула объ этомъ ни слова вслдствіе просьбы Метеля.
Не будучи пріятелемъ де Батрю, онъ чувствовалъ къ нему большую симпатію и положительно не зналъ души въ Сукарьер. Выходки этого стараго служаки приводили его въ восторгъ. Онъ изучалъ его, подобно тому какъ натуралистъ изучаетъ животное рдкой породы, онъ мечталъ даже привести его когда нибудь въ редакцію подъ предлогомъ осмотра машинъ, дабы представить своимъ товарищамъ этотъ экземпляръ отжившей эпохи.
Такимъ образомъ онъ расположенъ былъ услужить и дяд и племяннику, но тмъ не мене письмо Батрю только его стсняло.
— Ничего не пропускать,— думалъ онъ,— это легко говорится.— Мн и то уже трудно было замять дло Рангуза. Хорошо, что репортеръ согласился потерять слдовавшія ему за извстіе двадцать два франка съ половиной. Но вдь такъ продолжать нельзя. Пожалуй главный редакторъ разсердится. Вдь когда этого Рангуза будутъ судить присяжные, придется дать отчетъ о процесс, а тамъ наврно будетъ рчь и о Могар и его дочери и о зят. Тутъ уже я ничего сдлать не могу. А что касается освобожденія д’Эстелана, то не понимаю, почему они не хотятъ, чтобъ это было напечатано. Положимъ это напомнитъ о его свадьб, такъ дурно разыгравшейся, но что же длать!
Размышляя такимъ образомъ, онъ вспомнилъ объ анонимномъ письм, которое получилъ въ самый тотъ вечерь, когда была свадьба, и которое показалъ Батрю въ Мабил.
— Понимаю, сказалъ онъ самому себ. Батрю опасается, чтобы вновь не начали посылать въ журналы извстія, могущія повредить доброму имени его друзей. Но его просьба не можетъ относиться до такихъ фактовъ, которыми будутъ заниматься вс журналы. Онъ боится только злостныхъ толкованій. Въ этомъ онъ можетъ быть спокоенъ, я ихъ не допущу.
— А что Метель, сказалъ ему городской хроникеръ, работавшій на другомъ конц стола, гд твой пріятель Бюссероль? Переварилъ онъ пулю Абижу?
— Да, ее извлекли изъ раны, онъ можетъ вдлать ее въ булавку.
— А жена этого набоба, которая давала такіе великолпные балы?
— Она теперь живетъ на Болот, у отца. Мужъ не хочетъ ее больше видть и намренъ назначить ей пенсію въ шесть тысячъ франковъ. Не вздумай только писать объ этомъ, это касается частной жизни.
— А правда, что Абижу хочетъ драться съ любовникомъ своей жены, спросилъ секретарь редакціи
— Говорятъ. Объ этой дуэли надо будетъ упомянуть.
Разговоръ былъ прерванъ приходомъ слуги съ письмомъ.
— Еще письмо! воскликнулъ Метель. Откуда это?
— Оно адресовано главному редактору, но онъ ране пяти часовъ не будетъ и вчера приказалъ мн передать вамъ все, что получится на его имя.
— Хорошо, дайте сюда, этотъ почеркъ мн кажется знакомъ. Вотъ почеркъ то, каждая буква дюйма въ два вышиною. И хорошо, легче читать.
— Это какая-то женщина подала. Она хотла опустить въ ящикъ, но я стоялъ у подъзда и взялся самъ доставить.
— Женщина? Держу пари, что кухарка какая нибудь.
— Да читай же, болтунъ.
Метель вскрылъ письмо, насвистывая какую-то арію и принялся читать, на первыхъ же строкахъ лицо его нахмурилось, онъ быстро пробжалъ письмо и, вскочивъ со стула, вернулъ слугу, который уже вышелъ за дверь.
— Вы говорите, что эта женщина сейчасъ была внизу?
— Можетъ быть она и тамъ еще, но во всякомъ случа ушла недалеко. Я тотчасъ, какъ получилъ письмо, поднялся съ нимъ сюда. Можно впрочемъ посмотрть съ балкона.
Слуга вышелъ на балконъ. Метель послдовалъ за нимъ.
— Вотъ она, видите, на тротуар, у посуднаго магазина.
— Полная, вся въ черномъ.
— Да, хотите я позову ее?
— Нтъ, я самъ пойду, отвчалъ Метель, схвативъ палку и шляпу.
Минуту спустя, онъ уже былъ на улиц.
Женщина уже отошла отъ посуднаго магазина, но онъ замтилъ, какъ она повернула за уголъ.
— Ну на этотъ разъ — говорилъ себ Метель, кажется я изловилъ тайнаго врага, преслдующаго друзей моего пріятеля Батрю. Полученное сейчасъ письмо писано тмъ же почеркомъ какъ то, которое прислано было въ редакцію въ день свадьбы д’Эстелана, а извстіе, которое она проситъ публиковать во всеобщее свдніе, такого же предательскаго характера какъ и первое. Но ужъ никакъ не думалъ я, чтобъ тутъ замшанъ былъ женскій полъ.
И онъ ускорилъ шагъ, чтобы нагнать женщину повернувшую за уголъ. Когда онъ дошелъ до этого угла, то увидалъ неизвстную, которая спокойно и не торопливо направилась по улиц Провансъ. Онъ уже хотлъ подбжать къ ней, когда ему пришла, на умъ мысль весьма толковая:
— Если я вдругъ пристану къ ней съ распросами, она способна отвтить мн, что не знаетъ вовсе, о чемъ я говорю, что я ее принимаю за другую. Она иметъ весьма уважительные поводы сохранять инкогнито. Чмъ я докажу ей, что она лжетъ? Не могу же я тащить ее въ полицію для сличенія почерковъ. А между тмъ нельзя и упустить такой прекрасный случай оказать услугу де Батрю. Какъ же быть?
И, подумавъ еще нсколько времени, продолжая все таки слдовать въ нсколькихъ шагахъ за женщиней, Метель ршился.
— Вотъ что! я просто буду слдить за ней, не заговаривая. Придетъ же она къ себ домой и разъ я буду знать ея адресъ, дло пойдетъ какъ по маслу. Привратникъ ея не устоитъ передъ пяти франковою монетою. Онъ мн скажетъ, кто она такая. Я сообщу это свдніе де Батрю и онъ поступитъ по своему усмотрнію. При томъ же семейныя дла Могара меня вовсе не касаются.
Принявъ это ршеніе, Метель сталъ приводить его въ исполненіе. Онъ слдовалъ за женщиной и чтобъ развлечься сталъ разсматривать ее во всхъ подробностяхъ, желая угадать, съ кмъ иметъ дло.
Она была просто, но очень чисто одта, въ черное мериносовое платье, на голов черная же соломенная шляпка, а ноги обуты въ ботинки безъ каблуковъ. Однимъ словомъ, это была по виду женщина средняго круга, вышедшая за покупками по хозяйству. Талія была весьма полная и походка отнюдь не щеголеватая, но пріемы не походили на манеры работницы. Она шла не останавливаясь у магазинныхъ выставокъ и не поворачивала головы, чтобъ оглядывать прохожихъ.
Метелю очень бы хотлось увидать лицо ея, но онъ опасался возбудить ея вниманіе и потому прибгнулъ къ пріему, обыкновенно употребляемому тми, которые охотятся за женщинами. Онъ перешелъ на другую сторону улицы, ускорилъ шагъ такъ, чтобъ опередить неизвстную и затмъ съ противоположнаго тротуара бросилъ на нее косвенный взглядъ.
Еслибы онъ слдилъ за ней въ видахъ завязать интригу, то этотъ одинъ взглядъ на нее неминуемо заставилъ бы его ретироваться. Она не только не была молода, но ей было лтъ пятьдесятъ и волосы, зачесанные плоскими косами, были съ просдью. Лице было крайне утомленное и весьма смуглое. Въ одной рук держала она зонтикъ, но не открывала его, хотя солнце сильно пекло, въ другой небольшой мшокъ въ род ридикюля.
Вообще она вовсе не была привлекательна, но, всматриваясь въ нее, видно было, что, въ отдаленные дни своей юности, она могла быть довольно красива. Черты лица были нсколько крупны, но правильны, а глаза еще сохраняли нкоторую долю блеска. Они встртились было со взглядомъ журналиста, но тотчасъ приняли другое направленіе, очевидно она и не подозрвала, что за ней слдятъ.
— Изъ за чего,— подумалъ Метель,— почтенная особа эта преслдуетъ своею ненавистью графа Могара? Сегодняшнее письмо такого содержанія, что и сомнваться въ этомъ невозможно. О зят говорится тамъ лишь вскользь и притомъ исторія д’Эсталана уже извстна всему Парижу, а за то подчеркнуто все то, что касается непріятнаго положенія дочери графа де Могара, думавшей, что отдлалась навсегда отъ своего мужа. И она пишетъ весьма складно, уметъ подбирать слова очень удачно и даже поправокъ не требуется. Быть можетъ это… Я слыхалъ, что Могаръ былъ въ молодости большой селадонъ. Быть можетъ это одна изъ покинутыхъ имъ и ищущихъ случая отомстить ему за неврность. Теперь это случается ежедневно, женщины, оставленные своими любовниками, прибгаютъ даже къ револьверу и кислот. Ну, а эта избрала другое средство — анонимную клевету.
Женщина продолжала итти тмъ же ровнымъ и спокойнымъ шагомъ и, смотря на нее, невозможно было предположить, чтобы она только что совершила постыдное дйствіе. Она все шла не останавливаясь и не оборачиваясь. Перейдя шоссе Антанъ, она вошла въ мене населенную часть улицы Провансъ, гд, между высокими и красивыми зданіями, встрчаются еще небольшія старинныя постройки и гостинницы низшаго разряда.
Метель увидалъ, что она подняла голову и смотрла на вывски или на номера домовъ.
— Вотъ она гд живетъ,— подумалъ онъ,— значитъ скоро моя прогулка кончится. Я очень этимъ доволенъ, потому что изнемогаю отъ жары. Ужь врно, у нея сердце очень накипло, если она въ такое жаркое время выходитъ изъ дому лишь для того, чтобы уязвить кого-нибудь въ газетахъ.
Не усплъ онъ подумать это, какъ увидлъ, что женщина вошла во дворъ, загроможденный ручными телжками, досками и пустыми ящиками, и принадлежавшій къ невзрачной лачуг, очевидно не служившій жилищемъ милліонеру.
— Если она здсь живетъ, подумалъ Метель, то понятно, что не чувствуетъ особеннаго расположенія къ тому, кто ее бросилъ, не обезпечивъ ея будущности. Куда же она пойдетъ? а, направо, вотъ она скрылась за пирамидою бочекъ. Вотъ настоящій моментъ прибгнуть къ привратнику.
Онъ подошелъ къ воротамъ и сталъ искать глазами комнату привратника и звонокъ.
— Вотъ теб и разъ! воскликнулъ Метель, въ этой лачуг и привратника нтъ. Какъ же теперь быть? Распрошу перваго, кто мн встртится на лстниц, вдь должна же быть лстница, если можно обойтись безъ дворника, то никакъ ужъ не безъ лстницы.
Онъ намревался уже войти въ ворота, когда почувствовалъ ударъ по плечу. Онъ живо обернулся и очутился лицемъ къ лицу съ Жиракомъ, который съ насмшливымъ видомъ смотрлъ на него говоря:
— Что это вы тутъ длаете?
— Я? ничего,— отвчалъ Метель, раздосадованный этою встрчею.
— Секретничаете и съ кмъ? съ другомъ! Это право глупо. Держу пари, что вы ищете какую нибудь женщину.
— Да, женщину, которую убилъ ея любовникъ, намъ пришли сказать объ этомъ въ редакцію… главный редакторъ послалъ меня проврить на мст…
— А, это другое дло. Кстати о любовникахъ, знаете вы, что у Бюссероля на дняхъ дуэль и я его секундантомъ. Батрю-же отказался, не объяснивъ почему.
— Знаю, знаю. Я долженъ проститься съ вами, чтобы заняться дломъ.
— Въ этой лачуг?
— Да… то есть я хотлъ сказать нтъ… это не здсь…
Онъ замтилъ, что женщина, за которою онъ слдилъ, снова вышла на дворъ и направилась къ воротамъ. Она прошла мимо, не обративъ на нихъ никакого вниманія и тмъ-же неторопливымъ шагомъ продолжала путь по улиц Провансъ.
— Такъ вы отправляетесь въ другое мсто, сказалъ Жиракъ. Я бы охотно пошелъ съ вами, мн длать нечего и притомъ женщина убитая своимъ любовникомъ… любовная драма… это очень интересно.
— Нтъ, нтъ, вы мн только помшаете. Прощайте, я спшу. И Метель побжалъ отъ него, а чтобы Жиракъ потерялъ его слдъ, повернулъ за уголъ по улиц Комартенъ. Женщина осталась нсколько позади, Метель остановился и увидалъ, что она направляется къ Гаврской улиц, Жиракъ не показывался и журналистъ сталъ продолжать преслдованіе.
Онъ уже начиналъ опасаться, что его заведутъ далеко. Женщина пошла по Гаврской улиц, остановилась недалеко отъ воксала у фруктоваго магазина и стала, выбирать дыню.
— Положительно,— думалось Метелю,— это хозяйка которая закупаетъ провизію и сводитъ счеты. Тамъ, въ улиц Провансъ, она вроятно была у бочара, а теперь заботится о своемъ обд. Столько низости въ душ расчетливой хозяйки! право врится съ трудомъ. Лишь бы она не вздумала отправиться по желзной дорог на дачу — вотъ ужъ тогда я ее брошу.
Чтобъ не обратить на себя вниманія, онъ подошелъ къ газетной лавочк и сталъ разсматривать выставленныя картинки. Женщина все торговалась. Послышался мужской голосъ, спрашивавшій номеръ вечерней газеты. Метель обернулся, передъ нимъ стоялъ Сукарьеръ.
— Вы, полковникъ! не можете себ представить, какъ я радъ нашей встрч. Мн необходимо поговорить съ вами о граф де Могар.
— Я прямо отъ него изъ Везине. Что вы имете мн сказать?
— Вотъ читайте сперва, я потомъ вамъ все объясню.
И онъ подалъ полковнику анонимное письмо. Тотъ взялъ съ видомъ нершительности, ибо не понималъ, почему журналистъ выглядитъ какъ будто таинственно. Но едва онъ бросилъ взглядъ на письмо, какъ воскликнулъ:
— Чортъ возьми! я знаю этотъ почеркъ.
— Я также. Читайте, полковникъ, читайте!
— ‘Начинаютъ поговаривать о странномъ событіи, сталъ читать въ полголоса Сукарьеръ. Нкій мужъ, вернувшись изъ тюрьмы, нашелъ свое мсто у семейнаго очага занятымъ. Жена считала его умершимъ и скоро утшилась, до того что уже приготовилась къ новому вступленію въ бракъ. Теперь она отказалась отъ этой мысли, по крайней мр до тхъ поръ пока утвердится законъ о развод, но она категорически отказывается вернуться къ мужу и возникаетъ вопросъ: какъ поступитъ онъ, чтобъ водворить ее у себя на жительство. Говорятъ, что онъ хочетъ обратиться къ содйствію полиціи. Интересный будетъ спектакль для живущихъ на одной изъ площадей, гд возвышается вновь отстроенная церковь. И что всего пикантне — это то, что супруги не видлись со дня совершенія брака, такъ какъ мужъ призналъ за благо исчезнуть тотчасъ посл того, какъ у подножья алтаря клялся въ врности жен своей. Это исчезновеніе надлало мсяцъ тому много шума. Скандалъ, который разыграется на дняхъ, будетъ еще сильне, такъ какъ вс заинтересованные въ дл принадлежатъ къ лучшему кругу. Лишь бы только новобрачная не сбжала съ милымъ ея сердца. Говорятъ, что они намрены переправиться въ Новый Свтъ. Если законный мужъ желаетъ воспользоваться своими правами, то ему не мшаетъ поторопиться.
— Это низость! воскликнулъ Сукарьеръ, поблднвъ отъ гнва. Откуда у васъ это письмо?
— Его принесли въ редакцію такъ же какъ и первое письмо, переданное мною вашему племяннику. Не трудно понять, что дло идетъ о Могар и его семь, но я не постигаю, что могло дать поводъ къ этой новой клевет. Впрочемъ на этотъ разъ клеветникъ ускользнуть не можетъ.
— Какъ! вы его знаете?
— Его не знаю, но напалъ на слдъ. Видите эту женщину, которая купила дыню и расплачивается?
— Вижу, такъ чтожъ?
— Это она самая, которая принесла письмо въ редакцію и, вмсто того чтобъ опустить его въ ящикъ, имла неосторожность отдать въ руки слуг, стоявшему у подъзда.
— Какъ! эта старуха, похожая на бывшую торговку?
— Да, она самая. Къ счастію я былъ въ редакціи, прочелъ письмо и подбжалъ къ окну. Она еще была на улиц, слуга указалъ мн ее и я пошелъ за ней слдомъ. Вотъ уже боле получаса какъ мы прогуливаемся, теперь я вамъ сдамъ ее на руки, мн необходимо быть въ редакціи. Только не звайте, смотрите она уже двинулась въ путь.
— Я сейчасъ остановлю ее и прямо выскажу все.
— Вотъ это уже лишнее, полковникъ. Она станетъ утверждать, что все это неправда, а если вы будете слдить за ней, то узнаете ея квартиру, она вроятно недалеко, ибо гд же ей долго нести такую тяжесть какъ эта большая дыня. Видите она переходитъ площадь, не потеряйте ее изъ виду среди множества экипажей.
— Будьте покойны, я умю выслживать, не даромъ я охотникъ. А вы можете мн удлить еще съ четверть часа?
— Могу.
— Такъ пойдемте вмст: мн надо съ вами поговорить. Вы мн доврите это письмо?
— Конечно, я хотлъ послать его вашему племяннику.
— Благодарю васъ. Вы оказываете мн услугу, которую я никогда не забуду. Идемте!
Женщина съ дынею повидимому направлялась къ улиц Пепиньеръ, а Метель и Сукарьеръ шли за ней въ десяти шагахъ.
— Что вы скажете объ этой новой низости? спросилъ Сукарьеръ.
— Я этого право не понимаю. Я угадалъ, что дло идетъ о граф де Могар и его дочери и читатели газеты также бы это поняли. Намекъ на свадьбу, на площадь гд новая церковь — все это очень ясно. Но затмъ говорятся вещи, мн совсмъ неизвстныя. Мужъ, располагающій обратиться къ жандармамъ, чтобъ вернуть жену…
— Все это ложь.
— Я такъ и думалъ. Но желательно, чтобъ эти выдумки негодяя не распространились въ публик. Вы знаете, какъ говоритъ донъ Базиліо: клевещите, клевещите, все хоть немного да послушаютъ.
— Да, и я сегодня же покончу съ этимъ клеветникомъ. Если, благодаря вамъ, я его изобличу, то намренъ безотлагательно свернуть ему шею.
— И хорошо сдлаете, полковникъ, но если это окажется женщина? эта напримръ, за которой мы идемъ?
— Вотъ еще! гд эта толстуха могла познакомиться съ Могаромъ.
— Но она могла знавать д’Эстелана. Не всегда же она была стара и въ морщинахъ. Быть можетъ у нея въ старину была съ графомъ де Могаромъ связь
Сукарьеръ вздрогнулъ. Онъ вспомнилъ объявленіе войны, присланное непріятелемъ и спрашивалъ: не примирился ли обманутый мужъ съ своею женою и не предприняли ли оба супруга съ общаго согласія походъ противъ обольстителя.
— Это невроятно, думалось ему, но не невозможно. Въ Париж все можетъ случиться, Бываютъ супруги эксплуатирующіе порядочнаго человка. Эта толстуха, переваливающаяся съ боку на бокъ какъ утка, быть можетъ одна изъ любовницъ, брошенныхъ Могаромъ. Правда, что эта Аріадна больно некрасива, но женщины страшно мняются.
— Впрочемъ, замтилъ Метель, вы скоро узнаете въ чемъ дло, ибо она. очевидно идетъ домой. Вы заведете рчь съ привратникомъ и если ловко возьметесь, то скоро узнаете отъ него, кто эта покупательница дынь и въ тоже время поставщица скандальныхъ исторій въ газеты. А, она идетъ на право къ контор омнибусовъ, быть можетъ она сядетъ въ вагонъ конножелзной дороги… Нтъ она прошла… кажется идетъ въ Римскую улицу.
Это названіе улицы поразило Сукарьера. Онъ вспомнилъ, что въ этой улиц жилъ д’Эстеланъ. Но женщина направлялась не туда, а вошла въ улицу Роше, извилистую и грязненькую, съ невзрачными постройками по об стороны.
Метель хотлъ уже проститься съ своимъ спутникомъ, когда женщина остановилась у лавочки башмачника, гд продавалось также старое желзо.
— Уже не хочетъ ли она чинить свои башмаки, замтилъ онъ смясь, этого вамъ хватитъ на цлый часъ времени. Вотъ она вступила съ башмачникомъ въ разговоръ. Интересно было бы ихъ послушать… Смотрите изъ лавки выходятъ дти., два, три, четыре… они окружаютъ женщину, она роется въ своемъ мшк и даетъ имъ.. что такое пирожки что ли, нтъ блую монету, это врно папаш., онъ высунулся изъ лавки и благодаритъ… похоже на то, что она подала милостыню. Знаете, полковникъ, что мн пришло въ голову. Вамъ бы его спросить о ней, онъ врно ее знаетъ.
— Я это и намренъ сдлать — сказалъ Сукарьеръ. Теперь я не хочу боле злоупотреблять вашею любезностью. Я просилъ васъ пройтись со мною, чтобы узнать ваше мнніе объ этомъ грязномъ дл.. Вы сказали, что ваша газета не скажетъ о немъ ни слова. Мн только этого и нужно, а остальное ужъ мое дло.
— Я и самъ думаю, что я тутъ лишній, а можетъ быть даже помшаю вамъ, я вернусь въ редакцію и вы можете расчитывать, что все останется втайн.
И, пожавъ руку Сукарьеру, Метель быстрыми шагами направился въ обратный путь. Онъ былъ счастливъ, что ему удалось доказать жителю Анжу, что парижскіе журналисты годятся на что нибудь порядочное.
И онъ услужилъ не человку неблагодарному, ибо Сукарьеръ, вообще не расположенный къ сердечнымъ изліяніямъ съ своими ближними, давалъ себ слово, чмъ нибудь доказать Метелю свою признательность.
Но у него была теперь другая забота. Женщина отошла отъ лавочки и продолжала свой путь. Сукарьеръ не хотлъ терять ее изъ виду, весьма основательно разсуждая, что если она даже дйствовала не по собственному побужденію, то, тмъ не мене, слдя за нею, возможно дойти до самой сути дла, до автора доносовъ. Она очевидно знала эту тайну: ускользнуть отъ него ей не удастся, и тайну онъ отъ нея вырветъ, въ этомъ онъ нимало не сомнвался.
Лавочка башмачника находилась въ начал улицы Роше и неизвстная продолжала свой путь, переская улицу Лабордъ. Она вовсе не подозрвала, что за нею слдятъ уже три четверти часа.
Сукарьеръ дйствовалъ такъ же осторожно и благоразумно какъ Метель. Онъ шелъ, поднявъ голову, съ сигарою въ зубахъ, размахивая палкою на подобіе тамбурмажора. Вс встрчавшіяся ему кухарки кидали ему благосклонные взгляды.
Когда онъ подошелъ къ башмачной лавк, женщина была еще въ виду, дома на четыре впереди. Онъ остановился у лавки и съ самымъ любезнымъ видомъ сказалъ хозяину ея:
— Здраствуйте, мой милый. Вы знаете эту даму, которая идетъ тамъ?
— Еще бы не знать, отвчалъ башмачникъ, это одна изъ моихъ покупательницъ.
— Такъ вы можете сказать мн — какъ ее зовутъ, произнесъ полковникъ, поднося руку къ карману.
Башмачникъ пожалъ плечами, скорчилъ гримасу и отвтилъ, принявъ суровый видъ:
— А что вы думаете, что я также состою тамъ на служб?
— Гд тамъ?.
— Да въ полиціи. Проходите своей дорогой. Спросите у комисара. Я этими длами не занимаюсь.
Сукарьеръ понялъ: его принимали за полицейскаго агента.
— Эта дама, это мать всхъ бдныхъ,— произнесъ одинъ изъ ребятъ, которые столпились, глядя съ удивленіемъ на великана.
— Молчи ты, негодяй! закричалъ на него отецъ.
Сукарьеръ хотлъ было проучить невжу, но въ эту минуту женщина, съ которой онъ не спускалъ глазъ, повернула за уголъ на лво и исчезла. Онъ сердито надвинулъ шляпу на глаза и быстро зашагалъ, чтобъ нагнать ее. Онъ сознавалъ, что сдлалъ крупную ошибку тмъ, что обратился съ распросами къ башмачнику. Онъ вспомнилъ, что этотъ народъ представляетъ себ полицейскаго агента непремнно съ большими усами, съ палкою въ рук, шляпою на бекрень и ленточкой въ петлиц, и что его наружность какъ разъ соотвтствовала этимъ примтамъ.
Пробжавъ нсколько шаговъ, онъ имлъ удовольствіе видть, что предметъ его искательствъ шелъ по тротуару правой стороны. Затмъ, подойдя къ открытой двери, женщина остановилась.
— Вотъ мы и у цли, прошепталъ Сукарьеръ. Теперь она въ моихъ рукахъ.
Домъ былъ на видъ весьма порядочный, и если это было ея жилище, то она значитъ имла хорошенькую квартиру.
Секундъ черезъ двадцать посл сего, Сукарьеръ переступилъ порогъ дома и вошелъ въ подъздъ въ ту самую минуту, когда она поднималась по лстниц щегольской и натертой воскомъ. Комната привратника была внизу, но его не было дома, ибо онъ не показывался. Сукарьеръ не сталъ и искать его, онъ полагалъ, что гораздо проще посмотрть, въ какомъ этаж она остановится и затмъ дйствовать смотря по обстоятельствамъ.
Она остановилась на площадк втораго этажа, Сукарьеръ услыхалъ, какъ щелкнулъ замокъ, открылась дверь и снова закрылась.
— Хорошо, подумалъ онъ. Это ея квартира, ибо у нея былъ съ собою ключь. Теперь на приступъ, побда несомннна.
Въ нсколько секундъ поднялся онъ на верхъ. Ошибиться дверью было нельзя, въ каждомъ этаж было лишь по одной двери.
Сукарьеръ прижалъ пуговку звонка.
Дверь отворилась и толстая женщина показалась на порог. Она только что успла положить дыню на скамейку передней.
Сукарьеръ придумывалъ, какъ начать разговоръ, но она не дала ему сказать ни слова и произнесла.
— Баринъ долженъ быть дома. Я спрошу, можетъ ли онъ принять васъ.
Сукарьеръ стоялъ съ разинутымъ ртомъ, оказывалось, что это была служанка.
— Если вамъ угодно будетъ сказать мн ваше имя, прибавила она.
Сукарьеръ подалъ ей свою карточку. Она ввела его въ комнату, пригласила ссть и исчезла въ глубин длиннаго коридора.
— Это удивительно, подумалъ полковникъ. Она не обнаружила ни страха, ни удивленія. Вроятно она не замтила, что я слдилъ за ней и принимаетъ меня какъ друга дома. Лишь бы она не пришла сказать мн, что барина ея нтъ дома. Мн его то и нужно. Она очевидно замняла посыльнаго, я такъ и думалъ. Могаръ не могъ имть связи съ фигурой этого сорта. Весь вопросъ въ томъ, увижу ли я хозяина. Можетъ быть я напрасно далъ свою карточку, если онъ не знаетъ моего имени, то пожалуй не захочетъ принимать каждаго встрчнаго, а если знаетъ, то еще хуже, ибо ему должно быть извстно, что я другъ Могара.
— Эти размышленія прерваны были возвращеніемъ служанки, которая сказала:
— Пожалуйте!
Сукарьеру хотлось было спросить, какъ зовутъ хозяина, но онъ сообразилъ, что такой вопросъ показался бы страннымъ, ибо вообще не приходятъ въ домъ человка, котораго не знаютъ даже по имени, и притомъ имя это ему ничего бы не объяснило. Поэтому, не говоря ни слова, онъ послдовалъ за служанкою, которая ввела его въ гостиную и оставила тамъ одного.
Гостиная была богато меблирована, но имла холодный и угрюмый видъ. Она вроятно рдко видала гостей, потому что мебель была въ чехлахъ и часы не заведены. Похоже было на провинцію. Ни одной картины или бездлушки, по которымъ бы можно было составить себ понятіе о вкусахъ и общественномъ положеніи хозяина.
— Врно онъ не парижанинъ, подумалъ Сукарьеръ и вроятно холостой или вдовецъ. Если бы была женщина въ дом, то комната эта имла бы какой либо опредленный характеръ. И это какъ нельзя боле согласно съ понятіемъ, которое я составилъ себ о преслдовател Могара.
Такъ думалъ полковникъ, когда вдругъ увидалъ входившаго Фредока. Онъ ни мало не ожидалъ этого сюрприза, а потому попядился и сталъ какъ вкопанный.
— Мое почтеніе! сказалъ Фредокъ безъ всякаго смущенія. Никакъ не ожидалъ сегодня вашего посщенія. Милости просимъ, какая бы причина васъ сюда не привела.
— Такъ я здсь у васъ?
— Конечно, разв вы этого не знали? Я думалъ, что сообщилъ вамъ мой адресъ.
— Да, да… и прошу извинить меня, что до сихъ поръ не сдлалъ вамъ визита. Сколько разъ собирался я поблагодарить васъ за участіе, которое вы оказываете моему племяннику, и всякій разъ мшали или экстренныя дла, или неожиданныя произшествія.
— Не-за-что и благодарить меня и надюсь, что вы не для этого собственно постили меня. Но позвольте мн спросить васъ: какимъ образомъ случай привелъ васъ сюда, когда вы не знали, что я тутъ живу?
Сукарьеръ едва обратилъ вниманіе на то, что Фредокъ не подалъ ему руки и былъ съ нимъ холодне обыкновеннаго, онъ думалъ, что тотъ обидлся неделикатностью Сукарьера, не поспшившаго сдлать ему визита посл обстоятельствъ, которыя ихъ сблизили. И, оставаясь въ увренности, что Фредокъ не былъ авторомъ анонимныхъ писемъ, въ чемъ убдило его и сличеніе почерковъ у Абижу, полковникъ снова вернулся къ мысли, которую возбудилъ въ немъ Метель.
— Вс надлала эта женщина — подумалъ онъ, и за-одно съ мужемъ или любовникомъ. Фредокъ тутъ не при чемъ. А такъ какъ онъ иметъ на нее вліяніе, то поможетъ мн обличить ее.
— Ужъ не пришли ли вы ко мн сами того не подозрвая? спросилъ Фредокъ насмшливымъ тономъ.
— Совершенно врно. Я помнилъ вашъ адресъ, но войдя въ эту улицу не взглянулъ на названіе ея и вовсе не зналъ, гд я.
— И какъ разъ попали ко мн… это очень любопытно. Такъ когда вы дали свою карточку, вы думали, что ее подадутъ кому либо другому?
— Да — кому бы то не было. Вы конечно не понимаете, что я такое говорю и я сейчасъ объяснюсь. Я слдовалъ за женщиной, которую встртилъ въ Гаврской улиц, но не зналъ, что она идетъ сюда. Оказалось, что это ваша служанка, которая открыла мн дверь, когда я позвонилъ.
— Бригитта?
— А, ее зовутъ Бригиттой.
— Да, это единственная прислуга моя, ей пятьдесятъ пять лтъ и едва ли когда нибудь слдовали за ней но улицамъ. Ея фигура не особенно привлекаетъ селадоновъ.
— Да и меня влекла не фигура.
— А что же именно?
— Прежде чмъ отвчать вамъ, позвольте мн спросить: давно она у васъ служитъ?
— Съ самаго своего рожденія. Она родилась въ дом моего отца. Это дочь его камердинера.
— И она не замужемъ?
— Нтъ, никогда и не была.
— Странно, а вы довряете ея нравственности?
— Спросите во всемъ околодк, вамъ скажутъ, что Бригитта,— это провидніе бднаго люда. Если вы слдовали за ней, то наврно замтили, что она куда нибудь зашла, чтобъ пособить чужой нужд.
— Дйствительно, она кажется дала денегъ бдному башмачнику улицы Роше.
— Скажите же наконецъ, что значатъ эти распросы?
— Сейчасъ скажу. Мн пожалуй съ этого надо было начать. Но надо приступить нсколько издалека. Вы знаете нетчастія, которымъ подвергся графъ де Могаръ?
— А, это его касается.
— Да, мы объ этомъ уже говорили, если вы помните, въ Булонскомъ лсу.
— Знаю, знаю.
— Вы тоже знаете, что нотаріусъ Прюнево бжалъ, унося съ собою все состояніе Могара, и что Эстеланъ на свобод, а не умеръ, какъ мы полагали?
— Да, мн сказалъ сегодня объ этомъ Абижу. Что же касается бгства нотаріуса, то объ этомъ извстно всему Парижу.
— Вы также знаете, что во всей этой исторіи играли главную роль анонимныя письма. Три раза доносили на д’Эстелана: первый разъ, когда онъ пріхалъ въ Парижъ, во второй — въ самый день его свадьбы и наконецъ въ третій — когда его арестовали въ воксал. Вс эти доносы писаны одною рукою — тмъ же почеркомъ, какъ и письмо, которое вы нашли около трупа самоубійцы.
— Все это мн извстно.
— И доносчикъ могъ быть не кто другой, какъ личный врагъ или графа де Могара, или же д’Эстелана.
— Вроятно это такъ.
— Не только вроятно, а несомннно. Мы имемъ тому доказательства. Онъ сбросилъ маску и самъ заявилъ, что мститъ Могару, нанося вредъ д’Эстелану.
— Такъ этого врага вы теперь знаете?
— Нтъ, хотя онъ и общалъ скоро назвать себя. Ноя на это не расчитываю. Онъ дйствовалъ изподтишка и будетъ продолжать свои подземныя атаки, если я не положу этому конца. Онъ написалъ еще письмо — также анонимное, въ которомъ говоритъ, что мститъ Могару за то, что этотъ двадцать лтъ тому назадъ увлекъ и похитилъ его жену. Я не думаю, чтобъ еще существовали мужья такого сорта.
— Мужья не всегда возбуждаютъ смхъ, холодно замтилъ Фредокъ.
— Могаръ показалъ мн это письмо. Я просилъ припомнить, кого изъ мужей могъ онъ оскорбить въ былыя времена. Онъ отвчалъ мн, что припоминаетъ лишь одного, котораго жену имлъ глупость увезти, имя этого господина Иврондъ.
— А, онъ вамъ назвалъ его имя.
— Да, но не извстно — угадалъ-ли онъ. Молодость Могара изобиловала приключеніями. Онъ могъ ошибиться, принявъ одного обманутаго мужа за другаго. Впрочемъ это и не важно. Богъ знаетъ. что сталось съ этимъ несчастнымъ Иврондомъ.
— Конечно не важно: а все таки ударъ нанесенъ и графъ Могаръ жестоко наказанъ. Затмъ я все таки не понимаю связи между Бригиттою и невзгодами вашего друга.
— Къ этому я и перейду. Могаръ и я, мы давно ищемъ автора доносовъ и но находимъ. Многихъ мы подозрвали, и людей очень почтенныхъ, напримръ васъ. Письмо, найденное вами у трупа, показалось намъ подозрительнымъ. Мы сличили его почеркъ съ вашимъ, сходства не было…
— Вы все, таки не говорите мн о Бригитт, прервалъ Фредокъ, ни мало не волнуясь, услыхавъ о томъ, что его подозрвали въ неблаговидномъ поступк.
— Сейчасъ. Вы знаете г-на Метеля?
— Знаю въ лицо, не боле.
— Я еще меньше его знаю, но племянникъ мой хорошо съ нимъ знакомъ. Метель услужилъ ему тмъ, что въ начал дла д’Эстелана онъ не допустилъ объ этомъ статью въ своей газет.
— Я это слышалъ отъ вашего племянника.
— И вотъ сегодня принесли въ газету новую статью, разоблачающую семейныя невзгоды графа де Могара. Метель принялъ эту статью, прочелъ, и зная, что это насъ всхъ интересуетъ, онъ пошелъ вслдъ за женщиной, принесшей письмо.
— Это было очень ловко, замтилъ Фредокъ съ странною улыбкою.
— Онъ не хотлъ подойти къ ней на улиц и слдовалъ за ней. На Гаврской площади онъ встртился со мною и все разсказалъ мн. Я продолжалъ преслдованіе. Женщина вошла сюда, я позвонилъ и можете сами судить, какъ я изумился, увидавъ, что попалъ къ вамъ. Впрочемъ это къ лучшему. Такъ какъ вы на нашей сторон, то служанка очевидно служитъ посредникомъ врага, насъ преслдующаго. Вамъ стоитъ допросить ее и она скажетъ имя того мерзавца, котораго я горю желаніемъ задушить.
— Не зачмъ ее и спрашивать. Я знаю его имя.
— Вы знаете и до сихъ поръ не сказали мн.
— Этотъ мерзавецъ — вашъ покорнйшій слуга. Это я!
— Вы вроятно шутите! воскликнулъ Сукарьеръ, отступая на два шага. Позвольте вамъ сказать, что эта шутка неумстна.
— У меня вовсе нтъ охоты шутить въ настоящую минуту. Повторяю вамъ, что врагъ, который мстилъ графу Могару — это я. Я также перемнилъ имя, меня зовутъ не Фредокъ, а Иврондъ.
Сукарьеръ былъ человкъ въ высшей степени горячій и вспыльчивый, но при этихъ словахъ Фредока онъ не разразился гнвомъ. Онъ всегда чувствовалъ къ нему симпатію уважалъ его и его охватило горестное чувство, которое овладваетъ человкомъ, узнавшимъ вдругъ о позор своего друга.
— И такъ,— произнесъ онъ взволнованнымъ голосомъ,— вы унизились до употребленія такихъ средствъ и мн въ этомъ смете сознаться.
— Передъ самымъ вашимъ приходомъ, я намревался писать Могару, объявить ему мою фамилію и требовать отъ него удовлетворенія оружіемъ. Случай привелъ васъ сюда и я предпочелъ объявить вамъ объ этомъ, съ просьбою передать на словахъ мой вызовъ вашему другу.
— И хорошо длаете, еслибъ онъ услыхалъ не отъ меня, что вы авторъ доносовъ на его зятя, то наврно бы не поврилъ.
— Они писаны рукою Бригитты, но подъ мою диктовку.
— Равно какъ и письмо, которое вы показали мн въ Булонскомъ лсу?
— Да.
— Оно конечно принесено было туда вами?
— Я полагалъ, что д’Эстеланъ нашелъ убжище у Абижу и желалъ, чтобы онъ вышелъ оттуда, дабы была возможность арестовать его, такъ какъ я не хотлъ компрометировать Абижу появленіемъ въ его дом полиціи. Поэтому я продиктовалъ Бригитт письмо, которое должно было ввести д’Эстелана въ заблужденіе и заставить его искать другаго убжища. Я бы подстерегъ его при вызд съ бульвара Фландренъ, могъ бы узнать, куда онъ передетъ и затмъ дать знать полиціи. Письмо это было у меня въ карман, когда мы встртились съ вами въ Лоншанской алле. Когда я услыхалъ выстрлъ по близости насъ, мн пришла другая идея.
— Избавьте себя отъ труда объяснять мн ее, я понимаю. Вы нашли, что самоубійца имлъ сходство съ д’Эстеланомъ, и можетъ быть принятъ за него, и вы придумали всю эту комедію, въ которой и я игралъ такую глупую роль. Какая была ваша цль, мн неизвстно. Могаръ показывалъ мн ваше письмо, гд вы хвалитесь, что старались придумать комбинацію такого рода, чтобъ Магдалена увлеклась надеждою выйти за моего племянника, котораго она прежде любила. Безъ этого — писали вы — она не довольно бы страдала.
— Я писалъ то, что думалъ.
— Конечно. И сегодняшнее письмо вроятно имло туже цль. Вы желали, чтобы весь Парижъ узналъ то отчаянное положеніе, въ которое вы поставили несчастную молодую женщину.
— Совершенію врно. Эстеланъ сказалъ вчера при мн, что онъ воспользуется правомъ, которое даетъ ему законъ.
— Эстеланъ? Разв вы его видли?
— Да, вчера вечеромъ у Абижу.
— И конечно вы воздержались объявить ему, что вы виновникъ всхъ его несчастій.
— Время еще тогда не настало. Я желалъ прежде всего имть дло съ Могаромъ. Посл дуэли съ нимъ, если я останусь живъ, то буду къ услугамъ д’Эстелана. Я ему скажу все, но прибавлю, что, дйствуя противъ него, я считалъ его виновнымъ. Это мое единственное извиненіе и онъ воленъ будетъ принять его или нтъ.
— Глупъ бы онъ былъ, еслибъ принялъ. Но если вы знали его прошедшее, то не могли не знать, что онъ невиненъ.
— Вы ошибаетесь. Я его видалъ десять лтъ тому назадъ, когда онъ былъ прикащикомъ въ Марсели, подъ именемъ Валуриса. Я былъ въ этомъ город, когда онъ исчезъ, слышалъ, что его обвиняли въ краж и считалъ его виновнымъ. Когда онъ вернулся въ Парижъ подъ другимъ именемъ и мы встртились въ контор Абижу, я тотчасъ узналъ его.
— И вы тотчасъ составили планъ воспользоваться этимъ, чтобъ отомстить графу Могару.
— Именно такъ. Я находился въ близкихъ отношеніяхъ съ барономъ Нефжерменомъ и подалъ ему мысль ввести Эстелана въ домъ Могара. Мн что то подсказывало, что это приведетъ къ браку, такъ и вышло. Впрочемъ вс справки о немъ даны были нотаріусу Прюнево не мною, а Абижу.
— Который, надюсь, не былъ вашимъ сообщникомъ?
— Онъ вовсе не подозрвалъ моихъ намреній.
— Значитъ вы дйствовали одни, вамъ же обязанъ Прюнево своимъ разореніемъ.
— Вовсе не мн, а своей любовниц. Конечно я видлъ, куда онъ идетъ, но не останавливалъ его, его разореніе было бы въ тоже время и разореніемъ Могара.
— По крайней мр вы откровенны,— сказалъ Сукарьеръ съ презрительной ироніей, начиная терять терпніе. И вы воображаете себ, что вамъ остается лишь убить Могара и драться затмъ съ Эстеланомъ, котораго вы довели до отчаянія, а пожалуй и съ Абижу, который едвали захочетъ сохранить друга, способнаго на такія низости. Вы сильно ошибаетесь. Вы потеряли право требовать, чтобъ благородный человкъ вышелъ съ вами на дуэль. Шпага графа Могара никогда не прикоснется къ вашей. Между нимъ и доносчикомъ дуэль немыслима.
— Въ такомъ случа, холодно возразилъ Фредокъ, я публикую его и мою исторію.
— Вы осмлитесь это сдлать?
— А почему же нтъ? Что мн терять? Покой, знакомства, репутацію? Что мн въ этомъ? Неужели вы думаете, что подобныя соображенія могутъ остановить меня, посл того какъ я двадцать лтъ приготовлялъ свою месть? Нтъ, я пойду до конца. Я хочу лишить чести того человка, который похитилъ мое счастіе. Я хочу, чтобъ вс знали его прошедшее.
— Значитъ, вы думаете, что я считаю другомъ человка, который совершилъ поступки, отъ которыхъ долженъ краснть. Это ужъ вы оскорбляете меня и мы будемъ съ вами драться. Но прошу предварительно опредлить точне вашу клевету.
— Вы хотите знать, какъ поступилъ противъ меня графъ де Могаръ. Хорошо, выслушайте и за тмъ судите.
Сукарьеръ едва удерживался отъ гнва, но въ тоже время говорилъ себ, что человкъ, такъ твердо стоявшій на своемъ прав, вроятно имлъ какіе-либо сильные доводы и побужденія.
— Хорошо, сказалъ онъ, оправдывайтесь.
— Мн оправдываться не въ чемъ, я обвинитель. Да, я обвиняю Могара и передъ лицемъ Бога заявляю, что онъ заслужилъ т страданія, которыя онъ переноситъ и даже заслужилъ еще боле. Я былъ женатъ, я былъ счастливъ. Онъ началъ съ того, что увлекъ мою жену. Гд они встртились, не знаю, но я узналъ о моемъ несчастіи тогда, когда связь ихъ продолжалась цлый годъ. Могаръ зналъ, что бракъ нашъ былъ бракъ по любви. Сообщница его все ему разсказала, такъ же какъ и всмъ пожертвовала. Но какое ему было дло, что онъ доводилъ до отчаянія благороднаго человка, что онъ губилъ женщину, которая никогда не нарушила бы своихъ обязанностей, еслибъ его не встртила. У него нравственныя правила были иныя…
— Позвольте, милостивый государь, воскликнулъ Сукарьеръ, вы намрены оправдываться такими общими фразами? Что вы меня считаете за глупца, или за простяка, который жилъ лишь въ обществ дикарей. Нравственныя правила Могара т же какъ и у всего міра, и никто не назоветъ другаго извергомъ за то, что онъ былъ любовникомъ замужней женщины. Вы говорите, что Могаръ увлекъ вашу жену, а быть можетъ увлеченіе было взаимное. И, какъ бы то ни было, Могаръ не былъ вашимъ другомъ, не зналъ васъ даже, а если ему и извстно было, что вы существуете, то онъ не обязанъ былъ стсняться передъ вами, боле чмъ передъ другими.
— Защищайте его, защищайте! Поврьте, что онъ самъ не сталъ бы столько говорить въ свою защиту.
— Я вовсе его не защищаю, а напротивъ осуждаю. Но сравнивая его вину съ вашею жестокостью, я прощаю его и утверждаю, что каждый человкъ съ сердцемъ отнесется съ негодованіемъ къ этой утонченной мести, которая рушится на невинныхъ, чтобы нанести ударъ виновному.
— Значитъ, по вашему, я долженъ былъ покориться своему позору и горю.
— Я ничего подобнаго не сказалъ и не думалъ. Вы имли право вызвать Могара тотчасъ какъ только узнали, что онъ любовникъ вашей жены, почему вы этого не сдлали? Я предвижу вашъ отвтъ, ибо читалъ ваше письмо къ нему. Вы тамъ говорите объ обманутыхъ мужьяхъ, которыхъ Moгаръ награждалъ ударами шпаги… и вы конечно скажете, что подобнаго рода удовлетвореніе только подняло бы васъ на смхъ.
— Вовсе нтъ. Если бы я могъ тогда драться съ графомъ де Могаромъ, то заставилъ бы его принять дуэль серьезный, на нсколько шаговъ, съ тмъ что одинъ только пистолетъ будетъ заряженъ.
— И онъ наврно не отказался бы. Почему вы этого не сдлали?
— Когда я узналъ о связи, Могаръ и жена моя уже бжали вмст въ Америку.
— Какъ такъ! Вы хотите убдить меня, что Могаръ, который женился въ Луизіан…
— Онъ отправился съ моею женою изъ Гавра 19 декабря 1862 г., направляясь въ Новый Орлеанъ. Когда я получилъ письмо, въ которомъ жена признавалась во всемъ и извщала меня о своемъ отъзд, не говоря куда — они уже были въ мор.
— И это правда?
— Спросите сами у вашего друга.
— Но, чортъ возьми, вы могли же послдовать за нимъ. Онъ и тамъ не отказался бы дать вамъ удовлетвореніе.
— Когда я узналъ, гд онъ, то жены моей уже не было на свт.
— Какъ? она умерла?
— Да, отъ желтой лихорадки, на шестой день посл прізда.
— И Могаръ скрылъ бы отъ меня такую исторію! Этого не можетъ быть.
— Спросите его. Если вы ему скажете, что слышали ее отъ меня, то онъ не посметъ отвергнуть истину. Я могу представить вамъ доказательства его преступленій… да, преступленій, ибо онъ не только увлекъ и увезъ жену мою, но кром того похитилъ и мою дочь… Понимаете ли вы теперь, по чему я не остановился передъ местью, которая наносила ударъ его дочери?
Отъ словъ Фредока Сукарьеръ совсмъ потерялъ разсудокъ. Онъ не могъ понять, почему Могаръ не говорилъ объ этомъ ни слова, ни сколько не сомнваясь въ справедливости словъ обвинителя его друга.
Фредокъ не могъ сочинить подобную исторію, зная, что Могаръ могъ его уличить во лжи. Наконецъ по тону можно отличить ложь отъ правды, а Фредокъ говорилъ съ полной увренностью.
— Вашу дочь! повторилъ Сукарьеръ посл короткаго молчанія. Вы утверждаете, что онъ и ее выкралъ! Чтоже онъ съ нею сдлалъ?
— Тоже самое, что и съ ея матерью. Онъ ее убилъ.
— Вы смете такъ выражаться?
— О! онъ не своей рукой убилъ ее, отвтилъ съ горечью Фредокъ. Дочь моя заболла одновременно съ матерью желтой лихорадкой и пережила ее только на двадцать четыре часа. Я могу даже указать въ какой день, у меня есть формальный актъ о ихъ смерти. Теперь вы согласитесь, что вашъ другъ былъ причиной смерти моей жены и дочери.
— Во всякомъ случа, косвеннымъ образомъ. Вдь онъ не насильно-же увезъ вашу жену въ Америку. Такъ-же не по вин Могара ваша дочь согласилась ухать вмст со своей матерью.
— Моей дочери было тогда всего два года.
— Слдовательно мать не хотла ее оставить.
— Все это такъ странно, что въ моей голов не могутъ сразу помститься разсказанные вами факты. Если вы желаете, чтобы я все это передалъ Могару, въ такомъ случа дополните ваши объясненія. Я васъ выслушаю спокойно и затмъ буду отвчать.
— Въ настоящемъ моемъ положеніи мн нечего больше отъ васъ скрывать. Исторія моей жизни не длинна, да вы уже ее почти всю знаете. Я даже буду доволенъ, когда мой врагъ узнаетъ всю мою жизнь.
Онъ вамъ сказалъ, что я назывался Иврондъ. Да, это мое имя. Назвался-же я Фредокомъ черезъ нсколько лтъ посл постигнувшаго меня несчастія.
Я родился въ одной изъ южныхъ провинцій и былъ единственнымъ сыномъ, мои родители были очень состоятельные люди, я ихъ лишился очень молодымъ.
Достигши совершеннолтія, я былъ богатъ и свободенъ. Путешествовать было моимъ самымъ большимъ удовольствіемъ. Въ продолженіе пятнадцати лтъ я здилъ по цлому міру и когда мн было тридцать шесть лтъ, я встртился на Маврикіевомъ остров съ очень бдной сиротой. Я ее страстно полюбилъ и женился на ней 1858 года. Черезъ тридцать мсяцевъ у насъ была дочь и въ начал 1862 года мы пріхали въ Парижъ, гд я разсчитывалъ прожить цлый годъ.
Жена моя вовсе не знала Франціи, а я въ Париж былъ только проздомъ. Знакомыхъ у меня тамъ почти никого не было и я вовсе не думалъ ихъ тамъ заводить. Оставивъ Парижъ, во мн было только одно воспоминаніе о немъ, а именно, что у меня тамъ отняли все то, что я любилъ.
Если господинъ де Могаръ интересовался узнать посл своего возвращенія изъ Америки, что случилось съ Иврондомъ, жившимъ въ гостинниц Морисъ вмст со своей женой, ребенкомъ въ колыбели и кормилицей, то напрасны были его заботы, никто объ этомъ ничего не зналъ.
Я жилъ уже десятый мсяцъ въ Париж. Дочь моя росла. Жена была очень довольна жизнью и я себя чувствовалъ самымъ счастливымъ человкомъ. Еслибъ я не имлъ длъ на Маврикіевомъ остров, то поселился-бы окончательно въ Париж. Вдругъ однажды вечеромъ, возвратившись въ гостинницу, я никого ни засталъ въ квартир.
Долженъ-ли я вамъ сказать причину этому и что за тмъ послдовало? Сначала я подумалъ, что съ ними что нибудь случилось… что ихъ убили… я ихъ искалъ… я бгалъ по всему городу точно сумасшедшій и готовъ уже былъ заявитъ полиціи о случившемся, когда на слдующій день я получилъ письмо, извщающее меня о постигшемъ меня гор. Та, которая мн измнила, умоляла простить ее и забыть навсегда, она не называла имени увлекшаго ее человка, ни страны, куда они ухали. О дочери ни слова.
— Это очень странно и позвольте вамъ сказать, что виновне всхъ….
— Не эта женщина. Она жизни вовсе не знала и въ ней текла кровь креолки. Госп. де Могаръ злоупотребилъ ея молодостью и доврчивостью, онъ ее увлекъ самымъ преступнымъ образомъ. По какому праву онъ могъ ее уговорить отнять у меня ребенка? Я этого не знаю, но ввести въ заблужденіе такую чистую женщину ему было не трудно. Она обоготворяла свою дочь и думала, что любитъ человка, погубившаго ее. Она увезла съ собою дочь, какъ вещь ей принадлежащую, такъ-же какъ и обручальное кольцо.
— Объ этомъ я съ вами не могу спорить, но позвольте васъ спросить, почему вы успокоились, получивъ письмо, вмсто того чтобы именно тогда ихъ больше всего разыскивать?
— Вы забываете, что я не зналъ, гд ихъ искать. Они приняли вс предосторожности. Письмо жены было отправлено изъ Нанта, а они ухали изъ Гавра. Три мсяца я ихъ разыскивалъ, а когда узналъ, что уплыли на корабл, идущемъ въ Новый Орлеанъ, я получилъ извстіе о смерти жены и дочери.
— Кто васъ извстилъ?
— Мстный французскій негоціантъ. Онъ мн сообщилъ, что жена и дочь умерли отъ желтой лихорадки и переслалъ засвидтельствованные въ консульств акты о ихъ смерти.
— Но…. въ письм врно упоминалось о Могар.
— Нтъ. Онъ не упоминалъ ни о какомъ компаніон и кажется даже думалъ, что я ихъ самъ выслалъ въ Америку. Кром того онъ мн выслалъ вс вещи жены и дочери, которыя я получилъ одновременно съ письмомъ.
— И вы этимъ извстіемъ удовлетворились, воскликнулъ Сукарьеръ. Вы больше ихъ не разыскивали?
— Я немедленно-же написалъ негоціанту, прося его сообщить мн о всхъ подробностяхъ. Я спрашивалъ его, какъ называется соотечественникъ, пріхавшій одновременно съ моей женой въ Новый Орлеанъ. Я не получилъ никакого отвта. Но этимъ я не ограничился.. Я отправился въ Гавръ и досталъ списокъ всхъ пасажировъ, выхавшихъ изъ Гавра 19 Декабря. Въ списк не было ни одного знакомаго имени. Моя жена сама заплатила за себя, ребенка и кормилицу, которую она тоже съ собой взяла.
— Но вдь имя графа де Могара должно было васъ поразить въ списк… вдь это имя не перваго встрчнаго.
— Онъ перемнилъ свою фамилію. Имени де Могара не было въ списк.
Сукарьеръ не протестовалъ. Онъ отлично зналъ, что де Могаръ ухалъ изъ Гавра въ Луизіану въ Декабр 1862 года.
— Я сдлалъ больше. Корабль не скоро долженъ былъ возвратиться во Францію. Изъ Новаго Орлеана онъ отправился на Антильскіе острова. Я отправился на розыски и нашелъ корабль въ Мартинник. Тамъ капитанъ корабля мн сообщилъ, что даму съ ребенкомъ и кормилицей креолкой сопровождалъ какой-то господинъ Дюронъ, который здилъ по видимому по коммерческимъ дламъ. Больше ничего она, мн не могъ сообщить, но онъ описалъ наружность этого человка…
— И по наружности онъ былъ схожъ съ Могаромъ? спросилъ Сукарьеръ, все больше и больше увлекаясь разсказомъ.
— Совершенно, въ чемъ я убдился въ послдствіи.
Изъ Мартинника я похалъ въ Новый Орлеанъ, гд я нашелъ новыя затрудненія. Негоціантъ, извстившій меня о смерти моей жены, тоже умеръ отъ желтой лихорадки. Консулъ подтвердилъ подлинность полученныхъ мною документовъ, но ни компаніона жены, ни кормилицы Авроры я не могъ розыскать. На другой день посл смерти моей жены они выхали и Н. Орлеана. Я воротился во Францію въ отчаяніи.
— Но, чертъ возьми! воскликнулъ Сукарьеръ, я не вижу еще достаточной причины, чтобы Могаръ заслуживалъ такую ужасную месть, какую вы исполнили.
— Подождите до конца, тогда перемните мнніе.
Я ршилъ остаться жить въ Париж съ цлью найти все-таки человка, такъ жестоко оскорбившаго меня, но мн нужно было возвратиться на Маврикіевый островъ, чтобы продать мою недвижимую собственность, пріобртенную мною посл свадьбы.
Тамъ меня дла задержали на нсколько лтъ, затмъ я долженъ былъ създить въ Индію и только къ началу войны могъ возвратиться во Францію.
До половины 71 года я былъ въ южной Франціи и совершенно случайно познакомился съ Валурисомъ въ Марсели. Въ маленькомъ городк, гд я родился, я нашелъ Бригитту, которой отецъ мой оставилъ посл смерти клочекъ земли.
Девять лтъ до того я ее навстилъ вмст съ моей женой.
Я ей разсказалъ все мое горе и она согласилась похать вмст со мной въ Парижъ. Она меня любила отъ всей души.
— На что есть неопровержимыя доказательства, процдилъ сквозь зубы Сукарьеръ. Служить у анонимнаго доносчика безъ собачьей привязанности невозможно.
— Бригитта знала мою жизнь и считала вполн справедливымъ наказать виновнаго по заслугамъ.
— Еще разъ повторяю, кто-же вамъ сказалъ, что вашъ врагъ именно де Могаръ?
— Однажды я отыскивалъ брачное свидтельство между бумагами, полученными мною посл смерти жены изъ Америки. Документы находились въ ящик, въ которомъ я случайно открылъ двойное дно.
— И вы нашли письма Могара?
— Съ подписью. Изъ нихъ я узналъ о проект бгства въ Америку, гд Могаръ имлъ свои земли. Онъ клялся своей жертв, что тамъ ее не отыщутъ и общалъ любить мою дочь какъ собственную, лишь бы получить согласіе.
— Но вдь она умерла не по его вин.
— Она жила-бы до сихъ поръ, еслибъ онъ ее не выкралъ. Дайте мн окончить.
Я уже жилъ шесть мсяцевъ въ Париж, когда сдлалъ это открытіе и съ тхъ поръ не мнялъ квартиры. Ухавъ изъ Маврикіевыхъ острововъ въ Индію, я перемнилъ свою фамилію.
Я былъ богатъ и совершенно независимъ. У меня не было ни родныхъ, ни друзей. Вс меня считали холостымъ и я велъ сообразную жизнь, посщая часто клубъ.
— Гд вы познакомилисьсъ моимъ племянникомъ?
— Да, онъ для меня всегда былъ очень симпатичнымъ.
— Вслдствіе чего вы его поставили въ самое безвыходное положеніе?
— Судьба поставила его поперекъ моей дороги, но клянусь вамъ, что еслибъ я былъ въ состояніи поправить причиненное ему зло…
— Оставьте его въ сторон. Говорите только о граф де Могар. Хвастайте тмъ горемъ, которое вы ему причинили. Вы его розыскали. Почему-же вы его не вызвали на дуэль?
— Это было моей первою мыслью, но я не былъ увренъ, захочетъ-ли онъ дать мн удовлетвореніе. Прошло уже десять лтъ, съ тхъ поръ какъ онъ меня оскорбилъ.
— Драться всегда можно заставить. Могаръ очень вспыльчивъ и вы не имли-бы ни малйшаго затрудненія.
— Можетъ быть я достигъ-бы дуэли, но я его очень мало зналъ и предпочелъ собрать о немъ прежде подробныя свденія. Вскор я узналъ, что г. де Могаръ посл смерти моей жены женился на какой-то креолк въ Луизіан. Она была прежде его содержанкой и имла отъ него ребенка…. дочь въ однихъ лтахъ съ моей. Я тоже узналъ, что жена г. де Могара скончалась въ Луизіан 1868 года и онъ сейчасъ-же возвратился во Францію вмст со своей дочерью.
— Которой тогда было восемь лтъ, прервалъ Сукарьеръ.
— Ей было одинадцать, когда я ее въ первый разъ увидлъ. Узнавши, въ которомъ дом жилъ графъ, я его поджидалъ на улиц, съ цлью потребовать удовлетворенія. Онъ жилъ въ томъ-же дом гд и теперь. Онъ вышелъ держа за руку свою дочь. Красота ребенка напомнила мое прошлое. Сердце у меня сжалось и я почувствовалъ, что моя рука не подымется на человка, обладающаго такимъ ангеломъ. Удовлетвориться-же я могъ только кровью.— Я подождалъ.
— Чтобы приготовить безчеловчную месть. Согласитесь, на васъ особенно дйствуетъ чувствительность .
— О! я вовсе не прошу у васъ оправданія, вы не въ состояніи понять меня. Вы никогда не были отцомъ, а потому не поймете моихъ страданій. Въ этомъ ребенк заключалась вся моя жизнь. Жену я въ состояніи былъ проклясть и забылъ ее постепенно, но ребенка я не переставалъ оплакивать. Она постоянно стояла передъ моими глазами, я звалъ мою милую дочь… Мн казалось, что я ее только что лишился. Я цловалъ ея портретъ… маленькій миньятюръ, сдланный въ день ея исчезновенія… единственная вещь оставшаяся посл нея.
Желаніе мести постоянно увеличивалось въ продолженіе восемнадцати лтъ и послдніе годы были самыми жестокими для меня. Счастіе графа приводило меня въ ярость. Каждый разъ, когда я его встрчалъ съ дочерью, мое сердце разрывалось на куски. Я самъ тогда себ отвчалъ: вотъ тотъ, который отнялъ у меня все, что я любилъ. Онъ счастливъ, гордится своимъ ребенкомъ, развивающимся какъ цвтокъ, а я одинъ на цломъ свт. Дочь моя была брошена въ злосчастную яму и я даже не могъ украситъ могилку цвтами. Никто не могъ мн указать ея могилы.
Есть слова, отъ которыхъ всякій приходитъ въ волненіе. Сукарьеръ хотя и не имлъ мягкаго сердца, но тоже вздрогнулъ.
— Еще вамъ скажу, продолжалъ Фредокъ дрожащимъ голосомъ, вашъ племянникъ наврное вамъ передавалъ, что я всегда былъ веселымъ компаньономъ, никогда не отказывался участвовать въ веселыхъ забавахъ молодежи, никто не врилъ, что мн шестьдесятъ лтъ. Молодежь и женщины разыскивали меня. Я участвовалъ во всхъ забавахъ, празднествахъ, смялся и никто не зналъ, что на душ моей лежитъ смерть. Мученія эти продолжались десять лтъ.
— Изъ за чего-же другіе страдаютъ, съ горечью сказалъ Сукарьеръ! Мстить Могару вы имли законныя основанія, но Магдалена, несчастный д’Эстеланъ… что-же они вамъ сдлали? Что вамъ сдлалъ мой племянникъ, котораго вы называете вашимъ другомъ?
— Вы не знаете, что такое месть, постепенно созрвающая въ растравленномъ сердц. Я родился добрымъ, любящимъ. Во всю мою жизнь я длалъ столько добра, сколько могъ. Въ этомъ квартал меня зовутъ отцомъ нищихъ. Чмъ сильне разгоралось желаніе мести, тмъ больше я входилъ въ положеніе бдныхъ. Мн казалось, что такимъ образомъ я скоре искупалъ мою вину за жестокость къ графу.
Не думайте однако, чтобы я долго задумывалъ планъ мести. Составился онъ у меня сразу, при слдующихъ обстоятельствахъ: съ Валурисомъ я встртился, какъ только онъ возвратился въ Парижъ. Я его узналъ. Онъ перемнилъ свою фямилью, называясь д’Эстеланомъ. Я тоже зналъ, что его преслдуетъ полиція.
Вслдъ за тмъ мн сказали, что онъ бываетъ у Нефжерменовъ, съ которыми я годъ тому назадъ познакомился въ Виши.
Нефжермены, не знаю за что, меня полюбили…
— За то, что вы богаты. У нихъ есть уродливая дочь, на которой никто не хочетъ жениться.
— Такъ или иначе, но они меня принимали очень дружелюбно и сообщили, что д’Эстеланъ могъ-бы быть очень подходящимъ мужемъ для дочери г. де Могара, у которой было не большое приданое.
— И вамъ тогда, пришла другая мысль, дьявольская…. выждать до ихъ свадьбы, чтобы въ этотъ день выдать Валуриса, оскандаливъ этимъ невсту и тестя.
— Я поклялся все вамъ сказать и потому ничего не скрою отъ васъ. Да, съ тхъ поръ я началъ преслдовать моего врага. Я даже заставилъ Бригитту написать доносъ въ полицію, извщающій о присутствіи въ Париж Валуриса. обвиненнаго въ краж 1870 года.
— Довольно странный способъ мести!
— Не забывайте, что Валуриса я считалъ виновнымъ и избавлялъ отъ него графа, во время предупредивъ полицію. Кром того, я не сообщалъ, что Валурисъ называется д’Эстеланомъ, также какъ и его квартиры въ rue do Rome.
— Похвальная щепетильность, которую я ничмъ не могу объяснить.
— Однако мое анонимное письмо не имло послдствій. Валуриса не арестовали. Вдругъ я узнаю, что онъ женится на дочери г. де Могара. Злость опять во мн загорлась, но я не могъ ршиться воспользоваться самой удобной минутой для слишкомъ жестокой мести, наканун еще свадьбы. Случай опять меня свелъ съ дочерью г. де Могара. Она входила къ мэру, когда я проходилъ возл. Ея красота, молодость, счастіе напомнили мн, что и моя дочь была-бы такою-же. Тогда я не могъ больше овладть собою… въ тотъ-же вечеръ префектъ полиціи получилъ второе извщеніе… остальное вы сами знаете.
Сукарьеръ слушалъ съ большимъ вниманіемъ всю жаркую исповдь Фредока, но все таки не могъ его оправдать.
— Допустимъ, сказалъ онъ грубо, первые два раза вы дйствовали подъ вліяніемъ минуты, но дальше? письмо возл застрлившагося человка? Вы опять скажете, что дйствовали тоже подъ вліяніемъ сильнаго впечатлнія? Вдь вы знали тогдашнее положеніе дла. Де Могаръ былъ уже достаточно наказанъ. Чмъ вы тоже объясните причиненное вами завдомо несчастіе господину де Батрю, искренно любившему M-lle де Могаръ?— Что-же вы молчите! отвчайте. Оправдывайтесь, если можете.
— Одно я вамъ могу сказать и то вовсе не съ цлью оправдываться. Также случайно я началъ преслдовать вашего племянника. Помните вы мн сказали, что если М-lle де Могаръ овдоветъ, вашъ племянникъ на, ней женится. Это мн подало поводъ къ довершенію мести. Я воспользовался застрлившимся человкомъ и я-же свелъ Прюнево съ женщиной, растратившей состояніе г. де Могара.
Теперь я вамъ все сказалъ и готовъ отвчать за мои поступки.
Прибавлю только, что сожалю, почему я не явился къ г. де Могару и не сказалъ ему: всему я причиной. Будемъ драться и убейте меня, если можете.— Послднее письмо, которое я къ нему писалъ подтверждаетъ мои слова.
— Такое-же анонимное письмо какъ и другія!
— Я его не подписалъ, такъ какъ судьба д’Эстелана не была еще ршенною. Теперь насталъ часъ мн открыться. Такъ-какъ непредвиднный случай меня свелъ съ вами, то я васъ прошу передать всю правду графу де Могару.
— И извстить его о дуэли, не такъ-ли?
— Я разъ уже сказалъ.
— Такъ вы думаете, что дуэлью съ Могаромъ удовлетворите всхъ оскорбленныхъ вами?
— Я согласенъ всхъ удовлетворить, если буду живъ.
— Я на это разсчитывалъ и увренъ, что одинъ изъ оскорбленныхъ, будь это д’Эстеланъ, мой племянникъ или я за него, прострелитъ вамъ лобъ. Вы присуждены къ смерти, за это я вамъ отвчаю.
Но этого мало. Вс должны знать о вашихъ поступкахъ. Весь Парижъ долженъ узнать, до какой низости дошелъ тотъ господинъ Фредокъ, котораго вс считали честнымъ человкомъ.
Вы поблднли, милостивый государь. Значитъ я врно попалъ и кажется даже лучше оставить васъ жить, это наказаніе будетъ сильне для васъ, по крайней мр васъ будетъ мучить совсть, при тома, вы не достойны умереть какъ солдата, переда, врагомъ.
— Вы ошибаетесь. Больше я страдать не въ состояніи, такъ какъ Богъ мн ниспослалъ страданія, выше которыхъ люди мн не въ состояніи причинить.— Пусть они отъ меня сторонятся, пусть презираютъ! Что мн до нихъ! Я самъ себя уже судилъ.
— И вы вынесли для себя оправдательный приговоръ.
— На это я вамъ не обязанъ отвчать. Теперь вы все знаете. Длайте, что вамъ угодно. Я готовъ къ услугамъ гр. де Могара и… къ вашимъ.
— Прекрасно, сказалъ Сукарьеръ, взявъ со злостью свою шляпу, лежавшую на кресл. Одно мн только остается вамъ сказать. Вы мн сказали, что встртились вчера вечеромъ съ д’Эстеланомъ у вашего друга Абижу. Я съ нимъ видлся вчера утромъ.
— Я это знаю.
— Значить вы знаете содержаніе нашего съ нимъ разговора. Я ему предложилъ не требовать къ себ дочери гр. де Могара.
— Объ этомъ мн сообщилъ Абижу и спрашивалъ моего мннія.
— Мн интересно знать, что вы могли посовтовать.
— По мннію Абижу, д’Эстеланъ долженъ отказаться отъ своей жены и требовать удовлетворенія отъ г. де Батрю.
— И онъ былъ правъ.
— Я-же совсмъ инаго мннія.
— Такъ совтовали д’Эстелану насильно требовать жену.
— Я его отговорилъ требовать удовлетворенія отъ г. де Батрю, который вовсе не обязанъ принять вызовъ. Онъ любилъ дочь гр. де Могара, считая ее вдовой. Оскорбить этимъ онъ не могъ д’Эстелана, такъ какъ послдняго считали умершимъ. Что-же касается до того, что долженъ сдлать д’Эстеланъ, я ему не могъ дать никакого совта. Только я отъ него не скрылъ моего мннія.
— А это мнніе…
— Заключалось въ томъ, что напрасно разсчитывать, что его жена, добровольно согласится перейти къ нему.
— Заключеніе: д’Эстеланъ долженъ требовать се черезъ полицію. Впрочемъ я ожидалъ отъ васъ этого.— И предполагаю, д’Эстеланъ поступитъ согласно вашему мннію. Мы предупреждены. Теперь остается предупредить этотъ скандалъ, если это возможно.— Я ухожу и мы съ вами не здсь увидимся. Я отправляюсь прямо къ гр. де Могару и передамъ ему все, что вы мн сказали. Онъ ршитъ, какъ мысъ вами поступимъ, говорю — мы, такъ-какъ все, что его касается, относится и ко мн, а тогда я вамъ сообщу ршеніе.
— Буду ждать, спокойно отвтилъ Фредокъ.
Сукарьеръ вышелъ, сильно стукнувъ дверьми, такъ что Бригитта, сидвшая въ передней, даже вздрогнула. Спускаясь по лстниц, дядя Батрю бормоталъ:
— Фредокъ извергъ, но Могаръ разсказалъ мн только половину своей вины. Выкрасть жену и ребенка по крайней мр низко… Несчастная Магдалена должна отвчать за грхи отца. Чертъ побери всхъ людей, имющихъ успхъ у женщинъ.

ГЛАВА IX.

Ударъ былъ слишкомъ силенъ. Больше часу Магдалена лежала безъ сознанія, Могаръ и Сукарьеръ всю ночь не отходили отъ нея, стараясь утшить и въ особенности успокоить.
Несчастное дитя ничего не хотла слушать, моля Бога ниспослать для нея смерть. Утромъ, когда она уснула, графъ и его старый товарищъ вышли въ другую комнату посовтоваться, что предпринять.
Положеніе было ужасное, никакое лекарство тутъ не могло помочь.
Еще наканун они хотли немедленно куда нибудь ухать.
Они условились увезти пока Магдалену въ Бретешь, а затмъ воспользоваться первымъ трансантлантическимъ кораблемъ.
Батрю не долженъ былъ съ ними хать, записавшись на службу въ Африк. Онъ имлъ достаточно силы воли, чтобы не искать случая свидться съ тою, которой онъ лишился по независящимъ отъ него обстоятельствомъ.
Магдалена безпокоилась и Сукарьеру стоило большаго труда придумывать различные предлоги, почему Гюи не можетъ теперь навщать Магдалену. Сначала онъ ей говорилъ, что Гюи долженъ былъ ухать на нкоторое время по дламъ изъ Парижа. Затмъ онъ ее утшалъ, довривъ, что Гюи желаетъ ей сдлать сюрпризъ, встртивъ ее въ провинціи Анжу и что будетъ ее провожать до корабля.
Намреніе д’Эстелана требовать къ себ жену заставило графа уговаривать Магдалену покинуть на всегда Францію, не объясняя конечно настоящей причины. Могаръ хотлъ ей разсказать обо всемъ не раньше, пока они не тронутся на корабл. Приходилось снова очутиться въ Луизіан.
Старые товарищи надялись успть еще удрать до освобожденія д’Эстелана. Показаніе свидтелей, очная ставка съ Рангузомъ и разныя другія формальности должны были занять не меньше четырехъ-пяти дней, а, можетъ быть и цлую недлю.
— Отецъ съ дочерью должны были отправиться въ Бретешь, а Сукарьеръ ршилъ остаться въ Париж, чтобы попробовать уговорить д’Эстелана отказаться отъ своей жены, а въ противномъ случа указать ему ложный путь для отысканія Магдалены.
Поршивши такимъ образомъ, де Могаръ ухалъ въ Парижъ на свою прежнюю квартиру, которую долженъ былъ занимать Сукарьеръ, пока его другъ будетъ въ Бретеш.
Отъздъ былъ назначенъ на слдующій день, посл того какъ Магдалена увидла въ Грандъ-Отел своего мужа, котораго она считала умершимъ.
Это былъ прощальный завтракъ и Батрю въ немъ не участвовалъ.
Преждевременное появленіе д’Эстелана. сдлало невозможнымъ дольше скрывать отъ Магдалены обо всемъ, что происходило до сихъ поръ съ ея мужемъ, со времени его выхода изъ церкви.
Сукарьеръ тоже не могъ скрыть отъ графа послдній его разговоръ съ мужемъ Магдалены, который на законномъ основаніи имлъ полное право требовать къ себ жену.
Къ величайшему удивленію, Могаръ началъ измнять свое мнніе относительно своего зятя. Узнавъ о его невинности, онъ къ нему началъ относиться справедливе.
Графъ сознавалъ свою ошибку и сожаллъ, что въ припадк злости заставилъ своего зятя броситься изъ окна.
Слдствіемъ разсужденій было ршено допустить свиданіе д’Эстелана съ Магдаленой и затмъ дйствовать только по ея желанію.
Если Магдалена не согласится жить съ д’Эстеланомъ, Сукарьеръ бралъ на себя доставить ей свободу, не смотря на законъ, если-же Магдалена, не откажется отъ своего мужа, то графъ ршилъ не принимать никакихъ мръ къ помх.
Принявъ такое ршеніе, оставалось его исполнить какъ можно скоре. Съ согласія графа Сукарьеръ написалъ д’Эстелану, пока спала Магдалена, что онъ можетъ явиться къ своей жен посл полудня. Письмо было послано съ врнымъ человкомъ
Затмъ полковникъ предложилъ присутствовать взамнъ графа при этомъ непріятномъ визит.
Маркиза де Пюигаро оставалась въ деревн и ей не сообщали о послднемъ происшествіи, не желая выслушивать отъ нея всевозможныхъ пререканій.
Она уже разъ заявила свое неудовольствіе, когда Сукарьеръ сообщилъ ей о проект отъзда въ Бретешъ.
Подъ вліяніемъ столькихъ приключеній де Могаръ во многомъ измнился. Онъ уже не былъ такъ гордъ и больше ничего не ожидалъ отъ жизни.
Сидя одинъ въ своемъ кабинет, въ томъ самомъ, гд полицейскій комисаръ извстилъ его въ первый разъ объ арест зятя, онъ теперь припоминалъ вс свои поступки и еще сильне созналъ всю несправедливость, съ какою онъ отнесся къ д’Эстелану.
Сукарьеръ въ это время быль въ Везине, чтобы успокоить Маркизу и посовтовать ей остаться пока, въ деревн. Она ни за что не соглашалась ухать въ Бретешъ.
Ни графъ, ни его другъ не могли ршиться сообщить Магдален о встрч съ ея мужемъ, однако дальше медлить было нельзя.
— Какое утшеніе я приберегъ для моей дочери, когда она проснется, думалъ Могаръ.
Онъ сидлъ въ кресл, закрывши лицо руками.
— И какъ я ей объясню, что всему горю я одинъ, причиной!
Довольно долгое время его осаждали подобные вопросы. Время истекало и онъ никакъ не могъ придумать, чмъ-бы смягчить горе своей дочери.
Легкій шумъ заставилъ его поднять голову. Магдалена стояла передъ нимъ — блдная, но спокойная. Она не переставала носить трауръ и была одта, какъ еслибъ предчувствовала, что ей предстоитъ свиданіе съ д’Эстеланомъ.
Она бросилась въ объятія отца, и долгое время они оба плакали. Магдалена однако скоре овладла собою. Пока отецъ ея еще плакалъ, она къ нему обратилась.
— Зачмъ вы приходите въ такое отчаяніе, тихо сказала она. Разв вы думаете, что я не сумю исполнить свой долгъ.
— Твой долгъ, несчастное дитя! воскликнулъ графъ. Ты не понимаешь, къ чему ты себя присуждаешь. Твой мужъ иметъ право отнять тебя отъ тхъ, кого ты любишь. И этимъ правомъ онъ воспользуется.
— Онъ не потребуетъ разлучить меня съ тобой.
— Ошибаешься. Онъ меня презираетъ и иметъ на то право.
— Презираетъ васъ! Да это невозможно. Вы, такой добрый, мягкій, вы который сами его выбрали, въ надежд, что онъ мн доставитъ счастіе.
— Ты не знаешь… не можешь знать… выслушай меня, Магдалена, и приготовься страдать больше, чмъ ты страдала до сихъ поръ. Твоего мужа обвиняли въ воровств.
— Что вы сказали!
— Правду, Какъ только вы возвратились изъ церкви, его хотли арестовать. Я говорилъ съ комисаромъ… онъ мн показалъ приказъ объ арест… онъ представилъ доказательства преступленія, совершеннаго десять лтъ тому назадъ… я счелъ д’Эстелана виновнымъ… далъ ему револьверъ и заставлялъ его застрлиться.
— Какъ! не выслушавъ его… не допросивъ даже…
— Его объясненія не убдили меня въ его невинности. Я былъ жестокъ и несправедливъ. Тогда онъ бросился изъ окна въ то время, когда я тебя остановилъ бгущею… я его увидлъ распростертымъ на земл, окровавленнымъ… мн казалось, что онъ умеръ и я тебя хотлъ избавить отъ этого ужаснаго зрлища… Черезъ нсколько часовъ оказалось: онъ пережилъ свое паденіе… я теб объ этомъ не говорилъ… тогда пришлось-бы теб разсказать о подозрніи, павшемъ на человка, котораго имя ты носила. Прости мн, Магдалена, прости за мою поспшность.
— Нтъ, я себя виню. Мн слдовало вырваться отъ васъ… упросить васъ привести меня къ жившему еще человку… я только сумла плакать и потерять сознаніе… я такъ-же низко поступила какъ и вчера, встртивши человка, котораго я слишкомъ скоро забыла.
— Не вини себя, Магдалена. Разв кто можетъ перенести подобные удары хладнокровно. Скоре меня вини за то, что я въ теб сомнвался. Я ничего не долженъ былъ скрывать отъ тебя… и, разсказавъ въ чемъ обвиняютъ твоего мужа, увезти тебя въ Америку.
— Вы мн предлагали хать и я не отказывалась, но я себя считала вдовой. Въ противномъ случа я не согласилась-бы. Я не оставила бы моего мужа, несправедливо заподозрннаго.
— Да. несправедливо. Все выяснилось. Виновный открытъ. Д’Эстеланъ оправданъ… свободенъ теперь.
— Такъ онъ былъ въ заключеніи… и я ни о чемъ не знала!
— Всего нсколько дней и тогда уже было поздно говорить теб объ этомъ. Немного спустя посл исчезновенія д’Эстелана, какой-то человкъ застрлился въ Булонскомъ лсу и его приняли за твоего мужа. Я тогда этому поврилъ… и былъ въ этомъ убжденъ, когда поощрялъ твою любовь къ Гюи до Батрю…
— Умоляю васъ, не произносите этого имени, шептала Магдалена.
— И вполн достигъ желаннаго, такъ какъ ты его любишь, а теперь больше не имешь права любить его. Теперь ты понимаешь причину моего отчаянія? продолжалъ Могаръ. Понимаешь, за. что я себя проклинаю. Я причиной всему твоему несчастію. Я тебя поставилъ въ самое ужасное положеніе, въ какомъ только можетъ быть женщина.
Ты можешь меня спросить, почему сперва я оттолкнулъ отъ тебя этого человка и выдалъ за другаго, котораго почти не зналъ, а. затмъ снова разбудилъ въ твоемъ сердц почти уже угасшую первую любовь? Потому-что я тебя обоготворялъ, Магдалена, и я же былъ твоимъ палачемъ.
— Вы! отецъ! А! клянусь, что къ вамъ я питаю благодарность. Я была ребенкомъ и вполн вамъ предоставила управлять мною. Знала ли я, что чувство, которое я питала къ Батрю, была любовь? Къ несчастью, теперь я это знаю, но Богъ свидтель, если я васъ упрекаю за это. Я вамъ только обязана за то короткое счастіе, которое больше повернется. Да благословитъ васъ Богъ и общайте мн никогда не разставаться со мною.
— Если это только твое желаніе, Магдалена. Отъ тебя зависитъ вспомнить твое дтство… снова увидть Луизіану… Нашъ другъ Сукарьеръ все приготовилъ и никто объ этомъ не узнаетъ. Скажи только одно слово и черезъ нсколько дней мы будемъ на мор.
— Ухать, проговорила Магдалена, ухать… безъ моего мужа?
— Онъ откажется послдовать за. нами. Я теб говорилъ, онъ меня презираетъ и никогда мн не проститъ за причиненное ему зло. Тамъ гд я буду, д’Эстеланъ не можетъ быть. Нужно выбирать между мною и имъ.
Магдалена опустила голову и не отвтила. Она плакала.
— Да, продолжалъ графъ дрожащимъ отъ волненія голосомъ, между мною и имъ, Гюи здсь не можетъ быть причастнымъ. Между любовью и долгомъ ты не можешь измнять ршенія, для тебя нтъ выбора.
Батрю поступилъ какъ слдуетъ честному человку. Онъ запишется на службу въ Африку, гд и будетъ искать смерти.
Ты отказалась отъ любви. Твой долгъ не требуетъ жертвовать отцомъ изъ за д’Эстелана, который хотя пострадалъ невинно, но вдь онъ тоже причиной нашего несчастія. Онъ не былъ виновенъ, почему-же онъ прятался, а не оправдывался. Отчего онъ тебя не извстилъ о своемъ существованіи!
Могаръ можетъ быть умышленно забывалъ, какъ его зять бродилъ по ночамъ возл его дочери въ Везине и перебрасывалъ въ ихъ садъ букеты розъ.
— Можетъ быть онъ не зналъ, что мы его считали умершимъ, тихо возразила Магдалена.
— Ты держишь его сторону! воскликнулъ графъ. Ты можетъ быть найдешь тоже естественнымъ, что онъ не являлся раньше, пока не запасся документами, по которымъ онъ можетъ тебя требовать какъ рабыню.
— Знаетъ-ли онъ, что я люблю Гюи? съ усиліемъ спросила Магдалена.
— Да, знаетъ. Сукарьеръ сказалъ ему это и вмст съ тмъ сообщилъ, что его племянникъ узжаетъ въ Африку, чтобы съ тобой не встрчаться.
Честный человкъ не захотлъ-бы насильно завладть женщиной, сердце которой принадлежитъ другому. Онъ-бы не являлся со статьей закона въ рукахъ.
— Разв онъ это сдлалъ?
— Но сдлаетъ. Когда ты потеряла сознаніе у его ногъ, онъ сжалился надъ тобой и согласился подождать, пока ты оправишься и будешь въ состояніи его принять. Онъ хочетъ съ тобой видться, требуетъ этого. Нашъ другъ долженъ былъ ему поклясться, что я не буду противиться свиданію, и я согласился.
— Такъ онъ придетъ? спросила Магдалена блдня.
— Да.
— Сегодня?
— Черезъ часъ… можетъ быть черезъ минуту. Сегодня утромъ Сукарьеръ ему сообщилъ, что мой домъ будетъ для него открытъ. Съ сегодняшняго утра я едва живъ, не зная, перенесешь ли ты это свиданіе, о которомъ мы тебя не предупредили.
— Я должна съ нимъ видться, ршительно сказала Магдалена. Я даже желаю видться съ нимъ наедин.
— Онъ самъ на это разсчитываетъ. Мн-же съ нимъ вовсе не хочется видться, въ противномъ случа я не ручаюсь за себя.
Итакъ, ты съ нимъ останешься наедин. Что ты ему скажешь? Надюсь, не будешь передъ нимъ унижаться. Помни, что ты моя дочь и обязанность Валуриса просить у тебя прощенія.
— Что-же я ему должна прощать?
— Мужъ М-lle де Могаръ не долженъ былъ выставлять свою жену на подобныя приключенія.
Магдалена ясне сознавала, какъ сильно пострадалъ д’Эстеланъ. Она справедливе своего отца смотрла на положеніе дла, она намревалась обратиться къ своему мужу какъ къ безпристрастному судь.
Зная хорошо горячность отца, Магдалена не противорчила больше, не желая доводить разговора до возможности разлуки съ отцомъ, ради д’Эстелана.
Онъ настаивалъ-бы на своемъ, не смотря на данную имъ самимъ клятву предоставить выборъ судьбы самой Магдален. Въ это время вошелъ лакей и передалъ карточку д’Эстелана.
Надясь ухать въ Америку, графъ отказалъ всей прислуг за исключеніемъ Жюли, горничной Магдалены. Лакей, внесшій карточку, служилъ всего третій день и ничего не зналъ о случившемся.
Одинъ привратникъ могъ только быть удивленнымъ при вид человка вошедшаго въ дверь, а вышедшаго въ окно.
— Просите этого господина подождать и никого не принимайте кром Сукарьера.
— Онъ тамъ, сказалъ графъ посл ухода лакея, показывая на дверь, ведущую въ гостинную.
Магдалена поблднла, но отвтила не запинаясь:
— Я иду къ нему.
— Поклянись, что ты ему не уступишь, если онъ захочетъ отнять тебя отъ отца, сказалъ графъ глухимъ голосомъ.
Клянусь вамъ, что люблю васъ больше всего на свт и всегда васъ буду любить, что-бы тамъ ни было, отвтила Магдалена.
Затмъ она, вошла въ гостинную, гд былъ ея мужъ.
Графу де Могару очень хотлось за ней послдовать, но онъ вспомнилъ о данномъ слов д’Эстелану оставить ихъ наедин и воздержался отъ жгучаго желанія.
Д’Эстеланъ стоялъ холодный и гордый, какъ оправданный.
Совты Фредока не остались безъ послдствій.
Въ тотъ день когда д’Эстеланъ видлъ Магдалену на рукахъ Могара, онъ бросился на помощь и еслибъ Сукарьеръ не остановилъ-бы его перваго порыва, можетъ быть онъ сталъ-бы на колни передъ женой, можетъ тогда все-бы покончилось, если не миромъ, то покрайней мр согласіемъ.
Въ этотъ-же день вечеромъ, посовтовавшись съ Абижу, д’Эстеланъ былъ еще расположенъ простить все. Онъ хотлъ быть великодушнымъ, снисходительнымъ, согласенъ былъ подождать, пока Магдалена совсмъ успокоится. Онъ разсчитывалъ, что Магдалена скоро излечится отъ минутнаго увлеченія, свойственнаго каждому молодому сердцу. При томъ Сукарьеръ подавалъ ему надежду воротить прежнее къ нему расположеніе Магдалены.
Онъ сознавалъ свою вину и хотлъ простить проступки Магдалены.
Но пришелъ Фредокъ и каждое слово этого сухаго философа врзалось въ раздраженное сердце д’Эстелана. По мннію Фредока, женщины любятъ только тхъ, кто ими пренебрегаетъ, сумашедшій тотъ, кто имъ уступаетъ, еще глупе тотъ, кто ихъ умоляетъ. Он не знаютъ благодарности, он обожаютъ только силу. Фредокъ подразумвалъ конечно: если вы откажетесь отъ вашихъ правъ, она будетъ смяться надъ вами вмст со своимъ любовникомъ
Подъ вліяніемъ подобныхъ изрченій д’Эстеланъ пришелъ къ графу.
— Я не пришелъ спрашивать у васъ объясненія относительно вашего поведенія, началъ онъ грубо, и надюсь вы не будете того-же требовать отъ меня. Вашъ отецъ и его друзья должны были вамъ обо всемъ передать. Я пришелъ за вами.
— Я готова за вами слдовать, отвтила Магдалена.
Д’Эстеланъ вздрогнулъ. Онъ не разсчитывалъ найти ее такой спокойной и ршительной. Подчиненіе дочери графа де Могара больше тронуло, чмъ удивило. Немногаго не хватало, что бы онъ перемнилъ тонъ, но онъ воздержался, считая то за слабость съ своей стороны и сказалъ:
— Мн казалось, вы любите господина де Батрю?
— Я его любила и теперь люблю, постараюсь его забыть.
— Но вы не уврены въ возможности.
— Я сумю исполнить свой долгъ, а онъ состоитъ въ послушаніи къ вамъ.
— Такъ вы соглашаетесь бытъ моей женой только по долгу. Вы иначе говорили, пока я не имлъ на васъ законныхъ правъ. Никто не заставлялъ васъ выходить за меня замужъ, а потому я поврилъ, что вы меня любили.
— Вы не ошибались.
— И ваши чувства измнились въ боле короткое время чмъ то, когда я заслужилъ ваше расположеніе. Можетъ быть ваши чувства опять измнятся. Изъ какого-же воску слплено ваше сердде, если въ немъ впечатлнія стираются такъ-же скоро какъ слды ногъ на песк! И вы мн говорите о долг! Вы думаете, что вс ваши обязанности заключаются въ слов… послушаніе.
— Я этого слова не произнесла-бы, еслибъ вы мн не сказали: я хочу.
— Такъ не долженъ-ли я былъ вамъ сказать: я прошу?… стать передъ вами на колни, что-бы получить то, на что я имю право?.. Я, которому вы измнили, я, котораго такъ низко оклеветали? Я страдалъ изъ за вашего отца, такъ какъ ударъ былъ направленъ въ него доносомъ на меня и онъ-же меня выгналъ, чтобы меня замстить племянникомъ своего друга. И я-же долженъ умолять! можетъ они на это разсчитывали… и конечно вы ему общали подчинить меня его фантазіямъ.
— Моему отцу я не сказала больше того, что я вамъ сказала.
— Не станете-ли вы отрицать, что васъ хотятъ увезти въ Луизіану.
— Безъ вашего вдома никто не думалъ этого сдлать.
— Но еслибъ я вамъ позволилъ, вы бы ухали съ большимъ удовольствіемъ.
— Для меня больше нтъ удовольствій въ мір. Я страдала и теперь еще страдаю не меньше васъ.
— Вы страдаете отъ разлуки съ госп. де Батрю, съ горечью сказалъ д’Эстеланъ.
— Я страдала изъ за васъ и васъ-же оплакивала, но вы меня предоставили слезамъ. Ваше молчаніе меня довело до увлеченія, которое были сильне моей воли. Хоть бы одно письмо отъ васъ спасло бы меня. Но вы были живы и я не знала объ этомъ. Вы прятались отъ меня, какъ еслибъ боялись, что я за одно съ вашими врагами.
— Спросите вашего отца. Если онъ справедливъ, то не откажется подтвердить, что я не переставалъ думать о васъ ни на одну минуту.
Онъ это отлично знаетъ, такъ-же какъ знаетъ, что меня арестовали въ вокзал св. Лазаря, когда я бралъ билетъ въ Везине. Я туда здилъ каждый вечеръ, проводя цлыя ночи у вашей виллы.
— И ни разу вы не вошли!
— Еслибъ я къ вамъ явился, вашъ отецъ меня такъ-же принялъ-бы какъ въ день моего бгства, а вы… упали-бы въ обморокъ… какъ въ Гранд-Отел. Нтъ, я не добивался разговора съ вами, не зная, что меня сочтутъ умершимъ и я имлъ глупость разсчитывать на васъ. Я думалъ: сердце не ошибается. Женскій инстинктъ подскажетъ причину моего отсутствія. И она будетъ знать, что я ее не забылъ, находя каждый день цвты на скамейк, гд она всякій день бываетъ.
— Какъ? этотъ букетъ…
— Я его приносилъ. Я перелзалъ всякую ночь черезъ заборъ, когда вы спали и я оставался до утра въ лсу, смотря въ ваши окна. Я былъ глупъ, не правда-ли? Когда я васъ замчалъ издали, я сіялъ отъ счастія. Вотъ еще одно доказательство, однажды вечеромъ, желая васъ избавить отъ непріятной сцены я убжалъ отъ преслдованія одного человка.
— Такъ это вы были! воскликнула Магдалена.
— Да, это я былъ, сказалъ д’Эстеланъ. Я васъ видлъ и вы меня видли. Вы шли рядомъ съ тмъ человкомъ, который бросился преслдовать меня. Вы съ нимъ вошли въ оранжерею, находящуюся въ конц сада. И этотъ человкъ… я тогда не зналъ… вы его любили… вы до сихъ поръ его любите.
Но что толку говорить о прошедшемъ? Я живъ, свободенъ, всмъ могу смотрть прямо въ глаза и даже вашъ отецъ не осмлится оспаривать моихъ правъ.
Вы мн сказали, что готовы слдовать за мной. Мн-бы слдовало воспользоваться вашимъ словомъ и увезти васъ отсюда немедленно-же. Вашъ отецъ не далъ мн ни минуты на размышленіе, вручивъ мн въ руки револьверъ. Онъ отказался выслушать меня, онъ заставлялъ меня застрлиться, не давъ даже времени проститься съ вами.
Я не буду такимъ варваромъ. Я вамъ даю три дня для приготовленія къ разлук съ отцомъ и я вамъ поручаю передать ему сказанное вами.
У меня есть дла въ Мексик. Такъ какъ мсто жены быть съ своимъ мужемъ, вы со мной подете. Если мн захочется тамъ поселиться, вы тоже со мной останетесь. Если-же я возвращусь въ Европу, вы тоже воротитесь. Однимъ словомъ вы всегда будете тамъ, гд и я.
— Это моя обязанность, проговорила Магдалена и я ей послдую, какъ разъ уже сказала.
— Да, это вашъ долгъ и вмст съ тмъ кара. Я не требую отъ васъ любви, но вы должны за мной слдовать. Относительно-же вашего отца, пусть длаетъ, что ему угодно. Я не могу помшать ему жить въ той-же стран, гд и вы. Даже не буду мшать вамъ видться съ нимъ. Одного я отъ васъ требую, не произносить его имени при мн. До тхъ поръ я не буду противиться вашимъ свиданіямъ, пока не буду замчать, что онъ васъ вооружаетъ противъ меня.
Что же касается до его друзей, надюсь, они не осмлятся показываться тамъ, гд я буду. Господинъ Сукарьеръ далъ мн слово, что его племянникъ исчезнетъ…
— И онъ сдержитъ свое слово, раздался грубый голосъ.
— Вы здсь, милостивый государь! воскликнулъ со злостью д’Эстеланъ. Вдь вы общали не мшать моему свиданію съ женою.
И онъ подошелъ къ дверямъ, заграждая дорогу влетвшему точно ураганъ дяд Батрю.
— Совершенно врно, рзко отвтилъ Сукарьеръ, но вы будете мн благодарны за перерывъ вашего свиданія, узнавши, за чмъ я сюда вошелъ. Я знаю теперь негодяя, сдлавшаго на васъ доносъ.
— Кто-же?
— Господинъ Фредокъ, другъ вашего друга Абижу, Фредокъ, съ которымъ вы вчера еще не были знакомы, но который васъ давно уже знаетъ.
— Когда вы мн о немъ говорили, я совсмъ забылъ, что я съ нимъ видлся черезъ нсколько дней посл моего прізда въ Парижъ… но вы меня не убждаете, что онъ подлецъ.
— Спросите его. Онъ вамъ разскажетъ тоже, что мн только сообщилъ.
О! онъ вовсе не вамъ хотлъ мстить. Мстилъ онъ графу де Могару. На васъ онъ донесъ, имя въ виду обезчестить графа и онъ-же подвелъ дьявольскую исторію, вслдствіе которой васъ считали умершимъ. Этимъ путемъ онъ хотлъ излить свою месть не только на васъ и на граф, но и на вашей жен. Онъ зналъ, что мой племянникъ…
— Довольно! Поклянитесь, что вы не выдумали всю эту исторію съ цлью помшать исполнить мое ршеніе, о которомъ я вамъ сообщилъ…
— То есть, заставить васъ забыть о вашихъ правахъ на Магдалену, не такъ-ли? Разуврьтесь. Никто изъ насъ не думаетъ лишать васъ вашихъ супружескихъ правъ. Я не знаю, о чемъ вы разговаривали съ Магдаленой, но увренъ, что она подтвердитъ вамъ мои слова. Вы съ ней увидитесь, когда вамъ захочется, но я вамъ совтовалъ-бы поторопиться, не теряя ни минуты, къ Фредоку.
Онъ живетъ въ улиц Bienfaisance, съ правой стороны, въ угловомъ дом, идя съ улицы Роше. Вы его застанете дома. Я только что у него былъ.
Считаю лишнимъ говорить вамъ, какъ бы я поступилъ съ этимъ человкомъ, еслибъ былъ на вашемъ мст. Предупреждаю только, если онъ съ вами не будетъ имть дла, то съ нимъ раздлаются другіе.
— Этого достаточно. Моя обязанность наказать негодяя, сурово сказалъ д’Эстеланъ.
— Вы будете драться… рисковать вашей жизнью! воскликнула Магдалена, сдлавъ движеніе, какъ еслибъ она хотла его задержать.
Мужъ ея замтилъ это движеніе, можетъ быть необдуманное, но отъ чистаго сердца и онъ поблднлъ, смутился. Онъ былъ очень тронутъ, но воздержался отъ гнетущаго его чувства сожалнія.
— Какое значеніе можетъ имть для васъ моя жизнь? проговорилъ онъ тихо. Если меня убьютъ, вы снова будете счастливы, имя возможность выйти замужъ. Затмъ онъ быстро вышелъ.
— Боже мой! что вы надлали! воскликнула Магдалена.
— То, что я долженъ былъ сдлать, дорогое дитя, отвтилъ Сукарьеръ. Я только что открылъ виновника всхъ нашихъ несчастій и торопился сообщить объ этомъ твоему отцу. Вс мы должны свести счеты съ этимъ негодяемъ, а твой мужъ въ особенности. Моимъ долгомъ было сообщить ему объ узнанномъ.— Мн сказали, что онъ въ гостинной. Я вошелъ не зная, что тебя здсь застану и ты не должна быть на меня въ претензіи за перерывъ столь непріятнаго свиданія. Къ сожалнію это не послднее, д’Эстеланъ кажется не расположенъ быть разсудительнымъ… онъ придетъ еще… разв что… но не въ томъ дло, я теряю напрасно дорогое время. Гд твой отецъ?
— Въ кабинет и я…
Дверь изъ кабинета открылась и вошелъ графъ.
— Какъ, это ты! сказалъ онъ Сукарьеру. Что такое случилось?
— Я долженъ съ тобой переговорить.
— А… онъ? спросилъ Могаръ, смотря на свою дочь.
— Д’Эстеланъ, отвтилъ Сукарьеръ. Только-что ушелъ.
— Ты его выгналъ?
— Нтъ. Онъ ушелъ, куда ему слдовало пойти. Я теб все это объясню… когда мы останемся вдвоемъ. Магдалена не должна слышать то, о чемъ я съ тобой буду говорить.
Гр. де Могаръ подошелъ къ ней, взялъ ее за руки и спросилъ ее, смотря ей пристально въ глаза:
— Что теб сказалъ этотъ человкъ?
— Что онъ хочетъ, чтобы я за нимъ слдовала, проговорила Магдалена.
— И ты не позвала меня на защиту!
— Онъ мн не угрожалъ.
— Покрайней мр ты ему отвтила, что не подчинишься его тиранству… что обратишься ко мн за помощью.
— Я общала повиноваться ему, съ усиліемъ проговорила Магдалена.
— Несчастное дитя! ты окончательно хочешь меня привести въ отчаяніе.
— Могаръ! воскликнулъ Сукарьеръ, ты разв не видишь ея слезъ. Ни слова больше или я съ тобой разсорюсь… и чертъ возьми! въ самую критическую минуту, такъ-какъ теперь больше чмъ когда нибудь мы должны поддерживать другъ друга, идя противъ общаго врага.
— Общаго врага! машинально повторилъ графъ.
— Еще разъ теб повторяю, я долженъ съ тобой переговорить. Когда ты меня выслушаешь, то согласишься, что есть важне дло, чмъ мучить твою дочь. Поцлуй твоего отца, дорогая Магдалена, и оставь насъ однихъ,
Магдалена, взволнованная до слезъ, подошла къ отцу, онъ ее поцловалъ въ чело, а Сукарьеру она пожала руку и вышла.
— Опять какая нибудь исторія, обратился Могаръ, говори-же…
— Я не могъ при ней говорить, такъ-какъ дло касается твоихъ прежнихъ грховъ…
— Сукарьеръ! воскликнулъ съ гнвомъ графъ.
— Твоихъ похожденій съ той замужней женщиной… которую ты выкралъ и за которую ея мужъ искалъ мести въ продолженіе восемнадцати лтъ.
— Съ какой-же стати ты теперь заводишь разговоръ о томъ, что я теб разсказалъ недлю тому назадъ?
— Гмъ! Потому-что я нашелъ наконецъ того врага, котораго мы не надялись найти.
— Я тоже его знаю, покрайней мр знаю его имя. Вдь я теб сказалъ, что онъ назывался Иврондъ?
— Да, по теперь онъ называется Фредокъ.
— Какъ! Фредокъ? Тотъ Фредокъ, которымъ ты не могъ нахвалиться, другъ твоего племянника… почти твой другъ!
— Тотъ самый. Нкоторое время ты его подозрвалъ. Предчувствіе тебя не обманывало. 1862 года тотъ-же Фредокъ жилъ въ Париж вмст со своей женой, гораздо моложе его и тебя, такъ какъ онъ въ твоихъ лтахъ… ему приблизительно шестьдесятъ лтъ.
— Кто теб это сказалъ!
— Самъ Фредокъ.
— Но онъ вретъ. Разз ты не убдился, что анонимныя письма писаны не его рукою?
— Онъ ихъ диктовалъ своей экономк… при ея-же помощи я все узналъ. Она имла неосторожность сама принести одну замтку въ газету Метеля… затмъ за ней вслдъ пошелъ этотъ знакомый моего племянника . я съ нимъ встртился, когда онъ за ней слдилъ… пошелъ за нею… Не подозрвая, что за ней слдятъ, она меня довела до самаго подъзда ея барина… въ улиц Bienfaisance.
Я все таки сомнвался заподозрить Фредока въ подобной подлости. Мн даже пришло на мысль, что эта женщина могла быть раньше твоей содержанкой и сама за себя мститъ.
Но Фредокъ, когда мы стали лицомъ къ лицу, самъ мн открылся. Онъ даже мн сказалъ, что не раскаевается въ своемъ поступк и, какъ оскорбленный, ждалъ только минуты, чтобы потребовать отъ тебя удовлетворенія.
Однимъ словомъ, онъ говорилъ въ томъ-же дух, какъ то письмо, которое мы вмст читали за обдомъ въ ресторан на place du Havre.
— Такъ онъ сознался, что донесъ на моего зятя въ день его свадьбы, что онъ авторъ письма, найденнаго при застрлившемся въ Булонскомъ лсу…
— Но всемъ сознался и даже хвастался этимъ.
— И онъ оправдываетъ свои поступки, основываясь на томъ, что я когда-то былъ любовникомъ его жены!
— Не только на этомъ.
— Что-же еще? спросилъ графъ, замтно блдня.
— Онъ доказываетъ, что ты ее выкралъ и увезъ въ Америку. Я началъ возражать, такъ-какъ ты мн объ этомъ ничего не говорилъ. Но онъ настаивалъ на своемъ и представилъ столько доказательствъ…
— Это правда. Его жена послдовала за мной въ Луизіану.
— И пріхавъ туда умерла?
— Только не я лишилъ ее жизни, рзко отвтилъ Могаръ.
— Нтъ, она умерла отъ желтой лихорадки. Но… она не одна ухала…
— Она ухала вмст со мной, вдь я только-что это сказалъ.
— Послушай, Могаръ, безъ увертокъ. Ты многое отъ меня скрылъ… по какой причин — не знаю… но Фредокъ мн все разсказалъ.
— Что онъ теб сказалъ? проговорилъ отецъ Магдалены.
— То, что ты увезъ не только его жену, но и ребенка… который былъ еще въ пеленкахъ… да кром того — кормилицу.
Признаюсь, я не считалъ тебя способнымъ на подобное сумасбродство… такъ ты былъ сильно влюбленъ въ эту женщину?
— Я былъ сумасшедшій… Но… ребенокъ?
— Ребенокъ была двочка, какъ оказывается.
— Знаетъ-ли Фредокъ, что съ нею случилось? съ усиліемъ произнесъ Могаръ.
— Она умерла почти одновременно со своей матерью. Преимущественно изъ за этой двочки онъ теб мститъ. Онъ скоро успокоился-бы изъ за обманувшей его жены, но онъ теб не прощаетъ за лишеніе его двочки, которую онъ обожалъ.
Все это очень естественно и онъ даже доказываетъ, что его дочь жила-бы до сихъ поръ, еслибъ ты ее не увезъ въ страну, гд постоянно господствуютъ смертельныя эпидеміи.
— Такъ онъ меня преслдуетъ единственно изъ за нея?
— Конечно. Онъ забылъ свою жену и только думаетъ о мести за смерть ребенка.
Въ отплату за свою дочь, онъ лишилъ тоже счастія Магдалену. Счастіе твоей дочери приводило его въ отчаяніе. Онъ даже краснорчиво разсказалъ мн о своихъ ужасныхъ мученіяхъ, когда онъ сидлъ твою дочь счастливою, красивою, любимою всми и сравнивалъ ее со своею дочерью, которая могла-бы быть такъ-же счастлива.
Графъ де Могаръ опустилъ голову и ни слова не выговорилъ къ удивленію Сукарьера, ожидавшаго оправданія отъ своего друга.
Сукарьеръ никогда не видлъ своего друга смущеннымъ до такой степени. Графъ, какъ старый солдатъ привыкъ всегда командовать и никогда не уступалъ, если даже сознавалъ свою вину.
Графъ де Могаръ слушалъ съ поникшей головой, какъ обвиненный горькіе упреки Фредока, передаваемые безъ всякаго смягченія другомъ графа, настолько-же искреннимъ, какъ и преданнымъ ему.
Очевидно, онъ сознавалъ, что заслуживалъ подобные упреки и не смотря на вс ужасныя страданія, перенесенныя имъ и на слишкомъ запоздалую месть, графъ не могъ произнести въ свою защиту ни одного слова.
Пораженный такимъ гробовымъ молчаніемъ, Сукарьеръ думалъ:
— Должно-быть еще что нибудь таится въ этомъ запутанномъ дл, Могаръ не былъ-бы такой унылый, униженный, еслибъ на его совсти лежала только кража жены, которая конечно сама этого желала.
Я долженъ отъ него узнать всю правду, иначе мы не будемъ знать, какъ намъ держаться при встрч съ Фредокомъ, прежде бывшимъ Иврондомъ.
Постараюсь взяться за это дло какъ можно ловчее.
Съ этими словами Сукарьеръ подслъ къ графу, который бросился на диванъ, и началъ самымъ нжнымъ голосомъ:
— Ты мой единственный другъ, неужели ты думаешь, что я перешелъ на сторону твоего врага. Я считалъ своей обязанностью передать теб все, что я слышалъ отъ твоего преслдователя, но я нахожу, что онъ слишкомъ превысилъ свою власть.— Ты не быль правъ въ твоихъ дйствіяхъ, но его месть превышаетъ всякій законъ. За подобное зврство мы въ полномъ прав его убить, какъ какое-нибудь животное.
Безполезно прибавлять, что мы съ нимъ не поступимъ, какъ онъ-бы заслуживалъ. Убить человка съ цлью избавиться отъ бшеннаго прощается только у дикихъ людей. Здсь мы не въ Америк.
Фредокъ принадлежитъ къ числу людей, которыхъ называютъ джентельменомъ и не компрометируя себя можно ему назначить встрчу съ оружіемъ въ рукахъ.
Вся эта длинная и печальная исторія не должна иначе кончиться какъ дуэлью, а дуэли онъ самъ желаетъ, онъ меня даже уполномочилъ предложить теб выбрать оружье.
При этихъ словахъ графъ весь задрожалъ. Его лицо изъ блднаго сдлалось багровое.
— Это уже сверхъестественно, думалъ Сукарьеръ, не спуская глазъ съ своего пріятеля, положительно, еслибъ я его меньше зналъ, то подумалъ-бы, что онъ струсилъ.
Затмъ онъ продолжалъ:
— Мой другъ, еслибъ это зависло отъ меня, то я-бы принялъ отвтственность на свой счетъ. Для начала далъ-бы пощечину Фредоку, который сдлалъ несчастнымъ моего племянника. Онъ излилъ свою злость на Гюи, который ничмъ его не оскорбилъ. Я-бы излилъ на томъ-же основаніи свою злость на немъ.
Но я считалъ справедливе предоставить теб первому удовольствіе вонзить саблю въ этого негодяя. То, что онъ причинилъ мн и моему племяннику, ровно ничего сравнительно съ тмъ, что ты выстрадалъ.. Вотъ почему я уступилъ теб первому драться съ Фредокомъ, который противъ этого ничего не имлъ. Ты можешь съ нимъ драться когда теб угодно будетъ.
— Никогда! тяжело произнесъ де Могаръ.
— Какъ! ты отказывается отъ дуэли, которая всхъ-бы насъ удовлетворила, такъ какъ нашъ врагъ наврное остался-бы на пол битвы.
— Я не могу убить этого человка… ни даже скрещивать съ нимъ саблю.
— Почему-же?
— Потому-что его личность для меня священна, отвтилъ графъ посл нкотораго молчанія.
— Священна? Да пусть меня повсятъ, если я понимаю, что ты этимъ хочешь сказать. Наконецъ, если ты имешь какія нибудь причины, не допускающія тебя встрчаться съ этимъ человкомъ, не будемъ больше объ этомъ говорить.
Я скажу Фредоку, что ты не можешь драться съ анонимными, доносчикомъ и онъ долженъ будетъ удовлетвориться этимъ. Доказательства у тебя есть на лицо, и никто не можетъ теб сказать, что ты отказался отъ дуэли изъ опасенія.
Только, если ты откажешься отъ этой дуэли, я все таки не измню своего ршенія. Я даже принялъ на всякій случай вс нужныя предосторожности. Я выговорилъ себ драться первымъ посл тебя и Фредокъ меня записалъ въ своемъ реестр. Такъ-какъ ты мн уступаешь свое мсто, я первый буду драться.
— Такъ-же какъ и я ты не можешь драться съ этимъ человкомъ.
— О! это уже было-бы смшно. На какомъ основаніи эта личность должна быть для меня неприкосновенной?
— Но томъ-же, почему и я не могу принять его вызова.
— Предупреждаю тебя, я не могу удовлетвориться подобнымъ отвтомъ. Но допустимъ, что личность Фредока и для меня священна, остается еще Гюи, который не возобновлялъ-бы своей первой любви, еслибъ Фредокъ не подвелъ низкой махинаціи съ застрлившимся человкомъ, а затмъ сдлалъ игрушку изъ моего племянника, ради достиженія своихъ цлей. Гюи иметъ полное основаніе требовать удовлетворенія.
— Твой племянникъ тоже не можетъ посягать на жизнь Фредока.
— Ну, а д’Эстеланъ? тотъ несчастный д’Эстеланъ, который былъ такъ невинно оговоренъ и брошенъ въ тюрьму по анонимному доносу негодяя.
— Д’Эстеланъ можетъ поступать, какъ ему угодно, съ неудовольствіемъ сказалъ графъ. Если бы Фредокъ его убилъ, то освободилъ бы Магдалену отъ мужа, котораго я гнушаюсь. Но еслибъ д’Эстеланъ зналъ истину, онъ тоже не дрался-бы.
— Положительно, я ровно ничего не понимаю изъ всего этого и если ты будешь продолжать говорить такъ загадочно, я уйду отсюда, не зная какой дать отвтъ Фредоку. Между тмъ я общалъ не оставлять его въ невдніи. Мы должны ршиться на что-нибудь, иначе я долженъ буду снова пойти къ Фредоку и отъ него узнать, почему его личность неприкосновенна для насъ всхъ. Согласись, что лучше отъ тебя узнать этотъ секретъ, чмъ отъ него.
Графъ ни слова не отвтилъ.
— Послушай, Могаръ, снова началъ Сукарьеръ, мы съ тобой друзья уже тридцать пять лтъ. Ты не можешь во мн сомнваться. Откройся передо мной и расчитывай на мою преданность, что бы ты отъ меня ни требовалъ… Скажи мн, мой другъ. Объяснись. Я удивляюсь, почему ты не хочешь быть откровеннымъ. Въ конц концовъ, твой поступокъ простительный, между тмъ, видя твое смущеніе, честное слово, можно подумать, что ты совершилъ преступленіе.
— А если я теб отвчу, что я преступникъ, съ усиліемъ сказалъ отецъ Магдалены.
— Ты! самый честный человкъ, даже самый строгій, такъ-какъ я не разъ видлъ, что ты слишкомъ сурово судилъ себя за каждый проступокъ. Никогда я не поврю, чтобы ты могъ себя винить въ чемъ нибудь другомъ, кром твоихъ шалостей въ молодости.
— И шалости могутъ быть преступныя, я уже тогда не былъ молодъ, когда…
— Ладно, но все таки я убжденъ, что ты не могъ поступить противъ совсти.
— Выслушай меня… я ничего отъ тебя не скрою… и не прошу у тебя снисхожденія… я не буду защищаться, если ты меня осудишь. Этотъ человкъ теб сказалъ, что онъ жилъ въ Париж въ 1862 году?
— Да. Онъ жилъ въ гостинниц Морисъ, въ улиц Риволи.
— Тогда уже прошло восемнадцать мсяцевъ, какъ я возвратился посл моего перваго путешествія въ Луизіану.
— Гд ты познакомился съ женщиной, на которой посл женился.
— И которой я очень мало интересовался, когда я узжалъ изъ Новаго-Орлеана.
— Ты мн объ этомъ говорилъ. Тогдаже, не зная что сдлать съ своимъ сердцемъ и имя свободное время, ты заинтересовался одной особой и увлекся ею больше, чмъ предполагалъ.
— И гораздо больше, чмъ ты думаешь.
Однажды, въ Декабр мсяц 61 года, я встртилъ въ Тюльери одну женщину… Ты не станешь отъ меня требовать, чтобы я разсказалъ, какимъ образомъ я съ ней сошелся. Достаточно того, что вскор я былъ въ нее влюбленъ до сумасшествія.
— Вотъ что меня удивляетъ. Ты всегда хвасталъ, что всегда умешь оцнитъ женщину по ея достоинству, ты, который не держалъ любовницы дольше трехъ недль!…. Этотъ случай еще разъ тебя убждаетъ, что никогда не слдуетъ клясться. И конечно эта женщина заслуживала той любви, которую въ теб вселила?
— Она страстно ко мн привязалась. Я пробовалъ сначала разуврить ее. Затмъ, я не могъ дольше устоять, самъ увлекся. Вскор я ей общалъ, что мы никогда больше не разстанемся.
— Ты забылъ о ея муж.
— Я мечталъ только о томъ, какъ-бы съ нимъ встртиться на улиц, вызвать на дуэль и убить его… Это было безразсудно, тмъ больше, что я съ нимъ не имлъ никакихъ отношеній… я даже его никогда не видлъ.
— Подобныя вещи слушаются только въ Париж, философски замтилъ Сукарьеръ. А она, что-же, побуждала разв тебя вызвать ея мужа?
— Нтъ. У нея была, кажая то особенная натура. Она была креолка, и въ возраст, въ которомъ француженка еще совершенный ребенокъ, вышла, она замужъ по любви. по крайней мр она такъ думала…. Иврондъ. пріхалъ случайно на Маврикіевый островъ.
— Затмъ, она поняла, что до встрчи съ тобой она не знала, что такое жизнь. Ты ей открылъ глаза. Можешь пропустить эти подробности. Фредокъ мн разсказалъ исторію своей женитьбы.
— Клара его возненавидла.
— А! такъ она называлась Клара. Некрасивое имя. Я предпочитаю имя Магдалена, процдилъ сквозь зубы Сукаріеръ.
— Она даже ни когда, его не любила, а съ тхъ поръ какъ она ясно читала въ своемъ сердц, ей сдлалось невыносимымъ жить съ человкомъ, который ей сдлался противнымъ. Каждый день она меня просила высвободить ее изъ ея убійственнаго положенія и бжать вмст съ нею.
Я не соглашался долгое время. Я ей объяснялъ, что въ обществ, въ которомъ мы живемъ, женщина не можетъ отказываться отъ своего общественнаго положенія… что она замужняя женщина и вмст съ тмъ — мать… что если ей простительно обманывать своего мужа, все таки она не въ прав покидать своего ребенка. Я ей даже говорилъ, что любовь можетъ пройти и если она броситъ своего мужа, то ей останется только одинъ стыдъ.
— Признаюсь, я не считалъ тебя такимъ нравственнымъ
— Я не вмняю себ въ заслугу подобную разсудительность, такъ-какъ я сознавалъ, что эта связь для меня гибельна, если я поддамся. Но у меня не хватило духу прервать связь и мои принципы я приводилъ экзальтированной женщин, которая ни о чемъ не хотла слушать. Законовъ она не признавала, надъ взглядомъ общества она смялась. Она повиновалась только своей страсти.
Представь себ дикую женщину, перенесенную въ среду людей цивилизованныхъ, одтую въ бархатъ, когда она предпочитала-бы бгать въ лсу безъ всякой одежды.
— И этотъ мщанинъ, который называетъ себя Фредокомъ, увлекся подобной сумасшедшей женщиной! Справедливо говорятъ, что любовь живетъ только контрастомъ.
— Она мн свернула голову — старому воробью уже въ этомъ дл, она меня заколдовала, какъ еслибъ мн было не больше двадцати лтъ.
— Ну, а что-же съ ребенкомъ? Насколько я помню, Фредокъ мн сказалъ, что онъ еще тогда былъ въ пеленкахъ, когда ты встртилъ его мать. Да это чертовское обстоятельство! Кормилица, да еще грудной ребенокъ… было отъ чего охладть твоему сердцу и воздержать эту женщину.
— Ребенокъ! Я его никогда не видлъ, а она его любила, какъ львица любитъ своихъ львятъ. Она-же сама непремнно настаивала увезти своего ребенка.
— И тебя подобное обстоятельство не остановило? Ты не подумалъ, въ какое ты себя ставилъ положеніе… прости за мою откровенность… но ты принялъ участіе въ очень скверномъ дл.
— Я съ тобой согласенъ, подобный поступокъ былъ больше чмъ гадкій. Мн не было времени его обдумать, къ тому-же госпожа Иврондъ угрожала предать дло гласности, если я откажусь увезти ее въ Америку. Мы условились, что она удетъ изъ Парижа одна, а затмъ я ее найду въ Гавр на корабл, гд она запишетъ себя и меня подъ другой фамиліей.
Относительно ребенка у насъ не было условія и я былъ увренъ, что она его оставитъ отцу.
Въ видахъ предосторожности мы условились занять сначала различныя мста и даже не подходить другъ къ другу.
Можешь понять, какое чувство мною овладло, когда на второй день посл ухода корабля изъ Гавра я увидлъ на палуб мать съ прелестнымъ ребенкомъ на рукахъ, да въ добавокъ еще кормилицу мулатку…
— И понимаю тоже, что тогда уже было поздно отказываться отъ нея. Ты былъ въ желзныхъ оковахъ. Увезти съ собой любовника, такъ-какъ она тебя увезла, къ тому — взять съ собой ребенка и покинуть въ неизвстности своего мужа… ничего подобнаго я никогда не слышалъ. Ну, да проститъ ей Богъ. Она и безъ того достаточно была наказана, такъ какъ она и ея несчастная дочь умерли при възд въ Луизіану.
— Ея дочь жива, сказалъ гр. де Могаръ такъ тихо, что Сукарьеръ едва его разслышалъ.
— Какъ ея дочь жива? воскликнулъ Сукарьеръ. Да ты помшался или-же ты смешься надо мною?
— Говорю теб, она жива, повторилъ Могаръ, опустивъ голову.
— Но вдь Фредокъ доказываетъ, что она умерла. Онъ въ этомъ увренъ и иметъ документы о ея смерти.
— Онъ былъ обманутъ.
— Кто-же его обманулъ?
Графъ ничего не отвтилъ.
— Объяснись, Могаръ, я теряю разсудокъ. Ты говоришь, что дочь этого человка жива. Какія-же ты можешь представить доказательства.
— Я знаю, гд она.
— И ты допустилъ Фредока сдлать преступленіе, когда ты такъ легко могъ уладить все дло, возвративши ему его дочь!
— Ты забываешь, что я не зналъ, кто онъ такой. Откуда я могъ узнать о тождественности Фредока и Ивронда.
— Но теперь ты это знаешь и ничто теб не мшаетъ указать ему, гд находится его ребенокъ. Возврати ему какъ можно скоре хотя-бы изъ за того, чтобы ему доказать, насколько непростительны его поступки, а тогда мы съ нимъ раздлаемся какъ слдуетъ. Тогда ничто больше не помшаетъ теб съ нимъ драться.
Наступило молчаніе. Гр. де Могаръ, блдный, съ потрясенными нервами, волновался, точно его преслдуетъ какая-то тнь.
— Я общалъ ничего отъ тебя не скрывать, сказалъ онъ затмъ. Какъ мн ни тяжело, я держу свое слово. Выслушай, что я теб скажу и если за тмъ ты откажется быть моимъ другомъ, я перенесу это какъ должное наказаніе.
— Не бойся, говори. Моя дружба прочная.
— Я теб сказалъ, что на корабл увидлъ мать и ребенка. Мы довольно рзко объяснились. Я упрекалъ госпожу Иврондъ въ обман. Она даже старалась оправдаться. Она объясняла, что иначе и быть не могло, что это была ея воля и прибавила, что скоре убьетъ себя и ребенка, чмъ вернется къ своему мужу. Не врить этому нельзя было. Подобная женщина на все способна.
— Тмъ больше, что вы уже были въ открытомъ мор, а изъ корабля не выходятъ какъ изъ дилижанса, съ ироніей замтилъ Сукарьеръ.
— Да… судьба была ршена… я долженъ былъ слдовать за ней. Во время нашего перезда эта ужасная женщина объяснила мн свои планы.
Она знала, что у меня есть земли въ Луизіан. Она ршила поселиться тамъ навсегда. Ея дочь я долженъ былъ признать своей, дать ей свое имя, а затмъ, когда она уже будетъ взрослая, выдать ее за мужъ подъ моимъ-же именемъ, не сообщая ей, кто ея дйствительный отецъ. Посл моей смерти она длалась единственной наслдницей…
— Я въ теб вижу теперь, мой другъ, совершенно инаго человка и чтобы ты мн ни разсказалъ, я ничему больше не удивлюсь. Кончай скоре, мн очень интересно знать, какимъ образомъ М-lle Иврондъ жива… вдь она уже должна быть взрослая, родившись 1860 года… ровесница твоей дочери.
— Въ Новомъ-Орлеан мы остановились въ различныхъ гостинницахъ на всякій случай. Вдь ея мужъ могъ услдить за нами. Мы должны были каждый отдльно выхать въ мое имніе, находящееся въ ста миляхъ отъ города, въ центр настоящей пустыни, куда никто положительно не ршился-бы отправиться розыскивать насъ.
Клара нуждалась въ нсколько дневномъ отдых, а мн нужно было изобрсти какое-нибудь жилье. Мой управляющій былъ предупрежденъ о моемъ прізд, встртилъ меня и указалъ мн на комнату въ харчевн, въ предмстіи Новаго-Орлеана, въ которой онъ обыкновенно останавливался и гд я уже разъ тоже былъ.
Управляющій этотъ былъ очень дльный человкъ и я вполн могъ положиться на его преданность. Я ему передалъ мои планы и поручилъ каждый день бывать у Клары, а черезъ нсколько времени, когда она оправится, проводить ее въ имніе.
Прежде чмъ отправиться въ этотъ путь, мн необходимо было уладить еще одно дло, въ которое я запутался въ первую мою поздку.
— Понимаю. Ты долженъ былъ снестись съ матерью Магдалены… той молодой женщиной, которую ты соблазнилъ, а затмъ отлично сдлалъ, женившись на ней…
— Ты знаешь, что у нея родилась дочь въ 1860 году, которую я никогда не видлъ и считалъ своею обязанностью вполн обезпечить ее на всю жизнь…
— Магдалену, конечно!
— Я никогда не думалъ объ узаконеніи этого ребенка женитьбой на ея матери. Въ жилахъ ея матери текла мшанная кровь и у меня были такія-же понятія о расахъ, какъ и у креоловъ, я совсмъ пересталъ о ней думать, сдлавъ другія связи, но я хотлъ окончательно назначить ей опредленную сумму въ приданое.
— Это самое меньшее, что ты могъ тогда сдлать. Тогда ты еще былъ богаче чмъ теперь. Съ Прюнево ты еще тогда не имлъ разсчетовъ.
— Я отправился къ ней, чтобы вручить очень большую сумму..
— И она теб показала маленькую Магдалену.
— Да, ребенокъ назывался Магдалена. Она родилась въ Декабр мсяц 1860 года. Итакъ, ей было уже немножко больше двухъ лтъ. Она была на меня очень похожа.
— Такъ значитъ теперь она очень перемнилась, Магдалена на тебя нисколько не похожа. Всегда слдуетъ благодарить провидніе. Какимъ-же образомъ произошла вся перемна въ твоей жизни?
— Въ город господствовала желтая лихорадка. Черезъ два дня мой управляющій прилетлъ комн перепуганный и сообщилъ, что госпожа Иврондъ заболла и безъ надежды на выздоровленіе. Да избавитъ тебя Богъ, мой другъ, отъ такого ужаснаго зрлища, какого я былъ свидтелемъ. Прежде всего она меня умоляла спасти ребенка. Я ей повиновался. Но куда ихъ свезти? Мн не хотлось ихъ помщать въ моей комнат, такъ какъ я все еще надялся на выздоровленіе матери. Тогда мн пришла идея, которая можетъ теб показаться странной, но ты-бы нашелъ очень естественнымъ, еслибъ зналъ эту добрую женщину, которая мн дала пять лтъ счастливой жизни…
— Ты свезъ ребенка къ креолк, на которой ты затмъ женился черезъ нсколько мсяцевъ. Это было рискованно, но она тоже вдь была мать и несчастіе другой матери должно было ее тронуть.
— Она приняла съ распростертыми объятіями ребенка своей соперницы. Ей прислуживала одна только негритянка и никто у нея не бывалъ. Я былъ вполн увренъ, что мой секретъ не будетъ выданъ.
Затмъ сейчасъ-же я возвратился къ госпож Иврондъ и засталъ ее въ агоніи. Она чувствовала приближеніе смерти и относилась къ ней съ замчательной сдержанностью. Единственная мысль ея была: защитить дочь отъ розысковъ отца. Несчастное существо воображала, что ея мужъ будетъ мстить дочери за измну матери. ‘Поклянитесь, повторяла она безпрестанно, поклянитесь, что вы ее будете защищать, что вы ее никогда не оставите… поклянитесь, что вы ей будете отцомъ… ‘
— Это странно, говорилъ про себя Сукарьеръ, точно отгадывая что-то. Но теб не долго пришлось исполнять твою клятву, такъ-какъ дочь госп. Иврондъ умерла черезъ нсколько дней посл смерти своей матери.
— Мать скончалась посл ужасныхъ мученій, продолжавшихся 60 часовъ, продолжалъ Могаръ дрожащимъ отъ волненія голосомъ. Я не отходилъ отъ нея до послдней минуты. Прислуга въ гостинниц принимала меня за недавняго знакомаго больной, не считая меня ни ея родственникомъ, ни даже другомъ. Они не знали моего настоящаго имени и я имъ сказалъ, что меня требуютъ по дламъ въ Техасъ, а потому я пробуду въ Новомъ-Орлеан только самое непродолжительное время.
Я не быль въ состояніи заняться похоронной процессіей и прислуга не могла удивляться, не видя меня больше. Я былъ убитъ горемъ, наконецъ смерть госпожи Иврондъ надлала мн не мало хлопотъ. Что сдлать съ ребенкомъ? Я не могъ свезти ее обратно ея отцу и не ршался отсылать ее черезъ Атлантическій океанъ подъ надзоромъ ея кормилицы негритянки.
Я объяснилъ мое трудное положеніе неоцнимой женщин, принявшей этого ребенка и повришь-ли?… въ тотъ-же день, когда скончалась госпожа Иврондъ, моя настоящая дочь заболла. Возвратившись въ хижину, гд я помстилъ несчастную сироту съ ея бывшей кормилицей, я засталъ Магдалену борющеюся со смертью. Черезъ двадцать четыре часа она уже лежала безъ дыханія на моихъ рукахъ.
— Магдалена! воскликнулъ Сукарьеръ. Магдалена, твоя дочь, умерла, ты говоришь? Да что ты, съ ума разв сходишь?
— Она умерла 13 Февраля 1863 года. Вотъ уже семнадцать лтъ какъ у меня нтъ дочери!
— Боже мой! Неужели я угадалъ?… Магдалена… другая… которая живетъ… та, которую ты воспиталъ… та, которую вс мы любимъ… она…
— Дочь Фредока, гробовымъ голосомъ произнесъ Могаръ, дочь того человка, который такъ ужасно отомстилъ…
— Излилъ свою месть на ней… онъ на своей дочери… А! злодй… на неб есть справедливость… Но все таки я не ясно еще понимаю… какимъ образомъ это могло случиться? Фредокъ вдь получилъ документы, доказывающіе смерть его дочери…
— Эти документы подложны… т. е., вмсто Магдалены, дочери Луизы Вернонъ и неизвстнаго отца, записали имя Клары Иврондъ.
— Но, спросилъ Сукарьеръ пораженный, ты вдь зналъ объ этомъ подлог.
— Да, зналъ.
— И ты не протестовалъ противъ этого подлога… который я не ршаюсь иначе назвать.
— Нтъ. Это не мое было желаніе.
— Чье же?
— Луизы Вернонъ, которая черезъ шесть мсяцевъ посл этого сдлалась госпожею де Могаръ.
— Какъ! мать твоей дочери.
— Ея первою мыслью было перенести свою любовь на сироту посл смерти ея ребенка. Она мн сказала: Оставьте мн ее. Мы ее будемъ любить какъ собственнаго ребенка. Что съ ней будетъ, если мы ее оставимъ?
— Было-бы понятно, еслибъ она хотла воспитать чужаго ребенка, но присвоить его себ, когда у него есть отецъ… и какимъ-же образомъ это не дошло до суда.
— Оба ребенка были въ одномъ возраст, разница была всего на два мсяца. Луиза Вернонъ жила очень замкнуто. Ея служанка, негритянка, была къ ней очень привязана. Болзнь свалила
мою дочь такъ скоро, что когда докторъ пріхалъ, ее уже не было въ живыхъ. При господствующей эпидеміи невозможно было найти дома ни одного доктора.
Наконецъ, вс обстоятельства такъ сложились, что мы ничмъ не рисковали. Прислуга гостинницы, гд умерла Клара, видла, какъ вынесли ребенка, затмъ имъ сообщили, что ребенокъ умеръ въ продолженіе нсколькихъ часовъ, ихъ это не могло удивить.
Мой управляющій былъ такъ-же обманутъ, какъ и другіе, тмъ больше, что онъ никогда не видлъ моей дочери. Я ему поручилъ исполнить вс формальности. О смерти Клары Иврондъ былъ выданъ формальный актъ, засвидтельствованный въ консульств. Управляющій-же провожалъ на кладбище тло моей дочери, которая была погребена рядомъ съ госпожею Иврондъ.
— Хорошо! а вдь кормилица, пріхавшая изъ Франціи вмст съ матерью и ребенкомъ знала же истину?
— Она боялась мести отца за своего ребенка и я ей общалъ, что она насъ никогда не оставитъ. Она на все съ нами согласилась. Теперь я все сказалъ. Ты можешь меня судить и если обвиняешь, я не буду защищаться.
— Я не могу оправдать тебя, сказалъ Сукарьеръ. За твой поступокъ ты самъ краснешь. Но ты такъ жестко былъ наказанъ, что я не осмлюсь тебя упрекать. Лучше постараемся вмст обдумать, чмъ-бы поправить твою ошибку. На, этомъ основаніи я долженъ еще кое о чемъ тебя разспросить.
— Спрашивай, сказалъ Могаръ и будь увренъ, что я ничего отъ тебя не скрою. Посл того признанія, которое я теб сдлалъ, меня ни что больше не затруднитъ.
Не продолженіе-ли моей плачевной исторіи ты хочешь знать? Я теб о ней уже говорилъ на второй день посл свадьбы Магдалены. Черезъ нсколько дней посл смерти моей дочери я отправился съ Луизой Вернонъ, ребенкомъ и кормилицей въ мое имніе. Управляющаго я не взялъ съ собой, а поручилъ ему отослать вс документы и вещи госпожи Иврондъ ея мужу.
— И онъ исполнилъ твое порученіе, Фредокъ мн объ этомъ говорилъ, тихо произнесъ Сукарьеръ.
— Я ему тоже приказалъ никому не говорить о томъ, какую я игралъ роль во всей этой драм. Я предчувствовалъ, что мужъ могъ пріхать и возбудить слдствіе о грустной кончин своей жены и ребенка.
— Такъ и случилось.
— Да, но въ то время я уже былъ въ ста миляхъ отъ Новаго-Орлеана и никто не могъ ему сообщить, что я тамъ былъ, такъ-какъ въ гостинниц не знали моего настоящаго имени, а управляющій тоже умеръ отъ лихорадки
— И госп. Иврондъ возвратился ничего не узнавши. Но какъ ты узналъ, что онъ тамъ былъ?
— Изъ одной мстной газеты, въ которой описывалась цлая исторія о какомъ-то Француз, высадившемся въ Луизіан, гд онъ надялся найти свою жену и дочь, но не нашелъ даже ихъ могилы.
— Дйствительно, Фредокъ мн говорилъ, что не могъ узнать, гд он погребены.
— Управляющаго тогда тамъ не было, а я не могъ ему писать объ этомъ.
— Такъ ты твердо ршился никогда не отдавать ему ребенка.
— Я исполнялъ послднюю волю женщины, которую я оболгалъ. Наконецъ я любилъ этого ребенка… я его любилъ больше, чмъ свое собственное дитя. Въ продолженіе моего двухмсячнаго путешествія на корабл я такъ къ нему привязался, что скоре лишился-бы жизни, чмъ отдалъ этого ребенка его отцу.
— Луиза Вернонъ не мене тебя привязалась къ этой двочк, если согласилась назвать ее своимъ ребенкомъ, зная, что мать Магдалены была ея соперницей. Согласись однако, что ты не стснялся въ своихъ дйствіяхъ. Присвоить себ чужаго ребенка…
— Я этого не отрицаю и считаю заслуженною кару, какою меня Богъ наказалъ. Я сожалю только одну Магдалену.
— Она дйствительно достойна сожалнія. Мы о ней тоже поговоримъ, только раньше окончи свой разсказъ.
— Обо всемъ остальномъ ты уже знаешь. Мое мсто жительства было вн всякой опасности отъ междоусобной войны и негры мои не возмущались.
Въ продолженіи шести мсяцевъ я никуда не вызжалъ, да и моимъ нервамъ слдовало немножко отдохнуть. Я предполагалъ никогда не возвращаться въ Европу. Къ тому-же, присвоивъ себ это несчастное дитя, я не могъ возвратиться во Францію, не рискуя быть открытымъ Иврондомъ.
— Однако-же ты возвратился.
— Да, гораздо позже, когда Магдалена уже значительно выросла и до такой степени перемнилась, что была неузнаваема. 1863 года я сообщилъ теб о моей свадьб. Я женился на Луиз Вернонъ и такимъ образомъ узаконилъ ребенка.
Я обязанъ былъ это сдлать и былъ за это щедро награжденъ. Съ Луизой я провелъ почти шесть лтъ самой счастливой жизни. Я никогда не былъ такъ счастливъ, но къ несчастью она умерла слишкомъ рано. Мы жили въ нездоровой мстности. Климатъ ее погубилъ и не многаго не хватало, чтобы и Магдалену постигла та же участь.
Тогда, я ршился возвратиться въ Парижъ. Я не хотлъ ея лишиться, а оставаясь дольше въ Луизіан, она могла не перенести климата.
Я вспомнилъ о нашей старой дружб съ тобой. Я не сомнвался найти въ теб брата и что ты не вчно-же будешь жить въ деревн.
— Мой другъ, Бретешь не представляетъ веселья, но тамъ я былъ подъ защитой отъ всякихъ случайностей и катастрофъ.
Ты бы гораздо лучше сдлалъ, еслибъ тоже поселился по сосдству со мною, чмъ втираться въ круговоротъ парижской жизни, рискуя на каждомъ шагу встртиться съ человкомъ, котораго ты долженъ былъ взбгать.
Безпокоился-ли ты о немъ посл твоего прізда?
— Да. Я секретно справлялся въ гостинниц Морисъ и я зналъ, что его давно уже нтъ въ Париж. Свденій изъ гостинницы я никакихъ не получилъ.
— Онъ возвратился на Маврикіевый островъ, а оттуда ухалъ въ Индію, гд онъ долго пробылъ. Въ Парижъ-же онъ возвратился только посл войны 70 года.
— Конечно подъ именемъ Фредока?
— Да и онъ нанялъ квартиру, въ которой до сихъ поръ живетъ.
— Такъ онъ жилъ совсмъ близко отъ меня и я съ нимъ могъ встртиться.
— Онъ былъ въ церкви въ день свадьбы….
— Въ церкви, ты говоришь! Странное дло…. тамъ тоже была одна личность, которая знаетъ его настоящее имя и онъ легко могъ ее узнать.
— Кто-же это?
— Кормилица Магдалены.
— Такъ она еще жива!… И она въ Париж!
— Я забылъ теб сказать, что, посл смерти госпожи Иврондъ, я взялъ кормилицу съ собой. Нельзя было ее оставить. Она обожала ребенка, котораго она сама и выкормила. Наконецъ, еслибъ я ее обратно отправилъ въ Парижъ, она могла-бы попасться въ руки отца ребенка и обо всемъ ему разсказать.
— Такъ зачмъ-же ты ее взялъ съ собой.
— Я долженъ былъ взять ее помимо воли. Я хотлъ ее оставить въ моемъ имніи, но она отказалась наотрзъ.
— Но какъ-же случилось, что я ни разу не видлъ ее, если она здсь?
— Я съ ней тоже очень рдко вижусь. Она очень странная. Ея любовь къ Магдален скоре похожа на фетишизмъ. Такъ она уврена, что умретъ, если Магдалена вернется къ своему настоящему отцу. Я даже думаю, что на этомъ основаніи она боялась выдать секретъ о происхожденіи Магдалены.
По временамъ она сожалетъ о своемъ поступк. Ее преслдуетъ мысль, что если ея прежній владлецъ встртитъ ее, то сошлетъ ее на галеры.
— Удивительно, какъ это Фредокъ не встртился съ ней въ продолженіе почти уже десяти лтъ, что ты здсь живешь.
— О! Я объ этомъ позаботился. Она живетъ на Монмартр. Я ей тамъ нанимаю одну комнату и она, кажется, занимается гаданіемъ по картамъ горничнымъ и кухаркамъ. Она почти никогда не выходитъ на улицу и у насъ бываетъ только два раза въ годъ. Въ день имянинъ и рожденія Магдалены
— Но вдь ты мн сказалъ, что она была въ церкви?
— Да, это было желаніе Магдалены, хотя она и не особенно любитъ эту полусумашедшую старуху, за ея преувеличенныя нжности. Теперь я жалю, что позволилъ ей придти въ церковь, гд былъ Фредокъ. Впрочемъ, еслибъ она его увидла, то не замедлила бы сказать мн объ этомъ. Она придетъ сюда 22 юля, въ день св. Магдалены, но надюсь, что она здсь больше насъ не застанетъ.
— Не въ томъ дло. Однако присутствіе этой женщины въ Париж опасно. Рано или поздно Фредокъ можетъ съ ней встртиться, а ты, надюсь, не желалъ-бы, чтобы онъ узналъ всю правду отъ нея….
— Конечно. Онъ захочетъ отнять у меня свою дочь, а я предпочитаю умереть, чмъ отдать ее ему. Но я забылъ тебя спросить, какимъ образомъ Фредокъ узналъ, что я увезъ его жену?
— Изъ писемъ, которыя онъ нашелъ въ секретномъ отдленіи ея ящика.
— Эти письма она отъ меня упорно требовала, а ящикъ отослалъ мой управляющій.
— Женщины должны-бы всегда сжигать ихъ переписку. Объ этомъ нечего больше говорить. Что ты думаешь предпринять относительно Фредока? Дуэль конечно невозможна. Я и Гюи тоже не можемъ съ нимъ драться, ни даже д’Эстеланъ. Однако теб нужно какъ можно скоре выйти изъ своего положенія. Единственное для этого средство бжать вмст съ Магдаленой въ Америку.
— Есть еще другое… опасне можетъ быть… но тоже… зачмъ мн скрывать мои мысли?… боле законное. Сказать Фредоку всю правду.
Гр. де Могаръ вздрогнулъ.
— Онъ устыдится своихъ поступковъ, продолжалъ Сукарьеръ и ему останется только просить на колняхъ прощенія у своей дочери.
— Онъ будетъ настаивать, чтобы она за нимъ послдовала… нтъ, нтъ, ни за что?
— Теперь онъ на нее не иметъ никакихъ правъ. Прежде всего она госпожа д’Эстеланъ и ея мужъ такъ-же не уступитъ ее Фредоку, какъ не иметъ ни малйшаго желанія оставить ее у тебя. Затмъ, она по всмъ законамъ твоя дочь, чтобы доказать противное, онъ долженъ будетъ заявить о подлог…
— Надъ этимъ онъ не задумается, онъ будетъ меня таскать по всмъ трибуналамъ. Произойдетъ ужасный скандалъ, какого Парижъ еще не видлъ. Я буду обезчещенъ такъ-же, какъ и….
— Напрасно ты такъ судишь о Фредок. Я его знаю лучше тебя, онъ мн разсказалъ всю свою жизнь и почти увренъ, что онъ иначе будетъ дйствовать. Фредокъ былъ ожесточенъ только на человка, отнявшаго у него дочь. Еслибъ онъ ее нашелъ, то узналъ бы тоже, чмъ былъ для нея этотъ человкъ. Во всякомъ случа онъ его не преслдовалъ бы… пожалуй даже просилъ бы у него прощенія.
Я тебя вовсе не заставляю согласиться со мной и ты можешь принять и другое ршеніе. Какъ-бы тамъ ни было, во всякомъ случа разсчитывай на мою помощь, еслибъ я даже и не былъ согласенъ съ твоимъ ршеніемъ.
— Такъ ты не отказываешься быть моимъ другомъ? спросилъ Могаръ очень взволнованнымъ голосомъ.
— Разв ты во мн сомнвался? Неужели я могу отказаться отъ тебя за твою ошибку. Я тоже не безупреченъ… положимъ за мной нтъ такихъ грховъ какъ за тобой, но что же изъ этого? Когда-же можно доказать свою дружбу, если не въ трудныхъ обстоятельствахъ. Нтъ, мой старый другъ, я тебя не оставлю и не забуду въ одинъ день нашей тридцатипятилтней дружбы.
Графъ пожалъ протянутую руку Сукарьера и всталъ съ дивана, чтобы скрыть свои слезы.
— Merci, сказалъ онъ просто. Я сдлаюсь бодре, если ты со мной останешься и я вполн теб отдаюсь. Все что ты мн посовтуешь, я исполню.
— Въ такомъ случа, мн нужно нкоторое время, чтобы принять окончательное ршеніе.
Пока мы можемъ въ сторон оставить Фредока. Уходя, я ему сказалъ, что пришлю секундантовъ… твоихъ, моихъ, или-же отъ Батрю. Онъ мн отвтилъ, что будетъ ихъ ждать. Такъ пусть же ждетъ. Пока онъ вполн удовлетворенъ своею местью, теб-же довольно ему сказать одно слово, чтобы отомстить ему за все. Достаточно будетъ если ты ему скажешь, вы мстили вашей собственной дочери. Приберегемъ-же это оружіе и перейдемъ теперь къ Магдален.
Она теперь между четырехъ огней.— Ты, котораго она обожаетъ, ея отецъ, котораго она не знаетъ, ея мужъ, котораго она не любитъ и мой племянникъ, котораго она любитъ. Какимъ образомъ она выйдетъ изъ этого ужаснаго положенія? По моему мннію мы не должны мшаться въ ея дла..
— Что ты хочешь этимъ сказать?
— А то, что ея сердце и личное мнніе лучше ею будутъ руководить, чмъ наши совты. Я прервалъ ея свиданіе съ д’Эстеланомъ. О чемъ они говорили не знаю, но ты объ этомъ скоро узнаешь.
Еслибъ я былъ на твоемъ мст, то предоставилъ-бы ей полную свободу. Захочетъ-ли она остаться съ тобой или слдовать за своимъ мужемъ, мы не въ прав противоречить ей. А если вслдствіе какихъ нибудь непредвиднныхъ обстоятельствъ, которыхъ мы не можемъ угадать, господинъ Иврондъ будетъ требовать свою дочь, тогда я позову Магдалену, разскажу ей все и предоставлю ей выбрать одного изъ васъ двухъ.
Такъ какъ смущенный Могаръ ничего не отвчалъ, то Сукарьеръ еще прибавилъ, взявъ свою шляпу:
— Воспользуйся временемъ и обдумай мое предложеніе. Я пойду къ моему племяннику узнать — записался-ли онъ уже въ Африку. Ему несчастному больше здсь нечего длать и мн-бы хотлось его видть подальше отъ Магдалены.

ГЛАВА X.

Абижу ршилъ поселиться въ Мексик. Онъ извстилъ д’Эстелана о принятомъ имъ ршеніи, оставалось только исполнить его. Ухать навсегда изъ Европы человку, который ведетъ такія крупныя коммерческія дла какъ Абижу не легко.
Раньше ему не трудно было собраться въ нсколько часовъ и ухать изъ Парижа въ Америку, но тогда онъ зналъ, что къ опредленному сроку онъ вернется обратно. Теперь-же онъ не зналъ — вернется-ли когда нибудь во Францію, а для ликвидированія его длъ нужно было не меньше года.
Съ тхъ поръ какъ онъ изобличилъ свою жену въ измн, деньги его больше не интересовали. Онъ согласенъ былъ потерять одинъ или два миліона, лишь-бы развязаться скоре съ длами.
Женясь, онъ завщалъ жен сумму въ шесть сотъ тысячъ франковъ, которыми конечно она пока не владла. Желая разъ навсегда развязаться съ ней, онъ поручилъ своему тайному другу ликвидировать вс свои дла и вмст съ тмъ обезпечить окончательно госпожу Абижу. Завщавъ ей шесть сотъ тысячъ онъ однако не хотлъ, чтобы она имла право унаслдовать все его состояніе съ его смертью, а для этого нужно было перемнить духовное завщаніе, хранившееся у Прюнево. Нельзя было терять времени. Бюссероль совсмъ уже оправился отъ полученной имъ раны въ плечо. Слдовательно нужно было перемнить духовное завщаніе до дуэли.
Дуэль была назначена въ парк Абижу, чтобы по возможности все дло обошлось безъ скандала, секундантами были тотъ-же другъ дтства Абижу, а со стороны Бюссероля Жиракъ. Хотя послдній былъ очень некомпетентенъ въ подобныхъ длахъ, но Бюссероль не могъ найти другаго.
Батрю съ перваго-же дня отказался быть секундантомъ Бюссероля и никто не соглашался его замстить, исключая Жирака, которому совершенно было все равно — чьимъ быть секундантомъ и по какому длу, еслибъ даже дерущійся былъ первымъ встрчнымъ.
Абижу, разсчитывавшій на Фредока и д’Эстелана, долженъ былъ измнить свой выборъ по непредвидннымъ обстоятельствамъ. Сукарьеръ передаль д’Эстелану признаніе Фредока, что совсмъ измнило положеніе дла.
Фредокъ сдлался общимъ врагомъ. Абижу, узнавъ отъ д’Эстелана о его продлкахъ, возненавидлъ его настолько-же, насколько прежде дорожилъ его дружбой. Д’Эстеланъ хотлъ драться съ Фредокомъ и убить его, слдовательно былъ уже занятъ и не могъ быть секундантомъ Абижу. Пришлось поневол взять своего интимнаго друга, хотя онъ никогда и не участвовалъ въ подобныхъ длахъ.
Трудно было-бы сказать, кто изъ этихъ трехъ друзей былъ меньше занятъ сложившимися обстоятельствами
Д’Эстеланъ искалъ встрчи съ Фредокомъ, который, посл бурнаго визита Сукарьера, заперъ для всхъ двери своего дома.
Другъ и помощникъ Абижу, переговоривъ съ Жиракомъ, который жилъ въ улиц Boissy — д’Anglas, отправился къ жен Абижу, жившей у своихъ родителей.
Онъ не хотлъ ее осудить безъ допроса, и часто съ ней видлся безъ вдома ея мужа, онъ выслушивалъ ея оправданія и не терялъ еще надежды на примиреніе разошедшихся супруговъ.
Абижу, лишенный своего помощника, не выходилъ изъ своего кабинета, торопясь покончить вс свои неотложныя дла до дуэли.
На слдующій день посл ршительнаго объясненія участвующихъ въ фамильной драм, Абижу пріхалъ очень рано въ свой домъ на бульвар Пуасоніеръ.
Многіе его уже ждали по различнымъ дламъ. Онъ уже принялъ около полудюжины негоціантовъ, троихъ агентовъ мняльныхъ конторъ и главнаго помощника Прюнево, занявшаго его мсто, когда лакей ему доложилъ, что какой-то Марій Генего проситъ аудіенціи.
Абижу забылъ немного объ этомъ помощник Рангуза, выдавъ ему тысячу франковъ за оказанную имъ услугу. Но онъ ему общалъ еще мсто при морской компаніи, а потому Абижу веллъ его принять.
— Очень радъ васъ видть, началъ онъ, указывая на стулъ. Скажите мн, чмъ я могу вамъ быть полезнымъ, но говорите скоре, я дорожу каждой минутой.
Марій скромно услся на край стула и сразу почувствовалъ, что онъ уже не говоритъ съ тмъ-же мнимымъ Тибуленомъ, съ которымъ сидлъ еще такъ недавно въ саду за бутылкой пуншу.
— Я знаю, продолжалъ Абижу, что я вамъ обязанъ во многомъ и сдержу свое слово. Только я долженъ отказаться быть директоромъ морской компаніи, въ которой я вамъ общалъ мсто. Мн было-бы легче иначе вамъ отплатить. Угодно вамъ принять сумму, которая вамъ дастъ возможность самому заняться честной торговлей?
— О! началъ Генего, подбодренный этимъ, я не особенно дорожу мстомъ. Служба въ контор не совсмъ въ моемъ дух, наконецъ, я отлично понимаю, что и вамъ не особенно удобно рекомендовать человка, который служилъ у подобнаго ростовщика какъ Раскальонъ. Я готовъ принять все, что вы мн предложите.
Абижу положилъ руку въ карманъ, чтобы достать бумажникъ.
— Но, сказалъ Марій, остановивъ его движеніе, я пришелъ не съ цлью напоминать вамъ о вашемъ общаніи. Вы мн передали тысячу франковъ, плата слишкомъ достаточная.
Абижу не ожидалъ подобной скромности и началъ его разсматривать съ любопытствомъ.
— Я не считаю еще себя съ вами въ разсчет, сказалъ Абижу. Валурисъ, мой другъ, обязанъ вамъ своей свободой.
— Дйствительно, безъ меня онъ пожалуй до сихъ поръ сидлъ-бы въ заключеніи… безъ меня и безъ полковника Сукарьера, поймавшаго Раскаліона, когда тотъ удиралъ, забравши съ собой вс деньги. Но я вамъ обязанъ гораздо большимъ. Благодаря вамъ я теперь больше не занимаюсь моимъ прежнимъ ремесломъ, за которое наврное попалъ-бы въ тюрьму, я вамъ обязанъ за уплату моихъ долговъ и за то, что я въ продолженіи двухъ недль жилъ какъ миліонеръ. Такъ что я вамъ еще долженъ, а не вы мн, вотъ зачмъ я и пришелъ сюда.
— Я не совсмъ васъ понимаю. Объяснитесь.
— Объясниться! въ томъ-то и вся трудность. Я боюсь разсердить васъ, желая сдлать вамъ пріятное.
— Все таки я ровно ничего не понимаю, сказалъ Абижу съ какимъ-то недовріемъ.
— Это очень щекотливое дло, продолжалъ запинаясь Генего. Вы можете мн сказать, что не мое дло вмшиваться, но я слышалъ вещи, о которыхъ хотлъ вамъ передать… въ вашихъ же интересахъ. Если вамъ не понравится, то вы меня выгоните. Тмъ хуже для меня, но я исполню свой долгъ.
— Говорите-же!
— Прежде всего я долженъ вамъ сказать, что съ тхъ поръ какъ вы мн дали деньги, я не отказывалъ себ ни въ какомъ удовольствіи. Шлялся я и въ город, и въ окрестностяхъ. Я встрчалъ пропасть людей.
Абижу сдлалъ недовольный жестъ.
— Я говорю объ этомъ, чтобы вы узнали, какимъ образомъ дошло до меня, что недлю тому назадъ вы сдлали себ враговъ.
— Какихъ враговъ?
— Гмъ! говорятъ, вы разошлись съ вашей женой… и будете драться изъ за нея…
— Кто-же вамъ это сказалъ? спросилъ Абижу, блдня отъ злости.
— Ну… госп. Бюссероль, напр.
— Да вы пришли смяться надо мною? вскрикнулъ финансистъ, быстро вставая.
— Я! отвтилъ Марій не смущаясь, да я васъ уважаю больше чмъ отца и готовъ броситься въ огонь изъ за васъ. Я всегда былъ бднымъ человкомъ и не всегда шелъ по прямой дорог…. что-жь длать? Я умиралъ съ голоду… но пусть меня Богъ на этомъ мст накажетъ, если я не имлъ въ виду только оказать вамъ услугу, передавъ вамъ разговоръ, котораго я былъ свидтелемъ вчера. Наконецъ, еслибъ я къ вамъ не хорошо относился, то лишился-бы вашего покровительства.
Въ голос Генего слышалось столько искренности, что Абижу ршилъ выслушать его до конца и снова услся.
— Васъ удивляетъ, что я знаю Бюссероля, продолжалъ Генего. Но это не значитъ, чтобы я съ нимъ имлъ дло. Онъ никогда не нуждался въ ростовщикахъ, но Раскаліонъ указывалъ мн разъ на него. Онъ старался всучить ему денегъ на 25%, но тотъ не нуждался. Раскаліонъ давалъ мн иногда даровые билеты въ театръ… только не съ цлью доставить мн удовольствіе. Онъ бралъ для меня ложу въ бенуар, сажалъ меня впередъ, а самъ, спрятавшись за моей спиной, указывалъ мн на различныхъ людей, опредляя сколько каждому изъ нихъ можно дать денегъ и на какіе проценты.
— Кончайте-же наконецъ!
— Я уже приближаюсь къ сути. Итакъ вчера, въ семь часовъ вечера, я сидлъ въ Елисейскихъ поляхъ и докуривалъ мою сигару въ ожиданіи начала спектакля въ одномъ изъ caf-concert, гд я хотлъ провести вечеръ. Вдругъ я замтилъ Бюссероля съ подвязанной рукой и съ нимъ былъ Жиракъ — человкъ, которому Раскаліонъ не поврилъ-бы и ста франковъ.
Мой стулъ стоялъ на самомъ углу перекрестной улицы и противъ большаго дерева. Бюссероль и Жиракъ услись ко мн спиной у самаго дерева. Они меня не знаютъ и ни въ чемъ конечно не могли заподозрить, почему нисколько не стснялись въ своемъ разговор.
— И они произносили мое имя?
— Съ первыхъ-же словъ Бюссероль сказалъ: Драться съ этимъ Абижу за то, что я проводилъ его жену изъ театра, это по меньшей мр странно.
Сказавъ это, Генего остановился и посмотрлъ на Абижу, какъ-бы желая угадать — продолжать-ли или остановиться на этомъ.
— Продолжайте-же, съ нетерпніемъ сказалъ финансистъ.
Поощренный, Марій продолжалъ:
— Жиракъ замтилъ своему другу, что отказаться уже поздно, такъ какъ уже выговорены вс условія дуэли. Тогда Бюссероль воскликнулъ: Еслибъ покрайней мр было изъ за чего драться, а то ровно ничего не было. Я переносилъ только насмшки, да въ добавокъ получилъ пулю въ плечо. Мужъ меня засталъ какъ разъ въ тотъ моментъ, когда я всталъ на колни, точно оселъ какой-нибудь, передъ его женой, которая надсмхалась надо мной. Она не позволяла даже поцловать ее въ кончикъ пальца. На это другой отвтилъ: никто теб не повритъ, если ты будешь разсказывать объ этомъ, а мужъ ея въ особенности. Ты былъ цлый часъ въ лож госпожи Абижу. Провожалъ ее въ экипаж.
Тогда Бюссероль сказалъ…
— Позволите-ли вы мн дословно передать его выраженія?
— Я даже этого требую отъ васъ.
— Ну, такъ онъ сказалъ: знаешь-ли, мой другъ, эта сумаінедшая женщина ищетъ только развлеченій, сильныхъ ощущеній, если хочешь, но никогда она не имла ни малйшаго желанія имть меня своимъ любовникомъ. Она была въ Fantaisies Comiques отъ нечего длать. Ей было скучно въ лож, она меня позвала. Я обрадовался этому случаю. А! да! хорошо! вотъ былъ ея разговоръ. Кром того она мн говорила о своемъ муж, о Стрекоз и ея фальшивомъ голос, о Батрю, обо всхъ кто былъ въ театр, только обо мн одномъ не говорила. Когда я начиналъ говорить о моемъ расположеніи къ ней, о моей страсти, она смялась мн прямо въ глаза. Въ отчаяніи я ей предложилъ проводитъ ее до ея виллы. Она мн отвтила: Отчего-же? Разв вы думаете, что я боюсь остаться съ вами наедин? Наконецъ, я отослала своихъ лошадей и мы возвратимся на извощик, въ открытомъ экипаж. Это будетъ прелестно.
Она только что мн доказала, что нисколько меня не боится, просидвъ вмст со мной цлый часъ въ одной лож, а я былъ настолько глупъ, что все-таки надялся.
Въ дорог она разсказывала о новомъ спектакл въ трехъ актахъ. Я рискнулъ заговорить о прелести лунной ночи, объ удовольствіи кататься въ подобную ночь. Подъзжаемъ къ бульвару Фландренъ. Она мн спокойно говоритъ: Пойдемъ-те я вамъ покажу мой паркъ.
Подобное хладнокровіе удивило меня, но все таки я надялся, что моя звзда засвтитъ. У нея былъ ключъ отъ маленькихъ дверей, мы входимъ, она меня ведетъ къ скамейк посреди поляны и заставляетъ восхищаться отраженіемъ луннаго свта на верхушкахъ деревьевъ. Раздраженный, я хочу прервать этотъ разговоръ. Ршаюсь на объясненіе… становлюсь на колни… не прошло тридцати секундъ моему блаженству, какъ вдругъ появляется ея мужъ.
Господинъ Абижу слушалъ съ лихорадочнымъ вниманіемъ и судя по выраженію его лица можно было легко отгадать сильное смущеніе. Онъ отдалъ-бы десять лтъ изъ своей жизни, еслибъ Генего разсказалъ правду, и онъ самъ себя спрашивалъ: слдуетъ ли врить этому человку.
Хотя Генего не имлъ вида лгуна, но Абижу не вполн ему доврялъ. Онъ говорилъ не останавливаясь. Одна фраза не ждала другой, потому-что онъ не сочинялъ ихъ. Онъ повторялъ только слово въ слово невольно подслушанный имъ разговоръ. Да и съ какой стати было ему разыгрывать комедью? Вдь Абижу представлялъ для него мало интереса. Сомнительно, чтобы его подкупили Бюссероль или же госпожа Абижу.
Марій предположилъ должно быть, что Абижу можетъ его заподозрить въ подкуп и потому прервалъ свой разсказъ, перемнивъ его содержаніе.
— Вы можете подумать, сказалъ онъ, что я лгунъ или-же меня подкупили Я нашелъ-бы подобное предположеніе съ вашей стороны очень естественнымъ, такъ какъ бывшее мое ремесло не даетъ мн права обижаться за какія-бы то нибыло предположенія относительно меня.
— Я васъ въ этомъ не подозрваю, сказалъ черезъ нкоторое время Абижу, только меня удивляетъ, откуда вамъ могла придти идея разсказать мн подобную вещь, которая для васъ не представляетъ никакого интереса.
— Простите мн, но я не глупе другихъ и мн пришло на мысль: твой благодтель будетъ драться съ негодяемъ, который его не стоитъ, за то, что онъ его засталъ у ногъ своей жены. Можетъ бытъ твой благодтель не сталъ-бы рисковать изъ за каково-то Бюссероля, еслибъ узналъ, что вся эта исторія не стоитъ выденнаго яйца. Поди ему разскажи все, что услышалъ. Можетъ онъ теб повритъ и если дло устроится миромъ, то смло каждому можешь сказать, что оказалъ важную услугу доброму человку.
— Оканчивайте вашъ разсказъ, прервалъ его Абижу, пораженный искренностью разсужденій Марія.
— Мой разсказъ? Да я его окончилъ. Бюссероль еще съ четверть часа продолжалъ въ томъ-же дух доказывать, что пострадалъ только за свою услужливость и обвинялъ госпожу Абижу, которая его привезла къ себ съ намреніемъ посмяться надъ нимъ, повторяя безпрестанно, что это очень странно — драться изъ за сумашедшей женщины съ бшеннымъ мужемъ… вы видите, что я не придумываю выраженій.
Жиракъ смялся надъ нимъ, онъ ему говорилъ, что въ слдующій разъ онъ будетъ умне, а что если разъ вино откупорено, то слдуетъ его выпить. За тмъ онъ еще прибавилъ въ вид утшенія, что дуэль съ вами придастъ ему всу, что героемъ во всякомъ случа останется онъ и что вс женщины будутъ держать его сторону.
Бюссероля это не убждало. Мн кажется, этотъ блондинъ не изъ храбрыхъ, но въ конц концовъ онъ ничего не отвтилъ.
— Во все время разговора Бюссероль то и дло кланялся знакомымъ кокоткамъ… между прочими и той, которая разорила нотаріуса… рука у него висла на подвязк, чтобы быть интересне… но онъ ею отлично владлъ. Приблизительно черезъ три четверти часа они встали и ушли. Я за ними не пошелъ, Марій припоминалъ — не забылъ-ли онъ еще что сказать, когда вошелъ лакей и доложилъ, что пришелъ помощникъ Абижу.
Порерывъ пришелся очень кстати, финансистъ могъ освободиться отъ Генего. не высказавъ ему своего мннія относительно разсказа.
— Приходите завтра въ это-же время, сказалъ онъ ему, указывая жестомъ, что аудіенція кончена.
Генего раскланялся и видимо былъ доволенъ собою.
Въ дверяхъ онъ встртился съ помощникомъ и вмст съ тмъ другомъ Абижу Яковомъ, но тотъ на него не обратилъ вниманія.
Новости, приносимыя Яковомъ должно быть очень интересовали Абижу, судя по первому его вопросу вошедшему:
— Ну, что-же?
— А вотъ что! отвтилъ самый преданный другъ и самый скромный компаніонъ. Я пришелъ теб сказать, что дуэль не можетъ состояться въ твоемъ парк.
— Почему-же? вдь было условлено!
— Д’Эстеланъ былъ сегодня утромъ у меня и совершенно справедливо замтилъ, что въ случа смерти или тяжелой раны свидтели будутъ обвинены въ несоблюденіи дозволенныхъ правилъ. Полиція наврное вмшается въ это дло. Уже изъ за этой одной причины лучше было-бы назначить дуэль въ Бельгіи. Но… есть еще другая…
— Какая-же? Можетъ быть Бюссероль отказался?
— Онъ съ большой неохотой согласился драться, это ты знаешь. Онъ вполн логично доказываетъ, что ты отомстилъ ему за оскорбленіе, выстрливъ въ него въ день приключенія, а потому онъ вовсе не обязанъ принимать твой вызовъ. Въ конц концовъ друзья его уговорили принять вызовъ
— Ну и что-же дальше?
— Твоя дуэль уже больше не секретъ. Кто-то написалъ письмо одной особ, которая должна была оставаться въ сторон. Ее извстили, что посл завтра въ 5 часовъ утра Бюссероль и ты условились сойтись въ твоемъ парк, въ конц платановой аллеи и что твой противникъ и его секундантъ войдутъ черезъ маленькія дверцы со стороны la Muette.
— Но къ кому-же это письмо было адресовано?
— Къ твоей жен.
— Ты съ ней видлся? воскликнулъ Абижу, быстро вставая со стула.
— Да. Я только что съ ней видлся… у ея отца. Вдь ты-же самъ меня къ нему послалъ. Она мн показала это письмо.
— И она не знаетъ, кто его написалъ?
— Совершенно не знаетъ. Я увренъ, что авторомъ письма Бюссероль.
— Моя жена должна знать его почеркъ.
— Ты не правъ, выражаясь такимъ образомъ, тихо сказалъ Яковъ. Этотъ молодой человкъ никогда не былъ ея любовникомъ.
— Что ты хочешь этимъ сказать?
— По моему мннію твой противникъ, не желая рисковать своею жизнью изъ за твоей, предупредилъ твою жену, въ надежд, что она не допуститъ дуэли.
— Изъ этого только слдуетъ, что они сносятся другъ съ другомъ, если онъ знаетъ ея адресъ. Они должно быть каждый день переписываются.
— Никогда. Еслибъ его письмо было съ подписью, то она ему-бы отослала его. Но этого даже предположитъ нельзя. Ему вполн достаточно было одного урока за его претензію разрывать супружеское счастіе. Онъ только жаждетъ отдыха. Бюссероль считаетъ себя побжденнымъ и еслибъ не Жиракъ, онъ-бы не принялъ вызова. Вотъ теб на то доказательство.
Ты удивляешься, откуда онъ знаетъ адресъ твоей жены! Да весь свтъ это знаетъ, Вс знаютъ, что посл суровой сцены съ мужемъ, госпожа Абижу бжала къ своему отцу, тамъ и осталась и ведетъ самую отшельническую жизнь. Не скрою даже отъ тебя, что ея поведеніе оправдываютъ, что она дйствительно заслужила.
— Прибавь еще, что меня обвиняютъ, съ горечью сказалъ Абижу.
— Ты не ошибаешься.
— Но надюсь, ты меня не обвиняешь?
— Я теб извиняю, зная твой вспыльчивый характеръ.
— Такъ ты держишь ея сторону. Еслибъ я это зналъ…
— Не выбралъ-бы меня для заключенія условій о развод, который ты хочешь предложить своей жен — и сдлалъ-бы большую оплошность. Выслушай меня спокойно, если ты можешь. Я твой другъ и кажется доказалъ это…
— Сто разъ.
— Въ такомъ случа позволь мн сказать, въ какомъ расположеніи я засталъ ту, которую ты отвергъ подъ вліяніемъ злости.
— Согласенъ. Говори мн, что ты хочешь, но я поврю, чему я захочу.
— Ты хорошо знаешь характеръ ея отца, онъ эгоистъ и никакого вліянія на нее не иметъ. Онъ ее встртилъ очень дурно, изъ опасенія лишиться своего независимаго положенія.
— Вдь я теб поручилъ устроить вс ихъ денежныя дла.
— Да, объ этомъ еще поговоримъ. Объ отц я упоминаю только потому, чтобы ты зналъ: пріятно-ли ей было къ нему переселиться. Еслибъ она была расположена, вести себя дурно, прежде всего она выбрала-бы поспокойне пріютъ. Можетъ быть даже обратилась-бы къ тому человку, котораго ты засталъ у ея ногъ.
— А можетъ быть онъ ее не принялъ-бы.
— Такъ мало ли куда она могла пойти. Ты ей завщалъ въ день свадьбы настолько значительную сумму, что она всегда можетъ вести веселую жизнь. Однако-же она ни на минуту не воспользовалась своимъ положеніемъ, когда ты ее выгналъ… иного выраженія я не могу найти, такъ-какъ ты ее преслдовалъ съ револьверомъ въ рукахъ. Единственною ея мыслью было раскаяніе за свою легкомысленность и совершенно замкнутая жизнь, что ее оградило отъ различныхъ толковъ, неминуемыхъ въ подобныхъ случаяхъ.
— Я врно теб сказалъ, ты держишь ея сторону.
— Нтъ. Я только представляю факты и ты будешь ихъ судьею. Знаешь ли, что она ршила сдлать, получивъ это письмо какъ разъ во время моего прихода? Она хотла провести всю ночь у входа въ паркъ, если прислуга ее не впуститъ. Она хочетъ помшать дуэли.
— Изъ боязни за жизнь Бюссероля.
— Она его ненавидитъ, презираетъ. Изъ за тебя она хотла это сдлать.
— Изъ за меня!.., А! да я богатъ и она надется, что я ее обратно приму.
— Ошибаешься. Она ничего не ожидаетъ. Даже отказывается отъ твоего приданаго. Она разсчитываетъ переселиться въ Ирландію и приняла уже для этого нкоторыя мры. Тамъ принимаютъ, какъ оказывается, замужнихъ женщинъ и вдовъ на пансіонъ за самую умренную плату. Единственное, чего она отъ тебя ожидаетъ и проситъ — не мшаться окончить ея жизнь въ этомъ монастыр. Наконецъ, она согласна подчиняться всмъ твоимъ желаніямъ.
И ей сообщилъ о твоемъ ршеніи переселиться въ Мексику. Она со слезами на глазахъ сказала мн, что для нея самое большое счастіе было бы послдовать за тобою… она готова быть твоей служанкой, но если ты откажешься видть ее, то для нея все таки утшеніемъ было-бы жить въ одной стран съ тобою.
— Положительно, воскликнулъ Абижу видимо смущенный, мн кажется, что вс твои оправданія я вижу какъ-бы во сн. Женщина съ подобными чувствами ко мн и она же обманываетъ. На это есть факты. Какъ-же я могу поврить ея словамъ?
— Она тебя не обманывала. Поступокъ ея былъ неблагоразуменъ, вотъ и все.
— Неблагоразумный поступокъ! Пользуясь моимъ отсутствіемъ привозить въ полночь къ себ въ паркъ хлыща, который за ней ухаживаетъ и это называется только неблагоразумнымъ поступкомъ! Осмлишься-ли ты дать мн честное слово, что ты ее не считаешь виновной?
— Дню теб слово и съ полной увренностію. Да ты и самъ долженъ это знать. Я былъ у дверей, когда ты привелъ съ собою этого мошенника Раскаліона и видлъ, какъ все произошло. Твоя жена пріхала въ открытомъ экипаж вмст съ Бюссеролемъ… у нея былъ ключъ отъ маленькихъ дверей для входа въ паркъ… они вошли вмст, но еслибъ Бюссероль былъ ея любовникъ, то она его не водила-бы по аллеямъ въ свтлую лунную ночь….
— Не станешь-ли еще доказывать, что еслибъ меня тамъ не было, то Бюссероль ушелъ-бы съ тмъ-же, съ чмъ и пришелъ?
— Вполн это утверждаю. Двое или трое людей изъ твоей прислуги не спали еще. Горничная дожидала свою барыню. Еслибы госпожа Абижу имла дурныя намренія, то наврное не къ теб привела-бы человка, котораго она хотла-бы имть своимъ любовникомъ.
Абижу вздрогнулъ отъ подобныхъ доказательствъ.
— Такъ объясни-же мн въ такомъ случа, что это за женщина, воскликнулъ онъ. Сумашедшая-ли она или-же непонятный монстръ?
— Ты меня спрашиваешь: сумасшедшая-ли твоя жена или-же монстръ, медленно сказалъ Яковъ. Нтъ, мой другъ. У нея есть умъ и сердце. Умъ очень видный и самое лучшее сердце.
— Въ доказательство чего, она себя опозорила, и меня привела въ отчаяніе, съ горечью сказалъ Абижу.
— Она ничего этого не предвидла.
— И ты увряешь, что у нея есть умъ!
— Даже слишкомъ много. Ея умъ слишкомъ живой, быстрый, почему она немедленно и исполняетъ все задуманное. Ей не хватало только разсудительности… и еще чего-то.
— Да, чести.
— У нея не было человка, который-бы ею управлялъ.
— Ты меня хочешь этимъ упрекнуть.
— Понятное дло. Когда ты женился, десять лтъ тому назадъ, на М-lle Leouie Chevry, ей было всего двадцать лтъ. Мать ее слишкомъ рано умерла, а отецъ ни на что не былъ способенъ. Ему казалось, что онъ все уже сдлалъ, помстивъ свою дочь въ пансіонъ, гд ее выучили тому, чего она именно не должна была знать. Она вышла оттуда красавицей, граціозной и ей повторяли каждый день, что все счастіе въ деньгахъ.
— И за меня она вышла замужъ по разсчету. Ужели и въ этомъ ты ее оправдываешь…
— Она не длала изъ этого разсчета. Ей казалось очень естественнымъ выйти замужъ за миліонера, который ей не былъ непріятнымъ. Можетъ быть она не вышла-бы за тебя, еслибъ ты былъ бденъ, но наврное тоже не вышла-бы за тебя, еслибъ ты для нея былъ антипатиченъ. Съ тмъ воспитаніемъ, какое получаетъ большая часть двушекъ, имъ невозможно выходить замужъ за человка, который ничего не иметъ. По крайней мр три четверти изъ нихъ выходятъ такимъ-же образомъ замужъ.
— Допустимъ! свтъ скверно созданъ. Но что ты этимъ хочешь доказать?
— То, что каждый мужъ, женясь при подобныхъ условіяхъ, долженъ стараться вселить въ своей жен серьезное чувство, прочное, указать ей прямую дорогу, сдлать ее боле на себя похожею. Многіе этого достигли и при худшихъ чмъ ты условіяхъ. Я видлъ Леони еще до свадьбы и въ ней все было, чтобы сдлать тебя счастливой.
— Такъ по твоему я ей помшалъ сдлать меня счастливымъ?
— Да, мой другъ. Что ты для нее сдлалъ? Ты ее любилъ, восхищался ею, это я знаю. Но чмъ ты ей это доказывалъ? Открывъ для нее свою кассу, окруживъ ее безсмысленною роскошью, поощрялъ ее къ блеску, возбуждая въ ней кокетство, которое спитъ въ самой глубин сердца у каждой честной женщины.
— Я удовлетворялъ ея вкусу. Разв я былъ не правь?
— Ты съ ней поступалъ какъ поступаютъ съ кокоткой. Прости мн за выраженіе, но ты содержалъ свою жену не какъ честную женщину. Слдовало инымъ путемъ стараться ей нравиться.
— Разв это моя вина, что она любила только издержки, удовольствія, праздники, блескъ9
— Она то любила, что ее съ дтства учили любить. Отъ тебя зависло представить ей всю опасность отъ подобной пустой жизни. Ты ее не удерживалъ, а напротивъ того, поощрялъ къ подобной скользкой дорог, съ перваго-же дебюта, ты избралъ себ роль мужа кокотки. Ты, мене всхъ тщеславный, глупо восхищался побдами твоей жены. Ты гордился тмъ, что ее считаютъ образцомъ моды, везд говорятъ о ея костюмахъ, ея экипажахъ, и ея балахъ.
— Да, я былъ глупъ, да, я былъ слабъ, но еслибъ я не попалъ на. порочную натуру, я не…
— Остановись. Ты совершенно ошибаешься. Какая-бы ни была натура, у женщины, но при подобной жизни всегда бываетъ скверный конецъ. Прочитай вс модные журналы, гд выставляется имя госпожи Абижу. Тогда ты убдишься, что подобная женщина не можетъ не имть любовника. Рано-ли, поздно-ли, но онъ долженъ быть. Кто желаетъ нравиться мужу, тотъ не мняетъ платья по шести разъ въ день, не задаетъ раутовъ и ужиновъ, не бгаетъ на первыя представленія и не катается въ лсу на четверк лошадей. Одно могло-бы измнить, врне не допустить до подобной жизни — еслибъ ты имлъ дтей. Къ несчастію, ты ихъ не имешь…
— Ты не замчаешь какъ самъ ее начинаешь обвинять, стараясь защитить, прервалъ Абижу. Ты самъ доказываешь, что рано или поздно она должна была меня обмануть,— значитъ она меня обманула.
— Можетъ-быть она обманула-бы тебя, еслибъ вы оба не получили заслуженную кару. Но дай мн прежде окончить. Перейдемъ теперь отъ общихъ вопросовъ къ насущнымъ.
Ты не можешь не сознавать ошибокъ въ твоемъ поведеніи относительно жены. Ты ее предоставилъ самой себ. Страсть твоя къ дламъ заставила тебя летать по цлому свту, какъ если бъ ты не былъ женатъ. Думалъ-ли ты, узжая въ Индію для торговли индиго, какимъ мученіямъ подвергалась твоя жена, оставаясь совершенно одна. А вдь ты долженъ былъ о ней заботиться, ее защищать, она носитъ твое имя. Сколько ты сдлалъ большихъ путешествій съ тхъ поръ какъ ты женатъ? восемь или десять. Ну и что же! Обманула-ли тебя эта женщина, оставаясь совершенно одна въ продолженіе нсколькихъ мсяцевъ? Нтъ.
— Почемъ-же я знаю.
— Я теб говорю, что нтъ. Госпожа Абижу была всегда слишкомъ на виду и еслибъ что-нибудь случилось, то уже давно весь свтъ парижскій, который живетъ только одними скандалами, говорилъ-бы объ этомъ. Однако-же ее ни разу не обвинили и даже не заподозрили.
— Пока она сама себя не скомпрометировала съ этимъ фатомъ…
— Скомпромитеровала себя? да и я теб скажу, какимъ образомъ это случилось. Ей надола жизнь, которую она вела и въ ней закралось чувство любопытства… Ея друзья, т. е. женщины, которыхъ она приглашала на свои балы и завидующія ея богатству, говорили ей, что она достойна сожалнія и что она не знаетъ свтскихъ секретовъ. Что отъ нея зависло записаться въ своемъ род женскую франкмасонскую ложу, гд хранятся вс ихъ секреты, а цль ихъ — противустоять своимъ мужьямъ. Твоя жена не хорошо сдлала, слушая ихъ, но она не послдовала ихъ совту.
— Кто же мн это докажетъ?
— Ея собственное легкомысліе. Еслибъ она тебя обманывала, то обманывала бы секретно. Она могла безъ всякаго затрудненія присоединиться къ той лиг, которую Парижъ покровительствуетъ и даже поощряетъ. Неужели ты думаешь, она позвала бы Бюссероля въ свою ложу въ театр, гд покрайней мр было двадцать человкъ ея знакомыхъ, еслибъ онъ былъ ея любовникомъ? Наконецъ, еслибъ у нея и былъ любовникъ, то неужели она захотла бы себя выдавать ради Бюссероля, которому она нужна была только для вывски, какъ орденъ въ петличк. И неужели она въ такомъ случа согласилась-бы ссть съ нимъ вмст въ открытую коляску у выхода изъ театра?
— Это вовсе не оправдываетъ ея поступка и то, что ты называешь легкомысленность, переходитъ всякія границы. Чтобы тогда было, еслибъ я ее встртилъ выходящею изъ ложи….
— Ничего худшаго чмъ то, что случилось въ саду. Но я вовсе не стараюсь оправдывать поступокъ твоей жены. Я только его объясняю. Она очень смущена и скучаетъ. Вдь ей тоже совтовали ея подруги брать примръ съ Англичанокъ и Американокъ, т. е. кататься одной въ лсу, посщать рестораны, не чуждаться мужчинъ, посщающихъ эти рестораны и мало-ли чего он ей еще не наговорили. Какъ теб покажется то, что она разъ утромъ създила къ одному господину, котораго ты часто встрчалъ?
— Она сама въ этомъ призналась. Это уже превышаетъ всякую наглость.
— Она хотла сознаться мн во всемъ и просила передать теб всю ея исповдь. Твоя жена хочетъ тебя имть судьею и ничего отъ тебя не скрываетъ.
— Какъ называется этотъ человкъ?
— Гюи де Батрю, племянникъ полковника Сукарьера….
— Котораго я просилъ быть моимъ секундантомъ противъ Бюссероля. Такъ она старалась высмять меня передъ всми моими знакомыми!
— Господинъ Батрю должно быть передалаъ своему дяд, что ея визитъ былъ самый невинный. Она не принимала никакихъ предосторожностей, чтобы визитъ этотъ былъ секретнымъ. Она тамъ была днемъ, въ собственномъ экипаж съ кучеромъ Англичаниномъ. Господинъ Батрю живетъ въ улиц Оберъ.
— Зачмъ-же она къ нему здила?
— Сама этого не знаетъ. Это просто была эксцентрическая выходка, плодъ совтовъ ея знакомыхъ. Къ счастію она попала на честнаго человка. Онъ не злоупотребилъ ея неосторожностью. Убжденная имъ, что довряться такимъ образомъ съ ея стороны очень опасно, она скоро сознала свою ошибку и не долго у него оставалась.
— Если она не лишилась своей чести у господина Батрю, то лишилась все таки хорошей репутаціи. Что онъ думаетъ о ней и обо мн? Она меня считаетъ глупцомъ или же снисходительнымъ мужемъ. И ты просишь прощенія этой женщин.
— Я ничего не прошу, я даже на то не имю права. Ты въ полномъ прав поступить какъ теб угодно, но я считалъ своей обязанностью выяснить и твои личныя ошибки. Я теб говорилъ правду, хотя и непріятную и вовсе этого не жалю. Ты долженъ все знать, раньше чмъ произнести приговоръ. Твоя жена тоже не ждетъ отъ тебя извиненія. Она ждетъ приговора безропотно и съ раскаяніемъ. Ты долженъ его произнести.
По моему мннію, ты преувеличиваешь ея виновность, ея ошибки не пустячныя, въ этомъ нтъ сомннія и ты вовсе не долженъ считать мои доводы какъ оправданія. Къ несчастью ты не можешь допросить свидтелей, которыя подтвердили-бы ихъ. Было бы неблагоразумно допрашивать господина Батрю и Бюссероля объ ихъ отношеніяхъ къ твоей жен, но еслибъ это было возможно, то, клянусь, они подтвердили бы вс мои слова.
Это послднее доказательство больше поразило Абижу, чмъ вс остальныя разсужденія его друга. Онъ зналъ отвтъ Бюссероля отъ Генего и послдній не могъ тоже сговориться раньше съ Яковомъ
— Теперь ты все знаешь, сказалъ защитникъ госпожи Абижу. Длай, что хочешь. Ты самъ долженъ ршить судьбу твоей жены.
— Что ты мн совтуешь? рзко спросилъ Абижу.
— Съ какой цлью ты мн задаешь этотъ вопросъ… хочешь поступить согласно моему мннію или же доказать, что я не правъ? Этотъ вопросъ слишкомъ щекотливъ и я о немъ не долженъ больше говорить.
— Разв ты не единственный мой другъ? Твое мнніе будетъ моимъ.
— Такъ вотъ оно. Еслибъ я былъ на твоемъ мст, я не сразу взялъ бы обратно мою жену, какъ будто ничего не случилось, но я бы ей не отказалъ въ моемъ дом. Я бы ее испыталъ сначала.
— Какимъ образомъ?
— Выбери одно изъ двухъ средствъ. Предоставь ей ухать въ Ирландію и записаться тамъ въ монастырь, откуда можно выдти во всякую минуту, а затмъ, когда ты ршишь, что наказанію вышелъ срокъ… но я предпочелъ бы другое средство.
— Чтожь бы ты сдлалъ?
— Ухалъ бы въ Мексику и… не спорь только… взялъ бы жену съ собой. Испытаніе было бы самое лучшее. Я остался-бы заграницей годъ или два. Жена жила-бы моей жизнью, раздляла-бы вс опасности, и труды, веселье и скуку. Я попробовалъ-бы доказать ей, что люди живутъ не съ цлью искать только развлеченія и что счастіе въ хорошемъ поведеніи. Однимъ словомъ, я занялся бы ею серьезно, вмсто того, чтобы длать изъ нея идола.
— И ты думаешь, она согласится на подобное существованіе?
— Ты узнаешь. Вдь это проба. Если она начнетъ скучать о балахъ, костюмахъ въ шесть тысячъ франковъ, скачкахъ… тогда останется только отослать ее обратно въ Европу. Но этого не случится, я въ этомъ твердо увренъ. Я ее видлъ, слушалъ, видлъ ея слезы и признаніе. И я за нее отвчаю.
— О! Яковъ, еслибъ я былъ увренъ, что ты не ошибаешься….
— Можешь убдиться въ этомъ. Попробуй… я не знаю инаго средства, чтобы воротить счастіе.
Только ршайся скоре. Если ты отказываешься видть ее, она ршила ухать изъ Франціи въ монастырь и удетъ завтра. Я общалъ дать ей отвтъ сегодня же.
— У ея отца?
— Нтъ, гораздо ближе, но она меня ждетъ съ нетерпніемъ.
— Гд-же она тебя ждетъ?
— На извощик… котораго я оставилъ у воротъ.
— Она здсь и ты мн ничего не сказалъ! воскликнулъ Абижу, который отъ волненія едва могъ говорить. Пойдемъ! Я хочу съ ней видться… сказать ей….
— Что удешь вмст съ ней въ Америку, прервалъ обрадованный другъ. О! Я былъ увренъ въ твоей справедливости и клянусь, ты не пожалешь своего прощенія.

ГЛАВА XI.

Антоніи судьба улыбалась. Посл ужасной жизни въ дтств она наконецъ достигла того, о чемъ мечтаютъ вс самолюбивыя портнихи,— она выступила на сцен одного театра.
Дебютировать въ Каркасон конечно не въ Перу, но разъ женщина выступаетъ на сцен, она не теряетъ надежды получить въ одинъ прекрасный день пятьдесятъ тысячъ франковъ ренты. Антонія врила въ свою звзду съ самыхъ молодыхъ лтъ и самое большее ея желаніе исполнилось — она жила въ Париж.
Посл нсколькихъ затрудненій Антонія нашла Прюнево. Труденъ только первый шагъ. Затмъ уже, лишившись нотаріуса, ей не трудно было обзавестись Бразильцемъ.
Антонія могла себя назвать самой счастливой Стрекозой, но въ этомъ низкомъ обществ нтъ безупречнаго счастія. У Антоніи была мать. Она называлась госпожей Мушеронъ.
Вдова, но не безутшная. Разоривъ одного таможеннаго чиновника, она его бросила и ухала съ однимъ шулеромъ, который рыскалъ по всмъ европейскимъ городамъ, гд только есть рулетка.
Антонія провела свое дтство въ Германіи и Саксоніи. Достигши возраста, когда двушки учатъ катехизисъ, она изучала языкъ банкометовъ.
Бросивъ наконецъ свою мать, которая ее часто била, она не переставала ей высылать деньги.
Количество высылаемыхъ денегъ зависло конечно отъ положенія Стрекозы. Въ царствованіе Прюнево, суммы увеличивались. Антонія уже не посылала по сту франковъ въ Монако, стофранковые билеты замнялись тысячными. Но какъ ни старалась ея мать всегда оставалась въ проигрыш.
Кончилось тмъ, что въ одинъ прекрасный день госпожа Мушеронъ, безъ гроша денегъ и безъ багажа, перехала въ avenue de Messine, гд ее меньше всхъ ожидали. Это случилось какъ разъ на слдующій день посл прогулки Антоніи съ Донъ Маноэлемъ въ Буживал.
Очевидно, она попала очень не въ попадъ. Покровители слдуютъ одинъ за другимъ, но не имютъ между собою никакого сходства. Нужно для каждаго изъ нихъ изучать искусство нравиться, и опытность пріобртенная съ послднимъ теряетъ всякое значеніе для послдующаго. Антонія какъ разъ находилась въ самомъ затруднительномъ положеніи. Насколько Прюнево былъ покладистъ, настолько же бразвлецъ не поддавался. Постановивъ разъ истратить на модную женщину извстную сумму, большей онъ не хотлъ расходовать.
Избалованная нотаріусомъ, Антонія съ трудомъ переносила строгій режимъ Донъ Маноэля, но переносила все съ терпніемъ.
Она не разсчитывала отъ него прибавки вслдствіе прізда ея матери, которая заняла дв комнаты и не забыла захватить съ собою рулетку.
Но за однимъ несчастіемъ слдуетъ непремнно и другое. Черезъ недлю посл заключенія новой связи Антонія заболла. Она уже не пла и не смялась. Не только веселость исчезла, но даже пропалъ аппетитъ. Страшные мигрени ее преслдовали съ утра до вечера и она серьезно начала побаиваться своего положенія.
Докторъ не могъ высказать еще исхода болзни, но его пожиманія плечами при каждомъ его визит не общали хорошаго.
Не выходить изъ комнаты все то время, когда вс подруги придумываютъ новые туалеты передъ отъздомъ въ Трувиль превышаетъ всякое наказаніе. Къ тому-же, нельзя было требовать отъ бразильца, чтобы онъ былъ сидлкой.
Онъ не переставалъ быть внимательнымъ. Каждый день передъ уходомъ въ клубъ онъ приходилъ посидть возл Антоніи. Посылалъ ей цвты, самые лучшіе фрукты, но отъ аромата цвтовъ голова Антоніи разбаливалась еще пуще, а фруктовъ она сть не могла. Этимъ все вниманіе ограничивалось, между тмъ въ шкатулк денегъ оставалось слишкомъ мало.
Постепенно вс оставили Антонію. Эскандекатъ не приходилъ къ ней больше, боясь, что отъ него потребуютъ отчета за спектакль. Зели, врная Зели, тоже улетучилась подъ предлогомъ полученнаго ею ангажемента въ Діеппъ. Розина ограничивалась, посылая отъ времени до времени узнать о здоровьи ея прежней подруги. Блестящей Антоніи осталось только общество ея горничной.
Съ матерью она старалась какъ можно рже видться, боясь встрчи ея съ бразильцемъ. Госпожа Мушеронъ, въ свою очередь, завела новыхъ знакомыхъ въ Париж. Проигравшихся такъ же какъ и она, обднвшихъ баронесъ и показывала имъ въ желтой гостинной вс преимущества ея системы игры въ рулетку.
Бдная Стрекоза все не поправлялась, напротивъ того, ей длалось все хуже и хуже. Ей казалось, что все ея лицо распухло, а голова будто всила сто фунтовъ.
Она, никогда не думавшая о слдующемъ дн, начала думать о смерти. Спрашивала даже горничную — позволять ли ее хоронить въ бломъ гробу, какъ двушку, зная ее поведеніе.
Осаждаемая подобными грустными мыслями, она забрала себ въ голову, что никогда не выздороветъ, если ни съ кмъ не будетъ видться и будетъ слдовать совту доктора. Затмъ, до совтовъ съ сонамбулами и до завтрака съ друзьями былъ всего одинъ шагъ.
Послала сначала за гадальщицей, которая практиковала безъ патента, но пользовалась славой, хотя и не въ кругу общества Антоніи. Затмъ послала два письма своимъ хорошимъ друзьямъ.
Болзнь заставила ее передумать о многихъ вещахъ. Она еще не обвиняла себя за свою пустую жизнь, но ей сдлалось совстно за свой поступокъ съ нотаріусомъ, который ей желалъ только добра. Она вспомнила свой разговоръ съ Сукарьеромъ въ caf de la Paix, а за тмъ о граф Могар, котораго разорилъ Прюнево, но причиной была она. Ей хотлось отдать хоть часть долга, въ надежд на прощеніе ей хоть части грховъ, если она умретъ.
Ей хотлось объ этомъ поговорить съ серьезнымъ человкомъ, а такимъ она знала только Фредока. Итакъ, первое письмо было послано къ нему, съ просьбой придти какъ можно скоре. Для большой увренности, она написала, что хочетъ ему кое-что передать на счетъ Прюнево, надясь его этимъ заинтересовать.
Но Антонія хотла тоже узнать и отъ кого нибудь другаго, приметъ-ли еще отъ нея деньги графъ де Могаръ. Ей даже казалось, что полковник далъ ей на это отрицательный отвтъ. Ей хотлось пригласить къ себ Сукарьера, но она почти была уврена, что онъ откажется придти. Она его даже боялась. Она какъ-то неловко себя чувствовала, когда Сукарьеръ устремлялъ на нее свои срые большіе глаза, которые отгадывали каждую заднюю мысль, не смотря на старанія женщинъ прикрыть свои мысли улыбкою.
Гюи де Батрю былъ боле подходящъ въ этомъ случа. Онъ постоянно жилъ въ Париж и лучше понималъ вс слабыя стороны падшей женщины. Онъ снисходительно смотрлъ на паденіе женщины и никогда не отказывался подать ей помощь. Хотя Антонія не особенно ему нравилась и онъ никогда не считалъ себя ея другомъ, но онъ не одинъ разъ ее поддерживалъ. Антонія надялась, что онъ не откажется придти къ ней и дать ей совтъ.
Второе письмо было послано Батрю.
Десять дней тому раньше, когда д’Эстелана считали еще умершимъ, Гюи де Батрю и не подумалъ бы побезпокоиться ради утшенія несчастнаго созданія, изъ за котораго отецъ Магдалены былъ разоренъ. Но обстоятельства измнились. Гюи долженъ былъ отказаться отъ проекта жениться на Магдален и записался простымъ солдатомъ въ Африку. До своего отъзда онъ смло могъ посвятить четверть часа для Антоніи, которая и ему тоже общала сообщить новости о Прюнево.
На слдующій день, около двнадцати часовъ дня, онъ пришелъ къ ней. Въ передней встртилъ онъ доктора, который преимущественно лечилъ женщинъ полусвта и зналъ всю кутящую молодежь.
— Какого черта, мой другъ, вы сюда пришли, спросилъ онъ Батрю, отводя его въ сторону, чтобы служанка не могла разслушать его словъ.
— Вдь Антонія мн написала, сказалъ съ удивленіемъ Гюи. Она просила меня зайти къ ней сегодня утромъ. Кажется она больна.
— Слово больна ровно ничего не значитъ сравнительно съ тмъ, что съ нею. Она даже не воображаетъ, какая ей угрожаетъ опасность. Сначала я считалъ это просто маленькимъ нерасположеніемъ: теперь все выяснилось. У нея самая опасная оспа. Самое меньшее, если она останется только изуродованной, но я думаю, она не переживетъ.
— Какъ! Въ ея лта!
— Лта здсь не причемъ и если вы мн врите, то не войдете къ ней. Болзнь очень заразительна.
— Все равно, разъ я пришелъ….
— Какъ вамъ угодно, но я васъ прошу,— не сидите съ нею долго и, въ особенности, не бывайте у нея больше. Впрочемъ, это безполезно. Завтра голова уже будетъ поражена… она не будетъ въ состояніи раскрыть глаза… она бы васъ даже не узнала…
— Но… теперь….
— У нея только очень сильная лихорадка, но она можетъ еще сознательно говорить. Еще разъ повторяю — не сидите долго. До свиданія, я очень занятъ.
Докторъ ушелъ, а служанка, сообщила Батрю, что ея барыня очень ему будетъ рада и что у нея теперь сидитъ черная колдунья, но что это нисколько не мшаетъ.
— Какая черная колдунья? спросилъ Гюи.
— Гадальщица по картамъ… негритянка. Впрочемъ.. вы ее не знаете. Она бываетъ здсь только по утрамъ. Я доложу о васъ, не такъ-ли?
— Видите ли… мн не особенно хотлось-бы встрчаться съ этой гадальщицей. Антонія могла мн назначить другой часъ… кром того, я лучше приду, когда у нея никого не будетъ.
— О! Если вы уйдете, барыня меня спроситъ, кто здсь былъ и вообразитъ, что вамъ докторъ посовтовалъ уйти изъ за ея болзни. Вы не можете себ представить, какъ она мучится… да кром того есть еще и другія причины. Вотъ уже Да дня, какъ бразвлецъ не приходитъ, а мать ея все время возится со своими графинями изъ Монако. Я одна только съ ней сижу и еслибъ вы съ ней поговорили, ей бы легче стало.
Батрю стоялъ въ нершимости, но затмъ ему стало жалко бдной Стрекозы и не смотря на предостереженіе доктора, онъ не отказался войти въ спальню больной.
Антонія лежала на большой кровати съ балдахиномъ. Вся подушка была гарнирована кружевами. На ней была, одтъ розовый шелковый пенюаръ, срые шелковые чулки, батистовая рубашка и блыя атласныя туфли безъ задковъ.
Цвтныя стекла въ окнахъ и гипюровыя занавси пропускали очень мало свту, такъ что въ комнат было почти совсмъ темно. Войдя въ комнату, Батрю увидлъ съ одной стороны постели какую-то темную фигуру, сидящую за маленькимъ столикомъ съ гадальными картами.
Не имя ни малйшей охоты сближаться съ этимъ пророкомъ, онъ сталъ съ другой стороны постели и не садился даже, желая этимъ дать понять, что онъ не долго останется.
Несчастная женщина протянула ему руку, отъ которой онъ не осмлился отказаться. Рука горла какъ огонь.
— Съ вашей стороны очень любезно, что вы не отказались придти ко мн, сказала она, не называя его больше по имени какъ прежде. Я очень измнилась, неправда-ли?
— О! этого нельзя сказать, пробормоталъ Батрю. Только твой докторъ, съ которымъ я встртился въ дверяхъ, совтуетъ теб быть какъ можно боле спокойной. Ты никого не должна-бы принимать.
— О! я васъ не долго задержу, мой другъ. Вы мн дадите только нсколько совтовъ.
— Извини, дорогая Антонія, мы не одни и я боюсь…
— Говорить при М-me Жереми. Она отличная женщина и я не имю отъ нея секретовъ. Наконецъ, она насъ не слушаетъ. Она занята гаданіемъ.
— Какъ вижу, ты пользуешься и ея совтами тоже?
— О! я прошу гадать въ карты только насчетъ моей будущности. Он мн предсказали Прюнево, когда я бдствовала… и Маноэля. наканун того дня, когда я его въ первый разъ увидла. Мн хочется узнать останется-ли онъ со мной… и объ этомъ мн скажетъ добрая мадамъ Жереми… посл вашего ухода.
— Надюсь, что оракулъ будетъ теб благопріятствовать, но ты хотла говорить со мною насчетъ нотаріуса Прюнево. Ты получаешь отъ него письма?
— До… каждые два дня. Онъ меня любить больше чмъ когда нибудь и считаетъ себя несчастнымъ.
— Такъ на него нельзя разсчитывать? Онъ не расплотится со своими кредиторами?
— Онъ-бы съ охотой расплатился, только у него нтъ ни гроша денегъ… Онъ отсюда ухалъ на мои деньги… и онъ не способенъ заработать. Но его жена очень богата…
— Она категорически отказалась уплатить за мужа. У нея былъ мой дядя.
— Такъ графъ де Могаръ все потеряетъ:
— Да, шесть сотъ тысячъ франковъ. Все его состояніе или-же почти все.
Настало молчаніе. Антонія начала волноваться и сжимала свою голову обими руками. Она должно быть ужасно страдала. Багрю на нее не смотрлъ Онъ замтилъ по другую сророну кровати два блыхъ глаза. Гадальщица, сгорбленная надъ своими картами, подняла, голову. Она слушала, а Батрю съ любопытствомъ разсматривалъ эту странную личность съ краснымъ платкомъ на голов.
— Итакъ, съ усиліемъ продолжала Антонія, мн пришла одна идея. Если вы хотите ее узнать, общайте не сердиться.
— Чего-же ради я буду сердиться?
— Потому-что… вы можетъ быть назовете меня слишкомъ дерзкой… вдь я живу на содержаніи, а графъ де Могаръ вельможа… изъ настоящихъ вельможъ… я не знаю согласится-ли онъ принять…
— Что принять? Я не понимаю къ чему ты сводишь
— Тмъ хуже! Рискну. У Прюнево нтъ больше ни гроша, это врно. Онъ все мн отдалъ… и къ несчастью, я не все сохранила. Въ настоящую минуту я не имю и ста золотыхъ въ карман, но вс мои долги заплочены и у меня еще остаются: мебель, мои золотыя вещи, три коляски и дв пары лошадей. Я не знаю наврное цны этимъ вещамъ, но все таки это не пустячная сумма…
— Не вздумала-ли ты предложить графу де Могару твое имущество? смясь спросилъ Батрю.
— Это моя обязанность и если я снова попаду въ улицу Пигаль, гд я прежде жила, въ квартиру за тысячу двсти фр. въ годъ, то меня еще нечего будетъ жалть. Но я не хочу выставлять себя лучшей, чмъ я въ дйствительности. Моя обстановка мн необходима. Еслибъ я отъ нея отказалась, то очутилась-бы въ такомъ-же положеніи, какъ професоръ пнія, который продалъ свое фортепіано. Я лишусь всхъ моихъ учениковъ.
— Дорогая Антонія, мн очень пріятно всегда тебя видть веселой, но…
— Но если я умру, то мн ничего больше не нужно будетъ.
— Прежде всего, ты. не умрешь,
— Ты этого не можешь знать. Я тоже не думаю, что умру, хотя я очень больна. Только я хотла бы сдлать духовное завщаніе.
— Это теб не сдлаетъ вреда, только все таки я не нотаріусъ. Со вчерашняго дня я кавалеръ втораго класса, наконецъ, довольно написать три слова, подписать ихъ и поставить число. Такая записка будетъ имть такую-же силу, какъ и завщаніе. Но зачмъ теб это? Вдь у тебя есть мать? Она и безъ того получитъ все твое наслдство.
— Я именно этого не хочу. Въ полъ-года она все проиграетъ, а затмъ будетъ голодать… между тмъ, еслибъ я ей оставила небольшую ренту…
— Пожалуй такъ будетъ лучше… если только возможно. Я не силенъ въ законахъ. Кажется дти не имютъ права лишать наслдства своихъ родителей.
— О! Я лишу наслдства мою мать. Видите ли, дорогой Гюи, я хотла-бы ей оставить четыре или пять тысячъ франковъ ежегодной ренты пожизненно… и эту сумму ей выдавала-бы личность… которой я завщала-бы все мое состояніе…
— Кажется это возможно, но все таки я теб совтовалъ-бы поговорить объ этомъ съ адвокатомъ.
— А эта личность… графъ де Могаръ.
— Да ты съ ума сошла!
— Нтъ. Все должно ему принадлежать и я хотла-бы..
— Такъ изъ за этого ты меня и звала къ себ? Напрасно. Какъ ты могла подумать, что Могаръ приметъ? Но вдь, несчастное дитя, Прюнево и другимъ долженъ, допустивъ, что ты хочешь уплатить его долги, нужно будетъ раздлить твое имущество между всми его кредиторами. Уже изъ за этой одной причины Могаръ откажется.
— Нтъ, не по этой причин. Лучше скажите мн откровенно. Такой человкъ какъ онъ ничего не захочетъ принять отъ Стрекозы.
Гюи ничего не отвтилъ, но Антонія поняла его молчаніе и у нея потекли слезы.
Гадальщица, сгорбленная, нмая, все время смотрла на Батрю съ большимъ вниманіемъ.
— Не будемъ больше объ этомъ говорить, съ грустью сказала больная. Я хотла искупить хоть часть моей вины. Я умерла-бы спокойне… если я умру чего я боюсь. Мадамъ Жереми три раза вытягивала девятку пикъ… съ дамой червей… а дама червей я.
— Простите мн, дорогой Гюи, что я васъ безпокоила… и надодала своими глупыми идеями. Вы врно сказали… я сумасшедшая… я хотла знать, не слишкомъ-ли меня презираетъ гр. де Могаръ, чтобы позволилъ мн предложить ему… вещи скверно пріобртенныя… вотъ почему я написала двумъ моимъ друзьямъ… вамъ… и Фредоку.
— Фредоку!
— Я просила зайти его сегодня утромъ. Не знаю, придетъ-ли онъ, но зачмъ мн съ нимъ теперь совтоваться? Онъ мн тоже самое отвтитъ, что и вы.
— Послушай, Антонія, живо сказалъ Батрю, человкъ, имя котораго ты только-что произнесла негодяй и я не хочу съ нимъ встрчаться, въ противномъ случа я ему дамъ пощечину. Ты должна мн общать, что ни слова ему не скажешь насчетъ духовнаго завщанія.
— Я исполню ваше желаніе, Гюи, сказала Стрекоза. Но… что-же онъ сдлалъ? Мн казалось, что онъ вашъ другъ.
— Онъ сдлалъ подлость. Двадцать лтъ тому назадъ онъ былъ золъ на Могара и онъ выжидалъ для мести, пока дочь графа не выйдетъ замужъ. Тогда онъ донесъ на д’Эстелана, какъ на вора, сейчасъ посл свадьбы. Онъ хотлъ обезчестить его тестя и разорить его. Онъ же нарочно свелъ Прюнево съ тобою, чтобы послдній прокутился и такимъ образомъ не былъ бы въ состояніи возвратить Могару слдуемую ему сумму. Если ты ему скажешь, что хотла-бы передать твое состояніе графу, онъ всмъ, разскажетъ, что ты уже все отдала и графъ не отказался. Но я надюсь, ты будешь молчать. Вдь у тебя есть сердце. Я ухожу, не желая съ нимъ встрчаться, я общалъ моему дяд, что не трону этого негодяя. Прощай, крикнулъ Батрю, торопясь уйти. Онъ съ силой закрылъ двери и исчезъ.
Едва только онъ ушелъ, какъ старая колдунья встала, смотря по направленію ушедшаго.
Антонія опустила голову на подушку. Волненіе лишило ее послднихъ силъ.
— Правда-ли то, что онъ говорилъ? спросила гадальщица.
— Что такое? спросила Стрекоза.
— Что графъ де Могаръ разоренъ.
— Да.
— И его зятя обвиняли въ воровств?
— Да.
— Посл свадьбы?
— Въ день свадьбы. Его пришли арестовать въ моментъ, когда онъ выходилъ изъ церкви.
— Это невозможно. Я тамъ была и…
— Какъ! вы были на свадьб! Такъ вы знаете графа де Могара… можетъ быть и его зятя…
— Я всхъ ихъ знаю… и его арестовали?
— Госп. д’Эстелана? Да, но позже. Въ первый разъ, когда хотли его задержать, онъ убжалъ.
— Такъ онъ въ тюрьм?
— Нтъ, его выпустили, убдившись въ его невинности.
— Почему вы меня разспрашиваете обо всемъ этомъ?
— Потому что я хочу знать, рзко отвтила Жереми. А этотъ молодой человкъ, который здсь былъ, какъ называется?
— Гюи де Батрю. Его дядя давнишній другъ Могара.
— Гюи де Батрю, повторила гадальщица въ сильномъ волненіи. Да… кажется въ прошломъ году Магдалена говорила мн это имя.
— Магдалена — это кажется М-lle Могаръ. Поговаривали, что Гюи на ней женится, но…
— А Фредокъ, причинившій имъ всмъ столько зла, какъ онъ выглядитъ?
— Это пожилой человкъ. Онъ былъ другомъ Батрю… моимъ… и мн очень не хотлось-бы врить, что этотъ человкъ такой, какимъ его выставилъ Батрю. Если онъ придетъ, я его разспрошу…
— Почему онъ золъ на графа? спросила Жереми, какъ-бы обращаясь сама къ себ.
— Я это узнаю. Фредокъ мн вритъ. Онъ ничего отъ меня не скроетъ.
— И вы мн все разскажете?
— Вы услышите.
— Онъ долженъ придти!
— Можетъ быть.— Но, добрая мадамъ Жереми, я не въ состояніи ждать дольше. Окончите ваше гаданіе… Я врю въ карты.
— Вы правы. Картамъ слдуетъ врить. Он мн предсказали, что я съ нимъ увижусь и я съ нимъ увидлась. Во второй разъ он мн сказали, что я еще разъ съ нимъ увижусь…
— Съ кмъ? О! у меня въ глазахъ потемнло. Я почти ничего не вижу. Мадамъ Жереми, подымите пожалуйста занавси.
Гадальщица повиновалась. Она медленно подошла къ окну. Это была, старая негритянка, совсмъ сгорбленная преклонными лтами. Она ходила, опираясь на палку, какъ старыя вдьмы, какъ ихъ представляютъ на сцен.
— Затмъ, возвращайтесь къ картамъ, мн хочется знать — умру-ли я, со стономъ сказала. Антонія.
— Мадамъ, сказала горничная, открывая дверь, вотъ господинъ Фредокъ.
Стрекоза приподнялась на половину и сказала слабымъ голосомъ:
— Войдите, мой другъ. А! Я знала наврное, что вы придете.
Фредокъ медленными шагами подходилъ къ кровати больной. Онъ какъ и всегда улыбался, но его лицо сильно перемнилось съ тхъ поръ, какъ онъ послдній разъ видлся съ Антоніей.
Цвтъ лица блдный, вс черты какъ-бы вытянулись, глаза запали. Онъ похудлъ, а волоса изъ сдыхъ сдлались серебристыми. Но выраженіе его лица было, какъ и прежде, ласкающее, привлекательное.
Стрекоза, замтивъ Фредока, употребила вс свои силы, чтобы протянуть къ нему об руки и поцловать его въ чело.
Она всегда такъ принимала своего дорогаго старца, какъ она его называла.
Онъ ее любилъ за ея веселость и откровенность, а больше всего за то, что онъ ею воспользовался для достиженія своей мести.
Его фамиліярныя отношенія вполн согласовались съ его цлями. Онъ всегда старался выставлять себя другомъ женщинъ, скрывая такимъ образомъ свои секретныя мысли, которымъ онъ весь отдался. Кто могъ-бы заподозрить этого шестидесятилтняго старца въ замыслахъ противъ графа де Могара?
За послдніе дни ему незачмъ было больше скрывать своихъ поступковъ, такъ какъ онъ сбросилъ уже маску, но не было причины, изъ-за которой онъ не могъ-бы принимать въ Антоніи прежнюю участь, тмъ больше, что она получала свденія о Прюнево, а ему не хотлось бы, чтобы этотъ разоренный нотаріусъ могъ снова появиться въ свт.
Сосредоточивъ все свое вниманіе на Антоніи, онъ не замтилъ старой колдуньи, стоявшей къ нему спиной, подымая занавси.
— О! мой милый другъ, сказала бывшая Зайрета, вы меня застаете очень больной.
— Этого по васъ не видно. Въ этомъ розовомъ пенюар вы красиве чмъ когда-нибудь. Вамъ нельзя дать больше восемнадцати лтъ.
— Но посмотрите на мою кожу. Я вся въ пятнахъ, точно пантера.
— Черная пантера, какое красивое заглавіе для романтической драмы!
— Не смйтесь надо мною, я въ самомъ плачевномъ состояніи. Глаза запухли. Я не могу ихъ больше раскрыть, а они были самымъ лучшимъ украшеніемъ моего лица. Гд т времена, когда я пла мою большую арію въ Fantaisies Comiques? Однако — этотъ проклятый театръ быль началомъ моихъ несчастій…
— И для Прюнево тоже, прервалъ Фредокъ, не теряя изъ виду цль своего визита. Вы имли о немъ свденія?
— Слишкомъ много даже. Вся его семья отказалась отъ него навсегда и на дняхъ онъ будетъ принужденъ сдлаться ходатаемъ по дламъ въ Брюссел
— Мн жаль его, но не мене жаль и тхъ кліентовъ, которые къ нему будутъ обращаться, сказалъ Фредокъ, облегченный отъ сильнаго безпокойства.
— Но, прервала Антонія, я не изъ за него просила васъ придти ко мн. Я хотла посовтоваться съ вами насчетъ одной вещи… которая пришла мн въ голову.
— Такъ говорите.
— Теперь уже нтъ надобности. Я впередъ знаю отвтъ. Батрю. который только-что ушелъ отсюда, сказалъ мн отвтъ.
— Батрю! Вы его звали? И… онъ былъ здсь?
— Да, еще нтъ десяти минутъ.
— И вы ему сказали, что ждете меня!
— Я плохо поступила, потому-что онъ ушелъ отъ меня взбшенный. Чмъ-же я виновата? Я не знала, что вы съ нимъ разошлись. Онъ мн разсказывалъ про васъ такія вещи…
— Которымъ вы, надюсь, не поврили. Батрю золъ на меня за то, что я поссорился съ однимъ изъ его друзей…
— Графомъ де Могаръ.
— Какъ! Онъ вамъ сказалъ…
— Я ничего не поняла изъ того, что онъ мн говорилъ и это нисколько не мшаетъ остаться вамъ тмъ-же… и я васъ все таки люблю отъ всей души. Вдь вы-же не обязаны отвчать за поступки Прюнево.
Говоря такимъ образомъ, Антонія держала Фредока за об руки и притягивала его къ себ, желая его заставить уссться возл нея на кровати.
— Передъ самымъ вашимъ приходомъ я просила погадать мн на картахъ, желая узнать поправлюсь-ли я… затмъ, я просила-бы погадать для васъ… чтобы узнать, есть-ли у васъ враги… будете-ли вы счастливы. Я говорила о васъ… вотъ спросите мадамъ Жереми.
— Что это за мадамъ Жереми?
— Разв вы ее не замтили, входя сюда. Она тамъ.. у постели… за вами.
И Антонія прибавила, обращаясь къ черной колдунь:
— Что съ вами? Вы выглядите точно больная. Можетъ быть для васъ здсь слишкомъ жарко? Докторъ не запретилъ открывать форточку.
Жереми дйствительно приняла какой-то странный видъ. Она совсмъ тихо подошла къ кровати и держась одной рукой за колонку балдахина слушала, вытянувъ шею по направленію къ разговаривающимъ
Голосъ Фредока какъ будто притягивалъ ее, какъ музыка привлекаетъ паука.
Повернувшись, Фредокъ очутился лицомъ къ лицу съ ней. Тогда она вскрикнула и однимъ прыжкомъ очутилась у окна.
— Онъ! Это онъ! возглашала она, ломая себ руки. Я должна была предвидть, что онъ придетъ. Король пикъ вышелъ первымъ три раза подъ рядъ.
Фредокъ съ неменьшимъ удивленіемъ всматривался въ негритянку. Замтивъ эту странную личность, онъ освободился отъ рукъ Антоніи и сдлалъ шагъ впередъ, чтобы лучше разсмотрть это чудовище
Когда колдунья заговорила, онъ вздрогнулъ, какъ еслибъ услышалъ знакомый голосъ и еще ближе подошелъ къ ней.
Жереми прислонилась къ стн и стояла неподвижно, точно вс ея движенія были парализованы.
Фредокъ почти къ ней прикасался. Онъ ее узналъ, и блдня отъ неожиданности, воскликнулъ:
— Аврора!
— Сжальтесь! прошептала, негритянка, становясь на колни,
— А! подлая! Я тебя нашелъ наконецъ
— Я васъ умоляю, воскликнула Антонія… вы ошиблись… Это мадамъ Жереми, самая добрая женщина на свт.
— Что ты сдлала съ моей дочерью? кричалъ Фредокъ. Ты ее убила, укравши у меня.
А какъ несчастная Аврора лежала распростертая на ковр, онъ схватилъ ее за шею, поднялъ ее какъ перышко и унесъ ее, сказавъ Антоніи:
— Не трогайтесь съ мста. Я вамъ запрещаю слдовать за мною. Эта женщина преступница и я накажу ее, какъ она того заслуживаетъ.
Въ то-же время онъ открылъ дверь плечемъ и выбжалъ, не оставляя своей жертвы, въ залъ, гд Маноэль посл перваго представленія Зайреты обыгралъ Прюнево. Фредокъ бросилъ негритянку на диванъ и заперъ вс четверо дверей залы на задвижки.
Пока онъ принималъ эти предосторожности, не желая, чтобы кто-нибудь могъ ему помшать, Аврора смотрла на. него съ ужасомъ, но не пыталась бжать. Она чувствовала себя погибшей. Когда прежній ея владлецъ подошелъ къ ней, она снова попробовала, встать на колни, но онъ схватилъ ее за руку и заставилъ подняться.
— Стой! крикнулъ онъ и отвчай мн. Если ты откажешься отвчать или соврешь, я тебя раздавлю ногами какъ випэру.
Еслибъ въ это время посмотрли на Фредока его товарищи по клубу и знакомыя женщины, то подумали бы что онъ помшался.
Тотъ, который такъ тихо умлъ успокоивать проигравшихся въ бакара, который съ такой философской точки зрнія смотрлъ на поведеніе женщинъ — теперь произноситъ проклятія и угрозы.
Антонія старалась его удержать, крича вслдъ ему, но она не была въ состояніи пойти за нимъ. Осталось ей только удовлетвориться, позвонивъ прислугу, которая не торопилась придти.
Негритянка, растерявшись, дрожала отъ страху и произносила какія-то непонятныя слова.
Черезъ стну у дивана, на который Фредокъ бросилъ свою жертву, слышался голосъ разговаривающихъ и шумъ костянаго шара, ударяющагося о мдныя стнки.
Это вдова Мушеронъ играла въ сосдней комнат въ рулетку и посл каждаго удара слышалось одобреніе.
— Станешь ли говорить! обратился Фредокъ, тряся за руку гальщицу.
— Спрашивайте меня, благодтель, я вамъ на все отвчу, умоляющимъ голосомъ отвчала Аврора.
— Давно-ли ты въ Париж.
— Двнадцать лтъ.
— Ты врешь. Я тебя встртилъ-бы.
— Я никогда не выхожу… он ко мн приходятъ. Только по причин болзни госпожи Антоніи я пришла сюда.
— Гд ты была до прізда въ Парижъ?
— Тамъ… по ту сторону моря…
— И у тебя хватило смлости возвратиться на Маврикьевый островъ!
— Нтъ… нтъ… никогда. Когда госпожа умерла, я осталась…
— Въ Новомъ-Орлеан! Съ нимъ!
— Да, съ нимъ… съ ними… въ имніи… далеко отъ города… на берегу большой рки.
— Ты за нимъ послдовала?
— Нельзя было иначе.
— Несчастное ты созданіе! Еслибъ ты ко мн возвратилась, я могъ-бы тебя простить, потому-что ты указала-бы мн, гд он похоронены. Я хочу это знать. Ты тамъ была, когда ее несли на кладбище.
— Благодтельницу?… да, я была на ея похоронахъ.
— Ты тоже была съ нею, когда она отъ меня убжала, взявъ съ собой мою дочь. Ты знала, что она узжала съ любовникомъ. Почему ты меня не предупредила? Они теб заплатили, чтобы ты молчала? Я тебя сдлалъ-бы богатой, еслибъ ты не допустила до преступленія.
— Нтъ… я не за деньги… я любила барыню… я была ея рабыней… я не могла ей противорчить… наконецъ, я не хотла разставатся съ Кларой.
— Я теб запрещаю произносить это имя.
— Она была тоже моимъ ребенкомъ. Я ее сама выкормила.
— Не кормила-ли ты тоже ребенка того человка, который ее убилъ, увезши ее въ страну, гд отъ желтой лихорадки она. умерла?
— Нтъ… нтъ… клянусь вамъ…
— Однако-же ты за нимъ послдовала. Онъ бросилъ тло моей дочери въ общую могилу и взялъ тебя нянькой къ своему ребенку… ты ему врно служила… ты съ нимъ вмст пріхала въ Парижъ.
— О! Благодтель, еслибъ вы знали…
— Не пробуй оправдываться. Ты подлое созданіе. У суки добре сердце, чмъ у тебя. Они тебя выгнали и хорошо сдлали.
— Нтъ, они меня не выгнали. Я отъ нихъ сама ушла, пріхавъ въ Парижъ. Я боялась.
— Чего?
— Васъ Я боялась встртиться съ вами.
— Такъ ты знала, что я живъ.
— Да… карты мн это предсказали.— Онъ жилъ въ богатомъ квартал, гд живетъ много господъ… мн казалось, что и вы должны были тамъ жить… тогда я поселилась въ одномъ бдномъ дом, на самомъ верху въ Монмартр…
— И ты больще съ нимъ не видлась?
— Напротивъ того. Я съ нимъ видлась каждый годъ два раза… въ послдній разъ, когда она выходила замужъ…
— Ну, чгоже дальше?
— Я была въ церкви.
— Ты врешь. Я тоже тамъ былъ.
— Я знаю. Я васъ видла… а вы не могли меня видть. Я была далеко отъ васъ, по другую сторону алтаря… и я вышла раньше конца…
— Чтобы сказать господину Могару, что ты меня видла!
— Нтъ, я ему ничего не сказала. Я у него даже не была со дня свадьбы. Онъ ничего не знаетъ.
— Онъ все знаетъ. Я до тхъ поръ не показывался, пока вполн не отомстилъ. Теперь-же я больше отъ него не скрываюсь и жду, пока онъ ршится на дуэль. Я хочу его убить.
— Такъ это правда, что вы отомстили? спросила Аврора, поднявъ голову.
— Кто теб это сказалъ?
— Мн никто не говорилъ. Здсь былъ недавно одинъ молодой человкъ, который говорилъ о васъ…
— Да, я отомстилъ за себя и буду еще мстить.
— Ему мстить, благодтель, это такъ, прошептала негритянка, но… ей?
— Ей! воскликнулъ Фредокъ. Я противъ нея ничего не имлъ. Но я могъ отомстить отцу, наказавъ его дочь.
— Что вы надлали? вздохнула негритянка.
— Я поступалъ но закону. За зло я отомстилъ зломъ. Ребенокъ отвтитъ за отца.
— Такъ этотъ молодой человкъ, который здсь былъ, не совралъ. Она несчастлива… и изъ за васъ.
— И ея несчастіе кончится только съ ея смертью. Мн остается только наказать тебя за участіе съ нимъ.
— Убейте меня, но се пожалйте.
— Кого? Дочь этого злодя? Онъ не имлъ сожалнія къ моей дочери, за что-же я буду жалть его. Еслибъ я даже хотлъ сжалиться надъ нею теперь, то уже поздно. Ея судьба ршена съ тхъ поръ, какъ она вышла замужъ за д’Эстелана. Она скована съ нимъ навсегда А еслибъ онъ умеръ…
— Она была-бы свободна. Что-же! сдлай, чтобы онъ умеръ. У тебя должны быть яды изъ твоей родины. Отрави его. Та Магдалена, которую ты воспитала, будетъ теб благодарна. Тогда по крайней мр мн будетъ больше удовольствія предать васъ обихъ суду, который васъ посадитъ въ крпость, если не на эшафотъ, сказалъ Фредокъ, дошедши до состоянія бшенства.
Аврора смотрла на него, не спуская глазъ.
— Благодтель, сказала она медленно, поврители вы эдн, если я поклянусь, что вы должны былибы плакать, а не радоваться горю невинной?
— Теб поврить! Да я тебя презираю, не меньше чмъ самого Могара, и все твое вранье не смягчитъ моей мести противъ той, въ которой течетъ кровь Могара.
— Еслибъ я вамъ сказала, что та, которую вы преслдуете, не его дочь?
— Ты соврала-бы, какъ ты соврала, сказавъ, что любила мою дочь.
— А если я вамъ докажу, что Магдалена не его дочь?
— Т. е. онъ ее укралъ гд нибудь. Но это все равно, онъ къ ней былъ привязанъ.
— Онъ ее обожаетъ.
— Тмъ хуже для нея.
— А если у нея есть отецъ… ея собственный отецъ… и если вы его знаете… если онъ вамъ другъ?…
— У меня нтъ больше друзей и я не жалю о томъ, что сдлалъ. Госпожа д’Эстеланъ — дочь Могара и она на всю жизнь останется, госпожей д’Эстеланъ.
Въ это время постучали въ дверь изъ спальни Антоніи и пробовали ее открыть… Кто-то кричалъ:
— Мадамъ Жереми! Мадамъ Жереми! идите сюда! Барыня хочетъ васъ видть.
Услышавъ крикъ Фредока, Антонія испугалась и велла гвоей горничной вызвать негритянку.
— Я запрещаю теб отвчать, сказалъ Фредокъ своей рабын.
— Барыня очень больна, снова послышался голосъ.
— Позвольте мн туда пойти, умоляла негритянка.
— Нтъ. Ты не уйдешь отсюда.
— Вы хотите меня убить здсь?
— Я хочу, чтобы ты говорила… я хочу знать, что это за намеки ты длала… увряя, что Магдалена не дочь этого человка.
— Общаете-ли вы меня помиловать?
— Тебя помиловать? Да разв ты думаешь, что я хочу тебя задушить? Нтъ. Мы находимся въ стран, гд нельзя такимъ образомъ расправляться. Я долженъ быть свободенъ и уйду отсюда не раньше, чмъ ты мн все скажешь. Отомщу-же я теб не смертью.
— Къ чему-же вамъ меня убивать? Я и такъ скоро умру. Карты мн предсказали смерть, какъ только отыщетъ Магдалену ея отецъ. Теперь настало время… я не ожидала этого такъ скоро… я думала что вы меня никогда не встртите… Хотя я разъ васъ видла, и должна была вамъ сказать всю правду, но… я убжала… мн стало страшно… вы-бы меня заставили выдать секреть, который я держала въ продолженіе восемнадцати лтъ.
— Какой секретъ? Станешь-ли ты ясне говорить? закричалъ Фредокъ.
— Да, я все скажу. Посл, вы можете со мной сдлать, что хотите. Вамъ написали, что ваша дочь умерла отъ желтой лихорадки. Не спрашивали-ли вы себя, кто диктовалъ это письмо?
— Диктовалъ? Тотъ кто подписался въ письм не нуждался въ диктовк.
— Видли-ли вы этого человка?
— Нтъ. Когда я пріхалъ въ Новый-Орлеанъ его уже не было. Онъ умеръ.
— И вамъ сказали, что этотъ человкъ жилъ въ город и занимался торговлей. Вамъ сказали неправду. Онъ былъ управляющимъ въ имніи графа де Могара. Извщая васъ о смерти вашей дочери, онъ исполнялъ только приказаніе своего хозяина… который веллъ ему врать.
— Врать! Осмлишься-ли сказать, что…
— Умерла другая.
— Какая другая?
— Магдалена, дочь графа и Луизы Вернонъ, на которой онъ женился нсколько мсяцевъ спустя.
— А моя дочь?
— Ваша живетъ.
— Это невозможно.
— Клянусь вамъ моимъ мстомъ въ ра.
— Проклятая! Если все то, что ты мн разсказываешь не ложь, то ты еще подле, чмъ я воображалъ. Еслибъ моя дочь была жива, ты знала-бы, гд она находится, а зная, еслибъ ты отъ меня это скрывала, то мало было-бы тебя сжечь на медленномъ огн.
— Наказывайте меня. Я знаю, гд она и еслибъ я знала гд вы живете, я бы вамъ уже давно это сказала.
— Гд я живу? Ты меня видла въ день свадьбы Могара. Почему ты мн тогда не сказала? А если ты боялась говорить со мной въ церкви, кто теб мшалъ придти ко мн? Ты могла пойти вслдъ за мною.
— Я васъ боялась.
— А теперь ты не боишься!
— Больше чмъ когда-нибудь. Только вы мн сказали, что не перестанете преслдовать ту, которую вы должны любить.
— Я преслдую дочь Могара… и никогда не перестану преслдовать.
— Вы преслдуете вашу дочь. Клара Иврондъ. которую я выкормила своей грудью, называется Магдаленой де Могаръ, съ тхъ поръ какъ дйствительная Магдалена умерла.
— Что ты говоришь!
— Оба ребенка были въ одномъ возраст. Дочери Луизы Вернонъ было-бы теперь двадцать лтъ, еслибъ она жила до сихъ поръ.
— И ты надешься меня уврить, что она умерла… что ея мать ошиблась… какъ еслибъ матери могли брать чужихъ дтей вмсто своихъ…
— Мать не ошиблась. Она. сама просила графа назвать сироту именемъ покойной.
— И онъ на это согласился!
— Благодтельница тоже передъ смертью просила его не покидать ея дочь… она заставила его поклясться, что онъ съ ней не воротится во Францію.
— И чтобы сдержать свое слово, онъ сдлалъ подлогъ! Присвоеніе чужаго ребенка это подлогъ, слышишь-ли ты! А этотъ человкъ не могъ этого сдлать. Онъ могъ увезти у меня жену и дочь, но на подобное преступленіе онъ не могъ ршиться. Въ обществ, въ которомъ онъ живетъ, подобныя вещи не прощаются.
— Не знаю — наказываетъ-ли законъ за такое преступленіе, но клянусь вамъ еще разъ, что онъ свою дочь замнилъ вашей и вы отецъ Магдалены.
— И она это знаетъ! воскликнулъ Фредокъ.
— Нтъ, не знаетъ. Графъ мн угрожалъ самой страшной карой, если я его выдамъ. Я должна была молчать. Кому-же я тамъ могла сказать правду? Магдален? У меня не хватило-бы силы сказать ей это. Тогда, нужно было бы ей сказать, кто ея мать.
Спустя нкоторое время, когда мы возвратились во Францію, меня мучила совсть. Я дала себ слово разсказать ей все, когда она выйдетъ замужъ.
Графъ не доврялъ мн и удалилъ меня, позволивъ приходить только два раза въ годъ. Онъ даже не извстилъ меня о свадьб. Я присутствовала безъ позволенія. Въ этомъ мсяц я должна была къ ней пойти… въ день ея имянинъ… и всебы ей разсказала.
— Но онъ, Могаръ, вдь онъ зналъ, что она не его дочь… и онъ знаетъ тоже, что я называюсь Иврондъ. Я къ нему писалъ, выставляя вс его поступки… и вызвалъ его на дуэль,
— И онъ принялъ вашъ вызовъ!
— Нтъ. Я до сихъ поръ жду отъ него отвта.
— Вы никогда его не получите. Онъ не будетъ драться… онъ не осмлится убить отца Магдалены.
Фредокъ вздрогнулъ. Онъ уже нсколько разъ задавалъ себ вопросъ, почему до сихъ поръ онъ не получалъ отвта. Аврора ему все объяснила.
Въ первый разъ только ему пришло на мысль.
— А если все это правда!
— Спросите его, продолжала Аврора. Я его знаю. Онъ могъ молчать, но онъ слишкомъ гордъ, чтобы соврать. Скажите ему только, откуда вы узнали и заставьте его взять меня свидтельницей.
— Ты придешь и повторишь все, что мн сказала?
— Все. Если-же графъ откажется, я согласна взять на себя все наказаніе. Да и къ чему ему скрывать дольше? Вы ему отомстили. Онъ-же, въ свою очередь, вамъ отомститъ, сказавъ, что вы мстили вашей собственной дочери.
— Его признаніе не больше твоего докажетъ, кому принадлежитъ Магдалена. Вы могли раньше сговориться, съ цлью мн угрожать такимъ образомъ за мою месть.
— Вы забываете, что вашу месть отмнить уже нельзя. Магдалена замужемъ. Я не могла разсчитывать встртиться съ вами здсь. Я даже не знала о несчастіи Магдалены. Наконецъ, если сознанія графа для васъ недостаточно, обратитесь къ Магдален.
— Вдь она ни о чемъ не знаетъ.
— Спросите: не помнитъ-ли она своего путешествія черезъ море до возвращенія во Францію. Хотя ей было тогда всего два года, но есть вещи, которыя и въ этомъ даже возраст врзываются въ память и никогда не забываются. Вдь дочь Луизы Вернонъ не могла быть въ Гавр. Она родилась въ Новомъ-Орлеан и тамъ-же умерла.
— Чему врить, о Боже! прошепталъ Фредокъ.
— Пойдемъ вмст и вы больше ни въ чемъ не будете сомнваться, возразила Аврора.
— Куда идти? Къ графу? Онъ не велитъ меня впускать.
— Но меня онъ впуститъ изъ боязни, чтобы я его не выдала. Пойдемъ! Я ему скажу, что вы все знаете, а тогда… онъ долженъ будетъ съ вами говорить.
— Я не хочу оставлять тебя съ нимъ наедин.
— Мы вмст войдемъ.
— Пусть будетъ такъ! Попробуемъ! Но если графъ насъ не приметъ, я тебя не отпущу, пока мы съ нимъ не увидимся. Ты его можешь предупредить… Ты останешься у меня… за тобой будутъ слдить…
— Пойдемъ. Я согласна, сказала негритянка.
Фредокъ открылъ задвижку, толкнулъ Аврору впередъ и засталъ въ столовой горничную, разговаривающую съ матерью Антоніи.
Он къ нему обратились, но онъ ничего не отвтилъ и ушелъ съ негритянкой, которая не сопротивлялась.
— Тутъ происходятъ такія вещи, которыя мн не нравятся, сказала служанка, когда они ушли. Я спрошу у барыни разсчетъ, пока есть еще время.
— Вы не уйдете. Вы нужны моей дочери, крикнула вдова.
— Вашей дочери! Ей скоро никого не нужно будетъ. Она при смерти и вамъ-бы не мшало больше заботиться о ней. У меня только разъ привита оспа и я вовсе не желаю заразиться отъ нея.
Дверь изъ желтаго будуара открылась и старческимъ голосомъ кто-то сказалъ:
— Ноль вышелъ четыре раза подъ рядъ, Баронеса ставила франкъ съ перваго-же удара. Вашъ банкъ взорванъ. Угодно вамъ еще?
— Я сейчасъ иду, отвтила Мушеронъ.

ГЛАВА XII.

Гюи де Батрю отъ Антоніи пошелъ прямо на свою квартиру. За послдніе дни онъ почти не выходилъ изъ дому, не смотря на то, что у него было много дла.
Ршивши ухать въ Алжиръ, онъ долженъ былъ ликвидировать свою обстановку, а кто прожилъ четыре года на одномъ мст, тому не такъ легко развязаться съ богатой обстановкой и разсчитаться со всми въ одинъ мсяцъ.
Батрю быль уже записанъ въ 1-ый стрлковый Африканскій баталіонъ. День отъзда-въ Марсель и отплытія корабля былъ назначенъ и опоздать было невозможно.
Ему не было жалко разстаться съ Парижемъ, измнивъ совершенно прежнюю жизнь, но сидя у себя дома, онъ спокойне могъ думать о Магдален.
Однако-же, предавшись только печальнымъ размышленіямъ, онъ не могъ-бы ухать изъ Парижа, не покончивъ всевозможные запутанные счеты. Гюи долженъ былъ своимъ поставщикамъ, а нкоторые изъ его друзей были должны ему.
Вырученныя деньги за обстановку и лошадей онъ хотлъ отдать въ банкъ, гд были заложены оставшіяся у него имнія, которыхъ онъ не хотлъ продавать.
Видя затруднительное положеніе, а вмст съ тмъ и слишкомъ короткій срокъ, въ продолженіе котораго Батрю не могъ-бы покончить вс свои дла, полковникъ Сукарьеръ предложилъ свои услуги племяннику. Онъ веллъ своему управляющему внести въ банкъ изъ собранныхъ имъ денегъ въ продолженіи двадцати лтъ всю сумму, за которую были заложены имнія его племянника, сказавъ Гюи, что лучшаго употребленія изъ своихъ денегъ онъ не могъ сдлать, а что вырученныя деньги посл продажи предметовъ рдкости и мебели изъ квартиры Гюи пригодятся и въ Африк.
Онъ созвалъ къ себ въ гостинницу всхъ кредиторовъ Гюи и заплатилъ имъ изъ собственнаго кармана.
Кром того, Сукарьеръ купилъ у своего племянника верховую лошадь, на которой онъ каждый день здилъ верхомъ. Ему не хотлось продавать ее барышникамъ, которые дали бы только половину ея стоимости, тмъ больше, что лошадь значительно похудла, съ тхъ поръ какъ на ней здилъ гигантъ полковникъ.
Проектъ перезда графа и Магдалены въ Бретешь не могъ осуществиться, такъ какъ Магдалена зависла отъ своего мужа, а ея отецъ не захотлъ-бы съ ней навсегда разстаться.
Скоре всего имъ предстояло ухать заграницу. А потому Сукарьеръ предположилъ проводить Гюи до Алжира, чтобы представить своего племянника его прежнимъ сослуживцамъ.
Десять минутъ спустя посл возвращенія Гюи отъ Антоніи пришелъ къ нему Сукарьеръ.
Гюи былъ очень взволнованъ. Онъ зналъ, что Фредокъ былъ, причиной всхъ несчастій Магдалены и ему хотлось оскорбить Фредока публично, заставивъ его такимъ образомъ драться. Но Сукарьеръ отговаривалъ своего племянника отъ подобнаго намренія, не объясняя причины. Онъ считалъ лишнимъ увеличить горе своего племянника, сообщивъ ему, кто былъ отцомъ Магдалены. Кром того, Могаръ просилъ своего друга никому не говорить объ этой грустной исторіи, такъ что, разсказавъ причину, почему Гюи не долженъ драться съ Фредокомъ, Сукарьеръ выдалъ-бы секретъ своего друга.
Однако-же Гюи не отставалъ отъ своего дяди, сводя постоянно разговоръ на дуэль съ Фредокомъ. Приходилось конечно сочинять всевозможныя ложныя причины, какъ то, что въ случа дуэли съ Фредокомъ весь Парижъ снова заговоритъ о Могар, а это было-бы очень непріятно для Магдалены
Возвратившись отъ Антоніи, Гюи снова завелъ разговоръ о Фредок.
— Знаете-ли, обратился онъ къ дяд, гд я только что былъ?
— Надюсь, что не у женщины, спокойно отвтилъ старый солдатъ.
— А вотъ именно вы ошиблись.
— Какъ! Неужели ты снова началъ свою прежнюю жизнь. Теперь-бы уже было совсмъ некстати.
— Не въ томъ дло. Я былъ у Антоніи.
— У содержанки Прюнево! Что же тебя могло заставить пойти къ ней?
— Она ко мн написала, прося къ ней зайти на минуту.
— Это еще не резонъ.
— Она писала, что хочетъ мн кое-что передать объ этомъ мошенник нотаріус. Я предположилъ, что можетъ быть онъ хочетъ войти въ сдлку съ своими кредиторами.
— При посредств этой двченки! Да это не иметъ смысла.
— Я такого-же мннія, но вы никогда не угадаете, изъ за чего ей хотлось видться со мной.
— Изъ за ея будущей драматической карьеры?
— Нтъ. Ей пришла въ голову особенная идея: составить духовное завщаніе….
— Такъ она больна?
— Даже очень. Докторъ сказалъ мн. что у нея оспа.
— О! Но вдь это заразительная болзнь.
— Я былъ у нея всего десять минутъ. Я даже не садился и круто прервалъ визитъ.
— Изъ за чего-же? Разв она хотла диктовать теб свою послднюю волю?
— Почти. Поврете-ли вы, она воображала завщать все свое имущество Могару, чтобы искупить вину Прюнево.
— Ну, что же! Это доказываетъ только ея доброе сердце, добре чмъ у всхъ женщинъ ея круга. Значитъ у нея есть состояніе?
— Мебель, лошади….
— Кром того Бразвлецъ. Только его она не можетъ завщать.
— Васъ смшитъ идея Антоніи, а меня обозлила.
— Чмъ-же?
— Вдь это униженіе для граша де Могара.
— Она наврно объ этомъ не думала. Ей даже не могло придти въ голову — можетъ-ли честный человкъ принять наслдство отъ подобной женщины.
— Напротивъ того, объ этомъ именно она и хотла со мной говорить.
— Но ты ей сказалъ, что Могаръ во всякомъ случа откажется.
— Да. Вы одобряете мой поступокъ?
— Конечно.
— Несчастная, она не только со мной хотла посовтоваться и пригласила еще другаго своего интимнаго друга.
— Кого-же?
— Фредока.
— И онъ былъ у нея? Ты съ нимъ тамъ встртился?
— Нтъ. Я убжалъ раньше, чтобы съ нимъ тамъ не встртиться.
— Хорошо сдлалъ.
— Не знаю хорошо-ли. Я конечно воспользовался бы удобнымъ случаемъ, чтобы ему дать пощечину, еслибъ вы не запрещали его трогать.
— Я тебя уже просилъ и еще разъ прошу сторониться отъ этого человка. Ты уже числишься на военной служб и не имешь больше права рисковать своею жизнью, иначе какъ на войн.
— Вы шутите, дядя, но положительно…
— Послушай же меня! Теб всего двадцать пять лтъ, а Фредоку шестьдесятъ. Вдь подобная дуэль была-бы смшною.
— На сабляхъ, можетъ быть… но на револьверахъ… въ упоръ.
— Полно-же! Это не иметъ смысла. Оставь его въ поко. Онъ не заслуживаетъ подобнаго вниманія. Онъ намъ причинилъ много зла, но больше сдлать не можетъ.
— Почемъ вы знаете? Онъ долженъ былъ пріхать къ Антоніи, а она наврное разсказала, ему свой проектъ, не смотря на мое запрещеніе. Кто же поручится, что Фредокъ не воспользуется этимъ случаемъ и не уговоритъ ее привести въ исполненіе ея сумасбродный планъ?
— Съ какою-же цлью онъ могъ бы такъ поступить?
— Чтобы оскандалить вашего друга, росписавъ всю эту исторію въ иномъ вид.
— Никто ему не повритъ. Наконецъ ты не знаешь еще этого Фредока. Онъ отомстилъ и на этомъ остановится.
— Да, можетъ быть… въ ожиданіи насъ. И онъ наврное удивляется, почему ни одинъ изъ насъ не требуетъ отъ него удовлетворенія. Вдь вы сами мн сказали, что онъ вызвалъ насъ на дуэль.
— Онъ предоставилъ Могару быть первымъ.
— А госп. Могаръ не послалъ къ нему секундантовъ. Я ровно ничего въ этомъ не понимаю.
— Ты не можешь судить Могара. Онъ иметъ свои причины, почему и не можетъ драться съ Фредокомъ.
— Такія-же должно быть, какъ и ваши. Мн очень интересно ихъ знать.
— Ты мн надодаешь, Гюи. Я уже разъ теб сказалъ, что тебя не касаются дла значительно старшихъ тебя людей.
— Но меня касаются мои личныя дла. Онъ длалъ изъ меня игрушку. Онъ называлъ себя моимъ другомъ и подставилъ мн же ногу.
— Къ твоему несчастью, ты самъ подалъ поводъ. Магдалена не была свободна, когда ты въ нее влюбился. Поди-же, разскажи твоимъ секундантамъ, что ты хочешь драться съ человкомъ за то, что ты по его вин влюбился въ замужнюю женщину.
— Я могъ-бы придумать другой предлогъ… но если вы не хотите, я воздержусь. Воздержится-ли тоже д’Эстеланъ? Вдь онъ же знаетъ, кто на него донесъ въ полицію.
— Да, онъ знаетъ, я ему самъ это сказалъ въ зал у Могара и судя по тому, какъ онъ принялъ извстіе, я былъ увренъ, что онъ долженъ былъ вызвать Фредока на дуэль.
— Между тмъ ничего не было.
— Надюсь, что это не по его вин. Разставшись со мною, онъ хотлъ прямо пойти къ Фредоку. Можетъ быть онъ его не засталъ дома.
— Хорошо! Но съ тхъ поръ? Всегда можно найти человка, если его поискать.
— По всей вроятности Фредокъ отказался. Я съ тхъ поръ не видлся больше съ д’Эстеланомъ и конечно ты не можешь предположить, чтобы я съ нимъ былъ въ переписк. Но я не стану отъ тебя скрывать, если д’Эстелану удастся заставить Фредока принять вызовъ на дуэль, я ничего-бы противъ этого не имлъ. То, что намъ запрещено, д’Эстелану позволено.
— Вотъ, вы снова начали говорить какими-то загадками. Почему же мы не можемъ драться, если д’Эстеланъ можетъ?
— Потому что онъ не знаетъ одну вещь, которую мы знаемъ, я и Могаръ.
— Это не отвтъ! воскликнулъ Ватрю.
— Господинъ племянникъ, прервалъ его Сукарьеръ, вы заставляете меня сказать, что вы требуете слишкомъ многаго. Дядю съ наслдствомъ слдуетъ беречь! и въ особенности, не надодать ему съ цлью вывдать отъ него секретъ, который ему не принадлежитъ.
— Секретъ! Такъ неужели-же вы думаете, я не съумю его сохранить, если вы мн доврите этотъ секретъ.
— Я не говорю объ этомъ, но если такъ разсуждать, можно зайти слишкомъ далеко. Есть одна басня Лафонтена, которую я теб совтовалъ бы прочесть.
— ‘Женщины и секретъ’… но я вдь не женщина.
— Слава Богу. Еслибъ я имлъ племянницу вмсто племянника, я бы ее отдалъ въ монастырь на всю жизнь. Правда, она удрала бы. Вс Батрю непреклонны. Это уже въ ихъ крови. Но будемъ говорить серьезно, отвчай мн на вопросъ, который я теб сдлаю: Если Магдалена тебя спроситъ объ этомъ секрет, который ты такъ желаешь знать….
— Магдалена! Я ее никогда не увижу.
— Предположимъ, что ты съ ней увидишься. Если я теб доврю секретъ, а она захочетъ его узнать, въ состояніи-ли ты будешь смолчать?
— Даю вамъ честное слово.
Вмсто отвта Сукарьеръ всталъ, закурилъ сигару и началъ ходить по комнат. Онъ самъ съ собой разсуждалъ, разбирая положеніе своего друга Могара и Батрю, который узжалъ въ Африку, не зная чего придерживаться относительно Фредока.
Съ одной стороны, Батрю имлъ право узнать, кто отецъ Магдалены, пострадавъ за проступки другихъ. Кром того, могло случиться, что д’Эстеланъ заставитъ Фредока драться съ нимъ и могъ быть убитъ, а тогда Гюи могъ-бы жениться на Магдален. Но узнавъ, что она дочь Фредока, онъ имлъ-бы полное право отказаться отъ нея.
Лучше-же предупредить его заране, чмъ тогда, когда онъ могъ-бы снова сойтись съ Магдаленой, считая ее дочерью Могара.
Взвсивъ pro и contra, Сукарьеръ ршилъ сказать всю правду своему племяннику.
— Я врю твоему слову, сказалъ онъ, остановившись возл Батрю, но общаешь-ли ты мн отвтить совершенно откровенно еще на два вопроса.
— Разв вы можете въ этомъ сомнваться? Moжете-ли вы мн сказать, что я хоть когда нибудь отвчалъ уклончиво?
— Нтъ. Ты всегда прямо говоришь, но дло въ томъ, что ты до такой степени будешь пораженъ….
— Я уже привыкъ ко всевозможнымъ неожиданностямъ и въ особенности къ печальнымъ неожиданностямъ.
— Тмъ лучше. Первый вопросъ слдующій: женился бы ты на дочери Фредока, еслибъ у него была дочь?
— Этотъ вопросъ равносильный тому, женюсь ли я на дочери палача.
— Отвтъ вполн категорическій, но здсь совершенно иныя обстоятельства. Предположимъ, что ты полюбилъ молодую двушку, хорошаго происхожденія, она тебя тоже полюбила и вдругъ теб говорятъ: отецъ этой двушки палачъ. Чтобы ты тогда сдлалъ.
— Позвольте вамъ замтить, дядя, подобное предположеніе уже слишкомъ исключительное.
— Вотъ видишь-ли, ты уже начинаешь увертываться. Мое предположеніе напротивъ того очень возможное.
— Дочери палачей не бываютъ въ томъ кругу общества, въ которомъ я бываю.
— Все возможно и даже возможно, что дочь не будетъ знать, какимъ ремесломъ занимается ея отецъ.
— Подобныя вещи водятся только въ мелодрамахъ.
— Дло не касается мелодрамы. Отвчай прямо. Прервалъ-бы ты сношенія или же женился-бы на ней?
— На этотъ вопросъ я не могу вамъ дать отвта.
— Иначе сказать, все зависло-бы отъ того, на сколько теб нравилась-бы двушка. Вдь женятся-же сплошь да рядомъ на женщинахъ легкаго поведенія, влюбившись въ нихъ. Страсть сильне здраваго смысла. Но по принципу….
— Т. е., какъ это по принципу?
— Очень просто, допустимъ, что честный порядочный человкъ пренебрегъ всми предубжденіями и не смотря на ремесло отца, которымъ онъ тоже пренебрегаетъ, женится на его дочери, совершенно чистой.
— Нтъ, я не женился бы.
— Конечно, но если отецъ не палачъ, а уголовный преступникъ, ты не измнить своего ршенія?
— Разв влюбился-бы до сумашествія.
— А ты на это очень способенъ. Теперь я удовлетворенъ относительно перваго вопроса. Перейдемъ ко второму. Сталъ-ли бы ты драться на дуэли съ отцомъ двушки, которую ты любишь?
— Конечно нтъ.
— Даже еслибъ этотъ отецъ сильно оскорбилъ твоихъ друзей или же тебя?
— Даже въ такомъ случа. Впрочемъ я не могъ бы полюбить дочь моего врага или же врага моихъ родныхъ:
— Ты снова уклоняешься. Допустимъ именно, что ты страстно полюбилъ дочь твоего врага.
— Какъ Ромео и Жюльета.
— Ты снова иначе ставишь вопросъ. Я говорю о тайномъ враг, который причинилъ-бы много зла твоимъ роднымъ, скрывая свою личность и ты узнаешь о его низкихъ поступкахъ только тогда, когда ты уже влюбленъ въ его дочь.
— Это уже очень неправдоподобно.
— Но возмозжно. Ни Могаръ, ни д’Эстеланъ не подозрвали встртить во Фредок своего жесточайшаго врага, потому-что Фредокъ дйствовалъ тайно и еслибъ онъ самъ не сознался, его-бы по всей вроятности никогда-бы не заподозрили.
— Фредокъ исключеніе… къ тому-же у него нтъ дочери.
— Но еслибъ у него была дочь, женился-бы ты на ней?
— Тысячу разъ нтъ.
— Еслибъ даже былъ въ нее страстно влюбленъ, конечно. Въ такомъ случа, мой другъ, я теб совтую забыть Магдалену.
— Что вы этимъ хотите сказать?
— Ты не угадываешь?
— Ничего ровно.
— Въ такомъ случа — Фредокъ настоящій отецъ Магдалены. Понимаешь-ли ты теперь, почему Могаръ не можетъ принять вызова отъ Фредока?
— Я понимаю, что вы надо мной сметесь.
— Ни малйшаго на имю желанія. Къ несчастью, то, что я теб сказалъ — правда. Дочь Могара и креолки, на которой онъ былъ женатъ, умерла одновременно какъ и жена Фредока… та, которую увезъ Могаръ. Дочь-же Фредока осталась жива. Могаръ ее взялъ и воспитывалъ. Она носитъ имя Могара и ее-же ты любишь,— Магдалену. Самъ Могаръ, посл долгихъ усилій, сознался мн въ этомъ. Никто не поврилъ-бы подобной вещи, еслибъ она не случилась.
— Конечно, но вдь это преступленіе.
— Это уже слишкомъ сильно сказано. Я не знаю какъ назвать подобный поступокъ моего несчастнаго друга. Во всякомъ случа онъ себя поставилъ въ очень скверное положеніе.
— Какіе-бы ни были его поступки, Магдалена совершенно невинна, скоро сказалъ Батрю.
— Тмъ больше, что ея никто не спрашивалъ — желаетъ-ли е на быть дочерью Могара и до сихъ поръ она не знаетъ, что она не дочь Могара. Надюсь, она этого никогда не узнаетъ, такъ какъ ты сдержишь твое слово и ты поклялся никогда съ ней не говорить о томъ, что я теб только что сообщилъ.
— Фредокъ можетъ ей сказать… онъ даже можетъ ее потребовать къ себ назадъ.
— Нтъ. Онъ не знаетъ, что она его дочь. Еслибъ онъ это зналъ, то не мучилъ-бы ее такъ жестоко. Теперь я тебя снова спрашиваю, можешь-ли ты ршиться убить Фредока.
— Нтъ, это было-бы ужасно.
— Отлично. Мы значитъ сходимся во мнніяхъ и ты не будешь больше добиваться дуэли.
— Знаетъ-ли объ этомъ д’Эстеланъ?
— Къ счастью, не знаетъ. Я не считаю обязательнымъ сообщать д’Эстелану о происхожденіи его жены. Если дло дойдетъ до дуэли между Фредокомъ и д’Эстеланомъ и одинъ изъ нихъ, если не оба, отправится на тотъ свтъ, я въ этомъ дл не буду причастенъ. Могаръ для меня дороже ихъ обоихъ.
Теперь ты понимаешь, почему я тебя спрашивалъ, женился-ли бы ты на Магдален. Д’Эстеланъ можетъ быть убитъ. Ты мн отвтилъ, что Батрю не можетъ быть зятемъ преступника. Я одобряю твое мнніе. Оставимъ теперь это въ сторон и подумаемъ о твоемъ отъзд. Нашелъ-ли ты покупателя на вс твои вазы и оружіе?
— Кажется нашелъ. Метель знаетъ одного любителя, который покупаетъ вс предметы рдкости, но…
— Ты видлся съ Мотелемъ?
— Да… одну минуту… на бульвар… но только продажа меня нисколько не интересуетъ. Нсколько тысячъ франковъ больше или меньше… для меня безразлично. Въ унтеръ-офицерской столовой я всегда найду обдъ. Меня тревожитъ только Магдалена.
— Неужели? я былъ увренъ, что дочь Фредока не можетъ тебя больше интересовать.
— Разв она виновата, что ея отецъ длалъ подлости?
— А! ты теперь держишь ея сторону. Гд-же т краснорчивые принципы, которые ты такъ недавно проводилъ? Ты вдь говорилъ, я никогда не женюсь ни на дочери палача, ни на дочери преступника.
— Я допускалъ исключенія.
— Не ты, а я говорилъ, что страсть сильне здраваго смысла. Я былъ пророкомъ. Ты обожаешь Магдалену и не смотря на все готовъ на ней жениться.
— Она замужемъ, я на ней никогда не могу жениться.
— Однако-же, еслибъ она овдовла? Фредокъ уже десять лтъ какъ подкапывается подъ Могара. Онъ наврное изучалъ и фехтовальное искуство. Между тмъ д’Эстеланъ провелъ всю свою жизнь въ путешествіяхъ.
— Такъ вы предполагаете, они будутъ драться?
— Не знаю, но д’Эстеланъ ищетъ только случая встртиться съ Фредокомъ. Намъ остается только, скрестивъ руки, выжидать результатъ битвы. Во всякомъ случа мы ничего не можемъ потерять.
— Вы находите, что мы справедливо поступимъ, если не помшаемъ дуэли между ними, спросилъ Батрю посл довольно долгаго молчанія.
— А какимъ-же образомъ мы имъ можемъ помшать? Вдь не придутъ же они спрашивать у насъ позволенія драться.
— Довольно имъ сообщить то, что вы мн передали. Фредокъ не захочетъ убить своего зятя, а д’Эстеланъ — своего тестя.
— Это еще вопросъ. Д’Эстеланъ слишкомъ потерплъ, чтобы изъ-за родства черезъ жену захотлъ оставить въ поко человка, изъ-за котораго онъ былъ преданъ суду. Фредокъ тмъ больше не остановится изъ-за такой малости. Этотъ человкъ не знаетъ препятствій. Я даже почти увренъ, что Фредокъ очень будетъ радъ освободить Магдалену отъ человка, котораго она не любитъ. Поступивъ такимъ образомъ, между нами будь сказано, онъ сдлалъ-бы большую услугу одному моему знакомому.
Батрю вздрогнулъ. Цль, изъ за которой его дядя желалъ смерти д’Эстелана, не оправдавала средство.
— Кром того, продолжалъ Сукарьеръ, мы не можемъ выдавать секрета Могара. Онъ мн его доврилъ, а я — теб и начинаю сожалть за свою откровенность. Выдать этотъ секретъ другими, равносильно безчестному поступку.
— А допустить людей рзать себ горло изъ за нашей выгоды честный поступокъ?
На этотъ разъ дядя вздрогнулъ. Его поразилъ возвышенный взглядъ Гюи. Безпристрастность Гюи тронула его. Онъ восхищался своимъ племянникомъ, а вмст съ тмъ сожаллъ, что доврилъ ему секретъ своего друга Могара.
— Вполн сознаю, сказалъ онъ, что остановить своего соперника въ моментъ, когда ему угрожаетъ опасность вполн по-рыцарски, но положительно не вижу для этого способа. Я общалъ Могару молчать.
— Онъ могъ-бы освободить васъ отъ вашего слова.
— Какъ теб угодно, но я не пойду обратно спрашивать своего слова. Рыцарство хорошая вещь, но не слдуетъ его доводить до крайности. Какимъ-же образомъ я могу сообщить д’Эстелану, который меня призираетъ, родословную его жены. Онъ не захотлъ-бы меня слушать и никогда не повритъ, что Магдалена не Могара дань. Онъ пожалуй еще подумаетъ, что я сочинилъ всю эту исторію, съ цлью разлучить его съ женой. Я не могу тоже написать анонимное письмо, какъ Фредокъ. Заключеніе: нужно воздержаться.
Батрю это не убждало.
— Я ничего не предприму безъ вашего одобренія, сказалъ онъ, но, клянусь вамъ, если д’Эстеланъ будетъ убитъ, я себя буду упрекать за его смерть и не воспользуюсь ею.
— Т. е., не женишься на вдов?
— Да. Впрочемъ, я никогда не женюсь. Раньше найдется пуля въ Африк, которая избавитъ меня отъ существованія.
— Нельзя ли безъ подобныхъ идей. У меня они тоже были, когда я былъ въ твоихъ лтахъ… но все это прошло. Ты долженъ жениться уже изъ-за того одного, что я послдній изъ Сукарьеровъ и у меня нтъ дтей. Взамнъ ихъ должны остаться Батрю.
Перестанемъ же напрасно мучиться настоящимъ, да незачмъ далеко загадывать и въ будущее. Теперешнее положеніе не можетъ долго продлиться. Будетъ-ли д’Эстеланъ драться или нтъ, но судьба его жены скоро выяснится. Подождемъ.
Что-же казается до Фредока, то онъ будетъ сидть не двигаясь, разв какъ нибудь случайно узнаетъ, кто пострадалъ отъ его мести. Онъ умеръ-бы тогда со злости. Итакъ, мой дорогой Гюи…
Лакей Батрю прервалъ этотъ утшительный разговоръ. Онъ принесъ на. поднос визитную карточку.
— Метель! проговорилъ Гюи, прочетши карточку. Онъ по всей вроятности пришелъ поговорить относительно продажи моей обстановки. Я не имю ни малйшаго желанія принять его.
— Почему-же, воскликнулъ дядя. Метель отличный малый и я ему во многомъ обязанъ. Безъ него мы до сихъ поръ не узнали-бы, что за птица Фредокъ.
Къ тому-же онъ всегда заряженъ громаднымъ количествомъ новостей, а я уже цлую недлю какъ не заглядывалъ въ газеты.
— Проси войти, сказалъ Батрю своему лакею.
Черезъ минуту вошелъ всегда веселый и улыбающійся Метель, а, увидвъ полковника, еще больше просвтллъ.
— Въ восторг съ вами встртиться, полковникъ, началъ онъ. Я приношу вашему племяннику отвтъ покупателя… это очень добрый провинціалъ, который хочетъ поселиться въ Париж и задавать шикъ. Наивный ребенокъ! Онъ соглашается купить всю обстановку, включая и предметы рдкости за сорокъ тысячъ франковъ и платить наличными деньгами.
— Согласенъ, отвтилъ Батрю.
— Такъ вы окончательно поршили поступить волонтеромъ?
— Я уже записанъ.
— Мн очень жаль будетъ разстаться съ вами… но въ сущности я одобряю вашъ поступокъ. Парижъ сдлался убійственнымъ. Политика меня сердитъ, литература наскучила, а новости дня такъ-же рдки, какъ трюфели.
— Какъ! сказалъ полковникъ, ни одного скандала?
— Совсмъ изсякли. Ихъ замнили теперь нравственныя приключенія. Такъ напр… господинъ Абижу сошелся со своей женой.
— О! Вы меня положительно поражаете. Я его не считалъ такимъ мягкимъ. На прошлой недл онъ всхъ готовъ былъ убить.
— Теперь никого не убьетъ. Дуэль съ его соперникомъ канула въ воду, Бюссероль, какъ кажется, ничего не иметъ противъ этого и дорожитъ своей кожей. Онъ ухалъ въ Діеппъ вмст съ Жиракомъ.
— Счастливой дороги, сказалъ Сукарьеръ, недолюбливающій обоихъ молодыхъ людей.
— Но что васъ еще больше удивитъ, Абижу вмст съ женой узжаютъ въ Мексику и продаютъ свой домъ и паркъ. Празднествъ больше не будетъ. Мадамъ Абижу отказалась отъ всхъ увеселеній и нарядовъ, въ благодарность за что мужъ ей все простилъ. Онъ ликвидируетъ вс свои дла во Франціи и переноситъ ихъ въ страну, гд не читаютъ La Vie Parisienne. Помирившаяся чета заживетъ тамъ какъ добрые граждане и ихъ исторія можетъ окончиться какъ въ сказкахъ о Феяхъ.
— Почему-же и нтъ? Госпожа Абижу не была на врной дорог, но мужъ ее остановилъ во время, а перемна воздуха окончательно вылечитъ ее.
— Еще вамъ могу сообщить нсколько интересныхъ новостей. Черезъ три мсяца дло Рангуза перейдетъ въ уголовный судъ. Бразилецъ Антоніи собирается обратно въ свой край, не находя больше здсь партнеровъ, чему конечно Стрекоза не радуется. Старуха Розина ищетъ компаніона, что-бы перевести на себя ремесло Рангуза… теперь кажется все. Я все высыпалъ изъ мшка.
— Вы мн сдлаете большое одолженіе, полковникъ, если скажете чмъ кончилась ваша охота.
— Моя охота?
— Да. Поймали-ли вы зайца, котораго я тронулъ съ мста?
Этотъ вопросъ поставилъ Сукарьера въ неловкое положеніе. Ему вовсе не хотлось сообщать Метелю о длахъ Могара. Вмст съ тмъ вопросъ Метеля доказывалъ, что газеты еще ни о чемъ не знали.
— Да, да, сказалъ онъ. охота кончилась тмъ, что я поймалъ автора анонимныхъ писемъ.
— Смю-ли я васъ спросить, кто былъ этотъ авторъ?
— Это одна неважная личность, которую Могаръ когда-то притснялъ, и вынесъ за это месть. Я высказалъ этой личности ея поступокъ и получилъ общаніе, что ничего подобнаго больше не повторится. Надюсь, вы не получали новыхъ доносовъ.
— Ни одного. О! теперь все кончено. Онъ увидлъ сразу, съ кмъ иметъ дло, полковникъ, а вы не пользуетесь репутаціей покладливаго человка.
— Однако я очень снисходителенъ отъ природы. Только иногда мн не хватаетъ терпнія. Благодаря вамъ больше никто не будетъ испытывать моего терпнія, такъ какъ я все покончилъ съ негодяемъ, который длалъ нападенія на моихъ лучшихъ друзей.
— Кстати, я вамъ еще не сказалъ, съ кмъ я встртилъ Фредока.
— Съ его любовницей можетъ-быть. Вдь въ качеств стараго холостяка онъ долженъ имть любовницу.
— Еще хуже. Съ какой-то негритянкой.
— Съ негритянкой! повторилъ полковникъ съ напряженнымъ вниманіемъ.
— И еще со старой. Положительно непонятная вещь. Ей самое малое пятьдесятъ лтъ. Волоса совершенно блые. На ярмарк въ St-Claud ее бы можно было показывать по билетамъ.
— Меня это очень удивляетъ. Фредокъ всегда отличался примрной скромностью и затмъ идти рядомъ съ негритянкой!… надюсь, они не шли подъ руку.
— Нтъ, но они шли рядомъ и вели очень оживленный разговоръ. Фредокъ видимо былъ взволнованъ, онъ громко разговаривалъ, жестикулировалъ руками, а подобныя вещи совершенно противоположны его характеру.
Батрю пожималъ плечами. Его поражало, что дядя такъ интересовался эксцентрическими выходками возненавидннаго имъ человка. Батрю вовсе не думалъ объ Аврор, которую онъ никогда не видлъ. Едва ли даже онъ зналъ о существованіи кормилицы Магдалены.
Но Сукарьеръ отлично помнилъ вс подробности изъ разсказа Могара и сразу ему пришла на мысль негритянка, о которой ему говорилъ Могаръ.
— Простите мн, сказалъ онъ рзко, у меня назначено свиданіе въ два часа, а теперь уже больше двухъ. Я васъ оставляю съ моимъ племянникомъ. Затмъ онъ обратился къ своему племяннику:
— Гюи, сказалъ онъ, я теб совтую воспользоваться провинціаломъ, который все сразу хочетъ купить. Подобные случаи рдко встрчаются.
Затмъ полковникъ быстро вышелъ. Онъ заподозрилъ, что Могаръ могъ быть къ схватк со своимъ врагомъ и торопился къ нему на помощь.

ГЛАВА XIII.

Avennu de Messine не на особенно большомъ разстояніи отъ церкви св. Троицы.
Фредоку не пришло въ голову взять извощика, чтобы свезти Аврору къ Могару. Отъ сильнаго волненія онъ не могъ одновременно обо всемъ думать. Наконецъ, ему было совершенно безразлично, еслибъ даже кто нибудь изъ его знакомыхъ увидлъ его вмст съ негритянкой, довольно подозрительной наружности.
Развязка драмы приближалась, Фредокъ больше не маскировался и велъ уже дло на чистоту.
Недалеко отъ церкви, въ улиц св. Лазаря, Метель замтилъ Фредока вмст съ негритянкой, но послдній его не видлъ. Метель-же со своей стороны не хотлъ слдить за Фредокомъ, удовлетворившись тмъ, что достаточно будетъ и о виднномъ разсказать Батрю, къ которому онъ шелъ съ извстіемъ о найденномъ покупател вещей Батрю. Еслибъ этотъ журналистъ не такъ торопился, то онъ могъ-бы разсказать вещи несравненно интересне.
Но онъ уже былъ далеко, когда Фредокъ дошелъ до площади церкви. Аврора, шедшая рядомъ съ Фредокомъ, вдругъ остановилась и воскликнула что-то на своемъ родномъ язык.
Одновременно она положила одну руку на плечо Фредока, а другой указывала по направленію церкви.
Въ двадцати шагахъ отъ нихъ шла Магдалена, въ траурномъ платьи, опираясь на руку отца. Они выходили изъ церкви.
Фредокъ поблднлъ. Глаза, у него почти закрылись. Онъ едва держался на ногахъ.
Положеніе Авроры было не лучше. Ей даже хотлось бжать. Уходя отъ Антоніи, Аврора твердо ршила потребовать отвта отъ Могара, но, замтивъ его, она потеряла всю храбрость. Могара она боялась еще больше, чмъ всхъ угрозъ Фредока.
Могаръ и Магдалена продолжали свою дорогу, не замчая мужчины и женщины, стоящихъ у большаго фонаря. Они уже были на асфальтовой панели, окружающей церковный скверъ, когда. Магдалена узнала свою кормилицу.
Произошла нмая сцена, не привлекшая ничьего вниманія, хотя она была, во сто разъ драматичне, чмъ уличныя приключенія, которыя всегда привлекаютъ цлую толпу звакъ. Магдалена, была удивлена и смутилась, Могаръ не мене былъ удивленъ и волновался, Аврора дрожала, а Фредокъ стоялъ въ нершимости. Они составляли дв группы и ихъ раздлялъ только небольшой цвтникъ.
Графъ хотлъ уже увести Магдалену въ другую сторону, желая ее избавить отъ встрчи, отъ которой онъ не ожидалъ ничего хорошаго. Но Магдалена, не предвидя бури, такъ какъ она никогда не видла Фредока и ничего о немъ не знала, удержала его.
Фредокъ въ это время ршился уничтожитъ преграду, раздлявшую его съ врагомъ, который его ждалъ, готовый на все, прямой, какъ старый гренадеръ, приготовляющійся выдержать натискъ кавалеріи.
Намреніе Магдалены было совсмъ другое. Хотя она не особенно любила свою кормилицу, но была къ ней привязана. Первымъ ея движеніемъ было обнять кормилицу. Аврора обрадовалась этому, надясь избавиться такимъ образомъ отъ угрожавшаго ей громкаго объясненія. Прижавъ ее къ себ, она отвела Магдалену въ конецъ сквера.
Ни графъ, ни Фредокъ не удерживали негритянки. Оба они чувствовали, что ее не о чемъ больше разспрашивать и что предстоитъ бурное, но окончательное объясненіе. Дло было слишкомъ важное, чтобы, обмниваясь вжливыми словами, говорить другъ другу колкости. Законъ приличія не могъ здсь играть роли.
Они даже не обмнялись поклономъ и еслибъ Магдалена взглянула на нихъ въ это время, когда они прямо подходили одинъ къ другому, то приняла-бы Фредока за стараго товарища графа Могара.
— Вамъ все извстно, не такъ-ли? рзко сказалъ графъ. Эта женщина во всемъ вамъ призналась?
— Она мн разсказала исторію, судя по которой, вы совершили преступленіе, отвтилъ Фредокъ. Остается только знать — правду-ли она мн говорила.
— Такъ вы ей не поврили?
— Я считаю васъ способнымъ замнить вашу дочь моею, но эта женщина могла тоже и соврать, но такъ какъ вы все знаете, о чемъ она мн говорила, я допускаю, что вы съ ней раньше сговорились …
— Съ цлью оговорить васъ, что вы отецъ того ребенка, котораго я люблю и съ которымъ я не разставался въ продолженіе восемнадцати лтъ. Съ какой-же цлью я сталъ-бы себя унижать до лицемрія?
— Чтобы поселить во мн сомнніе. Вы надетесь прекратить такимъ образомъ продолженіе моей мести. Вы надетесь, что я перестану преслдовать вашу дочь, если разъ вы мн скажете: вы преслдуете вашу собственную дочь..
— Вы не думаете о томъ, что вы говорите. Вы не сомнваетесь въ томъ, что я васъ не боюсь и что вы намъ причинили столько зла, сколько было въ вашихъ силахъ.
— Итакъ вы утверждаете, что та, которая носила ваше имя до ея замужества, принадлежитъ мн, а другая… которая умерла… была ваша дочь?
— Вы бы никогда этого не узнали, еслибъ Аврора вамъ не сказала, я принималъ вс предосторожности, но разъ вы это знаете, мн незачмъ больше скрывать. Длайте теперь, что вамъ угодно. И оставьте меня. Я не желаю оставлять дольше госпожу д’Эстеланъ съ негритянкой, которая ей измнила.
— Васъ, оставить? воскликнулъ Фредокъ. Вы думаете наше свиданіе кончено!… вы думаете, что достаточно вашего подтвержденія, чтобы меня уврить. Ошибаетесь, милостивый государь, мн нужны доказательства.
— Доказательства! повторилъ Могаръ съ горечью. Разв вы помтили вашу дочь? Вы воображаете, что вы находитесь въ театр, гд по татуировк на рук узнаютъ, кому принадлежитъ человкъ.
У меня нтъ для васъ доказательствъ, да я и не стараюсь васъ снабдить ими. Не врьте, если не хотите, Аврор, но не допрашивайте меня больше. Мн нечего вамъ сообщать.
— Я не могу заставить васъ отвчать, но вы не можете мн помшать допросить госпожу д’Эстеланъ… мои вопросы ее не удивятъ, судя по ея лицу, вы можете угадать, о чемъ съ ней говоритъ моя бывшая рабыня.
Графъ быстро обернулся. Онъ замтилъ Магдалену, сидящую на скамейк въ самомъ тихомъ углу сквера, куда ее повела негритянка, которая ей о чемъ-то разсказывала съ волненіемъ. Онъ понялъ, что эта женщина посвящала несчастнаго ребенка въ его прошлое. Дольше стсняться было незачмъ, нужно было покончитъ съ Фредокомъ.
— Пойдемъ-те! Я удовлетворю ваше желаніе, сказалъ онъ тихо, дрожащимъ голосомъ.
Фредокъ послдовалъ за нимъ въ скверъ.
Не доходя еще до Магдалены, графъ сказалъ:
— Вы требуете доказательствъ? Вы ихъ имете. Какъ вы не поймете того, что еслибъ госпожа д’Эстеланъ не была ваша дочь, то я-бы васъ убилъ. Вотъ уже восемь дней, какъ вы сознались моему другу Сукарьеру въ вашихъ низкихъ поступкахъ и уполномочили его сообщить мн о вашемъ желаніи драться со мной на дуэли. Надюсь вы не считаете меня трусомъ. И вы, не получая до сихъ поръ отвта, относительно дуэли, не спрашивали себя, почему я такъ терпливъ! Вы не предположили, что я должно быть имю уважительныя причины, если не отвтилъ на вызовъ человку, котораго я гнушаюсь. О! клянусь вамъ, еслибъ я былъ свободенъ, всей вашей крови не хватило-бы за ваши оскорбленія. Но я не могъ убить отца Магдалены.
— Отъ васъ, отвтилъ Фредокъ, я не ожидалъ подобной разборчивости. Человкъ, который увезъ мою жену и дочь, не долженъ былъ бы и со мной стсняться. Вы мн растравили сердце, почему-же вы не ршились проколоть шпагой. Но вы предпочли предоставить вашему зятю раздлаться за васъ. Онъ приходилъ ко мн предложить дуэль, онъ меня искалъ и теперь еще разыскиваетъ… и если я его избгалъ, то только въ ожиданіи васъ раньше.
— Такъ какъ вы осмливаетесь говорить о господин д’Эстелан, котораго вы такъ низко оклеветали, вы должны были догадаться, что онъ не знаетъ всей правды. Иначе онъ до васъ не дотронулся-бы, онъ удовлетворился-бы проклятіемъ и полнымъ презрніемъ.
Но я не могъ и не хотлъ разсказывать объ этомъ, а онъ у меня не спрашивалъ совта. Вы сдлали изъ него моего врага, а изъ вашей дочери — несчастнйшую женщину. Я стараюсь избавить ее отъ ея мужа, котораго вы оклеветали съ цлью заставить ее страдать до послдняго дня ея жизни. Я этого не достигну и ваше желаніе вполн исполнится.
— Такъ вы думаете, я не освободилъ-бы госпожу д’Эстеланъ отъ ея мужа, еслибъ я зналъ, что она моя дочь.
— Вамъ только недостаетъ убить его. Когда вы убдитесь, что Магдалена ваша дочь, тогда начнется ваше раскаяніе. Но я имю полное право спросить васъ, осмлитесь-ли вы требовать ее обратно?
— А вы думаете, что я ее у васъ оставлю?
— Я вамъ не совтую ее требовать.
— Почему-же вы ее отстаиваете, если въ ней течетъ не ваша кровь?
— Потому что я ее люблю, какъ еслибъ она была моей собственной дочерью, потому что я ее воспиталъ и потому, что уже восемнадцать лтъ, какъ я ради нея только живу. Что-же вы-то сдлали для Магдалены? Вы были ея палачемъ. Она васъ не знаетъ. Она знаетъ только ваши преступленія. И не ошибитесь. Вы больше на нее не имете правь. Она мн принадлежитъ по закону.
— По закону! Вы смете еще ссылаться на законъ! Вы, который ее украли… сдлали подлогъ… вы сами сознались въ подлог, а Аврора мн разсказала, при помощи какой уловки вы обманули тхъ, которые написали свидтельство о смерти Клары Иврондъ, признавъ вашу дочь за мою.
— Значитъ вы врите теперь словамъ Авроры? сказалъ граф съ горькой ироніей.
— Да! я теперь врю. Я врю и хочу имть мою дочь.
— Вашу дочь! Подите, требуйте ее черезъ судъ! Скажите имъ о моемъ подлог! Я разскажу въ свою очередь о вашей инквизиціи. Въ свидтели я вызову несчастнаго д’Эстелана. Его должны будутъ выслушать… выслушаютъ тоже и другую вашу жертву, Магдалену, которую, вы говорите, что любите. Не знаю въ чью пользу ршатъ судьи. Вы можетъ быть достигнете того, что меня обвинятъ. Для меня это безразлично! Общественное мнніе меня оправдаетъ… а вамъ припишетъ одной подлостью больше. И вы пользы не извлечете изъ этой подлости. Магдалена предпочтетъ умереть, чмъ разстаться со мною, чтобы за вами слдовать…
— Слдовать за своимъ отцомъ. Вы предполагаете, она откажется!
— Я даже увренъ.
— Она можетъ быть не ршится высказать своихъ мыслей изъ боязни къ вамъ, но когда она останется со мной наедин и я ей объясню, что вы для нее посторонній человкъ, что вы ее украли и что въ ней течетъ моя кровь, тогда она васъ проклянетъ.
— Попробуйте! сказалъ Могаръ, указывая ему на Магдалену, приближавшуюся къ нимъ.
Магдалена приближалась медленной, но врной поступью и ея лицо, блдное отъ страданій, выражало твердую ршимость.
Это уже не была прежняя ласковая, тихая молодая двушка, которая не знала жизни и повиновалась вол другихъ. Несчастія закалили ея характеръ и просвтили ея умъ. Слова Авроры сильно ранили ея сердце и открыли ей глаза.
Фредокъ смущенный больше чмъ она, хотлъ бжать ей на встрчу.
Графъ де Могаръ схватилъ Фредока за руку со всей силой.
— Я вамъ запрещаю говорить съ ней объ ея матери, сказалъ онъ.
— Пустите меня, проговорилъ Фредокъ, чувствуя упадокъ силъ.
Чмъ ближе наступала ршительная минута, тмъ больше онъ роблъ. Что сказать Магдален, чтобы она за нимъ послдовала? Какъ ей объяснитъ, не оскорбивъ, о ея происхожденіи? Какъ ей сказать: Я васъ преслдовалъ, я на васъ длалъ ужасныя засады, я сдлалъ доносъ на вашего мужа, разорилъ графа Могара, привелъ въ отчаяніе Гюи де Батрю, котораго вы любите, но я вамъ отецъ, я теперь васъ такъ-же люблю, какъ прежде ненавидлъ, вашъ долгъ любить меня, Вы должны разстаться съ человкомъ, который васъ воспиталъ и любилъ. Я вашъ отецъ.
Графъ де Могаръ не дрожалъ. Его ошибка была простительна посл тяжелаго наказанія, какое онъ перенесъ.
Аврора все разсказала Магдален. Она предвидла ужасную сцену и боялась идти вмст съ Магдаленой, не смя тоже бжать. Аврора осталась на скамейк, дрожа отъ страху и вытирая слезы краснымъ платкомъ.
Мальчишки, копающіеся въ песк, увидли плачущую негритянку и обступили ее, но вмст съ тмъ готовились бжать со всхъ ногъ, еслибъ это странное созданіе захотло ихъ тронуть.
Сторожъ сквера былъ тоже удивленъ, замтивъ разговаривающихъ господъ въ сквер, гд только бываютъ няньки съ дтьми. Онъ къ нимъ медленно приближался.
Фредокъ сознавалъ, что въ публичномъ мст неудобно будетъ изливать свои чувства передъ женщиной и сожаллъ о своей торопливости. Лучше было-бы подождать, когда графъ войдетъ къ себ въ домъ.
Магдалена ршилась скоре обоихъ мужчинъ. Она хотла прервать ихъ разговоръ или-же предупредить ихъ. Она прошла мимо Фредока, не подымая глазъ и ставъ возл графа де Могара.
— Пойдемъ-те, отецъ, сказала она, протяжно произнося слово отецъ,
— Вашъ отецъ! жалостно проговорилъ Фредокъ.
— Я другаго не знаю, твердо отвтила молодая женщина.
— Вы не знаете…
— Я все знаю. Пойдемъ-те, отецъ, повторила Магдалена, беря графа подъ руку.
Они уже собирались уйти, а Фредокъ хотлъ ихъ остановить, когда появился Сукарьеръ.
Изъ улицы Оберъ онъ быстрыми шагами торопился къ своему другу, желая къ нему поспть раньше негритянки. Проходя площадь церкви, онъ замтилъ Фредока, разговаривающаго съ Могаромъ.
Кипятящійся полковникъ въ нсколько прыжковъ очутился возл нихъ, въ ту самую минуту, когда Магдалена собиралась уйти вмст съ Могаромъ.
— Halte! Милостивый государь, сказалъ онъ Фредоку, загораживая ему дорогу. Ни слова, прошу васъ, пока мы не останемся одни. Вы со мной будете имть дло, а госпожа д’Эстеланъ не должна слышать нашего разговора. Она уйдетъ и вы, надюсь, не станете ей мшать. Силой вы ничего не сдлаете, потому что въ подобномъ случа я васъ скоро укрощу. А ты, обратился онъ къ Могару, видимо не желавшему отступать отъ врага, сдлай мн одолженіе, иди домой вмст съ Магдаленой. Я приду къ вамъ посл.
Графъ все еще не ршался, но Магдалена его отвела.
Фредокъ не пробовалъ слдовать за ними.
— Теперь мы одни, сказалъ полковникъ. Не объясняйте мн ничего. Я все угадалъ. Эта дикарка, что тамъ на скамейк, кормилица. Вы по всей вроятности встртили ее у Антоніи? я предвижу, что между вами могло тамъ произойти. Рано или поздно это должно-было случиться, и я не сожалею, что вы съ ней встртились. Если-бы Могаръ послушался моего совта, то предупредилъ бы негритянку, и вы-бы узнали всю правду уже недлю тому назадъ.
Теперь вамъ все извстно. Вы знаете, что вымщая гр. де-Могару., вы разрушили всю жизнь вашей дочери. Довольны-ли вы?— Угодно-ли вамъ еще мстить?— Можете затять процессъ съ Могаромъ, таскайте его по трибуналамъ. Докажите, что онъ воспользовался подложными документами, чтобы украсть вашу дочь. Онъ будетъ обезчещенъ, можетъ-быть обвиненъ, а Магдалена умретъ съ горя, въ этомъ я вамъ ручаюсь. Мн ея не будетъ жалко, потому что она гораздо больше выстрадаетъ, живя при такой обстановк, въ какую вы ее поставили.
— Нтъ! воскликнулъ Фредокъ, я ее избавлю, освобожу, я все исправлю.
— Это не отъ васъ зависитъ. Во Франціи бракъ нерасторгаемъ. Магдалена навсегда соединена съ человкомъ, котораго она не любитъ.
— Я его убью.
— Прекрасно! я ожидалъ подобнаго отвта: вы убьете д’Эстелана… если только онъ васъ не убьетъ, чего-бы я желалъ отъ всей души. Надюсь, вы не намрены на него длать засаду, а онъ должно-быть получше васъ владетъ оружіемъ.
Допустимъ однако, что вы избавите отъ него вашу дочь. Вдова, она не найдетъ уже потеряннаго счастья, и къ вамъ не возвратится. Ея сердце возмутится при одной мысли,— жить съ убійцей своего мужа.
Впрочемъ я долженъ васъ предупредить, что д’Эстеланъ по всей вроятности откажется драться съ своимъ тестемъ, такъ какъ Магдалена его предупредитъ, кто ея отецъ. Если же она сама ему этого не скажетъ, то мой племянникъ его предупредитъ.
— Вашъ племянникъ! но вдь онъ самъ ее любитъ!
— Да! и любить да сумасшествія. Васъ удивляетъ подобный поступокъ, совершенно противуположный интересамъ моего племянника, если онъ помшаетъ дуэли. Вы его не знаете. Гюи-де-Батрю великодушенъ и справедливъ. Гюи-де-Батрю ни за что не согласился-бы воспользоваться смертью своего соперника. Если бы онъ могъ драться съ д’Эстеланомъ, то дуэль уже состоялась-бы, но онъ даже не допуститъ дуэли между вами и д’Эстеланомъ. Вамъ это не понятно, вамъ который не разбиралъ средствъ для достиженія мести. Мы не изъ одной съ вами массы, милостивый государь. Но мы отступаемъ отъ дла. Слдуетъ дать отдыхъ Могару, моему другу, и позаботиться о судьб Магдалены. Что вы предпримете? Я имю право сдлать подобный вопросъ и требовать отвта.
— Я возьму къ себ мою дочь.
— Противъ ея воли? Вы не осмлитесь.
— Она не могла свободно высказать своей воли.
— Вы ошибаетесь. Она высказалась очень ясно и ни съ кмъ раньше не совтовалась. Я все видлъ. Могаръ былъ далеко отъ нея, а вы не можете предположить, чтобы она поступила по совту той старой колдуньи, которая скоре посовтовала-бы Магдален перейти къ вамъ, надясь такимъ образомъ, давъ подобный совтъ, имть право требовать отъ васъ прощенія. Я готовъ пари держать, что эта негритянка боится васъ какъ огня. Нтъ, милостивый государь! Магдалена не нуждалась въ чужомъ совт. Въ выбор между вами и Могаромъ, не могло быть сомннія.
Вы ея отецъ, что къ сожалнію правда, но она вамъ обязана только своимъ существованіемъ. Вы ли ее воспитали? Вы можете мн сказать, что никогда не переставали ее любить и что это не ваша вина, если мать ее у васъ отняла. Но тоже и Магдалена не виновата.
Могаръ у васъ ее не воровалъ, онъ ее только пріютилъ. Но долженъ-ли онъ былъ отослать вамъ ее посл того, какъ ея мать, умирая, взяла клятву съ моего друга никогда не разставаться съ ея ребенкомъ? Допросите негритянку, она вамъ все скажетъ, она даже подтвердитъ, что ваша жена положительно требовала ни за что не отдавать вамъ вашу дочь.
— Вы тоже оправдываете преступленіе вашего друга, который замнилъ какого-то незаконнаго ребенка моей дочерью…
— Я не берусь судить о его поступк, но утверждаю, что онъ это сдлалъ изъ великодушія, и Магдалена никогда его не упрекнетъ, клянусь вамъ въ томъ, что она теперь несчастная, оставленная всми. Могаръ весь отдался вашей дочери, онъ ей записалъ приданное, и оставилъ-бы ей все свое состояніе. еслибы вашъ другъ Прюнево не обокралъ его. Могаръ заботился только о ея счастіи, и она была бы счастлива съ д’Эстеланомъ. Она его любила-бы, если бы не вы. Кто на него донесъ и выдалъ полиціи? кто отнялъ счастіе у Магдалены, обезчестилъ ея мужа, раззорилъ ея отца? Кто-же кром васъ?
— Такъ она знаетъ…
— Узнаетъ, если никто еще ей не сказалъ. Наша обязанность сказать ей, чего вы стоите. И вы думаете, что достаточно ей сказать: я вашъ отецъ, и она забудетъ все зло, которое вы ей сдлали, вы думаете она оставитъ своего благодтеля и бросится въ объятія своего палача!
— Довольно! проговорилъ Фредокъ, вы разв не видите, какъ я страдаю.
Сукарьеръ не спускалъ съ него глазъ и видя измнившееся лицо Фредока понялъ, что врно попалъ.
Побжденный своимъ горемъ, врагъ сдавался. Оружіе выпадало у него изъ рукъ.
— Поняли-ли вы наконецъ, продолжалъ дядя Батрю, что если позволено человку наказывать за оскорбленіе, то запрещено прибгать къ хитростямъ, тайнымъ доносамъ и длать низкіе поступки? Вы не негодяй, я это знаю, но ваши поступки недостойны порядочнаго человка. Богъ справедливъ. Дочь отъ васъ отказывается. Обвиняйте только сами себя въ вашемъ несчастіи.
— Вы говорите о хитрости, проговорили Фредокъ. Разв графъ Могаръ поступалъ пряме, скрывая свою тайну въ продолженіи 18 лтъ? Еслибы онъ увезъ только мою жену, я потребовалъ бы отъ него должнаго удовлетворенія. Но онъ укралъ мою дочь! Какъ вы назовете подобный поступокъ? Разв онъ не могъ, оставляя при себ моего ребенка, не отымать у нея ея имени? Ему никто не могъ помшать ее воспитывать, ее любить какъ бдную, оставленную сироту, но посл, возвратившись во Францію, почему онъ не представлялъ ее какъ свою пріемную дочь, почему онъ меня не отыскивалъ, меня, который не переставалъ ее оплакивать?
— Онъ васъ розыскивалъ, но безъуспшно, такъ какъ вы перемнили вашу фамилію.
— Пожалуй, но во всякомъ случа онъ не розыскивалъ меня съ цлью возвратить мн дочь, онъ хотлъ только обезпечить свою безнаказанность. Вы меня обвиняете за способъ мести, но клянусь вамъ, если-бы графъ де-Могаръ пришелъ ко мн и сказалъ: вотъ ваша дочь. Я ее воспиталъ, любилъ какъ свою собственную дочь, она не знаетъ, что вы ея отецъ Возмите на себя открыть ей ужасную тайну о ея происхожденіи, заставя ее покраснть за поступки ея матери?… Клянусь вамъ, я не замедлилъ-бы простить все графу де-Могару.
— Конечно подобный поступокъ былъ бы честне вашей мести, отъ которой невинные пострадали. Но вы знали, что вашъ врагъ называется Могаръ, зачамъ-же вы скрывались, почему вы къ нему прямо не обратились. Я, въ свою очередь, клянусь, что въ подобномъ случа Могаръ не скрывалъ бы своего дурнаго поступка и разсказалъ бы вамъ всю правду. Но все таки мы отступаемъ отъ дла. Я снова приступаю къ прежнему моему вопросу. Вы окончательно ршили требовать Магдалену и заставить ее признать т права, которыя вамъ дала на нее природа.
— Заставить ее! съ грустью повторилъ Фредокъ, нтъ я не думаю ее заставлять, я хочу только возвратить ей утерянное счастье, и затмъ умереть. Прощайте, милостивый государь, по всей вроятности мы больше не увидимся, я не прошу васъ относиться ко мн съ уваженіемъ, но, надюсь, я заслуживаю сожалнія.
Сукарьеръ хотлъ-бы ему и въ послднемъ отказать, но промолчалъ.
Ему не о чемъ было больше говорить съ Фредокомъ, незачмъ было мшать присоединиться къ негритянк, которая все еще сидла на той-же скамейк, хотя и не ожидала ничего добраго отъ своего властелина.
— Что-жъ длать! процдилъ сквозь зубы полковникъ. Онъ мн говоритъ о смерти… самое лучшее, что онъ могъ сдлать… и если бы д’Эстеланъ заразился подобной идеей, то наврное я не сталъ-бы его отговаривать. Теперь-же, пока они ршатся, я пойду къ Могару.

ГЛАВА XIV.

Посл своего послдняго свиданія съ женою — то которое прервалъ Сукарьеръ — д’Эстеланъ не подавалъ о себ признака жизни.
Ни Магдалена, ни Могаръ, ни Батрю, ни полковникъ ни слова не слышали о немъ.
Хотя Магдалена не переставала думать о немъ, но ни разу не произносила его имени.
Могаръ-же снова поручилъ своему старому другу поразузнать, что случилось съ зятемъ и неуставаемый Сукарьеръ справлялся по сил возможности.
По правд сказать, онъ принялъ на себя очень трудную обязанность, д’Эстеланъ почти ни съ кмъ не былъ знакомъ въ Париж, а газеты, которыя сначала такъ много о немъ писали, теперь совсмъ его забыли.
Даже Метель, всегда снабженный громаднымъ количествомъ новостей, и тотъ ничего не говорилъ о д’Эстелан. На вопросъ полковника, не слышалъ ли что Метель о д’Эстелан, тотъ сообщилъ, что съ тхъ поръ какъ Г-жа Абижу возвратилась къ своему мужу, д’Эстеланъ тамъ больше не появлялся.
Гюи не мене былъ стсненъ. Онъ скрывалъ свою печаль отъ постороннихъ людей, ему бы стоило слишкомъ большаго усилія разспрашивать о соперник, какъ о пропавшемъ друг.
Дядя его снова могъ-бы обратится къ комисару, у котораго онъ разъ уже былъ въ префектур. Предлогъ легко было найти, довольно было справиться о Рангуз. Полиція всмъ интересуется, она не могла упустить изъ виду д’Эстелана, котораго, рано или поздно, вызвалъ-бы судъ по длу Рангуза. Но Сукарьеръ не хотлъ на это ршиться. Доврять комисару спокойствіе графа, заявлять о потерянномъ муж, какъ заявляютъ о пропаж собаки, было-бы по крайней мр не благоразумно
Полковникъ вспомнилъ тоже о Генего, который оказалъ ему важную услугу въ Буживал. Этого марсельца было-бы мене всего опасно разспрашивать, такъ какъ онъ никогда лично не былъ замшанъ въ дл д’Эстелана и могъ быть въ хорошихъ отношеніяхъ съ агентами полиціи, посл сообщенныхъ имъ свденій относительно Рангуза.
Генего наврное согласился-бы за небольшую плату, употребить вс усилія къ розысканію д’Эстелана. Къ сожаленію, Марій не приходилъ къ полковнику за общанной ему наградой, посл того вечера, когда онъ принималъ дятельное участіе въ поимк вора, Сукарьеръ его больше не встрчалъ. Марій только тогда работалъ, когда у него не было денегъ, а въ настоящую минуту онъ долженъ былъ прокучивать остатки 1000 франковаго билета, который ему далъ Абижу. Гд могла быть его квартира, если вообще она у него была? Сукарьеръ не могъ себ даже составить объ этомъ понятія. Марій наврное проводилъ дни и ночи въ ресторанахъ, но Сукарьеръ могъ съ нимъ разв случайно гд нибудь встртиться.
Было еще другое и самое легкое средство розыскахъ д’Эстелана. Стоило только обратиться къ Абижу, который наврное зналъ какъ адресъ д’Эстелана, такъ и Генего, но дядя Батрю не ршался тревожить этого финансиста, который такъ недавно возвратилъ свое потерянное счастіе съ возвращеніемъ жены, и тмъ больше ему не хотлось сообщать тревогъ Могара.
Отношенія полковника къ Абижу были довольно натянуты по различнымъ причинамъ. Прежде всего, Абижу былъ недоволенъ, узнавши, что племянникъ полковника долженъ былъ быть секундантомъ Бюссероля. Батрю въ послдствіи отказался, но все таки мужъ Г-жи Абижу былъ не расположенъ къ нему и по другимъ причинамъ.
Затмъ, этотъ мужъ былъ кром того преданъ д’Эстелану, который не былъ въ хорошихъ отношеніяхъ съ Сукарьеромъ, хотя, благодаря послднему, онъ былъ выпущенъ изъ заключенія. Д’Эстеланъ наврное разсказалъ Абижу, какъ его принялъ Сукарьеръ въ одной изъ столовыхъ Грандъ-Отеля, и очень возможно, что посл этого просилъ своего друга никому не сообщать его адресъ. Однако Сукарьеръ не ршился обратиться къ Абижу, изъ опасенія быть дурно принятымъ.
Изъ всего этого онъ вывелъ заключеніе, что положеніе Магдалены не улучшилось. Скоре даже ухудшилось, хотя со времени встрчи съ Фредокомъ никакихъ приключеній не случилось. Магдалена и ея отецъ находились въ самомъ нершительномъ положеніи, а нтъ пичго мучительне, какъ не знать на что ршиться. Магдалена и ея отецъ не знали намреній д’Эстелана и Фредока.
Будетъ ли д’Эстеланъ требовать свою жену? Будетъ ли Фредокъ требовать дочь? Можетъ быть они оба сговорились отнять у Могара любимое его существо, а можетъ бытъ напротивъ того, они враги между собою? Можетъ быть они съ оружіемъ въ рукахъ ршаютъ между собой, кому будетъ принадлежать Магдалена?
Кто бы не остался побдителемъ. Могару отъ этого не стало бы легче. Онъ уже былъ совершенно приготовленъ къ отъзду вмст съ Магдаленой и безъ надежды возвратиться во Францію, но два неожиданныхъ обстоятельства разстроили вс планы.
Магдалена, узнавъ о невинно-пострадавшемъ муж, не соглашалась ухать безъ его разршенія. Она считала своею обязанностью повиноваться своему мужу, котораго она, по незнанію и безъ малйшаго желанія, жестоко оскорбила.
Ея отношенія къ отцу отчасти измнились. Между Фредокомъ и графомъ не могло быть выбора. Но она оплакивала свою судьбу. Она не переставала плакать ни днемъ, ни ночью, ожидая распоряженія своего мужа, какъ преступникъ ждетъ своего приговора.
Магдалена никогда не говорила о Гюи и даже избгала произносить его имя, но она его не забыла, и воспоминаніе о потухшей надежд причиняло ей только лишнюю печаль.
Графъ поддерживалъ въ ней ршеніе ухать изъ Парижа. Онъ убждалъ ее, что, оставаясь, она будетъ подвергаться опасности, избгнуть которой зависитъ отъ нея самой, достаточно того, говорилъ онъ, что она согласилась подчиниться. Мужъ не имлъ права оставить ее въ невденіи. Возметъ ли ее или оставитъ, во всякомъ случа онъ долженъ былъ объясниться. Онъ не могъ не понять, что жена его больше не любитъ и оставивъ законъ, дающій ему право на нее, поступить съ достоинствомъ честнаго человка — дать полную свободу жен, оставивъ ее навсегда.
Исчезнувъ, д’Эстеланъ, по мннію графа, хотлъ этимъ дать понять Магдален, что она вполн свободна. Магдалена не соглашалась съ этими вразумленіями. Разъ согласившись подчиниться человку, котораго имя она носила, она ждала его разршенія.
Сукарьеръ соглашался съ ея мнніемъ съ тою только разницею, что онъ опредлялъ извстный предлъ для выжиданія д’Эстелана. Законъ даетъ годичный срокъ для заявленій о возврат украденныхъ цнностей, для д’Эстелана же достаточно назначить мсячный срокъ для требованія своей жены.
Мнніе Сукарьера имло перевсъ.
Графъ согласился отложить еще на мсяцъ выздъ изъ Франціи вмст съ Магдаленой. Владлецъ Бретеша ршилъ воспользоваться этимъ временемъ и създить въ свое имніе, куда его вызывали по спшнымъ дламъ: Управляющій его извщалъ, что кто-то поджегъ лсъ и что выгорло пространство въ нсколько гектаровъ, буря надломила башню на дому, передланную на голубятню, и феодальная постройка угрожала разрушеніемъ, если ее не поддержать немедленно. Крестьяне, пользуясь отсутствіемъ хозяина, охотились на козъ въ лсу и вырубали деревья даже въ саду у дома. Безъ хозяина все это нельзя было привести въ порядокъ, да кром того, Сукарьеръ хотлъ видться съ мстнымъ нотаріусомъ, чтобы переговорить о длахъ Батрю и уплатить вс его неустойки. Итакъ Сукарьеръ отправился въ провинцію Анжу, гд предполагалъ остаться въ продолженіи недли. Онъ не могъ предположить, чтобы спокойствіе его друзей могло быть снова нарушено въ продолженіе его отсутствія.
Магдалена и Могаръ успокоились немного, д’Эстеланъ и Фредокъ не показывались. Посл сцены въ сквер у церкви св. Троицы Фредока никто не видалъ.
Аврора тоже исчезла и не жила больше въ Монмартр, можетъ быть прежній ея властелинъ взялъ ее къ себ.
Что касается до Батрю, то онъ почти не выходилъ изъ своей квартиры, дожидаясь дня своего отъзда въ Алжиръ. Онъ избгалъ своихъ прежнихъ товарищей и изъ деликатности не справлялся даже насчетъ Магдалены и Могара. Подобная жизнь наводила на него скуку и онъ началъ прихварывать. Со дня отъзда Сукарьера Батрю не выходилъ изъ комнаты въ продолженіи двухъ сутокъ, но онъ не былъ опасно боленъ и самъ даже уговаривалъ дядю ухать.
Наконецъ, какъ Могаръ такъ и Батрю могли вытребовать Сукарьера, пославъ ему депешу.
Шесть дней уже прошло со времени отъзда полковника и графа никто не тревожилъ, въ дом графа царствовало полное спокойствіе, съ примсью грусти, это правда, но не изъ-за безпокойства, а изъ за воспоминаній о прежнихъ печаляхъ.
Отецъ все боле и боле приходилъ къ заключенію, что д’Эстеланъ навсегда ухалъ изъ Парижа, а Фредокъ, потерявши всякую надежду, долженъ былъ послдовать примру послдняго. Графъ де Могаръ ошибся. Фредокъ думалъ совсмъ о другомъ, чмъ объ отъзд изъ Парижа, а д’Эстеланъ, котораго Сукарьеръ не могъ розыскать, жилъ въ прежней своей квартир въ rue de Rome. Эта квартира, нанятая и меблированная не задолго передъ его свадьбой, не длала ему воспоминаній о прежней его грустной жизни. Магдалена тамъ была всего одинъ разъ, желая осмотрть квартиру, которая была окончательно меблирована только передъ самой свадьбой.
Лакеи были отосланы Абижу посл извстной катастрофы, но мебель не была продана и д’Эстеланъ смло могъ тамъ поселиться.
Швейцаръ былъ очень удивленъ при появленіи неспокойнаго жильца, котораго онъ не разсчитывалъ больше видть, зная всю его исторію.
Д’Эстеланъ жилъ одинъ и единственной его прислугой была кухарка, готовившая ему обдъ. Къ нему приходилъ только Абижу, неизмнный его другъ, которому онъ доврялъ свои печали и проекты.
Конечно д’Эстеланъ не разсчитывалъ долго вести подобную жизнь. Онъ выжидалъ только случая, когда представится возможность расправиться съ тмъ негодяемъ, который былъ причиной всхъ его несчастій.
Д’Эстеланъ разсчитывалъ убить своего противника, но могло случиться и наоборотъ. Вотъ почему онъ не ршалъ судьбы своей жены. Все зависло отъ дуэли, съ которой онъ хотлъ покончить какъ можно скоре, но до сихъ поръ не представлялось случая.
Узнавъ отъ Сукарьера, что доносчикомъ былъ Фредокъ, д’Эстеланъ тотчасъ-же къ нему похалъ, но не былъ принятъ. Фредокъ веллъ своей экономк никого не принимать, подъ предлогомъ, что онъ не встаетъ съ постели по приказанію доктора.
Тогда д’Эстеланъ написалъ Фредоку письмо, упрекая его въ самыхъ дерзкихъ выраженіяхъ за его подлые поступки и угрожалъ дать ему публично пощечину, если тотъ откажется отъ дуэли.
Фредокъ не отвтилъ на письмо и д’Эстеланъ ршилъ исполнить свою угрозу. Но д’Эстелану не хотлось встртиться съ Фредокомъ на улиц, а потому онъ нанялъ шпіоновъ, которые должны были выслдить, у кого бываетъ Фредокъ.
Однажды утромъ, когда онъ ожидалъ отъ Абижу нужнаго ему шпіона, кто-то позвонилъ. Онъ самъ пошелъ открыть дверь и очутился лицомъ къ лицу съ личностью, которой онъ не ожидалъ.
Это была негритянка.
Онъ подумалъ сначала, что она ошиблась, но эта женщина, не ожидая вопроса, сказала, чти иметъ къ нему письмо и что пришла отъ имени господина Фредока.
Услышавъ эти слова, д’Эстеланъ сейчасъ-же спросилъ письмо, въ надежд прочесть въ немъ день, часъ и мсто для дуэли.
— Я должна раньше съ вами переговорить, сказала негритянка.
Подобный отвтъ удивилъ его, но нужно было согласиться и д’Эстеланъ впустилъ ее въ комнату.
— Вы служите у госп. Фредока, спросилъ онъ, вошедши въ свой кабинетъ, который былъ рядомъ со спальней.
— Нтъ, отвтила она, смотря съ особымъ любопытствомъ.
— Кто-же вы?
— Я называюсь Аврора.
— Отъ этого мн не легче. Разв вы меня знаете?
— Я васъ видла. Но вы, вы никогда меня не видли.
— Это все, что вы мн должны были сказать? Что-же вамъ угодно?
— Я принесла вамъ письмо.
— Отъ госп. Фредока, вы мн это сказали. Почему-же онъ самъ не пришелъ?
— Потому что онъ боленъ… очень боленъ.
— До сихъ поръ! Да вдь уже сколько дней, какъ онъ выдаетъ себя больнымъ!
— Онъ вчера слегъ въ постель… и можетъ быть никогда больше не встанетъ.
— Такъ зачмъ же онъ васъ прислалъ? Отдайте мн письмо. Я не могу дольше терять время попустому
Аврора все еще не ршалась, но наконецъ вынула изъ корсажа письмо и подала его д’Эстелану, который сейчасъ-же его распечаталъ и прочелъ.
Содержаніе письма было слдующее:
‘Милостивый государь, я долго висъ избгалъ и отказывался принять васъ. Я зналъ, что вы приходили ко мн съ цлью вызвать меня на дуэль, но я ожидалъ развязки съ графомъ де Могаромъ. Теперь я свободенъ, графъ не принялъ моего вызова. Но я долженъ оставаться въ комнат по причин сильнаго нездоровья и долженъ вамъ сообщить вещи, о которыхъ я не въ силахъ писать. Вы непремнно должны знать о нашемъ теперешнемъ отношеніи, а я долженъ знать о вашемъ ршеніи, когда вамъ все будетъ извстно.
‘Не знаю, согласитесь-ли вы придти ко мн. Подательница этого письма все вамъ разскажетъ и передастъ мн вашъ отвтъ.
‘Вы можете ей врить и говорить съ ней безъ стсненія. Въ ея интересахъ говорить правду и хранить вс секреты. Вы перестанете удивляться, узнавъ, какую роль она играетъ въ исторіи, которая насъ обоихъ интересуетъ’.
Письмо это очень мало выяснило д’Эстелану и онъ вопросительно посмотрлъ на негритянку.
— Это я выкормила Магдалену, сказала она.
— Вы! воскликнулъ д’Эстеланъ.
— Да, я. Я ее выкормила моею грудью и не оставляла ее въ первыя десять лтъ ея жизни. Я съ ней вмст возвратилась во Францію.
— Почему-же я васъ ни разу не встртилъ у графа де Могара?
— Графъ мн отказалъ.
— Почему?
— Онъ меня боялся. Я слишкомъ много знала. Я могла разсказать. Графъ былъ не правъ. Я молчала-бы. Я слишкомъ любила Магдалену, чтобы ей повредить неблагоразумной болтовней. И если я выдала секретъ, то только потому, что меня выгнали.
— Какой секретъ?
— Секретъ объ ея происхожденія. Магдалена не дочь графа де Могара.
— Вы врете и тотъ, который вамъ велитъ врать, называется Фредокъ.
— Человкъ, котораго вы только-что назвали, ея отецъ. Клянусь вамъ, что я не лгу. Я присутствовала при томъ, когда графъ взялъ ребенка, который ему не принадлежалъ. Въ то-же время его дочь умерла. Если вы мн не врите, спросите самого графа или-же его друга, полковника Сукарьера. Они знаютъ правда-ли это. Вотъ уже пять дней, какъ Магдалена тоже знаетъ. Она вмст съ графомъ встртилась со своимъ отцомъ.
— И она послдовала за этимъ негодяемъ, который ее преслдовалъ, который всхъ насъ довелъ до отчаянія?
— Онъ тогда не зналъ, что она его дочь. Теперь-же онъ тоже въ отчаяніи. Магдалена ему сказала, что никогда, не разстанется съ графомъ де Могаромъ.
— Она хорошо поступила.
— Вы ее одобряете?
— Да, я одобряю. Фредокъ хуже всякаго негодяя. Но все таки я не понимаю, зачмъ онъ васъ сюда прислалъ. Не думаетъ-ли онъ, что я буду его защищать противъ графа?
— Онъ меня прислалъ затмъ, чтобы передать отвтъ относительно дуэли. Если онъ даже выздороветъ, то все-таки не будетъ драться съ мужемъ Магдалены.
— Я самъ откажусь съ нимъ драться, если онъ мн докажетъ, что Магдалена его дочь. Невозможность дуэли въ подобномъ случа очевидна. Незачмъ вамъ было мн это говорить. Вы пришли еще по какой-нибудь другой причин.
— Да. Онъ хочетъ знать — ршитесь-ли вы взять къ себ Магдалену.
— Что ему за дло?
— Она его дочь. Васъ-же она не любитъ, хотя вы ея мужъ. Если вы ее насильно возмете, то заставите ее страдать всю жизнь, а отецъ иметъ право интересоваться судьбой своей дочери,
— И онъ, причинившій мн столько зла, осмливается мн задавать подобный вопросъ?
— Онъ раскаивается въ своемъ поступк и только на васъ разсчитываетъ.
— Чтобы возвратить счастіе своей дочери, иронически спросилъ д’Эстеланъ.
— Да отвтила Аврора, безъ малйшаго колебанія. Разлучивъ васъ съ нею, онъ сдлаетъ ее счастливй.
Негритянка говорила съ большой увренностью и ея откровенность похожа была на наглость. Д’Эстелана удивляла подобная рзкость въ отвтахъ. Можно было подумать, слушая ее, что она предлагала ultimatum и въ случа несогласія, грозила отомстить оружіемъ. Ея экзальтированный видъ длалъ ее похожей на Юдиь, заклинающую Олоферна передъ тмъ какъ отрзать ему голову. Скромная гадальщица по картамъ совсмъ преобразилась въ фанатическаго предсказателя. Антонія не узнала-бы ее теперь.
Причиной такой перемны былъ Фредокъ.
Аврора нсколько дней уже жила у прежняго своего властелина и въ надежд на прощеніе за свои прежніе поступки она одобряла вс поступки Фредока. и раздляла, его будущіе планы.
Онъ не надялся, чтобы Магдалена согласилась разстаться съ Могаромъ. Вести процесъ онъ отказался, не желая снова тревожить Магдалену. Фредокъ думалъ только искупить свою вину относительно дочери, которую онъ не переставалъ обоготворять. Чтобы достичь этого, онъ считалъ необходимымъ избавить прежде всего Магдалену отъ ея мужа, котораго она не любила.
Убить его на дуэли, какъ предвидлъ Сукарьеръ, было первою мыслью Фредока и онъ приготовлялся вызвать его, т. е. удовлетворить желаніе д’Эстелана, который еще не зналъ, что Фредокъ его тесть. Но одновременно съ тмъ, когда онъ хотлъ послать извстить д’Эстелана, что онъ къ его услугамъ, Фредокъ почувствовалъ какую-то странную, сильную боль и болзнь такъ быстро усилилась, что онъ не былъ въ состояніи встать съ постели.
Докторъ отъ него не скрывалъ, что малйшій неблагоразумный поступокъ вгонитъ его въ гробъ.
Тогда Фредокъ измнилъ свое намреніе. Отъ жестокости перешелъ къ просьб. На первый разъ ему хотлось возбудить въ д’Эстелан чувство состраданія къ тестю. Вступиться за Магдалену и обратиться къ его великодушію.
Фредокъ задумалъ почти безсмысленный проектъ, для достиженія котораго разсчитывалъ на просьбу, которую д’Эстеланъ никогда не уважилъ-бы ради Фредока. Онъ хотлъ просить д’Эстелана, чтобы тотъ навсегда ухалъ изъ Франціи, предоставивъ полную свободу своей жен. Фредокъ воображалъ, что д’Эстеланъ согласится рыскать по Мексик, гд могла его застигнуть смерть, онъ воображалъ, что бракоразводный актъ будетъ утвержденъ и Магдалена выйдетъ замужъ за Гюи де Батрю. Оба эти предположенія были настолько-же неисполнимы, какъ и сумасбродны.
Въ случа, если д’Эстеланъ согласится придти къ нему какъ къ больному, Фредокъ надялся вырвать у д’Эстелана общаніе, надясь на свою болзнь, которая могла окончиться смертью.
Съ этой цлью онъ написалъ письмо д’Эстелану и послалъ его съ Авророй.
Фредокъ предпочелъ послать Негритянку, чмъ Бригитту. Послдняя писала только подъ диктовку анонимныя письма, относила ихъ по назначенію и завдывала раздачей милостыни нуждающимся. Она служила только пассивнымъ оружіемъ для исполненія мести, но не была посвящена во вс тайны темнаго дла.
Аврора-же, напротивъ того, принялась со всей, свойственной ей пылкостью защищать интересы своего властелина, которому она разъ измнила. Угождая Фредоку, негритянка воображала, что угождаетъ вмст съ тмъ и Магдален. На счетъ Могара она безпокоилась. Она къ нему никогда не относилась съ особеннымъ довріемъ. Д’Эстелана тмъ больше она не имла причины любить и если она согласилась исполнить порученіе Фредока, то вовсе не намревалась увщеваніемъ смягчить д’Эстелана. Она вошла къ послднему, какъ баринъ входитъ къ убогому, а не какъ духовникъ къ преступнику, котораго онъ желаетъ навести на путь истины.
— И такъ, прервалъ мужъ Магдалены, вы пришли убдить меня — не пользоваться моими правами относительно жены?
— Нтъ, отвтила негритянка, я хочу узнать только — ршили-ли вы съ нею разстаться.
— Въ такомъ случа скажите вашему барину, что я не желаю ему отвчать.
— Такъ подтвердите-же, что вы ее хотите насильно взятъ!
— Чтобы я ни сдлалъ, это не ваше дло. Я напишу господину Фредоку. Передайте мое письмо и вмст съ тмъ скажите, что я съ нимъ никакихъ сношеній не хочу имть больше.
Не усплъ еще д’Эстеланъ написать двухъ словъ, какъ раздался звонокъ.
— Войдите туда, сказалъ онъ Аврор, толкнувъ ее въ спальную, куда дверь была открыта.
Негритянка не противилась, вошла въ спальную и стала возл консоли.
Звонилъ Абижу. Д’Эстеланъ очень обрадовался его приходу, а вошедши въ кабинетъ, попросилъ его подождать минуту, пока онъ напишетъ письмо.
— Позвольте мн написать нсколько словъ, сказалъ онъ. Я только-что получилъ письмо и ждутъ отвта.
— Эта женщина ждетъ? спросилъ Абижу, стоявшій спиной къ спальной, но онъ видлъ Аврору въ зеркал.
— Да, проговорилъ Валурисъ, садясь за письменный столъ, ее прислалъ ко мн Фредокъ.
— Какъ. Онъ осмлился…
— Онъ все сметъ. Но я съ нимъ покончу.
Абижу замолчалъ. Онъ слдилъ въ зеркал за каждымъ движеніемъ негритянки, которая не замчала, что за нею слдятъ, не видя венеціанскаго зеркала, висвшаго противъ дверей спальни.
Д’Эстеланъ съ лихорадочнымъ нетерпніемъ писалъ. Въ комнат господствовала совершенная тишина, слышно только было скрипъ пера. Вдругъ раздался крикъ. Онъ поднялъ голову и увидлъ, что финансистъ бросился въ спальную и схватилъ Аврору за руку.
Д’Эстеланъ вбжалъ туда-же.
— Несчастная! сказалъ Абижу, я все видлъ… что ты бросила въ этотъ стаканъ?… ядъ!…
Негритянка держала еще въ рук маленькую коробочку, содержимое которой она только-что высыпала въ стаканъ съ водою, стоящій на консол.
— Я! ничего, смло отвтила она,
— Ты врешь! Этотъ блый порошокъ на дн стакана — это арсеникъ. Твой баринъ заплатилъ теб, чтобы ты отравила моего друга.
Аврора высвободила свою руку сильнымъ движеніемъ и вскрикнула:
— Я вамъ запрещаю обвинять моего барина. Клянусь передъ Богомъ, что онъ мн не веллъ освобождать Магдалену, отравивъ ея мужа. Я сама хочу умереть. Карты мн предсказали смерть… мой властелинъ тоже умретъ… а онъ, онъ будетъ жить… къ несчастью Магдалены… это тоже карты предсказали!
— Она сумасшедшая, проговорилъ д’Эстеланъ.
— Нтъ, это вы съ ума сошли, отвтила негритянка, вы принимаете сахаръ въ порошк за арсеникъ. Разв я выпила-бы эту воду, еслибъ въ ней былъ ядъ.
Съ этими словами она схватила стаканъ и залпомъ выпила всю воду.
— Гд письмо? продолжала она съ ужасающимъ спокойствіемъ. Давайте его поскоре. Мн больше нтъ времени.
— Письмо! воскликнулъ д’Эстеланъ, письма не будетъ. Мн нечего писать вашему барину.
— Хорошо, отвтила негритянка, я ему передамъ то, что слышала и что сдлала.— Я не хочу видть страданій Магдалены, а потому умру.
И она вышла твердою поступью. Абижу и д’Эстеланъ не задерживали Авроры. Имъ между собою нужно было обмняться мыслями.
— Она хотла васъ отравить, сказалъ Абижу. Этотъ порошокъ безъ сомннія мышьякъ. Она поняла, что я все видлъ… что могу донести на нее… и чтобы избавиться отъ должнаго наказанія, предпочла сама выпить ядъ, предназначенный для васъ.
— Мн что-то не врится въ подобную отважность, проговорилъ д’Эстеланъ.
— А я такъ увренъ въ этомъ, Я знаю черныхъ. Я былъ разъ свидтелемъ такого случая, когда рабъ самъ себя задушилъ, проглотивъ языкъ, съ цлью причинить хлопоты своему властелину, другіе-же добровольно отдавали за него свою жизнь.
Эта женщина должно-быть была рабынею Фредока. Ему достаточно было заявить, что онъ желаетъ вашей смерти. Она приняла это за приказаніе и попыталась лишить васъ жизни.
— Да… можетъ быть… Фредокъ дйствительно долженъ желать моей смерти…
— Которая гарантировала-бы его жизнь… Вы хотли заставить его принять вызовъ… Онъ это зналъ, и….
— Ошибаетесь, мой другъ. Ему довольно было сказать одно слово и отказъ былъ-бы понятенъ. Магдалена его дочь.
— Какъ? что вы мн разсказываете?
— Повторяю вамъ слова негритянки, мн не хватило времени подробне съ ней объясниться. Она поклялась, что Могаръ, увезшій жену и дочь Фредока, подмнилъ свою умершую дочь Магдаленой.
— Тамъ… въ Луизіан?
— Вроятно. Могаръ совершилъ преступленіе… за которое онъ дорого поплатился и отъ котораго я тоже страдаю также невинно, какъ по обвиненію въ воровств. Фредокъ хочетъ отомстить за подлость подлостью, а узнавши, что Магдалена его собственная дочь, онъ желалъ искупить свою вину, избавивъ ее отъ меня, зная, что она не меня любитъ, а другаго. Вотъ почему онъ желаетъ моей смерти, и наврное принялъ-бы вызовъ, если-бъ не былъ боленъ.
— И вы всему этому врите!
— Не знаю правда-ли это или ложь, но я склоненъ врить словамъ негритянки. Она мн передавала такія подробности, которыя ей трудно былобы выдумать. Она увряла даже, что Фредокъ недавно встртился съ Магдаленой, шедшей съ Могаромъ. Какъ-бы тамъ ни было, но я сильно усталъ отъ всхъ этихъ разсказовъ. Мн даже приходитъ иногда въ голову отказаться отъ своихъ попытокъ. Могаръ, Фредокъ, полковникъ Сукарьеръ и Батрю, вс он ненавидятъ меня. Магдалена тоже должна меня презирать. У меня нтъ на свт друзей, кром васъ… И вы тоже узжаете.
— Какъ, вы хотите оставить ихъ побдителями и отказаться отъ вашей жены!
— Разв вы этого мн сами не совтовали? Вечеромъ, въ тотъ день когда меня освободили, мы вмст сидли у васъ въ парк, не сказали-ли вы мн: берите съ меня примръ,— забудьте неврную. Тогда я былъ еще расположенъ послдовать вашему совту. Помните-ли вы это?
— Да я помню и помню даже того проклятаго Фредока, который измнилъ ваше ршеніе.
— Да, это правда. Я еще теперь помню вс его насмшки, афоризмы и сухія умозаключенія.
— И вы его послушались! онъ уговаривалъ воспользоваться вашими правами во всей сил, онъ утверждалъ, что состраданіе глупость, что женщины считаютъ доброту слабостью, сумасшедшій, кто ими увлекается и еще боле сумасшедшій тотъ, кто имъ прощаетъ, восклицалъ онъ.— Я простилъ моей жен, и не сожалю объ этомъ.
— Разв вы думаете, я тоже не простилъ. О! Богъ мн свидтелемъ, если-бъ только она ко мн возвратилась, я ее не оттолкнулъ-бы, и никогда не упрекалъ-бы за прошлое.
— Вдь она общала слдовать за вами.
— Нтъ. Она мн говорила только о своемъ долг, и что будетъ слушаться. Я предпочиталъ-бы видть ее возмущенной, это дало-бы мн возможность требовать и настоять на своихъ правахъ. Но она подчинилась. Зачмъ мн ее принуждать, я былъ мене жестокъ. чмъ Фредокъ, я далъ ей отсрочку. На что теперь ршиться? Мн не хватаетъ силъ переносить столько мученій. Единственная вещь меня утшала, еще. Я надялся наказать виновника столькихъ несчастій. Я мечталъ о возможности сказать Магдален: я отомстилъ за васъ. А теперь — оказывается, что этотъ человкъ ея отецъ. Приходится поневол не трогать ея палача! Это уже слишкомъ. Я признаю себя побжденнымъ и оставляю поле битвы.
— Не увидвшись съ нею? Не сказавъ, что вы ради нее приносите эту жертву?
— Если я съ ней увижусь… мн не хватить силы, потому-что… я ее теперь больше люблю, чмъ когда-нибудь… по этой-же причин я не хочу съ ней быть.
— И и могли-бы попробовать понравиться ей снова, сказалъ Абижу.
— Мн это не удастся, тихо отвтилъ д’Эстеланъ, а проба оставила-бы на мн слишкомъ тяжелое впечатлніе. Графъ де Могаръ хочетъ ее увезти въ Америку, я ей дамъ полную свободу.
— Почему-бы и вамъ тоже не похать?
— Вмст съ ней? Никогда.
— Со мною вмст. Вдь вы уже почти соглашались, пока не пришелъ этотъ злосчастный Фредокъ. Я былъ тогда такъ-же несчастливъ какъ и вы. Я долженъ былъ… одинъ ухать. Теперь, такъ какъ я простилъ, мы вдвоемъ удемъ. Почему-же намъ втроемъ не ухать?
— Не знаю, будетъ-ли довольна подобнымъ проектомъ ваша жена, проговорилъ д’Эстеланъ.
— Это ея собственный проектъ и она мн поручила передать вамъ его.
— Какъ! Она согласилась-бы…
— На все, лишь-бы помочь моему лучшему и несчастному другу.
— Вы ей разсказали мое положеніе?
— Съ тхъ поръ какъ мы помирились, мы только о васъ и говоримъ.
— Вы позволите мн узнать ея мнніе?
— Она васъ сожалетъ.
— Я въ этомъ не сомнвался, но…
— И она не теряетъ надежды видть васъ еще счастливымъ.
— Счастливымъ! Это невозможно, еслибъ даже я забылъ ее. Забытіе не есть счастіе.
— Она тоже иначе понимаетъ счастіе. Женщины часто имютъ иной взглядъ, чмъ мужчины и она совершенно инаго мннія о предстоящей вамъ жизни, чмъ Фредокъ. По ея мннію М-lle де Могаръ… я хочу сказать г-жа д’Эстеланъ могла быть тронутой вашимъ великодушіемъ. Узнавъ, что вы отказываетесь воспользоваться закономъ, по которому она соединена съ вами, она пойметъ, что вы ее любите и полюбитъ васъ снова.
— Нтъ, ея сердце принадлежитъ другому.
— Племяннику полковника Сукарьера, какъ вы мн сказали, но вдь эта любовь не успла еще зародиться, какъ она узнала, что вы живы. Теперь этотъ молодой человкъ узжаетъ изъ Франціи, и она его забудетъ. Если-бъ М-lle де Могаръ сопротивлялась и вы ее заставляли-бы ухать съ вами, то ея любовь могла-бы принять только большіе размры. Разлука дала бы ей больше поводовъ любить Батрю. Но если напротивъ того… я говорю словами моей жены… она соглашалась подчиниться вамъ, то отъ васъ зависло-бы только заслужить ея прежнюю любовь. М-lle де Могаръ оцнитъ ваши высокія качества и пожалетъ о своемъ увлеченіи человкомъ, который васъ не стоитъ.
— Вы забываете, что Батрю всегда будетъ имть преимущество предо мною. Онъ тоже пожертвовалъ собою ради нея. Какъ только онъ узналъ, что былъ обманутъ Фредокомъ, что я живъ, съ тхъ поръ пересталъ бывать у графа де Могара и Сукарьеръ мн сказалъ, что его племянникъ записался въ Африку въ военную службу.
— Да, я знаю, что онъ себя велъ честно, но онъ сдлалъ только то, что обязанъ былъ сдлать. Къ тому-же онъ наврное легче перенесетъ разлуку, чмъ вы. Онъ не достигъ и 25-лтняго возраста, всегда думалъ только о развлеченіяхъ и полюбилъ серьезно только въ первый разъ. Жизнь его еще впереди… иллюзіи, надежда, почетъ… все то, что васъ уже не прельщаетъ, вы который трудились въ продолженіи 10 лтъ, и не смотря на вашу молодость, гораздо опытне меня. Посл всхъ вашихъ невзгодъ, вы заслуживаете любви, а если не достигнете этого теперь, то посл будетъ уже поздно.
— Женщина не судья, который разбираетъ pro и contra, отдавая преимущество по заслугамъ, съ грустью сказалъ Валурисъ, какое дло М-lle де Могаръ до того, кто больше теряетъ, лишившись ее, я или Батрю. Его она любитъ, а меня нтъ.
— Но васъ она тоже любила, перебилъ его Абижу, и вы ничмъ не вызвали ненависти съ ея стороны, съ тхъ поръ какъ обстоятельства васъ разлучили. Хотя женщины судьи пристрастные, но он всегда симпатично относятся къ тмъ, кто страдаетъ.
Д’Эстеланъ не отвчалъ нсколько времени. Онъ сильно былъ взволнованъ, видимо врзалось въ его сердце каждое слово его друга.
— Дай Богъ, чтобы вы не ошиблись и чтобы Магдалена поняла мой поступокъ, который я намренъ сдлать. Я ршилъ дать ей полную свободу. Входя въ ея положеніе, я не разсчитываю смягчить этимъ ея расположеніе ко мн. Я дйствую безъ личнаго разсчета. Если правда, что Фредокъ ея отецъ, то лучше было бы взять Магдалену съ собою. Я не хочу дышать однимъ съ нимъ воздухомъ.
— Фредокъ больше чмъ негодяй. Онъ прислалъ васъ отправить. Доказательства преступленія на лицо… Если бы я зналъ, что вы меня одобрите, то я предалъ-бы суду отравительницу.
— Къ чему-же? если это былъ ядъ, то она умретъ, если же это затя Фредока, то изъ сожаленія къ Магдален я его не выдамъ. Пусть онъ живетъ проклятый Могаромъ и отвергнутый своей родной дочерью. Мы вмст удемъ, мой другъ, и у меня хватитъ ршимости не видться съ Магдаленой до моего отъзда. Я удовлетворюсь, известивъ ее о принятомъ мною ршеніи.
— Вы ей напишете письмо.
— Нтъ. Я не могъ-бы передать мои чувства письмомъ. Я поручу другому передать ей мои мысли.
— Другому! Если вы разсчитываете на меня для исполненія этой деликатной миссіи, я долженъ буду отказаться. Я не умю вести подобныхъ переговоровъ. Но можетъ быть моя жена могла-бы…
— Я вполн доврился-бы ей… только я опасаюсь, что она не захочетъ защищать меня… а мн не хочется имть видъ упрашивающаго. Я обращусь къ одному изъ моихъ противниковъ… который больше всхъ заинтересованъ въ моемъ отъзд и единственный, кого я уважаю.
— Кто-же это?
— Гюи де Батрю.
— Вашъ соперникъ! Тотъ котораго ваша жена предпочла вамъ! Между прочимъ вашъ врагъ.
— Справедливый соперникъ. Онъ пойметъ значеніе и силу моего поступка и не воспользуется имъ.
— Будьте осторожны… Это опасно.
— Нтъ. Господинъ Батрю не ждалъ, пока я приму ршеніе относительно моей жены. Онъ далъ мн примръ своимъ удаленіемъ и онъ это сдлалъ безъ задней мысли. Я ни въ чемъ не могу его упрекнуть. Онъ меня не зналъ и считалъ Магдалену вдовой. Онъ могъ ее полюбить, не переставая быть честнымъ человкомъ.
Когда я ему скажу: я узжаю, передайте эту новость гр. де Могару. Если я васъ выбралъ для передачи моего ршенія, то только потому, что полагаюсь на вашу честность и считаю васъ неспособнымъ на низкій поступокъ. Надюсь, что вы сдержите слово, данное вашему дяд и сдлаете все, чтобы васъ забыла та, которая васъ любила. Можете мн поврить, что я тоже уду далеко отъ той, которая не любитъ меня больше. Когда я все это скажу, Батрю не откажется передать мои слова графу и, клянусь вамъ, Батрю удетъ въ Африку искать смерти, пока я буду жить въ Мексик.
— Да, отвтилъ финансистъ, я знаю, что у него есть сердце. Я никогда его сравнивалъ съ остальными фатами, которые его окружали. Дядя его тоже иметъ сердце. Не смотря на это… еслибъ я былъ на вашемъ мст, едва-ли ршился-бы съ нимъ видться.
— Для меня легче съ нимъ видться, чмъ съ Магдаленой, сказалъ д’Эстеланъ. Я ршился такъ поступить и чтобы не измнить ршенія, сегодня же представлюсь Батрю. Завтра я вполн буду собою располагать и ничто больше мн не помшаетъ съ вами ухать.
— Въ такомъ случа я одобряю вашъ поступокъ, океанъ будетъ между нами и тми людьми, которые намъ сдлали такъ много зла… И надюсь, вы не пожалете, стряхнувъ пыль Стараго Свта.
Вы можетъ быть будете счастливе, ухавъ подальше.

ГЛАВА XV.

Поздка. Сукарьера была очень удачна. Лсные сторожа поймали нсколькихъ охотниковъ въ лсу и предали ихъ суду. Старая башня снова была подкрплена. Запутанные разсчеты Гюи де Батрю съ нотаріусами и кредиторами были улажены, однимъ словомъ, на восьмой день полковникъ могъ возвратиться въ Парижъ, окончивъ вс спшныя дла. Довольно ему было показаться въ своемъ имніи, чтобы все само собою пришло въ порядокъ. Онъ возвращался въ Парижъ, совершенно спокойный, что рдко бываетъ съ землевладльцами
Но у него были другіе заботы, боле важныя, онъ думалъ о своемъ друг Могар и Магдален, и въ особенности о своемъ племянник. Во время своего отсутствія, онъ получилъ отъ графа короткое письмо, извщающее, что положеніе ихъ не измнилось, д’Эстеланъ и Фредокъ не появлялись.
Графъ де Могаръ жаловался на свое безпокойство, заявляя сожалніе, что послушался совта Сукарьера, вслдствіе котораго согласился цлый мсяцъ оставаться въ выжидательномъ положеніи. Бездйствіе его утомляло и казалось ему опаснымъ. Онъ предчувствовалъ новое несчастіе и умолялъ своего друга возвратиться по возможности скоре.
Магдалена, писалъ онъ, сдлалась какой-то равнодушной, она ни о чемъ не справлялась, и это еще сильне безпокоило графа. Онъ предпочиталъ бы слышать отъ нея энергическій протестъ противъ недостойнаго отца и злосчастнаго мужа, но она молчала, она съ грустью выжидала ршенія своей судьбы. Графъ де Могаръ прибавилъ еще, что никакихъ извстій не имлъ на счетъ Батрю, но считалъ еще преждевременнымъ явиться къ нему, зная причину его молчанія.
Сукарьеръ тоже не получалъ никакихъ извстій отъ своего племянника, но это его не безпокоило. Если Гюи не пишетъ, значитъ ничего особеннаго не случилось, да и вообще они никогда не вели между собою большой переписки. Сукарьеръ даже не отвтилъ на письмо Могара, предпочитая съ нимъ лично видться, чмъ писать пустыя фразы.
Извощикъ, везшій полковника отъ вокзала Монпарнасъ въ Грандъ-Отель, получалъ постоянныя взбучки за медленную зду, но пріхавъ въ гостинницу, полковникъ ему прибавилъ сверхъ условленной платы и снова занялъ ту-же комнату въ 4-мъ этаж, куда онъ взбирался безъ помощи подъемной машины. Его длинныя ноги скоре подымали его въ 4 этажъ, чмъ вс новоизобртенныя приспособленія.
Онъ посвятилъ цлыхъ два часа на свой туалетъ, зная, что Гюи поздно встаетъ, и что во всякомъ случа онъ застанетъ его въ постел. Племянникъ его имлъ полное право на первый визитъ, и полковникъ ршилъ, поговоривъ съ своимъ племянникомъ, отправиться позавтракать къ Могару.
Деревенскій воздухъ его значительно оживилъ, и нкоторые его проекты даже измнились, ему уже казалось лишнимъ ждать такъ долго д’Эстелана и Фредока, молчаніе которыхъ причиняло только лишнее безпокойство Магдален. Онъ возвратился въ Парижъ съ ршеніемъ отыскать Фредока и потребовать отъ него окончательнаго объясненія, предпочитая вести съ нимъ войну, чмъ находиться между двухъ огней.
Онъ тоже хотлъ повидаться съ Абижу, который, не смотря на все прошлое, не могъ быть его врагомъ, и просить его быть посредникомъ между имъ и д’Эстеланомъ. Еслв-бы даже Абижу отказался отъ подобной миссіи, то во всякомъ случа онъ скажетъ адресъ своего друга д’Эстелана.
Составя подобный планъ кампаніи, Сукарьеръ вышелъ изъ номера, съ намреніемъ привести свой планъ въ исполненіе. Прежде всего онъ хотлъ дружески переговорить съ Гюи де Батрю.
— Несчастный человкъ, разсуждалъ самъ съ собою полковникъ, выходя на асфальтовую мостовую бульвара. Воздержаться пойти къ Могару — геройскій подвигъ съ его стороны. Въ его лта и при подобномъ положеніи, едва-ли-бы я съумлъ настолько быть сдержаннымъ. Пора покончить со всмъ этимъ испытаніемъ, это уже слишкомъ жестоко. Если мн удастся раздлаться съ Фредокомъ и уговорить д’Эстелана, Могаръ во мн нуждаться больше не будетъ. Я провожу Гюи въ Алжиръ, а разъ онъ будетъ въ полку, скоро излчится. При товарищеской жизни любовь скоре забывается.
Разсуждая такимъ образомъ, онъ дошелъ уже до зданія большой оперы, и не безъ удовольствія взглянулъ на улицу Оберъ. Перейдя на другую сторону улицы Скрибъ, онъ замтилъ знакомую фигуру Марія Генего въ ста шагахъ отъ дома, въ которомъ жилъ его племянникъ, въ распивочной. Встрча эта была очень кстати и Сукарьеръ сталъ у дверей распивочной, опираясь одной рукой на палку, а другой закручивая усы. Какъ только Генего его замтилъ,— сейчасъ-же вышелъ.
— Мое глубочайшее почтеніе полковнику, сказалъ Генего, поднявъ руку къ своей мягкой шляп. Смю-ли я освдомиться о вашемъ драгоцнномъ здоровьи съ тхъ поръ, какъ я исполнилъ ваши приказанія по дорог изъ Буживаля въ Парижъ?
— Я здоровъ, отвтилъ полковникъ, но гд вы пропадали до сихъ поръ? Я сказалъ вамъ придти ко мн въ гостинницу, чтобы вознаградить ваши труды и поблагодарить за ваше участіе.
— Безполезно! полковникъ, я не заслуживаю благодарности за помощь при поимк вора. Что же касается до вознагражденія… я ни въ чемъ больше не нуждаюсь. Г-нъ Абижу подыскалъ мн отличное положеніе.
— Я очень радъ… но….
— Да, мсто вполн для меня подходящее. Онъ беретъ меня съ собою въ Мексику, а путешествовать для меня самое большое удовольствіе.
— А! Такъ онъ покидаетъ Францію?— И на долго.
— Онъ тамъ хочетъ основать большую торговую фирму вмст съ своимъ другомъ, у котораго я и буду служить секретаремъ.
— Отъ души васъ поздравляю, и если когда-нибудь могу вамъ быть полезнымъ, до или посл вашего отъзда, можете на меня вполн расчитывать. Пока же не откажитесь оказать мн еще одну услугу.
— Съ величайшимъ удовольствіемъ, полковникъ.
— Вы такъ близки къ Абижу, что можетъ быть знакомы съ однимъ господиномъ, который у него часто бываетъ, г. д’Эстеланомъ?
— Знаю-ли я его! да вдь я ему именно и буду служить.
— Какъ онъ вашъ патронъ?
— Совершенно врно? Я буду его секретаремъ.
— Да разв они вмст узжаютъ въ Мексику?
— Онъ его компаніонъ.
— И вы скоро узжаете?
— Черезъ три дня, полковникъ.
— Прекрасно, сказалъ Сукарьеръ въ восторг отъ такихъ новостей, я имъ желаю всякаго благополучія въ ихъ предпріятіяхъ и хотлъ-бы лично поздравить ихъ съ принятымъ ршеніемъ. Вскор я буду у Абижу, незнаете-ли, гд живетъ д’Эстеланъ.
— Все тамъ-же полковникъ, въ rue de Rome 99 No.
— Въ той-же квартир гд….
— Онъ намревался жить со своей женой. Какъ кажется эта свадьба неудачная.
— И… онъ живетъ до настоящаго времени въ Париж?
— Съ тхъ поръ какъ его освободили, онъ никуда не узжалъ.
— Очень вамъ благодаренъ за свденія. Вы знаете мой адресъ. Не откажитесь-же придти ко мн передъ вашимъ отъздомъ. Я былъ-бы очень радъ хоть въ чемъ нибудь быть вамъ полезнымъ. Теперь я уже вамъ вдвойн обязанъ. Но я долженъ съ вами разстаться. Меня ждутъ. Поклонитесь г. Абижу, сказалъ Сукарьеръ, желая прервать разговоръ. Съ этими словами онъ отошелъ отъ Генего и, вертя палку въ рукахъ, отправился къ племяннику.
Сукарьеръ благословлялъ Марія за полученныя отъ него свденія, отъ которыхъ ему стало значительно легче на душ.— Д’Эстеланъ узжаетъ совсмъ, тихо сказалъ онъ. Итакъ, онъ отказывается отъ Магдалены. По всей вроятности онъ удетъ, не повидавшись съ нею. Ну, что-же! Дло принимаетъ лучшій оборотъ, чмъ я ожидалъ. Положимъ, мой дорогой племянникъ при этомъ ничего не выиграетъ, Магдалена все-таки не свободна. Къ тому-же въ Мексик, куда онъ узжаетъ, климатъ очень вредный. Д’Эстеланъ можетъ тамъ… нтъ, я не въ прав этого желать. Все-таки его поступокъ очень благородный и я упрекалъ-бы себя, пожелавъ ему смерти.
О! Гюи будетъ очень доволенъ этою новостью… Если бы я не встртился съ Генего, то судьба Магдалены меня сильно безпокоила-бы.
Полковникъ уже очутился возл дома Батрю, вошелъ не справляясь у привратника и въ нсколько прыжковъ очутился у дверей своего племянника. По старой привычк полковникъ сильно позвонилъ.
Старая, полная, съ довольно суровымъ видомъ женщина открыла ему двери и встртила его слдующими словами:
— Вы могли-бы звонить потише, вдь вы знаете, что въ квартир есть больной.
— Больной! воскликнулъ Сукарьеръ, такъ мой племянникъ боленъ?
— Какъ! этотъ молодой человкъ — вашъ племянникъ? я тоже сама думала… невозможно, чтобы у такого порядочнаго человка не было родныхъ и чтобы за нимъ ухаживалъ только одинъ товарищъ.
— Ладно… съ дороги храбрая женщина, пропустите меня… я хочу съ нимъ видться.
— Но… съ нимъ такъ нельзя видться… докторъ мн запретилъ принимать кого-бы-то ни было.
— Плевать мн на предосторожности доктора, сказалъ Сукарьеръ, отталкивая сидлку больнаго.
— Но вотъ и докторъ, сказала она не довольнымъ тономъ. Вы можете съ нимъ объясниться, а мн нужно идти къ больному.
Полковникъ направился прямо къ доктору, къ тому-же молодому человку, съ которымъ Гюи встртился у Антоніи.
— Я, дядя г. Батрю, сказалъ полковникъ, я только что пріхалъ изъ деревни и узналъ о болзни моего племянника. Надюсь опаснаго ничего нтъ?
— Напротивъ того, у вашего племянника оспа.
— О, Боже мой!… вдь это смертельная болзнь.
— Надюсь, что онъ не умретъ. Съ сегодняшняго утра ему значительно лучше, но вчера я ни за что не могъ ручаться. Если бы болзнь не захватить во время….
— Пойдемте вмст, милостивый государь, я хочу…
— Не входите въ его комнату. Больной теперь больше всего нуждается въ отдых и всякое волненіе можетъ на него дурно повліять. А такъ какъ онъ не ожидалъ васъ такъ рано….
— Почему-же меня никто не извстилъ?
— Я спрашивалъ у него вашъ адресъ, но онъ на отрзъ отказался мн его сообщить…. онъ ни съ кмъ не хотлъ видться и ни съ кмъ-бы не увидлся, если-бы одинъ изъ его друзей, взявъ на свою отвтственность, не прислалъ-бы за мною.
— Такъ значитъ этотъ несчастный человкъ хотлъ умереть!… Для меня это непонятно… Когда я узжалъ изъ Парижа на прошлой недл, онъ еще былъ совершенно здоровъ.
— Болзнь его застигла неожиданно, и по его-же вин. Не смотря намой предостереженія вашъ племанникъ былъ у Стрекозы Антоніи, когда у той была сильная оспа. Она не переживетъ и заразитъ двоихъ своихъ друзей, которые имли неблагоразуміе навстить ее… г. Батрю и Фредокъ, котораго можетъ-быть вы знаете. О, это замчательный примръ зараженія.
— Фредокъ! воскликнулъ Сукарьеръ.
— Боже мой! да. Мн говорили, что онъ при смерти. Я его не пользовалъ… вашъ племянникъ счастливе, за нимъ великолпно ухаживали…. сначала я…. а затмъ его другъ, который почти не оставлялъ его. Но что самое интересное, этотъ другъ пришолъ какъ разъ въ самое критическое время, когда вашего племянника вс покинули.— Лакей бжалъ подъ предлогомъ, что у него не привита оспа. Несчастный Батрю былъ въ бреду, а его консьержъ нисколько о немъ не заботился. Этотъ другъ просто свалился съ небесъ. Онъ пришелъ навстить вашего племянника, не зная, что онъ боленъ. Сейчасъ-же онъ заставилъ консьержа впустить его къ Батрю и съ тхъ поръ не выходилъ изъ его квартиры. Онъ смло можетъ приписать себ спасеніе жизни Батрю.
— Какъ его фамилія? съ нетерпніемъ спросилъ Сукарьеръ.
— О! онъ должно-быть и вашъ другъ тоже, его называютъ д’Эстеланъ.
— Д’Эстеланъ! воскликнулъ Сукарьеръ, прійдя въ сильно-возбужденное состояніе, вы сказали: д’Эстеланъ?
— Ну да, отвтилъ докторъ, разв вы его не знаете?
— Это невозможно! Вы вроятно ошибаетесь.
— Я не думаю… разв онъ назвалъ себя чужимъ именемъ. Онъ-же пришелъ за мною въ первый день болзни, и на его карточк я прочелъ Луи д’Эстеланъ. Я даже запомнилъ его адресъ: 99, rue de Rome.
— И вы говорите, что онъ видлъ моего племянника?
— Не только видлъ, но и прикасался къ нему. Вдь онъ ухаживалъ за вашимъ племянникомъ, какъ только отецъ можетъ ухаживать за своимъ ребенкомъ. Говорилъ-ли онъ съ нимъ, за это я не поручюсь, такъ какъ онъ засталъ вашего племянника въ бреду и тотъ никого уже не узнавалъ.
Но г. д’Эстеланъ не терялъ надежды. Онъ даже нанялъ сидлку… Скоре для формы, потому что, клянусь вамъ, г. Батрю безъ нея могъ бы обойтись. Я даже въ госпиталяхъ никогда не встрчалъ боле заботливаго друга. О! такія друзья какъ онъ, это рдкость.
— Друзья! повторилъ Сукарьеръ какъ бы ошеломленный.
— Больнаго всегда забываютъ друзья. Семья, милостивый государь, семья! это единственное средство. Мы живемъ въ свт, въ которомъ эгоизмъ считается самою обыкновенною вещью. Теперешній девизъ: всякъ за себя.
— Извините, прервалъ его Сукарьеръ, теперь не время для подобной философіи. Придетъ ли сегодня г. д’Эстеланъ?
— Придетъ-ли! онъ уже давно здсь. Онъ приходитъ каждый день очень рано утромъ и уходитъ только поздно ночью. Первые дни онъ даже ночи здсь проводилъ.
— Но… теперь его здсь нтъ?
— Напротивъ того, онъ тамъ.
Сукарьеръ направился къ дверямъ ведущимъ въ спальную своего племянника, но не сдлалъ и двухъ шаговъ. Не смотря на то, что Сукарьеръ быстро ршался въ важныхъ случаяхъ, но на этотъ разъ онъ былъ слишкомъ поражонъ. Великодушный поступокъ д’Эстелана, соперника Батрю, былъ изъ ряда выходящій.
Сукарьеръ самъ себя не узнавалъ. Врагъ переставалъ быть врагомъ. Что ему сказать? какъ благодарить? а въ особенности, какъ изъявить ему свою благодарность у постели спящаго Батрю?
Но докторъ пришелъ на помощь. Онъ сразу понялъ, что въ этомъ друг кроется что-то особенное.
— д’Эстеланъ у постели больнаго, сказалъ онъ, но онъ ему теперь не нуженъ, такъ какъ вашъ племянникъ спитъ. Къ тому же, женщина, которая вамъ открыла двери, можетъ его теперь замстить. Вамъ по всей вроятности угодно съ нимъ переговорить.
— Необходимо, проговорилъ Сукарьеръ.
— Если вамъ угодно, я его вызову.
— Я вамъ буду очень обязанъ и подожду его въ столовой.
Дядя выбралъ комнату, самую отдаленную отъ спальной, опасаясь, что, разговаривая съ д’Эстеланомъ, онъ можетъ разбудить своего племянника, которому докторъ больше всего запрещалъ волноваться
— Я съ нимъ скоро увижусь, думалъ онъ, какъ, только д’Эстеланъ уступитъ мн свое мсто.
Съ этими словами онъ вошелъ въ столовую. Охотничья труба, при помощи которой полковникъ изгналъ г-жу Абижу, все еще висла на томъ-же мст. Но сколько перемнъ произошло съ того дня! Тогда онъ считалъ д’Эстелана умершимъ, а теперь тотъ-же д’Эстеланъ сидитъ у постели почти умирающаго Батрю.
Докторъ возвратился и сообшилъ, что его племянникъ спитъ и д’Эстеланъ сейчасъ придетъ. Онъ еще прибавилъ, что Батрю безъ сомннія выздороветъ и что онъ ручается за его жизнь.
Сукарьеръ отъ всей души благодарилъ внимательнаго доктора, простился съ нимъ и не усплъ еще докторъ сойти съ лстницы, какъ въ столовую вошелъ мужъ Магдалены. Онъ былъ очень блденъ, но лицо его не выражало ни смущенія, ни удивленія. По всей вроятности докторъ его предупредилъ, что съ нимъ желаетъ видться дядя Батрю.
Сукарьеръ былъ гораздо боле смущенъ. Онъ сказалъ нсколько банальныхъ фразъ, которыми въ хотлъ выразить свою благодарность за окаанное вниманіе его племяннику, но вовсе не гоорилъ объ исключительномъ положеніи.
— Милостивый государь, холодно сказалъ ему Луи Валурисъ, вы мн ни въ чемъ не обязаны, господинъ Батрю такъ-же поступилъ-бы какъ и я, слибъ я былъ въ его положеніи. Въ первый разъ къ нему пришелъ вовсе не съ цлью быть полезымъ больному. Мы никогда не были съ нимъ друзьями и я даже не зналъ о его грустномъ пооженіи. Я просто хотлъ ему передать о приняомъ мною ршеніи.
— Я знаю ваше ршеніе, съ достоинствомъ превалъ Сукарьеръ, оно вамъ длаетъ столько-же чести, какъ и оказанная вами помощь моему…
— Я не просилъ васъ одобрять мои поступки. И даже воздержался-бы встрчаться съ вами, еслибъ не былъ принужденъ передать вамъ то, чего въ настоящую минуту не могу передать господину Батрю. Когда я къ нему пришелъ, онъ уже не былъ въ состояніи ни говорить со мною, ни даже выслушать меня.
— Другой на вашемъ мст ушелъ-бы, но вдь и остались.
— Я остался, такъ какъ вашъ племянникъ могъ умереть отъ недостатка ухода. Прислуга ушла отъ него, а консіержъ нисколько о немъ не заботился. Иною овладло чувство самолюбія. Я хотлъ вамъ то поручить, но вы узжали изъ Парижа, а я не зналъ вашего адреса. Докторъ спрашивалъ, но господинъ Батрю не могъ или не хотлъ сказать, гд вы находитесь.
Я разсчитывалъ на вашъ скорый пріздъ и ршилъ здсь ждать вашего возвращенія. Мн нужно было съ вами переговорить и я не ошибся, ожидая васъ здсь увидть сейчасъ посл вашего возвращенія.
— Вы стараетесь уменьшить важность вашей заслуги. Но вы мн не можете помшать считать и разсказать о вашемъ поступк, какъ о геройскомъ.
— Вы вполн свободны, но я не прошу васъ восхвалять меня. Объ одномъ я васъ буду просить, не подозрвать въ моемъ поступк ни малйшаго личнаго разсчета, ни даже намренія указать этимъ, что скоре графъ де Могаръ долженъ былъ заботиться о вашемъ племянник, чмъ я. Если я его не увдомилъ, то только потому, что для меня было-бы слишкомъ тяжело встртиться съ нимъ и еще съ кмъ-то…
— Вы ошибались, та другая личность не пришла-бы сюда… такъ-же какъ и мой племянникъ не былъ у нея, съ тхъ поръ какъ онъ узналъ, что она не вдова. Они оба общали никогда не видаться и сдержатъ свое слово. Еслибъ мой племянникъ не дорожилъ своимъ словомъ, то воспользовался-бы случаемъ повидаться съ нею, извстивъ о своей болзни, отъ которой онъ могъ умереть. Однакоже онъ не увдомилъ графа де Могара.
— Я знаю это и я вамъ врю. Но мн хотлось говорить только съ вами… больше ни съ кмъ.
Первой моей мыслью было обратиться къ госп. Батрю, изъ чего вы можете заключить, что я съ уваженіемъ отношусь къ этому человку.
Мн казалось естественнымъ сообщить ему мой проектъ и просить его сообщить тоже самое всмъ, кто заинтересованъ во мн. Въ настоящее время, такъ какъ господинъ Батрю не въ состояніи меня выслушать, я обращаюсь къ вамъ въ надежд, что вы такъ-же честно, какъ наврное исполнилъ-бы вашъ племянникъ, отнесетесь къ моей просьб и…
— Можете вполн на меня положиться. Я знаю вашъ проектъ и хотя не имю порученія одобрить его, но вправ сказать, что у васъ рдкой доброты сердце.
— Такъ значитъ, спросилъ д’Эстеланъ, не показывая вида, что искреннія слова полковника его тронули, вы знаете, что я возвращаюсь въ Мексику и тамъ хочу поселиться?
— Вмст съ госп. Абижу. Я только что встртился съ Генего, который мн сообщилъ объ этомъ.
— Я отложилъ свой отъздъ, чтобы съ вами повидаться, но теперь, можете быть уврены, черезъ три дня я уду изъ Парижа. Передайте той, которая носитъ мое имя, что ей нечего больше бояться меня. Я хотлъ-бы ей возвратить полную свободу, освободить отъ гнетущихъ ее узъ, но законъ не допускаетъ этого. Мы будемъ жить вдали одинъ отъ другаго и безъ всякихъ сношеній. Смерть одного изъ насъ двухъ положитъ всему конецъ. Я желаю, чтобы это выпало на мою участь и чмъ скоре, тмъ лучше. Прощайте, милостивый государь, мы больше никогда не увидимся.
Вслдъ за тмъ д’Эстеланъ собрался уйти, но Сукарьеръ удержалъ его жестомъ.
— Такъ вы ее больше не любите? спросилъ Сукарьеръ глухимъ голосомъ.
— Зачмъ вамъ это знать! холодно спросилъ мужъ Магдалены.
— Понимаю, воскликнулъ полковникъ, да… я понимаю всю силу вашей жертвы… и я вами настолько-же восхищаюсь, какъ и сожалю. Вы могли-бы быть счастливы… мы рождены быть съ вами друзьями… да будетъ проклятъ тотъ человкъ, который разлучилъ васъ съ Магдаленой своими низкими поступками и который насъ разъединилъ,— меня съ вами.
— Онъ скоро умретъ, тихо сказалъ д’Эстеланъ. Я ему прощаю.
— Вы великодушне меня… но Богъ его наказалъ и я тоже долженъ забыть его преступленіе. Чего я никогда не забуду, это ваше геройское самоотверженіе. Надюсь, вы обо мн не будете вспоминать, какъ вспоминаютъ о враг и я прошу у васъ позволенія пожать вашу руку.
Д’Эстеланъ вздрогнулъ, но не отказалъ и они искренне протянули другъ другу руку.
Сукарьеръ съ удовольствіемъ обнялъ-бы его и онъ съ трудомъ воздержался отпустить д’Эстелана не высказавъ ему всей своей симпатіи, всего того, что онъ о немъ думалъ, не поблагодаривъ его еще разъ за оказанную имъ помощь Гюи де Ботрю.
— Да будетъ проклятъ Фредокъ! проговорилъ онъ сквозь зубы.
Затмъ онъ поспшилъ въ комнату, гд лежалъ его племянникъ.
Гюи спалъ довольно спокойно и сидлка длала, знакъ, чтобы его не будить. Сукарьеръ на цыпочкахъ подошелъ къ постели. У него слезы покатились изъ глазъ, когда онъ увидлъ лицо Батрю все покрытое сроватыми прыщами, которые образовали цлую маску и мшали открыть глаза. Полковнику стоило большаго труда не будить своего племянника, котораго онъ съ удовольствіемъ прижалъ-бы къ своей груди. Но толстая женщина слдила за каждымъ жестомъ великана дяди и позволила себ даже потянуть его за рукавъ и вывести въ другую комнату. Сукарьеръ не противился. Онъ вспомнилъ предписаніе доктора и понялъ, что еще не время было безпокоить больнаго ласками, а тмъ больше вопросами.
— Вы за него ручаетесь, обратился онъ къ сидлк, когда та закрыла дверь въ спальную.
— Головой, отвтила она съ увренностью. Конечно съ условіемъ, если вы мн не откажете, потому-что если меня здсь не будетъ…
— Вы останетесь, пока онъ не встанетъ и даже дольше если захотите… я вамъ вдвойн заплачу.
— Вы очень добры… такъ значитъ тотъ не придетъ…
— Кто тотъ?
— Молодой человкъ… его другъ… который отъ него не отходилъ.
— Нтъ. Теперь я буду. Онъ намъ не нуженъ больше.
— Тмъ лучше. Мн все казалось, что этотъ человкъ непріятенъ былъ вашему племяннику. Съ перваго-же дня больной хотя уже и былъ въ безпамятств, но смотрлъ на него какъ-то странно… мн все казалось, что ему было непріятно.
— Ну, теперь онъ его уже больше не увидитъ. Вы идите къ больному, мн нужно уйти, но я скоро возвращусь. Если мой племянникъ проснется, вы ему скажите осторожно, что я уже въ Париж. Лучше его предупредить.
— Будьте спокойны. Все будетъ хорошо. Я даже могу ему общать, что у него не останется знаковъ на лиц. Вдь жаль было-бы… такой красивый мужчина… но я знаю одинъ секретъ… каждый прыщикъ нужно проколоть булавкой, а затмъ…
— Затмъ идите къ больному. Я приду черезъ часъ или два и замщу васъ.
Сказавъ это, Сукарьеръ вышелъ. Первымъ дломъ было пойти къ Могару, что онъ и сдлалъ.
— Сколько новостей! и какія еще! говорилъ онъ про себя, входя въ домъ, гд жилъ Могаръ. Мой другъ придетъ въ восторгъ, Магдалена будетъ довольна… иначе и быть не можетъ… однакоже д’Эстеланъ заслуживаетъ состраданія. Онъ могъ бы быть самымъ лучшимъ для нея мужемъ… и если она овдоветъ, то не найдетъ другаго такого. Но… уже подписано. Остается еще только этотъ негодяй Фредокъ.
Какъ по обыкновенію, Сукарьеръ вошелъ безъ доклада. Онъ нашелъ своего друга въ зал у того окна, изъ котораго Валурисъ бросился, желая убжать отъ комисара.
— Побда! воскликнулъ Сукарьеръ, д’Эстеланъ сдался! Онъ узжаетъ въ Мексику и никогда не воротится! Магдалена свободна… хотя она еще не вдова, но…
— Говори ясне, сказалъ Могаръ сильно взволнованный. Но прежде всего, откуда ты пришелъ?
— Изъ Бретеша конечно!
— Когда-же ты пріхалъ?
— Сегодня утромъ въ половин пятаго.
— И только теперь ты…
— Поврь, мой другъ, что съ тобой мн очень хотлось видться, но съ племянникомъ еще больше… я съ него и началъ. Затмъ я не могъ…
Сукарьеръ не окончилъ фразы. Магдалена открыла дверь и увидвъ дядю Батрю, побжала къ нему на встрчу.
— Ты какъ разъ во время пришла, сказалъ ей полковникъ, поцловавъ ее въ об щеки. Я принесъ новости, важныя новости и спеціально касающіяся тебя.
— Можетъ быть опять новое несчастіе, тихо проговорила Магдалена.
— Напротивъ того, самыя лучшія новости… т. е. нтъ… не вс, такъ какъ Гюи боленъ.
— О, Боже!… и мы ничего не знали!
— Онъ самъ виноватъ. Представь себ, онъ заболлъ на второй день посл моего отъзда и ничего мн не написалъ… вроятно боялся испугать меня. Васъ онъ не извстилъ совсмъ по другой причин. Онъ боялся, что вы къ нему прибжите, а онъ общалъ не видться больше съ Магдаленой, Гюи предпочелъ одинъ остаться, какъ собака, чмъ не сдержать слова. О! я ему скажу, какого я мннія о его поведеніи… скажу, какъ только онъ будетъ въ состояніи выслушать меня.
— Какъ! Такъ онъ даже…
— Не въ состояніи разговаривать. Онъ спитъ день и ночь и мн не хотлось его будутъ.
— Да наконецъ, чмъ же онъ боленъ? спросилъ гр. де Могаръ.
— Оспой, мой другъ. Только будь спокойна, Магдалена, онъ не умретъ. Докторъ ручается за него. Надюсь даже, что у него не останется знаковъ на лиц. Мн хочется его видть красивымъ солдатомъ.
— Но ему угрожала опасность и онъ насъ не извстилъ, сказала Магдалена. Это не хорошо съ его стороны.
— Вдь я теб только-что сказалъ, почему онъ не извстилъ. Его лакей испугался и убжалъ въ первый-же день. Гюи могъ умереть и никто-бы объ этомъ не зналъ. И по всей вроятности онъ умеръ-бы, еслибъ за нимъ не такъ ухаживали.
— Кто-же за нимъ ухаживалъ? наемная сидлка… тогда какъ мы могли-бы быть возл него.
— Я засталъ при немъ сидлку, но сначала консіержъ хотлъ его перенести въ госпиталь подъ предлогомъ, что оспа прилипчивая болзнь и остальные жильцы въ дом заявляли претензію.
— И не нашлось ни одного друга, который защитилъ-бы его… Ухаживалъ за нимъ!
— Друзья Гюи принадлежатъ къ разряду тхъ людей, которые посщаютъ только здоровыхъ.
— Однако-же онъ не былъ одинъ?
— Нтъ. Нашелся одинъ человкъ который не отходилъ отъ него съ перваго-же дня болзни. Этотъ человкъ до тхъ поръ никогда не былъ у Гюи и я тоже не ожидалъ тамъ встртиться съ этимъ человкомъ.
— Кто-же это?
— Угадай. Или лучше я самъ теб скажу, ты никогда-бы не отгадала. Это твой мужъ, господинъ д’Эстеланъ.
— Д’Эстеланъ!
— Да мои друзья, онъ.
— Зачмъ-же онъ пришелъ къ твоему племяннику? спросилъ Могаръ.
— Приготовься выслушать сверхъестественныя вещи?
— Какъ я уже теб сказалъ, д,Эстела.въ ршилъ ухать въ Мексику. Онъ добровольно отказывается отъ своей жены и расторгнулъ-бы бракъ, если бы это было возможно, лишь-бы возвратить полную свободу Магдален. Это тмъ больше говоритъ въ его пользу, такъ какъ онъ не пересталъ ее любить. Онъ ее очень любитъ и никогда не утшится безъ нея. Однимъ словомъ, онъ жертвуетъ собою и полагается на свою жену, что она будетъ беречь свою честь жены, пока его не убьютъ въ Мексик. Это совершеннйшій образецъ рыцарства и признаюсь, что я восторгаюсь этимъ человкомъ… котораго я во все не жаллъ, узжая въ деревню. Что ты объ этомъ скажешь, Могаръ?
— Я скажу… я скажу, что все таки не понимаю, чего ради онъ былъ у твоего племянника.
— Да, да. Это еще вдвойн доказываетъ его великодушіе и честность безпримрную. Д’Эстеланъ хотлъ теб сообщить о принятомъ имъ ршеніи, надъ которымъ онъ долго думалъ и что ему длаетъ много чести. Ты поймешь по какой причин онъ не хотлъ видться ни съ тобой, ни съ твоей дочерью… писать-же онъ тоже не хотлъ, тогда онъ обратился къ своему сопернику, котораго онъ считалъ рдкой честности, въ чемъ и не ошибся.
— Какъ! Онъ хотлъ обратиться къ твоему племяннику, чтобы…
— Совершенно врно. Идея оригинальная, но не мене величественная. Онъ сказалъ себ, что Гюи возметъ на себя сообщить вамъ о его героическомъ отъзд и съ этимъ намреніемъ отправился къ нему въ улицу Оберъ. Гюи онъ засталъ въ безпамятств и покинутаго всми. Привратникъ принялъ д’Эстелана за друга Гюи и сейчасъ-же его проводилъ къ больному. И этотъ несчастный д’Эстеланъ, который такъ много выстрадалъ невинно, доказалъ, чего онъ стоитъ. Поврите ли вы, что онъ поселился у Гюи, ухаживалъ за нимъ день и ночь и ухаживалъ съ братскою любовью. Онъ самъ сходилъ за докторомъ и докторъ мн сказалъ, что еслибъ его не вызвали во время, то мой племянникъ не перенесъ-бы болзни. Не плачь, Магдалена, онъ теперь спасенъ… благодаря заботамъ д’Эстелана.
Магдалена вытерла слезы, ничего не отвтивъ. Онъ была въ невыразимомъ волненіи.
— Все это очень хорошо, совершенно спокойно сказалъ де Могаръ, даже прекрасно, такъ какъ это не было естественно. Но въ конц, я предполагаю, госп. д’Эстеланъ ршился уйти отъ твоего племянника.
— Да, высказавъ мн свои намренія и прося передать ихъ вамъ. Не теряя времени я сейчасъ-же къ вамъ пришелъ. Д’Эстеланъ же возвратился на свою прежнюю квартиру въ rue de Rome.
— Такъ онъ тамъ живетъ! воскликнулъ графъ.
— Да. Я его везд искалъ, а онъ жилъ совсмъ близко отъ тебя. Но онъ тамъ долго не останется. Онъ узжаетъ.
— Когда? Живо спросила Магдалена.
— Черезъ три дня, онъ мн сказалъ, и это правда. Мн тоже самое сказалъ одинъ человкъ, котораго онъ съ собой беретъ въ Мексику. Д’Эстеланъ не въ состояніи лгать. Я вамъ объявляю, что самъ еще пойду къ нему, не позже какъ завтра, выскажу ему все, что о немъ думаю, и вторично поблагодарю его, такъ какъ я не усплъ обо всемъ съ нимъ переговорить въ то короткое время, когда мы съ нимъ видлись. Ты одобряешь меня, не правда-ли, Магдалена?
— Отъ всего сердца, сдавленнымъ голосомъ отвтила она.
— Я былъ въ этомъ увренъ и тоже увренъ, что ты позволишь мн передать ему отъ тебя, насколько ты тронута его самоотверженіемъ. Ты его не любишь, не можешь его любить, но, по правд, онъ достоинъ тебя и еслибъ не случилось этого… Ты насъ оставляешь. Куда-же ты?
— Простите мн, но я до такой степени разстроена…
— Уходи, мое дитя, сказалъ Могаръ. Къ тому же мн нужно серьезно переговорить съ Сукарьеромъ.
Магдалена была блдна, но ея глаза блестли какимъ то особеннымъ огнемъ. Могаръ поцловалъ ее въ чело и затмъ она медленно ушла.
— Несчастная женщина! проговорилъ Сукарьеръ. Великодушіе д’Эстелана не возвратитъ ей счастья, котораго она лишилась…
— Ты уже слишкомъ восхвалялъ его великодушіе, съ недовольствомъ сказалъ Могаръ.
— Оно заслуживаетъ похвалы. Разв ты со мной не согласенъ?
— Я вижу въ немъ разсчетъ.
— Какой разсчетъ?
— Какъ-же теб не пришло въ голову, что, ухаживая за твоимъ племянникомъ, д’Эстеланъ видлъ собственную выгоду? Еще вдь не доказано, что онъ непремнно удетъ. Я даже увренъ, что онъ только тогда удетъ, когда уже потеряетъ всякую надежду на расположеніе Магдалены.
— Она въ полной зависимости отъ него, однако-же онъ былъ настолько деликатенъ, что не воспользовался своею властью.
— Ты хочешь сказать, онъ не послалъ жандармовъ за своей женой! Онъ отлично понималъ, что за жестокое обращеніе Магдалена возненавидла бы его. Онъ тоже зналъ, что въ подобномъ случа мы-бы ее защитили. Ему показалось боле выгоднымъ тронуть ее своимъ великодушіемъ и самоотверженіемъ
— Ты не справедливъ, мой другъ. Если такъ судить о людяхъ, то въ каждомъ поступк человка можно найти его личную выгоду. Честныхъ поступковъ тогда-бы не существовало. А еслибъ даже и по твоему было? Еслибъ д’Эстеланъ дйствительно имлъ еще надежду воротить свое счастіе? Я не посмлъ-бы осудить его.
— Онъ недостигнетъ этого. Онъ принялъ только вс предосторожности на случай, если ему не удастся возвратить Магдалену. Онъ не довряетъ какъ Магдален, такъ и твоему племяннику. Онъ не вритъ, что она сдержитъ свое общаніе не видться. Но онъ вритъ въ честность Гюи де Батрю. Обратившись къ нему и въ особенности, ухаживая за нимъ, онъ хотлъ его поставить въ такое положеніе, посл котораго Гюи не могъ-бы даже и думать о Магдален.
— Допустимъ, но во всякомъ случа это честный поступокъ, и мы не можемъ его за это упрекнуть. Все таки я думаю, что ты ошибаешься. Д’Эстеланъ не предумышленно поступалъ. Когда онъ пришелъ къ Гюи, то онъ не зналъ, въ какомъ его застанетъ положеніи и что Гюи всми покинутъ. Но намъ все равно, какія у него были цли, лишь-бы онъ ухалъ, а за это я ручаюсь Теперь теб можно будетъ остаться во Франціи. Зачмъ-же хать съ Магдаленой въ Луизіану, когда ея мужъ будетъ за моремъ? Гюи удетъ въ Африку, какъ только выздороветъ. Ничто тебя не заставляетъ узжать изъ Парижа.
— Ты забываешь о Фредок, съ горечью замтилъ Могаръ.
— Фредокъ! онъ при смерти.
— Что ты мн говоришь?
— Да, онъ умираетъ отъ оспы. Докторъ который пользуетъ Гюи, сообщилъ мн объ этомъ. Но что самое интересное, Фредокъ тамъ-же заразился, гд и Гюи. Они оба имли глупость пойти къ Антоніи, которая также гд-то захватила оспу и тоже при смерти.
— Антонія! Содержанка этого мошенника Прюнево. Батрю былъ у нея.
— Онъ имлъ эту неосторожность, за что и наказанъ. Она къ нему написала, что хочетъ съ нимъ поговорить насчетъ нотаріуса. Изъ уваженія къ теб онъ пошелъ къ ней, предполагая, что дло касается уплаты твоихъ денегъ. Представь себ, что эта Стрекоза воображала завщать теб все свое состояніе. Гюи ее разубдилъ въ такомъ смшномъ проект.
— Я ему очень благодаренъ и считаю лишнимъ говорить теб, принялъ-ли-бы я подобную уплату денегъ. Но я окончательно разоренъ и дольше не могу оставаться въ Париж.
— Въ такомъ случа будемъ жить въ Бретеш. Вдь это было условлено.
Затмъ послдовало молчаніе.. Графъ де Могаръ размышлялъ.
— Я теб тоже имю сообщить новость, сказалъ онъ рзко. Аврора умерла.
— Кормилица Магдалены! Она можетъ быть тоже заразилась оспой?
— Нтъ. Она умерла почти мгновенно, въ страшныхъ страданіяхъ. Она за мной присылала. Я пошелъ къ ней…. но уже все было кончено.
— Странная вещь, проговорилъ Сукарьеръ. Точно Богъ наказываетъ всхъ тхъ кто теб причинялъ зло. Правда, что и Батрю тоже пострадалъ… но онъ выздороветъ. Теперь я отъ него не буду отходить и ты мн извинишь, что больше мы не будемъ вмст завтракать. Я ухожу въ улицу Оберъ.
Графъ не старался удерживать Сукарьера, который крпче чмъ обыкновенно пожалъ руку своего друга и быстро ушелъ. Не усплъ онъ еще сойти съ лстницы какъ онъ замтилъ у выходной двери женщину, собирающуюся уйти и которую сразу узналъ. Это была Магдалена. Она не оборачивалась и не замчала, что за нею идетъ Сукарьеръ.
— Вотъ ужъ я не думалъ, чтобы ей пришла фантазія гулять сегодня утромъ, сказалъ онъ сквозь зубы. Но что всего странне, она даже не въ траурномъ платьи.
— Куда это она идетъ, спрашивалъ самъ себя Сукарьеръ, увидвъ, что Маглалена, выйдя изъ воротъ направилась на лво. И что ей пришла за идея уйдти одной, оставивъ этаго несчастнаго Могара.
Магдалена шла скорыми шагами и была уже довольно далеко отъ Сукарьера, когда тотъ дошелъ до площади Св. Троицы. Она шла по улицамъСв. Лазаря.
— Она должно быть въ первый разъ одна пошла по улицамъ Парижа, проговорилъ дядя Батрю, и кажется не лишнимъ будетъ слдить за нею издали. Она легко можетъ нарваться на непріятность при ея красот и неопытности.
Сукарьеръ слдовалъ за нею, стараясь не быть замченнымъ, въ случа если она обернется. Магдалена шла прямо, какъ женщина хорошо знающая свою дорогу. Она ни на кого не обращала вниманія, и еще меньше на тхъ, кто шелъ сзади ея.
— Однако, чортъ возьми, она куда-то торопится. Меньше чмъ въ двадцать минутъ она успла переодться, то была въ глубокомъ траур, а теперь разодлась, точно франтиха, идущая осматривать модный магазинъ. Это что-то ужь очень странно. Впрочемъ чему-же я удивляюсь? Если ей могла придти идея носитъ траурныя платья, зная, что она не вдова, то также ей могла придти теперь идея одть свтлое платье! но она не кокетка, чмъ-же это объяснить?… Во всякомъ случа, ее нельзя причислить къ числу тхъ женъ, которыя празднуютъ отъздъ своего мужа. Честное слово ничего не понимаю.
Магдалена все шла. Нсколько человкъ обратили на нее вниманіе, нкоторые даже пробовали идти за ней вслдъ, но быстрая ея ходьба отгоняла имъ всякую охоту гнаться дальше. Сукарьера начала безпокоить подобная выходка.
— Что если я ее догоню? разсуждалъ онъ самъ съ собою, вдь смшно такъ идти какъ я. Могутъ меня принять за стараго холостяка, который гонится за модисткой. Если Магдалена меня замтитъ, она можетъ разсердиться и будетъ имть на то полное право. Гораздо лучше нагнать ее и спросить, куда она идетъ
Сукарьеръ началъ ускорять шаги, но скоро остановился.
— Нтъ! я не имю никакого права вмшиваться въ ея дла, и она можетъ мн не отвтить. Къ тому же, Магдалена не маленькій ребенокъ и какъ замужняя женщина можетъ одна ходить по улицамъ. Не оставить-ли ее лучше… мой племянникъ меня очень безпокоитъ. При немъ теперь только одна сидлка, и я ее совсмъ не знаю.
— А! да мн не зачмъ мнять дорогу. Улица Гомартенъ выходитъ на улицу Оберъ… Она какъ разъ выходитъ противъ дома, въ которомъ живетъ Гюи. Сукарьеръ снова пошелъ.
Когда онъ зашелъ за уголъ, онъ снова увидалъ Магдалену и ударивъ себя по лбу сказалъ:
— Наконецъ то! какъ это я раньше не догадался. Она идетъ сдлать визитъ больному. Услышавъ отъ меня объ опасности, которая ему угрожала, она хочетъ засвидльствовать ему свое вниманіе. Это очень естественно. Однако… Почему-же она не попросила меня проводить ее. Ба! когда кто любитъ, имя всего двадцать лтъ, то не задумывается надъ такими мелочами. Къ тому-же этотъ визитъ ее не скомпрометируетъ. Старуха сидлка не допуститъ ее близко къ моему племяннику: да если бы она его и увидала, то онъ все таки не въ состояніи съ ней говорить. Сукарьеръ быстро шелъ, не переставая себя успокоивать, а Магдалена не подозрвала даже, чтобы за нею могъ слдить ея старый другъ.
Она прошла уже улицу Жуберъ, дошла до бульвара Гаусмана, но нигд не остнавливалась.
Дядя больше не сомнвался, она шла къ Батрю. Пять минутъ позже, Магдалена переходила улицу Оберъ и направлялась къ хорошо знакомымъ полковнику дверямъ. Сукарьеръ не зналъ на что ршиться. Ему очень хотлось войти вмст съ нею, но онъ боялся, что нагнавъ ее на лстниц или-же въ передней, онъ ее сильно сконфузитъ. Лучше подождать пока она подымется въ квартиру и обмняться нсколькими словами съ сидлкою. Затмъ очень естественно будетъ, что онъ пришелъ навстить своего племянника. Магдалена не удивится, повстрчавъ его и не узнаетъ, что онъ слдилъ за ней. Онъ даже намревался прочесть ей рацею, посовтовавъ ей возвратится домой, не видвшись даже съ больнымъ, который никого не узнаетъ. Молодая женщина остановилась у воротъ, къ ней вышелъ привратникъ и она вручила ему письмо.
— Ладно подумалъ Сукарьеръ, она благоразумне, чмъ я ожидалъ. Она удовлетворяется, написавъ ему… Это хорошо, это очень хорошо. Даже ея мужъ ничемъ-бы не могъ ее упрекнуть. А я воображалъ, что она хочетъ съ нимъ видться. Нтъ, Магдалена не принадлежитъ къ числу кокетокъ. Она не принадлежитъ къ числу тхъ, которые желаютъ, чтобы узжающій влюбленный жаллъ о ней.
Въ разсужденіяхъ Сукарьеръ забылъ, что Магдалена должна, была сейчасъ-же выйдти, вручивъ письмо привратнику, и онъ не переставалъ за ней слдить. Магдалена замтила его и пошла къ нему на встрчу. Избгнуть ея было невозможно и Сукарьеръ сократилъ ей половину дороги.
— Такъ вы за мной слдили? спросила она немного покраснвъ.
— Признаюсь! да! отъ площади Св. Троицы, весело отвтилъ дядя.
— О, я за это на васъ не сержусь… мн нечего отъ васъ скрывать.
— Конечно, только ты могла-бы мн поручить передать твое письмо моему племяннику, предупредивъ объ этомъ Могара. Но все равно. Если я себ позволилъ слдить за тобою, то только потому, что молодая и красивая женщина одна легко можетъ нарваться на непріятность.
— Я вамъ очень благодарна и если-бы знала, что вы за мною идете, то была-бы гораздо спокойне… Признаюсь, мн было немного страшно.
— Въ такомъ случа ты мн позволишь проводить тебя обратно, только на этотъ разъ я подамъ теб руку.
Магдалена была какъ будто застигнута въ расплохъ, но посл короткаго молчанія отвтила:
— Я буду очень счастлива имть при себ такого заступника, но….
— Но что-же? Можетъ-быть ты боишься, что я тебя скомпроментирую? смясь сказалъ полковникъ.
— Нтъ, но… я не домой иду.
— Куда-же?
— Вы это увидите, мой другъ, если будете такъ любезны проводить меня.
— Тайна! Прекрасно, но ты задваешь мое любопытство и предупреждаю, я не оставлю тебя на половин дороги. Ты должна открыть мн свою тайну.
— Вы сейчасъ ее узнаете.
— Такъ значитъ мы недалеко идемъ?
— Четверть часа ходьбы.
— Прекрасно, давай мн свою руку.
Магдалена, опираясь на мощную руку полковника, шла по направленію улицы Гавръ.
Сукарьеръ не могъ дать себ отчета въ томъ, куда они отправятся и не особенно безпокоился объ этомъ. Онъ приписывалъ эту прогулку ребяческой фантазіи молодой женщины.
— Знаете-ли, милая Магдалена, я имю такой видъ, точно мн во всемъ благопріятствуетъ судьба. Вс, которые возл насъ проходятъ, восхищаются тобою и понятно со смхомъ смотрятъ на меня. Старый, сдой солдатъ, какъ я, не долженъ-бы показываться публично, рядомъ съ такой красавицей, какъ ты… я тебя еще ни разу не видлъ такой красивой… къ тому-же, ты одта сегодня въ великолпное платье, а я одваюсь всегда по старой мод.
— Въ этомъ платьи я была въ день моей свадьбы, проговорила Магдалена.
— Какъ! Разв въ церкви ты была въ этомъ платьи?
— Нтъ… я посл его одла… а затмъ я дома его не носила.
— Да, въ тотъ-же вечеръ ты одла траурное платье. Но лучше не будемъ объ этомъ говорить? Я теб еще не сказалъ, что Могаръ непремнно хочетъ ухать въ Луизіану. Это не иметъ никакого смысла. Никто больше не станетъ тебя преслдовать и ты должна мн помочь измнить ршеніе Могара.
— Я употреблю вс свои усилія, но что касается до меня, то я больше никогда не увижу ту страну, въ которой я провела свое дтство.
— Вотъ и прекрасно. Мы значитъ вдвоемъ будемъ разубждать Могара. Съ тобой-же онъ не захочетъ разлучиться. Я васъ обоихъ увезу въ Бретешь. Смотри! Вскор мы приблизимся къ мсту грустныхъ вспоминаній.
— Да, отвтила Магдалена, задумавшись надъ чмъ-то.
Разговоръ сразу прервался.
Сукарьеръ сразу заподозрилъ въ чемъ-то Магдалену. Они шли по той-же дорог, по которой Сукарьеръ выслдилъ раньше служанку Фредока, возвращавшуюся изъ редакціи газеты Метеля.
— Не вздумала-ли Магдалена отправиться къ своему настоящему отцу? Она можетъ быть знаетъ, что онъ при смерти и можетъ пожелала закрыть ему глаза. Положимъ, что предосудительнаго въ этомъ ничего-бы не было. При томъ-же, онъ наврное умретъ, а потому Магдалена не рискуетъ быіь имъ захваченной. Можетъ быть близость свиданія и причиняетъ ей задумчивость? Въ ея глазахъ видно безпокойство… нтъ, она не можетъ знать, что Фредокъ при смерти. Вдь и Могаръ объ этомъ узналъ только отъ меня, а она съ нимъ съ тхъ поръ не видалась.
Въ это время Магдалена свернула изъ улицы Роше въ другую, но Сукарьеръ не обратилъ вниманія по какой улиц они идутъ, удовлетворни шись тмъ, что Магдалена значитъ не идетъ къ Фредоку. Они приближались къ вокзалу желзной дороги. Однако онъ замтилъ, что Магдалена все длалась мрачне и безпокойне.
— Дорогое мое дитя, сказалъ полковникъ, чувствуя какъ дрожитъ рука Магдалены, ты кажется устала, да еще что-то съ тобой. Я не знаю куда, мы идемъ, но если дальше мы пойдемъ въ этомъ направленіи, то очутимся у фортификацій, а это для тебя слишкомъ далеко, Еслибъ ты отложила эту экскурсію на другой день?
— Нтъ, съ усиліемъ отвтила Магдалена. Я и такъ уже слишкомъ поздно приду.
— Такъ у тебя есть серьезное дло? Что-же теб нужно въ этомъ квартал?
— Я исполняю мой долгъ.
— Твой долгъ! Но вдь ты всегда исполняла свой долгъ. Ты всегда посвящала себя другимъ. Послушай, Магдалена, не скрывай-же дольше отъ меня. Я исполнилъ твое желаніе, сопровождая тебя до сихъ поръ. Скажи-же мн свое намреніе, прежде чмъ его исполнишь. Твой поступокъ можетъ быть неблагоразумнымъ и я могу теб дать хорошій совтъ.
— Мы уже пришли.
— Какъ! это здсь… 99-ый номеръ… ты идешь къ д’Эстелану!
— Я иду къ себ. Я замужемъ и квартира моего мужа — моя квартира, ршительно сказала Магдалена.
— Ты не подумала! воскликнулъ Сукарьеръ. Твой мужъ возвращаетъ теб свободу, а ты добровольно хочешь надть на себя узы, которыя онъ прескъ. Да вдь это сумасшествіе.
— Нтъ, проговорила Магдалена, это мой долгъ, я вамъ уже сказала.
— Твой долгъ! Я согласился-бы, еслибъ д’Эстеланъ требовалъ твоего подчиненія, но вдь онъ отказался отъ тебя.
— Я это знаю.
— Ну и чтоже?
— Я отъ него не отказывалась.
— И ты хочешь заставить его принять тебя? Полно-же! Подумай хорошенько, прежде чмъ ршиться на подобный шагъ… какъ я радъ, что послдовалъ за тобою… кто-бы тебя остановилъ во время?
— Мое ршеніе неизменно. Еще до вашего возвращенія изъ деревни я постановила придти къ моему мужу, только я не знала его адреса. Вы мн сказали и я пошла.
— Онъ тебя не приметъ. Онъ… я буду грубъ, но долженъ выяснить теб обстоятельства… онъ не хочетъ тебя.
— Вы сказали, что онъ меня еще любитъ.
— Да, но онъ надется вылечиться отъ этой любви и онъ узжаетъ вмст съ Абижу въ Мексику, чтобы тебя забыть… съ ними детъ и госпожа Абижу, прибавилъ дядя Батрю, опирая на слово ‘госпожа’.
Сукарьеру пришла въ голову дурная мысль, онъ хотлъ возбудить въ ней ревность, упомянувъ о госпож Абижу, и такимъ образомъ измнить ршеніе Магдалены.
Но онъ имлъ дло съ прямой натурой и плохо зналъ сердца молодыхъ двушекъ.
Въ ея возраст, такъ недалеко еще ушедшемъ отъ дтскаго, когда сердце начинаетъ говорить, женщина мало разсуждаетъ и часто ошибается. Она не знаетъ благодазумнаго разсчета и не ршается на полумры. Женщина въ этомъ возраст дйствуетъ всегда подъ первымъ впечатлніемъ. Она поступаетъ согласно своимъ чувствамъ.
Магдалена, которая сначала была расположена къ Гюи де Батрю, привязалась затмъ къ д’Эстелану, такъ какъ она думала, что Гюи чуждается ея. Тутъ было недоразумніе. Позже, считая себя вдовой, она снова перешла къ Гюи, съ прежней искренностью.
Но со времени послднихъ происшествій, съ тхъ поръ какъ она узнала всю правду, съ тхъ поръ какъ ей было извстно, сколько выстрадалъ ея мужъ, она снова измнилась. Она упрекала себя въ томъ, что такъ скоро о немъ забыла. Она даже пришла къ заключенію, что Могаръ и его другъ Сукарьеръ должны были лучше принять человка, котораго они такъ жестоко осудили и еслибъ она ни отъ кого не зависла, то можетъ быть д’Эстелану не пришлось бы приходить за ней.
Вс обстоятельства поддерживали въ ней такое мнніе. Долгъ, прежде всего, затмъ весь ужасъ ложнаго положенія, а боле ложнаго положенія, чмъ то, въ которое былъ поставленъ ея мужъ, не могло быть. Къ тому-же ее хотли поставить въ ложное положеніе, уговаривая бжать вмст съ Могаромъ. Жить отдльно отъ своего мужа и отъ Батрю, котораго она прежде любила, покориться тому, что она должна желать смерти тому несчастному д’Эстелану, который не переставалъ ее любить, подобная будущность ужасала ее.
Но тогда Магдалена не была еще свободна. Она считала себя дочерью графа Могара и она къ нему искренно была привязана. Для нея было страшнымъ мученіемъ оставить его.
Бывшее свиданіе съ д’Эстеланомъ не привело ее въ уныніе, хотя онъ съ ней обошелся довольно жестоко. Въ глубин своего сердца онъ думалъ, что онъ имлъ право распоряжаться ею и она ему простила, видя, что его поступокъ былъ основанъ на страстной любви.
Свои угрозы д’Эстеланъ не исполнилъ. Онъ прятался и чмъ больше проходило времени, тмъ больше она о немъ думала и жалла его. Постепенно она перестала его бояться и даже хотла съ нимъ видться.
Въ этотъ-же психологическій моментъ она узнаетъ секретъ о своемъ происхожденіи. Она ни на минуту не задумалась при выбор между Могаромъ и Фредокомъ, который преслдовалъ всхъ тхъ, кого она любила. Но священныя узы, которыя ее приковывали къ Могару, были порваны. Графъ не былъ ея отцомъ, тогда какъ д’Эстеланъ не пересталъ быть ея мужемъ. Д’Эстеланъ не оскорблялъ своихъ враговъ и самъ ни въ чемъ не былъ виновенъ. За нимъ не было никакихъ дурныхъ поступковъ.
Но д’Эстеланъ исчезъ и Магдалена могла только ожидать его, какъ раненный на пол битвы ждетъ, пока ему протянетъ кто руку помощи.
И вдругъ она узнаетъ отъ Сукарьера, что онъ ее любитъ, но не смотря на то дастъ ей полную свободу, да кром того еще, рискуя своею жизнью, ухаживалъ за своимъ больнымъ соперникомъ. Самоотверженіе, великодушіе, геройское пожертвованіе собою, однимъ словомъ вс т качества, которыя возвышаютъ человка, чего же еще нужно было, чтобы его возвратить къ себ?
Гюи де Батрю былъ вн опасности. Магдалена почувствовала въ себ достаточно силы, чтобы сообщить Батрю, что между ними все покончилось, что прошлое никогда больше не вернется и что съ этого времени она вся принадлежитъ своему мужу. Она такъ и сдлала, Магдалена написала ему трогательное письмо и сама его снесла по адресу. Итакъ, судьба уже была ршена. Магдалена де Могаръ сдлалась навсегда любящей женой д’Эстелана.
Сукарьеръ, возставшій противъ ея идеи, подлилъ только масла въ огонь.
— Я въ полной зависимости отъ моего мужа, сказала она въ отвтъ на слабые доводы Сукарьера, и если ему понравится ухать въ Мексику, я за нимъ послдую. Если же онъ останется въ Париж, я съ нимъ останусь.
— Но не безъ его позволенія, живо сказалъ Сукарьеръ
— Онъ меня не оттолкнетъ, такъ какъ онъ меня любитъ.
— И ты его тоже любишь?
— Да. Мн даже кажется, что я никогда никого не любила кром его.
— Не мшало бы теб раньше объ этомъ подумать. Бдный Гюи не будетъ знать, что и подумать.
— Я прошу его не проклинать меня и надюсь, что онъ меня не осудитъ.
— У тебя на все есть готовый отвтъ, съ недовольствомъ замтилъ дядя. Теперь больше меня не поймаютъ. Я не поврю ни одной женщин, которая будетъ говорить, что любитъ моего племянника. Онъ останется солдатомъ всю свою жизнь. Такъ ты положительно ршилась войти туда? спросилъ Сукарьеръ, когда они подошли къ самой двери дома, въ которомъ жилъ д’Эстеланъ.
— Да, ршительно отвтила Магдалена.
— Ну, такъ иди-же. Я теб не могу помшать. Только, на всякій случай, если твой мужъ не захочетъ тебя принять, ты меня здсь найдешь. Я тебя могу подождать нсколько минутъ. Наконецъ, онъ можетъ не быть дома, а въ такомъ случа, надюсь, ты не останешься ждать его на лстниц. Если ты его не застанешь, возвращайся. Я тебя провожу къ Могару. Ты ему выскажешь твой планъ, а времени попасть подъ гнетъ супружеской жизни будетъ всегда довольно.
Магдалена ничего не отвтила, но посмотрла на Сукарьера. Въ этомъ взгляд все заключалось — и вс ея мученія, и сожалнія. Видно было насколько ей больно было поступать противъ своего лучшаго друга и еще больне разстаться съ другимъ человкомъ, еще боле близкимъ для нея.
Затмъ Магдалена разсталась съ полковникомъ и не оборачиваясь переступила порогъ того дома, въ которомъ она уже разъ была вмст съ Могаромъ, наканун своей свадьбы.
Тогда, она приходила въ самомъ веселомъ расположеніи духа — посмотрть квартиру своего жениха, а теперь — она шла умолять.
Сукарьеръ остался на улиц. Онъ стучалъ ногою о панель и проклиналъ д’Эстелана и его самоотверженіе, проклиналъ молодыхъ двушекъ, у которыхъ сердце вертится какъ флюгеръ, проклиналъ Фредока и Могара, проклиналъ даже своего племянника. Онъ недоволенъ былъ цлымъ свтомъ.
— Чертъ ихъ побери всхъ, кричалъ онъ, стуча ногами. Нужно-же было мн узжать изъ Бретеша, чтобы въ Париж хлопотать объ этихъ шалопаяхъ. Самое лучшее, что мн остается, проводивъ моего племянника въ Алжиръ, поселиться самому разъ навсегда въ Бретеш и разв только огонь меня оттуда выгонитъ. Могаръ можетъ окончить свои дни у меня, если захочетъ, но я ни во что больше не буду вмшиваться… кром хозяйства, конюшень и построекъ. Я боюсь только, чтобы выходка Магдалены не слишкомъ дурно отозвалось на Могар. Вотъ кто уже дорого плотится за свои шалости въ молодости.
Не усплъ онъ еще окончить послднее слово, какъ увидлъ въ пятнадцати шагахъ отъ себя знакомую женщину. Поровнявшись съ нимъ, Бригитта остановилась и сильно взволнованная сказала:
— Онъ умираетъ.
— Кто? Фредокъ?
— Да… и онъ хочетъ съ вами видться.
— Зачмъ?
— Просить у васъ прощенія передъ смертью.
— Я ему прощаю. Но вдь онъ вамъ не сказалъ искать меня въ rue де Borne. Онъ знаетъ, что я не здсь живу.
— Нтъ. Онъ меня послалъ къ господину д’Эстелану, къ графу Могару, къ госп. Ватрю, онъ со всми видться… и въ особенности хочетъ видться…
— Со своей дочерью, не такъ-ли?
— Да, съ дочерью. А такъ какъ я васъ здсь встртила, то умоляю васъ присоединиться къ моей просьб… онъ боится, что она не захочетъ или-же ее не пустятъ.
— Не знаю какъ она поступитъ, но Могаръ едва-ли придетъ. Племянникъ-же мой боленъ, да ему и нечего прощать.
— Пусть онъ откажется, лишь-бы…
— Пришла Магдалена. Она только ему нужна. Такъ вы ее здсь найдете.
— Гд?
— У д’Эстелана, ея мужа. Идите къ нему и скажите ей.
— Безъ васъ?
— Безъ меня. Я не въ прав давать ей совты въ подобныхъ случаяхъ. Она сама ршитъ, какъ поступить.
— Такъ я иду къ ней, сказала Бригитта.
— Прекрасно. Я здсь васъ жду. Сукарьеръ началъ ходить взадъ и впередъ и былъ еще боле взволнованъ чмъ прежде.
— Грустный конецъ ужасной драмы, разсуждалъ онъ. Онъ можетъ умереть, не повидавшись со своей дочерью. Но это было-бы наказаніе по заслугамъ. Вотъ что значитъ сойти съ прямой дороги изъ за мести. Шпага или сабля, вотъ единственная вещь! Кто ударяетъ въ тни, тотъ мошенникъ. Фредокъ заслужилъ свою судьбу.
А между тмъ у этого человка есть сердце. Когда онъ мн говорилъ о своемъ ребенк, котораго у него отнялъ Могаръ, въ немъ видно было столько горя, что у меня отъ его словъ слезы стали на глазахъ.
Еслибъ Магдалена спросила у меня совта, я сказалъ-бы ей пойти къ умирающему. Во всякомъ случа, это ея отецъ!
Но она меня не спросить, она обратится къ своему мужу… такъ какъ она его застала и онъ ее принялъ, иначе она-бы уже возвратилась.
Экономка Фредока помшаетъ ихъ свиданію я почему знать, чмъ все это кончится? Однако я не могу ждать здсь Магдалену безконечно и кажется, что я здсь разыгрываю очень глупую роль. Съ удовольствіемъ я бросилъ-бы ихъ всхъ, пусть раздлываются какъ сами знаютъ.
Сукарьеръ имлъ полное право не ждать Магдалены. Она его не просила ждать, а Бригитта его не интересовала. Однако-же онъ остался: ему хотлось узнать, чмъ кончится свиданіе Магдалены съ д’Эстеланомъ.
Въ сущности, онъ былъ увренъ, что они помирятся, такъ какъ д’Эстеланъ не переставалъ любить Магдалену. Но ему хотлось передать Могару достоврныя свденія.
Сукарьеръ продолжалъ ходить взадъ и впередъ возл дома, въ которомъ была Магдалена.
Онъ не зналъ, въ которомъ этаж жилъ д’Эстеланъ, но надялся, что Магдалена захочетъ увриться, ждетъ-ли ее ея врный другъ.
Однако никто не выглядывалъ въ окно.
— Экономка Фредока не выходитъ, разсуждалъ онъ самъ съ собою. Онъ принялъ ее, это ясно…. а это тоже служитъ доказательствомъ, что они сошлись между собою. Я ничего противъ этого не имю. Лучшаго они ничего не могли сдлать… однако… Чертъ возьми! Они выходятъ, воскликнулъ полковникъ.
Онъ увидлъ Магдалену подъ руку съ д’Эстеланомъ.
— Ну, теперь я увренъ, незачмъ мн больше здсь оставаться.
Онъ собрался уйти, но замтилъ, что молодые супруги къ нему направились. Бригитта слдовала за ними.
Полковникъ остановился.
Д’Эстеланъ протянулъ къ нему руку, отъ которой Сукарьеръ не могъ отказаться.
— Онъ умираетъ, сказала Магдалена, не называя имени Фредока. Пойдемъ-те вмст.
Сукарьеръ былъ въ нершимости.
— Я васъ умоляю, продолжала Магдалена, упрашивая его взглядомъ.
— Ты этого желаешь, рзко сказалъ полковникъ, пусть будетъ по твоему, но клянусь теб, что ни для кого другаго я не согласился-бы.
Бригитта пошла впередъ, за нею шелъ д’Эстеланъ съ Магдаленой. Сукарьеръ шелъ послднимъ.
Вс шли быстро и не разговаривая. Фредокъ жилъ близко отъ д’Эстелана. Въ передней они встртили нотаріуса, недавно замнившаго Прюнево. Молодой нотаріусъ остановилъ Сукарьера, а Бригитта повела молодыхъ супруговъ въ спальную Фредока.
— Если онъ непремнно захочетъ со мной видться, то позоветъ меня, сказалъ онъ въ полголоса.
— Не думаю, чтобы онъ еще былъ въ состояніи выражать свои желанія, тмъ-же тономъ отвтилъ нотаріусъ. Докторъ, который не отходить отъ больнаго, сдлалъ мн знакъ, что больной кончается. Усиліе, которое онъ сдлалъ для выраженія своей послдней воли истощило его послднія силы.
— Какъ! спросилъ Сукарьеръ, онъ оставилъ завщаніе?
— Да и это завщаніе будетъ имть большое значеніе для одной личности, которая невинно пострадала. Господинъ Иврондъ, онъ-же Фредокъ, завщалъ все свое состояніе госпож д’Эстеланъ, отецъ которой, графъ де Могаръ, былъ лишенъ всего своего состоянія моимъ предмстникомъ. Кром того, онъ просить обезпечить судьбу его экономки, Бригитты.
— Такъ значитъ онъ собственной рукой написалъ фамилію своей наслдницы?
— Госпожи д’Эстеланъ, урожденной де Могаръ? Конечно. Затмъ позвольте съ вами проститься, я очень занятъ. Сукарьеръ его не удерживалъ.
— Положительно, разсуждалъ полковникъ самъ съ собой, этотъ человкъ иметъ хорошія качества. Онъ завщалъ все свое состояніе Магдален, никому не сказавъ, что она его дочь.
Въ это время вышла Магдалена, заливаясь слезами.
— Онъ только-что умеръ, благословляя меня, сказала она дрожащимъ голосомъ и просилъ прощенія у всхъ тхъ, кого онъ оскорбилъ.
— Я уже давно ему простилъ, проговорилъ Сукарьеръ.

——

Прошло уже три мсяца.
Магдалена, снова одвшая трауръ, путешествуетъ вмст со своимъ мужемъ въ Швейцаріи и намрены провести зиму въ Италіи.
Графъ де Могаръ помирился со своимъ зятемъ и созналъ свое несправедливое отношеніе къ нему.
Онъ уже не мечтаетъ возвращаться въ Луизіану, а хочетъ окончить свои дни въ Бретеш.
Гюи де Батрю уже на служб въ Африк, гд онъ усердно занимается фехотованіемъ и стрльбой. Старуха маркиза Пюигаро была очень недовольна подчиненіемъ Магдалены и не переставала держать сторону Гюи де Батрю.
Абижу вмст съ женой ухали въ Мексику и взяли съ собой Генего. Рангуза дло было на очереди. Онъ долженъ былъ просидть нсколько лтъ въ заключеніи, но это его не особенно смущало.
По истеченіи срока заключенія, онъ надялся въ короткое время вознаградить убытки.
Бюссероль сдлался еще большимъ фатомъ, чмъ прежде былъ. Посл отъзда, Абижу, онъ всмъ разсказывалъ: что госпожа Абижу не была къ нему очень строга и что онъ дрался съ ея мужемъ даже жестоко его ранилъ. Жиракъ, когда не былъ пьянъ, то подтверждалъ слова Бюссероля и разсказывалъ чудеса о его храбрости.
Донъ-Маноэль де Ріо-Тинто продолжаетъ счастливо играть въ карты и собирается купить виллу Абижу, но бдная Антонія не увидитъ себя въ этой вилл. Она умерла на третій день посл Фредока.
Мать ея до послдняго дня жизни своей дочери не переставала играть въ рулетку.
Похороны Антоніи были очень шикарныя, но за гробомъ слдовали только одн женщины.
Мужчины неблагодарны.
При погребеніи тла Антоніи, мать ея рвала на себ волосы отъ отчаянія, но черезъ нсколько дней собралась снова въ Монако. При распродаж вещей Антоніи Розина сдлала выгодную аферу, закупивъ почти всю обстановку. Прюнево все еще находится въ Бельгіи, но не теряетъ надежды возвратиться въ Парижъ и предлагаетъ своимъ кредиторамъ по тридцать сантимовъ за сто, на что т съ удовольствіемъ согласны.

Конецъ.

Буагобей Фортуне
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Украденное ожерелье, Буагобей Фортуне, Год: 1881
  2. На Диком Западе, Май Карл Фридрих, Год: 1887
  3. Рекорд приключений, Оппенгейм Эдвард Филлипс, Год: 1930
  4. Тайна XV, Ла-Ир Жан Де, Год: 1911
  5. Посланница Короля Солнца, Кларети Лео, Год: 1903
  6. Авиатор Тихого океана, Дриан Эмиль, Год: 1910
  7. Миссисипские пираты, Герштеккер Фридрих, Год: 1848
  8. Тайна жизни, Форбэн Виктор, Год: 1925
Электронная библиотека