Дворъ Альфонса IV въ Палерм, въ 1453 году.
Дворъ Альфонса IV въ Палерм, въ 1453 году.
(Отрывокъ изъ Виллеменя).
Съ Франц. С.
‘Сверная Пчела’, No 109, 1826
Двор Альфонса IV в Палермо, в 1453 году, Вильмен Абель-Франсуа, Год: 1826
Время на прочтение: 3 минут(ы)
…Приближаясь къ Палерм, Италіянцы и Греки не могли воздержаться отъ улыбки, сравнивая слабые памятники новйшаго Искуства съ развалинами Селинонта. Вошедъ полуденными воротами, проводники ихъ остановились подл огромнаго дворца странной архитектуры, построеннаго въ разные вки Готами, Норманнами и Арабами. Входы сего дворца были обставлены, вмсто всякаго украшеніе, тяжелыми чугунными пушками, грозившими городу: то было Королевское мстопребываніе Альфонсл. Испанскіе тлохранители стояли у воротъ, мстами замтны были слды казней, которыя шаткій и неспокойный нравъ жителей навлекъ на себя. Греки вошли съ нкоторымъ отвращеніемъ въ сію цитадель Испанскаго завоевателя, но ихъ ожидали, чтобы представишь Королю. Ихъ ввели въ пространную залу, представлявшую взорамъ самую странную пестроту. По сводамъ были развшены разодранныя знамена, оружія, знамена, отбитыя у Мавровъ Тунисскихъ, у Генуэзцевъ и Венеціянъ. Посреди сихъ трофеевъ, изображенъ былъ на щит странный девизъ Короля: разогнутая книга {Сей девизъ, о которомъ говоритъ Антоній Палермскій, былъ выбитъ на многихъ медаляхъ Альфонсова царствованія.}. На большомъ мраморномъ стол, разложены были нсколько древнихъ медалей, изъ временъ Цесарей, въ ящик изъ слоновой кости — нсколько астрономическихъ инструментовъ, еще грубыхъ и несовершенныхъ, подл нихъ — многія рукописи, покрытыя дщицами изъ золота или благовоннаго дерева, и застегнутыя крпкими стальными скобками. На обширныхъ стнахъ залы, расписаны были сраженія и замчательнйшія приключенія А іьфонсовы. Здсь онъ представленъ былъ, въ торжеств своего муропомазанія, посреди великолпнаго Двора Аррагонскаго. На другой картин являлся онъ въ Марсели, взятой приступомъ, когда воздерживалъ свирпство солдатъ и отвергъ богатые дары, предлагаемые знатными женщинами города. Дале изображенъ онъ былъ побжденнымъ, но еще боле великимъ, нежели въ побд, плнникомъ на Генуэзскомъ корабл предъ островомъ Неніею, когда, съ опасностію жизни, отринулъ онъ предложеніе, принудить къ сдач воиновъ, сражавшихся за него въ город, наконецъ — являлся онъ побдоноснымъ при вступленіи въ Неаполь, съ торжествомъ древнихъ тріумфаторовъ Римскихъ.
Зала сія была также украшена нсколькими статуями, которыя Король взялъ въ разныхъ своихъ завоеваніяхъ, и которыя совершенствомъ своимъ давали понятіе о высокихъ Искуствахъ Греціи, среди сего дворца, полу-дикаго по своему зодчеству. Греки почувствовали минутную радость при семъ вид. Въ углубленіи залы, сидлъ Король, окруженный нкоторыми изъ знаменитыхъ людей, коими славилась тогда Италія, подл него былъ Подже, мужъ глубокой учености, но коего Европа знаетъ только но шутливымъ его сказкамъ, Антоній Палермскій, ученйшій изъ Сицилійцевъ, Энеи Сильвій, котораго любовь къ Наукамъ и краснорчіе возвысили до престола Папскаго, и многіе другіе, нын уже забытые.
Альфонсъ держалъ въ рук жизнь Александра Великаго, и разговаривалъ о семъ твореніи съ учеными своими наперсниками, которые составляли весь Дворъ его. Лице сего Государя было отмнно умно и воинственно: лта ублили его волосы, но станъ его былъ высокъ и величественъ, глаза, быстрые и пламенные, бросали повсюду выразительные взгляды и придавали ему всю живость молодыхъ лтъ. На немъ была короткая мантія и воинское одяніе Испанцевъ. Любимый его девизъ былъ изображенъ на рукоятк его сабли, а на груди его была перевязь, полученная имъ отъ Люкреціи Аланіи, послдняго предмета непостоянной его любви. Въ сіе то мсто, къ сему то Королю Греки были введены, почти какъ преступники. ‘Посмотрите вокругъ себя,’ прежде всего сказалъ имъ Альфонсъ: ‘вы не на враждебной земл.’
Однако жъ, какъ онъ самъ съ большимъ вниманіемъ давалъ судъ своимъ подданнымъ, то развернулъ донесенія Намстника Кашанскаго, и хотлъ узнать отъ Ласкариса вс подробности того событіи, которое привело къ нему Грековъ. Выслушавъ сіе повствованіе, онъ совершенно увлекся сильнымъ любосытствомъ, возбужденнымъ въ немъ прибытіемъ сихъ чужеземцевъ, и горько сожаллъ о гибели Константинополя. ‘Несчастные Христіане!’ говорилъ онъ: ‘Зачмъ ‘мы терзаемъ другъ друга безпрерывными воинами, когда варвары ежедневно дале вторгаются въ Европу!’
‘Какое для насъ предвстіе во взятіи Константинополя!’ Вслдъ за тмъ Король спрашивалъ, какіе памятники Искуствъ, какія книги спасены? Казалось, онъ столько же ими занимался, какъ и паденіемъ Имперіи. ‘Зачмъ не могъ я,’ говорилъ Альфонсъ: ‘ополчиться за сіе святое дло! но я былъ въ войн съ Флоренціею, которая теперь предлагаетъ мн выгодный миръ, остается мн еще отмстить Венеціи и Гену. Но старость ко мн уже приходитъ, однако жъ, я надюсь, на зло ей, собраться еще съ силами, чтобы перевдаться съ варварами на Босфор, какъ побдилъ ихъ въ Тунис. Я пробужу Государей Христіанскихъ, вызову Франковъ изъ за горъ. А вы заплатите мн за гостепріимство, разсйте ваши Науки въ моихъ владніяхъ, у насъ есть училища въ Неапол, въ которыя часто хожу я слушать мужей ученыхъ. Останьтесь у насъ, Греки! Римъ васъ оставилъ, но я принимаю васъ, и хочу за васъ отмстить.’
Тутъ же Король веллъ принести даръ, посланный къ нему вельможами Флорентинскими и обезоружившій весь гнвъ его: то была драгоцнная рукопись Тита Ливія {Тирабоски, T. 6-й.}. Счастливыя времена, когда можно было купить миръ за одну книгу!…