ДВ СЦЕНЫ ИЗЪ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ.
ДВ СЦЕНЫ ИЗЪ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
‘Нива’, No 33, 1874
Две сцены из гражданской войны, Английская_литература, Год: 1874
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Било уже два часа по полуночи, по обитатели небольшаго уединеннаго домика, стоявшаго близь большой дороги въ десяти миляхъ отъ Фаррингдона, были на ногахъ и съ безпокойствомъ безпрестанно подходили къ окнамъ и смотрли на небольшую дорогу. При свт свчи, стоявшей на кругломъ дубовомъ стол посреди комнаты, можно было примтить стоявшую у окна женщину съ очень пріятнымъ и добрымъ лицомъ и гладко причесанными сдыми волосами.
Облокотясь на ея плечо стояла молодая двушка, по чертамъ лица и улыбк которой можно бы не ошибаясь сказать, что это была ея дочь.
У другаго окна стояла служанка. Неряшливая одежда ея составляла сильную противоположность съ одеждою хозяекъ, которую я не буду описывать, достаточно сказать, что об он были въ прекрасныхъ блыхъ платьяхъ, сшитыхъ по мод тогдашняго времени. Но напрасно об женщины и служанки старались увидать что нибудь, ночь была темна, луна не показывалась и тяжелыя облака бросали мрачную тнь на далекое разстояніе.
Только изрдка вдали мелькали яркія полосы свта и слышался невнятный гулъ, потомъ опять все стихало. Никто изъ присутствующихъ въ домик не произносилъ ни одного слова, но вс съ одинаковымъ вниманіемъ и безпокойствомъ смотрли въ ту сторону, откуда виднлся свтъ. Наконецъ, когда черезъ нсколько времени гулъ совершенно утихъ, старушка отошла отъ окна и тихо произнесла:
— ‘Все кончено, воля Божія совершилась.’
Двушка ничего не отвчала, но сложивъ руки и устремивъ глаза на небо, тихо молилась.
Спустя нсколько времени на дорог послышался стукъ лошадиныхъ копытъ и нсколько всадниковъ съ неимоврною быстротою проскакали мимо.
— ‘Бгутъ!’ вскричала молодая двушка, ‘о, матушка, разв вы не слышите что они бгутъ!’
— ‘Но, Маргарета’, возразила мать, ‘можетъ быть ты ошибаешься, можетъ быть это бгутъ бунтовщики, во всякомъ случа, твои глаза видятъ лучше моихъ, разсмотри хорошенько, можетъ быть по одежд ты узнаешь что это за люди.’
Двушка плотно прислонилась головою къ стеклу и устремила внимательный взоръ свой на дорогу.
Не прошло и пяти минутъ какъ она услышала опять тотъ же стукъ — и разсмотрвъ прозжавшихъ всадниковъ, она съ какимъ-то волненіемъ проговорила:
— ‘Это бунтовщики, которые вроятно бгутъ отъ преслдующей ихъ погони, я ясно разсмотрла ихъ мундиры и каски безъ перьевъ.’
— ‘Но если они преслдуютъ тхъ, которые прохали прежде’, возразила старушка, ‘если это не побгъ, а погоня.’
— ‘Нтъ, я знаю, что они бгутъ, по безпорядку ихъ одежды я наврное могу сказать, что это бглецы. Но дай Господи чтобъ эта побда обошлась намъ не такъ дорого, я боюсь за бднаго моего брата и за Генри.’
— ‘Стыдись говорить это, Маргарета, если побда одержана, то мы должны отъ всей души благодарить Бога, хотя бы братъ твой и женихъ погибли въ этомъ сраженіи, мы не должны слишкомъ сокрушаться объ этомъ, потому что они пали честно за своего законнаго короля.’
Маргарета не отвчала, и закрывъ лицо руками, тихо плакала. Вскор на дорог послышался опять конскій топотъ, но на этотъ разъ халъ только одинъ всадникъ,— и въ то самое время какъ онъ поровнялся съ ихъ домикомъ, лошадь его, споткнувшись обо что-то, упала и при этомъ паденіи сбросила съ себя всадника какъ разъ подъ одно изъ ихъ оконъ. Послышался продолжительный стонъ, вскочившая лошадь подбжала къ своему господину, положила свою морду на его плечо и тихимъ ржаніемъ какъ бы умоляла о помощи.
— ‘Кто бы это ни былъ’, вскричала старушка, ‘хоть бы даже Эссексъ или Манчестеръ, Фейрфаксъ или Кромвель, мы должны подать ему помощь, въ несчастій ни другъ, ни врагъ не долженъ оставаться безъ помощи у порога моего дома. Позови мальчика, Бригита’, прибавила она обращаясь къ служанк, ‘и вели принести сюда упавшаго господина.’
Приказаніе ея было исполнено, всадникъ былъ поднятъ, посаженъ въ широкое покойное кресло и принесенъ въ комнату. Это былъ человкъ среднихъ лтъ, съ высокимъ лбомъ, суровымъ выраженіемъ лица и темными съ просдью волосами. Глаза его бы ли закрыты — и очевидно было, что хотя онъ не былъ убитъ, но сильно оглушенъ паденіемъ. Одежда его состояла изъ темнаго поношеннаго плаща, изъ подъ котораго виднлись блестящія латы и сбоку длинный мечъ. По прошествіи нсколькихъ минутъ, онъ очнулся — и осмотрвшись вокругъ себя, хотлъ встать, но силы ему измнили и онъ въ изнеможеніи опять опустился въ кресло, воскликнувъ:
— ‘Господь жестоко наказалъ меня! но какъ бы то ни было, я долженъ бжать сейчасъ же чтобъ избгнуть плна.’
— ‘Не бойтесь ничего’, отвчала госпожа Геррикъ, ‘вы здсь въ безопасности и можете остаться до тхъ поръ, пока совсмъ поправитесь, женщина не должна видть враговъ въ больныхъ и безпомощныхъ.’
— ‘Нтъ достойная женщина’, возразилъ незнакомецъ, ‘враги мои ищутъ меня, и если найдутъ, то мн не будетъ пощады’.
— ‘Но пока вы въ моемъ дом — ничья рука не осмлится коснуться васъ. Вотъ это хорошо’ прибавила она, увидя что дочь ея налила стаканъ вина и подавала незнакомцу, ‘.выпейте, эти васъ наврное освжитъ и придастъ вамъ силы. А гд же лошадь, посмотрлъ ли кто за нею?’ спросила она у слуги, стоявшаго въ дверяхъ.
— ‘Я ее привязалъ у крыльца’ отвчалъ слуга, ‘а вотъ и мой баринъ, и господинъ Генри Лайль’ прибавилъ онъ обернувшись, ‘говорятъ, они славно поколотили бунтовщиковъ, убили полковника Кромвеля и взяли въ плнъ его войско.’
Едва онъ усплъ договорить, какъ въ комнату вбжали двое молодыхъ людей въ военныхъ мундирахъ и широкихъ шляпахъ съ перьями.
— ‘Сынъ мой! милый сынъ мой!’ вскричала старушка, прижимая къ груди одного изъ нихъ.
— ‘Милая, дорогая Маргарета!’ вскричалъ другой, подбгая къ двушк.
Но восклицанія ихъ были прерваны движеніемъ незнакомца, который поспшно всталъ съ своего кресла.
— ‘Это что значитъ?’ вскричалъ Джорджъ Геррикъ, устремивъ на незнакомца изумленный взглядъ и обращаясь къ матери.
— ‘Матушка, какъ попалъ сюда этотъ разбойникъ?’ Напрасно мать старалась истолковать ему причину и успокоить его, видъ одного изъ враговъ, съ которыми онъ сражался такъ недавно, возбуждалъ въ немъ страшное негодованіе — и не смотря на вс просьбы матери и сестры онъ не могъ успокоиться.
— ‘Неси веревку’, кричалъ онъ слуг, ‘я до тхъ поръ не буду спокоенъ, пока собственными руками не повшу этаго разбойника на дверяхъ моей комнаты’ и говоря это, онъ обнажилъ свой мечъ и подбжалъ къ дверямъ какъ бы желая заградить дорогу, если бы незнакомцу вздумалось спасаться бгствомъ. Но эта предосторожность была лишнею, потому что незнакомецъ, обнаживъ свой мечъ, спокойно стоялъ въ углу комнаты, съ твердымъ намреніемъ защищаться до послднихъ силъ. Наконецъ Маргарита, видя что никакія просьбы и увщанія не дйствуютъ на ея брата, обратилась къ своему жениху, умоляя его, если возможно, уговорить своего товарища, чтобы онъ отказался отъ своего намренія убить незнакомца.
— ‘Полно, Джорджъ, перестань’ просилъ тотъ, подходя къ нему, ‘ты не долженъ этаго длать.’
— ‘Не долженъ? а почему? кто монетъ мн запретить это?’
— ‘Твой собственный разсудокъ и честь. Выслушай меня’ продолжалъ онъ, ‘твоя мать общала этому человку безопасность — и она должна сдержать свое слово. И неужели ты можешь быть такъ жестокъ, чтобъ убить человка въ собственномъ твоемъ дом, не смотря даже на просьбы матери и сестры? Стыдись! Отпусти его! Сегодня руки наши и безъ того довольно обагрены кровью враговъ нашихъ, зачмъ прибавлять новое убійство?’
Джорджъ мрачно осмотрлся, и вложивъ мечъ свой въ ножны, сказалъ: — ‘Ну хорошо, общаніе данное ему матерью будетъ исполнено, только пусть его убирается отсюда сейчасъ же, потому что я не могу его боле видть.’
— ‘Кто бы ты ни былъ, ступай съ Богомъ’ сказалъ Лайль, обращаясь къ незнакомцу, ‘пойдемъ, я провожу тебя’ и съ этими словами онъ взялъ его за руку и повелъ къ дверямъ, между тмъ какъ тотъ также вкладывалъ въ ножны свой мечъ.
Выйдя на крыльцо, у котораго стояла его лошадь, онъ пристально посмотрлъ въ лицо Лайля и тихо произнесъ: ‘Благодарю.’
— ‘Не благодари меня’, возразилъ Генри, ‘не нужно мн благодарности,— и не будь мы связаны общаніемъ, даннымъ теб этою достойною женщиною, я бы самъ съ удовольствіемъ повсилъ тебя, но кто знаетъ? можетъ быть мы когда нибудь еще и встртимся съ тобою!’
— ‘Можетъ быть, если на то будетъ воля Божья’ отвчалъ незнакомецъ, ‘и я каждый день молю Его даровать мн власть’…
— ‘Которой ты никогда не будешь имть’ возразилъ Генри, ‘я знаю тебя, но поврь, что тутъ’ прибавилъ онъ, указывая на домъ, ‘никто не подозрваетъ, кто былъ въ ихъ дом, иначе врядъ ли бы ты вышелъ отсюда живой!’
— ‘Ты знаешь меня?’ спросилъ не безъ нкотораго удивленія незнакомецъ, ‘ну что-жъ? тмъ лучше, потому что, кто знаетъ, можетъ быть придетъ время, когда ты не смотря на твою ненависть ко мн будешь нуждатся въ моемъ прощеніи и помилованіи. Прощай!’ Сказавъ это, онъ вскочилъ на лошадь и быстро помчался по дорог.
Прошло нсколько лтъ посл описанной нами сцены. Въ Англіи совершался большой переворотъ, королевскія войска были всюду разбиты — и Кромвель вступалъ уже въ свои права. Нсколь, ко разъ въ продолженіи этаго времени назначался день свадьбы Маргареты Геррикъ съ Генри Лайлемъ — и нсколько разъ въ въ слдствіи разныхъ неблагопріятныхъ обстоятельствъ его откладывали. Наконецъ, посл сраженія при Ворчестер, въ которомъ Джорджъ Геррикъ былъ убитъ, госпожа Геррикъ ршилась соединить дочь свою съ любимымъ человкомъ. Свадьба, какъ можно себ представить, была самая печальная — и день не усплъ еще склониться къ вечеру, какъ Генри Лайль былъ арестованъ и отведенъ въ Лондонскую башню. Никакія убжденія не въ состояніи были заставить его признать надъ собою власть, которую онъ не считалъ законною,— и черезъ три дня онъ долженъ былъ погибнуть на эшафот. Во все время его заключенія жен и матери позволено было навщать его — и об он проводили въ горькихъ слезахъ дни и ночи, моля Господа послать имъ твердость и силу перенести тяжкій ударъ. Наканун дня назначеннаго для казни, когда об по обыкновенію сидли въ комнат заключеннаго, госпожа Геррикъ вдругъ какъ бы озаренная свыше какою мыслью встала — и не сказавъ ни кому ни слова, вышла изъ тюрьмы.
Шестнадцатаго Декабря 164— года около зданія Вестминстерскаго Аббатства было необыкновенное стеченіе народа. Въ одной изъ залъ было сдлано возвышеніе наподобіе трона, передъ которымъ стоялъ большой столъ. Множество народа и знатнйшихъ лицъ Англіи толпились въ зал и съ нетерпніемъ посматривали на дверь, какъ бы ожидая кого-то. Наконецъ дверь отворилась — и въ залу вошелъ пожилой мущина, съ гордымъ и суровымъ выраженіемъ лица, въ черномъ бархатномъ плащ и широкой шляп съ перьями. Подойдя къ возвышенію, онъ слъ на него, снялъ шляпу, и поговоривъ нсколько времени съ нкоторыми изъ вельможъ, подалъ одному изъ нихъ лежащую на стол бумагу, которую тотъ долженъ былъ прочесть вслухъ. Тугъ между многими постановленіями объявлялось, что лордъ генералъ Оливеръ Кромвель назначался протекторомъ благосостоянія Англіи. Когда бумага была прочитана и подписана, печать приложена, а Кромвель надлъ свою шляпу и готовился выйти изъ залы,— изъ толпы вышла женщина, бросилась къ ногамъ его и воскликнула:
— ‘Будь милостивъ, Лордъ Протекторъ! будь милостивъ и пусть этотъ великій для тебя день будетъ днемъ благословенія!’
— ‘Что теб нужно?’ спросилъ Кромвель отрывисто, но потомъ подумавъ прибавилъ: ‘лицо твое мн знакомо, я какъ будто гд-то видлъ тебя прежде, но говори, что теб нужно,— и если просьба твоя не противозаконна, то для такого дня какъ сегодня она будетъ исполнена.’
— ‘Когда войско полковника Кромвеля’, продолжала госпожа Геррикъ (это была она), ‘было разбито въ сраженіи при Варнгам и самъ онъ долженъ былъ бжать чтобы спастись отъ смерти, то на дорог былъ сброшенъ своею лошадью противъ домика бдной вдовы, которая приняла его и дала ему убжище. Онъ былъ врагъ ея и бжалъ съ поля сраженія въ которомъ участвовалъ сынъ ея, но не смотря на то она приняла его и умоляла своего сына оставить ему жизнь. Въ это время въ дом ея былъ молодой человкъ, Генри Лайль, просьбами и стараніями котораго была спасена жизнь врага, ея. Иначе, Лордъ Протекторъ, не видать бы теб этаго великаго для тебя дня!’
‘Теперь этотъ человкъ осужденъ на смерть — и я умоляю тебя даровать ему жизнь и спасти его, какъ онъ нкогда спасъ тебя! Помилуй! О, помилуй, если ты человкъ и христіанинъ!’
Въ продолженіи этой рчи Кромвель казался очень серіознымъ и недовольнымъ и потомъ обратясь къ нкоторымъ стоявшимъ тутъ сказалъ:
— ‘Уведите ее, она помшана, но осторожне… осторожне… Теперь пойдемте, у насъ еще впереди много дла.’
Выведенная изъ залы, госпожа Геррикъ, видя что послдняя надежда для нея потеряна, остановилась въ какомъ-то оцпенніи, какъ бы не сознавая что съ нею длается, но потомъ опомнившись, направилась тихими шагами къ тюрьм.
Но каково было ея удивленіе, когда, войдя во внутренность зданія, она увидла что дверь комнаты, въ которой заключенъ былъ Генри, отворена, подл стола, на которомъ лежала какая-то бумага, стоялъ Генри держа въ объятіяхъ свою жену. Слезы, которыхъ она прежде никогда не видала на глазахъ его, обильно текли по его лицу и смшивались со слезами его жены, но не смотря на то на лиц его сіяла какая-то радостная улыбка.
— ‘Радуйтесь, матушка, радуйтесь!’ могла только произнести Маргарета. ‘Генри прощенъ!’