Духовидец, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1910

Драматургия
Время на прочтение: 31 минут(ы)
Скачать в PDF

Валерий Яковлевич Брюсов

Духовидец

Современная драма в 5 действиях и 6 картинах.

Действующие лица:
Мстинский Иван Федорович — богатый фабрикант.
Мстинская Глафира Федоровна — его жена.
Мара — их дочь, молодая девушка.
Тримарин Агафон Александрович — 24 года, жених Мары.
Дарьина Ольга Федоровна — [старшая сестра], мать Мстинской.
Иволгина Надежда Семеновна — молодая вдова.
Конеев Георгий Георгиевич — 22 <года>, его [Тримарина] друг и секундант.
Сысольский Капитон Андреевич — друг и секундант Тримарина.
Языков Николай Дмитриевич — служитель музея. (Перв. инженер.)
Очкин — секундант Языкова.
Кн. [Тарас] Арапчайский — секундант Языкова.
Соков — врач, присутствовавший на дуэли.
Индус.
Елена — призрак.
<Лакей у Мстинских.>
Дочь Воздуха — призрак.
Петр[1]
Паша — прислуга у Мстинских.
Роберт — слуга у Тримарина. (Переименован в Федора.)
Видения в одежде женщин.

Действие в наши дни (годы войны) <1904-05 г.>[2], в Москве и под Москвой.

Характеристики:
Мара — Современная девушка. Самостоятельная. Смелая, темпераментная. Совершенно солнечное существо. Образованная.
Тримарин — Духовидец. Двойственен.
Конеев — Добрая душа. Все для других. Тут же исполняет это.
Языков — Горд своим аристократическим происхождением. ‘Мой предок’. О том, что он наделен (выхл<опотал>) по выслу<ге лет> — честью. Служитель по Музею изящных искусств, но ничего в искусстве не смыслит и не желает смыслить.
Мстинский — Негоциант. Простак. Дело — деньги.
Мстинская — ‘Не имею предрассудков’, но опутана ими. ‘Сводня’ по <природе>. Либеральна <в> речи, но в одежде ярая парижанка.
Дарьина — Богиня положения, общих мест и обывательских мнений.
Индус — идет к своей цели, ничего не видя кругом.
Петр — без своего характера: лакей.
Паша — а la субретка.
Роберт — cебе на уме.
Сысольский — Неприятно либеральный молодой человек.
Очкин — Истый негодяй. ‘Отчего не убил? Тогда женился бы. Женщину завел. А давали за Марой и состояние тысяч 200, а по смерти отца и все, и его фабрику получил от [1 нрзб.], чем в миллион — и отдал. <Она тебя> единственного любила’.
Князь — проигравшийся аристократ.
Врач — Тупоумно-честный человек.
Елена — Грустная.
Дочь Воздуха — Легкомысленная.
Видения — без речей, но красивы.

Действие 1

Сцена 1.

Гостиная в [городском] доме Мстинских, в Москве. Обстановка богатая, [со вкусом], style empire. На стенах — много прекрасных картин.

I.

Мстинская и Дарьина входят.

Мстинская. Сюда, maman! Как я вам благодарна, что вы приехали в такой день!
Дарьина. Est-ce que je pouvais te laisser sans aide![3] В подобных случаях житейский опыт многое значит. Расскажи мне, как все произошло.
Мстинская. Но вы, вероятно, все знаете, maman.
Дарьина. Да, вся Москва только и говорит, что об этом — passe-moi le mot[4] — скандале. Однако мне необходимо знать все подробности, pour m’orienter[5].
Мстинская. Ну, Мара поехала вчера на спектакль к Иволгиной.
Дарьина. Одна? Какая нетактичность!
Мстинская. Но Иволгины наши хорошие знакомые. Он — исконный товарищ мужа. Вы знаете, Jean в отъезде, у меня была моя мигрень, m-me Иволгина приезжала сама — просила, чтобы я отпустила Мару. Enfin[6] наш кучер служит у нас десять лет. И Мара должна была, верно, знать Тримарина, на которого мы все смотрели до вчерашнего дня как на ее жениха.
Дарьина. Однако они не обручены.
Мстинская. Вы это знаете, maman. Но все же он у нас постоянно бывает.
Дарьина. И я не раз указывала тебе, что это…… нетактично.
Мстинская. Ах, maman! Тут невозможно воспитывать девушек в той строгости, как вы нас. Мара желает быть самостоятельной. Она смеется над многими предостережениями, ходит одна по улицам……
Дарьина. Ах, Glafire! У тебя совершенно нет авторитета над дочерью, никакого такта!
Мстинская. Maman! Оставьте ваш выговор! Лучше посоветуйте, что надо делать.
Дарьина. Но ты мне еще не рассказала, что произошло.
Мстинская. Ну, после спектакля молодежь болтала, <шел> салонный разговор, вдруг Тримарин придирается к каким-то словам Мары, принимая напряженно-оскорбительный тон, начинает требовать объяснений.
Дарьина. Ужасно нетактичный молодой человек!
Мстинская. Мара ему ответила резко. После этого Тримарин весь побледнел, так рассказывают, смотрит куда-то в пространство, как сумасшедший, и вдруг говорит эти ужасные слова…… Ах! C’est affreux, maman[7].
Дарьина. Что он такое сказал?
Мстинская. Ну, он намекал на происхождение Jean, или что-то в этом роде, какое-то неприличие. Но главное, он вдруг говорит Маре: ‘Оставьте меня! Около вас стоит ваш любовник!’
Дарьина. Glafire! Non! c’est impossible[8]. Может быть, он был пьян?
Мстинская. Mais s’ il vous jete, maman[9], бросил что-то такое. Он ей сказал: ‘Около вас стоит ваш любовник!’
Дарьина. Но на кого же он намекал?
Мстинская. Этого никто не знает. Там были молодые люди, но все они мало с ним знакомы. Был относительно поблизости Языков, но это же само благородство, господи.
Дарьина. О да, si le connait[10], он тактичный господин. M-me Иволгина неужели ничего не видела?
Мстинская. M-me Иволгина, разумеется, поспешила подойти, сказала Тримарину, что он очевидно болен, или что-то в этом роде, очень уместное. А этот самый Языков тогда подал руку Маре, которая совершенно растерялась, вывел ее, усадил в карету и проводил до дому.
Дарьина. Ну, милая моя, он мог этого и не делать: подал повод для лишних сплетен.
Мстинская. Но ведь должен же был кто-то вступиться. Мара совершенно растерялась.
Дарьина. Но скажи мне, не увидела ли, что между Марой и этим Языковым не было ничего такого?
Мстинская. O, maman! Языков, правда, несколько ухаживал за Марой, но так деликатно. Он небывало порядочный господин. Притом он уже солидный человек, не совсем молодой. Нет, я в том убеждена.
Дарьина. Что же ты намерена предпринять?
Мстинская. Но я хотела просить совета у вас. Потом я послала телеграмму Jean, чтобы он немедленно вернулся.
Дарьина. Очень хорошо. Затем вы должны отказать от дома этому Тримарину.
Мстинская. O, cela vant jant dire[11]……
Дарьина. Но этого мало. Надобно, чтобы он понес наказание за свою…… глупую нетактичность.
Мстинская. Но что же мы можем сделать?
Дарьина. Мне кажется, что отец Мары должен потребовать от этого господина объяснений, потому что он нанес оскорбление его дочери.
Мстинская. Не хотите ли вы, чтобы Jean вызвал на дуэль этого молокососа?
Дарьина. Glafira! Quelle expression?[12] Нет, я согласна, что дуэль здесь невозможна. Неравенство возраста…… положения…… Нет, это было бы нетактично…… А что Мара?
Мстинская. О, она быстро оправилась. Вы не знаете современных девушек, maman. Они ужасно самостоятельные. Не то, что были мы.
Дарьина. Mais, ma cherie![13] Еще раз, ты верно убеждена, что в прошлом Мары не было ничего, что…… что, до некоторой степени…… ну, ainsi dire[14], оправдывало бы гнусные слова этого…… этого клеветника.
Мстинская. Maman! Что я могу вам сказать! Вы не знаете, как современные девушки самостоятельны! Мара иногда уходит одна из дома, уверяет, что идет к подруге. Иногда возвращается домой поздно вечером. Подчас какое-то прямо даже самомнение. Потом за их строптивые мет<ания>…… Ах, я очень несчастна, maman!
Дарьина. Как ты неосторожна! Как у тебя мал родительский авторитет над дочерью. Неужели мой пример тебя ничему не научил? Вспомни, как я воспитывала тебя с сестрой!
Мстинская. Но что же я могу теперь поделать?
Входит Лакей.
Лакей (п<о>д<а>в<ая> карт<очку>). Николай Дмитриевич Языков, прикажете принять?
Мстинская. Maman, это Языков? Как вы думаете, принять его?
Дарьина. Mais certainement![15] Он же оказал вам услуги. Необходимо его поблагодарить.
Мстинская (Лакею). Проси.
Лакей уходит.
Дарьина. Притом отказ ему мог бы подать повод к разным сплетням. Нет, не принять его было бы нетактично.

II.

Мстинская, Дарьина и Языков.

Языков (входя). Я прошу извинения, что позволил себе потревожить вас. Но я решил осведомиться о здоровье Мары Ивановны. Я оставил ее вчера столь расстроенной.
Мстинская. Это очень мило с вашей стороны, что вы заехали. Благодарю вас, Мара чувствует себя вновь хорошо.
Языков. Я надеюсь, вы не гневаетесь на меня, что я вчера позволил себе взять на себя не принадлежащую мне роль заступника за m-lle Мару. Так как вы, как мне кажется, удостаивали меня своим доверием, принимая меня у себя, то я, ввиду отсутствия в ту критическую минуту кого-либо из родственников m-lle Мары, ввиду того, что ее отец был в отъезде, которого мы теперь должны известить, а вы не могли приехать на спектакль, позволил себе проводить многоуважаемую Мару Ивановну до кареты, потому что видел, что она была расстроена всем этим — празднословием.
Дарьина. О да, мы вам очень благодарны, m-r Языков. Вы поступили очень тактично.
Языков. Я поступил, как мне подсказывало чувство долга. К сожалению, Тримарин был, очевидно, не совсем в нормальном состоянии. Он человек нервный, с ним, верно, случился какой-то припадок.
Дарьина. Ах, это очень вероятно то, что вы говорили. Скажите: вы не замечали, чтобы с ним это делалось и прежде?
Языков. О да. Между нами: его некоторые даже отказывались видеть…… Он не всегда нормален. Но мне кажется, что при такой болезни неосторожно посещать общество.
Дарьина. Вам это точно известно, m-r Языков? Несомненно, это был приступ болезни. <Какой> нервный молодой человек. Но, разумеется, теперь, когда прошел <слух>, принимать его опасно. Я надеюсь, что это все поймут?
Языков. Но меня беспокоит все же состояние Мары Ивановны. Как на нее это подействовало?
Мстинская. О, в не слишком большой опасности. Сегодня она вполне оправилась. Она сейчас явится лично поблагодарить вас…
Дарьина. …за вашу рыцарскую защиту.
Языков. О, помилуйте. Зачем же ей защита?
Мстинская. Но она будет очень рада.

Звонок.

Она мне уже говорила, что желала бы лично благодарить вас.

Входит лакей, кланяется.

Попросите сюда Мару Ивановну.
Языков. Мне, право, совестно, что вы придаете так много значения такому незначительному факту.
Дарьина. О нет, поверьте, что самому факту мы не придаем никакого значения. Но это не лишает нас возможности ценить ваши рыцарские побуждения. Вы поступили очень тактично, ок<а>з<а>в помощь Маре уехать с этого вечера. Но я полагаю, что об этом инциденте можно было и не говорить.
Языков. Вы совершенно правы. Самое лучшее просто позабыть его.
Мстинская. Скажите, вы вернулись к Иволгиной?
Языков. Нет, проводив m-lle Мару, я поехал домой.

III.

Мстинская, Дарьина, Языков и Мара.

Мстинская. Вот и Мара. Душенька, вот m-r Языков приехал осведомиться о твоем здоровье.

Языков идет навстречу Маре.

Мара. Очень тронута вашим вниманием, Николай Дмитриевич, но у моего здоровья не было причин расстраиваться.
Языков. О, конечно, конечно. Вы не так меня поняли. Я приехал как гость, засвидетельствовать вам свое уважение.
Мара. Тогда я имею честь выразить вам свою благодарность за то, что вы вчера проводили меня домой. И давайте говорить о другом. (Дарьиной.) Здравствуйте, бабушка! Вы тоже приехали осведомиться о моем здоровье?
Дарьина. Мара! Что ты удивляешься, что я обеспокоена, когда……
Мара. Ах, оставьте эти выражения предписанные в книге! Ну, Тримарин сказал глупые слова. Но вы же знаете, что он чудак. Если вы все будете принимать это так серьезно, я подумаю, что вы в самом деле приписываете мне любовника.
Дарьина. Мара! Quelle expression![16]
Мара. Ведь это и мог Тримарин сказать, что видит около меня моего любовника.
Дарьина. Но это и ужасно!
Мара. Как это скучно! Николай Дмитриевич, скажите-ка лучше, состоится сегодня Шопеновский вечер?
Мстинская. Ты хочешь на него ехать?
Мара. Конечно. Что ж, по-вашему, я не должна показываться? Для того именно, чтобы всех уверить, что слова Тримарина имеют значение и что в прошлом у меня был любовник? Если им т<ак хочется> думать, могут прекратить со мной знакомство, но я не нахожу из-за этого никаких причин отказывать себе в удовольствии. И сегодня я хочу быть в концерте.
Дарьина. Мне кажется, ma cherie, ты еще не вполне здорова. Кроме того, моя голубушка, ты слишком возбуждена. С кем же ты поедешь?
Мара. А вы, Николай Дмитриевич, может быть, согласитесь быть моим кавалером.
Языков. Я буду очень счастлив, если ваша матушка разрешит…… Вы знаете, я всегда счастлив быть в вашем обществе.
Мара. Ну, я тоже всегда счастлива в вашем обществе, но сегодня с охотой и восторгом.
Мстинская (Дарьиной). Ну что с ней поделать?
Дарьина (Мстинской). Это — нетактично.
Мара. Как будто звонок?
Мстинская. Я ничего не слышала. Но садитесь, Николай Дмитриевич!
Мара (прислушавшись). Но это папа! (Бежит к двери.)

IV.

Мстинская, Дарьина, Языков, Мара и Мстинский.

Мстинский (входя). Ну вот и я.
Мстинская. Jean! Боже мой! Но с каким же ты поездом? Мы тебя ждали только к вечеру.
Мстинский. Ну, матушка, когда получаешь такую телеграмму, как ты мне написала, гнал лошадей сломя голову. Кажется, однако, все благополучно? Здравствуйте, belle-maman! Здравствуйте, Николай Дмитриевич.
Мстинская. Право, это так неожиданно.
Языков. Вы позволите мне откланяться. В такую минуту посторонний человек — лишний.
Мстинская. О, помилуйте, Николай Дмитриевич, мы вам очень рады.
Языков. У меня есть неотложное дело, до свидания, Иван Федорович, до свидания. (Прощается со всеми.)
Мара. Так заезжайте за мной, вечером?
Языков. Я еще не имею разрешения вашей матушки.
Мстинский. Ты куда это опять собралась, стрекоза?
Дарьина. Mara, il me semble qu’il vaut mieux que tu restes aujourd’hui chez soi[17].
Мстинская. Да, Мара, неужели ты не хочешь увидеться вечером с отцом?
Языков. По воле случая я в вашем распоряжении, Мара Ивановна. Если вам будет угодно, известите меня по телефону: я буду все время дома, тогда я буду ждать часа заехать за вами. (Кланяется.)
Мстинская. До свидания, Николай Дмитриевич. (Провожает его до двери и звонит.) Паша! Проводи Николая Дмитриевича. (Возвращается.)
Я, Мара, тобой ужасно недовольна.
Дарьина. Он очень, очень тактичный господин!
Мстинский. Но позвольте, господа! Должны мне-то сообщить, что у вас тут происходит.
Мстинская. Но ты устал с дороги, Jean. Хочешь чаю? Или галушек?
Мстинский. Голоден, матушка, как сто волков. Прикажи подать чего-нибудь.
Мара. Я сама приготовлю. (Убегает.)

V.

Мстинский, Мстинская и Дарьина.

Мстинский. Ну рассказывайте, что тут такое происходит. Что означала твоя телеграмма? Что это за семейный совет здесь? И при чем тут этот Николай Дмитриевич? Я, ей-Богу, ничего в толк не возьму.
Дарьина. Пустяк в общем, в доме Иволгиной Агафон Александрович Тримарин оскорбил вашу дочь.
Мстинский. Как оскорбил?
Дарьина. Подошел к ней и сказал: ‘Я знаю, что у вас есть любовник’.
Мстинский. Что-о-о? Ах, черт его подери! Да я ему голову проломлю.
Мстинская. Jean! Что за возмущение. Но вы правы, он вовсе не так сказал.
Дарьина. Но ты же мне сама так рассказала, ma cherie.
Мстинская. Не так, вы немного исказили. С Тримариным сделался какой-то нервный припадок, и вот он сказал нашей Маре: ‘Я вижу, что близ вас стоит тень вашего возлюбленного’.
Мстинский. Все равно здорово! Ну молодчина! Это пахнет тем, что его надо с лестницы спустить.
Мстинская. Поверь только, что с ним был припадок. Я возмущена не менее тебя. Вот, вызвала тебя телеграммой. Но надо принять во внимание…
Мстинский. Позови сюда Мару.
Мстинская. Зачем это?
Мстинский. Как, черт возьми! Надо же узнать, насколько тут правды.
Дарьина. Как, Иван Федорович, вы можете подозревать……
Мстинский. Э-э-э! ‘Вы можете подозревать’. Кликни сюда Мару.
Мстинская. Ваня, я прошу тебя, не говори с ней резко. (Уходит.)
Дарьина. Да, будь тактичен, Иван Федорович.
Мстинский. Уж позвольте, я знаю, как мне обращаться с дочерью.
Дарьина. Может быть, я здесь лишняя?
Мстинский. Нет-с, отчего же. Тут тревожиться нечего.

VI.

Дарьина и Мстинский. Мстинская и Мара входят.

Мара. Вы меня звали, papa’?
Мстинский. Ну-ка объясни мне, что все это значит?
Мара. Это вчерашнее? Как мне это уже надоело, papa’! Ну, сказал Тримарин какие-то глупые слова, и все. Следовало посмеяться над ним, а вместо этого из них делают историю на всю Москву.
Мстинский. Он сказал, что у тебя был любовник?
Мара. Я думаю, papa’, что с ним был нервный припадок. С ним это случается. Он ужасно побледнел и уставился глазами в одну точку, словно у него какое-то видение. Перед этим мы поспорили. Потом он протянул руку и произнес, но таким голосом, словно это не он говорил, а некто его устами говорил: ‘Я вижу, что около вас стоит ваш воз<лю>бле<нный>!’ или ‘любовник’, не помню хорошенько. Но это могло относиться и к будущему. Может быть, ему представилось, что у меня будет любовник, когда я выйду замуж. Тогда это уже не так страшно.
Дарьина. В мое время девушки ничего такого не знали.
Мстинский. Все равно, дело — табак. Так этого оставить нельзя. Надо молодчика проучить хорошенько.
Мара. Papa’, оставьте это. Я сама объяснюсь с Тримариным, и вы увидите, что он будет просить извинения.
Мстинский. Извинения! Этого мало! Говорил-то он публично!
Мара. И извинится публично.
Мстинский. Ну, а что дальше было?
Мстинская. Дальше, m-r Языков, которого ты здесь застал, пр<е>дл<о>ж<ил> Маре руку, вывел ее из залы и проводил домой.
Дарьина. Он тактичный господин.
Мстинский (ходит по комнате). Нет, этого так оставить нельзя.
Мстинская. Jean! Умоляю тебя! Не вздумай его вызывать! Он застрелит тебя! Ведь он — сумасшедший.
Мстинский. Вызвать? Нет, не на таковского напал. Дать себя подстреливать не намерен. А посчитаться с нахалом надо.
Мара. Papa! Это дело касается меня одной, и я прошу, я требую — оставь это дело!
Мстинский. Это еще что за тон?
Дарьина (Мстинской). Ну, милая моя, мне пора. До свидания, Иван Федорович, вы сначала успокойтесь, отдохните с дороги, а потом и судите. Прощай, Марочка! Советую тебе не ездить сегодня в концерт. Зачем давать пищу длинным языкам. Я была согласна сегодня avec ton ami[18]. Шопена отложи тоже, не до него. До свидания, милочка.

Дарьина и Мстинская уходят. Мстинский и Мара остаются вдвоем.

Мстинский. Мара! Говори мне правду. На что намекал этот господин?
Мара. Я ничего не знаю, papa’. Это был бред.
Мстинский. Лучше сознайся теперь. Был у тебя любовник?
Мара. Мне стыдно слышать такой вопрос.
Мстинский. Не притворяйся! Я знаю, что ты не из таких, все давно понимаешь. У тебя с тем офицером, помнишь летом, ничего не было?
Мара. Он за мной ухаживал, вот и все.
Мстинский. Целовал?
Мара. Ну, может быть, целовал.
Мстинский. И ничего более?
Мара. Ничего.
Мстинский. А с этим Тримариным что было?
Мара. Он мне очень нравится.
Мстинский. Он потом в любви объяснялся?
Мара. Объяснялся.
Мстинский. А ты?
Мара. Я сказала, что и я его люблю.
Мстинский. И только?
Мара. Только.
Мстинский. Ну, смотри у меня, Мара, ежели ты мне сегодня солгала.

Возвращается Мстинская.

Мстинская. Maman мне посоветовала на прощание, и мне кажется, что это самое лучшее, чем тайно сидеть, уехать на время в деревню.
Мара. Что вы, maman! Но ведь это именно значит дать повод всем думать, что что-то есть. Напротив, нисколько не обращать никакого внимания на слова Тримарина. Я уверена, что он сам в отчаяньи от всего происшедшего и приедет извиняться. Этим все и кончится.
Мстинская. Еще вопрос, примем ли мы его. Jean, завтрак готов, пойдем в столовую.
Мстинский. Пойдем, матушка. Уж коли ты меня вызвала, так надо дело до конца довести. Этот молодец руки твоей просил, Мара?
Мстинская. Ты же знаешь, Jean, что нет.
Мстинский. Погоди. К нам он не обращался, но ведь в наше время молодежь сама обделывает дела. С тобой, Мара, он не объяснялся?
Мстинская. Нет, но мне казалось, что это не может служить Тримарину остановкой.
Мстинский. Что же ты бы ответила?
Мара. Он мне очень нравился до сих пор.
Мстинский. М-м-м…… Ну загвоздка!.. Да ты в него влюблена, что ли?
Мара. Немножко.
Мстинская. Мара! Что ты говоришь?
Мара. Правду, мама.
Мстинская. Теперь я не знаю, что делать! Боже мой, а maman уже уехала!

Входит лакей.

Лакей (подает карточку). Георгий Георгиевич Конеев, прикажете принять?
Мстинский. Это что еще за птица?
Мстинская. Я что-то не вспомню.
Мара. Это близкий друг Тримарина. Примите его, мама, и все объяснится.
Мстинский. Ладно. (Лакею.) Проси.

Лакей уходит.

Мара! А ты — пойди к себе. Мы без тебя все здесь обмозгуем.
Мара. Помните, papa’, что я вам сказала.
Мстинский. Да уж где забыть. Гвоздем в голове засело. Она в него влюблена, а он при всем честном народе ее честит чуть не девкой. Хороши, нечего сказать. Ну, марш к себе.

Марауходит.

Мстинская. А завтрак, Jean?
Мстинский. Пообождет.

Входит Конеев.

VII.

Мстинский, Мстинская, Конеев.

Конеев (входя). Прошу меня извинить…… Я, собственно говоря, по поручению…
Мстинский. Добрый день, садитесь.
Конеев (оборачивается, раскланивается, здоровается, садится). Меня просил к вам зайти мой друг Агафон Тримарин.
Мстинский. Ну-с, мы слушаем, что поручил вам передать г. Тримарин.
Конеев (торопясь). Мой друг крайне огорчен тем, что произошло вчера. Дело в том, что Агафон, видите ли, он очень нервен. Он подвержен припадкам. С ним бывают такие удары. Он тогда не помнит себя и не знает, что говорит. [Одним словом, он в отчаянье. Он не смеет явиться сам.]
Мстинский. Ну-с, при таких припадках считают за лучшее сидеть дома, а не ездить по гостям и черт знает что говорить при барышнях.
Конеев. Мой друг в отчаянье. Он не смеет явиться сам. Он просил меня. Одним словом, он извиняется. Он готов принести какие угодно извинения. Это был припадок. Он сам не знал, что говорил. Он ничего не помнит. Он всегда относился с величайшим уважением к Маре Ивановне. Более того, он пред ней преклоняется. Он даже поручил мне……
Мстинский. Что же, ваш друг думает, что этого довольно? Изругал барышню, а потом: извините, мол, я по нечаянности. И все тут?
Конеев. Повторяю, что Агафон готов дать какое угодно удовлетворение. То есть не в смысле дуэли. То есть, конечно, если вам угодно, то и дуэль.
Мстинский. Это уж не со мной ли он собирается дратьcя? Ну, брат, шалишь, не на такого напал. Дочь обидел, а потом отца застрелил. Ловко!
Конеев. Вовсе нет, вы меня не поняли. Я никогда не ждал случая, если б вы сами пожелали. То есть, если б вы не нашли другого исхода. Тогда в крайности, в отчаянье, Агафон готов и на это. Но сам он ни в коем случае. Он вас так высоко уважает, как отца высокоуважаемой Мары Ивановны. Я говорю в том смысле, что Агафон готов дать какое угодно удовлетворение.
Мстинская (слушая путаницу). Просто, Георгий Георгиевич, как я вас понимаю, m-r Тримарин признает себя неправым.
Конеев (почтительно). О, чрезвычайно неправым. То есть не то что неправым, потому что он действовал без рассуждения. Мне трудно вам объяснить. Я знаю Агафона с детства. Просто с ним бывает как от столбняка. У нас в гимназии говорили, что на него находит. Он вдруг получает всякие послания, где он, с кем, и тогда он говорит слова, которых он сам не сознает. Это продолжается одну секунду, две, не больше. И бывает редко. В обществе это случилось в первый раз. Агафон не мог предвидеть, что это случится. И теперь не знает, как ему поступить. Он был сегодня у m-me Иволгиной и принес ей свои извинения за то, что случилось в ее доме.
Мстинская. Ах, это очень разумно с его стороны.
Конеев (обрадовавшись). Да, да, это был его первый припадок. Потом он хотел ехать к вам, но не осмелился. Так как я его лучший друг, друг детства, детских игр, то он просил меня поехать к вам и принести его извинения. Но, если вы изволите, он сам будет здесь в любую минуту. У меня телефон, то есть номер телефона. Если прикажете, я его тотчас вызову. (Встает.)
Мстинский. Постойте, молодой человек, куда вы? Стало быть, ваш друг признает, что его слова……
Конеев ( перебивая). …Были безумием, просто безумием! Он сам не знал, что говорил. И в них не было никакого смысла. Дозвольте мне его вызвать?
Мстинский. Но ежели он такой полоумный, так и здесь неизвестно что натворит.
Мстинская. Полно, Jean, мы знаем m-ra Тримарина. Он очень воспитанный молодой человек, ты же слышишь, что это только припадок.
Конеев. Я сейчас. Я знаю. Телефон в передней. (Убегает.)
Мстинский. Ну, у этого, кажется, тоже не все дома. Такой же полоумный, как и его благоприятель.
Мстинская. Признаюсь, он на меня произвел странное впечатление. Принимать ли нам Тримарина?
Мстинский. Да уж посмотрим до конца!
Мстинская. Но твой завтрак?
Мстинский. У меня, матушка, всякий аппетит пропал от этаких чудачеств. Кусок в горло не попадет.
Конеев (возвращается). Он сейчас будет здесь. Он в двух шагах. Я вам ужасно благодарен. То есть за моего друга благодарен. Если бы вы знали, как он мучился. Он просто с ума сходил. Воротясь домой, он о самоубийстве думал. Я ему говорил: ‘Агафон! Ты с ума сошел!’
Мстинская. Ах, m-r Конеев, не говорите столько о сумасшествии.

Входит лакей.

Лакей (подает карточку). Надежда Семеновна Иволгина, прикажете принять?
Мстинская. Ах, боже мой! Как же быть! Ей нельзя отказать.
Мстинский. Ну прими ее. (Лакею.) Проси.

Лакей уходит.

Это та самая, у которой Марочка вчера была?
Мстинская. Да, она.

VIII.

Мстинский, Мстинская, Конеев, Иволгина.

Иволгина. Глафира, дорогая! Ах, Иван Федорович, [как], вы в Москве? Как я рада вас видеть.
Мстинская (представляет). Георгий Георгиевич Конеев — Надежда Семеновна Иволгина.
Конеев. Очень приятно.
Иволгина. Мы с вами знакомы… У Якушиных. Вы были собеседником m-r Тримарина.
Конеев. Точно так. Был.
Иволгина. Ах, милочка! Я надеюсь, что вы на меня не сердитесь. Мне так досадно, что это произошло у меня. Но m-r Тримарин сегодня приезжал ко мне извиняться. Уверяю вас, что он вел себя с большим достоинством. Я приехала ходатайствовать за него. Он очень, очень милый молодой человек. Но он может приехать к вам. Я вам все объясню, а мужчины нас извинят.
Мстинская. Пойдем, дорогая.
Конеев (встает). Да, я тоже. Потому что Агафон…… Он сам.
Мстинская. Ах, вы уже уходите?
Конеев. Я свое поручение исполнил. Агафон сейчас здесь будет. Извините, что я вас потревожил.
Мстинская. Нам было очень приятно.

Конеев раскланивается.

(Звонит.) Проводите m-ra Конеева! <(К Иволгиной.)> Пойдем, дорогая.
Иволгина. Да, да, нам надо поговорить наедине. А вы, Иван Федорович, не гневайтесь на Тримарина. Это мой протеже. Ужасно, ужасно милый молодой человек. Он занимается химией. Вы знаете, все ученые немного чудаки. Он — визионер.
Мстинский. Ка-ак?
Иволгина. Визионер, то есть — духовидец. У него бывают видения. Он — мистик. Верит в по-ту-сто-рон-ний мир. Это уже история. Я тоже одно время занималась спиритизмом. Ах, были поразительные явления! Знаете, один дух писал на старинном языке, по-славянски. Это было удивительно.
Мстинский. Тримарин, стало быть, столиком стучит?
Иволгина. Нет, не он. Он совсем другой. Он как <Эндрю> Дэвис — ждет видений. Ему призраком является его покойная мать. Он мне сам рассказывал.
Мстинский. Ну! С вами и сам с ума спятишь! (К Мстинской.) Вы никогда не занимались спиритизмом?
Мстинская. Ах, вы знаете, как я известна! Разве ж я могу!
Иволгина. Но вы непременно, непременно должны побывать на наших сеансах. Это непременно. Вот на днях проездом в Москве алхимик медиум Джон. Я вам устрою местечко.
Мстинская. Нет, моя милая, не надо, не надо, я до ужаса боюсь этого.

Входит лакей.

Лакей (п<о>д<ает> к<арточку>). Агафон Александрович Тримарин, прикажете принять?
Иволгина. Это он!
Мстинская (Лакею). Проси.
Лакей. Слушаю-с.
Мстинская (Мстинскому). Ну, займись с ним. А мне с Надеждой Семеновной надо поговорить.
Мстинский. Я, матушка, тоже боюсь с этим полоумным оставаться.
Иволгина. Нет, Иван Федорович, уверяю вас, что он очень, очень воспитанный молодой человек. Он мой протеже.

Мстинская и Иволгина уходят.

IX.

Мстинский и Тримарин[19].

Тримарин. Иван Федорович, я едва осмеливаюсь переступить порог вашего дома.
Мстинский. Садитесь.
Тримарин. Благодарю вас. Мой друг уже должен был передать вам, до какой степени я скорблю о том несчастном происшествии, которое случилось вчера. Дело в том, что со мной случаются маленькие приступы, когда я не отдаю себе отчета в том, что говорю. Те слова не имели никакого смысла, и я узнал об них только по рассказам сторонних лиц. Поверьте, я в отчаянье, что мог их произнести.
Мстинский. Знаете, с такой болезнью все же лучше сидеть дома.
Тримарин. Видите ли, я никак не мог думать, что произойдет что-либо подобное. Правда, в моей жизни подобные случаи были, раза два, да! но точно скажу, два раза, не более. Но это было, когда я оставался один в своей комнате, после утомительных занятий. Доктора это объясняют чрезмерной впечатлительностью, извините. И это было несколько лет назад, и потом давно не повторялось. Я думал, что совершенно излечился. Я не мог ожидать, что что-либо подобное произойдет в ярко освещенном зале, в обществе, в присутствии других. Во всяком случае, мне остается только принести вам свое искреннее сожаление обо всем происшедшем.
Мстинский. Так-то оно так, но видите ли, дочь мою вы обидели при других.
Тримарин. Укажите мне, что я должен сделать, и я с радостью это исполню. Сегодня я был у m-me Иволгиной и объяснил ей все происшедшее. Потом я приехал к вам и свидетельствую вам свое глубочайшее уважение и к вам и к вашей дочери.
Мстинский. Что же мне с вами делать? Как говорится, повинную голову меч не сечет. А все-таки, принимая во внимание, что после вчерашней истории начнут болтать. Эх, молодой человек, вам-то легко извиняться и кланяться, а мне-то как отцу каково!
Тримарин. Милый Иван Федорович. Я не знаю, уместно ли говорить об этом сейчас. Но чтобы доказать вам, как я глубоко уважаю Мару Ивановну, чтобы вновь показать вам, что мои слова были — безумие, я теперь, когда уже имею ваше прощение, имею честь просить у вас руку вашей дочери.
Мстинский. Что-о?
Тримарин. Я прошу у вас руку Мары Ивановны.
Мстинский. Да что вы сговорились все сегодня меня с ума свести?
Тримарин. Я давно люблю Мару Ивановну, мне кажется, что и она отвечает мне взаимностью, и я тоже давно имел в виду обратиться к вам с этой просьбой. Окончательно вчерашний день ускорил мое решение.
Мстинский. Послушайте, вы это серьезно или с вами опять припадок?
Тримарин. Иван Федорович, я говорю совершенно серьезно. Я люблю Мару Ивановну, и вы сделаете меня счастливейшим человеком в мире, согласившись на наш брак. Разумеется, если она согласна отдать мне свою руку.
Мстинский. Подождите. Сегодня вы говорили, что вы человек больной, а собираетесь жениться. Как же я отдам дочь человеку с припадками?
Тримарин. Иван Федорович! Эта моя привычка неопасная болезнь. Уверяю вас, что в моей жизни были только три случая, считая и вчерашний, когда она доводила меня до такого состояния. Я советовался с врачами, и они сказали мне, что это неопасно. Я сам бы не осмелился просить руки вашей дочери, если б не был убежден, что вы примете меня вашим зятем.
Мстинский. Ну, озадачили вы меня! Вот эдакие дела не делают так: тяп да ляп, и вышел корабль. Мы об этом еще посоветуемся, а ныне скажите мне начистоту: каково ваше положение?
Тримарин. Материальное?
Мстинский. Ну да, материальное. Вы знаете, моя Марочка — не бесприданница. Слава богу, я могу кое-что за ней дать. И вы не обидитесь, но ведь мне тоже надо знать, что у моего зятя за душой будет.
Тримарин. И об этом я подумал, Иван Федорович. Видите, я не так безумен, как вам, может быть, казалось. Конечно, то, что я имею, не может сравниться с вашим капиталом.
Мстинский. Ну, моего капитала вы не знаете!
Тримарин. Простите, я говорю приблизительно. Одним словом, я сирота. Мать моя умерла, когда я был ребенком, а отец скончался два года назад. Он был помещиком. Мне по его смерти осталось имение во Владимирской губернии, оцениваемое приблизительно в 120 — 140 000 р., немного даст в различных бумагах тысяч около 100 и различное движимое имущество. Одним словом, я имею около 8 000 годового дохода[20].
Мстинский. Гм, не слишком много, но все-таки ничего себе. А не служите нигде?
Тримарин. Пока нигде. Но я весной прошлого года только кончил университет. Год путешествовал…… Потом смерть отца…… надо было устроить дела по имению. Я еще не имел времени начать самостоятельную жизнь.
Мстинский. Ну вот, молодой человек. Сейчас подробнее говорить нет времени. Сейчас-то вы с Марой объяснитесь. У вас всех, у современных людей, эти объяснения помимо родителей происходят.
Тримарин. Сознаюсь, я ей намекал на свои чувства.
Мстинский. Эх-х. (Звонит лакею.) Позови сюда барыню.

Лакей уходит.

Озадачили вы меня, нечего сказать. (Ходит по комнате.)
Тримарин. Я ожидал вашего отказа, Иван Федорович.
Мстинский. Больно пристали вы: сейчас вам и ответить! Надо дело обмозговать. Надо, вы меня извините, справочки об вас навести. И известное дело, надо спросить Мару Ивановну.
Тримарин. Так скажите ей!
Мстинский. Успеется. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.

Входит Мстинская, слушает.

Слушай, матушка, вот г. Тримарин просит у нас руки Мары.
Мстинская. Как руки Мары! Да не может быть!
Тримарин. Именно так. Я имел честь просить у вас руки Мары Ивановны.
Мара (входя). И я вам ее отдаю, Агафон Александрович.

Иволгина в дверях.

Мстинская. Мара! Ты откуда!
Мара. Мы шли с Надеждой Семеновной к вам, и я услышала слова Тримарина. Вы прекрасно придумали, Агафон Александрович, я вам нравлюсь, и вы мне нравитесь: нам следует обвенчаться. Человек не полено. Благослови нас, папочка.
Иволгина. Ах, как это мило! Иван Федорович, я ходатайствую перед вами за эту прекрасную парочку. Тримарин мой протеже.
Мстинский. Да подождите вы! Что за комедия!
Мстинская. Это все не комедия, а мы серьезно просим: благослови нас.
Иволгина. Иван Федорович! посмотри, как они любят друг друга. Глафира Федоровна, дорогая моя! просите вместе со мной вашего мужа.
Мстинский. Стойте, господа! Я это дело обмозгую, а там мы и порешим. Пока же надо обо всем этом никому ни гу-гу. Хуже скандал выйдет. А теперь пойдемте все завтракать, голоден я, как волк, право[21].

Действие второе

Сцена 2

У Тримарина. Гостиная, style modern. В глубине большой аквариум.

I.

Тримарин и Иволгина.

Иволгина. Очень, очень мило у вас! Но ведь не думаете же вы жить здесь после свадьбы? Вам надо подыскивать новое гнездышко.
Тримарин. Ах, я об этом еще не думал. Это так далеко.
Иволгина. Как далеко? Я думала, вы изо всех сил хлопочете, чтобы этот день приблизить?
Тримарин. Не знаю. Все это случилось так неожиданно. Я сам не ожидал, что буду просить руку Мары…
Иволгина. Помолчите, не притворяйтесь передо мной. Я к вам отношусь как мать, или как старшая сестра. Я знаю, что <вы> безумно любите друг друга.
Тримарин. По совести сказать, я этого не знаю.
Иволгина. Ах, Агафон, Агафон! Я знаю эти колебания сердца. Они только доказывают любовь!
Тримарин. Может быть.
Иволгина (садясь). Ну а теперь признавайтесь, где ваша святая святых?
Тримарин. Какая?
Иволгина. Та, где вы проводите ваши опыты.
Тримарин. Какие опыты?
Иволгина. Не притворяйтесь. Я же знаю, что вы — маг. Вы со мной можете быть вполне откровенны. Я тоже оккультистка и теософка. Я серьезно верую во все такое. Покажите мне комнату ваших магических опытов.
Тримарин. Нет <никаких опытов>! Уверяю же вас, что я вовсе не маг, никогда никакой магией не занимался и считаю это вздором. Неужели вы думали, что я верю в какую-нибудь магию? Мне стыдно это о себе слышать.
Иволгина. Нехорошо с вашей стороны не доверять друзьям. Ведь я же ваш друг. Я знаю, что вы — посвященный.
Тримарин. Надежда Семеновна. Честью клянусь вам, вы ошибаетесь. Действительно, я человек нервный. Раза два в жизни мне случалось видеть то, что называется видения. Я вам рассказывал об этом. Это расстроенные нервы и ничего более. Но я никогда не придавал этому значения, ни в каких тайных обществах не участвую и никакого оккультизма не изучал. Называлась моя специальность химия, самая прозаическая наука.
Иволгина. Может быть, алхимия?
Тримарин. Да нет! Химия, простая химия!
Иволгина. Какой вы скрытный! Боитесь, что я донесу вашему будущему тестю и он побоится выдать Мару за чернокнижника! Но я обещаю вам, что никому ничего не скажу. Признайтесь мне, мой друг.
Тримарин. Надежда Семеновна, прекратимте этот разговор, он ни к чему не поведет.

Входит Конеев.

Ба, Конеев! Здравствуй, друг!
Конеев (видя Иволгину). Я…… я помешал?
Иволгина. Что вы, что вы, Георгий Георгиевич, ведь Агафон — жених. Как же вы могли помешать. Я здесь — как друг, даю советы вашему другу относительно устройства его будущего супружеского гнездышка. Но мне пора. До свиданья, Агафон Александрович, ах какой вы скрытный! Всего хорошего, Георгий Георгиевич!
Уходит. Тримарин ее провожает. Конеев один. Тримарин возвращается.
Тримарин. Черт знает что за женщина! Пристала ко мне, что я — маг. Требует, чтобы я перед нею вызвал демона, не отстает. Что тут поделаешь.

II.

Тримарин и Конеев.

Конеев. Друг мой, не она одна так думает. Ты сам виноват. Ты многим рассказывал.
Тримарин. Да, это было глупо. Я знаю, что обо всем этом надо молчать. Я с детства привык молчать. Это какое-то проклятье надо мной. Долгое время я думал, что я помешанный. Но я наблюдал над собой, обращался к лучшим врачам. Нет, мне можно работать вполне нормально. И все же! Бывают со мной события, которые…
Конеев. Все так, это расстроенные нервы.
Тримарин. А я уверен, что нет.
Конеев. Что же, ты веришь в привидения?
Тримарин. Я не могу не верить в свои собственные чувства. Я вижу, понимаешь ли ты, вижу!
Конеев. Привидения?
Тримарин. Да, если хочешь, привидения. Видел, например, в тот раз, который подал повод ко всей этой истории. Веришь ли мне: я ведь явственно увидел около Мары какого-то офицера, драгуна, с яркими глазами. Он целовал. И я сразу понял, что это ее любовник. Я в этом убежден так, как в том, что я — я.
Конеев. Послушай, Агафон, ты и теперь это говоришь?
Тримарин. Да, и теперь. Я знаю, что у Мары был возлюбленным этот офицер.
Конеев. Черт знает что ты говоришь.
Тримарин. И с тобой не следовало быть откровенным!
Конеев. Нет, позволь. Но почему же ты в таком случае просил руки Мары Ивановны?
Тримарин. Почему же мне на ней, в самом деле, не жениться. Я ее в самом деле люблю, и она меня любит.
Конеев. Но… этот офицер? Признайся, ты все-таки понял, что это был бред.
Тримарин. Нет, не бред! Но то, что он любил когда-то, не причина мне на ней не жениться.
Конеев. Я тебя не понимаю.
Тримарин. А впрочем, я, может быть, и не женюсь.
Конеев. Что?
Тримарин. По правде сказать, я не знаю, люблю ли я Мару. Я сделал предложение больше для того, чтобы изумить ее папочку.
Конеев. Агафон, такими вещами не шутят.
Тримарин. Я и не шутил и не шучу. Но… Ах, как мне все это надоело!
Конеев. Что надоело?
Тримарин. Все вообще. Вся жизнь. Бросить все и уехать.
Конеев. Послушай. Я тебя люблю. Поговори хоть со мной откровенно. Намерен ты жениться на Маре Ивановне?
Тримарин. До сегодняшней ночи я не хотел жениться.
Конеев. Ну?
Тримарин. Но сегодня я видел сон…
Конеев. Час от часу не легче! То видения, то сон! Тебе надо лечиться, дружище!

Входит лакей.

Лакей. Барин, там вас господин спрашивает.
Тримарин. Кто?
Лакей. Не знаю. Он в первый раз. Вот их карточка.
Тримарин (читает). Николай Дмитриевич Языков. Что ему от меня надо? Проси сюда.

Лакей уходит.

Что ты думаешь об этом посещении?
Конеев. Ничего хорошего.

III.

Те же и Языков.

Тримарин. Прошу покорно. (Указ<ывает на> кресло.) Чем могу служить?
Языков. Я желал бы поговорить с вами по делу…
Тримарин. У меня нет тайн от моего друга.
Языков. Как вам будет угодно. Я только хотел сказать вам, Агафон Александрович, не забыли ли вы, что должны мне объяснить некоторые ваши слова.
Тримарин. Не знаю, о каких словах вы говорите.
Языков. О тех, которые вы мне сказали на вечере у Иволгиных.
Тримарин. Простите, я уже имел честь извиниться перед г-жой Иволгиной и объяснить ей, что был в состоянии временного нервного расстройства. Если в ту минуту я сказал какие-либо слова некоторым образом не<приятные> вам, я очень жалею об этом и также приношу свои извинения. Это был приступ болезни, и мне не остается ничего другого, как в<ы>р<а>з<ить> вам свое сожа<ление> и свои извинения.
Языков. Мне очень жаль, что вы меня вынуждаете говорить при третьем лице. Я думал, что вы поймете мои намеки. Но если вы заставляете меня поставить точки над ‘i’, я принужден это сделать. Я не имел права выступать защитником многоуважаемой Мары Ивановны, кажется, мы должны с вами найти другой предлог для нашей встречи. Но все же я считаю долгом порядочного человека вступиться за честь оскорбленной вами девушки.
Тримарин. Вызов. Вы что же, хотите вызвать меня на дуэль?
Языков. Совершенно сознательно. Но я надеюсь, что вы, как воспитанный человек, сумеете обставить дело прилично.
Конеев. Позвольте! Это сумасшествие. Я не могу не вмешаться. Скажите, m-r Языков, вы сами признаете, что не имели права вступаться за Мару Ивановну. Вы ей не брат, не жених. По какому праву вы являетесь защ<итником> ее чести?
Языков. Повторяю, по праву перед челов<ечеством>.
Конеев. А если я вам скажу, что мой друг — жених Мары Ивановны и что, следовательно, он более всех имел право охранять ее честь!
Тримарин. Георгий! Я тебя не просил вмешиваться.
Конеев. Но я не желаю, чтобы этот человек убил тебя.
Языков. Вот как! Вы настолько дорожите своей жизнью, что готовы на все жертвы, только б не подвергать ее опасности.
Тримарин. Постойте, это оскорбление!
Языков. Разумеется, ежели вы сделали предложение многоуважаемой Маре Ивановне, мне нечего здесь делать.
Тримарин. Постойте. Мой друг ошибается. Я не женюсь на Маре Ивановне.
Языков. Я ничего не понимаю более. Вы изволили сделать предложение или это предположение вашего друга?
Тримарин. Да, я вчера сделал предложение Маре Ивановне, но поступил необдуманно. Я беру это предложение назад. Я не женюсь на Маре Ивановне. Следовательно, мое оскорбление, нанесенное ей, осталось в силе. И если вы считаете себя вправе вступиться за нее, я к вашим услугам.
Конеев. Агафон, что ты за взбалмошный человек! Но я все же не позволю тебе подставлять лоб под пули этого… этого господина.
Языков. Того, что я слышал, с меня достаточно. Я понял ход дел. Г-н Тримарин, чтобы избавиться от ответственности, поспешил сделать предложение. Однако, оказывается, жениться он не на<ме>рева<лся>. Следовательно, солгав мне в лицо, он признался в этом и…
Тримарин. Вот что, милостивый государь! Вы сами знаете, что таким языком не говорят. Вы желаете оскорбить меня. Этого достаточно. Присылайте ваших секундантов, вот Георгий Георгиевич Конеев, пере<гово>рите с ним. И будьте любезны оставить мой дом поскорее.
Языков. Мне очень приятно, что вы так поняли положение дел. Мои друзья будут иметь честь сегодня вечером переговорить с господином Конеевым. До нашей встречи. (Уходит.)
Тримарин. Черт знает что такое!
Конеев. Агафон, но ведь это же безумие. Не будешь же ты драться с этим негодяем или дураком только потому, что ему это пришло в голову. Неужели ты так низко ценишь свою жизнь. Что за бретерство такое. Я тотчас еду и извещу полицию.
Тримарин. Оставь. Драться надо.
Конеев. Но с какой стати? Почему?
Тримарин. Потому что я не женюсь на Маре Ивановне. На этот раз оскорбление настоящее. Сделал предложение девушке и потом взял его обратно. Выходит, что я должен отвечать за такой поступок.
Конеев. Знаешь, Агафон, порой ты мне кажешься чуть ли не гениальным человеком, а порой просто дураком.
Тримарин. Постарайся верить. И будет ли одним дураком больше на свете или меньше, это неважно. Итак, кажется, разрешится то — кто из нас прав, хотя бы — <смертью>, и жду дома свидетелей г. Языкова. Согласен на все их условия, хоть на 5 шагов и через платок. Мне все равно. Глубоко надоело жить. Не создан я для этой жизни.
Конеев. Ну, провидение твоя воля, но я…
Тримарин. Нет, нет! Поезжай и так далее.

Конеев уходит.

Федор, не принимай никого.
Федор. Слушаюсь. (Уходит.)

Тримарин один, затем ходит по комнате, потом разворачивает стол и начинает разбирать бумаги.

IV.

Тримарин и индус (входит).

Тримарин (вздрогнув). Кто здесь?
Индус (приближаясь). Ты не узнаешь меня, Агафон?
Тримарин. Простите, что вам угодно и как вы сюда попали?
Индус. Ты не узнаешь меня, Агафон?
Тримарин. Не имел чести быть с вами знаком.
Индус. Ты меня видел сегодня ночью.
Тримарин. Но-чью?
Индус. Ты меня видел сегодня ночью, во сне.
Тримарин. Во сне? Ах!
Индус. Ты шел по лучу с бледным цветком. [Я шел тебе навстречу.] С тобой была твоя новая истинная невеста. Ты был счастлив. Я вышел вам навстречу из храма. Ты испугался. Я сказал тебе…… Ты помнишь, что я сказал тебе.
Тримарин. Постойте!.. Вы…… вы сказали мне: ‘Ты не должен этого делать’.
Индус. Я сказал тебе: ‘Ты не должен этого делать’. И ты понял, что значили мои слова. Ты не должен связывать свою жизнь с той женщиной. Ты не для нее.
Тримарин (овладев собой). Милостивый государь! Я не знаю, кто вы такой и как вы сюда попали. Но я не гожусь для мистиф<икаций>. Вам было угодно воспользоваться слухами о том, что я человек нервный. Но я вижу прекрасно, что вы вовсе не призрак. От вас падает реальная тень. Я слышу шорох вашей одежды. Одним словом, прекратите эту мистификацию.
Индус. Агафон, мы давно следим за тобой. Тебе дан дар, который ты не должен зарыть в землю. Ты должен отказаться от личной жизни. Твоя невеста <ждет> тебя. Мы укажем тебе путь. etc.
Тримарин. Оставьте ваши шутки или я позвоню. (Тянется к звонку, но не звонит.)
Индус. Елена говорит моими устами.
Тримарин. Елена?
Индус. Она здесь. Хочешь ее увидеть?
Тримарин (истерически). Нет! Нет!
Индус. Ты скоро увидишь ее. Теперь прощай. Ты не будешь убит завтра. Но и сам не должен убивать. Мы встретимся еще. Думай о том, что я сказал.
(Встает и мг<но>ве<нно> оказывается перед дверью.)
Тримарин (следя за <ним> глазами). Погодите! Я должен знать, кто вы такой! (Бросается к Индусу, тот быстро исчезает за дверью. Когда Тримарин ее раскрывает, то за ней никого нет.) Никого нет здесь. Федор!
Федор. Что прикажете?
Тримарин. Нет, ничего. Ступай.

Федор уходит.

Это уже слишком!

Сцена 3.

Лужайка в Сокольниках. Ранняя весна и раннее утро. Щебет птиц. Свежая зелень.

I.

Входят Тримарин, Конеев и Сысольский.

Конеев. Главное: не падай духом. Условий мы добились самых мирных. 15 шагов и по одному выстрелу. Надо быть очень несчастливым, чтоб при таких условиях поединка быть убитым. Постреляете, и тем все обойдется.
Сысольский. Чем вы объясните этот вызов?
Конеев. Болен человек <мозго>м, вот и все.
Сысольский. Мне кажется, ему просто хотелось порисоваться перед Марой Ивановной: вот де какой я рыцарь, за вас стал под пули.
Конеев. Может быть и так, но они идут.
Тримарин. Все равно я буду стрелять на воздух.

II.

Те же, Языков, его секунданты Очкин и Князь Арапчайский и врач.

Х.<Очкин>. Мы опоздали? Просим извинить нас.
Конеев. Нет, господа, еще без двух минут 5.
4.<Кн. Арапчайский>. Займе<мся> делом, господа.

Примы отходят. Секунданты встают на свои места.

Конеев. Господа, я обязан еще раз предложить кончить дело миром.
Х.<Очкин>. Вы знаете условия нашего доверителя.
Конеев. Но ведь это безумие. Ни один нор<мальный> человек не может согласиться на такие условия.
Х.<Очкин>. В таком случае остается перейти к делу.
Сысольский. Протокол вами составлен?
Х.<Очкин>. Да, угодно, чтобы я его передал?
Конеев. Позвольте протокол. (Берет бумагу.) Вы это возражение видели?
Х.<Очкин>. Слово в слово.
Конеев (читает). Извольте. Ну, господа, будем стреляться. Тогда справа ставь на 20 шагов, по команде секунданта они проходят 5 шагов и стреляют каждый по 1 разу.
Х.<Очкин>. Мой доверитель настаивает на 2 выстрелах.
Конеев. Черт возьми! Вчера об этом достаточно сказано, и все согласились.
Х.<Очкин>. Но, может быть, вы передадите вопрос г. Тримарину и он изъявит свое согласие.
Конеев. Нет, господа, что решено, то решено. И я настаиваю, чтоб условия были соблюдены в точности.
Х.<Очкин>. Как вам будет угодно. Все готовы?
Конеев. Вполне. А вы, доктор?
Врач Соков. Я к вашим услугам.
Конеев. С вами карета?
Х.<Очкин>. Да, она там, на обочине.
Сысольский. В таком случае начнем.

Размеряют шаги, кладут метки.

Х.<Очкин>. Вы тоже привезли пистолеты.
Конеев. Нет, мы доверяем вам.
Х.<Очкин>. Угодно вам осмотреть?
Конеев. Лепажи.
Языков (идя). Что же, согласен он на 2 выстрела?
4.<Кн. Арапчайский>. Нет. Конеев не желает смерти. Он защищал своего друга, как львица детеныша.
Языков. Жаль. Один раз можно и промахнуться, пока не пристреляно. Со второго раза я бы положил его.
4.<Кн. Арапчайский>. Однако у вас кровожадные намерения?
Языков. У меня есть причина считать этого господина достойным пули.
4.<Кн. Арапчайский>. А если он……
Языков. Так, я думал, он в жизни не держал в руках оружия, разве в тире, в кафе-шантане.
Х.<Очкин>. Прекратите, господа, не место!

Становятся.

Конеев. Господа. По оказанной чести, я считаю долгом еще раз предложить вам примириться. Мой доверитель уже объясн<ял>, что слова, обидевшие господина Языкова, были сказаны им в припадке нервного расстройства. Если же объяснение удовлетворит господина Языкова…
Языков. Я уже указал, что меня может удовлетворить.
Тримарин. Я отказываюсь извиняться и не желаю примирения.
Х.<Очкин>. В таком случае, господа, с прискорбием я должен предложить вам начать. Бу<дет правый> жив стоять, а в<иновный> — <смертью> пал. Когда я сосчитаю до трех, вы можете пройти 5 шагов до тех мест, где лежат пистолеты. Потом каждый стреляет один раз. Все понятно?
Тримарин. Все.
Х.<Очкин>. Все готово, господа. Я считаю. Раз — два — три! — Сходитесь!

Партнеры сходятся, Языков — стреляет, Тримарин — падает.

Конеев. Убит! (Бросается к <Тримарину>.)

Суматоха.

Х.<Очкин>. Нет жив. Ранен в грудь.
Конеев. Позвольте, он, может быть, желает выстрелить.
Х.<Очкин>. Но он без сознания уже.
Тримарин. Я отказываюсь……
Врач Соков. Господа! Помогите мне перенести раненого.
Тримарин. Но я могу……
Врач Соков. Лежите, лежите. Где лошади?
Языков. Мы вернемся пешком, возьмите карету.
Х.<Очкин>. <Господин Языков>, вы, может быть, желаете подать руку вашему бывшему противнику?[22]
Языков. Я готов.
Тримарин. Я отказываюсь… Не желаю примирения.
Языков. Как вам угодно. (Уходит.)

Действие третье.

Сцена 4.

Спальня у Тримарина. Вечер.

I.

Тримарин и Конеев.

Конеев. Проснулся? Вот и хорошо. Хочешь пить?
Тримарин. Дай…… Скажи, мне очень плохо?
Конеев. Вовсе нет, вовсе нет! Через неделю будешь на ногах.
Тримарин. Не думаю, мне трудно дышать. Легкое прострелено?
Конеев. Только грудная клетка задета. Все благополучно. Лежи спокойно и не разговаривай.
Тримарин. Который час?
Конеев. Половина 10-го.
Тримарин. А какой день?
Конеев. Пятница. Но не разговаривай. Лежи спокойно. Положение улучшилось. Не безнадежное. Опасности нет никакой. Рана пустяковая.
Тримарин. Ну, не очень.
Конеев. Еще бы, если прострелен бок! Казалось, вот-вот. Не болит? Ну да ладно, главное — лежи спокойно.
Тримарин. Индус не приходил?
Конеев. Кто? Какой индус?
Тримарин. Это я брежу. Прости. А что Мара?
Конеев. Тебе нельзя разговаривать. Я лучше уйду и буду в соседней комнате, а там настанет утро. (Уходит, но тотчас возвращается.) Агафон!
Тримарин. Я слушаю.
Конеев. Ты очень слаб?
Тримарин. Совсем поправился. А что?
Конеев. Видишь ли. Я к тебе никого не пускал. Приходили там разные, приятели и другие. Приходила эта болтушка Иволгина. Но я и ее вытурил. Но вот сейчас…… Я не знаю, как быть.
Тримарин. Кто пришел?
Конеев. Во сне ты провел 5 суток с четвертью. Тебе нельзя волноваться еще. Это тебе вредно.
Тримарин. Но кто?
Конеев. Мара Ивановна.
Тримарин. Мара?
Конеев. Ну да! Но ты не должен волноваться. Я впущу ее на 5 минут, по часам.
Тримарин. Поправь мне одеяло, вот так. Как странно. Мара.
Конеев. Входите. (Впускает Мару и уходит.)

II.

Тримарин и Мара.

Тримарин. Вы! Какая вы добрая, что пришли!
Мара. Вы дрались из-за меня!
Тримарин. Как сказать? Скорее, Языков дрался за вас, а я… А я не знаю, из-за чего.
Мара. Не скромничайте! Я все поняла. Так вы меня действительно любите.
Тримарин. Не знаю.
Мара. Не знаете?
Тримарин. Не знаю. Но как вы пришли! Ваша матушка здесь?
Мара. Нет, я пришла одна.
Тримарин. Зачем?
Мара. Потому что мне непривычно одной.
Тримарин (шутливо). А о чем будем говорить?
Мара. Мне, право, все равно.
Тримарин. Впрочем, я ваш жених. Ведь правда, Мара?
Мара (качая отрицательно головой). Я пришла возвратить вам слово.
Тримарин. Что такое?
Мара. Не поднимайтесь, вам вредно. Я пришла возвратить вам слово.
Тримарин. Почему?
Мара. Потому что вы были правы.
Тримарин. Я вас не понимаю.
Мара. Вы были правы, тогда, у Иволгиной. У меня был любовник.
Тримарин. Или я брежу, или вы.
Мара. Нет, никто из нас не бредит. Я пришла сказать вам правду, что был возлюбленным, ну, если хотите, любовником один офицер. Вы увидели верно. Мне казалось, что я люблю его. Я ему отдалась. Потом уверяла, что он недостоин моей любви, и простила его. Вот моя история. Но вы совершенно свободны отказать мне. Я завтра объявлю отцу, что не желаю выходить за вас замуж.
Тримарин. Где же теперь этот офицер?
Мара. Его убили, правда, в тот самый вечер, когда мы были у Иволгиной.
Тримарин. Я так и думал.
Мара. Да, у вас было правдивое видение. Но все равно. Не это важно. Благодарю вас за то, что вы дрались за меня. И теперь прощайте.
Тримарин. Постойте, постой! Куда вы?
Мара. Вам вредно волноваться и говорить, а мне пора: меня хватятся.
Тримарин. Нет, я должен вам сказать, что я люблю вас. Что я прошу вас быть моей женой.
Мара. Агафон Александрович, мы после об этом поговорим.
Тримарин. Нет, не после, теперь. Теперь я знаю, что я люблю вас, что я должен быть с вами! Вы должны быть моей женой. Вы обещали. Вы меня любите. Я вас люблю. Я так хочу.
Мара. Вы бредите. Успокойтесь.
Тримарин. Нет, нет! Я люблю вас.
Конеев (входя). Простите, но Агафону вредно волноваться.
Мара. Да, я ухожу.
Тримарин. Мара! Георгий! Я люблю Мару. Я умоляю ее быть моей женой.
Конеев. Но успокойтесь. Это же дело решенное.
Мара. Меня провожать нечего.
Тримарин. Подождите, что могут подумать люди!

Конеев провожает Мару.

[Обрыв текста.][23]

III.

Конеев. Федор!
Федор. Что прикажете?
Конеев. Я теперь ухожу. Слушай, если барин позвонит, тотчас иди к нему. Иди тихо, входи к нему каждые полчаса. В час ночи я приду и буду здесь спать на этом диване. Понял?
Федор. Так точно.
Конеев. Ну, до свиданья, Агафон. Молчи, молчи! Не отвечай. У тебя жар, но это ничего, так и должно быть. Мне необходимо забежать домой. А ты поспи час-два: тебе это полезно. Ну, покойной ночи. (Уходит.)
Федор. Ничего не прикажете, барин?
Тримарин. Нет, ничего.

IV.

Тримарин один.

Тримарин. Хорошо. Я люблю ее, в самом деле. Страстно! (Дрожит.)
Индус (появляется). Вы забыли меня, Агафон. Довольно было прийти женщине с красивой шеей, чтобы ты забыл свою судьбу. Ты — избранный. Тебя ждет великое горе, но и вечное блаженство. Стыдно отдавать себя ничтожным радостям.
Тримарин. Я брежу.
Индус. Я покажу тебе далекое прошлое. Смотри. Вот он этот див<ный> город. Это Гор<од> Зол<отых> Вор<от> в далек<ой> Атлантиде. Оттуда все познания… И тому подобное об Атлантиде.
Тримарин. Говори.
Индус. О расах. ets.
Тримарин. Говори.
Индус. О духах стихий. ets.

Является Дева Воздуха.

[Обрыв текста.]

Действие IV [24]

Картина 5.

Парк на даче у Мстинских.

Одно из отдаленных мест парка. В глубине беседка в древнегреческом style, с колоннами. На первом плане скамейка. Старые липы, густая зелень. Вечер.

1. Мара и Дарьина. Входит Конеев. (опоздал.(?)
2. Мстинская и Конеев. (Садитесь, здесь никто не услышит.) Объясняет, что поведение Тримарина невозможно. Его пригласили отдыхать как жениха. Тримарин во флигеле, но закрылся, не выходит, не разговаривает. Иногда сам с собой разговаривает. И говорит, что помешался. А он болен.
3. Конеев и Мара. Не совсем доволен, что пригласили, но что ж делать. Положение же. Мара должна последовать совету. Тримарин уходит, увидя Мару.
4. Конеев один. Явление Индуса. Конеев и Индус.
5. Конеев один. Приходит Тримарин, раздражен, говорит, что предвидит смерть Мстинского (было видение). Объяснение Тримарина и Конеева. Крик.
6. Паша — Кто здесь барин? Барин скончался. — Конеев: Пойдем!

Действие V.

Картина 6.

На даче у Мстинских.

Большая терраса и часть цветника перед домом. Вечер.

1. Мстинская и Мара, утешает мать. [Паша] Докладывает о Языкове. Мара уходит.
2. Мстинская и Языков. Извиняется, что после всех приехал, но ему никто не говорил. Идут поклониться телу.
3. Мара и Тримарин. Объяснение долгое. Голос Елены. Мара не слышит. Тримарин ее жених. Уходит!(?)
4. Тримарин один. Видение Елены и Дочери Воздуха. [Тримарин хочет бежать] ‘Иди за ней!’ Тримарин хочет стреляться. Является Конеев.
5. Тримарин и Конеев. Конеев хочет удержать. Является Индус. Индус уводит Тримарина.
6. Мстинская. Не здесь ли Тримарин?
Конеев. [Нет.] Его здесь нет, но он поручил мне. Передает. Недоволен. Мара и Языков входят. Мара. — Молчи! Я призван. Сумасшедший. Мара: Я в смятении! Сознается. Языков: Я всегда ваш. Мара. Бог мой! Мне кажется, я была к вам несправедлива.

Языков держит ее руку.

7. Да: твоя. Я всегда думала, что это состоится. Глафира благословляет их!
1910 г.

Публ. Анны Андриенко.

Источник текста:
Журн. ‘Современная драматургия’, 2017 г. No 3.
[1]В тексте не появляется.
[2]Пьеса написана в 1909—1910 гг. (Здесь и далее прим. публикатора.)
[3]Неужели я могла оставить тебя без помощи. (Здесь и далее франц.)
[4]Позволь мне сказать.
[5]Чтобы ориентироваться.
[6]Наконец.
[7]Ах! Это отвратительно, maman.
[8]Глафира! Нет! это невозможно.
[9]Однако, если бы он вам, maman,…
[10]Как все знают.
[11]О, об этом не стоит и говорить…
[12]Глафира! Что за выражение!
[13]Моя дорогая.
[14]…так сказать.
[15] Конечно!
[16]Что за выражение!
[17]Мара, мне кажется, что тебе лучше сегодня остаться дома.
[18]С твоим другом.
[19]На полях карандашом примечание автора: ‘Эту сцену сократить’.
[20]Пометка на полях: ‘Уменьшить’.
[21]Черновой вариант эпизода:
Мара. Мы шли с Надеждой Семеновной к вам и [все] я слышала слова Тр<имарина>. Вы прекрасно придумали, Агафон Александрович, я вам нравлюсь, и вы мне нравитесь: нам следует повенчаться.
Мстинский. Ну! мы это еще поглядим. Как я на это дело посмотрю.
Тримарин и Мара (па<дая> на колени). Благослови нас, папочка.
Мстинская. Что же мне теп<ерь> делать? Или я с ума схожу?
Мстинский. Подите вы прочь с вашим благословением! Сначала я это дело разберу, а там, может быть, и благословлю.
Иволгина (визгливо). Что я вижу! Да здесь затевается свадьба?
Мстинский. Пока еще, барыня, до свадьбы-то еще далеко. Ну, вставайте с колен да пойдемте все завтракать. Голоден я, как волк, право!
[22]Черновой вариант эпизода:
Х.<Очкин>. Г-н Языков, вы, может быть, желаете подать руку вашему противнику?
Языков. Я готов.
Тримарин. Я не желаю… Не желаю мириться.
Языков. Как вам угодно. (Уходит с секундантами).
[23]Далее на л. 9 рукописи — III и IV явления (возможное продолжение).
[24] Возможное продолжение пьесы, сохранившееся в синопсисе IV и V действий.
Брюсов Валерий Яковлевич
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Красный маяк, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1916
  2. Выходцы из Аида, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1910
  3. Проза, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1893
  4. Красная шапочка, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1895
  5. Протесилай умерший, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1912
  6. Пифагорейцы, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1920
  7. Гибель Атлантиды, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1913
  8. Бертрада, Брюсов Валерий Яковлевич, Год: 1911
Электронная библиотека