К. Дж. КЕННОН
К. Дж. КЕННОН
Дружба И. П. Павлова с У. Б. Кенноном
Дружба И. П. Павлова с У. Б. Кенноном
КОММНЕТАРИИ
КОММНЕТАРИИ
Дружба И. П. Павлова с У. Б. Кенноном, Кеннон Уолтер Бредфорд, Год: 1945
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Серия ‘Русский путь’
И. П. Павлов: pro et contra. Личность и творчество И. П. Павлова в оценке современников и историков науки (к 150-летию со дня рождения). Антология
Издательство Русского Христианского гуманитарного института, Санкт-Петербург, 1999
Доктор Уолтер Б. Кеннон был в продолжение 39 лет профессором физиологии медицинского факультета Гарвардского университета, и в эти годы он стал близким другом профессора Ивана Павлова, руководителя отдела физиологии Института экспериментальной медицины в Ленинграде. Как и у многих деятелей науки, тесная связь между ними возникла благодаря их общим интересам. В данном случае эта дружба имела своей основой их взаимные исследования процессов пищеварения и таких их изменений, которые были обусловлены влиянием нервных и эмоциональных факторов. Они обменивались своими научными статьями и переписывались несколько лет до того момента, как произошла их встреча.
Когда Рокфеллеровский институт пригласил профессора Павлова посетить Соединенные Штаты в 1923 г., то он предпринял специальную поездку в Бостон, чтобы повидать д-ра Кеннона.
Павлов и его сын Владимир, который сопровождал отца во многих его поездках как переводчик, остановились тогда в доме д-ра Кеннона. Оба физиолога имели случай познакомиться лично, хотя они знали друг друга благодаря обмену научными статьями. Потом они не встречались до 1929 г., когда организованный ведущими физиологическими обществами мира III Международный физиологический конгресс проводил свои заседания в Бостоне.
Во время конгресса с большим весельем и сердечным выражением почтения был отпразднован 80-й день рождения Павлова. По этому поводу большой торт был освещен 81 свечой. Павлов остановился в доме д-ра Кеннона в Кембридже и посетил также его загородный дом в Нью-Гэмпшире.
Делегаты из Европы прибыли вместе на одном пароходе, и, таким образом, они имели возможность познакомиться и общаться друг с другом еще до прибытия в Бостон. Когда корабль подошел к пристани, то здесь делегатов приветствовали представители Бостонского комитета. Затем делегаты были привезены в общежитие Гарвардского университета в Кембридже, где их разместили, и они прожили там все те дни, пока происходили заседания конгресса.
Однако д-р Кеннон пригласил Павлова и его сына поселиться у него дома, где 80-летний ученый мог быть огражден от беспокойной толпы, а делегаты смогли бы навещать его и беседовать в тишине. Павлов был самым заслуженным делегатом конгресса: все хотели видеть его, поэтому нужно было оградить его от чрезмерного утомления.
Когда заседания конгресса закончились, то Павлов решил, перед тем как ехать домой, отправиться в Монреаль, чтобы посетить вместе с некоторыми своими учениками Университет Мак-Гилла. Наш загородный летний дом был расположен по дороге в Монреаль (в Нью-Гэмпшире), и д-р Кеннон убедил Павлова поехать к нам в автомобиле, чтобы избавить его от скуки путешествия по железной дороге. Уолтер был уверен, что автомобильная поездка поможет ему отдохнуть, и мы отправились в дорогу. Разговаривая по-немецки, оба физиолога сели на переднее сиденье, все остальные, в том числе и я, расположились на заднем сиденье и любовались воодушевлением Павлова, живость которого не ослабела после продолжительных заседаний. Нельзя было заставить находиться в покое человека со столь активно действующим разумом.
Когда мы приехали, Павлова тепло приветствовали все члены нашей семьи: пятеро наших детей, две сестры Уолтера и мой отец. Имя Павлова было хорошо знакомо им всем, и они были счастливы слышать его чарующие приветствия и отвечать ему на расспросы об их именах. Мой отец был ровесником Павлова, и с помощью переводчиков они выяснили, что их мнения о главных жизненных вопросах совпадают. Глядя на круг моих родственников, Павлов сказал, что ‘нет ничего более чудесного в жизни, чем любовь семьи и семейная жизнь’, и мой отец подтвердил это кивком головы.
В эти несколько часов, которые Павлов мог провести с нами, дети не покидали его, он разговаривал с ними на французском и немецком языках, и его веселые и шутливые фразы со смехом переводили то одна, то другая из наших дочерей. Так возникла истинная дружба между юностью и старостью. Потом пришло время, когда Павлов должен был покинуть нас. Мы с грустью простились и махали руками ему вслед. Для детей он остался славой России, а для взрослых — великим ученым. Имя этого милого и учтивого старика не скоро будет забыто на этих солнечных холмах, которые он любезно почтил своим присутствием.
XIV Международный физиологический конгресс происходил в Риме. Там было решено принять приглашение Советского Союза и провести XV конгресс в Ленинграде под председательством Павлова. Вскоре Иван Петрович обратился к д-ру Кеннону с просьбой, чтобы тот прочитал программный доклад на открытии XV конгресса. Уолтер посвятил много тревожных часов подготовке своего доклада, надеясь сделать его таким, чтобы слова его помогли делу свободы в тех странах, где оно было под угрозой.
Перед заседаниями конгресса мы находились несколько месяцев в Китае, а затем отправились во Владивосток с тем, чтобы поехать в Москву по Транссибирской магистрали. В Свердловске нас встретил доктор Л. А. Андреев, один из учеников Павлова, который и был нашим гидом во время остального путешествия.
Открывая заседание конгресса, как его президент, проф. Павлов произнес приветствие, а Уолтер прочитал вслед за этим свой доклад. Каждое место в этом огромном зале было снабжено наушниками, которые позволяли слушать доклады в переводе на русский, английский, французский и немецкий языки, так что речь оратора одновременно понималась всеми. По предложению председателя дискуссия была очень короткой.
Другие доклады должны были быть прочитаны в течение этого же дня после перерыва. Но делегаты конгресса были встревожены разгневанными высказываниями немецких делегатов-нацистов, которые почувствовали, что идеи Уолтера о важности свободы мнений для научных работников были критикой нацизма, и они требовали от него извинения. Однако британские и другие делегаты сплотились в защиту Уолтера Кеннона, и буря утихла, вызвав только небольшое волнение среди гитлеровских сторонников.
Во время заседаний конгресса мы посетили Лабораторию экспериментальной генетики в Колтушах, расположенную в сельской местности недалеко от Ленинграда с хорошей дорогой, которая проходила мимо фабричных пригородов и колхозных ферм. Нас приветствовали И. П. Павлов и его супруга в их доме, который находился среди лабораторных зданий.
Колтуши представляли собой небольшой поселок, состоящий из новых домов. Здесь же было большое лабораторное здание, дом для подопытных собак, отдельный дом для семьи Павлова и сад, где росли фруктовые деревья и цветы Павлова, хорошо известного своей любовью к ним. Мы провели восхитительный день у Павловых, гуляя и беседуя, сидели в теплый солнечный день на веранде, разговаривая преимущественно на немецком языке. Мы завтракали и обедали по русскому обычаю. На завтрак была подана рыба, икра, печень, жареные пирожки с мясом и капустой, а на десерт торт и кофе. На обед нам подали суп, рыбу, цыплят, морковь со сметаной, картофель, огурцы, а затем была поставлена на стол превосходная малина и по случаю именин госпожи Павловой пирог.
Павлова пригласила меня в свою комнату, чтобы показать портрет своего сына Виктора, умершего от сыпного тифа после революции: этот молодой человек имел благородную наружность, и, конечно, его смерть была большой утратой для семьи. Павлова подарила мне скатерть с красивой украинской вышивкой с ее инициалами. Я храню ее, как сокровище, в память об этой ласковой, приветливой женщине, жене великого человека, и счастливом дне.
После того как Павлов перенес воспаление легких, он страдал заболеванием сердца и у него отекали суставы. Он казался таким же оживленным, как и прежде, но семья волновалась за него, пытаясь убедить быть осмотрительным и умеренно работать.
Павлов работал над проблемой наследования свойств нервной системы: он скрещивал собак разных типов нервной деятельности и изучал полученные результаты. Он продолжал также исследовать условные рефлексы, чувствуя большую ответственность за огромные суммы денег, отпускаемые государством на его лаборатории, и считал, что эти расходы должны быть возмещены высоким качеством научной работы.
Приближалось время нашего отъезда. Печальным было расставание Уолтера с его почитаемым другом. Когда он смотрел на Павлова, то не мог уже надеяться на то, что увидит его когда-нибудь вновь, и эта мысль причиняла ему боль. Оба они должны были вернуться к своим обычным занятиям.
Прошло еще несколько дней в Ленинграде, и мы должны были уезжать. Мы отправились поездом в Хельсинки, а затем в Америку с богатыми впечатлениями об одаренном и талантливом народе, строящем своим собственным способом новый мир.
<,1945>,
Печатается по книге: И. П. Павлов в воспоминаниях современников. С. 285—288.
Cannon С. J. — Корнелия Джеймс, супруга У. Б. Кеннона.