ДРЕВНЙШІЕ ХРИСТІАНЕ НА РУСИ.
ДРЕВНЙШІЕ ХРИСТІАНЕ НА РУСИ.
Н. Каразинъ.
‘Нива’, No 21, 1872
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/karazin.jpg)
Древнейшие христиане на Руси, Каразин Николай Николаевич, Год: 1872
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Покойно, безъ всякаго шуму вошло христіанство въ безпредльныя, славянскія равнины. Мелкими, живительными ручьями всасывалось оно мало-по-малу въ народную, полудикую жизнь,— пока эти, почти незамтные съ начала, ручейки не разрослись въ многоводныя, свтлыя рки.
Доврчивые, простые, чуткіе на все, что только дышетъ неотразимой правдою,— охотно вслушиваясь въ новыя рчи,— они инстинктивно понимали, что въ новомъ ученіи кроется что-то такое, съ чмъ не подъ силу бороться ихъ прежнимъ врованіямъ.
Миръ, спокойствіе,— равенство, соединеніе — а со всмъ этимъ — сила звучала въ этихъ рчахъ. Отъ нихъ не пахло свжею кровью какъ отъ заклинаній жрецовъ неруна, они не призывали къ оружію, грабежу и пожарамъ, они не требовали никакихъ жертвъ,— они проповдывали только одну любовь — любовь высокую, всеобъемлющую, достойную памяти Того, во имя Кого поднятъ былъ Крестъ — эмблема новой вры.
Если еще мужчины не охотно разставались съ идеею войны, въ которой видли до сихъ поръ всю цль земной жизни,— то, въ свою очередь, женщины со всею пылкостью предавались христіанству и вели за собою своихъ дтей, которые, чуть не съ молокомъ матери, всасывали новое врованіе, и выростая готовились къ борьб съ дикостью язычества.
Прежде чмъ жрецы — сквозь дымъ и чадъ своихъ алтарей — замтили, какая грозная сила поднимается надъ ихъ головами, прежде чмъ они успли подумать о средствахъ къ противу-борьб,— съ ихъ головъ полетли дубовые внки и діадемы, изъ жадныхъ рукъ вырваны были жертвенные ножи, такъ много пролившіе человческой крови, и съ грохотомъ рухнули въ прахъ разукрашенные истуканы, сбитые съ своихъ тяжелыхъ подножій. Только этою подготовкою, только тмъ что христіанство давно уже всосалось въ кровь славянскихъ народовъ — можно объяснить то поразительное явленіе, что вдругъ, по одному только призыву князя, цлые народы сбрасываютъ съ себя ярмо прежнихъ врованій и цлыми толпами идутъ креститься на берега великаго Днпра, подъ снь золотаго креста и парчевыхъ хоругвей, принесенныхъ византійскими святителями.
Но покуда христіанство проявилось во всемъ блеск господствующей религіи — оно долго и долго таилось въ тишин, выбирая покойныя затишья въ глубин непроходимымъ лсовъ, куда со всхъ сторонъ сходились ново-обращенные, приводя съ собою своихъ близкихъ и родныхъ язычниковъ и уводя отсюда уже христіанъ.
Одно изъ подобныхъ собраній представлено на нашемъ рисунк:
Подъ тнью громадныхъ, столтнихъ дубовъ и буковъ, куда разв въ самый полдень западетъ только лучъ краснаго солнца, на естественномъ возвышеніи стоитъ простой престолъ, на немъ скромная деревянная чаша и святая книга — благовстія. На корявомъ, словно морщинами изрытомъ, ствол дерева вырублено топоромъ грубое изображеніе креста: вотъ и вся обстановка первобытнаго христіанскаго храма на Руси. Высокій старикъ-священникъ стоитъ подл престола, на немъ нтъ пышныхъ ризъ, блещущихъ золоюмъ, жемчугомъ и драгоцнными камнями какъ въ настоящее время,— нтъ, простая риза изъ грубаго небленаго холста облегаетъ его худое старческое тло,— въ его поднятыхъ къ небу рукахъ сверкаетъ крестъ, изъ устъ вылетаетъ вдохновенная проповдь — импровизація, жадно ловятся каждое слово, каждый звукъ этого высокаго своей простотой служенія, и кажется: разразись теперь громъ и молнія надъ головами молящихся,— потоками полейся ливень — рви и мечи вихрь въ густыхъ трущобахъ лса,— не шелохнутся эти неподвижныя, словно окаменлыя группы.
Издалека собрались эти люди: пришелъ и земецъ-хлбопашецъ въ холщевой рубах съ однимъ топоромъ за поясомъ, и стрлокъ-охотникъ въ медвжьей шкур, съ лукомъ и стрлами, и воинъ въ желзной шапк, съ длиннымъ бердышомъ и щитомъ. Пришли они вс, а съ ними и жены ихъ и даже грудные ребята.
Не потревожитъ ихъ никто въ этомъ святомъ убжищ, а если и посягнутъ жрецы-фанатики съ своими клевретами, то эти самые люди, умющіе горячо молится, съумютъ и постоять за крестъ, въ имя котораго собрались.
И такъ, недругъ, не ходи близко этого мста, держись подальше, а если хочешь пробраться сюда, то оставь прежде у подножья перуна свои волчьи зубы.