ДОМОВОЙ
(Старинная быль.)
Домовой, Розен Егор Федорович, Год: 1833
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Взываетъ насъ голосъ Царя на войну
Отстаивать грудію землю родную!
Надну доспхи, покину жену —
Кому жъ поручу я жену молодую?
Еще ты врна,
Подруга-надежа!
Но слишкомъ пригожа
И слишкомъ страстна —
Кто жъ будетъ хранителемъ брачнаго ложа?
Старуха ли няня? надежда плоха —
Глупецъ, кто ввряется этой надежд.
Когда уже минуло время грха,
Умъ женщины тупъ, и не то, что былъ пріежде!
A юность остра,
Затйна, лукава,
Увертлива, право,
Безбожно хитра —
Обманъ, да измна для ней лишь забава!
Кому жъ поручу я за нею надзоръ?
Дворецкому разв: онъ вренъ и честенъ,
Догадливъ и бдителенъ, строгъ и хитеръ,
И нравъ неподкупный его мн извстенъ!
Ее сторожить
Онъ ревность приложитъ,
A ночью — не можетъ
При барын быть —
A ночь-то меня всего пуще тревожитъ!
И такъ-то, признаться, никто изъ людей
Жены молодой сторожить не съуметъ,
Какъ юпал кровь разыграется въ ней,
Какъ умъ расторопный лукавство затетъ.
A кром людей
Есть добрые духи,
Умне старухи,
Дворецкихъ хитрй —
На нихъ-то, кажись, не бываетъ прорухи!
Я врю: въ жилищ моемъ домовой,
Съ домашнимъ житьемъ и порядкомъ онъ друженъ,
Онъ врно хитре жены молодой,
Вотъ сторожъ, какой для жены-то мн нуженъ!
— И такъ, домовой,
Незлобный, негнвный,
Мой другъ задушевный,
Кормилецъ ты мой!
Будь барынинъ дядька, всемощный, вседневный!
‘Любовниковъ грозно отъ ней отгоняй,
Держи непокорную въ крпкой невол,
И голосомъ совсти ей попеняй,
A буде послушна, держи ее въ хол.
Являйся ко мн
Порой съ утшеньемъ,
Съ твоимъ донесеньемъ,
Въ полуночномъ сн.
Доволенъ ли буду ея поведеньемъ’
‘Прости же, голубушка! ‘ — Плачетъ жена,
И мужа объемлетъ, и стонетъ, и вопитъ:
Въ ней искренность горькаго горя видна.
Растроганный ратникъ отъздъ свой торопитъ,
Узнавъ по всему,
Что милъ онъ ей точно,
Что быть и заочно
Любимымъ ему,
Что счастье семейное, кажется, прочно!
Но въ дальнемъ поход, на ратномъ кон,
Ha лож ночлега и въ битв кровавой —
Повсюду при мысли о милой жен
Его подозрньемъ смущаетъ лукавый.
Побда сама
Ему не потха:
Ему ли до смха?
Онъ сходитъ съ ума!
Да, ревность веселью большая помха!
Нтъ изъ дому всти, нейдетъ домовой:
Въ народ шататься старикъ, знать, не любитъ,
Не вдаетъ онъ, домосдъ холостой,
Какъ ревность супружняя мучитъ и губитъ!
Въ яву и во сн,
Печально, сурово,
Онъ ждетъ домоваго
Въ чужой сторон….
‘ Явись же, старинушко! молви хоть слово!’
И друга дождался!… Полночной порой
Является сонному нкто мохнатый —
Медвдъ не медвдь, a и чортъ не простой,
Но лшій косматый, старикъ волосатый….
На цыпочкахъ онъ,
Запачкапный, гадкой,
Ступаетъ украдкой,
Отвсилъ поклонъ
Съ еврейской ужимкой, съ злодйской ухваткой.
— Что скажешь, мой милый! давно тебя жду,
A женки моей каково поведенье? —
— ‘ Ну баринъ,’ въ отвтъ онъ: ‘себ на бду
Я горькое принялъ твое порученье!
Дай духъ перевесть!
При ней я безсмнно
И нощно и денно
Стерёгъ твою честь:
Совсмъ изнемогъ, одурлъ совершенно!
‘Не смлъ я досель отлучаться отъ ней:
Какую дурную ей врагъ далъ повадку —
Скоре я сладилъ бы съ сотней чертей!
Ну, вотъ, разскажу теб все по порядку —
Ты жъ сердцемъ скрпись!
По муж сначала
Она горевала,
И слезки лились,
A тамъ уже хитрость ей въ душу запала!
‘Еще не на дл, но смутнымъ умомъ
Голубка твоя принялась куролесить
И мысленно вдаться съ тайнымъ грхомъ,
A тутъ пожелала на дл чудесить:
Понравился ей
Какой-то господчикъ,
Смазливый молодчикъ
Сталъ ластиться къ ней —
И больно слюбился ей милый дружечекъ!
‘Въ мстахъ, недоступныхъ для насъ, домовыхъ,
Гд люди гнушаются гршнымъ желаньемъ,
Тамъ встрчи назначены были у нихъ,
И я, наконецъ, безпримрнымъ стараньемъ
Провдать усплъ,
Что въ часъ полуночной,
Порою урочной,
Придетъ къ ней пострлъ —
И будетъ осмянъ мой баринъ заочный!
‘Съ сердцовъ я ее пожурилъ, побранилъ
И тайную задллъ я ей потасовку,’
Но выбился я безуспшно изъ силъ!
Что было мн длать? оставить плутовку
На брачномъ одр,
A друга милаго,
Какъ вора ночнаго,
Поймать на двор —
Какъ разъ проучить шалуна молодаго!
‘И вотъ! онъ тихохонько крадется — хвать!
Попался — и лопнула злая затя!
Не стыдно ль чужую жену соблазнять?
И тутъ положилъ я зарокъ на злодя —
И духъ въ немъ сперся,
И кровь охладла,
И плоть помертвла,
Языкъ отнялся —
Теперь не затетъ онъ глупаго дла!’ —
— Куда же двался ты съ нимъ? — былъ вопросъ:
‘Ну, тотчасъ бы камень на шею, да въ воду! —
— ‘Ты выслушай, баринъ! не конченъ доносъ,
Ну, какъ не жалть молодаго народу!
Сыскался другой,
 , Сыскался и третій —
Боярскія дти —
И оба чредой,
Что красные зври, попались мн въ сти!
‘И тотъ же на нихъ положилъ я зарокъ:
Въ амбар стоять они рядомъ вс трое,
Безмолвно клянутъ свой проступожъ и рокъ,
Въ ужасной недвижности, въ мертвомъ поко!
И такъ простоятъ
Въ тяжелой невол,
Покуда ты въ пол,
Прідешь назадъ —
Тогда-то натшишься ими по вол!
‘И такъ наконецъ увидаса жена
И мыслитъ, меня вотъ ужъ третій дурачитъ!
И въ люди съ тхъ поръ не выходитъ она,
Все дома сидитъ, все тоскуетъ да плачетъ.
И вотъ, до того
Ей скучно на свт,
Что нтъ на примът
У ней никого,
Ha время оставила глупостн эт.’ —
— Спасибо, дружокъ! торопись же домой,
За нею смотри неусыпно и строго.
Тебя награжу я, честной домовой!
Лети же стрлою, лети, ради Бога!…
Набили же мн
Оскомину эти
Боярскія дти! —
И ратникъ во св
Сердитой рукою искалъ своей плети.
Труба затрубнла…. и витязь, со сна,
Подумалъ, что другъ домовой его кличетъ,
Что снова затяла что-то жена….
Ошибся! но горькое горе онъ мычетъ.
Врагамъ-то бда:
Ихъ жестоко рубитъ,
Колотитъ и губитъ —
A сердце всегда
Ужасно болитъ и неврную любитъ.
Домой возвращается рать наконецъ,
И каждаго манитъ родная хорома,
Лишь витязь нашъ сердится — горе-свинецъ
Лежитъ на душ…. Очутился онъ дома —
И женка бжитъ
Встрчать дорогаго,
На ше милаго,
Цлуя, виситъ —
A тотъ вспоминаетъ разсказъ домоваго.
И слдственно пасмуренъ ратника видъ.
— Жена, перестань: что за глупыя ласки! —
Жена съ удивленьемъ на мужа глядитъ,
Слезами наполнились свтлые глазки:
— ‘Помилуй, мой другь!
Скажи, что съ тобою?
Простился со мною,
Какъ добрый супругь —
И вотъ, воротился съ постылой душою! ‘ —
И былъ ей загадоченъ мужа отвтъ,’
И няню бранитъ онъ, дворецкаго то же,
Всю челядь домашнюю, городъ, весъ свтъ —
A челядь въ полголоса: Господи Боже!
Въ амбаръ онъ идетъ
Съ женой невеселой,
Со дворнею цлой —
И врно найдетъ
Своихъ супостатовъ — народъ помертвлый!
Ужъ отпертъ замокъ, растворяется дверь —
И, первый, хозяинъ вошелъ, оглянулся,
Глазами поводитъ, что яростный зврь,
И что-то увидвъ, глядитъ — и надулся….
Три кади стоятъ: