Борис Садовской
Борис Садовской
Доктор философии
Доктор философии
Павлина посрамляет вран.
Ломоносов
Примечания
Примечания
———————————————————————
Доктор философии, Садовской Борис Александрович, Год: 1918
Время на прочтение: 5 минут(ы)
В Испании времен Христофора Колумба в университетском городке изучали философию два студента — Педро и Алонсо.
Педро был беден и прилежен. Ходил в заштопанном черном плаще и в дырявых башмаках, питался сушеной рыбой. Узколобое лицо его могло б назваться приятным, если бы на длинном носу не блестел разноцветный прыщик.
— Вам надо, сеньор, обратиться к медику, — говорили ему знакомые.
Педро отвечал:
— Философия учит, что избежавшие малой беды могут подпасть под большую. Пусть изведу я прыщ, кто мне поручится, что я не буду без носа?
Алонсо, статный красавец в расшитой золотом куртке, мало сидел за книгами, карманы его звенели.
— Вам бы, сеньор, сделаться тореадором.
— Я им и сделаюсь, когда умрет отец.
Лучшим и красивейшим зданием в городе был университет. Здесь жили ректор, профессоры, эконом, врач, секретарь, писцы и много студентов. Над мостом возвышался дворец университетского попечителя, важного гранда, выступавшего на праздничных торжествах и невидимого в будни. На краю города чернел монастырь, по обычаю настоятель избирался университетом на почетную должность канцлера. Студенты населяли все окраины, улицы и предместья. В переулках попадались нагруженные книгами философы и юристы, медики гурьбой гуляли по площади, богословы толпились на мосту у статуи святого Антония. Звяканье струн и щелканье кастаньет начиналось с утра, вечером при звездах гремели серенады. На выезде проживал старый рыцарь, любивший пить у себя на дворе вино из заржавленного шлема, студенты хаживали к старику слушать рассказы о битвах.
Педро и Алонсо влюблены были в донью Клару. Богатая молодая сирота воспитывалась у дяди. Часто приходилось ей слушать серенады Алонсо, к ногам красавца или к нему на шляпу, случалось, падала благоуханная роза. Благоволила красавица и к скромному Педро: юный философ подносил донье Кларе латинские стихи.
Раз под вечер Педро и Алонсо сошлись близ моста. Торговцы с корзинами спешили с рынка, ослы ревели. Алый плащ рослого Алонсо пылал на солнце. Педро в шерстяной накидке казался еще тщедушней.
— Посмотри на меня, — сказал Алонсо. Он так и сиял весельем.
— С тобой что-то случилось.
— Угадай.
— Угадать нетрудно. Случилось нечто хорошее, и притом такое, что радоваться ему неловко. Умозаключаю: отец твой умер.
— Ты угадал.
— Да почиет он в мире.
— Аминь. Я не его смерти радуюсь, а своей свободе. Завтра же брошу лекции и стану тореадором. А потом…
Педро вздохнул.
— Не вздыхай. Знаю, что ты и об этом догадался.
Друзья миновали рынок и шли предместьем. У крайнего домика сидел, гладя борзую, рыцарь, седой оруженосец подносил ему полный шлем вина.
— Вот кто может помочь советом. Он человек бывалый. Зайдем к нему.
Педро согласился. Хозяин их весело приветствовал, но домочадцы остались недовольны. Их было трое: оруженосец, ворчавший, что на весь университет вина у них в погребе недостанет, сокол, злобно шипевший на насесте, борзая, успевшая выхватить из плаща у Педро изрядный лоскут. Когда студенты уселись и рыцарский шлем прокатился по столу, Педро рассказал хозяину историю их любви.
— Вы видите, господин рыцарь, что дружба перед любовью бессильна. Дружба все делит пополам, но поделить любовь даже для философа невозможно.
Рыцарь разгладил широкий ус.
— Я не философ, и вся моя наука — рубить неверных и пить доброе вино. Однако случалось, что и любовь на моих глазах делили, как военную добычу. Но дело не в этом. Я вам советую, любезные сеньоры, открыться вашей даме и ждать приговора. Избранника наградит любовь, а отверженного философия утешит. Вам, дон Алонсо, улыбается судьба, но помните, что ее улыбки ненадежны. А вы, дон Педро, не из тех, что падают под ее ударами, и мой совет вам: идите прямо.
В воскресенье студенты явились к дяде доньи Клары просить руки красавицы. Своевольная девушка, не давшая ответить старику, вышла и сказала:
— Дон Педро, сколько нужно лет, чтоб сделаться доктором философии?
— Увы, благородная сеньора, на это понадобится целых три года.
— Так. Дон Алонсо, вы мне нравитесь. Отныне вы мой новий. Когда же дон Педро станет доктором, я выйду за него. Мне хочется быть женой умнейшего человека в городе. Наша судьба теперь зависит от нас троих. Довольны вы, сеньоры, моим решением?
— Сам царь Соломон не мог бы решить мудрее, — ответил с поклоном Педро. Алонсо прижал к губам смуглую руку красавицы, и она глядела в глаза ему огненными глазами.
— Но как же… — начал озадаченный старик.
— Не спорьте, дядя. В нашем гербе недаром бычачья голова. Мое решение неизменно.
— Нет, но мне хочется знать, как ты поступишь, если дон Педро не выдержит экзамена.
— Я его выдержу, — сказал Педро.
— Он его выдержит, или я стану женой Алонсо.
— Я выдержу, — тихо повторил Педро, пятясь к двери. Алонсо захохотал.
На другой день он с презрением кинул на стол приятелю рукописи и книги, сухо поцеловался и, пожелав успеха, ушел. Славный тореадор Лагартихо принял его в ученики. Скоро Алонсо начал появляться на арене. Первые красавицы Испании домогались любви его, но Алонсо оставался новием доньи Клары. Он исполнял ее желания и капризы, слагал романсы ей в честь и пел, рокоча гитарой, приходил с разрешения дяди по воскресеньям скушать утку и выпить стакан малаги, ночью он, уже не спрашивая дяди, взбирался по веревочной лестнице к ней в окно.
Педро тем временем зарылся в книги и редко бывал на улице. Он не причесывался, не умывался, ел только чеснок и до того исхудал, что из-за груд фолиантов едва можно было разглядеть его желтый унылый лоб.
Весь город был на стороне Алонсо. Дамы негодовали на дерзкого философа, мужчины улыбались. Когда Педро показывался на рынке, ему свистели, кидались тухлыми яйцами и песком. Он все сносил, как подобает философу. Товарищи были уверены в его неудаче. Лишь иногда донья Клара, отвечая Алонсо на поцелуй, томно шептала:
— Бедный Педро, как ему тяжело.
Алонсо сердился.
— Педро дурак. Ну где ему выдержать экзамен? Наш университет существует давно, а никого еще не сделали доктором философии.
— Тогда, значит, мой Педро и будет им.
Алонсо убегал, а донья Клара смеялась.
Третий год близился к концу. Уже Педро успел сдать все экзамены, до последнего решительного диспута оставались сутки. Университет начал готовиться к торжеству. По обычаю в нем должен был участвовать весь город, праздник кончался пиршеством и боем быков. Измученный, усталый, едва дыша, Педро сидел на своей соломенной постели. Вдруг он увидел рыцаря.
— Дон Педро, — молвил учтиво гость, — обычай повелевает, чтобы вы поднесли каждому профессору по шести куриц и по коробке обсахаренных лимонных корок. Прошу вас принять на расходы вот этот кошелек.
Педро начал благодарить, но рыцарь дружески зажал ему рот перчаткой.
— Своим успехом вы стяжали честь всему городу, а значит, и мне. Я должен благодарить вас.
Едва рыцарь оставил Педро с тяжелым кошельком, как дверь отворилась снова. Вошел бледный, нахмуренный Алонсо. Молча подступил он к философу, долго глядел ему в глаза, вынул нож, покачал головой и медленно вышел.
Педро прочитал молитвы и лег. Утром он сдал последний экзамен и был признан доктором философии. Дома нашел он слугу от доньи Клары с узлами белья и платья. Искусный брадобрей-араб раздел почтительно доктора, соскоблил с костлявого тела грязь, расчесал жидкие волосы. Натершись с головы до пят благоухающей мазью, дон Педро оделся в атласный камзол с кружевным воротником и тонкие, со сборчатыми отворотами сапоги, фиолетовая мантия осенила сутулые плечи. Весь он лоснился, прыщ на кончике носа сиял и переливался, как драгоценный камень.
Факультет в полном составе встретил нового доктора. После длинной латинской речи канцлер передал дону Педро докторскую шапку, кольцо, перчатки, шпагу и золотые шпоры. Процессия двинулась по городу. Впереди выступали альгвазилы с арбалетами и мечами, за ними на белом муле ехал канцлер и шли монахи. Далее торжественно следовали попечитель, ректор и все профессоры во главе с доном Педро. Запрудившая улицы толпа пела, кричала и выла от восторга. Во всех церквах звонили колокола, дамы с балконов махали мантильями и платками, сыпали к ногам избранника вороха цветов. ‘Какой он милый! Какие у него умные глаза!’ — щебетали женщины. У моста ожидал процессию рыцарь в латах с соколом на плече. Дряхлый оруженосец улыбался сзади, держа копье и щит, борзая прыгала и визжала.
Цирк был унизан народом. Все затаили дыханье. Студенты в цветных шапочках и беретах, знатные горожане, бородатые и бритые, в бархате, с цепями на груди, полунагие дети. Дамские опахала шуршали, как крылья огромных бабочек.
Дон Педро вошел в ложу доньи Клары, когда Алонсо готовился нанести смертельный удар быку. Увидя соперника с невестой, Алонсо швырнул шпагу на песок и скрестил неподвижные руки. От бури рукоплесканий заколебался цирк. Толпа приветствовала доктора философии. Бык на арене яростно мотал головой и тряс на рогах окровавленного Алонсо.
Мертвого тореадора унесли, чета принимала поздравления. Цветы дождем сыпались на дона Педро, но он не мог отвечать и стоял закрывшись: прыщ его прорвался.
1918
Впервые — ‘Морозные узоры. Рассказы в стихах и прозе’. Пг., 1922. Публикуется по позднейшей рукописи с добавлением эпиграфа и стилистической правкой (оп. 2, ед. хр. 28).
С. 294. Альгвазил (альгвасил) — полицейский чиновник и служитель в старой Испании.
Источник текста: Садовской Б. А. Лебединые клики. — М.: Советский писатель, 1990. — 480 с.