Добавление к описанию моего фантастического кабинета, Белинский Виссарион Григорьевич, Год: 188
Время на прочтение: 3 минут(ы)
В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений.
Том 8. Статьи и рецензии 1843—1845.
М., Издательство Академии Наук СССР, 1955
63. Добавление к описанию моего фантастического кабинета. Санкт-Петербург. Печатано в типографии А. Сычева. 1844. В 8-ю д. л. 8 стр.1
Несколько месяцев назад явилась странная книга под названием: ‘Фантастическое описание кабинета Д. С. С. Д…а’. Содержание и изложение этой книги представило собою еще несравненно большую бессмыслицу, чем ее название. Мы не почли нужным сказать что-нибудь от себя о таком чудовищном явлении и ограничились только выписками из нее,— выписками, посредством которых книга могла бы говорить сама за себя.2 Сочинителю этой книги не понравился способ нашего о ней отзыва,— и вот является печатный полулисток (наполненный чудовищною прозою без грамматики и чудовищными стихами без грамматики и без меры) под странным названием: ‘Добавление к описанию моего фантастического кабинета’. Это ‘Добавление’ направлено против ‘Отечественных записок’. Так как сочинитель, видимо, в восторге от остроумия своих выходок против ‘Отечественных записок’, а мы нисколько не в претензии на эти выходки,— то и перепечатываем их на страницах своего журнала:
Не выписывая ‘Отечественных записок’ и не читая их, недавно узнал однако ж, что Записки эти, как мне сказывали, поступили с книгою моею не по-отечественному: в моем отечестве люди в чужие дела не вмешиваются и позволяют говорить всякому, что хочет, лишь бы слова были приятные, а не досадные, а ‘Отечественные записки’ написали на нескольких страницах и нескольких строках замечание на мою книгу, но я сказал уже, что буду равнодушно ожидать, что сделают с моим делом, притом же знаю, что благомыслящая и просвещенная публика о выходящих книгах судит не по внушению ‘Отечественных записок’, но по собственному своему понятию и вкусу, и потому на все страницы и строки скажу только четыре стиха, и то не своих:
Бандуристе, орле сизый,
Добре тебе, брате,
Маешь крыла, маешь силы,
Е коли летати.3
Без завъсти буду смотреть на отличные познания ‘Отечественных записок’ в Л(л)итературе, но не учиться (:) я уже сам в таких летах, что учу других, не могу удержать полета их и предоставляю делать замечания на книгу мою, не только страницами, но даже книгами: ведь надобно же чем-нибудь наполнить книгу, долженствующую выходить каждый месяц, да притом и Скаррон говорит, что и он ворчал, да и все читатели ворчат на вновь выходящую книгу, почему же и ‘Отечественным запискам’ не поворчать над моею книгой, которая однако ж ни с голоду, ни для славы напечатана, а для одной приязни и для сведения любителей кабинетов. А как напечатанное в ‘Отечественных записках’ будут читать в разных губерниях нашего отечества, а из книги моей видно, что я почти во всех губерниях бывал, то знакомцы мои, прочтя напечатанное касательно моей книги в ‘Отечественных записках’ и зная меня, будут ожидать, что и я что-либо напишу, почему и буду просить ‘Отечественные записки’, чтоб напечатали мое ‘Добавление’, но буде не согласятся, попробую еще раз отечественную ‘Пчелу’, чтоб прожужжала мое ‘Добавление’, и обещаю ей, что буду желать от чистой души, чтоб все лучшие цветы не только нашего отечества, но и розы возрожденной Эллады приносили к ней свои соты, но если ошибусь и в этой надежде,— не пойду однако ж к Моднице (?), помня пословицу: обожжеш(ь)ся на молоке, будешь дуть и на воду,— попытаюсь, не вывесят ли моего Добавления на высоком Маяке, а если и не вывесят, по крайней мере не повесят, авось Инвалид защитит ветерана, только не Л(л)итературы, буду также просить защиты ‘Полицейских ведомостей’ и, наконец, опять дойду до старого приятеля, который защитил уже меня в 1837 году от напечатанного в ‘Литературных прибавлениях’, обвинявших меня, будто я поклоняюсь Нумизматике, но буде нигде не найду участия, тисну опять на свой кошт и разошлю мое ‘Добавление’ к приятелям, которым я уже разослал мои книги как здесь в Петербурге, так и в разные губернии, чему уже прошло несколько десятидневных давностей, и никто книг моих не возвращает, следовательно оставили у себя…
Затем острословный сочинитель угощает своих читателей ужаснейшими стишищами собственной фабрики, которые он называет ‘поразогретой ухою’:
На старости лет
Пустился в свет,
Где много бед
От Собакевичей,
Зоилов, острословов,
Пустом ель, пустословов,
И кто для острого словца
Не похвалит, а разбранит
И незнакомых, и братьев, и отца,
И за учтивость кто
Забвеньем платах.
Но сказано давно:
Вольному воля, ходячему путь,
То и меня не собьют с пути,
Которым я хочу идти. (И. т. д.)
С богом! Мы вам не мешаем — идите себе!
Читая такую прозу и такие стихи, писанные в 1844 году от Р. X., нельзя не поскорбеть о чести русского книгопечатания…
1. ‘Отеч. записки’ 1844, т. XXXV, No 8 (ценз. разр. 25/VII), отд. VI, стр. 81—82. Без подписи.
Принадлежность рецензии Белинскому установлена В. С. Спиридоновым (см. ПссБ, т. XIII, стр. 155—156, примеч. 1152).
2. Отзыв Белинского об этой книге см. в н. т., No 45.
3. Из стихотворения Т. Шевченко ‘Н. Маркевичу’.