Дневники (1830, 1835), Врангель Фердинанд Петрович, Год: 1835 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 157 минут(ы)

Ф. П. Врангель

Дневник (1830, 1835)

Оригинал здесь — http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/reisen.html

Дневник (1830)

ПУТЕВЫЕ ЗАПИСКИ АДМИРАЛА БАРОНА Ф. П. ВРАНГЕЛЯ.

Печатаемые здесь записки нашего известного мореплавателя, адмирала, барона Фердинанда Петровича Врангеля, писанные им для своего брата, сохранились в бумагах последнего и обязательно сообщены нам сыном его, бароном Василием Васильевичем Врангелем, которому и приносим за это нашу благодарность.

Барон Фердинанд Петрович Врангель, эстляндец древней фамилии, родился 29-го декабря 1796 года в Пскова и воспитывался в морском кадетском корпусе. В 1817 году, находясь в чине лейтенанта, он был прикомандирован в военной шлюпке ‘Камчатка’, отправлявшейся под начальством Головнина в кругосветное плавание, для осмотра наших северных колонии и Берингова моря. Когда он возвратился в Петербург, ему была поручена новая экспедиция к устью реки Колымы, с целью изучения берегов к востоку от ее устья, за Шелагинский мыс. Эта экспедиция продолжалась с 1820 по 1824 год, и Врангель убедился в существовании земли к северу от местечка Якап, она была открыта в 1867 году англичанином Лонгом и названа ‘Землей Врангеля’. Сделанные им физические наблюдения изданы Парротом, а описание путешествия напечатано сперва на немецком языке, а потом на русском, под заглавием ‘Путешествия к северным берегам Сибири и по Ледовитому морю, совершенные с 1820—1824 г. экспедицией, состоявшей под начальством Врангеля. 2 части. Спб. 1841’. В 1825 году Врангель предпринял второе кругосветное путешествие, из которого возвратился в Петербург, в 1827 году. Вскоре после этого, именно в 1830 году, он был назначен правителем наших колонии в Северо-Западной Америке, куда отправился сухим путем с молодой женой (рожденной баронессой Росильон) и четырехнедельным ребенком. Это именно путешествие и описано им в настоящих записках. Врангель прослужил правителем колонии пять лет, произведен в контр-адмиралы, долго заведовал департаментом лесов, принадлежащих морскому министерству, в 1847 году получил чин вице-адмирала, в 1856 году управлял морским министерством, в 1857 году сделался членом государственного совета, а с 1866 года поселился в Дерпте, где и скончался 25-го мая 1870 года.

Для характеристики существовавших недавно у нас порядков, любопытна история, случившаяся с составленным Врангелем описанием его путешествия в Сибирь и к берегам Ледовитого океана в 1820—1824 годах. Он представил рукопись управлявшему тогда морским министерством В. М. Головнину, не надолго до своего отъезда в Северо-Американские колоти. В отсутствие Врангеля, Головнин умер и рукопись была забыта. В 1839 году, некто Энгельгардт, достал какими-то путями эту рукопись, перевел её, без ведома Врангеля, на немецкий язык и представил перевод знаменитому германскому ученому Карлу Риттеру, который издал его со своим предисловием. Это сочинение возбудило большой интерес на Западе, особенно в Англии, где в том же году было переведено на английский язык женой известного английского путешественника Сабина. Успех книги в Англии был так велик, что через несколько месяцев потребовалось второе издание. Тогда уже и у нас вспомнили о рукописи Врангеля, и председатель ученого комитета морского министерства, адмирал Л. И. Голенищев, поручил Врангелю, находившемуся в то время в Петербурге, заняться изданием его сочинения. Исполняя желание Голенищева, Врангель передал рукопись книгопродавцу Смирдину, которого она и была, наконец, напечатана при содействии Академии Наук, в 1841 году, с рисунками и планами.

Редактор.

Двадцать седьмого мая 1830 года, мы выехали из Иркутска, где прожили восемь с половиной месяцев. Не думаю, чтобы на земле отыскался такой жалкий уголок (кроме тюрьмы), где бы можно было прожить три четверти года, не получив некоторой привязанности или привычки к лицам и даже неодушевленным предметам, почему-нибудь памятным. В Иркутске мы испытали гостеприимство и нелицемерное к нам участие, а в семействе Муравьевых обрели истинных друзей, с которыми расстаться было очень грустно. Холодные визиты сделаны были накануне, как жертва, принесенная этикету пли ложно называемому приличию, которое не должно бы противиться рассудку и сердцу. Отобедав у Кейдлера на даче, пустились в 4 часа в путь, множество экипажей следовало за нами. Губернаторская фамилия оставила нас на Верхоленской горе (в 4 верстах), откуда в ясную погоду открываются обширные и живописные виды на Иркутск, Ангару и прилежащую цепь гор. На 6-й версте, на так называемый ‘веселой горе’, мы простились с шумно веселыми провожатыми, которые горевали для того, чтобы затушить печаль и смыть слезы шампанским, а скуку прогнать песнями. О, как бы они желали всю свою жизнь расставаться с приятелями!

Лизанька с 4-х недельным ребенком, Клементина Ивановна (m-me Медведева, дочь Кейдлера) (m-me Fichtner занимали шестиместную карету, я с Медведевым сидела в бричке, Мейер с собакой в кибитке, Кузнецов (правитель иркутской конторы Российско-Американской компании) с 2-мя сыновьями в своем экипаже, а жена его с Анной Андреевной (sage femme) в другом. Для ребенка должны были часто останавливаться, так что на ночлег (на 32-й версте) приехали почти в полночь, все передрогли, в особенности жители кареты были весьма утомлены. Наш квартирмейстер Кузнецов весьма благоразумно избрал деревню. Оек местом ночного отдыха и занял дом крестьянина Петухова, имеющего в сундуках своих слишком 150 тысяч звонкой монеты. Сытный и вкусный ужин был уже накрыть. Хозяин-мужик, лет 45, наученный и просвещенный лакомыми чиновниками Иркутска, которые весьма чтут и честят капиталистов-крестьян, связанных с их благородиями и высокоблагородиями посредством какого то сильного магнита, изволил сам сесть с нами за стол, а тучная хозяйка его ухаживала за гостями, упрашивая кушать хлёб-соль. Отец этого мужика жил 102 года и был известен умом и деятельностью в молодости, а под старость страстью к голубям, не менее 2000 голубей слетались по свистку старика, садились к нему на голову и плечи. Он сохранил бодрость духа до смерти. Здесь простились с нами Кузнецова и Анна Андреевна. 28-е, после завтрака. На проеханных сегодня 85 верстах мы любовались свежестью природы, меж холмов тянутся обширные равнины (называемые здесь степями), покрытые молодой зеленью как бархатом, и испещренные стойбищами бурят, богатых скотом и свободой. Старания земского начальства приучить этих полудикарей к хлебопашеству не увенчались желаемым успехом конечно, одна нужда может заставить человека променять беспечность на трудолюбие—отраву на целебный бальзам. Не первая ли наша благодетельница это хуленая нужда?

29-е. Достигли реки Лены против Кочугской пристани, в 230 верстах от Иркутска. Бедная, грязная деревушка с убогой церковью расположена на противолежащем берегу, у которого стоял и наш паузок. В нетерпении полюбоваться ковчегом нашим, о котором насказали нам по дороге много утешительного, мы тотчас же переправились чрез реку, чтобы, как водится, горько обмануться в ожиданиях. Каюты оказались низки, холодны, текучи. Я немедленно принялся за переделку: стены обил войлоками, поставил железную печь (нарочно взятую с собой из Иркутска), разместил багаж, провизию, не переставая изливать сильные порывы справедливой досады на виновников неисправностей.

Здесь строятся и нагружаются паузки, баржи и лодки для плавания по Лене, которая, как тебе известно, истекает в 20 верстах от Байкала, в 231 версте, отсюда, имеет здесь 30 сажень ширины и до 2,5 аршин глубины, а до Ледовитого моря протекает 4002 версты, будучи всюду судоходна. Несмотря на производимое крестьянами судостроение, в домоводстве их не заметно довольствия: в кабаке исчезают все плоды трудов их, а неопрятные избы остаются представителями нищеты. На вопрос: отчего вы так бедны? Голова мне ответил: ‘тесное место, сударь, лучшие сенокосы заняты бурятами, а нашему скоту негде разгуляться’, и при этом показал рукой на обширную равнину, которая могла бы вместить все орды Чингисхана. ‘Много ли у вас скота?’ ‘Голов 30, сударь’. ‘А велик ли годовой сбор целовальника?’ ‘Тысяч десять рубликов!’ ‘Видно и скот ваш предпочитает вывеску орла чистому полю’ заметил я. Винный откуп в Сибири парализирует все другие благодетельные учреждения правительства, пекущегося о водворении устройства и благосостояния в нижнем классе народа: без понятия о нравственности невозможно привить к ним и наклонности к трудолюбии которое, вместе с здоровьем, исчезает в сивухе.

30-го. При теплой, приятной погоде мы отвалили сегодня утром от берега. Расставание Лизаньки с Клементиной Ивановной тронуло и меня до слез. Громогласное ура и сердечные желания провожали нас. Поворотясь носом по течению, лоцман и гребцы наши сняли шапки и громко помолились: ‘Господи помилуй и благослови! Бог нам надобен!’—затем грянули в гребли и быстрое течение унесло нас скоро из виду провожавших нас приятелей. Я не мог без сильного движения в душе взглянуть на жену и ребенка, представляя себе неизвестную будущность, наполненную тьмой опасностей.

Наш паузок извивался меж гористых берегов, покрытых темным лесом, мы не сходили с верху, развлекая думы в чувства, нас отягчавшие, спокойной, безмятежной величавостью дикой природы: о, как утешителен и внятен был ее голос!

В 30 верстах от Качуги, на правом берегу реки, лежит Верхоленская деревня, которая обыкновенно снабжает пловцов дорожной провизией, курами, маслом, молоком и пр. Берег покрылся любопытными зрителями, когда мы причалили для удовлетворения наших нужд, и весьма приятно было не видеть здесь ни одной праздной женщины, все они вязали чулки и колпаки и т. н. из шерсти и заячьих волос, предлагая и нам по дешевой цене купить на дорогу. Подобной картины трудолюбия я не видал во всей Сибири и ставлю Верхоленскую деревню в образец, достойный подражания, и за то избы их чисты, огороды обработаны, лес кругом вырублен и все дышит довольством. Вероятно, основатели этой деревни были длительные, добрые люди.

Лоцман желал остаться здесь на ночь, приводя причиной ‘опасные впереди места’, но так как мне эти безопасные опасности знакомы и я полагался на пустоту нашего паузка, то велел плыть далее. Ночь прошла без беды.

31-е. В день нашей свадьбы небо казалось мне яснее и погода приятнее обыкновенного. Как богат этот год приключениями! Они, как волшебные картины благодетельного сновидения, мелькают передо мной, вливая в душу отраду, расширяя сердце любовью и неизреченной благодарностью к милосердному Подателю благ. Тринадцать месяцев тому назад, находясь в Ревеле:, я не смел и мыслить о женитьбе, а теперь плыву по Лене, в самой глуши Сибири, с любезнейшею, добрейшею женою и милым ребенком! Если бы писателю романа вздумалось завязать свою повесть подобным происшествием, то вероятно завязку назвали бы изысканной и неправдоподобной, читатели возопили бы: ‘куда он торопится, этот безрассудный муж, жестокосердный отец 4-х недельного дитяти, нелюдимый, бесчувственный родственник? Он шутит жизнью людей и не в состоянии ощущать сладостей семейной жизни под покровом безмятежного спокойствия, в кругу родных’. Подобные жестокие обвинения отражаю безмолвным несогласием, и если потребуются доводы, то должен с Фальстафом провозгласить: reasons were as plenty as blackberries. I would give no man a reason. Затруднение в том, которой из такого множества причин начать перечень?

Языки гребцов наших сегодня заметно развязались: надуваемый попутным ветром, парус осеняет эту группу, составленную из людей, пришедших волей и неволей в эту сибирскую дичь из отдаленнейших стран. Тут и жид многоречивый, ‘без вины’ сосланный за воровство, и молчаливый угрюмый сибиряк, и поющий малороссиянин, и отставной солдат в форменной, изодранной шинели, с медалью за войну 1812 года.

Он уроженец. города Керенска (на Лене между Иркутском и Якутском), взят рекрутом в армию, где широкая спина его приняла порядочную долю храбрости, которая наконец довела его и до Парижа,— ‘большой, веселый город, тут немцы живут, они не пашут, не орают, богато проживают’, потом он находился в военных поселениях, и после 26-лтней беспорочной службы, с избитой спиной, тощим желудком и изорванной шинелью, получил отставку, в прошлом году, около Петрова дня, пустился он из Новгорода пешком на свою родину, около масленицы достиг Иркутска, а теперь нанялся в гребцы, чтобы доплыть до места рождения. Все чудеса немецкого города Парижа, о которых наш ветеран с голубой медалью премного ораторствовал, нисколько не удивляли жида: ‘но как зе ти песком до Иркутска досоль?’ Голубая медаль громко захохотала: ‘ведь до Парижа меня не в карете везли, а пешком же шел, подставляя лоб пуле, а спину палке,— то, как же, братец, отставному то домой пешком не доплестись? Пусти-ка тебя, жида, на волю, найдешь дорогу’. Малорос добавил: ‘найдет, да не пешком, а лошадь украдет’.

Лоцман заслушался или зазывался, только мы наткнулись на мель. Для подобных случаев имеют на паузках в готовности длинную, толстую и широкую доску, известную здесь под названием ‘плеухи’, люди спускаются в воду, держать оплеуху ребром поперек течения, ниже паузки, образуя род плотины, которая, возвышая воду, способствует паузке сплыть с мели на глубину.

Берега Лены весьма мало населены, редко где встречается избушка, станция или деревня. На вечерней заре мы проплыли мимо одной небольшой деревушки, в которой царствовала мертвая тишина. На лай нашей собаки ответило тотчас множество голосов ее собраний и жаркая перепалка с обоих сторон не умолкала далее тогда, когда мы давно уже скрылись из виду неприятеля. Лена, сделав несколько заворотов, погрузилась, а вместе с ней и наш паузок,—в темные тени крутых гор, стесняющих ее течение, дикость этих скал и таинственность вечерней тишины питает в глуши лесов нелюдимого пугача, испускающего жалобные вопли, словно некий дух подземный, на страх веселящимся на свободе, в довольно ясном отголоске перекатываются эти странные звуки, смешиваясь с пророческими кликами кукушки.

Июня 2-го. О вчерашнем дне сказать нечего: плывем безостановочно днем и ночью, то под парусом, то на веслах, я чаще всего несемся по течение, предаваясь его воле. Сегодня небо покрылось облаками, горы погрузились в туман, а воздух теплый и вечером накрапывал дождь. За Рижской станцией (440 верст ниже Качуги) горы несколько отступаюсь от реки, оставляя отлогие равнины в пользу посельщиков, которые однако ж этого не понимают. Здесь растет прекрасная сосна, ель, береза, осина, лиственница, а из кустарников: Faulbaum und Sgarra. Нищета есть общий удел здешних крестьян. Узкие полосы сенокосных земель, лежания вдоль реки и стесняемые горами, конечно, не достаточны для удовлетворения нужд сельского хозяйства, тем более что они заносятся от наводнения реки илом, препятствующим прозябанию хороших трав, и от того под хлебные посевы вовсе неудобны: на это то обстоятельство крестьяне всегда упирают, когда их спрашивают о причине бедности. Но истину следует искать в их нерадивости и лености. В течение 60 слишком лет, как русские поселены на чувашских берегах, вряд ли одно дерево срублено для очистки мест под пашни или сенокосы, по крайней мере с реки незаметно ничего подобного. Да и можно ли ожидать трудолюбия от бродяг? Иной привык к беспечности с малолетства, которое провел в плодоносных губерниях России, другой отвык в бродяжничестве от трудов, ему с молодости, может быть, и знакомых. Дети таких отцов наследовали от них леность. Начальство неохотно обращает внимание на такой неблагодарный предмет, сберегая попечительность свою на поощрение соболиного и беличьего промыслов. А кабаки, кабаки!

5-е. На рассвете прошли станцию Заборскую, откуда, до Керенска считают сухим путем 28 верст, а водой — 75: река извивается на этом пространстве крутыми поворотами меж низменных берегов, и течет весьма медленно: в этих так называемых кривых луках помогает нам попутный ветер.

Около 5 часов пополудни над горами собрались черные тучи, которые разразились сильным громом и вихрем, жестокий порыв прижал наш паузок к песчаному берегу и разбросал горящие поленья из очага по всему судну, полился дождь как из ведра, пробиравшейся обильными ручьями в каюты, где не осталось сухого места. Однако ветер бушевал не долго и небо скоро прояснилось. В 7 часов вечера, мы пристали к городу Керенску, чтобы запастись провизией. От Ив. Богд. имел я письмо к здешнему исправнику, который на нашу беду находился в уезде. Заседатель, по сибирскому обыкновенно, явился с рапортом ко мне, уверял, что из жителей Керенска никто не может похвастаться тем, что после Пасхи имел кусок свежего мяса на столе, что скот от недостатка сена едва движется, что домашних птиц здесь никогда не водилось и что, наконец, даже и рыбы нет! Он прислал к нам купца, у которого мы купили солонины, масла, свеч и печеного хлеба за умеренные цены, также ведро белой капусты, а дикого щавелю мы нарвали сами на противоположном острове — и в 1/2 10-го часа, отчалили от берега.

Во все это время заседатель не переставал возбуждать в нас сострадание к жалкому положению обывателей этого в грязи затонувшего городка, — забытого природой, как он выразился. Крестьяне-хлебопашцы для собственного продовольствия закупают ежегодно шестимесячную провизию муки, бедны скотом, и лишь осенью находят подкрепление в рыболовстве. Откуда же достают они денег на покупку этой шестимесячной провизии, на взнос податей и — на случай посещения исправника и заседателей? Крестьяне удовлетворяют все эти нужды добываемыми в здешних летах прекрасного качества белками, и частью гоньбой почты. В самом городе разводят также огурцы, капусту и морковь— которые возят в Якутск на выгодную продажу, а хлебопашество и скотоводство, конечно, могли бы быть в лучшем состоянии. Ко всему этому, в 150 верстах вверх по реке Киренге, имеются богатые рыбные промыслы. А все-таки безответная природа их забыла!

7-е. Одни прибрежные горы изменяются в видах и формах своих, все прочее остается в привычном однообразии. Однако ж, нужно заметить, что мы проплыли мимо 20 барок с хлебом, сплоченных по три вместе, довольно глубоко погруженные в воду, они представляют огромную площадь течению, действующему на них с такой силой, которая совершенно уничтожает влияние противного ветра, вследствие этого они без пособия вёсел несутся гораздо быстрее паузки, барки эти суть четырехугольные огромные ящики, вмещающее каждый по 6,000 пудов муки.

8-е. Поутру проплыли мимо селения, лежащего насупротив устья реки Витима. И здесь не могли получить ни молока, ни рыбы.

В 240 верстах вверх по реке Витиме находится слюдяная ломка. Слюду добывают в скалах с немалым трудом и находясь ее слоями в фут толщиной и 1,5 аршин поперек кристалла. Живущий в деревне Витимской, купец Ширяев, ежегодно отправляет артель для добывания слюды, которая не находится на откупе или под запрещением, как например, Вилютная каменная соль, каждому дозволено ломать и продавать ее без пошлины. В прошлом году Ширяев послал туда 27 вольнонаемных работников на хозяйском судне, с харчами и инструментами, по условно каждому работнику принадлежал 1 пай и 10 паев хозяину. Во все лето добыли 111 пудов чистой слюды, следовательно, по 3 пуда на пай, который покупался хозяином за 200 рублей, от мелочной перепродажи он может выручить 300 р. за пуд, т. е. 900 за пай.

К вечеру заметили на правом берегу две тунгусские юрты, я переехал на лодочке к ним в гости. С реки Олекмы они недавно перешли сюда на своих оленях для закупки ржаной муки с проплывающих барок. Средства пропитания их весьма ограничены, особенно весной, когда рыбы и птиц мало, олени тощи, а ягоды не зрелы. Я обрадовал этих добрых страдальцев табаком и получил немного оленьего молока для ясень. Между тем, паузок ушел почти из виду и я должен был сам приняться за весло, чтобы догнать бегущих.

11-е. Сильный противный ветер ставить нас беспрерывным боком поперек течения, прижимаем к берегам и выводит нас из терпения, к тому же развело на реке порядочное волнение (она шире двух верст), ковчег наш качается без милосердии и даже некоторых пассажирок жестоко укачало. Самый водяной парус не помогает.

12-е. В 7 ч. утра пристали к бывшему городу Олекминску. Эта резиденция исправника Олекминского уезда расположена вдоль реки, примыкая к крутизнам из красной глины. Хлеб здесь худо созревает и плохо награждает труды крестьянина, которому гораздо легче убить соболя и белку. Олекминские соболя славятся по всей Сибири, отличившие продаются по 100 рублей, 3 и 50 р. обыкновенная цена. Теперь здесь ярмарка, 10 больших барок с хлебом и солью и 35 купеческих паузков с другими товарами прижались к берегу, разноцветные флаги развиваются на мачтах, толпа якутов, тунгусов и русских, одеты в лучшие наряды, теснятся кругом, в раскинутых на берег палатках выставлялись для приманки блестящие и разноцветные безделки, везде приметно движете. Лизанька не могла довольно наглядеться на эту пеструю картину промышленности, столь редкую в этой части Сибири. Река имеет здесь 3 версты в ширину.

Запасшись свежей провизией, мы отчалили и поплыли вперед, держась берега.

15-е. Ниже Олекминска живут якуты, которые для рыбной ловли выезжают на реку. Они часто приезжали к нам с продажной рыбой на утлых лодочках, сделанных из березовые коры. Около станка Бестяжского (90 верст от Якутска) река расширяется на 4 версты и, протекая по прямой линии, представляет неограниченный берегами горизонт. Левый, известковый довольно высокий берег, покрыт частым березовым лесом, снабжающим Якутск дровами, угольями и смолой, и теперь в разных местах якуты занимались рубкой дров и жжением угля, который на сплоченных бревенчатых паромах сплавляют в город для продажи. В 18 верстах далее виден старинный деревянный монастырь Покровский — без монахов. Отсюда река становится мелка и фарватер несколько затруднителен.

Между станками Тит-Азинская и Тоснь-Азинская и у Бестяжской, на левом берегу Лены, открыты богатые руды свинца с серебром, в присланных в Петербург образчиках найдено в 100 долях руды 70 свинцу и 3 серебра. 30 лет казна пыталась обрабатывать этот рудник, но ссыльные, употреблявшиеся для этой работы, начали грабить мирных якутов, вследствие чего сочли за лучшее прекратить работы, ныне американская компания наша хотела было приняться за это дело, однако, я отсоветовал ей затрачивать капиталы, нужные ей для колонии.

16-е. В 8 часов утра, при ясной погоде, пристали, наконец, к Якутску, совершив более 2,500 верст речного плавания в 18 суток. Комиссионер компании, г. Шергин, тотчас явился к нам и приготовил для нас свои экипажи. Мы торжественно расположились в его доме. М-me Розенберг, оставшаяся здесь в ожидании нашего прибытия, встретила Лизаньку с непритворной радостью, она, бедненькая, скучала по мужу, которому необходимо было спешить в Охотск.

В Якутске я нашел весьма мало перемен. Выстроился новый гостиный двор, но остались старые сплетни и старое невежество. В 9 дней нашего здесь пребывания, мы озабочены были приготовлениями к охотской дороге, и я одним только днем пожертвовал для свидания с моими прежними знакомыми, следовательно, и не могу много рассказать. Притом, весь город, разделившийся на две партии, был в ожидании приезда комиссии для исследования действий областного начальника, приближенные его шныряли из дома в дом, собирая партизанов и выведывая мнения людей, между тем как противная сторона ликовала под маскою сострадания. Подобный дух общества мне противен, как ревень, и чтобы не слышать и не видеть этих шипунов, я старался ни с кем не встречаться и не принял ни одного приглашения.

В сибирских городах я бываю очень расположен досадовать на дурное, не встречая ничего хорошего или похвального, меня могут обвинять в предубеждении и, может быть, основательно. Однако ж, как бы то ни было, следующие мои замечания неоспоримы. От бывшего разлития реки и долголетнего нерадения полиция многие улицы города испорчены, мосты прорваны, сруб по набережной поврежден, новый каменный и для города довольно обширный гостиной двор служит вывеской упадка торговли, а хлебные и мясные базары свидетельствуют о совершенной беспечности городового начальства, ибо они пусты и в них нельзя найти и за деньги самонужнейших потребностей жизненного продовольствия. Не смотря на то, что город лежит на берегу реки в 7 верст ширины, окружен обширными покосными равнинами и лесами, окрестности его населены скотоводственным и трудолюбивым народом, весьма способным ко всем ремеслам,— в городе нельзя было купить ни воды, ни мяса, ни дров, ни самых обыкновенных вещей для домашнего обихода: надобно ли стекла в окна вставить — посылают в Иркутск, седло ли сделать — в Иркутск, пиво ли сварить — в Иркутск. Если не хотите умереть здесь от голода, жажды и холода, то должны зимой на целый год запастись речным льдом для воды, набивая им обширнейшие и превосходные погреба, ибо река в 3-х верстах от города и вода в ней у берегов летом мутна, осенью должны закупать у якутов скот, дома бить его, чтобы хватило говядины на целый год, таким же образом нужно запасаться маслом и дровами. Начальство, лишив якутов свободы (конечно им во вред обратившейся) и обогащаясь умножающеюся их нищетой, дало им взамен лишь понятья о роскоши, законы для ябедничества и обряды без веры. Но сию пору не думали составить якутскую грамоту, ни основать народных школ, где бы якуты могли получить некоторое понятие о христианской религии. Даже нисколько не подумали поддержать чрезвычайную способность якутов к ремеслам, и ежели все дома и церкви в Якутске строятся одними якутами и ими же производятся работы столярные и резные,— даже живопись, то этому обязаны удивительной переимчивости этого татарского народа, начальство же не прилагало о нем ни малейшего попечения. Подчинив кочующих на свободе народов власти своей, искоренив в них веру к шаманам, ознакомив их с нуждами общественной и оседлой жизни — правительство забывает свой священнейший долг, не заботясь об истинном образовании в невежестве и нищете утопающих подданных своих. Я уверен, каждый земский заседатель полагает, что не он для народа, а народ для него создан. Чтобы не сочли меня за беспокойную голову, я должен оговориться в невольной погрешности, назвав правительством то, что разумею начальством, так редко действующим в духе нашего мудрого и истинно благомыслящего правительства.

Комиссионер наш, г. Шергин, человек весьма хороший, умный и усердный, много облегчил нам хлопоты при снаряжении в путь, коего трудности почти обратились в пословицу: Охотская дорога значит в Сибири то же, что самое утомительнейшее, опаснейшее путешествие.

Наконец, июня 25-го, мы сели вновь на наш паузок, на котором переправились к противоположному берегу Лены, где на обширном сенокосном поле паслись лошади и разбиты были палатки. В Иркутске состроил я для матери, ребенка и няньки качку, т. е. по средине двух длинных оглобель прикрепленный короб, довольно просторный для вмещения 4-х человек и обтянутый с боков и сверху сетью из лошадиных волос для предохранения от комаров, а на случай ветров и дождей снабженный кожаным чехлом, в оглобли спереди и сзади короба должны были впрягать две лошади, и сделанный в Иркутске опыт удался весьма хорошо. Дабы мои путешественники могли понемногу привыкнуть к этому висячему на воздухе экипажу, поставили его па первый случай на дрогах, надеясь на ровную дорогу первых 50 или 100 верст. Однако ж, лошадь, хотя лучшая из всех, бесилась и на первом же дебюте опрокинула дроги с качкой. И так отправили ее пустой вперед. Между тем, якуты обвязывали вьюки и седлали лошадей, которые рвались, бесились, разбивали клади, ушибали ямщиков и свирепостью наводили страх и ужас на неопытных моих путешественниц. Наконец, отправили 45 навьюченных лошадей, разделив их на два отряда. Остались седоки, лошади наши уже были оседланы и привязаны к столбам. Желая испытать свойства их, я велел сперва подвести свою лошадь, она вырвалась и пустилась по полю, как стрела из лука, другие сначала немножко чванились, однако ж, скоро вошли в послушание. Ремнями притянули кожаный короб (для ребенка) к груди человека, которому я решился доверить эту драгоценную ношу, уложили малютку и посадили седока на лошадь, другой должен был пешком вести ее под уздцы. Во все это время ребенок Громко плакал, мать, нянька и остальные женщины проливали слезы, а у меня на сердце было весьма грустно. Уселась и Лизанька, и няня, и М-me Розенберг, и люди наши, и таким печальным шагом поехали вслед за ребенком. Она отошли от меня уже далеко, когда привели моего беглеца. Догнав в слезах утопающую процессию, я узнал, что лошадь под ребенком завязла в болоте и теперь человек с ним идет пешком, — впрочем, кроме наведенного на мага страха, все шло благополучно.

26-е. Хотя мы отправились из Якутска в 9 ч. утра, но с Лены тронулись не раньше 9-го часа вечера, солнце было близко к закату, а погода довольно приятная. В 1-ом часу утра сего числа, приехали наконец на реке Солу, в 13 верстах от Лены, где я намерен был переночевать. Но каково было мое удивление, когда мы не застали здесь нашего обоза, ни палатки, ни кухни, ни постелей. Ночь была холодная, и густой туман лежал на сырой земле. Развели огромный огонь в лесу, и около него расположились в ожидании обоза, прошел час, другой и третей—нет никого. Между тем, на сучьях и потниках, под прикрытием шинелей, усталые, утомленные путешественницы заснули крепким сном. Меня терзала досада на ямщиков и сострадание к невинным страдальцам. Наконец, в 6-м часу утра раздались по лесу громкие клики: гот! гот! /кутов, которые показались с обозом за речкой, при переправе через нее упали в воду вьюки с нашим дорожным запасом сахару, соля и кофе— новая беда! Солнце стояло уже высоко на ясном небе, разогнало серые туманы и вселило бодрость в спутников моих. Я нуждался во сне, бросился под дерево и часа четыре насладился отдыхом. Проснувшись около 9 ч. утра, поднял людей, спутницы наши, слава Богу, еще спали, а дитя лежало у груди матери. Они раскрыли глаза, когда чай был уже готов.

Обозы разошлись с нами недалеко от Лены, несколько лошадей разбежались, часть вьюков побросали в лесу. Я должен был послать неутомимых в трудах якутов отыскивать потерянное. Качку кое как дотащили, однако ж я должен был ее здесь бросить, несмотря на мрачную перспективу для жены моей— совершить все путешествие верхом.

Упование на беспредельное милосердие Небесного Отца и совершенная готовность переносить безропотно все страдания, его волей ниспосланные, укрепили наши силы. О! По истине часы искушения и физических опасностей суть настоящее ангелы хранители нашей жизни: они вводит нас в храм веры и исцеляют от эгоизма, самолюбия и убийственного самомнения, от высокомерия и жестокосердая, отравляющих душу нашу.

В обозе нашем ввел я другой, удобнейший порядок, и в 4 часа пополудни мы пустились в дальнейший путь. Кроме Лизаньки, все другие женщины были довольно несносны: кому лошади не нравилась, кому седло было худо, кто требовал, чтобы особый пешеход вел лошадь под уздцы, кто досадовал на все не имея причины быть чем-нибудь в особенности недовольным. Лизанька совершенно меня восхищала бодростью, веселостью духа. Дитя понесли пешком.

Не отъехали мы и 6-ти верст, как бешеная моя лошадь, с которой я слез, чтобы подтянуть подпругу, вырвалась из моих рук и в миг исчезла из виду. Я воспользовался этим случаем, чтобы пройтись пешком и любоваться свежестью природы, подобно странствующему авантюристу. По довольно широкой и сухой тропинке шли мы рядом с Лизинькой, позади ребенка, для которого мать должна была часто слезать с лошади, чтобы или покормить, или перепеленать, нянька уехала вперед и в первую неделю вовсе не заботилась о ребенке, оставшемся совершенно на попечении неопытной, по бодрой и нежной матери. Таким образом, путешествовали мы до вечера, когда у пригорка лесом обросшего холма, на рубеже обширного травяного поля, расположили лагерь, в 20-ти верстах от вчерашнего ночлега.

Едва вскипел чайник, как конский топот возвестил нам появление поспешающего гонца: это был сын якутского комиссионера, с забытыми вещами и деньгами для перемены в ближних якутских селениях худых лошадей на другие. Привели также и лошадь мою со сломанным седлом, без тороков (шинель за седлом) и всю избитую: ее поймали якуты с передней станции.

27-е. При постоянно прекраснейшей погоде тронулись в 11 ч. утра в путь. На 9 лошадях отправили обоз с ненужными вещами впереди, с тем, чтобы он шел независимо от нас, другое отделение, на 10 лошадях, двигалось позади нас, а третье, заключавшее кухню, на 10 лошадях, при нас или впереди — всего лее было 50 лошадей с нашими. Вновь попытались везти ребенка на лошади, и теперь с успехом. На 10-й верст приехали на станцию, где нашли кумыс и свежее молоко, кухня нас уже ожидала и обед был готов, но оставшийся назади обоз присоединился к нам не ранее 11 ч. ночи, 6 лошадей убежали с вьюками,—тут был дорожный запас солонины и ветчины. Александр Федорович (сыне комиссионера), сопутствовавший нам, распорядился о новых лошадях и отыскании потерянной провидя, что все па другой день и привезено в целости, кроме солонины и ветчины. Я нанял якута пешехода, чтобы вести за повод лошадь под ребенком.

28-е. Сделали 20 верст при хорошей погоде и по весьма понятным местам: озера, луга, холмы, перелески. Никаких приключений не было, и кажется дела приняли настоящей ходе. Александре Федорович, уверившись в устроившемся порядку распростился с нами и ночью ускакал с письмом от Лизаньки, адресованном в Ревель.

30-е. Подвигались потихоньку вперед, обедая на станциях и ночуя в лесу или в поле. Странствование наше все более и более обращалось нам в удовольствие.

Подъезжая сегодня к станку Поротово, где намерены были обедать, я ускакал с Лизанькой вперед, оставляя трех людей и няньку у ребенка. Едва мы слезли с лошадей, как видела лошадь Марьи Ивановны (няньки), бегущую безе седла. Вы можете себе вообразить испуг Лизаньки. Оказалось, что лошадь под ребенком наступила на гнездо оводов, взвилась на дыбы, едва не сронила седока с ребенком и перепугала всех остальных лошадей, Марья Ивановна, видя дитя в опасности, бросилась с седла ему на помощь, но запуталась рукой в стремени и едва не была зашиблена лошадью, понемногу лошади успокоились и все это происшествие кончилось mit einer Armverlankung няньки, что и понудило нас остаться здесь на ночь. Натурально, матери я рассказал это дело иначе.

Близь станка лежать несколько озер, где водятся кулики. Мейер ушел с ружьем за ними в болото, но вдруг мы видим его бегущим с ужаснейшим криком назад, махая ружьем и рукой, как умалишенный. Если бы мы находились в Индии, то я подозревал бы близость боа, но в мирных пустынях Сибири встретить такое чудовище мне казалось событием чрезвычайно смешным и любопытным. Несчастный произвел в слушателях сильный хохот, когда объявил, что исступленный побег его может нам доставить некоторое слабое понятие о множестве и кровожадности напавших на него комаров.

Июля 3-го. Проезжая каждый день от 25 до 35 верст по равнинам, покрытым журавлиным горохом (Wicken) и другими сочными травами, и через мелкие леса берез и лиственниц мы пользовались постоянно хорошей погодой, на станциях находили молоко и кумыс, а на ночлегах стреляли уток и кульков. Вчера привезли нам отысканные фляги с солониной ветчиной: первой недоставало всего 1/4 части, а последняя был почти вся съедена червями.

Сегодня у станка Лебшинского встретил нас Сивцов, якутский князек соседственнего ночлега и подрядчик наш. Он объявил, что свежие лошади приведены уже из дома его в 2 верстах отсюда и пасутся теперь у станка, где мы и расположились дневать. Остаток дня провели в осмотре лошадей, в перемене некоторых ямщиков, в заготовлении провизии и подобных дорожных занятиях, сопряженных всегда здесь с большими хлопотами и не удовольствиями, ибо якуты чрезвычайно многие речивы, упрямы, плутоваты и с намерением бестолковы.

4-е. Вчерашние работы продлились весь день. Якут, водивший за повод лошадь под ребенком, требовал себе здесь, но сделанному условно, смены, хотя должность его в последние дни облегчилась тем, что он уже не пешком, а сидя на смирно лошади, исполнял оную. Явились трое кандидатов: Иван, Афанасий и Константин, на моих харчах, моей лошади и 100 р. денег до Охотска. Все они имели хорошие рекомендации: Иван молодой, здоровый гигант, быль уже 4 раза в Охотске, но плут, Афанасий честный мужик, совершивший эту дорогу 1 раз, но слеп на один и худо видит другим глазом, Koнстантин, молодой проворный парень, один нападает на черного медведя, отважный охотник, но ни разу по этой дороге не ездил. Я решился взять Ивана, заключил с ним контракт, отдал по требование его деньги вперед.

Мы здесь хорошо отдохнули. Заняли станционную уросу, конусообразное, высокое и обширное летнее строение, ее основу составляют лиственные длинные шесты, которые обложены берестовой, подобно коже выделанной и узорами вышитой, корой, сшитой вместо конским волосом. В этих уросах свет легок для глаз, всегда прохладно и комаров не бывает. Свежего мяса и птиц, молока и кумысу привозили нам с ночлега. Подрядил Сивцова — и мы с усердием к нашим тощим желудкам собирали силы для дальнейшего пути.

Сегодня прискакали из Якутска священник, заседатель, земский врач, ехавший для освидетельствования трупа некоего старика Аргунова, смотрителя Агданской станции, умершего скоропостижно, почти в один час с женой старухой. Они переменили лошадей и спешили дальше. Я поздравлял их, что эта смертность случилась только в 300 верстах от Якутска, а не где-нибудь в Зашиверске, или на Колыме, куда бы им должно было проехать тысячи две с половиной верст, ибо для местности не делают у нас исключений в исполнении земских установлений. Пустынная ли сибирская тундра, или средина России— порядок один.

6-го. Якут Иван поспешил обнаружить плутовство свое пред самым отправлением нашим, я должен был отобрать у него деньги и нанял Афанасия с одним глазом. Этот случай и заключение нового контракта задержали нас до 3-го часа пополудни на месте.

6-го. Приехали на Амчинскую станцию, на реку Амчу, где есть русский смотритель и следовательно некоторое хозяйство. Вчерашним дождем попортилась болотистая дорога, однако ж, не в такой степени, чтобы слишком затрудняло езду, мы даже часто по несколько верст шли пешком, любуясь цветами и тучными травами, покрывавшими поля. О других предметах не спрашивайте: их нет.

На Амчинской станции встретила нас старушка, хозяйка уехавшего в якутские стойбища (они все в стороне от почтовых дорог) смотрителя. Она мучима была сильной лихорадкой, и будучи великой охотницей болтать, с сердцем восклицала: ‘куда делись мои прекрасные речи!’ Она их заменила — и мы не остались в потере — свежим хлебом, мясом и молоком. Как живые доказательства ее хозяйственных талантов, скакали по крышам станционных юрт коты, а в огороде зеленела капуста, картофель и огурцы. Хлеб здесь не поспевает, но верстах в 50 отсюда, у Амчинской слободы, русскими поселенцами крестьянами обрабатываются пашни с великим нерадением, но большим успехом: сеют ярицу, пшеницу и ячмень, последний родится сам сороковой и отличной доброты. Со старанием и опытностью даже около Якутска ячмень и ярица созревают, и здесь только недостает хозяина начальника, чтобы приучить якутов к хлебопашеству.

Вечером переправили лошадей чрез глубокую, но узкую реку Амчу, а завтра намерены перевести багаж и переправиться сами на тот берег.

9-е. На пространстве около 80 верст, между pеками Амчой и Алданом, дорога идет через топкое болото по мосткам в нынешнем их состоянии затрудняющим езду до опасности, в некоторых местах мы должны был по несколько верст идти пешком, перескакивая с бревна на другое, а когда непривычная лошадь попадала ногами между двух бревен в бездонную под ними грязь, то должны были помогать друг другу, чтобы не остаться навсегда в этом несчастном положении. Прибавьте к этому неотвязные нападения целых туч комаров, которые и по ночам не давали нам покой, вода везде стояла, весьма дурного запаха.

С приближением к реке Алдану земля делается несколько гористой, суше, и покрыто лесами и травами, взор отдыхает, скользя по округленным группам холмов, обросших березой, ольховником, осиной, и подошвы которой краснеются от спелой земляники. Когда мы выехали из лесу, нам открылся быстрый широкий (2 версты поперек) Алдан, несущий свои воды между зеленеющими рощами и грозною цепью гор: вид прелестный. Станция находится на этом, т. е. левом берегу, а на противолежащем—провиантский магазин и жилище вахтера и умершего Аргунова. Услышав, что на станке днюет конвой ссыльных, идущих на Охотский соленоварный завод, я решился, не смотря на сильный ветер и волнение на реке, переправится на тот берег. Лошадей я оставил до завтра здесь, а сами мы с вьюками уселись на паром и кое-как, с напряжением сил, достигли берега. Здесь, в двух огородах росла капуста, салат и морковь, за Якутском огородничество становится редкостью и потому каждый листок этой зелени меня радует, как встреча с старинным знакомым, заблудившимся подобно нам в этой дичи.

12-е. За Амчой прекратились якутские жилища и встречаются на всем обширном пространстве, почти до Охотска, одни станции, да и то редко. Между поименованной рекой и Алданом находится одна станция, а от Алдана первый станок Чернолесье в 90 верстах: на него то мы, к общей радости, приехали сегодня, утомившись от трудной езды через грязи, по горам, каменьям и в частых бродах через глубокие, быстрые реки проезжали в день от 35 до 40 верст и находились на лошадях от 9 да 11 часов без отдыха. На Алдане нас предварили, что мы встретимся с медведями и чтобы приняли все меры осторожности, как приезд, так и на ночлегах. Мы привязали звонкий колокол к стрему передовой лошади, на которой сидел якут, ведший за повод другую, с седоком, несшим ребенка, все прочие не разлучались, однако ж, мишка не являлся, и ничего особенного с нами не приключилось.

13-е. Якуты наши пожелали остаться дневать на Чернолесье, ссылаясь на трудную дорогу впереди и необходимость дать лошадям отдых, мои спутницы не менее нуждались в покое и мы скоро согласились с ямщиками.

Здесь догнали нас ссыльные. Их 25 человек, скованные и привязанные по двое в ряд к толстой веревке, по которой их вообще называют здесь канатными, для присмотру приставлено 10 человек казаков при офицере, которые все без изъятия должны идти пешком, ужаснее этого наказания почти и придумать нельзя: пешком пробираются они через болота, потом выше пояса переходят через холодные реки и босиком тащится по острым каменьям, питаясь сухарями! Жена одного канатного, якутка, беременная и с пятилетним сыном, ехала верхом, она, обливаясь слезами, просила провизию, и Лизанька с большим удовольствием снабдила ее всем нужным и бельем, Без сердечного соболезнования нельзя смотреть на этих несчастных, преданных всевозможным бедствиям.

Продолжать ли дневник мой? Желая единственно доставить тебе некоторое понятие о нашем странствовании по Охотской дороге, чувствую, что никогда этого не достигну. Описание мое, конечно, наведет на тебя скуку, подобную той, которую и я в пути довольно часто ощущал, — но ты не можешь разделить с нами труды и опасности, наслажденья отдыха, приятности великолепных зрелищ дикой природы и множества развлечений, бесцветных в описании, а на самом деле услаждающих душу и сердце. При всем однообразии болот, гор, лесов, рек, — каждое болото, гора, каждый куст и ручей отличались чем-нибудь от прочих. Росли наслаждения жизни соразмерны страданиям и сердце тем живее принимает впечатления приятные, чем более волновалось оно среди опасностей, то 40 дней, проведенных нами по Охотской дороге, составляюсь эпоху в нашей жизни, богатую беспрерывными доказательствами неизреченного милосердия и благости Бога. В сих пустынях человек сближается с природой, и благодаря ей, какой то магической силой, возносятся к Творцу.

И так, пройдя молчанием. переход чрез высокий хребет Чебог-Дола, через Семь хребтов, через ледяные озера, проезд по долине Чихиное плачище, где многие годы якут-поэт оплакивал в печальных песнях потерю лошадей своих, по степи, усеянной костьми и полусгнившими трупами падших во множестве лошадей от ужасной заразы в прошлом году, — упомяну о первой и последней встрече с путешественниками по сей дороге. Это случилось 25 июля, близь станка Юдомский крест: морская команда с женами и детьми следовала из Охотска в Иркутск, унтер-офицер, начальник конвоя, рассказывал о хорошей дороге, возможности с Юдомы везти ребенка в качке и о произведенном в сих окрестностях за несколько дней разбоя тремя бежавшими из солеваренного завода якутам, ограбившими купеческий обоз. По прибытии нашем на другой день в станок, увидели мы и хозяина сего обоза, суздальского купца Бобкова, которому разбойники проломили голову, отнял 50 тысяч денег и, разрезав вьюки, побросали в лес част его товаров. На поиски за разбойниками было отправлено 6 казаков.

Устроив качку, мы ехали покойно и скоро по порядочной тропинке и сухим местам до станка и якутской деревни, на реке Мсте, прибыв сюда 3-го августа, сели 4-го на две лодки и в 6 ч. переплыли по быстрой реке Охоте в Охотск, в компанейскую факторию, где правитель конторы нас давно ожидал. Строившийся здесь компанейский бриг, Полифен, был уже спущен и вооружался, бриг Охотск прибыль из колонии, бот Сивуч при нас вошел в реку из Ситки, а шлюп Урун обрадовал нас своим появлением чрез неделю.

Августа 25-го, мы на Уруне были уже на рейде, сегодня должна была прийти российская почта и нам предстояла радость получить письма из дому. Не смотря на это, я велел сняться с якоря, и, при задувшем попутном ветре, удалиться от берегов. Предосторожность эта оказалась спасительною для нас, ибо на другой день задул столь жестокий с моря ветер, что нас выбило из парусов. Вообще, на всем переходе до Ситке, крепкие ветры и сильное волнение преследовали нас, почти всех пассажиров без исключения укачало, погода была пасмурная и холодная, провизия худая, и Лизанька вкусила последнюю чашу горести, утомясь более, чем но Охотской дороге, Может себе представить наше общее восхищение, когда 29-го сентября, в воскресенье, при ясной, теплой погоде, мы вошли в залив благополучно, не потерпев других несчастий, кроме потери вельбота, сорванного волнением с баканцев, и продольной щели водер-вельсу от ужасной волны, набежавшей ночью по неосторожности рулевого с наветренной стороны на судно, смывшей с палубы все подвижное и наполнившей наши каюты водой.

Ф. Врангель

Текст воспроизведен по изданию: Путевые записки адмирала барона Ф. П. Врангеля // Исторический вестник. No 10, 1884

сетевая версия — Тhietmar. 2007

OCR — Трофимов С. 2007

Дневник (1835)

ПРЕДИСЛОВИЕ

В настоящем издании печатаются рукописные записки и дневники русских путешественников Ф. Ф. Матюшкина, Ф. П. Литке и Ф. П. Врангеля, побывавших в Новом Свете в первые десятилетия XIX в.

Предлагаемый вниманию читателей сборник входит в цикл публикаций и исследований, посвященных проблеме русских источников по истории и этнографии народов Америки. Некоторые из этих трудов уже вышли в свет, другие готовятся в настоящее время к печати Институтом этнографии Академии наук СССР. Разыскания, исследование и введение в научный оборот новых русских материалов расширят источниковедческую базу для изучения истории и этнографии стран Америки. В то же время эти документы могут быть полезны и для специалистов по истории общественной мысли и культуры России.

Разработка этой проблемы поможет также осветить некоторые вопросы истории русской этнографической и исторической науки в XIX в. и ее вклад в познание Нового Света.

Наиболее ранние сведения об Америке в русских источниках относятся еще к XVI в. В XVII в. русские землепроходцы — казаки и промышленники — выходят на берега Тихого океана. В историко-географической литературе неоднократно выдвигались предположения, что в середине или во второй половине XVII в. русские мореходы достигли Американского континента и что уже в XVII в. в Америке возникло постоянное русское поселение.

В 1725 г. Петром I был подписан указ об организации экспедиции В. Беринга. В 1741—1742 гг. корабли второй экспедиции В. Беринга — А. Чирикова несколько раз подходили к побережью Америки, причем А. Чирикав совершил плавание вдоль американских берегов. В результате русских географических открытий в Северо-Западной Америке и в северной части Тихого океана Америка в первой половине XVIII в. была включена в сферу русской внешней политики ¹.

Во второй половине XVIII в. русские промышленники и мореходы, привлеченные слухами о богатых пушных промыслах, совершили более ста экспедиций из Камчатки и Охотска в Америку. Они открыли и исследовали всю цепь Алеутских островов и начали исследование и освоение северо-западных берегов Америки.

В результате слияния нескольких русских торгово-промысловых компаний в 1799 г. была создана Российско-Американская компания, получившая исключительные права на территорию Северо-Западной Америки к северу от 55R с. ш. и на острова, расположенные между Камчаткой и Америкой. Компания могла проводить исследования и занимать земли южнее 55R с. ш., ‘если оные никакими другими народами не были заняты и не вступили в их зависимость’. Владения Российско-Американской компании в Северо-Западной Америке с этого времени стали называть Русской Америкой — этот термин широко использовался в литературе и документах.

Необходимость снабжения Русской Америки продовольствием и другими припасами послужила одной из основных причин организации русских кругосветных экспедиций. В первые десятилетия XIX в. было совершено 35 путешествий и плаваний в Русскую Америку. ‘Русские парусные суда во время кругосветных плаваний буквально избороздили Тихий океан…’ ²

Адмирал и ученый-географ С. О. Макаров так писал об историческом значении этих экспедиций для развития науки: ‘Имена незабвенных исследователей: Крузенштерна, Лисянского, Сарычева, Головкина, Коцебу, Беллинсгаузена, Врангеля и Литке перейдут в грядущее поколение. На утлых кораблях совершали наши ученые моряки свои смелые путешествия и, пересекая океаны по разным направлениям, отыскивали и изучали новые, еще неизведанные страны. Описи и съемки, которые они сделали, и по сие время служат для руководства мореплавателям, а замечания и наставления их цитируются лоциями всех наций’ ³.

Во второй половине XVIII в. первые русские путешественники побывали в Южной Америке и в Вест-Индии. В 1763 г. Н. Полубояринов посетил Бразилию. В 80-х годах на острова Вест-Индии попали В. Баранщиков и Ф. В. Каржавин.

История русских путешествий в Северную Америку в XVII — XIX вв. многократно привлекала внимание исследователей — историков и географов, В нашей стране сложилась большая научная школа, тщательно и всесторонне изучавшая русские открытия в Северо-Западной Америке и в Тихом океане. ‘Для представителей этой школы прежде всего характерно гармоническое сочетание методов географического и исторического исследования. И не случайно, что ее создателями явились видные советские ученые — географ академик Л. С. Берг, источниковед профессор А. И. Андреев и историк член-корреспондент АН СССР А. В. Ефимов’ ⁴.

Значительно менее детально изучена история русских путешествий и исследований в Южной Америке. Эта тема начала разрабатываться сравнительно недавно.

Материалы русских путешественников представляют собой важный источник по истории и этнографии народов Америки. Так, например, русские кругосветные экспедиции XIX в. много внимания уделяли этнографическим исследованиям. Мореплаватели в своих книгах и дневниках описывали культуру и быт различных народов, собирали этнографические коллекции и т. п. В составе экспедиций, как правило, находились ученые-натуралисты и художники. Этнографические исследования проводились также и многими служащими Российско-Американской компании (И. Е. Вениаминов, Ф. П. Врангель, Л. А. Загоскин, К. Т. Хлебников и др.).

Однако до сих пор эти важные источники известны далеко не полностью. Пока еще мы не знаем даже многих имен русских путешественников, побывавших в Америке в XVIII—XIX вв., еще не выявлены в архивах и книгохранилищах Советского Союза (а также и в зарубежных) их опубликованные и неопубликованные записки, дневники и письма. Часть дневников и записок русских путешественников затеряна на страницах забытых русских периодических изданий прошлого века или погребена в архивах в составе различных собраний и фондов. Лишь сравнительно недавно советские исследователи начали систематические разыскания в архивах и библиотеках и публикацию таких материалов.

В 1956 г. Б. А. Липшиц дала обзор этнографических наблюдений русских кругосветных мореплавателей первой половины XIX в. ⁵ Многие из этнографических материалов, собранных русскими мореплавателями, являются уникальными, так как самобытная культура ряда народов погибла под натиском колонизаторов.

В 1967 г. Институт этнографии Академии наук СССР выпустил сборник ‘Культура и быт народов Америки’, посвященный памяти И. Г. Вознесенского — русского зоолога и этнографа, работавшего в 1839—1849 гг. в Русской Америке ⁶. В сборник вошли статьи, в которых описываются коллекции, собранные И. Г. Вознесенским, в статьях сборника используются его дневники и зарисовки.

В последние годы в связи с расширением изучения истории латиноамериканских стран в Советском Союзе встал вопрос об оригинальных источниках по истории и этнографии Латинской Америки, хранящихся в советских архивах. Разыскания и публикации в этой области (работы Н. Г. Шпринцин, Б. Н. Комиссарова и др.) показали, что в советских архивах имеются оригинальные и ценные источники, которые еще не использовались в исследованиях по истории и этнографии народов Латинской Америки. Была предложена классификация таких материалов, а также поставлен вопрос об их подлинном месте в общем источниковедении по истории и этнографии Латинской Америки ⁷.

Усилился интерес к русским оригинальным источникам и за рубежом.

Особое внимание вызывают материалы, связанные с Русской Америкой и Калифорнией, так как они имеют характер первоисточников. Так, например, американские этнографы Дж. У. Ван Стоун и У. X. Освальт в своих последних работах, посвященных изучению населения Аляски, указывали на чрезвычайную ценность русских документальных материалов и на необходимость дальнейших разысканий в советских и американских архивах ⁸. В 1967 г. на научной конференции в г. Анкоридж (Аляска), посвященной столетию со дня продажи Аляски Соединенным Штатам, американский историк Р. Пирс отметил важное значение русских источников для изучения истории Аляски XIX в. ⁹.

В последние годы большой интерес проявляется и к русским источникам по истории и этнографии латиноамериканских стран. Так, в 1966 г. американские ученые Р. Бартли и С. Вагнер писали: ‘Растущий интерес к проблемам Латинской Америки заставил советских исследователей обратиться в поисках материалов к изучению своих архивов и библиотек. Их усилиями было выявлено большое число важных источников, которые до сих пор не были известны специалистам по истории латиноамериканских стран’ ¹⁰. В 1967 г. Центр по изучению Латинской Америки Техасского университета издал в переводе на английский язык путевые записки русского географа и путешественника П. А. Чихачева ‘Поездка через Буэнос-Айресские пампы’ ¹¹, которые представляют собой ценный историко-этнографический источник по Чили и Аргентине.

Бразильские ученые на протяжении нескольких лет проявляют большой интерес к материалам русской научной экспедиции академика Г. И. Лангсдорфа в Бразилию (1821—1829). В 1965 г. В Москве и Ленинграде побывала группа бразильских ученых, которая ознакомилась с материалами экспедиции Г. И. Лангсдорфа. В бразильской печати появились статьи об ‘открытии Бразилии в русских архивах’.

Все эти факты определили выбор темы публикации, ее географические и хронологические рамки. Поскольку настоящий сборник было решено посвятить публикации источников по истории и этнографии Латинской Америки, из записок Ф. Ф. Матюшкина и Ф. П. Литке публикуются лишь разделы, относящиеся к Бразилии, Перу и Калифорнии. Были опущены главы, посвященные Русской Америке, а также описания других народов и стран, которые посетили мореплаватели. Оба эти дневника заслуживают, на наш взгляд, публикации в дальнейшем в полном объеме.

В процессе работы над настоящим сборником перед составителем встала весьма сложная задача отбора материалов для публикации. Дело в том, что почти все русские морские офицеры — участники кругосветных плаваний первых десятилетий XIX в. вели дневники или путевые записки. Иногда дневники вели и матросы (известен, например, ‘Памятник’ — дневник матроса Е. Киселева — участника плавания Ф. Беллинсгаузена в 1819—1821 гг.). До сих пор, однако, эти материалы, хранящиеся в архивах и рукописных отделах библиотек, в большей своей части еще не выявлены. Таким образом, не имея общего свода источников этого рода, составителю пришлось избрать для публикации сравнительно недавно обнаруженные и привлекшие внимание исследователей рукописные дневники Ф. Ф. Матюшкина и Ф. П. Литке, которые совершили свое первое кругосветное плавание на шлюпе ‘Камчатка’ под начальством В. М. Головнина (1817—1819). Оба эти дневника могут быть использованы как источник для изучения истории, этнографии и культуры Бразилии, Перу и Калифорнии начала XIX в. Русские путешественники стали свидетелями войны за независимость, которая шла в эти годы в Испанской Америке. В ‘бразильских’ и особенно, ‘перуанских’ записях Ф. Ф. Матюшкина и Ф. П. Литке много места было уделено национально-освободительной борьбе народов Южной Америки против испанской колониальной системы. Выбор этих дневников определялся, в частности, и тем, что они не были предназначены для печати и поэтому несут на себе яркий отпечаток непосредственности их авторов. В рукописях Ф. Ф. Матюшкина и Ф. П. Литке, как и во многих дневниках и записках молодых русских офицеров начала XIX в., отразились в какой-то мере преддекабристские настроения передовой русской молодежи этих лет.

Записки Ф. Ф. Матюшкина и Ф. П. Литке весьма удобны для сравнения, так как они велись параллельно и независимо друг от друга во время одного и того же плавания. Описания Ф. Ф. Матюшкина и Ф. П. Литке в большей своей части не повторяют, а существенно дополняют друг друга. Некоторые события получают у них разное освещение, что, естественно,. весьма интересно для обращающегося к ним как к источнику исследователя ¹².

Дневник путешествия Ф. П. Врангеля по Мексике в 1835— 1836 гг., обнаруженный нами в Центральном государственном историческом архиве Эстонской ССР, относится к многочисленной группе источников, связанных по происхождению с Российско-Американской компанией. Как известно, компания вела широкую торговлю с Калифорнией (Мексикой), в 1812 г. в этом районе были основаны селение и крепость Росс, существовавшие до 1841 г. Как источник по истории и этнографии Калифорнии (Мексики) особенно большую ценность представляют документы из архивов правителей Росса — И. А. Кускова, К. Шмидта, П. Шелехова, П. С. Костромитинова, А. Г. Ротчева, а также рукописные материалы Ф. П. Врангеля, И. А. Куприянова, А. К. Этолина, К. Т. Хлебникова и многих других служащих Российско-Американской компании. К сожалению, большая часть архивов этих лиц не сохранилась, местонахождение некоторых из них пока не установлено, часть личных архивов дошла до нас не целиком. Таким образом, у нас еще нет общей картины источников этого рода. Составитель избрал для публикации дневник Ф. П. Врангеля ввиду его новизны и бесспорной ценности как источника по истории и этнографии Мексики 30-х годов XIX в. ¹³

Дневники и путевые записки Ф. Ф. Матюшкина, Ф. П. Литке и Ф. П. Врангеля расположены в хронологическом порядке. Каждому дневнику предпослана вводная статья, затем идет текст дневника и примечания. Во вводной статье дается краткая биография автора, характеризуется публикуемый дневник как исторический и этнографический источник. Здесь же приводится археографическое описание рукописи и сообщаются необходимые данные о характере ее публикации. В примечаниях сведения об известных исторических деятелях и других лицах, упоминающихся в основных русских и советских энциклопедиях и биографических словарях, приводятся в самом кратком виде. Биографии менее известных лиц, не попавших в энциклопедии и словари, даются по возможности в более развернутой форме. Источники примечаний указываются лишь в случае использования архивных материалов.

При подготовке сборника составитель руководствовался общепринятыми основными правилами издания исторических документов. Публикуя рукописи Ф. Ф. Матюшкина, Ф. П. Литке и Ф. П. Врангеля, составитель не стремился передать последовательность работы авторов над текстом. При передаче текста рукописей в подстрочных примечаниях отмечены только неразобранные слова, пропуски в тексте, смысловые и отдельные наиболее существенные стилистические разночтения. Тексты дневников воспроизводятся по правилам современной орфографии и пунктуации, но с соблюдением особенностей языка оригинала.

Личные имена и географические названия, искаженные авторами, даны без исправлений. Правильные (современные) написания приводятся в примечаниях и в именном и географическом указателях. В переводах иноязычных текстов, встречающихся в публикуемых рукописях, личные имена и географические названия даются в современном написании.

Все принадлежащие составителю отдельные слова, даты и т. п. даны в тексте документов в квадратных скобках.

Автор считает своим долгом с благодарностью отметить содействие и помощь, которые ему оказывали сотрудники Центрального государственного исторического архива Эстонской ССР в г. Тарту, Центрального государственного архива Военно-Морского Флота СССР и Рукописного отдела Института русской литературы (Пушкинский Дом) Академии наук СССР.

Глубокую благодарность автор выражает М. П. Алексееву, В. Б. Кобрину, Б. Н. Комиссарову, Д. Е. Михальчи, а также М. В. Крутиковой и М. П. Султан-Шах за ценные советы и помощь в процессе работы над настоящим изданием. Особую признательность автор выражает А. В. Ефимову, горячо поддержавшему замысел книги и на всем протяжении работы над ней оказывавшему автору постоянное внимание и поддержку.

5 См.: Б. А. Липшиц. Этнографические исследования в русских кругосветных экспедициях первой половины XIX в. ‘Очерки истории русской этнографии, фольклористики и антропологии’, вып. 1. М., 1956.)

6 ‘Культура и быт народов Америки’. Л., 1967. Сборник Музея антропологии и этнографии АН СССР, вып. XXIV.

7 См.: Л. А. Шур. Материалы русских путешественников XVUI—XIX вв. как источник по географии, истории и этнографии стран Латинской Америки. ‘Известия ВГО’, т. 100, 1968, вып. 3.

8 См.: Дж. У. Ван Стоун, У. X. Освальт. Русское наследие на Аляске (перспективы этнографического изучения). ‘Советская этнография’, 1968 No 2, стр. 128—131.

9 R. Pierce. The Russian period of Alaskan history. ‘Frontier Alaska. A study in historical interpretation and opportunity’. Anchorage, 1968 p. 63-73.

10 R. H. Bartley, S. L. Wagner. A Working Guide to the History of the Latin America in European and American Depositories. Stanford, 1966, p. 51.

11 P. A. Chikhachev. A Trip Across the Pampas of Buenos Aires (1836—1837). Trans, from the Russian by J. Werner. ‘Occasional Publications of Center of Latin American Studies’ (University of Kansas), 1967, May, No 8.)

12 Подробнее см. стр. 14—26, 77—88 настоящего издания.

13 Подробнее см. стр. 169—189 настоящего издания.

Текст воспроизведен по изданию: К берегам Нового Света. М. Наука. 1971

текст — Шур Л. А. 1971

сетевая версия — Тhietmar. 2004

OCR — Николаева Е. В. 2004

ДНЕВНИК ПУТЕШЕСТВИЯ ИЗ СИТХИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ЧЕРЕЗ МЕКСИКУ

НОВЫЙ ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ И ЭТНОГРАФИИ МЕКСИКИ И КАЛИФОРНИИ

‘Дневник путешествия из Ситхи в Санкт-Петербург через Мексику’, публикуемый ниже, извлечен из обширного архива Фердинанда Петровича Врангеля (1796—1870) — известного русского мореплавателя и ученого, одного из основателей Русского географического общества, почетного члена Петербургской Академии наук.

Выдающийся ученый-географ Ф. П. Врангель немало сделал и для развития этнографии. Как и многие русские моряки XIX в., он оставил в своих сочинениях блестящие этнографические описания, которые сделали бы честь ученым-этнографам. Историки русской этнографии отмечали особенно большое значение трудов Ф. П. Врангеля, посвященных Аляске и Калифорнии. Так, в ‘Очерках истории русской этнографии, фольклористики и антропологии’ подчеркивалось, что Ф. П. Врангель сыграл важную роль в этнографическом изучении Русской Америки наряду с И. Е. Вениаминовны, К. Т. Хлебниковым, А. Ф. Кашеваровым, Л. А. Загоскиным, И. Г. Вознесенским и другими русскими исследователями, результаты их работ ‘выявлены и оценены лишь в небольшой степени’ ¹.

С. А. Токарев писал, что труд Ф. П. Врангеля о Русской Америке, изданный на немецком языке под редакцией К. М. Бэра,— ‘это настоящая энциклопедия этнографических сведений о населении Северо-Западной Америки’ ².

Ф. П. Врангель сыграл также важную роль и в организации этнографических работ на Аляске и в Калифорнии. Главный правитель Русской Америки, как, впрочем, и некоторые другие просвещенные деятели Российско-Американской компании, всячески способствовал собиранию сведений служащими компании о коренном населении, его быте и культуре. Так, например, правители селения и крепости Росс Павел Шелехов (1825—1829) и Петр Костромитинов (1829—1836) вели наблюдения над индейцами Калифорнии, их описания использовались Ф. П. Врангелем для задуманного им большого труда по этнографии и истории Русской Америки. Статья П. Костромитинова об индейцах Калифорнии была опубликована Ф. П. Врангелем в книге, посвященной Русской Америке, которая вышла в свет на немецком языке под редакцией К. Бэра ³.

Ф. П. Врангель участвовал в двух кругосветных плаваниях: в 1817—1819 гг. на шлюпе ‘Камчатка’ под командой капитана В. М. Головнина и в 1825—1827 гг. уже в роли командира корабля ‘Кроткий’. В 1820—1824 гг. он руководил экспедицией по изучению побережья Северо-Восточной Сибири. В 1830—1835 гг. Ф. П. Врангель был главным правителем Русской Америки. Возвращаясь на родину, в 1835—1836 гг. он совершил путешествие по Мексике, которое, однако, осталось малоизвестным и почти не привлекало внимания его биографов, а также специалистов по истории географии.

24 ноября 1835 г. Ф. П. Врангель отправился с семьей из Ново-Архангельска на корабле ‘Ситха’ и, зайдя в Монтерей (18—21 декабря 1835 г.), прибыл 1 января 1836 г. в порт Сан-Блас на тихоокеанском побережье Мексики. Из Сан-Бласа Ф. П. Врангель предпринял верхом чрезвычайно трудный в то время переход до города Тепик, оттуда через Гвадалахару добрался до столицы Мексики. Затем он приехал в порт Веракрус на Атлантическом побережье и через Нью-Йорк вернулся в Европу. 4 июня 1836 г. Ф. П. Врангель был уже в Петербурге.

Столь быстрый по тем временам переезд из Русской Америки в столицу, путешествие по Мексике — экзотической и малоизвестной стране — вызвали большой интерес в разных кругах Петербурга и других городов. Свидетельством этому служит письмо К. Т. Хлебникова, одного из директоров Российско-Американской компании, который писал Ф. П. Врангелю 27 июля 1836 г., что адмирал М. П. Лазарев ‘изъявляет желание, чтобы узнать поподробнее о любопытном Вашем путешествии через Мексико и New York, но я ничего больше не знаю, как название мест, чрез которые проезжали, и потому не можно ли доставить легонький очерк более занимательным предметам’ ⁴.

Редактор газеты ‘Северная пчела’ Н. И. Греч просил Ф. П. Врангеля написать очерк о своем путешествии ⁵.

Очерки Ф. П. Врангеля под названием ‘Путешествие из Ситхи в Санкт-Петербург’ очень скоро появились в ‘Северной Пчеле’ ⁶. Они печатались в газете в течение октября и ноября 1836 г., а затем Н. И. Греч издал их в виде отдельной книги под новым названием: ‘Очерк пути из Ситхи в С.-Петербург Ф. Врангеля’ ⁷.

По своему жанру книга Ф. П. Врангеля — это путевой очерк, очень популярный в русской литературе тех лет. Очерк был написан в форме письма старому другу — прием, который часто использовался русскими писателями 20—30-х годов XIX в. ‘Ты находился в сомнении, старый друг мой, на счет пути, которым мы возвратились сюда из Ситхи’,— так начинались очерки Врангеля. Описывая посещение Монтерея и поездку в миссию Сан-Карлос, Врангель писал: ‘Ты, верно, помнишь еще нашу поездку в 1818 году? Крутые горы и густыми тучами покрытое небо Камчатки, Кадьяка и Ситхи были последними предметами, которые тогда запечатлелись в нашей памяти, потому мы с неописанного радостью приветствовали прелестные холмы и долины Калифорнии…’ ⁸.

Из приведенного отрывка можно установить, что старым другом, к которому обращался Врангель, был Ф. П. Литке, в 1818 г. они вместе побывали в Калифорнии во время кругосветного плавания на ‘Камчатке’.

Об обстоятельствах создания этой книги и ее характере дает представление письмо Ф. П. Врангеля Ф. П. Литке, написанное вскоре после ее выхода в свет. Ф. П. Врангель писал: ‘Желая передать рассказ о нашем странствовании чрез Мексику тем, которые любопытствовали знать что-нибудь об оном, мысли мои невольно обратились к тебе: уже не в первый раз предался я сему невольному движению мыслей, в котором сердце имело наибольшего участия, но впервые решился разгласить послание чрез болтовку-типографию, даже не испросив согласия того, к кому оно обращено было. Эту нескромность ты мне простишь, потому что я писал но приглашению Н. И. Греча именно для ‘Пчелы’ и, сообразно с сим предназначением, сжал рассказ в плотный комок, спеша прибыть в СПб. прежде, нежели скука овладеет читателем, сверх того, недосуг связывал твоего старого Фердинанда В[рангеля]’ ⁹.

Путевые очерки Ф. П. Врангеля не остались незамеченными русскими читателями, проявлявшими живой интерес к далекой Мексике. В то же время им сразу же бросилась в глаза одна особенность этой книги — ее чрезвычайная краткость и лаконичность, в то время как для жанра путевого очерка 20—30-х годов XIX в. было характерно подробное и неторопливое описание всего увиденного путешественником. В рецензии на книгу в ‘Библиотеке для чтения’ отмечалось: ‘Любопытную поездку свою он (Врангель. — Л. Ш.) очеркивает как бы мимоходом в письме к приятелю, говорит легко, мило, шутя. Но в этой небольшой тетрадке есть материала на два тома. Весьма желательно, чтобы барон Врангель, который так хорошо знает Америку, подарил нас настоящим путешествием. Этот опыт показывает, что мы получили бы весьма занимательную и милую книгу’ ¹⁰.

Внимательное изучение ‘Очерка пути из Ситхи в С.-Петербург’ дало нам основание предположить, что эта книга была написана на основе путевого дневника или каких-либо заметок Ф. П. Врангеля, которые он вел во время путешествия. Поиски этого дневника привели нас в архивы, где хранится научное и эпистолярное наследие ученого и мореплавателя.

Материалы Ф. П. Врангеля находятся во многих архивах нашей страны. Так, в Отделе рукописей Государственного исторического музея Эстонской ССР в Таллине находятся рукописи Ф. П. Врангеля, связанные с его экспедицией по изучению Северо-Восточной Сибири, в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР также хранятся материалы этой же экспедиции. Там же в бумагах А. В. Никитенко находится рукопись Ф. П. Врангеля ‘Записка о реке Медной’, в которой описывается путешествие креола Климовского по реке Медной. На русском языке эта работа не была издана, в переводе на немецкий была помещена в книге Ф. П. Врангеля, изданной академиком К. Бэром. Письма Ф. П. Врангеля хранятся в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР, в Отделе рукописей Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина и других архивохранилищах. Письма Ф. П. Врангеля были обнаружены нами также в архиве К. Т. Хлебникова в Государственном архиве Пермской области. Многие документы, связанные с Ф. П. Врангелем, имеются также в Архиве внешней политики России (АВПР), в Архиве Географического общества СССР (АГО) и других архивах.

Однако большая часть личного архива Ф. П. Врангеля хранится в настоящее время в Центральном государственном историческом архиве Эстонской ССР в г. Тарту в семейном фонде Врангелей (ф. 2057), в котором представлены материалы рода Врангелей — прибалтийских и шведских помещиков — с XIV по XX в. (1359—1938 гг.) ¹¹. Семейный архив Врангелей поступил в Центральный государственный архив Эстонии частями— в 1934—1936 гг. и в 1940 г. ¹² До этого времени он хранился в родовом имении Врангелей Руиль (Роэла), недалеко от города Раквере. С 1928 по 1939 г. Врангели издавали специальный исторический журнал ‘Acta Wrangeliana’ ¹³, выходивший два раза в год, в котором печатались материалы по истории рода Врангелей, в том числе и некоторые материалы из их семейного архива. Архивные материалы Ф. П. Врангеля не были опубликованы в этом издании. Ряд заметок в журнале, посвященных Ф. П. Врангелю, был основан только на печатных источниках ¹⁴.

Архив Ф. П. Врангеля в Тарту еще мало изучался исследователями. Единственной известной нам работой, опубликованной за рубежом, где были использованы и частично опубликованы материалы из этого архива, является книга о жизни и деятельности русского адмирала, составленная его потомком Вильгельмом Врангелем и вышедшая в свет в Штутгарте в 1940 г. ¹⁵ В первой главе этой книги опубликованы фрагменты мемуаров Ф. П. Врангеля о его детстве и юности и первом кругосветном плавании на ‘Камчатке’ в 1817—1819 гг. Последующие главы книги представляют собой публикацию выдержек из писем Ф. П. Врангеля, иногда весьма обширных, адресованных Ф. П. Литке и другим лицам, которые были соединены между собой краткими заметками составителя книги. Все письма были переведены с русского.

В советской научной литературе первые сведения об архиве Ф. П. Врангеля появились в 1943 г. ¹⁶ Однако заметка А. И. Андреева об архиве Ф. П. Врангеля, очевидно, была на несколько лет забыта, так как в дальнейшем, вплоть до 1959 г., в работах М. Б. Черненко, Б. Г. Островского, А. Ф. Лактионова ¹⁷ архив Ф. П. Врангеля не использовался и даже не упоминался. Впервые в советской историко-географической литературе материалы архива частично были использованы Ю. В. Давыдовым ¹⁸.

В последующие годы к архиву Ф. П. Врангеля обращались В. М. Пасецкий ¹⁹, Т. А. Лукина ²⁰ и другие исследователи. Однако в разработке материалов этого ценного архива сделаны еще только первые шаги.

Архив Ф. П. Врангеля в ЦГИА ЭССР весьма обширен. В нем широко представлены материалы, связанные с многочисленными экспедициями и путешествиями русского ученого. В фонде много материалов о служебной деятельности Ф. П. Врангеля, в том числе в качестве главного правителя Русской Америки, одного из директоров Главного правления Российско-Американской компании в Петербурге и т. п. Многие документы из архива Ф. П. Врангеля могут быть использованы исследователями как источник по истории и этнографии народов Америки.

Однако по архивной описи этого фонда мексиканский дневник Ф. П. Врангеля не числился. Не упоминался он также и в обзоре архива мореплавателя, составленном А. И. Андреевым ²¹.

В архивной описи в разделе трудов Ф. П. Врангеля была зарегистрирована лишь рукопись его печатной книги ‘Очерк пути из Ситхи в С.-Петербург’. Ознакомившись с этой рукописью, мы убедились прежде всего, что она по своему объему больше изданной книги и уже хотя бы поэтому не является ее оригиналом. Сравнив рукопись и изданный очерк, мы установили, что перед нами путевой дневник Ф. П. Врангеля.

При сопоставлении опубликованного очерка Ф. П. Врангеля и рукописного дневника выяснилось, что дневник, послуживший основой для книги, в то же время гораздо богаче ее по историко-этнографическим материалам, относящимся к Мексике и Калифорнии.

Обнаруженный нами дневник путешествия Ф. П. Врангеля из Ситхи в С.-Петербург является оригинальным источником по истории и этнографии Мексики 30-х годов XIX в.

Когда Ф. П. Врангель попал в Мексику, там шла острая внутриполитическая борьба, осложненная началом вооруженного конфликта с Соединенными Штатами. В 1833 г. к власти пришло либеральное правительство В. Гомеса-Фариаса, которое издало антиклерикальные законы и пыталось провести ряд либерально-демократических реформ. Это вызвало яростное сопротивление мексиканских реакционных кругов и особенно духовенства. В апреле 1834 г. правительство Гомеса-Фариаса было свергнуто, устанавливается диктатура генерала Санта-Анна. Все это находит отражение в дневнике. В частности, Ф. П. Врангель отметил плачевные результаты уничтожения ‘либерального правления’.

На страницах дневника Ф. П. Врангеля перед нами проходят все классы мексиканского общества. С отвращением русский путешественник наблюдал за ‘сословием чиновников — развращенной корпорации’, у которой ‘за деньги здесь можно получить все’, резкое осуждение вызывает у него ‘слабое и недобросовестное правительство’, во главе которого стоит Санта-Анна — ‘самый большой вор, бесстыднейший хвастун, совершенно невежественный человек’. Именно к привилегированным классам Мексики относится замечание Ф. П. Врангеля, что в Мексике ‘нет ни одного чиновника, которого нельзя было бы подкупить’. В то же время на многих страницах дневника Ф. П. Врангель отмечает высокие моральные качества простых людей Мексики. Так, он пишет, что ‘сельские жители Мексики — хороший народ, они отличаются добродушием, кротостью нрава, вежливостью, ими легко управлять’.

В дневнике Ф. П. Врангеля приводится много сведений и о внешней политике Мексики. Неоднократно на его страницах упоминается о войне в Техасе, которая в 1836 г. была в самом разгаре. Еще с начала 20-х годов XIX в. колонисты из США начали селиться на территории Техаса — одного из штатов Мексики. В 1835 г. североамериканские колонисты подняли мятеж и при поддержке США объявили Техас ‘независимой республикой’ (в 1845 г. США аннексировали ‘независимый’ Техас). В Техас были направлены мексиканские правительственные войска, во главе которых встал сам президент Санта-Анна. В феврале 1836 г. мексиканская армия заняла тогдашнюю столицу Техаса Сан-Антонио де Бехар. Здание старой испанской миссии Эль Аламо было взято штурмом и почти все ее защитники перебиты. Однако уже вскоре, 22 апреля 1836 г., в сражении при Сан-Хасинто войска Санта-Анны потерпели поражение от техасцев, а сам президент попал в плен. Но это произошло уже тогда, когда Ф. П. Врангель покинул Мексику, и он узнал об этих событиях уже в Европе.

Рукопись Ф. П. Врангеля — важный источник и для изучения русско-мексиканских отношений в первой трети XIX в. В дневнике рассказывается о переговорах Ф. П. Врангеля с мексиканским правительством по вопросу о торговле Русской Америки с Калифорнией, а также в связи с необходимостью расширения колонии Росс в Калифорнии.

Переговоры Ф. П. Врангеля с мексиканским правительством в 1836 г. получили освещение в исторической литературе. Этот вопрос затрагивался в статье В. Потехина ²², автор которой использовал документы из не дошедшего до нас архива Главного правления Российско-Американской компании в Петербурге, в некоторых работах по истории Российско-Американской компании ²³, в фундаментальной ‘Истории Калифорнии’ американского историка Г. Бэнкрофта ²⁴, в монографии советского исследователя С. Б. Окуня ²⁵ и в других работах. Недавно западногерманский историк Э. Фёлкль обнаружил в мексиканских архивах документы о переговорах Ф. П. Врангеля, в частности его переписку с мексиканским правительством ²⁶.

Публикуемый дневник Ф. П. Врангеля дает ряд новых материалов. Так, впервые вводятся в научный оборот полный текст письма и памятной записки Ф. П..Врангеля, направленных им в министерство иностранных дел Мексики, а также ответ мексиканского правительства. Отдельные детали, замечания в дневнике помогают понять трудности, которые пришлось преодолеть Ф. П. Врангелю в его нелегкой дипломатической миссии.

Однако наибольшую ценность в дневнике Ф. П. Врангеля представляют его этнографические наблюдения. Автор дневника описывает жизнь и быт мексиканцев и калифорнийцев, рассказывает о встречах и беседах с мексиканцами, принадлежащими к самым различным социальным слоям, и т. п.

Этнографические зарисовки, яркое описание природы страны, замечания о мексиканских политических деятелях середины 30-х годов XIX в., оценка внутренней и внешней политики Мексики в эти годы — все это создает картину жизни Мексики 30-х годов XIX в., делает дневник Ф. П. Врангеля ценным историко-этнографическим источником.

Значение дневника Ф. П. Врангеля как историко-этнографического источника определяется и тем, что в 30-е годы XIX в. пересечение Мексики от Тихого до Атлантического океана было выдающимся географическим подвигом. Аналогичное путешествие А. Гумбольдта в 1803—1804 гг. — от Акапулько через Мехико до Веракруса — было с полным правом названо знаменитым французским географом Элизе Реклю ‘вторым открытием Мексики’. В 1825—1834 гг. немецкий горный инженер Й. Буркарт ‘прошел по следам Гумбольдта’ (Э. Реклю) и исследовал южную полосу Мексиканского нагорья ²⁷. Незадолго до Ф. П. Врангеля Мексику в обратном направлении (от Атлантического до Тихого океана) пересек русский географ и путешественник П. А. Чихачев ²⁸. Таким образом, Ф. П. Врангель был одним из первых европейских ученых-географов, совершивших путешествие по Мексике от океана до океана.

Мексиканский дневник — единственный из дошедших до нас дневников Ф. П. Врангеля, относящихся ко времени пребывания его в Америке, и поэтому он представляет особый интерес. Большая часть дневников Ф. П. Врангеля, которые он вел во время своих кругосветных путешествий и в годы пребывания в Русской Америке, были по разным причинам утрачены. Так, до нас не дошел дневник первого кругосветного плавания Ф. П. Врангеля в 1817—1819 гг. на шлюпе ‘Камчатка’, когда он впервые побывал в Калифорнии. По свидетельству биографа Врангеля, молодой мореплаватель ‘вел дневник, в который с педантичною верностью записывал ежедневно все виденное и слышанное. К сожалению, дневник этот сгорел во время пожара…’ ²⁹ Не сохранились, к сожалению, и дневники Ф. П. Врангеля за 1830—1835 гг., когда он был главным правителем Русской Америки.

Для оценки публикуемого дневника Ф. П. Врангеля как историко-этнографического источника очень важно определить мировоззрение ученого.

Ф. П. Врангель — офицер российского императорского флота — по своим взглядам был монархистом, что, впрочем, и не удивительно, если учесть его происхождение, воспитание и среду, в которой он вращался. Об этом свидетельствует прежде всего его переписка с Ф. П. Литке. Своему лучшему другу Ф. П. Врангель писал регулярно на протяжении многих лет, делясь с ним своими мыслями о происходящих в мире событиях, об этических проблемах, которые волновали его, о служебных и личных новостях и т. п. Изучавший эту переписку советский исследователь Ю. В. Давыдов пришел к выводу, что ‘отличный моряк’ Ф. П. Врангель был ‘дремучим монархистом’ ³⁰.

Республиканская форма правления в Мексике не могла вызвать симпатий у Ф. П. Врангеля, что, естественно, отражается и на страницах его дневника. ‘Времена ишпанские’ представлялись Ф. П. Врангелю, как он пишет, ‘созиданием’, а завоевание Мексикой независимости и образование республики он считал ‘разрушением’. Неоднократно на страницах своего мексиканского дневника Ф. П. Врангель возвращается к мысли о пагубности республиканского строя для Мексики, он видит в нем главную причину застоя в области экономики и торговли, причину коррупции и развала, царящего в государственном аппарате страны. Именно монархизм Ф. П. Врангеля объясняет нам идеализацию им колониального прошлого Мексики.

Для мировоззрения Ф. П. Врангеля был характерен также консерватизм. В последние годы авторы некоторых работ писали о Ф. П. Врангеле как чуть ли не о декабристе. Так, например, В. М. Пасецкий писал, что Ф. П. Врангель был ‘тесно связан с активными деятелями Северного тайного общества’ ³¹. В другой своей статье В. М. Пасецкий утверждал, что Ф. П. Врангель был не только близок с декабристами, но и глубоко увлечен их идеями ³².

Обращение к архивным документам позволяет установить подлинное отношение Ф. П. Врангеля к декабристскому движению. О событиях на Сенатской площади Ф. П. Врангель узнал во время кругосветного плавания на ‘Кротком’. Первые известия о восстании 14 декабря 1825 г. дошли до него, вероятно, во время пребывания ‘Кроткого’ на Камчатке в августе 1826 г., а 21 сентября, когда корабль пришел в Ново-Архангельск, Ф. П. Врангель получил подробное письмо из Петербурга от своего друга Ф. П. Литке.

В письме, написанном 12 января 1826 г., Ф. П. Литке по свежим впечатлениям сообщал о смерти Александра I и о последовавших событиях в Петербурге ³³. Письмо Ф. П. Литке было проникнуто ужасом перед открывшимся ‘заговором’, посягнувшим на устои государства, но в то же время в нем сквозит жалость и сочувствие к арестованным морякам-декабристам, в частности к братьям Бестужевым, с которыми Литке был особенно дружен. Ф. П. Врангель тут же ответил своему другу. В письме из Ситхи от 2 октября 1826 г. он сдержанно отозвался, что у него еще мало сведений, чтобы судить о ‘возмущении’ 14 декабря. В указанных выше работах В. М. Пасецкий для доказательства близости Ф. П. Врангеля к декабристам, его сочувствия передовым идеям и т. п. ссылается на это письмо Ф. П. Врангеля, цитируя несколько строк из него, где Ф. П. Врангель упрекает Ф. П. Литке за то, что он мало пишет о судьбе их общих знакомых, связанных с делом 14 декабря ³⁴. Однако В. М. Пасецкий почему-то не приводит вторую часть этого письма. Ф. П. Врангель с негодованием писал об одном из офицеров ‘Кроткого’, товарище А. С. Пушкина по Царскосельскому лицею, Ф. Ф. Матюшкине, который ‘вообразил себе, что его сообщники в Петербурге овладели теперь всем правлением’ ³⁵. Ф. П. Врангель — консерватор и монархист — видел в прогрессивно настроенном Ф. Ф. Матюшкине сообщника петербургских заговорщиков, которые представлялись ему врагами общества и порядка.

Естественно, что консерватизм мировоззрения Ф. П. Врангеля также отразился в его дневнике, особенно на тех страницах, где речь шла о войне за независимость, память о которой еще была свежа в Мексике в 1836 г.

Но в то же время характерной чертой мировоззрения Ф. П. Врангеля был гуманизм. С сочувствием пишет он о бедности огромного большинства мексиканцев. Гуманизм Ф. П. Врангеля также проявился на страницах его дневника, посвященных индейцам Калифорнии. Глубокое уважение к культуре коренного населения — характерная черта дневника, а также других работ ученого.

На дневник путешествия Ф. П. Врангеля по Мексике наложили определенный отпечаток и мексикано-русские отношения в 30-е годы XIX в. Сама поездка автора дневника в Мексику была связана с неофициальным дипломатическим поручением Российско-Американской компании и стоявшего за нею царского правительства.

В 20—30-е годы XIX в. перед Российско-Американской компанией встала задача укрепить положение селения Росс в Калифорнии, которое было основано в 1812 г. И. А. Кусковым. Для того чтобы Росс стал базой снабжения хлебом Русской Америки, территорию этой колонии необходимо было расширить за счет плодородных земель в долине реки Славянки. Ф. П. Врангель, хорошо изучивший положение колоний Российско-Американской компании в Америке, понимал всю важность и неотложность решения этого вопроса. Поэтому он предложил вступить в переговоры с мексиканским правительством с тем, чтобы в обмен на официальное дипломатическое признание республики Россией Мексика уступила бы Российско-Американской компании долину реки Славянки (Мексика в то время была заинтересована в дипломатическом признании великих европейских держав). После длительной переписки с Петербургом Ф. П. Врангелю было разрешено вернуться в Россию через Мексику и вступить в переговоры с мексиканским правительством. Но так как царское правительство, руководствуясь принципами легитимизма, не хотело в то время признавать молодые республики Латинской Америки, лишь недавно завоевавшие свою независимость в упорной борьбе с Испанией, то Врангелю было разрешено вступить в переговоры с Мексиканским правительством только как уполномоченному Российско-Американской компании. Поэтому и инструкция, данная Врангелю министерством иностранных дел в Петербурге, была противоречива. С одной стороны, ему поручалось ‘узнать, до какой степени акт нашего признания мог бы склонить мексиканское правительство к формальной уступке занятых нами в Калифорнии земель’ ³⁶, а с другой — указывалось, что ‘может быть, в скором времени России представится возможность приступить касательно Мексики к окончательному решению, не уклоняясь от правил, коими доселе руководствовалась она во всем, что относится до испанских колоний вообще’ ³⁷, т. е. вопрос о признании Мексики связывался с принципом легитимизма, согласно которому Россия не могла признать независимость Мексики до признания ее бывшей метрополией. В то же время инструкция указывала на то, что необходимо укрепить торговые связи России с Мексикой, так как от этого зависело снабжение хлебом Русской Америки. Как известно, Врангелю удалось договориться с мексиканским правительством о том, что послы двух стран в Лондоне начнут переговоры о заключении торгового соглашения. Однако Николай I ‘не признал удобным дать этому делу дальнейший ход’ ³⁸, и никакого соглашения заключено не было.

Естественно, что внешняя и внутренняя политика Мексики воспринималась автором дневника во многом в связи со своим дипломатическим поручением.

Анализ дневника Ф. П. Врангеля приводит к выводу, что основным источником сведений о Мексике, ее природе, населении, политической жизни и т. п. были личные наблюдения автора дневника. Наряду с этим встречи, беседы и переписка с мексиканцами и иностранцами, жившими в Мексике и Калифорнии, были для автора важным источником сведений о стране. Ф. П. Врангель в своем дневнике отделял свои собственные наблюдения от тех сведений, которые были получены им из бесед или из писем. Рассказывая об услышанном, Ф. П. Врангель иногда приводил некоторые сведения о своих собеседниках.

Во время своего путешествия по Мексике, продолжавшегося с 18 декабря 1835 г. по 3 апреля 1836 г., т. е. более трех месяцев, Ф. П. Врангель встречался с самыми различными людьми, представителями всех классов мексиканского общества — от президента республики, министров и послов европейских держав до погонщиков мулов, солдат, содержателей постоялых дворов и т. п. Широкий и разнообразный круг знакомых Ф. П. Врангеля в Мексике и Калифорнии, наличие среди них мексиканских должностных лиц и иностранных дипломатов повышают ценность дневника Ф. П. Врангеля как историко-этнографического источника.

Изучение материалов дневника позволило выделить тех лиц, от которых русский путешественник получил основные сведения о Мексике и общение с которыми определило восприятие Ф. П. Врангелем основных мексиканских и калифорнийских проблем ³⁹.

Готовясь к поездке через Мексику, Ф. П. Врангель тщательно собирал известия об этой стране. Важным посредником в этом служил ему К. Т. Хлебников (1780—1838), который провел в Русской Америке почти 15 лет, многократно бывал в Калифорнии и завязал там тесные дружеские связи с местными жителями и жившими там иностранцами. Возможно, что К. Т. Хлебников предполагал возвратиться в Россию через Мексику, как это сделал позже Ф. П. Врангель. Во всяком случае в Архиве Географического общества СССР в Ленинграде сохранилась составленная им рукопись ‘Примечания о пути в Мексику’ ⁴⁰, в которой излагался маршрут от Сан-Бласа до Мехико: ‘1. Морем от Монтерея до Сан-Блаза или Акапулко от 12 до 20 дней. 2. Из Сан-Блаза до Мексико чрез Гвадалахару 247 лиг (741 ит[альянская] миля). Первые пять станций до города Тепика верховой езды, далее экипажем. На сей переход прилагается у сего маршрут, составленный г-ном подполковником дон Хосе Марией Падресом. 3. Из Акапулко в Мексику расстояния 90 лиг (270 миль), дорога гористая, по которой можно ездить только верхом на лошадях и мулах. Обыкновенный переезд не более 10 дней, но ездят гораздо скорее. 4. Из Мексики до Вера-Круза расстояния 110 лиг. Дорога удобная в европейских экипажах. По всему пространству гостиницы и все вообще потребное к содержанию очень дешевы. Обыкновенная езда не более 8 дней, поспешная — скорее’ ⁴¹.

Сведения о Калифорнии Ф. П. Врангель мог получить и через правителя селения Росс Петра Степановича Костромитинова.

Известия о событиях в Калифорнии Ф. П. Врангель, очевидно, имел также от агента Российско-Американской компании в Сан-Франциско в 1833—1836 гг. Вильяма П. Хартнелла (1798—1854) ⁴². В 20-х годах XIX в. он попал в Калифорнию, принял мексиканское гражданство и занялся торговыми операциями. В. Хартнелл был близко знаком с К. Т. Хлебниковым ⁴³. Ф. П. Врангель виделся с В. Хартнеллом во время своей поездки в Росс в 1833 г.

Ф. П. Врангель переписывался также с немецким купцом и натуралистом Фердинандом Деппе, с английским вице-консулом в Тепике Александром Форбсом, с американцем Дугласом, жившим в Калифорнии, и др. Наконец, Ф. П. Врангель вел переписку с губернатором Верхней Калифорнии Хосе Фигероа, который считал необходимым укрепить связи Калифорнии с Русской Америкой. С некоторыми из своих корреспондентов Ф. П. Врангель встретился во время путешествия по Мексике.

Судя по дневнику, беседы с официальными лицами давали весьма немного информации его автору о Мексике и ее проблемах. Гораздо больше сведений о стране русский путешественник получал от мексиканцев, не занимавших официальных постов, с которыми он познакомился во время поездки по стране. Так, например, в Гвадалахаре Ф. П. Врангель многократно встречался с натурализовавшимся испанским купцом Мануэлем Луна, который, по словам Ф. П. Врангеля, ‘не любил мексиканцев’. Естественно, что это отразилось и на тех сведениях о стране, которые автор дневника заимствовал у Мануэля Луны.

Пожалуй, наиболее подробные сведения о населении страны Ф. П. Врангель мог получить от простых мексиканцев, с которыми он сталкивался ежедневно. Ф. П. Врангель беседовал с проводниками, хозяевами постоялых дворов, трактиров и деревенских гостиниц и т. п. Встречи и беседы с ними дали автору дневника ценные сведения о жизни и быте низших социальных слоев Мексики.

Но все же положение Ф. П. Врангеля как официального представителя Российско-Американской компании и его прежние связи с Калифорнией определили то обстоятельство, что основным источником информации о Мексике были для него все же иностранцы, жившие в стране много лет, члены иностранных колоний (особенно немецкой колонии в Мехико), а также иностранные дипломаты, с которыми Ф. П. Врангель был связан по своему положению и особенно в связи со своей неофициальной дипломатической миссией.

В первую очередь здесь следует назвать прусского генерального консула в Мехико Фридриха фон Герольта.

Герольт был одним из тех, кто хорошо знал Мексику и, естественно, он мог сообщить Ф. П. Врангелю весьма ценные сведения о стране, ее народе и особенно о внешней политике Мексики. В своем официальном отчете, поданном в Главное правление Российско-Американской компании, Ф. П. Врангель, излагая свои соображения об укреплении и расширении русского поселения Росс в Калифорнии, приводил мнение Герольта как одного из лучших знатоков мексиканской внешней политики ⁴⁴.

Герольт и английский генеральный консул в Мехико О`Горман ввели Ф. П. Врангеля в общество дипломатов и в немецкую и английскую колонии в столице республики. В Мехико Ф. П. Врангель познакомился с английским посланником Ричардом Пакенхэмом (1797—1868), а также с французским посланником бароном Дефодисом.

Естественно, что этот источник информации наложил определенный отпечаток на дневник Ф. П. Врангеля. Часть сведений, которые автор приводил со слов своих знакомых — немцев, англичан, французов, несет на себе отпечаток их заинтересованности в делах Мексики, поэтому их информация была часто односторонней, а иногда даже и в какой-то мере тенденциозной.

Естественно предположить, что, готовясь к путешествию по Мексике, Ф. П. Врангель знакомился с записками иностранных путешественников, побывавших в этой стране, а также с историческими, статистическими и т. п. трудами. Однако книги, судя по всему, не имели для автора дневника такого значения, как встречи и беседы с мексиканцами, и, естественно, личные наблюдения во время путешествия. В тексте дневника автор нигде не упоминал о книгах, прочитанных им во время подготовки к путешествию или во время путешествия, встречаются лишь косвенные свидетельства его знакомства с путевыми записками иностранных путешественников.

Об этом говорят, в частности, записи на внутренней стороне обложки дневника. Судя по характеру записей (чернила, карандаш), они были сделаны в разное время. Так, в первой строке было написано чернилами: Notes on Mexico in the autumn of 1822, Philadelphia, 1824, а затем карандашом приписано: by Poinsett. Далее шли записи карандашом: Ward’s on Mexico. Basil Hall’s Extract of Journal. Humbolt. На следующих строчках записи были сделаны чернилами, но другим пером: Tudor’s Тгеvels 1832. London, 1834. Brisar’s Mexico. 1832 [und] 34— Hambourg. 1834. Lyon’s Trav. — Mexico ⁴⁵.

Расшифровка этих записей (они были сделаны явно наспех, названия некоторых книг были сокращены, а часть названий была вовсе опущена) показала возможный круг чтения Ф. П. Врангеля.

Первой в списке стояла книга Джоеля Р. Пойнсетта ‘Заметки о Мексике, сделанные осенью 1822 г. С приложением исторического очерка революции и переводов официальных донесений о нынешнем состоянии этой страны… Написано гражданином Соединенных Штатов’ ⁴⁶, вышедшая анонимно в Филадельфии в 1824 г. и переизданная в следующем году в Лондоне. Джоель Г. Пойнсетт (1779—1851) — американский дипломат и политический деятель, направленный с миссией в Мексику в 1822—1823 гг. После возвращения из Мексики он опубликовал свои ‘Заметки о Мексике’. В 1825 г. он был назначен первым американским посланником в Мексике, где пробыл четыре года. Книга Д. Пойнсетта и, особенно приложенные к ней материалы могли дать Ф. П. Врангелю представление о войне за независимость в Мексике.

Вслед за книгой Д. Пойнсетта в списке была помещена книга Уорда о Мексике.

Генри Дж. Уорд (1797—1860) в 1823—1827 гг. был дипломатическим представителем Англии в Мексике. Вскоре после возвращения на родину, он издал в Лондоне в двух томах книгу ‘Мексика в 1827 г.’ ⁴⁷. В первом томе автор описывал географическое положение, природу и население страны, рассказывал о войне за независимость в Мексике. В этом же томе приводились сведения о государственном устройстве страны после завоевания независимости, об организации мексиканской армии и флота, торговле и т. п. В приложении к этому тому было опубликовано несколько документов по истории Мексики 1809—1821 гг. Во втором томе книги много места занимало описание рудников в Мексике и были приведены дневниковые записи, сделанные автором книги во время пребывания в Мексике.

Книга Г. Уорда была встречена с большим интересом в Англии, а также и в других странах. Сразу же после появления английского издания в Германии были опубликованы два ее перевода ⁴⁸, с которыми, возможно, был знаком Ф. П. Врангель.

Книга А. Гумбольдта ‘Политический очерк королевства Новая Испания’ ⁴⁹ не была указана в списке, приводилась лишь фамилия автора, но, без всякого сомнения, речь могла идти только об этой работе знаменитого немецкого географа. Так как сочинение А. Гумбольдта вышло в 1811 г. и к 30-м годам XIX в. стало уже классическим, то можно предположить, что Ф. П. Врангель был знаком с этой книгой еще до своей поездки в Мексику. О том, что эту книгу А. Гумбольдта знали в Русской Америке, где Мексика и особенно Калифорния привлекали к себе пристальное внимание, свидетельствует ее сокращенный русский перевод, сохранившийся в архиве К. Т. Хлебникова.

Рукопись носит название ‘Выписка из немецкой книги ‘Исследование политического состояния королевства Новой Гишпании’ Соч. Фридриха [!] Гумбольдта. Tuеbingen, 1813′ ⁵⁰.

Судя по дневнику Ф. П. Врангеля, он был также знаком с сочинениями популярного в первой половине XIX в. путешественника и писателя Безила Холла (1788—1844), а также, возможно, с книгами английских путешественников Генри Тюдора ⁵¹ и Джорджа Френсиса Лайона. Дж. Ф. Лайон (1795—1832) — капитан английского военно-морского флота — путешествовал по Мексике в 1826 г. Кроме книги (в двух томах), Лайон издал альбом своих рисунков, посвященных Мексике ⁵².

Часть этих путевых записок была, возможно, прочитана Ф. П. Врангелем еще до путешествия, с некоторыми, вероятно, он мог познакомиться во время поездки по Мексике, в доме Э. Баррона, А. Форбса и других его мексиканских знакомых. Можно предположить, что названия некоторых книг автор дневника записал для того, чтобы познакомиться с ними уже по возвращении на родину.

Сопоставление дневника Ф. П. Врангеля и трудов иностранных путешественников, побывавших в Мексике в 20—30-х годах XIX в., поможет определить оригинальность наблюдений и заметок русского путешественника.

Одним из источников сведений о Мексике для Ф. П. Врангеля была мексиканская периодическая печать. Судя по материалам архива, он знал испанский язык (в архиве сохранились черновики писем на испанском языке, написанные рукой Ф. П. Врангеля).

Свидетельством знакомства Ф. П. Врангеля с мексиканской периодической печатью являются вырезки из мексиканских газет и комплект официальной правительственной газеты (Diario del Gobierno) за февраль — март 1836 г., сохранившиеся в его архиве. Все вырезки (кроме одной) сделаны из газеты ‘Diario del Gobierno de la Republica Mexicana’ за первые числа июля 1835 г. Можно предположить, что эти вырезки были сделаны Ф. П. Врангелем в Монтерее. Во всех статьях, которые заинтересовали Ф. П. Врангеля, говорилось о президенте Мексики генерале Санта-Анне, установившем свою диктатуру в 1834 г. ⁵³ Одна из вырезок была сделана из неустановленной немецкой газеты, в ней также речь шла о Санта-Анпе.

В архиве Ф. П. Врангеля сохранился комплект газеты ‘Diario del Gobierno de la Republica Mexicana’ за февраль (все номера, кроме номера за 3.II) и один номер за март 1836 г. ⁵⁴

Так как Ф. П. Врангель пробыл в столице республики с 7(19) февраля по 8(20) марта 1836 г., то можно сделать вывод, что русский путешественник внимательно знакомился с мексиканской периодической печатью не только во время переговоров с мексиканским правительством, но и до приезда в столицу, например в Гвадалахаре. После отъезда из Мехико Ф. П. Врангель продолжал внимательно следить за мексиканской прессой, в своем дневнике он несколько раз ссылался на мексиканские газеты.

Дневник мексиканского путешествия Ф. П. Врангеля, представляющий собой новый источник по истории и этнографии Мексики и Калифорнии 30-х годов XIX в., впервые печатается в полном объеме. До настоящего времени о нем публиковались лишь предварительные сообщения автора этих строк ⁵⁵. В 1969 г. отрывки из дневника Ф. П. Врангеля были помещены в журнале ‘Новая и новейшая история’ ⁵⁶.

Рукопись дневника Ф. П. Врангеля представляет собой тетрадь фабричной работы в твердом картонном переплете (размер 19X23,5 см). Рукопись не озаглавлена (заглавие дано составителем сборника) и не подписана. Однако сомнений в ее подлинности не возникает, так как почерк рукописи полностью совпадает с известными автографами Ф. П. Врангеля.

Рукопись занимает в тетради 25 листов (с оборотом). Кроме нее, здесь же помещена статья Ф. П. Врангеля ‘Мысли вслух у подножия маяка в 1838 году’, где он резко выступает против казарменной муштры, ‘шагистики’, которая вводилась в русском флоте Николаем I. Кроме того, в тетради имеются записи Ф. П. Врангеля о флоте и отдельные черновые заметки, в том числе о необходимости административных реформ в Русской Америке. Часть листов в тетради осталась незаполненной.

На внутренних сторонах обложки имеются записи расходов Ф. П. Врангеля во время путешествия, которые могут быть использованы для уточнения его маршрута, список книг иностранных путешественников, побывавших в Мексике в первые десятилетия XIX в. Здесь же записаны имена и фамилии некоторых мексиканских знакомых Ф. П. Врангеля. Одна из фамилий вписана рукой неустановленного лица.

Рукопись читается с трудом, так как чернила местами выцвели и большая часть записей сделана очень мелким почерком. Записи охватывают все путешествие — начиная от Ситхи (13 октября 1835 г.) и кончая приездом в Европу (22 мая 1836 г.). Большая часть дневника посвящена путешествию по Калифорнии и Мексике — от Монтерея (18 декабря 1835 г.) до отъезда из Веракруса (2 апреля 1836 г.).

Записи в основном дневникового характера. Преобладают лаконичные заметки, которые иногда перемежаются более пространными описаниями и размышлениями автора. Ф. П. Врангель ежедневно отмечал пройденный путь, описывал географические достопримечательности, давал зарисовки жизни и быта мексиканцев, фиксировал свои встречи и беседы с мексиканскими чиновниками, военными, купцами и другими лицами.

В период движения — записи в дневнике ежедневные, во время длительных остановок в городах Ф. П. Врангель обычно суммировал записи за несколько дней (например, описание Гвадалахары, Мехико и некоторых других городов).

Иногда автор делал дополнения к своим старым записям, в таком случае он обычно ставил знак ‘NB’ и вписывал несколько фраз между строк очень мелким почерком, что сильно затрудняет чтение этих мест рукописи.

В дневнике Ф. П. Врангеля исправленные и зачеркнутые места встречаются сравнительно редко. Это, возможно, связано с тем, что записи дорожных впечатлений, вероятно, сначала заносились автором дневника в записную книжку, а затем они переносились в тетрадь. В архиве Ф. П. Врангеля сохранилась записная книжка маленького формата (размер 7,5 х 9,5 см) ⁵⁷. В ней приводится список вещей, отправленных в Россию на корабле ‘Америка’ и взятых с собой, дорожные расходы и т. п. Здесь же торопливые записи, сделанные в основном карандашом (на русском, немецком и испанском языках) о маршруте и краткие заметки о Леоне, Силао и некоторых других городах ⁵⁸. При сравнении этих записей с соответствующими местами дневника было установлено, что лаконичные заметки в записной книжке, где фиксировались основные сведения о пройденном пути, в несколько более подробном виде переносились затем в дневник. Возможно, что записи в дневнике делались в конце дня, после дневного перехода, а заметки в записной книжке — во время кратких остановок днем или даже во время движения.

Основная часть записей в дневнике Ф. П. Врангеля на русском языке. Но примерно с середины дневника автор начинает вставлять в русский текст отдельные немецкие слова, затем записи на немецком языке начинают преобладать (описание Мехико и пути до Веракруса). Но все же большая по объему часть дневника написана по-русски ⁵⁹.

В текст дневника внесены копии писем на французском и испанском языках, которыми Ф. П. Врангель обменивался с представителями мексиканского правительства. Таким образом, дневник Ф. П. Врангеля написан на четырех языках: русском, немецком, французском и испанском.

При публикации разделов дневника, написанных на иностранных языках, составитель руководствовался существующей практикой издания таких рукописей. В тексте были расставлены знаки препинания, раскрыты сокращения, выделены абзацы. Все остальные особенности иностранных текстов оставлены без изменений.

Расшифровка немецкого текста произведена М. В. Крутиковой при участии Л. Херман. Перевод с немецкого осуществлен Г. М. Виттенберг, переводы с французского и испанского принадлежат составителю.

В приложении публикуются донесения Ф. П. Врангеля Главному правлению Российско-Американской компании, связанные с его поездкой в Мексику. Эти документы дополняют и расширяют сведения, имеющиеся в дневнике Ф. П. Врангеля.

7 См.: Ф. П. Врангель. Очерк пути из Ситхи в С.-Петербург. СПб., 1836. Возможно, что при издании книги был использован набор из ‘Северной Пчелы’, так как на первой странице ‘Очерка пути…’ было помещено газетное название ‘Путешествие из Ситхи в Санкт-Петербург’.

8 Ф. П. Врангель. Очерк пути…, стр. 5, 6.

9 ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 445, л. 74. На письме проставлена дата — 30 января, но года нет. Очевидно, что письмо написано в 1837 г.

10 ‘Библиотека для чтения’, 1837, т. XXII, отд. VI (Литературная летопись), стр. 31.

11 См.: ‘Центральный государственный исторический архив Эстонской ССР. Путеводитель’. Москва — Тарту, 1969, стр. 254—257.

12 См. ЦГИА ЭССР, ф. 2057, он. 1, д. 707, л. 54 об., А. И. Андреев. Архив Врангеля. ‘Известия ВГО’, т. 75, 1943, вып. 5, стр. 36, 37.

13 Полный комплект этого издания имеется в Научной библиотеке Тартуского университета.

14 См., например, заметку о городе Врангель на Аляске (‘Acta Wrangeliana’, 1929, No 1), написанную по печатным источникам и письмам жителей города, заметку о кругосветном плавании Ф. П. Врангеля в 1825—1827 гг. (‘Acta Wrangeliana’, 1938, No 1), представляющую собой перевод раздела из известного труда Н. Ивашинцева, и др.

15 W. Wrangel. Em Kampf um Wahrheit. Leben und Wirken des Admirals Baron F. von Wrangel. Stutgart, 1940.

16 См.: А. И. Андреев. Указ. соч.

17 См.: М. Б. Черненко. Ф. П. Врангель и Ф. Ф. Матюшкии. ‘Русские мореплаватели’. М., 1953, Б. Г. Островский. Ф. П. Врангель (Очерк жизни и деятельности). Ф. П. Врангель. Путешествие по северным берегам Сибири и Ледовитому морю… М., 1948, А. Ф. Лактионов. Ф. П. Врангель (к 75-летию со дня смерти). ‘Проблемы Арктики’, 1945, No 2.

18 См.: Ю. Давыдов. Фердинанд Врангель. М., 1959.

19 См.: В. Пасецкий. О чем шептались полярные маки. М., 1965, он же. В погоне за тайной века. Л., 1967, он же. Впереди — неизвестность пути. М., 1969 и др.

20 Т. А. Лукина. К истории основания Русского Географического общества (по материалам неопубликованной переписки Карла Бэра). ‘Известия ВГО’, т. 97, 1965, No 6, она же. Эпистолярное наследие академика Карла Бэра. ‘Известия ВГО’, т. 100, 1968, No 1.

21 См.: А. И. Андреев. Указ. соч., стр. 36, 37.

22 В. Потехин. Селение Росс. ‘Журнал мануфактур и торговли’, т. VIII, 1859, отд. V, стр. 31—37.

23 См., например: П. Тихменев. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени, т. 1, СПб., 1861, стр. 362—364.

24 Н. Н. Bancroft. History of California, vol. IV. San Francisco, 1886, p. 165—169.

25 С. В. Окунь. Российско-Американская компания. М.— Л., 1939, стр. 137—140.

26 Е. Volkl. Lateinamerikanische Archivalien zur russischen Geschichte. ‘Jahrbuеcher fuеr Geschichte Ostouropas’, 1965, Dezember, S. 633, 634, он же. Russland und Lateinamerica. 1741—1841. Wiesbaden, 1968, S. 138—142.)

27 См.: Дж. Бейкер. История географических открытий и исследований. М., 1950, стр. 461, И. П. Магидович. История открытия и исследования Центральной и Южной Америки. М., 1965, стр. 346.

28 См.: И. А. Чихачев. Поездка через Буэнос-Айресские пампы. ‘Отечественные записки’, 1844, т. 34, раздел II (Науки), стр. 37—41.

29 К. Н, Шварц. Барон Ф. П. Врангель. ‘Русская старина’, 1872, т. V, стр. 395.

30 Ю. Давыдов. Головнин. М., 1968, стр. 162.

31 В. Пасецкий. Впереди — неизвестность пути. М., 1969, стр. 100.

32 См.: В. Пасецкий. Дум высокое стремление (Полярные исследователи в кругу декабристов). ‘Нива’, 1965, No 12, стр. 90, 92.)

33 См.: ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 452, лл. 8-10.

34 См.: В. Пасецкий. Впереди — неизвестность пути, стр. 122, 123, он же. Дум высокое стремление, стр. 91, 92.

35 ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 443, л. 107 об.

36 АВПР, ф. Канцелярия, 1834 г., д. 61, л. 54 об., С. В. Окунь. Указ. соч., стр. 139.

37 АВПР, ф. Канцелярия, 1834 г., д. 61, лл. 52 об.—53, С. В. Окунь. Указ. соч., стр. 139.

38 С. В. Окунь. Указ. соч., стр. 140.

39 На внутренней стороне обложки дневника В. П. Врангеля приведен список некоторых лиц, с которыми он переписывался или встречался в Мексике и Калифорнии. В нем перечислены следующие имена: Хуан Антонио де Агира, Эустасио Баррон, Александр Форбс, Вильям Хорбес, Мануэль Луна, Рикардо Пакенхем, Агуеро Гонсалес, Карлос О`Горман, Мигель Баррагап (с последним, судя по имеющимся данным, Ф. П. Врангелю встретиться не удалось) (См. ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 353, внутренняя сторона обложки).)

40 АГО, разряд 99, оп. 1, д. 118, лл. 1—2.

41 Там же, л. 1. Рукопись не подписана, авторство установлено по почерку.

42 О В. Хартнелле см.: Н. Н. Bancroft. Op. cit., p. 162, E. Volkl. Russland und Lateinamerica (1741—1841). Wiesbaden, 1968, S. 107, 108.

43 См.: ГА Пермской области, ф. 445, on. 1, д. 32, лл. 36—37.)

44 См : АВПР, ф. Канцелярия, 1836 г., д. 71, л. 162, см. также ф. РАК, он. 1. д. 350.

45 ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 353, внутренняя сторона обложки.

46 Joel R Poinsett. Notes on Mexico, made in the autumn of the 1822. Accompanied by on historical sketch of the revolution and translations of official reports on the present state of that country… By a Citizen of the United States. Philadelphia, 1824.)

47 Henry J. Ward. Mexico in 1827, vol. 1, 2. London, 1828.

48 H. G. Ward. Mexico in Jahre 1827, vol. 1, 2 Weimar, 1828—1829, H. G. Ward. Gedrangtes gemalde des zustandes von Mexico im Jahre 1827. Uеbertragen mit Angemerkungen und Vorwort von F. A Ruder Leipzig, 1828.

49 A. Humboldt. Essai politique sur Ie royaume de la Nouvelle Espagne, vol. I, II. Paris, 1811.

50 ГА Пермской области, ф. 445, оп. 1, д. 7, лл. 1—33.

51 Henry Tudor Narrative of a tour in North America, comprising Mexico, the mines of Real del Monte, the United States and the British colonies: with an excursion to the island of Cuba. In a series of letters, written in the years 1831—1832, vol. 1, 2. London, 1834.

52 G. F. Lyon. Journal of a residence and tour in the republic of Mexico in the years 1826. With some account of the mines of that country, vol. 1, 2. London, 1828, G. F. Lyon. The sketch book of captain G. F. Lyon, Royal Navy, during eight months residence in Mexico, p. 1, 2 London, 1827.)

53 ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 552, лл. 1—5.

54 Там же, д. 553. лл. 1—61.

55 См.: Л. А. Шур. Материалы русских путешественников XVIII—XIX вв. как источник по географии, истории и этнографии стран Латинской Америки. ‘Известия ВГО’, т. 100, 1968, вып. 3, стр. 234, он же. Источники по географии, истории и этнографии стран Латинской Америки XVII—XIX веков в архивах и библиотеках Прибалтики. ‘Научные связи Прибалтики в XVIII—XX веках’. Рига, 1968, он же. Материалы по географии, истории и этнографии Калифорнии в архиве Ф. П. Врангеля в Тарту. ‘Материалы VIII конференции по истории науки в Прибалтике’. Тарту, 1970.

56 См.: ‘Мексика 30-х годов XIX века в неопубликованном дневнике Ф. П. Врангеля’. Публикация Л. А. Шура. ‘Новая и новейшая история’, 1969, No 2, стр. 152-165.

57 См.: ЦГИА ОССР, ф. 2057, оп. 1, д. 300, лл. 1—21.

58 См. там же, лл. 4—6.

59 Интересно отметить, что не дошедший до нас дневник первого кругосветного плавания Ф. П. Врангеля на ‘Камчатке’ тоже писался им по-русски и по-немецки. В своих мемуарах Ф. П. Врангель рассказал, что вел журнал ‘на немецком и русском языках, так как за шесть лет пребывания в корпусе я разучился бегло изъясняться по-немецки, но русским не овладел еще настолько, чтобы он заменил мне немецкий’ (W. Wrangel. Op. cit., S. 32).

ДНЕВНИК ПУТЕШЕСТВИЯ ИЗ СИТХИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ЧЕРЕЗ МЕКСИКУ

[13 октября 1835 г. — 22 мая 1836 г.]

С наступлением октября 1835 года истек пятилетний срок моего служения в колониях, и на компанейском шлюпе ‘Ситха’ должен был прибыть чиновник на мое место. На военном транспорте ‘Америка’, уплывшем из Н[ово]-Архангельска] октября 13, отослал я уже большую часть моего имущества в Россию, оставив только необходимо нужное для обратного путешествия моего с семейством. Если после шестилетней разлуки с родными и долговременного пребывания в таком месте, какова Ситха, что-либо могло еще усилить тоску по отчизне и нетерпение видеть себя, наконец, на возвратном пути, то это было, конечно, положение наше по отходе транспорта ‘Америка’: мы остались с дорожными чемоданами на временной квартире, как бы на станции, и посматривали на дом главного правителя в ожидании, скоро ли новые жильцы порадуют нас своим появлением и освободят от тяжкой неизвестности. Осенние холода уже наступали, обыкновенный срок возвращения транспорта из Охотска давно прошел, надежда видеть оный в Ситхе в настоящем году исчезла, к скуке тщетного ожидания присоединялись многие неудобства станционной жизни, — и, словом сказать, мы наконец решились опять занять дом, в котором пять лет провели, и поневоле примирились с жестокою мыслью отложить возвращение в Россию на целый год, а может быть и долее!

Октября 25 показалось судно на горизонте залива — это был шлюп ‘Ситха’ и на нем развевался условный знак, возвещавший прибытие нового главного правителя колоний. Спешу на гребном судне его приветствовать и узнаю в нем короткого моего приятеля и товарища по корпусу к[апитана] I р[анга] Ив[ана] Ант[оновича] Купреянова ¹, спускаюсь с ним в каюту, и меня принимает молодая супруга моего преемника! Переход от неприятного к радостному — скажу: от отчаяния к избытку удовольствия — едва ли может быть разительнее того, какого при сем случае мы испытали: лишенные надежды, занимавшей пас многие годы в изолированном нашем отдалении, нам вдруг оную возвращают, в лице радостного вестника обнимаю я друга, и жена моя приветствует даму образованную, любезную. Не менее нас порадовались и вновь прибывшие, увидев конец беспокойствам [и] трудам утомительного путешествия через всю Россию и Сибирь и в летописях колониального мореходства небывалого еще перехода из Охотска в Ситху, продолжавшегося 60 дней в такую позднюю осень.

Целый месяц прошел в окончательных приготовлениях судна, которое долженствовало нас отвезти в один из портов Мексики, весьма дурные погоды замедляли работы, а наконец противные ветры удержали еще несколько дней, так что мы перебрались на шлюп ‘Ситху’ под командой к[апитан]-л[ейтенанта] Пр[окофия] Пл[атоновича] Митькова ² не ранее 24 ноября и того же числа вышли из гавани и залива.

Кто не испытал грустного чувства, которое нами овладевает, когда покидаешь место, где проводили немалую часть жизни, когда готовы бываем расстаться с людьми, с которыми делили и печаль и радость? Ситха освящена для нас воспоминаниями, там покоится милый младенец — радость озабоченной матери на трудном пути из Сибири, утешение ее в первые годы нашей жизни в Ново-Архангельске! Все здешние жители и чиновники и их семейства, прощаясь с нами, изъявляли нам самые искренние желания, и, далеко от того, чтобы расстаться с сими добрыми людьми равнодушно, мы были тронуты до слез. Сослуживцы мои передали мне при сем случае драгоценный для меня залог их искренных и благородных чувствований к нам, и, конечно, во всю нашу жизнь мы будем вспоминать с признательностью о наших ситхинских друзьях и о последнем с ними расставании.

Тихий попутный ветерок отдалял шлюп от ситхинских берегов, которые, однако ж, еще виделись на следующий день. Температура воздуха была довольно высока, и Реомюров термометр не понижался ниже + 7R до широты 50R, а южнее показывал до 9R при юго-восточном ветре и переменном дожде. Декабря 4-го находились мы на параллели реки Колумбии, где компанейские суда обыкновенно встречают жестокие юго-восточные ветры в осенних и зимних их плаваниях из Ситхи к калифорнийским берегам, мы получили крепкий NW и шли по 8 1/2 узлов, держа к селению Росс. Ввечеру следующего дня пронеслась через нас темная туча, из коей электричество разразилось жестоким шквалом с крупным градом, на двух ноках ³ реи осветились Сант-Эльмене огни, а вокруг судна сверкала зарница, порывы с градом повторялись во всю ночь, но уже с меньшею сплою. У Симклновых берегов грозы случаются зимою, и всегда при западных и юго-западных ветрах, при коих электрическое свойство воздуха в здешнем море оказывается и в широтах более южных. Воздух приметно охладел влиянием северо-западного ветра, и термометр стоял на 7R в широте 44 1/2 ^о.

Декабря 11 с попутным NW и при густом тумане, находясь на широте Росс ⁴, шли мы по параллели прямо на берег и рассчитывали подойти к оному не ранее следующего утра: долгота, по хронометрам определенная после полудня, хотя и при весьма неверном горизонте, показала прямое расстояние до берега в 62 милях, после наблюдения прошли мы 25 миль, как горизонт от тумана прочистился вовсе, неожиданно открылись берега спереди и на обоих кронболах ⁵. Хотя за темнотою вечера не могли распознать берега, однако ж, судя по крайним пеленгам, мы находились не далее 8 миль от ближайшего мыса и, следовательно, существовала погрешность в долготе на 40′, относящаяся, вероятно, к положению берега, а не к месту судна. Впрочем, для определения сей погрешности потребны наблюдения при благоприятнейших обстоятельствах, нежели те, кои сопровождали наши обсервации […] (Опущены вычисления широты и долготы этого места Ванкувером, Малеспиной, Бичи и Врангелем).

Желая подойти к селению Росс для свидания с правителем конторы г-ном Костромитиновым ⁶ и для других надобностей, держались мы у берегов двое суток, не будучи в состоянии за мрачностью и противным маловетрием исполнить наше намерение. 14-го числа сделалась сильная зыбь от W при тихих ветрах из SW четверти, что и заставило отдалиться от берегов и, наконец, 16 числа направить путь к Монтерей, дабы не тратить более драгоценного для нас времени.

17-го на 18-е в самую полночь положили якорь у Монтерей на 12 саженях, с рассветом следующего утра показались под флагом Сев[ерных] Соед[иненных] Штатов два судна, входившие в залив, одно из С[ан]-Франциско, на котором получили известие о компанейском бриге ‘Полифем’, принявшем почти полный груз пшеницы и готовом через 5 дней вступить под паруса, другое судно было бриг ‘Диана’ из Ситхи, откуда оный через 5 дней после нас вышел и на переходе между широтой 51 — 40R вытерпел жестокий шторм от N, с которым 24 часа бежал под фоком к югу, опасаясь при огромном волнении привести к ветру и находясь в то же время в опасности быть залиту с кормы. Мы получили письма от наших приятелей из Ситхи.

Портовый и таможенный чиновники привезли нам неприятное известие о смерти генерала Фигероа ⁷, место его занимает подполковник don Nicolas Gutierrez ⁸. Сим событием заход мой в Монтерей соделался вовсе ненужным, и я мог предвидеть, что с переменой лица губернатора изменилось и отношение мое к нему, дружеская переписка между генералом Фигероа и мною ⁹долженствовала оставаться без последствий, и с моей стороны было бы неблагоразумно доверять не знакомому мне чиновнику, который, вероятно, вскоре должен уступить свое место другому из Мексики. Don Nicolas при первом со мной с ним свидании предложил свои услуги и дом в мое распоряжение, однако ж в то же время имел предосторожность не выбрить своей бороды, жаловаться на болезнь и извиняться в невозможности отплатить мне визит: все это подействовало как исправный громовой отвод и избавило его от хлопот принять гостя, приглашенного предшественником его. Don Nicolas ограничил свое внимание пособием при отправлении одного пассажира в Росс, а я, чтобы не остаться в долгу, вызвался принять на шлюп и отвезти до Сан-Блаза одного откомандированного туда чиновника и одного простолюдина.

В прочих надобностях я предпочел относиться к г-ну Спенсу ¹⁰, поселившемуся здесь шотландцу, который много меня обязал, доставив нам возможность посмотреть ближайшую миссию (Далее зачеркнуто С[ан]-Карлос), размять свои члены на верховых лошадях и полюбоваться приятными окрестностями по дороге к С[ан]-Карлосу, для моего семейства приискал г-н Спенс колясочку, которую тащил тощий мул и бакер (Погонщик, пастух (от vaquero испан.)) на лошади впереди его. Через час езды и без особенных приключений достигли мы миссии.

Помня заведение сие с 1818 года, когда миссии под управлением испанских падров процветали, я изумлен был видом разрушения, нищеты и беспечности, на каждом шагу и со всех сторон поражавшим нас, на том месте, где стояло большое здание для помещения индейцев и их мастерских, теперь виделись одни развалины — наружные стены в несколько фут высоты и груды камней, прекрасный фруктовый сад в запущении, открыт для скота и лишен высокой каменной ограды, которая в то время охраняла оный от холодных ветров с моря, доброго и почтенного падре родом из Кастилии, тогда принимавшего гостей с радушием и умевшего занять их любопытною беседою, теперь заменил мексиканец с изображением апатии ко всему окружающему и неудовольствия со светом и самим собою.

Мы желали посмотреть известную картину, изображающую приезд Лаперуза ¹¹ в С[ан]-Карлос, которую рисовал один из художников той несчастной экпедиции, но, к сожалению, услышали, что картина сия после многих неудачных покушений некоторых иностранцев похитить оную увезена падром президентом в другую миссию, и при сильной склонности нынешних миссионеров обращать все в деньги драгоценный сей памятник посещения знаменитого мореплавателя, вероятно, когда-либо введет в искушение благочестивого последователя святого Франциска.

Нам показали одну старушку-индиянку, которая, будучи уже в летах — около 30, была приведена к падре из лесов первая по заложении этой миссии, и первая окрещена им, она помнит хорошо сие событие, имея более 100 лет от роду, сохранила память, зрение, слух, ходит довольно твердо, сама собирает дрова в лесу и, согнувшись, упираясь на палку, приносит нелегкие ноши в свою избушку. Примечательно, что из 200 индейцев и индианок, считающихся при этой миссии, она одна только не говорит по-испански и даже не понимает, когда говорят сим языком. Старушка-индианка была свидетельницею устроения миссии, быть может, доживет и до уничтожения оной, ибо слухи носились, что на развалинах миссии воздвигнется город, или, лучше сказать, пуэбло — деревня Сан-Карлос, а со временем и все миссии в Калифорнии обратятся в пуэблос.

Горничная моей жены, урожденная уналашская креолка, не верила своим глазам, увидев в саду два дерева (оливковое и груша) в цвету и с плодами в исходе декабря, в такое время, когда на Уналашке и в Ситхе и теплую парку страшно сбросить.

Чтобы указать на причину совершенного упадка благосостояния миссий в Калифорнии, довольно вспомнить воспоследовавшее в 1834 году изменение в управлении сими заведениями: старые падры — уроженцы Испании — были заменены необразованными и корыстолюбивыми мексиканцами, хозяйственная часть управления перешла к правительству, которое для сего определило administradores (Администраторы, управляющие (испан.)) гражданского ведомства, индейцам объявлена свобода, отведены им земли, даны нужные пособия скотом и орудиями для первого хозяйственного обзаведения и не обложены иною повинностью, как обработать так называемые общественные земли, коих произведения назначены для содержания общеполезных заведений — больниц, школ, церквей и священника. Все это, казалось бы, весьма хорошо и соответственно видам человеколюбивым, но, к сожалению, ни исполнители, ни самые индейцы не созрели для сих видов. Администраторы, лишенные власти и способностей управлять диким, ленивым и вместе с тем свободным народом, находят единственное вознаграждение трудов своих в изыскивании возможных средств обеспечивать свое собственное состояние, а индейцы, для коих свобода не имеет другого значения, как беспечная жизнь тунеядца, вполне предались сему сладостному fare nientes, частью удалились в свои прежние леса и долины, а те, которые остались, по отвычке от бродячей жизни или привычке к крепким напиткам, при миссиях или в пуэблах, не находят лучшего употребления зарабатываемых ими денег, как пропить их. Таковы плоды скоропостижного преобразования политического и гражданственного состояния народа, мгновенного перехода оного от детства к возмужалости, перехода, столь противного неизменному закону природы — постепенности ¹².

И Монтерей преобразился после 1818 года, но в смысле противном тому, как миссия. Открытие портов Калифорнии всем нациям для торговли и позволение иностранцам селиться в сей области привлекло сюда многих людей, деловых и авантюристов, наиболее англичан и граждан Северных Соединенных Штатов, которые с привычной затейливостью построили здесь премного довольно порядочных домов, завели лавки и оживили Монтерей. Строения разбросаны на обширном пространстве без порядка или симметрии, и город, не имея еще улиц, может похвалиться большим числом площадей, остовы битого скота валяются всюду, а бычьим головам с рогами и счету нет.

Президия и батерея с пушками без станков близки к разрушению, незаметно, чтобы жительство губернатора и казармы, включающиеся в президии, были бы по временам исправляемы, между тем как частные дома улучшаются и умножаются. Несостоятельность в необходимейших пособиях правительства во всем заметна. Служащим редко выдается жалованье, а чистыми деньгами почти никогда, заменяя их товарами, для сообщения с прочими провинциями Верхней Калифорнии — С[ан]-Франциска, С[анта]-Барбара и С[ан]-Диего — не имеется порченого судна, хотя палубный бот с 5 человеками команды вполне бы соответствовал цели, даже гребного судна, ялика здесь нет, и таможенные чиновники объезжают приходящие суда на яликах с тех же судов. До преобразования миссий правительство получало от них значительные пособия деньгами, а особенно съестными припасами для довольствия войск, ныне ж таможенные сборы составляют единственный источник доходов, и при непостоянстве тарифа и частых перемен[ах] в постановлениях, относящихся к иностранной торговле, сия последняя не достигает той степени значительности, до которой бы она усилилась при благоприятных обстоятельствах. Прежде взыскивалось с каждого приходящего судна по 10 пиястров ¹³ якорных денег и по 17 реалов ¹⁴ за каждый тонн вместительности, или так называемый тонеладос, — сверх того пошлины на ввозимый товар, которые вносились товарами же, ныне якорные деньги отменены, вместо коих взыскивают тонеладос за право стоять на якоре, хотя бы одни сутки и не производя никакой торговли, если же более двух суток судно стоит на якоре, то требуется внос пошлины за груз, хоть оный и вовсе не будет продаваться во владениях Калифорнии, и при том пошлины сии должны быть внесены частью чистыми деньгами. При таковых стеснительных мерах торговля приметно упадает, и в течение 1835 года вошло только два судна с товарами в Монтерей, так что таможенный сбор не превышал 12 тысяч пиястров! Правительство, не будучи в состоянии уже многие годы удовлетворять служащих жалованием, лишено в настоящем неурожайном году даже средств пропитать солдат, оно вызывало подрядчиков и готово было соглашаться на высокие цены, но, не пользуясь ни малейшим кредитом, не имело покуда еще успеха в заключении контракта.

В Верхней Калифорнии войска состоят из 3 рот, коих главная квартира в Монтерей, и главный начальник губернатор. Рота кавалерии состоит из 30 всадников и 10 лошадей, пехота — 30 человек, порядочно обмундированных. Артиллерия — 20 человек и несколько полевых орудий, говорят, в хорошем состоянии. Из сего числа назначаются в С[ан]-Франциско 5, в С [анта]-Барбару 5, в С [ан]-Диего. И человек, окромя милиционных кавалерийских. В сих трех ротах в числе 80 челов[ек] считается 20 военных офицеров! Нижняя Калифорния управляема независимо от губернатора Верхней Калифорнии, имеет своего губернатора в чине подполковника, которого местопребывание есть Paz.

Плодородие земли и здоровый климат Верхней Калифорнии столь известны, что обратились почти в пословицу. Прекрасная сия земля ожидает возделывателей, обширные равнины произрастают тучные травы для одичалого рогатого и конного скота, без счета рассеянного по всей стране, дубовые и хвойные леса не приносят жителям иной пользы, как снабжать их дровами в короткие умеренные зимы, реки не служат еще путями сообщений и самое море не уделяет свои богатства беззаботным жителям сей страны: ее источники промышленности (Источники промышленности вписано над зачеркнутым богатства) неистощимы, но остаются по сю пору без внимания.

Здесь каждый иностранец, объявляющий себя католиком и желание быть принятым в гражданство Калифорнии, принимается таковым без малейшего затруднения, в качестве гражданина ему отводят землю соразмерно средствам его в закупке скота и наеме работников для возделания земли, в чем он должен представить свидетельство. Таковые земли — ranchos, поместья — считаются неотъемлемою собственностью из рода в род той особы, на чье имя они первоначально записаны, но не могут быть продаваемы в другие руки. Таким образом, с 1000 пиястрами наличного капитала можно здесь выступить на поприще сельского хозяйства и надеяться улучшать и расширять свое владение. Самое большое затруднение состоит в найме работников, индейцу платят по 4 реала (2 1/2 руб.) на день, а белому — 6 реалов, столяру или хорошему плотнику — по 3 пиястра в день. Рогатый скот, если покупать табунами и гуртом, то обходится по 2 1/2 пиястра каждая скотина. Поелику кожи и жир составляют главный вывозимый продукт, и за каждую бычью кожу выручают по 2 пиястра, то помещик и начинает свои обороты разведением табунов рогатого скота, хлебопашество и огородство его занимают не более, как нужно для пропитания своего семейства и наемных работников. Сведущие и трудолюбивые колонисты из Европы принесли бы величайшую пользу стране и, наверно, приобретали бы сами для себя немалые выгоды.

Внутренность сей прекрасной земли осталась покуда terra incognita для калифорнийцев, знают по преданиям и рассказам Индейцев, что за горами, на параллелях С[ан]-Франциско и Монтерей и еще далее к югу, находятся весьма обширные озера, берега коих населены множеством речных бобров, глубокая река de Sacramento, в С[ан]-Франциский залив впадающая, вероятно, выходит из сих озер, называемых калифорнийцами Tulares. Промышленные с английского компанейского заведения на р[еке] Колумбии и граждане Северн[ых] Соединенных Штатов каждогодно приезжают [в] сии места для ловли речных бобров и покупки лошадей от индейцев, кочующих по равнинам реки Sacramento и отгоняемых ими из миссий с немалой дерзостью.

В 1833 году влиянием вице-президента Мексиканских штатов Gomez Farias ¹⁵ прислан был сюда офицер для исследования реки Sacramento и окрестностей оной и для устроения корабельной верфи и адмиралтейства в превосходном и строевыми лесами изобильном заливе С[ан]-Франциско, но местное начальство в Монтерей затруднилось в средствах для приведения сего преполезного предположения в исполнение, и приехавший из С[ан]-Блаза офицер, прожив 18 месяцев без всякого занятия, наконец, уволен был возвратиться: это был тот самый, которого я вызвался отвезти в С[ан]-Блаз ¹⁶.

Предположение устроить адмиралтейство составляло часть обширного плана, имевшего целью заселить Калифорнию колонистами из Мексики и в пользу частной компании овладеть миссионерскими землями и всею внутреннею торговлею. Под председательством самого Gomez Farias составилась компания, ей предоставлено было право принять все миссии Верхней Калифорнии и для заведывания оных назначить в каждой особого administrator (Администратор (испан., искаж.)), который был обязан передавать компании все произведения, а она обязалась снабжать индейцев и вообще обывателей потребными им товарами и привозимыми на судах компании, имея, таким образом, в виду забрать всю калифорнийскую торговлю в свои руки, сделать ее монополиею нескольких лиц — одного депутата Калифорнии (Juan Bandini) ¹⁷ и самого вице-президента Мексиканской конфедерации. Кто не подивится патриотическим видам главы республики и представителей одной из областей ее! Тотчас приступлено было к исполнению сего разбойничьего проекта: в Мексике набрали тунеядцев, которых назвали колонистами, лучших из них, т. е. грамотных, возвели в достоинство учителей, и предполагалось вверить им администрацию миссий, также присоединили к этой толпе женщин и несколько мастеровых и в числе 400 человек перевезли знаменитую колонию в С[ан]-Блаз, где военная мексиканская корвета ‘Morellos’ (единственное военное судно республики в здешнем море) и нанятый купеческий бриг ‘Natalia’ (то самое судно, на котором Наполеон ушел из Ельбы в 1815 году), приняли эту сволочь и многих чиновников для отвоза в Калифорнию. В это время генерал Сантанна ¹⁸ принял бразды правления, удалил Gomez Farias и поспешил отправить курьера в Монтерей с предписанием, которым уничтожались все распоряжения, сделанные бывшим вице-президентом Gomez Farias и, в особенности, права и действия компании. К счастью, курьер достиг Монтерей в 36 дней из Мексики берегом, а корвета ‘Morellos’ имела продолжительный переход в 54 суток, так что по прибытии оной генерал Фигероа был уже уполномочен не допускать агентов компании к исполнению предположений ее основателей, а бриг ‘Natalia’, имеющий значительный груз товаров, принадлежащих компании, претерпел крушение в заливе Монтерей с потерею всего груза. Чтобы довести до конца эту историю, остается упомянуть, что участники расстроившейся компании попытались свергнуть генерала Фигероа, который открыл замыслы их, выслав главных бунтовщиков в Мексику, а прочие мнимые колонисты разбрелись по всей Калифорнии ¹⁹. Правительство отвело им землю вблизи (Далее зачеркнуто новой) миссии Франциско Солано, чтобы придвинуть к Россу новую оседлость, однако ж ни один не согласился приняться за соху (Далее зачеркнуто Простояв три дня в Монтерей, спешили выйти в море, и, пользуясь установившейся доброй погодой, при NW ветре быстро шли к югу).

В короткое время стоянки нашей в Монтерей погода продолжалась ясная, днем дули умеренные ветры из NW и N, а ночью и на утренней заре маловетрие от берега, каждую ночь падала сильная роса и термометр показывал до солнцевыхода + 4, днем же +10R. Я спешил воспользоваться установившимися NW ветрами и вышел в море рано утром 21 числа, в самый новый год по счислению на берегу.

Для пассажира нашего, калифорнийского простолюдина, день сей был вступлением в новый год его жизни в полном смысле: после трехлетнего заточения в темнице увидел он себя без цепей и на воле, живописно накинув на плечи зелено-бархатный poncho (Пончо, плащ (испан.)), пускал медленно дым сигары, прохаживал он по шкафутам с grandeza свободного hidalgo (Величественность… дворянина, идальго (испан.)), глядя на него, вы не догадаетесь, что, повесив свою жену, просидел он три года в темнице и теперь по приговору уголовного суда едет в провинцию Texas на поселение.

Другой наш пассажир, морской лейтенант, родом из Северо-Американских штатов, уже 11 лет в службе мексиканской, возвращается в С[ан]-Блаз, где прежде служил многие годы, увидев моего сына, рассказал он, что накануне отъезда его из С[ан]-Блаза в Калифорнию, мать 4-летней его дочери, тамошняя уроженка тыл (над зачеркнутым надписано: индеянка), похитила ребенка и скрылась в лесу, однако ж он надеется отыскать дикарку и овладеть дочкою, по которой он весьма скучает.

Плавание наше было самое покойное, при попутных ветрах и при приятной погоде. 29-го декабря перешли мы через тропик и были приветствуемы почти в самое время перехода через оный тремя фрегатами (Man of war birds), кои ишпанцами называются texeras (Ножницы (испан., искаж.)) (ножницы), весьма прилично по причине раздвоенного длинного хвоста: они, осмотрев нас с высоты, исчезли с быстротою лучшего ходока-фрегата. Накануне сего дня прилетела к нам береговая птичка, похожая на канарейку, проночевала на судне и теперь сидит на грот-брасе, вероятно, в ожидании, чтобы мы подвезли ее поближе к берегу, откуда она была отогнана каким-либо неприятным случаем. Берегов мы не видим, и свыше 60 миль от ближайшего мыса Калифорнии, а в 120 милях от южной ее оконечности S[an]-Lucas. Ветер тихий из NО четверти, и термометр в тени +17 1/2R.

На другой день на рассвете прошли меридиан м[ыса] S[an]-Lucas в 15 или 17 милях от него, испытав в сутки течение на 20 миль к югу. Здесь кстати заметить, что во всем плавании вдоль берегов Верхней и Нижней Калифорнии обсервации наши всегда показывали от 10 до 17 миль южнее счисления. Неприятное короткое волнение встретило нас по вступлении в Калифорнийский залив, последствие близости берегов и сильных течений при северных ветрах от N. Два китоловных судна шли к югу, имея людей на брам-реях по обыкновению. Северный остров Трес-Мариас увидали 31 числа в 9 часов утра в 45 милях расстояния и севернее, нежели полагали оный от нас. В полдень обсервация показала широту на 23R южнее счисления. При этом ветре от N мы не могли уже взять севернее камней и малого островка, лежащего в 2 милях от Tres Marias, а решиться проходить проливом между ими я не хотел, услышав, что и национальные суда тут не проходят. Если он чист и безопасен, то было бы гораздо удобнее проходить им, нежели между большим и средним островами. Мы спустились в сей последний пролив и вошли в него около 6 часов вечера, когда морской ветер стих и начались береговые холодки, так что во всю ночь провели в проливе и были частью течением вынесены из оного. На рассвете увидели островок Isabella и с тихим ветерком от NNW держали так, чтобы увидеть Piedra Blanca. В 11 часов показался он сбоку, снизу, и в 2 часа попол[удни] имели его на траверзе, прошед по лагу 17 миль. Высокая отдельно ставшая белая скала сия во всем похожа на ту, которая лежит милях в 2 к NW от северной оконечности большого острова Трес-Мариас, и таковая же третья Piedra Blanca стоит на самом рейде С[ан]-Блазском, за коим и становятся на якорь, сия последняя скала усматривается в то время, когда проходят вторую Пиедру, и прежде того, как открываются дома и флаг на горе С[ан]-Блаза. Ранее всех сих примет увидели мы высокую гору о двух вершинах со впадиною в средине, ее называют Седло св. Иосафа, она лежит у Тепик, а от нас отстояла в 60 милях, когда усмотрели оную. При ясном воздухе в нынешнее время года сии предметы: остров Tres Marias, островок Isabella и три Piedras Blancs служат прекрасными указателями для судов, приходящих от W, за вторым Piedra на расстоянии 20 миль до рейда уже якорные глубины. На ишпанской карте 1-я Piedra у островка S. Juanica казалась мне положенной около 3′ южнее должного, и на 17′ по долготе западнее, т.е. ближе к меридиану м[ыса] Lucas, по определении Ванкувера разность долгот между м[ысом] Lucas и местом якорной его стоянки у среднего из Tres Marias на 23′ более показания моей ишпанской карты. Если принять среднее из сих двух разностей, то ишпанская карта придвинула остров на 20 минут ближе к м[ысу] Lucas противу должного.

Мы положили якорь [на] 5 саж[ен] за последней белой скалой в 4 часа пополудни 1 января 1836 года, того же числа, месяца и года, в котором оставили Монтерей ²⁰. На С[ан]-Блазском рейде стоял английский военный шлюп, готовившийся идти в Гваймас и Мазатлан для вывоза серебра английских купцов, равно и вообще для их протекции: каждогодно приходит сюда англ[ийское] воен[ное] судно для сего предмета. На рейде стоял мексиканский купеческий бриг и в гавани 3 судна таковых же.

Я спешил отправить офицера на берег к коменданту порта в сопровождении г-на Leython, который и остался на берегу ночевать. Г-н Воеводский ²¹ возвратился с известием, что комендант находится в Тепике, куда г-н Leython намерен был отправить курьера на следующий день. Он распоряжался на берегу за отсутствием начальника, очистил для меня какой-то казенный дом и приехал на ‘Ситху’ рано утром принять письма и бумаги для отсылки в Тепик. Между тем привезли к нам устриц, бананов, апельсинов, лимонов, свежих хлебов, молока, рыбы, бобов, луку — и мы блаженствовали под раскинутым тентом при 20R теплоты в изобилии всех сих прекрасных вещей.

В ожидании ответа из Тепик были мы навещаемы таможенными чиновниками, сими скучнейшими из всех посетителей, но как мы не с торговой целью сюда прибыли, то им немного у нас было дела. Тем с большей подробностью собрали они всевозможные сведения о пассажирах и составили три бумаги: одну обо мне и моем семействе, другую о нашем слуге и третью о жене его! Эта забавная аккуратность предписана им законом о пассажирах, говорил нам чиновник, он также меня уверял, что на основании особенного постановления мой пашпорт, подписанный одним вице-канцлером Российской империи, недостаточен для пропуска моего через Мексиканские Штаты и что для сего необходимо нужна скрепа какого-либо мексиканского агента, почему и советовал мне послать в Мексику и ожидать здесь ответа от главного правительства конфедерации! Хотя сей чиновник каждое странное свое объявление и подкреплял указанием на печатный закон, имея для сего предмета один лист всегда в готовности в кармане, однако ж из уважения к здравому смыслу человеков вообще я не мог верить всем пустякам и мало обращал внимания на важно произносимые речи.

5-го числа был я извещен чрез г-на Juan de Aguira, агента английского консула г-на Barron ²², что мое письмо к г-ну Forbes ²³, врученное мною г-ну Leython для отсылки с нарочным, отослано лишь вчера по почте, и 3 дня для меня совершенно потеряны благодаря подлости пьяного Лейтона. Между тем don Juan предложил мне себя к услугам и дом в С[ан] -Блазе г-на Баррона в мое распоряжение, того же дня мы переехали на берег и воспользовались предложением доброго г-на Агира, а ввечеру получили письмо от г-на Форбес из Тепика и приказание г-на Баррона своему агенту о доставлении нам всевозможного пособия.

Г-н Агира выхлопотал для меня пашпорт до Тепик, нанял лошадей и проводника, и 7-го числа в 6 часов утра вступили мы в путь в Тепик.

Оставляя С[ан]-Блаз, должно бы сказать несколько слов о сем месте. Местоположение, климат, вредное для здоровья свойство воздуха во время дождей — об этом везде упомянуто, где только говорится о С[ан]-Блазе. Я ограничусь замечанием, поразившим меня при проезде через город: сначала на берегу у пристани три судна лежали, ожидая разрушительного действия времени, частью были уже сломаны, — это военные суда времен ишпанских, в С[ан]-Блаз состроенные и напоминающие собою то время, когда созидалось, в противоположность нынешнему, когда все разрушается. Со времен отложения Мексики здесь прекратилось судостроение, колокол, созывавший адмиралтейских служителей на работу, пребывает в глубоком молчании, казармы и арсеналы не только пусты, но почти уже разрушились.

Президия и город С[ан]-Блаз, расположенные на кекуре (Кекур (арх., сиб.) — камень столбом, на берегу или над водою у берега, скала (Даль)), около 1 1/2 версты от пристани (сей промежуток занят садами, избушками в виде форштата (Форштат (нем.) — предместье)), представляют собою вид города, претерпевшего много от землетрясения, пожара, осадной артиллерии или подобного события, но в самом деле одна беспечность правительства действовала здесь с такой разрушительною силою, и что существует, есть остатки — памятники времен иншанских.

Мы переехали на берег в субботу, в этот день к вечеру съезжается с окрестностей (лиг (Лига (legua) — испанская мера длины (1 лига = 5,5 км)) по 12) народ с припасами на рынок, расположенный на placa mayor (Главная площадь (испан., искаж.)) и проводят здесь до утра воскресения, жители С[ан]-Блаза закупают на целую неделю в это время живность, яиц, зелени и пр.

Администратор и еще какой-то из первых чиновников таможни приветствовали меня и предложили свои услуги. Я очень был рад, что не нуждался в их пособиях, и спешил заплатить визит их визитом. За отсутствием морского главного начальника С[ан]-Блаза, таможенные чиновники суть первые лица, и во всем, что, казалось бы, лежит совершенно вне круга их действия, относятся к ним. Морской начальник живет в Тепике, и хотя стояло военное англ[ийское] судно на рейде, но он не приезжал. Они рассказывали мне за новость о бывшем в Калише смотре войск наших, о 1000 музыкантах и о съезде коронованных особ ²⁴. Агир рассказывал о каком-то русском гвардейском офицере Чихачеве ²⁵, который путешествует в Америке, весьма весел, знает ишпанский язык и, особенно в Перу, всем полюбился дамам.

С удовольствием оставили мы С[ан]-Блазские развалины за собою и потянулись по дороге в Тепик. 5 мулов были навьючены нашим багажом, мы сами занимали 4 лошадей, двое работников и 1 кондуктор — don Jesus — бывший таможенный чиновник, который недавно принялся за ремесло извозничать. К нам присоединился еще 1 француз [и] к, который ехал в Теник и был нам полезен знанием языка. От С[ан]-Бл[аза] до Тепик считают 16 leguas, проехав 4 [лиги] по низменным местам, покрывающимся водою во время дождей, чрез рощи кокос и других дерев стран тропических, но, впрочем, по местам необитаемым и невозделанным, чрез 3 1/2 часа езды скорым шагом приостановились у небольшой деревни позавтракать, окроме фриголи (Фасоль (испан., искаж.)) и tortillas (Кукурузные, маисовые лепешки (испан.)), мы здесь ничего получить не могли и довольствовались тем запасом, который взяли с собой из С[ан]-Блаза, Однако ж заплатили 6 реалов и чрез час отдыха поехали далее. Тут дорога не пересекается речками и грязью, местами встречаются плантации сахарного тростника, банановые рощи и другие признаки населенности. Чрез 2 1/2 ч[аса], проехав 4 leguas, остановились на ночь на rancho какой-то donna de Manuella. Пустой сарай, без окон, со столом, несколькими круглыми стульями и двумя лавками в углах, делают этот pasado (Постоялый двор, гостиница (испан., искаж.)) удобнейшим ночлегом на всем пути, и нас уверяли, что даже до Мексико лучшего не найдем. За корм лошадей и мулов и пищу работникам потребовали от нас 3 пиястра. Мы провели ночь весьма спокойно, и хотя проезжих и приезжих было мною, однако ж никто нас не тревожил и не поставили нас в необходимость поделиться сараем. И здесь, окромя фриголи, мы ничего получить не могли. Коров премного бродило, но ни молока, ни масла нельзя получить, даже сыр продается привозный — из Калифорнии.

Мы поднялись до рассвета в 5 час[ов] утра. Морской начальник С[ан]-Блаза, кажется морской капитан, встретил нас здесь, он приехал ночью из Тепика и продолжал свой путь до С[ан]-Блаза. Он приветствовал меня по обыкновению предложением услуг своих во всех моих нуждах в С[ан]-Блазе, откуда я выехал, и в Тепике, откуда он выехал, как будто с намерением избежать возможного случая быть мне полезным в С[ан]-Блазе или в Тепике.

Отсюда начинают подыматься на гору, дорога покрыта камнями, окрестности становятся бесплоднее, и нередко одно палящее солнце только напоминает тропик. Чрез 3 лиги и 3 1/2 часа езды остановились для завтрака в деревне la Pressa, здесь сады, фруктовые деревья, сахарные плантации и завод для приготовления песка. Покуда приготовили бифстексу из полусухого жесткого мяса с ужасною долею перца и яичницу и tortillas, прохаживались мы любоваться апельсинными и банановыми деревьями с изобильными плодами, мы пробыли 2 1/2 часа здесь и должны были заплатить 2 пиястра — вероятно, за то, что приготовленный для нас бифстекс отдали работникам и хозяевам. Легко могло казаться, что вместо 6 насытились 8 человек, хотя в самом деле едва двое порядочно поели.

От la Pressa населенность становится гораздо приметнее, сахарные плантации, маис, магей ²⁶ (magua — род алое, из коего ствола приготовляется спиртуозный напиток весьма крепкий, масколе здесь называемый), кругом опушек полей изобилие банановых дерев, особенно в долинах, заводы сахарные, завод масколокурения, часто встречаемые лавочки, где напиток сей, сигары и фрукты продаются, — все указывает на приближение к городу, место становится ровнее и дорога лучше. Я отправил don Jesus вперед к г-ну Форбесу узнать, где для нас приготовлена квартира, между тем подъезжали к городу, который открылся на обширном пространстве и со своими плоскими крышами без труб имел для нас вид недоконченного, недостроенного, впрочем, опрятность на улицах, которые мощены и имеют даже тротуары, выбеленные стены домов, кое-где между ними зеленеют деревья, движение людей — все это приятно услаждало зрение, утомленное от однообразия стран, в коих мы проводили последние 6 лет. Don Jesus прискакал к нам навстречу с приветствием от г-на Баррона, который ожидал нас прямо к себе. Запылившиеся, усталые, в дорожных весьма не щегольских платьях мы проехали тихим шагом несколько улиц и остановились во дворе и доме г-на Баррона, который сам и г-н Форбес встретили нас и ввели в обширные великолепно убранные покои: г-н Баррон указал нам особо для нас с прислугою отведенные комнаты, и мы были рады сбросить и смыть следы дороги и явиться в несколько порядочном виде.

Главное лицо было здесь jefe politico (Дословно политический руководитель (испан.). Здесь — глава гражданской администрации округа), я зашел к нему на следующий день с пашпортом, но не застал его. Начальник войск, полковник, был в Гвадалахаре. В каждой области (Esta [do]) имеется губернатор (Gubernador) — чиновник гражданский, но вместе и командующий национальным ополчением, военный начальник войск правительственных, каждая область разделена на округи, и в каждом округе есть jefe politico — первое гражданское лицо, и начальник войск — военное лицо.

Тепик расположен на равнине у подножия горы San Juan при речке Tepic (впадающей в р[еку] San Jago, которая близ San Bias в море течет), в некотором углублении, отчего воздух здесь сыр и нездоров. Во время холеры из 8 т[ысяч] жителей умерла здесь 1/12 [часть]! Между тем как в San Blas — самом нездоровом месте по здешнему берегу — холеры и вовсе не было. Примечательных зданий или заведений в Tepic никаких нет. Улицы неширокие, пересекаются под прямыми углами, дома по большей части в два этажа и не более, имеют несколько дворов с галереями кругом и садом (цветники) посредине, покои высокие, воздух прохладен и чист. Главная площадь (placa mayor) обсажена прекрасными тенистыми деревьями (род липы), здесь гостиный двор. Общественного гулянья здесь нет. Немного приметно народа на улицах, а военных вовсе не видать — они все уехали в Texas, где свирепствует междоусобная война, поддерживаемая соседними гражданами С[еверо]-Американских] Штат[ов], и Gomes Farias — бывший вице-президент — тут возжег и поддерживает войну.

Здесь в Тепике нет ни школ, ни больниц, ни врачей, ни учителей — правительство ни малейшего не прилагает попечения о доставлении жителям средства обучать детей. Да и само главное правительство на каждом шагу обнаруживает свое невежество и беспечность. В 1826 году прислало оно сюда приказание: немедленно послать военное судно (единственное военное судно у здешних берегов корвет ‘Morellos’ о 6 разнокалиберных пушках) к островам против Санта-Барбара (на западном] берегу Калифорнии), чтобы прогнать русских, занявших сии острова (никогда русские и не подходили к сим островам и русская нога на них не бывала), и защитить жемчужную ловлю против Guaymas. Довольно забавный образчик географических познаний управителей Мексики!

Г-да Баррон, Форбес и Деппе ²⁷ (ишпанец, англичанин и пруссак), все знакомые очень коротко с Мексикою, совершенно согласно отзывались о жалком состоянии конфедерации. Корень всего зла в совершенной безнравственности белого населения областей (я разделяю жителей, природных мексиканцев, на белых — от ишпанских родителей — и черных — от коренных индейцев, но утративших язык свой и принявших обычай покорителей, белые управляют, а черные служат): ни религия, ни добросовестность, ни честолюбие благородной души, ни любовь к отечеству недоступны к сему поколению. Мексиканец, начиная с президента до последнего офицера или чиновника, жаден к приобретению богатства и жертвует всем на свете для достижения сей единственной цеди: образуются партии, разыгрываются жалкие драмы беспрерывных революций, составляются законы — все это для того, чтобы насытить свою алчность, казна обкрадывается с невероятной дерзостью, таможенные чиновники сами первые смуглеры (Контрабандисты (от нем. Schmuggler)), судьи — первые нарушители правосудия. Всякого легко подкупить, на данное слово и изъявление дружбы никогда, без исключений, нельзя положиться, продать друга, обмануть, обокрасть, налгать — это так обыкновенно между мексиканцами, что даже иностранцы перестали удивляться такому упадку человеческого достоинства.

Каждый чиновник — в то же время лавочник, и сам jefe politico не стыдится сего средства прибавить несколько пиястров к тем, которые другими путями к нему переходят, военный офицер — капитан, полковник, получив чрез известное число годов (каждый военный поход считается вдвое) — кажется, 16 лет — отставку с полным пенсионом, заводит лавочку, продает сам масколе и отмеривает аршином ленты и величается в то же время военным своим чином, белые мексиканцы, не имеющие уже значительного достояния, — все лавочники, если только имеют малейшую к тому возможность. Офицеры — трусы и невежды.

Простой же народ в Мексике, т. е. черные, поколение не дурное, они учтивы, мягкого нрава, не плуты, ими управляться весьма легко, храбры и стойки с хорошими офицерами, крепки телом.

Я узнал, что назначен новый губернатор в Калифорнии (по просьбе Фигероа на выезд, о смерти его еще не знали), какой-то Чико ²⁸ — решительный республиканец и бессовестный человек: он, будучи членом конгресса, предложил сделать значительное увеличение жалования калифорнийскому губернатору, когда узнал, что его туда назначают!

Оклады жалованья чиновникам в Мексике огромны, и число сих чиновников непомерно велико, при беспорядочном внутреннем управлении, беспрестанных внутренних возмущениях и неограниченной жадности служащих к личному обогащению натурально, что вопреки богатым источникам сей страны, природою всем наделенной, казна истощена и на нужнейшие расходы недостает денег. Отставные, вдовы и чиновники дальних провинций первые чувствуют сей недостаток, и правительство просто не платит им. Недавно выданы им были билеты вместо наличных денег, по коим предписано было таможне выдавать деньги, употребляя, кажется, 1/3 часть своих доходов на сей предмет: чиновники, имеющие какой-либо вес, были удовлетворены, а от других таможня и не принимала билетов, которые были покупаемы купцами и спекулянтами по 25 пиястр[ов] за билет в 100 пиястров!

В Тепик было ныне 35 челов[ек] солдат и при них полковник! А прошлого года в одно время при 65 чело [век] солдат находилось 5 полковников!

Alcalde здесь в Тепик 3 — это судьи, избираемые народом, но выбор большею частью падает на проныр и обязанность алькальде бывает притеснять, а не защитить справедливость, взять пьяного простолюдина с улицы, заковать его в железо и держать в тюрьме, покуда не откупится он 1/2 сотнею или более пиястров, — есть дело весьма, увы, обыкновенное, приговоры произносятся без всякого разбирательства, а при важных случаях подкупить ложных свидетелей так легко, что свидетельства в самом деле ничего не значат. Ужасно подумать, что невежественный, жадный, безнравственный алькальде имеет власть сделать смертный приговор (апелляцию можно сделать, но и в высших инстанциях сколько зла) и потом отправляется преспокойно в лавочку и продает мимоходящим масколе! Прелестная свобода республик! Простой народ весьма покорен и переносит все напасти с терпением, однако же он чувствует перемену и воздыхает о счастливых временах ишпанского владычества. В этом уверяли меня даже англичане здешние, и потому можно этому поверить.

До революции при многих притеснительных постановлениях, касательных торговли, управление народом, можно сказать, было основано на человеколюбии и справедливости: с ним обходились не как с народом покоренным, а с удивительным снисхождением. Правда, ныне иностранная торговля усилилась и роскошь увеличилась во всех классах, но сия самая торговля и роскошь увлекает в преступные поступки, дабы удовлетворить жадность, и зло падает на простой народ и на правительство: первый угнетается, и нравы его портятся, а второе лишается средств и возможности исцелять язвы беспорядка, отравляющие целое общество. Так страна сия погружается ниже и ниже в бездну пороков и беспорядков. По части законодательной еще ничего не сделано. Держатся законом и регламентом ишпанским по части судебной и военной, но со времени отложения издано множество законов и постановлений, противоречащих и остающихся] без исполнения, и ничто не мешает все еще новые составлять и рассылать к исполнениям, которые в свою очередь также не исполняются.

Теперь конфедерация уничтожена: права, принадлежавшие штатам, — избирать губернаторов, гаеров политики — членов своих конгрессов, судей и иметь национальную милицию и проч. — отняты, и вместо штатов теперь разделяется Мексика на департаменты и образовывается центральное правление всех департаментов в гор [оде] Мексике, но это еще не кончено, и есть люди, которые предсказывают скорого переворота и новой революции. Г-н Баррон говорит, что он был в молодые годы решительный республиканец и в Мексике излечился от этой болезни нашего века. Он советует приезжать сюда всем, страдающим от подобных заболеваний (NB. 80 боевых петухов, привязанных во фрунт по тротуару вдоль стены дома хозяйки против балкона нашей спальни, — забавное зрелище!).

Полковник здесь квартирующих войск (по откомандировке в Texas теперь было 30 рядовых) Sr. Tolesa приехал из Guadalaхаrа, и я сделал ему визит в сопровождении г-на Баррона. Он принял меня вежливо, предложил эскорт солдат до Гвадалахары (от солдат я отказался) и обещал дать письмо к его генералу в том городе. Наружность Tolesa приветлива, и он почитается здесь из образованнейших.

Обедали у Александра Форбеса, тут был один купец из Соединенных Штатов, кажется весьма знакомый с Мексикою. Когда под конец обеда языки развязались, рассказывал каждый ужасные вещи о безответст[вен]ности мексиканцев. Интрига здесь дома, в обществах здороваются и жмут друг другу руки, между тем вас интригуют и вредят возможным средством, чтобы столкнуть с места и самому им пользоваться. Нет примера, чтобы кто заступился за заочного друга или гласно друг другу бы противоречили. Странно, что все огромные перевороты в управлении, н[апример] последнее: от конфедерации] до центрального, делаются почти без пролития крови. Восстание в Закатекас произошло от одного губернатора, который, трудившись многие годы над образованием милиции, не хотел распустить ее, когда президент того потребовал, и та ж причина действовала в Гвадалахаре, но упорство было более парадное, нежели действительное. Вся война ограничивается более на бумаге, и также законы и постановления существуют более на бумаге. Сестра Сант-Анна в Мексике продает места, в нескольких монетных дворах выпускают пиястры с противозаконною примесью меди, так что потеря бывала от 5% до 8 % — обман, открытый недавно немецким коммерциянтом.

14 в понедельник мы поехали в 12 час[ов] из дома г-на Баррона. Одолжениям и пособиям этого семейства, приятного, доброго и образованного, не было конца, и истинно они нас обязали всегдашнюю благодарностью, без помощи Баррона мне невозможно бы даже было предпринять путешествие, и алькальде Тепикский получил сообщение от С[ан]-Блазского такого содержания, чтобы меня не пропускать далее Тепика без особого повеления из Мексики.

На обеде у Александра] Форбеса показывал он экземпляры чистого железа и весьма богатые руды меди из окрестностей Мазатлана. Серебряные и золотые руды у него собраны почти со всех провинций.

Из Tepic до San Lionel 8 leguas, дорога довольно хороша, и мы ехали 5 часов скорым шагом и легкой рысью. Кругом горы, весьма мало леса, окромя кактус (Nopal), это всюду встречаемое по Мекоике растение (отчего оно и принято в гербе). Грунт — твердая глина и камень, мало обработано, однако ж иногда встречаются маисовые поля и сахарного тростника, и тут уже всегда водопроводы, вообще текучей воды много, хоть сухое время года — трава и земля засохши.

Pasado хорошее, деревня тут немалая, есть церковь и hacienda (Поместье (испан.)) какого-то s[eno]r. За ночлег в каждое отделение (мы занимаем два, т. е. весь дом) заплатили по 2 реала, куры здесь дороги и стоят 6 реал[ов], яйца по 8 реал[ов]. Молока достать не могли, а скота премного в поле, на вопрос — нет ли молока, ответ: a la tiempa de las aguas (В период дождей (испан., искаж.)) — много молока, а теперь нет.

15 до Santa Isabel 8 leguas. Поехали в 7 часов утра, 3/4 часа на дороге отдыхали и позавтракали, и приехали в 1 час. Начало и большая часть дороги весьма камениста и неприятна, гориста, но высоких и весьма крутых подъемов и спусков нет, а хребты, как и вчера, кругом видны, обработано реже вчерашнего, голы по большей части стороны холмов и бесплодный камень. Впервые показались деревья, род кедра с большими шишками, но дерево это невысокое и непрямое, .. (Не разобрано одно слово) знакомое нам по Кадьяку цветок.. (Пропуск в тексте), где целые поля им покрыты. Если бы не показывалась иногда прелестная птичка с огненными перьями… (Пропуск в тексте) и солнце бы не жгло до утомления, то должно бы забывать, что находишься в тропиках, так все голо и бесплодно. В урытвинах, по коим протекают речки, процветание сильнее, но из самой Тепик по сию пору мы не видели более кокосовых деревьев, и платан, и бананов — только в садиках и деревнях.

Деревня Санта-Изабелла немала. Posado хуже вчерашней, однако ж хозяйка услужливая, она сварила нам прекрасный куриный суп с зеленью. Одно отделение в posado она с грудным ребенком и мужем сама заняла, в одном углу божница, в другом на плохих полках расставлены тарелки и чашки, и одна стена занята гитарою, шляпою и прямою длинною саблей наголо, с обеих сторон заостренною и с следующей на лезвии надписью:

No me satues sin razon No me enbaines sin honor (Не употребляй меня без повода. Не пользуйся мной без чести (испан., искаж.))

Тут же хороше[е] собрание глиняной разной кухонной посуды. Здесь всегда варят и стряпают в глиняных горшках, разных форм и величин, они всегда чисты и, вопреки запылившихся стен, не вымытых и не вытертых скамеек, глиняного неметеного пола, отсутствия окон, но посуда и кушанья всегда чисто и опрятно. Эта странная противоположность с русскими избами.

Сейчас я осмотрел деревню с близкого холма. Она лежит в долине, орошаемой речкою: разбросано до 20 домиков без порядка (как все здешние деревни) из глиняных нежженых кирпичей, небеленых снаружи, а внутри не все белены, крыши травяные, у каждого домика дерево для тени и садик с бананами и другими деревьями, вплоть у деревни поля сахарного тростника и поля маиса, между ними густая и длинная стена бананов — кругом голые бесплодные горы в противоположность веселой молодой зелени маиса и поля, натурально орошаемые водою, искусно проведенною множеством мелких канальчиков.

За ночлег в двух отделениях, 2 куры, 12 яиц, фриголи и зелени в суп заплатили 2 пиястра.

16. До Ahuacatlan 7 leguas. Поехали в 7 часов утра, приехали в 50 минут 11-го часа, дорога по большей части хороша и ведет по долине между голыми горами, места чаще вчерашнего возделаны, но деревья редки, прежде нами невиданный cactus белый wie Orgelpfeifen (Как трубы органа (нем.)), около 2 1/2 лиг от ночлега переехали чрез невысокий каменистый хребет — явный потухший кратер: с вершины сего хребта, сколько глазом окинуть можно, представляются поля взгроможденных горелых острых черных камней — это отсутствие жизни, растительности, земли, малейшей жизни и возможности существования оной, при явных признаках бывшего здесь огня, в полном смысле слова ужасная картина, по всей дороге, которую мы проехали из самого Тепика и даже с самого подъема на гору, всюду каменья суть вулканического свойства, а здесь они весьма пористы и черны, как будто гарью подернуты. Множество… (Не разобрано одно слово), всюду по полям встречаемые, доставляет жителям способ ограждать поля и сады каменными оградами. По спуску от потухшего кратера путешественник как из гроба вступает на свет, и места становятся теперь гораздо лучше, деревья (кедры я не видал более) разнообразные, и поля возделаны под сахар.

Деревня (pueblo) Ahuacatlan хорошая, обширная, имеет каменную церковь, дома с оградами и окнами, лавки, сады почти при каждом доме, расположена правильными улицами и похожа на город, в Сибири даже мало таких городов. Posado имеет некоторое сходство с городским постоялым двором. Мы попытались рассмотреть церковь и улицы, но ужасная жара понудила возвратиться скорее: в 7 ч[асов] утра термометр Реом[юра] показывал +7R, в 12 часов в тени +20R, на солнце +35 1/2R: переход весьма заметный от Ситхинской осенней температуры до жара горячих вод на ключах в Ситхе! В Агуахатлане прекрасные кипарисовые деревья в садах и много апельсиновых платан. Даже хлеба можно было достать — что в Мексике редко находят. На закате мы прошлись по улицам, миновали очень хорошенькие сады, в одном причудный и высокий сахарный тростник, послышался шум, как будто от движения какой-либо машины, и, к удивлению, открылось, что шум происходит от удивительного множества малых птичек, засевших в тростнике, целый полк мальчишек стояли за оградой и швыряли камнями в тростник, откуда вылетала огромная туча.

Почти все женщины здесь mit einem Kropf (С увеличенным забом (результат базедовой болезни) (нем.)), говорят, от худой воды.

С нас взяли за 2 куры, 12 яиц, фриголь и квартиру 2 пиастра] 2 ре[ала].

17. Выехали в 6 час[ов] 40 мин[ут], когда было весьма холодно и приехали в Ocote в 10 ч[асов] 20 м[инут] — 6 leguas, дорога хорошая и ехали легкою рысью, хлынцою (Хлынца (сиб.) — самая тихая рысь, только что не шаг (Даль)). В великом множестве cactus национальный — холмы все покрыты им, и по дороге образовались целые аллеи из оного, вообще, долина, по направлению коей наш путь пролегал, хорошо обработана, особенно много сахарных плантаций, маис, magua, лук, где в одном поле эти вещи в смежности рассажены, представляют они оттенки от самой hellgruen (Светло-зеленый (нем.)) маиса до blaugruеn (Синевато-зеленый (нем.)) magua и dunkelgruеn (Темно-зеленый (нем.)) лука, между ними протягиваются ряды банан с зеленью особенного оттенка, деревень несколько проезжали, и одна из них большая, кажется пространнее Агуахатлана, с садиками при каждом доме: если бы дома сии, крытые красною жженою черепицею, были бы выбелены снаружи, то, будучи окружены садами с тенистыми деревьями, они представляли бы прелестнейшие виды.

В предшедшие дни мы всегда встречали обозы на мулах, особенно много однако ж встретили их сегодня, в одну сторону с нами шли навьюченные с тюками товаров из С[ан]-Блаза, а навстречу нам навьюченные мылом, шляпами, гитарами, медною посудою очень дурной работы, водкою из окрестностей и Гвадалахары, а из Colima тянулся ряд вьюков с кокосами, мы купили две за два реала.

Ocote — деревня маленькая, лежит при ручье на каменистом грунте и кажется беднее прежде нами виденных, хотя в двух избах обучались мальчики катехизису и твердили уроки свои так громко, что чрез улицу школьническое усердие их раздавалось.

Ocote есть название рода кедра, коих, говорят, в горах много здесь, но по дороге их не видать.

18. Поехали в 6 ч[асов] 50 м[инут], приехали в Mochitilte в 11 ч[асов] 35 м[инут], отдохнув на дороге 3/4 часа, тут считается 7 leguas. Места гористые, пустынные, каменистые, без дерев, и весьма редко встречаются избушки и обработанные поля, на 2-й лиге проехали несколько расширившееся пространство, где, по сказанию нашего проводника Carlos, дано было сражение за свободу в 1810 году, поныне тут лежит вплоть у дороги осадное 12-фунтовое орудие, привезенное сюда из С[ан]-Блаза ишпанцами. На 3-й миле начинается спуск бесконечный и крутыми извилинами в глубокую долину по весьма крутой стороне горы, дорога усеяна крупными камнями, и во многих местах тропинка примыкает к отвесной стене с одной стороны и с другой — ведет по грани глубокого оврага, встреча с другим обозом в подобном месте крайне неприятна, и мы были более 1/4 часа удержаны и должны были кое-как вскарабкаться на стороны, чтобы дать простор обозу, и при сем случае имели время удивляться осторожности и ловкости мулов, навьюченных каждый тяжестью от 5 до 6 пудов и даже до 8 пуд, как козы ступают они с камня на камень в крутых местах glitschen sie auf allen Vieren (Скользят на всех четырех ногах (нем.)), они не связываются, как в Сибири лошади, и эта свобода, кажется, необходима и весьма облегчает.

В долине, как лучше сказать в овраге, лежат несколько домиков и около них обработанные поля, тут протекает речка и скоро начинаются так называемые boroncas (Глубокие овраги, пропасти (испан., искаж.)), ныне в сухое время речка была бедна водою и boroncas едва шумели и вовсе не пенились. Мы видели здесь дерево in voеller Bluеthe mit schoеnen violettenen Glocken (В полном цвету с красивыми фиолетовыми колокольчиками (нем.)), впрочем, места в нынешнее время, когда земля засохши и травы нет, камни торчат и голые горы кругом, имеют вид скучный, особенно до спуска и после подъема, подъем тоже весьма крут и очень труден, идет извилинами и зигзаг[ами]. И теперь до Мочитильте ничем не разнообразится дорога, вид унылый, кактус, горелые камни, голые горы.

Приехав весьма рано в Мочитильте в пассоде, нисколько не приглашавший своим видом и окрестностями остановиться, решились ехать далее и в 2 1/4 часа сделали 3 leguas до деревушки Tequescfuite о нескольких бедных избушек, были обрадованы громким возгласом ехавшего вперед Carlos: el cocho! (Экипаж, карета (испан., искаж.)) И в самом деле навстречу нам посланная карета из Гвадалахары стояла, тут и мы увидели конец верховой езды. Благодаря Богу! Моя жена нисколько не была утомлена этою ездою, и сынок во все время был превеселый, находил множество предметов для бесконечных его вопросов и замечаний. С охотскою дорогою и сравнить нельзя этот путь: тут труды и опасности на каждом шагу, — здесь ни того ни другого, притом постоянная добрая погода.

Один из многих обозов, с которым встретились, весь почти исключительно высеченные камни, на которых трут кукурузную муку для tortillos.

19. Итак, мы сели в карету продолжать путешествие наше, в карете мы не катались теперь уже 6 лет. Карета 4-местная, просторная, на ремнях без рессор, изношена внутри, но покойна, 8 мулов запряжено, форейтор и кучер верхом, а кондуктор Ugnacio Martini верхом на лошади при карете. Поехали в 6 ч[асов] 35 м[инут] и в 1 час в Теквиль приехали (Tequila), считается 7 leguas, миновав на половине дороги la Magdalena, большая puebla, похожая на город, как и Tequila. Здесь posado довольно обширная, но так не чиста, что мы поехали дальше, отобедав только. Оставив Теквилья в 2 ч[аса] 10 м[инут] и в 4 ч[аса], около 4 leguas, приехали в большую pueblo… (Пропуск в тексте), где остановились на ночь в meson (Постоялый двор, трактир (испан.)), … (Не разобрано одно слово) чище Теквильской, но хозяева до крайности неуслужливы, отзываясь, что приезжих много и им некогда нас удовлетворять, так что должны были заказать ужин в другом месте. В числе приезжих был один француз, купец, 13-й день из Mazatlan, он сказывал, что недалеко от Гвадалахары составился заговор против Сантаниа, который из Техаса спешит в Мексику обезоружить контрреволюцию.

Дорога для верховой езды была хорошая, а для кареты дурна, и мы должны были ехать тихо, с малым пособием можно б было дорогу сделать порядочною. Места большей частью равнины, безлесные, довольно обработаны и подъемы и спуски не круты, земля каменистая и кажется все почти черная лава и горелые камни.

Теквиль окружен огромными плантациями mezcala, и мы встречали обозы с корнем сего растения, шедшие на винокуренные заводы, коих здесь и в … (Пропуск в тексте) много. NB. avove! corre! надписи на задних ремнях у мулов, делаются в Мексике.

20. Поехали в 5 ч[асов] 35 м[инут], дорога несколько получше вчерашней, но довольно плоха была карета. Места довольно обширные, ровные, горы отдалились, мало населены и худо обработаны, вообще весьма скучны. Проехали pueblo немалую и на половине дороги (считают 14 leguas от ночлега до Гвадалахары) у la venta приостановились, чтобы пообедать, однако ж нашли все в таком беспорядке, что остались в карете закусывать нашу курицу, сыру с хлебом. В этой venta, довольно видном снаружи строении, как и вчерашний meson, имеются комнаты под номерами для проезжающих, нам указали на No 3 открытый, мы не нашли в нем решительно ничего, окромя толстенных стен и кирпичного пола, вдруг приходит смотритель и отдает нам ключ от этого номера: казалось бы, для чего ключ от отпертого сарая, в котором, окромя пыли, ничего нет? Но здешние pasodos, ventas, mesons, или как они все называются, не должно смешать с нашими трактирами и отелями, здесь главное дело состоит в том, чтобы сохранять вещи от покражи, а об удобствах не думают, и потому комната с крепкими стенами, без окон, с крепкой дверью с ключом вполне соответствует назначению posado.

Здесь был военный офицер и несколько конных солдат, кажется, назначенный пост для безопасности приезжающих от воров, коих здесь, видимо, не мало: но на самом деле солдаты сами похожие на разбойничью сволочь, без мундиров, без воинского вида, безо всякой дисциплины, заняты были тем, чтобы останавливать проходящие обозы и брать с каждой вьюки оброк: сахарного тростника, апельсинов, горшков и пр.

По распоряжению г-на Баррона дали нам здесь эскорт 5 солдат с ефрейтором, этот жалкий народ только карабином отличается от простого мужика, скакал около кареты до того места (около 3 верст до города), покуда иногда водятся воры и разбойники, находя рвы и кустарники по сторонам, чтобы прятаться, — и потом изъявил желание получить gratification (Денежная награда, вознаграждение (франц.)) и, получа, возвратились к своему посту. Казалось бы, гораздо лучше объезжать рвы и кустарники патрулям и тем сделать дорогу ту безопасною для всех! Но дело в том, что тогда gratification было бы потеряно, а в Мексике всякая служба основана на сем последнем.

La garita (Сторожевая будка, караульное помещение (испан.)) при въезде в город узнается по надписям и двум нарисованным на стене всадникам: караула и шлагбаума здесь нет, смотритель в камзоле прочел мой пашпорт, и мы въехали в город, который лежит на обширной равнине несколько ниже того, откуда едешь, сады его и монастырь обозначают большой город, за Гвадалахарою несколько повыше видно pueblo San Pedro, где загородные дома многих городских жителей. Сады города и pueblos, нами виденные по всей дороге, можно сказать, тут почти единственные деревья по этой грустной стране.

Don Manuel Luna уже распорядился по просьбе г-на Баррона, и нас провели к дому на хорошей улице, нанятому для нас: четыре огромные комнаты без столов и стульев, однако с окнами на фруктовый сад и балкон на одну из лучших улиц города, преуслужливый хозяин… (Пропуск в тексте) и хлопотливая хозяйка его, снабдив нас 1 столом и 1/2 дюж [иной] стульев, вручили преогромный ключ от ворот и указали нам сторожа Pedro как верного человека и которого можно посылать за чем-нибудь — купить и пр.

От г-на Luna явилось тотчас трое к услугам нашим, потом сотрудник его англичанин, с которым я, наконец, мог объясниться о моих нуждах, между тем предложил и американец Perkins свои услуги, который меня знал чрез г-на Jones ²⁹, их консула. Также один ганноверец… (Пропуск в тексте) ³⁰ предложил себя готовым, и все сии добрые люди (по коммерческим делам связанные с г-ном Луна) были нам все полезны делом и советом.

1. Преогромное строение, включающее в себе 24 двора больших и малых, воздвигнуто до революции епископом для помещения и содержания бедных и обучений детей грамоте и разным ремеслам, ныне богоугодное сие заведение обращено в артиллерийский арсенал. Нас вводили во все отделения обширного строения: мастерские для заготовления артиллерийских запасов расположены просторно и удобно, особенно хороши кузнечные мастерские, также сверлят здесь ружья, но (Далее зачеркнуто за неимением денег) работы не производятся. На мой вопрос — почему, сказал Luna: один padre спросил при въезде в деревню, почему не звонят в колокола, потому, сказали ему, что нет колоколов. Надписи над дверями и шкапами сделаны и станки поставлены — и только.

Окромя немного пороха и свинца в запасных погребах, ничего нет — все пусто. Ружей в арсенале стояло сот пять, не более, малое количество ядер и несколько пушек полевых. Ворота, ведущие к сим запасам, ныне охраняются сильной военного стражею по сомнительным обстоятельствам. Солдаты, мимоходом сказать, только киверами похожи на военных людей, все прочее и всего более самый человек более похоже на образчик беспорядочного бродяги, нежели на что-либо другое.

Одно отделение сего строения еще и теперь занято для школы девушек и мальчиков, первых 25, последних около 50, и все под присмотром одного падре, спальни, умывальные, ванны, кухни, классы — для всего этого устроено очень удобно и весьма просторно и держится чисто, что касается до внутреннего устройства и системы обучения, то я не могу сделать никакого о том заключения. Платят за мальчика в год по 130 пиястров.

2. Госпиталь, воздвигнуты[й] тем же епископом. Это также весьма обширное строение, думаю, кроватей на 1000. Палаты высокие, воздух чистый. Тут принимаются военные, как и гражданского ведомства. За несколько дней выгнали 60 челов[ек] из больницы по недостатку денег для их содержания!

В Тепике нам сказывали, что из тюрьмы часто выпускаются преступники за неимением средств их содержать.

3. Сад генерал-комиссара. Прекрасные апельсиновые аллеи, полные зрелым плодом, здешние не имеют ни вкуса, ни охоты для занятий подобного рода.

4. Алемада и paseo, гулянья по воскресеньям, с 5 часов вечера в каретах, верхом и пешком. Paseo — аллея высоких тенистых ив, вдоль канала с водою, a alemada — сад, со вкусом устроенный еще со времен ишпанских. Патриотические революционеры разбили статуи, укра[ша]вшие прежде сад, и alemada теперь в запустении.

Генерал пригласил нас в свою карету на paseo и две малые и щегольские в обычном параде, одна английская карета стоит здесь 400 пиястр[ов]! А в Мексико не менее 3000.

5. Театр. Помещение довольно просторное, но убранство, и освещение, и кулисы очень в неизящном вкусе. Играли трагедию ‘Orestes’, плохо, много крика и забавных прыжков и ломот членов. К чести публики должно заметить, что, вопреки трагических сцен, она часто громко хохотала. Лучшее общество не посещает театр здесь: в партере не было женщин, а в ложах они сидят, сигары торчат в губах кавалеров и дам, роскоши не заметно, вообще публика вела себя скромно, аплодировала без крика и свиста и, как водится, вызвала героя пьесы, между прочим, крайне жалкого. Один старик в колпаке разносил афиши для будущей пьесы — новой — ‘Брутус’. В земле, где воображают иметь кесаря, опасно представлять Брутуса! Игра началась в 8 и кончилась в 10 1/2 час[ов]. До революции и здесь заметно было более вкуса и роскоши! Упадок во всем и везде!

6. Катедраль (Кафедральный собор (испан.)), здание прекрасное, много богатства и архитектура в великолепном стиле, заслуживает внимания путешественника. При ней 16 падров служат. По… (Не разобрано одно слово) пропеты были льстивые возгласы Наполеону Мексики генералу Санте-Анне!!!

7. Зашли в один женский монастырь, где 200 монахинь, но далее борриеры нас не пустили, и надзирательница объявила, что никто из нас (3 мужчин и моя жена) не может быть впущен во внутренние палаты иначе, как если кто согласится постричься в монахини!

8. Монетный двор. Весь механизм приводится в движение людьми и мулами. В день можно вычеканить 12 т[ысяч] пияст-ров, но никогда не бывает столько серебра в запасе, чтобы машины всегда действовали. Заведение не в порядке, и кто видел монетный двор в Петерб[урге], тот удивится странному неряшеству здесь, и точно удивительно, что лишь артиллерийский двор и лазарет охраняемы пикетами, но монетный двор без всякой стражи.

9. Здание, где была прежде зала для собрания конгресса департамента Jalisco, но ныне, с 1833 года, по уничтожении либерального правления (Gomez Farias) и возвращении прежнего влияния священству, зала сия опять получила старое назначение и преобразилась в церковь. Она не очень велика, но красива и богато позлащена. В этом же здании есть Академия художеств, и ныне до 300 обучающихся собираются и обучаются

рисовке, молировке масл[яными] красками, архитектуре и скульптуре. К сим художествам мексиканцы имеют склонность, и образцы успехов, которые нам показывали, свидетельствуют справедливость сего замечания. При Gomez Farias была здесь также устроена ланкастерская школа, но ныне все учебные за ведения поступили под управление священства и школа сия уничтожена.

10. Сигарная фабрика, против Манильской не может выдержать никакого сравнения ни в устройстве, порядке и огромности. Однако же и здесь работает иногда до 1000 женщин, каждая кругом в год делает 60 000 сигар papellitos (Сигареты (испан.)), следовательно] в год все заведение может выпускать около 60 миллионов. Возделание табаку запрещено в других местах, окромя… (Пропуск в тексте)

NВ: я узнал, что в генеральском мундире с серебряным шитьем senor, которого мне вчера здешний комендант войск представлял, есть купец и имеет от Сантанна позволение носить мундир в уважение, что прежде он служил. Карета и богатая прислуга, в которой мы вчера щеголяли с генералом на paseo, принадлежали сему senor!

Каждый день часа за три до гулянья (до 5 час[ов] вечера) приводили при нас человек по 40 закованных в железах на paseo, которые поливали водою из канала, сопровождающего аллею, дабы не пылилось. В воскресенье и тем менее в другие дни ни пьяных, ни драчунов, ни подобных явных бесчинств я по улицам не замечал, а тайных плутов и воров, говорят, здесь премного и двери всегда должно держать на замках.

Старушки ходят и разносят цветки, со вкусом в малые букеты связанные: они их не продают, но ожидают милостыню от охотников до цветов. Улицы здесь правильные и иные так долги, что зрение не достигает конца по прямой их линии, но дома двух- и одноэтажные с плоскими крышами дают особый характер мексиканским городам. На рынках мелочных товаров, фруктов, матов, веревок, горшков и проч. стечение народа пребольшое бывает, точно ключом кипит.

Здешняя вода производит понос, и потому советуют ее пить с вином, ночи и утра холодные, и мы все получили сильный насморк, и надобно с одеждою быть осторожным. Впрочем, хвалят климат и говорят, что здоровее, чем в Мексике. Всего вреднее, да и даже смертельно, брать холодные бани нынче, а теплых публичных здесь нет, холодные публичные есть.

Болезнь моего сынка была причиной долгого пребывания нашего в Гвадалахаре, мы сначала хотели ехать в понедельник, но дилижанс был уже занят и потому отложили до пятницы, а там захворало дитя, и мы должны были еще отложить. К счастью, наш комиссионер Manuel de Luna не заплатил еще в дилижансовую контору, иначе мы бы потеряли и эту сумму, в прибавке к 80 пиястр[ам], отданным в задаток наемной карете, от которой я отказался, не желая подвергаться неудобствам и неприятностям на ночлегах для наемных карет и продолжительности пути: они в 13 дней доезжают до Мексики, а дилижансы — в 6 дней. Отсюда до Мексики устроены дилижансы 3 месяца тому назад и отправляются два раза в неделю.

Покуда карантин наш продолжался, мы никуда почти не выходили, однажды пытались идти в лавки купить игрушек для дитяти, за нами толпилось такое множество народа, что скоро возвратились. В другой раз прохаживались по paseo, но появление на гульбище мужчин и дамы, не в лохмотьях одетых и прохаживающихся пешком, обратило опять внимание всех присутствовавших, на ослах, мулах, лошадях верхом и в каретах и, невзирая на занимательность предмета, который спешили видеть, — травля быка в цирке, мы превзошли быка занимательностью и скоро удалились, чтобы отвязаться von den Gaffern (От зевак (нем.)) и от ротозеев. Мы всегда удивлялись, глядя с нашего балкона на улицу, как мало порядочно одетых видели пешком, как мало карет и много верховых ездоков. Пешеходы, при весьма малых исключениях, простого только класса, и в сем классе премного таких, которые прикрыли наготу тряпками.

Manuel Luna, к которому я был адресован от г-на Баррона, есть лицо весьма примечательное. Уроженец Кадикса, находится здесь 25 лет безвыездно и, не зная читать ни писать, сделался комиссионером многих купеческих домов и всех иностранцев, имеющих здесь дела. Он приобрел имение в 300 тысяч пиястров, имеет большой дом, ведет обширную торговлю и держит при себе многих агентов, по знанию грамоты ему необходимых. Весь город ему знаком, и дом его посвящен гостеприимству: в 11 час[ов] собираются каждодневно до 20 человек к завтраку. Он услужлив до крайности, в обхождении непринужден и открыт, не любит мексиканцев, предан Ишпании, не скрывает это, но все-таки любим и уважаем всеми, его одежда — летняя куртка и брюки, без галстука, с визитом у генерала он не переменяет этой одежды и говорит, что в жизни своей ничего другого не надевал и никогда иначе ходить не будет.

NB: Из Мексики до Тепик почта в 9 дней доходит, из Тепик до Сан-Блаз в 1 день, и, несмотря на это, в Монтерей получают бумаги от правительства через 6 месяцев, так, почта о центральном правлении получена в исходе декабря в Монтерей и газеты правительственные от первого июля! Такова беспечность!!

Grosse zweyrad[e]rige Karren (Большие двухколесные телеги (нем.)), запряженные 8 быками, с дровами и другими снадобьями для города, ряды навьюченных ослов и мулов с припасами и женщины с корзинами и горшками на головах составляют главнейшее движение на улицах.

Огромный грязный дом. Всеобщее употребление глиняной посуды вместо медной и железной на кухнях: неимоверное количество глин[яной] посуды каждый день мимо нас провозили на рынок, ванны глиняные и все глиняные изделия очень хороши, есть глина с хорошим запахом, из нее делают игрушки, говорят, что индейцы едят эту глину.

Г-н Luna хотел в Мексику ехать, но губернатор объявил ему, что он прикажет не давать ему лошадей для поездки в Мексику, если не внесет 35 т[ысяч] пиястров в заем правительству для содержания войск.

Гвадалахара расположена не на совершенной равнине, и с некоторых пунктов можно видеть часть города с садами ниже к некоторую выше, что составляет картину довольно приятную. Улицы здесь вообще хорошо мощены.

Февраля 1-го в субботу дилижанс должен отправиться в Мексику. Я занял 3 1/2 места внутри и 1 место снаружи и переехал ввечеру пред отправлением в дилижансовую контору, где очень порядочные квартиры, стол и проч. иметь можно.

Дилижансы от Гвадалахары до Мексики устроены 3 месяца тому назад тою же компаниею, которая содержит их далее, кареты по заказам, равно и вся упряжка привозятся из Соединенных] Штатов, кучера наняты там же, они почти и не говорят по-ишпански, из Гвадалахары отправляются они по понедельникам и пятницам, за каждое место внутри платят по 70, снаружи и за ребенка внутри половину сей цены, по 1 аробе ³¹ клади позволяется иметь при каждом целом месте, а за лишнюю тяжесть платят по 7 пиястров за каждую аробу: таким образом, я заплатил за 4 целых места и 7 аробов лишней тяжести 329 пиястров, одну каргу, т. е. тяжесть на одного мула, я отправил вперед в Мексику с обозом, по счастью, туда отправлявшемуся, говорю: по счастию, потому что редко обозы отсюда ходят в Мексику, за 1 каргу заплатил 14 пиястров. За три постели на 1 ночь, ужин для двоих, 1 порцию шоколаду, 1 порцию кофе заплатил в доме дилижансовой конторы 4 1/2 пиястра.

Уладив весь экипаж свой к дороге и переодевшись в дорожное платье, поехали к Luna на чай по приглашению. Этот чай подается в 7 часов, садятся за стол, как к обеду, и блюда приготовлены обеденные, заключают все это чашкою чая, а после того подали вина, и Luna старался гостей своих угостить как мог лучше. Этот добрый человек действительно от души был к нам расположен и весьма полезен во многих случаях. Между рассказами он вспомнил о прежнем своем состоянии, при вторжении наполенов[ских] войск в Ишпанию умерщвлены французами 6 его братьев, отец и сестра, он сам был солдатом в королевских войсках и отомстил злодеям, убив своею рукою немалое число неприятелей, и хотя и говорит, что, исполнив месть, он примирился с французами, однако ж весьма охотно и теперь бранит их жестоко. Luna дал мне письмо к Барагаму, которого он весьма уважал и называл его своим другом.

Февр[аля] 1-го, в субботу по нашему, а 12-го в пятницу по здешнему ³², в 5 часов утра дилижанс наш покатился, запряжен 4 лошадьми по две в ряд. С нами ехал один комерциянт из Сан-Люис, родом из Австрии, уже 14 лет в Мексике пребывавший, в San Luis сосредоточивается торговля из Тампико, и рассылаются оттуда товары по окрестностям, в городе Queretaro сворачивает в Сан-Luis особый дилижанс, и до того места наш австриец с нами едет. Он очень услужлив и приятный человек. Бранит мексиканцев жестоко, говорит, что свету нельзя сделать большую услугу, как искоренить этот народ и прекрасную землю их населить новым поколением и проч. Дорога, по-нашему говоря, очень дурна, камениста, изрыта, крутые повороты — словом сказать, вовсе не исправлена и такова, как по свойству земли природа ее устроила, но у нас едва ли бы решились шагом в каретах проехать по этой дороге, однако ж мы едем вскачь, карета ужасно бросается и каждоминутно кажется, что она или изломается в куски или опрокинется, однажды бросило карету так, что передний болт из оси вылетел и короб удержался запасным болтом. Лошадей переменяли через каждые 4 leguas, в 12 час[ов] остановились на 1/2 часа поесть, заплатив по 4 реала с персоны, мы проехали во весь день до 5 час[ов] вечера 31 1/2 leguas и остановились ночевать в деревне… (Пропуск в тексте) где дилижансовая компания содержит дом с покоями для ночлега и кухню — все покуда еще очень в жалком устройстве, но по крайней мере есть постель с чистым бельем и можно получить обед, вино, шоколад и проч.

Das Land bis hieher huegelich und flach abwechselnd, waldlos, arm bevoelkert, die Dorfer in elendem Zustande, jetzt in der trockenen Jahreszeit die Felder unbebaut und das Gras verbrannt, daher das Ansehen hochst oede. Die Steppen von Omsk und Baraba sind es weniger, Gebirg, niedriges Gebirg erblickt man von Zeit zu Zeit am Horizont (Местность вокруг попеременно то холмистая, то ровная, безлесная, малонаселенная, деревни в плачевном состоянии, сейчас в сухое время года поля не возделаны и трава выгорела, поэтому вид весьма пустынный. Степи Омска и Барабы менее пустынны, время от времени на горизонте видны низкие горы (нем.)).

На ночлеге вскоре прикатился дилижанс из Lagos, полный пассажирами, чтобы дать им место, поместился я с семейством в одном малом покое, оставив для 7 мужчин другую большую, где кровати, как в больнице, расставлены были. В числе пассажиров был один из директоров дилижансовой компании г-н… (Пропуск в тексте), родом француз, услужливый, учтивый и всеми хвалимый человек, он осматривал все их заведения по дороге и хотел принять меры для исправления самой дороги, местами мы уже заметили начало таковых работ. Дай бог ему успеха! Он был один из деятельнейших участников экспедиции пресловутого Mina ³³, с которым и приехал сюда из Европы, но теперь бросил политику и принялся за дела более прибыточные, более полезные. Прочие пассажиры были мексиканцы, один из них брат военного министра, молодой человек, болтун, который надоел всем, и наш австриец жаловался на другой день, что он никому не дал спать, рассказывал, что уже 1 1/2 года служит правительству, не знаю, в каком звании, не получил еще ни реала жалованья и из патриотизма не требует никакого возмездия за службу, потом, когда этот предмет сменился, занимал он своих слушателей рассказами о последних любовных своих интригах, покуда его не упросили, чтобы умилостивился над пассажирами и дал бы заснуть. Австриец был так на него зол, что при отправлении его на другое утро не вытерпел пожелать вслух, чтобы дилижанс опрокинулся и придавил бы немножко язык брата военного министра!

2. На ночлеге кареты и кучера переменяются, т. е. каждая карета со своим кучером отправляется туда, откуда приехала! Мы упросили нашего кучера, чтобы обождал рассвета и тогда отправились. Weg und Ansicht des Landes wie gestern, d. h. ersterer nicht gut und letztere traurig, ode, selten kleine elende Dorfer. Wir speisten m einem kleinen Stadtchen San Juan de los Lagos (Дорога и вид местности как вчера, т. е. первая нехороша, а последняя печальна, пустынна, изредка небольшие жалкие деревушки. Мы поели в маленьком городке Сан-Хуан-де-лос-Лагос (нем.)), примечательный по богатейшей и весьма красивой церкви, воздвигнутой на том месте, где когда-то являлась божья матерь, которая в удостоверение истины ее явления оставила огромный куст роз на скале, где ничто не произрастало. Sail Juan лежит в яме, окружности печальны, oеde (Пустынны (нем.)), сюда в декабре Wallfahrt wenn aus den weitesten Gegenden des Landes und uеber 40 t[ausend] Menschen kommen zusammen (Паломничество, когда из самых отдаленных мест страны здесь собирается более 40 тысяч человек (нем.)), тогда здесь бывает ярмарка, в которой оборачивается капиталу более 50 миллионов пиястр[ов] в две недели! Вклады в церковь бывают весьма значительны, она действительно богата и с известным вкусом внутри украшена, розы натурально везде angebracht, Wande und Kupel sind weiss mit Gold, der Altar Gold und Silber (Поставлены. Стены и купол белые с золотом, алтарь — золото и серебро (нем.)).

В Сан-Juan мы должны были обедать, в конторе ничего не могли получить и потому перешли через несколько улиц в кухмистерский стол — ком нечистот здесь царствовал и, окромя несносных tortillas, и фриголи, и спеченных яиц, мы ничего получить не могли, ко всему этому толпа любопытных, ротозеев заняли открытые обе двери и досадовали нас. Мы были рады, когда опять сели в карету. Два каменных хороших моста и исправленную дорогу поблизости Сан-Хуан мы обязаны, конечно, явлению божией матери: сделав всего 28 лиг, приехали мы в город Lagos.

Здесь хорошее устройство для дилижансов, большой дом, порядочные покои, чистые постели, хороший обед, услуга, но цены ужасны! В Lagos вскоре после нас прикатил дилижанс из Zacatecas, полный пассажирами, и потом другой 9-местный (наш был 6-местный) из Мексико, также полный пассажирами. Кажется, трое из Закатекас едут в Мексику и должны перейти в нашу карету — посмотрим, как это устроится. Кучер кареты из Мексико был на дороге сегодня ранен в голову и едва доехал весь обвязанный: ему навстречу шел обоз мулов до 200, карета как-то задела за одного мула, не повредив его, die Maul-Treiber (Погонщики мулов (нем.)) со злости стали бросать камнями в кучера и стащили его с козел, жестоко побили его, между тем лошади побежали, и все происшествие кончилось бы опрокиданием кареты, если бы не сидел один пассажир на козлах возле кучера, который и успел удержать лошадей. Подобные нападения на дилижанс здесь нередки, по сильному предубеждению народа против всего нового, нам говорили, что камнями часто бросают в пассажиров!

За отсутствие г-на Broke управлял здесь s[enor] Р… (Пропуск в тексте), природный ишпанец, бывший капитан королевского флота и плававший в 1803 году у NW-берегов. Он говорил, что был и в Ситхе и видел там 2 русских… (Не разобрано одно слово), удивляется росту и телесной силе русских и слабости к крепким напиткам, рассказывает, что фляжку с ромом один русский выпил, потом налил воды, взболтал и опять опорожнил и, наконец, возил пустую фляжку с собой, понюхав от времени до времени, не решаясь вовсе расстаться с такою милою вещью, как фляжка, где некогда хранился ром. Старик Р. и теперь еще употребляет металлические пуговицы с изображением якоря на куртке и жилете — как вывеска прежней его карьеры.

В Лагосе дилижансы по воскресеньям останавливаются на целый день, потому что из Мексики в этот день не отправляются дилижансы, и, следов[ательно], мы не застали бы сменной кареты на следующем ночлеге, если бы поехали вперед.

В воскресенье поутру после завтрака вбежала к нам старушка с корзиною и дарила мою жену цветочными семенами, от какого-то монастыря: не будучи довольна отдарком в 1 реал, она вдруг, взглянув в корзину, подняла руки в испуге, как будто похитили у ней сейчас мешок с деньгами, однако ж наглая старушка скоро унялась и оставила нас. Я с женою пошли на церковную площадь, чтобы пройтись, великое множество народа, толпившееся тут, скоро к нам повалилось и бранными словами, смехом и свистом крайне меня досадывали, и с трудом я удержался, чтобы не прибегнуть к побоям, позабыв взять с собой пистолетов. Несноснее этого народа в целом мире не найти! Нахальство и трусость всегда в связи, и, судя по наглости этих людей, в таком случае, где не подвергаются опасности, я утверждаю, что они — порода низкая и презрительная.

Здесь следующие цены объявлены в hotel: каждая кровать с постелью на одну ночь 1 пиястр, завтрак и ужин без вина по 1 пиястру с человека, обеды по 9 реалов, 1 порция чаю, кофе и шоколаду по 1 реалу, бутылка вина 1 1/2 пиястра. Я заплатил за 2 ночи и 1 день 21 пиястр!!

В самый вечер нашего приезда была гроза, молния, и гром, и дождь, небо уже 3 дня было покрыто тучами, этот дождь был первый, испытанный нами в сей земле. Сегодня небо покрыто и ветер довольно холодный.

Ввечеру в 6 часов вошел ко мне чиновник, который себя отрекомендовал comandante del punto у gefe politico (Комендант и глава гражданской администрации (испан., искаж.)), дать мне сатисфакцию за причиненное неудовольствие чернею на рынке, — я просил его оставить это, но он, ссылаясь на justicia (Правосудие (испан.)) и беспримерный порядок в его городе, уверял, что, хоть он никого не знает из виновных, однако ж сего вечера будут с дюжину посажены в тюрьму и в железа.

В Lagos присоединилось к нам 2 новых пассажиров и, к счастью, дали нам 9-местную карету. Оба мексиканцы: адвокат и помещик. Последний — отставной полковник со времен королевских и образователь милиции при конфедерации, богатый человек, но весьма просто одетый, учтивый и скромный. Его фамилия Flores al Torre. Прадед его Flores пришел полковником с Herrera ³⁴ при завоевании Мексики, с холма указав на башню, занятую кассиком, Herrera велел ему занять эту башню, сказав: ‘Flores al torre’ (Флорес, на башню (испан.)). Flores исполнил повеление и привел кассика пленным. Это происхождение фамилии и герба, где башня и пленный кассик изображены. Наш Флорес ехал до Керетаро для получения наследства от племянника в 54 тыс[ячи] пиястров.

Wir verliessen Lagos am 4 ^ten Febr[uar].

Das erste Staedtchen war Leon von weiten Garten umgeben und angefuellt, umzaunet von Orgel Cactus, der sehr huebsche Baum del Peru genannt mit rothen Birn-Wein trauben, giftig, bildet Alleen. Die Einwohner von Leon bekannt fuer Spitzbuberei. Ueberfluess von Gemuse. Von Leon beginnt die Baxia, das niedrige Land. Es ist ein breites ebenes Thal, das sich bis Quertaro erstreckt, links das beruehmte Erzgebirge von Guanaxuato, rechts ein anderes Gebirge in grosserer Entfernung, schoene schwarze Erde, vortrefflich bearbeitet, weite Felder, Dorfer, Gemuese Garten stellenweise wie ein Garten. Hier wird Zucker gezogen, Mais und Gersten, grosse Felder. Etliche haciendas, ein Staedtchen Lilao. Auf den Feldern Mais und Weizen mit dem Stroh aufgestapelt in der Form von Hauser. So in der Aehre wird es auch groesstentheils verkauft in die Bergwerksrevier wo das Stroh dem Vieh zum Futter dient. Der Abweg nach Guanaxuato passirt die Stadt vom grossen Wege 1 1/2 Stunde Fahrt entfernet. Bergwerksort Valenciana am Fusse des Gebirge vom Wege zu sehen. Ein lichter Wald von einer Mimosen Art. Der Nopal drangt sich auch in dieser Vegetationsreichen Gegend uеberall ein, jedoch im Gemisch mit andern Gewachsern versohnt man sich mit ihm. Gemacht 32 le-guas, zur Nacht in Irapuato, ein nettes Staedtchen mit einer huebschen Plaza major und wie in alle diese Stadte mit regelmaessigen, merkwuerdig graden Strassen.

Den 5 ^ten. Gegend, Weg, wie gestern, sehr huebsch, passirt ein nettes Staedtchen Salamanca beruehmt fuer Spitzbuben, wirklich die Fratzen der Einwohner, die uns in den Strassen angaffen, sind unangenehm, im ganzen Lande kann man sagen, uеberfuellt mit Garten und Cactos Baumen, es nimmt sich gar nett aus. Auf diese Ebenen, in den noch nicht abgeschnittenen Maisfeldern, in dieser Jahreszeit halten sich wilde graue Ganse auf. Vielleicht vom Norden her, im Februar ziehen sie davon. Links am Wege die Dorfer San Miguel und Dolores, wo Hidalgo seine Freiheits Aufrufe begann, nachdem er erbost war durch Verbot Oehl und Wein zu bauen, das er begonnen. Zelaya ein nettes Stadtchen, die Kirche und Brucke vor der Stadt beruhmt fuer schoene Architektur, die Plaza sehr huebsch. Apasco ein anderes huebsches Staedtchen mit vielen grossen Garten, das Land vortrefflich bebaut. In der Nahe von Queretero wird der Weg steiniger doch nur stellenweise. Gemacht 25 leguas bis Queretero, wo zur Nacht in einem gut eingerichteten Hotel. Hier verliess uns Flores und Baumbusch, der nach San Luis abbiegt, ein sehr gefaelliger Mensch, der uns sehr nutzlich gewesen ist. Queretero, die Hauptstadt der Provinz, frueher sehr treu spanisch gesinnt, daher waehrend der Revolution ein grosser Theil der Einwohner davon zog und viele Gebaude leer stehen, von 40 t[ausend] sind nun 17 t[ausend] noch. Die viele Tuchfabriken sind theils eingegangen, und der sonst so rege Handel liegt darnieder. Die Stadt hat huebsche und grosse Gebaeude, Kloster, Kirchen und eine hubsche Plaza. Sie nimmt sich vom Wege huebsch aus, indem auf dem Gruen der Garten die Thurmer und Kappein hervorragen und im Hintergrund ein dunkles Gebirge steht.

6 ^ten. Von Quertero steigt man in die Hohe, es endigt sich die Baxia, die Stadt uеberlast man, indem sie im tiefern Thale bleibt. Es ist ein huebsches Anblick, der Aquaduc ist sehr schoen auf hohen Bogen in grosser Distanz. Der Weg wird immer steiniger und die Gegend oder und weniger bebaut, jedoch grosse Felder und haciendas trifft man noch ein. Waldlos, Gebirge, an beiden Seiten viele erloschene Krater unten… (Не разобрано одно слово). Am Fusse eines Gebirges im Grune von Garten vergraben, ein Stadtchen Juan del Rio, auch hier ein Aquaduc auf Bogen, doch bei weit kleiner als in Queretero. Es war Ascher Mitwoch, die Kirchen geschmuckt mit Grun und das Volk, das uns auf den Strassen begegnete ein + [Kreutz] auf der Stirn mit Russ. Gemacht 28 leguas, zur Nacht in einer hacienda, die ein nobleres Ansehen hat, als sonst die hiesige hacienda. Der Weg war merkwurdig steinig, lauter vulkanisches Produkt, wie das ganze Land von San Blasan.

7 ^ten. Das Land wird immer steiniger, gebirgig, besonders um Tula, ohne Garten, ein altes nicht huebsches Staedtchen beruehmt in der alte[n] Geschicht[e]. Stellenweise sehr schlechter Fahrweg. Passiert ein unansehnliches Staedtchen und dann huebscheres. Zwichen beiden guter Weg, man sieht den See… (Пропуск в тексте), der schoen im Thale Mexico’s liegt und an dessen genseitigen Ufer ein hohes Gebirg sich hinzieht und die weisse Frau … (Пропуск в тексте) in Woelken gehuellt, den beschneiten Gipfel. Das Thal vortrefflich bearbeitet, Felder, Garten mit unter zerstorte haciendas in Revolution Krieg, der Weg eben von Seiten mit Baumen und Gebusch bepflanzt, besonders angenehm wird der Weg und die Umgegend 5 — 6 leguas vor der Stadt. Wir traten in das Thal mit Regen und Gewitter, es wurde dunkel, da die Sonne sich gesetzt hatte und wir fuhren in die Stadt ein, ohne frueher eine Ansicht derselben genommen zu haben. Die Garita ohne Hauptwache und Schlagbaum, wie in allen uebrigen Stadte Mexico’s, unsere Passporte wurden nicht gefordert und nur ein Beamte der Duane wollte wissen, ob wir Waren fuhren. Wir traten ab im Hotel der Diligenden, das recht anstandig ist u[nd] von einem Auslaender gehalten wird.

Перевод

Мы покинули Лагос 4 февраля.

Первым городком был Леон, окруженный и заполненный обширными садами, огорожен кактусами, очень красивое дерево, называемое del Peru, с красными грушевидными виноградными гроздьями, ядовитое, образует аллеи. Жители Леона известны своим плутовством. Изобилие зелени. От Леона начинается низменная страна (baxia). Это широкая плоская равнина, простирающаяся до Керетаро, слева — известные рудные горы Гуанахуато, справа на большем расстоянии — другие горы, прекрасный чернозем, превосходно обработанный, обширные поля, деревни, огороды, местами как сад. Здесь выращивают сахарный тростник, маис и ячмень, большие поля. Несколько асьенд, городок Лилао. Маис и пшеница сложены на полях в скирды в форме домов. Так, в колосьях, необмолоченное зерно и продается большей частью в район рудников, где солома служит кормом для скота. Боковая дорога ведет в Гуанахуато, город лежит в 1 1/2 часах езды от большой дороги. С дороги у подножья горы виден рудничный поселок Валенсиана. Редкий лес, кактус распространен везде, даже и в этой богатой растительностью местности, но в сочетании с другими растениями с ним мирятся. Проехав 32 лиги, к ночи были в Ирапуато, приятный городок с красивой центральной площадью и, как во всех этих городках, с правильными, удивительно прямыми улицами.

5. Местность, дорога как вчера, очень красиво, дорога проходит через симпатичный городок Саламанка, знаменитый своими мошенниками, действительно, рожи жителей, глазеющих на нас на улицах, неприятны. В этой местности, можно сказать, переполненной садами и кактусами, этот городок особенно мило выделяется. На этой равнине на еще не убранных полях маиса в это время года водятся дикие серые гуси. Гуси, вероятно, с севера, в феврале они улетают. Слева у дороги деревни Сан-Мигель и Долорес, где Идальго ³⁵ начал призывать к свободе после того, как он был озлоблен запретом делать масло и изготовлять вино ³⁶.

Селайя — приятный городок, церковь и мосты перед городом известны своей изящной архитектурой, площадь очень красива.

Апаско — другой красивый городок со множеством больших садов, земля превосходно обработана. Близ Керетаро дорога становится каменистой, но только местами. Проехали 25 лиг до Керетаро, где остановились на ночь в хорошей гостинице. Здесь нас покинули Флорес и Баум-буш, последний направляется в Сан-Луис, он очень приятный человек, который был нам очень полезен. Керетаро, главный город провинции, прежде был настроен очень происпански, поэтому во время революции большая часть жителей уехала и многие дома пустуют, из 40 тысяч жителей осталось теперь около 17 тысяч, многие суконные фабрики частично закрылись, и обычно такая оживленная торговля теперь заглохла. В городе красивые и большие здания, монастыри, церкви и красивая площадь. Город очень живописно выглядит с дороги: на фоне зелени садов высятся башни и купола, а на заднем плане видны темные горы.

6. От Керетаро поднимаются вверх, низменная страна (baxia) кончается, город остается в глубокой долине. Прелестный вид, очень красив акведук на высоких арках, он тянется на большое расстояние. Дорога становится все более каменистой, местность более пустынной и менее обработанной, но все еще встречаются большие поля и асьенды. Безлесные горы, по обеим сторонам дороги много потухших кратеров внизу. У подножья горы в зелени садов спрятался городок Хуан-дель-Рио, и здесь — акведук на арках, гораздо меньший, чем в Керетаро. Была среда на первой неделе великого поста, церкви украшены зеленью, у народа, встречавшегося нам на улицах, был крест на лбу, нарисованный сажей. Проехали 28 лиг, к ночи остановились в асьенде, имевшей более приятный вид, чем обычно здешние асьенды. Путь был удивительным, сплошь вулканические породы, как вся местность в районе Сан-Бласа.

7. Местность становится все более каменистой, гористо, особенно вокруг городка Тула, садов нет. Тула — старый, некрасивый городок, известный в древней истории. Местами очень плохая проезжая дорога. Проезжаем невзрачный городишко, а затем — более красивый. Между обоими городками хорошая дорога, видно озеро, которое лежит уже в долине Мехико, а на его противоположном берегу тянутся высокие горы со снежными вершинами, окутанными облаками. Долина превосходно обработана, поля, сады с асьендами, разрушенными во время революционной войны, дорога обсажена по сторонам деревьями и кустарником, особенно приятной дорога и окружающая местность становятся в 5—6 лигах от города.

Мы въехали в долину во время дождя с грозой, солнце уже село, стало темно, и мы попали в город, так и не рассмотрев его. Сторожевая будка и шлагбаум при въезде в город никем не охранялись, как и во всех других городах Мексики. Наших паспортов никто не потребовал, и только один чиновник таможни хотел знать, не везем ли мы каких-либо товаров. Мы остановились в гостинице дилижансов, довольно приличной, которую держит иностранец.

Mexico le 28 fevrier 1836 Monsieur,

Le general Figueroa Gouverneur de la Californie dans une lettre officielle qu’il m’a adressee de Monterey en date du 11 avril 1833, a temoigne le desir au nom du Gouvernement Supreme de la Re-publique, de se servir de ma mediation pour entabler des relations plus intimes entre le Cabinet de Sa Majeste l’Empereur de toutes les Russies et le Gouvernement de la Republique Mexicaine. J’ai Fhonneur d’accompagner ci-joint une traduction frangaise de cette lettre, ainsi que la copie d’une note posterieure de M. le general Figueroa du 2 decembre de l’an 1833 relative au тёте objet.

Malgre mes desirs de mе rendre a Monterey pour entrer en com-mimication directe sur cet objet avec Monsieur Figueroa, il ne m’a pas ete possible d’entreprendre ce voyage avant la fin de l’an 1835, mais a mon arrivee a Californie il у а deux mois, le mentione Gouverneur n’etait plus en vie.

Me trouvant a present dans mon voyage de retour a San Peters-bourg il те semble a propos de profiter de mon court sejour dans cette capitale, pour те presenter au Gouvernement Supreme de la Republique dont ie General Figueroa a ete l’organe dans la corre-spondance qu’il m’a dirigee et pour temoigner ma bonne disposition, comme agent de la Compagnie Russe-Americaine laquelle se trouve sous la protection particuliere de Sa Majeste Imperiale, d’entrer avec ce Gouvernement en communication sur les interets mercantils qui existent entre les possessions Russes en Amerique et la Californie.

Ayant l’honneur de faire cette ouverture au Gouvernement Sup-reme mexicain, j’exprime en meme temps le desir de l’Administ-ration Russe en Amerique de resserrer les relations amicales de commerce fondees depuis longtemps sur des necessites recipro-ques entre les deux pays et d’etendre ces relations dans l’inte-ret reciproque. Dans ce but j’ai indique dans les observations ci-jointes les principaux objets qui me paraissent meriter l’attention de ce Gouvernement.

En vous priant, Monsieur, de vouloir bien me faire savoir la disposition de Son Excellence Monsieur le President per interim au sujet de la presente note, je profite de cette occasion pour Vous donner les protestations de la haute consideration avec laquelle j’ai l’honneur d’etre Monsieur

Votre tres humble serviteur Baron F. Wrangeil

Monsieur don Jose Maria Ortiz Monasterio Charge du Ministere des Affaires etrangeres M[exicaine]

Ex-gouverneur des possessions Russes en Amerique, Capitaine de Haut Bord de la Marine Imperial Russe, Chevalier des Ordres de S. Anne et de S. Wladimir

1. Dans la conviction que le ble s’exporte de la Californie principalement pour les colonies russes, ll serait a souhaiter pour les avantages reciproques de faciliter ce commerce, qui alors aurait une influence salutaire sur l’amelioration de l’agricul-ture en Californie. Dans l’etat ou ce commerce se trouve actuelle-ment le froment nous vient si eher et nous perdons trant de temps a le rassembler, que nous fondant sur un essai que nous venons de faire, il nous est bien plus avantageux et plus- facile d’en-voyer nos navires prendre du ble en Chili, cependant d’un autre cote le Gouvernement Colonial desire soutenir des liaisons amicales qui depuis de longues annees existent avec la proche Californie, et ne se deeide pas volontiers a l’achat de ses provisions en Chili, si par des aecords reciproques il nous serait possible de les recevoir dans les ports et les districts de la Californie et des Etats Mexicains. ll serait a desirer pour cette raison, que les navires de la Compagnie Americaine Russe jouissent de la permission de frequenter les ports de la Californie sans etre lies par la necessite indispensable de se rendre premierement a Monterey ou a un autre por pour у obtenir la permission de passer a l’endroit ou ils doivent charger leurs provisions. II serait en surplus a desirer que nous ayons a St. Francisco une grange pour у conserver le ble et pouvoir le preparer pour i’embarque-ment, et que les autorites locales repondent de la surete de nntre grange. II serait aussi a souhaiter que nous obtenions du gouvernement une permission permanente a charger par nos na-vires du sei a St. Quintin ou aux lies El Carmen pres de Loretto.

2. Des aventuriers etrangers longent les cotes de la Californie et у font la chasse au castor de mer, sans que la Californie en tire le moindre avantage. L’autorite coloniale propose au Gouvernement de Californie de lui permettre a faire cette chasse a condition qu’une partie du produit revienne au Gouvernement de Californie ou au profit de ses sujets. Cette permission serait con-forme aux avantages des deux cotes.

3. Il serait a souhaiter que les navires de la Compagnie Americaine russe jouissent de la permission a frequenter librement pour des operations commerciales tous les ports et Cotes de la Republique Mexicaine.

4. L’autorite coloniale est prete a s’engager de procurer aux navires de la Republique Mexicaine qui seront munis de certi-ficats et passeports, toutes les assistances possibles, si de tels navires venaient a Sitka au port Nouvel Archangel, pour l’achat de bois la preparation de poisson ou pour la reparation des vaisseaux.

5. On propose en outre au Gouvernement Mexicain s’il desire envoyer quelques enfants des citoyens de la Californie ou bien des Indigenes a Nouvel Archangel pour leur enseigner des metiers ou ouvrages de main, comme ceux de forgeron, de chaudronnier, d’armurier, de serrurier, de tourneur, de menusier et autres, pour la paye la plus moderee, qui ne servirait qu’a couvrir les depenses pour la nourriture et l’habillement des apprentis.

Ces deux dernieres propositions seraient sans contredit tres favorables a etendre le commerce dans la mer du Sud, ainsi qu’a la fondation des chantiers sur ses cotes.

Перевод

Мехико, 28 февраля 1836 ³⁷

Милостивый государь,

Генерал Фигероа, губернатор Калифорнии, в официальном письме, направленном мне из Монтерея 11 апреля 1833 г., от имени правительства республики выразил желание воспользоваться моим посредничеством для установления более тесных отношений между правительством его величества императора Всероссийского и правительством Мексиканской республики. Я имею честь приложить к сему французский перевод этого письма, а также копию записки г-на генерала Фигероа от 2 декабря 1833 г. по этому же вопросу ³⁸.

Несмотря на мое желание отправиться в Монтерей, чтобы вступить в непосредственные переговоры по этому вопросу с г-ном Фигероа, мне не представилось возможности предпринять это путешествие до конца 1835 года, а когда два месяца тому назад я прибыл в Калифорнию, губернатора Фигероа уже не было в живых.

Возвращаясь в настоящее время в С.-Петербург, я счел уместным воспользоваться своим кратким пребыванием в столице республики, чтобы представиться правительству, по поручению которого генерал Фигероа начал со мной переписку. В качестве уполномоченного Российско-Американской компании, находящейся под особым покровительством его императорского величества, я хотел бы выразить свою готовность вступить в переговоры с правительством республики относительно торговых отношений, которые уже существуют между российскими владениями в Америке и Калифорнией.

Я имею честь сделать это предложение Мексиканскому правительству, и в то же время я выражаю желание русской администрации в Америке укрепить и расширить давно установленные дружественные торговые связи между двумя странами, основанные на взаимной выгоде.

В связи с этим в прилагаемой при сем записке я обращаю внимание на основные вопросы, которые, как мне кажется, могут заинтересовать правительство.

Прошу вас, милостивый государь, соблаговолить сообщить мне намерения его превосходительства г-на исполняющего обязанности президента республики по поводу прилагаемой записки. Пользуюсь случаем, чтобы засвидетельствовать Вам глубокое уважение, с которым имею честь, милостивый государь, быть Вашим покорнейшим слугой барон Ф. Врангель, бывший губернатор российских владений в Америке, капитан 1 ранга Российского императорского флота, кавалер орденов Св. Анны и Св. Владимира.

Г-ну дон Хосе Мария Ортис Монастерио, исполняющему обязанности министра иностранных дел Мексики

1. Так как зерно вывозится из Калифорнии главным образом для российских колоний в Америке, было бы желательно для взаимной пользы содействовать этой торговле, которая благотворно повлияла бы на развитие земледелия в Калифорнии. При нынешнем состоянии торговли зерно обходится нам настолько дорого и мы теряем столько времени для его получения, что нам было бы гораздо выгоднее и легче посылать свои суда за зерном в Чили, в чем мы убедились на опыте. Однако, с другой стороны, администрация российских колоний в Америке дорожит дружескими связями, существующими уже многие годы, с соседней Калифорнией и поэтому охотно отказалась бы от закупки продовольствия в Чили, если бы в результате заключения соглашения, выгодного обеим сторонам, мы смогли бы получать продовольствие в портах Калифорнии и Мексиканских Штатов. В связи с этим было бы желательно, чтобы суда Российско-Американской компании имели право посещать порты Калифорнии, не будучи связанными необходимостью сначала отправляться в Монтерей или в другой порт для получения там разрешения прийти в то место, где они должны грузить продовольствие. Кроме того, было бы желательно, чтобы Российско-Американская компания располагала бы в Сан-Франциско складом для хранения зерна и имела бы возможность подготовить зерно к погрузке на суда. Было бы желательно, чтобы местные власти отвечали за сохранность этого склада. Желательно также получить от мексиканского правительства постоянное разрешение грузить на суда соль в Сан-Кинтине или на островах Эль-Кармен, близ Лоретто.

2. Иностранные авантюристы плавают вдоль берегов Калифорнии и охотятся здесь на морских бобров без малейшей выгоды для Калифорнии. Российско-Американская компания предлагает, чтобы власти Калифорнии разрешили компании охотиться при условии, что часть при были получит администрация или отдельные граждане Калифорнии. Такое разрешение соответствовало бы интересам обеих сторон.

3. Желательно, чтобы суда Российско-Американской компании получили разрешение свободно посещать для торговых операций все порты и побережье Мексиканской республики.

4. Российско-Американская компания готова взять на себя обязательство оказывать судам Мексиканской республики, снабженными специальными удостоверениями и паспортами, всевозможную помощь в случае, если эти суда придут в Ситху, в порт Ново-Архангельск для закупки леса, заготовки рыбы или для починки судов.

1 Куприянов (у Ф. П. Врангеля — Купреянов) Иван Антонович (ум. 1857) — русский мореплаватель. В 1809 г. поступил в Морской корпус, в 1815 г. произведен в мичманы. В 1819—1825 гг. плавал в Антарктике на шлюпе ‘Мирный’. В 1822—1825 гг. совершил кругосветное плавание на фрегате ‘Крейсер’ под командованием капитана М. П. Лазарева. В 1828 г. произведен в капитан-лейтенанты и переведен в Севастополь. Участвовал в десанте у Анапы и в штурме этой крепости. В 1834 г. произведен в капитаны I ранга. В 1835—1840 гг.— главный правитель Русской Америки. В 1840—1841 гг. на корабле ‘Николай’ перешел из Ново-Архангельска в Кронштадт. В 1843 г. произведен в контр-адмиралы, в 1852 г.— в вице-адмиралы.

2 Митьков Прокофий Платонович (ум. 1866) — русский мореплаватель. В 1811 г. поступил в Морской корпус, в 1818 г. произведен в мичманы, в 1823 г.— в лейтенанты. В 1831—1840 гг. находился на службе в Российско-Американской компании, служил на разных кораблях. В 1836 г. назначен помощником главного правителя Русской Америки (1836—1840). В 1839 г. произведен в капитаны I ранга. В 1841—1860 гг. служил на Балтике. В 1849 г. произведен в контр-адмиралы, в 1855 г.— в вице-адмиралы. В 1860 г. зачислен по резервному флоту.

3 Нок — оконечность реи и вообще всех рангоутных деревьев.

4 Росс — см. примеч. 70 и 71, стр. 76.

5 Кронболы (правильно: крапболы или крамболы) — толстые короткие брусья со шкивами на внешних концах, установленные в носовой части корабля по правому и левому борту па уровне верхней палубы и выходящие за борт. Использовались для подтягивания якорей (после выхода их из воды) на уровень палубы. Выражение ‘справа (слева) на крамболе’ указывает направление на предмет, видимый справа (слева) по носу корабля.

6 Костромитинов Петр Степанович — служащий Российско-Американской компании, ‘великоустюжский купеческий сын’. В 1829—1836 гг.— правитель селения и крепости Росс. Вел этнографические наблюдения над индейцами Калифорнии и написал статью ‘Краткие замечания о российских индейцах’, опубликованную в 1839 г. в известном труде Ф. П. Врангеля о Русской Америке (Statistische und ethnographische Nachrichten fiber die russischen Besitzungen an der Nordwestkuste von Amerika. Sankt-Petersburg, 1839). В 1836—1839 гг.— торговый агент Российско-Американской компании в Сан-Франциско. Затем — правитель Ново-Архангельской конторы (АГО, разряд 99, оп. 1, д. 78, л. 2 об.— 3). В 1840—1841 гг. вел переговоры в Сан-Франциско о продаже Росса. В 1852 г. был назначен российским вице-консулом в Сан-Франциско (АВПР, ф. Главный архив, IV—2, 1852 г., д. 18, л. 1).

7 Фигероа Хосе (Figueroa Jose, ум. 1835) — мексиканский военный и политический деятель, генерал, участник войны за независимость в Мексике, сражался под командой генерала Впсенте Герреро и был его адъютантом. В 1829 г. был назначен губернатором штата Дуранго, но вскоре смещен с этого поста. В январе 1833 г. был назначен губернатором (главой гражданской и военной администрации) Калифорнии. Пытался провести некоторые реформы, считал важным укрепить связи Калифорнии с Русской Америкой. В 1834 г. посетил Росс.

8 Гутьеррес Николас (Gutierrez Nicolas) — мексиканский офицер. Приехал в Калифорнию в 1833 г. вместе с генералом Хосе Фигероа. В 1834—1836 гг. принимал участие в секуляризации миссии Сан-Габриэль. После смерти генерала Хосе Фигероа в 1835—1836 гг. исполнял обязанности военного губернатора Калифорнии. В архиве Ф. П. Врангеля сохранилось письмо Н. Гутьерреса, в котором тот сообщал, что не может оказать ему содействие в освобождении от уплаты пошлин за заход корабля ‘Ситха’ в порт Монтерей (ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 465, л. 88).

9 11 апреля 1833 г. губернатор Верхней Калифорнии Хосе Фигероа обратился с письмом к Ф. П. Врангелю, в котором он сообщал, что ‘мексиканское правительство… изъявляет желание, если возможно, чрез почтенное посредство Ваше, войти в дружеские сношения и согласие с императорским С.-Петербургекпм кабинетом’ (АВПР, ф. РАК, оп. 1, д. 350, л. 10). Далее в письме указывалось, что мексиканское прави тельство заключило договоры с некоторыми государствами Европы и Америки, и выражалась надежда, что переписка между губернатором Калифорнии и главным правителем Русской Америки поможет началу переговоров между правительствами России и Мексики (см. там же, лл. 10 об.—11). Письмо Хосе Фигероа было переслано Ф. П. Врангелем в Петербург (АВПР, ф. РАК, оп. 1, д. 350, лл. 12—12 об. Подлин ник на испанском языке на бланке ‘Comandancia e inspection general de la Alta California’). В архиве Ф. П. Врангеля сохранился перевод этого письма на немецкий язык, возможно присланный вместо с оригиналом на испанском языке из Монтерея (ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 342, лл. 1—2), а также перевод на французский язык, сделанный Ф. П. Врангелем (см. там же, лл. 13—13 об.). О переписке Ф. П. Врангеля с главным правлением Российско-Американской компании в Петербурге но этому вопросу см. во вступительной статье к публикуемому дневнику, а также в монографии С. Б. Окуня ‘Российско-Американская компания’ (М.—Л., 1939). 9(21) июля 1833 г. Ф. П. Врангель отправил из Росса, где он находился в то время, ответ Хосе Фигероа, в котором оп выражал надежду, что ‘дружественные сношения, кои между Российско-Американскими колониями и Верхней Калифорнией существуют и уповательно к обоюдным пользам утверждаться и расширяться будут’ (ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 343., л. 6 об.). В то же время Ф. П. Врангель, не имея инструкций из Петербурга, дипломатически обошел вопрос, который был задан ему Хосе Фигероа, о признании Россией независимости Мексики, и высказал осторожное предположение, что недавние события в Польше и война с Турцией ‘отклонили на некоторое время внимание с.-петербургского кабинета от республик Южной Америки’ (там же, л. 6). 12(24) июля 1833 г. Ф. П. Врангель направляет новое письмо Хосе Фигероа, в котором он опровергает сообщения английского мореплавателя Ф. В. Бичи, посетившего Калифорнию в 1826—1827 гг., о занятии русскими некоторых островов против Санта-Барбары, о незаконной охоте на морских бобров на берегах Калифорнии и т. п. (ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 343, л. 7—8 об.). Хосе Фигероа в ответном письме от 23 декабря 1833 г. принимал к сведению доводы Ф. П. Врангеля и соглашался с ними, но в то же время напоминал, что мексиканское правительство неоднократно указывало на незаконность основания селения Росс в Калифорнии, и ссылался при этом на договор о границах между США и Испанией 1819 г. Он подчеркивал, что весьма желательны переговоры между правительствами России и Мексики (ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 342, лл. 7—8 об.). 19 ноября 1834 г. Ф. П. Врангель сообщил Хосе Фигероа, что он собирается будущей осенью прибыть в Калифорнию, чтобы оттуда предпринять путешествие в Мексику. Ф. П. Врангель просил сообщить ему сведения о наилучшем пути через Мексику, о возможности получения паспорта в Монтерее и т. п. (ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 342, лл. 10—10 об.). В ответ на это письмо Хосе Фигероа 9 июля 1835 г. рекомендовал Ф. П. Врангелю маршрут путешествия по Мексике (Сан-Блас — Тепик — Мехико — Веракрус), обещал снабдить его паспортом, а также использовать все свои связи в столице республики для помощи русскому путешественнику. Губернатор Калифорнии приглашал Ф. П. Врангеля провести несколько дней в Монтерее в качестве его гостя (ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 342, лл. 5—6 об. Письмо на немецком языке, подпись-автограф). Наконец, последнее письмо губернатору Калифорнии Ф. П. Врангель отправил из Ново-Архангельска 10 октября 1835 г. В письме сообщалось о его скором отъезде в Калифорнию (ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 342. л. 12—12 об.). Письмо это не было получено адресатом — 29 сентября 1835 г. Хосе Фигероа умер. О переписке Ф. П. Врангеля с губернатором Калифорнии см. также: Е. Volkl. Russland und Lateinamerica. 1741—1841. Wiesbaden, 1968, S. 141.

10 Спенс Дэвид (Spence David, 1798—1875) — калифорнийский купец, шотландец по происхождению. Приехал в Калифорнию в 1824 г. из Лимы. В 1829 г. женился на дочери одпого из мексиканских чиновников Мариапо Эстрада и в 1830 г. стал мексиканским гражданином. Принимал активное участие в политической жизни Калифорнии, в 1835 г. был алькальдом (судьей) Монтерея, в 1843—1845 гг.— одним из членов хунты Калифорнии. За два года до своей смерти передал свои дневники и заметки по истории Калифорнии известному американскому историку Г. Бэпкрофту.

11 Лаперуз Жан-Франсуа — см. примеч. 73, стр. 167.

12 О секуляризации миссий в Калифорнии в 1834—1836 гг. писали многие русские моряки, находившиеся на службе Российско-Американской компании. Так, например, В. Л. Илляшевич писал К. Т. Хлебникову 26 апреля 1835 г. из Ново-Архангельска: ‘Вам, полагаю, подробно известны дела наши в Калифорнии и новая колонизация, которой занимается полковник Падресе,… и потому скажу только о тех переменах, которые видел в заливе С[ан]-Франциско… В начале 1834 года дана свобода индейцам, падре отстранены от заведования миссий и им положено содержание (тамошними произведениями) тысяча пиастров в год, назначены администраторы, в миссии С[ан]-Франциско — Хуаким Естудио (зять Мартинеца), в м[иссии] С[ан]-Рафаэль — Игнасио Мартинец и в новой миссии — Гвадалупе. В первой из этих миссий индейцев живет 14 человек, прочие пусты. В С[ан]-Матео — если помните, тут делались одеяла и сукна — все это брошено, и никто не слушает Хуакима до того, что, когда нужно пригнать… быка, он затрудняется найти бакера. На ланчу не только ненабирается по-прежнему гребцов, но управляющий ею ланчер требует наперед платы’ (ГА Пермской области, ф. 445, оп. 1, д. 21, л. 46—46 об.).

13 Пиастр — см. примеч. 32, стр. 72.

14 Реал (real) — старинная испанская серебряная монета, была в обращении в XV—XIX вв. Составляла Ча часть пиастра.

15 Гомес Фариас Валентин (Gomes Farias Valentin, 1781—1858) —мексиканский политический деятель. Принимал участие в войне за независимость. В марте 1833 г. был избран вице-президентом республики и пытался провести обширную программу либерально-демократических реформ (отмена привилегий церкви, закрытие монашеских орденов, поддержка национальной промышленности, помощь индейцам, реформа народного образования и т. п.). Эта программа вызвала сильное противодействие клерикально-реакционных кругов, и в апреле 1834 г. Гомес Фариас был отстранен от власти и эмигрировал. В дальнейшем он принимал участие в политической жизни страны, был снова вице-президентом Мексики, в 1846—1848 гг. боролся против североамериканского вторжения.

16 Имеется в виду Лейтон Джон (Laighton John В.) — лейтенант мексиканского военно-морского флота, североамериканец по происхождению. Сведения о нем см. также ниже в дневнике Ф. П. Врангеля (Автор дневника неправильно записал его фамилию — Leython).

17 Бандини Хуан (Bandini Juan, 1800—1859) — калифорнийский политический деятель. Приехал в Калифорнию в 1824 г. В 1833 г. был избран в мексиканский конгресс, в 1834 г. вернулся в Калифорнию в качестве вице-президента компании ‘Hijar у Padres’, целью которой была секуляризация миссий и проведение реформ в Калифорнии. В 1836—1838 гг. активно участвовал в политической жизни и занимал различные посты в Калифорнии. Затем примкнул к сторонникам присоединения Калифорнии к США, в 1847 г, был членом законодательного совета, в 1848 г.— алькальдом Сан-Диего. Архив Хуана Бандини хранится в настоящее время в Библиотеке им. Г. Бэнкрофта.

18 Санта-Анна Антонио Лопес де (Santa-Anna Antonio Lopez de, 1794—1876) — мексиканский политический деятель, генерал, президент Мексики в 1833—1847 гг. (с перерывами) и в 1853—1855 гг.

19 Сведения о создании компании для колонизации Калифорнии Ф. П. Врангель получил в марте 1835 г. от немецкого купца и натуралиста Фердинанда Деппе. Свидетельством этому служит письмо Ф. П. Врангеля К. Т. Хлебникову от 15 марта 1835.: ‘Деппе пишет мне следующее о мексиканских и калифорнийских делах… Составилось общество в Мексике под председательством самого вице-президента с планом колонизировать Калифорнию, участниками в сем обществе и сочинителями правил и привилегий оного суть знакомые Вам Jose Padres, Juan Bandini. Предоставлено было сему обществу принять в заведывапие калнфорнские миссии назначить в каждую по администратору, который должен был передать обществу все произведения и доходы миссий, а общество в свою очередь обязалось доставлять на своих судах товар и проч[ее] и снабжать ими за плату индейцев и прочих жителей! Патриотическая цель этого разбойнического общества состояла в том, чтобы помянутым средством вытеснить из калифорнской торговли всех иностранцев, а скрытая цель — обогащение нескольких лиц за счет целого народа!’ (Г.А. Пермской области, ф. 445. он. 1, д. 5, л. 64—64 об).

20 Большая часть дат в дневнике Ф. П. Врангеля приведена по старому стилю (юлианскому календарю). В Сап-Блас Врангель прибыл 1 января 1836 г. по старому стилю (13 января 1836 г. по новому стилю). Из Монтерея ‘Ситха’ вышла 1 января 1836 г. по новому стилю (20 декабря 1835 г. по старому стилю). В дневнике Ф. П. Врангеля дата ухода из Монтерея указана неправильно — 21 декабря.

21 Воеводский Степан Васильевич (ум. 1884 г.) — русский мореплаватель. В 1818 г. поступил в Морской корпус, в 1822 г. произведен в мичманы. В 1822—1834 гг. служил на Балтике, плавал к берегам Исландии, в Средиземном море, участвовал в Ыаваринском сражении. В 1828 г. произведен в лейтенанты. В 1835—1840 гг. находился на службе в Российско-Американской компании, неоднократно плавал у берегов Калифорнии. Во время описанного в публикуемом дневнике Ф. П. Врангеля плавания был старшим офицером шлюпа ‘Ситха’. Затем командовал компанейскими судами ‘Елена’ и ‘Ситха’. В 1837 г, произведен в капитан-лейтенанты В 1840—1841 гг., командуя компанейским кораблем ‘Николай’, перешел из Ново-Архангельска в Кронштадт. В 1849 г. произведен в капитаны 1 ранга. В 1854—1860 гг.— главный правитель Русской Америки. В 1856 г. произведен в контр-адмиралы, в 1866 г.— в вице-адмиралы. В 1868 г. назначен членом Адмиралтейств-совета, в 1877 г. произведен в адмиралы.

22 Баррон Эустакио (Barron Eustaquio) — мексиканский купец, английский консул в г. Тепик. Вел крупные торговые операции и был весьма влиятельным человеком в Мексике. Его компаньоном был Александр Форбс, исполнявший обязанности британского вице-консула. Ф. П. Врангель познакомился с Э. Барроном, очевидно, через А. Форбса, с которым он переписывался. О помощи Э Баррона Ф. П. Вран гелю см. приложения No 2 и No 3. В архиве Ф. П. Врангеля сохрани лись два письма Э. Баррона (см. ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1 д. 337, л. 3—6). По приезде в Петербург Ф. П. Врангель в специальном письме в главное правление Российско-Американской компании просил о награждении Э. Баррона (см. там же, д. 336, л. 5). Главное правле ние поддержало просьбу Ф. П. Врангеля (см. там же, лл. 2 — Зоб.).

23 Форбс Александр (Forbes Alexander, 1778—1862) — английский вице-консул в г. Тепик. Одновременно был также консулом США и Чили. Автор известной книги: ‘California: A History of Upper and Lower California from their First Discovery to the Present Time…’ (London, 1839). В этой работе, законченной в октябре 1835 г., А. Форбс использовал испанские и английские источники, а также свою перепис ку со многими калифорнийцами.

24 Имеется в виду торжественное открытие в 1835 г. монумента, сооруженного на площади Калишского замка, в память заключенного здесь в 1813 г. союза Александра I с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом. Памятник был воздвигнут по инициативе Николая I и освящен в присутствии войск обеих держав.

25 Чихачев Платон Александрович (1812—1892) —известный русский путешественник, один из членов-учредителей Русского географического общества. В 1835—1837 гг. путешествовал по Канаде, США, Мексике, Эквадору, Перу, Чили и Аргентине. Дневник путешествия П. А. Чихачева по Мексике до нас не дошел, отдельные заметки о мексиканском путешествии П. А. Чихачева содержатся в его путевых записках ‘Поездка через Буэноа-Айресские пампы’ (‘Отечественные записки’, 1844, т. 34).

26 Магей — один из видов агавы, из сока которой добывается алкогольный напиток (пульке).

27 Деппе Фердинанд (Deppe Ferdinand) — немецкий купец и натуралист, много лет проживший в Мексике. Часто бывал в Калифорнии в 1832—1837 гг., собирал коллекции птиц, растений и раковин. Регулярно сообщал Ф. П. Врангелю о ‘мексиканских и калифорнийских делах’. После возвращения на родину работал в королевском саду в Потсдаме. В 1839 г. Ф. П. Врангель в письме к Ф. П. Литке из Бер лина упомянул о встрече со своим ‘калифорнийским и мексиканским знакомым и добрым приятелем Деппе’ (ЦГИА ЭССР, ф. 2057, он. 1, д. 445, л. 138). В 1953 г. были изданы путевые записки Ф. Деппе, ко торые он вел во время путешествия по Калифорнии в 1837 г. (Ferdi nand Deppe’s travels in California in 1837, transl. from the German by G. О. Arlt. Los Angeles, Glen Dawson, 1953).

28 Чико Мариано (Chico Mariano, 1796—1850) — мексиканский военный и политический деятель, член Конгресса от Гуанахуато. В декабре 1835 г. был назначен губернатором Калифорнии, прибыл туда в апреле 1836 г. и исполнял обязанности губернатора до июля 1836 г.

29 Очевидно, имеется в виду Джонс Джон Коффпн (Jones John Coffin) — североамериканский купец, родом из Бостона, занимался торговлей на Гавайских островах и был там консулом США. В 30-х годах XIX в. почти ежегодно приезжал в Калифорнию по торговым делам. В за писной книжке Ф. П. Врангеля за 1829—1834 гг. упоминается фами лия ‘американского консула Jones’ в связи с торговлей кожами в Калифорнии (см. ЦГИА ЭССР, ф. 2057, он. 1, д. 346, л. 43).

30 В ‘Очерке пути из Ситхи в С.-Петербург’ (СПб., 1836, стр. 47) Ф. П. Врангель привел фамилию ганноверца — г-н Франке.

31 Арроба (arroba) — старинная испанская мера веса. В разных про винциях Испании ее величина колебалась от 11,5 до 12,5 кг.

32 Ошибка Ф. П. Врангеля — 1 (13) февраля 1836 г.

33 Мина (младший) Франсиско Хавьер (Mina Francisco Javier, 1789—1817) — испанский революционер, активный участник борьбы испанского народа против французских захватчиков. В 1814 г. эмигрировал в Англию, а затем в США. В 1817 г. с отрядом добровольцев отправился в Мексику для участия в войне за независимость против испанского колониального ига. Отряд Мины был разгромлен, он сам попал в плен и был расстрелян.

34 Возможно, имеется в виду Эррера Санчо де (Herrera Sancho de) — испанский конкистадор, начальник личной охраны Эрнана Кортеса. Командовал конвоем флотилии, состоящей из пяти кораблей, на которых Эрнан Кортес в 1522 г. отправил в Испанию часть захваченных им в Мексике сокровищ.

35 Идальго-и-Костнлья Мигель (Hidalgo у Costilla Miguel, 1753—1811) — руководитель народного восстания в Мексике против испанских колонизаторов, которым началась война за независимость. 16 сентября 1810 г. в селении Долорес Идальго обратился с призывом подняться на борьбу с колонизаторами. В г. Гвадалахаре им было-создано революционное правительство. В 1811 г. захвачен в плен и расстрелян испанцами.

36 Имеется в виду преследование Идальго колониальными властями Новой Испании (Мексики). Несмотря на то что в Мексике было запрещено сажать оливковые и тутовые деревья и разводить виноград ники, Идальго выращивал их и помогал в этом деле своим прихожа нам — крестьянам деревни Долорес. Испанские чиновники явились в Долорес, вырубили оливковые деревья и уничтожили виноградники.

37 Ф. П. Врангель скопировал в дневнике текст своего письма к исполняющему обязанности министра иностранных дел Мексики Хосе Марна Ортис-Монастерно (Jose Maria Ortiz Monasterio, 1807—1869) —мексиканскому дипломату, который неоднократно (в 1832, 1835, 1836— 1837 гг. п др.) возглавлял внешнеполитическое ведомство Мексикан ской республики. К письму была приложена памятная записка из пяти пунктов. Дата в письме указана по новому стилю — 28 (16) февраля 1836 г.

38 О письме Хосе Фигероа Ф. П. Врангелю от 11 апреля 1833 г. см. примеч. 9, стр. 270. Записка Хосе Фигероа от 2 декабря 1833 г. в архиве Ф. П. Врангеля не обнаружена. Не упоминается о ней и в переписке главного правления Российско-Американской компании с министер ством финансов и министерством иностранных дел, связанной с по ездкой Ф. П. Врангеля через Мексику. (См. АВПР, ф. РАК, оп. 1, Д. 350 и др.)

Ф. П. ВРАНГЕЛЬ

ДНЕВНИК ПУТЕШЕСТВИЯ ИЗ СИТХИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ЧЕРЕЗ МЕКСИКУ

5. Кроме того, мексиканскому правительству предлагается, если оно пожелает, послать нескольких детей граждан Калифорнии или туземцев в Ново-Архангельск для обучения их различным специальностям, например ремеслам кузнеца, медника, оружейника, слесаря, токаря, столяра и другим, за самую умеренную плату, которая будет использована для покрытия расходов на питание и одежду учеников. Эти два последних предложения были бы, бесспорно, весьма благоприятными для расширения торговли в Южных морях, а также для основания верфей напобережье ³⁹.

Von der Regierung der Republik Mexico ist ein Gesetz erlassen, nach welchem nur solchen Auslaendern gestattet wird ins Land zu kommen und zu bereisen, welche mit einem Passport versehen sind das von einem Mexican Agenten unterzeichnet ist, da ich kein solches nicht aufrichten konnte, so konnte mir auf gesetzlichem Wege die Durchreise durch Mexico nicht gestattet werden. Ferner ist das Misstrauen aller Mexicaner gegen Auslander und der Regierung gegen Russland zu gross, dass auch ohne Einfluss-stoerungen von misswollenden Leuten und Parteien dieser Umstand grosse Beschwerlichkeit meinen Absichten in den Weg stellen musste. Jedoch durch den Einfluss H[err] Barron und seiner guetigen Verwendung gelang es mir nach der Hauptstadt der Republik zu gelangen. Santana war abwesend im Kriege mit den Texanen begriffen. Der Praesident en interim Generjal] Baragam stand an der Spitze der Verwaltung, allgemein war er als ein rechtlicher wohlwollender Mann anerkannt und so hoffte ich mittelst zweien Empfehlungsbriefe von H[err] Barron und einem seinem guten Freunde des General H[err] Luna Zutritt zu ihm zu erhalten uncj so meine Angelegenheit auf schickliche Weise einzuleiten. Aber zu meinem Ungluck lag der V[ice] Prasident] krank, der Minister des Auswartigen sich berufend auf die Krankheit, lehnte eine Zusammenkunft mis mir von sich ab, und nachdem Baragam am … (Пропуск в тексте) gestorben war, waren auch alle Geschafte suspendirt und mir die Moglichkeit genommen irgend einen Schritt zu thun. Der falsche Gerucht wahrscheinlich mit Absicht angestreu, wollte behaupten Russland bewerbe sich um Kalifornien, und da der allgemeine Wunsch der Auslander ist, Mexiko moge nicht von Spanien anerkannt, und die politische Grundsatze Russlands im Einklange mit dieser Anerkennung zu stehen scheinen, so schien es den Aus-wie den Inlaendern gleich wunschenswerht, wenn auch aus verschiedenen Beweggrunden, einer Annaeherung Russiancds und Mexiko moeglichst zu verhindern. Welcher Meinung die hiesige Regierung von einer Annaeherung an Spanien folgt ist, sieht man nur N … (Пропуск в тексте) der Zeitung N … (Пропуск в тексте) und sie bemuht ist einen Schritt dar zu thun. Alle diese politische Combinationen mussten nun so nachtheiliger fuer meine Angelegenheit wirken, da sie von einer Indolenz, Faulheit, Enertie aller hiesigen Staatsbeamtem vortrefflich unterstutz wurden, indem man ja auf diese Weise nicht brauchte sich in irgend eine Verhandlung mit mir einzulassen. Da der franzoesische Minister vor kuerzem die Regierung mit Verbreitung franzosischer] Kriegsschiffe gedroht, hatte, um sie von einer gezwungenen Anleihe abzuhalten, so thut das auch das seinige, der Regierung alle Lust zu nehmen mit den europaischen Nationen in engere Verbindungen zu treten. Von der andern Seite die Eitelkeit der Regierung oder wirklich ihre Ehre Hess es nicht zu, dass ein Bevollmaеchtigter einer Handelsgesellschaft mit ihr sich in Unterhandlungen einliesse, um so mehr da die Regierung, zu welcher die Handelsgesellschaft gehort, die jetzt bestehende Mexican Regierung nicht anerkannt. Es war garnicht dran zu denken, auf neu Zutritt zu erlangen beym Minister, um so weniger beym Prasidenten, wenn ich als Bevollmaechtigter der Kompagnie in Unterhaltungen einzugehen vorgeben wollte. Um irgend es auf eine Weise anzubinden schrieb ich dem Minister der Auswartigen vorliegenden Brief nebst Noten indem H[еrr] v[on] Geroldt durch seine thatige Vermittelung die Zusage erhalten hatte der Brief werde angenommen und ich zum 7 ^ten Marz auf Montag eingeladen, mich dem Prasidenten vorzustellen. H[err] v[on] Geroldt war so guetig mich zu Monasterio zu bringen, damit dieser zum Prasidenten und dann den Dolmetscher zu warten. Der Resultat unserer nicht langen Conferenz war, dass man mir eine Antwort baldigst geben wolle auf meinen Brief, dass da ich von der Regierung nicht autorisirt bin und kein Beglaubigungsschreiben aufweisen kann, wodurch ich berechtigt ware in irgend eine Unterhandlung mit der Regierung zu treten, diese sich auch nicht einlassen konne in einer Unterredung mit mir, dass aber der Handel mit Kalifornien auf demselben freund-schaftliehen Fusse fortbestehen konne wie bisher und der dortige Gouverneur sich keinen Schritt erlauben werde, wodurch die existirende Harmonie gestort werden konne. Ich erbot mich interessante und nutzliche Notizen ihnen mitzutheilen uеber den Zustand Oberkaliforniens und den Verhaeltnissen der noerdlichen Nachbarn Hudsonscompagnie und N[oerdlichen] Amerikanern, indem ich hoffte, dass durch meine passende Darstellung gewisser Thatsachen der Prasident oder seine Minister von selbst auf den Gedanken kommen musste, dass die russische Nachbarschaft von bedeutenden politischen Vortheilen fuer Mexico sey, aber man zeigte auch nicht die geringste Bereitwilligkeit mich anzuhoren und druckte den Wuensch aus, ich moege schriftlich ihnen mittheilen, was ich uеber Kalifornien zu sagen habe. Ich hatte meinen Grund eine solche Anmuthung abzulehnen.

Obgleich Mexico bestimmt zu seyn scheint, einst das reichste Land der Erde zu seyn, so ist es doch jetzt in einem bedauerungswerthen Zustande, die Staatsausgaben sind doppelt so gross als zu Zeiten Spaniens, die Einkunft der Zolle allein ware jedoch im Stande die Ausgaben zu decken, wenn nur alles mit Ehrlichkeit in die Staatskasse floesse, aber da wird geschmuggelt und gestohlen auf’s unbeschreiblichste. San[ta] Anna ist der erste Schmuggler im Lande und kein Beamte im ganzen Staate ist nicht durch Geld zu gewinnen, es fehlt dem Mexikaner am scharfen Gewissen und Ehrgefuhl das sich selbst genuegt, es fehlt ihm aus Mangel an Bildung, an eine bestimmte Richtung des Geistes, er hat keine Richtschnur fuer seine Thatkraft und ihm ist alles gut was nur seine naechste persoenliche Beduerfnisse befriedigt.

Перевод

Правительство Мексиканской республики издало закон, по которому посещать страну и путешествовать по ней разрешается только тем иностранцам, которые имеют паспорт, подписанный мексиканским агентом, поскольку такового я получить не мог, то законным путем мне не мог быть разрешен проезд через Мексику. Кроме того, подозрительное отношение мексиканцев к иностранцам и недоверие мексиканского правительства к России слишком велико, и это обстоятельство воздвигло на моем пути большие трудности, к которым присоединились также помехи со стороны недоброжелательно настроенных людей и партий. Однако благодаря влиянию г-на Баррона и его благосклонному ходатайству, мне удалось попасть в столицу республики. Санта-Анна отсутствовал, он воевал с техасцами. Во главе правительства стоял исполняющий обязанности президента вице-президент генерал Барраган ⁴⁰, было общепризнано, что он — честный и доброжелательный человек, и, таким образом, я надеялся при помощи двух рекомендательных писем — г-на Баррона и его хорошего друга г-на генерала Луна — попасть к нему и достойно начать свою миссию. Но на мое несчастье вице-президент был болен, министр иностранных дел, ссылаясь на болезнь, уклонился от встречи со мной, а после того, как Барраган умер, все дела были отложены, и я был лишен возможности предпринять какие-либо шаги.

В Мехико, по-видимому, намеренно распространялись ложные слухи о том, что Россия добивается присоединения Калифорнии. Поскольку общее желание всех иностранцев заключается в том, чтобы Мексика не была признана Испанией ⁴¹, а политика России, по-видимому, предусматривает возможность такого признания, то иностранцы, так же как и мексиканцы, хотели, хотя и по разным причинам, воспрепятствовать сближению России и Мексики.

Мнение здешнего правительства в вопросе о сближении с Испанией видно из номера газеты, правительство республики в связи с этим старается предпринять определенные шаги.

Все эти политические комбинации должны были, таким образом, отрицательно сказаться на моей миссии. Они усугублялись безразличием, инертностью и ленью всех здешних государственных чиновников, которым, в связи со всеми этими обстоятельствами, не нужно было вступать со мной в какие-либо переговоры.

Поскольку французский посланник, дабы удержать правительство от вынужденного займа, недавно угрожал ему вмешательством французских военных кораблей, то это также способствует тому, что правительство не имеет никакого желания вступать в более тесные отношения с европейскими нациями.

С другой стороны, тщеславие правительства или действительно его честь не допускали того, чтобы уполномоченный торговой компании вступил с ним в переговоры, тем более что правительство России, которому подчинена эта торговая компания, не признает ныне существующее правительство Мексики. Совершенно не приходилось и думать о том, чтобы попасть к министру и тем более к президенту, если бы я захотел в качестве уполномоченного Российско-Американской компании вступить в переговоры.

Чтобы как-нибудь начать дело, я написал министру иностранных дел настоящее письмо вместе с памятной запиской, причем г-н фон Герольт ⁴² благодаря активному посредничеству получил обещание, что письмо будет принято, а я буду приглашен на понедельник 7 марта представиться президенту ⁴³. Г-н фон Герольт был настолько любезен, что привез меня к Монастерио, чтобы тот представил меня президенту республики, и затем исполнял роль переводчика. Результатом нашей непродолжительной беседы было обещание дать как можно скорее ответ на мое письмо. Поскольку я не был уполномочен правительством и не мог предъявить верительных грамот, что давало бы мне право вступить в переговоры с правительством, оно также не могло вступить со мной в переговоры. Но в то же время меня заверили, что торговля с Калифорнией русских владений в Америке может продолжаться на тех же дружеских основаниях, как и прежде, и тамошний губернатор не предпримет каких-либо шагов, в результате которых могло бы быть нарушено существующее положение. Я вызвался сообщить мексиканскому правительству интересные и полезные сведения о состоянии Верхней Калифорнии и о положении у северных соседей Мексики — Гудзоновой компании и северных американцах, надеясь, что благодаря надлежащему изложению некоторых фактов президент или его министры должны будут сами прийти к мысли, что русское соседство имеет значительные политические преимущества для Мексики, но не было проявлено ни малейшей готовности выслушать меня и было выражено пожелание, чтобы я сообщил им письменно все, что я имел сказать о Калифорнии. У меня были свои причины отклонить такое требование ⁴⁴.

Хотя Мексике, кажется, предопределено когда-нибудь в будущем стать самой богатой страной в мире, сейчас она находится в жалком состоянии, расходы государства вдвое больше, чем во времена испанского владычества, доходы только от пошлин могли бы покрыть эти расходы, если бы все честно поступало в государственную казну, но контрабанда и воровство в Мексике развиты чрезвычайно. Санта-Анна — первый контрабандист Мексики, и во всей стране нет ни одного чиновника, которого нельзя было бы подкупить, у него нет чувства чести и совести, они отсутствуют у него из-за недостатка образования, а также определенного направления ума, его деятельность не имеет иной цели, кроме как удовлетворить личные потребности.

Die Offiziere und Militaer (Офицеры и военные (нем.)) никуда не годятся, они за фронтом и в сражении первые обращаются в бег, дуэли здесь не слыхать, и когда от иностранцев случались вызовы, то ничем не могли склонить принять оных — им легче сносить бесчестие, чем стать против пули. Солдаты, говорят, не трусы, но они нисколько не обучены и палят на авось.

Всеобщее внимание умов в Мексике обращено было при мне на войну в Техасе ⁴⁵, Сантанна, говорят, хвастал, что с войском своим (от 6 — 8 тыс.) дойдет до Вашингтона, а теперь писал из Бехары, что не знает, что делать с войском своим, ибо неприятеля не видать! Простяк! Он один не предвидел, что неприятель никогда не покажется, а будет продолжать партизанскую войну — это все испытанные стрелки, земля их без больших городов и крепостей, и они независимость свою сохранят в лесах, куда Сантанна за ними не погонится. Увидим. До 2 миллионов талеров в месяц стоит содержание войска, при нем 1/3 жен и обозы несоразмерно огромные. С[анта]-А[нна] утратил большую часть своих приверженцев, и вряд ли он удержится, если война кончится без успеха.

Влияние священства на народ велико, но это влияние употребляется более для утверждения грубого суеверия, нежели для утверждения нравственности, коей здесь найти нельзя ни в женском, ни в мужеском поле. Обман и воровство in die Tages-ordnung (В порядке вещей (нем.)). Убийство и поджог швейцарского консула — один разительный пример из многих: адъютант в[ице]-президента] Барагама, полковник армии, уличен в этом проступке, он имел под своим секретным покровительством целые шайки воров, и из монахов были также в этом замешаны. Когда судья уличил вора-адъютанта, то вдруг судью отравили ядом (говорят, его жена это исполнила) и следствопроизводство, протоколы и пр. унесли. Сестра Сантанна покровительствует этому бездельнику.

Удивительно, что при таком совершенном отсутствии правил благочестия, благородства и чувств патриотических в лучшем классе народа простолюдины нрава мягкого и послушного: в праздники при стечении тысячей народа без полиции и присмотру не слыхать ни драк, ни шуму, всякий дает другому дорогу, и достаточно одного слова учтивого, чтобы удержать толпу в границах. Смертоубийства между простым народом случаются всегда в пьяном виде. При удивительном послаблении правительства и полиции должно удивляться, что не более шалостей случается.

Мексико. Улицы прямые как струны, правильные, узкие, дома не выше 4 этажей, а более 3-этаж[ные]. Впрочем, внутри расположены с хорошим вкусом, пространны и воздух чистый, великолепно убраны, много народа толпится, Placa mayor — единственная красивая площадь, дворец — длинное строение, весьма не чисто и просто содержимое, проще партикулярных домов, зала конгресса красива, имена героев, павших за свободу, начиная с Hidalgo, украшают стены залы, по утверждении централистов, включили и Итурбиду ⁴⁶ и повесили живописную картину, изображающую победу Сантанны над ишпанцами у … (Пропуск в тексте), высаженными с Гаванны. Архитектура церквей ничего особенного не представляет, а богатство их действительно велико.

Чапультепек — для меня самое притягательнейшее для путешественника место: вид на город и окружности очарователен, а роща древних кипарисов в сединах оставляет впечатление неизгладимое!

Сан-Августин, где съезд всей Мексики в … (Пропуск в тексте) для игры, петушиных боев и танцев. Я думаю, что занимательно во многих отношениях быть очевидцем alles Treibens (Всего оживления (нем.)) в эти дни.

Марта 14 по н[овому] шт[илю] получил я ответ Монастерио:

Confidencial

Mexico 12 de Marzo de 1836

El que subscribe, Oficial mayor l ^o, Encargado del Despacho de la Secretaria de Relaciones, tiene el honor de manifestar al Honorable Senor Baron Ferdinand Wrangell, que el Supremo Gobierno mira con placer los deseos manifestados por los establecimientos rusos para estrechar у activar sus relaciones mercantiles con las Californias, у tiene la mejor disposicion para afianzarlas por medio de un tratado formal con S. M. el Emperador de Rusia: al efecto recibira nuestro Ministro Plenipotenciario en Londres las instrucciones necesarias para que proceda a celebrarlo tan luego como sepa que S. M. I. se halla animado del mismo anhelo.

El que subscribe, al indicar al Sor Baron Ferdinand Wrangell los deseos del Supremo Gobierno, tiene el gusto de ofrecerle su mayor aprecio у distinguida consideracion.

Jose Maria Ortiz Monasterio

Al Honorable S[en]or Baron Ferdinand Wrangell, ex-Gobernador de las Poseciones Rusas en America, Capitan de Alto Bordo de la Marina Imperial Rusa, Caballero de los ordenes de S. Anna у de S. Wladimir.

Перевод

Конфиденциально

Мехико, 12 марта 1836 ⁴⁷.

Нижеподписавшийся, старший советник, исполняющий обязанности министра иностранных дел, имеет честь сообщить уважаемому г-ну барону Фердинанду Врангелю, что правительство с удовлетворением смотрит на желание администрации русских владений в Америке расширить и активизировать торговые отношения с Калифорнией и что правительство имеет намерение укрепить их путем заключения официального соглашения с е. в. императором России. Для осуществления этого наш посланник в Лондоне получит необходимые инструкции с тем, чтобы начать такие переговоры так скоро, как только он узнает, что е. в. император России имеет те же намерения.

Нижеподписавшийся, изложив мнение правительства, имеет удовольствие выразить свое глубокое уважение

Хосе Мариа Ортис Монастерио Уважаемому г-ну барону Фердинанду Врангелю, бывшему губернатору русских владений в Америке, капитану 1 ранга Российского императорского флота, кавалеру орденов Св. Анны и Св. Владимира.

Hat sich erboten in einen Mineralien Tausch einzugehen, unter Adresse Guillermo Stein, Mexico. Ist mit allen im Lande bekannt und ein Mann von Kenntnissen (Гильермо Штейн ⁴⁸ из Мехико предложил вступить в обмен минералами. Он знающий человек и знаком со всеми в стране (нем.)).

Senor don Frederico de Gerolt, Consul general de Prusia, Mexico (Сеньор дон Фредерико де Герольт, генеральный консул Пруссии, Мехико (искаж.)).

Марта 8-го по нашему Ситх[инскому] счислению оставили Мексико. Я нанял карету с четырьмя мулами за 220 пиястр[ов] до Халапы и получил от правительства эскорту 6 челов[ек] драгун. Двухнедельная] болезнь Виллита заставила нас много сидеть дома в Мексике, но услужливости иностранцев, с которыми познакомились, мы обязаны, что свободное время проводили или в обществах, или осматривая примечательности города. В числе знакомых наших упомяну особенно: фон Герольта, О`Горман ⁴⁹, Эшенбург, Сальмс, Паррот, Ульман, Шиде и министры — фр[анцузский] Дефодис ⁵⁰ и англ[ийский] Пакенгам ⁵¹, видели окрестности: Сан-Агустин, Чапультепек, Гваделуп, в городе: церкви, Минарию, конгресс, Ботан[ический] сад и проч.

Г-н фон Герольт проводил нас несколько лиг, и, простившись с ним, простились мы с Мексикой. Под защитой нашей эскорты присоединилась к нам другая карета с французским] семейством. Переехав долину Мексик[о], примечательно — в скале ямы с жильцами и полным хозяйством, места пустынные, безлесные, на ночь у Cordova, venta, здесь был домашний праздник и во имя С[вято]го Juana во всю ночь бесились: бычья травля, фейерверк, песни, пальба, колокольный звон, пляска и опять пл[яска], кол[окольный] зв[он], п[альба], о[бедня], фейерверк] и пр., казалось, конца не будет, и мы лишь пред утром могли заснуть. Здесь очень дурная вода.

9. Холмистая дорога, покрытые хвойным лесом горы и под конец, т. е. проехав Rio Frio, обработанные поля. Пыль несносная, песчаная дорога, дилижанс нас у Rio Frio обогнал. На ночь в порядочной деревне San Martin. О постоялых дворах говорить нечего — худо, даже скверно во всем, но здесь все-таки и получше вчерашнего.

10. Дорога песчаная, ровная. Flachen gut bearbeitet und bewohnt, vorbeigefahren die beyden Berge von Puebla (Iztacci huatl und Popocatepetl), den Ort Cholula und dann in die beruehmte Stadt Puebla, dann die Garita vorbei, so begegnete uns die Procession der Nuestra Senora in schwarz gekleidet und in lebensgrosse getragen, sie fiel, wurde aber wieder aufgerichtet. Ein hoechst widerlicher Anblick dieses catholischen Heidentums und Puebla beruhmt fuer Fanatismus. Die Stadt scheint alt. Gebaude unansehnlich und die Stadt hasslich. Wir stiegen… (Не разобрано одно слово) in’s Comptoir der Diligenca ab und da die Eskorte nicht fertig war, blieben wir zur Nacht (Земля хорошо обработана, местность населена. По дороге к Пуэблз проехали мимо обеих гор (Истаксиуатль и Попокатепетль) и местечко Чолула, затем знаменитый город Пуэбла. Проехав сторожевую будку у городских ворот, мы встретили процессию в честь богоматери, песли статую величиной в человеческий рост, одетую в черное, она упала, ее снова подняли. Зрелище этого католического идолопоклонства весьма неприятно. Пуэбла известна своим фанатизмом. Город кажется старым, здания невзрачны, вообще вид города безобразный. Мы остановились в конторе дилижансов и, так как эскорт не был готов, остались на ночь (нем.)).

На дороге встретились с дилиж[ансом] из Мексико: из окон и с козел торчали… (Не разобрано одно слово), пассажиры-иностранцы решились защищаться в случае нападения. Пшеница на полях уже цвела. Много магея при деревьях. Ночью (Не разобрано два слова и девять слов, приписанных на полях)…

11. Весьма холодный день и ветр. Проехали местечко Nopaluta, где перемена эскорты — 12 лиг от Puebla и за непомещением и неимением воды должны были по песчаной дороге тащиться далее 3 лиги, приехали туда в темноте… (Не разобрано два слова), покуда хозяева решились (опасаясь ladrones (Разбойники, воры (испан.))) впустить нас.

Довольно обработанная земля при деревнях, особенно пшеница, кукуруза и магей. Дорога прежняя королевская, с большим трудом созданная, ныне запущена и весьма дурна, должно иногда проезжать такими узкими… (He разобрано одно слово) сих крутых песчаных берегов — прорывы вод во время летом, — что никакой нет возможности карете поворотить с них.

12. Густой туман покрывал землю, настоящая степь без леса, бесплодная, обширная, ровная, окруженная горами: обманчивые явления воды… (Не разобрано одиннадцать слов) Diese oede Wueste ist im Sommer unter Wasser, jetzt aber kann man kein Trinkwasser hier haben, eine traurige, ode Gegend. Der Weg fuehrt von ohngefahr 13 лиг und dann indem man sich Perote naehert, gute Dammerde, bebaut und schoene, weite Kornfelder liegen bis Perote, das 30 leguas vom Puebla liegt, wir sahen nichts an der Stadt (Эта необитаемая пустыня летом стоит под водой, а теперь здесь не можешь достать даже воды для питья, печальная, пустынная местность. Такая дорога тянется приблизительно 13 лиг, а затем, когда приближаешься к Пероте, хорошо возделанный чернозем и прекрасные, обширные поля, которые простираются вплоть до Пероте, который лежит в 30 лигах от Пуэблы, в городе ничего пе видели (нем.)).

На степи встречались с нами по нескольку раз всадники, югда наш эскорт всегда собирался фрунтом… (Не разобрано одно слово) и как будто ожидал встречи с ладронами: однако всегда оказывались они знакомыми и были очень рады обману.

13. Ein dicker Nebel umhuellt die Umgegend, man unterscheidet nur die naechsten Gegenstaende, die Ocote Baume sind. Der Weg grosstentheils gepflastert und [von den Spaniern] in grossartigem Styl angelegt ist, durch Nachlassigkeit und Absicht dergestallt aufgerichtet, dass man auch im Schritt furchtbar durchgeruttelt wird. Wir machten uhngefahr 5 leguas bis zu einem kleinen Doerfchen, wo es hiess weiter zu Jalapa gebe es keine ladrones und unsere Eskorte verliess uns. Das Doerfchen vom Holz gebaut und mit Schindel gedeckt. Die Aenlichkeit mit unsern vaterlaendischen Holzbauerhausern machte, dass das Doerfchen, wie auch die folgenden Bewoehnungen bei Jalapa uns ungemein gefielen. Man passirt eine ausgebrannte vulkanische Statte gleich der, welche zwischen Tepic u[nd] Gvadalaxara wir passirten, mit dem wesentlichen Unterschied, dass auf letztern noch gar keine Vegetation angesetzt hatte, aber auf erstem Ocote Baume und Cactus wuchsen. Mitten in einer solchen Ocote Waldung auf schwarz gebrannten Gesteine standen ein paar Hutten, deren Bewohner, Kinder besonders, reife Apfelsinen und Platanen in Fuelle verschmausten. Als… (Не разобрано одно слово) man… (Не разобрано одно слово) fern vom Lande jener Tropenfruechte. Wir erreichten auch dieses Land am selbigen Tage und durchzogen aus Tannenwalder grade aus… (He разобрано одно слово) Erdbeerenbaum, Gebusch, Fliederbaeume… (He разобрано одно слово), Pfirsische, Apfelsinen Baeume mit der herrlichen roten Bluthe, Platanen. Man steigt immer mehr hinunter, die Felder bebauter, die Gegend bewohnter und anziehender bis in 2 leguas vor Jalapa. Die Vegetation merklich sehr uppig wird, die schoensten Rosen, und engl[ische] Knopfrosen, Winden, Lilien und Nelken in den Garten hierbey den Dorfs Hausern. Ein unebenes Terrain, hoch und niedrig, reich an Grun und dann wieder schwarze Klippen u[nd] das alles macht die Ansicht genussreich fuer den aus dem trockenen, kahlen Mexico herabkommenden Reisenden, wozu wahrscheinlich auch der vergroesserte Luftdruck und die Feuchtigkeit derselben viel beytragt, indem sie unserer Konstitution besser zusagt. So kommt man bis Jalapa, bey der Garita nahm man 4 unsere Mantelsaecke ab, um sie in der Duane besichtigen zu lassen, da sie aber nicht unter Schloss waren, bemuhten wir uns… (He разобрано одно слово) wegenen Komptoir angekommen, durch der freundlichen sehr gefalligen Weise vom H. M. Cortnay noch selbigen Abends die Sachen wieder zu bekommen.

Jalapa’s Gebaude sind klein, hasslich von innen und aussen, der Ort unbedeutend.

NB. Die Festung von Perote liegt abgesondert von der Stadt und vom grossen Wege in einer Niedrigung und also ohne Nutzen.

14. Das Wetter truebe, kalt und den ganzen Tag Regen, das gepriesene Jalapa nahm sich aus, als ein zweytes Sitka und wir waren nicht wenig in unseren Hoffnungen getauscht

15. Obgleich bewolkt, aber dich warmer war es heut als gestern und kein Regen. Wir spazierten in dem nachsten Garten der zugleich der schoenste ist und einem reichen Mexikaner gehort, der aber selbst in der Stadt wohnt, obgleich ein bequemes Haus im Garten eingerichtet ist und kaum 1/4 Werst entfernt ist. Apfelsinen Alleen, Kaffeeplantationen, viel Gemuse, Koppra und sogar ein Blumenstuck, das sich alles recht nett avancieret aber doch 1000 mal schoener seyn musste, wenn der Eigenthumer Geschmack und Lust zu solchen Dingen hatte. Es ist aber durchaus in Mexico bemerkt, dass keine Liebe fuer Naturschoenheiten zu finden ist und man keinen Genuss an Landleben findet. Die Ursache liegt bestimmt an Mangel an Bildung hauptsatchlich des weiblichen Geschlechts, da die Frauen in der Stadt ihre Intriguen und Klatschereien nicht entbehren konnen und an nichts andern Geschmack finden.

Jalapa liegt amphytheatrisch und man muss recht steile Strassen hinunter steigen um in diesen Garten zu kommen, von wo aus die Stadt sich recht nett zeigt, mit den vielen frischen Garten um die Hausern, schade nur, dass die Gebaude selbst so unsauber und traurig aussehen. Eine Fuelle von englischen]… (Не разобрано одно слово) rosen sind uеberall, ganze Wande und Zaeune sieht man mit dieser lieblichen Blume wie uеberzogen. Das ist wirklich allerliebst. Der unebene Terrain und die kraeftige mannichfaeltige Vegetation geben dem Ort ein angenehmes Ansehen und die feuchte Luft erinnert in ihren Kontraste mit dem uebrigen Mexico an unser Norden und thut unserer Constitution gar wohl. Wir vertrugen uns mit Jalapa, es gefiel uns, aber was es war das unsere Zuneigung in Anspruch nahm, war nichts weiter als die Aehnlichkeit mit vielen Gegenden im Vaterlande.

Das frische Gruen und Gras und die Abwesenheit einer alles saugenden Sonne, nebst Wasser.

16. Palmsontag und ein sonniger Tag zugleich, die Luft angenehm mild aber nicht warm. Der Markt von der Plaza musste sich heute auf eine andere Stelle niederlassen und so hatten wir das Vergnugen diese Scene unter unsern Fenstern zu haben. Haufe von Apfelsinen, susse Citronen, Platanen, Ananase, Gruenwerk, Topferwerk und dergl. Interessant war die Procession aus der Cathedrale, wo wirkliche Palmzweige mit den schoensten Blumen verziert, gleich wie im Walde sih rund um der Plaza bewegten. Die reiche Vegetation von Jalapa ist grade dazu geeignet den Palm Sontag im catholischen Geschmack schoen zu feiern.

Am Nachmittag machten wir einen kleinen Spaziergang auf Paseo, der weiter nichts ist, als ein gepflasteter Weg ohne Seiten Gange und Alleen. Die milde Luft und das frische Grun geben aber einem jeden Spaziergange hier einen Reitz, den man vergebens in Mexico sucht. Unter andern Reitern (Equipagen giebt es hier nicht) war ein sehr reich gekleideter und fett und glatt angelaufene Mann, der vor 8 Monathe noch ein armer … (Не разобрано одно слово) gewesen, aber als Zollbeamter in Matamoros sich 200 tausend Thaler zusammengestohlen hat. Fuer 8 Monathe, denk ich, selbst fuer Mexico genug!

19.20.21. Ganz Jalapa mit Kirchen Processionen beschaeftigt. Donerstag und Freitag besonders wurden der Heiland, die Mutter Gottes, Peters, Johanes herumgetragen mit Musik, Gesang und grossem Gefolge von Frauen und Herrn mit Wachskerzen. Wir machten etliche Spaziergange ausserhalb der Stadt und fanden nach allen Seiten gar allerliebste Partien. Das Gebirgpick ferne, Hugelland in der Nahe und die ueppigste Vegetation uеberall. Hier vereinigen sich alle Zonen. Am 22 ^ten fruh Morgens plassirten wir uns in 2 literas (наши возки на Охотской дороге) und machten uns auf den Weg nach Vera Cruz. Kaum waren wir aus der Stadt, begegnete uns die Diligenca aus V[era] C[ruz] mit 9 Passagiren, die 1/2 legua vor Jalapa, eben jetzt, von 4 Ladrones angefallen und ganz beraubt worden war, sie hatten eine Eskorte von 8 Soldaten mitgenommen und von diesen hatte sich einer den Dieben widersetzt, die ihn auch erschossen. Seinen Leichnam wurde auf Stangen in die Stadt getragen. Ein solcher Anblick war grade kein erfreulicher. Wir setzten unsere Reise aber fort in Erwartung der Dinge, die da kommen sollten. Dieser Weg von Jalapa bis V[era] C[ruz] ist zu allen Zeiten immer sicher gewesen und dieser Vorfall wirklich Aufsehen und Furcht erregen wird.

Wir machten 14 leguas bis Puente Nacional, wo wir 4 Stunden ausruhten und bey Mondheller, warmer Nacht und 11 1/2 Uhr weiter gingen. Die Gegend bis hieher war grade nicht huebsch, aber doch stellenweise die Vegetation kraftig besonders bey Puente, wo eine schoene steinerne Brucke (aus spanischer Zeit) frueher del Rey, jetzt Nacional, uеber ein Fluesschen und eine sehr tiefe Schlucht fuhrt. In den Revolutions Zeiten ist Puente immer ein wichtiger militaerischer Punkt gewesen, wo die Parteien von Vero Cruz aus oft Silber Conduct[as] uеberwaltigt haben. Der grosse gepflasterte Weg von Jalapa ist wahrend der Revolution das Pflaster aufgerissen worden, seitdem hat das Regenwasser auch gewaltig… (Не разобрано одно слово) und so ausserordentlich schlecht ist der Weg, dass wir es nicht begreifen konnten, wie die Diligence fortkommt ohne in tausend Stucken zu zerfallen. In der litera ging es recht bequem, wenn nur der dicke Staub nicht so inkomodire.

23. Wir reisten die ganze Nacht durch, in einem Dorfe neun Soldaten am Feuer gelagert, die uns anhielten und anoncirten es seyen malo gentes auf dem Wege und nicht rathsam in der Nacht weiter zu reisen, unsere arriero, obgleich sehr erschreckt, giengen jedoch weiter und uns widerfuhr kein Ungemach. Das Land gewinnt immer mehr das Ansehen der Tierra Caliente. Die Hauser von Bambusrohr, wie Vogel Bau[e]r ganz leicht gebaut. Dunkle Hautfarbe, oft Neger, dabey wurde die Hitze immer staerker und fuer uns druckend. Es war grade Oster Sontag. In der Nacht hatte man in den Dorfern, durch welche der Weg fuhrt, am Feuer auf den Platzen Vieh schlachten gesehen, zum Zeichen der geendeten Fasten, und jetzt am Tage war das Volk uеberall mit Essen, Trinken, Singen und Tanzen beschaftigt, aber jene laermende und schreiende Freude wie bey uns in den Dorfern bemerkten wir nicht, wie uеberhaupt die Bemerkung durch ganz Mexico gilt, dass das Volk bescheiden, still und uеberhaupt friedlicher Natur ist.

Von Puente hat man 12 leguas bis V[era] C[ruz]. Indem wir uns der See Kuste naeherten, ward der See Wind von N immer mehr fuhlbar, bis endlich der sandige Weg und die ganze Umgegend erinnerten wir mussten nicht ferne seyn vom Strande. Bald zeigt sich dann auch das brausende Meer, die Schiffe, das Fort S[an] Juan de Ulloa und die Thurm reiche Stadt Vera Cruz. Man gelangt auf eine weisse Sandebene uеber welche, langs des Meeres Ufer man ein paar Meilen der Stadt zugeht. Mein Knabe ward von diesem Anblick: Meer und Schiffe so erfreut, dass man ihn mit Muhe in der litera zuruckhalten konnte, er wollte durchaus hinaus und zum Wasser laufen. Uns that dieser staerkende Anblick des weiten Meeres und seiner schaumenden Brandung an den Strand uеberaus wohl. Das Ende der beschwerlichen Landreise war da und das liebe traute Element lag vor uns, das uns zur Vaterstadt bringen soll!

Vera Cruz eine nicht haessliche Stadt, mit graden regelmaessigen Strassen und recht luftigen zweckmassig erbauten Hausern, das merkwuerdigste ist die Art wie Wasser gesammelt wird. Vor der Azoteas (die glatten Dacher) lasst man Wasser in ei[n] gemauerte[r] [Behaelter] in ein Art Brunnen leiten wahrend der Regenzeit und das Wasser, besonders wenn die Sonne… (Не разобрано одно слово) in den Behalter hineinfallen kann, erhilt sich fuer den ganzen ubrigen Theil des Jahres und wird von Monath zu Monath besser.

V[era] C[ruz] ist Sant Anna vor jaher ergeben gewesen und auch jetzt wird er hier mehr Anhaenger finden als im ganzen uebrigen Mexico. Im Jalapa erfuhren wir die Zeitungsnachrichten von S[anta] Anna Einnahme von Bejar in Tejas und nachher der Festung Alamo, die in Sturm gewinnt war, und wo gegen 300 Mann Soldaten, 50 Offizire und 2 Generale fielen, waehrend 150 Techaner diese unbedeutende Festung vertheidigten und wohl alle niedergemetzelt wurden. Die pompose Ankuendigung in der Gouvernements Zeitung, die Versprechungen von Belohnungen den Familien der Gefallenen, die Beinahme von Militaer Genie unsterblichen, benemerito und dgl. des Generalen Sant Anna, Kanonenschusse, Те Deum, und allerhand Festivitaten sollen dieser unbedeutenden Sache den Schein von grosser Wichtigkeit geben und in so fern ist sie wohl auch, da die Techaner nun noch mehr erbittert sind und man will behaupten, wenn Sant Anna nicht bald umkehrt und sich mehr ins Land eindrangt die ganze Armee aufgerieben werden wird.

In V[era] C[ruz] ist jetzt ein Kriegsfahrzeug der Regierung und ein Schooner, und vor wenigen Wochen ist fuer die Techasche Expedition ein Amerikanisches Packettschiff gekauft, von 180 Tonnen fuer 14 tau[send] Piaster (10 tfausend] aus der wahre Preis und 4 t[ausend] fuer den Gouverneur, d. h. gestohlen von der Regierung), jetzt setzt man darauf 16 Kanonen 18 Pfundiger und wahrscheinlich wird es zum Absegeln nicht erst bereit seyn, als bis der Krieg voruber ist und ungeheure Summen verspendet seyn werden. Also ohne dieses Schiff ist die ganze Seemacht Mexico’s 1 Corvette an den Sudsee und 1 Scho[o]ner am Atlantischen] Meer!

Nachdem wir jetzt die Republik Mexico von einem Orte zum andern durchstrichen, fragt es sich welchen allgemeinen Eindruck die Ansicht des Landes und der Menschen nachgelassen hat? Ich muss sagen, dass die Beschreibungen von Mexico mich getauscht haben, sie hatten mir ein schoeneres Bild der Naturschoenheiten entworfen, als in Wirklichkeit sich uns darstellten, jedoch sie haben immer theilweise einen eigenen Reitz und sind originell im hoechsten Grade. Die waldlosen Cactus Steppen umringt von Gebirge und die Bergschluchten mit Wasser versehenen kleinen Ansiedlungen mit durchaus tropischer Vegetation, die vortrefflich angebaute Baxia, und die Ebene von Mexico, das hohe Gebirg im Umkreise, dann die regelmassige grosse Dorfer und Stadte. Selbst auf einer schnellen Durchreise uеberzeugt man sich von den unermesslichen Hilfsmitteln des Landes, und ist um so mehr verwundert einen grossen Theil derselben unbenutzt zu sehen, da sogar das schoen Geschehene, Vollbrachte, in Verfall gekommen ist. Namentlich die schoenen Heerstrassen, Brucken auf dem. Wege, und oeffentliche Anstalten und die Stadten. Seit der Revolution wird in Mexico nicht allein nichts neues gebaut, sondern das alte wird nicht einmal erhalten — alles sturzt ein. Was das Land noch zuruckhaelt vor voellige Versinkung in Barbarei, ist das rege Treiben der Auslaender hier und grade sie sind’s die den Hass der Mexikaner auf sich laden.

Das Landvolk ist ein guter Schlag Leute: mild, leicht zu leiten, von stillen Sitten, hofflich. Was schlechtes an ihnen ist, wird von der Priesterschaft eingeimpft. Die Priesterschaft mit der Unzahl von Moenchen, ist ein wahres Uebel fuer’s Land, Aberglaube, Sittenlosigkeit, Untolleranz — wird gehegt und gepflegt von dieser missrathenen Klasse.

Die Klasse der Beamten — eine verworfene Korporation. fuer Geld kann hier alles erlangt werden und nur persoenliches Interesse leitet sie. Weder Moralitatt, noch Patriotismus wird hier gefunden. Die Regierung schwach, unredlich, und nur stotrend wirkt sie, nie befoerdernd. Das schlechte allein befoerdert sie.

Eine schoene Republik, wo der Chef dieser Sant Anna, der groesste Dieb ist, der unverschaemteste Prahler, ein ganz unwissender Mensch, die Mitglieder der Regierung — Creaturen dieses Menschen, es existirt keine Oposition in der Kammer, und keine in der Presse!! Fuer Volksaufklaerung geschieht nichts, fuer Ordnung und Sicherheit nichts, der Gang der Geschafte ist lau, ja unbegreiflich trage und das ist die einzige Folge der reprasentativen Regierung, die Langsamkeit der Geschaftsfuehrung wird nicht belohnt durch die Entwicklung von Freiheit und Umsicht einer Selbstregierung, nein alles gruendet sich auf personliche Interessen die ein jeder — Hoch oder Niedrig — zu erlangen immerwaehrend bemuht ist. Die Regierung ist in immerwahrender Geldverlegenheit.

Strassenrauber werden nicht allein verfolgt, sondern geschoent und das grosste Lob fuer die niedrigen Klasse der Mexikaner ist grade die verhaltnissmaessig kleine Anzahl dieser Ruhestorer bei solcher schlechten Polizei und schwache Regierung, wurde es in Russland… (He разобрано одно слово) gar nicht zu berechnen seyn und in den Staedten ganz andere Dinge vorfallen als in Mexico. Der jetzige Finanz Minister, ich glaube Mengino, ist seit Januar in die Regierung getreten, er war frueher von der Santannaschen Partei verfolgt und gehort, wie auch Alaman, zu den Begunstigern der Alt Spanier, also so zu sagen zur aristokratischen Partei. Jetzt hort man in der Regierungs Zeitung auch Alaman loben und vergleicht man die Zeitungen von 1 Jahr mit den jetzigen so stosst man auf lauter Wiederspruche in den Meinungen uеber den Werth der Personen. Es scheint nach allem, dass die Partei der Altspanier in Gemeinschaft mit der Geistlichkeit die Oberhand gewinnt und Sant Anna zu ihrem Werkzeuge braucht, um die Gegenpartei der Jorker zu dampfen. Die Auslaender fuerchten sich des Ausgangs weil sie gewiss dabei verlieren, wenn die Aristokraten gewinnten.

Was den innern Reichthum des Landes betrifft ist die Bemerkung gemacht worden: es habe keinen Schiff im Fluess und folglich keine Moglichkeit beizutragen in Welthandel mit seinen Produkten. Um so wichtiger also ware die Behaltung Texas. Ueberhaupt nach meiner Ansicht ist die Erhaltung Texas fuer die Republik von der umfassendsten Wichtigkeit und dessen Abfall wurde grosse Folgen fuer Mexico haben. Das giebt wohl England zu glauben und doch ist die Sache ganz dieselbe als zwischen Poland und Russland das sie diametral entgegengesetzt ist, dass das Urtheil Englands in diesem Punkt… (He разобрано одно слово). Nicht Principen der Humanitat linken England… (Не разобрано одно слово) sondern politische Combinationen.

In Vera Cruz scheint der Handel der Franzoesen die uеberwiegende zu seyn, seit Tampico und Matamoros Handelsplatze sind, hat V[era] C[ruz] bedeutende verloren. Die engl[ischen] Pakete gehen in Havanna, Jamaica u[nd] Jucatan (Honduras) eine englische Besitzung mitten im Mexikanischen Territorium, ganz wie… (Не разобрано одно слово), oder vielmehr noch auffallender, und nach V[era] C[ruz] wo sie nach Tampico gehen und gleich zuruckkehren nach V[era] C[ruz]. Der ‘Tyrion’ war in V[era] C[ruz] am 17. anzukommen und wir erwarteten ihn stundlich, da er aber nicht kam stiegen wir auf dem N[ord] Amerikanischen] [Paket] ‘Ann. Elize’ Capt[ain] Briscoe, ein vortrefflicher Segler… (Не разобрано одно слово) 242 Tonnen.

Wir waren am Donnerstag fruh fertig, jedoch sollte eine Ladung Cochenille eingenommen werden. Das verspatete uns bis 3 Uhr N [ach] M[ittag] den 14 ^ten oder den 3 ^ten April Sit[ka] Rechnung.

Ein Franzoese und 1 Englander wurden eingeschmuggelt auf’s Schiff. Die Regierung hatte verboten sie aus Land zu lassen, weil sie einen Prozess hatten, der nicht geendet war. Der Franzoese soll sich im 5 Jahre ein Vermoegen von 100 ta[usend] Thaler gemacht haben, und der Englander sagt er habe in 4 Jahre ein Kapital von 800 t[ausend] Thaler verloren. Jetzt fanden sich beide im трюме vis-a-vis eingesperrt, bis die ‘Elize’ unter Segel kam und die Offiziere vom Lande weggegangen waren.

Am 5 ^ten. Wir hatten von SO умеренные ветры und sehr feuchte Luft. Am 6 ^ten befanden wir uns im N an der Bank von Campeche, ein starker Lackgeruch verbreitete sich, es war von einer Art Erdpech, welches sich von Grunde auf die Oberflache des Wassers heben soll und in Havanna zum farben der Mobeln gebraucht werden soll. Am folgenden Tage starb ein 11 monathliches Kind der franzoesischen Putzmacherfamilie, keiner der Franzoesen konnte im lateinischen das Gebet lesen und ein Englander uеbernahm es im englischen zu thun: der Zufall wollte, dass jener der sein Kapital verloren hatte auf diese Weise als Troster erschien und dei reiche Vater des Kindes lag seekrank auf dem Vordeck mit dem Rucken zum Kinde gekehrt! — ich zweifle, dass er sich so ruhig benommen hatte wenn statt des Kindes man seine 100 t[ausend] Thaler uеber Bord hatte werfen wollen. Am 13 befanden wir uns bei oestlichem contrairen Winde am W Ende der Strasse swischen Cuba und Florida und schoen seit gestern unter dem Einfluss des Golfstrohmes, 5 Segel… (Не разобрано одно слово) mit uns und das Hochland von Cuba zeigte sich. Die Luft bei NO u[nd] О Winde ward angenehm und bei weitem nicht so feucht, als bei SO Winde. Am anderen Tage sahen wir Havanna u[nd] das Fabelland von Cuba. Der Englander Mr. Kinder, welcher ein grosses Kapital in Mexico verloren hatte, war durchaus die interessanteste Person der Gesellschaft. Sein Prozess ist in so fern interessant da sie betrifft eines Ankaufs von Landereien die 1500 leguas betragen, also wahrscheinlich der grosste Privatlandeigenthum (an Land) in der Welt, obgleich nur eine Bevolkerung 10 Tausend] Menschen. Nachdem die Regierung hat ein Gesetz ergehen lassen nach welchem kein Fremder Landeigenthumer seyn kann, verliert er nun auch Land und Ankaufs Geld, wenn er sein Prozess gewinnt, so rechnet er die Entschaedigung auf 2 Mill[ion] Thaler. Mr. Kinder, ein ruhiger Mann, hat viel gereist in Europa und Amerika, sehr belesen und vielseitige Kenntnisse. […] (Опущено описание споров г-на Киндьра с пассажирами-французами о правилах поведения на корабле).

Перевод

13. Густой туман окутывает окрестности, различаешь только ближайшие предметы — деревья ocote. Дорога, большей частью мощеная и проложенная еще испанцами в величественном стиле, из-за небрежности или умышленно построена таким образом, что даже при езде шагом страшно трясет.

Мы проехали около 5 лиг до небольшой деревушки, где нам было сказано, что дальше до Халапы разбойников нет, и наш эскорт нас покинул. Дома в деревне построены из дерева и крыты дранкой. Из-за сходства с нашими отечественными деревянными крестьянскими избами эта деревушка, как и последующие селения до Халапы нам очень понравились. Проезжаем выжженный вулканический участок, подобный тем, какие мы проехали между Тепиком и Гвадалахарой, с той существенной разницей, что на последнем совсем не было растительности, здесь же росли деревья ocote и кактусы. Посреди такого леса ocote на черных обгорелых скалах стояло несколько хижин, обитатели которых, особенно дети, лакомились спелыми апельсинами и бананами, как будто они были далеко от мест, где растут эти тропические фрукты. Мы достигли и этих мест в тот же день и приехали из хвойных лесов прямо в жаркий пояс: крупноплодный земляничник, сирень, персики, апельсиновые деревья с великолепными красными цветами, банановые деревья. Спускаешься все ниже, поля более возделанные, лиги за 2 до Халапы местность более населена и привлекательна. Растительность становится заметно более пышной, красивейшие розы и английские розы, вьюнки, лилии и гвоздика в садах у деревенских домов. Неровная местность, возвышенная и низкая, богатая зеленью и затем снова черные скалы — этот ландшафт доставляет удовольствие путешественнику, спускающемуся из сухого, лишенного растительности Мехико. Этому, вероятно, много способствует влажность и более высокое давление воздуха, которые больше соответствуют нашему организму.

Так доехали до Халапы, у сторожевой будки четыре из наших сундуков были сняты для таможенного досмотра, но так как они были не Зсшерты, то, прибыв в контору дилижансов, через любезного в обхождении и очень услужливого г-на М. Cortnay мы постарались еще в тот же вечер получить вещи обратно. Здании в Халапе небольшие, скверные снаружи и внутри, город незначительный.

NB: Крепость Пероте стоит в стороне от города и от большой дороги, в лощине, и таким образом бесполезна,

14. Погода пасмурная, холодно, и весь день дождь, хваленая Халапа может быть названа второй Ситхой, и мы были немало обмануты в своих надеждах.

15 Хотя сегодня и облачно, но было теплее, чем вчера, дождя не было. Мы гуляли в ближнем саду, к тому же самом красивом, принадлежащем богатому мексиканцу, но сам он живет в городе, хотя в его саду есть удобный дом и сад удален едва ли на четверть версты от города. Апельсиновые аллеи, кофейные плантации, много овощей, есть даже цветник, все это выглядит очень мило, но должно было быть в 1000 раз красивее, если бы у владельца были вкус и охота к таким вещам. Мною замечено, что в Мексике не найти любви к красотам природы и что мексиканцы не находят удовольствия в сельской жизни. Причиною этого является, несомненно, недостаток образования, главным образом среди женского пола, в городе женщины не могут обходиться без своих интриг и сплетен и не находят вкуса ни в чем другом.

Халапа расположена амфитеатром, и нужно подниматься по довольно крутым улицам, чтобы прийти в этот сад, откуда город кажется очень красивым, вокруг домов много садов, жаль только, что сами здания выглядят такими неопрятными и жалкими.

Везде изобилие английских роз, видны целые стены и изгороди, словно затянутые этим приятным цветком. Это действительно премило. Неровная местность и сочная разнообразная растительность придают городу приятный вид, влажный воздух по контрасту с остальной Мексикой напоминает наш север и весьма приятен нашему организму. Мы прижились в Халапе, она понравилась нам, но расположило нас не что иное, как ее сходство со многими местами на родине. Свежая зелень, трава, отсутствие все испепеляющего солнца, вода.

16. Вербное воскресенье и одновременно солнечный день, воздух приятно мягок, но не жарко. С городской площади рынок был переведен на другое место, и таким образом мы имели удовольствие видеть эту сцену под нашими окнами. Груды апельсинов, лимонов, бананов, ананасов, зелени, глиняной посуды и т. п. Была интересна церковная процессия из кафедрального собора, когда вокруг городской площади, словно в лесу, двигались настоящие пальмовые ветви, украшенные красивейшими цветами Богатая растительность Халапы как раз подходит для красочного праздника в католическом вкусе.

После обеда мы совершили небольшую прогулку по paseo, которая представляет собой не что иное, как мощеную дорогу без боковых дорожек и аллей. Но мягкий воздух и свежая зелень придают здесь каждой прогулке очарование, которого напрасно ищут в Мехико. Среди других всадников (экипажей здесь нет) был один очень богато одетый тучный и гладкий человек, который, казалось, был весь налит жиром, 8 месяцев тому назад он был еще бедняком, но, будучи таможенным чиновником в Матаморосе, наворовал 200 тысяч талеров. За 8 месяцев, я думаю, даже для Мексики достаточно!

19, 20, 21. Вся Халапа занята церковными процессиями, в четверг и, особенно, в пятницу носили статуи Спасителя, Божьей Матери, святых Петра, Хуана, с музыкой и пением, большая свита из женщин и мужчин с восковыми свечами. Мы совершили несколько прогулок за город и во всех направлениях находили весьма прелестные уголки: вдали остроконечная вершина, холмистая местность вблизи, и везде бурно разросшаяся растительность. Здесь собрались все растительные зоны.

22 рано утром мы заняли места в двух крытых носилках (literas) (наши возки на Охотской дороге) и отправились в путь в Веракрус. Едва мы выехали из города, как нам встретился дилижанс из Веракруса с 9 пассажирами, на который, не доезжая пол-лиги до Халапы, только что напали 4 разбойника и совершенно его ограбили, пассажиры имели с собой эскорт из 8 солдат, один из них оказал разбойникам сопротивление и был ими застрелен. Его тело несли в город на шестах. Такое зрелище отнюдь не обрадовало нас, но мы продолжали свое путешествие в ожидании новых событий. Дорога из Халапы до Веракруса всегда была безопасной, и этот случай, действительно, привлечет к себе внимание и нагонит страх.

Мы проехали 14 лиг до Национального моста (Puente Nacional), где отдохнули 4 часа, и в лунную теплую ночь в 11 1/2 часов отправились дальше. Местность до сих пор была малопривлекательной, но местами попадалась сочная растительность, особенно у Puente, где красивый каменный мост испанских времен, называвшийся раньше Королевским, а теперь Национальным, ведет через речушку и очень глубокое ущелье. Во время революции мост всегда был важным военным пунктом, где отряды из Веракруса часто одерживали верх над проводниками транспортов с серебром. С большой мощеной дороги, идущей от Халапы, во время революции был содран булыжник, с тех пор она была основательно размыта дождями и находилась в таком плохом состоянии, что мы не могли постичь, как по ней мог проехать дилижанс, не разваливаясь на тысячи кусков. В крытых носилках нам было очень удобно, если бы только не беспокоила густая пыль.

23. Мы ехали всю ночь, в одной деревне девять солдат, расположившихся у огня, остановили нас и предупредили, что на дороге дурные люди (malos gentes) и дальше ехать ночью неблагоразумно, но наши проводники (arriero), хотя и были очень испуганы, все же пошли дальше, и с нами не произошло никакой беды. Местность все больше приобретает вид ‘жаркой земли’ (tierra caliente). Хижины из бамбукового тростника совсем легкой постройки похожи на клетки для птиц, жители — темнокожие, часто встречаются негры, при этом жара становится все сильнее и делается для нас гнетущей. Было как раз пасхальное воскресенье. Ночью в деревнях, через которые проходит дорога, у огня на площадях, было видно, как забивали скот в знак окончившегося поста, и теперь днем народ везде был занят едой, питьем, пением и танцами, но той шумной и кричащей радости, как у нас в деревнях, мы не заметили, и ко всей Мексике относится замечание, что народ тут скромный, тихий и вообще мирного нрава.

От Национального моста до Веракруса 12 лиг. Когда мы приближались к берегу моря, северный ветер с моря становился все более ощутимым, пока, наконец, песчаная дорога и вся местность не напомнили, что мы должны быть недалеко от морского берега. Вскоре за тем открылось и бушующее море, корабли, крепость Сан-Хуан де Улуа и башни города Веракрус. Попадаем на белую песчаную равнину, по которой едем несколько миль к городу по берегу. Мой мальчик так обрадовался этому зрелищу — морю и кораблям, что его с трудом можно было удержать в носилках, он непременно хотел выскочить и побежать к воде. Картина обширного моря и пенящегося прибоя была нам в высшей степени приятна и придала новые силы: это был конец утомительного сухопутного путешествия, и перед нами была милая знакомая стихия, которая должна была доставить нас в родной город!

Веракрус — неплохой город, с прямыми правильными улицами и очень прохладными целесообразно построенными домами. Самым достопримечательным является способ, каким в городе собирают воду. С плоских крыш воду в дождливый сезон направляют в выложенный камнем бассейн — род колодца, где вода сохраняется на всю остальную часть года, из месяца в месяц она становится лучше, особенно когда лучи солнца не попадают в бассейн.

Веракрус с давних пор был предан Санта-Анне, и теперь он найдет здесь больше приверженцев, чем во всей остальной Мексике. В Халапе мы узнали из газет о захвате Санта-Анной Бехара в Техасе, а затем крепости Аламо, которая была взята штурмом и под которой погибло около 300 человек солдат, 50 офицеров и 2 генерала, в то время как это незначительное укрепление защищали 150 техасцев и все они были, по-видимому, вырезаны. Торжественное сообщение в правительственной газете, обещание выплаты вознаграждения семьям погибших, восхваление военного гения бессмертного, ‘benemerito’ генерала Санта-Анна, пальба из пушек, ‘te Deum’ и т. п. торжества должны придать этому незначительному событию видимость большой важности — и в какой-то мере это так и есть, поскольку техасцы теперь еще больше озлоблены. Утверждают, что если Санта-Анна вскоре не повернет обратно, а пойдет дальше в глубь страны, то вся его армия будет уничтожена.

В Веракрусе сейчас находятся правительственный военный корабль и шхуна, а несколько недель тому назад для Техасской экспедиции был куплен американский пакетбот водоизмещением 180 тонн за 14 тысяч пиастров (10 тысяч — его подлинная цена и 4 тысячи губернатору, т. е. украдено у правительства), сейчас на него устанавливают 16 восемнадцатифунтовых пушек, и по-видимому, он не будет готов к отплытию прежде, чем кончится война, и огромные суммы будут истрачены напрасно. Итак, без этого корабля вся морская мощь Мексики — это один корвет в Южных морях и одна шхуна в Атлантическом океане!

После того как мы пересекли Мексиканскую республику, можно задать себе вопрос: какое общее впечатление оставила природа страны и ее население? Должен сказать, что описания Мексики ввели меня в заблуждение, они представили мне более прекрасную картину красот природы, чем мы увидали ее в действительности, впрочем, природа Мексики имеет своеобразную прелесть, она в высшей степени оригинальна: безлесные степи, покрытые кактусами и окруженные горами, горные ущелья, тропическая растительность в небольших селениях, богатых влагою, прекрасно возделанная низменность (baxia) и мексиканское плоскогорье, окруженное высокими горами, правильно построенные поселения и города. Даже при быстром проезде убеждаешься в огромном плодородии земли, и тем более удивляешься, когда видишь, что большая часть ее не используется. Более тою, созданное раньше пришло в упадок, особенно дороги, мосты, общественные здания и города. Со времени революции в Мексике не только не строится ничего нового, но даже не сохраняется старое, все разрушается. От полного погружения в варварство страну удерживает активная деятельность иностранцев, и как раз их-то ненавидят мексиканцы.

Сельские жители Мексики — хороший народ, они отличаются добродушием, кротостью нрава, вежливостью, ими легко управлять. Все, что есть в них плохого, внушается им священниками. Священничество с огромным числом монахов представляет для страны истинное бедствие, суеверие, безнравственность, нетерпимость взращиваются и лелеются этим паразитическим сословием.

Сословие чиновников — это развращенная корпорация. За деньги здесь можно получить все, чиновниками руководят только личные интересы, ни нравственности, пи патриотизма здесь не найдешь.

Правительство — слабое, недобросовестное, и за что оно ни берется, все выходит из рук вон плохо. Хороша республика, где глава ее — Сан-та-Анна — самый большой вор, бесстыднейший хвастун, совершенно невежественный человек, члены правительства — креатуры этого человека, в палате депутатов не существует оппозиции, нет ее и в прессе!! Для народного просвещения ничего не делается, для порядка и безопасности — тоже ничего, дела ведутся равнодушно, во всяком случае непостижимо вяло, и это — единственный результат представительного правления, медлительность делопроизводства не вознаграждается развитием свободы и осмотрительности самоуправления, нет, все основано на личных интересах, о которых все, будь то высокопоставленный или самый низший, думают в первую очередь. Правительство постоянно нуждается в деньгах. Грабители не только не преследуются, но их даже щадят, и к чести низших классов мексиканцев нужно сказать, что при такой плохой полиции и слабом правительстве среди них нечасто встречаются нарушители порядка, если бы это было в России, то в городах происходили бы совершенно иные вещи, чем в Мексике.

Теперешний министр финансов, мне кажется Мангино ⁵², вошел в правительство с января, раньше его преследовала партия Санта-Анпы, Он принадлежит, как и Аламан ⁵³, к сторонникам старых испанцев, следовательно, так сказать, к аристократической партии. Теперь же в правительственной газете слышны также похвалы Аламану, и при сравнении газет годичной давности с теперешними наталкиваешься на сплошные противоречия в мнениях о ценности одних и тех же личностей. По всему кажется, что партия старых испанцев вместе с духовенством одерживает верх и пользуется Санта-Анной как своим орудием, чтобы заглушить голоса противной стороны. Иностранцы боятся такого исхода, ибо они несомненно проиграют, если выиграют аристократы.

Говоря о национальных богатствах Мексики, следует иметь в виду, что эта страна не располагает своим флотом и, следовательно, не может участвовать в мировой торговле. Тем важнее было бы сохранение Техаса. Вообще, по моему мнению, сохранение Техаса имеет для республики огромнейшее значение и его отпадение имело бы большие последствия для Мексики. Это, пожалуй, заставляет Англию думать так же, и все-таки проблема Техаса для Мексики совершенно такова же, как польский вопрос для России, так как Техас и Мексика диаметрально противоположны. Не принципы гуманности руководят Англией, а политические комбинации.

В Веракрусе, по-видимому, преобладает торговля французов, с тех пор как Тампико и Матаморос превратились в торговые порты, Веракрус значительно проиграл. Английские пакетботы идут в Гавану, на Ямайку и Юкатан (Гондурас) — английское владение посреди мексиканской территории — ив Веракрус, откуда они идут в Тампико, а затем сразу же возвращаются в Веракрус.

‘Тирион’ должен был прибыть в Веракрус 17, и мы ждали его с часу аа час, но так как он не пришел, мы поднялись на североамериканский пакетбот ‘Анна-Элиза’, капитан Briscoe, превосходный парусник водоизмещением в 242 тонны.

В четверг мы были готовы рано, однако нужно было еще принять груз кошенили. Это задержало нас до 3 часов пополудни 14 апреля, или 3 апреля по ситхинскому счислению ⁵⁴. Один француз и один англичанин тайно взяты на судно. Правительство запретило выпускать их из страны, поскольку они вели судебные процессы, которые еще не кончились. Француз за 5 лет якобы составил состояние в 100 тысяч талеров, а англичанин говорил, что он потерял за 4 года капитал в 800 тысяч талеров. Теперь оба были заперты в трюме vis-a-vis, пока ‘Элиза’ не подняла паруса и офицеры не сошли на берег.

5. SO-умеренные ветры и очень влажный воздух.

6. Мы находились на N у отмели Кампече, распространился сильный запах лака, это был род асфальта, который, должно быть, поднялся содна на поверхность воды, лак употребляется в Гаване для окрашивания мебели. На следующий день умер 11-месячный ребенок в семье французского модного портного, ни один из французов не мог прочитать молитву по-латыни, и один англичанин взялся сделать это по-английски, по

воле случая тот, кто потерял свой капитал, явился, таким образом, утешителем, а богатый отец ребенка лежал больной морской болезнью на баке, повернувшись спиной к ребенку! Я сомневаюсь, что он вел бы себя так же спокойно, если вместо ребенка за борт хотели бы бросить его 100 тысяч талеров.

13 при восточном противном ветре мы находились в W-конце пролива между Кубой и Флоридой и уже со вчерашнего дня под влиянием Гольфстрима. Пять парусов… Показалась гористая земля Кубы. Воздух при NО- и О-ветре приятный, и совсем не такой влажный, как при SO-ветре. На следующий день мы увидели Гавану ‘ сказочную страну Кубу.

Англичанин г-н Киндер, потерявший в Мексике большой капитал, был, решительно, самым интересным человеком в этом обществе. Его судебный процесс весьма интересен, поскольку он касается покупки земель, составляющих 1500 квадратных лиг, следовательно, это, вероятно, самое крупное частное землевладение в мире, хотя население составляет всего 10 тысяч человек. После того как правительство издало закон, по которому ни один иностранец не может владеть землей, он теряет теперь и землю, и деньги, уплаченные за покупку, если он выиграет свой процесс, то рассчитывает на компенсацию в 2 млн. талеров. Г-н Киндер — спокойный человек, много ездил по Европе и Америке, очень начитан и имеет разносторонние знания.

С попутным течением лавировали против крепкого О-ветра под рифлеными марселями, нередко находят грозы. Течение нас подгоняло от 35 до 90 миль в сутки и Фар[енгейта] термометр] показыв[ал] довольно постоянно около 76R в струе течения. Мы имели удовольствие обгонять все суда, а их было много: 19-го числа находились на параллели М. Harten в шир[оте] 35R14′ и заметили по цвету воды и температуре оной (70R), что мы вышли из Gulf-Stream. Надо заметить, что по обоим берегам сего течения бывает contre current (Противное течение (франц., англ.)) от N к S от 72 до 2 узлов, следовательно], нужно стараться не выходить из струи, дабы не попасть в противное течение. Вышед из пролива Багамский, погоды и ветры были нам благоприятны и море очень спокойно. Каждый день показывалось по нескольку десятков судов на горизонте и около нас, шедшие в разные порты N forth] Штатов.

Апр[еля] 22, около 5 час[ов] вечера встретил нас в устье залива лоцманский бот (шхуна), и лоцман во фраке принял команду. Картинные виды по обеим сторонам сего единственного залива, деятельность судов под парусом и прекрасных пароходов, взад и вперед, во все стороны, попутный нам ветер. Все действовало на нас, и ощущение было самое приятное.

Нью-Йорк показался с лесом судов. Не нашли ни в одном hotel или boarding- house (Пансион, меблированные комнаты со столом (англ.)) места для нашего помещения, вступив на землю в Нью-Йорке мне голова от движения кругом меня вокруг пошла. Впечатление весьма приятное — жизнь возобновляется. На другой день рано: газетная комната, справки, и, узнав, что ‘Utica’ о 650 тоннов завтра отправляется в Гавр, взял места и, употребив остаток дня осмотреть город, были удовлетворены, как днем, так и вечером, прекрасным газовым освещением. Город истинно красивый в целом, особенно улица Broadway. Большая часть пожарища (свыше 600 сгоревших домов) была уже застроена — в 3 месяца! Омнибусам конца не было на улицах, кареты наемные весьма хороши, но дороги, пароходы беспрестанно отправляются и приходят в разные стороны.

Boarding-[house], справедливость замечаю Mr. Trollop ⁵⁵ и Cap [tain] Hall ⁵⁶. На другой день отправились на пароходе, который взял кораб[ль] ‘Utica’ и нас до 1/2 залива, где он нас оставил и мы вступили под паруса. Прелестный вид!

‘Utica’ 170 ф[утов] длины и в 650 тонн имеет 14 матросов, к[а] питана и 2 помощников.

Пассажиров было 20 челов[ек] и 2 семейства америк[анцев], отправлявшихся в Европу путешествовать, т. е. проехать по большим дорогам и посетить все трактиры европейские! Они знают только свой американский] язык и не могли похвалиться познаниями вообще. Добрые ребята, но хвастуны и неделикатны, вообще похожи на то, как Hall и Trollop их описывали.

Переход из Н[ью]-Йорка продолжался 30 дней, в которые ничего особенного не случилось. Около 400 миль от Ушанта к W встретили нас восточные ветры, которые держали нас две недели, лавируя, видели англ[ийский] бриг с ‘Union’ ⁵⁷ вниз, как знак бедствия, придержались к нему и узнали, что он 40 дней из Faro (южн[ый] берег Португалии) и 5 недель бьется против противн[ых] NO- и О-ветров, и нуждается в провизии, выдавая по 1 сухарю в день на человека: помогли ему. Его долгота была 3R ошибочная, и он находился дальше от Канала ⁵⁸, чем полагал себя, — это не удивительно, но странно то, что, считая себя на глубине, он не бросал лота, чтобы проверить счисление после 40-дневного плавания без хронометра.

Много береговых птиц садилось на судно, в явном истощении, будучи отогнаты береговым ветром.

Мая 22 (июня 2) ⁵⁹, находясь при SW-ветре против маяка Casket взяли французского лоцмана с бота, от него узнали, что 60 дней дули восточные ветры и теперь лишь вторые сутки как перешел ветер в SW-четверть!

(ЦГИА ЭССР ф. 2057, on. 1, д. 353, лл. 1 — 25 об. Автограф.)

39 Памятная записка Ф. П. Врангеля была написана на основании инструкции главного правления Российско-Американской компании от 9 марта 1835 г. (см. ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 343, лл. 23—24 об.). См. также приложение No 1. Черновик памятной записки (на русском языке) был составлен Ф. П. Врангелем первоначально как приложе ние к проекту письма губернатору Верхней Калифорнии Хосе Фиге роа. Письмо, вероятно, было подготовлено Ф. П. Врангелем во время плавания на шлюпе ‘Ситха’ из Ново-Архангельска в Монтерей, так как на нем было проставлено: ‘Порт Монтерей, декабря 1835’. Ф. П. Врангель предлагал Хосе Фигероа во время встречи обсудить вопрос о торговых отношениях Русской Америки с Калифорнией (см. там же, д. 342, лл. 14—15).

40 Барраган Мигель (Barragan Miguel, 1789—1836) — мексиканский военный и политический деятель, участник войны за независимость. В 1833—1834 гг. военный министр в правительстве Санта-Анны. 28 января 1835 г. палата депутатов избрала его временно исполняю щим обязанности президента республики. Умер 1 марта 1836 г.

41 Испания официально признала независимость Мексики 29 декабря 1836 г.

42 Герольт Фридрих фон (Gerolt Friedrich von) — немецкий естествоиспытатель и дипломат. Родился в г. Линце, учился в Политехническом институте в Париже. Затем уехал в Англию, а оттуда в Мексику. В начале 30-х годов XIX в. по поручению мексиканского мини стра Лукаса Аламана занимался приведением в порядок коллекции минералов Национального музея. Много путешествовал по стране, в 1834 г. совершил восхождение на Попокатепетль и опубликовал на учные результаты своих наблюдений во время восхождения. Был также участником и консультантом нескольких немецких и английских горнорудных компаний, действовавших в Мексике. Во время приезда Ф. П. Врангеля в Мехико Герольт был там генеральным консулом Пруссии. В 1837 г. был назначен посланником Пруссии в Мексике и провел там еще почти десять лет.

43 Имеется в виду Корро Хосе Хусто (Corro Jose Justo, 1794—1864), избранный 27 февраля 1836 г. временно исполняющим обязанности президента республики. Был во главе мексиканского правительства до апреля 1837 г. Дата встречи Ф. П. Врангеля с Хосе Хусто Корро указана по новому стилю — 7 марта (24 февраля) 1836 г.

44 Подробнее о переговорах Ф. П. Врангеля в Мексике см. приложения No 1 и 3. В оттиске статьи В. Потехина ‘Селение Росс’ (СПб., 1859), который хранится в архиве русского путешественника в г. Тарту, нами был обнаружен вклеенный листок бумаги с заметками, сделанными рукой Ф. П. Врангеля в 1860 г. В них имеются любопытные сведения о переговорах с мексиканским правительством в 1836 г.: ‘Хотя официальным путем мексиканское правительство и не могло вступить в какие-либо соглашения с б[ароном] Врангелем, однако же в приватной аудиенции б[арона] Врангеля у вице-президента респуб лики сей последний, убедясь в пользе, могущей произойти для Мексики от расширения и постоянной оседлости русской колонии в самом близком соседстве с С[ан]-Франциско, где преобладание выходцев граждан Соединенных Северо-Американских Штатов уже начи нало возрождать опасения, сообщил б[арону] Врангелю, что на счет уступки долины, занятия которой Р[оссийско]-А[мериканская] К[омпан]ия домогается, мексиканское правительство никаких затруднений не сделает, и посланнику республики в Лондоне даны будут предписания в этом смысле, с тем условием, чтобы официальные со глашения по сему предмету ведены были между представителями правительств России и Мексики в Лондоне. Такое условие не соот ветствовало тогдашним политическим видам империи, а потому под готовленные переговоры в Лондоне не состоялись, хотя в успешном результате оных не представлялось сомнений’ (ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 557, л. 20).

45 Имеется в виду мятеж североамериканских поселенцев в Техасе в 1835—1836 гг., которые при поддержке США провозгласили Техас ‘независимой республикой’, в 1845 г. Техас был включен в состав США.

46 Итурбиде Агустин (Iturbide Augustin de, 1783—1824) — мексиканский политический и военный деятель, в начале буржуазной революции в Испании (1820—1823) выступил за отделение Мексики от Испании и в 1822 г. объявил себя императором под именем Агустина I. В 1823 г., после перехода его армии на сторону республиканцев, от рекся от престола и бежал в Европу. В 1824 г. нелегально вернулся в Мексику, был схвачен и расстрелян.

47 О переговорах Ф. П. Врангеля в Мексике — см. примеч. 44, стр. 276. и приложения No 1 и 3. Даты отправления письма и получения его Ф. П. Врангелем указаны по новому стилю — 12 марта (29 февраля) и 14 (2) марта 1836 г.

48 Штейн Вильгельм (Stein Wilhelm) — немецкий естествоиспытатель. Приехал в Мексику в 1824 г. с намерением создать компанию по добыче полезных ископаемых. Опубликовал несколько небольших работ, посвященных Мексике. Ф. П. Врангель познакомился с ним по дороге в столицу республики (см. Ф. П. Врангель. Очерк пути из Ситхи в С.-Петербург. СПб., 1836, стр. 60).

49 О`Горман — английский генеральный консул в Мехико.

50 Дефодис (Deffaudis), барон — посланник Франции в Мексике.

51 Пэкенхэм Ричард (Pakenham Richard, 1797—1868) — английский дипломат, в Мексике с 1827 г.— сначала был секретарем британской миссии, затем поверенным в делах. В 1835 г. назначен посланником и занимал этот пост до 1843 г. В архиве Ф. П. Врангеля сохранилось приглашение на обед, направленное ему Р. Пэкенхэмом (см. ЦГИА ЭССР, ф. 2057, оп. 1, д. 343, л. 16).

52 Мангино-и-Мендиваль Рафаэль (Mangino у Mendival Rafael, 1788—1837) — мексиканский политический деятель, в 1830—1832 и 1836 гг.— министр финансов Мексики.

53 Аламан Лукас Игнасио (Alaman Lucas Ignacio, 1792—1853) — мексиканский политический деятель и историк, неоднократно занимал посты министра иностранных и внутренних дел (1823—1825, 1830, 1837, 1853). Один из руководителей консервативной партии.

54 Ошибка автора. Ф. П. Врангель выехал из Веракруса 2 (14) апреля 1836 г.

55 Вероятно, имеется в виду Троллоп Френсис (ТтоНоре Frances, 1780— 1863) — английская писательница, автор романа ‘Изгнанник в Америке’ (The Refugee in America, 1832) и путевых очерков ‘Американцы у себя дома’ (Domestic Manners of the Americans, 1832), в которых в иронических и насмешливых тонах описывалась жизнь в США.

56 Имеется в виду Холл Бэзил (Hall Basil, 1788—1844) — английский путешественник и писатель, автор книги ‘Путешествия в Северной Америке в 1827 и 1828 гг.’ (Travels in North America in the years 1827 and 1828, vol. 1—3. London, 1829).

57 Имеется в виду английский флаг (‘Union Jack’).

58 Имеется в виду Английский канал — пролив Ла-Манш.

59 Ошибка Ф. П. Врангеля — 22 мая (8 июня) 1836 г.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

АВПР — Архив внешней политики России

АГО — Архив Географического общества СССР

ГА Пермской — Государственный архив Пермской области

‘Известия ВГО’ — ‘Известия Всесоюзного Географического общества’

ОР ГПБ — Отдел рукописей Государственной Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина

РО ИРЛИ — Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) Академии наук СССР

ЦГАВМФ — Центральный государственный архив Военно-Морского Флота СССР

ЦГАДА — Центральный государственный архив древних актов СССР

ЦГАОР — Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов государственной власти и государственного управления СССР

ЦГИА ЭССР — Центральный государственный исторический архив Эстонской ССР (г. Тарту)

Дневники (1830, 1835), Врангель Фердинанд Петрович, Год: 1835

Дневник (1830)

ПУТЕВЫЕ ЗАПИСКИ АДМИРАЛА БАРОНА Ф. П. ВРАНГЕЛЯ.

Дневник (1835)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Комментарии

ДНЕВНИК ПУТЕШЕСТВИЯ ИЗ СИТХИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ЧЕРЕЗ МЕКСИКУ

Комментарии

ДНЕВНИК ПУТЕШЕСТВИЯ ИЗ СИТХИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ЧЕРЕЗ МЕКСИКУ

Комментарии

Ф. П. ВРАНГЕЛЬ

ДНЕВНИК ПУТЕШЕСТВИЯ ИЗ СИТХИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ЧЕРЕЗ МЕКСИКУ

Комментарии

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

Дневник (1830)

ПУТЕВЫЕ ЗАПИСКИ АДМИРАЛА БАРОНА Ф. П. ВРАНГЕЛЯ.

Дневник (1835)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Комментарии

ДНЕВНИК ПУТЕШЕСТВИЯ ИЗ СИТХИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ЧЕРЕЗ МЕКСИКУ

Комментарии

ДНЕВНИК ПУТЕШЕСТВИЯ ИЗ СИТХИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ЧЕРЕЗ МЕКСИКУ

Комментарии

Ф. П. ВРАНГЕЛЬ

ДНЕВНИК ПУТЕШЕСТВИЯ ИЗ СИТХИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ЧЕРЕЗ МЕКСИКУ

Комментарии

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

Читайте также: