Дневник великого князя Андрея Владимировича, Романов Андрей Владимирович, Год: 1914 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 483 минут(ы)

Романов, Андрей Владимирович. Военный дневник великого князя Андрея Владимировича Романова (1914 — 1917).

М.: Издательство им. Сабашниковых, 2008.

Дневник великого князя Андрея Владимировича

1914 год

[не ранее 20 сентября]*

* Здесь и далее заключенные в квадратные скобки даты установлены составителями на основании источниковедческого анализа.

18 июля 1914 г. была объявлена мобилизация¹, а 20 июля манифест возвещал об объявлении войны Германии². Итак, началась всеобщая европейская война. С одной нашей стороны: Россия-Франция-Англия, Сербия-Черногория-Япония-Бельгия, и с другой — Германия и Австрия.

Истории возникновения отдельных событий я касаться не буду. Скажу лишь, что в России война была встречена с большим подъемом, но без лишнего хвастовства. Все трезво смотрели на грядущие события и ясно сознавали, что война будет тяжелой, упорной.

Торжественный молебен и чтение манифеста в Николаевском зале Зимнего дворца оставили на всех глубокое впечатление. Посреди залы наши святыни: образ Спасителя из домика Петра Великого и Казанская Божья Матерь. Когда певчие запели ‘Спаси Господи’, все запели хором и почти у всех на глазах заблистали слезы. Речь Государя еще больше подняла настроение. В его простых словах звучали, как у Апостола, силы с неба, казалось, что Господь всемогущий через него говорил с нами, и, когда он сказал: ‘Благословляю вас на ратный бой’, — все встали на колени. Особенно сильно было сказано: ‘Я здесь перед вами торжественно заявляю, доколи хоть один неприятель останется на земле русской, я не заключу мира’. Эти слова были покрыты таким ‘Ура!’, которого никто никогда не слышал. В этом несмолкаемом звуке, как будто звучал ответ Создателю на Его призыв стать всем на защиту Родины, Царя и попранных прав нашей великой Родины.

Из Николаевского зала Государь прошел на балкон, выходящий на Александровскую площадь. Вся она была заполнена сплошь народом, от дворца вплоть до зданий штабов. При появлении Государя все встали на колени. В эти короткие минуты Россия переродилась. Самосознание воскресло у всех, чувство долга стало на первое место, и вся мобилизация прошла при таком блестящем порядке, которого никто не ожидал. Военный министр В.А. Сухомлинов³ мне сам говорил, что мобилизация прошла при удивительных условиях. Все шло с такой аккуратностью. Ни одной задержки. Наплыв запасных у воинских начальников превышал предполагаемую норму. Число охотников росло с каждым днем. Железные дороги работали выше всякой похвалы.

Ни одного пьяного. Все трезвые.

Грустно мне было видеть, как все товарищи уходили на войну. Проводил я 5-ю батарею, проводил и 6-ю, все ушли, и остался я один дома. 16 лет пробыл я в строю. Сколько усилий потратил над своими батареями и как фатально ушел из строя в феврале этого года⁴. Если б можно было предвидеть события. Но что же оставалось делать? Идти в строй, но куда? В своих батареях — все вакансии заняты. Идти в чужую часть, где никого не знаешь — невозможно. Решил ждать. Проситься в какой-нибудь штаб и сидеть там без дела как-то глупо. Но время шло. Прошел уже второй месяц войны, и стало невмоготу. Как ни тяжело было проситься в штаб, а не в строй, я все же решился и написал Кириллу⁵, который находился в Ставке верховного главнокомандующего. Предварительно я просился у Ники⁶, который меня благословил на это.

23 сентября

Я получил от Николаши⁷ телеграмму: ‘Тебе Высочайше разрешено состоять в распоряжении генерала Рузского⁸, можешь выехать, как только будешь готов, предварительно заезжай ко мне. Николаша’.

Сборы были недолги. Заехал с мама⁹ на могилу папа¹⁰, были у Спасителя. Простился с тетей Minny¹¹, с Ники и Алике¹², получил в благословение образки. Мама меня благословила крестиком.

28 сентября

Из Петрограда я заехал в Царское Село¹³ к мама. Позавтракал с ней и в 1 ч. 38 м. с Александровской станции отбыл на войну. Со мной поехал Кубе¹⁴, мой камердинер Бондаренко и казак Кубе — Дмитрий. Лошади и мотор {Здесь и далее — автомобиль (разг.).} были высланы вперед.

29 сентября

В 10 ч. 20 м. утра я приехал в Вильно и встретил на вокзале генерала Ермолинского¹⁵. Узнав о моем приезде, он приехал сообщить, что в Вильне, в Витебской общине, лежит тяжело раненный Олег Константинович¹⁶, привезенный вчера вечером с передовых позиций у Вроцлава. Я сейчас же сел в мотор с ним, и мы поехали в лазарет. Игорь¹⁷ был там. Он привез брата. Лучшие хирурги были налицо: профессор Цейге фон Мантейфель¹⁸, Оппель¹⁹, Мартынов²⁰.

Я долго с ними говорил. Они как будто питали надежду его спасти, но рана была ужасна, потеря крови значительна, что вызвало ослабление всего организма. Я хотел зайти к Олегу, но он спал. Я повез Игоря к себе позавтракать и в 2 ч. снова поехал в лазарет.

Олег проснулся. Я зашел к нему. Он сейчас же сказал: ‘Как я рад тебя видеть, куда ты едешь?’ Я ему сказал. Он спросил: ‘А ты рад ехать на войну?’ Потом спросил, по-видимому, не желая, чтобы другие поняли: ‘Comment vont les affaires’. {Как идут дела (франц).} На мой благоприятный ответ он сказал: ‘Dieu merci’ {Благодаря Богу (франц).}. Тут же стояла сестра. Он попросил дать ему поесть. На столике в блюдечке стояло мороженое, но совсем растаявшее. Сестра хотела принести свежее, но он попросил именно это, растаявшее, мороженное. Когда сестра дала ему попробовать, он сказал — это не вкусно, и сестра принесла свежее мороженное. ‘Вот это вкусно’, — но, покушав очень немного, сказал,— довольно’. Взял платок, обтер себе рот и грустно на меня посмотрел. Затем он откинулся назад, уставил свой взор в потолок и глубоко вздохнул. Стоявший рядом доктор быстро схватил его руку, чтоб узнать пульс. Олег как будто очнулся и спросил: ‘Как пульс?’. ‘Хороший’, — был ответ доктора. ‘Сестрица, сестрица, — позвал Олег,— скандал!’ и обращаясь ко мне: ‘Je te demande pardon, mais je crois, que je vais vomir’ {Прошу прощения, но я думаю, что меня сейчас вырвет.}. Видя, что я стесняю его, я вышел на минуту и скоро вернулся.

Профессор Оппель сидел у него и утешал: ‘Мы скоро его поправим, мы теперь молодцом’. Олег улыбался. Мне пора было ехать. Простился с ним. ‘Que Dieu te garde {Пусть Бог тебя хранит.}, спасибо, что заехал ко мне. Всего хорошего’. Пожелав ему скорее поправиться, я вышел. В соседней комнате я нашел генерала Ермолинского. Мы оба молча посмотрели друг на друга. Не жилец Олег. Как ни утешали нас доктора, но достаточно было на него посмотреть — ни кровинки в лице. Цвет восковой белизны. Несмотря на страшную рану, никаких страданий. Температура 36,8, пульс 160. Профессор Цейге говорил, что лучше бы он страдал. Ему вспрыснули накануне морфий, но это оказалось излишним. Он не только не чувствовал боли, но и не сознавал серьезности своего положения. В его улыбке, разговоре было столько простоты, что казалось, он не хотел признать, что умирает за отечество. Свой поступок как будто он считал в этой огромной войне, столь незначительным фактом, что не стоит об этом и говорить. Он даже ни разу не говорил о Георгиевском кресте²¹, который только утром получил от Государя. Он умирал Героем, скромным и в скромности великим.

Через два дня я лишь узнал о его кончине в этот самый день в 8 ч. 10 м. вечера, т. е. он скончался через шесть часов после того, что я его видел. К 5 ч. ждали его отца и матерь. Они, как я потом узнал, застали его еще в живых, и он скончался у них на руках²².

В 3 ч. дня я выехал из Вильны на ст. Лида, куда прибыл в 5 ч. 45 м. и через 10 минут выехал на Барановичи²³. В Лиде я расстался с Кубе, который поехал на Волковыск снять лошадей и мотор. В 9 ч. 30 м. вечера приехал в Барановичи. Кн. Ливен²⁴ меня встретил на вокзале и отвез на моторе к Кириллу в вагон No 11²⁵. Около часу я сидел у него, затем пошли к Николаше. Он долго расспрашивал про Олега. Пил у него чай и около 12 ч. ночи вернулся к Кириллу, где пил его здоровье по случаю завтрашнего его дня рождения. После этого мы вместе поехали на станцию. В 1 ¹/₂ ч. он уехал в Двинск на встречу к Dicky²⁶, а я в 7 утра уехал на Белосток.

Возвращаюсь к посещению верховного главнокомандующего. Поезд, в котором жил Кирилл, стоял в лесу. Т. к. я прибыл поздно вечером в Барановичи, было совершенно темно, и ориентироваться не было никакой возможности. Проводил меня до поезда Николаши кн. Ливен. Мы шли по шпалам минут пять по лесу, и вдали виднелись освещенные окна его поезда. Рядом стояла будка с нарядом охраны. Жандармы и лейб-казаки. Встретил меня кн. Щербатов²⁷ и провел в вагон. Николаша и Петюша²⁸ сидели в салоне и читали газеты. Поздоровавшись с нами, Петюша вышел из салона. У Николаши на шее висел Георгиевский крест 3-й степени²⁹. Он был, видимо, утомлен, но все же бодр. Первое, что он мне сказал, это, что его кошмар — служить 36 лет и даже 48 post factum. Т. к. все сведения с фронта сильно запаздывают, да и не могут не запаздывать, когда фронт растянулся на 400 верст³⁰, всякие распоряжения силою вещей не могут своевременно поспеть. Потом говорил о приезде Ники, как его посвящали в курс дела.

Потом мы перешли в столовую чай пить. Тут была масса народу: Димка Голицын³¹, французский генерал Лагиш³², адъютанты, доктора и т.д.

Итак, я уехал, как сказано выше, рано утром на Белосток. Около 8 утра на ст. Багратионово, немного за Вылковыском, Кубе меня встретил.

[Не ранее 30 сентября] В 1 ч. дня 30 сентября я приехал в Белосток. Мое дальнейшее путешествие было связано с санитарным поездом мама³³. Меня к нему прицепили. Я пошел искать знакомых в поезде. Нашел старшего доктора Кожина³⁴, гр. Игнатьеву³⁵. Кожин повлек меня смотреть новые вагоны и операционную. Раненых было 560. Долго поезд не трогался с места. Произошло это потому, что из поезда вынесли 10 тяжелораненых, а носилки все не возвращали. Лишь в 3 ч. поезд тронулся на Гродно, простояв в Белостоке с 8 ч. утра.

Пошел я чай пить в столовую. Застал там командира гвардейского экипажа гр. Толстого³⁶, его жену и адъютанта. Вдруг из глубины коридора вылезла заспанная фигура Ю.Беляева³⁷, который возвращался (скорее бежал) из Варшавы. Но он скоро исчез, по-видимому, снова залег спать.

Поезд шел ужасно тихо. Все время длинные остановки. От Белостока до Гродно — 86 верст. На ст. Кузница в 24 верстах от Гродно мы приехали в 6 ч. и тронулись дальше в 7 ч. вечера. Около этого времени мы обедали с сестрами. После нашего обеда пришла вторая смена и мы с Кубе пошли в купе Ю.Беляева, который угощал нас коньяком Гревса³⁸. Чего он нам только не рассказывал про Варшаву, сибирских казаков, свои амурные похождения и т. д. Время шло, а мы снова стояли в 4 верстах от Гродно, было 8 ч. вечера, и лишь к 12 ¹/₂ ч. поезд подошел к ст. Гродно. Тут я только узнал о кончине Олега Константиновича. Вагон мой отцепили, поставили на запасный путь, и я скоро лег спать.

На следующее утро, было уже 1 октября, в 10 ч. я поехал являться главнокомандующему 2-й армии генералу Рузскому³⁹. Он жил в маленьком деревянном домике, охраняемом кубанскими казаками. Вся комната была уставлена столами, покрытыми картами.

Генерал Рузский — человек явно лишенный всякой внешней красоты. Фигура сутуловатая. Среднего роста. Волосы редкие и седые. Лицо худое, даже аскетическое, и только бойкие живые глаза блещут энергию из-под довольно крупных очков. Он очень любезно меня встретил, показал на карте расположение армий, корпусов⁴⁰. Видел я начальника штаба Вл. Ал. Орановского⁴¹.

Затем поехал к Дмитрию⁴² и Сандро⁴³. Они жили близ города в доме кн. Друцкого-Любецкого, убитого при Баспингоме. Оба лежали в постелях в одной комнате. В другой спал гр. Адам Замойский⁴⁴. Посидел с ними.

В 1 ч. был общий завтрак в штабе. Фотограф нас снимал. Обедал я у Дмитрия, было очень вкусно. Много водки и вина. Около 10 ч. ввалились Б.Огарев⁴⁵, прямо от батареи, и гр. Шереметев⁴⁶. Посидели, поболтали.

В 2 ч. ночи весь штаб и мы уехали в Седлец. Генералу Рузскому дали Варшавский фронт⁴⁷, где дела были тревожны, и ему пришлось переехать на юг. Около 11 утра прибыли в Седлец, долго томились на вокзале. Кто ездил в город искать свою квартиру, а остальные делились своими впечатлениями. Завтракали Дмитрий и Сандро у меня в вагоне⁴⁸. Они оба переехали в квартиры, а я остался у себя в вагоне. Город Седлец не дурен для бывшего губернского города. Прекрасный вокзал, мощеные улицы, каменные здания и т. д. Обедали снова все у меня в вагоне, т. к. собрание еще не открылось.

3 октября

Я получил командировку осмотреть тыловые пути корпусов 2-й армии. В 10 ч. вечера я выехал в Варшаву. Мне дали в помощь подполковника Генерального штаба Сергея Карловича Сегеркранца⁴⁹. В 12 ч. ночи мы прибыли в Варшаву.

Штаб армии находился в поезде на Брестском вокзале, и локомотив под парами стоял прицепленный к поезду. Я с Сегеркранцем прошли прямо в оперативное отделение, где застали полковника Вялова⁵⁰ в очень душном вагоне. Освещалось все лишь свечами, и от этой копоти дышать было трудно. Через некоторое время пришел начальник штаба генерал-майор Постовский⁵¹, генерал-квартирмейстер и командующий 2-й армией⁵² генерал Шейдеман⁵³. Он взял карту и рассказал все дела под Варшавой, начиная с 28 сентября⁵⁴. Как было трудно в первые дни с малыми силами отстаивать город. Но с подходом новых корпусов дела стали лучше, и в данное время бой происходит в районе 10 верст от города.

Для общего наступления⁵⁵ ждали лишь подхода 2-го Сибирского корпуса⁵⁶ и 23-го корпуса⁵⁷. Потери были довольно значительны в первые дни. Теперь немцы атаковали главным образом наш правый фланг Прушково-Блоне, но все атаки были отбиты артиллерийским огнем. С юга ждали подхода 5-й армии⁵⁸ генерала Плеве⁵⁹ с 19-м и 5-м корпусами. Видно было, что генерал Шейдеман пережил тяжелые дни. Один день неприятель опрокинул одну бригаду, которая отбежала до фортов, но, собравшись, вернулась на линию. Это вызвало в городе панику, которая, к счастью, скоро улеглась. Телефон не переставал работать все время с корпусами. Шли донесения о результатах дня.

В 2 ч. я покинул штаб и пошел спать.

На следующие утро в 8 ч. я поехал на своем моторе в штаб 1-го Сибирского корпуса⁶⁰ в деревню Служевицы. Канонада началась с раннего утра и все усиливалась. На горизонте пылала деревня Пясечко, зажженная нашей тяжелой артиллерией. Все небо было затянуто дымом тротиловых бомб. Командир 1-го Сибирского корпуса генерал Плешков⁶¹ был очень в духе. Его сибиряки дрались отчаянно, и знаменитый Машдловский лес, который считался трудно проходимым, они взяли штыками.

Со стороны Прушково и Блоне канонада все развивалась. Гул стоял неумолкаемый. Возвращаясь к Варшаве, по сторонам дороги, перед временными укреплениями полевых батарей, сибиряки строили проволочные заграждения, которыми они воспользовались для сушки белья. Раненых везли мало, бой шел почти исключительно артиллерийский. В самом городе у перевязочного пункта стоял паровой трам с ранеными, и польские вольные дружины заботливо снабжали их папиросами и кушаньем, а у кого повязка была плоха, снова перевязывали в соседнем доме. Эти польские организации работали все время под огнем, и так много сделали для раненых, которых эвакуировали с позиций в узкоколейных поездах — трамах.

Мои путешествия по тылу лишены особого интереса. Приходилось на каждом шагу вылезать из автомобиля, расспрашивать обозы, определять [нахождение] н-ской части и проверять по карте, верно ли они стоят. Путаницы было много, и прав был генерал Рузский, когда он меня послал проверять тыл, что тыльные пути устанавливаются туго, и если их не проверять, то это может плохо отозваться на своевременном питании фронта. А при отступлении — катастрофа.

Встречал мало немецких аэропланов. В деревне Ваверы обозная охрана открыла стрельбу пачками {Имеется ввиду стрельба из магазинного или ‘повторительного’ оружия, т.е. скорострельного, делающего не один, а несколько выстрелов подряд без необходимости перезарядки после каждого выстрела (пачка — магазин, обойма).} (что было строжайше запрещено), но, конечно, безрезультатно.

8 октября

Я поехал по Венской дороге на ст. Прушково. Там встретил командира 4-го корпуса генерала Алиева⁶². В самую станцию попал, как их прозвали, ‘чемодан’ {‘Чемоданами’ на фронте называли снаряды, извергаемые крупнокалиберными осадными орудиями.}, т.е. тротиловая бомба, и здорово разрушила среднюю часть станции.

Пройдя пешком […] {Слово неразборчиво.} мы нашли домик снаружи совершенно разрушенным, и четыре трупа немцев лежало во дворе. Рядом в траншеях наших лежали винтовки, масса патронов, многие были залиты кровью, видны были следы перевязок, сброшенные сапоги, рубашки, амуниция и т. д. Окопы были покинуты только вчера. Впереди еще ряд окопов, и шагах в 200 — немецкие. Дошли и до них. Неприятельские окопы глубже наших и соединены с задними канавами глубиною аршина 2. Там следов крови не нашли, но массу соломы, патронов, жестянок из-под консервов и носилки. Стаканы наших шрапнелей валялись сотнями кругом. Но все, что, возможно, было собрать, было убрано жителями. Далее в лесу, говорили, было еще много неубранных трупов. Но было далеко идти, и мы вернулись на станцию и в Варшаву, где пересекли Калишскую дорогу и поехали на ст. Блоне.

Благополучно доехали до ст. Жарово, где предупредили, что можно проехать еще верст 5 — не более, ибо путь взорван. Доехали до этого места и пошли пешком. Саперы уже работали. Взяли дрезину и поехали. Часто приходилось останавливаться, переносить дрезину на руках через разрушенный участок. Особенно трудно было перебраться через взорванный мост. Ферма провалилась вниз серединой.

Кое-как добрались до ст. Блоне. Что можно было взорвать, немцы взорвали. Стрелки, рельсы, водяной кран, телеграфные столбы. Станцию же обратили почему-то в конюшню и, видно, что стояли лошади там довольно долго. Навозу было много. Они умудрились даже поставить лошадь в самую маленькую комнату и видно лошадь ввели задом, ибо повернуть ее там было невозможно. Навоз указывал, что вводили ее задом. Все шкафы с бумагами перевернуты, разбросаны, разгромлены. Даже домик сторожа и тот разгромили. Нашли массу бутылок из-под вина. Видно, пили много. Даже солдатская фляга, и из той несло коньяком.

В саду против станции похоронен офицер 2-го [пионерного] батальона 3/16 октября, и каска лежит на его могиле. По дороге мы встретили четыре трупа. Карманы у всех вывернуты, сапоги сняты. Один был покрыт шинелью. Шла баба мимо с ребенком. Долго смотрела она на труп, потом палкой попробовала поднять шинель. Шинель отделилась. Она отбросила ее в сторону, как будто испугалась. Потом подняла шинель концом палки, взвалила палку на плечи и пошла с ребенком дальше.

В самой деревне Блоне, у казарм пожарной команды, мы встретили двух сестер Красного Креста⁶³. Они обратились ко мне с просьбой, помочь вывезти 6 раненых. Лошадей не было, и вывезти нет возможности. Я обещал прислать наши моторы, что и было исполнено. Сестры эти были украшены медалями на Георгиевских лентах. Они во время боя работали, собирая раненых, и генерал Данилов⁶⁴, командир 23-го корпуса, их наградил. Они о нем отзывались с восхищением.

Тут же мы узнали, что недалеко от Блоне, в имение гр. Потоцкого, занятое немцами, был привезен смертельно раненый офицер. Те, которые его несли, приняли меры, чтоб удалить любопытных, и, по-видимому, с большим почтением отнеслись к нему. Он скончался, и тело его также таинственно было вывезено, причем офицеры один день носили на левой руке траур. Теперь мы узнали догадками, что убит был, по всей вероятности, R. Petel-Friedrich, сын императора⁶⁵.

Обратное путешествие было очень утомительное, и добрались мы до Варшавы лишь в 8 ч. вечера. Теперь снова монотонная жизнь в Седлеце. Делать нечего. Гуляешь, читаешь, пишешь, спишь, ешь, вот и все.

22 октября

Наш главнокомандующий решил съездить в 10-ю армию генерала Сиверса⁶⁶ в районе Сувалкской губ. Дабы выяснить на месте причины медленного наступления на Восточную Пруссию. В 12 ч. ночи мы выехали и 20 октября к 7 ч. утра прибыли на станцию Гродно. Было 4 градуса мороза, при сильном ветре. Я с Рузским сели в закрытый мотор ‘Ford’ губернатора генерала Шебеко⁶⁷ и поехали в штаб 10-й армии в 30 верстах от города в женском монастыре Красностоке.

Ехали час. По дороге видели спешное укрепление Гродно: вырубленные леса, засеки, батареи, окопы и т. д. Штаб 10-й армии расположился в монастырской школе, очень удобно и широко. На совещании я не присутствовал, но на обратном пути генерал Рузский мне говорил, что главная заминка в наступлении заключалась в том, что корпуса бывшей 1-й армии⁶⁸ Ренненкампфа, после его знаменитого отступления, по-видимому, потеряли свой моральный дух, и не столько войска, сколько корпусные командиры, потерявшие всякую веру в себя. Кроме того, некоторые корпусные командиры (Мищенко⁶⁹ и […] {В тексте дневника оставлено место для фамилий командиров.}), как Рузский выразился, безграмотные в военном деле, ждут наступления соседа, а сами не двигаются. Им мерещатся все новые и новые немецкие корпуса, и потому постоянно доносят в оправдание, что наступление невозможно ввиду превосходства неприятельских сил. Ну вот, все это Рузскому пришлось разобрать, указать дальнейший план наступления и, главное, поддать всем немного энергии. Результатом этого и было, что 22 октября они взяли Бакаларжево при общем наступлении.

Вернулись мы из штаба в Гродно к 1 ¹/₂ ч. позавтракали и выехали обратно. В 10 ¹/₂ ч. вечера мы прибыли обратно в Седлец, где были получены за время нашего отсутствия новые указания штаба верховного главнокомандующего. Эти указания шли вразрез с мнением генерала Рузского, который и решил переговорить по телеграфу с генералом квартирмейстером штаба верховного главнокомандующего генералом Даниловым⁷⁰. В общих чертах новые директивы сводились к следующему. Ввиду того что армии центра за Вислой сильно продвинулись вперед, в то время как северная в Восточной Пруссии (10-я) и южная у Сана (3-я)⁷¹ отстали, то следует центру приостановить наступление до тех пор, пока 10-я армия не дойдет до нижней Вислы, а южная — до меридиана Пельц.

Возражения штаба Северо-Западного фронта⁷² сводились к тому, что в первоначальном плане (первый период войны) были две группы армий: Северная в Восточной Пруссии и Южная в Галиции, которые обе продвинулись довольно далеко вперед. Когда же обнаружилось движение неприятеля на Варшаву, то как из северной, так и из южной были взяты корпуса для усиления центра у Варшавы. В результате от Варшавы неприятель был оттеснен на 150 верст, при очень усиленном наступлении и довольно быстром отходе неприятеля, и при дальнейшем движении центра через недели две или три был бы уже в пределах Познани. Но ослабление флангов привело к тому, что они могли быть отброшены назад: северная группа к Неману, а южная за Сан⁷³.

Ежели теперь выполнить план верховного главнокомандования и усилить фланги, то это придется сделать за счет центра, и тогда получится, что фланги достигнут намеченной линии, а ослабленный центр будет, весьма вероятно, снова оттеснен к Варшаве, т. е. к Висле. Такой план был признан генералом Рузским крайне рискованным. Переговоры по телеграфу, по-видимому, поколебали в Данилове уверенность, и было решено, что генерал Рузский лично поедет в Ставку для переговоров. И вот 21 окт[ября] в 9 ч. вечера мы и выехали в Барановичи. Ко мне подъехал в это время[…] {Фамилия в тексте неразборчива.}, который и поехал со мной.

В 10 ч. утра мы прибыли в Барановичи. Стояла теплая осенняя погода, градуса 2 тепла. Туман закутал весь горизонт, и в воздухе чувствовалась сырость. На вокзале мы узнали, что к 5 ч. ждут приезда Государя. С вокзала в Ставку мы поехали на моторах. Генерал Рузский моментально исчез в вагоне начальника штаба, а я остался в садике перед поездом. Петя Ольденбургский⁷⁴ вышел ко мне. Он недавно прибыл с юга из 3-й армии. Потом дядя Николаша вышел и поехал в церковь.

Праздник Казанской Божьей Матери. Я тоже поехал в церковь. Церковь в казармах железнодорожного батальона. Служил протопресвитер военно-морского духовенства Шавельский⁷⁵. В 12 ч. мы были все приглашены к завтраку в вагоне верховного главнокомандующего. Столовая эта — простой вагон-ресторан с маленькими столиками. 1-й стол: Николаша, генерал Пантелеев, протопресвитер Шавельский и начальник штаба Янушкевич⁷⁶. 2-й: Петюша, генерал Каулбарс⁷⁷, Димка Голицын и генерал Рузский. 3-й: Петя Ольденбургский, я, генерал-адъютант Троцкий⁷⁸ и Данилов и т. д. Давали закуску, водку, вино и отличную еду. Настроение Николаши было возвышенное. Получены известия о взятии Сандомира на юге, Бакаларжева на севере и об отступлении по всему остальному фронту неприятеля.

После завтрака я лично бродил по саду и поезду, был у Пети, зашел к Менгдену⁷⁹. В 4 ч. чай пили. В 5 ¹/₂ ч. уже было совсем темно, подошел царский поезд. Ники принял генерала Рузского, и пожаловал ему Георгия 2-й степени⁸⁰. Я остался ждать генерала снаружи. Видел только Дрентельна⁸¹ и Нарышкина⁸². В поезд не входил.

[23 октября]

В 6 ¹/₂ ч. мы отбыли на станцию, обедали в вагоне и вернулись в Седлец⁸³ к 8 ч. утра 23 октября. Результат поездки был удачен, в том смысле, что операции на севере и юге признали за самостоятельные, а центр — отдельно, причем наступательный характер его остался без задержки. Вопрос о прибавке 4-й армии⁸⁴ к фронту остался открытым, ибо боялись обидеть генерала Иванова⁸⁵, отнимая у него эту армию. От знаменитой директивы Данилов отказался, утверждая, что его не поняли. Видимо, испугался своей глупости. По поводу этого инцидента необходимо отметить следующее, что проливает свет на многое. Когда наш генерал-квартирмейстер Бонч-Бруевич⁸⁶ говорил Данилову, зачем в последней директиве требуется остановка всего фронта (за Вислой) — Данилов ответил: ‘Я писал вообще …’.

Надо заметить, что телеграмма, в которой указывается, что директива подписана начальником штаба Янушкевичем, и в ней все время повторяется фраза: ‘Его Императорское Высочество верховный главнокомандующий требует, находит, указывает и т.д. ‘. Впечатление, что директива дана лично верховным главнокомандующим. А генерал Данилов про ту же телеграмму говорит: ‘Я так писал’. И, вероятно, он действительно лично писал и без указаний от верховного главнокомандующего, иначе нельзя себе объяснить, каким образом он может говорить про такую важную телеграмму: ‘Я писал, вы меня не поняли, это не так’ и т. д., и соглашается изменить директивы. Ежели бы телеграмма изображала личную волю верховного главнокомандующего, то генералу Данилову было бы проще сказать, что он ничего изменить не может без доклада верховному главнокомандующему, ибо это его воля. У нас всех, кто знал эту тайну, ясно создалось мнение, что именем верховного главнокомандующего орудует помимо верховного главнокомандующего. Пишет его именем, и ежели и спрашивает мнение верховного главнокомандующего, то, вероятно, скрывая те сведения, которые могли бы повлиять на верховного главнокомандующего в смысле изменения тех соображений, которые ему докладываются. Это открытие очень опечалило наш штаб. Главное, что Данилов, (черный {Ю.Н.Данилова (‘Данилов-черный’) и Н.А. Данилова (‘Данилов-рыжий’) отличали по цвету волос. — Примеч. ред.}), сухой педант, страшен. Жизни не знает. Нравственный элемент, который составляет главный успех боя, он не понимает и с ним не считается. Ведь на карте, на которой он орудует, нет людей. Есть кружки, означающие корпуса. Есть известное между ними расстояние, а всякий успех, стоивший десятки тысяч жертв, отражается на карте только тем, что наносится новый кружок, впереди старого. И печатают в газетах — такой-то город взят. А что это стоило усилий, потерь — эта ему область недоступная. Ведь что нам стоила эта стратегическая операция отхода всех армий за Сан и Вислу. Сколько напрасных жертв, а главное моральных страданий для тех войск, которые должны были отступить назад, бросив кровью взятые места. Кто возместит эту нравственную муку? А без этой нравственной веры, победы не бывает. Видел я сами эти бедные корпуса бывшей 1-й армии ныне в 10-й⁸⁷. Как им трудно снова поверить в свои силы. Насколько они потеряли веру в свое начальство. А почему отступили — вина тут штаба верховного главнокомандующего, т. е. того же Данилова. Он нашел нужным им отойти (стратегические соображения). И не мог этот сухой муж понять, что он наносит своим же войскам куда больший удар, нежели неприятель⁸⁸.

[25 октября]

22 октября генерал Рузский был в Ставке, говорил, убедил, согласились, и вот сегодня вечер 25 октября, прошло три целых дня, и нет директив из Ставки. Вот как они работают?!

Еще маленький штришок к этой общей картине. Когда в Ставке верховного главнокомандующего наш генерал-квартимейстер Бонч-Бруевич говорил с начальником штаба Янушкевичем о соображениях штаба фронта относительно дальнейших планов, то Янушкевич ему ответил: ‘Ну уж по части стратегии Вы обратитесь к Юрию Никифоровичу (Данилову), это его дело’. При таком положении вещей, конечно, все стратегические соображения вырабатываются Даниловым самолично и без участия Янушкевича, который ему всецело доверил эту отрасль. Дело в том, что когда Янушкевич был назначен начальником Генерального штаба⁸⁹, то он оказался гораздо моложе Данилова, и как человек очень деликатный, до чрезвычайности, он предоставил Данилову полную самостоятельность в своей области, не желая, как младший, своими действиями возбудить недоверие или, скорее не желал осуществить тот служебный контроль над Даниловым, который он, Янушкевич, должен был бы осуществить. При мобилизации, в штабе верховного главнокомандующего, они оказались снова в том же взаимоотношении, благодаря чему Янушкевич совершенно старается стушеваться и, вместо того чтобы быть связующим звеном между верховным главнокомандующим и Даниловым, стушевался и подписывает все телеграммы, составленные Даниловым без проверки. При всех же личных переговорах он, Янушкевич, старается не касаться стратегической стороны. В результате все телеграммы из Ставки верховного главнокомандующего, в которых даются основные директивы, иначе устанавливается общий план войны, отсутствует именно этот общий план. Я лично читал много этих телеграмм, но понять, чего хотят, решительно нельзя. Говорят о необходимости починить железные дороги, мосты, шоссе. Но и без них штаб фронта это знает, и работы в этом направлении идут. А об общем плане глухо лишь сказано, что предполагается вступить в пределы Германии. Но о направлении, в котором это надо делать, когда — ничего. Уже сегодня, 28 октября, прошло 10 дней и весь фронт стоит. Немцы этим временем пользуются, и из агентурных сведений мы знаем, что они укрепляют свои границы. А брать эти укрепления — лишние жертвы. Вместо того, чтобы на их плечах вторгнуться в пределы Германии, мы ждем, ждем. Почему — неизвестно. Сколько ни запрашивали штаб верховного главнокомандующего, ответы получались, как сказано выше, относительно мостов и т. д. Мы все здесь пришли к глубокому убеждению, что Данилов орудует не только помимо начальника штаба Янушкевича, о чем я уже писал выше, но и помимо верховного главнокомандующего. Сопоставляя все мелочи, уясняется та картина, что верховный главнокомандующий не в курсе дела, у него нет общего плана — в результате нет общей воли, нет цели, нет идеи. Директивы штаба верховного главнокомандующего в лучшем случае, когда в них и мелькают идеи, являются лишь решением задачи на основании результатов боев, но эти указания никогда не идут вглубь, а ограничиваются указаниями, до какого рубежа дойти. Рубежи эти очень малы — верст 60 — 100. Но дальше — ни полслова. Затем проходит томительно время стоянок, и вдруг снова задача дается, короткая и часто без связи с предыдущим периодом, под влиянием случайных успехов или неуспехов, в каком-либо частном месте.

Нынешний приезд Государя в Ставку совершенно атрофировал штаб верховного главнокомандования. В первый приезд Государь осыпал штаб милостями. Ну, вот и к этому приезду они приготовились, и действительно их снова покрыли милостями. Но милость милостью, а дело делом. Но вот со дня приезда Государя в Ставку, 22 октября, все застыло. Никаких указаний больше не дают, и сыплют телеграмму за телеграммой о наградах, о представлении к наградам, а о войне как будто и забыли. Все это очень грустно, ибо в результате — лишние жертвы.

Когда Государь был у нас в Седлецах, 26 октября в 8 ч. веч [ера], то из разговоров за столом и затем частной беседы Рузского с Государем было видно, что он вовсе не в курсе дела. Много его удивляло, многое интересовало. Рузский представил ему карту с боевым расписанием. Когда Рузский уходил, Государь вернул ему карту, на что Рузский сказал: ‘Ваше Величество, не угодно ли сохранить эту карту!’ Государь спросил: ‘А можно ли?’ Это мелочь, конечно, но характерно то, что он три дня был в Ставке и там ему общего плана войны не указали (да был ли он, вот еще вопрос?) {См. стр. 132 [115]. — Примеч. автора. В квадратных скобках в данном случае и далее указываются страницы настоящего издания.}. А боевого расписания и подавно ему не дали, а то не обрадовался бы он так, когда Рузский ему отдал карту. Что Государю говорили в Ставке — думается, что ничего. Да и не ему одному ничего не говорят, но и верховному главнокомандующему тоже.

Государь, как всегда, был бесконечно ласков со всеми, как всегда, все очарованы им, но его полное незнание обстановки войны глубоко всех смутило. Два, три вопроса, заданных за столом генералу Рузскому и Орановскому, ясно на это указывало. Все были глубоко убеждены, что Государь все знает, и разочарование было тяжелое, и невольно всякий задавал себе вопрос, как могли в Ставке его так плохо ориентировать. Конечно, все ж знают, что сам верховный главнокомандующий ничего не знает, и при этих условиях что мог он сказать Государю — ровно ничего. Кто во всем этом виноват, вряд ли когда-либо узнаем, но, по общему мнению, виноват (Черный) Данилов. Общую характеристику его деятельности я дал уже выше. Из расспросов разных лиц видно, что у Данилова одно стремление — всю войну вести единолично. Никого не спрашивать, ни с кем не советоваться, и всю славу и доблесть наших войск свести к своим стратегическим талантам. Ох уж эти кабинетные стратеги!

Несколько слов о приезде Государя в Седлец.

В воскресенье 26 октября за завтраком Орановский говорит мне, что сегодня вечером ожидается приезд Государя. Днем Кубе мне говорит то же самое, но со слов буфетчика. Мы видели усиленную чистку вокзала, несли флаги. Видна была суета. Я решил не идти встречать поезд, ибо делать нечего. Сидел у себя в вагоне и обедал, когда прибежал жандарм (это было в 7 ¹/₂ ч. вечера) и передал, что генерал Рузский меня требует на вокзал, куда он прибыл в ожидании поезда. Я живо оделся и пошел. Оказывается, генерал Рузский просил меня придти поговорить с ним. Дело было в том, что после завтрака Орановский говорит мне, что генерал Рузский представил меня к награде по телеграфу. На это штаб верховного главнокомандующего запросил, был ли я в сфере огня⁹⁰. Рузский спросил об этом полковника Сегеркранца, который был со мной в командировке в Варшаве, который и ответил, что я был в сфере артиллерийского огня. Вот Орановский и хотел у меня узнать, так ли это было. Я ему ответил, что в никакой сфере огня я не был. Единственно, когда я был в штабе 1-го Сибирского корпуса, то мы были в 12 верстах от немецких батарей, а вовсе не в 5 верстах, как утверждал Сегеркранц. Дальность же артиллерийского огня не превышает 8 верст. Орановский спросил, как же быть. Генерал Рузский уже ответил, что я был в сфере огня. Я заметил Орановскому, что так подводить меня нельзя и ежели меня спросят, был ли я в огне, я отвечу, что не был. Орановский смутился, указав при этом, что тогда я подведу Рузского. Это не мое дело, ответил я, и прибавил, что очень прошу представление к награде остановить, ибо вовсе не желаю быть помехой. Он и обещал поговорить с Рузским.

Вот на вокзале Рузский и говорит мне, что Орановский ему все передал, но что поздно, представление послано, и очень просит меня его не подводить, и обещал в будущем свести меня под огонь, чтобы оправдать награду. Я умолял Рузского телеграфно вернуть представление, но он не хотел. Я ему сказал, что он ужасно меня подвел этим. Тогда он взял карту и хотел доказать, что тот пункт, где я был, деревня Служевец, находится в сфере артиллерийского огня и если в то время, когда я там был, в эту деревню снаряды не падали, то могли. Эта история была мне очень неприятна, и я решил написать об этом дяде Николаше с просьбой меня не награждать, на что и получил на следующий день от него по телеграфу ответ: ‘Твое правильное желание будет исполнено. Дядя Николаша’.

27 октября. Утро

Благодаря этому я поехал на вокзал к моменту прихода царского поезда проходом из Холма обратно в Барановичи. В 8 ч. 30 м. поезд подошел к станции Седлец. Хотя никто не должен был знать о приходе поезда, тем не менее вокзал наполнился офицерами. Как только поезд остановился, генерал Рузский был приглашен в поезд. Мы еще болтались на перроне, пока не пригласили к обеду. Из штабных были приглашены генералы. С Государем прибыли: военный министр Сухомлинов, адмирал Нилов⁹¹, Воейков⁹², князь Орлов⁹³, Дрентельн, Нарышкин, Саблин⁹⁴. После обеда Ники удалился к себе с Рузским, а нас отпустили. Я еще долго гулял по перрону. Болтал с Воейковым, с шофером Государя Кегрессом⁹⁵. После этого — ушел к себе.

[29 октября]

Генерал Рузский простудился и третий день лежит. Сегодня, 29 октября, заболел генерал-квартирмейстер Бонч-Бруевич. По-видимому, в городе инфлуэнца {Название острого респираторного заболевания.}.

[31 октября]

Сегодня, 31 октября, генерал Орановский сообщил, что мы переезжаем в Варшаву, чтобы быть ближе к фронту, ибо 1 ноября, начнется общее наступление.

[22 ноября]

1 ноября вечером весь штаб переехал в Варшаву и разместился в Лазенках⁹⁶, в здании бывшей школы подхорунжих. Как помещение, так и удобства для штаба превосходные. Желать лучшего нельзя. Но то, что мы все ожидали, а именно, что пребывание штаба в таком большом городе, где еще, кроме того, центр всех политических веяний, вызовет массу неудобств. Во-первых, стали все, кому надо и кому не надо, ездить в штаб представляться генералу Рузскому. Старику и без того много дела, да еще его тревожат. Кроме того, присутствие штаба вызвало в городе массу сплетен и толков, которые, без сомнения, имели исходной точкой штаб. Было еще одно неудобство, а именно, что из Варшавы не так легко переехать назад в случае необходимости. Вперед, конечно, сколько угодно, но назад — вызовет панику. А что именно назад, может, нужно будет уехать, покажет последующее.

К нашему приезду дела на фронте представлялись в следующем виде. По общей директиве 2 ноября оба фронта должны были начать наступление на линию — Ченстохов, Краков — Карпаты. Долго наш Северный фронт {Имеется в виду Северо-Западный фронт.} ждал этот день, как просил он ускорить его, указывая, что задержка даст противнику возможность окопаться и вывести главные силы и затем перебросить их на Торнское направление. Но штаб верховного остался глух нашим мольбам, ссылаясь главным образом на Южный фронт {Имеется в виду Юго-Западный фронт.}, который запоздал в своих операциях и не дошел до намеченной линии. Наш фронт возражал, что операции Южного фронта должны быть выделены в совершенно особую операцию, не связанную с Северным фронтом, иначе оба будут лишь друг другу мешать. Но ничего не повлияло, и мы стояли две недели друг против друга. Когда же 2 ноября, согласно общей директиве, наш фронт начал наступление, то со стороны Торна⁹⁷появились 3 корпуса, идущие вдоль Вислы, сметающие по дороге наши слабые линии 1-й армии на правом фланге. Неприятель оказался к 3 ноября уже в 60 верстах за нашим правым флангом. Пришлось спешно переправить на левый берег Вислы 2-й корпус 1-й армии. А затем, что и было самое трудное, повернуть на север 2-й и 5-й армиям. Не имея железных дорог, было трудно быстро выполнить всю ломку фронта, и вот вся драма заключалась в том, успеют ли войска к 4 ноября вечером встать на свои места, чтоб принять бой.

Именно в этот день я выехал в Петроград, и Орановский дал мне карту для Государя, где было показано, как войска стояли для наступления, и как их пришлось повернуть для опережения наступления со стороны Торна. Приехал я в Петроград лишь 6 ноября, а у Государя был 7 ноября к завтраку⁹⁸. Николай Михайлович⁹⁹, вернувшийся от Южного фронта, тоже был приглашен к завтраку. По лицу его видно было, что мое появление было для него очень неприятным. Он, вероятно, хотел за столом много говорить и по обыкновению все критиковать, но все время молчал или говорил вещи (простые), до войны не относящиеся. После завтрака я передал Ники карту и объяснил ему расположение армии. В углу кабинета стояло знамя австрийского полка, привезенное с Южного фронта.

15 ноября я выехал обратно в Варшаву и 17 ноября прибыл туда с мама к 11 ч. 40 м. утра. Положение на фронте сильно изменилось за эти 14 дней. Был прорыв у Бруина, правый фланг отодвинут назад, и на всем фронте отчаянные бои все время. Потери огромные. В личном составе тоже произошли большие перемены. Генерал Рузский 16 ноября ездил в Седлец на свидание с верховным и Ивановым, и там было решено командующего 1-й армией Ренненкампфа¹⁰⁰ сменить за старые грехи¹⁰¹ к всеобщей радости, командующего 2-й армией Шейдемана за целый ряд ослушаний, крайнюю нераспорядительность и даже панический ужас тоже сменить.

Командующим 1-й армии назначили генерала Литвинова¹⁰², а для 2-й армии предложили генерала Куропаткина¹⁰³. Он сам очень просил ему дать хоть корпус. Но т. к. генерал Куропаткин с прошлым¹⁰⁴, решили обождать приезда Ники в Ставку. Ответ получился отрицательный, без объяснений. Временно назначили генерала Алиева, командира 4-го корпуса¹⁰⁵.

Перед своим отъездом я условился с Орановским, что буду у него каждый день в 9 ¹/₂ ч., чтобы читать телеграммы и быть в курсе дела. Вот 18 ноября я и приехал к нему. Читали сводку, отмечали расположение всех войск, затем последние донесения.

Неприятель в итоге собрал 11 ¹/₂ корпусов на правом берегу Вислы. Сила, конечно, огромная, но и нас не мало — 12 корпусов. Но вот где драма. Состав всего фронта (около 18 корпусов) равнялся 16 ноября 175 000 вместо 600 000, т. е. ¹/₄ и пополнения не идут. Вопрос теперь сводится к тому, удержать свои позиции до подхода пополнений, привести войска в порядок и затем лишь мыслить о наступлении. Вот почему был отдан приказ, укрепить весь фронт усиленным профилем, провести проволочные заграждения и держаться. Противник каждый день усиленно атакует наши позиции у Ловича и Лодзи и старается обойти наш левый фланг. Этот обход был сегодня 22 ноября взят в тиски, и мы ждем отступления обходной колонны. На самом правом фланге, в районе Плова, были частичные отступления, но с возвращением на старые места. Конечно, будь наши корпуса в полном составе, вопрос обстоял бы иначе и мы могли бы перейти в наступление, но, имея лишь ¹/₄ всего состава, трудно, что-либо предпринять. Конечно, не следует забывать, что и противник понес большие потери и его корпуса не в блестящем виде. Он до сих пор наступает густыми колонами, неся при этом большие потери.

Итак, мы теперь стоим на месте, закапываемся, и лишь левый фланг придется отвести за Лодзь на линию Тоглашова. Но это последнее наше предположение зависит от Ставки, и мы очень боимся, что не дадут. А это крайне необходимо, ибо 5-я армия имеет ужасно изломанную линию, благодаря чему корпуса растянуты. Осадка назад сокращает боевую линию на ¹/₃, что, принимая во внимание слабый состав корпусов, крайне необходимо и, главное, выгодно. Линию предполагаемого отхода укрепляют усиленно. Наша гвардейская кавалерия имела блестящее дело под Петроковым, где ей пришлось удержать наступление целого корпуса, что и было выполнено. К сожалению, командир пехотных гренадер […] {В тексте дневника оставлено место для указания фамилии.} был тяжело ранен и привезен к нам в госпиталь. Сегодня, 22 ноября, положение его было безнадежное.

По поводу вакансии на должность командующего 2-й армии у нас имелось предположение, что туда [могут] назначить Алексеева¹⁰⁶, начальника штаба Южного фронта, а на место Алексеева [могут] назначить Данилова (черного). Все это подтверждает предположение, что хотят избавиться в Ставке верховного от Данилова. Уже давно на него была масса нареканий, и даже Ники об этом знает. Многое о нем я уже писал выше, но за последнее время подобные факты стали вновь повторяться, и, главное, он мешает всем операциям.

23 ноября

Сегодня при разборе бумаг между прочими было сообщение генерала Сиверса, командующего 10-й армией, что за последнее время наблюдалась массовая сдача в плен, даже целыми ротами в 84-й пехотной дивизии. В одном случае сдалось целых три роты. Генерал Сивере, давая оценку этому печальному случаю, просит провести законодательным путем закон, по которому всякий пленный теряет право в будущем возвращаться на родину и фактом сдачи в плен считается выбывшим из русского подданства. Я возразил Орановскому, что такую меру юридически трудно обосновать. Можно карать за сдачу в плен, включительно до смертной казни, но огульно признавать всех попавших в плен выбывшими из русского подданства повлечет много несправедливостей, ибо не все же добровольно попадают в плен. Смешивать же всех вместе не есть решение задачи. Положение на фронте за день успокоительное. Атаки прекратились, и даже заметно отступление неприятеля почти по всей линии. Неприятель понес весьма чувствительные потери. В некоторых полках в ротах не более 20 — 40 человек¹⁰⁷, а 25-й корпус почти целиком уничтожен. О каких-либо наступательных действиях с нашей стороны и речи быть не может. Надо пополнить убыль. Освежить материальную часть, пополнить запасы, а на все это потребуется немало времени.

24 ноября

Бой на фронте затих. Лишь в некоторых местах шла легкая артиллерийская перестрелка. Атак нигде не было. Отход левого фланга исполнен благополучно. Трудно пришлось лишь гвардейской кавалерии под Петроковым, но и то к концу вчерашнего дня немцы отошли. Разведывательное отделение очень жаловалось на беспорядки в г. Варшаве и приписывает это слабости военного губернатора генерала Турбина¹⁰⁸ и предлагает заменить его Енгалычевым¹⁰⁹. Разговор был также о секвестрации {Так в тексте. Секвестр — запрещение, налагаемое органами государственной власти на распоряжение и пользование каким-либо имуществом.} Варшавского газового завода, находящегося всецело в руках немцев. В других городах отделы этого общества были секвестрованы. Вероятно, так и будет сделано.

26 ноября

За эти два дня замечено было по агентурным сведениям прибытие 4 немецкого корпуса¹¹⁰. Итого на левом берегу Вислы в итоге 13 ¹/₂ корпусов. Неприятель усилил атаки на нашем правом фланге, но безрезультатно. На левом за вчерашний день наша гвардейская кавалерия одержала успех, не допустив противника вперед, причем особенно отличилась наша 5-я батарея. Мы все ожидаем яростных атак неприятеля в центре и правом фланге, где обнаружено присутствие тяжелой артиллерии. Мы тоже подводим к Илову 120-пудовые орудия из Новогеоргиевска¹¹¹. Движение корпуса на Цеханов — Млаву приостановлено. В 10-й армии заметнее идет осадная война в траншеях и минами. Укомплектование идет, но очень медленно.

4 декабря

За истекшую неделю наши дела на левом берегу Вислы приняли очень нежелательный вид. Растянутость линии фронта 1, 2-й и 5-й армий, с изломанными фронтами, ставит задачу армиям очень трудную. Линия фронта идет от Вислы через Илов на юг восточнее Ловича, огибает Лович с запада, образуя здесь выдающийся полукруг. Далее линия тянется на юго-запад на Гловно-Згерж, поворачивает на юг, западнее Лодзи на Рзгов, Тушин. В итоге правый фланг верстах в 100 от Варшавы, а левый — в 200 с лишним. Неприятель сосредоточил главный удар на наш правый фланг 5-го и 6-го Сибирских корпусов¹¹², которые, понеся большие потери, немного подались назад. Не имея резервов под рукой, пришлось стянуть туда с левого фланга 1-й Сибирский корпус, но путь далекий, и в случаях дальнейшего осаживания этих корпусов левый фланг не в силах помочь. Ввиду этого было решено левый фланг оттянуть назад, начиная от Стрелкова, вытянуть фронт прямо на юг до Вольборжа. Этим мы, правда, отдавали неприятелю Лодзь, но сокращением фронта выигрывали в силе линии огня. Сокращение выразилось приблизительно в 30 % линии. Петроков оставался, таким образом, впереди нашего левого фланга на стыке Северного и Южного фронта. Для обеспечения прорыва туда был выслан гвардейский кавалерийский корпус¹¹³ Гилленшмидта¹¹⁴, Новикова¹¹⁵ и др. Несмотря на более выгодную линию фронта, все же оказать содействие правому флангу мы были не в силах. 5-й и 6-й Сибирские корпуса в течение 10 дней выдерживали ожесточенные атаки, подались окончательно за р. Бзуру. Это поставило левый фланг в очень ненормальное положение, и пришлось отвести весь фронт за Бзуру и Равку. Тут подготовлена позиция, конечно еще не очень сильная, и надежда удержаться на ней долго сомнительна. Почему, спросит всякий? Ответ прост. Состав корпусов составляет лишь ¹/₄ нормального состава, а пополнение идет медленно. Кроме того, артиллерийских снарядов очень мало, что не позволяет вести интенсивный огонь¹¹⁶. Конечно, как пополнение, так и люди и снаряды подойдут, но на это надо время, а потому весьма вероятно придется отойти еще назад, на укрепленный район Варшавы, где малый фронт позволит выводить в резерв части для пополнения и освежения и, когда все корпуса будут доведены до полного состава, перейти в общее наступление. Все это, конечно, весьма печально, но грустная необходимость заставляет укрыться под защиту крепостей. В результате мы затягиваем компанию месяца на два, по крайней мере.

Наш крайний правый фланг 10-й армии Сиверса ведет осадную войну на Мазурских озерах, медленно подвигаясь вперед¹¹⁷. Укрепленный район Млавы успешно прогнал немцев за пределы к Сольдау Я лично склонен думать, что немцы, как это всегда они делают, отошли сами при виде превосходящих сил. Южный фронт тоже отошел назад на линию р. Пилицы. Вот и общий итог. К 1 декабря штаб фронта снова переехал в Седлец. Наш главнокомандующий очень устал там. Масса лиц его посещало, и отымало лишь непроизводительно время. В Седлеце очень спокойно. Варшава была смущена отъездом штаба, но, в общем, перенесла это спокойнее, нежели многие ожидали.

За вчерашний день на фронте было спокойно. Атаки немцев не было. Почему и отход на линию Бзура — Равка выполнен спокойно¹¹⁸.

8 декабря Войска благополучно отошли за Бзуру — Равку и стали укреплять свои позиции, усиливая их искусственными препятствиями. Неприятель все же около Сохачева форсировал переправы, но был отбит. По донесению разведывательного отделения, неприятель стал перегруппировать свои силы. Сперва была заметна группировка против нашего крайнего правого фланга, а теперь, агенты доносят, сосредоточение идет против центра, т.е. южнее Сохачева, примерно у слияния Бзуры и Равки. Попытки неприятеля нажать на наш левый фланг 5-й армии не удались. Также не удались атаки в стык между Северным и Южным фронтами, т.е. между 5-й и 4-й армиями. Сильный кавалерийский заслон, действовавший во фланг наступающим колоннам, успешно помог отражению натиска. На Млавском направлении неприятель отошел к Сольдау за пределы границы¹¹⁹. На линии Мазурских островов, в общем, без перемен. Сивере медленно ведет наступление чисто осадными работами.

Вчера вечером генерал-адъютант Рузский выехал на осмотр укрепленного района Варшавы.

За обедом Г.Скалон¹²⁰ (Кут) передал мне со слов подъесаула Янова (1-го Читинского полка), что, проезжая на локомотиве с 2 на 3 декабря между станциями Радом — Скаржинск с корнетом Скосырским (лейб-гвардии Гродненского гусарского полка) и капитаном Усачевым (1-го пехотного батальона), машинист им жаловался, что начальник Привислинской железной дороги генерал-майор Гескет¹²¹делает все возможное, чтоб задерживать движение эшелонов. С этой целью поезда простаивают по несколько часов на полустанках, а в Люблине при постройке перекидного моста рабочим материалом завалено несколько путей, мешающих движению. Кроме того, сократив доход машинистов с 90 р. в месяц на 40, он будто желает вызвать этим с их стороны забастовку, которую они не сделают ввиду войны и общего патриотического духа, но после войны такая забастовка возможна, ибо действия генерал-майора Гескета нетерпимы и явно вредят военным действиям. Названные выше три офицера желали бы, чтоб их выслушали, и готовы подтвердить свои показания.

Выслушав это, не более — не менее как явное обвинение генерал-майора Гескета в измене, я решил на следующий день поговорить с Орановским. Он, конечно, счел обвинение в измене чересчур сильным, но, принимая во внимание, что вообще на Привислинской железной дороге замечен большой непорядок, он принял к сведению и сказал, что посмотрит.

10 декабря

За вчерашний день на Млавском направлении немцы снова повели наступление на Цеханов — Мехов со стороны Млавы. Расположенный там 1-й Туркестанский корпус¹²² под начальством генерала Шейдемана (бывшего командующего 2-й армией) начал отражать натиск, но, по мнению генерал-квартирмейстера Бонч-Бруевича, Шейдеман, проникнутый вечной паникой, не способен принять должные меры и с минуты на минуту можно ожидать весьма нежелательных результатов. У Млавы был выдающийся геройский поступок двух прапорщиков, которые ночью подползли к артиллерийскому биваку {Бивак (бивуак) — стоянка войск вне населенных пунктов для ночлега или отдыха.} и, начав стрелять из винтовок, навели панику, причем одно орудие в полной запряжке двинулось по их направлению без ездовых, которые разбежались. Поймав лошадей, они сели верхом и привезли орудие в штаб корпуса. Орудие оказалось 4 ¹/₂-дюймовой гаубицей¹²³.

На остальном фронте немцы вели отчаянные атаки, понесли огромные потери, но успеха не имели. И наши потери немалы. В одном из полков 5-го корпуса осталось лишь 4 офицера. Пленных взято мало. По донесению видно, что пленных не берут. Против 10-й армии в ночь к аванпостам явился немецкий офицер и сдался в плен. По сообщениям пленных, укомплектование немецких частей идет из добровольцев. Это свидетельствует о том, что запасы людей исчерпаны и приходится взывать к добровольцам.

13 декабря

За эти дни существенных перемен на фронте не было. Немцы немного продвинулись вперед в исходящем углу фронта, у слияния p.p. Бзуры и Равки и мы отошли назад, выпрямив эту линию, что выгоднее в смысле сокращения фронта и, кроме того, исходящий угол подвергал наш фронт фланговому огню. На левом фланге немцы не продвинулись, но и мы успеха не имели. В 10-й армии начался штурм Летцена. Результаты еще не известны.

Из мелочей можно отметить, наблюдающееся за последнее время распространение брошюр и воззваний к полякам и немцам против России. Было много случаев ловли шпионов в Варшаве. Особенно подозрительные люди были замечены в гостинице ‘Аполло’ и в доме No 18 по Краковскому предместью. Установлено наблюдение. Вообще шпионство сильно развито. Много хлопот задает ‘Бристоль’. Там все подслушивают разговоры, и было много случаев, что именно из ‘Бристоля’ выносились сведения весьма секретного характера. Хотели даже закрыть ресторан в ‘Бристоле’, но этому воспротивился начальник штаба Орановский.

14 декабря

Сидел я у себя после завтрака в вагоне, когда получил от Орановского письмо с приложением телеграммы на имя генерал-адъютанта Рузского от Янушкевича следующего содержания: ‘Его Величество ожидает в Ставке великого князя Андрея Владимировича для возложения поручения’. Телеграмма была подана из Барановичей в 12 ч. 40 м. дня, а я получил ее лишь в 2 ч. 45 м. дня. Сейчас же пошел к генералу Рузскому проститься, получил для передачи генералу Янушкевичу пакет, и в 4 ч. 40 м. с экстренным поездом выехал в Барановичи. В 8 ч. в Бресте встретил Николая Михайловича, который ехал из Холма, вызванный такой же телеграммой. Зачем мы понадобились в Ставке, мы понять не могли, и как не вертели, в чем дело, так и не договорились. Прибыли в Барановичи в 16 ч. 45 м. вечера и на моторе поехали к поезду Государя. Он как будто не ожидал нашего приезда и ничего не сказал даже о причинах вызова. Оттуда я зашел к Янушкевичу, передал ему пакет генерала Рузского и вернулся домой в вагон.

15 декабря. Понедельник

В 11 ³/₄ ч. Николай Михайлович и я, мы поехали к завтраку в поезд Ники. За столом было 26 персон. После завтрака Ники позвал меня к себе и передал поручение объехать 1, 2-ю и 5-ю армии и благодарить по корпусам всех за службу. Государь приказал благодарить в следующих выражениях: ‘Горячее спасибо за доблестную боевую службу‘ {Здесь и далее подчеркнуто автором.}. Для выполнения этого поручения, надо попасть в штаб корпуса, а ежели возможно, то и в части, где это представится возможным. В 10-ю армию будет командирован Георгий Михайлович, в 4-ю и 9-ю Николай Михайлович, а на юг — Петя Ольденбургский. В 5 ч. мы выехали обратно в Седлец.

По возвращению в Седлец генерал Рузский, которому я передал о полученном мною высочайшем поручении, просил меня собрать по дороге сведения по артиллерии.

[Не ранее 29 декабря]

16 декабря я выехал в объезд через Варшаву. Не вдаваясь в подробности своих путевых впечатлений, приведу здесь в общих чертах то, что я донес главнокомандующему после командировки.

Артиллерия¹²⁴: среднее состояние боевых припасов в корпусах 1, 2, 5-й армий и укрепленного района указаны в приложенной таблице (таблица эта была приложена к моему отчету), из которой видно, что легких орудий в бригадах и мортир {Далее автором зачеркнуто слово ‘артиллерийских’.} в дивизионах осталось около ¹/₄ боевых припасов при нормальном соотношении между шрапнелями и гранатами.

В тяжелой артиллерии остаток колеблется от ¹/₅ до ¹/₆ нормального запаса, но соотношение между шрапнелями и бомбами нарушено. Бомб по норме должно быть ¹/₃, а налицо в 42-х линейных пушках около ¹/₁₀, а в 6-дюймовых несколько лучше.

По данным некоторых корпусов можно определить в среднем суточный расход на одно орудие в 5 патронов для легких орудий. Эту норму следует признать за среднее максимальное. За первый период войны, т.е. до того дня, когда было указано на необходимость в соблюдении экономии в расходовании снарядов, артиллерийская стрельба велась очень интенсивно и весьма часто без определенной задачи. Благодаря этому подвижные запасы быстро истощались и пополнение из местных парков¹²⁵ не поспевало за расходом. В данное время местные парки почти пусты. В настоящее время на весь фронт поступает 4 парка в месяц, что составит, считая на весь фронт, около 1800 3-дм орудий¹²⁶, в сутки на одно орудие 2,2 патрона. Можно допустить даже не 2,2, а 3 патрона, т.к. часть орудий находится в ремонте. Такое пополнение запасов, с соблюдением известной, разумной экономии, вполне обеспечивает легкую артиллерию. В наиболее тяжелом положении наши лучшие пушки, 42 линейные дальнобойные. По частным сведениям, заготовление фугасных бомб так [же] затруднено. Это очень тяжело отзывается на успехе нашего огня в борьбе с неприятельскими дальнобойными пушками¹²⁷. Легкая артиллерия бессильна с ними бороться.

Почти все инспектора артиллерии корпусов указывали на желательность увеличить количество пулеметов в дивизиях или по крайней мере довести их до нормы¹²⁸. За последнее время много пулеметов выведено из строя и не заменено новыми. Уменьшая силу артиллерийского огня при отражении атак, в силу вынужденной экономии в расходовании снарядов, следует восполнить этот недостаток усилением пулеметного огня.

Инспектор артиллерии 1-го армейского корпуса¹²⁹ князь Масальский¹³⁰ просил дать ему поршневые пушки, ежели они обеспечены достаточным количеством снарядов. При нынешней позиционной войне окопы сближены на очень короткие расстояния и поршневые пушки, вполне могли стрелять с успехом. Это дало бы возможность еще более экономить снаряды и накопить ко дню наступления полный боевой комплект.

Материальная часть во всех бригадах, вполне исправна. Снабжение с большим успехом справляется с этой задачей, заменяя новыми предметами испорченные и сломанные. В 2-м кавалерийском корпусе¹³¹ нарезы почти во всех пушках сорваны и еще не заменены новыми, о чем сообщено в снабжение.

Парковая бригада 79-й артиллерийской бригады была сдана в г. Двинск по распоряжению коменданта Новогеоргиевской крепости генерала Бобыря¹³² в августе месяце, и бригада возить свой боевой комплект полностью не может. Обывательские подводы, коими заменены зарядные ящики, цели не достигают. Та же участь постигла и 77-ю артиллерийскую бригаду.

Офицерский состав почти во всех пехотных полках не превышает 10 — 15 и лишь в редких случаях достигает в некоторых полках 25. Были полки с одним офицером. Этот вопрос сильно озабочивает всех корпусных командиров и командующих армиями. Без офицеров вести атаки почти невозможно. Даже сидение в окопах без офицеров пагубно действует на людей. Командир 1-го армейского корпуса рассказал случай, когда пришел из окопа унтер-офицер просить дать им в окоп офицера, [который] хотя бы ‘ни пущал’ ходить, но чтобы сидел у них, а то, как он выразился: ‘Мы сбегим’.

Командующий 1-й армией предлагал расформировать 67-ю и 76-го пехотные дивизии¹³³, как проявившие недостаточную доблесть, и влить их в другие дивизии, чем увеличится состав офицеров. В крайнем случае, взять офицеров с этапов.

Командующий 2-й армией полагал бы лучше взять офицеров от кавалерии, где есть сверхкомплект.

Общее мнение: ежели будут выбиты из строя последние офицеры, то сколько бы не присылали на укомплектование нижних чинов, полк сформировать невозможно.

Саперы работают, по отзывам всех корпусных командиров, свыше всякой похвалы. Впереди окопов устроены проволочные заграждения. Окопы доведены до полной профили и расположены в два ряда. Впереди ночные, а сзади денные. Для резервов сделаны убежища с печами. Сибиряки даже умудрились устроить бани под землей. Лопата, к которой раньше относились весьма небрежно, считая ее за лишний груз, теперь ценится солдатами, и каждый бережет свою лопату, как винтовку.

Санитарное состояние в войсках превосходное. Холера в 1-й армии локализируется, а во 2-й были лишь единичные случаи (8). Большим подспорьем для войск был бы нормальный отпуск дров. С наступлением холодов в окопах без костров обойтись нельзя. Приходится рубить лес, что вызывает, весьма естественно, много нареканий со стороны помещиков, но запретить рубку невозможно.

Общий восторг войск вызвал поезд-баня. Те корпуса, которые имели возможность им воспользоваться, прямо не нахвалятся. Всех вымыли, дали чистое новое белье. Верхнюю одежду пропустили через стерилизационные камеры. После чего всех напоили чаем.

Тыл во 2-й и 5-й армиях отлично устроен. Тыловые пути разработаны в деталях. Всюду выставлены указатели дорог, куда дорога идет. Ночью горят фонари. В этапных пунктах подробные указатели на всех углах, указывающие, где этапный комендант. Обозы двигаются действительно по своим путям и в большом порядке. Чистота всюду большая. Падали не видать. Бродячих солдат нет. Команды пополнения идут в порядке и строго по своим путям. Все селения охраняются караулами и патрулируются улицы и выходы.

В 1-й армии тыл не так хорош. Отсутствие на дорогах и перекрестках указателей ведет к блужданию команд. Я лично встретил заблудившуюся команду в тылу 2-го Кавказского корпуса¹³⁴, которая шла в 6-й Сибирский корпус. Какими судьбами команда так заблудилась, понять трудно было, но указать дальнейший маршрут было еще труднее за отсутствием указателей на дорогах. При этом наступала ночь, и команда вряд ли могла раньше утра дойти до 6-го Сибирского корпуса.

По всем дорогам валяются неубранные павшие лошади, которых грызут [собаки] и клюют вороны. Трупы некоторых лошадей на вид валяются довольно продолжительное время. В некоторых местах видел собак, разрывающих закопанные трупы лошадей. Внутренности после убоя скота валяются на полях.

Встречается масса бродячих отдельных солдат. Кавалерии было даже поручено делать облавы в лесах и болотах. За один день было переловлено свыше 600 человек. В некоторых селениях хотя и были патрули, но цели они не достигают. Обозы загромождают дороги, и проехать через эту гущу повозок иногда прямо невозможно.

Дописав этот [доклад], я передал [его] начальнику штаба генералу Орановскому 23 декабря, а 24 декабря генерал Рузский имел со мной довольно длинный разговор по этому поводу. Главное касалось вопроса артиллерийских патронов.

Ввиду того, что я ехал в штаб верховного, он просил меня переговорить о многом с верховным главнокомандующим, что мне не удалось сделать за отсутствием времени.

24 декабря я выехал в Ставку и 25 декабря успел лишь доложить о предполагаемой смене командира 23-го корпуса генерала Сирелиуса¹³⁵. Верховный главнокомандующий предложил назначить на эту должность генерала Олохова¹³⁶, командира 1-й гвардейской пехотной дивизии. После завтрака я переговорил с Орановским по аппарату, и дело кончилось назначением генерала Олохова. Вечером того же дня я выехал в Петроград. Куда и прибыл 26 декабря ночью.

29 декабря я являлся Его Величеству¹³⁷ и между прочим доложил, что вопрос с офицерскими наградами так плохо поставлен, что до сих пор почти никто ничего не получил. Я предложил в виде проекта мысль учредить подвижные Георгиевские думы. Мысль эта понравилась Ники, и он поручил мне написать об этом князю Орлову, чтоб он этот проект разработал и доложил ему.

В этот же день я написал Орлову следующее письмо:

‘Объехав по высочайшему повелению часть Северо-Западного фронта, я имел случай лично опросить всех командующих армиями, корпусных командиров и большинство начальников дивизий, командиров бригад и командиров полков и низших начальников о положении офицерских наград. Во всех без исключения частях награды офицерам очень запоздали и запаздывают. Причин к тому очень много. Главным образом запоздание в наградах произошло от частой перегруппировки частей войск, причем части переходили много раз не только из одного корпуса в другой, но из армии в армию и даже из одного фронта в другой. При этом вся переписка часто возвращается обратно в части, на что требуется очень много времени, принимая во внимание трудность в доставлении документов в части, находящиеся в бою.

Кроме того, созыв Думы Георгиевской¹³⁸ при штабах армий на практике оказался очень трудным. Главный контингент Георгиевских кавалеров, число которых должно быть в Думе семь, находится в строю, и отрывать их, без явного ущерба для боя, не всегда представляется возможным.

Созыв же Думы из числа лиц той же армии влияет очень часто на решение Думы, где младшим приходится судить старших, а старшие, при личных счетах, влияют на судьбу младших.

В итоге все вышеуказанные причины затянули дела о наградах до крайности. Есть случаи, что представление к награде осталось до сих пор без ответа с самого начала войны.

Этот вопрос сильно озабочивает всех начальников. Своевременность наград имеет большое нравственное значение. Подвиг должен быть награжден без замедления (ст. 19. Статута).

Большая потеря в офицерском составе — в пехоте до 80 % — свидетельствует уже о беспримерной их [отваге], а наград почти нет.

Я здесь говорю лишь о Георгиевских крестах и оружии, т. к. награждение остальными орденами передано теперь в руки главнокомандующих и командующих армиями и идет почти нормально.

Обсуждая вопрос, как ускорить дело о награждении офицеров Георгиевским крестом и оружием, возникла мысль о создании подвижных Дум с независимым от действующей армии составом, дабы, с одной стороны, ускорить дела о наградах, сосредоточение представления в руках лиц, не занятых в армии, и, кроме того, обеспечить решения Думы большим беспристрастием.

Количество подвижных Дум зависит от наличности в данное время свободных от дела Георгиевских кавалеров в Государевой свите¹³⁹и в армии вообще. Но было бы желательно иметь хоть по одной Думе на фронт. В состав каждой Думы следовало бы назначить хотя бы по одному генерал-адъютанту¹⁴⁰. Это придало бы Думе больший авторитет. В каждую Думу можно было бы назначить от 4 до 5 лиц, с тем, чтобы недостающее число Георгиевских кавалеров бралось бы на местах. Вызвать в Думу двух-трех лиц не представляется трудным.

Представления о наградах следовало бы направлять прямо из штабов корпусов в эти Думы, которые, не будучи заняты ничем другим, могут скорее и легче разбирать представления и в случае необходимости получать на местах дополнительные данные или поручать одному из членов Думы на месте расследовать упомянутые в представлении геройские поступки.

На днях я имел возможность лично доложить Его Величеству об изложенном выше проекте, и Его Величество поручил мне сообщить этот проект Вам для доклада Его Величеству вашего мнения по сему вопросу, каковую высочайшую волю, я спешу ныне исполнить’.

Пока до 6 января 1915 г. я по этому поводу больше ничего не слыхал.

1915 год

[Не ранее 5 января — не позднее 6 января]

5 января я был у Сергея Михайловича и совместно с генералами Кузьминым-Караваевым¹⁴¹ и Смысловским¹⁴² обсуждали вопрос об изготовлении патронов. Оказалось, что в январе и феврале всего будет готово по 12 парков в месяц, т. е. по 360 000 патронов, а в марте и апреле по 14 и даже 16 парков, т.е. около 480 тыс. В это же время ожидается транспорт из-за границы и можно ожидать до 20 парков в месяц, но не ранее апреля — мая. Конечно, цифра эта мало утешительна, ежели принять во внимание, что нам нужно 1 ¹/₂ миллиона в месяц.

Относительно пулеметов оказалось, что изготовление ровно 240 в месяц, это недурно, но все же мало. Ввиду этого предложили взять морские пушки 37 мм и 47 мм, которые находятся в Ивангороде и Бресте. По этому поводу будет возбуждено ходатайство.

Я указал Сергею Михайловичу на желательность иметь при фронте инспекторов артиллерии¹⁴³ для объединения всех вопросов, касающихся артиллерии, а то из-за отсутствия компетентных лиц многие мероприятия гибнут при самом возникновении. Оказалось, что Сергей этот вопрос уже поднимал в начале войны, но успеха не имел. Теперь он снова хочет его поднять. Потом говорили вообще об артиллерии, но особенно существенных вопросов не касались. Многое он сам знал хорошо, а мелочи, конечно, нет.

7 января Сегодня генерал Кузьмин-Караваев телефонировал мне, что собирается телеграфировать Янушкевичу о морских орудиях. Посмотрим, что из этого выйдет.

8 января Сегодня у мама пил чай министр иностранных дел С.Д. Сазонов¹⁴⁴. Я там не был, но Борис¹⁴⁵ говорил, что, по его словам, польский вопрос¹⁴⁶ почти окончательно установлен. Решено дать им полную свободу вероисповедания, право в школах преподавать на польском языке кроме главных предметов (истории, географии, русского языка и религии православной), полное самоуправление, все должности замещаются поляками — русские тоже, но при условии знания польского языка, и наоборот, поляк может служить в России, но должен знать русский язык. Судьи — поляки. Границы немного расширим, но не русскими землями, а новыми, завоеванными. Открытым остался вопрос об общем Сейме. Местные и губернские в принципе приняты, но еще не общий на всю Польшу.

В общем, им дают почти полную свободу — и не спрашивают у нас, что, вероятно, они в скором будущем отделятся от нас. Туда им и дорога!

Я не вполне согласен с этим мнением. Столько крови пролили за эту войну и все на польских землях, и так халатно смотреть на будущее. Ежели так, то не стоило и воевать в Польше. Отдать Дарданеллы и Босфор. Раз отвоевали, да еще прибавили кое-что, то не для того, чтоб отдавать или создавать рядом новую независимую страну, да еще с перспективой, что она отделится в скором будущем.

13 января

Прибыл я в Седлец в 7 ч. вечера с опозданием в 3 часа и пошел прямо в штаб к Орановскому. У него в передней я встретил генералов Гулевича и Данилова и спросил их, дома ли Орановский. Гулевич ответил, что дома, и на мой вопрос, есть ли у него кто-либо, Гулевич ответил, что нет. Только что я хотел пройти к Орановскому в кабинет, Данилов мне говорит, что там я Орановского не найду и что его уже нет, а начальник штаба — Гулевич. На это Гулевич говорит: ‘Позвольте мне в таком случае, представиться как начальник штаба’. Ничего подобного я, конечно, не ожидал, и, вероятно, на моем лице было написано нечто такое, что вызвало невинную улыбку у обоих. Шел я с полной уверенностью встретить Орановского и вдруг нахожу Гулевича.

Зашел к Гулевичу поговорить с ним, и вместе пошли к главнокомандующему. Затем я вернулся домой и стал готовить доклад главнокомандующему.

14 января

Все утро писал доклад главнокомандующему по поводу снабжения артиллерии патронами и вот что написал.

По общей норме, запас патронов на 1 легкое 3-дм орудие считается в 1000 патронов. Из этого числа 428 находится в подвижном запасе, а остальные патроны в местных артиллерийских парках.

По этому расчету в армиях Северо-Западного фронта должно быть, считая общее количество 3-дм орудий, в 1800 = 1 800 000 патронов. На самом же деле такого количества патронов не было. Подвижной запас всего фронта равняется 1800 х 428 = 770 400.

Местных же парков было передано на фронт всего 37, что составляет 781 944 патронов. Всего, значит, было 1 552 344 патрона, на 247 656 шт. меньше нормы, что составляет 8 ¹/₆ парков.

В среднем запас патронов на одно орудие равняется 852 вместо 1000.

Состояние подвижных запасов в конце декабря 1914 года может выразиться в следующих цифрах:

Полагается по 428 на орудие = 770 400

Налицо по 280 —‘— = 504 000

Не хватает 266 400

Что составляет 9 ¹/₆ парков.

На Южном же фронте не хватает 108 881. Что составляет 3 ³/₄парков.

Некомплект Северо-Западного фронта превышает [некомплект] Юго-Западного фронта¹⁴⁷ в 2 ¹/₂ раза.

Ввиду этого следовало бы распределять поступающие парки не поровну, между фронтами, а пропорционально существующего некомплекта. При поступлении 10 парков в месяц Северо-Западному фронту следовало бы дать 8, а Южному [фронту]— 2. При 12 парках 9 и 3 для уравнения подвижных запасов.

Средний суточный расход патронов на 1 орудие может быть исчислен следующим образом. В конце декабря прошлого года остаток патронов в среднем на одно орудие = 280, а всего было 862. Значит, расход = 582 на орудие. Считая 140 дней войны (с 1 августа по 20 декабря) средний суточный расход = 4,15 (4 ¹/₆).

Но фактически, в некоторых корпусах расход был больше. В 1-м армейском корпусе — 5 ¹/₂, а в 4-м армейском корпусе — 7 ¹/₂ за все время войны.

5-й Сибирский корпус израсходовал в период:

с 30 октября по 16 ноября 50-й ар[тиллерийской] бр[игады] = 15 патронов на 1 орудие в сутки,

—‘— 79—й —‘— = 8 —‘—,

с 16 ноября по 2 декабря 50—й —‘— =13 —‘—,

—‘— 79—й —‘— =16—‘—.

В среднем за оба периода 5-й Сибирский корпус израсходовал около 14 патронов на орудие в сутки в течение 32-х дней, что составит общий расход на одно орудие в 442 патрона.

Когда я начисто все это переписал и составил соответствующую таблицу, то пошел к главнокомандующему с докладом. Он меня принял, выслушал, заинтересовался некоторыми цифрами и выводами и с миром отпустил. Я получил командировку осмотреть постановку тяжелых орудий во 2-й армии.

15 января

Прибыл я в Варшаву около 12 ¹/₂ ч. и, покушав, выехал на моторе по Сохачевскому шоссе в штаб 2-й армии. У Блоне свернул налево и около 3 часов был в Гродиске у генерала Смирнова¹⁴⁸. Там я в подробности узнал, где поставлены крепостные орудия и выяснил, что присылка этих орудий очень кстати и вполне удовлетворяет своему назначению. Даже присылка еще одной батареи будет принята с благодарностью. Тоже относительно поршневой артиллерии — отказа нет.

Вообще генерал Смирнов — человек жизни, идет навстречу всему, всегда готов помочь и сознает полезность того, что ему предлагают. Зашел, между прочим, разговор о взаимной поддержке между армиями в тех случаях, когда неприятель атакует стыки двух различных армий. Генерал Смирнов на это сказал: ‘Я всегда поддерживаю соседей, вот в [Месково] 16 атак поддержал и не только артиллерийским огнем, но и штыками. Я всегда выручаю соседей, и меня в этом отношении хорошо знают. Вот Вы почитайте, что пишет генерал Сивере в приказе, когда я ушел от него, почитайте и увидите’. (Он встал, достал из жестяной коробки из-под бисквитов бумажку и подал мне. Это был приказ генерала Сиверса, в котором он, прощался с генералом Смирновым по случаю назначения его из командующего 20-м корпусом¹⁴⁹ командующим 2-й армии. Действительно, приказ был написан в очень теплых выражениях и, в особенности, было подчеркнуто, что генерал Смирнов всегда выручает соседей, как бы ему самому тяжело не было.) ‘Вот, читали, — сказал генерал Смирнов, когда я ему вернул приказ, — читали, но вот видите, и никто меня не упрекнет в желании не поддержать соседа. Это — первое дело — взаимопомощь. Ну, и с 1-й армией у меня тоже хорошие отношения. Главнокомандующий был мною немного недоволен, будто мы с Литвиновым ссоримся, но это не так, вот почитайте (и сует мне бумагу за подписью Литвинова, где было сказано, что он может быть уверен, что 1-я армия всегда поддержит 2-ю). Вот какие у нас отношения’. Относительно артиллерии он сказал, что за всякую пушку будет благодарен.

Оттуда я поехал к генералу Литвинову¹⁵⁰. Настроение относительно артиллерии крайне противоположное. ‘Зачем нам эти пушки. Трудно их перевозить, тяжесть громадная, а ежели будем отступать, то куда же их девать. Мы их взяли, чтобы не огорчать главнокомандующего, но они нам не нужны’, — вот что я услышал в штабе 1-й армии. Мне казалось, что причина к тому была лень обдумать новую вещь, лень решить вопрос, как поступить с орудиями, лень шевелить мозгами по новому делу, живому, полезному. По новому и, конечно, сложному. С грустью в сердце я уехал от них и вернулся в 8 ч. вечера к себе в вагон.

16 января

В 1 ¹/₂ часов я на моторе выехал на Гузов в штаб 6-го армейского корпуса¹⁵¹ к генералу Гурко¹⁵². Поговорив немного, мы вместе поехали на позиции, где были крепостные орудия, и присутствовали при стрельбе. Разрывы были видны простым глазом. Молодой прапорщик, командир взвода, очень симпатичный и расторопный, давал отличные ответы на задаваемые вопросы, и было видно, что он вполне в курсе дела. Когда я его спросил, хорошо ли ты знаешь свои 120-пудовые 6-дм пушки, он мне с гордостью ответил: ‘Я — крепостник, Ваше Императорское Высочество!’. Т. к. стрельба шла интенсивная и по телефону командир батареи беспрестанно давал приказания, то разговаривать долго было трудно, и мы пошли назад. Неприятель начал пристреливаться к батарее. Шрапнели рвались по сторонам, но мы благополучно вышли из сферы огня и вернулись в штаб. Батарея стреляла при мне на 3 версты 100 саженей по высоте Шидловской. Была слышна пулеметная и ружейная трескотня, и ясно видны разрывы чемоданов.

16 января

Около 10 ч. вечера ко мне в вагон зашел кн. Енгалычев, новый варшавский генерал-губернатор. Разговор был длинный и по разным вопросам. Отмечу их по памяти, не ручаясь за порядок и последовательность.

Разговорились относительно графа Адама Замойского. Кн. Енгалычев на это говорит мне: ‘А Вы знаете, что он уже со мной выкинул. Накануне моего выезда в Варшаву, 7 января, я был в Ставке верховного. Граф Ад. Замойский отзывает меня в сторону и предупреждает, что в день моего приезда готовятся в Варшаве целый ряд террористических актов на должностных лиц, и советует отложить поездку. Я ему ответил, что предупреди он меня раньше, то я мог бы и отложить, но меня ждет вся Варшава и было бы крайне неудобно в последнюю минуту отменить приезд, который связан с целым рядом приемов и встреч. Он мне ответил, что у него есть список лиц, замешанных в заговоре, и между ними — известный общественный деятель доктор Завадский¹⁵³, организатор ‘скорой помощи’, много потрудившийся в деле эвакуации раненых, и что по этому списку все эти лица будут в эту ночь арестованы. Приезжаю я в Варшаву, и, конечно, внутренне чувствовал себя не очень хорошо, но все прошло благополучно. Как только я приехал в замок, то вызвал жандармов. Они не имели улик против лиц, отмеченных в списке графа Ад. Замойского, и, конечно, не арестовали бы их, но получили категорическое приказание из Петрограда и должны были исполнить. Я приказал им немедленно расследовать все улики, и на следующий день, получив сведения, что против них абсолютно ничего нет, я вызвал своего помощника сенатора Любимова¹⁵⁴ и говорю ему: ‘Поезжайте в то место, где заключен доктор Завадский, а если Вам неудобно ехать, то я сам поеду. Но мне кажется, что Вам удобнее это исполнить, и скажите ему, что новый генерал-губернатор, расследовав дело о вашем аресте, увидел, что это было весьма печальное недоразумение. Вы свободны и генерал-губернатор надеется, что этот арест не повлияет на вашу полезную деятельность, которую он и вся Варшава ценят’. Эффект получился boenff {Разочарование, неудовольствие (франц.)}. Все только об этом и говорили. Через три дня получаю я от генерала Янушкевича телеграмму с повелением верховного освободить всех заключенных, и чтоб это имело вид извинений. Я ему ответил, что уже это сделал лично три дня тому назад.

За австрофильство*

На днях арестованы 40 человек с председателем общества скорой медицинской помощи докт. Завадским и членом центрального обывательского комитета прис. пов. Дзевульским. Арестованным предъявлено обвинение в австрофильстве. (‘Варшавское Утро’¹⁵⁶).

* Вырезка из газеты ‘Новое Время’¹⁵⁵ за 20 января 1915 г. вклеена в текст.

Относительно польских легионов¹⁵⁷ {См. стр. 75[86], 101 [99]. — Примеч. автора.} произошло нечто прямо невероятное. Представьте себе, является ко мне полковник [Горгинский] {фамилия вписана позднее.} с бумагами. В одной из них, за подписью лиц из штаба Юго-Западной армии {Имеется в виду Юго-Западный фронт.} говорится по пунктам, что зауряд-полковнику¹⁵⁸ такому-то, с разрешения верховного главнокомандующему Юго-Западной армии генерал-адъютанту Иванову, разрешается формировать польские легионы из лиц только польской национальности, командный язык — польский, офицеры — поляки, и что легионы будто всех трех родов оружия и высшие командные соединения будут под начальством лиц, перечисленных в бумагах, а общее руководство по формированию поручено Польскому национальному комитету¹⁵⁹. Другая бумага гласила, что разрешается в Соборе Св. Яна в январе освятить для этих легионов хоругви и что легионы будут присягать под этими хоругвями на польском языке, причем показал мне присяжный лист, точный перевод нашей присяги, причем перевод засвидетельствован полковником из штаба Иванова. Я у него взял эти бумаги, говоря, что они ему теперь не нужны, и посоветовал съездить к Иванову в штаб, ибо тут, говорю ему, есть недоразумение. Да, вот забыл прибавить, что в бумаге было сказано, что в легионы поступают все новобранцы 1915 года губерний Царства Польского.

Недоразумение вот в чем. Вы, конечно, знаете, что в армии есть знамена, а не хоругви, и знамена жалуются Государем Императором. Присяга же происходит не под знаменем, а в присутствии знамени. Присягают же перед Крестом и Евангелием. Что же касается легионов, то по общему принципу единства армии могут быть только польские дружины государственного ополчения, формирование коих идет общим порядком уездными польскими начальниками.

Немедленно я написал Алексееву, начальнику штаба Иванова, что мы — старые знакомые, а потому позволяю писать Вам совершенно откровенно. Польские легионы в том виде, как Вы разрешили их формировать, походят на восстановление польской армии, а т. к. это вовсе не входит в виды правительства, то Вас могут обвинить в создании польской армии. Кроме того, нахожу совершенно недопустимым поручать формирование этих легионов Польскому национальном комитету, который, между прочим, не существует как таковой, а есть лишь группа лиц польской знати. Формировать воинские части должны уездные воинские начальники и может быть сформировано лишь Государственное ополчение и ни что другое. Между тем, явившийся ко мне зауряд-полковник, был в форме полковника и на погонах золотом вышиты латинские буквы ‘P. L.’. О том же я написал и в Ставку. Главное, что поляки вовсе не желали этих легионов¹⁶⁰, им это скорее навязали, а отнимать, конечно, может вызвать неудовольствие.

Относительно обшей программы, то я получил точные инструкции от Его Величества и, главное, просил во вступительной речи упомянуть, что воззвание верховного главнокомандующего остается в силе и как база моей деятельности. В деталях моей речи я просил разрешения, говоря о Польше, сказать ‘губернии Царства Польского’, а не Привисленский край. Выражение ‘губернии Царства Польского’ находится в законе и часто повторяется. Сказать же Привисленский край — это ложка [дегтя] в бочке с медом. Выражение для поляков обидное. Государь согласился с этим, и теперь всюду будет сказано ‘губернии Царства Польского’. Речь моя была одобрена всеми министрами и верховным главнокомандующим.

Приехал я в Варшаву, и с вокзала проехал прямо в собор¹⁶¹. Местный владыка лично в соборе меня не встречал, а прислал викарного епископа. Отслужил молебен Святому Александру Невскому, не знаю почему, могли бы, по крайней мере, Святому Николаю, ежели не хотели Государю. Зато в католическом соборе был сам местный епископ со всем духовенством и масса народу. Он меня приветствовал краткой речью, в которой выразил надежду, что я отнесусь с любовью к многострадальному польскому народу. Затем отслужили молебен о здравии Государя. После этого состоялись приемы в замке. Один только не приехал, это наш епископ Николай.

Когда я к нему заехал с визитом, то, как говорят, он хотел сперва меня пасторски благословить. Ну, это, конечно, не так. Он, между прочим, явно против слов воззвания верховного главнокомандующего. Я ему заметил, что это воззвание опубликовано с ведома Государя, который и желает провести все, что там сказано, а потому нам, русским, здесь следует поддерживать волю Государя, а кто не желает этого делать, тому лучше не служить в этом крае.

‘Ну конечно, конечно, само собою, разумеется’, — ответил он мне. Понял в чем дело и сразу круто повернул.

Был потом у католического епископа. Подтвердил ему, что вопрос о веротерпимости будет проводиться широко, но что я надеюсь, как веротерпимость с нашей стороны, то такая же веротерпимость должна быть к православной религии и со стороны католического духовенства. И главное, я надеюсь, что, пользуясь этой полной веротерпимостью, я не увижу пропаганды со стороны католического духовенства. В этом случае всю власть, мне данную, а она огромна, я приложу к прекращению пропаганды, и надеюсь, что Вы дадите подчиненному Вам духовенству соответствующие указания, и не дадите мне повода с сожалением применять эту власть. Ну, это старик умный, понял меня отлично, и с ним дело пойдет на лад. А вот с нашим — это трудно будет. Поговорю с обер-прокурором Святейшего Синода Саблером¹⁶². Надо решить, как ему быть, а то он ни в собор, ни в замок не является. Мне лично, конечно, безразлично, но положение, мною занимаемое, не допускает этого, а главное, католическое духовенство ведет себя так корректно, и это сравнение говорит не в пользу нашего духовенства.

Приезд Государя в данное время я считаю несвоевременным. Не говоря уже о том, что это и опасно, бомбы бросаются аэропланами довольно часто. Приезд должен быть обставлен очень торжественно и обдуманно. Не может Государь приехать и ничего не сказать полякам. Это будут толковать как не поддержание слов воззвания верховного. А ежели говорить, то это должно быть точно, положительно и глубоко обдумано. Кроме того, я считаю, что нахождение неприятеля на территории Польши является моментом, когда приезд нежелателен. Неприятель должен быть прогнан за пределы наших границ, и тогда приезд будет своевременен и может быть обставлен с должными блеском и торжественным. Кроме того, Государь должен остановиться в Лазенках, а дворец пуст. Все вещи вывезены, и замок опустел. Прием при этих условиях весьма затруднителен.

Конечно, мое положение трудное. Каждый шаг должен быть взвешен и обдуман, но и результаты при благоприятных условиях могут быть прямо историческими. Я говорил Государю: ‘Ваше Величество. Я службой не дорожу, я человек свободный, я дорожу лишь вашим расположением ко мне и пользой дела’.

Я вспомнил при этом покойного фельдмаршала Гурко¹⁶³, когда он был Варшавским генерал-губернатором. За его спиной стоял Александр III¹⁶⁴, и Гурко знал, что Государь его всегда поддержит, а потому не боялся министров и работал вполне свободно и самостоятельно, что очень необходимо в такое время. Я много спорил в Петрограде о том, что, по-моему, именно теперь, а не после войны надо решить будущность Польши и постепенно проводить в жизнь в строго определенных рамках известный план. А то воззвание верховного толкуется уже слишком распространительно, и ежели сразу не ввести все в рамки, то после войны или даже через более или менее продолжительное время аппетиты могут возрасти, желания примут размеры недопустимые, а тогда вводить все в более узкие рамки будет не только трудно, но и вызовет массу неудовольствия. Теперь же эти рамки широки, и расширять до известных пределов всегда легче, нежели втискивать в пределы. Его Величество со мной согласился, и со стороны верховного главнокомандующего я имею полную поддержку. У меня с ним еще со времени Гусарского полка¹⁶⁵ установились отличные отношения. Когда мне нужно, то я пишу его начальнику штаба Янушкевичу, которого великий князь Николай Михайлович так хорошо охарактеризовал — ‘дама приятная во всех отношениях’, пишу ему и подсказываю, какой ответ мне нужен.

Относительно наместничества, то это вопрос уже в принципе решенный.

Польше дадут полное внутренние самоуправление, свободу религии, языка, но в школах история, география и русский язык — обязательно на русском языке. Открытым еще остался вопрос об областном съезде, т.е. сейме. Министр внутренних дел Маклаков¹⁶⁶ тут протестует, да еще многие интригуют против и Воейков тоже. Но незыблемыми остаются единство армии, финансов, внешняя политика, православная религия считается господствующей, таможня.

Много вопросов еще остаются спорными и не решенными, между прочим — коронация Государя как короля Польского в Варшаве. Тут — очень много как ‘за’, так и ‘против’.

Вот что говорил мне в течение часа кн. Енгалычев у меня в вагоне на Брестском вокзале в Варшаве от 10 до 11 ч. вечера. До этого он был у Рузского в вагоне, тут же на вокзале.

17 января

В 11 часов утра я поехал в замок отдать визит кн. Енгалычеву Мы снова разговорились.

‘Я сегодня получил шифрованную телеграмму из Ставки, — говорит мне кн. Енгалычев, — и вопрос о польских легионах {См. стр. 67 [83], 101 [99]. — Примеч. автора.} решен в том духе, как я Вам вчера говорил. Ну, слава Богу, с этим теперь покончили. А то потом было бы трудно справиться. Без того теперь идет сильная подпольная агитация, главным образом поддержанная из Германии. По-видимому, они потеряли надежду на полную и окончательную победу и решили хотя бы смутой нам мешать. Бороться со смутой теперь весьма трудно. Администрация совсем заснула. Уже при Скалоне в последние годы, когда он был так болен раком и умер в своем кабинете, тут рядом, — вот почему я не устроил там свой кабинет, гражданская администрация ничего не делала, а при Жилинском¹⁶⁷, который ни во что не вмешивался, все распалось. К тому же и охранное отделение, боясь нашествия немцев, сожгло свой архив, все фотографии, карточки и приметы, и теперь надо все вновь заводить. Да и охранное отделение было неважное. Бывший помощник генерал-губернатора по полицейской части сам себе устроил покушение в прошлом году, за что получил ленту, а все охранное отделение — награды. Теперь его уволили в отставку и он живет здесь, в Варшаве, и его сын, который по 102 ст. отбыл 4 года в тюрьме, а теперь, вероятно, забыли про это, восстановили его во всех правах, и он поступил снова на службу.

Теперь у меня новый помощник по полицейской части. Я ему сказал, чтобы он работал, как знает, но что я сохраняю за собой полную свободу передвижения по городу и чтоб мне в этом не мешали. Я давно уже предупреждал Государя, когда Скалой еще был болен, что на такой пост необходимо подготовлять по несколько кандидатов, чтоб была преемственность в работе и смена не отражалась на всей политике по управлению краем. И без того людей мало. Ну, кто же у Государя под рукой?

Я говорил Влади Орлову, зачем вы набираете в генерал-адъютанты лиц, которых Государь видеть не желает, с которыми он вовсе не говорит и которым даже поручить ничего нельзя. Благо у многих репутация неважная. Хотя бы Клейгельс¹⁶⁸.

Назначили Пантелева¹⁶⁹ расследовать Самсоновское дело¹⁷⁰ и в связи с этим — и Ренненкампфа. Ну что он понимает в военном деле? Ровно ничего. Откомандовал Семеновским полком, а потом командовал корпусом жандармов. Ну, и в результате, несмотря на массуулик против Ренненкампфа, он в докладе все улики смазал. А между тем многие командиры батарей показали, что они получали приказание — в Восточной Пруссии во время боев по таким-то участкам не стрелять, и при расследовании оказывалось, что эти участки принадлежали родственникам Ренненкампфа. У управляющих некоторыми имениями были найдены за подписью Ренненкампфа охранные листы, чтоб наши войска не трогали бы ничего. И эти поместья также принадлежали Ренненкампфу. Кроме того, из Германии были получены сведения, что немцы очень интересовались его денежными делами. Все это невольно уже характеризует Ренненкампфа, и у военного министра Сухомлинова уже собран целый том с обвинительными документами.

Теперь разобрать это дело поручено генерал-адъютанту Баранову¹⁷¹ . Это человек глубоко порядочный и, конечно, доведет дело до конца. Но долгое время Государь верить не хотел. Я ему неоднократно говорил, но он все как-то уклонялся и сомневался в правде. В этом много виноват кн. Орлов, который был в переписке с кн. Белосельским¹⁷², а последний состоял при Рененкампфе и не командовал своей бригадой, которая входила в состав той же армии. Белосельский сильно поддерживал Ренненкампфа… и Андрюша Шувалов¹⁷³. Я ему однажды говорил: ‘Что Вы делаете, Россию губите, защищая такого генерала’. На это Шувалов мне ответил, что Рененкампф ему однажды в жизни помог, и он считает своим долгом и его теперь выручать. Я ему сказал, что это не причина и интересы государства должны быть выше личных чувств.

Орлов тоже не прав. Он пользовался, кроме того, частными агентами, с которыми сносился жандармским шифром и, конечно, сведения, добытые таким путем, не могут быть всегда очень чисты.

А надо быть очень осторожным с Государем. Так легко в его глазах очернить кого бы то ни было, и даже ежели он и не поверит, то все же остается немного. И ежели нет точных данных, о ком бы то ни было, лучше не говорить, как плохое, так и хорошее. Но ежели есть точные сведения, то надо говорить всю правду. Это долг каждого перед своим Государем.

Ну вот, как я говорил, Государь долго не верил мне, а я его довольно часто видел, когда был начальником штаба в 6-й армии в Петрограде. Государь очень интересовался делами войны, и никто его не держал в курсе дела. Я ездил к нему рано утром, никто не знал об этом.

Однажды я нашел большую перемену в Государе. Он мне сам стал говорить про Ренненкампфа, обвиняя его. Оказывается, у него был до этого в. кн. Дмитрий Павлович и имел четырехчасовой доклад у него. Дмитрий Павлович хорошо знал детали всего этого дела, и его доклад сильно повлиял на Государя.

Я лично думаю, что Ренненкампф один виноват во всем этом деле. Жилинский гораздо меньше, хотя верховный главнокомандующий мне сказал, что не зная я Жилинского на прежней службе, — я бы даже заподозрил его в высшей измене. Этот вопрос, конечно, трудно решить.

А вот на Кавказе — дела творятся. Прямо чудеса что такое. Бедный граф Воронцов¹⁷⁴ так рамолен {От французского ramolli — расслабленный, физически и умственно немощный, впавший в слабоумие человек.}, что перед приездом Государя ему впрыснули камфору, и он мог три минуты говорить с Государем. После чего впал снова в полный рамолисмент. Он и доклады больше не принимает. Графиня к нему никого не пускает, принимает лично все доклады и управляет всем Кавказом лично, как гражданскою частью, так и военною. Вообразите, что даже штаба армии нет. Нет командующего, ничего нет. И это прямо чудом генерал Юденич¹⁷⁵спас положение. Так нельзя это было оставить.

Теперь туда послан Сашка Воронцов¹⁷⁶. Мы его одели кавказцем и поручили (я вел с ним эти переговоры), чтоб он убедил своего отца поручить Мышлаевскому¹⁷⁷ командование армией, и сформировал бы ему штаб, а он пусть остается главнокомандующим. Сашка был у верховного, и теперь уехал на Кавказ’.

На это я рассказал Енгалычеву то, что мне говорил генерал Гулевич про тот же Кавказ.

Государь был на Кавказе. Я лично уже слышал от Государя (ему Воронцов докладывал, что наступление турок нельзя ожидать раньше февраля — марта, когда снега стают. Потом Государь был в Сарыкамыше¹⁷⁸ и только успел доехать обратно до Ставки, как была получена телеграмма, что Сарыкамыш уже окружен турками). Как теперь оказалось, именно в то время, когда Государю докладывали, что турки будут наступать не раньше февраля — марта, два их корпуса уже обходили нас справа, а в то время, когда Государь был в Сарыкамыше, авангард турок показался уже на горах, и курды, по сведениям пленных, даже хотели обстрелять царский поезд, но никак не ожидали, что он так скромно выглядит. Через два дня после отъезда Государя Сарыкамыш был занят. Из этого видно, в какой опасности Государь был благодаря беспечности и халатности штаба кавказского наместника.

Самое же дело под Сарыкамышем произошло следующим образом. Город этот лежит на единственной железной дороге в тылу нашей армии, и с его захватом тыл был окончательно отрезан. Когда еще только обозначилось наступление турок, в армию (там всего было 1 ³/₄ корпуса) были посланы Мышлаевский и Юденич. Они ехали на моторе. Но уже Сарыкамыш был обложен со всех сторон, и проехать нельзя было. Мышлаевский повернул мотор и поехал прямо в Тифлис, заявив, что смертельно заболел, и слег там в постель. Юденич же как-то прорвался мимо Сарыкамыша, добрался до армии и, как уже известно, разбил турок наголову. Узнав о блестящей победе¹⁷⁹, Мышлаевский выздоровел и требует себе Георгиевский орден.

В это же время дежурный генерал штаба наместника генерал Веселовзоров¹⁸⁰ послал всем министрам и многим другим лицам телеграммы с извещением, что турки под стенами Тифлиса, что Кавказ будет завоеван турками, положение безнадежное и что необходимо прислать немедленно два корпуса. Верховный главнокомандующий, когда узнал об этом, потребовал увольнения генерала Веселовзорова, но граф Воронцов умолял верховного главнокомандующего его оставить как единственного его помощника и без него он ничего не сможет. Как оказалось, генерал Веселовзоров — личный друг графини , и это она пустила за его подписью эти телеграммы и она же опять именем графа Воронцова упросила его не убирать.

На этом мой разговор с кн. Енгалычевым кончился, и я уехал. В приемной он мне представил своего помощника сенатора Любимова, жандармского генерала и других лиц.

В 4 ч. я выехал обратно в Седлец.

Дело в том, что я был послан в 6-й армейский корпус, осмотреть установку 120-пудовых крепостных орудий. Я был там вчера на позициях и смотрел стрельбу и оборудование. Поставлены орудия на [Бо-лимовском] шоссе в 3-х верстах от позиций, в специальных окопах, по две пушки в каждом окопе. Окопы отлично замаскированы деревьями, и в 20 шагах ничего не видать. В случае налета аэроплана орудия прикрываются елками. К сожалению, отсутствие хороших дорог не позволяет поставить пушки ближе в лесу и дать им более глубокий обстрел. Необходимо было бы проложить полевую железную дорогу, но материал не дают им. Пришлось ставить на шоссе, т. е. близко от шоссе, что, конечно, дает неприятелю возможность легче их найти по карте. И то уже шпионы подожгли домик близ батареи, когда орудия были установлены. К счастью, неприятель пристреливался, но не нашел их (пока).

Главнокомандующий заинтересовался этим, но дальнейших указаний я не получил, а потому о втором выезде я пока не думаю.

По поводу этой поездки я написал доклад, но никто не требовал и он остался у меня при деле в черновом виде вместе со схемой местности.

20 января

Сегодня у меня был генерал-лейтенант Борис Эммануилович Похвиснев¹⁸¹. Он заведует в штабе снабжения артиллерийским отделом и как старый артиллерист близко принимает к сердцу все вопросы об артиллерии. Самый больной вопрос теперь — это снабжение артиллерии. Изготовление артиллерийских патронов на наших заводах идет ужасно медленно. Еле-еле 12 парков в месяц, т. е. 360 тысяч патронов, когда потребность около 1 ¹/₂ миллиона. Заграничные заказы могут поспеть только около марта, апреля и то, ненаверное. Теперь же приходится быть до крайности экономным, а это не всегда возможно. За последние дни были снова атаки немцев, и, конечно, огонь был развит сильный. С винтовками тоже не налаживается. Месячная порция наших заводов — 45 тысяч, а сейчас нужно вооружить 800 тысяч новобранцев, а запасов нет. Специалисты говорят, что можно утроить производство, но что-то не налаживается.

В Японии куплены винтовки Арисака образца 1897 г. калибра 2,56. Чудные винтовки, но патронов мало. Всего 125 шт. на каждую. Всего куплено 300 тыс. И с вопросом, кого ими вооружить, тоже вызывает споры. Таким числом можно вооружить целую армию, а то хотят их дать ополченцам. Но эти ополченцы уже принимают участие в боях, а при таком распределении винтовок вопрос о снабжении патронами крайне труден. Да и изготовление к ним патронов не налажено, а что можно сделать с 125 патронами. Мало. Из Италии тоже идут винтовки, но в меньшем количестве и тоже не нашего калибра¹⁸². Были закуплены и в Америке¹⁸³, но там что-то произошло с вопросом об уплате. Американцы хотели уплату золотом, а наши хотели векселями. Наш же финансовый агент в Америке протестовал против уплаты векселями, ссылаясь на то, что появление наших векселей на американских биржах, может дурно повлиять на наш курс. Затем, касаясь вообще вопроса о постановке артиллерийского дела в армии, мы сошлись с ним во взгляде, что этот вопрос поставлен очень неудовлетворительно. Уже в штабе верховного чувствуется отсутствие специалиста. Все сосредоточено в руках офицеров Генерального штаба, и они, конечно, не будучи специалистами, многие вопросы затягивают, а на многие не реагируют, т. к. артиллеристы при корпусах инспекторами артиллерии обезличены. У них нет ни власти, не престижа. Этим и объясняется, часто наблюдаемое неправильное расходование патронов, стрельба по целям недопустимым, вроде приказа обстрелять Лович, чтоб попугать неприятеля.

В этом отношении, главный штаб много виноват. Он ни за что не хотел вообще допустить артиллеристов в штабы армий, и единственную должность в штабе [ответственного за] снабжение определил не выше чина генерал-майора. Это, конечно, отзывается на многих вопросах чисто технического свойства крайне вредно.

23 января

Т. к. я был пять дней нездоров, то не ходил в штаб и лишь случайно знал некоторые новости. Бывший укрепленный район теперь входит в состав сформированной армии под No 12. Командующим назначен генерал Плеве со всем своим штабом. 5-ю армию получил генерал Гурин¹⁸⁴, бывший командир 2-го корпуса¹⁸⁵. За последние дни неприятель снова стал долбить Боржимов — Гумин. Атаки повторны, упорны, потери огромны с обеих сторон. Пока все благополучно, т.е. неприятель не продвинулся вперед ни на шаг. Гвардейский корпус переведен из Радома в Гронцы, вероятно, ввиду этих атак.

——

Теперь, [в связи с тем] что В.А. Орановский покинул наш штаб, начальником которого он был 6 месяцев войны, я хочу набросать несколько заметок относительно В.А.

Личность В.А. очень интересная и во многом выдающаяся, и осветить эту личность, хотя бы даже слабыми попытками, я считаю своим долгом.

Довольно сухая, стройная фигура, всегда очень чисто и аккуратно одетый. Лицо — остроовальное. Волосы с проседью, острижены коротко. Усы с проседью густые, подбородок бритый. Лицо в итоге очень симпатичное, даже красивое, и добрые голубые глаза дополняют весьма гармонично весь его облик.

Выносливости человек прямо поразительной. Я видел его каждое утро в 9 ч. и думаю, что никто бы не сказал, что часто он всю ночь проводил без сна за работой, а наутро такой же свежий, бодрый, как будто хорошо отдохнул. И только иногда краснота глаз свидетельствовала о той постоянной и напряженной работе, которую он нес столько времени.

Отношение к подчиненным всегда ровное, учтивое, предупредительное. Строгость в меру, и требования всегда выражены в красивой форме, без резкости. Я ни разу не слышал, чтоб он возвысил голос или даже резко выразился бы. Всегда, повторяю, ровно, спокойно и с громадной выдержкой.

Доклады его главнокомандующему, которые мне пришлось лично слышать, очень обстоятельны и продуманы. Всякое дело, неясное для него, он откладывал, чтоб потребовать дополнительных сведений или разъяснений от тех, кто составлял бумагу или доклады.

Дела, в которых решалась судьба человека, были предметом особого изучения. Сколько раз он мне говорил, нельзя сплеча решать такие вопросы, а доклад так написан, что человек может погибнуть зря. Надо запросить составителя.

В делах чисто стратегического характера он вносил много ясности и жизненности. Хотя все такие дела решались почти всегда главнокомандующим в совете с генералом-квартирмейстером¹⁸⁶ и начальником штаба, по много раз, я видел по результатам, что его мнение одерживало верх. При работе на карте он поразительно ориентировался по местности и все так называемые марш-маневры вырабатывались им с поразительной быстротой и ясностью.

Разительный пример этому была вся Лодзинская операция¹⁸⁷, когда 1 ноября мы на Краков, а немцы от Торна повели наступление по Висле на Варшаву. Пришлось повернуть весь фронт на 90 градусов и составить марши для каждого корпуса, дабы поддержать отступавшего Ренненкампфа и подвести наибыстрее все корпуса к Лодзи — Ловичу. Эта операция, блестяще выполненная, которой мы обязаны успеху Лодзинской операции, была выработана им лично. Работа была трудная, ответственная и — главное — срочная. Терять время нельзя было.

Отношения его к главнокомандующему были все время прекрасные, и не было никаких решительно симптомов на охлаждение или желание главнокомандующего его удалить. Что произошло между ними, я не знаю, т. к. Орановского больше не застал в штабе, а главнокомандующий ничего не говорил.

Мне лично кажется, что Орановский сам ушел, и вот почему. Неоднократно он мне говорил, что очень устал, переработался, и что следовало бы всех сменить, и тогда работа пошла бы лучше. Это его слова, но, конечно, не в этом, по-моему, дело.

На нашем Северо-Западном фронте был целый ряд весьма печальных инцидентов. Самсоновское дело, отступление из Восточной Пруссии Ренненкампфа, смена Ренненкампфа, Мищенко, Шейдемана. Та часть дел, которая относится ко времени Жилинского, самая трудная для Орановского. Жилинский никогда не советовался со своим штабом, и все решения и приказания исходили от него лично, и часто все это было сюрпризом для штаба. Бывали, я знаю, попытки преподать ему совет, но Жилинский это не терпел и нес всю ответственность сам лично. Конечно, эти домашние детали неизвестны в большом кругу, и решительно никто не поверит этому, оттого многие и думали, что и Орановский виноват во всех этих инцидентах. Он, вероятно, это чувствовал и отлично понимал, что ему все равно не оправдаться перед общим мнением, а чувство порядочности лишало его возможности сказать всю правду.

Новый главнокомандующий, как это ни странно, но вовсе не отличается твердым и решительным характером. Он очень часто возмущается действиями то того, то другого, но это и все. Ни разу он не настоял на исполнении своих требований и ограничивался лишь тем, что возмущался и кипятился. Этим и объясняется то, что он был недоволен нерешительностью Орановского, вовсе не замечая, что сам был причиной этого. Все это вместе взятое, плюс трения со штабом верховного, создало такое положение, при котором, хотя он и мог продолжать оставаться на своем посту, но нес ответственность как за Жилинского, так и за Рузского. А потому, самое лучшее, что он мог сделать, это было уйти, пока не поздно. Он и попросил себе кавалерийский корпус, который ему и дали (бывший Новикова)¹⁸⁸. Это дает ему возможность иметь ценз корпуса, да кроме того еще боевой, и дает, скорее, открывает, ему дорогу для дальнейшего движения по службе.

Весь штаб был очень опечален его отъездом. Все его подчиненные его очень любили как человека и ценили как начальника. Один лишь был доволен его уходом, это Рузский, который даже ничего не написал в приказ по этому случаю. Это всех очень поразило и огорчило как несправедливое отношение главнокомандующего к своему ближайшему помощнику, и хорошему, добросовестному помощнику.

Одновременно хочу отметить несколько отрицательных качеств нашего главнокомандующего, не потому, что они только и есть, но именно, наоборот, у него масса положительных, и все перечислить — труд непосильный. Отрицательных мало и их легче отметить.

Здоровьем хил, страдает желудком, почти ничего не ест, и ест-то что-то всегда особенное, легкое, слабое. Заботится о своем здоровье все время. Всегда принимает лекарства всякого рода. Всегда на что-то жалуется, и вечно болен. Личной энергии — ровно никакой, не говоря уже о внешней, которая абсолютно отсутствует. Ни осмотреть часть, ни посмотреть на что-нибудь. Этого он никогда не делает. А ежели и поедет в штаб какой-нибудь армии, то в вагоне — до последней крайности, а там — в закрытом моторе, да и так домой. И по дороге ничего не посмотрит. Все боится простуды. И в делах тоже мало энергии. Ни разу не было твердого решения, настойчивого, определенного. Сколько раз мне приходилось ему докладывать о разных делах. Соглашается, но никак не может решиться на что-либо.

Ежели бы спросили, какая его прирожденная должность, то я бы сказал, начальник штаба или генерал-квартирмейстер. Сидеть в кабинете, смотреть на карту и решать стратегические задачи на планах. Вот тут-то он великий мастер, и мысли правильны, и решения прекрасны. Но лично провести их в жизнь он не может, нет той живой силы, которая ведет величие дела, к великим целям.

Вот теперь с новым начальником штаба, человеком новым, может быть дело и пойдет лучше, но я думаю, и мы это увидим, что Рузский не удержится на своем посту. Его дни, по-моему, сочтены. Конечно, пророчить очень трудно и сказать, наверное, нельзя. Но по всему судя, думаю, что я буду прав. Генерал Гулевич — человек во всех отношениях прекрасный, и всякий, кто его знает, будет радоваться, что его назначили на эту должность. Он вполне на месте и лично желаю ему всего хорошего.

Генерал Рузский очень верующ. Его всегда сопровождает образ, завернутый в простыню, и его ординарец граф Д.А. Шереметев¹⁸⁹(прозванный ‘рыжим’) носит его с собой, несмотря на солидный размер образа. За это Шереметев и был прозван ‘мальчик с образом’. Даже при выездах на моторах Шереметев везет этот образ с собой.

24 января

Зашел сегодня в оперативное отделение посмотреть на карту, в каком положении наши операции на линии Боржимов-Болимов-Гузов. За пять дней с 18 по 23 января мы потеряли тут 40 000 нижних чинов, 700 офицеров на пространстве 7-10 верст. Эта операция вызвала ожесточенную критику почти всех офицеров штаба. Весь наш фронт молчал, пока шли эти бешеные атаки, нигде не было сделанно попыток перейти в наступление, чтоб хоть немного отвлечь внимание неприятеля и этим ослабить напор на такую маленькую дистанцию. Даже по сведениям разведывательного отделения, немцы убрали 4 корпуса, часть на Карпаты, а часть в Восточную Пруссию. И, несмотря на такое ослабление фронта, все же не двинулись. Уж ежели и нужно было принести такие колоссальные жертвы, то лучше было бы перейти в наступление всем фронтом. А теперь что же вышло. Правда, немцы линию не прорвали, но и мы не продвинулись, и в результате потери не принесли решительно никакой пользы. Конечно, трудно критиковать все в такие времена, и история покажет, кто прав. Но больно смотреть на это полное отсутствие энергии и желания взять инициативу в свои руки!

26 января

Утром зашел в оперативное отделение узнать как наши дела. На Болимовском направлении — затишье. По-видимому, большие потери, как неприятеля, так и наши, охладили пыл. Но, глядя на карту, видно, что немцы под прикрытием этой атаки увели 4 корпуса и уже замечен на правом берегу Вислы натиск на нашу кавалерию, и на левый фланг 10-й армии¹⁹⁰. Несмотря на то что уже не в первый раз неприятель прибегает к такому маневру, а именно, перед отступлением или перегруппировкой своих сил, неприятель ведет в одном пункте усиленные атаки. В результате у нас подтягивают резервы со всех концов, а они, наоборот, развозят свои корпуса именно туда, откуда мы взяли. Через некоторое время они нажмут, где мы сняли корпуса, и мы снова повезем туда резервы. И всякий раз мы будем идти у них [наповоду, не помогая]. Все это побудило некоторых офицеров подать докладные записки с планами операций. Общая идея сводилась к тому: дабы облегчить Болимовские операции, следует левым флангом перейти в наступление, и этим не только отвлечь внимание неприятеля, но и — в случае успеха — выйти на его пути сообщения. Конечно, как и следовало ожидать, это мнение не встретило сочувствия в высших сферах, и даже наложенные резолюции были резки.

27 января

Зашел к начальнику штаба генералу Гулевичу проситься в Варшаву увидеть мама. Он говорил, что неприятель зашевелился, всюду напирает, и нам необходимо что-либо предпринять, чтобы парировать его удары. Гвардейский корпус подтянут к Варшаве¹⁹¹, но куда его двинуть, еще неизвестно. Ждут сегодня возвращения главнокомандующего из Ставки. Он, вероятно, привезет необходимые сведения. Вообще наступает новый фазис войны, а именно активных действий с обеих сторон. И сам Гулевич того мнения, что надо активнее действовать и не терять из своих рук инициативы, как мы это всегда делали.

29 января

Узнал сегодня утром следующие печальные сведения. Неприятель повел вчера наступление на 10-ю армию, на ее правый крайний фланг у Ласдмена, против 3-го корпуса¹⁹², и на левый — от Иоганисбурга. Первый напор был на левый фланг, куда генерал Сивере и стянул резервы, на другой день они пошли против правого фланга и отбросили 4-й корпус¹⁹³ Епанчина¹⁹⁴, который, по официальному донесению Сиверса, ‘рассеян’.

В силу этих обстоятельств, вся 10-я армия вынуждена была отойти назад, упершись правым флангом в крепость Ковно¹⁹⁵, а левым — в новую группу у Остроленки. Итак, в один день нас выбили из Восточной Пруссии.

Естественно, что весь штаб был очень опечален этим. Тут есть доля неожиданности, но и есть доля нераспорядительности. Неоднократно говорили главнокомандующему, что нельзя держать армии без резервов. Но он был противного мнения, что резервов быть не должно¹⁹⁶. Все должны драться. В силу этого ни у одной армии нет в резерве ни одного солдата. При этих условиях прямо невозможно парировать фланговым ударом. Приходится брать [войска] с фронта, этим ослаблять фронт (тришкин кафтан), и немцы пользуются этим, чтоб вновь наносить удары по тому месту, откуда были сняты войска.

10-я армия Сиверса в ноябре была очень сильна (7 корпусов), и резерв вполне обеспечивал его фланги. Но вот решили, что это лишняя роскошь иметь резерв, и у него отобрали 3 корпуса. А теперь вновь приходится везти ему 2-й гвардейский корпус, 19-й. Опять мы ослабляем Варшавский фронт. Чем кончится вся эта операция, мы узнаем на днях, но положение очень трудное. Кроме того, немцы подвозят свежие корпуса¹⁹⁷ и можно ожидать, что еще где-нибудь они произведут напор.

Наш главнокомандующий из Ставки проехал прямо к Плеве в 12-ю армию¹⁹⁸, и там с глазу на глаз установили районы и планы действий. Сделал он это один, ибо никого с собой не взял. На это, как слышно, очень обиделись как генерал-квартирмейстер Бонч-Бруевич, так и начальник штаба Гулевич, что при решении таких важных вопросов их совсем не спросили.

О результатах поездки главнокомандующего в Ставку сведений нет никаких. Положение надо признать очень серьезно, и решения должны быть очень взвешены и рассчитаны. А то многие боятся, что все же общего, цельного плана не выработали, а решают все по отдельным фактам. Вообще наш фронт удивительно мало маневрирует. Вся инициатива постоянно в руках неприятеля, а у нас даже самого мало-мальского цельного плана нет. А неприятель там. Все бросается туда. Ушел неприятель — мы отдыхаем, пока он снова не вздумает наступать. И так все время, с самого начала войны. Бегаем за помощью, за неприятелем.

В 5 ч. Епанчин еще отошел назад под Ковну. Положение не выяснено. Наступление 12-й армии не может быть начато раньше 1 февраля, т.е. через три дня, когда закончится сосредоточение корпусов. Это может быть и запоздалой помощью. Во всяком случае, без общего маневрирования не обойтись. Надо же на что-нибудь решиться, в конце концов.

На Южном фронте у Иванова дела идут куда успешнее¹⁹⁹. Правда, что и противник другой там. Но, кроме того, Иванов маневрирует. У него есть план, он его и выполняет, и, надо отдать справедливость, довольно успешно.

Кроме того, надо отдать Иванову справедливость, что у него куда лучше положение, нежели у Рузского. Иванова слушают, с ним считаются, а с Рузским не считаются, не слушают. Это, конечно, результат чисто внутренних качеств каждого. Иванов человек с большой энергией, человек все время бывший в строю и за последние годы достиг в Киевском округе блестящих результатов по подготовке войск. Это человек живого дела. Он и солдата знает и умеет с ним говорить.

Рузский, напротив, кабинетный человек. Он уже по возрастному цензу²⁰⁰ должен был уходить и остался исключительно по случаю мобилизации. Последние годы, и довольно много таких, просидел в штабах и военных советах. Строя давно не видал, да и вряд ли когда-либо хорошо и видел. Внешность вовсе не военная. С солдатами говорить не умеет. Здоровьем всегда был слаб, да и мнительность много способствует ослаблению здоровья и энергии. Ему и на улицу нос высунуть трудно. Все боится простуды, да и простужается от всяких пустяков, и всякий насморк считает, чуть ли не смертельною болезнью. При этом какая может быть энергия. Конечно, энергии никакой. Это и отзывается на всем. Он и настоять не может на своем решении. В результате он попал совершенно под влияние генерал-квартирмейстера Бонч-Бруевича, который и держит его в руках.

Большая у нас всех надежда на нового начальника штаба Гулевича. Может быть, он спасет положение и внесет больше планомерности в наши действия. Дай Бог, а то при настоящем положении надежды мало на окончательный успех. Слишком все идет случайно у нас, без планомерности.

По поводу здоровья генерала Рузского должен записать следующее. В последний приезд Ники в Ставку он меня спросил, как здоровье Рузского. Я ответил, что хорошо. Но все же поинтересовался узнать, почему меня спрашивает. Ники сказал, что он вообще слышал, что генерал Рузский болен, сильно устал, разнервничался, и главное, что он морфиноман {См. стр. 100[99], 129[113], 146[121].— Примеч. автора.}. Последнее я ни подтвердить, ни отрицать не мог, ибо впервые об этом слышу, но никаких намеков на морфий у меня нет. После этого разговора я присматривался ко всем мелочам, но ничего не мог заметить.

Из этого разговора одно, несомненно, ясно, что о здоровье Рузского были разговоры и довольно серьезные, иначе Ники при своей необычайной деликатности никогда бы не намекнул на морфий. По-видимому, этот вопрос сильно беспокоит Ники и у него, наверное, было сомнение насчет нормальности Рузского, ибо морфий именно нарушает полную нормальность человека. Мне кажется, что все это есть симптомы нарождающихся сомнений относительно Рузского. И ежели эти сомнения появятся в достаточном количестве, то судьба Рузского может быть решена довольно определенно. Возможно, конечно, что напротив, эти сомнения рассеются сами собой, и тогда картина будет иная, т.е. положение Рузского окрепнет. Потом увидим, что будет. Пока же надо наблюдать.

Интересно, как ему пройдет инцидент с 10-й армией. За этот отход генерал Жилинский был сменен. Ренненкампф уволен. Над Орановским висел домоклов меч, и он сам предпочел уйти до того момента, когда домоклов меч его не прикончил. Из разговоров слышал, что в Ставке только удивлялись, почему Орановский раньше не ушел. Значит, это давно подготовлялось. Рузский, по-видимому, не поддерживал Орановского и скорее был рад, что он ушел. До сих пор в приказе ему ни пол-слова благодарности. Это нехорошо!

1 февраля

Третий день, что я в Варшаве, и, конечно, не в курсе того, что делается у нас на фронте. Но дошедшие до меня тут слухи достойны быть отмеченными. Где тут правда сказать трудно, и лишь история в этом разберется.

Первое, что я узнал здесь, был слух, что в штабе Рузского открылся целый ряд шпионских дел, и что между замешанными был и генерал, которого арестовали и увезли уже.

Действительно, были мелкие шпионские дела, но генералы в этом замешанными не были, по крайней мере, в Седлеце я не слышал. В связи с этим говорили, что благодаря этим шпионам генералу Рузскому до сих пор не удавались боевые действия. Все было уже известно немцам, и они принимали меры, парализовавшие все наши действия. Ввиду этого, как гласит слух, и ввиду того, что генерал Рузский не в силах ‘шпионское дело’ разобрать, его сменяют и назначают генерала Куропаткина {См. стр. 33[67]. — Примеч. автора.}.

О Куропаткине я уже писал 17 ноября прошлого года, и из этого видно, что тогда шансы Куропаткина были плохи. Не думаю, чтоб за два месяца дела его так поправились, а впрочем, все возможно. Последний слух, это что генерал Рузский, тайный морфиноман {См. стр. 98[98], 129[113].— Примеч. автора.}. На этом главным образом и базируется слух о его смене.

Видел сегодня графа Адама Замойского. Я его спрашивал, не слышно ли было по этому поводу в Ставке. По его словам, в Ставке не было разговора по этому поводу и что слух этот циркулирует по Варшаве и очень усиленно.

Относительно легионов {См. стр. 67 [83], 75 [86]. — Примеч. автора.} он мне говорил, что они будут созданы как дружины государственного ополчения в общей форме, но в дружинах будут исключительно поляки, но с русскими офицерами и командой. Дело о легионах было очень запутано в штабе Иванова и вылилось в крайне нежелательной форме, но теперь верховный главнокомандующий положил конец этому. Остался еще вопрос об американских поляках, которые прислали делегатов просить принять их на службу, но легионом в составе 20 тысяч человек, вооруженных и снабженных (пехота, кавалерия и артиллерия). Польский национальный комитет, который запросили о благонадежности этих американцев ответил, что ручаться за них не может, т. к. вовсе не знает, кто и что они такое. А вдруг они подкуплены немцами и по прибытию сюда взбунтуются. Они могут учинить много неприятностей. Так вопрос и остался открытым до сих пор.

Граф А.Замойский говорил про усиленную агитацию среди поляков. Австрийцы и немцы усиленно мутят их и в прокламациях даже (от имени Франца-Иосифа²⁰¹) говорят о коронации в Кракове 1/14 февраля 1915 г. эрцгерцога Карла Стефана королем всей Польши. Конечно, не всякий пойдет на эту удочку, но умы неуравновешенные могут и соблазниться, а потому и следует принять против этого меры. Вообще же настроение поляков очень в пользу России, и это настроение следует поддержать и направлять умелой, но твердой рукой. Одна мера была принята, а именно, дали права вольноопределяющимся], кончившим польские школы. Это имело большое значение и дало возможность молодежи занять в рядах нашей армии достойное положение.

Вопрос же о легионах вызвал вообще среди поляков всеобщий протест. Они поняли, что это опасная вещь, которая может им очень повредить в будущем.

2 февраля

О боевых действиях за вчерашний день было мало слышно. Из сообщений штаба верховного видно, что отступление от Мазурских озер продолжается²⁰², но без дальнейших подробностей. На остальном фронте без перемен. В Карпатах мы тесним немцев.

Сегодня или завтра должно начаться наступление Плеве из Остроленки. Вероятно, скоро мы прочтем об этом в газетах.

Поляки за последние дни настроены немного пессимистически. Это вызвано нашим отступлением от Мазурских озер. По-моему, поляки очень не тверды и их настроение колеблется слишком часто.

5 февраля

Развитие боевых действий за эти дни шло весьма печально. Самый крайний правый фланг, 3-й корпус Епанчина, отброшенный на Ковно, находится в неопределенном положении. До сих пор нет точных данных, что от него осталось. От 20-го, 26-го и 3-го корпусов четыре дня не было сведений, что с ними, где они!

Лишь сегодня я узнал у начальника штаба Гулевича, что получены крайне туманные сведения о выходе к Гродно батальонов разных корпусов. Но это и все. Неприятель продолжает обхват нашего правого фланга, и мы посылаем корпус за корпусом. Положение тяжелое, но меры приняты серьезные. Но все же, ежели мы и закончим с успехом наши операции, то все же, это не самостоятельная операция, а лишь парирование наносимых нам ударов, но без инициативы и без твердого намерения подчинить волю противника своей. В оперативном отделении я нашел всех в весьма подавленном настроении. Дело в том, что возможность такого обхода была давно предвидена, давно об этом говорили, и наш главнокомандующий это чувствовал, но его не слушали и не давали инициативы. Всегда связан по рукам и по ногам Ставкой. Рулевич мне говорил, что Рузский очень устал, по ночам почти не спал. А тут его еще тревожат следственными делами.

В 12 ч. ко мне зашел в вагон генерал-адъютант Баранов, назначенный расследовать дело о генерал-адъютанте Ренненкампфе {См. стр. 32[67], 121[108], 104[100], 131[114], 134[115], 107[109]. — Примеч. автора.}. Подробностей он мне по этому делу не говорил, но сказал, что он раскрыл массу грязных денежных дел и что прямо невероятно, что он сделал. Это следствие генерал-адъютант Ренненкампф сам просил назначить, как предполагают, чуя, что следствие все равно будет назначено. В разговорах с генерал-адъютантом Барановым он ведет себя весьма нахально и задирчиво {Так в тексте.}. Обвиняет всех, топчет всех, обеляя себя. По мнению генерал-адъютанта Баранова, улики против Ренненкампфа неопровержимые, ему не оправдаться. Будет ли суд над ним или нет, зависит от Государя, но надо предполагать, что до суда дело не дойдет. Такой процесс может лишь задеть большой круг лиц и вызвать шум, что нежелательно. Следствие еще не закончено и протянется довольно долго. Пока идет сборка материала, и все будет представлено Государю Императору на заключение.

Сегодня я явился к генералу Рузскому по случаю возвращения. Кроме того, он мне дал командировку в 10-ю армию, дабы выяснить в каком виде находятся корпуса, вышедшие из-под Сувалок. Конечно, зашел разговор о вчерашнем совещании, на котором присутствовали генерал Рузский с Гулевичем, генерал Иванов и Алексеев, начальник штаба верховного и генерал-майор Данилов. Верховный лично на совещании не присутствовал. После совещания начальник штаба ушел к нему с докладом, и затем верховный пришел высказать лишь окончательное решение. Много споров вызвал сперва вопрос, чей фронт важнее: Южный или Северный. Иванов доказывал, что Северный фронт находится в исключительно благоприятных условиях и что за него нечего беспокоиться, а вот его Южный, самый важный, в тяжелом положении. Рузский мне говорил, что надо было иметь много самообладания, чтобы ему не ответить резко. Именно вчера положение Северного фронта было особенно тяжелое. Три корпуса были неизвестно где. Правый фланг обойден, а Иванов находит это прекрасным. Вопрос, конечно, не в том, кто важнее, Северный или Южный, а дело в том, что Рузский полагал, что надо решить одно из двух: или решительными действиями опрокинуть неприятеля, и в таком случае принять сообща меры к этому выполнению, или лучше ограничиваться лишь … {Текст неразборчив.}. Конечно, Рузский стоял за первое, но для этого хотел под Варшавой отойти на ближний укрепленный район и избыток войск перебросить на правый берег Вислы. Кроме того, отход под давлением очень труден и рискован. Лучше отойти без боя. Но генерал Иванов протестовал. По его мнению, такой отход оголяет его правый фланг и заставит и его отойти. Верховный решил позиций не покидать, а могущую произойти потерю в тяжелых орудиях берет на себя.

Много споров вызвал вопрос, где сосредотачивать наш резерв, в Белостоке или Ломже. За первый пункт стоял один наш генерал-квартирмейстер Бонч-Бруевич. Все же остальные у нас в штабе были за Ломжу, как наиболее центральное место. Кончилось выбором Ломжи. Рузский, в общем, совещанием остался недоволен. Частью это вызвано тем, что его связали с югом и тем лишают свободы действия, частью же и тем, что ему не дали свободы даже в мелочах. Он, между прочим, хотел корпуса у правого берега Вислы отвести назад и упереться левым флангом не в Вислу, а в укрепленный пояс Новогеоргиевск — Згеж. Этим он еще ближе сокращал свой фронт, что давало возможность держать сильные резервы до выяснения направления главного удара неприятеля.

Таких направлений 3: Млавское, Ломжинское и Сувалкское. Куда пойдет неприятель, сказать трудно, но можно предполагать Ломжинское направление, как наиболее правильное. У нас будет сосредоточено около 14 корпусов от Вислы до Гродно, т. е. примерно столько же, сколько и у неприятеля.

Рузский очень хочет перейти в общее наступление, но дадут ли ему это сделать, сказать трудно. Вообще Ставка очень стесняет действия Рузского, а без известной инициативы, ему, конечно, трудно что-либо сделать. Самого Рузского я нашел в гораздо лучшем виде. Он совершенно оправился от своего насморка, и вид у него бодрее. Он лично лишь жаловался, что времена трудные, а начальство не всегда на высоте положения. Большой минус положения фронта — это то, что все пути сообщения идут вдоль фронта и главное, Плеве — в Двинске, даже впереди правого фланга. Это ненормально. Он давно просил перевести базу в Брест, но его не слушали, да и не верили в возможность такого наступления неприятеля на Восточную Пруссию.

Был у меня сегодня полковник Сазонов²⁰³, мой товарищ по Юридической академии. Он находится в комиссии генерал-адъютанта Баранова по расследованию действий генерала Ренненкампфа. По его словам, было уже открыто много весьма грязных денежных дел, в которых замешан генерал Ренненкампф. Тут и контракты, и жид, его друг, и вывезенные вещи и т. д. Материал обильный и грязный {См. стр. 32[67], 104[100], 121[108], 131[114], 134[115]. — Примеч. автора.}.

6 февраля

В 5 ч. вечера я прибыл в Гродно в 10-ю армию. Положение, которое я застал, было немного лучше, но все же тяжелое. О 20-м корпусе до сих пор сведений нет. Вероятно, он весь погиб. 3-й Сибирский и 26-й выбрались, хотя и с большими потерями, но вышли. В каком они составе, никто не знает. Все еще прибывают отдельные части и, может быть, соберется еще кое-что. По словам командующего 10-й армии генерала Сиверса, причиной всей катастрофы было спешное отступление, чтобы не сказать бегство, корпуса Епанчина 3-й армии, правда, состоящего наполовину из второочередных дивизий. Но этим он обнажил правый фланг 20-го корпуса, и неприятель повернул на юг, сбивая все пути отступления. 20-й корпус был, таким образом, отрезан и, как предполагают, окружен. Была слышна канонада, пленные говорили о бое в лесу, и все это заставляет предполагать, что корпус с честью погиб.

Настроение в штабе очень тяжелое. Начальник штаба Будберг²⁰⁴заболел и увезен в Москву. Епанчина верховный главнокомандующий велел отчислить, и каждый теперь боится за свою шкуру, что и понятно.

Много говорил Сиверс про наши второочередные дивизии. Конечно, они плохи. Плохи, как по составу, плохи и по духу Стойкости ровно никакой. При малейшем натиске бегут или отходят. С такими войсками трудно воевать. Трудно поручать им задачи и трудно рассчитывать, что они исполнят свой долг. Теперь прибыл в Гродно новый 15-й корпус²⁰⁵. Собран из новобранцев. Ну что это за корпус. Ни спайки, ни дисциплины, ни традиций, ничего нет. Поставили его в крепость²⁰⁶, дабы за верхами он обстрелялся.

К вечеру новых сведений не поступало. Неприятель, по-видимому, выдохся и отдыхает. Второй день огонь замер на фронте, и у Плеве ничего не слышно. Теперь весь вопрос, куда направит неприятель свой удар. Будет ли он напирать на Гродно или, как писал вчера, на Ломжу — или Млаву. Ежели он двигается еще на юг, Гродно может быть отрезано. Правда, к Соколке подошел уже 2-й армейский корпус, но все же этих сил мало в сравнении с тем, что теперь против 10-й армии, а именно 6 или 7 корпусов²⁰⁷. Сиверса я нашел в сравнительно спокойном состоянии, но очень усталым. Конечно, многое он скрывает и лишь изредка прорывается фраза: ‘Это катастрофа, позор для нас’ и т. д. И он прав. Но теперь надо о другом думать, и он думает.

7 февраля

В 11 ч. утра я выехал с генералом Сирелиусом из Гродно на Домбров в трех автомобилях с конвоем. По дороге встречали массу бродячих людей разных частей. Много было [из] 115-го Вяземского полка 29-й дивизии. Один фельдфебель, который нас спросил, где 29-я дивизия. Эта дивизия 20-го корпуса, которая вся погибла. Конечно, мы ничего ему не сказали. Он был очень удручен, уже 5-й день от Августова все ищет свой полк. Никто ему ничего сказать не мог, и он нам прямо заявил, что позор ему не найти свой полк. Бедный не знал, что полк погиб.

В Домброве мы нашли штаб 64-й дивизии. Начальник дивизии генерал Жданко²⁰⁸ бодрый, в отличном настроении. Просил лишь дать отдохнуть дивизии, и затем все снова готовы идти в бой.

Штаб 84-й дивизии мы не нашли. Здесь в Домброве было 3 полка под общим начальством командира 335-го Анапского полка полковника Пороховщикова²⁰⁹. Но где начальник дивизии, он не знал, и связь с ним потерял уже 3 или 4 февраля. Пока генерал Жданко взял дивизию под свое покровительство. Продовольствием обеспечены и одеты сравнительно хорошо, сапоги лишь истрепались.

Далее поехали в деревню Яловка в штаб 3-го Сибирского корпуса генерала от артиллерии Радкевича²¹⁰. Мы его нашли в крайне возбужденном настроении. Он получил запрос из штаба фронта, почему покинул свой корпус. Его ответ был очень резок, но категоричен. Он пишет, что был там, где долг службы ему предписывал быть, ни разу связи не терял с корпусом и не бежал. Настроение его было тоже превосходное, что касалось его дивизий и их боеспособности. Потери серьезны, но дух бодр. Люди всюду очень переутомились в 9-дневном беспрерывном бою. Падали от усталости и засыпали даже в воде. Продовольствия достаточно. 3-й Сибирский корпус отступал благополучнее всех других. Он выдержал от первого дня боя тысяч 25 {Очевидно, имеется в виду численный состав, который удалось сохранить.}, целый ряд яростных атак, уложил целую груду неприятеля и вышел с честью из тяжелого положения.

Он рассказал нам курьезный инцидент с одной телеграммой. Дело было так.

Начальник артиллерии Осовецкой крепости²¹¹ генерал Бржозовский²¹² получает следующую телеграмму:

‘Генералу Бржозовскому. Пошлите самым спешным образом несколько хороших разъездов по дороге к Штабину с приказанием найти где-либо около Штабина генерала Трофимова²¹³ или кого-либо из начальников и передать ему, что войскам, отошедшим от Августово, отходить им на Осовец или на Соколку. No 1264.

Генерал Будберг’.
(Генерал Будберг начальник штаба 10-й армии).

В тот же день 4 февраля в 3 ч. 25 м. дня генерал Трофимов эту телеграмму получил и донес об этом в штаб корпуса, около 9 ч. вечера, и командир корпуса ему ответил, что такой телеграммы быть не могло, приказание это не исполнять и продолжать держаться и не отходить.

5 февраля об этой телеграмме был запрошен штаб армии, который ответил, что такой телеграммы не отправляли. Так и не выяснено, кто ее послал. Вечером в штабе я проверил историю этой телеграммы, и оказалось, что действительно она была послана начальником штаба бароном Будбергом, но без ведома командующего армией. Он уже проявлял признаки ненормальности, но никто не мог предполагать, что это дойдет до таких печальных размеров. После этого его заперли в комнату и приставили жандарма за ним следить в боязни, что он пойдет к телефону или телеграфному аппарату и начнет давать безрассудные приказания. Сиверс был в отчаянии от этого факта.

7 февраля. Вечер

В 10 ч. я поехал в штаб армии. Было получено от разведчика известие, что 20-й корпус окопался недалеко от Гродно и просит помощи. Известие принес доброволец, уже награжденный Георгиевским крестом и раненый. Он уверял, что прибыл прямо от командира корпуса генерала Булгакова²¹⁴. Сиверс долго думал, что делать. Как бы ни было мало шансов, что 20-й корпус еще существует. Его долг велит идти ему на помощь во чтобы то ни стало. Ежели известие неверно, ежели доброволец ошибся или подкуплен, что тогда? Все усилия ни к чему. Но мысль, что может быть рядом, в неравной борьбе еще живет 20-й корпус и ждет помощи, и выбивается из сил, заставила всех в один голос решиться на трудный шаг, перейти в наступление с истомленными войсками — но все же идти на выручку товарища. К 10 ч. вечера был собран военный совет. Идея идти на выручку 20-го корпуса всех захватила, 64 дивизии.

8 февраля

В 11 ч. утра я выехал с генералом Сирелиусом в штаб 26-го корпуса²¹⁵ в деревню Кустинцы. Часть ехали на моторе, но потом застряли в снегу, и пришлось ехать в телегах под проливным дождем.

В деревне Кустинцы ничего не нашли, и пришлось обратно до моторов [идти] верст 5-6. Все время шел дождь. Грязь ужасная. Издали доносился орудийный гул с крепостных верхов. К 4 ч. мы были обратно в штабе. Еле-еле пробрались по городу. До того все было загромождено обозами и повозками. Беспорядок ужасный. В штабе я узнал, что действительно 20-й корпус жив и два полка 115-й и 116-й пробились у Пашковского моста на Бобре в направлении на Домброво и даже ведут пленных с собой.

Через полчаса, что я был в штабе, генерал Российский из Крас-ностока доносит, что к нему прискакали от генерала Булгакова казаки с известием, что корпус 20-й у деревнь Богатыри и Волкуши просит помощи. Генерал Булгаков не ручается, что люди положат оружие. Это известие еще более всех подбодрило. Значит, корпус близко от наших передовых линий, до него всего 6 верст. Он слышит наш огонь, слышит приближение выручки. Надо напрячь последние усилия и выручить его. Сиверс продиктовал немедленно приказания вести наступление энергично и без остановки. Указал, что 20-й корпус близок, близок и час его выручки. Зазвонил телефон, стали писать приказания. У всех на глазах слезы. Спасут или нет.

Уже и два вышедших полка ведут с собой свыше 1000 пленных и неприятельское знамя. Это они окруженные, которых считали погибшими, они ведут сами пленных. Прямо не верится всему, что слышишь. Мы переживаем историческую минуту: дай Бог спасти их. Близко, близко. Волнение в штабе большое. Все ждут с минуты на минуту известий. Вычисляют на карте оставшееся расстояние.

8 февраля. 8 ч. вечера. В штабе полное уныние. Казаки донесли, что 20-й корпус расстреляв все патроны, закопал орудия и знамена и сдался в плен²¹⁶. Ввиду этого Сиверс приказал приостановить наступление и отвести войска назад за форты. Мы были все ужасно удручены. Но Сиверс был прав, что тратить последние усилия было бы бесполезно, раз корпус уже не существует, тем более, что они могут потом отрезать все пути сообщения, и его главная задача их охранять не будет исполнена.

Сели мы ужинать грустные. После ужина Сиверс продолжал отдавать приказания об отступлении.

Около 10 ч. вечера в штаб прибыл поручик 113 Старорусского полка, останки которого пробились к нам. По его словам, 20 корпус весь стоит в Бартнянах. Все время вел бой, взял в плен 1500 немцев, 11 орудий и все еще отбивается. Его полк и 114-й Новоторжский выступили вчера в 11 ч. вечера и по болотам шли западнее Пинска и вышли к нам сегодня утром, не потеряв ни одного человека, никого не встретив, и лишь полевой караул их обстрелял, но и скрылся сейчас же. По дороге захватили орудие, перекололи всю прислугу. Сиверс снова воспрянул духом и стал диктовать приказание о наступлении и пошел переговорить об этом с генералом Флугом²¹⁷. Возвращается и говорит нам всем, что пленные, взятые Флугом, говорят, что 20-й корпус сегодня сдался, а потому и нечего думать о наступлении. Тогда поручик заявил, что они тоже взяли пленных, которые им говорили, что Гродно занят. Этим все воспользовались и стали снова напирать на Сиверса, что нельзя бросать 20-й корпус, он еще жив и ждет помощи. Даже поручик подтвердил, что они все время ждали помощи из крепости, слышали выстрелы. Сиверс опять ушел.

Мы стали обсуждать положение. Ежели два полка, 113-й и 114-й, пробрались, то по всей вероятности, и остальные попытаются прорваться. Тем более что сегодняшнее наступление должно было отвлечь их внимание и тем ослабить их наблюдение за 20-м корпусом. Конечно, 20-й корпус услышит канонаду и попытается выйти к Гродно. Надо сделать последнюю попытку. Это будет непростительно и грешно бросать начатое дело. Штаб кипел. Бедного поручика забрасывали вопросами о настроении, хотели ли сдаваться и т.д. Ничего подобного. У всех была надежда пробиться. Боялись за знамена и хотели их закопать, но это не сделали, и эти два полка прибыли со знаменами и всеми пулеметами. В 113-м полку свыше 1000, а в 114-ом около 500 человек. В 12 ¹/₂ ч. я уехал из штаба. Устал спорить. Дай Бог, чтобы все же завтра пошли бы на выручку 20-му корпусу.

9 февраля

В 11 ч. я в штабе. Были оба командира полков 113-го и 114-го, прорвавшиеся из 20-го корпуса. Они подтвердили, что мальчик, прибывший 7 февраля вечером был действительно послан из штаба 20-го корпуса предупредить, что корпус жив и просит помощи. Оба полка 113-й и 114-й были авангардом 20-го корпуса, который следовал за ними, но вероятно в лесу потерял связь. Артиллерия уже вышла к Липску и, вероятно, там и весь корпус. Это известие окончательно убило Сиверса. Так близко — и вся атака приостановлена. Около 12 ч. с форта No 3 донесли, что со стороны Липска доносятся орудийные выстрелы. Значит, жив 20-й корпус, дерется. Надо идти ему на помощь, на выручку. Сиверс решил завтра же перейти в наступление.

Когда я с ним прощался, он мне сказал: ‘Каюсь, я поддался впечатлению о движении корпуса на Гожу, и это угроза правому флангу генерала Флуга, которая могла отбросить все корпуса на Бобр, повлияла на меня. Не следовало бросать наступления. Я виноват’.

Да, Сиверс очень виноват. Все ему это говорили. С пеной у рта ему доказывали, что надо продолжать наступление, что сведения о неприятеле преувеличены, что неприятель истомлен, понес массу потерь, надо его докончить, но Сиверс боялся. Он боялся потерять последние корпуса и тем обнажить правый фланг всего фронта. Он ни на что не мог решиться. Но сегодня были получены две телеграммы из штаба фронта. Первая от Бонч-Бруевича. Он резко критикует полковника Шокорова за вчерашнюю сводку, в которой вся операция описана без указания времени, без указаний общей цели и причин общего отступления. Не Шокоров был виною. Писал молодой подполковник, который при мне же вчера составлял сводку. Он мне еще сегодня говорил, что писал нарочно так, и Сиверс даже сказал ему: ‘Да вы меня губите этим!’ и велел исправить все это. Подполковник заметил ему, что иначе было трудно писать. Все описано так, как было. Вторая телеграмма была от генерала Рузского в очень строгих и сильных выражениях. Он ему указывает, что отступление, как сказано в сводке, было вызвано непроверенными сведениями о противнике, а на участке генерала Баева²¹⁸ отходом одного лишь полка. Что это недопустимо, тем более что 20-й корпус еще жив, и предписывает перейти в энергичное наступление, во что бы то ни стало.

Это был удар молота. Сиверс так и сел.

Весь штаб обрадовался. У всех теплилась надежда, что корпус жив и вчерашнее приостановление атаки так всех удручало, что мы прямо замерли. Мы верили. Один Сиверс хватался за каждое известие о гибели 20-го корпуса как оправдание приостановки атаки. Но никто его не поддерживал. Все были против него. Теперь, получив предписание главнокомандующего произвести энергичное наступление, все воспрянули. Но, конечно, время потеряно. Сегодня я уезжаю в Седлец. Завтра наступление. Чем все это кончится?

10 февраля

Утром вернулся в Седлец. Долго сидел у Гулевича. Его очень интересовало все, что происходило около Гродно. Как вел себя Сиверс и почему пришла ему в голову мысль не продолжать наступление. Все, что я знал по этому делу, то и передал, примерно, как записано тут. В 5 ¹/₂ ч. был у меня сам главнокомандующий. Ему я повторил все то же самое. Единственным утешением было то, что он многое простил Сиверсу, понял его невольные ошибки. Но все же считает, что ему оставаться на этом посту нельзя, да и к тому же сам Сиверс вчера ночью говорил с Гулевичем и просил отпустить его в отпуск недели на три и пощадить его имя и 43-летнюю беспорочную службу. К сожалению, Ставка не хотела так благосклонно на него смотреть и полагает его отчислить прямо в резерв {См. стр. 121[108], 123[109]. — Примеч. автора.}. Но такого удара он не заслуживает, и как сам Рузский, так и Гулевич, считают, что его надо с частью уволить, а не позорить. Только что хотел главнокомандующий уходить, пришел ко мне в вагон Гулевич. Он только что говорил со Ставкой, которая просит меня туда приехать и дать объяснения по поводу всего, что произошло под Гродно. В разговоре с генералом Рузским он коснулся и своих затаенных мыслей и мечтаний.

Он мне поведал, что сильно переутомлен. Больше по ночам не спит и лишь днем дремлет. ‘И если бы не эти тяжелые времена, то я бы просил меня уволить. Но сейчас на фронте очень трудно и покидать свой пост я не могу. Да ужасный фронт. Вот почти 6 месяцев, что я тут. Ни дня спокойствия. Все время тревога. А тут еще Варшава приковала. Не будь Варшавы, я бы освободил 6 корпусов для нанесения удара противнику. Хотел, в крайнем случае, отвести все на ближний укрепленный фронт. Это даст экономию в три корпуса. Но ни Ставка, ни в особенности Иванов не желают допустить этот отвод. Это мешает их фронту. Эта зависимость от Южного фронта просто невозможна. Связан по рукам и по ногам. Да и Ставка предлагает от времени до времени такие меры, что просто не знаешь что делать. Вот предложили мне перевести в Олиту три корпуса. Спрашивается, да откуда я их возьму? И так уже не хватает на фронте, а то вот еще три, да в Олиту. Спрашивается, почему? Да пусть себе немцы идут к Вильне в эти болота. Милости просим. Да и если бы они и все 20 корпусов туда бросили, я был бы очень рад и ударил бы им во фланг по путям сообщения. Ко всем этим невзгодам тут еще следственные комиссии. Я не говорил генералу Баранову, но это выходит следственной комиссией надо мной. Генерал Баранов предъявил мне четыре пункта обвинения, почему я отчислил генерала Ренненкампфа {См. стр. 32[67], 104[100], 131[114], 134[115], 107[102].— Примеч. автора.}. Мне еще надо оправдываться в то время, когда по всему фронту идут бои. Очень тяжело. Пока есть еще силы, и голова может работать, я останусь, но при первой возможности уйду, сил больше нет. Сиверс, Вы говорите, изнервничался, устал. Мы все так. Я его не обвиняю в неудачах под Гродно. Он честный, порядочный человек. Его не следует теперь позорить. Вот Ставка хочет опять назначать следственную комиссию. Ничего из этого не выйдет, да и обвинять Сиверса ни в чем нельзя. Он не оценил обстановки. Это не преступление, а отсутствие военного духа, глазомера. Теперь, конечно, ему оставаться нельзя. Он сам потерял в себе веру, да и его войска ему больше не верят. Он это сознает и просит его уволить. Но надо пощадить его самолюбие. Позорного он ничего не сделал. Устал, изнервничался — вот и вся его вина. Он кается. Поезжайте в Ставку, верховный желает Вас выслушать. Расскажите все и спасите Сиверса. Не надо его шельмовать. Право не надо {См. стр. 119[107—108], 123[109—110]. — Примеч. автора.}’.

11 февраля

В 10 ч. прибыл в Барановичи. В 10 ¹/₂ ч. меня принял верховный и я ему изложил всю нашу операцию у Гродно. Главное, к чему я вел, было правильно осветить деятельность Сиверса. Я должен тут заметить, что в Ставке сложилось о Сиверсе очень неблагоприятное впечатление под влиянием донесений. Конечно, по этим документам трудно судить о действиях человека, а в особенности, когда дела идут плохо. Верховный выслушал меня очень внимательно. Когда я кончил, он сказал, что при отчислении кого бы то ни было сперва надо быть справедливым, а чтобы быть справедливым, нужно знать все подробности. Для этого следует назначить расследование.

Я против этого горячо восстал. Всякое расследование имеет ту дурную сторону, что она захватывает и сферу влияния непосредственного начальника того лица, над которым производится расследование. В данном случае повторилось то же самое, что было с комиссией генерал-адъютанта Баранова, который при расследовании действий генерала Ренненкампфа предъявил генералу Рузскому четыре пункта обвинения. Это очень подействовало на главнокомандующего. Кроме того, я заметил верховному, что расследование оправдывается, ежели есть сомнение в действиях данного лица. В данном случае с Сиверсом все его действия налицо. Ничего скрытого нет. Его единственная вина та, что 8 февраля он не оценил положение. Он в этом кается, вполне сознавая, что поддался впечатлению минуты и что он во всем виноват.

Верховный на это возразил, что ежели он не так виноват, то незачем его отчислять. Я сказал, что его не хотели отчислять, а он сам просит его уволить, отчасти по болезни, отчасти и потому, что чувствует, что вера к нему утеряна. Мотивы очень уважительные и свидетельствуют о высокой его честности и добропорядочности. Ввиду этого, по-моему, его следует устроить с честью и не позорить его после 43-летней службы. В таком случае, решил верховный, пусть генерал Рузский произведет сам расследование и донесет мне с мотивированным своим мнением, почему и как следует его устроить {См. стр. 121[108]. — Примеч. автора.}. Поблагодарив меня, он меня отпустил.

От верховного я пошел к Ю.Н. Данилову. Ему я тоже изложил всю картину операции у Гродно и т.д. Некоторые детали его заинтересовали, с некоторыми распоряжениями генерала Сиверса он не соглашался, но, в общем, должен был сознаться, что рисовал себе всю картину совершенно иначе. Он тоже признал, что Сиверс плохо оценил общее положение, но что ничего позорного во всем этом не было.

После завтрака я был у начальника штаба Н.Н. Янушкевича. Ему я опять повторил все то же самое и тоже убедил не губить Сиверса, а дать ему выйти с честью. Затем я коснулся больного вопроса, который волнует всю армию вот уже более шести месяцев, а именно про черного Данилова. Я уже довольно много писал в этой книжке про него, и из этого ясно, почему этот вопрос меня так интересовал. Я сказал Янушкевичу, что судить о Данилове я точно не могу, но знаю и чувствую, что он давит на все своей тяжелой рукой, и это не всегда благоприятно отражается на деле. На это вот что мне сказал Янушкевич {См. стр. 23 и 21[61 и 60], 129[113].— Примеч. автора.}.

‘Вы, конечно, знаете при каких исключительных обстоятельствах я вступил в эту должность в 1914 г. Генерал Данилов уже занимал эту должность свыше 12 лет. Он старше меня и по выпуску в офицеры и из академии. Я только вступил в эту должность, когда вспыхнула война. Совершенно понятно, что я не мог в такой короткий срок ознакомиться со всем материалом штаба, да и вся моя предшествовавшая деятельность не была подготовкой к этому посту, да я и не мечтал о ней, отказывался. Но Его Величеству благоугодно было сказать, что он лучше меня знает, могу ли я занять эту должность. При этих условиях я и вступил в исполнение своих обязанностей. До войны я лишь успел ознакомиться на месте с Виленским округом, вот и все, что я мог осмотреть. Когда война вспыхнула, Данилов был на Кавказе, и пользоваться этим случаем, чтоб от него избавиться, я считал нечестным, да и кроме того, он был вполне в курсе дела и менять его в такую минуту я считал и вредным и опасным. Конечно, если я был бы год на своем посту и успел бы оглядеться, то, конечно, предложил бы на этот пост другое лицо. Что мои отношения с ним не могли быть нормальными, то это вполне естественно, но решил для пользы дела таить в себе свои чувства и терпеть иногда очень тяжелые минуты. Надо вам сказать, что Данилов считает всех без исключения идиотами. Он крайне честолюбив, властолюбив и не терпит чужого мнения. Мне все это очень нелегко, и даже на днях я не выдержал и сказал ему в присутствии его же подчиненных, стукнув при этом кулаком по столу, что раз я приказываю, то это должно быть исполнено. Он что-то хотел возразить. Я на него накричал. После этого с ним сделалась истерика. Вы видите, как все это ненормально. Я только по утрам хожу в оперативное отделение вместе с великим князем, больше я выдержать не могу. Это свыше моих сил. Конечно, было бы нормальнее, может быть и не для пользы дела, но, во всяком случае, чтобы я больше времени тратил на чисто военную сторону дела и меньше на общие дела. Теперь же все это как раз наоборот. Вы спрашиваете, почему я не предлагаю его сменить. Я не могу это сделать. Ведь скажут, что я под него подкопался и спихнул. Этого я не хочу.

Я говорил верховному еще в самом начале, на его вопрос какие у меня с ним отношения. Я сказал всю правду, что отношения не блестяще, но что для пользы дела, раз он признан достойным занимать эту должность, то вопрос о моих личных симпатиях или антипатиях отпадает. Что же касается того, что все нападают на него, то это мне совершенно непонятно. Я понял бы, что меня могут назвать дураком, колпаком, идиотом, ибо я ответственное лицо и несу всю ответственность. Ежели считают, что штаб Ставки плохо работает, то я отвечаю. Я несу 99 % ответственности на своих плечах и полагаю, что для пользы дела было бы несравненно лучше, чтобы меня сменили. Уже после катастрофы с Ренненкампфом я просил меня уволить. И случай был подходящий, и для дела было бы лучше. Но, несмотря на это, все обвиняют именно Данилова. Я уже это слышу не впервые. Со всех сторон это до меня доходит. Ведь посудите сами. Все телеграммы подписываются мною. Еще могут его судить те лица, которые с ним говорят по аппарату, как например, с начальником штаба Южной армии {Южного фронта.} Алексеевым у них старые счеты, и понятно, что Алексеев не терпит Данилова. Поэтому я считал, что о Данилове могут судить лишь ближайшие к Ставке лица, но как это процедилось дальше, мне совершенно не понятно. Из перлюстрации писем видно, что меня ругают, как и тогда, когда я вступил в эту должность, так и теперь во время войны. Право, было бы лучше ежели я ушел бы’.

Я ему на это возразил, что ежели он уйдет, то тогда это даст Данилову лишь еще большую власть и делу будет куда хуже. Я предложил дать ему строевое назначение.

Мы уже это пробовали, сказал Янушкевич, когда Иванов просил его вместо Алексеева. Но Данилов сказал: ‘Вы хотите от меня отделаться. Мне ничего не нужно. Я доволен своим постом и желал бы на нем и остаться’. Верховный махнул рукой. Так это и кончилось.

Тогда я предложил Янушкевичу назначить Данилова командующим 10-й армией вместо Сиверса. ‘Это было бы хорошо, — сказал Янушкевич, — но я не могу предложить это верховному. Это будет иметь вид, что я хочу от него отделаться. Вот Вы можете это сказать великому князю. Вы человек посторонний, независимый. Скажите ему это’.

Затем я его спросил: ‘Какого мнения о Данилове военный министр?’ ‘Не особенного’, — ответил Янушкевич.

Я обещал Янушкевичу сделать, что могу в этом направлении, ибо, по-моему, пребывание Данилова в Ставке слишком вредно отзывается на всем.

‘Да, тяжело с ним иметь дело, — вздохнув, сказал Янушкевич,— тяжелый человек. Для пользы дела, наши отношения должны были бы быть самыми лучшими и только при этом условии дела бы шли вполне нормально. А при существующих условиях добра мало. Нехорошо, ежели такие сцены будут повторяться, как на днях, но они неизбежны, ибо терпению есть конец’.

На этом мы простились. Он со слезами на глазах кончил разговор, и в рукопожатии чувствовалось искренние волнение и много пережитого страдания.

Мне Янушкевича очень жаль. Это глубоко честный, порядочный человек. Ему трудно и больно иметь дело с таким черствым человеком, как Даниловым, и из чувства деликатности не хочет его спихнуть, что он должен был бы сделать для пользы дела.

Я ушел, и через полчаса у меня был в вагоне военный министр Вл. А. Сухомлинов. Вот наш разговор {Далее автором сделана помета ‘Продолжение к стр. 128[113]’.}.

Я пропустил в описании разговора с генералом Янушкевичем его замечание относительно Вл. Ал. Орановского. Разговор перешел на Орановского, когда Янушкевич, говорил, что штаб верховного не должен был бы вмешиваться в дела фронта, но такое вмешательство было вызвано, как уже сказано, обращением фронта за советами в штаб верховного. При этом Янушкевич заметил, что вообще штаб Северо-Западного фронта не отличился особенной твердостью в решениях и каждый раз, что ему приходилось говорить с Орановским, он ни разу не мог добиться от него положительного ответа. ‘Он (Орановский) ни разу мне не сказал, — говорит Янушкевич, — что черное — черное, а белое — белое. У него черное — серовато, походит на черное, а белое, не белое, тоже серовато, может быть и бело, но это не твердо установлено. При таких ответах трудно понять, в чем же дело. Штаб верховного давно заметил это, и признал, что отсутствие твердости и положительности вредно отзывается на деле’. Янушкевич ничего не сказал при этом, какие были окончательные причины увольнения Орановского, даже не могу сказать, кто собственно решил его судьбу. Но ясно, что неудовольствие Орановским существовало в штабе верховного, и это неудовольствие было вызвано именно его нерешительностью или скорее отсутствием твердого характера.

Я забыл сказать еще про разговор мой с Янушкевичем по поводу генерала Рузского. Во время последнего свидания в Седлеце генерал Рузский очень жаловался на усталость, что он скоро не в силах будет продолжать эту работу, и что лишь поддерживается морфием {См. стр. 98[97], 146[121], 100[98]. — Примеч. автора.}, в чем покаялся с грустью. Рузский предупредил Янушкевича, что следует подумать о его заместителе, и предлагает на этот пост генерала Плеве, как наиболее достойного.

Возвращаюсь к разговору с генералом В.А. Сухомлиновым. Я его прямо спросил, какого он мнения о Данилове (черном) {См. стр. 21[60], 23[61], 124[110], 147[122]. — Примеч. автора.}. ‘Я Вам отвечу, как я ответил верховному, когда он составлял свой штаб, а именно, не берите его к себе’.

Сухомлинов согласился со мною, что его следует убрать куда-либо, но не знает, как это сделать. Я ему предложил вот что, назначить Данилова командующим 10-й армией вместо Сиверса. На это Сухомлинов мне ответил:

— Вы читаете мои мысли! Я именно об этом думал.

— В таком случае, сказал я, поговорите с верховным.

— А Вы думаете, это можно?

— И очень, сказал я.

— Вы сейчас идете к нему и скажите прямо. Доброе дело сделаете.

— Ну хорошо, так и быть.

Потом мы перешли на Ольденбургского {См. стр. 147[122]. — Примеч. автора.}. ‘Вот ужас, — сказал Сухомлинов. — Ведь Вы не знаете, но когда мне Государь сказал раз на докладе, что он желает объединить всю санитарную часть в одних руках, и выбрали для этой должности принца Ольденбургского’. Я прямо сказал: ‘Ваше Величество, что Вы сделали!’ — ‘А что?’ — ‘Да нам же он все перепутает до такой степени, что потом больше не распутать будет’. — ‘Вы ошибаетесь, Владимир Александрович, он справится с этим’. — ‘Ваше Величество, я был бы рад, ежели это я ошибусь, но боюсь, что в данном случае Вы ошибаетесь’. Недавно на докладе по поводу невозможных распоряжений принца Ольденбургского. Государь мне сказал: ‘Вы правы были, я ошибся. Но что же с ним делать’. — ‘Ваше Величество, дайте ему рескрипт {Рескрипт — вид документа, письменный приказ, нередко с вынесением благодарности за службу.}, поблагодарите за все сделанное и отпустите его с Богом пока еще не поздно’.

Вы не можете себе представить, что он только не выкидывает. Его помощники завели каучуковый штемпель с его подписью и прикладывают ко всем документам. Я показал это Государю и предупредил, что таким способом они будут выводить все расходы, и без того истратили уйму денег бесконтрольно. Ведь когда потребуют отчет, может выйти скандал. Уж довольно он запутал Народный дом. Ежели копнуть там, то просто один ужас что такое.

Недавно он собрал у себя министров и заявил, что ему дана Государем власть, да никто не желает исполнять его распоряжения и вот Военное министерство²¹⁹ мне не помогает. Потребовал к себе главного военного санитарного инспектора, он ко мне не явился. ‘Ваше Высочество, — возразил Сухомлинов, — главный военный санитарный инспектор, мой подчиненный, и без моего разрешения он не имел права к Вам явиться. Вы должны были обратиться ко мне. Вам должно было бы быть известно, что санитарный инспектор командирован по Высочайшему повелению в действующую армию, а потому в назначенный [день] быть у Вас не мог. Кроме того, я не могу допустить вмешательства в мое ведомство. Я несу большую ответственность за свое ведомство, и постороннее вмешательство пользы не принесет’.

Министры мне потом аплодировали, но ни у кого не хватило смелости ему ответить, как я. Они только кланяются, расшаркиваются и терпят все, что он делает. Пришлось ведь отменить его приказ, в котором он приостановил действия закона о воинской повинности. Я доложил об этом Государю и послал ему этот приказ и, только получив его назад с пометкой, велел отпечатать. Когда в Совете Министров возник вопрос о курортах, то я предложил им назначить принца Ольденбургского на этот пост. Они все возопили, что тогда все погибнет’.

Относительно Ренненкампфа {См. стр. 32[67], 104[100], 134[115], 107[102], 121[108]. — Примеч. автора.}.

Сухомлинов: ‘У него масса старых грехов и очень грязных. Еще покойный М.И. Драгомиров²²⁰ просил убрать его из Киева, когда он командовал там полком, из-за грязных денежных дел. Я предупреждал Государя и тогда, когда его назначали генералом-адъютантом, и теперь, при назначении командующим армией, что это невозможно. Но Государь сказал мне, что я ошибаюсь. Я не мог ошибиться. Ведь в Главном штабе целый толстый том всех его деяний. Там уже совершенно достаточно, чтобы лишить его почетного звания генерал-адъютанта. Вот генерал Баранов теперь расследует это дело. Это уже совершенно излишне. Но, конечно, его под суд не следует отдавать. Это лишь подымет всю грязь и муть, и скандал на всю Россию. Этого не следует допускать. Его надо просто уволить в отставку и даже можно сохранить пенсию, но не суду давать разбирать это дело’.

Без ¹/₂ 5 ч. он ушел к верховному главнокомандующему, а я отбыл обратно в Седлец.

12 февраля

Вернувшись из Барановичей, я был у главнокомандующего. Я ему доложил о результатах моей поездки и как верховный желает, чтобы поступили с Сиверсом. Перейдя затем от этого вопроса к другим, он коснулся штаба Ставки. Он меня спросил, говорили ли они мне об общем плане войны или нет. Я ответил, что мне ничего не говорили. Ну, ведь у них, вероятно, вовсе нет общего плана {См. стр. 26[62]. — Примеч. автора.}, возразил Рузский. Их директивы носят характер лишь общих советов, и то все исходит за подписью начальника штаба, а не самого верховного. Ну, я им и послал сегодня телеграмму. Они мне обещали 1-й кавалерийский корпус. Я принял его в расчет всех операций, а корпус до сих пор не подошел. Я им и телеграфировал, что по повелению верховного главнокомандующего этот корпус должен был уже сосредоточиться, а его до сих пор еще нет. Кроме того, они мне все время указывают на число батальонов на фронте и делают заключение, что у меня превосходство сил над противником. Как это они не могут понять, что мои батальоны неполного состава. Многие имеют не более ¹/₄, a что касается моего превосходство сил над противником, то об этом они судить не могут, ибо в точности силы противника неизвестны и сопоставления моих сил с силами противника преждевременно и крайне гадательно. Не знаю, что они мне на это ответят. Я сказал Рузскому, что именно так и следует писать, решительно. Так поступает Южный фронт, который не стесняется в выражениях, когда он не согласен со штабом верховного. Я ему тут же рассказал, что из разговоров с Янушкевичем я вынес убеждение, что он сам отлично понимает, что вмешательство Ставки в дела фронта вредно, но это было вызвано тем, что еще при Жилинском штаб фронта неоднократно просил у Ставки указаний и этим приучил Ставку вмешиваться в мелочные дела.

Рузский: ‘Да это они всегда хлопочут о мелочах, а крупные события упускают из вида. Им все следственные комиссии. Устал я от них. Меня же обвиняют, когда увольняю кого-либо. Вот с Ренненкампфом {См. стр. 32[67], 104[100], 107[102], 121[108], 131[114], 134[115], 149[123]. — Примеч. автора.}, прикрылись фиговым листом и довольны. Когда я просил их убрать его, они мне сказали, сами уберите. Я убрал, а тут теперь генерал-адъютант Баранов пристал ко мне с четырьмя пунктами обвинения. Мищенко за негодностью я уволил {См. стр. 17[58]. — Примеч. автора.}, а Пантелеев признал, что он годен командовать корпусом²²¹. Позвольте, да кто же судья в этих делах? Предложили графу Воронцову взять Мищенко, он отказался. Предложили Иванову, тот то же самое. Да конечно откажутся. Кому охота его брать’.

Когда я сказал Рузскому, что верховный желал и по делу Сиверса назначить следствие, то Рузский сказал: ‘Не дай Бог’. Я его утешил тем, что отговорил это делать, указав на всю ненормальность этих комиссий.

Далее Рузский говорил мне, что прислали ему 50 или 60 тыс. японских винтовок и по 125 патронов на ружье. Генерал Кондзеровский²²²даже расписал: кого этими ружьями следует перевооружить. ‘А когда я их запросил, когда же придут патроны к ним, он ответил, что не знает. Да как же хотите, чтоб я вооружал части этими винтовками, когда к ним нет патронов? Просто непонятно, что с ними сделалось’.

Потом я ему рассказал мой разговор в Ставке с французским военным агентом²²³ генералом Лагишем. Во Франции тоже был большой недостаток в орудийных патронах. Жоффр²²⁴ потребовал производства до 100 тыс. в сутки. Техники отказались, но он настоял на своем.

Тогда вот что было придумано во Франции. Все государство разделили на инспекции, во главе каждой инспекции поставили специалиста, который производство частей снаряда распределил между всеми цехами. Часовщикам, слесарям, кузнецам и т. д. — каждому поручено производство отдельных частей, кто что может, и достигли блестящих результатов. Кроме того, во Франции почти совсем отказались от шрапнели. На партию в 5600 снарядов делают всего 400 шрапнелей. Остальное все гранаты. Это было вызвано тем, что граната со специальной трубкой, ударяясь о землю, дает больший район поражения, нежели шрапнель. Гранаты снаряжаются у них новым взрываемым веществом (Achkeideret), вызывающим огонь. Оно легко приготовляется и дробит снаряд на мелкие кусочки.

Расчет снарядов на одно орудие и у них было в 1000 на орудие, хотя генерал Ланглуа²²⁵ еще в 1889 году, когда он ввел новую теорию стрельбы скорострельной пушки, которая тогда еще не существовала, требовал до 5000. Под влиянием теории Ланглуа техники приступили к проектированию скорострельной пушки, которая лишь в 1896 году была готова. Гений Ланглуа предвидел это орудие до ее рождения, а затем продолжал развивать свою теорию, которая и легла в основу теории стрельбы полевой и у нас.

По поводу нормы на орудие в 1000 патронов военный министр Сухомлинов говорил мне, что даже его попытки довести эту норму до 1500 вызвало со стороны министра финансов Коковцова²²⁶ бурный отпор. Он даже докладывал Государю, что военный министр разоряет страну и что его надо убрать. Не поддержало его и Главное артиллерийское управление²²⁷, которое, ссылаясь на японскую войну, считало и 500 довольно. Что прикажете при таких условиях делать. ‘Ну, теперь, — сказал Сухомлинов, — я раздал всем заказы, и с февраля дело пойдет лучше’.

Генерал Рузский коснулся еще одного вопроса, а именно о ненормальных отношениях генералов Янушкевича и Данилова. Генерал Рузский при этом сказал: ‘Ведь на основании полевого управления войск в военное время (при этом он взял со стола экземпляр этого положения) начальник штаба верховного главнокомандующего есть его ближайший помощник по всем делам, а генерал-квартирмейстер есть в свою очередь лишь помощник начальника штаба, а не самостоятельная величина’. Между тем, когда я обратился к Янушкевичу за вопросами оперативного характера, он меня направил к Данилову со словами: ‘Об этом Вы поговорите с Юрием Никифоровичем. Я в эти дела не вмешиваюсь’.

Это совершенно ненормально. Янушкевич должен держать все нити в своих руках, а при создавшемся положении они работают врозь, что неправильно и вредно. Роль штаба верховного должна заключаться в согласовании [действий] обоих фронтов, которые, весьма естественно, тянут каждый в свою сторону. Ежели бы у них имелся настоящий план войны, то такое согласование не только необходимо, но повелительно требуется. А теперь они не согласуют, и даже в тех случаях, когда верховный выражает известное мнение в этом направлении, они под влиянием Южного фронта парализуют все повеления верховного, в чем мне не раз пришлось лично убедиться. Нет у них единства действий, единства воли.

12 февраля

Военные события в данное время у нас на фронте развиваются в двух направлениях: 1-е — у Прасныша, где неприятель продавил довольно значительно наш фронт, и Прасныш оказался совершенно окруженным, 2-е — Остроленка-Ломжа, где события только еще начинают развиваться. По общему мнению, главные силы противника сосредотачиваются на линии Остроленка-Ломжа, а операция у Прасныша есть ни что иное как частная операция с целью отвлечь наше внимание и резервы на левый фланг²²⁸. Хотя меры, принятые для оказания сопротивления обоим этим натискам, и вполне солидны, но будущее в руках Господа Бога. Сосредоточивание, наших сил еще продолжается. Теперь каждый день играет весьма важную роль в событиях, развитие которых идет быстро и результат коих может оказать очень серьезное влияние на общий ход войны.

13 февраля. (Утро)

События в районе Прасныша развиваются с успехом в нашу пользу. За вчерашний день было взято много пленных, орудий, обозов и зарядных ящиков. Много отдельных неприятельских частей окружено и сдаются в плен. Донесения идут безостановочно. Что стало с Праснышем — неизвестно. Радиотелеграф сообщил о положении в Прасныше — [пленных] свыше 10 тыс.²²⁹ Но бои еще развиваются и, возможно, что Прасныш будет освобожден.

17 февраля

В районе Прасныша неприятель быстро отступает. В районе Ломжа-Остроленка временное затишье. У Гродно наше движение вперед и, по-видимому, отход неприятеля. В итоге можно вывести, что план обхвата Варшавы с севера не удался. Некоторые неприятельские корпуса были сильно потрепаны, и он вынужден к общему отступлению. Мы не будем его преследовать, дабы самим не втягиваться в болотистый район и не удаляться от железных дорог, в то время как неприятель будет приближаться к своим железным дорогам, что дало бы ему возможность снова быстро перебросится на новый участок. Мы сохраним свое сосредоточенное положение, вероятно, до выяснения новых планов неприятеля. Потери, понесенные неприятелем, исчислены пока в 10 тыс. пленных и несколько орудий. Потери убитыми и ранеными очень велики, но не подсчитаны еще. У Осовца идет бомбардировка. 12-я армия переходит теперь в наступление, чем, надо думать, и закончится вся эта операция²³⁰.

19 февраля

Сегодня в оперативном отделении я читал новую директиву верховного главнокомандующего. Эта директива не вызвала ни споров, ни разногласий, как это обыкновенно бывало. Все были согласны, что она вполне правильна и не вызывает сомнений. Директива эта указывает Северо-Западному фронту ту общую задачу, которую следует выполнить, и далее наших пределов идти не надо. Задача, поставленная Северо-Западному фронту, заключается в удалении неприятеля из пределов России без вторжения в неприятельскую страну и занятии таких выгодных позиций, которые позволяли бы обеспечить Северо-Западный фронт от всяких попыток прорвать наш фронт. Мотивы, выставленные при этом в директиве, сводятся к двум главным причинам: 1 — медленное пополнение рядов армии и 2 — недостаток в артиллерийских снарядах, что в совокупности лишает армию в данное время возможности принимать активные действия и задаваться в связи с этим планами вторжения. В итоге Северо-Западному фронту предложено, не стесняя его, однако, в инициативе выбора способов, достигнуть прочных успехов, занять выгодные позиции и перейти к обороне. Но кроме этих двух причин внутреннего характера, в директиве приведен еще один мотив и, кажется, самый существенный и важный. Там сказано приблизительно так: ‘Ввиду политических событий, развивающихся на Балканском полуострове, нам необходимо развить на Южном фронте активные действия. Для выполнения этого плана потребуется усиление Южного фронта за счет Северного, в размере одного корпуса 4-х дивизионного состава. Но, принимая во внимание, что бои на Северо-Западном фронте еще не закончены и окончательное положение еще не занято, верховный главнокомандующий повелевает пока отправить одну дивизию, откладывая решение времени отправки трех остальных, до выяснения общего положения Северо-Западного фронта’.

Мотив политического характера, приведенный в этой директиве, весьма важен, т. к. на Балканском полуострове теперь развиваются события исторические. Соединенный англо-французский флот уже разрушил форты у Дарданелл — часть флота уже вошла в пролив и высадила десант²³¹. Вопрос о Константинополе будет, вероятно, разрешен в недалеком будущем, причем надо отметить, что в связи с этим встрепенулись все государства Балканского полуострова. Греки первые забили тревогу, т. к. их мечта была взять Царьград. Болгары после отхода от [Чаталджи] не могут забыть это. Румыны освобождаются от турецких угроз в том — в случае их выступления в нашу пользу²³². Итальянцы видят конец Турецкой империи. Судя лишь по газетам, обо всем этом можно понять, что крупный успех в Южной армии закрепит во всех веру в окончательный наш успех и сдвинет всех с того тупика, в который попали итальянцы, румыны и болгары, не зная, кто же, в конце концов, победит.

Успех союзного флота у Константинополя и успех в нашей Южной армии будет именно тем рычагом, который повернет все события в нашу пользу. В результате можно ожидать выступление Италии — Румынии и Болгарии и даже допустимо выступлении Греции в нашу пользу. Лишь бы у них была вера, что наша возьмет. С этой точки зрения камень директивы — не политические обстоятельства, есть камень исторический и проникнутый весьма глубоким прозрением в будущее. Вот почему мы все так обрадовались этой директиве, которая совпадает с нашими глубоко историческими стремлениями идти на юг, к выходу в Средиземное море, к нашим братьям славянам.

Кроме всего этого, надо отметить и еще одну сторону директивы. Написана она совершенно другим языком, нежели все предшествовавшие. В ней нет намеков, пожеланий и т. п. неясностей. Наоборот, эта директива ясна, категорична и тверда. В ней впервые встречаются выражения: ‘верховный повелевает’, при соблюдении одного принципа, полной и широкой инициативы главнокомандующего фронтом. Я лично сделал из всего этого следующий вывод: 1 — директиву писал Янушкевич, 2 — писал вполне с ведома верховного главнокомандующего, 3 — Данилов, или скорее его дух, отсутствует в этой директиве. Что писал Янушкевич, а не Данилов, видно уже по слогу. Данилов редактировал очень плохо, употребляя всегда неясности да намеки. Эта же директива написана хорошим слогом. Ясно и положительно. Что она писана с ведома верховного, то это следует понять вот как. Конечно, и Данилов писал с ведома верховного главнокомандующего, но, вероятно, с его слов без дальнейшей его проверки и без редакционных изменений со стороны Янушкевича, который, как я писал с его же личных слов, в эти дела не вмешивался {См. стр. 124[110]. — Примеч. автора.}. Эта директива написана, и это ясно видно, Янушкевичем и обработана совместно с верховным главнокомандующим. Что Данилов в ней не принимал участие, видно как по стилю, так и по твердости выраженных верховным главнокомандующим повелений. Из всего этого можно сделать такой вывод. Янушкевич взял, наконец, дела оперативные в свои руки, т. е. сделал то, что он по закону должен был сделать. Доминирующую роль Данилова уничтожил и стал действительно отражать в директивах повеления верховного, а не личные взгляды Данилова, смазанные фразами ‘Великий князь полагал бы, но, однако и тем не менее желательно, но ежели возможно, то можно было бы’ и т.д. Ежели это все так, как я пишу, то следует поздравить Янушкевича с блестящей победой, которая, несомненно, благотворно отразится на всем.

20 февраля

Вчера вечером опять был разговор по аппарату относительно посылки на Южный фронт дивизии, дабы, как выразился Данилов, побудить нашим успехом все еще колеблющиеся Балканские государства, выступить активно в нашу пользу. На юге взят Станиславов, а наши корпуса двигаются к Буковине. Еще одно усилие — и мы будем на границе Румынии. На севере без перемен. Застой — так это называется. Окопались и засели в окопах. Опять стали поступать жалобы на недостаток патронов. Запасы истощены, а поступление все еще минимальное. С ружейными патронами тоже что-то не ладно. Расход около 100 миллионов в месяц, а поступает только 20. Бомбардировка Дарданелл приостановлена ввиду ветра и дождей. Судя по газетам, волнение в балканских государствах все растет и растет в связи с успехом англо-французского флота у Дарданелл.

22 февраля

У Новомясто немцы потеснили наши передовые части. Двинутые в это направление резервы приостановили наступление, и наши части заняли одну из тыловых позиций. У Гродно — общее продвижение вперед. На юге у Станиславова — тоже продвижка, на остальных участках спокойно.

Сегодня, когда я был в оперативном отделении, вошел генерал-квартирмейстер Бонч-Бруевич. Он был крайне недоволен Плеве. ‘Я прямо начинаю разочаровываться в нем’, — сказал Бонч-Бруевич. — 15 февраля было назначено наступление его 12-й армии, а он вот только что телеграфирует, что просит отложить наступление на 26 февраля, ссылаясь на то, что ему необходимо сосредоточить свои силы. К тому же, как на грех, генерал Гулевич разговаривал с ним по аппарату и соткровенничал, сказав, что может быть ему дадут еще 15-й корпус. Теперь он ждет подхода этого корпуса. Прежде мы в этих случаях общий резерв называли резервом главнокомандующего, и тогда на него не было посягательств, а теперь он уже, конечно, будет ждать подхода 15-го корпуса, забывая, что каждый день промедления неприятель пользуется не только для укрепления своих позиций, но и может перегруппировать свои силы, тем более, что они знают все, что мы делаем, благодаря хорошему шпионажу и нашей халатности. Вообразите, что я открыл. В некоторых армиях военный телеграф был перегружен работой, и чиновники, за которыми не было наблюдения для ускорения передачи телеграмм, передавали их по правительственному проводу, которые все сходятся в Варшаве на Главный почтамт. Здесь их передавали дальше, но т. к. на морзе все отпечатывается, то естественно копии всех телеграмм оставались на телеграфе и учет их не вели. Узнав об этом, я послал жандармского офицера проверить эти сведения, и оказалось, что по правительственному проводу передавали секретнейшие телеграммы, и копии с них могли легко попасть в руки шпионам. В особенности было плохо у Плеве в 5-й армии’.

23 февраля

Сегодня зашел ко мне в вагон Н.А. Данилов²³³, начальник снабжения. Мы разговорились относительно здоровья генерала Рузского, и что он сам боится, что его не надолго хватит {См. стр. 98[97], 129[113]. — Примеч. автора.}. Он страшно похудел, почти не спит и видимо сгорает в нем последний след жизненности. Вопрос о его заместителе, конечно, у всех на уме. Вот по этому поводу, что сказал Данилов.

‘Сейчас на фронте кандидатов на этот пост нет. По-моему, следовало бы назначить вместо Рузского, Сухомлинова {См. стр. 129[113]. — Примеч. автора.}. Я при нем служил пять лет, знаю все его недостатки и достоинства и смело могу заверить, что он со своей энергией был бы самым подходящим. Кроме того, как бы война не кончилась, во всяком случае, все его враги, а их очень мало, станут его клеймить, и тогда ему будет трудно. Все недочеты по военному ведомству падут на его шею, виновен ли он или нет. А таких недочетов очень много. Но все равно ему не дадут оправдаться, и он, по-моему, обречен на гибель. Теперь, командуя фронтом, он при успехе может получить ореол. Это даст ему выход из этого положения и для дела это будет хорошо, который его спасет в будущем от нападок его врагов’. Кроме того, относительно Данилова (черного) {См. стр. 152[125]. — Примеч. автора.} он сказал, что совершенно напрасно Янушкевич его взял к себе. Это человек крайне ограниченный, недалекий и мало способный. Кроме того, общественное мнение клеймит, и уже, хотя бы с этой стороны следовало бы сделать уступку этому мнению, в особенности, что жертва небольшая.

Не понимаю, почему так все недовольны Гулевичем, он несравненно выше Орановского во всех отношениях. Главное неудовольствие против него идет со стороны гвардии, которая считает, что он виноват в Опатовском деле²³⁴, поставив стрелковую бригаду в гибельное положение. С принцем Ольденбургским {См. стр. 129[113]. — Примеч. автора.}, вот невозможный человек, у меня было два столкновения. Первый раз он налетел на меня, почему я не снабдил стрелковую бригаду теплыми вещами. Это не моего фронта гвардейская стрелковая бригада у Иванова, куда я вмешиваться не могу. Второй раз был 21 декабря. Он так нажал на меня, наговорил таких вещей, которых мне никогда не приходилось слышать. Теперь он сидит в Батуми. И оттуда отдает свои распоряжения, что страшно стесняет всех и отражается плохо на деле. Благодаря ему Варшава теперь закупорена, а легко раненых вывозить он запрещает. Еще один бой под Варшавой, а там будет драка, некуда будет класть раненых. Потом он потребовал, чтоб генерал Волков непременно жил в Варшаве. На это я ему заметил, что главнокомандующий ничего не имеет против этого, но просит назначить тогда другого главноуполномоченного Красного Креста. ‘Это ультиматум!’ — воскликнул принц, но, в конце концов, согласился.

Рейнбота мне пришлось сменить, с грустью с его поста. Он был реабилитирован только лично Государем, но общественное мнение было против него. При таких обстоятельствах ему было трудно оставаться во главе Санитарной части, и я воспользовался тем, что была у меня вакансия генерала для поручений, куда я его и поместил и он продолжает наблюдать за той же Санитарной частью. Вместо него теперь доктор Гебснет, брат Яворской. Милейший человек.

Потом я передал Данилову {См. стр. 21[60], 23[61], 124[110], 129[113]. — Примеч. автора.} то, что слышал от Скалона, относительно жалобы машинистов на железной дороге, что они много потеряли в материальном смысле и что следовало бы их обеспечить лучше материально.

Я об этом никогда не слыхал, и конечно немедленно приму меры, чтоб этот вопрос выяснить. Этих низших служащих надо поощрять. На них лежит тяжелая, ответственная работа. Жаль, что я раньше об этом не знал. Вот с Ренненкампфом {См. стр. 32[67], 104[100], 107[102], 121[108], 131[114], 134[115]. — Примеч. автора.} был инцидент. Был я в Волковыске и привозит мне генерал Янов²³⁵, начальник интендантско-хозяйственной части 1-й армии, контракт, заключенный Ренненкампфом с двумя жидами. Контракт этот хуже нежели, чем было в 1877 г. и знаменитой компании Гегер-Горвице [и Когана]. Условия были хищнические. Цены на овес 2 р. 99 к. вместо 80 к. и т.д. К счастью, контракт еще не вошел в силу, т. к. поставок не было. Я немедленно на автомобиле полетел в Белосток к генералу Жилинскому, который спал, велел его разбудить и доложить, что требуется немедленная отмена этого контракта. Он был крайне недоволен, что его разбудили, но все же приказал контракт уничтожить. Я это и телеграфировал Ренненкампфу. Он пришел в ярость, что все это было сделано за его спиной, и разогнал весь свой штаб. Говорят, что главное, что его обозлило, это то, что он получил уже от жидов аванс и теперь все рухнуло. Как жиды не старались доказать, что контракт вошел в силу, но этого не было. Но будь хоть самая малая крупинка поставлена, контракт был бы действительный, и казна понесла бы огромные убытки. Теперь этот документ у генерала-адъютанта Баранова’.

16 марта

Сегодня, по случаю возвращения с войны, я был у Государя, и в разговоре по поводу здоровья генерал-адъютанта Рузского он мне сказал, что в последний проезд через Ставку Николай Николаевич показал ему письмо Рузского, в котором он просит его вовсе уволить от занимаемой должности по болезни. ‘Я бы не поверил этому, — сказал Государь, — ежели сам не видел его письмо. Николаша в отчаянии, не знает, кем его заменить. Он думает, что Алексеев будет подходящим, но он может быть хорошим начальником штаба (начальником штаба Юго-Западного фронта), но главнокомандующим — трудно сказать. Это очень неприятно, но на всякий случай я его завтра или послезавтра назначу членом (Государственного совета или военного совета, точно я не помню, что сказал Государь)’.

Днем Кирилл мне говорил — он только что прибыл из Ставки,— что вопрос о Рузском окончательно решен и на его место назначается Алексеев. Это немного не вяжется с тем, что написано выше. Посмотрим, что будет.

Вот что было опубликовано в ‘Новом Времени’ 18 марта, т. е. через два дня после того, что я был у Ники.

Вечерняя хроника*

* Вырезка из газеты ‘Новое Время’ за 18 марта 1915 г. No 14015.

ВЫСОЧАЙШИЙ РЕСКРИПТ,
ДАННЫЙ НА ИМЯ ГЕНЕРАЛ-АДЪЮТАНТА РУЗСКОГО

Николай Владимирович! Ваша многолетняя служебная деятельность в пределах Западного края в качестве генерал-квартирмейстера штаба Киевского и начальника штаба Виленского военных округов, а затем помощника командующего войсками Киевского же военного округа предоставила вам возможность всесторонне изучить тот район, где с возникновением военных действий должны были развиться крупные и важные боевые столкновения.

Это обстоятельство, в связи с хорошо известными Мне качествами вашими как опытного и искусного военачальника, дало Мне основания к назначению Вас командующим 3-й армией.

Ближайшие же вслед за назначением вашим события вполне оправдали Мои ожидания.

Рядом блестящих операций, заключившихся взятием 21 августа минувшего года укрепленного города Львова, было положено начало к закреплению за Нами древнерусской земли нашей — Галиции.

Столь ярко выразившиеся, под руководством вашим, успехи нашего славного оружия побудили Меня использовать ваши военные дарования на более высоком и ответственном посту главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта.

И в этой должности вы выказали присущие вам высокие качества, победоносно отразив яростные атаки австро-германских войск на город Варшаву.

Последовавшие за сим упорные бои, имевшие результатом своим поражение неприятеля под Праснышем, еще раз подтвердили ваше искусство в управлении войсками.

В свое время мужество и доблесть ваши побудили Меня пожаловать вас кавалером ордена святого великомученика и победоносца Георгия 4-й, 3-й и 2-й степеней и назначить вам Моим генерал-адъютантом, ныне же за столь высокие заслуги престолу и отечеству выражаю вам Мою душевную признательность.

К сожалению, расстроенное неустанными трудами и тягостями военно-походной жизни здоровье ваше не позволяет остаться вам долее в рядах вверенных вам доблестных армий, с коими вы сроднились на общем великом деле борьбы с упорным и дерзким врагом Нашим.

Ценя в Вас не только выдающегося военачальника, но также опытного и просвещенного деятеля по военным вопросам, каковым вы зарекомендовали себя как член военного совета. Я призвал за благо назначить вас ныне членом Государственного Совета.

Пребываю к вам неизменно благосклонный.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою написано:

‘Искренно вас уважающий и благодарный

Николай’.

В Царском Селе,

17 марта 1915 года.

——

ИМЕННОЙ ВЫСОЧАЙШИЙ УКАЗ,
ДАННЫЙ ГОСУДАРСТВЕННОМУ СОВЕТУ

1915 года марта 17. Нашему генерал-адъютанту, генералу от инфантерии Рузскому Всемилостивейше повелеваем быть членом Государственного Совета, с оставлением в звании генерал-адъютанта.

——

[22 августа с. г. Рузский был назначен главнокомандующим Северного фронта.] {Более поздняя вставка в текст дневника, сделанная автором.}

Кроме этого, я считал своим долгом сказать Государю, что в случае, если будет решать вопрос с Рузским, в том смысле, что он не останется на своем посту, то вопрос о кандидате очень важен. Думали о Плеве, но, хотя быть может он и талантлив, но доверия к нему мало, а это лишает его того нравственного влияния, без которого, вряд ли выйдет хороший главнокомандующий. Я передал Государю, что был разговор о военном министре Сухомлинове {См. стр. 146[121]. — Примеч. автора.}, про которого говорят вообще много хорошего, те, кто его хорошо знают, и дурно, те кто его плохо знают или завидуют. По-моему Сухомлинов был бы самым подходящим кандидатом. Государь слушал внимательно, и затем разговор перешел на посторонний предмет.

23 марта

Сегодня в Царском Селе мы, свита, приносили Их Величествам пасхальные поздравления²³⁶. Я встретил военного министра Сухомлинова и сказал ему:

— А мы на Вас надеялись.

— Да, Государь мне говорил про это.

— Мы сожалеем, что Вас не назначили²³⁷.

— Я не мог же проситься. Всякий намек на это был бы неудобен, и скорее недопустим, но будь со стороны Государя намек, я конечно готов.

— А разве он не намекал?!

— Нет, не намекал, и в общем, скорее, как будто находил, что я должен тут работать. И то, правда, ведь должен кто-нибудь тут работать.

— Жаль, — ответил я, — это было бы так хорошо.

Сухомлинов пожал плечами, с видом сожаления, на что я ему ответил:

— Опоздал я сюда, все произошло до моего приезда, и не сумел настоять. Буду надеяться на другой раз.

На этом наш разговор и кончился.

Лично замечу все-таки интересную черточку. Ведь я говорил Государю об этом самым конфиденциальным образом, но, по-видимому, мысль эта ему понравилась, и он нашел ее подходящей, если сказал об этом и самому Сухомлинову. Но жаль, конечно, что он не настаивал. Странно и то, почему Государь говорил об этом Сухомлинову, ежели не хотел провести это в жизнь. Какая была цель? Думал ли он, что Сухомлинов будет напрашиваться? Хотел ли просто посмотреть, какое впечатление это произведет на него? Трудно сказать. Но, зная хорошо характер Государя, его прямоту и откровенность, то можно предположить, что он действительно прямо ему передал, то, что слышал, без всякой задней мысли.

29 марта

Сегодня я откланивался Государю в Царском Селе и имел случай ему передать мой разговор с Янушкевичем. Это его очень интересовало, и он сказал, что переговорит об этом в Ставке с Янушкевичем.

1 апреля

В 4 ¹/₂ ч. дня я вернулся в штаб фронта и зашел к Гулевичу Он мне рассказал про уход генерал-адъютанта Рузского и как он был обижен. Оказывается Рузский написал верховному главнокомандующему телеграмму или письмо (точно не запомнил) и просил отпуск недели на три отдохнуть. В ответ он получил телеграмму, где призывался Всемогущий подкрепить его силы, и заканчивалось просто. Генералу Алексееву приказано вступить в командование фронтом. Генерал Рузский сказал Гулевичу, прочтя эту телеграмму: ‘Прогнали, что же я буду теперь делать?’

Проводы носили очень сердечный характер. Весь штаб действительно его пожалел. Он был очень симпатичен, ровен, ласков и строг. Кроме того, все отдают ему справедливость, что он много сделал на фронте, где вообще обстановка трудная и не благодарная.

Обижен за Рузского и штаб. Все находили, что могли бы деликатнее с ним обойтись, после всего, что он сделал.

Назначен и новый генерал-квартирмейстер Пустовойтенко²³⁸, вместо Бонч-Бруевича, тоже с Южного фронта. Он завел сразу массу новых порядков. Вероятно, и в личном составе штаба произойдут перемены. Одним словом все ново. Дай Бог, чтоб это было к добру {Далее вклеена записка.}.

‘Имел честь представляться.

Генерал Алексеев.

1 апреля 1915 г. Седлец’.

Принял Тека.

Вот подпись нашего нового главнокомандующего. Он расписался у меня в вагоне. Сейчас после того, что я к нему являлся.

Наш новый главнокомандующий всем очень понравился {См. стр. 44[126]. — Примеч. автора.}. Ровный характер, любезен, предупредителен. Успех Южного фронта дает ему, конечно, большой кредит. Некоторые его распоряжения по фронту очень разумны. Конечно, теперь спокойно на фронте. Вот почти три недели тихо. Это ему, конечно, чрезвычайно выгодно для ознакомления с фронтом. Он успел объехать все армии и повидать не мало полков и корпусов. Слухи ходят, что немцы снова накапливают силы на нашем фронте. Но все же, главное теперь на Южном фронте, там вероятно решиться главным образом успех компании.

[Не ранее 7 апреля]

7 апреля, я ездил в Варшаву к Безобразову²³⁹. Редко мне приходилось слушать такие грустные рассказы, как его. Он был до того расстроен, что не мог без слез говорить. Главное, что его волновало, это были отношения командующего 12-й армией генерала Плеве и к нему лично, и к гвардии вообще. Подробности ускользнули из моей памяти, но главное заключалось в том, что генерал Плеве, относится к войскам вообще с пренебрежением, а к гвардии, так, по крайней мере, говорит Безобразов, еще хуже. Его приказания о бое, вообще чрезвычайно слабы, что мне приходилось наблюдать неоднократно. Он не считается ни с тактикой, ни с условиями местности, ни с временем. Следствием этого чрезмерные потери и никогда успех. Не желая брать на себя ответственность, он предпочитает передавать приказания по телефону. Безобразов, зная его, требовал в этих случаях письменных подтверждений, что он, однако редко делал, предпочитая отменить свое распоряжение. На этой почве у Безобразова происходили столкновения при разговорах по телефону и даже, как говорил Безобразов, в довольно резких формах. Но все же Плеве его сменить не смеет, и проглотил немало неприятностей, но молчит. Но больше всего волнует Безобразова это судьба гвардии²⁴⁰. Он стоит на той точке зрения, что гвардия первым долгом — личная охрана царя, и ее надо всемерно беречь. Гибель гвардии может иметь неисчислимые последствия. В виду этого он считает, что такое пренебрежительное отношение к гвардии не только губит ее, но прямо направлено против интересов царя, т. к. видит в этом умышленное старание уничтожить эту гвардию, видит действия заведомо злостные против царя.

Вопрос поставлен Безобразовым очень категорично, и в такой форме трудно определенно говорить об этом. Но, во всяком случае, фактически, отношение к гвардии действительно желают многого {Так в тексте.}. Старание умалить достоинства гвардии я лично часто видел. Но тут и старая затаенная зависть к ней, которая, к сожалению, многими поддерживалась. Возможно, что Безобразов и прав? Он хотел ехать в Ставку, но боится этого. Он боится Янушкевича и Данилова, которые были с ним очень сухи в его последний приезд в Ставку. Но он хочет спасти гвардию, спасти вместе с ней и охрану царя — оплот монархии в трудные годины.

18 апреля

Сегодня в 9 ч. утра на станцию Седлец прибыл верховный главнокомандующий для совещания с генералом Алексеевым. Я пошел на вокзал и разговаривал с лицами свиты. Скоро вышел из вагона верховный главнокомандующий и подозвал меня. ‘А мне пришлось сделаться юристом, — сказал он мне, по поводу Мясоедова²⁴¹. — Я сразу хотел его придать полевому суду, но мне доложили, что это нельзя, что полевому суду предают лишь в случаях flagraut dilit {На месте преступления (франц.)}, когда человек пойман на месте преступления, а Мясоедов арестован лишь в подозрении на шпионство. Ввиду этого полевому суду его нельзя предавать’. ‘Хорошо’, — сказал я.

Потом мне доложили, что он подлежит суду гражданскому, т. к. с ним обвиняются лица гражданские. ‘Хорошо’, — сказал я. Но положение было трудное. Надо было кончить с Мясоедовым, и скорее, а тут возникают все тормоза. Я стал думать и потом предложил своим юристам такой вопрос. ‘Вы утверждаете, что полевому суду можно предать лишь лицо, схваченное в момент совершения преступления: так! Будет ли теперь такой момент в следственном производстве, когда возникшее подозрение в преступлении станет фактом установленным? Да, будет такой момент. Значит, утверждал я, в этот момент он будет арестован уже не в подозрении, а в момент самого факта совершения преступления. Да! Значит, когда следственное производство будет закончено и обвинение в шпионстве доказано, его можно предать суду. Так вот, [приказал] донести мне немедленно, когда следствие установит факт шпионства. Как только мне донесли, что факт шпионства установлен, я отдал распоряжение о предании его полевому суду. Это совпало со Страстной неделей. По установленным обычаям, в эти дни приговоры не приводятся в исполнение, пришлось его дело вести скорее и кончить без колебаний. Я говорил потом с министром юстиции, и он вполне согласился с моими доводами.

— Теперь вот что скажи мне, какими судьбами Сандро Лейхтенбергский попал в тяжелую гвардейскую артиллерию. Я ему передал, что знал по этому поводу. На это дядя Николаша мне ответил:

— Я не допускаю, чтоб назначения лиц Семейства шли бы помимо меня. Я об этом предупредил обоих главнокомандующих.

Потом вопрос коснулся генерала Алексеева {См. стр. 154[126]. — Примеч. автора.}.

— Вот это то, что нужно, идеал, который нужен был, спокойный, разумный и т. д.

Я спросил еще дядю Николашу, как было путешествие Государя во Львов и Перемышль.

Николаша поднял плечи и сделал лицо, которое у него всегда значит ‘высший идеал, лучшего нельзя’. И затем прибавил:

— Все было для всех неожиданно. Никто до последней минуты не знал. Никаких приготовлений. Это всегда все портит. Генерал-губернатор граф Бобринский²⁴² был у меня за несколько дней, и я ему ничего не сказал, а за сутки телеграфировал, что Государь будету него. Все путешествие прошло очень гладко. Государь остался доволен всем. Все вышло так удачно. В предпоследний приезд Государь хотел осмотреть Кавказский корпус. Но я его отговорил. Он согласился, хотя и был очень недоволен. Но в то место было тогда трудно ехать. Его поезда задержали бы перевозку войск, и, кроме того, корпус мог ежеминутно уйти в другое место, что и произошло на следующий день. Тогда я доложил Государю, что давно имею мечту устроить [его] поездку в Галицию. Но все, конечно, зависит от обстоятельств. Теперь, в этот приезд, все было спокойно там, и я решил ему это предложить. Так мы и поехали […] {Далее две страницы рукописи отсутствуют, и речь идет уже о ‘деле Мясоедова’.}

В дальнейшем были перехвачены все его письма и телеграммы, и скоро целая группа лиц оказалась замешенной в этом деле. И в ночь с 19 на 20 февраля состоялся арест. Между арестованными оказались две дамы, проживающие по Суворовскому проспекту, 25. Они посещались генералами высших сфер, но, конечно прямой связи у них с ‘делом’ нет. Одна из этих дам даже бывала часто у м-м Сухомлиновой²⁴³ . Конечно, все это бросило тень на Сухомлинова, который несколько лет тому назад горячо защищал Мясоедова от нападок Гучкова²⁴⁴ с трибуны Государственной Думы²⁴⁵. Он, говорят, подавал в отставку, но она не была принята Государем.

Уже в тюрьме Мясоедов написал Сухомлинову письмо, полное упреков, что он теперь его не защищает, и напоминает ему, как в былое время он ему доверял такие вещи, которые не мог доверить своим ближайшим помощникам. Он напоминает, как он ему передал военный договор с Францией в незапечатанном конверте, не доверяя фельдъегерям, и прибавляет при этом, что мог бы тогда воспользоваться этим случаем и снять фотографическую копию с этого договора, но этого не сделал, ценя его доверие.

На суде он себя держал довольно развязно, вначале, по-видимому, не предполагая, что дело идет к трагической для него развязке. Никаких объяснений он по делу не дал. Отвергал все обвинения и лишь при упоминании фамилии Гольдмана²⁴⁶, еврея в Копенгагене, через которого он вел всю переписку, он волновался, путался, а на более определенные вопросы говорил: ‘Можно ли верить жидовским россказням’.

Суд длился 14 часов²⁴⁷. После прочтения приговора, он в камере пытался покончить с собой проволокой от пенснэ. Когда его выводили на казнь, через два часа после приговора, он сильно упирался. В 2 ¹ /_г ночи приговор был приведен в исполнение. Теперь предстоит суд над остальными соучастниками этого прискорбного ‘дела’. Перед судом предстанет человек 15 всего.

К сожалению, ни следствием, ни судом новых фактов, освещающих это ‘дело’, установлено не было. Даже факт сообщения сведений неприятелю остался лишь в гипотезе, правда, почти несомненной, но лишь гипотезой. Она основана на косвенных уликах.

Теперь вообще обратили внимание на контрразведку, и, весьма вероятно, работа немецких шпионов у нас будет сильно стеснена, доведена до минимума.

19 апреля Мама мне передала свой разговор с генерал-адъютантом Безобразовым по поводу Бориса и меня. Когда он был в Ставке верховного главнокомандующего, то Янушкевич ему говорил по поводу моего назначения командиром лейб-гвардии конной артиллерии, что это невозможно, ибо я все время кучу²⁴⁸ в Варшаве, и такого офицера назначать нельзя. Примерно в том же духе был разговор и про Бориса. Но, кроме того, Безобразов в этом вопросе держался и особого мнения. Он находил, что великому князю вообще не следует командовать полком во время войны. Это стесняет его, как командира корпуса, в назначении полка в то или иное место. Приходится постоянно думать о безопасности командира и, в конце концов, страдают и интересы, и дела, и доброе имя Бориса. В виду этого Безобразов полагает, что лучше ему командовать бригадой, нежели полком. Насколько все это верно, пока я не берусь судить.

Теперь Безобразов хотел ехать в Ставку и устроить Бориса командиром бригады²⁴⁹.

20 апреля

Дня три я не ходил в оперативное отделение. Зашел сегодня и нашел начальника отделения полковника Далера²⁵⁰ в весьма мрачном настроении. Главное огорчение всего штаба — это новый генерал-квартирмейстер, генерал М.Пустовойтенко. Он все свое внимание обратил на разные мелочи и душит всех. Смотрит, где какой стол стоит, где кто сидит, в какие часы работают и т. д. — делать ему нечего. Всю штабную работу ведет самолично сам главнокомандующий Алексеев. Все бумаги написаны его рукой. Вследствие этого ни начальник штаба, ни генерал-квартирмейстер не в курсе его распоряжений. Кроме того, начальник штаба²⁵¹ природный обломов. Решительно ничего не делает, катается себе верхом и в ус себе не дует. Пока на фронте затишье, все это еще терпимо, но при развитии операций, когда все должны работать дружно, эта аномалия может дать себя почувствовать, и очень скверно.

Относительно генерала Пустовойтенко, за это время, что я его видел, он производит впечатление большого педанта, мелочного человека и весьма ограниченного способностями. Пишу пока лишь ‘весьма ограниченый’, но вскоре придется написать, вероятно ‘глуп’, или еще что-нибудь хуже. Его предшественник, генерал Бонч-Бруевич был человеком идейным, инициативы, жизненный, а этот ровно ничего. Главная его работа — это не оперативная часть, а мелочи делопроизводства. Завели сложнейшую журнальную часть, благодаря чему отправка всех телеграмм затягивается, пока по всем журналам разнесут номера и т.д. С личным составом сух и пренебрежителен. В результате в штабе, где все работали так дружно, где дело наладилось за время войны, и все были проникнуты доверием друг к другу, теперь идет развал. Канцелярщина поставлена на первое место, суть же дела отодвинута куда-то назад. Все это весьма грустно.

Еще есть один тип, который в штабе мозолит всем глаза, это закадычный друг генерал Алексеева, выгнанный уже раз со службы за весьма темное дело, генерал Борисов²⁵², маленького роста, грязный, небритый, нечесаный, засаленный, неряшливый, руку ему давать даже противно. Алексеев его считает великой умницей, а все, что он до сих пор делал, свидетельствует весьма ясно, что это подлец, хам и дурак. Конечно, при чтении такой характеристики, можно подумать, что я впал в крайность. Дай бог, чтобы я ошибся, но пока глубоко уверен, что не ошибаюсь.

Генерал Алексеев окружил себя лицами весьма низкого качества. Это не может, во всяком случае, служить на пользу дела. Но не только их вредное влияние на него важно, но тот тон, то недоверие, которое они вносят в дело вообще.

Штаб нашего фронта отличался с самого начала очень удачным подбором отдельных лиц. Дух товарищества, солидарности царил у нас. Но, какая может быть солидарность или чувство товарищества с таким хамом, как генерал Борисов, или сухим педантом, дураком Пустовойтенко? Это прямо немыслимо, верховный главнокомандующий в восторге от Алексеева. Но этот восторг имеет свои причины. Первая причина, что при Алексееве не было крупных операций, вторая же причина — это очковтирательство. Я не берусь осуждать прямо Алексеева в том, что он способен обмануть верховного умышленно. Нет, он скорее человек прямой, честный, но все же слишком большой оптимист.

Когда Алексеев был начальником штаба Южного фронта, каждая его телеграмма по сводке дел за день непременно имела хоть одну фразу, где говорилось о колоссальных успехах. И это каждый день. Конечно, в конце концов, слагалось впечатление, что на Южном фронте все хорошо. Генерал Рузский, наоборот, никогда не писал об успехах. Он излагал факты, предоставляя Ставке самой оценивать, без подчеркиваний, то, что было. Теперь Алексеев привез эту систему и к нам. Даже верховный, после разговора с Алексеевым, послал Государю из Седлеца телеграмму, где передавал свое отличное впечатление, вынесенное им из разговора с Алексеевым. Насколько это не соответствовало обстоятельствам, видно из того, что в это самое время немцы подходили к Либаве и Митаве. Я не знаю, чему тут было радоваться. Откуда у верховного сложилось столь прекрасное впечатление о состоянии нашего фронта? Единственное объяснение нужно искать в искусстве Алексеева излагать дело так, чтобы все казалось прекрасным, даже если бы этого и не было.

Как мы все жалеем генерала Рузского, ох, как его жалеем. Это был все [же] человек с гением. Таланту него, несомненно, был большой. Лодзинская и Праснышская операции будут со временем рассматриваться как великие бои, где гений главнокомандующего проявился во всю²⁵³. Не оценили его, не поняли гений и скромность Рузского. Это большая потеря и для фронта и для России.

20 апреля

Вечером я получил от командира гвардейского корпуса генерал-адъютанта Безобразова следующую телеграмму:

‘Прошу ваше императорское высочество не отказать сообщить о согласии принять вами должность командира лейб-гвардии конной артиллерии. No 6245 (подпись)’.

21 апреля

Я ему ответил:

‘6245. Согласен принять должность командира лейб-гвардии конной артиллерии’.

Одновременно я послал другую телеграмму верховному главнокомандующему:

‘Генерал-адъютант Безобразов запросил меня, согласен ли я, принять должность командира лейб-гвардии конной артиллерии. Почитал бы себя счастливым стать во главе своей родной части, ежели с твоей стороны последует на это согласие. А.’

История моего назначения имеет некоторую своеобразность, а потому в двух словах напомню, в чем было дело.

Еще осенью 1913 г., когда я был в St. Moritz’e, мама мне писала, что дядя Николаша был у нее, и спрашивал ее мнения относительно моего назначения на эту должность. Я тогда же ответил мама, что ничего не могу ей ответить, т. к. считаю, что эти вопросы должны решаться непосредственно между мною и дядей Николашей, который мог бы мне об этом сам написать. Ответ мама был написан в обиженном тоне, на что я, конечно, поспешил утешить ее, что и в мыслях не имел ее обижать, но что вопросы служебного характера должны следовать своим порядком, а частные переговоры не должны иметь тут места. Весной 1914 г. еще в St. Moritz’e я попросил меня уволить от командования батареей по расстроенному здоровью. Через месяц от командира лейб-гвардии конной артиллерии Н.А. Орановского²⁵⁴ я получил письмо, в котором он мне сообщает, что скоро получает новое назначение и спрашивает меня, желаю ли я быть назначенным на его место. Я ему ответил, почти как и мама, что по данному вопросу я отвечать не могу, т. к. мне никто официально эту должность не предлагал. Затем снова получил от мама запрос по тому же делу, и мне пришлось в этот раз ответить отказом. Я не считаю себя вправе только что отказавшись от командования батареей по расстроенному здоровью, принимать высшую должность. На этом временно вопрос и кончился.

За два дня до мобилизации я был в имении ‘Беззаботное’ у дяди Николаши по делу мама, в предвидении мобилизации, и заявил ему, что в случае войны я готов снова вернуться в строй. Затем уже во время войны я неоднократно видел дядю Николашу, и лишь один раз он меня спросил, как мое здоровье. Я в то время страдал головокружением, о чем чистосердечно и сознался ему. После этого от Бориса я узнал, что он понял меня в том смысле, что я не желаю этого назначения.

В январе этого года в Петрограде я был у Сергея Михайловича, который спросил меня, желаю ли я быть назначенным командиром лейб-гвардии конной артиллерии. Я ему сказал, что если предложат, то не откажусь. Он об этом телеграфировал в Ставку, но какой получился ответ, я не знаю. Слышал, что как будто верховный ему ответил, что сам знает, когда меня назначать или что-то в этом роде. Теперь, на днях, в Варшаве Безобразов меня тоже об этом спросил. Я ему то же самое ответил, что отказываться не буду, ежели предложат. В воскресенье он должен был быть в Ставке, и результатом его разговора с верховным и была присланная мне телеграмма.

Теперь жду ответа на обе телеграммы.

21 апреля

После завтрака, возвращаясь из собрания с Гулевичем домой, мы разговорились. Он мне рассказал про свое столкновение с Безобразовым. Когда он, Гулевич, еще был начальником штаба 9-й армии²⁵⁵, одновременно освободились две вакансии начальника дивизий: 2-й гвардейской и гренадерской. На первую вакансию был представлен Безобразовым генерал Киселевский²⁵⁶, а на гренадерскую дивизию — Драгомиров²⁵⁷. Генерал-адъютант Иванов попросил тогда Лечицкого²⁵⁸ переменить назначения, а именно дать Драгомирову 2-ю гвардейскую, а Киселевскому — гренадерскую. Об этом Гулевич и написал Безобразову с объяснением причин. Безобразов ответил Гулевичу в официальном тоне, несмотря на их дружественное отношение, довольно резко, в том смысле, что он Гулевич, пользуясь своим положением, протежирует своему другу Драгомирову и игнорирует его, как командира корпуса, через которого всегда шли все назначения по корпусу. С тех пор Безобразов его ругает на каждом шагу и старается при встречах его не замечать.

Гулевич мне еще рассказал про Опатовское дело. Это дело в свое время вызвало много споров и нареканий. Главным образом обвинили самого Гулевича. Но вот что он мне рассказал по этому поводу. Командующий 9-й армией Лечицкий ничего не смыслит в делах стратегии, но мнит о себе. Когда же возникла мысль об Опатовской операции, то Гулевич предупредил Лечицкого, что из этого выйдет второй Тюренчен²⁵⁹. Но Лечицкий настаивал на своем, и дело, как известно, кончилось весьма плохо. Вообще о Лечицком Гулевич невысокого мнения. Характера он прямо невозможного. Груб, резок и невоспитан. Кроме того, у него с Лечицким каждые десять дней были столкновения самого резкого характера. Главным образом, это сводилось к тому, что Лечицкий не признавал за Гулевичем предоставленных ему законом прав и упрекал его в умалении его престижа и власти.

Относительно нового генерал-квартирмейстера и генерала Борисова мы сошлись в мнениях, что оба в своем роде нежелательны в штабе. Первый — форменный нуль, а второй — зловредный хам. Ему Алексеев поручил дело о пополнении частей, изъяв это из круга ведомства генерала Галкина²⁶⁰, который, конечно, очень был обижен. Кроме того, генерал Борисов уже много успел напутать в этом деле и внес много сумятицы. Да, трудно и ожидать от такого человека чего-нибудь путного. Удивительно, что Алексеев, человек, безусловно, неглупый, притащил таких типов с собой.

22 апреля

Генерал Гулевич мне рассказывал, что генерал Рузский перед отъездом из армии хотел его непременно представить к производству в полные генералы. Генерал Янушкевич, Данилов (черный), Данилов (рыжий) все моложе его и уже произведены в полные генералы. Соответствующая телеграмма была послана в Ставку генералу Янушкевичу. Теперь с Кавказа генерал Рузский написал ему, Гулевичу, что получил ответ от Янушкевича, в котором он ему сообщает, что, хотя он и ценит деятельность генерал Гулевича, но все же не считает себя вправе об этом докладывать верховному. Гулевич, конечно, был очень этим обижен, хотя и старался скрыть это.

Затем еще произошел инцидент с кн. Юрием Трубецким²⁶¹. Он прислал шифрованную телеграмму главнокомандующему, в которой сообщал, что его подчинили генералу Леонтовичу²⁶². В виду того, что он старше Леонтовича, он просит это исправить, а ежели нельзя, то просит отпустить его в Петроград. Уже неоднократно писалось, чтоб обращаться по команде. Даже верховный главнокомандующий обратил на это внимание. На эту телеграмму сам главнокомандующий отвечать не пожелал и приказал Гулевичу написать от себя начальнику штаба 10-й армии генералу Попову²⁶³, что князь Ю.Трубецкой обратился с просьбой уволить его в Петроград, что со стороны главнокомандующего препятствий не встречается, ежели на то последует согласие командующего 10-й армией.

‘Конечно, — добавил Гулевич, — Трубецкой будет меня ругать, но что же делать. Генерал Леонтович был назначен старшим, потому что его дивизия была уже на месте, а дивизия Трубецкого лишь подтягивалась. Кроме того, все это лишь временно. Всем кавалерийским корпусом будет командовать генерал Орановский, который пока еще в пути. Конечно, поступок князя Трубецкого антидисциплинарный, ибо обходить инстанции — вещь недопустимая. Но, считаясь с его связями, генерал Алексеев лично не желал в это дело вмешиваться. Политика!’

Генерал Пустовойтенко тоже подъехал, кажется, к Гулевичу, очень уж он мелочен.

22 апреля

Сведения с нашего фронта удовлетворительны. Из Риго-Шавельского района получено два достоверных донесения. Первое достоверное донесение утверждает, что там два германских корпуса. Второе достоверное донесение утверждает, что ровно ничего там нет. Кавалерия два дня стоит на месте. Боевых столкновений нет. С Южного фронта — неважно. В одном месте был прорыв нашего расположения. Пришлось бросить окопы. Отошли верст на 15 вглубь, а по фронту верст 40.

Много пишут в газетах про выступление Италии, даже писали о состоявшемся письменном соглашении между Италией и державами Тройственного согласия. Сегодня из Италии было опровержение относительно этого соглашения. Когда верховный был у нас, то штаб его, под большим секретом, говорил, что выступление Италии — вопрос решенный²⁶⁴. Но что-то до сих пор не видать движения на Галлиполийском полуострове²⁶⁵. Десант союзников успешно утвердился и продвигается вперед. Флот продолжает бомбардировку.

Вчера я передал генералу Данилову проект, который пришел мне в голову. Не знаю, хорошо ли, дурно ли и выйдет ли вообще из этого что-нибудь или нет, сказать трудно. Суть проекта заключается вот в чем. За все время войны все штабные должности награждались орденами без мечей. Конечно, те, что не были в бою, на мечи не претендовали, но вообще предпочитали лучше вовсе ничего не получать, нежели орден, который ничем не отличается от того, который получается в мирное время. Особенно ярко ненормальность этого бросалась в глаза, когда наш генерал-квартирмейстер получил Владимира 3-й ст. без мечей за успех на фронте. Ведь в будущем, после войны, никто не разберет, за что именно этот орден был дан. Сестрам милосердия дают медали за усердие. Ведь это тоже ничего не говорит. Такую же медаль можно получить и в мирное время.

Вот я и предложил, чтобы на орденах и медалях, жалуемых во время войны лицам, работающим на театре военных действий, было сделано отличие. Для крестов это отличие заключается в добавлении на эмали надписи ‘за войну’, подобно той надписи ‘за 25 лет’, как это установлено на ордене Св. Владимира 4-й ст. Для медали же это отличие заключается в добавлении на ленте металлической дощечки с той же надписью ‘за войну’. По крайней мере, всякий будет знать, что этот орден или медаль пожалован за работу или службу на театре военных действий. Генералу Данилову этот проект понравился, и он его взял у меня, и сказал, что доложит об этом главнокомандующему. Я же хотел лично переслать этот проект в Ставку, но предоставил Данилову пока инициативу.

24 апреля

В периоды больших напряжений, подобных тем, которые мы переживаем теперь, всегда наступает тот момент, когда у некоторых лиц нервы не выдерживают длительного напряжения. Наступает временно упадок, во время которого все кажется в черном цвете. Такие колебания за эту войну я видел часто. Особенно резко это заметно в Петрограде, но и здесь это случается. Не в том размере, конечно, но все же есть. В данный момент именно заметен у многих упадок духа. Как это обыкновенно случается, начинают искать жертв для своих выпадов. Это очень удобно, не требует доказательств и производит на глупых и малодушных, всегда огромное впечатление, как будто и в самом деле тут есть истина, и что эта истина и есть причина тех неудач, которые всегда бывают на войне. Из нескольких фактов я отмечу следующий.

Граф Ад. Замойский, состоящий ныне ординарцем у верховного главнокомандующего, известен был тем, что ругательски ругал черного Данилова. Теперь же вдруг он стал его превозносить. Напившись однажды в охотничьем клубе, он поведал, почему стал его хвалить. По мнению графа Ад. Замойского, после войны, безусловно, будет революция, которая отберет все земли у помещиков. Во главе этого аграрного движения станет Данилов-черный, а потому и надо быть с ним в хороших отношениях: авось он земли не отберет.

Мысли, безусловно, дикие. Но я прибавлю — и вредные. Ведь, естественно, раз лицо, близко стоящее к штабу верховного, так ответственно повествует о будущем и распределяет роли в аграрном движении так щедро, у многих невольно зародится мысль, что, а ведь может быть это и правда. И пойдут ходить сплетни, толки, пересуды. Вред нанесен. Дух уныния, сомнения посеян. А в эти времена нет хуже этой внутренней критики, всегда так мало обоснованной, но бросающей тень на всех. Насколько корни таких сплетен пускаются глубоко, видно из того, что лицо, передавшее мне о вышеизложенном факте, добавило, что уже давно все говорят, что Данилов-черный — главный революционер.

— Почему, — спросил я, — это знают?

— Да, помилуйте, ведь ‘всем известно’, что он держится принципа ‘чем хуже, тем лучше’, а это лозунг всякого революционера.

— Да где же, — заинтересовался я, — этот принцип был проведен Даниловым-черным в жизнь, в чем это проявилось?

— Да очень просто, — ответили мне, — он систематически губит гвардию, губит единственный оплот царя.

Так вот где таится корень всего. Молва решила, что Данилов-черный систематически губит гвардию, и рядом весьма нелогических выкладок пришла к выводу, что он ясный и определенный революционер. Ох! Уж эти психологи и логики. Нахватались слов, и не умеют их сопоставить. Играют словами, рассудку вопреки, играют опасным орудием.

Легенда о том, как Данилов-черный систематически губит гвардию²⁶⁶, имеет свою историю и весьма к тому интересную. Дело в том, что гвардия понесла большие потери без тех успехов, которые оправдали бы эти потери. Причин к тому в действительности было много. Главным образом, это происходило от неправильно поставленной задачи и не всегда сообразным исполнением. Ответственность брать на себя никто вообще не желает. Всякий считает себя правым, а другого — виновным. Но виновным почти всегда оказывается тот, кто несимпатичен и который не может оправдаться. Вот и выбрали именно Данилова-черного, который несимпатичен и прямого отношения к делу не имеет. Так теперь и заведено. Во всем виноват Данилов-черный. Не правда ли, как это удобно и просто?

Но бросим эти сплетни. Привел их лишь для характеристики ‘атмосферы’, как обыкновенно называют ту житейскую грязь, в которой многие любят купаться. Но ежели у досужих лиц есть свое уныние и печаль, то и у Даниловых тоже есть свое уныние. Но это уже серьезное, имеющее, несомненно, свое основание, изучение которого представляет исторический интерес.

Вопрос, который я хочу затронуть сейчас, касается продовольствия армии.

Все питание мы получаем из России. Организацию сбора продуктов, необходимых для пропитания миллионной армии, взяли на себя министры. Теперь настал момент, когда количество подаваемых в армию продуктов меньше потребности. На неоднократные требования, настойчивые указания, что это ведет к кризису, министерства отвечают весьма просто: сократите потребление. Пусть лошадь кушает не 20 ф. овса, а 10 и вместо 15 ф. сена 5, или и вовсе может не кушать. То же и с мясом.

Я много говорил по этому вопросу с начальником снабжения нашего фронта²⁶⁷. Он был в Ставке на совещании с министрами и вынес убеждение, что они ‘перестали уже воевать’. Они стоят на той точке зрения, что страна уже дала все, и дальнейшее нажатие на выборку из страны повлечет народное волнение. А это нежелательно. Им было указано, что на первом месте теперь стоит война, а войско без питания воевать не может. Но им, по-видимому, дела мало до армии — лишь бы сохранить внутреннее спокойствие.

Дело в том, что реквизиция действительно вызвала много толков, но это произошло, главным образом, от того, что вся тягость этой реквизиции падала на неимущий класс²⁶⁸.

Например, с мясом. От реквизиции освобожден скот: племенной, производители, метисный и занесенный в список союзов. Естественно, что крестьянский скот ни под одну из этих категорий не подходит. У него отбирают последнюю корову, а у богатых ничего не трогают.

С фуражом иная картина. Много зерна хранится в таких местах, о которых правительство не знает. Спекуляторы, искусственно задерживая его у себя, поднимают рыночную цену и пользуются этим для наживы. При правильной регистрации всех продуктов в России это зло возможно было бы избежать. Пока факт остается фактом. Наш фронт почти не получает овса и сена. Что будет?

29 апреля

В Царском Селе я представлялся Государю по случаю приезда. Разговор коснулся военного министра Сухомлинова и, в связи с этим, о Мясоедове. Государь сказал, что Сухомлинов теперь совсем оправился после всех этих неприятностей. По поводу Мясоедова Сухомлинов напомнил за одним докладом всю старую историю с Мясоедовым, как покойный П.А. Столыпин²⁶⁹ сам ему рекомендовал Мясоедова для контрразведки, затем все нападки Гучкова в Думе по этому вопросу. В заключение Государь сказал, что он глубоко верит Сухомлинову, что это, безусловно, честный и порядочный человек.

На это я заметил Государю, что меня это радует, т. к. я тоже такого же мнения, но что вообще против Сухомлинова ведется страшная кабала. Все его обвиняют, и это крайне несправедливо, т. к. он все же много сделал для армии.

Я спросил Государя, слыхал ли он про эту кабалу.

— Кому ты это говоришь, знаю и слишком хорошо, но в обиду его не дам и скорее сам восстану за него, но его не тронут. Завистников у него очень много. Хотели его вмешать в дело Мясоедова, но это им не удастся.

Этот маленький разговор очень характерен. Многие говорили, что сам Государь им недоволен и что его скоро сменят, но из этого видно, что это вовсе не так. Напротив, Государь за него. Странно, что великие князья Александр и Сергей Михайловичи, не стесняясь называют его открыто преступником. Почему это происходит, я решительно не знаю. Не кроется ли причина в том, что эта война показала, как плохо наша артиллерия подготовлена в материальном отношении. Не желая, вероятно, чтобы его обвинили в этом, он²⁷⁰открыто обвиняет Сухомлинова. Но это совершенно несправедливо. Я знаю документально, что Сухомлинов неоднократно обращал внимание на эти вопросы, но из-за личной неприязни все его благие начинания были парализованы.

Вообще после войны тут многое, что откроется, скорее в пользу Сухомлинова и не в пользу тех, кто его так открыто обвиняет.

Последние события на театре военных действий развиваются при весьма тяжелых для нас обстоятельствах. Отступление всего Южного фронта от важных линий, осада Перемышля²⁷¹ — все это весьма грустно. Конечно, решающего значения это не имеет, но все же с такими жертвами и усилиями мы достигли Карпат и Дунайца, а теперь стоим опять на Сане, как осенью. Все пошло насмарку. Слабы наши стратеги. Но нельзя никого винить сейчас. Рано, да и трудно учесть все, что происходит.

6 мая

События, протекающие теперь в Италии²⁷², несомненно, указывают, что Италия выступит за нас.

Министерство Саландры²⁷³, подавшее в отставку, осталось у власти. Король отставки не принял, и вся Италия приветствовала это бурными сочувственными демонстрациями и оскорблением германского посла. Король в походной форме уже разъезжал по улицам Рима. Не сегодня — завтра мы, вероятно, узнаем о выступлении Италии, а за ней, вероятно, и Румынии, Болгарии и Греции. Это будет крупным поворотом для всей войны.

10 мая

В 11 ч. 6 м. вечера я выехал из Петрограда через Бологое на Седлец.

11 мая

Весь день в пути. Днем получил от военного министра генерал-адъютанта Сухомлинова телеграмму, что 7 мая последовал высочайший приказ о назначении меня командующим лейб-гввардии конной артиллерией с оставлением в звании флигель-адъютанта. Итак, сбылось то, что началось 21 апреля, когда я по этому поводу ответил генералу Безобразову и телеграфировал верховному главнокомандующему.

12 мая

В 4 ч. 7 м. я прибыл в Седлец и сейчас же пошел к генералу Гулевичу и затем к главнокомандующему. Главным образом возник вопрос, где мне быть, т. к. часть моя разбросана по всем фронтам. В общем, пришли к заключению, что я должен остаться при штабе фронта и затем должны утвердить штаты моего управления.

Положение на фронте я застал не в том виде, каким оно было при моем отъезде.

На Южном фронте начальник штаба фронта генерал Драгомиров сошел с ума и отчислен²⁷⁴. Генерал Радко-Дмитриев²⁷⁵ за неукрепление своего фронта уволен от должности. Оказалось, что несоразмерный отход Южного фронта произошел от потери рассудка генералом Драгомировым, который отдавал несуразные распоряжения²⁷⁶. На его место назначен командир 4-го Сибирского корпуса генерал [С.С. Савич²⁷⁷]. В Риго-Шавельском районе дела — так себе. Хотя и теснят противника, но в виду его инициативы, он все же мешает развиваться нашим операциям, и наши части с трудом продвигаются вперед. Настроение бодрое у всех. Это очень много. Уныние губит, в особенности в штабах. Гулевича я нашел в отличном расположении духа. Я с ним обедал у генерала Данилова. В 11 ч. 55 м. вечера я выехал в Ломжу

13 мая

Я приехал в Ломжу. Был у генерала Плеве, а затем у генерал-адъютанта Безобразова. Я его нашел в очень возбужденном состоянии. Ему все кажется, что все преследуют гвардейский корпус и все делают ему на зло. Трудно проверить все, что он говорил мне. Но сам он так убежден в этом, что пишет неприятные письма в штаб и вызывает этим все новые недоразумения. Поругался с генералом Гулевичем, а теперь и с Янушкевичем, не говоря уже о Плеве, с которым, как он мне лично говорил, он просто ругался по телефону. Верховный очень любит Безобразова и старается всячески смягчить эти выступления. В последний раз он сцепился с Янушкевичем по поводу назначения начальника штаба. Безобразов просил одного, а ему дают другого. В конце концов, верховный просил Безобразова не настаивать на своем кандидате и уступить. С тылом и интендантством он тоже ругается. В конечном результате он со всеми переругался. Конечно, все это его нервирует, и он очень устал. За эти дни у него на фронте было спокойно. Почти не было огня. Из Ломжы я уехал в Ораны и Олиту, где смотрел 1, 2-ю и 4-ю батареи. Доехал до Даугше. 16 мая при обратном проезде был снова в Ломже и 17 мая вернулся в Седлец.

18 мая

К нам в штаб приехал Ф.Ф. Палицын²⁷⁸. Его последовательное пребывание начальником штаба при генерал-инспекторе кавалерии, затем в комиссии государственной обороны {Имеется в виду комиссия по государственной обороне Государственной Думы.} и, наконец, начальником Генерального штаба достаточно его зарекомендовало как выдающегося в военном деле человека. Сегодня он был у меня, и мы долго с ним разговаривали. Человек очень интересный во всех отношениях. Очень образован, много знает, много видел. С самого начала войны он внимательно следил издали за ходом событий и, как мне говорили, часто писал верховному главнокомандующему свое мнение по разным вопросам текущей войны. Его мнения по поводу некоторых вопросов очень интересны, и я постараюсь их изложить в некотором порядке.

Ф.Ф. [Палицын] был крайне недоволен, что Николаю Николаевичу дали титул ‘верховного’.

‘Это не годиться, — говорил Ф.Ф., — нельзя из короны Государя вырывать перья и раздавать их направо и налево’. Верховный главно[командующий], верховный эвакуационный, верховный совет-все верховные, один Государь — ничего. Подождите, это еще даст свои плоды. Один Государь — ‘верховный’, никто не может быть им, кроме него. И к чему это ведет? А вот к чему. Он {Речь идет о великом князе Николае Николаевиче.} политикой занимается, к нему министры ездят, — я бы их не принимал, — а армией не командует. Я ему говорил это, говорил, что приказчикам он все роздал, и сам больше не хозяин своего дела. Это нельзя, нельзя заниматься политикой и войной. Это несовместимо и добра не будет.

Кроме того, у него и органов соответствующих нет. Мольтке²⁷⁹писал, и это останется всегда истиной, что стратегия — сама по себе не сложна. Ее формулы просты и немногочисленны. Но нет стратегии без снабжения. Армия должна жить, питаться, ее надо пополнять, снабжать, она должна все иметь — тогда и даст все. Но, чтобы требовать от армии всего, надо и дать ей все. И тот, кто требует, тот должен позаботиться дать ей все. Теперь же верховный ни снабжением, ни тылом не ведает. Не в его руках все эти нити.

Он требует наступления, ему говорят — не готово. Это совершенно недопустимо в технике военного дела. Пока он не будет полным хозяином во всем — он ровно ничего. Он и требовать не может, раз не сам дает. Будь все снабжение в его руках, тогда бы он знал нужды армии, чувствовал бы сильнее недостаток в патронах и винтовках.

Все положение о полевом управлении войск в военное время не выдерживает ни малейшей критики. Было оно составлено наспех. Даже Государь утвердил это положение в черновике со всеми изменениями. С 1908 года я работал над этим положением, но потом забыли, и лишь 15 июля вспомнили и 16 июля повезли Государю на утверждение. В один день такую работу сделать, конечно, нельзя. Но главный дефект, — это те принципы, которые были поставлены в основу этого положения. Исходной точкой служило то положение, что Государь будет верховным. Я имел случай докладывать Государю мое мнение по этому вопросу. Государь лично желал всегда быть верховным главнокомандующим.

Я высказывался против этого. Первый период войны при нашей 18-дневной мобилизации и гораздо меньшей у противников, давал им большое над нами преимущество. Мы должны были быть готовыми в первое время к неуспехам, и Государю брать на себя сразу ответственность за все немыслимо. В дальнейшем я предполагал, что Государь приедет в армию и тогда встанет во главе войск. Теперь Государь не принял на себя командование армией, и все положение, приуроченное к нему, перешло к в. кн. Николаю Николаевичу. Но это ненормальное положение.

Николай Николаевич воспринял с этим и весь государственный механизм — это лишь отягчает его положение и умаляет престиж Государя. Я высказывал ему мое мнение. Говорил ему, что он ровно ничего не может сделать. Надо мной смеялись, говорили: помилуйте, да он все может. Нет, он не может. Он может меня возвеличить, повесить, но армией командовать при такой организации не может. Он, конечно, это чувствует, но делает героическое усилие, чтобы скрыть то, что думает и чувствует.

Раз он мне только сказал: ‘Да что я могу, ведь кругом меня люди, которых я не знаю’. Ему очень тяжело, но выпутаться из создавшегося положения он не имеет возможности и безропотно терпит все эти невзгоды. А ответственность его огромна. Но трудно ему еще и потому, что командный состав вовсе не подготовлен или подготовлен весьма слабо. Нет ни единства точек зрения, ни единства принципов, приемов, действий и мышления. Каждый действует, как ему на душу Господь Бог положит. И наши офицеры Генерального штаба вовсе не подготовлены для своей службы. Они больше обращают внимания на оперативную сторону, на стратегию, чертят карты. Поверьте мне, вся эта стратегия пустяки в сравнении с тем, чем они должны были бы больше всего заниматься. А это именно тылы, снабжение, питание армии. Вот где главное на войне. Любой Хлестаков вам разведет, какую угодно стратегию, а вот как обеспечить эту операцию, как удовлетворить все разнообразные потребности армии, это не всякий знает да и сможет.

Ренненкампф мне оправдывался по поводу Лодзинской операции²⁸⁰. Я ему говорю, что этой операции я не знаю, но вот 21 августа прошлого года я бы Вас отчислил в 12 ч. времени.

— А почему? — он меня удивленно спросил.

— Да очень просто. Вы стояли у Инстербурга и не обеспечили свой тыл от возможных случайностей, а это и повело к вашему отступлению.

Часто думают, что тылы это второстепенные вещи. Это глубокая ошибка. Плохо организованный тыл часто ведет к катастрофам. При движении вперед это еще не так заметно, но при отступательных движениях плохой тыл делается паническим. Это и было у Ренненкампфа. Да и вся эта операция в Восточной Пруссии была ошибкой. Я писал не раз Николаю Николаевичу об этом. Ведь надо знать эту часть Германии, ее стратегическую подготовку. Это — ловушка, и я был прав. Там погиб сперва Самсонов, затем Ренненкампф и, наконец, Сиверс. Зачем были эти печальные опыты, когда давно всем известно, что туда нельзя ходить.

Николай Николаевич мне сам говорил, что он был против этого плана.

— Да как же вы допустили? — спросил я его, — раз вы были против: ведь это преступление!

— Да и все первоначальное развертывание армии было ошибочно сделано. Ведь самое важное направление — это южное, у Австрии. Там должно развернуться все, там ключ кампании. Когда на р. Бзуре в январе немцы долбили Варшавскую позицию, я писал и Рузскому, и Алексееву, что не надо беспокоиться за это направление. Эта демонстрация имеет лишь целью закопать наши войска в траншеи, а главное — они пойдут на фланги, и самый опасный это — южный, на который и надо обратить все внимание. Теперь уже ясно видно, какие усилия они делают у Перемышля.

Как часто неблагоприятно складываются события, а все, в конце концов, образуется. Это Господь Всевышний нас спасает. Он так хочет. Ведь подумайте, что бы было, ежели бы австрийцы сразу же бросили свои войска на нас. Мы бы не успели сосредоточиться, и они могли бы по частям разбить нас. Но они долго не верили, что Россия объявит войну. Они обратили все свое внимание на Сербию, в полной уверенности, что мы не двинемся. Наша мобилизация, как громом их поразила. Но было уже поздно для них. Они связались с Сербией. И немцы тоже упустили первые дни. В общем, мы выгадали 12 дней. Наш противник сделал колоссальную ошибку в этом смысле, а нам дал сразу такое преимущество, которое ничем не исчислить. Они были так ослеплены своей силой, что ни во что не ставили нашу армию и полагали, что с ней можно скоро справиться. Забыли они одно, что Россия велика. Можно армию скорее разбить, чем раздавить Россию. Вот чего они не знали.

Есть вопрос, который меня очень интересует. Это нравственный элемент в командном составе. Теперь принята система: как неудача, так вон. Так нельзя поступать. Неудача всегда может быть. Надо, наоборот, приласкать такого начальника, ободрить и сказать ему: ‘дерзай’. Тогда люди будут работать.

Теперь всякий боится. Смелости нет. Нет той необходимой в военном деле энергии и инициативы. Иванов отрешил Радко-Дмитриева, а может Иванов ему в подметки не годится. Радко — человек и с именем, и с прошлой боевой славой. Нельзя было с ним так поступать. Без того у нас людей мало. Ни одного кавалерийского начальника хорошего нет. Я все думаю, не следовало ли бы хоть Ренненкампфа взять в кавалерийские начальники, это его сфера.

Кроме того, Ф.Ф. Палицын высказал довольно интересную мысль, а именно, что, слава Богу, что война началась в 1914 году, а не в 1915. Естественно, что меня заинтересовало, почему это, и вот что он мне поведал:

— В 1915 году должна была начаться, так называемая большая программа. Это программа вконец бы расстроила армию. Предполагаемые в ней развертывания потребовали бы около 16 тыс. офицеров. Да откуда было бы их взять сразу? Получилось бы много новых формирований при отсутствии командного состава. Первый проект был проще и, мне кажется, лучше. Надо было сперва довести роты до 250 — 280 и даже 300 человек. Получился бы большой кадр, что в военное время дало около 36 новых корпусов. Кроме того, надо было увеличить артиллерию — довести ее до нормы наших противников. К счастью, все это не было сделано, а то было бы очень тяжело. Да, это все вопросы очень сложные, требуют постоянной над ними работы. И только тогда можно быть хоть немного в курсе дела. Военное дело требует большой подготовки, много работы. Вот в Германии, там Мольтке положил твердую основу всем военным вопросам. Там каждый в своей сфере специалист, все говорят на одном языке. У нас все говорят на разных языках. Друг друга не понимают. Ну, я заболтался.

На этом мы расстались. За завтраком в собрании мы снова разговорились. Я спросил Ф.Ф., кто такой генерал Борисов и почему он был уволен в отставку. Ф.Ф.Палицын объяснил дело так:

— Генерал Борисов был генерал-квартирмейтером Виленского округа и стал организовывать разведку. Часть этой разведки, в пограничной полосе, он поручил офицерам дивизии генерала Папагута²⁸¹. Это было в 1905 — 1906 гг., когда повсюду проходили волнения, и жандармские власти искали в войсках, нет ли там зачатков волнений. Вот как-то раз жандармы произвели в одном из полков дивизии Папагута обыск, не предупредив начальника дивизии, который и заявил жандармскому офицеру, что напрасно его не предупредили, т. к. он мог бы облегчить им их задачу, и добавил: ‘Да, кроме того, мы работаем для того же дела’. Жандармский офицер донес об этом, и разгорелось дело, как мог генерал Папагут знать о том, что ведется разведка и именно этим жандармом. Т. к. Папагут был в хороших отношениях с генералом Борисовым, который единственно был в курсе дел разведывательной службы, решили, что генерал Борисов проболтался генералу Папагуту. Кроме того, только что был издан приказ, строго карающий за болтливость. Вот и решили обоих, как генерала Борисова, так и генерала Папагута, уволить в отставку. Ф.Ф. Палицын находил, что это гнусная несправедливость.

Про генерала Борисова Ф.Ф. [Палицын] отзывался, как про человека с большой эрудицией, хорошего работника и знающего, но добавил, что верхи считают его идиотом, что, по мнению Ф.Ф., совершенно не соответствует истине. Генерал Борисов далеко не идиот.

Между прочим, Ф.Ф. привел разговор Борисова с Николаем Михайловичем в Холме. Разговор зашел о кухаркиных сыновьях. Генерал Борисов на это заметил Николаю Михайловичу, что в старину князья шли впереди и первые рубились, а в образовавшуюся брешь лезли кухаркины сыновья. Теперь же кухаркины сыновья впереди.

Не знаю, был ли тут скрытый смысл или нет, и по какому именно поводу этот разговор состоялся.

18 мая

Сегодня ночью на Южном фронте начнется общее наступление. Положение там за последнее время упрочилось, но надо оттеснить неприятеля от Сана. Наступление поведут все армии одновременно. Завтра напишу, как все будет. Теперь Италия выступила с нами. Общий восторг, перемешанной с уважением к Италии, переполнил все сердца. Не столько здесь учитывается материальная сторона дела, сколько именно нравственная — присоединение еще одной нации к общему делу. Насколько Италия возвысилась в глазах всех, настолько пал престиж Болгарии. Это единственная славянская страна, которая не присоединилась к общему делу. Трудно будет Болгарии в будущем надеяться снова занять место между странами, борющимися против германизма. Еще немного времени и она своим молчанием покроет себя позорным клеймом изменника славянскому делу. Этого ей не простят — не только мы, славяне, но и остальные союзники. Борьба с Германией стала общим делом, даже общей обязанностью всякого уважающего себя. Очередь за Румынией и Грецией. Некоторое движение в Румынии было заметно, после выступления Италии, но, вероятно, задержка в выступлении Румынии связана с Болгарией. Пока эти страны не сговорятся — им отдельно друг от друга выступить трудно.

Как наша дипломатия виновна в балканском вопросе! Не сделай она в 1912 г. роковых ошибок²⁸², и Румыния, и Болгария, и Греция выступили бы заодно с нами. Наши дипломаты умудрились всех перессорить, всякому нанести национальную обиду. Сперва отогнали сербов от Скутари под угрозой посылки даже русского судна. Идея посылки Андреевского флага²⁸³ в помощь Албании, т.е. Австрии, против сербов, сама по себе чудовищна. Затем, когда болгары хотели взять Константинополь, опять наша дипломатия вмешалась и не пустила их туда. Ведь как Скутари, так и Константинополь были естественными выходами для славянства к морю — их историческое стремление. И на пути к этому их главным врагом являлся не кто иной, как именно Россия, в угоду Австрии. Этого, конечно, славяне не простят России. Не напади Австрия на Сербию и Черногорию, трудно сказать, пришли бы они на помощь или нет. Возможно, что они поступили так же, как и Болгария. Теперь все клеймят Болгарию, и все же главный виновник — наша дипломатия. Но этого мало кто знает. Я лично надеюсь, что Болгария в конце концов выступит. Лучше поздно, нежели никогда.

Сегодня ровно десять месяцев, что война была объявлена.

19 мая

По сегодняшним сообщением с Южного фронта, вчера австрийцы вошли в город Перемышль, но были выбиты азовским полком. Вчера на фронте у Жирардова²⁸⁴ от удушливых газов, выбыло из строя около 8000 человек, причем доктора полагают, что, слава Богу, если погибнет не более 25 %, а то, пожалуй, и больше. Теперь возникает вопрос, не начать ли и нам применять такие же газы. Уже есть соответствующие изобретения.

20 мая

Наступление Южного фронта в районе Перемышля развивается не так успешно²⁸⁵, как-то можно было ожидать. Вместо того, чтоб нанести удар в одном месте, было приказано наступать всему фронту одновременно. Принимая во внимание сильно растянутое положение всего фронта, нигде удар не может быть силен и решителен. Всюду получаются мелкие удары. В результате весь Южный фронт стоит на том же месте и несет большие потери.

Все больше и больше убеждаются в гибельности кордонной системы, где мы всюду, но всюду и слабы. Никто почти не спорит, что это плохо, но все же ничего не предпринимают для изменения ее. Ведь 10 месяцев войны дали в этом отношении большую практику. Но так-таки ничего не изменили. Почему это происходит — понять решительно нельзя. Может быть, история найдет, почему, вопреки всему учению, теории и практике, все же держатся кордонной системы, а не сосредоточения сил там, где желательно нанести врагу удар. Много мешает нам перейти к активности это — недохват в снарядах. У нас на фронте в среднем приходится около 200 патронов на орудие, при суточном поступлении в 2 ¹/₂ патрона на орудие²⁸⁶. Минимум, что нам нужно, это — 5 патронов в сутки. Тогда еще можно жить, не задаваясь слишком обширными планами. Полное обеспечение составляло бы 7-8 патронов в сутки. Но до такой нормы мы вряд ли дойдем. Общее изготовление патронов равно в месяц 45 т., а во Франции 2 ¹/₂ миллиона, т.е. в 5 раз больше. Много вины падает в этом отношении на наше артиллерийское ведомство, которое мало проявляет в этом отношении энергии. Они всех критикуют, а сами ничего не делают.

26 мая. Петроград

Сегодня я заехал к Д.Д. Кузьмину-Караваеву и лично от него узнал, что 24 мая он уже уволен от должности начальника Главного артиллерийского управления. Он был очень удручен этим и, видимо, переживал тяжелые минуты. Его заместителем назначен генерал Маниковский²⁸⁷. Беседуя по разным вопросам, я узнал от него много интересного, закулисного. Меня лично интересовал вопрос, почему было учреждено особое совещание²⁸⁸ по артиллерийскому снабжению армии под председательством Сергея Михайловича. Оказалось, что идея этого совещания принадлежит Ставке, и первоначально председателем был назначен генерал Маниковский. Когда Сергей Михайлович узнал об этом, то обиделся, что не его назначили председателем. Ставка тогда прислала князя Леонтия Шаховского²⁸⁹ узнать, как здоровье Сергея Михайловича, и хотя он был еще болен, но, вероятно, желание занять эту должность побудило его настоять на своем, и он был назначен на эту должность, а генерал Маниковский — ему в помощники. Теперь, недавно, Сергей Михайлович был в Ставке и остался очень доволен, но, как видно, им остались менее довольны. После него туда же поехал председатель Государственной Думы Родзянко²⁹⁰ и вернулся с большими полномочиями. В результате теперь организовано новое совещание под председательством военного министра, а старое ликвидировано. Таким образом, слухи об устранении Сергея Михайловича от должности председателя особого совещания оправдались. Все это было сделано после его отъезда в Севастополь, куда он поехал лечиться.

Вмешательство Родзянко в это дело имеет свою историю. Дума постоянно указывала на неудовлетворительное состояние Главного артиллерийского управления. Рутинное и канцелярское отношение к делу в такое время не могло, конечно, возбудить большого доверия к деятельности Главного артиллерийского управления. С другой стороны, Сергей Михайлович взялся за большое дело, будучи еще больным, лишенный возможности двигаться. Все это казалось для многих не вполне правильным. Малая производительность наших заводов тормозила подачу в достаточном количестве снарядов и патронов, что возбуждало постоянные нарекания.

Изменение ныне порядка снабжения армии, с изъятием этого дела из артиллерийского ведомства, имеет скорее целью удовлетворить общественное мнение с привлечением к этому делу общественных сил. С этой точки зрения эту меру следует признать весьма удачной. Результаты мы увидим после.

Через несколько дней я был у военного министра В.А. Сухомлинова. Увольнение Кузьмина-Караваева, как это он сам и думал, было сделано под влиянием Родзянко. В.А. {Имеется в виду В.А. Сухомлинов. См. коммент. 3.} по этому поводу ясно указал, что деятельность Главного артиллерийского управления никого не удовлетворяла. При безусловной честности Кузьмина-Караваева, он был не живой деятель и слишком по-канцелярски относился к своим обязанностям. В такое время, когда нужно напрячь все, он оказался неспособен. Относительно Сергея Михайловича В.А. был очень скептического мнения. Взявшись за огромное дело снабжения, он оказался не на высоте этого положения. Тормозил массу заказов и так неумело вел это дело, что фельдмаршал Френч²⁹¹ отказался иметь с ним дело. Сам же Сергей Михайлович открыто обвинил всех во взяточничестве, и в особенности самого военного министра, который, кроме того, по его словам, мешал ему на каждом шагу.

Теперь все дело снабжения армией боевыми припасами передано в другую комиссию с представителями Государственного Совета и Думы. Но брошенное Сергеем Михайловичем обвинение во взяточничестве дало свои плоды, хотя и неожиданные для него самого. А именно, — теперь его стали обвинять во взяточничестве и бездеятельности. Сухомлинов был очень огорчен всеми возводимыми на него обвинениями, но черпал силы в беспредельном доверии к нему Государя.

11 июня

В.А. Сухомлинов уволен от должности военного министра и на его место назначен Поливанов²⁹². Почти одновременное увольнение, как его, так и министра вутренних дел Маклакова, является уступкой общественному мнению, с этой точки зрения такая мера вполне оправдывается: когда общественное мнение возбуждено против отдельных лиц, ими надо жертвовать. Государь лично написал Сухомлинову письмо, в столь теплых выражениях, что В.А. был вполне удовлетворен нравственно.

Для дела, возможно, что Поливанов будет хорош, но лично я боюсь, что он поведет опасную политику. Он в былое время очень дружил с Гос. Думой, и на этой почве произошли инциденты не вполне хорошие. Выступление Гучкова²⁹³ памятно всем. Уже теперь поговаривают, что Кривошеий орудует всем²⁹⁴ и собирает такой кабинет министров, однотипных и одинаково мыслящих, который был бы послушным орудием у него в руках. Направление, взятое им, определяется народом, как желание умалить власть Государя. Об этом очень открыто говорят почти все.

4 июля. Ровно

При моем обратном проезде через Ровно, после посещения 3-й батареи, генерал-адъютант Иванов зашел в мой вагон. Наше давнишнее знакомство дало возможность поговорить о многом и очень откровенно. Меня очень интересовало мнение генерал-адъютанта Иванова об Алексееве, который был при нем начальником штаба, а теперь главнокомандующий Северным фронтом. Вот что по этому поводу он мне сказал:

— Алексеев, безусловно, работоспособный человек, очень трудолюбивый и знающий, но, как всякий человек, имеет свои недостатки. Главный — это скрытность. Сколько времени он был у меня, и ни разу мне не удалось с ним поговорить, обменяться мнением. Он никогда не выскажет свое мнение прямо, а всякий категорический вопрос считает высказанным [ему] недоверием и обижается. При этих условиях работать с ним очень было трудно. Теперь, занимая ответственный пост, конечно, ему не перед кем скрывать свое мнение, разве перед самим собой. Он не талантлив и на творчество не способен, но честный труженик. Вот Драгомиров талантливый человек. С ним работать было легко и приятно. И поговорить можно и высказаться. Зря его верховный погубил. На совещании 24 мая верховный наговорил, скорее, накричал на него, потому что он советовал сразу отойти за Сан, когда армия Радко-Дмитриева была потрепана. Конечно, верховного натравили, сцена была очень тяжелая, и она сильно подействовала на Драгомирова. 29 мая его сменили. Я сам тоже хотел уходить, но верховный не пустил. Теперь у меня Саввич. Работать можно, но куда ему до Драгомирова. Неправду говорят, что он был болен. Ничего подобного. Все это выдумки.

Тяжелое время мы переживаем, но во многом сами виноваты. Сколько раз в своих годовых отчетах я обращал внимание на недостаточный кадр в пехоте и много других мелочей, которые сказались теперь. Не верили, считали утопией такие мысли. Жаль, что еще в мирное время не была учреждена должность инспектора армии. За последние годы военный министр сделался инспектором армии. Сам создает, сам себя и контролирует. Это ненормально. При этих условиях истину знать нельзя. Личный состав не изучается, его не знают, а теперь приходится знакомиться с командующими армиями. Но это слишком поздно. Что они иногда выкидывают — просто ужас. Лечицкий, упрямый, тупой человек, сколько сгубил напрасно людей. Не понимают своей задачи и выполняют ее иногда прямо безрассудно. Мне приходилось писать им уроки самой элементарной тактики. Это конечно поздно, но что же делать, когда и этого не понимают. Подготовка мирного времени была очень слаба и мало обдумана. Людей у нас сколько угодно, но запасы так плохо обучены и офицеров так мало, что пополнением надежным это служить не может. Наш офицерский запас был очень слаб, а без них дело не может иметь успеха. Насколько некоторые вопросы мало обдуманы, может послужить следующий пример. 18 июля объявлена мобилизация. 21 июля я телеграфировал главному интенданту, что необходимо заготовить для армии на зиму теплые вещи. В двадцатых числах октября я получил, наконец, ответ, что теплые вещи полагаются только сибирским войскам. Слава Богу, что я успел своей властью заготовить необходимое, а то, что же мы бы делали в Карпатах. Другой пример. По мобилизационному плану Киев должен быть укреплен с мобилизацией, и для этой цели был предназначен генерал […] {Фамилия автором не указана.} Когда я потребовал его командировки в Киев для этой цели, то получил ответ из генерального штаба, что он будет командирован, но не для укрепления Киева, а Перемышля. Это более, нежели странный ответ. Это они называют вредной тенденцией. А что же мы теперь делаем? Окапываемся. Да еще и как.

Вредный человек этот генерал Борисов, состоящий у Алексеева. Наши неудачи на Карпатах — это всецело его вина. Недели три Алексеев приставал ко мне с этим планом, я все отклонял его, и теперь стыдно сознаться, но совершенно не могу вспомнить, как это я согласился, когда произошел у меня этот перелом и почему. Не нравился мне этот план. Это была идея Борисова, сухого доктринера. Вот и поплатились мы теперь за это. Это он у нас напутал с пополнением. Он много еще может повредить своими необоснованными советами. Но Алексеев слепо ему верит, и его не разубедить.

Меня удивляет, что Вы сказали, будто Алексеев хотел возобновить наступление в Восточную Пруссию. Вначале он был большим сторонником этой операции, но, после последующих неудач, отказался от этого плана, почему же он снова к нему вернулся? По-моему, причина в том, что, когда Алексеев был на Южном фронте, ему казалось, что все не так делается, как следует, по общему принципу критики. Вот и хотел, вероятно, сам делать, но, к счастью, во время отказался от этой мысли. Это очень возможно. И генерал Борисов был сторонником наступления на Восточную Пруссию, — возможно, что это его влияние.

Отношения свои со Ставкой генерал Иванов характеризовал очень просто.

— Ни они меня не понимают, ни я их. Мы говорим на разных языках. Сколько раз я говорил верховному: ‘Раз я не понимаю, то назначьте другого на мое место’. Еще до войны, когда возникал вопрос о главнокомандующих, то я просил меня не назначать, т. к. я вовсе не подготовлен для такой задачи. Вот теперь, когда мы займем прочное положение, я снова попрошу меня уволить. Наверное, другой лучше меня будет.

— Ну, я, кажется, засиделся, — сказал генерал Иванов, допивая свой стакан чая, — не взыщите.

На этом мы расстались. Было уже 12 ч. ночи.

Конечно, приведенный мною разговор с генералом Ивановым есть лишь частица двухчасового разговора. Я отметил лишь главное, что представляло интерес, как мнение опытного и честного служаки. Видно было, что он главного не договаривал, что ему очень трудно вести такое ответственное дело, сознавая всю слабость подготовки вообще военного дела и неспособность командного состава. Кроме того, работать с начальником штаба, которого он не знает, трудно, и обидно за Драгомирова, которого убрали ни за что. Уход Алексеева был скорее облегчением для него. С ним ему было трудно. Странно, что общественное мнение, наоборот, считало почему-то именно Алексеева другом Иванова, и что работа у них шла дружно. А вот, оказалось совершенно противоположное.

Что Иванов устал физически и нравственно, — это несомненно, и отдохнуть ему хочется. Но это и понятно. Скоро год, что он главнокомандующий. Это нелегкая задача и труд огромный.

Про Рузского он выражался немного скептически, хотя и прибавлял, что критиковать его не может. Откровенность Иванова произвела на меня глубокое впечатление. Такое самосознание редко встречается рядом с искренней скромностью.

9 июля

Вернувшись после поездки на Южный фронт вчера вечером, сегодня утром зашел к генералу Гулевичу. Застал его в ужасном состоянии. За последнее время генерал Алексеев проникся идеею отступления и ни о каких бы то ни было попытках не только наступления, но даже о контратаках слышать не желает. Многочисленные просьбы командующих армиями о переходе в наступление оставались без ответа.

Вчера Алексеев приказал всем отходить. Отчаяние во многих армиях ужасное. При таком отступлении не только мы несем большие потери, но теряем и тот нравственный элемент, без которого войну вести нельзя. Гулевич указывал Алексееву на эту сторону вопроса, но тот и слышать не желает чужого мнения, а считаться с ним и подавно. Гулевич горько жаловался, что Алексеев его совершенно устраняет от дела, все пишет сам и посылает ему телеграммы на подпись — вещь уже совершенно не нормальная.

Работает Алексеев много, очень много, но все копается в мелочах и духа армии не знает, не знает ее нравственной силы и, по-видимому, и считаться с нею не желает. Не потому, я думаю, он это делает, что не считаться с ней ему хочется, а просто потому, что существование нравственного элемента армии уставом не предусмотрено и не укладывается в узкие рамки канцелярской души. Гулевич прав, говоря, что как родился Алексеев с мелкой душой, так с ней и остался, и ни на какие порывы, подъемы такая душа уже не способна. И это на каждом шагу сказывается болезненно. Но знал бы Алексеев, как все это болезненно отзывается на войсках, что они переживают — он мог бы понять, но нет, он все же не поймет. И Иванов прав, что Алексеев на творчество не способен. Копошиться в бумагах он может и хорошо, но сквозь эти бумаги жизни, обстановки, настроения не увидит.

Все больше и больше жалеют Рузского. Будь он здесь, говорят все, не отступали бы мы теперь, не бросали бы даром такую огромную территорию, не попирали бы в грязь тот дух, коим Россия была всегда крепка. Вот настроение штаба. Неудивительно, что после этого и в армиях настроение падает. Я боюсь одного, что это подавленное настроение может перейти в реакцию, и спросят: ‘Да что вы делаете?!’ Что ответят тогда типы вроде Алексеева. Пока есть вера — все держится, но рухни вера — рухнет и все остальное. Не дай Бог этому свершиться, но, идя такими путями, как теперь, приведут нас эти господа к этому. Тяжелая создается обстановка. Души нет у этих людей. Русской, великой и сильной. ‘Мелочь все, паюсная икра’, как выражался Мережковский²⁹⁵.

10 июля

Зашел ко мне Ф.Ф. Палицын. Разговор с ним оставил на мне тяжелое впечатление, от которого я весь день не мог прийти в себя.

Разговор зашел относительно положения Варшавы, сильно выдвинутого вперед, в сравнении с флангами у Люблина-Холма и Нарева. Кирилл, который присутствовал при разговоре, заметил, что тяжело будет бросать Варшаву, на это Ф.Ф. возразил, что стратегия с чувствами не считается, и главная задача есть целость государства. Я спросил Ф.Ф.:

— Что же будет теперь делать главнокомандующий?

— Не знаю, — ответил Ф.Ф.

— А мысли есть? — спросил я.

— Мысли есть, хорошие, прекрасные мысли, — ответил Ф.Ф.

Но как я не добивался проникнуть дальше и узнать, какие это хорошие мысли, прекрасные мысли, так-таки ничего не добился. Я обошел вопрос с другой стороны и спросил, что же, мы будем наступать?

— Вот, этого нельзя, надо сохранить живую силу.

— Тогда мы будем стоять?

— Помилуйте, ведь когда мы стоим, то нас могут бить куда угодно. При этом Ф.Ф. стэком ударял по сапогу со всех сторон.

— Вот стояли мы у Цеханова, Прасныша и чем все это кончилось!

— Тогда надо отступать — спросил я, и мне казалось, что только это и остается делать.

— Боже упаси, как можно отступать, — теория доказала, что при отступлении теряешь больше, нежели при наступлении.

— Так что же мы будем делать? — почти с отчаянием спросил я — ни стоять, ни отступать, ни наступать мы не можем, что осталось делать?

— Не знаю, но есть хорошие, прекрасные мысли.

Я чувствовал, что голова кружится, что мысли заплетаются в страшный узел, где ни логика, ни сила воли, ни разум не в силах помочь. Что же это за положение, где ничего делать нельзя, а надо сохранить живую силу, при условии, что ни наступать, ни отступать, ни стоять нельзя. Мне всегда казалось, что армия, двигаясь в одной плоскости, может только наступать, отступать или стоять, и вот оказалось, что нет, — есть еще четвертый способ, доселе неведомый, коим сохраняется живая сила, побеждается враг, и этот способ сокрыт для простого смертного. Все что мог мне объяснить Ф.Ф.,— это, что весь секрет таится в ‘хороших, прекрасных мыслях’. Но как армия выполнит эти хорошие, прекрасные мысли, при условии — ни наступать, ни отступать, ни стоять — я узнать не мог. Чувствуя, что я теряюсь окончательно в заколдованном кругу, а помочь мне выйти из него Ф.Ф. не желал, я спросил его:

— Ф.Ф., а где же нравственный элемент? — Он как-то странно на меня посмотрел, как будто я сказал ужасную глупость, помолчал и, наконец, сказал:

— Нравственный элемент? … хорошая, прекрасная мысль.

— Вот это вы забыли, забыли, что сила армии не в прекрасных мыслях, а в нравственном элементе, и попирать этот элемент нельзя. Правда, элемент этот уставом не предусмотрен и отпуск от казны его не установлен, но это — сила, которая выполняет все недочеты, и понимать его надо. Вот вы удивляетесь, что армии отступают, а сами виноваты — слишком часто указывали всем, что можно отступать, и посеяли такое недоверие всюду, что это пахнет паникой, но, по крайней мере, я это видел в Холме, плоды игнорирования нравственного элемента.

— Я виноват? Помилуйте, я лишь смотрю, почти не разговаривая.

— Не Вас я виню лично, а под словом ‘вы’ подразумеваю атмосферу вокруг Алексеева.

— Напрасно вы так думаете, у него хорошие, прекрасные мысли. На этом мы кончили, и когда он ушел, я пришел в ужас. Что же

это такое? Кошмар, сон или действительность? Хорошие … прекрасные … мысли звучали весь день в моих ушах.

Вечером у Данилова я узнал от Гулевича, что, в виду прорыва на Нареве, главнокомандующий решил отдать приказ об общем отступлении. Гулевич был в отчаянии. Когда Алексеев его призвал и показал написанную директиву, то Гулевич спросил, почему это решено отступать.

— Не будем об этом говорить с тобой, ты посмотри, нет ли ошибок, — сказал Алексеев.

Гулевич все же [не] отстал и добился изменения директивы, но на это ушел целый час и, как говорит Гулевич, Алексеев зло на него смотрел. В штабе об этом сейчас же узнали, и ликование было большое.

Во всей создавшейся обстановке есть ненормальности очень крупные. Алексеев никогда не разговаривает с Гулевичем и, тем более, с ним не советуется. Это прямо противоречит всякой нормальной организации штаба и приличным отношениям. Генерал-квартирмейстер в стратегические вопросы вовсе не вмешивается и лишь ведает канцелярией, заводит массу журналов, штампов и ругает офицеров каждый день. Это тоже вряд ли нормально. Все сосредоточено в руках генерала Борисова, который не будучи ответственным, орудует как хочет. Это чрезвычайно грязная личность в физическом отношении. В нравственном — это еще вопрос. Но остается фактом, что окружив себя людьми безответственными, Палицыным и Борисовым, и советуясь с ними, он {Генерал Алексеев.}, создал такое положение, при котором штаб нормально работать не может.

По закону Гулевич ответственен, а между тем все телеграммы, исходящие от его имени, пишутся самим Алексеевым, и Гулевич не знает, чем руководствуется Алексеев. Сколько он не старался его расспрашивать, тот никогда не отвечает. Сумбур создался ужасный, и атмосфера крайне тяжелая. Прав был Иванов, когда он мне говорил, что с Алексеевым трудно работать, т. к. он никогда не разговаривает, своих мыслей не высказывает и всегда обижен. Работать же одному за всех похвально в смысле выносливости. Но для дела это не только не похвально, а просто пагубно, тем более, что работа является результатом советов лиц неответственных и весьма плохо осведомленных.

Что Палицын и Борисов умудрились напутать за это время — прямо поразительно. Сколько лиц оскорбленных, сколько погубленного времени. Недавно Палицын был послан в Ковно и донес, что крепость плохо оборудована, и надо построить блокгаузы. Алексеев что-то написал резкое коменданту по этому поводу, и тот донес, что генерал Палицын никуда не ездил, ничего не видал и настаивал на постройке таких блокгаузов, которые давно не существуют и не строятся. Алексеев, конечно, был ужасно недоволен этим донесением коменданта крепости Ковно. Подобный же конфуз вышел и в Бресте, куда ездил Палицын, со своим незнанием им фортификационного дела.

Все это, вместе взятое, создало такую атмосферу вокруг личности генерала Алексеева, что, по-моему, скоро войска перестанут ему верить. Нельзя канцелярским способом одухотворять войска. Да и солдата Алексеев в лицо не видал. Сидя всю жизнь за письменным столом над листом бумаги, живого человека не видишь. Это не есть подготовка для командования. Даже поздороваться на улице с солдатом он не умеет, конфузится, когда ему становятся во фронт. Нет, не знает он, что такое нравственный элемент, что у армии кроме патронов, должен быть дух, который он обязан поддерживать, не знает он этого и не познает своей чернильной душой и погубит армию прекрасными, хорошими мыслями, погубит в ней душу, веру в свою силу, веру в победу. Вот теперь он твердит, что надо сохранить живую силу армии, но, принимая меры для сохранения этой живой силы, он топчет ее дух, и это, по-моему, есть преступление. Пусть история рассудит все, что я писал, и ежели я ошибся, то буду счастлив.

12 июля. Ставка — Барановичи

Был у обедни, затем завтракал у верховного. После завтрака он меня неожиданно позвал к себе и спросил про инцидент Безобразова с Лешем²⁹⁶. Я ему передал то, что знал и видел, когда был в Холме. По-видимому, большое впечатление произвели на Николашу подробности настроения в Холме, когда гвардия должна была отступить без явных причин.

Общее уныние и недоумение в войсках гвардии, конечно, повлияло на Безобразова, и он довольно резко это высказал Лешу, но т. к. приказ об отходе исходил не от Леша, а от Алексеева, то Леш и не обиделся, отлично поняв, что Безобразов прав фактически. Но обиделся Алексеев, т. к. он был виновником отступления, и все, что Безобразов ставил в упрек Лешу, косвенно относилось и к Алексееву. Вот он и потребовал отчисления Безобразова. Николаша был прямо в отчаянии. Я ему добавил, что для гвардии это будет, несомненно, тяжелым ударом, ибо он всегда стоял на страже ее традиций.

На это Николаша мне сказал: ‘Кому ты это говоришь? — мне его ужасно жалко, жалко и гвардии, но что же делать, раз главнокомандующий требует его отчисления? Я столько раз спасал Безобразова, умолял его быть осторожнее, но у него невозможный характер. Я его знаю с 1878 года, и всю свою жизнь он был такой же. Нельзя же допускать, чтобы корпусные командиры выходили из дисциплины. Жаль мне его ужасно’.

Я заметил Николаше, что Безобразов погиб по вине Алексеева, который все давал армиям указания об отходе, — это и связало руки Лешу в тот день 5 июля. Теперь же переход гвардии уже запоздал.

‘Я понимаю, — оборвал меня Николаша, — пойди и поговори подробнее с начальником штаба’. Чувствовалось, что Николаша понял то, чего я даже не умел высказать, но не хотел слушать, дабы не ставить меня в глупое положение, и предпочел, чтобы я высказал подробнее это дело Янушкевичу. Мне было ужасно жалко Николашу. Он страдал, понимал, но брать решение в такую минуту ужасно трудно.

От Николаши я пошел к Янушкевичу и вылил ему все это еще подробнее. В общем, сводилось к следующему:

1. Инцидент Безобразова с Лешем есть результат массы директив об отступлении, данных Алексеевым, что и породило стремление армии скорее к отходу.

2. Атмосфера кругом Алексеева тяжелая. Роль Борисова очень темная, и его влияние весьма пагубное.

3. Ненормальная работа штаба. Ни начальник штаба, ни генерал-квартирмейстер не у дела, и с ними Алексеев даже не разговаривает, занимаясь мелочами, вроде рассортировки по повозкам дивизионного обоза гарнизона крепости Новогеоргиевска.

4. Полное непонимание нравственных элементов армии. Никогда он не видал солдата, не знает его настроения и не может его поднять.

Янушкевич говорил мне, что многое, о чем я ему говорил, до него уже доходило, и что многое ему, конечно, не нравилось. Присутствие Борисова и Палицына, лиц безответственных, явление не только ненормальное, но и нежелательное. Отстранение начальника штаба даже вредно во всех отношениях, на что он уже обратил внимание при чтении донесений генерал Алексеева, на которых нет подписи начальника штаба.

Я добавил еще Янушкевичу, что этот разговор для меня очень тяжел, и я вовсе не хотел говорить, но верховный потребовал, и я обязан был ему все сказать, как есть, без утайки. Но, повторяю, говорить все это ужасно тяжело, т. к. это похоже на донос, с моей стороны.

Закончил я разговор общим криком всего фронта: ‘Отдайте нам Рузского’. Янушкевич изумленно улыбнулся. ‘Да, — сказал я, — вот до чего довели весь фронт, что крик отчаяния уже вырывается из груди всех’.

Днем я зашел к Кириллу, который только что был в Ивангороде и видел Шварца²⁹⁷. Шварц получил приказ вывезти все из крепости. Это привело его в такое отчаяние, что он весь бледный, трясся от злобы. Его маленький гарнизон уже геройски дерется, он издал приказ, что ляжет костьми на развалинах крепости. Но не сдаст ее врагу, а тут вдруг приказ Алексеева вывезти всю артиллерию и уничтожить крепость. Что скажет Россия, армия — бросать крепость без защиты? Тяжелое настроение создал Алексеев на фронте. Господь ему судья, но губит он дело своей чернильной душой. — ‘Отдайте нам Рузского, — еще раз сказал я, — пока не поздно’.

Вчера перед отъездом Кирилла из Седлеца к нему пришел морской офицер, состоящий в оперативном отделении штаба, и просил Кирилла от имени всего штаба передать Янушкевичу их ужас перед теми распоряжениями, которые отдает Алексеев по фронту. Кирилл все это передал сегодня Янушкевичу. До какой степени должно быть доведено отчаяние всего штаба, чтоб дерзнуть обратиться к Кириллу в такой форме и с такими словами. Только на краю гибели люди могут дерзнуть на такой шаг, который почти равен бунту. В один день выслушал Янушкевич меня и Кирилла. Интересно, какое впечатление это произвело на него, и что он скажет верховному из всего, что слышал. Я лично думаю, что впечатление все это произвело на Янушкевича и, вероятно, это будет иметь последствия. Дай Бог, а то прямо ужасно, чем может все это кончиться.

Характерную мелочь, рисующую Алексеева, мне передал Янушкевич. Возник проект: четвертые батальоны в полках расформировать, дабы увеличить ими кадр остальных трех. Другой проект был: четвертые батальоны передать ополченческим дружинам и тем дать им лучший кадр. Но Алексеев выбрал третий путь: из ополченческих дружин сформировать дивизии. Штаб верховного указал ему, что это нежелательно, ибо неоткуда взять командный персонал, и что такие части будут слабы духом. Алексеев настоял все же на своем, указывая, что у него будет больше боевых единиц. Но что его чернильная душа не может понять — это, чем же будет такая боевая единица, составленная из плохо обученных ополченцев, крепка, где она возьмет тот дух, который ведет к победе. И вот рациональная мысль штаба верховного атрофирована Алексеевым вопреки здравому смыслу. Не настаивал Янушкевич на своем, зная обидчивость Алексеева, по крайней мере, так он мне сказал. Вот результат моего посещения Ставки. Случайно попал и случайно был вовлечен в такие разговоры, от которых избави Господи. И ответственность огромная, и неприятно брать на себя такую роль. Но т. к. все это было случайно, то, вероятно, это к добру, ибо судьба руководит людьми и направляет их стопы иногда на пользу дела. Это единственное мое утешение во всей этой грустной эпопее.

1 августа. Ставка — Барановичи

Утром прибыл в Ставку, завтракал там, а днем зашел к Янушкевичу. Я ему предложил проект создания, как в Германии, особого суда по делам шпионажа и государственной измены. Практика показала, что передача подобных дел в полевые суды не выдержала критики. Полевой суд не имеет ни прокурора, ни защитника, ни коронного судьи. Судьи, взятые из армии, совершенно не могут орудовать со сложным материалом косвенных улик, и оправдательные приговоры вызвали со стороны штаба верховного ряд резких выговоров составу суда. Это крайне нежелательно в смысле давления на совесть судьи и несправедливо, ибо таковому составу суда не под силу разобрать тонкую паутину косвенных улик.

Идея очень понравилась Янушкевичу, и по его поручению я говорил после с военными юристами, состоящими при штабе, которые тоже сочувственно отнеслись к этой мысли и составят доклад по этому поводу.

Второй вопрос касался сформирования запасной батареи для лейб-гвардии конной артиллерии. Принципиально и на это согласились.

Кончив этот деловой разговор, я спросил, почему приезжал позавчера генерал Рузский. Приезд его оказался связанным с вопросом о формировании нового фронта, Северного²⁹⁸. Необходимость этого фронта вызвана тем, что Алексеев мало обращает внимания на крайний правый свой фланг и, как видно из разговора с Янушевичем, неоднократные указания верховного о необходимости обратить внимания на Ригу и оборону Петрограда не имели не только успеха, но и вызвали некоторую обиду у Алексеева. Дабы покончить с этими трениями и обезопасить Петроград, решено создать новый фронт. Но тыловые учреждения Северо-Западного фронта останутся и для Северного, но не во всех фронтах, а в штабе верховного, который и будет объединять все эти действия.

Кроме того, гвардейский корпус будет переведен весь на Северный фронт, в резерв верховного главнокомандующего. Кроме того, этим достигается и основная задача приближения гвардии к столице. На это я заметил Янушкевичу, что это подходящий момент объединить все снабжение в штабе верховного. Он был вполне согласен, но указал, что, к сожалению, верховного настроили против Данилова, а он один мог бы занять эту должность. Маврин²⁹⁹ с Южного фронта — не подходящ. На этом мы и расстались.

2 августа. Волковыск

В 1 ч. я завтракал у генерала Данилова, около ст. Слоним, в имении графа Пусловского. Я давно не был в штабе фронта, а потому заинтересовался узнать, в каком настроении штаб. По словам Данилова, настроение было одно время очень скверное. Отношения между Алексеевым и Гулевичем обострились до того, что они больше не разговаривают между собой. Кроме того, все действия генерал Алексева встретили во всем штабе сильную критику. Этот вопрос наиболее больной. Прав ли Алексеев или нет. Теперь трудно сказать, но факт остается, что все потеряли веру в него.

Пока что в штабе беда еще не велика, но проникни такое сомнение в армию — и рушится последний моральный устой Алексеева: потеряв веру в него, войска морально выйдут из-под его управления, последствием чего может стать весьма печальная картина.

Генерал Данилов, говоря об этом, указал еще на одну черточку, а именно, что генерал Алексеев сам потерял веру в себя. Это весьма возможно, т. к. это в первый раз в его жизни, что он на самостоятельном посту. Будучи всю свою жизнь штабным, подчиненным лицом, ему не приходилось брать решения на свою голову. Отсутствие тренировки в волевом решении теперь и сказалось в упадке духа и большом унынии. Генерал Данилов выражал сомнение, чтоб Алексеев воспрянул духом и вышел бы победителем из создавшегося тяжелого положения. Мешают ему отсутствие знания дела (таланта разобраться и взять решение) и общее уныние, т. е. ему все кажется ужасно, все в мрачных красках.

Невольно мы вспомнили Н.В. Рузского — вот он бы вышел героем из нынешнего положения. Он все же гений в сравнении с Алексеевым, он может творить, предвидеть события, а не бежит за событиями с запозданиями. Кроме того, в него верили, а вера в военном деле — почти все. Вера в начальника — залог успеха.

В общем, картина получилась очень печальная, не столько по ходу военных событий, сколько по безнадежности, что Алексеев правильно поведет дело. Ежедневный отход армии влечет за собой и большие потери, изматывает физически войска, подрывает их нравственный дух. По донесениям войскового начальства, войска уже давно вовсе не спали: днем бой. Ночью отход и копание траншей. Все эти донесения еще больше нервируют главнокомандующего, но помочь горю, он не знает как. К этому вопросу я вернусь ниже.

Теперь перейду к другому разговору с генералом Даниловым. Начали мы говорить про нового военного министра Поливанова. Генерал Данилов давно знает генерала Поливанова, и характеризовал его: не выдающихся качеств. Умный, но не талантлив. Безусловный сторонник конституционализма, кивающий налево — все эти свои качества он ярко проявил, когда был помощником военного министра при своих выступлениях в Государственной Думе.

Известный инцидент с запросом Гучкова был им подстроен. Он передал Гучкову необходимые для запроса данные конфиденциального характера, за что и был удален. Конечно, у него осталась затаенная обида, озлобленность, которая ярко блеснула опять же в Думе, когда возбуждался вопрос о следственной комисси³⁰⁰. Он согласился с выраженным Думой желанием об учреждении следственной комиссии, хотя должен был понять, что не время разбираться в дрязгах, когда существование государства находится в опасности. Его постоянная уступчивость перед Думой не есть, по-моему, случайность, а план действий. Уступая во всем, он неминуемо ведет к приучению Думы быть все более и более требовательной и сбивает Думу с законодательной колеи на чисто контрольную, что не может быть хорошим прецедентом.

Генерал Данилов совершенно правильно выразился, что такая уступчивость разожжет аппетит у Думы, и он выразил при этом опасение, что Дума скоро нападет на Сергея Михайловича, обвиняя его в недостатке вооружения и пополнения патронов. Ежели Поливанов и тут уступит, то они потребуют убрать Янушкевича, а за ним будут метить и дальше.

Вспоминая В.А. Сухомлинова, он ставит его выше Поливанова, но совершено правильно заметил, что Сухомлинова околпачили благодаря его доверчивости и широкой натуре. Но все же он был предан Государю так, как Поливанов никогда не будет. И вред, которой нанесет делу Поливанов, будет, может быть, едва уловим, но он будет постоянен, и мало-помалу, вред накопится большой, с глубокими корнями.

Далее мы говорили о проекте создания нового фронта. Говорил он почти то же самое, что вчера Янушкевич. Данилов тоже клонит к созданию общего снабжения для всех фронтов, но сомневался в успехе этого предположения. ‘Все личности!’ — прибавил он. Ту же фразу сказал мне и Янушкевич вчера: ‘Личности’. Казалось бы, не время говорить о личностях, когда дело надо делать, но вот, по-видимому, бывают и иные мнения.

От Данилова я проехал прямо в Волковыск, в штаб фронта, и пошел прямо к Гулевичу Нашел его очень усталым. Он мне поведал, что теперь, слава Богу, отношения его с Алексеевым установились совсем нормальные. Он с ним советуется, делится впечатлениями, одним словом, Гулевич стал начальником штаба. Но до этого отношения обострились донельзя — почти не разговаривали между собой. Много способствовал отъезд Палицына и некоторое сокращение Борисова.

Переходя к делам военным, Гулевич обрисовал их такими мрачными красками, что мне прямо жутко стало. Беспрерывные бои в течение почти двух месяцев переутомили армию. Потери достигают 50 %. Пополнение не идет вовсе, и ожидать даже скоро невозможно. Патроны на исходе, винтовок нет. Бессонные ночи, постоянное отступление — все это отразилось на устойчивости войск. Из 1-й армии только что телеграфировали, что армия отступает, некоторые части даже так поспешно, что неизвестно, где их остановят. Прорыв первой армии грозит левому флангу — 4, 3-й и 13-й армиям, которые стоят впереди Пинских болот и скоро не могут отойти за полным отсутствием там дорог.

Лично Гулевич был очень против бросания Вислы между Иван-городом и Варшавой и считал необходимым там оказать неприятелю серьезное сопротивление. Но у Алексеева была одна идея — выровнять фронт назад, чем сокращался весь фронт, но и неприятелю сократили фронт, который выгадал несравненно больше нашего, массируя еще гуще свою артиллерию против наших измученных корпусов.

Но как эта картина ни казалась безнадежной, однако, в оперативном отделении были иного мнения. Полковник Далер указал на следующее обстоятельство. Левый фланг фронта 3-й и 13-й армий стоит перед Пинскими болотами. Против них почти никого нет. В случае же прорыва 1-й армии, они могут быть заперты в этих болотах, т. к. своевременно им отойти будет невозможно, за отсутствием дорог. Поэтому следует из 3-й и 13-й армий взять все, что можно, и перебросить на север, оставив для охранения болот лишь легкую завесу, и всеми свободными силами обрушиться против главного кулака неприятеля на Ломжинском направлении. Но это предложение никакого успеха не имело, к великому отчаянию всего штаба, который сомневается в успехе дела при данной обстановке. Каждый день фронт отходит верст на 20 — 30 неудержимо. Последняя сейчас надежда на укрепления на линии Белосток — Брест. Но ежели и эту линию не удержат, то 13-я армия³⁰¹ может очутиться в критическом положении.

За ужином разговор вертелся все на том же. Но снова должен отметить, что главное уныние не в тяжелом положении дела. А в том, что все поголовно убеждены, что Алексеев неспособен вести дело и погубит все.

Мечта всех, что Рузский вернется, — вера в него так глубока, так искренна и так захватила всех, без различия чинов и положения в штабе, что одно уже его возвращение, как электрический ток, пронесется по армии и подымет тот дух, который все падает и падает благодаря тому, что Алексеев не знает о его существовании. Из кратких набросков, кажется, достаточно ясно видно, что настроение штаба скверное, что генерал Данилов был прав, говоря, что в штабе что-то неладно. Прав и Янушкевич, который тоже уже сомневался все ли благополучно в штабе и так ли работает Алексеев, как это следовало бы.

Завтра днем должен приехать верховный и, кажется, Рузский. У всех блеснула надежда, что завтрашний день принесет свои плоды. Дай бог — увидим.

3 августа. Волковыск

В 2 ч. прибыл верховный с генералом Рузским. Чем кончилось совещание я еще не знаю. Длилось совещание до 5 час, когда поезд тронулся в обратный путь. Во время совещания я разговорился с генералом М. Д. Бонч-Бруевичем. Он был очень раздражен против всего того, что делалось на нашем фронте.

‘Приехали они (Алексеев с преспешниками) к нам на фронт,— сказал М.Д., — с предвзятой уже идеей, что все мы не так делали и делаем, как надо. Когда я хотел доложить новому главнокомандующему по карте все наши линии укреплений, то получил ответ, ‘мы сами разберем’, а теперь нашу сильнейшую сторону обороны у Нарева бросили в 3 часа времени. Висла одна уже представляла такую линию обороны, которую неприятель не так легко бы одолел, и ее бросают. Зачем? Ведь отходы дают в руки неприятеля богатейшие земли, с урожаем, скотом и продовольствием. Мы им отдали чудную базу. Они все мнят себя Наполеонами и думают повторить тот же глубокий обход, забывая, что в те времена все было иначе. И пути сообщений и способ довольствия, да и вся война была другой. Отдавая им такие большие участки, мы их только усиливаем, а вовсе не затягиваем с ослаблением, как это было в 1812 году.

Вот Борисова следовало бы убрать, выгнать вон. Это форменный идиот и скверный человек. Он мне как-то говорит: ‘Вот до того, что меня выгнали со службы, это меня пугало (отставка), а теперь уж не пугает’. Ведь вот как обнаглел человек.

Все, что мы ни делали при Рузском, они все нашли скверным. Ведь даже передачи фронта не было вовсе. Все старое они откинули. Все начали снова, все старое ломают. Да и мыслят они уж как-то скверно. Бросая Ковну, они создадут такое положение, выправить которое будет уже очень трудно. Но они и с этим не считаются. Нет такого положения, из которого выйти было бы нельзя, но надо брать решение, решиться на что-нибудь, а не унывать и кричать, что все пропало. Теперь создадут Северный фронт [для] генерала Рузского. Фронт этот приобрел в данное время, первенствующее значение. Неприятель накапливает силы, и можно ожидать со дня на день удара. Необходимо принять меры и предупредить события, а не ожидать их. Нам необходимо сейчас получить три — четыре корпуса, но генерал Алексеев не хочет их давать из состава 13-й армии, которая мажет очутиться в тяжелом положении, стоя перед Пинскими болотами. Эта армия охраняет совершенно ненужный район, имея против себя лишь слабый заслон противника. Хорошо, что генерал Рузский успел поговорить с верховным и вполне установил твердый взгляд на необходимость создать твердый кулак в северной армии. Иначе Алексеев был уже готов отдать и Ригу, ставя этим Петроград прямо в опасное положение. Он, по-видимому, совершенно не понимает обстановки и не отдает себе отчета о важности некоторых районов. У него опасная мания отхода’.

На этом кто-то подошел к нам, и разговор прекратился.

Зашел я к Петюше {Имеется в виду великий князь Петр Николаевич.}. Я всегда люблю к нему заходить Он обходительный, милый и добрый, и весьма неглупый. Я ему рассказал, какое бодрящее впечатление на всех, кто бывал в Ставке, производит верховный и как это отрадно отзывается на нравственном духе всех. ‘Я это передам брату, сказал Петюша, — это его порадует и подбодрит. Интересную вещь я подметил, что когда дела идут хорошо, он получает мало телеграмм, но когда тяжело бывает, отовсюду он получает самые трогательные телеграммы, чтобы он не падал духом, что все постоят за родину и т.д.’.

Потом мы разговорились о Ф.Ф. Палицыне. Я ему прямо сказал, что Ф.Ф. морально угнетает Алексеева своими прямо паническими взглядами на текущие события. Петюша подтвердил, что он сам слышал такие фразы у Ф.Ф., и когда только в первый раз Ф.Ф. ехал в штаб фронта, то предупредил брата, что из этого ничего не выйдет, что теперь вполне и подтвердилось.

Петюша очень интересовался настроением штаба. Я не мог его особенно утешить, но что прямо уже поразило его, это инцидент, происшедший сегодня утром. Приехал повидать Алексеева гродненский губернатор свиты Его Величества В.Н. Шебеко. Выходя от главнокомандующего, он подошел встревоженный ко мне и говорит, что главнокомандующий ему только что говорил, что армии все разбиты, бегут, и что все пропало. Как мог Алексеев такую вещь сказать — прямо непонятно, а Петюша сказал, что это даже преступно так говорить. Я заметил Петюше, что это только характеризует общее настроение, которое может роковым образом отразиться на войсках, раз сам главнокомандующий позволяет себе говорить такие вещи. Мы еще немного поговорили о мелочах, и вскоре, было уже 5 ч., поезд верховного тронулся в путь.

Идя обратно в штаб, Алексеев был как-то пришиблен, а Гулевич сиял. Но что произошло на совещании, я так и не знаю. Я только спросил Гулевича, почему Борисов не был зван на совещание. ‘А есть люди для внутреннего употребления, и есть для наружного, как с лекарствами’, — ответил, ехидно улыбаясь, Гулевич и зашагал по направлению своего дома.

Вечером я узнал от Гулевича часть результата совещания. Создается новый фронт, Северный, до Ковны. Главнокомандующий Рузский. Приказ выйдет 17 августа. Гвардия еще останется пока у Бреста и дня через три-четыре перевозится на Вильну. Радкевичу, командующему 10-й армией, послана телеграмма спасать Ковно, но, кажется, поздно. Гарнизон отошел уже за Неман. Ставка переходит в Могилев, вероятно, дня через четыре. Настроение все же очень скверное. Гулевич говорил мне, что верховный удивительно вел заседание. Так просто и разумно говорил, и решения его были преисполнены большого спокойствия. Общее впечатление отрадное.

5 августа. Волковыск

За эти дни положение на фронте сильно изменилось, и не в нашу пользу³⁰². По только что полученной телеграмме, неприятельский флот прорвался в Рижский залив и, ежели эти сведения подтвердятся, то, вероятно, флот начнет бомбардировать Ригу, и войска, стоящие впереди Риги — к Митаве, будут вынуждены отойти от Риги.

Положение Ковны — критическое. Форты заняты³⁰³, а атака с юга замедлилась. Комендант крепости Григорьев³⁰⁴ отрешен и предан полевому суду. Из штаба фронта туда послан[ы] военный судья генерал Абдулов³⁰⁵ и полковник Генерального штаба Попов³⁰⁶ для следствия. По донесениям коменданта Новогеоргиевска, самые лучшие форты No 15 и No 16 совершенно разрушены и вся артиллерия подбита. Гарнизон фортов заперся в бетонных укрытиях. На выручку посланы войска, но, по-видимому, прорыв этой линии, большие потери и разрушения на остальных фронтах создают весьма тяжелое положение, чего не скрывает сам комендант.

Как говорил мне Гулевич, огромную роль во всем этом сыграло то обстоятельство, что неприятель захватил автомобиль, в котором ехали крепостные инженеры со всеми самыми подробными планами. Пленные тоже показали, что эти планы во многом им облегчили задачу. На фронте 1-й армии ночью неприятель прорвал линию и перерезал железнодорожное сообщение Белосток — Брест. По указаниям пленных, неприятель несет огромные потери, но и у нас потери существенны. К сожалению, пополнение идет очень медленно. Снарядов нет, винтовок тоже.

На генерала Алексеева жалко смотреть. Он почти не спит и круглые сутки все работает.

Гулевич мне говорил, что Алексеев говорил по телефону с Даниловым: ‘Я вас умоляю, я прошу, я приказываю’, — говорил Алексеев в отчаянии, что железные дороги не работают, как следует, не подвозят необходимых материалов, не вывозят. Закупорка на всех линиях. В особенности закупорен Брест-Литовск. Крепость спешно приводят в оборонительное состояние, нужно туда подвести боевые припасы и вывести все излишки. Но т. к. Брест был плохо оборудован еще Южным фронтом, в чем виноват сам Алексеев, когда он был начальником штаба Южного фронта, то естественно критическое положение Бреста его изводит.

Вера в Алексеева, к сожалению, рушится с каждым днем. Уже начинают открыто об этом говорить, и некоторые предполагают, что ему это стало известно, почему он на всех злиться и ни с кем не разговаривает. Вот второй день уже я с ним завтракаю рядом, и ни одного слова он мне не сказал.

Днем я был у Гулевича, и он мне рассказал свой разговор с Янушкевичем вчера по телефону. Вот, приблизительно, что сказал Янушкевич.

Некоторое время тому назад он получил от председателя Государственной Думы письмо о том, что в Архангельске находится лицо, которое, по дополнительным слухам следует сменить. На это Янушкевич ему ответил, что по одним слухам судить нельзя, и что верховный не согласен сменить указанное лицо, пока Архангельск находится в районе армии. Через некоторое время по высочайшему повелению Архангельск был выделен из района армии, и лицо, на которое указал Родзянко, было сменено.

Через некоторое время последовало второе письмо от Родзянко, в котором тот предупреждал Янушкевича, что, вероятно, и ему придется нести ответственность за плохую подготовку армии, т. к. он был начальником Генерального штаба. Письмо было написано на бланке. На это Янушкевич ему ответил, что он не может допустить, чтобы ему писали официальные угрозы, а потому рассматривает это письмо лишь как дружеское предостережение, но считает долгом присовокупить, что он служит Его Величеству, который один может решить, годен ли он или нет.

Из этого ясно видно, что те слухи, которые циркулировали о том, что Дума хочет подкопаться под Янушкевича, были основательны. Надо надеяться, что верховный не даст Думе вмешаться в его прерогативы и даст им достойный отпор. Путь, по которому пошла Дума³⁰⁷, очень опасный и чреват последствиями.

Вчера у Данилова я видел генерала Курлова³⁰⁸, которого сменили с должности прибалтийского генерал-губернатора по требованию члена Государственной Думы Годнева³⁰⁹, помощника волостного старшины. За что его сменили, никто решительно ничего не знает, ни Данилов, ни Гулевич, ни, конечно, сам Курлов. Последний совершенно нравственно убит. Он мне лично говорил: ‘За что меня позорят после 35-летней службы? Хоть бы сказали, что я сделал. Недавно я был у министра внутренних дел князя Щербатова, который мне выразил свое полное удовольствие по поводу моей деятельности’.

Жаль бедного Курлова, по словам Гулевича, последние годы он буквально умирал с голода. Его уволили от должности командира Отдельного корпуса жандармов после смерти Столыпина без пенсии. Теперь снова его уволили, и снова ему грозит полная нищета. Грустно, что правительство так швыряет своими служащими. 35 лет службы по навету в грош не ставятся. Ведь какая может быть уверенность у служащего человека, что его в один прекрасный день с грязью не смешают. Не удивительно после этого, что все стремятся на частную службу, где хоть суд можно найти, и клеймят то правительство, которое ни во что не ставит долголетнюю преданную службу. Ведь всякий дорожит своей честью.

Днем была получена из Новогеоргиевска радиотелеграмма, что положение в крепости критическое³¹⁰. Ф.Ф. Палицын мне сказал, что, по его мнению, крепость уже пала.

Возвращаясь из штаба домой, Ф.Ф. Палицын мне говорил, что когда верховный был у нас, генерал Алексеев просил его уволить. ‘Несчастливая у меня рука’, — говорит Алексеев. Но кем его заменить теперь? Никого нет. Ф.Ф. был ужасно пессимистичен. Все мы не умеем, все скверно, ничего не можем, людей нет, всюду беспорядок, неурядица. Послушав Ф.Ф., хочется прямо в гроб ложиться.

6 августа. Волковыск

Сегодня прилетели из Новогеоргиевска 4 летчика. Всего вылетело 9, об остальных сведений пока еще нет. Летчики привезли штандарт и георгиевские кресты. Они сообщили, что неприятеля положили очень большое количество, и крепость дорого стоит им. По радио комендант сообщил, что надежды удержать крепость, уже нет. Неприятель обстреливает уже цитадель, которая взрывается и почти уже вся взорвана. Число защитников тает быстро. Гарнизоны фортов 15 и 16 погибли. Почти все орудия нами уже взорваны. По сведениям от летчиков, управление в крепости был твердое, и комендант генерал Бобырь проявил много мужества. Участь такой первоклассной крепости, как Новогеоргиевск, ясно указывает, что при современной артиллерии крепости держаться не могут. Большинство склонно думать, что крепости с круговой обороной потеряли свое значение, что лучшим типом являются крепости типа Осовца, имеющие лишь один фас, как форты-заставы. Это не мышеловки, в случае отступления от данной оборонительной линии, их легче эвакуировать и не является стремления их удержать, во что бы то ни стало. Последнее стремление всегда требует оставления гарнизоном довольно большого числа защитников, обреченных или на гибель, или же на пассивную роль. Огромная стоимость современных крепостей не оправдывает таких затрат. Вечером я зашел в оперативное отделение. Видел Далера и Сегеркранца. Настроение у них не потеряно, но совершенно не согласны с общими распоряжениями по фронту. По их мнению, все запаздывает. Ни одно событие не было предусмотрено вперед, и все меры принимаются после того, что факт уже совершился. Одно лишь, что удалось провести, это переброска всей 13-й армии на север к Вильне, в новый фронт генерала Рузского. У всех вера, что был бы здесь Рузский — ничего подобного бы не произошло. Эта вера в Рузского прямо живет во всех и с такой силой, что, появись он среди нас, его бы на руках понесли бы. Одно утешение, что он получил Северный фронт. Дай бог ему там полного успеха и славы.

7 августа. Волковыск

Утром пришла последняя радио-телеграмма из Новогеоргиевска, и с тех пор связь с крепостью прекратилась. Последняя телеграмма от начальника радиотелеграфной станции крепости гласила: ‘Работаем все время под огнем, который все усиливается, и исправляем повреждения. Думаю, исполнили свой долг, просим нас не забывать’. Была еще другая телеграмма, которую расшифровать не удалось.

Участь Новогеоргиевской крепости повлияла на решение Алексеева бросить и Брест-Литовск. Верховный согласился с этим мнением, о чем, как говорил мне Гулевич, верховный донес Государю, испрашивая, не будет ли других указаний по этому поводу. Сегодня же были посланы телеграммы об эвакуации крепости, что представляет немало трудностей. За последнее время туда усиленно везли всякие припасы, а теперь все надо везти обратно. Такую массу грузов вывезти нелегко и требует много времени. Неприятель же сильно надавливает в направлении Бреста. Донесений точных, что происходит в Рижском заливе, не поступало. Туман мешает наблюдению. Неприятельская эскадра приближалась, тральщики выходили, но что было дальше — неизвестно.

Ставка верховного переезжает сегодня вечером из Барановичей в Могилев³¹¹. Штаб Северо-Западного фронта на днях переезжает в Минск. Положение Ковны остается непонятным. Что там происходит, понять трудно. Часть фортов еще в наших руках, а неприятель на правом берегу Немана.

8 августа. Слоним

Обедал я у Н.А. Данилова в Слониме. За этим обедом генерал Л.Э. Похвиснев рассказывал нам о слухе, который распространялся сегодня в Слониме. Я считаю, что этот маленький факт достоин внимания, он покажет, насколько вера народная велика и как крепко она держится, в особенности в эти тяжелые дни. Когда, кажется, все рушится кругом, народ выдвигает свою веру, свои идеалы. Но вот что произошло. К генералу Похвистневу пришел один из его чиновников и передал, что в народе и среди военных говорят, что приехал генерал Рузский и взял Ковну обратно. Из всего этого слуха одно верно, что Рузский действительно был в Волковыске 3 августа, т.е. пять дней тому назад, и его могли мельком видеть на вокзале. Что Ковно взято обратно, то это неверно. Конечно, неважно, что верно, а что не верно, важно одно, это — вера, слепая вера в Рузского, и не только народа, но и военных, до штабов включительно. Об этом я уже отмечал раньше, теперь лишь отмечаю народную веру. Перед самым приездом верховного в Волковыск распространился слух, что Рузский приезжает, и многие спрашивали, не останется ли он у нас, и видно было, что это не праздный вопрос, а жажда его видеть снова у дела. Известие, что он получает новый фронт, окрылило всех надеждой, что он на севере достигнет успеха, и затем, даст Бог, ему подчинят мало-помалу и остальные армии, сводя южные фронты на второстепенное значение.

12 августа. Царское Село

У мама обедал министр иностранных дел С.Д. Сазонов. После обеда вот что он нам рассказал.

‘Начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Янушкевич позволяет себе совершенно невероятные вещи. При этих условиях вести дела совершенно невозможно. Для примера приведу лишь несколько инцидентов. Когда союзники решили вести операцию на Галлиполийском полуострове³¹², то они просили и нас принять участие в этой экспедиции. Это являлось не только помощь им, но и имело значение в случае взятия Константинополя, где мы должны воспользоваться наибольшими результатами. После сношения с штабом верховного, в Одессе был собран корпус³¹³ генерала Ирманова³¹⁴. Я даже получил от штаба список всего командного состава и передал союзникам, что экспедиционный корпус готов и на днях выступит. Через некоторое время я случайно узнаю, что этот корпус двинут в Галицию. На докладе у Государя я ему передал об этом, и он мне сказал, что сам об этом лишь случайно узнал от в. кн. Георгия Михайловича³¹⁵, которого он назначил шефом одного из пластунских батальонов, входящих в состав этого корпуса. Георгий Михайлович хотел видеть свой батальон в Одессе и телеграфировал туда, но получил ответ, что батальон отбыл с корпусом в Галицию. Вы можете себе представить мое положение в отношении послов союзных держав. Ведь надо принять во внимание, что этот корпус был назначен по повелению Государя, и вдруг его увезли в Галицию, не предупредив Государя. Его Величество мне только ответил, что все войска переданы в распоряжение верховного, и что трудно вмешиваться в его распоряжения.

Второй инцидент произошел еще в марте. Министр финансов Барк³¹⁶ получил от Янушкевича телеграмму с указанием, что ему подлежит к 1 января 1916 г. внести в Америку 400 милл. руб. золотом за заказанные шрапнели. С Барком чуть удар не случился. Ведь 400 милл. руб. золотом составляет ¹/_ъ всего нашего золотого фонда. Не спрося никого, они подписали уже контракты. При таком отношении к финансам страны можно вконец разорить казну. Бедный Барк и до сих пор не отошел от этого удара. Потом он еще себе позволил совершенно недопустимый выход в вопросе о нашем активном выступлении в Персии. Его Величество признал необходимым послать еще одну дивизию в Персию, где дела наши идут очень плохо, и лишь карательной экспедицией можно восстановить престиж России и навести порядок в стране, где царит хаос. В ответ на это Янушкевич сообщил, что дивизия послана не будет. Такое отношение к высочайшей воле совершенно не допустимо, но главное это, что при таких условиях невозможно вести политику. Получается, что две власти действуют одновременно, действуют взаимно друг друга исключая. С разрешения Государя, я написал Янушкевичу, что вопрос об экспедиции не есть детский лепет, а весьма важный фактор для нашей внешней политики.

‘Янушкевич низкий, грязный человек, совершенно опутавший Николая Николаевича. Его главное наслаждение копаться в перлюстрациях самого низкого качества. Когда я у него был, он мне показал дело о шпионаже графини Ностиц³¹⁷, и в деле была вшита фотография гр. Ностиц, лежащей в постели в голом виде. Документы, вшитые тоже в деле, указывали, сколько раз любовник (Лола?) был у нее. С самодовольным видом он меня спросил, как это мне нравится. Я ему ответил, что все это вызывает во мне чувство омерзения и гадливости, т. к. мне решительно нет дела до того, кто любовник гр. Ностиц и сколько раз он ее употребил.

К счастью, всему этому будет положен скоро конец. Государь сам вступит в командование армией³¹⁸. Государь уже давно этого хотел, но долго колебался и, наконец, решился. Он послал в Ставку генерала Поливанова передать Николаю Николаевичу, что он назначается наместником Кавказа, и что Его Величество сам вступит в командование. По словам Поливанова, Николай Николаевич осенил себя крестным знаменем и сказал: ‘Слава Богу’. Он только спросил Поливанова, может ли взять с собой Янушкевича, на что Поливанов ему ответил, что Государь ничего против этого иметь не будет. 15 августа должен был выйти указ по этому поводу, но упросили Государя отложить это дело до конца августа. Начальником штаба будет у Государя Алексеев, а на его место назначается Эверт³¹⁹.

Сазонов высказал при этом некоторое опасение, что всякая неудача падет на Государя и даст повод его критиковать. В виду этого ему хотелось знать мнение Бориса, какое впечатление это произведет на войска. Борис высказался весьма категорично, что это произведет такой огромный эффект на армию, подымет ее нравственный элемент и будет встречено с большим энтузиазмом. При этом он прибавил, что уход Николая Николаевича произойдет совершенно незамеченым. По моему же мнению, уход Николая Николаевича будет замечен. За год войны он все же, несмотря на ряд крупных неудач, пользовался большой популярностью и честно исполнял возложенные на него обязанности, несмотря на многие трудности, на которые ему пришлось натолкнуться. Главное — это состав всего штаба, который не он выбирал, а ему дан в готовом виде. Этот штаб был причиной больших и вполне обоснованных нареканий всей армии. Штаб работал очень плохо, что является с одной стороны, результатом плохого Положения о полевом управлении войск в военное время, которое дает совершенно нежизненные рамки деятельности штаба, с другой стороны — плохого выбора личного состава. Все эти дефекты служили большим тормозом для Николая Николаевича и, конечно, могут и впредь быть тем же и для Государя. Несомненно, что замена Николая Николаевича другим генералом была бы неудачной, но принятие Государем на себя командования армией исключает всякое соревнование или обиду. Я тоже присоединился к мнению Бориса, что впечатление на армию будет огромное, и это имеет, кроме того, еще и другое преимущество, что армия почувствует ближе своего Государя, что при некотором шатании умов, будет иметь свои плоды. И Сазонов должен был согласиться, что существование двоевластия в России вещь не только нежелательная, но прямо вредная, что уже и доказано целым рядом нежелательных инцидентов³²⁰. Продолжаться такое положение не могло, и положить конец этому можно лишь принятием Государем лично командования’.

Мое мнение, которое я и высказал Сазонову, заключалось в том, что в день объявления войны была допущена крупная ошибка тем, что Николаю Николаевичу дали титул верховного. Этот титул присущ исключительно Государю и никому другому. Тем, что дали этот титул, Государь как бы сложил с себя верховное управление армией и флотом, что было недопустимо, т. к. он всегда есть верховный вождь и должен был оставаться таковым. Ежели он не хотел сразу вступать в непосредственное командование, то Николаю Николаевичу следовало бы дать звание главнокомандующего, что исключало бы необходимость Государю, как это теперь происходит, самому вступать в должность своего же подчиненного. При правильной постановке этого вопроса сразу, Государю нечего бы было вступать в командование армией при той обстановке как теперь, когда приходится особым рескриптом об этом оповещать, а он просто как верховный вождь с приездом в штаб принимает все управление в свои руки и в случае отъезда передает командование другому лицу. Тогда не пришлось бы Николая Николаевича сменять и делать такую ломку всего штаба и столько шума в деле, которое принципиально не может вызвать ни споров, ни осуждений, и могло бы осуществиться в любой момент простым выражением словесно своего желания Государем.

Ошибка и заключается в том, что с титулом верховного была дана власть Государя, что и приходится теперь изменять. Теперь, конечно трудно без шума привести все в нормальное состояние, т. к. приходится уничтожить титул верховного, изменить в церквах ектению {Церковная молитва, принятая в православном богослужении.}, т. е. придавать всему большое значение, подчеркивать то, что не следует подчеркивать. Т. к. Государь ничего особенного не делает, а просто хочет делать то, что ему присуще свыше и что не требует никаких пояснительных рескриптов и упоминаний, что в первом рескрипте было сказано, что Николаю Николаевичу вверяется верховное командование армией и флотом, доколе Государь сам не примет это командование. Но за старые ошибки приходится теперь расплачиваться. Но я заметил Сазонову, что следовало бы все это обставить уже более аккуратно и не допускать новых ошибок, которые лишь вводят народ в недоумение.

Выбор Государем Алексеева начальником своего штаба я лично не могу приветствовать по причинам, о которых выше не раз уже писал. По-моему, Рузский был бы единственным кандидатом на эту должность и по личным своим качествам и по всеобщему уважению, которым он пользуется не только в самой армии, но в России вообще. Кроме того, ежели Алексеев возьмет с собой и генерала Борисова в Ставку, то это будет скандалом. К концу разговора Сазонов согласился с нами, что решение Государя правильное. Он колебался раньше, потому что в думских сферах это решение было встречено с большим опасением. Да и сам военный министр Поливанов был против этого, по крайней мере, он это говорил Сазонову.

Не безынтересно отметить, что Сазонов нашел большинство Думы настроенным монархически. Это известие меня лично очень порадовало. За последнее время говорили, наоборот, что Дума настроена очень революционно и что смена кабинета лишь доказала их власть, которую они хотели бы еще больше расширить. Ежели Сазонов прав, то это следует приветствовать. Что он вряд ли ошибается, можно судить уже по тому, что ему пришлось видеть много членов Думы и говорить с ними. Это дало ему возможность непосредственно воспринять впечатление и судить о царящем в Думе настроении.

Нас всех очень интересовал вопрос, кто надоумил Государя принять такое решение. Сазонов уверял, и это вполне вероятно, что императрица настаивала на этом. Ей страшно показалось, — и в этом она права, — что Государя лишили власти, устранили совершенно от всех дел. Такое положение не могло продолжаться без существенного ущерба для престижа Государя, в частности, и для дел государственных вообще. Ежели это правда, что она на этом настояла, то следует признать, что она поступила правильно, благоразумно и в высшей степени государственно. Мне лично кажется, что командование армией принесет и пользу Государю лично. Это его успокоит. Он очень мучился удалением от армии, тяготился неведением, что делалось, и чувствовал, что долг ему велит быть при армии. Это выработает у него твердость воли. В мирной обстановке можно медлить и изменять решения, но в военной это недопустимо. Ему придется брать на себя решения сейчас же, без колебаний, и уже твердо держаться раз принятого решения. Близость его к армии вольет в армию много сил нравственных, и армия иначе взглянет на своего царя, который близко принимает участие в ее жизни, а не сидит вдали, в тени блеска временного верховного, или лишь изредка заглядывает в госпитали.

Армия, преданная своему царю, есть сила большая во всех отношениях, и опереться на нее Государю будет легче после командования ею непосредственно. Армия научится его знать и любить, а царь оценит ближе огромную и беззаветную храбрость своей армии. И вся Россия, я думаю, будет приветствовать решение своего царя и скажут с гордостью, что сам царь стал на защиту своей страны. Все это дает мне полное основание радоваться решению Государя, и я глубоко уверен, что это принесет обильные плоды, не только теперь, но и в далеком будущем, и подымет престиж царя еще выше.

15 августа

По поводу решения Государя принять командование над войсками оказывается, что против этого решения восстали многие во главе с императрицею-матерью³²¹. Как я уже писал выше, и министры были против этого решения, и в результате Государь колеблется. По словам лица вполне верного (С {Вероятно, С.Д. Сазонов.}), Государь последние дни был очень расстроен. Он стал чувствовать, что все его надувают, верить ему никому нельзя, и не знает, как выбраться из создавшегося положения. Кроме того, известия с войны не могут служить утешением. Верховный к тому же написал ему письмо панического оттенка, что еще больше расстроило, и он даже плакал.

Сегодня Кирилл был у Рузского, который прямо в отчаянии от назначения Алексеева начальником штаба при Государе. Рузский считает Алексеева виновником всех наших неудач, человеком неспособным командовать, и, кроме того, Рузский обвиняет его в том, что он пренебрег всеми нашими стратегическими линиями, оцененными еще при Николае I (Новогеоргиевск, Ивангород, Брест и т.д.). Такое пренебрежение к истории нашей обороны является уже преступным. Теперь же, в оправдание, он уже обвиняет войска в неустойчивости.

Как при этом мне вспомнился мой разговор с Ф.Ф. Палицыным по поводу стратегического отхода наших армий, когда я ему говорил, что злоупотреблять таким способом рискованно, т. к. это деморализует войска. Так оно и вышло. Но как предупредить Государя, что Алексеев никуда не годен? Даже ежели сказать ему всю правду, то не поверит. Да и верить ему нам нет оснований. Кирилл говорил мне, что в морском штабе, где есть выдающиеся люди, Алексеева винят во всем. Бывший при штабе Северо-Западного фронта лейтенант флота … {Фамилия автором пропущена.} записал день за днем все, что происходило в штабе. Говорят, этот ценный материал ярко показывает, как неумело вел Алексеев вверенное ему дело и всю его неспособность в военном деле.

Вот на Кавказе Юденич одержал блестящую победу с втрое меньшими силами. А тут что делается, прямо стыдно!

Есть надежда, что генерал Эверт, который назначен теперь вместо Алексеева, улучшит тяжелое положение, созданное Алексеевым. У него прекрасный начальник штаба Юзефович³²². Но все же, ежели вдохновителем всего будет Алексеев, то можно себе представить, что он может натворить. Прямо страшно делается. Уж очень прогневили мы Бога, что он нас так наказывает и уж несколько лет подряд.

17 августа. Царское Село

Я был у мама и узнал, что вчера Ники написал министру внутренних дел князю Щербатову письмо с приказанием немедленно уволить генерала Джунковского³²⁸.

Подъезжая сегодня к Царскому Селу из Петрограда, я его встретил на моторе. Говорили сегодня, что есть надежда, что он не уйдет. Ники велел его уволить с оставлением в свите, — на это Джунковский ответил, что не желает оставаться в свите.

Причина всего этого кроется в Распутине³²⁴, который мстит Джунковскому за то, что он, при расследовании московского погрома в мае³²⁵, раскрыл целый ряд неблаговидных поступков Распутина и донес об этом Государю. Молва говорит, что Распутин в пьяном виде публично похволялся, что прогнал Николашку, прогонит обер-прокурора Святейшего Синода Самарина, Джунковского и великую княгиню Елизавету Федоровну³²⁶. Где тут правда, конечно, сказать трудно. Но все это создает крайне благоприятную почву для всяких нападок, свидетельствует следующая статья, появившаяся сегодня в ‘Веч. Времени’. Подчеркнутые слова ясно указывают, куда метили {Далее в дневнике переписана статья из газеты ‘Вечернее Время’ от 17 августа 1915 г. ‘Опять Распутин’. В ней говорится о том, что Распутин ведет пропаганду в пользу заключения мира с немцами. Автор статьи напоминает о ряде судебных дел, числящихся за Распутиным, которым не был дан ход благодаря влиянию министра юстиции И.Г. Щегловитова. Автором дневника подчеркнуты в статье слова — ‘Распутин, пользовавшийся всегда покровительством немецкой партии‘.}. Это крайне опасный нападок. Он может принять такие размеры, учесть которые теперь трудно. Но что опасность не за горами, то это вполне ясно.

* * *

Конечно, все это есть нападки, и как всякие нападки, таковые преувеличивают, изменяют, путают. Но все же факт остается отчасти верный. Но кто же станет писать опровержения? Единственный способ теперь — это обелить себя решительным действием, покончить с Распутиным, виновен ли он или нет. Все равно, что он делал и кто он такой. Важно лишь одно, что благодаря ему, есть лицо, которое подвержено публичным нападкам весьма гадкого свойства, и этого вполне уже достаточно, чтобы быть осторожным и не возбуждать народного негодования, когда и без того в стране не все очень благополучно.

24 августа. Петроград

За последние дни снова много говорили о предположении Государя стать во главе армии и о назначении Николая Николаевича наместником Кавказа³²⁷. Начальник его штаба Янушкевич уже назначен на Кавказ. Его место занял Алексеев. Эверт на место Алексеева. Толки по этому поводу делились на две группы. Одни находили, что Государю вовсе не следует становиться во главе армии, т. к. это его отвлечет от дел государственных, другие наоборот, находили, что это очень хорошо, но при условии, что Николай Николаевич останется на месте. На последнем условии почти все согласились. И действительно, Николай Николаевич случайно попал на этот пост, после того, что Совет министров упросил Государя не брать верховное управление армией, в начале войны. Для поднятия престижа Николая Николаевича в церковных службах была установлена для него особая молитва. Государь осыпал его милостями и достиг того, что личность Николая Николаевича была известна всей России, и его популярность не была даже поколеблена последним периодом войны, когда нашей армии пришлось все отступать. Казалось, что результат был блестящий. Но вот именно этот блестящий результат, созданный трудами Государя, не понравился А {Имеется в виду Аликc (императрица Александра Федоровна).}. Тут и причина, почему Государь назначает Николая Николаевича на Кавказ. Люди осторожные уверяют, что это вызовет всеобщий ужас и негодование и приведет к тяжким последствиям. Вот вкратце общее настроение.

Был я сегодня у военного министра Поливанова. Он определенно не говорил о желании Государя принять командование армией, а выражался о желании Государя быть ближе к армии, но когда я его спросил, останется ли Николай Николаевич, то на это он ответил, что это вряд ли будет, т. к. решения уже приняты. Вообще Поливанов ничего определенного не хотел говорить: или он чего-нибудь не знал, или просто скрывал.

Между прочим, разговор коснулся генерала Борисова. Он прямо выразился, что этот человек стоит на границе между гением и сумасшествием. Относительно того, каков он будет в Ставке Государя, то он прямо не ответил, но сказал: ‘У меня о нем составилось особое мнение, и я стараюсь быть подальше от него’.

Днем я был у тети Minny на Елагином острове. Нашел ее в ужасно удрученном состоянии. Ее волнует больше всего вопрос о Николае Николаевиче. Она считает, что его удаление, поведет к неминуемой гибели Н {Имеется в виду Ники (Николай II).}, т. к. этого ему не простят. Во всем разговоре она выгараживала Ники, считая Аликс виновницей всего. Когда Ники был перед отъездом у нее, она долго его молила подумать обо всем хорошенько и не вести Россию на гибель. На это он ей ответил, что его все обманывают, и что ему нужно спасти Россию — это его долг, призвание. Напрасно тетя его уговаривала, что он мало подготовлен к этой трудной роли, что дела государства требуют его присутствия в Петрограде, но он остался неумолим и даже не обещал пощадить Николая Николаевича.

Во время этого разговора Аликс сидела в другой комнате с Ксенией³²⁸, которая спросила ее, неужели Николашу сменят: он так популярен теперь.

— Опять про Николашу, все только о нем и говорят, — ответила Аликс, — это мне надоело слышать, Ники гораздо более популярен, нежели он, довольно он командовал армией, теперь ему место на Кавказе.

Тетя Minny, передавая мне эти разговоры, так волновалась, так возмущалась, что мне страшно стало. Она все спрашивала:

— Куда мы идем, куда мы идем? Это не Ники, не он, — он милый, честный, добрый, — это все она.

Я спросил тетю, есть ли надежда, что хоть Николай Николаевич останется.

— Нет, — ответила тетя, — уже все кончено. Alix только что телеграфировала.

И она прочла телеграмму: ‘All went on brilliantly, the changement is done, leaving in two days’ {Все идет превосходно. Перемена произошла. Он уезжает через два дня. (англ.).}.

Итак, это сделано. От Ники была тоже телеграмма, что приехал, очень доволен встречей. Завтра мы, вероятно, прочтем об этом в газетах. Одно остается непонятное — это, что Ники к 1 сентября возвращается обратно сюда. Кто же будет в это время командовать армией? Никто не знает. Тетя на этот вопрос ответила:

— Ничего больше не понимаю.

Тетя Minny мне еще говорила, что у нее был дядя Алек⁸²⁹, который молил ее уговорить Ники не ехать в армию. Он предвидит ужасные последствия до народных волнений включительно. Дядя был прямо в отчаянии. ‘Не rolled on the floor’ {Он катался по полу (англ.).}, — так выразилась тетя Minny.

Увольнение Джунковского и Влади Орлова, двух самых преданных людей, о которых Ники всегда выражался самым теплым образом, ее тоже огорчило.

— It is not my dear boy, he is to good: to such a thing, he liked them both very much. It is all she, alone is resposible of all, that is happening now. It is to awful! Who will benow near him, he will be quite alone with that awful ‘Кувака’ Not a single devoted friend at his side’. I understand nothing. I cannot understand… it is to awful for words {Это сделал не мой дорогой мальчик. Он слишком добр, чтобы сделать подобную вещь. Он очень любил их обоих. Это все она! Она одна ответственна за все то, что сейчас происходит. Это слишком ужасно! Кто будет около него? Он останется совершенно один с этим ужасным ‘Кувакой’¹. Ни одного преданного друга около него. Я ничего не понимаю. Я не могу понять … Это слишком ужасно, чтобы это можно было выразить словами (англ). ‘Кувака’ — дворцовый комендант В.Н. Воейков, занимавшийся изготовлением и продажей минеральной воды, носившей такое название. См. комментарий No 92.}.

Когда мама была у нее, она еще прибавила, что это ей напоминает времена императора Павла I³³⁰, который начал в последний год удалять от себя всех преданных людей, и печальный конец нашего прадеда ей мерещится во всем своем ужасе.

Мы, действительно, переживаем в эти дни очень тревожное время. Малейшая ошибка может создать огромные события, непоправимые по тем впечатлениям, которые они оставляют. Удаление Николая Николаевича на Кавказ есть уже одна огромная ошибка. Он сам по себе мало причастен к той популярности, которой он пользуется в России. Какя писал выше, это было создано самим Государем, и это его огромная заслуга, ибо только человек популярный, который пользуется доверием массы, способен эту массу двигать и одухотворять.

Что скажут теперь в России? Как объяснить народу и армии, что Николай Николаевич, который был покрыт всеми милостями царя, вдруг сменяется. Естественно спросят, что же он сделал, чтобы заслужить такую немилость. Хорошо, если правительство так обставит вопрос, что Государь сам становится во главе армии, и, естественно, верховный должен свой пост покинуть. Но мог бы у него остаться помощником. А молитва за ектенией? Что с ней делать? С уходом Николая Николаевича народное впечатление будет задето глубоко. Во всех судах его фотографии, все за него молятся, — и в один день херь все. Да за что, невольно спросит себя всякий. И, не найдя подходящего ответа, или скажут, что он изменник, или, что еще может быть хуже, начнут искать виновников выше.

Еще одно соображение. С принятием Государем командования армией, естественно, все взоры будут устремлены нанего с еще большим вниманием. И ежели на первых порах на фронте будут неудачи, кого винить? Еще соображение. Ежели дела государства потребуют его присутствия в Петрограде, на кого он оставит армию? Возможно, что обо всем этом уже подумали и предусмотрели все эти вопросы, которые так всех волнуют. Насколько я мог понять, не все эти вопросы окончательно решены. Один уже предположенный приезд Государя в сентябре в Царское Село как-то мало вяжется с принятием им верховного управления армией, ибо отъезд из штаба немыслим даже на сутки, когда минуты иногда решают судьбу кампании. Сама идея, что Государь лично становится во главе армии, прекрасна и подымет нравственный элемент в армии, но, по-моему, все же следовало бы эту прекрасную идею обставить более тщательно и не возбуждать народ лишними тревогами и опасностями.

Тетя Minny мне говорила, что Ники написал графу Воронцову на Кавказ о предполагаемой смене его и получил от него, по ее словам, в ответ длинное, чудное письмо, где старый граф на склоне дней своих умолял Государя не брать на себя командование армией. Он выставил ярко всю опасность этого для него, для дела, для принципа.

В истории не было примера со времен Петра I, чтобы цари сами становились во главе своих армий. Все попытки к этому, как при Александре I, в 1812 г., так и при Александре II, в 1877 г., дали скорее отрицательные результаты. Главным образом вокруг Ставки создавалась атмосфера интриг и тормозов. Памятна всем идея Пфуля³³¹при Александре I, и он тогда покинул армию, дабы не стеснять главнокомандующего. Старики хорошо помнят турецкую кампанию, и я сам читал в письме графа Адлерберга³³² к императрице Марии Александровне³³³ его критику наездам Государя в армию. Хорошего ничего не выходило, — наоборот, многие распоряжения запаздывали, спорили, интриговали. И в те времена Государя отговаривали ездить в армию и вмешиваться непосредственно в дела главнокомандующего.

Во всем этом много верного. Государь должен быть вне возможных на него нападок. Он должен стоять высоко, вне непосредственного управления. Как в Германии, так и в Италии, монархи сохранили за собой верховное управление армиями, т. е. сохранили то, что им присуще по закону, но ни один из них непосредственно не командует, а имеет ответственных главнокомандующих. Это ничуть не мешает им руководить всеми делами военными, сохраняя свои прерогативы, не неся ответственности и не подвергая себя возможной критике.

Вот в этом духе, мне кажется, следовало бы и у нас поступить. Боюсь, что сделают не так, как следовало бы.

26 августа

Сегодня в газетах было опубликовано следующее {Далее в дневнике вклеены вырезки из газет с указом Николая II о смене верховного главнокомандования.}.

1 сентября

Итак, свершилось то, о чем так много все говорили, судили, волновались и беспокоились. Одна группа лиц осталась недовольна, а именно, мне кажется, та группа, для которой всякое усиление власти нежелательно. Естественно, что Государь, опираясь непосредственно на свою армию, представляет куда большую силу, нежели, когда во главе армии был Николай Николаевич, а он сидел в Царском Селе. Большинство же приветствовало эту перемену и мало обратило внимание на смещение Николая Николаевича. Отмечают лишь, что рескрипт Николаю Николаевичу холоднее рескрипта графу Воронцову.

Как теперь выясняется, все, что я писал раньше о генерале Данилове (черном), просочилось в массу и создало атмосферу недоверия не лично к Николаю Николаевичу, а к его штабу. Смена штаба и вызвала общее облегчение в обществе. В итоге все прошло вполне благополучно. В армии даже все это вызвало взрыв общего энтузиазма и радости. Вера в своего царя и в благодать Божию над ним создала благоприятную атмосферу. Военные действия пошли как-то лучше. Есть стремление наступать, неприятель кое-где разбежался, и за одну неделю набрали до 40 000 пленных. Сообщения из штаба пишутся как-то аккуратнее, и в конце появляются фразы в роде ‘общее положение улучшается’, или ‘инициатива постепенно переходит в наши руки’. Эти фразы произвели наилучшее впечатление и способствовали тому, что вот прошла неделя — и все, кажется, вошло в норму и от бывших треволнений и следа не осталось.

Некоторое волнение вызвало известие, что министр иностранных дел Сазонов хочет уговорить переехать в Москву императрицу, весь двор, министров и послов. Такое переселение, конечно, вселило тревогу за судьбу Петрограда и уныние в деловом мире, т. к. переезд всех министров будет тормозить дело, ибо трудно и все канцелярии везти с собой. Пока я знаю об этом, как слух, а потому на эту тему распространяться не буду.

6 сентября. Петроград

На днях Аликс заехала к мама в Царском Селе с двумя старшими дочерьми чай пить. Следует отметить, что за 20 лет это первый раз, что Аликс без Ники приезжает к мама. Но самое интересное — это разговор, который происходил. Аликс горько жаловалась, что все, что бы она ни делала, все критикуется, в особенности в Москве и Петрограде. Все восстают против нее и связывают ей этим руки.

— Приехали теперь из Германии сестры милосердия, для пользы дела мне следовало бы их принять, но я этого не могу сделать, т. к. это снова будет истолковано против меня.

Мама спросила, [правда ли] что она и весь двор переезжают в Москву?

— Ах, и до тебя это дошло! Нет, я не переезжаю и не перееду, но ‘они’ этого хотели, чтобы самим сюда переехать (тут она дала ясный намек, кто это ‘они’: Николай Николаевич и черногорки³³⁴), но, к счастью, мы об этом во время узнали, и меры приняты. ‘Он’ теперь уедет на Кавказ. Дальше терпеть было невозможно. Ники ничего не знал, что делается на войне, ‘он’ ему ничего не писал, не говорил. Со всех сторон рвали у Ники власть. Урывали все, что было возможно. Это недопустимо в такое время, когда нужна твердая и непоколебимая власть среди этого развала во власти. Я умоляла Ники не гнать Горемыкина³³⁵ в такое время. Это верный и преданный человек, твердых убеждений и правил. Нельзя же ему гнать от себя людей, ему преданных. Кто же тогда останется у него?

Мама, передавая мне этот разговор, говорила, что Аликс производила глубокое впечатление искреннего горя по поводу текущих событий. Большое впечатление производило ее негодование относительно ‘черногорок’ и их замыслов, она не передала, в чем было дело, но ясно сквозило, что она узнала нечто важное, угрожавшее не только ей лично, но и самому Ники. Это дает ключ к тому загадочному, как тогда казалось, ее поведению у тети Minny, когда она говорила с Ксенией. Мама несколько раз повторяла, что Аликс произвела на нее глубокое впечатление. Тут было действительное отчаяние, Аликс смотрела на вещи именно так, как мы смотрим, и все, что она говорила, было ясно, положительно и верно.

Относительно пребывания Ники во главе армии она говорила, что он чувствует себя теперь отлично. Будучи в курсе дел, он подбодрился, воспрянул духом. Начальник штаба генерал Алексеев его вполне удовлетворяет своей ‘скромностью‘.

Этот эпизод в нашей семейной жизни важен в том смысле, что дал нам возможность понять Аликс. Почти вся ее жизнь у нас была окутана каким-то туманом непонятной атмосферы. Сквозь эту завесу фигура Аликс оставалась совершенно загадочной. Никто ее, в сущности, не знал, не понимал, а потому и создавали догадки, предположения, перешедшие впоследствии в целый ряд легенд самого разнообразного характера. Где была истина, трудно было решить. Это было очень жалко. Фигура императрицы должна блестеть на всю Россию, должна быть видна и понятна, иначе роль сводится на второй план, и фигура теряет необходимую популярность.

Конечно, приведенный выше разговор Аликс с мама не может восстановить все то, что было потеряно за 20 лет, но для нас лично, конечно, повторяю, этот разговор очень важен. Мы увидели ее в новом освещении, увидели, что многое из легенд не верно, что она стоит на верном пути. Ежели она и не сказала больше, нежели она это сделала, то, надо думать, причин к тому у нее было достаточно. Но видно все же, что у нее накипело много на душе, и потребность хоть часть вылить побудила [ее] приехать к мама.

11 сентября. Царское Село

Сегодня у нас обедал британский посол Sir George Buchanen³³⁶, который рассказал мне следующее по поводу Балканских событий и болгарской мобилизации. По существующему между Сербией и Грецией договору, последняя обязалась, в случае нападения Болгарии на Сербию, прийти ей на помощь всеми своими вооруженными силами, причем Сербия должна выставить против Болгарии 120 тысяч. С объявлением в Болгарии мобилизации и ее угрожающего поведения по отношению к Сербии, греко-сербский договор должен войти в силу, но Сербия, в силу войны с австро-германцами, не может выставить предусмотренные договором силы (120 тыс. штыков) на болгарскую границу, а Греции не под силу одной вести войну с Болгарией. Такое положение задерживало фактическое выполнение Грецией своего договора с Сербией и ставило судьбу Сербии в критическое положение. Sir Ed. Grey^ss7 нашел выход из этого положения и запросил Грецию, выполнит ли она свой договор с Сербией, ежели союзники выставят вместо сербов требуемую силу на сербско-болгарскую границу. Греция согласилась.

Buchanen говорил мне, что от Франции уже получен ответ, что она согласна послать экспедиционный корпус в Сербию и что ответ Англии он ожидает сегодня вечером, который безусловно будет тоже утвердительный. Тогда через несколько дней войска (англо-французские) будут высажены в Салониках. Греция уже объявила всеобщую мобилизацию. От Румынии нет еще официальных сообщений, но по имеющимся данным, она, безусловно, присоединится к коалиции против Болгарии. Вопрос в том — будет ли Болгария продолжать идти по рискованному пути авантюры, указанному ей из Берлина, или же под угрозой коалиции повернет в сторону согласия. На этой неделе все эти вопросы будут окончательно выяснены.

Судя по газетам, греческая мобилизация произвела сильное впечатление в Софии и в Берлине. План немцев зиждился на том предположении, что ни Греция, ни Румыния не двинутся против Болгарии, которая может в этом случае занять Македонию и надавить с тыла на Сербию. Угрожающее поведение Греции и энергия союзников в корне подорвали и сразу весь немецкий план, и ставят существование Болгарии в критическое положение. На днях увидим, как все это развернется.

По поводу нашей политики на Балканах Sir G. Buchanen выразился: ‘Ваша политика не всегда была особенно тактичной — Your policy on the Balkans was not always tactful’.

Это мнение английского посла о нашей балканской политике является очень интересным. Я уже неоднократно отмечал то же самое, находя, что наша дипломатия совершила ряд непозволительных ошибок. В данное время, конечно, Болгария [несет] всю ответственность за свое поведение, но все же наша дипломатия во многом виновата. Она создала недоверие к России на Балканах, она поколебала лучшие чувства балканских государств и главное — она никогда не знала, чего хотела, и держала за границей представителей, о Боже, ниже всякой критики.

G.Buchanen вспомнил при этом балканскую войну и приезд Николая греческого³³⁸ в Петроград, который в беседе с ним утверждал, что великие государства должны принять меры к ослаблению Болгарии и понудить Турцию выступить заодно с Грецией и Сербией против Болгарии. Это было еще во время войны (перемирие) и, как правильно выразился G.Buchanen, ежели союзники так задумывают против своих же союзников, то это свидетельствует о низком уровне их развития и весьма нечистоплотных способах действовать. По мнению Buchanen’a, сербо-болгарский вооруженный конфликт 1912 г. был вызван именно закулисной интригой союзников против Болгарии. Для публики весь позор остался за Болгарией, но, в сущности, он по справедливости падает в гораздо большей степени на союзников, которые вызвали этот конфликт, а вину свалили на Болгарию.

Кирилл писал на днях из Ставки Dacky, что Алексеев действует все хуже и хуже. Его приказы одни глупее другого. Ники начинает это видеть, но неизвестно, как он поступит.

У мама был недавно гр. Пален³³⁹. Он передавал о возмутительных преследованиях, которым подверглись ‘бароны’ в балтийских провинциях. Он уверен, что главная цель этих преследований направлена против Аликс. Преследуя немецкий дух, метят выше. Удивительно, как непопулярна бедная Аликс. Можно, безусловно, утверждать, что она решительно ничего не сделала, чтобы дать повод заподозрить ее в симпатиях к немцам, но все стараются именно утверждать, что она им симпатизирует. Единственно в чем ее можно упрекнуть — это, что она не сумела быть популярной.

12 сентября. Петроград

Ники все еще из армии не вернулся. Говорят, что его ожидают здесь около 15 числа сего месяца на несколько дней для решения неотложных дел государственных.

16 сентября. Петроград*
* Далее в тексте дневника отмечено: ‘К прилагаемой карикатуре’.

Мобилизация в Болгарии вызвала взрыв негодования во всей России. Та Болгария, которую мы спасли от турецкого ига ценой 200 тысяч солдат, за освобождение которой мой отец рисковал своей жизнью, та Болгария, которая всем обязана исключительно великодушию России, взялась за оружие — против нашей союзницы Сербии. Действие неслыханной дерзости, и Фердинанд³⁴⁰ мог бы, как некогда граф Андраши³⁴¹ при Николае I, сказать: ‘Я удивлю мир неблагодарностью’.

Приложенный рисунок ярко характеризует, как оценили Фердинанда. Мне единственно жалко, что оскорбили такое благородное животное, сравнив его с Фердинандом! {Далее вклеена вырезка из ‘Вечернего Времени’ от 16 сентября 1915 г. с карикатурой Пэма, на которой изображен Фердинанд в виде свиньи, подрывающей корни дуба, и надписью ‘У дуба славянства’.}

Дополнение*
* К предыдущей записи (от 11 сентября) беседы с Бьюкененом. — Примеч. автора.

Sir G.Buchanen по поводу балканской политики добавил еще одну мелочь, довольно хорошо характеризующую политический облик главных руководителей. Разговор зашел о том, что премьеры в Болгарии далеко не выдающиеся лица и мало проникнуты истинными интересами своей родины. На это Buchanen заметил: ‘Неудивительно, — мы все их совращали деньгами’. Из дальнейшего разговора на эту тему выяснилось, со слов Buchanen’a, что это довольно обычное явление в политике Англии платить политическим деятелям, и он лишь сожалел, что мы не делали то же самое. Результаты, по его мнению, были бы блестящие. На мое замечание, что может быть, и Фердинанду следовало бы дать известную сумму, раз идти таким путем, Buchanen ответил, что это было бы очень хорошо. По его мнению, выходит, что раз человек берет деньги за известные услуги, то и следует платить. Меня лично это мнение посла Великобритании очень [за] интересовало, как один из несомненных способов их достигать результаты верным способом. Человек, взявший раз деньги, уже во власти давшего {Далее вклеена вырезка из газеты Вечернее Время’ от 14 сентября 1915 г. с подписью автора ‘Последний приказ наместника Его Величества на Кавказе генерал-адъютанта графа Воронцова-Дашкова’.}.

17 сентября. Петроград

Сегодня доктор Зандер³⁴² мне говорил, что, по последним слухам, как результат поездки всего Совета министров в Ставку, Государственная Дума будет созвана 25 сентября. Кроме того, министром внутренних дел будет назначен член Государственной Думы Хвостов³⁴³. Он хотел еще рассказать про Р-а {Имеется в виду Г.Е. Распутин.}, но, к сожалению, не успел.

Интересный инцидент произошел с епископом Варнавой Тобольским³⁴⁴. Он канонизировал, без ведома Святейшего Синода местного епископа. Синод его вызвал в Петроград для дачи объяснений. Он прибыл и был спрошен митрополитом Владимиром³⁴⁵ и обер-прокурором Самариным³⁴⁶. Через несколько дней он должен был давать объяснения уже всему Синоду, но на заседание не прибыл. Послали за ним, но не нашли на квартире. Там объяснили, что Варнава выбыл неизвестно куда. Кто говорил, что он уехал обратно в Тобольск, кто уверял, что он скрылся у Р-а. Поручили полиции его разыскать и, к всеобщему удивлению, его нашли в Царском Селе. Но все же в Синод он отказался прибыть, ссылаясь на то, что канонизация тобольского епископа совершена им по желанию высших сфер. Что это значит и на кого он кивает?

На днях я разговаривал с Алекс. Викт. Осмоловским³⁴⁷, который, страдая сердечным пороком, проводил каждый год сезон в Nauheim’e и часто встречался там с покойным С.Ю. Витте³⁴⁸. Последний сезон 1914 г. застал его, Осмоловского, каки графа С.Ю. Витте, в Nauheim’e во время начала политических осложнений. По этому поводу граф Витте говорил Осмоловскому, что есть один лишь человек, который мог бы помочь в данное время и распутать сложную политическую обстановку. На естественный вопрос Осмоловского, да кто же этот человек, граф Витте назвал, к его большому удивлению, Гр. Е. Р-а. Осмоловский на это возразил, как может Распутин быть опытным дипломатом, он, человек совершенно неграмотный, ничего не читавший, как может он знать сложную политику и интересы России, и взаимоотношения всех стран между собой. На это граф Витте ответил: ‘Вы не знаете, какого большого ума этот замечательный человек. Он лучше, нежели кто, знает Россию, ее дух, настроение и исторические стремления. Он знает все каким-то чутьем, но, к сожалению, он теперь удален’. Это мнение графа С.Ю. Витте о Р-е меня прямо поразило. Я всегда считал и до сих пор считаю С.Ю. за из ряда вон выдающегося человека, какого в России давно не было. Думаю, что многие того же мнения. Но каким образом С.Ю. мог прийти к такому странному выводу в отношении Р-а, остается пока для меня загадкой. Никогда и никто не говорил об его отношениях к Р-у. Их имена даже заядлые сплетники не могли сопоставить. Знал ли С.Ю. Р-а, не знаю. Вряд ли. Может быть, в будущем эта загадка и разъяснится, пока же решительно ничего не понимаю. Одно знаю, что С.Ю. словами не шутил. Что хотел он этим сказать?

20 сентября. Петроград

Сегодня в ‘Вечернем Времени’ No 1245 было помещено {Далее идет текст официального сообщения ‘Разрыв России с Болгарией. Нота Российского правительства’.}. Итак, Россия накануне разрыва с той самой Болгарией, которую она своей кровью создала 38 лет тому назад.

Теперь мы ждем ответа Болгарии³⁴⁹. Что она ответит?

22 сентября

До сих пор ответ Болгарии не опубликован. По газетным сведениям, сегодня в Салониках высадились французские войска.

22 сентября. Петроград

На днях высочайшим приказом генерал-адъютант Куропаткин назначен командиром гренадерского корпуса³⁵⁰. Об этом я уже много писал, как был возбужден этот вопрос, как в то время его желание было встречено не сочувственно Государем и отклонено. Теперь, по-видимому, все изменилось. Почему это произошло — не знаю, но лично я приветствую это назначение и желаю генерал-адъютанту Куропаткину полного успеха.

23 сентября

Как и следовало ожидать, Болгария дала неудовлетворительный ответ на нашу ноту, в виду чего дипломатические сношения с Болгарией прерваны. За нами последовали представители остальных держав, т.е. Англии, Франции, Италии, Сербии, Бельгии, Черногории и выехали из Софии. Трудно даже писать, какие чувства мы все переживаем при виде предательства Болгарии. Одно безусловно — это, что Болгария вычеркивается из славянской семьи, а Фердинад Ко-бургский навеки покрыл себя несмываемым позором.

Прилагаю здесь правительственное сообщение от 24 сентября и ответ Болгарии. {Далее наклеена вырезка из газеты ‘Новое Время’ от 24 сентября 1915 г.}

24 сентября

В виде справки прилагаю этот документ. {Далее переписан приказ о смене верховного главнокомандующего (от 23 августа 1915 г.). Затем идет текст приказа о вступлении великого князя Николая Николаевича в должность Кавказского наместника. Датирован этот приказ: Тифлис, 23 сентября 1915 г.} Интерес не столько в его содержании, а в том, что он подписан 23 августа.

Дело в том, как это передал д. Павел³⁵¹ мама, Ники говорил д. Павлу, что он разрешил Николаю Николаевичу заехать к себе в имение ‘Першино’ Тульской губ. на 5 дней для отдыха. Николай Николаевич был уволен от должности верховного главнокомандующего 23 августа с. г. {В подлиннике дневника вклеен вырезанный из газеты приказ великого князя Николая Николаевича при вступлении в должность Кавказского наместника, приказ датирован: Тифлис, 23 сентября 1915 г.} Уехал на следующий день и, вместо 5 дней пробыл в имении более 3-х недель³⁵². По этому поводу Ники выразился в разговоре с д. Павлом, что терпеть дольше нельзя было. Последний раз, что он был в Ставке, Ники охарактеризовал: ‘Была большая мерзость’. Долгое пребывание Николая Николаевича в деревне его тоже раздражало, как говорил д. Павел, ужасно. Аликс же говорила д. Павлу, что ‘Ставка’ хотела разлучить ее с Ники³⁵³. Эти слова подтверждают отчасти то, что написано на стр. 114 из разговора мама с Аликс {На этой странице рукописи произведена запись от 6 сентября о разговоре императрицы и великой княгини Марии Павловны относительно великого князя Николая Николаевича.}. Можно пока лишь строить догадки о том, что Ники стали известны какие-то сведения относительно Николая Николаевича, и эти сведения побудили его сменить Николая Николаевича и выражаться крайне резко про ‘Ставку’. Но в чем дело — мы не знаем. Можно сделать одно заключение. Ники всегда очень сдержан, никогда резко про кого бы то ни было не говорит и в принятии коренных мер всегда нерешителен. Ежели теперь он принял такие серьезные меры, как это было 23 августа, и выражается так откровенно про Николая Николаевича, можно суверенностью сказать, что причины должны быть серьезны, и его долготерпению пришел конец.

26 сентября*
* Сбоку от даты наклеена карикатура из газеты ‘Новое Время’ под заголовком ‘Новая немецкая игрушка’, изображающая Фердинанда. Под ней автором дневника написано: ‘Недурно придумано на злобу дня, Фердинанд с немецким клеймом на носу. Напоминает нос Гоголя’.

Правление о-ва ‘Пулемет’, недавно только создавшегося для изготовления ружей, прислало мне для ознакомления целый ворох документов для уяснения целей этого общества. Между прочими документами была копия их письма военному министру от 1 августа с. г. Там сказано следующее:

‘К сожалению, ходатайство правления относительно постройки оружейного завода до настоящего времени не получило разрешения… {Отточие в рукописи.} Изложенные обстоятельства позволяют нам заявить, что указания некоторых лиц на кажущееся им бездействие о-ва ‘Пулемет’ не имеют оснований как потому, что оно учреждено лишь в сентябре прошлого года, уже во время войны, так и потому, что все его предложения, касавшиеся изготовления снарядов и различных других предметов военной необходимой потребности, отклонялись Главным артиллерийским управлением. Так, 24 октября 1914 г. правление обратилось к господину помощнику военного министра с предложением о поставке шрапнелей, на каковое ходатайство Главное артиллерийское управление от 2 ноября сообщением за No 58678 уведомило правление, что ‘надобности в снарядах не встречается’. 8 ноября 1914 года таковое же ходатайство было представлено на имя господина военного министра, на что 3 декабря 1914 года за No 66357 Главное артиллерийское управление ответило, что ходатайство общества отклоняется. На предложение правления об изготовлении черных стволов для винтовок и на целый ряд других предложений от 2, 7, 31 марта и 13 апреля 1915 г., касавшихся постройки оружейного завода для изготовления трехлинейных винтовок, последовал ответ от 28 апреля 1915 г. за No 32859: ‘Главное артиллерийское управление сообщает, что решение вопроса о постройке в России частного оружейного завода отложено на неопределенное время, ввиду чего прошение о предоставлении заказа на винтовки принято к сведению’.

Далее правление общества не получило никакого ответа на ряд предложений военному министру: о поставке 400 тыс. ружейных гранат для трехлинейных винтовок, 1 млн. взрывателей различных марок, 500 тыс. штыков к трехлинейным винтовкам, 500 тыс. стволов для винтовок, санитарных повозок, военно-походных кухонь и проч. За все время войны и своей деятельности правление обшества лишь в самое последнее время получило заказы Главного военно-технического управления на ножницы японского образца на сумму 275 тыс. руб., и на прицелоскопы, на сумму 42 ¹/₂ тыс. руб., и только 22 июля с. г. от Главного артиллерийского управления — заказ на бронебойные пули, на сумму 2 ¹/₂ млн. руб.’

Я привел здесь лишь выдержки, характеризующие отношения Главного артиллерийского управления к вопросам снабжения. Ежели можно признать еще спорным вопрос о постройке частного оружейного завода, то совершенно непонятен ответ Главного артиллерийского управления, что ‘надобности в снарядах не встречается’.

Это писалось 2 ноября 1914 года, т.е. именно в то время, когда из армии посыпались требования на снаряды. Настойчивые телеграммы из Ставки, конечно, были известны всем, кому ведать надлежит, но, по видимому, все это не разбудило главарей нашего артиллерийского управления и они спокойно отвечали, что снарядов не надо. Я в это время, т.е. в ноябре 1914 г., был в штабе Северо-Западного фронта и знал, какой уже недостаток ощущается в снарядах. Из армии сыпались мольбы прислать снарядов, которых не хватает. Об этом из штаба писалось прямо в Петроград. Нам было тогда отвечено, чтобы были поэкономнее. Надо надеяться, что следственная комиссия генерала Петрова³⁵⁴ разберет все это и вынесет свой справедливый приговор над теми, кто писал, что снарядов не надо, когда армия вопила от недостатка в снарядах.

Кто виновен — безразлично, лишь бы дух косности вышибали из канцелярских генералов и не дали в будущем канцелярской пыли душить свою же армию не хуже удушливых газов германцев.

27 сентября

В газетах опубликовано об увольнении министра внутренних дел князя Щербатова и обер-прокурора Св. Синода Самарина³⁵⁵. Министром внутренних дел назначен Хвостов, член Гос. Думы. Вторая должность не замещена. Об этих переменах уже давно говорили, как о первом предвестнике ответственного перед палатами министерства. Хотя оба министра, и в особенности Самарин, были облечены доверием народа, но что-то случилось. Самарину не повезло в деле еп. Варнавы. Вероятно, Гришка заступился за Варнаву и выжил Самарина {Далее следует переписанные из газеты текст ‘ответной ноты Болгарии’ и правительственный комментарий к ней.}.

——

Здесь уместно привести один разговор, который произошел однажды между мама и Фердинандом. Последний жаловался на русское правительство, которое, по его мнению, третирует его. В заключении Фердинанд сказал: ‘Ma vengeance sera terrible’ {Моя месть будет ужасна (франц.).}. Мама мне неоднократно об этом говорила до последних событий, и мы не сомневались со дня начала войны, что он ищет удобный момент отомстить России за все те неприятности, которые он лично испытал. Несомненно, что последние события ничего общего с интересами Болгарии не имеют, все это личная политика Фердинанда, политика мести мелкого авантюриста.

Я мог бы очень много написать про Фердинанда. Судьба меня сталкивала с ним очень часто, что дало мне возможность хорошо изучить его, его характер, взгляды и приемы. Два раза я был в Болгарии. Первый раз с отцом в 1907 году на открытии памятника Александру II и [затем] в 1911 г. на праздновании совершеннолетия Бориса³⁵⁶, его старшего сына и крестника нашего Государя. Лично Фердинанд относился ко мне всегда очень хорошо, был приветлив, ласков и мы были с ним на ‘ты’. Это в силу родственных отношений его к мама.

Он приезжал на похороны папа в 1909 г., как раз после объявления себя царем. Он воспользовался этим случаем, чтобы Россия признала за ним этот титул. Ему были оказаны царские почести, чем он остался очень доволен и польщен.

Характерная черта его характера, это — болезненная щепетильность. Ему все кажется, что все недостаточно с ним вежливы, проявляют к нему некоторое пренебрежение, подчеркивая, что он ‘ничего’. Хотя ничего подобного я не видел, но он зачастую об этом жаловался мама и мне лично. Всякую мелочь он всегда истолковывал именно в этом смысле. Как пример, приведу следующий факт. Во время пребывания папа в Софии, папа, отвечая на речи, говорил, обращаясь к Фердинанду, ‘Ваше Высочество’. По этому поводу он спросил, что папа имеет против него, именуя его ‘Ваше Высочество’ вместо ‘Ваше Королевское Величество’. Мама с трудом его разубедила, что папа вовсе не хотел умалить его достоинство, а просто не обратил на это внимания. Папа говорил всегда без подготовки, и не обратил внимание на пропуск ‘королевского’. Когда мама сказала об этом папа, то он ответил: ‘Si ca peut lui faire plesir — avec joie’ {Если это может ему доставить удовольствие я готов с радостью (франц.).}. Инцидент был исчерпан.

Подобных инцидентов был целый ряд. В то же время, когда я был с папа, при мне состояло дежурство из двух офицеров. Фердинанд просил, чтобы я без одного из них не выезжал из дворца. Однажды утром я решил прогуляться с Кубе по улицам Софии. По дороге встретили Фердинанда, который пришел в негодование, что я гуляю по улицам один, хотел посадить мое дежурство под арест и имел по этому поводу крупное объяснение с мама, жалуясь, что я не подчиняюсь его требованиям и т.д. Мама мне, конечно, сейчас же об этом передала. Папа от души смеялся.

И вот, я задумал, как бы отомстить Фердинанду. Надо помнить, что в то время он был лишь князем болгарским, вассалом турецкого султана. Фердинанд очень не любил, когда ему об этом напоминали. И вот, я решил одеть турецкую звезду к парадному обеду. Фердинанд заметил это, но ограничился лишь следующим замечанием: ‘Je suis heureux de voir, que mon suzerin t’a si amplemet dcor’ {Я счастлив видеть, что мой повелитель тебя так украсил (франц.).}.

Придворные чины в отчаянии бросились ко мне, умоляя снять турецкую звезду, на это я им заметил, что удивляюсь им, т. к. нахожусь в турецкой провинции, и что это даже с моей стороны известное внимание верховному покровителю Болгарии, турецкому султану. На следующий день Фердинанд излил целые потоки упреков мама по поводу моего скандального поведения. На это мама ему очень разумно ответила, что он сам виноват тем, что наговорил про меня много нехорошего, и я имел полное право обидеться. Папа был в восторге от всего этого инцидента и от души хохотал. Через несколько дней Фердинанд спросил мама, приму ли я от него в знак примирения перстень. В виду положительного ответа, он мне подарил платиновое кольцо с тремя разноцветными камнями, цветами Болгарии.

В 1911 г. я был послан в Софию как представитель Государя на торжество по случаю совершеннолетия Бориса. Относительно политических разговоров я поговорю ниже, приведу пока подробности одного инцидента, который там произошел. Однажды вечером у меня сидел генерал Марков и спросил, когда я думаю выехать обратно и не собираюсь ли остаться здесь еще несколько дней. На это я ему ответил, что собираюсь выехать после окончания торжеств, как это предусмотрено в присланном мне печатном расписании торжеств. Оставаться лишнее время я не предполагал, тем более что царь мне об этом не говорил.

На следующий день Фердинанд мне сказал: ‘Ты меня очень обидел тем, что сказал, что не останешься лишний день у меня и что я тебе ничего об этом не говорил’. Я ему ответил, что разговор у меня был по этому вопросу частного характера с генералом Марковым, но никакой обиды я не хотел ему нанести, а руководствовался печатным расписанием торжеств, где указан даже час отхода поезда. Относительно дальнейшего пребывания в Софии, то, действительно, я не имел с его стороны никаких высказанных пожеланий, а потому и не мог ответить, что останусь. Фердинанд ответил, что он всегда рад, когда я у него бываю, и я мог бы это знать.

После этого я передал генералу Маркову, что удивляюсь, как он мог передать мой частный разговор с ним Фердинанду, да еще исказил смысл моих слов. Он стал уверять, что он ничего не говорил, но в виду того, что кроме него никто посторонний при разговоре не был, я ему сказал, что ответственность за все происшедшее падает на него, и просил переговорить с царем и избавить меня от грязных сплетен и нареканий Фердинанда, что он успешно и исполнил.

Через несколько дней произошел новый инцидент, но еще крупнее. В Софии строился грандиозный собор под руководством русского архитектора, который очень просил меня осмотреть работы. Этот собор был заложен в 1907 году папа, который очень интересовался работами. Я и поехал осматривать собор утром.

Перед завтраком Фердинанд мне заметил, что он крайне обижен, что я поехал без него. На это я ему довольно резко ответил, что как царский посол, я не терплю над собой опеки и волен делать то, что хочу. В противном случае я покину немедленно страну, ежели мне придется еще хоть один раз выслушивать от него замечания, и прошу его впредь не забываться. Это, кажется, на него сильно подействовало, т. к. в тот же день он меня пригласил прокатиться на моторе в ‘Врану’, имение верстах в восьми от города. Я воспользовался этим случаем, чтобы завести с ним разговор на политическую тему. Он сразу ухватился за эту тему и спросил прямо, почему в России к нему так враждебно относятся и упрекают в австрофильстве. Действительно, в то время газеты его в этом обвиняли и подчеркивали слишком частые поездки [его] в Вену. Я ему ответил, что нападки на него в России происходят именно по поводу поездок в Вену, с которой у нас после аннексии Боснии и Герцеговины […] {Далее в рукописи отсутствуют две страницы.}

Подъезжая к Софии, за одну станцию меня встретил наш посланник Неклюдов³⁵⁷ и военный агент Романовский³⁵⁸, который передал мне, что Фердинанд дал ему понять о его желании назначить нашего Государя шефом одного полка, но хотел знать, будет ли это в принципе принято. Я передал Романовскому при каких условиях можно будет согласиться на желание Фердинанда, и мы условились выведать истинное настроение Фердинанда. Перед самым отъездом из Софии я спросил Романовского, были ли сделаны новые попытки узнать, как будет принято предложение о шефстве. Оказывается, что никаких намеков сделано не было за время моего пребывания. Я тоже ничего не слышал. Так это и не состоялось.

Вот почему мне пришлось доложить Государю, что Фердинанд мне ничего не говорил о своем желании, да я бы и не принял их, — в виду его скорее отрицательного отношения к России. Государь вполне разделил мою точку зрения. Наш посланник Неклюдов тоже был мнения, что Фердинанд ведет политику, далеко не доброжелательную к России. Я далек от мнения, что вся вина на стороне Фердинанда. Наша дипломатия делала очень много ошибок грубых и непростительных. Она выпустила из своих рук инициативу на Балканах и совершенно не отдавала себе отчета, что там происходило. Ежели будет время, я об этом напишу многое интересное из своего опыта.

27 сентября

Мама пила на днях чай у Ники и Аликс³⁵⁹. Она мне передала, что Ники выглядит очень бодро. Доволен своим новым положением и тем, что в курсе дел. Мама ему напомнила, как ему хотелось в самом начале войны стать во главе армии, и ему отсоветовал тогда Совет министров.

— Да, — ответил Ники,— как я тогда хотел, и мне помешали,— при этом две крупные слезы сверкнули в его глазах.

Потом разговор коснулся гвардии и предложения оттянуть ее в тыл на отдых после понесенных больших потерь.

— Это была большая ошибка, — сказал Ники, — моих предшественников, и это не одна — много ошибок сделала ‘черная армия’: я им дал свежие войска, а мне сдали что?

Что он точно хотел сказать под словами ‘черная армия’, осталось тайной. Намекал ли он на время Данилова, прозванного ‘черным’, или это относилось к черногоркам, которых тоже попросту называют ‘черными’ — неизвестно. Одно лишь чувствовалось в его разговоре, как это заметила мама, это много горечи к бывшему верховному. Тут, по-видимому, кроется неизвестная для нас причина. Что-то произошло между ними, и произошло что-то нехорошее. Иначе он так бы не выражался каждый раз про Николая Николаевича, которого осыпал всякими милостями.

29 сентября. Петроград

Сегодня мне пришлось беседовать с князем В.Волконским³⁶⁰, товарищем министра внутренних дел и бывшим товарищем председателя Государственной Думы. Первым долгом я его спросил, правда ли то, что пишут в газете об его уходе.

Кн. В.:

— Я сам о своем уходе прочел в Москве, где одновременно узнал о смене министров и о назначении Хвостова. Приехав сюда, мне передали, что у нового министра есть определенный кандидат на мое место. Я заехал к нему и прямо спросил, когда ему угодно, чтоб я подал прошение об отставке сегодня или завтра. На это он мне ответил, что не только у него нет определенного кандидата, но напротив, он умоляет меня остаться. Я просил его повторить и затем изложил ему свою точку зрения, которая заключалась в том, что я могу быть ему полезным, пока мы работаем в одном направлении, но, если наши пути будут расходиться, то, я уйду, чтобы ему не мешать.

— А какого он направления?

— Он правый, но разумно, к обстоятельствам умеет применяться.

— А князь Щербатов (бывший министр внутренних дел)?

— Очень умный, но не на месте.

— Жаль Самарина, столько про него хорошего говорили.

— Жаль не Самарина, а тех причин, по которым он ушел. Ушли кн. Щербатов и Джунковский. Конечно, вам все эти причины известны лучше меня, но о них говорит вся Россия. По последнему делу (Варнавы) весь Св. Синод единогласно, с обер-прокурором во главе, сделал постановление, которое было отвергнуто. Ведь постановления Св. Синода не подлежат обсуждению, это равно буллам папы римского, это есть веление церкви, с ним невозможно не считаться. Или это есть Синод, или ровно ничего. Но нельзя же так топтать церковь. Или она есть или нет. Вся Россия заговорила об этом. Во всех церквах священники говорят народу, и говорят такие вещи, о которых я во сне лишь шепотом могу себе говорить. Настроение очень поднятое всюду, и недолго ждать, когда народ спросит: или мы, или он. И тогда скверно будет.

Сколько сделали ошибок за последнее время, без ужаса я не могу думать о роспуске Госуд. Думы³⁶¹. Именно в этот момент, когда дело налаживалось и установилось известное доверие к правительству. Зачем это? Кому нужно?

У меня был один из крайне левых кадетов. Дай Бог, от правого слышать такую горячую патриотическую речь. Он мне прямо сказал: ‘Мы немного просим, просим лишь порядочного к нам отношения. Мы все любим Россию, готовы все отдать ей, но относитесь к нам порядочно’. Он был глубоко прав. Нельзя пренебрегать общественным мнением. Им страна сильна, им она побеждает. У нас же принято на это говорить или ‘наплевать’, или ‘все равно’ про общественное мнение. Это большая ошибка. Общественное мнение в России за последние годы окрепло и имеет влияние на дела. Говорят необходимо ввести военную диктатуру. Я понимаю диктатуру, как власть, опирающуюся на армию. Но, когда вся армия на боевой линии, и в России ничего не осталось, на что может опереться власть? Это — фикция. Я понял бы только власть, опирающуюся на общественное мнение. Вот это сила и сила реальная. В Италии правительство год целый подготовляло общественное мнение и так удачно, что объявление войны вылилось как всеобщее желание. В Англии было то же самое перед объявлением войны. Правительство подготовило общественное мнение и лишь потом объявило войну, которая, конечно, и была встречена с большим подъемом и всеобщим одобрением в Англии. Ау нас ни во что не ставят общественное мнение. Это может привести к весьма нежелательным результатам. К сожалению, но весьма скоро станет нехорошо. Я получаю из армии, от командующих армиями, такие письма, что просто ужас берет. Я у себя таких вещей не могу говорить, а они пишут.

— А почему Джунковский ушел? — спросил я.

— Да все из-за того же дела (кн. Волконский ни разу не сказал, что за дело, но все же ясны были намеки на Гришку и Варнаву). Он не на месте был. Это человек глубоко порядочный, но этого мало. Надо знание и умение, чего у него не было. Он наделал много административных ошибок. Теперь на его место назначается Белецкий³⁶² (сенатор). Он уже был директором департамента полиции. Это человек знающий, и он единственный, кто может в данное время справиться с этим делом. Я давно его считал лучшим кандидатом. Тут главное не мешать людям порядочным жить и смотреть, чтобы никто им не мешал, а людей непорядочных, мешающих другим жить, — хватать. В этих границах полиция только и должна действовать.

— Вы только что говорили про значение общественного мнения — нельзя ли было бы для этой цели лучше использовать печать? В умелых руках хорошо руководимая печать может оказать огромные услуги правительству.

— Конечно, печать это дивный орган для правительства. Будь я во главе ведомства, я бы все новые мероприятия изучал печатью. Пускал бы статьи, слушал возражения, оспаривал бы их, подготовлял бы общественное мнение, и тогда всякое мое мероприятие встретило бы сочувствие большинства, что уже создает известное доверие к данному мероприятию. У меня на днях побывали редакторы газет, и все заявили, если я их по телефону попрошу о том или другом не писать, то и не напишут, но когда им приказывают, как Катенин³⁶³ это делает, то они будут писать. Они сами сознавались, что врут, но публика требует новостей, а их, редакторов, никуда, на порог даже не пускают. Где же собрать сведения, с кем поговорить, обсудить вопрос? При таком отношении к печати их только озлобляют, а услугами их не пользуются.

— Но почему же Горемыкин не улучшает все эти вопросы?

— Да где ему. Он старого поколения, ему невозможно приспособиться к новому времени. Даже в нашумевшем деле (Варнавы) он не видит серьезных последствий. Ему, конечно, следовало бы вместе с председателями Госуд. Совета и Думы сделать доклад, но он на это неспособен.

— Когда ожидается открытие Государственной Думы?

— Этот вопрос не решен. Насколько я был противником роспуска Госуд. Думы и сторонником ее скорейшего созыва — настолько теперь я нахожу невозможным созыв. Дума не может не предъявить правительству запросы по ‘этим вопросам’ — что же может оно ответить? Дебаты в Думе, при нынешнем настроении, прямо опасны. Необходимо сперва успокоить общественное мнение. Горемыкину даже говорить не дадут — засвищут. Ему и вообще в Думу лучше не ходить.

— А есть ли подходящий кандидат?

— Я не знаю, но это безразлично, кто бы то ни был — будет лучше. Горемыкину необходимо уйти. Ему совершенно невозможно оставаться на этом посту.

— Правда ли, что многие министры подали прошение об отставке?

— Нет, это совершенно неверно. На этом наш разговор кончился.

29 сентября

Вечером в Царском Селе мама мне говорила, что m-me Нарышкина³⁶⁴, состоящая при императрице Александре Федоровне, будто говорила Alix, что нельзя идти против Синода. На это она ответила, что по закону Государь правит церковью, а не Синод. Весьма вероятно, что такой разговор был³⁶⁵. Дело Варнавы показало, как третируют его {Имеется в виду Святейший Синод.}. Митрополит петроградский заболел (дипломатически) и уезжает лечиться на Кавказ, откуда хочет прислать прошение об увольнении {Далее наклеен ряд газетных вырезок: среди них — статья из газеты ‘Биржевые Ведомости’ ‘Епископ Варнава в Петрограде’ и к ней сделана надпись автором дневника: ‘Привожу эту статью, проливающую немного свет на это дело, хотя о главном ровно ничего не сказано’.}.

5 октября. Петроград

Митя (Д.А. Бенкендорф)³⁶⁶ на днях был в Москве и рассказал нам о тамошнем настроении. Он беседовал с извозчиками, которые ему довольно откровенно говорили, что вся Россия знает, что генералы изменники, а то бы русские войска давным-давно были бы в Берлине. До конца войны они все будут сидеть смирно, но после придется рассчитаться со всеми изменниками и предателями отечества. Кроме того, из этих разговоров с извозчиками Митя вынес впечатление, что все вопросы, которые волновали Петроград, не менее волнуют и народ, хорошо осведомленный обо всем, что происходит. Все это подтверждает слова кн. Волконского, что народ волнуется.

Популярное имя Самарина, в связи с делом Варнавы и Св. Синода, все это дает обильную пищу для волнения. Многим, может быть, кажется, что народ далек от всего этого, но нет — ему все известно. Его интересует судьба России и все, что клонит не к ее величию — его оскорбляет и возмущает. Будущее, конечно, покажет, что из всего этого может произойти.

7 октября. Петроград

Итак, свершилось то, что ни мой дед, ни отец, ни все те, кто в 70-х годах так ратовали за освобождение Болгарии, а затем своею кровью ее освободили, [не] могли предвидеть. Россия, освободительница Болгарии, обнажила меч против Болгарии, которая восстала против своей освободительницы. Кошмарность этого явления не поддается описанию. Хотя и привыкли считать, что в политических вопросах сентиментальности нет места, но все же минимум некоторых принципов все же допускается. Принцип единокровия, единой веры, те принципы, которые руководят расами, соединяя их для противостояния иным расам, всегда были священны. Теперь и эти последние принципы попраны. Стыдно, глубоко стыдно должно быть ныне человечеству за все, чему свидетелем ему пришлось быть. Последние идеалы рухнули. Пред престолом Всевышнего да вопиют все те русские солдаты, на полях Болгарии за ее освобождение свою душу положившие. Вопием и мы, их потомки, в единой надежде, что те, кто виновны в этом, понесут свою кару и, ежели народ болгарский был введен немцами в заблуждение, — да уразумит его Господь. {Далее наклеена вырезка из газеты ‘Le petitejournal’ от 10 октября 1915 г., где помещен текст телеграммы Фердинанду Кобургскому от его племянника (Ferdinand d’Orlans duc de la Montplesier).}

Le duc de la Monpleusir приходится мне дядей (двоюродным). Его дед Ferdinand Philippe duc de la Monpleusir был женат на Hellen… de MeclenboourgSchwerin, сестре моего деда по матери. Таким образом, он — троюродный брат моей матери. Фердинанд Кобургский, сын Pr. Clementin, сестра Ferdinand Chilippe duc de l’Orlans. Таким образом, к сожалению, я с Фердинандом в свойстве. Вполне присоединяюсь к телеграмме duc de la Montpleusir.

10 октября. Петроград

Днем я заехал к тете Елизавете³⁶⁷, которую, в сущности, с детства мы зовем тетей Маврой. В первый раз после смерти дяди³⁶⁸ я вновь был в Мраморном дворце, где все так живо напоминает покойного. Обстановка его комнат не имеет стиля, но все предметы по своему подбору, так ясно говорят о настроении этого выдающегося человека, что сразу вдыхаешь ту атмосферу, в которой он всю жизнь прожил. Тетя приняла меня в его комнате, где она разбирала оставленный им обильный архив. По завещанию, все его дневники переходят Академии наук и могут быть вскрыты только через 99 лет. Дядя часто при жизни дразнил тетю, что она не будет читать дневников, на что она ему шутя отвечала, что, вероятно, он ее критикует в своих дневниках, почему и не желает, чтобы она их читала.

Кроме дневников, дядя хранил свою обильную переписку, которая, согласно его воле, должна быть возвращена писавшим. Весь архив хранится в образцовом порядке.

В Академию наук он завещал еще кольцо Пушкина. Относительно смерти дяди тетя мне говорила, что главная причина была смерть Олега.

— Он редко высказывался и больше таил в себе переживания, скрывал под внешним спокойствием душевные тревоги. Когда после похорон Олега в Осташеве мы раз гуляли в лесу, он сказал мне, что не следует предаваться отчаянию о смерти Олега, это недостойно его памяти. Олега он очень любил и считал, что он будет продолжать его работу, как талантливый поэт с чуткой и нежной душой. Со смертью Олега рухнула эта надежда, которая и ускорила его болезнь. Когда мы были в Египте, один из его адъютантов раз спросил его, кто из сыновей душой больше на него похож. Он ответил: ‘Иоаннчик³⁶⁹, а как поэт — Олег’. С детьми он почти не говорил, и они этим часто печаловались. Я его уговаривала говорить с ними, он так хорошо говорил с кадетами, но он всегда отговаривался, что не может говорить со своими детьми, как он откровенно говорил: ‘Я не умею высказаться’. И это отчасти верно. Говорить с ним было трудно. Он редко мог высказать, что думал. Это как-то мало вяжется с его поэтическим талантом, но это было так. И это ужасно жалко. Какое он мог бы иметь влияние на детей! Они для меня большое утешение. Больше всего сердечности выказал за это время горя Гаврилушка³⁷⁰. Одно, о чем я сожалею, что никто из них не на войне. Это нехорошо. Хотя мне и тяжело сознание, что они воюют против моих же родственников, но я стою на принципе, что Константиновичи должны быть на своих местах, как бы это ни было тяжело для меня лично. Тебе, может быть, это покажется странным, что мать так говорит, но поверь, что это их личный долг, а долг на войне превыше всего. Они, слава Богу, отлично служат, но боюсь, что измайловцы балуют Костю³⁷¹. Видишь, есть разница во взглядах в полках. Гусары считают, что мои дети должны почитать за честь служить у них, а измайловцы считают, что для них честь, что Костя у них служит, и этот последний взгляд я считаю неправильным. Я не знаю, как выполнить волю моего бедного Олега. Перед отъездом на войну он просил меня вернуть Надежде Петровне³⁷² обручальное кольцо. Я написала Милице, что сама хочу вернуть эти вещи, на что получила ответ, что Костя может завести. Мне это было ужасно больно. Но что было еще тяжелее — это письмо Надежды, — она мне написала как самое малое дитя. Я только потом узнала, что мать ей диктовала это письмо и запретила плакать об усопшем. Они нежно любили друг друга, это была чистая любовь. Хотя Надежда была и молода, ей всего 16 лет, но Олег решил ждать сколько угодно. Мы их благословили и свадьбу отложили после войны. Мне говорили, что Милица так круто поступила, не желая, чтобы Надежда начала свою жизнь ‘у гроба’! Но мне она могла бы более сердечно писать и отнестись к воле покойного хоть немного сердечнее. Нет, это было ужасно для меня. Бессердечная Милица. Бог с ней. Теперь они все на Кавказе и, говорят, не хотят возвращаться и даже думают распродать свои дома в Петрограде.

Милая Ольга³⁷³ — это прямо ангел небесный. Она так сердечно ко мне относится. Всю ласку и любовь после смерти Кости перенесла на меня. Она его ужасно любила. Это все, что у нее было хорошего в России. С Митей³⁷⁴ у нее не было таких сердечных отношений, как с Костей’.

Потом тетя рассказала последние минуты Олега. Они приехали в Вильно часа три спустя после моего отъезда.

— Было совсем темно, когда мы приехали. Мотор, который должен был показывать путь, шел очень быстро, и мы потеряли его из вида. Довольно долго путались по улицам, это было ужасно тяжело, когда каждая минута так дорога. Потом эта бесконечная лестница в госпитале. Казалось, никогда не доберусь до верха.

У постели Олега все стояли на коленях. Ждали кончины с минуты на минуту. Он был в полном сознании и крепко, крепко меня обнял и так радостно говорил: ‘Наконец! Наконец!’ Дядя Костя дал ему Георгиевский крест его дедушки, что его очень обрадовало: ‘Дедушкин крест! Дедушкин крест!’ — все повторял Олег. Потом он отрывистым голосом передал, как был ранен: ‘Была атака… лошадь занесла… я был ранен… упал…’ Потом он как будто заснул, снова открыл глаза и изумленно спросил, зачем кругом него стоят. Доктор объяснил, что родители давно его не видели и хотят побыть около него, и стал уговаривать заснуть. Он закрыл глаза и пролежал спокойно несколько минут. Потом приподнялся в постели и, устремив взор вдаль, стал нервно говорить: ‘Смотрите, вон лошадь… скачет, смотрите — вон она, вон здесь, там … скачет…’ Потом выпрямился — потянулся и свалился на подушки, заснув вечным сном.

Всего мы пробыли у него, — продолжала тетя, — не более получаса. Памяти покойного издана книжка. Содержание взято из его дневника. Там есть чудные рассказы, в особенности последние. Я сама не знала, что он писал, и многое я узнала из этого дневника. Он, как и отец, мало говорил, а все больше доверял своему дневнику, их вечному спутнику.

Простился с тетей и уехал домой. Тяжело было на душе. Вся жизнь ее была в дяде Косте, он был все для нее. Теперь у нее ничего нет. Дети, хотя и тепло к ней относятся, но это уже не то. Кроме того, чувствуется, что многое осталось у них недоговоренного. Есть вопросы, на которые он ей при жизни ответа не давал. И это ее мучает больше всего. Что думал он тогда? В дневниках, вероятно, нашлись бы ответы на эти мучительные вопросы, — но их откроют через 99 лет. История лишь узнает, а ей придется окончить жизненный путь без ответа. Бедная тетя. Жаль ее бесконечно. Такая чистая душа, столько благородства. Все в жизни, с внешней стороны, ей улыбалось, а на душе так бесконечно пусто, уныло.

14 октября

Тетя Елизавета передала мне, что в продажу поступила книга под названием ‘Князь Олег’³⁷⁵. В ней помещено жизнеописание Олега и выдержки из его дневников. Я купил эту книгу. Издана она отлично, но не в том дело. Интересно содержание. Составлено заботливой рукой, говорят одним из его воспитателей. Тут много воспоминаний лиц, окружавших его с первых дней детства. Тут и его рисунки, и рассказы, и воспоминания. Много интересного. В конце книги есть описание смерти Олега в Вильне 29 сентября 1914 г., составленное по данным разных лиц. Многое из этого я видел сам. Сожалею, что мои показания не были тоже помещены в этой книге. Героем умирал юный мученик… {После этого вклеена вырезка из газеты (телеграмма о посещении Николаем II армии) и далее две страницы текста вырваны. Затем следует рассказ генерала Безобразова. Речь идет о его конфликте с генералом Лешем, о котором уже говорилось ранее. См. коммент. 296.}

…Одновременно с этим я послал в Ставку по ее требованию полковника Энгельгардта с подробным докладом. 10 июля из Ставки была получена телеграмма, чтоб я сдал корпус старшему, и могу ехать в деревню. Но не успел я еще уехать, как из Ставки вернулся полковник Энгельгардт и сообщил мне, что генерал Леш и генерал Алексеев подали в Ставку рапорты, из коих вытекало, что хотя я и подчинился приказу Леша о ночной атаке, но шепнул своим подчиненным, чтобы они не лезли вперед. Это меня окончательно взорвало, и тут я совершил большую ошибку. Я телеграфировал Алексееву, что с грустью покидаю доблестный гвардейский корпус, но рад выйти из подчинения бездарных начальников. Когда я писал, то думал лишь о Леше, а не о нем и Алексееве вместе, и по описке вместо ‘бездарного’, т. е. в единственном числе, написал в множественном — ‘бездарных’. Конечно, это задело Алексеева, который и донес в Ставку рапорт Леша.

Когда я был у Николая Николаевича, он меня внимательно выслушал и попросил переговорить с генералом Даниловым. Но я отказался с ним говорить и уехал в деревню. По окончании отпуска я вернулся в Ставку, Государь уже вступил в командование. Однажды ко мне в комнату зашел генерал Олохов, мой заместитель, и долго говорил. Я ясно видел, что он вертит кругом, но не говорит то, что он хочет. Мне это показалось странным, и я стал внимательно следить, что он делал в Ставке. Однажды, по случайной фразе Государя, я, наконец, догадался о цели приезда генерал Олохова. Оказывается, что возник проект о назначении великого князя Михаила Александровича³⁷⁶ командиром гвардейского корпуса, а генерал Олохов должен был быть его помощником. Одновременно с этим я также должен был быть его помощником.

Одновременно с этим я также узнал, что меня отчислили по обвинению в неповиновении начальству. Т. к. это задело мою честь, то я решил представить в свое оправдание все документы по Красноставской операции³⁷⁷ и просить о назначении расследования. Я был у Алексеева, передал ему все документы, мою просьбу о расследовании и доложил подробно всю Красноставскую операцию. Из этого разговора я убедился, в чем и Алексеев мне сознался, что он был введен в заблуждение рапортом Леша и очень сожалеет о случившемся. Мой доклад был передан Государю, который вскоре принял меня в своем кабинете и сказал: ‘В ответ на вашу просьбу о назначении расследования, я назначаю Вас начальником гвардейского отряда, куда будут собраны все гвардейские части’.

Я заметил Государю, что этот проект встретит большое несочувствие в штабах. На это Государь хлопнул кулаком по столу и сказал: ‘Это моя воля!’ После этого мы перешли к примерной разработке проекта гвардейского отряда, и я намекнул Государю, что возможно ли будет назначить великого князя Павла Александровича командиром 1-го гвардейского корпуса³⁷⁸. По моему мнению, гвардией могут командовать или люди одной с ними среды, или выше, но не ниже, как это было с Лечицким и другими. Гвардия страдает от таких назначений. На это Государь мне ответил: ‘Я и сам об этом думал’. Я обещал найти для великого князя Павла Александровича хорошего начальника штаба, и [тогда] можно быть спокойным. В 1-й гвардейский корпус войдут 1-я и 2-я гвардейские пехотные дивизии и 1-я гвардейская кавалерийская дивизия. Во 2-й гвардейский корпус, под командованием генерала Олохова — 3-я гвардейская пехотная дивизия, гвардейская стрелковая бригада, развернутая в 4-х батальонный состав, и 2-я гвардейская кавалерийская дивизия. Вероятно, через месяц отряд будет уже сформирован.

О назначении в. кн. Михаила Александровича командиром одного из гвардейских корпусов я ничего не слыхал³⁷⁹. По крайней мере, Государь мне ничего об этом не говорил. Также и кавалерию не собираются объединять в корпус, а распределяют по корпусам.

— Надеюсь, когда мы сформируемся, Вы будете состоять при мне. Теперь я объеду по высочайшему повелению всю гвардию и сделаю Его Величеству доклад.

По этому поводу произошел маленький курьез. Когда Государь мне приказал осмотреть гвардию я доложил [об этом] генералу Алексееву, но он меня попросил представить ему бумажку за подписью графа Фредерикса³⁸⁰. Это меня прямо поразило. Неужели он мог заподозрить, что генерал-адъютант Его Императорского Величества может самостоятельно выдумать такую вещь. Пошел я к графу Фредериксу, который был еще более меня изумлен требованием Алексеева и не знал, что ему делать. После обеда во дворце Фредерикс подошел одновременно с Государем ко мне и передал Его Величеству о требуемой Алексеевым бумаге. Государь, со свойственной ему добротой и нежеланием кого-либо задевать, ответил, что сам скажет Алексееву, и ежели нужно, то и подпишет эту бумагу. Бумагу я получил за подписью генерала Алексеева (Безобразов мне эту бумагу показал) и сегодня собираюсь ехать. Дней через 10 думаю быть в Петрограде, для осмотра запасных частей.

Как неузнаваем штаб теперь. Прежде была нервность, известный страх. Теперь все успокоилось. И ежели была бы паника, то Государь одним своим присутствием вносит такое спокойствие, столько уверенности, что паники быть уже не может. Он со всеми говорит, всех обласкает, для каждого у него есть доброе слово. Подбодрились все и уверовали в конечный успех больше прежнего.

На этом мы попрощались, и я уехал к себе в вагон.

23 октября. Петроград

В Могилеве 19 октября с. г. граф Адам Замойский, передавая мне общую картину политических комбинаций, особенно остановился на вопросе о Румынии. Из всех балканских государств, не вошедших в коалицию, Румыния, как сила, представляет особый интерес. По его мнению, следовало обратить особое внимание на Румынию и не упускать случаев, когда можно было на нее воздействовать. Агитация Германии в Румынии приняла широкие размеры, и неудивительно, что общественное мнение еще не высказалось в пользу России, которая пока ничего не сделала, дабы склонить Румынию на свою сторону. Кроме того, немцы посылали своих принцев в Румынию и этим поддерживали как внешнюю, так и внутреннюю связь. По мнению графа Ад. Замойекого, следовало бы и России предпринять шаги, дабы завоевать симпатии Румынии и не дать немецким принцам возможности свободно туда ездить. Как меру он предлагал послать в Румынию Кирилла и Dacky. Одним своим присутствием они бы уже помешали свободному приезду немцев. Идея мне лично очень понравилась, и я об этом говорил третьего дня с мама. Граф Ад. Замойский тоже ей говорил об этом, и она также признала проект не только выполнимым, но и крайне своевременным. Мама поговорила об этом с Кириллом и Dacky, которые оба в принципе были согласны и обрадованы. Вчера мама была у Ники и Аликс и сообщила им этот проект. Ники и Аликс были вполне согласны, и Аликс, в особенности, нашла, что это крайне своевременно и необходимо. Ники добавил, что он сам об этом уже думал. Теперь мы ждем, что будет. Мама советовала Кириллу ехать к Ники и переговорить с ним об этом. Но он что-то не желает сам начинать этот разговор.

1916 год*

* Сохранившаяся часть ‘Дневника’ за 1916 начинается с вырезки из газеты ‘Русский Инвалид’ от 27 ноября 1916 г.

Его Величество Государь Император с Наследником Цесаревичем³⁸¹ 25-го сего ноября изволил прибыть в Царское Село.

Вместе с Государем Императором изволила возвратиться из Царской Ставки Государыня Императрица Александра Феодоровна с Августейшими Дочерьми³⁸².

Подписал: Министр Императорского Двора, Генерал-Адъютант Граф Фредерикс.

Смерть Григория Распутина*

* Вырезка из газеты ‘Биржевые ведомости’, вечерний выпуск от 17 декабря 1916 г.

Сегодня, в шестом часу утра, в одном из аристократических особняков центра столицы, после раута, внезапно окончил жизнь Григорий Распутин-Новых.

В вечернем выпуске ‘Биржевых ведомостей’ 17 декабря в субботу была помещена вот эта заметка. Слух быстро облетел город и принял форму настоящего заговора, обставленного таинственностью. Утверждали одно несомненно, что Гр. Распутин был завлечен в дом Юсуповых, где с ним покончили по жребию. Называют кроме Ф. Юсупова³⁸³ еще Дмитрия Павловича, Пуришкевича³⁸⁴, Андрея³⁸⁵ и Федора Александровичей³⁸⁶.

18 декабря днем Дмитрий Павлович телеграфировал нам, что он арестован. Генерал-адъютант Максимович ему передал приказ Аликс, хотя и сознавал, что не имел права без разрешения Государя это делать. Итак, Дмитрий сидит под домашним арестом.

Кроме этих слухов, мама доставили протокол полицейского дознания по этому делу со всеми подробностями. Трудно их перечесть, но дело в том, что Гр. Распутин ужинал у Ф.Юсупова, где ему учинили допрос, что он делал и об его отношениях к Аликс и Штюрмеру, после чего предложили выпить яд или застрелиться. Но яд он не выпил, а револьвер взял и выстрелил в Дмитрия, после чего с ним кончили и труп увезли неведомо куда. В 6 ч. утра полиция осмотрела квартиру Ф.Юсупова и нашли следы крови и пуль в потолке. Никаких данных уличающих кого бы то ни было не найдено.

Дмитрий отрицает соучастие, хотя и ужинал 16-17 декабря у Феликса, уверяя, что ничего не было.

Факт убийства установлен. Вот заметки от 19 декабря, все, что пока напечатано в газетах {См. стр. 59 [229]. — Примеч. автора.

‘Дневник’ за 1916 — 1917 годы имеет самостоятельную нумерацию страниц. Краткая опись содержания, составленная автором, приводится в конце текста (см. с. 312 настоящего издания).}.

Загадочный случай*

* Вырезка из газеты ‘Петроградская Газета’ No 349, 19 декабря 1916 г., следующая за ней вырезка из газеты ‘Новое Время’ от 19 декабря 1916 г. с заметкой ‘Загадочное преступление’ опущена составителями.

Вчера рано утром, на спуске у Ново-Петровского моста, соединяющего Петровский остров с Крестовским, городовой речной полиции обратил внимание на место остановки автомобиля, около которого виднелись кровавые пятна. Обратившее на себя внимание место было подвергнуто тщательному осмотру, при чем оказалось, что кровавые пятна — следы, оставленные бывшим здесь автомобилем, ведут вниз под мост.

Около балки, за которой виднеется глубокая промоина, число пятен значительно увеличилось, и самая балка оказалась в крови.

Создалось впечатление, что через балку в промоину попал раненый человек или животное.

Около кровавых следов, между прочим, обнаружены глубокие следы от трех пар сапог. По поводу этого случая производится подробное дознание.

Таинственное убийство*

* Вырезки из газеты ‘Вечернее Время’ 19 декабря 1916 г. No 1697. Опущена газетная информация о версии убийства.

Сегодня вся местность в районе Петровского моста на Малой Невке была окружена значительным нарядом полиции. В исходе девятого часа утра к Петровскому мосту прибыл прокурор судебной палаты Завадский³⁸⁷, судебный следователь по особо важным делам Середа³⁸⁸, петроградский градоначальник генерал-майор Балк³⁸⁹, начальник охранного отделения генерал-майор Глобачев³⁹⁰, начальник сыскной полиции А.А. Кирпичников, управляющий речной полицией генерал-лейтенант Наумов и полицмейстер 4-го отделения генерал-майор В.Ф. Галле³⁹¹.

Искали тело убитого, о котором вчера было напечатано сообщение и часть одежды которого и следы крови были найдены на перилах и быке Петровского моста.

* * *

По данным, добытым на месте, труп был обнаружен при следующих обстоятельствах.

Один из старших городовых речной полиции, которому неоднократно приходилось на своей практике извлекать из воды утопленников, решил, что убитый далеко унесен течением быть не может. Обходя барки, стоявшие от моста в 30 саженях, он, пройдя затем к концу проруби, заметил, что под льдиной виднеется какая-то масса. Прорубив эту льдину, городовой извлек труп, сильно обезображенный. На трупе имеются две раны, одна в груди, другая на голове.

* * *

Извлеченный труп был отнесен на берег. Труп был опознан. Присутствовавший тут же полицейский врач Петроградской части, осмотрев труп, обнаружил две огнестрельные раны. Лицо обезображено. Ноги крепко связаны веревкой. Задняя часть воротника шубы оторвана.

* * *

Немедленно же о находке трупа прибывшим к этому времени директором департамента полиции было сообщено министру внутренних дел А. Д. Протопопову³⁹² и председателю Совета Министров А.Ф. Трепову³⁹³. В момент извлечения трупа фотографом сыскной полиции был сделан снимок. На протоколе об извлечении трупа и опознании его имеются подписи директора департамента полиции, начальника охранного отделения и находившихся здесь двух понятых.

Труп увезен в медицинскую академию*

* Вырезка из газеты ‘Петроградская Газета’ за 21 декабря 1916 г., No 351, далее опущены вклеенные вырезки из газет ‘Новое Время’ No 14655 и ‘Русский Инвалид’ No 341 за 21 декабря 1916 г.

Вскоре был доставлен наскоро сколоченный другой ящик. Около 6 часов вечера в автомобиле-грузовике Красного Креста труп, как об этом было заявлено окружающим, был направлен в прозекторскую Военно-медицинской академии.

В промежуток времени от обнаружения трупа до его увоза, на Петровском проспекте перебывала масса лиц высшей администрации.

Немало было здесь и духовенства. В числе последнего приезжал епископ Исидор Тобольский³⁹⁴, который беседовал с начальником охранного отделения и с обнаружившим труп городовым Андреевым.

Между прочим, здесь был в числе других лиц некто Симонович.

Присутствовало несколько журналистов и довольно значительная толпа обывателей Петровского острова.

От места нахождения трупа к выходу на Петровский проспект, была установлена цепь из городовых, которая не допускала никого к трупу. Последний был осмотрен только двумя или тремя лицами.

Вопрос о том, куда именно направить тело, был решен только после продолжительного совещания и телефонных переговоров. В действительности автомобиль с телом, прибыв на Нижегородскую улицу, изменил направление и вследствие приказа отданного шоферу направился за Московскую заставу. По независящим от редакции обстоятельствам, вчера мы должны были ограничиться по данному случаю официальным сообщением ‘Бюро печати’.

19 декабря 1916 г. Кирилл, Гавриил {Речь идет о великом князе Кирилле Владимировиче и князе императорской крови Гаврииле Константиновиче.} и я, мы заехали к Дмитрию заявить ему, что, не вникая вовсе в вопрос, виновен ли он или нет в убийстве Распутина, мы все стоим за него, и он может вполне на нас рассчитывать. Что бы ни случилось — мы будем за него. Дмитрий был очень растроган и благодарил за моральную поддержку, причем торжественно поклялся, что в эту знаменитую ночь он Распутина не видал и рук своих в его крови не марал. Дабы ясно доказать свое несоучастие в этом деле, он рассказал следующее: 16 декабря он ужинал у Феликса Юсупова в его доме, в квартире имеющей выход в сад прилегающего дома ‘скоропечатни’. Около 3-х утра он вышел из дома с двумя дамами, и на дворе на него бросилась собака, которую он пристрелил из браунинга. Дам отвез на Караванную, а затем вернулся домой, это было до 4-х утра. Больше он об этом деле ничего не знает.

Феликс Юсупов рассказал, про свое знакомство с Распутиным, которое носило характер интереса с точки зрения изучения его психологии, но после одной беседы, которая происходила недавно, он так непочтительно и грязно отозвался о Ники и Аликс, что он перестал у него бывать.

Переходя к знаменитой ночи 16 — 17 декабря Феликс говорил, что Дмитрий пожелал поужинать у него в его новой квартире и было решено ужин назначить на 16 декабря, т.е. накануне отъезда Феликса в Крым. Кто был на ужине, ни Феликс, ни Дмитрий не говорили, и назвали одного Пуришкевича. Во время разгара ужина Феликс был позван к телефону, его вызвал Распутин и уговаривал ехать к цыганам. Феликс ответил, что у него гости и ехать не может. Распутин настаивал бросить гостей и что у цыган будет веселее. Феликс слышал в аппарат шум голосов и веселья и спросил Распутина откуда он говорит, он громко ответил: ‘Ты слишком много знать хочешь’ и прекратил разговор. Ужин шел своим чередом. После ухода Дмитрия с двумя дамами, Феликс слышал выстрел во дворе и послал лакея узнать, в чем дело, но тот сообщил, что ничего нет и что ему, вероятно, послышался выстрел. Тогда Феликс вышел на двор и застал городового, который прибежал на выстрел и нашел убитую собаку. Успокоив представителя порядка и приказав зарыть собаку, Феликс позвонил к Дмитрию узнать он ли убил собаку и получив утвердительный ответ, пошел провожать гостей, которые около 4-х утра уже все разъехались. Затем Феликс вернулся во дворец Сандро {Речь идет о великом князе Александре Михайловиче.}, где он жил. На следующее утро у него был полицмейстер, по поводу ночного выстрела, и, не желая раздувать такой пустяк, в котором замешан Дмитрий, Феликс поехал к градоначальнику, а затем к министру юстиции Макарову³⁹⁵. Вечером он поехал на вокзал, чтобы ехать в Крым, но на вокзале полицмейстер просил его вернуться домой с обязательством о невыезде из столицы.

После этого Дмитрий рассказал, как было с его арестом.

18 декабря утром к нему звонит генерал-адъютант Максимович⁸⁹⁶и говорит следующее: ‘Ваше Императорское Высочество для Вас будет большим ударом то, что я должен Вам сообщить, прошу пока не выезжать из дому и ждать меня’. Затем он прибыл и передал Дмитрию, что получил по телефону от Аликс приказание арестовать его домашним арестом. Хотя, сознался Максимович, без Высочайшего приказа он не имеет права это делать, но, принимая во внимание его личную безопасность, он просит его сидеть дома. Таким образом, фактически, Дмитрий арестован по приказанию Аликс.

Затем я уехал.

21 декабря

В 5 ¹/₂ ч. у меня собрались: мама, дядя Павел, Кирилл и Борис, а позже и Сандро. Собрались по инициативе дяди Павла, который хотел нам сообщить следующее: 19 декабря он был у Ники в 11 ч. вечера и спросил, по какому праву Аликс приказала арестовать Дмитрия. На это Ники ответил, что это был его приказ (тут надо отметить несоответствие в показаниях. Ежели бы этот приказ исходил от Ники, он передал бы его прямо Максимовичу. Ежели Аликс получила от Ники телеграмму, она бы так и сказала Максимовичу, а не просила сделать ей лично одолжение, что показал Максимович сегодня кн. Васильчикову. Таким образом, Ники прикрыл Аликс). На просьбу освободить Дмитрия он сказал, что не может ему сейчас дать ответ, но пришлет завтра утром. И действительно дядя Павел получил от Ники письмо примерно следующего содержания, которое дядя Павел нам прочел:

‘Отменить домашний арест Дмитрия не могу до окончания следствия. Молю Бога, чтобы Дмитрий вышел из этой истории, куда его завлекла его горячность, чист’.

Затем дядя Павел передал про свидание с Дмитрием и как он на образе и портрете матери поклялся ему, что в крови этого человека рук не марал. Цель совещания заключалась в том, посылать ли Ники или нет заготовленный ответ, и прочел письмо, которое мы все одобрили.

С приходом Сандро, мы обсуждали, что же будем делать дальше, ежели Ники все же не освободит Дмитрия и поведет следствие до конца. Тогда решили, что дядя Павел снова поедет к Ники и покажет всю опасность создавшегося положения, которое рисуется так.

Фактом ареста Дмитрия на всю Россию доказано соучастие Дмитрия в деле убийства Распутина. Т. к. убийство Распутина приветствуется всей Россией, и ликований было много вплоть до гимнов в театрах, целование на улицах и т.д., то естественно имя Феликса Юсупова и Дмитрия у всех на устах и они народные герои, освободившие Россию от кошмарной грязи. Чем больше будут преследовать Дмитрия, тем больше его будут возносить, а этим восстановят против Царского Села всю Россию и армию, которая станет за Дмитрия горою. Это нежелательно, и для прекращения всего дела, следует следствие прекратить, дело предать забвению и поставить крест на всем. Но шансы, что так просто и трезво посмотрят на дела мало и вот почему.

Протопопов утвержден в должности министра внутренних дел. Макаров уволен и его заместил Н.А. Добровольский⁸⁹⁷ в Министерстве юстиции. Трепов подал в отставку. Трепов и Макаров настаивали в Царском Селе на прекращении дела, а Протопопов наоборот на продолжении следствия. Между прочим Трепов просил у Дмитрия разрешение поставить военный караул в его доме, для охраны его от агентов Протопопова, которые хотят Дмитрия убить. Хорошо правительство, где министр-президент принимает меры против министра внутренних дел.

При таком составе правительства и взаимоотношений министров между собой (Трепов не видал Протопопова с 19 ноября) вряд ли можно ожидать, что Ники поймет всю опасность создавшегося положения. Протопопов же с своей стороны хочет доказать в Царском Селе, что шайка, убившая Распутина, не кончила своего дела и хочет убить и других лиц повыше. Ежели эта точка зрения восторжествует, то можно ожидать суда над Дмитрием, а это значит бунт открытый. И подымать в такое время. Война, враг грозит, а мы такой бранью заняты. Как не стыдно было подымать шум из-за убийства такого грязного негодяя. Срам на всю Россию.

Сандро сообщил, что Григория Распутина отвезли в Царское Село.

Черт знает что такое. {Далее вклеены газетные вырезки из петроградской газеты ‘Вечернее Время’ за 21 декабря 1916 г. Заметки ‘Смерть Распутина. Гермоген и Распутин’, ‘Охрана Распутина’, ‘Вкрытие тела Распутина’ и некоторая другая информация опущены.}

Сегодня в квартире г-жи Вырубовой³⁹⁸ была отслужена панихида по Григории Распутине. На панихиде присутствовали некоторые представители высшего петроградского общества, считающиеся поклонниками ‘старца’.

* * *

Телеграмма Пуришкевича

В.М. Пуришкевич прислал на имя председателя Государственной Думы М.В. Родзянко следующую телеграмму из Двинска, помеченную 18 декабря 9 ч. 20 м. вечера.

‘В Петрограде за последние дни распространяются злоумышленниками нелепые слухи о положении Двинска. Позволяю себе доложить вам, что в Двинске все совершенно благополучно, город сохраняет по-прежнему свой мирный характер, торговцы торгуют всем, как и раньше. В жизни города и в окрестностях его не произошло ничего такого, что могло бы дать малейший повод к пессимистическому настроению. Злостные слухи, распространяемые негодяями в Петрограде, основаны на нескольких выстрелах, данных по городу немцами, и нет слов негодования для того, чтобы заклеймить тех, которые нашептывают Бог знает что, в целях подействовать на психику петроградской народной массы.

В.М. Пуришкевич’.

* * *

Мать депутата В.М. Пуришкевича со времени его отъезда на фронт, с 17 декабря, до сегодняшнего дня никаких известий от сына не имеет.

‘Я прочитала в газетах, — говорит она, — письмо моего сына и очень обрадовалась. По городу ходят всевозможные слухи о моем сыне. А я ровно ничего не знаю. Вчера я хотела звонить к М.В. Родзянко и спросить, в чем дело. Но потом решила, что наверное М.В. Родзянко знает не больше меня. Когда вернется В.М. Пуришкевич, не знаю. Он и сам не знал, когда уезжает’.

Фонд имени князя Ф.Ф. Юсупова

‘Русское Слово’ сообщает, что в отдел пожертвований Союза городов от лица, пожелавшего остаться неизвестным, поступило пожертвование в 25 000 рублей на помощь увечным воинам.

По желанию жертвователя деньги эти должны послужить основанием фонда имени князя Ф.Ф. Юсупова, графа Сумарокова-Эльстона на оказание помощи увечным воинам.

* * *

В одной из утренних газет напечатано, будто расследование по делу о смерти Григория Распутина, по поручению А.Д. Протопопова, ведут генерал Курлов и И.Ф. Манасевич-Мануйлов³⁹⁹. Как нам сообщают из достоверного источника, следствие о смерти Распутина ведет судебный следователь по важнейшим делам Середа, под наблюдением прокурора судебной палаты Завадского.

С карточкой Распутина.

Городской голова М.В. Челноков рассказывает, что недавно к нему в приемную явилась дама и стала просить о принятии в общегородской союз ее сына, подлежащего воинскому призыву. При этом дама подала М.В. Челнокову карточку Григория Распутина. На карточке было написано каракулями что-то вроде того, что Григорий Распутин просит городского голову удовлетворить просьбу подательницы карточки.

— Какой Григорий Распутин? — спросил городской голова.

— Как, Вы не знаете Григория Распутина? — искренно удивилась дама.

— Это известный старец, его знает вся Россия.

— Никаких Распутиных я не знаю, и как вам не стыдно являться ко мне с просьбой, чтобы я содействовал освобождению вашего сына от воинской повинности.

А.Д. Протопопов — министр внутренних дел

ИМЕННОЙ ВЫСОЧАЙШИЙ УКАЗ,
ДАННЫЙ ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩЕМУ СЕНАТУ⁴⁰⁰

Управляющему министерством внутренних дел, действительному статскому советнику Протопопову Всемилостивеише повелеваем быть министром внутренних дел.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано:

Николай.

В Царском Селе,

Декабря, 20 дня 1916 года.

Отставка А.А. Макарова

ИМЕННОЙ ВЫСОЧАЙШИЙ УКАЗ,
ДАННЫЙ ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩЕМУ СЕНАТУ

Члена Государственного Совета, сенатора, тайного советника Макарова, Всемилостивеише увольняем, согласно прошению, от должности министра юстиции, с оставлением членом Государственного Совета и сенатором.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукой подписано:

Николай.

В Царском Селе,

Декабря, 20 дня 1916 года.

Назначение Добровольского

ИМЕННОЙ ВЫСОЧАЙШИЙ УКАЗ,
ДАННЫЙ ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩЕМУ СЕНАТУ

Сенатору, Двора Нашего егермейстеру, тайному советнику Добровольскому, Всемилостивеише повелеваем быть управляющим министерством юстиции, с оставлением сенатором и егермейстером.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукой подписано:

Николай.

В Царском Селе,

Декабря, 20 дня 1916 года.

Привожу все эти вырезки, как иллюстрации всеобщего настроения и как реагируют на это.

У Бориса сегодня был доктор, присутствовавший на съезде 3000 докторов в Москве, которые постановили поднести Дмитрию лавровый венок в знак признательности и благодарности. Интересно, кто получит веночек за назначение Протопопова?

22 декабря 1916 г. Газеты … {Неразборчиво несколько слов, текст выцвел от клея.} Распутина. Говорят, что редакции сами решили ничего не печатать. Сандро был в Царском Селе — но ровно ничего не добился. Ни освобождения Феликса, ни Дмитрия, хотя высказал все, что мы решили вчера⁴⁰¹.

По слухам Распутина похоронили вчера ночью в 3 ч. утра в Царском Селе в присутствии Ники, Аликс, дочерей (кроме Ольги), Протопопова, Питирима и Ани Вырубовой около приюта, где собираются воздвигнуть церковь на его могиле.

Это так мило, что комментарии излишни {См. стр. 79[236 — 237]. — Примеч. автора.}.

После смерти Распутина*

* Вырезки из газеты ‘Биржевые Ведомости’, вечерний выпуск, 21 декабря 1916 г., опущена часть вырезок с заметками ‘Судьба детей Гр. Распутина и его вещей’, ‘Секретарша Акулина Никитишна’ и другой информацией о Распутине.

Панихиды

В течение вчерашнего дня близких и почитателей покойного Распутина волновал вопрос о панихидах. Никак нельзя было установить, состоятся ли эти панихиды, где и когда. Однако к вечеру, к 5 часам, стало известно, что первая панихида назначена в одной женской гимназии, и в момент, когда к помещению съехалось довольно большое количество лиц, панихида внезапно была отменена. Этому, как передают, предшествовал целый ряд обсуждений в кругах, чуть ли не официальных.

Возник также вопрос об отслужении панихиды в прозекторской военно-медицинской академии у тела Распутина. Еще до перевезения тела в прозекторскую Чесменской богадельни дочери покойного выехали уже в прозекторскую, но по телефону было сообщено, что панихида состоится поздно ночью. В 3 часа ночи состоялась здесь первая панихида, на которой присутствовали г[оспо]жа Головина, дочери Распутина и секретарша ‘Анна Ильинишна’.

Вчера гр[афиня] Головина обратилась с ходатайством о разрешении отслужить первую панихиду у себя на квартире на Мойке, 104, по приглашению гр[афини] Головиной, на ее квартиру прибыли интимные друзья покойного и в тесном кругу передавали друг другу, что сейчас прибудет на квартиру Головиной лицо, уполномоченное воспрепятствовать служению панихиды. Едва только об этом узнала старшая дочь Распутина Матрена, как с ней случился глубокий обморок. Тотчас же на квартиру вызван был врач, который находился у постели Матрены Распутиной несколько часов, приводя ее в чувство. В 11 час. вечера Матрена Распутина с сестрой переехали к себе на Гороховую.

Секретарь г. Симанович о покойном

Наш сотрудник обратился к секретарю Григория Распутина г. Си-мановичу, который сообщил ему следующее:

— Должен вам сказать, что я замучен телефонными звонками и личными обращениями по поводу убийства, деталей его и т.д. Я, однако, никому ничего сказать определенного не могу. Могу вам только заявить, что в течение целого дня 20-го декабря панихид по покойном не было в Петрограде. У трупа дорогого Григория Ефимовича сейчас служить панихиду по многим причинам не удалось. Окоченевший труп отогревали целый день, чтобы подготовить его к вскрытию.

Не скрою от Вас, что многие хлопотали о том, чтобы вскрытие не было произведено. Однако закон оказался сильнее нашего желания.

Вас интересует вопрос, остались ли после покойного письма, завещание. Могу вам на все ответить одно, что в моих руках имеется одно чрезвычайно важное письмо. Покойный — яркая личность, которая повторяется раз за тысячелетие. Сейчас я слишком потрясен всем происшедшим. И естественно, что не могу вам подробно рассказать обо всем, что происходит с семьей.

Несомненно, только одно, что многие из газет введены в заблуждение. Ведь в таком деле, раз оно принимает характер гласности, важна истина, а совершенно не похоже на правду, например, то, что жена и остальные дети Распутина приезжают сюда. Я бы мог многое опровергнуть, но, повторяю, сейчас не время.

‘Протекции’ Распутина

Последние рекомендательные письма были выданы Распутиным одному подрядчику 15 декабря, одно из них на имя председателя Совета Министров А.Ф. Трепова. Письмо это не было использовано и осталось на руках получившего.

Телеграмма Илиодора⁴⁰²

Среди бумаг покойного есть телеграмма Илиодора, относящаяся к июлю 1913 г., в которой Илиодор просит ‘о примирении’. Телеграмму эту, вероятно, Распутин скрыл от окружающих, и ‘мир’ не состоялся.

Три письма графа Витте

Среди бумаг покойного есть три письма графа Витте к Распутину. В одном из них С.Ю. Витте пишет:

‘… и Вы понимаете, Григорий Ефимович, что этот вопрос может быть решен только так. Я имел удовольствие выразить Вам свое восхищение вашей сообразительности, теперь я скажу большее: Вы — человек умный и Вам следует понимать, что крепкая голова на плечах выше твердой руки’.

В другом письме граф С.Ю. Витте лаконически сообщает:

‘Исполню. Признаться, этот человек мне не внушает доверия, но не хочу рушить в Вас расположения к нему. Он хочет не в меру, а хитрым быть надо в меру. Словом, я ему карточку дал.

Ваш С.Ю. Витте’.

23 декабря

Я лежал в постели весь день, и чувствовал себя очень плохо. Около 10 ч. вечера, когда я уже засыпал ко мне по телефону звонит Гавриил и сообщает, что в 2 ч. утра Дмитрия высылают в Персию⁴⁰⁸ в отряд генерала Баратова⁴⁰⁴. Он едет с экстренным поездом, в сопровождении генерала Лайминга⁴⁰⁵ и флигель-адъютанта графа Кутайсова⁴⁰⁶, который получил личную инструкцию от Государя везти Дмитрия и не давать ему возможности сообщаться с внешним миром: ни телеграфом, ни письменно. Я немедленно позвонил к Кириллу и хотел ехать к нему, но он сказал, что мама, Dicky и он, сами приедут ко мне сейчас. Я просил и Гавриила приехать, и сам стал быстро одеваться. Скоро все приехали, и надо было решить, что предпринять. Попытаться ли спасти Дмитрия и помешать его отъезду или предоставить событиям идти своей чредой. Решили последнее, но все же мы хотели иметь мнение председателя Государственной Думы М.В. Родзянко, но он отказался приехать из-за позднего часа, было уже 12 ч., боясь вызвать излишние толки. Затем приехал ко мне и Сандро. Он тоже находил, что в данную минуту ничего нельзя делать. Феликс тоже сослан под охраной в Курскую губернию в свое имение. Затем он передавал нам весь свой разговор с Ники, с Треповым и Протопоповым. Разговор с Ники он вел в духе, как мы решили на совещании с дядей Павлом, что все дело надо прекратить и никого не трогать, в противном случае могут быть крайне нежелательные осложнения. По словам Сандро, он ярко охарактеризовал современное положение и всю опасность, но ничего не вышло. Сандро просил Ники сразу кончить дело при нем же по телефону, но Ники отказался, ссылаясь, что он не знает, что ответить Аликс, ежели она спросит, о чем они говорили. Сандро предложил сказать, что говорили об авиации, но Ники сказал, что она не поверит, и решил обождать доклада Протопопова, обещав дело все же прекратить. На этом Сандро должен был уехать, не добившись освобождения Феликса. Трепов ничего не мог тоже сделать, и был, по словам Сандро, совершенно беспомощный. После этого мы решили ехать немедленно к Дмитрию, проститься с ним, что немедленно и выполнили, оставив мама и Dicky у меня. Дмитрия мы застали спокойным, но бледным как полотно. Вот как он нам передал, как сам узнал о своей ссылке.

Генерал-адъютант Максимович просил Дмитрия приехать к нему, что надо сознаться крайне не корректно. Дмитрий поехал в сопровождении генерала Лайминга, и генерал-адъютант Максимович передал ему Высочайшее повеление, которое заключалось в том, что в 2 ч. утра экстренный поезд отвезет его через Кавказ в наш отряд генерала Баратова в Персию, где он будет иметь пребывание. Генерал Баратов получил специальные инструкции. Сопровождать же Дмитрия будет флигель-адъютант граф Кутайсов в виде тюремщика. Когда Дмитрий вернулся, к нему приехал градоначальник Балк и сообщил о времени ухода поезда.

В 1 ¹/₂ ч. мы простились с Дмитрием. Тут был Сандро и Мари⁴⁰⁷. Его адъютанта Шаубатова не пустили с ним, и он бедный был в отчаянии.

Вернулись мы ко мне. Кирилл завтракал. Мама и Dicky пили чай. Около 3-х [часов] разъехались.

24 декабря

В 2 ¹/₂ [часа] у мама были Родзянко, Кирилл и я⁴⁰⁸. Мы приехали к этому времени. Наша беседа была очень интересная. Родзянко стоял на той точке зрения, что непосредственно он нам в этом деле помочь не может, не имея власти, но морально он, безусловно, на нашей стороне.

12 января будет созвана Дума. Он предвидит, что заседание будет бурное и во что выльется, он предусмотреть не может, но, во всяком случае, ему необходимо сперва видеть Ники, который до сих пор его еще не принял, и он просил нас оказать ему содействие в скорейшем приеме, без чего открытие Думы может быть катастрофой.

Назначение Протопопова и Добровольского вызвало ужас, и в Думе будут реагировать очень серьезно на все это. В заключение, он обещал моральную нам поддержку.

25 декабря

В 3 ¹/₂ [часа] у меня был от. Дернов⁴⁰⁹, ужасно взволнованный. Вот что с ним вчера произошло. После всенощной, около 9 ч. вечера, вернувшись домой, он застал у себя епископа Исидора, который по поручению митрополита Питирима⁴¹⁰, привез ему заготовленный журнал Синода, но дела еще не заслушанного в общем собрании и просил подписать. Отец Дернов отказал это сделать, т. к. такой журнал может быть подписан членами Синода только после заслушания дела в общем присутствии. Подписывать же журнал таким порядком дело не законное. Кроме того, дело, изложенное в журнале, касалось помилования монаха, обвиняемого в изнасиловании и тому подобных пороках. Такого помилования он не заслуживает ни под каким видом. Епископ Исидор видя, что успеха он не имеет, стал валяться на полу, умоляя подписать журнал и в виде последнего аргумента, выставил свою заслугу, что он ночью, в Чесменской богадельне отслужил обедню и отпевание Гр. Распутина. Когда отец Дернов ему с укоризной заметил, как он мог ночью совершать обедню, что против всех правил церкви, то епископ Исидор сознался что был вынужден это сделать. После отпевания он вернулся в Петроград, а тело Распутина было увезено в Царское Село. Итак, до 1 ч. ночи епископ Исидор умолял отца Дернова, но тот остался непреклонен. Передавая мне эту сцену отец Дернов был глубоко возмущен и оскорблен за Святую Церковь, которой он столько лет служит. Он думает, что ему придется покинуть Синод, ибо при таких условиях работать прямо немыслимо.

* * *

Вчера ночью была арестована домашним арестом⁴¹¹ Марианна Дерфельден. У нее произвели обыск и отобрали все бумаги. По какому поводу это было сделано до сих пор не известно. Телефон у нее на квартире снят.

Общее негодование растет каждый день.

Тяжелое переживаем время.

Вечерняя хроника*

* Вырезка из газеты ‘Новое время’ 28 декабря 1916 г.

УКАЗЫ ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩЕМУ СЕНАТУ

Нашего статс-секретаря, члена Государственного Совета, сенатора Двора Нашего егермейстера Трепова Всемилостивейше увольняем⁴¹², согласно прошению, от должностей председателя Совета Министров и министра путей сообщения, с оставлением статс-секретарем, членом Государственного Совета, сенатором и егермейстером.

Члену Государственного Совета, сенатору, действительному тайному советнику князю Голицыну⁴¹³, Всемилостивеише повелеваем быть председателем Совета Министров, с оставлением членом Государственного Совета и сенатором.

Двора Нашего в должности шталмейстера, действительного статского советника графа Игнатьева⁴¹⁴, Всемилостивеише увольняем, согласно прошению, от должности министра народного просвещения, с оставлением в должности шталмейстера.

Сенатору, тайному советнику Кульчицкому⁴¹⁵, Всемилостивеише повелеваем быть управляющим Министерством народного просвещения, с оставлением сенатором.

На подлинных Собственною Его Императорского Величества рукою подписано

Николай.

В Царском Селе.

Декабря 27 дня 1916 года.

ИМЕННОЙ ВЫСОЧАЙШИЙ УКАЗ,
ДАННЫЙ ГОСУДАРСТВЕННОМУ СОВЕТУ

1916 года, декабря 26. Товарищу министра иностранных дел Двора Нашего гофмейстеру Нератову⁴¹⁶ Всемилостивеише повелеваем быть членом Государственного Совета с оставлением его гофмейстером.

Помощник начальника петроградского округа путей сообщения, инженер путей сообщения, статский советник Мурзаев, назначается начальником Варшавского округа путей сообщения.

УКАЗ ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩЕМУ СЕНАТУ

Товарищу министра путей сообщения, инженер-технологу, инженеру путей сообщения, действительному статскому советнику Войновскому-Кригеру Всемилостивейше повелеваем быть управляющим Министерством путей сообщения.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано:

Николай.

В Царском Селе.

Декабря 28 дня 1916 г.

29 декабря

Сегодня я завтракал у мама. Был французский посол Палеолог⁴¹⁷и Chambrun. Только что мы кончили завтракать, мама доложили о приходе Николая Михайловича, который вот что нам рассказал:

‘Вчера я обедал в ресторане, а потом зашел в яхт-клуб {Имеется в виду Петроградский яхт-клуб, располагавшийся на Морской улице, д. 31.} поиграть в ‘guinje’ {Название карточной игры.}. Мне очень везло, итолько, что я устроил хороший удар, меня вызвал граф Фредерикс к телефону. Я бросил игру, а это вы знаете, для меня, игрока, крайне неприятно, и пошел к телефону. Граф Фредерикс просил меня приехать к нему. Я сейчас же поехал. Граф Фредерикс был бодр, но по его лицу видно, что он имел сообщить мне что-то неприятное, что я ему и сказал. Он ответил, что неприятное — нет, но нечто удивительное. Затем предложил мне сигару. После этого он прочел мне, недавно полученное им письмо от Государя примерно следующего содержания:

‘До меня со всех сторон доходят сведения, что Николай Михайлович в яхт-клубе позволяет себе говорить неподобающие вещи. Передайте ему, что б он прекратил эти разговоры, а в противном случае, я приму соответствующие меры’.

Прочитав письмо, граф Фредерикс спросил меня, что надо ответить, но, боясь забыть, что я скажу, он дал мне телеграфный бланк и карандаш и я написал.

Написал я следующее:

‘Как раз последнее время, я редко посещаю яхт-клуб. Редко обедаю там, иногда захожу играть в карты и позже 11 ¹/₂ ч. вечера там не остаюсь.

Пороков у меня много, язык без костей. Единственная может быть моя вина, что еженедельно я пишу императрице Марии Федоровне подробные письма о текущих событиях по силе своего разумения и совести. В этих письмах я пишу все, не стесняясь ни чем, и говорю свое мнение, не стесняясь ни лицами, ни другими соображениями. Ежели, тем не менее, мое присутствие в столице будет признано нежелательным, то я уеду в свое имение. В заключение должен еще раз повторить, что возведенное на меня обвинение несправедливо и считаю себя не виновным’.

Граф Фредерикс обещал послать это в тот же вечер, было видно, что ему крайне неприятно было выполнять данное ему поручение, но он это сделал с большим достоинством’.

Затем Николай Михайлович перешел ко своим личным взглядам на текущие события, которые он, громко говоря, выразил, как движение к неминуемой катастрофе и о необходимости в грядущих тяжелых событиях забыть семейные распри и быть всем солидарными. Последние назначения министров еще более подлили масла в огонь, и при этих условиях открытие Думы будет невозможным. Но он знает, что Думу не соберут, что повлечет за собой лишь более поспешную неминуемую катастрофу.

12 января срок созыва Государственной Думы, и к этому времени можно ожидать всего. В этом духе он развивал свои мысли, но все написать, считаю пока неудобным. Когда он уехал, мы с мама вернулись в салон, и Палеолог сказал мама, что положение в России до того серьезное, все так расстроилось, что даже его правительство не знает, с кем оно имеет дело, что тормозит нормальный ход дел.

К 2 ¹/₂ ч. у мама собралось семейство подписать коллективное письмо {См. стр. 33[218 — 219]. — Примеч. автора.} к Ники, с просьбой разрешить Дмитрию жить в Усове или Ильинском вместо Персии, где по климатическим условиям пребывание там для его здоровья может быть роковым. Приехали Мари, Иоанчик, Ellen⁴¹⁸, Гавриил, Костя, Игорь, Сергей Михайлович, Кирилл и Dicky. Пока шли толки и разговоры, Ellen меня отозвала в сторону и просила передать мама, чтобы она была крайне осторожна с тетей Маврой, которая передает все, что происходит в семействе Аликс и уже не раз этим жестоко подводила членов семьи. Между прочим, по ее вине Николаша был сослан на Кавказ. Потом Dicky передала часть своего разговора с Аликс, именно что касалось Николаши. Аликс уверяла Dicky, что у нее были в руках документы, доказывающие, что Николаша хотел сесть сам на престол, вот почему его надо было удалить.

Кирилл говорил, что Саблин, который провел несколько дней в Царском Селе и говорил с Ники и Аликс, уверял, что они оба очень просто отнеслись к убийству Распутина, говорят об этом как о печальном факте, но не больше. Что же касается последних назначений министров, то Ники сказал Саблину, что он пойдет против общественного мнения во что бы то ни стало и докажет этим твердую власть. Таким образом, он нарочно выбирает лиц, которых общественное мнение не любит и ненавидит, считая, что Россия одобрит эти назначения, а все неудовольствие идет исключительно из Петрограда. Странная точка зрения. Об этом же общественном же мнении говорила и Аликс Dicky Она тоже уверяла Dicky, что это нам бояться, что все эти неудовольствия, о которых говорят последнее время, есть просто сплетня Петрограда, что Россия совершенно спокойна, и в виде доказательства привела свое недавнее посещение Новгорода, где народ оказал ей горячий прием.

В общем Dicky вынесла впечатление, что Аликс ее очень жалела, что она могла так заблуждаться в настоящем состоянии России.

Когда письмо было подписано, все семейство стало разъезжаться.

29 декабря

После отъезда Дмитрия генерал Лайминг прислал с пути два письма. На следующий день, после отъезда у Дмитрия был вроде нервного припадка. Он плакал почти весь день. В суматохе отъезда они забыли взять с собой деньги и провизию. Второе оказалось драматичным. Они два дня ничего не могли получить есть. Вчера из Баку граф Кутайсов телеграфировал о проезде. Вот все, что мы знаем. Роль графа Кутайсова в этом деле крайне несимпатичная. Николай Михайлович уверяет, что он в флигель-адъютанты попал благодаря Ане Вырубовой. Ежели это так, то этим объясняется, почему именно его выбрали для этой грязной роли.

Все семейство крайне возбуждено, в особенности молодежь, их надо сдерживать, чтобы не сорвались. Во время сегодняшнего сбора, обсуждали возможное приглашение на 1 января в Царское Село и что делать. Николай Михалович заявил нам сегодня, что не поедет ни за что в Царское Село, т. к. не желает целовать руки… {Так в тексте.}. Но все же все решили ехать.

Нехорошие назревают события, но сами идут в пасть — страшно, но судьба да руководит на нашей Святой Руси.

——

Когда я лежал уже в постели, звонит мне Кирилл и говорит, что у княгини Васильчиковой⁴¹⁹, где он провел вечер, распространился слух, что я арестован за то, что удалил (спрашивается, откуда?) графа Кутайсова (спрашивается за что?). Он хотел проверить, верно ли. Я успокоил Кирилла, что пока не арестован — но ручаться нельзя.

31 декабря

История с нашим коллективным письмом окончилась чрезвычайно неожиданно. Сегодня оно вернулось назад с Высочайшей резолюцией:

‘Никому не дано право заниматься убийством, знаю, что совесть многим не дает покоя, т.к. не один Дмитрий Павлович в этом замешан. Удивляюсь вашему обращению ко мне.

Николай’.

Для точности привожу точную копию письма:

‘Ваше Императорское Величество.

Мы все, чьи подписи Вы прочтете в конце этого письма, горячо и усиленно просим Вас смягчить Ваше суровое решение относительно судьбы великого князя Дмитрия Павловича! Мы знаем, что он болен физически и глубоко потрясен, угнетен нравственно. Вы — бывший его опекун и верховный попечитель — знаете, какой горячей любовью было всегда полно его сердце к Вам, Государь, и к нашей Родине. Мы умоляем Ваше Императорское Величество, ввиду молодости и действительно слабого здоровья великого князя Дмитрия Павловича, разрешить ему пребывание в Усове или Ильинском. Вашему Императорскому Величеству должно быть известно, в каких тяжелых условиях находятся наши войска в Персии, ввиду отсутствия жилищ и эпидемий, и других бичей человечества. Пребывание там для великого князя Дмитрия Павловича будет равносильно его полной гибели, и в сердце Вашего Императорского Величества верно проснется жалость к юноше, которого Вы любили, который с детства имел счастья быть часто и много возле Вас и для которого Вы были добры как отец! Да внушит Господь Бог Вашему Императорскому Величеству переменить свое решение и положить гнев на милость!

Вашего Императорского Величества
горячо преданные и сердечно любящие:
(Подписались:)
Ольга (королева Эллинов),
Мария (вел. княгиня),
Кирилл,
Виктория,
Борис,
Андрей,
Павел,
Мария (великая княгиня Мария Паловна, младшая),
Елисавета (великая княгиня Елизавета Маврикиевна),
Иоанн,
Елена,
Гавриил,
Константин,
Игорь,
Николай Михайлович,
Сергей Михайлович’.

31 декабря

Встречали мы у мама Новый год и сидели за ужином (мама, Кирилл, Dicky, Борис, Митя и я). Когда Николай Михайлович вызвал меня к телефону и передал, что Ники его высылает из Петрограда, я его попросил приехать к мама, и он нам рассказал, что после разговора с графом Фредериксом {См. стр. 27[216]. — Примеч. автора.} он сегодня утром послал Ники письмо, следующего содержания:

‘Ввиду преклонного возраста графа Фредерикса, опасаюсь, чтобы в передачах твоих приказаний, не вкралось недоразумение. Если на показанном тебе телеграфном бланке, я упомянул об отпуске в январе, то только потому, что понял, что это твое желание. Собственно говоря, я собирался по личным делам выехать лишь в начале февраля. Теперь здесь много работы, как по разным вопросам юбилейной комиссии, так и по другим отраслям. Может быть, я уже утратил окончательно твое доверие, что меня крайне огорчило бы, т. к. я льстил себя надеждой, что пользуюсь твоим расположением, несмотря на всегда возможные промахи моего языка. Это предположение делаю по причине, что ты меня не вызывал к себе и не писал лично, а все через министра Двора. Если я ошибся — тем лучше и тогда я напрасно тебя тревожу в данную минуту. Должен ли я продолжать интересоваться о будущей комиссии для выработки мирных переговоров или бросить это дело? У тебя остались разные бумаги по юбилейной комиссии, по которым еще не последовало решения по разным министерствам.

Шлю тебе на наступающий год, самые сердечные пожелания во всех отношениях и прошу верить в мои наилучшие к тебе чувства.

Весь твой Николай Михайлович.
31 декабря 1916 г. Петроград’.

На это письмо, последовал следующий ответ Государя (без обращения).

‘Очевидно, граф Фредерикс перепутал — он должен был передать тебе мое повеление об отъезде из столицы на два месяца в Грушевку Прошу это исполнить и завтра не являться на прием. Комиссией для выработки мирных переговоров заниматься больше не надо. Возвращаю бумаги разных министерств по юбилейной комиссии.

Ники.
31 декабря 1916 г.’

1917 год

1 января

Великий князь Николай Михайлович выехал из Петрограда сегодня вечером во исполнение Высочайшего повеления⁴²⁰. Весь город, говорят, перебывал у него.

2 января

Панлунидев, большой друг Николая Михайловича, мне говорил, что идея создания Комиссии для выработки мирных переговоров принадлежит Николаю Михаловичу, который три раза писал об этом Государю, но Ники отмалчивался, и вопрос этот дальше этого не пошел.

3 января

Инцидент Родзянко — Протопопов произошел 1 января в Царском Селе во дворце перед принесением поздравлений Государю Императору. Хотя я лично там был, но свита была собрана в другой комнате. Свидетелей этой сцены было много, но как все это попало в печать, не понимаю.

Вечерняя хроника*

* Вырезки из газеты: ‘Новое Время’ от 3 января 1917 г.

Как нам передают, министр финансов П.Л. Барк и товарищ министра Кузьминский уезжают в продолжительный отпуск. Во временное управление министерством вступит товарищ министра финансов Николаенко.

И.Г. Щегловитов у М.В. Родзянко

2 января председатель Государственного Совета И.Г. Щегловитов⁴²¹ посетил председателя Государственной Думы М.В. Родзянко.

Инцидент М.В. Родзянко — А.Д. Протопопов

В городе сегодня много говорят по поводу следующего случая, имевшего место в первый день нового года. К председателю Государственной Думы М.В. Родзянко из группы министров подошел А.Д. Протопопов и протянул руку.

М.В. Родзянко был чрезвычайно изумлен и резко заметил:

— Никогда и нигде.

А.Д. Протопопов все-таки продолжал идти рядом с Родзянко, заявляя что-то о возможности сговориться. М.В. Родзянко еще резче заметил:

— Покорнейше прошу ко мне не прикасаться.

— В таком случае я Вам пришлю вызов, — заявил А. Д. Протопопов.

— Слушаю, — ответил М.В. Родзянко.

На этом окончился ‘разговор’.

Верхняя заметка касается ухода Барка. Он говорил об этом мама и очень огорчен, т. к. у него много работы с союзниками, и работа важная. Передавать новому человеку сильно тормозит дело.

Николай Михайлович прислал из Москвы мама поздравление и благодарил ее и нас всех за доброе к нему отношение в последние дни.

Дмитрий Павлович прибыл в Казин к генералу Баратову — там он будет в безопасности.

Сегодня Борис ехал из Царского Села с новым министром юстиции Н.А. Добровольским. Вот что он ему рассказал про дело Распутина. Экспертиза крови будто бы убитой собаки в доме князей Юсуповых показала, что это кровь человека. Когда городовой услышал выстрелы и пошел в дом Юсуповых, то Пуришкевич, который ужинал там, велел позвать городового и спросил его, знает ли он, с кем говорит. Тот ответил, что нет. Тогда Пуришкевич назвал себя, но городовой ответил, что такой фамилии он не знает. После этого Пуришкевич спросил: ‘А Распутина знаешь?’ ‘Знать не знаю, — ответил городовой, — а фамилию такую слышал’.

Борис спросил Добровольского, правда ли, что он вызывает дух Распутина и говорит с ним. Добровольский был крайне возмущен этим слухом и ответил, что даже времени у него нет заниматься спиритизмом. Относительно Протопопова он сказал, что видел его впервые теперь, после назначения министром, и что он произвел не только на него, но и на весь Кабинет наилучшее впечатление своим сжатым изложением своей программы внутренней политики.

Потом он говорил как радовался со всей Россией убийству Распутина, и что это естественно разрешило весьма сложное и запутанное положение.

Из верного источника я узнал, что Аликс действительно ночью приезжала в Чесменскую богадельню посмотреть на труп Распутина, одетая сестрой милосердия. Следствие еще продолжается.

4 января

Вчера флигель-адъютант полковник А.Н. Линевич⁴²² дежурил у Государя. Вечером, после обеда около 11 ч., он был позван к Государю, который его спросил, правда ли, — до меня дошли сведения — от лейб-гвардии конной артиллерии [что она] устроила бойкот графу Кутайсову⁴²⁸, и что было постановление об его исключении из собрания. Линевич заверил, что ничего подобного не было, и он, как один из старшин, конечно, знал бы, ежели что-либо подобное было, но ничего подобного именно не было. Никаких постановлений об исключении графа Кутайсова из собрания не делали. На это Государь ответил: ‘Я очень рад, что Вы сняли тяжкое обвинение с великого князя Андрея Владимировича’. Потом пригласил Линевича сесть и, видимо, довольный продолжал:

— Этот слух мне был передан Сташским (по моим сведениям, Танеевым⁴²⁴), и он меня удивил. Я видел великого князя в Ставке, и он произвел на меня самое благоприятное впечатление.

На это Линевич ответил, что знает меня давно и хорошо и может удостоверить, что я лично ни в каких делах текущих событий замешан не был, и что столько распространяется слухов, что верить всему нельзя. Затем Государь спросил Линевича, знает ли он хорошо Бориса, и, получив ответ, что да, сказал:

— Вот жаль, что он так там много говорит и осуждает меня. Я был так доволен им, назначил его походным атаманом, послал в Персию к шаху, что он исполнил отлично. Что же он может иметь против меня, я, кажется, выказал ему много внимания.

Государь упомянул еще, что мы часто собираемся у Кирилла и обсуждаем нескромно текущие события, что тоже его огорчает. Упомянул про Дмитрия и по этому поводу сказал:

— Не понимаю, почему семейство так взбудоражилось. Конечно, это их семейное дело, но я не могу потакать убийствам в семействе, и дал же я им ответ.

В тот же вечер, после обеда, Аликс говорила с Линевичем и сказала ему:

— Я слышала Вы критиковали многое.

— Да, Ваше Величество, критиковал, но Вам известно, что не с посторонними, а только в разговоре с известным Вам лицом.

-Да знаю,— улыбаясь, ответила Аликс, — я это только так сказала.

Передавая мне отдельные фразы этих разговоров, Линевич говорил, что когда он вошел в кабинет Государя у него был очень озабоченный и строгий вид и тон, с которым он обратился к нему, ясно показывал, что он действительно мог задумать меня выслать, а потом успокоился и был доволен. Вообще же, видно было, что он накален против семейства разными слухами, которые передаются ему сейчас же, и решил строгими мерами искоренить зло. Про Николая Михайловича он сказал: ‘Но этот, Бог знает, что себе позволял’.

Линевич был убежден, что он мне оказал большую услугу, успокоив Государя на мой счет. Он так чистосердечно верил этому, что я не разубеждал его, но дело в том, что вся эта история графа Кутайсова была выдумана, а потому с моей стороны вины тут не было никакой. Граф Кутайсов исполнял приказания и нас это не касается. Почему Государь решил на основании слухов, что я во всем замешан и бойкотировал Кутайсова — неизвестно. Но может быть, что он решил меня выслать на основании слухов, о чем весь город говорил. Возможно, что теперь этого не сделает, после разговора с Линевичем, но грустно, что меня никто не спрашивал, и говорят с Линевичем. Хорошо, что Государь попал на порядочного человека, а то, Бог весть, что могло произойти, а я был бы выслан и погиб бы навсегда, вся моя служба, несмотря на мою глубокую преданность своему Государю, в которой никто не имел до сих пор права сомневаться. Да, год простоять под немецкими господчиками чего-нибудь да стоит. Ох, эти сплетни. Никуда от них не денешься. Всюду они за тобой и бьют из-за угла и в спину, как подлые трусы.

Вообще мы переживаем странное время. Самые обыкновенные вещи истолковываются наизнанку. Написали мы Ники о смягчении участи Дмитрия Павловича, а истолковали что-то вроде семейного бунта. Как это произошло совершенно непонятно. Сидим у себя смирно дома, а говорят, что бойкотируем Кутайсова. Почему все это, кому это нужно. Не без цели хотят всю семью перессорить, а главное поссорить с Государем. Это очень серьезно и нам надо принять меры, чтобы Государь знал нас, и как мы ему преданы.

6 января

Вчера вечером Кирилл получил от Ники телеграмму, в которой пишет, что давно хотел послать его на Мурман благодарить моряков от его имени за службу. Таким образом, и он удален из Петрограда, правда, временно и с почетом, но все же удален. {Далее опущены вырезки из газет ‘Вечернее Время’ от 6 января 1917 г. и ‘Правительственный Вестник’ от 8 января 1917 г. с указом об отсрочке созыва законодательных учреждений и высочайшим рескриптом о действиях правительства, подписанных Николаем II.}

16 января

Сегодня я был принят в Царском Селе Ники, по случаю моего отъезда в Кисловодск⁴²⁵. Прием самый обыкновенный, даже любезный, но без каких бы то ни было намеков на прошлое. Длилось это минут 5, и я уехал.

22 января

Вчера вечером я приехал в Кисловодск лечиться. Я рад был уехать из Петрограда. Во-первых, я чувствовал себя очень нехорошо, во-вторых, такая клоака, что тошно прямо стало за последнее время. Так все заврались, изолгались, что мочи нет. Кажется, что больше нет честных людей, и все назло гадят друг другу, а главное России. В Думе лгут, министры лгут, газеты и подавно — одним словом все лжет без удержи и совести. И в этой вакханалии лжи, жить слишком тяжело и обидно за родину. Лучше ей от этого, конечно не будет. Но где Ники разбираться в этой лжи — прямо не понимаю. Трудно ему должно быть в эти времена.

27 января. Кисловодск

Шесть дней я здесь живу, вдали от сует мирских, среди Кавказских спокойных гор и долин. Отдыхаю физически и нравственно. Это эгоистическое чувство, но такое приятное иногда — принадлежать самому себе, и жить, как хочется, а не как велят. Газеты приходят на 4-й день, все уже немного старо. Народу мало, теперь не сезон. Все больше раненые и редко больные, да и тех мало. Все это создает большое спокойствие кругом. Никто не стесняет, никого не стесняешь. Знакомых мало. Не знаю, как долго выдержу я это одиночество, но пока что отлично. Днем, ежели не гуляю, то читаю, и читаю много. Теперь принялся за историю России Ключевского. Интересная книга. Надо изучать историю своей родины, всегда пригодится. И так день проходит незаметно, погода немного переменчивая. Вчера тепло, как летом, сегодня снег и мороз. Сижу дома, и доволен.

4 февраля. Кисловодск

Две недели, что я здесь. Тишина кругом, кроме гор и снегов ничего не видно. Мир, кажется, где-то далеко-далеко, а здесь забытый угол, где веками ничего не тревожило, где даже культура лишь скользнула, споткнулась и ушла. И в этой тиши вспоминаешь декабрьские дни. Сколько было пережито волнений, сколько передумано, перестрадали — как близко были от крупных событий. Казалось тогда — вот-вот разразится гроза, движение сорвется с рук и увлечет все. Но нет. Ничего не изменилось с внешней стороны. Один сошел в могилу — другие невольно уехали, остальные разбрелись кто куда — и все пошло по-старому. Страсти улеглись. Раны душевные затянулись — забылись некоторые и, возможно, что опять внешне ничего не изменилось. Прошло лишь время. Стоило ли в те роковые дни так близко и остро переживать все, толкать события? Думаю что да. Хотя и кажется, что мало изменений во внешнем, но внутренне изменение огромное. Во-первых, сошло со сцены главное действующее лицо, а во-вторых, в связи с этим нет того центра, вокруг которого сосредоточивались как сами поклонники главного лица, так и озлобленности общественной. Первые потеряли путеводную звезду, вторые объект озлобленности. Но этим благоприятным моментом там не воспользовались, не поняли его значения и, чем могли, испортили хорошее впечатление первой минуты — когда все думали вздохнуть свободно. Свежая могила под оградой дворца как будто нарочно вырыта, дабы поняли (кто?), что совершена вопиющая несправедливость. И эта вечная могила будет вечным свидетелем того, что не поняли Россию, не поняли ее чистых стремлений, ее идеалов. Не поняли того, что так долго и мучительно оскорбляло лучшие чувства народа. И этому ‘непонятию’ воздвигли вечный памятник. Тяжело это для тех, кому дорога родина, ее заветы и слава.

И эта могила дала свои плоды. Утихнувшее сперва народное негодование, снова проснулось и направилось на тех, кто могилу копал. И этот укор народный, не может пройти бесследно. Пока будет могила — будет укор и из борьбы этих двух чувств — возникнут впоследствии свои плоды. Оба друг другу не смогут простить. Внутри ограды оскорблены, что не понимают их, вне ограды оскорблены — что их не поняли. Беда лишь в том, что внутри ограды, действительно не знают, что творится вне ее, а те, кто вне, хорошо знают, что творится внутри. Положение неравное. Как по нравственным качествам, так и по количественному взаимоотношению. Из этой борьбы двух начал, двух противоположных точек зрения, на один и тот же вопрос — будущее России — возникнут последствия, какие не скажу пока, но в общем крайне нежелательные для обеих сторон. Первая неминуемо пострадает, вторая вовлечена в совершенно излишнюю борьбу. Когда враг стоит кругом, надо думать, как его свергнуть, а вовсе не внутреннего. Да, кроме того, дразнить народное любопытство можем заставить его придти к таким выводам и заключениям, от которых лучше не будет ни тем, ни другим.

15 февраля. Кисловодск

В 5 ч. дня у меня был судебный следователь по особо важным делам при Петроградском окружном суде Середа. Он вел в декабре прошлого года следствие по делу об убийстве Распутина. Потом заболел и приехал сюда лечиться.

Вот, что он мне рассказал по этому, столь нашумевшему делу. Изложу в том порядке, как следствие велось и что выяснило с начального момента. Исходным данным служит показание секретаря Распутина Симановича, который указал, что еще дня четыре до убийства Распутин получил массу предупреждений, что его на днях убьют. Распутин настолько волновался этими сведениями, что его секретарь позвонил министру внутренних дел и в Царское Село, предупреждая о полученных угрозах. Домашние Распутина показали, что около 1 ¹/₂ ночи с 16 на 17 декабря, с черного хода к нему пришел неизвестный, и Распутин сам ему открыл дверь, сказав: ‘Войди маленький’. Под этой кличкой все знали Ф.Юсупова. Дворник, стоявший у ворот, показал, что около того же времени к дому подъехал автомобиль военного типа с парусинной крышей и в нем кроме шофера был господин, который пошел к воротам, и на вопрос дворника, куда он идет, ответил: ‘К Распутину’. Тогда дворник указал ему, как нужно идти, но неизвестный сказал, что знает дорогу, и пошел черным ходом. Шофер обратил на себя внимание богатой одеждой и длинными кожаными перчатками до локтей. После этого Распутин вышел вместе с неизвестным, попросив домашних закрыть черную дверь за ним и не ждать его рано, сказав, что вернется с парадной. Перед этим Распутин позвонил своему секретарю и предупредил его о выезде и сказал, что через час позвонит ему и сообщит No телефона, где он будет. Затем оба вышли, сели в мотор и уехали в направлении Фонтанки. С тех пор Распутина больше живым никто не видел. Около 2 ¹/₂ часов утра постовой городовой у дома No 61 на Мойке (Министерство внутренних дел) услыхал четыре выстрела, из них три подряд и один немного после. Решив что, что-то неладное творится по ту сторону Мойки, т. к. направление шума выстрелов он определил исходящими из дома No 92 по Мойке, т. е. дома князей Юсуповых, позвонил в участок, предупредив о выстрелах. После этого направился через мостик по ту сторону Мойки, и тут встретил дежурного городового с той стороны, который, стоя на углу Прачечного пер. и Максимилиановской улицы, услыхал один только выстрел, и, в свою очередь, определил, что выстрелы шли с направления Кирки, т. е. по ту сторону Мойки, судя с его направления. На мостике городовые сперва сваливали тут на чужие участки, но потом, городовой юсуповской стороны, повернул к себе и пошел к воротам двора около юсуповского дома и спросил дежурного дворника, кто стрелял. Дворник ответил, что никто не стрелял. Городовой, посмотрев через решетку, увидел на дворе Ф.Юсупова в гимнастерке и его дворецкого, подумав, что это, вероятно, молодой князь баловался, он на всякий случай обошел и остальные дома своего участка и, ничего не заметив подозрительного, пошел обратно на свой пост. В это время дворецкий Юсупова, позвал его, сказав, что молодой князь хочет его видеть, и повел его через парадный подъезд во внутренние комнаты и ввел в кабинет, где у стола сидел Юсупов, а в кресле штатский в чиновничьих погонах действительного статского советника. Этот человек встал, подошел вплотную к городовому и спросил его:

— Ты меня знаешь?

— Никак нет, ваше превосходительство.

— Я — Пуришкевич, член Государственной Думы — слышал обо мне?

— Так точно, ваше превосходительство.

— Распутина знаешь?

— Никак нет, ваше превосходительство.

— Слышал о нем?

— Так точно, слышал, ваше превосходительство.

— Распутин убит, ты — русский человек?

— Так точно, ваше превосходительство.

— Царя и родину любишь?

— Так точно, ваше превосходительство.

— Так пока молчи.

На этом городовой ушел к себе на пост. Он долго думал, что ему делать. Сказать начальству боялся, засмеют. Не сказать нельзя, и решил наутро, после смены сказать одному приставу. Скоро пришел из участка городовой — узнать, в чем дело, но городовой ему сказал, что были слышны выстрелы, но все спокойно. Около 5 ч. утра обходил посты околоточный, но и он ему ничего не сказал о разговоре в кабинете Юсупова, а в 6 ч. утра, после смены, пошел, разбудил пристава, который, обозленный небывалой в практике полиции, чтоб городовой его будил, принял его, но сонулетучился как молния, когда он услыхал версию городового. Пристав, тоже побоявшись недоразумения, позвонил по телефону в участок, где живет Распутин, и спросил дома ли он, и получил ответ, что Распутин еще не возвращался. Сообщил в сыскную [часть], градоначальнику, и вскоре стали поступать сведения, что его нигде не видели, где он обыкновенно бывал, но друзья утешали, что он иногда и по три дня пропадает.

Тем временем, полиция сообщила прокурору, что были слышны выстрелы в доме Юсупова и прокурор вместе со следователем заехали в сыскную полицию взять фотографа и к 9 ч. утра прибыли на двор князя Юсупова. Двор образуется между домами князя Юсупова и князя Орлова и третьим домом в глубине. Снег был расчищен только ближе к дому Юсупова, на котором хорошо виделись следы автомобиля, который въехал во двор, повернулся, остановился около маленькой входной двери в доме Юсупова и выехал обратно.

Осматривая двор, следователь обратил внимание на капли крови, которые имели продолговатую форму, что указывает на то, что капли падали из раненого или убитого, которого несли. Капля, имея инерцию при падении, брызгает в сторону движения. Капли шли от маленькой двери Юсуповского дома во двор. Только что хотел следователь войти в дом искать следы, ему пришли сообщить, чтоб прекратить на время следствие, т. к. знакомые Распутина уверяют, что он, вероятно, где-нибудь закутил, и что пока беспокоиться нет смысла. Перед уходом, он все же взял с собой на случай в банку капли крови, которые оказались человеческой кровью. Это точно определяется особой сывороткой кроликов, и ошибки быть не может. От дома Юсупова прокурор и следователь пошли в сыскную полицию, где было получено указание пока лишь вести полицейское дознание, прекратив на время следствие, в виду того, что нет пока никаких указаний, что Распутин убит или пропал. В это время градоначальник вызвал прокурора к телефону и сообщил ему, что у него был Юсупов и рассказал, что слышанные выстрелы были сделаны Дмитрием Павловичем, который убил собаку. Тогда стали узнавать, действительно ли была убита собака, на что дворецкий Юсупова указал, что собака была убита и зарыта во дворе. Ее откопали и нашли в ней действительно одну огнестрельную рану в сердце. Это было в субботу 17 декабря вечером. Из опроса дежурного дворника дома Юсуповых, мальчика 18 лет, идиота, можно было только установить, что в ту ночь, времени он не мог указать, к дому Юсупова подъехал автомобиль военный, без No и огней, въехал во двор и через ¹/₂ часа выехал, но дворник в то время чистил снег дальше от ворот ближе к подъезду и не видел, был ли кто в нем кроме шофера. Выстрелы он тоже слышал, но городовому не сказал, когда тот его спросил. Ничего больше он не мог сказать. В этот вечер следователь получил указание не выезжать из столицы и быть наготове. Тем временем полицейское дознание продолжалось.

Сопоставляя время, выходит так. Распутин выехал из квартиры около 1 ¹/₂ часов утра. Выстрелы были слышны в 2 ¹/₂ часа, что точно известно, т. к. в участке записали время, когда городовой дома No 61 телефонировал. Автомобиль подъехал к дому Юсупова после прохода городового, обеспокоенного выстрелами, что могло быть 15-25 минут после выстрела, значит не ранее 3-х часов, и уехал через четверть часа, по словам дворника, т. е. в 3 ¹/₂ или 3 ¹/₂. Эти сведения имеют свою цену для будущего.

Осталось только недоумение с кровью. Нашли убитую собаку, а кровь на дворе и ступеньках дома Юсупова человеческая.

Все воскресенье 18 декабря следователя не тревожили, и лишь вечером прокурор его вызвал и сообщил, что нашли у Петровского моста ботик {См. стр. 3[203]. — Примеч. автора.}, опознанный — Распутина, и предложил ему немедленно начать следствие, но т. к. было поздно, то решили приступить наутро 19 декабря.

К 9 ч. Середа поехал к мосту с фотографом и прибыл, когда уже тело извлекли из воды. Осмотр местности показал. Мотор шедший со стороны города к Крестовскому острову, сперва шел посередине моста и у пятого устоя взял влево к панели. Здесь виднелись пятна крови, и снег на балюстраде против этого места смешан на протяжении около аршина. Судя по пятнам крови, один человек вынимал труп убитого, прислонил к балюстраде, и затем, взяв за ноги, перекинул через перила, но так неудачно, что труп головой ударился об устои, видны следы крови, ботик тут же застрял, а затем труп упал в воду. На трупе была шуба, надетая в накидку и застегнутая на два крючка. К ногам трупа был привязан груз. Это был мешок из тонкой материи, привязанный к ногам и наполненный тяжестью, но материя в воде размокла, груз прорвался и остался один мешок, который, между прочим, послужил уликой против Юсупова, т. к. материя сходилась с обстановкой его квартиры. При падении шуба раскрылась и образовала воздушный колокол. Отсутствие груза способствовало тому, что труп не пошел ко дну, а из полыни прошел течением до края, где шуба, как плывшая, примерзла ко льду, а льдинки, набегавшие сверху, прикрыли труп сверху и образовали корку, к которой он и примерз. Когда его вынули, то руки были скрюченны, и помощник начальника речной полиции, большой поклонник Распутина, указал Середе, что покойный умирал, сложа руку для крестного знамения, на что Середа ему заметил, судя по левой руке, что вероятно покойник собирался креститься обеими руками. Но т. к. доктора на месте не оказалось, а труп убирать нельзя, то пришлось прождать около 2-х часов до приезда доктора, а за это время труп окончательно замерз, и о вскрытии не могло быть и речи. Тогда хотели везти труп в ближайший госпиталь, но министр внутренних дел Протопопов, боялся рабочей забастовки (?) и велел отвезти труп в Чесменскую богадельню, куда его и отвезли. Для полного оттаивания трупа требуются сутки, поэтому было решено вскрытие назначить наутро 21 декабря, т. к. только к 9 ч. вечера 20 декабря труп может оттаять, но вечером вскрытие не делается даже при искусственном освещении. Для присутствования на вскрытии было приглашено до 14 лиц, в том числе Косоротов.

20 декабря вечером, т. е. накануне дня, назначенного для вскрытия, министр юстиции Макаров по телефону передает прокурору, что Государь приказал вскрытие произвести сегодня же вечером, т. к. наутро Государь обещал труп выдать родственникам. Прокурор стал протестовать, что теперь поздно, экспертов найти будет нельзя, потом темно, в Чесменской богадельне нет электричества, но все это не имело успеха. Макаров сказал, что он получил категорическое приказание от Государя и надо исполнить. В случае, ежели еще не оттает, то составить о том протокол, и отложить вскрытие на 10 ч. утра, предупредив, что все равно к этому времени трупа они не найдут, т. к. он будет в 8 ч. утра выдан родственникам, о чем они могут составить протокол.

Итак, надо было ехать. Середа поехал на квартиру к Косоротову, который не был дома, а обедал в ресторане ‘Вена’. Тогда Середа взял его лаборанта с инструментами, позвонил в сыскную, чтоб фотограф ехал тоже в богадельню, взяли товарища прокурора и к 9 ч. вечера 20 декабря прибыли в Чесменскую богадельню. Труп был помещен в покойницкую, расположенную в глубине сада. Освещения никакого. Пришлось посылать конных городовых доставать керосиновые лампы у обывателей, на что ушло много времени. С трудом нашли четыре лампы и приступили к вскрытию. На трупе было найдено три огнестрельных раны. По мнению Косоротова, по времени они шли так. Первая сквозная рана вошла с левого бока ниже сердца и вышла с правого бока, пройдя желудок и правую почку, вторая рана в спину пробила правую почку и застряла в спинном хребте, а третья во лбу, но уже во время агонии. От первого выстрела видны следы копоти на рубашке (вышитой) и на лбу, а спинная рана была произведена выстрелом издалека. Судя по ранам, картина рисуется так. Первый выстрел в упор. Распутин убегает, получает вторую [пулю] в спину, падает и во время агонии — третий выстрел в лоб. Из трех пуль одна только застряла. Пуля в оболочке, деформированная, но определить какой системы револьвер нельзя, т. к. подобные пули пригодны для целого ряда револьверов. К 5 ч. утра 22 декабря вскрытие кончилось, и они все уехали. Что сталось с трупом, Середа не знает. Дальнейшее движение следствия тормозилось, как Треповым, так и другими министрами, и Середе не дали произвести осмотр дома Юсупова. После этого он вскоре заболел и выехал в Кисловодск.

Таким образом, следствие положительных результатов не дало, т. е. нет прямых улик, против кого бы то ни было, но все же, по мнению Середы, поведение Юсупова и Пуришкевича малообъяснимо. Почему, например, Пуришкевич ночью объявляет постовому городовому, что Распутин убит. Не скажи он этого, еще долго, вероятно бы, не начали искать Распутина. Показание городового сразу натолкнуло полицию на мысль, а не пропал ли он, в самом деле. Затем Юсупов, как градоначальнику, так и Макарову объяснял выстрелы убийством собаки, но собака убита была одним выстрелом. Затем при начале следствия, в субботу утром, ни дворники, ни лакеи Юсупова о собаке не говорили. Версия о собаке явилась позже, днем в субботу, когда исследование крови доказало, что кровь найденная на дворе не собачья, а человеческая. Затем Юсупов в разговоре с градоначальником говорил, что слышал выстрелы, когда находился в кабинете и спустился в столовую узнать, в чем дело, и застал обеих дам в истерике от выстрелов.

Вряд ли в присутствии дам могло произойти убийство. Кроме того, у Распутина его родственники опознали Юсупова, как в лицо, так и по кличке ‘маленький’. Но все это пока косвенные улики. О приглашении городового в дом Юсупова [последний] ничего не сказал Макарову, и на его вопрос об этом, задумавшись, сказал, что, кажется, был, но не помнит. ‘А Пуришкевич был?’ — спросил Макаров. ‘Да, был’, — ответил Юсупов.

Сопоставляя эти данные, видно, что Юсупов путается сам в показаниях, и во многом повредил себе, ежели он участник в деле. Затем никто не знал, что Дмитрий Павлович был у него. Сам Юсупов рассказал это, в версии, что Дмитрий убил собаку. Он и это мог бы не говорить, тем более, что полиция не знает, кто был в тот вечер у Юсупова.

Остается еще одна вещь гаданная. Ежели убийство произошло в доме Юсупова, в подвальном помещении, где столовая, за двойными зимними рамами, то выстрелы не могли быть слышаны по ту сторону Мойки у дома No 61. Возможно, что убийство произошло в передней при приоткрытых дверях, но это может быть узнано лишь осмотром местности, чего не было сделано по требованию Трепова. В итоге три имени замешано: Дмитрия, Юсупова и Пуришкевича. Но степень их участия не исследована. На днях состоится допрос Пуришкевича, и это может пролить свет.

Вот, почти дословно, что мне передал Середа.

Затем он мне рассказал, как он сам назвал, анекдот с подписями на меню.

В Главном артиллерийском управлении некоторые генералы были заподозрены в крупных денежных делах, в связи с войной и поставками. Не желая подвергать их непосредственному обыску, было решено идти окружным путем, и первым долгом обыскали крупного коммерсанта, который подозревался в даче взяток. Обыску него показал, между прочим, что он выдавал крупные суммы У.Э. фон Готшу. Тогда Середа решил произвести обыск сам лично в ‘Астории’, где Готш жил, а другой следователь — в Петергофе. Пока он производил обыск в гостинице, его товарищ успел привезти две корзины вещей и сообщил Середе, что нашел крупные улики. Следствие искало с кем был знаком Готш, знал ли он скомпрометированных лиц, а потому всякая мелочь, фотографии с подписями, меню с автографами могла служить доказательством, что он с этими лицами встречался. Середа говорил, что Готш большой балагур, весело отнесся к обыску и охотно давал показания, из коих Середа вынес впечатление, что Готш непричем и форменный нуль, но в петергофских вещах были найдены меню, между прочим, и мои, на которых фигурировала подпись одного подозрительного коммерсанта, но т. к. эта подпись находилась рядом с моей, Середа не мог понять какая тут связь, и сказал Готшу, что всю эту мелочь он ему вернет, ежели он ответит, почему он отрицает знакомство с коммерсантом, когда его подпись, чуть ли не на каждом меню. Готш посмотрел на указанную фамилию и прыснул со смеху. Подозрительная фамилия была ‘Малкин’, уменьшительное М.Ф., которая тождественна с подозрительным коммерсантом Малкин[ым]. Готш тогда вынул целую кучу меню и путем сличения подписей указал на ошибку, которую с очевидностью понял и сам Середа.

Вот что он назвал анекдотом с меню. Анекдот — анекдотом, но сколько могло бы выйти неприятностей. Кроме того, Середа говорил, что на М.Ф. были доносы, что и дало повод внимательно изучить все эти мелочи, к счастью, до обыска не дошло дело, т. к. собранные сведения исключили ее из подозрений. Он еще много характерного рассказывал про дела Главного артиллерийского управления и какое там идет воровство, но все это записать было трудно одним махом. Говорил еще про дела Манасевича-Мануйлова, но это так запутано, что не знаю, смогу ли изложить, постараюсь в другой раз.

Манасевич-Мануйлов (крещеный еврей) привлечен к ответственности за шантаж. Пользуясь, с одной стороны, своим положением секретаря премьер-министра Штюрмера⁴²⁶, с другой, неизвестно почему доверием генерала Батюшина⁴²⁷, который вел все крупные следствия по злоупотреблениям и шпионажа в тылу Северного фронта и, между прочим, дело Д.Л. Рубинштейна⁴²⁸, он пользуясь таким двойным фундаментом, являлся в банки и просто заявлял: ‘Желаете ли вы попасть вместе с Рубинштейном на скамью подсудимых или нет?’ И приводил столь веские доказательства, что от него зависит это выполнить, что банки шли на соглашение. Обратился М.— М. к одному богатому коммерсанту, но тот его выгнал. После этого у коммерсанта был произведен обыск по указанию генерала Батюшина, который доверял М.— М. и слушался его советов. Коммерсант был хорошо знаком с Мамонтовым⁴²⁹ (комиссия прошений), который в свою очередь предупредил директора Департамента полиции генерала Климовича⁴⁸⁰ об этом.

После этого М.— М. обратился к директору отделения в Петрограде Соединенного банка Хвостову, племяннику бывшего министра внутренних дел, с тем же предложением или заплатить или сесть с Рубинштейном на скамью подсудимых. М.— М. был знаком с этим Хвостовым, т. к. Хвостов, пользуясь положением М.— М., просил его однажды содействовать проведению директора Соединенного банка Татищева в министры финансов путем пропаганды его финансового гения в газетах как русских, так и заграничных. Но это не выгорело. Таким образом, они друг друга знали. Но Хвостов, не мог сам дать требуемую сумму без разрешения банка, а, кроме того, после своего визита у М.— М., когда М.— М. в виде примера рассказал о высылке банкира из Петрограда, Хвостов в передней редакции ‘Вечернего времени’ встретился именно с этим банкиром и изумленно спросил, когда же он уезжает, и к удивлению узнал, что банкира вовсе не собираются высылать {См. стр. 78[236] (газетные вырезки). — Примеч. автора.}.

Заподозрив что-то неладное со стороны, Хвостов обратился к генералу Климовичу, которого знал по Москве градоначальником, и сказал ему, что одно лицо желает шантажировать его банк. Генерал Климович спросил Хвостова, не М.— М. ли? После этого было решено по совету генерала Климовича устроить засаду. Выдать деньги М.— М., предварительно записав NoNo кредитных билетов, а затем его с поличным арестуют. Хвостов съездил в Москву, получил 25 тысяч рублей и однажды привез их М.— М. на квартиру. Когда он ушел, то нагрянула полиция. Происхождение 25 тысяч рублей М.— М.объяснил, что получил их от Хвостова за реабилитацию дяди Хвостова, который, как известно, скомпрометировался в деле покушения на Распутина, каковое покушение было исследовано именно М.— М. Этим следствием М.— М. попал в контры с бывшим своим покровителем Хвостовым, т. к. состоял в то время уже секретарем у Штюрмера и от его имени вел следствие, и должен был обнаружить закулисную работу Хвостова.

Но во время обыска в бумагах М.— М. была найдена статья на французском языке, интервью с Татищевым (директором Соединенного банка), и тогда М.— М. заявил полиции, что он сперва неправильно показал причину получения 25 тысяч рублей, не желая выдавать секрета Татищева, но раз статья найдена, то он не считает себя вправе больше утаивать истину и должен сознаться, что Хвостов передал ему деньги именно за пропаганду за границей кандидатуры Татищева в министры финансов.

Таковы обстоятельства дела, но самое курьезное идет дальше.

На 15 декабря (1916 г.) было назначено судебное заседание, как вдруг накануне министр юстиции получил личную телеграмму от Государя с повелением дело прекратить. Это совершенно не бывалый факт в судебной практике, чтоб дело прекращать перед самым судом. Можно миловать осужденного, можно дело прекратить до предания суду, но перед самым судом — этого еще не бывало. Публика очень интересовалась процессом, и министр юстиции боялся, чтоб публика не узнала о Высочайшем повелении, что скрыть накануне суда очень трудно. Было решено, дабы спасти положение, все же открыть судебное заседание, пустить публику (двери должны были быть закрыты) и затем придраться к неявке одного из свидетелей и заседание отложить. Тем временем, Макаров думал получить от Государя новую инструкцию. Так было сделано.

15 декабря двери были открыты, недоумевавшая публика хлынула в зал. При проверке свидетелей один не явился. Прокурор, который был предупрежден, не нашел возможным слушать дело. Защита Ман.— М., вероятно, тоже знавшая в чем дело, настаивала, как и прокурор, дело слушанием отложить. Представители гражданского суда, ничего не подозревавшие, настаивали, напротив, на слушании дела, а показание не явившегося свидетеля прочесть. Суд вышел совещаться и, конечно, постановил дело слушанием отложить из-за неявки свидетеля. Тем временем Макаров написал доклад по делу и просил аудиенции, но его не приняли, а через несколько дней, 20 декабря, он был уволен. Макаров передал свой доклад перед уходом Трепову, но и Трепов 27 декабря был уволен.

Теперь, новый министр юстиции снова поставил дело Ман.— М. на очередь и оно должно слушаться во второй половине февраля. Но пойдет ли дело или опять сорвут в последний момент — неизвестно. Середа, передавая мне все эти подробности, очень волновался, как это можно было дело прекращать, где же, спрашивал он, после этого, гарантия беспристрастного суда, гарантия уголовных законов. Все эти устои, без которых никакое государство существовать не может, так рушат. Но газеты все же напечатали на следующий день, не то, что дело было отложено, а именно, что прекращено. Вероятно, сам Ман.— Ман. позаботился об этом.

Все эти мелочи очень характерны для понятия того настроения, которое царило всюду в декабре прошлого года. События чередовались с головокружительной быстротой, чуть ли ни день за днем. Отмечу еще из того, что говорил мне Середа, некоторые мелочи.

Распутина весь день охраняли два агента охраны, но ночью они не дежурили и даже накануне убийства Распутина, несмотря на то, что его секретарь Симанович предупредил об опасности, грозящей Распутину, агентов ночью не было, чем и объясняется, что след Распутина сразу пропал.

Распутин всегда предупреждал Симановича, по какому телефону его можно найти ночью в случае надобности.

На Распутине в день убийства была знаменитая рубашка с богатыми вышивками, о которой столько говорили.

Назначение вскрытия до срока и вдобавок ночью, по Высочайшему повелению, Середа думает, было сделано с целью, вызвать невозможность вскрытия, чего добивились очень знакомые и родственники Распутина. Во время вскрытия они все во главе с Головиной⁴⁸¹прибыли в Чесменскую богадельню, и все порывались в покойницкую, желая отслужить панихиду и тем помешать вскрытию. Но их не пустили к великому их отчаянию. Куда было затем увезено тело Середа не знает. Родственники не желали вскрытия, чтоб старца не потрошили, но им не удалось избежать этой печальной формальности.

К сожалению, показания Середы есть лишь одностороннее освещение дела. Несомненно, параллельно велось дознание департамента полиции, и их сведения должны быть полнее. Вероятно, высшие власти не желали, чтоб судебные органы слишком далеко зашли в своем следствии и оттеснили их в сторону.

Середа говорил, что во время следствия Николай Михайлович попросил заехать к нему прокурора [Судебной] Палаты Завадского. Тот обрадовался, думая найти у Николая Михайловича новые данные по делу, был разочарован, т. к. Николай Михайлович меньше его знал о деле.

В заключении Середа мне сказал, что он много видел преступлений умных и глупых, но такого бестолкового поведения соучастников, как в данном деле, он не видел за всю свою практику. Ежели они решили выдумать легенду для отвода глаз, то ее следовало бы разработать детально и всем держаться того же, а не говорить все разное.

Ежели в будущем узнаю что-либо новое по делу, то запишу как исторический интерес.

Теперь запишу то, что мне говорил генерал Бернов Евгений Иванович⁴⁸² со слов бакинского градоначальника. Когда Дмитрий прибыл в Баку, он должен был в тот же день на пароходе идти в Ензела, но, увидев бурное море, отказался продолжать путешествие, сказав: ‘Не могу’ и заплакав. Он уехал только через два дня, и в это время из Петрограда сыпались шифрованные депеши одна за другой. О роли флигель-адъютанта Кутайсова, во всем этом деле, пока никто ничего не говорит.

Дело Манасевича-Мануйлова*

* К стр. 71 [233]. — Примеч. автора.

Сегодня этот тесный ‘большой зал’ окружного суда является как бы экраном, по которому проходят в причудливом беспорядке герои последнего времени. От них никуда не уйдешь. И никак их не расставишь по званиям и рангам. Даже в списке свидетелей следуют один за другим: No 20 — сенатор Климович Евгений Константинович, No 21 — Шкаф, Маркус-Давыдов.

Тот самый Шкаф, о высылке которого Мануйлов так убедительно рассказывал И.С. Хвостову, и который минут через 20 встретился Хвостову на улице целым и невредимым… {Часть текста из газеты ‘Русская Воля’ от 14 февраля 1917 г. опущена автором.}

И далее:

…признает ли себя виновным Манасевич-Мануйлов в том, что он, уверив товарища директора Московского соединенного банка С.И. Хвостова, что он, Мануйлов, состоит членом комиссии для обследования деятельности кредитных учреждений, что в этой комиссии производится дело о неправильных действиях соединенного банка и что по этому делу представителям банка угрожают обыск и аресты, — он же за вознаграждение может воздействовать на комиссию в смысле избавления банка от всех неприятностей, похитил у названного Хвостова ‘свыше 300 рублей?’ (как известно речь идет о 25 000 руб.).

На все эти вопросы Манасевич-Мануйлов с эспрессией отвечает: ‘Нет и нет’. Рейхерт, который не может говорить, т. к. ему сделана серьезная операция, делает энергичные отрицательные жесты.

18 февраля

Сегодня мне рассказывала графиня Р-й, что ей говорил один из офицеров Собственного Его Величества полка, который присутствовал на похоронах Гр. Распутина, что первоначально думали его похоронить в Феодоровском соборе и офицеры решили в этом случае ночью тело убрать вон. Потом было решено похоронить его на участке земли, принадлежащем Ане Вырубовой {См. стр. 17[210]. — Примеч. автора.}.

1 марта

По последним телеграммам, полученным мама от Кирилла и Бориса, видно, что в Петрограде творится что-то неладное. Кирилл пишет ‘положение серьезное’, Борис ‘все идет плохо’. В газетах, за последние дни ни одной телеграммы из Петрограда. 25 февраля Государственный Совет и Дума распущены до апреля. Почему это произошло, сведений нет. В одной местной газете была заметка, достоверность которой определить трудно, где сказано о каких-то уличных беспорядках в Петрограде и о ранении агентов полиции. Этим исчерпывается все, что мы знаем. По-видимому, действительно, что-то произошло и вероятно в связи с неожиданным закрытием Думы. Мама мне говорила, что еще перед отъездом в Царском Селе во дворце была корь. Теперь от Ратьковых⁴⁸⁸ получена телеграмма с известием, что Аня Вырубова при смерти и тоже от кори. Государь уехал в армию и, сопоставляя все вместе, народная молва утверждает, что корь не нечаянно попала во дворец, и Государь недаром уехал как раз перед закрытием Думы. Что там было, и чем руководствовались при принятии такого крупного решения — не знаем, но знаем, что это произвело весьма тягостное впечатление на всех.

Хотя от самой Думы, решительно никто не ожидал и не ожидает реальной пользы, но это тот клапан, который дает выход всякому темпераменту. Пусть болтают. Все равно значения мало. Страна не может прислушиваться к таким ничтожным речам ничтожных людей. Ни одной яркой личности среди Думы. Все партийные ораторы, ни одного патриота. Вместо дела — слова и слова ничтожные, лживые, с потугами на эффект, но пустые, бессодержательные и глубоко непатриотичные. Но, несмотря на все это, по-моему, Думу не следовало бы закрывать, как нельзя безнаказанно зашить ж-у {Так в тексте дневника.} человека, в виду ее смрадности. Организмы должны иметь свои выходы, как физиологические, так и государственные.

В истории хорошо известно, что ни один парламент реальной пользы никогда не приносил. Его можно назвать сдерживающим началом от произвола министров, но не более. Говорить, что это есть истинное выражение мнения всего народа — явный абсурд. Кто знаком с выборной техникой и статистикой — тот ясно видит, кто выбирает и кого. Но, повторяю, раз Дума учреждена — она должна существовать и лучше, чтоб она существовала. Когда она закрыта, все ждут от нее ‘чуда’, а когда открыта — никто ничего не ждет. Это психологический закон. Запертый ларец вызывает любопытство — что в нем содержится, но открытый, пустой ларец ровно никого не интересует. Надо бы так мыслить перед тем, чтоб закрывать Думу — и лучше было бы — для всех!

УКАЗ О РОСПУСКЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ*

* Вырезка из газеты: ‘Русский Инвалид’, опущены газетные сообщения от 25 февраля об отбытии императора в действующую армию 22 февраля.

На основании ст. 99 основных государственных законов повелеваем: ‘Занятия Государственной Думы и Государственного Совета прервать 20 февраля сего года и назначить срок их возобновления не позднее апреля 1917 года, в зависимости от чрезвычайных обстоятельств.

Правительствующий Сенат не оставит к исполнению сего учинить надлежащее распоряжение.

На подлинном Собственной Его Императорского Величества рукою подписано:

‘Николай’.

27 февраля 1917 года.

В Царской Ставке, 25 февраля.

Скрепил: председатель Совета Министров кн. Николай Голицын.

3 марта. Кисловодск

Уже с 27 февраля тут стали ходить слухи, что в Петрограде творится неладное. Говорили о народных волнениях, о стрельбе по улицам, о жертвах и т. д. Но объявление генерала Флейтера⁴⁸⁴ явилось совершенно неожиданным. Днем тут стали распространять полученную здесь телеграмму от Родзянко (она на следующей странице). Текст мало понятен и совершенно не объясняет, что же, наконец, произошло в Петрограде. Днем стали распространять слухи, что все министры арестованы. Царское Село изолировано от всего мира, что всюду спокойно, но как будто власть перешла в другие руки.

Около 4 часов я получил из Тифлиса от дяди Николаши следующую телеграмму:

‘Ввиду того, что я назначен верховным главнокомандующим, ты меня в Тифлисе не застанешь‘.

Телеграмма подана в 14 ч., а получена в 14 ч. 45 м. На запечатанном конверте написано, что для доставления отправлено в 15 ч. 40 м., т. е. почти через час после получения. Тоже мало понятно. {Далее вклеен телеграфный бланк.}

Императорский Телеграф в Кисловодске

ТЕЛЕГРАММА No …

’21/20′ слов.

Подана в Тифлисе 3 марта 1917 г. 14 ч. — м. по п[олудню].

Получена в Кисловодске 3 марта 1917 г. 14 ч. 45 м. по п[олудню].

Великому князю Андрею Владимировичу.

Ввиду того, что я назначен верховным главнокомандующим, ты меня в Тифлисе не застанешь.

Дядя Николаша’.

Это ответ на мой запрос, когда могу застать дядю в Тифлисе.

‘Копия с копии.

КОПИЯ.

Передайте по Владикавказской дороге всем начальникам по всей линии по поручению Комитета Государственной Думы.

Объявляю следующий приказ Председателя Государственной Думы.

Железнодорожники. Старая власть создавшая разруху всех отраслей Государственного Управления оказалась бессильной.

Государственная Дума взяла в свои руки создание новой власти.

Обращаюсь к вам от имени Отечества. От вас зависит теперь спасение Родины.

Она ждет от вас больше, чем исполнения долга, от вас ждет подвига, движение поездов должно производиться непрерывно с удвоенной энергией, слабость и недостаточность техники на Русской сети должна быть покрыта вашей беззаветной энергией, любовью к Родине и сознанием важности транспорта для войны и благоустройства.

Председатель Родзянко.

Член вашей семьи, я твердо верю, что вы сумеете ответить на этот призыв и оправдать надежду на вас нашей Родины, все служащие должны остаться на своем посту.

Член Государственной Думы
Бубликов.

3 марта 1917 г. Кисловодск’.

Перемены в правительстве*

* Вклейка вырезки из газеты ‘Терек’ от 3 марта 1917 г.

Из Тифлиса начальником Терской области получена следующая телеграмма от управления главного начальника снабжения Кавказской армии:

‘В виду циркулирующих разнообразных слухов сообщается, что в Петрограде произошли события, вызвавшие перемену высших правительственных лиц, причем в настоящее время в столице наступило успокоение.

Войска Кавказской Армии⁴³⁵ победоносно продвигаются вперед на соединение с нашими доблестными союзниками — англичанами.

Соблюдение полного спокойствия населения Кавказа крайне необходимо, как обеспечение победы армии и безостановочного подвоза и снабжения населения продовольствием.

Об этом, согласно приказания начальника Терской области, доводится до сведения населения области’.

Подобные объявления появились сегодня во всех газетах. Трудно только понять, в чем именно дело и какая перемена ‘высших правительственных лиц’ произошла. К вечеру ждем телеграммы, но до сих пор (6 ч. веч.) телеграммы еще нет.

3 марта

Около 10 ¹/₂ ч. вечера из Пятигорска прибыли ко мне жандармский офицер подполковник (начальник железнодорожного участка) и капитан (помощник областного губернского жандармского управления) с докладом по текущим событиям. Часть сведений, о которых они говорили, уже напечатана в газетах, другая же часть не напечатана.

В общем, картина рисуется следующим образом. 26 февраля, когда в Думе был получен указ о роспуске, Дума решила не расходиться и обсудить создавшееся положение. Одновременно с этим на улице шла стрельба. По частным сведениям, казаки и семеновцы не пожелали стрелять в толпу, преображенцы же остались верны. Дума немедленно перетянула к себе те части, которые не желали стрелять в толпу, и получилось — часть войск за Думу. Затем Родзянко отправил две телеграммы — одну Государю, другую главнокомандующим, которая на следующей странице. Не получая никакого ответа из Ставки, Дума решила образовать Временное правительство из разных лиц и приступила к аресту всех настоящих и части бывших министров, имена коих тоже здесь найдете.

Телеграмма М.В. Родзянко царю*

* Вырезки из газеты ‘Терек’ 3 марта 1917 г.

Петроград. 1.III. Первая телеграмма Родзянко царю:

26 февраля председатель Государственной Думы отправил в Ставку царю телеграмму следующего содержания:

‘Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт, продовольствие и топливо пришли в полное расстройство. Растет общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца’.

В тот же день 26 февраля председатель Государственной Думы протелеграфировал всем главнокомандующим фронтами вышеприведенную телеграмму, снабдив ее просьбой поддерживать со своей стороны перед царем обращение председателя Государственной Думы.

Печатается по распоряжению исполнительного комитета Государственной Думы.

Желание Государыни

Петроград. 1.III. Сегодня утром комендант Царскосельского дворца вызвал по телефону председателя исполнительного комитета Гос. Думы и передал, что Государыня просит переговорить с нею.

В Царскосельский дворец введены солдаты.

(ПТА {Петроградское телеграфное агентство.}).

Заведывание министерствами

Петроград. 1.III. Постановление временного исполнительного комитета Гос. Думы.

Для заведывания министерствами назначены особые комиссары из членов Госуд. Думы: Министерством внутренних дел — Капнист [П-ой], Масленников⁴³⁶, Ефремов⁴³⁷, почтой — Барышников и Черносвитов, телеграфом — Тройский⁴³⁸ и Калугин, военным и морским министерствами — Савич⁴³⁹ и Саватеев, петроградским градоначальством — Герасимов и Министерством земледелия Волков⁴⁴⁰, Демидов⁴⁴¹, кн. Васильчиков и Капнист 1-й⁴⁴², Министерством юстиции — Маклаков⁴⁴³, Аджемов⁴⁴⁴ и Басаков, Министерством торговли и промышленности — Родзянко 2-й и Ростовцев, Министерством финансов — Виноградов⁴⁴⁵и Титов⁴⁴⁶, и Сенатом — Годнев⁴⁴⁷.

Аресты представителей власти

Петроград. 1.III. В Министерский павильон Таврического дворца доставлены арестованные, начиная с 27 февраля, в разное время: Щегловитов, Штюрмер, Курлов, Рейн⁴⁴⁸, Ширинский-Шихматов⁴⁴⁹, Комиссаров⁴⁵⁰, петроградский градоначальник Балк, товарищ министра путей сообщения Борисов⁴⁵¹, начальник Управления жел. дор. Барташев, начальник Главного Управления военно-учебных заведений генерал Забелин⁴⁵², вице-адмирал Карцев, адмирал Гире, министр внутренних дел Протопопов, министр юстиции Добровольский, бывший министр юстиции и внутренних дел Макаров, товарищ председателя Государственного Совета Дейтрих.

Освобождены министр здравоохранения Рейн и начальник Военно-медицинской Академии генерал Макавеев.

Печатается по распоряжению исполнительного комитета Госуд. Думы.

Петроград. 1.III. Сегодня прибыли и арестованы бывший министр финансов Барк и члены Госуд. Совета Трепов и Стишинский.

Петроград. 1.III. Арестованы: министры — путей сообщения Кригер-Войновский, военный — Беляев⁴⁵³, юстиции — Добровольский, бывший генеральный [ди]ректор департамента полиции ген. Климович, председатель Союза русского народа Дубровин⁴⁵⁴, помощники петроградского градоначальника Вендорф⁴⁵⁵ и Лысогорский⁴⁵⁶ и все главные чины градоначальства.

Петроград. 1.III. Арестованных чинов наружной и тайной полиции и жандармов предписано доставлять в отделение комендатуры в манеж кавалергардского полка.

Арест Н.А. Маклакова

Петроград. 1.III. Арестован бывший министр внутренних дел Маклаков.

Арест Сухомлинова

Петроград. 1.III. Сегодня арестованы бывший военный министр Сухомлинов и начальник петроградского охранного отделения.

В Царском Селе

Петроград. 1 марта рано утром комендант Царскосельского дворца по телефону обратился к председателю исполнительного комитета Гос. Думы с просьбой принять меры к водворению порядка в Царском Селе, особенно в районе дворца. По распоряжению исполнительного комитета в Царское Село командированы члены Госуд. Думы Демидов и Степанов⁴⁵⁷. Всем частям царскосельского гарнизона временным комитетом предписано оставаться на своих местах и поддерживать порядок.

Заявление вел. кн. Кирилла Владимировича

Петроград. 1.III. Великий князь Кирилл Владимирович сообщил Гос. Думе, что желает прибыть в Думу и вступить в переговоры с исполнительным комитетом. (ПТА).

Арест Горемыкина

Петроград. 1.III. Арестован бывший председатель Совета Министров Горемыкин.

Перевод в Петропавловскую крепость

Петроград. Часть арестованных бывших сановников переводится из Таврического дворца в Петропавловскую крепость.

С арестом всего правительства и захватом центральных учреждений почты и телеграфа, получилось сразу впечатление по всей России. Посылаются телеграммы, угодные Временному правительству, и ничего больше. Однако жандармы знают, что Родзянко, не получая ответа из Ставки, обратился к великому князю Николаю Николаевичу и завязалась переписка, из которой можно понять, что Государь предлагал подавить бунт в Петрограде военной силой, но будто бы Николай Николаевич нашел, что эта мера опоздала.

Дума предложила Государю отречься от престола в пользу Алексея Николаевича с регентом Михаилом Александровичем, но Государь, соглашаясь на отречение хотел установить регенство в четырех лицах, но, опять по слухам, Николай Николаевич не нашел это возможным.

Как видно из вырезок, последние телеграммы датированы 1 мартом. Значит за 2 и 3 марта из Петрограда сведений не получено. Возможно, что там приняты меры и бунт кончился. Во всяком случае, полная неизвестность, но все же не следует упускать из внимания недостаток сведений за 2 и 3 марта.

Что произошло в самом Петрограде неизвестно, по газетам видно — что улица взяла власть в свои руки, и вопрос из Думы перевалил на улицу. Список лиц, ставших во главе правительства, вряд ли вызовет удовольствие во всей России. […] {Начало фразы в тексте тщательно зачернуто.} достаточно опротивели всем и можно ожидать, что это новое правительство встретит всеобщий отпор при условии что государство {Первоначально было написано ‘Государь’, затем исправлено на ‘государство’.} крикнет клич по всей России. Народу надо за кем-нибудь идти. Кто сильнее тот и прав в данную минуту. Лишь слабость может погубить дело. Нужна твердая власть, решительная и безбоязненная. Паралич центральной власти, вызванный поголовным арестом, остановит временно государственный механизм, и новым случайным лицам не так легко удастся восстановить нормальный порядок в короткое время. Здесь, например, власти, получая телеграммы за подписью Родзянко, исполнять их не желают. ‘Что это за самозванцы, — говорят они, — мы им не слуги’.

Повторяю одно, мы не знаем, что делается в данное время. Возможно, что приняты меры, но какие, Бог весть.

Да ужасное, позорное время переживаем. Нет слов описать, что пережили мы за этот день. Но еще ужаснее, что мы предвидели наступление катастрофы, предупреждали — нас не слушались и докатились.

Если вдуматься хотя бы в тот факт, что императрица должна была вступить в переговоры с Временным правительством. Это достаточно ярко. Она хотела закрыть Думу, она не соглашалась с общественным мнением, и ей самой теперь пришлось вступить в переговоры с отвергнутыми ею лицами. Судьба.

Вот состав Временного правительства и его воззвание. Прямо не верится, что такие вещи могут быть и во время войны. Стыдно за всех.

Постановление Государственной Думы*

* Вырезки из газеты с надписью ‘От Петроградского телеграфного агентства’.

Петроград. 1.III. Совет старейшин 26 февраля, собравшись в экстренном заседании и ознакомившись с указом о роспуске, постановил Государственной Думе не расходиться и всем депутатам оставаться на местах.

Около 1 ч. дня 26 февраля делегация от солдат явилась в Гос. Думу для осведомления о позиции, занятой народными представителями.

Родзянко передал делегации следующее, единогласно принятое постановление совета старейшин:

‘Основным лозунгом момента является упразднение старой власти и замена ее новой. В деле осуществления этого Государственная Дума примет живейшее участие, но для этого, прежде всего, необходимы порядок и спокойствие’.

Одновременно с этим Председатель Государственной Думы вручил делегатам тексты телеграмм, отправленных царю в Ставку, начальнику штаба генералу Алексееву и трем главнокомандующим фронтами.

Печатается по распоряжению Исполнительного Комитета Государственной Думы.

Состав исполнительного комитета

Петроград. 1.III. 27 февраля в полночь окончательно организовался Исполнительный Комитет Государственной Думы в следующем составе:

Родзянко, Керенский⁴⁵⁸, Чхеидзе⁴⁵⁹, Шульгин, Милюков⁴⁶⁰, Караулов, Коновалов⁴⁶¹, Дмитрюков⁴⁶², Ржевский⁴⁶³, Шидловский⁴⁶⁴, Некрасов⁴⁶⁵ и Львов⁴⁶⁶.

От комитета Государственной Думы

Петроград. 1.III.

От Временного комитета Государственной Думы.

Временный комитет членов Государственной Думы при тяжелых условиях внутренних разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка.

Сознавая всю ответственность принятого им решения, комитет выражает уверенность, что население и время помогут ему в трудной задаче создания нового правительства, соответствующего желаниям населения и могущего пользоваться его доверием’.

4 марта. Кисловодск

Сегодня как гром нас обдало известие об отречении Государя за себя и Алексея от престола в пользу Михаила Александровича. Второе отречение великого князя Михаила Александровича от престола еще того ужаснее. Писать эти строки при переживании таких тяжелых моментов слишком тяжело и трудно. В один день — все прошлое величие России рухнуло. И рухнуло бесповоротно — но куда мы пойдем. Призыв Михаила Александровича к всеобщим выборам ужаснее всего. Что может быть создано, да еще в такое время.

О! Боже, за что так наказал нашу Родину. Враг на нашей территории, а у нас что творится. Нет, нельзя выразить все, что переживаешь, слишком все это давит, до боли давит.

МАНИФЕСТ
ОТРЕЧЕНИИ ОТ ПРЕСТОЛА НИКОЛАЯ II*

* Вырезки из пятигорской газеты: ‘Кавказский край’. Экстренный выпуск от 4 марта 1917 г.

Петроград. 3 марта. Божей милостью Мы Николай Император Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский и проч. и проч.

Объявляет всем нашим верным подданным.

Во дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание.

Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны.

Судьба России, честь геройской нашей армии, блага народа и все будущее дорогого нашего Отчества требует доведения войны во чтобы то ни стало до победного конца.

Жестокий враг напрягает последние силы и уже близок час, когда доблестная армия наша совместно со славными союзниками нашими сможет окончательно сломить врага.

В эти решительные дни в жизни России почли Мы долгом совести облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной Думой, признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя верховную власть.

Не желая растаться с любимым сыном Нашим Мы передаем наследие брату Нашему, Великому Князю Михаилу Александровичу.

Благословляю Его на вступление на Престол Государства Российского. Заповедаем Брату Нашему править делами Государства в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принося в том ненарушимую присягу во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед Ним повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести Государство Российское на путь победы, благоденствия и славы, да поможет Господь Бог России.

На подлинном собственною Его Императорского Величества рукой подписано

НИКОЛАЙ

2 марта в 15 час. 1917 года.

Город Псков.

Скрепил: министр Императорского Двора

генерал-адъютант граф Фредерикс.

ОТРЕЧЕНИЕ ОТ ПРЕСТОЛА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ
МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА

Петроград. 3 марта. (Официально). ‘Тяжкое бремя, возложенное на Меня волею Брата Моего, передавшего мне Императорский Всероссийский Престол в годину беспримерной войны и волнений народа. Одушевленный единой со всем народом мыслью, что выше всего — благо Родины Нашей, принял Я твердое решение, что в том лишь случае можно принять верховую власть, если таковая будет воля Великого Народа нашего, которому и надлежит всенародным голосованием, через представителей своих в Учредительном Собрании⁴⁶⁷, установить образ правления и новые Основные Законы Государства Российского. По сему призываю благословление Божие и прошу всех граждан Державы Российской подчиниться временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всей полнотой власти впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразить волю народа’.

На подлинном подписано.

МИХАИЛ.

3 марта 1917 года.

Пятигорск, типография Г. Д. Сукиасянца.

События, предшествовавшие отречению Николая II от престола*

* Вырезка из газеты ‘Баку’ второе прибавление от 7 марта 1917 г. к No 53.

Из Старой Руссы ‘Русскому Слову’ сообщают:

‘В полночь на 3-е марта, в 4 часа 20 минут утра, ваш корреспондент, добравшись на дежурном паровозе из Вишеры на ст. Русса, имел возможность встретить царский поезд и быть свидетелем событий, предшествовавших отречению Николая II.

Поездов было два. Впереди шел свитский поезд ‘Литер Б’ под командой командира железнодорожного полка генерал-майора Цабеля⁴⁶⁸. Поезд шел в полном составе с полуротой железнодорожного полка и 20 человеками сводного полка. Остальная охрана разбежалась.

Сзади следовал поезд ‘Литер А’ Николая II.

Из беседы с окружавшими Царя лицами выяснилось следующее:

В 3 часа ночи под 1-е марта оба поезда, шедшие полным ходом, каждый с двумя большими американскими паровозами, прибыли на ст. Вишера. Царь был вызван царицей из Ставки в Царское Село.

Оказалось, что Царю не была доложена ни одна телеграмма Родзянко. Не были доложены и телеграммы главнокомандующих, за исключением первой, посланной генерал-адъютантом Алексеевым.

Вокруг него не было никого. Были только дряхлый старик граф Фредерикс, знаменитый адмирал Нилов, комендант царского поезда и дворцовый комендант Воейков. Спутники Царя много пили. Адмирал Нилов настойчиво уговаривал Царя пить. Больше всего Воейков и Нилов боялись, чтобы Царь не узнал правды, что происходит и, Царь ничего не знал.

В час ночи под первое марта Цабель, возмущенный, заявил Воейкову, что это недопустимо и что если они не пойдут к Царю и не доложат немедленно обо всем, он сам, устранив их силой, пойдет и скажет все. Воейков сказал, что сделает это.

Сам Царь спал. Он был утомлен. Ему сообщили, что в Петрограде революционеры, студенты и хулиганы взбунтовали молодых солдат, что эти солдаты, отправившиеся к Госуд[арственной] Думе, терроризировали депутатов, что Родзянко под влиянием Чхеидзе и Керенского уступил и что город захвачен чернью и взбунтовавшимися солдатами. Однако, — сказали Царю, — достаточно каких-нибудь четырех хороших розг, чтобы разогнать их.

В Вишере в 2 часа ночи Царь проснулся и вызвал Нилова.

— Скажите, — спросил он, — что же творится в Петрограде? Нилов отвечал, что там происходит большие беспорядки, но не

такие, чтобы нельзя было их подавить в один-два дня. В это время в вагон вошел Воейков и сказал:

— Сейчас получена телеграмма, что из Могилева идет на ст. Дно поезд с 700 Георгиевскими кавалерами.

Государь! Этих доблестных героев довольно, — сказал Воейков. — Их достаточно, чтобы Ваше Величество, окруженый этой славной свитой, могли явиться в Царское Село. Там Вы станете во главе верных Вашему Величеству войск царскосельского гарнизона и двинетесь в Петроград к Государственной Думе. Взбунтовавшиеся войска вспомнят царскую присягу и сумеют справиться с молодыми солдатами и революционерами.

В этот момент в поезд вошел Цабель.

— Все это, Государь, Вас обманывают, — сказал он Царю. — Вот телеграмма. Смотрите, она помечена: ‘Петроград. Комендант Николаевского вокзала. Поручик Греков’. Вы видите, что тут предписывается задержать на ст. Вишера поезд ‘лит. А’, и затем направить в Петроград, а не в Царское Село.

Государь вскочил.

— Что это? Бунт?! Поручик Греков командует Петроградом!? Цабель сказал: ‘Ваше Величество, в Петрограде 60 000 войск во

главе с офицерами перешли на сторону Временного правительства. Ваше Величество объявленны низложеным. Родзянко объявил всей России о вступлении в силу нового порядка. Ехать вперед нельзя. На всех железных дорогах распоряжается депутат Бубликов’.

В крайнем изумлении, растерянности и гневе Государь воскликнул: Но почему же мне ничего не сказали раньше об этом? Почему говорят только сейчас, когда все кончено?

Но через минуту он с спокойной безнадежностью сказал: ‘Ну и слава Богу. Я поеду в Ливадию. Если потребует народ, я отрекусь и поеду к себе в Ливадию в сад. Я так люблю цветы’.

Цабель развел руками и вышел из вагона.

Воейков, поручив Государя Нилову, вышел из поезда и приказал двинуться вперед.

В это время смазчики попортили паровоз поезда.

Пришлось взять паровоз свитского поезда, на что потребовалось полчаса. Ехавшие с Государем 16 конвойцев⁴⁶⁹ вышли и следили, чтобы не попортили второй паровоз.

На рассвете 2-го марта двинулся этот последний царский поезд Николая II от ст. Бологое с целью, во что бы то ни стало прорваться в Царское Село. В первом за тендером вагоне помещался взвод солдат железнодорожного полка и небольшой запас рельсов и шпал на тот случай, если будет испорчен путь. Недалеко от ст. Дно была получена телеграмма, что гарнизон Царского Села тоже перешел на сторону народа, что покинутая войсками императрица просила Родзянко и Гос. Думу оказать защиту семье. Сообщалось так же, что весь гарнизон Петрограда находится во власти Гос. Думы.

Государь задумался, потом сказал:

— Поехать в Москву. Мрозовский⁴⁷⁰ говорил: ‘Москва всегда отстоит меня’.

Потом пришла новая депеша: ‘Московский гарнизон целиком на стороне нового правительства. Арестованы все власти, так что в Москве нет иных войск, кроме народных’.

Тогда царский поезд стал метаться от Дна до Бологого и обратно, тщетно стараясь прорваться куда-нибудь. Наконец, на станции Дно встретили поезд ген. Иванова, который доложил Государю обо всем происходящем в столицах и сказал: ‘Революционеры взяли власть. Теперь — единственное спасение ехать в армию’.

Одно из присутствовавших лиц из состава свиты Государя утверждает, что в эту минуту Воейков воскликнул: ‘Теперь остается одно — открыть минский фронт немцам и пусть германские войска придут для усмирения этой сволочи’. Нилов, как ни был пьян, возмутился, пусть правит, как знает, его, кстати, любят.

Государь сказал:

— Я подпишу отречение, поеду в армию проститься с солдатами, потом пусть делают, что хотят, никому мешать не стану.

Последний раз корреспондент видел Николая II в 4 часа утра в шагах двадцати от вокзала Руссы. Царь вышел на площадку землисто бледный, в солдатской шинели с защитными полковничьими погонами. Папаха была сдвинута на затылок. Он несколько раз провел рукой по лбу и рассеянным взглядом обвел станционные постройки. Рядом тяжело покачиваясь, стоял совершенно пьяный Нилов, что-то напевал. Постояв недолго Царь вошел обратно в вагон. Поезд тронулся’.

9 марта. Кисловодск.

5 марта я выехал в Тифлис повидать дядю Николашу. Поезд пришел в Тифлис в ночь с 6 на 7 марта (было 2 ч. утра). На вокзале узнал, что дядя Николаша уезжает из Тифлиса 7 марта в 10 ч. утра, в виду чего я остался в вагоне ночевать. В 8 ч. утра мне передали, чтоб я перешел в вагон дяди, а мой вагон отправят вперед со свитским поездом No 2. Много раньше 10 ч. собрались на вокзале все власти и много народу. Порядок поддерживался юнкерами. Ровно в 10 ч. дядя вошел в вагон и со ступенек еще раз благодарил всех за горячие проводы и высказанное ему доверие в победоносное окончание войны. Почти на всех остановках его встречали народ, рабочие и все говорили ему патриотические речи. Его простые, но сильные ответы вызывали громкое несмолкаемое ‘ура!’. Скоро после отхода поезда, он позвал меня к себе и вот что сказал:

‘Я рад тебя видеть, но перехожу прежде к делу. Тебе повелеваю оставаться при мама в Кисловодске до новых указаний и никуда не уезжать. Ручаться за вашу безопасность, конечно, я не могу, и меня могут арестовать каждую минуту — но все же в Кисловодске спокойнее.

Что делается в Петрограде, я не знаю, но по всем данным все меняется и очень быстро. Утром, днем и вечером все разное, но все идет хуже, хуже и хуже! (Эти слова были произнесены с расстановкой и ударением). Никаких сведений от Временного правительства, я не получаю, даже нет утверждения меня в должности. Последние акты, подписанные Государем, были мое назначение и князя Львова председателем Совета Министров. Таким образом, я назначен Государем, но указ Сенату не опубликован. Единственное, что может служить намеком о том, что новое правительство меня признает, это телеграмма кн. Львова, где он спрашивает, когда может приехать в Ставку переговорить. Больше я ничего не знаю и не знаю, пропустят ли мой поезд, но надо полагать, что я доеду.

Прежде чем говорить дальше о делах, должен тебе сказать два слова о […] {Несколько слов зачеркнуто. Далее, по-видимому, речь идет о великом князе Борисе Владимировиче.} Ты знаешь, я всегда был откровенен и в этом случае буду как всегда. Ты выслушай, тебе это будет полезно на будущее — Бог весть, что еще может быть. […] {Зачеркнуты и заклеены две строки.} глубоко возмутило всех. Еще, после опубликования отречения это было бы допустимо, но до этого долг присяги и чести не допускали таких действий. […] {Зачеркнуто несколько слов.}, т.е. переходить на сторону, в то время врагов Государя, где кровь наших предков, честь и сознание своего достоинства. Господь с ним, тяжело мне об этом говорить. Не знали […] {Зачеркнуто два слова.} возбудило столько негодований, что… {Зачеркнуто несколько слов.} в квадрате хуже — именно в квадрате. Это имя стало среди всего казачества ругательным. Сам по себе милый и симпатичный мальчик, его ли это вина или окружающих, но его имя стало ‘ругательным’ проклятым для всего казачества. Где-бы он не проехал, всюду оставляет смрадный след. Мне представили счета парохода ‘Куропаткин’ за его проезд из Энзели в Баку, переход в 12 ч. и стоит 10 тысяч руб. Масса вина и т.д. Запомни все это. Эти имена окончательно скомпрометированы. По приезде в Ставку я переговорю с … {Зачеркнуто слово, очевидно, Борис.} и наведу еще справки об его поведении, и ежели, и там я услышу то, что слышал здесь, то мне придется сказать ему, что оставаться походным атаманом он не может. Конечно, это будет сделано деликатно. Он мне подаст рапорт, что здоровье мешает продолжать нести службу — и его уход будет красив, но терпеть дальше такую ‘славу’ я не могу. Насчет Кирилла я еще не решил, но повелеваю, чтоб никто из братьев к мама не ездил ни в коем случае. Ты отлично сумеешь это устроить, никого не обижая, и передать это мама в достаточно деликатной форме. Теперь мы должны быть очень осторожны: ничего не говорить, быть сдержанными и спокойными. В случае, ежели будут арестовывать, не сопротивляться ни в коем случае. Все должны памятовать, что все [необходимо сделать] для победы и на славу Родины и все помыслы должны быть направлены на победоносное окончание войны, которая с Божьей помощью окончится победой, в этом не может быть сомнений. Но для этого все должны делать свое дело спокойно и с достоинством.

О событиях, случившихся в Петрограде, я узнал 1 марта в Бату-ме. Туда [я] ездил переговорить с адмиралом Колчаком⁴⁷¹ — он прямо невозможен. Получив первые сведения — я выехал в Тифлис, где получил телеграмму от Алексеева, что, по мнению всех командующих армий, Государь должен отречься от престола и просил меня лично телеграфировать об этом Государю, что мне и пришлось сделать. Я написал приблизительно так: ‘Впервые дерзаю, как верноподданный коленопреклоненно умолять Ваше Императорское Величество для пользы и т.д. отречься от престола’.

Ответа, конечно, не получил, получил лишь текст манифеста.

Еще 6 ноября 1916 года, когда я был в Ставке, я имел длинный разговор с Ники и в очень резкой форме. Я хотел вызвать его на дерзость. Но он все молчал и пожимал плечами. Я ему прямо сказал: ‘Мне было бы приятнее, чтоб ты меня обругал, ударил, выгнал вон, нежели твое молчание. Неужели ты не видишь, что ты теряешь корону. Опомнись пока не поздно. Дай ответственное министерство. Еще в июне с.г. я тебе говорил об этом. Ты все медлишь. Смотри, чтобы не поздно было потом. Пока еще время есть, потом уже поздно будет.

Как тебе не стыдно было, поверить, что я хотел свергнуть тебя с престола. Ты меня всю жизнь знаешь, знаешь, как я всегда был предан тебе, я это воспринял от отца и предков. И ты меня мог заподозрить. Стыдно Ники мне за тебя’.

В таком духе я говорил — он все молчал. Еще накануне, 5 ноября, Шавельский с ним долго говорил на эту же тему и тоже ничего. После этого я понял, что все кончено и потерял надежду на его спасение. Ясно было, что мы катимся быстро по наклонной плоскости и рано или поздно он корону потеряет. Ведь странно, что все, даже социалисты, его лично любят. Они мне сами говорили, что у него чудное сердце, прекрасная душа, он умный, симпатичный. — Но, ее терпеть больше не могли. Она его погубила окончательно. Боюсь, чтоб с ней плохо не обошлись. В газетах уже распространили слухи, что будто бы у Аликс нашли проект сепаратного мира⁴⁷². Единственное спасение я вижу в лозунге нового правительства — безкровная революция, но ручаться, конечно, нельзя. Народная ненависть слишком накипела и сильна.

Перед моим отъездом из Тифлиса у меня были два социалиста из самых крайних, левых. Когда они вошли, оба извинились за свой костюм и называли меня Ваше Императорское Высочество. Они оба откровенно говорили, что всю жизнь мечтали о социальном перевороте, но их мечта была конституционная монархия, но не теперешняя анархия. Этого они не хотели и не хотят, и не допустят до республиканского строя правления. Мы не доросли до этого, говорили они, рано для России.

На следующий день они устроили митинг вне города, и когда пришли военные они им сказали: ‘Что вы тут делаете? Идите в окопы защищать Родину и оставьте нам заниматься политикой’. Конечно, газеты ничего об этом не написали.

Что будет на Кавказе, предвидеть нетрудно. Армяне взяли все места в местных комитетах, и ни один мусульманин, ни один грузин ими не допущен до власти. Но армян налицо мало, почти все — в армии. Мусульмане же и грузины — не в армии, а дома, и количеством они больше армян. Историческая рознь между ними и армянами всегда существовала и, конечно, теперь это обострится еще больше. Мусульмане и грузины тоже захотят принять участие в правлении, и ежели армяне им не уступят, будет ужасная армянская резня на всем Кавказе. Я говорил мусульманам, призывал их к порядку, но рассчитывать на порядок нельзя. Через неделю, начнется резня, безусловно.

Тяжелое мы переживаем время, но верю, что Господь дарует нам победу, а внутреннее устройство образуется само собою’.

Потом дядя Николаша упомянул, что единства в нашей семье нет, что дядя Саша {Имеется в виду император Александр III.} разбил семью и теперь хотели бы, но уже не могут объединиться. Мы вспоминали наши семейные совещания и дядя выразил, что проектируемый семейный совет помог бы сплотить семью, но ничего тогда из этого не вышло. Мы все сделали, что было в наших силах, не наша вина, что ничего нам не удалось, а идея была хорошая. Говорили о Дмитрии Павловиче. Он будет переведен в Тифлис в распоряжение Баратова, который назначен главным начальником Тифлисского округа.

Дядя решил, чтобы семейство оставалось там, где каждый в данное время находится.

Днем я еще два раза был у дяди. Я выяснял мелочи и детали того, что он мне говорил. Между прочим, он получил телеграмму о разгроме его имения ‘Беззаботное’. Главным образом, рагромили погреба. Но видно, что временные власти сконфузились, ибо поставили 12 юнкеров, потом охранять имение. Говорил я с тетей Станой⁴⁷⁸. Очень мило и душевно беседовали. У всех полная вера в победу — единственная мысль всех в поезде, и вера, что дядя Николаша приведет к победе — его войска прямо обожают.

Вечером в поезде Влади вспоминал далекое прошлое, события предшествовавшие 17 октября. В то время Витте, составил уже знаменитый акт {Речь идет о Манифесте 17 октября 1905 г.}. Вопрос шел в то время уговорить Государя подписать. ‘За’ были Фредерикс и Витте. Влади был ‘против’ и говорил об этом Государю, доказывая, что лучше дать тогда, когда не вынуждают, через полгода, но не теперь. 16 октября Витте прислал Государю в Петергоф уже набело переписанный проект через князя Енгалычева, который один не хотел нести эту бумагу и просил Влади идти с ним. Государь принял Енгалычева, а затем, отпустив его, позвал Влади, который умолял не подписывать. Подождали немного. Государь долго слушал, а потом сказал:

— Я пошлю Трепову, пусть он скажет свое мнение.

На это Влади сказал, что Трепов посоветует подписать, потому что он трус.

— Ну это Вы слишком — он не трус. Я все же хочу знать его мнение.

Влади еще раз просил не делать [этого]. Прикажем стрелять. Все же было решено послать. Влади написал Трепову письмо: ‘Дорогой Митя — я с тобой служил в одном полку. Мы вместе прожили много лет, и я знаю твою честность и прямоту — в этом нет у меня сомнений. Но я не уверен в твоем гражданском мужестве. Посылаю тебе эту бумагу. Государь просит прочесть и сказать твое мнение. Ежели ты ответишь утвердительно — бумага будет подписана, отрицательно — нет. Заклинаю тебя всем, твоей честью и преданностью, не соглашайся. Ежели ты все же посоветуешь подписать, то предупреждаю тебя — нашей дружбе настанет конец’.

Письмо и бумага были посланы на миноносце. На следующее утро было последнее совещание, и были вызваны разные лица: Рихтер⁴⁷⁴, великий князь Николай Николаевич, Горемыкин. Но еще накануне вечером у Государя был Фредерикс. Влади ждал в приемной. Государь вышел с Фредериксом и Фредерикс обратился к Влади с просьбой уговорить Государя подписать. Влади отказался, доказывая несвоевременность. Фредерикс очень рассердился и пошел к Аликс уговаривать ее. На следующий день, после совещания, когда акт был уже подписан и все разъехались, Ники позвал Влади и просил его подождать, он хотел прогуляться. Потом позвал его в кабинет. Влади говорил, что Ники сидел с поникнутой головой и крупные слезы капали на стол. Когда Влади вошел он сказал ему:

— Не покидайте меня сегодня, мне слишком тяжело. Я чувствую, что, подписав этот акт, я потерял корону. Теперь все кончено.

— Нет, — ответил Влади, — еще не все потеряно. Нужно только сплотить всех здравомыслящих и дело можно спасти.

В этот же день Влади написал Рачковскому и этим было положено начало Союза русского народа⁴⁷⁵, который в то время сыграл известную роль, но потом выродился.

Потом Влади рассказывал, что раз он говорил Ники о Распутине и какой вред он наносит престижу.

— Вы неправы он — носитель чистой веры.

— Нет, Ваше Величество, ежели все ерархи церкви это не находят, то это не может быть чистой веры, он — просто хлыст. До него был человек, прошлое которого было чисто, у этого грязь и она марает Вас.

— Никто не вправе вмешиваться в мою частную жизнь.

— Ваша частная жизнь принадлежит всей России, она всех интересует и все вправе ей интересоваться.

— Влади, Вы меня любите?

— Ваше Величество, Вы хорошо это знаете, сколько лет мы были близки и делили горе и радости.

— Я это помню и верю Вам, и ежели Вы меня любите, то прошу, больше никогда об этом со мной не говорить, мне это слишком больно и тяжело.

С этого времени у него испортились отношения с Аликс, с которой был до того в самых лучших отношениях. Он говорил, что стал это чувствовать все больше и больше.

После болезни Алексея, осенью 1912 г., когда он стал уже поправляться, Влади отпросился в отпуск полечиться и при этом сказал:

— В моей любви и преданности Вам, Вы, конечно, не сомневаетесь, и я всегда буду таким, но обстоятельства меняются. Теперь удобный случай, я уеду, а потом Вы можете мне дать другое назначение, где я могу быть еще полезен.

— Вы на это намекаете, ответил Ники, указывая на дверь комнаты Аликс.

— Да, Ваше Величество.

— Нет. Вы ошибаетесь. Я Вам верю, и никогда, слышите, не говорите это мне, никогда я с Вами не расстанусь.

Прошло 4 года, и он был удален.

Бедный Влади, видно было как тяжело ему все это вспоминать. Напоследок я его спросил: ‘Croyezvous, que puisse un jour revenir?’ — ‘Oui peut, mais sans elle’ {Верите ли Вы, что возможен день возвращения? — Да, возможен, но без нее (франц.).}.

Я пропустил самое важное. Трепов ответил так: ‘По долгу совести, должен умолять Ваше Величество подписать’. В доказательство того, что Трепов был трус, Влади рассказывал, что однажды в Красном Селе, он получил тревожные сведения, что его, Трепова, хотят убить. Это так на него подействовало, что он слег в постель, и не мог вернуться в Петергоф. Когда же осенью Государь ушел в шхеры, он, прощаясь с Влади, сказал: ‘Возьмите побольше револьверов и патронов, все равно живыми не вернетесь’. Вскоре Трепов скончался от сердечного припадка. Теперь это все прошлое, но такое живое воспоминание для нас всех, переживших эти события. Еще четыре года тому назад Влади предупреждал Ники, что надо прислушаться к народным требованиям и идти им навстречу, как Наполеон говорил: ‘Il faut prvoir les vnements et aller au devant et non les suivres’ {Нужно предвидеть события и идти впереди них, а не следовать за ними (франц.).}. Но ничего не помогло. Влади закончил словами, что после войны он вернется к Ники и будет ему служить до гроба. Вся вина на ее стороне. Она его отрезала от мира. Он ничего не видел, ни с кем не был знаком, ничего не знал. Она не допускала до него никого. И все это Влади говорил мне и дяде Николаше. Не в бровь, а в глаз!

10 марта. Кисловодск

Я записал эпизодическую сторону событий, постараюсь теперь определить в каком мы положении теперь, через 8 дней после переворота.

Что всеобщее неудовольствие росло с каждым днем и захватило все слои народа это — факт. Какие элементы послужили этому, и в каком слое, какое имело влияние?

Внутренняя политика [определялась] чрезвычайно недоброкачественным выбором министров. Духовенство — растлевающим влиянием Гр. Распутина на религию и оскорбление религиозных чувств всех. Дворяне — удалением их от двора. Более 10 лет не было приемов, балов, обедов, и контакт царя с дворянами был прерван. Молодое поколение его даже в глаза не видало. Армия имела меньше всего основания быть чем-либо недовольной, но ее распропагандировали, что особенно успешно шло во время войны с уменьшением старого кадрового состава и вливанием необученного контингента, прямо от сохи, без дисциплины и понятий. Дума — это самый трудный вопрос. В ее составе и правые и левые. У каждого свои идеалы, непримиримые между собой, каждый мечтал быть у власти и провести свою программу.

Кроме того, раз Дума призвана существовать, нельзя было с ней так небрежно обращаться. Одним словом все были недовольны. Разбираться во всех этих причинах, слишком хлопотная работа, но факт остается фактом. Необходимо признать факт, что жизнь идет вперед и надо идти впереди событий. Последние события сорвались на вопросе ответственного министерства. Теперь же, ответственное министерство их не удовлетворяет. Нужна республика. В этом направлении идет пропаганда. Но все это решает кучка петроградцев, которые говорят от имени России, хотя их никто на то не уполномачивал, и совершенно неизвестно, как Россия взглянет на этот вопрос. Но их это мало смущает. Россия стояла всегда на последнем плане, на первом их личное я. Но если с гражданским строем они кое-как справятся, то в отношении армии допускаются действия, явно идущие к полному разложению армии. Преступной мерой является допущение армии в политическую борьбу страны. Нигде в мире ничего подобного никогда не было. До такой глупости еще никто не додумался, кроме Гучкова. В мирное время этот опыт можно сделать, но во время войны, повторяю, преступно. Уже в некоторых частях солдаты выбирают своих офицеров, удаляют нежелательных. При таких условиях никакой дисциплины быть не может и выиграть войну при этих условиях — прямо немыслимо. И так новые люди начали с ломки армии — умно, не правда ли. Объявив свободу слова, печати и т.д., отменили цензуру, но для кого. Телеграммы не идут, в газетах помещают все в извращенном виде, правды никто не пишет. Во имя свободы личности арестовывают кого угодно. В результате, во имя свободных принципов установили такую неограниченную самодержавную власть, какой не знали до сих пор, и попирают самые элементарные права. Хорошее начало, не правда ли. В результате — всякий делает что хочет, а в сущности, никто ничего не делает. Ведь говорить с трибуны и махать красным флагом, не есть реальная помощь. От этого немцам тяжелее не будет. Ужас не в самой революции, а в том, что нет Человека Русского во главе, нет честных труженников, все — болтуны пустые, и власть скользит из их рук, и уйдет в улицу, т.е. перейдет в анархию.

Прибытие новых частей*

* Вырезки из газеты ‘Русская Воля’ от 5 марта 1917 г.

Вечером 28-го февраля члены Гос. Думы И.Н. Ефремов и В.П. Шепеляев по поручению Комитета Гос. Думы ездили встречать на Балтийский вокзал части войск, прибывшие из местностей, расположенных вне Петрограда. Среди прибывших нескольких тысяч солдат народной армии находилась школа прапорщиков. Все части прибыли во главе со своими офицерами.

Для встречи этих полков великим князем Кириллом Владимировичем был предоставлен в распоряжение депутатов автомобиль. И.Н. Ефремов и И.В. Титов встретили войска частью у Балтийского вокзала, частью на самом вокзале и частью по дороге к Нарвской заставе.

Обращение великого князя Кирилла Владимировича

Сегодня днем великий князь Кирилл Владимирович довел до сведения временного Исполнительного Комитета Гос. Думы о том, что состоящий под его командой Гвардейский экипаж отдает себя в распоряжение временного Комитета.

Обращение великого князя Кирилла Владимировича к депутатам

Когда члены Гос. Думы поехали на автомобиле великого князя Кирилла Владимировича к его дворцу, великий князь встретил их у подъезда и в присутствии сопровождавшего депутатов конвоя и собравшегося народа, обратился к ним с приветственным словом:

— Мы все, — сказал великий князь, — русские люди. Мы все заодно. Нам всем надо заботиться о том, чтобы не было излишнего беспорядка и кровопролития. Мы все желаем образования настоящего русского правительства.

Великий князь Кирилл Владимирович в Государственной Думе

1 марта в 4 часа 15 минут дня в Таврический дворец приехал великий князь Кирилл Владимирович.

Великого князя сопровождали адмирал, командующий Гвардейским экипажем и эскорт из нижних чинов Гвардейского экипажа.

Великий князь прошел в Екатерининский зал, туда же был вызван председатель Гос. Думы М.В. Родзянко. Обращаясь к председателю Гос. Думы, великий князь Кирилл Владимирович заявил:

— Имею честь явиться к вашему высокопревосходительству. Я нахожусь в вашем распоряжении. Как и весь народ, я желаю блага России. Сегодня утром я обратился ко всем солдатам Гвардейского экипажа, разъяснил им значение происходящих событий и теперь я могу заявить, что весь Гвардейский флотский экипаж в полном распоряжении Государственной Думы.

Слова великого князя были покрыты криками ‘ура’.

М.В. Родзянко поблагодарил великого князя и, обратившись к окружавшим его солдатам Гвардейского экипажа, сказал:

— Я очень рад, господа, словам великого князя. Я верил, что Гвардейский экипаж, как и все остальные войска, в полном порядке выполнять свой долг, помогут справиться с общим врагом и выведут Россию на путь победы.

Слова председателя Гос. Думы были также покрыты криками ‘ура’.

Затем М.В.Родзянко, обратившись к великому князю, спросил, угодно ли ему будет оставаться в Гос. Думе? Великий князь ответил, что к Гос. Думе приближается Гвардейский экипаж в полном составе, и что он хочет представить его председателю Гос. Думы.

— В таком случае, — заявил М.В. Родзянко, — когда я вам понадоблюсь, вы меня вызовете.

После этого М.В. Родзянко возвратился в свой кабинет. В виду того, что все помещения Гос. Думы заняты представителями комитета петроградских журналистов, предложили великому князю пройти в их комнату.

Вместе с великим князем в комнату журналистов прошли адмирал Гвардейского экипажа и адъютант великого князя.

Отказ от командования*
(От собственного корреспондента).

* Вырезка из газеты ‘Приазовский Край’ от 10 марта 1917 г.

Петроград. Вел. кн. Кирилл Владимирович посетил военного министра А.И. Гучкова и заявил, что он сдает командование Гвардейским экипажем. А.И. Гучков признал мотивы, приведенные вел[иким] князем, основательными

Арест Николая II*

* Вырезка из газеты ‘Утро России’ от 8 марта 1917 г.

Совет министров в заседании своем 7-го марта постановил: 1) Признать отрекшегося от престола императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося императора в Царское Село.

2) Поручить генерал-адъютанту Алексееву для охраны отрекшегося императора предоставить наряд в распоряжение командированных в Могилев членов Государственной Думы: А.А. Бубликова⁴⁷⁶, Грибунина⁴⁷⁷ и С.А. Калинина⁴⁷⁸.

3) Обязать членов Государственной Думы, командированных для препровождения отрекшегося императора из Могилева в Царское Село, прислать письменный доклад о выполнении ими поручения.

4) Опубликовать настоящее постановление.

13 марта. Кисловодск

Сего числа мною была послана министру-председателю князю Львову следующая телеграмма:

‘Петроград.

Признавая вполне законным Временное Правительство России, я считаю своим долгом Вас об этом поставить в известность’.

16 марта. Кисловодск

После принятия присяги⁴⁷⁹ — мною была послана министру-председателю князю Львову следующая телеграмма:

‘Петроград.

Сего числа принял присягу на верность отечеству и Временному правительству. Долг свой перед отечеством выполню до конца’.

Выражение великими князьями верности Временному правительству*

* Вырезка из газеты ‘Южный Край’, 15 марта 1917 г.

Петроград. 13.III. На имя министра-председателя Временного правительства князя Львова из Ставки, из Могилева, поступили следующие телеграммы от 9, 11 и 12 марта:

1) Сего числа принял присягу на верность отечеству и новому государственному строю. Свой долг до конца выполню, как мне повелевает совесть и принятые обязательства.

Великий князь Николай Николаевич.

2) От имени великой княгини Ксении Александровны, моего, и моих детей заявляю нашу полную готовность всемерно поддерживать Временное правительство.

Великий князь Александр Михайлович.

3) Присягнув Временному правительству и сдав должность походного атамана, прошу сообщить, находите ли возможным мое возвращение в мой дом в Царское Село, по прибытии куда, в случае вашего желания, всегда готов явиться к Временному правительству.

Великий князь Борис Владимирович.

4) В лице вашем заявляю Правительству полную готовность всемерно поддерживать его.

Великий князь Сергей Михайлович.

5) От имени жены моей и моего заявляю полное желание и готовность энергично поддерживать Временное правительство на славу и благо нашей дорогой родины.

Принц Александр Ольденбургский.

6) Письмо великого князя Георгия Михайловича от 12 марта: ‘Относительно прав наших и в частности моего о престолонаследии, горячо любя свою родину, всецело присоединяюсь к доводам, которые изложены в акте отказа князя Михаила Александровича, что касается земель удельных, вполне готов подчиниться решению Временного правительства, которое несомненно имеет в виду благо родины’.

П.Т.А.

Отказ великих князей от удельных земель*

* Вырезки из газеты ‘Кавказский Край’ от 24 марта 1917 г.

Петроград. 13.III. На имя министра юстиции А.Ф. Керенского поступили телеграммы следующего содержания: ‘Относительно прав наших, и в частности, моего на престолонаследие, я, горячо любя свою родину, всецело присоединяюсь к тем мыслям, которые выражены в акте отказа великого князя Михаила Александровича. Что касается земель удельных, то по моему искреннему убеждению, естественным последствием означенного акта они должны стать общим достоянием государства’. Подписали: великий князь Николай Михайлович, великий князь Дмитрий Константинович, князь Гавриил Константинович, князь Игорь Константинович.

П.Т.А.

Письмо вел. кн. Николая Михайловича

С разрешения великого князя Николая Михайловича В.Ирецкий опубликовал в ‘Речи’ известное письмо его к Николаю II.

‘Ты неоднократно выражал твою волю ‘довести войну до победного конца’. Уверен ли ты, что при настоящих тыловых условиях это выполнимо? Осведомлен ли ты о внутреннем положении не только внутри Империи, но и на окраинах (Сибирь, Туркестан, Кавказ)? Говорят ли тебе всю правду или многое скрывают? Где кроется корень зла? — Разреши в кратких словах разъяснить тебе суть дела.

Пока производимый тобою выбор министров при том же сотрудничестве был известен только ограниченному кругу лиц, — дела могли еще идти, но раз способ стал известен всем и каждому, и об этих методах распространилось во всех [слоях] общества, так дальше управлять Россией немыслимо. Неоднократно ты мне сказывал, что тебе некому верить, что тебя обманывают. Если это так, то то же явление должно повторяться и с твоей супругой, горячо тебя любящей, но заблуждающейся, благодаря злостному сплошному обману окружающей ее среды. Ты веришь Александре Федоровне. Оно и понятно. Но, что исходит из ее уст, есть результат ловких подтасовок, а не действительной правды. Если ты не властен отстранить от нее эти влияния, то, по крайней мере, огради себя от постоянных систематических вмешательств этих нашептываний через любимую тобою супругу. Если твои убеждения не действуют, а я уверен, что ты уже неоднократно боролся с этими влияниями, постарайся изобрести другие способы, чтобы навсегда покончить с этой системой. Твои первые порывы и решения всегда замечательно верны и попадают в точку. Но как только являются другие влияния, ты начинаешь колебаться, и последующие твои решения уже не те. Если бы тебе удалось устранить это постоянное вторгательство во все дела темных сил, сразу началось бы возрождение России и вернулось бы утраченное тобою доверие громадного большинства твоих подданных. Все последующее быстро наладится само собой, ты найдешь людей, которые, при изменившихся условиях, согласятся работать под твоим личным руководством… Когда время настанет, а оно уже не за горами, ты сам, с высоты престола можешь даровать желанную ответственность министров перед тобою и законодательными учреждениями. Это сделается просто, само собой, без напора извне, и не так, как совершился достопамятный акт 17 октября 1905 года. Я долго колебался открыть тебе истину, но после того, что твоя матушка и твои обе сестры меня убедили это сделать, я решился. Ты находишься накануне эры новых волнений, скажу больше, накануне эры покушений. Поверь мне, если я так напираю на твое собственное освобождение от создавшихся оков, то я это делаю не из личных побуждений, которых у меня нет, в чем ты уже убедился и ее величество тоже, а только ради надежды и упования спасти тебя, твой престол и нашу дорогую Родину от самых тяжких и непоправимых последствий’.

Заявление представителя французской армии*

* Вырезки из газеты ‘Русская Воля’ от 19 марта 1917 г.

Вчера в помещении главного штаба представитель французской военной миссии г. Вельтер сделал следующее заявление в бюро журналистов по военным вопросам:

— Русская революция чрезвычайно благоприятно отразилась на настроении французской армии. Все прекрасно понимали, что русский народ не имел никакой возможности при старом режиме развернуть всю свою мощь, как культурную, так и военную. Мы были свидетелями великих русских побед, несмотря на все тяжелые условия внутренней жизни России. Но от России ожидали большего, ибо со своим людским материалом и со своими неисчерпаемыми естественными богатствами она могла считать победу обеспеченной. И лишь пессимизм в вопросе о возможности каких-либо перемен в политическом строе России не давал нам веры в то, что война будет доведена до победного конца.

После известной речи Милюкова, который обвинял Штюрмера в предательстве и даже откровенно говорил о бывшей царице Александре Федоровне, во Франции произошел перелом во взглядах на Россию. Революция усилила симпатии к России, т. к. показала действенное стремление страны избавиться от всех тех, кто мешал народу защищать свое отечество.

Однако, после того, как первое чувство радости прошло, у французского общественного мнения зародились сомнения: какое же влияние может оказать революция на дальнейший ход военных действий? Для нас Россия теперь стала вопросительным знаком. Мы услышали о двоевластии, которое наступило в вашей стране. Мы приняли все меры к тому, чтобы Россия была избавлена от этого двоевластия. Наш министр снабжения и вождь социалистов Альберт Тома⁴⁸⁰, а также ряд социалистических партий, обратились к Временному правительству и к Совету Рабочих и Солдатских Депутатов с телеграммами по этому поводу. Кроме того, в скором времени прибывают в Россию три виднейших вождя французских социалистов. Это показывает, что опасения испытывает не только французское правительство, но и весь народ французский.

Есть и другое обстоятельство, которое нас не меньше волнует. Я имею в виду вопрос о дисциплине в русской армии. По этому поводу мы обращались в Гос. Думу и в Совет Рабочих и Солдатских Депутатов. Нас там выслушали внимательно, но до настоящего времени вопрос о дисциплине нельзя считать еще окончательно решенным. Мы позволили себе говорить по этому вопросу даже в войсковых частях, и один из наших нижних чинов выступал с большим успехом в войсках. Этот вопрос представляется для нас в высокой степени серьезным, т. к. только организованная армия может защитить Россию, а вместе с тем и завоеванную ею свободу.

Далее представитель французской миссии подробно рассказал о том, какая дисциплина существует во французских войсках. Между прочим, в то время, как офицерам представлено право во внеслужебное время не носить формы, солдаты этого права лишены. Солдаты обязаны отдавать честь офицерам. За неотдание чести полагается наказание. Солдаты не имеют права участвовать в политических партиях. За участие полагается наказание. Служебное время кончается в 5 ¹/₂ час. вечера и после этого, до 9 час. вечера, солдат считается свободным и может уходить из казарм без особых разрешений, отпуск же на дальнейшее время требует специального разрешения. Никаких выборных начальствующих должностей в армии не существует, как не существует и никаких институтов, где солдаты и офицеры на одинаковых правах обсуждали и решали бы разные вопросы. Институт денщиков имеется, но денщик служит лишь за особую плату со стороны офицеров, по соглашению с солдатом, причем денщик следит только за чистотой и никаких других обязанностей не исполняет.

Густав Эрве⁴⁸¹ заявляет, что своим манифестом петроградский пролетариат порвал с мычащим стадом пацифистов. ‘Какой удар, однако, для кайзера и его заносчивых феодалов: русский народ, народ ‘мужиков’, как они его называли, говорить о том, чтобы вымести их вон! А вы, калеки германской социал-демократии: теперь уже не только республиканская Франция, но и республиканская Россия кричит вам, при апплодисментах всего нашего интернационала: ‘Если хотите мира — выбросьте, прежде всего, вашего императора за дверь!’

‘Браво, русские товарищи! — восклицает руководитель ‘La Bataille’, — можно было опасаться, чтобы разногласия между гражданами новой России не пришли на помощь германцам. Теперь наши опасения исчезли: рабочие и солдаты Петрограда говорят языком разума’.

Переименование военных судов

ПРИКАЗ ПО ФЛОТУ

‘Предписываю линейному кораблю ‘Император Александр III’ присвоить наименование ‘Воля’, линейному кораблю ‘Император Николай I’ — наименование ‘Демократия’, линейному кораблю ‘Император Павел I’ — наименование ‘Республика’ и линейному кораблю ‘Императрица Екатерина II’ — наименование ‘Свободная Россия’.

За морского министра контр-адмирал Кедров’.

А.Ф. Керенский в совете солдатских депутатов*

* Вырезки из газеты ‘Кавказский Край’ от 29 марта 1917 г.

Петроград. 27 марта. В последнее время в ‘Известиях Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов’ появились статьи с критикой действий Керенского по отношению лиц царской фамилии, а также с выражением недоверия Временному Правительству по поводу освобождения генерала Иванова. ‘Известия’ напечатали заметку о непонятности освобождения такого опасного врага народа без предварительного уведомления исполнительного комитета совета рабочих и солдатских депутатов.

26 марта Керенский явился в заседание совета солдатских депутатов в Таврическом дворце и обратился со следующей речью:

Выражение недоверия

‘Я пришел сюда, ибо слышал, что появляются люди, осмеливающиеся выражать мне недоверие. На меня и на Временное Правительство раздаются нарекания, что я делаю послабление старому правительству и членам царской фамилии. Предупреждаю всех, что я не позволю не доверять себе и не допущу оскорбления в моем лице русской Демократии. Прошу вас исключить меня из среды или безусловно мне доверять. Вы обвиняете меня, что некоторые лица из царской фамилии остались на свободе. Знайте, что на свободе остались только те, кто одинаково с вами протестовал против старого царизма и боролся с ним. Дмитрий Павлович оставлен на свободе, ибо первый боролся с царизмом, подготовил заговор и убил Распутина. Он имеет полное право оставаться простым офицером в рядах русской армии в Персии.

Генерала Иванова я освободил своею властью. Он находится под моим надзором на частной квартире. Освобожден потому, что болен и стар, и врачи утверждают, что он не переживет и трех дней, оставаясь в той среде, в какой он был помещен.

За что стоит правительство?

Товарищи солдаты и офицеры! Дело Временного Правительства огромное, ответственное. Помните, что Временное Правительство стоит до конца за свободу, право и русскую независимость. На всех нас лежит одинаковая ответственность за судьбу Родины и во имя долга перед ней мы все должны работать, тесно сплотившись. Недоверию не должно быть места. Я был в Царском Селе. Комендант дворца — мой хороший знакомый. Я доверяю ему вполне. Гарнизон Царского Села обещал исполнять только мои приказания. Все, происходящее в Царском Селе, делается с моего ведома (аплодисменты).

Я не уйду с этого места, не закрепив уверенность, что в России не будет никакого строя, кроме демократической республики. Во всем мире теперь нет такой свободной армии, как русская. Солдат теперь свободный гражданин и имеет все права.

27 марта — ровно месяц с того момента, как я ввел первую часть революционных войск в Таврический дворец и расставил почетный караул.

Представительство интересов демократии

Я вошел в кабинет Временного Правительства представителем ваших интересов и Временное Правительство к вашему голосу прислушивается. На днях появится документ, что Россия отказывается от завоевательных целей. Я работаю из последних сил, пока мне доверяют, пока со мною откровенны.

Мы должны работать вместе

Во имя долга перед Родиной мы должны работать вместе и теперь, когда появились слухи, желающие внести раздор в нашу среду, я должен заявить: если хотите, я буду с вами работать, не хотите — уйду.

Я хочу знать, верите мне или нет? Иначе я работать с вами не могу’.

Последние слова министр произнес с сильным подъемом. Зал задрожал от аплодисментов. Раздались крики: ‘Просим работать!’ ‘Работайте с нами!’ ‘Верим вам!’ ‘Вся многомиллионная армия верит Вам, Александр Федорович!’

‘Я пришел сюда — заканчивает Керенский: — Не оправдываться, а только заявить, что не позволю себе быть в подозрении у всей русской демократии’. (Бурные овации).

Заявление председателя

Председатель собрания заявил от лица солдатских депутатов, что о недоверии не может быть и речи. Выступления отдельных лиц, говорящих о недоверии, мы немедленно прерывали. Армия вам верит, как и вообще вся русская демократия.

Во дворце Керенский почувствовал себя дурно и опустился на стул. Оправившись, министр сказал:

‘Я больше чем удовлетворен тем, что здесь было, из последних сил я буду работать для вашего благополучия. В случае сомнения днем и ночью приходите ко мне и мы сговоримся’.

Керенского подхватили на руки и на стуле вынесли из зала с громом приветствий.

31 марта. Кисловодск.

Сегодня сюда прибыл Караулов⁴⁸². Сопоставляя все, что он говорил здесь и в других местах, отречение Миши произошло так. Рано утром 3 марта из Пскова была получена телеграмма об отречении Государя. В 5 ч. утра Керенский телефонировал Мише, который ночевал на Миллионной. Он спал. К телефону подошла кн. Путятина⁴⁸⁸. Потом адъютант Миши и, наконец, Миша. Керенский объявил ему об отречении и спросил, знает ли он что-либо по этому поводу. Миша ответил, что ничего не знает. Тогда Керенский спросил. Может ли Миша принять его и других членов Думы и, получив согласие, обещали быть через час, но приехали через три, т.к. Родзянко и князь Львов задержались на прямом проводе в разговорах с Алексеевым. Когда все собрались у Миши, каждый изложил свою точку зрения на текущие события и все, кроме Милюкова, уговаривали Мишу отречься. Керенский наиболее ярко характеризовал момент. Он заявил, что поступился всеми своими партийными принципами ради блага отечества и лично явился сюда. Его могли бы партийные товарищи растерзать, но вчера ему удалось ‘творить волю партии’ и ему доверяют. Вчера еще он согласился бы на конституционную монархию, но сегодня, после того, что пулеметы с церквей расстреливали город, негодование слишком сильное, и Миша, беря корону, становится под удар народного негодования, из-под которого вышел Ники. Успокоить умы теперь нельзя, и Миша может погибнуть, а с ним и они все. Милюков же настаивал на принятии, ссылаясь на исторические примеры, что от Самодержавия до Республики скачок слишком большой и опыты в этом направлении, даром не проходили.

Выслушав всех, Миша заявил, что ему крайне трудно принять решение, раз между членами Думы нет единства во взглядах, и просил разрешения переговорить с Родзянко и кн. Львовым наедине. Родзянко отказался, ссылаясь на то, что все должны присутствовать, но Караулов и Керенский заявили, что надо дать Мише полную возможность принять свободное решение и против разговора с двумя лицами он ничего не имеет, при условии, что Миша ни с кем посторонним разговаривать не будет даже по телефону. Потом Миша удалился с Родзянко и кн. Львовым и через полчаса вышел обратно и заявил, что, памятуя пользу родины, он отрекается от своих прав до изъявления народной воли Учредительным собранием. Тогда выступил вперед Керенский и заявил в сильном волнении: ‘Ваше Императорское Высочество — я вижу вы честный человек!’

После этого было приступлено к составлению акта, причем Миша настоял, чтоб акт был редактирован не в виде Манифеста от имени императора, а в виде акта исходящего от него как не императора и все выражения ‘Мы’ — заменил на ‘Я’. Обмен мнений длился около 3-4 часов. Волнение всех было большое. Один из членов совещания все пил холодную воду, другой нервно обтирал пот со лба. Даже Караулов, который уверяет, что всегда отличался крепкими нервами, и тот был взволнован. Насколько момент был тревожен видно со слов Караулова. Акт об отречения Ники они не опубликовали до окончательного решения вопроса с Мишей, чтоб избежать междувластия. Во время совещания все время посматривали в окно, не идет ли толпа, ибо боялись, что их могут всех прикончить, хотя поездка к Мише держалась в тайне. Боязнь, контрреволюции у всех была большая, и первые дни не знали, кто возьмет верх.

Больше всех удивлялся успеху революции китайский посланник. У них миллион голов поотрубили и дело не закончили, а здесь убито всего около 200 человек, и он признал, что русский народ высоко культурен, хотя китайская культура и старше и лучше русской. Караулов своими собеседованиями произвел в крае самое лучшее впечатление и внес много успокоения, разъяснив волнующие вопросы, и наладил внутреннюю жизнь, внеся во все трезвый и ясный взгляд.

Одну его фразу, я считаю прямо гениальной. На вопрос следует ли военным отдавать честь, он сказал: ‘У кого много чести, тот и будет ее отдавать, а у кого чести нет, тому нечего отдавать’.

Назначение ген. М.В. Алексеева верховным главнокомандующим*

* Вырезки из газеты ‘Новое Время’, 5 апреля 1917 г.

2 апреля на имя ген. Алексеева была послана в Ставку следующая телеграмма:

‘Временное Правительство назначает вас верховным главнокомандующим. Оно верит, что армия и флот под вашим твердым руководительством исполнят свой долг перед родиной до конца. Временное Правительство шлет всей армии и флоту сердечный привет и поздравление с наступающим светлым праздником.

Подписал: министр-председатель кн. Львов’.

Телеграммы верховного главнокомандующего

От генерала Алексеева получена в ответ следующая телеграмма на имя министра-председателя кн. Львова:

‘Приношу искреннюю благодарность Временному Правительству за высокое доверие, приложу все силы ума и характера, чтобы честно выполнить мой долг перед родиной до конца дней своих. Алексеев’.

Петроград, 4 апреля.

Германия в нашем тылу

Русские эмигранты-большевики с Лениным⁴⁸⁴ во главе приехали в Стокгольм, перерезав с юга на север всю Германию. На швейцарской границе им предоставлен был особый вагон, в котором они и проследовали благополучно по назначению. По пути они пользовались, во владениях императора Вильгельма, более чем дипломатическим преимуществами, ибо у них не осматривали ни багажа, ни паспортов.

Настроений г. Ленина нам все равно никогда не понять. К счастью, в этом отношении мы оказываемся солидарными даже с такими крайними русскими эмигрантами, как редакция ‘Призыва’. Как известно, сотрудники этого органа еще в субботу, на Страстной, опубликовали в русских газетах энергичный протест ‘против политического бесчестия’, заключающегося, по их мнению, в том, что русский гражданин, едущий в Россию, счел возможным входить в какие-то соглашения с правительством, проливающим кровь безконечного количества наших сыновей и братьев. Повторяем, психологии г. Ленина нам все равно никогда не понять. Поэтому мы не будем останавливаться на тех аргументах, которые им опубликованы в шведской газете ‘Политика’ и которые имеют, по-видимому, целью оправдать жест русских большевиков, возмутивший даже редакцию ‘Призыва’.

Нас интересует только одна сторона дела. Через какого-то Фрица Платтена⁴⁸⁵, швейцарского антимилитариста, г. Ленин и товарищи вступили в переговоры с императорским германским правительством. Не с Либкнехтом⁴⁸⁶, который сидит в тюрьме, и даже не с Шейдеманом, поддерживающим императора Вильгельма социал-демократической фракцией рейхстага. Нет. Они вступили в соглашение с кайзером, с Гинденбургом⁴⁸⁷, с Тирпицем⁴⁸⁸ и со всей той шайкой аграриев-юнкеров, которые в настоящее время представляют собой правительство Германии. Психологию кайзера мы понимаем, надо полагать, достаточно хорошо для того, чтобы формулировать один тезис. Если бы приезд Ленина с товарищами был невыгодным для Вильгельма и Гинденбурга, то ему не предоставили бы посольского вагона. Поэтому двух мнений быть не может. Когда немецкие военные власти предоставляли салон в распоряжение Ленина, то они руководились не антимилитаристическими и не социал-демократическими соображениями, а исключительно только пользами и нуждами Германии, как они — Гинденбурги — эти пользы и нужды понимают.

Мы имеем, значит, официальное удостоверение того, что приезд Ленина в Россию выгоден для германских аграриев-юнкеров и берлинской милитаристической клики.

К этому тезису мы ничего не прибавим.

Заявление политических эмигрантов в Италии

Рим. 3 апреля. (Соб. кор.).

Группа политических эмигрантов, проживающих в Милане, узнав из газеты ‘Avanti’, что некоторые русские эмигранты, находящиеся в Швейцарии, предложили заключить соглашение между русским Временным Правительством и германским правительством о пропуске русских изгнанников через Германию в обмен на гражданских пленных Германцев, находящихся в России, опубликовала следующее заявление:

‘Это предложение не приемлемо, как с политической, так и с моральной точки зрения. Приходится, выразить только свое негодование по поводу того обстоятельства, что в среде русских политических эмигрантов могли найтись люди, способные делать подобного рода предложения’.

* * *

3 апреля вечером часть участников совещания поехала встречать на Финляндском вокзале Н.Ленина. Н.Ленин вернулся. А с ним вместе вернулось еще несколько видных партийных работников. Приехавшему гостю на вокзале был выстроен почетный караул, играл оркестр музыки. Уезжая с вокзала, Н.Ленин произнес речь, которую закончил словами: ‘Да здравствует социальная революция {Так в тексте статьи.}’.

Точки зрения

У нас очень много говорят о демократии.

А меня интересует вопрос: с какого момента можно будет сказать, что мы не только на словах, но и на деле, т.е. фактически, реально, сделались или начали делаться демократами? — Думаю, что на этот вопрос ответить нетрудно.

Демократия есть народоправство. Народ становится хозяином государства и распоряжается всеми его судьбами. Какой первый признак хозяина? Простите за труизм: первым признаком хозяина является хозяйственность. Когда народ почувствует, что государство его, тогда он начнет проявлять бережливость и экономность. Тот, кто безрассудно бросает свои деньги, называется расточительным, а не хозяином. Народ в сознании своем сделается хозяином государства тогда, когда он поймет, что каждая копейка, истраченная государством, есть копейка народа, и что народу эту копейку, так или иначе, придется уплатить.

Существует ли у нас сейчас лозунг сбережения народных денег? — Сомневаюсь. Что-то не слыхал. Мне вчера рассказали ужасную вещь. До войны весь бюджет города Петрограда равнялся 45 миллионам, включая все просветительные учреждения, а сейчас на одну только милицию в год может уйти более этой суммы. Я представляю себе, какой вопль поднялся бы, если бы Протопопов четыре месяца назад, предложил городу ассигновать на усиление петроградской полиции шестьдесят миллионов. Его сочли бы сумасшедшим.

В Александро-Грушевском угольном районе образовался Совет рабочих депутатов. Регулировано было рабочее время и повышены были заработные платы.

Сообщая о завоеваниях пролетариата, представитель совета рабочих депутатов пишет: ‘Злободневным является вопрос о том — выдержат ли мелкие рудники новый режим, или принужднены будут закрыться, и упадет, или не упадет при этом суточная добыча района?’ Конечно, получить прибавку в 75 к. за час всякому рабочему приятно, но вот вопрос: как получить прибавку с закрывшегося рудника?

Прежде Россию брали на шарап продавцы-куваки. До тех пор покуда русское общество будет применять к государственным финансам принципы генерала Воейкова, до тех пор мы реально демократией не сделаемся. И это, несмотря ни на какие лозунги, программы и декларации.

Борис Владимирович под арестом*

* Вырезка из газеты ‘Петроградская Газета’ от 6 апреля 1917 г.

Арестованный в Ставке бывший великий князь Борис Владимирович в настоящее время находится под домашним арестом в своем дворце, в Царском Селе.

Как у дворца, так и в саду, у входа в помещение, занимаемое Борисом Владимировичем, стоят караульные солдаты одного из полков Царскосельского гарнизона.

Вся охрана состоит из офицеров, исполняющего обязанности коменданта, и 30 нижних чинов.

Считаются также арестованными во дворце и никуда не выпускаются все служащие и домашняя прислуга.

К ним также не допускается никто из родственников.

Из бывшей свиты Бориса Владимировича сейчас во дворце никого нет.

За все время пребывания бывшего великого князя под домашним арестом, его только один раз посетил, с разрешения министра юстиции А.Ф. Керенского, управляющий делами А.А.Боярский⁴⁸⁹.

Свидание это происходило в присутствии караульного офицера.

Пасхальную заутреню Борис Владимирович, вместе со своим штатом служащих, проводил в домашней церкви при дворе.

Почти ежедневно арестованный князь несколько часов проводит в саду.

Несколько времени тому назад, как уже об этом сообщалось, в связи с домашним арестом Бориса Владимировича, были также арестованы и доставлены в министерский павильон Таврического дворца его бывший секретарь И.А. Шек и адъютант Унгерн-Штернберг.

Арест их состоялся по распоряжению военных властей.

В настоящее время И.А. Шек и барон Унгерн-Штернберг, после ряда допросов их чинами следственной комиссии, освобождены из под ареста.

Сообщение о том, что после ареста Борис Владимирович имел в своем дворце свидание с одной дамой, не подтверждается.

Кроме А.А. Боярского, никому разрешения на свидание с Борисом Владимировичем пока дано не было.

До сего времени во дворец Бориса Владимировича, в Царское Село, следственная комиссия не выезжала, и новым допросам Борис Владимирович не подвергался.

Управляющий делами Бориса Владимировича А. А. Боярский был принят министром юстиции А.Ф. Керенским.

Приветствия Ленину*

* Вырезки из газеты ‘Новое Время’ от 6 апреля 1917 г.

‘День’ о г. Ленине, вернее об его скандальном путешествии через Германию с особым пропуском от берлинских властей. У г. Ленина и его немногочисленных товарищей старая связь с теми государствами, которые находятся в войне со всей неимпериалистической и нешовинистической Европой.

Австрийцы, замучившие ученого М.М. Ковалевского⁴⁹⁰ в Карлсбаде и едва не замучившие журналиста Янчевецкого, напоминает ‘Вечернее Время’, одновременно с арестом их отпустили Ленина на все четыре стороны в самом начале войны. Немцы, изуверски расправившиеся с русскими больными, захваченными в немецких курортах в начале неожиданной войны, убивавшие и убивающие мирное население Бельгии, Франции и других занятых территорий, расправляющиеся по тамерлановски с безоружными военнопленными, дают свободный пропуск г. Ленину и его товарищам. Австрийцы и немцы не скрывают, почему они так отличают г. Ленина. В.Адлер в Австрии, ‘товарищи’ Ленина в Германии откровенно заявляют, что деятельность Ленина вредна России и полезна Германии.

Ленина и его ‘учеников’ уже уличали, но они остались верными себе.

Года полтора назад Алексинский⁴⁹¹ и группа, известная потом под именем ‘призывцев’, с негодованием разоблачили позорный факт, как часть учеников и единомышленников г. Ленина (в том числе, увы, и Зурабов) не постеснялась поступить на службу к известному международному жулику и партийному вору Парвусу⁴⁹². Сей последний, осыпанный германским золотом за шпионаж и противорусские интриги в Константинополе, явился затем в Швейцарию вербовать эмигрантов для какого-то якобы научного предприятия в Копенгагене. И для того, чтобы нанятую им компанию доставить из Швейцарии в Данию. Парвус в качестве Вильгельмова агента выхлопотал для благоприобретенных им сотрудников проезд через Германию, даже помнится, с правом двухдневной остановки в Берлине.

Немцы в восторге от […] {Несколько слов утрачено.}, что Ленин ‘наконец в России’ и ‘агитирует’.

Германская печать, сообщает корреспондент ‘Биржевых Ведомостей’, с живейшей радостью следит за кампанией группы Ленина. ‘Deutsche Tageszeitimg’, орган графа Ревентлова, посвятил заявлениям Ленина статью ‘Новая русская революция’.

Наоборот, находящиеся в Швейцарии русские социалисты публично заявляют о своем отрицательном отношении к тактике Ленина и высказывают твердую увереность в заведомой лживости сообщений, будто французское и английское правительства препятствуют возвращению на родину русских эмигрантов, стоящих на платформе Кинтальской конференции. Слухи эти опровергаются также редакцией ‘L’Humanit’. Кроме того, наш посол А.П. Извольский⁴⁹³ официально заявил представителям русской печати, что он получил от Временного правительства инструкцию облегчать всем без различия политических убеждений русским эмигрантам возвращение на родину.

Французы все сделали, чтобы облегчить проезд в Россию г. Ленина, но он предпочел воспользоваться протекцией Бетман-Гольвега⁴⁹⁴и Гинденбурга и покровительством самого Вильгельма. А почему немецкие власти оказали такую неслыханную любезность г. Ленину — не все ли равно. Ленин решил, что немцы его просто испугались, а русских он предполагал напугать еще сильнее.

Господин Ленин и товарищи, торопившиеся в Россию, — пишет ‘Речь’, — должны были раньше, чем выбрать путь через Германию, спросить себя, почему германское правительство с такой готовностью спешит оказать им эту беспримерную услугу, почему оно сочло возможным провезти по своей территории граждан вражеской страны, направляющихся в эту страну? Ответ, кажется, был ясен. Германское правительство надеется, что скорейшее прибытие г. Ленина и его товарищей будет полезно германским интересам, оно верит в германофильство вождя большевиков. И одной возможности такого ответа было, по нашему мнению, совершенно достаточно, чтобы ни один ответственный политический деятель, направляющийся в Россию во имя блага народа, не воспользовался этой своеобразной любезностью. Господин Ленин и его товарищи не хотели считаться с этим, и это свидетельствует или о полной отчужденности от родной страны, или о сознательной браваде, которая не совместима с серьезным отношением к войне, в которой потоками льется кровь родного народа.

[…] {Часть текста утрачена.} в Швейцарии, г. Ленин крови не видел и не нюхал, и еще по пути в Стокгольм поспешил предать и русскую армию, и народ, и Временное Правительство, а заодно и Совет рабочих депутатов. Армию г. Ленина поставил на одну доску с бюрократией и полицией и заявил, что пролетариат должен их уничтожить.

Раньше Штюрмер, Сухомлинов и Протопопов предавали, теперь роль предателя перешла к коммунисту г. Ленину. Такова уже судьба России — кто-нибудь должен ею торговать.

По счастью багаж, беспрепятственно провезенный г. Лениным через Германию, не велик, имя ему — низменные демагогии.

Г. Неманов так характеризует нового героя:

‘Кто помнит его характерную фигуру на митингах во время существования первой Думы, тот и теперь сразу узнает ‘твердокаменного’ большевика. Та же характерная голова, то же бегание по трибуне. Ленин ни одной минуты не может стоять спокойно, а все время бегает и скачет по трибуне, — та же слегка картавящая речь и то же своеобразное красноречие, которое все направлено к тому, чтобы захватить массу доступными ее пониманию лозунгами. Людей требовательных Ленин, как оратор, удовлетворить не может, но на массовых митингах, где требуется не столько строгая логика и разум, сколько резкие выпады и демагогия, Ленин противник очень опасный.

Демагогия опасна уже потому, что уважающий себя политический деятель не станет ее пользоваться. Она — орудие дешевое и весьма родственное провокации. Но что значит для гг. Лениных выбор орудия после того, как они воспользовались милостивым вниманием германского канцлера’.

Совещание Временного правительства с Советом рабочих и солдатских депутатов*

* Вырезки из газеты ‘Приазовский Край’ от 23 апреля 1917 г., No 101.

Петроград. 21.IV. Соединенное заседание Временного правительства с исполнительным комитетом Совета рабочих и солдатских депутатов состоялось 20 апреля в 10 часов вечера под председательством князя Г.Е. Львова.

Первым выступил военно-морской министр А.И. Гучков, обрисовавший современное положение вещей на фронте.

Министр отметил, что в начале своей деятельности он был настроен в значительной степени оптимистически и питал уверенность, что русский народ, низвергнувший старый режим, обнаружит энтузиазм и способность сокрушить врага. Данные, которыми министр ныне располагает на основании личных наблюдений, лишают его окончательно оптимизма. Положение крайне тяжелое. Состояние армии внушает самые серьезные опасения.

Министр не считает положение безнадежным, но повторяет, что оно может повлечь самые тяжелые последствия. Народные массы слишком прямолинейно понимают разговоры о мире и думают, что мира можно добиться, только немедленно сложив оружие.

В заключение министр отметил, что, говоря о необходимости принять самые решительные меры, чтобы спаять армию и народ, он отнюдь не имеет в виду, какие бы то ни было завоевания.

Кровавое воскресение
(От собственного корреспондента)

Петроград. День 21 апреля омрачился кровавыми столкновениями между сторонниками и противниками Временного правительства. В этот день масса сторонников правительства остановилась около Казанского собора. Передние ряды, состоящие из солдат и офицеров, заняли всю ширину улицы. Вскоре подошли рабочие с винтовками в руках и со знаменами с надписями : ‘Долой Временное правительство!’.

Безоружные солдаты были возбуждены видом винтовок в руках ‘красной гвардии’. Несколько солдат бросаются навстречу вооруженным рабочим, рвут знамя, вырывают винтовки.

Затем раздается около 15 выстрелов, которыми были сражены 5 человек, из них 2 солдата. Всего было ранено здесь около 15 человек, — рабочие, солдаты, студенты.

Во время стрельбы поднялась большая паника. Тысячные толпы вламывались в кинематографы, в кафе и пр. В вагонах трамвая публика выбивала окна и выскакивала на мостовую.

Население столицы чрезвычайно возмущено ленинцами.

По адресу их раздавались свист и крики:

— Позор. Как вам не стыдно! На манифестацию вы идете с оружием в руках. Долой ленинцев!

Депутаты бодро смотрят на ближайшее будущее. В Петрограде наступает успокоение.

Отмечается возмутительный факт. В 12 час. ночи появилось на улице знамя с надписью: ‘Да здравствует Германия!’

Манифестации

Петроград. 21.IV. Исполнительный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов 21 апреля собрался для выяснения своего отношения к ноте Временного правительства к союзникам. Во время заседания было получено сообщение, что с Выборгской стороны из Новой Деревни направляется к центру толпа рабочих, прекративших работы на заводах, с требованием отставки Временного правительства. Исполнительный комитет немедленно принял меры, чтобы убедить манифестантов вернуться на заводы и предотвратить столкновения манифестантов с лицами, сторонниками Временного правительства. Позднее поступили сведения о столкновениях между манифестантами на Невском пр. Вблизи Екатерининского канала произошло столкновение рабочих-манифестантов, шедших с плакатами — ‘Долой Временное правительство’ с толпой невооруженных солдат, сторонников правительства, убеждавших противников о необходимости поддержки правительству.

Сторонники правительства стали срывать плакаты с враждебными правительству надписями. Вооруженные рабочие произвели выстрелы и несколько человек ранили. Солдаты отобрали у рабочих винтовки.

Исполнительный комитет немедленно послал своих представителей для предотвращения кровавых столкновений и призыва манифестантов спокойно ожидать результатов переговоров Временного правительства с Советом рабочих и солдатских депутатов.

Конфликт ликвидирован

В пятом часу исполнительному комитету был передан текст сообщения, которое Временное правительство решило опубликовать в разъяснение ноты от 18 апреля.

Заслушав текст сообщения, исполнительный комитет большинством 34 против 19 решил предложить Совету рабочих и солдатских депутатов признать разъяснение правительства удовлетворительным и считать инцидент исчерпанным.

В большинстве голосовали — трудовики, народные социалисты, социалисты-революционеры и меньшевики-оборонцы, в меньшинстве голосовали — большевики и меньшевики-интернационалисты. Большевики, голосуя против формулы, не нашли возможным принятие власти при нынешних условиях исполнительным комитетом.

Расследование

Петроград. 21.IV. На многих частных заводах рабочие прекратили работы, ссылаясь на распоряжение исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов. Товарищ председателя исполнительного комитета Скобелев официально заявляет, что подобного распоряжения комитетом не издавалось и считает необходимым производство по этому делу тщательного расследования.

К событиям в Петрограде.
Манифестации
(От собственного корреспондента)

Петроград. 21 апреля около 8 час. вечера на Невском проспекте появился закрытый автомобиль, на крыше которого стоял офицер с портретом А.Ф. Керенского в руках. Внутри автомобиля были видны солдаты и офицеры, которые показывали портреты членов Временного правительства и Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов.

Толпа устроила овацию. Офицер державший портрет Керенского, произнес блестящую речь. Обращаясь к народу, офицер сказал:

— Верите ли вы Керенскому или не верите? Если верите, то не поддавайтесь провокаторам.

Вслед за этим мотором показался грузовой автомобиль, на котором развевался огромный красный плакат с надписью:

— Требуйте ареста Ленина.

Встретившаяся затем группа инвалидов просила поднять их на грузовик. Инвалиды, обращаясь к толпе с речами, призывали к доверию правительству. Особенный успех имела речь солдата, грудь которого была покрыта георгиевскими крестами. Этот солдат заявил:

— Сегодня ленинцы стреляли в безоружных солдат, которые своей грудью хотели помочь Совету рабочих и солд. депутатов и Временному правительству сохранить на улицах порядок. Долой ленинцев! Пора покончить со смутой против свободы!

Расследование
(От собственного корреспондента)

Петроград. По распоряжению товарища министра юстиции Зарудного, начато следствие по делу о стрельбе в народ группой лиц, несших плакаты с надписями: ‘Долой Временное правительство! Долой капиталистов!’

Совещание послов
(От собственного корреспондента)

Петроград. 21 апреля состоялось совещание союзных послов по поводу событий в Петрограде.

Солдаты и Ленин
(От собственного корреспондента)

Петроград. Командующий войсками петроградского военного округа ген. Корнилов заявил Временному правительству, что революционные войска, возмущенные пропагандой Ленина, провокаторством ленинцев и убийством солдат на улице, заняли дворец Кшесинской, выгнав оттуда Н.Ленина.

Н.Ленин
(От собственного корреспондента)

Москва. Н.Ленин уезжает в Москву.

Комиссары в армии*

* Вырезки из газеты: ‘Русская Воля’ от 15 апреля 1917 г. No 64.

13 апреля на совещании 90 делегатов действующей армии обсуждался вопрос об организации в армии постоянных комиссариатов. Проект устава принят единогласно, причем постановлено передать нижепомещаемый проект Исполнительному комитету Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов для утверждения и осуществления в кратчайший срок, в виду того, что отсутствие комиссариатов в армии может вызвать серьезные осложнения, как на фронте, так и внутри страны. Вместе с тем, постановлено заявить министру юстиции А.Ф. Керенскому через особую делегацию о необходимости немедленного осуществления проекта комиссариата в армии, который был представлен Временному правительству Исполнительным комитетом Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов.

Компетенция комиссариата

Комиссариат представляет собой контрольный орган, рассмотрению которого подлежат все дела и вопросы, входящие в компетенцию командующих соответствующими армиями и главнокомандующих соответствующих фронтов, а для комиссариата при штабе главнокомандующего всеми фронтами, — входящие в компетенцию последнего.

Ни один приказ по армии и фронтам, не может быть выпущен без подписи соответствующего комиссариата.

Армейский комиссариат в случае необходимости назначает комиссии для расследования деятельности лиц командного состава своей армии, до командующего армией включительно, а также для расследования деятельности главнокомандующего фронтом, начальника штаба и генерал-квартирмейстера штаба фронта в той мере в какой деятельность последних касается той армии, при которой комиссариат состоит.

Комиссариат армейский имеет власть смещать своим приказом командный состав своей армии, исключая командующего армии: во всяком случае, смещения комиссариат доводит до сведения ближайшего начальства.

Замещение вакантных должностей в армии производится наддле-жащим начальством с правом мотивированного отвода со стороны комиссариата армии руководствующегося при этом мнением соответствующего комитета части (полкового, дивизионного и т.п.).

Смещение командующего армией подлежит ведению военного министра или уполномоченных им на то органов по докладу комиссариата армии сообщенного в письменной форме Временному правительству и Исполнительному комитету Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, как центральному органу.

Комиссариаты фронтов, также пользуются правом назначать комиссии для расследования деятельности своего штаба фронта не исключая главнокомандующего фронтом. Исключая главнокомандующего фронтом, начальника штаба и генерал-квартирмейстера штаба фронта, все остальные начальствующие лица могут смещаться приказом комиссариата фронта. Смещение главнокомандующего фронтом, начальника штаба и генерал-квартирмейстера штаба фронта производится военным министром по докладу съездов всех комиссариатов армии этого фронта, сообщаемого в письменной форме Временному правительству и Петроградскому совету рабочих и солдатских депутатов, как центральному органу.

Комиссариат штаба главнокомандующего всеми фронтами в своей деятельности руководствуется теми же основаниями, но смещение главнокомандующего всеми фронтами, начальника его штаба и генерал-квартирмейстера относится всецело и исключительно к компетенции Временного правительства и Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов.

Организация комиссариатов

Постоянные комиссариаты при каждой армии состоят из трех членов: по одному — от Временного правительства, от Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов и армейского комитета. В постоянных комиссариатах при штабах фронтов, состоящих также из трех членов, представители от армии избираются съездом армейских комитетов всех армий данного фронта. При штабе главнокомандующего всеми фронтами также состоит особый постоянный комиссариат из трех членов, причем член комиссариата от армии избирается самостоятельно комитетом этого штаба. Комиссары от армейских и фронтовых комитетов и от комитетов штаба главнокомандующего всех фронтов избираются лишь комитетами, образованными согласно инструкции Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов.

Комиссары назначаются или избираются бессрочно, но могут быть сменены избравшими их органами во всякое время. Отсутствие одного или двух комиссаров, даже при неимении их заместителей, не считается препятствием для дальнейшей работы. В этих случаях оставшиеся или оставшийся комиссар пользуются всеми правами и считаются имеющими все полномочия соответствующего комиссариата в целом.

Все дела и вопросы в пределах компетенции комиссариата разрешаются простым большинством голосов, причем все комиссары пользуются одинаковыми правами.

Борьба с дезертирством

Общее собрание туркестанского краевого съезда Советов солдатских и рабочих депутатов в г.Ташкенте, обсудив вопрос о дезертирстве в армии, приняло следующую резолюцию: ‘В виду того, что дезертирство из армии является изменой новому строю, серьезно грозящее завоеванной свободе, всем советам солдатских и рабочих депутатов, а равно всем местным властям вменить в обязанность принять самые решительные меры к немедленному задержанию дезертиров и отправлению их на позиции.

Дезертиров, не вернувшихся к 15/2 мая, а равно бежавших после постановления предать военному суду, а также предать суду всех тех, кто будет укрывать и не доносить о дезертирах, как виновного в соучастии и в измене’.

Решено по телеграфу обратиться к военному министру и к туркестанскому командующему войсками с просьбой об издании соответствующего приказа.

Братание*

* Вырезка из газеты ‘Русское Слово’ от 21 апреля 1917 г.

Петроград. 20.IV. Общее собрание делегатов с фронта, заслушав доклады с мест о братании русских солдат с немецкими на фронте, постановило допустить это взаимное братание с целью революционной пропаганды в неприятельской армии, но относиться к нему настолько осторожно, чтобы оно не отразилось на военной мощи армии.

Некоторыми членами собрания было указано на необходимость установить на фронте особые пункты, в которых происходили бы братания русских с немцами и выработать особый порядок для сношения с солдатами неприятельской армии.

[Не ранее 29 апреля]

29 апреля 1917 г. мама и я, мы отправили телеграммы министру юстиции Керенскому и в копии министру-председателю князю Львову.

Телеграмма мама:

‘С 14 марта я нахожусь под домашним арестом, но по настоящее время мне не было предъявлено никаких обвинений и потому настоятельно прошу Вас о предъявлении мне таковых или освободить меня от чрезвычайно тяжелого для меня ареста’.

Телеграмма моя:

‘В продолжении полутора месяца мать моя, великая княгиня Мария Павловна, находится под домашним арестом, крайне тяжело отражающимся на ее сильно пошатнувшимся здоровий. Между тем, до сих пор, ей не было предъялено никаких обвинений и не сообщены поводы к аресту, а потому прошу Вас, господин министр, не найдете ли Вы возможным, если у Вас имеются хотя бы малейшие к тому основания, назначить следствие, которое выяснило бы причины ареста, а в противном случае, настоятельно прошу Вас освободить мою мать от домашнего ареста.

По поручению моей матери и от себя лично, прошу Вас, господин министр, о таковом расследовании, которое дало бы возможность искать перед судом защиты против появившихся в печати гнусных и оскорбительных статей, позорящих имя моей матери’.

Обе телеграммы были переданы до отправления в Пятигорский гражданский исполнительный комитет для ознакомления {См. стр. 145[281], 151 [289], 154[293—294]. — Примеч. автора.}.

Перемена верховного командования*

* Вырезка из газеты ‘Пятигорское Эхо’ от 24 мая 1917 г., опущены вырезки из газеты ‘Новое Время’, 14/27 мая 1917 г. с приказом военного и морского министра А.Керенского о наступлении армии и флота от 12 мая 1917 г. и Декларация прав военнослужащих.

Петроград. 22 мая. Временным правительством назначены верховный главнокомандующий генерал от инфантерии Алексеев — в распоряжение Временного правительства, главнокомандующий армии Юго-Западного фронта генерал от кавалерии Брусилов⁴⁹⁵ — верховным главнокомандующим, II армии генерал-лейтенант Гутор⁴⁹⁶ — главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта.

Отголоски обыска у Романова*

* Вырезка из газеты ‘Кавказский Край’ от 26 мая 1917 г.

Севастополь. Командующий Черноморским флотом адмирал Колчак издал следующий приказ:

‘Военный и морской министр А.Ф. Керенский приказал мне немедленно произвести расследование с целью установить — кем и по чьему приказу был произведен обыск в Ай-Тодоре, Чаире и Дюльбере у членов семьи Романовых, — т. к. Временное Правительство никаких распоряжений об обыске не делало, а также розыскать и вернуть по принадлежности все украденное во время этого обыска, вопрос о возмутительном поведении лиц, производивших обыск поставить на обсуждение суда чести. Производство расследования должно иметь спешный характер, поэтому предписываю закончить его в возможно непродолжительном времени’.

Кронштадские мученики*

* Вырезка из газеты ‘Приазовский Край’ от 25 мая 1917 г.

В.Д. Кузьмин-Караваев обращается в ‘Биржевые Ведомости’ с открытым письмом к министрам-социалистам и к исполнительному комитету Совета рабочих и солдатских депутатов. Автор письма пишет о ‘мучениках’ Кронштадта, заключенных в тюрьме офицерах:

Они страдают в кишащих паразитами и крысами карцерах, спят на досках, голодают… И это уже длится скоро три месяца. Их мучают, их унижают, над ними издеваются.

К ним врываются и днем и ночью для обысков вооруженные солдаты. Обходя помещения, солдаты, — их вчерашние подчиненые, — им, офицерам, командуют: ‘Смирно, покажи свою рожу’.

Арестованные офицеры сознают, что они находятся в положении полного бесправия. У них свежи воспоминания, как из камер брали их товарищей и уводили для расстрела. Каждое внезапное появление солдат вызывает в них содрагание и ожидание смерти.

‘Многие психически заболели’… ‘Были случаи самоубийств’…

В печати появилась жалоба, поданная офицерами, находящимися в кронштадтской следственной тюрьме.

‘Пища, — пишут несчастные, — столь дурного качества, что часто есть ее совершенно невозможно. Между тем, передача съестных припасов строго воспрещена. Помещение отвратительное, ужасно сырое, всегда переполненное сверх нормы’…

Свиданий с родными сначала не разрешали вовсе. Теперь свидания допускаются раз в неделю. После первого дня свиданий толпа матросов ‘грозила перебить тюремный персонал и арестованных’. Толпа только тогда успокоилась, когда ее делегаты произвели в тюрьме обыск в поисках переданных съестных припасов и ничего не нашли.

Арестованные производят все черные работы по уборке помещений, — иногда также канцелярии и помещения команды. При этом караул нередко издевается над работающими офицерами.

Политические содержатся вместе с уголовными. Больных в арестантский лазарет отправляют неохотно.

И всем этим физическим и нравственным мучениям подвергаются люди, из которых 95 процентов не знают, за что и на каком основании они сидят в тюрьме: им никакого обвинения не предъявлено. Отбывающих судебный приговор среди заключенных нет ни одного…

И автор ‘открытого письма’ взывает:

— Министры-социалисты! Вы — члены Временного Правительства. В ваших руках власть. Вы имеете авторитет. На вас лежит величайший долг ответственности, ответственности перед своей совестью. Прислушайтесь к ее голосу. Не заслоняйтесь от него. Он вам скажет, что вы должны сделать, — сделать во что бы то ни стало, сделать до конца.

Освобождение бывшей великой княгини Марии Павловны*

* Вырезка из газеты ‘Русские ведомости’ от 25 мая 1917 г., опущено подобное сообщение из газеты ‘Кавказский Край’ от 27 мая 1917 г.

Министр юстиции П.Н. Переверзев, снесясь по поводу приводившегося у нас вчера ходатайства великой княгини Марии Павловны старшей и великого князя Андрея Владимировича об освобождении Марии Павловны из-под ареста, уведомил местный прокурорский надзор, что со стороны генерал-прокурора не встречается препятствий к снятию ареста с великой княгини Марии Павловны при условии отобрания от нее подписки о невыезде.

Отставка генерала Гурко*

* Вырезки из газеты ‘Русское Слово’ от 24 мая 1917 г.

Увольняется от должности⁴⁹⁷ главнокомандующий Западным фронтом⁴⁹⁸ генерал Гурко.

Причина отставки

Несколько времени назад генерал Гурко прислал Временному правительству письмо, в котором в очень резких выражениях критиковал некоторые действия правительственных агентов в области военного управления.

Частые случаи неповиновения отдельных войсковых частей начальникам ген. Гурко объясняет теми же указанными им неправильными распоряжениями.

После получения этого письма Временное правительство постановило уволить генерала Гурко от занимаемой им должности главнокомандующего Западным фронтом и назначить его начальником дивизии в Казанском военном округе.

Последнее назначение является сильным служебным понижением и вызвано, как говорят, резким тоном письма генерала Гурко.

Князь Г.Е. Львов о генерале М.В. Алексееве

Министр-председатель князь Г.Е. Львов по поводу отставки верховного главнокомандующего генерала М.В. Алексеева заявил журналистам:

— Генерал М.В. Алексеев на днях сам подал прошение об отставке. Свою просьбу он мотивировал переутомлением и болезнью. Верховный главнокомандующий, впрочем, давно уже просил освободить его от исполнения лежавших на нем обязанностей.

Просьба генерала Алексеева совпала с событиями, которые диктовали необходимость, чтобы в Ставке боевая жизнь не нарушалась, и настроение ее соответствовало настроению всего фронта. Эти соображения и заставили Временное правительство удовлетворить просьбу генерала.

Назначение М.В. Алексеева в распоряжение Временного правительства объясняется необходимостью использовать богатые технические знания и боевые качества бывшего верховного главнокомандующего.

В ближайшие дни генерал Алексеев приедет в Петроград.

* * *

Отставка генерала Гурко, по словам князя Львова, не стоит ни в какой связи с уходом генерала Алексеева.

Приказ Керенского об отставке генерала Гурко*

* Вырезка из газеты ‘Кавказский Край’ от 28 мая 1917 г.

Керенским издан приказ по армии и флоту по поводу рапорта главнокомандующего Юго-Западным фронтом Гурко, в котором он снимает с себя всякую нравственную ответственность за благополучное ведение порученного ему дела вследствие создавшихся условий в армии.

Сложение с себя всякой нравственной ответственности является свидетельством несоответствия генерала Гурко своему назначению, без нравственной ответственности перед Родиной Гурко не может более занимать своего высокого важного поста и отчисляется от должности главнокомандующего, причем военному министру поручается снестись с верховным главнокомандующим о назначении Гурко на должность не выше начальника дивизии.

Временное правительство ограничивается этой мерой лишь в виду прежних боевых заслуг Гурко.

Впредь подобные поступки начальствующих лиц будут караться с большей строгостью вплоть до понижения их на самые низшие должности.

Австрийские парламентеры*

* Вырезка из газеты ‘Русское Слово’ от 24 мая 1917 г.

Кишинев. 18.V. (Замедлена доставкой). Сюда прибыла через румынский фронт⁴⁹⁹ и направляется в Петроград к Временному правительству с важным поручением группа австрийских парламентеров, в составе двух генералов, двух полковников, двадцати офицеров и пятнадцати солдат.

Австрийские парламентеры следуют под наблюдением восьми русских солдат.

Петроград. 23.V. По наведенным вашим корреспондентом справкам о проезде через Кишинев австрийских офицеров и солдат, направляющихся в Петроград для переговоров о заключении мира, уже известно и Временному правительству.

Некоторые из министров по поводу путешествия австрийских офицеров, выражают крайнее возмущение и заявляют, что если австрийские примиренцы осмелятся явиться к Временному правительству для переговоров о мире, то они будут вышвырнуты без всяких церемоний, т. к. правительство никогда не согласится вести какие-нибудь переговоры о мире без согласия наших союзников, да притом еще с какими-то офицерами.

По сведениям некоторых министров, австрийская делегация имеет в виду разговаривать не с Временным правительством, а с Советом рабочих и солдатских депутатов. Если это подтвердится, то, по слухам, Временное правительство намерено потребовать, чтобы эти переговоры происходили гласно, чтобы общественное мнение могло судить, в какую ловушку хотят поймать русский народ наши враги.

Вместе с тем, Временное правительство предполагает произвести строгое расследование всех обстоятельств приезда австрийцев в Россию и, главным образом, того, каким путем они пробрались через нашу границу, и кто способствовал им в переезде по железной дороге.

Если выяснится, что в этой попытке завязать мирные переговоры с врагами играли какую-нибудь роль представители командного состава, то они будут преданы суду.

Больная Россия*

(Беседа с генерал-лейтенантом Алексеевым)

* Вырезки из газеты ‘Новое Время’ от 24 мая 1917 г., No 14784, опущена заметка ‘Ходатайство бывшей великой княгини Марии Павловны’ из газеты ‘Новое Время’ от 25 мая 1917 г.

Трогательный незабвенный день в Ставке верховного главнокомандующего. Президиум офицерского съезда армии и флота явился к генералу Алексееву, передать ему последнее ‘прости’. Уход генерала Алексеева поразил всех своею неожиданностью, съезд встретил эту весть гробовым молчанием. В этой жуткой тишине ясно было, что теряла русская армия с уходом Алексеева.

В Германии встретят эту весть с восторгом и ликованием, они знают, кем был для России ушедший генерал. Для всего русского офицерства это страшная, почти незаменимая утрата. Я видел их потемневшие лица при первой тяжелой вести, слышал их страстные, полные скорби речи. Эти окопники, половина которых украшена орденом Св. Георгия, с золотыми полосками на рукаве, не могли скрыть тяжелого уныния и боли. Седой полковник, председатель офицерского съезда, член Государственной Думы двух созывов, с слезами в голосе предложил выбрать бывшего верховного главнокомандующего почетным членом вновь созданного офицерского союза. Гул радостного одобрения прошел по театру, раздались голоса: ‘Просим, просим’. И все офицеры, как один человек, встали со своих мест. Тут же на съезде было выработано последнее обращение съезда к генералу Алексееву, и президиум отправился в Ставку, оставив на несколько минут собрание.

Нет слов, описать последнюю прощальную картину расставания боевых офицеров со своим главнокомандующим. В тот момент, когда генерал сказал: ‘Может быть, скоро я буду частным человеком, я уже подал прошение об отставке’, он не выдержал и заплакал. Слезы текли по лицу израненных офицеров. Боже мой, как тяжело сейчас жить в России, как больно любить Россию!

Генерал Алексеев принял меня накануне своего ухода. Это было в десять часов вечера. Маленький беленький особняк с двумя караульными будочками, столь знакомый всему военному миру, утопал в весенней зелени. С отречением бывшего царя исчезла вся бутафория Ставки. Я вошел в кабинет верховного. Он поднялся из-за рабочего стола.

В первый раз видел его я. Заговорил он просто, от сердца, хорошо. Была в его голосе неподкупная искренность и боль, и тоска за Россию.

— Россия борется в тяжких судорогах. Россия возрождается, необходимо время, чтобы справиться с тяжелой болезнью. Моментальный переход к здоровой жизни — это чудо. Одними речами родину свою не спасешь. Нужна определенная власть начальствующим лицам. Нужна ответственность генерала, офицера, солдата, чтобы было написано черным по белому, что грозит каждому из нас за неисполнение долга.

Все увлеклись сейчас своими правами, это, по их мнению, превыше всего. Чем менее развита масса, тем более им кажется, что какой-то невидимый враг покушается на их права, ‘возьмет да отнимет’. О своих обязанностях забыли все, а это главное. Но нет права без обязанностей.

Воодушевить речью массы легко, особенно такому популярному оратору, каким является военный министр. Но нужны тысячи ораторов, чтобы внедрить солдатской массе соотношения между ее правами и обязанностями. Это дается только воспитанием. Надо воспитать авторитет офицера в солдатской массе. Всякая власть должна занять такое положение, чтоб иметь определенный авторитет, без него никакая власть не мыслима. Наше великое горе заключается в том, что у всех нас сверху донизу, власть отнята …

Чувства офицера, его психология, скорбь за гибель великой нашей родины, все это яркой картиной прошло на последнем съезде офицеров при Ставке. Съезд этот явление исключительное. Он стал на очень симпатичную и соответствующую точку зрения.

Работа офицерского съезда свелась к тому, чтобы выяснить все язвы, болезни, которыми больна русская армия, а потом наметить тот путь, лекарство, которое необходимо, чтобы поднять пошатнувшуюся боевую мощь нашей армии. Как доктор выносит больному диагноз, так и съезд вынес ряд важных резолюций, и изготовить по выданным доктором рецептам лекарство должны особые аптеки во главе с правительственными аппаратами […] {Часть текста утрачена.} должны проявить высокое гражданское мужество в деле оздоровления русской армии. От степени их энергии будет зависеть и действие их лекарства.

С чувством глубокого удовлетворения должен признать, что высоко идейными офицерами нашего съезда диагноз русской болезни поставлен правильно. Рецепты прописаны офицерами, полные любви к нашей армии, родине. Работой этого съезда придется пользоваться неоднократно. Это не голос отдельных начальников, а голос всего офицерства, которое на своих плечах вынесло войну. В настоящий, тяжкий момент офицерство ярче, чем кто-либо чувствует любовь к родине.

Настроение последнего офицерского съезда, ни в какой телеграмме не выложишь. Я встретил очень многих офицеров, скорбящих о настоящем, исполненных искреннего желания внести полное обновление, изменить общий состав армии в самые ближайшие дни. Они отдают все силы своего ума, любви, чтобы наметить пути к радикальному изменению. Русское офицерство состоит, повторяю, из идейных людей, готовых отдать и пожертвовать всем, чтобы снова создать нашу могучую грозную армию.

Великое преступление против родины свершает тот, кто понижает дух армии, воспитывает в солдатах чувство животного страха, предлагая кончить войну без натиска, атаки, победы. Это мое глубокое исповедание за все время, пока я был начальником штаба верховного и в должности верховного главнокомандующего.

Армия обновляется, крепнет. Все, что может быть нами сделано — делается, но Россия должна знать, что армия была больна. Если бы вы знали, какой напор пропаганды был двинут на армию и со стороны Германии, и со стороны нашего тыла. И утомленная армия, не всегда доедавшая все то, что ей полагалось, воспринимала жадно льстивые, хитрые речи. На почве известного материального недостатка образовалось тяжелое направление: ‘Мир во что бы то ни стало’.

Постепенно мы излечиваемся от этой болезни. И лишь только организм армии хоть немного окрепнет, солдаты сами поймут, что без жестокого штурма, удара и драки с нашей стороны война закончиться не может.

Когда начнется наступление, определенно, сказать не могу. Скажу одно — это уравнение со многими неизвестными. Мы можем подставить известные данные из хода нашей болезни, но математически день и час воскресения нашего исчислить не можем. Но наступит момент, когда вся Россия, поймет, что без наступления нет спасения.

То, что пережито, не дай Бог, чтобы вновь повторилось. Это было одно сплошное мучение. Страшная болезнь распространялась не одновременно, но переболели почти все фронты. Идеи большевизма проявлялись повсюду с одинаковой силой, вопрос лишь был во времени.

Такие явления, как кронштадтская республика — явления постоянные. Горькая правда — эта запачканность многих рук в офицерской крови. Поражает полное отсутствие сознания долга перед родиной. Это судороги преступления перед Россией. Перед такими судорогами краснеет каждый Русский, и кровь павших русских офицеров вопиет к небу. Это черное темное пятно на фоне русской революции. Дай Бог, чтобы это были последние судороги.

Положение Германии не легкое, но воспитание народа в железной дисциплине, любви, объединяющей и примиряющей, спасает германский народ. В этом его сила, его могущество. Не спасла бы Германию и высокая техника, если бы не было примирения во внутренних отношениях. Все там несут одинаковые тяготы, все доблестно дерутся. В дисциплине спасается народ в такие минуты, когда все, казалось, разваливается. Они не доедают три года, вытянули все на фронт. Посмотрите, что сейчас осталось в Германии: инвалиды, дети и глубокие старики, все отправлено на фронт.

А посмотрите в Петрограде, сколько там народа молодого, сильного, еще не бывавшего в боях! В Германии воюет весь народ, и никто не говорит, что тяжело, что посеять некому.

Все союзники смотрят на нас, когда же Россия начнет наступление. Третий месяц длится наступление наших союзников, они вправе рассчитывать, что в заключительный период войны мы примем соответствующее участие. Они изнемогают, и стыдно нам не поддержать их.

Весь русский народ должен неумолчно говорить своим сынам на фронте, что необходим решительный удар по противнику, чтобы скорей войну довести до конца. Германию можно взять только силой, войну нужно выиграть. У нас сил много, мы это можем и должны сделать. Общественные организации, союзы, Советы, правительство, все они слившись в один голос, должны сказать, что лучшая защита родины — это наступление, нападение. Когда эта мысль пронижает всю толщу, всю массу армии, тогда наступление будет сделано.

Мой завет русскому обществу, требовать у армии, чтобы та знала, что защищаться можно, только наступая, нападая. Когда поднимаются голоса против наступления, то многие становятся неискренними. Разве могут говорить о наступлении те, кто беспокоятся за свою персону? Нужна определенность и ясность. Да, будем защищаться, но атакуя, нападая. Тем более земля наша занята!

Россия не может из войны выйти искалеченной, истерзанной. А хотят отхватить от нас многое. Так нет же, вперед, атаковать — взволнованный генерал повышает свой голос, — бить и гнать из родной земли должны мы немецкую армию. И армия перед свободною родиной должна исполнить свой долг до конца. Много на нее Россия потратила и любви, и силы, и достояния, и она может и сделает это. У нашей армии все есть. Требуется только воодушевление, и истерзанная, больная Россия имеет право потребовать эту последнюю нашу жертву.

А.П. Тупин.

Ставка.

21 мая.

Русский фронт

(Собственный корреспондент ‘Нового Времени’).

Прощальная речь генерала М.В. Алексеева

Действующая армия. В последние минуты пребывания генерала М.В. Алексеева в Ставке верховного главнокомандующего президиум съезда офицеров армии и флота явился к генералу с последним прощальным приветом от имени всего офицерства. Бывший верховный главнокомандующий ответил делегации следующее:

— Мне, конечно, нечего говорить, с каким тяжелым чувством оставляю я армию. Все я делал с глубокой верой в могущество армии и теперь покидаю свой пост с чувством сознания исполненного долга. Молю Бога, чтобы Он спас Россию.

Глубоко благодарен вам и всему вашему съезду. Тяжелый тернистый путь пришлось ему пройти, но ваша выдержка, ваш такт, дали вам возможность принести громадную пользу армии.

Гражданское мужество, выраженное всеми вами на этом съезде, должно быть сравнено с той доблестью, которую высказало все наше офицерство, тысячами своих жизней заплатившее за благо и спасение родины.

Трудное дело предстоит вам впереди, но если вы будете будить те чувства, которые вы уже высказали, и ту уверенность, что русская армия выйдет победительницей из тяжелого положения, то это будет все. Пока будет порядок в армии, пока будет в ней дисциплина, до тех пор будет существовать Россия.

С верой, что Бог вдохнет в умы русских людей сознанную необходимость исполнения всеми своего долга, я покидаю армию, верю и надеюсь, что армия сослужит свою великую службу. За всю эту работу я искренно благодарю вас и весь съезд.

Я прошу передать всем офицерам мою искреннюю благодарность за их тяжелый труд, и гражданское мужество. Благодарю всех за лестную оценку моей скромной работы, которую высказал весь съезд. Я скоро, может быть, стану частным человеком…

При этих словах генерал заплакал.

— Я уже подал в отставку, но я буду следить с таким же вниманием за вашей великой работой по воссозданию могучей армии. Да поможет вам Бог!

Могилев. Съезд офицеров армии и флота при гробовом молчании выслушал известие об уходе верховного главномандующего генерала Алексеева. Съезд единогласно выбирает ген. Алексеева почетным членом офицерского союза.

Съездом принята единогласно резолюция следующего характера: ‘Съезд союза офицеров армии и флота при Ставке с чувством глубочайшего сожаления принимает весть об уходе с ответственнейшего в данный момент поста генерала Алексеева, вождя, в дарование и боевой опыт которого глубоко верит вся армия. Съезд считает этот уход тяжкой потерей для России’.

Изгнание труса*

* Вырезка из газеты ‘Новое Время’ от 25 мая 1917 г.

Рига, 25.V. Во время объезда Рижского фронта А.Ф. Керенский посетил, между прочим, одну дивизию, наиболее затронутую разлагающей пропагандой большевизма.

Военный министр приказал солдатам одного из полков дивизии собраться вокруг себя и произнес горячую речь, в которой разъяснил значение происшедшего переворота, объяснил истинный принцип обронительной войны, требующей не только пассивного сидения в окопах, но и активных наступательных действий и закончил словами:

— Армия свободного революционного народа должна быть могущественнее прежней армии царей. Она должна внушать уважение друзьям и страх врагам.

После этой речи из толпы солдат выступил, по-видимому, представитель группы увлеченных большевизмом, обратившийся к А.Ф. Керенскому со словами:

— Господин генерал …

А.Ф. Керенский перебивает тоном мягкого упрека:

— Товарищ, а не генерал.

Солдат, продолжая, спросил, в чем должна выражаться цель нашего пребывания на фронте: стоять на месте или наступать?

— Зачем мне земля и свобода, — продолжал он, — когда меня убьют? Нам нужен мир, а не свобода.

А.Ф. Керенский, на красноречие которого реплики солдата подействовали разжигающе, стал образно доказовать ложность, извращенность, гражданскую несостоятельность тенденций большевизма.

Все это время солдат, угрюмо смотревший на министра, перебивал его отдельными бессвязанными, неченораздельными выкриками, наконец, воскликнул:

— Нам надо войну кончать мирно!

В этот момент А.Ф. Керенский, подойдя вплотную к солдату, глядя в упор, резко негодующе воскликнул:

— Молчать, когда говорит военный министр!..

Наступила долгая мучительная пауза. При абсолютной тишине, при молчании потрясенных солдат прошло полминуты. А.Ф. Керенский, все время смотревший в зажженные злым огнем глаза солдата, продолжал речь, говоря о борцах за свободу, о желании некоторых в эту тяжелую минуту прикрыть великими идеями мира затаенные шкурные интересы, позорную трусость рабов и закончил словами:

— Я докажу, что революция — не анархия, а власть.

Вдохновенная речь произвела потрясающее впечатление на солдат, среди которых уже зазвучали ноты протеста против выступления большевика, раздавались выкрики, что этот солдат выступает только от своей совести, но не от совести и убеждений собравшихся.

— Командир полка, — прервал солдат А.Ф. Керенский, — приказываю вам освободить этого солдата от военной службы. Отошлите его в деревню, опубликуйте в приказе, что революционной армии не нужны трусы …

Наступила гробовая тишина. Солдат побелел и беззвучно упал ничком в глубоком обмороке.

А.Ф. Керенский вдохновенным взором, смотря поверх толпы, продолжал речь, не обращая внимания на упавшего солдата, которого унесли лишь по приказанию генерала Радко Димитриева.

— Каждый солдат, — говорит Керенский, — должен не только хотеть жить, но и умереть за великие идеалы революции. Этого требует от него разум раскрепощенного человека.

Пламенная речь министра вызвала бурю долгих оваций.

А.Ф. Керенский в сопровождении Радко Димитриева, Драгомирова и других генералов ходами сообщения направился на передовую линию, где продолжал беседу с солдатами, при чем, презирая явную опасность, сидел вместе с Радко Димитриевым на стороне бруствера, обращенной прямо к неприятелю.

Возвращаясь, А.Ф. Керенский проходил мимо свежего братского кладбища. Тут опять остановился и, сняв шляпу, несколько минут стоял неподвижно. Губы его что-то беззвучно шептали.

Чествование

Действующая армия, 24.V. Сегодня в Каменец-Подольске, в Пушкинском народном доме, состоялось торжественное чествование нового верховного главнокомандующего генерала Брусилова всеми чинами штаба, представителями войск каменец-подольского гарнизона и представителями различных местных военных организаций.

Генерала Брусилова приветствовали от имени чинов штаба начальник штаба генерал Сухомлин, который поднес ему образ, затем начальник отдела снабжения армий генерал Эльснер⁵⁰⁰, представитель исполнительного комитета солдат Колчинский⁵⁰¹, новый главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Гутор и др.

Речь генерела Брусилова

Отвечая на все приветствия, генерал Брусилов сказал:

— Я по натуре человек независимый. Но бывают моменты, когда завидуешь тем, которые обладают даром красноречия. Для меня теперь настал такой момент. Я хотел бы вас всех поблагодарить, т. к. я это чувствую, но, к сожалению, не в состоянии этого сделать.

Далее в своей речи генерал Брусилов, подробно останавливается на том времени, когда он принял командование армиями Юго-Западного фронта. Касаясь удачно начатого наступления в прошлом году, он заявил, что если бы ему помехой не послужила несогласованность действий высшего командного состава, он глубоко уверен, что война была бы уже тогда закончена.

В настоящее время, сознавая всю тяжелую ответственность, которую он берет на себя, становясь во главе всех армий, он, тем не менее, высказывает глубокую увереность в благоприятном исходе кампании.

Ген. Брусилов рассказывает, что великое отступление 1915 года совершило огромную революцию в его душе и сделало его самого революционером. Это же отступление показало всю силу и мощь духа русского народа. И теперь он также верит в эту силу и надеется, что с помощью войсковых комитетов ему удастся укрепить боевую мощь армии, и ожидаемый мир будет скоро достигнут.

В заключение ген. Брусилов говорит, что когда он принял командование армиями Юго-Западного фронта, ему также заявляли, что армия не способна к самостоятельным действиям, что она дезорганизована потерями, неизбежными во время отступления. Но […] {Часть текста утрачена.} майское наступление показывает, что вера в непобедимый дух русского солдата оправдалась. В настоящее время все также говорят, что армия больна. Но эта болезнь несущественна. Можно быть уверенным, что армия с честью выполнит свой долг.

Свою речь ген. Брусилов закончил восклицанием.

— Да здравствует русская революционная армия! Ура!

Горячая, полная оптимизма речь верховного главнокомандующего вызвала у присутствовавших бурные овации.

Генерал Алексеев*

(От Временного правительства)

* Вырезка из газеты ‘Новое Время’ от 26 мая 1917 г.

Верховный главнокомандующий, генерал от инфантерии Алексеев оставил свой пост и назначен в распоряжение Временного правительства.

Роль ген. Алексеева в настоящей войне настолько исключительна, что долг совести обязывает отметить эту деятельность той благодарностью, на которую доблестный генерал имеет полное право рассчитывать.

Настоящая война застала ген. Алексеева в должности начальника штаба киевского военного округа. Детальное изучение предстоящего театра войны дало возможность генералу Алексееву с первых же дней кампании в роли начальника штаба армии ответственного Юго-Западного фронта проявить свои блестящие способности стратега, ясно разбирающегося в крупнейших операциях, задумывающего и осуществляющего их с блеском таланта милостью Божией.

В первый же период кампании эти способности ген. Алексеева принесли свои результаты — полный разгром в короткий срок на галицийском театре войны австро-венгерских армий.

Последствия этой удачно и широко задуманной, быстро и решительно выполненной операции тотчас же сказались навеем театре войны как на нашем, так и наших союзников.

Весною 1915 года на генерала Алексеева было возложено руководительство боевыми действиями армий Северо-Западного фронта и, являясь уже полным хозяином на этом ответственном фронте, защищающем подступы к столице, генерал Алексеев проявил все те же свойственные ему качества чуткого и прозорливого стратега, знающего своего противника и учитывающего все до малейших незначительных, на первый взгляд, подробностей.

Все яростные натиски сильного и настойчивого врага были остановлены мудрым и искусным сопротивлением генерала Алексеева и упорно, не считаясь с жертвами, преследуемая цель — прорваться за линию реки Западной Двины — так и не была осуществлена.

Осень того же 1915 года застала генерала Алексеева уже в роли начальника штаба верховного главнокомандующего, т. е. в должности, в которой он являлся фактически руководителем операций всего нашего фронта, насколько, конечно, окружающая обстановка позволяла без тормоза, без помех, свободно решать все сложные вопросы.

После тяжких испытаний, выпавших на долю армии, лишенную необходимых средств для продолжения борьбы, после того, когда противник открыто заявил, что с русской армией уже можно не считаться, — армия эта не пала духом и в постигшем несчастии и неудачах нашла источник для своего возрождения.

Высокий порыв, охвативший всю Россию, дал возможность снабдить армию всем необходимым, и в числе лиц, бескорыстно работавших над воссозданием нравственной и материальной мощи армии, генерал Алексеев займет одно из наиболее видных и почетных мест.

Его безукоризненно честная деятельность, его поддержка тех гражданских организаций, которые вызвали к себе такое подозрительное отношение у прежнего правительства, дает нравственное право сказать, что имя генерала Алексеева останется незабвенным в истории настоящей войны.

Выдвижению на самые крупные посты во время войны генерал Алексеев обязан исключительно только собственным общепризванным способностям, готовности жертвовать собою без остатка для блага и счастья горячо любимой родины, работе не покладая рук, не сторонясь от самой незначительной.

Любовь к генералу Алексееву армии, открытое признание родиной и союзными державами заслуг в настоящей войне должны послужить доблестному генералу наградой за те непосильные труды, которые были вложены им в общее дело борьбы за честь и славу родины.

Несмотря на естественную усталость генерала Алексеева и необходимость отдохнуть от напряженных трудов, было признано все же невозможным лишиться ценного сотрудничества этого исключительно опытного и талантливого вождя, почему генерал Алексеев и назначен ныне в распоряжение Временного правительства.

Это назначение даст ему возможность не порывать связи с горячо любимой им армией, и по-прежнему словом и делом способствовать укреплению мощи свободной России.

Дело б. в. к. Марии Павловны*

* Вырезки из газеты ‘Русская Воля’ от 25 мая 1917 г.

На имя министра юстиции П.П. Переверзева поступила от б. в. к. Андрея Владимировича телеграмма следующего содержания:

‘В продолжение полутора месяца моя мать, великая княгиня находится под домашним арестом, крайне тяжело отражающемся на ее сильно пошатнувшемся здоровье, между тем, до сих пор ей не было предъявлено никакого обвинения и не сообщены поводы к аресту, а потому прошу Вас, господин министр, не найдете ли Вы возможным, если у Вас имеется хотя бы малейшее к этому основание, назначить следствие, которое выяснило бы причины ареста, а, в противном случае, настоятельно прошу освободить мою мать от домашнего ареста. По поручению моей матери и от себя лично прошу Вас, господин министр, о таковом расследовании, которое дало бы возможность искать перед судом защиты против появившихся в печати гнусных и оскорбительных статей, позорящих имя моей матери. Великий князь Андрей Владимирович’.

Министр юстиции уведомил, что с своей стороны препятствий к снятию домашнего ареста б. в. к. Марии Павловны он не встречает.

Взамен домашнего ареста от Марии Павловны должна быть отобрана подписка о невыезде.

Копия телеграммы министра юстиции:

Кисловодск

бывшему Великому Князю Андрею Владимировичу.

Кисловодск из Петрограда. 607511, 29, 31, 20, 15.

Принята 3 июня 1917 г.

‘Одновременно сим мной телеграфом поручено комиссару Временного правительства войсковому атаману Терского казачьего войска Караулову распорядиться освобождением вашей (матери) дальнейшего домашнего ареста. Министр юстиции Переверзев’.

[Не ранее 6 июня]

6 июня арест был фактически снят. В 5 ч. 50 м. вечера караул покинул дачу Семенова на Померацевской ул. No 1, где жила мама. Всего арест длился с 15 марта по 6 июня включительно, 84 дня. Радость была неописуемая. Бедная мама, как она мучилась.

Молитва офицера русской армии*

* Автора молитвы установить не удалось.

Христос Всеблагий, Всесвятой, Безконечный

Услыши молитву мою.

Услыши меня, мой заступник предвечный

Пошли мне погибель в бою.

Смертельную пулю пошли мне навстречу,

Ведь Благость безмерна Твоя…

Скорее пошли мне кровавую мглу

Чтоб в ней упокоился я…

На родину нашу, нам нету дороги,

Народ наш, на нас же восстал,

Для нас он воздвиг погребальные дроги

И грязью нас всех закидал.

Три года мы тяжко страдали,

Заветы России храня.

Мы бились с врагами, — и мы не считали

Часами рабочего дня.

В своем и враждебных краях

Сном вечным уснули бойцы — офицеры

Погибшие в славных боях.

Но мало того показалось народу.

И вот, чтоб прибавить могил,

Он, нашей-же кровью, купившей свободу,

Своих офицеров убил!

Правительство, люди иные науки,

И много сословий и лиц

Пожали убийцам кровавые руки,

Прославивши наших убийц.

В Москве лишь тому не нашлося примеров,

Святая Москва наших дней,

Не пролила крови своих офицеров

Могучей десницей своей.

Молись же за нас, о Москва, дорогая,

Молися о нашей судьбе,

Тебя не увидим, мы больше родная,

Никто не вернется к тебе.

Товарищи наши в боях погибая,

Без меры, конца и числа?

Нам всем завещали одно умирая:

‘Войну довести до конца

Чтоб область противника нашею стала,

Чтоб нам же открылись моря,

Чтоб вечно над русской землею сияла

Свободы и счастья заря’.

А ныне толкуют уже в Петрограде

О том, чтобы мир заключить,

Чтоб ради покоя и золота ради

Россию навек погубить.

А скоро пойдут и идеи иные:

Вильгельма великим назвать,

Пред ним преклонить покоренные выи

И прах его ног целовать.

Скорей же в окопы, друзья офицеры,

Не будем мы этого ждать,

Скорее подайте солдатам примеры,

Как надо в бою умирать!

Не надо далеких и долгих примеров,

России надежный оплот,

Лишившись своих офицеров,

Балтийский бездействует флот.

За наши страданья, за кровь и за муки

Нам русский народ заплатил,

На нас же он поднял кровавые руки

И наших же братьев убил.

Терпенья преполнилась нашего мера,

Народ с нас погоны срывал,

И званье святое ‘Бойца-офицера’ —

В вонючую грязь затоптал.

Спешите ж в окопы товарищи-братья

Семьей офицерской своей,

Нам смерть широко открывает объятья

И мы успокоимся в ней.

Пока здесь грохочет гроза боевая

Мы все на местах, — никуда не уйдем,

И край наш родимый от немцев спасая,

За Родину нашу умрем.

Когда же предвечного Волею Бога

Пройдут дни великой войны,

Тяжелая ляжет пред нами дорога,

Увидим тяжелые сны.

Когда по окопам, от края до края

Отбоя сигнал прозвучит,

Сойдется семья офицеров родная,

Последнее дело свершить:

Тогда мы оружье свое боевое

Награды, что взяли в бою,

Глубоко зароем под хладной землею

И славу схороним свою.

На родину нам, ведь не будет дороги,

Народ наш на нас же восстал,

Для нас же воздвиг погребальные дроги

И грязью нас всех закидал.

Бойцы за Россию, от злого народа

Ведь мы ничего не возьмем,

И холод, и голод, и жизни невзгоды

Над нами повиснут кругом.

Тогда, пережив бесконечные муки,

Мы с знаменем светлым Креста

Протянем союзникам доблестным руки.

‘Подайте во Имя Христа

Вы сами ведь видели много примеров,

Как нас наш народ убивал,

Как рвал он погоны с своих офицеров

И как он нас с грязью топтал.

Забыть мы не можем мгновения эти,

Принять от убийц ничего не хотим,

Но с нами ведь гибнут и жены и дети,

Подайте, — из жалости к ним’.

Промчатся столетья

Пройдут поколенья

Увидятся новые сны…

И станут народы читать без волненья

Историю страшной войны,

А в ней сохранятся так много примеров

Как русский народ воевал

И как он своих же бойцов-офицеров

Своей же рукой убивал…

Петроград. 1917 г.

Измучен Царь, душой разбит,

У ног поверженный лежит

Его Венец, народом снятый,

В своем падении измятый

И справедливою враждой

И мести низкой клеветой.

Упало тяжкой власти бремя,

Но помнит Царь иное время:

Как сон промчалась та пора,

Когда восторженно и смело

Со всей Руси ему гремело

Единодушное ура!

Теперь обманчивой свободы

Над Русью вспыхнула заря

В час паденья

И в час невзгоды

Все вдруг покинули Царя,

Толпа ревет, толпа ликует,

Как стадо хищников бушует.

Порвалась цепь, свободен зверь

И все разрушит он теперь,

И все захватит, что богато,

И ничего ему не свято.

Вожди восстания дрожат

И за Царя вступилось небо,

Наказан буйный Петроград

Огнем и кровью вместо хлеба.

Это и следующее стихотворение написаны княгиней Александрой Николаевной Меликовой, рожденной герцогиней Лейхтенбергской.

Современному поэту

Тогда поэт, ты пой свободу,

Когда оковы тяжелы,

Не льсти безумному народу:

Он недостоин похвалы.

За мелкой славою в погоне

Себя толпе не продавай!

Когда властители на троне,

Тогда их смело обличай.

Когда же их венец низложен,

И Царь с измученной душой,

Осмеянный являться должен

Перед озлобленной толпой.

Когда над ним знамен восстанья

Зажглась кровавая заря,

Тогда, поэт, воспой страданья

И трон, покинутый царя.

7 июня

Сегодня мама получила бумагу, копия которой на обороте. История возникновения этой бумаги осталась невыясненной. Вероятнее всего, комитет сам запросил министра юстиции, можно ли мама выехать, т.к. комитет, с первого же дня хотел, чтоб мама уехала. Это им развязывало руки, освобождало от обязанности платить караулу, а главное они хотели отъезда в виду того, что весь арест был вызван по их глупому и бестактному поведению в ночь 12 марта, и мама была им живым укором. Об этом намекал и Караулов, но переезд в Финляндию не разрешили, а Кисловодскому комитету мы не поручали просить, чтобы то ни было. По частным сведениям телеграмма министра юстиции была получена здесь недели 2 тому назад, но почему она сообщена только сегодня, неизвестно. Это хороший образчик как все делается в России, и в каких руках власть.

Хам на хаме!

КИСЛОВОДСКИЙ ГРАЖДАНСКИЙ
ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ

7 дня июня месяца 1917 г. No 520.
Гор. Кисловодск Терской обл.

Бывшей великой княгине Марии Павловне

Комитет доводит до Вашего сведения, что министр юстиции разрешил Вам переехать из Кисловодска в другой, менее многолюдный курорт.

Председатель Комитета

Товарищ Председателя Тюленев.

Секретарь Анциферов. Копия

Печать.

14 июня. Кисловодск

В 3 ч. я зашел к Н.В. Рузскому, который жил у Ганешика в No 33. Видел его в последний раз в Волковыске, в первых числах августа 1915 г., перед его вступлением в командование тогда новым, Северным фронтом. Меня интересовало услышать от него, как единственного свидетеля Псковской трагедии 1-2 марта с. г. всю правду об этих событиях. Но прежде, чем переходить к изложению самих событий, изложу все, что Н.В. мне передал о предшествовавших событиях, что немного поможет понять ход дальнейших событий.

‘Город Петроград, — начал Н.В., — был мне подчинен, как главнокомандующему Северным фронтом. Благодаря этому, все что там происходило, проходило через мои руки и я был вполне в курсе всего, что там делается. Петроград был тяжелой обузой, главным образом в вопросе продовольствия. Не имея своих достаточных запасов и терпя большой недостаток, главным образом в муке и сахаре, ко мне постоянно обращались за помощью. Имея сам на фронте крайне ограниченный запас, мне нельзя было снабжать Петроград, не лишая фронт. Лишь в крайних случаях, я мог приходить на помощь. Дал на заводы 100 тысяч пудов сахару (но потом мне это вернули). Обращались за помощью и учебные заведения, министерства и даже Двор. Сперва Максимович просил дать конвою фураж. Два раза я отказывал и только на третий хотел дать, по дачам, существующим на фронте. Но Максимович уже требовал полную дачу, ссылаясь на трудную службу конвоя. Какая же у них трудная служба, шагом двигаться кругом парка, да, кроме того, я не хотел возбуждать излишних разговоров, что в тылу конвой получает больше, нежели лошади на фронте. В конце концов, пришлось дать полную дачу. Потом Двор просил прислать мясо первого сорта. Вы сами знаете, что из туши только часть составляет первый сорт, когда спросили, сколько нужно пудов, оказалось 46, значит, все остальное мясо надо дать солдатам. Ну, куда же им 46 пудов, ведь не царская семья могла съесть такое количество, ясно, что это идея всех служащих, лакеев и конюхов.

Итак, это шло постоянно. Но кроме продовольственного вопроса, был еще один и более неприятный — это вопрос цензуры. В Петрограде сосредоточена вся военная цензура, главная цель которой не пропускать военные тайны. Но Протопопов все время старался использовать эту цензуру для внутренних, политических целей и, не предупреждая меня, отдавал цензуре распоряжения, которые часто возбуждали, довольно справедливые нарекания печати. На их жалобы Протопопов обыкновенно отвечал — это меня, не касается, это дело военной цензуры. Выходило, что я отвечал за его распоряжения. Тогда я ему написал, что у военной цензуры свои цели, у гражданской свои, и, конечно, военная цензура должна идти рука об руку с гражданской и помогать общей цели, но просил его, прислать мне перечень тех вопросов которые он не желает допустить к огласке в печати, но не отдавать распоряжения цензуре помимо меня. На это он ответил, что перечня прислать не может, и впредь будет отдавать свои распоряжения военной цензуре. После этого Протопопов мне сообщил, что по Всеподданнейшему докладу, Его Величеству благоугодно было согласиться с его мнением. Это было мое первое столкновение с Протопоповым. В ноябре прошлого года (1916) в Петрограде возникли забастовки. Я объехал заводы. Сперва генерал Хабалов⁵⁰² дал мне офицера, который должен был знать все заводы и их настроение, но он решительно ничего не знал. Тогда я обратился к Маниковскому, который назначил действительно знающего офицера, не только где какой завод, но и настроение каждого завода. На Путиловском заводе, рабочие заявили жалобу, что у них нет муки и сахару, хотя и получают большое жалование, но купить негде, и семьи их голодают. Сахар я им выдал из фронтового запаса, а насчет муки обещал помочь, напомнив, что все переживают тяжелое время, все терпят нужду и надо быть терпеливым и справедливым. Рабочие внимательно слушали, и забастовка быстро ликвидировалась. После этого я был на совещании у графа Бобринского⁵⁰⁸ по продовольственному вопросу и тут впервые встретил Протопопова, который заявил нам всем, что нужно открыть полную свободу торговли продовольственными продуктами. Я ему возразил, что опыт был однажды уже сделан и привел к тому, что по всей России продукты вздорожали по той причине, что торговцы начали прятать продукты и искуственно поднимать цены. У меня было много сведений по этому поводу о тех безобразиях, которые творились в тылу. Я настаивал на том, чтоб продовольственный вопрос был введен в строгую систему. Протопопов возражал, что никакой системы не надо, а надо делать, т. к. в Англии. Я довольно резко ему возразил, что, к сожалению, мы не Англия, а Россия, и мы не англичане, а русские. На этом он замолчал. В результате всего этого, за три недели до переворота Петроград был изъят из моего ведения и Хабалов назначен главнокомандующим. Это развязывало Протопопову и Хабалову руки, и, кроме того, что последний стал самостоятелен, и материальное его положение улучшилось. Ясно было, что Хабалов этого, главным образом, хотел достичь. Когда мне впервые сообщили об этом, я просил определить границы Петроградского округа, во избежание недоразумений. По старой терминологии в Петроградский округ входили и Луга и Псков. Я определил в свою сторону линию ближайших окрестностей Петрограда. Против идей о выделении Петроград в самостоятельный округ я не возражал, как раньше говорил, он служил лишь страшной обузой. Указал лишь на то, что Финляндия мне подчинена, а потому нужно устроить для нее специальную базу в Петрограде (инженерную, артиллерийскую, интендантскую и т.д.). Но границы Петроградского округа были определены лишь в конце апреля, а за это время, что за путаницы происходили.

Когда я объезжал заводы, то настроение было уже явно распропагандированное. Хотя рабочие выставляли экономические требования, но из разговоров с вожаками было видно, что они проникнуты политикой. Петроградские войска, Вы сами знаете, что это такое. Запасные баталионы со слабыми кадрами. Рассчитывать на них для подавлений беспорядков я не мог и по опыту это видел во время ноябрьских забастовок. Войска не то что неохотно шли против рабочих, но вызвали столкновения сами вместо водворения порядка. Пропаганда в войсках шла страшная, о чем я предупредил генерала Хабалова и сказал ему, что применение силы оружия при беспорядках, отнюдь не следует, что это вызовет лишь ужасные последствия, учесть кои вперед даже нельзя.

Когда я был у Трепова, он меня спросил, правда ли, что я приказал Хабалову беспорядки не усмирять силой оружия. Я ему повторил свое мнение, на что Трепов уверял со слов Хабалова, что у него 50 тысяч верных солдат. Откуда мог генерал Хабалов взять такую цифру. Он мог еще расчитывать на учебные команды, где подбор людей лучше, но ведь это капля в море. К сожалению, последующие события показали, что я не ошибся.

Итак, Петроград был изъят из моего ведения, и с тех пор, до конца февраля, я решительно не знал, что там делается. С 24 февраля, стали поступать отдельные слухи, что в Петрограде неспокойно, но в чем дело, и во что это выливалось, мы не знали. 27 февраля, я получил от Родзянки телеграмму, где он вкратце излагал беспокойное настроение столицы и считает единственным выходом из создавшегося тяжелого положения, просить Государя даровать ответственное министерство. Эту телеграмму, я передал Государю в Ставку и прибавил от себя, как о том просил Родзянко, и свое ходатайство, считая это выходом из тяжелого положения. В тот же день я получил от Алексеева приказ экстренно отправить в Петроград бригаду кавалерии, а потом еще дивизион артиллерии для подавления беспорядков. Подобные эшелоны были посланы со всех фронтов, под общим начальством генерала Иванова, которому были подчинены все министры. Генерал Иванов ехал с Георгиевским батальоном. Но что делалось в столице мы все так и не знали. Ходили слухи, но не больше. Лишь 1 марта утром, стала приниматься длинная телеграмма из Ставки с изложением в хронологическом порядке, хода событий начиная с 24 февраля. Тут стало яснее, что на улицах была стрельба, часть министров арестована, и кто-то заседает в Мариинском дворце. Но кто владеет окончательно столицей, мы понять не могли. Генерал Хабалов писал, что не в силах подавить восстание, что у него всего из 50 тысяч солдат лишь 600 остались верными.

В 12 ч. дня 1 марта со станции Дно я получил от Воейкова телеграмму, что литерные поезда следуют на Псков и чтоб были приняты меры к их беспрепятственному пропуску в Царское Село. На сделанное мною по этому поводу распоряжение я получил ответ по всей линии до Царского Села, что путь свободен и литерные поезда могут следовать беспрепятственно. Это обстоятельство надо отметить, при разговоре моем с Родзянко.

Государь прибыл в Псков 1 марта в 7 ч. 30 м. вечера. Я встретил Государя на вокзале и был принят. На мой вопрос получил ли Государь мою телеграмму об ответственном министерстве, Государь ответил, что получил и ждет сюда Родзянко, что меня очень обрадовало, и мы могли бы знать что делается в столице, после чего был приглашен к обеду. После обеда я остался с Государем вдвоем и снова спросил, какой же будет ответ Родзянко на его просьбу о даровании ответственного министерства. Государь на это ответил, что не знает, как решить, что скажет Юг России, казачество. Тогда я стал доказывать Государю необходимость даровать ответственное министерство, что уже по слухам Собственный Его Величества конвой, перешел на сторону революционеров, что самодержавие есть фикция при существовании Государственного совета и Думы и что лучше этой фикцией пожертвовать, для общего блага. В это время была получена телеграмма от Алексеева, где он просил о даровании ответственного министерства. Эта телеграмма решила [судьбу] Государя, и он мне ответил, что согласен и сказал, что напишет сейчас телеграмму. Не знаю, удалось ли бы мне уговорить Государя, не будь телеграммы Алексеева, сомневаюсь. Пока Государь писал телеграмму я сидел в свитском вагоне. Примерно около 9 ¹/₂ ч. вечера, Воейков передает мне телеграмму Государя.

<Я ушел к себе в вагон, куда мне принесли телеграмму Государя. Не успел я ее прочесть, как меня позвал граф Фредерикс. У него я застал Воейкова. Он стал мне предлагать сигары, которых не курю, а начальник штаба Данилов задымил огромной сигарой. Мы не успели поговорить, как граф Фредерикс был позван к Государю. Данилов ушел в штаб, и я остался вдвоем с Воейковым в купе графа Фредерикса. Тогда Воейков спросил меня, доволен ли я телеграммой.> {В дневнике этот абзац вклеен с пометой: ‘Поправка к стр. 175 [303], начиная с 3-й [4-ой] строчки сверху’.}

Прочитав ее, я увидел, что там ни слова об ответственном министерстве. Телеграмма была редактирована так. После слов, ‘признав за благо’ и т.д. стояло ‘поручаю Вам (Родзянко) сформировать новый кабинет и выбрать министров за исключением военного, морского и иностранных дел’. Тогда я обратился к Воейкову с просьбой доложить Государю, что мне он говорил о даровании ответственного министерства, а в телеграмме сказано лишь о сформировании нового кабинета, без указания, перед кем он ответственен. Воейков вытаращил на меня глаза, заерзал на диване и очень нехотя пошел к Государю. Я остался один ждать. Ждал час, пошел второй, и ничего. Тогда я попросил одного из адъютантов сходить и доложить Государю, ждать ли мне или можно ехать в штаб. Я чувствовал себя не совсем хорошо, да еще безумно устал, и еле держался на ногах. Пока адъютант ходил с докладом, остальные лица свиты стали обсуждать положение и когда узнали, что Государь согласен даровать ответственное министерство, все обрадовались, уверяя, что давно говорили, что это необходимо было сделать. Кому они об этом говорили, я так и не узнал.

Прождал я всего около 2-х часов, был уже первый час ночи, когда меня позвали к Государю. Там был граф Фредерикс и Государь передал мне, вновь составленную телеграмму, где уже было прямо сказано о даровании ответственного министерства без ограничений военного, морского и иностранных дел и поручается Родзянко сформировать кабинет.

Сперва Государь хотел телеграмму направить в Ставку, а оттуда в Петроград для распубликования, но потом было решено, для ускорения передать ее лично Родзянко, который был вызван мной к аппарату в Главный штаб, и Родзянко обещал быть на аппарате в 3 ч. утра. Оставалось два с небольшим часа до разговора и было решено ему передать лично для распубликования. Кроме того, телеграмма была послана в Ставку Алексееву и прошла по всем фронтам.

В 3 ч. я был на аппарате. Но долго он не налаживался — выходила масса знаков и путанниц, и только около 4 часов разговор начался и кончился около 7 утра. Пока поступала лента, она переходила на другой аппарат и передавалась Алексееву в Ставку.

Вот суть моего разговора с Родзянко.

(В будущем я постараюсь снять копию, не только с этого разговора, но и всех других документов, относящихся к делу. Н.В. мне сперва передал по памяти, а затем уже читал по подлинникам, но запомнить детали огромной массы читанных документов, я, понятно, не мог. Ежели сниму документы, то сделаю всюду ссылки на них и тогда изложение будет яснее).

(Родзянко был вызван к аппарату, после того, что была получена телеграмма, что он не приедет в Псков).

‘Когда аппарат наладился, — продолжал Рузский, — я первым долгом спросил Родзянко, почему он не приехал, что Государь его ждал и что в личной беседе, легче было бы выяснить все обстоятельства. Родзянко ответил, что он не мог покинуть Петроград, что революционеры держат город в своей власти и, дабы избежать анархии, он взял власть в свои руки, только им одним держится город, только его слушают и все ему повинуются. Для успокоения умов он арестовал часть министров и стал во главе временного правительства.

Обратите внимание, прибавил тут Н.В., что он уверяет, что вся власть в его руках, и что он будет говорить дальше, в конце разговора.

Родзянко продолжает развивать свой взгляд на события, и указал, что единственно, что могло бы предотвратить революцию, это дарование ответственного министерства.

Я ему ответил, что Государь уже согласился и передал ему текст манифеста, подписанного Государем, и просил немедленно распубликовать, чтоб к утру столица бы знала.

Родзянко на это возразил, что теперь уже поздно, что ответственное министерство не удовлетворит больше народ, что раздаются уже требования улицы об отречении.

На мой категорический вопрос, будет ли он публиковать манифест, он ответил — право не знаю, как потекут события, что его никто не слушается (а что он говорил вначале), что власть ускользает из его рук, что кругом царит полная анархия.

На это я ему ответил:

— М.В. {М.В. Родзянко.}, помните, что судьба России в ваших руках, что от принятых вами решений зависит исход войны, которую нужно довести до конца, достойной родины. Вспомните все жертвы павших на поле брани, вспомните наших доблестных союзников, которые кровью истекают за общую цель. Главное, что все хотели, это ответственное министерство, которое теперь даровано, а форма правления является второстепенным вопросом.

Важно, чтоб министры были ответственны перед палатами, чтоб народ контролировал их. Это достигнуто. М.В., остановите дальнейшую анархию, которая может переброситься в армию и вконец ее разложить. Тогда анархия распространится на всю Россию и надолго остановит ее развитие. Теперь наступает весна, надо думать о наступлении, вспомните все это. Ответственность велика перед родиной.

Родзянко:

— Н.В. Вы вконец истерзали мое и без того растерзанное сердце, но я не властен, остановить анархию и жду своего ареста с минуты на минуту, но ручаюсь Вам, что все партии объединились кругом одной цели, разбить проклятого немца, всем [надо] способствовать нашей доблестной армии. Продовольствия она получит больше, и провозоспособность железных дорог усилит, прошу Вас только,— продолжал Родзянко, — приостановить посылку эшелонов, которые присоединяются к революционерам и увеличивают опасность кровопролития. Уже в Луге, эшелон присоединился к восставшим. (Это он соврал. Эшелон в Луге не взбунтовался, я об этом имел уже точные сведения, заметил Рузский).

Посылка эшелонов была действительно приостановлена пораньше этого разговора по приказанию Государя. Надежных войск, с кадрами старыми, у нас не было. Полки переменили свой состав от 5 до 10 раз. Офицеров старых при лучшем случае в полку 2-3. При таком составе нет настоящей дисциплины.

На этом наш разговор закончился, было около 7 ч. утра, и я пошел прилечь. К 9 ч. был назначен доклад у Государя, но я получил приказание явиться на ¹/₂ часа позже.

К этому времени от генерала Эверта получен был ответ, в котором он ходатайствовал перед Государем об отречении.

Государь внимательно прочел мой разговор с Родзянко, телеграмму Эверта, в то время пришла телеграмма от Сахарова, примерно такого же содержания. Государь внимательно читал, но ничего не отвечал. Подошло время завтрака, и Государь пригласил меня к столу, но я отпросился в штаб, принять утренний доклад и просмотреть накопившиеся за ночь телеграммы. К 2 часам приказано мне было вернуться. За это время пришла телеграмма от Сахарова, тоже с ходатайством об отречении. Кроме того, получены были известия о событиях в Петрограде, из коих ясно было, что на восстановление порядка рассчитывать уже невозможно. Весь гарнизон перешел во власть Временного правительства. Со всеми этими сведениями я прибыл к Государю. Он их внимательно читал. Тут прибыли телеграммы от Брусилова, Алексеева и великого князя Николая Николаевича. Последнюю телеграмму Государь прочел внимательно два раза и в третий раз пробежал. Потом обратился к нам и сказал:

— Я согласен на отречение, пойду и напишу телеграмму. Это было 2 ч. 45 м. дня.

Я должен добавить, — продолжал Рузский, — что я прибыл к Государю не один, а в сопровождении начальника штаба генерала Данилова и начальника снабжения генерала Савича. Обоих я вызвал утром к себе и передал им ход событий и переговоров, не высказывая своего мнения. Я просил их ехать к Государю со мной, потому что мне было ясно, за эти оба дня, да и раньше я это чувствовал, что Государь мне не доверяет. Когда я прибыл в 2 ч. к Государю, я ему прямо сказал:

— Ваше Величество, я чувствую, что Вы мне не доверяете, позвольте привести сюда генералов Данилова и Савича, и пусть они оба изложат свое личное мнение.

Государь согласился, и генерал Данилов в длинной речи изложил свое мнение, которое сводилось к тому, что для общего блага России Государю необходимо отречся от престола. Примерно тоже, но короче сказал генерал Савич. Таким образом, весь вопрос об отречении был решен от 2 до 2 ч. 45 м. дня, т.е. в ³/₄ часа времени, тогда как вопрос об ответственном министерстве накануне решался от 9 ч. вечера до 12 ¹/₂ ночи.

Пока Государь писал телеграмму, комендант станции передал мне, что только что получена телеграмма из Петрограда с известием, что в Псков с экстренным поездом едут Гучков и Шульгин⁵⁰⁴. В 3 ч. ровно Государь вернулся в вагон и передал мне телеграмму об отречении в пользу наследника. <Узнав, что едут в Псков Гучков и Шульгин, было решено, телеграмму об отречении пока не посылать, а выждать приезд членов Государственной Думы.> {В дневнике эта фраза зачеркнута и вклеен следующий абзац с пометой: ‘Поправка к стр. 184 — 2 строка сверху’.}

Узнав, что едут в Псков Гучков и Шульгин, было решено телеграммы сейчас не посылать, а выждать их прибытия. Я предложил Государю, лично сперва с ними переговорить, дабы выяснить, почему они едут, с какими намерениями и полномочиями. Государь с этим согласился, с чем меня и отпустил.

Было очень важно знать, настроение столицы и соответствует ли решение Государя действительно мнению Думы и Временного правительства.

После этого я пошел в свой вагон и предупредил, что в случае необходимости я буду недалеко. Не прошло и ¹/₂ часа после моего ухода, как ко мне пришел один из флигель-адъютантов и попросил вернуть Государю телеграмму. Я ответил, что принесу лично, и пошел в царский поезд, и застал Государя и графа Фредерикса. Начался общий разговор, но телеграмму у меня не взяли, да и вообще о ней не было разговора, и я до сих пор не понимаю, почему ее хотели взять назад, а когда я принес, то о ней как будто и забыли {Далее сделана помета: ‘Вторая поправка к стр. 184 — 7 строка снизу’.}.

Я чувствовал, что Государь мне не доверяет и хочет вернуть телеграмму обратно, почему я прямо заявил:

— Ваше Величество, я чувствую, Вы мне не доверяете, но позвольте последнюю службу все же сослужить и переговорить до Вас с Гучковым и Шульгиным и выяснить общее положение. На это Государь сказал хорошо, пусть останется, как было решено. Я вернулся к себе в вагон с телеграммой в кармане и еще раз предупредил коменданта, чтоб, как только приедут Гучков и Шульгин, вести их прямо ко мне в вагон.

Возвращаясь к себе в вагон, я зашел к Воейкову, где у меня произошел довольно крупный разговор, даже не разговор, а я ему просто наговорил кучу истин, примерно такого содержания:

— Я почти ничем не обязан Государю, но Вы ему обязаны во всем и только ему, и Вы должны были знать, а это ваша обязанность была знать, что творилось в России. И теперь на Вас ляжет тяжелая ответственность перед родиной, что Вы допустили события, [и] придти к такому роковому концу.

Он так на меня и вытаращил глаза, но ничего не ответил, и я ушел к себе в вагон немного отдохнуть, предупредив коменданта, чтобы Гучкова и Шульгина, по приезде провести прямо ко мне. Мне хотелось узнать от них в чем дело, и если они вправду приехали с целью просить Государя об отречении, то сказать им, что это уже сделано. Хотелось мне спасти насколько возможно престиж Государя, чтобы не показалось им, что под давлением с их стороны Государь согласился на отречение, а принял его добровольно и до их приезда. Я это сказал и Государю, и просил разрешения сперва их повидать, на что получил согласие. Не помню, в котором часу это было, кажется, около 7 ч. вечера, ко мне снова пришли от Государя — просить назад телеграмму. Я ответил, что принесу лично, и стал одеваться. Когда послышался шум приближающегося поезда, тут же прибежал комендант и сообщил, что Гучков и Шульгин прибыли и уже направлялись ко мне в вагон, когда их по дороге перехватили и потребовали к Государю. Я оделся и пошел в поезд Государя, и застал тот момент, когда Гучков излагал ход событий в Петрограде. Все сидели в закусочном отделении вагона столовой у стола против Государя — Гучков, опустивши глаза на стол, рядом Шульгин, около которого я и сел между ним и Государем, а по ту сторону сидел граф Фредерикс. В углу, как я потом заметил, кто-то сидел и писал.

Речь Гучкова длилась довольно долго. Он подробно все изложил и в заключении сказал, что единственным выходом из положения он считает отречение Государя в пользу наследника.

Здесь я сказал своему соседу Шульгину, что Государь уже решил этот вопрос и с этими словами передал Его Величеству телеграмму об отречении, думая, что Государь развернет телеграмму (она была сложена пополам) и прочтет ее Гучкову и Шульгину. Каково было мое удивление, когда Государь взял телеграмму, спокойно сложил ее еще раз и спрятал в карман. После этого Государь обратился к членам Думы со следующими словами. Принимая во внимание благо Родины и желая ей процветания и силы, для доведения войны до победного конца он решил отречься от престола за себя и за Алексея:

— Вы знаете, — сказал Государь, — что он нуждается в серьезном уходе. Все так и были огорошены, совершенно неожиданным решением Государя. Гучков и Шульгин переглянулись удивленно между собой, и Гучков ответил, что такого решения они не ожидали и просили разрешения обсудить вдвоем вопрос и перешли в соседнее столовое отделение. Государь удалился писать телеграмму. Вскоре, я пошел к Гучкову и Шульгину, и спросил их, к какому они пришли решению. Шульгин ответил, что они решительно не знают, как поступить. На мой вопрос, как по основным законам, может ли Государь отрекаться за сына — они оба не знали. Я им заметил — как это они едут по такому важному государственному вопросу и не захватили с собой ни тома основных законов, ни даже юриста. Шульгин ответил, что они вовсе не ожидали такого решения Государя. Потолковав немного, Гучков решил, что формула Государя приемлема, что теперь безразлично имел ли Государь право или нет. С этим они вернулись к Государю, выразили согласие и получили от Государя уже подписанный манифест об отречении в пользу Михаила Александровича.

Разговоры затянулись почти до 12 ночи, а когда все стали расходиться, Гучков обратился к толпе у вагона со следующими словами: ‘Господа успокойтесь, Государь дал больше, нежели мы желали’.

Вот эти слова Гучкова, остались для меня совершенно непонятными. Что он хотел сказать, ‘больше, нежели мы желали’.

Ехали ли они с целью просить об ответственном министерстве или отречении — я так и не знаю. Никаких документов они с собой не привезли. Ни удостоверения, что они действуют по поручению Государственной Думы, ни проекта об отречении. Решительно никаких документов я в их руках не видел. Если они ехали просить об отречении и получили его, то незачем Гучкову было говорить, что они получили больше, нежели ожидали.

Я думаю, — заключил Рузский, — что они оба на отречение не рассчитывали’.

Закончив свой рассказ, который длился от 3 до 7 ч., Н.В. спросил меня, не знаю ли я, с чем ехали Гучков и Шульгин в Псков. Я всегда думал, что они взяли проект манифеста об отречении, так, по крайней мере, я помню, говорил Караулов. Меня тоже, все так уверяли, но положительно подтверждаю, что оба никаких документов с собой не привезли. Между прочим как Гучков, так и Шульгин, приехали в замечательно грязном, нечесанном состоянии, и Шульгин извинился за это неряшливое состояние перед Государем, что они три дня провели в Думе, не спавши. Я потом им говорил: ‘Что вы грязные приехали это пол беды, но беда в том, что вы приехали, не зная законов’.

Много еще говорил Н.В. Постараюсь, по мере возможности, записать все по порядку, но все, что относилось к роковым событиям записано, остальное относится к другим временам, более ранним и прямого отношения к делу не имеют, как, например, дело капитана 2-го ранга (сокращенно кавторанг) Боткина⁵⁰⁵, второе — назначение Рузского, его аудиенция весной 1916 г. в Царском Селе и т.д.

‘История с Боткиным заключалась в следующем, — продолжал Рузский. — Однажды он прибыл ко мне в Псков и предъявил проект приказа по фронту, в котором Боткину давались огромные права, требовать документы из всех учреждений, входить в крепости и т.д. На заголовке было написано: ‘Прошу генерала Рузского оказать кавторангу Боткину содействие’. Кроме того, против некоторых пунктов стояли черточки с двумя точками, сделанные синим каран-дашем, замазанные лаком. На мой вопрос Боткину, что это значит, он сказал, что эти пометки Государя обозначают, что он читал и одобрил. Просмотрев проект приказа, я заметил, что некоторые вопросы, превышают мою власть, где касалось морского ведомства. Кроме того, еще не было случая, чтобы офицеру давали такие права. На мой вопрос: ‘Почему этот приказ не издан в штабе верховного, единственно компетентного его издать?’ Боткин стал уверять, что он был у Алексеева, но приказ затерялся, но что вопрос в принципе решен и надо ему дать только ход. Я сказал, что сейчас решительно не могу, что надо подумать. Ночью я получил от Государя телеграмму с просьбой содействовать кавторангу Боткину в его деле. Я его наутро вызвал и изменил некоторые пункты, и приказ был отдан. Потом я узнал, что подоплека заключалась в отчуждении земли и вод в Финляндии для устройства коммерческого порта. Но в Финляндии это дело не прошло, и Боткин решил провести его в порядке полевого управления. Дело было для него очень выгодное. Через некоторое время, я получил запрос из одной из крепостей, выдавать ли Боткину просимые секретные документы. Я ответил коменданту, что Боткин имеет право получать лишь справки, но никаких документов на руки ему не выдавать. Потом Боткин хотел пробраться в Кронштадт, и я имел по этому поводу доклад у Государя, и сказал, что за всю войну ни одному генералу не давали таких полномочий, в особенности — как доступ к секретным архивам крепости. Что дальше с этим делом стало, я не знаю.

После моего первого назначения главнокомандующим Северного фронта, я заболел и был уволен. Проездом через Петроград я был принят Государем, который спросил: ‘Как на фронте?’ — а потом спросил: ‘А вы где собираетесь жить, в России?’

Этот вопрос я не понял, и до сих пор не понимаю. Ведь не за границу же я мог ехать. На прощание Государь мне сказал, что через месяц или полтора я ему понадоблюсь. Тогда я уехал в Финляндию лечиться и на обратном пути хотел явиться Государю, но он был в Могилеве. Я пошел в Главный штаб и вызвал военного министра Шуваева⁵⁰⁶ к аппарату, и передал ему, что при прощании Государь сказал, что я ему понадоблюсь. Через несколько дней я получил от Шуваева телеграмму, где было сказано, что Государь разрешает мне устраиваться, где хочу. Я поселился в Павловске. Потом я видел Шуваева и спрашивал, почему я получил такой странный ответ. Шуваев сказал, что показал ленту Юза {Так в тексте, очевидно, имеется в виду сообщение на аппарате ‘Юза’.} Государю, и таков был ответ. Через месяц я был вызван в Ставку и вторично назначен вместо Куропаткина главнокомандующим Северного фронта. И это было 20 июля 1916 года’.

Вот главное, что мне из фактов передал Рузский. В дальнейшем разговоре у него была такая фраза: ‘Я никогда особенно правым не был, но не был и левым, но всегда считал, что Государь править такой огромной страной как Россией не мог. У него характер очень неустойчивый’.

Рузский неоднократно повторял, что Государь ему не доверял, я спросил, почему он это знает.

‘Это было видно во многом, ну хоть телеграмма, что я могу устраиваться, где хочу, да, кроме того, до меня доходили слухи, будто я императрицу ненавижу и действую против Государя. Это, конечно, ложь. Я со многим, что делалось, несогласен был, но и только’.

Я еще спросил, откуда могла императрица Мария Федоровна рассказывать знакомым, со слов Государя, что во время разговоров в Пскове, он, Рузский, стукнул кулаком по столу и сказал: ‘Ну, решайтесь же, наконец’, разговор шел об отречении. Рузский мне ответил: ‘Я не знаю, кто мог это выдумать, ибо ничего подобного никогда не было. Вероятнее всего, это Воейков наврал после того, что я с ним резко говорил в вагоне’.

Надеюсь еще поговорить с Рузским и записать еще интересные вещи, как для истории, так и для памяти.

В альбоме вырезок {Альбом вырезок, на который ссылается автор, не сохранился.} на стр.16 помещена беседа генерала Рузского об отречении, но детальнее и всего ближе подходит к рассказу самого Рузского показание Шульгина на стр. 19 альбома. Все мелочи совпадают, даже время точно указано, и это время следует признать более точным, т. к. Рузский говорил на память и сам не уверен был, точно ли он указывает время.

17 июня. Кисловодск

Здесь рассказывают, что Гурко написал Керенскому после отставки и назначения начальником дивизии, что после объявления Декларации прав солдата дисциплину поддерживать нельзя, и предлагает Керенскому покомандовать дивизией, а он будет военным министром, на что имеет больше прав и многолетней практики.

Как говорят, Гурко назначается начальником штаба верховного. Что ни день Керенскому по морде дают, и глотает он эти оплеухи преисправно.

Черное море*

* Вырезка из газеты ‘Русское Слово’ от 14 июня 1917 г.

Крейсер ‘Бреслау’, не появлявшийся в Черном море в течение 11 — ти месяцев, 12-го июня бомбардировал нашу радиостанцию и маяк на острове Фидониси, высадив на остров вооруженную команду, уничтожил расположенные на острове помещения и, окончив эту операцию, преследуемый нашими судами, скрылся в Босфор.

Вот, к чему привела отставка адмирала Колчака.

**Краткая опись содержания* [дневника за 1916 — 1917 гг.]**

* Составлена автором. Соответствующие подлиннику страницы настоящего издания приводятся в квадратных скобках.

1 Прибытие Его Величества в Царское Село — 25 ноября 1916 г.

—‘— Отъезд Его Величества в действующую армию 4 декабря 1916 г.

2—3 [202—203] Смерть Григория Распутина 17 декабря —‘—

4—5 [204] То же

6 Прибытие Его Величества в Царское Село 19 декабря 1916 г.

7—9 [205] У Дмитрия Павловича

9 [206] Арест Дмитрия Павловича

9—12 [206 — 207] Обмен мнений 21 декабря 1916 г.

13 — 15 [207—208] О смерти Григория Распутина

16 [209] Смена министров

17 [210] Похороны Григория Распутина 22 декабря

18 — 19 [211 — 212] О смерти Григория Распутина

20 — 22 [212 — 213] Отъезд Дмитрия Павловича 23 декабря

22 [213] Родзянко 24 декабря

23—24 [214] Отец Дернов 25 декабря

25 [214] Арест Map. Дерфельди 25 декабря

26 [214—215] Смена премьера 28 декабря

27 [216] Николай Михайлович у мама 29 декабря

28—31 [217—218] Коллективное письмо 29 декабря

31—32 [218] Мелочи

33 — 35 [218 — 219] Наше письмо и резолюция 31 декабря

36 — 38 [220] Письмо Николая Михайловича к Государю 31 декабря

38 [221] Отъезд Николая Михайловича 1 января

—‘— [221] Мнение Панлунидева

38 — 39 [221 — 222] Инцидент Родзянко — Протопопов 1 января

39 — 40 [222] Н.А. Добровольский

41 — 44 [222 — 224] А.Н. Линевич у Государя 4 января 1917 г.

45 [224] Отъезд Кирилла 6 января

—‘— [224] Отсрочка открытия Государственной Думы —‘—

46 [224] Рескрипт князю Голицыну 8 января

47 [224] Заметки 16 января —‘— [224] —‘— 22 января

48 [225] —‘— 27 января

49 — 51 [225 — 226] —‘— 4 февраля

52 — 78 [226 — 236] Судебный следователь Середа 15 февраля

79 [236] Заметка 18 февраля

80 — 81 [237] К закрытию Думы 1 марта

82 Отъезд Государя в действующую армию 23 февраля

—‘— [238] Указ о роспуске Государственной Думы 25 февраля

83 [238] Первые известия о перевороте 3 марта —‘—

[239] Телеграмма дяди Николаши —‘—

84 [239] Телеграмма Бубликова—‘—

85 Телеграмма дяди Николаши —‘—

86 [240] Сообщения начальника Терской области —‘—

87 [240] Доклад жандармов

88—89 [241—242] Газетные вырезки

90—92 [243—244] Заметки

93 [245] Газетные вырезки

94—97 [245—247] Манифест

98—99 [247—249] Газетные вырезки

100—108 [250—252] Разговор с дядей Николашей 7 марта

109—113 [253—255]—‘— с Владимиром Орловым—‘—

114—116 [255—256] Заметки 10 марта

117—118 [257—258] Газетные вырезки

119 [258] Арест Государя 8 марта

120 [259] Мои телеграммы Временному правительству

13 и 16 марта 1917 г.

121 [260] Подобные [телеграммы] от гл[ав] им[ператорской] ф[амилии]

122 [260] Письмо Николая Михайловича 24 марта

123—125 [261—265] Газетные вырезки 126—130 [265—266] Караулов 31 марта

—‘— [267] Назначение Алексеева верховным главнокомандующим 2 апреля

130—131 [267—269] Ленин 4 апреля

132 [270] Арест Бориса 6 апреля

133—134 [271—273] Ленин

135—136 [273—276] Газетные вырезки

21 апреля 137—138 [277—278] Комиссариат в Армии 15 апреля

139 [279] Братанье

140—141 [279—280] Телеграммы мама и мои князю Львову и Керенскому 29 апреля 1917 г.

142 Приказ о наступлении 12 мая

142—144 Декларация прав солдат 11 мая

—‘— [280] Обыск в Ливадии 26 мая

—‘— [280] Назначение Брусилова 24 мая

145 [281] Кронштадт 25 мая

—‘— [282] Освобождение мама 27 мая

146 [282] Отставка Гурко 24 мая

147 [283] Австрийские парламентеры

28 мая 148—150 [284—288] Беседа с Алексеевым 24 мая

151—152 [289—291] Речи Керенского и Брусилов

153 [292] Правительственное сообщение об Алексееве 26 мая

154 [293—294] Освобождение мама 3 и 6 июня

155—160 [295—297] Молитва офицера (стихотворение).

161—163 [297—298] Стихотворения А.Н. Меликовой.

164—190 [299—304] Беседа с Н.В. Рузским.

190—194 [305—311] (Продолжение).

195 [311] Ответ Гурко Керенскому.

—‘— [311] Отставка адмирала Колчака и появление ‘Бреслау’ в Черном море.

¹ 18 июля 1914 г. была объявлена мобилизация… — Россия начала мобилизацию в пограничных с Австро-Венгрией военных округах 16 июля, а 17 июля объявила всеобщую мобилизацию.

² …20 июля манифест возвещал об объявлении войны Германии. — Германия 18 июля потребовала от России прекратить мобилизацию и, не получив ответа, 19 июля (1 августа) объявила ей войну. На следующий день ‘Высочайший Манифест’, подписанный императором Николаем II, известил о вступлении России в войну против Германии.

‘Высочайший Манифест’ провозглашал:

‘Божиею Милостью,

Мы, Николай II,

Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий Князь Финляндский, и прочая, и прочая, и прочая, объявляем всем верным Нашим подданным: следуя историческим заветам, Россия, единая по вере и крови с славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно.

С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования. Презрев уступчивый и миролюбивый ответ Сербского Правительства, отвергнув доброжелательное посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооруженное нападение, открыв бомбардировку беззащитного Белграда.

Вынужденные, в силу создавшихся условий, принять необходимые меры предосторожности, Мы повелели привести армию и флот на военное положение, но, дорожа кровью и достоянием Наших подданных, прилагали все усилия к мирному исходу начавшихся переговоров.

Среди дружественных сношений союзная Австрия, Германия, вопреки Нашим надеждам на вековое доброе соседство и не внемля заверению Нашему, что принятые меры отнюдь не имеют враждебных ей целей, стала домогаться немедленной их отмены и, встретив отказ в этом требовании, внезапно объявила России войну.

Ныне предстоит уже не заступаться только за несправедливо обиженную родственную нам страну, но оградить честь, достоинство, целость России и положение ее среди Великих Держав.

Мы непоколебимо верим, что на защиту Русской Земли дружно и самоотверженно встанут все верные Наши подданные.

В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри. Да укрепится еще теснее единение Царя с его народом и да отразит Россия, поднимавшаяся как один человек, дерзский натиск врага.

С глубокою верою в правоту Нашего дела и смиренным упованием на Всемогущий Промысел, Мы молитвенно призываем на Святую Русь и доблестные войска Наши Божие благословение.

Дан в Санкт-Петербурге в двадцатый день июля, в лето от Рождества Христова тысяча девятьсот четырнадцатое, Царствования же Нашего в двадцатое.

На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою подписано:

НИКОЛАЙ’.
(Летопись войны 1914 года. Пг., 1914. No 1. С. 4)

³ Военный министр В.А.Сухомлинов… — Сухомлинов Владимир Александрович (1848 — 1926), окончил Николаевское кавалерийском училище (1867) и Николаевскую академию Генштаба (1874). Участник русско-турецкой войны 1877 — 1878 гг., имел ранения, награжден именным оружием за храбрость. Генерал от кавалерии (1906), генерал-адъютант свиты императора (1912). Командующий войсками Киевского военного округа, Киевский, Подольский и Волынский генерал-губернатор (1905—1908). Подвергался покушению революционеров-террористов. Член Государственного Совета (1911). Начальник Генерального штаба (1908—1909). Военный министр (11 марта 1909 — 13 июня 1915). Общественное мнение считало его главным виновником военных неудач в начале мировой войны. 13 июня 1915 г. был уволен от должности министра, а затем обвинен в ряде должностных преступлений, вплоть до государственной измены. В марте 1916 г. арестован, содержался в Петропавловской крепости. С октября 1916 г. переведен под домашний арест. В дни Февральской революции вновь арестован Временным правительством и осужден за государственную измену и преступления по должности к бессрочной каторге. 1 мая 1918 г. амнистирован большевиками по возрасту и состоянию здоровья. После освобождения эмигрировал. Скончался в Берлине. Автор ‘Воспоминаний’ (Берлин, 1924).

⁴ … фатально ушел из строя в феврале этого года. — В начале 1914 г. великий князь Андрей Владимирович оставил командование батареей в связи с предоставлением ему места в свите императора. В письме к своей матери великой княгине Марии Павловне от 6 января 1914 г. он спрашивал совета: ‘Вопрос, по которому я хочу узнать Ваше мнение, заключается в следующем. Поскольку я командую батареей (уже второй в течение прошедших 4-х лет) и сделал для страны более того, что могу, я нахожу правильным передать молодым офицерам ту должность, которую занимаю … Я писал об этом генералу Орановскому моему командиру, и он чрезвычайно одобряет мой план, находя, что будет правильным передать мою должность старшему офицеру, который для нее подходит и, таким образом, я не буду обязан командовать ‘дивизионом’, и это он находит совершенно необязательным… Я буду ждать Вашего ответа перед тем, как написать Ники … Ваш любящий сын Андрей’ (ГАРФ. Ф. 655. Оп. 1. Д. 1956. Л. 10). Впоследствии, как видно из его дневниковых записей и переписки с родственниками, Андрей Владимирович очень сожалел, что так опрометчиво оставил свою батарею, которая сражалась на Северо-Западном фронте.

⁵ Кирилл — Кирилл Владимирович (1876—1938), великий князь, внук императора Александра II, второй сын великого князя Владимира Александровича и великой княгини Марии Павловны, родной брат великого князя Андрея Владимировича, двоюродный брат императора Николая II. В первые дни войны был назначен в Военно-морское управление адмирала А.И. Русина при Ставке верховного главнокомандующего. Контр-адмирал (1915). Командир гвардейского экипажа (февраль 1915 — март 1917), который в дни Февральской революции он привел к Государственной думе и одним из первых великих князей поддержал ее. С июня 1917 г. в Финляндии, с 1920 г. — в эмиграции. 31 августа (13 сентября) 1924 г. провозгласил себя императором Кириллом I. Эта акция была неоднозначно воспринята русской эммиграцией, в том числе членами Дома Романовых, многими из них предпочтение отдавалось великому князю Николаю Николаевичу. Скончался в Париже 12 октября 1938 г. Автор воспоминаний: ‘Моя жизнь на службе России’ (СПб., 1996).

⁶ Ники — Николай II (1868— 1918), император, сын императора Александра III. Взошел на престол 21 октября 1894 г. К этому времени имел воинское звание полковника, которое сохранил за собой до конца своего царствования, не считая возможным присвоить себе очередной воинский чин. Во время Первой мировой войны, 23 августа 1915 г. возложил на себя всю ответственность за тяжелое положение армии на фронте, став верховным главнокомандующим. 18 декабря 1915 г. получил от союзников фельдмаршальский жезл и звание фельдмаршала английской армии. Георгиевский кавалер. Отрекся от трона 2 марта 1917 г. Вместе с семьей заключен под домашний арест в Александровском дворце Царского Села, а в начале августа 1917 г. выслан в ссылку в Тобольск. После прихода к власти большевиков царская семья в конце апреля 1918 г. была переведена на тюремный режим в Ипатьевский дом в Екатеринбурге. В ночь с 16 на 17 июля 1918 г. все были тайно расстреляны.

⁷ Николаши — Николай Николаевич (младший, 1856—1929), великий князь, внук императора Николая I, старший сын великого князя Николая Николаевича (старшего) и великой княгини Александры Петровны Ольденбургской, двоюродный дядя Николая П. Генерал-адъютант (1894), генерал от кавалерии (1901), председатель Совета государственной обороны (1905—1908), командующий войсками гвардии и Петербургского военного округа (1905—1914).

В начале Первой мировой войны и после отречения от престола Николая II являлся верховным главнокомандующим (20 июля 1914-23 августа 1915, 2— 11 марта 1917 г.). Смещен с поста верховного главнокомандующего Николаем II в связи с рядом неудач на фронте. Главнокомандующий Кавказской армией и наместник царя на Кавказе (24 августа 1915 г. — 1 марта 1917 г.) После Февральской революции находился в ссылке в имении Дюльбер (Крым). В 1919 г. эмигрировал. Жил в Италии, Франции. С декабря 1924 г. принял от барона П.Н. Врангеля руководство над всеми русскими военными зарубежными организациями, которые к этому времени оформились в Русский общевойсковой союз (РОВС). Среди части белой эмиграции считался главным претендентом на престол. Скончался 5 января 1929 г. в Антибе (Франция), похоронен в русской церкви г. Канны.

⁸ …в распоряжении генерала Рузского…. — Рузский Николай Владимирович (1854—1918), окончил 2-е Константиновское училище (1870) и Николаевскую академию Генштаба (1881). Принимал участие в русско-турецкой, русско-японской войнах. Член Военного совета, генерал от инфантерии (1909), генерал-адъютант (1914). В Первую мировую войну командующий 3-й армией Юго-Западного фронта (19 июля — 3 сентября 1914), Северо-Западным фронтом (3 сентября 1914 — 17 марта 1915), 6-й армией (30 июня — 18 августа 1915) и Северным фронтом (18 августа — 6 декабря 1915, 1 августа 1916-25 апреля 1917). В штабе генерала Рузского в Пскове под давлением ряда военных и думских деятелей императором Николаем II был подписан акт об отречении от престола. Об обстоятельства этих событий Рузский рассказал своему бывшему подчиненному по Северо-Западному фронту — великому князю Андрею Владимировичу, который записал его рассказ в своем дневнике. После начала проведения в жизнь выборного начала армии в апреле 1917 г. Рузский подал в отставку и уехал на лечение на Северный Кавказ. 19 октября 1918 г. был жестоко зарублен красногвардейцами в Пятигорске в числе других заложников.

⁹ Мама — Мария Павловна (старшая, 1854—1920), великая княгиня, вдова великого князя Владимира Александровича (брата Александра III), урожденная принцесса Мария-Александрина-Елизавета-Элеонора Мекленбург-Шверинская. Мария Павловна, выйдя замуж в 1874 г. за великого князя, оставалась протестанткой, приняла православие только 10 апреля 1908 г. В 1909 г. стала президентом Академии художеств, сменив на этом посту умершего супруга. В годы Первой мировой войны возглавляла ‘Комитет по снабжению одеждой нижних чинов, увольняемых на родину из всех лечебных заведений империи’. Организовывала госпитали и санитарные поезда. Вместе с великим князем Николаем Михайловичем стояла во главе великокняжеской по отношению к императору Николаю II и его жене Александре Федоровне. Салон великой княгини группировал вокруг себя великосветские и иностранные дипломатические круги общества столицы. В случае монархического переворота и смены династической ветви власти престол по старшинству рода мог перейти к ее сыновьям. После Февральской революции некоторое время находилась под домашним арестом в Кисловодске. В феврале 1920 г. эмигрировала.

¹⁰ Папа — Владимир Александрович (1847—1909), великий князь, третий сын императора Александра II, дядя императора Николая II. Участник русско-турецкой войны 1877 — 1878 гг. в должности командира 12-го армейского корпуса. Генерал от инфантерии (1880), генерал-адъютант свиты императора. В 1881—1905 гг. главнокомандующий войсками гвардии и Санкт-Петербургского военного округа. Член Государственного совета, сенатор, член Комитета министров. Товарищ президента (1869—1876) и президент (с 1876) Академии художеств.

¹¹ Микки-Мария Федоровна (1847—1928), императрица, дочь датского короля Христиана IX и королевы Луизы, урожденная принцесса Мария-София-Фредерика-Дагмара Датская. С 1866 г. супруга императора Александра III, от брака с которым родила 6 детей, мать императора Николая П. Шеф Кавалергардского полка (с 1881). В России осуществляла управление воспитательными учреждениями Ведомства императрицы Марии. По ее инициативе возникли Мариинские женские училища для малообеспеченных девушек-горожанок. В годы Первой мировой войны учредила госпитали в Минске, Киеве и Тифлисе, 2 военно-санитарных поезда на 100 и 400 человек, 5 лазаретов, перевязочно-питательный отряд, санаторий в Крыму для выздоравливающих офицеров, убежище для увечных воинов при Максимилиановой лечебнице. Только со склада Аничкова дворца на фронт за 1914 г. было отправлено различного рода имущества и продуктов на сумму 1 246 567 рублей 55 коп. После Февральской революции вместе с семьей старшей дочери великой княгини Ксении Александровны (см. комммент. 328) проживала на положении ссыльной в своем имении в Крыму. Эмигрировала в апреле 1919 г. в Данию, где провела последние годы жизни и скончалась.

¹² Аликс — Александра Федоровна (1872—1918), российская императрица, жена императора Николая II, урожденная принцесса Гессен-Дармштадтская, дочь английской принцессы Алисы и гессенского герцога Людвига IV, внучка королевы Виктории. Имела пятерых детей. После начала Первой мировой войны встала во главе Верховного совета по призрению семей лиц, призванных на войну, а также семей раненых и павших воинов. С мая 1915 г. стояла во главе Особого комитета по оказанию помощи русским военнопленным. В Царском Селе организовала лазарет для раненых, где она сама и ее старшие дочери работали сестрами милосердия. После Февральской революции содержалась под стражей в Царском Селе. Расстреляна в Екатеринбурге вместе с семьей в ночь с 16 на 17 июля 1918 г.

¹³ Царское Село — Ныне г. Пушкин, находится в 25 км от Санкт-Петербурга. До Февральской революции 1917 г. основное место проживания многих членов императорской фамилии, в том числе и великой княгини Марии Павловны. Здесь в Александровском дворце находилась постоянная резиденция Николая II и его семьи, где с 9 (22) марта до 1 августа 1917 г. он содержался под домашним арестом. В Царском Селе были расквартированы 1-й и 4-й лейб-гвардии стрелковые резервные полки и другие воинские части.

¹⁴ Со мной поехал убе… — Кубе Федор Федорович, фон (1881—1920), адъютант великого князя Андрея Владимировича с 1912 г., полковник лейб-гвардии 4-го стрелкового императорской фамилии полка. Умер от сыпного тифа в Кисловодске 2 января 1920 г.

¹⁵ …генерала Ермолинского. — Ермолинский Николай Николаевич (1869—1919), генерал-майор по гвардейской пехоте (декабрь 1911), был адъютантом верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. С 1908 по 1913 г. был воспитателем князя Олега Константиновича (см. ниже).

¹⁶ Олег — Олег Константинович (1892—1914), князь императорской крови, четвертый сын великого князя Константина Константиновича и великой княгини Елизаветы Маврикиевны, правнук императора Николая I. Воспитанник Полоцкого кадетского корпуса (1910). По окончании Александровского лицея (1913) был зачислен корнетом в лейб-гвардии Гусарский Его Величества полк, в 5-й эскадрон. 23 июля в составе полка отправился на войну. С начала Первой мировой войны на фронте, 27 сентября 1914 г. в боях под Вроцлавом был смертельно ранен. Вскоре, 29 сентября скончался в госпитале в Вильно. Был похоронен в склепе часовни в семейном имении ‘Осташево’ Московской губернии, могила не сохранилась. Подавал большие надежды как начинающий историк и литератор. Подготовил к печати издание автографов А.С. Пушкина из коллекции Лицея. После его гибели в печати появился рассказ князя ‘Ковылин’ и несколько стихотворений (‘Нива’, 1914, No 10).

¹⁷ Игорь — Игорь Константинович (1894—1918), князь императорской крови, пятый сын великого князя Константина Константиновича и великой княгини Елизаветы Маврикиевны, правнук императора Николая I. Был определен в Петровско-Полтавский кадетский корпус. Поступил в Пажеский Его Величества корпус. Вышел в лейб-гусары и был определен в 4-й эскадрон Гусарского Его Величества полка (1914). Участник Первой мировой войны. Кавалер Георгиевского оружия (1914). Штабс-ротмистр лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка, флигель-адъютант (февраль 1916). В апреле 1917 г. вышел в отставку. Весной 1918 г. выслан с другими членами императорской фамилии из Петрограда. Убит большевиками под Алапаевском в ночь с 17 на 18 июля 1918 г. вместе с великой княгиней Елизаветой Федоровной и великими князьями. Эмигрировавшими из России представителями белых формирований был похоронен вместе с остальными ‘алапаевцами’ на кладбище при Св. Серафимовском храме, находящимся на территории российского консульства в Пекине.

¹⁸ …профессор Цейге фон Мантейфель… — Цейге фон Мантейфель Вернер Германович (1857—1926), лейб-хирург, действительный статский советник, доктор медицины, ординарный профессор Императорского Юрьевского университета. Во время Первой мировой войны работал в военных госпиталях.

¹⁹ … Оппель… — Оппель Владимир Андреевич (1872—1932), хирург, окончил Военно-медицинскую академию (1896), защитил докторскую диссертацию (1899). Заведовал кафедрой хирургической патологии и терапии с клиникой в ВМА (с 1908), кафедрой академической хирургии (1918—1932). Принимал участие в работе военных госпиталей. В качестве профессора Военно-медицинской академии и консультанта Красного Креста осмотрел и оперировал тяжело раненого князя Олега Константиновича 28 сентября 1914 г. в Вильно.

²⁰ …Мартынов. — Мартынов Алексей Васильевич (1868—1934), хирург, заслуженный деятель науки. Окончил медицинский факультет Московского университета (1891). С 1910 г. — профессор и директор госпитальной хирургической клиники медицинского факультета Московского университета, опубликовал более 60 научных трудов. Почетный член Общества русских хирургов, пользовался большим авторитетом среди коллег. В годы Первой мировой войны принимал участие в работе военных госпиталей.

²¹ Георгиевский крест — Орден Святого Георгия учрежден в 1760 г. Им награждали только за военные заслуги. Знак ордена представляет собой равноконечный крест с расширяющимися концами, покрытый белой эмалью, с изображением Св. Георгия в центральном медальоне. Звезда ордена — золотая, квадратная, имеет в центре медальон с вензелями СГ, вокруг которого расположен девиз: ‘За службу и храбрость’. Лента ордена черно-желтая. Орден имел четыре степени. Награждение орденом Святого Георгия предписывалось осуществлять последовательно, начиная с низшей, 4-й степени. Всего за 148 лет существования ордена 4-й степенью было награждено около 13,5 тыс. человек, 3-й степенью — 647 человек, 2-й степенью — 121 человек (из них за 17 лет XX в., только 4 человека, и все в период Первой мировой войны), 1-й степени — 25 человек (во время Первой мировой войны не был вручен никому). Кроме того, для награждения солдат и унтер-офицеров в начале XIX в. учрежден особый Георгиевский крест. В середине XIX в. он был подразделен на четыре степени (1 и 2-я — золотые, 3 и 4-я — серебряные). Эта награда была весьма почетна. Таким солдатским Георгиевским крестом 4-й степени был отмечен император Николай II, который с гордостью носил его. Непосредственное отношение к ордену имело ‘Золотое оружие’, с 1913 года носившее название ‘Георгиевское оружие’. Офицеры, награжденные им, приравнивались к кавалерам ордена Св. Георгия.

²² …он скончался у них на руках. — Великий князь Константин Константинович в дневнике описал последние трагические минуты жизни и кончину от ран своего сына Олега Константиновича: ‘Наш поезд двигался неимоверно медленно и опоздал в Вильну на целый час… В большой угловой комнате, ярко освещенной, направо ближе к окнам лежал Олег на кровати. …Он был очень бледен, но мало изменился. У встретившего нас на пороге этой комнаты Игоря были расширенные, заплаканные глаза. Олег узнал нас, у него было сияющее выражение. Я поднес к его губам Георгиевский крест и вложил его ему в руку. По-видимому, он не совсем понимал… Я стоял у его изголовья на коленях, моя голова приходилась рядом с его головой. Смотря в упор мне в глаза, он спросил: ‘Паскин, ты здесь?’ и попросил обойти по другую сторону кровати. Я это сделал и приколол Георгиевский крест к его рубашке с правой стороны груди.

В первые минуты, пока он был еще в сознании, как трогательно выразилась его радость свидания, которого он ждал с нетерпением. С 4-х часов его искусственно поддерживали подкожными вспрыскиваниями камфары и глотками шампанского, чтобы он дожил до нашего приезда. И Господь подарил нам это утешение. С какою нежностью обвивал он руками за шею мать и меня, сколько говорил нежных слов! Но сознание заметно угасало… Я то поддерживал его голову, то гладил по волосам и по лбу или закрывал ему глаза. Одно из последних его слов было: ‘Пойдем спать’. Он постепенно успокаивался, переставал метаться, становился неподвижнее, дыхание делалось все ровнее и тише. Наконец, он совсем затих, и нельзя было уловить последнего вздоха. Когда наступила кончина, было 8 ч. 22 м. вечера. И не стало нашего Олега!’ (ГА РФ. Ф.660. Оп. 1. Д. 65. Л. 32-34).

²³ …выехал наБарановичи. — В первые месяцы войны в Барановичах находилась Ставка верховного главнокомандующего.

²⁴ Кн. Ливен менЯ встретил на вокзале. — Ливен Карл Павлович (1884—1941), светлейший князь, состоял адъютантом при великом князе Кирилле Владимировиче, капитан 2-го ранга. Летом 1920 г. эмигрировал в Константинополь. Позднее проживал во Франции.

²⁵ … отвез на моторе к Кириллу в вагон No 11. — Старший брат Андрея Владимировича, великий князь Кирилл Владимирович, так описывал свое место службы и объяснял причины неудач начала Первой мировой войны для России: ‘Я был назначен в Военно-морское управление адмирала Русина при штабе великого князя Николая, который был главнокомандующим в начале войны.

Ставка размещалась в Барановичах в Польше. Это было унылое, Богом забытое местечко, недалеко от знаменитой Беловежской пущи… В первые недели войны мы спали в вагонах, а работали в бывших казармах железнодорожных войск, переоборудованных под служебные помещения. Место это было глухое, оторванное от цивилизации и далекое даже от войны: мы располагались в 65 милях от фронта. Как морской офицер я с трудом находил себе применение в штабной работе и очень обрадовался, когда после года безделья Ставку перевели в Могилев. В самые первые недели после начала военных действий мы потеряли цвет нашей армии под Танненбергом. Это было не просто поражение, это была сокрушительная катастрофа… Зачем, спрашивается, понадобилось в такой жуткой спешке перебрасывать наши совершенно неподготовленные войска через литовские дюны в Восточную Пруссию? Это было сделано, чтобы спасти французов, оказавшихся в трудном положении на Марне и срочно просивших помощи. Немцам пришлось снять два армейских корпуса на Западном фронте и перебросить их через всю страну к своим восточным границам. Наше внезапное вторжение в Германию спасло союзников на западе. Но бросок был столь стремительным, что, когда армия встретилась с противником, транспорт с припасами остался далеко позади, не поспевая за войсками. Беззаветная храбрость русского солдата не смогла компенсировать отсутствие четкой организации и умелого командования, отличавших противника. К тому же Гинденбург знал каждый клочок этой земли’. (Вел. кн. Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. СПб., 1996. С. 228 — 229).

²⁶ Dicky — Виктория Федоровна (Дакки, 1876—1936), урожденная принцесса Виктория-Мелита Саксен-Кобург-Готская, внучка императора Александра II, дочь герцога Саксен-Кобург-Готского и великой княгини Марии Александровны (1853 — 1920), двоюродная сестра императора Николая II. Первым браком с 1894 г. была за братом императрицы Александры Федоровны великим герцогом Гессен-Дармштадтским Эрнстом-Людвигом. После развода, с 25 сентября 1905 г. — супруга великого князя Кирилла Владимировича. Николай II не дал разрешения на этот брак, который по церковным православным канонам (между двоюродным братом и сестрой) являлся противозаконным. Брак был признан императорской фамилией в России только в 1907 г. От брака с Кириллом Владимировичем имела двух дочерей и сына. Во время Первой мировой войны участвовала в организации полевых госпиталей. После революции с семьей жила в эмиграции.

²⁷ Встретил меня кн. Щербатов… — Щербатов Николай Борисович (1868—1948), князь — окончил Пажеский корпус, с 1889 г. служил в 44-м драгунском Нижегородском полку, в 1892 г. уволен в запас. Один из учредителей Всероссийского союза земельных собственников, член Государственного совета (с 30 сентября 1912) от Полтавского земства, принадлежал к группе правого центра. Главноуправляющий государственным коннозаводством (1913—1915). С 5 июня по 26 сентября 1915 г. — управляющий Министерством внутренних дел и главноначальствующий Отдельным корпусом жандармов. Министр внутренних дел (июнь — сентябрь 1915). Во время войны уничтожил черту оседлости для евреев-беженцев. На частных собраниях с А.А. Поливановым и А.В. Кривошеиным обсуждал меры борьбы с председателем Совета министров И.Л. Горемыкиным. После отставки с поста министра вновь избран членом Государственного совета от Полтавского земства. После Октябрьской революции эмигрировал. Умер в Германии 29 июня 1948 г.

²⁸ Петюша — Петр Николаевич (1864—1931), великий князь, второй сын великого князя Николая Николаевича (старшего), внук императора Николая I, двоюродный дядя Николая II. Женат с 1889 г. на великой княгине Милице Николаевне (1866—1953), урожденной княжне Черногорской. От брака имел сына Романа и трех дочерей. Шеф лейб-гвардии гренадерского саперного батальона. Имел звание генерал-лейтенанта (1908), генерал-адъютант. В годы Первой мировой войны состоял при Ставке верховного главнокомандующего, а при переводе великого князя Николая Николаевича на Кавказ последовал за ним. После Февральской революции на положении ссыльного проживал в имении Дюльбере в Крыму. Эмигрировал в 1919 г. Скончался в Антибе (Франция).

²⁹ У Николаши на шее висел Георгиевский крест 3-й степени. — Верховный главнокомандующий вел. кн. Николай Николаевич 10 октября 1914 г. ‘в воздаяние мужества, решительности и непреклонной настойчивости в проведении планов военных действий, покрывших неувядаемой славой русское оружие’ был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени. См. ком. 21.

³⁰ … когда фронт растянулся на 400 верст… — К октябрю 1914 г. Россия вела боевые действия на двух фронтах: Северо-Западном (1-я и 2-я армии) и Юго-Западном (3-я, 4-я, 5-я и 8-я армии), 6-я армия обороняла побережье Балтийского моря и прикрывала Петроград, а 7-я — северозападное побережье Чёрного моря и границу с Румынией. Даже если принять во внимания только протяженность Северо-Западного фронта от его правого фланга (р. Неман) до левого (Краков, Сандомир), она превышала 400 верст.

³¹ …Димка Голицын …— Голицын Дмитрий Борисович (1851—1920), светлейший князь, генерал-адъютант (1901), генерал от кавалерии (1912), обер-егермейстер императорского Двора, заведующий императорской охотой. Член совета Главного управления государственного коннозаводства. Почетный казак Кременской станицы Области Войска Донского. Умер в Турции.

³² …французский генерал Лагиш … — Лагиш де, маркиз, военный атташе в России, во время Первой мировой войны состоял при Ставке верховного главнокомандующего (до мая 1916 г.).

³³ …путешествие было связано с санитарным поездом мама. — Вероятно, речь идет об одном из санитарных поездов, снаряженных великой княгиней Марией Павловной, которая как и многие представительницы императорской фамилии, в годы Первой мировой войны оказывала помощь фронту, на свои средства она снаряжала и отправляла на фронт санитарные поезда и организовывала их работу.

³⁴ …старшего доктора Кожина…— Кожин Александр Ефимович, действительный статский советник, почетный лейб-хирург, консультант-хирург Петроградского Николаевского военного госпиталя и Красносельского офицерского великой княгини Марии Павловны лазарета.

³⁵ …гр. Игнатьеву. — Игнатьева, урожденная княжна Урусова, жена графа А.И. Игнатьева, губернатора Могилевской губернии.

³⁶ …командира гвардейского экипажа гр. Толстого… — Толстой Николай Михайлович, граф, контр-адмирал свиты императора. Предшественник великого князя Кирилла Владимировича на посту командира Гвардейского морского экипажа, наблюдающий за морскими командами в действующей армии. Представитель старинного дворянского рода, не состоял в родстве с Л.Н. Толстым.

³⁷ …заспанная фигура Ю.Беляева… — Беляев Георгий (Юрий) Петрович, полковник (1912), командир 5-го Донского казачьего артиллерийского дивизиона (ноябрь 1914 г.).

³⁸ …угощал нас коньяком Гревса. — Гревс Александр Петрович (1876—1936), полковник (1913) лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. Вместе с полком вступил в Первую мировую войну и участвовал в боях до марта 1916 г. Командир 18-го драгунского Северского Короля Датского Христиана IX полка (20 марта — декабрь 1916 г.). Командир лейб-гвардии Конно-гренадерского полка (1917). Георгиевский кавалер. Участник Белого движения на Юге России. С ноября 1920 г. жил в эмиграции в Сербии и Франции. Умер в Вильжюифе под Парижем.

³⁹ …Я поехал являться главнокомандующему 2-й армии генералу Рузскому. — В тексте, вероятно, описка, так как генерал от инфантерии Николай Васильевич Рузский в это время, с 19 июля по 3 сентября 1914 г., командовал 3-й армией Юго-Западного фронта. Полевое управление 3-й армии было образовано в июле 1914 г. при штабе Киевского военного округа, а ликвидировано в начале 1918 г. Начальником штаба армии был генерал-лейтенант Владимир Михайлович Драгомиров (19 июля — 4 ноября 1914). После Рузского 3-й армией командовал генерал от инфантерии Радко Дмитриевич Радко-Дмитриев (3 сентября 1914 — 20 мая 1915). Затем генерал от инфантерии Леонид Вильгельмович Леш (3 июня 1915 — 3 апреля 1917). В состав 3-й армии при Н.В. Рузском вошли армейские корпуса: 21-й (ген. Я.Ф. Шкинский), 11-й (ген. В.В. Сахаров), 9-й (ген. Д.Г. Щербачев), 10-й (ген. Ф.В. Сиверс), а также 9-я, 10-я, 11-я кавалерийская, 3-я Кавказская казачья дивизии. В армии на тот период имелось 685 орудий. В Галицийской битве армия Рузского наступала на Львов по фронту Куликов — Миколаев, сократив линию фронта с 120 до 75 км. Взятие Львова создало Рузскому популярность в обществе. За успешные боевые действия он был награжден сразу орденом Св. Георгия 4-й и 3-й степени. Генерал Рузский, таким образом, стал первым кавалером ордена Св. Ееоргия в Первую мировую войну.

⁴⁰ …расположение армий, корпусов. — Корпуса представляли высшее тактическое звено управления сухопутными войсками. Корпус состоял из пехотных и кавалерийских дивизий. Командование корпусом осуществлял его командир через штаб, основу которого составляли, как правило, начальник штаба, старший адъютант и два офицера для поручений.

⁴¹ …начальника штаба Вл. Ал. Ораповского. — Орановский Владимир Алоизиевич (Александрович) (1866—1917), окончил Пажеский корпус и Николаевскую академию Еенштаба. Генерал-лейтенант (1910). Начальник штаба Варшавского военного округа (1913—1914). С 19 июля 1914 г. — начальник штаба армий Северо-Западного фронта. Еенерал от кавалерии (октябрь 1914). Командир 1-го кавалерийского корпуса (31 января 1915 — 19 апреля 1917). С апреля по июль 1917 г. командир 42-го армейского корпуса. 29 августа 1917 г. в Выборге убит солдатами.

⁴² Дмитрий — Дмитрий Павлович (1891—1942), великий князь, внук императора Александра II, сын великого князя Павла Александровича и великой княгини Александры Ееоргиевны, урожденной принцессы греческой, двоюродный брат императора Николая II. Прошел курс пехотной подготовки в лейб-гвардии Царскосельском стрелковом полку и окончил Офицерскую кавалерийскую школу. Службу начал корнетом в лейб-гвардии Конном полку. Флигель-адъютант Николая II (1912). С сентября 1914 г. по декабрь 1915 г. ординарец главнокомандующего армиями Северо-Западного, затем Западного фронтов. Штабс-ротмистр (1916) лейб-гвардии Конного полка. С мая 1916 г. ординарец при штабе 1-й гвардейской кавалерийской дивизии. Принимал участие в убийстве Г. Е. Распутина, за что был выслан в Персию на фронт в отряд генерала Баратова. После революции жил в эмиграции в Англии, Франции и США.

⁴³ Сандро — Александр Михайлович (1866—1933), великий князь, внук императора Николая I, четвертый сын великого князя Михаила Николаевича и великой княгини Ольги Федоровны, двоюродный дядя Николая II. Близкий друг детства Николая II. С 1894 г. женат на его сестре великой княгине Ксении Александровне, от брака имел дочь и 6 сыновей. Вице-адмирал (1909), генерал-адъютант Николая II (1909), адмирал (1915). Во время Первой мировой войны заведующий организацией авиационного дела в действующей армии, с декабря 1916 г. — генерал-инспектор военного воздушного флота. Уволен со службы 22 марта 1917 г. Вместе с семьей и вдовствующей императрицей Марией Федоровной находились на положении ссыльных в своем имении в Крыму. В 1918 г. отправился в Париж для участия в Версальской мирной конференции. Позднее участвовал в деятельности РОВС. Жил во Франции, в Ментоне, где и умер. Автор мемуаров: ‘Книга воспоминаний’. (Париж, 1933).

⁴⁴ В другой спал гр. Адам Замойский. — Замойский Адам Станиславович, граф, церемониймейстер императорского Двора. Адъютант великого князя Николая Николаевича. Во время Первой мировой войны в 1914—1915 гг. состоял в распоряжении Варшавского генерал-губернатора, затем при Ставке. Флигель-адъютант (1916), корнет лейб-гвардии Уланского полка. Постоянно находился при Николае П. Позднее видный деятель польской партии ‘реалистов’.

⁴⁵ …ввалились Б.Огарев… — Огарев Борис Петрович окончил Пажеский корпус (1902). Командир запасной батареи лейб-гвардии Конной артиллерии (30 октября 1915). Полковник (6 декабря 1915). После революции эмигрировал во Францию. Умер после февраля 1954 г.

⁴⁶ …гр. Шереметев. — Шереметев Александр Дмитриевич (1859—1931), граф, окончил Пажеский корпус (1881). Генерал-майор по гвардейской кавалерии, с зачислением в свиту императора Николая II (1909). Начальник авиационно-автомобильной дружины при 6-й армии. Эмигрировал во Францию. Умер 18 мая 1931 г. и похоронен на Сент-Женевьев-де-Буа.

⁴⁷ Генералу Рузскому дали Варшавский фронт… — Имеется в виду Северо-Западный фронт, штаб которого в ноябре 1914 г. находился в Варшаве.

⁴⁸ Завтракали Дмитрий и Сандро у меня в вагоне. — Имеются в виду великие князья Дмитрий Павлович и Александр Михайлович.

Великий князь Дмитрий Павлович в это время исполнял должность ординарца при главнокомандующем армиями Северо-Западного фронта Н. В. Рузском.

Великий князь Александр Михайлович в начале войны был назначен в штаб 4-й армии в качестве помощника командующего генерала от инфантерии барона А.Е. Зальца. Вскоре верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич предложил ему взять под свое командование военно-воздушные силы и действовать самостоятельно. Как позднее писал Александр Михайлович в воспоминаниях: ‘Ставка предоставила мне вагон-салон. Все остальное — включая самолеты и пулеметы, летчиков и техников, автомашины и даже пишущие машинки — я должен был обеспечить сам…’. (Вел. кн. Александр Михайлович. ‘Воспоминания’. М., 1999. С. 253).

Следует отметить, что к 1 августа 1914 г. в России в строю находилось 244 самолета, которые распределялись между 6 ротами и 39 авиаотрядами. Германия имела на ту же дату 232 аэроплана в 34 отрядах, Франция — 138 в 25, Англия — 56 самолетов первой линии, Австро-Венгрия — около 30 машин. Учитывая, что державы германского блока сосредоточили большинство самолетов на Западном и Сербском фронтах, русские ВВС получили в начале войны численное преимущество над противником. Главной задачей авиации была разведка и корректировка артиллерийского огня.

Россия была единственной страной, имевшей в начале войны бомбардировочную авиацию дальнего действия — воздушные корабли ‘Илья Муромец’. В октябре 1914 г. ‘муромцев’ объединили в эскадру воздушных кораблей под командованием генерал-майора М.В. Шидловского, которая базировалась в деревне Старая Яблонна в полосе Северо-Западного фронта. Каждый самолет имел на вооружении 2 пулемета и 1 карабин с 360 патронами и 500 кг бомб. Экипаж самолета насчитывал 3 человека.

Очень медленно росло число самолетов на фронте. Если на день мобилизации русская авиация имела 244 машины, то на 1 июня 1916 г. — всего 383, из них в строю 250, в ремонте 133. За все время войны количество самолетов, одновременно находящихся в строю, в среднем не превышало пятисот.

⁴⁹ Мне дали в помощь подполковника Генерального штаба СергеЯ Карловича Сегеркранца. — Сегеркранц Сергей Карлович (1874 — ?), полковник (6 декабря 1914) оперативного отделения штаба, в котором служил в 1914—1915 гг. великий князь Андрей Владимирович, командир 3-го гусарского Елисаветградского великой княжны Ольги Николаевны полка (9 апреля 1916). Репрессирован в СССР.

⁵⁰ …застали полковника Вялова… — Вялов Степан Ефимович (1875 — ?), окончил Сибирский кадетский корпус, Константиновское артиллерийское училище, Николаевскую академию Генштаба. Полковник с 1911 г. Преподаватель военных наук во Владимирском военном училище (1912-1914).

⁵¹ …начальник штаба генерал-майор Постовский… — Постовский Петр Иванович (1857 — после 1931), окончил 1-е военное Павловское училище и Николаевскую академию Генштаба. Окружной генерал-квартирмейстер штаба Варшавского военного округа (1908—1913). Во время Первой мировой войны начальник штаба 2-й армии (19 июля — 19 октября 1914), начальник 76-й пехотной (19 октября — 11 ноября 1914) и 65-й пехотной (11 ноября 1914 — 5 июля 1915) дивизий. Генерал-лейтенант (1915), находился в распоряжении начальника Генерального штаба (1915 — 1916). Управляющий делами Главного комитета при Главном управлении Генерального штаба (ГУГШ) по предоставлению отсрочек военнообязанным по призыву в армию (1916). С 1919 г. в эмиграции.

⁵² …командующий 2-й армией…— Полевое управление 2-й армии было образовано в июле 1914 г. при штабе Варшавского военного округа. Ликвидировано в начале 1918 г. С начала боевых действий 2-й армией Северо-Западного фронта командовал генерал от кавалерии Александр Васильевич Самсонов (19 июля — 17 августа 1914). Начальником штаба армии был генерал-майор Петр Иванович Постовский (19 июля — 19 октября 1914). Затем, после гибели А.В. Самсонова, во главе 2-й армии стояли генерал от кавалерии Сергей Михайлович Шейдеман (23 августа — 5 декабря 1914), генерал от инфантерии Владимир Васильевич Смирнов (5 декабря 1914-8 апреля 1917). В начале войны в состав 2-й армии входили армейские корпуса: 2-й (ген. С.М. Шейдеман), 6-й (ген. А.А. Благовещенский), 13-й (ген. Н.А. Клюев), 15-й (ген. Н.Н. Мартос) и 23-й (ген. К.А. Кондратович), а также 4-я, 6-я и 15-я кавалерийские дивизии — всего 13 дивизий при 702 орудиях. Она развернулась на фронте Гродно — Осовец — Остроленка (около 200 км).

⁵³ …генерал Шейдеман. — Шейдеман Сергей Михайлович (1857—1922), окончил Петровско-Полтавскую военную гимназию, Михайловское артиллерийское училище (1877) и Николаевскую академию Генштаба (1883). Генерал от кавалерии (1913), в начале Первой мировой войны командовал 2-м армейским корпусом (15 мая 1912 — 23 августа 1914). После гибели генерала А.В. Самсонова принял от генерала Алиева 2-ю армию (23 августа — 5 декабря 1914). Позже состоял в должности командира 1-го Туркестанского армейского корпуса (5 декабря 1914-4 июля 1917). В 1918 г. вступил в Красную армию и стал командиром Рязанского отряда завесы (оперативное объединение) Московского района. Впоследствии командовал дивизией. По некоторым данным, умер в тюрьме.

⁵⁴ …рассказал все дела под Варшавой, начиная с 28 сентября. — Благодаря своевременной перегруппировке сил, проведенной Ставкой верховного главнокомандующего, русские армии к 26 сентября (9 октября) 1914 г. остановили наступление 9-й германской и 1-й австро-венгерской армий на Ивангород, а затем отразили удар германских войск на Варшаву. В оборонительных боях под Варшавой также участвовали польские дружины и добровольцы из местного населения.

⁵⁵ Для общего наступления… — Контрнаступление началось 5 октября, в результате которого противник был отброшен на исходный рубеж.

⁵⁶ …2-го Сибирского корпуса…— Командиром 2-го Сибирского армейского корпуса в это время был генерал от инфантерии Аркадий Валерианович Сычевский (8 февраля 1914 — 8 мая 1915), начальниками штаба корпуса, сменяя друг друга, были: генерал-майор Василий Емельянович Мясников (21 декабря 1911—19 июля 1914), генерал-майор Георгий Алексеевич Данилов (11 августа — 8 ноября 1914) и генерал-майор Михаил Николаевич Вахрушев (14 декабря 1914 — 30 августа 1916). 2-й Сибирский корпус генерала А.В. Сычевского в начале мировой войны входил в состав 10-й армии. На него пришлась основная тяжесть Варшавского сражения (сентябрь 1914), где под Блоне и Троицами, фактически, погиб весь кадровый состав 4-й и 5-й Сибирских стрелковых дивизий.

⁵⁷ …23-го корпуса. — В начале Первой мировой войны командирами 23-го армейского корпуса были: генерал от инфантерии Киприан Антонович Кондратович (15 августа 1913 — 30 августа 1914), генерал от инфантерии Владимир Николаевич Данилов (30 августа — 1 ноября 1914), генерал от инфантерии Леонид Оттович Сирелиус (5 ноября — 28 декабря 1914), генерал от инфантерии Владимир Апполонович Олохов (28 декабря 1914 — 28 августа 1915)

⁵⁸ …5-й армии… — Полевое управление 5-й армии было образовано в июле 1914 г. при штабе Московского военного округа. Ликвидировано в начале 1918 г. С начала войны во главе 5-й армии стояли: командующий Павел Адамович Плеве (19 июля 1914 — 14 января 1915) и начальники штаба армии генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер (с 19 июля 1914) и генерал-майор Николай Николаевич Сиверс (декабрь 1914 — январь 1915). В начальный период войны в состав 5-й армии П.А. Плеве входили армейские корпуса: 25-й (ген. Д.П. Зуев), 19-й (ген. В.Н. Горбатовский), 5-й (ген. А.И. Литвинов), 17-й (ген. П.П. Яковлев), а также 7-я и Сводная (2-я и 3-я отдельные кавалерийские бригады) кавалерийская, 1-я Донская казачья дивизии. Позднее в состав армии вошли 3-я, 4-я и 5-я Донские казачьи дивизии. Общие потери армии П.А. Плеве в ходе Томашевского сражения составили до 40 тыс. чел. (в т.ч. 10 тыс. пленными) и 74 орудия. Австро-венгерские войска потеряли до 52 тыс. чел. (в т.ч. 12 тыс. пленными) и около 40 орудий. За действия армии в конце августа 1914 г. генерал П.А. Плеве получил орден Св. Георгия 4-й степени. В июне 1915 г. в связи с угрозой германского наступления на Митаву и Вильно из войск Риго-Шавельского района была сформирована новая 5-я армия, а войска расформированной старой 5-й армии были переданы во 2-ю армию.

⁵⁹ …генерала Плеве…— Плеве Павел Адамович (1850 — 1916), окончил Варшавскую гимназию, Николаевское кавалерийское училище (1870) и Николаевскую академию Генштаба (1877). Генерал от кавалерии (1907). Командующий войсками Московского военного округа (1909—1913). Во время Первой мировой войны — командующий 5-й и 12-й армиями. Георгиевский кавалер. С декабря 1915 г. — командующий армиями Северо-Западного фронта, вскоре был уволен (по состоянию здоровья) с назначением в феврале 1916 г. членом Государственного совета. Скончался 28 марта 1916 г. от болезни в Москве.

⁶⁰ …штаб 1-го Сибирского корпуса. — Командиром 1-го Сибирского армейского корпуса был генерал от кавалерии Михаил Иванович Плешков (11 мая 1912 — 3 июля 1917), а начальниками штаба: генерал-майор Вячеслав Иванович Зиборов (14 июля 1914 — 8 сентября 1916) и генерал-майор Владимир Иванович Ярон (9 сентября 1916-18 апреля 1917). В состав корпуса входили 1-я и 2-я Сибирские стрелковые дивизии. В самом начале войны брошенная в бой его 1-я Сибирская стрелковая дивизия (прямо после разгрузки и без артиллерии) у Пясечны спасла русские войска в районе Варшавы. За бои под Ривой 12—13 октября 1914 г., командир 1-го Сибирского корпуса генерал М.И. Плешков был награжден Георгиевским оружием.

⁶¹ Командир 1-го Сибирского корпуса генерал Плешков…— Плешков Михаил Михайлович (1856—1927), окончил Михайловско-Воронежский кадетский корпус (1874), Николаевское кавалерийское училище (1876) и Николаевскую академию Генштаба (1884). Генерал от кавалерии (1913). Командир 1-го Сибирского армейского корпуса (11 мая 1912 — 3 июля 1917). Георгиевский кавалер. Участвовал в Белом движении в войсках Восточного фронта, 23—24 августа 1918 г. возглавил попытку вооруженного переворота во Владивостоке. В эмиграции в Харбине, в управлении Китайско-восточной железной дороги (КВЖД). С 8 января 1922 г. член Общества офицеров гвардии на Дальнем Востоке. Умер 21 мая 1927 г., похоронен в Харбине на Новом кладбище.

⁶² …командира 4-го корпуса генерала Алиева. — Алиев Эрис-хан-Султан-Гирей (1855 — 1920), окончил 2-е военное Константиновское училище, Михайловское артиллерийское училище (1876) и Михайловскую артиллерийскую академию. Генерал от артиллерии (1914). Командовал 4-м армейским корпусом всю войну. Отмечен орденом Св. Георгия 3-й ст. В мае 1918 г. выехал из Петрограда в Чечню. Воевал в составе Добровольческой армии на Юге России. По некоторым сведениям был расстрелян большевиками.

⁶³ … Красного Креста. — Формирование общества Красного Креста началось еще в 1864 г. (В России с 1867 г. — Общество попечения о раненых и больных воинах, с 1879 г. — Российское общество Красного Креста (РОКК). В годы Первой мировой войны во многих странах существовали общества Красного Креста, в задачи которых входило оказание помощи военнопленным, раненым и больным воинам, в мирное время они оказывали помощь пострадавшим от стихийных бедствий и проводили мероприятия по предупреждению заболеваний.

Российский Красный Крест был самой крупной общественной организацией в Российской империи. Денежный капитал РОКК к началу Первой мировой войны составлял 25 млн. руб., недвижимость оценивалась в 35 млн., запасы госпитального имущества — в 18 млн. К середине 1917 г. под флагом Красного Креста работало 136 850 человек, в том числе административный персонал насчитывал 5 500 человек, членами РОКК состояли 39 тыс. человек.

На фронтах Первой мировой войны действовало 2255 учреждений РОКК, в том числе 149 госпиталей на 46 000 коек, обслуживаемых 2450 врачами, 17 000 сестер милосердия, 275 фельдшерами, 100 аптекарями и 50 000 санитаров. В его распоряжении находилось 6 плавучих госпиталей, 33 тыс. лошадей и 530 автомобилей. Только в расположении войск Юго-Западного фронта действовало более 400 медицинских учреждений РОКК, в которых с августа 1914 г. по январь 1917 г. была оказана квалифицированная медицинская помощь 1,2 млн. военнослужащих.

В тылу располагалось более 1400 учреждений РОКК, в том числе 736 местных комитетов, 112 общин сестер милосердия, 80 больниц и т.д.

Содержание такой разветвленной системы гуманитарной помощи требовало значительных ассигнований. За время войны, с августа 1914 по июль 1917 гг., было израсходовано 281,9 млн. руб., из них 180,5 млн. составили правительственные дотации, 18,7 млн. — пожертвования, 12,9 млн. — ссуда Государственного банка под обеспечение принадлежащих РОКК ценных бумаг. Российский Красный Крест оказывал гуманитарную помощь не только военнослужащим действующей армии и военнопленным, но и гражданскому населению, пострадавшему от войны.

⁶⁴ …генерал Данилов… — Данилов Владимир Николаевич (1852—1914), окончил Николаевскую реальную гимназию и 2-е военное Константи-новское училище. Генерал-адъютант (1906). Командир гвардейского корпуса (1906—1912). Генерал от инфантерии (1911). Член Александровского комитета о раненых (с 1912). В Первую мировую войну глава Александровского комитета о раненых. Был переведен в действующую армию и 30 августа 1914 г. был назначен командиром 23-го армейского корпуса (вместо генерала К.А. Кондратовича). Скоропостижно скончался в ноябре 1914 г.

⁶⁵ …убит был, по всей вероятности, R. Petel-Friedrich, сын императора. — Предположение великого князя Андрея Владимировича оказалось ошибочным, так как сыновья императора Вильгельма II в мировой войне не погибали. Хотя многие члены австрийской и германской императорских фамилий воевали на фронте. Так, например, Фридрих-Мария-Альбрехт-Вильгельм-Карл Габсбург-Тоскана (1856—1936) являлся с 1 августа 1914 г. главнокомандующим австро-венгерской армии. Германский кронпринц Вильгельм-Фридрих-Виктор-Август-Эрнст Гогенцоллерн (1882—1951) — командовал немецкой 5-й армией (2 августа 1914 — 25 ноября 1916). Принц Леопольд Баварский (1846—1930) являлся командующим действовавшей в Польше 9-й армией и группой армий ‘Принц Леопольд’ (16 апреля 1915 — 30 июля 1916). Эрцгерцог Австрийский Петр-Фердинанд (1874 — ?) в начале войны участвовал в боях в Польше и командовал 25-й пехотной дивизией в составе 2-го армейского корпуса, входившей в 4-ю армию генералам, фон Ауффенберга. В ноябре 1917 г. эрцгерцог возглавлял группу, входившую в состав войск генерала Ф. Конрада фон Гетцендорфа в Тироле и т. д.

⁶⁶ …10-ю армию генерала Сиверса— Сиверс Фаддей Васильевич (1853 — 1915), окончил классическую гимназию, Варшавское пехотное юнкерское училище (1872) и Николаевскую академию Генштаба (1881). Генерал от инфантерии (1912). С 1911 г. — командир 10-го армейского корпуса, с которым вступил в Первую мировую войну. С октября 1914 г. — командующий 10-й армией Северо-Западного фронта. 25 апреля 1915 г., в связи с гибелью 20-го армейского корпуса в Августовских лесах, отчислен от должности. Застрелился.

⁶⁷ …губернатора генерала Шебеко… — Шебеко Вадим Николаевич (1864—1943), окончил Пажеский корпус (1884) и Николаевскую академию Генерального штаба (1894). Генерал-майор свиты императора, саратовский вице-губернатор, гродненский губернатор. 17 февраля 1916 г. назначен московским градоначальником. После Октябрьской революции эмигрировал во Францию.

⁶⁸ …бывшей 1-й армии …— Полевоеуправление 1-й армии было образовано в июле 1914 г. при штабе Виленского военного округа. Ликвидировано в начале 1918 г. В начале Первой мировой войны во главе армии стояли командующие генерал от кавалерии Павел Карлович фон Ренненкампф (19 июля — 18 ноября 1914) и генерал от кавалерии Александр Иванович Литвинов (5 декабря 1914 — 2 апреля 1917). Начальниками штаба армии являлись: генерал-лейтенант Гавриил Георгиевич Милеант (19 июля — 6 сентября 1914), генерал-майор Константин Константинович Банов (16 сентября — 21 декабря 1914), генерал-лейтенант Илья Зу-рабович Одишелидзе (23 декабря 1914 — 16 января 1917). В 1-ю армию в начале войны вошли армейские корпуса: 3-й (ген. Н.А. Епанчин, 4-й (ген. Э.С.Г Алиев) и 20-й (ген. В.В. Смирнов), 1-я и 2-я гвардейские, 1-я, 2-я и 3-я кавалерийские дивизии, 1-я отдельная кавалерийская бригада. В составе дивизий имелось 402 орудия. Армия развертывалась по Неману на фронте Ковно — Олита — Меречь. Наступление предпринятое Ренненкампфом обернулось провалом. Действия Ренненкампфа во время Восточно-Прусской операции стали предметом разбирательства специальной комиссии.

⁶⁹… некоторые корпусные командиры (Мищенко)… — Мищенко Павел Иванович (1853—1919), окончил 1-ю военную Московскую гимназию, 1-е военное Павловское училище и офицерскую артиллерийскую школу. Генерал-лейтенант (1904) и генерал-адъютант (1904). Туркестанский генерал-губернатор, командующий войсками Туркестанского военного округа (1908—1909). Генерал от артиллерии (1910), войсковой наказной атаман войска Донского (1911—1912). Во время Первой мировой войны командовал армейским корпусом на Западном фронте, позднее на Кавказе.

⁷⁰ …генералом Даниловым. — Данилов Юрий (Георгий) Никифорович (Данилов-Черный, 1866—1937), окончил Михайловское артиллерийское училище (1886) и Николаевскую академию Генштаба (1892). Находился на штабной работе. Практически руководил разработкой плана войны с Австро-Венгрией и Германией. Генерал от инфантерии (1914). С началом Первой мировой войны назначен генерал-квартирмейстером при верховном главнокомандующем великом князе Николае Николаевиче. Играл крупную роль в планировании стратегических операций, которые проводили русские войска против германской и австро-венгерской армий в период 1914—1915 гг. Со сменой верховного главнокомандования, Данилов был назначен (30 августа 1915) командиром 25-го армейского корпуса. С 11 августа 1916 г. по 29 апреля 1917 г. занимал должность начальника штаба Северного фронта. Затем командовал 5-й армией (29 апреля-9 сентября 1917). После провала выступления генерала Корнилова в августе 1917 г. отчислен в резерв. В феврале 1918 г. возглавил группу военных консультантов при советской делегации в Брест-Литовске, выступал против заключения мира с Германией. Вернувшись в Петроград, участвовал в разработке плана строительства новой армии, но не найдя общего языка с Л.Д. Троцким, подал в отставку и уехал на Украину. Осенью 1920 г. стал начальником военного управления в правительстве П.Н. Врангеля. После Гражданской войны жил в эмиграции, где написал ряд трудов о Первой мировой войне. Автор воспоминаний: ‘На пути к крушению. Очерки из последнего периода русской монархии’. (Ганновер, 1928, Берлин, 1929).

⁷¹ …у Сана (3-я)… — Полевое управление 3-ей армии было образовано в июле 1914 г. при штабе Киевского военного округа. Ликвидировано в начале 1918 г. См. ком. 30 и 39.

⁷² …штаба Северо-Западного фронта… — Северо-Западным фронтом в годы Первой мировой войны командовали: генерал от инфантерии Я.Г. Жилинский (июль — сентябрь 1914 г.), генерал от инфантерии Н.В. Рузский (сентябрь 1914 г. — март 1915 г.), генерал от инфантерии М.В. Алексеев (март — август 1915 г.). Начальниками штаба были генерал от кавалерии В.А. Орановский (19 июля 1914 — 31 января 1915), генерал-лейтенант А.А. Гулевич (2 февраля — 21 сентября 1915). В августе 1915 г. фронт был расформирован. На его базе были созданы: Северный и Западный фронты.

⁷³ … ослабление флангов, привело к тому, что они могли быть отброшены назад, северная группа к Неману, а южная за Сан. — Австро-германские войска, начавшие наступление 15 сентября, к 25 сентября вышли к Висле на участке Сандомир, Ивангород, где натолкнулись на вновь созданный фронт 4-й и 9-й армий. Тогда германское командование создало группу генерала А. Макензена, которая была направлена с фронта Радом, Калиш на Варшаву. Русское командование 26 сентября начало переправу 4-й и 5-й армий через Вислу и выдвижение 2-й армии западнее Варшавы. Это привело к упорным боям под Ивангородом и Варшавой, к которой германские войска подошли 28 сентября. Атаки группы Макензена на Варшаву были отбиты, в районе Ивангорода русские войска удержали плацдарм у Козениц. С 5 по 10 октября русские армии стали последовательно переходить в наступление, создавая угрозу окружения 9-й германской армии, которая была вынуждена начать поспешный отход. 1-я австрийская армия, пытавшаяся 8-13 октября наступать на Ивангород, понесла большие потери, не добившись успеха. 14 октября австро-германские войска начали общий отход на исходные позиции. Русские войска главным образом из-за неготовности тыла преследовали противника медленно, вследствие чего немецким войскам, хотя и с тяжёлыми потерями, удалось избежать полного поражения. К 26 октября русские армии вышли на фронт: Унеюв, Ласк, Пшедбуж, Мехов, Кошице. Операция на этом закончилась, так как тылы русских войск отстали более чем на 150 км, нарушив снабжение боеприпасами и продовольствием.

⁷⁴ Петя Ольденбургский-Ольдегбуртский Петр Александрович (1868—1924), принц, сын А.П. и Е.М. Ольденбургских. С 1901 г. — муж младшей сестры Николая II великой княгини Ольги Александровны, которая развелась с ним в 1916 г. Служил в лейб-гвардии Преображенском полку. Генерал-майор свиты императора. Командир лейб-гвардии 4-го стрелкового императорской фамилии батальона, находился в распоряжении верховного главнокомандующего. Георгиевский кавалер. После революции эмигрировал во Францию. Умер 18 марта 1925 г. в Антибе (юг Франции), похоронен в Каннах.

⁷⁵ …протопресвитер военно-морского духовенства Шавельский. — Шавельский Георгий Иванович (о. Георгий) (1871—1951), протопресвитер (с 1911 г.), глава военного и морского духовенства в русской императорской армии, затем — в Добровольческой армии (1918—1920). Доцент богословского факультета Софийского университета (с 1924 г.).

⁷⁶ …начальник штаба Янушкевич. — Янушкевич Николай Николаевич (1868—1918), окончил Николаевский кадетский корпус и Михайловское артиллерийское училище (1880). Окончил курс Николаевской академии Генштаба (1896). Заместитель начальника канцелярии военного министерства (1911-1913). Генерал от инфантерии (1914). С марта 1914 г. — начальник Генерального штаба. С 19 июля того же года — начальник штаба верховного главнокомандующего (1914—1915), помощник по военной части наместника на Кавказе великого князя Николая Николаевича (с августа 1915 г.), а затем — главный начальник снабжения Кавказской армии. После октября 1917 г. был арестован и отправлен в Петроград, но по дороге убит конвоирами.

⁷⁷ …генерал Каулбарс… — Каульбарс Александр Васильевич (1844—1929), барон, окончил Николаевское училище гвардейских юнкеров и Николаевскую академию Генштаба. Исследователь районов Средней Азии, автор ряда географических трудов. Член Военного совета (1909-1912). Один из инициаторов создания русской военной авиации. Командовал авиаподразделениями на фронтах Первой мировой войны. В 1917 г. эмигрировал в Турцию, затем во Францию. Возглавил ‘Союз русских авиаторов’.

⁷⁸ …генерал-адъютант Троцкий … — Троцкий Владимир Иоанникиевич (1847 — ?), окончил Пажеский корпус. Генерал-адъютант (1910), генерал от инфантерии по гвардейской пехоте (1912). Санкт-Петербургский комендант (1907—1913). Главный начальник Киевского военного округа (1914—1917).

⁷⁹ …зашел к Менгдену — Менгден Георгий Георгиевич (1861—1917), граф, окончил Пажеский корпус. Генерал-майор (1908) с зачислением в свиту императора. Командир лейб-гвардии Кавалерградского полка (1908—1912). Командир 2-й бригады 2-й гвардейской кавалерийской дивизии (1912—1913). Во время Первой мировой войны генерал-адъютант свиты Николая II.

⁸⁰ Ники принял генерала Рузского и пожаловал ему Георгия 2-й степени. — В дневнике Николая II от 22 октября 1914 г. имеется запись, отражающая его поездку в Ставку: ‘Проснулся нехолодным дождевым утром. В 10 час. приехал в Минск. На станции был прием начальства и несколько депутаций. Ехал по городу в своем моторе с Сухомлиновым. После собора осмотрел лазарет для раненых в доме губернатора и военный полевой госпиталь на краю города. Уехал из Минска с опозданием в полчаса. Прибыл в Барановичи в 5 ч. Николаша встретил там и сел в поезд. В 5 ¹/₄ был в Ставке. Принял ген. Рузского, Янушкевича и о. Шавельского. Обедал со всеми в 7 ¹/₂. Видел Петю, который приехал из Галиции прямо с боевых позиций. После доклад по-прежнему. Вечером пил ранний чай и лег в 12 ¹/₄‘. (Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 493).

Генералу Н.В. Рузскому в этот день императором был вручен орден Св. Георгия 2-й степени за Галицийскую битву. Князь крови императорской Гавриил Константинович находился вместе с братом Игорем в Ставке и позднее свидетельствовал об этих событиях в своих воспоминаниях: ‘По случаю спасения Варшавы в церкви Ставки был отслужен в Высочайшем присутствии благодарственный молебен. На молебне были все начальствующие лица, находившиеся в Ставке. Мы с Игорем тоже были в церкви. На молебне также был великий князь Андрей Владимирович, приезжавший в Барановичи вместе с командующим Северо-Западным фронтом, генералом Рузским, при котором он в то время состоял. Государь Император пожаловал в этот день генералу Рузскому Георгия 2-й степени. После молебна мы с Игорем и некоторыми нашими офицерами пили чай на вокзале и видели проходившего генерала Рузского с красной коробкой в руках, в которой лежали пожалованные ему орден и звезда’. (Вел. кн. Гавриил Константинович. В Мраморном дворце: Из хроники нашей семьи. СПб., 1993. С. 156).

⁸¹ Видел только Дрентельна… — Дрентельн фон, Александр Александрович (1868—1925), окончил С.-Петербургский университет и выдержал офицерский экзамен при 2-м военном Константиновском училище. Флигель-адъютант (1903), полковник (1910), штаб-офицер для поручений при императорской главной квартире (1909—1915). Командир лейб-гвардии Преображенского полка (с сентября 1915), генерал-майор свиты императора (1915). Умер 14 мая 1925 г. в Вологодской губ.

⁸² …и Нарышкина. — Нарышкин Кирилл Анатольевич (1868—1920), граф, окончил императорское училище правоведения (1890) и выдержал офицерский экзамен при 2-м военном Константиновском училище. Генерал-майор свиты императора (1916), помощник начальника (1909—1916) и с 1916 г. начальник Военно-походной канцелярии Николая II. Друг детства императора.

⁸³ …вернулись в Седлец… — В результате наступления русских войск в г. Седлец, расположенный в 70 км к востоку от Варшавы, переехал штаб Северо-Западного фронта.

⁸⁴ Вопрос о прибавке 4-й армии … — Полевое управление 4-й армии было образовано 2 августа 1914 г. при штабе Казанского военного округа. Ликвидировано в начале 1918 г. В начале Первой мировой войны во главе 4-й армии были командующие генерал от инфантерии барон Антон Егорович Зальца (19 июля — 22 августа 1914) и генерал от инфантерии Алексей Ермолаевич Эверт (22 августа 1914 — 20 августа 1915). Начальниками штаба были генерал-лейтенант Гутор (19 июля 1914 — 1 апреля 1915) и генерал-лейтенант Николай Леонтьевич Юнаков (4 апреля 1915 — 28 апреля 1917). В состав 4-й армии вошли: гренадерский корпус (генерал И.И. Мрозовский), 16-й армейский корпус (генерал П.А. Гейсман), 14-й армейский корпус (генерал И.П. Войшин-Мурдас-Жилинский), а также 5-я, 13-я и 14-я кавалерийские дивизии, Уральская казачья и отдельная гвардейская кавалерийские бригады — всего 11,5 дивизий. Армия вошла в состав Юго-Западного фронта. Наиболее тяжелые бои 4-я армия испытала в августе 1914 г., когда под Красником потеряла до 20 тыс. чел. и 28 орудий.

⁸⁵ …боялись обидеть генерала Иванова… — Иванов Николай Иудович (1851—1919), окончил Павловский кадетский корпус и Михаиловское артиллерийское училище (1869). Генерал от артиллерии (1908), генерал-адъютант Николая II, член Государственного совета. Перед Первой мировой войной командующий Киевским военным округом. С июля 1914 г. по март 1916 г. главнокомандующий Юго-Западным фронтом, позднее находился при Ставке в Могилеве. В первые дни Февральской революции (27 февраля) был назначен Николаем II командующим Петроградским военным округом с чрезвычайными полномочиями. 28 февраля во главе Георгиевского батальона выехал в столицу для руководства войсками и водворения порядка, однако оказался блокированным недалеко от Царского Села. По указаниям генерала М.В. Алексеева, а несколько позднее и самого Николая II, не предпринимал военных действий. Позднее арестован Временным правительством и находился под следствием ЧСК, но по личному распоряжению А.Ф. Керенского был освобожден по состоянию здоровья. Уехал в Киев. После октября 1917 г. участник Белого движения: в октябре-ноябре 1918 г. командовал белоказачьей Особой Южной армией атамана П.Н. Краснова. Умер в 1919 г. на Дону от сыпного тифа.

⁸⁶ …наш генерал-квартирмейстер Бонч-Бруевич… — Бонч-Бруевич Михаил Дмитриевич (1870 — 1956), окончил Константиновский межевой институт и математический факультет Московского университета (1891). В 1898 г. окончил Николаевскую академию Генштаба и до 1907 г. служил в штабе Киевского военного округа. С 1907 г. преподаватель тактики Академии Генштаба. Во время Первой мировой войны генерал-квартирмейстер 3-й армии. Кавалер Георгиевского оружия. С сентября 1914 г. — в штабе Северо-Западного фронта. Генерал-лейтенант. Инициатор выселения евреев из прифронтовой полосы (по обвинению их в поголовном шпионаже в пользу противника). С 1 апреля 1915 г. состоял в распоряжении верховного главнокомандующего и некоторое время занимал пост начальника 6-й армии. Был одним из главных действующих лиц, подготовивших фальсифицированное дело по обвинению полковника Мясоедова в шпионаже в пользу Германии. С августа 1915 г. по февраль 1916 г. начальник штаба армий Северного фронта. После Февральской революции начальник гарнизона Пскова и член Псковского Совета рабочих и солдатских депутатов. В августе — сентябре 1917 г. временно исполняющий должность главнокомандующего армиями Северного фронта. Во время Октябрьской революции начальник гарнизона Могилева. Позднее был начальником штаба Ставки верховного главнокомандующего (ноябрь 1917), военным руководителем Высшего военного совета (с марта 1918). Начальник Полевого штаба Красной армии (июнь-июль 1919), начальник Высшего геодезического управления ВСНХ (1919—1923). Затем — на преподавательской работе. Автор воспоминаний: ‘За власть Советов’. (М., 1956).

⁸⁷ … ныне в 10-й. — Полевое управление 10-й армии было образовано в августе 1914 г. Ликвидировано в начале 1918 г. В начале Первой мировой войны во главе армии стояли командующие генерал-лейтенант Василий Егорович Флуг (28 августа — 23 сентября 1914) и генерал от инфантерии Фаддей Васильевич Сиверс (23 сентября 1914 — 25 апреля 1915). Начальниками штаба армии являлись: генерал-лейтенант Сергей Дмитриевич Марков (11 августа — 6 октября 1914), генерал-майор Илья Зурабович Одишелидзе (13 октября — 23 декабря 1914) и генерал-майор Алексей Павлович фон Будберг (23 декабря 1914 — 13 февраля 1915). Первоначально в состав армии, сосредоточенной в районе Гродно и Августово, входил только 22-й армейский корпус (генерал А.Ф. фон-ден-Бринкен). В сентябре 1914 г. армии был придан 6-й армейский корпус (генерал П.С. Балуев). 10-я армия принимала участие в сражениях 1914 г. в районе Мазурских болот и Августовских лесов. Всего армия под командованием В.Е. Флуга в этих боях взяла около 3 тыс. пленных и 20 орудий. Уже под командованием генерала Ф.В. Сиверса 10-я армия в составе Северо-Западного фронта в октябре 1914 г. заняла район Сталлупенен и Гольдап. В этот период в состав армии вошли: 2-й Кавказский, 3-й Сибирский, 22-й, 3-й, 20-й и 26-й армейские корпуса. В течение октября — начала ноября армия вела бои местного значения и имела ряд частных успехов. В начале декабря 10-я армия возобновила попытки наступления в Восточной Пруссии на Ангераппе, но успеха они не принесли, а 3-й и 20-й армейские корпуса понесли огромные потери. В плане кампании 1915 г. на армию Ф.В. Сиверса возлагалась главная роль в ведении наступательной операции с целью овладения Восточной Пруссией. Армия располагалась от Немана и южнее вдоль линии Мазурских озер.

⁸⁸ …наносит своим же войскам, куда больший удар, нежели неприятель. — Автор дневника в данном случае намеренно преувеличивает роль личности Ю.Н. Данилова, приписывая ему все негативные действия штаба верховного главнокомандующего, главным образом, из-за личной антипатии.

⁸⁹ …Янушкевич был назначен начальником Генерального штаба… — В марте 1914 г. Н.Н. Янушкевич был назначен начальником Генерального штаба, а с 1 августа 1914 г. — начальником штаба верховного главнокомандующего.

⁹⁰ …запросил, был ли Я в сфере огня. — Члены императорской фамилии, находившиеся в зоне доступной поражению от вражеской артиллерии и, таким образом, подвергавшиеся опасности, могли быть представленными к боевой награде.

⁹¹ …адмирал Нилов… — Нилов Константин Дмитриевич (1856—1919), участник русско-турецкой войны 1877 — 1878 гг. Позднее командовал знаменитым крейсером ‘Светлана’. Во время плавания на императорской яхте ‘Штандарт’, он отвечал за безопасность царской семьи. Адмирал (1912), командир гвардейского экипажа (1903—1908), флаг-капитан (адъютант по военно-морской части) свиты императора Николая II (с 1905), генерал-адъютант (с 1912). Близкий друг царя. После Февральской революции был удален от Николая II и подвергся аресту Временного правительства. Репрессирован.

⁹² …Воейков… — Воейков Владимир Николаевич (1868—1947), флигель-адъютант (1906), командир лейб-гвардии Гусарского полка (1907—1913). Генерал-майор свиты императора Николая II. С 25 декабря 1913 г. последний дворцовый комендант. В 1915 г. назначен ‘главнонаблюда-ющим за физическим развитием народонаселения Российской империи’. Во время Первой мировой войны служил объектом насмешек и получил прозвище ‘генерал от кувакерии’, так как торговал минеральной водой из своего имения ‘Кувака’. В дни Февральской революции по распоряжению Временного правительства был выслан из Ставки и посажен в Петропавловскую крепость. Позднее освобожден и эмигрировал. Автор книги: ‘С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта Государя императора Николая II’. (Гельсинфорс, 1936).

⁹³ …князь Орлов… — Орлов Владимир Николаевич (1868— 1927), князь. В 1901—1906 гг. помощник начальника, в 1906—1915 гг. начальник Военно-походной канцелярии императора, генерал-майор свиты Николая II (1909). Входил в ближайшее окружение императора. Через его руки проходили телеграммы с фронтов, фактически выполнял обязанности личного доверенного секретаря Николая II по военным делам. Уволен от должности усилиями Распутина. С 27 апреля 1915 г. в распоряжении наместника на Кавказе, с 16 ноября — помощник его по гражданской части. После Февральской революции поселился в Крыму вместе с великим князем Николаем Николаевичем. Эмигрировал, умер в Париже.

⁹⁴ …Саблин. — Саблин Николай Павлович (1880—1937), окончил Морской корпус (1898). Контр-адмирал, флигель-адъютант (1912) свиты императора Николая II, старший офицер (с 1911) и командир (с 1916) императорской яхты ‘Штандарт’, личный друг царя. В чине лейтенанта служил на прославленном в Цусимском бою крейсере ‘Алмаз’. Командир морской батареи Гвардейского экипажа (1916), командовал морским батальоном Гвардейского экипажа (1916). После революции эмигрировал. Жил сначала в Германии. Член ‘Союза взаимопомощи, служивших в российском флоте’ в Берлине, а затем во Франции. Умер 21 августа 1937 г. в Париже.

⁹⁵ …шофером Государя Кегрессом. — А.А. Кегресс был заведующим императорским гаражом.

⁹⁶ …штаб переехал в Варшаву и разместилсЯ в Лазенках …— Лазенки — дворцово-парковый ансамбль в Варшаве, памятник раннего классицизма, бывшая королевская резиденция.

⁹⁷ …со стороны Торна… — г. Торн находился на территории Восточной Пруссии.

⁹⁸ …у Государя был 7 ноября к завтраку. — В дневнике Николая II от 7 ноября 1914 г. имеется запись: ‘Утро было занято до часа. Завтракали Андрей и Николай Михайлович’. (Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 496).

⁹⁹ Николай Михайлович, вернувшийся от Южного фронта… — Николай Михайлович (1859—1919), великий князь, внук императора Николая I, старший сын великого князя Михаила Николаевича и великой княгини Ольги Федоровны, двоюродный дядя Николая II. Участвовал в русско-турецкой войне 1877—1878 гг. в чине поручика конной артиллерии. Окончил Николаевскую военную академию. Генерал-адъютант (1903), генерал от инфантерии по гвардейской пехоте. С 1884 по 1903 гг. — на различных командных должностях в армии, в т.ч. командующий Кавказской гренадерской дивизией (1897). Историк и энтомолог. Председатель Императорского Русского географического (с 1892) и Императорского Русского исторического (с 1910) обществ. Доктор философии Берлинского университета (1910—1914), доктор русской истории Московского университета (с 1915). Занимался изучением эпохи императора Александра I, автор работ по истории России и международных отношений конца XVIII — начала XIX вв. В годы Первой мировой войны находился при верховном главнокомандующем и выполнял отдельные поручения. Приветствовал Февральскую революцию. Поддерживал тесные отношения с А.Ф. Керенским. Расстрелян большевиками в Петропавловской крепости 28 января 1919 г.

¹⁰⁰ …командующего 1-й армией Ренненкампфа… — Ренненкампф Павел-Георг Карлович фон (1854—1918), окончил Гельсинфорское пехотное юнкерское училище (1873) и Николаевскую академию Генштаба (1882). Генерал-адъютант (1912), генерал от кавалерии (1910). В начале Первой мировой войны командовал 1-й армией Северо-Западного фронта (19 июля — 18 ноября 1914), с которой принял участие в Восточно-Прусской операции. После неудач под Лодзью в ноябре 1914 г. был отстранен от командования, отчислен в распоряжение военного министерства. 3 октября 1915 г. уволен со службы. После Февральской революции был арестован и отправлен в Петропавловскую крепость. После освобождения и Октябрьской революции уехал в Таганрог. Там 12 апреля 1918 г. был зарублен за отказ вступить на службу в Красную армию.

¹⁰¹ …сменить за старые грехи...— Автор имеет в виду денежные махинации Ренненкампфа в бытность его командиром полка в Киеве, на что указывал еще генерал Драгомиров, и ряд других злоупотреблений уже во время войны, о чем сказано далее в тексте дневника.

¹⁰² …назначили генерала Литвинова… — Литвинов Александр Иванович (1853 — ?), окончил 3-е военное Александровское и Михайловское артиллерийское училища (1873) и Николаевскую академию Генштаба (1882). Генерал от кавалерии (1911). До Первой мировой войны и в начале ее командовал 5-м армейским корпусом (9 марта 1911 — 5 декабря 1914). Принял от генерала П.К. Ренненкампфа 1-ю армию и командовал ею (5 декабря 1914 — 2 апреля 1917). После Февральской революции был уволен от службы с разрешением ношения мундира и пенсией.

¹⁰³ … для 2-й армии предложили генерала Куропаткина. — Куропаткин Алексей Николаевич (1848—1925), окончил 1-е Павловское училище (1866) и Николаевскую академию Генштаба (1874). Генерал от инфантерии (1900), генерал-адъютант (1902). Военный министр (1898—1904). Во время русско-японской войны — командующий Маньчжурской армией, а затем главнокомандующий вооруженными силами на Дальнем Востоке. После неудачного Мукденского сражения с японцами в марте 1905 г. был смещен с поста главнокомандующего, понижен в командовании, получив лишь одну из армий. В годы Первой мировой войны командовал гренадерским корпусом (12 сентября 1915 — 6 февраля 1916). В конце января 1916г. получил назначение на пост командующего 5-й армией Северного фронта. Короткое время командовал Северным фронтом (6 февраля — 22 июля 1916), затем стал Туркестанским генерал-губернатором (1916—1917). С мая 1917 г. жил в своем имении в Псковской губернии. Работал сельским учителем.

¹⁰⁴ … генерал Куропаткин с прошлым…— Автор дневника намекает на неудачи Русской армии в русско-японской войне, которые в то время связывались с действиями командования под руководством генерала Куропаткина.

¹⁰⁵ …4-го корпуса. — Командиром 4-го армейского корпуса в этот период был генерал от артиллерии Эрис Хан Султан Гирей Алиев. Начальниками штаба корпуса являлись: генерал-майор Константин Николаевич Дессино (1 мая 1913 — 14 декабря 1914), генерал-майор Иосиф Иванович Меницкий (14 декабря 1914 — 11 марта 1917). Инспектором артиллерии корпуса был генерал-лейтенант Анатолий Владимирович Святловский (26 июля 1910 — 10 мая 1916).

¹⁰⁶ …назначить Алексеева… — Алексеев Михаил Васильевич (1857—1918), окончил Тверскую классическую гимназию, Московское пехотное юнкерское училище (1876), Николаевскую академию Генштаба (1890). Участник русско-турецкой кампании (1877 — 1878) — ординарец Скобелева, имел ранение. Принимал участие в русско-японской войне. Кавалер ордена Св. Георгия 4-й степени и золотого оружия. Генерал от инфантерии (1914), генерал-адъютант (1915). Начальник штаба Юго-Западного фронта (19 июля 1914 — 17 марта 1915), командующий Северо-Западным фронтом (17 марта — 4 августа 1915), начальник штаба верховного главнокомандующего (18 августа 1915-2 апреля 1917), в отпуске по болезни (10 ноября 1916 — 17 февраля 1917). В дни Февральской революции способствовал давлению со стороны военных в пользу отречения императора Николая II от престола. После Февральской революции временно исполняющий обязанности Верховного главнокомандующего (cil марта) и верховный главнокомандующий (2 апреля — 22 мая 1917), затем военный советник Временного правительства. В период ареста генерала Л.Г. Корнилова на короткое время с 30 августа по 10 сентября — начальник штаба при верховном главнокомандующем А.Ф. Керенском. Подал в отставку и 11 сентября сдал должность генералу Н.Н. Духонину. Участник Белого движения. 2 (15) ноября 1917 г. в Новочеркасске создал, так называемую ‘Алексеевскую организацию’, ставшую ядром Добровольческой армии. С 18 (31) августа 1918 г. — верховный руководитель Добровольческой армии, Председатель Особого совещания, высшего органа гражданского управления при верховном руководителе. Скончался 8 октября (25 сентября — по старому стилю) 1918 г. от тяжелой болезни и был торжественно похоронен в усыпальнице Екатеринодарского войскового собора. В начале 1920 г. во время отступления Вооруженных сил Юга России прах генерала был перенесен в Сербию, где на Новом кладбище в Белграде ему установлен скромный памятник.

¹⁰⁷ В некоторых полках в ротах не более 20 — 40 человек… — Перед Первой мировой войной и в ее начале роты пехотных дивизий Русской армии содержали от 230 до 250 бойцов, в полку было 16 рот.

¹⁰⁸ …военного губернатора генерала Турбина… — Турбин Александр Федорович (1858—1922), окончил С.-Петербургское пехотное юнкерское училище (1877). Командир лейб-гвардии Волынского полка (1909—1913). Варшавский комендант (1914). Генерал-лейтенант (февраль 1915). Командир 6-й Сибирской стрелковой дивизии (30 сентября 1915 — 12 апреля 1917). Кавалер Георгиевского оружия. Участник Белого движения. До 8 апреля 1920 г. комендант крепости Севастополь. В эмиграции в Чехословакии. Умер 9 сентября 1922 г. в Ужгороде.

¹⁰⁹ …предлагает заменить его Енгалычевым. — Енгалычев Павел Николаевич (1864—1944), князь, окончил Пажеский корпус (1883), Николаевскую академию Генштаба. Исполнял должность дворцового коменданта (6 сентября 1905). Генерал-лейтенант (1914). Начальник академии Генерального штаба (22 марта 1914). С января 1915 г. Варшавский генерал-губернатор, назначенный на смену кн. Тумакова для проведения более ‘либерального’ по отношению к полякам курса. Генерал от кавалерии. Генерал-адъютант (март 1915). Находился в распоряжении верховного главнокомандующего. После революции в эмиграции.

¹¹⁰ …прибытие 4-го немецкого корпуса. — Командиром 4-го немецкого армейского корпуса был генерал пехоты Фридрих Сикст фон Арним (2 августа 1914 — 24 февраля 1917).

¹¹¹ … 120-пудовые орудия из Новогеоргиевска. — Артиллерийское вооружение Новогеоргиевска, одной из лучших российских крепостей, было отмечено отечественными и зарубежными военными специалистами как образцовое.

¹¹² …главный удар на наш правый фланг 5-го и 6-го Сибирских корпусов… — Командиром 5-го Сибирского армейского корпуса был генерал от инфантерии Леонтий Леонтиевич Сидорин (8 февраля — 22 декабря 1914), начальником штаба генерал-майор Иван Михайлович Болотов (9 ноября 1913 — 22 декабря 1914). Командиром 6-го Сибирского армейского корпуса был генерал от инфантерии Федор Николаевич Васильев (26 сентября 1914 — 9 сентября 1917), начальником штаба генерал-майор Евгений Эммануилович Трегубов (30 сентября 1914 — 31 января 1915). Перечисленные корпуса принимали активное боевое участие в Лодзи-ской операции.

¹¹³ …выслан гвардейский кавалерийский корпус … — Гвардейским кавалерийским корпусом великий князь Андрей Владимирович в своем дневнике ошибочно называет крупную кавалерийскую группу. Это соединение было создано декабре 1914 г. во время боев в Петроковской губернии, когда под командованием Я.Ф. Гилленшмидта (см. комент. 114) были объединены 1-я, 2-я гвардейские кавалерийские, Уральская казачья дивизии и Забайкальская казачья бригада.В период с 11 октября 1914 г. по 13 мая 1915 г. генерал-майор Я. Ф. Гилленшмидт командовал 2-й гвардейской кавалерийской дивизией.

¹¹⁴ …Гилленшмидта… — Гилленшмидт фон Яков Федорович (1870 — 1918), окончил Пажеский корпус (1890). Командир лейб-гвардии Кирасирского Его Величества полка (июнь 1912). Генерал-майор (1912) свиты императора. 25 марта 1914 г. назначен командиром лейб-гвардии Конной артиллерии, во главе которой вступил в Первую мировую войну. С 29 сентября 1914 г. командующий 3-й Донской казачьей, с 11 октября 1914 г. — 2-й гвардейской кавалерийской дивизией. Генерал-лейтенант (май 1915). С 13 мая 1915 г. командовал 4-м кавалерийским корпусом. Участник Белого движения. Погиб в бою в апреле 1918 г. на Северном Кавказе.

¹¹⁵ …Новикова… — Новиков Александр Васильевич (1864 — не ранее 1932), окончил Михайловское артиллерийское училище (1884) и Николаевскую академию Генштаба (1891). Генерал-лейтенант Генштаба (1913). Начальник 14-й кавалерийской дивизии (8 октября 1913 — 13 октября 1914), затем командир 1-го кавалерийского корпуса. Георгиевский кавалер. С июня 1915 г. — командир 43-го армейского корпуса. В апреле 1917 г. уволен в отставку. В начале 1918 г. привлечен на службу в РККА советской властью, начальник штаба Северо-Западного и Западного участков обороны. В 1931 г. осужден на 10 лет лагерей.

¹¹⁶ …снарядов очень мало, что не позволяет вести интенсивный огонь. — Депутат IV Государственной думы Василий Витальевич Шульгин следующим образом объясняет причину нехватки боеприпасов в армии во время Первой мировой войны в своих воспоминаниях: ‘Но почему же все-таки не было снарядов? Первоначальные сведения об этом я получил от Александра Ивановича Гучкова. Как я уже говорил, еще до войны он был председателем думской комиссии по государственной обороне. Так как военные расходы всегда должны были проходить через Государственную думу как всякое ассигнование, то комиссией подробно обсуждались вопросы самые существенные и иногда секретные. Когда возник вопрос, сколько изготовлять снарядов на одно полевое орудие, Военное министерство запросило пятьсот. Гучков этим крайне возмутился и сказал:

— В западных странах военные обыкновенно предъявляют чрезмерные требования в расчете на то, что парламент их обрежет. А вы? Чем объяснить такую вашу заниженную норму? Ведь вы же знаете, что мы урезывать ваши заявки не будем и дадим все, что вы потребуете от нас. Пятьсот! Ну, что такое пятьсот? Ну, хотя бы тысячу попросили.

Тогда они попросили тысячу, и, как говорил мне Александр Иванович, этой тысячью и объяснялись наши первоначальные успехи. Но так как противник значительно превосходил нас в вооружении, то надолго, конечно, этих снарядов хватить не могло’. (Шульгин В.В. Последний очевидец: Мемуары. Очерки. Сны. М., 2002. С. 349—350).

¹¹⁷ …ведет осадную войну на Мазурских озерах медленно, подвигаясь вперед. — В ходе Лодзинской операции 10-я армия постепенно теснила слабую 8-ю прусскую армию от Немана и Бобра к р. Ангерапп и Мазурским озерам.

¹¹⁸ …отход на линию Бзура — Равка выполнен спокойно. — В виду усиления вдвое германских сил, русское командование отказалось от наступления и, по настоянию генерала Рузского, оставило Лодзь и отвело войска на укрепленные позиции за Бзуру, Равку и Ниду где в течение зимы отбивались неоднократные атаки немцев.

¹¹⁹ На Млавском направлении неприятель отошел к Сольдау за пределы границы. — В Восточной Пруссии наступление русских войск остановилось перед укрепленными позициями в районе Мазурских озер.

¹²⁰ За обедом Г.Скалон… — Скалон Георгий Антонович (1847—1914), окончил Николаевское училище гвардейских юнкеров. Генерал-адъютант (1905). Генерал от кавалерии (1906). В 1905 — 1914 гг. — Варшавский генерал-губернатор и командующий войсками Варшавского военного округа.

¹²¹ …начальник Привислинской железной дороги генерал-майор Гескет… — Гескет Александр Давидович (1862—1937), окончил Николаевское инженерное училище и Николаевскую инженерную академию. Генерал-майор (март 1912), военный инженер. Начальник Привисленских железных дорог (1910 — 1917). Скончался 3 июля 1937 г. в Париже.

¹²² Расположенный там 1-й Туркестанский корпус… — В начале Первой мировой войны 1-м Туркестанским армейским корпусом командовал генерал от инфантерии Михаил Родионович Ерофеев (15 января 1913 — 5 декабря 1914), которого сменил генерал от кавалерии Сергей Михайлович Шейдеман (5 декабря 1914 — 4 июля 1917). Начальниками штаба были генерал-майор Анастас Федорович Бендерев (17 августа — 19 октября 1914), генерал-майор Януарий Казимирович Цихович (октябрь 1914-7 августа 1915).

¹²³ …4 ¹/₂-дюймовой гаубицей. — Гаубица — артиллерийское орудие для навесной стрельбы по укрытым целям. Калибр от 100 мм и выше, длина ствола 15 — 30 калибров, дальность стрельбы до 24 км и более. Во время Первой мировой войны получила широкое распространение в армиях большинства воюющих стран.

¹²⁴ Артиллерия… — Россия вступила в мировую войну имея 850 снарядов на каждое орудие, в то время как в армиях Германии, Франции, Англии на орудие приходилось по 2000 — 3000 снарядов. Вся русская армия имела 60 батарей тяжелой артиллерии, а немецкая — 381. В годы войны часть артиллерии в Россию поставлялась союзниками по Антанте.

¹²⁵ …пополнение из местных парков… — Корпусный артиллерийский парк, передвигаемый автомобильной тягой, состоял из командной группы и двух секций: одна для 155-мм и одна для 105-мм снарядов, артиллерийский парк дивизии состоял из командной группы, пехотного и артиллерийского отделений и ремонтной мастерской.

¹²⁶ …3-дм орудий… — 3-дюймовые скорострельные орудия с дальностью огня в 6 верст, бросавшие 10-15 гранат или шрапнелей в минуту, весом в 10 — 12 фунтов, и дававших (шрапнель) 200 — 300 пуль на площадь 10 саженей в ширину и 100 саженей в глубину. При разрыве снаряда его осколки поражали площадь 10×10 саженей.

¹²⁷ … дальнобойными пушками… — Тяжелая полевая артиллерия — 4-дм пушки и 6-дм гаубицы, стреляли до 8 — 12 верст.

¹²⁸ …желательность увеличить количество пулеметов в дивизиях или, по крайней мере, довести их до нормы. — На вооружении русской армии в начале войны состояли ручные (легкие) пулеметы и станковые (тяжелые) пулеметы. В процессе войны росла потребность в оснащении боевых частей автоматическим стрелковым оружием. Так, если в начале войны в большинстве государств на каждую дивизию полагалось только по 24 станковых пулемета, то уже к концу войны норма составляла 108 станковых и 216 ручных пулеметов.

¹²⁹ …1-го армейского корпуса… — В начальный период войны командирами 1-го армейского корпуса были генерал от инфантерии Леонид Оттович Сирелиус (18 августа — 30 августа 1914) и генерал от инфантерии Александр Александрович Душкевич (6 октября 1914— 13 апреля 1916). Начальниками штаба были генерал-майор Сергей Петрович Ловцов (20 сентября 1908 — 27 сентября 1914), генерал-майор Федор Федорович Новицкий (2 октября 1914 — 25 апреля 1917). Корпус вел тяжелые бои в районе Сольдау, у Лодзи, на Нарочи и Стоходе.

¹³⁰ …князьМасальский… — Масальский Владимир Николаевич (1860 — 1940), окончил Пажеский корпус (1880). С 1906 г. в свите императора. Инспектор артиллерии 1-го армейского корпуса (1913). Генерал от артиллерии (1913). 24 июля 1914 г. назначен исполняющим должность инспектора артиллерии 1-го армейского корпуса. 22 апреля 1916 г. назначен инспектором артиллерии 7-й армии, позднее инспектором артиллерии Румынского фронта. Георгиевский кавалер. Участник Белого движения на Севере России. В эмиграции жил во Франции. Председатель Общества взаимопомощи лейб-гвардии Конной артиллерии. Автор воспоминаний о великом князе Сергее Михайловиче. Умер в Париже 10 апреля 1940 г.

¹³¹ Во 2-м кавалерийском корпусе… — В начале Первой мировой войны 2-м кавалерийским корпусом командовал генерал-лейтенант хан Гуссейн Нахичеванский (13 октября 1914 — 23 октября 1915). Начальником штаба был генерал-майор барон Николай Александрович фон Дистерло (4 ноября 1914-3 ноября 1915).

¹³² …коменданта Новогеоргиевской крепости генерала Б обыря… — Бобырь Николай Павлович (1854 — ?), окончил Михайловское артиллерийское училище (1873) и Николаевскую академию Генштаба (1885). С 14 февраля 1907 г. комендант Новогеоргиевской крепости. Генерал от кавалерии (1911). С 19 сентября 1914 г. командующий Принаревской войсковой группы. В ходе отступления русских армий летом 1915 г. Новогеоргиевск оказался в критическом положении. При взятии немцами крепости комендант попал в плен. 20 августа 1915 г. отчислен от должности за нахождение в плену.

¹³³ …67-ю и 76-ю пехотные дивизии… — В этот период командующим 67-й пехотной дивизии являлся генерал-лейтенант Владимир Емельянович Пржилуцкий, а 76-й — генерал-лейтенант Александр Николаевич Кузьмин-Короваев.

¹³⁴ …в тылу 2-го Кавказского корпуса… — В начале Первой мировой войны командовал 2-м Кавказским армейским корпусом генерал от инфантерии Георгий Эдуардович Берхман (2 января — 11 декабря 1914), затем генерал от артиллерии Самед Бек Садык Бек Мехмендаров (11 декабря 1914 — 18 апреля 1917). Начальниками штаба были генерал-майор Александр Николаевич Кузьмин-Короваев (7 декабря 1912 — 11 ноября 1914) и генерал-майор Дмитрий Яковлевич Федоров (6 декабря 1914 — 30 сентября 1917). В состав корпуса входили 20-я и 39-я пехотные дивизии. Корпус участвовал в наиболее тяжелых боях против германских войск, в т.ч. у Прасныша, на Сане, у Холма и Вильны. За всю войну корпус не сдал противнику ни одного орудия.

¹³⁵ …командира 23-го корпуса генерала Сирелиуса. — Сирелиус Леонид Оттович (1859—1920) окончил 1-е военное Павловское училище и Николаевскую академию Генштаба (1885). Генерал-лейтенант (1908). Начальник 3-й гвардейской пехотной дивизии (1910—1913). 5ноября 1914 г. был назначен командиром 23-го армейского корпуса. Генерал от инфантерии (декабрь 1914), по распоряжению верховного главнокомандующего был назначен для расследования действий Вержболовской группы войск в начале 1915 г. Командир 4-го Сибирского армейского корпуса (2 октября 1915 — 10 апреля 1917). После Февральской революции уволен от службы. По некоторым сведениям, расстрелян большевиками.

¹³⁶ …назначить на эту должность генерала Олохова… — Олохов Владимир Аполлонович (1857—1919), окончил Михайловское артиллерийское училище (1876) и Николаевскую академию Генштаба (1882). С 9 июня 1903 г. командир лейб-гвардии Литовского полка. В чине генерал-лейтенанта (1909) до и в начале Первой мировой войны командир 1-й гвардейской пехотной дивизии, позднее — 23-го армейского и 2-го гвардейского корпусов. Генерал от инфантерии (март 1915). С 27 июня 1916 г. член Александровского комитета о раненых. После Октябрьской революции служил в Генеральном штабе РККА. Сотрудник Главархива.

¹³⁷ …29 декабря я явился Его Величеству… — В дневнике императора Николая II имеются записи от 28 декабря 1914 г.: ‘Утром ко мне зашли Бенкендорф и Нилов. В 11 час. пошел с детьми в походную церковь к обедне. Завтракали Борис и Андрей. Читал. В 4 часа принял кн. Щербатова по Коннозаводству. После читал и окончил все накопившееся за время моего нездоровья’. Следующая запись от 29 декабря: ‘Встал поздно и едва успел окончить бумаги к 11 час. Принял Григоровича и Кривошеина. После завтрака — депутацию уральских казаков, привезших икру, в 3 часа — персидского принца Шоаус-Салтанэ. Погулял двадцать мин. в первый раз. Погода была мягкая. В 4 ч. у меня был с докладом бар. Таубе — тов. мин. Нар. проев. К чаю приехала мама. В 6 ¹/₂ принял Маклакова. После обеда читал’. (Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 505).

¹³⁸ …созыв Думы Георгиевской… — Георгиевская дума, совещательный орган при штабах армий, рассматривавший вопросы о награждении Георгиевскими Крестом и Оружием личного состава частей и соединений армий.

¹³⁹ …в Государевой Свите… — Свита императора сформировалась в годы царствования Александра I и Николая I. В нее входили приближенные к императорам генералы и офицеры, имевшие специальные свитские звания флигель-адъютантов, свиты Его Величества генерал-майоров, свиты Его Величества контр-адмиралов и генерал-адъютантов.

¹⁴⁰ …по одному генерал-адъютанту. — Генерал-адъютант — почетное звание в свите императора. Присваивалось лично императором только генерал-лейтенантам и полным генералам за особые заслуги. Отличием генерал-адъютантов являлись: золотой аксельбант, особое золотое шитье на воротниках и обшлагах парадного мундира и императорские вензеля на погонах, эполетах и аксельбантах. Старшее свитское звание для военных чинов I — III класса ‘Табели о рангах’.

¹⁴¹ …совместно с генералами Кузьминым-Караваевым… — Кузьмин-Караваев (Кузьмин-Короваев) Дмитрий Дмитриевич (1856 — ?), окончил Пажеский корпус. Генерал от артиллерии (1912). Начальник Главного артиллерийского управления (1909—1915). Во время Первой мировой войны предпринимал усилия по ликвидации нехватки снарядов в действующей армии, организации производства вооружений и т.д. С 1916 г. член Военного совета. После Октябрьской революции вступил в РККА.

¹⁴² …и Смысловским . — Смысловский Евгений Константинович (1868 — ?), офицер гвардейской артиллерии. В годы Первой мировой войны генерал-лейтенант. После Октябрьской революции служил в РККА. Подвергался аресту в августе 1920 г. Позднее преподаватель военной академии. В 1931 г. осужден на 10 лет лагерей.

¹⁴³ …иметь при фронте инспекторов артиллерии… — Инспекции в армии во время Первой мировой войны создавались по всем родам войск. В их обязанности входило совершенствование уставов и наставлений по боевой подготовке, наблюдение за их выполнением, согласование действий войск, оценка качества командного состава и составление списков кандидатов для замещения должностей, руководство офицерскими школами. Инспекции возглавлялись генерал-инспекторами, на должности которых, как правило, назначались великие князья. Полевым генерал-инспектором артиллерии при Ставке верховного главнокомандующего 5 января 1916 г. был назначен великий князь Сергей Михайлович.

¹⁴⁴ …у мама пил чай министр иностранных дел Д. С. Сазонов. — Сазонов Сергей Дмитриевич (1860 — 1927), дипломат, с мая 1909 г. товарищ министра иностранных дел и министр иностранных дел (сентябрь 1910 — июль 1916). Вел переговоры с Германией, завершившиеся Потсдамским соглашением 1911 г. В 1914—1916 гг. вел переговоры с Англией и Францией о сотрудничестве и условиях будущего мира. Сторонник захвата черноморских проливов, был в числе министров, считавших, что царское правительство должно опираться на Государственную думу, высказывался за автономию Польши и против смены великого князя Николая Николаевича во главе действующей армии. Все это предопределило его отставку. После Февральской революции был назначен послом Временного правительства в Англии, но в должность вступить не успел. В ноябре 1918 г. был назначен председателем Совета по делам внешней политики при управлении иностранных дел Омского правительства. В 1918—1919 гг. — член белогвардейских правительств Деникина и Колчака, был их представителем во Франции, член ‘Русского политического совещания’ в Париже. С 1920 г. жил в эмиграции. Продолжал антисоветскую деятельность и после окончания гражданской войны. Похоронен на русском кладбище в Ницце. Автор книги ‘Воспоминания’. (Париж, Берлин, 1927).

¹⁴⁵ Борис — Борис Владимирович (1877—1943), великий князь, внук императора Александра II, сын великого князя Владимира Александровича и великой княгини Марии Павловны (старшей), двоюродный брат императора Николая II. В службу вступил 20 ноября 1893 г. Окончил Николаевское кавалерийское училище (1896), распределен в лейб-гвардии Гусарский полк. Флигель-адъютант (1898). Участник русско-японской войны. Полковник — 26 августа 1912 г. Командир лейб-гвардейского Атаманского полка (20 марта 1914 — 17 сентября 1915). С 17 сентября 1915 г. походный атаман Всевеликого казачьего войска при Верховном главнокомандующем. После Февральской революции некоторое время находился под домашним арестом в своем дворце в Павловске. С 7 августа 1917 г. в отставке. Уехал к матери и младшему брату Андрею в Кисловодск. С 1919 г. в эмиграции. Жил во Франции и Италии. Скончался в Париже, похоронен рядом с могилой матери великой княгиней Марией Павловной в небольшой часовне курортного городка Контрексевилле, департамента Вогезе на востоке Франции.

¹⁴⁶ …польский вопрос… — В XIX и начале XX в. возможность предоставления на различных условиях автономии территориям с польским населением, входивших в состав Российской империи и называвшимися в разное время Царством Польским, Привисленским краем, неоднократно обсуждалась либерально-демократической общественностью России. С началом Первой мировой войны за предоставление Польше самостоятельного управления выступали некоторые представители Дома Романовых, например верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич.

¹⁴⁷ …Юго-Западного фронта… — Юго-Западный фронт существовал с августа 1914 г. по декабрь 1917 г. Протяженность фронтовой линии в 1917 г. составляла 615 км. (от реки Припять в Белоруссии до г. Кимполунг в Румынии). В состав фронта входили: ‘Особая’, 11-я, 7-я и 8-я армии. Общая численность офицеров, солдат и чиновников на 1 марта 1917 г. — 2 281 016 человек. Штаб фронта находился в Каменец-Подольском, потом в Бердичеве.

Юго-Западным фронтом командовали: генерал от артиллерии Н.И. Иванов (июль 1914 — март 1916), генерал от кавалерии А.А. Брусилов (март 1916-май 1917), генерал-лейтенант А.Е. Гутор (май-июль 1917), генерал-лейтенант Л.Г. Корнилов (июль 1917), генерал-лейтенант А.И. Деникин (июль — август 1917), генерал-лейтенант Ф.Е. Огородников (сентябрь 1917), генерал-лейтенант Н.Г. Володченко (сентябрь-ноябрь 1917), генерал-лейтенант Н.Н. Стогов (ноябрь — декабрь 1917).

¹⁴⁸ …в Гродиске у генерала Смирнова. — Смирнов Владимир Васильевич (1849—1918), окончил 1-е Павловское училище (1867) и Николаевскую академию Генштаба (1874). С 28 июля 1908 г. командир 20-го армейского корпуса, с которым вступил в мировую войну в составе 1-й армии. Командующий 2-й армии (5 декабря 1914-8 апреля 1917). В марте 1917 г., после смещения генерала А.Е. Эверта, недолго командовал армиями Западного фронта, не оставляя командования 2-й армией. В апреле 1917 г. переведен в распоряжение военного министра. Член Военного совета. В конце 1917 г. уехал на Кавказ в район Минеральных Вод. В числе заложников вместе с генералами Н.В. Рузским, Р.Д. Радко-Дмитриевым и др. погиб осенью 1918 г. По другой версии, расстрелян большевиками в Киеве в феврале — апреле 1919 г.

¹⁴⁹ …из командующего 20-м корпусом… — Командирами 20-го армейского корпуса во время Первой мировой войны были генерал от инфантерии Владимир Васильевич Смирнов (28 июля 1908 — 5 декабря 1914), генерал от артиллерии Павел Иванович Булгаков (6 декабря 1914-22 февраля 1915), генерал от инфантерии Александр Иосафович Иевреи-нов (12 марта 1915-18 апреля 1917). Начальниками штаба: генерал-майор Константин Яковлевич Шемякин (13 июля 1910 — 28 марта 1915), генерал-майор Федор Евлампиевич Огородников (28 марта— 25 августа 1915), генерал-майор Сергей Николаевич Люпов (25 августа 1915 — 15 марта 1916). В состав корпуса входили 28-я и 29-я пехотные дивизии. В октябре 1914 г. 20-й армейский корпус был передан из состава 1-й армии в 10-ю армию. В феврале 1915 г. корпус был разгромлен, а генерал П.И. Булгаков 22 февраля попал в плен вместе со штабом.

¹⁵⁰ … Я поехал к генералу Литвинову. — Имеется в виду штаб 1-й армии, которую возглавил с 5 декабря 1917 г. генерал от кавалерии Александр Иванович Литвинов.

¹⁵¹ … в штаб 6-го армейского корпуса… — В этот период 6-м армейским корпусом командовал генерал-лейтенант Василий Иосифович Гурко (9 ноября 1914 — 21 февраля 1916).

¹⁵² …к генералу Гурко. — Гурко (Ромейко-Гурко) Василий Иосифович (1864—1937), сын фельдмаршала, героя русско-турецкой войны 1877 — 1878 гг. Окончил Ришельевскую гимназию, Пажеский корпус (1885) и Николаевскую академию Генштаба (1892). Генерал-лейтенант (1910). Начальник 1-й кавалерийской дивизии (12 марта 1911 — 9 ноября 1914). Позднее командир 6-го армейского корпуса (9 ноября 1914 — 21 февраля 1916), командующий Особой армией на Юго-Западном фронте (14 августа 1916 — 31 марта 1917). Генерал от кавалерии (1916). В июле 1916 г. главнокомандующий Северным фронтом. С октября 1916 г. по февраль 1917 г. замещал генерала М.В. Алексеева (во время его болезни) на посту начальника штаба верховного главнокомандующего. После Февральской революции был назначен командующим Западным фронтом (март — май 1917), но затем смещен за выступление против ‘декларации прав’ военнослужащих и критику Временного правительства за развал дисциплины в армии. Переведен на должность командира дивизии. 21 июля арестован за письмо к Николаю II (от 4 марта 1917 г.), в котором предсказывал восстановление монархии. В сентябре 1917 г. по постановлению Временного правительства среди прочих контрреволюционеров выслан за границу. В июле-августе 1918 г., находясь в Париже, активно ‘предлагал’ свою кандидатуру английскому правительству на роль руководителя антибольшевистских сил на Севере России. Участвовал в деятельности РОВС. Автор мемуаров ‘Царь и царица’. (Париж, 1927). Умер в Риме.

¹⁵³ …известный общественный деятель доктор Завадский…— Завадский Юзеф, варшавский врач, национал-демократ, во время Первой мировой войны выступал за отделение Польши от России.

¹⁵⁴ …вызвал своего помощника сенатора Любимова… — Любимов Дмитрий Николаевич (1864—1942), сенатор, гофмейстер. Окончил Санкт-Петербургский университет. С 1912 г. директор департамента государственных имуществ Главного управления землеустройства и земледелия. В 1913 г. товарищ главноуправляющего императорской Канцелярией по принятию прошений, с 1914 г. сенатор и помощник варшавского генерал-губернатора по гражданской части.

¹⁵⁵ ‘Новое Время’ — консервативная политическая и литературная газета, выходила в Петербурге в 1868—1917 гг. (с 1869 г. — ежедневно). В начале носила либеральный характер, а с 1876 г., перейдя в руки издателя А. С. Суворина, стала консервативным изданием, пропагандировавшим великорусский национализм. С 1915 г. ее редактором был Б.А. Суворин. После Февральской революции газета вела ожесточенную борьбу с большевиками. Закрыта Военно-революционным комитетом при Петроградском Совете 26 октября 1917 г.

¹⁵⁶ ‘Варшавское Утро’ — ежедневная газета, издававшаяся в Варшаве с 1909 г. по 11 июля 1915 г. затем выходила в Минске до середины 1917 г.

¹⁵⁷ Относительно польских легионов… — Польские легионы-добровольческие польские воинские формирования, создававшиеся в XVIII — XX вв. при иностранных армиях в целях борьбы за восстановление независимости Польши. Во время Первой мировой войны идею создания польских легионов выдвинули польские националистические деятели во главе с Ю.Пилсудским, которые рассчитывали на частичное решение польского вопроса при помощи центральных держав. На территории Российской империи в октябре 1914 г. были сформированы Пулавский и Люблинский легионы, принявшие участие в боевых действиях в районе Радома и в Полесье. В марте 1915 г. легионы были преобразованы в дружины государственного ополчения, которые в октябре 1915 г. были переформированы в Бригаду польских стрелков, явившуюся ядром сформированного в 1917 г. Польского корпуса генерала Ю. Довбор-Мусницкого. В 1917 г. — начале 1918 г. были распущены.

¹⁵⁸ …зауряд-полковнику… — зауряд-офицер, военнослужащий русской армии в XIX — начале XX в., занимавший офицерскую должность, но не имевший офицерского чина. При недостатке офицеров к исполнению офицерских должностей допускались унтер-офицеры из вольноопределяющихся 1-го разряда, с высшим или средним образованием, а также фельдфебели и старшие унтер-офицеры из сверхсрочников.

¹⁵⁹ …поручено Польскому национальному комитету. — Польский национальный комитет был создан лидерами ряда польских буржуазных партий (прежде всего, Национально-демократической партии). Официально зарегистрирован как организация 15 августа 1917 г. в Лозанне (с местопребыванием в Париже), но еще задолго до этого действовал в качестве самостоятельной организации. Ставил своей целью с помощью Антанты создать независимое Польское государство с включением в его состав литовских, белорусских и украинских земель (без предоставления им автономии). Председателем комитета был Р. Дмовский. В августе 1919 г. комитет был распущен.

¹⁶⁰ …поляки вовсе не желали этих легионов… — Здесь приводится мнение варшавского генерал-губернатора об отношении польского населения к созданию Польских легионов.

¹⁶¹ …с вокзала проехал прямо в собор. — Имеется в виду православный церковный храм.

¹⁶² …обер-прокурором Святейшего Синода Саблером. — Саблер (с 1915 г. Десятовский) Владимир Карлович (1845—1918), выпускник юридического факультета Московского университета (1868). Статс-секретарь, член Государственного совета. В 1911—1915 гг. обер-прокурор Синода. В 1915 г. взял вторую фамилию жены — Заблоцкой-Десятовской. Сенатор. Орудие пацифистской и германофильской партии, клеврет Распутина. После отставки 5 июля 1915 г. отошел от политической деятельности. Скончался в Твери.

¹⁶³ …покойного фельдмаршала Гурко. — Гурко Иосиф Владимирович (1828—1901), генерал-адъютант (1877), генерал-фельдмаршал (1894). Выпускник Пажеского корпуса (1846). Участник Крымской кампании, командовал гусарским Мариупольским и лейб-гвардии Конно-гренадерским полком. Герой русско-турецкой войны 1877 — 1878 гг., командовал передовым отрядом русских войск. Кавалер ордена Св. Георгия 3-й и 2-й ст. Впоследствии временный Петербургский генерал-губернатор (апрель 1879 — февраль 1880), генерал-губернатор Одессы (1882 — 1883), Варшавский генерал-губернатор и командующий войсками Варшавского военного округа (1883—1894). Член Государственного совета (1886).

¹⁶⁴ За его спиной стоял Александр III. — Александр III (1845—1894) объявлен наследником престола после смерти в 1865 г. старшего брата Николая. Второй сын цесаревича Александра Николаевича (императора Александра II) и его супруги Марии Александровны, отец императора Николая II. В 1866 г. вступил в брак с принявшей после крещения имя Марии Федоровны урожденной датской принцессой Марией-Софией-Фредерик-Дагмар, дочерью датского короля Христиана IX. Дети от брака: Николай (император Николай II, 1868—1918). Александр (1869—1870), Георгий (1871—1899), Ксения (1875—1960), Михаил (1878— 1918). Ольга (1882—1960). Император с 2 марта 1881 г., короновался 15 мая 1883 г. Вступив на престол после убийства отца, беспощадно подавлял революционное движение, усилил борьбу с террористами. В царствование Александра III в основном завершено присоединение к России Средней Азии (1885), заключен русско-французский союз (1891—1893). Проводил мирную внешнюю политику, за что получил от современников наименование царя-миротворца. Умер в возрасте 49 лет от нефрита. Царская семья ежегодно отмечала 26 февраля день его рождения, как и день кончины, церковной службой.

¹⁶⁵ Гусарского полка. — Лейб-гвардии Гусарский Его Величества полк вел свою историю с 1775 г. В 1796 г. полку были даны права старой гвардии. В середине XIX в. полк входил в состав 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, считался одним из самых красивых, но и ‘дорогих’ полков дивизии, так как служба в нем требовала от офицеров больших материальных затрат. Был расквартирован в Царском Селе. Во время Первой мировой войны полк находился на Северо-Западном фронте и принимал участие в боях.

¹⁶⁶ Министр внутренних дел Маклаков… — Маклаков Николай Алексеевич (1871—1918), окончил историко-филологический факультет Московского университета. Действительный статский советник, гофмейстер. Управляющий министерства внутренних дел (1912), министр внутренних дел и шеф жандармов (21 февраля 1913 — 5 июля 1915). Член Государственного совета (1915—1917), с 12 февраля 1916 г. — член финансовой комиссии Государственного совета. В декабре 1916 г. в письме к императору Николаю II убеждал его принять более твердый политический курс. Неоднократно высказывался за роспуск Государственной думы. Расстрелян ВЧК 23 августа 1918 г.

¹⁶⁷ …при Жилинском …— Жилинский Яков Григорьевич (1853—1918), окончил Николаевское кавалерийское училище (1876) и Николаевскую академию Генштаба (1883). Начальник Генерального штаба (1911—1914). С 4 марта 1914 г. состоял в должности Варшавского генерал-губернатора и командующего войсками Варшавского военного округа. В начале Первой мировой войны — главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта (19 июля — 3 сентября 1914). Генерал от инфантерии (март 1915). Из-за неудачного исхода Восточно-Прусской операции 3 сентября 1914 г. был снят с должности и находился в распоряжении военного министра. Впоследствии представлял русское верховное командование в Союзном совете в Париже (1915—1916). С 18 сентября 1917 в отставке. После Октябрьской революции пытался уехать за границу, но был арестован и расстрелян.

¹⁶⁸… Клейгельс. — Клейгельс Николай Васильевич (1850—1916), окончил 2-ю военную гимназию, Павловский кадетский корпус, Николаевское кавалерийское училище. Занимал должности Варшавского обер-полицмейстера (1888 — 1895), Санкт-Петербургского градоначальника (1895—1903), Киевского, Подольского и Волынского генерал-губернатора (1903—1905). Генерал-адъютант (1903). Генерал от кавалерии (апрель 1910).

¹⁶⁹ Назначили Пантелева …— Пантелеев Александр Ильич (1838—1929), окончил школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. Занимал должности командира Отдельного корпуса жандармов (1898—1900), Иркутского военного генерал-губернатора (1900 — 1903). Генерал от инфантерии (1904). Член Государственного совета (1903—1916). После 1917 г. эмигрировал, поселился в Германии.

¹⁷⁰ …расследовать Самсоновское дело… — Имеется в виду дело о гибели А.В. Самсонова. Самсонов Александр Васильевич (1859—1914), окончил Владимирскую Киевскую военную гимназию, Николаевское кавалерийское училище (1877) и Николаевскую академию Генштаба (1844). В 1907—1909 гг. войсковой наказной атаман Войска Донского. Генерал от кавалерии (1910). С 1909 г. по 1914 г. командовал Туркестанским военным округом, Туркестанский генерал-губернатор, войсковой и наказной атаман Семиреченского казачьего войска. В начале Первой мировой войны — командующий 2-й армией Северо-Западного фронта (с 19 июля 1914). После поражения, понесенного его армией в Восточной Пруссии, застрелился 17 августа 1914 г. при выходе из окружения.

¹⁷¹ …генерал-адъютанту Баранову. — Баранов Петр Петрович (1843—1924), окончил Пажеский корпус (1861). Командир лейб-гвардии Уланского Ее Величества полка, 1-й бригады 2-й кавалерийской дивизии. Генерал от кавалерии (1910). Генерал-адъютант (1910 — 1916). Член Государственного совета. В 1915 г. производил расследование о действиях генерала Курлова в Прибалтийском крае. После революции эмигрировал в Эстонию. Умер 9 декабря 1924 г. в Ревеле.

¹⁷² …был в переписке с кн. Белосельским… — Белосельский-Белозерский Сергей Константинович (1867—1951), князь, окончил Пажеский корпус (1888). Генерал-майор (1910), зачислен в свиту императора Николая II (1911). Командир лейб-гвардии Уланского Ее Величества полка (1910—1913). До и во время Первой мировой войны командовал объединенным отрядом, позднее — 1-й бригадой 2-й Кавказской кавалерийской дивизии и Донской казачьей дивизией. 29 декабря 1915 г. был назначен командующим Кавказской кавалерийской дивизией. Генерал-лейтенант. С 1917 г. в Финляндии. Участник Белого движения. В эмиграции в Англии.

¹⁷³ …и Андрюша Шувалов. — Шувалов Андрей Петрович (1865—1928), граф, окончил Императорский лицей цесаревича Николая в Москве и выдержал офицерский экзамен при 2-м военном Константиновском училище. Командир 5-го гусарского Александровского полка (1906—1910). Генерал-майор по Терскому казачьему войску и армейской кавалерии (1912) с зачислением в свиту императора. Инспектор лечебных заведений Петрограда. Георгиевский кавалер. Участник Белого движения на юге России. В эмиграции в Швейцарии.

¹⁷⁴ Бедный граф Воронцов… — Воронцов-Дашков Илларион Иванович (1837—1916), окончил Московский университет. Флигель-адъютант (1862). Участник кавказской, русско-турецкой войн. При императоре Александре II был командиром лейб-гвардии Гусарского полка (1867—1874). После убийства императора Александра II — начальник царской охраны, один из личных друзей императора Александра III. Генерал от кавалерии (1890), генерал-адъютант (1875). Один из основателей и руководитель тайного общества по борьбе с революцией ‘Священная дружина’. Министр императорского Двора и уделов (17 августа 1881 — 6 мая 1897). Член Государственного совета (с 1897). Председатель Российского общества Красного Креста (1904—1905). Наместник на Кавказе и главнокомандующий войсками Кавказского военного округа (1905—1915).

¹⁷⁵ …генерал Юденич… — Юденич Николай Николаевич (1862—1933), окончил 3-е Александровское военное училище (1881), Николаевскую академию Генштаба (1887). Генерал-лейтенант (1912). Начальник штаба Кавказского военного округа (1913—1914). Генерал от инфантерии (1915). Командующий Кавказской армией (24 января 1915 — 3 марта 1917). Георгиевский кавалер. Участник Белого движения. В 1919 г. главнокомандующий белогвардейской Северо-Западной армией. После провала наступления на Петроград (1919) эмигрировал из России.

¹⁷⁶ … Сашка Воронцов. — Воронцов-Дашков Александр Илларионович (1881—1938), граф, сын наместника на Кавказе. Флигель-адъютант (с 1905), полковник (1915) лейб-гвардии Гусарского Е.И.В. полка, причислен к канцелярии Главной императорской квартиры. Участник Белого движения. В Крыму при бароне П.Н. Врангеле в сентябре 1920 г. был включен в состав высшей комиссии правительственного надзора. Умер в эмиграции.

¹⁷⁷ … поручить Мышлаевскому… — Мышлаевский Александр Захарьевич (1856—1920), окончил 2-е Константиновское и Михайловское артиллерийские училища (1877), Николаевскую академию Генштаба (1884). Генерал от инфантерии (1912). Помощник по военной части наместника на Кавказе (1913-1914). В 1915-1916 гг. главный начальник Кавказского военного округа. С июля 1916 г. находился в распоряжении военного министра. В 1917 г. командующий войсками Казанского военного округа. После Октябрьской революции некоторое время служил в советских учреждениях. Военный историк.

¹⁷⁸ Потом Государь был в Сарыкамыше… — Сарыкамыш — опорный пункт на дороге в Эрзерум и штаб-квартира в Карсском уезде Карсской области, у восточной подошвы Саганлугского хребта (на территории современной Турции), здесь в начале 1915 г. русская армия под командованием генерала Н.Н. Юденича одержала победу над турецкой армией Энвер-паши.

¹⁷⁹ …блестящей победе… — Командование 3-й турецкой армии решило окружить и уничтожить главные силы (Сарыкамышский отряд) Кавказской армии (главнокомандующий генерал И.И. Воронцов-Дашков, фактически командовал его помощник генерал А.З. Мышлаевский) с целью последующего захвата Карса. Для этого 11-й турецкий корпус, 2-я кавалерийская дивизия и курдский кавалерийский корпус должны были сковать Сарыкамышский отряд (начальник генерал Г.Э. Берхман) с фронта, а 9-й и 10-й турецкий корпуса через Ольты (Олту) и Бардус (Бардиз) выйти ему в тыл. 9 декабря 9-й и 10-й турецкие корпуса перешли в наступление и, оттеснив вшестеро слабейший по численности Ольтинский отряд генерала Н.М. Истомина, 12 декабря заняли Бардус, а затем повернули на Сарыкамыш. Во время наступления турки понесли большие потери, чему способствовали морозы. С фронта начал наступление 11-й турецкий корпус, и Сарыкамышский отряд отошел к государственной границе. По приказу Мышлаевского для обороны Сарыкамыша была направлена часть сил с фронта и из армейского резерва. До их подхода Сарыкамыш упорно оборонял малочисленный сборный отряд полковника Букретова, с 14 декабря оборону возглавил генерал М.А. Пржевальский. Русские войска отбили атаки турок, а 16 декабря отбросили их и перешли в контрнаступление. 20 декабря русские войска заняли Бардус, а 22 декабря окружили и взяли в плен весь 9-й турецкий корпус. Остатки 10-го корпуса отступили на исходные позиции.

¹⁸⁰ …дежурный генерал штаба наместника генерал Веселовзоров… — Веселовзоров Борис Петрович (1869—1944), окончил Павловское военное училище, Николаевскую академию Генштаба. В 1911—1914 гг. командовал 84-м пехотным Ширванским полком. Генерал-майор по Генеральному штабу (октябрь 1913), дежурный генерал штаба Кавказской армии (ноябрь 1914). С 1920 г. в эмиграции.

¹⁸¹ …у меня был генерал-лейтенант Борис Эммануилович Похвиснев. — Имеется в виду Похвиснев Эммануил Борисович (1860—1932), окончивший Михайловское артиллерийское училище, в 1907—1914 гг. начальник Константиновского артиллерийского училища, с июля 1914 г. начальник артиллерии Варшавского военного округа. В декабре 1914 г. начальник артиллерийского снабжения действующих армий.

¹⁸² …не нашего калибра. — Русская 3-линейная винтовка (7,62 мм) образца 1891 г. была основным стрелковым оружием, состоящим на вооружении в Русской армии. Кроме этого в действующую армию поставлялись винтовки ‘Арисака’, трофейные германские и австрийские винтовки, а в тыловые части — старые русские винтовки ‘Бердана’ и аналогичные ей итальянские ‘Веттерли’, французские ‘Лебеля’, ‘Гра’ и др. С 1877 г. калибр оружия в России выражался в линейных мерах (дюймах, линиях), в СССР и в настоящее время в России калибр измеряется в миллиметрах, хотя в других странах (США, Великобритании и др.) — в десятых (линия) и сотых долях дюйма.

¹⁸³ …закуплены и в Америке… — В Северо-американских Соединенных Штатах в годы Первой мировой войны активно закупались винтовки ‘Винчестера’, изготовленные специально под российский патрон.

¹⁸⁴ …5-ю армию получил генерал Гурин. — В тексте дневника допущена описка. С 14 января 1915 г. командующим 5-й армии был генерал от инфантерии Алексей Евграфович Чурин, который находился на этом посту до 8 июня 1915 г.

¹⁸⁵ …командир 2-го корпуса. — Командирами 2-го армейского корпуса с начала Первой мировой войны были генерал от кавалерии Сергей Михайлович Шейдеман (15 мая 1912 — 23 августа 1914), генерал от инфантерии Алексей Евграфович Чурин (23 августа 1914 — 8 июня 1915), генерал от инфантерии Василий Егорович Флуг (8 июня 1915 — 24 июня 1917). Начальники штаба корпуса: генерал-майор Константин Константинович фон Колен (10 ноября 1911 — 22 декабря 1914), генерал-майор Роман Иванович Дубинин (декабрь 1914 — 10 ноября 1915), генерал-майор Георгий Георгиевич Гиссер (10 ноября 1915 — 11 ноября 1916). В корпус входили 26-я и 43-я пехотные дивизии. В августе 1914 г. корпус был передан из состава 2-й армии в 1-ю армию. Корпус принимал участие в Лодзинской операции в ноябре 1914 г., где понес большие потери.

¹⁸⁶… в совете с генералом-квартирмейстером …— Имеется в виду генерал-лейтенант В.Д. Бонч-Бруевич. См. коммент. 86.

¹⁸⁷ …Лодзинская операция… — Наступательная операция германских войск в районе Лодзи 29 октября — 11 ноября. После удачных наступательных боев Северо-Западного фронта Ставка стала готовить общее наступление в пределы Германии, планируя начать его 1 ноября. Германское командование, зная из перехваченных радиограмм о готовящемся наступлении русских войск, перебросило 9-ю армию (командующий генерал А. Макензен) из района Ченстохов — Калиш на север, в район Торна (Торунь), с целью нанести внезапный удар во фланг и тыл 2-й и 5-й русских армий и окружить их. На направлении главного удара германские войска имели значительное превосходство в живой силе и артиллерии. 29 октября ударная группа 9-й армии перешла в наступление, нанося удар из района Торна на Кутно в стык между 1-й и 2-й русскими армиями. В ходе боев в районах Влоцлавска и Кутно германским войскам не удалось разгромить два русских фланговых корпуса, которые, оказывая упорное сопротивление, отошли на восток. Командующий 2-й армией генерал С.М. Шейдеман передвинул корпуса армии на север и организовал оборону севернее Лодзи. 2 ноября командующий Северо-Западным фронтом генерал Н.В. Рузский начал перегруппировку на север 2-й и 5-й армий. Для охвата Лодзи с востока и юга Макензен направил ударную группу генерала Шеффера (3-я пехотная и 2-я кавалерийская дивизии), которая 5-6 ноября вышла в тыл 2-й русской армии восточнее Лодзи, но здесь была остановлена подошедшими с юга войсками 5-й армии (командующий генерал П.А. Плеве). Фронтальное наступление германских войск юго-западнее и западнее Лодзи было отражено. Ловичская группа войск (около 2 корпусов) 1-й русской армии (командующий генерал П.К. Ренненкампф) вошла в соприкосновение с правым флангом 2-й армии восточнее Лодзи у Брезин, и группа Шеффера сама оказалась в окружении. Из-за неправильных действий Ренненкампфа на путях отхода окруженного противника оказалась лишь одна дивизия, не поддержанная соседними частями. Благодаря этому остаткам группы Шеффера, понесшей большие потери, удалось 11 ноября прорваться через Брезины на северо-восток. Германский план окружения 2-й и 5-й русских армий провалился, однако и русское наступление было сорвано. К середине декабря фронт стабилизировался.

¹⁸⁸ …попросил себе кавалерийский корпус, который ему и дали (бывший Новикова). — Имеется в виду 1-й кавалерийский корпус. Командирами корпуса с начала Первой мировой войны были генерал-лейтенант Александр Васильевич Новиков (13 октября 1914 — 31 января 1915), генерал от кавалерии Владимир Алоизиевич Орановский (31 января 1915 — 19 апреля 1917). Начальники штаба корпуса: генерал-майор Петр Иванович Залесский (16 ноября 1914 — 25 июня 1915), генерал-майор Сергей Павлович Товарищев (2 июля 1915 — ноябрь 1916). В начале сентября 1915 г. на базе корпуса была развернута конная группа (8,5 кавалерийских дивизий и 117 орудий).

¹⁸⁹… его ординарец граф Д.А. Шереметев… — Шереметев Дмитрий Александрович (1885—1963). В звании камер-юнкера был причислен к Государственной канцелярии. Поручик Кавалергардского полка. После эмиграции жил во Франции.

¹⁹⁰ …палевый фланг 10-й армии. — 10-я армия генерала Ф.В. Сиверса располагалась от Немана на юг вдоль линии Мазурских озер. На левом крыле, от Летцена к югу — занимал позиции 3-й Сибирский армейский корпус генерала Е.А. Радкевича. Оперативное построение 10-й армии носило линейный характер и возможность маневра войсками исключалась. К тому же в середине января из ее состава был переброшен в 8-ю армию 22-й армейский корпус. Командующий 10-й армии, понимая опасность ситуации, предупреждал об этом командование фронта в лице Н.В. Рузского и В.Д. Бонч-Бруевича. Однако это предупреждение осталось без внимания. В начале января 1915 г. по приказу генерала Рузского, несмотря на возражения Сиверса, 10-я армия провела Ласдененскую операцию, которая успеха не принесла, а лишь привела к удлинению фронта и исчерпанию резервов. 28 января 10-я германская армия начала наступление в тыл армии Сиверса, нанеся главный удар по правофланговому 3-му армейскому корпусу, которым командовал генерал от инфантерии Н.А. Епанчин. Потеряв всю артиллерию, генерал Епанчин не смог овладеть ситуацией и корпус спешно отступил к Ковно. Одновременно германские войска принудили к отступлению 26-й армейский корпус, в результате чего был обнажен левый фланг 20-го армейского корпуса. Однако действия 3-го Сибирского армейского корпуса спасли армию от полного уничтожения. Генерал Сиверс и командование фронта не оценили размеры катастрофы, и приказ об отступлении от Гольдапа на Сувалки и Гродно 20-й армейский корпус получил лишь 1 февраля. В районе Августовских лесов корпус (27-я, 28-я, 29-я и 53-я пехотные дивизии, всего около 40 тыс. чел. и 170 орудий) был окружен частями 10-й германской армии генерала Г. фон Эйхгорна. Во время 8-дневного сражения корпус понес большие потери и 8 февраля его остатки — 8 тыс. чел. — сложили у Липска оружие. Из всего корпуса к Гродно удалось выйти 2 полкам. Общие потери армии в ходе боевых действий в Августовских лесах составили около 56 тыс. человек и 185 орудий.

¹⁹¹ Гвардейский корпус подтянут к Варшаве… — Командирами гвардейского (с декабря 1915 г. именовался 1-й гвардейский) корпуса в начале Первой мировой войны были генерал от кавалерии Владимир Михайлович Безобразов (29 января 1912-28 августа 1915), генерал от инфантерии Владимир Аполлонович Олохов (25 августа — 8 декабря 1915). Начальниками штаба корпуса — генерал-майор граф Григорий Иванович Ностиц (1 марта 1912 — 28 февраля 1915), генерал-майор Владимир Васильевич Антипов (18 мая — 21 декабря 1915). В составе корпуса находились 1-я и 2-я гвардейские пехотные дивизии, гвардейская стрелковая бригада. С началом войны в августе 1914 г. корпус Безобразова вошел в состав 1-й армии генерала П.К. Ренненкампфа, действовавшей в Восточной Пруссии. Однако уже в августе 1914 г. гвардейский корпус был передан для поддержки 4-й армии генерала А.Е. Эверта. В кампанию 1914 года русская гвардия, участвуя в боях, нанесла чувствительный урон противнику, но и понесла тяжелые потери, фактически за 1914—1915 гг. почти полностью был уничтожен довоенный офицерский состав корпуса. В 1915 г. корпус входил в состав 12-й армии, а позднее передан в 3-ю армию генерала Л.В. Леша.

¹⁹² …против 3-го корпуса… — В начале Первой мировой войны 3-й армейский корпус возглавляли: генерал от инфантерии Николай Алексеевич Епанчин (29 января 1913 — 14 февраля 1915), генерал от инфантерии Александр Александрович Зелегов (14 февраля — 22 августа 1915), генерал-лейтенат Владимир Алексеевич Альфтан (22 августа 1915 — 16 апреля 1916). Начальники штаба корпуса: генерал-майор Владимир Александрович Чагин (9 июля 1908 — 19 октября 1914), генерал-майор Анастас Федорович Бендерев (19 октября — 5 декабря 1914), генерал-майор Виктор Викторович Эггерт (14 декабря 1914 — 17 июля 1915), генерал-майор Николай Дмитриевич Чаусов (18 июля 1915 — 7 февраля 1917). В 1915 г. в состав корпуса входили 56-я и 73-я пехотные дивизии.

¹⁹³ …отбросили 4-й корпус… — НА. Епанчин командовал 3-им корпусом. См. ком. 68, 105, 194.

¹⁹⁴ … Епанчина…— Епанчин Николай Алексеевич (1857—1941), окончил военное Павловское училище и Николаевскую академию Генштаба. Генерал от инфантерии по армейской пехоте (1913). Возглавлял 3-й армейский корпус и Вержболовскую группу войск. В связи с неудачными действиями был 6 февраля 1915 г. отрешен от командования с зачислением в резерв чинов при штабе Двинского военного округа. 11 мая 1915 г. уволен от службы на пенсию. Высочайшим приказом от 31 июля 1916 г. он был вновь определен на службу, с зачислением в резерв чинов при штабе Одесского военного округа, а в ноябре того же года был назначен в распоряжение главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта А.А. Брусилова. В 1917—1920 гг. жил в Крыму. В сентябре 1920 г. эмигрировал, жил в Германии, затем — во Франции. Автор воспоминаний: ‘На службе трех императоров’. (М., 1996).

¹⁹⁵ … в крепость Ковно… — Ковно (ныне — Каунас) была крепостью совершенно устаревшей для отражения сильного натиска противника, усиленной лишь рядами передовых позиций, устроенных во время войны, там, где должна была пролегать главная крепостная позиция с долговременными фортами. Комендант крепости генерал Григорьев еще в мирное время зарекомендовал себя, как неспособный руководитель.

¹⁹⁶ …что резервов быть не должно. — В январе 1915 г. командующий Северо-Западным фронтом генерал Н.В. Рузский, поддавшись на проведенные германским командованием демонстрации сил у Воли-Шидловской и Лоджи, бросил на второстепенные направления все резервы (гвардейский, 2-й и 27-й корпуса). Также по настоянию Рузского 10-я армия провела Ласдененскую операцию, не давшую результатов, но поглотившую оставшиеся резервы. В феврале — марте 1915 г. армии фронта вели тяжелые бои у Гродно и Прасныша. При этом действия Рузского во многом стали причиной катастрофы, постигшей 10-ю армию генерала Ф.В. Сиверса в Августовских лесах. Рузский требовал задействования всех резервов в боевых действиях и тем самым лишал армии фронта свободы маневра. Благодаря успешным действиям 12-й армии генерала Плеве, поддержанной частями 1-й и 10-й армий, германским армиям было нанесено поражение во 2-м Праснышском сражении. Однако, несмотря на достигнутый, тактический успех, армии Северо-Западного фронта понесли тяжелые потери более чем в 3 раза превышавшие потери немцев.

¹⁹⁷ … немцы подвозят свежие корпуса… — В Восточную Пруссию на усиление германской 8-й армии прибыла новая 10-я армия (3 новых корпуса и на замену четвертого — 21-й эльзасский корпус) и группа Гальвица — два новых корпуса.

¹⁹⁸ …к Плеве в 12-ю армию… — Полевое управление 12-й армии было образовано в январе 1915 г. В августе 1915 г. — расформировано и заменено полевым управлением 13-й армии, переименованным в управление 12-й армии. Ликвидировано в начале 1918 г. Во главе 12-й армии в начале Первой мировой войны стояли командующие генерал от кавалерии Павел Адамович Плеве (14 января — 8 июня 1915), генерал от инфантерии Алексей Евграфович Чурин (8 июня — 20 августа 1915). Начальники штаба армии: генерал-лейтенант Евгений Карлович Миллер (14 января — 18 января 1915), генерал-майор Николай Николаевич Сиверс (25 января — 19 июня 1915), генерал-лейтенант Владимир Васильевич Беляев (19 июня 1915-8 апреля 1917). Первоначально 12-я армия действовала на Ломжинском направлении. Принимала участие во 2-й Праснышской операции.

¹⁹⁹ На Южном фронте у Иванова дела идут куда успешнее. — 23 января противник перешел в наступление на Юго-Западном фронте, ставя целью освобождение Перемышля. Австро-венгерским войскам под командованием Пфлацер-Балтина удалось вторгнуться в Буковину, но он был сильно потеснен сосредоточенной против него 9-й русской армией.

²⁰⁰ по возрастному цензу… — В описываемый период возраст Н.В. Рузского превысил 60 лет.

²⁰¹ …от имени Франца-Иосифа… — Франц-Иосиф (1830 — 1916), император Австрии и король Венгрии с 1849 г. из династии Габсбургов. В 1867 г. создал Австро-Венгерскую империю, являлся одним из организаторов Тройственного союза (1882). Содействовал подготовке и началу Первой мировой войны.

²⁰²… отступление от Мазурских озер продолжается… — 4 корпуса русской 10-й армии, растянутые в тонкую линию, без резервов, стояли вплотную перед 8-й германской армией, занимавших укрепленную позицию Мазурских озер и р. Ангерапп. Наша армия представляла прекрасный объект для нападения. Неблагоприятные климатические условия — сильная вьюга нарушили коммуникации в тылу, и при сложившейся неблагоприятной обстановке 10-я армия медленно отходила назад.

²⁰³ …полковник Сазонов… — Сазонов Дмитрий Петрович (1868—1933), звание полковника присвоено 6 декабря 1910 г. Служил в лейб-гвардии Атаманском наследника цесаревича полку (1914), впоследствии генерал-майор свиты императора Николая II. Участник Белого движения на юге России. Умер в Марокко.

²⁰⁴ Начальник штаба Будберг… — Будберг Николай Александрович (1856—1921), барон, окончил Пажеский корпус. Командир л.— гв. Конно-Гренадерского полка (1904—1907). Командир 2-й бригады 1-й гвардейской кавалерийской дивизии (1907—1912). Во время войны начальник штаба 20-го корпуса. Умер от голода в Петрограде.

²⁰⁵ Теперь прибыл в Гродно новый 15-й корпус. — Командовал 15-м армейским корпусом генерал от инфантерии Федор Иванович фон Торклус (31 октября 1914-16 января 1917). Начальником штаба корпуса был генерал-майор Николай Максимович Острянский (14ноября 1914-2декабря 1916). Этот корпус в составе 2-й армии генерала А.В. Самсонова был практически уничтожен в начале войны в боях в Восточной Пруссии. После восстановления корпус отличился в боях у Гродно, а в июне 1915 г. нанес поражение 4-му австро-венгерскому корпусу у Ужендове, близ Люблина.

²⁰⁶ Поставили его в крепость… — Крепость в Гродно начала строиться лишь за год до войны, и поэтому в ней не было ни надлежащего вооружения, ни гарнизона.

²⁰⁷ …теперь против 10-й армии, а именно 6 или 7 корпусов. — При помощи преимущественно новых формирований Людендорф скрытно собрал за северным флангом 8-й армии 6,5 сильных пехотных дивизий, а за южным — 3 пехотные дивизии генерала Литцмана, и 7 — 8 февраля бросил их в наступление.

²⁰⁸ Начальник дивизии генерал Жданко — Жданко Александр Ефимович (1858 — ?), окончил Николаевское инженерное училище и Николаевскую академию Генерального штаба. Командир 2-й бригады 34-й пехотной дивизии (1908—1913). Генерал-лейтенант (октябрь 1914), командующий 64-й пехотной дивизией (19 июля 1914 — 23 ноября 1916).

²⁰⁹ …командира 335-го Анапского полка полковника Пороховщикова. — Пороховщиков Александр Сергеевич (1865—1938), окончил Московский университет (1888), Павловское военное училище (1889), Николаевскую академию Генштаба (1895). Занимал должности начальника штаба Отдельного корпуса пограничной стражи (1902—1905), командира 145-го пехотного Новочеркасского полка (1912), 335-го Анапского пехотного полка. Генерал-майор, с 1916 г. в распоряжении начальника Генерального штаба. В эмиграции в Польше.

²¹⁰ …генерала от артиллерии Радкевича. — Радкевич Евгений Александрович (1851 — ?), окончил 2-е военное Константиновское училище и Николаевское инженерное училище (1871). Генерал от инфантерии (1912). С 7 августа 1914 г. командир 3-го Сибирского армейского корпуса. Георгиевский кавалер. 25 апреля 1915 г. назначен командующим 10-й армии. 12 декабря 1916 г. назначен членом Военного совета. После Февральской революции 25 апреля 1917 г. назначен помощником главнокомандующего войсками Петроградского военного округа. 6 мая был вновь возвращен в состав Военного совета.

²¹¹ … Осовецкой крепости… — Осовецкая крепость-застава играла ключевую роль в обороне. Других путей, кроме прегражденного крепостью из Восточной Пруссии через пограничный городок Граев к важному железнодорожному узлу в Белостоке не было.

²¹² …генерал Бржозовский… — Бржозовский Николай Александрович (1857 — ?), окончил Полоцкую военную гиназию и 2-е военное Константиновское училище. Командир Осовецкой крепостной артиллерии (1911—1913). Генерал-лейтенант (август 1915), с 8 апреля 1915 г. комендант Осовецкой крепости, с 10 июня 1916 г. — командир 44-го армейского корпуса.

²¹³ …генерала Трофимова… — Трофимов Владимир Онуфриевич (1860—1924), окончил 2-е Константиновское училище и Николаевскую академию Генштаба (1886). Генерал-лейтенант (1914). Командир 7-й Сибирской дивизии (7 августа 1914 — 25 апреля 1915), затем 3-го Сибирского армейского корпуса (25 апреля 1915 — 6 апреля 1917). После Октябрьской революции эмигрировал в Югославию.

²¹⁴ …командира корпуса генерала Булгакова — Булгаков Павел Ильич (1856—1932), окончил 2-ю Сибирскую военную гимназию, Михайловское артиллерийское училище и Михайловскую артиллерийскую академию. Начальник 25-й пехотной дивизии (12 октября 1911 — 6 декабря 1914), с которой вступил в Первую мировую войну. Генерал от артиллерии (декабрь 1914), командир 20-го армейского корпуса (6 декабря 1914 — 22 февраля 1915). Георгиевский кавалер. 22 февраля 1915 г. попал в плен вместе с штабом корпуса. Отчислен от должности 12 марта 1915 г. за нахождение в плену.

²¹⁵ …в штаб 26-го корпуса… — Командовал 26-м армейским корпусом генерал от инфантерии Александр Алексеевич Гернгросс (15 августа 1914 — 28 декабря 1916). Начальник штаба корпуса — генерал-майор Александр Федорович Добрышин (19 января 1915 — 11 сентября 1916). Инспектор артиллерии корпуса — генерал-лейтенант Александр Федорович фон Гилленшмидт (15 августа 1914 — 29 декабря 1915). В 26-й армейский корпус входили 53-я и 56-я пехотные дивизии. В составе 1-й армии корпус участвовал в Августовской операции (сентябрь 1914). В конце августа 1915 г. корпус был переброшен под Вильно в район Молодечно в состав вновь образуемой 2-й армии.

²¹⁶ …20-й корпус расстреляв все патроны, закопал орудия и знамена и сдался в плен. — Вследствие героического сопротивления действовавшего в арьергарде 10-й русской армии 20-го корпуса генерала Булгакова (4 пехотные дивизии ослабленного состава) окружённого в Августовских лесах между Августовом и Гродно 9 немецкими дивизиями (7 пехотных и 2 кавалерийские) немцам не удалось окружить 10-ю армию. Ценой почти полной гибели корпуса наступление 10-й немецкой армии было задержано на 10 суток, что позволило к 26 февраля отвести основные силы 10-й русской армии на линию Ковно, Осовец.

²¹⁷ …переговорить об этом с генералом Флугом. — Флуг Василий Егорович (1860—1955), окончил Михайловское артиллерийское училище (1890), Николаевскую академию Генштаба (1896). Генерал от инфантерии (1914). В годы Первой мировой войны командовал 10-й армией (22 августа — 23 сентября 1914), затем переведен в распоряжение верховного главнокомандующего. Командир 2-го армейского корпуса (8 июня 1915 — 24 июня 1917). Участник Белого движения на юге России и в Сибири. Позднее находился в резерве чинов Русской армии генерала Врангеля. После оставления Крыма прибыл в Югославию и в 1922 г. был принят на службу в одном из отделов Военного министерства в городе Вараждине. Состоял в РОВС. Во время Второй мировой войны выехал в Германию, а затем в США. Скончался 3 декабря 1955 г. в Сан-Франциско.

²¹⁸… генерала Баева … — Имеется в виду Байов Константин Константинович (1869 — ?), окончивший Владимирско-Киевский кадетский корпус, Константиновское военное училище и Николаевскую академию Генштаба. С 31 июля 1910 г. окружной генерал-квартирмейстер штаба Виленского военного округа. Генерал-лейтенант (август 1915), командир 6-й пехотной дивизии (21 декабря 1914 — 25 апреля 1917).

²¹⁹ …Военное министерство… — Военное министерство к началу Первой мировой войны включало: Военный совет, Главный штаб, Генеральный штаб, Главные управления, Инспекции и Главный военный суд.

Пост военного министра накануне и в годы Первой мировой войны занимали: генерал от кавалерии В.А. Сухомлинов (11 марта 1909 — 13 июня 1915), генерал от инфантерии А.А. Поливанов (13 июня 1915 — 15 марта 1916), генерал от инфантерии Д.С. Шуваев (15 марта 1916 — 3 января 1917), генерал от инфантерии М.А. Беляев (3 января — 28 февраля 1917), А.И. Гучков (2 марта — 5 мая 1917), А.Ф. Керенский (5 мая — 30 августа 1917), генерал-майор А.И. Верховский (30 августа — 20 октября 1917).

²²⁰ …покойный М.И. Драгомиров… — Драгомиров Михаил Иванович (1830 — 1905), военный теоретик, генерал от инфантерии. В русско-турецкую войну (1877—1978) командовал дивизией, затем — начальник Николаевской академии Генерального штаба (1878—1879), командующий войсками Киевского военного округа. Являлся последователем А.В. Суворова в вопросах обучения и воспитания войск, в области военной педагогики и тактики придерживался прогрессивных взглядов, хотя несколько недооценивал новейшую военную технику.

²²¹ Пантелеев признал, что он годен командовать корпусом. — Расследовавший ‘дело генерала Самсонова’ и обвинения в адрес генерала П.К. Ренненкампфа генерал А.И. Пантелеев одновременно обращал внимания и на перемещения всего высшего командного состава в армиях Северо-Западного фронта, о чем наводил справки у главнокомандующего фронтом и высказывал свое мнение по этому поводу.

²²² Генерал Кондзеровский — Кондзеровский Петр Константинович (1869—1929), окончил 1-й кадетский корпус (1887) и 2-е военное Константиновское училище (1889), Николаевскую академию Генштаба (1895). С начала Первой мировой войны дежурный генерал при Ставке верховного главнокомандующего. Член Военного совета. Участник Белого движения. В эмиграции во Франции. С 1925 г. начальник канцелярии великого князя Николая Николаевича и председателя РОВС. Автор мемуаров ‘В Ставке Верховного. 1914—1917 гг.’. (Париж, 1967).

²²³ …французским военным агентом… — Во время войны военными агентами называли представителей союзных армий, находящихся в штабах Русской армии.

²²⁴ Жоффр… — Жоффр Жозеф Жак (1852—1931), французский маршал, генераллисимус, в 1911—1914 гг. — начальник Генерального штаба. В Первой мировой войне был главнокомандующим французской армией (1914—1916), добился победы в Марнском сражении (1914).

²²⁵ …генерал Ланглуа… — Ланглуа Ипполит (1839—1912) — французский генерал, артиллерист, военный писатель, участник франко-прусской войны (1870— 1871). Принадлежал к числу выдающихся теоретиков скоростной артиллерии. Широкую известность получил его труд ‘Полевая артиллерия в связи с другими родами войск’ (1892). В своих трудах выступал против создания тяжелой полевой артиллерии, выдвигал необходимость массированного артиллерийского огня во время наступления.

²²⁶ …со стороны министра финансов Коковцова… — Коковцов Владимир Николаевич (1853—1943), граф, окончил Александровский лицей, служил в Министерстве юстиции, был товарищем министра финансов С.Ю. Витте (1892—1902), министром финансов (1904—1914). После убийства П.А. Столыпина с сентября 1911 г. по январь 1914 г. председатель Совета министров, сторонник столыпинского курса. Во время Первой мировой войны крупный банковский деятель. С ноября 1918 г. жил во Франции.

²²⁷ …Главное артиллерийское управление… — Главное артиллерийское управление было создано в 1864 г. Оно ведало вопросами создания материальной базы артиллерии, обеспечения войск артиллерийским вооружением и боеприпасами, организацией научно-исследовательской работы в области артиллерийского вооружения.

²²⁸ …операция у Прасныша есть ни что иное, как частная операция с целью отвлечь наше внимание и резервы на левый фланг. — Планируя окружение русских армий в Польше и Галиции, германское командование поставило перед армейской группой генерала М. Гальвица (8-я и 10-я армии) задачу — ударом на Прасныш нанести поражение 1-й русской армии, не допустить сосредоточения 12-й русской армии северо-восточнее Варшавы и занять выгодное положение для последующего удара с целью окружения русских войск в Польше.

²²⁹ …в Прасныше — [пленных] свыше 10 тыс. — Под Праснышем 27 февраля был разбит и частью взят в плен 1-й германский резервный корпус.

²³⁰ 12-я армия переходит теперь в наступление, чем, надо думать, и закончится вся эта операция. — Наступательная операция войск русского Северо-Западного фронта против группировки германских войск 7 февраля — 17 марта в районе г. Прасныш. Русское командование готовило вторжение в Восточную Пруссию из района Варшавы и поставило перед 1-й армией задачу, не дожидаясь сосредоточения 12-й армии, начать активные действия на варшавском направлении. 7 февраля противник перешёл в наступление и 11 февраля после ожесточённых боев занял Прасныш. 12 февраля 1-й и 2-й Сибирские корпуса нанесли сильные контрудары во фланг германским войскам и 14 февраля выбили противника из Прасныша. 17 февраля 1-я, 12-я и 10-я русские армии перешли в общее наступление и отбросили противника на территорию Восточной Пруссии. В итоге операции германский план разгрома русских армий в Польше был сорван, но не состоялось и запланированное вторжение русских армий в Восточную Пруссию.

²³¹ Соединенный англо-французский флот уже разрушил форты у Дарданелл — часть флота уже вошла в пролив и высадила десант. — В феврале англо-французское командование приступило к осуществлению морской десантной Дарданелльской операции, стремясь силами флота форсировать пролив Дарданеллы, прорваться к Константинополю и вывести Турцию из войны.

²³²… в случае их выступления в нашу пользу. — Румыния вступила в войну на стороне Антанты 27 августа 1916 г.

²³³ …зашел ко мне в вагон Н. А. Данилов… — Данилов Николай Александрович (Данилов-рыжий, 1867—1934), окончил Московский кадетский корпус, 3-е военное Александровское училище (1886) и Николаевскую академию Генштаба (1893). Начальник канцелярии Военного министра (1911-1912). Генерал-адъютант, генерал-лейтенант (1911). Заслуженный профессор Николаевской военной академии. Генерал от инфантерии (1914). В Первую мировую войну начальник снабжения Северо-Западного, затем Северного фронтов (1914—1917). С 1918 г. на службе в Красной армии, на преподавательской работе. В 1931—1933 гг. был инспектором штаба РККА.

²³⁴ … он виноват в Опатовском деле… — Имеется в виду ‘Опатовская операция’ представляющая собой боевую разведку, произведенную во время наступления русских войск на Люблин (в сентябре 1914). Командующий армией генерал П.А. Лечицкий, желая выяснить силы противника на левом берегу Вислы, приказал переправиться туда двум стрелковым бригадам и занять оборонительную позицию у г. Опатова, причем начальнику отряда было предписано держаться до получения распоряжений. Появившиеся превосходящие силы противника начали обстрел этих войск из тяжелых орудий и стремились их отрезать. Удалось спастись только остаткам этого отряда, в ходе операции погибло более 3 тыс. человек.

²³⁵ …генерал Янов… — Янов Георгий Дмитриевич (1864-конец 1920-х), окончил 2-е военное Константиновское училище и Николаевскую академию Генштаба (1895). Генерал-майор (10 марта 1914). Во время Первой мировой войны — начальник этапно-хозяйственного отдела штаба 10-й армии (1914—1916). Участник Белого движения. Начальник штаба Западного корпуса (1919), главный начальник снабжения Северо-Западной армии (1919) у генерала Юденича. Скончался в Таллине.

²³⁶ Сегодня в Царском Селе мы, свита, приносили Их Величествам Пасхальные поздравления. — В дневнике Николая II от 23 марта имеется краткая запись: ‘Были у обедни и молебна в честь преп. Никона Печерского. Завтракал д. Павел. В 2 часа началось христосование в Большом дворце со свитой, начальством округа и нижними чинами запасных батальонов шефских частей, между ними много раненых и поправившихся от ран. …’. (Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 520). Дворцовый комендант В.Н. Воейков свидетельствовал о проведении этого праздника следующее: ‘В 1915 году Светлое Христово Воскресение было 22 марта. Согласно обычаю, Государь первые два дня пасхальной недели христосовался как с высшими, так и с низшими придворными чинами. Христосование это в первый день происходило в Александровском, а во второй — в Большом дворце, причем количество христосовавшихся с Его Величеством достигало в первый день цифры 850, а во второй — 750 человек. Думаю, что традиция эта представляла из себя для наших царей задачу не из легких. Но зато все христосовавшиеся с Государем получали на память фарфоровое или мраморное яйцо’. (Воейков В.Н. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта Государя Императора Николая II. М., 1995. С. 91).

²³⁷ …сожалеем, что Вас не назначили… — Речь идет о назначении Сухомлинова главнокомандующем Северо-Западным фронтом.

²³⁸ …новый генерал-квартирмейстер Пустовойтенко… — Пустовойтенко Михаил Саввич (1865 — ?), окончил Одесское пехотное юнкерское училище (1884) и Николаевскую академию Генштаба (1894). Служил на адъютантских должностях и при штабах. Генерал-лейтенант (1916). Генерал-квартирмейстер штаба армий Юго-Западного фронта (с 19 июля 1914), а затем на той же должности Северо-Западного фронта (с 1 апреля 1915) и штаба верховного главнокомандующего (с 30 августа 1915). Командир 12-й пехотной дивизии (6 декабря 1916) и армейского корпуса (21 октября 1917). По некоторым сведениям — один из участников антицарского заговора в конце 1916 года и член ‘Военной ложи’.

²³⁹ …в Варшаву к Безобразову. — Безобразов Владимир Михайлович (1857—1932), окончил Пажеский корпус (1877). Однополчанин Николая II по лейб-гвардии Гусарскому полку. Участник русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Состоял генерал-адъютантом (1914), генерал от кавалерии (1913). Командир Гвардейского корпуса до июля 1915 г., кавалер Георгиевского оружия. Затем командующий соединенного гвардейского отряда. С 2 июня 1916 г. командующий войсками гвардии. В конце июля 1916 г. после неудачных ковельских боев он был отстранен от командования. В первые дни Февральской революции посещал Александровский дворец в Царском Селе. В эмиграции в Дании и Франции.

²⁴⁰ …это судьба гвардии. — Генерал А.И. Спиридович писал в воспоминаниях: ‘Старая Ставка не жалела гвардию. В этом обвиняли Генеральный штаб в целом, некоторых генералов Ставки персонально. Великий князь Борис Владимирович был уполномочен доложить Государю, что в настоящее время в двух гвардейских корпусах насчитывалось лишь одиннадцать тысяч человек. Великий князь был в восторге от того, что Государь принял командование. Он знал все недочеты старой Ставки. Ему пришлось однажды в Царском Селе лично слышать от Государя, что Ставка скрывает от него правду, что он не знает, что происходит в армии’. (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция: Воспоминания. Минск, 2004. С. 166).

²⁴¹ …сказал он мне, по поводу Мясоедова. — Мясоедов Сергей Николаевич (1865—1915), окончил Московский кадетский корпус. Служил в армии. Затем решил поменять карьеру. Перевелся в корпус жандармов (1892). Жандармский полковник, с 1901 г. — начальник Вержболовского отделения, Варшавского жандармского управления, бывал в гостях у императора Вильгельма II в поместье Роминтерн. Заподозрен в шпионаже и отчислен в запас (1907). В 1909—1912 гг. находился в распоряжении военного министра, восстановлен на службе (1911) по протекции Сухомлинова. В 1914 г. служил переводчиком в 10-й армии. В 1915 г. был обвинен в шпионаже и казнен по приговору военно-полевого суда.

²⁴² Генерал-губернатор граф Бобринский… — Бобринский Георгий Александрович (1863—1928), воспитывался в подготовительном пансионе Николаевского кавалерийского училища. Выдержал офицерский экзамен при 2-м военном Константиновское училище (1883). Служил в лейб-гвардии Гусарском полку. Во время Первой мировой войны находился в распоряжении главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта (с 8 августа 1914), затем в распоряжении главного начальника снабжений армий Юго-Западного фронта (с 10 августа 1914). Временный военный генерал-губернатор занятой русскими войсками Галиции (с 6 октября 1914). Генерал от инфантерии, генерал-адъютант (1915). Позднее был причислен к штабу главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта (с 4 марта 1916). В эмиграции с 1919 г. во Франции. Умер в Париже.

²⁴³ …бывала часто у м-м Сухомлиновой. — Сухомлинова Екатерина Викторовна, урожденная Гашкевич, по первому браку Бутович, жена военного министра генерала В.А. Сухомлинова. Она была близка к царской семье. В 1916 г. была привлечена следствием в качестве обвиняемой. После Февральской революции некоторое время находилась в заключении в Петропавловской крепости вместе с А.Вырубовой. Поддерживала переписку с императрицей Александрой Федоровной. В августе — сентябре 1917 г. судилась вместе с мужем по делу о государственной измене. Вердиктом присяжных заседателей от 14 сентября была оправдана. Умерла в 1927 г.

²⁴⁴ …от нападок Гучкова… — Гучков Александр Иванович (1862—1936) — промышленник, лидер октябристов, депутат и с 1910 г. председатель Государственной думы III созыва. В 1915—1917 гг. председатель Центрального военно-промышленного комитета. После Февральской революции первый военный и морской министр Временного правительства. После Октябрьской революции в эмиграции.

²⁴⁵… с трибуны Государственной думы. — Указом Николая II Государственная дума IV созыва начала свою работу 15 ноября 1912 г., ее полномочия заканчивались в 1917 г., чем во многом объяснялась политическая активность многих депутатов. Выборы в Думу проходили осенью 1912 г. на основе избирательного закона от 3 июня 1907 г. На заседаниях Думы рассматривались законопроекты, которые передавались в Государственный совет и после одобрения утверждались царем. Председателем Думы являлся октябрист М.В. Родзянко. Всего в IV Думу было избрано 442 депутата. Правые и националисты имели 185 мест, октябристы — 98, кадеты — 59, прогрессисты и буржуазные националисты — 69, трудовики — 10, социал-демократы — 14 и беспартийные — 7.

27 февраля 1917 г., несмотря на указ Сената о роспуске Думы, сформировался Временный комитет Государственной думы. После Февральской революции Государственная дума, фактически, не собиралась, а действовал некоторый период ее Временный комитет. 6 октября 1917 г. Временное правительство издало акт о роспуске Государственной думы.

²⁴⁶ …при упоминании фамилии Голъдмана… — Гольдман (псевдоним Горев) Борис Исаакович — меньшевик, член ЦК РСДРП, революционный деятель.

²⁴⁷ Суд длился 14 часов. — Обвинение С.Н. Мясоедова в шпионаже и его казнь вызвало неоднозначную реакцию в российском обществе.

Влиятельный царедворец, генерал А.А. Мосолов, откровенно писал в своих воспоминаниях: ‘Ставка выставила в свое оправдание две причины неудач: недостаток в снарядах и германский шпионаж. Козлом отпущения явился военный министр Сухомлинов. Для поддержания этих тезисов по требованию великого князя Николая Николаевича сменили военного министра и отдали его под суд, а для подтверждения версии о шпионаже был повешен жандармский полковник Мясоедов, и начались ссылки лиц, носивших немецкие фамилии. В последнем особенно усердствовал начальник контрразведки генерал Бонч-Бруевич.

Общественность, получив возможность кого-либо обвинять, с радостью набросилась на указываемых виновников.

Что касается так называемых сфер, то мнения там расходились: одни поддерживали указываемые Ставкою слухи, другие, не высказываясь во всеуслышание, видели главного виновника военных неудач в Николае Николаевиче. Великому князю ставили в вину нерешительность и, с другой стороны, такую строгость с начальствующими лицами, которая отнимала у тех всякую инициативу. Бывали случаи самоубийства из страха обидно-грубых нареканий.

Военные неудачи мало отражались на популярности Николая Николаевича: скорее порождали мысль в обществе и в высших кругах, что при условии неограниченности его полномочий успехов было бы больше.

Государь хорошо сознавал положение дел на фронте. Не обеляя полностью действий военного министра, он считал, что нападки на Сухомлинова должны были скрывать неудачные распоряжения верховного командования. Страх же шпионажа был лишь обычным средством сокрытия настоящих причин наших поражений. Царь, по своей натуре, не высказывал недовольства, которое, безусловно, накоплялось в нем’. (Мосолов А.А. При дворе последнего императора. Записки начальника канцелярии министра двора. СПб., 1992. С. 87).

Похожую точку зрения высказывал другой известный генерал А.И. Спиридович, который писал: ‘Свершилась одна из ужаснейших судебных ошибок, объясняющаяся отчасти обстоятельствами военного времени, а главным образом — политической интригой. Никаких данных, уличающих Мясоедова в измене, кроме вздорного оговора подпоручиком Колаковским, поступившим к немцам на службу по шпионажу, не было.

С Мясоедовым расправились в угоду общественному мнению. Он являлся ответчиком за военные неудачи Ставки в Восточной Пруссии… Но те, кто создал дело Мясоедова, и главным образом Гучков, были довольны. В революционной игре против самодержавия они выиграли первую и очень большую карту. На этом примере они создали большой процесс с многими невинно наказанными, и главное — процесс генерала Сухомлинова, процесс, который впоследствии способствовал разложению тыла и возбуждению ненависти к Государю’. (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция: Воспоминания. Минск, 2004. С. 84).

²⁴⁸ …ибо я все время кучу… — Подобное мнение прочно укрепилось за великим князем Андреем Владимировичем и не только среди некоторых военных. Об этом можно судить по письмам императрицы Александры Федоровны к императору Николаю II.

²⁴⁹...устроить Бориса командиром бригады. — Великий князь Борис Владимирович 20 марта 1914 г. был назначен командиром лейб-гвардии Атаманского наследника цесаревича полка. Во главе полка участвовал в боевых действиях на Северо-Западном фронте, зарекомендовал себя храбрым и опытным офицером. За отличия 4 ноября 1914 г. был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. 17 сентября 1915 г. отозван в Ставку и назначен исполняющим должность походного атамана всех казачьих войск при верховном главнокомандующем. 4 октября 1915 г. утвержден в этой должности. В апреле 1916 г. он был пожалован перначом — эмблемой атаманской власти.

²⁵⁰ …начальника отделения полковника Далера…— Далер Владимир Вильгельмович (1875 — ?), окончил 2-й Московский кадетский корпус, Михайловское артеллерийское училище и Николаевскую академию Генштаба (1893). Полковник (1911). Занимал должности старшего адъютанта штаба Варшавского военного округа (1909—1914), помощника начальника Управления полевого генерала-инспектора артиллерии при верховном главнокомандующем (1916).

²⁵¹ …начальник штаба… — Имеется в виду Гулевич Арсений Анатольевич (1866—1947), окончивший 3-й Московский кадетский корпус (1883), Александровское военное училище (1885), Николаевскую академию Генштаба (1892). Командир лейб-гвардии Преображенского полка (1908). Генерал-лейтенант (1914), начальник штаба 9-й армии (9 августа 1914), начальник штаба армий Северо-Западного фронта (2 февраля 1915). Георгиевский кавалер. Командир 42-го армейского корпуса (20 марта 1916—19 апреля 1917), затем командир 21-го армейского корпуса. Участник Белого движения. В эмиграции во Франции. Автор книги: ‘Роль России в мировой войне’. (Париж, 1934).

²⁵² …генерал Борисов… — Борисов Вячеслав Евстафьевич (1861 — ?) был сослуживцем М.В. Алексеева по 64-му пехотному Казанскому полку, в 1910 г. генерал-квартирмейстер окружного штаба Виленского военного округа. Генерал-лейтенант. В 1915 г. был одним из ближайших советников по оперативной части генерала М.В. Алексеева, генерал для поручений при штабе верховного главнокомандующего (апрель 1916-июнь 1917). С 1918 г. — в РККА, оказывал большую помощь в период отражения нашествия кайзеровских войск в феврале — марте 1918 г. Будучи преподавателем Академии Генштаба РККА, уехал в командировку на Украину, но в Россию не вернулся. После Гражданской войны проживал в эмиграции. Автор ряда работ по истории Первой мировой войны.

²⁵³ Лодзинская и Праснышская операции будут со временем рассматриваться как великие бои, где гений главнокомандующего проявился во всю. — В отличие от Лодзинской операции, когда армии Северо-Западного фронта, смогли сдержать натиск немецких армий, но не развив контрнаступления, не воспользовались благоприятной обстановкой для нанесения ответного удара, во время Праснышской операции противнику были нанесены значительные контрудары, урон в живой силе и технике, захвачены десятки тысяч пленных. Обе операции осуществлены благодаря героизму и мужеству солдат и офицеров частей и соединений армий Северо-Западного фронта под командованием генерала Рузского.

²⁵⁴ …от командира лейб-гвардии конной артиллерии Н. А. Орановского… — Орановский Николай Алоизиевич (1869—1935), окончил Пажеский корпус. С 24 января 1909 г. командир лейб-гвардии Конной артиллерии. 25 марта 1914 г. назначен начальником 1-й отдельной кавалерийской бригады, с которой вступил в Первую мировую войну. Генерал-лейтенант (1916). 24 октября 1915 г. назначен инспектором артиллерии 37-го армейского корпуса, а 19 апреля 1917 г. — 5-й армии. После Октябрьской революции эмигрировал во Францию.

²⁵⁵ …штаба 9-й армии… — Полевое управление 9-й армии образовано в августе 1914 г. Ликвидировано в начале 1918 г. Во главе 9-й армии в начале Первой мировой войны стоял командующий генерал от инфантерии Платон Алексеевич Лечицкий (9 августа 1914 — 18 апреля 1917). Начальниками штаба армии были генерал-лейтенант Арсений Анатольевич Гулевич (9 августа 1914 — 2 февраля 1915), генерал-лейтенант Александр Сергеевич Санников (2 февраля 1915 — 13 апреля 1917). В начале войны действовала на левом фланге Юго-Западного фронта. В состав армии входили 14-й (генерал И.П. Войшин-Мурдас-Жилинский) и 18-й (генерал Н.Ф. фон Крузенштерн) армейские корпуса с приданной им гвардейской стрелковой бригадой. Преследуя отступавшие австро-венгерские части, 9-я армия форсировала с боем Сан 1 сентября 1914 г. и взяла Сандомир. 8 октября армия Лечицкого в составе 14-го, 25-го и гвардейских корпусов подошла к Новогеоргиевску и нанесла ряд поражений неприятелю. В середине февраля 1915 г. управление армией (вместе с 18-м армейским корпусом) переброшено на крайний левый фланг Юго-Западного фронта. К середине апреля 1915 г. армия развертывалась в Заднестровье, имея в составе 33-й, 11-й, 30-й армейские корпуса, 2-й и 3-й конные корпуса. 26 апреля армия Лечицкого перешла в наступление вдоль р. Днестр и отбросила противника за Прут. Всего в Заднестровском сражении армия Лечицкого взяла около 20 тыс. пленных и 20 орудий. В начале мая 1915 г. успешные операции армии прекратились.

²⁵⁶ …генерал Киселевский… — Киселевский Николай Михайлович (1866—1939), окончил Полоцкий кадетский корпус (1883), Михайловское артиллерийское училище (1886), Николаевскую академию Генштаба (1892). Командир лейб-гвардии Измайловского полка (1908). С 24 декабря 1913 г. командир 1-й бригады 2-й гвардейской пехотной дивизии (лейб-гвардии Московский и лейб-гвардии Гренадерский полки), с которой вступил в мировую войну. Георгиевский кавалер. Генерал-лейтенант (1915). Действительно получил в это время в командование 3-ю гренадерскую дивизию (4 ноября 1914 23 августа 1916). Командующий 10-й армии (9 апреля — 12 июля 1917). Участник Белого движения на Юге России. В эмиграции с 1920 г., проживал в Югославии и Франции. Участвовал в деятельности РОВС, председатель Совета Союза измайловцев. Автор книги: ‘Лейб-гвардии Измайловский полк’. (Париж, 1930).

²⁵⁷ …на гренадерскую дивизию — Драгомиров… — Драгомиров Владимир Михайлович (1867—1928), окончил Пажеский корпус (1886), Николаевскую академию Генштаба (1892). Командир л.-в. Преображенского полка (1906). Генерал-лейтенант (1913). С начала мировой войны занимал должность начальника штаба 3-й армии (19 июля — 4 ноября 1914), затем начальника 2-й гвардейской пехотной дивизии (4 ноября — 16 декабря 1914), командира 8-го армейского корпуса (16 декабря 1914 — 23 марта 1915), начальника штаба армий Юго-Западного фронта (23 марта — 8 мая 1915), командира 8-го армейского корпуса (18 августа 1915 — 16 октября 1916), командира 16-го армейского корпуса (16 октября 1916 — 2 апреля 1917). Георгиевский кавалер. Впоследствии был отчислен в резерв. Участник Белого движения на Юге России. В эмиграции в Югославии. Занимал пост председателя Русского общества офицеров Генштаба. Умер 29 декабря 1928 г. в г.Зелунц (Югославия).

²⁵⁸ …попросил тогда Лечицкого… — Лечицкий Платон Алексеевич (1856—1923), окончил Литовскую духовную семинарию (1877), в том же году поступил вольноопределяющимся в 7-й гренадерский Самогитский полк. Окончил офицерские курсы при Варшавском пехотном юнкерском училище (1879) и Офицерскую стрелковую школу. Генерал от инфантерии (1913). Перед Первой мировой войной командовал войсками Приамурского военного округа и состоял войсковым наказным атаманом Амурского и Уссурийского казачьего войск. Во время кампании 1914—1917 гг. принимал участие в многочисленных сражениях в качестве командующего 9-й армией (9 августа 1914 — 18 апреля 1917). Кавалер Георгиевского оружия с бриллиантами и ордена Св. Георгия 3-й степени. После Февральской революции, когда началась ‘демократизация армии’, он 18 апреля 1917 г. сдал командование и вышел в отставку. После Октябрьской революции вступил в РККА. Впоследствии арестован. Умер в 1923 г. в тюрьме в Москве.

²⁵⁹ … из этого выйдет второй Тюренчен. — Имеется в виду неудачная для русской армии битва с японцами 18 апреля 1905 г. под Тюренченом.

²⁶⁰ …ведомства генерала Галкина… — Галкин Алексей Семенович (1866—1939), окончил Киевский кадетский корпус (1885), Константиновское военное училище (1887), Николаевскую академию Генштаба (1893). Генерал-майор (1910), окружной дежурный генерал штаба Варшавского военного округа (1913). Генерал-лейтенант, дежурный генерал штаба Западного фронта. С 1918 г. в гетманской армии, начальник Главного штаба. В 1920 — 1921 гг. военный министр Украинской Державы. Эмигрировал в Польшу. Арестован НКВД в 1939 г. и умер при допросе в тюрьме ‘Бригидки’ Дрогобыча.

²⁶¹ …инцидент с кн. Юрием Трубецким. — Трубецкой Юрий (Георгий) Иванович (1866—1926), князь окончил Пажеский корпус (1888). Генерал-майор с зачислением в свиту императора (1907). Командир собственного Его Величества конвоя (1906—1913), помощник коменданта императорской Главной квартиры (1915). Генерал-лейтенант. Во время Первой мировой войны был назначен командующим 2-й кавалерийской дивизии (18 октября 1914 — 18 апреля 1917) на Северо-Западном фронте и особого конного отряда. Генерал от кавалерии. Георгиевский кавалер. Арестовывался в июне 1918 г. в Петрограде. В эмиграции проживал во Франции. Умер 27 декабря 1926 г. в Версале.

²⁶² …его подчинили генералу Леонтовичу. — Леонтович Евгений Александрович (1862 — ?), окончил Елисаветградское кавалерийское училище и Николаевскую академию Генерального штаба. Командир 1-й бригады 2-й кавалерийской дивизии (1908—1913). Генерал-лейтенант. Командир кавалерийской группы и 3-й кавалерийской дивизии (9 сентября 1914 — 13 апреля 1917) на Северо-Западном фронте.

²⁶³ …начальнику штаба 10-й армии генералу Попову…— Попов Владимир Петрович (1877—1935), окончил Донской кадетский корпус (1894), Константиновское артиллерийское училище (1897), Николаевскую академию Генштаба (1903). В 1900 г. был переведен в лейб-гвардии 6-ю Донскую батарею. Во время Первой мировой войны был штаб-офицером для поручений штаба 25-го армейского корпуса, затем был назначен командиром 42-го Донского казачьего полка в феврале 1915 г. Произведен в генерал-майоры ‘за боевые отличия’. Начальник штаба 1-й Донской казачьей дивизии. В 1917 г. исполнял должность начальника штаба 3-го кавалерийского корпуса. Участник похода генерала Крымова на Петроград. Участник Белого движения на юге России. В эмиграции в Болгарии и Франции.

²⁶⁴ …выступление Италии — вопрос решенный. — Тайный договор ‘союзников’ (стран Антанты) с Италией, привлекающий ее к участию в войне, был заключен 13 апреля 1915 г.

²⁶⁵ …на Галлиполийском полуострове. — Полуостров, расположенный в европейской части Турции, между проливом Дарданеллы и Саросским заливом Эгейского моря, во время Первой мировой войны здесь союзниками России проводилась ‘Дарданелльская операция’ (19 февраля 1915-9 января1916) с целью захвата Дарденелл, Босфора и Стамбула, закончившаяся безуспешно.

²⁶⁶ Легенда о том, как Данилов-черный систематически губит гвардию… — В издании ‘Дневник б. великого князя Андрея Владимировича. 1915 год’ (Л.— М. 1925) имеется примечание: ‘В том, что Данилов-черный ‘губил гвардию’ была своя правда, и, прежде всего, потому, что этот генерал особенно усердно поддерживал план рокового наступления Русской армии в Восточную Пруссию, ударной силой которого были гвардейские части’. На самом деле, Гвардейский корпус должен был входить в состав 1-ой армии Северно-Западного фронта, однако в августе 1914 г. его перебросили под Варшаву, а затем в Галицию. В Пруссию попала только 3-я гвардейская пехотная дивизия из состава разгромленной армии Самсонова. Так что обвинять Данилова в гибели гвардии не совсем верно. Здесь прав именно автор дневника, называя эти сплетни ‘легендой’.

²⁶⁷ …начальником снабжения нашего фронта. — Начальником снабжения Северо-Западного фронта в этот период был генерал-лейтенант Н.А. Данилов.

²⁶⁸ … тягость этой реквизиции падала на неимущий класс. — Это в дальнейшем явилось одной из причин, вызывавших недовольство большей части крестьянства, обострению революционной ситуации в России в начале 1917 г. Автор дневника не говоря об этом, дает понять, что обстановка в тылу во многом объясняет неудачи на фронте, подталкивающие страну к катастрофе.

²⁶⁹ …покойный П.А. Столыпин… — Столыпин Петр Аркадьевич (1862—1911), государственный деятель, министр внутренних дел и председатель Совета министров (1906—1911), статс-секретарь, гофмейстер, член Государственного совета (1907), известный реформатор. Курс его реформ был направлен на скорейшее развитие капитализма в России. Был смертельно ранен террористом в Киеве 1 сентября 1911 г.

²⁷⁰ … чтобы его обвинили в этом, он… — Имеется в виду великий князь Сергей Михайлович (1869—1918), сын великого князя Михаила Николаевича и великой княгини Ольги Федоровны, внук императора Николая I и двоюродный дядя Николая II. Родился в Боржоме. С рождения был назначен шефом 153-го пехотного Бакинского полка и зачислен в списки 2-й генерал-фельдцейхмейстера батареи лейб-гвардии 2-й артиллерийской бригады, лейб-гвардии 4-го Стрелкового Императорской Фамилии батальона и лейб-гвардии Конно-Гренадерского полка. В службу вступил 25 сентября 1885 г. Окончил Михайловское артиллерийское училище (1889). Флигель-адъютант (1889). Полковник (1899). Командир 2-й Е.И.В. генерал-фельдцейхмейстера батареи гвардейской Конно-артиллерийской бригады (1898—1903). Генерал-майор с зачислением в свиту императора (1904). Генерал-лейтенант (1908). Генерал от артиллерии (1914) по гвардейскому корпусу, генерал-адъютант (1908) свиты императора Николая II. С 7 сентября 1904 г. инспектор, а с 2 июля 1905 г. генерал-инспектор артиллерии. В декабре 1915 — апреле 1917 гг. — полевой генерал-инспектор артиллерии при верховном главнокомандующем. Много сделал для улучшения русской артиллерии, инициатор усиления (и фактического создания) в русской армии скорострельной артиллерии. Добился резкого улучшения подготовки канониров. Одновременно в январе — июне 1915 г. председатель Особой распорядительной комиссии по артиллерийской части. Шеф 3-го Владивостокского крепостной артиллерии своего имени полка, 1-го гаубичного артиллерийского полка Австрийской армии. Числился также в списках Константиновского артиллерийского училища. Уволен от службы Временным правительством 22 марта 1917 г. Великий князь являлся президентом Русского театрального общества, возникшего в 1894 году из преобразованного ‘Общества для пособия нуждающимся сценическим деятелям’ (позднее это Союз театральных деятелей РСФСР). После прихода к власти большевиков, весной 1918 г. был выслан из Петрограда в ссылку. Убит чекистами в ночь с 17 на 18 июля 1918 г. под Алапаевском (на Урале) вместе с группой великих князей Романовых и великой княгиней Елизаветой Федоровной. Похоронен белогвардейцами при Свято-Серафимовском храме в Пекине на русском кладбище. Канонизирован Русской православной зарубежной церковью.

²⁷¹ Отступление всего Южного фронта от важных линий, осада Перемышля… — 9 марта капитулировал осажденный русскими войсками 120-тысячный гарнизон Перемышля. Тяжёлые, но малорезультативные бои в Карпатах продолжались до 20 апреля. Испытывая острый недостаток в вооружении и боеприпасах, русские войска в апреле 1915 г. прекратили активные действия и вынуждены были даже оставить некоторые позиции.

²⁷² События, протекающие теперь в Италии… — В 1915 г. Антанта сумела привлечь на свою сторону Италию. Обещания держав Антанты удовлетворить территориальные претензии Италии полнее, чем предлагала Германия, положили конец колебаниям итальянского правительства: 26 апреля был подписан в Лондоне секретный договор между Великобританией, Россией, Францией, с одной стороны, и Италией — с другой, договор определил условия вступления Италии в войну на стороне Антанты. Италия обязалась не позднее чем через месяц объявить войну Австро-Венгрии, а также выступить (без указания точного срока) против ‘всех… врагов’ Антанты. В качестве ‘платы за кровь’ Италии был обещан ряд территорий в Адриатике (в том числе Трентино, Южный Тироль), в Эгейском море, в Малой Азии, в Африке и др.

²⁷³ Министерство Саландры… — Саландра Антонио (1853—1931) — премьер-министр Италии (1914—1916), в 1914 г. правительство Саландры провозгласило нейтралитет Италии в Первой мировой войне, в 1915 г. после дипломатического торга с воевавшими державами Италия оказалась втянутой в войну на стороне Атанты.

²⁷⁴ …начальник штаба фронта ген. Драгомиров сошел сума и отчислен. — Речь идет о генерал-лейтенанте Владимире Михайловиче Драгомирове, при котором произошел прорыв неприятелем позиций 3-й армии Юго-Западного фронта на участке Горлице — Тарнов. Драгомирова обвинили в интригах против генерала Радко-Дмитриева и в панических настроениях. 5 мая 1915 г. его перевели в распоряжение верховного главнокомандующего. Драгомирова на должности начальника штаба армий Юго-Западного фронта сменил генерал-лейтенант С.С. Саввич.

²⁷⁵ Генерал Радко-Дмитриев… — Дмитриев-Радко (Радко-Димитриев, Дмитриев) Радко Дмитриевич (1859—1918), окончил Софийское военное училище в Болгарии (1879). В 1881 г. окончил одногодичный курс в Константиновском военном училище, а в 1884 г. — Николаевскую академию Генерального штаба. В 1888 г. принял русское подданство. С 1898 г. вновь проходил службу в болгарской армии. Во время балканских войн (1912—1913 гг.) командующий 3-й отдельной армией. Болгарский посланник в России (с 3 июля 1913), 26 июля 1914 г. вступил в Русскую армию. Командовал 8-м армейским корпусом (26 июля — 3 сентября 1914). Участник 1-й Галицийской битвы, в которой действовал крайне успешно. Кавалер ордена Св. Георгия 3-й степени. С 3 сентября 1914 г. командующий 3-й армией. Генерал от инфантерии ‘за боевые отличия’ (1914). С 3 июня 1915 г. командир 2-го Сибирского армейского корпуса, затем 7-го Сибирского армейского корпуса (11 октября 1915 — 20 марта 1916). Командующий 12-й армией (20 марта 1916 — 20 июля 1917). 20 июля 1917 г. уволен по состоянию здоровья и зачислен в резерв чинов Петроградского военного округа, жил в Кисловодске. Убит большевиками в Пятигорске в октябре 1918 г. вместе с генералом И.В. Рузским и другими заложниками.

²⁷⁶ …который отдавал несуразные распоряжения. — Ниже в тексте это опровергается в разговоре с генералом Ивановым (см. запись от 4 июля).

²⁷⁷ …генерал [С.С.Савич]. — Саввич Сергей Сергеевич (1863 — ?), окончил Петровско-Полтавскую военную гимназию, Михайловское артиллерийское училище и Николаевскую академию Генштаба (1890). Генерал от инфантерии по Генеральному штабу (1915), генерал-адъютант. Начальник штаба армий Юго-Западного фронта (8 мая 1915), позднее командир 16-го армейского (с 13 декабря 1915) и 18-го армейского (с 8 октября 1916) корпусов. Главный начальник снабжений армий Северного фронта (с 22 октября 1916). В отставке с 9 мая 1917 г. Участник Белого движения на севере России.

²⁷⁸ …в штаб приехал Ф.Ф. Палицын. — Палицын Федор Федорович (1851—1923), окончил Орловскую военную гимназию, Павловское военное училище (1870), Николаевскую академию Генштаба (1877). Генерал от инфантерии (1907). С начала войны находился на Юго-Западном фронте при генерале Иванове, затем в распоряжении главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта. После перевода великого князя Николая Николаевича на Кавказ, состоял заведующим укреплениями Кавказского фронта. В Ставке у Николая Николаевича и генерала М.В. Алексеева пользовался большим авторитетом. В сентябре 1915 г. сменил генерала Я.Г. Жилинского на посту представителя Русской армии в Военном совете союзных армий в Версале. Снят с этого поста в начале мая 1917 г. Член Государственного совета. В 1918—1920 гг. председатель Военно-исторического и статистического комитета при Русском политическом совещании в Париже. В эмиграции в Германии и Франции.

²⁷⁹ Мольтке писал… — Мольтке (старший) Хельмут-Карл (1800—1891), граф (1870), германский фельдмаршал и военный теоретик. В 1858—1888 гг. — начальник Генерального штаба, фактически командующий в войнах с Данией, Австрией и Францией. Проводил идеи неизбежности войны, внезапного нападения и молниеносного разгрома противника путем окружения, один из идеологов германского милитаризма.

²⁸⁰ …оправдывался по поводу Лодзинской операции. — Эта военная операция обнаружила крайнюю бесталанность русского командования и, прежде всего, командующего 1-й армией генерала П.К. Ренненкампфа. Совершенное непонимание им боевой обстановки привело к тому, что армия А. Макензена, будучи окружена превосходящими силами русских и, по собственным признаниям немцев, находившаяся в критическом положении, смогла дважды выйти из окружившего ее русского ‘железного кольца’, уводя всех своих раненных и артиллерию.

²⁸¹ …дивизии генерала Папагута. — Имеется в виду Папенгут Павел Оскарович (1854—1935), начальник 18-й пехотной дивизии (16 сентября 1914 — 18 апреля 1917). Генерал-лейтенант (1911). Георгиевский кавалер. Участник Белого движения на Юге России. В эмиграции в Югославии и Франции.

²⁸² Не сделай она в 1912 г. роковых ошибок… — Речь идет о действиях русской дипломатии, связанных с образованием Балканского союза.

Во время первой балканской войны (9 октября 1912 — 30 мая 1913 гг.), которую вели государства Балканского союза (Болгария, Греция, Сербия) и Черногория против Османской империи, порабощавшей балканские народы, сербские войска, поддержанные греками, заняли ряд городов. В Албании черногорцы совместно с 20-тысячным сербским Ибарским отрядом (генерал М. Живкович) вышли к Адриатическому морю и осадили г. Скутари (Шкодер). Под давлением европейских держав, не хотевших допустить выхода Сербии к Адриатическому морю, черногорцы и сербы вынуждены были снять осаду Скутари в мае 1913 г.

Правительство России, опасаясь, что занятие болгарами турецкой столицы поставит вопрос о судьбе проливов в неблагоприятных для нее условиях, советовало болгарам остановить свои войска и предлагало посредничество в мирных переговорах.

²⁸³ …посылки Андреевского флага… — Имеется в виду Русский Военно-морской Флот, символом которого был Андреевский флаг, в отличие от государственного триколора.

²⁸⁴ …на фронте у Жирардова… — Город Жирардов расположен в 50 км к юго-западу от Варшавы.

²⁸⁵ Наступление Южного фронта в районе Перемышля развивается не так успешно… — У русских войск был большой некомплект в людях, не хватало снарядов. 19 — 22 апреля 1915 г. русская оборона была прорвана, и к 25 апреля германско-австрийские войска продвинулись на 40 км. Ставка и командование Юго-Западного фронта не сумели организовать контрудар, подкрепления вводились в бой по частям. Русские войска с большими потерями к 2 мая отошли на линию Нове-Място, Сандомир, Перемышль, Стрый. 21 мая германско-австрийские войска заняли Перемышль, 9 июня — Львов и вынудили русские войска с потерей 500 тыс. пленных и 344 орудий оставить Галицию.

²⁸⁶ …при суточном поступлении в 2 ¹/₂ патрона на орудие. — Великий князь Александр Михайлович в своих воспоминаниях отмечал главную причину отступления Русской армии: ‘Наши наиболее боеспособные части, и недостаточный запас снабжения были целиком израсходованы в легкомысленном наступлении 1914—1915 гг., девизом которого было: ‘Спасай союзников!’. Для того, чтобы парировать знаменитое наступление Макензена в Карпатах в мае 1915 года, у нас уже не было сил. Официальные данные говорили, что противник выпускает сто шрапнельных зарядов на наш один. В действительности эта разница была еще более велика: наши офицеры оценивали это соотношение 300 : 1. Наступил момент, когда наша артиллерия смолкла, и бородатые ополченцы предстали перед армией Макензена, вооруженные винтовками модели 1878 года с приказом ‘не тратить патронов понапрасну’ и ‘забирать патроны у раненых и убитых’…

Мы оставили Галицию, потеряли Польшу и отдали немцам значительную часть северо-запада и юго-запада России, а также ряд крепостей, которые до сих пор считались неприступными, если, конечно, можно было верить нашим военным авторитетам. … Никто, кроме самого Государя, не мог бы лучше вдохновить нашу армию на новые подвиги и очистить Ставку от облепивших ее бездарных генералов и политиков’. (Вел. кн. Александр Михайлович. Воспоминания. М., 1999. С. 254—255).

²⁸⁷ …генерал Маниковский. — Маниковский Алексей Алексеевич (1865—1920), окончил Тифлисский кадетский корпус (1883), Михайловское артиллерийское училище (1886) и Михайловскую артиллерийскую академию (1886). С марта 1914 г. комендант Кронштадтской крепости и главный руководитель оборонительных работ в этой крепости. Генерал от артиллерии (1916). С мая 1915 г. — 1917 г. начальник Главного артиллерийского управления (ГАУ) Военного министерства. После Февральской революции — 1-й помощник (ведал вопросами боевого снабжения), с сентября 1917 г. — товарищ военного министра в последнем составе Временного правительства. В дни Октябрьской революции управляющий Военным министерством. Подвергался арестам. Принял предложение советского правительства продолжать работать в этой должности. В 1918—1919 гг. начальник Главного артиллерийского управления, главный начальник снабжения Красной армии. Погиб в 1920 г. при крушении поезда.

²⁸⁸ …учреждено особое совещание… — Речь идет об Особом совещании для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства и для обеспечения армии и флота предметами боевого и прочего материального снабжения. Оно было образовано 17 августа 1915 г. Ему предшествовало созданное в мае 1915 г. Особое совещание, в состав которого вошли представители Государственной думы и торгово-промышленных кругов. Торжественное открытие Особого совещания по обороне и трех других одновременно с ним учрежденных особых совещаний — по топливу, по продовольствию и по перевозкам — состоялось 22 августа 1915 г. в Белом зале Зимнего дворца при участии Николая II. В состав совещания, председателем которого являлся по должности военный министр, входили председатели Государственного совета и Государственной думы и по 9 членов от каждой из законодательных палат. Кроме последних, в совещании были представлены, также министерства и ведомства. В него были включены представители Всероссийского Земского и Городского союзов, а также Центрального военно-промышленного комитета. При Особом совещании был образован ряд комиссий и комитетов. В частности, М.В. Родзянко возглавлял Эвакуационную комиссию совещания, А.И. Гучков — Комиссию по пересмотру норм санитарного и медицинского снабжения армии.

²⁸⁹ Ставка тогда прислала князя Леонтия Шаховского… — Шаховской Леонтий Алексеевич (1859—1918), полковник Кавалергардского полка. Во время Первой мировой войны исполнял должность генерала для поручений при главнокомандующем Кавказской армией (31 октября 1915 г.). Убит в ночь с 18 на 19 октября 1918 г. вместе с заложниками в Пятигорске.

²⁹⁰ …председатель Государственной Думы Родзянко… — Родзянко Михаил Владимирович (1859—1924), один из лидеров октябристов, крупный землевладелец. Председатель Государственной думы III и IV созывов (1911—1917). В феврале-марте 1917 г. председатель Временного комитета Государственной думы. После Октябрьской революции жил в эмиграции.

²⁹¹ …фельдмаршал Френч… — Френч Джон Дентон (1852—1925), граф Ипрский (1922), английский фельмаршал, в годы Первой мировой войны командовал английскими экспедиционными войсками во Франции (до декабря 1915), в 1918—1922 гг. — вице-король Ирландии.

²⁹² …на его место назначен Поливанов. — Поливанов Алексей Андреевич (1855—1920), образование получил в Николаевском инженерном училище (1874). В 1885 г., имея чин штабс-капитана гвардии, был принят по особому высочайшему повелению в Николаевскую академию Генштаба, которую он и окончил в 1888 году. По окончании Академии направлен в Генеральный штаб Киевского военного округа. Затем перешел на службу в Главный штаб, и вся его дальнейшая служба проходила уже в центральных управлениях Военного министерства в полном удалении от войск. Начальник Главного штаба (1905—1906). Генерал от инфантерии (1911). Член Государственного совета (1912—1915). Помощник военного министра (1906—1912), военный министр и председатель Особого совещания по обороне государства (13 июня 1915 — 15 марта 1916). Сошелся близко с А.И. Гучковым. Масон. По своим взглядам был близок к думским кругам ‘Прогрессивного блока’. Единственный его сын (в чине поручика лейб-гвардии Гренадерского полка) погиб на фронте в начале Первой мировой войны. В 1916 г. острый кризис в снабжении армии был в целом преодолен. Перестройка военной промышленности дала увеличение производства в 1916 г. (по сравнению с 1915 г.) винтовок почти в 2 раза, пулеметов — в 4 раза, патронов — на 70 %, орудий — в 2 раза, снарядов — более чем в 3 раза. После отчисления 15 марта

1916 г. по политическим мотивам от должности военного министра, Поливанов не играл заметной роли вплоть до Февральской революции. Первый военный министр Временного правительства А.И. Гучков сделал его председателем Особой комиссии по построению армии на новых началах. При Керенском находился в тени событий. После Октябрьского переворота — на службе в Красной армии. С 1920 г. являлся членом Законодательного Совета и Особого совещания при Главкоме Вооруженными Силами Республики, был советским военным экспертом при заключении советско-польского договора 1920 г. Умер от тифа в Риге. Автор книги ‘Из дневников и воспоминаний…’ (М., 1924).

²⁹³ Выступление Гучкова… — Имеется в виду выступление А.И. Гучкова на заседании Государственной думы, направленное против военного министра В.А. Сухомлинова покровительствовавшего Мясоедову, которого позднее казнили как немецкого шпиона.

²⁹⁴ …Кривошеий орудует всем… — Кривошеий Александр Васильевич (1857—1921), начальник Переселенческого управления МВД (1902), товарищ главноуправляющего землеустройством и земледелием (1905-1906), товарищ министра финансов, заведующий Дворянским и Крестьянским земельными банками (1906—1908), главноуправляющий земледелием и землеустройством (1908—1915). Член Государственного совета (с 1906). После Октябрьской революции один из организаторов Белого движения. Глава Правительства Юга России при бароне Врангеле. Позднее эмигрировал во Францию. Умер в Берлине.

295 ‘Мелочь все, паюсная икра’, как выражался Мережковский. — Мережковский Дмитрий Сергеевич (1866—1941), русский писатель, идеолог русского модернизма, популярный в начале века. Его романы проникнуты религиозно-мистическими идеями (трилогия ‘Христос и Антихрист’ и др.). Автор известных стихотворений и критических работ. В 1920 г. эмигрировал из России.

²⁹⁶ …спросил про инцидент Безобразова с Лешем. — Имеется в виду конфликт между генералами Безобразовым и Лешем, которые обвиняли друг друга в военных неудачах на фронте, что привело к неоправданным потерям в русской гвардии. Леш Леонид Вильгельмович (Васильевич) (1862—1934), окончил Михайловское артиллерийское училище (1883) и Николаевскую академию Генерального штаба (1892). Генерал от инфантерии (1915). До и в начале Первой мировой войны в чине генерал-лейтенанта командовал 2-м Туркестанским корпусом (15 января 1913 — 3 февраля 1915). После военных неудач в Галиции в мае 1915 г. принял от генерала Радко-Дмитриева 3-ю армию, которой командовал до Февральской революции, когда был сменен в связи с поражением русских войск на Стоходе. Участник Белого движения на юге России. С 1920 г. в эмиграции в Югославии.

²⁹⁷ …был в Ивангороде и видел Шварца. — Шварц фон, Алексей Владимирович (1874—1953), окончил Николаевское инженерное училище (1895) и Николаевскую инженерную академию по 1-му разряду (1902). Военный инженер. В годы Первой мировой войны стал известен обороной крепости Ивангород, комендант Ивангорода (13 августа 1914). Позднее комендант Карсской крепости (13 ноября 1915), главный руководитель работ по укреплению Эрзерумского района, начальник Трапезундского укрепленного района. Генерал-инженер. Генерал-лейтенант (1917). С марта 1917 г. начальник Главного военно-технического управления Военного министерства. После Октябрьской революции служил в РККА, командовал Северным и Петроградским участками обороны до заключения Брестского мира (декабрь 1917-февраль 1918). Бежал на Украину в марте 1918 г. Участник Белого движения. Генерал-губернатор и комендант Одессы, назначенный французскими оккупационными военными властями (март — апрель 1919). Эмигрировал в Италию в апреле 1919 г. Умер в Буэнос-Айресе (Аргентина).

²⁹⁸ …о формировании нового фронта, Северного. — Полевое управление Северного фронта было образовано в августе 1915 г., когда Северо-Западный фронт 18 августа был разделен на два фронта: на Северный и Западный. Ликвидировано в начале 1918 г. Главнокомандующими армиями Северного фронта были генерал от инфантерии Николай Владимирович Рузский (18 августа — 6 декабря 1915), генерал от кавалерии Павел Адамович Плеве (6 декабря 1915 — 6 февраля 1916), генерал от инфантерии Алексей Николаевич Куропаткин (6 февраля — 22 июля 1916) и вновь генерал от инфантерии Н. В. Рузский (1 августа 1916 — 25 апреля 1917). Северный фронт прикрывал пути на Петроград. В состав нового фронта вошли 5-я, 10-я и 12-я армии.

²⁹⁹ Шаврин… — Маврин Алексей Алексеевич (1854 — ?), окончил Нижегородскую графа Аракчеева военную гимназию, 2-е военное Константиновское училище и Николаевскую академию Генштаба. Генерал от инфантерии (1910). Член Военного совета (1912—1914, 1916—1917). Временно командующий войсками Казанского военного округа (19 июля — 24 сентября 1914, 18 октября 1914 — 3 января 1915). Главный начальник снабжений армий Юго-Западного фронта (3 января 1915 — 23 июля 1916). В отставке с 20 марта 1917 г..

³⁰⁰ …вопрос о следственной комиссии. — Речь идет о Верховной следственной комиссии (генерала Н.П. Петрова). Так называемая, ‘Верховная комиссия для всестороннего расследования обстоятельств, послуживших причиною несвоевременного и недостаточного пополнения запасов воинского снаряжения армии’ была учреждена 25 июля 1915 г. На комиссию было возложенно расследование деятельности военного министра В.А. Сухомлинова и других должностных лиц, которые были сочтены главными виновниками неудач русской армии на фронте. 1 августа 1915 г. председателем комиссии был назначен член Государственного совета генерал Н.П. Петров. Свое заключение комиссия представила в марте 1916 г. в 1-й департамент Государственного совета: в нем предлагалось возбудить против В.А. Сухомлинова уголовное преследование по обвинению в противозаконном бездействии, превышении власти, служебных подлогах, лихоимстве и государственной измене. 10 марта 1916 г. 1-й департамент Государственного совета принял соответствующее постановление. (См.: Сухомлинов В.А. Воспоминания. М.— Л., 1926. С. 273 — 274, Падение царского режима. М.— Л., 1927. Т. 7. С. 422).

³⁰¹ …13-я армия. — Полевое управление 13-й армии было образовано в июне 1915 г. на базе группы генерала В.А. Олохова. В августе 1915 г. переименовано в полевое управление 12-й армии. Командующим 13-й армии был генерал от инфантерии Владимир Николаевич Горбатовский (12 июня — 20 августа 1915). Входила в состав Северо-Западного фронта. Принимала участие в Грубешковском сражении, выдержав удар неприятеля, отступив лишь на 12 км., а затем контрударом отбросила противника. Однако Люблин-Холмское сражение завершилось поражением русских армий: 17 июля русские войска сдали Люблин, 19 июля — Холм. После этого армия была отведена за Буг.

³⁰² За эти дни положение на фронте сильно изменилось и не в нашу пользу.— В этот период (9 августа — 22 августа) осуществлялась Виленская оборонительная операция 10-й русской армии против 10-й германской армии в районе г. Вильно. Немецкие войска, овладев Ковно, нанесли удар между pp. Вилия и Неман в обход Вильно с севера, стремясь окружить главные силы 10-й русской армии, сосредоточенные севернее и северо-западнее Вильно. Во встречных боях, продолжавшихся до конца августа, обе стороны понесли большие потери.

³⁰³ Положение Ковны — критическое. Форты заняты… — 24 июля 1915 г. Ковенская крепость была обложена германскими войсками под командованием генерала К. Литцмана, 26 июля началась 8-дневная артподготовка. Комендант крепости В.Н. Григорьев, бросив подчиненные ему войска, 3 августа бежал (позже утверждал, что отправился ‘за подкреплением’). Крепость обороняли пограничная и 124-я пехотные дивизии, а также 102-я ополченская бригада. Атака 28 июля была отбита, вторая — 1 августа — также. 3 августа немцы прорвали линию фронтов. 4 августа крепость была сдана, потери составили 20 тыс. чел. и 405 крепостных орудий. Комендант Григорьев был предан суду Двинского военно-окружного суда.

³⁰⁴ Комендант крепости Григорьев… — Григорьев Владимир Николаевич (1851 — ?), окончил Казанское пехотное юнкерское училище и Николаевскую академию Генштаба по 2 разряду. Генерал от кавалерии (1912). Комендант Ковенской крепости (1909—1915), которую он, во время ее атаки 3 августа 1915 г., трусливо покинул, за это был присужден к лишению всех прав состояния и к 15 годам каторжных работ.

³⁰⁵ … генерал Абдулов… — Абдулов Анатолий Николаевич (1861-?), окончил 1-е военное Павловское училище и Александровскую военно-юридическую академию по 1 разряду. Генерал-майор (1912), военный судья Кавказского военно-окружного суда (1912—1913). Во время Первой мировой войны привлекался для расследования неудач военных операций 1915 г. на Северо-Западном фронте.

³⁰⁶ полковник Генерального штаба Попов… — В 1915 г. принимал участие в следствии по делу о военных операциях на Северо-Западном фронте.

³⁰⁷ Путь, по которому пошла Дума… — Автор дневника имеет в виду стремление отдельных лидеров Государственной думы оказывать влияние на действия Ставки верховного главнокомандующего. В дальнейшем великий князь в целом негативно оценивал деятельность Государственной думы.

³⁰⁸ …генерала Курлова… — Курлов Павел Григорьевич (1860—1923), генерал-лейтенант, шталмейстер императорского Двора. С мая 1905 г. — минский губернатор (по его приказу была расстреляна демонстрация в Минске, за что на него было совершено покушение). В 1906 г. под давлением общественности отправлен в отставку, но в том же году назначен членом Совета при министре внутренних дел. С 1909 . товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов. После убийства Столыпина уволен в отставку. Во время Первой мировой войны был вновь принят на службу. Занимал ряд гражданских и военных должностей в Прибалтийском крае, в том числе, помощника начальника Двинского военного округа (1914—1915). Состоял в распоряжении главного начальника снабжения Северо-Западного фронта, позднее исполнял обязанности по гражданскому управлению Прибалтийскими губерниями. Арестован после Февральской революции при Временном правительстве, освобожден при большевиках. В 1918 г. эмигрировал в Германию.

³⁰⁹ …по требованию члена Государственной думы Годнева… — Годнев Иван Васильевич (1856—1919), окончил Казанский университет и Медицинско-хирургическую академию, приват-доцент Казанского университета. Октябрист, депутат Государственной думы III и IV созывов от Казанской губ. Входил в ‘Прогрессивный блок’. Масон. С августа 1915 г. — член Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по перевозке топлива, продовольственных и военных грузов. 27 февраля 1917 г. избран членом Временного комитета Государственной думы, назначен его комиссаром в Сенате. После Февральской революции в составе первого Временного правительства занимал пост государственного контролера (2 марта — 24 июля 1917 г.). Умер в Омске.

³¹⁰ …получена из Новогеоргиевска радио-телеграмма, что положение крепости критическое. — В ходе отступления русских армий летом 1915 г. Новогеоргиевск, оторванный от полевых армий, оказался в критическом положении. Вопрос об эвакуации не был решен, и генерал М.В. Алексеев принял решение об обороне крепости. Однако в последний момент был сменен гарнизон крепости: 27-й армейский корпус был заменен сформированными на базе ополчения 114-й и 119-й пехотными дивизиями, а также 58-й и 63-й пехотными дивизиями, переданными из состава Юго-Западного фронта. В крепости имелся полугодовой запас продовольствия. Осаду крепости осуществляла Осадная армия генерала Г. фон Безелера, в руки которому еще 4 июля попал подробный план защитных сооружений крепости. Немцами 27 июля окружение крепости было завершено. 3 августа начались атаки на северо-восточный фронт крепости — форты 15 и 16. Спустя несколько дней комендант крепости Н.П. Бобырь, считавший сопротивление бесполезным, 6 августа перебежал к неприятелю и ночью, уже находясь в плену, отдал приказ о сдаче крепости. 7 августа немцы вошли в крепость. В Новогеоргиевске сдалось 83 тыс. чел. (в т.ч. 23 генерала и 2100 офицеров. Кроме того, немцам досталось 1096 крепостных и 108 полевых орудий. Генерал Н.П. Бобырь был отчислен от должности 20 августа 1915 г. за нахождением в плену.

³¹¹ Ставка верховного переезжает сегодня вечером из Барановичей в Могилев. — В связи с наступлением неприятеля Ставка была переведена в Могилев. В Ставке при верховном главнокомандующем состоял штаб — орган управления всеми сухопутными и морскими силами. В нем в начале Первой мировой войны насчитывалось пять управлений: генерал-квартирмейстера, дежурного генерала, начальника военных сообщений, военно-морское и коменданта Ставки. В последующем на штаб были так же возложены вопросы материально-технического обеспечения войск. К октябрю 1917 г. штаб состоял уже из 16 управлений и трех канцелярий.

Начальники штаба верховного главнокомандующего: генерал от инфантерии Николай Николаевич Янушкевич (19 июля 1914 — 18 августа 1915), генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев (18 августа 1915 — 1 апреля 1917), генерал от кавалерии Василий Иосифович Гурко (врио 10 ноября 1916 — 17 февраля 1917), генерал от инфантерии Владислав Наполеонович Клембовский (11 марта — 5 апреля 1917), генерал-лейтенант Антон Иванович Деникин (5 апреля — 31 мая 1917), генерал-лейтенант Александр Сергеевич Лукомский (2 июня — 30 августа 1917), генерал от инфантерии Михаил Васильевич Алексеев(30 августа — 9 сентября 1917) генерал-лейтенант Николай Николаевич Духонин (10 октября — 3 ноября 1917).

³¹² … операцию на Галлиполийском полуострове… — Галлипольская или Дарданнельская операция — действия англо-французского флота и десантных войск 19 февраля 1915 г. — 9 января 1916 г. с целью овладения Дарданеллами, Босфором и Константинополем, вывода Турции из войны и восстановления связи с Россией через Черное море. С 19 февраля англо-французская эскадра бомбардировала турецкие форты, однако ее попытка прорваться 18 марта через проливы окончилась неудачей с потерей 3 кораблей. Тогда было решено захватить Галлиполи десантом. 25 апреля десант (4,5 дивизии — свыше 80 тыс. человек, 178 орудий) под командованием английского генерала Я.Гамильтона и французского генерала А. д’Амада, потеряв 18 тыс. человек, высадился на Галлипольском полуострове, у Седдюльбахира и севернее. Попытки расширить плацдарм остались безуспешными вследствие упорного сопротивления турецких войск (5 дивизий) под командованием немецкого генерала Лимана фон Сандерса. Наступательные действия англо-французских войск в апреле — июне также окончились неудачей. В начале августа союзники увеличили силы до 12 дивизий и 6—10 августа предприняли новое наступление, высадив 7 августа десант в бухте Сувла, но и эти удары были отражены турецкими войсками (15 дивизий). Потери союзников 145 тыс. чел., турок — 186 тыс. чел. Из-за плохой подготовки и неумелого руководства действиями, отсутствия единого командования и общего замысла, а также противоречий среди союзников операция не достигла цели. Ее неудача способствовала вступлению Болгарии в войну на стороне Германии (14 октября 1915).

³¹³ …в Одессе был собран корпус… — Очевидно, имеется в виду 3-й Кавказский армейский корпус, которым командовал генерал от артиллерии Владимир Александрович Ирманов (11 мая 1912-8 июня 1917).

³¹⁴ …генерала Ирманова. — Ирманов (до 1915 г. — Ирман) Владимир Александрович (1852—1931), окончил Московскую военную гимназию и 3-е военное Александровское училище. Генерал от артиллерии (1914). В годы Первой мировой войны командир 4-й Восточно-Сибирской стрелковой артиллерийской бригады, командующий 3-го Кавказского армейского корпуса (11 мая 1912 — 8 июня 1917). Под его командованием служил и погиб Сергей Павлович Милюков — младший сын лидера партии кадетов П.Н. Милюкова. Участник Белого движения на юге России. После поражения белых армий эмигрировал в Югославию.

³¹⁵ …случайно узнал от в. кн. Георгия Михайловича… — Георгий Михайлович (Георгий, 1863—1919), великий князь, внук императора Николая I, третий сын великого князя Михаила Николаевича и великой княгини Ольги Федоровны, двоюродный дядя императора Николая II. Женат был с 1900 г. на Марии Георгиевне, принцессе греческой, дочери своей двоюродной сестры великой княгини Ольги Константиновны и имел от брака двух дочерей. Генерал-адъютант (1909), генерал от инфантерии. Состоял при Ставке верховного главнокомандующего, ездил с особой миссией в Японию (1915—1916). Управляющий Русским музеем императора Александра III, нумизмат. Почетный член Императорского географического общества. Был расстрелян большевиками 28 января 1919 г. в Петропавловской крепости вместе с великими князьями Романовыми.

³¹⁶ Министр финансов Барк. — Барк Петр Львович (1869—1937), служил в министерстве финансов с 1892 г. Товарищ министра торговли и промышленности (1911—1914). Занимал пост управляющего с 30 января и министра финансов с 6 мая 1914 г. по март 1917 г., одновременно занимал должность главноначальника над Отдельным корпус пограничной стражи. Отличался умением вести переговоры с союзными правительствами на предмет получения займов для нужд войны. Был противником смещения великого князя Николая Николаевича с поста верховного главнокомандующего. После революции в эмиграции, был финансовым экспертом в Великобритании.

³¹⁷ …шпионаже графини Ностиц… — супруга графа Григория Ивановича Ностица (1862—1926), генерал-инспектора кавалерии, военного агента в Париже (1908—1912), начальника штаба Гвардейского корпуса (1912—1914), во время Первой мировой войны находившегося в распоряжении начальника Генерального штаба (1915—1916), подозревалась в шпионаже в пользу Германии.

³¹⁸ Государь сам вступит в командование армией. — На закрытом заседании Совета Министров 6 августа 1915 г. было объявленно о решении Николая II лично возглавить армию в столь ответственный и критический момент, переживаемый Россией.

Николай II еще в самом начале войны на совещании Совета Министров, состоявшемся 19 июля (1 августа) 1914 г. в Петергофе, ставил вопрос о том, чтобы самому встать во главе армии, но не получил поддержки присутствующих. Императору были известны настроения в Ставке. До его сведения давно доходили слухи, что великий князь Николай Николаевич позволял себе говорить многие недозволительные вещи, как например, что императрицу Александру Федоровну ‘надо заточить в монастырь’.

Однако можно предположить, что император знал и о многих ‘тайных делах’ Николая Николаевича и это также сыграло определенную роль в решении сместить его с поста верховного главнокомандующего. Когда министр императорского Двора граф В.Б. Фредерикс начал было заступаться за великого князя перед Николаем II, то тот, хлопая рукой по папке, резко ответил: ‘Здесь накопилось достаточно документов против великого князя Николая Николаевича. Пора покончить с этим вопросом’. (См.: Буранов Ю.А, Хрусталев В.М. Романовы. Гибель династии. М.,2000. С. 84-85).

³¹⁹ …на его место назначается Эверт. — Эверт Алексей Ермолаевич (1857—1926), окончил 1-й Московский кадетский корпус, Александровское военное училище (1876), Николаевскую академию Генштаба (1882). Генерал от инфантерии (1911). Командир корпуса, командующий войсками Иркутского военного округа и войсковой атаман Забайкальских казацких войск (1912—1914). С назначением генерала М.В. Алексеева начальником штаба верховного главнокомандующего в августе 1915 г. А.Е. Эверт стал командующим армиями Западного фронта и оставался на этом посту до Февральской революции, когда был смещен. Арестован большевиками 28 марта 1918 г. Умер в г. Верее.

³²⁰ …целым рядом нежелательных инцидентов. — Признавая вредность двоевластия, Сазонов, вместе с тем, был одним из восьми министров, обратившихся к Николаю II с просьбой не принимать на себя верховного командования.

³²¹ …против этого решения восстали многие во главе с императрицею-матерью. — Столь ответственный шаг Николая II — лично возглавить армию, насторожил не только представителей оппозиции, но и монархистов. Оппозиция предвидела, что такой шаг императора, с одной стороны, осложнит ей критику хода военной кампании и политическую борьбу за власть, а с другой, при победоносном окончании войны, едва ли удастся добиться уступок в управлении государством. Сторонники монархии опасались, что неудачи на фронте будут непосредственно отражаться на популярности императора. Ряд министров пытались убедить Николая II не брать на себя ответственность за обстановку на фронте, утверждая, что это все усложнит управление государственными делами. В коллективном письме ряда министров, обращенном к царю, прямо указывалось, что его отъезд в Ставку ‘грозит по нашему крайнему разумению России, Вам и династии Вашей тяжелыми последствиями’. Однако решение Николая II осталось непоколебимым.

³²² …начальник штаба Юзефович. — Юзефович Яков Давидович (1872—1929), окончил Полоцкий кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище (1893) и Николаевскую академию Генштаба (1899). С ноября 1910 г. — начальник отделения Главного управления Генштаба, с апреля 1913 г. — помощник начальника отдела по устройству и службе войск Главного управления Генерального штаба. С июля 1914 г. — начальник штаба Кавказской туземной конной дивизии. Генерал-майор (1915). Начальник штаба 2-го кавалерийского корпуса (февраль 1916 — март 1917). Командовал 26-м армейским корпусом (март-май 1917). Генерал-квартирмейстер штаба верховного главнокомандующего (май — сентябрь 1917). Генерал-лейтенант (август 1917). Командующий 12-й армии (сентябрь — ноябрь 1917). Участник Белого движения на юге России. С 1921 г. жил в Эстонии. Умер 5 июля 1929 г. в Тарту.

³²³ … генерала Джунковского. — Джунковский Владимир Федорович (1865—1938), окончил Пажеский корпус. Генерал-адъютант (1908), московский губернатор (1905—1913). Товарищ министра внутренних дел и командир Отдельного корпуса жандармов (25 января 1913—19 августа 1915), был уволен от должности после доклада о Распутине, сделанного им Николаю II. Увольнению Джунковского предшествовала энергичная компания, которая велась против него Распутиным через императрицу Александру Федоровну. Джунковский добился направления в действующую армию. С 19 августа 1915 г. командир 8-й, затем 15-й стрелковой Сибирской дивизии на фронте. Генерал-лейтенант (апрель 1917). В мае 1919 г. арестован и ревтрибуналом приговорен к 5 годам тюрьмы по обвинению в участии в подавлении Московского вооруженного восстания, к которому фактически никакого отношения не имел, и вскоре был переведен в больницу. В 1921 г. провел около 10 месяцев в Таганской тюрьме. В 20-е гг. консультировал органы советской власти по вопросам, связанным с обеспечением государственной безопасности. Неоднократно подвергался арестам, последний раз в конце 1937 г. Расстрелян по приговору судебной тройки при Управлении НКВД по Московской области 21 февраля 1938 г. Автор ‘Воспоминаний’ (М., 1997. Т. 1 — 2).

³²⁴ …в Распутине… — Распутин (с 1906 г. Распутин-Новых) Григорий Ефимович (1869—1916), крестьянин из села Покровского Тюменского уезда Тобольской губернии, ‘старец-проповедник’ и ‘молитвенник’, имевший большое влияние на царскую семью. Был осужден в молодости за конокрадство, но впоследствии обратился к религиозно-мистическим учениям (одно время его подозревали в принадлежности к секте хлыстов) и, сделавшись ‘старцем’ пешком обошел многие святые места. Весной 1911 г. он совершил путешествие в Иерусалим и затем, вместе с большим числом паломников, в Саров. С помощью своих покровителей из ‘высшего света’ был допущен в царский дворец. В качестве ‘провидца’ и ‘исцелителя’ приобрел значительное влияние на императрицу Александру Федоровну, сумев внушить ей, что сможет спасти больного гемофилией цесаревича Алексея. Обладал даром останавливать кровотечение. Он неоднократно облегчал приступы болезни наследника престола, что не удавалось делать многим опытным врачам. Однако порочное и вызывающее поведение Распутина за пределами дворца роняло в общественном мнении репутацию царской семьи, что использовалось левой прессой и политическими оппозиционными деятелями в борьбе за власть. Среди агентов охранки условная кличка Распутина была ‘Темный’. В убийстве Григория Распутина в ночь с 16 на 17 декабря 1916 г. были замешаны несколько человек, в том числе родственники царя — князь Ф.Ф. Юсупов (младший) и великий князь Дмитрий Павлович, которые считали, что этим актом они спасают монархию. Распутин временно был захоронен вне пределов кладбища, на участке А.А. Вырубовой, около Царско-Сельского парка. В дальнейшем предполагалось перенести его останки на его родину в село Покровское Тобольской губернии. В дни Февральской революции это захоронение было уничтожено восставшими солдатами, а труп Распутина сожжен.

³²⁵ …московского погрома в мае… — Имеются в виду прошедшие весной 1915 г. в Москве и других городах погромы магазинов, лавок, мелких предприятий, владельцы которых подозревались в принадлежности к немецкой национальности.

³²⁶ …великую княгиню Елизавету Федоровну. — Елизавета Федоровна (Элла, 1864—1918), с 1884 г. супруга великого князя Сергея Александровича, урожденная принцесса Елизавета-Александра-Луиза Гессен-Дармштадтская. Дочь великого герцога Людвига IV. В 1891 г. приняла православие. Отличалась глубокой религиозностью, была учредителем и попечителем благотворительных организаций и комитетов сначала в Санкт-Петербурге, а затем в Москве, куда в 1891 г. был направлен на службу ее муж. Во время русско-японской войны 1904—1905 гг. на свои средства оборудовала несколько санитарных поездов, ежедневно посещала госпитали, заботилась о вдовах и сиротах погибших в боях воинов. После гибели 4 февраля 1905 г. мужа посещала в тюрьме его убийцу И.П. Каляева, пытаясь обратить его душу к Богу и раскаянию, но безуспешно. Ходатайствовала перед императором Николаем II о помиловании преступника. Елизавета Федоровна была основательницей и настоятельницей Марфа-Марьинской обители милосердия в Москве (1908), включавшую больницу, амбулаторию, аптеку, приют для девочек, библиотеку, домовый храм. Она отрицательно относилась к Г.Е. Распутину, что вносило некоторую холодность во взаимоотношения ее с младшей сестрой — императрицей Александрой Федоровной. В апреле 1918 г. по распоряжению ВЧК была арестована и выслана сначала в Пермь, а затем в Екатеринбург. 20 мая 1918 г. Елизавета Федоровна и ряд князей Романовых получили предписание властей на поселение в Алапаевске. В ночь с 17 на 18 июля (через сутки после расстрела царской семьи) она вместе с великим князем Сергеем Михайловичем, князьями Иоанном, Константином и Игорем Константиновичами Романовыми, князем В.П. Палеем и их приближенными были сброшены чекистами в шахту и погибли мученической смертью. Место их гибели было позднее обнаружено белогвардейцами. Великая княгиня Елизавета Федоровна канонизированна Архиерейским Собором Русской православной церкви в апреле 1992 г. В храме равноапостольной Марии Магдалины у подножия Елеонской горы в Иерусалиме находятся ее мощи. На территории Марфо-Марьинской обители в Москве 17 августа 1990 г. патриархом Алексием II был открыт памятник (скульптор В.М. Клыков) великой княгине Елизавете Федоровне.

³²⁷ …о назначении Николая Николаевича наместником Кавказа. — Николай II, прибыв в Ставку в Могилев, отдал следующий приказ:

‘Приказ Армии и Флоту 23-го августа 1915 года.

Сего числа, я принял на Себя предводительствование всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, находящимися на театре военных действий.

С твердой верой в Милость Божию и с непоколебимой уверенностью в конечной победе, будем исполнять Наш святой долг защиты Родины до конца и не посрамим земли Русской.

Николай’.

В тот же день император подписал рескрипт на имя бывшего верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича о назначении его наместником Кавказа.

Поступок императора, как показали события, оказался оправданным на тот момент: фронт вскоре стабилизировался, улучшилось снабжение армий и т.д. Позитивные сдвиги вынуждены были признать многие противники этого решения. Жандармский генерал А.И. Спиридович свидетельствовал: ‘После отъезда великого князя стало как-то легче. Как будто разрядилась гроза. Кто знал истинный смысл совершившегося, крестились. Был предупрежден государственный переворот, предотвращена государственная катастрофа’.

Он также далее отмечал: ‘Принятие Государем верховного командования было принято на фронте хорошо. Большинство высших начальников и все великие князья (не считая Петра Николаевича, брата ушедшего) были рады происшедшей перемене. Исторические предсказания изнервничавшихся министров не оправдались’. (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция: Воспоминания. Минск, 2004. С. 174).

Однако были и другие мнения. Генерал А.А. Брусилов об этих событиях писал следующее: ‘Во время летнего наступления 1915 годана наши Северо-Западный и Западный фронты наши армии отступали чрезвычайно быстро, уступая противнику громадное пространство нашего отечества, насколько я могу судить по доходившим до меня в то время сведениям, во многих случаях это происходило без достаточного основания.

Вскоре после этих горестных событий было обнародовано, что верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич смещен и назначен кавказским наместником, а должность верховного главнокомандующего возложил на себя сам Государь. Впечатление в войсках от этой замены было самое тяжелое, можно сказать удручающее. Вся армия, да и вся Россия, безусловно, верила Николаю Николаевичу. Конечно, у него были недочеты и даже значительные, но они с лихвой покрывались его достоинствами, как полководца. Подготовка к этой мировой войне была неудовлетворительна, но тут вел. кн. Николай Николаевич решительно был ни при чем, в особенности же — в недостатке огнестрельных припасов войска винили не его, а военное министерство и вообще тыловое начальство. Во всяком случае, даже при необходимости сместить вел. кн. Николая Николаевича, чего в данном случае не было, никому в голову не приходило, что царь возьмет на себя при данной тяжелой обстановке обязанности верховного главнокомандующего. Было общеизвестно, что Николай II в военном деле решительно ничего не понимал, и что взятое им на себя звание будет только номинальным, а за него все должен будет решать его начальник штаба’. (Брусилов А.А. Мои воспоминания. М., 2001. С. 144 — 145).

³²⁸ …с Ксенией… — Ксения Александровна (1875—1960), великая княгиня, дочь императора Александра III, сестра императора Николая II. С 1894 г. супруга великого князя Александра Михайловича. Во время Первой мировой войны принимала активное участие в организации военных госпиталей и их работе. Часто проживала в Киеве, где служил ее муж. После Февральской революции со своей семьей и матерью на положении ссыльных проживали в имении Ай-Тодор в Крыму. Поддерживала переписку с царской семьей. 11 апреля 1919 г. на борту английского броненосца ‘Малборо’ эмигрировала из России. Некоторое время жила вместе с матерью, вдовствующей императрицей Марией Федоровной в Копенгагене (Дания), а затем с семьей переехала во Францию и, наконец, окончательно обосновалась в пригородном домике под Лондоном, который был предоставлен им королевской семьей. Она поддерживала связь с матерью и сестрой Ольгой Александровной, изредка приезжая в Данию. Умерла в Лондоне.

³²⁹ …дядя Алек… — Александр Петрович (1844—1932), герцог Ольденбургский, второй сын принца Петра Георгиевича Ольденбургского и принцессы Терезии Нассауской. Генерал-адъютант, генерал от инфантерии. Сенатор, член Государственного совета (с 1896). Женат с 1868 г. на Евгении Максимилиановне, принцессе Лейхтенбергской, княгине Романовской, имел двух сыновей: Петра и Константина. В 1870—1876 гг. командир Преображенского полка. Участник русско-турецкой войны (1877—1878). Командовал гвардейским корпусом (1886—1889). Попечитель Института экспериментальной медицины, им основанного, председатель Противочумной комиссии (с 1897 г.). В годы Первой мировой войны главноначальствующий санитарной и эвакуационной частью (1914—1916). С 1918 г. в эмиграции.

³³⁰ …Павла I… — Павел I (1754— 1801), российский император с 1796 г., сын Петра III и Екатерины II, убит во время дворцового переворота.

³³¹ Памятна всем идея Пфуля… — Пфуль Карл-Людвиг-Август (1757—1826), генерал, служил в прусском генеральном штабе. После сражения при Йене перешел на службу в Россию, где ему был присвоен чин генерал-майора. Обладая теоретическими познаниями, приобрел доверие императора Александра I, поручившего ему составить план военных действий в 1812 г. Александр I произвел Пфуля в генерал-лейтенанты и назначил посланником в Гаагу.

³³²… графа Адлерберга… — Адлерберг Александр Владимирович (1818—1888), государственный деятель, в 1870—1881 гг. — министр императорского Двора и уделов, личный друг императора Александра II.

³³³ …к императрице Марии Александровне… — Мария Александровна (1824— 1880), императрица. С 1841 г. — супруга императора Александра II, урожденная принцесса Максимилиана-Вингельмина-Августа-София-Мария Гессен-Дармштадтская, дочь великого герцога Людвига II Гессен-Дармштадтского, бабушка императора Николая II. От брака с Александром II имела восемь детей. Принимала большое участие в организации женского образования, содействовала открытию женских учебных заведений (гимназий). По ее инициативе были организованы женские епархиальные училища, общество Красного Креста и ряд благотворительных обществ.

³³⁴ …черногорки…— Великие княгини Анастасия и Милица Николаевны, дочери князя Черногории Негоша I. Первая — жена великого князя Николая Николаевича, вторая — его брата великого князя Петра Николаевича. Во время Первой мировой войны обе сестры работали в Комитете помощи раненым, больным и выздоравливающим офицерам и нижним чинам. ‘Черногорок’ Александра Федоровна подозревала в ‘во всех кознях’ против нее самой и Николая II. См. коммент. 353 и 473.

³³⁵ не гнать Горемыкина… — Горемыкин Иван Логгинович (1839—1917), ученый-правовед, действительный тайный советник, министр внутренних дел (1895 — 1899). После длительной отставки — председатель Совета министров (апрель — июль 1906, январь 1914 — январь 1916). Инициатор роспуска I Государственной думы, противник IV Государственной думы и ‘Прогрессивного блока’. После Февральской революции был арестован, и после освобождения летом 1917 г. уехал в свое имение под Сочи, где был убит в декабре 1917 г.

³³⁶ …британский посол Sir George Buchanen… — Бьюкенен Джордж Уильям (1854—1924), английский дипломат, посол в России в 1910 — 1918 гг. В годы Первой мировой войны был связан с кадетами и октябристами. Поддерживал Временное правительство, один из организаторов антисоветских заговоров.

³³⁷ Sir Ed. Grey… — Грей Эдвард (1862—1933), английский министр иностранных дел с 1905 по 1916 г.

³³⁸ …Николая греческого… — имеется в виду принц Николай Георгиевич (1872—1938), сын великой княгини Ольги Константиновны и греческого короля Георга I Глюксбурга.

³³⁹ У мама был недавно гр. Пален. — Пален фон-дер Константин Константинович (1862—1923), граф, гофмейстер, сенатор (1906), лишен придворного звания в 1916 г. Умер в Германии 14 августа 1923 г.

³⁴⁰ …Фердинанд… — Фердинанд I Кобургский (1861—1948) — с 1887 г. князь, в 1908—1918 гг. царь Болгарии, из немецкого княжеского рода, основатель династии Кобургов. Он усилил германское влияние в Болгарии, вовлек Болгарию в Первую мировую войну. В обстановке революционного подъема в стране в 1918 г. вынужден был отречься от престола.

³⁴¹ …граф Андраши… — Андраши Дьюла Старший (1823—1890), участник революции 1848 — 1849 гг. в Венгрии, председатель Совета министров Венгрии (1867—1871), содействовал заключению австро-германского договора 1879 г.

³⁴² …доктор Зандер… — Зандер Александр Львович — тайный советник, доктор медицины, непременный член Военно-санитарного ученого комитета. Лейб-медик великого князя Михаила Николаевича.

³⁴³ …министром внутренних дел будет назначен член Госуд. Думы Хвостов. — Хвостов Алексей Николаевич (1872—1918), окончил Александровский лицей. Вологодский (1906—1910) и Нижегородский губернатор (1910—1912). С 1912 г. депутат III Государственной думы от Орловской губ. (председатель бюро фракции правых). Член ‘Русского собрания’. Управляющий Министерством внутренних дел, министр внутренних дел и главноначальник Отдельного корпуса жандармов (октябрь 1915-март 1916). Ставленник Г.Е. Распутина, против которого позднее пытался вести безуспешную борьбу. 3 марта 1916 г. уволен от должности. Подвергался аресту Временного правительства и заключению в Петропавловской крепости. Расстрелян при большевиках по постановлению ВЧК.

³⁴⁴ …инцидент произошел с епископом Варнавой Тобольским. — Варнава (в миру Василий Александрович Накропин, 1861—1921), архиепископ Тобольский и Сибирский, родом из крестьян Олонецкой губернии, в 1897 г. в Клименецком монастыре постригся в монахи. С 1911 г. — епископ Каргопольский. Сблизился с великим князем Констанином Константиновичем и его семьей. 10 июня 1915 г. самовольно, без определения Синода, но с ведома Николая II, прославил мощи Иоанна Тобольского. Обер-прокурор Синода А.Д. Самарин настаивал на увольнении Варнавы, но последний был оставлен по настоянию Распутина в Тобольске и 5 октября 1916 г. возведен в сан архиепископа.

³⁴⁵ …мит[рополитом] Владимиром… — Владимир (в миру Василий Ни-канорович Богоявленский, 1848—1918), духовный писатель и проповедник. С 23 ноября 1912 г. — митрополит Петербургский и Ладожский, первенствующий член Синода, с 23 ноября 1915 г. — митрополит Киевский, убежденный противник Т.Е. Распутина.

³⁴⁶ …обер-прокурором Самариным. — Самарин Александр Дмитриевич (1868—1932), сын славянофила Д.С. Самарина. Окончил историко-филологический факультет Московского университета, московский губернский предводитель дворянства (1908-1915), исполнял должность обер-прокурора Святейшего Синода (5 июля — 26 сентября 1915). Член Государственного совета (1912). Активно боролся против распутинского влияния в церковных и государственных делах. Поводом к его смещению послужило подписание коллективного письма министров к императору Николаю II об оставлении на посту верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Самарину приписывалось авторство этого письма. В конце 1916 г. Самарин был избран председателем совета съезда объединенного дворянства, выступившего за ‘министерство доверия’. Родзянко, ожидая ареста и разгона Думы, вызвал секретно Самарина и поручил ему действовать в направлении совершения дворцового переворота, если царское правительство не пойдет на требования Государственной думы. До Февральской революции Самарин выступал как противник восстановления патриаршества. Во время Поместного Собора 1917 г. он выдвигался кандидатом в патриархи.

³⁴⁷ …Я разговаривал с Алекс. Викт. Осмоловским… — Осмоловский Алексей Викторович, чиновник особых поручений Министерства земледелия.

³⁴⁸ …с покойным С.Ю. Витте. — Витте Сергей Юльевич (1849—1915), граф, министр финансов (август 1892—1903), председатель Комитета министров и Совета министров (17 августа 1903 — 21 апреля 1906). Член Государственного совета (с 17 августа 1903). Автор Манифеста 17 октября 1905 г. Проводил политику привлечения буржуазии к сотрудничеству с царским правительством. Скончался в Петрограде. Посмертно были опубликованы его мемуары: ‘Воспоминания’. (М., 1960. Т. 1-3).

³⁴⁹ Теперь мы ждем ответа Болгарии. — 20 сентября 1915 г. была опубликована ультимативная нота русского правительства Болгарии, с угрозой разрыва дипломатических отношений.

³⁵⁰ …Куропаткин назначен командиром гренадерского корпуса. — Генерал от инфантерии Алексей Николаевич Куропаткин 12 сентября 1915 г. был назначен командиром Гренадерского корпуса. Однако ничем себя на этом посту не проявил. 10 (23) января 1916 г. он организовал ночную атаку противника двумя полками, планируя ослепить немцев прожекторами. Однако немцы подавили прожектора артиллерией, а гренадеры были отброшены с большими потерями.

³⁵¹ Д[ядя] Павел… — Павел Александрович (1860 — 1919), великий князь, младший, шестой сын императора Александра II, дядя Николая II. Обладал многими способностями, в том числе актерскими данными. Командовал лейб-гвардии Гусарским полком, а затем лейб-гвардии Конным полком (1890— 1896), командир Гвардейского корпуса (1898—1902). Генерал-адъютант (1897), генерал от кавалерии (1913). Являлся почетным председателем Русского общества охраны народного здоровья и покровителем коннозаводских учреждений в России. С 4 июня 1889 г. состоял в браке с греческой принцессой, великой княгиней Александрой Георгиевной (1870—1891), которая приходилась ему двоюродной племянницей. От брака имел дочь Марию и сына Дмитрия. После смерти супруги, скончавшейся при рождении сына, вступил в 1902 г. в морганатический брак с Ольгой Валерьяновной Пистолькорс (урожденной Карпович, позднее в 1915 г. получившей титул княгини Палей). В связи с самовольным браком вынужден был жить за границей. Он был уволен со всех должностей, лишен званий, император взял под опеку его детей от первого брака. Однако перед Первой мировой войной с разрешения царя вернулся с семьей в Россию, находился на фронте. 28 мая 1916 г. был назначен командиром 1-го Гвардейского корпуса, позже — генерал-инспектором гвардейских частей. За боевые заслуги в 1916 г. отмечен орденом Св. Георгия 4-й ст. В дни Февральской революции посещал Александровский дворец, пытался найти политический компромисс, был одним из авторов ‘Манифеста великих князей’, в котором предусматривалась уступка некоторых политических прав в пользу оппозиции. Однако документ запоздал и не смог спасти монархию. После революции вел частную жизнь. Летом 1918 г. Павел Александрович в числе других великих князей был заключен в Петропавловскую крепость в Петрограде, и 28 января 1919 г. расстрелян. Его сын князь В.П. Палей (унаследовавший фамилию и титул матери) был убит чекистами вместе с другими Романовыми в ночь с 17 на 18 июля 1918 г. под Алапаевском на Урале.

³⁵² …вместо 5 дней пробыл в имении более 3-х недель.— Великому князю Николаю Николаевичу было предоставлено на отдых и сборы в Першине 10 дней, но пробыл он там больше трех недель. Эта медлительность чрезвычайно раздражала Николая II.

³⁵³ …разлучить ее с Ники. — 10 сентября 1915 г. императрица Александра Федоровна в письме к мужу жаловалась: ‘Милица и Стана распространяют в Киеве всякие ужасы про меня, что меня собираются запереть в монастырь’. (Переписка Николая и Александры Романовых. 1915—1916 гг. Т. 4. М. — Л., 1925. С. 252.)

³⁵⁴ …следственная комиссия генерала Петрова… — Петров Николай Павлович (1836—1920), окончил Константиновский кадетский корпус и Николаевскую инженерную академию. Член Государственного совета. Инженер-генерал (1900). Профессор Петербургского технологического института, товарищ министра путей сообщения (1892—1900). Председатель ‘Верховной комиссии для всестороннего расследования обстоятельств, послуживших причиной несвоевременного и недостаточного пополнения запасов военного снаряжения’, образованной 25 июля 1915 г. Постановлением этой комиссии в 1916 г. было возбуждено уголовное преследование против бывшего военного министра Сухомлинова.

³⁵⁵ …об увольнении… обер-прокурора Св. Синода Самарина. — Самарин был назначен накануне созыва Государственной думы в июле 1915 г., в качестве уступки ‘общественному мнению’. Александра Федоровна и Распутин с самого начала отнеслись к этому назначению, резко отрицательно и в результате настояли на том, чтобы он был вскоре уволен.

³⁵⁶ …на праздновании совершеннолетия Бориса… — Борис III (1894—1943), болгарский царь (1918—1943), содействовал фашистскому перевороту в Болгарии в 1923 г., проводил прогерманскую внешнюю политику.

³⁵⁷ …меня встретил наш посланник Неклюдов… — Неклюдов Анатолий Васильевич (1856—1943), действительный статский советник. До Первой мировой войны русский посланник в Софии (1911—1913) и советник русского посольства в Париже. Камергер царского Двора в 1903—1916 гг., русский посланник в Стокгольме в 1914—1917 гг. В конце апреля 1917 г. посол Временного правительства в Мадриде. С августа 1917 г. в отставке. Умер в эмиграции.

³⁵⁸ …военный агент Романовский… — Романовский Георгий Дмитриевич (1877—1934), окончил Пажеский корпус и Николаевскую академию Генштаба. В годы Первой мировой войны генерал-квартирмейстер штаба 7-й армии. С 23 октября 1916 г. и.д. начальника штаба 11-й армии, с 9 мая 1917 г. начальник Главного управления Генерального штаба. С 22 сентября состоял в резерве чинов при штабе Петроградского военного округа. Генерал-лейтенант (1917). Участник Белого движения. После эмиграции жил в Югославии.

³⁵⁹ Мама пила на днях чай у Ники и Аликс. — Судя по дневнику Николая II, событие происходило 25 сентября 1915 г. В этот день император сделал следующую запись: ‘Утром до прогулки принял Граббе. В 11 час. Щербатова и в 12 час. Самарина и простился с обоими. Днем сделал хорошую прогулку в Баболове. Погода была тихая и солнечная. Покатался в байдарке и ел картошку и печеные яблоки с Алексеем у костра. Тетя Ми-хень пила чай. Принял Григоровича, адм. Русина и Сазонова. После обеда занимался’. (Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 549).

³⁶⁰ …мне пришлось беседовать с князем В.Волконским. — Волконский Владимир Михайлович (1868—1953), внук декабриста С.Г. Волконского. Состоял в должности егермейстера императорского Двора, действительный статский советник, депутат III и IV Государственных дум от Тамбовской губернии (фракция правых). С июля 1907 г. по 1913 г. — товарищ председателя Государственной думы. С июля 1915 г. по 3 января 1917 г. — товарищ министра внутренних дел, зав. Департаментом общих дел МВД. 3 января 1917 года вышел в отставку. Шацкий уездный предводитель дворянства, почетный гражданин г. Шацка. Товарищ председателя Особого комитета великой княжны Ольги Николаевны по оказанию помощи семьям лиц, призванных на войну. В эмиграции с 1919 г. Жил в Финляндии.

³⁶¹ … о роспуске Госуд. Думы. — Работа законодательных палат была прервана с 3 сентября 1915 г. в соответствии с императорским указом, датированным 30 августа. Указ назначал возобновление их занятий на срок ‘не позднее ноября 1915 г., в зависимости от чрезвычайных обстоятельств’. (См.: Собрание узаконений и распоряжений правительства. 1915 г. Отд. I. No 245. Ст. 1848).

³⁶² …на его место назначается Белецкий… — Белецкий Степан Петрович (1873—1918), один из организаторов политического сыска, тайный советник (1914) и сенатор (1914). По окончании университета поступил в канцелярию Киевского генерал-губернатора, после чего перешел правителем канцелярии к Ковенскому губернатору А.П. Роговичу По рекомендации П.А. Столыпина, бывшего тогда ковенским губернским предводителем дворянства, Белецкий получил место в канцелярии Виленского генерал-губернатора. После назначения Столыпина министром внутренних дел Белецкий стал вице-губернатором в Самаре. Затем вице-директор Департамента полиции (1909—1911), исполняющий должность директора Департамента полиции (февраль 1912—1913), товарищ министра, министр внутренних дел (сентябрь 1915 — февраль 1916). Активно разрабатывал систему политического сыска. На него была возложена охрана жизни Г.Е. Распутина, а также наблюдение за ним как в столице, так и в деревне. До Белецкого наблюдение за Распутиным вел П.Г. Курлов. Однако Белецкий оказался скандально замешан в распутинские дела и был отстранен. Был назначен Иркутским генерал-губернатором, причем ему были ассигнованы большие суммы на проектируемые им преобразования в Сибири. Еще до своего отъезда он выступил в печати против министра внутренних дел А.Н. Хвостова, обвинив его в организации покушения на Распутина. После Февральской революции был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Расстрелян в 1918 г. по постановлению ВЧК о проведении ‘красного террора’.

³⁶³ …когда им приказывают, как Катенин… — Катенин Александр Андреевич (1875—1937), статский советник, состоял в звании камергера, член совета Государственного Дворянского земельного банка, в 1915 г. начальник Главного управления по делам печати. Скончался 18 июня 1937 г. в Берлине.

³⁶⁴ …m-me Нарышкина… — Нарышкина Елизавета Алексеевна (1838—1928), урожденная княжна Куракина, обер-гофмейстерина императрицы Александры Федоровны, статс-дама императриц, кавалер-дама, вдова князя Анатолия Дмитриевича Нарышкина. Княгиня являлась председателем Петроградского дамского благотворительного тюремного комитета, Убежища имени принца Ольденбургского для женщин, отбывавших наказание в петербургских местах заключения, Общества попечения о семьях ссыльно-каторжан и приюта для арестантских детей. Разделяла с царской семьей режим заключения в Александровском дворце в Царском Селе. По болезни осталась в Петрограде и поддерживала переписку с царской семьей. Ее дневник публиковался за границей. (См.: Последние новости. Париж, 1936. 10 мая. No 5527). Скончалась на 90-м году жизни в Русском доме Сент-Женевьев-де Буа (Франция).

³⁶⁵ …такой разговор был. — Это вполне соответствовало взгляду Александры Федоровны. По поводу ‘величания’ без согласия Синода Иоанна Максимовича и разыгравшегося, в связи с этим, инцидента, императрица писала Николаю II: ‘Как преступны слова Самарина насчет величанья, что ты не имеешь права разрешать такой вещи, — на что В<арнава> благоразумно ответил, что ты главный покровитель церкви. Когда Петр Великий, по собственному почину, приказал величание, — это было немедленно исполнено’. (‘Переписка Николая и Александры Романовых. 1914—1915 гг.’. Т. 3. М. — Л., 1923. С. 325.)

³⁶⁶ Митя (Д.А. Бенкендорф)… — Бенкендорф Дмитрий Александрович (1845—1919), граф, действительный статский советник, действительный член Академии художеств и председатель Общества русских акварелистов (с 1910), член совета ‘Русского банка’ (для внешней торговли), член правления Владикавказской железной дороги.

³⁶⁷ …заехал к тете Елизавете…— Елизавета Маврикиевна (1865—1927), великая княгиня, урожденная принцесса Элизабета-Августа Саксен-Альтенбургская, герцогиня Саксонская. С 15 апреля 1884 г. — жена великого князя Константина Константиновича, в православие не перешла. В 1918 г. вместе с внуками покинула Россию. В эмиграции проживала в Швеции и Бельгии. Скончалась в Германии и была похоронена в Альтенбурге.

³⁶⁸ …после смерти дяди… — Имеется ввиду Константин Константинович (1858—1915), великий князь, внук императора Николая I, двоюродный дядя императора Николая II. Участник русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Георгиевский кавалер. Генерал-адъютант (1901), генерал от инфантерии (1907), генерал-инспектор военно-учебных заведений (1910). Почетный президент Академии наук (1889), литератор (поэт К.Р). Великий князь и его супруга великая княгиня Елизавета Маврикиевна в годы войны открыли в г. Павловске 4 лазарета на 150 кроватей, склад вещей, детские ясли. Все их старшие сыновья с первых дней войны находились на фронте, а Олег погиб как герой.

³⁶⁹ …Иоанчик… — Иоанн Константинович (1886—1918), князь императорской крови, старший сын великого князя Константина Константиновича и великой княгини Елизаветы Маврикиевны, правнук императора Николая 1. Женат был с 1911 г. на княгине Елене Петровне (1884—1962), урожденной принцессе Сербской, дочери сербского короля Петра I. От брака имел 2 детей. Флигель-адъютант, штабс-ротмистр лейб-гвардии Конного полка. Находился на фронте, затем при Ставке верховного главнокомандующего. После Февральской революции по распоряжению Временного правительства находился в отставке. Большевиками в начале 1918 г. был выслан в ссылку на Урал. Убит тайно чекистами в ночь с 17 на 18 июля 1918 г. под Алапаевском на Урале. Похоронен был белогвардейцами при Свято-Серафимовском храме в Пекине.

³⁷⁰ …Гаврилушка. — Гавриил Константинович (1887—1955), князь императорской крови, второй сын великого князя Константина Константиновича и великой княгини Елизаветы Маврикиевны, правнук императора Николая I. Окончил Николаевское кавалерийское училище (1907) и Императорский Александровский лицей (1913), служил в Гвардейской кавалерийской дивизии, затем указом императора был назначен корнетом в лейб-гвардии Гусарский Его Величества полк. Во время Первой мировой войны получил несколько наград за храбрость. Кавалер Георгиевского оружия (1914). Был зачислен в свиту императора с оставлением в списках лейб-гвардии Гусарского полка. Поступил на подготовительные курсы Николаевской академии Генштаба (1916). Последнее воинское звание — полковник. Временным правительством отправлен в отставку в апреле 1917 г., как представитель династии Романовых и вел частную жизнь. С 9 апреля 1917 г. был женат на балерине Антонине Рафаиловне Нестеровской (1890—1950), с которой тайно обручился в 1912 г. После Октябрьской революции с 15 августа 1918 г. находился в Доме предварительного заключения, вместе с 4 великими князями. Только благодаря вмешательству писателя Максима Горького был освобожден по состоянию здоровья и переведен в лечебницу Герзони. Некоторое время жил на квартире писателя, получил разрешение и 11 ноября 1918 г. выехал на лечение в Финляндию. Эмигрировал вместе с супругой. В 1939 г. великим князем Владимиром Кирилловичем он был возведен в великокняжеское достоинство. Скончался 28 февраля 1955 г. в Париже. Похоронен был на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа. Автор мемуаров: ‘В Мраморном дворце. Из хроники нашей семьи’. (СПб., 1993).

³⁷¹ …измайловцы балуют Костю.— Константин Константинович (1890—1918), князь императорской крови, сын великого князя Константина Константиновича и великой княгини Елизаветы Маврикиевны, правнук императора Николая I. Крестник императора Александра III и великой княгини Александры Георгиевны. Был зачислен в Нижегородский кадетский корпус. Поступил в Пажеский корпус (в специальные классы). В 1910 г. был произведен в офицеры и вышел в лейб-гвардии Измайловский полк. Флигель-адъютант. Был зачислен в списки лейб-гвардии 4-го Стрелкового императорской фамилии полка (1910). В годы Первой мировой войны — штабс-капитан лейб-гвардии Измайловского полка. Во время боя в Восточной Пруссии спас полковое знамя и был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени. В начале 1918 г. был выслан большевиками из Петрограда в ссылку. Убит чекистами в ночь с 17 на 18 июля 1918 г. под Алапаевском на Урале. Позднее был перезахоронен белогвар-днйцами при Свято-Серафимовском храме в Пекине.

³⁷² …вернуть Надежде Петровне… — Надежда Петровна (1898—1988), княжна императорской крови, вторая дочь великого князя Петра Николаевича и великой княгини Милицы Николаевны, правнучка императора Николая I. Невеста князя Олега Константиновича, который в 1914 г. погиб на фронте. В годы Первой мировой войны служила сестрой милосердия в лазарете при Киево-Покровском женском монастыре, основанном в конце XIX в. ее бабушкой великой княгиней Александрой Петровной (в монашестве Анастасией). После Февральской революции со всеми опальными родственниками проживала в Крыму в своем имении, под контролем комиссара Временного правительства. 10 апреля 1917 г. вышла замуж в Крыму за князя Николая Владимировича Орлова и через год родила дочь Ирину (1918—1988), позднее родилась дочь Ксения (1921—1963). В 1940 г. брак распался. В эмиграции жила во Франции.

³⁷³ …Ольга… — Ольга Константиновна (1851—1926), королева Греции, урожденная великая княжна, внучка императора Николая I. Старшая дочь великого князя Константина Николаевича и великой княгини Александры Иосифовны. Двоюродная тетя императора Николая II. С 1867 г. была замужем за греческим королем Георгом I Глюксбургом, братом императрицы Марии Федоровны. От брака были дети: Константин (1868—1923), Георг (1869—1957), Александра (1870 — 1891), Николай (1872—1938), Мари (1876—1940), Андрей (1882—1944) и Христофор (1888—1940). С 1913 г. вдова. Занималась благотворительностью. Во время Первой мировой войны на свои средства устроила и опекала лазарет в Павловске.

³⁷⁴ С Митей… — Дмитрий Константинович (1860 — 1919), великий князь, внук императора Николая I, третий сын великого князя Константина Николаевича (1827—1892) и великой княгини Александры Иосифовны (1830-1911), двоюродный брат императора Александра III и двоюродный дядя императора Николая II. Был шефом 16-го гренадерского Мингрельского своего имени полка. В службу вступил 10 августа 1876 г. Командовал эскадроном. Флигель-адъютант (1880). В чине полковника был назначен командующим лейб-гвардии Конно-Гренадерским полком (1892—1903). Генерал-майор (1896), зачислен в свиту императора (1898). Генерал-лейтенант и генерал-адъютант (1904), генерал от кавалерии по Гвардейской кавалерии. В 1897—1905 г.г. главноуправляющий Государственного коннозаводства. Почетный член императорского Географического общества. Семьи не имел. В начале 1918 г. был выслан большевиками из Петрограда в Вологду. Вместе с ним в ссылку поехала княгиня Татьяна Константиновна вместе со своими малолетними детьми: князем Теймуразом и княжной Наталией Багратион-Мухранскими. Летом был арестован и доставлен в Дом предварительного заключения в Петроград. Расстрелян в Петропавловской крепости в январе 1919 г.

³⁷⁵ …в продажу поступила книга под названием ‘Князь Олег’. — Имеется в виду публикация небольшого сборника, посвященного князю императорской крови Олегу Константиновичу и его героической гибели на фронте в первые дни мировой войны (Князь Олег. Пг., 1915).

³⁷⁶ …назначении великого князя Михаила Александровича… — Михаил Александрович (1878—1918), великий князь, младший сын императора Александра III, брат Николая II. В 1899—1904 гг. — цесаревич, наследник престола. Окончил Михайловское артиллерийское училище (1901). В 1898 г. был произведен в корнеты лейб-гвардии Кирасирского Ее Величества полка, где нес строевую службу и командовал эскадроном. В 1898—1911 гг. служил в гвардии. С 1908 г. командовал 17-м гусарским Черниговским полком в г. Орле. Генерал-майор (1914), генерал-лейтенант (2 июля 1916), генерал-адъютант (1914), член Государственного совета (1901). Против воли императора 15 октября 1912 г. заключил в Вене морганатический брак с Н.С. Вульферт (урожденая Шереметевская, в первом браке за СИ. Мамонтовым, во втором — за В.В. Вульфертом), которой позднее в 1916 г. был дарован титул графини Брасовой (1880 — 1952). От первого брака имела дочь Наталью, от брака с великим князем сына Георгия Михайловича Брасова (1910—1931), который унаследовал фамилию и титул матери. Некоторое время Михаил Александрович вынужден был с семьей проживать за границей, так как Николай II запретил ему въезд в Россию, уволил с занимаемых должностей и подписал указ о передаче в опеку его имущества. Благодаря вмешательству матери, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, братья помирились. С началом Первой мировой войны ему дозволено было вернуться в Россию и восстановили в правах. Командовал на фронте в Галиции Кавказской конной (‘дикой’) туземной дивизией, позднее 2-м кавалерийским корпусом (4 февраля 1916-19 января 1917). Награжден был за бои 14 — 15 января 1915 г. и проявленную храбрость на фронте орденом Св. Георгия 4-й ст. (5 марта 1915). Позднее 19 января 1917 г. был назначен генерал-инспектором кавалерии. В дни Февральской революции (с 27 февраля) по вызову председателя Государственной думы М.В. Родзянко находился в Петрограде на квартире своих друзей князей Путятиных. 3 марта 1917 г. отказался принять российский престол до решения Учредительного собрания. После Февральской революции в числе других членов императорской фамилии 31 марта 1917 г. уволен от службы. Подвергался аресту Временного правительства в дни корниловского мятежа, а также во время Октябрьской революции. Проживал в Гатчине, как частное лицо, не принимая участия в политике. В конце 1917 г. ходатайствовал перед Совнаркомом о сложении титула и принятия фамилии своей жены, т.е. гражданина Брасова. Эта просьба так и не была исполнена. По постановлению Совнаркома в марте 1918 г. был выслан в ссылку в Пермь. В ночь с 12 на 13 июня 1918 г. он был похищен чекистами вместе со своим секретарем англичанином Н.Н. Джонсоном и вместе с ним тайно убит под Пермью. В советской печати было сообщено о побеге великого князя.

³⁷⁷ …документы по Красноставской операции… — Под ‘Красноставской операцией’ имеются в виду бои 3-й армии с 6 по 17 июля 1915 г., закончившиеся отходом в направлении Бреста. Командир Гвардейского корпуса, входившего в состав 3-й армии, генерал-адъютант В.М. Безобразов был против отхода гвардии с красноставских позиций, в то время как командующий армией генерал Л.В. Леш настаивал на отходе. В результате, гвардия жестоко пострадала, а Безобразов, по требованию главнокомандующего фронтом генерала М.В. Алексеева, был отстранен от командования корпусом.

³⁷⁸ …возможно ли, будет назначить великого князя Павла Александровича командиром 1-го гв. корпуса. — После возвращения великого князя Павла Александровича из Франции в Россию (см. комент. 351), он 29 июня 1915 г. был назначен шефом лейб-гвардии Гродненского гусарского полка и находился в Ставке верховного главнокомандующего. Его просьбы о переводе в действующую армию были удовлетворены, и 27 мая 1916 г. он был назначен командиром 1-го гвардейского корпуса.

³⁷⁹ О назначении в. кн. Михаила Александровича командиром одного из гв. корпусов и ничего не слыхал. — С началом мировой войны великий князь Михаил Александрович получил разрешение поступить в действующую армию. Он в звании генерал-майора принимал непосредственное участие в формировании, а затем был назначен командующим Кавказской туземной (т.н. ‘дикой’) конной дивизией (август 1914-4 февраля 1916). Дивизия комплектовалась выходцами с Северного Кавказа, причем офицерские должности занимали преимущественно представители аристократических семей и кадровые офицеры из гвардии. В состав дивизии входило шесть полков, национальные по составу: Кабардинский, Дагестанский, Чеченский, Татарский, Черкесский и Ингушский. В декабре 1914 г. ‘дикая’ дивизия находилась уже в Карпатах. В ночь на 17 декабря состоялось ее боевое крещение. В 1916 г. он получил повышение по службе и принял командование 2-м кавалерийским корпусом (см. комент. 376).

³⁸⁰ …за подписью графа Фредерикса. — Фредерикс Владимир Борисович (1838— 1927), барон, графе 1913 г. Член Государственного совета (с 1905), генерал от кавалерии (1900). Флигель-адъютант (1871), генерал-адъютант (1896). С 1893 по 1897 гг. — помощник министра, затем до Февральской революции министр императорского Двора и уделов, один из ближайших сановников Николая II. Главноначальствующий над кабинетом, командующий императорской главной квартирой (1898—1917). Канцлер российских императорских и царских орденов. 28 марта 1917 г. получил отставку. В дни Февральской революции был арестован Временным правительством. С 1921 г. в эмиграции. Проживал и умер в своем имении Монрепо на Карельском перешейке в Финляндии.

³⁸¹ …наследником цесаревичем… — Алексей Николаевич (1904—1918), великий князь, наследник-цесаревич, сын императора Николая II и императрицы Александры Федоровны. Крестными были императрица Мария Федоровна и великий князь Алексей Александрович. Страдал гемофилией (несвертываемость крови, болезнь передавалась по наследству по материнской линии). В годы Первой мировой войны часто находился вместе с Николаем II в Ставке верховного главнокомандования в Могилеве. Цесаревич состоял в чине ефрейтора, за пребывание вместе с отцом в прифронтовой полосе отмечен в 1915 г. Георгиевской медалью. Являлся шефом ряда гвардейских полков, в том числе лейб-гвардии КонноТренадерского полка. Находясь с родителями в Тобольской ссылке, поддерживал переписку со школьным учителем П.В. Петровым, А.А. Вырубовой и др. Расстрелян со всей семьей в Ипатьевском доме в Екатеринбурге в ночь с 16 на 17 июля 1918 г. в возрасте 13 лет. Труп цесаревича был сожжен чекистами на костре. После его смерти известно несколько случаев объявления самозванцев, претендовавших на имя наследника российского престола. Последний дневник цесаревича Алексея, содержавший записи с 11/24 марта до 9 ноября 1917 г., был найден белогвардейцами и позднее оказался вывезенным в США.

³⁸² …августейшими дочерьми. — Имеются в виду царские дочери: Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия Николаевны.

³⁸³ …Ф. Юсупова… — Юсупов Феликс Феликсович (младший, 1887—1967), князь, граф Сумароков-Эльстон, племянник председателя IV Государственной думы М.В. Родзянко. С 1914 г. женат на княжне императорской крови Ирине Александровне (1895—1970), племяннице Николая II. Как один из организаторов убийства Г.Е. Распутина был подвергнут домашнему аресту и выслан в свое имение Ракитное Курской губернии, где пробыл до Февральской революции под надзором полиции. Некоторое время с семьей проживал в Крыму. В эмиграции во Франции написал воспоминания ‘Перед изгнанием. 1887—1919 гг.’ (Париж, 1952), ‘В изгнании’ (Париж, 1956).

³⁸⁴ …Пуришкевича… — Пуришкевич Владимир Митрофанович (1870 — 1920), выпускник историко-филологического факультета Новороссийского университета. Один из лидеров ‘Союза русского народа’ и ‘Союза Михаила Архангела’. Депутат Государственный думы III и IV созывов от Бессарабской губернии, фракция правых. В годы Первой мировой войны работал на фронте в качестве уполномоченного Красного Креста, организовал собственный санитарный отряд и отдельный санитарный поезд. Один из участников убийства Григория Распутина. После Февральской революции выступал за восстановление монархии. В октябре 1917 г. был арестован как организатор монархического заговора (14 человек) в Петрограде. От большевиков обвинение возглавлял Д.З. Мануильский. Приговорен в январе 1918 г. к 4 годам принудительных работ. Амнистирован 1 мая 1918 г. Уехал на юг, издавал в Ростове-на-Дону газету ‘Благовест’, сотрудничал с Белым движением. Умер от сыпного тифа в Новороссийске. В 1918 г. в Киеве был опубликован его дневник, который затем был переиздан с дополнениями в Риге в 1924 г. Репринт этого издания см.: Пуришкевич В.М. Дневник. ‘Как я убил Распутина’. (М., 1990).

³⁸⁵ …Андрея…— Андрей Александрович (1897—1981), князь императорской крови, старший сын великого князя Александра Михайловича и великой княгини Ксении Александровны. Правнук императора Николая I и внук императора Александра III. Племянник императора Николая II. После Февральской революции вместе с родителями проживал в имении Ай-Тодор в Крыму. Летом 1918 г. они подверглись домашнему аресту и были доставлены в имение великого князя Петра Николаевича Дюльбер. После занятия Крыма немцами вернулись в свое имение Ай-Тодор, которое позднее охранял конвой белых офицеров. Вместе с семьей еще до общей эвакуации выехали из Крыма во Францию.

³⁸⁶ …и Федора Александровичей. — Федор Александрович (1898—1968), князь императорской крови, второй сын великого князя Александра Михайловича и великой княгини Ксении Александровны. Архитектор. После Февральской революции находился с родителями в имении Ай-Тодор в Крыму. Только благодаря случаю, они остались живы. Весной 1919 г. на английском броненосце ‘Малборо’ покинули Россию. Жил вместе с матерью и братьями в Лондоне. Некоторое время проживал у своей сестры княгини Ирины Александровны Юсуповой во Франции.

³⁸⁷ … прокурор судебной палаты Зав адский… — Завадский Сергей Владиславович (1871—1935), юрист, литератор, общественный деятель. Тайный советник. С 1908 г. товарищ обер-прокурора Судебного департамента Сената, с 1909 г. начальник Кассационного департамента. Прокурор Петроградской судебной палаты, товарищ председателя ЧСК (19 марта — 16 мая 1917). В 1918 г. державный секретарь в правительстве гетмана П.П. Скоропадского на Украине, эмигрант. Автор воспоминаний ‘На великом изломе’. (Архив русской революции. Т. 8, 11. Берлин, 1923).

³⁸⁸ …судебный следователь по особо важным делам Середа… — Середа Виктор Николаевич (1877—1920), действительный статский советник, ученый-правовед. С 1898 г. служил по судебному ведомству. С 1911 г. исполнял должность судебного следователя по важнейшим делам С.-Петербургского (Петроградского) окружного суда, участвовал в расследовании обстоятельств убийства Григория Распутина. После революции в одной из орган изаций Наркомпроса РСФСР занимался библиотечным делом.

³⁸⁹ …петроградский градоначальник генерал-майор Балк… — Балк Александр Павлович (1866—1957), окончил 1-й кадетский корпус и 1-е Павловское военное училище. Помощник варшавского обер-полицмейстера (1903—1915). Генерал-майор (1912). После эвакуации из Варшавы исполнял должность московского полицмейстера. С 10 ноября 1916 г. по 27 февраля 1917 г. был петроградским градоначальником. В феврале 1917 г. был арестован Временным правительством, находился в Петропавловской крепости, подвергался допросам ЧСК, освобожден в июне 1917 г. После освобождения переехал в Новочеркасск, а затем эмигрировал в Югославию.

³⁹⁰ …начальник охранного отделения генерал-майор Глобачев… — Глобачев Константин Иванович (1870 — 1941), окончил Полоцкий кадетский корпус, 1-е военное Павловское училище и 2 кл. Николаевской академии Генерального штаба. С 1 февраля 1914 г. начальник Севастопольского жандармского управления. Генерал-майор Отдельного корпуса жандармов (1916), начальник Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в г. Петрограде (11 февраля 1915-27 февраля 1917). В дни Февральской революции был арестован и подвергался допросам ЧСК. Скончался 1 декабря 1941 г. в Нью-Йорке (США).

³⁹¹ …полицмейстер 4 отделения генерал-майор В. Ф. Галле. — Галле Владислав Францевич (1870 — ?), окончил Санкт-Петербургскую военную гимназию, Елисаветградское кавалерийское училище и офицерскую кавалерийскую школу. С 1888 г. служил по ведомству внутренних дел, сначала помощником пристава, затем исполнял должность пристава столичной полиции. Генерал-майор (1912). Перед Февральской революцией — заведующий петроградской конно-полицейской стражей и полицмейстер IV отделения Петрограда. Арестовывался Временным правительством.

³⁹² …министру внутренних дел А.Д. Протопопову… — Протопопов Александр Дмитриевич (1866—1918), действительный статский советник, Симбирский губернский предводитель дворянства, депутат III и IV Государственных дум от Симбирской губернии (фракция земцев-октябристов), товарищ председателя IV Государственной думы (с 1914). Член ‘Прогрессивного блока’. Член партии октябристов. В сентябре 1916 г. был назначен управляющим Министерством внутренних дел и Главным начальником Отдельного корпуса жандармов, а затем министром внутренних дел (20 декабря 1916 — 28 февраля 1917). Являлся основателем и редактором монархической газеты ‘Русская воля’ (декабрь 1916 — октябрь 1917). Состоял в близких отношениях с Распутиным, за что резко осуждался своими сторонниками по партии и некоторыми кругами светского общества. В дни Февральской революции, после попытки подавления народных выступлений был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Позднее расстрелян по приговору ВЧК.

³⁹³ …председателю Совета Министров А.Ф. Трепову. — Трепов Александр Федорович (1862—1928), младший сын бывшего Санкт-Петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова, в которого в 1878 г. стреляла Вера Засулич. Окончил Пажеский корпус. Егермейстер, товарищ статс-секретаря, сенатор 1-го департамента, а затем общего собрания Сената (с 1906). Член Государственного совета (1914—1917), член Особого совещания по обороне (с 1915). Министр путей сообщения (с октября 1915), председатель Совета министров (10 ноября — 27 декабря 1916). Боролся с влиянием Распутина при императорском Дворе. 27 декабря 1916 г. уволен в отставку по настоянию императрицы Александры Федоровны. После революции в эмиграции. С 1921 г. — член Высшего монархического совета в Париже. Скончался в Ницце.

³⁹⁴ …епископ Исидор Тобольский… — Колоколов Петр (1866—1918), окончил Санкт-Петербургскую духовную академию, с 1888 г. — в монашестве. В 1902 г. епископ Новгород-Северский, викарий Черниговский. В 1916 г. управляющий на правах настоятеля Тюменским Свято-Троицким монастырем, в декабре отпевал убитого Т.Е. Распутина в Царском Селе. Имел в Синоде и в духовных кругах неблагоприятную репутацию.

³⁹⁵ …министру юстиции Макарову. — Макаров Александр Александрович (1857—1919), сенатор, член Государственного совета. Министр внутренних дел и шеф Корпуса жандармов (1911—1912), председатель Особого присутствия для предварительного рассмотрения жалоб на определения Сената (1916—1917). Министр юстиции (7 июля — 19 декабря 1916). После Февральской и Октябрьской революций находился в заключении. Расстрелян большевиками.

³⁹⁶ …генерал-адъютант Максимович… — Максимович Константин Клав-диевич (1849—1919), окончил Пажеский корпус и Николаевскую академию Генштаба. Генерал от кавалерии (1906), генерал-адъютант (1904). Генерал-губернатор Варшавы с февраля по август 1905 г., командующий войсками Варшавского военного округа (1905—1908). Помощник командующего императорской главной конторой (с 18 декабря 1915), член Особого комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования (1917).

³⁹⁷ …его заместил Н. А. Добровольский… — Добровольский Николай Александрович (1854—1918), окончил Петербургский университет. В 1897-1900 гг. вице-губернатор, с 1900 г. губернатор Гродно. Тайный советник, сенатор (1906). Министр юстиции (20 декабря 1916 — 27 февраля 1917). Арестован в феврале 1917 г. Временным правительством по обвинению во взятничестве, но в ходе следствия обвинение с него было снято. Убит большевиками в Пятигорске.

³⁹⁸ … в квартире г-жи Вырубовой… — Вырубова (Танеева) Анна Александровна (1884—1964), дочь А.С.Танеева, обер-гофмейстера и главноуправляющего Собственной его императорского величества канцелярией. Близкий друг царской семьи, с 1904 г. фрейлина императрицы Александры Федоровны, в 1907 г. вышла замуж за старшего лейтенанта А.В. Вырубова, но брак оказался недолговечным (1,5 года). Официальный развод состоялся только в 1917 году. 2 января 1915 г. пострадала от катастрофы на царскосельской железной дороге. Врачи считали ее положение безнадежным. Только благодаря вмешательству Г.Е. Распутина она выжила, но осталась инвалидом (ей ампутировали часть ступни) и долгое время передвигалась на костылях. В дни Февральской революции тяжело больная корью находилась в Александровском дворце Царского Села. 21 марта 1917 г. по доносу была арестована и заключена в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, где находилась на грани гибели. Она обвинялась в принадлежности к ‘темным силам’ и шпионажу в пользу Германии. В конце июля 1917 г. она была освобождена постановлением Чрезвычайной Следственной Комиссии (ЧСК) из-за отсутствия состава преступления. По решению Временного правительства как контрреволюционерка была приговорена к высылке из России, но на границе была арестована и попала в Свеаборгскую крепость. По ходатайству родственников перед представителем Петросовета Л.Д. Троцким была 27 сентября освобождена. Находясь на свободе, установила связь с царской семьей и оказывала ей посильную помощь. Однако надежды на освобождение Романовых так и не оправдались. В 1919 г. ей грозил очередной арест, но по счастливой случайности ей удалось скрыться с помощью друзей. В декабре 1920 г. Анна Вырубова вместе со своей матерью бежала из Петрограда по льду Финского залива за границу. Позднее приняла монашество с именем Мария. Проживала и умерла в Гельсингфорсе (Финляндия). Похоронена была в Хельсинки на православном кладбище. Автор воспоминаний ‘Страницы из моей жизни’. (Париж, 1922).

³⁹⁹ …И.Ф. Манасевич-Мануйлов. — Манасевич-Мануйлов Иван Федорович (1869—1918). В течение ряда лет— агент Департамента полиции за границей. Во время войны с Японией в 1904 г. добыл японский дипломатический шифр, выкрал чертежи секретных английских орудий, затем дипломатические шифры посольств США, Болгарии, Аргентины и Румынии. Был причислен к Министерству внутренних дел и прикомандирован в январе 1916 г. к председателю Совета министров Б.В. Штюр-меру Секретарь председателя правительства, стал близок к Г.Распутину. В августе 1916 г. был арестован за вымогательство взятки у директора Московского соединенного банка И.С. Хвостова (племянника АН. Хво-стова). Дело Манасевича-Мануйлова было назначено к слушанию в Петербургском окружном суде в декабре 1916 г. Однако по повелению Николая II слушание было отложено, а министр юстиции А.А. Макаров был уволен. Его преемник Н.А Добровольский убедил Николая II согласиться на слушание дела. В феврале 1917 г. И.Ф. Манасевич-Мануйлов был признан виновным в мошенничестве, лишен всех прав и приговорен к заключению на полтора года в арестантском отделении. Освобожден после Февральской революции. Сотрудник ‘Общего дела’ (1917). По постановлению Временного правительства летом 1917 года подлежал высылке из России, но был задержан и оказался в тюрьме. После освобождения, при попытке в 1918 г. нелегального перехода финской границы был арестован и расстрелян по постановлению ВЧК.

⁴⁰⁰ …Правительствующему Сенату. — Правительствующий Сенат — с 1711г. высший орган по делам законодательства и государственного управления Российской империи, с начала XIX в. высший орган суда и надзора, с 1864 по 1917 г. высшая судебная кассационная инстанция.

⁴⁰¹ Сандро был в Царском Селе, неровно ничего не добился. Ни освобождения Феликса, ни Дмитрия, хотя высказал все, что мы решили вчера. — Подробное описание этих событий имеется в мемуарах великого князя Александра Михайловича (Вел. кн. Александр Михайлович. Воспоминания. М., 1999).

⁴⁰² …Илиодора. — Илиодор (в миру Труфанов Сергей Михайлович, 1880 — 1952), иеромонах, из донских казаков, потомственный почетный гражданин Области Войска Донского. Монашество принял в 1903 г., окончил Петербургскую Духовную академию (1905) и был определен в Поча-евскую лавру. Известность получил своими выступлениями в защиту царя и православия, после чего был вызван в Петербург и представлен Николаю П. Фанатичный и зажигательный проповедник, враг Столыпина. Одно время пользовался покровительством Г.Распутина, с которым впервые встретился в 1909 г., но поссорился с ним и в 1912 г. за открытое выступление против него попал в немилость. После неудавшегося покушения на Распутина 29 июня 1914 г. эмигрировал в Норвегию, где написал рукопись против ‘старца’, которую пытались выкрасть. В 1915 г. в США издал книгу ‘Святой черт. Записки о Распутине’, которая неоднократно тиражировалась в России после Февральской революции. Сочувственно отнесся к октябрьскому перевороту, создавал в Царицыне ‘мистическую коммуну’ и объявил себя ‘русским папой’. В 1922 г. выслан из РСФСР за границу. Умер в эмиграции в США.

⁴⁰³ Около 10 ч. вечера, когда Я уже засыпал, ко мне по телефону звонил Гавриил и сообщил, что в 2 ч. утра Дмитрия высылают в Персию… — Князь императорской крови Гавриил Константинович оставил подробное описание обстоятельств высылки великого князя Дмитрия Павловича в своих мемуарах (Вел. кн. Гавриил Константинович. В Мраморном дворце: Из хроники нашей семьи. СПб., 1993).

⁴⁰⁴ …отряд генерала Баратова. — Баратов Николай Николаевич (1865-1932), окончил 2-е Константиновское военное, Николаевское инженерное училища (1884) и Николаевскую академию Генштаба (1891). В Первую мировую войну командовал 1-й Кавказской казачьей дивизией, с октября 1915 г. — командующий 1-м Кавказским (экспедиционным) отдельным кавалерийским корпусом. Генерал от кавалерии (1917). Участник Белого движения на юге России. С 1920 г. в эмиграции. Умер 22 марта 1932 г. в Париже.

⁴⁰⁵ …в сопровождении генерала Лайминга… — Лайминг Георгий Михайлович (1865—1958), генерал-лейтенант, числился по армейской пехоте, генерал для поручений при Главном управлении военных учебных заведений, исполняющий обязанности управляющего делами и попечитель при великом князе Дмитрии Павловиче. По распоряжению императора должен был сопровождать великого князя Дмитрия Павловича в Персию. Великий князь просил близких устроить отъезд Лайминга в Россию для ведения его дел. Участник Белого движения на юге России. В эмиграции во Франции и США.

⁴⁰⁶ …флигель-адъютанта графа Кутайсова… — Кутайсов Константин Павлович (1876—1918), полковник (1912) лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка. Флигель-адъютант (1915). Командир лейб-гвардии 4-й батареи, затем 3-го дивизиона лейб-гвардии Конной артиллерии (12 июня 1916 г.). После убийства Г.Е. Распутина сопровождал великого князя Дмитрия Павловича в ссылку в действующую армию на Персидский фронт. Генерал-майор (1917). Скончался 4 апреля 1918 г.

⁴⁰⁷ …и Мари. — Мария Павловна (младшая, 1890 — 1958), великая княгиня, дочь великого князя Павла Александровича и великой княгини Александры Георгиевны. После смерти матери она и ее брат великий князь Дмитрий Павлович воспитывались в семье великого князя Сергея Александровича и великой княгини Елизаветы Федоровны. С 1908 г. в браке с наследником шведского престола герцогом Вильгельмом Зюдерманландским (второй сын короля Густава V), с которым развелась в марте 1914 г. Вынужденная оставить бывшему мужу сына Леннарта, она вернулась в Россию. Во время Первой мировой войны работала сестрой милосердия на фронте, сначала в Восточной Пруссии, а затем — в Пскове. В сентябре 1917 г. вышла замуж за князя СМ. Путятина (1893—1966). После революции она выехала за границу, принимала активное участие в жизни императорской семьи Романовых — посещала благотворительные вечера и дома для русских инвалидов в Болгарии, Сербии, Румынии и др.

⁴⁰⁸ В 2 ¹/₂ часа у мама были Родзянко, Кирилл и я.— Детальное описание этой встречи имеется в воспоминаниях председателя Государственной думы М.В. Родзянко (Родзянко М.В. Крушение империи. Харьков, 1990. С. 201—202). Однако, следует заметить, что это описание значительно отличается от тех фактов, которые упоминаются в дневниковых записях великого князя Андрея Владимировича. Скорее всего, это можно объяснить политическими мотивами, которыми руководствовался позднее М.В. Родзянко при написании своих мемуаров в эмиграции.

⁴⁰⁹ …у меня был от. Дернов… — Дернов Александр Александрович (1857 — ?), настоятель при Петропавловском соборе, протоиерей, заведующий Придворным духовенством (1915—1917), протопресвитер соборов императорского Зимнего дворца и Московского Благовещенского. Религиозный писатель.

⁴¹⁰ …митрополита Питирима… — Питирим (в миру Окнов Павел Васильевич, 1858—1919), выпускник Киевской Духовной академии, в 1883 г. принял монашество. С 1887 по 1891 год в сане архимандрита трудился на педагогическом поприще. В 1894—1914 гг. занимал различные архиерейские кафедры. Архиепископ (с 1909), экзарх Грузии (1914—1915), митрополит Петроградский и Ладожский (с 1915). В марте 1917 г. постановлением Синода уволен на покой вместе с рядом архиереев (митрополит Московский Макарий, архиепископ Тобольский Варнава и архиепископ Сарапульский Амвросий). Находился на территориях, занятых Вооруженными силами Юга России. Скончался в Новочеркасске.

⁴¹¹ Вчера ночью была арестована домашним арестом Марианна Дерфельден… — Дерфельден фон Марианна Эриковна (Бабака, 1890 — ?), урожденная Пистолькорс, по первому браку Дурново, дочь княгини Ольги Валериановны Палей от первого брака, сводная сестра великого князя Дмитрия Павловича, была замужем за Х.И. фон Дерфельденом, чиновником канцелярии Министерства императорского Двора и уделов, с 1920 г. замужем за графом Н.К. Зарнекау.

Марианна Дерфельден была подвергнута домашнему аресту за то, что, несмотря на запрещающий приказ императора, явилась на вокзал провожать своего сводного брата в ссылку на Персидский фронт.

⁴¹² …Трепова Всемилостивейшее увольняем… — А.Ф. Трепов был уволен по настоянию императрицы Александры Федоровны в связи с тем, что он требовал отставки министра внутренних дел Протопопова.

⁴¹³ Члену Государственного Совета, сенатору, действительному тайному советнику князю Голицыну… — Голицын Николай Дмитриевич (1850 — 1925), последовательно занимал с 1885 по 1903 г. посты Архангельского, Калужского и Тверского губернаторов, сенатор (1903), член Государственного совета (1915), председатель Комиссии по оказанию помощи русским военнопленным, находившимся в неприятельских странах. Последний председатель Совета министров (27 декабря 1916 — 27 февраля 1917). Пытался проводить гибкую политику. Был близок к императрице Александре Федоровне. 27 февраля 1917 г. вместе с другими членами правительства был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. В апреле 1917 г. освобожден под обязательство не участвовать в политической деятельности. Жил в Петрограде, занимался сапожным ремеслом. Трижды арестовывался ВЧК-ОГПУ, в 1925 г. расстрелян.

⁴¹⁴ …в должности шталмейстера, действительного статского советника графа Игнатьева… — Игнатьев Павел Николаевич (1870 — 1945), крупный землевладелец и предприниматель, с 1892 г. был прикомандирован к МВД, впоследствии занимал посты: товарища главноуправляющего землеустройством и земледелием (1912—1915), управляющего министерством и министра народного просвещения (9 января 1915 — 27 декабря 1916). В 1916 г. создал Совет по делам высших учебных заведений и межведомственный Совет по делам профессионального образования. С 28 декабря 1916 г. — в отставке. После Февральской революции отошел от политики. В августе 1918 г. был арестован, но вскоре освобожден. С 1919 г. — в эмиграции, сначала в Лондоне (был председателем русского Красного Креста), затем в Канаде. Умер 12 августа 1945 г. в Мельбурне (Канада, провинция Квебек).

⁴¹⁵ Сенатору, тайному советнику Кульчицкому… — Кульчицкий Николай Константинович (1856—1925), доктор медицины, профессор гистологии Харьковского университета, попечитель Казанского (1912) и Петроградского (1914) учебных округов. С 28 декабря 1916 по 27 февраля 1917 гг. — министр народного просвещения. В эмиграции проживал в Великобритании.

⁴¹⁶ … гофмейстеру Нератову… — Нератов Анатолий Анатольевич (1863—1928), тайный советник. Окончил Александровский лицей. С 1886 г. чиновник Азиатского департамента Министерства иностранных дел, товарищ министра иностранных дел (1910 — октябрь 1917). С 1916 г. — член Государственного совета. Участник Белого движения. С осени 1918 г. исполнял обязанности начальника Управления иностранных дел Особого совещания при главнокомандующем А.И. Деникине. Входил в Совет государственного объединения России. С января 1920 г. — в эмиграции.

⁴¹⁷ …французский посол Палеолог… — Палеолог Морис Жорж (1859—1944), французский дипломат, публицист. Принимал активное участие в подготовке Первой мировой войны, посол Франции в России (1913—1917). После Октябрьской революции активно выступал за интервенцию в Россию. С 1920 г. — генеральный секретарь французского МИДа, в 1928 г. избран членом Французской академии. Автор мемуарных произведений ‘Царская Россия во время Мировой войны’ и ‘Царская Россия накануне революции’ (русский перевод 1923 г.).

⁴¹⁸ …Ellen…— Елена Петровна (1884— 1962), княгиня, дочь короля Сербии Петра I, с 1911 г. — жена князя Иоанна Константиновича (1886—1918). У них родились двое детей: сын Всеволод и дочь Екатерина. Занималась благотворительностью, оказывала помощь сербам, попавшим в Россию во время Первой мировой войны. В начале 1918 г. последовала за мужем в ссылку на Урал, в Екатеринбург, а затем в Алапаевск. В начале июля она решила поехать в Петроград и навестить детей, но, узнав в Екатеринбурге об ужесточении режима заключения мужа, пожелала вернуться к нему. Была арестована чекистами, и после казни мужа в Алапаевске находилась в пермской и московской тюрьмах до конца 1918 г. Только благодаря вмешательству иностранных дипломатов она была освобождена и в 1919 г. выехала за пределы России. Автор воспоминаний на сербском языке.

⁴¹⁹ …у княгини Васильчиковой… — Васильчикова Мария Александровна (1859—1931), княжна, дочь директора Эрмитажа князя А.А. Васильчикова. После начала Первой мировой войны была задержана в своем имении ‘Глогниц’ в окрестностях Вены. В марте — мае 1915 г. по поручению германских и австрийских властей написала великим князьям Романовым три письма с предложением начать переговоры о сепаратном мире. В конце 1915 г. приехала в Россию с письмом от брата императрицы Александры Федоровны, герцога Эрнста Людвига Гессенского, пытаясь лично добиться свидания с Романовыми, членами правительства и видными политическими деятелями. Николай II вынужден был дать согласие на ее арест и высылку из Петрограда под надзор полиции. В ссылке в Черниговской, а затем в Вологодской губернии, продолжала все ту же деятельность в пользу сепаратного мира, обвинялась в шпионаже в пользу Германии. 1 января 1916 г. была лишена звания фрейлины. После крушения монархии эмигрировала из России и за границей занималась благотворительной деятельностью среди русских беженцев.

⁴²⁰ …Николай Михайлович выехал из Петрограда… во исполнение Высочайшего повеления. — Великий князь Николай Михайлович за ‘лишние разговоры’ и постоянные интриги получил ‘высочайшее предписание’ немедленно удалиться в свое имение ‘Грушевку’ Херсонской губернии. Однако он всячески продолжал своим поведением показывать неудовольствие решениями и действиями Николая II. В частности, об этом можно судить по тексту письма, направленного Николаем Михайловичем императору 11 января 1917 г., из Грушевки:

‘Получив Ваше письмо на Новый год, я в тот же день подчинился Вашему повелению и вечером 1 января отправился в путь. Ввиду того, что мне не известны причины моей высылки из столицы, а совесть моя чиста, как хрусталь, то позволю себе обратить Ваше внимание на создавшуюся обстановку. Утратив Ваше доверие, потому в Вашей записке Вы не удостоили меня ответом на этот вопрос, затрудняюсь определить, каким образом в будущем я могу оставаться докладчиком по делам Императорского Исторического общества, а также по делам юбилейной Комиссии чествования памяти Императора Александра II.

Потому прошу Вас уволить меня от председательствования в этих обществах и комиссии. Мое увольнение от этих обязанностей не может иметь значения для успешного окончания войны.

Может быть, одновременно Вы изволите меня также уволить в отставку, а так как я еще чувствую себя здоровым и бодрым, то Вы разрешите мне сражаться против врага в рядах союзных войск.

Вот те соображения, которые мне пришли на ум, живя одиноко в Грушевке.

Да хранит Вас Господь!

Весь Ваш Николай М.’.
(ГАРФ. Ф. 670. Оп.1. Д. 128. Л. 3-4).

⁴²¹ … председатель Государственного Совета И.Г. Щегловитов… — Щегловитов Иван Григорьевич (1861—1918), окончил Императорское училище правоведения с золотой медалью (1881). Профессор правоведения. Служил в Министерстве юстиции. В качестве товарища прокурора присутствовал на казни ‘первомартовцев’ (А.И.Ульянова и др.). Принимал участие в расследовании и выступал обвинителем по делу эсера террориста И.П. Каляева. Организатор политических процессов (в том числе дела Бейлиса). Действительный статский советник, член Государственного совета (с 1907), статс-секретарь (1911), сенатор. С января 1906 г. товарищ министра юстиции и министр юстиции (апрель 1906 — апрель 1915). Перешел от умеренно-либеральных взглядов к правомонархистским. Освобожден от должности министра юстиции под влиянием общественного мнения. Председатель Государственного Совета (с 1 января 1917). После Февральской революции арестован Временным правительством и заключен в Петропавловскую крепость. В конце марта 1918 г. перевезен в Москву и помещен в Бутырскую тюрьму. Расстрелян по приговору Верховного революционного трибунала 5 сентября 1918 г.

⁴²²… флигель-адъютант полковник А.Н. Линевич… — Линевич Александр Николаевич (1882—1961), окончил Пажеский корпус (1901). Полковник 1-й батареи лейб-гвардии Конной артиллерии, флигель-адъютант. В дни Февральской революции находился в Александровском дворце, принимал активные меры к его защите от восставших солдат. В октябре — декабре 1918 г. заведующий хозяйственной частью офицерской дружины генерала Кирпичева в Киеве. Генерал-майор. В эмиграции в Германии.

⁴²³ …устроила бойкот графу Кутайсову… — Флигель-адъютант императора, полковник лейб-гвардии Конной артиллерии граф К.П. Кутайсов по поручению императрицы Александры Федоровны участвовал в аресте великого князя Дмитрия Павловича после убийства Г.Распутина. Это вызвало протест со стороны не только ряда членов императорской фамилии, но и военных. В письме Александры Федоровны императору Николаю II от 24 февраля 1917 г. имеются следующие строки, относящиеся к автору дневника:

‘Мне хочется, чтобы ты расследовал историю с Андреем и Кутайсовым (истинность ее удостоверена, есть артиллерийские офицеры, которые готовы присягнуть по этому делу). Надо наказать Андрея за то, что он осмелился отказать в приеме твоему адъютанту только потому, что тот исполнил свой долг. Ах, если б Фредерикс был более здоров — это его дело! Я думаю, Кутайсов будет скоро у тебя по делам службы, но я надеюсь, что ты вернешься раньше’.

(Переписка Николая и Александры Романовых. Т. 5. М.— Л., 1927. С. 215).

⁴²⁴ …помоим сведениям Танеевым … — Танеев Александр Сергеевич (1850 — 1918), статс-секретарь, обер-гофмейстер императорского Двора, главноуправляющий Собственной его императорского величества канцелярией (1896—1917), член Государственного совета. Отец фрейлины А.А. Вырубовой.

⁴²⁵ Сегодня я был принят в Царском Селе Ники, по случаю моего отъезда в Кисловодск. — В дневнике Николая II имеется следующая запись от 16 января 1917 г.: ‘Стало холоднее, день простоял ясный. Погулял. Принял Григоровича с Русиным. Затем двенадцать итальянцев их торговой палаты. Завтракал и обедал Вилькицкий (деж.). Гулял полтора часа с Ольгой, Марией и Анастасией. В 6 час. принял Маклакова. Вечером был свободен и читал вслух’. (Дневники императора Николая II. М., 1991. С. 620). Как видно по записи императора, он не упомянул о факте прощания с великим князем Андреем Владимировичем, что, очевидно, свидетельствует о его недовольстве поведением кузена.

⁴²⁶ …премьер-министра Штюрмера… — Штюрмер Борис Владимирович (1848—1917), окончил Петербургский университет. Член Государственного совета (с 1904). Новгородский (1894 — 1896) и Ярославский (1896—1902) губернатор, директор Департамента общих дел МВД (1902—1904). При поддержке Г.Распутина — с 20 апреля 1916 г. председатель Совета министров и одновременно министр внутренних дел (март — июль 1916), затем министр иностранных дел (июль-ноябрь 1916). Уволен в отставку 10 ноября 1916 г. в связи с предъявленным ему оппозицией обвинением в германофильстве и подготовке сепаратного мира. После Февральской революции арестован, умер 2 сентября 1917 г. в Петропавловской крепости.

⁴²⁷ …генерала Батюшина… — Батюшин Николай Степанович (1874—1957), окончил Астраханское реальное училище, Михайловское артиллерийское училище и Николаевскую академию Генштаба. Старший адъютант штаба Варшавского военного округа, стоявший во главе русской разведывательной службы этого округа (1905—1914). Генерал-майор Генштаба (декабрь 1915), во время Первой мировой войны состоял при штабе Северо-Западного фронта, военный следователь. Председатель комиссии по расследованию злоупотреблений тыла. В марте 1917 г. председатель комиссии по борьбе со шпионажем при штабе Северного фронта. Участник Белого движения на юге России. Эмигрировал в 1920 г. в Белград. Член РОВС, член Суда чести, член Общества русских офицеров Генерального штаба в Югославии (вышел из общества в 1923 г.). Автор книги ‘Тайная военная разведка и борьба с ней’ (София, 1939). Во время Второй мировой войны выехал в Бельгию, где и скончался в доме для престарелых в Брен-ле-Комт.

⁴²⁸ …дело Д.Л. Рубинштейна… — Рубинштейн Дмитрий Львович (1876—1936), купец первой гильдии, банкир, основатель Русско-Французского банка в Петербурге, директор многих акционерных компаний, крупный биржевой деятель, кандидат юридических наук. В его руках была газета ‘Новое Время’, благодаря чему он имел возможность влиять на политику правительства. Однако в то же время он действовал в интересах германского капитала, на сделках с которым составил себе большое состояние. Был близок к Г.Распутину. 10 июля 1916 г. был арестован военными властями по обвинению в спекуляции и государственной измене. Освобожден в феврале 1917 г., после чего эмигрировал.

⁴²⁹ …был хорошо знаком с Мамонтовым… — Мамантов (Мамонтов) Василий Ильич (1864—1928), егермейстер, член Государственного совета, главноуправлящий императорской канцелярией по принятию прошений. После 1917 г. в эмиграции, скончался в Хельсинки.

⁴³⁰ …директора Департамента полиции генерала Климовича …— Климович Евгений Константинович (1871—1930), окончил Полоцкий кадетский корпус и 1-е военное Павловское училище (1891). В 1908—1909 гг. заведующий Особым отделом Департамента полиции Министерства внутренних дел. Генерал-майор (1913). Московский градоначальник (июнь 1915 — февраль 1916). Генерал-лейтенант (1916). С марта по сентябрь 1916 г. директор Департамента полиции. С сентября того же года был отчислен от занимаемой должности с назначением сенатором. Участник Белого движения. В ноябре 1920 г. с остатками Белой армии эвакуировался в Турцию.

⁴³¹ …во главе с Головиной… — Головина Мария Евгеньевна (Муня, 1889-1972), дочь камергера Е.С. Головина, племянница О.В. Палей. Одна из наиболее приближенных к Г.Распутину, его ‘секретарь’. В эмиграции известная общественная и церковная деятельница. В 1925 г. вместе с сестрой Ольгой основала в Брюнуа (Франция) приют для девочек.

⁴³² …генерал Бернов Евгений Иванович… — Бернов Евгений Иванович (1855—1917), окончил Пажеский корпус. Занимал должности командира 22-го драгунского Астраханского полка, лейб-гвардии Кирасирского императрицы Марии Федоровны полка (1907—1912). Генерал-майор (1907). Зачислен в свиту императора (1911). В годы Первой мировой войны (до 1916 г.) состоял при верховном начальнике санитарной и эвакуационной части.

⁴³³ …от Ратъковых… — Ратьковы-Рожновы.

Яков Владимирович, гофмейстер при дворе императора, действительный статский советник.

Ананий Владимирович, камергер, действительный статский советник.

⁴³⁴ …объявление генерала Флейтера… — Возможно, имеется в виду Флейшер Сергей Николаевич (1856 — ?), окончивший 1-й Московский кадетский корпус и 3-е военное Александровское училище. Генерал-лейтенант по Тверскому казачьему войску (1910). Начальник 2-й Кавказской казачьей дивизии (1910—1912). С сентября 1912 г. по июль 1916 г. — начальник Терской области и наказной атаман Терского казачьего войска.

⁴³⁵ Войска Кавказской армии… — Кавказский фронт существовал с октября 1914 г. до мая 1918 г. Протяженность фронта в 1917 г. составляла около 1 тыс. км (от города Тире-Болу на турецком побережье Черного моря до Тебриза и Исфахана в Иране). В состав фронта входили: на территории Турции — Кавказская армия, на территории Персии — два отдельных корпуса, две укрепленные позиции (Эрзерумская и Трапезундская) и другие воинские части. Общая численность офицеров, солдат и чиновников на 1 марта 1917 г. — 426 486 человек. Штаб фронта находился в Эрзеруме, затем в Тифлисе.

Кавказским фронтом командовали: генерал от кавалерии И.И. Воронцов-Дашков (ноябрь — декабрь 1914 г.), генерал от кавалерии великий князь Николай Николаевич (сентябрь 1915 г. — февраль 1917 г.), генерал от инфантерии Н.Н. Юденич (март — май 1917 г.), генерал от инфантерии М.А. Пржевальский (июнь — декабрь 1917 г.), генерал-майор Е.В. Лебединский (декабрь 1917 г. — май 1918 г.).

⁴³⁶ …Масленников… — Масленников Александр Михайлович (1858—1950), юрист, член IVГосударственной думы, кадет. В годы Гражданской войны — член ‘Совета государственного объединения России’. В эмиграции жил в Париже.

⁴³⁷ …Ефремов… — Ефремов Иван Николаевич (1866—1944), помещик, депутат I, III и IV Государственных дум, лидер фракции прогрессистов. Во время Февральской революции член Временного комитета Государственной думы. Летом 1917 г. возглавил ЦК ‘Радикально-демократической партии’. С 11 июля 1917 г. — министр юстиции Временного правительства, с 24 июля — министр государственного призрения. С 25 сентября 1917 г. был направлен чрезвычайным посланником и полномочным представителем Временного правительства в Швейцарию. После Октябрьской революции остался в эмиграции..

⁴³⁸ …Тройский… — Тройский Павел Павлович (1883—1937), профессор, кадет, депутат IV Государственной думы. Тверской земец. В дни Февральской революции — комиссар Временного правительства на телеграфе. После Октябрьского переворота жил в эмиграции Сотрудник ‘Последних новостей’, член ‘Академической группы’ в Париже.

⁴³⁹ …Савич… — Савич Никанор Васильевич (1869—1942), помещик. Депутат III и IV Государственных дум от Харьковской губернии, секретарь фракции октябристов. Ближайший сотрудник А. И. Гучкова, товарищ председателя комиссии по государственной обороне. В дни Февральской революции комиссар в военном и морском министерствах. Участник московского Государственного совещания в августе 1917 г. Эвакуировался с Белой армией в Константинополь, где возглавил Ликвидационную комиссию. С 1921 г. жил во Франции. Автор воспоминаний ‘Три встречи’ (‘Архив русской революции’. Берлин, 1923. Т. 10.).

⁴⁴⁰ …Волков… — Волков Николай Константинович (1875—1950), кадет, депутат III и IV Государственных дум. С 1912 г. член масонской ложи ‘Малая Медведица’. В дни Февральской революции комиссар Временного комитета Государственной думы в военном и морском министерстве. Член ‘Национального центра’ (Москва, 1918). Представитель генерала А.И. Деникина в Сибири. Эмигрировав, стал директором-администратором парижской газеты ‘Последние новости’.

⁴⁴¹ …Демидов… — Демидов Игорь Платонович (1873—1946), внук Владимира Даля, вице-президент Общества сельского хозяйства, член ‘Союза освобождения’, член ЦК партии кадетов, депутат IV Государственной думы. С 1909 г. — масон. В марте 1917 г. назначен комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте. В эмиграции — помощник редактора газеты ‘Последние новости’.

⁴⁴² …Капнист 1-й… — Капнист Дмитрий Павлович (1879—1926), окончил юридический факультет Петербургского университета. С 1903 г. служил в Министерстве юстиции. В 1907—1908 гг. — товарищ прокурора Тамбовского окружного суда. С 1910 г. — предводитель дворянства Золотоношского уезда Полтавской губернии. Депутат IV Государственной думы. В дни Февральской революции был комиссаром по делам печати Временного правительства в МВД. Умер в Париже.

⁴⁴³ …Маклаков… — Маклаков Василий Алексеевич (1869—1957), окончил Московский университет (1894). Известный адвокат, ученик Ф.Н. Плевако, участник политических процессов М. Бейлиса, Н.Э. Баумана и др. Сторонник устранения Г.Е. Распутина насильственным путем. Депутат II—IV Государственных дум от кадетской партии. С 1906 г. — член ЦК партии кадетов. С 1914 г. активно работал во Всероссийском земском союзе. Член ‘Прогрессивного блока’. В феврале 1917 г. комиссар Временного комитета Государственной думы в Министерстве юстиции. Участвовал в реорганизации этого министерства. Возглавлял вначале Юридическое совещание при Временном правительстве в качестве его председателя, но затем был заменен Ф.Ф. Кокошкиным. Член Особого совещания по изготовлению проекта Положения о выборах в Учредительное собрание, решительно, но тщетно защищал избирательные права членов императорской фамилии. Считал необходимым обуздать революцию. Масон. Участник Совещания общественных деятелей в Москве 8-10 августа, избран членом постоянного Совета общественных деятелей. Член Временного совета Российской республики (Предпарламента). В июле 1917 г. назначен послом России во Франции, но прибыл в Париж уже после Октябрьской революции. Был избран депутатом Учредительного собрания от Москвы. В сентябре 1920 г. посетил Крым, где встречался с генералом П.И. Врангелем. Вел активную антисоветскую деятельность. Глава комитета русских беженцев в Лиге Наций в Париже. Автор мемуаров ‘Первая Государственная Дума’, ‘Вторая Государственная Дума’, ‘Из воспоминаний’, трехтомной книги ‘Власть и общественность на закате старой России’. Скончался 15 июня 1957 г. в Бадене (Швейцария), где находился на лечении.

⁴⁴⁴ …Аджемов …— Аджемов Моисей Сергеевич (1878—1950), врач, адвокат, член ЦК партии кадетов, депутат II и IV Государственных дум. После Февральской революции — комиссар Временного правительства в Министерстве юстиции, член Юридического совещания Временного правительства. В сентябре 1917 г. стал сторонником немедленного мира с Германией. После Октябрьской революции эмигрировал во Францию, способствовал установлению связей между французскими правительственными кругами и представителями Белого движения. Весной 1919 г. приезжал в Екатеринодар для переговоров с генералом Деникиным о признании Верховным правителем России адмирала Колчака.

⁴⁴⁵ …Виноградов …— Виноградов Владимир Александрович (1874 — ?), окончил Московский университет (1889), экономист. Депутат Государственной думы III и IV созывов. Во время Февральской революции был комиссаром Временного комитета Государственной думы. При Временном правительстве был товарищем министра путей сообщения. Член ЦК партии кадетов. Участник Белого движения.

⁴⁴⁶ … Титов …— Титов Иван Васильевич (1879 — ?), депутат III и IV Государственных дум. С 28 февраля 1917 г. комиссар Временного комитета Государственной думы в Министерстве финансов, с 22 марта комиссар Временного правительства в Пермской области и районе Уральских заводов.

⁴⁴⁷ …Годнее. — Годнев Иван Васильевич (1854—1919), окончил Казанский университет и Медицинско-хирургическую академию. Доктор медицины, приват-доцент Казанского университета, уездный земский и городской гласный. Октябрист, депутат Государственных дум III и IV созывов от Казанской губернии. Входил в ‘Прогрессивный блок’. После Февральской революции комиссар Временного правительства в Сенате, член первого Временного правительства — госконтролер (2 марта — 24 июля 1917). Умер в Омске.

⁴⁴⁸ …Рейн… — Рейн Георгий Ермолаевич (1854—1942), тайный советник, профессор Военно-медицинской академии (1900—1910), почетный лейб-хирург. Депутат II Государственной думы, член Государственного совета. Председатель медицинского совета Министерства внутренних дел (1908—1915), главноуправляющий государственным здравоохранением (1916). В 1917 г. министр здравоохранения. Подвергался аресту по распоряжению Временного правительства.

⁴⁴⁹ …Ширинский-Шихматов… — Ширинский-Шихматов Алексей Александрович (1862—1930), князь, окончил училище правоведения (1884). Тверской губернатор (1903—1905). Гофмейстер, обер-прокурор Святейшего Синода (апрель — июнь 1906), член Государственного совета (с июня 1906). Вице-председатель Императорского православного палестинского общества. В 1907—1912 гг. — председатель Осведомительного бюро представителей правых партий и групп в Государственном совете и Государственной думе. В 1915—1917 гг. — член кружка А.А. Римского-Корсакова, объединявшегося сторонников жесткого курса по борьбе с надвигавшейся революцией. После февраля 1917 г. эмигрировал. Умер в Медоне (Франция).

⁴⁵⁰ …Комиссаров… — Комиссаров Михаил Степанович (1870—1933), окончил Полоцкий кадетский корпус и 3-е военное Александровское училище (1890). В 1904 г. был переведен в Отдельный корпус жандармов, с прикомандированием к Санкт-Петербургскому жандармскому управлению. Начальник Енисейского (1909—1910), Пермского (1910—1912), Саратовского (1912—1915), Вятского, Варшавского (1915) губернских жандармских управлений, градоначальник в Ростове-на-Дону (1916). Помощник начальника Петербургского охранного отделения. Жандармский генерал-майор (1916), в конце 1915 — начале 1916 гг. заведовал охраной Г.Распутина. 3 августа 1916 г. уволен в отставку. После 1917 г. — сотрудник ВЧК. Погиб в Чикаго в результате несчастного случая.

⁴⁵¹ …Борисов… — Борисов Иван Николаевич (1860—1928), после окончания Петербургского института инженеров путей сообщения (1894) прошел путь от должности десятника до начальника Управления железных дорог МПС (1914—1916). В 1916—1917 гг. будучи уже товарищем министра путей сообщения и тайным советником, председательствовал в Междуведомственной комиссии по разработке плана сети новых железных дорог в Российской империи, подлежащих сооружению по окончании войны. После 1917 г. — член финансово-экономического совета Главного комитета государственных сооружений, начальника Главного управления путей сообщения НКПС, член Высшего совета по перевозкам, а с 1922 г. — замнаркома путей сообщения по технической части.

⁴⁵² …Забелин … — Забелин Александр Федорович (1859—1933), окончил 1-е Павловское училище и Николаевскую академию Генштаба (1881). Генерал от инфантерии (1910), с 3 марта 1910 г. начальник Главного управления военно-учебных заведений (ГУВУЗ). Во время Первой мировой войны начальник снабжения Южного фронта (19 июля 1914). 27 декабря 1914 г. вновь возглавил ГУВУЗ, руководил военным образованием на протяжении почти всей войны, наладил подготовку офицеров, что дало возможность преодолеть некомплект офицерского состава, сложившегося из-за больших потерь в 1914—1915 гг. После Февральской революции 2 апреля 1914 г. уволен от службы по болезни. Участник Белого движения. Позднее эмигрировал во Францию.

⁴⁵³ …Беляев… — Беляев Михаил Алексеевич (1863—1918), окончил Михайловское артиллерийское училище (1886) и Николаевскую академию Генштаба (1893). Генерал от инфантерии (1914). С 23 июня 1915 г. — помощник военного министра. В апреле 1916 г. утвержден в должности-начальника Генерального штаба. С 3 января по 27 февраля 1917 г. — военный министр. Во время Февральской революции пытался собрать войска для подавления восстания в Петрограде, но 1 марта был арестован Временным правительством и заключен в Петропавловскую крепость. Находился под следствием по делу о недостатках боевой подготовки армии. Временным правительством 2 апреля 1917 г. был уволен в отставку. В 1918 г. был вновь арестован и расстрелян большевиками.

⁴⁵⁴ …Дубровин… — Дубровин Александр Иванович (1855—1921), выпускник Военно-медицинской академии. Работал военным врачом. После ухода в отставку — частнопрактикующий детский врач. Один из организаторов и руководитель ‘Союза русского народа’ (1905), председатель его Главного совета (до 1910). В своей газете ‘Русское Знамя’ критиковал Столыпина. В 1910 г. из-за внутренних неурядиц в ‘Союзе’ вынужден был отказаться от должности председателя. В 1911 г. создает свой ‘Союз русского народа’ в противовес так называемому марковскому ‘Союзу’ (по имени его основателя Н.Е. Маркова). В дни Февральской революции был заключен в Петропавловскую крепость. В октябре 1917 г. освобожден по состоянию здоровья. В декабре 1920 г. вновь арестован и расстрелян в 1921 г. за антисоветскую деятельность. (По другим данным, расстрелян большевиками в 1918 г.)

⁴⁵⁵ …Вендорф… — Вендорф Оскар Игнатьевич (1849—1929), окончил частное учебное заведение и Тверское кавалерийское училище. Генерал-майор (1903). Полицмейстер С.-Петербургской столичной волости (1895—1904). Генерал-лейтенант по армейской кавалерии (1911), помощник Петроградского градоначальника по наружной полиции (1904 — 27 февраля 1917). Скончался в Югославии.

⁴⁵⁶ …Лысогорский… — Лысогорский Владимир Владимирович (1866—1924), камергер, помощник Петроградского градоначальника по административной части.

⁴⁵⁷ …Степанов. — Степанов Василий Александрович (1871—1920), инженер, кадет, депутат III и IV Государственных дум, член рабочей комиссии. Товарищ министра торговли и промышленности при Временном правительстве. С весны 1918 г. — один из основателей ‘Правого центра’, затем вошел в ‘Союз возрождения России’. Призывал направить всю энергию на создание Добровольческой армии, организовывал отправку офицеров, налаживал связи, искал финансовую поддержку. 28 ноября 1918 г. был арестован, сидел в Петропавловской крепости, при содействии знакомого левого эсера из Наркомюста бежал в Москву. Затем перебрался в распоряжение Добровольческой армии. Участник Белого движения. В феврале 1920 г. эвакуировался из Новороссийска в Константинополь, вскоре оказался в Париже. Являлся членом Парижской группы партии кадетов. В конце мая 1920 г. выехал вместе с М.М. Федоровым в Крым с целью информировать Ставку генерала Врангеля о настроениях парижских политических кругов и получения сведений о деятельности правительства в Крыму. Скоропостижно скончался, возвращаясь во Францию на пароходе ‘Св. Николай’.

⁴⁵⁸ …Керенский… — Керенский Александр Федорович (1881—1970), окончил юридический факультет Петербургского университета (1904). В годы Первой русской революции был близок к партии социал-революционеров, дважды арестовывался полицией. С 1909 г. — присяжный поверенный Петербургской судебной палаты. Приобрел большую известность в связи с адвокатской деятельностью в судебных процессах. Вступил в масонскую ложу ‘Великий Восток’ около 1912 г., с 1916 г. по февраль 1917 г. — генеральный секретарь ложи. Депутат IV Государственной думы от Саратовской губернии, председатель фракции трудовиков. В годы Первой мировой войны — оборонец. С марта 1917 г. — эсер. Во время Февральской революции член Временного комитета Государственной думы, товарищ председателя исполкома Петросовета. Министр юстиции во Временном правительстве (2 марта — 5 мая 1917). В 1-м и 2-м коалиционных правительствах (май — сентябрь) военный и морской министр, с 8 июля по 25 октября министр-председатель, с 30 августа (одновременно) верховный главнокомандующий. В дни Октябрьского переворота 25 октября бежал из Петрограда в машине американского посольства, возглавил антисоветское выступление с верными ему воинскими частями, но потерпел крах. Находился на нелегальном положении. В июне 1918 г. по поручению ‘Союза возрождения России’ через Мурманск выехал в Англию для ведения переговоров с союзниками о совместных действиях против большевиков, однако, потерпел неудачу. Осудив интервенцию союзных держав, поддержал тактику правых эсеров ‘за третью Россию’ под лозунгом ‘ни Ленин, ни Колчак’. В эмиграции редактировал газету ‘Дни’ (1922—1933). Один из лидеров ‘Внепартийного демократического объединения’. Жил во Франции, с 1940 г. в США. Скончался в Нью-Йорке 11 июня 1970 г.

⁴⁵⁹ …Чхеидзе… — Чхеидзе Николай (Карло) Семенович (1864—1926), окончил Кутаисскую гимназию. Слушал лекции в Новороссийском университете, в Харьковском ветеринарном институте, который ему пришлось оставить из-за участия в студенческих выступлениях. Депутат Государственной думы III и IV созывов. Работал в бюджетной комиссии и комиссии законодательных предположений. Глава фракции меньшевиков. В годы Первой мировой войны поддерживал ‘Прогрессивный блок’. Член ‘рабочей группы’ Военно-промышленного комитета. После Февральской революции член Временного комитета Государственной думы, председатель Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов (март-август 1917 г.), председатель ЦИК первого созыва. Октябрьскую революцию встретил враждебно. Возглавлял Закавказский Сейм, созванный в Тифлисе 10 февраля 1918 г. с целью юридически оформить отторжение Закавказья от Советской России и состоявший из депутатов, избранных от Закавказья в Учредительное собрание. Позднее Чхеидзе возглавлял меньшевистское правительство Грузии. В 1921 г. эмигрировал. В Париже покончил жизнь самоубийством.

⁴⁶⁰ …Милюков… — Милюков Павел Николаевич (1859—1943), окончил Московский университет (1882). Историк и известный деятель российского либерализма, один из основателей и руководителей конституционно-демократической партии. С 1907 г. бессменный председатель ЦК партии. Депутат III и IV Государственных дум. В 1915 г. стал инициатором создания ‘Прогрессивного блока’. С трибуны в Думе выступал против Распутина, немецкой партии и влияния императрицы Александры Федоровны на государственную политику. Редактор газеты ‘Речь’. Руководитель течения русского либерализма, которое в вопросах внешней политики ориентировалось на соглашение с Англией. В дни Февральской революции выступал за сохранение конституционной монархии. Министр иностранных дел в первом составе Временного правительства (март — апрель 1917). Был сторонником аннексий и войны до победного конца, за что получил прозвище Милюков-Дарданельский. Вошел от партии кадетов во Временный Совет Российской республики (Предпарламент). Депутат Учредительного собрания от Петрограда. После Октября выехал из столицы в Москву, затем в Новочеркасск, где примкнул к Добровольческой армии. С Дона перебрался на Украину. Вначале 1918 г. в Киеве выдвинул план ведения антибольшевистской военной кампании с опорой на финансовую поддержку германского командования (эта тактическая линия была отвергнута большинством кадетов, позднее Милюков сам признал ее ошибочность). В ноябре 1918 г. выехал в Европу с целью добиться поддержки антибольшевистского движения. Участвовал в Ясской конференции представителей антибольшевистских сил со стороны политических кругов Западной Европы. С 1920 г. эмигрант. Жил в Лондоне. Выступал в печати, редактор еженедельника ‘New Russia’, издававшегося Русским эмигрантским комитетом. В 1920 г. опубликовал в Лондоне книгу ‘Большевизм: международная опасность’. В эмиграции продолжал политическую и публицистическую деятельность, в 1921—1940 гг. редактировал парижскую русскую газету ‘Последние новости’. В конце жизни стал писать свои мемуары, оставшиеся незавершенными. Они были изданы посмертно в 1955 г. в Нью-Йорке, переизданы в России (Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1990. Т. 1—2.). Им также были изданы: ‘История русской революции’ (София, 1921-1924), ‘Россия на переломе’ (Париж, 1927).

⁴⁶¹ …Коновалов… — Коновалов Александр Иванович (1875—1948), крупный предприниматель, владелец текстильных фабрик. Образование получил в Англии. Член Совета съездов представителей торговли и промышленности. В 1915—1917 гг. товарищ председателя Центрального военно-промышленного комитета. Масон. Лидер партии прогрессистов в IV Государственной думе. Один из организаторов Всероссийского союза торговли и промышленности в Москве, член партии кадетов и ее ЦК (с июля 1917). Министр торговли и промышленности Временного правительства (март — май и сентябрь — октябрь 1917) и заместитель председателя Совета министров в его последнем составе (сентябрь — октябрь 1917). Искал коалиции с Петросоветом через Контактную комиссию еще в апреле 1917 г. После Октябрьской революции — в эмиграции. Председатель правления газеты ‘Последние новости’. Сопредседатель Российского общества Лига народов.

⁴⁶² …Дмитрюков… — Дмитрюков Иван Иванович (1874—1917), член партии октябристов, депутат III и IV Государственных дум, член Временного комитета Государственной думы (1917). Покончил жизнь самоубийством.

⁴⁶³ …Ржевский… — Ржевский Владимир Алексеевич (1866 — после 1917), окончил математический факультет Московского университета. Инженер. Депутат Государственной думы IV созыва от Московской губернии, старший товарищ секретаря Думы, прогрессист. 27 февраля 1917 г. вошел во Временный комитет Государственной думы. Комиссар ВКГД в Москве. После Февральской революции перешел к эсерам.

⁴⁶⁴ …Шидловский… — Шидловский Сергей Иллиодорович (1861—1922), землевладелец, действительный статский советник. Левый октябрист, депутат III и IV Государственных дум, товарищ председателя III Государственной думы, один из лидеров ‘Прогрессивного блока’. Член комиссии земельной и крестьянской. Был кандидатом либералов в ‘министерство доверия’, как министр земледелия. Масон. В первые дни Февральской революции — член Временного комитета Государственной думы. Присутствовал при отречении от престола великого князя Михаила Александровича. После Октябрьской революции эмигрировал. Оставил ‘Воспоминания’ (Берлин, 1923. Т. 1—2).

⁴⁶⁵ …Некрасов… — Некрасов Николай Виссарионович (1879—1940), окончил Институт путей сообщения (1902). Инженер. Профессор Томского технологического института (1902—1907). Член ЦК партии кадетов (1907—1917). Депутат Государственной думы III и IV созывов. 6 ноября 1916 г. избран товарищем председателя IV Государственной думы, член бюро ‘Прогрессивного блока’. Член Особого совещания по обороне государства. После 1910 г. — масон, входил в известную ‘масонскую пятерку’ (с А.Ф. Керенским, И.Н. Ефремовым, А.И. Коноваловым и М.И. Терещенко). Вместе с А.И. Гучковым и М.И. Терещенко участвовал в подготовке дворцового переворота с целью смещения Николая II. После Февральской революции министр путей сообщения во Временном правительстве(2 марта — 2 июля 1917), затем — министр финансов (24 июля — 28 августа). Являлся сторонником военной диктатуры. Участвовал в подготовке проекта манифеста об отречении Михаила Романова от престола. В ночь на 3 марта составил проект декрета об объявлении России республикой. Участник 1-го Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов. В период июльского кризиса 1917 г. вышел из партии кадетов и 8 июля занял пост зам. министра-председателя Временного правительства. Возглавлял комиссию правительства по подготовке Всероссийского государственного совещания в Москве. 28 августа в дни корниловского мятежа рекомендовал АФ. Керенскому уйти в отставку. Был выведен из состава Временного правительства и направлен в Финляндию генерал-губернатором. После Октябрьской революции принимал участие в заседаниях подпольного Временного правительства. В дальнейшем подвергался аресту, после освобождения (по указанию В.И. Ленина) перешел на работу в советские учреждения. В 1921—1930 гг. — зав. отделом и член правления Центросоюза РСФСР и СССР. Преподавал в Московском университете и Московском институте народного хозяйства. Подвергался арестам. По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР расстрелян 7 мая 1940 г. Реабилитирован в 1990 г. Автор неопубликованных воспоминаний.

⁴⁶⁶ …Львов. — Львов Георгий Евгеньевич (1861—1925), князь, крупный землевладелец. Родился в Дрездене. Окончил Поливановскую гимназию и юридический факультет Московского университета (1885). Председатель Тульской губернской земской управы (1903—1905). По убеждениям — толстовец. Примыкал к кадетам. Депутат I Государственной думы, член Верховного совета по призрению семей лиц, призванных на войну. Избирался гласным Московской городской думы. С 1914 г. председатель Всероссийского Земско-городского союза (Земгор). Был связан с первыми масонскими ложами в Москве и Петербурге, и с ‘заговорами по дворцовому перевороту’ 1915 и 1916 гг. Числился в списках министров — кандидатов ‘правительства доверия’. После Февральской революции — глава двух первых составов Временного правительства и министр внутренних дел (март — июль 1917). После Октябрьской революции уехал в Тюмень. 28 февраля 1918 г. был арестован в Сибири, находился в екатеринбургской тюрьме, откуда советской властью был выпущен под залог до суда, после чего скрылся и добрался до Омска. В начале октября 1918 г. Временным Сибирским правительством направлен в США, а затем в Европу, с целью получения финансовой помощи для белых армий. В 1918—1920 гг. возглавлял Русское политическое совещание в Париже, рабочая группа которого безуспешно претендовала на представительство от имени России на Версальской мирной конференции.

⁴⁶⁷ … в Учредительном собрании… — Учредительное собрание — представительное учреждение, созданное на основе всеобщего избирательного права и предназначенное для установления формы правления и выработки конституции в России. Формально главной задачей Временного правительства считался созыв Учредительного собрания. О созыве его было заявлено в декларации от 2 марта 1917 г. Временное правительство 14 июня приняло постановление о назначении выборов на 17 (30) сентября, однако 9 (22) августа перенесло их на 12 (25) ноября 1917 г. Они состоялись после Октябрьской революции в установленный срок и проводились по спискам и по положению, утвержденным прежней властью. В выборах участвовало 50% избирателей. В Учредительном собрании большинство голосов получили представители партии эсеров. В целом по стране большевики получили только 25% голосов избирателей. В Учредительное собрание, по неполным данным, было избрано 715 человек, в том числе 370 эсеров, 40 левых эсеров, 175 большевиков, 17 кадетов, 15 меньшевиков, 2 народных социалиста, 1 беспартийный, 86 — от национальных групп. Собрание открылось 5 (18) января 1918 г. в Петрограде. На его заседании было отвергнуто предложение ВЦИК о принятии ‘Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа’ и признании советской власти. В ночь с 6 (19) на 7 (20) января по докладу Ленина ВЦИК принял декрет о роспуске Учредительного собрания.

⁴⁶⁸ …генерал-майора Цабеля. — Цабель Сергей Александрович (1871 — ?), генерал-майор, окончил 4-й Московский кадетский корпус, Николаевское инженерное училище и Николаевскую инженерную академию. Во время Первой мировой войны — командир императорского железнодорожного полка.

⁴⁶⁹ Ехавшие с Государем 16 конвойцев… — Конвой Его Величества был создан в 1811 г. для личной охраны императора. В том же году получил права, приравнивавшие его к гвардейским формированиям. Конвой был окончательно сформирован 1 мая 1828 г. и состоял из представителей знатных кавказских горцев. В середине XIX в. в его состав входили команды грузин, горцев, лезгин и др. В 1863 г. в состав Конвоя была включена команда крымских татар. Все команды составили лейб-гвардии Кавказский эскадрон. Постепенно национальные команды расформировались, и с 1891 г. по 1917 г. Конвой представлял собой обычную казачью часть в составе 1-й и 2-й Кубанских, 3-й и 4-й Терских сотен. Во время Первой мировой войны казачьи сотни Конвоя по очереди принимали участие в боевых действиях на фронте. В марте 1917 г. Конвой был передан в штаб верховного главнокомандующего и переименован в Конвой верховного главнокомандующего.

470 Мрозовский… — Мрозовский Иосиф Иванович (1857—1934), окончил Полоцкую военную гимназию, Михайловское артиллерийское училище и Михайловскую артиллерийскую академию. Генерал от артиллерии (1913). Командовал Гренадерским корпусом, который 27 сентября 1914 г. под Суходолом разгромил 10-й австро-венгерский корпус (за что был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени). 29 сентября 1915 г. был назначен командующим войсками Московского военного округа. Во время Февральской революции 1 марта 1917 г. посажен под домашний арест, а 10 марта уволен от службы по болезни. После Октябрьской революции эмигрировал во Францию.

⁴⁷¹ … с адмиралом Колчаком… — Колчак Александр Васильевич (1873—1920), окончил Морской корпус (1894). Участвовал в полярных экспедициях, занимался научными исследованиями. Участник русско-японской войны 1904—1905 гг. К началу Первой мировой войны в чине капитана 1-го ранга командовал эскадренным миноносцем ‘Пограничник’. Позднее был произведен в контр-адмиралы и назначен начальником Минной дивизии Балтийского моря. Кавалер ордена Св. Георгия 4-й степени. В 1917 г. назначен командующим морскими силами Черноморского флота с производством в вице-адмиралы. Временным правительсвом был направлен с дипломатической миссией в Северную Америку. После Октябрьской революции активно боролся с советской властью, был объявлен Верховным правителем России с администрацией в Омске (1918—1920). Казнен большевиками в Иркутске по приговору ревтрибунала 7 февраля 1920 г.

⁴⁷² …проект сепаратного мира. — В июне 1916 г. после поездки российской парламентской делегации по странам — союзницам России, ее глава А.Д. Протопопов, возвращавшийся в Петроград через Стокгольм, встретился там (вместе с членом Государственного совета графом Д.А. Олсуфьевым) с представителем германских финансовых кругов Ф.Варбургом, действовавшим в Скандинавии по конфиденциальным поручениям германских официальных кругов. Встреча происходила в номере стокгольмской гостиницы. В ходе беседы с русскими парламентариями Варбург завел речь о возможных условиях сепаратного мира. По возвращении 18 и 19 июля Олсуфьев и Протопопов доложили об этой встрече Николаю П. Впоследствии, когда Протопопов возглавлял Министерство внутренних дел, стокгольмская встреча послужила поводом для обвинений его в причастности к подготовке сепаратного мира, прозвучавших, в том числе и в знаменитой речи П.Н. Милюкова в Государственной думе 1 ноября 1916 г. (См.: Российские либералы: кадеты и октябристы. М., 1996. С. 183-184).

⁴⁷³ …тетей Станой. — Анастасия Николаевна (1867—1935), великая княгиня, дочь черногорского князя Негоша (короля Николая I). В детском возрасте приехала в Россию, окончила Смольный институт. С 1889 г. супруга герцога Георгия (Юрия) Максимилиановича Лейхтенбергского, князя Романовского, в разводе с 1906 г. От брака двое детей: Сергей (род. 1890) и Елена (род. 1892). Затем (с 1907 г.) — супруга великого князя Николая Николаевича (младшего). Во время Первой мировой войны (1914—1915) жила в Киеве, а затем вместе с мужем на Кавказе. После революции находилась в Крыму, а позднее в эмиграции. Скончалась в Риме. Перезахоронена была в 1951 г. в русской церкви в Каннах рядом с могилой своего мужа, великого князя Николая Николаевича. См. комент. 334.

⁴⁷⁴ …Рихтер… — Рихтер Оттай Борисович (1830—1908), генерал от инфантерии (1886), командующий Императорской главной квартирой (1881—1898) и заведовавший делами Комиссии прошений на высочайшее имя (1881—1895). Член Государственного совета.

⁴⁷⁵ …этим было положено начало Союза русского народа. — ‘Союз русского народа’ — правая организация черносотенного характера (1905—1917). В программе союза главными задачами ставились — сохранение самодержавия, религиозная и национальная чистота, центр находился в Петербурге, отделы — в крупных городах России. Лидером союза были А.И. Дубровин, с 1910 г. — Н.Е. Марков.

⁴⁷⁶ … А.А. Бубликова… — Бубликов Александр Александрович (1875—1941), окончил Институт инженеров путей сообщения. Инженер. Депутат IV Государственной думы, фракция прогрессистов. В 1917 г. — комиссар по железнодорожному транспорту Временного правительства. Его помощником был лейтенант Греков. Участвовал 8 марта в аресте императора Николая II в Ставке верховного главнокомандующего и доставке его в Царское Село. Позднее — министр путей сообщения. После Октябрьской революции в эмиграции. Масон. Автор воспоминаний: ‘Русская революция’. (Нью-Йорк, 1918).

⁴⁷⁷ …Грибунина… — Грибунин Семен Федорович, депутат IV Государственной думы, принимал участие в аресте Николая II в Ставке в Могилеве 8 марта 1917 г. и доставке его в Царское Село. Позднее стал комиссаром Временного правительства при ссыльных князьях Романовых в Крыму.

⁴⁷⁸ … С.А. Калинина. — Калинин Савелий Андреевич, депутат IV Государственной думы, принимал участие в аресте Николая II в Ставке в Могилеве 8 марта 1917 г. и доставке его в Царское Село.

⁴⁷⁹ После принятия присяги… — Присяга новому порядку была утверждена Временным правительством 7 марта 1917 г. Текст данной присяги по своему содержанию мало, чем отличался от присяги царского времени. Присягавший гражданин, клялся ‘перед Богом и своей совестью быть верным и неизменно преданным Российскому государству, как своему отечеству…’, обязывался ‘повиноваться Временному правительству, ныне возглавлявшему Российское государство, впредь до установления воли народа Учредительным собранием’, ‘повиноваться всем поставленным… начальникам’ и т.д. Солдатские и рабочие массы к тексту новой присяги отнеслись резко отрицательно. Петросовет, считая ‘текст присяги неприемлемым’, 12 марта поручил исполкому ‘войти в переговоры с Временным правительством для выработки формы присяги’. Временное правительство вынуждено было пойти на уступки и отменить эту присягу до разрешения вопроса Учредительным собранием.

⁴⁸⁰ …министр снабжения и вождь социалистов Альберт Тома… — Тома Альберт (1878—1932), историк, социал-реформист, ученик вождя французской социалистической партии Ж. Геда. С 1910 г. член Палаты депутатов Франции, во время Первой мировой войны — министр вооружений Франции (1915—1917). В 1917 г. неоднократно посещал Россию для активизации ее участия в мировой войне. Один из видных руководителей социал-демократического II Интернационала. С 1920 г. являлся директором Международного Бюро труда при Лиге наций. Автор ряда книг по истории профдвижения.

⁴⁸¹ Густав Эрве… — Эрве Густав (1871—1944), один из лидеров левого крыла Французской социалистической партии, редактор газеты ‘Victoire’.

⁴⁸² …Караулов. — Караулов Михаил Александрович (1878—1917), окончил филологический факультет Петербургского университета и Николаевское кавалерийское училище. Вышел в отставку в чине казачьего есаула, в связи с избранием депутатом II и IV Государственных дум от Терской области, примыкал к прогрессистам. Один из основателей ‘Имперской народной партии’. Во время Февральской революции член Временного комитета Государственной думы. Присутствовал при отречении великого князя Михаила Александровича. 13 марта Войсковым кругом был избран атаманом Терского казачьего войска и возглавил Войсковое правление (правительство). 27 марта 1917 г. отказался от поста комиссара Временного правительства. 20 октября организовал Юго-Восточный союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей. После Октябрьской революции территория Терского казачьего войска было провозглашено суверенной частью РСФСР. Караулов отдал приказ привести в боевое состояние казачьи войска. 1 декабря 1917 г. возглавил Терско-Дагестанское правительство. Убит в ходе столкновения с солдатами на станции Прохладная Владикавказской железной дороги 13 декабря 1917 г. Автор книг по истории терского казачества.

⁴⁸³ К телефону подошла кн. Путятина. — Путятина Мария Павловна (1890 — 1958), урожденная великая княжна, дочь великого князя Павла Александровича. С 1917 г. супруга офицера лейб-гвардии 4-го Стрелкового Императорской Фамилии полка князя Сергея Михайловича Путятина. От брака имела сына Романа (1918 г.р.). В их квартире на Миллионной улице в Петрограде великий князь Михаил Александрович подписал акт об отречении от трона до решения Учредительного собрания. После революции Путятины эмигрировали из России.

⁴⁸⁴ Русские эмигранты-большевики с Лениным… — Ленин (Ульянов) Владимир Ильич (1870 — 1924), основатель партии большевиков и советского государства. Один из основоположников теории классовой борьбы и социально-экономического учения марксизма-ленинизма. Идейный вдохновитель и организатор Октябрьской революции. Возглавлял ЦК РСДРП(б) — РКП(б), Совнарком и Совет рабочей и крестьянской обороны.

⁴⁸⁵ …Фрица Платтена… — Платтен Фридрих (Фриц) (1883—1942), швейцарский социалист, затем коммунист, один из организаторов КП Швейцарии (1921). В январе 1918 г. при покушении в Петрограде на В.И. Ленина прикрыл его от пуль, был легко ранен. С 1923 г. постоянно проживал в СССР. Автор воспоминаний ‘Ленин из эмиграции в Россию’ (М., 1990).

⁴⁸⁶ …с Либкнехтом… — Либкнехт Карл (1871—1919), деятель германского и международного коммунистического движения. Сын одного из основателей германской социал-демократической партии Вильгельма Либкнехта. С 1900 г. член партии, принадлежал к ее леворадикальному направлению. В 1912—1916 гг. депутат германского рейхстага. В 1914 г. единственный из всех депутатов рейхстага голосовал против военных кредитов. В 1915 г. вместе с Ф.Мерингом, К.Цеткин и Р.Люксембург организовал союз ‘Спартак’. В 1916 г. за призыв к свержению правительства был осужден на каторгу. Освобожден в октябре 1918 г. Боролся за углубление Ноябрьской революции в Германии. Вместе с Р. Люксембург редактировал газету ‘Роте фане’. Убит 15 января 1919 г. В ответ на убийство немецких коммунистов советские власти в конце января 1919 г. расстреляли в Петропавловской крепости четырех великих князей.

⁴⁸⁷ …с Гинденбургом… — Гинденбург Пауль, фон (1847—1934), германский государственный и военный деятель, генерал-фельдмаршал (1914), командующий войсками Восточного фронта (ноябрь 1914—1916), начальник Генерального штаба и, фактически, главнокомандующий (август 1916—1919). Президент Веймарской республики (1925—1933). 30 января 1933 г. поручил А.Гитлеру формирование кабинета.

⁴⁸⁸ …с Тирпицем… — Тирпиц Альфред фон (1849—1930), гросс-адмирал флота Германии.

⁴⁸⁹ …управляющий делами А.А. Боярский. — Боярский Александр Александрович, действительный статский советник, управляющий конторой Двора и секретарь великого князя Кирилла Владимировича, управляющий делами великих князей Бориса Владимировича и Андрея Владимировича.

⁴⁹⁰ …ученого М.М. Ковалевского. — Ковалевский Максим Максимович (1851—1916), ученый-правовед, социолог, историк и публицист, общественный деятель. Окончил юридический факультет Харьковского университета (1872), учился в Берлине, Вене, Париже, Лондоне. С 1877 г. профессор государственного права в Московском университете, с 1887 г. профессор Петербургского университета. Пользовался большой популярностью. В 1887 г. был выслан из России. Позже выступал с лекциями в Париже, Брюсселе, Стокгольме, Оксфорде, Чикаго. Один из главных организаторов Русской высшей школы общественных наук в Париже (1901). В 1905 г. вернулся в Россию. Член Государственного совета (1907), основатель конституционно-монархической Партии демократических реформ (1906). Депутат 1-й Государственной думы. Противник столыпинского аграрного законодательства, поддерживал идею ‘народной монархии’. Организатор нескольких масонских лож в России (1908). Издатель журналов ‘Вестник Европы’, ‘Запросы жизни’ и газеты ‘Страна’.

⁴⁹¹ …Алексинский… — Алексинский Григорий Алексеевич (1879—1967), член РСДРП, в 1905—1907 гг. примыкал к большевикам. Во II Государственной думе (1907) являлся одним из виднейших членов большевистской фракции, потом — ‘отзовист’, левый большевик — ‘впередовец’. В годы Первой мировой войны вместе с Г.В. Плехановым активно отстаивал идею защиты России от военной агрессии Германии, член патриотической организации ‘Единство’, за что подвергался резким нападкам со стороны Ленина и других ‘интернационалистов’. В октябре 1915 г. в газете французских коммунистов ‘Юманите’ выступил с разоблачением немецкого агента и провокатора Г. Парвуса. С 1917 г. — меньшевик. После Февральской революции вернулся в Россию. В июле совместно с B.C. Панкратовым опубликовал письмо о государственной измене Ленина, за что в 1918 г. был арестован, но смог бежать за границу. В 1920 г. заочно судим Верховным трибуналом по делу так называемого ‘Тактического центра’ и был объявлен ‘врагом народа’. В эмиграции жил во Франции, сотрудничал в газетах ‘Общее дело’ и ‘Русская газета’.

⁴⁹² …Парвусу. — Парвус (Гельфанд Израиль Лазаревич) Александр Львович (1867—1924) окончил Базельский университет (1891). Социал-демократ, с 1903 г. меньшевик, один из руководителей Петербургского совета рабочих депутатов, член социал-демократической партии Германии, организатор ‘Общества социальных последствий войны’ в Берлине. В годы Первой мировой войны — крупнейший ‘агент влияния’ германского правительства, организатор провокационных политических забастовок в России. Миллионер, под прикрытием торговых сделок направлял немецкие деньги и средства, полученные коммерческим путем, большевикам для пораженческо-пропагандистской и революционной работы в России, осуществлял тайную и легальную связь германских агентов с русскими предателями и шпионами. Активно содействовал отправке первого ‘запломбированного вагона’ (Ленин, Зиновьев и др.) из Швейцарии через Германию в Петроград. После Октябрьской революции Ленин не разрешил ему переехать в Советскую Россию. Автор воспоминаний ‘По тюрьмам во время революции: Побег из Сибири’ (СПб., 1998).

⁴⁹³ …наш посол А.П. Извольский… — Извольский Александр Петрович (1865—1923), гофмейстер, дипломат, министр-резидент в Ватикане (1894 — 1897), русский посланник в Белграде (1897), Мюнхене (1897—1899), Токио (1899—1903), Копенгагене (1903—1906). В 1906—1910 гг. был министром иностранных дел, в 1910 — 1917 гг. — послом во Франции. Член Государственного совета. При его содействии было заключено англо-русское соглашение 1907 г., положившее начало англо-русскому союзу. В мае 1917 г. вышел в отставку и проживал в Париже. Поддерживал иностранную военную интервенцию против Советской России.

⁴⁹⁴ …протекцией Бетман-Гольвега… — Бетман-Гольвег Теобальд (1858—1921), немецкий государственный деятель, имперский министр внутренних дел и заместитель рейхсканцлера (1907—1909), рейхсканцлер и прусский министр-президент (1909—1917).

⁴⁹⁵ …генерал от кавалерии Брусилов… — Брусилов Алексей Алексеевич (1853—1926), окончил Пажеский корпус (1872) и Офицерскую кавалерийскую школу (1883). Генерал от кавалерии (1912), помощник командующего войсками Варшавского военного округа (1912-1913). С начала Первой мировой войны командовал 8-й армией, отличившейся в Галицийской операции. Генерал-адъютант (1915). Главнокомандующий Юго-Западным фронтом (17 марта 1916 — май 1917), провел успешное наступление (Брусиловский прорыв) на фронте, пользовался популярностью в войсках и обществе. В дни Февральской революции выступил за отречение Николая II от престола. Верховный главнокомандующий (с 22 мая по 19 июля 1917 г.), затем военный советник в распоряжении Временного правительства. После Октябрьской революции проживал в Москве и придерживался нейтралитета в борьбе политических течений. 2 ноября 1917 г. был ранен осколком разорвавшегося в его квартире снаряда. Восемь месяцев находился в больнице. Отклонил предложение уехать к белогвардейцам. В 1920 г. поступил на службу в Красную армию, занимал должности председателя Особого совещания при Главнокомандующем всеми вооруженными силами Республики, главного военного инспектора коннозаводства и коневодства, инспектора кавалерии РККА, а с марта 1924 г. состоял для особых поручений при РВС СССР. Умер после болезни 17 марта 1926 г. в Москве. Автор мемуаров: ‘Мои воспоминания’. (М., 1963).

⁴⁹⁶ …генерал-лейтенант Гутор… — Гутор Алексей Евгеньевич (1868—1938), окончил 4-й Московский кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище (1889) и Николаевскую академию Генштаба (1895). Командир лейб-гвардии Московского полка (1910—1913). Назначен начальником штаба 4-й армии (19 июля 1914). Георгиевский кавалер. Начальник 34-й пехотной дивизии (1 апреля 1915), командир 6-го армейского корпуса (6 марта 1916). Генерал-лейтенант. Командовал 11-й армией (с апреля 1917), командующий Юго-Западным фронтом (май — июль), затем состоял при Ставке. После Октябрьской революции перешел на сторону советской власти. С 1918 г. в РККА. С августа 1918 г. — председатель Уставной комиссии. В мае 1920 г. — член Особого совещания при Главкоме Вооруженных Сил Республики, с августа — помощник Главкома по Сибири. Служил до 1931 г. В последующие годы состоял на преподавательской работе в Военной академии РККА. Расстрелян 13 августа 1938 г.

⁴⁹⁷ Увольняется от должности… — В это время было уволено или смещено со своих постов до 60 % высших офицеров. После Февральской революции (по 10 августа 1917 г. включительно) сняты с должности 140 генералов, в том числе два верховных главнокомандующих (М.В. Алексеев, А.А Брусилов), пять главнокомандующих армиями фронтов (В.И. Гурко, А.Е. Гутор, Н.В. Рузский, В.В. Сахаров, Н.Н. Юденич), семь командующих армиями (Л.Н. Белькович, А.А. Веселовский, М.Ф. Квецинский, Н.М. Киселевский, Л.П. Леш, Р.Д. Радко-Дмитриев, Г.В. Ступин), шесть главнокомандующих, командующих и главных начальников военных округов (Д.П. Зуев, А.З. Мышлаевский, П.А. Половцев, Е.А. Рауш-фон-Траубенберг, Н.А Ходорович, М.И. Эбелов), 26 командиров корпусов, 56 начальников пехотных и 13 начальников кавалерийских и казачьих дивизий, инспекторы артиллерии: армии — 1, корпусов — 11, а также 13 командиров артиллерийских бригад. Среди этих генералов лишь 16 были сняты по несоответствию занимаемой должности (74 — ‘за болезнью’, 33 — ‘по обстоятельствам настоящего времени’, т. е. не желали продолжать службу в условиях проведения Временным правительством ‘демократизации армии’, что привело, в конечном счете, к ее разложению).

⁴⁹⁸ …Западным фронтом … — Западный фронт в период Первой мировой войны в России существовал с августа 1915 г. по апрель 1918 г. Протяженность фронта в 1917 г. составляла около 500 км (от местечка Видзы, к югу от Двинска, до Припяти). В состав фронта входили 2-я, 3-я и 10-я армии. Общая численность офицеров, солдат и чиновников на 1 марта 1917 г. — 1 620 624 человека. Штаб фронта находился в Минске.

Западным фронтом командовали: генерал от инфантерии А.Е. Эверт (август 1915 г. — март 1917 г.), генерал от кавалерии В.И. Гурко (Ромейко-Гурко) (март-май 1917 г.), генерал-лейтенант А.И.Деникин (июнь-июль 1917 г.), генерал-лейтенант П.Н. Ломновский (июль — август 1917 г.), генерал от инфантерии П.С. Балуев (август — ноябрь 1917 г.).

⁴⁹⁹ …через Румынский фронт … — Румынский фронт был образован 24 ноября (7 декабря) 1916 г. из 4, 6 и 9-й русских и 1, 2-й румынских армий для отпора австро-германскому наступлению и существовал до начала 1918 г. Протяженность фронта в 1917 г. составляла 460 км. Войска, входившие в состав фронта, осуществляли оборону южного крыла русского фронта (рубеж Кымпулунг, устье Дуная). Общая численность офицеров, солдат и чиновников на 1 марта 1917 г. — 1 520 719 человек. Штаб фронта находился в Яссах.

Номинально главнокомандующим армиями считался румынский король Карл. Реально фронтом командовали его помощники — генерал от инфантерии Д.Г. Щербачев (август-декабрь 1916 г. и апрель 1917 г. — март 1918 г.), генерал от кавалерии В.В. Сахаров (декабрь 1916 г. — апрель 1917 г.).

⁵⁰⁰ …начальник отдела снабжения армий генерал Эльснер… — Эльснер Евгений Феликсович (1867—1930), окончил Тифлисский кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище (1888), Николаевскую академию Генштаба (1895). В 1911 г. — генерал-майор и помощник начальника отдела по устройству и службе войск Главного управления Генерального штаба. Генерал-лейтенант (1916), главный начальник снабжения армий Юго-Западного фронта. В 1917 г. за открытую поддержку корниловского мятежа был отчислен от должности, 30 августа арестован и заключен в Быховскую тюрьму. Освобожден из-под ареста 10 ноября 1917 г. Участник Белого движения на юге России. В марте 1920 г. эвакуировался в Сербию. Проживал в Белой Церкви, где и скончался 5 июля 1930 г. Похоронен на местном кладбище.

⁵⁰¹ …представитель исполнительного комитета солдат Колчинский… — Колчинский Александр Александрович (1881—1965), двоюродный брат генерала Л.Г. Корнилова. Окончил 2-й кадетский корпус (1899), Павловское военное училище (1901), Николаевскую академию Генерального штаба. Во время Первой мировой войны подполковник оперативного отдела Ставки. Участник Белого движения. Эвакуирован летом 1920 г. из Феодосии. В эмиграции служил в Конго. Умер 17 февраля 1965 г. в Брюсселе.

⁵⁰² …генерал Хабалов… — Хабалов Сергей Семенович (1858—1924), окончил Михайловское артиллерийское училище (1878) и Николаевскую академию Генштаба (1886). В 1914—1916 гг. — генерал-губернатор Урала и наказной атаман Уральского казачьего войска. С 13 июня 1916 г. занимал пост главного начальника Петроградского военного округа, а с 6 февраля 1917 г. — командующего войсками округа. На 1 февраля 1917 г. в его подчинении находилось около 700 тыс. чел. (в т. ч. 200 тыс. в Петрограде). В дни Февральской революции большинство войск отказалось ему подчиняться и он полностью утратил контроль над армейскими частями. 28 февраля 1917 г. был арестован и заключен в Петропавловскую крепость, в октябре 1917 г. освобожден. В 1919 г. уехал с семьей на Украину, в Белом движении активного участия не принимал. Эмигрировал в начале 1920 г. в Салоники (Греция).

⁵⁰³ …у графа Бобринского… — Бобринский Алексей Александрович (1852—1927), поступил на юридический факультет С.-Петербургского университета в 1870 г., откуда вышел через два года, не окончив курса. В 1892 г. начал службу по Ведомству учреждений императрицы Марии в звании почетного опекуна С.-Петербургского присутствия Опекунского совета. Обер-гофмейстер (ноябрь 1916), сенатор, член Государственного совета (с 1912). ДепутатIII Государственной думы, входил в состав ее правого крыла. Товарищ министра внутренних дел и министр земледелия (25 марта — 21 июля, 21 июля — 14 ноября 1916). Председатель Императорского Археологического общества (1 февраля 1886—1917), вице-президент Академии художеств (1889—1890), президент Вольного экономического общества. Председатель ‘Совета объединенного дворянства’, предводитель дворянства Санкт-Петербурга. Занимался литературной деятельностью и вел дневники. Председатель Совета Русско-английского банка (1914—1918). Выступал против советской власти. Один из руководителей монархического союза ‘Наша родина’. В 1919 г. эмигрировал во Францию. Похоронен в Ницце на русском кладбище.

⁵⁰⁴ …Шульгин. — Шульгин Василий Витальевич (1878—1976), окончил юридический факультет Киевского университета (1900). Монархист, видный политический деятель правого крыла II—IV Государственных дум. Лидер фракции прогрессивных националистов. С 1911 г. редактор влиятельной газеты ‘Киевлянин’. В годы мировой войны член думского ‘Прогрессивном блоке’, член Временного комитета Государственной думы, созданного 27 февраля 1917 г. Участвовал в принятии актов об отречении от престола Николая II, а затем великого князя Михаила Александровича. Участник Белого движения, впоследствии эмигрировал. С 1930-х гг. жил в Югославии. В 1937 г. отошел от политической деятельности. В 1944 г. был арестован советскими органами при освобождении Югославии. Оставался в заключении во Владимире до 1956 г. После освобождения жил там же. Автор книг ‘Дни’ (1925), ‘1920-й год’ (1927), ‘Три столицы’ (1927) и др.

⁵⁰⁵ …Боткина… — Боткин Александр Сергеевич (1866—1936), младший брат царского врача Е.С. Боткина, убитого в Ипатьевском доме вместе с членами царской семьи. Закончил Военно-медицинскую академию, затем пошел юнкером во флот и стал морским офицером. Совершил несколько походов вокруг света, участвовал в гидрографических экспедициях А. Вилькицкого в 1894 — 1896 гг. Капитан 2-го ранга. Во время Первой мировой войны — капитан 1-го ранга, член Особого комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования. Скончался в марте 1936 г. в Сан-Ремо (Италия).

⁵⁰⁶ …военного министра Шуваева… — Шуваев Дмитрий Савельевич (1854—1937), окончил Оренбургско-Неплюевскую военную гимназию, 3-е военное Александровское училище (1872) и Николаевскую академию Генерального штаба (1878. Генерал от инфантерии (1911). Начальник Главного интендантского управления (1909—1916). С 17 марта 1916 г. по 3 января 1917 г. был военным министром. Одной из главных своих задач считал налаживание снабжения действующей армии. В 1916 г. ассигнования на расходы, связанные с войной, по Военному министерству составили 11 395,5 млн руб. (в 1915 г. — 7 492,7 млн). В январе 1917 г. получил отставку и был назначен членом Военного совета. Член Государственного совета (с 3 января 1917). С 1918 г. служил в Красной армии, преподавал в военно-учебных заведениях. Репрессирован.

Указатель имен

Абдулов А.Н. 382

Авдонина Г.П. 27

Аджемов М.С. 241, 416

Адлер В. 271

Адлерберг А.В. 178,391

Александр I, император 40, 178, 339, 346, 391

Александр II, император 7, 17, 19, 85, 178, 188, 318, 322, 348, 352, 354, 391, 394, 411

Александр III, император 7, 10, 11, 12, 195, 253, 316-318, 352, 354, 385, 390, 398-400, 403

Александр Александрович, великий князь 352

Александр Михайлович (Сандро), великий князь 16, 27, 54, 139, 205, 206, 213, 259, 325, 326, 378, 390, 403, 407

Александр Невский 84, 176, 391

Александр Петрович (Алек), великий князь 391

Александра Георгиевна, великая княгиня 325, 394, 398, 408

Александра Иосифовна 399

Александра Петровна, великая княгиня 7, 316, 317, 399

Александра Федоровна (Аликс), императрица 9, 10, 13, 18, 25, 26, 51, 175, 176, 179, 180, 182, 186, 191, 194, 201, 202, 205, 206, 210, 213, 217, 222, 223, 241, 252, 254, 255, 260, 262, 318, 367, 369, 386, 387—389, 391, 394, 395, 397, 402, 405, 409, 411, 412, 421

Алексеев М.В. 24, 34, 36, 68, 101, 123, 126—129, 131, 132, 144, 149 — 166, 168, 170, 172—175, 180, 182, 199, 200, 244, 247, 250, 252, 258, 265, 267, 280, 282—285, 288, 289, 292, 302—304, 306, 309, 313, 333, 336, 341, 350, 370, 376, 383, 384, 401, 430

Алексей Александрович, великий князь 20, 402

Алексей Николаевич (Алексей), цесаревич 8, 10, 30, 31, 243, 245, 254, 308, 388, 395, 402

Алексий II, патриарх 389

Алексинский Г.А. 271, 428

Алиев Э., хан-Султан Гирей 56, 67, 328, 330, 332, 340

Аликс (см. Александра Федоровна), императрица

Алиса, принцесса английская 318

Альфтан В.А. 358

Амвросий, архиепископ 409

Анастасия Николаевна (Анастасия), цесаревна 42, 43, 402, 413

Анастасия Николаевна (Стана), великая княгиня 253, 391, 394, 425

Андерсон А. 41, 42, 43

Андраши Дьюла (старший) 183, 392

Андреев 204

Андрей Александрович (Андрюша), князь императорской крови 16, 202, 403

Андрей Владимирович, великий князь 5—8, 11—20, 22—29, 31—47, 72, 130, 133, 134, 139, 174, 176, 184, 188, 205, 213, 218, 219, 224, 225, 239, 250, 251, 255, 279, 282, 294, 315—317, 319, 321, 335, 339, 342, 346, 348, 369, 373, 408, 412, 413, 428

Антипов В.В. 358

Антоний, митрополит 39

Анциферов 299

Арним Ф.С., фон 342

Ауффенберг М., фон 331

Афанасьев В. 33

Баварский Леопольд, принц 331

Багратион-Мухранская Н., княжна 400

Багратион-Мухранский Т., князь 400

Баев (Байов) К.К. 107, 363

Балета 20

Балк А.П. 203, 213, 242, 404

Балуев П.С. 337, 431

Банов К.К. 332

Баранов П.П. 87, 100, 102, 108, 109, 114, 115, 123, 353

Баратов Н.Н. 212, 213, 222, 253, 407

Барк П.Л. 169, 221, 222, 242, 385

Барташев 242

Барышников 241

Басаков 241

Батюшин Н.С. 233, 413

Бауман Н.Э. 416

Безелер Г., фон 383

Безобразов В.М. 127, 130—134, 140, 141, 156, 157, 198, 200, 358, 366, 380, 401

Бейлис М.Т. 412, 416

Белецкий С.П. 193, 396

Белосельский-Белозерский С.К., князь 88, 353

Белькович Л.Н. 430

Беляев В.В. 360

Беляев Георгий (Юрий) Петрович 54, 324

Беляев М.А. 242, 363, 418

Бендерев А.Ф. 344, 359

Бенешевич В.Г. 41

Бенкендорф Д.А. (Митя), граф 195, 346, 397

Бернов Е.И. 236, 414

Берхман Г.Э. 345, 355

Бетман-Гольвег Т. 272, 429

Бискупский В.В. 38

Благовещенский А.А. 328

Бобринский А.А., граф 300, 432

Бобринский Г.А, граф 129, 367

Бобырь Н.П. 74, 167, 345, 383, 384

Богданович А.В. 12, 20

Болотов И.М. 342

Бонапарт Наполеон (см. Наполеон Бонапарт)

Бондаренко 51

Бонч-Бруевич М.Д. 60, 61, 64, 71, 96, 101, 107, 120, 126, 131, 162, 336, 356, 357, 368

Борис III, царь Болгарии 188, 189, 395

Борис Владимирович, великий князь 8, 11, 13, 16, 20, 26, 27, 30—32, 34—36, 43, 78, 130, 131, 134, 170, 171, 206, 210, 219, 222, 223, 237, 250, 251, 259, 270, 346, 348, 367, 369, 428

Борисов В.Е. 131, 132, 135, 145, 146, 151, 155, 157, 163, 172, 175, 370

Борисов Н.Н. 242, 418

Боткин А.С. 309, 433

Боткин Е.С. 433

Боярский А.А. 270, 428

Брасов Г.М., граф 400

Брасова (Шереметевская) Н.С. 30, 400

Бржозовский Н.А. 104, 361

Брусилов А.А. 40, 41, 280, 291, 292, 306, 313, 348, 359, 390, 429, 430

Бубликов А.А. 239, 248, 259, 312, 425

Будберг А.П., фон 337

Будберг Н.А., барон 102, 104, 360

Буйницкий 13

Булгаков П.И. 104, 105, 249, 362

Буранов Ю.А 386

Бутович Е.В. (см. Сухомлинова Е.В.)

Бьюкенен Дж.У. 181, 182, 183, 392

Варбург Ф. 425

Варнава (Накропин В.А), епископ 183, 188, 192-195, 392, 393, 397, 409

Васильев Ф.Н. 342

Васильчиков А.А., князь 410

Васильчиков Б.А., князь 16, 241, 416

Васильчиков И.С. 12

Васильчикова М.А., княгиня 218, 410

Васмунд 13

Вахрушев М.Н. 328

Вельтер 261

Вендорф О.И. 242, 419

Верховский А.И. 363

Веселовзоров Б.П. 89, 355

Веселовский А.А. 430

Виктория I, королева 318

Виктория Федоровна (Дакки, Dicky), великая княгиня 8, 9, 53, 182, 201, 212, 213, 217, 219, 322

Вильгельм II, император Германии 267, 268, 272, 295, 331, 367

Вильгельм Зюдерманландский, герцог 408

Вильгельм Фридрих-Виктор-Август-Эрнст Гогенцоллерн 331

Вилькицкий 413

Вилькицкий А. 433

Виноградов В.А. 241, 417

Витте С.Ю., граф 13, 17, 184, 212, 253, 364, 393

Владимир Александрович (папа), великий князь 7—9, 11—13, 16, 188—190, 195, 316—218, 348

Владимир Андреевич Романовский-Красинский 18, 32, 37, 40, 43

Владимир (Богоявленский В.Н.), митрополит 184, 393

Владимир Кириллович Романов, князь императорской крови 42, 43, 398

Воейков В.Н. 21, 64, 86, 177, 247, 248—249, 270, 302, 303, 307, 310, 338, 366

Войновский-Кригер 215

Войшин-Мурдас-Жилинский И.П. 336, 371

Волков Н.К. 122, 241, 416

Волконский В.М., князь 192, 193, 395

Волконский С.Г., князь 395

Володченко Н.Г 349

Воронцов А.И. (Сашка), граф 89, 354

Воронцов-Дашков И.И., граф 88, 89, 115, 178, 179, 354, 355, 415

Воррес Я. 10

Врангель Н.Е., барон 20, 21, 25

Врангель П.Н., барон 20, 35, 38, 317, 333, 354, 354, 363, 380, 416, 419

Вульферт В.В. 400

Вульферт Н.С. (см. Брасова, Шереметевская Н.С.)

Вырубова А.А. 207, 210, 218, 236, 237, 367, 388, 402, 405, 406, 412

Вялов С.Е. 55, 327

Габсбург-Тоскана Фридрих-Мария-Альбрехт-Вильгельм-Карл 331

Гавриил Константинович, князь императорской крови 23, 196, 205, 212, 217, 219, 335, 398, 407

Галкин А.С. 135, 372

Галле В.Ф. 203, 404

Гальвиц М. 364

Гамильтон Я. 384

Ганешик 299

Геда Ж. 426

Гейсман П.А. 336

Георг I Глюксбург, король 392, 399

Георгий Александрович, великий князь 352

Георгий Михайлович, великий князь 16, 73, 169, 260, 385

Герасимов А.В. 26

Герасимов 241

Гермоген 207

Гернгросс А.А. 362

Гершуни Г.А 15

Гескет А.Д. 71, 344

Гессен-Дармштадский Э.— Л. 411

Гетцендорф Ф.К., фон 331

Гилленшмидт А.Ф., фон 362

Гилленшмидт Я.Ф., фон 69, 342

Гинденбург П., фон 268, 272, 428

Гире М.Н. 40, 242

Гиссер Г.Г. 356

Гитлер А. 428

Глобачев К.И. 293, 404

Гогенцоллерн Вильгельм-Фридрих-Виктор-Август-Эрнст, кронпринц 331

Гоголь Н.В. 186

Годнев И.В. 166, 241, 383, 417

Голицын Д.Б. (Димка), светлейший князь 53, 59, 323

Голицын Н.Д., князь 215, 238, 312, 409

Голицын-Муравлин Л.П. 39

Головин Е.С. 414

Головин М.Е. (Муня) 211, 235, 414

Гольдман (Горев) Б.И. 130, 368

Гольц, фон-дер 349

Горбатовский В.Н. 329, 384

Горемыкин И.Л. 180, 194, 243, 254, 323, 391

Горький A.M. 398

Готш фон У.Э. 232

Готье Ю.В. 41

Граббе 395

Гревс А.П. 54, 324

Грей Э. 181, 392

Греков 248

Грибунин С.Ф. 259, 426

Григорович И.К. 346, 395, 413

Григорьев В.Н. 165, 382, 359

Гронский П.П. 241, 415

Гулевич А.А. 79, 89, 94—97, 100, 107, 108, 121, 122, 126, 134, 135, 140, 141, 152, 154, 155, 159, 161, 164-166, 333, 370, 371

Турин 91, 356

Гурко (Ромейко-Гурко) Василий Иосифович 81, 282, 283, 311, 313, 349, 430, 431

Гурко (Ромейко-Гурко) И.В. 83, 351

Густав V, король 408

Гутор А.Е. 280, 291, 336, 348, 430

Гучков А.И. 129, 139, 149, 160, 256, 258, 273, 306—309, 343, 262, 267, 378—380, 415

Далер В.В. 369

Даллер А.А. 13, 131, 161, 167, 369

Даль В. И. 416

Данилов В.Н. 57, 331, 328, 321

Данилов Г.А. 328

Данилов Н.А. 60, 68, 121, 122, 128, 135, 168, 365, 373

Данилов Ю.Н. 58—61, 63, 79, 101, 110—113, 117, 119, 120, 122, 135—138, 141, 154, 159—162, 165, 166, 179, 191, 199, 303, 306, 332, 337, 373

Дейтрих 242

Демидов И.П. 29, 241, 416, 243

Деникин А.И. 35, 36, 348, 349, 384, 410, 416, 431

Дернов А.А. 214, 408, 312

Дерфельден (Пистолькорс) М. Э., фон 214, 409, 312

Дерфельден Х.И., фон 12, 409

Дессино К.Н. 340

Джонсон Н.Н. 401

Джунковский В.Ф. 21, 23, 174, 177, 192, 193, 387

Дзевульский 83

Дистерло Н.А., фон 345

Дмитриев-Радко (Радко-Димитриев, Дмитриев) Р.Д. (см. Радко-Дмитриев)

Дмитрий Константинович, великий князь 16, 197, 219, 260, 399

Дмитрий Павлович, великий князь 27, 29, 38, 39, 54, 88, 202, 205—207, 210, 212, 217—219, 222—224, 228, 231, 232, 236, 253, 312, 324, 326, 388, 407—409, 412

Дмитрюков И.И. 245, 421

Дмовский Р. 351

Добровольский Н.А. 207, 209, 214, 222, 242, 312, 405, 406

Добрышин А.Ф. 362

Довбор-Мусницкий Ю. 351

Дорлиан Ф.В. 13

Драгомиров В.М. 134, 140, 141, 150, 152, 290, 324, 340, 371, 375

Драгомиров М.И. 114, 363

Дрентельн А.А. фон 59, 64, 335

Дружинин В.Т. 41

Друцкий-Любецкий, князь 54

Дубинин Р.И. 356

Дубровин А.И. 242, 418, 425

Думин С.В. 8

Духонин Н.Н. 341, 384

Душкевич А.А. 345

Евлогий (Георгиевский), архиепископ 38, 39

Екатерина II, императрица 391

Екатерина Иоанновна, княжна,

Елена Владимировна (Елена), великая княжна 11, 12, 36

Елена Петровна (Елена, Ellen), великая княгиня 217, 219, 398, 410

Елизавета Маврикиевна (Мавра), великая княгиня 196, 198, 217, 219, 319, 397, 398

Елизавета Федоровна, великая княгиня 174, 320, 374, 388, 408

Елисеева З.С. 34

Енгалычев П.Н. 69, 82, 86, 89, 90, 253, 341

Епанчин Н.А. 37, 96, 97, 100, 102, 358, 359

Ермолинский Н.Н. 51, 319

Ерофеев М.Р. 344

Ефремов Н.Н. 241, 257, 415, 422

Жданко А.Е. 103, 361

Жилинский Я.Г. 87, 88, 93, 98, 115, 123, 333, 352, 376

Жоффр (Joffre) Ж.Ж. 116, 364

Забелин А.Ф. 242, 418

Заблоцкая-Десятовская 351

Завадский С.В. 203, 208, 235, 403

Завадский Ю. 82, 83, 350

Залесский П.Н. 357

Зальца А.Е., барон 326, 336

Замойский А.С. граф 54, 82, 99, 137, 200, 201, 326

Зандер А.Л. 183, 392

Зарнекау Н.К., граф 409

Зарудный 276

Засулич В.И. 405

Зелегов А.А. 358

Зиборов В.И. 329

Зиновьев Е.Е. 429

Зуев Д.П. 329, 430

Зурабов 270

Иванов Н.И. 23, 60, 67, 83, 97, 99, 101, 108, 111, 115, 122, 134, 144, 149, 151, 152, 155, 249, 263, 264, 302, 336, 376

Игнатьев А.И., граф 324

Игнатьев П.Н., граф 215, 409

Игнатьева (Урусова), графиня 53, 324

Игорь Константинович, князь императорской крови 23, 51, 217, 219, 260, 319, 321, 335, 389

Иевреинов А.И. 349

Извольский А.П. 272, 429

Икскуль, барон 16

Илиодор (Труфанов С.М.), иеромонах 212, 407

Иоанн Константинович, князь императорской крови 196, 217, 219, 389, 398, 410

Иоанн Тобольский 393

Ирецкий В. 260

Ирина Александровна, княжна императорской крови 28, 29, 402, 403

Ирманов В.А. 169, 385

Исидор (Колоколов П.), епископ 204, 214, 405

Истомин Н.М. 355

Каледин A.M. 34

Калинин С.А. 259, 426

Калугин 341

Каляев И.П.388, 412

Капнист Д.П. (1)241, 416

Капнист И.И. (11)241

Карабчевский И.П. 15

Караулов М.А. 245

Карлова, графиня 34, 339

Карцев 242

Катенин А.А. 396

Каульбарс А.В., барон 59, 334

Квецинский М.Ф. 430

Кегресс А.А. 64, 339

Кедров М.А., контр-адмирал 263

Керенский А.Ф. 32, 245, 248, 260, 263—266, 270, 271, 275—277, 279, 280, 283, 289—291, 311, 313, 336, 339, 341, 363, 379, 419, 422

Кирилл Владимирович, великий князь 5, 8—12, 15, 21, 27, 29—31, 36—43, 51, 53, 123, 153, 157, 158, 173, 182, 201, 205, 206, 212, 217—219, 223, 224, 237, 243, 251, 257, 258, 312, 316, 321, 322, 408, 428

Кирпичев 412

Кирпичников А.А. 203

Киселевский Н.М. 134, 371, 430

Клейгельс 15, 87, 353

Клейнмихель, графиня 13

Клембовский В.И. 384

Климович Е.К. 233, 414, 236, 242

Клыков В.М. 389

Клюев Н.А. 328

Ключевский В.О. 225

Ковалевский М.М. 271, 428

Кожин А.Е. 53, 324

Коковцов В.Н., граф 16, 19, 34, 35, 40, 116, 364

Кокошкин Ф.Ф. 416

Колен К.К., фон 356

Колонтаев В. 33

Колчак А.В. 251, 311, 313, 248, 417, 424

Колчинский А.А. 291, 431

Комиссаров М.С. 242, 417

Кондзеровский П.К. 116, 363

Кондратович К.А. 328, 331

Коновалов А.И. 245, 421, 422

Константин Константинович (Костя), князь императорской крови 197, 217, 219, 389, 398

Константин Константинович (К.Р.), великий князь 9, 15, 16, 41, 196, 198, 319, 321, 393, 397, 398

Константин Николаевич, великий князь 399

Корнилов Л.Г. 34, 36, 276, 332, 341, 349, 431

Корольков 13

Косоротов 230

Кочубей М.М. 16

Краснов П.Н. 336

Кривошеий А.В. 149, 323, 346, 380

Кригер-Войновский 242

Крузенштерн Н.Ф., фон 371

Крымов А.М. 373

Ксения Александровна (Ксения), великая княгиня 11, 30, 176, 259, 318, 325, 352, 390, 403

Кубе Ф.Ф., фон 20, 35, 561, 53, 63, 189, 319

Кузьмин-Караваев (Кузьмин-Короваев) Д.Д. 25, 78, 147, 148, 347

Кузьмин-Караваев В.Д. 281

Кузьмин-Короваев А.Н. 346

Кузьминский 221

Кульчицкий Н.К. 215, 410

Курлов П.Г. 166, 208, 242, 383, 396

Куропаткин А.Н. 67, 98, 99, 185, 310, 340, 381, 393

Кутайсов К.П., граф 212, 213, 218, 222—224, 326, 408, 412

Кшесинская М.Ф. (Маля) 5, 17—20, 24, 32, 33, 35, 37, 43

Лагиш де, маркиз 53, 116, 323

Лайминг Г.М. 212, 213, 218, 408

Ланглуа И. 116, 364

Лебединский Е.В. 415

Лейхтенбергский А. (Сандро) (см. Романовский А.Г.)

Лейхтенбергский Г. (Ю.) М. 425

Лейхтенбергская, графиня (см. Меликова А.Н.)

Ленин (Ульянов) В.И. 267—269, 271—273, 276, 313, 422, 427—429

Леонтович Е.А 135, 372

Лечицкий П.А. 134, 150, 200, 365, 371, 372

Леш Л.В. 156, 157, 198, 199, 324, 358, 380, 401, 430

Либкнехт В. 427

Либкнехт К. 268, 427

Ливен К.П., князь 53, 321

Линевич А.Н. 222—224, 312, 412

Литвинов А.И. 67, 81, 329, 332, 340, 349

Литцман К. 361, 382

Лихачев Н.П. 41

Ловцов С.П. 345

Лола 170

Ломновский П.Н. 431

Луиза, королева 318

Лукомский А.С. 384

Лысогорский В.В. 242, 419

Львов Г.Е., князь 245, 250, 259, 265, 266, 273, 279, 282, 313, 423

Любавский М.К. 41

Любимов Д.Н. 82, 90, 350

Людвиг II Гессен-Дармштадтский 391

Людвиг IV, великий герцог гессенский 318, 388

Людендорф 361

Люксембург Р. 427

Люпов С.Н. 349

Маврин А.А. 159, 381

Макавеев 242

Макарий, митрополит 409

Макаров А.А. 205, 207, 209, 230, 231, 234, 242, 405, 406

Макензен А. 333, 356, 376, 377

Маклаков В.А. 241, 416

Маклаков Н.А. 86, 149, 242, 346, 352, 413

Максаков В.В. 45, 345

Максимович К.К. 202, 206, 213, 299, 405

Малкин 232

Мамантов В.И. 233, 414

Мамонтов С.И. 400

Манасевич-Мануйлов И.Ф. 208, 406, 233, 234, 236

Маниковский А.А. 148, 300, 378

Мануильский Д.З. 403

Мария Александровна, великая княгиня 322

Мария Александровна, императрица 352, 391

Мария Владимировна, великая княгиня 43

Мария Георгиевна, великая княгиня 385

Мария Николаевна, цесаревна 402, 413

Мария Павловна (мама, старшая) великая княгиня 7—13, 19, 20, 26—29, 31—36, 51, 133, 169, 174, 177—180, 185, 186, 188, 189, 191, 194, 195, 201, 206, 213, 216, 217, 219, 222, 237, 250, 251, 279, 282, 293, 294, 298, 299, 312, 313, 215—317, 319, 324, 347, 348, 395, 408

Мария Павловна (Мари, младшая), великая княгиня 8, 213, 217, 219, 408

Мария Федоровна (Мини), императрица 11, 12, 14, 33, 51, 173, 176, 177, 178, 180, 216, 232, 310, 318, 325, 352, 390, 399, 400, 402

Мария Кирилловна, княжна императорской крови 9

Мария Владимировна, великая княгиня, 43

Марков 189, 190

Марков Н.Е. 419, 425

Марков С.Д. (2-й) 38, 337

Маркус-Давыдов 236

Мартос Н.Н. 328

Мартынов А.В. 52, 320

Масальский В.Н., князь 74, 345

Масленников A.M. 241, 415

Мейлунас А. 9

Меликова А.Н. 298, 313

Мельгунов С.П. 29

Менгден Г.Г., граф 59, 334

Меницкий И.И. 340

Мережковский Д.С. 153, 380

Меринг Ф. 427

Мехмендаров С.Б. 345

Милеант Г.Г. 332

Милица Николаевна, великая княгиня 197, 323, 393, 394, 399

Миллер Е.К. 329, 360

Милюков П.Н. 245, 262, 265, 285, 420, 421, 425

Милюков С.П. 385

Мироненко С.В. 9

Михаил Александрович, великий князь 8, 10—14, 26, 29—31, 199, 200, 243, 245—247, 260, 265, 266, 208, 352

Михаил Михайлович, великий князь 39

Михаил Николаевич, великий князь 325, 339, 374, 385, 392

Мищенко П.Н. 58, 93, 115, 332

Мольтке (старший) Х.К.

Мосолов А.А. 7, 8, 9, 14, 368, 369

Мрозовский И.И. 249, 336, 424

Мурзаев 215

Мышлаевский А.З. 89, 354, 355, 430

Мясников В.Е. 328

Мясоедов С.Н. 128—130, 139, 337, 367—369

Надежда Петровна, княжна императорской крови 197, 399

Наполеон Бонапарт 255

Нарышкин А.Д., князь 397

Нарышкин К.А., граф 59, 64, 335

Нарышкина Е.А., княгиня 194, 397

Нассауская Терезия 391

Наумов 203

Нахичеванский Г., хан 345

Неклюдов А.В. 191, 395

Некрасов Н.В. 245, 422

Неманов Г. 273

Нератов А.А. 215, 410

Нестеровская А.Р. 398

Николаенко 221

Николай I, император 182

Николай II (Ники), император 7, 8, 10—13, 16, 17, 21—25, 27, 30, 31, 41—43, 47, 50, 51, 53, 62—64, 66—68, 72, 73, 76, 77, 83—85, 87—89, 97, 98, 100, 113, 114, 123, 125, 126, 129, 139, 142, 143, 149, 168—180, 182, 185, 186, 191, 194, 198—202, 205—207, 209, 210, 212, 213, 215, 217—221, 223—225, 230, 234, 237, 238, 240, 241, 243, 245—249, 251—255, 258, 260, 265, 266, 302—310, 312—319, 321, 322, 325, 326, 334—336, 338, 339, 346, 348, 350, 352, 360, 366—369, 374, 378, 385—388, 390, 391, 393—395, 397, 399 — 403, 406, 407, 411—413, 422, 424—426, 430, 432

Николай Георгиевич, принц 182, 392

Николай Михайлович, великий князь 16, 23, 30—32, 65, 72, 73, 86, 145, 146, 216, 218—223, 235, 360, 313, 318, 339, 411

Николай Николаевич (младший, Николаша), великий князь 7, 16, 20, 21, 25, 26, 38—40, 51, 53, 59, 64, 109, 111, 123, 129, 133, 141—144, 156, 168, 170, 171, 174—177, 179, 180, 185, 186, 191, 199, 217, 238, 239, 243, 250, 253—255, 259, 306, 312, 313, 316, 319, 321, 323, 326, 334, 335, 338, 347, 348, 363, 368, 376, 385, 386, 389, 390, 393, 393, 394, 415, 425

Николай Николаевич (старший), великий князь 316, 323

Николай, епископ 84

Нилов К.Д. 64, 247—249, 338, 346

Новиков А.В. 69, 93, 342, 357

Новицкий Ф.Ф. 345

Ностиц, графиня 170, 385

Ностиц Г.И., граф 358, 385

Огарев Б.П. 54, 326

Огородников Ф.Е. 349

Одишелидзе И.З. 332, 337

Окнов П.В. (см. Питирим) Олег Константинович, князь императорской крови 22, 51, 52, 54, 196—198, 319—321, 397, 399, 400

Олохов В.А. 76, 199, 200, 328, 346, 358, 381

Олсуфьев Д.А., граф 425

Ольга Александровна, великая княгиня 9, 10, 12, 13, 42, 334, 352, 390

Ольга Константиновна, великая княгиня 197, 219, 385, 392, 399

Ольга Николаевна, цесаревна 26, 27, 210, 327, 396, 402, 413

Ольга Федоровна, великая княгиня 325, 339, 374, 385

Ольденбургская А.П., принцесса 316, 317

Ольденбургская Е.М. 333

Ольденбургский А.П. 260, 333

Ольденбургский П.А., принц 59, 73, 113, 114, 122, 333

Ольденбургский П.Г., принц 391

Оппель В.А. 52, 320

Орановский В.А. 54, 63, 64, 65, 67, 68, 71, 72, 76, 79, 91, 93, 98, 112, 128, 133, 135, 316, 325, 333, 357, 370

Орановский Н.А 135

Орлов В.Н., князь 64, 76, 87, 177, 253—255, 313, 338

Орлов Н.В., князь 88, 399

Осин В.М. 48

Осмоловский А.В. 184, 393

Остроумов Г. 36, 38

Острянский Н.М. 361

Павел I, император 30, 177, 391

Павел Александрович (дядя Павел), великий князь 27, 185, 186, 199, 200, 206, 213, 219, 325, 366, 394, 401, 408, 427

Палей В.П., князь 389, 394

Палей О.В., княгиня 409, 414

Пален К.К., фон-дер 182, 392

Палеолог М.— Ж. 10, 26, 27, 29, 216, 217, 410

Палицын Ф.Ф. 141, 142, 144, 145, 153—155, 157, 161, 164, 166, 167, 173, 376

Панагут 376

Панкратов B.C. 429

Панлунидев 312

Пантелеев А.И. 59, 87, 115, 353, 363

Папенгут П.О. 145, 376

Парвус (Гельфанд И.Л.) А.Л. 271, 428, 429

Переверзев П.Н. 294

Петр I, Великий, император 178, 397

Петр III, император 391

Петр Николаевич (Петюша), великий князь 16, 21, 53, 163, 164, 323, 335, 389, 391, 399, 403

Петр I, король Сербии 410

Петров П.В. 402

Петров Н.П. 187, 395, 381

Петр Фердинанд, эрцгерцог 331

Пилсудский Ю. 350

Пистолькорс О.В. 394

Питирим (Окнов П.В.), митрополит 210, 214, 409

Платонов С.Ф. 13, 41

Платтен Ф. 268, 427

ПлевакоФ.Н. 416

Плеве П.А. 55, 100, 102, 103, 113, 120, 121, 125, 127, 141, 329, 360, 381

Плешков М.И. 329

Плешков М.М. 55, 329

Поливанов А.А. 149, 160, 161, 170, 172, 175, 323, 363, 379

Половцев П.А. 430

Померанцев А.С. 45

Попов В.П. 372

Попов 165, 382

Пороховщиков А.С. 103, 361

Постовский П.И. 55, 327

Потоцкий, граф 57

Похвиснев Э.Б. 90, 355

Похвистнев Л.Э. 168

Пржевальский М.А. 355, 415

Пржилуцкий В.Е. 345

Протопопов А.Д. 28, 204, 207—210, 212—214, 221, 222, 230, 242, 272, 300, 312, 404, 409, 425

Пуришкевич В.М. 25, 202, 205, 207, 208, 222, 227, 231, 232, 402

Пустовойтенко М.С. 126, 131, 132, 236, 366

Путятин С.М., князь 408, 427

Путятина М.П., княгиня 265, 427

Пусловский, граф 159

Пушкин А.С., поэт 196, 319

Пфлацер-Балтин 360

Пфуль К.-Л.-А 178, 391

Радкевич Е.А. 103, 164, 357, 361

Радко-Дмитриев Р.Д. 140, 144, 150, 290, 324, 349, 375, 380, 430

Распутин Г.Е. 25—29, 44, 46, 174, 175, 183, 184, 188, 193, 202, 205—212, 214, 217, 222, 226—231, 234—236, 254, 255, 264, 312, 325, 351, 387—389, 392, 393, 395, 396, 402—408, 412—414, 416, 418, 420

Распутина М.Г 211

Ратьков-Рожнов А.В. 414

Ратьков-Рожнов Я.В. 414

Рауш-фон-Траубенберг Е.А. 430

Рачковский П.И. 254

Ревентлов, граф 271

Рейн Г.Е. 242, 417

Рейнбот А.А. 20

Рейхерт 236

Ренненкампф П.К., фон 58, 67, 87, 92, 93, 98, 100, 102, 108, 109, 111, 114, 115, 123, 143, 144, 332, 339, 340, 357, 358, 363, 376

Ржевский В.А. 245, 422

Римский-Корсаков А.А. 417

Рихтер О.Б. 254, 425

Рогович А.П. 396

Родзянко М.В. (I) 27—30, 148, 166, 207, 208, 212, 213, 221, 222, 238—241, 243, 244—248, 257, 258, 265, 266, 302, 303—305, 309, 312, 368, 378, 379, 393, 400, 402, 408

Родзянко С.И. (II) 241

Роман Петрович, князь императорской крови 322

Романовская-Красинская М.Ф., княгиня (см. Кшесинская М.Ф.)

Романовский А.Г. (Сандро Лейх-тенбергский), князь 129

Романовский Г.Д. 191, 395

Романовский-Красинский В.А. 37, 40

Российский 105

Ростовцев 241

Рубинштейн Д.Л. 233, 413

Рузский Н.В. 22—24, 34, 51, 56, 58, 59, 61, 62, 64, 65, 67, 71—73, 76, 86, 93, 94, 97—102, 107—109, 113, 115—117, 121, 123—126, 132, 135, 144, 152, 153, 157, 159, 160, 162—164, 167, 168, 172, 173, 299, 304—306, 308—311, 313, 317, 324—326, 333, 334, 349, 357, 359, 360, 375, 381, 430

Русин А.И. 316, 321, 395, 413

Саблер (Десятовский) В.К. 85, 351

Саблин Н.П. 64, 217, 338

Саватеев 241

Саввич С.С. 141, 150, 306, 375, 376

Савич Н.В. 415

Сазонов Д.П. 102, 360

Сазонов С.Д. 10, 78, 169, 170, 171—173, 347, 386, 395

Сазонов (Созонов) Е.С. 15

Саксен-Кобург-Готский, герцог 322

Саландра (Salandra) A 140, 375

Самарин А.Д. 174, 184, 188, 192, 195, 393, 395, 397

Самсонов А.В. 20, 143, 327, 328, 353, 361, 363, 373

Санников А.С. 371

Сапожников 13

Сахаров В.В. 39, 305, 324, 430, 431

Свистунов А.В. 40

Святловский А.В. 340

Сегеркранц С.К. 55, 63, 167, 327

Семенников В.П. 44

Сергей Александрович, великий князь 408

Сергей Михайлович, великий князь 13, 16—20, 24, 25, 32, 78, 134, 139, 148, 149, 160, 217, 219, 260, 347, 374, 389

Середа В.Н. 203, 208, 226, 229—232, 235, 312

Сиверс Н.Н. 70, 143, 329, 360

Сиверс Ф.В. 58, 68, 81, 96, 103—111, 113, 115, 116, 324, 331, 337, 357, 358

Сидорин Л.Л. 342

Симанович 204, 211, 226, 235

Сирелиус Л.О. 76, 103, 105, 345, 346

Скалон Г.А. 71, 86, 87, 122, 343

Скобелев 275

Скоропадский П.П. 403

Скосырский 71

Смирнов В.В. 80, 81, 327, 332, 349

Смысловский Е.К. 78, 347

Сормин П.И. 45

Спиридович А.И. 366, 367, 369, 389, 390

Сташский 223

Степанов В.А. 243, 419

Стефан Карл, эрцгерцог 99

Стишинский 242

Стогов Н.Н. 342

Столыпин П.А. 16, 19, 139, 166, 364, 273, 396, 407, 419

Струков Б.Г. 41

Ступин Г.В. 430

Струков 12

Суворин А.С. 350

Суворин Б.А. 350

Суворов А.В. 363

Сукиасянц Г.Д. 247

Сухомлин С. 291

Сухомлинов В.А. 51, 112—114, 116, 121, 125, 126, 129, 130, 139, 140, 149, 161, 142, 272, 315, 335, 363, 366-369, 381, 395

Сухомлинова Е.В. 367

Сычевский А.В. 328

Танеев А.С. 223, 405, 412

Тарле Е.В. 41

Татищев Б.А. 40

Татищев B.C. 233, 234

Татьяна Константиновна, княжна императорской крови 400

Татьяна Николаевна (Татьяна), цесаревна 402

Таубе М.А., барон 38, 346

Тека 127

Терещенко М.И. 422

Тирпиц А., фон 268, 428

Титов И.В. 241, 257, 417

Товарищев С.П. 357

Толстой Л.Н., граф 324

Толстой Н.М., граф 54, 324

Тома А. 262, 426

Торклус Ф.И. фон 361

Трегубов Е.Э. 342

Трепов А.Ф. 204, 207, 211—214, 231, 234, 242, 301, 405, 409

Трепов Д.Ф. 253, 255

Трепов Ф.Ф. 23, 405

Трофимов В.О. 104, 362

Троцкий В.И. 59, 334

Троцкий Л.Д. 333, 406

Трубецкой Ю. (Г.) И., князь 135, 372

Тумаков князь 342

Тупин А.П. 288

Турбин А.Ф. 69, 341

Тюленев 299

Ульянов А.И. 412

Унгерн-Штернберг М.Л. 270

Усачев 71

Фабер 13

Федор Александрович, князь императорской крови 202, 403

Федоров Д.Я. 246

Федоров М.М. 490

Фердинанд I Кобургский, царь 17, 182, 185, 186, 188—191, 195, 196, 392

Флейтер 238, 414

Флейшер С.Н. 414

Флуг В.Е. 106, 107, 337, 362, 356

Фонтейн М. 37

Франц-Иосиф, император 99, 360

Фредерикс В.Б., граф 16, 200, 202, 216, 219, 220, 246, 247, 253, 254, 303, 307, 386, 401, 412

Френч (French) Д.Д., граф 149, 379

Фридрих III, король 7

Фридрих-Мария-Альбрехт-Вильгельм-Карл-Габсбург-Тоскана 331

Хабалов С.С. 300—302, 432

Хвостов А.Н. 183, 188, 192, 233, 234, 392, 296

Хвостов И.С. 233, 234, 236

Хвостов С.И. 236

Ходорович Н.А 430

Христиан IX, король 318, 324, 354

Хрусталёв В.М. 48, 386

Цабель С.А. 247, 248, 424

Цейге-Мантейфель В.Г., фон 52, 320

Цеткин К. 427

Цихович Я.К. 344

Чавчавадзе Д. 27, 42

Чагин В.А. 358

Чайковская А. (см. Андерсон А.)

Чаусов Н.Д. 359

Челноков М.В. 208

Черносвитов 241

Чурин А.Е. 356, 360

Чхеидзе И.С 245, 248, 420

Шаубатов 213

Шаховской В., князь 27

Шаховской Л.А., князь 148, 378

Шварц А.В., фон 157, 380

Шебеко В.Н. 58, 164, 331

Шейбнер-Рихтер 38

Шейдеман С.М. 55, 67, 71, 93, 327, 328, 356, 357

Шейдеман 268, 270, 344

Шек И.А. 270

Шемякин К.Я. 349

Шепеляев В.П. 257

Шереметев А.Д., граф 326

Шереметев Д.А., граф 94, 357

Шеффер Р., фон 357

Шидловский С.И. 245, 422

Ширинский-Шахматов А.А., князь 242, 417

Шкинский Я.Ф. 324

Шкуро А.Г. 34

Шоаус-Салтанэ, принц 346

Шокоров 107

Штюрмер Б.В. 202, 233, 234, 242, 262, 272, 406, 413

Шуваев Д.С. 310, 363, 433

Шувалов А.П., граф 88, 354

Шульгин В.В. 245, 306—309, 311, 342, 432

Щегловитов И.Г. 174, 221, 411

Щербатов Н.Б., князь 53, 166, 174, 188, 192, 322, 346, 395

Щербачев Д.Г. 324, 431

Щербинин 34

Эбелов М.И. 430

Эверт А.Е. 170, 174, 175, 305, 336, 349, 358, 386, 431

Эггерт В.В. 359

Эйхгорн Г., фон 358

Экстедт Ф., фон 13

Эльснер Е.Ф. 391, 431

Эльснер Н.Е. 291, 431

Энгельгардт Б.А. 198, 199

Эрве Г. 363, 426

Эрнст-Людвиг, великий герцог Гессен-Дармштадтский 322

Юденич Н.Н. 88, 89, 174, 354, 355, 365, 415, 430

Юзефович Я.Д. 174, 387

Юнаков Н.Л. 336

Юсупов Ф.Ф. (младший), князь, 28, 29, 202, 205, 206, 208, 210, 212, 226-229, 231, 232, 388, 402

Юсупова И.А., княгиня 28, 402

Яворская 122

Яковлев П.П. 329

Янов Б.Д. 71, 123, 365

Янушкевич Н.Н. 21, 59—61, 72, 78, 83, 86, 110—113, 115, 117, 119, 120, 122, 126, 128, 130, 135, 141, 156 — 159, 161, 162, 165, 166, 169, 170, 175, 334, 335, 337, 384

Янчевецкий 271

Ярон В.И. 329

Яцыно А.И. 13

Дневник великого князя Андрея Владимировича

1914 год

1915 год

За австрофильство*

Вечерняя хроника*

1916 год*

Смерть Григория Распутина*

Загадочный случай*

Таинственное убийство*

Труп увезен в медицинскую академию*

Телеграмма Пуришкевича

Фонд имени князя Ф.Ф. Юсупова

С карточкой Распутина.

А.Д. Протопопов — министр внутренних дел

Отставка А.А. Макарова

Назначение Добровольского

После смерти Распутина*

Панихиды

Секретарь г. Симанович о покойном

‘Протекции’ Распутина

Телеграмма Илиодора402

Три письма графа Витте

Вечерняя хроника*

1917 год

Вечерняя хроника*

И.Г. Щегловитов у М.В. Родзянко

Инцидент М.В. Родзянко — А.Д. Протопопов

Дело Манасевича-Мануйлова*

УКАЗ О РОСПУСКЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ*

Перемены в правительстве*

Телеграмма М.В. Родзянко царю*

Желание Государыни

Заведывание министерствами

Аресты представителей власти

Арест Н.А. Маклакова

Арест Сухомлинова

В Царском Селе

Заявление вел. кн. Кирилла Владимировича

Арест Горемыкина

Перевод в Петропавловскую крепость

Постановление Государственной Думы*

Состав исполнительного комитета

От комитета Государственной Думы

События, предшествовавшие отречению Николая II от престола*

Прибытие новых частей*

Обращение великого князя Кирилла Владимировича

Обращение великого князя Кирилла Владимировича к депутатам

Великий князь Кирилл Владимирович в Государственной Думе

Отказ от командования*(От собственного корреспондента).

Арест Николая II*

Выражение великими князьями верности Временному правительству*

Отказ великих князей от удельных земель*

Письмо вел. кн. Николая Михайловича

Заявление представителя французской армии*

Переименование военных судов

А.Ф. Керенский в совете солдатских депутатов*

Выражение недоверия

За что стоит правительство?

Представительство интересов демократии

Мы должны работать вместе

Заявление председателя

Назначение ген. М.В. Алексеева верховным главнокомандующим*

Телеграммы верховного главнокомандующего

Германия в нашем тылу

Заявление политических эмигрантов в Италии

Точки зрения

Борис Владимирович под арестом*

Приветствия Ленину*

Совещание Временного правительства с Советом рабочих и солдатских депутатов*

Кровавое воскресение(От собственного корреспондента)

Манифестации

Конфликт ликвидирован

Расследование

К событиям в Петрограде.Манифестации(От собственного корреспондента)

Расследование(От собственного корреспондента)

Совещание послов(От собственного корреспондента)

Солдаты и Ленин(От собственного корреспондента)

Н.Ленин(От собственного корреспондента)

Комиссары в армии*

Компетенция комиссариата

Телеграмма Илиодора⁴⁰²

Отказ от командования*
(От собственного корреспондента).

Кровавое воскресение
(От собственного корреспондента)

К событиям в Петрограде.
Манифестации
(От собственного корреспондента)

Расследование
(От собственного корреспондента)

Совещание послов
(От собственного корреспондента)

Солдаты и Ленин
(От собственного корреспондента)

Н.Ленин
(От собственного корреспондента)

**Краткая опись содержания* [дневника за 1916 — 1917 гг.]**