‘Русское Богатство’, No 6, 1912
Дневник Елизаветы Дьяконовой. 1886-1902, Дьяконова Елизавета Александровна, Год: 1912
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Дневникъ Елизаветы Дьяконовой. 1886—1902. Изд. 4 (В. М. Саблина) значительно дополненное. Подъ ред. А. А. Дьяконова. Москва. 1912. Стр. XLI + 837. Цна 5 руб.
Шумный успхъ сопровождалъ первыя изданіи ‘Дневника’ Елизаветы Дьяконовой. Обсуждала критика, спорили читатели, мы вс довольны, когда счастливый случай раскрываетъ предъ нами тайны чужой души, это не всегда дурной интересъ, не только праздное любопытство: мы учимся, присутствуя при этомъ психологическомъ вскрытіи. Былъ въ этомъ обостренномъ интерес къ Дьяконовой и ея дневникамъ также интересъ сенсаціи. Ея трагическая смерть казалась самоубійствомъ, предисловіе къ новому изданію на основаніи неопубликованныхъ данныхъ стремится доказать, что мы имемъ здсь дло скоре съ несчастнымъ случаемъ. Но дневники подводили прямо къ этой неразгаданной трагедіи: изображали они средняго типичнаго человка, какъ утверждало большинство, или Дьяконова была выдающейся женщиной, какъ казалось многимъ,— она во всякомъ случа была нашей современницей и напряженно, чутко, многосторонне жила нашей современностью, судила о популярныхъ современникахъ, съ которыми старалась войти въ личныя отношенія, увлекалась такъ или иначе всмъ, чмъ увлекались ея русскіе сверстники конца прошлаго вка. Писала она для себя или нтъ,— надо помнить, что послдняя часть дневника какъ будто обработана для печати — Дьякоаова всегда была очень откровенна если не въ признаніяхъ о себ, то въ сужденіяхъ о другихъ. Все это вмст взятое — и интимность, и типичность, и связь съ злобой дня — сдлало книгу Дьяконовой цннымъ матеріаломъ для общественно-психологической характеристики эпохи, дневникъ ‘одной изъ многихъ’, средней русской двушки, не заурядной, но и не выдающейся, сдлался исторической книгой, человческимъ документомъ. Широкой публик до этого было мало дла, ее прельщалъ романъ, сенсація, смлость, доступная только ушедшимъ и щекочущая пережившихъ. Никто не сметъ говорить въ печати о живомъ человк, о современномъ русскомъ ученомъ, о профессор женскихъ курсовъ съ той интимной грубостью, на какую имлъ право авторъ дневниковъ, который и не думалъ опубликовать въ такомъ обнаженномъ вид свои безцеремонныя сужденія. Но смерть его дала — сомнительное, конечно,— право на это другимъ, и нтъ ничего мудренаго, что современниковъ Дьяконовой захватывали ея посмертные разсказы о томъ, о чемъ только что оживленно спорили въ кружкахъ, но о чемъ по естественной деликатности не принято говорить въ печати. Годы прошли съ тхъ поръ, книги Дьяконовой выдержали нсколько изданій — и, намъ кажется, пора ихъ забыть. Пусть вернется къ нимъ историкъ, когда ему понадобятся матеріалы для исторіи русской общественной психологіи, пусть, пожалуй, вспомнитъ когда-нибудь старый читатель и былой современникъ Дьяконовой о бдной русской двушк, такъ жадно прожившей и такъ печально кончившей свою недолгую жизнь. Но нтъ смысла шумть теперь вокругъ Дьяконовой, наново издавать ея книги, собирать въ нихъ отзывы критики, вызывать новые отзывы, оживлять вниманіе, подновлять сенсацію, искать новыхъ читателей. Изъ уваженія къ памяти Дьяконовой, къ ея содержательной исповди, къ труду ея, освтившему ея безплодную жизнь милымъ сіяніемъ какой-то внутренней цлесообразности — лучше всего отодвинуть ея книгу въ прошлое и не длать романа приключеній изъ того, что должно быть по существу только спокойнымъ историческимъ документомъ.