А. Беляев
А. Беляев
Дмитрий Иванович Менделеев
Дмитрий Иванович Менделеев
‘Посев научный взойдет для жатвы народной’.
Д.И.Менделеев
‘Юный пролетарий’, 1936, No 3, с. 24.
Дмитрий Иванович Менделеев, Беляев Александр Романович, Год: 1936
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Высокий, широкоплечий, немного сутулый, с большим характерным лбом и длинными, падающими до плеч прядями волос, — таков был внешний вид Дмитрия Ивановича Менделеева.
Александр III, пожелавший видеть Менделеева, гадал: острижет ли знаменитый ученый свою львиную гриву перед царской аудиенцией? Менделеев не остриг. Он стригся раз в год, весной, и даже для царя не хотел менять своих привычек.
Чадолюбивый отец, добрейший человек, готовый прийти на помощь всем нуждающимся, и вместе с тем вспыльчивый чудак, ‘лев рыкающий’, нагонявший страх на всех, кто мало знал его. Почти грубый от крайней застенчивости и необычайного волнения перед новым, человеком.
‘… — Стойте! На книгу не сядьте! — вспоминает О. Э. Озаровская его манеру ‘горячиться’.
Посетитель вскакивает, берет с кресла фолиант и не знает, куда его девать.
— Ах, уж если сели, так сидите! Садились бы на книгу!..
Посетитель кладет книгу на кресло и намеревается на нее сесть.
— А, да держали в руках, так уж клали бы на стол, что ли! Да, уж сидите! Время-то, время идет!..’
Блестящий, лектор, ошеломлявший слушателей, всегда многочисленных, огромным количеством знаний из самых различных областей науки и жизненной практики, упорный труженик, готовый просиживать за работой ночи напролет, человек неистощимой энергии, ценитель музыки, знаток живописи, статистик, экономист, публицист, педагог, общественник, ученый с мировым именем, создатель периодической системы элементов. На международных съездах перед ним с почтением вставали величайшие ученые Европы и Америки. Его полный научный титул занимал целую страницу, набранную петитом.
— ‘Нельзя печатать! Больше, чем у царя!’ — смеясь, говорил Менделеев и зачеркивал корректурную страницу с перечислением своих научных титулов и званий.
Он был — членом почти всех Академий наук Мира, кроме… Российской. Говорили, что немецкая партия русской Академии наук не хотела принять в свою среду Д.И. Менделеева из-за его строптивого нрава. Но причина скрывалась глубже. Менделеева не любили не только академики, но и царские министры.
Менделеев был действительно ‘рыкающим львом’ среди стада ‘законопослушных’ ученых баранов и низкопоклонных, хитрых, завистливых лисиц. Менделеев со своей ‘взбудораживающей’ натурой, широкой общественной деятельностью, со своими требованиями поставить ‘чистую’ науку на служение практике, являл собою полное отрицание тогдашнего типа академика — кабинетного ученого, сановника, блюстителя вековых традиций, узкого специалиста, витающего в надземных сферах чистой науки, боящегося всякой новизны, мечтающего об орденах и чинах больше, чем о научных открытиях.
Менделеев толкует о реформах, о народном образовании, о женском вопросе, о народном богатстве, о финансах, экспорте, сельском хозяйстве, о промышленности… Еще славянофилы говорили:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить,
У ней особенная стать,
В Россию можно только верить.
А химик Менделеев берется за познание России, дерзает ее измерить аршином статистических и экономических исследований и, — что хуже всего, — пренебрегая ‘особой статью’, сравнивает эти статистические данные с иностранными, на полный срам и конфуз царской России. Он носится с ‘фантастическими’ проектами устройства водяных турбин подземной газификации угля, он ратует за усиленную разработку нефти, за разведку недр земли, — он хлопочет о том, чтобы у нас строилось как можно больше фабрик и заводов. Пятидесятитрехлетний ученый летит на воздушном шаре, чтобы наблюдать солнечное затмение. К лицу ли это человеку в генеральских чинах? Наконец, он осмеливается во время студенческих, беспорядков ехать к министру просвещения с петицией от крамольных студентов. Министр, конечно, не принимает его и объявляет в приказе строгий выговор. И что же? Менделеев не кается, не идет с повинной головой, а уходит в отставку, бросает университет, переходит на работу в ‘Депо мер и весов’, превращает ‘Депо’ в Главную палату мер и весов, продолжая там свою научную и общественную деятельность. Можно ли такого человека сделать академиком? Конечно, нет. Министр ‘народного затемнения’, как звали гр. Д.А. Толстого, умирая, берет даже слово с своего преемника Делянова — ни в коем случае не допускать избрания Менделеева членом Акадении наук…
‘Я вышел из университета, защищая университет и студенчество. Тут горького у меня нет, а есть только явная вражда к режиму, родившему поверхностных радетелей, к каким прежде всего надо, по-моему, причислить гр. Д.А. Толстого и Делянова. Мне ли их убедить? Нет! Проще отшатнуться от них, плюнуть. Я и плюнул…’ — пишет Менделеев в письме, которое было найдено после его смерти.
Даже царское правительство не могло стереть с лица земли ‘красного’, но известного всему миру ученого, испортить же ему жизнь, кровь и нервы, связать по рукам и ногам его творческие замыслы в области реформ. — на это у царя и его чиновников средств было достаточно. Без преувеличения можно сказать, что для Менделеева охранной грамотой от еще больших неприятностей явилась его периодическая система элементов, поднявшая его в ряды гениев.
Д.И. Менделеев сделал в химии несколько важных открытий и гениальных предвидений.
Но венцом его научной работы, обессмертившим его имя, является создание периодической системы элементов.
В то время были известны около семидесяти элементов, были известны их веса и индивидуальные свойства, и только. Существуют ли и могут ли существовать другие элементы, сколько их всего в природе, — никто не знал. И вот, первый из всех химиков, он обратил внимание на то, что свойства элементов, расположенных по их возрастающим весам, периодически повторяются. Это уже не случайность, а закономерность. У Менделеева ‘зарождается мысль, что между массою и химическими элементами и их свойствами должна, быть связь, а так как масса вещества — хотя и не абсолютная, а лишь относительная — выражается окончательно в виде атомов, то надо искать функционального соответствия между индивидуальными свойствами и их атомным весом’.
Путь найден, но до цели еще далеко, не все элементы ‘укладывались’ точно по местам, уготованным им системой, их атомные веса, не всегда соответствовали ожидаемым свойствам, и наоборот. Наконец, в таблице имелись провалы, — пустые места, не заполненные ни одним известным элементом. Факты как будто противоречили гипотезе. И многие химики, на месте Менделеева, сложили бы оружие, признав свою гипотезу несостоятельной. Но Менделеева не устрашили трудности. Он верил в свою систему. После двух лет упорной работы таблица приняла свой окончательный вид.
Но как же быть с незаполненными местами? Менделеев уже не сомневался, что эти пробелы будут заполнены элементами, которые еще не открыты. Причем система помогла ему очень точно определить свойства этих еще неизвестных элементов. Менделеев даже предсказал, что элемент, впоследствии названный галлием, будет открыт спектральным анализом, и эти предсказания блестяще оправдались. Через несколько лет Лекок де Буабодран открыл этот первый из неизвестных элементов — галлий. Правда, его свойства несколько не соответствовали предсказанным Менделеевым. Но Менделеев не смутился этим и указал, что, ошибка должна быть в неточности анализа открытого элемента, указал он и способ проверки. Проверка вполне подтвердила правоту Менделеева. Еще через 11 лет, в 1886 г., был открыт Кл. Винклером и другой элемент — германий, — его свойства совершенно соответствовали предсказанным. Триумф Менделеева был полный. Если вначале были ученые, которые оценивали таблицу Менделеева не более, как новую систему классификации элементов, то теперь уже все убедились, что его система — закон природы.
Новейшие открытия нашего времени в области строения атома не только не поколебали периодическую систему, но и дали ей новое обоснование, объяснив найденную Менделеевым зависимость между удельным весом элементов и их свойствами специфическими особенностями строения разных атомов.
Значение открытия Менделеева оказалось огромным и в высшей степени плодотворным для науки, выходящим за пределы химии. Менделеев приблизил нас к разрешению задач тысячелетней давности, над которыми размышляли еще древние мудрецы, — о строении материи, о природе звезд, о вечности вселенной.
Наконец, Менделеев приоткрыл завесу и над последней тайной космоса — законом тяготения. Этот закон формулировал Ньютон, он отказался проникнуть в тайну тяготения. Менделеев, как говорит В. Я. Курбатов, ‘решился утверждать, что оно результат движения, и наметил опыты для проникновения в тайну всемирного тяготения’. — Вот в какие глубины миропонимания уводит нас Менделеев и его периодическая система элементов…
Этот титан мысли умер, ‘расплевавшись’ с царским правительством. И лишь в наши дни исполняются его ‘заветные мысли’, и его ‘посев научный’ всходит буйным урожаем ‘для жатвы народной’.