‘Сверная Пчела’, No 73, 1826
Див и Пери, Повесть в стихах. Сочинение А. Подолинского, Подолинский Андрей Иванович, Год: 1827
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Дивъ и Пери, Повсть въ стихахъ. Сочиненіе А. Подолинскаго. С. П. б., въ типогр. Главнаго Управленія Путей Сообщенія. 1827.— 37 стр. въ 8-ю д. л.
‘Въ войнахъ у дивовъ съ Пери, коль скоро первые брали въ плнъ послднихъ, то запирали ихъ въ желзныя клтки, которыя прившивали къ высокимъ деревьямъ. Подруги плнницъ посщали ихъ, и приносили имъ лучшія благовонія (Ричардсонъ).— Этотъ восточный вымыслъ былъ главнымъ основаніемъ предлагаемой Повсти,’ говоритъ Сочинитель. Изъ сего можно уже видть, что содержаніе Повсти весьма просто. Они и дйствительно таково: легкая Пери, летая изъ края въ край, попалась въ плнъ Дивамъ, они посадили плнницу въ клтку, находящуюся въ очарованномъ ихъ грот, и приставили къ ней стражемъ одного изъ Дивовъ. Невольница и стражъ ея узнали другъ друга, вмст стовали о утрат Эдема, объ гнв на нихъ Аллы, возбужденномъ ихъ преслушаніемъ. Дивъ ропталъ на свое безсмертіе, по Пери утшала его, и уговаривала смириться предъ Аллою. Отверженный духъ убжденъ ея словами, онъ даетъ ей свободу и вмст съ нею повергается на прахъ предъ вчно-неизмннымъ. Тогда слетаетъ, съ пальмою примиренія, прелестный Духъ Израфимъ, возвщаетъ кающимся, что къ трону Аллы достигло ихъ моленіе, и что если они будутъ благотворить смертнымъ, то симъ искупятъ для себя утраченный Эдемъ, что новая лучезарная звзда будетъ имъ встницею ихъ прощенія. Долго Дивъ и Пери, летая изъ края въ край, длали добро людямъ, которые ихъ благословляли, долго, со вздохами и слезами, обращали они взоры къ Востоку, и вопрошали другъ у друга: ‘скоро ли?’ Наконецъ, желанная звзда загорлась, и они вознеслись къ ней.
Сія небольшая Поэма написана прекрасными стихами, которымъ отдавалъ полную справедливость одинъ изъ отличнйшихъ нашихъ Поэтовъ. Выгодный его отзывъ о стихахъ этой Поэмы, служитъ лучшею имъ похвалою. Кром сего достоинства, въ Поэм Дивъ и Пери, является пылкое воображеніе молодаго Поэта, знаніе Русскаго языка и знакомство съ преданіями Востока. Изъ помщаемыхъ здсь выписокъ, пусть сами читатели судятъ о справедливости сказаннаго нами.— Вотъ начало Повсти:
Изъ предловъ Сегестана
Къ дальнимъ рощамъ Хорасана
Пери легкая неслись.
Тнь ложилась на равнины.
И безмолвны т долины,
Гд когда-то кровь лилась,
Гд неслись Ордынцевъ клики,
Голосъ Керны завывалъ,
И на трупахъ тотъ великій (*),
Тотъ ужасный пировалъ,
Кто на царства и народы
Съ шумомъ бури налеталъ,
И, какъ вихорь непогоды,
Разрушеніемъ дышалъ!,
(*) Чингисъ (великій) Ханъ, опустошалъ, въ числ прочихъ, и Хорасанскую область.— Керна, родъ военной трубы, она была въ большомъ употребленіи въ войск Тамерлановомъ, звукъ ея ужасенъ и слышенъ издалека.’ — Такъ сказано въ примчаніяхъ, коими Сочинитель пояснилъ нкоторыя мста своей Поэмы.
На полет своемъ, Пери видитъ древніе храмы Гебровъ и стуетъ о ихъ разрушеніи:
‘Мнилось, памятники славы,
Ихъ громады величавы
Устоятъ прошивъ вковъ:
Устоятъ — доколь не двинетъ
Тотъ вселенныя основъ,
Кто велишь — и опрокинетъ
Сонмъ пылающихъ міровъ,
Кто съ высотъ, небесъ опоры,
Раздробитъ сдыя горы,
Хлынетъ моремъ на поля,
И по чьей единой власти
Не развалится на части
Полъистлвшая земля.’
Поэтъ описываешь дале воздушный путь своей Пери и встрчу ея съ Дивами (стр. 11):
Надъ развалиной она
Легкимъ призракомъ мелькала,
То во мрак утопала,
То лупой озарена,
Въ новомъ блеск выплывала….
Вдругъ — прервалась тишина:
Вся дубрава зашумла,
Будто буря налетла,
Будто дождь въ листахъ шумлъ
И со свистомъ втръ летлъ.
Пери внемлетъ — и въ смущеньи
Вщимъ сердцемъ узнаетъ
Дивовъ сумрачныхъ полешь….
Описаніе таинственной долины Дивовъ — роскошно: тамъ —
Зной не жжетъ и хладъ не ветъ:
Но вечернею порой
Тихій втръ полудня дышитъ,
И едва, едва колышетъ
Втви лавровъ и оливъ,
И, какъ радуетъ отливъ,
Изъ ущелистой громады
Съ шумомъ вьются водопады.
И кругомъ, между цвтовъ,
Будто искры золотыя,
Въ воздухъ втромъ поднятыя,
Блещутъ крылья мотыльковъ.
Столь же хорошо описаніе утра:
Но ужъ гаснетъ, померкая,
Строй полу ночныхъ спшилъ.
Ангелъ спша растворилъ
Дверь Эдема — и блистая
Пурпуръ дня межъ облаковъ
Льется райскими лучами,
Какъ сіянье надъ главами
Неотверженныхъ Духовъ.
Разошлись ночныя тни,
Зарумянился потокъ,
И цвты и рощей сни
Обратились на востокъ.
И роса изъ лона розы
Покатилась на листы,
И сіяетъ, будто слёзы,
На ланитахъ красоты.
Пери, въ воспоминаніяхъ своихъ объ Эдемъ, говоритъ Диву
‘Изъ его священныхъ сней
Геній тайныхъ размышленій
Навваеть мысль о немъ
Надъ возвышеннымъ пвцемъ.
Но земному ль откровенья
Тайный помыслъ разгадать,
И порывы вдохновенья
Звукамъ слова передашь?
Онъ раскажетъ ли понятно
Объ Эдемской тишин,
О денниц необъятной,
О негаснущей весн?’
Дивъ расказываетъ о томъ, что онъ часто покушался превратиться въ ничтожество, но тщетно: тяготившее его безсмертіе не могло его оставить:
‘Помню, часто я леталъ
Надъ Ливійскими лесками
И шумящими крилами
Вихрь и бурю подымалъ:
Выше горъ, черне тучи
Вдругъ взввался прахъ летучій,
Подъ песчаною волной,
Гибли путники толпой!
И въ пескахъ погибнуть съ ними
Я хотлъ, — но вихрь стихалъ,
И межъ труповъ я стоялъ,
Смерти жаждою томимый?’
Изъ сихъ отрывковъ, читатели могутъ видть и талантъ молодаго Поэта, и то, что онъ попалъ главныя черты, отличающіе Поэзію Востока. Безъ сомннія, никто изъ любителей хорошихъ стихотвореній не понегодуетъ на насъ за сіи довольно пространныя выписки, но каждый привтливо встртитъ Музу Поэта, вступающую на свое поприще такими врными и стройными шагами. (Сообщено).