Детство и юность Великого князя Александра Александровича, Татищев Сергей Спиридонович, Год: 1904 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 15 минут(ы)

Татищев С. С. Детство и юность Великого князя Александра Александровича: В 2 кн. / Подгот. текста С. С. Атапина, В. М. Лупановой, Вступ. ст. Н. А. Малеванова // Великий князь Александр Александрович: Сборник документов. — М.: Рос. фонд культуры: Студия ‘ТРИТЭ’: Рос. Архив: Рос. гос. ист. архив, 2002. — С. 5—442. — (Рос. архив).

http://feb-web.ru/feb/rosarc/vka/vka-0052.htm

— 5 —

С. С. ТАТИЩЕВ

ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА

0x01 graphic

— 6 —

Подготовка текста

С. С. Атапина, В. М. Лупановой,

вступительная статья

Н. А. Малеванова

На шмуцтитуле использована фотография

Вел. Кн. Александра Александровича

1861 г.

— 7 —

ПРЕДИСЛОВИЕ

Монография ‘Император Александр III. Его жизнь и царствование. Том I’ дипломата, публициста и историка Сергея Спиридоновича Татищева (1846—1906) была подготовлена к печати в 1904 г. К исполнению поставленной перед собой задачи истерик-биограф приступил как к совершению верноподданнического долга, в надежде увенчать этим трудом часто подвергавшееся нареканиям и сомнениям свое 40-летнее служение Престолу и Родине.

15 декабря 1864 г. питомец Александровского (Царскосельского) лицея и Парижской Сорбонны Татищев начал служение России в должности канцелярского чиновника в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел. Спустя две недели по всеподданнейшему докладу Александру II вице-канцлера А. М. Горчакова он был произведен в коллежские регистраторы, через год — в секретари российского консульства в Рагузе. ‘За отличие’ по службе 23 ноября 1868 г. Татищев получил чин коллежского секретаря и в декабре того же года был прикомандирован к князю Николаю Черногорскому. 19 марта 1869 г. Сергей Спиридонович вступил и должность младшего секретаря российской миссии в Афинах, с 1 января 1872 г. — младшего секретаря посольства в Вене, а с 1875 г. — второго секретаря*.

По свидетельству С. Ю. Витте Татищев был блестящим дипломатом и, в сущности, правил посольством в Вене, когда послом там был Е. П. Новиков, но вел себя он не вполне соответственно своему положению, так как жил с известной опереточной певицей, на которой потом и женился, его даже обвиняли в продаже иностранных документов и этому обвинению верили как император Александр III, так и императрица**.

В оправдание свое Татищев составил обширный мемуар. По его уверению, он играл в компании с греческим посланником князем Ипсиланти, и с ним заодно занимал деньги у ростовщиков. В конце концов, Ипсиланти заплатил за него 100 000 гульденов.

— 8 —

Дипломатическая карьера Татищева после проигрыша была разбита окончательно. Лишен он был и придворного звания камер-юнкера, которым дорожил и восстановления которого так и не добился.

За 13 лет своей службы на дипломатическом поприще Татищев дослужился до надворного советника, чина VII класса по Табели о рангах, этот чин он получил незадолго до войны с Турцией — 27 января 1877 г. В годы, предшествовавшие русско-турецкой войне 1877—1878 гг., ему были пожалованы ордена и знаки отличия ряда иностранных государств: Черногорский — князя Даниила I — за независимость Черной Горы 3-й (1867) и 2-й (1869) степеней, греческий — Спасителя Кавалерского Креста (1872), австрийские — Железной короны 3-й степени (1872) и Леопольда 3-й степени (1876), французский — Почетного Легиона (1875).

Уволился Татищев 1 июля 1877 г. ‘по болезни’, а через полтора месяца, 17 августа, определился ‘охотником’ (добровольцем-волонтером) нижним чином в 4-й Мариупольский ландграфа Гессенского гусарский полк и уже на другой день принял участие в отражении нападения турецкой кавалерии под Пленной на аванпосты полка. За отвагу, проявленную в бою, он получил знак отличия военного ордена 4-й степени. После отражения атаки Осман-паши под начальством генерал-лейтенанта Зотова при деревнях Пелишат и Згалевицы, Татищев был произведен в унтер-офицеры. В конце августа и начале сентября 1877 г. Сергей Спиридонович принимал участие в разведке местности и обороны противника, операциях по поддержке атак румын на турецкий редут, бомбардировке и штурме Плевны в присутствии самого Императора. 19 сентября 1877 г. главнокомандующий вел. кн. Николай Николаевич (старший) направил бывшего дипломата в Плевну с письмом к Осман-паше. По поручению румынского князя Карла 9 октября Татищев подписал конвенцию о перемирии для захоронения убитых румын, штурмовавших 2-й Гривицкий редут. В 1877—1878 гг. Сергей Спиридонович был удостоен нескольких наград Румынии: Звезды Румынии, Кавалерского Креста с мечом, Железного Креста.

С 12 октября и до последнего боя за Плевну, закончившегося 28 ноября 1877 г. сдачей в плен в присутствии Императора Александра II армии Осман-паши, Татищев воевал под командованием генерал-лейтенанта М. Д. Скобелева. 30 ноября 1877 г. Сергей Спиридонович был произведен в корнеты и назначен ординарцем генерал-адъютанта Э. И. Тотлебена*.

Ввиду установившейся за корнетом-ординарцем репутации знатока французского языка, ему было поручено от имени наследника написать

— 9 —

письмо князю Карлу Румынскому. Когда блестящим слогом этого послания стали восторгаться приближенные, Татищев, присутствовавший при разговоре, похвалился своей работой, и этим ‘шансы придворной карьеры, какие у него были, погубил навсегда’*.

Несмотря на это происшествие, в январе 1878 г. Тотлебен отправил своего ординарца с реляцией о последних боях под Плевной в Казанлык к вел. кн. Николаю Николаевичу. Вскоре после этого донесения Татищев был пожалован орденом св. Анны 4-й степени на саблю с надписью ‘за храбрость’.

Назначенный в апреле 1878 г. главнокомандующим действующей армии Тотлебен не расставался со своим адъютантом-дипломатом до его увольнения с мундиром по болезни 15 ноября 1878 г.

Спустя три года Сергей Спиридонович был вызван в Петербург министром внутренних дат графом Н. П. Игнатьевым и определен на службу в Министерство внутренних дел чиновником особых поручений VI класса для подготовки очерка по истории революционного движения в России. После увольнения Игнатьева при новом министре графе Д. А. Толстом Татищев прослужил недолго и по завершении очерка уволился ‘по прошению’ 22 июля 1883 г.

Блестящий публицист, знаток современной политики, Татищев, по предложению своего кузена А. А. Половцова, известного богача и мецената, председателя Императорского русского исторического общества, подготовил для публикации в сборниках ряд исторических актов и документов, но попасть в действительные члены общества Сергей Спиридонович не смог. Император Александр III объявил его кандидатуру неприемлемой. В течение царствования Александра III правительство относилось к Татищеву подозрительно и зорко следило за ним.

‘Татищев, человек весьма умный и даровитый, но слишком самовлюбленный… Из секретарей посольства в Вене он сделался теперь журнальным сотрудником’, — писал в 1892 г. Половцов**. В течение 13 лет Сергей Спиридонович жил литературными заработками, регулярно публиковал политические статьи и исторические исследования в ‘Русском Архиве’, ‘Историческом Вестнике’, ‘Московских Ведомостях’, ‘Новом Времени’, ‘Nouvelle Revue’, ‘Figaro’, с 1889 по 1896 г. вел политические обозрения в ‘Русском Вестнике’. Отдельными изданиями вышли его труды: Внешняя политика императора Николая I. СПб. 1888, Император Николай I и иностранные дворы. СПб. 1888, Из прошлого русской дипломатии. Исторические исследования и политические статьи. СПб. 1890, Дипломатические

— 10 —

беседы о внешней политике России. Год 1-й (1889). СПб. 1890, Alexandre 1-r et Napolon d’aprs leur indite. 1801—1812. Paris. 1891.

Дипломат-историк был ‘государственным и до мозга костей человеком власти’. Сам Татищев свое кредо выразил в одной из работ так: ‘У истинно русских людей, какое бы положение они не занимали, у общественных деятелей как и у государственных чиновников не может быть иной цели, как польза, честь и величие Отечества. Цель тем успешнее достигается, чем дружнее и согласнее будут действовать направленные к ней совокупные духовные силы русского народа.

Неоспоримую эту истину враги и ненавистники России сознают лучше нас, всячески стараясь сеять между нами смуту и раздор, памятуя евангельские слова: Царство иже разделится — погибнет’*.

Несмотря на служебные и житейские невзгоды, Татищев ‘в душе хранил непоколебимую веру, что, в конце концов, счастье ему улыбнется, и звезда его воссияет’.

В первые годы царствования Николая II была, наконец, по достоинству оценена роль Татищева в заключении союза с Францией, а также в признании Россией принца Фердинанда Кобургского князем Болгарии. За оказанные услуги в 1896 г. ему был пожалован орден св. Владимира 2-й степени. В том же году, 16 декабря, он получил болгарский орден св. Александра 1-й степени, а в 1898 г. — знак, присвоенный званию Officier de Instruction Publique от французского правительства. ‘Заключение союза с Францией отвечало личным наклонностям императора Александра III и служило предметом горячих желаний русского общества. Вызывалось это необходимостью создать противовес германскому всемогуществу в Европе и предохранить Россию от опасности нашествия австро-германцев. Поработав в этом смысле и достигнув успеха, Татищев, как и тогдашний представитель наш в Париже барон А. П. Моренгейм заслужили благодарность России и приобрели всеобщие симпатии’**.

В начале 1898 г. Сергей Спиридонович был вновь принят на государственную службу. Зная его как человека талантливого и способного, министр финансов Витте предложил Татищеву место финансового атташе (коммерческого агента) в Лондоне, которое он занимал до вступления на пост министра внутренних дел В. К. Плеве в 1903 г. Когда Плеве занял этот пост, Татищев поступил в Министерство внутренних дел членом совета Главного управления по делам печати***.

— 11 —

Финансовый атташе Татищев содействовал сближению России с Англией, но уже не столь успешно, как с Францией: ‘в Париже действовал он в качестве частного лица, самостоятельно, тогда как в Лондоне служебные рамки и ревность посольства связывали его по рукам’*.

На улице Кромвеля в британской столице Сергей Спиридонович окончил одну из своих капитальных работ ‘Род Татищевых’, начатую в 1893 г. Свыше шести лет посвятил он изысканиям по истории трех ветвей сородичей, чьи судьбы были неразрывно связаны со знаменательными событиями отечественной истории.

Успешному сбору материалов для книги содействовали родственники: племянник — московский историк Ю. В. Татищев, обследовавший не только московские архивы, но и некрополи, внучатый племянник Н. Н. Тиран, историк-генеалог В. В. Руммель, архивисты и библиографы научных библиотек в обеих столицах.

Свой труд Сергей Спиридонович посвятил ‘бессмертной памяти первоначальника русской исторической науки Василию Никитичу Татищеву’. С радостью исполненного долга он писал, что исследование его является первым опытом полной и точной генеалогии рода. Но перед самым выходом в свет столь категоричное утверждение было поколеблено. Выяснилось, что, кроме подробно изученных трех ветвей исторической фамилии, на рубеже XIX — начала XX столетий в Корчевском уезде Тверской губернии здравствовали обедневшие потомки четвертой линии рода. Происходили они от третьего сына родоначальника — Федора Меньшого, — с которым их разделяли не менее 15 поколений, не вошедших в родословное древо**.

Свои генеалогические исследования историк намерен был продолжить в дальнейшем и подготовить еще ‘Очерк истории рода’, написать автобиографию, жизнеописание В. Н. Татищева и видного дипломата середины XIX в. Д. П. Татищева, ходатайствовавшего в 1834—1836 гг. о праве пользоваться сородичам княжеским титулом, утраченным родоначальником при переходе на службу к великому князю московскому (удовлетворить ходатайство Д. П. Татищева Герольдия Правительствующего Сената отказалась на том основании, что ‘потомки Василия Юрьевича, прозванного Татищевым, до нынешнего времени <титула> не употребляли, чему протекло более трех столетий и о восстановлении на оное право не просили’***.

— 12 —

В написанном в Лондоне 1 (14) января 1900 г. предисловии к книге, выход в свет которой совпадал с 500-летием существования рода Татищевых ‘под настоящим его родовым прозвищем’, автор выражал надежду, что труд его, ‘отражая в себе ревностную службу 15 поколений предков Престолу и Родине, послужит залогом верности их отдаленных потомков тем же незыблемым основам русского народного мировоззрения служения верой и правдой по прародительскому завету долго, долго, пока живет Россия, во веки веков’*.

В первый день скромного празднования 500-летия рода Татищевых, многие представители которого играли видную роль в государственной и общественной жизни России, после литургии в Преображенском соборе 10 марта 1900 г. Татищев познакомил сородичей и приглашенных в Малом зале Петербургского дворянского собрания с пятивековой историей фамилии на основе проведенных им изысканий. На другой день, 11 марта, в 2 часа 30 минут во время аудиенции, данной Николаем II представителям трех ветвей рода: Юрьевской, Алексеевской и графской — Михайловской, историк представил Императору свое генеалогическое исследование и на прекрасном русском языке ‘с произношением чисто московским, слегка картавя, что выходило у него благозвучно’, обратился с заранее подготовленной речью о заслугах предков и правомерности восстановления потомкам утраченного княжеского титула родоначальником Тать-Ищем, при переходе на службу к великому князю московскому. Монолог рюриковича в XXX колене о славных делах выдающихся членов рода император милостиво выслушал, поблагодарил за службу и поднесенную книгу, и тем все закончилось.

Не уповая больше на царские милости, собравшиеся сородичи организовали Совет учреждения взаимной помощи Татищевых обедневшим членам рода: престарелым, осиротевшим, вдовам, просуществовавший до 1918 года**.

По возвращении в Лондон Сергей Спиридонович приступил к написанию монографии ‘Александр II. Его жизнь и царствование’, в двух томах. Основой этой книги стала биография царя-освободителя, изданная в 1897 г. Императорским Русским историческим обществом отдельным томом Русского биографического словаря.

В своем новом труде об императоре Александре II Татищев ставил перед собой цель ‘собрать воедино многочисленные свидетельства об отдельных моментах и эпизодах жизни и деятельности государя Александра Николаевича

— 13 —

и, дополнив их собственными изысканиями, составить точный и по возможности полный прагматический свод событий его царствования и личного в них участия или воздействия на них императора в области политики как внутренней, так и внешней’.

Несмотря на использование архивных источников в своей монографии об Александре II и даже секретных документов, сам автор расценивал ее всего лишь как ‘первую просеку в дремучем лесу прискорбной неосведомленности русского общества относительно фактического содержания царствования, преобразовательное, просветительное, объединительное и освободительное значение которого затрагивает все стороны нашей государственной и общественной жизни и так глубоко отразилось на исторических судьбах России’*.

После выхода в свет весьма добросовестного и капитального исторического исследования, отпечатанного в типографии Суворина, второй том его был задержан Петербургским цензурным комитетом в марте 1903 г. впредь до особых распоряжений. Цензор А. М. Андрияшев обратил внимание коллег на главы, посвященные описанию истории революционного движения в России и деятельности графа М. Т. Лорис-Меликова. ‘Развитие революционного движения, — отметил он в своем докладе, — изложено автором подробно, хотя и сжато. Избегая в большинстве случаев указаний имен деятелей крамолы и излишних подробностей их преступных замыслов, он, тем не менее, представил яркую и цельную картину противоправительственного движения в царствование Александра II’**. Привлекли же внимание цензора два листа с указаниями количества самоубийств, сошедших с ума из числа лиц осужденных по процессу 193-х, а также описание голодных бунтов в Харькове. Выслушав Андрияшева, комитет согласился с заключением цензора и со своей стороны признал, что весьма доброкачественное и даровитое произведение Татищева по важности включенных в него документов, особенно доклада Лорис-Меликова с приложением его политической программы, которая в значительной части составляла государственную тайну, разрешить в свет не может, поскольку обнародование таких актов — вне компетенции комитета. В Главном управлении по делам печати, где состоял в штате после переезда из Лондона в Петербург Сергей Спиридонович, дискуссий на этот счет не возникло, и оба тома были разрешены к продаже.

Историю императора Александра II Татищева его современники расценивали как ‘классическое сочинение, ознакомиться с которым каждый

— 14 —

интересующийся историей России безусловно обязан и без которого не в состоянии обойтись ни один исследователь эпохи’*.

Еще до выхода в свет этой монографии 28 января (10 февраля) 1903 г. Татищев подал докладную записку министру императорского двора В. Б. Фредериксу и копии ее направил министрам внутренних дел, финансов и председателю Общества ревнителей русского исторического просвещения в память Александра III графу С. Д. Шереметеву о намерении составить жизнеописание императора Александра III.

В своей записке он писал: ‘Живейшее мое желание посвятить остаток сил и дней моих начертанию жизнеописания в бозе почившего императора Александра Александровича, составляющего естественное продолжение исторического исследования моего об императоре Александре II. Если бы государю императору благоугодно было осчастливить меня, всемилостивейше доверив мне составление этого труда, то я мог бы немедленно приступить к нему на следующих основаниях: 1) предположенная книга будет озаглавлена ‘Император Александр III, его жизнь и царствование’, 2) она будет состоять из двух томов 8^о, не менее 30 печатных листов каждый, 3) для собрания материалов составителю будут открыты правительственные архивы и книгохранилища всех ведомств, 4) 1-й том будет окончен и к печатанию его будет приступлено 1 января 1904 г., 2-й том — 1 января 1905 г., 5) составителю будет отпущено: а) на собрание материалов и переписку по 1500 руб. и б) на вознаграждение за труд, считая по 150 руб. за печатный лист, но 4500 руб., итого 6000 руб. в год, а всего за 2 года 12 000 руб., 6) на издание книги никакого кредита не потребуется, т. к. напечатать ее, конечно, возьмется любая частная издательская фирма, 7) книга будет написана по программе, рассмотренной и одобренной советом Общества ревнителей русского исторического просвещения в память императора Александра III под наблюдением и руководством председателя общества графа С. Д. Шереметева’**.

Намерение Татищева ‘начертать жизнеописание’ царя-миротворца графу Шереметеву было известно с 1898 г. Более того, получив тогда в декабре предложение об очерке в 5—6 листов, Шереметев обратился к ряду сановников почившего императора с просьбой поделиться воспоминаниями о нем с Татищевым по приезде его в Петербург из Лондона для выступления с докладом на торжественном заседании общества 26 февраля 1899 г. В свой приезд Татищев надеялся обсудить также и составленную

— 15 —

им программу очерка о жизни и царствовании Александра III. Но поездка не состоялась, и программа была выслана Шереметеву почтой. С отпечатанным экземпляром этой программы Шереметев ознакомил Николая II и получил согласие на написание очерка. На следующий год в соответствии с этой программой Татищев прочитал в Обществе доклад о первых месяцах царствования Александра III.

‘Представляя в 1898 году на усмотрение совета Общества программу этого труда, — писал позже, в 1903 г. Татищев Шереметеву, — я ласкал себя надеждой, что мне можно будет заниматься в Лондоне, запасаясь только в России необходимыми материалами. При этом условии и была собрана мною глава о воцарении покойного государя, которую я имел честь читать в торжественном общем собрании 1900 года. Но скоро должен был убедиться, что дальнейшее продолжение моей работы совершенно невозможно вдали от источников и в одни только досуги между исполнением многочисленных и служебных обязанностей по званию агента министерства в Великобритании’*.

Успешный дебют в торжественном собрании Общества вдохновил Татищева, и он дал согласие подготовить и прочитать 26 февраля 1901 г. доклад или очерк о действиях Рущукского отряда в русско-турецкую войну под командованием наследника-цесаревича Александра Александровича. Но обещания своего не сдержал. Нелицеприятный разговор в связи с этим состоялся у Шереметева на аудиенции, данной ему Николаем II. В четверг, 19 апреля, как пишет по свежим впечатлениям председатель Общества в своем дневнике, утром в 9 часов он поехал в Царское Село. ‘Прибыл в Александровский дворец в 9Ў. Не прошло 5 минут, как вышел камердинер и сказал, что государь меня просит. Это было еще до утренней его прогулки. Государь был в кителе. Тотчас приветливо протянул руку. Я с места извинился за присылку письма (с просьбой об аудиенции — Н. М.)… Государь сказал, что получил ‘Старину и Новизну’ и стал говорить о Татищеве и об обещанной им главе об Александре III. Тогда я рассказал ему <как> поступил с Обществом Татищев и как не дал обещанной главы о Рущукском отряде без всяких разъяснений. Государь сказал, что эта глава для него особенно неудобна, ввиду бывшего с ним приключения (с письмом на французском языке к румынскому князю Карлу — Н. М.) и добавил, что он <Татищев> не вполне надежен и что ему пришлось зимой объявить выговор за неуместную речь на обеде в Англии вскоре после смерти Гирса, в

— 16 —

которой он пустился в подробности о царской семье, совершенно неуместные. Я повторил, что он опытен и талантлив, но ненадежен, и что мы (совет Общества — Н. М.) на него не рассчитываем’*.

Свои деловые отношения Шереметев возобновил с Татищевым лишь после всеподданнейшего доклада Фредерикса императору 12 февраля 1903 г., по которому Николай II разрешил историку составить задуманное жизнеописание отца, утвердил смету расходов, исчисленных на подготовку монографии, и дозволил пользоваться своей библиотекой, архивами министерств и различных правительственных учреждений. По другому ходатайству Татищева о порядке цензурования книги — император в соответствии с его просьбой, возложил цензуру полностью на Общество без дальнейшего цензурования со стороны Министерства императорского двора. В случае каких-либо сомнений Шереметеву предоставлялось право испрашивать указания самого императора или вдовствующей императрицы Марии Федоровны.

Со своей стороны Шереметев потребовал от Татищева ‘твердо зарубить, что ни одна строка его об императоре Александре III не может появиться в печати без того, чтобы не прошла через совет Общества, а затем и без личного доклада председателя Общества на утверждение императору или императрице Марии Федоровне’**.

Пока решались организационные вопросы и улаживались прежние ‘недоразумения’ с председателем Общества, Татищев провел изыскания в Собственной Е. И. В. библиотеке, в архивах Министерства императорского двора, иностранных и внутренних дел, Главного штаба и в Публичной библиотеке. По обилию обнаруженных материалов ему стало ясно, что 1-я часть жизнеописания Александра III до вступления его на престол составит том до 30 печатных листов.

За три месяца историк сделал все необходимые ‘извлечения и выписки’ из хранящихся в собственной библиотеке Николая II дневников и отчетов воспитателей великого князя Александра Александровича и из донесений Александру II попечителя графа Перовского за 1850—1866 гг., дополнив их сведениями о рождении и воспитании, совершеннолетии и вступлении в брак цесаревича Александра из Общего архива Министерства императорского двора и о прохождении им военной службы — из архива Главного штаба.

В архиве Министерства иностранных дел Татищев получил документы о бракосочетании цесаревича, его девяти поездках за границу с 1864 по 1879 г.,

— 17 —

а в архиве Министерства внутренних дел — о деятельности наследника как председателя Комиссии для помощи пострадавшим от неурожая в 1868 г.

В Военно-исторической комиссии он ознакомился с документами по истории Рущукского отряда и командования им в Восточную войну 1877—1878 гг. цесаревичем Александром, а также с сообщенной ему генерал-адъютантом (бывшим военным министром) П. С. Ванновским частной и доверительной перепиской цесаревича с главнокомандующим действующей армией великим князем Николаем Николаевичем-старшим и с принцем А. П. Ольденбургским.

В Публичной библиотеке историк пересмотрел печатные источники, в том числе воспоминания лиц, более или менее близко стоявших к императору, и его воспитателей.

Но все выявленное и изученное, как справедливо считал Сергей Спиридонович, не исчерпывало источников жизнеописания цесаревича Александра Александровича до его воцарения. Предстояла еще большая работа по ознакомлению в 1-м кадетском корпусе с перепиской по обучению с 1853 по 1862 г. великого князя Александра Александровича военному делу, с распоряжениями цесаревича по командованию с 1869 по 1881 г. гвардией и войсками Петербургского военного округа — в архивах штабов Гвардейского корпуса и округа, с фондами высших государственных учреждений — об участии наследника с 1866 но 1881 г. в заседаниях Государственного Совета и Комитета министров, с архивами управления Добровольного флота, возникшего по мысли и под руководством цесаревича, Императорского Русского исторического общества — о деятельности цесаревича как председателя и основателя его. Полезную информацию о заботах наследника историк надеялся обнаружить в покровительствуемых им заведениях: ремесленном училище цесаревича Николая, в Московском лицее его же имени, и в домах призрения малолетних бедных и душевнобольных.

В жизнеописании Александра III его первый историк-биограф надеялся использовать также документы, письма, воспоминания, дневники, заметки, хранившиеся в частных архивах воспитателей, наставников и преподавателей цесаревича (Н. В. Зиновьева, Г. Ф. Гогеля, В. П. Титова, графа Б. А. Перовского, Я. К. Грота и др.), ближайших еще здравствующих сотрудников наследника престола (графа И. И. Воронцова-Дашкова, К. П. Победоносцева, О. Б. Рихтера), чинов его двора и адъютантов (князя В. А. Барятинского, графа А. В. Олсуфьева, протопресвитера И. Л. Янышева и др.). Таким путем Татищев надеялся собрать ‘малейшие подробности о деятельности того, чей ‘каждый след’, выражаясь стихом Вяземского, ‘для сердца русского есть памятник священный’.

— 18 —

‘Мое исследование, — писал Татищев 21 июня 1903 г. Шереметеву в сопроводительной записке к составленной им новой программе ‘Жизнеописания Александра III’, — несомненно, получило бы высокую историческую цену, если бы просмотр его соблаговолили взять на себя члены императорской фамилии, наиболее близкие к покойному государю: великие князья Владимир, Алексей, Сергей и Павел Александровичи, Михаил Николаевич, великая княгиня Мария Александровна, принц Александр Петрович и принцесса Евгения Максимилиановна Ольденбургские. Безмерно счастливым счел бы я себя и почел бы за драгоценнейшее поощрение, если бы сама государыня императрица Мария Федоровна удостоила принять труд мой под свое Державное покровительство.

В заключение не могу не упомянуть о целом ряде пока еще недоступных мне источников, пользование которыми одно может придать составляемому мною жизнеописанию императора Александра III желательную полноту, а именно: о переписке его с августейшими родителями, супругой и братьями, а также о собственноручно веденном его величеством дневнике’.

Подробно изложив в записке состояние доверенного ему ‘святого дела’ Татищев просил повергнуть все возбужденные в ней вопросы на воззрение императора и императрицы Марии Федоровны. В случае одобрения он готов был приступить к составлению текста 1-й части, чтобы окончить ее не позже ближайшей годовщины рождения Александра III, 26 февраля 1904 г.* Представленная программа была утверждена только осенью 1903 г.

Тем временем историк, ‘напрягая все свои физические и духовные силы’, дни и ночи проводил в непрерывном труде, чтобы завершить работу уже не к 26 февраля, а к 10-летней годовщине со дня кончины царя-миротворца и вступления на престол Николая II. К этой дате машинописная рукопись публикуемого I тома была представлена через Фредерикса на высочайшее воззрение.

В приложенной краткой записке от 20 октября 1904 г. Татищев, обращаясь непосредственно к императору, писал:

‘Всемилостивейший государь!

Сегодня, в день исполнившегося 10-летия приснопамятной кончины в Бозе почившего императора Александра III Господь сподобил меня

— 19 —

окончить 1-й том исторического труда о жизни и царствовании Вашего незабвенного родителя, обнимающий время от рождения до провозглашения наследником, то есть 20 первых лет его жизни.

Труд этот — плод державного и всемилостивейшего покровительства Вашего императорского величества — имею счастие повергнуть в рукописи к августейшим стопам’*.

С поднесенным через барона Фредерикса историческим трудом Татищева император познакомился во время своей поездки в Польшу 26—31 октября 1904 г. для напутствия 1-й и 2-й стрелковых бригад, отправляющихся в Маньчжурию**. По свидетельству министра двора о прочитанной рукописи его величество отозвался с большой похвалой.

После того как Татищеву стало известно, что рукопись передана императору, он немедленно известил об этом Шереметева, находившегося в своих подмосковных имениях, и просил его приступить к цензурному рассмотрению труда. Перебеленный экземпляр своего труда, аналогичный поднесенному, историк готов был представить совету Общества ревнителей и его председателю и, с целью ускорения возложенного на обоих дела, предлагал в течение одного или нескольких вечеров прочитать не просмотренные, точнее, не прорецензированные Шереметевым тексты, что позволило бы обменяться мнениями о сокращениях и изменениях в тексте с тем, чтобы установить окончательную редакцию.

Но амбиция и честолюбие оказались у графа выше ‘польз государственных’ и здравого смысла. В ответ на предложение Татищева председатель Общества в тот же день, 30 октября 1904 г., отправил три телеграммы: автору монографии, барону Фредериксу и библиотекарю императора В. В. Щеглову с ‘крайним изумлением’, что писатель Татищев представил известный труд свой помимо него и без его ведома, как это было постановлено. Министра двора Шереметев просил доложить об этом императору.

Последнее слово в телеграфной дуэли осталось за автором монографии, вслед за которым прервались всякие сношения более чем на месяц. ‘Не менее Вас удивляюсь я, — ответил он графу 31 октября 1904 г., — странному притязанию руководить мною в исполнении моего долга’.

Вслед за телеграммой 1 ноября потомок Рюрика в XXX колене отправил на нескольких машинописных страницах ‘чистосердечную отповедь’ сиятельному графу.

— 20 —

‘Из слов Ваших можно заключить, — писал Сергей Спиридонович своему сановному цензору, — что, по Вашему мнению, я в деле составления биографии императора Александра III поставлен к Вам в подчиненные отношения. Но кем и когда?.. Право повергать на Высочайшее воззрение литературные произведения — прирожденное право русского писателя, ограниченное лишь державной волей. За все время моей писательской деятельности я широко пользовался им и в прошлое и в нынешнее царствование не для снискания каких-либо отличий или выгод, а единственно в опровержение и обличение бесчисленных наветов и нареканий, которые в продолжение многих лет возводились на меня пред царским престолом моими несметными врагами

С. С. ТАТИЩЕВ

ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА АЛЕКСАНДРОВИЧА

ПРЕДИСЛОВИЕ

Читайте также: