Десять счастливыхъ дней.
‘…Of heav’n’s protection who can be
So confident to utter this?
Tomorrow I will spend in bliss.
J. Lewis.
Съ Англ. П—ъ Ток—ской.
——
Десять счастливых дней, Английская_литература, Год: 1817
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Сегедъ, Король Еіорскій, повелитель сорока различныхъ народовъ, на двадцать седмомъ году царствованія Своего такъ говорилъ самъ съ собою: ‘Вс безпокойства мои кончились! Я покорилъ враговъ своихъ, усмирилъ мятежи внутри государства, прекратилъ несогласія между придворными, слава моя гремитъ въ отдаленныхъ краяхъ міра, престолъ мой окруженъ войскомъ храбрымъ и многомысленнымъ, арсеналы снабжены оружіемъ, казна наполнена податьми побжденныхъ, въ государств моемъ повсюду видно довольство и изобиліе. Одинъ мой знакъ подобно землетрясенію поколеблетъ горы, въ рукахъ моихъ сила тысячь, отъ меня зависитъ спокойствіе и благоденствіе милліоновъ. Отвсюду слышу похвалы себ, вс благославляютъ мое имя, почемужъ одинъ я не пользуюсь тмъ счастіемъ, которое доставляю другимъ. Полно! пора и мн наслаждаться жизнію. Къ чему величіе и власть, ежели он не доставляютъ ни спокойствія, ни благополучія’. — Хотя, по мннію древнйшихъ и новйшихъ философовъ истинное, достойное человка счастіе состоитъ въ томъ единственно, чтобы способствовать благосостоянію и спокойствію другихъ, но Сегедъ мыслилъ иначе: онъ приказалъ какъ возможно скоре приготовить увеселительной замокъ свой на остров Дембейскаго озера.— ‘Удалюсь (думалъ онъ) на десять дней отъ шума и заботъ. Въ ето короткое время своего счастія всячески буду избгать даже малйшаго безпокойства, и приму вс мры, чтобы ничто не могло возмущать моихъ удовольствій.’
Въ нсколько дней приказанія Сегеда исполнены. — Во всемъ государств не было мста прелестне острова, на которомъ находился дворецъ Монарха. Садъ занималъ большую часть острова. Въ одной сторон были устроены мста для утренней прогулки, въ другой густыя темныя аллеи предлагали тнь во время зноя. Все, что можетъ услаждать чувства и льстить воображенію,— все, въ чемъ можетъ искусство подражать Природ, все, однимъ словомъ, истощено было для того, чтобы сдлать мсто сіе земнымъ раемъ.
Сегедъ пригласилъ съ собою знатнйшихъ придворныхъ. Сли на богатоубранныя суда и при звукахъ музыки, при радостныхъ кликахъ отаравились къ острову Дембейскаго озера.
Ступивши на берегъ, Сегедъ принялъ твердое намреніе ни о чемъ боле не думать какъ только объ однихъ удовольствіяхъ. — Онъ удалился въ кабинетъ свой, чтобы помыслить наедин о средствахъ быть счастливымъ. Монархъ имлъ бы время и прежде о томъ подумать, но… не онъ первой и не онъ послдній. Многіе, весьма многіе начинаютъ тогда только обдумывать свои предприятія, когда приходитъ время приводить ихъ въ исполненіе.
Всякаго рода забавы приготовлены, но онъ былъ въ недоумніи, незналъ съ чего начать надлежало, то выбиралъ, то отвергалъ, ршался, передумывалъ, наконецъ внутреннее бореніе съ самимъ собою утомило его, и онъ возвратился къ обществу въ надежд, что придворные развеселятъ его. Вышло однакожъ противное, задумчивое лице Сегеда сдлало всхъ робкими, никто не смлъ подойти къ нему, вс молчали, вс ожидали его приказаній съ потупленными глазами. Ето еще боле разсердило Сегеда, онъ ушелъ и заперся одинъ въ своемъ кабинет. Между тмъ время летло, и когда Сегедъ успокоился, то увидлъ, что послдніе лучи солнца уже позлащали озеро Дембейское. ‘Такъ проходитъ и жизнь наша!’ сказалъ онъ вздохнувши: ‘прежде нежели научился пользоваться ею, она уже къ концу приближается.’
Въ досад на самаго себя, что потерялъ большую часть перваго дня, онъ не могъ насладиться удовольствіемъ вечера. Тщетно хотлъ преодолть грусть свою и задумчивость, тщетна хотлъ распространить веселость между придворными.— Haконецъ принужденъ былъ до другаго дня оставить надежду быть счастливымъ.
Сегедъ всталъ рано по утру и ршившись непремнно пользоваться счастіемъ, прежде всего повеллъ прибить на воротахъ дворца указъ, объявляющій высокую его волю: ‘ежели кто въ продолженіе девяти дней пpeбыванія Монарха на остров Дембейскомъ осмлится предстать предъ него съ лицемъ печальнымъ, или словами своими причинить ему хотя малйшую скуку, тотъ немедленно изгнанъ будетъ изъ его общества.’
Указъ сей сдлался тотчасъ извстнымъ, объ немъ только вс говорили, и — непринужденная веселость исчезла изъ Сегедова общества: всякой старалса располагать лице свое по указу и замчалъ безпрестанно за собою.
Сегедъ видлъ, что при встрч съ нимъ улыбались, хотли казаться веселыми, но на лиц у каждаго видны были боязнь и принужденіе. — Начиналъ ласково говорить съ приближенными, никто не смлъ вдругъ отвчать ему, ибо всякой напередъ обдумывалъ слова свои.’ — Предложилъ разныя увеселенія, он были приняты безпрекословно, ибо всякой старался доказать предъ Сегедомъ, свое восхищеніе, свою радость: но истинное удовольствіе далеко отъ нихъ улетло. Такимъ образомъ прошелъ еще день, и Сегедъ увидлъ, что ошибся въ мрахъ своихъ, увидлъ, что указами не можетъ произвести искренней, непринужденной веселости, и опять отложилъ надежду быть счастливымъ — до завтра.
Долго думалъ онъ, какія бы лучшія средства употребить, для достиженія своей цли: и заснулъ въ сихъ мысляхъ. Во сн представилось ему, что Дембейское озеро разлившись, потопило дворецъ его и сады. Онъ пробудился въ ужасномъ волненіи. Снова забылся, и увидлъ, что въ государство его вторгнулись неприятели, покорили столицу и самаго его со всмъ семействомъ взяли въ плнъ. Етотъ сонъ еще боле встревожилъ Сегеда, онъ не могъ боле заснуть.
Между тмъ наступилъ день, и Сегедъ опять повторилъ общаніе свое быть счастливымъ, но сны ужасные сдлали сильное въ немъ впечатлніе: никакія забавы не могли выгнать изъ его мыслей наводненія и плна.— Долго боролся онъ самъ со собою, и половина дня прошла, прежде нежели усплъ онъ успокоиться. Сегедъ опять увидлъ, какъ ненадежно счастіе на земли, какъ часто самыя пустыя мечты могутъ его нарушить. — Досада на себя, что позволилъ воображенію такъ сильно овладть разсудкомъ, лишила его возможности быть счастливымъ другую половину дня, и вечеромъ, входя въ кабинетъ свой, сказалъ онъ самъ себ: ‘Кто не уметъ наслаждаться настоящимъ, кто безпокоится о прошедшемъ или будущемъ, тотъ добровольно уклоняется отъ счастія.*— Третій день прошелъ, a онъ еще все не былъ счастливымъ,
На четвертое утро Сегедъ проснулся рано, сонъ освжилъ его, онъ чувствовалъ себя здоровымъ, и ничто не возмущало его спокойствія.— Утро было прекрасное, и онъ пошелъ въ садъ съ Принцами своими и придворными. Ему казалось, что вс кругомъ его веселы. — ‘Наконецъ сего дня буду счастливъ,’ сказалъ онъ самъ себ, и все способствовало къ его удовольствію: солнц играло въ струяхъ обширнаго озера, тихой прохладной втерокъ едва колебалъ деревья, въ одномъ конц слышна была очаровательная гармонія музыки, въ другомъ псни. тамъ подъ тнію деревъ сельскія игры и пляски, иные катались по озеру въ шлюпкахъ, другіе отдыхали въ бесдкахъ. — Сегедъ ходилъ по саду безъ всякой цли, съ спокойною душою, въ одномъ мст останавливался, вслушивался въ музыку, въ другомъ смотрлъ на пляски, иногда садился, разговарявадъ съ придворными, вступалъ съ ними въ глубокомысленныя разсужденія, видлъ какъ они удивлялись высокому уму его и былъ въ полномъ удовольствіи.
Ему казалось, что вс счастливы, потому что онъ самъ былъ доволенъ собою. — Нсколько часовъ прошло въ семъ блаженномъ состояніи, какъ внезапно услышалъ онъ шумъ за собою. Женщины изъ свиты его бжали къ нему въ большомъ смущеніи. Молодой крокодилъ, вышедъ изъ озера и испугалъ ихъ.— Сегедъ въ одну минуту прогналъ нарушителя своего счастія опять въ озеро, но не могъ успокоить женщинъ. Принцессы спшили во дворецъ и не прежде, какъ прибжавши въ комнаты свои,уврились въ своей безопасности.— Вс были встревожены, всякой разсказывали по своему о предстоявшемъ бдствіи, и Ceгедъ опять увидлъ, какъ ничтожно счастіе наше, когда самые маловажные случаи могутъ его разрушить! Но онъ утшалъ себя, по крайней мр тмъ, что теперь онъ самъ тому причиною.
На пятой день вздумалъ Сегедъ, для ободренія придворныхъ своихъ къ веселости, назначить награды и подарки тмъ изъ нихъ, кои въ продолженіи дня доставятъ ему больше удовольствія острыми шутками или забавами. — На столахъ въ большой зал положены были дорогіе камни, жемчуги и прочія украшенія, назначенныя въ награду отличнйшимъ.
Придворные были прельщены подарками, вс превозносили щедрость и милости своего государя, и онъ вступилъ въ залу съ твердою надеждою быть счастливымъ. — Но, увы! опять ошибся въ своемъ ожиданіи. — Каждому хотлось получить назначенную награду, a чего намъ сильно хочется, то также сильно насъ и безпокоитъ. Боязнь же и удовольствіе, само собою разумется, никогда не бываютъ вмст. Опасеніе было начертано на лицахъ. — Вс движенія придворныхъ, вс слова ихъ были принужденныя: всякой напрягалъ силы свои, чтобы понравиться Сегеду, многіе заслужили удивленіе, но удовольствія никто не могъ ему доставить. Съ сожалніемъ увидлъ онъ, что подарки произвела совсмъ противное, къ вечеру неприятности умножались, т которые признаны побжденными, роптали тихонько, что объ нихъ судятъ несправедливо, a при томъ и самъ Сегедъ былъ въ недоумніи, кому отдать преимущество. Онъ ршился наконецъ, чтобы не возбудить между придворными зависти, наградить ихъ всхъ поровну, и объявить, что онъ всми доволенъ.— Но ожидавшіе отличныхъ наградъ были въ большомъ негодованіи, что ихъ сравняли съ прочими. — Начались споры, колкости, неприятности, Сегедъ опять увидлъ, что очень ошибся въ своихъ мрахъ.— День кончился, и онъ, удалившись въ кабинетъ свой, сказалъ: ‘Какъ безразсудно искать счастія не въ самомъ себ.’
На другой день всталъ онъ опять съ твердымъ намреніемъ быть непремнно счастливымъ, но видвъ изъ опыта, что приготовленіями и заблаговременными распоряженіями нельзя достигнуть цди своей, ршился предоставишь случаю удовольствія ныншняго дня: веллъ объявить, что всякой можетъ заниматься и веселиться чмъ и какъ кто хочетъ.
Такое позволеніе принято было съ удовольствіемъ. — Сегедъ видлъ всхъ веселыми и думалъ: ‘наконецъ я нашелъ тайну быть счастливымъ!’ Онъ ходилъ одинъ, безъ всякой свиты, наровн съ прочими, и подслушалъ двухъ придворныхъ. ‘Сегедъ несправедлявъ,’ говорили они между собою: ‘онъ жестокъ и иметъ тысячу недостатковъ. Чмъ заслужилъ онъ такую власть надъ нами? За что должны мы всегда зависть отъ его прихотей или дурнаго нрава?’ — Слова сіи сильно поразили Сегеда, ближайшіе льстецы его разсуждали объ немъ такимъ образомъ!
Въ первомъ движеніи гнва онъ хотлъ было строго наказать дерзновенныхъ, и съ большимъ трудомъ едва могъ удерживаться, долго боролся съ собою, наконецъ преодоллъ себя и простилъ клеветникамъ своихъ. Побда надъ собою доставила ему сердечное наслажденіе, и вечеръ провелъ онъ въ спокойствіи и внутреннемъ счастіи.
Воспоминаніе о хорошемъ поступк сдлало его благополучнымъ и въ седмой день.— Ни что не возмущало его до тхъ поръ, пока, проходя мимо одного дерева, не вспомнилъ, что подъ такимъ же точно провелъ онъ ночь посл потери сраженія въ Гисманскомъ Королевств. — Ему представилось тогдашнее его положеніе, безславіе и вс бдствія отечества. Сіи мысли сильно встревожили его, и лишь только усплъ онъ немного успокоиться, какъ долженъ былъ судить придворныхъ въ ссор, къ которой подали случай его подарки.
На восьмой день рано по утру былъ онъ во Дворц разбуженъ сильнымъ шумомъ и смятеніемъ. — Принцесса Батхисъ, любимая дочь его, вдругъ занемогла опасно. Вс усилія врачей остались безполезны, и на десятой день закрылъ онъ ей глаза на вки.
Такъ провелъ Сегедъ, Король Еіопскіи, десять дней, назначенныхъ для отдохновенія и ечастія. — Онъ веллъ описать ихъ, дабы позднйшее потомство изъ примра его познало ту истину, что не льзя ни кому сказать: ‘сегодня я буду непремнно счастливъ.’
Десять счастливых дней [Сегеда, короля эфиопов]: [Повесть] / С англ. П-ъ Ток-ской // Вестн. Европы. — 1817. — Ч.93, N 12. — С.241-251.