Я. СУЩЕВСКИЙ <,Я. Г. БЛЮМКИН>,
Я. СУЩЕВСКИЙ <,Я. Г. БЛЮМКИН>,
День Троцкого
День Троцкого
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
День Троцкого, Блюмкин Яков Григорьевич, Год: 1923
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Л. Д. Троцкий: pro et contra, антология
СПб.: РХГА, 2016. — (Русский Путь).
У кондуктора, у чернорабочего, у любого советского служащего есть восьмичасовой рабочий день, окарауливаемый ВЦСПС и Кодексом Труда.
У Л. Троцкого этого дня нет.
Его рабочий день переваливает за восемь часов и, по состоянию времени, день — ночью может быть еще в самом разгаре.
По времени так было все эти пять лет. Но содержание дня, его, так сказать, внешний стиль и внутренний смысл, конечно, зависели от того, что переживала сегодня Советская Республика.
По нервности, напряженности, историческим последствиям, подвижности, по количеству произнесенных речей, характеру действия, дни Л. Троцкого в пределах 21-22 годов отличаются от дней 18 или 19 годов. Теперь — ‘и стих и дни не те’.
На путях Николаевского вокзала отдыхает поезд Троцкого — революционный бродяга со скоростью тигра покрывший не раз страну — и горячечные дни Л. Троцкого, выскочившие из обычного темпа, теперь вернулись к нему. Вместо железнодорожных узлов, дивизионных халуп, областных городов, шоссе, поездных салонов они сосредоточились на старой пустынной Знаменке, в бессолнечных дортуарах царского военного училища.
Военных фронтов нет — это верно. Но есть фронты — промышленный, художественный, алкогольный, вшивый, пуговичный, авиационный, морской, церковный, французский фронт в Коминтерне, и мысль, энергия Троцкого объезжает, ревизует, направляет эти фронты, как раньше военные, создает на них переломы и добивается побед не менее — значительнее боевых, хотя не в пример им лишенных патетических реляций и пронзительных, сладостных фанфар.
Л. Троцкий начинает с газеты. Она служит ему средством бытовой связи и деловой информации. Он ее читает, словно доклад выслушивает, и очень часто газетные сведения влекут за собою его спешные запросы, многочисленные различные мероприятия.
Очень часто телеграммы ‘Роста’, репортерская заметка, заезжее интервью прокладывают дорогу какому-нибудь принципиальному решению, одобрению, хлесткому порицанию, теоретическому анализу, сделанному тут же по свежим следам происшествий.
В этом утилитарном, служебном отношении к газете, как средству ориентировки в дне сказывается высокая культурность — и политическая и журналистская — вождя революции и публициста революции.
Затем, в разное время дня и ночи Троцкий читает и диктует.
Что читает?
Все, что может быть адресовано Наркомвоену РСФСР и что может интересовать международного социалистического публициста, по выражению Шоу, короля памфлета. — Все: от субординированного военного рапорта с эпитетами ‘вышеозначенный и подлежащий’ — странички штабной хрестоматии — до математических результатов обследования заработной платы крупнейших предприятий, — нашей астрономической статистики, от частного захолустного прошения — грустной житейской слезницы до изысканной дипломатической шифровки — мировой коммерции, от газетной передовицы — политического забияки — до книги Каутского об усопшей в России демократии — старческого, талмудического препирательства по поводу марксистской ижицы, от томика Ветлугина — кокаина-романа — до томища Ландау — бесконечной философской эпитафии умирающей Европы: от доклада о бандитизме — фантастической русской летописи — до сводок Коминтерна о международной революции, о движении — свистопляске целых капиталистических континентов. — И Шпенглера с Эйнштейном, и ‘Таймс’ с ‘Таном’, и ‘Дни’ с ‘Рулем’, регулярно получаемые вместе со всей европейской прессой.
На его столе военная тактика гениального чудака и балагура Суворова познала книжное соседство с тактикой Маркса, чтобы прихотливым образом соединиться в голове одного человека, обслуживающей запросы, проблемы, тактику революции.
Читает с карандашом в руке, который держит, как хирург зонд, подчеркивает, размечает, нумерует мысли авторов, ассоциирует, делает полемические замечания — и книга возвращается с его анатомического стола, как препарированный труп.
Что диктует?
Запросы, резолюции, ведомственные назидания, приказы, статьи, брошюры, дружеские и саркастические письма, отписки, воспоминания — короткие и длинные, сухие и пылающие, стилистически-тщательные, блестящие, являющиеся образцом эпистолярного стиля и памфлетической реплики, восторгавшей Брест-Литовскою удальца гр. Чернина, все точное, ясное, деловое. Диктует по всем адресам и направлениям — на Лубянку, на Покровку, в Париж, подпольным друзьям.
Да, Париж, в шестнадцатом году изгонявший Троцкого и теперь трижды блокированный и забронированный от того же Троцкого контрразведкой Пуанкаре, в Париж, — ибо кабинет Троцкого — небоскреб мировой политики.
И недаром меньшевистскому коммивояжеру Дану агенты Троцкого мерещатся в Париже до того, что он в последнем номере ‘Социалистического вестника’ божится, что его освистали на недавнем докладе Парнаса не рабочие, а комсомольцы, организованные Московскими агентами, в столице Франции.
Отряд самокатчиков и мотоциклистов в течение дня и ночи с фронтовой быстротой развозит во все концы бесконечной Москвы эту государственную деловую литературу Наркома — итог его дня — критическую саранчу, которая пожирает не одну ошибку, не одну глупость на трудовом Советском поле.
В деятельности Троцкого в течение дня — становясь постоянной в нем, вырисовывается прежде всего, черта утилитарного деспотизма.
Он читает и скальпирует книги, газеты, доклады не для себя, — он стремится обобрать до нитки их каждую строку, страницу, отыскать в ней карандашом хотя бы микроб пользы для Советской Республики, русского и международного пролетариата, которые для него не абстракция, а живые, постоянно ощутимые факторы работы.
И пускай за недостатком времени он физически не присутствует на рабочих собраниях, он бывает на них мысленно, постоянно остро ощущая малейшее колебание массовых настроений. Точно так же он умеет с неослабным вниманием, ставшим сознательным инстинктом, со своей вышки следить за нынешней Красной армией, ее внутренними переживаниями и усилиями, приходить им на помощь и следить за каждым шорохом на внешних границах.
В течение дня тишину его скромного, перестроенного из угла казарменного зала- кабинета, осаждают телефонные звонки, звучащие разрывами снарядов. По телефону, в котором он ценит — экономнейшее средство общения, им делается едва ли не половина дела. С Реввоенсоветом, со Штабом РККА, размешенными тут же в здании, с необозримыми по числу государственными учреждениями он решает все возникающие вопросы — по телефону.
Внешние дни монотонны, не суетны, сосредоточенны. Лишь в период Съездов Советов, партии, конгрессов Коминтерна, они снова, как бы выходят из темпа, заполняются заседаниями, лихорадочным, тщательным штудированием материалов, переговорами, приемами, которых обычно мало, и частными скачками машины. Но текущая работа не превращается, а лишь отодвигается на второе место в рабочей очереди.
Как организационно работает Троцкий?
Метод работы всегда один. В основу его положен принцип разделения труда, вплоть до поручения синтаксической правки речей и подготовки книг к печати из огромного литературного имущества прошлой эпохи — другим, и математический учет времени, т. е. принципы тейлоризма.
В своей работе Троцкий делает только то, что он один должен и может делать, все остальное доведут до конца другие, — его сотрудники. Он диктует, шагая и бегая по кабинету, другие перепишут, педантически поставят запятые и двоеточие, подпишут, сдадут самокатчику, проследят судьбу пакета до конца.
Он пишет статью, другие — библиотекари — найдут нужную цитату из Маркса, из Блока, из Энгельса и Клаузевица, перепишут, обозначат, а иногда и сами включат в оставленное для нее по мысленному расчету место, в продиктованной статье.
Троцкий готовится к решающему, правительственному или партийному докладу, — библиотека, по заданиям, найдет всестороннюю литературу, секретариат соберет материалы у ведомств, подаст в кабинет толстые папки, которые вернутся в результате использования и обработки, как бы после Мамаева побоища, карандашей и ножниц.
Аппарат Троцкого состоит из комбинации простых, но всемогущих вещей стенографиста, телефонного коммутатора и хорошего автомобиля — всего, что сокращает движение, содействует усилию экономить энергию. В этом смысле, говоря полушутливо Гастеву1, если бы это было возможно, не мешало бы устроить экскурсию Института Труда… в кабинет Троцкого.
Так же как и Кропоткин2, Троцкий отдыхает или переходом к другой работе, или сменой темы и объектов, или в спорте.
Статьи о художественной литературе, сопровождавшиеся огромным чтением десятков книг, сборников, статей и диктовавшиеся летом 22-го года, насколько нам известно большей частью по телефону с дачи, были специальной работой, но в то же время и отдыхом от обычной работы.
Иногда, очень устав, Троцкий охотится, бегает на лыжах, удит рыбу, играет в крокет и шахматы.
Так работает Троцкий, этот — вчера политический скиталец, изгнанник буржуазных государств, социалистический теоретик, сегодня, овладевший искусством государственного управления в огромной стране в переломную эпоху, универсальный человек, представляющий универсальное средоточие высоких человеческих интересов — вождь революции.
Впервые: Сущевский Я. День Троцкого // Огонек. No 1. 1923. С. 2-4. Печатается по первому изданию.
По воспоминаниям карикатуриста Бориса Ефимова, статья была написана Яковом Блюмкиным, а псевдоним придумал редактор ‘Огонька’ Михаил Кольцов.
Блюмкин Яков Григорьевич (1900-1929) — известный революционер и советский разведчик. В 1917-1918 гг. член Партии левых эсеров, с 1920 г. член РКП (б). Будучи сотрудником ВЧК, направленным левыми эсерами, совершил террористический акт против посла Германии в РСФСР. Скрывался в подполье, вел борьбу с контрреволюцией. В 1919 г. был амнистирован после явки с повинной. Троцкий взял над Блюмкиным шефство и устроил его работником в свою канцелярию. Выполнял ответственные задания ОГПУ за границей. В 1929 г, тайно установил контакт с высланным Троцким, за что был расстрелян.
1 Гастев Алексей Капитонович (1882-1939) — русский революционер, профсоюзный деятель, поэт и писатель, теоретик научной организации труда и руководитель Центрального института труда. Член ВКП (б) с 1931 г. Один из идеологов Пролеткульта.
2 Кропоткин Петр Алексевич (1842-1921) — князь, русский революционер, ученый, публицист, один из самых влиятельных теоретиков анархизма.