Дло о подкуп министра Луи-Филиппа.
Дло о подкуп министра Луи-Филиппа.
l.
2.
3.
4.
5.
. Булгаковъ.
‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 6, 1893
Дело о подкупе министра Луи-Филиппа, Булгаков Федор Ильич, Год: 1893
Время на прочтение: 12 минут(ы)
Послдніе годы такъ называемой іюльской монархіи во Франціи, т. е. правленія буржуазнаго короля Луи-Филиппа Орлеанскаго, омрачены были процессомъ, который во многомъ аналогиченъ съ пресловутымъ Панамскимъ дломъ. Положеніе вещей тогда (въ половин 40-хъ гг.) было таково, что министерскіе депутаты въ парламент подозрвались въ продажности совершенно также, какъ теперь 104 депутата третьей республики. Народъ утратилъ къ нимъ всякое довріе. За то депутаты оппозиціи, съ Ламартиномъ и Ледрю-Роленомъ во глав, пользовались большой популярностью. Юмористическіе журналы, особливо ‘Charivari’, осмивали правительство на вс лады. Производились покушенія на Луи-Филиппа. Король заперся въ Тюльери, а когда въ годовщину іюльской революціи, предоставившей ему престолъ, онъ показался на балкон передъ собравшейся толпой, то раздались два пистолетныхъ выстрла. Денежная аристократія становилась все боле дерзкой и назойливой. Іезуитамъ оказывалось покровительство. Выборы въ палату депутатовъ явились точно насмшкой, ибо они производились не націей, но незначительной частью ея изъ богачей. Въ пресс подвизались противъ правительства Жирарденъ, Арманъ Марастъ, Араго, Лафиттъ, Дюпонъ, Ларошъ-Жоклэнъ, Беррейеръ, Ламартинъ, Ламенэ, Корменэнь. Вс эти публицисты старались возбудить ненависть и презрніе въ руководящимъ государственнымъ дятелямъ. Правда, Гизо, знаменитый историкъ, бывшій первымъ министромъ въ послдніе годы іюльскаго королевства, заявлялъ, что оскорбленія этихъ писателей никогда не достигнутъ высоты его презрнія. Но это была только фраза.
На самомъ дл продажность и взяточничество властей и членовъ парламента свидтельствовали, до какой степени глубоко проникла развращенность въ сферу правительства и палатъ, созданныхъ при буржуазномъ королевств. Жирарденъ въ своей ‘Presse’ явился безцеремоннымъ выразителемъ ужаса и отвращенія, охватившихъ вс слои общества. Его вздумали преслдовать за это судебнымъ порядкомъ, и въ палат внесено было предложеніе о возбужденіи такого преслдованія. Жирарденъ воспользовался этимъ, чтобъ направить противъ людей власти цлый потокъ подобныхъ же обвиненій, съ какими выступили депутатъ Делагэ и его единомышленники противъ членовъ парламента третьей республики въ Панамскомъ дл. Оппозиція потребовала слдствія, но большинство палаты приняло формулу перехода къ очереднымъ дламъ съ выраженіемъ доврія министрамъ.
Такимъ образомъ въ концу 40-хъ гг. Франція представляла собой зрлище государственнаго организма, сндаемаго грязными пороками. Демонъ ‘Деньги’ искушалъ всякую совсть и запятналъ честь. Одинъ изъ даровитйшихъ, самыхъ шумныхъ и самыхъ безсовстныхъ журналистовъ оппозиціи, Эмиль де-Жирарденъ оказался продавшимся министерству. Пуля, которой онъ сразилъ своего коллегу Армана Барреля изъ ‘National’, явилась какъ бы символомъ новйшаго развитія французской журналистики. Арманъ Баррель былъ однимъ изъ честнйшихъ, благороднйшихъ и даровитйшихъ представителей печати. Это — рыцарь безъ страха и упрека французской журналистики. И онъ палъ отъ руки того, котораго можно считать родоначальникомъ системы подкупа, водворившейся въ большей части французской прессы, отъ руки того, которому покойный Эмиль Ожье во образ Вернулье въ ‘Effronts’ поставилъ памятникъ позора. Традиціонная продажность французской печати есть также культурный цвтокъ іюльской монархіи. Продажность царила тогда всюду, широко развтвленная система подкуповъ отравляла правящихъ и управляемыхъ. Буржуазія и навербованные изъ нея власти и законодатели заразились жаждой безразборчивой въ средствахъ наживы. Вся эта гнилость системы раскрылась съ полной очевидностью въ процесс Теста-Кюбьера.
Это было въ 1847 г. Общественное мнніе, нашпикованное оппозиціонной прессой, укоряло министерство за его бездятельность въ длахъ вншнихъ и за реакціонныя повадки въ политик внутренней. Оно требовало прежде всего избирательной реформы. Оппозиція въ своей настойчивости становилась все боле грозной. Тутъ-то и выдвинулось на сцену событіе огромной важности. Газета ‘Le Droit’ напечатала въ нумер 1-го мая исторію процесса, затяннаго нкіимъ Пармантье противъ генерала Депанъ-Кюбьера и пяти другихъ лицъ. Газета привела выдержки изъ многихъ писемъ Кюбьера къ Пармантье. Изъ этихъ писемъ явствовало, что генералъ подкупилъ министра публичныхъ работъ Теста съ цлью добиться отъ правительства концессіи въ пользу фирмы Пармантье, Галье и К на копи каменной соли, находящіяся въ Гугенан. Положеніе участниковъ этого подкупа оказывается совершенно такое же, какъ при подкуп министра публичныхъ работъ Банго въ Панамскомъ дл. Здсь посредникомъ между министромъ и компаніей предпріятія Лессепса служилъ банковый чиновникъ Блонденъ, тамъ игралъ туже плачевную роль генералъ ‘великой арміи’.
Депанъ-Кюбьеръ былъ сынъ одного техника-агронома, оказавшаго различныя услуги французскому двору при Людовикахъ XV и XVI. Въ 1804 г. Кюбьеръ окончилъ военную службу въ Фонтенебло. Затмъ онъ не разъ отличался въ войнахъ имперіи, въ битв подъ Москвой подъ нимъ были убиты три коня, участвовалъ въ походахъ въ Испанію и Морею. Къ 1839 г. Кюбьеръ сдлался пэромъ Франціи и два года подъ рядъ занималъ постъ военнаго министра. Потомъ онъ нсколько лтъ жилъ вдали отъ длъ, пока не стряслась надъ нимъ исторія Гугенанскихъ копей.
Второй изъ компрометированныхъ сановниковъ, Тестъ, также имлъ крупное и видное имя. Во время террора онъ бжалъ въ альпійскую армію, потомъ былъ адвокатомъ и генеральнымъ полицейскимъ коммисаромъ въ Ліон. Посл вторичнаго возвращенія Бурбоновъ во Францію, онъ бжалъ въ Люттихъ. Въ одной изъ своихъ рчей въ палат депутатовъ онъ какъ-то сказалъ: ‘Я былъ выброшенъ бурей на чужую землю съ 32 франками въ карман. Я тамъ не зналъ никого. Только посл долгихъ и трудныхъ поисковъ я могъ существовать работой своихъ рукъ’. Голландскій король Вильгельмъ вврилъ ему управленіе своими имніями. По возвращеніи въ Парижъ Тестъ сдлался повреннымъ государственныхъ имуществъ и казны. Во время іюльской революціи онъ старался угодить толп демократическими аллюрами и громче всхъ требовалъ учрежденія республики. Въ 1831 году Тестъ попалъ въ палату депутатовъ, а 10-го ноября 1834 года — и въ министерство. Тогда онъ получилъ портфель торговли въ ‘министерств трехъ дней’. Въ 1836 году онъ сталъ вице-президентомъ палаты, а 1839 году 12-го мая, вслдствіе комунистскаго возстанія, вторично попалъ въ министерство.
Графъ Моле, довренное лицо Луи Филиппа, отказался отъ поста министра-президента, и въ эти трудныя минуты, ни одна изъ выдающихся личностей парламента, ни Тьеръ, ни Гизо, ни Дюпень, не ршались взять на себя руководительство кабинетомъ. Такимъ образомъ, подъ предсдательствомъ маршала Сульда, образовалось министерство изъ личностей второстепенныхъ, какъ Дюшатель, Дюфуръ, Пасси, Вилльмэнь, и въ ихъ числ былъ Тьеръ. Не боле года продержался этотъ королевскій кабинетъ 12-го мая. Его смнило министерство Тьера. Но Тестъ остался. Онъ получилъ портфель публичныхъ работъ, которымъ и правилъ до 16-го декабря 1843 года. Вскор посл того онъ сдлался пэромъ и потомъ президентомъ кассаціоннаго суда.
Въ засданіи палаты депутатовъ 3 мая 1847 г. депутатъ Мюре де-Бортъ вдругъ обратился къ правительству съ запросомъ насчетъ слуховъ, передававшихся прессой и произведшихъ такое тяжкое впечатлніе. Тогдашній министръ публичныхъ работъ Дюмонъ и товарищъ его Легранъ отвтили, что подозрнія печати лишены основанія, что никогда концессіи не получались иначе, какъ по выслушаніи властей горнаго вдомства въ общемъ собраніи совта министровъ. Они утверждали, что во всхъ этихъ длахъ не иметъ значенія какая либо протекція министра. Дюмонъ такъ заключилъ свою рчь: ‘Произнесены тяжкія обвиненія и публика занимается ими. Они взволновали палаты, правительство совщалось объ этомъ и принимаетъ мры, чтобъ вполн выяснить факты и дать имъ тотъ законный ходъ, какой они должны имть’.
Вслдъ затмъ на трибуну вошелъ депутатъ Лербеттъ. Сказавъ нсколько словъ объ опасности отъ вмшательства людей политики въ промышленныя предпріятія, онъ прочелъ нсколько писемъ. Текстъ этихъ писемъ отличался безстыжимъ цинизмомъ.
Въ одномъ письм 14 января 1842 г. говорилось: ‘наше дло зависитъ отъ лицъ, находящихся теперь у кормила правленія… Г. Легранъ высказался въ этомъ отношеніи слдующимъ образомъ: концессія можетъ быть предметомъ ршенія въ совт министровъ. Стало быть намъ нельзя медлить, чтобы создать поддержку въ совт министровъ. Я имю возможность добиться такой поддержки, а ваше дло дать средства на это… Безъ сомннія, многіе (разумются акціонеры) очень склонны разсчитывать на наше полное право, на справедливость правительства, и однакожь это чистое ребячество. Не забывайте, что правительство находится въ алчныхъ и продажныхъ рукахъ, не забывайте, что свобод печати угрожаетъ опасность быть задушенной въ одинъ прекрасный день, и что полное право никогда еще не нуждалось въ высшей протекціи въ такой степени, какъ теперь’.
Въ письм 26-го января 1842 г. сказано: ‘вращаюсь среди депутатовъ, бываю у большинства министровъ, дружбу которыхъ считаю полезною для успха нашего дла’.
3-го февраля того же года письмо гласило: ‘…необходимо опредлить число акцій, какимъ мы должны располагать, чтобы обезпечить за собой поддержку, которая нужна для успха нашего дла’.
Чтеніе этихъ писемъ произвело цлую бурю въ палат депутатовъ. На слдующій день Тестъ самъ, безъ всякаго вызова, появился на трибун палаты пэровъ. Сказавъ, что подкупъ былъ бы безполезенъ въ дл, которое зависитъ не отъ министра, онъ уврялъ, что онъ не понялъ ни одного слова въ прочитанныхъ письмахъ, что онъ даже не въ состояніи высказать какой нибудь догадки по этому поводу. Тестъ выразилъ желаніе, чтобы это дло было вполн выяснено.
Кюбьера въ этотъ день не было въ палат пэровъ. 6-го мая хранитель печати палаты пэровъ сообщилъ распоряженіе короля о предоставленіи палат полномочій государственнаго суда для возбужденія дла противъ Кюбьера. Волненіе въ сред пэровъ достигло точки кипнія. Только Кюбьеръ, бывшій тогда секретаремъ палаты, оставался совершенно спокоенъ.
‘Никогда,— сказалъ онъ,— никто не могъ бы спокойне и равнодушне меня посмотрть въ лицо истин, которая когда нибудь выяснится’.
Этотъ скандалъ для газетной оппозиціи явился отличнымъ поводомъ въ ярымъ нападкамъ на правительство. Къ то время, какъ ‘Journal des Dbats’ и ‘Constitutionnel’, въ качеств офиціозныхъ органовъ, удовольствовались простой передачей фактовъ, безъ дальнйшихъ комментаріевъ, и находились въ явномъ затрудненіи относительно обвиненія въ подкуп, ‘National’ совершенно недвусмысленно писала: ‘продажность разливается волнами съ высшихъ слоевъ общества на страну’. Газета напомнила при этомъ объ ажіотаж, какой воцарился при новйшихъ желзнодорожныхъ предпріятіяхъ. Перепечатывая письма Кюбьера, ‘National’ прибавила слдующее: ‘…И не въ прав ли длать упрекъ правительству за то, что оно порождаетъ деморализацію или что оно сообщникъ этой деморализаціи, которая теперь мало по малу просачивается во вс слои общества’.
5-го мая та же газета дерзнула сказать слдующее о кар Кюбьера: ‘Мы имемъ крпкое основаніе думать, что съ нимъ будутъ обращаться гораздо больше съ снисходительностью, нежели по всей справедливости. Впрочемъ, какія бы послдствія ни имло это дло, уже невозможно смыть его слды, и въ исторіи ныншняго правительства оно останется позорнымъ клеймомъ на чел запятнавшихъ свою честь’.
‘Presse’ — газета Жирардена — силилась показать, что весь этотъ скандалъ вытекалъ изъ политики Гизо.
7-го мая палата пэровъ въ тайномъ засданіи ршила начать слдствіе. Предсдателемъ слдственной коммиссіи былъ назначенъ канцлеръ герцогъ Пакье. Въ члены коммиссіи попали 10 пэровъ: герцогъ де-Брольи, герцогъ Деказъ, графъ Порталисъ, виконтъ Додъ, баронъ Жиро, герцогъ Фезенсакъ и гг. Бартъ, Пераль, Леганьеръ и Ренуаръ.
Два дня спустя слдователь отправился въ квартиру Кюбьера для наложенія ареста на его бумаги. Ренуару было поручено составить докладъ о результатахъ слдствія. 21-го іюля 1847 г. читался этотъ докладъ и обвинитель держалъ свою рчь, а 26-го было постановлено предать суду Депанъ-Кюбьера, Пармантье, Теста и нкого Пеллапра. Только тогда разршено было газетамъ напечатать докладъ Ренуара.
Докладъ изобиловалъ интересными подробностями. Фирма Пармантье, Галье и К, уже начавшая безъ разршенія эксплоатацію копей каменной соли, находившихся ниже залежей каменнаго угла, принадлежавшихъ этой фирм, желала получить концессію на помянутыя копи. Министръ финансовъ отнесся неблагопріятно къ этому ходатайству. Въ 1841 г. Кюбьеръ, уже два года состоявшій участникомъ названной компаніи, принялся за хлопоты. 5-го февраля 1842 г. были предоставлены въ его распоряженіе 25 акцій, чтобъ облегчить достиженіе его намреній. Но такъ какъ 25-ти акцій оказалось недостаточно, то онъ потребовалъ 40, но ему не могли дать столько.
Переговоры съ министромъ публичныхъ работъ, Тестомъ, котораго требовалось склонить на свою сторону, велись при посредничеств одного капиталиста Пеллапра. Несмотря на вс хлопоты и жертвы, компанія получила въ 1843 г. концессію только на 6 километровъ, а не на 14, которыхъ добивался Пармантье. Весьма недовольный такимъ результатомъ, Пармантье обвинилъ генерала Депанъ-Кюбьера въ томъ, что онъ присвоилъ себ суммы, предназначенныя для взятокъ. Онъ угрожалъ ему опубликованіемъ его писемъ. Вообще Пармантье старался не упустить своихъ выгодъ. Когда дла компаніи пошли дурно, онъ потребовалъ отъ Кюбьера, чтобъ тотъ выкупилъ у него 50 акцій, а въ противномъ случа грозилъ напечатать скандализирующую брошюру на его счетъ. Но Кюбьеръ заупрямился и отвтилъ, что онъ никому не дозволитъ позорить его и клеветать на него. Затмъ, посл 18-ти мсячнаго молчанія, послдовалъ процессъ Пармантье съ участниками компаніи, не платившими своихъ взносовъ.
Во время этого-то процесса и всплыли на поверхность помянутыя письма Кюбьера. Пармантье заявилъ, что онъ никогда не помышлялъ о подкуп, и что суммы выдавались Кюбьеру изъ опасенія, какъ бы онъ не воспользовался своимъ вліяніемъ, чтобъ концессія досталась конкуренту Пармантье. Кюбьеръ утверждалъ, что въ офиціальномъ мір онъ имлъ отношенія только къ мелкимъ чиновникамъ, что онъ вполн полагался на Пеллапру, который уврялъ генерала, что онъ доставитъ сильную поддержку компаніи, хотя Кюбьеръ и не зналъ, въ чемъ она состояла и кто тутъ замшанъ. И суммы, которыя ему вручались компаніей и т, которыя онъ считалъ нужнымъ тратить изъ собственныхъ средствъ въ интересахъ компаніи, онъ передалъ Пеллапр.
Тестъ показалъ, что знать не знаетъ и вдать не вдаетъ ничего. Дло становилось все боле запутаннымъ. Былъ ли Кюбьеръ обманщикъ или обманутый взяточникъ, а Пармантье — обманутый или вымогатель?
Тмъ временемъ оппозиція продолжала свою борьбу съ возрастающей силой. ‘National’ позволилъ себ замтить: ‘вроятно процессъ г. Кюбьера кончится тмъ, что его прекратятъ’. Но угроза тремя годами тюремнаго заключенія и большимъ денежнымъ штрафомъ напомнила газет, что не всегда умстно высказывать то, что думаешь. Однако, недлю спустя таже газета заявила по поводу новыхъ выяснившихся подробностей этого дла: ‘у насъ политика безъ всякой гордости, администрація безъ руля и втрилъ, финансы въ самомъ плачевномъ состояніи, много скандальныхъ процессовъ и система подкупа, которая прямо-таки безсовстная’.
Оппозиція обвиняла министерство въ раздач орденовъ за чисто личныя услуги, обнаружились случаи тяжкаго нарушенія дисциплины въ управленіи арміи и флота, ходили слухи объ одномъ законопроект, за который министру были предложены 1.200.000 франковъ. ‘Presse’ разсказывала, какъ на третій лирическій театръ и на ‘Thtre Italien’ дана была концессія за взятки, и утверждала, что за 80.000 фр. представлялась возможность всякому добиться титула пэра.
Газета ‘National’, указывая на одного министра, получившаго отъ одной желзнодорожной компаніи 500 вполн оплаченныхъ акцій, писала: ‘Неужели недостаточно поднять занавсъ, за которымъ оперировала эта шайка плутовъ, которую кабинетъ упорно охраняетъ, какъ своихъ добрыхъ друзей? Когда правительство заходитъ такъ далеко, то настаетъ его конецъ, если общее настроеніе умовъ обнаруживаетъ такое недовріе, такое презрніе къ нему, то это правительство можетъ еще оставаться, но оно перестаетъ жить’.
8-го іюля 1847 г. палата пэровъ имла свое первое судебное засданіе. Тамъ не было ни особой скамьи для подсудимыхъ, ни жандармовъ. Изъ обвиняемыхъ присутствовали только двое. Пеллапра бжалъ. Зрителей явилось много, особенно депутатовъ. Четверть 12-го возвстили: ‘судъ идетъ!’ Появились герцогъ Павье, канцлеръ суда и президентъ палаты пэровъ, и члены суда, затмъ — Тестъ, Кюбьеръ и Пармантье въ сопровожденіи своихъ защитниковъ. Тестъ привелъ съ собой еще двухъ адвокатовъ, изъ нихъ одинъ былъ раньше его секретаремъ, другой — начальникомъ кабинета.
‘Тесту 67 лтъ, у него южный выговоръ, большой, выразительный ротъ, глубокій шрамъ на правой щек, плшивый и умный лобъ, глубоко ввалившіеся глаза и иногда сверкающіе блескомъ’. Такъ описываетъ его Викторъ Гюго. Въ петличк у него была розетка командора Почетнаго Легіона. Спокойно заявилъ онъ суду, что третьяго дня онъ сложилъ съ себя свою должность и свой титулъ. Это онъ сдлалъ въ письм къ королю: ‘вручаю вашему величеству мою отставку отъ званія пэра Франціи и президента кассаціоннаго суда, чтобъ во время судебнаго разбирательства, которое начинается, быть охраняемымъ только своей невиновностью’.
У Кюбьера, который на 6 лтъ моложе Теста, не было ни одного ордена. Пармантье только 55 лтъ. По свидтельству Гюго, ‘онъ толстъ, плшивъ, волосы его сдые лицо красное, носъ крючковатый, губы тонкія, мина плутовская. Это — человкъ, совершенно наивно самъ себя считающій дрянью’.
Большая часть этого перваго засданія прошла въ чтеніи обвинительнаго акта, на что потребовалось добрыхъ три часа. Кюбьера — пэръ Франціи, Пармантье — адвокатъ, Пеллапра — бывшій сборщикъ податей — обвинялись въ подкуп министра публичныхъ работъ Теста взятками и подарками, съ цлью добиться концессіи на копи каменной соли. Тестъ, пэръ Франціи, обвинялся въ полученіи взятокъ и подарковъ. Сверхъ того, Кюбьеръ и Пеллапра обвинялись въ присвоеніи себ части суммъ, предназначавшихся на взятки. Въ тотъ же день Бюбьеръ, Тестъ и Пармантье были арестованы и посажены въ ‘Conciergerie’.
9-го іюля состоялось второе засданіе суда, опять-таки въ присутствіи многочисленной публики. Съ нетерпніемъ слушалось чтеніе новыхъ документовъ. Это были письма, адресованныя Кюбьеромъ Пеллапра. Ихъ доставилъ суду вице-президентъ палаты депутатовъ Леонъ де-Мальвилль, получивши ихъ въ свою очередь отъ Мараста, сотрудника ‘National’. Они доказали ясно, что Кюбьеръ во всемъ этомъ дл былъ самый несчастный.
‘Отнын я не хочу уже боле быть жертвой и одураченнымъ г-мъ… (Тестомъ). Я наконецъ ршился предоставить себя въ распоряженіе суда, чтобъ избавиться, если возможно, отъ его алчности, чтобъ не платить, чего я никогда не былъ долженъ’.
Тестъ опять заявилъ, что онъ ничего не понимаетъ во всемъ этомъ дл. Онъ пытался набросить подозрніе на Кюбьера въ томъ, что онъ присвоилъ себ вс деньги, передававшіяся ему на взятки. Пармантье утверждалъ, что никогда не думалъ давать взятокъ. Но такъ какъ президентъ настоятельно желалъ узнать имя той личности, жертвой которой считалъ себя Кюбьеръ, то послдній всталъ и со слезами на глазахъ указалъ на Теста.
Въ третьемъ засданіи суда допрашивался бывшій министръ публичныхъ работъ. Онъ упорно отрекался отъ всего: ‘я отрицаю обвиненія всми силами моей души, я съ твердостью чистой совсти противопоставляю этимъ обвиненіямъ безусловное отрицаніе, отъ котораго ставлю въ зависимость всю свою жизнь, всю свою честь, находящуюся въ вашихъ рукахъ’.
Кюбьеръ давалъ деньги. Это несомннно. Тестъ не хотлъ брать никакихъ денегъ. Стало быть, плутомъ оказывался Пеллапра. Зять Пеллапра, князь Шимэ, услыхавъ такое обвиненіе противъ своего тестя, немедленно отправилъ Тесту вызовъ на дуэль съ требованіемъ тотчасъ же прислать своихъ секундантовъ.
Въ четвертомъ засданіи суда узнали, что 12-го сентября 1843 года депутатъ Карлъ Тестъ, сынъ обвиняемаго, сдлалъ вкладъ въ государственное казначейство на 95.000 франковъ цнными бумагами. Были прочитаны также письма, адресованныя бывшимъ министромъ Пеллапра. Жена послдняго, по указанію своего мужа, передала эти письма суду. Когда предъявили ихъ Тесту, онъ взялъ ихъ дрожащей рукой и сказалъ: ‘да, это — мои’. Письма окончательно сразили этого подсудимаго. Онъ уже потомъ не являлся въ судъ. ‘Вчера я — пишетъ Викторъ Гюго,— видлъ Теста невиннымъ, сегодня я вижу его виновнымъ, вчера я дивился ему, сегодня я попытался бы его презирать, если бы онъ не былъ такъ несчастливъ, и я питаю къ нему только состраданіе’…
Когда предъявили Тесту квитанцію государственнаго казначейства на 95.000 фр., онъ покраснлъ, съ ужасомъ потеръ себ лобъ и обернулся къ сыну. Они обмнялись нсколькими словами, затмъ Тестъ сталъ перелистывать свою записную книжку, а сынъ его опустилъ голову на свои об руки.
На слдующій день въ Париж царило большое возбужденіе. Тестъ, наканун вечеромъ, покушался на самоубійство въ Люксанбургской тюрьм, куда его перевели. Онъ сдлалъ два выстрла себ въ ротъ и въ сердце, но оба неудачно, и отъ нихъ осталась только легкая рана на груди его. Раненый былъ очень спокоенъ, онъ попросилъ дать ему ‘Monte Christo’ Александра Дюма-отца, но книги этой не оказалось въ тюремной библіотек. Въ тотъ вечеръ онъ обдалъ въ компаніи съ своими адвокатами и сынъ навщалъ его. Вскор, какъ только ушли постители, послышались выстрлы. Тестъ отказался сообщить, кто принесъ ему пистолетъ. 13-го іюля онъ написалъ президенту Пакье: ‘г. канцлеръ! Событія вчерашняго засданія не оставляютъ никакихъ возраженій относительно того, что касается меня, и для себя я считаю дло суда оконченнымъ. Я заране принимаю все, что ршитъ судъ въ отсутствіи меня. Судъ, позволительно надяться, не употребитъ противъ меня личнаго принужденія и не станетъ насильно добиваться моего личнаго и совершенно излишняго присутствія при актахъ правосудія и выясненія истины. Прошу судъ быть увреннымъ, что это безповоротное ршеніе въ моемъ сердц вполн согласуется съ глубокимъ уваженіемъ къ характеру и достоинству моихъ судей’.
Слдующее засданіе суда происходило въ отсутствіи Теста. Рчь обвинителя предлагала для трехъ подсудимыхъ кары, полагающіяся за подкупъ властей. Защитникамъ досталась тутъ нелегкая задача. Защитникъ Кюбьера бросилъ взглядъ на долголтнюю и почтенную карьеру своего кліента, на его военные подвиги, на его отличную аттестацію въ качеств солдата. ‘Ахъ!— сказалъ защитникъ,— если въ прав строго укорять человка за единственное дурное дяніе, которое онъ совершилъ во все время своей жизни, то справедливость требуетъ, чтобъ единственный день заблужденія и слабости не уничтожилъ этого славнаго прошлаго’. Видъ этого стараго солдата, которому пришлось попасть на скамью подсудимыхъ вмст съ Пармантье, этого старика, котораго эксплоатировали, подозрвали въ воровств, и въ подкупности, вызвалъ состраданіе и въ публик, и въ судьяхъ.
Защитнику Теста еще трудне было оправдать своего кліента. Ему оставалось только взывать къ сниходительности суда. Это онъ и сдлалъ, сказавши: ‘гг. пэры! несчастный, мсто котораго передъ вами остается пустымъ, хотлъ самъ аппелировать къ божескому правосудію. Но судьба или Провидніе обрекло его на земное правосудіе. Она хотла, чтобъ во исполненіе своего послдняго долга, налагаемаго на меня моимъ призваніемъ, я сказалъ т единственныя слова, какія здсь могутъ быть умстны взамнъ невозможной защиты’, и вполн безнадежно онъ такъ заключилъ свою рчь: ‘не забывайте словъ Боссюэта, что милосердіе есть существенная часть правосудія’.
Защитнику Пармантье невозможно было возбудитъ къ нему какое либо сочувствіе. Если этотъ подсудимый и не былъ вымогателемъ, тмъ не мене онъ остался заклейменнымъ, какъ безсовстный гешефтмахеръ, готовый на всякую низость въ видахъ самообогащенія.
17-го іюля 1847 г. судъ постановилъ свой приговоръ: Тестъ лишенъ былъ гражданскихъ правъ и осужденъ на 3 года въ тюрьму съ уплатой штрафа въ 94.000 фр. и столько же на парижскія больницы, генералъ Депанъ-Кюбьеръ, оправданный отъ обвиненія въ присвоеніи чужихъ денегъ обманомъ, лишенъ гражданскихъ правъ съ уплатой штрафа въ 10.000 фр., Пармантье приговоренъ къ такому же наказанію. Сверхъ того, обвиненные обязывались уплатить судебныя издержки.
Тестъ заключенъ былъ въ ‘Conciergerie’ и оставался тамъ до 13-го августа 1849 г. Тогдашній президентъ французской республики Луи Бонапартъ разршилъ ему отбывать свое наказаніе до окончанія срока въ лечебномъ заведеніи Шальо и простилъ ему 50,000 фр. изъ денежнаго штрафа. Въ 1850 г. Тестъ вышелъ изъ больницы и умеръ 26 апрля 1852 г.
Кюбьеру были возвращены его права, приговоромъ аппеляціоннаго суда въ Руан 17-го августа 1852 г. Наполеонъ III помнилъ, что Кюбьеръ служилъ его знаменитому дяд.
Печать осудила приговоръ пэровъ. ‘Journal des Dbats’, нашелъ его слишкомъ жестокимъ. Газеты оппозиціи, напротивъ, признали его черезчуръ снисходительнымъ. ‘Presse’ цифрами доказывала, что денежный штрафъ не такъ великъ, какъ того требовалъ законъ.
19-го іюля предсталъ передъ судомъ Пеллапра, разбитый старикъ 75 лтъ. Онъ прибылъ изъ Люттиха. Его приговорили къ лишенію гражданскихъ правъ и къ штрафу въ 10.000 фр.
Вотъ какъ окончился этотъ процессъ о подкуп и взяткахъ, явившійся въ нкоторомъ род прототипомъ Панамскаго дла.