<,ДАТЬ ШКОЛЕ УЧИТЕЛЯ>,
<,ДАТЬ ШКОЛЕ УЧИТЕЛЯ>,
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Дать школе учителя, Розанов Василий Васильевич, Год: 1898
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика, СПб.: Росток, 2009.
Можно пытаться создать учителя, но можно еще стараться выбрать его. Первый путь имеет под собою предположение, что учительство есть только педагогическая умелость, которая усвояема решительно для каждого, второй путь тоньше и истиннее, он опирается на догадку, что далеко не каждый человек, при всех его стараниях, при полном чистосердечии может сделаться хорошим учителем, а только имеющий к этому предрасположение. В самом деле, не подряд люди становятся музыкантами, живописцами, профессорами, хотя техника выучки и у них есть и разработана в подробностях. Между тем дело учительства требует такого сочетания характера, темперамента, ума, что соответствующая комбинация этих свойств, прирожденных, не может быть предполагаема у каждого. Нужно любить детей, нужно иметь дар входить в их душу и сливаться с их интересами, какая же школа может выработать эти черты в юноше, пусть очень талантливом, но, напр., эгоистичном, и именно умственно эгоистичном. Есть люди высоких дарований, которые вечно умственно трудятся, но трудятся про себя и для себя. Из них выходят отличные кабинетные теоретики, авторы книг, но это не человек кафедры и еще менее человек класса, окруженный мальчиками, нетерпеливыми, шаловливыми, невнимательными. Первое качество учителя — духовное бескорыстие, т. е. чтобы его душа не была замкнутою, а представляла собою как бы проходной двор, открытый каждому, свободный для каждого, сообщающийся с каждым. Вот человек, которого дети, с их расспросами наконец, с их шалостями и претензиями, не будут утомлять. Но какое утомление от этих детей почувствует угрюмый отшельник мысли, который так хотел бы заняться наедине. Оба они отлично кончили курс в университете, и даже второй, как более способный к наукам, окончил лучше, их ставят учителями, или даже, если вакансия учителя одна в округе, избирают второго во внимание к его лучшему аттестату. Сам он охотно идет на должность, свойства которой ему рисуются в очень общих чертах. Какое разочарование наступает скоро для него и для округа, но более всего — какое страдание для учеников. Он совершенно непригодный учитель, по недостатку в нем элементарного качества — духовного бескорыстия, умственного самоотвержения. Он рассеянно слушает ответы учеников, шалости их его раздражают, самый предмет преподавания ему скучен элементарностью и простотой своей. Очень рано, на пятый, на восьмой год учительства, он становится полным инвалидом своей профессии и вместе страшною тяжестью лежит на учебном заведении, лежит остающиеся ему до пенсии девятнадцать, шестнадцать лет. Сколько за это время перепорченных учеников, учеников, у которых отбита всякая охота к учению, в худшем случае, в случае основного гимназического предмета, математики или древних языков, сколько учеников, не окончивших курса, ибо они не были приучены к предмету и были плохо ему выучены. В это же время, все эти девятнадцать или шестнадцать лет, в возможности прекраснейший учитель бодро работает в банке или на какой-нибудь другой практической службе. Он не был увиден, не был высмотрен. Талант специально педагогический, который отнюдь не измерим способностью собственного усвоения науки (о чем одном свидетельствует университетский диплом) — этот талант пропал для школы. Между тем по сложному сочетанию способностей, из которых слагается педагогический талант, он есть редкое явление, может быть, не менее редкое, чем талант виртуоза или живописца.
Вот почему подготовление учителей должно вестись параллельно обоими путями: путем подготовления и путем избрания. Не всякий, поступивший в учительский институт, или прослушавший полную энциклопедию педагогических дисциплин, непременно станет хорошим учителем, хорошими учителями станут некоторые из слушателей педагогических курсов, и этим некоторым теоретическое подготовление в педагогике принесет величайшую пользу, проясняя светом сознания то, что в них лежало темным инстинктом. Но без этого инстинкта всевозможные педагогические сведения останутся мертвым нарядом, сделаются в руках учителя не палочкою виртуоза-капельмейстера, а костылем хромого живописца.
Итак, мы думаем, что лучшее практическое разрешение великой педагогической задачи: дать школе учителя, сводится к тому, чтобы к каждому из наших университетов приписав гимназию, или в самом университете основав и развив гимназию, дать возможность студентам, параллельно с собственным усвоением науки в аудиториях, передавать ее на уроках под руководством и наблюдением инспекторов учебного округа. Это — то же, что для медиков клиника, так же необходимо, и, в сущности, так же легко допускает организацию всего дела. Бесталанный передатчик в классе, как бы он ни был талантлив в аудитории профессора, не будет избран в учителя, напротив, самый скромный слушатель лекций, если в то же время он является виртуозом-передатчиком на уроках (где преподавание вращается, в сущности, около простейших элементов науки) есть желанный гость в гимназии. Нужно удивляться, каким образом это простое и необходимое дело целые долгие десятилетия было оставлено в пренебрежении, и приходится обсуждать его теперь, когда положение гимназий доведено до самого печального состояния и вся классическая система стоит перед каким-то мучительным fiasco. Но что еще можно спасти — да будет спасено, и чем поспешнее, тем лучше.
Одесский Листок. 1898. 13 дек. No 297. Б.п. и заглавия.