Дань удивления великим людям
Дань удивления великим людям
(Из Мин. Арх.)
——
Дань удивления великим людям, Архенгольц Иоганн-Вильгельм, Год: 1805
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Долгое время спустя после смерти Шекспира, продавали с публичного торгу соломенный стул, на котором поэт сиживал. От усердия покупателей цена возросла до чрезвычайности, по единодушному согласию положено разрубить стул на мелкие части, чтобы всем доставить равное удовольствие. Парик Жан Жака Руссо имел точно ту же участь после его смерти. Человек хочет непременно обладать видимым знаком гения невидимого, который на него действовал и действует. На сем правиле законодатели политические и изобретатели религии утвердили свои постановления. Человек, склонный к благочестию, принимая какое-нибудь исповедание — положим самое лучшее — всегда готовь впасть в суеверие. Он хочет не только успокоить ум свой, но еще удовлетворить чувствам, ему нужны обряды, пышность, зрелища, слова. Невидимый кумир требует видимых знаков почтения.
Несмотря на то, во все времена и у всех народов великие люди были утешаемы, поносимы, изгоняемы из отечества и даже умерщвляемы. Фемистокл, избавивший Грецию от ига варваров, сам был выгнан из спасенного им отечества, и как бездомный странник кончил жизнь свою между варварами, некогда им побежденными. Мильтиад, один из знаменитейших мужей древней Греции, умер в темнице. Фокион, мудрый Фокион, испустил последний вздох в объятиях палача. Сократ осужден испить смертную чашу. Гракхи, отважные защитники римского народа, умерщвлены в самом Риме от того самого народа, которого права защищали. Смелый, но мудрый и добродетельный, Иоанн Гус кончил жизнь свою на костре. Генрих IV пал от руки злодея. Сколько можно бы насчитать великих мужей невинно пострадавших! Таким образом человечество и христианская церковь должны искать святых своих угодников в списке мучеников.
Между тем, утешительно для сердца видеть и быть уверенным, что через эшафоты и костры лежит дорога к обожанию, и что поносная смерть ведет к бессмертной славе. Публичная признательность тем отличается от публичного правосудия, что последнее в отсутствии преступника вешает его изображение, напротив того первая вешает особу великого мужа, чтобы после кланяться его образу.
Редко заслуга получает должную награду. Основатели великих империй, новых религий, новых сект философических, обыкновенно во всю жизнь спорили с своими противниками. Усилия, препятствия, лишение удовольствий, даже многие нужды обыкновенно сокращают жизнь их, так что плодами подъятых трудов по большей части наслаждаются не они сами, но их преемники. Нечасто ли были примеры, что воины, способствовавшие одержанию блестящей победы, не пользовались почестям триумфа, потому что пали на сражении?
В наши времена поступают благоразумнее и справедливее, а особливо в Германии, где с давнего времени никто из великих мужей не умирал насильственною смертью — хотя многие из них лишились жизни от голода и нужды. Не заслужили ли памятников Лессинг и Лейбниц {Автор сей пьесы, француз, кажется не обстоятельно знает о происшествиях, в Германии случившихся. Он не знает, например, что Винкельман умер смертью насильственною, и что Лейбницу в Ганновере, а Лессингу в Вольфенбиттеле воздвигнуты памятники. Арх.}? Сказать правду, им памятники не нужны: их сочинения тверже меди и мрамора.
Люди просвещенные с удовольствием видели, какое почтение отдано памяти Клопштока и Канта, — двух великих мужей, которых Германия потеряла в одно время.
Мнения ученых о Кантовой философии весьма различны, но все согласно думают об его характере. Пускай его теорию метафизики и морали считают химерическою, пускай язык его называют темным, однако нельзя не согласиться, что ум его был ясен, намерения чисты, нравы просты и непорочны. С неутомимою бодростью он во всю жизнь свою искал истины, ибо конечно потребна бодрость тому, кто нападает на закоренелые предрассудки, и ополчается терпением против хулы и презрения. Граждане всех состояний уважали Канта до конца его жизни. Именитейшие жители Кенигсберга наперерыв один перед другим старались украсить погребальный обряд знаками, свидетельствующими их сетование и почтение ко славе философа. Народ стекался со всех сторон к его могиле благоговеть перед тленными остатками, как перед святынею. Когда продавались пожитки его, за вещи самые маловажные платили несравненно более, нежели чего они стоили. Волосы, которых весьма немного оставалось на голове покойника, были отрезаны от мертвого тела, и употреблены на кольца, спустя несколько дней колец сих столько размножилось, что очень трудно было распознать подлинные от подделанных. Старую шляпу, которую философ надевал по утрам и которая служила ему пятьдесят лет, разорвали на мелкие части. Один иностранец заплатил червонец за лоскуток бумаги, на котором рукою Канта написано было несколько строчек.
Многим это кажется делом смешным, ребяческим. Но можно поручиться, что после смерти сих людей и парички, которые они носили, и бумага, на которой писали, едва ли будут иметь какую-нибудь цену.
Дань удивления великим людям: (Из Мин[ервы] Арх[енгольца]) / [Автор сей пьесы, француз…] // Вестн. Европы. — 1805. — Ч.23, N 21. — С.21-26.