И. Савин
Да, но Каутский утверждает…
(Новые русские вести. 1925. 27 февраля. No 357)
Да, но Каутский утверждает…, Савин Иван, Год: 1925
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Савин И. ‘Всех убиенных помяни, Россия…’: Стихи и проза
М., ‘Грифон’, 2007
— Плеханов говорил, что…
— Да, но у Каутского есть такое место: политическое воспитание и самовоспитание пролетариата должно, исходя из точки зрения…
— Господа, обратите внимание: даже Чернов признал…
— Ну и пусть, а программа левого крыла социал-демократической партии…
— Виноват, вы мое пиво выпили. Второе примечание к седьмому параграфу протокола Лейпцигского съезда ясно определяет роль оппозиции, которая…
— Я еще не кончил. Так вот: принимая во внимание указанное мной и не опровергнутое оппонентом, нельзя не признать, что лейтмотив неотактики признавших республиканизм кадетов знаменателен именно своей позитивной п…
— Простите, это вазочка с вареньем, а не пепельница. Итак, резюмируя оппортунистические нотабены моего ортодоксального коллеги, я констатирую психологический сдвиг программы синдикалистов, спекулирующих на политическом параличе демократии, которая зафиксировала лозунг, который энергично пропагандируется и прививается мышлению, которое… которая…
Я не знаю, как вам, но мне до смерти надоели такие разговоры. Мне невольно хочется погладить по свихнувшимся головам таких очень часто, ей-богу, хороших людей и сказать им:
— Господа, к чему это все?
Я знаю, что у того, кто выпил чужое пиво, дома, в убогой, нетопленой комнатке три голодных рта, жена, к тридцати годам от горя и нужды превратившаяся в старуху, а сегодня утром неумолимый старик в форменной фуражке в пятый раз принес колющую глаза бумажку с четырехзначной цифрой неуплаченного налога. Я знаю, что бросивший в варенье окурок кадет-неотактик — в сущности никакой не неотактик, а просто растерявшийся русский интеллигент, днем чинит трамвайные пути, вечером набивает папиросы, а ночью до утра думает о семье, застрявшей не то в Ростове, не то в Керчи. А усердно цитирующий Каутского — в душе чистейшей воды монархист и цитирует Каутского только потому, что очень уж удивительно устроен русский человек: его хлебом не корми, но дай поговорить, да не о простом, обыденном, а о возвышенном, глубокомысленном, нервы щекочущем.
Все это я знаю, и мне больно. Мне непонятно, как до сих пор не усвоена истина: пока Россия, так сказать, в бегах или, вернее, ее ‘убежали’, — говорить о программах, тактиках и параграфах — нельзя. Не преступно, не смешно, а просто нельзя, ненужно, бессмысленно.
Я абсолютно ничего не имею против Каутского, Плеханова, Чернова. Каждый добывает себе кусок хлеба по способностям: один фальшивые деньги делает, другой книги о социализме пишет.
Во время оно многие из нас, низенько сняв шапку перед околоточным надзирателем и не получив ответа, сразу становились идейными социалистами и, плотно закрыв ставни, штудировали Каутского или Чернова.
— Передовой русский интеллигент не может мириться с рабством царизма. Приходится хоть по книжкам помечтать о власти трудовой демократии. Дуня, закрой на замок парадную дверь и на засов кухонную…
Но одно дело мутными от сытого обеда глазами пробегать черновскую натпинкертоновщину, и совсем другое — говорить о тех же ‘научных трудах’, обедая через два дня в третий.
Там, в России, в теплом кабинете, с сигарой во рту — это было блажью, тем, что называется ‘с жиру беситься’. Как при крепостном праве каждому уважающему себя помещику на ночь чесали пятки, так в годы ‘царского гнета’ было принято нет-нет да и почесать обломовскую душу страшными словами подпольщиков.
Здесь, в эмиграции, это просто глупо.
— На кой, извините, черт глубокоумные рассуждения господина Чернова об эсеровских возможностях в России, когда Россия-то сама — ау, поминай, как звали?
— Какая цена полубольшевистским завываниям Каутского о революционной демократии, когда последняя в поте лица своего потрудилась над рытьем могилы и нашей стране, и самой себе, и нам с вами?
Останься от былой России хоть что-нибудь — гробокопательные упражнения Чернова и Каутского можно было бы если и не простить, то хотя бы понять: идейный человек доводит свое дело до логического конца. Раз гробокопательное ремесло кормит и поит, то, ясно, надо зарыть в коммунистическую яму последний кусок России, мозолящий глаза мэтрам социализма, иностранного и отечественного производства.
Но в том-то и дело, что уже давно всю Россию живьем зарыли и демократические панихиды справили. Для чего же тогда все это:
— Плеханов говорил, что…
— Да, но Каутский на странице сто шестьдесят второй…
— Виноват, это мой карман. Гамбургский съезд социал-демократической…
Для чего дурманить свои головы пустозвонными параграфами, примечаниями, оговорками, дискуссиями, всей этой глубоко неправой и глубоко преступной болтовней, когда уже семь лет тому назад надо было поставить вопрос прямо:
— Вам дорого будущее России? Вам дорого будущее ваших детей? Если да, то спасайте вашу страну и ваших детей, тонущих в море крови.
А Чернов сам себя спасет. К тому же такое золото обычно не тонет.