Н. А. ЛЕЙКИНЪ
НЕУНЫВАЮЩІЕ РОССІЯНЕ
РАЗСКАЗЫ И КАРТИНКИ СЪ НАТУРЫ
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
Типографія д-ра М. А. Хана, Поварской пер., д. No 2
1879
Читатель газетъ.
Читатель газетъ.
Читатель газет, Лейкин Николай Александрович, Год: 1879
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Часъ четвертый дня. Въ трактиръ средней руки входитъ среднихъ лтъ чиновникъ, въ вицъ-мундир и съ значительно подержаннымъ портфелемъ подъ мышкой.
— Виссаріону Потапычу!— протягиваетъ онъ руку буфетчику, и положивъ портфель на буфетъ, звонко сморкается въ красный фуляровый платокъ.
— Все-ли въ добромъ здоровьи, Иванъ Иванычъ?— спрашиваетъ его буфетчикъ, принимая отъ стоящаго около служителя марки и засыпая въ чайникъ чай. Какъ живете-можете?
— Ничего, ничего, по маленьку. Вотъ только поясница что то… и чиновникъ, закинувъ руки назадъ, упирается кулаками въ поясницу.
— А вы-бы въ баньку, да тепленькимъ керосинцемъ…
— Гд тутъ! До бани-ли намъ, до керосину-ли? Вонъ портфелище-то какъ набитъ! Все это спшная работа. Домой несу. Засяду на ночь, да до утра. Эхъ, грхи наши тяжкіе! Ахъ, ты служба, служба!— вздыхаетъ онъ и озирается по сторонамъ. А у тебя и ссть негд. Вс столы заняты.
— А вотъ тутъ около буфета на стуликъ пожалуйте. Я вамъ и столикъ велю маленькій подать.
— Ну, и отлично. Да вдь и я, братъ, не за какими-нибудь разносолами зашелъ, а просто газеты почитать, да рюмочку выпить. Нельзя ужъ безъ рюмочки, а то скажешь: ‘вотъ лшаго гостя принесло! Газеты читаетъ, а ничего не потребляетъ’.
— Нельзя намъ такого головнаго воображенія про хорошихъ гостей имть,— отвчаетъ буфетчикъ. Вы гость постоянный: сегодня ничего не выпьете, завтра сторицею нагоните.
— Насыпь-ка поскорй рюмочку. Только ужъ хорошенькую, кадетскую. Одну вдь пить буду. Вотъ такъ. Чудесно. Ухти!
Чиновникъ вкладываетъ въ пасть рюмку и опрокидываетъ ее.
— И какъ это только люди пить могучъ эдакую мерзость?— продолжаетъ онъ, проглотивъ и сморщившись, и ищетъ на буфет чмъ-бы закусить. Вотъ жена меня все бранитъ,— говоритъ онъ, прожевывая бутербродъ съ тешкой,— зачмъ я передъ обдомъ хожу въ трактиръ газеты читать. ‘Купилъ-бы, говоритъ, у разнощика газеты, да и читалъ-бы дома’, а я ей въ отвтъ: ‘Милая моя, я экономію соблюдаю, теперь я приду въ трактиръ, я выпью съ бутербродомъ на гривенникъ, а газетъ начитаю на полтину’. И въ ‘Иллюстраціи’ картинки посмотришь, и ‘Будильникъ’ поглядишь, и ‘Стрекозу’ — все за тотъ же гривенникъ. А у разнощика только ‘Голосъ’ съ ‘Новымъ Временемъ’ купить и то четырнадцать копекъ,— значитъ, все-таки, четыре копйки убытку. А нынче безъ политики нельзя. Нельзя вдь?
— Какъ возможно безъ политики, соглашается буфетчикъ.— Къ тому-же теперича ужасти, что пишутъ. Даже такъ, можно сказать, что ничего и не разберешь.
— Нтъ, разобрать-то можно. Туманно, это правда, но все-таки… Однако, пора и почитать. Вели-ка дать мн ‘Голосъ’.
Чиновникъ усаживается за маленькій столикъ около буфета. Буфетчикъ звонитъ мальчика.
— ‘Голосъ’ Ивану Иванычу,— приказываетъ онъ.— Да живо поворачивайся! Нечего въ носу то ковырять. Вишь, брюхо-то отростили, черти! Наказаніе нынче съ народомъ, Иванъ Иванычъ.
Мальчишка бжитъ и черезъ нсколько времени возвращается съ ‘Новымъ Временемъ’.
— ‘Голосъ’ читаютъ-съ, а вотъ ‘Новое Время’,— предлагаетъ онъ чиновнику.
— Ну тебя въ болото съ ‘Новымъ Временемъ’! еще ослпнешь. Удивительная у нихъ печать: словно слонъ брюхомъ по газет ползалъ — ничего не разберешь. Посмотри, нтъ-ли тамъ ‘ Петербургскихъ Вдомостей’.
— И ‘Вдомости’ читаютъ-съ,
— Ну, я подожду.
Чиновникъ сидитъ и отъ нечего длать внимательно смотритъ на муху, перелетающую на буфет съ бутерброда на бутербродъ. Проходитъ минутъ пять. Его пробираетъ звота. Онъ чешетъ затылокъ и крякаетъ.
— Эхъ, была не была! Брызни-ка еще рюмочку,— обращается онъ къ буфетчику. Хотлъ одну выпить, ну, да ужъ вторую. Все равно, дома передъ обдомъ пить не буду.
— Ничего, разойдется,— ободряетъ чиновника буфетчикъ.
— Знаю, что разойдется, да вотъ спшныя бумаги сегодня вечеромъ переписать надо. Чтобъ завтра къ утру. Мальчикъ, посмотри-ка тамъ ‘Голосъ’, не освободился-ли?
Чиновникъ пьетъ.
— ‘Голосъ’ купецъ какой-то читаетъ,— возвращается съ отвтомъ мальчикъ.
— Что онъ наизустъ его вздумалъ учить, что-ли? Сунь ему вмсто ‘Голоса’ ‘Полицейскія Вдомости’. Вдь ему все равно. По крайности прочитаетъ, кто обанкрутился. Это чтеніе для него боле подходящее.
— Нельзя, Иванъ Иванычъ,— отвчаетъ за мальчика буфетчикъ. Это купецъ обстоятельный.
Чиновникъ опять остается безъ чтенія. Сидитъ и барабанитъ пальцами по столу.
— Подъ Плевно-то читалъ?— обращается онъ къ буфетчику. Османа-то пашу совсмъ кольцомъ окружили. Одно вотъ: подкрпленія къ нему сквозь нашу кавалерію прорвались.
— Дла!— протягиваетъ буфетчикъ. Тутъ какъ-то читали у насъ, что турки-то съ отчаянія пить начали. Теперь раненыхъ плнныхъ, такъ вмсто госпиталя для вытрезвленія отправляютъ.
— Запьешь,— вздыхаетъ чиновникъ и косится на буфетъ.— Со скуки это. Наплюй-ка мн еще рюмочку, раздражается онъ. Не хотлъ ужъ пить, да такъ. Все равно, посл обда всхрапку хорошую задамъ, а тамъ бумаги писать. Число-то хорошее, христіанское: три. Мальчикъ, посмотри, не отчитали-ли тамъ ‘Голосъ’!
Чиновникъ пьетъ третью рюмку.
— ‘Голосъ’ читаютъ-съ,— докладываетъ мальчикъ.
— Ахъ, анафемы! горячится чиновникъ.— Ну, принеси хоть ‘Новое Время’. Можетъ быть, сегодня получше напечатано. Да, братъ Виссаріонъ Потапычъ,— обращается онъ къ буфетчику.— Съ одной стороны это даже лучше, что турки пьянствовать начали. Человчне будутъ. Пьяненькій — онъ всегда чувствительне. Посмотри, иной напьется, такъ какъ плачетъ. А то ужъ у нихъ такія, зврства пошли, такія!…
Чиновникъ отираетъ слезу.
— Кто какъ-съ… Иного водка въ чувства вгоняетъ, иного чтобъ чужой физіономіи бомбардировку нанести.
— Это врно. Бомбардировка… бомбардировка… У меня вотъ въ живот что то бомбардировка идетъ. Съ утра я, признаться, чувствовалъ, какъ-бы какое-то сжиманіе. Думаю, вотъ полечиться. Насыпь-ка еще рюмочку, да съ перечкомъ, знаешь, и бальзамнику прибавь. Одно вотъ боюсь, что спшныя бумаги къ утру… Директоръ даже сказалъ: ‘Пожалуйста, Иванъ Иванычъ’.
— Ничего, выспитесь посл обда, ободряетъ его буфетчикъ.— Вдь ежели-бы ради пьянства, а то лечитесь, животъ у васъ болитъ. Ради немощи, я полагаю, и самъ директоръ разршаетъ.
Чиновникъ пьетъ.
— Мальчикъ! что-же ты мн ‘Новое Время’? кричитъ онъ.— Полъ-часа жду.
— ‘Новое Время’ читаютъ-съ. Сидятъ и въ одной рук ‘Новое Время’ держутъ, въ другой ‘Голосъ’.
— Возьми у него. Скажи, что дв газеты сразу читать нельзя.
— Боюсь-съ. Такіе изъ себя страшные они,— отвчаетъ мальчикъ.
— Кто такой? Опять врно купецъ наизусть учитъ?
— Нтъ-съ, военный. Усы, какъ у налима.
— Что мн военный! Я самъ могу завтра-же быть военнымъ. Гд онъ? Я самъ пойду! горячится чиновникъ.
— Иванъ Иванычъ, оставьте! Ну, что ссориться? Охота! Погодите маленько, останьтесь, останавливаетъ его буфетчикъ.
— Ну, хорошо, я останусь, только пусть мн, наконецъ, хоть ‘Русскій Міръ’ принесутъ.
Чиновникъ садится.
— Фу, какъ взбсить человка могутъ!— говоритъ онъ. Сердце словно выскочить хочетъ. Вотъ, думалъ, тихо, мирно почитаю газеты, а тутъ, извольте видть! Налей-ка мн еще рюмку!
Пьетъ.
— ‘Русскій Міръ’ читаютъ-съ, а вотъ не угодно-ли ‘Стрекозу’, приноситъ мальчикъ.
— Что мн въ твоей ‘Стрекоз’! Я ее вчера еще чуть не насквозь проглядлъ’ и прочиталъ. Мн политическую газету надо. Я хочу телеграммы о дйствіяхъ нашихъ братьевъ… Живо!
Языкъ чиновника начинаетъ заплетаться.
— Поищи ты тамъ хоть ‘Биржевыя Вдомости’ или ‘Сынъ Отечества’,— говоритъ мальчику буфетчикъ.
— Что мн ‘Сынъ Отечества’! Тамъ Христа ради старыя извстія по банямъ сбираютъ. ‘Голосъ’ мн нужно. Господи! Только раздражаютъ человка. Понятное дло, что, явясь домой, я начну ругать жену.
— Сейчасъ вамъ принесутъ, Иванъ Иванычъ, ‘Биржевыя’. Успокойтесь.
Бьетъ четыре часа.
— ‘Биржевыя’ читаютъ-съ, докладываетъ мальчикъ. Все лежали, а какъ я подошелъ, подрядчикъ одинъ и взялъ.
— Чортъ, лшій! Тащи сюда скорй хоть ‘Правительственный Встникъ’!— кричитъ буфетчикъ и съ размаху даетъ мальчишк подзатыльника.
— Ну, что я теперь, спрашивается, буду длать, Виссаріонъ Потапычъ?— совсмъ уже пьянымъ голосомъ говоритъ чиновникъ. Приду домой, жена спроситъ: что Сулейманъ-паша, что Плевна, что Малая Азія? а я ничего не знаю. Одно остается сказать ‘пардонъ’, или прямо въ ухо.
— Сейчасъ вамъ принесутъ ‘Правительственный Встникъ’, утшаетъ его буфетчикъ.
— ‘Правительственный Встникъ’ тоже читаютъ-съ,— снова докладываетъ мальчикъ.
— Что? Ахъ ты, курицынъ сынъ! Иди карауль ‘Голосъ’! Что у тебя, Потапычъ, за безпорядки!
— Нельзя-съ, помилуйте! Не по два-же номера покупать. Теперича каждый интересуется. Вотъ ежели-бы по утру пришли,— вс газеты были свободны.
— Ну, что я теперь жен скажу! А купить газеты — вечеромъ читать некогда, спшныя бумаги. Налей-ка съ горя еще рюмочку.
Бьетъ половину пятаго часа. Чиновникъ пьетъ рюмку водки и окончательно хмлетъ. Онъ начинаетъ дремать.
— Фу, Боже мой, какъ сонъ клонитъ, еле бормочетъ онъ. Дай-ка еще рюмочку. Авось полегче будетъ.
Рюмка выпита. Молчаніе. Пробило пять часовъ.
— Пожалуйте ‘Голосъ’. Тамъ кончили читать.
Чиновникъ спитъ. Буфетчикъ начинаетъ его будить.
— Иванъ Иванычъ, безобразно! Ступайте домой. У васъ спшныя бумаги. Завтра придете, расплатитесь за водку и почитаете. Я для васъ и сегодняшнія газеты сохраню. Посади его, Ванюшка, на извощика.
Чиновникъ, шатаясь и поддерживаемый мальчикомъ уходитъ.