Черепослов, сиречь Френолог, Прутков Козьма Петрович, Год: 1860
Время на прочтение: 12 минут(ы)
—————————————————————————
OCR Pirat, доп. правка В. Есаулов, март -апрель 2005 г.
—————————————————————————
Оперетта в трех картинах
Выдержки из творений моего отца
ПРЕДИСЛОВИЕ К ТВОРЕНИЮ МОЕГО ОТЦА
‘Черепослов, сиречь ‘Френолог’, оперетта (Было напечатано в журн.
‘Современник’ I860 г.)
Здравствуй, читатель! Я знаю, ты рад опять увидеть меня в печати, это
хорошо. Это показывает твой вкус. Хвалю тебя! Ты помнишь — разумеется,
помнишь! — мое обещание в ‘Современнике’ 1854 года, в апрельской книжке,
познакомить тебя с творениями моего отца и доказать, что весь мой род
занимался литературою? — Радуйся, я исполняю свое обещание!
У меня много превосходных сочинений отца, но между ними довольно
неконченого (d’inacheve), если хочешь, издам все, но пока довольно с тебя
одной оперетты.
Есть у меня еще комедия ‘Амбиция’, которую отец написал в молодости.
Державин и Херасков одобряли ее, но Сумароков составил на нее следующую
эпиграмму:
Ликуй, парнасский бог! —
Прутков уж нынь пиит!
Для росских зрелищей
‘Амбицию’ чертит!..
Хотел он, знать, своей комедией робятской
Пред светом образец явить амбицьи хватской!
Но Аполлон за то, собрав ‘прутков’ длинняе,
Его с Парнаса вон! чтоб был он поскромняе!
Не скрываю (да и зачем скрывать?!) этой эпиграммы, порожденной явного
завистью. Ты согласишься с этим, когда сам прочтешь ‘Амбицию’ [К сожалению,
эта комедия не найдена в бумагах покойного Козьмы Пруткова].
Представляю на твой суд оперетту: ‘Черепослов, сиречь Френолог’,
которая написана отцом уже в старости. Шишков, Дмитриев, Хмельницкий
достойно оценили ее, а ты обрати внимание на несвойственные старику:
веселость, живость, остроту и соль этой оперетты. Убежден, что по слогу и
даже форме она много опередила век!.. Умный Дмитриев написал к отцу
следующую надпись:
Под снежной сединой в нем музы веселятся,
И старости — увы! — печальные года
Столь нежно, дружно в нем с веселостью роднятся,
Что — ах! — кабы так было завсегда!
Несмотря на такую оценку нашего поэта-критика, я не решался печатать
‘Френолога’. Но недавние лестные отзывы их превосходительств, моих
начальников, ободрили меня. Читатель, если будешь доволен, благодари их! —
До свиданья!
Tвой доброжелатель
Козьма Прутков
11 апреля
1856 t. (aiinus, i)
Оперетта в трёх картинах Сочинения Петра Федотыча Пруткова (отца)
Картина I: Череп жениха. Картина II: Пытка. Картина III: Сушеный.
Действующие лица
Шишкенгольм, френолог. Старик бодрый, но плешивый, с шишковатым
черепом.
Мина Христиановна, жена Шишкенгольма. Седая, но дряхлая.
Лиза, дочь Шишкенгольма. Полная, с волнистыми светлыма волосами и с
сдобным голосом.
Иванов, фельдшер. В услужении у Шишкенгольмов и надзиратель над его
учениками.
Фриц, Густав — немцы 16-ти лет, обучающиеся у Шишкенгольма.
Они в куртках, коротких штанах, без галстухов, с отложными воротничками
рубашек.
Касимов, отставной гусар. В венгерке, лысый,
Вихорин, гражданский чиновник. Лицо бритое, лысый, в парике — женихи
Лизы
Иеронимус-Амалия фон Курцгалоп, гидропат. Лет 48-ти, худой, длинный,
лицо морщинистое, волосы жидкие, вылезшие: оттого лоб его высокий.
Действие происходит в С.-Петербурге,
Сцена представляет учебный кабинет Шишкенгольма: Задняя стена в полках
с книгами, в середине ее дверь, над дверью огромный бюст Галля, с
подписью его имени золочеными крупными немецкими буквами. Шишкенгольм сидит
в старом вольтеровском кресле посреди сцены, рассматривая человеческий
череп, исчерченный по науке Галля. Мина Христиановна, вправо от него, вяжет
чулок. Лиза — влево от него, сидит у стола, на котором книги, бумаги и
гипсовая модель человеческого черепа на подставке. Она перелистывает книги,
всматривается в разные части этого черепа и пишет. Иванов, у задней стены,
позади стола, при котором занимаются Фриц и Густав, он стоит, скрестив руки
на груди, опершись спиною на полки с книгами. Фриц и Густав сидят у
противоположных концов этого стола, твердя из книг уроки полушепотом.
Продолжительная тишина, нарушаемая только полушепотом Фрица и Густава и
перелистыванием книг Лизою. Иванов задремал, поскользнулся и едва удержался
на ногах, опершись обеими руками, позади себя, на полки с книгами, от этого
несколько толстых фолиантов падают на пол с шумом. Все пугаются, вздрагивают
и оборачиваются к Иванову.
Иванов(тоже испугавшийся)
Раз!.. Ведь надо же случиться! (Подымает книги и расставляет их по
местам.)
Шишкенгольм (подняв очки на лоб и оборотившись к Иванову)
Dummer Mensch [Дурак (нем.)], скот!.. Так ты руководствуешь моих
питомцев?! Я тебя выгоню!
Опять все принимаются за занятия. Устанавливается прежняя тишина. Но с
Ивановым повторяется то же несчастие, хотя он не дремал, а только оперся на
полки с книгами. Снова несколько книг падают с шумом. Шишкенгольм, Мина
Христиановна и Лиза вскакивают в испуге, Фриц и Густав фыркают. Иванов
раздражен своим несчастьем.
Иванов(с негодованьем)
Тьфу, и во второй!.. (Дерет за вихры Фрица и Густава.)
Лиза (сдобным голосом, презрительно)
Русский мужик!
Шишкенгольм, Мина Христиановна и Лиза (поют хором, обратившись к Иванову)
Спокойствие занятий
Ты дважды прерывал!..
Прими же тьмы проклятий,
Чтоб черт тебя побрал!
Geh weg!.. 1)
И, в память Галля,
К нам больше ни ногой!..
Hinaus, packt dich 2) подале!
Наймется к нам другой.
[1). Пошел прочь! (нем.)
2). Убирайся вон (нем.)]
Отворачиваются от него в негодовании и обращаются друг к другу, подавая
повелительный знак Фрицу и Густаву.
Расправу кончив с дерзким,
Приступим вновь к трудам…
Принимаются снова за свои занятия.
Иванов
(грозясь злобно на Шишкенгольма)
Обиженный сим мерзким,
Ужо я вам задам!
Уходит, захлопнув дверь.
Все уселись заниматься.
Тишина. Вдруг раздается торопливый стук в дверь.
Касимов и Вихорин (за дверью)
Дома почтеннейший профессор Шишкенгольм и милое его семейство?
Все
(с отчаяньем, подбегая к авансцене, поют хором)
О Галль, мудрец великий,
Спаси ты нас!..
Услышь ты наши клики
Хоть в этот раз.
За что судьбы гоненье?
Несчастный рок!..
Ведь этак все ученье
Пойдет не впрок.
Лишь вздумаешь заняться,
А тут, гляди,
Уж в дверь к тебе стучатся,
Учись поди!.
Вихорин и Касимов (входят и, остановившись в дверях, поют)
Что слышим? Лизин голос!
Хор (мрачно)
Судьбины гнет
Мышленья срезал колос.
Касимов и Вихорин (в восторге фальшивят)
Она поет!..
Все оборачиваются к ним.
Они робеют.
Фальшиво… Извините!.. Мы второпях!..
Хор (строго)
Зачем вы здесь, скажите,
А не в сенях?!
Вихорин и Касимов (прозою, перебивая друг друга)
Мы… мы… мы опять… хотели просить руки вашей дочери…
Шишкенгольм и Мина Христиановна
(гневно)
Руки?!
Лиза (жеманясь и сдобным голосом)
Папаша, они ко мне.
Шишкенгольм (делает строгий знак Лизе указательным перстом правой руки,
качая оный неторопливо вправо и влево, как маятник, а затем обращается к
Касимову и Вихорину)
Молодые люди!.. я вам уже несколько раз отказал?.. Я вам уже несколько
раз говорил: что вы не любите Лизу, говорил я вам это?
Касимов
Но ведь и я сказывал вам, что люблю!.. (Старается заслонить Вихорина,
который тоже хочет говорить.)
Шишкенгольм
(качая вправо и влево указательным перстом правой руки, прямо против
своего носа, говорит медленно и важно)
Тс!.. Молчать! Я уже много раз доказал вам: что вы оба не любите Лизу,
доказал я вам это?! Ни слова более!.. Мне кажется, профессор френологии
может всегда безошибочно узнать: кто способен и кто не способен любить
женщину?.. Вы не способны любить женщину, и потому вы не любите мою Лизу!
Слышите? Я наблюдал ваш череп, я знаю.
Касимов
Но мне ли не знать, господин Шишкенгольм, что вы ошибаетесь?
Вихорин
(пробиваясь из-под Касимова, который старается его заслонить, и,
наконец, перебегая впереди Шишкенголъма на другую его сторону)
Клянусь… клянусь… вы ошибаетесь!..
Шишкенгольм (гордо и строго)
Я ошибаюсь?! (Ощупывает одновременно, обеими руками, их затылки.) Ни за
что!.. (Уходит большими шагами в правую боковую дверь. Фриц и Густав за
ним.)
Мина Христиановна (к Касимову и Вихорину)
Вы слышали! Ступайте же вон!
Касимов и Вихорин (становясь по обе стороны ее)
Мина Христиановна, матушка!.. Клянусь, он ошибается!
Мина Христиановна (гордо и строго)
Он ошибается?! (Ощупывает одновременно, обеими руками, их затылки.) Ни
за что!.. (Уходит большими шагами в ту же боковую дверь.)
Молчание. Лиза, Касимов и Вихорин стоят печальные. Касимов начинает
робко, нерешительно приближаться к Лизе.
Вихорин
(прикладывает палец ко лбу, ободряется и говорит в сторону)
Придумал!.. Я в парике… (Радостно приподымает немного свой парик за
виски.) Подобью парик шишками из ваты, да побольше!.. Браво! Побегу
поскорее!.. До свиданья, Лизавета Ивановна! (Уходит большими шагами в
среднюю дверь.)
Касимов (печально, со слезами в голосе)
Лизавета Ивановна, послушайте!..
(Поет.)
Природа, видно, подшутила,
Когда меня произвела?